Я не героиня, я здесь переживаю кризис! бесплатное чтение
Глава 1. Не тот стул, не тот мир
Аня считала, что её жизнь окончательно вошла в русло спокойного, почти предсказуемого течения. В тридцать лет, пережив развод, который больше походил на освобождение от груза чужих ожиданий, она нашла утешение в трёх вещах: в работе инженера-проектировщика (где всё подчинялось чёткой логике и законам физики), в стопке книг в стиле фэнтези на тумбочке и в манхвах, которые она пролистывала на планшете перед сном, мечтая больше о чудесах, нежели о квартальном отчёте.
Именно за чтением одной такой манхвы о перерождении в злодейку она и засиделась на своём скромном стуле-качалке. Так она его называла, ведь он был очень расшатанный. Сюжет был до боли знаком: современная девушка оказывается в теле аристократки в другом мире. «Хотя бы поспать нормально, а не в кого-то там вселяться», – усмехнулась она про себя, откладывая планшет и отпивая свежесваренный кофе.
Кухня в обычной хрущевке была тихой и пыльной. Сквозь занавески пробивался рассеянный свет, выхватывая из полумрака завихрения пылинок, кружащихся в воздухе. Аня сидела, обхватив чашку кофе пальцами с коротко подстриженными ногтями. Её красные волосы, выцветшие у корней, были собраны в небрежный пучок, а на запястье виднелась татуировка – замысловатый чертеж моста Леонардо да Винчи. Она щурилась, глядя на пыльную паутину в углу окна, и вдруг почувствовала знакомое щекотание в носу.
– Вот блин, сейчас чихну! – успела подумать она, зажмуриваясь и наклоняя голову.
И тут мир перевернулся.
Вернее, перевернулся стул.
Это было не просто пошатывание. Это было стремительное, ни на что не похожее движение. Кресло, словно маховик какой-то неведомой машины, описало плавную, но бешеную полуокружность, как будто подчиняясь иным законам физики. Аню вдавило в спинку, она инстинктивно вцепилась в подлокотники, ожидая удара… но его не было.
Только легкий скрип.
И тишина.
– Что за черт? – выдохнула она, ещё не открывая глаз. – Сломался, что ли, наконец-то?
Она открыла глаза. И замерла. Мозг отказался обрабатывать картинку.
Потому что её уютная квартира с книжными стеллажами, видавшим виды икеевским диваном и пятном от кофе на ковре бесследно исчезла. Вместо неё был… дворец.
Аня сидела на том же самом стуле, но теперь он стоял посреди просторного зала с мраморными колоннами, устланного узорчатыми коврами. Высокие стрельчатые окна пропускали свет, играющий на фресках с изображениями каких-то эпических сражений. Воздух пах не пылью и кофе, а ладаном и воском.
Первая мысль была идиотской и чисто инженерной: «Потолки тут метров пять. На отопление такого помещения уходит…»
Вторая мысль была уже про себя. Взор опустился вниз. Вместо её любимой пижамы с пиццей на ней было пышное платье нежно-голубого цвета, расшитое серебряными нитями. Рукава ниспадали широкими колоколами. Она подняла руку, чтобы потереть виски, и ахнула.
Эта рука не была её рукой. Рука Ани – с тонкой татуировкой на запястье, с небольшим шрамом от паяльника и неухоженными ногтями из-за работы. Эта же рука была тонкой, почти хрупкой, с фарфорово-белой кожей, длинными пальцами и идеальными и ровными ногтями. Татуировки не было. Совсем.
Сердце заколотилось чаще. Она провела рукой по лицу – кожа была гладкой, без привычной родинки у подбородка. Потом схватила прядь волос и поднесла к лицу. Волосы были густыми, шелковистыми и… светло-русыми. Не её красными, которые она так любила и за которые её постоянно ругало консервативное начальство.
Панически оглядев себя, она поняла ещё одну ужасающую деталь. Всё её тело казалось… миниатюрным. Худеньким, почти детским. Она вскочила со стула, и платье зашуршало, показавшись невероятно тяжелым. Её собственный высокий рост куда-то испарился.
Логика кричала: «Сотрясение мозга! Ты ударилась головой! Галлюцинации!» Но голова не болела. «Сон! Это же самый очевидный сон в мире!» – почти обрадовалась она.
По своей натуре Аня была отпетой оптимисткой и любила снимать напряжение чёрным юмором, поэтому она громко хлопнула себя по щеке и фыркнула:
– Ну что, Ань, похоже, твой бывший всё-таки довёл. Белая горячка, да? Или я наконец-то свихнулась от этих манхв? Привет, сумасшедший дом! Я к вам без записи.
