Английское договорное право. Просто о сложном бесплатное чтение

Люди старшего поколения помнят времена, когда еще не было единого языка общемирового общения. Так, к примеру, на водительских удостоверениях старого образца словосочетание «водительское удостоверение» второй раз повторено… на французском.

Почему так? «Конвенция о дорожном движении», принятая в Вене 08.11.1968, прямо указывает: «Удостоверение печатается на языке или языках, определяемых компетентным органом, который выдает или которому поручено выдавать этот документ; однако на нем указывается на французском языке название permis de conduire, которое может сопровождаться или не сопровождаться названием «Водительское удостоверение» на других языках, а также название и/или отличительный знак страны, в которой это удостоверение выдано» (Приложение № 6, пункт 2).

Конвенция – отголосок тех самых времен, когда общепринятого мирового языка не существовало. Да, были попытки создать искусственный общемировой язык – эсперанто, но – «не взлетело». Не прижилось.

Зато английский язык как-то потихоньку и незаметно стал общемировым. Не буду переводить бумагу, доказывая очевидное. И вполне логично, что вслед за английским языком и английское право также станет универсальным всемирным стандартом. Правом нового мира. Правом завтрашнего дня.

Эта тенденция стремительно набирает обороты. Можно сказать, английское право уже стало международным. Потому что подход, выработанный одним судом англосаксонской системы права, может применить другой суд англосаксонской системы права. Даже если он находится в другой стране. Может и не применить, но во всяком случае отнесется со всей серьезностью. И развернуто обоснует, почему он не применил тот или иной подход, позицию или прецедент.

Пример. В начале тридцатых годов прошлого века в Англии сформулировали принцип: «подписал договор – связан договором; читал или нет – не важно». Дело L’Estrange г. Graucob (1934), Англия, судья Скраттон.

В семидесятых похожее дело рассматривал суд Канады: дело Tilden Rent-a-Car Co г. Clendenning (1978), Канада, Апелляционный суд Онтарио. Ответчик вполне серьезно ссылался на принцип, сформулированный в деле L’Estrange. Суд также вполне серьезно думал, применять или нет принцип «читал или нет – не важно». В итоге не применил.

В голове русского юриста, «юриста-континентальщика», такое укладывается с превеликим трудом. Можете себе представить, чтобы наш суд, вынося решение, сослался на решение или хотя бы на подход, сформированный… немецким судом?

Вот и я не могу. Хотя вроде и одна правовая семья, романогерманская… Но наш суд в принципе не может использовать наработки немецкого суда напрямую. И обречен героически изобретать велосипед, искать ответ на вопрос, который «соседи» – к примеру, те же немцы – давно нашли.

А вот американский, австралийский или любой другой суд из англосаксонской системы права вполне может взять готовое решение «соседей» и применить. Или не применить, но на основе решения «соседей» выработать свою позицию.

Если кратко и по существу, изучать английское право важно по следующим причинам.

1. Между русским и английским правом разницы все меньше и меньше.

В конце 2012 г. на II Международном юридическом конгрессе обсудили реформу Гражданского кодекса РФ (далее – ГК). Выступали Иванов, председатель Высшего арбитражного суда РФ (далее – ВАС РФ), и завкафедрой гражданского права юридического факультета МГУ Евгений Суханов. Прозвучало, в частности, следующее:

«Само английское право при этом ни при чем. Заимствования из него в российских условиях не принесут ожидаемого эффекта, считает Иванов. “При исполнении судебных решений на 20 %, какие бы вы конструкции [в Кодекс] ни записали, толку все равно не будет”, – объяснил глава ВАС».

«Ему вторил и один из разработчиков изначального проекта ГК, завкафедрой гражданского права юридического факультета МГУ Евгений Суханов, который сорвал аплодисменты словами, что “даже если мы запишем все, как в Англии, у нас все равно получится, как в России”. “Надо иметь в виду, что все институты в Англии – это система. Их нельзя вырывать из контекста и инкорпорировать в свое законодательство и ждать, когда будет эффект”, – повторял, наверное, в сотый раз за последние годы Суханов, напоминая, что “эти институты рождались в определенных условиях, десятилетиями формировались, оттачивались”»[1].

Со слов Суханова кажется, будто никто ничего заимствовать не собирается. Тем сильнее вы удивитесь, читатель, когда узнаете: в проекте ГК заложено ДЕСЯТЬ прямых заимствований из английского права, причем крупных. И многое из английского права уже пришло в наше законодательство.

Лет двадцать назад разница между русским правом и английским была существенной. Сейчас и с каждым последующим годом разница все меньше и меньше. Поэтому, изучая английское право, вы лучше поймете русское.

Те, кто читал другие мои книги или был у меня на семинаре, знают: рассказываю просто, понятно и доступно, с множеством примеров из практики. Так будет и в этой книге.

2. Бизнес уходит в другие юрисдикции.

Бизнес и раньше не особо рвался в «самый гуманный и справедливый суд». Споры предпринимателей по поводу крупных сделок традиционно рассматривали в Англии – и государственный суд, и ЛКА (Лондонский коммерческий арбитраж, по-нашему – третейский суд, «третейка»), а также в Париже в суде при международной торговой палате и т. д.

ВАС приложил огромные усилия, чтобы в арбитраже судопроизводство было простым и понятным. Чтобы вы могли отслеживать дело из дома, с уютного дивана… Чтобы вы могли подавать документы по делу в электронном виде. Чтобы создать более-менее стабильную судебную практику. Чтобы знать, чего ждать в суде.

А потом… грянуло. Госдума приняла в третьем, окончательном, чтении законопроект президента об объединении высших судов. В течение полугода ВАС будет упразднен, а его полномочия переданы Верховному суду. После должен появиться «объединенный» ВС.

О последствиях такого «слияния» хорошо написал журнал «Форбс»:

«Судя по предлагаемой модели объединения, неизбежна потеря огромного опыта, наработанного аппаратом Высшего арбитражного суда. В аппарат обновленного суда, скорее всего, перейдут в полном составе подразделения, занятые экспертным сопровождением правовых вопросов, которые ранее Верховного суда просто не касались (например, проблемы международного права в экономической сфере или управление частного права).

Однако остальные структуры аппарата ВАС, которые дублируются в обеих системах, скорее всего, будут попросту распущены. Это при том, что в подавляющем большинстве в вопросах организации судебной деятельности аппарат ВАС идет далеко впереди аппарата Верховного суда и Судебного департамента (разве что вопросы статистического учета и взаимодействия со СМИ в высших судах находятся на сравнимом уровне с поправкой на специфику и масштаб).

Это может привести к резкому ухудшению работы целого ряда систем, которые делают работу арбитражных судов столь отличной от работы судов общей юрисдикции. Может пострадать Банк решений арбитражных судов, который дает уникальный, даже по мировым меркам, полностью открытый доступ к почти всем решениям, позволяет отслеживать их, реконструировать логику суда и т. д.

По большому счету, именно из таких мелочей и состоит эффективность судебной системы.

Вторая неизбежная потеря – это автономия правовых позиций и независимость ВАС. На данный момент Высший арбитражный суд демонстрирует удивительную (на фоне судов общей юрисдикции) независимость от силовых структур, исполнительной власти и ложно понятых “интересов государства” (т. е. подмены интереса государства – равной, открытой и эффективной судебной системы – интересами отдельных госорганов).

Суды же общей юрисдикции и в уголовных делах, и в административных, и даже в гражданских очень часто выступают как защитники “государства”, а не правосудия. Президиум нового суда, безусловно, будет состоять преимущественно из выходцев из общей юрисдикции, что, скорее всего, приведет как к пересмотру отдельных резонансных дел, так и к постепенному отходу от сформированной ВАС политики фактического равенства сторон судебного разбирательства»[2].

Одним словом, перспективы мрачные. А последствия насквозь предсказуемые. Предприниматели все так же будут судиться за рубежом. Подальше от непредсказуемого Отечества. А какому праву умные деловые люди подчиняют договоры? В большинстве случаев – английскому. Почему? В том числе и потому, что в английском праве есть определенность, ради которой иногда жертвуют даже справедливостью.

3. Английское право с Англии только начинается.

Если разберетесь с английским правом, вам будет в разы проще разобраться с правом другой страны англосаксонской системы. Потому что «костяк» (т. е. фундаментальные начала, принципы, внутренняя логика) в любой стране английского права одинаков. Более того: самые важные законы этих стран иногда совпадают и по названию, и по содержанию.

К примеру, SOGA. Она же The Sale of Goods Act. По-нашему – «Закон о купле-продаже товаров». Принят аж в 1893 г. Сейчас действует в редакции от 1979 г. И что? Закон тут же благополучно «содрали» практически все остальные (кроме разве что США). Австралия – в 1895 г.[3], Индия – в 1930-м, Канада – значительно позже.

Из более позднего можно вспомнить Unfair Contract Terms Act 1977 (UCTA) – «Закон о нечестных условиях договоров». Приняли англичане новый закон – и тут же подтянулись остальные: схожие законы появились в Сингапуре, Австралии, Новой Зеландии и Канаде.

Понятно, везде есть местная специфика. Другие страны не переписывают английские законы «один в один», вносят что-то свое, «затачивают» под свой уклад. Но общая тенденция не меняется: как только в одной стране английского права придумают что-то новое, это «что-то» быстро заимствуют соседи.

Соответственно, знание права Англии поможет вам, если понадобится легче и быстрее разобраться в праве любой другой страны англосаксонской системы права.

4. В некоторых сферах традиционно применяется только английское право.

К примеру, в морских перевозках или морском страховании груза, а также почти во всем международном морском праве. Право хоть и морское, но общая часть – сила прецедента, подразумеваемые условия договора и т. д. – такая же, как и во всем английском праве. Если поймете главное, то и с второстепенным разберетесь. А раз так, читайте и просвещайтесь.

1.1. Предостережения

1. Для кого книга? Удивитесь, но – для всех. Большинство из вас, уважаемые читатели, считают юриспруденцию непроходимой заумью. И правильно. Откройте любой учебник. Везде одно и то же: «километровые» предложения. Казенные обороты. Иногда еще всякие заморские словеса и научные, а то и псевдонаучные термины. Увы, на 90 % вся учебная литература так и написана.

Даже профессионал в поисках ответа на вопрос вынужден продираться к истине сквозь тернии законов, подзаконных актов, комментариев, комментариев к комментариям, обобщения судебной практики и т. д. «Просветление» приходит лишь после многих часов странствий в К+[4].

С другой стороны, в работе с клиентами/заказчиками казенщина и заумь неуместны. Хорошему юристу платят деньги – и хорошие деньги! – за другое: за противоположный навык. За умение кратко, простыми словами, «на пальцах» объяснить человеку с улицы суть многостраничных положений закона.

Поэтому книгу пишу в стиле «юрист в курилке». Простой язык. Короткие предложения. По принципу «чем проще, тем лучше». Кому претит или вдруг кажется «не научно / не академично / слишком просто» – верно. Вся книга – опыт практика, а практики у автора – 12 лет. Потому считаю себя вправе рассказывать так и теми выражениями, как я вижу/слышу/чувствую.

Хотите правового обоснования? Извольте: «Каждый имеет право свободно выражать свое мнение» («Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г.», ст. 10, п. 1).

Как пояснил Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), эта норма «распространяется не только на “информацию” или “идеи”, которые благосклонно принимаются или считаются безвредными или нейтральными, но также на оскорбляющие, шокирующие или причиняющие беспокойство. Таковы требования плюрализма, терпимости и широты взглядов, без которых невозможно “демократическое общество”» (см. Постановление Европейского суда от 07.12.1976 по делу «Хэндисайд против Соединенного Королевства» (Handyside г. United Kingdom), Series A, № 24, § 49 и Постановление Европейского суда от 23.09.1994 по делу «Ерсильд против Дании» (Jersild г. Denmark), Series A, № 298, § 37); (цитата из Постановления ЕСПЧ от 16.12.2010 «Дело “Алексей Овчинников против РФ”» (жалоба № 24061/04)).

А тем, кому такой подход и стиль нравятся, советую прочесть мою книгу «Чему не учат на юрфаке».

2. Стриптиз по-русски, или Я медленно раздеваюсь и снимаю с себя… всю ответственность. Ни автор, ни издательство не несут ответственности за ваши попытки применять английское право в нашей суровой действительности и волчьем мире современного бизнеса. Равно как и за последствия этих попыток.

И если у вас сложный вопрос с ценником о многих нулях – помимо знаний, почерпнутых в книге, подстрахуйтесь дополнительно: обратитесь за советом к юристу. Подчеркиваю: к английскому юристу.

Тем не менее знания, почерпнутые из книги, в любом случае вам очень пригодятся. Во-первых, вы сможете понять английского юриста. Вы будете говорить на одном языке. А то англичанин как выдаст вам что-нибудь типа «подразумеваемые условия договора» или «эстопель», а вы – ни сном ни духом, о чем это он. Вам-то объяснят, но… вы же понимаете. Дополнительная консультация – дополнительный гонорар. А консультации по английскому праву традиционно «влетают в копеечку».

Поэтому как минимум помогу вам сэкономить деньги. Как максимум – укажу, на что обращать внимание, когда вы ведете переговоры и заключаете договор, основанный на английском праве.

Во-вторых, многие вопросы традиционно нужно обсуждать «на берегу», т. е. до заключения договора. Если вы изначально подпишете договор на условиях, выгодных другой стороне, – к примеру, проглядели «ограничивающую» оговорку, – даже английский юрист вряд ли сможет вас «вытащить».

В-третьих, вы обезопасите себя от преддоговорной ответственности и случаев из серии «договор “внезапно” заключен» – а вы и не в курсе.

3. За гранью. Есть в Англии так называемый «A» Level Law course – базовый курс юриста, азы азов, основы основ. Фундамент, заложив который легко познать остальное. Некий ключик, открывающий двери в узкие области.

Исходная задумка книги была сделать тот самый «A» Level Law course, но понятный для русского читателя. Где-то к первой четверти книги я от этой задумки отказался. Если просто дать содержание А-курса – получится нечто оторванное от жизни и малопригодное на практике. Поэтому волей-неволей пришлось уйти за грань А-курса и написать обстоятельную книгу «от азов к дебрям». От объяснения прописных истин (связывающая сила прецедента, логика принятия решения английского суда, структура прецедента и т. д.) – к договорам, заверениям, средствами правовой защиты и т. д. Книга вышла на порядок глубже и обширнее, чем базовый курс, который читают английским юристам.

4. Сравнительный метод. Да, «все познается в сравнении». Я – юрист, практикующий в России. И вырос я на русском праве. Поэтому изучать английское право будем в сравнении с русским.

Давайте сразу определимся с терминами. Вы, конечно, слышали выражение «законодательство Российской Федерации». Когда заходит речь о русском праве, почему-то всегда применяют этот штамп. Но стоит заговорить о «законодательстве Англии», как в ход идет термин «английское право».

Как-то непоследовательно получается… Поэтому договоримся: здесь и далее под русским правом понимаем «законодательство Российской Федерации» и все, что «вокруг да около», в самом широком смысле – подзаконные акты, практика и т. д. А под английским правом… английское право. Это жалкая горстка законов и триста лет судебной практики – с соответствующей плеядой прецедентов.

5. Знание языка. Из кожи вон лез, чтобы сделать книгу как можно более понятной. И, кажется, преуспел: ее можно читать без словаря. Чтобы вы не спотыкались на иностранных словах, названия английских источников в тексте даю на русском (перевод мой), а в списке используемой литературы – на русском и английском. Прецеденты тоже на русском. Перевод прецедентов также везде мой.

Иногда решения судов «аглицких» цитирую не дословно, а в пересказе – что делать, ну не смог докопаться до первоисточника. Где дословная цитата, а где пересказ – видно из текста.

Также, из уважения к читателю и отдавая дань времени, всегда стараюсь приводить ссылку на доступный первоисточник из сети Интернет, чтобы вы, если что, смогли почитать прецедент или закон в оригинале.

6. Бойтесь русских источников! Если вы всерьез надумали изучать английское право, будьте архиосторожны с русскими источниками. Иногда такое пишут… Поэтому книгу писал на 95 % по английским источникам.

Хотите пример? Пожалуйста. Открываем учебное пособие Н.М. Громовой «Внешнеторговый контракт», издательство Магистр, 2008 г. Автор пособия твердо убеждена: в договорах с английской фирмой надо прописывать неустойку в размере такого-то процента за каждый день просрочки.

То ли плакать, то ли смеяться – не знаю. Английское право сравнительно «недавно», года эдак с 1875-го, стоит на твердой позиции: неустойку в нашем, русском, понимании суд не взыщет никогда (см. главу 7«Средства правовой защиты»).

7. Коллекция древнеанглийских «боянов». Есть определенный набор судебных решений и дел, которые – «обязаловка». Их изучают все, кто занимается английским правом. Хотя бы мимоходом и по диагонали. Мы с вами, читатель, – не исключение. И тоже будем рассматривать эти дела.

От ранних – Carlill г. Carbolic Smoke Ball Company [1892] EWCA Civ 1 – до «новейшей истории», к примеру, Mehta v. J Pereira Fernandes SA [2006] EWHC 813 (Ch). Как читать названия дел и что значат все эти загадочные словеса и символы – см. дальше.

8. Издатель – «не при делах». Разумеется, мнение издателя может не совпадать с мнением автора. И, скорее всего, не совпадет.

1.2. Ученики и учителя

Посвящаю книгу всем, у кого учился я. И всем, кто учился у меня. Всем, кто учится сейчас или самостоятельно делает первые шаги на тернистом пути юриста. Всем, у кого я был на семинарах. Всем, кто был на семинарах у меня. Всем, у кого я учился и в университете, и в жизни. Всем, кто почерпнул что-то полезное из моих статей, советов, консультаций. Спасибо!

*1.3. Предисловие ко второму изданию

Глобально добавилось где-то 35 % нового материала. Главы с восьмую по двенадцатую. Пометил «*» (звездочкой) перед названием главы. Для удобства. Открыл – и сразу видно, что нового.

В старых главах тоже кое-что добавил/поправил. Также «звездочка» либо – дописка текстом: «ко второму изданию книги…» – поменялось то-то. Новые источники, которых не было в первом издании, в списке книг отметил «*» (звездочкой).

Читайте на здоровье!

2.1. Правила цитирования, или Тайна загадочных символов

Как в России цитируют судебную практику? Да просто. Так: Постановление Пленума Верховного суда РФ от 29.05.2012 № 9 «О судебной практике по делам о наследовании». Или так: Постановление 15ААС от 18.07.2013 № 15АП-8595/2013 по делу № А53-3094/2013, где 15ААС = 15-й Арбитражный апелляционный суд.

В лучшем случае, формат К+: «Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 28.11.2008 № Ф08-7022/2008 по делу № А53-4600/2008-С4-45. Разрешая спор, суд установил, что спорный объект создан в установленном законом порядке, не является самовольной постройкой, прохождение линейно-кабельного сооружения связи под земельным участком, принадлежащим истцу, не противоречит целевому назначению земельного участка, и отказал в признании действий регистрационной службы незаконными и аннулировании регистрационной записи».

А как в Англии? Допустим, видим вот такое название дела:

Давайте разбираться, что к чему. Первым в названии дела всегда идет истец (цифра 1). То есть лицо, которое обратилось с иском в суд к ответчику (вторая сторона спора). Следом идет буква v. (цифра 2) – сокращение от латинского слова versus – против.

Ага. Получается, истец, некая Carlill, против… Против кого? После буквы v. указан ответчик (цифра 3). В данном случае – компания Carbolic Smoke Ball.

Под номером 4, в квадратных скобках, 1892 – год, когда суд рассмотрел дело. Далее, под цифрой 5, – суд, который рассмотрел дело и вынес решение. В нашем примере – EWCA, т. е. England and Wales Court of Appeal – Апелляционный суд Англии и Уэльса. Civ – Civil division, т. е. коллегия по гражданским делам. Поэтому из названия дела сразу можно сказать, что там за дело – гражданское, уголовное или административное.

Под номером 6 – порядковый номер дела в году, когда оно было рассмотрено.

За века существования английского права сменилось несколько стандартов цитирования. Сейчас популярен OSCOLA (Oxford Standard for Citation of Legal Authorities)[5].

При этом что-то из решений было опубликовано в специальных сборниках судебных решений, а что-то – нет. И если у юриста есть возможность сослаться на источник публикации, то он и сошлется – там же, в цитате. В итоге цитата чуть удлинится. Вот смотрите:

Rottman v. MPC [2002] UKHL 20, [2002] 2 AC 692.

Расшифровываем. Ротман – истец. После v. идет МРС – ответчик. Тоже понятно. Далее – UKHL = United Kingdom House of Lords – Объединенное Королевство, палата лордов – суд, который вынес решение. 20 – двадцатое по счету решение в 2002 г. А загадочное 2 AC 692 значит:

2 – второй том;

АС – источник, сборник судебных актов апелляции (АС = Appeals Cases). То есть второй том сборника судебных актов апелляции;

692 – страница 692 указанного второго тома.

Прекрасно понимаю: не у каждого читателя есть возможность поднять английский сборник судебных решений. Я вам больше скажу: такая возможность есть и не у каждого английского юриста. Да и времени ходить по библиотекам тоже нет.

Как упростить себе жизнь и идти в ногу со временем? Спокойно вбивайте название дела в Google[6]. В решении будут и полные названия сторон (истец и ответчик), и название суда, и все прочие реквизиты.

Чтобы не быть голословным, написал абзац и полез перепроверять. Вбил в Google Mehta г. J. Pereira Fernandes SA [2006]EWHC 813. Меня вынесло на http://www.bailii.org/ew/cases/EWHC/Ch/ 2006/813.html – пожалуйста, вот полный текст решения.

2.2. Правовая система России применительно к договорам

Под правовой системой России применительно к данной книге я понимаю перечень законов, актов, властных предписаний и иных нормативных актов, которые так или иначе затрагивают ваш договор. Для лучшего понимания начнем с нашего права и нашей правовой системы применительно к договорам.

Пожалуйста, посмотрите на схему 1 (стр. 22) и задумайтесь. К примеру, вы заключаете договор подряда. Обе стороны – юридические лица из РФ. Чем будет урегулирован ваш договор?

По идее, первой идет Конституция. Но Конституция хоть и основополагающий акт, но напрямую ваши отношения по договору подряда не регулирует. А что регулирует? Конечно, ГК РФ[7].

Нормы ГК бывают двух видов – императивные и диспозитивные. Императивные нормы – «только так и никак иначе». Суть императивных норм: нельзя «обойти», нельзя в договоре прописать правило, отличающееся от требования императивной нормы закона.

В ГК так и прописано: «Договор должен соответствовать обязательным для сторон правилам, установленным законом и иными правовыми актами (императивным нормам), действующим в момент его заключения» (ст. 422 п. 1). Поэтому императивные нормы могут содержаться не только в ГК, но и в других законах. К примеру, в Законе «О защите прав потребителей».

Пример императивной нормы: «Риск случайной гибели или случайного повреждения объекта строительства, составляющего предмет договора строительного подряда, до приемки этого объекта заказчиком несет подрядчик» (ст. 741 ГК, п.1).

Что в договоре ни пиши, этот риск нельзя переложить на заказчика. В случае противоречия пункта договора и императивной нормы будет действовать… правильно: императивная норма закона, а не договор.

Диспозитивные нормы обычно начинаются со слов «если иное не установлено договором» или содержат в тексте такую же формулировку. Пример: «Заказчик организует и осуществляет приемку результата работ за свой счет, если иное не предусмотрено договором строительного подряда» (ст. 753 ГК, п.2).

То есть вы вправе договориться иначе. К примеру, прием работ идет за счет подрядчика. Но если вы не пропишете в договоре иное, то «по умолчанию» будет действовать правило, установленное Кодексом и не измененное сторонами в договоре.

Таким образом, с точки зрения закона, ваши отношения по тому же договору подряда будут урегулированы в таком порядке:

1. Императивные нормы ГК (действуют, даже если в договоре прописано иное).

2. Договор (как договорились, так и будет).

3. Диспозитивные нормы ГК (в части, не охваченной договором).

4. Обычай – в части, не урегулированной договором и диспозитивными нормами.

Плюс особняком будет стоять судебная практика.

В предпринимательских договорах, т. е. в договоре «юрик с юриком» или «юрик с ИП»[8], где-то 90 % договоров РФ будут урегулированы по этой схеме. Акты СССР и подзаконные акты – редкий гость в повседневных сделках. Но иногда бывает. К примеру, в подряде всплывет какой-то древний ГОСТ на результат работ.

Обычай тоже редкость, но иногда бывает, к примеру: «Акты КС-2, КС-3 вправе подписывать главный инженер или иное аналогичное лицо» (Постановление 6ААС от 04.05.2010 № 06АП-1164/2010 по делу № А73-17214/2009).

В большинстве случаев структура регулирования будет состоять из вышеописанных четырех пунктов. Но если у вас договор с «физиком[9]», да еще в какой-нибудь специализированной области, то структура и количество регулирующих актов могут вырасти на порядок. К примеру, договор телефонной компании с «физиком» об оказании услуг телефонной связи.

Уровни регулирования:

1. Императивные нормы ГК (действуют, даже если в договоре прописано иное).

2. ФЗ «О связи» (специальный закон).

3. Подзаконный акт – Правила оказания услуг телефонной связи.

4. Закон о защите прав потребителей.

5. Договор (как договорились, так и будет, но в части, не противоречащей предыдущим пунктам).

6. Диспозитивные нормы ГК (в части, не охваченной предыдущими пунктами).

7. Обычай – в части, не урегулированной договором и диспозитивными нормами.

Плюс особняком будет стоять судебная практика.

Теперь о судебной практике. Были две, скажем так, забавные фразы советской поры. Первая: «В СССР секса нет». Вторая: «В СССР нет прецедента». Теоретики так и писали: «В Советском государстве не может быть места для судебного прецедента. Советский суд является проводником и стражем законности, он должен строго следить за тем, чтобы общие нормы закона (и подзаконных актов) неукоснительно соблюдались всеми гражданами, должностными лицами, учреждениями и прежде всего – самим судом»[10].

Официальная наука и судьи предпочитали молчать или открещиваться: «В СССР прецедента нет!» На самом деле в СССР были и секс, и прецедентное право, и сформировавшаяся судебная практика. Приведу лишь один пример:

Схема 1. Правовая система РФ

«Дело я проиграл. Затем я обращался в Генеральную прокуратуру СССР, Верховный суд СССР, но с тем же результатом. Так что нужно не только уметь читать и понимать закон. Надо еще знать судебную практику. Такой в отношении внутрикомнатных излишков и проходных комнат была практика судов Латвии. Сломать ее мне не позволили»[11].

А как сейчас? Допустим, вы заключаете договор оказания юридических услуг: юридическое сопровождение. Скажем, за 30 000 руб. в месяц, независимо от объема работы. Разумеется, вам так выгодно: есть работа или нет, деньги вы получаете. Между тем в силу закона любая сторона договора об оказании услуг вправе в любое время расторгнуть договор в одностороннем порядке (ст. 782 ГК РФ).

Вы не хотите терять клиента, читай – деньги. Поэтому, чтобы не прогадать, вы думаете вписать в договор условие: если заказчик все-таки расторгнет договор в одностороннем порядке, то он обязан вам выплатить неустойку. Скажем, 100 000 руб.

А теперь – внимание: вопрос. Добавите ли вы это условие, если знаете, что есть вот такая судебная практика?

«Статья 782 ГК РФ закрепляет право заказчика и исполнителя на односторонний отказ от исполнения договора возмездного оказания услуг и условия, при которых он допускается.

Согласно пункту 1 этой статьи условием отказа заказчика от исполнения обязательств по договору является оплата исполнителю фактически понесенных им расходов».

Из смысла данной нормы следует, что отказ заказчика от исполнения договора возможен в любое время: как до начала исполнения услуги, так и в процессе ее оказания.

Поскольку право сторон (как исполнителя, так и заказчика) на односторонний отказ от исполнения договора возмездного оказания услуг императивно установлено статьей 782 Кодекса, оно не может быть ограничено соглашением сторон.

Согласно п.1 ст. 422 Кодекса договор должен соответствовать обязательным для сторон правилам, установленным законом и иными правовыми актами (императивным нормам), действующим в момент его заключения.

В соответствии со ст. 180 Кодекса недействительность части сделки не влечет недействительности прочих ее частей, если можно предположить, что сделка была бы совершена и без включения недействительной ее части.

Следовательно, предусмотренная п. 5.4 соглашения неустойка, ограничивающая право заказчика на расторжение договора, в соответствии со ст. 168 Кодекса является ничтожной (Постановление Президиума ВАС РФ от 07.09.2010 № 2715/10 по делу № А64-7196/08-23. Такая же позиция – Определение ВАС РФ от 21.05.2013 № ВАС-5767/13 по делу № А40-60948/2012-144-295; Определение ВАС РФ от 27.07.2012№ ВАС-9476/12 по делу № А40-79898/11-40-682; Определение ВАС РФ от 19.07.2012№ ВАС-9016/ 12 по делу № А40-14416/11-42-119. То же самое и в СОЮ[12] – Определение Санкт-Петербургского городского суда от 04.12.2012 № 33-16100/2012).

Вскоре практика опять изменилась. Вышло Постановление Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах», где в п. 4, крайний абзац, сказано: «…односторонний отказ стороны от договора, исполнение которого связано с осуществлением обеими его сторонами предпринимательской деятельности, может быть обусловлен необходимостью выплаты определенной денежной суммы другой стороне».

Ага, т. е. неустойку нельзя, а «определенную денежную сумму» – можно. Потом подтянулся и ГК, закон «догнал» практику.

Статья 310 п. 3 в современной редакции позволяет: «Предусмотренное настоящим Кодексом, другим законом, иным правовым актом или договором право на односторонний отказ от исполнения обязательств… может быть обусловлено по соглашению сторон необходимостью выплаты определенной денежной суммы другой стороне обязательства».

Вот то-то. У нас при заключении договора на судебную практику смотрят не все юристы, и уж тем более не все руководители. А надо бы. Как минимум – глянуть на практику ВАС, а если по «физикам» – практику Верховного суда. Грамотные юристы смотрят.

Вопрос о судебной практике применительно к договору я поднял, чтобы мягче подвести к той фундаментальной роли, которую судебная практика играет в английском праве. Повторюсь: английское право – это жалкая горстка законов и двести лет судебной практики.

2.3. Правовая система Англии применительно к договорам

Пожалуйста, посмотрите на схему 2. Подумайте. Проникнитесь. Попытайтесь понять, что же этот автор тут навертел.

Спросите нашего юриста: «Что такое договор»? Он ответит: «Договор – соглашение двух или нескольких лиц об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей».

Хорошо. А спросите: «Почему?» Юрист ответит: «Таков закон» – и сошлется на ст. 420 ГК РФ, п.1. Ту, которую он вам только что процитировал.

А теперь задайте тот же вопрос английскому юристу. Он вам ответит: «Договор – обещание, подкрепленное законом». Вы спросите: «А почему?!» Тот же ответ: «Таков закон». Вы попросите сослаться на закон.

В ответ услышите: ну как же, понятие договора постепенно формировалось в деле Bunn г. Guy (1803), деле Thomas г. Thomas (1842), деле Currie г. Misa (1875), деле Dunlop г. Selfridge (1915) и т. д., и т. д.

Поняли, в чем дело? Русский юрист, ссылаясь на закон (law), имеет в виду закон, изданный государством. Английский юрист тоже говорит о законе – law, но подразумевает common law, дословно – «общий закон», «общее право». Иными словами, прецедентное право, по-нашему – судебную практику.

Схема 2. Правовая система Англии

Поэтому идем тем же путем. Здесь и далее понятие «закон по английскому праву» будет означать именно common law. Если ссылаюсь на закон в нашем понимании – т. е. на закон, изданный государством, по английской терминологии – statutory law, то делаю специальную оговорку, пишу «статутный закон».

Откуда же взялось английское право? Сами англичане объясняют так:

«Английское право романтично и неточно называют “законом простых людей Англии”. На самом деле, английское право стало итогом борьбы за политическую власть. До завоевания Англии норманнами в 1066 г. в Англии не было единой правовой системы. Появление английского права связано со становлением и утверждением королевской власти. Традиционно были судьи, которые ездили по стране, устанавливали новый общественный порядок короля, для чего брали лучшие местные обычаи, которые и стали основой английского права»[13].

Судьи принимали решения исходя из тех же обычаев. Однако обычаи есть не на все случаи жизни. Часто попадались вопросы, по которым не было ни обычаев, ни практики. Дело, по которому нет ни обычаев, ни практики, в английском праве называется case of first impression, дословно – «дело первого впечатления».

Как быть с такими вот «впечатлениями»? Судьи решали эти дела исходя из принципа справедливости и разумности, здравого смысла, честности. Так и жили. Потихоньку складывалась практика. Когда очередной истец приходил с очередным иском, уже была либо практика этого суда, либо практика другого суда.

Практика формулировала принципы, которыми руководствовались люди не только в суде, но и при заключении договора. Самое веселье начиналось, когда один принцип противоречил другому. Причем оба принципа были подкреплены многовековой судебной практикой.

Судьям приходилось крутиться, как ужам на вилах, чтобы соблюсти оба принципа либо соблюсти один и обойти другой. Классический пример противоречия принципов – принцип свободы договора против принципа справедливого договора. Поздравляю, читатель, вот ваше первое знакомство с английским правом.

Многие из нас читали «Алису в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла. Там есть такие строчки:

Сегодня поговорим не о «капусте, королях», а о капусте и прочих мелочах. Объединение крестьян под названием George Mitchell Ltd заказало у поставщика 13,5 кг семян капусты. Семена были поставлены. С виду они выглядели именно как семена. Тогда никто не мог сказать, что это не семена капусты, а нечто иное.

Крестьяне засадили семенами поле площадью 250 000 кв. м. Полгода спустя выросли какие-то зеленые листья. Листья были похожи на капусту, но в саму капусту они так и не выросли. Таким образом, листья не стали капустой в общепринятом понимании слова «капуста».

Этими листьями нельзя кормить людей. В принципе, овцы (или иной скот) могут есть указанные листья, если сильно проголодаются. В итоге коммерческая ценность «капусты» равна нулю.

Между тем крестьяне заплатили за семена 192 фунта. Убытки крестьян составили 61 000 фунтов. Суд первой инстанции присудил крестьянам эту сумму, а также проценты. Всего почти 100 000 фунтов.

Торговцы семенами подали апелляционную жалобу. Пишут: поставляли семена на основании договора поставки, в котором была оговорка, ограничивающая ответственность поставщика стоимостью семян. То есть суммой в 192 фунта.

В обоснование позиции ответчики ссылаются на два дела, недавно рассмотренные палатой лордов: Photo Production Ltd. v.

Securicor Transport Ltd. (1980) AC 827 и Ailsa Craig Fishing Co. Ltd. v Malvern Fishing Co. Ltd. (пока в сборниках не опубликовано) (1982) SLT377…

Зенит «свободы договора».

Никто из вас сейчас и не вспомнит, как тяжело нам было бороться с оговорками (в договорах), исключающими ответственность (как правило, одной из сторон, более сильной стороны[15]). Оговорки печатали мелким шрифтом на оборотной стороне билетов и типовых бланков на заказ товара, на счетах. Оговорки включали в каталоги и расписания. Оговорки связывали любого, кто не возражал.

А никто никогда и не возражал. Люди или не читали оговорки, или не понимали их смысла. И даже если оговорки были неразумными, они все равно связывали. Все это делалось во имя «свободы договора». Но свобода была на стороне крупного бизнеса, который использовал типовые договоры и печатал оговорки. Для маленького человека, который купил билет или заказал товар, свободы не было.

Крупный бизнес говорил: «Или соглашайся на наших условиях, или – дверь там». У маленького человека не было выбора, приходилось соглашаться. Крупный бизнес мог исключить и исключал свою ответственность, действовал в своих интересах, нисколько не заботясь о сирых мира сего. Раз за разом крупному бизнесу удавалось уйти от ответственности.

Потом суды сказали крупному бизнесу: «Вы должны писать оговорки понятными словами». Крупный бизнес не спорил. Крупный бизнес знал: маленький человек не прочитает оговорку, исключающую ответственность. А если и прочитает, то не поймет.

Для нашего договорного права настала суровая зима, которая очень показательно сквозит в двух делах: Thompson v L.M.S. (1930) 1 King’s Bench 41 (в том деле исключающая ответственность оговорка была напечатана мелким шрифтом не на билете, а на обратной стороне расписания, и компания ушла от ответственности) и L’Estrange v Graucob (1934) 2 King’s Bench 394 (в котором оговорка о полном исключении ответственности была напечатана мелким шрифтом внизу типового бланка заказа, и компания тоже ушла от ответственности).

Тайное оружие.

Столкнувшись с такими злоупотреблениями мощью – сильный против слабого, оговорки мелким шрифтом, – судьи делали все, что могли, чтобы обуздать сильного.

Пред судьями все еще стоял идол – «свобода договора». А сами судьи стояли на коленях перед этим идолом, молились на него, но уже держали под мантиями тайное оружие. Судьи вонзали его в спину идола. Это оружие называется «толкование договора».

Тайным оружием судьи пользовались с великим мастерством и находчивостью. Они толковали договор так, чтобы уйти от естественного значения слов, которыми написана исключающая оговорка, и вывернуть оговорку так, чтобы получилась неестественная и расплывчатая конструкция. От одного дела к другому судьи говорили: «Слова оговорки не настолько сильны, чтобы крупный бизнес смог уйти от ответственности». Или: «Именно в обстоятельствах этого дела крупный бизнес не вправе ссылаться на оговорку, исключающую ответственность».

Если корабль сбился с курса, предписанного договором, собственник не вправе сослаться на оговорку, исключающую ответственность. Если управляющий складом поместил товар не в тот склад, управляющий не вправе уповать на помощь оговорки, исключающей ответственность. Если поставщик поставил товар другого вида, нежели предусмотрено договором, поставщик не вправе сослаться на любую оговорку, исключающую ответственность. Если судовладелец доставил товар без коносамента, он не может избежать ответственности ссылкой на оговорку, исключающую ответственность.

Короче говоря, когда оговорка сформулирована слишком широко (расплывчато) – исходя из естественного значения слов – и применение оговорки приведет к неразумному итогу, судьи либо отказывались применять оговорку, потому что она противоречит основной цели договора, либо толковали оговорку в таком узком смысле, чтобы итог ее применения был разумен.

Смена погоды.

Погода изменилась в 1969 г. Зима сменилась весной. Весна пришла с первым отчетом Комитета по законодательству (Law Commission) по оговоркам, исключающим ответственность (предложение 403). Предложение вошло в новую редакцию Закона о купле-продаже товаров (ред. от 1973 г.) и стало частью закона.

В 1975 г. произошли дальнейшие изменения. На смену весне пришло лето. Лето пришло со вторым отчетом Комитета по законодательству (предложение 605) которое стало частью Закона о нечестных условиях договора (далее ЗОНД) 1977 г.

Теперь крупный бизнес не может навязывать неразумные условия договора. Как очень убедительно показали отчеты, суды могут и должны давать принудительную силу оговорке, только если оговорка сама по себе честна и разумна и крупному бизнесу можно честно и разумно позволить сослаться на оговорку.

Так был разбит вдребезги идол «свободы договора». В делах о причинении вреда жизни и здоровью в принципе невозможно исключить или ограничить ответственность. В потребительских договорах любая исключающая оговорка должна пройти испытание на предмет разумности оговорки.

Эти отчеты и принятые законы сильно повлияли на мышление судей. В том числе и на меня, в чем вы можете убедиться воочию, если почитаете решение по делу Gillespie Bros, v. Roy Bowles Ltd. (1973) I Queen’s Bench 400 и по делу Photo Production Ltd. v. Securicor Ltd. (1978) 1 WLR 856, где сказано:

«Так, после долгих лет борьбы, мы выстрадали принцип: суд не позволит стороне договора сослаться на оговорку, исключающую или ограничивающую ответственность, если в обстоятельствах данного дела позволить воспользоваться оговоркой будет нечестно или неразумно;

и, с учетом честности и разумности, суд будет учитывать, какой договор заключен – типовой или нет, обладали ли стороны при заключении договора равной силой (менять условия договора), какое было допущено нарушение договора, и т. д.».

Итог перемен.

Что в итоге? По моему разумению, герольды протрубили о начале революции в нашем подходе к оговоркам, исключающим ответственность; не только там, где оговорки исключают ответственность, но и там, где ограничивают; не только в специальных случаях, предусмотренных ЗОНД 1977 г., но и в любых договорах.

«…с учетом изложенного, решение первой инстанции оставить в силе, в удовлетворении жалобы – ОТКАЗАТЬ».

Дело George Mitchell (Chesterhall) Ltd. v. Finney Lock Seeds Ltd. [1982] EWCA Civ 5 (29.09.1982[16]).

Удивлены? Прекрасно понимаю. Глазами русского юриста – диво дивное, чудо чудное. Розовый слон, да и только… Первый раз, увидев в решении – да еще в решении апелляции! – цитату из Кэрролла, я тоже чуть со стула не упал. Ну не привыкли мы в России к такому стилю судебных актов. Вынесли это решение трое судей – Питер Оливер, Брайан Керр, Альфред Деннинг. Двое так и остались просто судьями, третий стал легендой.

Любопытная подробность. Говоря о суровой зиме, Деннинг ссылается на два дела, второе – L’Estrange v. Graucob (1934). Там оговорка, исключающая ответственность, устояла. Ответчик выиграл и благополучно ушел от ответственности. А кто же представлял ответчика в суде? Молодой юрист… Альфред Деннинг.

Конечно, сие заметили. Спросили: «Ваша честь, как же так?!» На что Деннинг с достоинством ответил: «Если вы адвокат, вы хотите выиграть дело для клиента. Но если вы судья, вам все равно, кто выиграет. Для вас главное – справедливость».

Дело «о капусте» тем и вошло в историю – справедливость через один из первых опытов применения ЗОНД. Вторая причина – последнее дело Альфреда Деннинга, с которым мы еще встретимся на страницах этой книги…

Вернемся к нашим принципам. Пока длилось противостояние принципов, жизнь не стояла на месте. Люди заключали договоры. Крупный бизнес навязывал условия, но одним глазом следил за судебной практикой. Практика менялась, вспоминайте фразу: «Потом суды сказали крупному бизнесу: “Вы должны писать оговорки понятными словами”».

Бизнес вносил изменения в типовые договоры. Вроде приспособился. Потом судьи получили ЗОНД. Бизнес опять начал править договоры, придумывать новые оговорки, новые «нычки», чтобы эти оговорки прятать в договоре, и т. д. Практика опять менялась, вырабатывала другие средства борьбы с оговорками – «не вошла в договор», «не была явно донесена до второй стороны» и т. д.

Вот именно потому в схеме 2 договор нарисован под постоянным «обстрелом» кучи стрелок. Договор, словно мячик, мечется между стенкой одних решений суда и меняющейся практикой, бьется о потолок закона – и опять отскакивает к практике.

Более строго и сухо схему регулирования ваших отношений английским правом и место договора в этой системе можно очертить так:

1. Закон (императивные нормы, статутное право, закон, изданный государством, в том числе законы, перечисленные в схеме 2 и напрямую относящиеся к договорам).

2. Договор.

3. Английское право, в смысле common law, оно же – судебная практика, прецеденты.

4. Подзаконные акты (regulatory law) (идет в самом «хвосте», в бизнес-договорах вряд ли столкнетесь).

А теперь ответьте на вопрос. Зная, как английские суды «любят» оговорки, исключающие ответственность, пропишете ли вы такую оговорку в договоре? Вот именно: вы учтете практику. И попытаетесь как-то эту практику обойти.

Допустим, вместо исключающей оговорки поставите ограничивающую и в том же договоре дадите ее внятное и разумное обоснование.

2.4. Прецедент и статутный закон

Выше я говорил про императивные нормы. С точки зрения силы и категоричности формулировок, прописанных в том или ином законе, бывает три вида императивных норм.

1. «Мягкая» – просто правило поведения. «Должно быть так-то». Пример – норма ст. 161 ГК, п. 1: сделки граждан между собой на сумму, превышающую десять тысяч рублей, должны совершаться в простой письменной форме.

2. Более четкое и явно выраженное правило поведения: «Должно быть только так и никак иначе». Пример: «Сроки исковой давности и порядок их исчисления не могут быть изменены соглашением сторон» (ст. 198 ГК).

3. Правило поведения с четким указанием на последствия для отступника: «Сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, ничтожна» (ст. 167 ГК).

Эти три вида императивных норм есть и в Англии, и у нас. Хорошо. Что будет, если ваш договор противоречит императивной норме? Хотя бы «мягкой»? У нас раньше, до новейших изменений в ГК, действовала презумпция:

«Сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения».

То есть по умолчанию договор (сделка), противоречащая закону, была ничтожна – и последствия также были установлены законом: «не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения» (ст. 167 ГК).

В Англии чуть по-другому. Императивная норма поведения установлена статутным законом, последствия нарушения – прецедентным правом[17]. Последствия, как правило, – ничтожность договора. А также невозможность требовать судебной защиты и вообще чего-либо на основании договора, заключенного вопреки закону.

К примеру, есть «мягкая» императивная норма: «Любое лицо, которое желает работать биржевым маклером, должно получить соответствующую лицензию, иначе – штраф 25 фунтов».

«Мягкая», потому что, кроме штрафа, вроде бы не устанавливает иных последствий для договора, который может быть заключен в обход этой нормы. А что на практике? Некий Коуп нарушил эту норму. Коуп работал маклером без лицензии. Оказывал некоему Роулендсу услуги – вел дела на бирже. Роулендс услуги принял, но не заплатил. Коуп пошел с иском в суд. Просил взыскать деньги за «фактически оказанные и принятые ответчиком, но не оплаченные услуги». А суд «отвесил» истцу по полной программе:

«Совершенно очевидно: если договор, исполнения по которому истец требует в суде, запрещен статутным законом или прецедентным правом, любой суд откажет истцу в помощи. Предельно ясно: даже если закон устанавливает только штраф за нарушение, само по себе установление штрафа подразумевает запрет на заключение договоров в обход нормы закона.

<…> В иске – отказать». Дело Cope г. Rowlands (1836) 2M & W149[18].

Обратите внимание на фразу «запрещен статутным законом или прецедентным правом». Улавливаете? То есть императивные нормы могут содержаться не только в законе, изданном государством, но и в нормах судебной практики! Интересно, не правда ли?

Вот почему, чтобы не «влететь» с договором, нужно учитывать и нормы статутного права, и практики. И вот почему и я, и остальные юристы по англосаксонской системе права придают такое огромное значение судебной практике (прецедентному праву).

2.5. Прецедент

Идем дальше, идем от общего – к частному. Мы с вами уже поняли: в Англии есть законы. Которых мало. И есть судебная практика, решения судов, и принципы, установленные этими решениями. Которых много. По сути, они-то и есть английское право.

Пора копнуть еще глубже. Еще есть термины «прецедент», «прецедентное право». Наверняка вы их часто слышали, но вряд ли во всей полноте сознаете, что это такое. Оно и понятно.

О нынешнем уровне образования написано много. Я тоже «вписался» – см. книгу «Чему не учат на юрфаке: тайны профессионального мастерства юриста», хотя бы тут: http:// www.phoenixbooks.ru/2012-01-27-18-50-28/book/8998

Угу, тут с русским правом еще не все разобрались, а уж когда доходит до английского… Студенты проявляют «эпохальные познания», преподаватели пьют валерьянку. К примеру:

«– …В Англии и США принята система правосудия не та, какая во всех нормальных странах…

– Давайте не будем обсуждать тему о том, кто нормальный и кто ненормальный, а поговорим о том, как устроено английское правосудие!

– Английское правосудие устроено не так, как в остальных странах…

– Давайте и поговорим о том, как оно устроено.

– Английское правосудие отличается от остальных правосудий… Если правосудие во всех странах построено как обычно, то английское правосудие особенное, потому что оно отличается от того, как правосудие устроено в обычных странах…

– Так давайте и поговорим о том, чем отличается…

(Далее – повторения в том же духе. Наконец, после нескольких последовательных приближений начинается главная тема.)

– Прецедент – это основа английского права (дальше следует попытка продолжить уже известный текст, но гораздо менее уверенно)…

– Стоп. Прецедент – это что такое? Событие, человек, должность, документ, социальная группа? Может быть, еще что-нибудь?

– Источник права.

– Что это такое с точки зрения физики: человек, документ, событие, социальная система, еще что-нибудь – например, идея или религиозное учение?

– Ну, как… из него исходит право…

– Повторяю вопрос. Прецедент – это должность, событие, документ, человек, закон, учение, Священное писание, еще что-нибудь?

– Ну, как… В Англии каждые пять лет выбирают прецедента, который представляет из себя основу английской системы правосудия… он управляет страной… и издает право». Источник: http://www.diary.ru/~Li14/p162097061.htm7oam, тема 46.

И ладно бы одни студенты. Но и в научно-популярной литературе ученые мужи пишут… не менее весело. Вот вам «откровение» из недавней истории: «Хорошо, что в России не действует англосаксонское право, а то вдруг, не дай бог, здесь стал бы работать прецедент!

Это же какой ужас! Ведь тогда получается, что решение, принятое где-нибудь в Ханты-Мансийске за большие или небольшие деньги либо бывшее попросту ошибочным, оказалось бы вдруг законом для всех остальных. Нет уж. У нас по двум абсолютно одинаковым делам могут быть вынесены два принципиально разных решения суда. И не надо искать в этом логики – надо искать суть»[19].

Почему цитирую? Позиция Соловьева – традиционное и, уж простите, обывательское понимание прецедента. На самом деле решение одного суда первой инстанции НЕ связывает другой суд первой инстанции. Даже английская поговорка есть: «Господин на левом берегу Суэцкого канала не отвечает за господина на правом берегу».

Поэтому если бы у нас вдруг появилось прецедентное право в английском виде, то решение суда некоего района г. Ханты-Мансийска не связывало бы, к примеру, Октябрьский районный суд г. Ростова-на-Дону, если бы тот рассматривал похожее дело по первой инстанции.

Продолжим пример. Допустим, оба дела рассматривали апелляции двух разных регионов. Допустим, решение, принятое в Ханты-Мансийске, отменили, а то, что принято в Ростове, оставили в силе. Что дальше?

Вот теперь, когда есть постановление апелляции, другой суд – допустим, Краснодарский – при рассмотрении схожего дела теоретически связан решением апелляции. То есть – подчеркиваю! – теоретически обязан вынести такое же решение.

А на практике? Ключи к разгадке дает тот же Деннинг в том же деле George Mitchell (Chesterhall) Ltd. г. Finney Lock Seeds Ltd. [1982] EWCA Civ 5. Читаем еще раз:

«Столкнувшись с такими злоупотреблениями мощью – сильный против слабого (оговорки мелким шрифтом) – судьи делали все, что могли, чтобы обуздать сильного…»

«…После долгих лет борьбы мы выстрадали принцип: суд не позволит стороне договора сослаться на оговорку, исключающую или ограничивающую ответственность».

«Потом суды сказали крупному бизнесу: “Вы должны писать оговорки понятными словами”. Крупный бизнес не спорил».

Видите, как было? Были прецедентные решения, которые говорили: «Свобода договора – наше “все”. Подписался – “сам дурак”». Но английские судьи не стали тупо применять эти прецеденты ко всем делам подряд, стричь всех под одну гребенку. Как, увы, иногда поступают наши… Английские судьи боролись. Вместо того чтобы механически применить прецедент, судьи выкручивались через толкование, через формулировку «оговорка не была явно донесена до второй стороны» и т. д.

А почему так? Почему судьи, имея прецеденты по свободе договора и, казалось бы, железный аргумент перед вышестоящими инстанциями, боролись? Почему, зная, что и «кривое» решение устоит, если тупо взять прецедент по свободе договора и применить, они шли на риск отмены решения, все равно боролись – и в итоге и новую практику сформировали, и закон поменяли? Почему?!

Ответ на этот вопрос дает все тот же Альфред Деннинг. Вспомните: «Но если вы судья, вам все равно, кто выиграет. Для вас главное – справедливость». Это – дзен, который не могут понять юристы других стран. Многие думают, будто логика принятия решения английского суда примерно такова: нашел древний прецедент, сдул пыль – и применил. Все. А на самом деле логика другая.

Любое дело сводится к двум группам вопросов. Первая – вопросы фактов. «Так что у вас там было, из-за чего сыр-бор?» Это факты, фактические обстоятельства дела, голые факты – и ничего более. Вторая группа – вопросы права. Когда факты ясны и доказаны – «Да, было именно так», – суд думает, какую норму права применять к этим отношениям.

И тут для английского судьи главное – справедливость. То есть судья, исходя из принципов справедливости, разумности, по своему внутреннему убеждению, сам для себя определяет, какое решение будет справедливо.

А уж потом под это решение подтягивает обоснование. И здесь нужные прецеденты он учитывает, ненужные – обходит. При этом судья связан прецедентом второй инстанции (апелляционный суд) и третьей инстанции (палата лордов). НО! Грамотный судья может вывернуться и обойти неудобный прецедент.

Приятно, что не я один докопался до сути. Другие исследователи шли своим путем, но пришли к схожим выводам. Прекрасный пример – статья Л.В. Головко «Судебный прецедент как ненормативный способ легитимации судебных решений» из «Вестника гражданского права» (2010. – № 6. – С. 6—34):

«Так каков же механизм действия прецедента? Представим себе английского судью, который сталкивается с десятками или сотнями тысяч принятых в рамках common law за почти десяток веков решений, предстающих в виде многостраничных текстов без выделения автономной резолютивной части, где бы формулировался собственно прецедент.

Представим себе американского судью, спешащего на службу в свой окружной федеральный суд где-нибудь в Калифорнии. Что он должен делать, зная, что на востоке страны в это время уже полдень и многие из расположенных там федеральных апелляционных судов могли за прошедшие часы вынести целый ряд немалых по объему судебных решений, где опять-таки нет состоящей из пары фраз абстрактной нормы в виде любезно сформулированного ratio decidendi, а есть все эти бесконечные ссылки, цитаты, мнения и т. д.?

Должен ли он сразу прильнуть к вожделенному Интернету и, вооружившись курсором, начать изучение “свежих” решений, усердно отделяя в них ratio decidendi[20] от obiter dictum[21] и моля Бога лишь об одном – чтобы не поступило новое решение из апелляционных округов центра страны, где время также приближается к полудню?

Когда же несчастный судья отправляет свои непосредственные обязанности, если он постоянно “бомбардируется” новыми судебными решениями разнообразных вышестоящих судов, не говоря уже о необходимости перманентного освоения тысячелетнего “балласта” common law, от которого избавиться нельзя никак?

В такой ситуации работа судьи в США выглядит какой-то каторгой, а не респектабельной вершиной карьеры юриста, как почему-то, и не без оснований (исходя из самоощущения самих судей), считается в общественном мнении, настаивающем на особом “престиже американских судей”.

<…> Что-то здесь не так. Где-то в нашем традиционном представлении о судебном прецеденте заложена ошибка, в результате которой все “школьные” знания рассыпаются, словно карточный домик, едва только мы пытаемся смоделировать на их основе реальную действительность.

На самом деле ключевая проблема заключается в том, что на судебный прецедент нельзя смотреть через призму континентального правового менталитета, доведенного до крайности в новейшей отечественной юридической традиции.

Когда российскому юристу говорят, что прецедент является источником права (что верно, но только отчасти), то он слишком буквально воспринимает этот тезис и начинает искать в судебном решении “правовую норму” со всеми ее атрибутами, включая абстрактный характер, жесткость предписания, наличие санкции за неисполнение (в виде, например, обязательной отмены соответствующего “девиантного решения”), точную дату вступления в силу и т. д. Здесь-то и возникает тот абсурд, с которым мы столкнулись выше.

<…> На самом деле миссия английского или американского судьи напоминает отнюдь не работу законодателя, формулирующего абстрактные и обязательные правовые нормы всеобщего применения.

Она напоминает совершенно иное: работу ученого-юриста, перед которым находится безграничное количество литературных доктринальных источников – монографий, трактатов, статей, комментариев и т. д., изданных в самые разные эпохи, причем нередко на разных языках. Ни одним из этих источников он формально не связан, кроме разве что наиболее выдающихся, хотя и здесь связанность скорее “моральная”, нежели правовая. Об этом, впрочем, далее. Но, не будучи обязан процитировать какой-то определенный источник, уважающий себя ученый-юрист “обязан” процитировать надлежащее количество источников, иначе труд его не воспримут коллеги по цеху. Конкретное же число источников, их подбор, оценка и т. д. – это уже личное дело самого ученого.

В этом смысле судебный прецедент есть отнюдь не нормативно-обязательный источник права, а доктринальный источник идей, откуда англо-американские судьи черпают необходимые им подходы, конструкции, формулировки, занимаясь, по сути… сугубо доктринальной работой.

Стоит ли в такой ситуации удивляться, что “в отличие от континентальных правовых систем, где великие имена правоведов представлены именами авторов трактатов и ученых (Дома, Порталис, Жени), в Соединенных Штатах великие имена правоведов – это имена судей (Джон Маршалл, Оливер У. Холмс, Эрл Уоррен)?”» (Выделение – мое.)

Головко верно подметил главное: у судьи какая-то свобода есть, судья не будет отслеживать решения по ту сторону океана. Но при этом судья все же связан прецедентом.

Сразу вопрос: «А как у нас?» По уму, должно быть так же. Суд не должен механически применять норму только потому, что так велит закон, или потому, что есть такой прецедент, или потому, что «так принято».

Суд должен думать, суд должен вынести справедливое решение, даже если придется что-то обходить или не применять закон или прецедент. И приятно, что и у нас бывают случаи, когда суд идет по такому же справедливому пути. Жаль, редко. Тем не менее, бывает. Пример:

«Управление по имущественным и градостроительным отношениям администрации города Пензы, г. Пенза, обратилось в Арбитражный суд Пензенской области с иском о понуждении общества с ограниченной ответственностью “Ледяной дом”, г. Пенза, возвратить истцу по акту приема-передачи земельный участок площадью 25,0 кв. м, с кадастровым номером 58:29:03013004:112, расположенный по адресу: г. Пенза, ул. Кижеватова, 3».

Если механически применять закон – иск подлежит удовлетворению. Но если разобраться досконально и подумать о справедливости, то решение будет другим. Вот таким:

«Решением Арбитражного суда Пензенской области от 28.12.2009 исковые требования оставлены без удовлетворения. Постановлением Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 15.03.2010 решение Арбитражного суда Пензенской области от 28.12.2009 оставлено без изменения.

<…> Судами установлено, что ООО “Ледяной дом” занимается производством мороженого и реализует его через собственную розничную торговую сеть.

