Герань для Маши. Сборник рассказов бесплатное чтение

Герань для Маши

"Безнадёга полная " – подумал Коля, открывая глаза. Он медленно встал с кровати, пытаясь вспомнить вчерашний вечер. Серая, дождливая погода, которая не отпускала уже несколько недель, давила на него, вызывая апатию и тоску. Коля потер виски, его ноги едва передвигались, а в воздухе стоял густой запах табачного дыма. Казалось, он пропитал стены, мебель и его самого. Сменить квартиру? Но это не решит проблему.

Коля с досадой признал, что его привычка к алкоголю становится всё сильнее. Он всё ещё ходил на работу, хотя иногда опаздывал, и пил только качественный алкоголь из магазина. Но изменения уже были заметны: он стал забывчивым, заторможенным, по утрам у него появлялись отёки, а кашель от курения иногда превращался в приступы.

"Ну и что? Никто не заметит, если я сгину. Всё равно ничего не вернуть. А так хоть поживу как следует, на полную катушку," – подумал он.

На кухне он увидел женщину, которая выглядела обиженной. Она мешала ложкой крепкий чай, заваренный из пакета. "Да уж, вчера она казалась моложе и симпатичнее," – подумал Коля. Её сожжённые волосы, нездоровый цвет лица и ярко-красные, длинные ногти делали её похожей на дешёвую ночную бабочку.

Она допила чай, оглядела скромную обстановку и, бросив "пока", ушла. Коля равнодушно посмотрел ей вслед. "Ну и ладно, сама ушла, не нужно ничего придумывать," – подумал он.

Он налил кипятка в стакан, макнул в него пакетик чая и сел на табуретку. Вокруг всё было серым и грязным. "Вот так и живу," – подумал он.

Обычное дело для него – привести к себе в дом едва знакомую девицу, до этого прилично набравшись спиртным, а утром, испытывая отвращение к легкомысленной особе находить причину, чтобы скорее выдворить её. Редко, когда отношения длились дольше – максимум недели две, а затем заканчивались деньги и вместе с ними пребывание с ним спутницы.

Впрочем, такое положение дел мужчину не сильно тяготило и уже не расстраивало – по молодости еще пытался рассмотреть в женщинах добродетель, порядочность, но всё тщетно, а сейчас смирился и даже не надеялся на семейный уют, приятные посиделки за ужином в близком кругу. Сорок лет, какие могут быть еще иллюзии?

Добавляли масла в огонь разговоры коллег, товарищей, удивляли его до глубины души. В его голове не укладывалось – как здоровый детина может позволять себя унижать?

–Ну что, Лёш, на рыбалку пойдёшь? Правда у нас там будет ящик водяры и девочек полная машина, не знаю сможем ли порыбачить?

Коля хохотал на весь цех, ожидая услышать одобрение, но мужчина тушевался, не скрывая возражал.

–Ты чего, совсем что ли? Меня Катька придушит. Нет уж братан, не получится.

–Да твоя Катька с мизинец ростом, а ты два метра!

–Ну и что. Она у меня знаешь какая?!

И так отвечал не только Алексей почти все женатые мужики мотали сопли на кулак, мямлили и раздражали Николая.

–Вот вы подкаблучники! Как же хорошо, что я не женился, тьфу-тьфу-тьфу, еще мне такая напасть. Сегодня же подцеплю красоточку вдвое младше себя и отлично проведу вечер, в отличии от вас.

С непонятными чувствами закрывал этот разговор – вроде и рад был, что не надо отчет ни перед кем держать, оправдываться пред бабой, а с другой – душила страшная злость и непонимание, как можно было таким сильным ребятам добровольно позволить себя охомутать?

По пути домой, кутаясь в воротник кофты от колючего ветра, зашел в магазин, набрал полный пакет выпивки, закусок, ждал одну знакомую барышню, которую давно окучивал, но тогда получил отпор и сдался. Сегодня же, она неожиданно сама напросилась прийти сегодня вечером, скрасить ему вечер. Николай на радостях открыл баночку пива, отпил большими глотками половину и засмотрелся на её фотографию.

«Хороша… Ноги длинные, объемы радуют глаз, не зря её месяца три обхаживал, всё же дало результат. Капризная, конечно, ей бабки подавай, но мне и на вечерок сойдёт, а там пусть катится к своим папикам».

Довольно потерев руки, он выкинул пустую жестянку в кусты и вытащил из пакета новую, немного сомневаясь – не многовато ли? Но махнув рукой, со вкусом отхлебнул из шипящей, прохладной банки.

–Сынок, ты что мусоришь? Я же тут цветочки выращиваю, а ты кидаешь. Нук, подыми…

–Да пошла ты, старая! Еще будешь мне указывать…Сама поднимай, делать нечего весь день… Бизнесменша блин…

Он со злостью махнул рукой на поникшую женщину, узнал в ней бабулю, что иногда стоит у магазина и продает какой-то хлам, домашние цветы, матернулся про себя, что портят ему настроение и зашагал к своему дому.

В квартире решил немного навести порядок – смахнул засохшей тряпкой крошки со стола, освободил пепельницу и сполоснул фужеры для вина. Оглядев комнату, заправил постель и застелил пледом, изнаночной стороной, что бы не так кидалась в глаза его несвежесть. Проветрив все комнаты, он остался доволен и в предвкушении уселся за стол, раскладывая по тарелкам чипсы и нарезанную колбасу.

Звонок в дверь заставил его вздрогнуть и взглянуть на часы: "Рановато явилась красавица, смотри-ка, как торопится ко мне!"

Открыв дверь, он уставился перед собой и лишь через пару секунд, не обнаружив перед собой высокую девушку, которую ждал, опустил глаза. У порога стояла девушка, вернее девочка лет пятнадцати, миниатюрная, в вязанной спицами кофте и туго заплетённой, светло-русой косой, из которой выбивались мелкие кудряшки. Она крепко держала в руках тряпичную сумку и бойко глазела на мужчину.

–Вы Николай Евгеньевич Доронин?

Растерявшийся Колька кивнул головой, пытаясь понять, что нужно этой кнопке и пока она вертела головой, к своему ужасу неожиданно уловил в её чертах что то знакомое, как будто он уже видел эту кнопку со вздёрнутым носом…

–Мне мама дала ваш адрес, сказала… У меня есть документ!

Она суетливо стала рыться в своей сумке, вытаскивая оттуда вещи, пытаясь что-то найти и достав бережно сложенный, помятый файлик сунула ему в руки своё свидетельство рождении. Коля и сам не понимает, почему взял в руки корочку, стал внимательно изучать её. "Смирнова Мария Николаевна… Года рождения." Тут, он словно опомнился, вернул документ девочке и стал злиться.

–Так, а в чем собственно, дело?

Девочка застыла, широко открыла глаза, видимо удивлённая недогадливостью мужчины, еще раз протянула ему своё свидетельство.

–Ну вот, там же написано – Николаевна… Вы же мой отец…

Николай стал закрывать двери, пытаясь выпихнуть юную мошенницу – с минуты на минуту должна прийти его подруга и эти выкрутасы ему совсем не к чему.

–Девочка, иди в другое место розыгрыши свои устраивай, я сейчас полицию вызову! У меня детей нет и не было, к счастью. Всё, уходи, девочка.

В этот момент открылся лифт и оттуда вышла невероятно красивая женщина в ультракоротком платье… Она прошагала на огромных каблуках к двери, с усмешкой глядела на то как Коля держит оборону. Удивилась тому, как он пытается закрыть дверь перед юной девчонкой в стареньких джинсах и стоптанных балетках.

–Николай? Надо же… Никогда бы не подумала… Что тут происходит? Я в ваши семейные разборки не собираюсь влезать…Хотела расслабиться, пока мой в командировке, от криков отдохнуть…

Женщина развернулась, пошла обратно к лифту, стала со злостью нажимать кнопку, а Коля, расстроенный, тем, что срывается свидание, замер пропустив юркнувшую в квартиру девчонку.