Она оглядела роскошный зал и добавила:
– Хотя, надо признать, у меня хороший вкус на бред. Обои дорогие. Да и потолки высоченные.
Она решила проверить сонность происходящего классическим методом, вычитанным из литературы. Ущипнула себя за тонкое, незнакомое предплечье. Боль была очень чёткой, ясной и абсолютно реальной. Она пересчитала пальцы на одной руке, потом на другой. Десять. Все на месте.
Сон не уходил. Он лишь становился плотнее, осязаемее, громче. Она слышала потрескивание факелов в железных держателях на стенах, чувствовала тяжесть платья на плечах, холод мрамора под тонкой подошвой туфелек.
Тихий скрип двери заставил её вздрогнуть и обернуться. В зал вошла девушка в куда более простом платье и белом , выглаженном , фартуке. Увидев Аню, она замерла, глаза её расширились от ужаса.
– Ваша светлость! – прошептала она, почти падая в реверанс. – Вы… вы уже проснулись? И оделись? Мы не слышали звона колокольчика… Простите!
Аня стояла, не в силах вымолвить ни слова. Слова «Ваша светлость» отозвались в её памяти эхом из прочитанных сотен романов и просмотренных глав манхвы. Поэтому она, ещё отходя от шока, вопросительно склонила голову на бок, не зная, что ей делать.
Девушка-служанка робко подняла на неё взгляд, полный страха и недоумения. Её светлые карие глаза быстро анализировали ситуацию.
– С вами всё в порядке, миледи? Вы так бледны…
Голос звенел в ушах. Реальность, дикая, невозможная, но настырная, обрушилась на неё со всей тяжестью.
«Ваша светлость». Чужое тело. Какой-то дворец.
Стул, который описал полуокружность. Не в пространстве комнаты. В пространстве миров.
– Со мной… – голос сорвался. Он звучал тонко, звонко и совершенно чуждо. Аня сделала глубокий вдох и тихо закончила фразу с присущим ей сарказмом, который однажды уже спас её от нервного срыва на защите диплома. – Со мной всё прекрасно. Просто приснилось, что я… инженер. Смешно же, да?
Горничная смотрела на неё как на сумасшедшую.
Аня поняла, что шутки кончились. Началось что-то совершенно новое. И самое ужасное было в том, что она уже догадывалась, примерно по какому именно сценарию. И её это не сильно радовало.
Мысли в голове, привыкшей к структурным схемам и логическим цепочкам, метались, как перепуганные птицы. Первый порыв – паника. Второй – крик. Третий – попытаться проснуться, ударившись головой о мраморный пол.
Но она была инженером. Она составляла ТЗ, рассчитывала нагрузки, искала точки отказа и проектировала решения. И эта привычка взяла верх над животным ужасом.
«Окей, Аня, – мысленно сказала она себе, заставляя дышать глубже и медленнее. – Ситуация аварийная. Проект «Выживание» запущен. Требуется первоначальная оценка обстановки».
Она медленно, будто разминая новое тело, подошла к тому самому стулу, который привёз её в этот мир. Он стоял безмятежно, подозрительно обычный стул в совершенно необычном месте. Она обошла его кругом, но никаких следов магии, порталов или хоть каких-то подсказок не обнаружила. Значит, обратный билет не включен в стоимость.
«Что делать?» – этот вопрос висел в воздухе.
Вариант А: Выставить себя типичной сумасшедшей. Упасть на пол, зарыдать и твердить, что она не знает, кто она и где. Последствия: её запрут в самой дальней комнате, начнут лечить кровопусканием или чем-то хуже , типа пиявок, возможно, отправят в монастырь. Лишат свободы передвижения и любого контроля над ситуацией. Риски высоки. Отклоняем.
Вариант Б: Сыграть роль. Притвориться кем-то. Но это самая сложная задача. Она не знает правил этой игры. Не знает, как тут здороваются, как едят, какую вилку использовать для мяса диковинного зверя. Не знает, кто друг, а кто враг. Одно неверное слово – и под подозрением. Один неверный жест – и провал. Это хождение по канату над пропастью. Но это единственный вариант, оставляющий пространство для манёвра.
«Во всех манхвах, которые я читала, – с тоской подумала Аня, – героини как будто рождаются со встроенной инструкцией по этикету и знанием всех вокруг. А у меня? Пустота. И с чего я вообще решила, что я главная героиня?»