Предписанием от 26.03.2009 № 3-09/04-2009 комиссия Пензенского Управления Федеральной антимонопольной службы России запретила Комитету по управлению муниципальным имуществом города Пензы совершать действия, направленные на вытеснение с рынка ООО “Ледяной дом”.

Вступившим в законную силу постановлением Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 29.05.2009 по делу № А49-2737/2009 Комитету отказано в удовлетворении заявления о признании незаконным предписания Пензенского Управления Федеральной антимонопольной службы России от 26.03.2009.

При этом судом было указано, что на рынке производства мороженого в городе Пензе имеются всего два производителя: открытое акционерное общество “Пензахолод” и ООО “Ледяной дом”. Немотивированный отказ от 24 договоров аренды земельных участков, в том числе спорного договора аренды! создает препятствия в деятельности ООО “Ледяной дом” и ведет к ограничению конкуренции при реализации мороженого на территории города Пензы.

Действия истца, выраженные в виде немотивированного отказа от договора аренды земельного участка № 300/08 без предоставления в аренду других участков, правомерно расценены судами как злоупотребление правом.

При таких обстоятельствах судебная коллегия считает обжалуемые решения Арбитражного суда Пензенской области от 28.12.2009 и постановление Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 15.03.2010 законными и не подлежащими отмене» (Постановление ФАС Поволжского округа от 22.07.2010 по делу № А49-2271/2009).

Да, нашему судье сложнее вынести решение, чтобы и справедливое было, и закон применить как-то по-особому – или НЕ применить. Приходится выкручиваться через злоупотребление правом, ст. 10 ГК. Английскому суду проще: достаточно обойти тот или иной прецедент. Благо, за столетия практики английские суды измыслили аж шесть способов обхода.

2.6. Прецедент под микроскопом

Но для начала рассмотрим прецедент под микроскопом. В теории в любом судебном решении (прецеденте) есть две части:

1) ratio decidendi (лат., дословно – «обоснованное решение»). «По существу», т. е. сам принцип, сама позиция по делу, само правило, которое сформулировал суд. Так сказать, «сердцевина прецедента», которую могут применять последующие суды;

2) obiter dicta (лат., дословно – «попутное замечание»). «Мимоходом», т. е. некий вывод суда, который напрямую к делу вроде и не относится, но мимоходом суд отметил что-то еще.

Возьмем, к примеру, Постановление Пленума ВАС РФ от 22.12.2011 № 81 «О некоторых вопросах применения статьи 333 ГК РФ», п. 2:

«При рассмотрении вопроса о необходимости снижения неустойки по заявлению ответчика на основании статьи 333 ГК РФ судам следует исходить из того, что неисполнение или ненадлежащее исполнение должником денежного обязательства позволяет ему неправомерно пользоваться чужими денежными средствами. Поскольку никто не вправе извлекать преимущества из своего незаконного поведения, условия такого пользования не могут быть более выгодными для должника, чем условия пользования денежными средствами, получаемыми участниками оборота правомерно (например, по кредитным договорам).

<…> Снижение неустойки ниже однократной учетной ставки Банка России на основании соответствующего заявления ответчика допускается лишь в экстраординарных случаях, когда убытки кредитора компенсируются за счет того, что размер платы за пользование денежными средствами, предусмотренный условиями обязательства (заем, кредит, коммерческий кредит), значительно превышает обычно взимаемые в подобных обстоятельствах проценты».

Видите? Курсив – это ratio decidendi: правило, выведенное судом. А жирным шрифтом выделен принцип, который суд отметил мимоходом (obiter dicta). Интересно, что и у нас, и в других странах судья крайне редко пишет в решении: мол, вот тут у нас «по существу», а вот тут мы «мимоходом» отметим то-то и то-то. Что именно в том или ином решении «по существу», а что – «мимоходом»? Это уже ищут последователи: судьи, ученые, студенты, практики.

Скажу больше: и у нас в РФ есть сайты и блоги, которые только тем и живут, что выискивают ratio decidendi в постановлениях ВАС РФ. К примеру, http://arbitrpraktika.blogspot.ru. В день, когда я писал этот абзац, там висел обзор «Ratio decidendi в постановлениях Президиума ВАС», и этот обзор по счету – уже 167-й.

Далее.

Способы обхода прецедентов.

Общепринятые и классические, основные.

1. Уход (distinguish).

2. Прямой пересмотр вышестоящим судом (overrule).

3. «Ошибочка вышла» (per incuriam).

Редкие:

4. Найти «узкий характер» неудобного прецедента (limited/ confined to its own facts).

5. «Прецедент не ясен».

6. «Изменились социальные условия, прецедент неприменим».

Способы я расположил по их распространенности. Первые три – типовые. Следующие три – сверхредкие, сейчас они почти не встречаются.

На первом месте – уход. Суть способа можно описать одной фразой: «А в этом деле – другие обстоятельства». И следствие: такой-то прецедент применять не будем. Способ настолько классический, что в серьезных словарях в определении прецедента в конце обязательно пишут:

«ПРЕЦЕДЕНТ СУДЕБНЫЙ (лат. рraecedens, praecedentis – идущий впереди, предшествующий) – решение суда (другого государственного органа) по конкретному делу, обязательное при решении аналогичных дел в последующем этим же судом либо судами, равными или нижестоящими по отношению к нему.

Правило прецедента традиционно рассматривалось как жесткое: судья, принимая решение, должен учитывать все предшествующие П.с. Однако судья свободен в выборе П.с., может отвергнуть имеющиеся П.с., сославшись на отличные обстоятельства дела» (http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_law/1824/).

Как это выглядит на практике? Вот фундаментальная доктрина, на которой стоит прецедент – stare decisis, дословно с латыни – «стоять на решенном»). Смотрим схему 3.

Схема 3. Логика принятия решения, в теории

К примеру.

Факт А: продавец поставил товар.

Факт Б: покупатель товар принял.

Факт В: покупатель не оплатил товар.

Так, с вопросами факта понятно. Как сказал бы наш судья, «Фактические обстоятельства дела установлены». А что с правом? Допустим, суду известно: такой спор пятьдесят лет назад рассматривал суд соседнего графства. В апелляции решение устояло.

Ладно, поднимаем решение, смотрим. Там все те же факты, А+Б+В, а итог решения такой: суд обязал покупателя оплатить товар (решение Х на нашей схеме). Судья проверяет еще раз. Да, то старое решение было вынесено именно при таких обстоятельствах дела. И правильно, на выходе у судьи получилось А+Б+В = = Х. Все: можно смело брать то старое решение за основу и выносить такое же. И задачка снова сойдется с ответом: А+Б+В опять будет равно Х.

В этом и суть, и смысл идеи «стоять на решенном», а также краеугольный камень идеи прецедента: решили раз – и в следующий раз в таком же деле будет такое же решение.

Уловили лазейку? Правильно. Допустим, через год тот же судья рассматривает похожее дело. Там все то же самое, но добавляется новый факт, которого не было в двух предыдущих делах.

2.7. Обойти прецедент: уход (distinguish)

Ответчик отбрыкивается, кричит: «Мне поставлен товар с браком, потому и не оплатил! Не буду я платить за бракованный товар!» Суд получил заключение специалиста, ознакомился… Действительно, товар поставлен с браком.

Теперь, при наличии доказательственного подтверждения, крики ответчика становятся фактом. И в уравнение, которое решает суд, добавилось новое слагаемое. Допустим, факт Г. Теперь уравнение: А+Б+В+Г равно чему?!

Твердолобый истец долдонит: «Ничего не знаю, есть прецедент (а теперь уже два прецедента), где сформирован принцип: “получил товар – плати”. Вот пусть и платит. Решение должно быть Х, как и в предыдущих делах».

Ответчик возражает: «Ваша честь, как же так? В этом деле другие обстоятельства!» И суд соглашается. В делах, на которые ссылается истец, не было факта Г. А значит, в этом деле другие обстоятельства. Предыдущие два прецедента неприменимы. Поскольку у нас теперь другое уравнение – А+Б+В+Г (добавилось Г), то и решение будет не Х, а другое. Допустим, Ф.

Особо подчеркну: вышеописанная логика – нормальный (я бы даже сказал, классический) механизм работы прецедентного права. Ухода в смысле «обойти неугодный прецедент» здесь нет.

Уход будет, когда в рассматриваемом деле есть факты А+Б+В, но нет факта Г, чтобы честно принять другое решение и не быть связанным предыдущими. Что делать? И вот тут суд выкручивается. Суд своей волей устанавливает/находит/высасывает из пальца факт Г и выносит решение, которое считает справедливым. Из серии: «Если нет факта Г – давайте сделаем своими руками». А как? Да элементарно. Для начала подробно расспросим наших спорщиков – истца и ответчика – об обстоятельствах заключения договора. Может, что новое узнаем…

В начале книги я приводил пример: в тридцатых годах прошлого века в Англии сформулировали принцип: «подписал договор – связан договором; читал или нет – не важно». Дело L’Estrange г. Graucob (1934), судья Скраттон. Если помните, на это дело ссылались ответчики в деле «о капусте».

В семидесятых годах похожее дело рассматривал суд Канады. Ответчик ссылался на принцип, сформулированный в деле L’Estrange: «Подписался под исключающей оговоркой – “сам дурак”, читал договор или нет – не важно». Суд думал, применять или нет принцип. В итоге не применил. Почему?

Смотрите, какие были факты в деле L’Estrange.

А: подписанный договор.

Б: договор подписан «не глядя».

В: в договоре была оговорка, исключающая ответственность.

Если тупо применять закон, стоять на решенном, у нас те же А+Б+В = Х и ответчик выходит сухим из воды. Но у суда сложилось мнение: в данном случае так будет несправедливо. И что делает суд? Расспрашивает стороны, как был подписан договор. Выяснилось не только Г, но и Д. Искали один новый факт, нашли аж два:

Г: договор подписывали в спешке.

Д: вторая сторона знала, что первая подписала «не глядя».

И суд со спокойной душой удовлетворяет иск, потому что уравнение теперь А+Б+В+Г+Д, принцип из L’Estrange неприменим: в нашем деле другие обстоятельства (которые мы же и нашли), т. е. другие факты, и у нас решение не Х, а П.

Вот вам уход (distinguish) в чистом виде. Вышестоящие суды на такие «проделки» сморят косо… но все же с пониманием:

«Печально известно: когда существующий прецедент явно ошибочен, но не может быть пересмотрен, суды пытаются уйти от прецедента (distinguish) на весьма сомнительных основаниях. Все понимаем, в рамках возможностей, которые есть у суда, суд выбирает из двух зол меньшее. Но такой подход ведет к нестабильности и неопределенности» (судья Рид, дело Jones г. Secretary of State for Social Services [1972] AC 944).

2.8. Обойти прецедент: прямой пересмотр вышестоящим судом (overrate)

Тут важно понять: вышестоящий суд не пересматривает решение (прецедент). Вышестоящий суд принимает новое решение по новому делу с такими же фактами, но решение, отличное от прецедента, а иногда прямо противоположное.

То есть в рамках нашей «судейской математики» есть прецедент № 1: А+Б+В = Х. Потом, спустя несколько лет, рассматривая дело с таким же набором фактов А+Б+В, высший суд говорит: «Теперь ответ будет не Х, а Ф. Прецедент 1 больше не применять». Почему? Читайте решение, объясним.

Пример. Было дело Anns г. Merton London Borough Council [1978]HL A.C. 728. Рассмотрено палатой лордов, т. е. Высшим судом Англии. Суть дела: строители согласовали техническую документацию с административным органом и построили дом. Спустя некоторое время фундамент пошел трещинами. Внимание, вопрос: с кого взыскивать убытки – с криворуких строителей или с чиновников, которые согласовали документацию?

Этот вопрос истцы не ставили. Они, не мудрствуя лукаво, подали иск к административному органу о взыскании убытков. Суд первой инстанции иск удовлетворил, последующие суды оставили решение в силе. И одновременно ответили на вопрос: так кто же у нас крайний? Оказалось, административный орган.

Более того, попутно суды сформулировали интересный двухуровневый тест (two-stage test), чтобы понять, была у административного органа обязанность действовать разумно и осмотрительно (duty of care) при согласовании документации или нет. Вот он:

«Сначала надо спросить, есть ли между предполагаемым причинителем вреда и пострадавшим достаточная степень близости или соседства, при которой можно разумно полагать, что небрежность в прошлом могла привести к причинению вреда в настоящем, – а значит, у причинителя вреда была обязанность действовать разумно и осмотрительно (duty of care).

Если ответ на первый вопрос – “да”, то необходимо учесть, есть ли обстоятельства, которые исключают, снижают или ограничивают обязанность действовать разумно и осмотрительно или размер убытков, должностное положение лица, а также: в отношении кого возникает обязательство действовать разумно и осмотрительно»[22].

Что дальше? Лет десять спустя тот же суд, палата лордов, рассматривал другое такое же дело – Murphy г. Brentwood District Council [1991] 1 AC 398[23]. И вынес противоположное решение. В иске о взыскании убытков с административного органа отказал. Суд пришел к выводу: спрашивать убытки следует именно со строителей.

Такой вывод сделан не на пустом месте. Было как минимум два дела, где практика шла по пути «крайний – строитель»: Bowen г. Paramount Builders (Hamilton) Ltd. [1977] 1 N.Z.L.R. (Новая Зеландия)[24] и Donoghue г. Stevenson [1932] UKHL 100 (Шотландия)[25].

Высший суд, вынося решение, сослался и процитировал оба этих дела. Приведу отрывок из последнего:

«Строитель обязан действовать разумно и осмотрительно и не создавать скрытые источники физической опасности для третьих лиц или для собственности третьих лиц, которые строитель может разумно предвидеть.

Если скрытые недостатки причинили физические повреждения конструкции дома, я не вижу причин, исключающих возможность положить эти недостатки в основание иска в любом случае, после того как здание было куплено у первоначального собственника».

В переводе с юридического на русский мысль суда звучит так: если строитель построил дом с недостатками и от этих недостатков дом начал разваливаться, покупатель вправе предъявить иск и взыскать убытки со строителя. Еще короче: кто напакостил, тот и отвечает.

2.9. Обойти прецедент: «ошибочка вышла» (per incuriani)

«Неосмотрительно», «беззаботно», «по ошибке» – возможные переводы латинского per incuriam. Рассмотрим подробнее. Допустим, есть некое старое решение, которое вроде бы подлежит применению в последующем деле. Те же факты: А+Б+В. Но суд внимательно осмыслил прецедент и отказался этот прецедент применять. Потому что, по мнению суда, при принятии старого решения случилось одно из трех:

1) действовал другой статутный закон;

2) не было практики вышестоящего суда, которая появилась после старого решения. И теперь практика идет другим путем. Применить старое решение – значит пойти против новой практики (новых прецедентов) высшего суда;

3) решение принято «абы как»: т. е. какой-то принцип судом сформирован, но без обоснования, как и почему сделаны именно такие выводы – загадка.

От зари времен и до 1944 г. так суды и жили. По необходимости обходили прецеденты одним из шести способов, перечисленных в разделе 2.6 книги. Более того, суд периодически находил ошибки и правил свою же практику.

Перелом случился в 1944 г. в деле Young г. Bristol Aeroplane Co Ltd ([1944] KB 718 CA)[26], когда апелляция в лице судьи Грини сформулировала четкое правило: суд и первой, и второй инстанции (апелляция) связан собственными решениями. Отступить от этого правила суд может только в трех случаях:

1) есть два прецедента, которые отличаются друг от друга, как черное от белого, – суд обязан выбрать одно из двух;

2) прецедент прямо не пересмотрен палатой лордов (Высший суд), но противоречит новейшей практике Высшего суда;

3) прецедент принят по ошибке. По пункту третьему дословно в решении сказано так: «Когда статутное правило (норма закона) или правило, имеющее силу нормы закона (прецедент), которое могло бы повлиять на исход дела, не было учтено судом при вынесении решения» (курсив мой).

2.10. Справедливость против стабильности

Один «боксерский матч» мы с вами уже наблюдали: свобода договора против справедливости договора. Теперь мы видим еще одну битву: справедливость против стабильности (определенности).

Итак, в левом углу ринга – желание судов выносить справедливые решения. В правом углу ринга – стабильность. С одной стороны, право суда выносить справедливые решения в каждом деле, с другой – желание и суда, и граждан, и «купцов» иметь понятные и стабильные правила игры.

Об этом соотношении думали испокон веков, и не только в Англии. Вот пример из ранней практики:

«Но, по моему мнению, свобода решать каждое дело как ты считаешь справедливым, без учета принципов, созданных в предыдущих подобных делах, в итоге приведет к полной неопределенности, при которой граждане не будут знать свои права и обязанности, пока судья не рассмотрит дело» Дело Sweeney г. The Department of Highways [1933] O.W.N. 783 (C.A.).

Конечно, с точки зрения бизнеса и инвестиций, мы хотим, чтобы при заключении договора у нас было четкое понимание, «что будет, если…». И если наступит «если», мы хотим знать, спасет ли нас то или иное условие договора или нет. Поэтому стабильность и определенность, четкие правила игры могут и должны быть.

В Англии и других странах англосаксонской системы правила игры установлены на 90 % прецедентами и лишь на 10 % – статутным правом, нормами закона. Значит, противостояние «справедливость против стабильности» применительно к английскому праву сводится к следующему: «суд не связан решением» против «суд связан решением».

И чья взяла? Стабильность выиграла. Точку поставило решение по делу Young г. Bristol Aeroplane Co Ltd [1944] KB 718 CA. Теперь суд и первой, и второй инстанции (апелляция) связан собственными решениями. Эти суды не могут напрямую пересматривать свои решения. Нельзя принять в одном случае одно решение, а в другом – другое. Такое право есть только у высшей инстанции – у палаты лордов.

2.11. «Крестовый поход одиночки»

А почему так?! Интересно получается… Право палаты лордов, и только палаты лордов, пересматривать прецеденты как свои, так и всех нижестоящих судов нигде не закреплено. Вопрос решен на уровне практики, по-нашему говоря – «по понятиям». Быть может, эффективнее, если такое право будет и у второй инстанции?

И в один прекрасный день – грянуло: нашелся бунтарь, который дерзнул оспаривать основы. Привожу полную хронологию того «крестового похода», потому что «наезд» на палату лордов был великолепно обоснован и аргументирован. Попутно дерзнувший описал историю подхода к пересмотру прецедентов за последние двести лет.

Итак, «ничто не предвещало», суд рассматривал обычное гражданское дело.

«Выражение “избитые жены” говорит само за себя. Выражение придумали, дабы привлечь внимание общества к этому злу. Мало кто знал о существовании этого зла. Зло рождалось, когда женщина страдала от тяжкого или повторяющегося вреда здоровью, который причинял ей мужчина-сожитель. Женщина могла быть женой, т. е. лицом, которое путем законного брака надлежащим образом вышло замуж, а могла быть особой, которую в обиходе ошибочно именуют “гражданской женой”.

Ошибочно, потому что закону такое определение неизвестно, но в обиходе выражение “гражданская жена” означает женщину, которая живет с мужчиной в одном доме как если бы она была женой этого мужчины. Понятие “гражданская жена” следует отличать от понятия “любовница”, потому что отношения между любовниками могут быть случайными, непостоянными и тайными.

Еще несколько столетий назад по старому английскому праву муж был вправе бить жену сколько ему заблагорассудится – до тех пор, пока избиение происходило палкой не толще большого пальца мужа. Как пишет Блэкстоун[27], муж вправе “умеренно проучить” жену (читай – выпороть). Однако тот же Блэкстоун говорит нам, что уже в его время “право на проучить” ставили под сомнение, “однако низшие люди, которые всегда любили старый закон, цепляются и настаивают на древней привилегии” (т. е. пороть жену).

Те дни давно минули. “Избитые жены” – это вопрос, затрагивающий общественные интересы. В 1975 году палата общин создала отборочный комитет, который изучил вопрос насилия в браке. Комитет собрал много доказательств существования данной беды. И выдал заключение: необходимо принимать меры, в т. ч. немедленно принять закон, который бы защищал женщин от насилия. Был принят “Закон о домашнем насилии и супружеских процедурах” 1976 г. (Domestic Violence and Matrimonial Proceedings Act 1976). Вступил в силу в июне 1977 г.

Вскоре многие женщины уже искали защиту в судах графства (суды первой инстанции) на основании этого закона. Поначалу суды выдавали судебный запрет (injunction), которым запрещали мужчине появляться дома (т е. суд выносил особый судебный акт, которым отлучал драчливого мужика от дома, запрещал находиться с женщиной под одной крышей).

Судьи следовали букве закона до последней запятой. Но по двум делам мужчины подали апелляционные жалобы. Обе жалобы были удовлетворены. Две коллегии нашего суда пришли к выводу: суд первой инстанции не вправе выносить такой судебный запрет.

Таким образом, «избитые жены» остались без защиты. Два решения апелляции вызвали оцепенение. Были поданы жалобы, в которых указывалось, что парламент четко и недвусмысленно сказал: “Жены подлежат защите”. А суд презрел волю парламента. Дело вызвало такой интерес, что мы собрали полный суд – суд всех талантов[28], – чтобы оценить те два дела и, если придем к выводу, что имела место судебная ошибка, эту ошибку исправить.

Однако говорят, будто мы лишены права исправлять ошибки. Говорят, будто мы связаны двумя предыдущими решениями. А значит, жен будут бить до тех пор, пока решение не вынесет палата лордов.

Отсюда два вопроса. Первый: ошибочны те два решения или нет? Второй: если ошибочны, вправе ли суд, заседая в полном составе, исправить ошибки? Но сначала рассмотрим обстоятельства дела.

Факты.

Женщина – Дженнифер Девис. Ей всего 21 год. Мужчина – Нехемия Джонсон. Вдвое старше нее. У них есть малолетняя дочь… Грустно сказать, но мужчина бьет женщину. Суд первой инстанции установил: было два случая “запредельного насилия жуткой природы”. В первый раз мужчина угрожал женщине отверткой. Во второй раз пообещал убить и утопить труп в реке. Мужчина держит под кроватью тесак для рубки мяса и угрожает женщине расчленить ее, а куски тела сложить в холодильник.

Испуганная женщина забрала дочку и сбежала в приют для женщин, подвергшихся насилию. Приют принадлежит господину Пицци, упомянут в деле Simmons v Pizzey [1979] A.C. 37. Приют переполнен. Условия в приюте, мягко говоря, плачевные. Вряд ли что-то может быть хуже для избитой жены и ребенка, чем попасть в приют. Женщине было бы гораздо лучше вернуться домой – если дома она не подвергнется насилию.

18 октября 1977 года женщина на основании нового закона обратилась в окружной суд. Суд в тот же день рассмотрел дело в пользу заявительницы. Суд выдал запрет, которым обязал мужчину освободить квартиру.

Мужчина подчинился и съехал, женщина и ребенок вернулись домой. Но после двух решений апелляции судебный запрет был отменен. Мужчина вернулся домой, а женщина – в приют.

В апелляционной жалобе заявительница просит восстановить судебный запрет, обязать мужчину освободить квартиру, чтобы она смогла вернуться домой.

Закон 1976 г.

По моему разумению, закон написан предельно ясно. В статье 1 (1) сказано: “По заявлению стороны в браке суд графства вправе выдать судебный запрет, содержащий… предписание, которым исключает нахождение другой стороны в общем доме”.

Подпункт 2 относится к нашему делу, где сказано: “Вышеуказанная статья 1 применима также к мужчине и женщине, которые живут друг с другом в одном доме как муж и жена, как если бы они состояли в браке”».

Дальше суд на нескольких листах обосновывал позицию, толковал закон. В итоге «дотолковался» вот до чего:

«Суд графства вправе выдавать судебный запрет, который предписывает мужчине покинуть дом, а женщине с ребенком позволяет вернуться; и, по моему мнению, два предыдущих дела – B. v. B., Cantliff v. Jenkinswere — решены ошибочно».

Далее суд задумался: а как же быть с теми двумя решениями?

«Можем ли мы уйти от тех двух дел? Да, решения ошибочны, но есть ли у нас свобода уйти от тех двух дел? Какой правильной практике следовать суду? Мне представляется, в принципе, суд обычно связан своими же предыдущими решениями. Тем не менее у суда должна быть свобода уйти от предыдущих решений, если решения ошибочны.

Каков противоположный аргумент? Говорят, если вкралась ошибка, у этого суда (апелляция) нет выбора, суд должен продолжать ошибку (т. е. и дальше выносить ошибочные решения) и оставить ошибку на исправление палате лордов.

Ответ такой: у палаты лордов может не быть возможности исправить ошибку; ошибка может остаться навечно. Так часто бывало в стародавние времена, когда еще не было юридической помощи. Бедняк вынужден был мириться с решением апелляции, потому что у бедняка нет средств внести дело на рассмотрение в палату лордов.

Потребовалось 60 лет, чтобы исправить ошибку в деле Carlisle and Cumberland Banking Co. v Bragg [1911] 1 K.B. 489. Подход, легший в основу решения, палата лордов пересмотрела только в 1971 году, в деле Gallie v Lee [1971]A.C. 1004[29].

Даже сегодня человек среднего достатка рискует остаться за бортом юридической помощи и не сможет подать жалобу в высшую инстанцию, особенно когда велика вероятность проигрыша.

Так было в деле госпожи Фаррелл, которое рассмотрел наш суд: Farrell v. Alexander [1976] Q.B. 345, 359. Похоже, ее судьба была решена здесь, в этом суде. Но Фаррелл все же смогла собрать деньги, подать жалобу в палату лордов, которая и отменила наше решение Farrell v Alexander [1977]A.C. 59.

Помимо денег, есть много случаев, когда жалобы по тем или иным причинам не доходят до палаты лордов, особенно жалобы по делам против страховых компаний и крупного бизнеса. Если большие люди выиграли дело в апелляции, то проще и выгоднее договориться с другой стороной (более слабой, с “маленьким человеком’): дать денег, лишь бы только не ходил в палату лордов – чтобы удержать на будущее прецедент, выгодный большим людям, для эффективного использования в последующих делах.

Нечто подобное было в делах, рассмотренных после Oliver v. Ashman [1962] 2 Q.B 210. Такими средствами ошибочное решение может сохраниться навечно. Даже если не брать в расчет все эти обстоятельства, жалобу в палате лордов обычно рассматривают 12 месяцев, если не дольше. А что в это время делать нижестоящим судам? Суды оказываются перед сложным выбором: то ли применять ошибочное решение апелляции, то ли постоянно откладывать рассмотрение всех новых подобных дел и ждать решения палаты лордов. Так тоже часто бывало.

Таким образом, правосудие отсрочено – а часто в правосудии и вовсе отказано – из-за времени, нужного на исправление ошибки. Сегодняшнее дело – вопиющий тому пример. Если оно пойдет в палату лордов в общем порядке, то уйдут месяцы, пока будет принято решение. А пока суд да дело, многим женщинам откажут в защите, которую намеревался дать парламент. Женщин будут избивать, а защиты нет, потому что судьи первой инстанции развели руками: “Извините, но апелляция сказала, что мы не вправе вам помочь”.

С учетом важности вопроса, может, палата лордов к Рождеству и успела бы рассмотреть дело – если примет специальные меры и поторопится. Но даже в таком случае очень сомневаюсь, что решение будет принято в окончательном виде до Нового года.

Чтобы избежать волокиты, мне представляется, что суд, признав оба предыдущих решения ошибочными, должен все-таки обладать полномочиями дать женщинам защиту, которую разумел парламент.

Прозвучало, будто при таком подходе судьи графств окажутся перед сложным выбором: не будут знать, какому прецеденту следовать – двум старым ошибочным или одному правильному новому.

Такого не будет. Суды нижестоящих инстанций будут следовать новому решению. По общему правилу, если есть два прецедента, исключающих друг друга, – один более ранний, другой более поздний, – предпочтение отдается позднему прецеденту, если этот прецедент принят после полного переосмысления раннего. Подробнее см. дело Minister of Pensions v. Higham [1948]2 K.B. 153, 155.

Достаточно о принципе[30]. Что говорят прецеденты? А именно Young v. Bristol Aeroplane Co. Ltd. [1944] K.B. 718?

Позиция до 1944 г.

Начну с позиции, которая была до 1944 г. Апелляционный суд в сегодняшнем виде основан в 1873 г. Тогда это был высший суд. Жалобы в палату лордов на решения апелляции поначалу были запрещены законом, но через год или два их разрешили. Суд апелляции унаследовал юрисдикцию предыдущих судов, Суда казначейской палаты и Апелляционного суда канцлера. У этих ранних судов было право пересматривать и обновлять практику; если какое-то решение оказывалось ошибочным, суд мог исправить ошибку, разумеется, не затрагивая самого решения.

Так, в 1852 г. судья лорд Леонардс в деле Brightv Hutton (1852) 3 H.L.Cas. 341, 388 сказал в палате лордов так:

"…Вы не связаны правилами, кои можете принять в решении, если позже сыщется причина отойти от правил; быть по сему, быть по сему в суде оном, быть по сему в каждом суде, ибо каждый суд полномочен исправить ошибку, буде суд впадет в ошибку”.

То же самое звучало в 1877 г. – судья Кейрин, дело Ridsdale v. Clifton (1877) 2 P.D. 276, 306–307. Чуть позже, в 1880 г., недавно созданный Апелляционный суд в двух случаях отошел от практики предшественника, Апелляционного суда канцлера. То были два важных дела – In re Hallett's Estate (1880) 13 Ch.D. 696 и Mills v. Jennings (1880) 13 Ch.D. 639, – решения от 11 и 14 февраля 1880 г., с промежутком в четыре дня.

В последующем деле Апелляционный суд пересмотрел еще один подход по другому решению (среди судей был Леймс, опытнейший судья с 40-летним стажем). Было сказано:

“Как правило, наш суд относится к решениям Апелляционного суда канцлера как к связывающим правилам, но мы свободны отнестись и по-другому, если на то есть веская причина для пересмотра[31]. На мой взгляд, решение по делу Tassell v. Smith (1858) 2 De G. & J. 713 может привести к настолько серьезным последствиям, что в данном деле мы вольны пересмотреть подход, который сформировало то решение, как если бы это дело слушали заново в Старом Апелляционном суде канцлера, что тоже достаточно редкий случай” (см. Mills v. Jennings, 13 Ch.D. 639, 648–649).

Четыре года спустя в деле The Vera Cruz (No. 2) (1884) 9 P.D. 96 судья Бретт (опытный судья, 27 лет на службе) на стр. 98 высказал:

"…Нет статутного закона или обычного правила, которые обязывали бы суд одного ранга слепо следовать решению другого суда такого же ранга: суд следует таким решениям только из вежливости, а также из уважения к коллегам. Точно так же нет статутного закона или правила в обычном праве, которое бы обязывало суд преклоняться пред своими же решениями; суд может так поступить только из судейской вежливости”.

Еще два года спустя, в 1866 г., в деле Ex parte Stanford (1886) 17 Q.B.D. 259, 269 судья Эшер (бывший сэр Уильям Бретт) созвал полный суд: заседали в полном составе, шесть судей, чтобы пересмотреть раннее решение, принятое тремя судьями. Эшер подробно объяснил, зачем, в деле Kelly & Co. v. Kellond (1888) 20 Q.B.D. 569, 572 и выработал подход, вполне уместный и сегодня:

“Сегодня суд заседает в составе шести членов, и, если решение, принятое меньшим количеством судей, будет вызывать вопросы, а также если будет сложно оценить точность этого решения, я думаю, суд, заседая в полном составе, полномочен и вправе решить вопрос, будем мы или нет следовать решению, принятому меньшим количеством судей”.

То были судьи, которые знали старую практику. Принципы, которые сформулировали эти судьи, не вызывали вопросов следующие 50 лет. В деле Wynne-Finch v Chaytor [1903] 2 Ch. 475 суд, заседая в полном составе, пересмотрел подход, положенный в основу предыдущего решения этого же суда.

После чего судья Грир неоднократно повторял: суд вправе отойти от прошлого решения, если отход справедлив. См. дела Newsholme Bros, v Road Transport and General Insurance Co. Ltd. [1929] 2 K.B. 356, 384 и In re Shoesmith [1938] 2 K.B. 637, 644.

В другом деле, Lancaster Motor Co. (London) Ltd. v. Bremith Ltd. [1941] 1 K.B. 675, Апелляционный суд тоже не пошел на поводу у предыдущего решения. Так практика шла до 1944 г.

Перемена настала в 1944 г. В деле Young v. Bristol Aeroplane Co. Ltd. [1944] K.B. 718 суд пересмотрел вековую практику. Судья Грини, заседая в коллегии из пяти судей, решил, будто суд связан своими решениями; отступления возможны в трех случаях:

1) есть два взаимоисключающих прецедента;

2) прецедент прямо не пересмотрен палатой лордов (Высший суд), но противоречит новейшей практике Высшего суда;

3) прецедент принят по ошибке.

Стоит заметить, что суд выдал вот это свое предположение за правило, подлежащее применению. Такой подход прямо противоречит позиции лорда Эшера в деле The Vera Cruz (1884). Эшер утверждал, что принцип “суд связан” – это принцип судейской вежливости, а не правило, которому нужно неукоснительно следовать.

Как показали события, прав был именно судья Эшер, а Грини ошибался. Говорю так, потому что в 1898 г. палата лордов сочла себя связанной своим же решением как правилом закона – см. London Street Tramways Co. Ltd. v London County Council [1898] A.C. 375. Но в 1966 г. это правило отменили. В заявлении, названном “Обобщение судебной практики” (Судебный прецедент), было сказано:

“Судьи палаты лордов понимают, что слишком жесткое следование прецедентам может в отдельных случаях привести к принятию ошибочных решений и неоправданно ограничить развитие права. Настоящим судьи предлагают улучшить свою существующую практику, и, хотя все предыдущие решения палаты лордов связывают, палата вправе отойти от предыдущих решений, если так будет справедливо” (см. [1966] 1 W.L.R. 1234).

Из чего следует однозначный вывод: правило, создаваемое прецедентом (которое каждый суд создает для себя), не есть правило закона, обязательное к неукоснительному исполнению. Это просто практика, которую суд создает для себя, для собственного удобства, путеводная нить – куда идем и чем руководствуемся, своего рода руководящее направление.

И в таком случае последующие судьи того же суда вправе менять или исправлять практику, прокладывать новые путеводные нити, новые направления. Что палата лордов и сделала в 1966 г.

Так же как и судьи в деле Young v. Bristol Aeroplane Co. Ltd. [1944]K.B. 718, которые сочли возможным отвергнуть вековую практику и провозгласить новую практику или направление, мы в 1977 г. можем отвергнуть руководящее направление 1944 г. и установить наши новые направления или вернуться к старой практике, сформированной судьей Эшером. И ничто, сказанное палатой лордов до или после, нас не остановит. А если что-то и будет сказано, то это будет неофициальное мнение. Так говорил судья Салмон в деле Gallie v. Lee [1969]2 Ch. 17, 49:

“Вопрос о полномочиях Апелляционного суда палата лордов никогда не решала. По существу, вопрос о полномочиях апелляции в принципе не может стоять перед палатой лордов. Этот вопрос также не урегулирован ни статутным законом, ни обычным правом. Наша практика всецело покоится на традиции судебной вежливости, которая сложилась много лет назад и которой до сих пор автоматически следуют… Конечно же, традиция судебной вежливости будет соблюдена по отношению к принципу, который палата лордов, заседая в полном составе, недавно провозгласила для себя, и применим этот принцип к нашим решениям”[32].

Новые руководящие направления.

Полагаю, мы вправе задать новые направления. По моему разумению, этот суд должен применить принцип, сформулированный палатой лордов в 1966 г. Если предыдущее решение ошибочно, мы вольны отойти от этого решения – если сочтем, что так справедливо. Но в обычных условиях – практически в каждом деле – мы будем следовать нашим решениям. Однако в этом исключительном деле мы свободны отойти от предыдущих решений.

Впрочем, можно пойти другим путем; тогда нам стоит расширить исключения, определенные в деле Young v Bristol Aeroplane Co. Ltd. [1944] K.B. 718 – когда такое расширение справедливо. В итоге придем к одному и тому же, тем более что со времен Young v Bristol Aeroplane Co. Ltd. уже созданы исключения. К примеру, по уголовным делам – см. новейшую практику, дело Reg. v Gould [1968] 2 Q.B. 65 и Reg. v Newsome [1970] 2 Q.B. 711…

Согласно многим законам, мы – крайняя инстанция, суд последней надежды. Такой суд есть в каждой стране. И у суда последней надежды было и есть право устранять ошибки предыдущих решений – см. дело Hadfield’s case (1873) L.R. 8 C.P 306, 313, а также книгу Поллока “Первая книга по юриспруденции” (1896), стр. 333334. Из недавних дел вспомню Tiverton Estates Ltd. v Wearwell Ltd. [1975] Ch. 146, где наш суд пришел к выводу: если принятые решения противоречат друг другу, мы можем отойти от принципа, лежащего в основе решения.

Также мы расширительно истолковали понятие per incuriam (по ошибке) в деле Industrial Properties (Barton Hill) Ltd. v Associated Electrical Industries Ltd. [1977] Q.B. 580.

В более ранних делах, дела of In re K. (Minors) (Children: Care and Control) [1977] Fam. 179 и S. (B. D.) v S. (D. J.) (Children: Care and Control) [1977] Fam. 109, наш суд, рассматривая дела о детях, отказался последовать решению In re L. (Infants) [1962] 1 W.L.R. 886.

Я также добавлю: когда слова статутного закона ясны, решение суда не может противоречить закону, потому что статутный закон – истина в последней инстанции. И ни один суд не может уйти от простых и понятных слов статутного закона. Именно на таком основании воздвигнуты решения по делам W & J. B. Eastwood v Herrod [1968] 2 Q.B. 923 и Hanning v Maitland (No. 2) [1970] Q.B. 580, где суд отошел от раннего толкования закона.

В деле In Schorsch Meier G.m.h.H. v Hennin [1975] Q.B. 416 мы представили еще одно исключение из принципа “если исчез смысл закона – исчез и сам закон”[33]. Палата лордов наш шаг порицала, о чем высказалась в деле Miliangos v George Frank (Textiles) Ltd. [1976] A.C. 443. Но я рискну предположить: если бы мы не дерзнули, то и у палаты лордов не было бы возможности подправить закон.

И каждый суд до сих пор выносил бы решения только в стерлингах. Никто раньше этот вопрос не поднимал, потому что полагали, что дело In re United Railways of Havana and Regla Warehouses Ltd. [1961]A.C. 1007закрыло вопрос раз и навсегда.

В нынешнем деле госпоже Девис могли бы и отказать в защите, потому что вопрос был решен в двух предыдущих делах. <…> И если бы мы сейчас вынесли другое решение, закон бы таким и остался, как решено в двух предыдущих делах: B. v. B. [1978]Fam. 26 и Cantliff v Jenkins [1978]Fam. 47, и у палаты лордов не было бы возможности вмешаться. Поэтому, чем укорять нас, палата лордов должна быть благодарна нам за возможность пересмотреть те решения.

По правде говоря, список исключений из дела Young v Bristol Aeroplane Co. Ltd. [1944] K.B. 718 сейчас настолько расширился, что исключения почти съели правило; и мы просто последуем той же практике отхода, что и палата лордов.

Заключение. “…жалобу – удовлетворить, судебный запрет – восстановить”. Принято тремя голосами против двух, дело Davis v. Johnson [1978] 2 WLR 553[34], апелляция, судья Альфред Деннинг».

На следующий год дело попало в палату лордов, которая, по предположениям апелляции, «должна быть благодарна за возможность пересмотреть те решения». В палате… обомлели.

Судья Диплок:

«Правило, установленное в Young v. Bristol Aeroplane Co. Ltd., до сего дня не было оспорено. <…> а судья Деннинг совершил, если можно так сказать, без обид, крестовый поход одиночки с целью освободить Апелляционный суд из оков доктрины “стоять на решенном”».

Далее Диплок цитирует судью Скармана. К этой цитате и свелась позиция Диплока:

«…Мне очень понравился подход судьи Деннинга. Увы, не могу поддержать этот подход, потому что думаю: в долгосрочной перспективе это пойдет во вред закону. Хотя в данном деле подход Деннинга, бесспорно, уместен и справедлив.

Кому-то может показаться, будто правосудие отрицается устарелой и старомодной приверженностью судебному прецеденту. Такой взгляд ошибочен. Преемственность необходима для определенности – одной из величайших задач закона. Апелляционный суд – самый центр нашей судебной системы – ответственен за стабильность, определенность, предсказуемость. См. мои комментарии в деле Tiverton Estates Ltd. v Wearwell Ltd. [1975] Ch. 146, 172.

Задачу реформы закона, которая требует общественного обсуждения, нельзя решать судебными средствами – это удел других. Нельзя винить суды. Не наша вина».

Судья Салмон:

«Мне по душе взгляды Деннинга. Но до тех пор (если та пора вообще когда-нибудь наступит), когда все коллеги Деннинга согласятся с его взглядами, доктрина “стоять на решенном” должна соблюдаться.

Я думаю, доктрина не так уж и плоха. В Апелляционном суде сейчас 17 судей. Боюсь, если доктрина “стоять на решенном” исчезнет из апелляции, есть реальная угроза получить множество решений, противоречащих друг другу. В итоге на уровне закона получится непоправимая беда и неопределенность. Вреда будет на порядок больше, чем от доктрины “стоять на решенном”, но этот вред мы еще можем исцелить здесь, в палате лордов.

Прозвучало, что только очень богатый может подать жалобу в наш суд. Эта сложность преодолима. <…> у апелляции есть возможность разрешить стороне подать жалобу в наш суд с уплатой издержек за счет государства. Думаю, такие случаи будут очень редки, а трата казенных денег – незначительная»[35].

К чему в итоге пришла палата лордов:

1) решение апелляции оставить в силе, потому что два решения, от которых отошла апелляция в данном деле, соответствуют исключениям, установленным прецедентом Young г. Bristol Aeroplane Co. Ltd., а именно: решения вынесены по ошибке;

2) нижестоящие суды могут отойти от своих решений ТОЛЬКО в трех случаях, установленных делом Young г. Bristol Aeroplane Co. Ltd. [1944] K.B. 718;

3) всем нижестоящим судам крепко-накрепко запомнить: отходить от своих решений вправе только палата лордов, и то «когда это справедливо»;

4) апелляция связана и своими решениями, и решениями палаты лордов; старые времена закончились; апелляция не может вот так запросто «откреститься» от своей же практики;

5) нижестоящие суды связаны и решениями апелляции, и решениями палаты лордов.

Этот подход сохранился и по сей день. Поэтому когда вы размышляете над каким-то условием договора и держите в руках прецедент, который отвечает на ваш вопрос, и думаете, применит суд этот прецедент или нет – с вероятностью 90 %: да, применит. Хотя суду и грустно выносить такое решение. О чем суд иногда говорит открытым текстом:

«Не могу обосновать, почему решение, которое я сейчас оглашу, правильное… Но я связан прецедентом, и мой долг следовать прецеденту». Дело Olympia Oil г. Produce Brokers [1914] 3KB 1262, судья Бакли.

Итак, стабильность выиграла. Более того, стабильность – один из жирных плюсов английского права.

2.12. Плюсы английского права

Если открыть любую книгу по английскому праву[36], то увидим классический список достоинств и недостатков, плюсов/минусов английского права. Оглашаю весь список плюсов.

1. Стабильность/определенность (certainty).

2. Последовательность и честность закона (consistency and fairness of the law).

3. Точность (precision).

4. Гибкость (flexibility).

5. Скорость (time-saving; дословно – «время сберегающее», но речь идет именно о скорости).

6. Возможность черпать идеи у коллег из соседних стран.

7. «Пироги печет пирожник».

8. Нет перезагрузки практики.

В этом списке пункты 1–5 – вечная «классика». Пункты 6–8 – сугубо мои наблюдения, наблюдения русского юриста. Эти плюсы видны именно с позиции юриста не из англосаксонской системы.

Со стабильностью понятно, не буду повторяться. Честность и последовательность. Честность: все правила статутного закона и прецедента применимы к обеим сторонам спора. Никто не находится в особом положении. А последовательность, считаю, сводится к тому, что закон, т. е. правило, установленное прецедентом, не падает с неба.

Если в английском праве действует какое-то правило, то оно не взято с потолка, а неторопливо выросло из какой-то доктрины, созданной, развитой или примененной в предыдущих делах. Более того, если вас рассматриваемый вопрос интересует, вы можете отследить его историю чуть ли не «с колыбели».

Давайте на примерах. У нас есть ст. 437 ГК РФ: «Приглашение делать оферты. Публичная оферта», где указано:

«1. Реклама и иные предложения, адресованные неопределенному кругу лиц, рассматриваются как приглашение делать оферты, если иное прямо не указано в предложении.

2. Содержащее все существенные условия договора предложение, из которого усматривается воля лица, делающего предложение, заключить договор на указанных в предложении условиях с любым, кто отзовется, признается офертой (публичная оферта)».

Внимание, вопрос: а почему именно так? Откуда взялась эта норма? Чем руководствовался законодатель, когда вносил эту норму в Кодекс? Наш ГК на этот вопрос не отвечает. Если вас интересует ответ, читайте комментарии, академическую литературу, статьи и т. д.

А в английском праве? Есть такая же норма, но сформулирована она впервые в деле Carlill г. Carbolic Smoke Ball Company [1892] EWCA Civ 1[37]. Поднимаем решение, читаем – и сразу становится ясно, почему суд пришел к выводу, что реклама может быть предложением заключить договор (оферта), и сформулировал этот принцип на будущие времена/дела.

Хотите знать, что было дальше? Пожалуйста. Вбиваем название дела в поисковик и смотрим последующие дела, где суды, английские и не только, применяли и развивали эту доктрину.

Далее – точность (precision). Та самая нормальная логика суда, которую я описывал выше, если А+Б+В = Х. Гибкость – возможность суда, усмотрев другие слагаемые, вынести другое решение или распространить какой-то старый принцип на новые отношения. К примеру, принцип из дела Taylor г. Caldwell [1863] EWHC QB J1 суд распространил и применил в деле Krell г. Henry [1903] 2KB 740 (подробнее см. главу 6, в том числе раздел 6.6).

Скорость. Англичане говорят: «У нас быстро и качественно рассматривают дела». Качественно – согласен. Насчет «быстро» – а быстро в Англии это год-полтора – поспорю.

По части скорости наши суды впереди планеты всей. Самые быстрые сроки рассмотрения. Но, увы, в ущерб качеству.

Возможность черпать идеи у коллег из соседних стран. Пример я приводил, когда рассказывал про пересмотр прецедента вышестоящим судом: дело Murphy г. Brentwood District Council [1991] 1 AC 398, где суд ссылался на дела из Новой Зеландии и Шотландии.

Далее, «пироги печет пирожник».

Если напишу, кто и какие «печет пироги» в российском праве, книга получит метку «18+» за ненормативную лексику. Поэтому о Госдуме постараюсь помягче. Слово самим судьям…

«Судья ВАС РФ Сергей Сарбаш тоже нашел повод покритиковать законодателей: то ли в шутку, то ли всерьез он предложил ввести лимит на число принимаемых законов в России.

В прошлом году принято 427 законов, заметил Сарбаш, а в году 365 дней, то есть каждый день – новый закон. “Такое нормативное регулирование начинает превращаться не в стабилизирующий, а в дестабилизирующий фактор”, – поделился он своим мнением»[38].

А вот в Англии новый закон принимают только тогда, когда без него уже никак не обойтись. И запрос на новый закон исходит как раз от судей: к примеру, вспомните рассказ Деннинга о принятии закона о нечестных договорных условиях. Была беда: суды на уровне практики не могли решить вопрос, это редкий случай; суды обращались в парламент – парламент создал комитет, собрал информацию, в том числе и у судей. В итоге приняли новый закон.

Во всех остальных случаях суды, рассматривая дела, творят право. Пирожки печет пирожник, правила принимает специалист, а не бывший спортсмен или чиновник, неведомо как попавший в Думу. 95 % статутного права Англии создано судьями. А парламент тем или иным законом лишь узаконивает сложившуюся практику, в том числе отменяет отжившие правила, решает коллизии прецедентов. Парламент никогда не принимает нечто такое, о чем практики и не слыхивали.

Еще один плюс английского права, который бросается в глаза именно русскому юристу, – нет перезагрузки практики. А у нас, увы, была… Смотрите схему 4.

Понимаете? Если между практикой РФ и СССР еще хоть какая-то преемственность есть – изредка встречаются решения со ссылками «такой подход сложился еще со времен СССР», – то связь с практикой Российской империи утрачена, думаю, навсегда. Спасибо большевикам, «перезагрузили» в 1917-м…

А в Англии? А в Англии практика монолитна. И довольно забавно наблюдать, как принцип, сформулированный в деле уровня «мужик корову покупал», спустя десятилетия будет применен в споре крупных корпораций. Пример: принцип из дела Couchman г. Hill [1947] K.B. 554 применили в деле Mendelssohn г. Normand Ltd., [1969] 2 All E.R. 1215, [1970] 1 Q.B. 177(C.A.).

Схема 4. Практика РФ и Англии

2.13. Минусы английского права

Теперь о недостатках, которые традиционно отмечают в литературе. Но! Литература-то английская. И недостатки обычно отмечают без сравнения с другими правовыми системами. К примеру, с нашей. А если сравнивать и думать, то… не такие уж и недостатки.

1. Жесткость (rigidity). Английское право идет следом за деловым оборотом, но не опережает его. Суд не может, в отличие от Парламента или Госдумы, принять закон на будущее.

Это классический подход. Если вдуматься, какая-то доля правды в этом утверждении есть. Действительно, суд рассматривает дело, «когда уже все плохо». Но! Суд выносит решение, которым как раз и формулирует принцип на будущее. И другие люди, заключая договор и зная, что практика изменилась и (или) появился новый принцип, способны эти новинки учесть. И где тут жесткость?!

И еще по поводу «жесткости». Сравните, как английские суды относятся к электронным письмам в качестве доказательств по делу и как – наши. В Англии суды стали принимать электронные письма в качестве доказательств чуть ли не с появления электронной почты.

Нашим же судам потребовалось лет пять, если не десять, чтобы худо-бедно начать принимать электронную переписку в качестве доказательств. И то – с «шаманскими плясками»: неси акт выемки (осмотра) почтового ящика, удостоверенный нотариусом, которого еще поди уговори этот акт составить, на худой конец – акт снятия переписки, подписанный тремя лицами.

В итоге в арбитраже электронная переписка после этих вот «шаманских плясок» все же стала считаться доказательством. А в СОЮ до сих пор практика идет через пень-колоду: то электронное письмо у нас доказательство, то «это что вы мне принесли?!». Нет печати – не документ: в зависимости от того, с какой ноги сегодня встал суд.

К чему было это отступление об электронной переписке? А к тому, что в учебниках теоретики до сих пор пишут про мифическую жесткость, а на практике той жесткости давно уже нет. И английское право, в отличие от континентального, гораздо слаженнее идет в ногу со временем. Вы думаете, почему английское право так любят в ВЭД-сделках?

2. Сложность (complexity). Обычно этот пункт сводят к тому, что, дескать, в континентальном праве все просто: открыл Кодекс – и вот тебе ответ на блюдечке с голубой каемочкой и вензелем «ГК», а в англосаксонской системе права нужно брать запас еды на пару недель, разбивать лагерь в библиотеке и вести археологические раскопки древних прецедентов.

Когда-то, лет 50 назад, быть может, так и было. Но не сейчас. Во-первых, в каждой отрасли права – договорное, корпоративное, деликты[39] и т. д. – есть основные, великие (ведущие) дела, которые установили правила игры в этой области. И эти дела известны не только узким специалистам и профессионалам, но и новичкам – начиная со студенческой, а то и школьной скамьи. Здесь уместно процитировать Хатчисона, который очень удачно определил роль и место великих дел в английском праве:

«Чем считать великие дела – “вечными звездами” или “путевыми камнями”, я думаю, уместнее считать великие дела временными маяками, зажженными ради какой-то определенной цели, а сами маяки сделаны из подручных материалов, и гореть этим маякам определенный срок (не вечно). Общество идет вперед, маяки меркнут, нужда в маяках отпадает, появляются более полезные устройства, которые приходят на смену маякам»[40].

Когда с маяком что-то происходит, т. е. когда суд изменит, расширит принцип, лежащий в основе того или иного великого дела, – это сенсация на весь юридический мир Англии.

На моей памяти не было случаев, чтобы «маяк» погасили, т. е. полностью отменили древний принцип. Но маяк могут развернуть в другую сторону, поменять цвет пламени или расширить на новую сферу отношений: «Теперь маяк, зажженный в деле таком-то, распространяется не только на корабли, но и на самолеты».

После таких вот «профилактических работ» в английской юридической прессе и в сети Интернет сразу появляется масса комментариев и научных статей, академических исследований и т. д. И если вы готовите, допустим, договор и смотрите, что там у нас с маяками, то мимо изменений великих дел вы не пройдете.

Кроме того, англичане очень стараются помочь простому смертному постигнуть свое право, сделать право более удобным. И периодически делают кодификацию. Вот как это выглядит.

Какой у нас самый популярный договор? Купля-продажа и подвид ее – поставка. Чтобы каждый раз практикам не лопатить все прецеденты по купле-продаже, а давайте-ка объединим все удачные наработки судебной практики в один статутный закон. Зачем? А удобства ради.

Сказано – сделано. Так, в 1883 г. приняли SOGA – Sale of Goods Act – закон о купле-продаже товаров. Приняли. Работает. И хорошо работает, потому что первые изменения/дополнения в этот закон были приняты только в 1979 г., т. е. закон служил верой и правдой без малого сто лет (!). А почему так? А потому, что не изобретали велосипед, а просто увековечили в законе лучшие наработки судебной практики. Вот вам образчик грамотного и вдумчивого подхода к закону.

Но это еще не все. Так, система регистрации юридических лиц, установленная законом Joint Stock Companies Act 1856, продержалась аж до 2006 г., когда на смену ей пришел Companies Act 2006.

Поэтому, мне кажется, можно утверждать, что в туманном Альбионе[41] удалось претворить в жизнь идею Платона: «Лучше мало законов, но – хороших». И сложность английского права, на мой взгляд, сильно преувеличена.

3. Медленный рост/совершенствование. Английскому праву часто ставят в вину, что оно, мол, медленно развивается и не поспевает за реалиями жизни. Подчеркиваю: так говорят в теоретических источниках. А что скажут практики? А вот что:

«Вообще, суд связан и обязан применять принципы, найденные в законодательстве и в прецедентах. Со временем закон в любой области может измениться; но процесс перемен – медленный и поэтапный, основан на расширенном применении старого принципа к новым обстоятельствам.

При этом одни судьи более расторопны, другие – менее, но в большинстве своем суды отказываются вносить существенные изменения, а также изменения, чреватые серьезными последствиями на будущее. Есть веские причины, которые объясняют нежелание судей менять существующие правила.

Возможно, суду сложно судить о недостатках закона, но если поменять закон, то недостатков будет еще больше. Суд обычно рассматривает какое-то одно дело. А если сформировать новое правило, то это правило повлияет на все аналогичные дела.

Более того, суд может полностью не сознавать, какие будут экономические последствия, если пойдет на поводу у стороны и изменит то или иное правило. Существенные изменения в законе обычно влекут изменение второстепенных правил и процедур. Это задача, которую лучше решать путем совещаний между судами и правоприменителями, а не судебным актом…

Когда вопрос стоит о маленьком расширении существующих правил и последствия изменения правил ясны и понятны, существующие правила можно и нужно расширять. Но когда изменения значительны, а последствия – туманны, суд должен быть предельно осторожен». Дело Watkins г. Olafson, [1989] 2 SCR 750 at 760—61, судья МакЛачин, Высший суд Канады[42].

Представьте себе автомобиль. Технически он может ездить со скоростью и 100, и 200 км/ч. Но в городе – ограничение: допустимая скорость 60 км/ч. Почему? Правильно: чтобы пешеходов не подавить.

То же самое и с судом – творцом права. Если «ездить» быстро – будут последствия. Если соблюдать ограничения (суд связан прецедентом), то и до места доедем, и пешеходы будут живы.

Поэтому от английского права и не нужно ждать высокой скорости развития. Существующая скорость вполне устраивает, она достаточна для удобной и стабильной поездки. Английское право может казаться медленным только без сравнения с более «тормозными» и архаичными системами.

2.14. Судьба крестоносца

Как понять, плох судья или хорош? Понятно, «хороший/плохой» – субъективные категории. Каждый оценивает сам. Для проигравшей стороны судья, конечно, плох. Для победителя, конечно, хорош. Есть ли вообще объективный критерий для оценки судьи?

Может быть, и есть. Юристы одного города на примере Энского районного суда РФ подметили интересную закономерность. Судьи по уголовным делам живут, но не заживаются. Редко кто доживал до пятидесяти. Кто спился, кого инфаркт хватил, кто «на перо сел»[43], кто под машину попал – причины разные, но «полтинник» никто не разменял.

Судьи того же суда по гражданским делам, где, видимо, душой приходится кривить меньше, уходили из жизни в 70–80 лет, в основном умирали от старости. Тихо и спокойно, в кругу детей/внуков/ближних.

Из этой закономерности родилась теория: единственный более-менее объективный показатель работы судьи – сколько судья прожил[44]. Если много – значит, решал по совести и справедливости, жил в ладу с собой и не в ладу с вышестоящими инстанциями. Если мало… ну, вы поняли.

Этот критерий – кто сколько прожил – вроде бы работает и в Англии. К примеру, легендарный судья Джордж Джефри. В народе судью прозвали «Вешатель». С чего такое прозвище? За какие заслуги? Явно не за грамотные решения или там умные теоретические наработки.

Судья «прославился» тем, что во времена короля Якова Второго занимался «уголовкой» и отправил на виселицу более 800 человек. Бунтовщиков, посмевших восстать против короля. Сколько прожил «Вешатель»? Мало: с 1645-го по 1689-й, всего 44 года.

Теперь другой пример. Судья по гражданским делам Альфред Томпсон Деннинг. Прожил с 23 января 1899… по 5 марта 1999 г. Сто лет. Вошел в историю любовью к справедливости, грамотными решениями, умными подходами, четкой логикой. А также умением писать решения четко, ясно и всякому дураку понятно. Решения Деннинга обширно цитируют[45] как образчик простого и ясного судебного стиля: к примеру, решение по делу Spartan Steel г. Martin and Co [1973] QB 27-.

Впрочем, за примерами далеко ходить не надо. В этой книге вы уже прочли два решения Деннинга: дело «о капусте» и дело по «избитым женам». И прочтете еще. Потому что по фундаментальным делам XX века постоянно выскакивают либо ссылки на Деннинга из уст других судей, либо… сам Деннинг, который и вынес/писал решение.

