Колье с изумрудами бесплатное чтение

Колье с изумрудами

– Вам очень идёт это колье, – сказала девушка-продавец, одарив покупательницу профессиональной улыбкой.

Женщина полюбовалась на покупку, глядя в стоящее на прилавке зеркало. Изумрудное колье действительно было великолепным. Оно идеально подходило к зелёным глазам своей новой владелицы. Женщина плавно повернулась из стороны в сторону – и волшебные камешки заиграли, засверкали зелёными искрами. Замечательное украшение! Очень дорогое, но, ей-Богу, оно стоит этих денег. Гарику пришлось крупно раскошелиться, чтобы загладить свою вину. Двое суток он пропадал неизвестно где, домой пришел никакой, к тому же испачканный губной помадой.

Женщина расплатилась за покупку и покинула магазин. На улице она обернулась, чтобы ещё раз полюбоваться собой. В зеркальном окне магазина «Кристалл» отражалась роскошная, уверенная в себе дама, которой очень шло новое дорогое украшение.

Мужчина лет пятидесяти стоял в нескольких метрах от женщины и пристально глядел на неё. Его убогая одежда и пришибленный вид красноречиво говорили о скромном состоянии кошелька. Женщина с вызовом посмотрела ему в глаза и усмехнулась: ну что ж, приятель, можешь полюбоваться на красивую жизнь, но только издали – это всё, на что ты можешь рассчитывать. Она повернулась и уверенной походкой хозяйки жизни направилась к своей машине.

У кромки тротуара её ждал джип «Судзуки». Дама опять усмехнулась: тут, конечно, Гарик схитрил. Она просила у него «Лэнд-Крузер» – такой же, как у самого Гарика – но муж стал горячо убеждать её в том, что мощная громоздкая машина не к лицу такой изящной женщине. Другое дело «Судзуки». И она уступила. Хотя, ей кажется, Гарик просто сэкономил на этом. Но ничего, «Судзуки» тоже хороший джип. И проходимость у него отличная, хоть по лесу гоняй на нём.

Женщина заняла водительское место и потянулась к дверце, чтобы захлопнуть её. В этот момент мобильник сыграл знакомую мелодию. Женщина извлекла телефон из дамской сумочки.

– Я слушаю, Гарик.

– Чем занимаешься, крошка? – услышала она голос мужа

– Трачу бабки, которыми ты расплатился со мной за свой грешок, – ответила женщина и весело засмеялась.

– Где ты сейчас?

– Я …

Связь внезапно оборвалась, и аппарат монотонно запищал. Так и есть: батарея разряжена. Чертыхнувшись, женщина швырнула телефон в сумочку.

– Простите! – раздался рядом мужской голос.

Она резко повернула голову влево и увидела мужчину, который минуту назад разглядывал её.

– Что вам нужно? – спросила дама с брезгливой неприязнью.

– Вы Вероника Слепнева? – он продолжал пристально смотреть на неё.

– Что вам нужно? – повторила дама свой вопрос.

– Мне надо поговорить с вами.

– А мне с вами не надо!

Женщина взялась за ручку дверцы, но захлопнуть её не успела. Резким движением мужчина прижал к её лицу кусочек пропитанной чем-то ткани. Она схватила его руку, хотела оттолкнуть, но сознание вдруг затуманилось. Хозяйка жизни Вероника Слепнева медленно погрузилась в пустоту.

Машину сильно трясло. От этой тряски к горлу подкатывала мучительная тошнота. Но понять, что происходит, женщина не могла – мысли путались. На какое-то время сознание прояснилось, и тогда она увидела, как за окном мелькают деревья. «В лесу», – успела подумать Слепнева. От мелькания деревьев ей опять стало плохо, и она вновь провалилась в чёрную яму.

Когда она окончательно пришла в себя, то обнаружила, что лежит на траве со связанными руками. Мужчина сидел рядом и курил. Машина стояла под сосной, тщательно замаскированная сосновыми ветками. Вероника попыталась приподняться, но накатившая дурнота заставила её вновь лечь. Казалось, что макушки деревьев и синеющие между ними небо медленно вращаются против часовой стрелки. Мужчина продолжал курить, искоса поглядывая на свою жертву. Сделав последнюю затяжку, он загасил окурок.

– Очнулась? – спросил равнодушным голосом. – Тогда пошли.

Он рывком поднял её на ноги.

– Куда? – Вероника с трудом задала свой вопрос – от резкого подъема у неё закружилась голова.

– Погостишь у меня.

Подталкивая пленницу перед собой, мужчина шёл следом. Минут через десять сознание Вероники окончательно прояснилось. Тошнота, головокружение и слабость постепенно исчезли, уступив место одному, но невероятно сильному чувству – страху. Она остановилась и, глядя с мольбой в глаза похитителя, жалобно спросила:

– Что вам нужно?

– Ты в третий раз задаёшь один и тот же вопрос. Правда, теперь уже совсем другим тоном, – усмехнулся мужчина. – Придёт время – узнаешь.

Он опять стал подталкивать её в спину, не давая остановиться. Вероника послушно шла вперёд. От страха мысли в голове путались. А ей необходимо было сосредоточиться. Что ожидает её впереди – неизвестно. Возможно, у неё сейчас единственный шанс спастись, а она бредёт покорно, как овечка. А с другой стороны, в модных туфлях да со связанными руками в лесу далеко не убежишь. Что же делать?

Они шли очень долго. Относительно ровную местность сменяли спуски и подъемы. Иногда приходилось пробираться сквозь заросли кустов. Наконец, остановились на краю небольшой ложбины, дно которой густо заросло кустарником. На небольшом расстоянии друг от друга из кустарника в небо тянулись высокие сосны с густыми кронами.

– Ну, вот и пришли, – сказал похититель.

Когда они спустились в ложбину, за кустами между деревьев обнаружилось небольшое бревенчатое строение, которое с большой натяжкой можно было назвать домиком. «Ну, вот и пришли», – эхом отозвалось в мозгу Вероники. Ноги у неё подкосились, и она опустилась на траву. Теперь у неё не осталось шансов на спасение. Полными ужаса глазами она смотрела на похитившего её мужчину. Он молча сгрёб её в охапку и волоком затащил в дом.

Помещение было тёмным и мрачным. Вместо окон в одной стене имелась щель в полметра длиной и высотой в толщину бревна. Часть помещения была отделена перегородкой. У правой стены домика в перегородке имелась дверь, которая на вид была массивной и крепкой. Сама же перегородка представляла собой ряд толстых жердей, расположенных друг от друга на таком расстоянии, чтобы между ними не смог пролезть человек. На полу камеры было постелено сено.

Развязав пленнице руки, мужчина втолкнул её в камеру и запер дверь на замок. Потом он вышел из домика, оставив жертву наедине со своими страхами. Неизвестно, сколько времени Вероника сидела неподвижно, уткнувшись невидящим взглядом в одну точку. Вечерело. Свет, проникающий через окно-бойницу, становился всё более тусклым, и вскоре помещение погрузилось во мрак.

Наступившая ночь многократно усилила тревогу. В воспалённом мозгу рисовались жуткие картины. Нервы были натянуты так, что, казалось, ещё немного – и они порвутся. Забившись в угол, Вероника напряженно прислушивалась к любому шороху. Но нервное напряжение давало знать о себе, организм требовал отдыха. Незаметно для себя женщина уснула, свернувшись калачиком на постели из душистого сена.

Когда она проснулась, было совсем светло. Оглядев камеру, увидела на полу кружку с водой и миску с тремя вареными картофелинами. Почувствовав острый голод, Вероника быстро расправилась со скудным завтраком. Потом она села, обхватив руками колени, и стала обдумывать своё положение. Голова была светлой и ясной.

Итак, что же с ней произошло? Кто этот человек, похитивший её? На маньяка он совсем не похож. Да разве стал бы маньяк кормить свою жертву? Нет, здесь что-то другое. Может, грабитель? Но надо быть полным идиотом, чтобы угонять машину вместе с её владельцем. Да и изумрудное колье по-прежнему украшает грудь своей хозяйки. Значит, этот вариант тоже отпадает. Остается одно: её похитители с целью получения выкупа. Это соображение вселило надежду и немного подняло настроение. Если дело обстоит именно так, то у неё есть реальный шанс остаться в живых. Кроме того, она может рассчитывать на более-менее человеческое обращение. И только одно обстоятельство тревожило, омрачало надежду: похититель не прятал своего лица. А это могло означать… Нет, думать о том, что это могло означать, Вероника не хотела. Появился шанс на спасение – значит, надо попытаться воспользоваться им.

Распахнулась входная дверь, и похититель вошёл в помещение. Держась руками за жерди, Вероника внимательно смотрела на него. Его волосы соломенного цвета были давно не стрижены. Под глазами разбежались густые сети морщин, а в уголках губ пролегли складки, которые иногда называют «горестными». У мужчины был вид человека, задавленного жизненными проблемами.

Стараясь произносить слова как можно мягче, Вероника осторожно сказала:

– Вы нуждаетесь в деньгах? Не сомневайтесь, мой муж за меня хорошо заплатит. Он очень богатый человек. Конечно, его возможности не безграничны, но всё же…

– Мне не нужны деньги, – перебил её мужчина, презрительно усмехнувшись. – Мне нужна ты.

Он повернулся и шагнул к выходу. У двери остановился.

– Если потребуется выйти – ну, сама понимаешь, о чём я говорю – позови меня. Я буду рядом.

Он вышел и захлопнул дверь. Словно поражённая громом Вероника стояла и смотрела ему вслед. «Мне не нужны деньги. Мне нужна ты». Что же это значит? Он собирается пользоваться ею как женщиной? Проклятый извращенец! Насильник! А может быть, и того хуже: озлобленный неудачник похитил богатую женщину, чтобы выместить на ней злобу за все свои жизненные промахи? Но ведь там, в городе, он назвал её имя и фамилию. Значит, он охотился именно за ней, Вероникой. От этих раздумий голова у женщины пошла кругом, и она бессильно опустилась на пол.

Прошли три бесконечно долгих дня. Дважды в день мужчина приносил пленнице скудный завтрак; два-три раза в сутки по необходимости выводил во двор.

Лишённой всякой возможности чем-либо заняться, Веронике оставалось лишь одно: думать, думать, думать. От этих дум можно было сойти с ума. Но если днём ещё как-то удавалось убедить себя в том, что всё не так страшно, что Гарик её скоро найдёт и освободит, то ночь отнимала всякую надежду. Ночью все мысли становились чёрными, беспросветными. Спать Вероника уже не могла.

Утром четвёртого дня заточения она случайно увидела, что в противоположном углу в постеленной на полу траве что-то чернеет. Вероника разгребла сено и увидела свою дамскую сумочку. Вероятно, сумочка находилась в камере всё это время, но была нечаянно привалена сеном и потому оставалась невидимой. Вероника раскрыла её и осмотрела. Ключи от квартиры, документы, портмоне с деньгами, предметы дамского обихода и даже сотовый телефон, ставший бесполезным из-за севшей батареи – всё было на месте. Видимо, мужчина бросил сумочку в камеру, даже не заглянув в неё. Странный тип.

Немного поколебавшись, Вероника извлекла из сумочки зеркальце, посмотрелась в него… и заплакала. Боже, в кого она превратилась! Продолжая всхлипывать, она сунула зеркальце обратно. И вдруг замерла на месте, перестав плакать. Из бокового кармашка сумочки выглядывала рукоятка пистолета. Она совсем забыла про него! Правда, пистолет газовый, но вряд ли похитителю известно об этом. Скоро он принесёт завтрак, надо решаться.

… Поставив на пол миску и кружку, мужчина выпрямился. Просунув руку между жердями, Вероника направила пистолет в лицо незнакомца.

– Не двигаться! – крикнула она.

Мужчина с удивлением смотрел на неё.

– Слушай внимательно, – говорила женщина, тяжело дыша. – Сейчас ты отопрёшь дверь и отойдёшь на два шага. И не делай резких движений.

Но вместо страха в глазах мужчины засверкали живые, весёлые искорки.

– Ты способна выстрелить? – спросил он с интересом.

– Не сомневайся! – Вероника старалась говорить твёрдо.

– Я и не сомневаюсь, – лицо его вновь стало угрюмым. – Сначала ты убила моего сына, потом жену. Почему бы теперь не убить и меня?

От удивления Вероника опустила руку с пистолетом.

– Что ты гонишь? – воскликнула она. – Я никого не убивала!

Он усмехнулся недобро.

– Ты так быстро забываешь свои жертвы? Прошёл всего лишь год.

Теперь она поняла, кто этот человек. Боже мой, неужели это он?! Павел Болотин – вспомнила Вероника. Но Болотину на вид было тридцать пять, не больше, а этот почти старик. Но, тем не менее, она уже не сомневалась, что перед нею тот самый Павел Болотин, с которым прошлым летом у неё пересеклись жизненные пути. Но как он постарел! А разве она, Вероника Слепнева, не изменилась всего за несколько дней?

– Нет! – закричала Вероника. – Это был несчастный случай!

В тот день они никуда особенно не спешили. В Сосновом бору их ждали друзья, застолье и сауна. Минуты и секунды ничего не решали, поэтому сумасшедшая скорость, с которой Вероника вела машину, объяснялась лишь желанием получить удовольствие от езды. Обычно свой «Крейсер суши» Гарик водил сам, но иногда уступал место за рулём жене. Веронике нравилось управлять этой тяжёлой, мощной машиной. Это вам не «Судзуки».

Когда они повернули в сторону Кузбасского моста и покатили вниз, Гарик подзадорил жену:

– Ну-ка, крошка, дай гари! Покажи класс вождения!

И Вероника «дала гари». Заняв середину дороги, она сдавила пальцами кнопку клаксона и стала разгонять джип. Это был излюбленный приём мужа – мчаться по разделительной полосе на огромной скорости с ревущим клаксоном, заставляя встречные и попутные машины шарахаться в стороны. Мощная «Тойота», идущая под уклон, мгновенно набрала скорость. Как и следовало ожидать, от них опять стали шарахаться, пасуя перед таким напором.

– Молодец, Верунчик! – весело кричал Гарик. – Разметай эту шелуху!

Но вскоре они увидели, что с правого берега им навстречу точно таким же образом мчится спортивная иномарка. Расстояние между машинами стремительно сокращалось, но иномарка и не собиралась сворачивать в сторону.