Её внутренний сарказм, верный щит от любых невзгод, тут же откликнулся: «А кто же ещё? Статистка? Ты же на главной сцене в костюме главной героини. Второстепенные персонажи так не светятся. Другое дело, что в 50% случаев это героиня-злодейка, которую ждёт плаха или яд в финале первого тома. Поздравляю».
Мысль была отрезвляющей. Да, варианты были не только «героиня» и «статист», но и «антигероиня», чья роль – проиграть и умереть, чтобы вызвать сочувствие к настоящей главной героине.
Нужна была информация. Срочно. И её нужно было добыть так, чтобы не вызвать подозрений.
И тут её осенило. Блестящая, простая и в её устах совершенно оправданная идея.
Она подозвала служанку, всё ещё жавшуюся у двери. – Подойди. Не бойся.
Девушка несмело приблизилась.
– Я хочу написать… одному знакомому. Обо мне. – Аня сделала паузу, придавая лицу максимально задумчивое и печальное выражение. – Что бы ты написала? Если бы нужно было описать меня полностью. Всё, что знаешь. Я потом выберу нужное. Эммм…
Служанка смотрела на неё с немым вопросом.
– Не переживай, – добавила Аня мягче, – всё останется между нами. Можешь говорить от сердца.
Она недоверчиво посмотрела, сминая край передника, но после паузы заговорила, сбивчиво и быстро:
– Меня зовут Лира. Вы…
Глава 2. ТЗ на выживание и ледяной взгляд
Вы – Аллесия Ди Ванталь, шестнадцать лет от роду, дочь их светлостей герцога и герцогини де Ванталь. Не единственный ребенок, есть младший брат – Калет. Вы очень целеустремленная и… добрая. – В голосе Лиры на слове «добрая» дрогнула неуверенность. – У вас талант к танцам и пению. Недавно разорвалась помолвка с маркизом Ролем, с которым вы были обручены с детства. У него появилась новая пассия, ужасная вертихвостка – простолюдинка Мари. Она как прилипла к нему, так и не отлипает. Скверная дама.
Информация обрушилась водопадом. Аня слушала, не двигаясь, впитывая каждое слово, каждую интонацию. «Целеустремленная» – да, вероятно, упрямая и своевольная. «Добрая» – сказано из страха. Разорванная помолвка – ключевой кризис. Мари – антагонист, с точки зрения служанки.
– Мари, – повторила Аня, как бы пробуя имя на вкус. – Интересно.
– Спасибо, – сказала Аня, стараясь вложить в голос максимальную теплоту. – Ты очень мне помогла. Забудь, что я спрашивала. Это будет наш маленький секрет, хорошо?
Девушка широко раскрыла глаза и кивнула так часто, что казалось, голова вот-вот оторвется. – Конечно, ваша светлость! Никто не узнает!
– Прекрасно, Лира. А теперь, скажи, где мои… – Аня замялась, подбирая слово, – письменные принадлежности? И мне нужно немножко побыть одной. Чтобы… обдумать кое-что.
Лира тут же указала на изящный стол из тёмного дерева в углу комнаты, ещё раз откланялась и почти выбежала из зала, явно рада спасению.
Аня медленно подошла к нему. Её руки слегка дрожали. Она опустилась на стул, который оказался на удивление удобным, и взяла в руки тонкое гусиное перо. Бумага была плотной, с водяными знаками.
«Окей, инженер Аня, соберись. Составление ТЗ на выживание в фэнтезийном мире. Приступим».
Она начала выписывать тезисы, привыкая к новым, тонким пальцам и непослушному перу.
«Итак, ТЗ. Объект: Аллесия Ди Ванталь. Задачи: выжить, адаптироваться, найти способ управлять ситуацией. Первоочередные действия: наблюдать, молчать, учиться. Главная заповедь: НЕ лезть к графу и Мари. Ни под каким предлогом».
Угрозы:
1. Позор из-за разрыва помолвки (социальная смерть).
2. Граф Роль и его новая пассия Мари (потенциальные мстители или провокаторы).
3. Собственная семья (могут решить, что я сошла с ума от горя, и запереть в монастыре).
4. Слуги (могут болтать, шпионить).
1. Задачи:
а) НЕ делать резких движений.
б) Выучить правила этикета и иерархию (срочно!).
в) Разобраться, кто друг, а кто враг. Лира пока выглядит нейтрально-напуганной.
г) НЕ лезть к графу и Мари. Ни под каким предлогом. По сюжету злодейки всегда лезут и получают по заслугам.
д) Осмотреть владения. Составить карту. Нужно понимать локацию.