Неудивительно, что на трудах Деннинга выросло несколько поколений юристов. В том числе и мы с вами. И кажется мне, пока в стране есть такие судьи, с правосудием все будет в порядке.

2.15. Куда развиваться дальше?

1. О прецеденте в Англии более глубоко и подробно говорится в книге Руперта Кросса «Прецедент в английском праве» под общей редакцией доктора юридических наук, профессора Ф.М. Решетникова (Юридическая литература. – М., 1985 (есть в открытом доступе)).

2. О рождении и становлении прецедентного права в арбитражных судах РФ читайте книгу В.И. Добровольского «Актуальные вопросы арбитражного законодательства: о чем молчит АПК РФ». – М.: Волтерс Клувер, 2010. – 312 с. Обратите особое внимание на главу 19. (Подсказка: книга есть в К+.)

3. Об особенностях работы с судебной практикой в судах общей юрисдикции РФ см. статью «Руководство по работе с судебной практикой» В.В. Оробинского. Тоже должна быть в К+. Если нет – пишите, поделюсь. Мой адрес – в конце книги.[46]

3.1. Договор. Только «бумажка» – или может быть и по-другому?!

В представлении обывателя договор – бумажный документ, подписанный сторонами (участниками договора). Нет бумажки – нет договора. Так думают простые люди и у нас, и в Англии. Соответственно, и у нас, и в Англии учить договорное право начинают с оспаривания этого заблуждения.

Вот смотрите. Сегодня утром я вышел из дома, сел в маршрутку, съездил в арбитраж. После процесса зашел в кафе, попил кофейку. Потом купил домой еды. Я что-то подписывал? Нет. Я заключил договор? Да. Причем целых три штуки.

Первый – договор перевозки. Если этот договор сухо и казенно составить на бумаге, получится что-то вроде: «Транспортная компания, допустим, ЗАО «С ветерком» в лице Джамшута Равшана Азизовича, действующего на основании доверенности, далее – «Перевозчик» и Оробинский В.В., далее – «Пассажир» заключили договор перевозки пассажира в пункт назначения; пассажир обязуется уплатить установленную плату за проезд» (глава 40 ГК РФ «Перевозка», в частности ст. 786 ГК).

А почему я и водитель не составили договор на бумаге? Вроде бы закон говорит: «Должны совершаться в простой письменной форме, за исключением сделок, требующих нотариального удостоверения:

1) сделки юридических лиц между собой и с гражданами» (ГК, ст. 161, п. 1).

Договор пассажира с транспортной организацией в лице водителя – это сделка между физическим и юридическим лицом. Тем не менее, люди ездят в маршрутках. И никто не заморачивается с письменными договорами.

Почему? Потому что есть специальные нормы законодательства, которые разрешают в доказательство заключения договора выдавать билет.

1. «Заключение договора перевозки пассажира удостоверяется билетом, а сдача пассажиром багажа – багажной квитанцией» (ст. 786 ГК, п. 2).

2. «Проезд пассажиров по маршрутам регулярных перевозок осуществляется по билетам». (Постановление Правительства РФ от 14.02.2009 № 112 (ред. от 14.05.2013) «Об утверждении Правил перевозок пассажиров и багажа автомобильным транспортом и городским наземным электрическим транспортом», п. 42.

Ладно. Что со вторым договором – попить кофе в кафе? Тут будет действовать уже другая статья Кодекса. Но с выходом на тот же итог: договор есть. А именно – ст. 493 ГК в части:

«…договор розничной купли-продажи считается заключенным в надлежащей форме с момента выдачи продавцом покупателю кассового или товарного чека или иного документа, подтверждающего оплату товара.

Отсутствие у покупателя указанных документов не лишает его возможности ссылаться на свидетельские показания в подтверждение заключения договора и его условий».

То же самое и с третьим договором на предмет «купил еды домой». Опять действует та же статья. Вслушайтесь: «Купил еды домой». Всего три слова. Но действий за этими словами стоит не три, а гораздо больше. Давайте считать.

1. Зашел в магазин.

2. Увидел товар (пельмени).

3. Осмотрел товар – да, подходит, срок годности не истек.

4. Увидел цену. Устроило.

5. Прошел на кассу. Вместе с пельменями.

6. Положил пельмени на прилавок, деньги – в миску у кассы.

7. Кассир взяла деньги.

8. Кассир пробила чек.

9. Ушел домой варить пельмени и гладить кошку Маруську.

Когда заключен договор, понятно – «с момента выдачи кассового чека». Но вот какие действия имеют значение? Какие действия важны для договора, а какие – нет? Без каких действий договор не будет заключен? Какие действия необходимы и достаточны, чтобы договор был заключен?

И у нас, и в Англии: «Договор заключается посредством направления оферты (предложения заключить договор) одной из сторон и ее акцепта (принятия предложения) другой стороной» (ст. 432 ГК, п. 2).

Но вот дальше… По английскому праву договор будет заключен, если есть:

1) соглашение сторон (оферта/акцепт);

2) «Ты – мне, я – тебе». Удовлетворение (consideration);

3) намерение сторон создать правовые последствия;

4) соблюдена форма договора;

5) отсутствие «мин» – обстоятельств, влекущих недействительность договора.

Рассмотрим подробно.

3.2. Оферта и приглашение вступить в переговоры (делать оферты)

Оферта – это предложение заключить договор. Должно содержать все важные для стороны условия договора, а также желание стороны быть связанной договором. К примеру:

«Я предлагаю вам купить книгу издательства “Феникс”. Называется “Английское договорное право”. Автор – понятно кто. Год выпуска – 2015. Отдам за 1000 руб. Возьмете?» Если вы скажете «да», договор заключен[47].

Ваше «да» – это акцепт. То есть согласие заключить договор на предложенных мной условиях. Таким образом, в теории все просто (см. схему 5).

Схема 5. Оферта и акцепт, теория

А как в жизни? А в жизни обычно по-другому, сложнее (см. схему 6).

Схема 6. Оферта и акцепт, жизнь

Допустим, я предлагаю вам купить мотоцикл. Предложение такое: «Я предлагаю купить мотоцикл Yamaha Virago XV1100, объем двигателя 1063 куб. см, кардан, год выпуска – 1995, в хорошем состоянии. Что скажешь? Интересно?»

Мое предложение – это еще не оферта. Это предложение вступить в переговоры. Почему? Во-первых, нет цены. Во-вторых, из моих слов явно усматривается именно предложение вступить в переговоры, а не тотчас заключить договор.

Вы и вступаете. С вопросом: «А сколько хочешь?» Я говорю: «Хочу 180 000 руб., но можем и поторговаться». Вы задаете классические вопросы: «А сколько бензина жрет? И какая у него скорость?» Говорю: «Кушает где-то 8 литров 92-го по городу. Максимальная скорость теоретически – 170 км/ч, но на практике уже на 120 “сдувает”». (Мы все еще в процессе переговоров.)

Вы думаете… Потом выдаете: «180 косарей – ну, ты загнул. А вот за 150 – возьму». Вот это уже оферта (в схеме: «Сторона Б по итогам переговоров предлагает стороне А заключить договор»).

Если я скажу: «Бог с тобой, забирай» – все, договор заключен. Но, скорее всего, я буду торговаться: «Не, маловато будет. За 170, так и быть, отдам». Вот это будет встречная оферта: А предлагает Б заключить договор на иных условиях. Если вы согласитесь – все, договор заключен.

А как у нас? Да так же. Понятие оферты такое же:

«Офертой признается адресованное одному или нескольким конкретным лицам предложение, которое достаточно определенно и выражает намерение лица, сделавшего предложение, считать себя заключившим договор с адресатом, которым будет принято предложение.

Оферта должна содержать существенные условия договора (ст. 435 ГК)».

Наше право знает и приглашения делать оферты/вступить в переговоры: «Реклама и иные предложения, адресованные неопределенному кругу лиц, рассматриваются как приглашение делать оферты, если иное прямо не указано в предложении» (ст. 437 ГК, п.1).

Разница – в форме договора, которую требует закон. По английскому праву в примере с мотоциклом такого диалога хватит, чтобы договор был заключен и «связывал», т. е. имел юридическую силу, порождал права и обязанности, а также имел «исковую силу».

Если по договору одна сторона что-то не исполнила (к примеру, получила мотоцикл, но не расплатилась), вторая сторона имеет право на иск: прийти в суд и заявить требование о взыскании денег за переданный, но не оплаченный мотоцикл. И устного договора английскому суду хватит, чтобы признать: договор есть, получил мотоцикл – плати деньги.

А по нашему праву? Опять ст. 161 ГК РФ, только теперь п. 2: «…должны совершаться в простой письменной форме… сделки граждан между собой на сумму, превышающую десять тысяч рублей».

Получается, заключив договор купли-продажи мотоцикла, мы эту норму нарушили. Последствия? Описаны в ст. 162 ГК:

«1. Несоблюдение простой письменной формы сделки лишает стороны права в случае спора ссылаться в подтверждение сделки и ее условий на свидетельские показания, но не лишает их права приводить письменные и другие доказательства.

2. В случаях, прямо указанных в законе или в соглашении сторон, несоблюдение простой письменной формы сделки влечет ее недействительность».

Для договора купли-продажи мотоцикла законом НЕ установлено последствие: «Нет письменного договора = договор недействителен». Пункт 2 ст. 162 неприменим. А значит, договор на мотоцикл, хоть и заключен с пороком формы – устная вместо письменной, – все равно в силе, порождает права и обязанности, обладает «исковой силой». Я могу судиться с покупателем и взыскивать долг. Но в суде мне придется попотеть, так как в силу закона (ст. 162 ГК, п.1) я не вправе доказывать существование договора свидетельскими показаниями.

В этом фундаментальное отличие между нашим правом и английским: по английскому праву договор может быть заключен в любой форме. Конечно, есть несколько исключений – договоры с недвижимостью, поручительство и т. д. Но общий принцип именно такой: любая форма. (Подробнее см. в главе «Формы договора по английскому праву».)

3.3. Оферта и существенные условия договора

Итак, мы с вами уже поняли, что договор начинается с оферты. А оферта – предложение заключить договор. Соответственно, оферта должна содержать так называемые существенные условия договора.

Наш закон гласит: «Оферта должна содержать существенные условия договора (ст. 435 ГК)». Хорошо. Английское право говорит то же самое. Первое правило оферты. Предложение заключить договор должно быть четким, ясным, определенным. Правило сформировалось, в частности, в деле Guthing г. Lynn (1831) 2B AD 232, где:

«Лин предложил Гатингу продать лошадь. Тот согласился. Лин честь по чести расплатился, забрал лошадь, но на прощанье пообещал заплатить еще 5 фунтов сверху, “если лошадь принесет мне удачу”. Не заплатил. Гатинг попробовал взыскать 5 фунтов в суде. Отказ в иске, потому что обещание заплатить еще 5 фунтов сверху (оферта) с “привязкой” к удаче лишено определенности. Не понятно, принесла лошадь удачу ответчику или нет. Следовательно, эти слова – не оферта, так как нет ясности. Нет оферты – нет акцепта – нет договора».

Прекрасно. Что же тогда есть «существенные условия договора»? Наш закон говорит так:

«1. Договор считается заключенным, если между сторонами в требуемой в подлежащих случаях форме достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора.

Существенными являются:

а) условия о предмете договора;

б) условия, которые названы в законе или иных правовых актах как существенные или необходимые для договоров данного вида;

в) а также все те условия, относительно которых по заявлению одной из сторон должно быть достигнуто соглашение.

2. Договор заключается посредством направления оферты (предложения заключить договор) одной из сторон и ее акцепта (принятия предложения) другой стороной» (ст. 432 ГК, жирный шрифт и «разбивка» на а, б, в – мои).

Туманно? Ничего, сейчас разберемся. Вернемся опять к договору купли-продажи мотоцикла. Как определить в данном случае предмет договора? Мотоцикл, в принципе, можно считать уникальной вещью – научно говоря, «индивидуально-определенной вещью», потому что у мотоцикла есть уникальный VIN-номер.

Поэтому предмет договора будет согласован, если мы укажем VIN-номер, а дополнительно на всякий случай опишем еще и марку, год, цвет мотоцикла. Пункт а) выполнили.

Пункт б) – условия, которые названы в законе или иных правовых актах как существенные. Здесь идем от вида договора. Договор по мотоциклу, очевидно, – договор купли-продажи. Что закон говорит о существенных условиях такого договора? И где говорит?

Да все в том же ГК, часть вторая. По купле-продаже открываем ст. 454, которая так и называется – «Договор купли-продажи», читаем пункт первый:

«По договору купли-продажи одна сторона (продавец) обязуется передать вещь (товар) в собственность другой стороне (покупателю), а покупатель обязуется принять этот товар и уплатить за него определенную денежную сумму (цену)».

Беда в том, что закон далеко не всегда прямо говорит, какие условия того или иного договора существенные. Но почти всегда эти условия можно вывести из формулировки договора, данной в ГК. Так, из анализа формулировки договора купли-продажи очевидно, что существенными условиями будут:

1) предмет договора – какой именно товар (мотоцикл) мы продаем/покупаем;

2) цена договора – за сколько мы продаем мотоцикл.

Все? По закону – вроде бы все… Если мы согласовали, какой именно мотоцикл продаем и за какую цену, записали на бумаге, подписались – все, по русскому праву договор есть. Потому что «условия, которые названы в законе или иных правовых актах как существенные» согласованы. Требования ст. 432 и ст. 454 ГК выполнены. Письменная форма сделки тоже есть – требование ст. 162 ГК соблюдено. Все, готово: требования закона соблюдены. Договор родился и агукает в пеленках.

А «по жизни»?! А «по жизни» есть еще как минимум три существенных условия, которые важны для продавца и покупателя: 1) порядок оплаты денег; 2) срок оплаты денег; 3) где забирать мотоцикл.

Вот почему в законе есть пункт в) – «условия, относительно которых по заявлению одной из сторон должно быть достигнуто соглашение». И это тоже существенные условия договора, потому что обычно продавцу важно знать, когда и как он получит деньги, а покупателю – где и как забирать товар, условия доставки.

Допустим, у покупателя есть деньги, но нет водительских прав категории «А». Он не может отдать деньги, подписать договор и уехать на новеньком «моце». Тогда как? Проще всего договориться с продавцом. Пусть пригонит стального коня в «конюшню» (гараж) покупателя, там же и рассчитаются.

Но договориться о таком – значит согласовать еще одно существенное условие договора: условие о доставке товара, которое тоже должно быть согласовано сторонами, если это для сторон важно, хотя закон напрямую этого условия и не требует. И это условие должно либо сразу присутствовать в оферте (предложении заключить договор), либо быть согласовано сторонами в ходе переговоров.

Надеюсь, теперь понятно, что такое «условия, относительно которых по заявлению одной из сторон должно быть достигнуто соглашение». Это условия, хотя законом и не предусмотренные, но важные для одной, а иногда и для обеих сторон договора.

Также отсюда становится понятно, как самим определять условия договора. Для начала смотрим закон. Допустим, мы нанимаем подрядчика для строительства дома. Что говорит закон? Открываем опять вторую часть ГК, находим формулировку договора подряда, ст. 740, п. 1:

«По договору строительного подряда подрядчик обязуется в установленный договором срок построить по заданию заказчика определенный объект либо выполнить иные строительные работы, а заказчик обязуется создать подрядчику необходимые условия для выполнения работ, принять их результат и уплатить обусловленную цену».

Ага. То есть закон требует указывать существенные условия:

1) объект/результат – что и ГДЕ мы строим? Дом, собачью будку или что-то еще (т. е., как и в купле-продаже, закон требует четко определить предмет договора);

2) срок – к какому числу подрядчик должен построить нам дом;

3) цену – сколько денег готовить для подрядчика.

Вдумчивый читатель обратит внимание еще и на слова «заказчик обязуется создать подрядчику необходимые условия для выполнения работ». И спросит: а это как? Просто пустить во двор (на стройку)? Или дать инструмент? А может, просто бросить удлинитель, а инструмент у подрядчика свой?

Вопрос правильный и уместный. И вопрос этот нужно задавать подрядчику – какая тебе помощь/условия нужны? Задавая вопрос и получая ответ, вы согласовываете условие договора, которое Кодекс прямо не требует, но если не согласуете – может аукнуться.

Вы на правильном пути. И наше право, и английское эдак ненавязчиво предлагают сторонам включить мозг и, прежде чем предлагать кому-то заключить договор (направить оферту), подумать: что мы хотим получить на выходе? Какой будет итог? За что мы платим деньги? Как вторая сторона будет исполнять договор? Как мы получим итог – привезут, забирать самим или по почте пришлют?

В идеале оферта (предложение заключить договор) должна содержать ответы на все эти вопросы. Если что-то «выпало», то и тогда договор может состояться, если вторая сторона согласится, но потом у вас могут возникнуть споры по несогласованным условиям.

К примеру, вы заключили договор купли-продажи, но забыли согласовать доставку. Продавец по договору обязался поставить товар в строго определенный срок, иначе будет возмещать вам убытки. Чтобы успеть, продавец отправил вам товар курьерской почтой, а не обычной. Вы рады, получили товар вовремя… а потом продавец выставил вам к оплате расходы по курьерской доставке. И вот вам спор, читай – суд. Вы считаете: стоимость доставки включена в цену товара, хотя явно в договоре такого условия нигде нет. Продавец считает наоборот: доставка не входит в цену товара, поскольку прямо так не сказано.

Сложно сказать, чья возьмет… Но спор у вас будет в любом случае. Очевидно одно: чтобы избежать ненужных споров, «думайте на берегу». Всегда старайтесь понять, какие условия важны именно для вас и для этого договора.

Когда у вас есть понимание, вы либо посылаете предложение заключить договор (оферта), либо, получив предложение от другой стороны, делаете встречное предложение (встречная оферта) – с учетом условий, важных для вас.

3.4. Правила оферты

Как мы убедились выше, первое правило оферты – определенность: должны быть все существенные условия договора. Второе правило: предложение заключить договор должно быть сообщено второй стороне договора. Вполне логично: иначе как согласиться на предложение, если нам что-то предлагают, а мы и не в курсе?!

Классический пример – дело Taylor г. Laird (1856) 1 H & № 266[48]. Капитан во время рейса решил уволиться. Как говорят моряки, «списаться на берег». Но поскольку до берега далековато, старый капитан передал пост новому, выбранному из команды, а сам остаток пути отработал навигатором. Разумеется, по морали (по понятиям) – «любой труд подлежит оплате». С чем наш морской волк и подрейфовал в суд.

Отказ в иске. Основания такие: капитан не направил собственнику корабля предложение об увольнении/переходе на другую работу (оферта не направлена). У собственника не было возможности ни принять это предложение, ни отказаться. А значит, договора нет.

Третье правило: пока предложение заключить договор не принято, предложение можно отозвать. Научно говоря, оферта может быть отозвана в любое время до акцепта.

Еще в 1828 г. было очень интересное дело, Routledge г. Grant (1828) 130ER 920[49], где Грант написал Рутледжу письмо, в котором предложил взять в аренду дом. В письме была оговорка: «Предложение в силе шесть недель». Потом Грант то ли передумал, то ли нашел арендатора на более выгодных условиях, то ли еще что.

И Грант в пределах тех же шести недель написал Рутледжу второе письмо: «Предложение отозвано». Рутледж возмутился и ответил акцептом, т. е. согласился взять дом в аренду на условиях первого письма (оферты).

Суд думал над вопросом: если предлагающий определил срок, в пределах которого можно согласиться на предложение, то может ли предлагающий в течение этого срока отозвать предложение?

Ответ: да, может. Рассуждения суда: договор – единение двух воль. Договором или связаны обе стороны, или никто. Поэтому предложение заключить договор даже с указанием времени само по себе не связывает предложившего. Пока стороны обоюдно не договорились по всем условиям договора, предлагающий вправе отозвать предложение, а получивший предложение – или отказаться, или отмолчаться. К сведению: молчание что у нас, что в Англии считается отказом заключить договор.

ВАЖНО! У нас – иначе. Статья 436 ГК: «Полученная адресатом оферта не может быть отозвана в течение срока, установленного для ее акцепта, если иное не оговорено в самой оферте либо не вытекает из существа предложения или обстановки, в которой оно было сделано».

Четвертое правило: об отзыве предложения (оферты) нужно обязательно сообщить второй стороне.

1 октября Ван Тиенхувен из Кардиффа, столицы Уэльса, направил предложение (оферту) Бирну в Нью-Йорк. Предложил купить 1000 коробок жести. Бирн получил письмо 11 октября. В тот же день Бирн отправил по телеграфу акцепт (согласие заключить договор). Для подстраховки Бирн дополнительно 15 октября отправил еще и письмо с подтверждением согласия.

Как выяснилось позже, 8 октября Ван Тиенхувен направил Бирну второе письмо – с отзывом предложения (оферты), так как цены на рынке жести скакнули на 25 %. Бирн получил отзыв оферты 20 октября. Когда Тиенхувен отказался исполнять договор, Бирн обратился в суд.

Суд, в лице судьи Линдли:

«Ответчики говорят: оферта, сделанная в письме от первого октября, была отозвана до того, как истцы сделали акцепт телеграммой от 11 октября и письмом от 15-го. Несомненно, оферта может быть отозвана до акцепта, и не важно, указан в оферте срок для акцепта или нет – см. дело Рутледж против Гранта. Но в данном деле стоят два других вопроса.

1. Имеет ли отзыв оферты (предложения заключить договор) юридическое значение до того, как этот отзыв будет сообщен лицу, которому предложено заключить договор?

2. Письмо с отзывом предложения должно быть только сдано на почту или должно быть еще и получено?

Любопытно, но ни один из этих вопросов суды нашей страны еще не рассматривали. По первому вопросу… сообщение об отзыве оферты, не полученное стороной, с точки зрения закона, вообще не сообщение. Такого подхода придерживаются в США – см. дело Taylor v. Merchants Fire Insurance Co.

Такого же подхода придерживается господин Поллок в замечательном труде “Принципы договора”, а также господин Лик в труде “Обзор договорного права”. Поэтому перехожу ко второму вопросу, а именно, достаточно ли просто сдать письмо с отзывом предложения на почту, чтобы отзыв был сообщен истцу.

…Сейчас уже сложилось правило: если предложение заключить договор направлено по почте и в ответ согласие заключить договор тоже направлено по почте, договор будет заключен в миг сдачи письма с согласием заключить договор (т. е. акцепта) на почту – даже если письмо с согласием заключить договор никогда не придет к получателю[50]. См. дело Харриса, а также дело Dunlop v Higgins.

Однако суд в тех делах исходил из принципа: отправитель предложения заключить договор явно или подразумеваемо согласился считать письмо второй стороны, надлежащим образом сданное на почту, достаточным ответом и уведомлением об акцепте, или, иными словами, отправитель предложения заключить договор по почте уполномочил почту быть своим доверенным лицом, которое полномочно принять акцепт и уведомить отправителя об акцепте.

Но в данном деле, когда речь идет об отзыве оферты, этот принцип неприменим. Я не вижу доказательств, чтобы истец наделил ответчика правом отозвать оферту, просто сдав письмо на почту. Кроме того, нет принципа или прецедента, который обязывал бы меня считать днем отзыва оферты 8 октября или любой день до 20 октября – когда истец получил письмо с отзывом оферты.

Но до того как истец получил отзыв оферты, истец успел сделать акцепт по телеграфу и по почте, более того: истцы успели уже заключить прибыльный договор на последующую продажу этой жести. Мое мнение – отзыв оферты 8 октября был совершен ненадлежаще. И полноценный, связывающий договор заключен 11 октября, когда истец совершил акцепт первого письма и у истца отсутствовали основания считать оферту отозванной. Иное решение по делу было бы вопиющей несправедливостью…

Мне представляется, что и оба принципа закона, и практическое удобство требуют, чтобы лицо, которое акцептировало оферту (т. е. согласилось заключить договор на предложен-ныхусловияк), не ведая, что оферта отозвана, должно быть в безопасном положении, и это лицо вправе действовать, считая, что акцепт оферты создал договор, связывающий стороны». Дело Byrne у. Van Tienhoven (1880), 5CPD 344[51]. Дополнительно: отзыв оферты может быть совершен через заслуживающее доверие третье лицо. Подробнее см. дело Dickinson у. Dodds (1876) 2 Ch D 463 [52].

Пятое правило: оферта не может быть отозвана, если вторая сторона начала выполнять условия договора, которые содержатся в оферте.

В 1936 г. отец купил дом зятю и снохе. Цена дома – 750 фунтов. Отец отдал 250 фунтов наличными, на остальные 500 была взята ипотека. Отец обещал молодоженам: «Выплатите ипотеку – дом ваш». Молодые прилежно платили и таки выплатили ипотеку. В 1945 г. отец умер. По завещанию все отходило его жене. Та подала иск о признании права собственности. И? Суд вынес справедливое решение: «В иске отказать». По второй инстанции решение устояло.

Обоснование: «Обещание отца – односторонний договор (по нашему – односторонняя сделка):обещание дома взамен выплат по ипотеке. Как только пара (зять и сноха) принялась выполнять обещание, обещание не могло быть отозвано. Если бы пара не выплачивала ипотеку, отец не был бы связан обещанием, но ипотека выплачена. Если так хотел отец при жизни, то быть по сему и после его смерти».

Дело Errington v. Wood[1951] EWCA Civ 2[53], апелляция заседала в составе судей Сомервиля, Родсона… и Альфреда Деннинга. Кому и принадлежит цитата (курсив мой).

3.5. Почему важно различать оферту и приглашение вступить в переговоры

Потому что можно «влететь». К примеру, у английского торговца в списке товаров вы увидели какой-то очень нужный вам товар за очень «вкусную» цену. Но в списке была указана только цена – без прочей конкретики, без четкой готовности заключить договор.

Вы направили акцепт: «Готов взять». В ответ – тишина. А потом (хорошо, если не в суде) выяснилось, что список товаров – не оферта, а приглашение вступить в переговоры. И ваш акцепт на той стороне восприняли как оферту, которой продавец не связан. Взял и отмолчался.

А что – имеет право. Хочу – соглашусь (акцепт), а могу и отказаться (промолчать). И ваш иск об обязании заключить договор с грохотом провалится. Почему так? Потому что английское право. Потому что исстари повелось: есть перечень предложений, которые выглядят, как оферта, очень похожи на нее, но на самом деле это предложение вступить в переговоры, а не оферта.

Вот эти предложения.

1. Просто указание цены еще не оферта, но предложение вступить в переговоры. Правило сложилось в далеком 1893 г.: дело Harvey v. Facey [1893] UKPC 1, [1893] AC 552[54].

Истец хотел купить ферму. Отправил телеграмму ответчику: «Ферму продашь? Почем? Телеграфируй нижнюю цену». Ответчик прислал телеграмму: «Нижняя цена – 900 фунтов». Истец: «Хорошо, согласен. Высылай проект договора». И вот тут ответчик «включил заднюю». Отказался продать. Истец – в суд. С иском об обязании заключить договор, т. е. обязать ответчика продать истцу ферму за 900 фунтов. Суд:

«Первый вопрос – желает ли господин Фейси продать ферму. Второй вопрос – нижняя цена. Слово “телеграфируй” относится только ко второму вопросу. Фейси ответил только на второй вопрос, указал цену. Остальные условия договора никто не обсуждал.

Поэтому телеграмму ответчика нельзя считать ни акцептом, ни встречной офертой. Договор был бы заключен, если бы Фейси ответил “да” на первый вопрос (‘Фермупродашь?’). Но ответчик ответил только на второй вопрос, назвал цену».

Итог: «В иске – отказать».

2. Товары на прилавках супермаркета – тоже предложение вступить в переговоры. На всякий случай уточню: под супермаркетом понимаем магазин самообслуживания, где покупатель сам выбирает товары и тащит все это добро на кассу.

По-настоящему остро сей вопрос встал в деле Pharmaceutical Society of Great Britain v. Boots Cash Chemists (Southern) Ltd [1953] EWCA Civ 6[55], где суд выбирал между двумя подходами:

– договор заключен, когда покупатель взял товар с полки;

– договор заключен, когда покупатель принес товар на кассу и кассир принял деньги.

Суд выбрал крайний подход.

3. Товары в витрине магазина – предложение вступить в переговоры. В 1959 г. в Англии только-только приняли закон об ограничении продажи оружия (Restriction of Offensive Weapons Act 1959, полный текст тут: http://www.legislation.gov.uk/ukpga/Eliz2/ 7–8/37/section/2 – кстати, до сих пор действует). Согласно закону ответственность наступала за «предложение к продаже оружия».

Вскоре, в 1961 г., прокуратура предъявила обвинение торговцу из Бристоля, у которого на витрине нашли финку. И… красиво села в лужу:

«Я думаю, большинство людей склонилось бы к мнению (как и я, когда впервые ознакомился с делом): нож, выставленный в витрине магазина с привинченным ценником, явно свидетельствует о выставлении сего ножа на продажу. <…> Нож предлагает людям купить себя, на обывательском языке – “продается”; но любой закон надо толковать с позиций судебной практики, общей по стране.

И в парламенте, по идее, должны эту практику знать. А с позиций практики и очевидного договорного права получается, что выставить вещь с ценником в витрине – не предложение к продаже, не оферта; это предложение вступить в переговоры. При таких обстоятельствах дела нарушение закона отсутствует».

Дело Fisher v Bell [1961] 1 QB 394[56].

4. Лоты на аукционе – приглашение вступить в переговоры.

Вряд ли вы будете торговать финками, а вот с аукционами можете «встрять» запросто. Что мешает английскому суду распространить правила об аукционе на электронный аукцион, если будет спор о покупке товара на том же eBay или иной «электронной площадке»?

Да ничего. Помните слова судьи МакЛачина: «Со временем закон в любой области может измениться; но процесс перемен – медленный и поэтапный, основан на расширенном применении старого принципа к новым обстоятельствам»?

Поэтому важно понимать: лот на аукционе – приглашение вступить в переговоры. Ставка – оферта (предложение заключить договор), удар молотка – акцепт (согласие заключить договор).

При этом договор будет заключен между лицом, давшим самую высокую ставку, и собственником товара (лота). Аукционист с молотком – всего лишь посредник между покупателем и собственником.

Все сказанное прямо закреплено в законе о купле-продаже товаров 1979 г., ст. 57. Но «ноги растут» у этой нормы закона опять-таки из прецедентного права. А именно из дел: Harris г. Nickerson (1873) LR 8 QB 286[57] и British Car Auctions Ltd г. Wright [1972] 1 W.L.R. 1519[58].

5. Реклама – приглашение вступить в переговоры (в газете или в журнале, а также в сети Интернет).

Ведущий прецедент – дело Partridge г. Crittenden [1968] 1WLR 1204[59]. Человек продавал птичек через объявление в газете. В действиях продавца бдительный государственный орган усмотрел нарушение закона об охране птиц 1954 г. Закон запрещал «продавать или предлагать к продаже» определенные породы птиц.

Ничего не напоминает? Правильно: дело как две капли воды похоже на Fisher г. Bell [1961] 1 QB 394. Только тут не нож, а птица. И не витрина, а объявление в газете. Сходство заметили не только мы с вами, но и судьи апелляции. И прямо сослались на него в решении. Поэтому итог несколько предсказуем:

«Я думаю, когда некто имеет дело с рекламой или рассылкой, если предложение не исходит напрямую от производителя, то с точки зрения делового оборота такую рекламу надо рассматривать как приглашение вступить в переговоры, а не как предложение к продаже (оферту)». Судья Паркер.

3.6. Исключения

И вот здесь мы опять подходим к интересному и фундаментальному. Как видно из дел Fisher г. Bell[1961] 1QB 394. и Partridge г. Crittenden [1968] 1 WLR 1204, реклама = приглашение вступить в переговоры, но никак не оферта. А всегда ли так?

13 ноября 1891 г. в газете Pall Mall появилось вот такое объявление на весь разворот:

«Награда 100 фунтов. Компания Carbolic Smoke Ball Co заплатит 100 фунтов любому, кто будет принимать наше лекарство Smoke Ball (дословно – «дымовой шар») три раза в день две недели подряд согласно инструкции, приложенной к каждому лекарству, – и, тем не менее, заболеет гриппом или иной простудой. В доказательство искренности наших намерений мы внесли 1000 фунтов на депозит в Союз-Банк».

Оригинал[60]:

Вам 100 фунтов кажутся мелочью? Зря. Тогдашние 100 фунтов равны 7000 фунтов современных. Если в долларах – около $15 000, т. е. около полумиллиона рублей. При таком щедром посуле народ мел чудо-лекарство, как горячие пирожки.

Луиза Элизабет Кэрлил тоже честно купила лекарство. Принимала, как было сказано в инструкции. И – слегла с гриппом. Компания Carbolic Smoke Ball Co платить отказалась. Луиза пошла в суд. Позиция истца: между нами заключен договор. Платите.

Позиция ответчиков свелась к следующему:

1. Договора нет, так как, давая рекламу, компания Carbolic не имела намерения создать правовые последствия. Поэтому текст объявления был сформулирован расплывчато. Сказано «любому, кто будет принимать лекарство», но не указан срок, что можно толковать как в любое время до конца жизни. Будет неразумно обязывать компанию исполнять обязательство выплатить награду, если некто заболеет гриппом спустя годы после выхода объявления.

2. Если договор есть, этот договор ничтожен. Основание – закон о лотереях, который гласит: договор на предмет заключения пари или ставки противоречит закону и ничтожен.

3. Если договор есть и это договор не о пари, тогда это – договор страхования здоровья истца. Но и этот договор ничтожен, потому что в силу другого статутного закона в договоре страхования должно быть указано имя истца. Поскольку не указано, присутствует порок формы, договор ничтожен.

По первой инстанции дело рассматривал судья Генри Хоукинс. О фактах никто не спорил. Поэтому судья Хоукинс сразу поставил четыре вопроса права, имеющих значение для дела.

1. А был ли договор?

2. Если был, то установлена ли законом какая-то особая форма для такого договора?

3. Что за договор – о пари?

4. Применимы ли нормы статута о страховании?

Позиция суда:

«Прихожу к мнению: оферта или предложение в рекламном объявлении в сочетании с тем, что истец исполнил условия объявления, породили договор, а также обязательство ответчика выплатить 100 фунтов, если наступит событие, указанное в объявлении.

Мне кажется, договор истца и ответчика можно описать так. В обмен на встречное исполнение (consideration)[61] истца – истец обязывается принимать лекарство ответчиков три раза в день, две недели подряд, согласно инструкции – ответчики обязуются выплатить истцу 100 фунтов, если истец заболеет гриппом.

Объявление, набранное большими буквами, несомненно, рассчитано на всех читателей газеты, и слова «на депозит в банке положены 1000 фунтов» написаны с единственной целью: убедить читателя в серьезности намерения ответчиков исполнить обещание, если описанное событие наступит; как написали сами ответчики: «в доказательство честности наших намерений», – достаточно красноречиво.

…если податель объявления, не важно – о лекарстве или о чем угодно, намеревается так увеличить продажи или использование лекарства… пусть потом не удивляется, что его поймали на слове.

Отмечаю, что в данном деле есть обещание ответчика заплатить 100 фунтов; но сущность оферты – заплатить указанную сумму в качестве компенсации за невозможность дать обещанный эффект от приема лекарства три раза в день, две недели подряд. Этот ежедневный прием и есть достаточное встречное удовлетворение (consideration), которое поддерживает обещание ответчика заплатить деньги».

Далее суд красиво добил ответчика прецедентом, о котором, похоже, ответчик не знал:

«В деле Williams v. Carwardine (1833) 4 B. & Ad. 62! ответчик 25 апреля 1831 г. разместил написанное от руки объявление, в котором утверждал, что готов заплатить 20 фунтов любому, кто сможет дать информацию об убийце Уолтера Карвардина, если убийца будет приговорен. Истец дал ответчику такую информацию. Убийцу приговорили. Ответчик отказался платить.

Истец обратился в суд. Суд в составе Денмана, Лителдейла, Парка и Патессона иск удовлетворил, взыскал с ответчика 20 фунтов. Обосновал решение тем, что объявление содержало общее обещание выплатить награду любому лицу, кто выполнит условие, указанное в объявлении, в частности даст информацию».

После чего суд преспокойно удовлетворил иск. Дело Carlill г. The Carbolic Smoke Ball Company [1892] 2 Q.B. 48[62].

По первой инстанции это было просто интересное дело, не более того. По второй – стало великим, вошло в анналы. До сих пор во всех учебниках по английскому праву дело идет как пример… чего? Попробуйте понять сами из решения апелляции. Если не получится, ответы – в конце главы.

Ко второй инстанции ответчик сменил юристов. Нанял лучших. Подтянул «тяжелую артиллерию». Те долго сидели в библиотеках, думали, искали прецеденты… В итоге жалоба обогатилась двумя новыми доводами.

1. Истица заболела гриппом, но компании Carbolic от этого ни прибыли, ни убытка. Компания ничего не получила взамен своего обещания заплатить деньги. А значит, нет встречного удовлетворения. Следовательно, нет договора.

2. Даже если считать злополучное объявление офертой, то нет акцепта. Истец не направил ответчику письменный акцепт. А значит, договор не заключен, договора нет. Вот смотрите, в древнем деле Brogden г. Metropolitan Ry. Co. судья Блэкбурн сказал: «Нельзя заключить договор и создать обязательства для других людей, просто совершив частное действие» (принимая лекарство).

Юристы ответчика «передернули» позицию Блэкбурна, вырвали цитату из контекста. Блэкбурн имел в виду прямо противоположное, как раз «акцепт действием возможен».

Подробный разбор дела Брогдена см. в разделе 3.10, а в этом деле судьи апелляции заметили уловку. С понятным исходом. Тройка судей разнесла позицию ответчика в пух и прах.

Судья Линдли:

«Начну с двух вопросов, поднятых нижестоящим судом. Только для того, чтобы сразу эти вопросы закрыть. Говорят, якобы тут договор страхования, из которого невозможен иск. Чтобы отклонить это предположение, достаточно посмотреть на объявление. Также судья Хоукинс пришел к верному выводу: никаких пари или там ставок в данном деле нет и в помине. Полностью согласен; считаю, эти два вопроса не стоят серьезного внимания.

Тогда что остается? <…> Мы имеем дело с явно выраженным обещанием заплатить 100 фунтов. <…> Говорят (ответчик в жалобе), будто это обещание не связывает, потому что не определено лицо, которому дано обещание. Между тем так всегда и пишут объявления с обещанием награды. Награду обещают лицу, которое выполнит существенные условия, установленные в объявлении. Любой, кто эти условия выполнит, тем самым сделает акцепт оферты. С точки зрения закона, объявление ответчиков – предложение (оферта) заплатить 100 фунтов любому, кто выполнит условия объявления, и выполнение условий и есть акцепт оферты (принятие предложения заключить договор).

<…> Дальше (ответчик) утверждают: “Истец обязан был сообщить об акцепте ответчику”.

Бесспорно, по общему правилу, чтобы получился договор, который связывает стороны, когда сделана оферта, должен быть сделан акцепт, и об этом акцепте ответчик должен быть уведомлен. Но применимо ли общее правило в делах о выплате вознаграждения? Я полагаю, дела о выплате вознаграждения – исключение из общего правила. А если не исключение, тогда извещение об акцепте должно предшествовать исполнению договора. В нашем деле оферта – длящаяся. Эта оферта не была отозвана, и если необходимо извещение об акцепте (в чем я очень сомневаюсь), то правильный подход высказал судья Блэкбурн в деле Brogden v. Metropolitan Ry. Co. 2App. Cas. 666,691: если лицо, которое делает оферту, требует извещение об акцепте, то такое извещение может быть дано одновременно с исполнением условий оферты.

…Полагаю, в данном деле уместнее другой подход: если лицо, сделавшее оферту, прямо не потребовало уведомить себя об акцепте, то будет достаточно и уведомления об исполнении условий оферты. Таким образом, мы считаем, что все слагаемые договора присутствуют, договор заключен и связывает стороны».

Следом высказался судья Боувен и буквально с порога сформулировал понятие публичной оферты (предложение заключить договор всему миру – с любым, кто отзовется):

«Говорят (ответчики в жалобе), договор заключен со всем миром, т. е. с каждым; а нельзя заключить договор с каждым. Довод порочен. Это не договор со всем миром. Это оферта, адресованная всему миру. А почему нельзя сделать оферту всему миру, которая вырастет в договор с каждым, кто пойдет навстречу и исполнит условия оферты?

Оферта обяжет любого, кто – пока оферта не отозвана – исполнит условия оферты; и хотя оферта сделана всему миру, договор будет заключен с ограниченным числом людей, которые пойдут навстречу и исполнят условия, поверив объявлению. Данное дело отличается от дел, где вы предлагаете вступить в переговоры, или вы дали объявление, что у вас куча книг на продажу, или дом для сдачи в аренду – в таких делах оферта не связывает и не порождает договор. Такие объявления приглашают вступить в переговоры, т. е. это оферта на прием других оферт, “оферта с предложением поторговаться”, как сказал некий грамотный судья в одном из предыдущих дел.

Но если оферта связывает, то договор будет заключен в миг, когда лицо исполнило условия, указанные в оферте.

Говорят (ответчики в жалобе), что нет уведомления об акцепте. Несомненно, по общему правилу об акцепте (согласии заключить договор) нужно уведомить лицо, предложившее заключить договор, чтобы два разума и воли могли сойтись. Если не сообщили, нет единения разумов и воли, нет обоюдного согласия, которое, по английским законам – ничего не скажу про законы других стран – должно быть для заключения договора.

Но из этой доктрины ясно как день, что уведомление о согласии заключить договор необходимо для выгоды лица, предложившего заключить договор, и лицо, предлагающее заключить договор, может указать в предложении, что нужно уведомление об акцепте – если лицо желает это уведомление получить.

И я полагаю, что лицо, предлагая другому заключить договор, в самом предложении заключить договор указывает – явно или подразумевая, – в какой именно форме предлагающее лицо хочет видеть акцепт, какая форма согласия будет достаточна, чтобы договор был заключен и связывал стороны.

Второй стороне договора достаточно лишь сделать акцепт в той форме, которую предполагает оферта; и если лицо, предлагающее заключить договор, явно сообщает или подразумевает в предложении заключить договор, что для этого достаточно всего лишь совершить действия без уведомления, то совершение действий, которые выполняют условия оферты, – достаточный акцепт и без извещения.

Следующий довод ответчика – договор nudum pactum[63]: якобы нет встречного удовлетворения… Я не буду спорить. Я просто сошлюсь на дело Victors v. Davies 12 M. W 758 и примечание Менинга по делу Fisher v Pyne 1 M. G. 265, и, если кто хочет поспорить, читайте означенные дела. Короткий ответ, чтобы не вдаваться в академический спор: в самой оферте изначально было заложено требование совершить действия; оферта предполагала исполнение.

Определение термина “встречное удовлетворение” ("consideration” дано в труде Уильяма Сельвина "NisiPrius”, 8-е издание, стр. 47; это определение цитировал судья Тиндал в деле Laythoarp v Bryant 3 Scott, 238,250, и сказано так:

“Любое деяние истца, от коего ответчик приобрел благо иль преимущество, или любой труд, ущерб или неудобство, претерпленные истцом, если таковое сделано истцом, или неудобство понесено истцом с согласия ответчика, как выраженного, так и подразумеваемого”.

<…> Закон не обязывает нас мерить равноценность встречного удовлетворения. Неудобства, понесенного одной стороной по требованию другой стороны, достаточно, чтобы создать встречное удовлетворение. Я думаю, использование истцом лекарства ответчиков – уже достаточное встречное удовлетворение. Но я также думаю, что ответчик получил еще и дополнительное благо (встречное удовлетворение) от пользования истцом лекарства, потому что использование лекарства могло поднять ответчикам продажи».

Дело Carlill v. Carbolic Smoke Ball Co [1892] 2 QB 484 (QBD)[64]сформировало в английском праве:

1) понятие «публичной оферты», т. е. предложение заключить договор с любым, кто отзовется, – «со всем миром»;

2) «молчаливый» акцепт, он же «тихий» или «внезапный» акцепт, научно говоря – «акцепт конклюдентными действиями». Что это такое и с чем его едят – расскажу, когда дойдем до акцепта.

Таким образом, первое исключение – реклама по общему правилу – предложение вступить в переговоры (предложение делать оферты), и не более того… но когда в рекламе есть все существенные условия, тогда это уже предложение заключить договор (оферта).

Второе исключение из правила «реклама = предложение вступить в переговоры» будет, если… Вспомните первый пункт: «Просто указание цены еще не оферта, но предложение вступить в переговоры».

Так вот, если продавец перестарается и помимо цены в объявлении распишет еще и подробности или если эти подробности известны другой стороне из переписки – это уже будет не приглашение к переговорам, а предложение заключить договор (оферта).

Пример из недавней истории – дело Biggs v. Boyd Gibbins [1971] 1 WLR 913. Продавец (Бигс) и покупатель (Гиббинс) торгуются за дом. Покупатель предлагает 20 000 фунтов. Продавец с укором отвечает: «Вы знаете, я заплатил за этот дом 25 000 фунтов. Поэтому ваше предложение в 20 000… несколько оптимистично. Отдам за 26 000 – лишь бы побыстрее продать». Покупатель ответил, дословно: «I accept your offer»», т. е. «Я принимаю ваше предложение». Также спросил: «Как связаться с вашими юристами?» На что продавец отписал: «Спасибо. Вы согласились на мою цену. Мы с женой поздравляем вас с покупкой».

Потом покупатель передумал. Попытался «съехать» со сделки. Поздно. Договор уже заключен. Бигс пошел в суд с иском о принуждении исполнить обязательство в натуре (specific performance[65]), т. е. просил суд обязать покупателя исполнить договор. Выиграл.

Третье исключение – некоторые торги. Обычно торги – это предложение вступить в переговоры (делать оферты). Но если объявление о торгах – как и любое другое объявление – написано с достаточными подробностями и из объявления можно усмотреть именно предложение заключить договор, то тогда объявление о торгах – оферта.

Пример из новейшей истории – Harvela Investments Ltd v. Royal Trust Co. of Canada Ltd (1986)[66]. Компания «Траст» направила двум заинтересованным лицам – компании «Харвела Инвестментс» и сэру Леонарду Оутбриджу – предложение купить акции. В предложении было сказано: договор будет заключен с лицом, давшим наибольшую цену. Вот если бы этой фразы не было, предложение было бы приглашением к переговорам. Поскольку фраза была, то само объявление суд счел офертой.

И вот что получилось: «Харвела предложила $2 175 000, а Леонард – «$2 100 000 или $101 000 сверху к любой иной оферте». Поначалу акции ушли к Леонарду. Когда о сделке узнали в «Харвеле», те побежали в суд. Долго судились, выиграли аж в палате лордов, которая отменила решение апелляции.

Почему? Потому что из-за формулировки предложения о торгах это предложение сочли офертой. Следовательно, ответ стороны с предложением о цене – акцепт, согласие заключить договор. А значит, наибольшую цену дала «Харвела». Оговорка «сверху к любой оферте» неприменима, потому что из-за формулировки предложения о торгах стороны направляли не оферты, а акцепты.

3.7. «Шесть дорог» оферты

Что может произойти с предложением заключить договор, т. е. с офертой, если это предложение сделано? Раз вы дочитали до этого места, то можете ответить на этот вопрос. С офертой может произойти:

1) согласие (акцепт), тогда оферта + акцепт = договор;

2) отказ, тогда договора нет;

3) предложение (оферта) отозвано;

4) истек срок, установленный в самом предложении;

5) «оферта на оферту», т. е. предложение на предложение, встречное предложение. Классический торг, положим: «500 много, даю 300». Тогда первое предложение (500) умирает, и стороны меняются местами. Пославший предложение (500) теперь становится на место того, кому он послал предложение, и думает, соглашаться на встречное предложение (300, встречная оферта) или нет.

Все? Есть еще один «путь». Допустим, в оферте не указан срок. Означает ли отсутствие срока, что предложение в силе вечно? Совершенно верно, НЕ означает. А если в предложении не указан срок, сколько можно тянуть с ответом? Как долго предложение остается в силе? Английское право отвечает: «в разумный срок». Вот пример из древнейшей истории.

Ответчик предложил истцу продать акции в компании истца. Истец согласился на предложение (акцепт) спустя полгода. К тому времени цена акций упала. Ответчик предложение не отозвал, но продать акции отказался. Истец пошел с иском в суд: «Обяжите ответчика продать мне акции» (опять specific performance, т. е. истец заявил иск об обязании ответчика продать акции истцу).

Позиция суда. С учетом предмета договора – акций – к тому времени, как истец надумал принять предложение, предложения уже не было. То есть спустя разумный период времени оферта… умерла. Соответственно, акцепт не состоялся. Договора нет. Соответственно, нет и прав/обязательств сторон. В частности, обязательство ответчика передать акции не возникло. Все. В иске – отказать. Дело Ramsgate Victoria Hotel г. Montefoire (1866) LR 1 Ex 109[67].

Что происходит с офертой, если умер оферент? Обычно оферта уходит в царство теней вслед за оферентом, см. дело Reynolds v. Atherton (1921). Но! Если акцептант не знал о смерти и совершил акцепт – договор есть. Bradbury v. Morgan (1862).

3.8. Формы оферты

Оферта, как мы помним, – предложение заключить договор. Хорошо, тогда в какой форме может быть сделано такое предложение? Ни наш ГК, ни английские прецеденты не дают прямого ответа на этот вопрос.

Может, вопрос и несущественный. Но почему-то формы акцепта подробно расписывают и в литературе, и в прецедентах, а вот про форму оферты пишут как-то поменьше… Следуя давней привычке раскладывать все по полочкам, отвечу на вопрос.

Ответ следует из анализа практики и понимания сути оферты. Еще раз: оферта – предложение заключить договор. В какой форме можно сделать другому человеку или юридическому лицу (второй стороне) такое предложение?

Да в любой, лишь бы мы понимали друг друга, лишь бы было ясно, что предложение заключить договор исходит именно от меня, а согласие (акцепт) – от того человека, которому я сделал предложение.

Вроде бы очевидно. И наш ГК эту позицию поддерживает:

«Договор в письменной форме может быть заключен путем составления одного документа, подписанного сторонами, а также путем обмена документами посредством почтовой, телеграфной, телетайпной, телефонной, электронной или иной связи, позволяющей достоверно установить, что документ исходит от стороны по договору» (ст. 434, п. 2).

Обмен документами – это как раз и есть переговоры через переписку, обмен офертой/встречной офертой, уточняющие вопросы, в итоге – акцепт и договор.

Попробую разложить. Могу я вам на словах предложить заключить договор (вспоминаем пример «купи книгу»)? Конечно, могу. Значит, первая форма оферты – устная. Могу я прислать вам по почте договор о продаже мотоцикла и получить от вас ответ «да, беру»? Конечно. Отсюда вторая формы оферты – письменная.

Все? Нет. Могу я прислать договор по электронной почте и получить от вас такое же «электронное» согласие (акцепт)? Конечно. Между тем пускай почта и электронная, форма договора все равно будет письменной: буквы мы набираем на клавиатуре. Буквы складываются в слова. Слова складываются в письмо. Письмо – слова – вы читаете с монитора, а не с листа бумаги, но это все равно написанные слова, а не сказанные. Поэтому оферта по электронной почте – это разновидность письменной оферты.

Итак, устная и письменная формы оферты. Все? Нет. Есть еще оферта действием («молчаливая» оферта). То есть я молчу, я ничего не пишу, но своими действиями я предлагаю вам заключить договор.

Как такое может быть? Просто и обыденно. Вспоминаем пример с пельменями. Я молча кладу на кассу пачку пельменей и сто рублей одной купюрой. Что есть мои действия? Правильно: оферта. Девушка за кассой взяла у меня деньги, пробила чек – вот тебе акцепт.

Вспомните ст. 493 ГК: «…договор розничной купли-продажи считается заключенным в надлежащей форме с момента выдачи продавцом покупателю кассового или товарного чека или иного документа, подтверждающего оплату товара».

Эта норма закона говорит нам об итоге отношений продавца и покупателя. А что в начале? То же, что и всегда: «…договор заключается посредством направления оферты (предложения заключить договор) одной из сторон и ее акцепта (принятия предложения) другой стороной» (ст. 432 ГК, п. 2).

И нет запрета, и давным-давно сложилась практика: принес на кассу, оплатил, забрал – все, договор заключен. Другой пример оферты действием: вы подъехали на автозаправку, встали под колонку с надписью АИ-92. Ваши действия – уже оферта. Вы предлагаете продать вам бензин. Судя по вашему поведению – по колонке, к которой вы подъехали, – ясно, какой именно бензин вам нужен. Вы молчите, но ваши действия дают второй стороне всю нужную информацию. Заправщик налил вам полный бак (акцепт действием). Говорит: «С вас столько-то». Вы так же молча расплатились – и уехали. Договор? Договор.

Итак, оферта устная, оферта письменная, оферта действием (поведением). Все? Нет. Осталась последняя форма – смешанная. Вспоминаем пример с маршруткой. Вы стоите на остановке. Приехала маршрутка. Вы посмотрели на номер – ага, моя. Сели и уехали. Из чего здесь складывается оферта?

1. Табличка с маршрутом. Допустим, № 58 – «Ц. Рынок— Сельмаш» (письменная).

2. Маршрутка подъехала к остановке, где стоите вы (действие).

3. Табличка «17 руб.» – цена проезда (письменная).

4. Водитель нажал кнопку, открыл дверь – «садись» (действие).

И? Вот она, оферта. Из этих четырех слагаемых складывается предложение заключить с вами, а также с любым человеком на остановке договор перевозки по маршруту «Ц. Рынок – Сельмаш» за 17 рублей на вот этой самой маршрутке. Предложение ясно, понятно и определенно (по английскому праву) и одновременно содержит все существенные условия договора (по русскому праву). По любому праву это – оферта. Хотя предложение заключить договор (оферта) сделано в смешанной форме: частично написано (таблички), письменная форма, частично следует из действий/поведения второй стороны (подъехал, открыл дверь – действие).

Хорошо, а как нам принять это предложение? Мы будем писать письма водителю? Нет. Мы будем кричать на всю улицу «Акцепт!»? Нет. Зачем усложнять? Достаточно просто зайти в маршрутку. Итак, мы действием (поведением) согласились заключить договор на предложенных условиях.

И в повседневной жизни, и в мире бизнеса очень многие договоры начинаются со смешанной оферты. К примеру, к вам пришел представитель завода, предлагает заключить договор поставки подшипников. У представителя с собой договор… и два подшипника. В договоре: готовы поставить сто подшипников таких же, как образцы, предоставленные нашим агентом. Все: если цена и качество устраивают, можно подписывать.

Еще пример: у вас есть сайт в сети Интернет, из которого ясно, что вы продаете бумагу, но не указана цена. В один прекрасный день вам «падает» на счет 100 000 рублей.

Подняли через банк платежное поручение. Плательщик – некое ЗАО «Инсмут»… с которым у вас никаких отношений нет. В назначении платежа указано «за бумагу». Вы в недоумении… И в тот же день приходит письмо от этого ЗАО: «Просим как можно скорее поставить бумагу белую, формата А4 на сумму 100 000 с учетом доставки в Урюпинск. Доставить просим по адресу такому-то». Оферта? Оферта.

Как нам принять это предложение? То есть как сделать акцептом? Можно написать в ответ: «Приняли, поставим» (письменный акцепт). А можно и без всякой переписки отправить бумагу по указанному адресу – акцепт действием («молчаливый» акцепт).

3.9. Акцепт

Теперь подробнее об акцепте. Если оферта – предложение заключить договор, то акцепт – согласие заключить договор на предложенных условиях (оферта). Что наш Кодекс говорит об акцепте? А вот что:

«Статья 438. Акцепт

1. Акцептом признается ответ лица, которому адресована оферта, о ее принятии.

Акцепт должен быть полным и безоговорочным.

2. Молчание не является акцептом, если иное не вытекает из закона, обычая делового оборота или из прежних деловых отношений сторон.

3. Совершение лицом, получившим оферту, в срок, установленный для ее акцепта, действий по выполнению указанных в ней условий договора (отгрузка товаров, предоставление услуг, выполнение работ, уплата соответствующей суммы и т. п.) считается акцептом, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или не указано в оферте».

Как и оферта, что у нас, что в Англии, акцепт может быть сделан в тех же четырех формах – устная, письменная, действием, смешанная. Если с первыми двумя формами все понятно, то третья форма – акцепт действием, он же акцепт поведением, он же внезапный акцепт, он же «молчаливый акцепт» – вгоняет наших доморощенных бизнесменов в тихий ужас.

«Как же так?! Как— заключен?! Как может быть договор заключен, я же ничего не подписывал?» Ох, сколько и я, и судьи, и другие юристы слушали этих воплей! Даже поговорку сложили: «Акцепт подкрался незаметно».

Бизнесмены привыкли к обывательскому пониманию: «Договор – это бумажка, подписанная мной и тем парнем, нет бумажки – нет договора». «Академиев» наш бизнес не заканчивал, ГК до п. 3 ст. 438 тоже мало кто дочитывал.

Вот и получается сплошь и рядом: направили «тому парню» предложение заключить договор. Думали поспорить по условиям, поторговаться… А «парень» вместо спора бросился исполнять предложение (оферту).

К примеру, перечислил вам аванс или отгрузил продукцию. И все: акцепт. Договор заключен. О чем вы можете узнать и не сразу, а после исполнения договора вашим партнером. Практики – валом:

«…Получив от общества подписанный им проект договора, направленный посредством факсимильной связи, истец выполнил указанные в нем условия, в том числе 28.06.2006 подал заявку на перевозку груза, реализацию которой осуществляло ООО “Главтранспорт”». (Постановление ФАС Дальневосточного округа от 21.08.2007, 14.08.2007№ Ф03-А51/07-1/1934 по делу № А51-14166/2006-136-324. Также см. Постановление ФАС Московского округа от 25.11.2010 № КА-А40/14554-10 по делу № А40-39648/ 10-31-340; Постановление ФАС Центрального округа от 16.07.2010 по делу № А35-3089/09; Постановление ФАС Московского округа от 10.04.2013 по делу № А40-98522/12-21-931; Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 07.10.2010; по делу № А10-463/ 2010, Постановление 9ААС от 23.03.2010 по делу № А40-106403/ 09-95-515).

Вот еще пример:

«При этом, оценив содержание электронной переписки сторон и подготовленного ответчиком для истца скетча, установив, что ответчик провел работу по выполнению первого этапа по договору, суды пришли к обоснованному выводу об отсутствии основания считать перечисленные истцом денежные средства как ошибочно перечисленные, свидетельствующие о неосновательном обогащении ответчика.