– Кто-то упорно напрашивается на неприятности. Не знает, с кем имеет дело, – прокомментировал ситуацию Гарик и распорядился, повернувшись к жене. – Не уступай ему!

– А если он не свернёт? – спросила Вероника.

– Куда он, к чёрту, денется!

Но спортивная машина по-прежнему летела навстречу. Времени на раздумье почти не оставалось.

– Ну, гад, я тебя достану! – процедил сквозь зубы Гарик. – Сворачивай, крошка!

Однако свернуть вправо было нельзя: дорога в этом месте была занята. Чтобы избежать столкновения, Вероника сбросила газ и повернула влево, на встречную полосу, рискуя столкнуться с микроавтобусом. Микроавтобус резко отклонился в сторону, но водитель идущей следом за ним «Оки» слишком поздно увидел опасность. Он в последний момент вывернул руль, но было поздно: передний бампер джипа протаранил бок малолитражки над задним колесом. Лёгкая «Ока» развернулась боком и перевернулась через крышу.

Когда Вероника узнала, что в аварии погиб восьмилетний мальчик, у неё началась истерика. Муж успокаивал, уверяя, что всё уладит. Сначала он пытался откупиться, но потерпевшие не пожелали даже слышать об этом, жаждая справедливого наказания виновных. Тогда Гарик задействовал свои связи. Не добившись справедливости в родном городе, Болотины – родители погибшего мальчика – стали искать её в столице.

– Меня посадят! – рыдала Вероника.

– Да не реви ты, дура! – сказал муж. – Я ещё не все средства использовал. Скоро всё утихнет, вот увидишь.

Так и случилось: Веронику оставили в покое. Вскоре заболела и умерла Надежда Болотина. Её муж Павел больше не искал справедливости.

Болотин протянул руку и забрал у Вероники пистолет. Она не сопротивлялась, безропотно отдав оружие.

– Газовый, – сказал Павел разочарованно. – Да, стрелять из него тебе было не резон – бежать-то некуда.

– Это был несчастный случай, – уже негромко повторила Вероника. – Такое может случиться с кем угодно. Я не виновата.

– Этот несчастной случай моей семье устроила ты, – сказал Болотин неприязненно. – Вы прёте по жизни напропалую. И если кто-то не успел вовремя шарахнуться в сторону, так вы не виноваты – это «несчастный случай».

Он сел на пол, прислонившись спиною к бревенчатой стене, и несколько минут сидел молча, погружённый в свои мысли. Потом стал рассказывать. Было непонятно, кому он адресует свой рассказ: пленнице, самому себе или кому-то третьему, незримо присутствующему здесь.

– У нас была дружная семья. Я думаю, что таких семей во всем мире найдётся совсем немного. Мы были счастливы и никому не завидовали, хотя порой нам было очень нелегко. Часто не хватало денег. Мы и на старенькую «Оку» накопили с большим трудом. Как оказалось – на свою беду.

Болотин опять умолк, глядя в одну точку. Воспоминания были для него мучительны, но он продолжил свой рассказ:

– После гибели сына Надя словно погасла. И лишь одно поддерживало её: она надеялась, верила, что вы ответите за своё зло. Для неё это было жизненно важно. Но мы ошиблись. У вас всё куплено, всё схвачено. Когда мы обратились в столичные инстанции, сразу же последовало серьёзное предупреждение. Однажды вечером крепкие парни затащили нас в машину и увезли за город. Меня тогда крепко избили, а что сделали с женой …

Горло рассказчика сдавили спазмы, и он умолк. Вероника смотрела на него и чувствовала, как холодная волна ужаса захлестывает всё её существо. У этого человека она отняла семью, счастье, будущее. И сейчас она находится в его власти. Господи, что он с ней сделает?!

– Я не знала об этом! – закричала Вероника, рыдая. Слезы ручьями бежали по её щекам. – Клянусь, я не знала!

– Разумеется, ты ничего не знала, – сказал Болотин мрачно. – Зачем тебе было знать? Всю грязную работу сделали другие, – он тяжело вздохнул. – После этого случая Надюша слегла и уже больше не поднялась. Она всё повторяла: «Паша, неужели им всё позволено?». А потом я остался один. Жизнь потеряла смысл, я стал не нужен самому себе. Единственное, что меня до сих пор удерживало на земле, так это тот самый вопрос: неужели вам всё позволено? Тогда я решил, что сам вынесу тебе приговор и сам его исполню. Эту маленькую тюрьму я построил специально для тебя. Ты выйдешь на волю, когда отсидишь в ней свой срок – приговор я тебе скоро зачитаю.

Вероника перестала плакать. Не веря своим ушам, она смотрела на Павла широко раскрытыми глазами, в которых смешались и надежда, и сомнение.

– Ты не убьешь меня? – спросила робко.

– Я и не собирался этого делать.

Встретив её недоверчивый взгляд, он усмехнулся:

– Тебе это трудно понять? Ничего удивительного: у нас слишком разные психологии.

Он поднялся и вышел из домика. А Вероника опять заплакала – на этот раз от радости. Она будет жить, и это главное! Вряд ли имеет значение, к какому сроку «приговорит» её этот тип. Гарик наверняка закрутил карусель, поднял на ноги всё милицейское начальство. Ещё два-три дня, и Веронику найдут. А если этот кретин оставил джип в лесу, а не утопил где-нибудь в озере или болоте, то, возможно, уже сегодня она поменяется с ним местами.

Болотин вернулся примерно через час. Подойдя к камере, он отомкнул ключом замок и распахнул дверь.

– Уходи.

Такого поворота событий Вероника не ожидала.

– Ты отпускаешь меня? – спросила недоверчиво.

– Я тебя выгоняю, – сказал он неприязненно и повторил. – Уходи.

Видя, что она всё ещё стоит в нерешительности, он первым вышел из домика. Остерегаясь подвоха, Вероника осторожно вышла вслед за ним. После мрачной камеры глаза с трудом привыкали к яркому дневному свету. Указав рукой направление, Павел сказал:

– Иди в ту сторону и держись так, чтобы солнце всегда было с правой стороны.

Как бы Веронике не хотелось бежать отсюда, что-то удерживало её, не давало сдвинуться с места. Этот постаревший за год человек, которому она сломала жизнь, отпускал её. И вовсе не потому, что прощал или оправдывал. Нет, он прогонял её, словно гадину, о которую не хотел пачкать руки. Прежде Вероника всегда презирала таких людей, как Болотин, считала их людьми второго сорта. А теперь выходило как-то не так. Ей захотелось доказать ему, что она не гадина, что она очень сожалеет о том, что случилось…

– Чего ты ждешь? – спросил он. – Иди.

– А ты?

Болотин смотрел куда-то перед собой, словно не слыша её вопроса. Казалось, что он вообще находился уже не здесь, а где-то там, по другую сторону жизни. Веронике вдруг стало жаль его до слёз. Краешком сознания она понимала, что причиной этой слезливой жалости являются её измотанные нервы, которые в последние дни были в страшном напряжении, а теперь вдруг ослабли. Тем не менее, она горячо заговорила:

– Паша, пойдем со мной! Я не держу на тебя зла: сама виновата, и была за это наказана. Тебя никто не тронет, я позабочусь об этом. Напротив, мы поможем тебе встать на ноги – и не только деньгами. У нас большие возможности…

Вероника осеклась, встретившись взглядом с Болотиным.

– Уходи, – сказал он.

В его голосе слышались и усталость, и досада, и угроза. Она нерешительно попятилась от него.

– Убирайся! – закричал он.

Она бросилась бежать, боясь оглянуться. Поднимаясь вверх по склону ложбины, Вероника спотыкалась и падала, но вновь вставала на ноги и бежала прочь. И лишь поднявшись наверх, рискнула оглянуться. Болотин стоял на том же месте, низко опустив голову. Ещё одна её жертва. Вдруг женщина почувствовала, что у неё окончательно сдали нервы. Слёзы обильными ручьями хлынули из глаз. Плохо видя из-за этих слёз, не обращая внимания на солнце, Вероника побрела прочь от этого проклятого места. «Дура! Чего ты ревёшь? – ругала она себя. – Главное, что ты осталась жива. А теперь надо думать о том, как выбраться из леса». Но успокоиться ей никак не удавалось.

Заросли кустарника, преградившие путь, вернули её к реальности. Вероника сориентировалась по солнцу: кустарник рос как раз у неё на пути. Обходить его не было ни сил, ни желания. Царапая лицо и руки, женщина стала пробираться сквозь кусты.

Вдруг она почувствовала, что что-то не пускает её, держит за шею. Вероника оглянулась и увидела, что её новое колье зацепилось за ветку. Она попыталась отцепить украшение, но не смогла, пальцы не слушались. Наконец, потеряв терпение, Вероника рванулась вперёд. Золотая цепочка порвалась, и дорогое изумрудное колье повисло на ветке, раскачиваясь из стороны в сторону, словно маятник. Вероника потянулась рукой к сверкающим зелёными огоньками камешкам, но вдруг отдернула её. Не отрывая взгляда от украшения, она стала уходить, словно прощаясь со своим колье. Словно вместе с этим колье она прощалась с чем-то ещё – с тем, чего пока сама не могла понять и объяснить.

2003 г.

Арбалет

Вадим Михайлович Мальков, рядовой инженер, уныло брёл к своему дому. Настроение было отвратительным, да и от чего ему, настроению, быть другим, когда неприятности навалились со всех сторон, подмяли под себя. Дома нелады из-за хронической нехватки денег. На работе дела и того хуже. Нет, никто не спорит: должны быть и порядок, и дисциплина, но если уж требуют полной отдачи, так хоть бы платили по-человечески. А то ведь «трясут» так, словно указанная в квитке сумма выражается не в рублях, а в долларах.

Сегодня проблемы на производстве усугублялись ещё и тем, что он жутко не выспался: опять эти придурки за стеной всю ночь крутили музыку. Чертовы молокососы! И ведь нет же на них никакой управы. Милиция такими «мелочами» теперь не занимается, сколько ни звони – никакой реакции. И вот что ещё обидно: ездят на дорогих иномарках, кутят в ресторанах, ни в чём себе не отказывают – откуда у них такие деньги? Они-то какую пользу приносят обществу? От этих мыслей на душе становилось ещё тяжелей.

Вадим Михайлович поднялся по ступенькам и, подойдя к двери квартиры, в которой по ночам время от времени устраивались «концерты», нажал на кнопку звонка. Дверь открыл коротко стриженый парень лет двадцати.

– Чего надо? – спросил он.

– Слушай, приятель, ты ночные «концерты» прекращай, – Вадим старался говорить спокойно. – Давай по-хорошему решим этот вопрос.

В прихожую вышла расфуфыренная девица и, прислонившись к косяку, смотрела на Вадима, как на дохлую мышь.

– Всё сказал? – спросил парень и, не дожидаясь ответа, захлопнул дверь.

Музыка этой ночью гремела пуще прежнего. Благо, что следующим днём была суббота.

В полдень Вадим Михайлович, сделав покупки в соответствии с составленным женой списком, возвращался домой. Погружённый в свои мысли, он не услышал, как за его спиной на медленной скорости к нему приближалась новенькая «Тойота», за рулем которой сидел «музыкальный» сосед. Подъехав вплотную, парень нажал на клаксон. От испуга Вадим шарахнулся в сторону, вызвав гомерический хохот водителя и его спутницы. Парень прибавил скорости и, проезжая мимо Вадима Михайловича, выплюнул в него жевательную резинку. Жвачка попала на брюки и прилипла к ним. Вадим пытался стряхнуть её, но она прилипала к пальцам, и ему пришлось изрядно повозиться, чтобы от неё избавиться. Ситуация была настолько унизительной, что кровь горячей волной ударила в голову.

До позднего вечера Вадим не мог успокоиться, одолеваемый приступами бессильной злобы. В голове строились самые фантастические планы мести. Наконец, разрозненные мысли сошлись в одной точке, и вполне конкретная идея захватила его.

Ближе к ночи, когда жена и дочь уже спали, Вадим достал несколько листов писчей бумаги и стал делать наброски. Он чертил, зачёркивал и снова чертил, исправляя отдельные детали. За окном уже рассвело, когда он закончил свою работу. Перед ним на столе лежал эскиз продуманной до мелочей конструкции арбалета.

Самым сложным оказалось раздобыть подходящие полоски пружинной стали. С остальными деталями больших проблем не возникало. Около месяца потребовалось на то, чтобы изделие было полностью готово. Часть деталей, наиболее сложных, Вадим изготовил на работе, остальные нетрудно было сделать в домашних условиях. Арбалет получился лёгким и компактным. Передняя часть, представляющая собой лук с натянутой тетивой, а также плоский деревянный приклад легко отсоединялись, благодаря чему конструкцию в разобранном виде можно было носить с собой в спортивной сумке или спрятав её под одеждой. С этой же целью размеры самого лука были сведены до минимума, а так как он при этом должен был обеспечивать большую скорость вылета стрелы, то получился настолько тугим, что натянуть его руками было невозможно. Для этой цели Вадим приспособил несложный механизм, представляющий собой откидной рычаг, натягивающий тетиву и заводящий её за штырь спускового механизма.

Когда арбалет был полностью готов, Вадим изготовил дюжину стрел и в ближайшее воскресенье отправился за город, чтобы в лесу испытать свое оружие. Первые же пробы показали, что к изготовлению стрел надо отнестись более серьёзно. Две из них, самые удачные, он оставил в качестве образца, остальные уничтожил. В последующие дни был заготовлен солидный запас стрел, похожих друг на друга, как близнецы.

С самых первых дней работы над арбалетом Вадим заметил в себе интересную перемену: он вдруг стал менее чувствительным к окружающей несправедливости, хамству и другим негативным явлениям жизни. Устраивающий ночные оргии сосед появлялся периодически – жил он, вероятно, в другом месте, а эту квартиру держал исключительно для «балдежа». Зато, когда он появлялся, всем становилось тошно. Кроме ночных разгулов, отравляющим жизнь и другим соседям, жизнь Вадиму он теперь отравлял ещё различными выходками и приколами. Самонадеянный юнец развлекался, издеваясь над человеком, который был вдвое старше его. Вадим Михайлович молча терпел – его время ещё не пришло. И вот его оружие с полным боекомплектом изготовлено и тщательно пристреляно. Остался только один барьер – психологический.