Она отложила перо и с тоской посмотрела на свой почерк – изящные завитушки, так не похожие на её привычный убористый инженерский почерк.
Внезапно дверь снова открылась. Но вошла не Лира. В зал вплыла женщина лет сорока пяти. Она была воплощением холодного величия. Её глубокие темные волосы, уложенные в строгую элегантную причёску, оттеняли бледную кожу. Глаза – большие и голубые, как старый лёд, – смотрели с невозмутимой надменностью, словно их обладательница давно разгадала все тайны этого мира и не ожидала от него ничего нового.
Её высокий воротник и тёмно-синее платье, украшенное массивными бархатными бантами, подчёркивали царственную осанку. Каждое движение герцогини было отмерено и грациозно, будто она даже дыхание подчиняла строгому церемониалу. Статная, с безупречными чертами лица, она казалась скульптурой, вышедшей из эпохи рыцарских турниров и придворных интриг – прекрасной, но недоступной, словно закованной в невидимый лёд собственного достоинства.
Её взгляд мгновенно обежал комнату и уперся в Аню. На её лице была маска невозмутимости, но Аня, привыкшая читать микровыражения на совещаниях с начальством, уловила легкое напряжение вокруг губ.
– Дочь моя, – голос был ровным, но без единой ноты теплоты. – Горничные сообщили, что ты не звонила и уже одета. Ты уверена, что тебе стоит вставать с постели после вчерашнего… волнения?
Аня застыла. Сердце ушло в пятки. Мама. Герцогиня. Главный экзаменатор. Внутренний голос завопил: «Включи режим зум-собеседования! Сейчас всё решится!»
Она медленно поднялась и сделала тот самый реверанс, который только что видела от Лиры, надеясь, что выглядит хотя бы примерно так же. – Простите, матушка. Я просто… хотела сходить подышать свежим воздухом. – Чёрт, в панике проскочило совсем не то! Она тут же поправилась: – Мне нужно было проветриться. И всё обдумать.
Герцогиня приблизилась. Её глаза, цвета старого льда, внимательно изучали лицо дочери. – Обдумать? – она мягко повторила. – И к каким же выводам ты пришла, Аллесия? Относительно нашего разговора о твоём недостойном поведении на балу у маркиза де Ренара и твоих последующих истеричных угрозах в адрес этой… девушки.
Бал. Истеричные угрозы. Информация от Лиры обрела новый, куда более мрачный контекст. «Целеустремленная» Аллесия уже начала действовать. И, судя по всему, действовала как классическая злодейка.
Аня сделала глубокий вдох. Перед ней был выбор: оправдываться, каяться или… сменить стратегию. Она выбрала третье. Свой козырь – неожиданность.
Она подняла голову и посмотрела матери прямо в глаза, пытаясь вложить в свой новый взгляд всю искренность, на которую была способна. – Я пришла к выводу, что была неправа. Моё поведение было недостойно нашего дома. – Она увидела, как в герцогини промелькнуло неподдельное удивление. Попала! – Граф Роль сделал свой выбор. Оспаривать его… ниже моего достоинства.
Она произнесла это с такой внутренней дрожью, но с таким внешним спокойствием, что герцогиня замерла на мгновение. Затем её губы тронула едва заметная улыбка – скорее улыбка удовлетворения от хорошо проведённой сделки, чем материнская нежность. – Наконец-то до тебя дошло, дитя моё. Твой отец будет доволен. Позор можно смыть только достоинством. А месть – удел слабых.
Она повернулась к выходу. – Одевайся теплее. Скоро приедет твой брат. Он беспокоится о тебе. И, выйдя, тихо прикрыла дверь.
Аня опустилась на стул, и колени под ней подкосились. Она только что прошла первое боевое крещение. И, кажется, не провалилась.
Она посмотрела на свои тонкие, незнакомые руки. – Ну что ж, Аллесия Ди Ванталь, – прошептала она сама себе. – Похоже, нам с тобой предстоит долгий сеанс психотерапии. Или, на твоём языке, «вернуть своё доброе имя». Главное – не связываться с этой Мари.
Тут же в голове возник саркастический комментарий её собственного голоса: «Легко сказать. А если эта «вертихвостка» сама начнёт связываться? По всем канонам жанра – именно так и будет».
Аня вздохнула. Её пылкий ум уже лихорадочно искал решение уравнения с множеством неизвестных: герцоги, графы, простолюдинки, перебрасывания стульев между мирами.