–Блин! Выйди, говорю тебе! Эля, ну погоди, это развод какой-то, мошенница! Таких пруд пруди, жадных до чужого добра и денег. Пришла, говорит, что я её отец, но это же бред! Пусть ДНК делает!

Эля уже в дверях лифта, с насмешкой взглянула на слегка выпившего Николая, поправила волосы и нахмурила брови.

–Мошенница? Чего с тебя взять-то? Вонючую Квартиру на окраине, в старой пятиэтажке? А девчонка – твоя копия, и анализ не нужен никакой… Дурак ты…

Коля оглушенный зашел в квартиру, закрыл дверь и уселся на тумбу в прихожей – девчонка стояла, переминаясь с ноги на ногу, а у него в душе закипала злость. Он несколько минут смотрел на своё отражение и находил всё больше и больше сходства между собой и якобы дочерью: нос торчащий кверху, подбородок с ямкой и зеленовато-серые глаза… Еще и волосы, светло-русые, волнистые… Он первым прервал молчание.

–Ну и что теперь? Как так-то? Где мать твоя?

Девочка грустно опустила глаза, стала обратно складывать свои документы.

–Она умерла. От рака. Сказала, что есть у меня отец, вы с ней познакомились на улице… Женя звали…

Коля стал что-то вспоминать, собирать мысли в кучу и вдруг замотал головой.

–Да нет, не может быть…

***

Была у него одна по молодости, Женька, наверное, единственная кого запомнил из многочисленных женщин. Студентка, приехала из деревни, такая простая, круглолицая, в скромном платье, именно этим и запала в душу… Алкоголь не переносила на дух – как такая оказалась у него в квартире, до сих пор загадка. Просто шёл с прогулки навеселе, её увидел, что-то в сердце ёкнуло и к себе позвал…

Проснулся утром, а она уже кашеварит на кухне – яйца нажарила, всю посуду перемыла, стоит плиту оттирает от пятен многолетних. Запах стоял такой, что разом Антон решил больше и не рыпаться – да вот же она, такая милая, порядок навела, улыбается ему, к завтраку приглашает… Тогда, к слову, еще не сильно хулиганил, почти не пил, работал исправно и на хорошем счету был у начальства.

Расписал на век вперед, как замуж зовёт её, как вдвоём ремонт делают, детей в садик записывают и есть у него теперь ради чего жить! Вот оно, счастье-то, вот она любовь! Месяца два вместе жили, как настоящая семья, вечерами в парк гулять ходили, на ужин картошку жарили, смеялись… Расквасился Коля, как на духу все свои планы девушке рассказал, попутно и замуж позвал, уверенный, что по-другому и быть не может…

По большому счету, хоть и молодой еще был – всего-то двадцать пять, а устал один по жизни идти – отца не помнит, мама рано ушла. Хорохорился конечно, мол, хорошо ему так, сам себе хозяин, сам себе господин. А как Женьку повстречал – все принципы мигом улетучились, захотелось как все – домой, к жене торопиться, подарки ей, но Восьмое марта дарить…

Женя и сама Колю полюбила всей душой, вещички свои мигом перетащила, цветы откуда-то бог знает, как привезла, герань – красиво цвели они на подоконниках, аж в душе что-то шевелилось у мужчины, доселе неведанное. Смешные занавески повесила, перестановку сделала, а вечерами, обнявшись на диване, они со смехом спорили кто теперь будет мыть посуду после ужина, даже ругались в шутку.

Рухнуло всё одним днём – после работы заскочил Коля к товарищу, по старой привычке, а там праздник небольшой: стопка одна, стопка другая за компанию и вернулся домой глубоко за полночь, едва передвигая ноги, весь пропахший духами и губной помадой на лбу. Проснулся с больной головой, с дрожащими коленками и мутным взглядом, но всё же понял, что гора посуды перемыта, а Женьки нет, вещей её тоже, а на столе записка: "Не ищи меня, прощай".

Искал, конечно, бегал, всё пытался адрес найти, но тщетно. Не нашёл… И затаил обиду на всех женщин – как так могла она бросить его, не позволив объясниться? Не любила значит, а использовала в качестве бесплатного жилья…

С тех пор и понеслось как по накатанной – пошло, поехало, словно с цепи сорвался мужик, каждый день пил. Обороты конечно поубавил со временем, но уж больно хорошо было в спиртном свою печаль топить. Обида уже и прошла вся через год, любовь вроде пропала, а привычка пить крепко вошла в его жизнь.

Пытались товарищи его хорошие вернуть к нормальной жизни, а он как за спасательный круг хватался, за выходку Женькину, мол, нанесла ему обиду страшную, веру в баб убила. Затем просто слал куда подальше друзей с нравоучениями, так и растерял доброжелателей, остались возле него только такие же кутилы да женщины легкомысленные, что, впрочем его вполне устраивало…

***

Появление дочери в жизни Николая не прибавило особой радости – при взгляде на неё, у мужчины просыпалась непонятная обида, воспоминания и сожаления о том, как могла бы пойти его жизнь, если бы Женька не бросила его тогда. От этого в душе становилось муторно, он хватался за стакан, но спиртное не лезло ему в горло, когда Машка таращилась на него своими удивлёнными глазами.

Его бесило то, что девочка, своими тонкими ручками драит серую ванну, чистит загаженный унитаз и скоблит полы превращая его привычное жилище в подобие уютного гнёздышка, расстелив салфетки по столам, где не было никакого удовольствия устраивать сборища и попойки. Особенно удручала картина, когда она складывала пустые бутылки и тащила их на помойку, по пути раздавая ему советы как правильно жить.

–Дядь Коль, вы курить ходите на балкон, пахнет ведь… А лучше не курите, заболеть можно, и так уже сильно кашляете..

–Без сопливых разберусь. Тут тебе не женский монастырь.

Тем не менее, теперь он украдкой ходил на балкон, но и там не было никакой радости от привычной сигареты, зная, что она где-то там в комнате швыряется и вытирает пыль, морщит недовольно свой нос-кнопку. Теперь он пропадал вечерами в кабаках, ограничиваясь парой рюмок и возвращался домой один, не имея возможности постоянно снимать квартиру для своих временных подруг.

Пару раз, перебрав, забивал на совесть, тащил к себе весёлых спутниц, совал с виноватым видом ей пару купюр "на шоколадку", но как говориться – кусок в горло не лез от мыслей, что сидит сейчас эта блаженная на скамейке, мёрзнет, пока он тут развлекается…

Однажды, он совсем съехал с катушек – взбесило его, что нельзя вернуться в свой собственный дом, делать то, чего ему нравится и жить так, как он привык. С зарплаты зашел в кафе, хорошенько там набрался и с трудом дойдя до подъезда свалился без сил на скамью. Холод пробирал его до костей, но заходить к себе в квартиру не хотел, ругая свою судьбу свернулся клубком прямо тут.

–Замёрзну насмерть, к черту…

Почти уже засыпал, как почувствовал, что чьи-то ручки, маленькие, но крепкие, помогают ему встать – вот она деревенская хватка! Коля пьяно посмеялся – неужто задумала кнопка поднять его, такого большого? Но затем, его смех сменился недоумением – Маша, несмотря на свой мелкий рост, уверенно закинула руку Коли себе на плечо и решительно потащила его в сторону подъезда.

Ему было так легко идти, чувствуя поддержку человека, пусть даже такого маленького и… Родного что ли… Он молча доковылял с помощью дочери, кое-как скинув с себя теплые вещи, свалился в постель, от которой пахло мылом и свежестью. Засыпал с удивительным чувством лёгкости и почти не ощущая ног. Он страшно замёрз, но еще никогда в его душе не разливалось столько тепла и света.

Проснулся и немного дернулся от того, что Маша трогала ему лоб и совсем как взрослая качала головой.