Однажды, когда кроме него дома никого не было, Вадим Михайлович вынул арбалет из тайника и подошёл с ним к зеркалу. Оружие смотрелось грозно и одновременно красиво, делая общую картину завораживающей. Вадим почувствовал в груди незнакомое прежде волнение, словно в этот миг он вдруг стал другим человеком.

– Ну что, гражданин Мальков, – сказал он, обращаясь к своему зеркальному двойнику, – крупной рыбой мы вряд ли когда-нибудь станем, но и сожрать себя теперь никому не позволим.

За окном стемнело. Тёплый летний вечер плавно перешёл в ночь. Вадим Михайлович вышел на балкон покурить перед сном, наслаждаясь тишиной июльской ночи. На скамейках у подъезда компания молодых людей громко обсуждала свои дела. Среди них Мальков узнал и беспокоящего его соседа. Сделав несколько затяжек, Вадим Михайлович хотел уже, было, вернуться в квартиру, как вдруг услышанное заставило его навострить уши. Разговор шёл о том, что завтра в десять часов вечера начнётся банкет, для этой цели на всю ночь откуплен ресторан «Русская изба». Необычное волнение, как совсем недавно перед зеркалом, вновь охватило Вадима. «Я не случайно услышал это! – думал он, чувствуя лёгкую дрожь во всем теле. – Судьба дает мне шанс – надо решаться».

Весь следующий день Вадим Михайлович провёл в лихорадочно ожидании вечера. Ни о чем другом он думать был не в состоянии. Жена Ольга после безуспешных попыток поговорить о чём-нибудь с мужем махнула на него рукой, предварительно покрутив пальцем у виска. Ещё утром Вадим посетил городской сад. Прогуливаясь между деревьев вблизи ресторана, он старательно выбирал место для засады. К сожалению, горсад вовсе не был похож на джунгли, но один раскидистый куст мог вполне послужить укрытием, тем более с наступлением темноты.

Когда начался банкет, Вадим уже сидел в засаде в полной боевой готовности. Удобный случай подвернулся около часу ночи. Несколько мужчин вышли покурить на свежем воздухе. Тот, кого он ждал, появился чуть позже, поэтому, когда другие вернулись обратно, он ещё пару минут докуривал, не зная о том, что в десяти метрах от него притаился человек, который в сложной душевной борьбе решает его участь. Докурив сигарету, парень щелчком отшвырнул окурок, прочертивший в воздухе огненную дугу, и повернулся к двери. В это мгновение острая стрела вонзилась ему между лопаток. Из своего укрытия Вадим видел, как его жертва сначала замерла на месте, затем медленно повалилась на бок. Несколько секунд он стоял в оцепенении, глядя на эту картину, потом спохватился и начал судорожно разбирать арбалет. У него ничего не получалось – всё тело била дрожь, руки не слушались. «Господи, что же я делаю?! – подумал он. – Надо срочно убираться отсюда!». Держа в одной руке арбалет, в другой спортивную сумку, он бросился прочь от этого места. Забравшись в какой-то тёмный закуток сада, Вадим остановился и несколько раз глубоко вздохнул. Немного успокоившись, он разобрал своё оружие, уложил его в сумку и направился домой, стараясь идти тёмными дворами.

Дома, спрятав арбалет, Вадим торопливо зашёл в ванную, – ему не терпелось поскорее вымыть руки. Он склонился над умывальником и внезапно почувствовал приступ дурноты. Желудок словно вывернуло наизнанку.

– Вадик, что случилось? – послышался за спиной голос Ольги. – Ты пьян? Где ты был?

– Встретил старых друзей, – с трудом ответил Вадим, не поворачивая головы. – Давно не виделись… Выпили…

Нервное возбуждение, в котором он пребывал два последующих дня, начало спадать, и до Вадима стал доходить весь ужас содеянного. Он убил человека! Убил за то, что тот, видите ли, досаждал ему. Потрясение оказалось настолько сильным, что Вадим Михайлович в некоторой степени утратил ощущение реальности. Он механически, будто робот, выполнял свою работу, разговаривал со знакомыми, занимался домашними делами, а внутри у него шла нескончаемая борьба с самим собой. Вадим понимал, что слишком долго он не выдержит этого напряжения – или явится в милицию с повинной, или просто сойдёт с ума. Ему вспомнилась одна очень точная фраза из песни, прозвучавшей в некогда популярном кинофильме: «Интеллигенту от себя спасенья нет».

Прошло две недели. За это время Вадим Михайлович, потерявший сон и аппетит, заметно постарел и осунулся. Как-то вернувшись с работы, он застал дома жену и дочь сильно расстроенными. Было видно, что обе женщины недавно плакали.

– Что случилось? – спросил Вадим.

– Что случилось! – Взвилась Ольга. – Тебя что – пыльным мешком ударили? Ничего вокруг не видишь. Твоей дочери проходу не дают…

Она опять заплакала.

– Кто не дает? Да говорите же толком, чёрт возьми!

Немного успокоившись, Ольга рассказала, что на их дочь «положил глаз» местный бандюга, который дал ей месяц сроку на раздумье. Вадим Михайлович посмотрел на дочь: настоящая красавица! Припухшее от слёз лицо с покрасневшими глазами ничуть не утратило своей привлекательности.

– Так, ясно: месяц сроку. И что потом?

Алёнка, часто всхлипывая, ответила:

– Он сказал: если не уступлю сама, то возьмет силой, а потом отдаст своим дружкам.

Вадим почувствовал, как у него в душе вновь закипает злоба. Горькое раскаянье, терзавшее его последние полмесяца, мгновенно растаяло, испарилось. «Идиот! – ругал он себя. – Распустил слюни. Убивать их надо! Убивать!».

Он постарался взять себя в руки. Немного успокоившись, спросил дочь:

– А ты не знаешь, где его можно найти?

– Он на нашем рынке кем-то вроде вышибалы. И ещё собирает дань с торговцев.

– Какую дань? За что?

– Ясно за что – чтоб не трогали.

– Завтра ты мне его покажешь, – сказал Вадим. – И не плачь больше. В конце концов, у нас в запасе целый месяц. Что-нибудь сообразим.

Он обнял дочь за плечи и ободряюще улыбнулся ей. Хорошо ещё, что в пылу раскаянья он совсем забыл про арбалет и не уничтожил его.

Нет, гражданин Мальков, война ещё не окончена.

Внешность Алёнкиного «поклонника» впечатляла и даже очень. Вадим Михайлович сразу понял, что человеческого разговора с этим типом не получится. Значит, остается только один выход. Отправив дочь домой, Вадим ещё долго бродил по рынку, прикидывая, где можно будет устроить засаду. Но такого укрытия, из которого потом можно будет незаметно улизнуть, он не нашёл. Последний торговый ряд тянулся вдоль автомобильной стоянки. Вадима вдруг осенило: стрелять можно из машины! Надо срочно восстанавливать свой старенький «Запорожец», перешедший с некоторых пор в разряд недвижимости.

Полмесяца ушло на ремонт машины. Всё свободное время Вадим проводил в гараже. Для покупки необходимых деталей пришлось залезть в долги. В конце концов, его труды увенчались успехом. Машина, на которой он ещё недавно хотел поставить крест, готова была служить и дальше.

В один из августовских дней «Запорожец» Вадима уже стоял на боевом посту, когда «сборщик податей» стал обходить палатки последнего торгового ряда.

– Здрасьте, тёть Тань! – сказал он хозяйке очередной палатки, широко улыбаясь.

Женщина средних лет молча протянула ему купюру. Но вместо того, чтобы взять деньги, парень, словно устыдившись, вдруг стал перед ней на колени и повалился в ноги. Между лопаток торчала стрела.

На автомобильной стоянке в это время разворачивались две «крутые» иномарки. На отъезжающий обшарпанный «Запорожец» никто не обратил внимания.

Нельзя сказать, что вторую «акцию» Вадим выполнил спокойно – его опять била дрожь, которую он долго не мог унять. Но никаких душевных терзаний уже не было. Ольга ни о чём не спрашивала, изредка бросая на мужа беспокойные взгляды. Алёнка как-то вечером, немного помявшись, прильнула к отцу и спросила шёпотом, в котором слышались страх и восторг:

– Пап, это ты его, да?

– С чего ты взяла?! – деланно возмутился Вадим. – Это они там между собой что-то не поделили. Обычная разборка.

– Понятно! – сказала дочь, сделав вид, что поверила.

После этого второго случая Вадим стал воспринимать окружающий мир несколько иначе. Если прежде различные проявления хамства, которого, увы, предостаточно в нашей жизни, вызывали в нём вспышки ярости или бессильной злобы, то теперь он спокойно прикидывал, тянет данный поступок на «высшую меру» или нет. Он как бы приценивался и прицеливался. Иногда он носил арбалет с собой, и близость этого грозного оружия приятно щекотала нервы.

Вскоре опять появился повод пустить его в дело.

… Подвыпивший верзила был не в духе. Он грубо оскорблял пассажиров, обильно сдабривая свою речь нецензурной бранью. От него исходили волны такой неукротимой злобы, что никто не рискнул урезонить хулигана, сделать ему замечание. Когда он вышел из автобуса, Вадим последовал за ним и незаметно проводил его до самого дома. Верзила вошёл в подъезд. Через несколько минут из подъезда выскочила заплаканная женщина с ребёнком на руках. Её лицо было в кровоподтеках. Вадим Михайлович стиснул зубы: теперь вынесенный им приговор обжалованью не подлежал.

На следующий день во дворе напротив вышеупомянутого подъезда стоял невзрачный автомобиль марки ЗАЗ-968. Спустя два с половиной часа появился тот, кого ждали. Он открыл входную дверь и шагнул в подъезд. Едва он взялся за ручку с внутренней стороны двери, как вслед за ним в подъезд влетела острая стрела, вонзившаяся в спину. Здоровенный мужик рухнул лицом вперед, захлопнув за собой дверь. У водителя отъезжающего «Запорожца» было очень довольное лицо.

… Следующий инцидент также произошел в автобусе. Совершенно случайно Вадим Михайлович увидел, как светловолосый парень разрезает сумку пожилой женщины. Первым желанием было схватить негодяя за руку и сдать его в милицию. Но… в спортивной сумке, которую Вадим держал в руке, находился арбалет. Значит, милиция отпадает. Карманник тем временем переместился чуть дальше, где стояла другая женщина. Вадим боковым зрением наблюдал за вором.

Когда парень вышел из автобуса, Вадим Михайлович последовал за ним. Он застрелил карманника в глухом скверике, когда тот, сидя на скамейке, укладывал в полиэтиленовый мешочек содержимое чужих кошельков. В выпавшем из рук мешочке была солидная пачка купюр. «Неплохо зарабатывают, мерзавцы», – со злостью подумал Вадим. Секунду поколебавшись, он быстро подошёл к убитому, поднял мешочек и сунул его во внутренний карман куртки. «Это не разбой, – убеждал себя Вадим. – Это экспроприация – «грабь награбленное». Но спрятанные в кармане деньги словно обжигали грудь. Вадиму казалось, что солидная пачка сильно оттопыривает куртку, привлекая внимание прохожих, и может послужить серьёзной уликой против него. Ему и в голову не приходило, что лежащий в сумке арбалет является куда более страшной уликой. Но, пожалуй, более всего Вадима беспокоила моральная сторона дела. Он поступил как самый настоящий бандит, забрав деньги у своей жертвы. Вадим Михайлович горько усмехнулся: вот уж воистину – интеллигенту от себя спасенья нет.

На мосту через Искитимку он остановился и, опершись о перила, несколько минут размышлял, глядя на воду. Добытые сегодня деньги могли существенно облегчить финансовое положение семьи. Но он уже принял решение, хотя был почти уверен в том, что будет в последствии жалеть о своём поступке. Вадим вынул из кармана мешочек и вытряхнул его содержимое в воду. Подхваченные ветром купюры разного достоинства закружились в воздухе, словно конфетти, разлетаясь в разные стороны. Ругая себя на чём свет стоит, Вадим Михайлович поспешил покинуть это место.

За неполные три месяца инженер Мальков отправил на тот свет семь человек. Будучи человеком неглупым, он прекрасно понимал, что его подвиги не могут продолжаться бесконечно. Методичность и характерный почерк расправ не могли не всполошить милицейское начальство. Рано или поздно они возьмутся за это дело основательно. Вадим решил затаиться. С тех пор, как он переступил черту, у него до предела обострилось чутьё, которое не только помогало ему, словно хищнику, выслеживать и поражать свои жертвы, но и вовремя подавало сигнал о грозящей опасности. Вот и теперь он вдруг остро почувствовал, что необходимо срочно, как говорится, «лечь на дно».

Тайник, который он оборудовал в антресоли над входной дверью, мог надёжно укрывать арбалет от жены или дочери, но милиция в случае обыска его бы там легко обнаружила. Поэтому, уложив своё сокровище в сумку, Вадим отнёс его к своему лучшему другу Юрию Вершину с просьбой взять эту сумку на хранение и с убедительной просьбой не совать в неё свой нос. Юра жил один в своей маленькой однокомнатной «хрущёвке». После бесконечных скандалов, в основе которых лежало отсутствие денег, жена развелась с ним и уехала в деревню к матери, забрав с собой сына. Юра охотно согласился оставить эту сумку на некоторое время у себя. Но, как всем известно, просьба не совать куда-либо свой нос неизбежно вызывает острейшее желание этот самый нос туда сунуть. И едва Вадим успел вернуться домой, как жена тут же позвала его к телефону.

– Вадька! Ты что, совсем сдурел?! – Юра кричал так, что Вадиму казалось: слышно не только его семье, но и соседям за стеной.

– Да тихо ты! – он покрепче прижал трубку к уху, настороженно озираясь. – Подожди меня, сейчас приду. Тогда и поговорим.

Он опять отправился к Вершину, купив по дороге бутылку водки для лучшего взаимопонимания. Пока готовили закуску и разливали водку, Юра молчал и заговорил лишь, когда они выпили по первой стопке.

– Вадик, как же это? Я и представить себе не мог, что ты способен убить человека.

– Юра, ну чего ты всполошился? Я ведь хороших людей не трогаю. А без этих мерзавцев мир только чище станет.

