«Шкура» бесплатное чтение

© Юлия Волкодав, 2017

ISBN 978-5-4485-9290-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Над Валаамом сегодня небо голубое-голубое. Редкий погожий день здесь, на Ладоге. И, как всегда в такие дни, остров наполнили туристы. Летом много туристов. Они называют себя паломниками, кто-то приезжает на один день, поставить свечки, поприсутствовать на службе. Кто-то на два дня, на три, чтобы получить послушание, хоть ненадолго ощутить на себе благодать монастырской жизни. Реже попадаются просто любопытные экскурсанты. И даже на них Валаам действует особенным образом, заставляя повязывать платки и опускать глаза.

Но эта барышня выделялась среди остальных, приехавших с двенадцатичасовой «Кометой». Послушница Ангелина, выполнявшая трудовое послушание на огородах в дальнем конце острова, заметила её первой. И обратила на неё внимание работавшей рядом Ольги.

— Ты посмотри, посмотри. И не стыдно в таком виде? Каблуки какие? Удобно ей на таких по нашим горкам-то карабкаться? Того гляди шею свернёт.

— Не свернёт. По дороге к храму сам Господь охраняет, — кротко ответила Ольга, не прекращая полоть.

— Да что такой в храме делать? — не унималась Ангелина. — Юбка едва колени закрывает. А ты на грудь на её посмотри. Ишь, выпятила. А курточка такая знаешь, сколько стоит?

— Не знаю. Откуда мне?

Ольга давно отошла от мирских забот, и ценник курточки на длинноволосой блондинке был последним, что могло её заинтересовать.

— Не о том ты думаешь, Ангелина. Других людей осуждать — грех.

— А в таком виде в храм — не грех? Нет, погоди, я выяснить хочу.

Ангелина поднялась, отряхнула длинную бесформенную юбку от земли и посеменила по дорожке к храму следом за девицей. Сюда, в дальний конец острова, добирались далеко не все туристы. Экскурсоводы сразу объясняли, что поставить свечи и посмотреть, как идёт служба, можно в главном храме. А сюда стоит идти лишь тем, у кого особо важные вопросы к Господу. Здесь читали Неусыпаемую Псалтирь. Днём и ночью послушники, сменяя друг друга, произносили слова, обращённые к Богу, молясь за здравие живых и за упокой мёртвых.

— Годовое поминовение заказала, — сообщила Ангелина, возвращаясь к прополке.

— За здравие? Или за упокой? — равнодушно, скорее автоматически уточнила Ольга, методично выдёргивая лишние травинки.

Послушание им сегодня выдали большое, грядок много, и следовало поторопиться.

— Не знаю, не рассмотрела, — буркнула с досадой Ангелина.

Странная девушка тем временем вышла из храма. Спустилась по дорожке, прошла мимо послушниц, даже не подозревая, что стала объектом их пристального интереса. Впрочем, она давно перестала обращать внимание на то, что говорят или думают о ней другие люди.

От остальных экскурсантов она отстала. Группа пошла осматривать остров и фотографироваться на фоне Ладоги. Пейзажи тут действительно открывались роскошные. Но фотографироваться девушка не любила. И аккаунтов в социальных сетях, куда можно было бы скидывать фотографии, не имела. После фотосессии планировался обед в трапезной монастыря. Но идти обедать с группой девушке тоже не хотелось. Она вообще приехала на Валаам с одной конкретной целью. И если бы добраться на остров можно было без экскурсии, так бы и поступила, но увы…

Она решила просто погулять, ожидая обратной «Кометы». Деревянная табличка-указатель сообщала, что, если повернуть направо, можно найти буфет. Чашка кофе сейчас бы не помешала, и девушка повернула на тропинку согласно указателю.

Буфет нашёлся, с деревянной стойкой и кроткими женщинами в платках за прилавком. Только кофе у них не продавался.

— Лимонад есть, собственного производства. И мороженое. Тоже здесь, в монастыре послушники делают.

— Ну давайте мороженое, — согласилась девушка, доставая кошелёк.

— Вам какое? Есть сливочное, шоколадное и ягодное, — приветливо сообщила продавщица. — Очень вкусное, как из детства.

Девушка вздрогнула. Дрожащей рукой вытащила купюру из кошелька.

— Ягодное, пожалуйста, — пробормотала она.

Продавщица протянула ей пластиковую мисочку с большим шариком плотного, настоящего мороженого, без всякой там заводской дряни. Действительно вкусного, с душой сделанного. Девушка поспешно забрала мисочку и пошла к пристани. И доброй женщине за прилавком показалось, что в глазах странной покупательницы стояли слёзы.

Часть 1

Сегодня он счёл нужным позвонить. Я была удивлена безмерно. Голос в трубке звучал слегка приглушённо, чтобы я поверила, будто он на очередном очень важном совещании. Из-за которого и опаздывал.

— Котёнок, я приеду через час.

— Жду, Тиграш, — проворковала я в трубку, а сама состроила рожу зеркалу.

Жду, как же. Прямо изнемогаю от желания перепихнуться с этой старой обезьяной. Хромой старой обезьяной, услужливо подсказал внутренний голос. Спасибо, от напоминания мне прямо легче стало.

Через час он будет. Совещание у него. Да от жены он едет, что тут думать. Рабочий день Тиграна заканчивался примерно в четыре, не дело великому и ужасному боссу вечерами заседать. Так, чего доброго, работники решат, что в компании не всё шоколадно. А если в начале пятого шеф простучал своей палкой по паркету приёмной и отчалил, значит, дела идут по-прежнему отлично, нефть качается, прибыль растёт, акционеры получают законные выплаты, и можно рассчитывать на премию в конце квартала. Наверное. Хотя с него станется премию и зажать.

Часы показывали половину восьмого. Значит, он уже съездил домой, изобразил примерного мужа, скушал супчик, который сварила такая же примерная жена, пообщался с наследниками, придумал убедительную отмазку и теперь был готов прибыть в мои раскрытые объятия. Хотя, он ни разу про детей не говорил. Наверняка они живут отдельно, а о существовании папочки вспоминают, когда заканчиваются деньги. Да неважно. Как будто мне есть дело до его семьи.

Привезёт его, конечно, Лекс. Сам Тигран машину не водит, говорит, что из-за ноги. Ой, можно подумать, он на «Жигулях» каких-нибудь ездит с тремя педалями. Уж его «Майбахом», наверное, и безрукий инвалид управлять сможет. Просто не по статусу ему за рулём сидеть, к такой тачке водитель полагается. А ещё парочка охранников, открывальщик дверей и подтиратель задницы. Ладно, насчёт задницы не уверена, но все остальные функции у него Лекс выполняет. Я только удивляюсь, у Лекса вообще своей жизни нет, что ли? Если Тигран сегодня у меня заночует (тьфу, не дай бог), то у Лекса ещё есть шанс попасть домой засветло. Но чаще наш великий и ужасный оставляет верного оруженосца дожидаться в машине, чтобы потом везти царственную особу куда-нибудь ещё. По очередным очень важным делам. Ну то есть домой к жене, я так думаю.

Ой, не моё это дело. Я ещё раз критически осмотрела отражение в зеркале и, вздохнув, поплелась в ванную. До его приезда не мешало бы привести себя в порядок, причём не только внешне. С внешностью всё как раз не сложно: волосы помыть и уложить, макияж сделать, и готово. И пеньюар надеть, мы же классику любим. Эстет, мать его. Ему, видите ли, нужна конфетка в красивой обёртке. Непременно белой, как-то надела красное бельё, он мне потом выговаривал, мол, ты же не шлюха. А кто я, Тигран Борисович? Шлюха и есть. Иначе проводила бы вечера в куда более интересной компании, чем ваша.

Ногти вчера сделала, гель-лак по какой-то новой технологии, в салоне сказали, что продержатся месяц без коррекции. Хотелось бы, а то очень накладно каждую неделю бегать подправлять. Потому и френч выбрала, его меньше всего корректировать надо. Ладно, кого я обманываю, френч тоже из-за него. «Ногти должны выглядеть натурально!». Что бы ты понимал, старый козёл. Натуральные ногти — это обломанные и расслоившиеся огрызки неровной формы. Впрочем, ты бы не заметил, такие мелочи ты видишь только в очках, а перед рандеву со мной всегда их снимаешь и прячешь в карман пиджака. Хочешь казаться моложе? Мда, очки, конечно, меняют дело. Прямо сразу твои шестьдесят девять (или уже все семьдесят?) превращаются в тридцать один.

Нормальные люди в твоём возрасте дома сидят и внуков на коленках нянчат, а не по девкам шляются, глотая членоподнимающие таблетки горстями. Нет, ну может он и не глотает, я не видела, врать не буду. Но не сам же по себе он такой резвый в столь почтенном возрасте?

Пока укладывала волосы, пыталась привести в порядок мысли. Я неплохая актриса, а милая улыбка уже автоматически возникает на лице при появлении Тиграна. Но всё же не мешало успокоить внутреннюю стерву перед его приездом. Как бы мне ни хотелось думать обратное, он не идиот, и чувствует, если меня что-то бесит. Что-то, кроме него, потому что он меня бесит априори.

Мне сегодня третий раз за неделю звонила хозяйка квартиры, напоминала, что, если я до десятого числа не заплачу, она меня выселит. Тигран, конечно, даст денег, если попросить, но я сейчас совершенно не хотела беспокоить его по мелочам, потому что у меня были куда более грандиозные планы. Мы встречались уже три месяца, и мне казалось, я заслужила достойный подарок! Нет, ну а сколько можно ездить на метро? Я в чёртовой подземке на прошлой неделе каблук сломала! Любимых туфель! В общем, надо было как-то самостоятельно решить вопрос с квартплатой, а Тиграну намекнуть, что его котёнку совершенно нечего делать в убогом и вонючем метрополитене.

Чем больше я представляла себя в новеньком, обтянутом натуральной кожей, поскрипывающем от чистоты белоснежном салоне красного (непременно красного!) авто, тем лучше становилось настроение. И к тому моменту, когда в дверь позвонили, я уже была полностью готова ко встрече.

— Здравствуй, солнышко!

Он привлёк меня правой рукой, в левую привычно переложив трость. От него роскошно пахло, как всегда, чем-то цитрусово-древесным. По шёлковому синему галстуку разлетелись золотые кубики, белая рубашка была идеально свежей. И я поверю, что человек приехал после трудного рабочего дня? Впрочем, он выглядел действительно усталым, под глазами пролегли тени, отчего те показались ещё более тёмными, почти чёрными. И улыбка у него какая-то вымученная. Что, благоверная мозг вынесла? Или правда был трудный день? А какого чёрта тогда припёрся?

Этот вопрос я благоразумно не стала задавать, тем более, что рот уже был занят вполне убедительным поцелуем. А целовался он, кстати, неплохо. Не иначе богатый жизненный опыт. И энтузиазм у него далеко не старческий, мне иногда казалось, что он специально себя заводит перед тем, как позвонить в дверь. Или всё-таки природный темперамент? Свободной рукой Тигран уже пытался развязать пояс на моём пеньюаре. Что, прямо вот здесь, в прихожке? У меня были совершенно иные планы.

— Тиграш, Тиграш, подожди, — промурлыкала я ему в ухо. — Ну какой же ты нетерпеливый. Ты так соскучился по своей девочке?

— Невероятно соскучился!

Голос у него низкий, особенно в такие вот моменты. Без малейшего акцента. Признаться, я даже не знаю, кто он по национальности. Имя и слишком уж тёмные глаза намекали на явно неславянское происхождение, но черты лица были самыми обычными: губы тонкие, подбородок из тех, какие называют упрямыми, нос идеально прямой. Поди разбери, кто он!

Он продолжал меня «распаковывать», но я решительно перехватила его руку, уже почти справившуюся с поясом.

— Тиграш, я безумно хочу кушать. Пойдём куда-нибудь?

Прижалась к нему, водя пальчиком по груди, на лице вся скорбь, на какую способна несчастная проголодавшаяся девочка. Мол, я бы с большим удовольствием занялась с тобой этим прямо сейчас, но так голодна, что сил просто ни на что не осталось. Ну а что?! Во-первых, если он немедленно получит желаемое, разговора об автомобиле сегодня может и не случиться. Судя по затраханному лицу, надолго его не хватит, он либо уедет домой, либо завалится спать. Во-вторых, мне невероятно надоело сидеть в четырёх стенах. Какого чёрта? Я за этим в Москву ехала, что ли? На диване лежать и смотреть в окно, как жизнь проходит? Это всё я и в Энске видела.

— Кушать? — он удивлённо вскинул брови, будто ему в голову не приходила идея, что я тоже человек, и иногда хочу есть. — Кушать… Я тоже сегодня не ужинал. И, кажется, не обедал. Лекс что-то такое нудил, но я его отослал, чтобы голову не морочил. Работы невпроворот. Мы новое месторождение осваиваем, я тебе рассказывал?

Ой, нет, только не это. Сейчас залезет на любимого конька и начнёт посвящать меня во все тонкости нефтедобычи, пока у меня мигрень не разыграется. Я ещё не против поддержать разговор о нефти, чтобы отвлечь его от секса, но сейчас у меня совершенно другая цель.

— Я очень-очень голодная, — прошептала я, прижимаясь к нему ещё теснее. — Поехали в «Якимото»? Говорят, там лучшая японская кухня в Москве.

Тигран вернул трость в правую руку и распрямился. Мы почти одного роста, когда он стоит прямо.

— Котёнок, ну куда мы поедем? Я уже отпустил Лекса. Он и так мотается со мной целыми днями. И я хотел сегодня остаться у тебя.

О, боже, этого я и боялась.

— Тогда пойдём пешком? Здесь всего два квартала.

Не то, чтобы я любительница пеших прогулок. Но погода отличная, Тверская сияет огнями, а по пути нам может встретиться столько интересных магазинов… Мне бы сумочка новая не помешала.

Тигран грустно усмехнулся и кивнул на трость.

— Ну да, мне только пешком и ходить.

— Давай вызовем такси, — не сдавалась я.

— Есть идея получше, — Тигран достал из пиджака телефон. — В любом приличном ресторане существует доставка. Поищи-ка их номер в Интернете и закажи всё, что тебе хочется.

Сунул мне телефон и прошёл в комнату, видимо, сообразив, что уже минут пять мнётся в коридоре. Умник, мать его! Как будто у меня своего телефона нет, и я не знаю, что такое доставка! Ладно, не психуем, сегодня надо изображать хорошую девочку. Чёрт с ним, доставка так доставка. Можно подумать, великое удовольствие сидеть со старым козлом в приличном месте, позориться. В «Якимото» хотелось побывать, я слышала, там гигантские аквариумы во всю стену, и прямо при тебе из них ловят рыбу, которую тут же и готовят. А по вечерам шоу-программа, самые модные группы выступают. Но нет же, его шоу-программой точно не соблазнишь. Он с куда большим удовольствием плюхнется на диван перед телевизором и включит какую-нибудь муть.

Так и получилось, когда я вошла в комнату, Тигран уже сидел на диване. Телевизор, правда, не включил. Поставил локти на колени и тёр надбровные дуги, думая о чём-то своём. Что ж, по крайней мере, немедленный секс явно отменялся.

— Что тебе заказать? — как можно доброжелательнее поинтересовалась я. — Роллы? Сашими? Говорят, у них отличное сашими!

Тигран посмотрел на меня, словно только что заметил.

— Сашими? Это сырая рыба, что ли? Упаси господи. Закажи мне что-нибудь традиционное. Отбивную какую-нибудь.

Отбивную! В японском ресторане! Может, ему ещё пельменей заказать? Или блинов? Иногда он просто невыносим. Именно в такие моменты я осознаю, какой он на самом деле старый. Ну и в постели, понятное дело, там всё очевидно. Но когда он сидит весь такой лощёный, в дорогом костюме, выбритый, пахнущий роскошным одеколоном, можно легко забыть, что он мне в дедушки годится. Серьёзно, моему деду, доживи он до сегодняшнего дня, было бы всего на год больше, чем Тиграну.

Заказ обещали привезти через сорок минут, я решила пока накрыть на стол. Я снимала квартиру-студию, явно переделанную из обыкновенной однушки, и стол в комнате имелся только журнальный. За ним мы с Тиграном и ели, а в его отсутствие я предпочитала брать тарелку в постель. Но Тиграну нравилось, когда всё выглядело прилично: ножи-вилки, салфеточки, бокалы. Я крутилась, изображая примерную хозяйку, и думая, как бы ему не пришло в голову заняться этим до приезда курьера. Мда, самой смешно. Любовница, всячески избегающая секса. Нонсенс.

Но Тигран явно переключился на что-то своё, судя по отсутствующему взгляду, его мысли были далеко отсюда.

— Пить что будем? — я распахнула дверцы бара, который мы с ним вместе наполняли несколько недель назад. — Вино? Виски?

— Мне коньяк, а себе что хочешь.

Я достала ему пузатую бутылку, сама ограничилась вином. Ещё не хватало хлестать коньяк в его присутствии. Из образа милой девочки выбиваться не стоило.

— Завтра я уезжаю на Север, — вдруг выдал Тигран, сделав глоток из своего бокала. — Командировка.

Я застыла, не донеся бокал до рта.

— Надолго?

— Дня на два. Может быть, на три. Хочу лично проследить, как идёт разработка месторождения. Что-то слишком много денег уходит на исследования, не нравится мне это.

Чёрт! То есть разговор о машине заводить сегодня бесполезно. Может быть, тогда сказать про квартплату? Пока я раздумывала, Тигран продолжил:

— Хочешь поехать со мной?

Вот так ход! Однако желания сбываются слишком быстро, только я жаловалась, что ничего не вижу, нигде не бываю, сижу тут затворницей, и вот тебе, романтическая поездка. На Север.

— А куда именно? — вкрадчиво уточнила я, изображая заинтересованность.

— В Нарьян-Мар, — Тигран улыбался. — Я понимаю, не Майами. Там сейчас градусов десять. Минус. Но у нас будут очень хорошие условия. Лучшие, из возможных.

К счастью, в этот момент привезли заказ. Тигран, не без труда поднявшись, пошёл разбираться с курьером — оплачивать-то ему. А я, пока он там возился, быстренько пробила через Интернет, что за место такое, Нарьян-Мар. Ничего утешительного не нашла. Двадцать тысяч население, два с половиной магазина, дыра полнейшая. Что я там забыла?!

— Пахнет довольно вкусно!

Тигран вернулся в комнату с пакетом. Я поспешно отложила телефон и принялась раскладывать еду. В пластиковых контейнерах она выглядела совсем не так аппетитно, как на сайте. Сашими представляли собой просто кучку нарезанной рыбы, перемешанной с лимоном, а его отбивная вообще остыла, так что пришлось совать её в микроволновку.

— Я, конечно, еду работать, — продолжал Тигран. — Но у нас всё равно будет достаточно времени. Там рано темнеет, и часа в четыре делать на буровой уже нечего. Можно погулять.

Ага, погулять по улице, где никто тебя не узнает, где нет общих знакомых, где не стыдно показаться с любовницей. А потом потрахаться в гостиничном номере на застиранных простынях. И так три дня подряд. Мечта всей жизни просто!

— А что я там буду делать, пока ты занят? — попыталась увильнуть я. — Ходить одна по Нарьян-Мару? Ты уверен, что это безопасно?

— Дам тебе Лекса в сопровождающие.

— Он тоже едет?

Тигран кивнул, педантично отрезал кусок отбивной и, подцепив его на вилку, отправил в рот. Ну да, глупый вопрос. Эта преданная собака везде таскается за хозяином, хоть в Нарьян-Мар, хоть к самому дьяволу. И как мне отвертеться от предложения невиданной щедрости?

— Тиграш, ты будешь уставший, я там тебе только помешаю. Давай мы лучше потом куда-нибудь вместе съездим. К морю…

Весь монолог сопровождался активными действиями — пришлось сесть к нему вплотную, практически на колени забраться.

— К морю? — он задумчиво на меня посмотрел. — К морю было бы неплохо. Где сейчас море тёплое?

Господи, да везде. На Крите, в Майами, да даже в Турции!

— Мы подумаем, котёнок, когда я вернусь. Ну, раз ты не хочешь составить мне компанию в поездке, то придётся мне заранее запастись твоей любовью и лаской…

Голос у него стал совсем хриплым, недоеденная отбивная осталась на одноразовой тарелке из доставки, а мой пеньюар всё-таки полетел на пол.

***

Нет, по большому счёту, секс с ним не так уж плох. Если глаза не открывать. И представлять, что на его месте кто-нибудь лет хотя бы на тридцать моложе. Он правда старается, иногда даже чересчур. Или таблетки так действуют, я не знаю. В итоге получается долго и утомительно для обеих сторон. У него всё в порядке с габаритами, да и пользоваться всем, чем одарила природа, он умеет. Но, чёрт побери, стоит открыть глаза, и любое желание пропадает напрочь. Чтобы понять, о чём я говорю, просто представьте собственного дедушку в постели с какой-нибудь красоткой. Передёрнуло? То-то же.

Тигран уснул, справившись со своими обязанностями, а я залезла в душ и простояла под массажными струями не меньше получаса. Возвращаться туда, к нему, совершенно не хотелось. Но варианты? Из кабинки меня вытащило только осознание, что слишком долгие водные процедуры портят кожу.

Когда я вернулась, он уже перевернулся на спину. Простынь, которой он накрывался, сползла. А может, сам её скинул, в комнате жарко, лето в этом году задержалось. Не мешало бы включить сплит-систему, но она сдохла ещё на прошлой неделе. А сообщить хозяйке я пока не решалась, сначала надо с оплатой за месяц разобраться, потом уже права качать. Господи, как же надоела эта дыра. Расположение у дома, конечно, приличное. Более чем. Тверская, круче некуда. Но дом просто убитый. Особенно подъезд, в квартире ещё кое-как ремонт сделали.

Здесь, в центре Москвы, такая иллюминация, что, если шторы не задёрнуть, в комнате ночью светло, как днём. Тоже надо привыкнуть, я при свете вообще не могу заснуть. Но я пошла задёргивать шторы не поэтому, а чтобы лишний раз не видеть, кто спит со мной в постели.

Когда-то он был привлекательным, я думаю. У него широкие плечи и подтянутый живот. Видно, что человек физическим трудом занимался, когда его обнимаешь, под руками чувствуешь ещё довольно крепкие мышцы. И тут ещё вопрос, что хуже — у меня были молодые, рыхлые, как подушка. Из тех, что с детства ничего тяжелее компьютерной мышки не поднимали. Этот хоть не хлюпик. Если надо, может и сумки дотащить, и холодильник передвинуть. Лекс, правда, не даёт ему ничего такого делать, но Лекса, слава богу, в нашей спальне нет. Хоть где-то его нет.

Но возраст всё равно своё берёт. У него висит кожа на шее и груди, я уже не говорю про морщины на лице. На руках и спине отчётливо видны пигментные пятна, а из-за ноги он не может долго находиться в одной позе. И наш секс поневоле превращается в наглядную демонстрацию всех вариантов из Камасутры. Поначалу меня такое разнообразие даже веселило, но в итоге надоело смертельно.

Тигран почувствовал, что я легла рядом, тут же собственническим жестом привлёк меня к себе, не просыпаясь. Господи, вот это просто ненавижу. Даже с молодым я предпочитаю спать (если мы говорим именно о «спать») по разные стороны постели. Обжимания, сопения друг другу в плечо, притирания разными частями тела — ну мерзость же, особенно в жару. У человека должно быть и собственное пространство. Но нет, Тиграну обязательно нужно прижать меня к себе, как подушку или плюшевого медведя. Бр-р.

Он дрых, а я лежала и обдумывала дальнейшие планы. Про машину мы, конечно, не поговорили. И даже про квартплату я не успела ему сказать. Впрочем, если он уезжает на надолго, то наверняка мне оставит денег. «На булавки», как он говорит. Надо бы утром намекнуть, что булавки нынче дорого стоят. Особенно если не сидеть дома, а я дома сидеть не собираюсь, раз есть такая возможность. Когда Тигран в Москве, мои развлечения всё же ограничены рабочим днём, ибо начиная с четырёх часов его светлость может возжелать рандеву в любой момент. Но если он уезжает, то всё… «А девочки танцуют, у девчонок выходной». Прикольная была песенка, и группа, её исполнявшая, мне нравилась. Почему-то вспомнилось, как мы с Лёлькой под другой бессмертный хит той же группы отрывались на школьном выпускном. Две дурочки в дешёвых платьях с местной толкучки и маминых туфлях на высоченных каблуках скакали в убогом актовом зале школы, разгорячённые тайком протащенными коктейлями в ярких банках (спирт с газировкой, хотя на банках гордо значилось нечто типа «виски с колой»), и орали во весь голос: «Забирай меня скорей, увози за сто морей, и целуй меня везде, восемнадцать мне уже!». О-о, это был просто манифест поколения. Мы так мечтали, чтобы нас скорее увезли за сто морей. Ну хотя бы просто из осточертевшего Энска.

В итоге сами уехали, обе. В Москву, куда же ещё. Собственно, Лёльке я и обязана знакомством с этим хромым сокровищем. Кстати о ней. Внезапная мысль пришла мне в голову, и я, не откладывая, пихнула Тиграна в бок.

— Тиграш… Тиграша…

— М-м-м? — он приподнял голову.

— Тиграш, а раз ты уезжаешь, тебе ведь Ольга не нужна на работе?

Он сонно тёр глаза, но я-то прекрасно знала, что он всегда очень чётко соображает, даже среди ночи. Иначе не рулил бы огромной компанией.

— Как не нужна, ты чего, котёнок? Она вообще-то секретарь-референт, а не моя личная прислуга.

— Ну ладно тебе, — я сама прилезла к нему под бок, поплотнее. — Без тебя она что будет делать? Бумажки перебирать и отвечать всем, что ты в командировке?

— Хотя бы и так. Предлагаешь просто запереть приёмную и повесить табличку «Все уехали в Нарьян-Мар»?

— Ну не знаю! А заменить её никак нельзя на время? Мне же будет одной ску-учно.

Мда, иногда образ капризной дурочки порядком надоедает. Но работает безотказно. Вот он уже на полном серьёзе размышляет, как бы освободить Лёльку на несколько дней. Чтобы его котёночку было с кем погулять по магазинам в большой и страшной Москве.

— В принципе, я могу посадить в приёмной Наташу, — бормотал Тигран, сползая обратно на подушки. — Но вообще, безобразие, конечно. Я даже не знаю, есть ли у неё отгулы…

— Тиграш, ну ты же не госчиновник какой-нибудь, — ныла я, одновременно проводя коготками ему по спине, как он любит. — Ты же большой и грозный босс, ты всё можешь. Кто там будет разбираться в таких тонкостях?

— Вы за три дня пол-Москвы скупите, — проворчал Тигран, подставляя мне всю спину. — Ладно, придумаю что-нибудь.

***

Проехавший в опасной близости «Порш» поднял целый фонтан брызг, так что я едва успела отскочить. Вот сучка, а? Я даже не сомневалась, что за рулём баба. И тачку, сто процентов, любовник подарил. И эти, которые придумали посреди лета все тротуары в центре города перегородить и раскопать, тоже суки. Не пройти, ни проехать. И таксист козёл, высадил чёрте где! Перекопано там, видите ли, ему крюк делать. Да мне-то какое дело? Это твоя работа клиентов катать!

Нет, мне срочно нужна машина. Сколько можно вот так мучиться? Ещё и лужи везде, дождь то и дело срывается. В этом году не лето, а одно название. Все нормальные люди давно плюнули и свалили на море.

Я шла по узенькому кусочку дороги, отгороженному от основной трассы временным заборчиком, который совершенно не спасал от летящей из-под колёс грязи, и поглядывала на экран смартфона, где зелёная стрелочка вела меня в нужном направлении. Никак не могу разобраться в этом странном городе, в его путающихся бесконечных улицах, особенно в центре. Где уже чёртова «Фитоняшка»? Сразу закажу себе клубничный смузи. Ну да, Лёлька опять будет иронизировать, что в фитнес-центр я хожу, чтобы пожрать. Но, во-первых, я уже столько пропахала пешком! Вполне можно зачесть как полноценную тренировку. А во-вторых, я сегодня была очень хорошей девочкой и заслужила десерт.

Я действительно была хорошей девочкой. Утром даже сварила Тиграну кофе. Пришлось. Я очень редко вижу его по утрам. Если он остаётся на ночь, то поднимается в шесть часов, принимает душ и уходит, стараясь меня не разбудить. Говорит, что в семь ему уже надо быть в офисе. Не очень-то верится, ну какой офис работает в семь утра? И уж тем более, что там делать шефу? Уборщицу бабу Машу гонять? Я же не дура, понимаю, что едет он домой, показаться жене. Типа он дома ночевал. Уж не знаю, как он там выкручивается, но у него, поди, не одна комната двадцать квадратов. Наверняка там домина в три этажа, с десятью спальнями и тремя входами: для хозяев, для прислуги и для собачки. И жена вполне может не заметить, что благоверный дома не ночует.

Но сегодня Тигран никуда не торопился, когда я проснулась, он сидел возле окна и листал «Гламур» за прошлый месяц. Судя по выражению лица, чтение не слишком его увлекало.

— Изучаешь, какая помада в моде в этом сезоне? — съехидничала я, потягиваясь.

Он отложил журнал, поспешно стянул очки. Наивный такой, как будто я не знаю, что они у него есть.

— Полагаю, «Ведомости» тебе каждое утро не приносят? — усмехнулся Тигран. — А телевизор включать не хотел, чтобы тебя не разбудить.

И тут же потянулся к пульту, теперь-то бояться нечего. Включил, конечно же, бизнес-канал, какую-то муть с биржевыми сводками. Уже по расслабленной позе я поняла, что придётся терпеть его общество ещё какое-то время, а потому нацепила милую улыбку, прикрылась простынёй, во избежание второго раунда, и прошмыгнула в ванную комнату, прихватив по дороге майку и джинсы из шкафа. Я знаю, он любит, когда на мне как можно меньше одежды, но хорошенького понемножку.

А потом варила кофе и себе, и ему, и смотрела вместе с ним чёртов бизнес-канал, пока не приехал Лекс и не забрал, наконец, своё сокровище. К тому моменту моё терпение уже было на пределе. По утрам меня вообще всё раздражает, и, кажется, Тигран это чувствовал, потому что почти всё время молчал.

— Я позвоню тебе, как только долечу, — пообещал он на прощание. — И буду звонить каждый день. Ольгу уже отпустил, так что постарайтесь хорошо провести время. И проверь карточку. Всё, котёнок, не скучай!

Последняя фраза была просто бальзамом на душу. Не про котёнка, конечно, про карточку. Едва закрыв за ним дверь, схватилась за телефон, проверять. Ну, мог бы быть и щедрее. Но хватит и за квартиру заплатить, и повеселиться.

Первым делом я позвонила Лёльке, та была в полном шоке. Ещё бы, с утра пораньше, когда ты влезаешь в колготки (да, несмотря на тёплую погоду, офисный дресс-код!) и с отвращением запихиваешь в себя бутерброд, звонит грозный босс и сообщает, что у тебя недельный отпуск, оплачиваемый. Ну а что? Лёлька заслужила, я считаю. Подруги мы или кто?

Я тут же выложила Лёльке свои грандиозные планы: шоппинг в ГУМе, обед в каком-нибудь приличном месте, потом опять шоппинг, а вечером… Мероприятия на вечер мы решили обсудить уже при встрече. Но правильная Лёлька настояла, чтобы начали мы с «Фитоняшки», мол, бока уже выпирают, а после работы вечно сил не хватает на спортзал. Пришлось согласиться. У меня пока ничего не выпирало, но профилактика тоже не помешает. Я же не Тигран, нефть не качаю. Так что у меня жопа висеть не может.

Я зря переживала, Лёлька сама уже сидела в баре и тоже потягивала коктейль. Я немедленно устроилась рядом и заказала порцию себе.

— Худеем во весь рост, — хмыкнула Лёлька. — Ну ты даёшь!

— Что? — я сделала невинные глаза.

— Да ничего! Мой чуть не охренел, когда я ему в восемь утра заявила, что с сегодняшнего дня в отпуске. Странно так на меня посмотрел, по-моему, не поверил, что меня Авазов лично отпустил. Да я бы на его месте тоже не поверила.

— Ну всё, теперь Серёга решит, что ты спишь с Тиграном.

— Очень смешно!

Лёлька фыркнула и кивнула бармену на стакан, мол, повтори. Отлично мы сегодня спортом занимаемся, я смотрю.

— Ещё скажи, что ты недовольна! Я, между прочим, ради кого старалась?

— Ради себя, конечно, — Лёлька и бровью не повела. — Небось, вчера весь вечер ныла, как тебе будет скучно одной в большой и страшной Москве.

— Читаешь мысли. Примерно так оно и было, и даже в тех же выражениях. Честно говоря, я даже не рассчитывала на успех, но Тигран уже почти спал, и я воспользовалась невменяемым состоянием.

Лёлька вдруг стала серьёзной, покачала головой.

— Не надо, он всегда вменяем. Поверь, на работе он никому не позволяет из себя верёвки вить. Я же на всех почти переговорах присутствую, его прогнуть вообще не реально.

Ой, можно подумать, на переговорах она присутствует. Второе лицо в компании, ага. Кофе она заносит, когда он переговоры ведёт. Но вслух я это произносить, разумеется, не стала.

— Ну, значит, я нашла ключик к сердцу нефтяного короля. Ладно, пошли заниматься!

Мы переоделись в спортивные трико, и я не без удовольствия отметила, что бока у Лёльки действительно выпирают. Придирчиво осмотрела себя в зеркале, изъянов не нашла, и тем не менее, включила беговую дорожку. Внешность — наше всё. И когда тебе тридцатник, надеяться только на природу уже не приходится, все сожранные за неделю булки и тортики лучше отработать сейчас, пока есть время и возможность. А то как найдёт Тигран себе другую, стройнее и моложе, что делать буду? В том же Нарьян-Маре что, девок нет? Сейчас нарисуется какая-нибудь двадцатилетняя, которая тоже мечтает свалить в Москву из своего расчудесного края, где среднегодовая температура минус десять. Особенно с таким тузом, как мой Тиграша. Подумала и тут же себя одёрнула. Ну да, а он прямо мечта хромоногая. Можно подумать, счастье всей жизни с ним спать. Двадцатилетняя, поди, на что-то большее надеется, на всякие там «замуж», «любовь до гроба», «детки и дом полная чаша». Это ты уже понимаешь, что подобные сказки только для полных дур. И замуж он тебя не позовёт, ибо место давно занято, и ребёнка с ним сделать может только сумасшедшая. Даже если допустить, что из его полусдохших головастиков кто-то сумеет доползти до цели, кто у вас в итоге родится? Чебурашка? Упаси господи от такой радости.

Лёльке тем временем надоело пыхтеть на тренажёре, она остановила дорожку, взяла телефон и протянула мне:

— Сфоткай меня. А лучше, видео сними. Ну типа я за спортивный образ жизни.

Я закатила глаза.

— В инстаграмчик выложишь?

— А что такого? И сними так, чтобы лого было видно.

Я даже не сразу поняла, что она имеет в виду надпись «Фитоняшка» на стене. Мда уж, блондинка у нас я, а тупая курица она. Тридцать лет девке, высшее образование, секретарь не последней в стране компании, а всё туда же, инстаграмчик, фоточки, статусы.

— Ты просто завидуешь, потому что тебе нельзя, — видя моё недовольство, выдала Лёлька.

— Иди знаешь куда?

Я вернула ей телефон и прибавила скорость на своей дорожке. Было бы чему завидовать. Подписчикам и лайкам под фотками! Или я должна завидовать тому, что в прошлом месяце её пригласили в какой-то там затрапезный салон сделать бесплатный татуаж бровей? В обмен на фото результата с правильно проставленными хэштегами, разумеется. Вот уж счастье неземное! Как будто мне Тигран не даст денег на брови! В нормальном салоне!

Но Лёлька права, мне действительно нельзя — нельзя пользоваться социальными сетями. То есть пользоваться можно, и я могу иногда «позависать», листая ленту. Но публиковать свои фотографии и видео мне не стоит. Тигран в самом начале нашего знакомства предупредил, чтобы никакая информация о нас с ним ни под каким видом в сеть не сливалась. Я тогда просто обалдела, какой он у нас продвинутый, раньше думала, люди его поколения с трудом номер-то на мобильном набирают, не говоря уже о пользовании Интернетом. Потом ещё Лекс на эту тему лекцию прочитал. Всё с ними понятно, боятся, что жена Тиграна о моём существовании пронюхает. Как будто она не знает! Мужики такие смешные, считают, что умеют заметать следы. Да настоящая женщина всегда знает, что её муж с кем-то спит на стороне. Чует, не сердцем, так задницей. Другой вопрос, что виду не показывает, если не дура.

Тем не менее, в социальных сетях я оставалась только безмолвным наблюдателем, никогда ничего не публикуя. Не такая уж и большая потеря, я и раньше ими не особо увлекалась, а после предупреждения Тиграна просто забросила аккаунты. Фотографировать, что я жру и на какой тренажёр залезла, мне в принципе не очень интересно.

Я добила три километра и сошла с дорожки, Лёлька уже давно сидела на скамейке и что-то там обновляла в телефоне. Я примостилась рядом с ней.

— Так какие у нас планы на вечер? — поинтересовалась я, отбирая у неё мобильник, ну достала, честное слово.

— На вечер? Я думала, мы днём погуляем.

— Днём само собой. А потом что, по домам? Смотреть «Спокойной ночи, малыши», что ли? Я не для того тебя отмазывала, мисс Офисный планктон. Поехали в «Малибу»! Сто лет там не была!

Примерно с того времени, как начала встречаться с Тиграном, и не была.

— А Серёга? — Лёлька смотрела на меня почти испуганно.

— Что Серёга? Достала ты уже со своим Серёгой. Наври ему что-нибудь.

Вот правда, сдался он ей! Тряпка тряпкой, работает менеджером в салоне сотовой связи. Правильный до противности. После работы домой, и чтоб ужин был горячий, самолично Лёлькой приготовленный. Живут вместе уже два года, только предложение он ей почему-то не делает. Вероятно потому, что живут они вместе с его мамой. У неё в квартире, ага. И у Лёльки до сих пор прописка в Энске. Впрочем, как и у меня.

— Что я ему навру? У него и так сплошные вопросы!

— Ну как хочешь, — я пожала плечами и напустила на себя равнодушный вид. — Больше за тебя просить не буду. Сиди в своём офисе и вари супчики Серёже по вечерам.

Я же по глазам вижу, что ей тоже охота в «Малибу». Тем более, на мои деньги. Ну, то есть на деньги Тиграна.

— Ладно, скажу ему, что мы с тобой идём… на концерт!

— Куда? — я чуть не расхохоталась.

— В Кремль! Ну или в «Крокус»! Лучше в «Крокус», оттуда ещё дольше добираться. Сейчас посмотрим, что там сегодня идёт!

Пришлось вернуть ей телефон, чтобы Лёлька могла выяснить, на какое культурное мероприятие мы якобы идём сегодня вечером, и достаточно ли оно высокого уровня, чтобы Серёга не особо возникал. Против посещения концертов он, по Лёлькиным словам, ничего не имел. А вот посещение «Малибу» ему бы точно не понравилось, в этом я даже не сомневалась.

***

Если бы не то и дело срывавшийся мелкий, но от того ещё более противный дождик, день можно было бы считать идеальным. Впрочем, мы гуляли по крытым галереям ГУМа, и из-за погоды расстраивались чисто теоретически, обсуждая её в такси по дороге ко мне домой. Мы решили завезти покупки, не тащиться же с пакетами в ночной клуб. Да и время ещё оставалось принять душ, переодеться, накраситься. Мне внезапно захотелось причёску сделать поинтереснее. Тиграну нравилось, когда я просто распускала волосы. Ровный пробор, ровная чёлка, прямые волосы. А-ля поповская дочь. А с другой стороны, мне же меньше мороки. Но сегодня душа требовала чего-то особенного.

Словом, мы поехали ко мне.

— Хоть посмотришь, где я живу, — я распахнула перед Лёлькой дверь подъезда. — Сильно не пугайся. Жопа тут полная, но я надеюсь, что это всё временные трудности.

— Да ладно, зато такой район, — протянула Лёлька. — Жопа у нас, в Тропарёво.

— Надо было отправить Тигранчика в Нарьян-Мар, чтобы лучшая подруга первый раз за три года в Москве к тебе в гости пришла, — продолжала ворчать я, поднимаясь по лестнице, лифт тут не предполагался. Чему, кстати, я весьма радовалась. Когда придёт время поговорить с Тиграном о новом месте жительства, отсутствие лифта станет ещё одним моим козырем. Полагаю, ему не очень просто забираться каждый раз ко мне по лестнице, пусть и на второй этаж.

— Марин, ну что ты начинаешь? Я работаю с девяти до шести! Пока домой доберусь, уже восемь. В выходные за продуктами надо смотаться, квартиру прибрать, Серёге что-нибудь вкусное приготовить.

Лёлька осторожно вошла в комнату, озираясь по сторонам, будто чего-то опасалась.

— Тигран в Нарьян-Маре, — ехидно напомнила я. — Ты боишься, что он из-за дивана выпрыгнет? Садись, я кофе сварю.

Голубой комбинезон из чистейшего шёлка, за который я сегодня отдала больше, чем Лёлька получает за месяц, привёл меня в такое чудесное расположение духа, что я даже простила подруге мелкий подкол. Мол, мне-то её проблем не понять, я же не работаю. Ну не понять, и не очень-то хочется. Я вообще не знаю, зачем было уезжать из Энска, если в итоге живешь в Тропарёво, причём по сценарию собственной мамы: работа, дом, магазины, уборка, обслуживание бесценного козла в вонючих носках, возлежащего после трудового дня на диване. Лёльке осталось только родить парочку спиногрызов для полного сходства.

Мы дружим со школы, с седьмого класса. Когда учительница подозвала меня на перемене и сообщила, что хочет подсадить ко мне это недоразумение с жидкой косичкой, я чуть челюсть не потеряла. Чтобы вы понимали, на тот момент я уже год как считалась самой красивой девочкой в классе, пацаны периодически устраивали драки в коридоре, выясняя между собой, кто меня любит сильнее. Правда, дальше этого их выражения любви не заходили, но мне хватило, чтобы понять себе цену. И сидела я в гордом одиночестве за последней партой, не сильно утруждая себя учёбой. А тут вдруг новости.

Лёлька перевелась к нам из другой школы, потому что у нас была гимназия с углублённым изучением языков. Поначалу я её возненавидела. Мало того, что нарушила моё гордое уединение, так ещё и оказалась заучкой, отличницей, на фоне которой я чувствовала себя особенно тупой. Но очень скоро до меня дошла вся выгода нового соседства. Во-первых, Лёлька охотно подсказывала, если меня спрашивали с места, всегда давала списать, а случалось, и решала задачки моего варианта. Во-вторых, в смысле внимания мальчиков она была мне совершенно не конкурентка, а ходить в столовую вместе веселее, да и возвращаться после школы вдвоём лучше, чем в одиночку. К выпускному классу мы уже были лучшими подругами. Потом пути разошлись, хотя поступили мы обе в педагогический. Как будто в нашем городе вариантов много. Но Лёлька поступила на иняз, куда и хотела. А я подала документы по принципу «куда возьмут», лишь бы мать мозг не выносила. В итоге чуть не стала учителем начальных классов, господи, даже вспомнить страшно. Ещё страшнее представить, что могла бы сейчас в Энске учить детишек писать и считать.

У каждой началась собственная жизнь, иногда мы перезванивались, редко встречались. А один раз она мне позвонила, лет пять назад, и сказала, что стоит на вокзале. И что через десять минут у неё поезд, она уезжает в Москву. Просто так, в никуда. Потому что больше не может. У меня в то время бурно развивался роман с Артёмом, владельцем очень приличного ресторана в центре Энска, и я как-то совсем не вникла в Лёлькины проблемы. Чего она там больше не может, куда уезжает. В момент её звонка голова Артёма лежала на моих коленях, перед нами стояла запотевшая бутылка дорогущего шампанского и вазочка с клубникой (в феврале, между прочим!), и вечер обещал быть прекрасным. Короче, я даже не поняла, что произошло. Ещё через три месяца, когда владелец ресторана остался в далёком прошлом, я вспомнила о Лёльке и позвонила. Выяснилось, что подруга устроилась в какой-то там филиал какой-то там компании третьим помощником второго секретаря, снимает квартиру у чёрта на куличках, но при этом дико довольна, потому что «Москва, возможности!». Не знаю насчёт возможностей, но достижения Лёлькины меня не сильно впечатлили. Однако голос у неё был такой счастливый, а я себя чувствовала такой несчастной, что решила, а почему нет? И через несколько дней мы с ней вдвоём гуляли по Красной площади и мечтали, что когда-нибудь будем жить на одной из красивых, больших улиц центра.

Ну вот, теперь я живу на Тверской, а она в Тропарёво. А самое смешное, что с Тиграном познакомила меня именно она.

Освоившись и убедившись, что её великого и ужасного шефа тут точно нет, Лёлька скинула босоножки и залезла с ногами на диван. Когда я вышла из душа, она потягивала кофе, блаженно прикрыв глаза.

— Иди, твоя очередь, — я плюхнулась рядом с ней. — Как думаешь, новый комбинезон надеть или платье? Мне кажется, в клуб лучше платье.

— Не знаю, — лениво отозвалась Лёлька. — Слушай, а у вас с Тиграном Борисовичем прямо вот тут всё происходит?

Я посмотрела на неё как на сумасшедшую.

— Ну а где ещё? У меня другой квартиры нет. К себе домой он меня не приглашает, если ты об этом. А что?

— Ничего. Просто представить себе не могу. Тиграна Борисовича вот на этом диване, с тобой…

— Чаще всё-таки мы добираемся до кровати, — хмыкнула я. — На диване не очень удобно.

— Да нет, я вообще, в принципе… Вот он такой заходит, со своей палкой. Снимает обувь в коридоре, пиджак снимает, галстук развязывает. Господи, да я его даже без галстука никогда не видела, не говоря уже…

— Поверь, я бы тоже предпочла не видеть его без штанов. Ты так говоришь, как будто не сама нас свела.

— Я даже не предполагала, что получится! Просто представить Тиграна Борисовича в постели с тобой… Да хоть с кем… Нет, у меня фантазии не хватает.

— У тебя всегда было плохо с фантазией, — поддела я её беззлобно. — Хочешь, сниму тебе как-нибудь домашнее видео?

Мы обе заржали как законченные психопатки. Хотя знали, что ничего я не сниму, я же не самоубийца. Да и обойдётся Лёлька без такого зрелища, подруга всё-таки, мне её психику жалко.

Как раз в этот момент у меня зазвонил телефон. Лёгок на помине. Я приложила палец к губам, показывая Лёльке, чтобы заткнулась, и самым милым голосом, на какой была способна, промурлыкала традиционное: «Слушаю, Тиграша». Лёлька закатила глаза. Я ещё и громкую связь включила, для прикола.

— Я уже на месте, котёнок.

Голос звучал как-то глухо, у них там что, сотовую связь только недавно изобрели?

— Замечательно, я беспокоилась, — убедительно соврала я. — Нормально долетел?

— Нормально. Тут отличная погода, солнышко светит. Зря ты не захотела поехать!

— В следующий раз полетим вместе. А то я уже скучаю.

— Я тоже, — в трубке ещё больше зашумело, судя по голосам, кто-то срочно хотел моего Тиграна. — Всё, котёнок, мне пора, работы тут невпроворот. Я тебе вечером позвоню.

— Буду ждать, — проворковала я и нажала «отбой». — Не выпущу телефон из рук, а лучше на грудь повешу. И буду лить слёзы от горечи разлуки.

Лёлька фыркнула, уже не сдерживаясь.

— Маринка, тебе надо было в ГИТИС поступать, на актёрское.

— На режиссёрское. Может, тогда получилось бы нормально жизнь срежиссировать. Всё, хватит ржать, давай собираться.

***

«Малибу» был на третьем месте в моём личном списке мест, куда я непременно хотела попасть. Первую строчку занимал клуб «Озёра Эстейт», но туда без Тиграна мне точно не пролезть. Я уже заводила с ним разговор, мол, неплохо было бы съездить на выходные, но он ушёл от ответа. Понятно всё, наверняка он ездил туда с женой. «Озёра Эстейт» принадлежал одному крупному бизнесмену, который организовал нечто вроде элитной базы отдыха для своих друзей. Насколько я слышала, данный проект был совершенно не коммерческим, хотя домики сдавались, естественно, за плату. Но просто так, с улицы, туда не попасть ни за какие деньги, хозяин сам приглашал тех, с кем хотел встречаться у бассейна, на поле для гольфа или просто на прогулке. Причём сам бизнесмен, опять же по слухам, был глубоко и верно женат. Вполне вероятно, что появление там с любовницей противоречило бы правилам клуба. И пока что я себя утешала тем, что развлечения в «Озёрах» откровенно стариковские, и я прекрасно обойдусь без их бассейна и гольфа. Но очередные фотографии в социальных сетях, сделанные в декорациях клуба какой-нибудь гламурной сучкой, бесили всё равно.

На втором месте, как ни странно, был Большой театр. Нет, балет я не любила. Оперу тем более. Но жить в Москве и не ходить в главный театр страны, всё равно что переехать в столицу и поселиться в Тропарёво. Большой — это модно, это показатель статуса, особенно если у тебя достойные места, достойный наряд и достойный спутник. В общем, да, без Тиграна туда тоже соваться не стоило.

Зато в «Малибу» можно и нужно было идти без него, и я собиралась воспользоваться выпавшим шансом. Чтобы вы понимали, речь не просто о ночном клубе, каких в Москве сотни. Это, во-первых, неприлично дорогой ночной клуб, куда пускают только после строгого фейс-контроля, ну или по клубному паролю. Во-вторых, его открыли недавно, а потому интерес к данному заведению среди тусовки пока был высок. И, в-третьих, это клуб, где можно встретить очень интересных мужчин. На сайте «Малибу» написано, что у них любят тусоваться бизнесмены и олигархи. Вот тут я сомневаюсь, скорее, дети олигархов. Но чем чёрт не шутит? В любом случае я собиралась попасть в «Малибу» и, как минимум, хорошо провести время.

Такси заказали вип-класса, по тройному тарифу. Но рассчитала я всё правильно, секьюрити стояли снаружи у входа в клуб и прекрасно видели, из каких машин вылезают потенциальные посетители. И первый плюс в карму мы получили, небрежно хлопнув дверью премиальной тачки. Вторым плюсом были купленные сегодня брендовые шмотки. Лёльку мне тоже пришлось приодеть за свой, ну ладно, Тиграшин счёт. Та пыталась отказаться, но я её убедила, что в сарафанчике «Москва тридцатых» никто её в «Малибу» не пустит. И всё равно я немного нервничала из-за неё. Платье-то мы ей купили, а вот правильное выражение лица не купишь, и даже с помощью косметики не нарисуешь. У неё на роже написано, что она секретарша с фиксированным окладом, пусть даже и немаленьким.

Но тут, похоже, отсеивали несколько иной контингент, потому что Лёлька прошла на удивление спокойно, а вот на меня охранник покосился, но всё же пропустил. Чёрт их разберёт, какие у них требования. А может, мы просто время правильно выбрали, приехали в начале второго ночи, то есть далеко не к открытию. Лёлька возмущалась, она надеялась, что к часу уже будет домой собираться. Пришлось объяснять, что к открытию приезжают только полные дуры, что нужно создать видимость, будто «Малибу» далеко не первый клуб, в который мы заезжаем этой ночью. Ну а Серёге позвонить и сообщить, что концерт закончился слишком поздно, на метро не успеваем и вообще в Тропарёво ночью добираться далеко и страшно, так что переночует Лёлька у подруги, то есть у меня. Уж не знаю, что подумал Серёга, но какое мне дело?

Честно сказать, я ожидала большего. Внутри «Малибу» оказался вполне обычным ночным клубом: кожаные диваны и маленькие столики по углам, огромный танцпол, куча народа и громкая музыка. Слышала, тут играют самые крутые ди-джеи. Если бы я в них что-то понимала. Но по ушам било конкретно. Публика, вроде, приличная. На танцполе малолетки, но за столиками встречались и интересные типы, насколько их можно было рассмотреть в постоянно мигающем свете. Самое главное происходило на сцене, вероятно, именно из-за шоу вокруг клуба столько разговоров. В огромном пластиковом шаре, до середины заполненном водой, кувыркалась полуголая девка, рядом с шаром ещё две полуголые девки жонглировали мячами, ещё две крутили обручи. Всё происходило под ту же музыку, под которую дёргался народ на танцполе. Мда уж, это цирк, что ли? Вот с детства цирк терпеть не могу, там все придурковатые, и на манеже, и в зале.

Столик надо было заказывать заранее, тут мы сразу пролетали, но за барной стойкой как раз освободилось два места, и мы направились туда.

— Приветственный коктейль? — буднично уточнил бармен.

Лёлька хотела уже согласиться, но я отрицательно покачала головой. Приветственный — это который входит в стоимость билета. И обычно наливают туда всякую дешёвую бурду. К тому же, дурной тон, нищебродство.

— А поинтересней что-нибудь есть?

— Пина-колада? Мохито?

Я сделала кислую мордочку, давая понять, что думаю о подобной попсе.

— Лонг-айленд? У нас в него идёт настоящий кубинский ром.

Кивнула без особой охоты.

— Два.

Лёлька, не отрываясь, смотрела на сцену. Ей, похоже, шоу нравилось. Ей вообще всё нравилось, глаза горели, хотя мы даже не начали пить. Ну вот тебе Москва, ради которой стоило куда-то ехать. Смотри, наслаждайся.

Я чувствовала себя родителем, первый раз приведшим ребёнка на новогоднюю ёлку, таким устроителем праздника. Лёлька управилась с коктейлем за пять минут и потянула меня на танцпол. Пришлось тащиться за ней, хотя в мои планы входило посидеть за стойкой хотя бы полчаса с недовольной миной. Ладно, пусть наслаждается. В глубине души я ей была благодарна, в конце концов, она организовала нашу встречу с Тиграном, и теперь имела полное право на некоторые бонусы. Да и жалко её, так откровенно просирать собственную жизнь уметь надо.

Коктейли мне их не понравились, лонг-айленд явно отдавал водярой, а не кубинским ромом, и я подозревала, что ещё парочка, и до утра мы не доживём. Поэтому, вернувшись за стойку, я попросила бутылку шампанского.

— Ты с ума сошла, — прошипела Лёлька мне на ухо. — Она здесь стоит как целый ящик.

Я выразительно постучала карточкой по стойке. Мы развлекаться пришли или бухгалтерию разводить?

К шампанскому подали тарелку клубники, наполовину облитой шоколадом. Вкусненько, достойно. На сцене цирковое шоу сменилось накачанными парнями в блестящих стрингах. Вечер становился приятным. Лёлька опять ушла танцевать, я только позавидовала её энергии. Если учесть, сколько мы мотались за день, плясать меня не особо тянуло. Может, чуть попозже.

— Вы не любите танцы или музыка не нравится? — услышала я голос за спиной.

Повернулась, собираясь отшить на месте. И передумала. А красив, пожалуй. Высокий, аккуратный, волосы гелем уложены, рубашка приличная, джинсы в обтяжку. И видно, что в джинсах всё, что нужно, и как нужно. И без новомодных причуд, от которых меня тошнит — без хвостиков, бороды, подвёрнутых штанин. Нормальный такой мужик, в меру ухоженный, в меру консервативный. Лет тридцать пять, может, сорок. Многовато, я рассчитывала на кого-то помоложе. Но по сравнению с Тиграном — мальчик.

— Меня Стас зовут. А вас?

Я заметила, что его взгляд скользнул по бутылке, стоявшей передо мной на барной стойке, по тарелке с клубникой, и по кольцу на моей руке. Подарок Тиграна, игрушка неприлично дорогая, но ни намёка на обручалку — слишком много камней. И носила я кольцо на левой руке.

— Так что насчёт танцев?

— Ещё не время, — я снова сделала скучающее лицо.

— А вы знаете, что тут можно выйти на крышу? Там тоже танцпол, небольшой. И вид на ночную Москву открывается потрясающий. Пойдём?

Ну а почему нет? Я прихватила с собой бокал шампанского, встретилась глазами с Лёлькой. Подруга как-то дико на меня посмотрела, но её мнение меня не слишком волновало.

Мы поднялись со Стасом на крышу. Лестница была узковата, а он галантно предложил мне руку, так что пришлось прижаться к нему. Одеколон Стас предпочитал явно попроще, чем тот, которым пользовался Тигран. Зато от Стаса ощущался совершенно особый запах, запах настоящего, молодого мужика. Описать его невозможно, он чувствуется не обонянием, а чем-то другим, что заставляет твоё тело реагировать. Феромоны, флюиды? Как это правильно называется? Неважно. Важно, что Стаса я хотела. Примерно так же, как полчаса назад хотела шампанского и клубники.

Стас подвёл меня к ограждению. Прямо перед нами высился, сияя огнями, комплекс небоскрёбов «Москва-сити».

— Его турки строили, знаешь? — Стас как-то незаметно перешёл на «ты». — А вон в той башне артисты живут.

О-о-о, не москвич. Как только начинается «экскурсия», сразу ясно, что «экскурсовод» приехал. Местным плевать на историю своего города, они её не знают, а если и знают, то точно не собираются рассказывать первому встречному. И откуда наш красавчик прибыл? А, впрочем, какая мне разница?

Постояли наверху минут двадцать, пока я не замёрзла. Вернулись вниз, где нас уже дожидалась Лёлька. Стоило бы заказать ещё бутылку шампанского, в первой осталось на полбокала, но кавалер мой не горел желанием нас угощать. Когда я махнула бармену, чтобы повторил, Лёльке вдруг приспичило в «комнату для девочек». И непременно со мной. Приём, отработанный со школьных лет, хотя сейчас все нормальные люди пользуются сообщениями мессенджерах. Ладно, пошли.

— Ну что? — я устало оперлась на раковину, рассматривая себя в зеркале.

— Маринка, ты ослепла, что ли? — Лёлька достигла точки кипения. — Он же тебя снимает!

— И? Мама заругает? — я уже начала от неё уставать, честное слово. — Мы сюда развлекаться пришли или в уголке постоять?

— Да причём тут! Он же за баблом охотится. У него на роже написано, большими буквами. Он на тебя смотрит, как на лот аукциона, прицениваясь. Даже не угостил ничем!

— И что?

— Да как что?! Ты ему не нужна! Ему твои бабки нужны! Он думает, ты чья-нибудь богатая жена. Или бизнесвумен какая-нибудь, которая проветриться пришла.

— Ну…

Мне уже надоело вытягивать из неё продолжение пламенной речи. Правда, время я тратила с пользой, поправляя макияж.

— Он тебя один раз трахнет и бросит, когда всё поймёт!

— Господи… Лёля, мне и надо, чтобы он меня трахнул! Чтобы меня трахнул кто-нибудь нормальный. Без костыля в руке и складок на шее. Один раз, пока обладатель костыля добывает нефть в Нарьян-Маре. Тебе пятнадцать лет, что ли?

Лёлька на меня так смотрела, будто первый раз увидела. Чёрт, я надеюсь, она ещё не дошла до Лексовой собачьей преданности шефу? Не придёт же ей в голову сдать меня Тиграну? Да ну, бред. Слишком долго мы дружим, я так сильно в людях не ошибаюсь.

— Марин, противно же, — пробормотала Лёлька. — И где вы собираетесь… Не домой же его вести…

— Ну ещё не хватало. Пусть ищет варианты, он мужчина, — усмехнулась я. — Пошли, пока он правда вариант не нашёл, помоложе и побогаче.

Но никуда Стас не делся, ждал у барной стойки, как миленький. Мы распили ещё бутылку шампанского на троих, время близилось к четырём. Клуб закрывался в пять, так что пора было как-то определяться. Стас, видно, до последнего ждал моих предложений, но, не дождавшись, намекнул, что готов проводить меня до дома. Ясно, девушку вести ему некуда. Живёт в какой-нибудь съёмной конуре, может ещё и с хозяйкой. В Тропарёво, ага. Тащить почти незнакомого человека к себе мне совершенно не хотелось. Да и куда Лёльку девать? Она же типа у меня ночует. Если заявится к Серёге в пять утра, всё станет очевидно.

В итоге пришлось отдать Лёльке ключи и отправить её на такси ко мне домой. А я повезла Стаса в отель, который, конечно же, сама оплатила. Оставалось только надеяться, что Стас оправдает ожидания и инвестиции. Уже поднимаясь с ним в номер, вспомнила про телефон, достала проверить, нет ли пропущенных. Пропущенный, к сожалению, был. Тигран звонил шесть часов назад, но всего один раз. Спокойной ночи пожелать, не иначе, романтик грёбанный. Хоть бы один вечер пропустил. Нет, обязательно звонит, если ночует не со мной. Я иногда представляю, как он встаёт с семейного ложа, прячется он жены в туалете, и звонит мне, чтобы сказать какую-нибудь банальность вроде «Сладких снов, котёнок», без которой я прекрасно обойдусь. Ах да, я же забыла, у них наверняка разные флигели, и с женой они не каждый день пересекаются. Чёрт их разберёт.

Как бы то ни было, сегодня я его звонок пропустила. Но думать об этом, когда Стас уже снимал с меня бюстгальтер, хотелось меньше всего.

***

Тигран улетел в понедельник утром. Вторник для меня начался в двенадцать часов дня со стука в дверь — на пороге стояла возмущённая горничная, которая требовала освободить номер или продлить оплату ещё на сутки. Моего пылкого мачо в номере, разумеется, не обнаружилось. Пришлось дать горничной щедрые чаевые с условием, что я задержусь ещё хотя бы на час. Надо было привести себя в порядок прежде, чем выйти на улицу. А заодно, вспомнив предостерегающие взгляды и занудство Лёльки, проверить, на месте ли все ценные вещи, какие у меня при себе имелись: кольца, карточки, мобильник. Но переживала моя подруга зря, ничего не пропало, более того, на тумбочке обнаружилась записка, в которой Стас описывал, какая я потрясающая, как ему было со мной хорошо, и с каким нетерпением он ждёт новой встречи. Ниже номер телефона. Мда уж, везёт мне, как покойнику. Я не имела ничего против качественного секса с симпатичным мужиком, даже если он жиголо чистой воды. Но Стас разочаровал по всем статьям. Во-первых, никакого качества он ночью не продемонстрировал. Всё прошло весьма посредственно, чуть ли не хуже, чем с Тиграном. Тот хоть пользоваться умел всем, что у него осталось. А этот… Дятел.

Во-вторых, судя по записке, да и вообще по поведению, Стас и жиголо на троечку. Может, начинающий, а может, просто дурак. По всем законам жанра он должен был дождаться моего пробуждения, а то и разбудить поцелуями на рассвете. Потом изобразить качественный второй акт, дабы я пришла в самое доброе расположение духа, романтический завтрак в постели и, обязательно, разговор о нашем прекрасном будущем. Как минимум, он должен был договориться о новом свидании лично, а не записки писать. А если принц с утра пораньше ускакал, вероятнее всего, ему пора на работу. Так себе альфонс, который с девяти до шести парится в каком-нибудь офисе, а потом выходит на вторую смену по ночным клубам.

Ладно, какая мне разница? Продолжать общение я не планировала в любом случае, а с учётом сомнительных постельных талантов Стаса, тем более. Приняла душ, собралась и уехала домой, где обнаружила Лёльку, надраивающую кафельный фартук в той части комнаты, которая служила кухней.

— Ты вообще отдыхать умеешь? — возмутилась я, падая на диван. — Нет, чтобы отоспаться, посмотреть сериальчик, почувствовать себя человеком в кои-то веки.

— Ну а что делать, если я в девять уже проснулась? Подошла кофе сварить и увидела, что у тебя творится. Маринк, так тоже нельзя. Посмотри, я уже третий раз намыливаю! Жир въелся насмерть!

— И что? Может, это предыдущие жильцы тут всё засрали. А я, может, через месяц перееду.

— Но сейчас-то ты тут живёшь! И Тигран Борисович здесь бывает.

— О-о-о, синдром секретарши? Солнце моё, я у него не работаю. И вылизывать ковёр, по которому ходят бесценные ножки великого шефа, не собираюсь. Если Тиграну Борисовичу не понравится внешний вид кухни, я предложу ему нанять прислугу. Или подумать о более приятном месте для встреч.

Я знала, что Лёлька не обидится, что бы я ни сказала. В этом прелесть старой дружбы. Период взаимных обид мы пережили в средней школе, когда делили хорошие отметки, красивый карандашик с Микки Маусом или право сыграть Екатерину Вторую в школьном спектакле. Мы ругались каждую неделю, не разговаривали, делали друг другу гадости, пару раз даже дрались. Зато к выпускному всё, что могло, между нами сто раз перегорело, и теперь мы говорили то, что думали, не боясь последствий.

— Да самой же неприятно на засранной кухне готовить, — Лёлька провела по вымытому кафелю бумажным полотенцем, вытирая насухо. — Или скажешь, что ты и не готовишь?

— Иногда. Чаще заказываю что-нибудь.

— И ему?

— Вот ему точно не готовлю. Ты вообще понимаешь разницу между женой и любовницей? Кастрюли с борщом пускай ему благоверная варит, это не ко мне.

— Думаешь, она варит? — Лёлька наконец бросила вольные упражнения с тряпкой и села рядом. — Знаешь, он не похож на мужика, за которым жена нормально смотрит. Мне иногда кажется, ей на него вообще плевать. Он как-то в новом костюме пришёл, а у него штанины по полу волочатся, под каблуки попадают. Вот как можно в таком виде мужа из дома выпустить? У неё что, рук нет подшить?

— Подшить штаны можно в любом приличном магазине, где ты их покупал, — фыркнула я. — И Тигранчику не мешало бы посмотреть на себя в зеркало прежде, чем переться на работу.

— Ой, да мужику и в голову не приходит сзади на себя посмотреть, я тебя умоляю, Серёга точно такой же. Им главное, чтобы спереди всё нормально выглядело. А другой раз, знаешь, он вышел в приёмную, стоит передо мной, приказ какой-то надиктовывает. В порыве вдохновения руку в карман засунул, пиджак задрался. Я смотрю, а у него ремень на боку скотчем прихвачен. Петелька оторвалась, видимо, а может, ремень слишком короткий оказался. И он его скотчем примотал, чтоб не топорщился.

Я смотрела на Лёльку, как на инопланетянку. Кто, интересно, спит с Тиграном, я или она? Прямо такие интимные подробности про шефа знает, обалдеть. Я почему-то не замечала ничего подобного.

— Знаешь, когда мужик гуляет направо и налево, надо быть полной дурой, чтобы продолжать сдувать с него пылинки, — заметила я. — Полагаю, его жена не дура. Кстати, а ты её когда-нибудь видела?

Давно хотела задать Лёльке этот вопрос, а теперь удачный момент подвернулся. Лёлька же наверняка бывает на всяких там корпоративах, куда с женой приходить положено. Любопытно, как она выглядит. Сколько ей лет. Наверное, как Тиграну, то есть до фига. Но при тех бабках, которые есть в её распоряжении, можно и в семьдесят держаться на уровне сорока, ну сорока пяти.

Но Лёлька отрицательно помотала головой.

— Не-а, не видела. Вообще никогда.

— А на корпоративы он что, один приходит?

Лёлька усмехнулась.

— А ты реально считаешь, что меня зовут на те мероприятия, где гуляют менеджеры высшего звена? Аллё, я секретарша! Пусть даже в приёмной Тиграна Борисовича.

Мда, как-то я совсем мало знаю о работе Тиграна. Признаться, я никогда не вникала, не интересовалась. Я даже не понимаю, какое место он занимает в компании. Один раз спросила, мол, ты хозяин всего этого? В смысле, буровых, нефтепроводов, заводов. Он так долго смеялся. Сказал, что в таком случае ему пришлось бы ходить с целой толпой охранников, а не беднягой Лексом на все случаи жизни. Потом начал что-то объяснять про разные компании внутри большого холдинга, про совет акционеров, про региональные управления. Я заскучала и перестала слушать.