Она сжала тонкие, незнакомые пальцы в кулаки. Страх никуда не делся. Но к нему добавился азарт. Сложнейшая задача. Невероятный вызов. Вызов, по сравнению с которым даже сдача дипломного проекта на отлично казалась детской забавой.
«Ну что ж, Аллесия, – подумала она, глядя на своё отражение в стеклянной вазе, стоявшей на столе. – Похоже, нам с тобой предстоит работа. Надеюсь, твоя память о манерах где-то там, на дне этого сознания, всё же сохранилась. А то нам обеим придётся туго».
Тишина, воцарившаяся после ухода герцогини, была оглушительной. Аня сидела в огромном зале, и её сознание пыталось безуспешно набросить логическую сеть на хаос происходящего.
«Отец. Скоро придет брат».
Мысли метались, натыкаясь на границы жуткой реальности. Она составила ТЗ на выживание, но оно трещало по швам. Это было в тысячу раз сложнее, чем самый заковыристый чертёж или расчёт на прочность. Там были формулы, законы, стандарты. Здесь – чужая жизнь, которую нужно было проживать в режиме реального времени, не зная правил.
«Играть роль… – с тоской думала она, сжимая тонкие, чужие пальцы. – Но я же, но без единой ноты теплоты. – Горничные сообщили, что ты не звонила и уже одета. Ты уверена, что тебе стоит вставать с постели после вчерашнего… волнения?
Аня застыла. Сердце ушло в пятки. Мама. Герцогиня. Главный экзаменатор. Внутренний голос завопил: «Включи режим зум-собеседования! Сейчас всё решится!»
Она медленно поднялась и сделала тот самый реверанс, который только что видела от Лиры, надеясь, что выглядит хотя бы примерно так же. – Простите, матушка. Я просто… хотела сходить подышать свежим воздухом. – Чёрт, в панике проскочило совсем не то! Она тут же поправилась: – Мне нужно было проветриться. И всё обдумать.
Герцогиня приблизилась. Её глаза, цвета старого льда, внимательно изучали лицо дочери. – Обдумать? – она мягко повторила. – И к каким же выводам ты пришла, Аллесия? Относительно нашего разговора о твоём недостойном поведении на балу у маркиза де Ренара и твоих последующих истеричных угрозах в адрес этой… девушки.
Бал. Истеричные угрозы. Информация от Лиры обрела новый, куда более мрачный контекст. «Целеустремленная» Аллесия уже начала действовать. И, судя по всему, действовала как классическая злодейка.
Аня сделала глубокий вдох. Перед ней был выбор: оправдываться, каяться или… сменить стратегию. Она выбрала третье. Свой козырь – неожиданность.
Она подняла голову и посмотрела матери прямо в глаза, пытаясь вложить в свой новый взгляд всю искренность, на которую была способна. – Я пришла к выводу, что была неправа. Моё поведение было недостойно нашего дома. – Она увидела, как в герцогини промелькнуло неподдельное удивление. Попала! – Граф Роль сделал свой выбор. Оспаривать его… ниже моего достоинства.
Она произнесла это с такой внутренней дрожью, но с таким внешним спокойствием, что герцогиня замерла на мгновение. Затем её губы тронула едва заметная улыбка – скорее улыбка удовлетворения от хорошо проведённой сделки, чем материнская нежность. – Наконец-то до тебя дошло, дитя моё. Твой отец будет доволен. Позор можно смыть только достоинством. А месть – удел слабых.
Она повернулась к выходу. – Одевайся теплее. Скоро приедет твой брат. Он беспокоится о тебе. И, выйдя, тихо прикрыла дверь.
Аня опустилась на стул, и колени под ней подкосились. Она только что прошла первое боевое крещение. И, кажется, не провалилась.
Она посмотрела на свои тонкие, незнакомые руки. – Ну что ж, Аллесия Ди Ванталь, – прошептала она сама себе. – Похоже, нам с тобой предстоит долгий сеанс психотерапии. Или, на твоём языке, «вернуть своё доброе имя». Главное – не связываться с этой Мари.
Тут же в голове возник саркастический комментарий её собственного голоса: «Легко сказать. А если эта «вертихвостка» сама начнёт связываться? По всем канонам жанра – именно так и будет».
Аня вздохнула. Её пылкий ум уже лихорадочно искал решение уравнения с множеством неизвестных: герцоги, графы, простолюдинки, перебрасывания стульями между мирами.
Она сжала тонкие, незнакомые пальцы в кулаки. Страх никуда не делся. Но к нему добавился азарт. Сложнейшая задача. Невероятный вызов. Вызов, по сравнению с которым даже сдача дипломного проекта на отлично казалась детской забавой.