– Но мы не судьи! Какое право мы имеем решать чью-то судьбу?

– А мы вообще какое-нибудь право имеем? – разозлился Вадим. – Мы живём так, словно перед всеми виноваты и всем должны. Это мы всегда уступаем дорогу и место в транспорте. Это мы жалобно просим, когда надо требовать своё. А они не просят! Они нагло берут и своё, и наше. И попробуй перейти им дорогу – растопчут и не оглянутся.

Юра помолчал, прежде чем продолжать спор.

– Ну, а о себе ты подумал? Неужели не понимаешь, какую опасную игру затеял? Чем рискуешь, подумал?

– Юра, да очнись же ты, наконец! Кто из нас с тобой больше рискует? Посмотри, как ты живёшь: денег ни на что не хватает, семью потерял, на работе начальник со свету сживает. Сам же говорил: хоть в петлю лезь. И ведь полезешь! А я – нет! Я теперь на неприятности смотрю сквозь прицел арбалета.

Юра ничего не ответил. Они молча допили водку и расстались.

Милиция нагрянула через три дня. В поисках оружия квартиру буквально перевернули вверх дном. Та же участь постигла гараж. После обыска Вадима Михайловича посадили в машину и увезли с собой, оставив двух перепуганных женщин в разгромленной квартире.

Допрос длился четыре часа. Вадим Михайлович был совершенно вымотан. Он держался из последних сил, чудом избегая расставленных следователем ловушек. Перед тем, как отправить его в камеру, следователь сказал:

– Зря упираетесь. Мы и не таких орлов раскалывали. Подумайте над этим.

Начальник технического отдела был не в духе, поэтому распекал своего подчиненного, не стесняясь в выражениях. По правде сказать, повод для недовольства был ничтожный, но надо же было на ком-то отыграться. Тот факт, что перед ним сидит живой человек, имеющий нервную систему и самолюбие, начальника ничуть не волновало. А сидящий напротив него Юрий Петрович Вершин уныло смотрел в пол, думая о том, до какой же степени ему всё это осточертело. Хоть в петлю лезь. «И ведь полезешь!», – вспомнил он слова Вадима. Так что же получается? Выходит, Вадька прав: чего бояться тому, кто раздумывает, не надеть ли на шею верёвку? Эта мысль показалась Юрию такой забавной, что он невольно усмехнулся.

– Вы что, смеётесь надо мной? – взревел начальник.

– Нет-нет, что вы! Я вас внимательно слушаю, – ответил Юрий Петрович, прикидывая, куда было бы лучше всего послать стрелу, чтобы рот вышестоящего хама закрылся навсегда.

Следователь по особо важным делам капитан Васильев готовил план очередного допроса, когда раздался телефонный звонок.

– Олег Сергеевич, зайди ко мне, – прозвучал в трубке голос полковника.

Васильев отложил бумаги и пошёл в кабинет начальника.

– Слушаю Вас, Иван Егорович.

– Вот что, Олег Сергеевич, – сказал полковник, – есть подозрение, что по делу «робингуда» мы взяли не того человека.

– Что такое?! – невольно воскликнул капитан. – Опять жертва? Кто на этот раз?

– Некто Чанов Илья Васильевич. Только что сообщили.

– Он мёртв?

– В реанимации. Состояние крайне тяжёлое.

– Что ещё известно?

– Пока больше ничего. Вот ты, Олег, и займись этим делом обстоятельно.

– А как же быть с Мальковым?

– Малькова придется отпустить. И, пожалуйста, сделай это побыстрее и как можно помягче.

– Считаете, что он не виновен?

– Прямых улик против него нет.

– Зато косвенных хоть отбавляй.

– Полностью согласен. И вот ещё одна интересная деталь: все предыдущие жертвы были поражены в спину, а Чанову стрела угодила в живот. Это, может быть, ничего не значит, но кто знает. Так что Малькова отпустить-то отпустите, но глаз с него не спускайте.

И капитан Васильев приступил к расследованию. Как стало известно, потерпевший работал начальником технического отдела на одном из заводов города, что озадачило капитана, так как не вписывалось в общую схему убийств. Все предыдущие жертвы были так или иначе связаны с криминалом. Но вскоре выяснилось, что гражданин Чанов на пару с компаньоном откупил на рынке торговую площадь, планируя всерьёз заняться коммерцией.

– Ну что ж, будем копать в этом направлении, – вслух подумал Олег Сергеевич, устало вздохнув.

– Вадька! – воскликнул Юрий, когда за другом закрылась входная дверь. – Я тоже смог! Ты понимаешь!

Его глаза лихорадочно блестели.

– Юра, где арбалет? – перебил его Вадим. – Давай его сюда, быстро! И готовь инструмент: ножовку, молоток и прочий.

– Что случилось? – с тревогой спросил Юрий Петрович, с которого в миг слетела эйфория.

– Меня «пасут». Едва смог уйти от них. Если найдут арбалет, нам обоим конец.

Они торопливо принялись за работу, разобрав конструкцию до последнего винтика. Одни составные части распилили на мелкие кусочки, другие деформировали до неузнаваемости. Затем, выйдя из дому, разбросали по разным мусорным бакам всё, что осталось от некогда грозного оружия.

С Юрой Вершиным с тех пор Вадим не встречался и не созванивался, боясь того, что это может дать следствию основание связать покушение на Юркиного начальника с другими жертвами. Ещё какое-то время Вадим Михайлович чувствовал за собой слежку. Это его беспокоило, не давало расслабиться. Но однажды он почувствовал, что его наконец-то оставили в покое. Вадим облегченно вздохнул.

Однако, это облегчение было недолгим. Миновавшая опасность, казалось, унесла с собой жизненный тонус, постепенно погружая нашего героя в трясину былого уныния. Он пытался как-то встряхнуться, отвлечься от тоскливых мыслей, но ничего не мог с собой поделать. Без арбалета он вдруг почувствовал себя слабым и беззащитным. Хамство и несправедливость окружающего мира вновь стали больно ранить его.

… Вадим подошёл к зеркалу, разглядывая своё осунувшееся лицо.

– Ну что, гражданин Мальков, – обратился он к своему отражению, – похоже, мы плотно «подсели на стрелу».

Итак, что же теперь делать? Мастерить арбалет нельзя ни в коем случае. Но, в конце концов, можно же придумать что-нибудь другое – ведь он инженер! И, кроме того, ему всего лишь необходимо знать, что оружие у него есть, чувствовать его близость, а пускать в ход вовсе не обязательно. Ну, разве что разок, когда уж совсем достанут. А если и не один раз, то, опять же, можно как-то разнообразить свои действия, менять почерк – и всё будет в порядке.

Однажды поздним вечером, когда жена и дочь уже спали, Вадим Михайлович достал листки писчей бумаги и начал делать наброски.

Вряд ли кто-нибудь из знакомых Юрия Петровича Вершина мог бы поверить в то, что он способен покуситься на человеческую жизнь. Кто угодно, только не Вершин! Типичный представитель касты вечно ведомых, погоняемых, живущих по чужим правилам, Юрий Петрович ни разу в жизни не плюнул на тротуар и не бросил бумажку мимо урны. Он был хорошим человеком, даже очень хорошим: добрым, деликатным, порядочным. На работе его ценили за добросовестность и исполнительность, а также за стремление избегать скандалов даже тогда, когда с ним обходились откровенно несправедливо. Словом, Вершин обладал полным набором тех бесценных качеств, которые и в прежние-то времена не приносили никакой материальной выгоды, а в нынешнем изменившемся мире с его звериным оскалом и вовсе превратились в пудовые гири на ногах.

Жена какое-то время молча терпела. Потом начались скандалы. Наконец, её терпение лопнуло, и она ушла, заявив мужу, что не может его честность и порядочность подавать на стол в качестве «первого» и «второго». Такой поворот судьбы стал тяжёлым ударом для человека, привыкшего двигаться по наезженной колее. Юрий Петрович впал в депрессию. Погрузившись в свои невесёлые думы, он стал очень рассеянным, и эта его рассеянность быстро надоела Илье Васильевичу Чанову – новому начальнику отдела, в котором работал Вершин. В отличие от своего подчинённого, Илья Васильевич не страдал излишней деликатностью и в выражениях себя не ограничивал. И тут ещё одно достоинство Юрия Петровича сослужило ему плохую службу: он органически не выносил хамства. Выложив начальнику в глаза всё, что он думает о его манере общения, Вершин нажил себе смертельного врага. Чанов обид не прощал. Началась откровенная травля.

Издёрганный за день на работе, Юрий возвращался вечером в свою пустую квартиру, где некуда было спрятаться от раздумий, день ото дня всё более мрачных. К счастью, неподалеку жил Вадим Мальков, с которым Вершин был дружен ещё со студенческих времен. Пожалуй, Вадим был единственным человеком, с кем можно было поговорить откровенно обо всём. У них были схожие характеры, да и проблемы тоже. Потом у Малькова появились какие-то свои дела, и они стали встречаться значительно реже.

Случайно узнав о том, что Вадим и является тем таинственным «робингудом», о «подвигах» которого неоднократно сообщалось в новостях, Вершин испытал настоящий шок. Тогда у них с Вадимом произошёл серьёзный разговор. Но сколько Юрий ни пытался образумить друга, аргументы Вадима оказались весомее. И в самом деле, о каком риске можно говорить, когда уже всерьёз задумываешься над тем, стоит ли жить дальше.

Когда Вадима арестовали, и началось следствие, Юрий не на шутку растерялся. Что делать с арбалетом? Проще всего было бы его уничтожить. Но спасёт ли это Вадима? И что изменится в жизни у него самого? Всё та же беспросветность и безысходность. Подспудно в нём уже зрело решение, непривычно смелое для него. Задуманное было действительно опасным делом и грозило серьёзными последствиями. Но это была единственная возможность с одной стороны – отвести подозрения от друга, с другой – избавиться самому от беспросветного хама, отравляющего жизнь. Юрий Петрович, словно Раскольников, раз за разом не без пафоса задавал себе вопрос: «Тварь я дрожащая или право имею?». И он решился. Спустя несколько дней Илья Васильевич Чанов при выходе из подъезда своего дома был поражён стрелою в живот.

Лихой поступок подействовал на Вершина, словно наркотик, придав небывалую остроту ощущению жизни. Вскоре его навестил освобожденный из-под стражи Мальков. Просидев несколько дней в следственном изоляторе, Вадим смотрел на вещи более трезво. Его беспокойство быстро остудило пыл Юрия. Вдвоём они торопливо уничтожили арбалет, после чего Вадим категорически запретил другу поддерживать с ним какие-либо контакты.

Возбуждённое состояние, в котором находился Юрий, быстро сошло на нет, маятник ощущений качнулся в противоположную сторону, и Вершин остался в одиночестве со своими сомнениями, страхами и чёрной меланхолией.

Господин Чанов выжил. Его выздоровление было долгим и мучительным. Лишь спустя три месяца он вновь появился на работе. От прежнего цветущего вида ничего не осталось. Теперь это был худой человек с измождённым лицом. Перенесённые страдания отрицательно сказались не только на здоровье, но и на характере. Он стал ещё более нетерпимым, грубо распекая подчиненных за любую оплошность, явную или мнимую. Любимой мишенью, как и следовало ожидать, стал инженер Вершин, и без того доведший себя до крайности душевными терзаниями. Юрий Петрович первое время был очень рад тому, что его выстрел не оказался смертельным. Ему даже представить было страшно, как бы он жил дальше, имея на совести такой тяжкий грех, как убийство.

Когда начальник вернулся в отдел, Вершин поначалу избегал смотреть ему в глаза, старался не вступать с ним в пререкания. Но шло время, ежедневная нервотрёпка и угроза однажды остаться без работы заставили, в конце концов, пожалеть о том, чему он ещё недавно так радовался. Он вновь почувствовал себя загнанным в угол. И не с кем было посоветоваться. Несколько раз Юрий снимал телефонную трубку, чтобы позвонить Вадиму, но, так и не набрав номера, вешал её обратно на рычаги.

Изредка в выходные дни он уезжал в деревню, чтобы повидать сына. Эти поездки помогали отвлечься от невесёлых дум на какое-то время, но потом на душе становилось ещё тяжелее.

Звонок Лёвы Барышкина, бывшего сокурсника, был спасательным кругом, не позволившим утонуть в пучине безысходности.

– Юрок, рад тебя приветствовать! – звучал в трубке его бодрый голос.

– Лёва! – радостно воскликнул Юрий. – Ты в Кемерове?! Какими судьбами?

– Совсем недавно перебрался жить сюда. Разыскал твой телефон через справочную. Не хочешь повидаться со старым другом?

– О чём спрашиваешь! Конечно, хочу!

– Ну, тогда не теряй времени, жми ко мне. – Лёва назвал свой адрес. – Посидим с тобой за чарочкой: вспомним прошлое, обсудим настоящее, помечтаем о будущем.

Когда Юрий вошёл в квартиру друга, его уже ждал накрытый, словно к празднику, стол. Людмила, Лёвина жена, приветливо встретила гостя. После церемонии знакомства она на несколько минут составила им компанию за столом, после чего деликатно удалилась. Друзья не виделись лет двенадцать, поэтому им было о чём поговорить. Давно уже Юрий не чувствовал себя так легко и свободно. Лёва буквально лучился жизненной энергией, радостью бытия, и его собеседник неосознанно поддавался этому настрою.

– Слушай, а как поживает Вадька Мальков? – вдруг спросил Лёва. – Он ведь тоже в Кемерове обосновался, насколько мне известно?

– Да, он тоже здесь… – Юрий замялся. – Но мы с ним не общались с прошлой осени.

– Поссорились, что ли?

– Нет, мы не ссорились. Но возникли некоторые обстоятельства…

Вершин нахмурился и умолк. Лицо Лёвы стало серьезным.

– Большие проблемы? – спросил он.

– Очень большие. Но я не уверен, что тебе надо знать обо всём этом.

– Ну, не рассказывай, раз не уверен. Но ты хотя бы уверен, что справишься сам?

– Нет.

– Тогда валяй, я слушаю.

И Юрий решился. Он рассказал обо всём, что случилось с ним и с Вадимом за последний год. Лёва слушал, ошарашено глядя на друга, и с трудом верил услышанному.

– Да, друзья мои, – сказал он после долгой паузы, – наворочали вы дел. Два тихих омута.