Мы с Лёлькой пообедали в кафе неподалёку от дома, и она уехала в своё Тропарёво, вилять виновато хвостом перед Серёгой, когда тот вернётся с работы. У нас оставался ещё один свободный день, Тигран должен был вернуться только к завтрашнему вечеру, и мы условились сходить в салон. Лёлька уже месяц мечтала сделать нормальный маникюр, а у меня были планы помасштабнее, раз уж деньги появились.

Остаток дня я планировала проваляться перед телевизором, но едва перестелила постель и устроилась на свежих простынях, начался перезвон. Сначала звонил Тигран. К счастью, он не стал выяснять, почему вчера я не брала трубку, вероятно, решил, что я рано заснула. Мы мило поболтали о том, как здорово сейчас в Нарьян-Маре, мне рассказали, какая там феноменальная буровая готовится к открытию, с каким-то нереальным суточным дебетом скважины. В общем, я ничего не поняла, но на всякий случай сказала, что очень соскучилась. Тигран пообещал, что завтра прямо с самолёта приедет ко мне. Мда, перестаралась. Но не убеждать же его отправиться всё-таки к жене? Сказать, мол, милый, поимей совесть, покажись сначала благоверной, прими душ, отдохни, а потом приезжай? Не поймёт. Да и наверняка командировка служит для него прикрытием. Сказал жене, что едет на пять дней, а сам уехал на три. Что плохо, кстати. Если моя догадка верна, то терпеть мне его потом двое суток кряду, а это слишком серьёзное испытание для моей психики.

Едва закончила разговор с Тиграном, позвонила мама. К вопросу об испытаниях психики. Пришлось рассказывать, как я сегодня устала на работе, а потом долго и нудно описывать погоду в Москве и содержимое моего холодильника. Из всего сказанного правдой было только описание погоды. Потому что для мамы я работаю педагогом в частном образовательном центре для детей, суперэлитном, разумеется. С утра до обеда обучаю маленьких засранцев азбуке, играю с ними в звенящие кубики Зайцева и деревянные куколки Монтессори. В Москве же своих таких идиотов нет, надо было из Энска нанимать. Но зато у меня «приличная работа», с пенсионными отчислениями и большими перспективами. А ещё я встречаюсь с хорошим парнем Димой, москвичом, который со дня на день сделает мне предложение. Вот тут, признаюсь, я палку перегнула. Не стоило так далеко заходить в своих фантазиях, ибо рано или поздно мама потребует мифического Диму предъявить. Она уже давно обещает приехать «в гости», и конечно, захочет увидеть будущего зятя. И кого я ей тогда предъявлю? Тигранчика? Который старше моей мамы лет на …дцать. Вот весело будет!

Мда, маму обманывать не хорошо. А мозг мне ежедневно выносить можно? Нет, я понимаю, мама мне счастья хочет, а в её понимании счастье — это стабильная работа и нормальная семья. При том, что ни того, ни другого у неё никогда не имелось. Я даже не знаю, был ли мой папа когда-нибудь в наличии, потому что я его не помню. Ни семейных фотографий, ни покрытых мхом историй о герое-лётчике, ничего такого в моём детстве не было. Тема папы упорно обходилась стороной, да я не особо и любопытствовала. Нет и не надо, мне мамы за глаза хватало, её и сейчас бывает слишком много.

Что касается работы, то моя мамочка — типичный предприниматель. В том смысле, что всё время что-нибудь предпринимает. Сколько её помню, она всегда торговала. То какими-то пёстрыми футболками, которые мне очень нравилось примерять, то косметикой, то запредельно дорогими кастрюлями, в которых можно готовить без добавления масла. С сумками, коробками и каталогами мама носилась по всем учреждениям Энска, и везде её знали, встречали, везде ей что-то заказывали, она что-то «доставала со скидкой». Меня вечно некуда было деть, и я ходила в садик с соплями, а иногда и с температурой, в любую погоду. Только если воспитательница начинала скандалить и требовать, чтобы больного ребёнка забрали из группы, мама оставалась со мной дома, ровно на один день. А потом снова садик, в котором я торчала до последнего. Все дети уже дома, а я в гордом одиночестве катаю машинку по песчаной дорожке. Да злая воспитательница на скамеечке сидит и тоже очень хочет домой. Зато у меня были самые лучшие игрушки, самые красивые платья и самые крутые дни рождения, с тортом из «Баскин Робинс», так что все дети умирали от зависти. И я твёрдо знала, что я — принцесса. В общем, я и сейчас в этом не сомневаюсь.

Итак, маме была выдана очередная порция рутинного вранья, после чего я сходила до холодильника за бананчиком, налила себе сок из пакета (хотелось бы свежевыжатый, но так лень возиться), вернулась в кровать, прибавила громкость у телевизора. И телефон зазвонил снова. Да что ж такое-то! И номер незнакомый. Я нажала зелёную кнопку, ожидая чего-то вроде: «Здравствуйте, у вас есть минутка? Наш супер-пупер фитнес-центр «В жопе кролика» приглашает вас…». Но услышала совершенно другое.

— Привет, красотка. Ты ещё не соскучилась?

О-па, какие люди! Стас собственной персоной. Интересно, я ведь не давала ему номер. Брал мой мобильник, пока я спала?

— Даже не знаю, — протянула я.

— Я хотел дождаться твоего звонка, но потом понял, что это слишком тяжёлое испытание. Прости, утром мне пришлось уехать раньше, чем ты проснулась.

— Я заметила. И куда же ты так спешил?

Не то, чтобы я рассчитывала на честный ответ. Я вообще не очень понимала, что делать с этим внезапно свалившимся «счастьем». Ещё утром я решила, что со Стасом покончено. Во-первых, как я уже говорила, не впечатлил. Во-вторых, зачем мне офисный планктон, который исчезает по утрам, потому что опаздывает на работу? Ещё хорошо, если офисный. Может, он вообще где-нибудь в Макдаке кричит: «Свободная касса». Такого добра и в Энске хватает.

— Дела, увы, приземлённые заботы, которые заставили меня оторваться от такого совершенства, как ты. Но у меня есть оправдание! — неожиданно сообщил Стас. — Я приглашаю вас, леди, в самое чудесное место, которое можно найти в Москве! Вы когда-нибудь были в «Небесном сиянии»?

Название мне не говорило ровным счётом ничего, о чём я Стасу и сообщила.

— Лучший ресторан Москвы! Закрытое заведение, только по пригласительным. И на сегодня у нас уже заказан столик. Что скажешь?

Ну а что я могла сказать? Что приятно удивлена? Вот тебе и альфонс. Ничего Лёлька в мужиках не понимает, впрочем, по её Сергею это и так видно. Стас продолжал расписывать прелести ресторана, а я прикидывала в уме диспозицию. Тигран прилетает завтра вечером, то есть у меня ещё уйма свободного времени. Ну да, в постели со Стасом скучновато. Но и не противно! Про «Небесное сияние» я ничего не слышала, но многие закрытие заведения и не дают рекламу в Интернете и журналах, им просто не надо. «Своим» рассылаются приглашения. А уж если даже я не знаю при сие заведение, вероятно, оно совсем уж недосягаемого класса. Нет, ну для Тиграна вряд ли есть что-то недосягаемое, но его же пока уговоришь, сто лет пройдёт.

Словом, я не видела препятствий, чтобы интересно провести вечер. А там, кто знает, кто знает. Стас явно заслужил второй шанс. В конце концов, если всё пойдёт как надо, со временем можно будет научить его кое-каким постельным премудростям. Он, опять же, не Тигран, дрессировке ещё должен поддаваться.

Про дресс-код Стас ничего не сказал, и я решила пойти самым простым путём. Чёрное платье с умеренным вырезом, целомудренно прикрывающее бёдра почти до коленей, — вечная классика, актуальная в любом заведении. Тем более, если подобрать к нему достойные украшения. Имелся у меня комплект для особых случаев, ни разу ещё не выгулянный. В прошлом месяце Тигран пропустил мой день рождения. Что вполне естественно, потому что я коварно ему о нём не сказала. Постфактум сообщила, чтобы виноватым себя почувствовал. Ну он и почувствовал, в итоге явился с бархатной коробочкой, внутри которой оказались серьги и кулон. Я сначала чуть в морду их ему не швырнула, так просто они выглядели. Консервативные до зубовного скрежета капельки, синие камушки по центру, явно сапфиры. А вокруг сапфиров россыпь более крупных бесцветных камней. Ясно всё, фианиты копеечные. С кислой рожей надела, думая, а не послать ли к чёрту недоделанного олигарха. А Тигран вдруг повернул меня к свету, и удовлетворённо кивнул, будто бы своим мыслям. Какое-то нетипичное у него выражение лица было, заставившее меня подойти к зеркалу. И тут дошло. Когда увидела, как камни на свету играют. Я их даже сосчитала. Одиннадцать бриллиантов на каждой серёжке и двадцать два на кулоне. Это же… Твою мать, Тиграша, ну не мог ты спросить сначала? Жить же негде, ездить не на чем… В метро мне что ли, в бриллиантах, спускаться?

Но вслух я, понятно, ничего не сказала. И обнимала его в тот раз вполне себе искренно. В конце концов, квартира и машина — дело наживное, у любой дуры они рано или поздно появляются. А вот такой комплектик, я думаю, есть далеко не у каждой. И особенно мне его морда запомнилась, он на меня смотрел, как какой-нибудь выпускник Художественной академии на «Мадонну» в Эрмитаже, со смесью гордости и восхищения. В брюликах я ему определённо нравилась.

К сожалению, у меня с тех пор так и не было возможности выгулять всю эту роскошь. Тигран пропадал на работе, а приезжал часто в таком состоянии, что не хотел никуда идти. Максимум, куда мы выбирались, это близлежащая кофейня, так что бриллианты лежали в коробочке и ждали своего часа. Сегодня он явно настал.

Платье у меня было скромное. Какой-то бренд, но не из тех, что у всех на слуху. Я его покупала ещё до встречи с моим нефтяным королём. И туфли самые обычные. Но к бриллиантам именно такие и нужны, иначе перебор. Макияж, причёска — тут я постаралась, тем более, что времени у меня было предостаточно. В семь, как и уславливались, подъехал Стас.

А вот машина оказалась арендованной, это я сразу поняла. И водитель нанят вместе с машиной. Безлошадный мой кавалер, плохо. С ним что не так? Он вроде не хромой, не слепой, не глухой. С другой стороны, мы ведь в ресторан едем. Что ж ему, весь вечер минералку пить? Да и вчера в клубе тоже. Смысл ехать в ночной клуб, чтобы блюсти сухой закон?

Водитель всю дорогу молчал, что выгодно отличало его от Лекса. Я уже привыкла, что, если мы куда-то едем с Тиграном, у нас всегда «третий лишний». Лекс в принципе не может молча водить, у него сто пятьдесят тем для обсуждения с боссом, а меня он предпочитает игнорировать. Понятно всё, дура-блондинка, утеха шефа, безмозглая кукла, не достойная его внимания. И что обидно, Тигран никогда его не затыкает, не ставит на место, а поддерживает разговор. Впрочем, я не уверена, где настоящее место Лекса. Он шофёр, он телохранитель, он главная нянька Тиграна Борисовича. И он же личный помощник босса и чуть ли не лучший друг. А может, и правда лучший друг. Первый раз с таким сталкиваюсь.

Зато Стас болтал без умолку, расписывая мне прелести места, в которое мы едем, и одаривая меня комплиментами. Даже попытался подобраться к моему бедру, но получил по рукам. Ещё не хватало, в машине, на ходу, ага. Десерт полагается после ужина, а не перед ним.

Москву я изучила достаточно хорошо, чтобы понять — от центра мы отдаляемся. Странно, обычно все люксовые заведения располагаются в пределах Бульварного кольца. Ну или совсем за городом, как «Озёра». Но за МКАД мы не выехали, припарковались где-то в районе Спортивной. Стас галантно подал мне руку, помогая выйти из машины. Ступив на тротуар, я не обнаружила никакого более-менее приличного здания, в котором мог бы располагаться ресторан.

— Пойдём, тут совсем не далеко, — ободрил меня мой кавалер и показал направление.

— А доехать нельзя было? Я на каблуках вообще-то.

— Да там парковаться негде. Такой вечер чудесный, давай пройдёмся!

Очень оригинально! Ресторан без парковки — это как? С Тиграном я привыкла, что машина подаётся к порогу, всегда. Лекс перегрызёт глотку любому охраннику, но подвезёт шефа максимально близко, чтобы тому пришлось как можно меньше ковылять до цели. И меня, с учётом каблуков, это вполне устраивает. Но в общем-то, Стас прав, вечер чудесный — не холодно, не жарко, ветерок лёгкий, солнце уже садится, отражаясь в куполах Новодевичьего монастыря. Красиво. Можно и пройтись.

— Так чем ты занимаешься? — как бы продолжая разговор, который на самом деле никто не начинал, поинтересовалась я.

— Недвижимостью, — Стас сделал скучающее лицо. — Ничего интересного, поверь.

— То есть утром ты сорвался на встречу с клиентом?

— Именно. Представляешь, совсем из головы вылетело. А будить тебя не хотел. Ты так красиво спала.

Да уж. Вы хоть раз видели, чтобы человек «красиво спал»? Я на себя утром сегодня в зеркало смотрела, та ещё красота.

Я ожидала встречного вопроса о роде моей деятельности, но Стас его не задал. Наверняка записал в профессиональные тусовщицы, которые занимаются только тем, что бродят по клубам в надежде устроить свою судьбу. В принципе, он недалеко ушёл от истины, до встречи с Тиграном так оно и было. А может, ничего Стас вообще не думал, судя по его то и дело скользящему по моей фигуре взгляду, его мысли крутились вокруг секса, а не работы. Очередной озабоченный кобель.

Мы повернули за угол, и Стас остановился перед одноэтажным домиком, на который я бы и внимания не обратила. Маленькое крылечко, окна с тёмными шторами. Это что? Примерно так выглядел ночной клуб в Энске времён моей дикой юности.

— Пойдём, пойдём, — подбодрил меня мой спутник. — Тебе там понравится.

Нет, ну может быть, по-настоящему крутые заведения так и выглядят, внешне непрезентабельно, чтобы тех, кто не в теме, отсекать.

На входе нас встретил то ли охранник, то ли швейцар. Во всяком случае, он кивнул Стасу, улыбнулся мне и пригласил выбирать столик. Мы оказались в просторном зале, оформленном в стиле «Большой театр»: вычурно, всё блестит и очень много золота. Пошловато, на мой вкус, по крайней мере, для ресторана. Но диваны оказались мягкими, посуда идеально чистой, и сервированы столы были полным набором: по три пары приборов, несколько стаканов, салфетки с кольцами. Сейчас многие заведения упрощают сервировку, а здесь, похоже, придерживались традиций. Да и запахи из кухни доносились вполне приятные.

За столиком рядом с нами ужинала пожилая пара. Не сказала бы, что очень состоятельная, по виду, но и не бедствующая. Ещё один стол занимали двое серьёзных мужчин. Они наверняка вели деловые переговоры. Так себе публика, на гламурное заведение не слишком похоже. По какому принципу тут идёт отбор, интересно?

Кухня оказалась кавказской. Стас с энтузиазмом выбирал шашлык и закуски, а я в растерянности крутила меню и разочарованно вздыхала. Ну что за болван, а? Кто ведёт даму на свидание в кавказский ресторан? Что мне прикажете заказывать? Кусок мяса, обильно сдобренный луком и специями? С первобытным азартом раздирать его на глазах у кавалера и хрустеть огурчиком из набора солений? Кое-как выбрала себе салат и десерт. Долго же придётся Стаса воспитывать, если у нас всё же будет продолжение.

Я снова поймала себя на мысли, что постоянно оцениваю шансы Стаса, словно сравниваю его на весах с Тиграном. Мне бы очень хотелось, чтобы Стас перевесил. Чёрт возьми, ну ему от силы сорок. А скорее, тридцать шесть, тридцать семь. Согласитесь, серьёзное преимущество. Его ещё можно научить правильно выбирать места для ужина, правильно парковать машину, правильно трахаться, наконец. Тиграна уже не научишь ничему. Но Тиграна и учить не надо. Как ни крути, он туз. А этот и до короля-то не дотягивает. Валет. Симпатичный, приятный, без палки, без очков, без обвисшей шеи. Но валет. А менять туза на валета…

Стас постоянно пытался меня разговорить, что-то рассказывал о Москве, со знанием дела обсуждал принесённое ему мясо, нёс что-то о правильной прожарке стейков и о том, что любой крафтовый стейк уступает банальному шашлыку. Мне не было интересно ни капельки, но такую беседу я хотя бы поддержать могла, в отличие от разговоров о дебете нефтяной скважины. К счастью, скоро на незамеченную мной ранее сцену вышла девица с микрофоном и громко затянула что-то явно шансонное. Подходящий репертуарчик для гламурного заведения, ничего не скажешь. Но зато продолжать общение стало проблематично, и мы просто доели всё, что заказали.

— Какие у нас дальше планы? — поинтересовалась я, воспользовавшись паузой между песнями и давая понять, что кавалеру пора определяться.

— А что бы ты хотела?

Стас просто пожирал меня глазами, я постоянно ловила его взгляд на своём декольте, так что это уже начинало раздражать.

— Клуб? Или прогулка по ночной Москве? — перечислил Стас собственные предложения.

Надеюсь, не пешком? А то с него станется. Я сделала скучающее лицо и отрицательно покачала головой. Ну давай уже, предлагай то, что на самом деле хочешь. И я хочу, наверное. Я ещё помнила сомнительные успехи Стаса прошлой ночью, но всё же надеялась, что сегодня будет лучше. Особенно, если я возьму инициативу в свои руки. Но сначала пусть сделает первый шаг. И, кстати, счёт принесли.

Нет, я не такая дура. А если Лёлька всё-таки права? Я решила устроить Стасу небольшую проверку на вшивость. Если сейчас окажется, что счёт надо оплачивать мне, то всё, сворачиваем лавочку. Но Стас без промедления взял кожаную папку, которую положил нам официант, заглянул внутрь, без всяких эмоций достал карточку и небрежно кинул её на стол. Правильное поведение. И счёт сверять не стал, что тоже порадовало. У Лёльки паранойя. Правда, вчера за всё платила я. Интересно, у него такие представления о современных отношениях? Расходы поровну, сегодня ты, завтра я?

Стас кинул ещё несколько наличных купюр на чай, забрал карту, и мы вышли из ресторана. Водителя, как выяснилось, он уже отпустил, так что мы заказали такси, за которое платил опять же Стас. Когда сели в машину, возник логичный вопрос, куда же мы едем. Зачем мы едем никто уже не сомневался, оба хотели одного и того же. Но куда?

Стас смотрел на меня выжидающе. Ну да, вчера ведь я выбирала место для рандеву. Но я решила иначе. Вот честное слово, не люблю гостиницы. Понимающие взгляды персонала, утренние стуки в дверь, как сегодня. Да ну к чёрту…

— Поехали ко мне, — решила я и назвала водителю адрес.

***

Просыпаться мне решительно не хотелось. На краю сознания всплывали отдельные тревожные мысли: сегодня вернётся Тигран, надо вставать, что-то не так, неправильно. Но я упорно продолжала балансировать на грани сна и реальности, то погружаясь в дрёму, то выныривая на поверхность. Тело протестовало против самой идеи подняться с постели. У меня ныли все мышцы, как после очень хорошей тренировки в зале. Впрочем, то, что мы творили ночью, было сравнимо с тренировкой. А скорее, с акробатическим представлением. Ох, недооценила я Стаса на первом рандеву. Парень просто нуждался в подсказке, в ориентирах, а уж дальше всё сложилось само собой. Я даже не заметила, как наступил рассвет. Точно помню, что засыпала уже под первые лучи солнца, и ещё хотела встать задвинуть шторы, но поленилась. Да и пришлось бы закрывать балконную дверь, а сплит-система по-прежнему не работала.

Но что-то явно было не так. Что-то мешало мне провалиться в блаженную дрёму. Мозг никак не желал включаться и анализировать, он тоже хотел спать. А подсознание било тревогу. Тигран… Нет, он вернётся только вечером. Сейчас ещё не вечер. Кто же тогда ходит по комнате? Да, точно, звук. Именно посторонний, неправильный звук не давал мне заснуть. Тигран собирается на работу. Он часто уходит, пока я ещё сплю. Палка не стучит. Тигран в Нарьян-Маре. Что-то звякает. Посуда? Тигран завтракает? Он никогда не ест утром. Если я не встаю, уезжает в офис, и там Лёлька ему варит кофе. Тигран в Нарьян-Маре. Что за звук, чёрт возьми? Стас… Ну да, у меня же Стас. Господи, какой он громкий. Как же хочется спать…

— Стас, чем ты там звякаешь?

Я подняла голову от подушки и провела ладонью по лицу, пытаясь прогнать сон. Солнце светило прямо в глаза, которые и так открываться не хотели.

— Стас? Что ты делаешь?!

Стас стоял возле туалетного столика и быстро одну за другой поднимал крышечки фарфоровых шкатулок. Они-то и звякали. Их там было штук десять, мама один год занималась фарфором, и дарила их мне на каждый праздник. Я отнекивалась, мне вообще не нравился фарфор, мещанство какое-то. Но маму разве переубедишь? В итоге просто брала очередную шкатулочку и ставила пылиться. Хранила в них всякую мелочь и украшения. Стоп.

— Стас, что ты делаешь?!

Я наконец-то продрала глаза и поняла, что происходит что-то неправильное. Стас, полностью одетый, шарил на моём туалетном столике. В одной руке у него была моя сумочка. Моя открытая сумочка, в которой я вчера оставила кошелёк, все карточки. Телефон. В котором были записаны пин-коды, прямо в календаре. Но обо всём этом я подумала гораздо позже. Пока же я только видела, как Стас ссыпает содержимое шкатулок в мою сумочку. Услышав мой возмущённый возглас, он обернулся, и я вдруг увидела совершенно другого человека. Куда исчезли улыбка и обаяние, которыми он так и сочился накануне? Глаза злые, лицо напряжено, да он весь как струна.

— А-а, проснулась, — пробормотал он, и попятился к двери. — Как ты невовремя. Что ж тебе не спится-то? Другая на твоём месте сутки бы продрыхла. Сучка недотра… Сидеть!

Я в ужасе повалилась на подушки, с которых пыталась встать, не сводя взгляд с его руки. В руке Стас держал нож.

— Сиди смирно! И не вздумай делать глупости, если не хочешь, чтобы тебе шкурку подпортили. Я сейчас уйду, ты про меня не вспомнишь. Ты же не будешь вызывать ментов, верно? Цацки твои они всё равно не найдут, зато начнут всякие неприятные вопросы про регистрацию задавать. Ты же у нас приезжая, да? Хорошо ты пыль в глаза пускать умеешь.

Стас медленно отступал к двери, держа в вытянутой руке нож, хотя я больше не пыталась даже шевелиться.

— А я ведь купился поначалу: шмотки, повадки, брюлики. А у тебя кроме тех брюликов ни хрена и нет. На карточке три копейки да побрякушки. Кто тебе брюлики-то подогнал? Другой идиот, перед которым ты ноги раздвинула? В общем, киса, мы сейчас прощаемся. Считай, что брюлики — это плата за обслуживание. Поверь, иметь тебя — удовольствие небольшое. Аривидерчи!

Он уже почти дошёл до двери, повернулся, чтобы открыть её. То, что было за его спиной, я заметила на несколько секунд раньше. И это «что-то», а скорее, «кто-то» пугал меня сейчас не меньше, чем до неузнаваемости переменившийся Стас с ножом. В дверях стоял тот самый идиот, подаривший брюлики. Там стоял Тигран. Молча. Абсолютно окаменевший.

Стас встретился с ним лицом к лицу. Эффект неожиданности сыграл свою роль: вместо того, чтобы проскочить или хотя бы попытаться это сделать, ибо Тигран занимал собой весь проход, Стас начал пятиться. Наверное, он лихорадочно пытался сложить два и два. Зато Тигран соображал очень быстро. Он попёр на Стаса, перехватив трость двумя руками. По-прежнему молча. И, глядя на него, я начинала понимать, почему в его компании нефть добывается в заявленном объёме, буровые строятся вовремя, контракты подписываются без проволочек и вообще, если верить Лёльке, всё работает «как в Европе», то есть по-белому. Ну так разобраться, старый дед против молодого, полного сил мужика. С палкой против ножа. Ещё и сильно припадающий на правую ногу. Но что-то было в лице, в энергетике Тиграна, что заставляло Стаса отступать назад. Эту битву Стас проиграл с первой секунды их встречи.

Вот только отступать Стасу было особенно некуда, он упёрся в стену с окном, сделал шаг в сторону и оказался на балконе. Всё с тем же непроницаемым лицом Тигран последовал за ним.

— Верни всё, что ты взял, мразь, — услышала я его прерывающийся от тяжёлого дыхания голос.

— Да пошёл ты!

Припёртый к стенке, а точнее, к балконным перилам, Стас наконец-то понял, что к чему и решил дать отпор. Дальше всё произошло так быстро, что я даже не осознала масштаба катастрофы, к тому же, фигура Тиграна заслоняла мне обзор. А говоря откровенно, я просто застыла от ужаса на своих подушках. До меня донеслись звуки какой-то возни, я увидела, как дёрнулся Тигран и как в следующую секунду он со всего маха влепил Стасу тростью. Что-то звякнуло, я уже потом поняла, что это упал на балконную плитку нож. Тигран вошёл в комнату, белый как мел, держась за предплечье. Я увидела, как сквозь его пальцы сочится кровь. И только тут поняла, что Стаса на балконе нет!

— Ты… Ты его сбросил? — выдавила я, сильнее вжимаясь в подушки.

Меня накрыла новая волна ужаса. Господи, Тигран сейчас убьёт меня. Он расправился со Стасом, и сейчас я полечу с балкона следом. Он же всё слышал. Что такие, как он, делают с неверными женщинами?

Всё с тем же каменным лицом Тигран подошёл ко мне, по-прежнему прижимая одной рукой другую, повернулся боком.

— Возьми мой телефон, — бесстрастным голосом произнёс он. — Набери Лекса, скажи, чтобы ехал сюда немедленно. А потом вызови «Скорую» и полицию. Нет, сначала «Скорую», потом всех остальных.

Я дрожащими руками вытащила мобильник из его пиджака и набрала номер. Говорил он сам. Без эмоций. Представился, вежливо так, и сообщил, что только что в рамках самообороны столкнул человека с балкона. Потом он говорил с Лексом, но я этого уже не слышала. До меня наконец-то дошло, что случилось на самом деле. И пока он общался со своим верным оруженосцем, меня наизнанку выворачивало над унитазом. Кажется, я ревела, сидя на холодном кафельном полу, всё ещё голая, растрёпанная и напуганная до полусмерти.

Он вошёл в ванную, и я решила, что нет, он меня не выбросит с балкона. Он меня утопит в унитазе, как котёнка. Но Тигран вдруг протянул здоровую, хотя и перепачканную в крови руку, и поднял меня на ноги, провёл ладонью по моему лицу, убирая с него растрепавшиеся волосы.

— Испугалась, девочка? Не надо плакать. Всё страшное уже позади.

Голос его звучал тихо и устало. Но в нём уже не было никакой агрессии. И вообще Тигран перестал казаться чудовищем.

— Надень что-нибудь. И умойся. Сейчас здесь соберётся много народа. Ничего не бойся. И постарайся ни на какие вопросы не отвечать, пока Лекс не привезёт адвоката. Поняла?

Я судорожно всхлипнула и кивнула. Никогда прежде я не встречала человека с таким самообладанием. Пока я одевалась, боясь даже смотреть в сторону балкона, Тигран снял пиджак, закатал рукав непоправимо испорченной рубашки и промыл рану водой. Его спокойствие, наверное, передалось мне, потому что я вдруг сообразила, что руку надо перевязать. Бинтов у меня не водилось, но я догадалась взять рулон одноразовых тряпок на кухне. Я как раз закончила заматывать ему руку, когда в дверь, так никем и не закрытую, влетели все сразу: Лекс с горящими недобрым огнём глазами, какие-то мужики в погонах, мужики без погон, в очках и костюмах, двое в белых халатах. В моей маленькой квартире стало невообразимо шумно, тесно и душно. Комната вдруг поплыла перед глазами, и последнее, что я помню — крепкие руки Тиграна, не давшие мне грохнуться на пол.

***

Сказать, что я была в ужасе, значит ничего не сказать. Я потом долго пыталась вспомнить в подробностях тот день, но получалось плохо. Помню, что меня допрашивал следователь, сначала у меня в квартире, потом в каком-то жутком помещении с зелёными стенами. И всё время у меня за спиной стоял пожилой мужик в очках и бабочке, которого приставил ко мне Тигран. Как я поняла, один из его прикормленных адвокатов. Второй был где-то с ним, наверное. Мужик в бабочке успел пообщаться со мной раньше следователя и я, не иначе с перепугу, рассказала ему всё. Вообще всё, про встречу со Стасом в клубе, про ночь в гостинице, про ресторан на Спортивной и про украшения с брюликами. Мозги у меня включились под конец рассказа, но было уже поздно. Когда я поняла, что всё сказанное может быть легко передано Тиграну, со мной опять приключилась истерика. Но мужик с бабочкой невозмутимо протянул мне платок, сходил за водой, дождался, пока я успокоюсь и посоветовал рассказать всё то же самое следователю.

— А вот с прессой общаться не нужно, — уточнил он. — Воздержитесь вообще от каких-либо комментариев журналистам.

— Прессой?!

Он кивнул.

— На улице наверняка уже целая орава желающих взять у вас интервью. Тигран Борисович достаточно известная персона, так что история наверняка получит общественный резонанс. Не нужно усугублять.

— Что с ним будет? — всхлипнула я.

Я понимала, что задаю идиотский вопрос. И вообще, ну какая мне разница? Ясно, что с Тиграном у нас всё закончилось. Но его же не посадят, правда? Это ведь была самооборона?

— Разберёмся, Марина Владимировна. Сейчас вам нужно поговорить со следователем, а потом Лекс отвезёт вас в безопасное место.

Наверное, на моём лице отразилось непонимание, потому что адвокат счёл нужным пояснить.

— Полагаю, вы не захотите оставаться в вашей квартире после того, что произошло? И там сегодня ещё будут работать криминалисты. И опять же, пресса, телевидение. Вам не дадут покоя.

В этот момент появился следователь, и нам пришлось прерваться.

Второй раз повторять рассказ оказалось проще, тем более, что адвокат за спиной, хоть он и молчал, придавал мне уверенности. Мне почему-то казалось, что следователь сейчас накинется на меня и, как в кино, будет светить в глаза лампой, задавать каверзные вопросы и пытаться поймать меня на лжи. Но на самом деле передо мной сидел далеко не киношный персонаж. Следователь оказался совсем молодым, не больше тридцати, но выглядел очень усталым и каким-то потасканным. Он вежливо и спокойно задавал вопросы, внимательно слушал ответы, всё тщательно записывал. А потом сказал, что я могу быть свободна.

В полном шоке я вышла из кабинета, и тут же увидела Лекса. Он мрачно смотрел на меня, привалившись к стене. Растрёпанный, взмыленный, рубашка расстёгнута на три пуговицы. Колхозник. Ну да, здесь жарко, сплит-системы для нашей доблестной милиции — недоступная роскошь. И что теперь, всем как пугала ходить? Рубашка ещё и с коротким рукавом, в клеточку. Как есть колхозник. Никогда в жизни я не видела Тиграна в рубашке с коротким рукавом. А этому волю дай, он бы ещё шорты нацепил и сланцы какие-нибудь. Второе лицо в компании, между прочим!

Да, у нас была взаимная нелюбовь. Он неимоверно меня раздражал, и дело даже не во внешнем виде. Мне-то что, пусть хоть в трениках ходит. Меня безмерно бесила его собачья преданность Тиграну, его желание везде следовать по пятам за хозяином, совать нос во все дырки, бесконечно опекать, даже когда не просят. Когда он смотрел на шефа верными глазами, внимая каждому слову, я чувствовала себя какой-то ущербной. Ну правда, такое ощущение, что это Лекс с Тиграном спит, а не я. Но нет, ни в чём плохом Лекс никогда замечен не был, у него, насколько я слышала, имелась жена и двое детей. Трудно было не услышать, ибо Лекс постоянно о своей семье рассказывал. Стоило нам сесть в машину, как начиналось: что там его младший по математике получил, каких успехов старший в каратэ добился, и какой чудесный торт его жена позавчера приготовила. И Тигран его не прерывал, не ставил на место, да собственно, никто не знал, где его, Лекса, место. Я вообще не понимала, как этот чурбан может быть вторым лицом в компании. Нет, я тоже не разбираюсь в нефти и всём таком, но Лекс мужлан, с первого взгляда ясно, что его место на буровой, а не в кабинете. Да и совмещение функций советника, водителя и телохранителя вызывало массу вопросов.

Сейчас Лекс смотрел на меня с ещё большим осуждением, чем обычно. Явно пересиливая себя, он отклеился от стенки и взял меня под локоть.

— Пойдём, я тебя отвезу.

— Куда?

— В машине поговорим.

Мне всё это решительно не нравилось. И не надо меня лапать. Я выдернула руку, но всё же пошла за Лексом, больше не задавая вопросов. На минуту мелькнула мысль, а может, он меня сейчас отвезёт куда-нибудь в лес и просто пристрелит? У него наверняка есть оружие. Господи, можно я поеду домой? К маме.

Мы вышли на улицу, и я увидела машину Тиграна. Таких «Майбахов» в Москве немного, их только по спецзаказам делают. На мой вкус, она слишком громоздкая, слишком большая. Одно слово — членовозка. Мне нравились спортивные машинки, и лучше чтобы с откидным верхом, и не траурно-чёрные, в Москве и так всё серое, а какие-нибудь красные или ярко-жёлтые. А ещё у Тиграна была отвратительная привычка откидывать сидение и поднимать подставку для ног, превращая кресло практически в кровать. Наверное, у него так меньше болела нога, но меня бесило это полулежание в машине. Да, проще перечислить, что меня в Тигране не бесило. Но в тот момент я бы очень хотела, чтобы в салоне «Майбаха» оказался Тигран.

Но нет, в салоне никого не было, и оттого он выглядел особенно большим.

— А Тигран Борисович? — всё же рискнула спросить я.

— Его пока допрашивают, — отрезал Лекс.

Он завёл мотор, одновременно включая музыку и ясно давая понять, что разговаривать он не намерен. Вот же скотина.

Я внимательно наблюдала в окно, куда мы едем. Лекс свернул на платную дорогу и втопил так, что мне даже стало жутковато. С Тиграном он никогда не разгонялся больше семидесяти-восьмидесяти, даже на пустой трассе. Собственно, я потому и считала, что эта членовозка на большее не способна. Похоже, Лекс очень спешил. Избавиться от меня и вернуться к любимому шефу? Куда же меня везут?

Мы свернули с трассы, ещё немного попетляли, пока не оказались в окружении абсолютно одинаковых домов. Это ещё Москва или уже нет? Балашиха? Я не очень хорошо знала окрестности столицы, предпочитая без особой надобности не высовываться дальше Садового кольца. Мда, на клонированных улицах «Майбах» производил сильное впечатление, прохожие то и дело на него оглядывались. А во дворе, где мы в итоге припарковались, не было ни одной приличной машины. Ладно, по крайней мере, меня не в лес привезли.

Лекс открыл мне дверь, подал руку, помогая выйти. Правда, лицо у него оставалось непроницаемым. По-моему, он бы предпочёл вариант с лесом и пистолетом. Но, очевидно, у него имелись какие-то инструкции на мой счёт, а для Лекса инструкции шефа — практически заповеди, которые нельзя нарушать ни в коем случае.

Мы вошли в подъезд, самый обычный, в меру заплёванный, за нами слишком громко лязгнула железная дверь со сломанным доводчиком. Лифт не работал, но подниматься пришлось только на второй этаж. Лекс позвонил в дверь и, пока с той стороны открывали, осчастливил-таки меня информацией.

— Побудешь здесь, пока всё не утрясётся. Журналисты тебя тут точно не достанут.

Дверь распахнулась, и я увидела тётку в фартуке с ромашками. Черты лица у тётки были такими мелкими, что совершенно не запоминались. В глаза бросался только неаккуратный куль, в который она собрала волосы.

— Моя жена Валентина, — без всяких эмоций произнёс Лекс. — А это Марина. Всё, разбирайтесь, я поехал.

И испарился прежде, чем я успела что-либо понять, оставив меня наедине с тёткой. А та уже расплылась в улыбке.

— Мариночка! Проходи, скорее. Я так много о тебе слышала!

Вот так новости. Что она обо мне могла слышать? От Лекса, надо полагать. Что я сплю с его обожаемым шефом? Представляю себе милый семейный разговор на кухне: «А знаешь, дорогая, у нашего Тиграна Борисовича новая подстилка…». Так бы это звучало у Лекса? Или ещё похлеще выражения бы выбрал? А тут прямо такое радушие.

Квартира оказалась типовой, с тремя маленькими комнатами и крошечной кухней, с совковой обстановкой: шкафы из прессованных опилок, ковры на стенах, на кухне колонка и белая газовая плита. Я правильно понимаю, меня Лекс к себе домой привёз? Ну да, жена Валентина, пацан какой-то мелкий в зале у телевизора сидел, мультики смотрел. То есть вот тут живёт человек, добывающий нефть? Если Тигран так мало платит своему первому помощнику, то зря я на что-то вообще рассчитывала. Но вот не замечала я за Тиграном жадности. Уж в чём угодно его можно было обвинить, только не в этом.

Валентина тут же потащила меня на кухню.

— Какая же ты худенькая, — причитала она. — А я как раз мясо по-французски сделала. Садись.

Она выдвинула из-под стола табуретку, на которой оказался спящий кот. Ни секунды не раздумывая, Валя спихнула кота и, даже не ополоснув руки, стала нарезать хлеб. Я смотрела на её пальцы с коротко остриженными ногтями и никак не могла поверить, что это жена Лекса. Неужели можно так себя не любить? У неё нет денег на салон? А лицо? Господи, если бы у меня были такие тонкие губы, я бы просто умерла. Ну есть же гилауронка! Дел на два часа! А веки опущенные? Стоит подтянуть веки, и ты уже лет на десять моложе. Сколько ей, кстати? Сорок? Пятьдесят?

Мясо «по-французски» оказалось здоровенными кусками жирной свинины под шапкой сыра и майонеза. Я не вегетарианка и не фитоняшка, но при виде трёх слоёв холестерина на тарелке меня начало подташнивать. А может, от волнения. Как бы то ни было, я наотрез отказалась от еды и попросила только чашку чая. К чаю Валентина тут же выставила печенье, явно домашнего производства, а потом с заговорщицким видом предложила по рюмочке коньячку. Я вздохнула с облегчением и согласилась. Вот коньяк сейчас точно не помешал бы. Тем более, что бутылка оказалась более чем приличной, не иначе, кто-то Тиграну подарил, а он сплавил её Лексу.

Больше всего я боялась, что Валентина начнёт расспрашивать, что произошло, и мне придётся повторять всю историю третий раз. Но она, судя по всему, вообще была не в курсе утренних событий. Уж не знаю, что наплёл ей Лекс, ясно же, что не просто так он меня сюда привёз, не в гости. Но все вопросы Вали касались только меня. И откуда я родом, и где училась, и кто моя мама, и как мы познакомились с Тиграном. И всё под коньячок, и с самым искренним интересом. Обычная тётка, для которой сплетни на кухне — лучшее в мире развлечение. Она чем-то напоминала тётю Люду, мамину подругу, а может, и саму маму. И я рассказывала про детство, про пединститут, про то, как в один день собралась и следом за Лёлькой уехала в Москву. Всё, что происходило после этого и до встречи с Тиграном благоразумно пропустила.

— И однажды Ольга привела меня на закрытую вечеринку, где был он, — рассказывала я сильно сокращённую версию нашего знакомства. — Фуршет, шампанское, на сцене артисты какие-то выступают. А у меня такая сумочка была, квадратная. Очень неудобная, всё время по бедру била, если на цепочку вешать. Я её в руках держала. Ну и поставила на край стола, чтобы тарелку взять. Отвлеклась на что-то, на артистов, наверное, отошла от стола. Вдруг слышу за спиной: «Девушка, вы сумочку бы так не оставляли». И Тигран идёт, с сумочкой. За нефтяников, говорит, я ручаюсь, но тут же ещё и обслуживающего персонала полно. И улыбается. Ну и вот так, слово за слово…

Мда, на самом деле всё происходило совершенно иначе. Во-первых, Лёлька меня на вечеринку протащила всеми правдами и неправдами, потому как это было сугубо закрытое корпоративное мероприятие для сотрудников, а точнее, сотрудниц, к восьмому марта. Я на тот момент была совершенно свободна после предыдущих, неудачных отношений и активно искала новые, удачные. Но ничего не получалось, я уже отчаялась встретить хоть какой-то подходящий вариант в ночных клубах. Не знаю, почему все девчонки туда рвутся, там легко найти приключения на одну ночь, но не что-то серьёзное. И только спустя некоторое время я поняла, как сказочно мне в тот вечер повезло, потому что Тигран в принципе не любит тусовки и всячески их избегает. Но не поздравить женский состав компании он, конечно, не мог.

Во-вторых, вся история с сумочкой была тщательно спланирована. «Забыла» я её намеренно и, отходя от стола, не сомневалась, что произойдёт дальше. О, таких схем завязывания якобы случайного знакомства существуют десятки. Вот только охота велась совсем не на Тиграна. Я даже не рассчитывала привлечь внимание великого и ужасного босса, да и насколько надо быть извращенкой? Возраст, палка. О, нет, настолько нельзя любить деньги. На вечеринке присутствовали и рыбки помельче. Помельче в масштабах компании, но за её пределами весьма состоятельные и всё ещё относительно Тиграна молодые люди, которым хотя бы сорок-сорок пять, топ-менеджеры подразделений. Но сумочку мне вернул именно босс, и дальше всё сложилось само.

Валя подливала коньяк и смотрела на меня во все глаза. Ей явно хотелось продолжения красивой истории. Похоже, она из тех, кто заливается слезами перед телевизором, поглощая отечественное «мыло» про большую и светлую любовь несчастных золушек, транслируемое по федеральным и кабельным каналам. Но большой и светлой любви не было. Что я могла ей рассказать? Как Тигран пытался за мной ухаживать на том фуршете, рассказывая, что особенно удались шашлычки из баранины, и настаивая, чтобы я их попробовала? Как мы танцевали под медляк Стаса Михайлова? Да-да, мы танцевали, первый и последний раз. Ради танца Тигран даже оставил палку, прислонив её к столу. Я же тогда не знала, насколько это большая жертва с его стороны. Мало ли, некоторые таскают трость ради форса, у богатых свои причуды. Уже потом выяснила, что без палки его максимум — пара шагов по комнате. Он старается брать её, даже идя в туалет.

Вот про танец я и рассказала Валентине, жаждущей подробностей. А пока рассказывала, думала, в какую странную ситуацию попала. Надо прекращать пить, мне сегодня явно хватит. Я совсем забыла, с кем сижу на кухне. Передо мной верная жена, правильная, до зубовного скрежета. Ну, это я так думаю, конечно, но по её неухоженным рукам, зато вылизанной плите и идеально чистым полотенцам, и так всё ясно. Домашнее печенье, «мясо по-французски», ровно разложенные тряпочки, развешанные по крючкам прихватки. Даже губка для посуды не просто валяется на краю раковины, как у меня, а лежит в маленькой ванночке, цена которой три копейки, но сам факт! Человек не поленился купить ванночку и регулярно кладёт туда губку, чтобы на раковине не оставалось потёков. Господи, да у меня не то, что губка на раковине валяется, у меня в самой раковине вечно гора тарелок.

И вот такой верной жене, которая живёт с Лексом уже лет пятнадцать, а может, и двадцать, я рассказываю, как танцевала с чужим мужем. А она подпёрла щёку ладонью и только что слёзы умиления не смахивает. Совсем дура? Не понимает, что на месте Тиграна мог вполне оказаться и Лекс? Ну ладно, не мог. Я бы на такого мужлана и внимания бы не обратила. Но чисто теоретически…

— В общем, хватило его на один танец, — я решила, что пора этот бред заканчивать. — На следующий день он мне позвонил, и как-то закрутилось….

Валентина вздохнула, смела одной ладонью в другую несуществующие крошки со стола.

— Знаешь, Мариночка, мне кажется, он в тебя по-настоящему влюбился. Тигран ведь очень закрытый человек, он мало с кем общается. Вне работы, я имею в виду. Кроме Лёши, наверное, больше и ни с кем.

Я даже не сразу поняла, что она про Лекса. Лексом его звал Тигран. Так он представил мне свою вечную тень, так и я его стала называть. А то, что у него есть нормальное имя, я и не подумала.

— И чтобы он танцевал! Невероятно! Нет, знаешь, я помню Тиграна очень заводным. Ещё на Севере дело было. Первые годы частной добычи нефти, у всех глаза горят, все надеются на огромные заработки. А вокруг ничего — нищий посёлок, времянки, холод постоянный. Водопровода нет, воду нужно вёдрами таскать из проруби. У нас как раз старший родился, прямо там, в бараке. Ближайшая больница за двести километров, так что сами, всё сами. Но я не про то. Мужики наши целый день на буровой, а вечером куда идти? Было у нас подобие клуба, там и собирались. Телевизора нет, электричество только от генераторов. Как будто не конец двадцатого века, а начало девятнадцатого. Ну и развлекались, как могли. Кто-нибудь брал аккордеон и играл, остальные пели, плясали, чтобы согреться. И я помню, что Тигран в посиделках тоже участвовал. Хотя он-то начальник, не по статусу ему с простыми работягами в клубе песни петь. Но он так верил, что всё будет — и нефтепроводы, и современные буровые, и обустроенные посёлки для рабочих. Рассказывал нам про прекрасное будущее, хотел, чтобы мы тоже поверили. А мы тогда, в девяностые, уже не верили ни во что. Сказок про будущее мы при Советах наслушались, на всю оставшуюся жизнь. А всё получилось, как он говорил. И посёлки теперь есть, и даже целые города. Мы вот в Москве живём.

Последнюю фразу она сказала с такой гордостью, будто невесть какое достижение. Да уж, выглядывая в окно, я сильно сомневалась, что это всё ещё Москва. Ну трёшка у них, но в каком районе? Сюда метро-то хоть провели? Хотя, им зачем? Лекс всегда на машине, дети наверняка ходят в какую-нибудь третьеразрядную школу неподалёку, а Валентина хорошо, если один раз в жизни на Красной Площади была. Москва!

— Ну а после того случая на буровой Тигран уже больше не плясал, и в клубе я его не видела. А вскоре мы все уехали в Москву.

— Случая на буровой?

— Тигран тебе не рассказывал? — похоже, Валя была сильно удивлена. — А давай-ка ещё по рюмашке.

В этот момент на кухню заглянул нескладный подросток. Старший сын, как я поняла, и нам пришлось прерваться на те десять минут, пока Валентина накладывала и разогревала ему мясо. Я наблюдала, как она возится у плиты, и думала, что окончательно разочарую сегодня добрую женщину. Тигран не рассказывал. А я спрашивала? Откровенно говоря, я его вообще никогда не спрашивала ни о чём, что касалось его. Его прошлого, его настоящего. Вот будущее меня несколько волновало, особенно сейчас. Если Тиграна сегодня не отпустят, куда мне деваться? Ночевать в этой дыре на раскладушке? Нет уж, увольте. Можно взять такси и поехать в приличную гостиницу. А если Тиграна посадят, что тогда?

Ну что тогда. Вернусь в свою квартиру на Тверской. Правда, за неё надо заплатить. И остаётся надеяться, что хозяйка не узнает о случившемся. Да скорее всего узнает. Сейчас во всех газетах, по всем каналам расскажут. Не каждый день в центре Москвы люди из окон вываливаются. И уж тем более не каждый день бизнесмены пенсионного возраста людей из окон выкидывают. Ладно, в крайнем случае, найду другую квартиру. Можно даже подешевле, где-нибудь на Арбате. Ещё неизвестно, что дальше у меня с деньгами будет.

Валентина вытолкала сына вместе с тарелкой в зал, к младшему, телевизор смотреть. Из комнаты тут же донеслись возмущённые вопли, очевидно, мальчики не поделили пульт управления. Но Валя и ухом не повела, мол, накормила, а остальное её не касается. Она снова села напротив меня и начала рассказывать.

— Подробностей я не знаю, наши мужики не особо разговорчивые. Да и не понимаю я ни черта в их железяках. Поверишь, столько лет живу с нефтяником, и до сих пор путаю, чем трубный ключ от гидравлического отличается.

Я не неё дико посмотрела, ибо даже не поняла, о чём она.

— Это ещё во время бурения одной из первых скважин произошло. Лет пятнадцать назад. Да, точно, Сашка у нас уже был, но совсем маленький. А Лёша работал помбуром. Помощником бурильщика. Уж не знаю, какая нелёгкая понесла Тиграна в тот день на установку. Вообще не его компетенция. Начальника на буровую зовут, когда первая нефть пошла. Знаешь, у них даже традиция есть, в первом нефтяном фонтане купаться. Ну, купаются молодые, конечно. А Тигран Борисович только руки нефтью смазывал и лицо. Словом, абсолютно нечего ему делать было на буровой, но он приезжал почти каждый день. Смотрел, как идёт работа, вникал во всё. И что-то в тот день у них застопорилось, какая-то неисправность, которую никак устранить не могли. То ли детали не хватало, то ли нужного мастера. А Тиграна каждый день простоя в ярость приводил. И он полез на «обезьянник», ну площадка такая на буровой для обслуживающего персонала, разбираться. Тигран мог и в работу включиться, Лёша рассказывал, он однажды на качалке сам кривошип снял, чтобы редуктор поменять, вместо запившего мастера. А дальше всё так быстро случилось, что никто ничего понять не успел. Тигран-то, да и остальные, кто на «обезьяннике» был, считали, что буровая не исправна, про меры безопасности забыли, Тигран слишком близко к механизму подошёл. А внизу кто-то что-то уже делал, и механизм вдруг пошёл. И Тиграна затянуло лебёдкой. Цепь вокруг ноги обмоталась. Ты представь, какая там сила. Лёша говорил, спасло то, что у системы был очень медленный разгон. На современной буровой его бы за несколько секунд утянуло. А тогда оборудование было старое, ещё советское. И Лёша успел схватить цепь. Одной рукой удерживал, другой Тиграна выпутывал. И не остановишь же ничего, останавливать внизу надо, а оттуда, с вышки, не докричишься. Раций ещё нет, телефонов нет, камер слежения, как сегодня, тем более нет. Когда их обоих оттуда вытащили, у Тиграна колено было в кашу раздроблено. А у Лёши кисть, чуть не пополам. Мне потом уже мужики рассказывали, которые их вытаскивали. Обоих на вертолёт и в областной центр. Я даже приехать к Лёше не могла, у меня ребёнок маленький, оставить не с кем, так дома и ждала, слёзы лила. Понимала же, что больше у нас нормальной жизни не будет. Кому нужен помбур без руки? Потом, слава богу, выяснилось, что руку удастся сохранить. Но всё равно же калека. Какой из него работник? Ясно, что на буровой ему больше делать нечего. И я продолжала реветь. А через месяц они вернулись. Вдвоём. Тигран хромает, на Лёшку опирается. А Лёшка его здоровой рукой придерживает, а второй, перевязанной, меня обнимает. Не плачь, мол, всё хорошо будет. И всё действительно стало хорошо. Тигран его уже больше от себя не отпустил. Сначала в бригадиры перевёл, потом просто в личные помощники. Ну и до сих пор…

Я уже минут десять пристально рассматривала полудохлую герань на окошке. Вот, значит, как Лекс стал вторым лицом компании. И вот почему второе лицо так разительно отличается от первого печатью пролетарского происхождения. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Так, кажется, в народе говорят? Лекс ещё легко отделался. Теперь я припоминала, что левой рукой он не очень уверенно владел. Но если не знать, то и не заметишь. Подумаешь, левая. Писать он может, машину-автомат водить тоже особой ловкости не надо, даже с пистолетом управится, если его обожаемому шефу что-то будет угрожать. А вот Тиграну повезло гораздо меньше.

За окном уже стемнело. Если я хочу сегодня отсюда убраться, то лучше это сделать сейчас. Ещё не факт, что в такую дыру такси приедет с первого раза.

Я уже хотела сообщить о своём намерении хозяйке, но вдруг из прихожей донесся очень знакомый стук палки. И чуть ли не впервые в жизни я была чертовски ему рада!

***

По тому, как легко Тигран ориентировался в убогой квартире, было сразу понятно, что он здесь не в первый раз. Лекс появился на кухне следом за ним. Оба серо-зелёные от усталости.

— Отпустили, — выдохнула Валя и тут же подорвалась к холодильнику. — Будешь кушать, Тигран?

— Отпустили, — Тигран прохромал ко мне. — Хорошо, что я никогда не экономил на юристах. Но самооборону ещё придётся доказывать в суде. Не суетись, Валюша, я не голодный. Мы поедем домой, я чертовски устал. Поедем, котёнок?

Это он мне, что ли?! Я подняла глаза. Тигран стоял передо мной, тяжело опираясь на палку. Лицо словно из камня высеченное, ни одной живой эмоции. Но в глазах что-то такое теплится, человеческое. Я не понимала. Он ведь не глухой. И далеко не идиот. Он же догадался, откуда взялся Стас в моей квартире. И после всего я «котёнок»? И куда мы собрались ехать?

Однако я сочла за благо не задавать глупых вопросов и уж тем более не выяснять отношения на уже порядком осточертевшей мне кухне. Валентина ещё сокрушалась, что никто ничего не ест, но мы быстро ретировались. Лекс, по-прежнему мрачнее тучи, распахнул перед шефом дверь «Майбаха», проигнорировав меня. Обычно меня усаживали в первую очередь. Тигран даже не заметил вопиющего нарушения этикета. Мда, похоже, его ресурс сегодня исчерпан полностью. Ладно, мы не гордые, дверцу машины уж как-нибудь сами откроем. Но я запомню, Лекс. Твоё героическое прошлое меня, конечно, впечатлило, однако твоё мнение по поводу наших с Тиграном отношений меня волновать не начало.

— На Садовническую, — распорядился Тигран и нажал на кнопку, превращающую его сидение в почти что кровать, после чего повернулся ко мне. — Не возражаешь? Боюсь, в твоей квартире сейчас полный бедлам, а наводить порядки ни у кого уже нет сил.

— А что там, на Садовнической?

— Квартира. Моя квартира, — просто сказал он.

Мне почему-то в голову не приходило, что Тигран живёт в квартире. Воображение всегда рисовало огромный дворец где-нибудь на Рублёво-Успенском. Или подальше в Подмосковье, но с территорией в пару гектаров. Раздельные флигели с женой, домик для прислуги, фонтан с обнажёнными нимфами посреди роскошного парка, ну и так далее. Но квартира? И мы что, едем знакомиться с дорогой супругой?!

— Она обычно пустует, я живу за городом, — продолжил Тигран. — На Садовнической почти не бываю. Но там есть всё, что необходимо для жизни. И, наверное, даже найдутся какие-нибудь продукты в холодильнике.

— Ты всё-таки хочешь есть?

— Нет. А ты?

— А меня Валентина накормила. И напоила.

Он слабо улыбнулся.

— Я бы граммов сто коньячка сейчас выпил. Или даже сто пятьдесят.

Какой-то странный у нас получался разговор. Семейный. Как будто мы вместе уже кучу лет.

Дом оказался самым обычным, не каким-то там элитным новостроем с охраной у входа. Нас встретил консьерж, подъезд выглядел чистым, с цветочками на подоконниках, лифт работал. Но это всё мало походило на облицованные мрамором стены и позолоченные перила, которые я ожидала увидеть. Тигран пропустил меня вперёд, и я попала в очень просторную, но не шикарную квартиру. Деревянная мебель с кожаной обивкой, множество книжных шкафов, слой пыли на всех поверхностях и никаких личных предметов. Ни валяющейся газеты, ни забытых очков, ни тапочек в углу. Видно было, что здесь давно никто не жил. Может быть, ночевал иногда, но не более того. Ну что ж, по крайней мере, можно не опасаться внезапного визита жены. Не похоже, чтобы она сюда заглядывала. Мне-то всё равно, это Тиграну расхлёбывать, но на сегодня мне явно хватит приключений.

Выпили мы с Валей немало, но на фоне пережитого стресса её коньяк меня совершенно не брал. Зато, когда Тигран разлил по пузатым бокалам свой обожаемый «Хэннеси», мне хватило одного глотка, чтобы захмелеть. Расслабилась. И он с видимым наслаждением рухнул в кресло и прикрыл глаза.

— У тебя большие неприятности? — тихо спросила я, устраиваясь у него на подлокотнике. — Я рассказала следователю, как всё произошло. Это ведь самооборона, да?

— Да. Только самооборону в нашей стране очень непросто доказать, — Тигран приобнял меня свободной рукой и слегка поморщился. — Болит, зараза. Действие обезболивающего, что ли, заканчивается.

Вероятно, что-то отобразилось на моём лице, потому что Тигран поспешил добавить:

— Там всего лишь порез, два шва наложили. Можно было и без них обойтись, как по мне. Не очень-то сопоставимо с полётом из окна.

— Но у него был нож! И он пытался меня ограбить. Всё же очевидно!

Тигран грустно посмотрел на меня, покачал головой.

— Далеко не так очевидно, как тебе кажется. Журналисты уже подняли вой, теперь не остановятся. Тут же не простая бытовуха, тут «нефтяной магнат» замешан! Какой я нефтяной магнат…

— А кто ты? — я забрала у него пустой бокал и прижалась плотнее.

— Старый дурак.

Я резко отстранилась.

— Жалеешь о том, что сделал?

Тигран одним движением притянул меня обратно.

— Ни секунды. Чужое брать нельзя. Всё, хватит тут сопли размазывать. Пойдём-ка спать.

Я так и не поняла, что он имел в виду под «чужим»? И из-за серёжек ли с бриллиантами вылетел Стас из окна? Однако Тигран явно не желал продолжать беседу, да и мне безумно хотелось, чтобы невероятно длинный день наконец закончился.

Спальня была такой же скучно-классической, кровать с дубовой спинкой, зелёные шторы и зелёное покрывало, под ним белое бельё, как в гостиницах. Бельё отдавало затхлостью, похоже, застилали кровать очень давно.

— А где у тебя остальное хранится? — поинтересовалась я.

Тигран пожал плечами. Он уже разделся, и я увидела аккуратно перевязанное предплечье. Он сказал, ничего страшного, пара швов. Что подходит под понятие «ничего страшного» у человека, который в шестьдесят штурмует нефтяные вышки, а в семьдесят идёт против молодого и вооружённого ножом придурка?

Свежее постельное бельё обнаружилось в комоде. Пока я перестилала постель, Тигран стоял у окна и ворчал, что это совершенно не обязательно, и что завтра он вызовет Марту, чтобы она навела порядок. Марта, как я поняла, домработница, обслуживавшая загородный дом. Потом вдруг Тигран развернулся и пошёл к выходу.

— Приму всё-таки душ, — бросил он на ходу. — В чистую кровать ложиться грязным — свинство.

— Тебе нельзя, швы намочишь, — машинально возразила я, как-то забыв, что мне всё равно.

— Высуну руку из душевой кабинки, — усмехнулся Тигран.

— Что за глупости? Пошли вместе, я тебе помогу.

Он странно на меня посмотрел. Я уже рассказывала, что он до невозможности консервативен, и секса в ванной у нас никогда не случалось? Все эти роскошные сцены, когда она моется в душе, а он в порыве страсти вламывается к ней, прямо как был, в костюме и в туфлях, и они вместе под струями воды долго и эпично трахаются… Мда, всё это не про Тиграна точно. Он никогда не заходил в ванную комнату, если там была я. И наоборот, я не заходила к нему. Но сейчас предложила я ему вовсе не секс. И он, секунду помедлив, кивнул.

Мы уже засыпали, измученные бесконечно долгим днём: Тигран традиционно на спине, я так же традиционно на его плече. Никогда мне такая диспозиция не нравилась, но все мужики её почему-то обожают, и приходится уступать. Так вот, я уже почти провалилась в сон, когда Тигран вдруг произнёс, ни к кому не обращаясь:

— А он жив, кстати. Второй этаж — не так уж и высоко, как оказалось. Переломался, конечно, но не смертельно.

Я замерла, пытаясь понять, как мне надо реагировать, и что я чувствую на самом деле. Чувствовала я облегчение. Каким бы подонком Стас ни был, смерти я ему не желала. И если я хоть что-нибудь понимала в наших законах, при таком раскладе у Тиграна куда меньшие неприятности. Но какой реакции от меня ждал Тигран? Решил, что я обрадуюсь? Побегу проведывать любовника? Или что? У меня совсем не осталось сил, чтобы анализировать. И я просто сделала вид, что давно сплю.

***

Я проснулась от стука палки и приглушённого чертыхания. Приоткрыла глаза. Тигран пытался завязать галстук, стоя у зеркала. Одной рукой это сделать не получалось, а вторую он держал как-то неестественно. Вероятно, действие обезболивающего полностью закончилось, и теперь он её берёг. В отражении Тигран увидел, что я зашевелилась, и повернулся ко мне.

— Доброе утро, малыш. Разбудил? Прости, но мне через час уже нужно быть в офисе.

Я не в первый раз подумала, что неплохо было бы купить для его трости какой-нибудь набалдашник.

— На столе второй комплект ключей, возьми. Если захочешь куда-нибудь поехать, позвони Лексу. Если он будет свободен, то он тебя отвезёт. А если не будет, найдем тебе какую-нибудь другую машину. Может, даже на постоянной основе…

Судя по тому, как задумчиво он проговорил последнюю фразу, идея пришла ему только что.

— Вообще-то я хочу ездить сама, — я решила воспользоваться моментом. — Только мне не на чем.

Не самое подходящее время, он спешит на работу и явно думает о ней. Но он первый начал, глупо упускать шанс.

— Сама? — у Тиграна поползли вверх брови. — Котёнок, да ты чего? Женщина за рулём, в Москве, где сплошные хамы на дорогах! Знаешь, там, где я родился, считается большим позором, если у мужчины жена ездит сама.

— Ну так и я тебе не жена, вроде бы. Тигран, что за предрассудки? Мы в двадцать первом веке живём. Ты по сторонам посмотри, в каждой второй машине баба.

— И очень плохо, — припечатал Тигран. — Давай обсудим это чуть позже, хорошо? Котёнок, а ты умеешь галстуки завязывать?

Господи, да откуда? Кому бы я их завязывала? Несуществующему папе? Или тем, кто был до Тиграна? Только не хватало. И обычно мои кавалеры имели полный комплект рабочих рук и ног, чтобы справляться самостоятельно.

Он опять меня раздражал. Но я всё-таки встала с постели и подошла к нему. Чем быстрее разберёмся с чёртовым галстуком, тем быстрее он свалит на работу.

— Тут нет ничего сложного, — Тигран повернулся так, чтобы мне было удобно. — Бери узкий конец в левую руку, а широкий в правую. Вот так, теперь нахлёст. И оборачивай. Теперь вот тот конец продевай в петлю. Идеально! Солнышко, ты прирождённый завязывальщик галстуков!

Я фыркнула.

— Возьмёшь меня на работу?

— Запросто! Выделю специальную должность!

Тигран улыбался. С чего такое хорошее настроение, интересно? Он решил, что весь вчерашний день ему приснился, и сегодня проблемы рассосались сами собой?

— Нет уж, составлять конкуренцию Лексу я не готова. Он же мне глотку перегрызёт в порыве ревности.

— Это точно. Всё, котёнок, я побежал. Ещё раз прошу, одна по улицам не ходи. Ты вообще собираешься куда-нибудь?

— Вообще да! — возмутилась я. — Домой! Я хочу, как минимум, увидеть, что там творится. Может, наша доблестная полиция уже полквартиры вынесла.

— Не думаю, — пробормотал Тигран, направляясь к двери. — Побудь здесь ещё часик, хорошо? Я доеду до офиса и кого-нибудь тебе пришлю.

— А в чём, собственно, проблема? Я могу вызывать такси!

Но Тигран меня, похоже, не услышал. А я что, бегать за ним должна, просить разрешения выйти? Бесит!

Я рухнула обратно на кровать. Ишь ты, у него на родине, видите ли, позор, если женщина водит машину. А женщина, ездящая в метро, не позор? Где у него родина, интересно? Может, там метро ещё и не изобрели. Я никогда не интересовалась, где Тигран родился, вырос. Я уже давно выработала правило не загружать себя лишней информацией о партнёре. Мужикам только дай понять, что ты их слушаешь, они мигом превратят тебя в психоаналитика и начнут выкладывать все детские обиды. Спасибо, но мне за это не платят.

Спать больше не хотелось. Я приняла душ, попыталась уложить волосы, но без геля и лака задача оказалась не выполнимой, да и фен у Тиграна был какой-то мудрёный, вмонтированный в стену и больше напоминающий промышленный пылесос. Я причёсывалась у зеркала и чувствовала себя полной идиоткой — без косметики, без кремов, элементарно без свежего белья. Надо срочно возвращаться домой. Вспомнились слова Тиграна о комплекте ключей. Это как понимать? Ключи мне оставили, чтобы я закрыла за собой помещение? Или намёк? На что? Он ещё говорил, что пришлёт сюда какую-то Марту прибраться. То есть у него далеко идущие планы? У нас новое гнёздышко для встреч? Вот не улыбается мне встретиться тут однажды с супругой нашего нефтяного магната.

Из чистого любопытства я обошла квартиру ещё раз. Не такая уж и огромная, квадратов сто пятьдесят. Ещё одна спальня без всяких признаков жизни, без единой женской вещи. Гостевая? В таких домах обычно предусматривают гостевые спальни. Кабинет с большим креслом и моноблоком на до тошноты классическом дубовом столе. На столе ни единой бумажки, папки, книги, ничего. Такое ощущение, что я в мебельном салоне, а не в квартире. Кухня плавно перетекала в столовую. Я заглянула в холодильник. Зря Тигран надеялся, внутри он был совершенно пуст. Зачем его тогда включили? Открыла морозильную камеру, там одиноко валялось несколько фабричных контейнеров с замороженной едой. Какая мерзость. В кухонных шкафах я нашла чай, кофе, сахар, но ни одного пакета с крупой не наблюдалось. Судя по всему, в квартире уже очень давно никто не жил. Почему-то сей факт меня расстроил. Я не люблю необжитые помещения. Глупо покупать квартиру и не жить в ней.

Я забрала ключи, оставленные Тиграном, и собралась уходить. Не буду я Лекса вызывать, вот ещё. Невеликое удовольствие с ним общаться, я вполне могу вызывать такси. Но как раз когда я потянулась за мобильником, тот зазвонил. Ну что ему не работается?

— Да, Тигран.

— Котёнок, я отправил к тебе машину. Выгляни в окно, пожалуйста. Там должен стоять серебристый «Мерседес», номер…

Я выглянула. Стоял, серебристый.

— Водителя зовут Андрей. Он в твоём полном распоряжении. Постоянно.

Последнее слово Тигран подчеркнул. Нет, ну это хамство! Я хочу свою машину! А не водителя-соглядатая. Ежу понятно, для чего Андрея ко мне приставили. Как же, о комфорте он о моём заботится! Просто боится, что я заведу себе кого-нибудь получше, чем он. Но Тигран уже положил трубку. Я хотела ему перезвонить и сказать всё, что я о нём думаю, но на экране смартфона высветилась смс-ка о новом поступлении на карту. Я машинально открыла сообщение. Сумма пришла почти в два раза больше той, что Тигран оставлял «на булавки» перед поездкой. Звонить как-то перехотелось. Права качать глупо, а благодарить — обойдётся.

Стоило мне выйти на улицу, из серебристого выскочил здоровый белобрысый парень лет двадцати пяти и распахнул передо мной дверцу.

— Доброе утро, Марина Владимировна.