«Ну что ж, Аллесия, – подумала она, глядя на своё отражение в стеклянной вазе, стоявшей на столе. – Похоже, нам с тобой предстоит работа. Надеюсь, твоя память о манерах где-то там, на дне этого сознания, всё же сохранилась. А то нам обеим придётся туго».
Тишина, воцарившаяся после ухода герцогини, была оглушительной. Аня сидела в огромном зале, и её сознание пыталось безуспешно набросить логическую сеть на хаос происходящего.
«Отец. Скоро придет брат».
Мысли метались, натыкаясь на границы жуткой реальности. Она составила ТЗ на выживание, но оно трещало по швам. Это было в тысячу раз сложнее, чем самый заковыристый чертёж или расчёт на прочность. Там были формулы, законы, стандарты. Здесь – чужая жизнь, которую нужно было проживать в режиме реального времени, не зная правил.
«Играть роль… – с тоской думала она, сжимая тонкие, чужие пальцы. – Но я же не актриса. Я инженер. Я могу рассчитать нагрузку на балку, но не могу выдать искусственную улыбку или выдавить слезу по заказу».
Вспомнились все попытки на корпоративах изобразить радушие к начальнику, которое не чувствовала. Вспомнился развод – как она, обманутая и униженная, не смогла рыдать и устраивать сцены, а лишь сжалась в комок молчаливой, каменной гордости. Эта самая гордость сейчас была её единственным активом в этом мире. Её не отнять. Но она же и мешала.
«Как я буду с ними говорить? Что говорить? О чём здесь вообще говорят? О погоде? О последних придворных сплетнях? О том, как здорово я вчера швырялась книгами в горничных?»
Мозг буквально кипел от напряжения. Она чувствовала себя программистом, которого заставили в одиночку чинить реактивный двигатель в полёте, выкручивая винтики наугад.
И самое страшное – брат. Совершенно неизвестная переменная. Как он выглядит? Сколько ему лет? Он намного младше? Он любит сестру или боится её? Они дружили или он был для Аллесии пустым местом? Вариантов – миллион, и каждый из них требовал своей, уникальной модели поведения. Ошибешься – и в лучшем случае покажешься странной. В худшем… В худшем вызовешь подозрения, которые приведут прямиком в сумасшедший дом этого мира.
Она зажмурилась, пытаясь хоть как-то унять нарастающую панику. Нужно было дышать. Просто дышать и быть готовой ко всему.
Глава 3. Стратегический союзник и тактический палтус
Её размышления прервал тихий, почти неслышный стук в дверь и такой же робкий голосок:
– Можно?
Сердце ёкнуло. Голос был детским. Высоким и неуверенным. Значит, совсем ребенок ещё. И он явно стучал, боясь её гнева.
Аня сделала глубокий вдох, собралась с духом, сложила руки так, как показалось ей наиболее аристократично, и постаралась выдать максимально нейтральный, но не грубый ответ:
– Да.
Дверь приоткрылась, и в проёме показалась маленькая фигурка мальчика лет шести-семи. У него были такие же, как и у неё, светло-русые волосы и огромные, ярко-зелёные глаза, полные неподдельного страха. Он не решался войти полностью, мялся на пороге.
Аня, чувствуя, как начали дрожать ноги, жестом пригласила его войти и присесть. Мальчик, словно на цыпочках, прошёл в комнату и опустился на указанный стул, уставившись взглядом в свои ладони. Он сидел, сгорбившись, словно ожидая удара.
– П… переживал, очень, – прошептал он, не поднимая глаз. – Рас..строилась?
Голосок дрожал. И вдруг Аня увидела, как на его аккуратные короткие штанишки упала одна, потом вторая тяжёлая слеза. Он плакал. Тихо и безнадёжно.
Её инстинкты, заглушенные сначала шоком, а затем холодным расчетом, вдруг прорвались наружу. Она забыла про ТЗ, про роли, про герцогинь и злодеек. Перед ней был просто напуганный ребёнок. Аня, которая всегда мечтала о детях, но так и не решилась завести их после развода, не раздумывая, подбежала и обняла его.
Мальчик замер от неожиданности, его маленькое тельце напряглось. Потом, почувствовав незнакомое тепло вместо ожидаемой холодной отстранённости, он обмяк и разрыдался по-настоящему, уткнувшись лицом в её плечо.
– Т-ты так кричала… и плакала… – всхлипывал он, едва разборчиво. – Говорила, что уйдешь… или умрешь… Все шептались… а мама сказала не беспокоить тебя… Я боялся!