–У вас температура высокая… Надо малиновый чай, сейчас сделаю.

Коле было неловко, казалось, что ей неприятно сейчас обихаживать его с похмелья, да еще и заболевшего, в соплях. Ему и самому было противно от себя, такого бесполезного, мерзкого, никому не нужного, вызывающего брезгливость… Но в глазах девочки не было отвращения, она искренне сокрушалась, глядя на градусник, смешно дергала рукой, когда стряхивала его и так натурально хмурила брови…

Не зная, как реагировать он лежал, смотрел как Маша суетилась – кипятила чайник, открывала банку с вареньем, проверяла – не слишком ли горячо? Коля всё еще испытывал жуткую неловкость, хотел скорее встать, как-то оправдаться за вчерашнее. Проснулось желание отблагодарить девочку, сделать ей приятное, отплатить за потраченное время, ведь уже столько времени он никому не был нужен…

Представлял, как покупает ей дорогой телефон или модное платье, но всё казалось ничтожно пустым, глупым, похожим на желание откупиться. Не сравнить это с тем, что его не было в её жизни столько лет и не сопоставимо с тем, что она сейчас для него делает с чистым сердцем, от души тащит его с самого дна… Пока он ходил в раздумьях, Маша испугала его – залетела в квартиру, бросив сумку с продуктами на стол, стала рыться у себя в вещах.

"Уходит?!"

–Что случилось, Маш?

–Да встретила тёть Марину, соседку она так расстроилась – потеряла две тысячи рублей, прямо около дома. Я оббежала всех соседей, спрашивала – не находил никто. А у неё трое детей, она одна растит…Муж ушел к другой и не помогает. Сидит сейчас на скамейке, надеется, что найдётся пропажа…

–Скажут они, конечно, прибегут и добавят! Небось прикарманили и рады…Постой, ты что, ей свои деньги отдашь?

–Да! Как раз осталось там немного, что мама еще оставляла… Я скажу ей, что нашла около лифта.

Коля не успел возразить девочке, отговорить – рассказать, что всех не выручишь, надо как-то собраннее быть. «Маша тоже не олигарх и эти деньги достались ей не просто так. Да и люди кругом обманщики – вот не удивительно, если эта Марина на жалость давит. Кто её просил троих рожать? Такая баба красивая, молодая, а с подонком связалась, теперь выкручивается. Эх, Маша, Маша, не знаешь еще каков мир, дурят тебя».

Вечером, после ужина, девочка прибиралась в шкафу и достала оттуда костюм Николая, который он не носил уже сто лет.

–Какой красивый! Вы в нём будете как почётный гражданин!

–Смешная ты. Я и был таким, даже начальником небольшого отдела какое-то время, пока пить не начал…

–Я сейчас поглажу брюки и завтра идите в нём на работу!

Коля смутился, стал отнекиваться, даже смешно стало.

–Что ты! Засмеют! Скажут – алкаш напялил на себя, вчера горланил как не знай-кто у забора, позорился, а сегодня нарядился!

В этот момент позвонили в дверь – соседка Марина, смущаясь вернула девочке деньги, ровно две тысячи рублей.

–Вот, возьми, Машенька, обхитрила ты меня! Нашлись мои денежки, занесли вечером пара одна – я вспомнила, две купюры были в трубочку скручены, узнала их.

–Тёть Марин, ну и пусть, оставьте себе, детям что-то купите!

–Спасибо, Машуль, но не надо. Я репетиторством подрабатываю – не шикую конечно, но хватает нам пока. А после твоего участия человек пять таких же добряков пришли, мне деньги тащат, под видом моих… Вот ведь, после этого поверишь, что наш мир еще можно спасти…

Коля, слушавший этот разговор их кухни отчего-то сильно устыдился, к горлу подступил комок и неожиданно – очень приятное чувство за других людей… Надо же, шесть человек! Это не так уж и мало на подъезд – отдали свои кровные просто так…А ему бы и в голову не пришло бы провернуть такое…Видимо это он совсем не понимает мир…

Отец с дочерью теперь часто болтали за ужином, Коля подсказывал Маше какое выбрать учебное заведение, совсем по-отчески советовал ей повременить с женихами и обязательно показывать ему своих ухажёров, мол, он сразу скажет кто подходящий. В душе понимал, что в каждом теперь будет видеть себя прежнего, бояться за дочь, но старался гнать эти мысли подальше.

Мысли выпить на радостях появлялись очень часто, чего скрывать? Пару раз приносил домой по привычке пару баночек пива, но Маша упирала руки в бока, садилась рядом.

–И мне налей!

Пустота в душе со временем заполнилась, да и как тут пить, когда будущая учёба Машкина стоит как полёт на луну? А жильё для девочки? Не век же ей в однушке с отцом жить…Копить да копить Николаю, как раз кстати повышение небольшое на службе случилось – не зря Маша тогда его в костюме на работу силой отправила, негоже такому деловому дяде бездельничать, собрался духом, даже курить почти не ходил.

Это вам не в вытянутых спортивках как стажёр бегать… Буквально пару недель из себя строил толкового работника, а начальству хватило и этого, заметили Николая, стали поручать ответственные задания…

Возвращаясь однажды с работы, он вдруг приметил ту самую женщину, которой он нагрубил когда-то из-за пустой банки пива – она стояла у магазина и продавала герань, с маленькими, еще совсем зелёными бутончиками в нескольких местах. Точно такую же, что пятнадцать лет назад принесла в дом Женька. Она тогда и не успела зацвести, быстро засохла после её ухода, а он просто выкинул всё прямо с горшком…

Вздохнул, пошагал скорее домой, опасаясь быть замеченным женщиной, что вспомнит его, закричит на всю улицу какой он плохой… Спустя пару шагов остановился, резко развернулся, словно что-то вспомнил и вернулся к магазину.

–Почём Герань бабушка?

–Сто рублей сынок, не смотри, что куцая, вон, скоро зацветет!

Коля и сам не знает почему – никогда так раньше не поступал! По примеру дочери достал из кармана пятитысячную купюру и прижал к себе цветок. Женщина крутила бумажку растерянно, оглядывая соседок в надежде, что найдёт размен и в тот момент, когда она собралась было бежать в киоск, Коля опомнился.

–Сдачи не надо бабушка, я же для дочери беру!

Женщина прослезилась, не сдержала чувств.

–Ох, Сынок, как же так? Спасибо тебе, дай бог здоровья тебе и доченьке твоей! Куплю сегодня лекарство… На пенсию-то не разгуляешься… Вот ведь человек какой хороший!

Коля почти бежал домой, к дочери, осторожно прижимая к себе цветок герани, местами вытянувшийся не к месту, но пышный, с нежными бутончиками и его распирало непонятное чувство, от которого хотелось плакать и смеяться одновременно. В нетерпении нажимая на звонок, он хотел поделиться с Машой своим поступком, скорее рассказать, как его впервые назвали "Хорошим человеком"…

Маша встретила его с улыбкой, но при виде "подарка" как будто сразу сникла, резко поставила цветок на подоконник, затихла… Грустно улыбнулась и быстро вытерла покрасневшие глаза. Подбородок её задрожал. Коля на миг испугался, что чем-то обидел дочь, сделал что-то не так…Но девочка, помолчав минуту, вдруг вскочила, обняла отца.

–Это мой любимый домашний цветок. У нас с мамой они всегда стояли по всему дому. Как же ты угадал, Пап…Папа…

Девочка едва справилась с эмоциями, совсем по-детски вытерла кулачками мокрые глаза, чем тронула за живое Николая и улыбнулась, словно вспомнила что-то важное, доброе.

–Да, кстати, надо будет тебе к тёте Марине, соседке зайти, пару полок прибить и кран посмотреть… Она будет ждать!