В этой связи суды правильно указали на заключение договора от 01.07.2011 № 19/11, поскольку воля сторон, в том числе истца, на его заключение выражена в совершении действий по его исполнению (совершение конклюдентных действий), что подтверждено материалами дела, в том числе платежным поручением от 01.07.2011 № 10, в котором имеется ссылка на соответствующий договор» (Постановление ФАС Московского округа от 20.06.2013 по делу № А40-125521/12-104-804).

Странно, конечно, но народ до сих пор «влетает» во внезапный акцепт. Хотя ВАС и ВС РФ еще в далеком 1996 г. разъяснили:

«При разрешении преддоговорных споров, а также споров, связанных с исполнением обязательств, необходимо иметь в виду, что акцептом, наряду с ответом о полном и безоговорочном принятии условий оферты, признается совершение лицом, получившим оферту, в срок, установленный для ее акцепта, действий по выполнению указанных в ней условий договора, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или договором» (п. 3 ст. 438).

Следует учитывать, что для признания соответствующих действий адресата оферты акцептом Кодекс не требует выполнения условий оферты в полном объеме. В этих целях для квалификации указанных действий в качестве акцепта достаточно, чтобы лицо, получившее оферту (в том числе проект договора), приступило к ее исполнению на условиях, указанных в оферте, и в установленный для ее акцепта срок (Постановление Пленума Верховного суда РФ № 6, Пленума ВАС РФ от 01.07.1996 № 8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой ГК РФ, пункт 58»).

Почему я так подробно расписал наше право и практику? Во-первых, напороться на внезапный акцепт можно и в обычном договоре по русскому праву, между двумя русскими сторонами.

Во-вторых, в английском праве также можно влететь во внезапный акцепт. В-третьих, в английском праве подход к акцепту такой же, как у нас. И правила акцепта на 90 % совпадают. Только вот сформировался этот подход гораздо раньше, лет 200 назад…

3.10. Правила акцепта

Первое правило – акцепт должен быть полным и безоговорочным. Иными словами, если вам предлагают купить нечто, вы или полностью соглашаетесь, или… Отказываетесь? Тогда все понятно, договора нет. «По жизни» вы гораздо чаще не отказываетесь, а соглашаетесь, но с оговорками. К примеру, оферта «купи книгу за 1000». Вы говорите: «Возьму, но за 700». Это акцепт?

Нет. Потому что вы согласились, но с оговоркой. И эта оговорка затрагивает существенное условие договора, который вы пытаетесь заключить, – цену товара. Хорошо, если не акцепт, то что тогда ваши слова?

Правильно: встречное предложение или, строго говоря, «встречная оферта». А что происходит в таком случае с первоначальным предложением (первоначальной офертой)? Умерло. «Бобик сдох». Вы «убили» первоначальное предложение встречным. Теперь будет договор или нет – зависит от воли продавца: согласится он (акцепт) на ваше предложение (встречная оферта) или нет.

Пример из ветхозаветной практики. Вренч предложил Хайду купить ферму за 1000 фунтов. Хайд отказался. Но, подумав (как говорили тогда – «по зрелом размышлении»), Хайд предложил Вренчу за ферму 950 фунтов. На сей раз отказался Вренч. После чего неугомонный Хайд попробовал «сдать назад», согласился на первое предложение, т. е. сделал акцепт первой оферты: «Ладно, Бог с тобой, беру за тысячу». Вренч снова отказался. Хайд – бегом в суд с иском обязать Вренча передать ферму Хайду, так как, по его мнению, договор заключен акцептом первой оферты.

Суд в лице судьи Лонгсдейла:

«С учетом обстоятельств дела, я думаю, действительного, связывающего договора не существует. Ответчик (Вренч) предложил продать за 1000 фунтов, и если бы это предложение было принято немедленно и безусловно – несомненно, был бы полноценный связывающий договор, вместо этого истец сделал свое предложение (оферту): купить собственность за 950 фунтов, и таким образом истец отверг первоначальное предложение ответчика. Я думаю, истец был не вправе потом «оживлять» отвергнутое предложение ответчика путем попытки акцепта, а значит, между сторонами не возникли какие-либо обязательства (договора нет)». Дело Hyde у. Wrench [1840] EWHC Ch J90[68].

Правило «акцепт должен быть полным и безоговорочным» потому и существует, что «по жизни» люди чаще соглашаются на поступившее предложение, но – с оговорками, и эти оговорки затрагивают существенные условия.

А если не затрагивают? Что тогда? Вернемся еще раз к примеру с книгой. Я говорю вам: «Купи книгу за 1000» – и держу книгу в руках. Вы говорите: «Возьму, но, Слав, а книга хорошая?» И одновременно с вопросом вы протягиваете мне синенькую тысячную бумажку. Все: акцепт действием.

И не только акцепт. Передавая деньги, вы не только заключили договор, но и начали этот договор исполнять. Основное обязательство покупателя по договору купли-продажи – оплатить товар. Дополнительное – принять товар. Рука, тянущаяся ко мне с купюрой, – покупатель одновременно с акцептом исполняет обязательство по оплате.

Я молча беру деньги. Что я сделал? Я принял исполнение вашего обязательства по заключенному между нами договору. Теперь дело за мной. Я также молча отдаю вам книгу. Тем самым я исполнил свое обязательство по договору – передал товар. Вы листаете книгу, улыбаетесь. Вы исполнили свое второе обязательство: вы приняли товар.

И лишь тогда я говорю: «Книга хорошая». Получается, фраза звучит уже после того как договор не только заключен, но и исполнен обеими сторонами.

Поскольку такие случаи в жизни бывают довольно часто, а миру уже которая тысяча лет, английское право выработало исключение из правила «акцепт должен быть полным и безоговорочным».

Это исключение мы с вами только что рассмотрели, остается лишь сделать вывод: незначительные вопросы по предложению (оферте) не считаются отказом. Незначительные, т. е. не затрагивающие существенные условия договора. И такие незначительные вопросы не убивают первоначальное предложение. «Бобик» жив и повизгивает.

Таким образом, возможен акцепт с оговорками, не затрагивающими существенные условия оферты, в перспективе – будущего договора.

Вот откуда это пошло: дело Stevenson, Jaques, & Co. v. McLean [1880] 5 QBD 346[69], где истец, торговец железом, получил от ответчика оферту: «Продам железо, 40 шиллингов за тонну, наличными, предложение действительно до понедельника». В понедельник утром истец ответил: «Согласен на 40 за тонну, доставьте не раньше чем через два месяца; если нет – укажите наиболее возможную отсрочку доставки».

В ответ – тишина. Истец в тот же день направляет вторую телеграмму, в которой – безусловный акцепт. Но к тому времени ответчик уже благополучно продал железо третьему лицу… В итоге истец не получил железа, понес убытки и пошел взыскивать их с ответчика.

В суде:

«Ответчики заявили два возражения. Первое – телеграмма, отправленная истцом в понедельник утром, прекратила оферту ответчика. Второе – следующая телеграмма была новым предложением, ответчик это предложение отклонил и вышел из переговоров».

В обоснование позиции ответчики ссылались… на что? Правильно, на известное нам дело Hyde v. Wrench [1840] EWHC Ch J90. Не прошло. Судья Лаш, внимательно прочитав переписку сторон, пришел к выводу: «Из телеграммы не следует отказ или встречное предложение; обычный вопрос, на который просят ответить. Возражения ответчика не обоснованы». И удовлетворил иск.

Если взять пример поновее, то обратимся к делу Pars Technology Ltd v. City Link Transport Holdings Ltd [1999] EWCA Civ 1822[70], где стороны пытались миром решить один старый спор.

Ответчик письмом от 7 февраля предложил заплатить 13 500 фунтов, а также транспортные расходы 7,55 фунта + налог. Истец письмом от 12 февраля ответил: «Согласны на ваше предложение заплатить 13 507,55 фунта и налоги». Ответчик возмутился: «Акцепта нет! Я имел в виду налог только с транспортных расходов, а не со всей суммы! Ваша честь, “разводят”!»

Суд: письмо от 7 февраля – оферта. Письмо от 12-го – акцепт, но с попыткой «натянуть одеяло на себя», выхлопотать себе договор на более выгодных условиях. То есть акцепт с оговоркой. Но тем не менее – акцепт. В главном стороны согласились. А раз в главном согласились, то договор заключен на условиях ответчика, изложенных в письме от 7 февраля (акцепт прошел, оговорка – нет).

Второе правило – акцепт должен быть сообщен оференту.

Поль Фелтхаус жил в Лондоне, работал строителем. Захотел купить лошадь у племянника. Долго переписывались, обсуждали цену. В крайнем письме дядя (Поль) подвел черту фразой: «Если больше ничего от тебя не услышу, считаю лошадь своей за 30 фунтов 15 шиллингов» (дядя хотел считать молчание племянника согласием заключить договор на условиях дяди, т. е. акцептом).

Не услышал. Племянник не ответил, был слишком занят на своей ферме в Тамворте, где как раз продавал «с молотка», т. е. с аукциона, скот. В принципе, племянника предложение дяди устроило. Племянник велел Уильяму Биндли, торговцу-аукционисту, снять лошадь с торгов. Но Биндли ошибся и таки продал лошадь «налево». После чего получил иск от дяди, Фелтхауса, о взыскании цены лошади. Основание: ты продал мою собственность.

Разумеется, первый вопрос в суде был: докажите, что лошадь и впрямь ваша собственность. Дядя отстаивал позицию «у меня договор с племянником». Откуда якобы и возникло дядино право собственности на лошадь.

Торговец, соответственно, отбивался: «Договора нет, так как племянник не сообщил дяде о согласии заключить договор». И отбился. Суд отказал в иске дяде именно на основании «акцепт должен быть сообщен оференту, не сообщен – нет акцепта и, соответственно, договора». Дело Felthouse г. Bindley (1862) EWHC CP J 35[71]. Также см. Powell г. Lee (1908) 99LT284 и можно еще Robophone Facilities Ltd г. Bank; CA 1966 — если найдете.

Третье правило – акцепт может быть совершен в любой форме.

Господин Брогден, глава партнерства из трех партнеров, несколько лет подряд поставлял уголь компании Metropolitan Railway (далее – «компания»). Потом Брогден предложил компании: «Давайте узаконим наши отношения, подпишем договор на бумаге». Представители сторон встретились, сели за стол переговоров. Представители компании вручили Брогдену проект договора.

Брогден заполнил пробелы проекта, а заодно вписал арбитра – по-нашему, третейского судью, который полномочен рассматривать споры по договору. Затем Брогден поставил резолюцию «одобряю» и выслал исправленный договор в компанию. Представитель компании тоже поправил договор… и «похоронил» итоговую версию где-то у себя в бумагах.

Пока юристы обменивались документами и кроили договор, стороны тем временем спокойно работали по этому договору, считая договор заключенным. Какое-то время все шло тихомирно…

Потом, как водится, разразился спор. В суде Брогден занял позицию «Договора нет, так как не подписана итоговая редакция». (Ага, то самое: «Договора нет! Я же ничего не подписывал!»)

Дело рассматривали суды трех инстанций. Пришли к единодушному мнению: «Договор есть, и вы, господин Брогден, этот договор нарушили». Наиболее четко высказался судья Блэкбурн:

«Я всегда верил, закон гласит: когда одна сторона делает оферту другой стороне (предлагает другой заключить договор) и в этой оферте явно или неявно (подразумевается) требует от второй стороны совершить какое-то особое действие, то, как только вторая сторона это действие совершит, стороны связаны договором.

Если человек пошлет оферту за границу, говоря: я хочу знать, поставите ли вы мне такой-то товар по такой-то цене, и если вы согласны, вы должны отправить первую партию груза сразу, как только получите сие письмо, тогда не может быть сомнений: как только груз будет отправлен, договор будет заключен, и если груз пойдет на дно морское – это риск стороны, предложившей заключить договор.

<…> Я согласен, и я думаю, каждый судья, рассматривающий это дело, тоже согласится, особенно судья Кокбурн, что если стороны дошли не далее чем до оферты одной стороны, в которой сказано: «Смотри, вот проект договора» – а наше дело как раз сюда и дошло – и проект договора одобрен второй стороной, обо всем договорились, кроме имени арбитра, которого вписала одна сторона и вторая сторона еще не согласилась, если обе стороны вели себя и действовали так, как если бы договор был и связывал, тогда стороны связаны договором.

Когда стороны подошли вплотную к заключению договора так близко, как сказано выше, – оставалось лишь исполнить формальности (подписать бумагу) и стороны, очевидно, намеревались обменяться соглашениями, чтобы каждая сторона была в безопасности и совершенно спокойна, зная, что вторая сторона связана договором.

Но с учетом того, что каждая сторона, очевидно, намеревалась, я все так же согласен с тем (и я думаю, судья Кокбурн высказался предельно ясно), что если проект договора подготовлен и согласован сторонами как основа договора, который намеревались исполнять стороны, и стороны, не дожидаясь соблюдения формальностей (подписаниедоговора на бумаге), принялись действовать по проекту договора и относились к проекту как к связывающей силе, то тогда обе стороны связаны.

Предельно ясно, что обе стороны отвергли формальности и явно, выраженно согласились, как видно из действий сторон, действовать без формальностей. <…> Если стороны своими поступками говорят, что они действуют на основании проекта договора, который был одобрен г. Брогденом и который был не вполне одобрен компанией, но стороны вплотную подошли к заключению договора, если стороны своим поведением показывают, что они приняли (акцепт) условия договора, значит, договор есть и связывает». Дело Brogden V. Metropolitan Railway Company (1876—77) L.R. 2App. Cas. 666[72].

Современная практика по «внезапному» акцепту, т. е. акцепту действием, хорошо расписана судьями в деле Day Morris Associates v. Voyce & Anor [2003] EWCA Civ 189[73], п. 35 решения:

«Акцепт должен быть полным и безоговорочным. Акцепт должен повторять все условия оферты. Действия считаются акцептом, только когда ясно, что вторая сторона действует с намерением совершить акцепт оферты».

Четвертое правило – молчание не есть знак согласия. Все, как у нас.

Пятое правило – если акцепт требуется в определенной форме, эта форма должна быть соблюдена. Иначе нет акцепта. Очень хорошее правило, потому что позволяет защитить себя от внезапного акцепта (акцепта действием).

Из новейшей истории: дело Yates Building Co Ltd v. RJPulleyn & Sons (York) Ltd, (1975) 237E.G. 183[74], где в предложении о продаже земельного участка было четко сказано: «Согласие приму только в форме заказного письма или в форме заказного письма с уведомлением».

Вторая сторона отправила согласие (акцепт) обычной почтой. На что суд сказал: «Это не акцепт». И пояснил: «Если предлагающее лицо ставит условие, что примет акцепт только в особой форме, так и должно быть» (кстати, опять Альфред Деннинг).

Шестое правило – «правило почтового ящика» (The «postal rule», «mailboxrule»), которое я бы сформулировал так:

1) если я предлагаю вам заключить договор (допустим, отправил почтой оферту) и

2) я жду от вас ответа также по почте, а вы направляете мне согласие также по почте, то… договор будет заключен именно в миг, когда вы сдадите письмо на почту, а не тогда, когда я получу ваше письмо, если вообще его получу…

Отсюда и название – «правило почтового ящика». Потому что его суть: кинул письмо в ящик (сдал на почту) – все, акцепт. Подчеркиваю: работает только в том случае, если из поведения стороны следует (явно или подразумеваемо) желание получить ответ на оферту также по почте.

Первый шаг к рождению правила сделан… если не на заре времен, то очень и очень давно. Как всегда, ничто не предвещало прецедента. Ответчик, торговец шерстью, 02.09.1817 отослал мануфактуре (швейной фабрике) вот такое письмецо:

«Предлагаем вам купить девять тонн овечьей шерсти, хорошего, честного качества, по такой-то цене, доставим своим ходом в г. Леистер. Оплатите по двум счетам в пределах двух месяцев. Проверить вес товара ваш представитель сможет в течение 14 дней после того как мы получим от вас ответ с учетом почтового пробега». Обратите внимание на выделенные слова. Они-то и стали роковыми…

Ответчик то ли по неграмотности, то ли по другой причине напортачил с адресом. Письмо на фабрике (истец) получили только вечером 5 сентября. Тем же вечером отправили ответчику безусловное и безоговорочное «Да, берем, на ваши условия согласны» (акцепт). «С учетом почтового пробега» акцепт пришел к торговцу 9 сентября.

Как выяснилось потом в суде, ответчик честно ждал до 7 сентября ответа фабрики. И ответ бы пришел седьмого числа, если бы ответчик не ошибся с адресом. 8 сентября, не дождавшись ответа, ответчик продал шерсть третьему лицу.

Фабрика вышла с иском о взыскании убытков. Первая инстанция: «Поскольку задержка произошла по небрежности ответчика, кроме того, ответ (акцепт) пришел с учетом почтового пробега, ответчик виновен в убытках истца и эти убытки с него да будут взысканы».

Вторая инстанция отписала более развернуто. Судья Эдвард Ло[75]:

«Позиция ответчика: договор мог быть заключен только в миг, когда ответчик получил на руки письмо истца; но до того ответчик успел продать шерсть другим людям, тем самым отозвав оферту.

Но суд сказал: если согласиться с ответчиком, ни один договор не был бы заключен по почте. Потому что если ответчик не связан своей же офертой после акцепта истца, то и истец не связан, пока не получит от ответчика уведомление о согласии заключить договор. И так может продолжаться до бесконечности.

С точки зрения закона, ответчик должен считаться делающим оферту каждую секунду, пока их письмо в пути, каждую секунду ответчик делает истцу одну и ту же оферту; и договор заключен акцептом письма.

Касательно задержки с уведомлением об акцепте: задержка вызвана всецело ошибкой ответчика и должна оборотиться против ответчика, тем более, что ответ истца (акцепт) был получен с учетом нормального почтового пробега». Дело Adams у. Lindsell [1818] EWHC KB J59[76].

Туманно? Да, особенно предпоследний абзац. Именно поэтому это дело сразу не сформировало правило «почтового ящика», но стало первым шагом. Второй шаг – дело Henthorn у. Fraser [1892] 2 Ch 27, где суд четко, взвешенно и обоснованно вывел формулу: сдал на почту – акцепт.

Как было дело, расскажет судья Кей:

«7 июля 1891 г. ответчик, в конторе ответчика в Ливерпуле, дал истцу письменное предложение (оферту) купить недвижимость в г. Беркенхед, где истец постоянно проживает. Ранее истец уже был несколько раз в конторе ответчика по этому или похожему делу. Истец не умеет писать, от силы может только расписаться на документе[77]. 8 июля, по наказу истца, юрист истца написал ответчику письменный акцепт. Письмо сдано на почту в 15.50. Ответчик получил письмо в тот же вечер в 20.30 – за пределами рабочего дня. Письмо вскрыли и прочли на следующее утро в 10.00.

Между тем в тот же день, 8 июля, ответчик написал и отправил истцу отзыв оферты. Письмо сдано на почту между 12.00 и 13.00. Истец получил письмо в тот же день, в 17.30. В тот же день ответчик заключил договор продажи недвижимости с другим лицом, в договоре четко прописал условие: в силе, только если получится отозвать оферту, сделанную истцу.

В том-то и вопрос, отзыв оферты сделан вовремя или слишком поздно?»

Прежде чем идти дальше, давайте, как говорят в нашей среде, «ознакомимся с материалами дела».

Оферта: «Настоящим даю вам преимущественное право покупки недвижимости на ул. Фламанк за 750 фунтов, действительно 14 дней».

Акцепт: «Согласно распоряжению Джеймса Хенторна (истец), уполномочен написать вам и принимаю ваше предложение (в оригинале, дословно: “accept your offer”) продать недвижимость по адресу г. Беркенхед, ул. Фламанк, дома с 1-го по 17-й по цене 750 фунтов. С уважением, прошу подготовить договор и направить мне».

Факты: ответчик счел оферту отозванной и продал недвижимость третьему лицу.

Ход дела: истец обратился в суд графства Палантин с иском об обязании ответчика исполнить договор в натуре, т. е. передать истцу недвижимость (action for specific performance).

Первая инстанция: «В иске отказать».

По второй инстанции дело рассматривали трое судей – Хиршил, Линдли и Кей[78]. Судьи, как и мы, ознакомились с материалами дела, прочли решение первой инстанции, и… доскажет судья Кей:

«В деле Dunlop v. Higgins решено: письмо, отправленное по почте, – надлежащий способ акцепта, и договор заключен в тот миг, когда письмо сдано на почту. В том деле сторона получила письмо, но по вине почты письмо очень долго шло к адресату. К тому времени оферту успели отозвать. Вопрос стоял тот же, что и в нашем деле, с той лишь разницей, что в том деле отзыв оферты произошел после получения акцепта, на что суд сказал: “Слишком поздно”.

И было решено: сдав вовремя письмо на почту, сторона, согласно торговому обыкновению, сделала все, что была обязана сделать. Сторона не отвечает за почтовые задержки, следовательно, сдача письма на почту – надлежащий акцепт. Хотя и до сих пор сомнительно, считается ли сдача письма на почту акцептом, если письмо никогда не было получено. По общему правилу, чтобы породить договор, должны быть оферта, акцепт и сообщение об акцепте лицу, которое сделало оферту, – см. дело Brogden v. Metropolitan Ry. Возможно, если бы письмо вообще никогда не было получено, тогда бы договора не было.

<…> судья Тисегер в решении по делу Household Fire and Carriage Accident Insurance Co. v. Grant (1878-79) LR 4 Ex D 216 счел почту уполномоченным лицом обеих сторон, агентом. Обоснование недостаточное. Почта – гонец между сторонами. Почта уполномочена передавать сообщения, а не получать. Разница такая же, как между фразой “Скажи моему агенту А, ты принимаешь предложение или нет” и фразой “Передай ответ через моего агента А”. <…> Поэтому почта – агент именно в смысле последней фразы, nfr rfr почта лишь передает письма, не ведая о содержании этих писем.

<…> Я скажу так: “Сдача письма на почту может быть достаточна для акцепта, когда из обстоятельств дела следует, что акцепт может быть отправлен по почте”.

Уместен ли такой подход в нашем деле? Думаю, да. Одна сторона находится в Ливерпуле, другая – в Беркенхеде. Поскольку предмет договора – недвижимость, акцепт ожидаем в письменной форме.

При таких обстоятельствах дела прихожу к выводу: стороны рассчитывали на почту и письмо как на приемлемый способ заявить о согласии заключить договор. Отсюда полагаю, договор был заключен 8 июля в 15.50, когда письмо с акцептом уже было сдано на почту, а отзыв оферты еще не был получен.

Тогда, может, отзыв оферты тоже вступил в силу в миг сдачи?

<…> Лицо, отзывающее оферту, обязано донести отзыв до сведения второй стороны (т. е. отзыв оферты должен быть не просто сдан на почту, а именно получен второй стороной), и, поскольку в данном деле истец не получил отзыв оферты до сдачи письма с акцептом на почту, я считаю, что отзыв оферты сделан слишком поздно. Такая позиция отражена в двух делах – Byrne v. Van Tienhoven, 5 C.P.D. 344 и Stevenson v McLean, 5 Q.B.D. 346, и я с этими решениями согласен».

Судья Хиршил: «Я считаю, лицо, предлагающее заключить договор, постоянно делает предложение, до тех пор, пока не уведомит вторую сторону об отзыве предложения. Мой подход основан и согласуется с обоснованием, данным в деле Adams v. Lindsell, которое палата лордов оставила в силе, а также в деле Dunlop v. Higgins».

Судья Линдли: «Согласен. Не готов принять аргумент суда первой инстанции, будто если оферта дана “на руки” (не через почту), то акцепт не может быть совершен по почте. Первая инстанция ошиблась».

Судья Хиршил: «Решение первой инстанции – пересмотреть, иск – удовлетворить».

Ох и весело жили в старой доброй Англии с «правилом почтового ящика»… Доходило до курьезов. Так, некий Грант по почте предложил компании продать акции. Компания согласилась, отправила согласие по почте. Согласие затерялось где-то в недрах почты, Гранту письмо так и не пришло. Несколько лет спустя компания пошла на банкротство.

Назначили ликвидатора. Тот начал «подбивать» долги общества, в том числе судиться с должниками. Заодно ликвидатор подал иск и к Гранту: «Купил акции – плати». Грант: «Нет акцепта – нет договора, акции не получил, платить не буду».

Суд: иск удовлетворить, ибо «правило почтового ящика» гласит: акцепт совершен в миг сдачи письма на почту. Последующая утрата письма значения не имеет. Дело Household Fire and Carriage Accident Insurance Co. v. Grant (1878—79) LR 4Ex D 216[79].

Нормально, да?! Человек внезапно стал учредителем и должником, о чем узнал лишь в суде несколько лет спустя. Поскольку Грант не знал об акцепте, не знал, что стал одним из акционеров (собственников) компании, то и в делах фирмы он не участвовал. В конце концов Грант никаких выгод не получил, а деньги потерял – долг за акции с него взыскали. Замечательно…

Поэтому уже тогда далеко не все судьи были согласны с доведением «правила почтового ящика» до степени «последующая утрата письма значения не имеет». Именно этот тезис и это дело ставит под сомнение судья Кей из предыдущего примера, вспомните слова: «Хотя и до сих пор сомнительно, считается ли сдача письма на почту акцептом, если письмо вообще никогда не было получено». А через пару строчек Кей прямо сослался на дело Гранта.

ВАЖНО! «Правило почтового ящика» можно исключить грамотной офертой!

Может, я что-то проглядел, но, похоже, «противоядие» от «правила почтового ящика» нашли только в 1974 г. Более ранних прецедентов не знаю. Итак, дело Holwell Securities Ltd v. Hughes [1974] 1 WLR 155[80]. Спустя без малого сто лет Хьюз попал в ту же ловушку, что и Грант: предложил истцу заключить договор, истец согласился, отправил акцепт письмом по почте, где оно и сгинуло. А позже Хьюз стал ответчиком.

Хьюз спасся благодаря грамотно составленному предложению заключить договор: «Договор будет заключен, когда я получу от вас письменное уведомление».

Суд истолковал «получу» как желание Хьюза точно знать, принято его предложение или нет. То есть для предложившего лица было важно именно получить ответ, а не факт сдачи ответа на почту. Отсюда суд счел «получу» условием оферты, которое требует доставить ответ именно «на руки» Хьюзу. А значит, «правило почтового ящика» неприменимо.

Практики взяли эту уловку на вооружение. С тех пор в коммерческих предложениях пишут: «Акцепт только DHL-ем» (курьерская служба доставки), – или «Договор будет заключен только в день фактического получения вашего согласия», – или: «Об акцепте телеграфируйте моему представителю по адресу такому-то».

Седьмое правило – «правило почтового ящика» неприменимо к «мгновенным» средствам связи. «Мир сдвинулся с места»[81]. Бумажная почта потихоньку уходит в прошлое. Сначала появились телефоны. Потом телексы. Потом факсы. Далее настала пора Интернета и электронной почты. Идет ли право в ногу со временем? Да, идет. Причем не только в Англии. Вот приятный пример:

«Рассматривая спор, суды пришли к выводу о заключении между сторонами посредством обмена документами договора от 02.09.2010 № J-01/10.

При этом суды исходили из положения, закрепленного сторонами в п. 9.2 договора, согласно которому договор считается заключенным посредством обмена документами по факсимильной связи, согласования сторонами всех существенных условий договора, а также из исполнения ответчиком обязательств по договору.

При этом суды правильно пришли к выводу, что не имеет правового значения тот факт, что обмен документами произведен не по факсимильной связи, а посредством электронной почты» (Постановление ФАС Московского округа от 19.09.2011 по делу № А40-125570/10-47-1097).

А в Англии? Нашелся судья, светлая голова, который логично, последовательно и обоснованно отошел от древнего «правила почтового ящика» применительно к новым технологиям.

И сделал вывод: «“Правило почтового ящика” неприменимо к “мгновенным” средствам связи». А что применимо? Сейчас узнаете. Угадайте по стилю и образам, кто говорит:

«Заключен договор. По договору ответчик согласился поставить истцу 100 тонн катодов по цене 239 фунтов 10 шиллингов за тонну. Оферта послана телексом из Англии, акцепт сделан телексом в Голландии. Вопрос: так где же заключен договор?

Когда договор заключают по почте, в странах обычного права (common law) действует простой и понятный закон: акцепт совершен, когда письмо опущено в почтовый ящик, и место заключения договора – место, где находится почтовый ящик. Но если договор заключен по телефону или по телексу, четкого правила нет. Связь по телефону или телексу – мгновенная, и эта связь “стоит на других ногах”. На вопрос “где заключен договор?” можно ответить, только если рассматривать вопрос по частям. Для начала давайте рассмотрим случай, когда два человека заключают договор устно в присутствии друг друга. На мгновенье предположим: я кричу человеку на другой берег реки. Или на другой конец двора. Он что-то кричит мне в ответ. Но я не слышу ответа, потому что мимо пролетает самолет, рев мотора глушит звуки. В этот миг договора нет. Если человек хочет заключить договор, он должен дождаться, пока самолет улетит, и потом прокричать мне акцепт – прокричать так, чтобы я услышал. Пока я не услышу ответ, я не связан.

С позицией судьи Хила в деле Newcomb v De Roos я не согласен.

А теперь представим: двое заключают договор по телефону. Предположим, я предложил человеку на том конце провода заключить договор, он только открыл рот, чтобы ответить, – и нас разъединили, акцепта я не услышал. И опять – в эту минуту договора нет. Собеседник может и не знать, когда именно нас разъединили. Но собеседник точно будет знать: разговор прерван, потому что обычно под конец разговора люди говорят что-то, из чего следует – разговор окончен. Если собеседник хочет заключить договор, пусть перезвонит и удостоверится, что я его услышал.

Далее, предположим, нас не разъединили, но вторую сторону еле-еле слышно; я не понимаю, что он говорит, прошу повторить. Собеседник повторяет, я слышу акцепт. Договор заключен, но не в первый раз, когда еле-еле слышно, а во второй раз, когда я услышал. Если бы собеседник не повторил, договора бы не было. Договор есть, только когда я слышу согласие в ответ на свое предложение.

И наконец подходим к телексу. Положим, клерк в Лондоне набирает на телетайпе оферту, которая немедленно появляется на телепринтере в Манчестере, и клерк на другом конце провода в Манчестере печатает акцепт. Если прервется связь, акцепт не получат. Тогда, очевидно, договора нет.

Клерк в Манчестере должен опять набрать акцепт, но и это сообщение в Лондоне могут не получить – в Лондонском филиале чернила в принтере кончились или еще что приключилось. Тогда клерк в Манчестере не будет знать о сбое доставки, но клерк в Лондоне знать будет и тотчас пришлет в Манчестер “ваше сообщение не получено”. Когда в Манчестере узнают о сбое, клерк повторно отправит сообщение в Лондон. И только тогда будет договор. Не отправит – договора нет. Договор заключен, только когда сообщение (акцепт) будет получено.

Во всех примерах человек, который направляет согласие заключить договор, знает, получено согласие или нет. И должен отправить сообщение еще раз. Но, предположим, вдруг не знает, а думает, что сообщение доставлено. Так может получиться, если собеседник в разговоре по телефону прослушал слова акцепта, но не потрудился переспросить, или в принтере на другом конце провода кончились чернила, но клерк не попросил еще раз переслать сообщение, и тогда согласившийся разумно полагает, что его согласие получили.

Лицо, предложившее заключить договор, в таком случае однозначно связано и не вправе ссылаться на “не получил акцепт”. Не вправе, потому что это его ошибка. Но если будет дело, где лицо, предлагающее заключить договор без ошибок с его стороны, не получило акцепт, а отправитель разумно полагает, что акцепт получен, хотя на самом деле это не так, – в таком случае, думаю, договора нет.

Мой вывод: “правило мгновенных сообщений” отличается от “правила почтового ящика”. Договор будет заключен тогда и только тогда, когда акцепт получен. В таких делах очень важно, чтобы в странах мира было единое правило. Я знаю, в большинстве европейских стран действует правило, которое я изложил выше. Более того, в этих странах правило «акцепт должен быть получен» применимо и к почте, и к мгновенным сообщениям. Но в США, похоже, к “мгновенным” сообщениям относятся так же, как к почте.

Между тем даже с учетом этого отклонения, я думаю, мы должны рассмотреть дело по существу, исходя из принципа “акцепт должен быть получен”, и я рад, что мою точку зрения в нашей стране поддерживает профессор Винфильд (см. “Обзор права” № 55, стр. 514), а в США – профессор Вильсон (см. “Договоры”, § 82, стр. 239). Применяя принцип “акцепт должен быть получен”, думаю, договор был заключен в Лондоне – где и был получен акцепт». Дело Entores Ltd v. Miles Far East Corporation [1955] EWCA Civ 3[82], Альфред Деннинг.

Дополню, что слова «в большинстве европейских стран действует правило, которое я изложил выше», относятся и к России. Открываем ГК и читаем:

«Когда в письменной оферте не определен срок для акцепта, договор считается заключенным, если акцепт получен лицом, направившим оферту, до окончания срока, установленного законом или иными правовыми актами, а если такой срок не установлен, – в течение нормально необходимого для этого времени» (ст. 441, п.1).

3.11. Встречное удовлетворение (consideration). «Ты – мне, я – тебе»

Так, с офертой/акцептом вроде понятно. Что еще должно быть, чтобы договору – быть? Идем от частного к общему. Четверг, раннее утро. Вы собираетесь на работу. Тут, как всегда «кстати», звонит горячо любимая теща: «Зятек, помоги мне в воскресенье шкаф передвинуть».

Вы соглашаетесь на автомате: сказали «да», лишь бы отстала. Воскресенье. Вы после тяжелой трудовой недели блаженно отдыхаете с интересной и захватывающей книгой в руках – может, вот с этой самой. Никто вас не дергает. Хорошо…

А в понедельник в почтовом ящике вы находите иск… от кого? Правильно, от любимой тещи. Вскрываете конверт, читаете:

«Ответчик, гад ползучий, пообещал мне передвинуть шкаф – и не передвинул. Мне пришлось нанимать транспортную компанию (договор прилагаю), платить транспортной компании 1000 руб. (чек прилагаю).

Прошу взыскать с ответчика 1000 руб. убытков, потому что, если бы ответчик исполнил свое обещание и передвинул шкаф, я бы не понесла эти расходы. А так – понесла. Прошу взыскать эти расходы с ответчика».

Каковы перспективы иска в нашем суде? Давайте думать. Предложение тещи «передвинуть шкаф» – оферта. Ваше «да», хоть и «лишь бы отстала», – акцепт. Полный и безоговорочный. Так что по русскому праву договор есть.

Более того, вспомним норму ст. 161 ГК, п. 1: «Должны совершаться в простой письменной форме сделки граждан между собой на сумму, превышающую десять тысяч рублей». Цена «передвижки» – тысяча. Значит, эта сделка двух граждан (не ИП или юридических лиц) вполне может быть заключена в устной форме.

Что дальше? В русском суде, по русскому праву, у тещи есть еще какие-то перспективы выиграть дело. В английском – никаких. Первая причина: нет встречного удовлетворения.

Вы дали обещание передвинуть шкаф. А что взамен? А ничего. Если бы теща сказала иначе: «Зятек, помоги мне в воскресенье шкаф передвинуть, а с меня магарыч!» – тогда да, тогда – договор, потому что ваше обещание передвинуть шкаф «куплено» за обещание тещи поставить вам магарыч. Поставит или нет – неизвестно, но обещание уже дано. На обещание «передвинуть шкаф» вы получили взамен обещание «получить магарыч». То есть вы уже что-то получаете взамен. Обещание. И суть вашего договора – «обещание на обещание». Вот теперь это договор.

Но поскольку теща вам ничего взамен не обещала, то договора нет. И английский суд откажет в убытках только на этом основании. Вторая причина для отказа в иске – презумпция: «домашние» обещания (договоры) не подкреплены принудительной силой закона. Почему? Смотрите раздел 3.17 «Намерение создать правовые последствия».

В том-то и суть встречного удовлетворения: в договоре обязательно должно быть quid pro quo, дословно с латинского «то за это», по-нашему «ты – мне, я – тебе». Иначе это не договор.

Идея встречного удовлетворения родилась не вчера и не сегодня. И родилась далеко не сразу. Это теперь, на примере тещи, зятя и шкафа все просто и ясно… К этой простоте английское право шло… двести лет. Если оглянуться назад, в глубь веков, можно по шагам/делам отследить, как рождалась доктрина.

«Встречное удовлетворение – потеря или неудобство, которое понесла одна сторона договора по требованию другой». Дело Bunn г. Guy, 4 East, 190 (1803).

«Встречное удовлетворение – убыток истца к пользе ответчика». Дело Thomas г. Thomas (1842), 2 QB 851. Примечание. О каком убытке идет речь? Вспоминаем в очередной раз пример с книгой. Я продал вам книгу за 1000 руб. У меня: «Деньги приобрел, книгу потерял». У вас – наоборот: книгу приобрели, деньги потеряли. Вот эта «потеря» и есть убыток, о котором говорит суд.

Далее – рывок: спасибо судье Лашу, который прекрасно сформулировал, что «встречное удовлетворение – какое-то право, интерес, выгода или прибыль, которую получает одна сторона, или воздержание, убыток, потеря или принятая на себя ответственность другой стороны». Дело Currie г. Misa (1875) LR 10Ex 153; (1875-76) LR 1 App Cas 554.

Потом было дело Dunlop Pneumatic Tyre Co Ltd г. Selfridge and Co Ltd [1915] AC 847[83]. Палата лордов в лице судьи Халдейна высказалась так:

«Господа, в законах Англии некоторые принципы фундаментальны. Первый: только сторона договора вправе судиться по договору. <…> Второй принцип: если договор не скреплен печатью, то сторона, с которой заключен договор, может в суде требовать исполнения по договору, только если эта сторона дала другой стороне – или иному лицу, указанному стороной, – встречное удовлетворение».

В том же деле судья Аткинсон, не мудрствуя лукаво, не стал изобретать велосипед, а честно позаимствовал определение встречного удовлетворения у классика. О чем со ссылкой на источник и написал в решении:

«Господа, я применю определение, данное в работе сэра Фредерика Поллока: “Действие или отказ от действия одной стороны, либо обещание действовать (отказаться от действия) – это цена, за которую одна сторона договора покупает обещание другой стороны договора, и это обещание, данное за цену, обладает принудительной силой”» (т. е. не исполнишь – суд заставит исполнить или взыщет убытки). (Полок Ф. О договорах. 8-е издание. – С. 175.).

Сразу выведу формулу: «обещание» в английском праве = «обязательство» в русском праве. Если подробнее, то… Представьте себе сковородку, на которой жарятся сырники. Сковородка – договор. Сырники – обязательства, которые возникают из этого договора.

К примеру, если мы с вами заключили договор купли-продажи книги, то самое малое – я обязан передать вам книгу, вы обязаны передать мне деньги. На языке английского права: я обещаю вам передать книгу, вы обещаете мне передать деньги. Обещание на обещание. Обязательство на обязательство.

Мы привыкли, что обязательство – это всегда действие. Передать вещь, заплатить деньги, что-то сделать – подвинуть тот же шкаф. Но может статься, что обязательство будет, наоборот, чего-то не делать. Смотрите, как написано в законе:

«В силу обязательства одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие, как то: передать имущество, выполнить работу, уплатить деньги и т. п., либо воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности» (ст. 307 ГК, п. 1).

Вот об этом и говорит Полок: обязательство может быть и в виде отказа от действия. Это так называемые отрицательные обязательства. Когда я не делаю чего-то, а взамен и ты сидишь сложа руки (не делаешь).

Итак, по английскому праву в договоре обязательно должно быть «ты – мне, я – тебе». Иначе это не договор.

А по нашему? Ну… в ГК вы не найдете встречного удовлетворения как обязательного условия договора. А вот не в ГК… как вам такая статья закона:

«Сделка, совершенная должником в течение одного года до принятия заявления о признании банкротом или после принятия указанного заявления, может быть признана арбитражным судом недействительной при неравноценном встречном исполнении обязательств другой стороной сделки, в том числе в случае, если цена этой сделки и (или) иные условия существенно в худшую для должника сторону отличаются от цены и (или) иных условий, при которых в сравнимых обстоятельствах совершаются аналогичные сделки (подозрительная сделка).

Неравноценным встречным исполнением обязательств будет признаваться, в частности, любая передача имущества или иное исполнение обязательств, если рыночная стоимость переданного должником имущества или осуществленного им иного исполнения обязательств существенно превышает стоимость полученного встречного исполнения обязательств, определенную с учетом условий и обстоятельств такого встречного исполнения обязательств». (ФЗ от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», ст. 61.2.) В данной статье понятие «встречное исполнение» по смыслу полностью равно «встречному удовлетворению» в понимании английского права.

Далее, если обдумать вторую часть ГК – отдельные виды договоров, – то получается, что почти в каждом договоре есть встречное удовлетворение. В самом деле, купля-продажа, поставка – обещание дать товар на обещание заплатить деньги. Мена – обещание передать вещь на обещание передать другую вещь. Аренда – обещание дать вещь под обещание платить за пользование вещью и потом эту вещь вернуть. Подряд – обещание построить (создать) нечто в обмен на обещание это нечто принять и оплатить. И так далее. Куда ни ткни, сплошное «ты – мне, я – тебе».

Исключение – дарение и безвозмездное пользование. Тут встречного удовлетворения нет. И что с того? В Англии в том же дарении тоже нет встречного удовлетворения. О чем англичане в курсе и выработали правило: «Поскольку встречного удовлетворения в этом договоре нет, то такой договор должен быть заключен за печатью (скреплен печатью)». О чем нам выше сказал судья Халдейн: или договор за печатью[84], или вынь да положь встречное удовлетворение.

Примечание. Как вам такое мнение: «Но история доктрины английской загадочна, по крайней мере, к такому мнению приходит автор. Можем с определенностью считать, идея встречного удовлетворения сложилась в английском праве где-то в веке пятнадцатом»[85].

Даже Полок, столп и глыба, так и не смог доискаться, откуда в английском праве взялась доктрина встречного удовлетворения. То ли из римского права, то ли откуда еще, но – живет и процветает. До сих пор. Ладно, воспримем как данность. Тем более, сама по себе идея (или «ты – мне, я – тебе», или это уже не договор), на мой взгляд, верна и правдива. Если мы договариваемся, должны быть воля и обоюдный интерес (выгода) обеих сторон. Если только одной, игра «в одни ворота», – то это уже не договор, а «развод», «обязаловка», насилие или иное принуждение.

3.12. Виды встречного удовлетворения – по времени

Давайте подумаем, каким может быть «ты – мне, я – тебе». Первое отличие – время. Отсюда два вида. Первый вид – будущее встречное удовлетворение. «Родной» термин – executory consideration.

Дословно – «исполняемое удовлетворение», т. е. удовлетворение, которое на миг заключения договора еще не исполнено, но будет исполнено в будущем. Это обещание удовлетворения, которое вторая сторона получит после заключения договора.

Сторона, заключая договор, обещает что-то на будущее время. И взамен получает от другой стороны тоже обещание на будущее. Зять обещает теще на будущее передвинуть шкаф, теща обещает в будущем поставить зятю магарыч.

«Будущее удовлетворение» встречается практически повсеместно. Любая сделка – подряд, аренда и т. д. – это почти всегда встречное удовлетворение в будущем. Но поскольку обещание продать товар в будущем дано под обещание оплатить этот товар также в будущем, то договор есть, обещание дано на обещание.

Второй вид – executed consideration, дословно – «исполненное встречное удовлетворение». Это удовлетворение, которое исполнено либо незадолго до, либо одновременно с заключением договора. Встречается гораздо реже. Один пример мы с вами уже видели в деле Элизабет Кэрлил против Carbolic Smoke Ball Co.

Если помните, была оферта: принимайте наше лекарство три раза в день, две недели подряд, если заболеете – заплатим 100 фунтов. Был акцепт: «Я все сделала, дайте денег». И если помните, один из доводов ответчика по второй инстанции: «Нет встречного удовлетворения – нет договора».

Однако суд совершенно справедливо счел: на стороне истца было встречное удовлетворение, которое выразилось в том, что истец выполнила условия оферты, т. е. совершила действия, затребованные ответчиком в оферте. И предъявила эти действия к оплате, обратившись к ответчику: «Дай деньги». Получается, обращение истца к ответчику – акцепт, так как оферта не была отозвана. Поскольку до акцепта истец выполнила требования ответчика, стало быть, истец дала ответчику встречное удовлетворение, причем то самое, которое просил ответчик в оферте.

Другой пример. Допустим, вы видите в газете объявление: «Потерял паспорт, нашедшего прошу вернуть, вознаграждение – 10 000 руб.». Если вы принесете ответчику – лицу, давшему объявление, – паспорт, положите на стол паспорт и газету с объявлением и скажете: «Плати», – будет та же схема, что и по делу Кэрлил: ответчик связан договором с вами и обязан платить.

Разумеется, ваше действие «положил паспорт на стол» – акцепт. И договор будет заключен с этой минуты. Но до акцепта «паспорт на столе» вы уже совершили еще два действия:

1) нашли паспорт;

2) привезли паспорт ответчику.

Вот эти действия и будут встречным удовлетворением, которое вы даете ответчику взамен на обещание заплатить деньги. Поскольку ваши действия уже совершены, то и встречное удовлетворение незадолго до акцепта, а потому такое удовлетворение и называется «исполненное встречное удовлетворение».

В современном деловом мире больше всего распространен первый вид, «исполняемое удовлетворение», т. е. удовлетворение, которое на миг заключения договора еще не исполнено, но будет исполнено в будущем. Второй вид, «исполненное встречное удовлетворение», в предпринимательских сделках встречается гораздо реже, но тоже бывает.

Допустим, завтра вам придет на электронную почту по массовой рассылке что-то вроде: «Срочно нужна чечевица, платим 500 фунтов за тонну, расходы по доставке на поставщике. Доставить в Лондон, ул. Великих Древних, дом 13, получатель ООО «Азатот». Действительно до конца года, оплата в течение месяца по получении товара».

«Что это, Бэрримор?!» Правильно, это письмо – оферта. Возможен ли акцепт, в том числе «внезапный» акцепт? Да, возможен. В письме нет прямого указания «не является офертой». Приславший не требует акцепт в какой-то особой форме. Поэтому если до конца года вы – или нанятый вами перевозчик – привезете товар по указанному адресу, то последствия будут, как в двух предыдущих примерах.

Ваше удовлетворение, исполненное до акцепта, и последующий акцепт рождают договор, который связывает вторую сторону. ООО «Азатот» будет обязано расплатиться с вами в срок, указанный в оферте: «В течение месяца по получении товара».

3.13. Виды встречного удовлетворения – по сути

Думаем дальше. Каким может быть «ты – мне, я – тебе» по сути даваемого? Может быть «обещание на обещание», это мы с вами рассмотрели. А еще?

Читатель, вам знакома фраза «Утром деньги – вечером стулья»? С точки зрения английского права, это означает: «Я тебе сейчас даю деньги, а ты обещаешь мне вечером передать стулья».

Встречное удовлетворение есть. Но какое? Допустим, утром вы передали деньги. Вторая сторона деньги взяла, сказала «угу» и пошла за стульями. К чему пришли? Нет «обещания на обещание», есть «деньги сразу на обещание передать вещь в будущем». И так будет в любом договоре, где одна сторона сразу передает другой имущество или деньги, а взамен другая сторона обещает что-то сделать или передать, но – в будущем.

В повседневной жизни мы привыкли разграничивать деньги и имущество. Между тем в силу закона «вещи, не относящиеся к недвижимости, включая деньги и ценные бумаги, признаются движимым имуществом» (ст. 130 ГК, п. 2). То есть деньги – такое же имущество, как и стулья.

С другой стороны, наш Кодекс все-таки отличает деньги от иных вещей. Чем отличается договор купли-продажи от мены? Если сравните формулировки в Кодексе, то обмен вещи на деньги – это купля-продажа. Если «вещь на вещь» – это уже мена. Поэтому деньги все-таки имущество особого рода.

Отсюда, исходя из сути встречного удовлетворения «ты – мне, я – тебе», выведу более подробные виды этого самого «ты – мне, я – тебе»:

1) обещание передать вещь на обещание заплатить деньги – любой договор, который предполагает исполнение обязательств в будущем, к примеру: «Я тебе книгу как допишу, так и отдам, после чего ты мне – 1000 руб.»;

2) обещание действия на обещание передать вещь, к примеру: «Передвинь шкаф – поставлю магарыч»;

3) обещание действия на обещание другого действия, к примеру: «Передвинь шкаф, а я тебе сварю борщ»;

4) обещание действия на обещание бездействия: «Молчи о моих клиентах и о наших с тобой делах после увольнения, а я тебе —

рекомендательные письма к новым работодателям и положительные отзывы»;

5) обещание бездействия на обещание бездействия: «Ты не торгуй семечками, а я не буду давать в долг»;

6) деньги сразу на обещание передать вещь в будущем: «Вот тебе сразу деньги, а ты вечером передаешь мне стулья»;

7) вещь сразу на обещание передать другую вещь в будущем: «Вот тебе сразу стул, а ты мне послезавтра занеси кактус – и в расчете»;

8) обещание на несколько обещаний, как минимум одно из которых будет исполнено сейчас («частичное встречное удовлетворение»).

В современном деловом мире огромное значение имеет именно восьмой пункт. Почему? Чтобы связать вторую сторону договором. Чтобы лишить сторону возможности в будущем кричать: «Договора нет, так как нет встречного удовлетворения!»

Вот пример. 1 января 2014 г. я обещаю вам поставить зерно в августе того же года. Общая сумма поставки – миллион долларов. Количество зерна мы с вами согласовали так: я продаю вам все зерно, которое у меня будет по состоянию на 1 августа по средней рыночной цене, которая будет 1 августа, – но со скидкой 20 %. Если при таком подсчете у меня будет зерна больше, чем на миллион, – остальное зерно я не продаю.

Вы, покупатель, можете просто сказать «да». По английскому праву договор будет заключен. А что потом? Мы говорили тет-а-тет. То есть наедине. Если в августе я начну кричать: «Договора нет, мы встречались, обсуждали условия, но не договорились!» – то даже в английском суде эта позиция может пройти.

В итоге покупатель останется без зерна и без выгоды. Он-то хотел купить зерно по цене на 20 % ниже рыночной, а затем перепродать по рыночной. Именно поэтому он и заключил со мной договор заранее. А теперь ему придется покупать зерно по рыночной цене. Не купит. Невыгодно. Сделка утрачивает смысл, так как перепродать и «навариться» уже не получится. И покупатель остался без прибыли.

Хорошо. Как покупателю обезопасить себя от такого исхода? Очень просто – через встречное удовлетворение. Вы скажете: «Слав, подпиши расписку». Читаю расписку. Там все условия нашего договора плюс обязательство продавца выдать мне в день заключения договора аванс в сумме один доллар из миллиона. И пункт: «Подпись Вячеслава на договоре имеет силу собственноручной расписки в получении аванса в сумме один доллар». Расписка и доллар лежат на столе…

Если подпишусь, то договор помимо письменной формы будет защищен еще частичным встречным удовлетворением. Да, покупатель дал удовлетворение в части, пусть и в мизерной – один доллар из миллиона, но я это удовлетворение принял. Против письменного документа и прошедшего встречного удовлетворения криком уже не выкрутишься. Договор есть.

Другой пример – аренда. Вы заключаете договор аренды 1 января 2014 г. По каким-то причинам вам интересно получить помещение не сразу, а 1 мая того же года. Допустим, вы хотите на месяц арендовать склад под товар, который привезут в мае, а раньше мая вам склад не нужен.

Что делает грамотный арендатор? Правильно, дает арендодателю под расписку маленький аванс – скажем, тысячу рублей из всей арендной платы в 30 000 руб. Все: встречное удовлетворение прошло. Если потом арендодатель передумает, то оспорить договор – говоря нашим языком, признать договор незаключенным – арендодателю будет практически невозможно.

Разберем «по косточкам».

Обещания с моей стороны:

– я обещаю принять у вас склад в мае;

– я обещаю заплатить вам 30 000;

– я обещаю вернуть вам склад 1 июня «с учетом нормального износа».

С вашей:

– вы обещаете передать мне склад 1 мая.

Таким образом, я покупаю ваше обещание за три своих. В принципе, наша договоренность сама по себе уже содержит встречное удовлетворение, потому что есть «обещание на обещание».

Более того, с моей стороны даны три обещания, чтобы получить (купить) одно ваше. Это нормально, потому что сам договор аренды предполагает именно такое количество обещаний.

В самом деле, как я могу пользоваться вещью, если я ее не принял? И я обещаю принять вещь. Обещание первое. Бесплатно никто ничего не делает. Мы договорились о цене – я плачу. Обещание второе. Поскольку я беру у вас вещь в пользование на время, а не покупаю навсегда, то я обязан вещь вернуть. Это тоже обещание, которое я должен дать, чтобы получить вещь в пользование. Обещание третье.

Вот поэтому моих обещаний три, а ваше одно. И хотя встречное удовлетворение уже есть, но я могу и хочу дополнительно подстраховаться. Понятно как: сразу исполнить одно из своих обещаний. Передать вам аванс под расписку с указанием, что аванс передан именно по этому договору аренды.

Так я исполняю второе обещание из трех, пускай и частично, – передаю 1000 руб. из 30 000 руб. Полностью оплачу вам аренду либо в день получения склада, либо в середине мая, либо когда буду возвращать – как договоримся, не суть важно. Важно, что вы приняли аванс. Теперь вы связаны и договором, и прошедшим встречным удовлетворением. Отсюда и название восьмого пункта: «Обещание на несколько обещаний, как минимум одно из которых будет исполнено сейчас».

Вы думаете, встречное удовлетворение обеспечивает исполнение только в Англии? Отнюдь. Доктрина встречного удовлетворения как дополнительное основание считать договор заключенным потихоньку проникает и в наше право.

1. «По общему правилу, существенные условия, согласованные в договоре, влияют на возможность его исполнения. По этой причине отсутствие согласия сторон в отношении предмета сделки не позволит в дальнейшем исполнить договор надлежащим образом.

Соответственно, действия истца и ответчика, направленные на надлежащее исполнение договора, могут свидетельствовать о том, что стороны согласовали условия и каждая сторона знала о тех обязанностях, которые приняла на себя.

Таким образом, несогласованность воли сторон при заключении договора исцеляется его реальным исполнением.

Поэтому ссылка контрагента на незаключенность договора, если его требования направлены не на то, чтобы устранить неопределенность, а на иные цели (уклонение от исполнения договорной обязанности и т. п.), должна повлечь отказ в признании договора незаключенным» (Постановление ФАС Центрального округа от 19.04.2013 по делу № А54-4402/2012).

2. «Вместе с тем вопрос о незаключенности договора подряда ввиду неопределенности условий о его предмете и о сроках выполнения работ может обсуждаться до его исполнения, поскольку неопределенность данных условий может повлечь невозможность исполнения договора.

Несогласованность воли сторон при заключении договора исцеляется его реальным исполнением, в связи с чем, если договор исполнен, условие о его сроке не считается несогласованным, вопрос о сроках выполнения работ утрачивает какое-либо значение, а договор должен быть признан заключенным в исполненной части.

Работы приняты, частично оплачены акционерным обществом, претензии к качеству и объему выполненных работ не заявлены. Как верно указано судами, за фактически принятый объем работ подлежит взысканию задолженность, независимо от признания договора незаключенным. С учетом изложенного доводы заявителя о незаключенности договора следует отклонить» (Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 27.06.2013 по делу № А53-25551/2012).

3. «Если договор исполнен либо исполняется и имеются данные, позволяющие определенно установить предмет договора, а у сторон не возникает спора относительно порядка существенных условий сделки, условие о предмете не должно считаться несогласованным, а договор – незаключенным.

Несогласованность воли сторон при заключении договора исцеляется его реальным исполнением, поэтому, если договор исполнен, условие о его предмете и иные существенные условия не считаются несогласованными» (Решение Ленинского районного суда г. Владивостока от 13.05.2011 по делу № 2-2408/11).

Реальное исполнение, как вы поняли, это и есть встречное удовлетворение. И пользоваться этой доктриной можно и у нас, и в Англии, чтобы обезопаситься от любителей не выполнять обещания.

3.14. Правила встречного удовлетворения

Разумеется, за эти годы английское право выработало определенные правила встречного удовлетворения. Первое: удовлетворение может быть и несоразмерным, но должно быть достаточным. Иными словами, если вторая сторона согласилась принять встречное удовлетворение в мизерном размере – встречное удовлетворение есть. А договор заключен. Впервые это прозвучало в деле Thomas г. Thomas (1842) 2 Q.B. 851, 114 E.R. 330[86].

Жил-был Том. Жил, а потом умер. Перед смертью Том устно разрешил жене жить в своем доме, сколько она захочет, если будет платить один фунт в год. По английским меркам 1 фунт за год проживания = «шапка сухарей», сущий мизер, сумма «ниже низшего». Воля Тома не вошла в завещание…

Том умер. Наследники попытались выселить вдову. И напоролись на встречное удовлетворение.

Логика суда: дано обещание «Живи сколько хочешь» на обещание «Плати фунт в год» (встречное удовлетворение). Вдова исправно платит. Оба обещания исполнены. Наследник говорит – мало платит. Да ладно. Как договорились, так и платит. Может, и мало, но достаточно. А раз платит, то и пусть себе живет. Договор исполнен. Решение: «В иске о выселении – отказать».

Вот отсюда, в частности, и пошли схемы с передачей мизерного аванса. Сложился подход: соразмерное удовлетворение или нет – решают стороны, а не суд. Как договоритесь, так и будет. Свобода договора, а как же. Окончательно эту позицию подтвердил судья Самервиль в деле Chappell & Co Ltd г. Nestle Co Ltd [1960] AC 87[87], и слова судьи мигом «растащили» по учебникам:

«Сторона договора вправе торговаться и выбрать, какое удовлетворение она хочет получить. Если сторона согласилась получить встречное удовлетворение в виде зернышка перца (pepper-corn), то зернышко перца все равно будет хорошим (надлежащим) встречным удовлетворением, даже если сторона не любит перец и, получив, выбросит зернышко».

Более того, это дело обогатило английский язык новым устойчивым выражением – peppercorn rent – дословно: «арендная плата зернышком перца», и в хороших словарях сразу дан смысловой перевод: «номинальная арендная плата».

Зачем это нужно? Очень просто. Допустим, мы хотим сдать в пользование жилье или иную недвижимость, но по каким-то причинам не хотим брать денег со второй стороны. Удивлены? Зря, таких договоров и в РФ хватает. К примеру, предприниматель сдал неиспользуемый амбар детдомовцам под кружок «Умелые руки».