– Как видишь, я загнан в угол, – уныло произнёс Вершин.

– Вот что я тебе скажу, дружок! – Лёва хлопнул себя ладонью по колену. – Давай договоримся следующим образом: о ваших с Вадиком криминальных делах я ничего не знаю, и знать не хочу. Иначе по закону обязан донести на вас. А вот о твоих «углах» мы сейчас поговорим. Начнём с того, что никто тебя в угол не загонял, разве что ты сам…

– Ну, как же не загоняли?.. – начал было Вершин.

– А вот так! – перебил его Лёва. – Не обстоятельства тебя загнали в угол, а твоё отношение к ним. Вместо того чтобы бороться с неприятностями или искать выход из создавшегося положения, ты начинаешь думать о том, как тебе плохо. Ты же сам помогаешь тем, кто тебя бьёт. Твой начальник кусает тебя – и ты сразу же начинаешь грызть себя изнутри. Всё не так страшно, Юра, – Лёва смягчил тон. – Надо всего лишь изменить своё отношение к жизни. Что можно исправить – исправляй; что нельзя – выбрось из головы и не зацикливайся на этом. И помни: пока ты жив, всё поправимо. Не хорони себя раньше смерти.

– Тебя послушать – всё так просто!

– Я этого вовсе не утверждаю. Но и усложнять ничего не надо. Твоя беда в том, что у тебя все нервы наружу торчат. А я свои затолкал вовнутрь, и высунуться не позволяю. Думаешь, меня не пытались кусать? Ещё как пытались! Да только не по зубам я им – прокусить не могут. Я близко к сердцу принимаю только то, что меня радует, потому мне и жить легче.

Они ещё долго говорили на эту тему. Юра слушал друга и с каждой минутой всё больше убеждался в его правоте. С души словно свалился тяжёлый камень. На прощание Лёва протянул ему брошюру и сказал:

– Вот возьми, почитай. И не просто почитай, а займись этим всерьёз. И тогда, поверь, всё будет в порядке.

Небольшая книжка, которую дал Лёва, буквально с первых строк завладела вниманием Вершина. Он жадно вчитывался в каждое слово, поражаясь мудрой простоте изложенных в ней истин. В брошюре содержалось много практических советов по развитию способностей контролировать своё настроение, различные способы медитации и много другой полезной информации. Всем этим предстояло заняться всерьёз. Но уже первое знакомство с этим руководством дало свои положительные результаты.

Один момент особенно понравился Вершину, и он сразу же взял его себе на вооружение. Там говорилось, что любая отрицательная эмоция должна служить сигналом для замены её на положительную. Надо только вовремя остановиться и мысленно сказать себе какую-нибудь спокойную фразу, например: «Безбрежная гладь океана неподвижна». Юрий Петрович не стал ничего придумывать – фраза, приведённая в брошюре в качестве примера, ему очень понравилась. И действительно, как всё просто и здорово: его душа – океан, и чтобы нарушить её спокойствие, нужен очень сильный, ураганный ветер. А дуть на неё теперь бесполезно – безбрежная гладь останется неподвижной. Вершин почувствовал себя так, словно после долгого мучительного удушья вдохнул свежий воздух. Тяжёлая свинцовая туча стала понемногу расползаться, и хотя небо над головой было ещё далеко не безоблачным, всё же между разрозненных облаков уже чётко проглядывала синева.

Илью Васильевича не на шутку обескуражила неожиданная перемена в поведении главной жертвы его нападок. Прежде мрачный и нервный Вершин теперь постоянно улыбался. Он уже не взрывался в ответ на грубость, а спокойно объяснял начальнику, в чём тот не прав. Чанов от злости скрипел зубами, а Юрий Петрович, словно ребёнок, радовался своим маленьким победам. Так долго продолжаться не могло.

Однажды Чанов вызвал Вершина к себе в кабинет и, едва тот вошёл, сразу же набросился на него:

– Немедленно сотрите с лица вашу идиотскую улыбку! Вы на работе, а не в кабаке!

– Зря вы так разволновались, Илья Васильевич. Моя улыбка вовсе не мешает работе, скорее – наоборот, – ответил Вершин.

– Вы так считаете?! – закричал начальник. – А вот я иного мнения!

И он стал громоздить одно обвинение на другое, стараясь вывести подчинённого из равновесия заведомо несправедливыми придирками. Вершин молча слушал. Наконец поток обвинений иссяк.

– Ну, что вы молчите? – спросил Илья Васильевич, раздосадованный тем, что опять не достиг цели. – Вам есть что сказать?

– Есть.

– Ну, так сделайте милость, скажите. Я весь во внимании.

Юрий Петрович опять улыбнулся и глубокомысленно изрёк:

– Безбрежная гладь океана неподвижна.

Повернувшись, он вышел из кабинета, оставив посрамлённого начальника стоять с открытым ртом.

Гром грянул неожиданно. Как-то вечером позвонила Ольга, жена Вадима.

– Юрочка! – сказала она плачущим голосом. – Вадика арестовали.

– Как это арестовали?! – Юрий от неожиданности подскочил на месте. – Что он ещё натворил?

Ольга ответила не сразу. Пару минут в трубке были слышны только её всхлипывания. Немного успокоившись, она сказала:

– Он тяжело ранил чиновника из районной администрации.

– Что?!

– Но тот сам виноват во всём, – торопливо сказала Ольга. – Вёл себя очень непорядочно.

– Оля, я ничего не понимаю! – воскликнул Вершин. – Из чего он мог стрелять? Мы же уничтожили ар… – он осёкся.

– Вадик сделал самострел, стреляющий крупными гайками – ну, такими шестигранными железками с резьбой…

– Оля, я знаю, что такое гайка, – перебил её Юрий. – Что дальше?

– Потом нагрянула милиция с обыском. Самострел нашли. Вадика забрали. Юра, скажи, что можно сделать?

Ольга опять заплакала.

– Не знаю, пока ничего не знаю. Всё так неожиданно.

Повесив трубку, Вершин задумался над сложившейся ситуацией. Но придумать он ничего не мог. Да и что тут вообще можно придумать? Надо посоветоваться с Лёвой.

Следователь по особо важным делам капитан Васильев ещё раз внимательно прослушал запись телефонного разговора. Не оставалось никаких сомнений: тот, с кем разговаривала Малькова, так или иначе, был причастен к прежним проделкам её мужа. Правда, вину Малькова в тот раз так и не удалось доказать. Но теперь-то всё изменилось.

Васильев откинулся на спинку стула и закрыл глаза, блаженно улыбаясь. Началась полоса удач: сначала – Мальков, теперь – вот этот незнакомец. Ну, ничего, скоро познакомимся. И всё это как нельзя кстати, когда на подходе очередное звание.

Васильев снял трубку с телефонного аппарата и набрал номер.

– Степаныч, будь ласков, пришли ко мне кого-нибудь из оперов.

Через минуту молодой лейтенант бодрым шагом вошёл в кабинет.

– Зачем звали, Олег Сергеевич?

– Мне нужна твоя помощь, Витя, – сказал следователь. – Выясни, с кем гражданка Малькова беседовала по телефону вчера в восемнадцать сорок. Узнай об этом человеке всё, что сможешь: где живёт, где работает, с кем общается, в общем – чем дышит.

Спустя четыре часа перед ним на столе лежал подробный отчёт. Информация о Вершине Юрии Петровиче не представляла бы особого интереса, если бы не одно обстоятельство: гражданин Вершин работал под непосредственным руководством Ильи Васильевича Чанова, тяжело раненного стрелою осенью прошлого года. Отношения между двумя этими людьми были отнюдь не дружескими. Васильев издал победный клич и стал готовиться к предстоящему допросу.

Когда на следующий день вызванный повесткой Вершин осторожно вошёл в кабинет, следователь с лучезарной улыбкой поднялся ему навстречу.

– А, Юрий Петрович! – воскликнул он. – Рад с вами познакомиться! Вы уж не обессудьте, что вызвал вас сюда. Служба, знаете ли.

Он предложил посетителю сесть.

– Я постою, если вы не возражаете, – растерянно пробормотал Вершин. Он был сильно взволнован.

– Возражаю. Не будем же мы беседовать стоя. Я просто обязан вас посадить, – не удержался следователь от избитого каламбура.

Вершин осторожно сел на краешек стула.

– Мне нужно задать вам несколько вопросов, Юрий Петрович, – сказал Васильев. – Насколько мне известно, вы в своё время закончили КузГТУ?

– Тогда он назывался КузПИ, – сказал Вершин и пояснил. – Кузбасский политехнический институт.

– Ах да! Ну, не важно. Меня вот что интересует: с вами вместе учился некто Мальков. Помните такого?

Получив повестку, Юрий Петрович сразу понял, что разговор пойдёт о Вадиме. Он постарался придумать линию поведения на допросе и провёл несколько сеансов аутотренинга, пытаясь настроить себя держаться спокойно и уверенно. Но здесь, в кабинете следователя, весь его настрой рассыпался, как карточный домик – над океанской гладью задул сильный ветер. Вершин вновь почувствовал себя слабым и беспомощным.

– Мальков? – пробормотал он, словно пытаясь вспомнить. – Возможно…

– Неужели не помните? – следователь внимательно вглядывался в его лицо. – Ну, как же – Вадим Михайлович Мальков, ваш сокурсник…

– Да-да, припоминаю. Кажется, был такой, – растерянно бормотал Вершин. – Знаете, народу училось много, всех не запомнишь.

– Это верно, – вздохнул Васильев. – Я вот тоже не всех помню, с кем учился. Так что нет ничего удивительного, что вы забыли Малькова. Но хорошо ещё, что жену его помните.

Вершин вздрогнул.

– Жену?

– Но вы же не станете отрицать, что позавчера около семи часов вечера беседовали с ней по телефону? Или хотите прослушать запись разговора?

Юрий Петрович густо покраснел. Теперь он чувствовал себя совершенно раздавленным. А следователь вцепился в него мёртвой хваткой, пытаясь вытянуть всё, что ему известно. Вершин от всего отказывался, понимая, что его аргументы звучат смешно и глупо. Глядя на этого образованного, интеллигентного и робкого человека, Васильев испытывал всё большее удивление. Очень трудно, почти невозможно было поверить, что такой человек способен в кого-то выстрелить. Но Олег Сергеевич работал в милиции не первый год и насмотрелся всякого.

Закончив допрос, он подписал пропуск Вершину и сказал:

– Можете идти. Когда потребуетесь, я вас вызову.

Юрий Петрович уже взялся за ручку двери, когда следователь опять окликнул его:

– Совсем забыл спросить: как себя чувствует Илья Васильевич?

На этот раз краска схлынула с лица Вершина.

– К-какой Илья Васильевич? – спросил он с испугом.

– Ну, как же, Юрий Петрович, вы меня удивляете! Илья Васильевич Чанов – ваш непосредственный начальник. Вы и его забыли? Ну и память у вас!

«С этим ягнёнком проблем не будет, – думал Васильев, оставшись один в кабинете. – Пару дней поварится в собственном соку – на следующем допросе сам всё расскажет».

Ему на ум вдруг пришла интересная идея. А что, стоит попробовать!

Идея состояла в следующем: Олег Сергеевич решил допросить Вершина в присутствии его жертвы. Илья Васильевич Чанов, приглашенный чуть раньше, пытался выяснить причину вызова в милицию, но на все его вопросы следователь отвечал:

– Да не волнуйтесь вы так! Скоро всё узнаете.

Когда в кабинет вошёл Вершин, Чанов сидел у окна. Оба посетителя были страшно удивлены, увидев друг друга. Уловка следователя сработала: с самого начала Вершин был выбит из колеи. Допрос начался, и до Ильи Васильевича постепенно стало доходить, в чём тут дело. Его лицо исказила гримаса ненависти. Несколько раз он вскакивал с места и что-то кричал, но следователь тут же осаживал его. На Вершина было жалко смотреть: его била дрожь, лицо покрылось красными пятнами. Васильеву казалось, что будет не трудно выжать из него признание, а также показания против Малькова. Но Юрий Петрович вдруг проявил завидное упрямство. Предавать друга он не мог и не хотел.

– Все эти убийства…. Нет, это не Мальков. Он на такое не способен, – упрямо повторял Вершин.

– Откуда у вас такая уверенность? – спросил Васильев.

– Я слишком хорошо знаю Вадима. Он добрый, порядочный, законопослушный человек.

– Хорошо знаете? – усмехнулся следователь. – Два дня тому назад вы даже вспомнить его не могли.

– Я… ах, да… видите ли…

Допрос продолжался. Васильев вдруг поймал себя на мысли, что ему жаль подследственного. Слабый, затурканный жизнью человек. Как же он решился на такой отчаянный поступок? В его отношениях с начальником многое прояснилось. Следователь с неприязнью взглянул в сторону потерпевшего. Чанов был ему неприятен. Вот такие упыри и доводят людей до крайности. Васильев уже жалел о том, что пригласил его на допрос. Не поступи он так, Вершина можно было бы отпустить, а дело его замять. Какой он, к чёрту, преступник! Скорее, жертва. В тюрьме такому не выжить. Но теперь уже ничего нельзя было изменить. Непременно возникнет скандал с серьёзными последствиями. А при таком исходе, капитан, никогда ты не станешь майором. Значит, остаётся только одно – доводить дело до конца.

Закончив допрос, следователь сказал:

– Вот здесь распишитесь о невыезде из города. Ждите очередного вызова на допрос. А пока свободны.

Вершин направился к двери. Чанов тут же вскочил на ноги.

– Почему вы отпускаете его? – закричал он. – Немедленно заключите под стражу! Он же убийца!

Васильев повернулся к нему и сказал с нескрываемой злобой:

– У себя в кабинете орите. А здесь я начальник.

Юрий Петрович медленно брёл по улицам, почти не осознавая, куда идёт. В висках набатом стучала кровь. И лишь когда он уже ступал по бетонным плитам бульвара, в голове немного прояснилось.

– Ничего-ничего! Всё не так страшно, – убеждал он себя. – Вот сейчас присяду на скамейку и успокоюсь.

Он взглянул вверх, словно ища поддержки у неба, но оно было сплошь затянуто тучами. Юрий Петрович направился к скамейке.