Ну надо же! Он уже знает, как меня зовут и как я выгляжу. Я устроилась на заднем сидении. Ничего так машинка, просторная, белый кожаный салон. Поменьше, чем «Майбах» Тиграна, но мне его членовоз и не нравился никогда. Андрей вёл энергично, лавируя в потоке, чем выгодно отличался от Лекса. К тому же он молчал, но это было не тягостное молчание, как с цепным псом Тиграна, а корректное молчание хорошего водителя, ценящего личное пространство пассажира и его право погрузиться в собственные мысли. Когда мы приехали, Андрей проворно обежал машину, помог мне выйти.

— Сегодня можешь быть свободен, — бросила я.

— Я вас провожу, Марина Владимировна, — спокойно отозвался парень. — До дверей. Приказ Тиграна Борисовича.

Да что происходит-то? Какая ещё неведомая опасность мне грозит в собственной квартире? Там притаился ещё один Стас? Или сотрудники полиции сидят в засаде и собираются меня схватить? Что за бред?

Я пожала плечами.

— Ну пошли.

Мы поднялись в квартиру. Я достала ключи, стала отпирать замок. Андрей невозмутимо стоял за моей спиной. Замок никак не открывался. Заело его, что ли? Не могла же я ключ перепутать. Да нет, та самая связка, с брелоком-дракончиком. Мама подарила, на прошлый Новый год. Символ года. Терпеть не могу всякую мелочёвку, не имеющую практической ценности.

— С замком что-то. Попробуй ты, — я протянула ключи Андрею.

Но в этот момент дверь распахнулась. И на пороге появилась Клавдия Алексеевна. Какая встреча! Свою квартирную хозяйку я бы предпочла не видеть ещё пару лет. Обычно я перечисляла ей деньги на карту, мы не встречались с того раза, как меня пролили соседи сверху, и старая ведьма приезжала качать права. Ну и что ей теперь надо?

— Ты здесь больше не живёшь, тварь! — заорала она, едва меня увидев. — Ты что тут устроила? Притон? Моя квартира во всех криминальных сводках! Позор на весь город! Убирайся, чтобы духу твоего здесь не было!

— У нас вообще-то договор аренды на год! — не растерялась я.

— Я разрываю его в одностороннем порядке!

— Тогда возвращайте задаток.

— Какой задаток?! Ты мне за прошлый месяц ещё не заплатила! А моральный ущерб? А стоимость ремонта?

— Какого ремонта? Квартира в идеальном состоянии!

Я уже начала выходить из себя. Скандальная бабка не нравилась мне с самого начала. Знаю я таких. Получила квартиру в центре когда-то, сто лет назад, при царе Горохе, от какого-нибудь завода. Или союза кого-то там. А может, просто от родителей досталась. И теперь считает себя московской интеллигенцией в десятом колене, обеспеченной на всю оставшуюся жизнь. Понимает же, что владеет целым состоянием. За стоимость такой конуры можно виллу в Испании купить. С бассейном и бильярдом.

— Ты что думаешь, кто-то захочет жить в квартире, где ты с половиной Москвы трахалась? Мне теперь ремонт делать!

— Чего? Вы в своём уме, бабушка? Вы за базаром-то следите!

Во мне проснулась девчонка из Энска. В доме, где мы с мамой жили, когда-то, пятьдесят лет назад, получали квартиры работники часового завода, и в моём детстве двор наводняли не самые интеллигентные бабки и редкие, дожившие деды. У нас во дворе было в порядке вещей облить водой из окна ребёнка, который слишком громко под этим самым окном играл. Или вздумал полезть на тутовое дерево, которое ветеран часового завода лично сажал в лохматом семьдесят первом. При этом воспитательное купание сопровождалось отборными матами. И разумеется, мы очень скоро научились отвечать, и словом, и делом. Бабка тебя водой из ведра, ты ей собачьим говном в дверь. Про поджигание почтовых ящиков я даже не говорю, то считалось безобидной шуткой.

— Иди, чтоб духу твоего здесь не было! Небось, твой олигарх найдёт, куда тебя поселить. Если его не посадят, конечно. Ишь ты, спит с олигархом, а за квартиру платит с просрочкой. Дура, даже дать правильно не можешь.

— Так научите, у вас жизненный опыт большой! — не выдержала я.

Клавдия Алексеевна аж побелела и ринулась на меня.

— Я тебя сейчас с лестницы спущу, шалава!

Между нами вдруг вырос Андрей, прежде молча стоявший сзади.

— Женщина, давайте без рук! Мы же цивилизованные люди.

Бабка опешила. Она обалдело смотрела на Андрея, который был выше её на две головы. Сообразила, наверное, что это не мой олигарх, но кто-то из его окружения. У Андрея только что на лбу не было написано «служба безопасности», а в остальном типичный секьюрити: чёрный костюм, короткая стрижка, набыченный взгляд, характерная привычка держать руки на причинном месте. Почему, кстати, мужики в любой непонятной ситуации прикрывают своё хозяйство? Боятся неожиданного удара?

— Нужна мне твоя халупа, — фыркнула я. — Дай хоть вещи забрать!

Долго собираться мне не пришлось: одежду я прямо с вешалками сгрузила Андрею в руки, косметику, украшения и всякую мелочь покидала в сумку. Не так уж много у меня вещей. Все кастрюли-сковородки были хозяйские, да я ими особо и не пользовалась. С обувью провозились, Андрею пришлось три раза возвращаться за коробками. Бабка неотрывно за мной следила, чуть не по пятам шастала. Боялась, как бы я что-нибудь из её вещей не вынесла? Тумбочку, например? Господи, как же мне надоели съёмные углы. И каждый раз всё заканчивается скандалом. Я хорошо помнила свою первую съёмную квартиру в Москве. Ой, ладно, в Москве. В Котельниках. Денег у меня не было совсем, последние сбережения, привезённые из Энска, я уже успела потратить на гостиницу, в которой прожила неделю, в самом центре, поближе к вип-клубам, а также на платье и салон красоты, без которых доступ в вип-клуб был заказан. В общем, на аренду более-менее приличного жилья уже ничего не осталось, а подходящий спонсор за неделю ночных тусовок так и не отыскался. Я безуспешно изучала сайты с объявлениями, пока не наткнулась на очень любопытное сообщение. «Интеллигентной пожилой женщине требуется помощница по хозяйству. Проживание и питание гарантируется». Вариантов у меня особенно не было, я позвонила, а потом и приехала по указанному адресу. Интеллигентная женщина оказалась склочной бабкой восьмидесяти пяти лет с прогрессирующим маразмом, которую требовалось кормить три раза в день, бегать для неё в магазин и аптеку, напоминать, что пора пить лекарства, следить, чтобы она не открыла газ или воду и не натворила ещё чего-нибудь. И всё это за койку на остеклённом балконе и возможность жрать вместе с бабушкой диетические котлетки. Так себе удовольствие, но что мне оставалось делать?

Я продержалась две недели. Бабка меня невыносимо раздражала. Ей не нравилось, как я готовлю, как одеваюсь, как выгляжу. Но хуже всего было то, что по ночам приходилось удирать из дома тайком. Бабка рассчитывала, что я буду ночевать через стенку от неё, и в случае чего смогу подать лекарство, вызывать «Скорую» или что там ей ещё потребуется. Я же вскоре поняла, что выбрала крайне неудачный вариант, ибо добираться по ночам из Котельников в центр Москвы было сложно и неудобно. Но потом, к счастью, мне встретился Игнат, владелец сети бильярдных, почти сразу следом за ним Рустам, занимавшийся недвижимостью, и я съехала от бабки в центр. Скандал был дикий, она орала, что я ей ещё должна денег, дабы та наняла сиделку, пока не найдётся следующая «компаньонка». Деньги на тот момент у меня уже водились, мальчики были довольно щедры, но с чего, скажите пожалуйста, я должна что-либо сумасшедшей старухе?

Потом я снимала квартиры в пределах Бульварного кольца, но почти всегда в дополнение к квартире прилагалась какая-нибудь нервотрёпка. То хозяева имели привычку наведываться без спроса, пользуясь вторым комплектом ключей, то повышали арендную плату каждый месяц, то требовали вкладываться в ремонт. И чем дороже становилось жильё, тем больше проблем приносили его владельцы. Поэтому сказать, что мне до тошноты надоели съёмные углы, это ничего не сказать.

Из машины я позвонила Тиграну. И мне даже не пришлось играть, пока я рассказывала ему о произошедшем, голос задрожал естественным образом, на глаза навернулись слёзы. В конце концов, я же не железная! Не слишком ли много неприятностей за столь короткий срок! Тигран молча меня слушал, так что мне в какой-то момент показалось, он занят чем-то другим. Может, у него совещание, и он просто положил телефон микрофоном вниз? Или сейчас скажет чужим голосом, что он не может говорить и перезвонит. Так уже пару раз случалось, после чего я старалась вообще не звонить ему первой. Но когда я сделала паузу, чтобы перевести дыхание, Тигран вдруг совершенно спокойно сказал:

— Малыш, а в чём, собственно, проблема? Вещи ты забрала?

— Забрала, — всхлипнула я.

— Так езжайте с Андреем домой, пусть он поможет тебе их поднять. Можешь выбрать тот шкаф, который тебе нравится. Кстати, спальню тоже можешь выбрать. Если тебе та, где мы ночевали, не понравилась, есть ещё одна. Солнышко, прости, у меня тут рабочий телефон уже разрывается. Я перезвоню.

Я убрала мобильник. Андрей невозмутимо рассматривал приборную панель перед собой, ожидая команды.

— Ну поехали на Садовническую, — распорядилась я. — Домой…

Домой. Тигран так сказал, как будто мы сто лет уже живём вместе. И я ничего не возразила. Чёрт возьми, я в Москве три года. Я могла десять раз переехать из съёмного жилья в квартиру кого-то из спонсоров. И предлагали, почти всегда. И всегда я отказывалась, принципиально. Одно дело, когда у тебя есть своя территория. Пусть за съёмную квартиру и платит спонсор, он всё равно в ней не хозяин. Сегодня один платит, завтра второй. Не устроил — иди, родной, получше тебя найдутся. Но стоит попасть на территорию мужчины, тот сразу начинает борзеть. И устанавливать свои порядки. Ты быстро превратишься из украшения его досуга в почти что жену, к которой можно предъявлять претензии. Сначала он захочет, чтобы ты ему завтрак в постель приносила, а потом оглянуться не успеешь, и ты уже варишь борщ и пылесосишь ковёр. Ну ладно, ковёр пылесосит горничная. Но ты должна за ней присматривать, а не шастать по бутикам и салонам красоты. Ключевая фраза «ты должна».

Такой расклад меня совершенно не устраивал. К тому же, переезд в квартиру спонсора автоматически означал, что презента в виде ключей от своих собственных квадратов можно не ждать. А в мои планы не входило ублажать очередного золотого тельца до его старости. Впрочем, в случае Тиграна ждать пришлось бы недолго. Да уж, дедушка у меня в первый раз. И именно с дедушкой происходило что-то странное. Никто из моих предыдущих ухажёров не полез бы в драку. Максимум, вызывали бы охрану. А скорее всего, развернулись бы и исчезли, окажись они на месте Тиграна. Теперь же мой дедушка просто посоветовал отвезти вещи «домой». И выбрать спальню, которая мне нравится. Из чего там выбирать, если они абсолютно одинаковые? Одинаково безликие.

Андрей уже без напоминаний помог мне перенести все вещи в квартиру, уточнил, нужен ли он ещё сегодня, и получив отрицательный ответ, отбыл в неизвестном направлении, пожелав мне хорошего дня. Да уж, день был просто чудесный! Такой чудесный, что хотелось удавиться. Я снова бродила по пустой и гулкой квартире Тиграна, не зная, что мне делать. И вообще, как дальше жить.

Посреди гостиной стоял большой глобус-бар на ножках, из которого вчера Тигран извлекал «Хэннеси». Такие штуки пользовались бешеной популярностью лет десять назад, потом увлечение прошло. Сейчас под бар принято было оборудовать отдельную комнату, лучше в подвале дома. Со стойкой, барными стульями, стеллажами для вина и гирляндами разномастных фужеров над головой. Но Тигран явно не походил на человека, следящего за гламурными тенденциями.

Я подняла деревянную крышку глобуса. Внутри обнаружилась вчерашняя бутылка коньяка и несколько запечатанных бутылок вина. Отлично, то, что надо. Штопор лежал на ободке глобуса, но с бутылкой пришлось повозиться, обычно рядом со мной находился мужчина, умеющий извлекать пробки. Зря Андрея отпустила. Подумала и усмехнулась. Ну да, не хватало ещё Андрея сюда затащить. А потом и в кровать. Чтобы уж до конца испытать терпение Тигранчика.

Глупости, Андрей на такое не поведётся. Ещё одна преданная шавка. Не Лекс, конечно, но ему тоже вряд ли захочется работу терять. А то и жизнь. До меня постепенно доходил смысл вчерашнего происшествия. Да, впечатляет, когда твой мужчина лезет ради тебя в смертельную схватку. Но когда ты осознаешь, что он на самом деле может убить… Да-да, несчастный случай, он не хотел… Но кто знает, чего он в действительности хотел? И его нечеловеческое спокойствие… Вчера по нему ещё было заметно, что произошло нечто неординарное, по крайней мере, каменное лицо для него не характерно. А сегодня он уже обычный Тигран Борисович, который называет меня «малышом» и «котёнком». Чем больше я думала об этом, тем большая оторопь меня брала.

Пробка не поддавалась, штопор не желал закручиваться. Намучившись, я сходила на кухню, отыскала там нож потоньше, попробовала выковырять пробку им. Без результата. Отчаявшись, просто протолкнула её внутрь. Теперь она плавала в вине, как одинокий кораблик. Зато вино беспрепятственно лилось из бутылки. Стакан искать я не стала, из горла вкуснее. Меня же никто не видит.

Вино оказалось приятным, но крепким. Хорошо бы к нему какую-нибудь закуску, сыр, фрукты или хотя бы шоколад. Но как я помнила, холодильник мог предложить только замороженные полуфабрикаты. Ладно, обойдёмся без закуски.

После пары глотков я почувствовала себя чуть менее одинокой. И не из таких передряг вылезали, Марина Владимировна. Надо просто собраться. С мыслями, с чувствами. И физически тоже собраться, а не сидеть посреди гостиной у открытого бара, размазывая сопли. Всё отлично. Тебе есть, где жить. Тебе есть, на что жить. В конце концов, на те деньги, что лежат у тебя на карточке, ты можешь снять другую квартиру, хоть сегодня. Нет, только не сегодня. Ну ладно, завтра. Или послезавтра. Поживи пока с ним, что ты теряешь? Уйти можно в любой момент. Чего ты ревёшь? К тебе лично у следствия нет никаких вопросов. Тебе что, Стаса жалко? Жалко сволочь, которая трахалась с тобой ради бриллиантов?

Вспомнилась учительница по русскому и литературе. Прикольная была тётка, жена самого крутого в Энске стоматолога. Она работала в школе не из-за денег, денег стоматолог приносил в дом достаточно. Ей просто нравилось рассказывать детям о литературе. И не только о ней. Она порой говорила очень интересные вещи, которые подростки не всегда могли понять. Смысл запомненных фраз доходил гораздо позже. Она как-то сказала, что человек всегда плачет только о себе. Даже если оплакивает умершего друга или родственника, он плачет не по тому, кто ушёл. А по себе, оставшемуся, такому несчастному. Я тогда не поверила, не поняла. А сейчас вот вспомнилось. Я о себе плачу? Мне себя жалко? Ну а кого же?

Но я всё-таки собралась. Встала и пошла выбирать спальню. Осмотрела обе и вернулась в первую, в которой мы уже ночевали с Тиграном. В ней был шкаф с четырьмя секциями, из двух половин. В одной полки и вешалки, и в другой так же. Одна половина его, вторая моя. Удобно. Может, и глупо, может, ему вообще шкаф не нужен. Похоже, здесь нет ни одной его вещи. Он сегодня на работу поехал в том же, в чём ходил вчера. Да плевать. Эта комната казалась хоть немного обжитой по сравнению со второй.

Я перетащила в спальню вешалки с платьями и бросила их на кровать. По одной перенесла коробки с обувью и рассовала их по нижним полкам. Потом закатила чемодан с косметикой и побрякушками. Раскрыла его и села на пол рядом. А это всё куда? Туалетного столика тут нет, только большое напольное зеркало. В ванной маленький шкафчик. Ладно, косметику можно на раковину. А украшения куда? Мамины фарфоровые шкатулки чудом не побились при переезде. По-хорошему следовало бы их завернуть в тряпки или хотя бы в бумагу, но у меня просто не оставалось на это времени. Содержимое шкатулок перемешалось в чемодане. За золотую цепочку дорогущего кулона с изумрудами зацепился самодельный браслет из бисера. Почему я его храню до сих пор? Зачем вообще привезла его в Москву, когда ему давно место в помойке? Сама плела, классе в пятом. Он давно уже не налезает мне на руку, да и не надену я такое, смешно же. Бисер облупился, и розовые цветочки местами превратились в бледно-молочные, слились с фоном. Я была влюблена в рыжего Сашку. Он сидел через две парты от меня и, кажется, оставался единственным мальчиком в классе, равнодушным к моей персоне. Мне почему-то казалось, что с новым браслетом я ему понравлюсь. И я плела браслет вечерами, высунув язык от усердия, сверяясь со схемой в затрёпанной книжке, которая передавалась от девчонки к девчонке. Какими же мы были дурами.

Так меня Тигран и застал, с наполовину опустошённой бутылкой вина, сидящей на полу в окружении шкатулок с побрякушками, и вконец зарёванной. Я слышала, как стучит его трость, но даже не потрудилась подняться.

Он, увидев меня, почти что подбежал. Насколько это слово к нему применимо. Опуститься передо мной на пол — задача для него трудная, куда проще подхватить меня и поднять, прижимая к себе.

— Что случилось, малыш? Кто тебя опять обидел?

В тёмно-карих, почти чёрных глазах тревога. Неподдельная. Отчего слёзы потекли в два раза сильнее.

— Ни-и-кто.

— А почему плачем? Котёнок, да что с тобой?

Я протянула ему шкатулку, которую держала в руках. Одна всё-таки пострадала при переезде.

— Что?

Он, бедный, совсем ничего не понимал. Я всхлипнула, уткнувшись ему в плечо.

— Цве-еточек откололся.

Тигран тяжко вздохнул, но не сказал ни слова.

***

Два дня я не выходила из дома, совсем. Да что там из дома, я из кровати-то выбираться не хотела. Просыпалась к полудню и ещё часа два валялась в постели, щёлкая телевизионным пультом. Телевизор показывал около десяти каналов, похоже, Тигран не заморачивался со спутником. Логично, если он сюда изредка наведывался ночевать, зачем ему? Я включала музыкальный канал и бессмысленно пялилась в экран, ожидая момента, когда почувствую силы встать. Вставать мне было абсолютно незачем. Я искала цель, ради которой стоило бы покинуть мягкую постель, и не находила. Тигран не появлялся, только звонил. Говорил, что у него очень много работы и «других проблем», и он приедет, как только выдастся такая возможность. Я прекрасно понимала, какие могут быть «другие проблемы». Жена. Метёт хвостом перед семейным очагом после загула. Сколько он дома не появлялся? Сначала поездка в Нарьян-Мар, потом со мной две ночи подряд. Это уже наглость. Я невовремя припомнила, как моя бывшая квартирная хозяйка орала что-то про криминальные сводки, которые показывали по всем каналам. Вряд ли жена Тиграна смотрит такое, но что, если смотрит? Или кто-то из знакомых посмотрел и ей доложил? Да и вообще, Москва-то большая деревня. Слух о том, что Авазов выбросил с балкона молодого соперника, разлетится быстро. И если жена в курсе, представляю, какую сцену она ему устроила. Неудивительно, что Тигран предпочитает ночевать дома. Так, глядишь, и до развода дело дойдёт, с разделом имущества.

Вот это самый плохой расклад. Плавали, знаем. Вопреки расхожему мнению, далеко не каждая любовница спит и видит, как бы перебраться на место законной жены. Мне, например, такое счастье даром не нужно. Сколько там он ещё продержится во вменяемом состоянии? Год, два? Ну пять. А потом будешь нянькой при старом маразматике, ходить за ним с горшком и надеяться на наследство. Я знала одну девчонку, Катьку из Вологды, которая вот так замуж вышла. Её папика хватило на год сексуальных приключений, изрядно подстёгиваемых волшебными таблетками. Катька рассчитывала, что однажды мотор у папика не выдержит сверхнагрузок. Вот только мотор оказался крепким, не выдержало что-то другое — папик словил инсульт и три года пролежал, пуская слюни и все остальные жидкости. При нём, конечно, были и сиделки, и врачи, но Катьке тоже досталось. Он хотел есть кашку только из рук любимой девочки и засыпать только рядом с ней. При том, что свои желания озвучивал папик весьма условно. Но Катька его понимала, и варила кашку, и преданно сидела у постели в ожидании логичного финала, в котором она — владелица нехилого бизнеса и нескольких тысяч квадратов элитного жилья. О том, что у папика имелись дети, а также давным-давно составленное завещание в их пользу, Катька узнала, когда пришло время вступать в наследство. И таких историй великое множество.

С молодыми всё ещё печальнее. Полные сил и энергии, они обычно не страдают маразмом и не питают иллюзий насчёт больших и светлых чувств. И отношение к партнёршам у них примерно такое же, как к автомобилям — год в цене, ещё год можно потерпеть, если нет варианта получше, а потом, хочешь-не хочешь, а надо менять, иначе друзья не поймут. Ты ж не лох на старой тачке кататься. На той же Рублёвке жёны меняются с завидным постоянством. И рассчитывать, что ты угрызёшь у любимого кусок пирога при разводе, не приходится. Молодые и умные вместе с обручальным кольцом сунут тебе под нос брачный контракт, составленный очень высокооплачиваемым юристом.

Да… Я уж точно не летаю в розовых облаках среди сиреневых пони. И если мадам Авазова укажет Тиграну на дверь, совсем не обрадуюсь. Начнутся суды и скандалы, он будет злым и дёрганным. Если он с ней всю жизнь прожил, как чаще всего с представителями его поколения и случается, то он ещё и нехилый стресс получит. Любит-не любит, а привык наверняка. Вполне вероятно, что он первый начнёт обвинять меня в разрушенном семейном счастье. Или просто кони двинет от переживаний. И в обоих случаях мне придётся экстренно искать Тиграну замену. А не хотелось бы.

Вот эта мысль меня настораживала. Что со мной? Сменить квартиру, сменить любовника, найти нового спонсора, что может быть проще? Ещё недавно я радовалась переменам, всегда казалось, что впереди нечто более интересное и перспективное. Почему теперь я не хотела ничего менять? Да я, собственно, вообще ничего не хотела.

На карточке лежала солидная сумма, которую за последние два дня Тигран увеличил ещё на треть. Андрей мог приехать по первому звонку и катать меня по Москве хоть целый день. Я могла вызвать такси, хотя Тигран и просил этого не делать, но когда я его спрашивала? У меня были все возможности отлично провести время, заглушить стресс прогулкой по магазинам за новым платьем или туфлями. Да и в салон не мешало бы заглянуть, ногти давно нуждались в коррекции, а на расчёске стало оставаться слишком много волос, пора было что-то делать. Я давно собиралась пройти курс спа-процедур для кожи головы. И лицом надо заняться, возле глаз уже какие-то складки намечаются. Но мысли о салоне красоты не вызывали ни радости, ни просто желания встать с кровати. Если бы хоть с Лёлькой вдвоём. Посидели бы, потрещали, пока девочки будут делать нас красивыми. Одной скучно, все их журналы, кофе и светские беседы из серии «вы прекрасно выглядите, а за окном чудесная погода» мне уже поперёк жизни.

Я даже позвонила Лёльке, но она зашипела в трубку, что не может разговаривать. А потом прислала мне целую поэму в мессенджере, где подробно описывала, какой дурдом у них в офисе после возвращения шефа. Оказывается, и следоки его таскают, и журналисты у входа дежурят, в надежде вытянуть какие-нибудь подробности из Тиграна или его окружения, и с партнёрами у компании какие-то разборки. Ещё Лёлька написала, что я сумасшедшая, что она же меня предупреждала насчёт Стаса, и что с Серёгой у них сейчас всё сложно, потому что он тоже в курсе произошедшего, и теперь у него большие вопросы, на концерт ли мы с Лёлькой ходили. В общем, я поняла, что звать Лёльку в салон или просто погулять не стоило.

После общения с ней мне стало совсем тоскливо. Такое ощущение, что вся Москва только нас и обсуждает. И Тигран, значит, лютует. Странно, со мной он разговаривает как обычно, всякие «котёнок», «малыш» и «солнышко» сыплются через слово. Меня, признаться, давно напрягает этот детский сад. Называть «малышом» шпалу метр семьдесят один, которой недавно тридцатник исполнился, ну, знаете… Но на большее его фантазии не хватало.

На третий день я вообще решила не вставать. Вяло доползла до холодильника, куда накануне сгрузила остатки ужина, поковырялась в контейнерах, но раскисшие суши не вызвали аппетита. Вызвать какую-нибудь доставку? Последнее время я только и делала, что вызывала курьеров, спуститься до магазина, а тем более кафе было выше моих сил. Я перебрала в уме «вкусные» места и поморщилась. Не хотелось ни суши, ни шашлыков, ни бургеров. И даже лобстеров и кроличьих лапок в клюквенном соусе не хотелось. В итоге сцапала пластиковый стаканчик с «фруктово-сливочным парфе», позавчерашним, тоже из доставки, и вернулась в кровать. Каково же было моё удивление, когда в дверь позвонили.

У Тиграна стоял видеодомофон, избавлявший от тупого вопроса «Кто там?». То, что пришёл не сам хозяин, было очевидно — Тигран никогда не звонил, у него всегда были ключи, даже от моей съёмной квартиры. Сам попросил, когда стал ночевать у меня более-менее регулярно. Я глянула на мониторчик и увидела тётку лет пятидесяти в платье, какое просто не может носить женщина в Москве двадцать первого века. Ну если только она не сбежала с Мосфильма, где снималось что-нибудь по Чехову.

— Марина Владимировна, меня зовут Марта. Тигран Борисович должен был вас предупредить.

Точно. Он что-то говорил, когда звонил сегодня утром, но я ещё спала и отвечала ему на автомате. Марта. Домработница из его загородного дома. Я открыла дверь, радуясь, что явился не Лекс и не какой-нибудь сосед снизу, так что мне не надо идти за халатом. Марта перешагнула порог и, увидев меня, замерла. Что? Я опустила взгляд, проверяя. Трусы на мне надеты. Что ещё надо? Да, я люблю спать голой, не вижу тут ничего плохого. И всем, кто спал со мной, моя привычка казалась очень милой. В случае с Тиграном вообще невозможно надевать какое-либо приличное бельё, этот медведь обязательно что-нибудь порвёт, снимая.

— Тигран Борисович велел мне навести здесь порядок.

Марта уже справилась с шоком и теперь деловито вытаскивала из сумки, которую принесла с собой, какие-то тряпки. Одна из них оказалась белым передником, который она проворно завязала на себе. Теперь её платье приобрело более привычный, но всё равно киношный вид. В жизни бы не подумала, что современная прислуга носит форменные платья чуть ниже колена и белые передники. Впрочем, жить с прислугой мне ещё не приходилось.

— Наводите, — я пожала плечами и ушла в спальню.

Марта начала с другого конца квартиры, и я подозревала, что она поступила так специально, дабы мне не мешать. Но в первую очередь вымыть требовалось как раз спальню, мне порядком надоело наблюдать пыль на тумбочках и паутину в углу над кроватью. Я всё-таки накинула халат и пошла смотреть, чем занимается прислуга. Марта отмывала раковину на кухне. Не то, чтобы я ею часто пользовалась, но известковых потёков там было предостаточно.

Моё появление на кухне не осталось незамеченным. Не прекращая своего занятия, Марта вдруг предложила:

— Марина Владимировна, если вы хотите, я могу готовить еду для вас и Тиграна Борисовича.

Вот оно как. Значит, уже успела заглянуть в холодильник. Мне почему-то сразу захотелось послать её к чёрту. Я не знаю, что входит в компетенцию прислуги, но мне лично неприятно, когда в моём холодильнике шарят без спроса.

Стоп. Холодильник не мой. На меня опять накатила волна того странного настроения, которому я сама не могла дать названия. Я чувствовала себя гостьей, которую хозяева оставили дома одну, и она теперь не знает, как ей себя вести. Мне порядком надоело быть в подвешенном состоянии, и раздражение я успешно слила на Марту.

— Нет необходимости. К тому же, полагаю, вам будет сложно работать на два дома.

— В «Лесном» сейчас моя помощь меньше требуется, — кротко отозвалась Марта, хотя взгляд в меня метнула отнюдь не добрый. — Пока Артур в Германии, я Тиграну Борисовичу там не очень нужна. Он сам сказал, что ближайшие две недели я буду работать здесь.

— Кто в Германии? — я даже оторвалась от окна, в котором старательно разглядывала серую московскую улицу.

— Артур. Внук Тиграна Борисовича.

Теперь во взгляде Марты сквозило откровенное презрение. Наверное, я окончательно упала в её глазах. Она же не дура, прекрасно понимает, что любимый шеф завёл любовницу. Если она служит ему много лет, то таких, как я, перевидала с десяток. Представляю её отношение к дуре-блондинке, открывающей дверь в неглиже и не знающей даже, что её партнёр — дедушка. То есть он, конечно, дедушка, но я не думала, что в прямом смысле. А почему нет? Вполне естественно, когда у человека к семидесяти годам есть внуки. При должном рвении молодёжи можно и правнуков увидеть к этому времени. Господи, какой ужас. Одно дело где-то краем сознания понимать, сколько Тиграну лет, а другое — слышать про его внука. Или внуков. Может, их несколько? В каком-то там «Лесном», которое я никогда не видела, живёт большая семья. Вероятно, даже счастливая. Жена, дети, внуки, собачки, прислуга. Все они каждый день ждут с работы того, кто счастливую жизнь им оплачивает. Жена хочет обсудить с ним новости из телевизора, дети попросить денег, внуки — поиграть на коленях и послушать сказку, собака надеется, что ей почешут за ухом, а прислуга рассчитывает, что её труды заметят и похвалят, может даже премию какую выделят. А вместо этого всеми любимый Тигран Борисович едет налево. Туда, где его совсем не так радостно ждут. Где бессовестная курва (это я мысли Марты сейчас читаю) не может даже борщ сварить, заказывает какую-то дрянь заморскую.

— Я могла бы покупать продукты и готовить по тому меню, которое вы составите, — продолжила Марта. — Тигран Борисович любит русскую кухню.

— Я же сказала, нет необходимости! — резче, чем следовало, повторила я. — Мы с Тиграном Борисовичем сами разберёмся, что он любит. Вас прислали сюда убираться? Убирайтесь. В спальне не забудьте поменять постель.

В тихом бешенстве я ушла в гостиную, взяла из шкафа первую попавшуюся книгу, не зная, чем себя занять. Попалось какое-то исследование по истории русской нефти. Понятно, что детективов Донцовой у Тиграна не водилось, да и я не была любительницей читать. Но мне надо было просто отвлечься, чтобы не начать бить посуду и орать. Не дай бог сейчас Тигран позвонит, я ему всё выскажу, что думаю. Он меня спросил прежде, чем эту, в фартуке, присылать? Готовить она могла бы! Русскую кухню он любит! Привыкли ему во все дырки дуть! Что принесли, то он и жрёт! Ни разу он мне ничего про русскую кухню не говорил. Будет она тут мне лазить целыми днями, кастрюлями греметь. И всем своим видом подчёркивать, какая я никчёмная кукла, годная только на то, чтобы в постели с её божественным шефом кувыркаться. Как же они мне все надоели!

***

Буквально силой я заставила себя выйти на улицу. Просто увидела отражение в зеркале, ужаснулась и поняла, что дальше так продолжаться не может. Под глазами синяки, лицо бледно-зелёное, волосы во все стороны торчат. Ведьма натуральная. Неудивительно, что на меня Марта так косилась. Наверное, стала подозревать своего шефа в сексуальных извращениях, уж при его деньгах можно было и посимпатичнее кого найти.

Андрея я вызывать не стала, и в салон, где обычно обслуживалась, не поехала. Там меня все мастера знают, если, не дай бог, кто-то из них видел сюжеты по телевидению, начнутся охи-ахи, расспросы или просто многозначительные взгляды. Да и тащиться в другой конец города не хотелось. Поэтому я решила просто прогуляться по району и зайти в первую попавшуюся приличную парикмахерскую. Уж сделать массаж лица с каким-нибудь витаминным тоником и банальную укладку сейчас могут в любом месте.

Оделась простенько и неприметно: джинсовая курточка, белая маечка, волосы забрала в хвост. Выбрала тёмные очки на пол-лица, чтобы сильно с макияжем не заморачиваться. Пока собиралась, трижды хотела плюнуть и остаться дома, но всё-таки выволокла себя из квартиры. Что такое депрессия я знала слишком хорошо, и первые симптомы угадывала на раз. Штука принеприятнейшая, у меня обычно вызывалась отсутствием денег или перспектив. Сейчас и деньги на карточке имелись и перспективы, в общем, просматривались, но настроение оставалось на отметке с минусом и сил не было ни на что.

С погодой мне повезло: день выдался солнечным, но не слишком жарким. И район тут оказался, что надо — чистенько, зелено и не шумно. Я прошла через уютный скверик и упёрлась точно в вывеску салона красоты. Судя по качеству вывески, не просто приличного, а с претензией на элитарность. Восприняв это как добрый знак судьбы, я вошла внутрь. Девочка за ресепшн правильно оценила мои внешне простые шмотки, потому как экстренно побежала варить кофе и узнавать, кто из мастеров освобождается в ближайшие минут пять.

Я уселась в кресло и машинально взяла журнал, лежавший на столике. Он оказался свежим и не захватанным, что сразу добавило салону десять очков. Почему-то в большинстве заведений понимают, что полотенца нужно менять после каждого клиента, а журналы лежат неделями одни и те же. Ненавижу затрёпанные страницы.

— Девушка, вы зря согласились на кофе, он у них отвратительный, — вдруг раздалось откуда-то справа.

Я подняла голову и увидела, что в соседнем кресле сидит нечто и весьма заинтересованно на меня смотрит. Нет, то есть по странно поддёрнутым брюкам и жидкой, но всё же имеющейся бороде нечто следовало отнести к мужскому полу. Что, интересно, в голове у мужиков, которые забирают волосы в недохвостик на затылке? Что они этим пытаются сказать миру? Особенно в сочетании с бородой?

Нечто было чуть моложе тех мужчин, что обычно обращают на меня внимание, я дала бы ему лет двадцать пять. Брендовая майка из последней коллекции, мы с Лёлькой во время недавней прогулки по ГУМу как раз такую же видели, ещё ржали, представляя, как она смотрелась бы на Тигране. Клубный пиджак, ухоженные руки, часы… По синему циферблату часов материальное положение хорошо угадывалось. Давненько со мной мажоры не знакомились. Или сам зарабатывает? Как их сейчас называют, молодых да ранних? Стартаперы? А что, сменить старпёра на стартапера! Забавно!

— А вы разбираетесь в кофе? — с ядом в голосе поинтересовалась я и сняла очки.

Ну, чтобы не было иллюзий. Сзади-то мы все пионерки, а вот глаза возраст выдают на раз. Но молодой человек продолжал ослепительно улыбаться.

— Немного. И если позволите, я приглашу вас в одну чудесную кофейню.

В другое время я бы сделала охотничью стойку. Молодой, обаятельный, при деньгах. Ну чёрт с ним, с хвостиком, у всех свои заскоки. И бороду можно вытерпеть, было бы желание. Но вот сейчас желания у меня не было. Вообще. Я смотрела на него, надеющегося на продолжение знакомства, жизнерадостного и обеспеченного, и всё внутри кричало, что нужно не только отказываться от приглашения, а просто бежать отсюда как можно дальше. Внутренний голос настойчиво напоминал про Стаса, а память услужливо подсовывала сцену, в которой Тигран теснил незадачливого альфонса к балкону. Хватит на мою долю приключений! Не надо мне никаких, ни молодых, ни старых. С одним бы разобраться. Я не чувствовала ни былого драйва, ни азарта, ни предвкушения чего-то нового. К чёрту! Всех вас к чёрту, бородатых, с хвостиками, бритых и лысых!

— Молодой человек, я замужем!

Я произнесла первую пришедшую в голову фразу и сама поразилась тому, как она звучит. И какой эффект производит. Бородатый мгновенно всё понял. Улыбка не исчезла с его лица, даже не померкла. Хотя в глазах мелькнуло удивление, или мне показалось?

— О, тогда прошу прощения! Вашему супругу невероятно повезло!

Очень кстати к нам вышла администратор и сообщила, что массажистка освободилась, а кофе меня уже ждёт в массажном кабинете. Я поспешила в указанном направлении, чувствуя, что бородатый провожает меня взглядом. Надо же, как просто. Всего одна фраза ставит мужика на место и прекращает все попытки добиться своего. Это у них, в мужском мире, нечто вроде пароля, что ли? Надо запомнить. «Ты ещё действительно замуж соберись, — ехидно прокомментировал внутренний голос. — За Тиграна».

В любое другое время я бы, наверное, стала придираться: и к салону, и к кофе, и к массажистке. Но сегодня мне всё казалось идеальным, и сам факт, что я расслабленно лежу и медитирую под тихую музыку, пока кто-то другой делает меня немного красивее, повышал настроение в разы. Всё-таки самое сложное в депрессии — сделать первый шаг. А может, и не депрессия у меня, так, нервное переутомление. Ещё бы, такой стресс пережить.

Мне вдруг стало не по себе. Какая же я тварь, стресс у меня. Стас, наверное, лежит где-нибудь в реанимации, весь в гипсе, и ещё неизвестно, выживет ли. А если выживет, то наверняка останется калекой. У него хоть родственники в Москве есть? Или его по полису лечат? Тогда точно калекой останется. Да, он сволочь, он хотел меня ограбить. И нож у него был. Он, может, вообще меня прирезал бы, если бы не Тигран. Но выкидывать человека с балкона из-за серёжек, пусть даже бриллиантовых… Ладно, Тигран не хотел. Господи, а кто знает, чего он на самом деле хотел? Стоило вспомнить его застывшее, полное решимости лицо, и мурашки пробегали по телу. Мне иногда кажется, что я его совсем не знаю.

Мастер как раз заканчивала с укладкой, а я размышляла, не остаться ли ещё на маникюр, когда зазвонил телефон. Я взглянула на экран и не поверила своим глазам. Лёлька! Среди рабочего дня! Что же случилось-то, что наша Мисс Большая шишка в Крутой компании нашла минутку позвонить подруге-бездельнице?

— Ты не поверишь, — выпалила трубка, едва я приняла звонок. — Вызывает меня сейчас Тигран Борисович. Мрачный такой, серьёзный. И говорит, чтобы я после обеда ушла с работы. Созвонилась с тобой, мы куда-нибудь вместе отправились погулять! Прямо так и сказал, мол, пойдите куда-нибудь погуляйте, мороженого поешьте. Только что пять копеек на кино не дал!

Я усмехнулась.

— Поверь, Лёлечка, дал. Вчера ещё. На кино точно хватит.

— Так это ты его попросила? А предупредить не могла?

— Не просила, — возмутилась я. — Вообще ни слова о тебе не говорили. Я его уже три дня не видела.

— А по телефону? Я как к нему ни зайду, он с кем-то по мобильному разговаривает.

— Не со мной, — фыркнула я. — А если и со мной, то точно не о тебе. У вас, мадам, мания величия. И тебя я с работы не отпрашивала, это личная инициатива Тиграна Борисовича. Так что можешь потратить половину дня на своего драгоценного Серёжу, меня выгуливать не надо. Я и сама неплохо гуляю. Как у вас с ним, кстати?

— Нормально, помирились, — буркнула Лёлька таким тоном, словно совсем не нормально. — Нет уж, давай я к тебе приеду. Мне Тигран Борисович и Андрея дал для этих целей. Так что всё под контролем, Большой брат следит за нами.

— Ну приезжай, — милостиво согласилась я. — В кино пойдём, мороженку кушать.

Ни в какое кино мы, конечно, не пошли. Встретились в кофейне возле того же скверика. Я помахала Андрею ручкой, дабы он засвидетельствовал нашу с Лёлькой встречу. Кто его знает, может, он шефу в письменном виде отчитывается. Я планировала просто попить кофе, но, когда принесли меню, вдруг поняла, что дико хочу жрать, заказала и первое, и второе, и десерт. Лёлька, голодная офисная крыса, обедавшая обычно яблоком, тут же последовала моему примеру.

— И что с тобой происходит? — поинтересовалась Лёлька, когда официант был отослан с внушительным заказом. — По какому поводу депрессуха?

Вот у меня что, табличка на лбу висит? Что они все лезут-то? Тигран с какого-то перепуга решил, что меня нужно развлекать, прислал клоуна. Хоть бы спросил сначала. Нет, я всегда рада где-нибудь с Лёлькой потусить, хотя бы даже и в кафе посреди дня. Но сам факт такой заботы со стороны Тиграна настораживал.

— Не знаю, Лёль. Как-то всё через жопу в последнее время, — честно сказала я. — Завертелось всё после истории со Стасом. Только не надо сейчас говорить: «Я тебя предупреждала!».

— А я тебя предупреждала, — немедленно повторила Лёлька и получила тычок под столом. — Вечно ты ищешь приключения на свою задницу, а потом жалуешься. Я тебя иногда не понимаю, честно. На работу не ходишь, дрыхнешь до обеда, упакована по полной программе. Чего тебе ещё надо?

Если бы я сама знала. Свободы, наверное. Чтобы и на работу не ходить, и жильё своё, и машина, и деньги. И всё это без храпящего под боком старого козла.

— Тиграна Борисовича чуть не каждый день в прокуратуру таскают, — не дождавшись от меня ответа, продолжила Лёлька. — Но, как я поняла, там замять пытаются. Твой Стас тоже не хочет встречного дела, у него-то полный комплект — вооружённое ограбление, особо крупный размер. Что там у тебя за серьги такие были, что на особо крупный потянули?

— Да так, с брюликами, Тигран подарил. И что? Они типа разойдутся без претензий?

— Не знаю. Там не всё так просто, менты-то приезжали, дело заведено. Но я так поняла, твой Стас легко отделался, и когда он поправится, всё уладят.

— Он не мой.

— Неважно. Ну а поправится он быстро, Тигран Борисович уже побеспокоился. Его в тот же день в Германию доставили, а у немцев сама знаешь, какая медицина, по кускам соберут.

Вот так новости! Мне Тигран ни слова про Стаса не говорил, вообще про всю ту историю. Ну а я благоразумно не спрашивала. А я-то, дура, переживаю за него. А там, оказывается, Тигран обо всём позаботился.

Нам принесли коктейли, два огромных бокала сангрии, ибо мохито уже надоело, а чего-то покрепче в такую погоду не хотелось. И сделав пару глотков, я всё-таки задала вопрос, который меня больше всего беспокоил. Заранее понимая, что Лёлька вряд ли знает на него ответ.

— Он ведь всё понял, Лёль. Ну в смысле, что Стас не просто грабитель, который в окно залез. Про нас со Стасом понял. И никакой реакции. Я думала, он меня куда-нибудь в лес вывезет и придушит. Ну или Лекса пошлёт. А мы даже не поругались. Наоборот, он меня ещё и утешал потом. Это ведь ненормально, Лёль.

Лёлька задумчиво потягивала сангрию и смотрела в окно.

— Я с ним уже пять лет работаю. И сама понимаешь, секретарши обычно много чего знают. Не смотри на меня так, не было у нас ничего!

— Ой, можно подумать, мне жалко…

— Не было! Так вот, я пять лет приношу ему кофе, планирую его встречи, провожаю к нему гостей, цветок в его кабинете поливаю. И не знаю о нём ровным счётом ничего. Нет, ну знаю, что кофе он пьёт с сахарозаменителем.

— Да? — я рассеянно помешала лёд в бокале. — А я и этого не знала, с обычным сахаром варю.

— Ну вот. Ни про жену, ни про детей, ничего вообще! Какой он на самом деле, что у него в башке творится? Наверное, только Лекс знает.

Я тяжело вздохнула и принялась за суп, который мне принесли. Угораздило же так вляпаться.

***

Тигран появился без предупреждения. В холле нос к носу столкнулся с Мартой, которая как раз собиралась уходить. Я услышала стук палки и, вопреки обыкновению, вышла его встретить. А заодно и послушать, нажалуется ему Марта на меня или нет. Мне по большому счёту плевать, но просто интересно. Тигран, не ожидавший меня увидеть в прихожей, выглядел мрачнее тучи. Он лишь скользнул равнодушным взглядом по застёгивающей ремешки на туфлях Марте и прошёл мимо, кивнув на её приветствие. Ну надо же, а с Лексом он за руку здоровается и чуть не другом считает. С другой стороны, Марте он жизнью не обязан.

В следующую секунду он увидел меня, и лицо тут же поменяло выражение, смягчилось, в глазах черти заплясали.

— Здравствуй, солнышко! А у меня для тебя сюрприз!

Тигран извлёк из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул мне. Что ещё за сюрпризы? Завещание? Договор на покупку «Порша»? Я мило улыбнулась и открыла конверт. Мда, губозакатывательная машинка мне бы не помешала. Внутри оказались всего лишь билеты в театр. Правда, в Большой театр.

— Помнится, ты жаловалась на скуку, и я решил, что нам обоим надо развеяться. Места отличные.

Стоит такой гордый, довольный собой, как будто купить билеты сейчас — невесть какое достижение. А сам, скорее всего, даже из офиса не выходил, отправил Лекса кассы штурмовать. Я уже не говорю о том, что билеты на любое столичное мероприятие легко через Интернет купить. Если ты не такой динозавр, как мой Тигран, конечно.

Я смотрела на билеты и не знала, как реагировать. Да, я сама говорила, что хочу в Большой. Но не на балет же!

— А предупредить ты не мог, заранее? Мне надо одеться, причёску сделать!

— Ты чудесно выглядишь!

Ну конечно, сегодня я даже в душе не была. А спектакль через два часа.

— Лекс нас домчит за двадцать минут. Тебе хватит часа, чтобы привести себя в порядок?

И улыбается, смотрит на меня, как на капризного ребёнка. Я закатила глаза и ушла в спальню, выбирать платье, ворча на ходу:

— Опять Лекс. Я только про него и слышу. Теперь ещё Марта. Зачем ты её сюда отправил?

Тигран прохромал за мной следом.

— А что такое? Она тебе не понравилась?

— Нет, она мне не понравилась! Приходит тут жизни меня учить. Почему ты мне раньше не говорил, что любишь русскую кухню?

— Ты не спрашивала.

Тигран уселся на край постели, которую Марта застелила перед уходом, умостил руки на трости, а сверху пристроил подбородок. Я к этому моменту уже скинула халат и, обернувшись, увидела его заинтересованный взгляд.

— И зачем мне балет, — пробормотал Тигран, усмехаясь.

Как быстро он пришёл в хорошее настроение! Настолько хорошее, что упорно не реагировал на мои провокации. Мне же было совершенно не до шуток. Что вообще принято надевать в этот ваш Большой театр? Ну нельзя же вот так, в последний момент собираться. Тигран, конечно, молодец, что услышал моё желание. Признаться, я думала, он ничего не запоминает, кроме цен на баррель и результатов очередной геологоразведки. Мы редко разговариваем, и, если я что-то рассказываю, у него обычно отсутствующий вид. Но нет, услышал мои жалобы, что мы никуда не ходим, и вспомнил, что я хотела именно в Большой. Но нельзя заранее предупреждать? Как я должна собраться за час? Я даже не знаю, какое мне платье выбрать.

Я бросила на кровать две вешалки.

— Это или это?

Тигран с преувеличенным интересом подался вперёд, вытащил из пиджака очки, надел, поднял на меня глаза.

— Солнышко, они одинаковые.

— Да конечно!

Я приложила к себе сначала одну вешалку, потом другую. Ну да, два чёрных платья. Но одно немного выше колена. А второе много.

— Ну?! Какое?

Так любопытно наблюдать, как грозный глава нефтяной компании превращается в растерянного ребёнка, когда речь идёт о незнакомой ему сфере женских туалетов. Он же действительно разницы не видит.

— А повеселее у тебя ничего нет? Чёрное мрачно смотрится, ты ещё бледнее кажешься.

— Вот если бы мы съездили на море, — я воспользовалась случаем, — я бы не казалась тебе бледной.

— У тебя было золотое такое, с открытыми плечами, оно мне очень нравилось, — Тигран встал и подошёл ко мне, приобнял за талию. — А на море поедем, обязательно поедем. Вот разберусь с кое-какими проблемами, и поедем.

— Золотое не подойдёт к твоему костюму, — смягчилась я.

На Тигране был синий деловой костюм с тёмно-малиновым галстуком. Для офиса вполне стильно, но для театра не самый подходящий вариант. И спутница в золотом сюда уже никак не вписывалась.

— Ну если всё дело во мне, то исправим, — улыбнулся Тигран и направился к выходу. — Надевай золотое.

Я провозилась минут сорок. Пока волосы уложила, пока макияж сделала. Тональник нанесла в два слоя. Бледная я. Будешь бледной, если всё лето сидеть в дождливой Москве. Но слова Тиграна насчёт моря обнадёживали. Я уже заметила, что просто так он ничего не говорил и не делал.

— Я готов, — раздалось из коридора. — Ты скоро?

— Уже почти всё.

Оставалось выбрать туфли. Самое сложное. Любая девушка моего круга знает, как важно правильно подобрать туфли. Не к платью, нет. К партнёру. Особенно если ты нормального роста. Уж не знаю почему, но большая часть наших кавалеров ниже, чем среднестатистические мужчины. Может быть, именно низкий рост и детские комплексы заставляли их в своё время выбиваться в люди и зарабатывать серьёзные деньги? Так что высокие каблуки часто оставались непозволительной роскошью. Но и чапать в тапочках без каблука нам не пристало, обувь должна быть элегантной. Вот и попробуй найти компромисс, чтобы и твой спутник не чувствовал себя карликом, и ты не выглядела беременной уткой.

В этом смысле с Тиграном мне повезло, он был немного выше меня, к тому же обладал комплекцией нормального мужика, которую даже возраст не сильно испортил. И рядом с ним я не казалась лошадью. Когда у нас начались отношения, я радостно накупила себе приличных туфель с роскошными каблуками, среди них оказались даже нашумевшие «лабутены». Прямо хотелось душу отвести после предыдущего низкорослого кавалера. А потом сообразила, что на тех же «лабутенах» я долго не продержусь. Высокие каблуки хороши, когда ты в любой момент можешь повиснуть на локте своего большого и сильного мужчины. Повисать на Тигране, наверное, не стоило.

— Ну где ты там?

Тиграну надоело ждать, и он вошёл в комнату. Я взглянула на него и забыла про туфли. Когда он успел? И как?

На нём был чёрный костюм с атласными отворотами пиджака и идеальными стрелками на брюках. Белоснежная рубашка заканчивалась воротником-стоечкой и бархатной бабочкой. Из кармана пиджака выглядывал золотой платочек, точно в тон моего платья. Чёрт возьми, в таком виде он мне на какую-то долю секунды даже показался сексуальным. Насколько это слово вообще применимо к Тиграну. И он выглядел таким уверенным в себе, таким… молодым, что я всё-таки решилась на каблуки.

— Я думала, у тебя здесь нет вещей, — протянула я.

— Нет вещей? — удивился Тигран. — Тут отдельная гардеробная. Между кабинетом и гостиной.

Мда… Я решила, что та дверь в углублении стены — ниша для каких-нибудь банок-тряпок, даже не заглянула туда.

— Там хватит места и для твоих платьев, если они перестанут помещаться в шкаф, — добавил Тигран. — Хочешь, после театра поедем и купим тебе что-то новое, на следующий раз?

— Если только следующий раз не наступит ещё через три месяца, — всё-таки огрызнулась я и взялась за услужливо предложенный локоть. — Скажи честно, заранее позвонил Марте и велел наутюжить тебе брюки. Никогда не поверю, что ты их такими снял с вешалки, со стрелками и без единой складки.

— Нет, я их просто погладил, — усмехнулся Тигран. — Утюг в доме тоже имеется. И поверь, я могу обходиться без прислуги. Я бы даже не прислал Марту, если бы ты не пожаловалась на пыль.

Он продолжал улыбаться, но я почувствовала себя не в своей тарелке, и тему развивать не стала. Мы вышли на улицу, и те сто метров, что требовалось пройти по плитке до машины, я бессовестно опиралась на его локоть. И он был совершенно не против.

***

Весь вечер Тигран был безупречен. Не говоря о костюме, сделавшем его почти что привлекательным, он ещё и вёл себя просто идеально. Я поняла, что мероприятие удастся уже в тот момент, когда наш «Майбах» подъехал к театру. Обычно Лекс открывал нам двери, но на сей раз Тигран успел раньше вездесущей шавки, проворно обошёл машину и подал мне руку. Краем глаза я заметила, как посмотрели на нас две проходившие мимо блондинки. Они тоже направлялись к театру, и по открытости платьев и яркости макияжа было понятно, что балет их интересует в самую последнюю очередь. А вот на моего Тиграна и его машину взгляд они бросили очень даже внимательный. Свободны, девочки, трясите силиконом перед кем-нибудь другим.

Под руку с Тиграном мы прошествовали к театру, и это был тот случай, когда его медленная походка меня не раздражала. Наоборот, чем дольше мы шли, тем больше людей нас видело. Самых разных людей: спешащих в театр от станции метро командировочных, решивших один имеющийся вечер в столице провести банально, но пафосно, вышагивающих от того же метро на высоких каблуках сучек, делающих вид, что где-то там за углом остался их «Бэнтли», будто не видно, как они стреляют глазами в поисках того, кто тот самый «Бэнтли» им обеспечит, скучных семейных пар, выбравшихся «окультуриваться» раз в пятилетку. Все они невольно обращали на нас внимание, и у всех в глазах читалось одно и то же. Насосала, да. Именно. Как вы догадались? Других вариантов с таким дедушкой ведь нет. Кстати, конкретно этот вид секса Тигран в принципе не приемлет. В наше первое свидание я, не питая особых иллюзий по поводу возможностей семидесятилетнего кавалера, сама проявила инициативу в части оральных ласк. И была остановлена гневным взглядом, за которым последовала пламенная речь о том, что порядочной девушке должно делать в постели, а что нет. Мы с Лёлькой потом ржали полдня, обсуждая сей инцидент. Порядочная девушка.

Далее я позволяла Тиграну самому выбирать, что и как он будет делать. И да, платье, злосчастный бриллиантовый гарнитур, высадивший нас «Майбах» и просто сегодняшний вечер я заслужила теми способами, которые у вас у всех вызывают осуждение. Но уж точно не насосала.

Я ожидала, что в театр все придут в вечерних нарядах, но народ был кто в чём. Тем выгоднее мы смотрелись с Тиграном. Когда мы подошли к нужному ряду, выяснилось, что наши места в середине, а почти весь ряд уже сидит, так как с минуты на минуту ожидался третий звонок. Надо было видеть, как дружно при появлении Тиграна поднялся весь ряд. Как будто президент вошёл. Причём в лицо-то его никто не знает, да если бы и знал. Ну нефтяник, и что? Есть в Москве птицы и поважнее, и побогаче. Нет, в нём была какая-то стать, сила, заставлявшая людей почтительно расступаться. А Тигран улыбался и источал дружелюбие. Пропустил меня вперёд, усадил, устроился рядом, извинившись перед всеми потревоженными. Я запоздало сообразила, что места в партере не самые роскошные, несмотря на цену, и ложа куда солиднее. Но сама виновата, я просила партер, он партер купил.

Спектакль меня впечатлил мало. Подозреваю, что добрая половина зала тоже отчаянно скучала, отбывая культурную повинность. Но Тигран смотрел на сцену заинтересованно, иногда даже наклонялся к моему уху и бросал отдельные реплики вроде: «Этот балет ещё сам Григорович ставил. Сохраняют его постановку» или «Музыка! Всё же музыка здесь довлеет над хореографией». Из всего сказанного я поняла только, что в театре он далеко не в первый раз, и, в отличие от меня, он получает удовольствие от происходящего на сцене, а не в партере. А меня да, куда больше занимал партер. Потому что через несколько кресел от себя я заметила Галку. Мы одно время общались, иногда вместе в клубах тусили. Но потом Галка подцепила футболиста из нашей сборной и вроде как собралась за него замуж. По телефону и в соцсетях хвасталась месяц, не меньше. Ну конечно, бабки-то там бешенные. Ещё и молодой, все бонусы разом. Фотографии она публиковала чуть не каждый час, совместно ими проведённый: «Вот мы на Лазурном берегу», «Вот мы катаемся по ночной Москве на «Феррари», «Вот он подарил мне корги», «Вот мы гуляем по Риму». В конце концов меня затошнило, и я её заблокировала, и в телефоне, и в соцсетях. Что-то сейчас рядом с Галкой футболиста не наблюдалось. И судя по тому, как рыскали по залу Галкины густо накрашенные глазки, она находилась в отчаянном поиске нового неземного счастья.

Когда объявили антракт, Тигран повёл меня в буфет. Я рассчитывала, что после спектакля мы пойдём куда-нибудь ужинать, но отказываться не стала, вовремя сообразив, что буфет в таких местах предназначен скорее для светского общения, нежели для еды.

В буфете уже образовалась небольшая очередь из желающих подкрепиться не только духовно. Мы с Тиграном встали в конец. Он по-прежнему держал меня под локоть, и я поймала себя на мысли, что здесь вполне может оказаться кто-то из его знакомых. И в тот же самый момент раздался голос.

— Тигран Борисович? Какая встреча!

К нам подошёл здоровый мужик, на полголовы выше Тиграна. Борода, пузо и какие-то совершенно детские, наивные глаза. Которые сейчас светились искренним восторгом от встречи. Не очень-то похож на делового партнёра моего нефтяника.

— Валера? — Тигран охотно пожал протянутую руку. — Ты тут какими судьбами?

— Да вот, привёл супругу. Окультуриваемся.

Я уже давно рассматривала дамочку рядом с «Валерой». Вот почему нормальные мужики всегда попадают в лапы какой-нибудь стерве? Нет, дамочка с тонкими губами и дешёвенькой сумочкой в наманикюренных пальчиках, бросавшая на меня злобные взгляды, была совсем не из наших. Такая ещё в институте, на первом, край на втором курсе как пиявка вцепляется в какого-нибудь хорошего простого парня, который пока не знает себе цены и считает первые раздвинутые ноги пределом мечтаний и неземной любовью. Тем более, если ноги принадлежат какой-нибудь отличнице и старосте. А потом женщина-пиявка рожает ребёнка, иногда двоих, и всю оставшуюся жизнь внушает мужику чувство вины и ответственности перед семьёй, зорко следя, чтобы благоверный не вздумал поискать хотя бы мимолётного счастья между других раздвинутых ног. Таких, как я, эти дамочки чуют за километр и люто ненавидят, распознавая опасность для их унылого семейного очага.

— Познакомьтесь, это Наденька.

— Очень приятно! Вы очаровательны, Наденька!

Тигран был само обаяние, даже ручку даме поцеловал. Да уж, очаровательна. Волосы дома красит, макушка вон рыжиной отливает, а кончики все секутся. И дело не в том, что Валера мало зарабатывает. Уж на парикмахерскую можно найти. Нет, такая принципиально экономит на себе, она же мать и жена, всё детям, всё в дом, на себя можно наплевать. Что тоже обязательно вменяется в вину любимому супругу при случае.

Галантность Тиграна вызвала у меня лёгкий приступ раздражения, но в следующую минуту он вдруг приобнял меня за талию и произнёс:

— Марина, украшение моей старости.

Я аж онемела. Кто-кто я? Хотя в данном случае меня даже больше интересовало, кто Валера, и куда озвученная информация дальше двинется.

— Да какой старости, Тигран Борисович! Вы всем молодым фору дадите, — засмеялся Валера. — Я помню, как вы у нас на вышке помбуров гоняли. Всем бы столько энергии, как у вас. Представляете, Марина, мороз минус сорок. А у нас тридцать вышек в подчинении. Все надо объехать, проверить. Машину даже глушить нельзя, заглушишь на морозе — больше уже не заведёшь. Бригадир из кабины не выходит, только нас посылает. И вдруг сигнал, что одна вышка не качает. Приезжаем, правда не качает. Бригадир на станцию передаёт, так и так, мол, мороз отпустит, будем ремонтировать. Нет погодных условий. Снег идёт, ветруган. А со станции команда — привести вышку в рабочее состояние сегодня же. Бригадир в рацию матерится, объясняет, что условий нет. Руки приморозит к коленвалу, и всё. Сами приезжайте и делайте, если такие умные. Ну поорать-то он поорал, а толку? Делать всё равно надо. Сидим в машине, совещаемся, ждём, пока хоть снег валить перестанет, бензин жжём. Вдруг подъезжает УАЗик, а из него, мать моя, Тигран Борисович собственной персоной! Я тогда и не знал толком, как самое высокое начальство выглядит. Кто, говорит, тут снега испугался? Езжайте в Эмираты нефть добывать, раз такие пугливые. Бригадир наш дар речи потерял, а Тигран Борисович уже на вышку лезет. Бригадир лепечет, мол, снег же, подождать нужно. А Тигран Борисович говорит, каждый час простоя — сотни тысяч рублей, которые недополучила наша страна, наши детские садики и школы, наши пенсионеры и ветераны. Вас, мол, сейчас можно смело за измену родине привлекать. Я те ваши слова на всю жизнь запомнил.

Тигран невозмутимо улыбался. Только мне Валера казался идиотом? Или подобный маразм правда имел место? Какие садики с ветеранами? Какая измена родине? Вы ж в свой карман качаете, благодетели. Ну налоги платите, так то ж мелочь в общем потоке.

— Да, хорошо было при советской власти, — продолжил Валера. — Тигран Борисович, ваша очередь! Нам с Надей тоже возьмите по бутербродику.

И полез в карман за кошельком. Тигран его, конечно, остановил. Повернулся ко мне.

— Что ты хочешь, котёнок?

Все, кто стоял за нами, тут же впились глазами в «котёнка». Я уже не говорю о том, что пламенную речь Валеры тоже слышала куча народа. Мда, вот тебе и светское общение.

Тигран взял тарталетки с икрой, пирожные и шампанское на всех, мы заняли столик и до конца антракта беседовали, к счастью, не о нефти. Валера рассказывал, что сейчас работает в каком-то Нефтеюганске, а в Москве они с женой проездом, что у них двое детей, как я и предполагала. Тигран о себе ничего не рассказывал, всё с той же идиотской и какой-то отеческой улыбкой слушал Валеру, а я в тихом ужасе подсчитывала, сколько же лет Тигран в нефтедобыче. Я почему-то думала, что он занялся нефтью только после перестройки, что-нибудь там удачно приватизировал и в прямом смысле качал деньги. Признаться, я вообще не брала в расчёт, что нефть добывалась и в Советском Союзе.

Второй акт показался мне ещё более унылым, и я твёрдо решила, что культурных мероприятий такого рода с меня достаточно. Людей посмотрели, себя показали, ничего тут интересного нет. Тарталетки с икрой были приличные, но я думаю, их можно и в другом месте найти.

Закончился спектакль ближе к полуночи. Тигран посмотрел на часы и сокрушённо зацокал.

— Надо было отпускать Лекса и брать такси.

— Выпиши ему премию за ночное дежурство, — съязвила я. — Почему ты не возьмёшь второго водителя? Того же Андрея. У тебя Лекс на все руки.

— Я бы взял. Сто раз ему предлагал. Он говорит, что ему не нужен сменщик. И что он никому не доверит «Майбах».

— Скорее, тебя в этом «Майбахе».

— Может и так, — покладисто кивнул Тигран. — Мы домой?

Вообще-то я планировала поужинать в каком-нибудь приличном месте. Но, во-первых, у меня дико устали ноги, каблуки я выбрала всё-таки слишком экстремальные. А во-вторых, по Тиграну было заметно, что он тоже вымотан и хочет снять с себя костюм и бабочку и банально расслабиться. Не то, чтобы меня сильно волновали его желания, но хоть немного сочувствия можно и проявить, он сегодня был очень хорошим мальчиком, заслужил. И я согласилась поехать «домой».

По дороге Лекс куда-то там зарулил, взял для нас горячий шашлык, хачапури и домашние соленья. Всё с распоряжения Тиграна, разумеется. Но я даже не вникала, подозревая, что есть никто не захочет, и дома мы просто рухнем в постель. Я уже дремала на плече у Тиграна, напрочь забыв, что в «Майбахе» можно сидение превратить в почти что кровать. К чёрту, на плече, вкусно пахнущем дорогим одеколоном и не таком уж и жёстком, было вполне уютно.

Часть 2

— Лёлька, я такая дура, — всхлипнула я в трубку, едва подруга успела принять вызов.

Мне хотелось рассказать ей всё, но подходящих слов не нашлось. Если бы не по телефону! Такие беседы ведутся даже не в кафе, а дома, на кухне, под бутылочку хорошего вина или «Мартини» и в компании с вредным для фигуры, не позволяемым себе в другое время тортиком, лучшим женским антидепрессантом. Но Лёлька ни за что не согласилась бы приехать в квартиру её великого и ужасного босса, это раз. Часы показывали половину второго ночи, это два. Для звонков тоже поздновато, но подруги мы или кто? Так что Лёльке пришлось вылезти из семейного ложа, запереться с телефоном в ванной, дабы не разбудить Серёгу, и выслушать мой довольно скомканный и неловкий рассказ, прерываемый новыми всхлипываниями.

— Конечно ты дура, — резюмировала лучшая подруга, когда я закончила. — Ты же два месяца от него машины добивалась! Чего ты теперь ревёшь? Я, между прочим, на работу езжу на метро. А до метро — на автобусе. К восьми утра, пять дней в неделю. И не реву.

Это она меня так поддержала! Подруга, называется.

— Да что ты понимаешь вообще! — возмутилась я и швырнула телефон подальше.

Если бы он разбился, мне бы стало легче. Но айфон, как заговорённый, приземлился на мягкий ковёр экраном вверх и уцелел. Я нарочно подошла, проверила. Ни трещинки. Даже вызов не сбросил, Лёлька всё ещё кричала в трубку бессмысленное «Алё, ты где там?». В жопе я. Полной.

Во дворе стоял новенький «Мерс». Красный. Спортивный. С откидным верхом. С целым табуном лошадей под капотом. С белым кожаным салоном. Жутко дорогой и жутко непрактичный в московских условиях. Моя очередная сбывшаяся мечта. Подарок Тиграна, просто так, без повода. Лёлька права, другая на моём месте уж точно не ревела. Схватила бы ключи и каталась по ночной Москве, включив музон на полную. Проносилась бы мимо переливающегося огнями и понтами Москва-Сити и чувствовала, что поимела и эту жизнь, и эту столицу снобов всея Руси. Да я бы так и сделала пару месяцев назад. Но я дура. Я купилась на какую-то ерунду. На историю со Стасом, переезд на Садовническую, поход в театр, ужины в ресторанах, вместе проведённые ночи, которые случались чаще, чем обычно. Что я себе вообразила? И главное, зачем? Я же его ненавижу. Я его едва терплю. И чем больше времени он проводит на любимой работе и с не менее любимой супругой, тем мне лучше. И чего тогда?

С машиной я его всё-таки достала. Просто вздыхала при каждом удобном случае, как хорошо было бы иметь автомобиль, ни от кого не зависеть, и как плохо жить в огромной Москве без собственного средства передвижения. Тигран поначалу фыркал, мол, чем тебе не нравится Андрей? Дошло до того, что он предложил заменить мне водителя, если нынешний не устраивает. Но меня-то не устраивала сама идея. В тот раз я даже всплакнула, показательно. Большинство мужчин на дух не переносит женские слёзы, они на генном уровне рождают у мужиков чувство вины за не добытого для любимой мамонта. Тигран не оказался исключением. Нет, сначала он сделал вид, что не заметил моего потёкшего макияжа, резко заторопился на работу и исчез. Не появлялся три дня, а потом вдруг приехал в обед, без предупреждения, ещё большая удача, что я оказалась дома. Замотанный, хмурый, поминутно проверяющий телефон. Но я давно привыкла не обращать внимания на такие вещи. У меня и до него были такие же, вечно озабоченные работой, некоторые тянулись к смартфону, едва кончив то, для чего мы встречались. Наши мальчики зарабатывали деньги на наши же удовольствия, и в моём кругу принято было относиться к этому с пониманием.