Чтобы обе стороны спали спокойно (детдом мог сказать: «А вот у нас договор аренды, работаем на законных основаниях». А купец не опасался, что придет налоговая и что-нибудь доначислит), вместо договора безвозмездного пользования делают договор аренды, где арендная плата близка к нулю, допустим, рубль за квадрат площади. Мы знаем, что рыночная цена аренды сопоставимого помещения начинается от двухсот рублей за квадрат. Ну и что? А мы вот так договорились!

Хорошо, насчет соразмерности понятно. А «достаточное» встречное удовлетворение – это какое? Практика выработала три критерия. Встречное удовлетворение, в идеале, должно быть:

1) ясно определенным;

2) реально существующим;

3) иметь хоть какую-то ценность.

И, на мой взгляд, достаточно соблюсти хотя бы один критерий, не обязательно все три.

По первому пункту… давайте на классическом примере. Сын задолжал денег отцу. Отец обещал списать долг, если после смерти отца сын «не будет жаловаться» на то, как отец распределит имущество между другими наследниками. Вскоре отец отошел в мир иной. Душеприказчики среди бумаг отца нашли долговую расписку сына. Пошли в суд взыскивать долг.

Взыскали. Аргумент сына: «Я исполнил договор, обещал не жаловаться – я и не жаловался, все, долг списан» – суд не устроил. Поскольку «не жаловаться» сформулировано слишком размыто: если не понятно, что именно должен НЕ делать сын, от каких действий отказаться, то встречного удовлетворения нет. А значит, нет договора. Долг не списан. Плати. Дело White г. Bluett (1853) 23 LJ Ex 36.

Вообще, иногда очень сложно сказать, есть определенность в тех или иных словах или нет. Так, в другом, более позднем деле отец в письме предложил матери платить фунт в неделю на содержание дочки, если «ты будешь хорошо присматривать за дочкой и дочка будет счастлива». До переписки за ребенком присматривал сосед за тот же фунт в неделю. Мать согласилась. Забрала дочку к себе. Поначалу отец исправно платил. Потом мать второй раз вышла замуж. Отец платить перестал. Мать – в суд о взыскании денег на ребенка.

Фраза «ты будешь хорошо присматривать за дочкой и дочка будет счастлива» похожа на «не жаловаться» из предыдущего дела – определенности, прямо скажем, маловато. Не понятно, что именно должна делать мать, чтобы дочка была счастлива. Но суд не стал занимать формальную позицию, а еще по первой инстанции преспокойно удовлетворил иск.

В апелляции решение устояло. Логика суда: письмо отца с обещанием содержания – оферта. Мать взяла ребенка, холит, лелеет – акцепт. Отец платит деньги, а что получает взамен? Взамен – уход за ребенком именно матери, а не соседа. Ага, т. е. на обещание платить деньги отец получил от матери встречное удовлетворение в виде ухода за ребенком. То есть ты мне – деньги, я тебе – услугу.

«Как только мать стала присматривать за ребенком, договор заключен и связывает. И пока присматривает, вправе получать 1 фунт в неделю. В удовлетворении апелляционной жалобы – отказать». Дело Ward г. Byham [1956] 2 All E.R. 318; [1956] 1 WLR. 496[88], суд в составе Морриса, Паркера и… Альфреда Деннинга.

Оба рассмотренных дела – так называемые частные дела: спор «физиков» между собой. А что в делах предпринимателей, в договорах предпринимателей между собой? Как показывает практика последних двадцати лет, в коммерческих договорах суд всегда найдет встречное удовлетворение. См., к примеру, дело Williams г. Roffey Bros. & Nicholls (Contractors) Ltd. [1990] 2 W.L.R. 1153[89].

Второе правило: оказанная услуга ничего не стоит. В английских учебниках этот принцип называется past consideration is no consideration, дословно – «удовлетворение в прошлом – не удовлетворение». Но суть именно в том, что оказанная услуга ничего не стоит. Встречное удовлетворение должно быть дано или одновременно с акцептом, т. е. при заключении договора, либо после, но – не до.

Пример. У матери было четверо детей. Все жили в одном доме. Один сын женился, привел жену в дом. Жена заплатила за отделку и ремонт дома. После чего мать заставила всех четверых детей написать расписку: «Обязуемся возместить затраты на ремонт/отделку».

Потом мать умерла. Дети отказались платить невестке. Та – в суд. Суд в иске отказал. Почему? Твои действия – плата за ремонт/отделку – совершены в прошлом. Тогда тебе никто не обещал заплатить. Ты просто сделала доброе дело, без корысти, без расчета на награду. Обещание заплатить, данное наследниками в настоящем, не может быть исполнено судом (наделено принудительной силой), так как ты не дала наследникам встречного удовлетворения. Дело Re McArdle (1951) Ch 669.

ВАЖНО! Здесь главное – сам ли ты решил доброе дело сотворить или же ты поступал по просьбе лица, для которого сделал доброе дело. Если тебя вторая сторона не просила, а ты сделал – договора нет. Оказанная услуга ничего не стоит. Но если ты сделал по просьбе второй стороны – тогда договор есть.

Так, давайте чертить схемы.

Схема 7. «Оказанная услуга ничего стоит»

Теперь рассмотрим случай, когда А сделал доброе дело для Б по просьбе этого Б.

Схема 8. «Оказанная по просьбе услуга стоит денег»

Если сделал по просьбе, тогда договор есть. Даже если ты дал удовлетворение в прошлом, до договора. Впервые дзен «оказанная по просьбе услуга стоит денег» сложился… почти четыреста лет назад, еще в 1615 г. Дело Lampleigh г. Brathwait [1615] EWHC KB J17, (1615) Hobart 105, 80 ER 255[90].

Том Братвайи (ответчик) убил Патрика Махуна. После чего попросил Энтони Ламплийна (истец) поработать на себя, говоря старым штилем: «Ты мне службу сослужи, ты уж, брат, похлопочи: все усилия приложи, но добудь мне помилование у короля».

Истец «своими силами и за свой счет» ездил из Лондона в г. Ройстон, где тогда пребывал король, и… таки выхлопотал для ответчика помилование. После чего также за свой счет вернулся обратно. Обрадованный ответчик пообещал заплатить истцу 100 фунтов… и не заплатил. Истец – в суд. Суд иск удовлетворил.

Сначала суд широкими мазками описал доктрину встречного удовлетворения, которая существовала уже тогда:

«Если мы с вами договорились: ты отслужишь мне год, а я заплачу тебе десять фунтов – ты не можешь судиться со мной, пока не отслужишь год. Если с обеих сторон даны обещания сделать что-то в грядущем, то иного удовлетворения не нужно: обе стороны, давши такие обеты, уже дали друг другу достаточное удовлетворение (обещание на обещание); и хотя обещание дано до исполнения, на это обещание можно полагаться».

Потом суд заявил: «Истец действовал не просто так, а по твоей просьбе, которая изначально подразумевала оплату. Более того, ты услугу принял, сказал “спасибо” и пообещал заплатить. Плати». Дополнительно и мимоходом суд внес ясность в еще один важный вопрос.

1. Ответчик просил истца именно совершить действия – «похлопочи» – без привязки к результату.

2. Истец выполнил просьбу ответчика и совершил действия именно по просьбе ответчика, а не по своей прихоти.

3. А значит, ответчик обязан заплатить истцу, даже если бы истец не достиг угодного ответчику результата, но приложил все усилия, как и просил ответчик.

Потому что ответчик сформулировал просьбу именно как «приложи усилия» + «подразумевается оплата», а не как «нет результата – нет денег», т. е. «нет помилования – нет оплаты».

Третье правило: встречное удовлетворение дает должник.

Традиционно это правило изучают на деле Tweddle г. Atkinson (1861) 121 ER 762, [1861]EWHCQB J57[91] – можете почитать сами, ссылку прилагаю, разбирать подробно не буду. Почему? Потому что грызня «физиков» вокруг да около наследства мне уже порядком надоела. Поэтому возьму более ранний и более показательный пример: дело Price г. Easton (1833) 4 B & Ad 433, предпринимательский спор.

Ответчик пообещал третьему лицу: поработай на меня (подряд), а я заплачу деньги истцу. Третье лицо поработало. Ответчик не заплатил. Истец пошел в суд взыскивать деньги и… проиграл.

Как?! А так: истец не предоставил ответчику встречного удовлетворения взамен обещания заплатить деньги – следовательно, договора нет. Истец не вправе требовать чего-то с ответчика, потому что не дал ответчику встречного удовлетворения. Как сказал судья Вайтман: «Лицо, не давшее встречного удовлетворения, не может требовать чего-либо по договору, даже если договор заключен к выгоде этого лица».

Отсюда вывод: безопаснее работать напрямую с той стороной, без третьих лиц. Если у вас договор с фирмой «А», то и расплачиваться с вами должна фирма «А», и платить деньги она должна по договору именно вам, а не третьему лицу. Иначе потом есть риск – третье лицо ничего с «А» не взыщет.

Четвертое правило: исполнение обязательства, установленного законом или договором, не порождает встречного удовлетворения. В переводе с юридического на русский: если в силу закона или договора ты и так обязан что-то сделать, ты не вправе требовать за это деньги.

Первый раз правило сложилось в деле Stilk г. Myrick [1809] EWHC KB J582. Стилк нанялся матросом на корабль к Мирику. [92] Зарплата – 5 фунтов в месяц. Корабль шел из Лондона в Кронштадт и обратно. В Кронштадте двое моряков из команды корабля самовольно «списались на берег», то бишь сбежали. Капитан не смог найти замену. Капитан пообещал отдать Стилку и оставшимся восьми морякам зарплату двоих сбежавших, если команда поработает за них. Моряки согласились и привели корабль в Лондон. А капитан… Вы правильно догадались: капитан отказался платить.

Суд в лице знакомого нам судьи Эдварда Ло:

«Здесь, я считаю, соглашение (между капитаном и командой о дополнительной оплате) ничтожно, так как нет встречного удовлетворения. Перед выходом корабля из Лондона моряки обязались сделать все необходимое (чтобы корабль доплыл туда и обратно), с учетом всех возможных непредвиденных обстоятельств. Моряки продали свои услуги на все время плавания. Если бы у моряков была возможность уволиться с корабля в Кронштадте, исход дела был бы другим. Или если бы капитан уволил тех двоих моряков по своей воле, у оставшихся не было бы обязательства работать за уволенных и дополнительное соглашение о работе за уволенных было бы подкреплено достаточным встречным удовлетворением. Но побег части команды должен считаться непредвиденным обстоятельством – таким же, как смерть. И оставшиеся обязаны по условиям первоначального договора сделать все необходимое, чтобы, с учетом всех возможных непредвиденных обстоятельств, корабль в безопасности прибыл в порт назначения. <…> Соглашение (о дополнительной оплате) ничтожно из-за отсутствия встречного удовлетворения. Истец вправе получить обещанные пять фунтов, но не более того».

Вот так исполнение обязательства, установленного договором, не порождает встречного удовлетворения. «Ты и так подписался…» – увы, но так.

Далее: исполнение обязательства, установленного законом, тоже по общему правилу не порождает встречного удовлетворения. Пример появился чуть позже: Collins г. Godefroy (1831) 1B & Ad 950; 109 ER 1040[93].

В двух словах: ответчику было принципиально важно получить показания полицейского. Ответчик пообещал полицейскому: приди в суд, расскажи честно, как что было, что ты видел, а я тебе заплачу шесть гиней за потраченное время. Полицейский выполнил. Ответчик не расплатился. Полицейский – в суд.

Суд решил: полицейский и так в силу закона обязан явиться в суд по повестке и дать показания, а значит, его действия по исполнению договора не есть встречное удовлетворение. Нет удовлетворения – нет договора, в иске отказать.

ВАЖНО! ИЗ ОБЩЕГО ПРАВИЛА ЕСТЬ ИСКЛЮЧЕНИЕ!

Я бы сформулировал так: «Хотя исполнение обязательства, установленного законом или договором, и не порождает встречного удовлетворения, но, если ты сделал больше, чем предписано законом или договором, встречное удовлетворение есть и ты вправе получить деньги».

Применительно к договорам исключение впервые сложилось в деле Hartley г. Ponsonby (1857) 26 LJ QB 322[94] – тоже морское дело, как две капли воды похожее на рассмотренное выше Stilk г. Myrick [1809] – с той лишь разницей, что сбежали не двое моряков, а половина команды. Капитан также пообещал оставшимся: «Парни, вы работайте, а я вам отсыплю жалованье сбежавших». Более того, капитан дал каждому матросу письменную расписку.

Капитан, может быть, слово бы и сдержал. Но собственники корабля платить отказались: «Вы и так отработали, за что вам еще платить?» В суде собственники пробовали прикрыться делом Stilk г. Myrick [1809]. Ну как же, есть прецедент.

Ан нет, не прошло. Суд ответил волшебное «в этом деле другие обстоятельства, прецедент неприменим». И, к радости команды, взыскал с прижимистых судовладельцев обещанное. Вопросы, которые рассматривал суд.

1. Вправе ли был капитан вообще выходить в море с оставшейся командой? Нет, не вправе. Водоизмещение корабля – 1045 тонн. 19 матросов на такую махину – слишком мало. С таким экипажем было крайне опасно выходить в море. Чудо, что вообще вернулись.

2. Мог ли капитан нанять в порте Филипп, Австралия, где сбежала половина команды, других моряков? Нет, не мог – по крайней мере, за разумные деньги.

3. Добровольно ли капитан дал обещание заплатить? Добровольно, потому что иначе был бы или бунт, или побег оставшихся матросов. Поэтому в интересах собственников судна лучше и проще было договориться с оставшимися.

Выводы суда: да, с моряками был первоначальный договор. Но когда половина команды сбежала, вторая половина вправе была не исполнять первоначальный договор с учетом изменившихся обстоятельств: слишком опасно и неразумно выходить в море с жалкой горсткой, которая вряд ли управится с большим кораблем.

А раз так, стороны были вправе заключить новый договор с учетом изменившихся условий. Что и произошло. На обещание капитана заплатить больше команда дала достаточное и достойное встречное удовлетворение: каждый работал за двоих, а то и за троих. Команда исполнила договор. Судно благополучно пришло в родной Ливерпуль.

Стало быть, «решение суда первой инстанции оставить в силе, в удовлетворении жалобы судовладельцев – отказать».

В этом деле команда сделала больше, чем была обязана по договору. Лет эдак через 70 подтянулось дело, где люди сделали больше, чем были обязаны по закону, – и совершенно справедливо получили больше денег: дополнительные деньги за дополнительный труд. Дело Glasbrook Bros г. Glamorgan County Council [1924] АС 270, UKHL 3[95], где на шахте забастовали шахтеры, а после начались беспорядки. Собственники шахты вызвали полицию. Полиция предоставила достаточно сотрудников, толпу разогнали.

Но собственники письменно затребовали еще подкрепления. Они хотели, чтобы на шахте на время беспорядков дежурил постоянный гарнизон полиции. Полиция предложила летучий отряд, который бы по мере надобности приезжал и уезжал, а не постоянно сидел на шахте.

Собственники настаивали на гарнизоне, более того, открытым текстом предложили полиции денег за такую услугу. Полицейское управление согласилось и бросило на шахту все свободные силы.

Разумеется, когда страсти улеглись и дошло до расчета, шахтовладельцы отказались платить полицейским: «Вы и так в силу закона были обязаны нам помочь». Полицейское управление обратилось с иском в суд. Иск удовлетворили еще по первой инстанции, решение устояло и в апелляции, и в палате лордов.

Суть подхода судов емко передает фраза судьи Баилахи, первая инстанция: «Полиция обязана предоставить эффективную защиту, но если некто просит о большем, о специальной защите в особой форме, этот некто обязан заплатить».

Пятое правило: обещание принять часть долга (меньшую сумму) вместо всей суммы не будет наделено принудительной силой, так как в таком обещании отсутствует встречное удовлетворение.

Сложилось на заре времен, в 1602 г. Наверное, самый древний прецедент в этой книге. Дело Pinnel’s Case [1602]5Co. Rep. 117a[96], где ответчик задолжал истцу 8 фунтов 10 шиллингов. Ответчик предложил истцу: давай я тебе отдам 5 фунтов 2 шиллинга – и разойдемся. Истец согласился, деньги взял… и пошел в суд взыскивать остальное.

Взыскал. Суд: «Уплата меньшей суммы не может перекрывать большую, если только к меньшей сумме не приложено что-то еще – лошадь, птица и т. д. – и это “что-то еще” согласен принять кредитор».

А теперь вспомним наше право. Статья 415 ГК, «прощение долга»: «Обязательство прекращается освобождением кредитором должника от лежащих на нем обязанностей, если это не нарушает прав других лиц в отношении имущества кредитора».

Неужели в Англии по-другому? А как же свобода договора? Если я принимаю долг в меньшей сумме, могу я простить остаток долга? Конечно, могу. Но, применительно к английскому праву, где здесь встречное удовлетворение? Суд в деле Пиннела подсказывает: «Приложено что-то еще». То есть нет удовлетворения, так создайте.

Здесь принципиальна воля сторон. Давайте на примере. Я вам должен 2000 руб. Я добросовестный должник, в принципе готов вернуть долг, но вот именно сейчас у меня с деньгами туго.

И я вам предлагаю: или жди, или вот тысяча – больше нет. Вы – добросовестный кредитор и, в принципе, готовы подождать, думаете… И тут я вам предлагаю: «А давай так: я тебе отдаю тысячу, а вместо второй тысячи отдам книгу “Английское договорное право”». Вы соглашаетесь.

Будет ли иметь такой договор силу? Да, причем и по английскому праву, и по русскому.

По английскому праву. Кредитор дает новое обещание: «Согласен удовлетвориться тысячей вместо двух (меньшей суммой вместо большей), если взамен обещания ты передашь мне книгу». И это обещание подкреплено моим встречным удовлетворением – передачей книги. Все, новый договор; кредитор, получив книгу и тысячу, не вправе требовать еще тысячу.

По русскому праву. Стороны разбили долг в две тысячи на две части по тысяче. Первую часть должник погасил деньгами. Вторую часть – мое обязательство заплатить вторую тысячу – должник и кредитор по обоюдному согласию прекратили передачей имущества – книги.

Единственный нюанс: такая сделка – это уже не прощение долга, ст. 415 ГК, а чистой воды отступное, ст. 408 ГК: «По соглашению сторон обязательство может быть прекращено предоставлением взамен исполнения отступного (уплатой денег, передачей имущества и т. п.)».

Это мы с вами такие добросовестные. И, как показывает моя двенадцатилетняя юридическая практика, если у сторон есть интерес и выгода дальше работать вместе, то с вероятностью 90 % спор до суда не дойдет. Сами прекрасно договорятся.

А если – «как всегда»? Если должник пытается уговорить кредитора: «Бери, что дают, иначе вообще ничего не получишь»?

Именно для защиты кредитора от таких недобросовестных должников и создано пятое правило: «Обещание принять часть долга вместо всей суммы не будет наделено принудительной силой».

О дальнейшем развитии правила и о том, в каком виде оно существует сейчас, вам расскажет все тот же Альфред Деннинг, дело D & C Builders Ltd г. Rees [1965] EWCA Civ 3[97].

«Истец – компания D & CBuilders Ltd, строительная фирма из двух человек, г-н Дональдсон и г-н Кейси. Ответчица – г-жа Рис. Истец выполнил для ответчицы строительные работы по такому-то адресу всего на 732 фунта. Ответчица заплатила 250 фунтов, должна 482. Если не рассчитается полностью, истец уйдет на банкротство. Ответчица заявила: “Работа выполнена плохо”, – и согласилась заплатить не более 300 фунтов. Истец согласился, принял платеж. Затем, посоветовавшись с юристами, истец пошел в суд взыскивать остаток.

“Должник говорит, что у него сложности. Должник предлагает кредитору меньшую сумму, чтобы разойтись. Должник говорит: больше заплатить не могу. Кредитор думает. Кредитор принимает предложенную сумму и прощает остаток долга. Возникает вопрос: связывает ли кредитора прощение долга? Кредитор может на следующий же день судиться с должником и получить решение суда о взыскании остатка. Такой закон установлен в 1602 году судьей Коуком в деле Пиннела – Pinnel’s Case (1602). Закон подтвержден палатой лордов в 1889 году в деле Foakes v Beer (1884) 9 ЛС, стр. 605.

<…> Позже эта доктрина общего права попала под тяжелый артобстрел. Доктрину высмеял сэр Джордж Джессил в деле Couldery v Bartram (1929) 19 CD, стр.391. Утверждалось, что судья Блэкбурн в деле Foakes v. Beer(1884) ошибся. Схожую позицию занял Комитет по пересмотру законодательства (1945 год, директива 5449, параграфы 20–21).

Но лекарство найдено. Жесткость общего права смягчена. Право справедливости протянуло кредитору милосердную руку помощи. Суды начали применять общий принцип, изложенный судьей Кеирсом в деле Hughes v Metropolitan Railway Co (1877) 2ЛС, стр. 448:' 'Первый принцип, по которому действуют все суды справедливости, таков: если стороны договорились на каких-то четких и определенных условиях, а потом одна сторона своим согласием или действиями в ходе переговоров дала второй стороне надежду полагать, что вторая сторона не пойдет в суд, чтобы насильно воспользоваться правом, которое есть у стороны по договору, или сторона подождет пользоваться правом, или вообще забудет про это право, в таком случае суд не даст стороне воспользоваться правом в принудительном судебном порядке, если пользование таким правом будет несправедливо по отношению ко второй стороне договора с учетом сложившихся отношений сторон”.

Стоит заметить: принцип может быть применен не только для того, чтобы прекратить право, но и для того, чтобы не дать воспользоваться правом в суде. Принцип этот применялся в делах, где кредитор согласился принять меньшую сумму вместо большей. Применялся часто, теперь мы можем сказать:

если должник и кредитор в ходе переговоров дошли до того, что должник верит, что после уплаты меньшей суммы кредитор не пойдет в суд взыскивать большую, и на основании этой веры должник платит меньшую сумму, а кредитор принимает эту сумму как удовлетворение – в таком случае суд не позволит кредитору взыскать большую сумму, потому что так будет несправедливо по отношению к должнику.

<…> Применяя принцип, мы должны особо отметить: кредитор лишен возможности воспользоваться своим законным правом взыскать весь долг в случае, если кредитор несправедливо настаивает на принудительном исполнении права. Если кредитор и должник пришли к истинному согласию и кредитор добровольно соглашается принять меньшую сумму, если кредитор удовлетворен уплатой меньшей суммы, тогда он не вправе потом требовать с должника большую сумму, ибо это несправедливо. Если же истинного согласия нет, тогда кредитор не связан (т. е. вправе взыскать весь долг).

В настоящем деле я не вижу истинного согласия. Ответчица навязала истцу меньшую сумму. У кредитора были сложности с деньгами, о чем ответчица знала. Когда истец попросил заплатить 480 фунтов, ответчица сказала: “Не можем заплатить 480. Но заплатим 300, и это будет окончательный расчет. Не согласен на такие условия – вообще ничего не получишь. 300 лучше, чем ничего”.

Ответчица была не вправе так разговаривать. Могла бы сказать: “Возьми 300, остальное потом”. Но ответчица настаивала на 300 фунтах как окончательном расчете. Ответчица была не вправе настаивать. Фразы “Не согласен на такие условия – вообще ничего не получишь. 300 лучше, чем ничего” – злонамеренное влияние и давление на кредитора. Ответчица угрожала нарушить договор (“ничего не получишь”), если истец откажется принять условия ответчицы. Истец согласился.

Подобное было в недавних делах, см. Rookes v. Barnard, 1964 АС, стр. 1129 и Stratford v. Lindley, 1964, 2 WLR, стр. 1015-6. При таких обстоятельствах дела истинного согласия нет, так что доводы ответчицы о том, что якобы было согласие и удовлетворение, суд считает необоснованными, см. дело Day v McLea (1889) 22 QB, стр.610. Нельзя ссылаться на согласие, данное под угрозой. При таких обстоятельствах дела кредитор был вправе взыскать остаток долга. В удовлетворении жалобы – отказать». (Судьи Данкверте, Винн и Альфред Деннинг, принято единогласно. «Костяком» решения стало мнение Деннинга, которое вы только что прочитали. Остальные двое судей согласились и дополнили.)

Небольшое примечание к фразе, о которую наверняка «споткнулся» ваш разум. А именно: «Жесткость общего права смягчена. Право справедливости протянуло кредитору милосердную руку помощи».

Дело в том, что изначально в Англии было две системы права: общее право (common law) и право справедливости (law of equity). Более того, было два вида судов, две параллельные судебные системы. Соответственно, суды общего права (court of law), которые жили по общему праву, и суды справедливости (a chancery court, они же – equity court или court of equity), которые жили по праву справедливости. Каждый суд формировал свою практику.

Причем в разных судах истец мог рассчитывать на разные средства защиты. Так, суд общего права традиционно присуждал убытки, но не обязывал ответчика исполнить обязательство в натуре. А суд справедливости – наоборот.

Так и жили островитяне до 1873 г. Потом им это надоело, и две системы судов слили в одну. Соответственно, и практику объединили. Практика стала монолитной. С тех пор называется common law – общий закон, общее право. Я не рассказал вам об этой особенности в главе «Азы» по двум причинам:

1) не хотел «грузить» читателя отжившим;

2) сейчас это разделение уже не имеет значения. Любой суд Англии, а если шире – любой суд любой страны англосаксонской системы права может применять наработки и принципы, выработанные столетия назад как в общем праве, так и в праве справедливости.

То же самое и со средствами защиты. Если вы просите суд «обязать ответчика исполнить в натуре то-то», суд может удовлетворить ваш иск – смотря по обстоятельствам дела, есть основания или нет. И если доктрина исполнения в натуре пришла из права справедливости – ну и что, пришла и пришла, будем применять.

Изредка суды, обосновывая решения и найдя какое-то древнее правило, которое можно применить или дополнить и применить сейчас, ссылаются: идея взята из права справедливости. Эхо прошлого и дань уважения к предшественникам. Ссылка может быть любой. Явная, иносказательная или образная: «Право справедливости протянуло кредитору милосердную руку помощи».

Не удержусь от замечания. Читатель, слияние английских судов ради удобства и единства практики вам ничего не напоминает? Правильно, нечто подобное происходит и у нас. Именно так можно оценить попытку слить ВС РФ с ВАС РФ.

«Сегодня бурную дискуссию на комитете по госстроительству с перерывом на “посоветоваться” с судами и учеными вызвала инициатива коммунистов Юрия Синельщикова, Николая Коломейцева, Владимира Бессонова – они хотели, чтобы разъяснения “единого” ВС по вопросам судебной практики стали обязательными для судов. Синельщиков настаивал, что эту норму нужно перенять из действующего Закона “Об арбитражных судах в РФ” (ст. 13), по которой пленум ВАС принимает постановления, обязательные для арбитражных судов.

– Через эту поправку мы выходим на формирование прецедентного права? – удивился глава комитета по госстроительству единоросс Владимир Плигин и заметил, что это превратится в источник права. – Обычно мы эти отношения регулируем федеральными законами [по предложенному подходу], разъяснения в этой части могут замещать [их], – рассуждал Плигин.

– Могут, – согласился Синельщиков. – Но федеральный закон выше. Однако ВС не будет формировать ту нормативную базу, которая входит в компетенцию законодателя. Он в рамках того, что определил законодатель, будет давать толкование, разъяснения. Там, где есть пробел, – рассуждал коммунист, – ВС конкретизировать ничего не сможет, ему придется выходить на законодателя.

– Если мы выйдем на эту формулу, то получится, что в ряде случаев и на долгий период, и не обязательно с нашим участием, будет урегулирован целый ряд вопросов, – возразил Плигин. – То есть фактически мы начнем формировать рядом с федеральным законодательством новый блок, практически равный по уровню федеральным законам.

– Кстати, арбитражный суд этим и занимался, – заметил единоросс Вячеслав Лысаков.

Аргумент Бессонова и Синельщикова, что они лишь предлагают сохранить действующую норму, был отвергнут. “Нельзя согласиться, что [подход] был правильным”, – убеждал коммунистов единоросс Владимир Поневежский. Его коллега по фракции Вячеслав Лысаков напоминал, что в ВАС “зачастую это была подмена законотворчества”.

Глава комитета Владимир Плигин, в свою очередь, обратил внимание на то, что идея коммунистов отличается от действующей нормы в Законе “Об арбитражных судах в РФ”. “[В нем говорится, что] постановления пленумов являются обязательными. Здесь речь идет о разъяснениях, – говорил он. – Кроме того, – напомнил Плигин, – в ст. 126 Конституции говорится, что ВС дает разъяснения по вопросам судебной практики”.

Выяснить, что думают по поводу инициативы коммунистов высшие суды, так и не удалось. “Мы уважаем позицию судов. Они не хотели бы в обсуждении этого вопроса участвовать чисто этически”, – сказал позже Плигин.

Судьба разъяснений ВАС.

Не нашла понимания в комитете по госстроительству идея Коломейцева, Синельщикова и Бессонова сохранить действие практики из постановлений, информационных писем президиума ВАС. Единоросс Дмитрий Вяткин боялся отхождения от цели изменения Конституции создания единого ВС – единообразного применения закона. Его поддерживал Владимир Поневежский, говоря, что “не со многими решениями пленума ВАС можно согласиться”.

В число отклоненных попало и предложение эсера Александра Агеева о переименовании арбитражных судов в экономические. “Полагаю, вряд ли стоит с этим согласиться. Это несколько иное наполнение получается”, – объяснил Владимир Плигин. Спорить с ним никто не стал»[98].

Конечно, поживем – увидим. Может, не все так мрачно… Простите пессимиста, но мое чутье говорит, что все опять будет в полном соответствии с фразой Черномырдина: «Хотели как лучше, а получилось как всегда».

3.15. Эстопель

Тесно связан со встречным удовлетворением, вернее, с отсутствием такового. В английской практике называется promissory estoppel. Дословно по словарю ABBYY Lingvo 12 это значит «лишение права возражения на основании данного обещания». Ну как, все понятно?

Нет? Вот и мне тоже. Потому и говорю: остерегайтесь русских источников. В большинстве своем эти источники описывают термины и явления английского права либо ошибочно, либо поверхностно.

Итак, эстопель. Выше я писал: «Как показывает практика последних двадцати лет, в коммерческих договорах суд всегда найдет встречное удовлетворение». Но помимо договоров – со мной согласится любой практикующий юрист – предприниматели очень любят «допники». То есть дополнительные соглашения к договорам.

Вот как раз в «допнике» встречного удовлетворения может и не быть. Тогда? Плачевный вылет на «нет встречного удовлетворения – нет допника», договор действует на первоначальных условиях.

Поясню на примере. Возьмем договор поставки картошки. Так называемый рамочный договор. В договоре – основные условия: допустим, мы обязуемся поставлять вам картошку, а вы обязуетесь платить нам за картошку по цене 5000 руб. за тонну. В заявках покупателя – количество поставки каждой партии и условия доставки.

Есть в этом договоре встречное удовлетворение? Конечно, есть. Обещание поставлять картошку «куплено» за обещание эту картошку оплатить. Хорошо. Прошло десять поставок.

Далее продавец присылает вам письмо: «Господа, с вами приятно иметь дело. Хотим и дальше вместе работать к обоюдной выгоде и процветанию. Нам интересно, чтобы вы покупали больше. Поэтому на следующий год будем поставлять вам картошку по 4000 руб. за тонну». Вы говорите: «Прекрасно, согласны». (Акцепт). Следующие 20 партий мы купили по 4000 руб. за тонну.

А дальше у продавца сменилось руководство. Новый директор взалкал денег и вышел с иском в суд. Позиция:

«Сделали скидку, заключили дополнительное соглашение к договору о снижении цены путем переписки. Поскольку ответчик не дал нам на это обещание встречного удовлетворения, никакой выгоды мы не получили, дополнительное соглашение не заключено. А значит, ответчик получил 20 партий по 5000 руб., а заплатил по 4000 руб. То есть всего должен заплатить 100 000 руб., а заплатил 80 000 руб. Просим взыскать 20 000 руб. разницы».

Позиция суда… добрым словом вспоминаю Владимира Владимировича Хвалея, одного из моих учителей. Он говорил так: «Нет справедливости. Есть суд, который рассматривает дело».

Поэтому суд может и удовлетворить иск, если попадется неграмотный судья. Если дело рассматривает хороший, грамотный, думающий судья, но – ортодокс, то, скорее всего, суд пойдет по пути: «Говорите, нет встречного удовлетворения? А я найду!» Тем более, именно в этом «допнике» встречное удовлетворение и искать не надо. Лежит на поверхности.

Скорее всего, решение ортодокса будет таким:

«Довод истца об отсутствии встречного удовлетворения не подтвержден материалами дела. Наоборот, из текста доп. соглашения усматривается: истец дал скидку ответчику, действуя в своей воле и своем интересе, и не просто так, а чтобы поднять себе продажи.

Ответчик, купив не 10 партий, как раньше, а 20, таким образом дал истцу встречное удовлетворение. Истец получил выгоду в виде увеличившихся продаж. Следовательно, встречное удовлетворение есть, а доп. соглашение обладает юридической силой и связывает стороны. В иске – отказать».

А если бы истец предложил скидку без обоснования? Просто «делаем вам скидку», что тогда? Тогда у истца была бы большая возможность выиграть дело. Но грамотный судья, знакомый с доктриной эстопеля, отказал бы в иске только на основании этого самого эстопеля.

Что же за доктрина такая? Я бы сформулировал так, коротко и ясно: «Сторона не может “съехать” с обещания, если другая сторона действовала, разумно полагаясь на это обещание».

Я дополнительно называю эстопель «стоп-краном». Очень похожая суть. Ответчик или суд, ссылаясь на эстопель, образно говоря, «дергает стоп-кран» и не дает истцу вернуться назад, «съехать» с того, что истец наобещал ответчику. Чем останавливает ответчика, как стоп-кран – поезд.

Забавно, но образ стоп-крана я придумал, не зная, что английское estoppel – это искаженное старофранцузское estoupail. Дословный перевод на английский – stopper plug, т. е. «заглушка».

А теперь… как мы знаем, в английском праве ничего и никогда не происходит внезапно. Быть такого не может, что вчера про «стоп-кран» никто не слышал, а сегодня он вдруг внезапно появился, аки чертик из табакерки.

«Зачатки» эстопеля были еще в древней доктрине waiver. Суть в двух словах: отказ от права через действия, свидетельствующие о таком отказе. Зародилась эта доктрина в праве справедливости еще в те допотопные времена, когда право справедливости не слилось с общим правом. Потом слилось. Доктрина, тем не менее, долго лежала невостребованной. Как бомба, упавшая, но не взорвавшаяся…

Спустя 150 лет нашелся человек, который, рассматривая обычное дело, эту бомбу взорвал… Да так, что из осколков сложилась фраза: «Один из самых фундаментальных прецедентов двадцатого века». А доктрина waiver возродилась и стала эстопелем. Я не сгущаю краски. Это дело вошло даже в китайские учебники по договорному праву[99].

Итак… Дело Central London Property Trust Ltd v. High Trees House Ltd [1947] KB 130[100]. В ролях: Central London Property Trust Ltd, далее – «собственник» (истец) и High Trees House Ltd, далее – «управляющая компания» (ответчик). В основе дела вот такая бизнес-схема:

1) собственник сдает дом в аренду управляющей компании;

2) управляющая компания платит собственнику твердую арендную плату – 2500 фунтов в год;

3) управляющая компания сдает комнаты в доме в субарендужиль-цам: «физикам», «юрикам» – да кому угодно, лишь бы платили;

4) деньги жильцов минус арендная плата собственнику = прибыль управляющей компании.

Что дальше?

«27 сентября 1937 г. собственники сдали управляющей компании в аренду недвижимое имущество (дом) сроком на 99 лет по цене 2500 фунтов в год. Форма договора соблюдена, договор оформлен на бумаге и за печатью. Истец и ответчик тесно связаны. Истцу принадлежат все доли в уставном капитале ответчика, также связаны директорами и секретарями (то есть должности в обеих компаниях занимают одни и те же лица).

Указанный дом не был полностью заселен, так как в 1939 г. из-за начала войны люди потянулись прочь из Лондона. Я думаю, к началу войны заселили от силы треть дома.

С учетом войны, собственникам компаний стало ясно: прибыль от сдачи дома меньше арендной платы. При таких обстоятельствах, проведя переговоры, руководители истца и ответчика пришли к соглашению, которое изложили на бумаге.

3 января 1940 г. собственники написали управляющей компании письмо: “Мы подтверждаем достигнутое соглашение, согласно которому арендная плата должна быть снижена до 1250 фунтов в год”. И на собрании директоров компании истца в апреле 1940 г. принято решение: управляющей компании выставлять счета с 01.03.1939 г. по сниженной цене – 1250 фунтов в год вместо 2500, указанных в договоре.

Я полагаю, соглашение было задумано как временная мера, чтобы разобраться с исключительными обстоятельствами, существовавшими тогда (война), из-за которых дом был заселен лишь частично.

Соглашение не содержит оговорок о том, что делать, если впоследствии дом будет полностью заселен. Вряд ли это дело когда-нибудь дошло бы до суда, но в марте 1941 г. кредиторы истца назначили управляющего, который с тех пор управлял всеми делами истца.

И до, и после назначения управляющего ответчик платил арендную плату в сниженном размере, а в один тяжелый год не смог заплатить и того – заплатил еще меньше. Между тем, в 1941-м, 1942-м, 1943-м и 1944-м гг. ответчик исправно платил 1250 фунтов в год. Даже когда дом был полностью сдан жильцам в начале 1945-го, ответчик все так же платил арендную плату в сниженном размере. Управляющий то ли не смотрел в договор, то ли не понимал. Понял только в сентябре 1945 г., что размер арендной платы по договору – 2500 фунтов.

21 сентября 1945 г. управляющий написал ответчику и предложил заплатить 2500 за текущий год, а также долги за прошлые годы, возникшие из-за уплаты арендной платы в меньшем размере – как он сказал, “это еще 7916 фунтов”.

Не получив оплаты, управляющий подал в суд иск, чтобы проверить позицию закона. В иске управляющий просит взыскать долг по арендной плате в сумме 625 фунтов за квартал, закончившийся 29 сентября 1945 г., а также взыскать долг по арендной плате в сумме 625 фунтов за квартал, закончившийся 25 декабря 1945 г.

Ответчик сначала занял такую позицию: снижение платы до 1250 фунтов применимо на все 99 лет договора. На всякий случай (го есть если первая позиция не пройдет) ответчик сформировал вторую позицию: снижение платы до 1250 фунтов применимо до 24 сентября 1945 г., именно с этой даты арендная плата должны быть уплачена в полном размере.

Если рассматривать дело без учета новейшего развития закона, иск должен быть удовлетворен в полном объеме. Договор аренды заключен “за печатью” и по общему праву, нельзя внести в этот договор изменения (или сделать “допник” о снижении платы) в устной или простой письменной форме – только “за печатью”. Но тут на сцену вышло право справедливости, и теперь суд может считать изменения внесенными, даже если они совершены в простой письменной форме – см. дело Berry v Berry[1929]2 K.B. 316.

Правда, в нашем деле этот подход из права справедливости сложно применить, потому что тут изменения в договор внесены, можно сказать, без встречного удовлетворения (так как истец дал обещание снизить арендную плату, а ответчик ничего не дал взамен).

Касательно эстопеля: заявление о снижении арендной платы не было заявлением о существующем факте, что есть сущность эстопеля в общем праве; заявление о снижении арендной платы относилось к будущему – заявление, что арендная плата не будет принудительно взыскана в полном размере, а только в уменьшенном.

В общем праве такое заявление не порождает право на эстопель, потому что, как сказано в деле Jorden v. Money(1854) (5 H.L. Cas. 185), заявление на будущее должно быть сделано в самом договоре, иначе оно ничтожно. Так что общее право не дает нам ответа.

Что тогда считать позицией закона с учетом развития закона в последние годы? Со времен дела Jorden v Money(1854) закон не стоял на месте. За последние 50 лет была серия дел, которую хотя и назвали “дела по эстопелю”, однако это не так. В тех делах были обещания, данные с намерением создать правовые последствия, и с ведома стороны, давшей обещание, сторона, получившая обещание, действовала на основании этого обещания. В тех делах суды сказали: такие обещания должны быть уважены (т. е. обещание имеет юридическую силу и связывает “обещалкина”, те. пообещавшее лицо).

Дела, в частности: Fennerv. Blake ([1900] 1 Q.B. 426), Re Wickham (1917) (34 T.L.R. 158), Re William Porter & Co., Ltd. ([1937] 2 All E.R. 361) и Buttery v Pickard(1946) (174 LT 144).

И хотя грамотные судьи, рассматривавшие эти дела, решили, что это дела об эстопеле, эти дела не об эстопеле в точном смысле этого слова. Это дела об обещаниях, где обещание дано с намерением создать правовые последствия, где сторона, давшая обещание, знала: вторая сторона будет действовать на основании этого обещания – и вторая сторона в самом деле действовала, полагаясь на данное обещание.

От дела Jorden v. Money можно отойти (тот самый уход от прецедента, distinguish), потому что в этом деле обещавшая сторона пообещала, но в то же время ясно дала понять: сторона не хочет быть связана своим же обещанием.

Между тем в делах, на которые сослался я, обещавшая сторона давала понять: “Я связана данным обещанием”. В каждом деле суд счел: обещание связывает сторону, давшую обещание, даже если по старому общему праву (практике) сложно, если вообще возможно, найти хоть какое-то встречное удовлетворение на это обещание. Суды еще не зашли настолько далеко, чтобы позволить взыскать убытки, возникшие из-за нарушения такого обещания, но суды не позволяют стороне, давшей обещание, действовать вопреки обещанию. В таком смысле – и только в таком – обещание дает второй стороне право на эстопель.

Эти дела – естественный итог слияния общего права и права справедливости. Дела Hughes v Metropolitan Ry. Co. (1877) (2AC, стр. 439), Birmingham & District Land Co. v London & North Western Ry. Co. (1888) (4 °Ch.D. 268) и Salisbury v. Gilmore (9) ([1942] 1 All E.R. 457) показали: стороне, давшей обещание, суд не позволит “сдать назад”. Пришло время дать юридическую силу такому обещанию. Логичное следствие, без сомнения, – обещание принять меньшую сумму вместо большей, если (должник) действует на основании такого обещания, такое обещание связывает (кредитора) даже при отсутствии встречного удовлетворения, и если слияние общего права и права справедливости привело к такому итогу, тем лучше.

Здесь и сейчас не имеет смысла разграничивать общее право и право справедливости. Слились еще семьдесят лет назад, и дела надо рассматривать с учетом этого слияния. В шестом отчете Комитет по пересмотру закона советовал давать принудительную силу обещаниям, о которых я говорил выше, даже если за такое обещание не дано встречного удовлетворения. Похоже, цель достигнута многими решениями судов.

Согласен, такое обещание по закону связывает, и единственный вопрос в данном деле – насколько связывает. Я удовлетворен доказательствами и считаю, что снижение арендной платы – временное обещание, которое действовало, пока дом не был сдан полностью.

А значит, снижение арендной платы действовало до конца 1944 г. Но с начала 1945 г. были сданы внаем все комнаты в доме, и платежи жильцов получились больше ожидаемых. Обстоятельства, исходя из которых дано обещание снизить арендную плату, отошли в прошлое, насколько я понимаю, в начале 1945 г. И с тех пор соглашение о снижении арендной платы неприменимо.

При таких обстоятельствах иск подлежит удовлетворению. Если бы это было дело об эстопеле, можно было бы сказать, что эстопель в любом случае закончился одновременно с окончанием обстоятельств, исходя из которых было дано обещание…

Я предпочту применить принцип: обещание, заведомо данное как связывающее (т. е. с намерением создать правовые последствия). данное так, чтобы подвигнуть вторую сторону действовать, полагаясь на это обещание, из-за чего вторая сторона и действовала, полагаясь на обещание, – такое обещание связывает (обладает юридической силой), пока условия обещания выполняются.

Обещание снизить арендную плату действительно до начала 1945 г. После арендная плата подлежала оплате в полном размере. Иск – удовлетворить». Судья… кто у нас «подрывник-затейник»?! Правильно: Альфред Деннинг.

Чтобы ваше просветление было полным, отмечу вот что. Как вы думаете, почему истец написал ответчику претензию на 2500 и 7916 фунтов, а в суде просил взыскать только за два последних квартала, и то по сниженному размеру? Очень просто. Юристы истца применили стратегию последовательных процессов. Другое название – метод «пробного шара».

Суть: запускаем сначала один процесс, «пробный шар» – выгорит или нет. Если выгорит, запускаем второй. Если нет, сэкономим себе время, а заказчику – деньги на наши услуги.

Если бы суд в этом деле написал решение иначе, истец подал бы второй иск. Правильно: о взыскании долга за период 1940–1944 гг. Но Деннинг и сам в прошлом адвокат. И прекрасно понял, куда ветер дует.

Отсюда и фраза: «Управляющий подал в суд иск, чтобы проверить позицию закона».

Отсюда и четкий ответ истцу: «Снижение арендной платы действовало до конца 1944 года». Подтекст: «Выйдешь со вторым иском о взыскании долга за период 1940–1944 гг. – итог предсказуем: полный отказ в иске». О чем двадцать лет спустя сам Деннинг написал открытым текстом:

«Пока дом стоял пустым, собственник принимал арендную плату в уменьшенном размере. Суд решил: собственник не может сдать назад и взыскать арендную плату в полном размере, см. дело Central London Property Trust v High Trees House 1947 King’s Bench, p.130. От того решения у многих глаза на лоб полезли. Но с тех пор все вернулось на круги своя. Решение было столь очевидным, что никто не смог возразить». (См. уже упомянутое дело D & C Builders Ltd г. Rees [1965] EWCA Civ 3.)

На что еще важно обратить внимание? На фразу: «Суды еще не зашли настолько далеко, чтобы позволить взыскать убытки, возникшие из-за нарушения такого обещания». Отсюда английские юристы сразу вывели правило: эстопель – щит, но не меч. То есть «стоп-краном» можно остановить истца, но нельзя судиться – в том числе взыскать убытки – на основании обещания стороны, с которого эта сторона потом «съехала».

В чем-то верно. И в нашем примере с картошкой, и в деле по аренде за «стоп-кран» дергает именно ответчик, т. е. ответчик прикрывается щитом эстопеля от нападок истца. А можно ли стать истцом на основании эстопеля?

Согласно классической английской доктрине – нет. Почему нет – расписал Деннинг в следующем деле:

«Принцип, сформулированный в деле Central London Property Trust Ltd v. High Trees House Ltd [1947] KB 130, нельзя толковать расширительно. Принцип (эстопель) не создает новые основания для иска, которые не существовали раньше. Принцип всего лишь не дает стороне воспользоваться своим правом, когда, исходя из отношений сторон, дать стороне воспользоваться правом – несправедливо.

<…> Во всех делах ответчик защищался на основании обещания, заверения или утверждения (сделанного истцом). Обещание, заверение или утверждение играли роль важную, но – вспомогательную. Вот истинное предназначение этого принципа. Эстопель может быть частью защиты (щит) но не самостоятельным основанием для иска (меч)… Как видим, сам по себе эстопель не дает основания для иска, потому что в таком случае нет встречного удовлетворения.

Доктрина встречного удовлетворения очень крепко стоит на ногах и не может быть опрокинута легким ветерком. Да, у доктрины есть недостатки, которые в последнее время часто обсуждают, но все равно: встречное удовлетворение остается обязательным условием заключения договора (нет встречного удовлетворения – нетдоговора), хотя и не для расторжения или изменения.

Боюсь, я оплошал. В решении по делу Central London Property Trust Ltd v High Trees House Ltd надо было яснее указать (о соотношении эстопеля и встречного удовлетворения). Потому что судья Бирн в данном деле, основываясь на моем решении по High Trees, решил, что эстопель может быть самостоятельным основанием для иска – даже в отсутствие встречного удовлетворения. А так неправильно». Дело Combe г. Combe [1951] 1 All ER 767[101], Альфред Деннинг.

Чтобы стало понятнее, давайте рассмотрим еще один пример. Допустим, в силу особенностей фигуры вам тяжело подбирать себе одежду. С этой бедой сталкиваются и миниатюрные девушки, и здоровые мужики. Миром правит середина. Слишком маленькие и слишком большие размеры одежды в магазинах бывают редко. И вот вы случайно приметили в витрине шубу именно вашего размера.

Зашли, померили. Чудесно, как на вас шили, идеально подходит. Но ценник – 80 000 руб., а у вас с собой столько нет. Вы просите продавца: «Отложите до пятницы». Тот кивает, убирает шубу с витрины, упаковывает, пишет на упаковке ваше имя – и прячет сверток под прилавок.

Вы приходите в пятницу с деньгами – а шубы нет. «Извините, продали». Вы злитесь, но что делать… Подруга подсказала: поищи в Интернете. Вы нашли аналог в сетевом магазине. Купили… но отдали не 80 000 руб., а 120 000 руб. А теперь вопрос: можете ли вы взыскать с магазина 40 000 руб. разницы, читай – убытков?

Подчеркнутые действия продавца – это обещание, данное действиями. Вы ждали до пятницы и пришли в пятницу с деньгами: вы действовали, разумно полагаясь на обещания продавца. Продавец обещание не сдержал. Если вы пойдете в суд взыскивать убытки на основании этого обещания… Получается, обещание и нарушение обещания продавцом стали единственным и самостоятельным основанием иска. Эстопель – меч.

Ваш иск – попытка не дать продавцу отказаться от обещания. Конечно, логичнее было бы заявить иск об обязании исполнить обязательство в натуре, т. е. обязать продавца передать вам шубу за 80 000. Но поскольку шуба была одна и продана, то такое требование ставить бессмысленно. Вам откажут в иске только на том основании, что шубы у продавца нет. Нельзя обязать лицо передать то, чего у него нет. А раз так, остаются только убытки. Логика:

1) продавец должен был исполнить обещание – не исполнил;

2) вы из-за этого пострадали – не смогли купить шубу по нормальной цене;

3) вам пришлось переплачивать 40 000 руб.;

4) поскольку вам пришлось переплачивать из-за того, что продавец нарушил обещание, вот пусть продавец и возмещает вам убытки.

Чуете, куда клоню? Да, именно об этом говорил Деннинг: «Суды еще не зашли настолько далеко, чтобы позволить взыскать убытки, возникшие из-за нарушения такого обещания».

А почему? Потому что за обещание «отложить шубу до пятницы» вы не дали продавцу встречного удовлетворения. Если бы вы дали продавцу хотя бы тысячу аванса – другое дело: тогда бы прошло встречное удовлетворение и, скорее всего, убытки вы бы взыскали.

В данном случае «нет встречного удовлетворения – нет договора» – и отказ в иске. Так будет в Англии, исходя из классической доктрины, сформированной Деннингом. В других странах англосаксонского права – США, Австралии – суд может вам позволить использовать эстопель в качестве меча. Кто хочет подробнее, по Австралии можете прочитать решение по делу Waltons Stores (Interstate) Ltd г. Maher (1988) 164 CLR 387, 62 ALJ 110, ведущий прецедент.

Кстати, в самой Англии в последнее время тоже слышны звоночки на отход от классической доктрины. Для самостоятельного изучения по теме «Карающий меч эстопеля» см. дело Amalgamated Investment Co г. Texas Bank [1982] Q.B. 84, а также дело Collier v. P & MJ Wright (Holdings) Ltd [2007] EWCA Civ 1329.

3.16. Эстопель по-русски

А теперь – внимание: я столь подробно расписывал эстопель… потому что этот «стоп-кран» с 1 сентября 2013 г. появился в праве РФ! Вот уж не думал дожить…

По порядку. Есть Федеральный закон от 07.05.2013 № 100-ФЗ «О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей ГК РФ». Вступил в силу с 1 сентября 2013 г. Читаем ст. 166 ГК «Оспоримые и ничтожные сделки» в новой, уже действующей редакции:

«1. Сделка недействительна по основаниям, установленным законом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка).

2. Требование о признании оспоримой сделки недействительной может быть предъявлено стороной сделки или иным лицом, указанным в законе.

Оспоримая сделка может быть признана недействительной, если она нарушает права или охраняемые законом интересы лица, оспаривающего сделку, в том числе повлекла неблагоприятные для него последствия.

В случаях, когда в соответствии с законом сделка оспаривается в интересах третьих лиц, она может быть признана недействительной, если нарушает права или охраняемые законом интересы таких третьих лиц.

Сторона, из поведения которой явствует ее воля сохранить силу сделки, не вправе оспаривать сделку по основанию, о котором эта сторона знала или должна была знать при проявлении ее воли.

3. Требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки вправе предъявить сторона сделки, а в предусмотренных законом случаях – также иное лицо.

Требование о признании недействительной ничтожной сделки независимо от применения последствий ее недействительности может быть удовлетворено, если лицо, предъявляющее такое требование, имеет охраняемый законом интерес в признании этой сделки недействительной.

4. Суд вправе применить последствия недействительности ничтожной сделки по своей инициативе, если это необходимо для защиты публичных интересов и в иных предусмотренных законом случаях.

5. Заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо действует недобросовестно, в частности, если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки».

Прочитайте выделенные части. И сравните с определением английского эстопеля: «сторона не может “съехать” с обещания, если другая сторона действовала, разумно полагаясь на это обещание». Не правда ли, много общего? Все тот же старый добрый эстопель, только слегка «заточенный» под нашу континентальную систему.

В начале книги я не просто так привел диалог Суханова с Ивановым: «Само английское право при этом ни при чем. Заимствования из него в российских условиях не принесут ожидаемого эффекта, считает Иванов». Не знаю, принесут или нет – покажет время. Но как вы убедились сейчас и убедитесь дальше, наши заимствуют у англичан полным ходом.

А почему бы и нет? Зачем изобретать велосипед, если есть готовый? Лично я только рад заимствованиям, в частности, эстопелю. Еще одно средство правовой защиты всегда кстати.

Ко второму изданию книги эстопель прописался еще в трех статьях ГК:

1) «Сторона, которая приняла от контрагента исполнение по договору, связанному с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, и при этом полностью или частично не исполнила свое обязательство, не вправе требовать признания договора недействительным, за исключением случаев признания договора недействительным по основаниям, предусмотренным статьями 173, 178 и 179 настоящего Кодекса, а также если предоставленное другой стороной исполнение связано с заведомо недобросовестными действиями этой стороны» (ст. 431.1, п. 2).

2) «Сторона, принявшая от другой стороны полное или частичное исполнение по договору либо иным образом подтвердившая действие договора, не вправе требовать признания этого договора незаключенным, если заявление такого требования с учетом конкретных обстоятельств будет противоречить принципу добросовестности (пункт 3 статьи 1)». (ст. 432, п. 3).

3) «В случаях, если при наличии оснований для отказа от договора (исполнения договора) сторона, имеющая право на такой отказ, подтверждает действие договора, в том числе путем принятия от другой стороны предложенного последней исполнения обязательства, последующий отказ по тем же основаниям не допускается» (ст. 450.1, п. 5).

Мы с вами подробно рассмотрели эстопель, или promissory estoppel, иными словами – «стоп-кран на обещание». Именно этот вид эстопеля вобрало русское право. К сведению, есть еще один, крайне редкий вид эстопеля.

Встречается применительно к недвижимому имуществу и зовется proprietary estoppel. При этом встречается редко, вряд ли вам пригодится. Потому и не рассматриваю его подробно. Но кому интересно – вот два дела, изучайте: Dillwyn V. Llewelyn [1862] EWHC Ch J67и Cobbe v. Yeoman’s Row Management Ltd [2008] UKHL 55.

Почитайте решение по делу Baird Textile Holdings Ltd v. Marks & Spencerplc [2001] EWCA Civ. Дело скорее о подразумеваемых условиях договора, но суд мимоходом задумался и об эстопеле. О чем сказал так: «Интересный вопрос… может ли право справедливости дать защиту (эстопель), не предусмотренную договором? Похоже, очевидно: принципы закона эстопеля пока еще не полностью разработаны». Подумайте, почему суд пришел к такому выводу.

3.17. Намерение создать правовые последствия

Вспомним еще раз требования к договору по английскому праву Акцепт/оферта. Встречное удовлетворение. Что еще? Правильно, намерение создать правовые последствия.

Вот смотрите. Допустим, вы и ваша вторая половина договорились так: я мою посуду, а ты пылесосишь, и так – в течение года. Вторая половина (сторона) сказала «да». Договор? Да вроде похоже. Есть оферта: вы предлагаете оказать вам услугу, взамен требуете другую услугу. «Да» – акцепт. Встречное удовлетворение? Тоже есть: вы «купили» обещание за обещание. Вроде бы и договор…

Хорошо, если вы разок забыли помыть тарелки, может ваша вторая половина заставить вас через суд мыть посуду? То есть обратиться в суд с иском об обязании вас вымыть посуду? Или – взыскать убытки?

В английском праве действуют две презумпции.

Первая презумпция. В «домашних соглашениях» изначально, «по умолчанию» нет намерения создать правовые последствия. Это не договор, а так… поговорили и разошлись. Домашними соглашениями могут быть не только соглашения между мужем и женой, но и между сожителями и прочей родней, живущей под одной крышей.

Вторая презумпция. В предпринимательских договорах всегда есть намерение создать правовые последствия. Обе презумпции могут быть опровергнуты, если вы каким-то образом докажете суду обратное.

Я бы ограничился только второй презумпцией, поскольку имею дело с ВЭД-сделками «юриков» с «юриками», где уж что-что, а намерение создать правовые последствия есть всегда.

Но, зная любовь наших предпринимателей «отписывать» имущество на жен и прочую родню, рассмотрю подробно, чтобы вы, дорогой читатель, не сели в лужу, если перед вами вдруг станет задача грамотно оформить имущество на близкого человека по английскому праву.

Первая презумпция. Пример с посудой и пылесосом – это как раз «домашнее соглашение». Соглашение, но не договор. Потому что заключен между близкими людьми. Без намерения создать правовые последствия. И суд никогда не наделит это соглашение принудительной силой.

Поэтому в иске об обязании вымыть посуду вашей второй половине откажут только на основании того, что «это у вас домашнее соглашение без намерения создать правовые последствия». Ведущий прецедент этого подхода – дело Balfour г. Balfour [1919] 2 KB 571[102]. Точно так же, как в примере с тещей и зятем. Однако из этой презумпции, т. е. из правила «соглашение между близкими – не договор» есть исключение. Если близкие не живут вместе, а то и вовсе решили разойтись, то соглашение между такими лицами – договор, который будет наделен принудительной силой. Это исключение сформировал еще суд первой инстанции в деле Merritt г. Merritt [1970] EWCA Civ б[103].