Каждое слово было ножом в сердце Ани. Так вот оно что. Прежняя Аллесия не просто «волновалась». Она закатила такую истерику, что напугала маленького брата до слёз. И, судя по всему, в её арсенале были не только угрозы в адрес Мари, но и драматичные сцены с угрозами самоубийства.
«Целеустремлённая и добрая», – с горькой иронией вспомнила она слова Лиры. Да, очень «добрая» – довести малыша до слёз.
– Тш-ш-ш, – тихо зашипела она, по-матерински качая его, как когда-то качала племянницу. – Всё хорошо. Видишь? Я в порядке. Никуда я не уйду. И уж тем более не умру. Это просто… глупости были. Я была глупой. Очень глупой.
Калет отстранился, его зелёные глаза смотрели на неё с изумлением и надеждой.
– Правда?
– Честное пионерское, – автоматически брякнула Аня и тут же поймала себя на ошибке. Пионеров здесь, скорее всего, не было. – То есть… клянусь своим… э-э-э… фамильным гербом! – выкрутилась она, вспомнив клише из романов.
Мальчик удивлённо моргнул, но кивнул, принимая странную клятву. Слёзы потихоньку сходили на нет.
– А… а ты не будешь больше кричать на горничных? И кидать в них книжками? – осторожно спросил он.
Вот чёрт. Ещё один штришок к портрету «доброй» Аллесии. Аня почувствовала прилив стыда за эту незнакомую девчонку.
– Нет, – твёрдо сказала она. – Больше никогда. Это очень некрасиво. Просто у меня… голова болела. Очень сильно. От этого люди иногда становятся злыми. Но теперь прошла.
Она воспользовалась этой импровизированной ложью во спасение. Сойти с ума от горя – плохо. Пережить временное помутнение рассудка из-за болезни – уже более приемлемо.
Калет, казалось, поверил. Он даже улыбнулся своей мокрой от слёз улыбкой.
– Я принёс тебе гематит, – прошептал он таинственно, засовывая руку в карманчик своих коротких штанишек. Он извлёк тёмный, отполированный до блеска камень.
– Мне садовник сказал, он от дурных снов помогает. И от грусти.
Аня взяла камень. Он был тёплым от детской ладони.
– Спасибо, – голос её дрогнул от внезапно нахлынувших чувств. – Это самая лучшая вещь на свете.Я буду класть его под подушку.
Она крепко обняла брата ещё раз, и на этот раз он обнял её в ответ без тени страха.
В этот момент дверь снова открылась. На пороге стояла всё та же герцогиня. Её ледяной взгляд скользнул по Аллесии, сидящей на полу, по заплаканному, но улыбающемуся Калету, по тому, как дочь обнимает брата. Ни одна мышца не дрогнула на её идеальном лице, но Аня увидела лёгкое, почти невероятное удивление.
– Калет, твой наставник ждёт, – произнесла герцогиня ровным голосом. – Аллесия, тебе нужно подготовиться к ужину. Отец вернулся.
Мальчик тут же вскочил, на его лице появилось сдержанное выражение. – Да, матушка. И, бросив на сестру последний быстрый взгляд, он выскользнул из комнаты. Герцогиня задержалась на мгновение.
– Ты, кажется, нашла утешение, – произнесла она, и в её голосе прозвучала не оценка, а констатация факта. – Это хорошо. На ужине будь сдержанна. Твой отец не любит излишних эмоций.
Она вышла, оставив Аню на полу с тёплым камнем в руке. «Герцог. Новый босс на повестке дня». Но сейчас это волновало её меньше. Она смотрела на дверь, за которой исчез маленький лучик света в этом тёмном, чужом мире. У неё появился союзник. Маленький, испуганный, но настоящий. Который принёс ей камень от грусти.
Она разжала ладонь и посмотрела на гематит.
– Ну что ж, Аллесия, – тихо прошептала она. – Похоже, твоё «доброе имя» придётся возвращать не только ради себя. Ради него тоже.
Впервые с момента попадания в этот мир её улыбка была не вымученной и не саркастичной, а по-настоящему тёплой. Пусть и очень-очень грустной.
До финального босса – то есть до ужина с герцогом-отцом – оставалось пару часов. Нужно было использовать это время с умом. Хотя бы чтобы не опозориться за столом.
Она подозвала Лиру, которая, кажется, дежурила за дверью в ожидании приказов.
– Лира, что сегодня подают к ужину? – постаралась спросить Аня максимально естественно, как будто интересовалась этим всегда.