Так что менее всего я ожидала в тот день подарков. Тигран сидел за столом, молча ел поставленный перед ним суп, о появлении которого я ещё расскажу отдельно, а потом вдруг спросил:

— Какую ты хочешь машину?

Надо ли говорить, в какой я пришла восторг? Как и подобает в таких случаях, кинулась ему на шею со счастливым визгом. Все они любят, когда мы ведём себя как маленькие девочки, радостные и благодарные вытащенной из кармана конфетке. Только конфетки нам нужны очень и очень дорогие.

— Так какую, малыш?

— Красную! — радостно выпалила я.

Тигран засмеялся, и морщины возле глаз стали заметнее обычного.

— А конкретнее? Марка? Модель?

Я стала объяснять про откидывающийся верх и белый салон. Судя по смеющемуся лицу Тиграна, это всё мало относилось к важным для него характеристикам.

— Ну хорошо, — он полез во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда карточку. — Вот, возьми. Я думаю, здесь хватит на всё, что ты захочешь. Только очень тебя прошу, съезди вместе с Лексом. Он отвезёт тебя в надёжный салон и сам всё проверит.

Я разжала руки, всё ещё оплетавшие его плечи. Было ощущение, будто меня макнули в холодную воду. Радость мгновенно испарилась, а на место восторженной девочки вернулась язвительная и не ждущая от жизни ничего хорошего я.

— Не беспокойся, я знаю, что договоры нужно прочитывать. Твои деньги не улетят впустую.

— Я не об этом, — поморщился Тигран. — Я о техническом состоянии машины. Тормоза там, работа компьютера. Чёрт его знает, что в этих салонах впаривают.

— Ты предлагаешь мне купить машину с пробегом? — прищурилась я.

— Боже упаси! Но поверь мне, котёнок, то, что автомобиль с завода, ещё не значит, что он полностью исправен. Знаешь, когда я купил свои первые «Жигули», произошла очень смешная история. Они были абсолютно новыми, на заводе в Тольятти брал. Только-только права получил, опыта никакого. Выезжаю буквально за ворота завода, переключаю скорость, и рычаг переключения скоростей остаётся у меня в руке! И я со страху, вместо того, чтобы остановиться, прямо на ходу начал его втыкать на место. И воткнул каким-то чудом. Так что нельзя ни на кого надеяться. Возьми Лекса, он проверит машину.

Ну конечно, сравнил выкидыш отечественного автопрома и премиальную немецкую тачку. У неё уж, наверное, рычаги не отваливаются, да там и рычагов нет. Я представила Лекса в его колхозной рубашке в клеточку и вечно мятых штанах, заглядывающего под капот какого-нибудь «Феррари» в салоне, и всех менеджеров, собравшихся поржать над этой сценой.

Тигран ещё раз глянул на телефон и поспешно поднялся из-за стола.

— Всё, солнышко, я полетел. Ты сегодня поедешь за машиной?

— Не знаю, — буркнула я, уставившись в окно. — Наверное.

— Тогда Лекс отвезёт меня в офис и вернётся за тобой. Вечером не приеду, я позвоню. Всё, малыш, не скучай.

Я захлопнула за ним дверь со всей дури. Козёл старый. Работа у него, конечно. Прямо такая срочная работа, что нет времени съездить со мной в салон. Ну можно было съездить завтра, послезавтра! Да я и неделю ещё могла подождать. Но он даже не подумал ни о чём подобном. Не предположил, что мне бы хотелось прийти в салон с ним. Мы бы ходили по салону, выбирали, думали, а за нами бы бегала толпа менеджеров, обмочивших штаны от одного вида Тиграна и понимания, какую тачку он может в их салоне купить. И на меня они бы смотрели совершенно другими глазами. А приду я с Лексом, они мне, чего доброго, предложат выбрать из тех машин, которые стоят на улице возле салона, из третьих рук. Да просто не делают так подарки! На «отвали». Карточку он мне кинул. Сколько на ней, интересно? А если я правда «Феррари» захочу? Вот назло ему.

Вернувшись на кухню, я схватила кастрюльку с остатками супа и вылила содержимое в раковину. Раковина моментально забилась, пришлось, матерясь, выковыривать макароны из сливного отверстия руками и, кривясь от отвращения, выкидывать их, склизкие и мыльные, в мусорное ведро. Я уже запоздало сообразила, что можно было вылить суп в унитаз. Марта бы сейчас посмеялась. Она приходила на Садовническую раз в три дня, протирала пыль, мыла полы и сантехнику, и исчезала. Вероятно, Тигран провёл с ней разъяснительную работу, потому что больше она не лезла ко мне с советами и предложениями помощи на кухне. Вот и чудесно, пускай шваброй машет. А какую-нибудь яичницу пожарить я и сама могу.

Не знаю, с чего мне пришла идея начать готовить. Просто надоело платить бешеные деньги за размазанную по контейнерам дрянь из доставок. Дико захотелось маминых котлет. Мою маму сложно назвать гением кулинарии, ей всегда не хватало времени, а может, и желания осваивать кухонные премудрости. Но у неё было фирменное блюдо — котлеты. Никто больше так не готовил, ни у кого они не получались такими нежными и вкусными. Мама делала сразу две сковородки, засовывала в холодильник, и я всю неделю ими питалась. Приходила из школы, цапала холодную котлету, кидала на кусок хлеба, и мчалась во двор. Вкус детства.

В общем, я позвонила маме и потребовала рецепт.

— Да никакого особого рецепта нет, — мама даже растерялась, не ожидая от меня услышать подобного вопроса. — Говядину прокручиваешь в мясорубке, лучок режешь. Булочку в молоке размочи, добавь одно яичко, посоли. Руки водой смочи и побей фарш об миску, чтобы воздушные были. Потом слегка обжарь на сливочном масле, по минутке. Воды добавь, крышкой накрой, и пусть парятся.

Я сделала всё точно, как сказала мама, но мои котлеты не получились и вполовину такими нежными, как у неё. Даже цвет был другим, тёмно-коричневым, а не розово-серым. И вместо аккуратных кругляшей у меня на сковородке лежали бугристые комки поджаренного фарша.

Тигран в тот вечер не приезжал, так что удивлять своими кулинарными шедеврами было некого. Да не очень-то и хотелось. Я сжевала одну котлету, а остальные вынесла на улицу, вместе со сковородкой, покрытой пригоревшими корками от панировки. Поставила у мусорки, пусть собаки съедят. Или бомжи, мне всё равно.

Второй эксперимент случился как раз в день, когда Тигран решил осчастливить меня машиной. На сей раз я взялась за суп с фрикадельками, тоже из маминого репертуара. Мама велела заправить его рисом, но риса у меня не оказалось, поэтому я добавила макароны. Получилось густовато, макароны разбухли, и в общем, содержимое кастрюли супом называлось весьма условно. Но когда я, опять же эксперимента ради, налила тарелку внезапно нарисовавшемуся Тиграну, он пришёл в дикий восторг. По-моему, он так не радовался ни одному блюду из ресторана. Мне вообще казалось, что раньше он был к еде равнодушен. Тигран ел, нахваливал, и в какой-то момент я поймала себя на мысли, что получаю удовольствие от происходящего. Ну просто примерная жена, дождавшаяся мужа с работы. Додумать мысль я не успела, потому что случился разговор о машине.

Да, машину мы купили в тот же день. Я купила. Едва вошла в салон, увидела это чудо, и поняла, что оно здесь именно для меня. Единственное яркое пятно в череде унылых белых и банальных чёрных тачек. Мальчик, ко мне подбежавший, даже не успел рта открыть, я просто указала пальчиком — её. Прямо сейчас. Нет, тест-драйв не нужен. Лекс ворчал, что кабриолет в Москве — сумасшествие.

— Ты всё равно будешь ездить с закрытым верхом одиннадцать месяцев в году. То холодно, то жарко, то с неба какое-нибудь дерьмо сыплется, — нудил он.

Но я делала вид, что недоразумение в полосатой (надо же, сегодня не клетчатой) рубашке вообще не со мной. И под капот я ему залезть не дала, ещё не хватало. Да и зачем? Машина на гарантии, если что-то пойдёт не так, я просто приеду в салон, скривлю губки, и опрятные красивые мальчики всё исправят, пока я буду пить кофе и листать журналы.

— Давай хотя бы до Садовнической отгоню, — предложил Лекс, когда мы вышли из салона с ключами и документами. — По двору покатаешься, привыкнешь. Куда сразу на трассу? Ты сколько лет за рулём не была?

Меньше всего мне хотелось пускать этого чурбана за руль моей девочки. Но Лекс был прав, за рулём я последний раз сидела почти десять лет назад, когда сдавала на права. Я училась, стыдно вспомнить, на «Жигулях», и теперь не очень представляла, как ездить на машине, у которой две педали, а не три. Да и не сравнить движение на задворках Энска, где была моя автошкола, и в центре Москвы. Словом, до дома машину гнал Лекс, а я сидела на переднем сидении и ловила ртом пыльный и воняющий гарью от лесных пожаров московский воздух. Да, верх я сразу велела Лексу откинуть. Поставили мы мою девочку прямо посередине двора, чтобы из окна спальни было видно. Потом из того же окна я с тихим удовлетворением наблюдала, как Лекс бредёт к автобусной остановке. Вот ведь жмот, на общественном транспорте поедет назад в салон, где оставил «Майбах», такси вызвать не судьба. За копейку удавится.

Вечером Тигран не появился, как и предупреждал. И даже не позвонил. На следующий день он всё-таки осчастливил меня звонком, но по тону я поняла, что ему не до разговоров. Он мимоходом спросил про машину, но никаких подробностей рассказать я не успела, к нему кто-то пришёл, и он положил трубку, пообещав перезвонить.

Три дня от него были только короткие звонки, дежурные вопросы и шаблонные фразы в духе «Очень много работы, малыш». Сначала мне ещё хотелось поделиться впечатлениями, потом меня стали волновать лишь сугубо практические вопросы. Мне нужно было место на подземной парковке и, кажется, инструктор, потому что я всё ещё опасалась даже просто поездить по двору. Несколько раз я спускалась на улицу, садилась в машину, представляла, как еду по городу, но так и не решалась хотя бы завести мотор. Всё-таки десять лет — много. И, честно сказать, в автошколе я не была примерной ученицей, экзамен в ГАИ сдала с третьего раза и не совсем законным образом. Мне тогда вообще не хотелось водить машину, мама настаивала, чтобы я получила права. Она пыталась вырастить такую же бабу с яйцами, как она сама, которая коня на скаку тормознёт, чувалы из Турции на своём горбу притащит, а заодно и проводку починит. Но у меня были несколько иные планы на жизнь, которые в итоге и сбылись.

Но я не успевала рассказать Тиграну о своих проблемах, и мне всё больше казалось, что они его и не волнуют. Он от меня банально откупился, и теперь проводит время с женой. Ну и со своим возлюбленным бизнесом, конечно. Появится, когда секса захочет. А с учётом его возраста, захотеть он может и не очень скоро.

И вот теперь я, в половине второго ночи, сидела на ковре рядом с оказавшимся неожиданно крепким телефоном и утирала слёзы. Какая же я всё-таки дура. Какие же мы все дуры. Живём в двадцать первом веке, научились наращивать волосы, ногти и сиськи, подтягивать морду и живот, в пятьдесят выглядим на тридцать, в сорок на двадцать пять, любим себя и балуем, одеваем в красивое, сидим на монодиетах и переходим на сыроедение, чтобы в это красивое влезать. А потом появляется какой-нибудь альфа-самец, чуть симпатичнее обезьяны. Ему может быть тридцать, а может и семьдесят пять, — если он альфа, возраст роли не играет. Он по-особому смотрит на мир вообще и на тебя в частности, его поступки не вписываются в твои представления о жизни и мужиках, он даже пахнет как-то иначе, чем все. Ты его не любишь. Порой ты его просто ненавидишь. Но в его присутствии ты из умной, знающей себе цену, сильной и независимой девушки превращаешься в самку. Тупую правильную самку, которая хочет варить суп и обустраивать гнёздышко. В особо запущенных случаях ты ещё и детей от него можешь захотеть.

Нет, до такой степени я ещё не деградировала. И деградировать себе не позволю. Я поднялась с пола с твёрдой решимостью, что отношения с Тиграном надо заканчивать. Я всегда первой разрывала с мужчинами, как только они становились неудобными. Как правило, к тому моменту у меня был кто-то другой, на смену. И, как правило, более перспективный. Тигран стал неудобным уже давно. Хотя бы потому, что я не в первый раз сижу и реву из-за него. С его появлением в моей жизни постоянно происходит какое-то дерьмо. Сначала Стас, потом переезд сюда, теперь моё собственное неадекватное поведение. Да ну его к чёрту. Правда, сейчас у меня не было никого на смену. Что и неудивительно, я целыми днями сидела дома, выезжала куда-нибудь или с Андреем, или с Лекcом. Комнатная собачка на золотом поводке. Но всё легко поправимо. Снять квартиру. Привести себя в порядок. Снова начать тусить в клубах. Ну и что, что настроения нет? Главное — начать, а там, глядишь, и настроение появится. А машину будем считать прощальным подарком, доброй памятью о дедушке Тигране.

***

В ту ночь я, конечно, не стала экстренно собирать вещи, и даже не бросилась к ноутбуку искать варианты съёмного жилья. Куда торопиться? Главное, что решение было принято. Я ещё полчасика полежала в ванне с лавандовой пеной, окончательно приводя нервы в порядок, и пошла спать, намереваясь, как обычно, проснуться не раньше одиннадцати.

Но всё получилось иначе. Когда я подскочила в постели от телефонного звонка, часы показывали всего лишь половину пятого утра.

— Доченька, ты можешь приехать? — голос у мамы был неожиданно слабый, ещё неожиданней было слышать в её голосе просящие интонации. — Что-то мне нехорошо.

Я сидела в постели, пытаясь продрать глаза и включить мозг, отказывавшийся соображать в такую рань. Куда приехать? Зачем? Нехорошо в каком смысле? Нехорошо — понятие относительное.

— Понять не могу, — продолжала мама. — Вроде бы простудилась, таблетки пила. А теперь вот сердцем плохо и дышать совсем нечем.

Супер вообще! А я что, доктор Хаус? Я слишком хорошо знала маму, она никогда не болела, в крайнем случае на ходу глотала лекарства. И я совсем не понимала, как мне реагировать. Ну хорошо, я сейчас схвачу такси, метнусь в аэропорт. Когда ближайший рейс до Энска? Вряд ли самолёты на мою затрапезную родину летают каждый час. И дальше что делать?

— Мама, вызови «Скорую», — озвучила я первую рациональную мысль, которая пришла в голову, заранее зная, что мама её отвергнет.

— Уже вызвала, — отозвалась трубка так тихо, что мне пришлось прибавить громкость. — Боюсь в больницу заберут. Как Маруся одна останется? А точка как?

Ну конечно, вот зачем доченька нужна. Кошку Марусю кормить. Ещё и точка. Насколько я помню, мама сейчас занималась овощами. Взяла в аренду маленький павильончик в нашем спальном районе и снабжала витаминами всех ленивых, кто не хотел тащиться до рынка и готов был переплачивать за собственный комфорт. Мама говорила, бизнес прибыльный, вот только портились овощи и фрукты быстро, так что приходилось работать без выходных.

— Мам, у меня вообще-то работа, семья, — пробормотала я.

В Энск отчаянно не хотелось. Плевать мне на Марусю, пусть вот соседка её кормит. Точка… А что точка? Мне за прилавок встать, что ли? Ну сгниёт товар, ну и чёрт бы с ним. Вышлю маме денег, переведу с карточки. Но получалось как-то нехорошо. Всё же мама. А если что-нибудь серьёзное? Не прощу же себе потом.

— Я узнаю, что там с билетами, — буркнула я в трубку. — А ты позвони, когда «Скорая» приедет.

Спустя полчаса стало понятно, что в Энск я всё-таки еду. «Скорая» действительно увезла маму в больницу, да ещё и во Вторую. А в Энске все знают, что если хочешь получить помощь, а не просто проваляться несколько дней на койке, надо ехать в Первую. Уж не знаю, как мама не договорилась с врачами «Скорой», обычно она умела находить компромисс с любыми людьми. Наверное, и правда плохо себя чувствовала.

К тому же я на удивление быстро нашла удобный рейс до Энска, на который как раз успевала. Собирать мне было нечего, кинула в сумку смену белья, пару сарафанов, да запасной топ. Всё равно я в Энске не задержусь, я просто не выдержу в родном городе больше, чем пару дней. Проведаю маму, выясню диагноз, дам, что там полагается врачам, а может, и в другую больницу её переведу, и вернусь.

С этими мыслями я вызвала такси. Садясь в типовую «Реношку» с шашечками, бросила грустный взгляд на свою девочку, так же одиноко стоящую возле дома.

— Не скучай, я скоро вернусь, — прошептала я машинке и влезла в такси.

О том, что стоило бы предупредить Тиграна, я даже не подумала.

***

У меня складывались странные отношения с городом детства. Пока я в нём жила, мне было всё равно. Город и город, обычный, привычный. Когда из него уезжала, немного грустила. А может, просто боялась неизвестной и непонятной Москвы.

Москва очаровала быстро. Чистыми огромными улицами и мчащимися по ним на бешеной скорости иномарками — в Энске «Мерседес» или «БМВ» выделялись в унылой череде отечественных и китайских машин, в центре Москвы скорее выделялся случайно залетевший сюда «Жигуль». Невероятным, нереальным выбором, который ты получал во всём, от кафе, в которое тебе пойти позавтракать или фирмы такси, которое вызывать, и до глобальных вопросов из серии как, с кем и сколько тебе жить. В Энске выбора не было. Открылось сетевое кафе средней паршивости — событие для всего города. На кассах очередь из работников городской администрации, желающих попробовать гамбургер и оплачивающих фаст-фуд кредитной карточкой. Появился суши-бар с вялой имитацией японской еды, все рванули туда.

Самая выгодная партия в Энске — всё тот же работник администрации, у него зарплата не такая нищенская, как у всех остальных бюджетников. Небюджетников никто даже не рассматривал. Предприниматель? Фу, какая гадость. Его же не сегодня-завтра посадят. Или он прогорит. Как не прогореть, когда в городе ни у кого нет денег? Чем торговать? Какие услуги оказывать? Да и просто дурной тон. Предприниматель, слово-то какое выдумали. Торгаш, барыга, спекулянт. Я прекрасно знала, как относились к моей маме знакомые, счастливые обладатели «приличных» профессий вроде учителя или воспитательницы детского сада, нищие, считающие каждую копейку, но не замаравшие себя непотребной торговлей.

А ещё Москва покорила равнодушным отношением ко всем без исключения. Это звучит странно, за равнодушие и цинизм Москву обычно и не любят. Я быстро нашла к ней подход, разгадала секрет столицы. Деньги. Просто и банально. Да, Москва не любит никого. Но уважает тех, у кого тугие карманы, лебезит перед ними, приветливо открывает все двери. Если у тебя много денег, пробки уже не кажутся невыносимыми, рестораны пафосными, а люди мерзкими. И Москве всё равно, как ты деньги получаешь. Только плати. За это она мне нравилась.

И вот по мере того, как главный секрет Москвы для меня раскрывался, как стали появляться интересные мужчины, как я перебралась из глухого Подмосковья в почти что центр, росла и моя нелюбовь к родному городу. Мы с Москвой заключили сделку, как с дьяволом. Она забрала душу, а вместе с ней и те немногие тёплые чувства, что ещё оставались у меня к Энску. Меня больше не интересовали городские новости, которые пересказывала мне мама по телефону, да и сами мамины звонки всё чаще раздавались некстати и раздражали.

Однажды мы с Лёлькой сидели в кафе, болтали ни о чём: мужики, гилауронка, новые туники от Дольче. И вдруг она говорит: а помнишь, как мы в девятом классе наряды на выпускной шили? Какое там Дольче, платье из «Трёх псов» — затрапезного торгового центра, где торговали турецким дерьмом, — казалось недостижимой мечтой. Лёлька замышляла нечто грандиозное, полупрозрачно-голубое, через которое просвечивали белые кружева. Идея была, наверное, хорошей, но воплощение в лице тёти Маруси из ателье на Кировской, подвело, платье выглядело просто и дёшево. Впрочем, и моё оказалось не лучше, хоть и из магазина. Золотой стрейч обтягивал мою слишком большую для девятиклассницы грудь, которую я ещё и не упаковала в лифчик, так как платье открывало плечи, а про невидимые бретельки мы тогда и понятия не имели. Словом, школьные фотографии я никогда не пересматриваю.

А Лёлька с такой ностальгией вспоминала, как мы в наших жутких платьях бежали от школы до клуба, где ожидалась «дискотека», под некстати начавшимся дождём, прикрываясь одним зонтиком на двоих. Как жрали дешёвые пирожные «чоко-пай» и запивали их разноцветной газировкой. Никто даже не додумался пронести с собой алкоголь, а в баре клуба нам его, понятное дело, не продавали. На выпускном в одиннадцатом мы уже стали куда умнее.

— Хорошо же было, скажи? — не унималась Лёлька. — Как-то по-доброму.

Меня аж вздёрнуло.

— Хорошо?! Да ни хрена хорошо не было! Хватит уже розовые сопли на кулак наматывать. Хорошо — это когда у тебя кожаные итальянские туфли, а не китайское говно из пластика. И в клуб тебя привозит нормальная машина, а не ты пешком по единственной заасфальтированной улице ковыляешь. Ты вспомни тот вечер до конца, вспомни! Что после выпускного было! Не помнишь?

Лёлька отвела глаза. Помнила она, конечно, как не помнить. Просто ей хотелось верить в красивую сказку о нашем детстве, где пони скакали по радуге. Наверное, ей в Москве было не так комфортно, как мне, и сказка согревала. А я никогда не забуду, как мы шли по полутёмной Советской, держа в руках растёршие нам ноги в кровь китайские туфли. Мы шли вдоль жилых домов, маленьких, двухэтажных, видевших, наверное, ещё Стеньку Разина. Лёлька первая заметила, что приоткрытая дверь, мимо которой мы проходили, странно дёргается. Как будто кто-то с той стороны пытается её открыть до конца и никак не может.

— Собачка, наверное! — сообразила Лёлька. — Выйти хочет, а не может. Сейчас я её выпущу!

И подскочила к двери, выпустить собачку. Дёрнула ручку и заорала на всю Советскую, кинулась бежать. Я, тоже ещё дура, вместо того, чтобы сразу за ней побежать, прежде заглянула за дверь. Там какой-то дедок торопливо застёгивал штаны. Я застала уже конец представления, а Лёлька успела увидеть, как исконный житель исторического центра дрочит на девчонок, а может, и вообще на всех проходящих в поздний час по улице. Классная память осталась о выпускном, на всю жизнь.

Ну не было у меня для Энска ни добрых чувств, ни добрых слов. Моя воля, никогда бы я больше туда не возвращалась. Но самолёт приземлился в крохотном, смешном даже по сравнению с Внуково, не говоря уже о Шарике, аэропорту. Один выход, один вход, один самолёт в три часа, и всё равно не могут вовремя подать трап и автобус. О рукавах речи не идёт, тут про такое и не слышали. На выдаче багажа, вместо транспортной ленты, татарин в спортивных штанах «Адидас» и шлёпанцах на вытертый носок. Швыряет чемоданы в комнатушку, которую язык не повернётся назвать залом прилёта. Разбирайте, граждане, где чей.

Я брезгливо подцепила за ручку луивуттоновский чемодан, который только что провезли по грязному полу, пожалев, что вообще додумалась сдавать багаж. Можно было и в салон запихнуть, целее был бы. Ну здравствуй, родина. Поверь, я не соскучилась.

В шесть утра на площадке перед аэропортом никого. В Москве ко мне бы со всех сторон цеплялись таксисты, не говоря уже о круглосуточных стойках вызова машины и мобильных приложениях, которые здесь отвечали на мои запросы недоумённым молчанием. Такая цивилизация сюда ещё не пришла. И как прикажете, на автобусе в город ехать?

Каким-то чудом мне подвернулся частник, дедок, таксовавший на задрипанной «пятёрке», понятно, что не «БМВ». Похоже, она сошла с конвейера в год, когда я родилась, но выбирать не приходилось. Безопасности ради я села на заднее сидение и тут же пожалела об этом — из окошка нестерпимо воняло бензином, а в бензобаке всё время что-то звякало. Утешало лишь то, что до дома ехать минут двадцать, а по пустому в ранний час городу и того меньше.

Ночью я едва отыскала ключи от материной квартиры, пришлось перерыть все свои вещи, к тому же я забыла, как они выглядят, так давно ими пользовалась в последний раз. Но к счастью ключи нашлись, иначе пришлось бы сначала ехать к матери в больницу, а там мне в шесть утра вряд ли обрадовались. Сейчас же я планировала бросить дома чемодан, принять душ, переодеться, вызвать нормальное такси и съездить за фруктами и всякой такой ерундой для мамы, а потом уже отправиться к ней в больницу.

В детстве наш район типовых пятиэтажек, так называемых «хрущёвок», густо натыканных в ряд, казался мне целым миром. Дворы между домами были нашими городами, то воюющими, то заключающими перемирие. Выйти во двор означало погрузиться в бесконечные приключения, будь то сбор шелковицы с низкого, но регулярно плодоносящего деревца, или пикник на полянке подорожников — трава в нашем степном городе росла только там, где её регулярно поливали, а подорожник был менее прихотлив. Широкие трубы с горячей и холодной водой проходили через наш двор, закреплённые примерно в полуметре от земли. Обмотанные стекловатой и тонкой жестью, они служили нам вполне удобными сидениями, тем более, что ни одной целой лавочки во дворе не имелось. На них мы сначала играли в куклы, потом резались в карты на желание, а чуть позже и целовались. На них же летом ночевал дядя Коля, Лёлькин отец, когда мать его в очередной раз не пускала домой.

Самой большой трагедией детства был переезд в другой район. Если родители переезжали, дети ходили в глубоком трауре, они теряли свой огромный и любимый мир. И казалось, нет на свете ничего страшнее. А потом мы выросли, и сами разъехались, променяв и тутовое дерево, и удобные трубы, и полянку из подорожников на огни больших городов, призрачное и всё равно не достижимое счастье.

Я вышла из такси и поразилась, каким же маленьким и тесным на самом деле был наш двор. Грязный, пыльный, с торчащим остовом ещё до моего рождения сломанной лавочки, с гнутой железякой возле подъезда, о которую предлагалось чистить обувь. Возле самого дома ряд тополей, единственных деревьев, которые спокойно росли без дополнительного ухода в диком климате Энска. Тополя распространяли повсюду клубки серого пуха, от которого моментально зачесалось в горле. Убожество. Я ни на секунду не пожалела, что когда-то уехала отсюда. И я никогда сюда не вернусь жить. Нечего здесь любить и скучать не по чему.

Второй этаж, железная дверь, покрашенная чёрной краской. Мама так и не заменила её, она считала, чем проще двери и окна, тем меньше недобрых взглядов в сторону квартиры. Внутри-то прилично: ремонт, мебель. По местным меркам прилично. Две смежные клетушки, крошечная кухня, в туалете от стены до стены полметра. Я попыталась представить себе Тиграна в этих декорациях и невольно улыбнулась. Он бы даже на унитазе не поместился, наверное. А на кухне не смог бы развернуться, со своей палкой. Такие, как он, даже не представляют, что такое обычная жизнь. Та, которой живёт девяносто процентов людей. Один из моих бывших, обиженный на меня до полной потери самооценки, в ответ на сообщение, что мы расстаёмся, вдруг высказал всё, что думает о таких, как я. Мол, шкуры мы, продажные твари, проститутки, готовые на всё ради красивой жизни. Он надеялся меня задеть, но я даже не обиделась. Да, готовые. Да, ради красивой жизни. Тебе-то, родившемуся в московской профессорской семье, закончившему МГУ, вовремя подсуетившемуся с приватизацией государственного имущества, ныне уважаемому и очень успешному бизнесмену, не понять. Никогда не понять. Не был ты в Энске никогда в жизни.

Долго предаваться ностальгии мне не дала мамочка. Телефон зазвонил требовательно и настырно.

— Ты где? Прилетела? Уже дома? Записывай, что нужно купить.

Голос у неё звучал куда бодрее, чем вчера. Значит, чем-то помогли в больнице, какие-нибудь уколы сделали. Может, я и зря сорвалась? Мама просто из мухи слона делает, вполне в её стиле.

С огромным списком, в котором значились и булочки из «Александровского» гастронома, и свежая вишня, которой маме очень хотелось вот прямо сейчас, и кисель — лучше бы домашний, но ладно, ты же с дороги, купи готовый, тоже в «Александровском», ещё куча продуктов, и всего два лекарства, — я отправилась за покупками. Такси на сей раз вызвала по телефону, и, за десять минут домчавшись на нём из одного конца города в другой, поразилась, какое здесь всё маленькое, непривычное, будто игрушечное. Игрушечный город, игрушечная жизнь. Слишком короткие расстояния, слишком низкие цены. Я выросла, а город — нет.

«Александровский» гастроном когда-то казался пределом мечтаний. Хотя нет, он и теперь оставался таковым для многих местных. Здесь пекли лучшие в городе пироги, здесь продавали три десятка готовых салатов, здесь разделывали сырое мясо и предлагали его покупателям не огромными кусманами с жилами и костями, как на рынке, а аккуратно нарезанным, разложенным по лоточкам. То есть «Александровский» был самым обыкновенным, среднестатистическим по меркам Москвы супермаркетом. И Меккой всех гурманов Энска одновременно.

Я купила всё, что мама хотела, по списку. За вишней пришлось тащиться на рынок, благо, он располагался сразу за «Александровским». Пожилые татарки торговали здесь прямо с земли, с ящиков, устланных газетами. Ругались, спорили, предлагали попробовать фрукты и ягоды, протягивая их грязными руками. Про оплату картами тут никто и не слышал, и я ещё раз возвращалась к гастроному, чтобы снять наличные. Специально выбрала функцию «с разменом», предполагая, что пятитысячная купюра вызовет шок. Хватит того, что само моё появление вызывало какую-то непонятную реакцию. Я чувствовала, как на меня косились, мне смотрели вслед, торговки явно меня обсуждали. Но стоило подойти к какому-либо прилавку, ко мне кидались, забыв про других клиентов, и преданно смотрели в глаза. На мне был скромный, ничего лишнего не открывающий сарафанчик, даже не особо дорогой, не самого известного бренда. Да и вряд ли местные бабки в брендах понимали. Украшения я не надевала, ещё не хватало, я их даже не брала в Энск, косметики нанесла самый минимум. Наверное, торговки нутром чуяли деньги, не знаю. В любом случае я постаралась как можно быстрее купить всё, что мне надо, и убраться с рынка.

Посещения в больнице начинались с четырёх часов дня, но тысяча на проходной сразу решила все проблемы. И ни халат не потребовался, ни бахилы, ни даже удостоверение личности. Как удобно и просто. Я заранее знала, что увижу, поэтому меня не шокировали ни облезлые коридоры, ни палата на шесть человек без туалета. Вторая городская больница, чего от неё хотеть? Да и в Первой, кстати, условия не лучше. Это вам не Склиф. У мамы была самая блатная койка у окна. Тоже не обошлось без тысячи, я так думаю.

— Вот так оно и получается, пока не соберёшься сдохнуть, любимую доченьку и не увидишь, — прокомментировала моя мама, едва я открыла дверь.

Её соседки по палате чуть на койках не подскочили. Не привыкли ещё к бесцеремонной Тамаре Сергеевне? Ничего, привыкнете.

Мы не виделись почти год. Мама всё грозилась приехать ко мне в Москву, навестить, но я удачно придумывала отмазки. Она ничуть не изменилась, волосы коротким ёжиком, с двухцветным мелированием, круглое лицо, брови ниточкой. Как там говорят? Чем дальше от Москвы, тем тоньше брови? Энск от Москвы далековато.

— Я тоже тебя рада видеть, мамочка.

Я сгрузила пакеты ей на тумбочку, наклонилась обнять.

— Кисель в холодильник поставь, — в ответ на мои объятия распорядилась мама. — И что там ещё скоропортящееся? Моя полка вторая сверху. Вишню купила?

— Купила, купила, вот.

— Где? Я же русским языком сказала — шпанку! Это шпанка по-твоему?

Мда, как не расставались. Я присела на край кровати, стульев тут не водилось.

— Как ты себя чувствуешь? Что врачи говорят?

— Да что они говорят? Что они вообще знают? Купили дипломы, теперь штаны просиживают. Только бабосы собирать умеют. Сердечная недостаточность, говорят. Да чем мы дышим-то? Военный полигон снова используют, учения у них там какие-то, испытания. Говорят, каждый день боевые снаряды взрывают. В воздухе сплошной стронций. Будет тут недостаточность.

Мама костерила всех подряд, переключаясь с врачей на военных и обратно, соседки в китайских пёстрых халатиках заинтересованно слушали, не менее заинтересованно меня разглядывая, а я размышляла, сразу переводить маму в Первую больницу, или пойти на поклон врачам, простимулировать их знания медицины твёрдой валютой. Вела себя мама как обычно, но выглядела нездоровой. Да и раз поставили диагноз, значит, не придумала она себе недомогание, как мне сначала показалось.

— Ты лучше про себя расскажи! Как там с Димой у вас? Вы расписываться вообще собираетесь?

Я на секунду зависла, вспоминая, кто такой Дима. После бессонной ночи мозг соображал медленно. Ну да, хороший парень Дима, программист, москвич, который выплыл из моего воображения, когда мне надоели мамины стенания насчёт одинокой старости, стакана воды и прочей участи незамужней барышни. Вот только с фантазией у меня всегда было туго, и подробности о нашей с Димой жизни у меня придумывались со скрипом, к тому же я постоянно забывала, что врала маме в прошлый раз. В результате Дима часто менял работу, привычки и даже возраст. Хорошо хоть не имя, но это не точно. Меня спасало только то, что мама, занятая своими бизнес-делами, тоже не особо запоминала постороннюю информацию. Но о Диме спрашивала регулярно. А уж сакраментальный вопрос о свадьбе меня просто достал.

— Нормально у нас с Димой, — буркнула я. — Мне что, первой ему предложение делать?

— Нет, но нужно намекать. Доченька, ты понимаешь, что штамп в паспорте — твоя гарантия? Ты же хочешь надёжно зацепиться в Москве.

Да зацепилась уже, теперь не отцепишь. И штамп для этого совсем не нужен, он скорее помешал бы. Но я тупо кивала, глазки в пол, коленочки вместе. Надо переводить маму в нормальную больницу, совать деньги, чтобы за ней присматривали, и валить из родного города. Он меня уже начал подбешивать.

— Мам, свадьба — дорогое удовольствие. А я хочу или настоящую, красивую, с платьем, машиной и рестораном, или вообще никакой, — соврала я, почему-то думая о Тигране. Надо бы ему сообщить, где я, а то явится на Садовническую, а там никого. Но у меня принцип, я никогда не звоню первой. Может он с женой или на совещании. Да и какая разница, я вроде бы собралась от него уходить.

Мама явно хотела продолжать дискуссию, так что я поднялась, спешно чмокнула её в щёку и, пообещав скоро вернуться, пошла искать врача. Нашёлся он не сразу, меня три раза отправляли то влево по коридору, то вправо, пока не выяснилось, что «Сан Саныч в курилке». Курилкой тут именовался пятачок на заднем дворе, сплошь усеянный окурками и оснащённый кривой банкой из-под сгущёнки в качестве пепельницы. Так как в данный момент на пятачке наблюдался только один мужик средней помятости и средней небритости, я сделала вывод, что он и есть искомый Сан Саныч. Он меня тоже заметил и смотрел с явным интересом.

— Вы лечите Кузьменко? — я не стала тратить время на расшаркивания.

— Ну допустим, — доктор бросил окурок мимо банки и тут же прикурил новую сигарету от спички.

— И как она?

— А у самой Кузьменко вы спросить не пробовали?

Спросишь у неё, как же.

— Вы ей кто, собственно? Дочка? Ничего особенного у вашей мамы. Сердечная недостаточность, в жару это у каждого пятого пенсионера. Покапаем, станет лучше.

На «пенсионера» я обиделась, маме всего пятьдесят пять. Ну да, формально пенсионер, но скажи он такое маме в глаза, она бы в него точно чем-нибудь запустила.

— А если не станет, — меланхолично продолжал доктор, — значит, сосуды забиты. Атеросклероз, бляшки. Тогда надо стэны ставить. Но их у нас нет.

Ну всё понятно. Я мысленно пересчитала наличные в кошельке. Надо ещё снять, карточки он вряд ли принимает. А там, глядишь, и стэны найдутся. Для чего они, кстати?

— Какие-то лекарства нужно купить? — с нажимом спросила я, открывая сумочку. — А платная палата у вас есть?

— Откуда, девушка? У нас и так все койки забиты. Мы не можем выделить целую комнату под одну кровать.

Похоже, доктор об этом искренне сожалел, а то выделил бы. Его глазки так и шарили по моей сумочке, по рукам, даже почему-то по босоножкам. Что? Самые обычные, простенькие, долларов пятьсот. Случайная покупка, гуляла по городу, натёрла ногу неудобными туфлями, зашла в ЦУМ и купила первые, какие под руку попались.

— Тогда мы переведёмся в Первую городскую, — я вытащила несколько тысячных купюр. — Вы можете оформить перевод?

Доктор странно на меня посмотрел и только что не простонал:

— Девушка, она на ремонте уже полгода. Всех к нам везут. Потому и класть некуда.

Мне его аж жалко стало, так хотелось мужику денег срубить. Но себя было ещё жальче. И что теперь делать-то? Насколько в Москве всё проще — плати и получай услуги по карману, причём вполне официально, через кассу. А тут и рад бы денег дать, да не за что.

Я ему всё-таки сунула вытащенные купюры в карман халата. На всякий случай, чтоб повнимательнее относился. Ещё на минутку зашла к маме, попрощаться.

— Доктор говорит, всё будет хорошо. Сделают несколько капельниц и отпустят, — бодро отрапортовала я. — Так что я поеду, мам.

— Марусю не забудь покормить. У неё, наверное, и корм кончился. Она только дорогой ест, с белым персом на упаковке. И цветы полей. Точку сегодня уже и нет смысла открывать. Или открыть с обеда? — вслух размышляла мама. — Справишься, дочь?

Э-э-э… Вообще-то я имела в виду, что поеду в аэропорт. Смысл мне тут торчать? С мамой ничего страшного, я её проведала, продукты привезла, доктору подмазала. Кошка? Ну покормлю я её. И соседке занесу. Вряд ли маму долго продержат, поживёт три дня у тёти Люды.

— Мам, ну какая точка? Я вообще не умею торговать.

— Товар же пропадёт! Там помидоров двадцать килограммов, а ещё огурцы. И кабачки оставалась. Сгниёт всё!

Маме, наверное, не стоило сейчас волноваться. Но что я могла сделать?

— Мам, я тебе возмещу все потери, хорошо? Я не могу тут торчать, мне в Москву надо.

А зачем надо — так сходу и не смогла придумать. Говорю же, с придумывалкой у меня туго. Что там нормальные дочери врут? Что дома дети сопливые, что муж без неё холодильник не найдёт, что на работе никто отгул не даст. А я что могла придумать? Даже на работу не сошлёшься, только недавно я заливала маме по телефону, что наш образовательный центр уходит на каникулы, и мы с Димой собираемся в отпуск. Так я пыталась себя обезопасить от маминой попытки приехать ко мне. Теперь же оставалось только сочинять про бедного голодающего без меня Димочку. При этом почему-то представлялся Тигран, который не только легко отыскивал холодильник, но и умел жарить картошку. А может, и что-то другое приготовил бы, если бы пришлось. За картошку я могла поручиться, так как в один из совместных вечеров, когда было лень куда-то идти и даже не хотелось никуда звонить, он вдруг встал к плите и изобразил вполне приличный картофан.

Но мама не стала задавать уточняющих вопросов. Вздохнула, пожала плечами.

— Ну поезжай, раз надо. Тоже верно, мужика нельзя без присмотра оставлять.

И как-то мне вдруг стало стыдно. Слишком уж не в характере мамы была покладистость. Если она не командует и не строит всех вокруг в шеренги, значит, и правда скверно себя чувствует. И вовсе не мужик, которого нельзя оставлять без присмотра, тянет меня в Москву. А что меня, собственно, тянет? Кто меня там ждёт? Я просто-напросто боюсь лишнюю минуту провести в родном городе. Боюсь, что он захлопнется, как ловушка, и я останусь в нём навсегда. Глупо, я взрослый человек, самолёты летают каждый день. Слава Богу, даже из родного Зажопинска три рейса на Москву в сутки. А ещё есть поезда. И мне не пять лет, мама не может мне приказать. Да и не пытается.

— Ладно, мам, я ещё пару дней побуду, пока тебя не выпишут, — пробормотала я, рассматривая ногти, которые давно пора было подкорректировать. — Завтра снова приду. Принести тебе что-нибудь?

— Вишню, нормальную! Шпанку! В Интернете посмотри, как шпанка выглядит, недоразумение! — к маме тут же вернулся командный тон. — А точку всё-таки открой, пропадут же помидоры!

***

Помидоры, блин! Я ковыляла по двору с черепашьей скоростью, потому что иначе по выбоинам, гордо именуемым асфальтом, идти было невозможно. Впереди, между дворами, залезая боком на дорогу, стояло одноэтажное здание-стекляшка, чуть больше, чем обычный ларёк. Там-то и догнивали мамины помидоры. И меньше всего на свете мне хотелось становиться за прилавок. Нет, не сегодня. Домой, в душ и спать. Кошку накормить. Чёрт, кошка, ей же ещё корм надо купить. Пришлось сворачивать к магазину, который со времён моего детства именовался «дежурным», так как работал круглосуточно.

Завтра с утра разберусь с помидорами. Просто вытащу всё на помойку, а маме в кассу доложу денег. Скажу, что наторговала.

Дежурный магазин совсем не изменился. Те же белые полки из фанеры, те же бумажные кружавчики, их выстилающие. На витрине возле кассы коробки с жвачкой, чупа-чупсы и взрывающаяся на языке карамель. Детьми мы обожали сюда бегать, складывали свои копеечки и долго выбирали, что же взять. Поход в магазин становился целым приключением, в которое мы отпрашивались у родителей. Я не отпрашивалась, не у кого было, мама же работала. Зато и финансы мне позволяли не колебаться между конфетами и мороженым. Мда, в детстве шесть квадратных метров казались сказочным королевством. А теперь — просто скучный провинциальный магазин, в котором толкутся местные алкоголики да затрёпанная жизнью тётка что-то усердно подсчитывает в уме, разглядывая полку с консервами.

— Три банки кошачьего корма, вон того, с персом, — попросила я, устало опираясь на прилавок и мечтая о чашке настоящего кофе, встретить который здесь также нереально, как «Майбах» на дороге.

Продавщица выдала мне банки, начала отсчитывать сдачу.

— А пакет?

Мне что, в руках их тащить?

— Пакеты у нас платные, два рубля, — таким тоном, будто я просила бесплатно.

— Да ради бога, — я вернула мелочь.

— Маринка?!

Я обернулась. Та самая тётка, изучавшая консервы, теперь смотрела на меня во все глаза.

— Сто лет тебя не видела! А тётя Тамара говорила, что ты в Москве!

— Светка? — осторожно уточнила я, чтобы не ошибиться.

Ну да, Светка. В школе она была рыжей-рыжей, а теперь стала какой-то бесцветной. И даже веснушки на лице как будто побелели. А может, она их замазывала. Вот только признать в затраханной жизнью тётке свою одноклассницу всё равно казалось невозможным.

— Выглядишь шикарно! Так ты вернулась?

— Маму приехала навестить, на пару дней.

— Здорово! Слушай, пошли ко мне? У малого день рождения сегодня, в обед ребятню собирали, как раз торт остался. Посидим, поболтаем! Есть время?

Честно говоря, я безумно хотела принять душ и рухнуть в кровать. Какой ещё торт? Я сладкое стараюсь не есть, жопа потом в платья не влезает. А самое главное, я не понимала, с чего вдруг у Светки такая радость при виде меня. Ну не виделись сто лет, и что? Мы никогда не дружили. Мало ли, кто с кем в одном классе учился и в одном доме жил? Светка училась на круглые пятёрки, да к тому же отлично играла в шахматы, ещё в школе какой-то там разряд получила, местным гением считалась. Я шахматами никогда не интересовалась, мы с Лёлькой вообще думали, что Светка с приветом. Ну серьёзно, горбиться над доской с фигурками все лучшие годы. Кому оно надо?

Но Светка упорно тащила меня в гости, и я вдруг передумала сопротивляться.

— Давай через час? — предложила я. — Кошку надо покормить, и себя в порядок привести.

— В порядок? — протянула Светка, оценивающе меня разглядывая. — Ну давай, жду через час. Ты номер квартиры помнишь? Шестьдесят первая. А корм ты зря тут купила, в супермаркете на Дмитровской он дешевле. И вообще лучше «Барсика» брать.

Я неопределённо пожала плечами, мне всё равно, «Барсик», «Мурзик». Мама сказала, чтобы с персом на картинке, остальное не мой вопрос.

Дома я покормила трущуюся об меня кошку, быстро приняла душ, надела чистую маечку, и уже собралась выходить, но в последний момент зазвонил мобильник. Глянула на экран. Какая неожиданность! Его светлость Тигран Борисович вспомнил о моём существовании.

— Привет, котёнок! — спокойно отозвалась трубка. — Как твои дела?

Ага, то есть на Садовнической он не был, моего отсутствия не заметил. Ну и прекрасно. С такой степенью заинтересованности он не заметит, если я на неделю в Энске застряну.

— У меня всё прекрасно.

— Чем занимаешься?

— Ну чем могут заниматься красивые девочки? Наведением ещё большей красоты.

Я не врала, я действительно стояла возле зеркала и рисовала стрелки, когда он позвонил.

— Солнышко, мне нужно будет уехать на несколько дней.

— В Нарьян-Мар?

— Почему в Нарьян-Мар? — оторопел Тигран. — Нет, в другой город. Название тебе ничего не скажет. Там надо некоторые вопросы порешать. Тебе что-нибудь нужно?

Тонкий намёк на деньги. Потому что ничего другого от таких, как Тигран, получить нельзя. Да мне и не надо. Я вспомнила про машинку, оставшуюся в Москве. Как там она? Не обидел никто? Про подземную парковку сейчас говорить глупо, раз он уезжает. Лекс наверняка с ним, так что поручить разобраться некому. И я решила обидеться. Всегда полезно, тем более, что мне и особо притворяться не пришлось.

— Ничего не надо, — ровным голосом произнесла я. — Прости, у меня входящий по другой линии.

И разъединилась. Ну а что? Только ему трубки бросать можно, вечно занятому? Вопросы он едет порешать. Он всё время что-то решает, всё бабло мира заработать пытается. Куда, спрашивается? В последнем костюме карманов нет. Наследничкам на всю оставшуюся жизнь копит? Внучку любимому, чтоб тот палец о палец не ударил не дай бог? Каково это, интересно, родиться на золотых перинках? С детства знать, что у тебя куча прислуги, которая и покормит, и задницу подотрёт. На пони всяких кататься, учиться где-нибудь в Лондоне.

Шестьдесят первую квартиру я нашла без труда. С собой прихватила бутылку вина, вытащенную у матери из буфета. У неё полно всякого хорошего алкоголя, мама ценитель. Хотела сначала «Бейлис» взять, потом вспомнила, как оценивающе на меня смотрела Светка, и решила не выпендриваться. Тем более, я «Бейлис» сама не люблю, слишком он приторный.

Дверь мне открыл пацанёнок в одних трусах, лет четырёх-пяти.

— Мама, там к тебе пришли, а Петька обосрался! — радостно выдал он и понёсся по коридору, смотреть мамину реакцию.

Ага, то есть детей у Светки двое. Когда успела-то? Вроде вот только выпускной, бантики, ленточки. А тут двое детей. В коридоре появилась девочка, тоже в трусах, зато с косичками.

— Ты кто? — бесцеремонно спросила она и убежала, не дождавшись ответа, потому что мальчишеский голос из комнаты заявил, что раз последнее яблоко никому не нужно, то обладатель голоса сейчас его доест.

Этой лет семь. Господи, Светка рожать начала, едва аттестат получив, что ли? Она вроде собиралась в шахматы всю жизнь играть, в чемпионатах там каких-то участвовала. Шахматы — это же спорт, кажется? То есть за призовые места должны платить.

Но в доме не было и намёка на деньги. Облезлая прихожка с загибающимся у порога линолеумом вела в комнату с потёртым и странно пахнущим диваном и шкафами, занимавшими всю стену, каких я никогда не видела. Если бы не затейливая форма, я бы решила, что они тут с советских времён, только при совке делали такие страшные фасады. Но советская мебель обычно была топорно-прямолинейной, никаких горок-каскадов и угловых шкафов не предполагалось. Где они взяли это чудо дизайнерской мысли, интересно? И как умудрились вписать в стену так, чтобы не осталось ни сантиметра ни справа, ни слева?

— Нравится? — Светка вошла в комнату и проследила за моим взглядом. — Пашка сам делал! Купил ДСП-доски, фурнитура вообще копейки стоит, одно крепление — десять рублей. Всё померил, напилил. Считай, тысяч двадцать сэкономили! Ты присаживайся, я сейчас разберусь, что там с Петькой, и приду. А ты что тут стоишь? Марш в детскую!

Последние фразы адресовались девочке, засовывающей любопытный нос в комнату. У Светки двухкомнатная, значит, одна комната под детскую, а они с неведомым Пашкой здесь, на диване. Как они сексом занимаются, интересно, зная, что за стенкой трое спиногрызов, готовых в любой момент захотеть пить, писать и что там ещё дети обычно хотят по ночам? Или они не занимаются, разве что ради дела, то есть производства следующего спиногрыза?

Шахмат поблизости не наблюдалось. Зато на второй стенке гордо висел плазменный телевизор и существенно выбивался из общего интерьера. Здоровый такой, у Тиграна на Садовнической и то поменьше. Они его что, в магазине украли? Или в лотерею выиграли?

Светка появилась с двумя тарелками. На одной была нарезанная докторская колбаса, причём занимала колбаса только половину тарелки. На второй тарелке лежало нечто светло-коричневое, посыпанное красными ягодами, вероятно, смородиной.

— Торт Пашка сам делал вчера, — с гордостью сообщила Светка. — В Интернете нашёл рецепт и сделал. Мы магазинные не покупаем, там всякая гадость намешана.

Это был не торт, это была жопка от торта. Наверное, Пашка пытался изобразить «полено», но нам достался только его обрубок. Но больше меня потрясла половинчатая тарелка с колбасой.

— Пожрём? — заговорщицки подмигнула мне Светка. — Пашка не разрешает колбасу покупать, в неё копыта идут и туалетная бумага. Я детям на праздничный стол взяла немного, вот осталось. Как раз доедим, пока он на работе.

Я с ужасом смотрела на одноклассницу и пыталась вспомнить, какой она была раньше. Да, мы не дружили, но я точно помнила, что Светка за словом в карман не лезла, обижать себя никому не позволяла. Как-то мы втроём, с ней и Лёлькой, оказались в числе опоздавших на уроки. Уже бежали в класс, когда нас задержал дежурный в коридоре и стал записывать фамилии. Светка первая сообразила назвать левую фамилию и параллельный класс. Мы с Лёлькой уже следом за ней. Избежали нагоняя, так никто ничего и не узнал.

И что с ней стало? Что там за Пашка такой, без разрешения которого она колбасу купить не может? Сколько Пашка зарабатывать должен, чтобы условия ставить? По моим понятиям, он должен как минимум нефть качать. Подумала и усмехнулась. Расхожая такая фраза про нефть, шаблонная среди наших девчонок, и обычно она подразумевает только уровень заработка, но не род деятельности. А мой-то как раз нефть качает. Но именно он никаких условий ещё не ставил, ни разу. Предыдущие ставили. Не такие идиотские, насчёт колбасы, конечно. Одному требовалось, чтобы я непременно изображала наездницу, он по-другому не заводился. Кто-то из девчонок рассказывал, как очередной папик заставлял её ухаживать за его канарейками. У него в доме было отдельное помещение, уставленное клетками с певчими птичками, и ему хотелось, чтобы услада его глаз и членов непременно сама кормила услад его слуха. В общем, извращениями нас не удивить, таковы правила игры, которые можешь принимать. А можешь не принимать и тогда искать следующего, тоже не проблема, пока прилично выглядишь, грудь стоит и попа оттопыривается.

Но судя по обстановке, Паша нефть не качал. Какого же тогда чёрта?

Я поставила на стол бутылку вина, Светка радостно приволокла стаканы, по дороге опять прикрикнув на кого-то из детей, и штопор. Только увидев его, я поняла, какую глупость сделала. Открывать кто будет? Мужиков нет. Надо было «Бейлис» брать, у него крышечка сворачивается.

— У тебя среди соседей мужики водятся? — я задумчиво покрутила в руке штопор.

— Зачем? — изумилась Светка. — Я умею.

И в два счёта откупорила бутылку. Сама же и разлила, весёлая, довольная неожиданно выпавшим на её долю праздником.

— Ты в шахматы-то играешь? — постаралась я начать светскую беседу.

Светка рассмеялась.

— Какие шахматы, ты что? Кому это надо? Пока Машка не родилась, ещё играла, а потом новые игры начались. Пелёнки, погремушки. У тебя сколько?

Я не сразу поняла вопрос. А когда поняла, пожала плечами.

— Нисколько.

— О-о-о, типа чайлдфри, — протянула Светка.

Не совсем деревня, в Интернет всё-таки заглядывает. Хотя да, там же все мамочки сидят, кооперируются на форумах, чтобы с ума не сойти.

— Нет. Просто пока не сложилось, — ещё не хватало мне тут свою политическую позицию защищать.

— Смотри, часики-то тикают, — выдала Светка сакраментальную фразу.

Причём выглядела она лет на пятнадцать старше, чем я.

— А занимаешься чем? — продолжила она. — Ты ешь колбасу-то. И торт.

Чем я занимаюсь? Я вовремя сообразила, что Светка часто встречается с матерью во дворе, может быть даже заходит в её стекляшку за помидорами, хотя вряд ли, конечно. Но в любом случае они могут увидеться и начать обсуждать меня. Значит, стоило придерживаться официальной версии. Я бодро задвинула ей про центр детского развития, но судя по лицу, Светка мне не поверила ни на секунду. Похоже, она не просто заходит в Интернет, она там сидит капитально, и знает, сколько стоит простенькая на вид маечка или неприметные джинсы, которые были на мне. Но вслух сказала другое.

— Ты молодец, а я вот не работаю. Как работать, когда трое? Пашка один колотится. На складе, тут недалеко. Зарплата маленькая, конечно. Но он молодец, мебель сам сделал, продукты закупает, по списку, вечерами с детьми возится. Золотой мужик. С первого дня мне говорил, если жить экономно, можно многое себе позволить. Вот, телевизор купили.

Я не стала указывать на очевидное противоречие в логике неизвестного мне Пашки. Телевизор, надо думать, он купил себе. Ну а что, пять лет экономии на колбасе и сладостях, и у тебя плазма на всю стенку, смотришь футбол в HD-качестве. Хотя не удивлюсь, если к дорогому чуду техники подсоединена городская антенна, бесплатная и показывающая три с половиной канала.

В комнату забежал пацанёнок, который первым меня встречал. Заметил на столе остатки торта, замер, вопросительно глядя на мать. Светка нахмурилась. Пацанёнок быстро смекнул политику партии и задал вопрос, с которым, наверное, изначально прибегал.

— Мам, а мы в кино когда пойдём?

Светка ещё сильнее нахмурилась, потому что в ту же секунду в комнате появилась Маша.

— Вы в кино собрались? А я?!

— У меня День рождения! — заорал пацанёнок. — Я в кино иду!

— Дима в кино идёт, — подтвердила Светка. — А ты сидишь с Петей.

— Почему? — тут же заныла девочка.

— Потому что День рождения у Димы. Когда у тебя будет День рождения, мы пойдём в кино с тобой. А сейчас оба брысь отсюда, а то никто и никуда не пойдёт.

Детей как ветром сдуло. Светка тяжело вздохнула, допила содержимое своего бокала, стала разливать по новой.

— В «Космосе» сделали акцию — ребёнку в День рождения вход бесплатный, и одному взрослому сопровождающему тоже. Очень удобно, с Машкой мы так уже ходили. А в торговом центре на Советской такая же акция в игровой комнате. Правда, всего пятнадцать минут дают, но тоже неплохо, можно на батутах попрыгать, шариками покидаться. Так что имей в виду. А, да, тебе же без надобности, — спохватилась Светка. — Ты хоть замужем?

«Хоть»! Я отрицательно покачала головой, но тут же пояснила:

— В гражданском браке.

— А занимается он чем?

В другое время, с другим собеседником я бы не преминула похвастаться. Да что там, с моими обычными собеседниками такие вопросы даже бы не возникли. Зачем спрашивать, если всё понятно по одежде, украшениям, аксессуарам? И вообще, в тусовке все друг про друга всё знают. Прямые вопросы задавать — моветон. Но Светка была абсолютно бесхитростна, и мне, наблюдая, как она пилит тупым ножиком огрызок торта на два кусочка, совсем не хотелось гнуть понты.

— Бизнес у него, — не вдаваясь в подробности, сообщила я.

— Любишь его?

Светка протянула мне отпиленный кусочек. А я сидела, не зная, что сказать. Вот такой вопрос точно не задала бы ни одна из моих подруг. Даже Лёлька. Тем более Лёлька! Идиотский вопрос, и слово идиотское. Любить их ещё… Когда можешь вытерпеть больше суток под одной крышей, уже хорошо.

Я неопределённо пожала плечами. Мол, ну да, а как же. Дико захотелось домой. Не в мамину квартиру, совсем домой. В Москву. Глупо, там у меня вообще никакого дома не было. Что такое «дом»? Где вещи лежат? Вещи лежали у Тиграна на Садовнической. Но ещё несколько дней, и я соберу их в чемоданы. И будет новый «дом».

Сейчас хотелось просто в Москву. Пройти по улице, которая, может быть, и не сильно чище, чем в Энске. И не особо зеленее. Дома больше, да, проезжая часть шире. Витрины ярче. Но дело не в них. В Москве воздух пахнет свободой. А здесь — пылью и нафталином старых воспоминаний. Мы с Лёлькой, может, и не самые счастливые, но у нас всегда есть шанс, что завтра будет что-то другое, новое, лучше. В Энске нет никакого «завтра». Есть только «вчера», в котором всё самое важное — замужество и рождение детей, — уже случилось. А теперь вот, колбаса втихомолку и самодельный тортик, который жрать невозможно.

Я наплела Светке что-то про дела, которые срочно требовали моего участия, наспех попрощалась, стала собираться домой. У двери, застёгивая босоножки, всё-таки не удержалась и задала вопрос, который задавать бы не стоило.

— Свет… А почему ты всё-таки шахматы бросила? Все же говорили, что у тебя талант, будущее. Ты могла бы в Москву уехать.

Светка смотрела на меня непонимающе, чуть покрасневшая от вина, растрёпанная, в халате с оттянутыми карманами.

— Да что я в Москве не видела? Разве в Москве счастье? Счастье — оно вот!

Махнула рукой в направлении детской. В ту же минуту из комнаты вылез Петька, довольный, как веник. В руках он держал горшок, полный. Счастье наконец-то сделало дела не в штаны, а куда следует.

***

Лёлька ездила в Энск в начале весны, и тогда на её страничку в социальной сети зайти было невозможно, меня сразу начинало тошнить. Фотография на центральной городской площади, причём сделанная очень удачно, чтобы в кадр не попал бессмертный дедушка Ленин, протягивающий руку в сторону недавно выросшего торгового центра. Очевидно, вождь пролетариата решил всё-таки заключить мир с капитализмом. Лёлька позировала на бортике фонтана, сзади маячили голубые ёлки, три штуки, и в целом создавалось ощущение, что Энск — очень красивый и нарядный город. Внизу Лёлька разместила подпись «Люблю!». Не уверена, что признание относилось к городу, скорее, к себе, отлично на фото получившейся. Ещё хлеще была фотография Лёльки в окружении подушек и мягких игрушек на огромной двуспальной кровати. Вид немного портил ковёр «Русская красавица», висевший сзади и явно выдававший советское прошлое гламурного будуара. Но сдирать со стены ковёр ради одного снимка Лёлька не решилась, зато постаралась оформить пост по всем правилам. Не только написала очередную чушь: «В родительском доме спится слаще», но и умудрилась где-то откопать и прикрепить под снимок песню Льва Лещенко «Родительский дом».

Вот от такого показательного патриотизма Вконтактике меня и тошнило. Любишь родительский дом? А что ж ты в Москву-то слиняла при первой возможности? И теперь держишься за неё зубами и когтями, терпишь закидоны Серёги, каждый день по четыре часа убиваешь в дороге, лишь бы только не возвращаться в дом, где так сладко спится?

Я всё это к тому, что мне вот в родительском доме не спалось совершенно. Мою старую кровать мама давно выкинула, заменив на стильный раскладной диванчик. Вполне просторный, но я давно забыла, каково спать на диване. Всё время казалось, я куда-то проваливаюсь. Когда мы начали встречаться с Тиграном, меня жутко бесило, что матрас под ним сильно прогибался, и в итоге я тоже скатывалась к нему под бок. Переезд на Садовническую проблему решил, там матрасы оказались жёсткими, да и ночевать со мной Тигран стал гораздо реже.

Теперь же я ворочалась с боку на бок, то скидывая, то снова натягивая на себя одеяло, не в силах понять, жарко мне или холодно, по десять раз перетряхивая подушку, открывая окна, потому что душно, и закрывая их, потому что под окнами всё время орали какие-то пацаны, устроившие ночные посиделки с пивом. Очень хотелось вызвать полицию, но я заранее знала, что в Энске такой номер не сработает, никто не приедет. Шум нарастал, и когда я уже была готова схватиться за телефон, тот зазвонил первым. Номер незнакомый. Половина первого ночи!

Но я всё-таки приняла вызов, внутренне готовясь послать к чёрту того идиота, который сейчас предложит мне кредит, программу похудения или просто попросит какого-нибудь Валеру. Но попросили меня, вернее, уточнили, Марина ли Кузьменко у телефона.

— Марина, вам нужно подъехать в больницу, решить вопрос по вашей маме. Это срочно.

Представляете, формулировочка? Подумать можно всё, что угодно. Очевидно, мой собеседник тоже это понял, и поспешно добавил:

— Вы не волнуйтесь, она жива, но мы перевели её в реанимацию. Приезжайте поскорее.

Минут двадцать я потратила только на вызов такси. По номерам, которые я находила в Интернете, либо никто не отвечал, либо сообщали, что все машины заняты. Ночью? Все три, что ли? Наконец свободная машина нашлась. Я выбежала из подъезда, и парни, на которых я собиралась натравить полицию, очень оживились при моём появлении. Я тут же услышала заинтересованное: «Девушка, давайте познакомимся» и предложения выпить за компанию. К счастью, такси подъехало сразу. Угрюмый водитель даже не поздоровался, только уточнил, куда едем.

— Ночью двойной тариф, знаешь? — предупредил он, почему-то перейдя на «ты».

— Хорошо, — буркнула я, отворачиваясь к окну.

Двойной к вашим трём копейкам? Да пожалуйста, не обеднеем.

— Поехали уже поскорее!

Движение в Энске и так не слишком интенсивное, а ночью дороги вообще пустые, некуда людям тут ездить по ночам, так что добрались мы минут за десять.

— Двести рублей, — огласил приговор водитель.

Мда, было бы, о чём разговор вести. Я открыла кошелёк и похолодела. Внутри лежали только карточки — золотая, которой я обычно пользовалась, чёрная, которую Тигран давал на машину, на ней ещё оставались какие-то копейки. И куча дисконтных, тоже по большей части «золотых» и «платиновых». Наличных денег не было совсем. Я напрочь забыла, что потратила днём почти всё, что снимала, а сдачу из «дежурного» бросила дома на столе.

— Вы карточки принимаете? — без особой надежды спросила я.

— Чё, без денег, что ли? — мужик обернулся. — Продинамить решила?

— Где тут у вас банкомат? Сейчас сниму, подождите две минуты.

Я старалась сохранять спокойный тон. В конце концов, обычная ситуация, штатная. В эпоху карточек сплошь и рядом случается, что у людей нет налички, и приходится бежать до ближайшего банкомата. Другой вопрос, что в Москве банкоматы на каждом шагу, а без терминала на кассе тебе никто работать просто не позволит.

— Банкомат? В супермаркете, только тот ночью закрыт. Слышь ты, курица, деньги давай. Или будешь натурой расплачиваться?

Тут только до меня дошло, что на мне слишком открытый сарафан. Слишком для Энска вообще и для поездок ночью на такси в частности. Чем я думала? Как быстро выветрились правила поведения в родном городе, как расслабила меня Москва! И как хотелось сейчас оказаться в машине Лекса. Лекса, которого я презирала, который меня раздражал всем, от рубашки в клеточку до собачьей верности Тиграну. И с которым я была в абсолютной безопасности. Мысль о Лексе и Тигране придала мне сил, напомнила, что я давно не беззащитная девочка из Энска.

— Ты хоть знаешь, какие за мной люди стоят? — прошипела я. — Только попробуй тронь, тебя вместе с твоим драндулетом ещё десять лет потом не найдут. Ну забыла я деньги снять, забыла! Поехали до ближайшего банкомата, я тебе ещё сотню накину.

— Ну и какие люди? Кому ты нужна-то, шалава? Не с мэром же ты трахаешься.

Честно говоря, я даже слабо представляла, как выглядит мэр Энска и как его зовут. Я в отчаянии рылась в сумочке, пытаясь найти телефон. Не знаю, зачем. Позвонить Тиграну? Лексу? И что они по телефону сделают? В полицию позвонить? Вдруг на дне сумки я нашарила какую-то бумажку. Вытащила на свет и чуть не заорала от облегчения — это была пятисотенная купюра. Наверное, я кинула её в сумку, когда затаривалась на рынке. Свободных рук не хватало, и я, чтобы не доставать кошелёк, сунула сдачу, куда попало.

Я молча швырнула водителю деньги и как можно быстрее выбралась из машины. Он что-то кричал мне вслед, но догнать, к счастью, не пытался. Не знаю, чего ему больше хотелось, несчастных двухсот рублей или всё-таки натуры, но я в считаные секунды оказалась на территории больницы. Показала охраннику на входе паспорт, сбивчиво объяснила, что меня вызывали, прошмыгнула через турникет, дошла до ближайшей лавочки под одиноким фонарём, села на неё и разревелась. Ненавижу этот город! Здесь всё через жопу, всегда, было и будет ещё лет двести. Дикие люди, дикие нравы. Говорят, Москва любого съест и не подавится. Да те, кто говорит, просто в Энске не были. Тут тебя за несчастные двести рублей готовы отыметь на заднем сидении вонючих «Жигулей»! И не вступится же никто, некому!

Как-то всё наложилось одно на другое: вторая бессонная ночь, страх за маму, страх за себя, двести рублей эти. А ещё у меня сложные дни наступали — пока ничего не болело, но нервы, как всегда, на взводе заранее. Я ревела и не могла остановиться. Выглядела, наверное, странно. Меня ждали в больнице, просили же срочно… А я размазывала по лицу слёзы и никак не могла заставить себя встать. В каком-то полусне достала телефон и набрала Тиграна, потому что больше набирать было некого. Мама в больнице, Лёлька решит, что я опять пьяная и с жиру бешусь…

— Что случилось, котёнок?