Герань на второй день зацвела ярко красными цветами…

Муж родной

Фёдор заболел и лежал, почти не вставая уже который месяц, почти утратив надежду на исцеление. Характер его стал капризный, ворчливый и до безобразия противный, что, впрочем прощала ему сполна Зинаида, жена. Только одна она и крутилась сейчас возле мужа, потакая его просьбам, порою бессмысленным и глупым.

Перед соседями, знакомыми поджимала губы, не отвечала на грубые высказывания мужа, как можно скорее бежала исполнять распоряжения Фёдора, будь то придвинуть поближе телевизор или "заткнуть пасть" Барсу, дворовому псу, облаявшего прохожего.

–Болеет человек, душа его мечется, требует любви и заботы. Кто, как не я, родная жена, ему станет опорой и поддержкой… Дети не торопятся показать своё уважение и почёт отцу… Едет одна, когда считанные дни остались… Лизка и вовсе расстроила, наплевала на всех.

Что интересно, никто не удивился поведению детей, не осудил их, только лишь молча кивали, без грамма сожалении о недуге соседа, мол, понятно всё и уходили. Особенно черствыми казались со стороны люди постарше, кто во всей красе повидал жизнь соседскую, те, кто знал Фёдора с младых лет…

–Что потопал, то и полопал…

Юля со странным чувством заезжала в свою деревню, непонятым… Вроде это то место, которое должно вызывать приятные воспоминания, ностальгию по детству, отозваться в душе и сердцем нежным чувством, сладкой, легкой грустью в сердце об ушедших годах…

Но нет…

Вот магазин, он уже закрыт много лет, покосился чуток, краска облупилась, но Юля как сейчас видит перед глазами картину, где стоит папка на шатающихся ногах и просит восьмилетнюю дочь выпросить у продавщицы шкалик и пачку примы…

Не трудно ни капельки девочке это сделать, хотя бы попытаться, уже не в первой этой делать, давно ушел стыд… А если не поможет отцу, так обругает её, да всё равно найдет где угоститься, только потом еще хуже будет за непослушание… И не так тревожит девочку его пьянство – все в деревни пьют, особенно по выходным. Страшно другое – напьётся папка и начнётся у всей семьи "веселье" до самого утра.

–Где ты, овца, недоделанная? Зинка! Стакан дай и огурцы нарежь! Придушил бы тебя да руки марать марать неохота… Эй, глухая что ли? Ах ты тварь…

Это он зашел в дом, со злостью скинул калоши и глухо стучит кулаком по бревенчатой стене, зовёт жену. Юля ужасается, удивляется поведению матери, вместо того, чтобы выйти к нему, ответить, кинуть в пьяную морду чего он хочет, она специально злит его, сидит молча перед телевизором, и бровью не ведёт.

–Мамочка, ну пожалуйста, ради всех святых (научилась у бабушки словам), отдай ему, он же сейчас разозлится, ударит тебя!

–Счас! Нашёлся мне тут хозяин, налакался с самого утра, а я бегай перед ним! Алкаш!

Это она говорит нарочно громко, чтобы он услышал и начинается ужас для маленькой девочки…Глаза Фёдора налились кровью, он решительным шагом идёт к Зинаиде, на ходу сжимая кулаки. Никогда не забудет Юля этих ударов, что звучат у ней прямо над головой, не вычеркнуть из памяти никогда, как она кидается на защиту матери и закрывает своим маленьким телом её от отца.

Если не отшвырнёт её со всей силой отец, то попадало ей, сильно попадало – по голове, по спине, Фёдор в запале и не смотрел куда бил, словно желая и вовсе угробить жену. Не чувствовала девочка боли, намного больнее было видеть, как держится мама за щеку, за голову, как лежит, свернувшись клубочком на полу, уронив заботливо слепленные утром пирожки со стола прямо на скомканную дорожку…

Очень страшно было видеть девочке, как навзрыд плачет мама, сотрясаясь в рыданиях, а несколько раз он выбивал ей зубы и частенько кружилась у женщины голова… Не забыть этих леденящих душу кадров перед глазами, что порою снились в кошмарах уже взрослой Юлии…

Но есть и не очень грустные мысли из детства, они даже чем-то весёлые, покойные – это когда Фёдор до такой степени бушевал, что хватался за топор или нож, тогда сгребала Зинаида своих двух дочерей и в чём были, убегали на улицу. Не важно – был день или ночь, лето или суровая зима, бежали они втроём, спасаясь от гнева пьянющего мужика, искали себе ночлег у добрых людей.

Вот тогда девочки вздыхали спокойно, хотя бы на несколько часов – не ударит их маму отец, можно спокойно заснуть будет у добрых людей, не бояться за неё… Все соседи знали про эту семью, открывали двери молча, стелили на пол матрас, девчонкам давали молока и хлеба, ругали Зинаиду, на которою уже было жалко смотреть, с постоянными фингалами под глазами и по всему телу.

–Зина, до добра это не доведёт! У тебя же мать в соседней деревне, брат недалеко, уезжай ты от этого злодея! Убьёт ненароком тебя или детям навредит!

–Хорошо сказать! Чай не дурак совсем, детей обижать, да и деньги приносит какие-никакие.

После короткого момента покоя и тишины наступало и вовсе что-то невообразимое, для девочек совершенно непонятное… Посреди ночи женщина вдруг начинала жалеть мужа-алкоголика, тихонько шла к себе домой, проверять, не угорел ли в бане, не погасла ли печь в доме. Слушала сердце спящего, не остановилось ли? И… Оставалась там до утра, забирая детей уже довольная, с одинаковыми оправданиями.

–Ну перебрал мужик вчера с устатку, лишку, чего теперь – крест на Федюшке ставить? Так-то он неплохой. Юля, Лиза, чего расселись, папка ждёт, один там сидит, больше не ругается, трезвый.

Девочки неохотно выползали из-за стола где наслаждались не сколько вкусным завтраком, сколько тёплой семейной атмосферой, где муж называл жену ласково, помогал ей и шутил с детьми, с любовью поглаживая их по головам. Вовек бы Юля с Лизой не уходили отсюда и жили бы хотя бы как прислуга в кино…

Куда не коснись, куда не взгляни – отовсюду, словно тараканы ползут эти воспоминания у взрослой Юльки и так больно, что не хотелось сюда приезжать никогда… Сейчас, будучи беременной, пожалела мать, что одна горюет тут о скорой кончине мужа, надо бы поддержать, побыть рядом в трудную минуту…

Лиза и вовсе, ни разу после окончания школы не приезжала в отчий дом, звонит матери раз в неделю, шлёт изредка открытки и даже сейчас, когда Зина слёзно умоляла младшую навестить отца, что со дня на день должен покинуть мир, равнодушно дала ответ.

–Если время будет… Вряд ли

Положила Лиза трубку и задумалась – может стоит разок прийти, заглянуть ему в глаза? И что сказать? Гори в аду за моё убитое детство? Плюнуть? Мать советует простить его, отпустить с чистой душой, ты погляди-ка! Набожной стала как заболел отец, думает отмолит грехи его перед богом… Небось, мечтала еще от болезни излечить.

Только не сможет Лиза простить отца, да и мать наверное тоже…

Совсем крошкой была, умоляла отца, стоя на коленях и сжав ладошки у груди (видела по телевизору, в кино), хватала его за ноги, почти ползла за ним…

–Папуля, родной мой, прости нас пожалуйста, не трогай маму! Не бей! Любимый мой! Самый лучший и красивый!

Тошно, гадливо от воспоминаний этих – никогда не любила отца, ненавидела всей душой, мерзкого, что несмотря ни на что уверенно шёл к Зинаиде и со всего размаху выдавал ей оплеуху. Когда замахивался во второй раз, Лиза кидалась уже к матери, слёзно уговаривая её замолчать и прикрывая её рот ладошкой…

–Мамочка, ну пожалуйста, замолчи, не говори ему ничего! Он злой! Молчи!

–Соплюшка! Ещё будет мне она рот закрывать! Он напился, все деньги прокутил на баб бесстыжих, а я должна молчать? Ирод, последний алкаш, никчёмный! Не мужик, а барахло!