– Что и говорить, дело серьёзное, – продолжал он бормотать себе под нос. – Но нельзя паниковать, нельзя хоронить себя раньше смерти. Я пока ещё жив. Я пока ещё на свободе. Значит, всё поправимо. Безбрежная гладь океана…

Он упал, не дойдя до скамейки двух шагов. Здесь, в двух шагах от бульварной скамьи, Юрий Петрович Вершин навсегда избавился от всех своих проблем. Мимо проходили люди, искоса бросая взгляды на лежащего человека. Одни думали, что валяется пьяный; другие ничего не думали, просто проходили – и всё. Да и, в конце концов, какое всем нам дело до тех, кто упал?

Ленивый сентябрьский ветер медленно гнал по плитам первые опавшие листья.

2003 г.

Родинка

У майора Васильева настроение было испорчено с самого утра. На утреннем совещании шеф прилюдно устроил ему разнос. Нет, он не кричал – полковник очень редко повышал голос на подчинённых – но каждое его слово, сказанное спокойным тихим голосом, било как плеть. В заключение он нанёс нокаутирующий удар:

– Помнится, Олег, раньше ты работал лучше. Когда ещё был капитаном.

Звание майора Васильев получил девять месяцев тому назад после раскрытия серии убийств, связанных с применением самодельного арбалета. То дело тоже начиналось нелегко, со скрипом, но в итоге было успешно завершено. И хотя оно не обошлось без нервотрёпки и моральных издержек, но, в конце концов, принесло Васильеву очередное звание и должность начальника отделения. А теперь, выходит, он не оправдывает оказанного доверия. Попробуй-ка, оправдай это доверие, когда на тебя одновременно навешивают десяток дел.

Дверь в кабинет приоткрылась, и в образовавшемся проёме появилось молодое лицо оперативника.

– Разрешите, Олег Сергеевич!

– Ну, что у тебя? – проворчал Васильев. – Опять труп в иномарке?

– Как, вы уже знаете? – удивился молодой опер.

– Да ничего я не знаю! – Васильев от досады махнул рукой. – Ну, какую новость ты мне ещё мог принести? О том, что китайцы побывали в космосе?

Убийства владельцев дорогих иномарок начались два месяца назад, в мае. Конечно, подобные убийства совершались и прежде, но по другим мотивам: либо с целью завладения автомобилем, либо выполнялся заказ на устранение конкретного человека. Здесь же был налицо элементарный мелкий грабеж. У погибших пропадали деньги и дорогие вещи. За какие-то два месяца шесть убийств. Нет, теперь уже семь. Именно эта цепочка преступлений доставляла больше всего неприятностей Васильеву и его коллегам по работе. Самое досадное, что не было никакой серьёзной зацепки. Характерный почерк преступлений говорил о том, что все они совершены одним лицом или одной группой лиц, но одни и те же «пальчики» в разных машинах обнаружить не удалось.

Васильев тяжело вздохнул:

– Что-нибудь уже известно?

– Практически ничего, – ответил старлей. – Только что сообщили об этом.

– Ну что ж, Костя, поехали на место происшествия, – сказал Васильев, поднимаясь из-за стола.

Чёрную спортивную «Тойоту» обнаружили на обочине дороги возле соснового бора на правом берегу Томи. Водитель сидел, откинувшись на спинку сиденья. Его посиневшее лицо с широко раскрытыми глазами и ртом не оставляло сомнений, что преступник опять применил яд, парализующий органы дыхания. Оперативная группа производила осмотр места происшествия. Медицинский эксперт осматривал труп. Оперуполномоченный старший лейтенант Костя Логов подошёл к Васильеву и сказал:

– На полу машины мы нашли бумажник и обрывок золотой цепочки. В бумажнике пластиковая карточка и водительские права на имя Мирохина Ильи Петровича. Денег нет. На безымянном пальце правой руки след от кольца, на среднем пальце – след от перстня. Я уверен, что убийство совершено с целью ограбления.

– Возможно, ограбление инсценировано, – заметил Васильев и спросил. – Что ещё нашли?

– В кармане пиджака обнаружена записная книжка с адресами и телефонами.

В этот момент к ним подошёл медицинский эксперт.

– Предположительно, смерть наступила вчера в период с девяти до одиннадцати часов вечера, – сообщил он. – Точнее пока сказать не могу.

– Так-так, – Васильев поскрёб подбородок. – Вот что, Костя: первым делом опроси близких погибшего. Возможно, им что-то известно о том, с кем Мирохин вчера вечером планировал встретиться. Потом займись записной книжкой – поговори с людьми. Должна же быть, чёрт возьми, хоть какая-то зацепка! К концу дня доложишь о результатах.

– Побойтесь Бога, Олег Сергеевич! – воскликнул оперативник. – Здесь работы на неделю.

– Нет у нас этой недели, – отрезал Васильев. – Дадим тебе помощников – и за дело!

Вечером старший лейтенант Логов докладывал:

– Жена Мирохина сказала, что вчера вечером они крепко повздорили, после чего муж ушёл, хлопнув дверью. Похоже, у них в семье были серьёзные проблемы. Теперь о записной книжке. Один из её абонентов, Мусин Аркадий Викторович, оказался близким другом погибшего. Вчера вечером в начале восьмого Мирохин позвонил ему, предложил развеяться: снять девочек, затариться вином и забуриться куда-нибудь на ночь. Мусин отказался, сославшись на занятость. Тогда Мирохин сказал, что поедет один.

– У них были свои места, где они знакомились с женщинами: кафе, рестораны или что-нибудь ещё? – спросил Васильев.

– Они пользовались услугами проституток, – ответил Логов. – Проезжали по проспекту Ленина и выбирали приглянувшихся девчонок.

– Да, не густо, – сказал Васильев. – Но всё же лучше, чем совсем ничего.

Он ещё не определился с планом расследования, поэтому решение проехать вечером по проспекту Ленина было принято интуитивно. Васильев неторопливо вёл машину, приглядываясь к стоящим у обочины «жрицам любви». Чуть ниже остановки «кинотеатр «Юбилейный» стояли три девушки, чьё одеяние не вызывало сомнений в роде их занятий. У одной из них верхнюю половину лица закрывали огромные тёмные очки. Почему-то именно эти очки привлекли внимание Васильева. Он остановил машину и опустил правое боковое стекло.

Шустрая брюнетка тут же подбежала к машине:

– Желаете развлечься?

– Желаю, но не с тобой. Позови вон ту рыжую в очках.

– Настюха, на тебя спрос, – сказала брюнетка подруге и отошла в сторону.

Рыжая Настя расположилась рядом с водителем.

– Сними очки, – попросил Васильев.

– Зачем?

– Ну не будешь же ты меня обслуживать в очках. Всё равно снять придётся.

Девушка сняла очки и с вызовом посмотрела клиенту в лицо. Вокруг левого глаза у неё красовался огромный синяк. Глазное яблоко украшала паутина лопнувших сосудов.

– Откуда у тебя это украшение?

– А тебе не всё равно? Упала. Что, не нравится?

– Нормально, – сказал Васильев, включая скорость.

– Постой! – всполошилась Настя. – Мы же ещё не договорились.

– Договоримся, – успокоил он.

Они проехали два квартала и повернули во двор. Васильев заглушил двигатель.

– Я начальник отделения по расследованию убийств Васильев Олег Сергеевич, – сказал он, раскрыв перед Настиным лицом удостоверение.

Девчонка метнулась из машины.

– Сидеть! – рявкнул Васильев, и она послушно вернулась на место.

– Чего вам от меня нужно? – захныкала Настя. – Я ни в чём не виновата.

– Ответишь на мои вопросы, и я тебя отпущу. Вопрос первый: вчера вечером к вам подъезжала чёрная спортивная «Тойота»?

Настя повернулась к нему, сделав удивленное лицо:

– Охренели, что ли? Я не компьютер, чтобы помнить все машины. Вон их сколько за день проносится.

– Но не все останавливаются. Ладно. Откуда у тебя синяк?

Девчонка молчала, насупившись. Васильев внимательно приглядывался к ней. Может быть, прижать её как следует? Нет, толку от этого, скорее всего, не будет. Как говаривал дон Корлеоне, надо ей сделать такое предложение, от которого она не сможет отказаться.

– Настя, – сказал он как можно мягче, – давай договоримся с тобой: если ты мне сейчас поможешь, то в будущем можешь смело рассчитывать на мою помощь. Возникнут проблемы с милицией или, напротив, с криминалом – звони мне по этому телефону. – Васильев написал на листочке номер и потянул листок Насте. Она мгновенно успокоилась.

– Вы это серьёзно? – спросила недоверчиво.

– Вполне.

– Ну, это же совсем другое дело! Значит, так. Два дня назад мы с девчонками пришли на своё рабочее место, а там уже стоит незнакомая краля. Сами понимаете, нам не нужны конкурентки, к тому же с такой яркой внешностью. Мы ей сначала по-хорошему: мол, девочка, ты забрела на чужую территорию. Она стала огрызаться. Ну, я и решила объяснить ей, что к чему. А она, зараза, как звезданёт в глаз – у меня аж ноги кверху подлетели.

Васильев почувствовал, как от волнения сжало грудь. Это предчувствие его никогда не обманывало: он напал на след. Оставаясь внешне невозмутимым, спросил:

– Ты сказала, что у неё яркая внешность. Как она выглядела?

– Ну… – Настя подумала несколько секунд. – Стройная. Рост примерно сто семьдесят два сантиметра. Голубые глаза. Волосы густые белые до плеч. Впереди чёлка. Голос немного грубоват. Над верхней губой с левой стороны маленькая родинка.

– Как она была одета? – спросил Васильев.

После услышанного он не сомневался, что описание одежды будет не менее подробным. Ни один мужчина не в состоянии запомнить одежду другого человека так, как это способна сделать женщина. Подтверждая его теорию, Настя стала перечислять:

– Чёрная мини-юбка. Голубая блузка с глухим воротом. Чёрные чулки в сеточку. Чёрные туфли на низком каблуке. На руках тонкие летние перчатки. Кажется, всё.

– Ну что ж, Настюша, – сказал Васильев, – спасибо за помощь!

– А вы не забудете о своём обещании?

– Не забуду.

– Олег Сергеевич, – Настя немного замялась. – Может быть, вы хотите?.. Я с вас денег не возьму.

Васильев рассмеялся:

– Благодарю за душевную щедрость. Но, пожалуй, верну-ка я тебя на твоё «рабочее место».

Он повернул ключ в замке зажигания.

Девушка, стоявшая у обочины, выглядела очень эффектно. Её точёные ножки, обтянутые чёрными чулками в сеточку, словно магнит притягивали к себе взгляды водителей. Когда на дороге показался широкий плоский «БМВ», девушка изящным жестом провела рукой по волосам; при этом спина её немного выгнулась, отчего блузка туго натянулась на груди. Машина остановилась.

Водитель распахнул правую дверцу:

– Садись, куколка.

Девчонка забралась в машину.

– Сколько? – поинтересовался ценой владелец иномарки – крепкий, уверенный в себе мужчина лет тридцати.

– Триста пятьдесят за час, – ответила девушка, искоса бросив на водителя взгляд из-под длиннющих ресниц.

– Не слишком ли жирно? – усмехнулся он. – Хватит и двухсот.

– За двести «крокодилов» снимай, если нормальные девчонки тебе не по карману, – девушка распахнула дверцу, собираясь выйти.

– Да ладно, не заводись, – мужчина задержал её за руку. – Если понравишься, я тебе пятьсот заплачу.

– Вот это другой разговор! – она захлопнула дверцу. – Поехали.

Машина быстро набрала скорость. Бросив взгляд на пассажирку, мужчина усмехнулся:

– Ишь ты, подколола: «не по карману»! Да мне, девочка, по карману скупить вас всех оптом от «кольца» до вокзала. Без «штуки» баксов в кармане я из дома не выйду.

– Уважаю таких мужчин, – сказала девушка.

Он опять взглянул на неё.

– А ты девчонка что надо! Красивая и не дура. Редкое сочетание. Ножки – просто произведение искусства. Да и бюстик ничего.

Мужчина потянулся правой рукой к её груди.

– Не спеши, – сказала девушка, перехватив его руку. – Не хочу заводиться раньше времени. Наиграешься, когда приедем.

Машина свернула в глухой закоулок и остановилась.

– Теперь можно, – промурлыкала девица и сладко потянулась, выставив вперед свои обольстительные грудки.

Мужчина потянулся к ним руками, крепко стиснул в ладонях. Но тут же, вскрикнув, отдёрнул руки. На обеих ладонях из небольших ранок сочилась кровь.

– Черт возьми! – воскликнул он. – Ты ёжик, что ли?

– Ага, – сказала девчонка, хихикнув. – Я ёжик. Ядовитый.

– Кончай придуриваться! – сказал мужчина с угрозой в голосе. – А то я…

Он вдруг замолчал, тяжело дыша. Ему не хватало воздуха. Руки потянулись к горлу. Спустя несколько секунд он замер с посиневшим лицом и широко раскрытым ртом.

Девушка убрала его руки от горла и развела их в стороны. Из внутреннего кармана пиджака она извлекла пухлый портмоне, в одном кармашке которого обнаружилась солидная пачка отечественных пятисоток, а в другом – пара десятков стодолларовых купюр. Затем она сдернула с шеи жертвы цепочку с крупным золотым кулоном. Из бокового кармана пиджака был извлечен золотой портсигар. В завершение, сняв с пальца убитого широкое обручальное кольцо, девушка положила всё это богатство в сумочку и, довольная добычей, вышла из машины.

– Чао, малыш! – сказала она и захлопнула дверцу.

Не спеша, огляделась по сторонам и спокойным шагом, как ни в чем не бывало, покинула это место.

Восьмой жертвой оказался криминальный авторитет. Теперь охота на таинственную путану-убийцу шла с двух сторон. У сыщиков началось жаркое время. «Июль – сенокосная пора», – грустно шутили они. Руководство метало громы и молнии. Даже начальник отдела Иван Егорович, изменив своему обыкновению, нередко срывался на крик.

– Позор! – шумел он. – Третий месяц не можем поймать какую-то шлюху! Если бандиты найдут её раньше нас, я вас всех уволю и наберу себе новых сотрудников.