Голос у Тиграна был встревоженный, ну понятно, я же никогда первая не звоню. Тем более, ночью. Хорошо хоть он трубку взял. Это потому, что не дома. Он вроде говорил, что куда-то там уезжает.

— Мне так плохо, — проскулила я.

Почему-то от звука его голоса ещё больше реветь захотелось, меня просто накрыло. Так что минут пять Тигран только допытывался, что же произошло. Пришлось рассказать и про Энск, и про маму, и про таксиста.

— А я просто деньги не сняла, — всхлипывала я. — Я забыла!

— Убью, — мрачно пообещал Тигран. — Найду, убью, закопаю и скажу, что так и было.

Тут мне вспомнился Стас, и снова стало очень страшно от понимания, что в случае с Тиграном это всё не пустое сотрясание воздуха взревновавшим парнем. Такой правда убьёт.

— А с мамой что? — продолжала допытываться трубка.

— Не знаю ещё. Я в больнице сижу, на лавочке. Надо к ней пойти, узнать. А я боюсь!

— Прекрати плакать! Иди и выясни, на бумажке запиши, какой диагноз, что требуется, какие условия перевозки. Я прилечу к тебе ближайшим рейсом, и мы придумаем, как организовать твоей маме самое лучшее лечение. Вызовем санавиацию и заберём её в Москву, если потребуется. Или в Германию. В Израиле тоже врачи хорошие. Но сначала ты должна всё выяснить. Поняла меня, котёнок?

— Ты прилетишь? Правда?

Ещё можно было предположить, что Тигран пришлёт денег. Но чтобы он прилетел?! Лично? Решать мои проблемы?

— Да, я сейчас поручу Лексу найти ближайший рейс и прилечу, — Тигран говорил спокойно и уверенно, словно уже надиктовывал Лексу поручения. — Если не будет прямого, придётся через Москву. Но к утру я точно прилечу. Иди к врачу, всё выясняй. Перезвонишь мне.

И я пошла, нет, я побежала. Отыскала дежурного врача, который мне, как выяснилось, и звонил. Он сразу нахмурился.

— У вашей мамы острая сердечная недостаточность, мы перевели её в реанимацию, подключили специальный аппарат. Понимаете, нужны лекарства, которые не входят в список обязательных для закупки… Я одну ампулу уже ввёл, из личных запасов…

Он мялся, старался не смотреть мне в глаза, но всё было и так предельно понятно.

— Вы можете привезти сами лекарства, — забормотал он, когда я демонстративно достала карточку. — Не подумайте… Мы бы с радостью… Но больница закупает самые дешёвые… И если совсем честно, вашей маме нужно делать стенирование. Но стэнов нет…

И это тоже было понятно. Но если утром меня приводила в ужас сама мысль, что маму придётся куда-то перевозить, то теперь я просто знала, что надо дождаться Тиграна.

Остаток ночи я просидела возле мамы, грубо нарушая режим. Но никто мне и слова не сказал — банкомат на территории больницы нашёлся, и работал он круглосуточно.

***

Тигран появился утром, как и обещал. Я не знаю, сколько прошло времени, у меня вся ночь слилась в единый кошмар, наполненный страхом, усталостью и сводящим с ума пиканьем допотопного кардиомонитора. И когда я поняла, что просто больше не могу, открылась дверь и возник Тигран. Спокойный, уверенный и на удивление свежий, как будто всю ночь проспал в удобной кровати. За его спиной мелькал заведующий отделением и, конечно же, Лекс. Как без него? Но я была чертовски рада видеть даже его, хотя внешне радость никак не выразила, сил не осталось ни на что. И Тигран понял моё состояние, потому что прямым ходом пошёл не к маме, а ко мне.

— Ну и что за умирающий вид? Ты когда ела последний раз? Пошли-ка со мной.

Сгрёб меня в охапку, как кутёнка, и куда-то повёл. Я пыталась сопротивляться, объяснять, что нужно заниматься мамой, а не мной, что со мной вообще полный порядок, но Тигран меня не слушал, только повторял: «Разберёмся, мы сейчас во всём разберёмся». Он него так вкусно и знакомо пахло, и я вдруг подумала, что он пахнет спокойствием и надёжностью. Он хотел посадить меня в какую-то машину, сказав, что она отвезёт меня домой. Но когда я поняла, что сам Тигран со мной не поедет, я в ужасе вцепилась в его пиджак и заскулила, что никуда одна не поеду. Перспектива снова оказаться в машине с незнакомым мужиком вызывала панику. Мне показалось, в тот момент Тигран растерялся, наверное, я демонстрировала уж слишком нетипичное для себя самой поведение. Но он снова понял. И сел в машину рядом, на ходу отдавая какие-то распоряжения Лексу.

Что было дальше, я не помнила. Проснулась на своём диване от того, что по мне топталась Маруся, мамина придурковатая кошка. Открыла глаза и увидела Тиграна. Он сидел в компьютерном кресле за столом, в очках, без пиджака, но в брюках от костюма, и сосредоточенно что-то рассматривал в лежавшем перед ним телефоне. У него был смартфон из последних, с очень большим экраном, практически планшет. Собственно, планшет он ему и заменял, только ещё звонил иногда. Тигран на удивление хорошо для своего возраста пользовался техникой, я не однажды видела, как он смотрит в телефоне котировки и даже что-то отправляет прямо с мобильника.

— Ну что, нефть не обесценилась? — не удержалась я.

Признаться, мне было немного стыдно за ночные истерики, и хотелось восстановить позиции привычной язвительностью.

Тигран поднял голову и улыбнулся.

— Она не обесценится, пока машины работают на горючем. А я вообще-то смотрю прогноз погоды. Жарковато у вас тут. Доброе утро, котёнок!

— Чего сразу у нас? Я бы с удовольствием забыла про существование этого города, — проворчала я, поднимаясь с дивана — Тигран уже ковылял мне навстречу для утреннего поцелуя.

— Почему? Такой милый городок.

— Из окна «Мерседеса» все городки милые. Что с мамой?

— Всё в порядке.

Тигран вернулся в кресло. В небольшой маминой квартире он казался таким огромным и несуразным. Было как-то дико видеть его в интерьерах собственного детства.

— Стэн поставили, лечение назначили, все необходимые лекарства вводят. Думаю, завтра мы её сможем навестить.

Он опять излучал безмятежность, словно ничего особенного не произошло.

— А послезавтра, — продолжил Тигран, — если всё будет нормально, заберём её в Москву, в один очень хороший кардиоцентр. Есть там такой профессор Карлинский, он настоящие чудеса творит. Так, ну что опять случилось?

Надо же, какая наблюдательность. Вероятно, мои мысли отразились у меня на лице. Я судорожно вздохнула.

— Не знаю, Тигран, всё так неожиданно, так жутко. Никогда мама на здоровье не жаловалась, а тут в один день… Стэны какие-то! Ей всего пятьдесят пять, а она будет жить с железками в сердце!

— Не в сердце, а в сосудах, — педантично поправил Тигран. — И не совсем с железками. Поверь, солнышко, тут нет ничего страшного и особенного. Это даже не больно.

— Ты откуда знаешь? — огрызнулась я и осеклась, увидев его смеющийся взгляд. — У тебя что, тоже?

— Уже пять лет. И знаешь, без них некоторые весьма приятные моменты нашей жизни вряд ли бы состоялись.

Он так многозначительно улыбался. Так хотелось дать ему по морде. И обнять одновременно. И снова зарыдать. Чёрт, да что ж со мной такое-то?

В общем, восстановить стервозный статус у меня не получилось. Дабы не усугубить ситуацию и опять не разреветься, я поспешно ретировалась сначала в санузел, где, согнувшись в три погибели, чистила зубы над ванной, проклиная тех придурков, которые конструировали эти дома для гномов, а потом на кухню. После евроремонта кухня приобрела более-менее приличный вид, но больше всё равно не стала. Мама поизвращалась тут от души: выдвигающиеся шкафы, откидывающийся от подоконника столик, впихнутая в крохотное пространство между шкафом и раковиной микроволновка, даже плоский телевизор на угловом кронштейне. Кулибин рыдал бы от зависти, увидь он, как жители «хрущёвок» организовывают доставшееся им пространство.

На маминой кухне я и до ремонта плохо ориентировалась — в те редкие моменты, когда мама что-то готовила, к ней не стоило подходить на расстояние взрыва. Я знала только, где холодильник. Сейчас же и вовсе потерялась. Где у неё тут кофеварка? Или хотя бы турка? Не в ковшике же кофе варить. Да и сам кофе нигде не наблюдался. К тому же дико хотелось жрать, несмотря на то, что обычно я не завтракаю.

— Яичницу будешь? — крикнула я в коридор, услышав приближающийся стук палки. — С колбасой. Больше всё равно ничего нет. А рестораны в этом городе только по вечерам работают.

— Буду, сто лет яичницу не ел, — Тигран бочком протиснулся на кухню. — Котёнок, может быть, переберёмся в гостиницу?

— Ага, пятизвёздочную. Рэдиссон Сас! Тиграш, в Энске всего одна гостиница. И поверь, таких клоповников ты никогда в жизни не видел.

Тигран неопределённо хмыкнул, но спорить не стал. Он тяжело плюхнулся за столик, умостил руки на палке и стал наблюдать, как я борюсь с плитой и ищу сковородку.

— В доме совсем нет мужских вещей, — заметил он. — Твоя мама живёт одна?

— Она считает, что все мужики козлы.

— А твой папа?

— Я даже не знаю, как он выглядит. Ешь.

Я шваркнула на стол сковородку, прекратив таким образом расспросы. Нечего мне тут программу «Жди меня» устраивать. Порылась в ящике стола, достала две вилки. Тигран изумлённо смотрел на меня.

— Что? Тарелку дать?

— Нет-нет, и так справимся.

Тигран взялся за вилку. Мы ели яичницу со сковородки, и я думала, вот бы сейчас фотографию сделать. Ладно, в соцсети нельзя, но хоть Лёльке послать. Пусть увидит своего божественного шефа в обстановке для простых смертных. Самое интересное, что он и тут, на крошечной кухне, не терял лоска. Я подозревала, что даже если его переодеть в какую-нибудь майку-алкоголичку, он всё равно останется Тиграном Борисовичем, внушающим трепет всем окружающим.

— Вкусно невероятно, — Тигран собрал остатки кусочком хлеба. — А чайку сделаешь? Всё-таки я думаю, мне надо перебраться в гостиницу. Город маленький, соседи увидят, что у тебя незнакомый мужчина ночует, слухи пойдут. Да и перед мамой твоей неудобно.

Я чуть чайник на себя не опрокинула. Господи, Тигранчик, ты бы знал, насколько мне плевать, что думают соседи. И всегда было плевать. Домой я, конечно, никого не водила, но и в подъезде целовались, и на улице полночи сидели.

— Не поеду я в гостиницу, вот уж точно позор, — фыркнула я. — И одна не останусь. Ну Тиграш, я понимаю, что ты в таких условиях никогда не жил. Ну потерпи денёк. Я боюсь одна…

В кои-то веки я не кривила душой и действительно хотела, чтобы он остался. Он снова странно на меня посмотрел, но кивнул. Потянулся за телефоном.

— Сейчас позвоним твоей маме, выясним, как она себя чувствует. Потом позвоним Лексу, узнаем, добрался ли он до Москвы вообще и до кардиоцентра в частности.

— Ты его среди ночи назад в Москву отправил? — ужаснулась я, представив, какими добрыми словами вспоминает меня сейчас Лекс.

— Он сам отправился, — хмыкнул Тигран. — Там ведь тоже и договориться надо, и насчёт транспортировки позаботиться. А он у нас парень молодой, резвый, ему сподручнее, чем мне.

— Я тебе важные переговоры сорвала, да?

В другой момент я бы при подобном разговоре постаралась подобраться к нему поближе, залезть на колени, например, как делала всегда, когда требовалось загладить вину. Но условия кухни романтики не предполагали, Тигран и так еле втиснулся на хлипкий табурет между столом и окошком.

Тигран покачал головой.

— Ничего особо важного. Мы всё решили ещё накануне, я собирался просто остаться на день у принимающей стороны. Так принято, тем более, Иван мой давний товарищ. Страстный охотник, обязательно всех гостей возит в лес на охоту, с посиделками у костра, выливанием в костёр рюмки водки для духов леса, с приготовлением настрелянной дичи. А потом, по возвращении домой, ещё и банька.

— С бабами, — ревниво добавила я. — Вот почему ты так часто в командировки ездишь! Тебя там сто пятьдесят удовольствий ждут!

Тигран засмеялся и привлёк меня к себе.

— Бог с тобой, солнышко. Представь, какое для меня удовольствие, с палкой и ружьём в придачу по лесу шкандыбать. Нас, конечно, на джипах привозят, но всё равно находишься на неделю вперёд. И какие мне потом бабы? К своему котёнку бы живым добраться. И вообще я не люблю по животным стрелять. Так что я безмерно рад, что у меня была уважительная причина сорваться.

Ну да, я поверила. Невесть какое счастье посреди ночи поехать в последнюю жопу мира устраивать судьбу незнакомой тётки. А потом ещё досыпать, сидя в кресле, и завтракать яичницей и дешёвым чаем. Мечта всей жизни просто. Сейчас, на трезвую голову, я понимала, насколько глупо поступила ночью. Откровенно говоря, любой другой на месте Тиграна должен был послать меня и мои просьбы к чёрту. Я нагло выбилась из этикета, принятого в нашей среде, нарушила железное правило не нагружать спутника житейскими проблемами. Исключение составляли просьбы о квартире, машине, новой шубе и тому подобных предметах роскоши. Всё это просить позволялось и даже приветствовалось. Да нормальный папик обычно и сам рад побаловать девочку, которая хорошо себя ведёт. Я же ночью вела себя из рук вон плохо. Просто неадекватно. И Тигран имел полное право на меня злиться. А он вон сидит, улыбается, чай прихлёбывает. Маразм какой-то.

Пока я убирала со стола, Тигран вызвонил Лекса, получил подробный отчёт, дал руководящие указания. Потом мы вместе звонили маме, и у меня камень с души свалился, когда я услышала в трубке её бодрый голос. Мама рапортовала, что ей гораздо лучше, и что она очень хочет познакомиться с тем обходительным пожилым джентльменом, которого видела ночью. Заодно уточнила у меня, не привиделся ли ей этот джентльмен, и кем он был? Какой-нибудь профессор медицины? Министр здравоохранения области? Почему при его появлении все так забегали и тут же нашли необходимые препараты? Я малодушно сказала, что позже ей всё расскажу, при личной встрече. Я понятия не имела, что говорить маме, с сочинялкой, как я уже упоминала, у меня было совсем плохо. В голове вертелась дурная, но навязчивая мысль сказать маме правду. Ну да, пока она под аппаратами и присмотром врачей. От таких новостей и здоровому станет плохо с сердцем.

Как бы то ни было, сегодня к маме ещё не пускали. То есть нас с Тиграном, конечно, пустили бы. Но Тигран сказал, что врач не рекомендовал маму тревожить, и лучше режим не нарушать, для её же блага. Так у нас образовался свободный день. Свободный день в Энске. С Тиграном. Потрясающе просто. В страшном сне бы не приснилось.

Он перебрался в зал и, не забыв спросить разрешения (господи!) включил телевизор. Растерянно пощёлкал пультом, в поисках бизнес-канала, не нашёл, остановился на каком-то из федеральных, которые транслируют в любой захухуевке, в том числе и нашей. Он по-прежнему был в рубашке и костюмных брюках с остатками стрелок, и ему было явно неудобно.

— А ты что, никакие вещи с собой не брал? Тебе переодеться не во что?

Тигран вздохнул.

— Брал, конечно. Не поверишь, солнышко, я забыл чемодан. После твоего звонка мы очень быстро собирались, ну и вот… Да там ничего ценного, подумаешь, тряпки.

У меня опять паззл не сложился. Чтобы вы понимали, Тигран никогда ничего не забывал и не терял. Рассеянность и безалаберность ему так же чужды, как мне собранность и ответственность. Поэтому представить, чтобы Тигран забыл чемодан, просто невозможно. И Лекс не проследил, что совсем уже странно.

— Мы очень спешили, — пояснил Тигран. — У тебя был такой голос. Ты меня здорово напугала, девочка.

Я напугала Тиграна Авазова. Владельца нефтяной компании, уже лет двадцать балансирующего между бандитами, конкурентами и прокурорами, наверняка желающими взять его за причинное место. Легко идущего с палкой против ножа. Я его напугала. Обалдеть просто.

— Поехали в торговый центр, купим тебе футболку хотя бы, — предложила я. — И штаны какие-нибудь спортивные. Бутики не обещаю, но одно место с приличными магазинами я знаю.

— А поехали, — легко согласился Тигран. — И может быть, ты покажешь мне город? Знаешь, я никогда не был в Энске. Есть же тут какие-нибудь достопримечательности?

Угу, гастроном и памятник дедушке Ленину. Нет, ну ещё Кремль. В детстве мы там часто играли, лазили по узким лесенкам сторожевых башен, бегали по кремлёвской стене высотой метра два от силы. Боюсь только, подобные развлечения не для Тиграна. Но он смотрел на меня с таким неподдельным интересом, что я всё-таки кивнула.

***

Я уже не раз замечала, что мои желания сбываются в каком-то извращённом виде. Мне давно хотелось прогуляться с Тиграном по центру Москвы, по особо пафосным его магазинам вроде ЦУМа. Согласитесь, одно дело, когда тебе переводят деньги на карточку — тут большого ума не надо, два клика в смартфоне, даже мой динозавр легко справляется с этой процедурой. Ни времени не тратишь, ни сил, вроде как откупился. Понятно, что деньги ещё нужно заработать, но я же понимаю, что для Тиграна расходы на меня — сущие копейки. И совсем другое дело, когда мужчина идёт с тобой. Когда ему не всё равно, что ты купишь, когда он согласен ждать, пока ты определишься, нужна тебе вон та сумочка или нет, пока перемеряешь десяток платьев, а потом будешь два часа искать к выбранному босоножки. Совершенно другой уровень отношений.

Лёлька говорила, что я дура. Что, во-первых, Тигран Борисович последний человек, с которым стоит ходить по магазинам. Она, мол, не представляет его в бутиках женской одежды. И вообще, чего я от него хочу? Дал денег — радуйся! А во-вторых, мужики, по её мнению, только мешают хорошему шоппингу. Она вот никогда Сергея не берёт, собираясь потратить деньги на очередную шмотку. Ну да, в «Ашан» она его не берёт, или где там Лёля одевается? Сравнила хрен с пальцем. Одно дело, когда ты в гордом одиночестве или с подругой шатаешься по магазинам, и совсем другое, если за тобой следует такой туз, как Тигран.

Но мои мечты так и оставались мечтами, Тигран всегда был занят, а когда приезжал, меньше всего был настроен куда-либо идти. С магазинами повторялась та же ситуация, что с театрами и ресторанами. И вот теперь мы с ним гуляли по самому знаменитому торговому центру Энска «Три пса», причём по его инициативе. Добирались на городском такси, в которое я садилась в тихом ужасе, вцепившись в руку Тиграна. Но мы доехали благополучно, шофёр веселил нас всю дорогу столетними анекдотами и блатными песнями, которые орало включённое радио, а мне было нестерпимо стыдно за родной город.

Что примечательно, Тигран не выразил никакого удивления, когда машина, миновав густые заросли камыша по две стороны от дороги, остановилась у одноэтажного, больше напоминающего ангар здания. Спокойно расплатился, вышел, помог выйти мне, тут же вызвав пристальное внимание всех проходивших мимо людей. И в кои-то веки это меня не порадовало, перед земляками мне выпендриваться совершенно не хотелось.

Одежду для Тиграна мы нашли быстро, нам банально повезло — даже в родном Захухуевске оказался магазин «крокодильего» бренда, и заметив его, мы сразу нырнули туда. Тигран часто носил их футболки и толстовки дома, и мы легко подобрали для него несколько приличных шмоток. Но как на нас смотрели продавцы! Хотелось бы думать, что как на богов, сошедших с Олимпа, но подозреваю, что как на психически больных, решивших купить не одну, а сразу несколько вещей стоимостью со среднюю энскую зарплату каждая, да ещё и не дожидаясь скидок.

— Ты здесь что-нибудь хочешь? — осведомился Тигран, доставая портмоне на кассе.

Я отрицательно помотала головой. Я-то что тут могла хотеть? Футболку с крокодильчиком?

— А где хочешь? Давай купим тебе что-нибудь для поднятия настроения. Мне совершенно не нравится, когда котёнок грустный.

Ну да, обычно же я в присутствии Тиграна Борисовича изображаю девушку-праздник.

— Ничего не хочу, нигде. Переодевайся и поехали Кремль смотреть, пока самая жара не началась.

— А пошли мороженое купим? — вдруг с каким-то абсолютно мальчишеским азартом предложил Тигран. — Я там видел, в проходе, автомат стоит, прямо как из детства.

Господи, ну какой ещё автомат? Хотя я не удивлюсь, если он тут со времён детства Тиграна и стоит. Он так энергично почапал искать автомат, что я еле за ним угналась. А когда подошла, он уже совал мелкие деньги в монетоприёмник и выбирал наполнитель.

— Ты какое хочешь? Сливочное, шоколадное или ягодное?

— Господи, ну давай ягодное, — пробормотала я и тут же получила в руки стаканчик.

Мы стояли как два идиота, в самом проходе торгового центра, мешая всем проходящим, нефтяной магнат и гламурная дура, и жрали мороженое из стаканчиков. И Тигран выглядел невероятно довольным. И похоже, хотел, чтобы и я наслаждалась моментом. Он явно не понимал, что пока мы не уедем из этого чёртового города, где каждый камень напоминает о самых дерьмовых годах моей жизни, ничем наслаждаться я не смогу.

Потом мы поехали в Кремль. Честно говоря, я надеялась, что Тигран израсходует свой лимит хождения пешком в торговом центре и откажется от дурацкой идеи осмотреть местные достопримечательности. Но похоже, что его возможности значительно превышали мои представления о них. Он вполне бодро прохромал через главные ворота на Соборную площадь и теперь озирался с неподдельным восторгом.

— Красота какая, да, Мариш? Мощь! Представить невозможно, что строили шесть веков назад! Без машин, без подъёмных кранов, без технологий! Мы тут гордимся, что возводим вышки посреди моря. Да ерунда чистая по сравнению с тем, что средневековые зодчие творили! Это времён Ивана Грозного постройка, да?

Я пожала плечами. На уроках краеведения мы с Лёлькой играли в морской бой, благо, вела их старенькая и подслеповатая учительница. Ну, наверное, Грозного. А Тигран уже доковылял до палаток, где торговали сувенирами, и отыскал книжку-путеводитель.

— И магнитики, пожалуйста. Вот этот и вон тот. Котёнок, хочешь магнитик?

— И куда мне его прилепить? — не удержалась я.

— Дома на холодильник, — радостно предложил продавец.

— У меня нет дома. И холодильника тоже нет, — рявкнула я.

Ещё не хватало мне в Москве магнитиков с изображением Энска. Тут я заметила, что Тигран смотрит на меня очень грустно и серьёзно. Но промолчал, забрал покупки, и я повела его к главной достопримечательности — к собору.

С религией у меня отношения были сложные, мама меня крестила, когда мне исполнилось пять. И иконы дома стояли, но я никогда не видела, чтобы мама к ним обращалась. Стояли и стояли, как предмет интерьера. И в церковь я не ходила. Однажды, ещё учась в институте, была свидетельницей на венчании одной сокурсницы, как раз в кремлёвском соборе проходившем. Почти час, как дура, стояла, корону над ней держала. Вторую корону Артём, мой тогдашний парень, держал. Вообще так нельзя, говорят, пара должна быть замужняя и венчанная. Но ни замужних, ни венчанных у нас на курсе не нашлось, и сгодились мы с Артёмом. Так я и не поняла тогда, для чего люди всю катавасию затевают. Ну красиво, платье, короны, свечки. И дальше что? Развелась моя однокурсница уже через год, и венчание не спасло.

Бабульки у входа в собор неодобрительно на нас покосились, но замечаний насчёт моей непокрытой головы не сделали. Тигран же переложил трость в левую руку, а правой перекрестился к моему немалому изумлению. Вот уж не предполагала, что он верующий. И вообще православный. Я заходила за ним в собор уже с опаской. Если он сейчас начнёт у каждой иконы поклоны отвешивать, моя психика точно не выдержит. Чего я ещё он нём не знаю, интересно? Но Тигран просто обошёл территорию с явно культурологическим интересом. А когда мы вышли, начал объяснять, что тут совершенно особая роспись потолков, какая-то там техника, которую сейчас мало где можно увидеть. Разве что в Петербурге есть две церкви, и ещё на Севере. Он даже имена какие-то называл, известных мастеров, сей техникой владевших. А я смотрела на него в полном шоке. Вот честно, я была уверена, что наш Тигран Борисович разбирается только в нефти. Ну может ещё во всяких подковёрных интригах большого бизнеса и большой политики, от бизнеса неотделимой. Но храмовая роспись?!

Я думала, осмотрев главную достопримечательность, мы пойдём на выход, но Тигран заявил, что хочет посмотреть весь Кремль, и мы потащились вдоль стены, мимо шикарных клумб и уютных лавочек. Территория тут была на удивление вылизана, как будто все деньги городского бюджета шли исключительно на облагораживание Кремля. Выйди за его стены, и узнаешь, что такое жопа мира. А тут вполне себе окультуренное Средневековье, чистенькое и глянцевое, как в книжке-фэнтази.

— Наверх, я надеюсь, мы не полезем? Там лестницы ужасные, — предупредила я, когда мы добрались до Сторожевой башни.

— А что там наверху? — тут же уточнил Тигран.

И открыл путеводитель, так что врать было бесполезно. Вот честно, его туристический энтузиазм меня уже начал утомлять.

— Музей средневекового оружия. Арбалеты всякие, кинжалы. Даже продают что-то, копии, конечно, новодел.

По лицу Тиграна было видно, что он сомневается. Подошёл к двери в башню, оценил лестницу. Он бы по ней и со здоровой ногой прошёл только боком, согнувшись в три погибели.

— Ладно, не пойдём. Что тут ещё интересного есть?

— Ничего, — простонала я. — Тигран, давай просто на лавочке посидим, ладно?

— Устала?

Я кивнула, и он тут же повёл меня к ближайшей скамейке. Мы уселись, Тигран по привычке вытянул больную ногу и сложил руки на трости, я пристроила голову у него на плече. Правда устала, как собака. И тошно так, что выть хочется.

— Мне кажется, ты не очень любишь родной город, — заметил Тигран.

Надо же, какая наблюдательность.

— Мягко сказано, — проворчала я. — Здесь всё какое-то убогое, грязное, мелкое.

— Кремль убогий?!

— Ну, Кремль ничего. Но я не поклонник всякой старины. И что, Кремль? Я его ещё в детстве весь облазила. Каждый день, что ли, сюда ходить? А больше в Энске пойти некуда.

— Зато в маленьких городах есть особое очарование.

— Угу, сказал москвич.

— А с чего ты взяла, что я москвич? — удивился Тигран, поворачиваясь ко мне и заглядывая в глаза. — Я родился в местечке, по сравнению с которым твой Энск просто мегаполис. Там всего одно развлечение для детей и взрослых — море.

— Море! Море многое компенсирует, знаешь ли, — заметила я, стараясь не показать, как удивилась. Почему-то была уверена, что Тигран родился и вырос в Москве.

— Хочешь, съездим туда как-нибудь? Только не думай, что попадёшь в Майами. За последние пятьдесят лет городок не сильно изменился.

Мне следовало бы решительно отказаться. Сказал же, не Майами. А я вообще-то в Майами давно прошусь. Но это его «съездим» вместо привычного «давай отправим тебя куда-нибудь на море», почему-то подействовало магически, и я кивнула. Что вообще со мной происходило?

На колокольне зазвонил колокол, отмечая очередной прожитый час. Три. Скоро день закончится. Завтра мы навестим маму, послезавтра заберём её в Москву. Я наконец-то вырвусь из душных ностальгических объятий города детства. Полтора дня до свободы. Но от этой мысли вдруг стало ещё грустнее. Москва завертит, закрутит, снова начнёт перемалывать твою жизнь словно в мясорубке. Тигран будет разрываться между работой и семьёй, иногда приезжать за своей порцией секса и несколькими часами сна, мы опять будем ругаться, он будет меня бесить. Странно, тут он меня почти не бесит. Или даже совсем не бесит. Ну своеобразный он, конечно, с росписями этими, с мороженым, с храмами. Но не бесит. А в Москве начнёт. В Москве все друг друга бесят.

***

Я стояла у плиты, жарила котлеты из судака и чувствовала себя героиней какого-нибудь сериала для тётушек. Скажи мне кто месяц назад, что я буду стоять в Энске у плиты и что-то там готовить! В рожу бы плюнула. Однако же…

Таксист повёз нас домой каким-то странным маршрутом, мимо большого рыбного рынка, известного на весь Энск и даже за его пределами. В детстве я иногда ходила сюда с мамой, и всегда ненавидела подобные походы. На рынке нестерпимо воняло рыбой, а летом запах бывал далеко не всегда свежим. К тому же я вообще рыбу не любила, никогда. И надо было Тиграну из окна успеть рассмотреть рыбные прилавки. Он тут же попросил водителя остановиться.

— Мариш, давай свежей рыбки возьмём на ужин? — обратился он ко мне несколько запоздало, так как машина уже припарковалась у обочины. — Так хочется нормальной, а не перемороженной рыбы.

Мда. Я давно уже заметила, что у москвичей на рыбе есть некоторый заскок. В Энске, стоящем на реке, такого добра завались, весной и осенью, когда идёт путина, особенно. Я лично не то, что рыбу, икру-то особым деликатесом не считала, в детстве успела её поесть вдоволь. Мама меня даже заставляла бутерброды с икрой есть, чтобы гемоглобин повышать. Помню, как выходила с бутербродом во двор и просила кого-нибудь из ребятни слизать икру, и только потом доедала хлеб и оставшееся на нём масло. В Москве же ценится даже самая бросовая по энским меркам рыба, такая, как судак или сазан, если она свежая. Не говоря уже об осетрах, которых я, к слову, просто терпеть не могу. Так что с одной стороны желание Тиграна мне было понятно.

А с другой, он же не простой смертный, который в третьеразрядном супермаркете вынужден перемороженное дерьмо покупать. Он может пойти в нормальный ресторан, где при нём из бассейна выловят какую угодно рыбку в и течение получаса приготовят и подадут.

— Я не разбираюсь в рыбе, — пробормотала я, но из машины всё-таки вылезла. — И я не буду её чистить!

— Я почищу, — тут же отозвался Тигран. — Смотри, какие чудесные судачки! Сто лет судака не ел!

Я была так поражена его заявлением, что даже не нашла, что ответить. За несколько минут мы стали обладателями пакета с четырьмя небольшими рыбинами.

— Можно ушицы сварить, а можно и котлеток наделать, — радостно предложил Тигран. — Завтра маме твоей отнесём, угостим. Очень полезно выздоравливающим!

— В больнице что, не кормят? — буркнула я, представляя, что мне теперь и фарш крутить, и уху варить — мечта всей жизни просто!

— Ну так одно дело больничное, а другое — домашнее. Не беспокойся, котёнок, я всё сделаю.

Я скептически промолчала. Но когда мы приехали домой, Тигран Борисович действительно прошествовал на кухню, вооружился ножом и дощечкой, которые я не без труда для него отыскала, и за каких-то полчаса разделал судаков до состояния чистейшего филе. Вконец обалдевшая от явившегося мне чуда, я всё-таки присоединилась к действу — взялась чистить картошку и поставила воду. Тигран тем временем разбирался с маминой допотопной, механической мясорубкой.

Мы едва помещались на тесной кухне, к тому же Тиграну пришлось сесть. Если бы остался стоять, рук ему, с учётом трости, не хватило бы. Сковородка шкворчала первой партией котлет, Тигран лепил вторую, я следила за ухой и думала, что более странного вечера в нашей с ним жизни ещё не случалось. И что примечательно, мы не ругались. Мирно готовили простую еду, чтобы потом так же просто поесть перед телевизором, как старые супруги. Не скажу, чтобы меня сильно радовала перспектива. Если бы я хотела бытовухи, то не уезжала бы из Энска, не строила бы каждый раз новые отношения, в погоне за чем-то вечно недостижимым. Но какое-то неуловимое очарование в вечере присутствовало.

Мы действительно ужинали в зале, при включённом телевизоре, но никто не смотрел на экран, потому что Тигран рассказывал, как в детстве ему часто приходилось ловить и разделывать рыбу.

— Правда, рыбёшка была намного мельче и ловили мы её в море, — объяснял он, заканчивая с ухой и примериваясь к котлетке. — Барабуля в основном попадалась. Её даже не чистили. Просто так жарили, в муке. И потом лопали как семечки. Иногда и до дома не доносили, разводили на берегу костёр и жарили в какой-нибудь консервной банке. Голодные же вечно. Нас у мамы шестеро было, я предпоследний. Пять мальчишек, шестая, самая младшая, девочка, Аурика. А времена сама знаешь. Послевоенная разруха, карточки. Отец с фронта не вернулся.

— Погиб?

Тигран покачал головой, усмехаясь.

— Нет, просто не вернулся. Встретил где-то под Сталинградом медсестричку, ну и как это бывает. Военно-полевая жена стала женой самой настоящей. А мы с мамой остались. Мне ещё повезло, что я из младших, пока подрос, старшие братья уже работать начали, как-то на жизнь зарабатывать, и меня учиться в институт отправили. Братья-то в лучшем случае училища окончили, Леон и Арут вообще без образования, после школы на завод.

— А где они сейчас?

Впервые Тигран что-то рассказывал о семье. Смешно сказать, но я даже не представляла, что когда-то у него были мама и папа, братья и сёстры. Когда встречаешь человека в возрасте Тиграна, семью его можно представить, только начиная с него самого. А о том, что когда-то этот человек был ребёнком, подростком, юношей, даже не задумываешься.

Тигран задумчиво пригладил волосы, закинув их назад.

— Сейчас жива только Аурика. В Америке живёт. Мы виделись лет десять назад. Но созваниваемся иногда. У неё большая семья, дети, внуки, целый табор. А с братьями у меня отношения не очень хорошо сложились после того, как я в институт пошёл. Они на меня злились, считали, что я тоже, как они, должен сразу на завод. Мама настояла, чтобы я учился. Видела во мне какой-то потенциал, наверное. А может просто потому, что младший.

У него стали такие грустные глаза. Наверное, вспоминал что-то, что не очень вспоминать хотелось. Да уж, знали бы его братья, что из Тиграна получится, наверное, не стали бы портить с ним отношения. Хотя кто сказал, что они были менее талантливые и способные. Просто Тиграну повезло. А потом повезло ещё много раз.

— Расскажи лучше ты о своём детстве, — вдруг перевёл тему Тигран. — У тебя тут наверняка и альбом с детскими фотографиями хранится.

— Только не говори, что хочешь на него взглянуть, — простонала я.

— Почему нет? Уверен, ты была самой красивой девочкой в классе.

Ну в общем-то он был прав. Но если учесть, что на дворе стояли девяностые, та чудесная пора, когда форму отменили, а границы открыли, и в страну хлынула лавина импортного шмотья, то можно представить, как мы все выглядели. Бесформенные платья с огромными Микки-Маусами, полосатые колготки, рваные джинсы, немыслимые причёски с кучей разноцветных заколочек. На одной фотографии у меня в волосах с полсотни пружинок, на концах которых розовые шарики. Очень модно тогда было пружинки в волосы вплетать.

Да дело даже не в пружинках. Просмотр детских фотографий — уже другая степень доверия. Показаться мужчине без макияжа — одна степень, начальная и почти неизбежная, если вы не только вместе спите, но и вместе просыпаетесь. А детские фотографии — это уже вершина лестницы.

Но Тигран всё-таки настоял, и я залезла в ящик мебельной стенки, где раньше хранились альбомы. Так и есть, школьный альбом с двумя собачками на обложке по-прежнему лежал там. Тигран достал очки, и я отметила, что он совсем перестал их от меня скрывать. Тоже своего рода степень доверия.

Мы листали страницы сначала с полароидными квадратиками, а потом и с нормальными прямоугольными снимками. Тигран заинтересованно рассматривал каждый, задавал вопросы.

— А это что, Ольга?

Он ткнул пальцем в фотографию, где мы с Лёлькой сидели на ступеньках родной школы. Вид у обеих — оторви и выброси. Маечки модно драные, джинсы-капри, тоже очень модные в то время. И у каждой в руках по банке с коктейлем. Хорошо хоть без сигарет. Вообще бессовестные были, хоть бы от школы отошли. Почему-то стало немного стыдно.

— Ольга, Ольга. Что, не похожа на секретаршу высоких принципов? — хмыкнула я.

— Почему же? Я подозревал, что в тихом омуте, — улыбнулся Тигран.

— Ты не думай, она отличница была, примерная. Это я на неё так действовала, разлагающе.

— Я не думаю. Очень хорошо, что вы сохранили дружбу сквозь столько лет. Настоящая дружба — большой подарок в наше время.

— Как у вас с Лексом, — не удержалась я.

Тигран удивлённо вскинул брови, посмотрел на меня очень внимательно, явно хотел что-то сказать. Но промолчал. Интересно. Собирался прочесть мораль о том, что женская дружба никак не может стоять рядом с теми высокими отношениями, что связывают настоящих мужиков? Или я что-то сильно не поняла?

Спать в тот вечер мы легли рано, слишком измучены были длинным и насыщенным днём. По той же причине легли именно спать, ни у кого даже мысли не возникло о большем. Ещё одна непривычная нота в обязательной программе наших отношений.

Я обнаглела и постелила нам в маминой спальне. В конце концов, сколько можно на диване мучиться, мне одной на нём неудобно, а с Тиграном мы там и вовсе не поместились бы. Да и он не мальчик, вторую ночь нормально не спать. Под Тиграном тяжело скрипнули пружины, не привыкшие к подобным нагрузкам. Кровать у мамы оказалась даже шире, чем было необходимо. Я могла раскинуться, как мне удобно, и при этом не мешать Тиграну. Но я, сама себе удивляясь, добровольно подлезла к нему под бок. Там было как-то надёжнее и уютнее.

***

Мы действительно повезли маме котлетки, кроме шуток. Тигран предлагал ещё и супчик в какую-нибудь банку налить, но эту идею я категорически отвергла, представив, куда меня мама отправит вместе с баночкой. Я вообще не была уверена, что мама станет есть мою стряпню. Уж она-то хорошо представляла, на что я способна по части кулинарии.

Честно, я боялась даже думать о предстоящей встрече. Как я представлю маме Тиграна? Что придётся ей врать? Мало того, что я сочинять не умею, так ещё и Тигран вряд ли захочет участвовать в шоу и изображать то, чем не является. А что, кстати, кого? Старого приятеля? Директора школы, где я преподаю? Или обозвать его Димой и мило улыбаться, мол, я не говорила, что Дима мой ровесник. Но при всей фантазии Тигран Борисович очень мало смахивал на программиста. А самое главное, сейчас точно не время маму волновать. Словом, я надеялась, что всё как-то само рассосётся. Рассосалось…

В больнице нас встречали как родных, только что дорожку не расстилали, и оркестр не играл. Вся королевская рать сбежалась нас провожать до палаты, главврач всё время подскакивал на месте, преданно заглядывая Тиграну в глаза и срывающимся голосом отчитываясь о мамином самочувствии и проведённых процедурах. В какой-то момент меня начало подташнивать от происходящего. Ну нельзя же так любить деньги. Причём, насколько я знала родной город, к большим деньгам здесь никто не был приучен, а потому в первую очередь ценились связи, социальный статус, авторитет, который ты имел в обществе. Какой-нибудь работник администрации в Энске всегда получал больше уважения окружающих, чем рядовой предприниматель, пусть даже очень успешный в смысле дохода. Так что вполне могло случиться, что Тигран никому и не платил. Или платил в кассу, по тарифам платных услуг. А на пузе медперсонал ползал из-за представительной внешности моего спутника и исходящей от него уверенности в себе.

Маму перевели в отдельную палату, со всеми удобствами, которая нашлась или просто материализовалась самым волшебным образом. Я беспрепятственно вошла в указанную дверь, свита почтительно приотстала.

— Я подожду тебя снаружи, пока с главным врачом кофейку попьём, — в последний момент шепнул мне на ухо Тигран.

Не ожидала от него такой тактичности. Впрочем, я вообще ничего хорошего от него не жду, и, кажется, зря. Вряд ли он возглавлял бы огромную компанию, если бы не умел строить отношения с людьми в самых разных ситуациях.

Я боялась, что мне придётся натянуто улыбаться, задавать идиотские вопросы о самочувствии и мучительно искать темы для разговора, но моя мамочка была явно не из тех, кто охотно принимает роль больного и выслушивает пожелания родственников. Она тут же завладела инициативой.

— Ну наконец-то! А я уж думала, помру раньше, чем доченька явится! — едко прокомментировала она моё появление.

— Ты плохо себя чувствуешь? Позвать врача? — всполошилась я, забыв поздороваться.

— Я прекрасно себя чувствую, — отрезала мама. — Но мне чертовски надоело тут валяться. Когда меня выпишут?

— Завтра. Завтра тебя выписывают, и мы летим в Москву.

Мама аж на подушках приподнялась, и по нехорошо сверкнувшим глазам я поняла, что она вообще не в курсе планов Тиграна. В моём детстве у неё вот так глаза сверкали, когда я ну очень сильно косячила. Приносила три двойки сразу, например.

— Зачем в Москву? Дочь, ты с ума сошла? Что я в твоей Москве не видела? У меня полная точка товара. Мне работать надо. Нет, главное, когда я тебе говорила, что хочу в гости приехать, ты сто пятьдесят отговорок находила. А теперь меня перед фактом ставишь? С чего такая срочность?

— Мама, мама, мы лечиться едем, — я едва нашла паузу в её гневном потоке, чтобы вклиниться. — В кардиоцентр.

— Зачем? Я прекрасно себя чувствую. И на какие деньги? Я не настолько много зарабатываю, чтобы в вашей столице лечиться.

— Всё уже оплачено. И уже договорились, тебя ждут.

— И кто же, позволь узнать, оплатил сей банкет? Ты?

Прозвучало так, как будто я вообще не способна ни копейки заработать. Нет, я домой деньги не присылала, но просто необходимости такой не было, мама же у нас крутая бизнесвумен Энского разлива.

— И, кстати, а кто приходил ко мне в палату накануне того, как все недоучки в белых халатах принялись меня таки лечить? — не дожидаясь ответа, продолжила мама. — По телефону ты так ничего вменяемого и не сумела мне сказать.

Да уж, я и сейчас ничего вменяемого сказать не могла. Сидела на стульчике, как институтка, теребила край джинсовой юбочки и чувствовала себя полной идиоткой. Хоть бы заранее легенду придумала. Нет же, как всегда.

— Ну, его зовут Тигран, — я решила начать с самой безопасной правды. — Тигран Борисович.

— И ты с ним спишь, — невозмутимо продолжила мама.

— Что? Нет… Ну да. Чёрт, мама, всё совершенно не так!

Я вообще растерялась! У меня что, на лбу отображается сводка наших с Тиграном отношений, что ли? Откуда такие выводы?

— Так расскажи мне, как. И сколько ему лет. Он мой ровесник или постарше?

Мама не орала, не ругалась, по-моему, совершенно не нервничала. Но её явно одолевало любопытство. Господи, что же она там, в реанимации могла увидеть? Ну не обнимались же мы с Тиграном при ней. Я в то утро могла максимум повиснуть на нём, как на последнем спасательном круге, брошенном с «Титаника». Но это же не означает…

— Побольше ему, мам. И сильно, — я ковыряла носом туфли потёртый линолеум и чувствовала себя теперь уже не институткой, а первоклашкой, нашкодившей. — Он нефтью занимается.

— Олигарх?

— Не знаю, — честно ответила я.

Вот правда, кто знает, с какой суммы на счетах человек считается олигархом? Или с какой строчки в журнале Forbes? А может, дело вообще не в суммах, а в способах получения капитала?

— Но человек он, надо полагать, не бедный, — продолжала допытываться мама.

Я кивнула.

— И что у вас с ним?

Я подняла голову и встретилась с мамой глазами. Вот на какой ответ она рассчитывала? Что у нас с ним? Большая и светлая любовь, мам, ага. Неземная. Я же всю жизнь стареньких любила, ты не заметила? С молодыми качками гуляла так просто, потому что прикольные дедушки мне в Энске не встречались. А в Москву вырвалась, и всё, давай кутить с дедулями. И с каждым большая и светлая любовь. Кстати, кроме шуток, Тигран был первым моим «дедушкой». Раньше попадались мужики максимум сорок плюс.

Не знаю, какие выводы мама сделала из моего молчания, но ждать, пока я определюсь с ответом, ей явно надоело.

— И, как я понимаю, ни с каким программистом Димой ты не встречаешься?

Я отрицательно помотала головой. Нет, пока я жила в Энске, мама не питала иллюзий относительно моей личной жизни. Да я особо и не скрывалась. Несколько раз она пыталась со мной поговорить «по-женски», вещала что-то правильное о семье и замужестве, но учитывая её личный печальный опыт, надавить авторитетом не могла и прекрасно это понимала. Ну а когда я переехала в Москву и, скажем так, вышла на другой уровень, сочла за благо выдумать историю про Диму, дабы не трепать нервы ни маме, ни себе.

— Не встречаюсь.

— Да действительно, к чёрту программисты, когда есть нефтяник. Я надеюсь, он вдовец?

Я мрачно посмотрела на маму. Ну да, цинизм у нас наследственный.

— Женат? Ты что, любовница? Содержанка?

Не знаю, чем бы закончился наш чудесный семейный разговор, но дверь открылась, и появился Тигран. Очевидно, его запас такта иссяк, а может быть, кофе у главврача оказался невкусный. Тигран растворимый вообще не пьёт, принципиально.

— Здравствуйте, Тамара Сергеевна! — бодро поздоровался он и прошествовал к свободному стулу.

Я наблюдала за мамой. Она, конечно, отмечала всё: и трость, и возраст, и стоимость костюма, наверняка. И вряд ли ей увиденное нравилось, даже с учётом стоимости. Но на приветствие ответила и, что уж совсем удивительно, даже заулыбалась. Вполне искренне. Ей что, он понравился?!

— Вы уже угостились котлетами из судачка? Очень рекомендую! Мариша, ты отдала котлетки? Ваша дочь чудесно готовит, Тамара Сергеевна. Это вы её научили?

Мне очень хотелось куда-нибудь провалиться. Как всё через задницу получилось! Сижу тут и переживаю, чтобы мама и Тигран друг другу понравились. Что за бред? Кому нужна эта встреча на Эльбе?! Можно подумать, он правда мой жених, и его нужно представлять маме. Котлетки они обсуждают, судачка! Господи, да сегодня Тигран, через два месяца какой-нибудь Азамат. Или Николай Степанович, какая разница! И не нужно их знакомить с мамой. Сама ситуация просто абсурдная. Тигран не должен был прилетать, я не должна была впутывать его в свои проблемы. Дай денег, спасибо, молодец, через два дня вернусь и честно отработаю. Всё!

Мама тем временем рассказывала про мои детские таланты, коих никогда не существовало. Но из маминого рассказа выходило, что я была невероятно одарённым ребёнком: и готовила, и дом убирала, и училась на отлично, и даже в музыкальную школу ходила. Ну да, ходила, полтора месяца. А потом послала к чертям не только пианино, но и преподавателя. Тигран внимательно слушал, кивал, соглашался, какое я сокровище. Потом незаметно перешёл на обсуждение завтрашней поездки. Обстоятельно рассказал маме, что там за кардиоцентр, чем они могут помочь, какую программу восстановления предлагают.

— Поверьте, Тамара Сергеевна, это просто необходимо. Я сам у них лечился пять лет назад, с тех пор вообще забыл, где у меня сердце. Да, я понимаю, деловому человеку нелегко выбрать время и заняться своим здоровьем. Но нужно себя заставить.

— Да я бы рада, но поймите, я предприниматель, работаю на себя. У вас сотрудники, исполнители. А у меня — как потопаешь, так и полопаешь. Я за день до того, как сюда попала, товара закупила на сто тысяч. Овощи, скоропортящийся продукт. Кстати, Марина, ты открывала вчера точку?

Чёрт! Кто бы про неё вспомнил вообще.

— Мам, ну какая точка… Я же тебе говорила, выбросим всё просто. Доложу я тебе в кассу, сколько там надо…

Мама уже открыла рот, чтобы озвучить всё, что обо мне думает, но Тигран её опередил.

— Мариша, а что же ты мне не сказала? И где точка находится?

— Во дворе у нас, — буркнула я. — Здание такое стеклянное, мы мимо проезжали. Там помидоры, которые быстрее всего сгниют. Мама хочет, чтобы я встала за прилавок и ими торговала!

— Знаешь, моя дорогая, я деньги не печатаю! — вставила мама свои пять копеек. — Выбросить она товар собралась! Ишь ты, миллионерша нашлась!

— Шестьдесят лет не торговал помидорами, — вдруг сказал Тигран. — И думал, больше уже не придётся. Надо же, помидоры…

Он полез в карман пиджака и вытащил как всегда идеально чистый носовой платок, как бы невзначай промокнул им глаза. Что с ним? Аллергия что ли? Ну да, Энске у каждого второго аллергия, на пыль или какое-нибудь цветущее говно, которым город засажен.

— Не беспокойтесь, Тамара Сергеевна, мы сегодня откроем точку. Ничего с вашими помидорами не случится. Я беру вопрос на себя.

Ну всё, теперь он в маминых глазах поднялся на недосягаемую высоту. О боже, какой мужчина! Даже помидорами готов торговать. Мечта просто.

Они ещё немного поболтали на тему завтрашней выписки и поездки, и мы благополучно покинули уже порядком надоевшую мне палату, она же поле боевых действий. Когда сели в машину, я всё-таки не удержалась.

— И зачем был спектакль с помидорами? Тебе не кажется, что уже перебор?

— Почему спектакль? — совершенно искренне удивился Тигран. — Я действительно в детстве торговал овощами. Вместе с мамой и Аурикой. Там, где я вырос, все чем-нибудь торговали. Вином, овощами, фруктами, рыбой, поделками из ракушек. И как раз помидоры у нас были самым ходовым товаром. Огромные, сочные, сладкие. Одним помидором можно на полдня наесться. Особенно, если с хлебом. Прямо воспоминания накатили, ностальгия такая.

— И что? Ты действительно собрался встать за прилавок? Детство вспомнить?

— А почему нет?

***

— Ну давай посмотрим, что тут у нас!

Тигран чуть ли не руки потирал в предвкушении, пока я вела его к маминому магазинчику. С дверями пришлось повозиться, я понятия не имела, как открываются ролл-ставни. Общими усилиями кое-как подняли тяжеленную гремящую створку.

Сразу за дверью обнаружился выносной рекламный щит, который Тигран тут же выволок на улицу, дабы все видели, что магазин открылся.

— Вообще безобразие, — ворчал он. — Первое правило розничной торговли — регулярность. Если точка будет работать, как бог на душу положит, точнее, как хозяин захочет, то какая тут регулярная прибыль? С утра человек пришёл за морковкой — точка открыта, в обед вспомнил, что ему ещё свёкла нужна — точка закрыта. В следующий раз он сразу пойдёт в магазин, который работает регулярно.

— И что, я должна была вчера не по экскурсиям тебя водить, а сразу к прилавку встать? — огрызнулась я.

Меня бесила сама идея открывать точку. Детский сад какой-то! Ностальгия у него! А для меня позор на весь свой район, пусть даже и бывший. Вот сейчас зайдёт кто-нибудь из старых знакомых, и что увидит? Маринка, о которой легенды ходили, мол, и в Москву она уехала, и живёт там какой-то неземной жизнью, в лучших клубах тусит, крутые шмотки носит, стоит себе за прилавком в родном Мухосранске и помидорами торгует. Вот радости-то я народу доставлю! А рядом с ней ещё мужик непонятной национальности, никак новый хозяин бизнес к рукам прибрал. На него теперь московская фифа батрачит.

— Сотрудников надо нанимать, продавца хотя бы одного на смену, — заметил Тигран, копаясь в ящиках с овощами. — Иначе так и загнуться недолго. Мариш, найди мне пакет побольше. Надо всё, что потеряло товарный вид, отобрать. А лучше два пакета.

В один он отложил то, что совсем испортилось, в другой то, что просто помялось.

— Мятое домой, — прокомментировал он. — Приготовишь рагу? Пропадёт ведь добро.

У меня только что челюсть не отвалилась. Приступ жадности? Вот чего за Тиграном никогда не замечала. Какое ещё рагу?

— Ну нет так нет, — легко согласился Тигран, увидев выражение моего лица. — Тогда оба пакета на помойку сейчас отнесу.

— Я сама, — процедила я, представив, сколько времени он будет ковылять до мусорных баков. — Не тяжелое. И ладно, приготовлю я рагу.

Дело в том, что в магазин уже заглянула какая-то тётка, к счастью, незнакомая. И мне совсем не улыбалось одной её обслуживать. Я вообще торговать не умею! Уж лучше до мусорки прогуляться.

Когда я вернулась, Тигран всё ещё обслуживал тётку! На прилавке стояли пакетики с помидорами, баклажанами, кулёк с парой морковок и свёклой, лежал упакованный кочан капусты. Тигран взвешивал огурцы, ни на секунду не прекращая болтать о чудесной погоде. Тётка улыбалась во всю вставную челюсть и поглядывала в сторону кабачков.

— А кабачки чудесные, — тут же переключился Тигран. — Молодые, тоненькие. Как раз то, что надо. Если их колечками порезать, в муке обвалять, и на сковородочке, с маслицем. А потом сметанкой с чесноком обмазать, м-м-м! Кстати, а чеснок вам положить?

Тётка радостно закивала. В итоге еле выбралась из магазина, обвешанная пакетами. Так Тигран ей ещё и дверь придержал.

— Сварю кофе, — решила я и скрылась в закутке позади прилавка, где у мамы был импровизированный уголок отдыха с кофеваркой и печеньем.

Пока я возилась с кофе, Тигран обслужил ещё двоих. Я вынесла ему чашку, поставила возле весов.

— Сядь хотя бы, — предложила я. — Ты собрался весь день на ногах провести? Меня Лекс закопает сразу за МКАДом, если узнает.

— А ты не рассказывай, — хмыкнул Тигран, но на стул всё-таки опустился. — Мариш, ты вообще поменьше с ним общайся, хорошо?

Вот так номер! Можно подумать, я горю желанием! Вы же сами, Тигран Борисович, постоянно приставляете ко мне своего цепного пёсика.

— Ревнуешь? — поддела я.

Тигран как-то очень серьёзно на меня посмотрел, покачал головой.

— Запомни, солнышко, я никогда не буду тебя ревновать. Ни к кому. Права морального не имею. Ты не моя собственность. И если ты захочешь проводить время с каким-то другим мужчиной, это твой выбор.

Я машинально потянулась к своей, давно опустевшей чашке кофе, только бы избежать его взгляда. По-моему, всё обстояло несколько иначе. И что значит, морального права не имеет? Как бы ни цинично звучало, но кто за девушку платит, тот её и танцует. Не нами придумано. Правила игры такие.

— Никто не знает, что со мной завтра случится, — продолжил Тигран. — А у тебя ещё вся жизнь впереди. Но Лекса в этой перспективе даже обсуждать глупо.

— Вот именно, глупо, — я уцепилась за последнюю фразу как за шанс перевести тему разговора. — У нас ещё клиенты.

На сей раз пришла женщина с маленькой девочкой. Девочка вертелась на месте и непрерывно ныла, пока мама выбирала овощи, в нашем магазине для неё не было ничего интересного. Тигран, отвешивая товар, как бы между делом на неё поглядывал, а потом вдруг не выдержал, полез в карман пиджака и вытащил оттуда горсть леденцов.

— Совсем забыл! Детка, держи скорей, тебе зайчик передал! Как какой зайчик? Самый обыкновенный, серый зайчик. Сегодня утром иду, а мне зайчик навстречу. Передайте, говорит, конфеты для Ирочки.

Господи, я даже не вслушивалась, что там мамаша дочке шипела, одёргивая её нытьё, как к ней обращалась. Мне вообще всё равно, Ирочка, Машенька. Все дети одинаково раздражают. А Ирочка прямо-таки расцвела, будто никогда конфет не видела, доверчиво подставила ладошки. И мамаша её ни слова поперёк не сказала. Хотя конфеты у незнакомых дяденек брать как бы не стоит. Одна конфета тут же отправилась в рот. Ну да, от зайчика же! От зайчика в три раза вкуснее.

— Я думала, ты нечто другое в карманах носишь, — съязвила я, когда покупатели вышли. — Тоже в блестящих обёртках.

— И это тоже, — усмехнулся Тигран. — Конфеты для Артура кладу. Он тоже верит в зайчика. На всякий случай во все костюмы раскладываю.

Ага, для внука, значит. И выходит, что внук совсем маленький, раз зайчик с конфетами ещё актуален. Надо же, а я думала, что тот подросток. Марта вроде что-то говорила про частную школу в Германии, куда Артур уезжал в начале лета. Или то был лагерь? Я как-то не вникала в детали, впрочем, как обычно.

Я хотела расспросить поподробнее, тем более, что Тигран впервые сам упомянул внука, но мой нефтяник резко сменил тему.

— Солнышко, я видел, там на углу женщина квасом торгует.

— Не вздумай пробовать! — тут же возмутилась я. — Они бочки квасные годами не моют. Там на дне и крысы, и мыши, и что угодно может быть. Здесь тебе не Москва со всякими санэпидемстанциями!

— Даже не думал, — Тигран протянул мне пятитысячную купюру. — У продавщицы кваса наверняка полно мелочи. И я думаю, она охотно её тебе поменяет. А нам надо иметь мелкие деньги для сдачи. Поверь, людям очень не нравится, когда продавец не может быстро дать сдачу.

Проклиная тот час, когда я взяла билет в этот город, я потащилась разменивать деньги. Тигран деловито разложил полученную мелочь по кучкам, чтобы удобно было отдавать. Он вообще развил бурную деятельность — переместил ящик с помидорами поближе к покупателям, а капусту наоборот задвинул на второй план, рулончик одноразовых пакетов повесил у входа, чтобы покупатели могли сами накладывать, что им нужно. И с каждым покупателем Тигран здоровался, общался, каждого забалтывал. Как будто ему нужны эти копейки! Но он явно чувствовал себя в своей тарелке, уже, похоже, забыв, кем на самом деле является.

Я мысленно представляла, что будет, если кто-нибудь его узнает. Ну вдруг! На всяких там бизнес-каналах наверняка же его морда появляется иногда. Но наш народ бизнес-каналы не смотрел, а Тиграна воспринимал вполне естественно. Некоторые, правда, спрашивали, где Тамара, не сменился ли у магазина хозяин. Но Тигран, лучезарно улыбаясь, уверял, что Тамара Сергеевна вернётся в скором времени. И, по-моему, его улыбка давала местным бабкам-сплетницам первоклассную пищу для сплетен насчёт личной жизни Тамары Сергеевны. Ну всё не меня обсуждать. Мои бывшие подруги, к счастью, в магазин так и не заглянули.

Мы распродали почти весь товар! Когда в ящиках осталось килограмма три картошки и штук по десять морковки и свёклы, Тигран сам предложил закрываться.

— Неудобно остатками торговать. В таких случаях надо в середине дня кого-то на базу посылать закупаться.

— Спасибо за очередной бизнес-урок, — фыркнула я. — Но я не собираюсь открывать собственный магазин.

Что он мне рассказывает, просто стоять устал. Последние полчаса уже переминался с ноги на ногу ежесекундно. Присесть ему толком-то не давали. Вот и кому такие подвиги нужны? Но факт, мамочка будет счастлива.

— Смотри, мама узнает о твоём таланте и не отпустит в Москву, — поддела я его, пока мы поднимались в квартиру. — Заставит на мне жениться! Нельзя же такой ценный кадр упускать! И на лечение устроил, и помидоры распродал.

— Да я бы с удовольствием, — неожиданно ответил Тигран.

В темноте подъезда, где, как всегда, не горели лампочки, я его лицо не разглядела. Но тон был абсолютно серьёзным. Вот вообще не смешно. Ни разу. Развивать тему я не решилась.

***

На комоде сидел медведь. Самый обыкновенный плюшевый медведь, почему-то голубой, а не розовый, каких обычно дарят девочкам. Я даже не помнила, откуда этот медведь у меня взялся, но факт, что в детстве он был самым любимым. Наверное, потому мама и не решилась его выбросить во время ремонта, сохранила на память.

Я осторожно, чтобы не разбудить Тиграна, выбралась из постели, накинула мамин халат и подошла к комоду. Ну, мишка, выручи, по-братски, как раньше! Если только мама не додумалась тебя постирать.

Нет, мама не додумалась. Я перевернула медведя и расстегнула молнию у него на спине. Там должны были помещаться батарейки, благодаря которым медведь пел песенку, если нажать ему на пузо. Батарейки я вытащила оттуда сто лет назад. Многие годы мишка служил для совершенно иных целей.

Вот она, родимая. Господи, какую же дрянь я тогда курила! Помятая пачка сигарет оказалась на две трети пустой, но мне хватит. Зажигалку взяла на кухне, большую, для плиты. Там же, на кухне, открыла окошко, высунулась, закурила. В детстве так не борзела, конечно, курила только за гаражами. Ой, да как мы курили-то. Одна сигарета с Лёлькой на двоих, и больше вид делали, даже не в затяг. Тогда казалось, круто. Казалось, мы так стресс снимаем. Какой у нас мог быть стресс тогда?

Сегодня я могла бы спуститься в магазин и взять нормальные, дорогие сигареты. Кого мне бояться? Тиграна? Вряд ли ему понравится, если он увидит меня курящей. Но также маловероятно, что он сделает замечание. И какое мне дело?

Тащиться в дежурный магазин не хотелось, и мишка выручил. Я щёлкнула зажигалкой и нажала кнопку вызова в телефоне. Лёлька ответила сразу.

— Ты знаешь, я его просто ненавижу, — выдохнула я в трубку вместе с дымом.

— Господи, опять, — простонала Лёлька. — Ну ненавидишь — расставайтесь! Сколько можно нервы трепать? И себе, и мне, и ему. Шеф и так бешеный в последнее время. То его по три дня на месте нет, по телефону только команды раздаёт. А то приезжает в таком состоянии, что хоть увольняйся!

— Я вообще-то про Энск говорила, — пробормотала я. — Тигран Борисович, если тебе интересно, спит без задних ног, удовлетворённый во всех смыслах. Так что завтра ждите, может быть, и подобреет.

— А Энск тут причём? — бедная Лёлька вообще ничего не поняла.

— Просто я тебе из Энска звоню. Да, тут сейчас. С Тиграном, он вчера прилетел. Мама заболела…

Дальше я пересказывала Лёльке события последних дней. Рассказала, как мы с Тиграном осматривали местные достопримечательности, и как дико, сюрреалистично видеть его в квартире, где прошло моё детство, в нашем с Лёлькой дворе. Как будто персонаж одной книги вдруг переместился в другую, совершенно ему не подходящую.

— Обалдеть, — только и сумела выдать Лёлька в ответ на мой рассказ. — Даже представить себе не могу. Тигран Борисович в Энске. Нет, он по многим жопам нашей страны мотается, по всяким там месторождениям. Но в Энске помидорами торговать… Ну, знаешь. Правильно Лекс говорит.

— Что говорит?

— Что седина в бороду, бес в ребро, — усмехнулась Лёлька. — Серьёзно, так сегодня и сказал в приёмной. Я вообще выпала. Чтобы Лекс что-то нелицеприятное вслух про божественного шефа сказал! Ну его тоже понять можно, на работе дурдом, там проблемы какие-то, то ли с партнёрами, то ли с подрядчиками, я не вникала. В общем, нужен Тигран Борисович, а он неизвестно где. То есть теперь-то известно. И надолго вы там в Энске?

— Завтра летим в Москву. Маму ждут в кардиоцентре, Тигран договорился. Лёлька, ты не поверишь, какое счастье, что мы с тобой вырвались. Тут такая задница. Даже не знаю, как тебе объяснить. Вот вроде и не изменилось ничего. Те же дома, те же дороги. Не самые плохие, в конце концов. В магазинах иногда приличные шмотки попадаются, мы вон Тиграну нормальную тенниску купили. Вроде можно жить. Но такая тоска накатывает, такая безысходность. Как будто тебе снова пятнадцать, а впереди ни черта. Рожи все знакомые, постные. Нищета. Такси вызываешь, приезжает в хлам убитая тачка, от которой за километр несёт потом водителя, не знающего, что такое дезодорант и химчистка салона. Тут за сотню убить могут. Рублей, Лёль!

Лёлька в трубке хмыкнула, но дала мне закончить. А потом спокойно заметила:

— Вообще-то я в курсе. Я что, просто так сбежала, от нечего делать? Да мне Энск ещё полгода снился. Снилось, что я снова там живу. Просыпалась в холодном поту. Ты в этом городе как хомячок в аквариуме. Вроде бы благополучно всё, домик свой, еды вдоволь, колесо имеется. Вот в колесе ты и будешь бегать: год, два, три. Пока не сдохнешь. Все перспективы заранее определены. Да к чёрту такую жизнь. Марин, даже не думай. Мы уже уехали, всё. И не надо туда возвращаться, даже в гости. Родственники вон пусть к нам приезжают. И вообще, чем дальше, тем родней.

Сигарета у меня давно истлела, я держала в руке погасший окурок и молчала. Лёлька на другом конце молчала тоже. Хорошо, когда есть друг, с которым можно молчать об одном и том же.

— Напьёмся завтра? — предложила я.

— А давай, — легко согласилась Лёлька. — Серёга к маме на дачу уезжает, в Балашиху. На все выходные. Завтра сразу после работы отчалит. Так что я совершенно свободна.

— Чудесно. Значит, вечером встречаемся!

В спальню я вернулась с совершенно другим настроением. Права Лёлька. Не надо возвращаться туда, куда ты однажды уже закрыл дверь. Ничего хорошего там не ждёт.

Тигран хмурился во сне. Что ему снится, интересно? Новые нефтяные вышки? Разборки с партнёрами? Или хитрые схемы ухода от налогов?

А вот он, судя по его редким упоминаниям о детстве, свой родной город любил. Ему повезло больше, чем мне. Но тоже ведь уехал. И назад не рвётся.

Часть 3

В гостиной мерно гудел пылесос. Уже минут двадцать, не меньше. Можно подумать, у нас тут носятся толпы собак и кошек, стряхивающих шерсть и песок, которые нужно вычищать. Да в гостиную никто и не заходил с прошлой уборки. Я большую часть дня проводила в спальне. Тигран за прошедшую неделю ночевал на Садовнической всего дважды. Оба раза являлся вымотанный донельзя, но всё равно ухитрялся ещё пару часов просидеть в кабинете с какими-то бумажками, после чего вваливался в спальню и через несколько минут уже крепко спал. Наутро Тигран извинялся, проглатывал чуть ли не залпом кофе и исчезал. Хорошо, если за время нашего «рандеву» мы перебрасывались хотя бы парой фраз. И никакого интима, разумеется. Я, конечно, делала вид, что всё нормально. В конце концов, баба с возу… Но искренне не понимала, зачем тогда приезжать? Ему что, до Садовнической тупо ближе, чем до дома в «Лесном»? Не хочет тратить время на дорогу и приезжает переночевать? А я так, ни к чему не обязывающее приложение?