Пьяный Фёдор откидывал девочку от жены, лупил её, совершенно не обращая внимания на истошный визг дочерей, а Зина только подливала масла в огонь, в перерывах между ударами называя его последними словами.

В деревне были конечно мужики, что могли поднять руку на жену, но об этом говорилось редко и почти не выносилось на суд, а в семье Фёдора такое происходило с завидной частотой, чуть ли не по два раза в неделю…

Девочки росли зашуганные, пугливые, вздрагивали от любого резкого звука и всей душой мечтали, что когда-нибудь, на их счастье, найдётся "бесстыжая баба", что оставит его у себя и заживут они спокойно втроём…

Лиза последний раз видела отца с матерью лет пятнадцать назад, когда после окончания школы, сдуру поделилась с Зиной тайком о своей самой первой любви к однокласснику и сообщила, что обещал парень сегодня позвать её на медленный танец…

Оттого и сбежала Лиза из дома в пятнадцать лет, что опозорил в тот день её отец перед всеми – явился в клуб пьяным, с ремнём в руке и отдубасил дочь, затем Зинку прямо при всех, обозвав непотребными словами, что порочит она его и всю их семью. Зина рядом стояла, потирала место оплеухи, не вступилась за Лизу, виновато кивала головой, мол, прав папа, дурного не скажет, всё ради вас…

Без зазрения совести отказалась ехать прощаться с отцом и не жаль ей не капельки родителей, не подтолкнуло даже то, что на работе назвали её черствой, жестокой. Не объяснишь же им, что до сих пор кошмары сняться ей и вздрагивает от каждого резкого звука, а любое повышение голоса отзывается в душе паникой, желанием защищаться… И нет желания никакого отношения заводить, да и сложно с ней, такой мнительной, обидчивой, совершенно не доверяющей мужскому полу…

Юля помягче характером, попыталась понять мать, уговорила мужа привезти её в родную деревню, погостить, тем более срок еще позволяет, месяца три ходить. К отцу в комнату не заходила почти, больше с матерью была. Помогла прибраться в доме, вечерами грелись в бане вдвоём, чтобы не было женщине так грустно, отвлекала её разговорами разными, про внука будущего, про житьё- бытьё городское, обещала увезти к себе в город, нянчиться с малышом, быть рядом…

Зина с потухшим взглядом слушала, равнодушно смотрела на беготню Юли по думу, без особой радости жевала пироги свои некогда любимые, сваренный дочкой суп и грустила, то и дело заглядывая к затихшему Фёдору. Не покричать сейчас, не побуянить, толком есть-то не может, глядит за ним как за дитём Зина, на спине своей до туалета таскает, силой бульон в рот вливает, массирует, чтобы не было пролежней…

Вот только год, как прекратил безобразничать, не так давно Зина, будучи дамой уже в годах носилась по деревне от него пьяного, прятала синяки свои… Сейчас, будто и не обижал он никогда женщину, не сгубил её молодость, не исковеркал детство детей – непонятно это Юльке, придерживает свой живот и в голове не укладывается, как можно позволять над ребёнком своим измываться?

Но самое обидное случилось на третий день пребывания молодой женщины у матери, случайно застала такую картину – сидит тихонько Зина у подножия спящего мужа, плачет, комкает его тельняшку в руках и прижимает к лицу, вытирая свои слёзы.

–Феденька мой, не покидай меня, как де так, бросаешь свою жену…Забери меня с собой, не оставляй… Не смогу жить без тебя, ничего не держит… Родной ты мой муж…

Юля не выдержала, не боясь разбудить отца повысила голос, сама расплакалась, стала возмущаться. Зина испуганно выскочила, прикрывая пальцем рот, мол, тихо! Выбежала из комнаты Фёдора.

–Хоть бы напоследок отца-то уважила, только уснул!

–Мама, как ты можешь? Так убиваться? Я ушам своим не верю! Всю жизнь нам с Лизкой, тебе испоганил, дня спокойного мы не знали, тебя без слёз и синяков не видели, а сколько слёз выплакали! Я и замуж то после школы выскочила за первого встречного, всё мечтала тепло найти, три раза пыталась свою семью создать, не такую как у нас была… Чего сейчас плачешь? Ну отмучилась, вздохнёшь спокойно, какая молодая ты, еще поживёшь хоть для себя, без этого алкоголика!

Юлю понесло, она не могла сдержать себя, вспоминая все самые гнусные моменты, А Зина уставилась на неё стеклянными глазами, в которых мелькнула искренняя ненависть, злоба, она шагнула навстречу молодой женщине, которую трясло от накативших эмоций.

–Как ты можешь, бессовестная? Это мой суженый, богом данный, не суди, о чем сама не понимаешь! Это муж мой и самая родная душа! Уходи, чтобы глаза мои тебя больше не видели! Воспитали на свою голову!

У Юли что-то оборвалось внутри, она попятилась назад, стала суетливо собирать сумки, всё же надеясь, что мама одумается, попросит прощения, но она и не думала останавливать дочь. Спокойно зашла в комнату к мужу слушала, как шуршат пакеты дочери, как хлопает входная дверь, а затем скрипят ворота.

Зина совершенно без эмоций глядела в окно за дочерью, что, напрягаясь тащила дорожную сумку, растерянно шагала в сторону вокзала. Услышав шорох, вдруг спохватилась, вскочила к Фёдору, поправила ему одеяло.

–Ну что, Феденька, как тебе, чуть получше? Пойду суп погрею, потом лекарства попьём…

Болгарский перец

–Красивая девушка, курагу бери. Для такой женщины и бесплатно отдам, не проходи мимо, душа моя! Муж есть? Женился бы прямо сейчас! Ах какая королева!

Любе было очень приятно, она смущалась, оглядывалась, словно убеждаясь, что слова принадлежат ей. Скромно кивала головой, мол, верю, верю…

"Ага, как же, женился бы!"

На рынок Люба ходила как на сеанс психотерапии, хотя и не знала в те времена, что это такое, но после таких походов, ненадолго вырастали крылья, а на хмуром лице появлялось подобие улыбки.

Покупала на последние деньги и чернослив и курагу, понемногу, чтобы не показаться легкомысленной, что ходит сюда ради комплиментов. Конечно же, она им не верила, но спустя время, когда появлялось немного лишних денег, снова шла к продавцу сухофруктов, но к другому.

–Красавица, бери урюк, чай пить. Хочешь чаем угощу? В гости позову, к себе увезу… У меня на родине не ходи одна – украдут такую сразу!

"Ты погляди, и этот! Сговорились все! Врут и не краснеют…А может…Да нет…Где он красоту увидел? Руки красные, лицо обветрено, морщины на лбу"

А как тут морщинам не быть? Работа какая трудная и нервная! Не зря у напарника Любкиного, Андрея, здорового мужика под два метра ростом, недавно тик начался, глазом дёргает бедняга, а как она в цех зайдет, уставится и стоит как вкопанный, как поздороваться не может вспомнить…"

***

Люба и сама не знает, как так необдуманно вышла замуж, по настоянию матери, чуть ли не за первого встречного, кто её проводил до дома. Выскочила женщина на крыльцо, чуть ли не в одной ночнушке зимой, углядела, что парень рукой ладони Любкиной коснулся и заголосила.

–Это что же такое? Позор! Надо скорее свадьбу играть!

Знала мать Любкина, что парень выпить не прочь, покутить любитель, а зачем-то выдала испуганную дочку за него, наказав держаться за парня, как за спасательный круг. Уж больно боялась молвы соседской, что дочь распутницей посчитают.

–Не любишь – не страшно! Привыкнешь. Развод- это трагедия! Всего не замечай, не ворчи лишний раз. Все пьют, гуляют и дерутся, зато замужем будешь всю жизнь.