Была разработана операция под названием «Блондинка». Суть операции заключалась в следующем. Был составлен сложный маршрут, по которому десять оперативников с определенным интервалом проезжали по городу, посещая практически все места, где дежурили «жрицы любви». Для этой операции пришлось раздобыть десяток приличных машин и экипировать ребят в дорогие шмотки. Параллельно по городу курсировали милицейские патрули, под благовидным предлогом задерживая всех проституток, хоть в малейшей степени соответствующих описанию. Их незаметно показывали Насте, после чего отпускали. Той, на которую шла охота, среди них не было.

Сама же Настя, окрылённая обещанием Васильева помочь в трудную минуту, умудрилась неоднократно влипнуть в неприятности, в связи с чем стала беззастенчиво обращаться за помощью к своему новому покровителю. Убедившись, что «мент» выполняет своё обещание, она осмелела настолько, что стала открытым текстом посылать стражей порядка в конкретную точку трёхмерной системы координат, оси которой обозначали латинские буквы «Икс», «Игрек» и наша отечественная «И – краткая». Пришлось срочно провести с ней воспитательную беседу.

Шёл третий день с начала действия операции «Блондинка». Но той самой блондинки, в честь которой операция была названа, обнаружить, пока не удавалось.

Косте Логову досталась изящная белая «Мицубиси». Стоял теплый и душный июльский вечер. От этой духоты постоянно хотелось пить. Костя не заметил сам, как «приговорил» двухлитровую бутылку «Кока-Колы». На третьем круге своей поездки он почувствовал, что не всё выпитое вышло через пот, а солидная его часть стала настойчиво стучаться в другие «двери». С трудом дотерпев до общественного туалета на Советском проспекте, Костя припарковал машину у кромки тротуара и почти бегом отправился вниз по ступенькам выполнять долг перед своим организмом.

Когда через пару минут он вновь стоял у своей машины, открывая дверцу, к нему подошла молодая стройная брюнетка и вежливо спросила:

– Молодой человек, вы не могли бы подвезти меня до вокзала? Я хорошо заплачу.

– Должен вас огорчить: у меня дела, – ответил Костя с тяжёлым вздохом.

Девушка была красивой. Блестящие чёрные волосы струились вниз, рассыпаясь на плечах. Густая прядь спадала на лицо, и девушка периодически поправляла её. Одета она была в лёгкую бежевую блузку и свободные летние брюки. Эх, закрутить бы с такой роман! Но ничего не поделаешь: шикарную машину Косте дали для работы, а не для развлечения.

– Жаль! – улыбнулась девушка, очередной раз отбросив прядь волос с лица.

Костя вдруг замер: над верхней губой незнакомки с левой стороны красовалась маленькая изящная родинка. В это время примерно в десяти метрах от них остановился кофейного цвета «Нисан», за рулём которого сидел оперативник Андрей Кокорин. Очень хорошо! Андрюха наверняка просёк ситуацию и теперь будет подстраховывать.

– А знаете: Бог с ними, с делами. Дела могут подождать, – Костя беспечно махнул рукой. – Ради красивой женщины чем не пожертвуешь?!

Они сели в машину. Мозг оперативника напряженно работал. Итак, зачем ей надо на вокзал? Что она задумала на этот раз? Бегство или очередное преступление? Если последнее, то преступница, скорее всего, попросит остановить машину где-нибудь на Кузнецком проспекте и затем попытается уколоть жертву отравленной иглой.

– Ваши документы!

Костя невольно вздрогнул, услышав рядом грубый мужской голос. Возле машины стоял инспектор ГИБДД.

– А в чём дело, командир?

– Вы припарковали машину в неположенном месте.

Костя в недоумении смотрел на инспектора. Чёртов кретин! Им же всем сообщили номера машин, которые не следует задерживать. Надо было как-то спасать положение. Логов решил воспользоваться ситуацией и задержать подозреваемую здесь. Но для этого было необходимо выйти из машины, иначе он рисковал в любой момент получить смертельный укол.

– Послушайте, инспектор, – сказал он, – позвольте мне выйти, и мы обо всём договоримся.

– В этом нет необходимости, – ответил гаишник.

Он стоял вплотную к дверце, не давая возможности открыть её. Костя от злости едва не заскрипел зубами.

– Ладно, шеф, скажи сколько. Я заплачу, и мы поедем. Девушка опаздывает на поезд.

– Документы!

Чёрт бы его побрал! Пристально глядя в лицо инспектора, Логов отчётливо проговорил:

– Ну, что тебе не нравится? В машине сидит красивая девушка. Сама машина чистенькая, беленькая. А как номер начищен! Посмотри, как он сверкает.

– Я видел ваш но…

Инспектор осёкся. Кажется, он понял, в чём дело. Но понимание ситуации отразилось на его лице так явно, что Косте захотелось выйти из машины и набить это понимающее лицо. Внимательно оглядев водителя и пассажирку, гаишник козырнул и чётко отрапортовал:

– Можете ехать!

Он вытянулся по стойке «смирно», продолжая стоять возле машины, и тем самым не давая возможности открыть дверцу. Мысленно ругая его последними словами, Костя включил скорость и погнал автомобиль в сторону Кузнецкого проспекта. Он понимал, что «засветился». Теперь можно ожидать любого сюрприза. Утешало одно: Андрей ехал следом, выдерживая дистанцию.

Когда машина подъехала к перекрестку, на светофоре зажёгся красный свет. Логов занял левую полосу и притормозил, лихорадочно соображая, что ему делать дальше. Краем глаза он следил за своей спутницей. Девушка извлекла из дамской сумки зеркальце, посмотрелась в него и вновь положила в сумочку. И вдруг она резко наклонилась в сторону водителя. Мгновенно среагировав на её движение, Костя успел ударить девушку по левой руке. Это его спасло: игла вонзилась в сиденье, едва не угодив парню в «мягкое место». Предупреждая повторную попытку, Логов схватил девчонку за руку, пытаясь вывернуть. Но в следующее мгновение произошло то, чего он не ожидал: чистейшим боксёрским «крюком» пассажирка вогнала свой правый кулак в левый глаз оперативника. В мозгу сначала вспыхнула ослепительная молния, потом потемнело. Парню показалось, что глаз у него лопнул.

– … Костя, живой? – услышал он знакомый голос Андрея.

Логов с трудом отнял ладонь от подбитого глаза.

– Кажется, жив. Левый глаз не видит совсем.

– Он у тебя кровью затёк, – сказал Андрей.

– Ты видел, куда она побежала? – спросил Логов.

– Видел.

– Тогда поехали!

Костя вдруг обнаружил, что в замке зажигания нет ключа.

– Вот зараза! – воскликнул он.

– Давай в мою машину! Быстро! – скомандовал Андрей.

Он занял место за рулем «Нисана», Костя расположился рядом. Андрей вдавил пальцами кнопку клаксона и тронул машину с места, выворачивая руль. Ревущий автомобиль пересёк проспект, преграждая путь транспортному потоку и тем самым заставляя водителей резко давить на тормоза и скверно ругаться. Оперативники въехали во двор, в котором скрылась незнакомка. Оглядывая окружающее пространство здоровым правым глазом, Костя по рации сообщал о происшествии другим патрулям. Несколько минут парни метались на своей машине по близлежащим дворам, периодически останавливаясь и задавая вопросы тем, кто встречался на пути. Одни видели девушку и показывали, куда она побежала. Другие ничего не видели. Третьи ничего не знали, и знать не хотели.

В одном из дворов оперативникам встретился коротко стриженый парень в спортивных брюках и тенниске.

– Эй, приятель! – окликнул его Кокорин. – Здесь не пробегала девушка с длинными чёрными волосами?

Парень утвердительно кивнул.

– Куда она побежала?

Секунду подумав, парнишка показал рукой в сторону Томи. Кокорин притопил педаль газа, и мощная машина быстро набрала скорость.

– Стой! – закричал Костя.

От неожиданности Андрей так резко нажал на тормоз, что они оба ударились лбами в стекло, которое водители иногда так и называют – лобовым.

– Сдурел, что ли? Чего так орёшь? – рассердился Андрей.

– Родинка!

– Какая ещё родинка? – не понял Кокорин.

Его внимание занимала свежая шишка на лбу, которую он осторожно трогал рукой.

– У парня родинка над верхней губой, – пояснил Костя.

Андрей круто развернул машину.

В свои двадцать три года парень выглядел на восемнадцать. Молодое миловидное лицо казалось по-детски наивным. Создавалось впечатление, что у парня мягкий податливый характер. Такого нетрудно принять за девушку, если нарядить соответствующим образом. Но то, что Васильев узнал о подследственном, лишний раз убеждало, насколько обманчивой бывает внешность. Галушкин Виктор Сергеевич не был нежным безвольным созданием. Он имел первый разряд по боксу, служил в десантных войсках и даже воевал в Чечне. О его прекрасной физической подготовке и бойцовских качествах красноречиво говорил тот факт, что Косте и Андрею стоило большого труда задержать его. Галушкин сдался лишь тогда, когда ему в лоб были направлены два «макаровских» ствола.

Прежде конфликтов с законом он не имел. Все знакомые Галушкина, с которыми следователю довелось побеседовать, отзывались о Викторе крайне положительно. Они отказывались верить в то, что он способен на такие преступления. Видимо, однажды произошёл надлом, изменивший психологию парня. Надлом, который никто не заметил. Где это случилось, нетрудно было догадаться. На одном из допросов, когда Васильев спросил: «А тебе не жаль убитых?», Галушкин, отбросив свой невозмутимый вид, вдруг взорвался: «А за что их жалеть? Пока мы «там» проливали кровь, эти сволочи набивали свои карманы!». Впрочем, больших хлопот с ним не было. Парень во всем признался, ответил на все вопросы. И лишь один вопрос: «Где ты взял яд?» – так и остался без ответа.

… Захлопнув папку с делом Галушкина, Васильев сказал:

– Ну что ж, Виктор Сергеевич, будем считать, что следствие закончено. Теперь суд будет решать твою судьбу. Откровенно говоря, мне тебя жаль. Ведь неплохой же парень! Как ты мог позволить себе так опуститься?

Галушкин молчал, глядя в сторону. Васильев протянул руку к кнопке, чтобы вызвать конвойного, но, так и не нажав её, задал ещё один вопрос:

– Ты действительно не жалеешь о том, что сделал?

– Нет, – равнодушно ответил парень.

– Но ведь ты же был на войне! Должен знать цену жизни.

Красивое лицо подследственного исказила злая усмешка:

– Именно там я понял, что она гроша ломаного не стоит.

Васильев нажал кнопку.

– Уведите, – сказал он вошедшему конвоиру.

Оставшись в одиночестве, Олег Сергеевич несколько минут сидел неподвижно, подперев голову руками. Вот ещё одно успешно завершенное дело. Ещё одна победа. А на душе не радостно. Осадок в душе остался от этой победы. Он вдруг впервые поймал себя на мысли, что ему хочется сменить профессию.

2003 г.

Операция «Аншлаг»

Генеральный директор крупной торговой сети Бортов Валерий Иннокентьевич впервые оставил на ночь свой дорогой джип под окнами дома. Рано утром ему предстояло уладить кое-какие неотложные дела. А потом он и его молодая красавица жена планировали отправиться в увлекательное путешествие, чтобы развеяться и отдохнуть: он – от трудов и забот, она – от скуки и безделья. Сначала он хотел поставить машину в гараж – серебристый полноприводный «Мерседес» был хорошей приманкой для угонщиков. Но Лариса убедила его в том, что оставить машину возле дома будет удобнее, не придётся утром терять лишнее время. Днём ей заняться было нечем, она успела хорошо выспаться и ночью сможет проследить за сохранностью автомобиля. Кроме того, «Мерседес» был оборудован надёжной противоугонной системой. Валерий Иннокентьевич признал доводы жены убедительными и со спокойной душой отправился спать, так как за день порядком устал.

Около трёх часов ночи оглушительный взрыв заставил его выскочить из постели и подбежать к окну. Из салона покорёженной машины валил густой дым. Бортов торопливо снял трубку с телефонного аппарата, набрал «02» и сообщил о случившемся. Лариса, бледная как смерть, стояла рядом.

Минут через двадцать прибыла оперативная группа во главе с капитаном. Осмотрев автомобиль, капитан задал Бортову несколько вопросов. Потом сказал хозяину джипа, что необходимо дождаться следователя, после чего опергруппа покинула место происшествия. Вскоре появился следователь. Он также бегло осмотрел автомобиль, а затем предложил хозяину проехать с ним в отделение милиции. Там Бортова попросили подождать в коридоре и на какое-то время словно забыли о нём.

Через двадцать пять минут у Валерия Иннокентьевича лопнуло терпение, и он решил сам напомнить о себе. Когда он вошёл в кабинет следователя, тот разговаривал по телефону. Кивком головы следователь предложил Бортову сесть, Пришлось подождать ещё минуту, прежде чем он закончил свой разговор.

– Я следователь по особо важным делам Ивашов Олег Петрович, – представился хозяин кабинета и после небольшой паузы сказал. – Боюсь, что вы, Валерий Иннокентьевич, поставили себя в очень сложное положение.

– О чём вы? – насторожился Бортов.

– О способе защиты вашего транспортного средства от угона, – ответил Ивашов. – Что и говорить, машина у вас дорогая, жаль потерять такую. Но вы же крупный руководитель, человек юридически грамотный, должны были понимать, что ваши действия могут повлечь за собой серьёзные последствия.

Несколько секунд Бортов ошарашено глядел на следователя и вдруг взорвался:

– Вы с ума сошли! Хотите сказать, что я сам заложил взрывчатку в собственную машину?

– Это не я, это факты говорят, – парировал следователь. – При попытке завладеть вашим автомобилем погиб человек.

Бортов вскочил со стула и стал шагать по кабинету, кипя от негодования. Наконец, ему удалось справиться с собой, он вернулся на своё место и заговорил уже спокойным голосом:

– Ну, посудите сами: стал бы хозяин машины закладывать в неё столь мощный заряд? Чтобы нейтрализовать угонщика, и десятой доли было бы много. Какая же это защита автомобиля, если он превратился в груду металла? В доме на нижних этажах стёкла повылетали.

– Разумный довод, – согласился следователь. – Но в таком случае возникают новые вопросы. Ведь получается, что на вас готовилось покушение. Так?

– Выходит, что так.

Ивашов на минуту задумался.

– Вы часто оставляете машину возле дома? – спросил он.