Пылесос перестал гудеть. Сейчас Марта начнёт вытирать пыль. Медленно, нудно и тщательно, переставляя каждый предмет. Я однажды наблюдала, как она убирается, нарочно осталась в комнате, сделав вид, что слишком увлечена книгой. Она не человек, она робот. Её педантичность и бесстрастность меня выбешивала. Лицо вечно постное, фартук накрахмаленный. Я даже спросила Тиграна, зачем нужна униформа? Мы вроде не в Америке тридцатых, социальную принадлежность прислуги подчёркивать одеждой не обязательно. Тигран, в тот момент как раз укладывающийся в кровать, не сразу понял, о чём я спросила. А потом пожал плечами и сообщил, что никакой формы он прислуге не навязывал, и другие помощники в его доме в «Лесном» ходят так, как им нравится. Мол, личная инициатива Марты. Конечно, у меня тут же возникла ещё сотня вопросов. Интересно же! Но задавать их было уже некому, Тигран отключился, едва коснувшись головой подушки.

Честно говоря, меня эта ситуация уже начинала раздражать. Вот для чего, скажите пожалуйста, деньги, бизнес, вышки нефтяные, если у человека просто нет свободного времени, чтобы наслаждаться результатами своего труда? Если он приползает к любовнице в таком же состоянии, как какой-нибудь менеджер среднего звена с зарплатой в пятьсот долларов домой в Мытищи, отработав с девяти до шести и ещё два часа потеряв на дорогу? Смысл этого всего?

Ну понятно, чтобы платить за всякие удовольствия в виде той же молодой любовницы. Но что толку от неё, если ты засыпаешь уже по дороге к кровати?

Нет, может быть, у него просто период сейчас такой. Лёлька говорила, там на работе сложности какие-то с партнёрами. Но у него всегда что-нибудь. То вышка новая не строится, то нефть не качается, то партнёры вот подводят.

Конечно, мне было, чем заняться. Почти каждый день я ездила навещать маму. Мы гуляли с ней по роскошной территории кардиоцентра, огромному парку, с наступлением осени ставшему особенно красивым. У мамы все процедуры заканчивались до обеда, и мы проводили вместе по три-четыре часа. Болтали обо всём на свете, бродя по усыпанным золотыми листьями аллейкам и сидя на лавочке. Только о Тигране не говорили. Я ждала вопросов, может быть, и упрёков, но мама так ни разу и не вернулась к этой теме. Хотела, чтобы я рассказала сама?

В детстве я ей всё рассказывала, и про учёбу, и про подруг, и про мальчиков. Когда у мамы находилось время выслушать, конечно, а случалось это редко, чаще всего по воскресеньям. Мама суетилась по хозяйству, что-то готовила или убирала, а я ходила за ней по пятам и делилась всеми накопившимися новостями. Ну а с кем мне было делиться? Потом уже Лёлька появилась. И мама как-то привыкла, что я ничего от неё не скрываю, а я привыкла, что мама меня не осуждает. И только когда в Москву уехала, я начала врать. Зачем, спрашивается?

В общем, мама больше вопросов о моей личной жизни не задавала, я тоже усиленно избегала скользкой темы. После выполнения дочернего долга я возвращалась на Садовническую, и сидела перед телевизором как примерная жена, ожидая появления Тиграна. Он не появлялся, и только Марта гудела своим долбанным пылесосом.

Не выдержав, я вылетела в коридор. Домработница закончила в гостиной и перешла в кабинет Тиграна, как раз по соседству с моей спальней. Господи, ну зачем он положил ковры в каждой комнате? Северный полюс у нас тут, что ли? Потом вспомнила, что Тигран дома старался ходить без обуви, потому что в тапочках без задника он постоянно спотыкался. Ну можно было пол с подогревом сделать! Что, денег нет? Или у него национальная тяга к коврам?

— Вы долго ещё? — обратилась я к Марте, не особо скрывая раздражение. — Голова уже раскалывается от гула.

— Тигран Борисович просил сделать генеральную уборку, — невозмутимо отчеканила Марта. — Позавчера приехал Артур, и Тигран Борисович хочет, чтобы я вернулась к своим прежним обязанностям.

Я удивлённо вскинула брови, и Марта сочла нужным пояснить.

— Он сказал, что найдёт для вас другую помощницу.

— Мы сами как-нибудь разберёмся, — фыркнула я и ушла в комнату.

Пылесос снова загудел. Ладно, в последний раз можно потерпеть. Артур, значит, вернулся. Любимый внучок. Поэтому Тигран не появляется? Вспомнил, что он ещё и дедушка. Вот только с Мартой я так и не поняла. Если она привязана к Артуру, значит, в «Лесном» занимается не уборкой. А кто она там? Гувернантка? В лучших традициях девятнадцатого века, ходит за мальчиком и говорит с ним по-немецки? Так сейчас вроде не актуально, отправил ребёнка за границу, в семью или просто в языковую школу, и порядок. Уж с возможностями-то Тиграна! Чему хорошему такая мымра может научить современного ребенка?

Я решила, что раз Тиграна ждать всё равно сегодня не стоит, то вполне можно прогуляться. А там, глядишь, и Марта уберётся восвояси. Я быстро привела себя в порядок, вызвала такси и вышла во двор. Никакого конкретного плана у меня не было, я решила просто добраться до центра, а там что-нибудь придумать. Во дворе я по привычке нашла глазами свою бедную машинку, сиротливо стоящую на парковке, и вдруг заметила, что около неё крутится какой-то мерзкий ребёнок. Подошла ближе. Мальчишка лет шести, никого не стесняясь, катал пластмассовый танчик по капоту!

— Ну-ка отойди оттуда! — взбеленилась я. — Ты же царапаешь машину! Ты вообще представляешь, сколько она стоит?

— Не ори на моего ребёнка! — тут же раздался возмущённый голос, и из-за машины появилась тётка с ещё одним засранцем, совсем мелким, сидящим на руках. — Понаставят тут машин, с коляской пройти негде!

— Понарожают, а как воспитывать — не знают! — не осталась я в долгу. — Ты будешь покраску оплачивать?

В общем, мы обменялись любезностями. Мамаша вместе с отпрысками удалилась на детскую площадку, а я порылась в сумочке, вытащила ключи, открыла машину и села за руль. Запиликал телефон, сообщая, что такси подъезжает. Да ну его, к чёрту. Я раздражённо щёлкнула по экрану, отменяя заказ. Я так и не переставила машину на подземную парковку, хотя Тигран сказал, что у него целых два места есть. А если учесть, что Лекс его привозит и увозит, то оба в моём полном распоряжении. Но я отказалась, мне хотелось видеть мою девочку из окна. А ведь Тигран прав, здесь каждый дурак норовит её задеть. И вообще, на машине ездить надо. Иначе для чего её покупали? Чтобы стояла и пылилась?

Я собиралась взять какого-нибудь симпатичного частного инструктора и обновить водительские навыки, но потом мама заболела, мы уехали в Энск, и как-то всё закрутилось. А с другой стороны, сдался мне этот инструктор? Я вдруг поняла, что хочу прямо сейчас взять и поехать. В конце концов, у меня есть права. И как-то же я ездила в школе там, и на экзамене? На раздолбанных в хлам «Жигулях». Уж если на «Жигулях» получалось, на «Мерседесе» со всей возможной автоматикой точно получится. Тут же компьютер, ключ вставь и езжай.

Словом, я взяла и вставила ключ. Со времён автошколы я помнила, что ещё нужно выжать какую-то педаль, но не помнила, какую именно. Однако машина и без педали прекрасно завелась, мотор заурчал тихо, но с предвкушением. Моя девочка явно заскучала без движения.

Нет, ну всё-таки не сравнить «Жигули» и «Мерседес»! И чего я боялась? Столько времени потеряла! Тут же всё предельно просто! Две ноги — две педали, куча кнопочек, но все подсвечиваются, компьютер сам подсказывает, что нужно делать. Вот замигала лампочка возле переключателя не знаю чего. Сказала бы, что скоростей, но автомат же! Поэтому я просто перевела рычаг, возле которого мигала лампочка, и та сразу погасла. Нажала на газ, и машина тронулась. Легко, плавно. Попробуй на «Жигулях» так тронься! Тьфу, вообще надо забыть про тот ужас, на котором я училась. В Москве, наверное, даже в самых затрапезных автошколах таких машин давно нет.

Начал накрапывать мелкий дождик, так что пришлось кататься с поднятой крышей и стеклами. Вспомнился Лекс с его ворчанием, что кабриолет в Москве — верх идиотизма. Подумаешь. Завидовать надо молча.

В это время дня во дворе стояло всего несколько машин, большинство автовладельцев ещё не вернулись с работы, и я беспрепятственно выехала за пределы охраняемой территории. Автоматический шлагбаум за мной закрылся, и моя девочка плавно покатила по дороге. Меня немного пугали перестроения, я боялась, что не смогу вписаться в поток машин. Помню, в автошколе у меня с этим тоже были проблемы, та горсть металлолома, на которой я училась, ещё и глохла во время манёвров. Инструктор орал, что я чего-то там не дожимаю, а я орала на него и его тупую тачку. Но моя девочка двигалась практически сама, а когда мне нужно было выехать на дорогу, там как раз образовался просвет, к тому же какой-то мужик на меня пропустил, поморгав фарами. Одним словом, всё складывалось как нельзя лучше, и уже через несколько минут я пришла к выводу, что все мои страхи ничего не стоили. Если у тебя нормальная машина, и ты живёшь в нормальном, цивилизованном городе, а не Захухуевске, где ездят только хамы на тазиках, ничего сложного в вождении нет.

С этими мыслями я доехала до перекрёстка, где мне требовалось повернуть налево. Ну тут вообще ерунда, в ряд я изначально правильный встала, а поворачивать надо по светофору. Тут любая дура разберётся. На светофоре мигал зелёный, предупреждая, что сейчас сменится на красный, и я решила не рисковать, лучше потом первой поверну. Вдруг вспомнилось, что, останавливаясь, нужно выжать сцепление. Ну и выжала, сцепление левой, а тормоз правой. На машине-автомате. И в следующую секунду налетела грудью на руль так, что зубы клацнули. Со всех сторон загудели, какой-то мужик подскочил ко мне и стал орать, что я тупая курица и права купила вместе с машиной. А я вообще ничего не понимала, только размазывала по щекам слёзы вместе с косметикой. Было очень больно и очень обидно — я же всё правильно сделала! А ещё было очень страшно, потому что я не знала, как себя вести дальше. Мужик продолжал орать и брызгать слюной, грозя мне «ментами» и освидетельствованием. Он что, думал, что я пьяная? Впрочем, на тот момент я действительно ничего не соображала, иначе давно поставила бы его на место. Может, он виноват, у меня же ещё зелёный горел? Или уже нет? И вообще, что у него там за машина, что он так бесится? Я догадалась глянуть в зеркало, и всё стало ещё хуже. Потому что в зеркале я увидела, во-первых, разбитую морду его «Порша», а, во-вторых, помятую заднюю дверь моей девочки. И слёзы хлынули ещё сильнее. Я схватила телефон. Только возьми трубку! Пришли Лекса, пришли хоть чёрта лысого! С каждым гудком становилось всё страшнее и страшнее, и когда он взял трубку, я смогла только прорыдать, что попала в аварию.

— Ты цела? — рявкнула трубка голосом, совсем не похожим на голос Тиграна.

— Да. Я машину разбила…

— Господи, да кому она нужна, машина твоя. Я же говорил… Где ты находишься? Я сейчас приеду! Не выходи из машины, слышишь? Двери заблокируй! В смысле, не знаешь как? На брелоке кнопку нажми!

— А если милиция приедет? — прорыдала я.

— Всё равно не выходи! И ничего не подписывай! Я уже еду!

Каким-то чудом Тигран умудрился приехать раньше, чем ДПС. К тому моменту мы уже создали адскую пробку, так как всем приходилось нас объезжать. Мужику из «Порша» надоело орать на меня через стекло, и он сидел в своей машине, ожидая полицию. Я тряслась от страха и почему-то холода, и только молилась, чтобы Тигран успел быстрее, чем у меня отберут права, а мою девочку отгонят куда-нибудь на штрафстоянку. Я понятия не имела, что нарушила, и чем это всё грозит. Но судя по воплям мужика из «Порша», меня следовало вообще расстрелять.

Когда сквозь пробку протиснулся и встал ко мне вплотную какой-то странный, золотистый автомобиль неизвестной марки, я ещё больше испугалась, но тут из него выбрался Тигран. Без костюма, в джинсах и кожаной куртке, с бледно-зелёным лицом. Он прошкандыбал на максимальной скорости ко мне, дёрнул дверь, которую я с его же подачи и заблокировала. Я поспешно щёлкнула брелоком, он распахнул дверцу и одним движением выгреб меня наружу, стиснув в объятиях.

— Ты цела? Что болит? Не реви! Ну всё, всё, успокойся, девочка моя.

Чем больше он меня успокаивал, тем сильнее я ревела, уткнувшись ему куда-то в шею.

— Всё будет хорошо, котёнок. Главное, что все живы. Подумаешь, металлолом помяли!

— Ни хрена себе, металлолом! — раздался голос сзади. — Мужик, ты эту курицу пялишь, что ли?

Тигран развернулся. Хозяин «Порша» попятился. Он был здоровый, даже крупнее Тиграна. И моложе лет на тридцать. Я бы даже не удивилась, если бы у него в пиджаке травмат оказался. Но, очевидно, в лице Тиграна было что-то, что заставило сменить тон.

— Ну реально, мужик, ты бы ей шофёра нанял, что ли! Она мне прямо под колёса вылетела, не притормаживая. Я всё понимаю, девчонка там, да, катается. Ладно, по деньгам договоримся. Но ведь убьётся же!

Тигран, приобнимая меня той рукой, что с палкой, второй рукой достал из внутреннего кармана куртки портмоне. С самым мрачным видом стал отсчитывать купюры.

— Приму к сведению ваш совет, — отчеканил он. — Тридцать хватит?

— Пятьдесят, — вякнул мужик. — У меня бампер отвалился.

Тигран вздохнул, опёрся на трость.

— А где доблестная милиция? — вкрадчиво поинтересовался он. — Что-то долго едет. Или её никто не вызывал? А чего так? Или боишься, что за вождение под оксибутиратом отъедешь в места, не столь отдалённые?

— Хватит тридцатки, — буркнул мужик, взял протянутые деньги и очень быстро оказался в собственной машине, не забыв поднять бампер по дороге и сунуть его в багажник.

Тигран уже не смотрел в его сторону, он продолжал обнимать меня, и параллельно звонил куда-то. Как я поняла, вызывал эвакуатор.

— Да она может заведётся, — пробормотала я, заворачиваясь в полы его куртки — мне всё ещё было дико холодно. — Дверь же просто помяли.

— И кто её поведёт? — хмыкнул Тигран. — Я? Прости, котёнок, я сейчас немного не в том состоянии. И потом, дверь нужно выправить. Или вообще заменить. Давай позже с этим разберёмся, да? А сейчас вместе с Колей поедем домой.

Тут только до меня дошло, что приехал Тигран на какой-то очень странной машине, а за рулём не Лекс, и не Андрей. В золотистое нечто меня и посадили. Внутри оказалось довольно просторно и удобно, только мохнатые чехлы на сидениях меня смущали. Как-то они были совершенно не в стиле Тиграна Борисовича. Коля, щуплый парень с очень загорелой для москвича рожей, приветливо мне улыбнулся.

— Знакомьтесь, это Коля, — сообщил Тигран, когда, закончив с погрузкой моей машины, плюхнулся на сидение рядом со мной. — Вообще-то он занимается садом в «Лесном». Но у меня просто не было времени ждать Лекса. И «Майбах» сегодня у него остался, как назло. Так что извини, котёнок, доедем без обычного комфорта. Тут даже бара нет, чтобы тебя чем-нибудь успокоить.

— А что это за машина? — спросила я, машинально к нему прижимаясь.

Вообще-то я имела в виду, что за модель. Но Тигран понял вопрос по-своему.

— Дочки моей, — произнёс таким ледяным тоном, что я невольно отпрянула. — Она погибла три года назад. Никак не соберусь продать. Просто так стоит в гараже. Всё нормально, котёнок, иди сюда. Господи, ты вся холодная. Коля, включи печку, что ли. У тебя что-нибудь болит?

Я пожала плечами. Я уже сама не знала, что у меня болит, мне было просто плохо. Хотелось куда-нибудь забиться, под какое-нибудь одеяло, и лежать. Немножко ныла грудь, и я расстегнула верхнюю пуговицу на кофточке, чтобы посмотреть, нет ли синяка. Синяк был, куда страшнее, чем я ожидала. Огромный, чёрно-фиолетовый, уродливый. Я поспешно запахнула кофту, понимая, что Тиграну такое видеть точно не стоило. Но он уже всё увидел. Со свистом втянул воздух и сквозь зубы процедил:

— Ты что, не пристёгивалась?

Я шмыгнула носом. Ну нет. Что-то там пиликало, и на приборной доске человечек с ремнём мигал. Но я терпеть не могу ремни, они вечно одежду портят.

— Поэтому и подушки не сработали, — как бы разговаривая сам с собой, продолжил Тигран.

Я опять шмыгнула носом, понимая, что лучше ничего не говорить.

— Через мой труп ты будешь ездить одна. Только с шофёром. Ты погибнуть могла, ты понимаешь?

Я подняла на него глаза. Не велика потеря, Тигран Борисович. Как будто на моё место другие не найдутся. Что ж вы так переживаете-то? Глаза вон на пол-лица. Вам так и самому поплохеть может, всё же не мальчик. Неужели не всё равно?

— А куда едем, Тигран Борисович? — некстати подал голос Коля. — Куда сворачивать?

— В «Лесное» едем, куда ещё? — резче, чем следовало, отозвался Тигран. — Как я сейчас Артурика брошу? По-моему, теперь на мне два ребёнка.

И вздохнул, тяжко-тяжко. Но обнял меня, прижал к себе. И я сочла за благо не задавать больше никаких вопросов.

***

А вопросов у меня было очень много, и они не давали мне отключиться на таком надёжном и уже практически родном плече. Мы ехали по ночной Москве, а может и Подмосковью, потому что за окном мелькали ёлки и берёзки, в машине тихо звучала музыка, что-то явно из классики, Тигран молчал и смотрел прямо, на дорогу, не переставая меня обнимать. По его лицу всегда трудно прочитать, о чём он думает, что чувствует. Положительные эмоции он ещё может показать, если сочтёт уместным, но отрицательные — почти никогда. Мастер самоконтроля, чтоб его. Нет, я понимаю, должность обязывает.

Он почувствовал, что я ерзаю на сидении, наклонился, заглядывая в глаза.

— Поспи, котёнок. Нам ехать не меньше часа.

Интересное кино. Я его тоже час ждала? Мне показалось, он сразу приехал.

Я подняла голову, воспользовавшись тем, что он обратил на меня внимание.

— Тигран?

— М-м?

— Зачем мы едем в «Лесное»?

Я всё-таки задала самый главный из десятка вопросов, которые меня сейчас волновали. Тигран вздохнул.

— Я там живу, котёнок. Позавчера вернулся Артур. Он нездоров, я не могу его оставить одного. И тебя одну не могу оставить тоже. Логично вас соединить в одном месте, нет?

Нет, ни разу не логично. У тебя что, мало там в «Лесном» нянек для внука? Глава нефтяной компании нанялся сиделкой к захворавшему ребенку? Бред какой-то. И вообще, где родители-то наследного принца? Я уже молчу про «бабушку». Кстати о ней. Я даже не знала, как по-другому задать вопрос, на который так и не получила ответа.

— Тигран!

— Что?

Господи, его невозмутимость вымораживает просто.

— Там ведь твоя жена. Твои дети. Это нормально вообще меня туда привезти? Я, конечно, не знаю, как в ваших кругах принято. Но поверь, мне совсем не хочется встречаться с твоей женой.

Ещё один тяжкий вздох. По-моему, я на сегодня исчерпала лимит его терпения. Но объятия почему-то стали крепче.

— Котёнок, я хоть раз сказал тебе, что женат? И детей у меня тоже нет. Живых. Артур есть.

Я просто дар речи потеряла. То есть как? Ну так не бывает. Они всегда женаты. По умолчанию. Потому что так принято. Потому что их поколение не разводится. Они могут гулять направо и налево, но жена должна сидеть в золотой клетке, и изредка выбираться из неё, чтобы прогулять норковую шубу по элитным бутикам. Ну или показаться на корпоративе или юбилее своего обожаемого супруга. Так положено. Нет, реально, он развёлся в свои почти семьдесят? И потому обратил на меня внимание?

Потом до меня дошёл смысл второй части фразы. Про детей. И мне как-то стало совсем нехорошо.

— Ты хочешь сказать, твою семью убили? — прошептала я. — Конкуренты?

— Солнышко, тебе нужно меньше смотреть телевизор, — всё так же невозмутимо заметил Тигран. — Ну какие у меня конкуренты? Другая нефтяная компания? Ты понимаешь, на каком уровне ведётся бизнес в сфере природных ресурсов? Мы же не точки на овощном рынке делим. Дочка разбилась, на машине. На другой. У неё их было много. Она любила спорткары, любила скорость, не признавала водителей. Теперь ты понимаешь, почему я не хочу, чтобы ты садилась за руль?

— А жена?

— Жена умерла десять лет назад. Нет, её никто не убил. Люди иногда умирают сами, котёнок.

Он со мной разговаривал, как со слабоумным ребёнком, и тон был такой же, терпеливо-усталый.

— А отец Артура? Где он?

— Понятия не имею. И, признаться, не очень хочу выяснять.

Мда, семейка! Дочка гоняла на спорткарах, пока не догонялась, ребёнка родила вообще непонятно, от кого. Вот тебе и строгое восточное воспитание, вот и золотые детки, у которых есть всё. Может лучше, когда «всего» нет?

Но вопросы психологии и педагогики сейчас были далеко не самым главным. С остальной информацией бы разобраться. Тигран снова замолчал, но теперь его молчание стало для меня каким-то другим. Более понятным. Менялся сам образ Тиграна в моих глазах. Я по умолчанию воспринимала его как обычного богатого кобеля, изменяющего жене развлечения ради. Ну повезло мужику, что в таком возрасте у него ещё есть эта радость жизни, не у всех так бывает. Вот и использует имеющиеся возможности скрасить досуг. Что ему ещё делать? Путешествовать он особо не может, его работа держит получше любого якоря, да и нога, опять же. Он и так постоянно в командировки мотается, ему хватает. Клубы его вряд ли интересуют в силу возраста. Дорогие вещи давно уже не радуют, я неоднократно наблюдала, с каким равнодушием он швыряет снятые с руки часы, которые стоят больше, чем наша квартира в Энске. Остаётся секс. И даже не столько секс, сколько само присутствие в жизни кого-то вроде меня. Свежая кровь, так сказать.

А теперь получается, что никому он не изменял. И, возможно, искал не развлечения, а… А кого, собственно? Спутницу жизни? Родственную душу? Мда, вот не там вы искали, Тигран Борисович. Да и невовремя, как-то. Чего вы десять лет ждали? Вы ведь тоже не коньяк, с возрастом лучше не становитесь.

В какой-то момент я поняла, что надо переключиться. Я просто с ума сойду, если продолжу перекручивать эти мысли в голове. Слишком много всего сегодня случилось, слишком. И я задала Тиграну самый идиотский вопрос из возможных.

— А как ты понял, что тот мужик из «Порша» под наркотой?

Тигран негромко засмеялся. Тоже почувствовал всю неуместность вопроса.

— Я давно живу на свете, котёнок. И ты не поверишь, среди топ-менеджеров эта зараза очень распространена. К сожалению.

Наверное, я всё-таки уснула, потому что мы неожиданно быстро приехали, тёмный лес сменился лесом освещённым. Очень качественно освещённым, у меня даже в глазах зарябило. Ворота открылись автоматически, мы въехали на аллейку, по обеим сторонам которой светили фонари с имитацией под старину. Машина неспешно покатила, шурша колёсами по гравию.

— Ну вот, мы дома, — улыбнулся Тигран, но улыбка вышла вымученной. — Сейчас выглядит жутковато, но утром тебе понравится. Место уединённое, специально выбирал.

Я вспомнила все свои фантазии относительно замка с кучей флигелей, в одном из которых томилась несуществующая жена. Реальный дом Тиграна на замок совсем не походил. Скорее, он напоминал терем, только не из дерева, а из какого-то светло-жёлтого камня. Большой, с высокими окнами, широким крыльцом и просторной верандой. Каждый кустик вокруг подсвечивался, и даже ночью было заметно, что в саду очень много клумб с цветами. Тигран проследил за моим взглядом и пояснил:

— Всю красоту Коля наводит. Завтра проведу экскурсию. Пошли в дом.

Он тяжело опирался на палку и хромал сильнее обычного. Я заметила, как встревоженно смотрит на него Коля, но помощь не предлагает. Похоже, тут все в курсе крутого нрава хозяина. И всем не плевать.

Дверь нам открыла Марта. Сколько же я «каталась», что она успела закончить уборку и вернуться в «Лесное»? По-моему, Марта чуть не потеряла челюсть, увидев на пороге меня. Представляю, что пронеслось у неё в голове. Но лицо осталось бесстрастным.

— Как Артур? — с порога спросил Тигран, и мне стало неудобно — я ведь даже не спросила, что случилось с его внуком.

— Уснул полчаса назад, — сухо отрапортовала Марта.

— Зайду к нему. А вы покажите Марине, где ванная. И чаю нам сделайте. Доктор уехал?

— Да, вот только что.

— Плохо, — нахмурился Тигран и повернулся ко мне. — Я хотел, чтобы он тебя посмотрел.

Он потянулся за телефоном, явно намереваясь дёрнуть доктора назад. Я повисла у него на руке.

— Не надо, Тигран. Со мной всё в порядке. Подумаешь, синяк.

— Ну хорошо, иди тогда с Мартой. Я быстро.

— Можно я с тобой?

Мне совершенно не улыбалось оставаться с Мартой наедине. Она меня бесила своим постным лицом и деланным равнодушием. Я почему-то была уверена, что равнодушие деланное. Словом, я увязалась за Тиграном, решив заодно уж познакомиться с разболевшимся Артуром.

Почему-то я ожидала увидеть прыщавого задиристого подростка, наверняка избалованного дедушкиными деньгами. Но когда Тигран осторожно открыл дверь и пропустил меня в комнату, я поняла, что снова ошиблась. Комната была абсолютно детской — с нарисованными домиками и зверюшками на стенах, с ковром-лабиринтом, на котором кто-то расставил машинки, очень аккуратно, в какой-то, только автору известной системе. И по тому, как осторожно Тигран машинки обходил, подсвечивая себе телефоном, я поняла, что лучше последовать его примеру. В дальнем углу комнаты стояла кроватка, которую я поначалу приняла за очередную игрушку, и только увидев внутри большой красной машинки спящего мальчика, поняла, что к чему. Мальчику было лет пять-шесть. То есть дочка Тиграна погибла вскоре после его рождения. Господи, какой же идиоткой надо быть, чтобы гонять, когда у тебя маленький ребёнок. Такой чудесный ребёнок!

У него были длинные-длинные ресницы, как у девочки. И чёрные волосы, тоже слишком длинные для мальчика. Впрочем, сейчас так модно, хвостики сзади оставлять. А нос курносый, совсем не как у Тиграна.

Мне казалось, мы вошли бесшумно, даже стук трости погасил мягкий ковёр. Но едва Тигран приблизился к кроватке, мальчик открыл глаза.

— Дедушка!

Сел и потянул к Тиграну руки, явно прося, чтобы его взяли. Я успела удивиться — такой большой и на ручки? Но Тигран тут же выполнил просьбу и прижал мальчика к себе.

— Ну и чего не спим? Притворялся? Марту обманывал?

— Ага, — радостно сознался Артур, дрыгая ногами. — Она противная. Сидит и смотрит, сидит и смотрит.

Надо же, как мы совпали в оценках. Мальчишка нравился мне всё больше и больше.

— Ты не уедешь? — вдруг встревожился мальчик.

— Сегодня не уеду.

— Сегодня мне уже спать надо, — рассудительно заметил Артур. — А завтра? Завтра уедешь?

— Не знаю, малыш. Может быть, придётся ненадолго съездить в офис. Давай завтра об этом поговорим?

— Тогда почитай! Про Страшилу и Дровосека!

Мальчик снова дёрнул ногой, по-моему, ощутимо поддав Тиграну по рёбрам, но тот почему-то даже не нахмурился и замечания не сделал. Зато посмотрел на меня растерянно.

— Мариш, ты иди отдыхать. Мы тут немного почитаем.

У Тиграна явно не получалось соединить роли доброго дедушки и искушённого любовника. И ситуация его, похоже, смущала. К тому же мальчик наконец обратил на меня внимание и задал естественный вопрос «А это кто?». И тут же сам на него ответил.

— Новая нянька? Вместо Марты, да?! Ты уволишь Марту?

Мда, замечательный мальчик. Тигран покачал головой.

— Мы уже говорили об этом, Марту я не уволю. Она хорошо о тебе заботится.

— Я хочу, чтобы обо мне ты заботился!

— Так, всё, давай читать про Страшилу! Где мои очки? В пиджаке, что ли, остались? — Тигран похлопал себя по карманам.

Они искали очки и книжку, а я стояла в дверях, как дура, не зная, куда мне деваться. То есть направление-то Тигран мне показал, но в его хоромах очень легко было заблудиться. И мне совсем не хотелось уходить.

— Ну давайте, я вам почитаю, — подала я голос.

Они оба так недоверчиво на меня посмотрели.

— А ты умеешь? — подозрительно спросил Артур.

На лице Тиграна читалось примерно то же самое. Почему-то захотелось заржать в голос.

Книжка наконец нашлась, и мне её торжественно вручили. Тигран уложил мальчика в машинку, мы устроились рядом, и минут двадцать я читала когда-то очень любимую, но основательно подзабытую сказку про Изумрудный город. Артур слушал внимательно, разглядывая картинки. А Тигран сидел с совершенно отрешённым видом, смотря куда-то в одну точку и думал явно не о выкрутасах Гудвина. Но момент, когда Артур сполз на подушку, не пропустил. Осторожно укрыл мальчика одеялом, и мы вышли из комнаты. Только на лестнице, ведущей на третий этаж, в хозяйские покои, как я поняла, Тигран заговорил.

— Ты молодец, котёнок. С ним мало кто ладит.

— Почему? — искренне удивилась я. — Замечательный мальчик, спокойный.

Я совсем не обольщалась насчёт своих педагогических талантов. Подумаешь, книжку почитала! Прям Макаренко. Я отлично помнила, каким мучением для меня становилась практика в пединституте, как бесили дети и открытые уроки, которые приходилось давать. Так что не надо комплиментов, просто Артур на редкость адекватен.

— Он слишком спокойный, — вздохнул Тигран. — И слишком рассудительный. Им нельзя командовать, с ним надо договариваться, как со взрослым. И он никого не любит, чётко знает разницу, между нанятым персоналом и родными. А из родных у него только я.

А ты всегда на работе, мысленно продолжила я. Или вообще у меня.

— Может быть, стоит лучше подбирать кадры? Я согласна с Артуром, Марта — далеко не идеальный вариант.

— У неё медицинское образование, — Тигран распахнул передо мной дверь спальни и галантно пропустил вперёд. — Что встречается среди гувернанток не так уж и часто.

— Это так принципиально?

Я вошла в комнату, мало отличающуюся от нашей спальни на Садовнической: большая кровать, массивная деревянная мебель, минимум лишних вещей.

— Принципиально, — Тигран добрёл до кровати и тяжело на неё сел. — У Артура эпилепсия. Приступы случаются неожиданно, и рядом должен быть человек, который умеет оказывать помощь.

На кровати лежал белый махровый халат примерно моего размера, такой, какие выдают в хороших отелях. Тут же стояли тапочки. Кто-то позаботился, чтобы мне было, во что переодеться? Как мило. Я стала раздеваться, с наслаждением стягивая пропитавшиеся пылью и потом за слишком долгий день вещи. Но к Тиграну предусмотрительно встала спиной, дабы не нервировать его своим синяком. Тиграна было жалко. И дебильное чувство жалости стояло где-то возле горла, и всё время хотелось его сглотнуть. Как всё-таки странно жизнь устроена. Посмотришь со стороны — ну везунчик же мужик. Деньги девать некуда, дом, машины, семья, любовница, с которой ещё что-то получается. А на деле оказывается, что всё совершенно иначе. Почему я представляла, что у Тиграна большая семья? С чего я это взяла? Национальные стереотипы? Впрочем, я может, опять не всё знаю.

— Тигран?

Я запахнула халат поплотнее и обернулась. Он всё так же сидел на кровати и тёр надбровные дуги, закрыв глаза.

— Что, котёнок?

— Ты сказал, у тебя больше нет детей? Ну кроме мамы Артура.

— Нет.

— То есть, кроме Артура у тебя вообще никого нет?

Он грустно улыбнулся, протянул руку в пригласительном жесте.

— Иди ко мне, котёнок.

Угу, типа я у него ещё есть. Мда уж. Но я пошла в приветливо раскрытые объятия, по дороге подумав, что неплохо было бы сначала принять душ. А, к чёрту.

***

Сначала подо мной качнулся матрас, потом по полу застучала палка. Я хотела привычно перевернуться на другой бок, но вдруг поняла, что у меня адски болит голова. А ещё меня знобит. И в туалет хочется. В общем, явно требовалось встать, раз уж я всё равно проснулась. Я открыла глаза и поняла, что ещё глубокая ночь. К тому же я вспомнила, где ночую, и сон пропал окончательно.

Тиграна в комнате уже не было. И куда он мог деться? Ванная комната тут прилегала к спальне, и в ней Тиграна тоже не оказалось. Пошёл водички попить? Кухня, между прочим, на первом этаже, его спальня на третьем. Очень удобно, ему особенно! Лифт бы тогда построил, что ли. Или водичку с собой в спальню брал.

В моей косметичке парацетамола, конечно же, не оказалось. Коробочка с тенями, две помады, один блеск для губ, бесполезный хайлайтер, несколько ежедневок и одна «затычка» на случай, если просчитаюсь с днями. Даже таблетки «от залётов» имелись. А вот банального средства от головной боли в косметичке не наблюдалось.

Я чувствовала себя полной идиоткой. Что я делаю в доме, в котором даже не ориентируюсь? Куда делся Тигран? А завтра он уедет на работу, и что? Опять буду сидеть в спальне и ждать его возвращения? Нет, надо отсюда уматывать. И вообще уматывать.

Но ждать Тиграна как раз не пришлось, дверь открылась и появился он, подсвечивающий себе телефоном и мрачный, как моя жизнь. Увидев меня, вздрогнул, словно привидение встретил.

— Ты чего не спишь, котёнок?

— У тебя есть что-нибудь от головы? И чтобы не морозило?

Тигран так задумчиво на меня посмотрел, что я испугалась, как бы он не решил какого-нибудь врача вызвать, с него станется.

— Просто парацетамол, Тигран. Голова трещит.

— Не знаю, — честно сознался он. — Пойду посмотрю.

Я увязалась за ним. Топать пришлось как раз на кухню, где на верхней полке одного из подвесных шкафчиков и обнаружилась аптечка. Даже Тигран, с его ростом, был вынужден за ней тянуться.

— Ещё дальше не мог засунуть? Сдохнуть проще, чем лекарство найти, — проворчала я, наливая в стакан воды.

Кухня мне понравилась. Уютная такая, несмотря на гигантские размеры — квадратов двадцать, не меньше. Прихватки разноцветные висят, полотенчики, баночки всякие расписные расставлены. Интересно, от жены осталось или Марта красоту наводит? Хотя нет, на Марту не похоже, она скорее весь декор бы выкинула как нефункциональный.

— Специально убрал повыше, чтобы Артур не добрался. Может быть, всё-таки вызовем доктора, Мариш?

Вот зануда, а? Я отрицательно помотала головой и залпом выпила разведённое лекарство. Неправильно всё как. Сидим ночью на кухне, обсуждаем какую-то бытовую ерунду. Я в халате, не накрашенная, с синячищем этим. Тигран в спортивных штанах. А ложился вроде в одном белье. Кого стесняется? Прислугу? Нормально вообще, в собственном доме дресс-код соблюдать.

— А тебе чего не спится? — поинтересовалась я.

— Артурика укладывал. Он часто ночью ко мне прибегает, если я дома ночую, конечно. И каждый раз новая история: то бабайка под кроватью, то монстр в шкафу. Лишь бы со мной остаться спать. Сто раз Марте говорил, не включать ему мультики современные. Там же чёрте что показывают, а он мальчик впечатлительный. Так бесполезно, сам включает, не в телевизоре, так в компьютере. Поверишь, он планшетом лучше, чем я пользуется!

Вот в это как раз легко поверю, подумала я. А вот в то, что грозный Тигран Борисович ищет бабайку под кроватью и встаёт по ночам, чтобы уложить маленького мальчика, мало кто поверил бы.

— Чаю хочется. Я бы и поел чего-нибудь, — заметил Тигран, поднялся со стула и направился к холодильнику. — Будешь бутербродик?

Угу, три часа ночи. Самое время для бутербродиков. Но желудок отозвался на его предложение, что вполне естественно, мы же не ужинали. Я смотрела, как Тигран возится с чайником и бутербродами, и впервые задумалась, что простые манипуляции даются ему не так уж легко — трость он не отпускал, и одна рука у него была занята. Почему-то раньше я не обращала внимания, как он обходится в быту, и уж тем более мне не приходило в голову его жалеть. А тут встала и оттеснила его от стола.

— Сядь, я сама сделаю. Я думала, у тебя тут полный дом прислуги, а ты только в колокольчик звонишь.

Тигран усмехнулся.

— Ну да, учитывая масштабы помещения, тут не колокольчик нужен, а гонг. Как в старых английских домах, знаешь? На самом деле, Мариш, чем меньше людей вхожи в дом, тем безопаснее. Люди разные бывают. Кто может поручиться, что женщина, которая моет полы, не собирает на тебя компромат?

— И какой компромат на тебя можно собрать? Что у тебя трусы в звёздочку? Тебя, оказывается, даже в супружеской измене нельзя обвинить. Тебе с колбасой? Или с сыром?

— И с тем, и с другим. Посмотри, там на верхней полке ещё ветчина была, очень вкусная. Нет, котёнок, дом должен оставаться крепостью, как ни банально. Так что у меня только Коля и Марта. Лекс, помимо того, что меня возит, ещё решает всякие бытовые вопросы — мастеров находит, если что-то сломалось, например. А иногда и сам чинит, он рукастый. Клининговая служба приезжает раз в неделю для уборки.

— А охрана?

— Посёлок в целом охраняется, — отмахнулся Тигран. — А личных телохранителей у меня никогда и не было. Мне чай с моим сахаром, пожалуйста. Вон из той зелёной баночки.

Мы сидели на кухне и пили чай. Я в халате, он в одних штанах. Жевали бутерброды. И было почти так же здорово, как в те вечера, которые мы провели в маминой квартире в Энске.

***

Утро у меня началось поздно, примерно в обед. Проснувшись, я, разумеется, никого рядом с собой не обнаружила. Уже знакомой дорожкой спустилась на первый этаж, намереваясь отыскать кухню и сварить кофе, и увидела Тиграна. Он сидел за столом напротив окна, в очках и халате, и с очень серьёзным видом ковырялся отвёрткой в чём-то, при ближайшем рассмотрении оказавшемся вертолётиком. Рядом сидел такой же серьёзный Артур, который внимательно наблюдал за процессом. Моё появление ни на секунду не отвлекло их от важного дела.

— Поломался, — доверительно сообщил Артур, не отрываясь. — Неудачное приземление было.

Тут уже Тигран меня заметил, поднял голову.

— Доброе утро! Как ты себя чувствуешь?

— Отлично.

Я даже не соврала. Волшебная сила парацетамола и нормального сна. Ещё бы разобраться, что я делаю в этой психушке, и будет вообще прекрасно.

— А вы? — я вспомнила, что вчера Марта говорила о болезни Артура, да и Тигран выглядел — краше в гроб кладут.

— Нормально, — Артур мотнул головой, очевидно, вопрос ему порядком надоел. — Только вертолётик починить надо.

— Починим. Последнюю лопасть прикрутим, и будет как новенький.

Тигран порылся в чемоданчике с инструментами, стоявшем рядом с ним на столе, отыскал другую отвёртку и принялся прикручивать лопасть. Я снова чувствовала себя полной дурой, не знающей, как себя вести внутри семейной идиллии. Правила игры с пусть пожилым, но богатым любовником Тиграном Авазовым были понятны и давно определены. По ним я сейчас залезла бы к нему на колени, дабы скрасить утро уставшего от проблем на работе бизнесмена, нашептала бы ему на ушко глупости. А там по ситуации. Мы могли бы вместе выпить кофе, а потом или секс, или недолгий совместный досуг, и всё, его величество поехало на любимую работу или к не менее любимой семье. Моя роль никогда не предполагала длительного общения, особенно без сексуальной подоплёки. Но как себя вести с дедушкой Тиграном? Который чинит игрушечный вертолётик, хотя вполне мог бы купить внуку и настоящий.

— Всё, готово! Ну беги проводить испытания. Если лопасть снова отвалится, значит, просто поедем и купим новый. Более качественный.

Тигран вручил ребёнку игрушку. Артур помчался на улицу, испытания проводились в саду — в доме слишком велик был риск что-нибудь задеть и разбить, в одной только гостиной стояло с десяток вазочек и статуэток, и я снова подумала, что тут отчётливо видна женская рука. Похоже, Тигран законсервировал дом с момента смерти жены. Вряд ли он сам стал бы расставлять фарфоровых балерин и ангелочков по полочкам.

— А ему можно одному во двор? — встревожилась я. — Он там с дерева не свалится? В пруду не утонет?

Мне казалось, за такими маленькими детьми надо всё время присматривать. Мало ли, что может с ним приключиться в саду. Тигран мягко улыбнулся.

— Во-первых, Артур очень рассудительный и серьёзный, он хорошо знает, что можно делать, а чего нельзя. Он даже умеет определять приближение приступа, и часто это помогает его предотвратить, вовремя выпить лекарства. А во-вторых, посмотри в окно. Марта уже пошла за ним.

Я действительно увидела, как по газону несётся Артурик с вертолётом, а следом идёт Марта, держа в руках детскую куртку, которую мальчик, конечно же, не подумал надеть.

— Он так много времени с ней проводит, — заметила я. — Не боишься, что она его как-нибудь не так воспитает?

— Боюсь, — серьёзно ответил Тигран. — Поэтому стараюсь бывать с ним как можно чаще, особенно после приступов. Они случаются циклами. За два-три дня может быть несколько, а потом месяц всё спокойно. Но ты же понимаешь, с моей работой… Я иногда думаю, уйти бы на пенсию. Поставить хорошего управляющего, а самому остаться просто соучредителем. Ходить раз в месяц на заседание Совета директоров, а в остальное время заниматься Артуриком. Не мотаться по всей стране, не мёрзнуть в рабочих посёлках, не лазить по буровым.

— И что?

— И ничего. Где ты найдёшь такого управляющего? Лекс не потянет. А больше я никому не доверяю. Остаётся только ждать, пока Артур вырастет.

Я хотела сказать, что так можно и не дождаться. Уж не знаю, дочка у Тиграна была поздней, или поздним получился внук, но только дедушка вряд ли увидит его в управляющих нефтяными угодьями. Но промолчала, а Тигран сам перевёл тему.

— Так, котёнок, раз уж ты встала, предлагаю чем-нибудь подкрепиться. Я, кстати, не завтракал, тебя ждал, Марта только Артура покормила. И, по-моему, там на кухне нас ждут оладьи с яблочным джемом. А можно и с апельсиновым. Но кофе ты, пожалуйста, сама свари. У тебя в сто раз лучше, чем у Марты получается.

Ну ещё бы. Спорить могу, я и готовила бы лучше. Может быть, не с первого раза, но научилась бы, если бы захотела.

— Пошли?

Тигран подхватил свою палку и поднялся со стула, и теперь выжидательно на меня смотрел. Очевидно, на моём лице отразилось внутреннее смятение. Потому что я вдруг поняла, нам пора что-то решить. Вот прямо сейчас. Пока у меня окончательно не уехала крыша.

— Тигран!

— Что, котёнок?

Стоит, опирается на палку, улыбается так безмятежно. Очки забыл снять. Халат на голое тело. Туфли домашние, замшевые мокасины, с задником. Картина маслом.

— Тигран, что я здесь делаю?

Улыбка погасла. Права Лёлька, соображает он моментально. И внешность доброго дедушки с начинающимся маразмом очень обманчива.

— Живёшь? — предположил он.

— Ты издеваешься?! — я очень хотела не орать, поговорить спокойно, но как всегда не получилось. — Тигран, я уже вообще не знаю, где я живу! Ты меня таскаешь за собой, как куклу. Сначала на Садовническую притащил, потом сюда. Просто так взял и притащил, ничего не объясняя, не спрашивая! Вертолётик, ребёнок, оладушки! Дальше что? Ты сейчас уедешь на работу, а ещё лучше, в командировку, на неделю, в Нарьян-Мар. А мне что делать? Сидеть тут, в лесу, и ждать твоего возвращения? Телевизор смотреть? Ты понимаешь, что это вообще всё ненормально? Ладно, чёрт с ними, с Мартой, с Лексом, с Колей твоим. Но Артуру точно не стоило меня видеть. Что ты ему сказал? Кто я? Он ночью заходил к нам в спальню. Что ты ему сказал?

— Ничего. Он не задавал вопросов.

Тигран стоял, как окаменевший. Ненавижу его манеру делать непроницаемое лицо. Чёрт возьми, мы же не на переговорах о разработке шельфа! Он человек или машина?!

— Замечательно! Отлично просто! Не задавал. То есть, он не первую тётю видит в твоей постели!

— Марина, прекрати. Он ещё слишком маленький, чтобы думать о том, что ты имеешь в виду. И поверь, других «тёть» тут не было. Я, кажется, вчера тебе объяснял насчёт дома и крепости. И я не понимаю, какого ответа ты от меня ждёшь? Хочешь вернуться на Садовническую? Пожалуйста, я сейчас вызову Лекса или Андрея, тебя отвезут. Захочешь остаться здесь? Я буду очень рад, мне не придётся разрываться между тобой и Артуриком. Тем более, что ты ему понравилась. Он говорит, ты книжки читаешь лучше, чем я.

— В каком качестве я тут останусь, Тигран?!

— Да хоть в каком, — он пожал плечами и сел обратно, очевидно, устав передо мной стоять. — Чего ты хочешь, Марина? Замуж?

Так спросил, буднично, устало. Как жена, вернувшись с работы, спрашивает мужа, яичницу ему пожарить или пельмени сварить. Когда так спрашивают, не отвечать хочется, а на хрен послать.

— Жить я хочу спокойно, — процедила я. — Зная, что будет завтра. Что ты не швырнёшь меня, как щенка, в ещё какой-нибудь дом или вообще на улицу. Давай я просто сниму квартиру, Тигран. И всё будет как раньше.

— Пожалуйста. Я могу даже купить тебе квартиру, свою. Зачем снимать? — всё тем же будничным тоном отозвался Тигран. — Ты уверена, что хочешь именно этого?

Сволочь! Бессердечная тварь! У меня всё-таки хлынули слёзы, как я не сдерживалась. Самое смешное, что тут мне даже некуда было убежать — я банально не знала, где на первом этаже ванная. Я просто отвернулась от него, стояла и рыдала, как последняя дура. Не знаю я, чего хочу. Господи, меня уже месяц крутит, как будто у меня не проходящий ПМС. И главное, я же мечтала об этом моменте! Чтобы он сам заговорил о квартире, сам предложил! Ну, неважно, он или кто-то другой, следующий или предыдущий. Но квартира, в Москве, своя собственная! Уйдёт из моей жизни один Тигран, придёт другой, а может, никто больше не придёт. Квартира останется. Сейчас бы кинуться ему на шею, зацеловать, сказать, какой он замечательный и как я его люблю. А потом поехать смотреть новостройки. А я реву в три ручья.

Так и стояла, пока он не подошёл сзади, не обнял лапами своими огромными. Тёплыми. И мягкими. Не прижал к себе.

— Пошли оладьи есть, котёнок. Честное слово, очень вкусные. С яблочным джемом. А кофе, наверное, не надо. Лучше чай сделаем. С молоком.

***

Всю жизнь я мечтала жить в центре. Сначала в центре Энска, чтобы не ездить в вечно грязных маршрутках на дискотеку или в парк. Потом в центре Москвы, потому что, бросив всё, переться в столицу, а потом жить где-нибудь в Капотне — это не мечта, а идиотизм. И хотя я понимала, что вряд ли мне настолько повезёт, и мой очередной спутник жизни подарит мне ключи от заветных квадратов где-нибудь на Тверской, но я твёрдо знала, что за МКАД точно не поеду.

Посёлок «Лесное» располагался за много километров от МКАД, и тем не менее, я была просто очарована этим местом. Во-первых, поражала тишина. В Москве мне бы в голову не пришло жить с открытыми окнами, через час можно с ума сойти от гула машин и запаха гари, особенно летом. Здесь же Тигран утром сам ходил и открывал окна, а в хорошую погоду и двери веранды, и в комнату тянуло свежестью и хвоей — у него на территории росло десятка два высоченных сосен и бесчисленное количество кипарисов и можжевельников. Во-вторых, здесь было на удивление спокойно. Совершенно другой ритм жизни, неспешный, размеренный. Казалось бы, тот же Тигран, приезжая сюда, оставался главой огромной компании, со всем присущим его должности ворохом забот. У него так же, как и в Москве, постоянно звонил телефон, а дипломат пух от бумаг, которые он не успел посмотреть в офисе, и которые требовали его внимания дома. Но сам Тигран, переступая порог, расслаблялся. Его уже не раздражали звонки, он не стремился побыстрее уйти в кабинет, закинув в себя какой-нибудь кусок. А если он садился играть с Артуром, то мог и просто отключить мобильник.

Да что там Тигран, я сама попала под магию «Лесного», потому что мне совершенно не хотелось отсюда уезжать. После нашего эпичного разговора, закончившегося моими слезами и поеданием действительно вкусных оладий, я могла уехать в Москву. По большому счёту, я могла вернуться к поднятой теме и воспользоваться любым из трёх прозвучавших предложений. Что там у нас было на повестке? Возвращение на Садовническую, покупка собственной квартиры и, вишенка на торте, замужество? Прямо как в сказке. Вот только в сказках все эти соблазнительные предложения прекрасный принц делает в романтической обстановке, припадая на одно колено и держа в зубах цветы. Мой принц ни на что не припадал, цветы в рот не совал, и вообще выглядел так, будто я его смертельно достала. Правда, потом, на кухне, всё уже было чудесно — и улыбки, и шутки, и приснопамятные оладушки. И как-то мне не хотелось снова начинать этот разговор. И вообще что-либо решать. Потому что в «Лесном» было хорошо, на самом деле.

Тигран лично провёл экскурсию, мы обошли все три этажа и огромную придомовую территорию, включавшую баню, пруд с рыбками и даже корт. Корт меня особо поразил. Вот на кой чёрт он Тиграну-то? Да и Артурик ещё маловат для большого тенниса, к тому же мальчишка увлекался футболом, и с удовольствием гонял мяч просто по лужайке. Но я благоразумно не стала задавать вопросов. Может, дочка у него в теннис играла? А может быть, дом строился ещё до происшествия на буровой? Хотя вряд ли, конечно.

— Вот здесь три свободных комнаты, — сообщил Тигран, когда мы ходили по второму этажу. — В этой жила Луиза, в этой Аня, дочка, а эта гостевая. Ты можешь выбрать любую, если хочешь.

— А из своей спальни гонишь, что ли? — поддела его я, но беззлобно, опять ссориться не хотелось.

И надо же, наш железный Тигран Борисович смутился.

— Ну что ты, котёнок. Просто подумал, ты хочешь больше личного пространства. Всякие там булавки разложить.

— О, да, для моих булавок нужно не меньше трёх комнат! Нет уж, позвал — терпи меня в своей спальне. А то я тут потеряюсь, и ты меня найдёшь только года через два. А Луиза — это?

— Моя супруга.

Угу, понятно. Хорошо же они жили, если спали не просто в разных комнатах, а ещё и на разных этажах. Или в высшем свете так принято?

Самое удивительное, что в «Лесном», общество Тиграна перестало мне казаться обременительным. Когда я жила на Тверской, он приезжал ко мне как на свидания. Да фактически у нас свидания и были. Поужинали, переспали, утром разошлись. На Садовнической рандеву получались более длительными, но тоже: приехал — уехал, часто взвинченный или уставший до утраты всяких эмоций. А здесь он был каким-то домашним, расслабленным. Ему приходилось уезжать, но возвращался он с неизменной улыбкой, и я, стоя у окна, наблюдала, как Артурик несётся ему навстречу с радостным визгом, как взлетает ему на руки и как лезет в карманы пиджака за конфетами.

Да, Артурик. Вероятно, в его присутствии и заключался секрет обаяния «Лесного». Никогда я не любила детей, мне казалось, они только шумят, мусорят и постоянно требуют внимания. Но в случае с Артуром все было совершенно не так. Он вполне умел себя занять, более того, ему явно нравилась собственная компания, и не нравилась компания Марты и других людей, к нему приходивших. А приходили к нему и учителя — с Артуром занимались английским, ритмикой, и подготовкой к школе, и медперсонал — каждый день у него был массаж, а раз в три дня появлялся доктор, наблюдавший мальчика. Артур крайне неохотно отрывался ради них от собственных дел: игры в футбол, рисования, листания книжки. Зато с дедом он был готов заниматься чем угодно, хоть сборкой конструктора, хоть математикой. Мне казалось, вздумай Тигран поговорить с Артуром о нефтепромыслах, мальчишка будет с горящими глазами сидеть и слушать.

При этом Тигран каким-то чудом умудрился Артура не избаловать. Как обычно бывает? Занятые родители вечно откупаются от детей игрушками и дорогими развлечениями, лишь бы их только не трогали. А тут ещё и не просто ребёнок, а внук, единственный наследник, почти что сирота. Вполне естественно было бы его испортить. Но пока Тиграну как-то удавалось соблюдать баланс — потискав Артур, он спускал его на землю и шёл обнять меня. И мальчишка хоть и крутился под ногами, сцен не устраивал. Чего я очень боялась. Мне совершенно не нужны были все эти «кого ты больше любишь», показательные истерики и прочие прелести появления… А кого собственно? Мачехи? Или в нашем случае это как-то иначе называлось? Чёрт его знает. Как-то раньше я не сталкивалась с ситуацией, когда дедушки приводили бы в дом любовниц.

Но факт оставался фактом, мы даже слишком удачно поладили. Если Тигран возвращался не очень поздно, мы ужинали и садились в гостиной — Тигран с бумагами, я у телевизора, а Артур чаще всего возился на полу с какими-нибудь паззлами или конструктором. Он чётко знал, что хотя бы час после работы деда лучше не трогать.

Словом, он был бы идеальным ребёнком, если бы не болезнь. Настоящего припадка я пока не видела, да и, как я поняла, они редко случались — Тигран собрал целую гвардию врачей, которые контролировали здоровье Артура. Но иногда, мирно играя на полу или разрисовывая что-то в раскраске, мальчишка словно зависал на несколько минут, неподвижно глядя в одну точку. Я в первый раз и внимания не обратила, взрослые тоже порой задумываются с отрешённым видом, но Тигран всполошился, тут же подхватил Артура, крикнул Марте, чтобы звонила врачу. Все забегали с лекарствами. Оказалось, так тоже проявляется эпилепсия, и такие вот «зависы» легко перерастают в полноценный припадок.

Днём же, пока дедушка зарабатывал свои миллионы, мы вполне неплохо проводили время. Каждый сам по себе. Артур занимался с преподавателями или бегал от Марты с её вечной заботой, я бродила по саду, ловя последние солнечные лучи, болтала с Лёлькой в мессенджере или просто сидела в Интернете. А ещё отсыпалась и отъедалась, с ужасом думая, какую цифру увижу, когда в следующий раз встану на весы. Но так или иначе, меня потихоньку отпускало. Жуткое состояние, когда ты всё время на взводе и каждую секунду готов сорваться в истерику, в «Лесном» уходило само собой.

Ещё бы Марты тут не было! Но опять же, с учётом масштабов территории, мы пересекались крайне редко и раздражала она меня в разы меньше. Зато с Лексом мы сцепились знатно!

В тот день Тигран уехал очень рано, хотя теперь всё чаще оставался дома часов до одиннадцати, и мы завтракали все вместе.

— Котёнок, у нас сегодня Совет директоров, — прошептал он мне на ухо в какую-то дикую рань, когда я соображаю с трудом и вообще сплю. — Может быть, после обеда вырвусь.

Я промычала в ответ нечто нечленораздельное и перевернулась на другой бок. Вот честно, езжай ты, родной, хоть к чёрту на рога, только будить меня не нужно.

Когда спустилась в столовую, обнаружила там Артурика, в гордом одиночестве допивающего какао из большой кружки с Муми-троллем. На столе перед ним лежала тетрадка с какими-то рисунками. В тетрадку Артурик и смотрел с самым озабоченным видом.

— Привет, мелкий, — традиционно поздоровалась я.

— Я большой! — так же традиционно возмутился Артурик.

Такие шуточные пикировки случались у нас постоянно, но Артур не обижался. По-моему, его куда сильнее раздражало подчёркнуто-вежливое обращение Марты. Та звала мальчика только полным именем и говорила с ним тоном, от которого так и веяло веком примерно девятнадцатым.

— Над чем задумался, большой? — я кивнула на тетрадку.

— Над задачкой. Мне Татьяна Ивановна на сегодня задала. Нужно найти, что на картинке лишнее, и раскрасить. А что тут лишнее? Тут всё нужное!

На картинке были изображены мячик, колесо, кукла и паровозик. Артур задумчиво грыз карандаш и явно печалился.

— Дедушка сказал, если Татьяна Ивановна меня похвалит, мы в выходные поедем в аквапарк! — добавил Артур, ещё сильнее хмурясь. — Я никогда не был в аквапарке. А ты?

— И я не была, — честно призналась я.

Добавлять, что мне не очень и хочется, я уже не стала.

— Ну вот, все вместе и поедем! — тут же решил Артур.

Я усмехнулась. Ну да, семейный выезд. В аквапарк. Только осталось.

— Поможешь задачку решить? — Артур посмотрел на меня с надеждой.

— Нет уж, ты сам должен решать. Я могу только сказать, правильно или не правильно. Сам-то как думаешь, что лишнее?

Артур пожевал карандаш, вздохнул, посмотрел на меня грустно-грустно, мол, помощи от вас никакой, и предположил:

— Кукла лишняя.

— Почему? — опешила я.

— Потому что мячик, колесо и паровозик могут двигаться. А кукла — не может.

Я зависла. Самое интересное, что он может быть и прав. Я помню, как мы в институте новую программу для начальных классов разбирали, там у всех мозги ломались от логики создателей. И что вот ему сказать? Обосновал ведь!

— Ну значит, закрашивай куклу.

— А если неправильно? Татьяна Ивановна меня не похвалит, и дедушка не повезёт нас в аквапарк!

— Закрашивай давай. А с дедушкой как-нибудь разберёмся, — хмыкнула я и пошла делать себе тосты.

Не объяснять же Артурику, что дедушка любит его до безумия. И если пообещал аквапарк, значит, будет аквапарк. Правда, чем он думал, когда обещал? Как-то я совсем не представляла Тиграна на водных горках. Или он с Мартой решил Артура отправить? Боюсь, при таком раскладе мальчишка вообще никаких развлечений не захочет.

Что вот это за детство такое? С чужими людьми и вечно занятым дедом в качестве единственного родителя. И Артурику ещё повезёт, если Тигран дотянет хотя бы до его совершеннолетия. А что если нет? Что с ним тогда будет? Хотя, наверняка Тигран позаботился на сей счёт. Он у нас продуманный, все варианты наперёд просчитывает.

Пока я возилась с тостами и размышляла над совсем не своими проблемами, Артурик закончил разрисовывать картинку и усвистел наверх, ждать Татьяну Ивановну. Тем лучше, долгое общение с детьми, даже такими сообразительными, меня утомляло.

Я поставила тарелку с тостами и чашку кофе на поднос и пошла в гостиную. В столовой почему-то плохо работал Интернет, а завтракать я предпочитала, просматривая социальные сети. И в холле нос к носу столкнулась с Лексом. Я настолько не ожидала его здесь увидеть, что чуть не заорала с перепуга. Да и он, судя по вытянувшемуся лицу, не обрадовался. Напротив, смотрел на меня, как на привидение.

— Ты что тут делаешь? — невольно вырвалось у меня.

— А ты?!

Он стоял весь какой-то взмыленный, раскрасневшийся. В кои-то веки не в клетчатой рубашке — по случаю похолодания он надел свитер, с оленями. Ещё бабушка его вязала, наверное. На голое тело, а может, и на майку. Во всяком случае, воротника рубашки видно не было. Меня всегда дико раздражало, когда мужики надевали свитера на голое тело, мне сразу начинал чудиться запах пота и представлялись мокрые шерстяные подмышки. Тигран, к счастью, свитера вообще не носил, в неофициальной обстановке предпочитая пуловеры, под которые всегда надевал идеально белую футболку.

— В смысле, что я тут делаю? Живу!

Вообще-то, я могла и не объяснять. Просто фыркнуть и мимо пройти. Ещё не хватало перед Тиграновыми холуями оправдываться. Но сработал эффект неожиданности, и я потеряла самоконтроль.

— Вот именно, — прошипел Лекс. — Ты и сюда уже пролезть умудрилась! Для тебя хоть что-то святое существует? Тут семья Тиграна, ребёнок!

Твою же мать! Вот только нравоучений Лекса мне и не хватало! Проповедник выискался!

— Тебе-то какое дело? Ты ревнуешь, что ли? Сам мечтал местечко занять? — окрысилась я.

— Чего? — Лекс из красного стал багровым. — Совсем рехнулась, что ли?

— А что? Бегаешь за ним, только что хвостом не виляешь. «Тигран, нужно покушать», «Тигран, сядь, отдохни», «Тигран, не выходи на улицу раздетым». Это как называется? Наводит на мысли, знаешь ли. Вот ты что тут сейчас делаешь? И звонка не было. То есть у тебя и ключи имеются, от ворот, от дома.

— Конечно имеются, дура, я же его привожу-отвожу, — Лекс уже не говорил, а выплёвывал слова сквозь зубы. — Тигран Борисович документы забыл, которые ему на заседании Совета директоров нужны. Меня прислал. Так что может быть, уйдёшь с дороги, пока я не опоздал?

— Ой, ну опоздаешь, подумаешь. Хозяин расстроится и не кинет печеньку любимой собачке, — не удержалась я, но всё-таки посторонилась.

Похоже, Лекс и правда очень спешил, потому что на последнюю любезность не ответил. Или ответил, но я уже не слышала — по лестнице он топал, как слон. В кабинет Тиграна поскакал, за документами. Ишь ты.

Я ушла в гостиную, устроилась со своим уже поостывшим завтраком на диване. Мда, не очень-то получается из меня мадам Авазова. Ну то есть я и не Авазова. Пока. А там кто знает, кто знает. Но то, что у меня не складываются отношения с людьми, окружающими Тиграна, факт. Интересно, какой была жена Тиграна? Как её там звали? Луиза? Уж, наверное, она не облаяла бы водителя, приехавшего за забытыми документами. Кстати о них. Как-то совершенно не в духе Тиграна было забыть важные бумаги. Я уже говорила, он очень собранный человек, и никогда ничего не забывает? Что с ним? Старость всё-таки нагрянула, без предупреждения? Или моё присутствие заставляет голову терять? Хотелось бы думать, что второй вариант. Но опять же, зная Тиграна…

По лестнице снова прогрохотали шаги. Верная собачка нашла документы и, роняя слюну от старания, спешила доставить их хозяину. Прощаться с ним я, понятное дело, не пошла.

***

Мы жили вместе уже месяц. Невероятно много по моим меркам. И ни я, ни Тигран больше не возвращались к вопросу, что дальше. Он уезжал и приезжал, иногда проводил дома по полдня, иногда исчезал на рассвете, а появлялся, когда не то, что Артурик, даже я собиралась спать. Но на скуку я больше не жаловалась — если Тигран предупреждал, что уезжает надолго, я вызывала Андрея и ехала в Москву, в свой любимый салон. Надо было постепенно возвращать форму после почти месяца наплевательского отношения к собственной внешности. Тигран, правда, заявлял, что я прекрасна в любом виде, особенно раздетом, но кто верит мужикам в данном случае? Ой, да кто им вообще верит.

Массаж, кератиновое восстановление волос, маникюр — уже осточертевший мне, но очень нравившийся Тиграну консервативный «френч». Словом, я находила себе занятия. Хорошо было бы и уколы красоты поделать, но такие процедуры можно себе позволить, только когда у тебя никого нет постоянного. Вряд ли Тигран оценил бы мою опухшую рожу с синяками. Он и так нервно вздрагивал, видя мой синяк, оставшийся от столкновения с «Поршем».

Кстати о нем. Мою машинку восстановили, Лекс, метая из глаз молнии, пригнал её прямо в «Лесное». И никто бы в жизни не догадался, что она побывала в аварии. Тигран вышел лично принимать работу, хотя Лекс в данном случае просто пригнал авто из ремонтной мастерской. Походил, покачал головой, о чём-то поговорил с Лексом и забрал ключи. Я наблюдала из окна со смешанными эмоциями. С одной стороны, было радостно, что машинка как новая. А с другой, как-то не горела я желанием садиться за руль. Поэтому, когда Тигран вернулся, про ключи не спросила. И он ничего не сказал.

Странные у нас получались отношения. Всё в подвешенном состоянии, всё на каких-то недомолвках. Но может, с такими, как Тигран, иначе и нельзя? Это тебе не слесарь Петя, с которым каждый день, поужинав и хлопнув сто грамм самогона, жена начинает выяснять, кто в доме хозяин. И что ни говори, а разница в возрасте очень чувствовалась. Тигран мог только посмотреть, и я уже ощущала себя маленькой глупой девочкой, которой при взрослых лучше молчать. Другой вопрос, что далеко не всегда я молчала.

В воскресенье утром Тигран вдруг сообщил:

— Сегодня едем в аквапарк с Артуриком. Поедешь с нами?

Ну я же говорила, дедушка сдержит обещание.

Мы ещё не выходили из спальни, по случаю воскресного дня подъём сильно затянулся. Я лежала у него на плече и думала о том, что дико хочу на море. И вот на тебе, аквапарк.

— И что я там забыла? — фыркнула я. — Ты обещал, ты и выполняй.

— Боюсь, что без тебя ничего не получится, — вздохнул Тигран. — За ним следить нужно в оба глаза. А я что могу? Только у бортика бассейна постоять. Какие мне горки?

— Зачем тогда обещал аквапарк? Сводил бы его на карусели.

Тигран внимательно посмотрел на меня, и я тут же поняла, какую глупость сморозила. Вот карусели Артуру точно противопоказаны, крутиться ему нельзя.

— Я мог бы взять Лекса, — продолжил Тигран. — С его детьми. Они постарше Артура, но в любом случае компания. Но Лекс отпросился на два дня, я сам его вчера отпустил. Сказал, какие-то проблемы в семье. Какие у него могут быть проблемы?

Да действительно, подумала я, хотя вслух ничего не сказала. Тигран к нему уже привык относиться, как к частной собственности. Какие могут быть проблемы у человека, если он нужен Тиграну?

— Надо будет с ним поговорить, — продолжил Тигран. — Может быть, я помочь могу? Он какой-то нервный в последнее время. И молчит. Обычно мы ничего друг от друга не скрываем.

— Прямо-таки ничего? — не выдержала я. — Ну он понятно, на тебя вечно все подробности личной жизни выливает. А ты тоже ему рассказываешь, что у тебя, с кем и как?

— Что? — Тигран аж на локте приподнялся, так что мне пришлось с него съехать. — Да бог с тобой, котёнок. Я никогда не обсуждаю своих женщин.

— У тебя их много, что ли?

Тигран вздохнул.

— Жена. Дочка. Были. Теперь ты. Ещё есть вопросы?

Вот почему я никогда не могу вовремя заткнуться?

— Так ты поедешь с нами в аквапарк? Без тебя Артурику придётся скакать в самом мелком лягушатнике. А с тобой будет весело.

И как я могла не согласиться?