Фабула дела: жене и мужу принадлежал дом. Муж ушел к другой. Но перед этим бывшие супруги заключили письменный договор: муж платит жене 40 фунтов в месяц, и дом отходит к жене, если жена будет и дальше платить ипотеку за дом. Бывшая жена таки выплатила ипотеку.

После чего вероломный муж отказался передать дом бывшей жене. Та – в суд с иском о признании права собственности на дом за собой. Первая инстанция иск удовлетворила. Ответчик подал жалобу. В апелляции дело рассматривал… Альфред Деннинг. Оставил в силе решение первой инстанции, попутно раскатал «в блин» позицию ответчика:

«Первый довод ответчика – соглашение было заключено без намерения создать правовые последствия. Как говорит ответчик, то было “домашнее соглашение”, такое же, как в деле Balfour v. Balfour, 1919 и в деле Jones v. Padavatton, 1969. Жена не вправе судиться на основании такого соглашения.

Указанные дела в данном случае неприменимы. Там стороны жили под одной крышей в ладу и душевном согласии. В тех делах домашнее соглашение было заключено без намерений создать правовые последствия. Но когда стороны живут порознь или собираются разойтись, в таких делах все иначе. Тогда люди заключают именно договор. Стороны уже не полагаются на честное взаимопонимание. Стороны хотят все разрезать на дольки и поделить. Можно смело исходить из презумпции: в таких делах стороны хотят создать правовые последствия.

<…> Во всех предыдущих делах суд не пытался понять намерения сторон, заглянуть в разум сторон и спросить: станут ли разумные люди заключать договор с намерением быть связанными этим договором?

<…> еще г. Томпсон (муж) говорит: “Нет встречного удовлетворения за обещание платить”. Нехорошая позиция. Жена выплатила огромные деньги по ипотеке Строительному обществу. Вот достойное встречное удовлетворение. Правда, муж платил ей 40 фунтов в месяц и, возможно, она платила ипотеку с этих денег. Но все равно, сами по себе платежи жены – хорошее встречное удовлетворение».

(Дело Merritt г. Merritt [1970] EWCA Civ 6.)

Вторая презумпция. В предпринимательских договорах всегда есть намерение создать правовые последствия. Сформировалась презумпция давно, из недавних дел получила подтверждение в деле Edwards v. Skyways Ltd [1964] 1 WLR 3491 All ER 494[104].

Из-за чего там сыр-бор разгорелся? Авиакомпания Skyways («говорящее» название, дословно – «Небесные пути») вела переговоры с Английской ассоциацией пилотов (по сути, с профсоюзом летчиков гражданской авиации).

Договорились, что авиакомпания будет добровольно выплачивать пилотам определенные деньги. Позже некоторым пилотам – в частности Эдвардсу – были названы точные суммы, кто сколько будет получать. Сначала компания платила, потом дела пришли в упадок, платежи иссякли. Эдвардс пошел в суд взыскивать обещанное.

Защищаясь, компания выдвинула два довода:

1) обещание платить добровольно дано ex-gratia (с латыни дословно «как услуга»), т. е. добровольно, без намерения создать правовые последствия;

2) классика: «Под обещание платить добровольно истец не дал встречного удовлетворения».

Суд оба довода отверг, иск удовлетворил. Ход мысли суда: исходя из дословного толкования слов, которыми компания дала обещание платить, не следует, что компания прямо исключила возможность создать правовые последствия. Истец поверил обещанию компании. А компания это обещание некоторое время выполняла, платила. Отсюда следует: компания не доказала и не опровергла презумпцию «в предпринимательских договорах всегда есть намерение создать правовые последствия». А раз не опровергла, то договор есть и связывает. Встречное удовлетворение суд обошел хитрым финтом: сам факт согласия истца на ваши условия и есть встречное удовлетворение. Спорно, но решение устояло.

Второе громкое дело, где суд опять напомнил предпринимателям, что по «умолчанию» в любом коммерческом договоре есть намерение создать правовые последствия, – McGowan г. Radio Buxton (2001).

Истица, молодая мама, участвовала в радиовикторине. Приз – автомобиль «Рено Клио». Выиграла. Каково же было удивление истицы, когда вместо нормального автомобиля радиостанция, хихикая, вручила ей… 15-сантиметровую модельку автомобиля. Конечно, обидно.

Истец пошла в суд взыскивать убытки в сумме 8000 фунтов – цена нормальной машины. Молодец, правильно сформулировала требования. Та же логика, что и в примере с шубой: «Логичнее было бы заявить иск об обязании исполнить обязательство в натуре, т. е. обязать продавца передать шубу вам за 80 000 руб. Но поскольку шуба была одна и продана, то такое требование ставить бессмысленно. Вам откажут в иске только на том основании, что шубы у продавца нет. Нельзя обязать лицо передать то, чего у него нет. А раз так, остаются только убытки».

Истица точно так же здраво рассудила: настоящего автомобиля у ответчика может и не быть, а деньги уж точно есть. Поэтому иск и заявлен о взыскании убытков в виде денег. Что же ответчик? А ответчик, защищаясь от иска, заявил: «Договора нет».

Чем, наверно, весьма потешил суд. Вспомнили хотя бы классическое дело Carlill г. Carbolic Smoke Ball Co [1892] 2 QB 484 (QBD)109 – там ответчик тоже думал, что договора нет, и чем кончилось?!

Тем же, чем и здесь. Суд счел договор заключенным. В том числе и на основании «в предпринимательских договорах всегда есть намерение создать правовые последствия, и вы эту презумпцию не опровергли». Далее суд тщательно изучил стенограмму радиопередачи: «Нигде не сказано, что речь идет об игрушке». И удовлетворил иск.

Извините, но «повою на луну». И у нашего права, и у английского есть одна грустная особенность: решения по ГРОМКИМ ДЕЛАМ практически не найти. Почему? Не знаю. Так, дело с радиостанцией прогремело на всю страну, СМИ трубили на всех перекрестках: «Ура! Справедливость восторжествовала!»¹, а полного текста в открытом доступе нет до сих пор. Информацию о деле приходится собирать по крупицам и цитировать по другим источникам. Увы, пока так…

Далее, из презумпции «в предпринимательских договорах всегда есть намерение создать правовые последствия» есть исключение. Если в самом договоре прямо указано: мы не хотим быть связаны договором – тогда договора нет. Исключение родилось в деле Rose & Frank Co г. JR Crompton & Bros Ltd [1924] UKHL 22. [105] ^[106]

Там стороны подписали некий трехсторонний документ. В документе была витиеватая формулировка:

«Данное соглашение хотя и подписано, но не является соглашением, порождающим права и обязанности, и соглашение не может быть предметом рассмотрения в суде Англии или США, соглашение только выражает намерения трех сторон, и каждая сторона с полной уверенностью, основанной на предыдущих деловых отношениях, будет действовать во взаимном согласии и дружеском взаимодействии».

Когда одна из сторон пошла с иском в суд, считая данное соглашение договором, суд в иске отказал, потому что из приведенной формулировки видно: у сторон нет желания создавать правовые последствия.

ВАЖНО! На схожую формулировку можно «попасть» и сейчас. Поэтому всегда очень внимательно читайте договор. Если договор на двух языках – к примеру, на русском и английском, – то обязательно читайте оба текста договора.

Позже такая же история с формулировкой, низводящей договор до состояния «бумажки ни о чем», повторилась в деле Jones г. Vernon’s Pools Ltd. [1938] 2 All ER 626. Найдите и почитайте.

Выводы будут короткими. В предпринимательских договорах изначально презумируется намерение создать правовые последствия, но эту презумпцию можно исключить оговоркой в договоре. Поэтому внимательно читайте договор.

В договорах между родней можно «споткнуться» о первую презумпцию – по общему правилу, договор между родственниками/«ближниками» не порождает правовых последствий.

Зная любовь наших предпринимателей «отписывать» имущество на жен и прочую родню, дам четкие советы, как эту презумпцию исключить/обойти.

1. Обязательно «закладывайте» в договор явное встречное удовлетворение. К примеру, вы передаете жене автомобиль в обмен на золотую печатку. Пишем в договоре пункт: «На день подписания договора имущество передано, обязательства исполнены. Вторая сторона получила автомобиль, первая – печатку. Передача имущества состоялась. Данный пункт договора имеет силу передаточного акта».

2. Напишите на заборе – «забор». То есть явно пропишите в договоре желание создать правовые последствия. Так и пишем: «Стороны намереваются создать правовые последствия, стороны хотят, чтобы договор связывал и в случае чего был наделен принудительной силой».

3. Разумеется, сделайте договор в письменной форме. На старой доброй бумаге.

4. Дополнительная страховка: наделите договор силой «договора за печатью». Но: в этом случае вы можете увеличить срок исковой давности. Подробнее читайте дальше.

Давненько мы схем не рисовали. Давайте, для наглядности, представим формы так:

Схема 9. Формы договора по английскому праву

Долго думал, в каком порядке описывать… То ли в хронологическом/историческом – что раньше возникло, что позже, от ранней формы к поздней, то ли от простого к сложному, то ли по сложности оспаривания – от «что легче оспаривать» к «практически невозможно развалить».

Потом осенило: при любой методике изложения последовательность будет одна, потому что формы договора развивались вместе с человечеством: совершенствовались люди – совершенствовались и усложнялись формы.

Итак, читайте.

4.1. Договор действием

Это самые первые договоры, которые знало человечество – договор действием. Современное эхо тех незапамятных времен – пример с пельменями и прочие подобные договоры: молча показал товар, положил деньги на кассу, так же молча получил сдачу и так же тихой сапой ушел.

Откуда пошла такая форма? Представьте себе, вы – путешественник, которого занесло за тридевять земель, в тридесятое царство. Допустим, в Атлантиду. Или в Индию – а такой случай был, вспоминаем русского купца из Твери Афанасия Никитина и «Хождение за три моря». А то и вовсе в непролазные дебри Аравийской пустыни, в мифический Ирем, Город Колонн.

К тому времени человечество уже научилось разговаривать. Но в чужеземных землях «моя твоя не понимай». Свой язык, свои обычаи, диковинные и не понятные заезжему варягу. Как договориться с местным купцом?

Да так и договаривались. Тыкали пальцем в приглянувшийся товар – допустим, дамасский меч, а следом показывали купцу, что было с собой: слитки серебра, меха, ткани и т. д., вопросительный взгляд – «пойдет?». Местный купчина кивает головой, забирает ваши слитки. Вы привешиваете меч к поясу. Все, договор заключен и исполнен.

4.2. «На словах», устная форма договора

Как вы помните из курса истории, сначала появилась речь, потом – далеко не сразу – люди научились писать. И то не все. Поэтому если взять многовековую историю Англии, то, наверное, процентов 90 договоров заключены именно в устной форме. Почему так?

Подсказку дал судья Кей в деле Henthorn г. Fraser [1892] 2 Ch 27: «Истец не умеет писать, от силы может только расписаться на документе». Мы с вами это дело уже изучали, а теперь посмотрим под другим углом.

Помните, что именно покупал неграмотный истец? Недвижимость по адресу г. Беркенхед, ул. Фламанк, дома с 1-го по 17-й по цене 750 фунтов. То есть истец хотел купить целый жилой квартал. Цена – 750 фунтов, на современные деньги – примерно 3 500 000 руб. Неплохо так для неграмотного…

Нонсенс? Случай из ряда вон? Нет. Обычная практика того времени. Бывало и покурьезнее. К примеру, есть в Ирландии одна компания. Основана в 1922 г. в Дублине. Называется Ivan Beshoff LTD[107]. Сейчас это крупнейшая сеть рыбных ресторанов, а начиналось все с одной маленькой закусочной. Основал компанию наш с вами соотечественник Иван Бешов. Механик с броненосца «Потемкин». После восстания на броненосце побоялся возвращаться на родину, думал сбежать в Америку. Не дошел, осел в Ирландии. Прекрасно владел русским и украинским, но никак – английским. Иван прожил 104 года, а английский так и не выучил. И, тем не менее, почти не зная языка, женился на ирландке, родил пятерых детей и еще при жизни построил финансовую империю.

Как смог?! Да так же, как и остальные купцы тех и более ранних лет. Договариваемся на словах. Нужна писанина – подтягиваем юриста. Потому устная форма договора и была так распространена: купцы, профессионалы торговли, в большинстве своем «грамотностью не отягощены», а уж простой люд – и подавно.

Так и сложилось общее правило, дожившее и до сих пор: договор может быть заключен в любой форме, если статутным законом прямо не установлена особая форма – к примеру, письменная или «за печатью». Правило впервые прозвучало в деле Beckham v. Drake (1841) 9 M. & W. 95 423. Отсюда и официальная терминология, и официальное деление договоров в английском праве:

• simple contracts – «простые договоры»: договоры, для которых статутным законом не установлена особая форма;

• speciality contracts – «особые договоры»: договоры, для которых статутным законом установлена особая форма.

Договор в устной форме по этой классификации – простой договор. Но даже в XXI веке этот простой договор не торопится на свалку истории. У договора «на словах» есть один огромный плюс: скорость. Именно поэтому устная форма и дожила до наших дней.

В международных договорах очень много вершится устно. Почему? Да потому что «время – деньги». Не успел – товар уйдет к другому. Почувствовал изменение рынка, что-то подешевело – принципиально важно, насколько быстро ты сможешь договориться и связать вторую сторону договором. Или ничего не дешевело, но появилось некое выгодное предложение – к примеру, заказ на постройку дома. Кто первым успеет принять, тот и с прибылью. Поэтому английское право признает и уважает устный договор.

Однако, как всегда, скорость часто идет в ущерб качеству. Показательный пример из новейшей истории – дело Bear Stearns Bank plc г. Forum Global Equity Ltd. [2007] EWHC 1576 (Comm), [2007] All ER (D) 103[108]. Вот уж отожгли так отожгли… Люди умудрились устно, по телефону, заключить договор купли-продажи акций на… 2 900 000 евро. И суд счел этот договор заключенным. Спор был «так на каких же условиях вы договорились?!».

Отсюда первый минус договора на словах: всего не учтешь, можно договориться быстро, но не учесть что-то важное, и в итоге вместо прибыли получится убыток. К примеру, вы быстро согласовали договор купли-продажи, но забыли про доставку. Потом, когда договор исполнен, посчитали – ужаснулись: расходы на доставку «съели» прибыль.

Второй минус: есть риск поиграть в «испорченный телефон». Вы согласовали все, но на другом конце провода вас не так поняли. И вторая сторона исполнила договор так, как поняла она, но не так, как поняли вы.

Третий минус: если вторая сторона окажется недобросовестной, очень тяжело потом доказать, что договор вообще был. Из недавних дел грустный пример – дело Hadley г. Kemp [1999] EMLR 589.

Гарри Кемп писал тексты для поп-группы Spandau Ballet. Потом судился с другими музыкантами группы, потому что был устный договор «я пишу песни – вы играете, заработок делим». Проиграл. Не доказал, что договор был.

В серьезной литературе сами англичане советуют не рисковать: «Договор в устной форме обладает такой же силой, как и в письменной, если законом не установлено иное. Для большинства договоров письменная форма не требуется, но крайне желательно серьезные договоры заключать “на бумаге”.

Письменные договоры позволяют избежать многих сложностей, которыми страдают устные договоренности. Сам процесс переноса условий договора в документ позволяет яснее понять эти условия, выявить «подводные камни», которые иначе можно “проглядеть”. Кроме того, писаные условия с течением временем не меняются, а устные договоренности – могут»[109].

Найдите и проработайте три дела:

BVMManagement Ltd г. Yeomans [2011] EWCA Civ 1254;

Noel Edmonds v. Ulrik Lawson [2011] EWHC 2867 (TCC);

Sharma v. Simposh [2011] EWCA Civ 1383.

Очень показательно, куда в современном мире может завести устная форма договора.

4.3. Устная форма договора, но с письменными доказательствами (evidenced in writing, дословно – «письменно засвидетельствовано»

Разумеется, и раньше бывали случаи «слово против слова». Одна сторона говорит: «Договор есть, плати!» Вторая удивленно разводит руками: «Какой договор? Вы о чем? Ничего не знаю».

Чтобы исключить такой вот обман, в 1677 г. в Англии приняли «Закон об обмане» («Statute of Frauds 1677»)[110]. Из него до наших дней дожила и действует одна-единственная статья, четвертая:

«Иск к ответчику об обязании погасить неуплаченный долг третьего лица или исполнить иное неисполненное обязательство 3-го лица может быть предъявлен, только если ответчик (представитель ответчика) подписал о том соглашение или иной письменный документ».

Формулировка ничего не напоминает? Сравните с ГК:

«Статья 361. Договор поручительства.

По договору поручительства поручитель обязывается перед кредитором другого лица отвечать за исполнение последним его обязательства полностью или в части. Договор поручительства может быть заключен также для обеспечения обязательства, которое возникнет в будущем.

Статья 362. Форма договора поручительства.

Договор поручительства должен быть совершен в письменной форме. Несоблюдение письменной формы влечет недействительность договора поручительства».

То же правило, что и у нас: если кто-то готов отвечать за чужой долг – только бумага. Разница: у нас на договоре поручительства обязательна подпись кредитора. В Англии – не обязательна. Достаточно, если одностороннее обязательство поручителя, написанное поручителем на бумаге (расписка), находится у кредитора.

И не только на бумаге… Сравнительно недавно суд слушал дело Mehta г. J Pereira Fernandes SA [2006] EWHC 813 (Ch) (07 April 2006). В итоге «дофилософствовался» вот до чего: «иной письменный документ», о котором говорит «Закон об обмане», в современном мире может быть и электронным; в том числе и электронным письмом. Читаем п. 28 решения:

«Не сомневаюсь: если сторона создала и отослала электронный документ, к этому документу нужно относиться, как если бы документ был подписан стороной – так же, как закон бы отнесся к “твердой” копии такого же документа. Между документом электронным и документом на “твердом” носителе разницы нет».

Отсюда следует:

будьте АРХИосторожны в переписке по ВЭД-сделкам.

Почитайте на досуге дело Actionstrength Ltd г. International Glass Engineering (Inglen) HL [2003] UKHL 17[111] Печальный пример того, что бывает, если пренебречь формой договора поручительства.

В нашем праве довольно долго помимо договора поручительства была еще и банковская гарантия. Общая суть та же, что у поручительства: если вы не исполните обязательство, обязательство исполнит другое лицо. Но по старому ГК, ст. 368, банковскую гарантию могли выдать только «банк, иное кредитное учреждение или страховая организация».

Наше право тоже не стоит на месте. С 1 июня 2015 года 368-я статья действует в новой редакции, почувствуйте разницу:

1. По независимой гарантии гарант принимает на себя по просьбе другого лица (принципала) обязательство уплатить указанному им третьему лицу (бенефициару) определенную денежную сумму в соответствии с условиями данного гарантом обязательства независимо от действительности обеспечиваемого такой гарантией обязательства. Требование об определенной денежной сумме считается соблюденным, если условия независимой гарантии позволяют установить подлежащую выплате денежную сумму на момент исполнения обязательства гарантом.

2. Независимая гарантия выдается в письменной форме (пункт 2 статьи 434), позволяющей достоверно определить условия гарантии и удостовериться в подлинности ее выдачи определенным лицом в порядке, установленном законодательством, обычаями или соглашением гаранта с бенефициаром.

3. Независимые гарантии могут выдаваться банками или иными кредитными организациями (банковские гарантии), а также другими коммерческими организациями.

К обязательствам лиц, не указанных в абзаце первом настоящего пункта и выдавших независимую гарантию, применяются правила о договоре поручительства".

Да! Так что теперь гарантию может выдать любое "коммерческое" юр. лицо, а сама такая гарантия называется не банковская, а независимая

На досуге почитайте книги, подумайте вот о чем. Поручительство по-английски к чему ближе – к нашему поручительству или к гарантии? Есть ли отличия? И если есть, то какие? Каково практическое значение отличий?

4.4. Договор в простой письменной форме

Статутный закон требует заключать договор именно в письменной форме в обязательном порядке крайне редко. Мне известно семь случаев.

1. Вексель (billof exchange). Основание – закон «О векселях» 1882 г. (Bills of Exchange Act 1882)[112] (ст. 3 закона).

2. Чек (cheque) (ст. 73 того же закона «О векселях» приравнивает чек к векселю со всеми вытекающими последствиями, а именно: «нет письменной формы – нет чека»).

3. Долговая расписка (опять закон «О векселях», ст. 83, п. 1).

4. Договор потребительского кредита. Основание – Закон о потребительском кредитовании (Consumer Credit Act 1974) [113], ст. 60–61.

5. Договор передачи (уступки) права. Основание – Закон о недвижимости 1925 г., ст. 136 (Law of Property Act 1925).

6. Договор о передаче авторских прав. Основание – Закон об авторских правах, дизайне и патентах 1988 г, ст. 90, пп. 3 (Copyright Designs and Patents Act 1988)[114].

7. Договор о передаче прав на дизайн (вышеназванный закон, ст. 222, пп. 3).

Вроде всего семь обязательных пунктов. Во всех остальных случаях письменная форма договора – дело сугубо добровольное. Если, конечно, статутный закон не требует договора за печатью.

Логично спросить: почему же тогда очень популярна простая письменная форма, если закон не требует?

Плюсы очевидны. Во-первых, всего не упомнишь. Любая ВЭД-сделка предполагает ответы на следующие вопросы, и эти ответы должны быть в договоре, если, конечно, вы хотите спать спокойно.

Возьмем самый простой пример: разовая купля-продажа товара, не поставка. Вам нужно согласовать самое малое.

1. Товар: что покупаем/продаем, как выглядит, каким требованиям по качеству должно соответствовать.

2. Сертификаты соответствия и прочие документы, подтверждающие качество товара.

3. Доставка. Кто, когда и как доставляет товар.

4. Миг перехода права собственности к покупателю.

5. Миг перехода рисков случайной гибели (повреждения) товара к покупателю.

6. Порядок приемки товара по качеству/количеству.

7. Гарантия. Сколько по времени гарантийный срок, что является гарантийным случаем, а что нет.

8. Применяемое право на случай, если мы чего-то не учли. А так и будет, всего учесть невозможно.

9. Если вдруг возникнет спор, то какой суд его будет рассматривать.

10. Язык судопроизводства. Язык доказательств.

И это так, «навскидку», широкими мазками. Если думать по конкретному договору, еще пунктов пять-десять наберется. И то если договор и товар простые. К примеру, поставка металлопроката. Если договор и товар сложные – к примеру, покупка оборудования с установкой, наладкой и обучением сотрудников, то количество вопросов уйдет за тридцать.

Устно если вы все и согласуете, то потом не упомните. А даже если упомните вы, то может забыть – случайно или намеренно – вторая сторона. И будете потом в суде выяснять: так как же вы договорились?

Ладно, если по одному простому договору еще что-то можно в голове удержать, то как быть, если договоров несколько? Да еще с разными поставщиками из разных стран? Вот-вот. Тут без письменной формы – никуда.

Во-вторых, налоги. Как вы будете вести отчетность и платить налоги, если у вас все договоры устные?

В-третьих, попробуйте пройти русскую таможню без письменного договора.

В-четвертых, договор в письменной форме очень тяжело оспорить, практически невозможно. Позиция «Какой договор? Вы о чем? Ничего не знаю» обречена на провал с вероятностью 99 %.

Словом, плюсы очевидны. Минусы? Первый – скорость. Пока вы будете согласовывать условия, товар могут сто раз перекупить. Второй – в ходе переговоров и переписки всегда возможен внезапный акцепт.

И тем не менее плюсы с лихвой перекрывают минусы… Завершая главу, особо подчеркну следующее.

ВАЖНО! Я не Господь и не могу знать всего. Возможно, в какой-то специальной области – к примеру, страхование, морское право и т. д. – есть еще какой-то статутный закон или иной акт (международный договор, конвенция и т. д.), который требует заключать определенные виды договоров только в письменной или иной определенной форме. Допускаю, что я мог такой акт проглядеть.

Узнайте, какие требования по форме и по содержанию предъявляют международное законодательство и английское право к договорам в этой области.

В английской литературе к простой письменной форме относят еще и договор о продаже долей в ООО. В обоснование ссылаются на ст. 770–775 Закона о компаниях 2006 г. (Companies Act 2006). Мне кажется, такой договор скорее относится к предыдущей категории – «устная форма договора, но с письменными доказательствами». Кому интересно – разберитесь на досуге.

4.5. Договор «за печатью»

Он же – contract under the seal, он же – contract deed, он же просто – deed, он же – h2 deed. В любом фильме об истории Англии (или Америки) и даже в английской фантастике вы можете увидеть договор, каким он был в древности. Желтый пергамент. Подписи сторон. Подпись свидетеля или свидетелей. Красивая восковая печать, обычно красная, реже – желтая.

На заре времен так и было. Потом, в начале XIX века, то ли воск не всегда был под рукой, то ли «физикам» печати заказывать было дорого, то ли просто решили упростить, но для соблюдения формы договора «за печатью» стало достаточно просто указать в договоре текстом: «за печатью» (слова Seal) либо – LS. Это латинское сокращение от locus sigilli, то бишь «место печати».

Далее, Закон о недвижимости (незначительные условия) 1989 г. (Law of Property (Miscellaneous Provisions) Act 1989) еще больше смягчил требования к договору «за печатью».

Сейчас требования такие:

1. Из первого листа договора «за печатью» должна четко следовать воля лица, подписывающего договор, заключить именно договор «за печатью», а не что-то другое (ст. 1, пп. 2 вышеуказанного Закона).

2. Из текста договора должно следовать, что это именно договор «за печатью», а не просто договор (там же).

3. В договоре «за печатью» обязательно должна быть надпись о засвидетельствовании договора (attestation clause). Из надписи должно следовать: договор будет исполнен именно как договор за печатью (там же).

4. Договор «за печатью» должен быть подписан лицом, которое впоследствии будет связано договором, и его подпись должна быть удостоверена свидетелем. Если это требование нарушено – это уже не договор «за печатью» (ст. 1, пп. 3 вышеуказанного Закона).

Примечание. Из закона напрямую не следует, но исходя из традиций, насколько я понимаю, свидетелей должно быть двое.

5. Договор должен состоять из одного документа и содержать все условия договора (ст. 2, пп. 1 вышеуказанного Закона).

Если нарушено хотя бы одно требование, договор не будет иметь силы договора «за печатью».

По старому общему праву было еще одно, шестое требование. Договор «за печатью» должен быть доставлен и вручен лицу, которое будет связано договором. Закон о недвижимости это требование не отменил, но предельно упростил. Теперь достаточно подписи второй стороны договора. Иными словами, если вы составили договор в двух экземплярах, каждая сторона получила по подлиннику договора и оба подлинника подписаны обеими сторонами, то древнее требование соблюдено.

Договор «за печатью» английский статутный закон в обязательном порядке требует, в частности, на любую передачу земли или права на землю (Закон о недвижимости 1925 г., ст. 52 – Law of Property Act 1925).

У договора «за печатью» по сравнению с договором в простой письменной форме есть одна любопытная особенность. Для договора «за печатью» не нужно встречное удовлетворение.

Поэтому если вы решили что-то кому-то подарить или заключаете договор между родичами/близкими людьми, то, чтобы договор потом не «лег» из-за отсутствия встречного удовлетворения, можете:

1) либо сделать встречное удовлетворение – пример с обменом автомобиля на золотое кольцо;

2) либо сделать договор «за печатью» – без встречного удовлетворения. Просто передача автомобиля, договор «за печатью» – и все.

НО! Вторая особенность договора «за печатью» – другой срок исковой давности.

4.6. Исковая давность в английском праве

Прежде всего, что такое исковая давность? Открываем ГК, ст. 195: «Исковой давностью признается срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено». Далее: «Общий срок исковой давности составляет три года» (ст. 196 ГК).

Не ясно? Давайте на примере. Вы заключили договор купли-продажи. По договору вы сегодня передаете товар, а расплатиться с вами должны, допустим, до 1 августа 2015 г. Таким образом, у вас по договору возникло право получить деньги за товар. Если в этот срок с вами не рассчитались, ваше право получить деньги нарушено. И вы можете обратиться в суд за защитой этого нарушенного права, т. е. подать иск о взыскании денег.

В силу ст. 200 ГК течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права.

То есть если до 01.08.2015 г. с вами не расплатились, то со 02.08.2015 г. пойдет отсчет трехлетнего срока. Если вы подадите иск в суд 01.01.2019 г., т. е. за пределами срока исковой давности, по истечении трех лет, то итог будет таким:

«Истечение срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске» (ст. 199 ГК, п.2, абз. 2).

То есть вам не дадут взыскать деньги с ответчика только потому, что истек срок для защиты вашего права, вы слишком поздно обратились. Зачем вообще нужна исковая давность, спросите вы? Да чтобы стороны «не тупили» и судились вовремя.

В Англии тоже есть исковая давность. Установлена «Законом об исковой давности» 1980 г. – Limitation Act 1980[115]. Общий подход такой же, как у нас, только общий срок исковой давности – шесть лет (ст. 5 Закона). Этот срок – для простых договоров, для договоров «за печатью» – двенадцать лет (ст. 8 Закона).

Поэтому, если закон не требует от вас составлять договор «за печатью» – к примеру, договор купли-продажи, мены и т. д., а вы подстраховки ради или еще из каких-то соображений все-таки составите, – вы тем самым увеличите срок исковой давности с шести лет до двенадцати.

Кстати, и английские авторы открытым текстом советуют: «Если договор заключен “за печатью” и из договора следует, что договор подписан и будет исполнен как договор “за печатью”, встречного удовлетворения не требуется, хотя оно и может существовать. Это может быть важно, когда встречное удовлетворение тяжело найти (потому что его либо нет, либо было в прошлом)… Договор “за печатью” выгоден покупателю, если вы покупаете дорогую вещь с долгим сроком службы»[116].

4.7. Смешанная форма договора, «помесь ежа и ужа»

Самая распространенная в международном обороте и современная форма договора, вобравшая в себя несколько остальных форм. Суть: договор существует не только в виде единого бумажного документа. Договор может складываться из нескольких документов, разговоров, переписки, действий.

Задолго до Интернета, задолго до электронной переписки, еще 150 лет назад эту смешанную форму предвидел и описал Колин Блэкбурн – судья, знакомый нам по делу Taylor г. Caldwell. Можно сказать, заглянул в будущее:

«Коль стороны согласились на бумаге, из соглашения да возникнут обязательства. Обязательства возникнут именно из письменных условий договора. Однако из правила сего много исключений езмь, воспрянувшие из обычаев местных да правил уклада сложившегося.

В праве договорном нет препоны, коя бы возбраняла (запрещала бы) согласие частью письменное, частью устное. Если стороны говорят по существу “мы согласны на условия писаны, а также исключения и дополнения, кои на дату писания согласованы из уст в уста”, закон препятствий не чинит. Быть по сему. Правило “за бортом” позволяет доказывать исключения и дополнения, доказывать, что не попало на бумагу»[117].

Вернемся к нашему старому примеру с договором поставки картошки. Так называемый «рамочный» договор. В письменном договоре – основные условия. Допустим, я обязуюсь поставлять вам картошку, а вы обязуетесь платить мне за картошку по цене 5000 руб. за тонну. В заявках покупателя – количество поставки, размер партии и условия доставки. Договором также предусмотрено: заявка может быть в любой форме.

Потом у нас с вами прошло пять заявок. Три – в письменной форме, отправили курьерской службой. Четвертая – телефонный звонок. Пятая – факс. Все заявки мы с вами исполнили, как говорят бизнесмены, «отработали». Отработали хорошо, одна сторона получила картошку, вторая – деньги, все довольны, претензий нет. Готовы работать дальше.

Разговариваем с вами по скайпу. Вы спрашиваете: «А свекла есть?» И далее:

– Есть свекла. А какая нужна?

– Такая-то.

– Есть и такая. Но свекла не картошка, цена будет 7000 руб. за тонну. Сколько надо?

– Возьму пяток тонн. Для начала.

– Хорошо. Чтоб быстрее было, давай новый договор делать не будем. Поставлю тебе свеклу по старому договору «о картошке», на тех же условиях, в те же сроки, с той же доставкой, но цена будет 7000 руб., как договорились.

– Годится. Как уйдет из порта, «маякни».

– Сделаю. 50 % предоплаты закинешь?

– Можно. Жди на днях.

Видите? Получается, мы заключили новый договор, но этот договор не существует в виде единого документа. Он состоит из нашего разговора (устная форма) + отсылки к условиям старого договора «по картошке» (письменная форма).

Может быть и по-другому. Допустим, фирма обратилась к вам за покупкой стали. С ними договора нет, раньше вместе не работали. Люди хотят купить у вас десять тонн стали. Сели за стол переговоров, все обсудили, договорились. Вторая сторона тут же сует вам на подпись некий краткий документ, один лист, озаглавлен – «меморандум».

Читаем. Там все существенные условия договора, кроме одного – доставки. Про доставку сказано: «Будет согласовано дополнительно сторонами по электронной почте». Ладно, подписали. В двух экземплярах. Один забрала та сторона, второй остался у вас.

Вечером пришло электронное письмо: «Через неделю к вам приедет наш представитель на фуре, загрузите сталь».

Приехал. Осмотрел сталь, которую вы загодя приготовили к погрузке. Проверил количество. Вроде доволен. Достает сотовый, звонит своим: «Переводите деньги». Через пару часов на ваш банковский счет пришли деньги. Вы сказали «спасибо», дали команду рабочим, сталь погрузили на фуру и увезли. Все? Все.

На взгляд русского юриста кажется, будто у вас получился договор в простой письменной форме. И этот договор состоит из двух документов: «меморандум» (письменная форма) + электронное письмо (тоже подвид письменной формы).

Практика международного делового оборота идет таким путем: меморандум может быть подписан только одной стороной. В нашем случае – поставщиком. Поэтому, с точки зрения английского права, у вас договор не в простой письменной форме, а в устной, но с письменными доказательствами. Потому что вы обо всем договорились тогда, за столом переговоров, и договор был заключен именно тогда. Меморандум не договор в письменной форме, а письменное доказательство существования устного договора. И последующее электронное письмо тоже будет доказательством существования именно устного договора.

Вывод: в современном мире преобладает именно смешанная форма. В XXI веке договор может состоять из чего угодно – переписка, меморандум, протокол переговоров, действия сторон и т. д.

Письменный договор в подавляющем большинстве случаев давно уже не «единый документ, описывающий все отношения сторон на веки веков, а лишь одно из доказательств длящихся отношений.

4.8. Отмена письменной формы внешнеэкономической сделки (договора) в РФ. Риски и последствия

5.1. Заверения. Понятие и виды

Английское право исходит из простой и гениальной посылки: договор «не висит в воздухе». Судьи понимают: до письменного договора было что-то еще. Вспомните схему 6 «Оферта и акцепт, жизнь», рассмотрите еще раз эту схему.

И тогда вы поймете: до письменного договора было что-то еще. Реклама. Оферта. Вывеска. Дружеский разговор. А чаще всего – переговоры, где кто-то кого-то в чем-то заверял.

Допустим: «Пиво “Ядреный брандахлыст” – лучшее в мире!» Или: «Моя бабушка принимала патентованное лекарство фирмы “Гербадес”, вылечилась от трехсот болячек и померла совершенно здоровой!» Или: «Наши подшипники соответствуют ГОСТу ИСО 4379–2006». Или: «Мотоцикл в прекрасном состоянии. Иногда даже ездит. Когда заводится…»

Из перечисленного одни заверения, научно говоря, «торговые преувеличения». В договор не попадают. К примеру, заверение на переговорах: «Пиво “Ядреный брандахлыст” – лучшее в мире!» – ни о чем, торговое преувеличение.

А вот заверение «Наши подшипники соответствуют ГОСТу ИСО 4379–2006» – вот это уже всерьез. Потому что такой ГОСТ существует. Введен в действие Приказом Ростехрегулирования от 25.12.2008 № 684-ст. И заверение о ГОСТе в договор попадет.

Представьте себе переговоры по покупке подшипников. Покупатель: «А ваши подшипники ГОСТу соответствуют?» Продавец: «Да, соответствуют». Покупатель «Беру». Стороны садятся и пишут в договор: «Продавец обязан поставить подшипники, соответствующие ГОСТу ИСО 4379–2006».

А если не напишут? Попадет заверение о соответствии подшипников ГОСТу в договор или нет? Вполне возможно, что попадет. Зависит от вида заверения и важности заверения для покупателя.

Виды заверений лучше воспринимать наглядно, в виде схемы.

Схема 10. Переговоры и заверения. Виды заверений

Как видим, заверения 1–3 в договор НЕ попадают. Эти заверения «разбиваются» о стену правил включения заверений в договор. А заверения 4–6 попадают. Причем иногда попадают даже в тех случаях, когда на словах обещали одно, а в письменном договоре написали другое. Или не написали.

Рассмотрим подробнее.

1. Просто слова (mere representations). Впервые прозвучали в 1603 г., в деле Lopus у. Chandelor (1603) 79ER 3[120]. Ответчик, Чанделор, был золотых дел мастером и хорошо разбирался в драгоценных камнях. Ответчик продал истцу камень безоар за 100 фунтов.

Вспоминаем дело Carlill у. Carbolic Smoke Ball Company [1892]. Уж если в 1892-м 100 фунтов равнялись почти полумиллиону рублей на нынешние деньги, то в 1603-м сотня фунтов была суммой и вовсе астрономической. За что же истец отдал такие деньги?

Безоар – округлые, различно окрашенные отложения, обычно черного или серого цвета; образуются в кишечном канале жвачных животных, в особенности у некоторых диких коз. Со временем животные эти камушки выкакивают. А умные люди подбирают и продают за бешеные деньги.

В древней медицине безоар занимал уникальное место. Считалось, будто этот камень приносит пользу при многих заболеваниях. Отсюда и название: персидское слово «безоар» означает «противоядие».

Так думали не только в Англии, но и в нашем отечестве. Существует легенда, будто бояре Милославские, опасаясь за жизнь юного царя Федора Алексеевича, заказали ему серебряную чашу с безоаром, хотя для царевича безоар оказался бессильным.

Серапион Печерский, епископ Владимирский, еще в XIII веке писал: «Тертый камень безоара, весом равный 12 ячменным зернам, подогретый в вине, может исцелить от любого заболевания»[121].

Неудивительно, что Лупус (истец) решил вложиться в такую диковинку. Купил. Видимо, пробовал лечиться. Почему-то «калотерапия» не пошла впрок истцу, и он заявил иск о возврате денег. Выиграл по первой инстанции, проиграл по второй. Позиция второй инстанции:

«Просто заверения (продавца), что это камень безоар, без предоставления гарантии, что это действительно так, не могут служить основанием для иска: и хотя ответчик знал, что камень не безоар, сие не существенно;

каждый продавец заверяет, что его товар хорош или что лошадь в порядке; но если продавец не дал гарантию, то и для иска нет оснований, а гарантия должна быть дадена в миг продажи».

Спорно?! Еще как. Уже тогда у судей мнения разошлись. Решение принято не единогласно. Судья Андерсон не поддержал коллег. По-нашему говоря, в особом мнении высказался против, заметил так: если камень продан под видом безоара, а на самом деле не безоар, то налицо обман (ввод в заблуждение), а это самостоятельное и достаточное основание для иска.

Если бы дело суд рассматривал сейчас, думаю, истец бы выиграл. За прошедшие столетия добавились еще как минимум два основания, работающие в пользу истца:

1) английский статутный закон о защите прав потребителя;

2) более свежая позиция общего права, которое разграничивает просто мнение и мнение эксперта.

Ответчик – профессиональный золотых дел мастер, а значит, эксперт. И слова продавца «камень – безоар» – это мнение эксперта. Полагаясь на него, истец заключил договор, а значит, это мнение вошло в договор.

Можно и по-другому. Можно выиграть и через ввод в заблуждение, как еще тогда предлагал Андерсон. Сейчас эта доктрина в английском праве тоже проработана на порядок лучше.

2. Просто мнение (mere opinion). Дело Bisset г. Wilkinson [1927] AC 177[122]. Вошло в историю, так как сформировало принцип: «Честное мнение не есть ввод в заблуждение».

А было так. Биссет (истец) купил у Уилкинсона (ответчик) земельный участок в Новой Зеландии. Цена сделки на современные деньги – 1 300 000 долларов. В ходе переговоров:

«Я сказал покупателям: если будете работать, как я, с хорошей командой на шести лошадях, я думаю, земля прокормит 2000 овец». Ответчик не стал кривить душой и позже в суде честно подтвердил: «Я так думал тогда и думаю сейчас». Более того: «Я не спорю, что истец купил землю, потому что верил: земля прокормит 2000 овец».

Как выяснилось через два года, не прокормила. Истец – в суд. Суд решил так. Слова Уилкинсона не были серьезным заверением, подкрепленным знанием. На день заключения договора обе стороны знали: ответчик не разводил овец на участке, соседи ответчика по участку тоже не разводят овец, и вообще, в том краю далеком, на той земле никто никогда овец не разводил.

Поэтому любое заверение ответчика о «прокормит – не прокормит» – лишь примерная оценка, прогноз и не более того. Кроме того, истец не доказал, что всерьез занимался фермой/ овцеводством. Мало ли: может, и можно…

3. Мнение специалиста (expert opinion). Очень показательно дело Esso Petroleum Co Ltd г. Mardon [1976] EWCA Civ 4[123]. Долгое и печальное, как сказала вторая инстанция:

«Трагическая история о тщетных усилиях и долговой яме. История долгая, началась в 1961 г., закончилась в 1967 г. С тех пор стороны судились восемь лет.

В 1961 г. компания Эссо захотела открыть бензозаправку в г. Саутпорт, Англия. Нашли подходящее место на ул. Истбанк, одной из самых многолюдных улиц города. Участок, согласно градостроительному плану, предназначен под заправку. Прежде чем подавать заявку, подсчитали ожидаемые продажи. <…> По самым осторожным расчетам выходило, что на второй год работы заправки продажи бензина достигнут 200 000 галлонов в год. Дополнительно будут деньги от арендатора. <…> Местный филиал компании также советовал купить участок».

Купили. Пошли получать разрешение на строительство.

«Потом случилось нечто, перечеркнувшее все расчеты. В Эссо думали: заправка и колонки будут стоять “лицом” к улице. Городская управа, которая выдавала разрешения на строительство, воспротивилась. Управа настаивала: постройте заправку “задом наперед”, чтобы на главную улицу выходила только витрина, а въезд и заправочные колонки были с оборотной стороны здания. В итоге на заправку нельзя заехать с главной улицы, а только из переулков. Въезд и колонки с главной улицы не видны. У Эссо не было выбора, пришлось согласиться. Так и построили, “задом наперед”. Закончили в начале 1963 г.

И тут Эссо совершила ошибку. Как выразился суд первой инстанции, “роковую ошибку”. В компании все так же полагали, что будут продавать 200 000 галлонов в год, и не пересмотрели оригинальный расчет, сделанный в 1961 г. А надо бы, потому что заправку построили “задом наперед”, что однозначно повлияло на ее коммерческий потенциал: с главной улицы заправку не видно. Отсюда меньше число покупателей.

Суд счел, что “роковая ошибка” произошла из-за отсутствия должной заботы со стороны Эссо. Бесспорно. Именно под влиянием этой “роковой ошибки” Эссо искала арендатора на заправку. Нашли прекрасного человека, г. Филиппа Лайонела Мардона. Нашел его г-н Литч, сотрудник из местного филиала Эссо. Сотрудник опытный, сорок лет отработал в продажах бензина. Именно на основе его расчетов и по его совету Эссо купила участок и построила заправочную станцию.

Собеседование с Мардоном проводили г-н Литч и г-н Аллен, новый руководитель филиала… Мардон опасался, что продажи бензина будут не столь высоки, но его сомнения развеяли знания и опыт г-на Литча; и, как я убежден, именно поэтому Мардон заключил договор аренды заправки сроком на три года, с арендной платой 2500 фунтов на первые два года и 3000 на третий год.

В ходе судебного заседания по второй инстанции опрошен Аллен:

– Теперь мы знаем, что прогноз на продажу 200 000 дал Литч?

– Да.

– До вас расчеты Литча кто-нибудь проверял?

– Да, несколько раз.

– Вы говорили: “Заправка на ул. Истбанк способна продавать 200 000 галлонов после двух лет со дня открытия”?

– Да.

– Это ваше честное мнение?

– Да, разумеется.

<…> После собеседования господа Литч и Аллен отправили телеграмму в главный офис компании: “Собеседование с Мардоном провели, подходит во всех смыслах. Очень советуем заключить договор аренды именно с ним”».

В главном офисе согласились.

«10 апреля 1963 г. заключен договор аренды. Арендная плата – 2500 фунтов в первые два года, 3000 фунтов – на третий год. Арендатор обязан держать заправку открытой все неделю, в т. ч. и в воскресенье. При этом договор требовал личного исполнения. Арендатору запрещено привлекать к исполнению своих обязательств третьих лиц и сдавать заправку в субаренду».

Непривычно, однако… У нас же как: если сами заправку построили, сами и пользуемся, сами работаем. Тут – иная схема. Концерн построил заправку и сдал в аренду третьему лицу, Мардону: пользуйся, развивай, работай. При этом бензин будешь покупать у нас и нам же платить арендную плату. Заработаешь что-то свыше – все твое. Прежде чем пойдем дальше, уточню: запрет на привлечение третьих лиц не запрещает наем работников.

«На следующий день Мардон обосновался на заправке и сделал все, что мог. Мардон показал себя замечательным арендатором, перепробовал все способы увеличить объем продаж бензина и прибыльность заправки. Эссо молчаливо одобряла.

Но итог оказался обескураживающим. Заправка и близко не подошла к отметке 200 000. Мардон вложил все свое состояние в заправку. Более 6000 фунтов. Мардон взял кредит в банке и вложил эти деньги в дело (заправку). Мардон также вложил в дело все свои силы и труд.

Увы, баланс за первые 15 месяцев работы показал: продано 78 000 галлонов. После уплаты арендной платы, зарплат и т. д. убыток составил 5800.

17 июля 1964 г. Мардон пишет Аллену: “Вынужден предупредить о желании расторгнуть договор. С учетом неизбежного банкротства хочу спасти хоть что-нибудь”.

В компании забеспокоились. В компании видели, как работает Мардон, какие усилия вкладывает, говоря современным языком, “раскручивает заправку”. Терять такого партнера не хотелось.

01.09. 1964 г. стороны заключили новый договор аренды (письменный). Срок аренды – год, может быть продлен уведомлением за 3 месяца. Арендная плата – 1000 фунтов…

И опять Мардон лез из кожи вон ради успеха заправки! Но опять пал. Мардон не виноват. Просто расположение заправки не позволяло продать бензина больше 60 000-70 000 галлонов в год. Мардон терял все больше и больше денег. Эссо попробовала помочь, найти Мардону вторую заправку, чтобы прибыль со второй перекрывала потери с первой. Но так и не нашла.

1 января 1966 г. Мардон написал в Эссо, просил найти выход… Эссо не помогла. Наоборот, Эссо перевела Мардона на предоплату: оплачивай полученный бензин в день доставки.

28 августа 1966 г., пока Мардон был где-то на выезде, сотрудники Эссо приехали и слили на заправке весь бензин, а новые поставки прекратили. Мардон оказался не у дел. Тем не менее Мардон держался, как мог: продавал дополнительные услуги – в частности, мыл машины.

Эссо не сжалилась над Мардоном. 01.12.1966 г. Эссо вышла с судебным приказом о взыскании с Мардона 1139,33 фунтов за поставленный бензин. Это стало последней каплей. 07.03.1967 г. Мардон покинул заправку, в которую вложил четыре года жизни. Усилия оказались тщетными. Он потерял весь свой капитал и был должен банку по кредиту. Это уже долговая яма.

Таковы факты, а теперь рассмотрим закон. Установлено заверение о продаже 200 000 галлонов. Иск не может быть основан на законе «О вводе в заблуждение» (недобросовестных заверениях) 1967 г. (Misrepresentation Act 1967), потому что закон вступил в силу 22 апреля 1967 г. В нашем деле заверение сделано в апреле 1963 г.

Поэтому иск обоснован двумя доводами. Первый: заверение – это дополнительная гарантия (collateral warranty). Второй: заверение сделано по небрежности заверяющего. Рассмотрю по порядку.

Дополнительная гарантия. Со времен дела Hailbut Symons & Co. v Buckleton, (1913) AC30мы учитываем принцип закона, сформулированный палатой лордов, что заверение, сделанное без вины заверяющего, не дает права взыскать убытки с заверявшей стороны (innocent misrepresentation, добросовестное заблуждение, иными словами: ввод в заблуждение одной стороны произошел без вины другой).

Чтобы обойти этот принцип – я и сам так делал в былые времена, – заявитель утверждает, будто заверение было сделано с целью обмануть вторую сторону или было дано как дополнительная гарантия. В суде почти всегда проходил довод о дополнительной гарантии. Конечно, мы учитываем позицию судьи Мултона: “Такие дополнительные гарантии по природе своей большая редкость”. Но гораздо чаще суд толкует невинный ввод в заблуждение как дополнительную гарантию – и отсюда вершит правосудие. Этот подход предвосхитил закон “О вводе в заблуждение”.

Я помню много таких дел, особенно дела о продаже бизнеса. Заверение о прибыли, которую бизнес приносил в прошлом, суд всегда считал гарантией. Также было много дел с моим участием, где суд признавал заверение, вследствие которого одна сторона согласилась заключить договор, – гарантией, позволяющей взыскивать убытки.

Итоги я подвел в деле Dick Bently Productions v Harold Smith Motors (1965) 1 WLR, стр. 627: “…если заверение сделано в ходе переговоров с целью склонить вторую сторону действовать, полагаясь на это заверение и заключить договор, такое заверение, если не доказано иное, будет гарантией (т. е. войдет в договор, станет условием договора).

Нет нужды говорить, дополнительная эта гарантия или нет. Достаточно, чтобы заверение было дано с целью склонить вторую сторону к действию, и вторая сторона действовала на основании этого заверения”.

Защита, г-н Росс-Мунро, ссылается на дело Bisset v. Wilkinson (1927) AC 177 и говорит, что слова фермера из Новой Зеландии “прокормит 2000 овец” были всего лишь мнением (просто мнение). Поэтому слова “продастся 200 000 галлонов” тоже просто мнение, а не заверение о факте. Просто мнение не может быть истолковано как гарантия или обещание.

Я согласен с защитой: “Продастся 200 000 галлонов” – это не гарантия в том смысле, что эти слова не гарантируют обязательной продажи 200 000 галлонов. Но, тем не менее, эти слова – прогноз, который сделала Эссо: сторона, обладавшая специальными познаниями и умениями.

Ожидаемые годовые продажи 200 000 галлонов в год – та “линейка”, которой компания мерила коммерческую привлекательность заправочной станции. В компании знали факты. Знали уровень дорожного движения в городе. Знали оборот на других заправках в схожих условиях. Отсюда следует: компания находилась в гораздо лучшем положении, нежели г-н Мардон, чтобы сделать прогноз.

Мне представляется, если такое лицо делает прогноз, прекрасно понимая, что вторая сторона будет действовать на основании этого прогноза (и действительно – действовала), то такой прогноз можно считать гарантией достоверности и правдивости, и прогноз должен быть сделан с разумной заботой и умением.

Как если бы Эссо сказала Мардону: “Наш прогноз продаж – 200 000 галлонов. Можешь положиться, именно так заправка и будет работать. Арендную плату считаем от прогноза”.

Если прогноз оказался недостоверным прогнозом, который никогда бы не сделал человек, обладающий специальными знаниями и умениями, – тогда гарантия нарушена. <…> Это дело сильно отличается от Bisset v. Wilkinson (1927), потому что в том деле землю никогда не использовали под овцеводство, и обе стороны могли составить одинаковое мнение по вопросу, пригодна земля для овец или нет.

В данном деле, я вижу, была такая гарантия: Эссо гарантирует правдивость и достоверность прогноза. Эту гарантию Эссо должна была исполнить с разумной заботой и умением.

Гарантия нарушена. По грубой небрежности Эссо в прогнозе, который дала Мардону, допущена “роковая ошибка”, и на основании этого прогноза Мардон заключил договор аренды, за что Эссо несет ответственность в виде убытков».

Да, история трагическая, но со счастливым концом. Первая инстанция удовлетворила иск в части, взыскала с Эссо лишь часть убытков. Апелляция удовлетворила полностью. Как можно догадаться по стилю, по второй инстанции в тройку судей затесался и Альфред Деннинг, чье мнение вы только что прочитали. Судьи Ормрод и Шоу единогласно поддержали Деннинга.

А теперь смотрим на дело глазами русского юриста. Было два договора аренды. Оба в простой письменной форме. В обоих – ни слова о «продастся 200 000 галлонов на второй год». Не прописано в договоре. Это заверение дано только на словах. И? Заверение преспокойно вошло в договор и стало частью договора.

Хорошо. Как понять, было заверение или нет? Просто. Допросить стороны. Чем и занимался суд сначала первой, а потом и второй инстанции. Сотрудники ответчика подтвердили: да, такой разговор был. Далее суд истолковал разговор как заверение, как условие, согласованное сторонами на словах и вошедшее в договор. Так-то.

4. Торговое преувеличение (trade puff).

По общему правилу, торговое преувеличение а-ля «Пиво “Ядреный брандахлыст” – лучшее в мире!» и прочие подобные фразы типа «Покупайте наших слонов, они самые пушистые!» в договор не входят. Последствий не порождают. Потому что разумному человеку, по мнению английских юристов, должно быть ясно: красивыми и громкими фразами торговец нахваливает товар – и не более того. Продавец не обещает чего-то конкретного, осязаемого, важного. И эти «нахваливания» ведут в никуда: не связывают и не обязывают, не дают гарантий, что товар и в самом деле лучший в мире.

Впервые это прозвучало в деле Dimmock г. Hallett (1866-67) LR 2 Ch App 21[124], где фразу из рекламы продавца «изобильная и улучшаемая земля» суд счел не вводом в заблуждение, а «красивым описанием».

5. Торговое преувеличение «с прицепом» (puffs with a specific promise attached).

Знаете, кто «родил» саму фразу «торговое преувеличение»? Юристы компании Carbolic Smoke Ball Co. Ага, из дела Carlill г. Carbolic Smoke Ball Company [1892] EWCA Civ 1.

Те отбивались, как могли, и вот один из доводов апелляционной жалобы: «Обещание заплатить 100 фунтов – торговое преувеличение, уловка, и ничего более». На что суд сказал: да, но не у вас. В вашем деле было четкое обещание заплатить, и это обещание вошло в договор. Платите.

Отсюда следует: торговое преувеличение не порождает последствий и не входит в договор. Но если к этому преувеличению добавить какое-то четко определенное обещание, то преувеличение станет заверением и войдет в договор.

К примеру, если к пустой торговой фразе «Пиво “Ядреный брандахлыст” – лучшее в мире!» производитель добавит «прицепом» что-то еще, допустим, фразу: «Оптовая цена – 5000 руб. за 100 литров. Кто найдет любое пиво дешевле, тому мы отгрузим первую партию бесплатно», – то вот это заверение породит последствия. Самое малое – иск нашедшего дешевле о предоставлении бесплатной партии.

6. Ввод в заблуждение (искажение фактов – misrepresentations) очень хорошо виден на примере трагического дела Esso Petroleum Co Ltd v. Mardon [1976], где ошибочное мнение эксперта ввело другую сторону в заблуждение, и это мнение стало частью договора, вошло в договор.

Вообще, к середине пятидесятых «кидалово» в Англии достигло таких масштабов, что пришлось применять специальный закон. Да-да, упомянутый Деннингом «О вводе в заблуждение» 1967 г. Подробно рассматривать не буду, так как тот закон посвящен другому – последствиям договора, заключенного под влиянием заблуждения.

Нас же с вами пока интересует стадия заключения договора, мы пытаемся понять, какие заверения входят в договор, а какие – нет. Сложный и спорный вопрос… В Англии тоже много копий сломано на эту тему.

За века практика выработала так называемые правила включения заверений в договор. Если заверение соответствует правилу – заверение вошло в договор. Если нет – не вошло.

5.2. Принципы включения заверений в договор

Принципы выработала судебная практика, чтобы понять, вошли те или иные слова (заверения) стороны в договор или нет. И если все-таки вошли, то каким именно условием договора стали слова (заверение) – существенным условием (condition) или незначительным, несущественным (warranty).

Итак.

1. Важность заверения. Насколько важно заверение одной стороны договора для другой? Был бы договор заключен, если бы одна сторона не заверила другую? Вспомним пример с подшипниками и ГОСТ. Если о соответствии товара ГОСТу продавец заверил покупателя только на словах, а в договоре «забыл» прописать? Что тогда?

А тогда, скорее всего, будет, как в деле Bannerman г. White (1861) 1 °CBNS 844[125]. С тех пор, конечно, много воды утекло, но принцип дожил до наших дней.

Итак, переговоры по покупке хмеля. Покупатель – пивовар. Хмель берет для производства пива. Хмель нужен чистый, не обработанный химикатами. О чем покупатель сразу заявил продавцу: «Если хмель обработан серой, мне не интересно. Можете даже цену не называть».

Продавец: «Что вы, что вы! Все чисто». Дает образцы хмеля. Покупатель повторяет вопрос: «Серой обрабатывали?» В ответ – «Нет». Ладно, «ударили по рукам», заключили договор.

После чего покупатель на всякий случай сам проверил образцы. Нашел серу. Тут же заявил отказ от договора. Продавец – в суд с иском об обязании пивовара исполнить договор и купить хмель. Позиция: «Мало ли кто что заявлял до заключения договора. Договорились – плати». Ответчик: «Я же говорил, обработанный серой хмель мне не нужен».

Суд: «Судя по вопросам покупателя, для него условие о сере было существенным. О чем вы, продавец, знали. А значит, условие вошло в договор. И это условие – существенное (condition). Вы это условие нарушили. А значит, покупатель правомерно отказался от договора. В иске – отказать».

История повторилась сто лет спустя в деле Couchman г. Hill [1947] K.B. 554[126]. Продажа коровы с аукциона. По каталогу. В каталоге указано, что «корова – девственница». Далее – договор купли-продажи на корову. Простая письменная форма. В договоре условие: «Лоты продаются с ошибками, недостатками и ошибками в описании» (т. е. «как есть», «бачили очи, шо куповалы»).

Покупатель выиграл аукцион. Прежде чем подписывать договор, спросил и аукциониста, и продавца: «А корова точно девственная?» Оба заявили: «Да, точно». Хорошо. Покупатель купил корову. Через несколько месяцев «девственница» отелилась и умерла при родах. Как выяснилось, слишком ранняя беременность. Истец – в суд, взыскивать убытки в размере стоимости коровы. Позиция ответчика: вот письменный договор, ничего не знаем, ты не осмотрел корову, сам дурак.