Девушка хоть и работала уже в городе, стояла в очереди на квартиру и думать по другому не умела, мать послушала и уехала к себе уже с мужем. Юрка, познав другую жизнь не остепенился, хулиганил, дрался, частенько пьяным возвращался домой.

Слова доброго не слышала Люба от мужа, не то что комплиментов, упрекал мужик её, что захомутали с матерью своей, ведьмами называл. Ни разу не слышала девушка в свой адрес, что она красивая, любимая – только тварь, да дура безмозглая.

С работы Юрку вытурили за пьянки, перебивался мужик шабашками, да за счет жены, бывало и ударить мог, если денег на питьё не давала. Вроде и зародилась мысль у Любы, что негоже так жить, одно страдание, да некстати забеременела, до последнего ходила, работала.

С роддома Юрка её не встречал, кое-как такси сама вызвала, а пришла домой – там бардак, ни кроватку не купил муж, ни молока, зато намусорил и деньги все забрал до последней копеечки.

Разорвала простыню старую, нарезала пелёнок и со слезами на глазах принялась за уборку, то и дело подходя к дочери. Юра явился поздно ночью, даже не взглянул на ребёнка, завалился спать, а утром, с головной болью требовал у жены опохмелится..

В голове женщины постоянно шли споры – одна половина требовала выгнать мужика наплевав на косые взгляды, а другая страшила её, пугала страшными словами – "разведёнка", "одиночка", "безмужняя". Побеждала вторая половина, потому что она до невозможности точно говорила словами матери, которая с детства учила Любу, как важно быть замужней…

Иногда жизнь ей казалась совершенно бессмысленной – ни радостей нет никаких, ни счастья, только годовалая дочь отгоняла эти мысли, придавала сил и желание дальше плыть.

Но не всегда Люба была унылой, нет, хотела всё поправить и по совету заводских подруг говорила мужу добрые слова, улыбалась, а однажды, подарила ему свитер, что вязала своими руками по ночам. В первый же вечер вернулся он без свитера, пьяный, обматерил её с головы до ног, с тех пор и решила она жить только ради дочери.

Взяла пластмассового цыплёнка жёлтого, игрушку дочери, сделала в спинке прорезь и стала откладывать туда по 15 копеек, с каждой зарплаты. Надеялась накопить на маленький, трёхколёсный велосипед. Когда игрушка заполнилась доверху, цыплёнок вдруг пропал. Люба была уверена, что это украл Юра на выпивку, но тот яростно отнекивался, обвиняя Любиных подруг, так слёзно, что она поверила ему..

А спустя пару месяцев, к ним заявился товарищ Юркин, слегка навеселе, нарочно, когда его не было дома, с жалостью оглядел худенькую Любу, её удивленную дочь. Едва связывая слова, поведал историю, которая не особо удивила женщину.

–Пьём мы, значит, уже хорошо так пробрало, на душе праздник, я некстати спросил у твоего – где денег взял на водку? Он знаешь что сказал? Беру, говорит цыплёнка, достаю оттуда пятнадцать копеек, а кладу -пять! А эта дура и не догадывается, копит на велик дочери. И расхохотался так мерзко… У меня все градусы вышли боком, весь вечер тошнило от мерзкого муженька твоего…Гони его к чертовой матери.

Люба кивала головой, без единой эмоции, а мужик махнул рукой, ушел, пьяно шатаясь и обзывая её ненормальной…

Дочь отдала в ясли, вернулась на работу, потихоньку вошла в колею, пыталась пару раз устроить мужа на завод, но тот не шел ни грузчиком, ни сторожем, а директором такой не сдался нигде. Как-то пожаловалась Люба девчонкам с работы, что голова кружится постоянно, а те посоветовали рецепт.

–Берёшь курагу, чернослив, мед и лимон, каждый день ешь и будет тебе лучше.

С тех самых пор и полюбила Люба ходить на рынок – уж чего только там не говорили ей, иной раз хоть сквозь землю провались так приятно! Бывало и не купит толком ничего, а уходит довольная, пару дней даже вечно пьяный Юрка не портит озорной настрой.

Понимала конечно она, что приезжие парни умеют продать свой товар, ловко чешут языком и бабке престарелой могут такого наговорить, что побежит наивная в зеркало глядеть, проверить, не помолодела ли, случаем? А что еще женщинам несчастным, уставшим надо? Пару добрых слов услышат, улыбнуться и пойдут дальше тянуть тяжелый воз на горбу, влачить своей существование…

В тот день Люба вышла с работы и, как обычно, снова пожалела Андрея, который молча стоял у проходной, глядя ей вслед. «Вот ведь как не повезло парню, – подумала она. – Такой молодой, добрый, видно, головой стукнулся, вот и ходит как потерянный».

И у самой настроения никакого нет – уже третий день Юрка шляется где-то, вытащив деньги с её кармана как вор. Посмотрела женщина в кошелёк и решила на оставшиеся, себя порадовать хоть капельку – по пути заглянула на рынок, а там таких как она – пруд пруди, в очереди стоят за фруктом каким-то диковинным, аж чуть до драки не доходит.

Люба и знать не знает, что это продается, а сама всё равно стоит, раз очередь такая огромная, значит хороший товар! Ни разу до этого болгарского перца не видывала, а на последние деньги купила килограмма два, дорого очень получилось, но почти остаток урвала довольная.

Идёт домой, не торопясь, ни на грамм не представляя как этот перец готовить, себя ругает, что деньги зря выкинула – не то яблоко, не то помидор, как его есть? Дома, вместе с дочерью долго глядели на диковинку, нюхали, мяли, затем разочарованно убрали в холодильник.

–Завтра у девчонок спрошу, как готовить, может что-то годное можно сварить…

Знающие коллеги рассказали, что готовилось блюдо предельно просто и весь день Люба представляла эту вкуснотищу – фаршированный перец, осталось купить только немного фарша и риса. Заняла немного денег, в радостном предвкушении бежала домой, забрав из садика дочь.

У двери квартиры почуяли приятный запах, переглянулись – Юрка оказывается уже был дома, даже не встал встречать жену и дочь, громко бренчал ложкой… Сидел на диване и уплетал прямо со сковородки болгарский перец, который ничуть не сомневаясь, пожарил весь, до последнего перчика и сейчас хлебом собирает остатки с масляного дна…

Люба впервые в жизни сорвалась и из-за чего? Из-за перца…

В ярости кинулась на мужа, не обращая внимания на испуганную дочь. Лупила кулаками Юрку так, что тот опешил, стал двигаться к выходу из квартиры, не ожидая от вечно забитой и тихой жены такой дикой выходки. Она вытолкала его за дверь и кинув ему слова напутствия непривычным для себя командирским тоном.

–Пошёл вон отсюда и чтобы больше я тебя не видела никогда!

–Кому ты нужна еще, дура… Спохватишься..

Он не успел договорить, дверь чуть не прищемила ему нос, а Люба почувствовала невероятную лёгкость и свободу, словно сбросила с себя тяжёлый груз. Она осматривала квартиру, которую недавно получила от завода, и только сейчас поняла, как станет теперь хорошо жить без него…

Дочь стояла неподвижно, а её подбородок мелко дрожал, а у Любы кольнуло в сердце.... «Бедная она страдает из-за ухода отца и может будет скучать по нему. Удивительно, она ведь ничего хорошего от него не видела, а теперь готова расплакаться. Всё же он же ей родной человек».

Люба стояла в растерянности и смотрела на девочку, не зная, как её успокоить. Но когда Юля заговорила, с облегчением вздохнула и улыбнулась.

–Мам… А что, перец кончился? Мы его теперь не попробуем? А? Я же в садике сказала всем, обещала Анне Ванне принести кусочек…

Едва сдерживая смех, Люба обняла Юлю, прижала к себе.

–Я тебе обещаю, доченька, найду я перец, еще вкуснее будет, в сто раз!