– На ночь? – уточнил вопрос Бортов. – Нет, прежде никогда не оставлял.

– А кому было известно о том, где вы её поставите этой ночью?

– Никому, только мне. Ну и жене моей, конечно.

– Давайте порассуждаем, – предложил Ивашов. – Вечером, когда вы ставили машину, она ещё не была заминирована, так как криминалисты установили, что взрывчатка была подключена к системе зажигания. Значит, преступник должен был проследить за вами, дождаться темноты, блокировать средства противоугонной защиты – полагаю, ваш автомобиль был оборудован ими?

– Да, я установил в нём самую дорогую и надёжную систему.

– Вот! Хотя после случившегося надёжность этой системы вызывает некоторые сомнения, всё же она должна была отнять немало времени у преступника. Ещё требовалось время на то, чтобы спрятать в салоне взрывчатку и подключить её к зажиганию. А ведь уже в три часа ночи в машине взорвался вор.

– Но почему именно вор? – воскликнул Бортов. – А что, если злоумышленник погиб при установке взрывного устройства? Разве не может быть такого?

– Нет, не может, – сказал Ивашов. – Личность погибшего установлена. Это профессиональный угонщик Николай Ваксин по прозвищу Гуталин. Нам он хорошо известен как специалист высочайшего класса в своём ремесле. Такой человек никогда на «мокрое» дело не пойдёт, он слишком хорошо зарабатывает на угонах.

– Я, знаете ли, тоже очень неплохо зарабатываю, – сказал Бортов со злым сарказмом. – Уж не меньше вашего вора. Но, тем не менее, вы, как говорится, «шьёте» мне это самое «мокрое» дело.

Ивашов пропустил колкость мимо ушей. Он молчал, прокручивая в памяти детали их беседы. Ему самому с трудом верилось, что человек такого уровня и достатка, как Бортов, стал бы рисковать из-за машины, пусть и очень дорогой.

– Ну, хорошо, – сказал следователь. – Давайте вернёмся к версии о покушении. До последней ночи у вас были основания опасаться за свою жизнь?

– Да как вам сказать, – замялся Бортов. – Было ощущение, что за мной кто-то следит. Конечно, это неприятно, но я не из пугливых. Своей жене об этом ничего не говорил. Но когда она сама сказала, что за ней постоянно кто-то увязывается следом, я всерьёз испугался. Я очень люблю свою жену.

– Вы обращались в милицию?

– Нет. То есть обращались, но не в милицию. Мы наняли частного детектива.

– Любопытно! – оживился следователь. – Как давно вы обратились к нему?

– Четыре или пять дней тому назад.

– Детектива наняли лично вы?

– Нет, жена. Знаете, мне всё некогда. Вот Лариса и взяла на себя эту заботу. Кто-то из подруг порекомендовал ей Игоря как хорошего специалиста. Но, прошу вас, – сказал он умоляющим тоном, – дайте Ларисе время прийти в себя после случившегося. Она сейчас в таком состоянии…

– Сколько вам лет, Валерий Иннокентьевич? – неожиданно спросил Ивашов.

Бортов удивлённо взглянул на него.

– Мне сорок один год, – ответил он.

– А вашей жене?

– Это имеет значение?

– Может иметь. Так сколько?

– Ей двадцать пять. Но это ни о чём не говорит. Мы любим друг друга. У нас счастливая семья.

– А дети у вас есть?

– У меня дочь от первого брака. Она живёт с матерью.

– А почему вы расстались с первой женой?

Бортов поднялся.

– Мы зря теряем время.

– Сядьте! – жёстко сказал Ивашов.

Тяжело вздохнув, Бортов вновь опустился на стул.

– Так что послужило причиной вашего развода? – снова спросил следователь. – Ссоры? Непонимание? Несходство характеров?

– Нет, – ответил Бортов. – Мы жили очень дружно. Но когда я познакомился с Ларисой, весь мир изменился. Я понял, что встретил женщину, о которой мечтал всю жизнь. Я никого и никогда не любил так, как её.

– Даже собственную дочь?

У Валерия Иннокентьевича вспыхнули щёки. Он со злостью взглянул на следователя, но вновь взял себя в руки.

– Разумеется, я очень люблю свою дочь, – сказал он. – Я часто встречаюсь с ней и забочусь о том, чтобы она жила в полном достатке и ни в чём не нуждалась.

– Как к этому относится ваша нынешняя супруга?

– С пониманием. Она умная женщина. Ещё будут вопросы?

– Последний вопрос, Валерий Иннокентьевич, – заверил следователь. – Мне необходимо побеседовать с вашим сыщиком. Сообщите мне его фамилию и координаты.

Бортов извлёк из кармана электронную записную книжку и быстро нашёл необходимую информацию.

Частный детектив Игорь Иванович Вересков оказался приятным человеком двадцати восьми лет. У него была располагающая внешность, приветливая улыбка и лёгкая манера общения. Хотя Ивашов и понимал, что парень вряд ли проявит полную откровенность по отношению к «конкурентам», всё же с удовольствием отметил, что беседа с ним не будет трудной. Едва они успели начать разговор, как в кабинет заглянул пожилой следователь Аршинов, который вот уже пятый год божился, что уж в этом-то году он непременно уйдёт в отставку.

– Не помешаю, Олег Петрович? – спросил он.

– Заходите, Павел Семёнович, – ответил Ивашов. – Втроём побеседуем.

Аршинов сел у окна и за всё время допроса не проронил ни слова.

– Скажу откровенно, Олег Петрович, взрыв машины явился для меня полной неожиданностью, – говорил Вересков. – Я ведь был уверен, что готовится похищение Ларисы Николаевны Бортовой с целью шантажа её мужа.

– Почему вы так решили? – спросил Ивашов.

– За ней действительно наблюдают какие-то люди, – ответил Вересков. – Я занялся выяснением их личностей и уже собрал кое-какую информацию. Но, – поспешно добавил он, – очень прошу вас не оказывать на меня давления. Всё, что я узнал, требует серьёзной проверки. Поймите меня правильно – это мой хлеб.

Беседа продолжалась около часа. Хотя сведения, полученные от Верескова, давали очень мало полезной информации, было видно, что парень он толковый, дело своё знает и может быть очень полезен. Перед уходом он заверил Ивашова, что будет держать с ним связь и сообщать обо всём, что ему удастся узнать. Когда за ним закрылась дверь, Ивашов повернулся к Аршинову.

– Что скажете, Павел Семёнович?

Аршинов не ответил. Он сидел неподвижно, глядя в пол. Решив, что его не услышали, Ивашов хотел повторить свой вопрос, но Павел Семёнович вдруг поднял на него глаза и сказал:

– Ты вот что, Олег: наведи-ка справки об этом парне. Узнай о нём побольше и как можно подробнее. Не нравится он мне.

– Чем же он вам не понравился? – удивлённо спросил Ивашов, не ожидавший такой оценки.

– Да так… – Аршинов едва заметно усмехнулся. – Пиджак у него в полоску. А я не доверяю людям в полосатых пиджаках.

– Это серьёзная улика, – в тон ему ответил Ивашов, но совет старшего коллеги принял всерьёз. За долгие годы службы у Аршинова была развита прекрасная интуиция.

Оставшись в кабинете один, Ивашов составил план дальнейших действий. Первым делом он решил побеседовать с жёнами Бортова – бывшей и нынешней. А потом предстояло собрать подробную информацию о Верескове. Интересно, чем он не понравился Аршинову?

Зинаида Павловна Бортова, бывшая жена Валерия Иннокентьевича, была мягкой интеллигентной женщиной средних лет. За время беседы она не сказала о бывшем муже ни одного худого слова. Напротив, неоднократно упоминала о том, что он заботится о дочери, стремится дать ей прекрасное образование, оказывает серьёзную материальную поддержку. Когда Ивашов спросил, почему она не воспрепятствовала разводу, Зинаида Павловна ответила так:

– А зачем? Если полюбил другую, то не было смысла удерживать. Он бы меня потом возненавидел. А так расстались по-хорошему. Как говорится, седина в бороду…

– А каково ваше мнение о Ларисе Николаевне?

– Она красива, умна, умеет подать себя.

– Расскажите подробнее по поводу последней характеристики, – с любопытством спросил Ивашов. – Что значит «умеет подать себя»?

– Она хорошая артистка, – ответила женщина. – Прекрасно владеет мимикой, интонацией, тонко чувствует, что нужно сказать.

– То есть вы не верите в искренность её чувства к Валерию Иннокентьевичу?

Зинаида Павловна смущённо улыбнулась.

– Вероятно, во мне говорит обида брошенной жены.

– Как они познакомились?

– У Валерия Иннокентьевича крупное торговое предприятие с филиалами во многих городах области. В юргинском филиале Лариса работала продавцом. Там они и встретились.

Беседа с Ларисой Николаевной не принесла свежей информации. Женщина всё ещё находилась под впечатлением недавнего происшествия, на вопросы отвечала рассеянно. В целом она подтвердила всё то, что уже было известно Ивашову. О первой жене Валерия Иннокентьевича отозвалась хорошо, подчеркнув, что они «нашли общий язык и прекрасно ладят». Держалась женщина доброжелательно, но Ивашов чувствовал в ней какое-то напряжение, настороженность. Хотя после пережитого потрясения это было неудивительно.

После посещения женщин Ивашов вплотную занялся сбором информации о частном детективе. Здесь его ожидало немало сюрпризов. Прежде чем заняться частным сыском, Игорь Иванович Вересков работал в службе безопасности одной посреднической фирмы, а до этого работал… следователем юргинского УВД.

Утром следующего дня Ивашов выехал в Юргу. Тамошние коллеги рассказали ему, что примерно два года тому назад в их подразделении разразился скандал в связи с рядом должностных преступлений. Кое-кто из сотрудников угодил под суд. Вересков находился в числе подозреваемых, но серьёзных улик против него найдено не было. Едва запахло жареным, он уволился из милиции, найдя веские причины, и перебрался в областной центр.

Ещё одним интересным обстоятельством было то, что Игорь Вересков когда-то жил по соседству с Ларисой Южиной, в замужестве Бортовой. Ивашов подробно опросил жильцов того дома, где жил Вересков, и выяснил, что Игорь с Ларисой были не только знакомы, но и состояли в близких отношениях. Похоже, чутьё и на этот раз не подвело старика Аршинова, копать следовало в этом направлении. Однако Ивашов понимал, что работа предстоит нелёгкая. Всё, что ему удалось узнать, вызывало серьёзные подозрения, но ничего не доказывало.

Домой Ивашов вернулся вечером, уже в начале десятого. Жена Мария торопливо накрыла стол и позвала мужа ужинать. Машинально расправляясь с ужином, Олег Петрович продолжал размышлять о своём новом деле и не сразу заметил, что жена внимательно наблюдает за ним. Он тряхнул головой, словно сбрасывая с себя все служебные заботы, и сказал:

– Извини, Машенька, из-за этой чёртовой работы я совсем мало уделяю тебе внимания.

И он уже в который раз с радостью подумал о том, как ему повезло с женой. Много ли найдётся женщин, готовых мириться с такой беспокойной и не очень-то денежной работой мужа? Но Маша никогда и ни в чём его не упрекала. Напротив, в трудную минуту всегда можно было рассчитывать на её сочувствие, понимание, моральную поддержку. Вот и сейчас она мягко взяла мужа за руку и сказала:

– Ты устал, Олежка. Тебе надо отдохнуть, отвлечься от своих забот.

– Постараюсь, – сказал Олег. – Но я не уверен, что у меня это получится.

– Получится! – заверила жена. – Скоро по второй программе начнут показывать «Аншлаг». Юмористы там классные. Они тебя так рассмешат, что ты надолго забудешь о своей работе.

– Маш, что-то мне не хочется смотреть, – сказал Ивашов просящим голосом. – Настроения нет.

– Зато мне хочется, – мягко возразила Мария. – Ты же знаешь: я не люблю смотреть телевизор в одиночку.

– Знаю. Кстати, а где сыновья?

– Гуляют, – улыбнулась Маша.

– Не поздно ли?

– Нормально. Так что не увиливай, «Аншлаг» со мною придётся смотреть тебе.

После ужина они расположились в креслах перед телевизором. На экране, сменяя друг друга, появлялись знакомые лица артистов. Незаметно для себя Ивашов поддался весёлому настрою передачи, вместе с женой смеялся над удачными номерами. Когда на экране появился пародист Галкин, Олег Петрович сказал:

– Удивляюсь, как ему удаётся так точно копировать голоса других людей!

– Это многие люди умеют делать, – ответила Маша. – Вот у нас в отделе Сергей Тарасов здорово мужские голоса подделывает. Как начнёт изображать наше руководство, мы со смеху покатываемся.

– Это который у вас Тарасов? – спросил Олег.

– Да ты его знаешь: кучерявый с оттопыренными ушами.

– А, этот. Помню. Шут гороховый.

– Ну почему же шут? – возразила Маша. – Просто любит человек повеселиться, подурачиться. А так он парень толковый. Начальник его ценит. Кстати, наш Виктор Тимофеевич…

Маша стала что-то рассказывать про своего начальника, но Ивашов уже не слушал жену. В голове родилась интересная идея, которую следовало хорошо обдумать.

– Слушай, Маша, – сказал он, – пригласи его к нам в гости. Мне надо с ним поговорить.

– Кого пригласить? Начальника? – удивилась жена.

– Да нет же! Пародиста вашего. Ну, пожалуйста, пригласи! Иначе мне придётся вызвать его в отделение повесткой.

– Зачем он тебе понадобился?

– Дорогая, я всё потом объясню. А пока пригласи и ни о чём не спрашивай.

– Но по какому поводу я его приглашу?

– Ты же у меня умница, сама сообразишь, – Олег Петрович ласково поцеловал жену.

Маша пожала плечами.

– Ладно, придумаю что-нибудь, – она строго взглянула на мужа. – Подхалим!

– На этот раз, Олег Петрович, у меня есть для вас кое-какая информация, – сказал детектив Вересков, одарив Ивашова своей обворожительной улыбкой. – Надеюсь, и вы меня чем-нибудь порадуете.

– И я надеюсь, что наше сотрудничество принесёт плоды, – ответил Ивашов, приветливо улыбаясь. – Не возражаете? – спросил он, поставив на стол диктофон.