Суд: несмотря на письменные условия договора, заявление «корова – девственница» было важно для покупателя, а потому вошло в договор и стало условием, хотя и не было написано на бумаге». Убытки – взыскать.

Точку над i поставил Альфред Деннинг в деле Mendelssohn г. Normand Ltd., [1969] 2 All E.R. 1215, [1970] 1 Q.B. 177 (C.A.), да так, что его потом цитировали даже в Канаде[127]:

«В книгах много дел, где человек устно, на словах, обещает или заверяет о факте, и на основе этих слов другая сторона заключает договор. В подобных делах суд не позволял обещавшему отвергнуть обещание ссылкой на письменный договор,

См. дело Couchman v. Hill[1947]K.B. 554, дело Curtis v. Chemical Cleaning and Dyeing Co. [1951] 1 K.B. 805 и дело Hading v. Eddy [1951] 2 K.B. 739. Обещавший не может отвергнуть обещание и оговоркой в письменном договоре – см. дело City and Westminster Properties (1934) Ltd v. Mudd[1959] Ch. 129, 145.

Дело в том, что устное обещание или заверение имеет решающее влияние на договор – именно это влияние склоняет другую сторону заключить договор – и было бы верхом несправедливости позволить обещавшему (заверявшему) отступить от обещания. Писаное условие договора будет отвергнуто, потому что противоречит устному обещанию или заверению».

2. Специальные знания/навыки одной стороны (эксперта), поставившие другую сторону в неравное положение. Может, вам вспомнилось дело Esso Petroleum Co Ltd v. Mardon [1976], где эксперт дал ошибочный прогноз (заверение)? Правильно. Но может быть и наоборот, когда эксперт поверил, но не проверил.

Сформулирую так: заверение эксперта входит в договор, заверение новичка – нет. Подробнее:

1. Если новичок заверяет эксперта по вопросу, в котором сам ничего не понимает, а эксперт, наоборот, понимает, но принял слова новичка «на веру» – т. е. сразу заверение новичка не проверил, – то… заверение новичка в договор не войдет. А если и войдет, то с новичка потом ничего не возьмешь.

2. Если эксперт заверяет новичка в вопросе, в котором он, эксперт, разбирается, и на основе заверения новичок заключил договор с экспертом, тогда заверение эксперта войдет в договор, даже если не прописано в договоре.

Пример первого случая – дело Oscar Chess Ltd v. Williams [1957] 1 WLR 370 1. Ответчик продал истцу машину марки «Моррис», год выпуска – 1948-й. Год ответчик честно списал с регистрационных документов на машину.

Ответчик – обычный гражданин, никакой не механик. Истец – профессиональный торговец автомобилями и запчастями, эксперт. Поэтому именно истец позже, благодаря специальным знаниям/опыту, установил: а машина-то 1939 года выпуска! Документы кто-то когда-то подчистил. Истец заявил иск о взыскании убытков, потому что: «Если бы истец знал, что машина 1939 года выпуска, он уплатил бы ответчику не 290 фунтов, а 175. Эти 115 фунтов разницы истец просит взыскать с ответчика».

Первая инстанция, не разобравшись, иск удовлетворила. Вторая – отменила решение и отказала в иске. И вот почему.

«Обе стороны полагали, будто машина и в самом деле 1948 года выпуска; это предположение легло в основу договора. Между тем из предположения не следует, что заверение о годе было условием договора (т. е. что заверение о годе вошло в договор). <…> Стороны допустили фундаментальную ошибку.

Последствия ошибки таковы: ошибка не влечет ничтожность договора, но в некоторых случаях, согласно праву справедливости, позволяет стороне отказаться от договора. Если бы покупатель сразу спохватился, может быть, ему бы удалось признать договор недействительным как заключенный по ошибке, см. дело Solle v. Butcher 1950 1 KB, стр. 671, но покупатель не спохватился, время прошло, и сейчас уже поздно – Leaf v International Galleries. L950 2 KB стр. 86. Единственное средство правовой защиты, доступное покупателю, – убытки, и, чтобы получить убытки, покупатель должен доказать гарантию.

Я использовал слово “гарантия”, которое в обычном английском языке означает связывающее обещание. Каждый знает, что имеет в виду человек, когда говорит “я гарантирую то”, или “я ручаюсь за это”, или “я даю вам слово”. Человек имеет в виду, что он связан этими словами. Такой смысл родился в английском праве 300 лет назад, ведущее дело – Chandelor v Lopus (1603).

В последние пятьдесят лет, однако, некоторые юристы стали употреблять слово “гарантия” в другом смысле. Гарантией назвали дополнительное (несущественное) условие договора, чтобы отграничить дополнительное условие от жизненно важного (существенного) условия договора, которое те юристы именуют “condition”.

В итоге они ушли от обычного значения и слова “гарантия”, и слова “condition". Вреда от такого подхода нет, пока этот подход ограничен техническим использованием: к примеру, чтобы отделить жизненно важное (существенное) условие договора, нарушение которого дает право считать договор прекращенным, от дополнительного условия (несущественного), нарушение которого такого права не дает.

Беда приходит, когда один человек употребляет слово “гарантия” в обычном смысле, а другой – в техническом. Когда судья Хольт вынес знаменитое решение: “Заверение во время продажи – гарантия, если есть доказательства считать, что заверение сделано с намерением дать гарантию”, – он употребил слово “гарантия” в обычном смысле английского языка, в смысле – связывающее обещание.

Когда судьи Халдейн и Мултон в 1913 году в деле Heilbut Svmons & Co. v Buckleton (1913 AC, стр. 30) применили принцип Хольта, они тоже исходили из общепринятого значения слова “гарантия”.

Похоже, путаница в данном деле происходит от разного понимания слова “гарантия”. Суд первой инстанции не спросил себя: было ли заверение (что Моррис – 1948 года выпуска) гарантией? Он спросил себя: “Было ли заверение фундаментальным для договора?” И ответил: да, было. А значит, заверение было существенным условием (condition) договора, а не дополнительным (warranty). Суд слишком сосредоточился на фундаментальности и, как мне кажется, проглядел важнейший вопрос: а вошло ли заверение в договор, стало ли вообще условием договора? Принципиальный вопрос: было ли заверение связывающим обещанием или добросовестным заблуждением (innocent misrepresentation)?

Техническая разница между существенным и несущественным условием в данном деле значения не имеет, потому что покупателю слишком поздно отказываться от автомобиля. Возможны только убытки.

<…> Судья Мултон сказал предельно ясно: “О намерениях сторон можно судить только из совокупности доказательств”. Вопрос, сделано ли заверение с намерением дать гарантию, зависит от поступков сторон, слов и поведения, а не от мыслей сторон. Если умный прохожий, глядя на отношения сторон, может разумно счесть, что сторона намеревалась дать гарантию, этого будет достаточно. О фактах в данном деле никто не спорит, не ясен вопрос права. Такой подход сформирован в деле Heilbut v Buckleton, который палата лордов поддержала.

… В нашем деле многое зависит от слов, из которых состояло заверение. Если продавец говорит: “Я верю, что это Моррис 1948 года выпуска. Вот документы, смотри”, – это однозначно не гарантия. Слова заверяют о вере, а не о договорном обещании. Но если продавец скажет: “Я гарантирую: пред тобой Моррис 1948 года выпуска. Я так считаю исходя из документов, но ты можешь полагаться не только на документы. Я даю тебе еще и свою гарантию”, – это однозначно гарантия. В таком случае продавец будет отвечать по договору, даже если документы ошибочны.

…Очевидно, что продавец не знал об истинном годе выпуска машины, потому что был очередным собственником, а не первым. Продавец всецело полагался на документы. Вряд ли такой собственник даст гарантию. <…> При таких обстоятельствах умный прохожий, думаю, скажет: продавец не намерен связывать себя гарантией. Если бы продавцу прямо предложили дать гарантию, он бы ответил: “Не могу. Я в таком же положении, как и вы. У меня только документы”.

<…> Мне очевидно, что истец полагался на документы и возраст машины устанавливал по документам. Если бы истец хотел быть уверен в возрасте – проверил бы в день покупки, переписал бы номера рамы и двигателя и списался бы с производителем. Истец так и сделал, но – через восемь месяцев после покупки. Истец – эксперт, профессиональный торговец автомобилями, и раз не проверил – думаю, истцу нельзя присудить убытки».

Решение вошло во все учебники еще и по другой причине. Суд впервые разграничил понимание слова «гарантия». Это очень важно, потому что если раньше лишь некоторые юристы употребляли слово «гарантия» в другом, узком смысле, то теперь этот подход стал общепринятым. Подробнее смотри раздел «Исполнение договора», который будет дальше.

Второй пример из серии «эксперт заверяет новичка и показательно садится в лужу» суду попался довольно быстро, всего через несколько лет. Дело Dick Bentley Productions Ltd г. Harold Smith (Motors) Ltd (1965)[128].

Истец попросил ответчика, профессионального торговца автомобилями, найти ему автомобиль марки «Бентли». Дословно – «в хорошем сохране». Ответчик нашел. Заверил: «Поменяли двигатель и коробку передач. После чего машина прошла всего 20 000 миль». Ага, рассказывай. Хотя на спидометре в день покупки гордо красовалось 20 000, на самом деле истинный пробег машины – 100 000 миль. Истец – в суд с иском о нарушении несущественного условия договора (гарантии). По первой инстанции выиграл. Во второй решение устояло. Апелляция:

«Важно понять: слова продавца – добросовестное заблуждение (которое не позволяет взыскать убытки) или гарантия. Судья Холт в деле In Crosse v. Gardner and Medina v. Stoughton сказал:

“Заверение во время продажи – гарантия, если есть доказательства считать, что заверение сделано с намерением дать гарантию”.

Из-за формулировки “дано с намерением” возникли сложности. Я потрудился объяснить в деле Oscar Chess Ltd v. Williams, что вопрос, сделано ли заверение с намерением дать гарантию, зависит от поступков сторон, слов и поведения, а не от мыслей сторон. Если умный прохожий, глядя на отношения сторон, может разумно счесть, что сторона намеревалась дать гарантию, этого будет достаточно. Тогда – какие поступки важны? Какие слова и поведение влекут гарантию?

Еще раз обдумывая былые дела, я пришел к выводу: если заверение дано в ходе преддоговорных переговоров с целью подтолкнуть вторую сторону к действию, полагаясь на это заверение, и вторая сторона действует (заключает договор, полагаясь на такое заверение), если не доказано иное, заверение будет гарантией. <…> В деле Oscar Chess Ltd v Williams ответчик смог доказать иное. <…> Ответчик доказал, что добросовестно заблуждался. Ответчик разумно полагался на документы. Гарантии не было, был ввод в заблуждение без вины.

<…> В этом деле другие обстоятельства. У нас есть ответчик, профессиональный торговец машинами, который в силу своего положения должен был знать или хотя бы проверить историю автомобиля. Ответчик мог списаться с заводом-изготовителем. Не списался. Переписка состоялась позднее, и, когда была изучена история машины, выяснилось, что заверение ответчика о пробеге было ложным. Ответчик должен был знать лучше. Поведение ответчика неразумно.

Как установил суд первой инстанции, заверение ответчика не было обманом. Но заверение о пробеге 20 000 миль было сделано безо всяких на то оснований. Суд правильно счел это заверение гарантией. Дословно:

“С точки зрения закона, заверение ответчика было гарантией. Ответчик заверил истца о факте, который в силу профессионального знания ответчика должен был быть известным ответчику. Ответчик сделал вывод без оснований и подал этот вывод истцу как факт, полагаясь на который, истец заключил договор».

Это достаточные основания считать заверения ответчика гарантией. В удовлетворении жалобы – отказать». Кстати, оба дела рассматривал Альфред Деннинг.

3. Время: сколько прошло от заверения до договора. Обычно договор под влиянием заверения заключают сразу или почти сразу после заверения. Но бывает, что заверение сделано несколько лет назад, а договор заключен вчера, то есть между заверением и договором разрыв по времени. Тогда, скорее всего, заверение в договор не войдет, так как сделано давно. Можно вывести такую закономерность: чем больше прошло времени между заверением и договором, тем менее вероятно, что заверение войдет в договор.

Вообще, случаи «заверение – несколько лет назад, а договор – вчера» в практике встречаются крайне редко. Единственный пример – дело Routledge г. McKay [1954] 1 WLR 615[129], и то – между «физиками». Подробно изучать дело нет смысла, в современном деловом мире вы с подобным вряд ли столкнетесь. Кому интересно – читайте самостоятельно, полный текст есть в Сети.

5.3. Правило «за бортом» (раго! evidence raid)

Правило вы найдете в любом хорошем словаре, не обязательно в специальном юридическом. В той же ABBYY Lingvo 12 читаем: «Правило, исключающее устные доказательства, изменяющие или дополняющие письменное соглашение».

Суть правила: договор в простой письменной форме уничтожает словесную договоренность. Все, что не вошло в письменный договор, в том числе заверения, переписка и т. д., остается «за бортом» письменного договора, в договор не входит. Как говорят суды:

а) «Устному доказательству не позволено… дополнять или усекать договор или как-то иначе менять письменный договор», дело Goss v. Lord Nugent (1833) 5 B & Ad 58;

б) «Кто решил связать себя письменным договором, тот и будет связан только условиями письменного договора», дело Rabin v. Gerson Berger Association Ltd [1986] 1 WLR 526.

Однако, как у всякого правила, и тут есть исключения.

1. Техническая ошибка (Rectification). Правило пришло из права справедливости. Суть такова: если в письменный договор вкралась ошибка, суд может ошибку исправить. Доказывать ошибку можно любыми доказательствами. Докажешь – суд исправит договор.

Впервые прецедент прозвучал в деле Fowler г. Fowler (1859) 4 DeG & J250[130]. Исправить ошибку можно, “только когда суд удовлетворен доказательствами, которые не оставляют справедливого и разумного сомнения”, что договор “за печатью” не отражает истинного намерения сторон».

На практике он работает так. Вебстер подал иск об обязании Сесил продать земельный участок по цене 1250 фунтов. Основание – договор «за печатью» с указанной ценой. Сесил подает встречный иск – об исправлении ошибки в договоре. И умудряется доказать: в договоре – ошибка, спутали единицу и двойку. Правильная цена – 2250. В доказательство Сесил приносит предложение другого покупателя, который давал 2000, но получил отказ. Суд отказал в первоначальном иске и удовлетворил встречный, исправил ошибку. Дело Webster г. Cecil (1861) 54 ER 812[131].

Из недавней истории:

«В ходе обсуждения споры вызвал, в частности, первый пункт проекта, который относит к заблуждению и техническую ошибку. Если истец докажет, что допустил ее при заключении договора, то сделка может быть признана недействительной, однако заблуждавшегося это не освобождает от компенсации ущерба другой стороне, если у нее возникли потери.

Руководитель аппарата ВАС Андрей Егоров предложил и альтернативный вариант: дать судам право исправлять техническую ошибку, не признавая сделку недействительной, – по его словам, в зарубежных правопорядках есть и такой вариант решения этой проблемы»[132].

Догадываетесь, о каком правопорядке идет речь? Правильно: об английском.

2. Договор заключен под влиянием заблуждения. Тоже можно доказывать чем угодно.

3. Письменный договор – лишь часть большего соглашения. Та самая смешанная форма договора, когда истинный договор состоит из письменного документа, одного или нескольких, электронной переписки, слов и т. д.

Вспомните Esso Petroleum Co Ltd v. Mardon [1976], где был письменный договор аренды + устная договоренность о «выхлопе» в 200 000 галлонов. В таком случае письменный договор не исключает иные документы и договоренности. Из недавних дел советую посмотреть Evans & Son (Portsmouth) Ltd v. Andrea Merzario Ltd. [1976] 2 All ER 930.

Если найдете полный текст, советую посмотреть дело Van den Esschert v. Chappell [1960] WAR 114 – там заверение вошло даже в договор «за печатью». Перескажу в двух словах. Продавец дома заверил покупателя на словах: «Дом без муравьев». В письменный договор эти слова не вошли. Дом перешел к покупателю. А потом, в буквальном смысле, вылезли муравьи. Покупатель потратил 6010 евро на борьбу с муравьями и починку дома.

…И благополучно взыскал эти деньги (убытки) с продавца. Основания: заверение о мурашах вошло в договор, хотя и не было написано. Это – гарантия (несущественное условие договора). Вы нарушили. Платите. Также см. дело Nemeth v. Bayswater Road Pty Ltd [1988] 2 Qd R 406.

4. Письменный договор зависит от устного условия (события). Сложилось в деле Pym v. Campbell (1856) 6 E & B 370[133]. Джон Пим, истец, изобрел и запатентовал машину, которая «дробит и промывает руду, после чего собирает из руды полезные драгметаллы».

Истец предложил ответчику заключить договор: «Я разрешаю вам пользоваться патентом, стройте и продавайте машины, а мне – 1/8 прибыли от продаж и 800 фунтов». Ответчик согласился.

Договор подписал, но с условием: последнее слово – за моим технарем. Я покажу машину своему инженеру. Если он скажет «да» – мы договорились. Если нет – разошлись, никто никому ничего не должен. Как вы можете догадаться, условие в письменный договор не вошло, осталось на словах…

Инженер сказал «нет». Изобретатель подал иск о взыскании 800 фунтов, настаивал: договор заключен. Ответчик: была устная договоренность – договор вступит в силу, если его одобрит инженер. Нет одобрения – нет договора.

Судья Эрли:

«Изготовление письменного документа, который должен быть соглашением сторон, за подписями сторон, устанавливает сильную презумпцию, что этот документ и есть письменный договор; и если некто подписал документ, содержащий итоговые условия, эти условия не могут быть изменены устными доказательствами;

но в нашем деле защита началась на шаг раньше; стороны встретились и ясно договорились, что для удобства стороны подпишут меморандум об условиях и не собираются подписывать договор до совета с Абирнитом (так звали инженера).

<…> Если доказано, что документ подписан с явно выраженным намерением не создать договор, вторая сторона не может придать документу силу договора, подписав документ. С точки зрения закона, разница такова: доказательство, изменяющее условия письменного договора, недопустимо, а доказательство, подтверждающее отсутствие договора, допустимо».

Результат: «В иске отказать».

5. Дополнительный договор. Или вспомогательный. Или сопутствующий. Или «параллельный» договор, смотря как перевести английское collateral contract. Первые два перевода – буквальные, третий – по смыслу.

Суть такова: письменный договор не может быть изменен устным соглашением, но! Помимо письменного договора может возникнуть второй договор – устный – «параллельно» с первым.

Откуда возникнуть? Оттуда же, из переговоров до договора. На переговорах одна сторона заверила в чем-то другую. Это заверение не вошло в письменный договор, не написано. Вместо входа в письменный договор заверение стало вторым, «параллельным», договором. А если по второму договору вдруг еще прошло и отдельное встречное удовлетворение, суд с большой долей вероятности сочтет, что есть второй договор.

Сама идея второго договора, как мне кажется, родилась с единственной целью: обойти правило «за бортом». Ну и пусть. Еще одно средство защиты всегда кстати. Хорошо, а где та колыбель, в которой родилась идея параллельного договора? Таковой считают дело City and Westminster Properties (1934) Ltd г. Mudd [1959] Ch. 129, 145.

Мад торговал антиквариатом. Арендовал лавку по адресу Лондон, ул. Нью Кавендиш, 4. Где торговал, там и жил – в задней комнате магазина. Потом истек срок договора аренды. Представитель собственника предложил заключить новый. В новом договоре было условие: «Использовать помещение только под магазин». Мад отказался подписывать, говорит, чем так, лучше сниму у других, благо есть подходящий вариант. Представитель собственника, не желая терять нормального арендатора, заверил: «Да живи себе на здоровье». Мад согласился и подписал.

Пару лет Мада никто не трогал. Потом сменился собственник. Когда новый хозяин узнал, что арендатор живет в арендованном имуществе, подал иск о выселении. Судья Хармон кропотливо и вдумчиво перерыл все похожие дела за последние 100 лет, от шотландского Cairncross V. Lorimer[3Macq. 827](1860) до новейших просветляющих наработок Деннинга. В итоге отказал в иске:

«Ответчик говорит, если бы обещание жить в магазине не было дано, он бы не стал исполнять договор, а переехал бы в другое помещение, которое тогда мог взять в аренду. Если говорить о фактах, однозначно был договор (параллельный), на основании которого действовал арендатор, и этот договор нельзя дать расторгнуть собственнику. Дело полностью повторяет дела Re William Porter & Co, Ltd, где судья Симондс сказал:

“Я применю правило, прекрасно сформулированное в старом деле Cairncross v Lorimer… Где судья Кэмбл заключил: “Если сторона заинтересована в том, чтобы не дать свершиться некому деянию, и стороне известно, что это деяние будет совершено, и она согласна уступить, и из поведения стороны можно разумно предположить, что сторона согласна уступить, и вторая сторона не совершает деяние на основании уступки первой стороны – первая сторона не вправе оспаривать деяние, потому что деяние не совершено с разрешения первой стороны”».

Мудрено?! Еще как… Сказать то же самое на языке, понятном обитателям этой галактики, смог Деннинг:

«Человек устно, на словах, обещает или заверяет о факте, и на основе этих слов другая сторона заключает договор. В подобных делах суд не позволяет обещавшему отвергнуть обещание ссылкой на письменный договор».

Да, вывод тот же, но логика суда в этом деле другая:

• если бы не было дано обещание «живи на здоровье», Мад бы не заключил письменный договор;

• обещание не вошло в договор, но

• обещание стало отдельным договором, под которое Мад дал встречное удовлетворение – согласился остаться. Все: есть параллельный договор. А значит, оснований для выселения нет. Пока платит аренду, пусть себе живет.

5.4. Защита от заверений. «Исчерпывающие» оговорки

В русских договорах – т. е. в договоре между двумя сторонами из РФ – можно встретить вот такие оговорки, цитирую по «живым» решениям:

«В силу пункта 5.2 договора аренды от 01.07.2006 № 14-Д все предыдущие письменные и устные соглашения, переписка, а также ранее заключенный договор теряют свою юридическую силу» (Постановление ФАС СКО от 20.02.2009 по делу № А32-1572/2008-15/41).

«Ссылка на протокол намерений не может быть принята во внимание, так как он не порождает каких-либо обязательств у сторон, подписавших его, а кроме того, в пункте 11.2 контракта от 09.03.99 указано, что после его подписания все предыдущие переговоры и переписка, связанная с ним, теряют силу» (Постановление ФАС СЗО от 31.10.2001 № 2015).

«При этом суд установил, что 29 сентября 2005 года между сторонами был заключен и подписан новый агентский договор, в п. 7.4 которого установлено, что после его подписания все предыдущие соглашения, переговоры и переписка теряют силу». (Постановление ФАС МО от 31.05.2007, 09.06.2007№ КГ-А40/4275-07 по делу № А40-65995/06-25-293).

Теперь понимаете зачем? Правильно. Защита от заверений. Люди не хотят, чтобы в договор «заползло» что-то наобещанное или прозвучавшее на переговорах. Однако в сегодняшнем российском праве вероятность столкнуться с заверениями в английском смысле крайне низка. Заверение в договор может попасть от силы из переписки или практики отношений сторон, на основании ст. 431 ГК, «толкование договора»:

«При толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений. Буквальное значение условия договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом.

Если правила, содержащиеся в части первой настоящей статьи, не позволяют определить содержание договора, должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора.

При этом принимаются во внимание все соответствующие обстоятельства, включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся во взаимных отношениях сторон, обычаи делового оборота, последующее поведение сторон».

Английское название оговорки, исключающей заверения, – entire agreement clause. Дословно: «оговорка о полном (исчерпывающем) соглашении». То есть договор содержит полную договоренность сторон, в договор все вошло, и ничто иное (документ, свидетельские показания и т. д.) не может дополнить/изменить письменный договор.

Угу, блаженны верующие… Даже самая лучшая и подробная оговорка не даст вам 100 % гарантию. В договор всегда может войти что-то еще. Вспоминайте Деннинга: «Обещавший не может отвергнуть обещание и оговоркой в письменном договоре».

Суд будет относиться к исчерпывающей оговорке так же, как к любым иным оговоркам. И может не дать вам сослаться на оговорку. Подробнее см. раздел 5.10 «Оговорки». На самостоятельное изучение именно по исчерпывающим оговоркам:

Thomas Witter Ltd г. TBP Industries Ltd (1996) 2 All.E.R – оговорка «легла».

South West Water Services v. International Computers Ltd (1999) BLR – опять «легла».

Government of Zanzibar v. British Aerospace (Lancaster House) Ltd (2000) CLC – устояла.

Campbell v. Backoffice Investments Pty Ltd [2009] HCA 25 at [130] – по Австралии, заверение вошло в договор, несмотря на оговорку.

5.5. Заверения по-русски. Тлеющий фитиль

Догадываетесь, почему я столь подробно и вдумчиво исследовал заверения? Верно. В первом издании книги я предположил: «с огромной долей вероятности английский институт заверений войдет в русское право».

Поздравляю, ВОШЕЛ. Ко второму изданию в ГК появилась ст. 431.2. «Заверения об обстоятельствах», введена Федеральным законом от 08.03.2015 № 42-ФЗ. Гласит:

«1. Сторона, которая при заключении договора либо до или после его заключения дала другой стороне недостоверные заверения об обстоятельствах, имеющих значение для заключения договора, его исполнения или прекращения (в том числе относящихся к предмету договора, полномочиям на его заключение, соответствию договора применимому к нему праву, наличию необходимых лицензий и разрешений, своему финансовому состоянию либо относящихся к третьему лицу), обязана возместить другой стороне по ее требованию убытки, причиненные недостоверностью таких заверений, или уплатить предусмотренную договором неустойку.

Признание договора незаключенным или недействительным само по себе не препятствует наступлению последствий, предусмотренных абзацем первым настоящего пункта.

Предусмотренная настоящей статьей ответственность наступает, если сторона, предоставившая недостоверные заверения, исходила из того, что другая сторона будет полагаться на них, или имела разумные основания исходить из такого предположения.

2. Сторона, полагавшаяся на недостоверные заверения контрагента, имеющие для нее существенное значение, наряду с требованием о возмещении убытков или взыскании неустойки также вправе отказаться от договора, если иное не предусмотрено соглашением сторон.

3. Сторона, заключившая договор под влиянием обмана или существенного заблуждения, вызванного недостоверными заверениями, данными другой стороной, вправе вместо отказа от договора (пункт 2 настоящей статьи) требовать признания договора недействительным (статьи 179 и 178).

4. Последствия, предусмотренные пунктами 1 и 2 настоящей статьи, применяются к стороне, давшей недостоверные заверения при осуществлении предпринимательской деятельности, а равно и в связи с корпоративным договором либо договором об отчуждении акций или долей в уставном капитале хозяйственного общества, независимо от того, было ли ей известно о недостоверности таких заверений, если иное не предусмотрено соглашением сторон.

В случаях, предусмотренных абзацем первым настоящего пункта, предполагается, что сторона, предоставившая недостоверные заверения, знала, что другая сторона будет полагаться на такие заверения».

Теперь вы, дорогой читатель, знаете, откуда черпали вдохновение авторы проекта и откуда в наш ГК пришел институт заверений. И этот институт напоминает бомбу с тлеющим фитилем – Бог знает, как у нас сложится практика. Вряд ли так, как в Англии…

5.6. Подразумеваемые условия договора. В силу статутного закона

Итак, договор. Условия, прямо прописанные сторонами. Заверения – допустим, что-то попало в договор. Все? Нет. В договоре – внезапно! – могут оказаться еще и подразумеваемые условия (implied terms). Это некие условия, которые попадают в договор независимо от воли одной из сторон, реже – обеих. Причем подразумеваемые условия могут попасть в любой договор, и в простой письменный, и «за печатью».

Как такое возможно? Прежде всего, в силу статутного закона. Допустим, перед нами внешнеторговый договор поставки. Покупатель – из Белоруссии. Продавец – из Казахстана. Стороны из разных стран. А значит, вправе выбрать применение к договору любого права. В том числе и права другого государства. Вот и выбрали на свою голову: «Отношения сторон, не урегулированные договором, будут урегулированы английским правом». Последствия?

В понятие «английское право», как мы помним, входит не только общее право, но и статутное. И есть статутный закон – «Закон о купле-продаже товаров» (Sale of Goods Act 1979), который, в частности, устанавливает: в договоре поставки есть подразумеваемое условие: «Если товар продается по образцу, товар должен соответствовать образцу» (ст. 13, п. 1). Это условие попадет в договор в силу статутного закона, хотя и не прописано в договоре.

Также в договор попадут и другие подразумеваемые условия из названного закона – продавец вправе распоряжаться товаром, товар можно использовать по назначению и т. д. И если у сторон будет спор или непонимание, то позиция «в договоре – ни слова, мы так не договаривались» разобьется об «Учи мат. часть. Читай “Закон о купле-продаже товаров”».

Как видим, очень похоже на диспозитивные нормы из русского права. Помните? Нормы ГК, которые действуют, если стороны прямо не исключили. «Если договором не предусмотрено иное, тогда…» – и дальше кодекс говорит, что будет.

5.7. Подразумеваемые условия договора. В силу усмотрения суда

Допустим, стороны заключили некий договор. Начали исполнять. Поспорили. Пришли в суд. И суд, читая договор, усмотрел в договоре некое условие, о котором стороны не подозревали.

Как тут не вспомнить фильм Романа Качанова «ДМБ», где был очень просветляющий диалог:

«– Видишь суслика?

– Нет.

– И я не вижу. А он есть!»

То же самое получается и у нас. Истец – ни сном ни духом. Ответчик – тоже. А суд, «покурив» договор, углядел-таки в этом самом договоре некое условие («суслика»). Чем сильно удивил стороны. Или одну из сторон. Одна сторона не знала о неком условии договора. Вторая – знала. Для второй стороны условие было само собой разумеющимся, очевидным, поэтому сторона и не настояла на том, чтобы включить условие в текст договора. А потом до хрипоты спорили, вошло условие в договор или нет.

Иными словами, подразумеваемое условие договора в силу усмотрения суда – это условие, которое суд либо сам, либо по настоянию одной из сторон «нашел» в договоре, как правило, вывел из намерений сторон при заключении/исполнении договора, чтобы:

1) придать договору коммерческий смысл;

2) «спасти» слабую сторону договора от сильной;

3) иные причины (будут рассмотрены).

Впервые английский суд «увидел суслика», т. е. своей волей нашел в договоре подразумеваемое условие, в деле The Moorcock (1889) 14 PD 64. «Муркок» с английского – «куропатка», и выглядела наша «куропатка» вот так[134].

«Куропатка» – название корабля. Корабль принадлежал истцу. А пристань на берегу Темзы – ответчику. Истец заплатил ответчику за пользование пристанью. Начали разгрузку. Не успели до ночи – ничего, утром продолжим. Ночью начался отлив. «Куропатка» опускалась все ниже и ниже вместе с водой и напоролась на скалу.

В суде. Ответчик: «Вот договор. Мы не отвечаем за сохранность корабля на нашем причале. Нет такого условия». Истец: «А смысл заключать с вами договор, если вы не отвечаете за сохранность?»

Суд:

«Была ли в договоре подразумеваемая гарантия, данная собственниками причала, и если была, до каких пределов простиралась (гарантия = подразумеваемое обязательство собственника пристани обеспечить безопасность корабля, пока корабль стоит на пристани).

Подразумеваемая гарантия отличается от явно выраженного договора и явной гарантии и во всех делах основана на предполагаемых намерениях сторон и разумности.

<…> Я верю – если поднять все дела по подразумеваемым условиям, найдете: закон всюду выводит подразумевание из предполагаемого намерения сторон с целью придать договору коммерческий смысл, который бы дали и сами стороны, если бы предвидели все события, которые могут наступить.

В коммерческих договорах закон с помощью подразумевания (встраивания подразумеваемых условий в договор) желает придать договору такой коммерческий смысл, который бы намеревались придать обе стороны-купцы; не для того, чтобы возложить на одну сторону все риски, и не для того, чтобы оградить другую сторону от всех рисков, а для того, чтобы обещание каждой стороны было подкреплено законом и каждая сторона несла свою долю рисков, как если бы обе стороны договорились с учетом всех возможных рисков и угроз.

….я думаю, если собственники причала позволили пользоваться причалом, собственники в любом случае должны были проявить разумную заботу, установить, когда отлив и насколько опускается вода, так как это существенное условие пользования пристанью; проверить, может ли корабль безопасно находиться на пристани, если это не безопасно, – обязаны предупредить вторую сторону договора, судовладельца.

Это коммерческий договор, в котором в любую минуту стороны могут договориться как угодно, и каждая сторона может с помощью договора переложить на другую бремя невидимой, но существующей опасности.

<…> Другой вопрос: как разграничить случай, когда стороны ведут переговоры и договорились, и случай, когда стороны на переговорах умолчали о том, кто несет риск наступления невидимой, но существующей опасности, и тем самым позволили решить этот вопрос закону, с позиций разумности и существа договора» (судья Боуен).

Таким образом, суд нашел подразумеваемое условие договора: собственник пристани обязан обеспечить безопасность корабля. Далее суд установил нарушение этого условия. После чего, вполне логично, взыскал убытки, которые просил истец, – стоимость ремонта.

Из новейшей истории, дело Alpha Trading Ltd г. Dunnshaw-Patten Ltd [1981] Q.B. 290[135], где агент и принципал заключили договор, по которому агент должен был найти покупателя на крупную партию цемента (10 000 тонн). Принципал исполняет договор с покупателем, агенту – процент. И что получилось? Агент покупателя нашел. Покупатель заключил договор с принципалом… А принципал и договор не смог исполнить, и агенту не заплатил. Короче, «кинул» и посредника, и покупателя.

Агент – в суд, взыскивать вознаграждение. Принципал: договор сорвался, платить не буду. Суд… «углядел суслика»: у вас в договоре есть подразумеваемое условие. Дословно: «суд вправе подразумевать в договоре условие». Условие: «если по любым причинам принципал не захотел или не смог исполнить договор с покупателем, агентское вознаграждение все равно подлежит оплате». Отсюда: иск агента о взыскании 25 000 фунтов и процентов – удовлетворить.

Итак, суд может «углядеть» в договоре подразумеваемое условие, чтобы придать договору коммерческий смысл, деловую выгоду. Есть ли другие случаи? Конечно. Самый древний – обычай.

1. Обычай. Может стать подразумеваемым условием договора. Самое древнее дело – Smith г. Wilson (1832) 110E.R. 226. Там, в писаном договоре купли-продажи кроликов, количество продаваемых зверушек было прописано – 1000. Получив кроликов, покупатель вчинил иск к продавцу о передаче еще двух сотен кроликов. Якобы по местному обычаю тысяча кроликов в тех краях значит 1200. Выиграл.

Другое дело, более известное, – Hutton г. Warren (1836) 1M&W 460[136]. Истец арендовал у ответчика, говоря современным языком, «участок земли сельхозназначения». Был местный обычай, предписывающий: «Если собственник расторгает договор с арендатором до сбора урожая, собственник обязан возместить арендатору в разумных пределах расходы на семена и труд».

Суд иск удовлетворил и мимоходом написал фразу, вошедшую в скрижали английского права.

«Издревле повелось в отношениях деловых: допустимы доказательства за пределами договора, доказывающие наличие и использование обычая, дабы ответить на вопросы, о коих молчит письменный договор» (судья Парк).

Позже вывели правило: «Обычай не может противоречить письменным условиям договора», дело Les Affreteurs Reunis г. Walford (1919) АС 801. Позже дополнили:

«Требование обычая – универсальность. И это вопрос не права, а факта. Прежде всего, должно быть доказательство, что обычай всеобще воспринят людьми, которые ведут дела в той или иной отрасли или на том или ином рынке.

Более того: обычай должен быть настолько широко известен, чтобы случайный прохожий, который задает разумные вопросы, смог бы этот обычай понять», – т. е. стороны могут и не знать на день заключения договора о существовании обычая, и все равно этот обычай будет применим. Дело Chan Cheng Kum & Anor v. Wah Tat Bank Ltd & Anor [1971] 1MLJ177, судья Девлин.

Однако на три года раньше судья Том удачно вывел условия к применению обычая в деле Cunliffe-Owen v. Teather & Greenwood [1967] 1 WLR 1421, где установлены требования:

а) определенность (единое толкование обычая);

б) известность (распространенность обычая в какой-то сфере, к примеру – морские перевозки, банковское дело и т. д.);

в) соответствие обычая закону (или непротиворечие);

г) обычай должен связывать (порождать правовые последствия);

д) обычай должен быть разумным;

е) существование обычая доказывает сторона, ссылающаяся на обычай.

Забавно, но практически то же самое написал и некий другой суд, из некой другой страны, бесконечно далекий от английского права:

«Источником права признаются обычаи, применяемые исключительно в сфере предпринимательских отношений, т. е. обычаи делового оборота. <…> необходимы следующие условия:

а) правило поведения должно быть сложившимся, т. е. достаточно постоянным и определенным в своем содержании;

б) оно должно применяться широко, а не иметь узкоспециальный, частный характер;

в) сфера применения ограничена предпринимательскими отношениями;

г) оно должно быть не предусмотрено законодательством.

По очередности применения обычаи делового оборота стоят после законодательства и договоров. Из анализа статей 5 и 6 Кодекса следует, что обычаи делового оборота применяются при обнаружении в гражданском законодательстве пробела, который не восполняется соглашением сторон» (Постановление ФАС ВВО от 18.08.2006 по делу № А82-9693/2005-36).

К чему все это? Очень маловероятно, что в вашем внешнеторговом договоре, подчиненном английскому праву, суд усмотрит некое подразумеваемое условие в силу обычая. Существование которого еще пойди докажи. Но!

Вы больше рискуете столкнуться с применением обычая в русском праве, чем в английском.

Примеры навскидку:

«Обычай определения стоимости строительно-монтажных работ посредством использования коэффициента удорожания к базисному уровню цен 1 января 1998 г.» (Постановление ФАС Уральского округа от 08.09.2000 № Ф09-233/2000-ГК по делу № А50-7547/99).

«…Передача выполненной работы по месту работы заказчика или уполномоченного им лица не противоречит ст. 5 ГК РФ об обычаях делового оборота» (Определение Московского городского суда от 28.11.2011 по делу № 33-38714).

«Приемка товара по качеству с участием сторонней организации не противоречит обычаям делового оборота» (Постановление ФАС Дальневосточного округа от 03.02.2004 № Ф03-А51/03-1/3409);

«Применение обычая делового оборота о поставке товара, не бывшего ранее в употреблении, соответствует таким целям ФЗ “О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд», как эффективное использование средств бюджетов и внебюджетных источников финансирования, а также развитие добросовестной конкуренции (ст. 1)”» (Постановление 5ААС от 22.09.2010 № 05АП-4598/2010, 05АП-4597/2010 по делу № А51-8995/2009).

Подробнее о современных русских обычаях читайте монографию В.В. Оробинского «Энциклопедия обычаев», в газете «ЭЖ-Юрист», номера 41–42 за 2013 год. Подсказка: монография также есть в К+. Если не найдете, пишите мне письмо, вышлю электронный вариант. Мой адрес в конце книги.

2. Дать договору смысл. Суд из намерений и поведения сторон выводит некое условие, которое якобы подразумевали стороны, и включает это условие в договор. Зачем? Чтобы придать договору смысл. Но, в отличие от дела «Куропатки», здесь речь идет не о коммерческом смысле, а о его более широком толковании.

Эту страницу в английское право вписало дело Schawel г. Reade [1913] 2IR 64. Покупатель хотел купить жеребца-производителя. Осматрел жеребца в конюшне продавца. Продавец заверил покупателя: «Дальше не смотри. С конягой все в порядке. Если бы были какие огрехи, я бы сказал». Покупатель поверил и завершил осмотр. А через три недели купил жеребца. А еще позже жеребец оказался не производителем.

Ничего не напоминает? Правильно, дело о хмеле – Bannerman г. White (1861) 1 °CBNS 844 – раз. Дело о «корове-девственнице», Couchman г. Hill[1947]K.B. 554 – два. Впору ожидать, что суд пойдет по дорожке, проторенной в этих делах: заверение вошло в договор, нарушил – плати, иск удовлетворить.

Суд иск удовлетворил, но к решению пришел другим путем: счел, что заверение продавца «С конягой все в порядке» не вошло в договор. Но! В договоре было подразумеваемое условие (несущественное, warranty): «конь-производитель». И это условие нарушил продавец. А раз так – плати убытки.

3. Прошлые отношения сторон, из которых «родилось» подразумеваемое условие. Подход сформировался в деле WNHillas & Co Ltd г. Arcos Ltd [1932] UKHL 2[137] В 1931 г. стороны заключили договор поставки древесины. Договором также предусмотрено: «Покупатель вправе в следующем году купить еще 100 000 единиц древесины». При этом порода древесины не согласована, условия доставки – тоже. Тем не менее в 1931 г. стороны договор исполнили.

Потом истец захотел купить следующую партию. Ответчик отказался. В суде занял позицию: «Не согласованы существенные условия договора». Суд: хотя в оговорке о поставке на 1932 г. не названы условия поставки, берем условия предыдущей поставки. То есть встраиваем в новый договор условия из старого договора, прежней практики сторон. Так что условия согласованы, поставляй.

Из более поздних дел – British Crane Hire Corporation Ltd г. Ipswich Plant Hire Ltd [1973] EWCA аг 6[138]. Фабулу дела суд уместил в три строчки: «В июне 1970 г. большая землеройная машина застряла в грязи. А там и вовсе затонула, т. е. полностью ушла под воду. Вытащить стоило больших денег. Кто будет платить?»

Нам с вами уже знаком этот стиль. Альфред Деннинг. Решение километровое, поэтому начало перескажу своими словами. British Crane Hire Corporation Ltd, истец – профессиональный «прокатчик», юридическое лицо, которое содержит большой парк строительной техники и сдает эту технику в аренду всем желающим, как правило, строительным фирмам. Ipswich Plant Hire Ltd, ответчик – завод, что-то там строил для своих нужд в болотах Эссекса.

В один прекрасный день заводу срочно-обморочно понадобился скребковый экскаватор (кран). Обратились к истцу. Тот быстренько пригнал и экскаватор, и крановщика. Крановщик, честно выполняя указания прораба завода – где и чего рыть/ корчевать, – благополучно утопил кран. Кран стоит 10 000 фунтов и весит 26 тонн. Вытащили. Опять-таки, кто платит?

«Факты. Соглашение об аренде крана заключено по телефону. Истец согласился передать кран в пользование ответчику. Кран должен был прибыть к ответчику в воскресенье. Стороны согласовали стоимость аренды и транспортные расходы. Об условиях аренды – ничего. Кран доставили ответчику, а потом истец, в соответствии со своей обычной деловой практикой, прислал ответчику письменные условия пользования краном (письменные условия = договор). В условиях были порядок пользования, работа, которая должна быть сделана, цена аренды, также на оборотной стороне были иные условия. Обычно ответчик подписал бы письменные условия и выслал истцу подписанный экземпляр, но не в этот раз. Авария произошла до подписи. И договор так и остался неподписанным. Но истец утверждает: несмотря на отсутствие подписи, условия договора все равно применимы, так как следуют из предыдущих отношений сторон. Истец ссылается на условие № 6:

“Условия о стройплощадке.

Арендатор должен принять все разумные меры предосторожности для безопасной доставки крана на строительную площадку, а также безопасного нахождения крана на стройплощадке. В частности, арендатор обязан удостовериться, что земля в удовлетворительном состоянии и позволяет выдержать вес крана, а также вес крана с грузом.

Арендатор обязан принять все необходимые меры предосторожности, в частности, подложить под кран деревянные плиты или иной подходящий материал, чтобы кран мог работать и передвигаться по стройплощадке; арендатор отвечает за возврат крана из мягкого грунта”.

Также истец ссылается на условие 8:

“Арендатор отвечает и возмещает собственнику… все расходы, возникшие или которые могут возникнуть из-за использования крана”.

В обоснование предыдущих отношений сторон истец ссылается на два предыдущих договора, по которым ответчик арендовал у истца краны. Один от 20.02.1969, второй от 06.10.1969. В каждом договоре указаны цена аренды, место стройплощадки и т. д.; также оба договора содержат одинаковые условия использования крана – те же самые, на которые сейчас ссылается истец.

Таким образом, было всего два договора много месяцев назад, и исполнитель ответчика, заказавший кран, об этих договорах не знал. При таких обстоятельствах дела я сомневаюсь в сложившейся практике отношений сторон.

В деле Hollierv. RamblerMotors.(1972) 2 Q.Bсудья Салмон сказал, что ему неизвестны дела, “в которых было бы решено или хотя бы описано, что условие может быть встроено в устный договор исходя из предыдущих отношений сторон (если так сказать) при том, что за пять лет прошло три или четыре договора”. В том деле обычный гражданин, не предприниматель, которому ответчики чинили автомобиль, подписал три договора из четырех. Но там истец не обладал равной силой и способностью влиять на условия договора (equal bargaining power), в отличие от ответчика (авторемонтной мастерской – более сильной стороны), который чинил истцу машину. Поэтому условия не были встроены в договор.

Но в нашем деле обе стороны обладали равной силой и способностью влиять на условия договора. Ответчик знал: профессиональный прокатчик оборудования всегда сдает оборудование в аренду на определенных условиях; эти условия практически одинаковы у всех арендодателей. Исполнитель ответчика, который знал кран, ответил на вопрос суда первой инстанции, что видел стандартные условия договоров аренды техники. Также сказал, что почти все эти условия производны от типового договора аренды оборудования. И брали в аренду технику на этих условиях. Условия, на которые ссылается истец, – это та же самая типовая форма, только написана другими словами.

<…> Из этих доказательств ясно: обе стороны хорошо знали условия, на которых, согласно обычной торговой практике, собственник сдает в аренду технику; обе стороны знали суть условий. В особенности, если кран тонет в мягком грунте, арендатор обязан вытащить кран; это оговорка – "подушка безопасности' (indemnity clause). При таких обстоятельствах дела, я думаю, условия из договоров истца вошли в договор аренды крана. Вошли не столько из практики сторон, сколько, скорее, из общего понимания и поведения сторон, в частности потому, что договор аренды был заключен на обычных (стандартных) условиях истца.

Как сказал судья Рейд в деле McCutcheon (1964) 1 WLR, стр. 128, цитируя шотландский учебник Глуга по договорному праву: “Суд не устанавливает истинные намерения сторон; суд выясняет, на что может разумно полагаться одна сторона, исходя из поведения другой”.

С учетом отношений сторон, когда ответчик срочно попросил кран, а истец немедленно его предоставил, истец был вправе считать, что ответчик принял условия истца, которые истец отправил через пару дней ответчику, как если бы истец сказал ответчику: “Поставим кран на наших обычных условиях”, – а ответчик сказал: “Конечно, все понимаем”.

Отсюда предельно ясно: случившееся попадает под действие условий 6 и 8 договора. Ответчик обязан возместить истцу стоимость подъема крана из мягкого грунта (болота)».

Ни убавить, ни прибавить.

5.8. Подразумеваемые условия договора. Механика применения

Уже тогда, после дела «Куропатки», судьи призадумались. А как понять, нужно в том или ином деле искать в договоре подразумеваемое условие или нет? Получается, суд за стороны договор пишет…

А как же свобода договора? А как же доктрина «таинства договора»? В смысле, договор – личное дело сторон, как договорятся, так и будет, третьи лица в эту «святая святых» не допущены. В том числе и суд.

Первая робкая попытка осмыслить грани допустимого была в деле Reigate г. Union Manufacturing Co (Ramsbottom) Ltd [1918] 1 KB 592:

«Подразумеваемое условие может быть включено в договор, только чтобы дать договору смысл. К примеру, если о таком условии можно уверенно сказать: что если бы во время обсуждения условий договора некто спросил бы стороны: “А что будет если?” – на что обе стороны ответили бы: “Конечно, будет то-то и то-то; нечего тут думать, все ясно, как день”».

Идею дошлифовал судья Мак Кимон в деле Southern Foundries Ltd г. Shirlaw [1940] AC 701:

«Я признаю право или обязанность суда найти существование подразумеваемого условия в письменном договоре, но к этому вопросу надо подходить крайне осторожно; суду слишком часто (стороны) предлагают найти такие условия на весьма зыбких или размытых основаниях.

Слишком часто такое предложение подкреплено одной или двумя цитатами из дела “Куропатки”, мнением судьи Боувена. <…> Полагаю, судья Боувен сильно бы удивился, если бы узнал, сколько его потом будут цитировать.

<…> Что касательно меня, я думаю, существует тест, который может быть полезен как общее правило. Если позволите, приведу выдержку из статьи, которую я написал несколько лет назад: “Если не доказано иное, суд может включить в договор условие, которое в договоре прямо не прописано, если условие настолько очевидно, что “само собой разумеется”.

Как если бы, когда стороны согласовывали условия договора, зашел любопытный прохожий и спросил: “А такое-то условие включили?” И стороны ответили: “Да, конечно!”»

Отсюда и пошло название этой механики в английском праве и практике – «любопытный прохожий» (officious bystander test). Можно назвать и «Капитан Очевидность».

Еще через 30 лет в деле Trollope & Colls Ltd у. North West Metropolitan Regional Hospital Board. [1973] 2 All ER 260[139] судья Пирсон хорошо прошелся по механике включения подразумеваемых условий:

«Суд не будет улучшать договор, который стороны сделали для себя, однако желаемые улучшения возможны. Роль суда – толковать и применять договор, который стороны сделали для себя. Если явно выраженные условия договора ясны и понятны, суд не вправе выбирать между возможными значениями: должны быть применены четкие условия договора, даже если суд считает более подходящими другие условия.

Условие можно включить в договор тогда и только тогда, если суд сочтет:

– стороны намеревались считать данное условие частью договора;

– суду недостаточно установить, что стороны согласились бы принять это условие, если бы разумный человек предложил;

– условие должно быть само собой разумеющимся; условие, необходимое, чтобы дать договору смысл;

– условие не выражено словами, но – часть договора».

«Разумный прохожий» – это основная механика, основной подход, которым суды пользуются, отвечая на вопрос, включать подразумеваемое условие в договор или нет. Но были и другие попытки. Подробно рассматривать не буду – это единичные случаи; в обычном внешнеторговом договоре вы с таким не столкнетесь.

Изредка суды включают подразумеваемое условие в договор… без явных на то оснований. Чтобы защитить более слабую сторону. Потому что иначе – никак. А потом юристы спорят: как же так, включение не соответствует механике «разумный прохожий», а суд все равно включил. Понятно: защита слабого, справедливость и т. д. Но вы бы хоть как-то обосновали, Ваши Светлости! Изучите на досуге дело Liverpool City Council v. Irwin [1977] AC 239[140]. Богатейшая пища для размышлений. Для затравки перескажу концовку:

«В данном деле у нас четвертый случай встраиваемых условий. Суду должно установить, что стороны не удосужились внести в договор и добавить это условие. <…> Не думаю, что такой подход будет чем-то новым в договорном праве. Необходимость считаться с существом договора была установлена в деле Lister v. Romford Ice & Cold Storage Co. Ltd. (1957). Висконт Симонс четко разграничил поиск подразумеваемого условия, которое дает договору смысл, и поиск условия, к которому взывает сама природа договора.

Встроить обязательство чинить все будет неразумно. Но встроить обязательство (администрации) проявлять разумную осмотрительность и обеспечивать разумный уход за общим имуществом будет разумно».

5.9. Защита от подразумеваемых условий. «Убить суслика»

Купцы, то бишь предприниматели, любят определенность. И, конечно, стараются исключить возможность суда найти в договоре подразумеваемые условия.

Как? Либо дополняем исчерпывающую оговорку, либо пишем новую. Примерно такую: «Договор содержит все условия сторон. Все условия сторон явно выражены и описаны в договоре. Договор не содержит подразумеваемых условий». Другой вопрос, спасет вас оговорка или нет.

Рассмотрим подробнее.

5.10. Оговорки

Так называют условия договора, которые как-то влияют на ответственность одной стороны перед другой или перед третьими лицами. Если свести в систему наиболее распространенные оговорки, то ее можно представить в следующей схеме.

Схема 11. Оговорки

Прежде чем идти дальше, процитирую одного достойного человека, которого я очень уважаю:

«Я видел оговорки, которые нужно печатать красными чернилами на первой странице договора, а рядом – красную руку с огромным перстом, указующим на оговорку, – вот тогда оговорка будет достаточно ясно донесена до сведения второй стороны».

Альфред Деннинг, дело JSpurling Ltd г. Bradshaw [1956]EWCA Civ 3 и дело Thornton v. Shoe Lane Parking Ltd [1971] 2 QB 163[141].

5.11. Оговорки в русском праве. «Ужас в пригоршне праха»

В любой правовой системе мира, в любом праве оговорки о снятии ответственности бывают двух видов. Первые – полностью исключающие ответственность (exclusion/exemption clause).

Пример: «В случае окончания срока действия контракта, включая случаи его правомерного досрочного расторжения, ни одна сторона не понесет никаких потерь (убытков), включая упущенную выгоду». Или: «В случае отказа оборудования поставщик не отвечает за ущерб, который возникнет или может возникнуть в результате такого отказа».

У исключающих оговорок есть еще подвид – time limitation, я бы его назвал «выход по времени» или «бомба с часовым механизмом». То есть вы ограничены по сроку предъявления претензии или иска. Пропустил срок – взрыв. Уже ничего не предъявишь.

За примерами далеко ходить не надо, даже в русских договорах поставки часто встречается: «В случае непредъявления претензии в 30-дневный срок от даты поставки покупатель утрачивает право требования по этой претензии».

Второй вид – оговорки, ограничивающие ответственность (limitation clause). Пример: «Размер ответственности отдела охраны за ущерб, причиненный заказчику, не может быть свыше суммы стоимости услуг отдела охраны за календарный год».

Или более распространенное: «Покупатель обязан выплатить продавцу неустойку в размере 0,1 % за каждый день просрочки, но не более 20 % цены партии неоплаченного товара».

В русском праве единственная прямая попытка обуздать исключающие оговорки делается в ст. 401 ГК, п.4: «Заключенное заранее соглашение об устранении или ограничении ответственности за умышленное нарушение обязательства ничтожно».

Потому в профессиональной литературе и пишут: «Отечественное законодательство не содержит подробного регламентирования оговорок, ограничивающих или исключающих ответственность, а также не рассматривает последствия их совершения»[142].

Совершенно верно. Про оговорки у нас в ГК – кот наплакал. Помимо п. 4 ст. 401 ГК есть еще п. 1 ст. 15 ГК, который скорее вредит, чем помогает. Еще есть редкие специальные нормы второй части ГК, к примеру, п. 2 ст. 461 ГК РФ: недействительность соглашения об освобождении (ограничении) от ответственности продавца в случае истребования приобретенного товара у покупателя третьими лицами.

Вот и все статьи против оговорок. Что дальше? А дальше – ужас вселенский. В той же ст. 401 есть п. 3. Диспозитивный:

«Если иное не предусмотрено законом или договором, лицо, не исполнившее или ненадлежащим образом исполнившее обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, несет ответственность, если не докажет, что надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы, то есть чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств.

К таким обстоятельствам не относятся, в частности, нарушение обязанностей со стороны контрагентов должника, отсутствие на рынке нужных для исполнения товаров, отсутствие у должника необходимых денежных средств».

В переводе с юридического на русский – «в обязательствах из предпринимательской деятельности ответственность наступает без вины… если иное не установлено договором».

Вот вам и общая схема ухода от ответственности, самая примитивная. Пишем в договоре два условия:

1) «отвечаю только при наличии вины»;

2) оговорка об исключении ответственности.

А чтобы второй стороне было сложнее докопаться до истины, ставим условия в разные разделы договора. Первое, допустим, в третий раздел: «Порядок сдачи/приемки». Второе – куда-нибудь в конец договора: «Дополнительные условия» или «Заключительные и переходные положения».

И на выходе получится вот что:

«Ссылка Общества на неприменение судом пункта 4 статьи 401 ГК РФ в настоящем случае не может быть принята во внимание. Данная норма Кодекса носит диспозитивный характер, а из содержания пункта 4.1 договора от 06.05.2003 № 513-О-ЮЛ следует, что квалифицирующим признаком для применения ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств выступает виновность.

Применительно к обстоятельствам дела следует признать, что Охранное предприятие приняло все зависящие от него меры, связанные с исполнением обязательств по договору» (Постановление ФАС СЗО от 18.06.2007 по делу № А56-39043/2006).

И это еще примитив. Есть более изощренная схема, когда вместо условия об исключении ответственности ставят условие об ограничении ответственности. До смехотворно низкого предела. Чтобы прошло наверняка.

То есть вместо полного исключения ответственности (исключающая оговорка) делаем оговорку, которая снизит ответственность до минимума.

В основе схемы – п. 1 ст. 15 ГК РФ, читаем и смотрим на выделенные слова: «Лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере».

Поняли? То есть можно договором снизить свою ответственность до уровня «курам на смех». Вот потому и говорю: «п. 1 ст. 15 ГК скорее вредит, чем помогает». А дальше – «я покажу тебе ужас в пригоршне праха»[143]. Читайте:

«Предприниматель Кузнецова Елена Анатольевна (далее – предприниматель) обратилась в Арбитражный суд Астраханской области с иском к обществу с ограниченной ответственностью частное охранное предприятие «Гарантия-Астрахань» о взыскании 169 160 рублей убытков, причиненных хищением принадлежащего истцу имущества.

Исковые требования основаны на положениях статей 15; 393 ГК РФ и факте ненадлежащего исполнения охранным предприятием обязательств по охране объектов, принадлежащих предпринимателю, в результате хищения имущества был причинен ущерб, размер которого подтвержден приговором Кировского районного суда г. Астрахани.

Решением Арбитражного суда Астраханской области от 27.10.2008 иск удовлетворен частично, с общества с ограниченной ответственностью частное охранное предприятие «Гарантия-Астрахань» взыскано 500 рублей, в остальной части иска отказано.

<…> Исполнитель в соответствии с пунктом 5.2 договора несет ответственность за причиненный заказчику ущерб, когда факт ненадлежащего исполнения договора подтвержден вступившим в законную силу решением суда или обоснованной претензией заказчика услуг, которая не оспаривается охранным предприятием. Заказчику возмещается фактический ущерб, но не более 500 рублей» (Постановление ФАС Поволжского округа от 13 февраля 2009 по делу № А06-4165/2007).

Еще пример:

«Ссылаясь на то, что в результате ненадлежащего исполнения Отделом охраны своих обязательств по оказанию охранных услуг ей был причинен ущерб на сумму 7 808 967,52 руб., предприниматель Филатова Л.А. обратилась с указанным иском в суд.