На работе пожаловалась коллегам, что так и не удалось ей попробовать блюдо заморское, и бог знает где теперь искать такой дефицитный продукт, обещала дочери, да и самой охота его теперь до потери пульса… С зарплаты придётся помотаться по городу....

На второй день, в выходной, они услышали звонок в дверь, Люба неприятно удивилась – это может быть только Юрка, начнёт качать права, требовать квадратные метры, но открыв дверь, увидела там Андрея, того самого странного коллегу с тиком на глазу. Он улыбался и держал в руках полный пакет с перцем.

–Целый год намекал тебе, подмигивал, глядел загадочно – хоть бы хны… А вчера решил, что мой шанс настал, у меня тётя боевая, знает как перцы достать…

.***

Юрка спустя неделю опомнился, подсказали знающие, что нельзя спуску давать бабе, надо свою площадь отстоять, принадлежащую ему по праву. Явился к её дому, караулить стал – ключи же тогда он не успел схватить. Только когда увидел издали Любку свою с двухметровым амбалом, про права свои мигом позабыл, решил снова встать на очередь, но тут плюсы свои есть – пить почти бросил, исправно трудится ходил, иначе живо уволят выпивоху…

А Люба перестала в последнее время ходить на рынок, и за курагой и за комплиментами....То ли в другом месте покупает, то ли еще какая причина есть…

Счастливый случай

Матвеичем его называли не всегда, сначала он был просто Вовкой, рос единственным ребёнком в интеллигентной семье преподавателей. Родители были трудолюбивыми и воспитанными людьми, но сын не оправдывал их ожиданий. В школе учился плохо, предпочитал проводить время на улице, хулиганил. В подростковом возрасте его чуть не поставили на учёт в полицию, но мать, рыдая, умоляла всех, кого могла, а отец подключал знакомых, чтобы избежать этого.

Матвеич не стремился к успеху, не рвал жилы, как другие. Он казался просто ленивым парнем, который ничего особенного не делал. Но жизнь, словно в насмешку, подкидывала ему всевозможные блага. Он выигрывал в лотерею, неожиданно получал наследство от дальних родственников, и всё это в самый нужный момент.

Люди, знавшие его с детства, не могли понять, почему ему так везёт. Они видели, как он легко получает то, к чему другие стремятся годами. Матвеич же просто жил своей жизнью, не прилагая особых усилий. И всё же он был счастлив, окружённый семьёй, друзьями и удачей.

Досаду людей можно понять, особенно тех, кто знает Матвеича с младых лет, да и любой, кто с ним знаком, мысль грешную допустить – с чего так мужику везет? Ничего не делает толком, жилы не рвет как некоторые, с самого детства дурака валял, ничего выдающегося, прямо уж хорошего не делал…

После учёбы парень баловался выпивкой, курил и с работой была полная неразбериха – образования нормального не получил, а простым разнорабочим не особо хотелось ему, так и слонялся туда- сюда как щепка в проруби. Его ровесники уже семьи заводят, детей рожают, успехов в карьере добиваются, а Вовка перебивается случайными заработками, ни детей, ни плетей в двадцать пять мужику…

Казалось бы, всё, пропащий человек бомжеватого вида, никакого проку от него и нет никакой надежды, что станет он приличным, нормальным гражданином, как пить дать закончит свои дни либо в подворотне какой напившись, либо в местах не столь отдалённых окажется. Даже родители плюнули, отселили сыночку в комнату отдельную, решили свой век в покое доживать и не видеть как отпрыск их ко дну катится…

Ан нет. Нежданно, негаданно, вдруг мадам одна чуть постарше Вовки, разглядела в отбросе общества мужчину интересного, прямо около магазина и подобрала. Сначала глядела минут пять, как бы решалась, а затем осмелилась и позвала к себе домой, где уже столько лет одна куковала, не надеясь встретить свою судьбу.

Вовка улыбнулся ей, не стесняясь некоторого отсутствия зубов, энергично закивал и без слов пошагал за милой барышней, с интересом разглядывая её со спины. Лариса его отмыла как следует, приодела, восполнила недостаток зубов и вручив своему начальнику три литра чистейшего спирта (начало девяностых) устроила Вовку устроила на завод.

Что интересно, мужчина там без особого труда обосновался, быстро влился в коллектив и очень даже ловко обучился всем обязанностям. Видно занятость сказалась положительно на Вовку, часто пить перестал, даже курить пару раз пытался бросить.

Лариса тянуть не стала – одного за другим родила двух детей по быстрому, здоровеньких и крепеньких дочку с сыном, живенько вышла из декрета – а чего сидеть? Детишки не болеют, кушают отменно, сам бог велит в ясельки отдать, а мамаше дальше доход в семью приносить, наравне с папкой. Детки уже в год лепетали сносно, ходили так шустренько, радовали родителей!

Сплошная идиллия в семье Вовкиной, уже тогда люди стали косо поглядывать – мол за какие такие заслуги бывшему бомжу и престарелой разведёнке такие блага в жизни незаслуженные? А тут еще чудом каким-то очередь на машину как снег на голову свалилась, Лариса еще для первого мужа записывалась и не думала, что дойдет до неё, ради приличия уж отмечалась, для виду, и нате вам – приезжайте за новеньким автомобилем!

Кинулись было деньги по соседям занимать, но помогли родители Вовкины, с условием, что на дачу их будут по выходным возить. Откладывали они на черный день, но раз так уж вышло, как не помочь? Лариса и Вова согласились не думая – хоть и далековат участок, почти полтора часа езды, но с этой дачи сами неплохо кормятся, сколько картошки, солений, консерв оттуда таскали…

Разок окружающие облегченно вздохнули – есть справедливость на свете, не только радости странной семейке отсыпал, пущай и огорчения хлебнут – сгорела дотла дача родительская, хорошо еще самих там не было… Уж как огорчались старики, плакали, единственная отрада была с апреля по октябрь, в земле копошились, кота выгуливали, мечтали со временем баню отстроить…

Но не успели толком погоревать, как новость пришла грустная но с радостным продолжением – померла старая тётка Вовкина с отцовской стороны, с которой связь не держали из-за обид каких-то и наследство оставила племяннику, огромный дом почти в городе, с банями, сараями, старенькие постройки конечно, но добротные, крепкие, да и сам участок ого-го каких денег стоил в городской зоне… Всей толпой и переехали туда, ни капли не думая.

Вот так и шли потихоньку денёчки, всё у Матвеича – дети выросли, отучились замечательно, недалеко от родителей живут семьями, навещают, не забывают. Лариса его любит до беспамятства, считает самым лучшим мужчиной, он к жене всю жизнь нежно относился, с уважением, никогда не обижал. По сей день – как ни день ясный, идут вдвоём гуляют, на великах катаются, зимой на лыжах, внуков с собой берут.

Соседи, знакомые вроде и радуются за стариков, а в душе обидно за себя – кто из них развелся, кто своих половинок похоронил, у многих с детьми разногласия, долги выше крыши, ну почему так?

–Матвеич, ты может какое доброе дело большое сделал? Вспомни хорошенько, мир спас, я не знаю, планету… От пули шальной кого укрыл или почку свою отдал ребенку больному? Всю жизнь будто у бога за пазухой ходишь…

Смешно Матвеичу, машет рукой на знакомого – уже не первый раз эти вопросы слышит, не удивляется.

–Какой там почку, скажешь тоже… Кому сдалась труха? По молодости пил как слон… Ничего не делал я такого, не припоминаю… Жил себе и жил, небо коптил…

***

Вот Борис Николаевич точно – не человек, а герой с большой буквы, стольким людям жизнь спас, надежду вернул, даже сам уже со счета сбился. Хирург с огромным стажем, до сих пор к нему записываются на год вперед, желают попасть к доктору от бога… Так уж вышло, что в последние лет двадцать оперирует только безнадёжных…

В его кабинете никогда не бывает пусто – постоянно кто-то пытается вручить благодарность, со слезами на глазах, коробку конфет, кофе, цветы, но скромно отнекивается доктор, достаточно Борису Николаевичу и того, что оправился пациент от сложной операции, глаза открыл, не верит еще в своё спасение…

В такие минуты Борис улыбается, подступает комок к горлу – и этого бедолагу отбили у костлявой, эх побегает еще мужичок на радость близким! Не привыкнуть к этим эмоциям, никогда они не станут они буднями, каждая спасенная жизнь отзывается в сердце радостью, счастьем.