В аквапарк мы поехали с Андреем, на том «Мерседесе», который Тигран мне выделил с водителем. Как выяснилось, Лекса он отпустил вместе с «Майбахом». Уму непостижимо, по-моему, Лекс оборзел в конец. Ещё немного, он у нас дома поселится, вместе с женой и детьми. А что, места-то полно!

Подумала, и поймала себя на мысли, что уже «у нас дома». С каких пор «Лесной» стал моим домом? Что я вообще творю? Нет, чтобы ловить Тиграна на слове и быстренько ехать выбирать мне квартиру. Чего я жду? Пока ему надоест живая игрушка, регулярно истерящая по поводу и без, и меня выставят за порог? Или, не дай Бог, случится что с Тиграном? Нет, пусть живёт сто лет. Но надо быть идиоткой, чтобы полагать, что его интерес к сексу, а вместе с ним и ко мне, будет сохраняться ещё долгие годы.

Артур был на седьмом небе от счастья. Он заранее нашёл в Интернете сайт аквапарка, в который мы ехали, посмотрел все ролики, выбрал горки, на которых ему особенно хочется прокатиться, и вообще выстроил программу мероприятия, начиная с осмотра территории и заканчивая обедом в местном кафе. Основательный такой подход, я бы сказала, дедушкин. Тигран всю дорогу рассеянно улыбался, явно думая о чём-то своём.

Аквапарк оказался детским, и даже самая экстремальная горка выглядела вполне невинно. Судя по всему, дедушка тоже заранее воспользовался Интернетом. Зато здесь нещадно эксплуатировалась пиратская тема: горки-корабли, переворачивающиеся бочки с водой, декорации с обезьянками и сундуками, полными сокровищ. Забавненько, одним словом.

Мы переоделись, прошли через душевую, и наконец попали в основной зал с аттракционами. И мне стало понятно, почему Тигран так хотел, чтобы я поехала с ними. Артур тут же понёсся к ближайшему бассейну, а Тигран, в сланцах, да по мокрому полу, поспеть за ним никак не мог. На него вообще оборачивались. Наверное, среди посетителей аквапарка не часто встречаются дяденьки возраста Тиграна, да ещё и с тростью. К тому же колено у него не только плохо функционировало, оно и выглядело устрашающе. Вероятно, врачи не очень заморачивались на внешний вид, когда спасали ногу, решили, мужик, и так сойдёт. И в общем, сходило. Что ему, всегда в брюках. А ночью в постели кто там разглядывать станет? Здесь же он привлекал внимание, и явно этого стеснялся.

— Займи нам лежаки, — предложила я. — И вкусненькое что-нибудь организуй. А мы с Артуриком покатаемся.

Тигран благодарно на меня взглянул и послушался. Обалдеть. Ручной Тигран Борисович, спешите видеть! Крайне редкое зрелище.

Мы с Артуром чудесно провели время. Горки при ближайшем знакомстве оказались не такими уж и детскими. Или я стала слишком взрослой и пугливой. Во всяком случае, визжали мы оба. С широкой «семейной» скатывались, держась за руки, с каскадной летали по очереди на специальном коврике, а потом долго ловили в бассейне коврик, а один раз и шорты Артура. Мне в цельном купальнике было проще. Мы перепробовали всё, кроме закрученной горки. Артур потянул меня и к ней, но я перехватила взгляд Тиграна, наблюдавшего за нами из шезлонга. Тот отрицательно покачал головой, и мне пришлось убеждать Артура, что куда интереснее сплавиться на круге по «очень опасной» реке, в конце которой нас точно ждёт сокровище. За сокровище сошло мороженое, которое мы контрабандно слопали в зоне, невидимой Тиграну. А потом как ни в чём ни бывало явились пред светлы, точнее, тёмны очи нашего грозного дедушки, которому сметливые девочки из местного кафе уже накрыли столик. Впрочем, накупавшийся Артур с большим удовольствием лопал и салат, и второе, и горячий чай прихлёбывал, на котором дедушка особенно настаивал. Я лениво вылавливала креветки из своего почти похожего на настоящий «Цезаря» и наблюдала за «мальчиками». Артур выглядел совершенно счастливым, да и Тигран как-то просветлел лицом. Он уже два дня ходил мрачнее, чем обычно, к тому же стал плохо спать, несколько раз будил меня бесконечным верчением с боку на бок. На работе что-нибудь стряслось, в сто пятый раз, я даже не спрашивала. Мне-то что спрашивать? Начнёт рассказывать, всё равно не пойму. Но сейчас Тигран явно забыл о всех своих проблемах и обсуждал с Артуром крутость горок.

— За «речкой» обычный бассейн есть, волновой, без горок, — заметила я. — Идите вместе поплавайте. Там и в мячик можно поиграть.

— В футбол?! — тут же загорелся Артур.

— В водное поло, — поправил Тигран. — Какой футбол тебе в бассейне? Ну пошли, посмотрим, что у них там за мячики.

Он перспективы поиграть с дедом Артур пришёл в дикий восторг. Жалко его было всё-таки. Как бы Тигран его ни любил, не заменит он один родителей, хотя бы в силу возраста. С дедом можно обсудить книгу или, по большим праздникам, собрать конструктор, но мяч с ним во дворе не погоняешь. И Тигран всё прекрасно понимал. Вот нужен ему в единственный на неделе выходной этот аквапарк? По-моему, он с куда большим удовольствием полежал бы у телевизора. Причём именно полежал. Мне порой казалось, что как он для Артура изображает полного сил родителя, так для меня он изображает вполне ещё бодрого любовника. А чего он хотел на самом деле, вопрос.

Домой ехали в тишине, даже у Артура иссяк запас энергии, и он молча смотрел в окно. Андрей поставил негромкую музыку, какую-то инструменталку, и Тигран, похоже, дремал, прикрыв глаза. Я тоже откинулась на удобную спинку сидения и постаралась выгнать из головы все лишние мысли. И только когда подъезжали к «Лесному», Артур вдруг дёрнул Тиграна за рукав.

— Деда!

— Что, мой хороший?

— А Марина теперь всегда будет с нами ездить?

Я продолжала делать вид, что сплю.

— А что? — судя по голосу, Тигран явно напрягся.

— Да ничего. Здорово с ней! Весело! Так она всегда с нами будет?

— Не знаю, малыш. Но очень на это надеюсь.

Тёплая и мягкая рука Тиграна накрыла мою. Ну конечно, ни на минуту он не поверил, что я сплю.

***

Следующий выходной день, случившийся неожиданно посреди недели, Тигран решил потратить крайне странно. Во время завтрака он вдруг положил на стол передо мной ключи. Красный кожаный брелок с тремя расходящимися лучами не оставлял сомнений, от чего были ключи. Я подняла на Тиграна вопросительный взгляд.

— Поехали, покатаемся, — спокойно предложил он.

Я молчала и смотрела на ключи, так к ним и не притрагиваясь. Тигран понял моё молчание по-своему.

— Ты боишься? Мы можем для начала покататься по двору. Я тебя подстрахую.

— Ты переоборудовал мою машину в учебную? — усмехнулась я. — Первый в мире «Мерседес» с двумя комплектами педалей?

— Ручной тормоз никто не отменял, даже в «Мерседесе». И если ты не собираешься разгоняться до ста километров в час, он вполне сгодится.

Тигран говорил ровным, спокойным голосом. А вот я еле сдерживалась, чтобы не заорать. Он издевается, что ли? То он категорически не хочет покупать мне машину, то бросает безлимитную карточку и отправляет в салон. То «ты будешь водить только через мой труп», то «бери ключи, поехали кататься». Он хочет, чтобы я с ума сошла?!

— Новички, попавшие в первое ДТП, или преодолевают страх и со временем превращаются в хороших водителей, или никогда больше не садятся за руль. Так что страх надо преодолеть, другого пути нет, — продолжил Тигран.

Я отрицательно покачала головой, пытаясь подобрать правильные слова. Как вот ему объяснить? Я долго думала, хочу ли я водить машину, понимая, что рано или поздно этот вопрос возникнет. Конечно, я не предполагала, что Тигран сам захочет меня учить. Честно говоря, я даже не была уверена, что он умеет. Хотя, господи, о чём я? Проще вспомнить, что он не умеет. В любом случае, мы могли бы нанять инструктора. В Москве можно найти какую угодно школу или частного тренера, хоть девушку, которая будет говорить с тобой на одном языке, хоть дяденьку лет Тиграна, который всю жизнь баранку крутит. Но я, обдумывая возможные варианты, в итоге решила, что не хочу водить машину. Вот так разобраться, на кой чёрт она мне нужна? Тигран предоставил мне личного водителя, который и привезёт, и увезёт, и подождёт, если надо, и сумки поднесёт. Пробки, парковка, сохранность и исправность автомобиля — исключительно проблемы водителя. Ради чего мне заниматься с инструктором, а потом ещё запариваться на все эти проблемы? Ради форса, чтобы прокатиться по ночной Москве с откинутым верхом? Господи, да вылезти из «Майбаха», дверцу которого для тебя открывает сам Авазов, круче в сто раз. И в сто раз комфортнее.

Но была и другая причина. И именно из-за неё я молчала и смотрела на ключи, а не того, кто их мне предложил.

— Тигран, я не хочу водить машину. И тем более не хочу, чтобы ты меня учил.

— Почему?

Господи, да прекрати же ты изображать «железного Феликса»! Потому что ты бы видел свои глаза, как они пылали тогда, когда я в «Порш» въехала. И когда ты сказал, что больше я за руль не сяду. И о дочке своей рассказывал. У тебя же на лице всё написано было. Так не надо сейчас героя лепить. Тебе же моё вождение серпом по яйцам. Всё, успокойся уже, не хочу я за руль. Не надо подвигов.

Наконец до него дошло.

— Ты из-за меня, что ли?

Я, разумеется, фыркнула.

— Слушай, мне просто не хочется! Закрыли тему! Машину можешь продать.

— Так, котёнок, иди одевайся. Выбери обувь без каблуков, хорошо? И юбку желательно не очень узкую. Сегодня покатаемся по двору, а в следующий раз поедем на трассу.

— Я же сказала, что я…

Я не успела договорить. Потому что Тигран вдруг сгрёб меня в объятия и заставил посмотреть в глаза.

— Послушай меня внимательно, котёнок. Я был не прав. Тебе нужно научиться водить машину. Машина даёт независимость. В любой момент сел и поехал. И если не гонять, то ездить на своей машине гораздо безопаснее, чем на такси или общественном транспорте. А я хочу, чтобы ты всегда была в безопасности. И мои старые тараканы в голове тебя волновать не должны.

— По-моему, с водителем безопаснее, — пискнула я, поражённая его напором.

— Безопаснее, — согласился Тигран. — Но вдруг у тебя не всегда будет свой водитель?

Я совсем ничего не поняла. Что это за намёки? В других обстоятельствах, с другим мужчиной, я бы решила, что грядёт расставание, и милый подаёт первый сигнал. Но у нас с Тиграном последний месяц всё было хорошо, как никогда. И ни с кем до него. Кроме шуток, я даже не прикидывалась спящей, дожидаясь, пока он уедет в офис. Наоборот, старалась встать пораньше, чтобы выпить с ним кофе. И ужин готовила, иногда, упорно не замечая насмешливого лица Марты. И с Артуриком мы вместе смотрели мультики по вечерам, ожидая дедушку. Мне совершенно не хотелось анализировать то, что происходило с моей жизнью. И уж точно я бы не стала об этом никому рассказывать, даже Лёльке. Но чёрт возьми, мне в кои-то веки было комфортно с ним и с самой собой!

Мы начали с самых азов. Оказалось, что я даже завожу машину неправильно. И пристегнуться он меня заставил сразу, хотя мы не планировали выезжать за территорию двора.

— Плавнее, Мариш, плавнее. В следующий раз поставлю тебе на панель стакан с водой, и будешь ездить так, чтобы вода не расплёскивалась. Что? Меня именно так учили. Только ездил я на совсем другой машине.

Тигран оказался неплохим учителем. Я ожидала, что он сразу начнёт орать. Лёлька столько раз рассказывала, как страшен босс в гневе, как может кричать на Лекса или какого-нибудь нерадивого топ-менеджера. Правда, с Артуром он всегда был спокоен и терпелив. Со мной, как выяснилось, тоже. Даже когда я путала право и лево или упорно пыталась выжать несуществующее сцепление, он только тяжело вздыхал и качал головой. Так же невозмутимо он пару раз дёргал ручной тормоз, и бедная машинка, запутавшись в командах, посылаемых двумя пассажирами сразу, вставала на месте и глохла.

— Может быть, купим машину с механической коробкой? — простонала я, когда заглохла в очередной раз.

— Ага, «Жигули», — усмехнулся Тигран. — Чтобы и габариты были привычные, да? И руль чтобы поворачивался, только если ты на нём всем весом повиснешь? Ну-ка давай ещё раз вокруг этой клумбы проедем! И плавно, котёнок, плавно!

От моего «плавно» он, бедняга, пару раз чуть в приборную панель не прилетел. Так что в итоге счёл за благо тоже пристегнуться. Через час, когда у меня уже тряслись и руки, и ноги, и даже глаз нервно дёргался, он занятие прекратил. Вылез из машины довольный-довольный, мне ещё выйти помог.

— Ты у меня умница. Ещё занятий… десять, и поедем в город.

И смеётся, гад такой! Весело ему!

Следующий раз мы смогли позаниматься только через три дня, Тигран уезжал и приезжал затемно. Двор, конечно, отлично освещался, но я видела, что он возвращается совершенно без сил, и не напоминала про уроки вождения. Но ему и напоминать не нужно было, он ведь всегда всё держит на контроле. На четвёртый день, хотя тоже вернулся около восьми, сам погнал меня во двор. Я выписывала круги возле клумбы, вполглаза наблюдая за Тиграном. Он уже реже хватался за ручник и делал замечания, но я не обольщалась насчёт своих резко возросших навыков. Скорее, у Тиграна Борисовича кончался заряд. Он даже с некоторым запозданием рявкнул, когда я, сдавая по его приказу назад, поехала вперёд. Я сообразила, что делаю, раньше, чем он среагировал.

— Что там у тебя происходит? — поинтересовалась я, выводя машину на новый круг — господи, как мне осточертела уже эта клумба! — Нефтяной кризис?

— Где происходит?

— Ну на работе, Тигран, где ещё? Ты еле живой возвращаешься. У меня такое ощущение, что нефть ты добываешь лично, руками.

Тигран неопределённо хмыкнул.

— Знаешь, котёнок, иногда мне кажется, что на буровой и правда было легче. Но и я тогда был помоложе. Там эмоции, настоящие, живые. Особенно когда новое месторождение открывается. Когда первый фонтан нефти брызжет. Мы, кто в чём, не раздеваясь, в него кидались.

— Купались? — поразилась я.

— Ну как, купались. Когда фонтан бьёт, не особо искупаешься, это тебе не ванна с нафталаном. Скорее, плясали в фонтане, счастливые, перемазанные. Искренне радовались, хотя нефть была не наша, а государственная. И лично мы никакой выгоды от новой буровой не имели. Но тогда о личной выгоде никто и не думал. А сейчас — ну новое месторождение, ну буровая, и что? Да, я приезжаю на открытие. Ленточку разрезаю, руки окунаю, чисто символически. Так же символически пью шампанское с рабочими. А потом мы с остальным руководством идём на банкет. Ничего нового, ничего интересного. Наверное, уже просто старость. Кстати, котёнок, через неделю будем открывать буровую на Севере. Хочешь со мной поехать?

— Да теперь уже даже не знаю! Ты заранее всю программу рассказал! Так неинтересно, — поддела я его.

— Ну, парочку сюрпризов я тебе устрою!

— Например, северное сияние? Всегда хотела посмотреть, как оно выглядит вживую! Оно же там бывает, да?

— Не уверен, что в это время года, — задумчиво протянул Тигран. — Но мы что-нибудь придумаем. Если мой котёнок хочет! Ты правда со мной поедешь?

— Нет, останусь с Мартой! — фыркнула я. — Чтобы она меня живьём сожрала. А Артурика тоже с собой?

Тигран покачал головой.

— Не стоит, он ещё слишком маленький для таких путешествий. Поверь, ему не привыкать оставаться с Мартой. Вот решу один серьёзный вопрос на работе, и мы куда-нибудь на море все вместе съездим. А пока, увы, могу предложить тебе только Север.

— Ну и Север сойдёт, — милостиво согласилась я. — Но только смотри, чтобы с северным сиянием!

***

Разумеется, Лекс поехал с нами. Надо было видеть, как его перекосило, когда я вышла к машине вслед за Тиграном.

— Зайди в дом, забери второй чемодан, — распорядился Тигран, ставя мою сумку в багажник. — На сей раз у нас груза больше, чем обычно.

Я старалась обойтись по минимуму, но всё равно получилась огромная сумка, хотя изначально я планировала свои вещи сложить в чемодан Тиграна. А кто виноват, спрашивается? Тигран увидел, что я приготовила в поездку, долго смеялся, а потом мы вместе поехали покупать тёплую одежду.

— По-настоящему тёплую, а не твой гламур, — добавил Тигран. — Поверь, солнышко, там действительно холодно.

Ещё полгода назад я бы воспользовалась поводом и потребовала шубу. Ещё одну, потому что одна у меня уже была. Но теперь я почему-то легко согласилась с выбором Тиграна, которому приглянулся плотный и добротный, по его словам, пуховик.

— Сейчас погода неустойчивая, а в дождь со снегом шуба мало спасает, — прокомментировал он.

И я послушно взяла пуховик.

Ладно, кого я обманываю. Полгода назад я бы просто не поехала с Тиграном за четыре жопы. А сейчас даже предвкушала поездку, хотя понятия не имела, что меня ждёт.

Начало оказалось многообещающим, потому что резко замолчавший, не иначе, от еле сдерживаемой ярости, Лекс привёз нас в ВИП-зону Шереметьево. Прежде мне тут бывать не доводилось, но судя по тому, как уверенно Тигран направился к нужному входу, как заулыбались ему сотрудники, он давно уже не летал как простые смертные. Нам выдали посадочные талоны, зарегистрировали багаж и сообщили, что до вылета ещё полчаса, и нас пригласят на посадку.

— Чай, кофе? — обратился ко мне Тигран, показывая на мягкие диваны и приглашая присаживаться. — Здесь даже покормить могут, если хочешь.

Я отрицательно помотала головой. Да мне под взглядом Лекса кусок в горло не полезет. Похоже, наша цепная собачка была просто в бешенстве от моего участия в поездке. Чем я его так раздражаю, интересно? Веду себя просто замечательно, от самого «Лесного» молчу как мышь. Раньше я думала, Лекса, примерного семьянина, бесит сам факт наличия у Тиграна любовницы. Но в свете недавно выяснившихся обстоятельств получается, что я не совсем и любовница. И Тигран имеет полное моральное право на новые отношения. Или Лексу конкретно я не нравлюсь? Ну так нам с ним детей не крестить.

Тигран, воспользовавшись паузой, достал очки, взял со столика газету и с видимым удовольствием погрузился в чтение. Я полезла в смартфон. Одному Лексу спокойно не сиделось. Он мерял шагами зал, поминутно поглядывал на часы, подходил к окну, высматривая, не подали ли ещё самолёт. Мне кажется, или раньше он был всё-таки адекватнее? В последнее время вообще бешеный. Хотя, Тигран говорил, у него дома какие-то проблемы. Какие, интересно? Супруга наконец поняла, с кем живёт, и смоталась от него вместе с детьми? Хотя, вряд ли. Она та ещё клушка, такая будет мужику в рот смотреть всю жизнь только потому, что он отец её детей.

В самолёте я, конечно, села рядом с Тиграном, у окошка. А Лексу досталось место через проход, ибо в бизнес-классе кресла стоят по два. Полёт предстоял долгий, но как потом выяснилось, если каждые полчаса тебе приносят что-нибудь попить или поесть, время проходит незаметно. К тому же я почти половину дороги продрыхла на плече у Тиграна. Он читал и был совершенно не против.

Зато по прилёту началась настоящая жесть. Я почему-то готовилась к снегу, сугробам по колено и морозам минус сорок. Тигран же говорил, что будет холодно. Холодно действительно было, но выйдя из самолёта на трап, я едва не рванула обратно. В лицо хлестал ветер вместе с колючим ледяным дождём. Телескопический трап здесь не предусматривался, и нам предстояло спускаться по мокрой лестнице. К счастью, внизу уже ждала машина.

— Смелей, смелей, котёнок, — раздался сзади насмешливый голос Тиграна. — Я предупреждал, тут не курорт.

Спасибо, я уже заметила. А я-то думала, Тиграна будут на аэродроме хлебом-солью встречать, с плясками народов Севера, бубнами и всем таким. Куда там. Тут только смотри, как бы тебя ветром не унесло куда-нибудь в тайгу.

Цепляясь за перила и Тиграна, я кое-как добралась до встречающего нас минивэна и поскорее нырнула в спасительное тепло салона.

— Как я понимаю, северное сияние отменяется, — пробурчала я.

Но Тигран меня не услышал. Он уже обнимался с какими-то тремя мужиками, которые оказались в машине. Лекс тоже, за ним, в порядке строгой очереди. Все хлопали друг друга по плечу, жали руки, в общем, вели себя, как старые друзья, которые не виделись сотню лет. Про меня забыли. Потом спохватились, Тигран стал спешно знакомить меня с тут же смешавшимися в моей голове Петрами Ивановичами и Владимирами Сергеевичами.

Прилетели мы в большой и цивилизованный город, что стало понятно по широким и отлично освещённым улицам, по которым нас везли. А вот на открытие буровой предстояло ехать в какой-то рабочий посёлок. Но я искренне надеялась, что без ночёвки. Тиграна спросить не представлялось возможным, мужики бурно обсуждали что-то своё, из их разговора я понимала только отдельные слова.

— Место очень перспективное, Тигран! — орал Пётр Иваныч, хотя на слух Тигран никогда не жаловался, и сидел в полуметре от собеседника. — Ты просто молодец, что решился на этот проект! Но как, как ты узнал, что там такой потенциал? Я поражаюсь просто!

— Чуйка, — хмыкнул Тигран. — Объяснить рационально невозможно.

— Вот скажи, Тигран! — не унимался гиперактивный мужик. — Кто тридцать лет назад мог представить, что мы будем буквально выдавливать нефть из земли? Это же каждый дурак может поставить качалку там, где она сама фонтаном бьёт. А сейчас? Растапливаем, выдавливаем. Вы знаете, Марина, Тигран Борисович вообще не признаёт понятия «трудноизвлекаемые запасы нефти»! Хотя оно очень широко используется в нашей отрасли.

Я даже вздрогнула от неожиданности, так далеки мои мысли были от нефти вообще и каких-то там запасов в частности. И почему-то я решила, что старые друзья Тиграна (или коллеги, чёрт их разберёт) воспринимают меня как предмет мебели или ещё один аксессуар грозного босса. И по большому счёту, меня моя роль устраивала. В нефти я не понимаю ровным счётом ничего, разговор поддержать не могу. Могу только мило улыбнуться.

— Ну не зря же Тигран Борисович всегда повторяет, что кончается не нефть, кончаются идеи, как её добыть, — вдруг подал голос Лекс.

Дико захотелось дать ему по роже. Вот хотя бы тут можно не подлизывать? Тигран сам выскажется, если захочет. Нет, надо показать свою безмерную преданность шефу. Или он взревновал, что другие Тигранчику комплименты отвешивают?

В общем, в шуме и гаме непонятных разговоров мы доехали до гостиницы. Огромной, роскошной, этажей двадцать, не меньше. В холле всё сверкало золотом и мрамором, девочки на ресепшн встали по стойке смирно при появлении Тиграна, подносчик багажа стремглав кинулся к нашим чемоданам.

Заселение оформили в считаные минуты, но судя по лицу Тиграна, они ему казались вечностью. Я, кажется, начинала кое-что различать за его непробиваемой маской. Он вроде бы вежливо улыбается, и стоит возле респешн, не идёт присесть. Слушает Петра Ивановича вроде бы внимательно. А мне по глазам понятно, что он безмерно устал. То ли от перелёта, то ли от собеседников. А может, вообще, по жизни. Последнюю неделю он дома-то почти не бывал. Я надеялась, что в этой поездке мы оба отдохнём и развеемся.

— Пожалуйста, вот ваши ключи, — прощебетала девушка из-за стойки, протягивая карточки. — Номера пятьсот один и пятьсот три, они друг напротив друга.

Один для Лекса, один для нас с Тиграном. И совсем не обязательно было нас рядом селить.

Тигран кивнул, взял наши с ним ключи, уже повернулся к лифту, но тут неугомонный Пётр Иванович схватил его за локоть.

— Тигран, тебе полчаса хватит вещи кинуть и душ принять? В ресторане всё уже заказано. Я подумал, завтра банкет, народу полно будет, толком и не поговорим. А сегодня посидим тесным кругом.

Мне показалось, Тигран едва сдержался, чтобы не застонать. Да мне самой хотелось послать этого в детстве не долеченного на три буквы. Мальчик он вам, что ли? Четыре часа летели, со всеми разъездами и ожиданиями мы уже полдня в дороге. Завтра, судя по всему, ранний подъём. А тут же ещё и время другое, не московское. Сейчас бы в душ и в кровать, и нечего такие двусмысленные взгляды на меня бросать, спать мы будем, спать. Упали Тиграну ваши попойки с высокого дерева. А то он ресторанов не видел.

— Конечно, — ровно ответил он и даже улыбнулся. — Но учтите, до утра сидеть не будем. Сами понимаете, у меня есть и другие дела!

И приобнял меня так, свободной рукой, направляя к лифту. Уже когда двери за нами закрылись, наклонился, заглянул в глаза.

— Прости, котёнок, за такую пошлость. Они по-другому просто не поймут. А сил совсем нет. Тяжело как-то стало летать.

Я фыркнула.

— Мог бы просто их послать.

— Не мог. Старые друзья. Мы на буровой вместе начинали. Откажусь, решат, что зазнался. Нет, они тоже сейчас большие начальники. Но здесь. А я — там. И видимся мы довольно редко.

Почему-то подумалось, что будь я мадам Авазовой, я имела бы полное право его не пустить. Встать в позу, мол, Тигран Борисович устал и никуда не пойдёт. И меня бы послушали. Жена, что сделаешь? А девочка и, как он там сказал в прошлый раз? Украшение старости? Так вот, украшение старости права слова не имеет.

Странно ещё, что Лекс не вмешался со своей вечной заботой. Но в последнее время Лекс при мне всё больше молчал. А судя по оживившейся роже, он и сам не против посидеть в ресторане со старыми приятелями.

— Ты ложись, отдыхай, котёнок, — предложил Тигран, выйдя из душа. — Если проголодаешься, закажи через рум-сервис. Тебе совсем не обязательно с нами сидеть. Нет, если ты хочешь…

Я отрицательно покачала головой. Не хочу. Хочу валяться на огромной постели и слушать, как бушует дождь за окном. Жутковастенько так. От какао бы не отказалась. И от мягкого плеча рядом. Но ладно, без плеча как-нибудь обойдусь.

— Постараюсь отделаться побыстрее.

Тигран с мученическим выражением лица снова влезал в узкие туфли и завязывал галстук. Мне его было очень жалко. Но с другой стороны, мог бы сказать «нет»? Дружба у вас, мужское братство? Ну и огребай, родной, по полной программе. Я вот в подобной ситуации притащила бы Лёльку в номер, мы бы заказали шампанского, потрещали, посмотрели телевизор, а потом продрыхли до утра. А у вас всё сложнее.

Проводив Тиграна, я спокойно приняла ванну, провалявшись в воде не менее часа. С собой взяла бокал шампанского — бутылка, как комплимент от отеля, стояла в нашем люксе, и Тигран её предусмотрительно открыл для меня перед уходом. Но шампанское не зашло, равно как и предлагавшиеся к нему фрукты. Организм не хотел гламура, организм банально хотел спать.

Я вернулась в кровать и вытянулась поперёк. Впрочем, что вдоль, что поперёк, таких, как я, тут поместилось бы ещё три. Бельё белоснежное, хрустящее. На прикроватном столике букет роз. По местным меркам живые цветы, наверное, верх роскоши. А может быть, предполагалось, что влюблённые постояльцы захотят осыпать лепестками кровать? Увы, это не про нас с Тиграном.

Было даже немножко обидно. Шикарный люкс, с джакузи, небольшим бассейном и даже собственной сауной, и неограниченный депозит, позволяющий заказать в номер всё, что душе угодно, от гамбургеров до лобстеров. Жизнь, о которой девочка из Энска могла только мечтать. Вот она, наяву. А где радость-то? В бассейн лезть не было никакого желания, в сауне одной париться тоже как-то глупо, есть мне не хотелось. Если бы за окном шумело тёплое море, а не завывал суровый северный ветер… Впрочем, я подозревала, что и это ничего бы не изменило.

Я уже почти заснула, когда зазвонил телефон. Тигран решил поинтересоваться, не скучаю ли я в одиночестве? Скучаю. И вообще тут ужасно неуютно. Зачем такие хоромы? И холодно. Как у них дополнительный обогрев включается? Я видела вмонтированную в стену панель климат-контроля, страшную, будто от космического корабля. Я девочка, я не разберусь. Пусть приходит и разбирается. Хватит уже там бухать со всякими мужланами.

Не глядя, я приняла вызов. Хорошо, хоть сказать ничего не успела, потому что в трубке раздался голос Артурика.

— Привет!

— Привет, мелкий, — я даже села на кровати от неожиданности.

Артур никогда мне не звонил. Я и не знала, что у него есть мой номер. Для меня до сих пор было дикостью, что такие маленькие дети легко пользуются гаджетами. Вот я что в шесть лет делала? Пластмассовую посудку по канаве сплавляла, во дворе. Кораблика подходящего не нашлось, а посудка отлично на воде держалась. А у этих мобильники, айфоны…

— Дедушка трубку не берёт, — сообщил Артур. — А мне грустно.

— Почему тебе грустно? — машинально спросила я, а сама подумала, что дедушке надо голову оторвать. Не берёт он. Совещание у него деловое, можно подумать. — Марта обижает?

— Нет, она спать ушла. А я хочу узнать, вернётся Элли в Канзас или нет?

Мы не успели дочитать буквально две последние главы из «Волшебника Изумрудного города» до нашего с Тиграном отъезда. Традицию вечернего чтения мы соблюдали свято, причём дедушку от книжки отстранили. Артур решил, что я читаю лучше, а главное, регулярнее. Но если Тигран оказывался дома, то обязательно приходил к нам, послушать и просто рядом посидеть.

— Артур, ты же хорошо сам читать умеешь. Возьми книгу и дочитай, — предложила я. — Две главы — не так уж и много, они коротенькие.

Молчит. Сопит в трубку, обиженно.

— Ну раз ты такой ленивый, найди в Интернете мультик «Волшебник Изумрудного города» и посмотри. Заодно узнаешь, чем всё закончилось.

— Так неинтересно, — возразил Артур. — Давай ты приедешь и дочитаешь.

— Давай, но тогда тебе придётся немного потерпеть.

— Сколько?

Короче, ребёнок просто соскучился. Зря я переживала, что Артур в штыки воспримет моё появление в «Лесном». По-моему, новая реальность его устраивала куда больше прежней. Но и расставаться с ней ему теперь не хотелось. Подозреваю, что раньше он по ночам дедушке не названивал.

— Два дня. Мы прилетим послезавтра. Если, конечно, у дедушки ничего не поменяется.

— А если поменяется, то раньше?

Да уж, Тигран прав, с ним совсем не просто. Слишком уж сообразительный.

— Я не знаю, Артур. У дедушки тут работа. Могут быть всякие непредвиденные обстоятельства.

Под непредвиденными обстоятельствами я подразумевала очередных старых друзей, которые внезапно могут обнаружиться. Или какие-нибудь проблемы на буровых, требующие вмешательства Тиграна. Почему-то меня не покидало ощущение, что только ради открытия новой установки Тигран в такую даль бы не тащился. Хотя, кто его знает? Может, у них так принято, и без главы компании вообще ничего не делается? Артура я в эти мысли, понятно, не посвящала.

— А что вы сегодня делали?

Артуру явно не хотелось со мной прощаться. Пришлось рассказывать, как мы долетели на большом-большом самолёте, как поселились в большой-большой отель. Объяснять, что дедушка работает, а я сижу и скучаю.

— Как я, — согласился Артур. — А Марта сегодня паровые тефтели делала. Гадость. Не люблю тефтели. Я картошку жареную люблю.

Это мне скрытый комплимент. Картошку я жарила накануне нашего отъезда. Ну а что? Захотелось! Посередине ночи, когда все уже улеглись, на меня напал жор. Причём организм требовал именно картошки, жареной. На худой конец чипсов. Но чипсов в «Лесном» не водилось, а до ближайшего магазина ехать было далековато. И я встала к плите жарить картошку. Потом на кухне появился Тигран, обнаруживший моё отсутствие в кровати и отправившийся меня искать. Мы сидели и лопали картошку, когда появился Артур. Сонный, в пижаме со смурфиками и босой. Тапки он, видите ли, потерял. А ещё потерял дедушку, к которому пришёл в спальню от бабаек спасаться. В общем, доедали мы картошку уже втроём. Форменный сумасшедший дом, но все остались довольны.

Мы болтали с Артуром, наверное, час, не меньше. Он подробно пересказывал мне все домашние новости. И что ему задали по математике, и что показывали в новой серии «Фиксиков», и даже какая в Москве погода. Доболтались до прихода дедушки. Я и не услышала, как Тигран вошёл в номер, заметила его, когда он уже появился в спальне. Вопреки моим ожиданиям, вполне трезвый, по крайней мере, на вид. Хотя, признаться, я ни разу не видела его пьяным. При мне он мог выпить пару бокалов коньяка, но внешне они на нём никак не отражались.

— С Ольгой? — поинтересовался он, кивая на всё ещё прижатый к моему уху телефон, и одновременно развязывая галстук.

— С Артуриком, — честно сообщила я. — Да, дедушка пришёл. Мелкий, давай завтра вы поболтаете? Всем давно пора спать.

— Нет-нет, дай-ка его мне.

Тигран отобрал у меня телефон. Притворно-сердито спросил, почему в такой час Артур ещё не смотрит десятый сон. Кратко выяснил обстановку дома. Потом пожелал спокойной ночи и вернул мне мобильник. Сел на кровать. Я молчала, не зная, чего ожидать. Отругает за ночные разговоры? Или отвесит очередной комплимент моим мнимым педагогическим талантам? Но Тигран ничего не говорил. Разделся, лёг.

— Как прошла встреча старых друзей? — поинтересовалась я.

— Да никак, — судя по приглушённому звуку, Тигран отозвался уже откуда-то из подушки. — Лекс напился до поросячьего визга. Я его отволок в номер практически за шкирку.

— Серьёзно?!

Вот это новость!

— Поверь, я сейчас менее всего расположен шутить. Завтра будем разбираться. Что с ним творится, ума не приложу! Он как будто беду какую-то заливает. Раньше ничего подобного за ним не замечал. Да он вообще не пьёт, он же почти всегда за рулём.

Тигран ещё что-то бормотал возмущённое, а потом затих. Я перевернулась на другой бок и с приятными мыслями о том, как завтра огребёт Лекс от любимейшего шефа, сладко заснула.

***

— Таким образом, вся нефтедобыча в регионе построена на инновационных инженерных решениях. Можно сказать, что мы не качаем нефть, мы её вытапливаем из земли. Ну, чтобы вам было понятно. На самом деле всё несколько сложнее.

Вероятно, у меня был слишком скучающий вид, и мой экскурсовод поспешно скомкал окончание длинного рассказа. Уж не знаю, какую роль занудный очкарик играл в компании, но в составе команды, встречавшей высокое начальство в рабочем посёлке, ему доверили развлекать меня. Ну он и развлекал, как мог. А то, что у меня уже челюсть болела от постоянных зевков, так то детали.

Мы осматривали местные достопримечательности не меньше часа. Я поглядывала на Тиграна и поражалась, откуда столько энергии? Мало того, что мы пешком намотали уже пару километров, так ещё и погода отвратительная. В такую погоду даже в его «Майбахе» с подогревом жопы противно. А без «Майбаха» так просто застрелись. Тигран же с энтузиазмом шагал, чуть ли не быстрее Петра Ивановича, с которым бурное обсуждение увиденного не прекращалось ни на секунду, и требовал показать ему и новую столовую для рабочих, и баню, и даже времянки, в которых они живут.

Честно скажу, увиденное впечатлило даже меня. В том смысле, что я и не предполагала, в каких условиях люди могут жить. Нет, я понимаю, они вахтовым методом работают, и вагончики — только временное пристанище. Но всё равно, по месяцу, а то и по два жить в клетушках с крошечным и наглухо забитым окном, топить печку, мыться в бане, до которой ещё добежать нужно! Да никаких денег не захочешь! И судя по одобрительным кивкам Тиграна и гордой роже Петра Ивановича, тут ещё самые элитные условия!

Замыкал нашу процессию Лекс. И, по-моему, он страдал больше всех. Мне-то просто скучно было, ну и холодно немножко, а Лекс мучился похмельем. Наверное, и от Тиграна с утра получил, я этот момент благополучно проспала. Я вообще еле голову от подушки оторвала, Тигран даже всерьёз подумывал оставить меня в номере. Но в последний момент я собралась, решив, что приехать в такую даль и ни разу не выйти из отеля совсем уж глупо. Досыпала в машине, пока ехали в рабочий посёлок.

В столовой Тигран захотел не просто посмотреть, где едят рабочие, но и попробовать, что они едят! Хотя у нас, между прочим, банкет был запланирован, после торжественного запуска буровой, до которой мы ещё даже не дошли. Когда нам вынесли поднос с тарелками, Лекс аж позеленел. Я думала, его вытошнит прямо здесь. Нет, пахло аппетитно, и выглядело вполне съедобно, Тигран попробовал и остался доволен. Только это не показатель, он мои кулинарные шедевры тоже с энтузиазмом лопает.

Но самым удивительным было то, как встречали Тиграна в каждом помещении, куда мы заходили. Ну никто же не радуется приезду высокого начальства. Кому понравится лишняя нервотрёпка и экстренное вылизывание территории? Однако Тиграну улыбались так искренне, что даже у меня не возникало сомнений. А рабочие, которые попадались нам на пути, норовили пожать руку, а иные и хлопнуть по плечу. Некоторые просили фото на память. Ага, селфи, на дерьмовые телефоны, на фоне дерьмовой погоды. И Тигран останавливался, жал руки, задавал какие-то вопросы, фотографировался. Прямо Якубович какой-то, а не глава нефтяной компании.

До буровой добрались к полудню. По их времени. А по нашему — я уже давно сбилась со счёта. И тут нас ждал самый неприятный сюрприз. Ну как, нас — меня. Тигран и Лекс, я думаю, были вполне готовы к такому развитию ситуации. На буровую установку нужно было лезть. Высоко. По железной лесенке. Вроде бы вполне удобной, с широкими ступенями и перилами, но если учесть высоту…

— Нам что, туда, наверх? — я повернулась к своему «экскурсоводу», всё ещё надеясь, что ошиблась.

Наверху была не очень большая площадка, человек на десять максимум. Основная толпа стояла внизу — рабочие, персонал местного подразделения, корреспонденты с камерами и фотоаппаратами. Я так и не поняла, с районного телевидения они или тоже из компании. Сейчас же у всех блоги, корпоративные сайты, да и просто стенгазеты, для которых фиксируется каждый раздавшийся на предприятии пук. В общем, пресса толпилась внизу, но, когда Тигран направился к лестнице, двое с камерами последовали за ним.

— Да, Марина, нам тоже туда, — подтвердил мой экскурсовод и галантно протянул руку.

Был бы от неё толк! Лестница не предусматривала джентельменских жестов, подниматься всё равно приходилось друг за другом. И, честно говоря, я бы предпочла руку Тиграна. Господи, а он-то как собирается лезть наверх, с тростью? Но Тигран, похоже, знал, что делает. И к тому же он вспомнил о моём существовании. У подножия лестницы остановился, подождал, пока я, на подгибающихся от страха ногах, доковыляю.

— Иди вперёд, котёнок, — приобняв меня, шепнул он мне на ухо. — Я сзади подстрахую. Не бойся, с лестниц у нас ещё никто не падал.

— Они лифт не могли сделать? — пробурчала я. — Может, я внизу останусь?

— Не попадёшь на самые лучшие фотографии, — ухмыльнулся Тигран. — Кстати, нас уже снимают, ты заметила?

Рядом действительно щёлкали затворы. Видимо, здесь собрались всё-таки профессиональные журналисты, которые учуяли сенсацию. Руки-то Тигран держал на моей талии. И если я что-то понимаю в этой жизни, сейчас Тигран фактически заявлял о наших отношениях.

Зря я за него переживала, он очень даже бодро забрался наверх. Если и останавливался, то только из-за меня. Наверху оказалось ещё холоднее, тут ветер стал просто невыносимым. К счастью, долго церемония не продлилась. Тигран произнёс очень короткую речь, поздравил всех с новым этапом в жизни компании, пожелал успехов, разрезал ленточку, нажал на какую-то преувеличенно большую кнопку, как я поняла, запускающую буровую, разбил бутылку шампанского о её железный борт. Вторую бутылку мы распили, хотя, с учётом погодных условий, я бы предпочла коньяк. Пока мы спускались, о коньяке я уже просто мечтала. Дорога вниз оказалась гораздо страшнее. Тигран снова шёл сзади, и я не была уверена, что в случае чего он меня за шкирку поймает. То есть поймать-то поймает, но удержит ли? Впереди полз Лекс. По-моему, у него сегодня даже не было сил меня ненавидеть. Он ненавидел весь мир сразу. Что примечательно, их с Тиграном вчерашние собутыльники выглядели свежо и бодро.

На ресторан в местных условиях я и не надеялась. Главное, чтобы не столовая для рабочих. Но я ошиблась — Тигран повёл меня к машине. Как выяснилось, банкет планировался в городе. Я снова пристроилась на плече моего самого главного нефтяника, теперь уже без стеснения — после фотосессии, которую Тигран Борисович сегодня устроил, чего стесняться-то. Он меня рассеянно приобнял и завёл нудный разговор с Петром Ивановичем, под который я и задремала.

Когда мы вошли в банкетный зал, очень захотелось Тиграна чем-нибудь треснуть. Он мне с утра велел одеваться тепло и удобно, в итоге я поехала в джинсах, свитере и пуховике. И он был прав, в вечернем платье я бы на вышке смотрелась крайне экзотично. Но, мать его, он не мог предупредить, что потом мы окажемся чуть ли не на царском приёме?! Ну или губернаторском? В огромном, сверкающем зеркалами и начищенными приборами зале за щедро накрытым столом уже сидели люди. И судя по лицам и мрачным мордоворотам за их спинами, некоторые принадлежали или к крупному бизнесу, или к политике. А я в джинсах! Вот заехать в отель переодеться не судьба была? Тиграну-то что, он всегда в костюме. Куртку снял и красавец. Правда, к такой обстановке больше фрак бы подошёл.

Но Тигран на такие мелочи и внимания не обращал. Он уже жал руки, с кем-то даже обниматься полез. Меня лаконично представлял Мариной, со всеми знакомил. Мужики с протокольными рожами расплывались в улыбках, их спутницы, с точно такими же рожами, поджимали губы.

— Что же вы на открытии не были, Иван Сергеевич? — обратился Тигран с тому, кто сидел по центру. — Мы вас ждали.

И не понравилась мне его улыбка в этот момент. Мне он так никогда не улыбался.

— Нет уж, Тигран Борисович, ваша вотчина, вам и открывать вышку. Да и погода, сами посудите…

— Ну да, ну да. Но вы не лукавьте, Иван Сергеевич, вотчина всё-таки ваша. Мы тут люди пришлые. И всем обязаны вашему щедрому краю и мудрому руководству.

Их обмен любезностями мне ещё больше не понравился. Тигран вроде бы источал радушие, но я чувствовала, что рядом со мной будто чужой человек сидит. Не тот Тигран, который зовёт меня котёнком, что бы я ни натворила, и позволяет Артурику лазить у себя в карманах, ненароком пиная деда по рёбрам.

— Но я очень рад, что вы всё-таки пришли, Иван Сергеевич.

— Да, думал, заодно обсудим один важный вопрос, Тигран Борисович. А что с Алексеем Алексеевичем? Как-то он неважно выглядит.

Мягкая формулировка. Лекс уже наливал себе минералочки, хотя, на мой взгляд, эффективнее было бы грамм сто накатить. И поесть нормально. Впрочем, моё какое дело?

— Отравился, Иван Сергеевич, — подал голос Лекс, почему-то рассматривая скатерть.

Ему что, стыдно? Бред какой. Взрослый мужик, до седой жопы дожил. Да и когда в России стеснялись похмелья? Это, скорее, повод для гордости. Тигран у нас восточный человек, у него понятия другие, да и субординация, опять же. Лекс сегодня совершенно не в состоянии выполнять профессиональные обязанности. А Иван Сергеевич должен скорее посочувствовать болезному.

Но тут официанты начали разносить индивидуальные закуски, что-то невероятно красивое из рыбы, по-моему, даже сырой. Настоящее сашими, здесь? Хотя нет, японцы бы умерли от зависти глядя на сие произведение искусства: на колотом льду лежали идеально нарезанные ломтики самой разной рыбы и малюсенькие корзиночки с икрой.

— Тебе что налить, котёнок? — поинтересовался Тигран, игнорируя официанта — он всегда старался обслужить меня сам, считал, что так правильно. — Шампанское?

Словом, я отвлеклась от мыслей о Лексе и сосредоточилась на еде, тем более, что за утро успела нагулять зверский аппетит.

***

По тому, как банкет начался, было понятно, что продолжится он до утра. Сначала Иван Сергеевич говорил, долго и пафосно, поздравлял компанию и желал ей всяческого процветания на благо края. Потом поднялся Тигран, который, к счастью, ограничился кратким тостом за всех, кто трудится на вышках. И судя по одобрительному гулу, в зале собралось немало как раз тех, кто лично имел отношение к буровым. Я ещё никогда не видела более разношёрстной публики — за столами встречались и фифы «сорок плюс» в вечерних платьях с пингвинообразными, впихнутыми во фраки спутниками, и усталые тётеньки в пёстрых кофтах, и очень похожие на Лекса мужики в свитерах. Тигран собрал на одном банкете и управляющих, и работяг, и даже администрацию региона. И все от соседства друг с другом явно смущались. Но после обязательной части с речами и поздравлениями началась развлекательная программа. В зал выбежали какие-то детишки в одинаковых платьишках и стали петь что-то очень трогательное про родной край. Потом выступал мужик с гармошкой, его сменили пляски народов Севера, прямо как в моих фантазиях. А уж когда на импровизированной сцене появился ну очень известный и заслуженный певец, которого я меньше всего ожидала увидеть в такой дали (и вообще живым), и начал преувеличенно бодро и радостно петь «Наша нефть — наша судьба», у меня просто челюсть упала. В общем, развлекали гостей очень качественно, официанты постоянно подносили новые блюда, алкоголь лился рекой, и социальные различия быстро стирались.

После первой смены горячего Иван Сергеевич вдруг поднялся из-за стола, и следом за ним тут же встал Тигран. Наклонился ко мне, извинился, сказал, что скоро вернётся, и вышел вместе с чиновником. Я проследила за ними взглядом. Тигран решил проводить высокого гостя лично?

Но прошло десять минут, пятнадцать, Тигран не возвращался. Заслуженный артист пел уже пятый бессмертный шлягер на радость тётенькам в пёстрых кофтах, которые просто млели от его белозубой вставной улыбки. Я их восторгов не разделяла, к тому же, без Тиграна мне за столом сразу стало неуютно. Меня откровенно рассматривали и явно оценивали. Как выгляжу, сколько лет, что на мне надето. А надето, как назло, всё самое простое. Обсуждать теперь полгода будут, что Тиграну Борисовичу бес в ребро ударил.

Ещё и Лекс сидел по левую руку и мрачно на меня смотрел. В упор. Ему, кажется, похорошело после пары тостов. И вернувшийся интерес к жизни он почему-то обратил на меня.

— Что, госпожа Авазова, нравится новый статус? — вдруг выдал он, по-прежнему глядя на меня в упор.

— Ты торопишь события. Я всё ещё Кузьменко, — спокойно отозвалась я, поддевая вилочкой кусочек рыбы.

— О, это дело времени, я уверен. С твоим-то напором. Ты очень смелая девушка, очень. Прямо декабристка. И в Сибирь за ним, и на вышку. Надорваться не боишься?

Я промолчала. Не хотелось затевать свару здесь, при таком количестве народа. Все, конечно, слушают заслуженного певца или заняты угощением, но всё-таки.

— Просто хочу, чтобы ты понимала, Мариша. Я не знаю, что Тигран перед тобой изображает, но я-то знаю его настоящего. Он пожилой человек и, будем говорить откровенно, инвалид. При самом чудесном раскладе, сколько там у вас впереди? Лет пять? А дальше что? Ты надеешься, что станешь богатой наследницей? Не обольщайся, всё получит Артур.

— Ты у нас Ванга, что ли, местного разлива? — не сдержалась я. — Чего тебе вообще от меня надо?

— Да ничего. Предупреждаю просто. Тебе сейчас кажется, что деньги компенсируют все недостатки. Но ты имей в виду, бизнес — штука переменчивая. Если вдруг дела у Тиграна пойдут не так гладко, что тебе останется? Хромающий старик и его больной внук? У вас отношения без будущего, пойми. Ребёнка ты от него не родишь, да ему уже и не надо. Будешь чужого воспитывать?

— Я не пойму, ты за кого так беспокоишься? За Тиграна или за меня?

— За обоих. Ты пойми, у Тиграна была нормальная семья.

— И что? — возмутилась я. — Я, что ли, её разрушила?

Вот тут он меня реально вывел из себя. Не надо внушать мне чувство вины! Я с ним жила предостаточно!

— Нет, но он любил Луизу. У них настоящие отношения были! Он ей звонил из каждой командировки по сто раз. Домой рвался при первой возможности. Одевал её как куклу. Так и звал, кстати, куколкой. Они почти сорок лет вместе прожили! И он не гулял, никогда! Уж я бы знал.

— Мне сейчас прослезиться или как? — признаться, я была поражена услышанными подробностями, но виду не подала. — Я тут причём?

— Просто не рассчитывай, что у вас будет что-то подобное. Дважды в жизни такая любовь не случается. Уж не знаю, зачем ты нужна Тиграну. Может, правда, как он говорит, украшение старости. А скорее, постоянная нянька на ближайшее будущее. Так что не сильно-то нос задирай, госпожа Авазова-Кузьменко. Пойду, перекурю.

Лекс резко поднялся и вышел прежде, чем я успела что-то сказать в ответ. С каких пор он курит, кстати?

Я была совершенно ошарашена. Нет, в том, что Лекс ненормальный, я не сомневалась никогда. Его фанатичная преданность шефу явно не укладывалась в рамки нормы. Но чтобы настолько! Или он перестарался с опохмелом, и его банально понесло. Алкоголь по-разному на людей действует, одни в себе замыкаются, другие балагурят, у третьих язык развязывается, а четвёртые просто околесицу несут. Может быть, Лекс принадлежит к последним, и завтра даже не вспомнит, о чём мы тут говорили. Потому что это бред. И сказанное им, и вообще всё происходящее. Надо было видеть его лицо, когда он рассказывал о браке Тиграна. Такое искренне восхищение на роже написано, что прямо плюнуть в неё хотелось. Ну что за идиотизм? Предположим, Луиза действительно была замечательной женщиной, они с Тиграном любили друг друга. Молодцы, рада за всех. Прошло десять лет! Десять лет траура для мужика — невероятно много. Редко кто хотя бы год держится. Устроены они так, природа, мать её. Найди он даже через полгода новую пассию, вряд ли кто его осудил бы. Так о чём сейчас говорить? Подозреваю, что большая часть его окружения эту Луизу и не помнит. Лёлька вон даже не знала, кто у Тиграна жена и есть ли она в принципе. Мы по умолчанию считали, что есть.

Словом, поведение Лекса совершенно не поддавалось моей логике. Я решила, что обязательно поговорю на сей счёт с Тиграном, потом, когда мы вернёмся домой. Кстати, а где Тигран? Прошло уже не меньше часа, как он ушёл!

Стоило мне так подумать, и Тигран появился в зале. Но в каком виде!

Таким я его не видела никогда. И от одного взгляда хотелось срочно залезть под стол. И не вылезать, совсем. Он был в ярости. В тщательно сдерживаемой, может быть, незаметной окружающим. Но я хорошо видела, как горят у него глаза, как напряглись все мышцы лица и, кажется, он даже кулаки сжимал невольно. Что там у них произошло? Он что, подрался с кем-нибудь? Ну не с Иваном Сергеевичем же, правда?!

Всё-таки от его трости и связанной с ней скорости передвижения была своя польза. Пока Тигран до меня дошёл, он успел окончательно взять себя в руки. И гостям за нашим столом улыбался уже почти натурально. Наклонился ко мне, приобнимая за плечи.

— Котёнок, мне очень жаль, но нам надо идти.

Я кивнула, аккуратно сложила салфетку, которой накрывала колени, следуя его примеру, улыбнулась и попрощалась с сидевшими возле нас. На сцене всё ещё отрабатывал гонорар заслуженный певец Тигранового поколения. По дороге нас раз пять останавливали желающие лично пожать руку Тиграну и поблагодарить за праздник, мне наговорили ещё кучу комплиментов, и все стремились нас задержать, пообщаться, но Тигран нежно и всё-таки настойчиво тянул меня к выходу.

Уже возле машины он спохватился.

— А где Лекс?

— Понятия не имею. Он покурить вышел как раз перед твоим появлением.

— Покурить? — Тигран полез за телефоном. — С каких пор он курит? Алло! Лекс? Где тебя черти носят? Быстро к машине, мы уезжаем домой. Потому что! У меня срочные дела в Москве. Так что быстро в гостиницу, собираем вещи, и давай, организовывай билеты на ближайший рейс. Да, для всех троих. Я тут, что ли, Марину брошу?

— Что случилось? — я осторожно прижалась к Тиграну, когда он убрал телефон. — Что-то с Артуриком?

— А? — он так посмотрел, будто только меня заметил. — Нет, слава богу, нет. По работе кое-что. Не загружай себе мозги, котёнок. Ты очень расстроилась, что мы не досмотрели концерт?

Я закатила глаза. Ну прямо до слёз! Уж как-нибудь обойдусь без ваших комсомольских песен в исполнении престарелых комсомольцев.

— Покушать ты хотя бы успела?

— На два дня вперёд, — заверила я Тиграна. — И вообще, я тоже домой хочу.

— Ну вот и отлично, солнышко.

Тигран вздохнул с явным облегчением. К нам уже спешил Лекс, встревоженный и собранный, готовый немедленно выполнять поручения божественного шефа. Мы погрузились в машину и поехали в отель, забирать вещи.

***

Всю дорогу Тигран молчал. И это было такое молчание, которое мне не хотелось нарушать ни вопросами, ни надуманными капризами, как я раньше делала, когда хотела привлечь его внимание. Даже с Лексом он не общался, хотя я думала, что все рабочие вопросы он в первую очередь обсуждает с ним.

Нам почти не пришлось ждать самолёт, Лекс нашёл очень удачный рейс. Но лететь до Москвы предстояло четыре часа, и все четыре часа Тигран провёл наедине со своими, явно не очень приятными мыслями. Я пыталась себя как-то развлечь, посмотреть фильм, послушать музыку, поспать в конце концов, но тревога Тиграна передавалась мне, и не получалось ни на чём сконцентрироваться. Что же у него стряслось? Ну почему нельзя рассказать? Хотя бы в общих чертах? Считает меня полной дурой?

От еды Тигран отказался, попросил только чаю. Но когда ему принесли чашку, я заметила, как он вытащил из внутреннего кармана пиджака миниатюрную таблетницу и, высыпав из неё что-то на ладонь, быстро проглотил, запивая чаем. Причём всё это он проделал, отвернувшись от меня, насколько позволяло кресло. Я, вроде бы смотрящая фильм, сделала вид, что полностью поглощена сюжетом. Ну и что за новости? Нет, я понимаю, что в его возрасте естественно пить какие-то лекарства и даже возить их с собой. Но дело в том, что я никогда не видела, чтобы он глотал таблетки. Так сильно нервничает, что давление поднялось?

Когда мы приземлились в Шереметьево, в Москве было раннее утро. До дома добрались часам к шести, но стоило машине заехать за ворота, как навстречу нам вылетел Артурик. В пижаме, без куртки, разумеется. Счастливый, улыбка до ушей. И у деда, впервые со злополучного банкета, на лице что-то человеческое промелькнуло.

— Ты почему не спишь? Почему раздетый на улицу вышел? Ты совсем тут не слушаешься, пока нас нет? — выговаривал Тигран, привычно подхватив мальчишку на руки. — И не лезь в карманы, таким непослушным детям конфеты не полагаются. Тем более, до завтрака. Где Марта?

— Спит, наверное! — беспечно пожал плечами Артур. — А я знал, что вы сегодня утром приедете! И специально проснулся пораньше!

— Откуда ты знал?

— А секрет!

К счастью, Тигран был не в том состоянии, чтобы допытываться. Он уже нёс Артура в дом, я шла следом. Ну ладно, ладно, я Артуру послала сообщение в Вайбере, когда мы вылетали. Плохой я педагог. Я так и не могла определить свою роль по отношению к Артуру. Тётя, которая спит с его дедушкой. Шикарно просто. Мачеха? Не дай бог. Мерзостное слово, со времён сказки про «Золушку» внушающее нам отвращение. Артур меня звал просто Мариной и считал кем-то вроде подружки. И такой вариант меня вполне устраивал. Он же не предполагал каких-то педагогических обязательств. Я «по дружбе» скинула ему сообщение и доставила чуть-чуть больше радости несчастному ребёнку. Почему нет?

Едва войдя в дом, Тигран спустил Артура на пол и на максимально возможной скорости поковылял в кабинет. Я, повинуясь какому-то внутреннему порыву, отправилась за ним. Артура же перехватила вышедшая на шум Марта и тут же повела одеваться и умываться. Я в кои-то веки не стала вступаться за мальчишку, сейчас бы со взрослыми делами разобраться.

Когда я вошла в кабинет, Тигран сидел в кресле, и вид его ни о чём хорошем не говорил. На коленях у него лежала пачка каких-то бумаг, сейф за спиной был открыт настежь.

— Что случилось? Тебя обокрали?

Ну не держит же он дома золото и бриллианты, правда? И я себе даже не представляю ту гору золота, исчезновение которой могло бы его расстроить. И как всё это связано с нашей поездкой и злосчастным банкетом?

Тигран отрицательно покачал головой, потом поманил меня рукой. Я осторожно подошла, села в кресло напротив него.

— Котёнок, у меня из кабинета пропала очень важная бумага. Из сейфа.

— Я не брала!

Тигран прикрыл глаза. Когда он так делает, я чувствую себя полной идиоткой. Всё-таки у нас критическая разница в возрасте. Мне порой кажется, что он всё на свете уже видел, что его ничего не удивляет, а все мои поступки для него очевидны и предсказуемы. Наверное, я его дико утомляю.

— Я знаю, котёнок. Скажи мне честно, это очень важно. Ты приводила сюда кого-нибудь постороннего?

Я? Что?! Что он имеет в виду?! Не притаскивала ли я в его дом любовника?! Совсем уже, да?! Дедушка из ума выжил?!

Мне очень захотелось озвучить всё, что я подумала, но вдруг в голову пришла трезвая и грустная мысль. А ведь имеет все основания так думать. Приводила же. Но, извините на минуточку, это был мой дом! И в нём не жил Артурик. И вообще всё было совершенно иначе и как будто в другой жизни!

— Я не буду тебя осуждать, я тебе уже говорил. Меня вообще не интересует сейчас моральный аспект. Мариш, пойми, речь идёт о судьбе моей компании. Всё очень серьёзно. Исчез документ, который ни при каких обстоятельствах не должен был попасть в чужие руки. Тебя могли использовать люди, которые хотели проникнуть в мой дом.

Стоило бы закатить истерику. Но он говорил таким бесстрастным тоном, что у меня тоже исчезли все эмоции. И я просто покачала головой.

— Нет, Тигран. Я никого сюда не приводила. И вообще, у меня нет никого, кроме тебя. Могу поклясться, хоть на Библии, хоть на Уставе твоей нефтяной компании.

— Ну хорошо, хорошо. Прости, котёнок, — Тигран тяжело вздохнул и захлопнул пустой сейф. — Я зря задал этот вопрос. В любом случае, сейф ещё надо было открыть. Неужели кто-то из персонала…

Мне бы очень хотелось поддержать его версию, свалить всё, например, на Марту. Она — не она, но у Тиграна появился весомый повод сменить всех работников. И я избавлюсь от ненавистной гувернантки. Но если рассуждать как взрослые люди, без детсадовских обид, в каком страшном сне можно представить, чтобы Марта работала на конкурентов и взламывала сейф Тиграна? И тем более невозможно представить, как тщедушный садовник сидит у Тиграна в кабинете, пока хозяина нет дома, и подбирает код от замка.

— Что за бумага-то пропала? — спросила я только, чтобы прервать неловкое молчание, не особо надеясь на ответ.

Тигран мрачно посмотрел на меня, но всё-таки ответил. Тем же тоном, каким обычно разговаривал с Артуриком.

— Понимаешь, котёнок, нефтедобыча — очень сложная отрасль. Ресурсы, как тебе известно, принадлежат народу. Ну или государству, которое представляет интересы народа. Мы только оказываем услуги по добыче нефти. В связи с чем у нас возникают довольно противоречивые отношения с государством. Или, если быть точным, с его отдельными представителями.

— Короче, ты должен делиться, — перевела я на понятный язык.

Тигран усмехнулся и кивнул.

— На самом деле всё не так однозначно. Но суть ты уловила. И как ты понимаешь, есть много компаний, которые занимаются нефтедобычей. В том регионе, где мы с тобой побывали, есть два основных игрока. Мы и наши… м-м-м… коллеги. Так вот с главой конкурирующей компании у меня есть нечто вроде джентельменского соглашения, оформленного письменно.

— Сейфовый договор, — опять перевела я.

Тигран на меня как-то странно посмотрел и снова кивнул. Ну да, да, я не такая дура, какой упорно стараюсь казаться. Вы сами виноваты. Вы же все дурочек любите, чтобы попа, сиськи, губки, а в голове ноль. Вам так больше нравится. Вы в умных бабах конкурентов своему необъятному интеллекту видите. Ну мы и изображаем.

— Значит, тебе не нужно объяснять, что рукописный вариант договора хранится у каждого из партнёров. В нашем случае он определяет ряд очень важных параметров по нефтедобыче. Фактически, мы согласовали стоимость добываемой в регионе нефти. Но это я совсем упрощаю.

— А так вообще можно? — уточнила я.

— Нельзя, — хмыкнул Тигран. — Но по-другому тоже не получится, котёнок. Договор жизненно необходим обеим сторонам. И ни одна из сторон ни за что не стала бы предавать его огласке, потому что это означает не только крах бизнеса.

— Тебя могут посадить?

Мне стало совсем нехорошо от собственной догадки. В общем, с подобным я сталкивалась. Был у меня, задолго до Тиграна, ухажёр, на которого имели зуб правоохранительные органы. И в итоге он сел за какие-то финансовые махинации, правда, мы к тому времени уже расстались. Но ему было лет сорок. И я не сомневалась, что он и на зоне неплохо устроится, с его-то деньгами и умением в любой ситуации оказываться в шоколаде. Представить Тиграна за решёткой я не могла. Он там просто не выживет. Гордый, своенравный, сцепится с кем-нибудь в первый же день. А там не посмотрят, что дед, его же палкой его и прибьют. А может, с палкой на зоне нельзя? А как он ходить будет? Фу, что за бред вообще в голову лезет!

Тигран на мой вопрос не ответил. Но продолжил рассказ.

— Иван Сергеевич прозрачно намекнул, что у него есть наш договор. В первый момент я подумал, что мой партнёр спятил и сдал нас обоих. Хотя, повторюсь, такое развитие событий невозможно, подставляются оба. Поэтому я так спешил домой, проверить, на месте ли мой экземпляр. И его в сейфе нет.

— И чего теперь хочет Иван Сергеевич? Долю?

Тигран кивнул.

— Много? Может, проще поделиться? Как я понимаю, иначе он тебя сдаст какой-нибудь антимонопольной службе?

— Много, котёнок. Он хочет девяносто процентов.

Я аж воздухом подавилась.

— А чего сразу не сто?!

— А управлять кто будет? Думаешь, Иван Сергеевич так хорошо в нефти разбирается? И думаешь, так легко с улицы прийти и начать руководить огромной компанией? И потом, всё же должно быть тихо, неофициально.

— Угу, по ещё одному сейфовому договору.

— Вроде того. Но это ещё не самое страшное. Ты понимаешь, что, имея наш договор на руках, он с тем же самым придёт и к моему партнёру? А зная моего партнёра, я примерно представляю, как решит вопрос он. Знаешь, Мариш, мне кажется, лучшим вариантом сейчас будет вам с Артуриком уехать. За границу. На всякий случай.

— Ты же не думаешь, что тебя…

Господи, да не может такого быть! Он серьёзно? Ну не девяностые же на дворе!

Тигран встал, подошёл ко мне, тяжело опираясь на палку, обнял за плечи.

— Не надо так пугаться, котёнок. Ничего страшного ещё не произошло. И возможно, не произойдёт. Но на всякий случай я хочу, чтобы вы с Артуром были в безопасности.

— А ты?

— А я очень давно живу на свете. Порой мне кажется, что слишком давно.

Я вцепилась в его руку. Нет, пожалуйста, нет. Пусть всё окажется просто сном. Я сейчас проснусь в нашей спальне наверху. Тигран будет стучать тростью где-то в ванной комнате, Артурик прибежит беситься на нашей кровати.

— Пойдём, солнышко, что-нибудь перекусим. А потом подумаем, как нам жить дальше. И не смотри на меня так. Это не первая передряга в моей жизни. Случались вещи и похуже.

Тигран проковылял к двери и остановился, дожидаясь меня. Пришлось идти за ним.

***

Конечно же я никуда не поехала. Ну а как? Бросить его одного в пустом доме на растерзание собственным мыслям и гипотетическим людям в масках, которые придут отбирать у него бизнес? Людей в масках рисовало моё воображение, Тигран ничего подобного не говорил. Он вообще старался избегать этой темы и, похоже, жалел, что посвятил меня в свои неприятности. Теперь он постоянно мне повторял, чтобы я ни о чём не думала, что всё будет хорошо, что он решит все проблемы. Как он их решит, интересно? Если бы он знал решение, то не мучился бы бессонницей, не шатался по дому по ночам, как привидение.

Нет, он не впал в депрессию, не запил, не пустился вразнос, как сделали бы девяносто процентов мужиков, которых я знала до Тиграна. Он действовал. В первую очередь отправил Артурика в Германию. Как я поняла, там располагался какой-то реабилитационный центр для детей с таким же заболеванием, как у Артура. На базе центра работали школа и лагерь со всякими кружками вплоть до конного спорта, так что дети не только лечились, но и неплохо проводили время. Летом Артурику там понравилось, но ехать второй раз он не хотел. Не знаю, как дедушка его уговорил. Может быть, сыграл свою роль тот факт, что Тигран отвозил его лично.

Я сидела дома. Тигран настоятельно просил никуда без него не выезжать, в крайнем случае брать водителя, которому было велено всюду меня сопровождать.

Откровенно говоря, я теперь могла ездить и сама. Действительно могла, уроки Тиграна не прошли даром. Да и не верила я, что действительно существует какая-то опасность. Я-то кому нужна? Я даже не жена. И всё-таки не девяностые на дворе. Но без Тиграна послушно никуда не ездила, чтобы не расстраивать. Да и куда мне было ездить? Делать причёску, на которую он сейчас и внимания не обратит? Покупать новые тряпки? Кому они нужны?