Лира, чуть склонив голову, перечислила:
– Уха из морского черта, вариации с форелью под цитрусовым соусом, запечённый палтус с травами, ваша светлость. И, конечно, гарниры и десерты.
«Рыба. Чёрт. Не повезло», – внутренне поморщилась Аня. Стейк или куриную ножку можно хоть как-то интуитивно разобрать, а вот с рыбой и её миллионом столовых приборов была настоящая лотерея. Можно было, конечно, сослаться на несварение и не есть ничего. Но желудок предательски заурчал, напоминая, что хозяйка этого тела, судя по всему, в порыве отчаяния объявила голодовку. Он был пустым до тошноты.
«Нет, – твёрдо решила она. – Я есть хочу. И я буду есть. А там будь что будет».
Она посмотрела на свое новое запястье, обхватив его пальцами другой руки. Оно было хрупким, почти детским. «Оно и видно. Это, конечно, красиво, по нынешним меркам, но мне не подходит. Прости, Аллесия, – мысленно обратилась она к прежней хозяйке тела, – но я растолстею и подкачаюсь. Хотя бы немного. Я не могу так существовать, я не привыкла к ограничениям. Я сильная. А это тело – слабое». Мысль о том, что оригинальная владелица была злодейкой, немного успокаивала совесть. «Всё равно ты не очень-то хорошей девочкой была. Так что пофиг».
Тут её осенило. Она же до сих пор не видела своего лица! В панике и суете было не до того.
Аня подошла к большому золочёному зеркалу в резной раме, висевшему на стене. И замерла.
Смотрела на неё незнакомая девушка. Очень юная, очень бледная, с огромными зелёными глазами, как у Калета, казавшимися ещё больше из-за худобы и тонких, собранных в небрежный узел светло-русых волос. Черты были утончёнными, аристократичными, но лишёнными какой-либо жизненной силы.
«Ну… неплохо, – критически оценила она себя. – Не прям "вааау", как описывают в романах, когда героиню сносит наповал, но… мило. Симпатично. Только вот…»
Она прищурилась, мысленно дорисовывая образ.
– Не хватает стрелок… И капельки блеска в уголках глаз, – пробормотала она. – И румянец бы не помешал.
От недоедания скулы были слишком выступающими, а щёки – слегка впалыми. «Это мы тоже исправим. Обязательно».
Но вот за что можно было зацепиться взглядом – так это за талию. Она была не просто тонкой, а идеальной, песочными часами, как у девушек с картинок в Пинтересте, о которых она иногда вздыхала, поедая пиццу перед компьютером.
– Ну хоть что-то было не зря, благодаря этой голодовке, – с горьковатой усмешкой констатировала Аня, поворачиваясь перед зеркалом. Платье сидело на ней безупречно, подчёркивая всё, что нужно.
Внезапно в зеркале она увидела отражавшуюся за своей спиной дверь. И на мгновение ей показалось, что тень в проёме шевельнулась. Сердце ёкнуло. Кто-то стоял и слушал? Или это игра света?
Она резко обернулась. В проёме никого не было. Лира уже удалилась.
«Паранойя, – отмахнулась она от себя. – Или нет? В этих чертогах, наверное, у каждой вазы есть уши».
Остаток времени до ужина она потратила на то, чтобы наугад пооткрывать ящики туалетного столика и шкафов, пытаясь хоть как-то запомнить, где что лежит. В одном из ящиков она нашла изящную ручку с парой книг в кожаных переплётах. Одна оказалась сборником поэзии, другая – дневником. Аня с жадностью раскрыла его, но страницы были заполнены красивым, но абсолютно нечитаемым почерком. Язык казался знакомым, но буквы были другими, витиеватыми и странными.
– Великолепно, – вздохнула она. – Иллюзия выбора: умереть от голода, опозорившись за столом, или быть пойманной на том, что не умеешь читать. Добро пожаловать в ад, Аня.
Но сдаваться она не собиралась. Она спрятала дневник обратно, твёрдо пообещав себе разобраться с этим позже. Прямо сейчас ей нужно было сосредоточиться на рыбе и на отце.
Когда раздался звонок колокольчика, оповещающий о начале ужина, она сделала глубокий вдох, расправила плечи (насколько это позволял корсет) и вышла из комнаты с видом человека, идущего на эшафот. Но с гордо поднятой головой.
Она была инженером. А инженеры всегда находят решение. Даже если для этого приходится есть рыбу руками. Ну, или делать вид, что так и надо.
Глава 4. Ужин в стиле "Выживание дурака"
Аню проводили до обеденн