Оттого и не создал семью свою – всю душу отдает тут, в операционной… Коллеги, персонал, все уверены – у него дар свыше, будто кто-то управляет его руками во время операции, не каждому такое дано. Борис и не спорит, может и так, кто знает?

Вот и сегодня, дежурит у дверей кабинета мамочка с опухшими глазами, в дрожащих руках конфеты, пачка чая, смотрит на доктора словно на ангела, даже слова проронить не может от нахлынувших чувств. За девочку уже и не брался никто, слишком запущена была ситуация, да и сейчас, после удачной операции еще рано судить…

–Мамочка, сами угощайтесь, вам сейчас нужно сил набираться, будем смотреть в динамике, рано расслабляться.

–Спасибо вам, Борис Николаевич, спасибо от всей нашей семьи! Вы бог, вы человек с большой буквы… Вы…

Как не взять гостинец? Для бедной семьи, что уже вся потратилась на лекарства для больной дочери, и эти конфеты на бюджете сказываются, но хочет женщина хоть так выразить свою благодарность, за то что бесплатно взялся врач за такой сложный случай и столько часов оперировал, так, что упал без сил потом в ординаторской…

–Хорошо, спасибо, мы с медсестрой попьём чаю. Ну всё, всё, милая, не нужно плакать, идите домой, отдохните уже, всё будет хорошо!

И так каждый раз. Почти без выходных, бывает и ночью, если срочно… Сколько человек спас? Может сто, а может двести, сложно сказать… Да и не считает он, просто живёт этим всем и по другому не может, раз дано ему свыше умение людей спасать, значит надо…

Изредка выбирается он отдохнуть от суеты, хотя бы на вечерок, к товарищу давнему и единственному, что стал ему семьёй за эти годы, а его дети стали как свои, внуки называют дед Борис… Так получилось и ему нисколечко не жаль. Сегодня опять собрался к другу закадычному, вызвал такси и стоя в пробке, засмотрелся в окно, погрузился в воспоминания…

***

–Борька, а чего ты не пьёшь? Что за маменькин сынок?

–Ребят, а почему без выпивки нельзя вам? Обязательно надо устроить балаган…

Молодому Борьке стыдно перед новыми товарищами, не хочется казаться белой вороной, несмотря на то что никогда не пьёт, опрокидывает в себя стопку, под одобрительный гул парней.

–Вот так! В десятом классе уже, а кроме лимонада ничего не нюхал, уважаем!

Там была и вторая стопка, третья… Борису стало очень плохо, так, что его вывернуло наизнанку несколько раз и когда он валялся под деревом почти без чувств, друзья оттащили его на остановку и уложив его на скамейку, ушли.

Мороз двадцать градусов, темно, Борис в лёгкой, модной куртке спит на остановке и весь его вид говорит о том, что это последний алкаш, а не приличный парень, что слегка перебрал… Куртка задралась, штаны намокли, с головы до ног в рвотных массах, а еще добавилась грязь и пыль из подъезда, где они употребляли алкоголь.

Прохожие с отвращением морщились, отходили подальше, осуждающе возмущались и уезжали. Борис свалился со скамьи, лежал с жутким отравлением умирал… Так бы и замерз, если бы не проезжающий на последнем служебном автобусе мужчина не заметил его на остановке, буквально мельком.

Тот ехал с подработки, где получил жалкие копейки разгружая машины и теперь возвращался домой на рабочем транспорте от предприятия – автобусы уже не ходили, но мужчина всё же вышел, хотя до дома ему было ехать еще минут двадцать, побежал к остановке.

Эта долгая история, как он не побрезговал, поднял паренька с земли на скамью, укрыл своей тёплой курткой, затем стучал в ближайшие магазины, с криками и угрозами.

Достучался до одного недовольного сторожа, вызвал скорую помощь, до последнего ждал когда она приедет и действительно заберет парня. Те еще пытались вызвать милицию, не горели желанием связываться с грязным алкашом, но Вовка настоял, угрожая всеми правдами и неправдами, а потом пешком шел по морозу домой больше часа…

Так бы может и не узнал Борька об этом, но Вова на следующий день явился в больницу, справился о здоровье парня, что был уже в безопасности, но всё еще бредил и боролся за жизнь… Именно провалявшись в больнице две недели он принял решение поступать после школы в медицинский и вот что из этого вышло…

Вова и правда, искренне считает, что ничего такого в жизни выдающегося он не сделал, просто повезло ему, счастливый случай. А сейчас еще приедет его лучший друг, Борька, они попарятся в баньке, напьются чаю, отдохнут, расслабятся…

Вспомнит, но не скажет никому, что примерно в это время, когда оправился Борис, выписался его из больницы – встретил Вовка свою Ларису, да и в общем, началась у него полоса везения…

Вернём вам молодость

–Ваша кожа потеряла упругость, видите как обвисла? Пигментные пятна пошли, а морщины вокруг глаз, заметили, что стали глубже? Но не переживайте, всё это можно поправить. Вмиг вас лет на двадцать вернем, станете как тридцатилетняя!

Не переживайте? Вернёте на тридцать лет? Надежду словно жаром обдало.

–Не дай бог, девушка! Я всего лишь за кремом зашла, невестка попросила.

–Ну почему вы отказываетесь? Сейчас можно за относительно недорогую сумму избавится от возрастных изменений. Голову бы покрасили – у вас такие хорошие волосы, а совсем седые…Некрасиво.

Надя вдохнула побольше воздуха, чтобы поспорить с нагловатой администраторшей, но остановилась – откуда этой девочке знать? Она думает, что старость, это что-то страшное, чего стоит бояться как огня…Того, с чем стоит начинать бороться уже чуть ли не с пелёнок…

Может быть и так, но давным давно, когда Наде было тридцать пять лет, она просто молила бога на коленях, чтобы состарится! Со слезами на глазах загадывала увидеть свои морщины и серебро в волосах. Признаться честно, у ней были все шансы, да что там – всё шло именно к тому, что Надя не познает старость и это было действительно очень страшно…

Уже потом, анализируя свою жизнь, Надя удивлялась – если разобраться, уже с самого рождения она часто оказывалась на волосок от смерти, будто бы судьба играла с ней…

***

Первый свой "урок" Надя получила еще в утробе – какой-то пьяный подонок ни с того, ни с сего напал на её маму с ножом, когда та была на шестом месяце. Скорая отчаянно боролась за жизнь роженицы, а оставшиеся месяцы до родов, женщина пролежала в стационаре ожидая когда все швы заживут, вставая только по нужде. Опасалась, что стресс всё же повлиял на ребёнка, молилась, чтобы бог их миловал…

К счастью, природа включила защитные функции и на свет появилась здоровенькая Надя, без намёка на отклонения. Первые лет шесть прошли относительно спокойно, а простой аппендицит едва не стоил девочке жизни: Надя гостила летом у бабушки, заболел живот – бабуля лечила народными средствами и ругала.

–Немытое жуете, вот и результат! Сухомятку сколько просила не есть?

Три дня протянули, а когда девочка потеряла сознание едва успели довезти до районной больницы, благо, что там хирург дежурил опытный, старый. Только чудом спасли…

Отучилась Надя, устроилась на работу, встретила свою любовь – невероятно доброго, смешного и немного пухленького Владимира, поженились, несколько лет жили для "себя" пока не признались, что не поучается у них завести детей. Ну с кем не бывает? Начали обследование, лечение, благо, что средства имелись и вуаля – родился прекрасный мальчик Боря…