Мне упорно хотелось заниматься домом. И не только потому, что на время отсутствия Артура Марта ушла в отпуск. Каждое утро, проводив Тиграна, я хваталась за тряпку, за швабру, за ножи и сковородки. Гугл и Ютуб стали моими лучшими помощниками. Я выискивала рецепты помудрёней, чтобы провозиться минимум полдня, испачкать кучу посуды, сплясать с бубном возле плиты, но к возвращению Тиграна поставить на стол блюдо с десять раз переделанным безе. При том, что безе он мог купить в любой кондитерской по дороге. И что бы он ни говорил, оно оказалось бы гораздо лучше, чем подгоревший результат моих кулинарных экспериментов. Но я всё равно готовила, снова и снова. И убирала, мыла окна, которые в доме даже сосчитать было трудно, чистила ковры. И если мои попытки превратиться в повара Тиграну нравились, то застав меня однажды на коленках с щёткой и ведром, он возмутился.

— Зрелище очень аппетитное, конечно, — ворчал он потом. — Но я ролевые игры не особо приветствую. И мы ещё последнее не доедаем. Вызови клининговую службу, только не ту, которой мы обычно пользовались, а любую другую.

Я молчала, не зная, как ему объяснить. Дело не в чистоте. Мне просто требовалось что-то делать, чтобы не думать. И не сойти с ума. Да, мне было страшно. Может быть, в два раза страшнее, чем ему. Он хотя бы понимал, что происходит, просчитывал варианты, последствия. А я не знала и не понимала почти ничего.

Поначалу мне казалось, всё должно решиться в один день. Что на следующее утро после того, как мы приехали, он должен будет подписать какие-нибудь бумаги. Или появятся какие-нибудь страшные люди. В общем, что-нибудь произойдёт. Но жизнь шла своим чередом. Тигран как прежде уезжал утром в офис, возвращался вечером, сидел допоздна с бумагами. Если что-то и происходило, то исключительно у него в голове. Я видела, что он полностью погружён в свои мысли. Если мы садились поужинать или посмотреть фильм, у него сразу становился отрешённый взгляд, и обращённый к нему вопрос приходилось повторять трижды.

Когда в один из вечеров он пронёс ложку с супом мимо рта, я не выдержала.

— Тигран, а может, просто всё отдать? Не девяносто процентов, в вообще всё. У тебя же есть свои деньги, не в компании? В конце концов, дом стоит целое состояние. Его можно продать. Или сдать в аренду. И квартиру на Садовнической. И машины. Неужели нам не хватит? Уедем за границу. Куда-нибудь, где тебя точно не достанут. В Лондон. А ещё лучше, в Таиланд! На какой-нибудь Самуи! Там тепло, там вечное лето.

— Там мама, — хмыкнул Тигран.

— Чего? — не поняла я. — Твоя?!

— Не моя, солнышко. Проехали. Ну, давай дальше.

Мне показалось, он издевается. Но я всё-таки продолжила.

— Ты ведь всё равно хотел отходить от дел. Сколько можно, Тигран? Я понимаю, ты любишь свою работу. Но может, хватит? Просто уйди на пенсию. Ты имеешь полное право. По возрасту, по состоянию здоровья. Все поймут. Разве не выход?

— Не выход, котёнок. И нет, дело не в деньгах. Их достаточно, дом можно не продавать. Это в Европе бизнес строят по правилам, вытаскивая из оборота не больше десяти процентов прибыли. У нас так поступают либо идиоты, либо мечтатели. Я не отношусь, надеюсь, ни к первым, ни ко вторым. Тут можешь не беспокоиться, хватит и тебе, и Артурику.

— Я другое имела в виду! — возмутилась я.

Тигран на меня посмотрел с лёгким недоумением.

— Котёнок, а ты вообще помнишь, сколько мне лет? Люди вечно не живут. И я в курсе, что не бессмертен. Так что ты вполне можешь и «это» иметь в виду. И имеешь полное право задавать вопросы.

Как же он меня иногда бесит, господи! Прямо вот хочется сковородкой навернуть.

— Так вот, солнышко, дело не в деньгах. Я компанию строил двадцать лет. Только как собственник. А если посчитать, сколько лет я шёл к тому статусу, которым обладаю сейчас, то всю жизнь. С тех пор, как закончил институт и поднялся на свою первую вышку. Я начинал с работяг, хотя по образованию был инженером. Я знаю, как забуриваться на глубину в несколько сотен метров, я знаю, что такое настоящий холод, когда ты по пояс в грязи, а сверху ещё льёт дождь или падает снег, я знаю, как пахнет нефть. И ты не представляешь, в каком состоянии была нефтяная отрасль, когда Союз развалился. Все же как рассуждают? Вовремя схапали народное имущество и теперь деньги качают. Если бы всё было так просто, котёнок. Мы строили практически с нуля, брали ссуды, привлекали иностранный капитал. Нам никто не хотел давать денег. Сегодня можно пойти к нефтяному магнату и предложить ему свой проект. А мы тогда к кому могли пойти? К государству, у которого не хватало денег, чтобы выплачивать пенсии? В нашей компании работает несколько тысяч людей, котёнок. Рабочие посёлки, детские сады, школы, летние лагеря, поликлиники — всё создаётся для них на деньги компании. У нас есть фонд для помощи детям, больным эпилепсией. К сожалению, таких, как Артур, в нашей стране очень много. Но не у всех есть дедушка, который может оплачивать лечение в Германии. Благодаря нашему фонду каждый год в Германию уезжает около ста ребят. И я мог бы всего этого не делать. Но я строил компанию такой, какой хотел её видеть. И сейчас я должен просто сдаться? Просто уйти на пенсию? Из-за одной бумажки?

Я сидела, подперев голову руками и молча слушала. Пожалуй, я услышала самую пламенную речь обычно сдержанного Тиграна за всё время нашего знакомства. А он, словно вдруг застеснявшись собственной эмоциональности, резко поднялся, подошёл к окну, встав ко мне спиной.

— Неужели всё дело в одной бумажке? — осторожно спросила я. — Зачем вы её вообще писали? Нельзя же так подставляться.

— С бумажки всё начнётся, — хмыкнул Тигран. — Если наш северный друг поймёт, что по-хорошему мы не договоримся. А потом раскрутят, как они умеют. Ты же понимаешь, на любого человека можно найти что-нибудь, если очень захотеть. А на человека состоятельного, да ещё и владельца компании…

Я вдруг вспомнила о Стасе. Вот тебе и реальное уголовное дело, вполне конкретная статья, по которой Тиграна можно посадить. Ну и что, что они договорились. Но при желании делу дадут ход, и Стаса не спросят. А сколько ещё можно на Тиграна «нарыть», о чём я не знаю?

— Котёнок, мы опять ведём этот дурацкий разговор. Я пытаюсь решить вопрос. Если у меня получится, всё станет как прежде.

— А если не получится…

— Я не отдам компанию. Вот так — не отдам. И не сяду. Женой зека ты не будешь, даю слово. А там — как бог решит.

Тигран развернулся и вышел из комнаты. И мне не захотелось пойти за ним. Зато захотелось уйти куда-нибудь в ванную и от души пореветь.

***

— А он что? Ага-ага… Ни фига себе! Да Ленка всегда странная была. Нет, ну он тоже даёт! Ой, да они все козлы, Наташ. Твой не такой, что ли? Ну вот именно. Так и с кем она сейчас? А чем он занимается? Сеть автосалонов? Нет, просто интересно. Не надо, спасибо, у меня есть машина. Что значит какая? Красненькая! Да шучу, «Мерседес», конечно. Кабриолет. Всё, Наташ, прости, мой вернулся. Ага, созвонимся.

Я разъединилась. Задумчиво посмотрела на экран, где высвечивался необъятный список моих контактов. На диване рядом со мной лежал блокнот, в который я записывала новые номера и где отмечала результаты переговоров. Напротив имени Наташки поставила крестик. Увы, Натали только что рассталась с «королём газировки», как она его называла, и переживала глубокую депрессию, вплоть до мыслей о возвращении домой. Что не помешало ей почти час обсуждать со мной наших общих знакомых. Про Ленку она мне ничего интересного не сообщила, от владельца сети автосалонов мне было мало проку. Зато у меня появилась зацепка в виде Ритки. По словам Наташки, Ритка сейчас крутила с чуть ли не помощником президента. Как-то мне мало в это верилось, но позвонить Ритке определённо стоило.

Наташке я, разумеется, соврала, «мой» не вернулся. Середина рабочего дня, «мой» пашет в офисе. Пытается решить нерешаемую задачку. Ну что ж, я тоже пытаюсь. Мы, конечно, на уровень Тиграна Борисовича не претендуем, но и у нас есть кое-какие средства. И кое-какие связи.

Ну а что я должна, сидеть сложа руки и ждать, пока случится что-нибудь ужасное? Особенно после того, что я вчера видела?

Я встала среди ночи в туалет и, обнаружив, что Тиграна рядом нет, ничуть не удивилась. Я уже говорила, что теперь он маялся бессонницей и часто бродил по дому, сидел перед телевизором или просто в кабинете за столом в ожидании, что сон придёт. Я решила сходить за ним. Иногда мне удавалось его уговорить вернуться в кровать. Иногда получалось даже отвлечь его от тяжёлых мыслей древним как мир способом.

Первым делом я пошла в кабинет. Дверь была приоткрыта, и полоска света на полу коридора явственно указывала, что Тигран там. Войти я не успела — увидела в открытом проёме такое, от чего просто приросла к месту.

Не знаю, как я умудрилась не заорать. Наверное, шок был таким сильным, что у меня просто голос исчез. И эмоции словно бы отключились.

Тигран стоял возле стола и держал в руках пистолет. Самый настоящий пистолет, как в кино показывают. У него было много подарочного оружия, всякие кинжалы, старинные револьверы с изогнутыми ручками. Всё нерабочее, сувенирное, оно хранилось без сейфа, Тигран мне как-то показывал всю коллекцию. Но тот пистолет, что он держал в руках, существенно отличался от коллекционных игрушек, и это было понятно даже отсюда, из коридора. Тигран взвешивал его в руке, и лицо у него не выражало абсолютно ничего.

В первую секунду я решила, что Тигран собирается кого-то убить. Кого-то… Мда, вариантов-то немного. Либо он узнал, кто его подставил, либо решил расправиться с непомерно жадным Иваном Сергеевичем. Я нисколько не сомневалась в способности Тиграна убить. Но своими руками? Это же, как минимум, глупо. И он ведь говорил, что сидеть не собирается.

Но потом до меня дошло. Тигран так пристально рассматривал пистолет, так взвешивал его в руке, словно примеряясь. И я, забыв обо всём на свете, кинулась к нему. С рёвом, с воем, с криком не делать этого, потому что он сволочь бездушная. И как он смеет так поступать с Артуриком, со мной! Мы же его любим, чёрт бы его забрал!

Пистолет Тигран выронил, просто от неожиданности. Бедный, он, по-моему, перепугался не меньше, чем я. Я вцепилась в него обеими руками, и ревела, и била его кулаками в грудь, со всей силы, хотя он, наверное, даже не чувствовал.

— Да ты чего, котёнок? Ну что ты? — растерянно бормотал Тигран, пытаясь меня обнять и удержать равновесие без трости, которая была прислонена к столу, и которую я случайно уронила. — Солнышко, что с тобой?

Наконец ему удалось меня прижать к себе достаточно сильно, так что я могла только всхлипывать, уткнувшись лицом ему в грудь.

— Как ты мог? Как ты мог вообще об этом подумать!

— О чём подумать?

— Об этом! Зачем тебе пистолет?

Тигран вздохнул и с трудом нагнулся, подобрал с пола злосчастный кусок железа.

— В моём случае было бы глупо его не иметь, котёнок. И чего так пугаться? У меня на него есть разрешение, хочешь, покажу?

— Зачем ты его достал?

— Проверить, всё ли в порядке. Почистить. Оружие иногда надо чистить, ты не знала?

— Знала.

— Ну а в чём дело? Что за истерика?

Я молчала. Как ему сказать, что я подумала? Да он всё понял. Он соображает мгновенно. И я не верила в его объяснения. И не хотела верить в то, что он мог вот так просто… А Артур? А я?!

— Солнышко, по-моему, нам обоим нужно выпить чаю. С коньячком. И поспать. Как ты считаешь?

Я отрицательно помотала головой. Ага, он меня уложит и вернётся сюда.

— Отдай мне пистолет, — потребовала я.

— На.

Тигран спокойно отдал мне оружие. Пистолет оказался неожиданно тяжёлым.

— Научить пользоваться? Смотри, вот тут предохранитель. Вот так вставляется магазин. Дай-ка мне его на секунду. Вот так, — Тигран с силой провёл по стволу, — патрон отправляется в патронник. Теперь можно стрелять. Котёнок, да не делай такие глаза, он не заряжен!

Тигран вытянул руку и выстрелил, целясь в окно. Пистолет сухо щёлкнул.

— Попробуй ты. Мне кажется, тебе нужно что-то полегче, это мужской вариант, он и перезаряжается туговато.

Он снова протягивал мне пистолет, но я оттолкнула его руку.

— Да не нужен мне никакой. Хватит уже надо мной издеваться!

Слёзы опять полились, сами собой.

— Почему ты не сказал сразу, что он не заряжен? А где патроны?

— А патронов нет, котёнок.

Он смотрел на меня грустно и серьёзно. Я вытирала слёзы и молчала. Господи, я из-за всех своих мужиков вместе взятых не ревела столько, сколько из-за Тиграна. Собственно, я вообще из-за них не ревела, никогда.

В спальню он меня всё-таки увёл. И чай сделал, сам. С коньяком. По-моему, коньяка в чашке было больше, чем чая. Мы пили, забравшись в кровать и накрывшись одеялом. Меня морозило, как всегда после сильных переживаний. Я жалась к Тиграну, а он гладил меня почему-то по голове. В другое время я бы задумалась над природой этого жеста, но в тот момент думать не оставалось никаких сил.

Я не помнила, как заснула. Утром делала вид, что сплю, пока Тигран не уехал в офис. Пришлось ему завтракать одному. Зато встала я с чётким планом действий. И начала обзвон.

Откровенно говоря, я не очень представляла, кого хочу найти. То есть чисто теоретически я предполагала, что у Ивана Сергеевича, мать его, наверняка есть заместители, помощники, на худой конец водители. И у всех у них, ну ладно, у большинства, наверняка есть любовницы. И следуя теории трёх рукопожатий, вполне вероятно, что кто-то из моих знакомых девчонок знает кого-то из девчонок, так или иначе с Иваном Сергеевичем связанных. Шансов моей затее добавлял тот факт, что в далёкий, богатый нефтью округ Ивана Сергеевича-то перевели из Москвы, и совсем недавно. А в Москве он занимал очень и очень солидный пост. И спорить могу, его свита тоже переехала вместе с ним из столицы. А Москва, как известно, большая деревня.

Ну да, да, идея была бредовая. Но других не имелось. И я три часа подряд названивала всем знакомым девчонкам из памяти своего телефона, выслушивая последние сплетни и новости.

Ритку я набирала без особых надежд. Во-первых, мы с ней общались всего один раз, и без Наташки я бы о ней даже не вспомнила и телефона её не нашла. Мы познакомились в клубе и едва ли перебросились парой фраз. У неё не проходила карточка в баре, и я оплатила её коктейль. Это случилось вскоре после моего приезда в Москву, я была при деньгах, окрылённая новыми, сулящими большие перспективы отношениями и самим фактом переезда в столицу, и гуляла на полную катушку. А Ритка переживала не лучшие времена, пила в одиночку и даже не пыталась ни с кем познакомиться. В общем, я широким жестом оплатила счёт, и мы разошлись. Ритка запомнилась мне как невысокая, со слишком крепкими плечами и слишком короткими волосами, некрасивая девушка. Тем меньше верилось, что теперь она отхватила себе помощника президента. Бред какой-то.

Как начать разговор, я не знала. Не напоминать же, при каких обстоятельствах мы познакомились. И почему я теперь звоню? Попросить долг вернуть? Но всё оказалось гораздо проще. Наташка, оказывается, успела написать Ритке в мессенджере и предупредить о моём звонке. Я даже не успела пояснить, какая именно Марина звонит и откуда мы знакомы, как Ритка взяла меня в оборот.

— Да, привет! Помню, конечно. Что стряслось, выкладывай!

Ну и как выкладывать? Со своими девчонками я вокруг да около ходила, выясняя, кто приближён к наделённым властью телам. А напрямую как?

— Да информацию ищу об одном человечке, — издалека начала я. — Есть такой Иван Сергеевич…

Я назвала фамилию и должность, ни на что особо не надеясь. Ну даже если включить всю фантазию и предположить, что Ритка спит с помощником президента. Он ей что, обо всех своих знакомых и подчинённых рассказывает? Или на работу её водит, на встречи с представителями регионов? Да они, скорее всего, только занимаются, чем положено, при зашторенных окнах, да парой дежурных фраз перекидываются.

— И что он? — деловито осведомилась Ритка. — Понравился?

— Скорее, наоборот, — хмыкнула я. — Жить мешает. Долго и счастливо. С одним очень хорошим человеком.

— Серьёзно… Мариш, ну я не обещаю. Но постараюсь варианты найти. Давай встретимся, перетрём. Завтра. Где-нибудь в районе Маяковской, нормально? А я к тому времени пробью инфу.

Я в очередной раз подумала, что Ритка слишком не похожа на девушку нашего круга. Даже по разговору. Однако, чем чёрт не шутит? Я ничего не теряла. На встречу согласилась, с ужасом думая, как буду выбираться из «Лесного» без водителя. Тигран ведь русским языком велел Андрею всюду меня сопровождать, а провожатые мне завтра были совсем ни к чему. Врать придётся, куда, зачем. А врать Тиграну мне очень не хотелось. Но с другой стороны, зачем же я училась? До того, как началось всё это дерьмо, мы с Тиграном уже несколько раз доезжали до города и даже катались по не очень оживлённым улицам. Я практически обходилась без его подсказок. То есть я могла водить машину и без него. Другой вопрос, что без него было страшно. Без него теперь вообще страшно, по жизни.

***

По большому счёту, я ни на что не надеялась. Внутренний голос, который звучал почему-то с интонациями Тиграна, настойчиво повторял, что затея идиотская. Что Ритка не расскажет мне ничего полезного. Ну как я себе представляю ситуацию? Она звонит своему помощнику президента и спрашивает, что он знает о некоем Иване Сергеевиче? Или на ночном рандеву с тем же помощником, в самый интересный момент, когда помощник близок к развязке, вдруг отстраняется и с серьёзным лицом интересуется: «Любимый, а что ты знаешь об Иване Сергеевиче?». Ну смешно же. А я собралась тащиться в Москву на машине, рискуя опять попасть в какие-нибудь неприятности. Тиграну сейчас только не хватает меня из очередной передряги вытаскивать.

Я уже почти решила, что не поеду. Глупо. И машину брать не буду. И вообще зря я лезу. Но тут позвонил Артур. Мелкий ревел в трубку и просил забрать его домой. И, к сожалению, это был уже не первый звонок за последние три дня. Но в предыдущий раз он нарвался на дедушку, который сидел рядом со мной. Тигран понял, кто звонит, забрал у меня трубку и провёл разъяснительную работу в довольно строгих тонах. На сей раз Артур догадался позвонить днём.

— Я не хочу здесь быть! Я тут уже был недавно! — ревел Артур. — Я домой хочу!

— Ну мелкий, разве тебе не нравится в лагере? У вас же там и бассейн, и пони, — пыталась я подобрать аргументы. — Другие детки. Ты не нашёл себе друзей?

— Не хочу пони! И друзей не хочу! К вам с дедушкой хочу! Почему я тут?

И как ему объяснять? Меня вдруг такое зло взяло. Вот Артурик-то в чём виноват? Тигран вчера так строго с ним разговаривал, внушал что-то правильное, мол, Артур должен хорошо себя вести, не подводить дедушку, учиться и лечиться, сколько потребуется. Да чёрта с два! Мальчишке шесть лет! Он всего лишь хочет жить дома, с обожаемым дедом, кроме которого у него никого на свете нет. А вместо этого он, один, в чужой стране! Нет, понятно, что там сотня нянек. Но зная Артурика, могу представить, как ему одиноко.

— Малыш, мы тебя очень скоро заберём, — уговаривала я. — Вместе с дедушкой приедем и заберём. И поедем на море. Дедушка нам обещал, помнишь? Потерпи совсем чуть-чуть. Дедушке надо решить кое-какие дела на работе. А потом мы приедем, честное слово.

После разговора с Артуром на душе будто кошки насрали. Плюнула на всё, нашла ключи, села в машину и поехала. И даже страшно не было. Я так разозлилась, что не заметила, как добралась до города. А в городе уже поздно пугаться, ты в потоке. К счастью, кольцо стояло в пробке. А в пробке двигаться ума не надо, тут тебя уже не обгоняют, не подрезают. Газ-тормоз, газ-тормоз. Главное, помнить, что у тебя всего две педали, и не нажимать их одновременно. Но тут у меня больше проблем не возникало. В центре уже было посложнее, однако Тигран выдрессировал меня пользоваться навигатором, который голосом Бондарчука то предупреждал о повороте, то ворчал, что «в центре опять всё перекопали». Так что до кафе я благополучно добралась. И даже припарковалась без проблем. Мне Тигран показал волшебную кнопочку, после нажатия на которую машина сама вписывалась в парковочное место. Очень удобная штука оказалась.

Ритка меня уже ждала. Она выглядела такой же пацанкой, какой я её и запомнила в клубе. Значит, не показалось. Короткие волосы, широкие плечи. На спинке стула висела кожаная куртка, и я бы не удивилась, если бы она оказалась «косухой» — писк моды в Энске во времена моей начальной школы. Правое запястье Ритки украшала цветная татуировка с мудрёным рисунком, в котором я смогла различить череп, кинжал и какие-то узоры. Словом, на светскую львицу и пару помощнику президента Ритка явно не тянула. Я бы даже не удивилась, если бы она мне руку протянула для пожатия. Но Ритка кивнула на моё приветствие и подтолкнула ко мне меню.

— Кофе у них говно, сразу предупреждаю. А десерты ничего так. Я угощаю. Возвращаю долги. А ты стала хуже выглядеть. Прости за откровенность.

Да уж, за словом Рита явно в карман не лезла.

— Спала сегодня плохо.

Я не стала вдаваться в подробности. Подозвала официанта, ткнула в первый попавшийся десерт. Есть совершенно не хотелось. Я снова начинала жалеть, что приехала.

— Вот уж не подумала бы, что Авазов ещё настолько силён, что девушка ночами не высыпается, — заметила Ритка.

Я удивлённо подняла на неё глаза. Не поняла. Я, вроде, не докладывала, с кем именно провожу ночи. Наташка сдала? И откуда она знает Тиграна?

— Всё не так радужно, как тебе кажется, — хмыкнула я, решив, что откровенность в данном случае — лучшая тактика. — Его хотят круто подставить. Наживёшь тут бессонницу.

— Любишь его? — вдруг в лоб спросила Ритка.

Я растерялась. Идиотский вопрос. Никто из моего окружения никогда бы его не задал. И уж тем более, вот так, без предисловий, почти незнакомому человеку.

— Любишь, — сама себе ответила моя собеседница. — Видно. Ну слушай. Навела я тут кое-какие справки. Твой Иван Сергеевич почти каждую неделю в Москву летает. Вроде как в командировки, на один день. Снимает номер в «Измайлово». В «Альфе». Скромно, да? Экономит бюджетные деньги. А скорее всего, не хочет привлекать лишнего внимания. Гостиница большая, народу полно, от центра далеко. Знакомых точно не встретишь. Номер всегда оформляет на себя одного. Но ты же умная девочка, да? Всё понимаешь? Кстати, на завтра у него тоже забронирован номер.

Всё-таки, я была не такой умной, как считала Ритка, потому что мне понадобилась пара минут на осмысление. А потом дошло. Только как я это сделаю? Гостиница огромная, через холл проходят сотни людей ежечасно. И потом, в гостиницах, э-э-э, несколько другой контингент. Если Иван Сергеевич пользуется услугами гостиничных девушек или эскортниц, то не факт, что мы найдём общий язык. Но попытка не пытка!

— Ты ешь тортик-то, — Ритка кивнула на мою тарелку. — На тебя же смотреть страшно. Тогда, в клубе, ты прямо цвела и пахла. Зато я была в полной заднице. Как оно всё поменялось-то.

Мне не хотелось комментировать. Меня и так не покидало ощущение, что Ритка знает обо мне больше, чем могла ей рассказать та же Наташка.

— Авазов хороший мужик, правильный. Будет жалко, если он не выберется. Не мои слова. Мой так говорит. Ладно, — Ритка бросила на стол несколько купюр и поднялась. — Курить охота, а здесь нельзя. Грёбанные новые законы. Да и пора мне. Ну что, в расчёте?

— В расчёте, — растерянно пробормотала я, глядя, как она надевает куртку — всё-таки «косуху». — Рита?

— М-м-м?

— Прости за нескромный вопрос. Твой — он что, правда помощник президента?

— Чего? — Ритка так и замерла в проходе, а потом засмеялась. — Кто тебе такой бред сказал? Фэсэбэшник он. И даже не настоящий полковник. Майор. Но любит меня, зараза. А я его нет. Нельзя их любить, сволочей, запомни. Это плохо кончается.

И ушла. Оставив меня в полном недоумении, но с листочком, на котором я записала «Измайлово. Альфа» и завтрашнее число.

***

Как назло, Тигран остался дома. Вот закон подлости, просто. В другое время я бы обрадовалась, что у него выходной среди недели. Но теперь его выходной рушил мне все планы. Придётся или врать ему, выдумывая, куда я могу поехать, или ждать другого случая. Который может и не представиться.

Я собиралась поехать в «Измайлово» с утра пораньше. В гостиницу селят с двух часов, но ведь существует и такая вещь, как ранний заезд. Да и вообще неплохо там потусоваться, оценить обстановку. Но когда выяснилось, что Тигран остаётся дома, всё пошло кувырком.

После завтрака Тигран вернулся в спальню и увалился на только что застеленную кровать. Я уж было решила, что он хочет «десерт», только этого мне не хватало. С другой стороны, он расслабится и не станет слишком критично относиться к моему вранью. Я уже придумала легенду о косметологической процедуре, на которую записалась ещё месяц назад, и которую никак нельзя пропустить. Тигран терпеть не мог всё, что связано с изменением внешности. Не запрещал, но и не приветствовал. Так что вряд ли он вызвался бы ехать со мной.

Я присела на край постели с его стороны и вопросительно на него посмотрела, ожидая инициативы. Но Тигран всё понял по-своему. Протянул руку, потрепал меня по плечу.

— Прости, котёнок, не сегодня. Как-то я себя неважно чувствую. Погода, что ли, меняется.

Погода уже неделю стояла одинаково мерзкая. И я не замечала, чтобы он реагировал на смену метеоусловий. Он вообще здоровый не по возрасту, если не считать колена.

— Может быть, вызовем врача?

— Глупости. Полежу, пройдёт. Не обращай на меня внимания.

Ну вот и как сейчас заявить, что мне надо к косметологу? По-хорошему, следовало бы скакать на кухню и варить бульончик. Или хотя бы чаю ему сделать с плюшками. Рядом посидеть. Кроме шуток, выглядел он действительно нездоровым, морщины стали заметнее, под глазами тёмные провалы обозначились. Ничего удивительного в сложившейся ситуации. Но Тиграна было жалко. Я как-то всё время забывала, сколько ему лет. В его годы иные люди предпочитают во дворе на лавочке сидеть, а не пахать с утра до ночи. Однако из дома мне как-то выбраться требовалось.

— Тиграш, мне в город надо, — осторожно начала я, продолжая ластиться по его руку. — К косметологу. Я за месяц записывалась, к ней так просто не попадёшь.

Рука замерла. Тигран сел, потянулся к тумбочке, где лежали его часы и телефон.

— Надо так надо. Поехали. Поведёшь сама, я проконтролирую.

Вот же, блин! Я совершенно не ожидала такого поворота. Видно же, что ему полежать хочется.

— Не надо, — возмутилась я. — Ты себя плохо чувствуешь, сам сказал! Я такси возьму.

— Во-первых, такси сюда если и приедет, то с пятой попытки и через часа два, и ты это прекрасно знаешь. Во-вторых, это небезопасно. В-третьих, так и будешь на такси ездить? Зачем тогда учились?

— Ну в следующий раз вместе поедем. А сегодня отдыхай. Я к косметичке надолго, что ты там делать будешь?

— Маникюр? — с усмешкой предположил Тигран. — А что? Сейчас у мужиков модно. У меня один менеджер на планёрку пришёл с накрашенными ногтями, представляешь? Такой бесцветный лак, но блестит! И ногти ровненькие-ровненькие, пилочкой отшлифованные. Куда мир катится?

— Да действительно, — хмыкнула я. — Тигран, ну серьёзно, оставайся в постели. А меня пусть Андрей отвезёт.

Тигран нахмурился, но взял телефон, чтобы вызвать мне Андрея. Ну и ладно, такой вариант меня в общем устраивал. Назову Андрею любой адрес в центре, а там пересяду на метро, ничего страшного. В любом случае лучше, чем признаваться Тиграну, что уже ездила в город одна. Это точно вызвало бы у него подозрения.

Следующей проблемой оказалось то, что болеть Тигран решил в нашей спальне. Следовательно, одеваться и краситься мне пришлось в его присутствии. Я понадеялась, он не заметит ничего необычного в выбранном мною образе. Но куда там, Тигран бы да не заметил. Вот же, большинство мужиков не замечают, когда женщина из блондинки в брюнетку перекрашивается, а Тигран видит и фиксирует всё на свете.

— Как-то ты странно выглядишь, котёнок, — прокомментировал Тигран, когда я, уже готовая к выходу, последний раз оглядывала себя в зеркале. — Ты к косметологу или в монастырь?

Я собрала волосы в хвост на затылке, чего не делала вообще никогда, даже дома. Платье выбрала из тех, которые висели в шкафу мёртвым грузом и не надевались, наверное, ни разу. У каждой девушки такие есть, купленные в момент временного помешательства, депрессии или ПМС. На которые потом смотришь и ужасаешься. И выбросить жалко, зачем-то ведь купила, и кучу денег отдала. Голубое нечто фасона шестидесятых с розовыми птичками на груди и рукавах как раз относилось к данной категории. Стоило оно очень дорого, покупалось в каком-то претенциозном магазине, и это была единственная причина, по которой я его до сих пор не выбросила. Ещё и длина идиотская, чуть ниже колена. К нему не хватало только тупоносых туфель на маленьком каблучке и белых носочков. Примерно те же мысли читались на лице у Тиграна.

— Ну а кто к косметологу наряжается? — как можно беспечнее произнесла я. — Там процедуры, крема всякие, гели. Испорчу хорошую вещь. А такое платье не жалко.

— Да уж действительно, — пробормотал Тигран. — Будь осторожна, Мариш, не гуляй нигде одна, хорошо? От машины до машины. В крайнем случае, бери с собой Андрея.

— Кому я нужна?

Тигран неопределённо хмыкнул и снова уткнулся в газету, которую пытался читать, пока я собиралась. Я кинула в сумку тёмные очки, благоразумно не надевая их при Тигране, дабы не вызывать новых вопросов, на черта мне очки, когда дождь на улице. Поцеловала болезного на прощание и усвистела к воротам. Часы показывали половину двенадцатого, я и так задержалась сверх всякой меры.

Я очень надеялась, что не зря старалась и устраивала маскарад. Иван Сергеевич видел меня в свитере и джинсах, с распущенными волосами. Сейчас я кардинально поменяла образ, к тому же очки снимать не собиралась. Если он случайно увидит меня в холле, то не должен узнать. В принципе, я рассчитывала, что он не станет никого разглядывать и вообще в холле задерживаться. Наверняка пройдёт в свой номер, не привлекая лишнего внимания. Но мало ли!

Дальше всё шло по плану. Андрей довёз меня до Тверской. Я специально выбрала салон, расположенный в таком месте, где парковаться нельзя. И то он умудрился постоять на «аварийке» несколько минут, убеждаясь, что я благополучно зашла в двери салона. А как только он уехал, я также благополучно из них вышла и потрусила к метро. До «Партизанской» доехала без приключений, корпус «Альфа» тоже отыскала без труда. Как я и ожидала, в большом холле стояло множество кресел и диванчиков. На некоторых сидели люди, кто-то дожидался такси или заселения, кто-то беседовал, один парень в низко надвинутой на глаза кепке просто пялился в телефон. Что у них тут, бесплатный вай-фай только в холле, что ли? Совсем обалдели? А с виду приличная гостиница.

Я устроилась неподалёку от парня, тоже достала телефон и стала бесцельно кликать по ярлычкам, не забывая поглядывать, что происходит вокруг. Чувствовала себя Шерлоком Холмсом, идущим по следу. Мда, ещё бы кончилось всё так же удачно, как в книжках…

Сидеть мне пришлось долго. Сосредоточиться на телефоне не получалось, всё время мелькала тревожная мысль, что так я пропущу появление Ивана Сергеевича. Хотя, по большому счёту, мне нужен был не он, а та, с которой планировалось рандеву. Но я же должна понять, как она выглядит. А потом ещё и дождаться удачного момента, чтобы её поймать.

Господи, на что я надеялась? Чем дольше я сидела, тем более безумным казался мне собственный план. Ну хорошо, я её увижу. Что дальше? Она ведь вполне может подняться с ним в номер не на пару часов, а на весь день. И всю ночь. Мне караулить здесь до утра? Что я потом расскажу Тиграну? А если утром она выйдет с ним? И с ним же уедет? Да и кто мне вообще сказал, что она захочет со мной разговаривать? А если, в конце концов, она его любит? Ну козёл, ну сволочь, пусть даже вор и шантажист. А может он для неё самый лучший и любимый? Я вот несколько месяцев назад тоже считала Тиграна чудовищем. А может быть, он и есть чудовище, откуда я знаю? Что я вообще о нём знаю? Невозможно сравнить тот маленький кусочек его жизни, который я провела с ним, и больше, чем полвека, которые он прожил без меня. Смешно даже говорить, что я его знаю.

Словом, мысли мои скакали в разных направлениях, мешаясь и путаясь. Парень напротив всё так же читал что-то в телефоне, время от времени бросая взгляд на двери. Тоже кого-то ждал?

Я сходила до кофейного автомата, нацедила себе стаканчик гадкой и чрезмерно сладкой жидкости, вернулась. Хорошо было бы сесть в нормальном кафе, но оно здесь располагалось в отдалении от стойки ресепшн, и я могла запросто пропустить появление Ивана Сергеевича. Так что пришлось давиться суррогатом.

Иван Сергеевич вошёл в холл гостиницы ровно в два часа. Я моментально узнала его и сразу почувствовала, что меня трясёт. Не от страха, нет. И даже не от нервного напряжения. От отвращения. Мелкий, плюгавенький, с намечающейся лысиной и очень большим самомнением. Считает себя важной шишкой, вершителем людских судеб. Думает, что может вот так запросто отнять у Тиграна всё, что тот создавал целую жизнь. А сам-то ты чего добился? На высокий пост забрался? Знаем мы таких, бывших комсомольцев, готовых лизать всем подряд. Власть для них — способ компенсировать собственные комплексы. Такому, может быть, важнее не деньги Тиграна, не компания, а сам факт, что у него есть власть отобрать, унизить, показать нефтянику его место. Этих жополизов такие, как Тигран, гордые и независимые, особенно бесят.

Как я и рассчитывала, Иван Сергеевич был не один. На локте у него висела девица. Ничего особенного, но для такого кавалера — высший класс. Стройненькая, ножки длинные, блондиночка, нос курносый, глаза большие и немного наивные. Изображает, конечно. И наивность, и огромную любовь к кавалеру. Вон как к нему жмётся, даже не стесняется. И он, дурак, гордый такой идёт. По моему опыту, умные чиновники никогда не афишируют своих любовниц. Или этот считает, что здесь, в Москве, ему всё можно? Потому и мотается в столицу каждую неделю.

Но что-то в увиденной картинке не складывалось. Не похоже было, что они встречаются давно. Так стреляют глазками и вешаются на кавалера максимум в первый месяц знакомства. Да и мужика явно раздувало от осознания, какую красотку он урвал. Тоже признак едва начавшихся отношений.

Но прежде, чем я успела сделать окончательные выводы, случилось неожиданное. Парень, про которого я давно забыла, вдруг сорвался с места и кинулся к Ивану Сергеевичу.

— Ах ты, скотина, — завопил он так, что на него обернулась половина присутствовавших в холле людей. — Пришёл-таки! В наше место! И швабру свою новую привёл! Вот такая тебе нужна, да? С сиськами?

Иван Сергеевич побелел и отшатнулся, явно опасаясь, что парень накинется на него с кулаками. Девка беспомощно озиралась по сторонам, но ни одного охранника в зале не наблюдалось. Вероятно, они очень невовремя пошли на улицу покурить. Я вся обратилась в слух и зрение, надеясь не пропустить ни одной подробности.

— Илья, прекрати! — возмутился Иван Сергеевич. — Что за отвратительная сцена? Ты ведёшь себя недостойно мужчины.

— А ты себя достойно ведёшь? — взвизгнул парень.

— Пойдём в номер, люди смотрят!

Иван Сергеевич попытался взять парня за локоть, но тот вырвал руку.

— Не смей меня трогать! Никуда я с тобой больше не пойду! Ты мог хотя бы со мной встретиться! Не вот так, по телефону! А потом привести мымру эту в наше место!

Тем временем подоспели охранники. Сориентировались они мгновенно. Да что тут думать? На представительного мужика в костюме, с девушкой, к тому же, кидается истеричный парень в каких-то подвёрнутых джинсах и растянутой кофте. Наркоман или сумасшедший, как пить дать. Тут же его скрутили и стали теснить к выходу. Парень орал проклятия в адрес Ивана Сергеевича, а тот, поняв, что опасность миновала, пожал плечами, что-то сказал застывшим в изумлении девушкам на ресепшн и повёл свою курносую эскортницу к лифту.

Я сообразила, что мне делать, неожиданно быстро. Только бы успеть. Только бы он не взял такси из числа вечно ожидающих возле входа в гостиницу, только бы пошёл до метро. Тогда я точно успею его догнать.

Я вылетела на улицу и поняла, что мне сказочно везёт. Парень вообще никуда не торопился. Он стоял у высокого парапета, лицом к дороге, и курил. Услышав мои шаги за спиной, резко обернулся, но поняв, что это его нечаянная соседка из холла, а не решившие добавить охранники, дёрнул плечом и снова отвернулся. Однако слёзы в его глазах я увидеть успела.

— Илья, — позвала я. — Илья, послушайте, нам надо поговорить.

— Нам? Или тебе? — зло спросил парень.

— Нам. Об Иване Сергеевиче.

— Да надо же! А ты кто такая? Его очередная подстилка? Вы там что, посменно у него работаете? — затихшая было истерика, похоже, стала набирать новые обороты.

— Не его, — мрачно поправила я. — Не истери, не было у меня ничего с твоим Иваном Сергеевичем.

— Точно? — всхлипнул парень.

— Честное пионерское. Угости сигареткой.

Мы стояли и курили, наблюдая, как проезжающие внизу машины месят бесконечную московскую грязь. Напротив желтел Измайловский парк. Никогда там не была. В парке сейчас красиво, наверное. Ага, и маньяки с осенним обострением в кустах как раз таких романтичных идиоток, как ты, дожидаются, подсказал внутренний голос. Но воображение упрямо рисовало прогулку по парку с Тиграном. И рядом с Тиграном маньяки не пугали. И даже Артурик вписывался в идиллическую картинку, бегающий по дорожкам и играющий с листьями. Ещё хорошо бы собаку. Почему у нас нет собаки? Артуру не помешал бы друг. И вообще дети должны расти с собаками. Я всегда мечтала об овчарке. А дома у нас жили только мамины мерзкие кошки.

— Любишь его? — спросила я, упорно смотря на дорогу, когда сигарета почти истлела.

— Любил, — ответил Илья и бросил окурок вниз.

***

В кофейне было тепло, а из больших панорамных окон открывался вид на тот же парк. Правда, тут её достоинства и заканчивались, потому что блинчики мне принесли холодные, а кофе оказался ещё мерзостнее, чем из автомата. Илья взял большую чашку какао с горой сливок и куском бисквита, и теперь грел об неё руки. Он выглядел совершенно мальчишкой. Очень расстроенным и каким-то потерянным.

— Мы три года встречались, — рассказывал он. — А потом вдруг звонит. Говорит, что всё. Что слишком большой риск. Что он устал мотаться. Что скоро у него будет новая работа. И вообще новая жизнь. В которую я не вписываюсь. А я всё равно решил приехать сюда. На наше старое место. В среду, как всегда. Как чувствовал, понимаешь? И он идёт, со шваброй. То есть херня это всё про новую жизнь, про перелёты. Да какие перелёты? Я готов был сам к нему приехать.

Я слушала и даже не знала, что сказать. Симпатичный парень, сидит и убивается по какому-то старому самовлюблённому козлу, который просто взял и выкинул его из своей жизни. Наигрался. На девочек потянуло. Или его всегда тянуло, а мальчик понадобился так, для разнообразия. Таких я тоже встречала, пресытившихся традиционным сексом. Сначала им надо верхом, потом на потолке, а в конце концов вообще мальчика подавай.

— Когда он здесь жил, проще было, — продолжал Илья. — А потом его перевели на Север. Я бы поехал за ним, честное слово! Он сам не захотел. Мол, там семья, город маленький, слухи пойдут. Лучше я к тебе летать буду, всё равно у меня командировки. И летал. Хотя я уже не уверен, что только ко мне. Новая жизнь! В губернаторы он, что ли, метит?

Я покачала головой.

— Скорее, в нефтяные магнаты.

— Чего? А ты откуда знаешь? — изумился парень.

Он смотрел на меня так, будто только что увидел. Или до него наконец дошло, что он изливает душу незнакомому человеку. Я ведь ещё ничего о себе не рассказала. Парню надо было выговориться, ну вот он и выговаривался первому, кто изъявил желание послушать.

И я начала рассказывать. Да, было очень рискованно. В конце концов, я тоже видела Илью первый раз в жизни. И что там у него в душе творилось не знала. Но что-то подсказывало мне, что нужно рассказать всё, как есть. Про план Ивана Сергеевича, про сейфовый договор, про Тиграна. Про Тиграна старалась не говорить ничего лишнего, обойтись сухими фактами. Но Илья сам всё понял.

— Авазов, — пробормотал он задумчиво. — Что-то я про него слышал от Ивана. Даже видел его, кажется. Старый такой. Хромой.

Я кивнула. Он самый. Старый и хромой. Илья задумчиво на меня посмотрел и потянулся за сигаретами.

— Здесь нельзя, — напомнила я.

— Ты странная, — заметил Илья, с сожалением откладывая пачку. — Любить такого…

Мне очень хотелось съязвить, что Иван Сергеевич тоже не мечта поэта. Меня вот лично от него рвать тянет. Но, опять же, я не знаю всей ситуации. Может он только кажется мудаком, а при ближайшем рассмотрении нежная ромашка. Хотя, ситуация с Ильёй явно свидетельствовала, что права я.

— Значит, вот она, новая жизнь Ивана, — пробормотал Илья. — Нефтяные промыслы. Большие деньги. А потом, наверное, и за границу укатит. Со шваброй своей.

Я подумала, что скорее с женой и детьми. А там уж найдёт себе новую швабру. И почему швабра сразу? Красивая девчонка с ним сегодня была. Она-то в чём виновата?

Я лихорадочно соображала, что делать дальше. Передо мной сидел живой компромат на Ивана Сергеевича. Оставалось только понять, как его использовать. Если я правильно понимаю обстановку в стране, гомосексуальные наклонности чиновника — не менее крутой косяк, чем сейфовый договор, устанавливающий какие-то там цены между двумя нефтяными компаниями. У Тиграна ещё есть варианты отбрехаться. А вот от скандала под голубой луной уже не отмоешься. Это точно конец политической карьеры. И если у меня на руках будет хоть одно доказательство, договор Тиграна очень быстро перекочует к нему в сейф, а Иван Сергеевич никогда нас больше не побеспокоит. Но где такое доказательство взять?

На столе рядом с нашими тарелками лежали телефоны. Практически одинаковые, спасибо моде на «яблоки», теперь вся Москва, от миллионеров до нищебродов, с ними ходит. Мой отличался розовой задней панелькой. У Ильи панельки не было совсем. Но мою отсоединить — дело двух секунд. Если Илья пойдёт в туалет или покурить, можно поменять телефоны. И быстро уйти. Если только у него аппарат не запаролен. И если он не потащит его с собой в сортир. Сложно. И гарантии никакой. Не факт, что у него в телефоне хранится что-то компрометирующее. Иван Сергеевич тоже не дурак селфи в постели с мальчиком делать.

Вдруг мой собственный мобильник зазвонил. На экране высветилось «Тигран». Я поспешно приняла вызов, отмечая, как внимательно на меня смотрит Илья.

— Как ты там, котёнок? — голос у Тиграна был усталый.

— Нормально, — бодро соврала я. — А ты?

— Ты ещё долго? Мне может понадобится машина.

Как же невовремя! Лекса он почему-то брать не хочет, а Андрей всё ещё ждёт меня на парковке в центре. Пока я доберусь до центра, пока мы вместе доедем до «Лесного». И я не закончила с Ильёй. Не могу же я сейчас просто поблагодарить его за компанию и уйти. Куда чёрт понёс Тиграна? Он собирался весь день провести в постели. И почему у него такой убитый голос?

— Ещё часа два, Тиграш, — протянула я осторожно. — Может, Андрей пока тебя отвезёт, а потом за мной вернётся?

— Нет, малыш, я тебя дождусь.

И положил трубку. Что происходит? Я машинально убрала телефон в сумку, забыв о своих планах. Когда подняла глаза, увидела, что Илья смотрит на меня с неподдельным интересом.

— Ты его действительно любишь, — прокомментировал он. — По глазам видно. Обалдеть.

— Не вижу тут ничего удивительного, — буркнула я. — Он хороший человек. Настоящий. Просто мы очень поздно встретились.

— Повезло тебе. Мне так не повезёт. Но знаешь, у меня есть идея, как нам обоим вылезти из той жопы, в которую втравились наши мужики, — вдруг заявил Илья, и меня аж передёрнуло, как двусмысленно это прозвучало. — Давай-ка закажем ещё кофе. Девушка, можно вас?

***

Андрей ехал очень быстро, так что меня даже слегка укачивало на заднем сидении. Спешил быстрее привезти меня в «Лесное» и забрать шефа. Что у Тиграна там стряслось? Куда он собрался на ночь глядя?

Машина резко вошла в поворот, одновременно обгоняя какого-то дачника на «Жигулях», нагло пристроившегося на левую полосу. Дачник возмущённо засигналил. Всё-таки Лекс водил гораздо лучше. У него, независимо от скорости, машина двигалась плавно, так, чтобы Тигран Борисович, сидящий сзади, мог и с бумагами работать, и есть или пить, если ему вздумается. Лекс. Странно, что Тигран дёрнул Андрея, а не Лекса. И последнюю неделю я Лекса не видела, Тиграна возил Андрей. Что происходит? У него же никого ближе не было. Лекс знал, куда подать машину и как её вести максимально комфортно для шефа, Лекс знал, во сколько у Тиграна какая встреча, Лекс был в курсе всех дел, Лекс помогал подготовиться к совещанию или Совету директоров, собирал все необходимые бумаги… Стоп. Бумаги.

До меня внезапно дошло. То утро в «Лесном», когда Лекс столкнулся со мной в коридоре. У Тиграна был Совет директоров, и Лекс приехал за забытыми им бумагами. Я ещё удивилась, как Тигран мог что-либо забыть. И мы поцапались с Лексом, как всегда. Он поднимался в кабинет Тиграна. Где стоит сейф. В котором лежал тот самый сейфовый договор. Ну конечно! И я даже не сомневаюсь, что Лекс знал пароль от сейфа. Я не удивлюсь, если Лекс знает, в какой позе Тигран любит заниматься сексом и сколько раз в день ходит в туалет. Лекс! Лекс, сука!

Мне захотелось в ту же секунду что-нибудь предпринять. Заорать на Андрея, чтобы ехал быстрее, хотя быстрее было уже просто опасно. Позвонить Тиграну и всё ему рассказать. Но здравый смысл подсказывал, что разговор не телефонный. Я сидела как на иголках и жадно вглядывалась в окно, ожидая, когда покажется знакомая просека и ворота, ведущие в «Лесной».

Ну конечно, всё же так просто! Лекс в тот день отвёз Тиграна в офис и вернулся в «Лесной», чтобы беспрепятственно забрать договор. Скорее всего, никакие документы Тигран не забывал. И Лекса никуда не отправлял. Тигран готовился к заседанию Совета директоров и наверняка никуда бы в первой половине дня не поехал. Лекс воспользовался моментом. Представляю, какая для него была неожиданность наткнуться на меня. Но он решил, что Мариша дура и ничего не заподозрит. Ладно, будем говорить откровенно, Мариша действительно дура. Долго же она складывала два и два. Но всё-таки сложила. Скорее рассказать Тиграну. Он же мне поверит, правда? Он же не обвинит меня в предвзятом отношении к Лексу? Но у меня есть факты. И между нами за последнее время столько всего произошло, что он должен поверить.

В дом я практически вбежала. И сразу наткнулась на Тиграна, стоявшего в гостиной. В костюме, с дипломатом в руках. Я кинулась к нему.

— Тигран, нам надо поговорить! Немедленно!

— Прости, котёнок, я уже опаздываю, — он нервно переложил трость из одной руки в другую. — У меня встреча через полтора часа.

— Срочно, Тигран! Я знаю, кто вытащил твой договор. Я такая дура! Я ведь видела… Но не поняла. Тигран, это Лекс! Лекс тебя сдал. Он приезжал сюда в то утро, когда у тебя был Совет директоров! Наверняка он знал пароль от сейфа. Это Лекс!

А ведь по дороге я пыталась составить связный рассказ. Но сейчас захлёбывалась словами и эмоциями. А Тигран спокойно стоял и слушал меня. Когда я наконец замолчала, притянул меня свободной рукой, прижимая к себе, и тихо сказал мне куда-то в макушку:

— Я знаю, котёнок.

У меня вдруг резко кончился запал. Как будто последние силы ушли на рассказ. Я почувствовала, что меня знобит, и невероятно хочется под горячий душ. И чтобы Тигран никуда не уезжал.

— Как знаешь? — пробормотала я.

— Очень просто, котёнок. Тут не надо быть великим сыщиком. Не так много людей вхожи в дом. И никому из них не нужно, чтобы у меня возникли проблемы. Марта, какой бы строгой она не казалась, привязана к Артурику, и расставание с ним стало бы для неё огромной трагедией. Садовника нанимала ещё Аня. Когда с ней случилось несчастье, я пытался его уволить. Мне было абсолютно всё равно в тот момент, как выглядит мой сад. Но он сказал, что готов работать бесплатно, за еду и комнату, которую мы ему выделили. Сначала я решил, что ему просто некуда идти, пожалел парня, оставил в доме, на зарплате, разумеется. А потом понял, что Коля не столько за сад переживал, сколько за меня. Приносил мне каждое утро газеты, растапливал камин, когда я возвращался домой, всё время крутился неподалёку, когда я выходил в сад, и я, сам того не замечая, ввязывался с ним в разговор. О какой-нибудь ерунде, но мне надо было хоть с кем-то говорить вечерами. Такие люди не предают, их не купишь.

— Лексу ты тоже доверял. И он тоже постоянно был рядом, — заметила я. — Только что не постель с тобой делил.

Тигран тяжело вздохнул.

— Боюсь, что тут всё гораздо сложнее, котёнок. Лекс всегда оставался моей тенью. А он умный человек. И амбициозный. Наверное, он хотел больше, чем я ему предлагал.

— Ага, а ваш Иван Сергеевич его что, президентом компании сделает? Просто кинет кость покрупнее.

Тигран неопределённо пожал плечами.

— Ты что, давал ему пароль от сейфа?

— Нет. Но подобрать не так уж сложно, если достаточно хорошо знать меня. Год рождения Артура… Я банален, да? Всё, котёнок, мне пора ехать. На встречу с Иваном Сергеевичем. Он позвонил, сказал, что в Москве. И хочет решения по нашему с ним… кхм… делу.

Я вцепилась в его пиджак.

— Подожди! Тигран, я должна ещё кое-что тебе сказать. Я тебе соврала сегодня. Ни к какому косметологу я не ездила. Но я знаю, как заткнуть рот твоему Ивану Сергеевичу. Смотри сюда.

Я сунула свой телефон ему под нос и стала быстро листать галерею. Он прищурился, полез в карман за очками.

— Видишь? Вот. И вот. Их можно распечатать, прямо сейчас.

— Что это за мерзость? — Тигран нашёл-таки очки, и увиденное ему явно не понравилось. — С кем он? Он что, с парнем?

— Именно! А вот эту ещё посмотри. Всё очевидно, да? А если будет мало, у меня ещё и видео есть.

— Господи, я боюсь даже предположить… Давай-ка присядем.

Я совсем забыла, что он не любит долго стоять. Мы сели на диван, и я ему рассказала всё-всё. И как узнала про «Измайлово», и как выследила Ивана Сергеевича, и как встретила Илью, и условия нашего с ним договора. А условия были предельно просты. Мне не пришлось воровать его телефон, Илья сам с большой охотой поделился компроматом. Я не ошиблась, у него и фотографии нашлись, и видео, которое я бы предпочла не видеть. Меня особенно поразил ответ Ильи на вполне логичный вопрос — зачем такое снимать? Домашнее порно? Очередной вид извращения? Илья сказал, что на память. Я не поверила. Судя по чуть смазанному ракурсу, Иван Сергеевич не подозревал о съёмке. Наверняка парень оставил где-нибудь на полке включённый на запись телефон, а потом так же тихонечко забрал. Сам планировал что-то поиметь с «папика» в случае неожиданностей? Подстраховывался? А сегодня, когда «страховой случай» как раз и настал, ему так удачно подвернулась я.

— Но денег он не взял, я предлагала. Сказал, что получит гораздо больше. Если у Ивана Сергеевича сорвутся все планы, он не уедет за границу. И вернётся к старой жизни. Может быть, Илья надеется, что и к нему он тоже вернётся? Я вообще не понимаю, что в голове у этих… Нужен ему такой козёл?

Тигран неопределённо хмыкнул.

— Любовь — она разная бывает, котёнок.

— Фига себе любовь, он сам снял компромат. И сам сдал своего любовника. Просто от обиды.

— Чем сильнее любишь, тем больнее предательство.

Тигран задумчиво тёр колено и смотрел на мой телефон. Видео он давно остановил, оно ему явно не доставило удовольствия. Но ситуация переменилась, и он это прекрасно понимал. И теперь, похоже, просчитывал варианты.

Вот она, разница в возрасте. Мне хотелось куда-то бежать, что-то делать, прямо сейчас! Принимать решения, ехать разбираться с Иваном Сергеевичем, чёрт бы его побрал! Мне очень хотелось сопровождать Тиграна, чтобы увидеть выражение лица этой скотины, из-за которой в нашей жизни образовалось столько проблем. А Тигран спокойно сидел и думал. Как оказалось, совершенно о другом.

— Кажется, я был не прав, называя тебя котёнком, — вдруг проговорил он. — Ты настоящая тигрица. С виду такая ласковая, а понадобится, горло перегрызёшь.

— Достойная пара Тиграну? — неловко пошутила я.

— Более чем достойная, — серьёзно подтвердил Тигран. — Иди, солнышко, распечатывай «весёлые картинки». А потом поищи билеты в Мюнхен. Завтра поедем забирать Артурика.

Спустя двадцать минут я стояла на балконе нашей спальни и смотрела, как машина Тиграна выезжает за ворота. И убеждала себя, что теперь всё наконец-то будет хорошо.

***

Мюнхен — красивый город. Тянущиеся вверх шпили колоколен, оранжевые крыши с чердачными окнами, за которыми, кажется, должен обязательно стоять у мольберта свободный художник. Или сидеть над рукописью пока никому не известный писатель. Улицы петляют и извиваются, путая неискушённого туриста.

Детский центр расположился на окраине, вдалеке от туристических мест, но в этом были и свои преимущества. Территория просто утопала в зелени, даже стены главного корпуса, больше похожего на средневековый замок, увивал плющ. Идеально чистые дорожки, идеально ровные газоны, идеально приветливый персонал. Пожалуй, всё было слишком идеально.

Больше всего я боялась, что мне Артура не отдадут. Всё же Германия. Едва ли в мире найдётся другая страна, где так тщательно соблюдали бы законы. Но улыбчивая полная женщина в строгом, так не сочетавшемся с её лицом костюме, с которой нужно было улаживать все формальности, обрадовалась мне как родной.

— Фрау Кузьменко, да? Тигран Борисович предупреждал, что вы можете приехать.

У меня камень с души свалился. Хотя бы один. Тигран Борисович предупреждал. Он всегда всё заранее просчитывал.

— Пойдёмте, я вас провожу.

Артур сидел на скамеечке в саду. Рядом возились две девочки, мастеря из пожелтевших листьев платье для куклы. Несколько мальчиков бегали друг за другом вокруг игрового комплекса с горками и турниками. В дальнем конце сада дети играли ещё во что-то, шумное и весёлое. Наш мальчик, как всегда, был самый тихий и спокойный. Уже полностью собранный, в костюмчике. Рядом с ним стоял его чемоданчик. Наш мальчик. Наш. Мой.

Я хотела окликнуть его по привычке. Сказать что-то вроде «Мелкий, поехали домой». Но не смогла. Просто подошла, молча протянула руки. Он не завизжал: «Марина!», не кинулся обниматься. Встал, маленький, печальный и уже такой взрослый. Вложил свою лапку в мою ладонь. Я подхватила его чемодан. И мы пошли по их до противного чистой дорожке к машине, которая должна была везти нас в аэропорт.

— Я его увижу? — только спросил Артур, пока мы шли.

— Да.

Я не знаю, правильным ли было моё решение. Честно, не знаю. Не слишком ли тяжело для маленького человека видеть все наши прощальные ритуалы, особенно мрачные и угнетающие в православной традиции. Может быть, следовало забрать Артура чуть позже. Чтобы он запомнил дедушку только живым. Тигран всегда предлагал Артуру выбор. Но мог ли его выбор сейчас быть осознанным? И выбирать пришлось мне. Мне теперь всегда придётся принимать решения самой. И я выбрала честность по отношению к Артуру. Не обманывать, что дедушка в длительной командировке. Не ставить перед фактом, когда всё закончится.

За всю дорогу до Москвы он так и не заплакал. И это пугало меня больше всего.

В тот вечер я Тиграна дождалась. Он приехал ближе к полуночи. Уставший, с посеревшим каменным лицом. В первый момент я испугалась, что ничего не вышло. Что Иван Сергеевич нашёл способ выкрутиться. Что на него не произвели впечатления снимки, и он не побоялся огласки. Или Тигран просто не опустился до методов своего врага, такой расклад, зная его, было тоже легко предположить. Но, увидев меня, Тигран мягко и вымученно улыбнулся.

— Всё в порядке, котёнок. Нас больше никто не потревожит.

Здесь должна была последовать бурная сцена. Восторженные крики, открывание шампанского, объятия и бурный секс. Мы должны были праздновать победу до утра, катаясь в лимузине по ночной Москве и закусывая «Кристалл» бутербродами с чёрной икрой. Но ничего такого не было. Мне не хотелось праздновать. Я не знаю, как прошли их переговоры, кончились они мирным пожатием рук или обоюдными угрозами. Понятия не имею, как расходятся сильные мира сего в таких ситуациях. Простые смертные бьют морды и посуду, а потом нажираются в сопли, вместе или по отдельности. А как они — не знаю. Но я видела, что Тигран хромает сильнее обычного и вообще едва держится на ногах. И мы просто пошли спать. Вместе. Засыпая, он обнял меня и сказал: «Всё, котёнок. Всё закончилось». В тот момент я думала, что закончились наши неприятности. А закончилась моя счастливая, едва начавшаяся жизнь.

Я не буду вам описывать, какой ужас охватил меня утром, когда, перевернувшись, я поняла, что обнимавшая меня рука слишком тяжёлая. И слишком холодная. И что было дальше, тоже лучше не описывать.

Всё очень затянулось. Заключения судмедэкспертизы ожидали все — от Лёльки, рыдавшей у нас… у меня… ладно, просто в «Лесном» следующие три дня, до журналистов, сразу почуявших сенсацию и осветивших смерть Авазова во всех подробностях, которых они не знали. И даже я ждала заключения с тихим ужасом. Я не знаю, что подозревали все остальные. Версии в прессе выдвигались различные: от передозировки стимулирующими препаратами, до преднамеренного отравления. Последний вариант не исключала и я сама. Только если все вокруг в первую очередь подозревали меня, то я думала об Иване Сергеевиче.

Но заключение судмедэкспертов было банальным и в то же время шокирующим. У Тиграна просто остановилось сердце. Когда сняли расшифровку с кардиостимулятора (ещё один шок, я даже не подозревала о его наличии), оказалось, что последние полгода Тигран жил только благодаря этому аппарату. Как объяснили врачи, не простимулированных сокращений сердца было меньше, чем пять процентов. И всё. Никаких сенсаций. Возраст, нагрузки и добивший его стресс.

Нет, сенсации всё-таки были после открытия завещания. И тогда уже журналисты не умолкали недели две. Квартира на Садовнической, машины, половина денег, размещённых на всех его счетах, и даже какой-то дом в посёлке, название которого я не выговорю, но как подсказывал Интернет, расположенном у берега Чёрного моря, переходили ко мне. Дом в «Лесном», остальная часть денег на счетах и, самое главное, контрольный пакет акций компании становились собственностью Артура. А опекуном Артура до его совершеннолетия была я. Не становилась, а уже была. Два месяца как. Тигран оформил все бумаги ещё в начале осени. То есть примерно в то время, когда мы начали жить вместе в «Лесном». Они все лежали у нотариуса, невысокого лысоватого дяденьки с очень хитрой улыбкой, который появился в нашем доме на следующий же день, после того, как Тигран…

Он знал. Он всё знал заранее. Или просчитывал, как всегда. И доверял мне уже тогда, когда я сама себе ещё не доверяла.

На похоронах была тьма народа. Гражданская панихида продлилась шесть часов вместо запланированных трёх. Мне казалось, поклониться Тиграну пришли все работники его компании, от топ-менеджеров до помбуров из рабочих посёлков. И многие подходили к нам с Артуриком, сидящих возле гроба, говорили какие-то слова. Я ничего не слышала и не понимала. Я только боялась, чтобы с Артуром ничего не случилось. Я ведь даже не знала, какие лекарства ему нужно пить, если начнётся приступ. Но рядом стояла Марта. Мрачная, одетая в чёрное, как и мы, с поджатыми губами. Но я чувствовала её молчаливую поддержку. И уже знала, что она не исчезнет из нашей с Артуром жизни, и будет так же преданно помогать, как и при Тигране. Как и садовник Коля. Как и Андрей.

Лекс. На панихиде я его не видела. Может быть, просто не заметила в толпе мелькавших лиц. Но на кладбище я наткнулась на него, когда все уже расходились. И пройти мимо не смогла.

— Как ты мог, сука? — прошипела я, сгребая в кулак его плащ. — Как ты, сука, мог? Тигран тебя с руки кормил. Это ты. Ты всё это устроил. Ради чего? Ради денег? Какой кусок тебе предложили, чтобы ты его продал?

Лекс отшатнулся, попытался отцепить мою руку, но я держала крепко. От него несло спиртным, хотя внешне он был совершенно трезв. Плохо, когда пьёшь, но не забирает. Очень плохо.

— Ты не понимаешь, девочка. Ни хрена ты не понимаешь.

Он наконец высвободил плащ и вдруг сел прямо на чью-то могилу, на мраморную плиту, грязную и мокрую. Трясущимися руками нашарил пачку сигарет в кармане, закурил. И я поняла, что тряслись у него не только руки, его колотило всего.

— Тигран был для меня примером, всегда, во всём. С тех пор, когда я на буровой горбатился. Время — дерьмо. В стране бардак. Кругом нищета. Мы долбимся на вышке, не зная, будет ли вообще какой-то толк. Даже геологоразведки как таковой нет, чуть не вслепую идём. Холодно, по пояс в грязи. Сейчас у рабочих бытовки с отоплением, горячий обед, баня. Тогда не было ни черта. Безнадёга. И он приезжает на вышку. Сразу вопросы, что, как? У кого какие проблемы? Чем помочь? Холодно? Решим. У тебя, Алексей, как дела? Ребёнок, говорю, родился, Тигран Борисович. А жить негде, двенадцать квадратов на четверых. Решим. И решал, понимаешь? С ним словно жизнь на буровую приходила. И вообще в компанию. Год-два, деньги появились. Он не просто себе в карман грёб, он вкладывал. В оборудование, в инфраструктуру. Нормальные условия для рабочих создавал. А потом тот случай на вышке. Мы с ним в одной палате лежали, знаешь? У меня рука, у него колено. У него всё серьёзнее было, сустав по кускам собирали. Врачи сказали, чем быстрее начнёшь разрабатывать, тем больше вероятность, что сможешь сам ходить. Он по ночам вставал, за кровать держался. Шаг влево, шаг вправо. Чтобы никто не слышал, как он стонет сквозь зубы. А днём лежит, улыбается, меня успокаивает, мол, заживёт рука, как новая будет. В помощники ко мне пойдёшь. И сдержал слово. Мы оттуда, из больницы, уже лучшими друзьями вышли.

— И потом ты лучшего друга продал, — продолжила я.

Я уже тоже сидела на могильной плите. И тоже курила, сигареты Лекса. Злости не было. На неё просто не осталось сил. Все разошлись, поехали поминать. Меня ждал Андрей, я видела его встревоженное лицо, маячившее неподалёку. Но не подходил. Почувствовал, что наш разговор с Лексом нужно закончить. И я не спешила. Поминки — не свадьба, без меня начнут. Артура я давно отправила с Мартой домой, ему на сегодня уже достаточно. Самое главное он сделал, с дедом простился.

Лекс проигнорировал мою фразу. А может быть, вообще не слышал.

— Я всё время пытался до него дотянуться. Соответствовать. Знаешь, какие у него отношения с женой были? А с дочкой? Я такого уважения друг к другу никогда больше не видел. Луиза Аркадьевна всегда его дожидалась, во сколько бы он ни вернулся. Всегда стол накрыт, первое, второе, всё домашнее, никакой дряни из супермаркетов. И он ей из любой поездки сто раз позвонит. Все в командировках отрываются по полной программе, девочки, баня, вискарь. А он идёт жене звонить. И в номер, спать. Чтобы утром пораньше на буровую. А потом появилась ты. Непонятно откуда. Из грязи в князи.

— И светлый идеал рухнул, оказавшись всего лишь человеком, — закончила я. — Господи, Лекс, ты псих. Конченый. А ничего, что между мной и Луизой Аркадьевной десять лет прошло? Ты ничего не пропустил, нет? Десять лет.

— Ну и что? Ему тогда было шестьдесят. Солидный возраст для мужчины. А уж заводить новые отношения в семьдесят — просто абсурдно.

— Это ты так считаешь. Может быть, ему просто захотелось немного тепла?

— С тобой, что ли, тепло? Был бы хоть кто достойный. А так… Шкура, готовая на что угодно ради денег.

— А ты его продал не за деньги, да? Из желания наказать? За твои порушенные идеалы? Я, может быть, и шкура. А ты мразь.

Лекс не отреагировал. Он по-прежнему сидел на плите, низко опустив голову. По-моему, он уже давно разговаривал не со мной, а сам с собой. На песок капали редкие слёзы.

Я встала и пошла по дорожке. Постояла немного возле Тиграна. Он улыбался с портрета, непривычно молодой. Я не пойду на поминки, Тиграш, хорошо? Там чужие люди, а сегодня было слишком много чужих людей. Ты ведь и так знаешь, как я к тебе отношусь. Я поеду домой. Почитаю Артурику какую-нибудь хорошую книжку. Чтобы он вырос хорошим человеком. Я очень постараюсь, чтобы он вырос именно таким. Настоящим. Как дедушка.

26 июня — 13 октября 2017