Отказывая в иске, суд первой инстанции свой вывод мотивировал тем, что Филатова Л.А. в нарушение предписания Отдела охраны о необходимости хранения ценностей в сейфовой комнате в сейфах, отвечающих требованиям ГОСТа 59862-96, хранила их в сейфовой комнате на полу; вина ответчика в причинении истице ущерба не доказана, причинно-следственной связи между действиями Отдела охраны и наступившими последствиями нет.

Апелляционный суд согласился с выводом суда первой инстанции.

Суд кассационной инстанции не может согласиться с выводами суда двух инстанций в той части, что вины Отдела охраны в беспрепятственном проникновении преступников в ювелирный салон и похищении ювелирных изделий вообще нет.

<.. > При таких обстоятельствах вывод судов о том, что вины Отдела охраны в проникновении преступников в помещение салона и краже ювелирных изделий вообще нет, не верен. Выбранное Отделом охраны для охраны объекта оборудование СПИ «Фобос-3» не выполнило своей функции, так как несовершенно. А поэтому частичную ответственность должен нести и ответчик.

В силу п. 3.1 договора от 13.12.2007 размер ответственности Отдела охраны за ущерб, причиненный истице, не может быть свыше суммы стоимости услуг Отдела охраны за календарный год. Поэтому с Отдела охраны следует взыскать в пользу Филатовой Л.А. 127 556,88 руб.» (Постановление ФАС ЦО от 21.04.2011 по делу № А08-4322/2009-29-28).

Вдумайтесь. Ущерб (убытки) 7 808 967,52 руб. Взыскали… аж 127 556,88 руб. Смешно?! Да, если бы не было так грустно. Что тут сказать? Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, простите уж за банальность.

Завершая разговор о п.1. ст. 15 ГК, отмечу одну важную особенность. Да, ответственность можно снизить до «курам на смех», но нельзя исключить вовсе. Вот вам прекрасный пример, когда сторона пыталась исключить всю ответственность… за что и поплатилась:

«Поскольку истцом заявлено о взыскании с ответчика убытков в виде упущенной выгоды в размере 22 369 454 руб. 52 коп., а согласованная сторонами общая стоимость работ составляла 183 000 000 руб., удовлетворяя требования истца о взыскании упущенной выгоды, суд первой инстанции не нарушил положения ст. 717 ГК РФ.

Согласованное сторонами условие в пункте 14.1 договора о том, что ни заказчик, ни подрядчик ни при каких обстоятельствах, будь то вследствие нарушения договора или грубой неосторожности со стороны заказчика или подрядчика, не будут нести ответственности друг перед другом за упущенную выгоду, включая без ограничения нижеперечисленное: убытки вследствие снижения добычи, утраты прибыли или от приостановки деятельности, независимо от причины возникновения, является ничтожным вследствие несоответствия его закону (ст. 168 ГК).

В силу п. 2 ст. 9 ГК отказ граждан и юридических лиц от осуществления принадлежащих им прав не влечет прекращения этих прав, за исключением случаев, предусмотренных законом.

Право сторон требовать возмещения причиненных им убытков предоставлено им в соответствии со ст. 15 ГК. Согласно названной норме права, стороны имеют право в договоре лишь согласовать условие об уменьшении размера убытков в случае их причинения (но не исключить совсем!).

Таким образом, судом первой инстанции дана надлежащая оценка представленным в дело доказательствам» (Постановление 18ААСот 11 сентября 2009 г. № 18АП-7221/2009, примечания курсивом – мои).

Еще пример:

«Согласно пункту 13.14 спорного контракта, в случае окончания срока действия контракта, включая случаи его правомерного досрочного расторжения, ни одна сторона не понесет никаких потерь (убытков), включая упущенную выгоду.

В рамках контракта от 17.12.2004 № 487 Общество произвело поставку Компании определенного количества товара, часть которого оказалась ненадлежащего качества.

Впоследствии Компания направила Обществу заказы на поставку пива, которые не были исполнены.

Письмом от 01.11.2005 Общество уведомило Компанию о досрочном расторжении в одностороннем порядке контракта от 17.12.2004 № 487.

Отказ Общества от спорного контракта послужил основанием для обращения Компании в арбитражный суд с настоящим иском.

<…>

В силу статьи 506 ГК РФ по договору поставки поставщик-продавец, осуществляющий предпринимательскую деятельность, обязуется передать в обусловленный срок или сроки производимые или закупаемые им товары покупателю для использования в предпринимательской деятельности или в иных целях, не связанных с личным, семейным, домашним и иным подобным использованием.

Из приведенной нормы следует, что по договору поставки товар приобретается для использования в предпринимательской деятельности, т. е. для дальнейшего производительного потребления (в частности, перепродажи), как правило, партиями в течение определенного, достаточно продолжительного периода времени.

Как правило, стороны договора поставки стремятся установить долгосрочные отношения. С учетом особого характера использования товара, приобретаемого по договору поставки, следует вывод о том, что односторонний отказ от исполнения договора безотносительно к каким-либо нарушениям его условий другой стороной противоречит существу рассматриваемого обязательства, поскольку подрывает устойчивость отношений, складывающихся как между самими сторонами договора, так и между ними и их контрагентами.

С учетом изложенного, а также положений статьи 310 ГК РФ, односторонний отказ является недопустимым, а условие договора, предусматривающее возможность одностороннего отказа от его исполнения безотносительно к каким-либо нарушениям условий этого договора другой стороной, – недействительным.

Статьей 524 ГК РФ предусмотрен порядок исчисления убытков при расторжении договора поставки. Согласно пункту 1 статьи 15 ГК РФ лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере.

Таким образом, пункт 13.14 спорного контракта противоречит действующему законодательству, в связи с чем является недействительным» (Постановление ФАС СЗО от 17 апреля 2008 г. по делу № А56-32099/2006).

Надеюсь, вас проняло. И вы будете внимательно читать договор на предмет оговорок.

5.12. «Вся королевская рать». Борьба с оговорками в английском праве

Вспоминайте легенду:

«В 1975 г. произошли дальнейшие изменения. На смену весне пришло лето. Лето пришло со вторым отчетом Комитета по законодательству (предложение 605), которое стало частью “Закона о нечестных условиях договора” 1977 г.

Теперь крупный бизнес не может навязывать неразумные условия договора. Как очень убедительно показали отчеты, суды могут и должны давать принудительную силу оговорке, только если оговорка сама по себе честна и разумна и крупному бизнесу можно честно и разумно позволить сослаться на оговорку».

Английское право выработало два механизма борьбы с оговорками. Подчеркиваю: с любыми оговорками, не только ограничивающими/исключающими. Первый – через статутное право, второй – через обычное.

«Мы чужие на этом празднике жизни»[144]. Механизм первый – через статутное право. Это «Закон о нечестных условиях договора» (Unfair Contract Terms Act 1977, далее – ЗОНД), которым так восторгался Деннинг. Лето у него наступило, видите ли… А у нас в РФ не наступило. Увы…

Схема 12. Борьба с оговорками в английском праве

Зонд неприменим к внешнеторговым договорам!

В ст. 27 ЗОНД, п. 1 черным по белому написано:

«Если к договору применим закон любой части Соединенного Королевства только потому, что этот закон выбрали стороны (а если бы не выбрали, то было бы применимо право иного государства), в таком случае ст. 2–7 и ст. 16–21 данного закона неприменимы».

А значит, «выпадает» процентов так 80 Закона… Поэтому воспользоваться механизмом контроля оговорок, который установлен ЗОНД, не получится. Увы, господа и дамы, механизм хороший, но – не про нас…

Вывод серьезный. Я сомневался, может, не так понял закон. Может, ошибся, и не все так плохо. Увы! Я оказался прав. Другие исследователи пришли к такому же выводу самостоятельно:

«В качестве примера в литературе обычно приводят английский Закон 1977 г о несправедливых договорных условиях (Unfair Contract Terms Act 1977). В статье 27(1) данного Закона было прямо установлено, что положения этого Закона не применяются, если английское право стало применимым только в результате выбора сторон и в отсутствие соглашения о выборе применимого права таковым в силу действия английских коллизионных норм являлось бы право иностранного государства»[145].

То же самое пишут и заморские коллеги: «Однако помните: Закон о несправедливых договорных условиях во многих случаях неприменим. К примеру, к договорам международной поставки. Или к иным договорам, которые заключены не на стандартных письменных условиях»[146].

Ну, да не все потеряно. Есть и второй механизм контроля оговорок: через общее право. Возник задолго до специального статутного закона. Судьи независимо от парламента придумали свои методы борьбы с оговорками. Вот этим в споре по ВЭД-сделке как раз и можно воспользоваться.

1. Толкование. Вспоминайте Деннинга:

«Пред судьями еще стоял идол – “Свобода договора”. А сами судьи стояли на коленях перед этим идолом, еще молились на него, но уже держали под мантиями тайное оружие. Это оружие судьи вонзали в спину идола. Оружие называется “толкование договора”».

В договоре есть исключающая оговорка. Тогда суд задает следующий вопрос: «Распространяется ли действие оговорки на данный случай нарушения договора?» И суд отвечает на этот вопрос с позиций доктрины contra proferentem (лат.) – «против выгадывающего» (т. е. против вписавшего оговорку). Если оговорка сформулирована расплывчато, толкуем против вписавшего, в пользу противоположной стороны[147].

Почему так? А потому, что не рой яму другому… Есть принцип разумности и справедливости. У нас он тоже отчасти закреплен (ст. 6 ГК, п. 2). Но в Англии у суда больше свободы для маневра. Поэтому суд прежде всего оценивает договор с позиции «А разумно ли позволить стороне воспользоваться исключающей оговоркой? Справедливо ли?».

И если у суда сложится внутреннее убеждение, что позволить одной стороне уйти от ответственности несправедливо и неразумно по отношению к другой стороне… суд из кожи вон вывернется, но истолкует оговорку так, чтобы вписавший не смог избежать ответственности.

Пример номер один. В машине на пять посадочных мест ехали шесть человек. ДТП. В договоре страхования – оговорка. Исключает ответственность страховщика, «если ДТП произошло при перегрузе машины». Страховая компания пытается уйти от ответственности на основании этой оговорки.

Апелляция изящно выкрутилась через толкование: «Оговорки о снятии ответственности надо толковать буквально. Коль написано “перегруз”, то речь идет именно о грузе, а не о людях. Поэтому оговорка не исключает ответственность страховщика, если машина везла слишком много людей, а не груза». Дело Houghton г. Trafalgar Insurance Company Ltd. [1953] 2 All ER 1409[148] (вот уж точно – «Не дрова везешь!»).

Пример номер два, из поздней практики. Истцам принадлежала свалка. На свалку сбрасывали мусор. Мусор гнил, потихоньку себе разлагался, из-за чего выделялся газ. Газ взорвался. Снесло частный дом неподалеку. Ответственность хозяев свалки была застрахована. Страховщики отказались платить. Основание – исключающая оговорка: «Страховщик не отвечает за ущерб, причиненный сбросом мусора». Апелляция: «Ущерб причинен не сбросом мусора, а разложением. Этот случай оговорка не охватывает. Платите». Дело Middleton г. Wiggins (1995).

Кому интересно, в США пошли еще дальше. ГК Калифорнии, ст. 1654, принцип «против вписавшего» сформулирован так: «В случаях неопределенности… язык договора должен быть истолкован как можно сильнее против стороны, которая породила неопределенность».

2. Включение. Оговорка должна войти (быть включена) в договор. Исходную посылку сформулировали еще в начале тридцатых годов прошлого века:

«В делах, где договор заключен посредством покупки железнодорожного билета или иного неподписанного документа, необходимо доказать, что вторая сторона знала или должна была знать условия договора.

Но этот подход неприменим, если договор подписан. Если нет обмана или ввода в заблуждение[149], подписавший связан договором; читал или нет – не важно». Дело L’Estrange г. FGraucob Ltd [1934] 2 KB 394[150] (судья Скраттон).

Кстати, в том деле исключающая оговорка был прописана мелким шрифтом и очень трудно читаема. Тем не менее суд позволил второй стороне сослаться на оговорку и уйти от ответственности… Поэтому позиция «Я не читал договор, оговорку не видел, так что оговорка в отношении меня не действует» – в 90 % случаев не пройдет.

Но нет правил без исключений. В деле Tilden Rent-A-Car Co. г. Clendenning (1978), 83 DLR (3d) 400[151] Апелляционный суд Онтарио отказался применять принцип «читал или нет – не важно». Логика суда:

1) договор подписывали в спешке;

2) вторая сторона знала, что первая подписала «не глядя».

Отсюда: оговорка о снятии ответственности неприменима. Приятно, что позже суд, рассматривая похожее дело – Trigg г. MIMorers International Transport Services Ltd. (1991), 4 O.R. (3d) 562 (Ont. C.A.), – руководствовался именно этим прецедентом. Так что практика постепенно обновляется.

Принцип включения сводится к ответу на вопрос: «Вошла оговорка в договор или нет?»– Что интересно, оговорка может не войти в договор, даже если она там написана. Смотря как написана… Хрестоматийный пример:

«Ответчики взяли в аренду фотоматериалы у стороны, с которой раньше не имели дел. На сопроводительной к материалам, которую истцы не прочитали, была оговорка о плате за каждый день задержки.

Срок возврата имущества – 19 марта. Ответчики вернули 2 апреля. Истцы выставили счет на 3,783.50 фунта за задержку. Ответчики отказались платить. Истцы – в суд, где было принято решение:

“Если существенное условие договора состоит из нескольких распечатанных условий и эти условия обременительны или необычны, истец должен доказать, что условие честно донесено до сведения другой стороны” (судья Дилан, апелляция). Дело Interfoto Picture Library Ltd v. Stiletto Visual Programmes Ltd [1987] EWCA Civ 6[152].

Еще один риск: в предпринимательских отношениях оговорка может попасть в договор из прошлых отношений сторон. Если вы заключили три однотипных договора с оговоркой, а четвертый – без, то оговорка может попасть из третьего – в четвертый. Классический пример – дело J Spurling Ltd v. Bradshaw [1956] EWCA Civ 3[153].

3. Разность подходов. Исключающие оговорки суды выжигают каленым железом, а к оговоркам, ограничивающим ответственность, – более мягкий подход. Особенно когда стороны договора – предприниматели.

Пример – Ailsa Craig Fishing Co Ltd v. Malvern Fishing Co Ltd and Securicor (Scotland) [1983] 1 All ER 101[154], где суд допустил применение оговорки, ограничивающей ответственность. И заодно объяснил разницу в подходах:

«Вопрос, эффективна ли оговорка, ограничивающая ответственность, – это вопрос толкования договора и должен быть решен исходя из толкования договора полностью, с учетом остальных положений договора. Если оговорка исключает ответственность стороны за небрежность, она должна быть написана ясно и недвусмысленно, а истолкована с учетом принципа “против вписавшего”.

Не думаю, что могут быть сомнения в правильности этого подхода. Я рискну добавить еще одно, уточню: не надо пытаться создать размытость путем узкого толкования (оговорки) – что, насколько я понимаю, пытается сделать ответчик. Словам оговорки должен быть дан, по возможности, обычный, прямой смысл.

К оговоркам, ограничивающим ответственность, суды относятся не столь враждебно, как к оговоркам, исключающим ответственность, потому что ограничивающие оговорки связаны с другими условиями договора, в частности – с рисками, которые несет защищающаяся сторона, размером возмещения для другой стороны и, вероятно, также с возможностью страховки для другой стороны» (судья Уилберфорс).

Современная практика складывается так: исключающие оговорки нежелательны, но разумная ограничивающая оговорка имеет право на жизнь.

4. Оговорка противоречит цели договора. Правило родом из морского права. Сейчас его редко встретишь, но и отменить никто не отменял, доктрину вроде не пересматривали. А раз так, может и пригодиться.

Суть правила: если оговорка противоречит основной цели договора, оговорка неприменима. Сложилось в деле Leduc & Co г. Ward (1888) 20 QBD 475[155], окончательно оформилось в деле Glynn г. Margetson [1893] AC 351 [1907] 1 KB 660[156]. Был заключен договор морской перевозки апельсинов из Малаги (Испания) в Ливерпуль (Англия) на пароходе «Зита». Договор оформлен в виде коносамента[157], в котором была оговорка:

«Корабль стоит в порту Малаги, направляется в Ливерпуль, при этом капитан вправе по пути в Ливерпуль зайти и остановиться в любом порту или портах, в любом направлении, в т. ч. Средиземное море, Левант, Черное море, или Адриатика, или на побережье Африки, Испании, Португалии, Франции, Великобритании и Ирландии с целью заправки углем, доставки грузов или пассажиров или для любой другой цели».

«Зита» вышла из Малаги. Но вместо Ливерпуля пошла в порт Бурриану, на северо-восток Испании, т. е. вообще в противоположную от Ливерпуля сторону. После чего корабль таки поплыл в Ливерпуль. Прибыл. Разумеется, прибыл с задержкой, за время которой апельсины благополучно сгнили в трюме.

Конечно же, получатель выкатил иск о взыскании убытков в размере стоимости апельсинов. Ответчик пытался ссылаться на оговорку в коносаменте. Тщетно. Первая инстанция удовлетворила иск. Вторая оставила в силе.

Судья Хиршил:

«Основная цель и намерение этого коносамента (договора) – доставить (в целости и сохранности) апельсины из Малаги в Ливерпуль. Это – вопрос, который беспокоил грузоотправителя; и мне кажется, если счесть, что владелец судна может плыть куда угодно, таким образом будет разгромлена основная цель и намерение договора.

Когда общие слова использованы с очевидной целью быть применимы, то, чтобы понять, насколько они применимы к обстоятельствам данного договора, нужно исходить из цели договора и намерений сторон и ограничить слова договора с учетом цели договора.

Полагаю, оговорку в договоре “плыть куда угодно” неразумно толковать в широком смысле, оговорку надо толковать как “вправе заходить в любой порт или порты только по пути следования судна”» (т. е. в узком смысле).

Судья Халсбури:

«Господа, полностью согласен. Мне кажется, при толковании этого документа, договора перевозки, прежде всего надо смотреть на договор в целом, а не ограничиваться каким-то одним положением.

Глядя на договор в целом и понимая, чего хотели добиться стороны, считаю: ради основной цели договора можно отказаться и от других слов, и даже от других положений договора, если они противоречат основной цели договора».

5. Фундаментальное нарушение (fundamental breach). Суть правила: если сторона, вписавшая оговорку в договор, потом сама же нарушила договор, вписавший не вправе ссылаться на оговорку.

При этом нарушение должно быть грубейшим, как говорят английские юристы, «посягающим на корни договора»[158]. То есть таким, что договор теряет смысл или становится убыточным как минимум для одной из сторон.

Впервые эту доктрину сформулировал судья Грини в деле Alderslade г. Hendon Laundry Ltd, CA 1945. Однако лет через двадцать палата лордов усмотрела в доктрине покушение на святую корову, имя которой – Свобода Договора. И отвергла доктрину: дело UGSFinance г. National Mortgage Bank of Greece [1964] 1 Lloyd’s Rep 446.

Через 15 лет доктрину пытался возродить Альфред Деннинг в деле Photo Production Ltd г. Securicor Transport [1980] AC 827. Не дали. Палата лордов разъяснила апелляции: надо идти через толкование, а не «косить» оговорки только потому, что кто вписал, тот и нарушил. Кроме того, попытку Деннинга «омолодить» закон сочли «вторым крестовым походом».

Поэтому в большинстве внешнеторговых договоров о доктрине фундаментального нарушения можно забыть. Однако в международном морском праве доктрина фундаментального нарушения иногда еще всплывает. Три дела «на дом», то бишь на самостоятельное изучение:

Daewoo Heary Industries Limited г. Kliprirer Shipping Limited [2003] EWCA Cir 451 [159].

Parsons Corporation г. C.V. Scheepraartonderneming: The Happy Ranger [2002] Int.Com.L.R. 05/17[160].

Photo Production Ltd г. Securicor Transport [1980] AC 827.

5.13. Непреодолимая сила (форс-мажор)

Теперь, когда нам понятен механизм борьбы с оговорками, осталось рассмотреть два оставшихся вида оговорок, упомянутых в схеме 11.

Итак, непреодолимая сила, она же форс-мажор, от фр. force majeure, высшая сила. Английский аналог – Acts of God, деяния Бога, за которые, как вы понимаете, не отвечают стороны. Или отвечают? А что в договоре?

Уверен, вы часто видели и в русских договорах что-то вроде вот такого:

«5. Непреодолимая сила (форс-мажор).

5.1. Стороны освобождаются от ответственности за неисполнение обязательств по договору, если оно явилось следствием обстоятельств непреодолимой силы, а именно: стихийных бедствий, военных действий, блокады, запрещения экспорта и импорта. В этих случаях сроки исполнения обязательств по договору отодвигаются соразмерно времени действия этих обстоятельств.

5.2. Сторона, для которой стало невозможным исполнение обязательств по договору, должна немедленно, однако не позднее трех дней с момента их наступления и прекращения, сообщить другой стороне в письменной форме (в оригинале, по факсу, по электронной почте) о наличии и прекращении действия обстоятельств, воспрепятствовавших выполнению договорных обязательств.

Неуведомление или несвоевременное уведомление о наступлении данных обстоятельств лишает стороны права ссылаться на них. Наличие форс-мажорных обстоятельств должно быть подтверждено удостоверением правомочных на выдачу соответствующих удостоверений органов власти в местах нахождения исполнителя и заказчика.

5.3. Если указанные обстоятельства будут действовать более двух месяцев, то каждая из сторон вправе отказаться от договора, и в этом случае ни одна из сторон не имеет права требовать от другой стороны возмещения убытков».

Считаю, в русском договоре этот раздел лишен смысла. Почему? Что будет, если вы исключите из договора раздел о непреодолимой силе? Да ничего. Будет действовать диспозитивная норма ГК, ст. 401, п. 3:

«Если иное не предусмотрено законом или договором, лицо, не исполнившее или ненадлежащим образом исполнившее обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, несет ответственность, если не докажет, что надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы, то есть чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств.

К таким обстоятельствам не относятся, в частности, нарушение обязанностей со стороны контрагентов должника, отсутствие на рынке нужных для исполнения товаров, отсутствие у должника необходимых денежных средств».

Эта норма такая же размытая, как и стандартный раздел договора о непреодолимой силе. И в случае спора стороне, ссылающейся на непреодолимую силу, придется доказывать, как минимум:

1. Грянуло некое обстоятельство (к примеру, буря).

2. Обстоятельство отвечает признаку неотвратимости (непредотвратимости).

3. Обстоятельство отвечает признаку чрезвычайности.

4. Обстоятельство помешало вам исполнить обязательство.

Пример из новейшей практики:

«Юридическая квалификация обстоятельства как непреодолимой силы возможна только при одновременном наличии совокупности ее существенных характеристик: чрезвычайности и непредотвратимости.

Под чрезвычайностью понимается исключительность, выход за пределы “нормального”, обыденного, необычайность для тех или иных жизненных условий, что не относится к жизненному риску и не может быть учтено ни при каких обстоятельствах.

Чрезвычайный характер непреодолимой силы не допускает квалификации в качестве таковой любого жизненного факта, ее отличие от случая в том, что она имеет в основе объективную, а не субъективную непредотвратимость.

Между тем выводы судов основаны на невозможности прекращения распространения огня исходя из количества задействованных в тушении пожара сил.

При названных обстоятельствах оспариваемые судебные акты нарушают единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права, поэтому согласно пункту 1 части 1 статьи 304 АПК РФ (Постановление Президиума ВАС РФ от 21.06.2012 № 3352/12 по делу № А40-25926/2011-13-230).

Суд, говоря о чрезвычайности и неотвратимости, исходит из закона – тот же п. 3. ст. 401 ГК. Но опять-таки, это – диспозитивная норма, которую можно изменить соглашением сторон.

Поэтому вы можете установить договором свой перечень обстоятельств, которые вы будете считать непреодолимой силой, и свои средства доказывания этих обстоятельств. К примеру, доказательство гибели зерна от засухи – справка местной ТПП (торгово-промышленной палаты). Или доказательство бури – справка с метеостанции, адрес указан.

Тогда – да, может быть, у вас и получится сослаться на непреодолимую силу. Но на практике, увы, стороны тупо сдирают раздел о непреодолимой силе с какой-то древней болванки – и проигрывают дело.

Скажу больше: по РФ за последние 15 лет из многих тысяч попыток уйти от ответственности со ссылкой на непреодолимую силу успехом увенчались две. Перечислю поименно.

1. Дело о падении вертолета из-за непреодолимой силы (внезапный порыв ветра) (Постановление ФАС Московского округа от 16.01.2007№ КГ-А40/13264-06-П по делу № А40-23134/04-61-266. Определение ВАС РФ от 10.05.2007№ 5061/07отказано в передаче в Президиум ВАС РФ для пересмотра в порядке надзора данного постановления);

2) «…Решением Комиссии по чрезвычайным ситуациям и пожарной безопасности администрации Архангельской области от 01.03.2008 “О мерах безопасности на льдах Белого моря” с 01.03.2008 было запрещено проведение работ, связанных с нахождением людей на льдах Белого моря. Это подтверждает имеющаяся в материалах дел надлежащим образом заверенная копия решения.

…Оценив данные документы, суд первой инстанции признал, что ответчик доказал невозможность надлежащего исполнения обязательства по спорному договору по мотиву невозможности проведения членами экспедиции зверобойной компании на льду Белого моря» (Постановление ФАС Северо-Западного округа от 31.07.2012 по делу № А05-1033/2011. Определением ВАС РФ от 29.11.2012№ ВАС-15614/12 отказано в передаче дела № А05-1033/ 2011 в Президиум ВАС РФ для пересмотра в порядке надзора данного постановления).

Выводы? Стандартная формулировка о непреодолимой силе в русском договоре – бесполезное условие. Хорошо, а как в английском праве? А в английском праве саму идею непреодолимой силы считают выдумкой юристов-континентальщиков. Не нашей, а коллег из Франции.

В английском праве нет норм «по умолчанию», которые бы как-то описывали непреодолимую силу. Поэтому если вы во внешнеторговом договоре не пропишете обстоятельств непреодолимой силы, то сослаться на непреодолимую силу вам будет крайне тяжело. Придется поднимать скудную практику общего права, в том числе и других стран, потому что практики и английской, и международной крайне мало.

ВАЖНО! Во внешнеторговом договоре стоит прописывать «непреодолимую силу».

Также стоит прописывать:

1) какие именно обстоятельства вы считаете непреодолимой силой;

2) чем эти обстоятельства должны быть доказаны: к примеру, справкой торгово-промышленной палаты или иного экспертного учреждения, расположенного по месту стороны, в отношении которой наступила непреодолимая сила;

3) последствия обстоятельств непреодолимой силы для договора – расторжение или приостановка: или разбегаемся, или ждем, пока буря не уляжется.

Как и у нас, в Англии дела о непреодолимой силе редки, как дождь в пустыне. А уйти от ответственности даже с оговоркой в договоре получается еще реже. Кому интересно, смотрите – вот «древнейшая история»:

Matsoukis г. Priestman & Co [1915] 1 KB 681 at 685-7.

Lebeaupin г. Richard Crispin [1920] 2 KB 714 at 719.

Hackney Borough Council г. Dore (1922) 1 KB 431.

Из современных дел:

Atlantic Paper Stock Ltd г. St Anne-Nackawic Pulp and Paper Co, [1976] 1 SCR 580 – по Канаде.

Thames Valley Power Limited г. Total Gas & Power Limited, (2006) 1 Lloyd’s Rep 441.

Дополнительная «фишка» с непреодолимой силой: этот риск можно «повесить» на вторую сторону. Основание – в РФ это уже названная ст. 401 ГК, диспозитивная норма: как договоритесь, так и будет. В Англии – свобода договора. Так что если вы хотите водрузить на партнера, к примеру, риск падения метеорита на поставляемый товар, водружайте – если договоритесь, что вторая сторона согласна взять на себя это бремя.

Подумайте вот над чем. Мировой финансовый кризис – это обстоятельство непреодолимой силы или нет? Не спешите с ответом. Почитайте русскую практику. Хорошо посмеетесь… Были тысячи попыток сослаться на кризис как на обстоятельство непреодолимой силы. Побед – ноль. Типичный пример:

«В нарушение ст. 65 АПК РФ ответчиком не представлены доказательства прямого влияния мирового финансового кризиса на возможность исполнения им обязательств по договору.

Кроме того, апелляционным судом также обоснованно указано, что неблагоприятные экономические условия осуществления предпринимательской деятельности являются частью предпринимательского риска коммерческой организации и не могут служить основанием для освобождения должника от ответственности» (Постановление ФАС Уральского округа от 09.02.2011 № Ф09-225/11-С6 по делу № А76-11666/2010-35-295. А также: Постановление ФАС Центрального округа от 25.11.2011 по делу № А62-771/2011, Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 08.06.2011 по делу № А18-348/2010 и т. д.).

А потом почитайте английскую практику о влиянии кризисов на обязательства. Начните с дела Sky Petroleum г. VIP Petroleum [1974]. Попробуйте понять разницу английского и русского подхода к частному случаю обстоятельств непреодолимой силы – финансовому кризису.

5.14. «Подушка безопасности»

Один раз мы с этой оговоркой уже сталкивались: в деле British Crane Hire Corporation Ltd v. Ipswich Plant Hire Ltd [1973] EWCA Civ 6. Теперь подробнее. В английской практике эта оговорка называется indemnity clause.

Clause – понятно: оговорка, а вот indemnity обычно переводят как «гарантия от убытков, потерь». Термин «подушка безопасности» – мой, авторский, потому что именно это словосочетание наиболее емко передает суть оговорки.

А суть такова: этой оговоркой стороны защищают друг друга от некой внешней угрозы, которую можно предвидеть. Логично: раз можно предвидеть, то можно и заранее договориться, как будем распределять последствия, кто и за что отвечает, пределы ответственности.

К примеру, заказчик ведет переговоры с подрядчиком. Нужно построить больницу неподалеку от границы. В подряде же как? Оплата после работы. Построил – сдал объект заказчику – получи деньги. Но не раньше. И одно дело – строить что-то в спокойном городе, другое – на границе, где твой объект в любую минуту могут спалить залетные абреки.

Заказчик честно предупреждает подрядчика: место неспокойное. Через границу периодически «набегают» кочевники. Шалят, грабят, а иногда по пьяному куражу еще и дома жгут. Что будем делать?

Первое, что приходит в голову, – застраховать стройку. Хорошо, застраховали. Но зная, как во всем мире страховщики всеми правдами и неправдами отказываются платить страховку, стороны все равно чувствуют себя как-то неспокойно. Особенно подрядчик. Подрядчик хочет дополнительную гарантию. В итоге договорились, допустим, вот так.

1. Заказчик за свой счет нанимает охранную фирму и охраняет стройплощадку.

2. Поэтапная сдача. Подрядчик получает оплату не за все здание, а после каждого этапа. Залил фундамент – первый этап готов, сдал заказчику, получил деньги. Сделал второй этап – возвел первый этаж – сдал заказчику, получил деньги за этап. И так – до окончания стройки.

3. Если, несмотря на охрану, объект все же спалят, заказчик все равно оплачивает подрядчику стоимость незавершенного этапа – пропорционально фактически выполненной работе.

Другой пример: нужно доставить лекарство в глухую деревушку. Погода ужасная. На дворе буря, ураган. Вертолеты не летают. Дороги размыты. Никто из перевозчиков-профессионалов не берется, слишком велики риски.

Согласился обычный гражданин, бывший чемпион по мотокроссу на бездорожье: «Отвезу. Стандартная ставка перевозчика, я не буду наживаться на чужом горе. Но если с мотоциклом что-то случится – расходы по ремонту на вас. Если “восстановлению не подлежит” – с вас новый мотоцикл такого же класса и года».

Предвидение угрозы не так уж и обязательно. «Подушкой безопасности» можно заслониться и от непреодолимой силы. Так, если в примере с постройкой больницы слегка доработать пункт 3, получится вот что: «Если, несмотря на охрану, объект все-таки спалят, а также в любых иных случаях полной или частичной гибели объекта, произошедшей в т. ч. и от влияния обстоятельств непреодолимой силы, заказчик все равно оплачивает подрядчику стоимость незавершенного этапа – пропорционально фактически выполненной работе».

Словом, «подушка» – полезная и нужная оговорка, очень часто встречается во внешнеэкономической практике. Почему-то о «подушке» молчат как в базовом курсе английского права, так и русского. А зря. Наш законодатель всерьез намерен привинтить к «жигулям» права РФ английскую «подушку безопасности». В проекте ГК уже есть статья:

«Статья 406.1. Возмещение потерь, возникших в связи с исполнением, изменением или прекращением обязательства.

1. Договором, исполнение которого связано с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, может быть дополнительно предусмотрена обязанность должника возместить имущественные потери кредитора, возникшие в связи с исполнением, изменением или прекращением обязательства, но не связанные с его нарушением должником (например, потери, вызванные невозможностью исполнения обязательства, предъявлением кредитору требований со стороны третьих лиц и т. п.), в пределах предусмотренной договором суммы.

2. Если иное не предусмотрено договором, при определении размера возмещаемых потерь применяются правила статей 15 и 404 настоящего Кодекса».

Многие русские цивилисты получили вывих мозга, пытаясь понять, что же это за потери кредитора, «возникшие в связи с исполнением, изменением или прекращением обязательства, но не связанные с его нарушением должником». Как такое может быть?

Но с учетом английского подхода к «подушкам безопасности» все становится понятно. Речь идет о заранее взятом на себя обязательстве возместить потери стороны, возникшие из-за некого внешнего риска.

*Ко второму изданию книги законодатель таки «привинтил» в ГК «подушку безопасности». Статья 406.1 «Возмещение потерь, возникших в случае наступления определенных в договоре обстоятельств»:

«1. Стороны обязательства, действуя при осуществлении ими предпринимательской деятельности, могут своим соглашением предусмотреть обязанность одной стороны возместить имущественные потери другой стороны, возникшие в случае наступления определенных в таком соглашении обстоятельств и не связанные с нарушением обязательства его стороной (потери, вызванные невозможностью исполнения обязательства, предъявлением требований третьими лицами или органами государственной власти к стороне или к третьему лицу, указанному в соглашении, и т. п.). Соглашением сторон должен быть определен размер возмещения таких потерь или порядок его определения.

2. Суд не может уменьшить размер возмещения потерь, предусмотренных настоящей статьей, за исключением случаев, если доказано, что сторона умышленно содействовала увеличению размера потерь.

3. Потери, предусмотренные настоящей статьей, возмещаются независимо от признания договора незаключенным или недействительным, если иное не предусмотрено соглашением сторон.

4. В случае, если потери возникли в связи с неправомерными действиями третьего лица, к стороне, возместившей такие потери, переходит требование кредитора к этому третьему лицу о возмещении убытков.

5. Правила настоящей статьи применяются также в случаях, если условие о возмещении потерь предусмотрено в корпоративном договоре либо в договоре об отчуждении акций или долей в уставном капитале хозяйственного общества, стороной которого является физическое лицо».

Намеренно цитирую полностью, чтобы вы могли сравнить, как было в проекте и как вошло в закон. Фундаментальная разница: из итоговой редакции убрали ссылки на ст. 15 и ст. 404.

Зачем? Чтобы облегчить людям бремя взыскания этих самых «потерь». Чтобы уйти от сложности доказывания убытков. Чтобы русский суд наконец-то начал взыскивать убытки, пускай и под видом имущественных потерь – название другое, суть та же. Подробнее см. раздел 7.6 «Убытки в РФ. Лед тронулся».

1. Оговорки о «подушках» на Руси пробовали и раньше, не дожидаясь новой статьи в ГК. Почитайте практику по таким попыткам.

2. Английское право знает еще и оговорку: A hell or high water clause. Что бы это значило? Где применимо? Чем отличается от непреодолимой силы? Помедитируйте на досуге.

Итак, мы заключили договор. Что дальше? В любом праве мира жизнь договора идет по какому-то одному сценарию. Хотя возможна и смесь.

Схема 13. Жизнь договора

6.1. Как должен быть исполнен договор

А как исполнять? Еще в 1795 г. родилось правило «совершенного исполнения». В литературе называют правило «жесткого исполнения» (strictrule), и правило «полного исполнения» (entire performance rule), и даже правило «совершенного предложения» (perfect tender rule). Я предпочту русский аналог «от сих до сих», потому что договор по общему правилу должен быть исполнен именно так – от сих до сих.

Иными словами, «договор исполнен, когда исполнены все обязательства по договору». Следствие: если хотя бы одно обязательство не исполнено, вторая сторона вправе прибегнуть к средствам правовой защиты.

За точным годом, который я указал, разумеется, стоит прецедент. Грустное дело Cutter г. Powell (1795) 101 ER 573[161], где Каттер служил вторым помощником капитана на корабле «Губернатор Пэрри». Корабль вышел 2 августа с Ямайки и прибыл в Ливерпуль 9 октября. Увы, 20 сентября Каттер отошел в мир иной… Жена подала иск о взыскании жалования за фактически отработанное время (quantum meruit, справедливое вознаграждение, подробнее см. главу «Средства правовой защиты»). И?

Отказ в иске. Полный.

Суд («выжимка»): «Ваш муж заключил договор на все путешествие. Значит, и отработать должен весь срок. Обязательство не исполнено. А стало быть, у судовладельца не возникло обязательство по оплате».

Обоснование: «Нет обычая, который бы запрещал подобные договоры. Вот письменный договор, и он говорит сам за себя. И поскольку договор единый (одно обязательство с каждой стороны), обязательство ответчика (оплата) зависит от условия (condition) другой стороны, которая сначала должна исполнить свое обязательство (отработать полный срок), а уж потом что-либо требовать».

Следом правило «от сих до сих» подтвердили в деле Re Moore and Landauer [1921] 2 KB 519[162]2, где, на мой взгляд, правило полного исполнения довели до такого же полного маразма.

Продажа товара, консервированных фруктов, по описанию. В описании сказано: «поставка в коробках по 30 банок». Продавец честно привез согласованное количество банок – 3000, но упаковал в коробки по 24 банки. Покупатель отказался принимать товар. Да, заявил односторонний отказ от договора. И потом выиграл дело в суде.

К слову, сейчас такой финт не пройдет. Современный статутный «Закон о купле-продаже товаров» в редакции 1979 г. допускает незначительные отступления. И если бы дело рассматривали после 1979-го, покупатель бы суд проиграл.

Пример вдумчивого и здравого подхода, правильного применения правила «от сих до сих» – дело Arcos г. E A Ronaasen and Son [1933] AC 470[163]. Договор поставки досок. Размеры досок предельно четко прописаны в договоре. Наши, не мудрствуя лукаво, поставили доски, примерно подходящие по размеру. Ответчик отказался принять товар: «Не соответствует договору».

Знаете, почему я назвал истца «наши»? Вам ответит судья Бакмастер, который прямо и открыто в первых строках решения заявил: «Господа, податель жалобы – английская компания, и она – инструмент русского правительства, которое через эту компанию продает русские товары в нашей стране».

Поздравляю, читатель. Первое «русское дело» в книге. За спиной компании Аркос, особо не таясь, маячил СССР. Поэтому дело стало прекрасным примером схватки русского раздолбайства с английской педантичностью: наше «и так сойдет» против заморского «от сих до сих».

Не думайте худого. Суд отнесся беспристрастно. Будь на месте Аркоса хоть китайцы, хоть эфиопы – решение все равно было бы вынесено по закону. В иске отказали бы также. Тем более что рассматривала жалобу палата лордов, пять судей. В историю и учебники вошли слова одного из этой пятерки, судьи Аткина:

«Если в письменном договоре указаны условия – вес товара, единицы измерения и т. д., – эти условия должны быть соблюдены. Если написано “тонна”, значит – “тонна”, а не “примерно тонна”. И ярд у нас равен ярду, а не “примерно ярду”.

<…> Если продавец хочет выторговать себе право поставлять товар с отклонениями по характеристикам, это право должно быть оговорено в договоре. Конечно, есть торговые обычаи, когда пишем одно, а разумеем другое, к примеру “чертова дюжина” означает 13, а не 12, или возможно встроить в договор условие (т. е. найти подразумеваемое условие), которое позволяет продавцу отходить от размера; но в нашем деле нет доказательств ни обычая, ни подразумеваемых условий.

Бесспорно, на микроскопические отклонения (товара от договора) юристы и купцы бы закрыли глаза… Но правильный подход: существенные условия договора должны быть исполнены без отклонений. Если существенное условие (condition) договора не исполнено, покупатель вправе отказаться от договора. По этому вопросу мнение купцов и юристов едино.

Разумеется, в торговле люди зачастую не считают нужным или целесообразным настаивать на исполнении договора до мельчайших подробностей.

На обычном рынке если товар в целом устраивает, то такой товар покупатель примет, с ворчанием или без – от силы потребует выплатить компенсацию. Но на падающем рынке покупатели очень часто настаивают на полном, доскональном исполнении договора и отстаивают свои права до последнего, и суды готовы помочь.

Бесспорно, продавцы всегда готовы широко и свободно трактовать свои обязательства, и, возможно, покупатели, которые тоже, в свою очередь, бывают продавцами, не жалуют излишнюю педантичность. Но, насколько мне ведомо, покупатели не думают, будто правами, которыми наделяет закон о купле-продаже товаров, можно жертвовать ради деловых интересов».

6.2. Исключения из правила «от сих до сих»

Забавно, но исключение из правила «от сих до сих» восходит аж к 1779 г., т. е. появилось раньше правила. В деле Boone у. Eyre (1779), 1H. Bl 273[164] легендарный судья Мансфилд заложил первый камень доктрины substantial performance – существенного исполнения.

Говоря современным языком, заключен договор купли-продажи имущественного комплекса. Поместье в Индии. Продавец загнал поместье как единое целое, как один предмет, со всем добром… в том числе и с чернокожими рабами. Однако пока белые господа оформляли договор «за печатью», рабы сбежали.

Покупатель по старой памяти и старой практике заикнулся об отказе от договора. Ну как же: обязательство не исполнено «до сих». Рабы-то сбежали. Суд выдал по тем временам революционное решение, впервые отступив от правила «до сих».

По договору подлежали передаче поместье, утварь и много чего еще, но «сердцевиной» договора было все-таки поместье. Рабы как часть вещи (поместья) – капля в море. По существу обязательство исполнено. А раз так – отказ от договора недопустим.

Более четко сформулирую это исключение, вот так дополнив фразу Аткина: «Существенные условия договора должны быть исполнены без отклонений». Но если нарушено незначительное (несущественное) условие договора, договор выстоит. Невиновная сторона не вправе расторгнуть (отказаться) от договора из-за незначительного нарушения. Вправе только «поворчать и требовать компенсацию». Суд может дать компенсацию путем снижения исходной цены договора на сумму недостатков.

Более четко эту доктрину суд отразил в деле Dakin & Co Ltd г. Lee [1916] 1 KB 566[165]. Договор подряда на ремонт дома. Цена работ – 1500 фунтов. Подрядчик работы выполнил. Заказчик платить отказался: якобы работы выполнены с недостатками. Правило «от сих до сих» нарушено. Подрядчик – в суд.

Как выяснилось в суде, работы и в самом деле с недостатками, но цена доделки – 80 фунтов. Как и рабы на фоне поместья, так и 80 фунтов на фоне полутора тысяч – мизер. Обе стороны стояли на позиции «все или ничего». Подрядчик просил взыскать все. Заказчик просил полностью в иске отказать. Суд принял справедливое и мудрое решение: взыскал с заказчика цену работ за вычетом 80 фунтов. Дзен познала еще первая инстанция, судья Ридли:

«Однако мне представляется так: если договор на починку или постройку по существу исполнен, по существу – но не полностью, тогда лицо, которое получает выгоду от работы (заказчик), должно за эту выгоду заплатить. С другой стороны, если строитель отказался завершить работу, или работа бесполезна для второй стороны договора, или если договаривались об одном, а строитель возвел нечто совершенно другое, в таком случае строитель не получит ничего».

Апелляция поддержала, судья Пикфорд:

«Наше решение не противоречит сложившейся судебной практике. У меня нет ни малейшего желания отойти от мнения, что если человек согласился выполнить работу за единовременную сумму по окончании работы (после сдачи заказчику), но сделал лишь часть работы, то человек не вправе требовать всю сумму;

не могу принять предположение, будто любое нарушение договора или малейшая недоделка влечет прекращение договора и лишает денег. Мне представляется, что в таком случае договор все равно исполнен, хотя местами и скверно».

Хорошо, а как понять, существенно отступление договора или нет? Насколько скверно исполнено? Суды смотрят в совокупности на следующее:

1) имеет ли итог работ ценность для заказчика;

2) сколько стоит устранить недоделки. Если в пределах 10–20 %, то несущественно;

3) принял ли заказчик работу;

4) пользуется ли заказчик результатом работ.

Пример подхода – Bolton г. Mahadeva [1972] 2 All ER 1322[166].

Приятно, что и русское право в итоге пришло к тому же самому. В подряде, реже – в договоре возмездного оказания услуг на уровне судебной практики уже лет десять как существует доктрина так называемой потребительской ценности работ. Особо подчеркну: в законе или в Кодексе вы эту доктрину не найдете. Существует только на уровне судебной практики. Ну чем не Англия?

Впервые доктрина появилась в Информационном письме Президиума ВАС РФ от 24.01.2000 № 51 «Обзор практики разрешения споров по договору строительного подряда», п. 2:

«Возврат выполненных работ и использованных при их исполнении материалов невозможен. Однако подписание акта заказчиком свидетельствует о потребительской ценности для него этих работ и желании ими воспользоваться. При таких обстоятельствах заявленное исковое требование подлежит удовлетворению, а понесенные подрядчиком затраты – компенсации».

Современный подход судов РФ: «Результат имеет ценность = подлежит оплате» (даже если нет письменного договора). Пример: «.. Признание договора подряда незаключенным не является безусловным основанием для отказа подрядчику в оплате работ при условии фактического их выполнения подрядчиком и наличия доказательств, свидетельствующих о потребительской ценности для заказчика выполненных подрядчиком работ и желании ими воспользоваться» (Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 03.06.2013 по делу № А63-15411/2012).

На тему допустимых отклонений было еще одно интересное дело – Hoenig г. Isaacs [1952] 2 All ER 176. Дизайнер (истец) обязался привести квартиру ответчика в божеский вид, в том числе установить новую мебель. По деньгам договорились на 750 фунтов. Истец выполнил работу, но получил лишь половину. Ответчик отказался платить, так как работа выполнена с недостатками. Подчеркну: с микроскопическими недостатками. А что дальше?

Выясните сами. Почему так? А чтобы вы привыкли читать английские решения в оригинале. Специально подобрал дело попроще. Пусть вам будет легче. К тому же писал решение отчасти Альфред Деннинг. Традиционно простой стиль, ясно и понятно. Идеальный полигон для тренировки. Находится тут: http://www.bailii.Org/ew/cases/EWCA/Civ/1952/6.html

Второе исключение – делимые договоры. В деле Cutter г. Powell (1795) вы могли заметить фразу «договор един». Правильно. Там был единый договор, а-ля подряд: я исполню свое обязательство по оплате только после того, как ты исполнишь свое обязательство – отработаешь весь срок. Обязательство на обязательство. По одному с каждой стороны.

Но так бывает редко. Обычно у каждой стороны договора имеется несколько обязательств перед другой. Потому английское право и разграничивает единые (неделимые) договоры и делимые договоры. В английской практике – severable contract или divisible contract. Допустим, я продаю вам по одному договору эту книгу, компьютер и кошку Маруську. Пока торговались, кошка сбежала. Что с договором? В морг?

Нет. Сколько обязательств возникло из договора? Одно? Нет. Это вам не имущественный комплекс а-ля поместье. Тут три разных вещи. И, соответственно, три обязательства: передать книгу, передать компьютер, передать кошку. Да, для третьего обязательства – передать кошку – настала невозможность исполнения. Обязательство прекращено. Но остальные два остались.

Другой пример – сырники и сковородка из начала книги. Представьте себе сковородку, на которой жарятся сырники. Три штуки. Сковородка – договор. Сырники – обязательства, которые возникают из этого договора. Если один сырник выкинуть в форточку, что будет со сковородкой и оставшимися двумя сырниками? Да ничего. Как лежали, так и лежат.

Вывод: если из нескольких обязательств обязанная сторона (должник) не исполнила одно и это неисполненное обязательство отделимо от остальных – остальные обязательства должны быть исполнены. Неисполнение отделимого обязательства не прекращает остальные и уж тем более не прекращает договор.

Поэтому если я вам передам книгу и комп, т. е. честно исполню оставшиеся два обязательства, договор будет исполнен в части «два обязательства из трех». А по поводу кошки… давайте обсудим, какой вы понесли убыток. Никакой? Тогда все.

Еще один случай делимого договора: любой договор, предусматривающий поэтапную сдачу работ. Тот же подряд с поэтапной сдачей и оплатой работ. Вспоминайте пример с больницей и границей в разделе 5.14 «Подушка безопасности».

Если вы прямо не предусмотрите в договоре «оплата только после сдачи работ (оказания услуг), сделал не полностью – не заплатим», то исполнитель вправе взыскать деньги за фактически выполненную работу (услугу), даже если сделал ее не до конца.

Правило сложилось в деле Roberts v. Havelock (1832) 3 B. & Ad. 404[167]. Рассматриваю, так как выработанный подход действует до сих пор.

Судовладелец и судоремонтный завод заключили договор починки корабля. Весьма размытый: «Почините так, чтобы корабль доплыл до места назначения и привез груз железа, заплатим». Завод часть работ выполнил, а потом потребовал денег. Ответчик: «Пока все не сделаешь, не заплатим». Истец – в суд: «Заплати за уже сделанное».

Судья Тинтирдин:

«У меня нет сомнения, что истец вправе получить деньги. В деле Sinclair v. Bowles(9 B. & C. 92) был оговорен точный объем работ и точная сумма к оплате. В этом деле – нет. В договоре нет условия об оплате только после полного ремонта, нет запрета на требование денег во время работ. Истец вправе говорить: “Заплати за уже сделанное, тогда продолжу”».

Третье исключение из правила «от сих до сих»: правило неприменимо, если вторая сторона (кредитор) согласна принять частичное исполнение. Но! Так будет, только если соблюдены одновременно два условия:

1) у кредитора был выбор, принимать частичное исполнение или нет;

2) кредитор таки принял исполнение.

Если «выпадет» хотя бы одно условие – будет, как в деле Sumpter v. Hedges [1898] 1 QB 673 [168]. Там строитель подписался построить два дома и конюшню. Наполовину построил… и забросил стройку. У собственника земли не было выбора – принимать работу или нет. Собственник, как мог, потихоньку достроил сам.

А потом объявился строитель. И влепил собственнику иск о взыскании справедливого вознаграждения (quantum merit) за фактически выполненную работу.

Судья Смит:

«Суд первой инстанции установил: истец отказался от договора. Что при таком раскладе делать собственнику земли? Не вечно же зданиям стоять недостроенными. Закон гласит: если взялся сделать работу с оплатой по окончании, то и денег можно требовать по окончании. Истец не вправе воскресить первоначальный договор.

Говорят о справедливом вознаграждении. Но если так, должны быть доказательства нового договора, по которому вторая сторона согласна оплатить сделанную работу. Подход сформирован в деле Munro v Butt».

Судья Чити:

«Если мы позволим истцу получить справедливое вознаграждение, по моему мнению, мы пересмотрим прецедент Cutter v Powell, а также многие предыдущие дела, в которых было решено:

сторона может получить справедливое вознаграждение, если есть доказательства существования нового договора, из которого следует, что вторая сторона согласна оплатить фактически сделанную работу.

В решении по делу Pattinson v. Luckleyсудья Брамвиль как всегда ясно высказался: в строительных делах факт нахождения земли в собственности стороны сам по себе не доказывает заключение нового договора (т. е. не означает согласия принять недоделанные работы). Суд первой инстанции прав: нового договора нет».

Судья Коллинз:

«…Говорить о справедливом вознаграждении возможно, только если у ответчика был выбор – принимать работы или нет. Тогда и только тогда можно считать новый договор заключенным. Если, как в нашем деле о строительстве на земле, обстоятельства не дают ответчику свободу выбора, нужно смотреть на прочие доказательства, чтобы понять, был ли новый договор. В нашем деле таких доказательств нет».

Решение: «В иске – отказать».

Четвертое исключение. Помеха кредитора (в том числе и в едином договоре). Здесь договор не исполнен, так как одна сторона помешала другой. Что тогда? У нас:

«Когда исполнение работы по договору подряда стало невозможным вследствие действий или упущений заказчика, подрядчик сохраняет право на уплату ему указанной в договоре цены с учетом выполненной части работы» (ст. 718 ГК, п. 2).

В Англии – так же. Правило сложилось в деле Planche г. Colburn (1831) 8Bing 14[169]. В двух словах: издатель и автор заключили договор на издание книги. Автор книгу написал. Издатель заявил отказ от договора. Не потому, что книга не понравилась, а потому, что вообще закрыл серию, в которой должна была выйти книга автора. В суде, ко всеобщему удивлению, автор отжал у издателя гонорар за сделанную, хотя и не принятую работу.

Также см. дело Startup г. MacDonald (1843) 6 Mann & G 593.

6.3. Когда должен быть исполнен договор?

Допустим, мы с вами заключили договор поставки стульев. Срок – до 11-го числа. Я привез 15-го. Стулья идеально соответствуют договору. Количество – тоже. Упаковка – честь по чести. Словом, договор исполнен «от сих до сих», но – пропущен срок. Что тогда?

Тогда действует общее правило: пропуск срока исполнения договора влечет убытки, но не расторжение договора. Правило установлено в деле United Scientific Holdings Ltd г. Burnley Borough Council (1978) 2All ER 62. Однако есть два исключения.

1. Из договора следует: время исполнения принципиально важно для второй стороны.

2. Из фактических обстоятельств дела очевидно: время важно. К примеру, поставка скоропортящегося товара.

Если наступит одно из этих исключений, тогда сторона сможет и отказаться от договора, и взыскать убытки.

Обдумайте дело Lombard North Central г. Butterworth [1987] QB 527[170].

6.4. Кто исполняет договор?

По идее, кто заключил, тот и исполняет. Но на практике заключает один, берет часть денег себе, а исполняют другие – за меньшие деньги.

Допустим, вы заключили договор с автомойкой. Правильно, на «помыть машину». Для вас имеет значение, кто именно будет мыть вашу тачанку? Да без разницы. Лишь бы помыли.

Хорошо, а если вы заказали художнику портрет? Есть разница, кто будет рисовать – Виктор Михайлович Васнецов, Борис Вальехо, Ричард Пикман или водитель маршрутки Джамшут Равшан Азизович?! Правильно, вот здесь разница есть.

В английском праве этот вопрос решен так же, как у нас:

«Исполнение обязательства может быть возложено должником на третье лицо, если из закона, иных правовых актов, условий обязательства или его существа не вытекает обязанность должника исполнить обязательство лично. В этом случае кредитор обязан принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом» (ст. 313 ГК, п.1).

В переводе с юридического на русский: если в договоре нет прямого запрета – вторая сторона вправе привлечь к исполнению своего обязательства кого угодно. Но сторона, взвалившая свое обязательство на плечи (или рога) третьего лица, будет отвечать за действия третьего лица как за собственные.

Пример. Вы заплатили мне 500 руб., чтобы я помыл вашу машину. Я нанял за 100 руб. бомжа Петровича с соседней помойки. Тот вымыл машину, но сломал «дворник». Кто крайний? Разумеется, я. Именно я возмещу вам стоимость «дворника», а как буду разбираться с Петровичем – сугубо мои сложности, вам совершенно не интересные.

Если же личность исполнителя для вас имеет значение – тот же договор с художником, – четко прописываете в договоре, положим: «Подрядчик не вправе привлекать к исполнению своего обязательства по договору третье лицо (лиц)».

Итак, все ясно, но если кому-то хочется почитать прецеденты на эту тему – пожалуйста. Дело Davies v. Collins [1945] 1 All ER 247 и дело Stewart v. Reavell’s Garage [1952] 1 All ER 1191 – к вашим услугам.

6.5. Невозможность исполнения

Вначале была тьма и ужас вселенский. Действовал принцип: «Хоть из гроба встань, но договор исполни. Препятствий нет и быть не может». Введен прецедентом Paradine г. Jane [1647] EWHC KB J5[171], продержался аж два века.

Человек взял в аренду ферму. Грянула война. Ферму захватили враги. И на три года обосновались в тех краях. Разумеется, человек не мог пользоваться фермой: «чужеземные захватчики», как назвал пришлых суд, вздернули бы арендатора на первом же дубе. Собственник подал иск о взыскании арендной платы за три года. Взыскал.

Как?! Слово суду: «Когда сторона договором собственным породит себе долг аль обязанность, сторона должна, невзирая на неизбежные события, оный договор соблюсти да исполнить».

Справедливо? Да нет. Тем не менее принцип блюли аж до конца девятнадцатого века. И спасибо тем судьям, которые все-таки осмелились отступить от этого прецедента. Если точнее, благодарить стоит уже знакомого нам судью Блэкбурна. Именно он, отталкиваясь от римского права, ввел в праве английском доктрину «невозможность исполнения».

Как было дело? Истец на семь дней арендовал у ответчика театр. Зачем? Под гастроли заезжих звезд. Думал провести ряд концертов и заработать. Арендная плата – 100 фунтов в день. Вспомните дело Carlill г. Carbolic Smoke Ball Company [1892] EWCA Civ 1. Тогдашние 100 фунтов равны 7000 фунтов современных. Если в долларах – около $15 000, т. е. около полумиллиона рублей. А теперь сосчитайте итоговую цену аренды. Ну ничего себе…

Как назло, за пару дней до исполнения договора театр… сгорел. Истец, слава Богу, не успел внести арендную плату. Тем не менее в лютой сече сошлись два иска. Истец: «Я потратил кучу денег на рекламу, а ты не смог передать мне театр. Возмещай убытки». Основание, в частности – ссылка на дело Paradine v. Jane. По логике истца, пожар, как и вторжение врагов, не освобождает от обязательства. Не исполнил – плати убытки. Ответчик заявил встречный иск о расторжении договора, потому что арендовать уже нечего, и просил в убытках отказать, так как театр сгорел – в чем он, ответчик, не виноват.

Судья Блэкбурн:

«После заключения договора, но до дня исполнения театр уничтожен огнем. Мы должны учесть: разрушение произошло без вины сторон, театр разрушен полностью, проведение концертов невозможно.

Вопрос, который нам предстоит решить: падет ли при таких обстоятельствах дела ущерб на ответчика? Стороны, заключая договор, не думали о возможности бедствия, в договоре пожар не оговорен, поэтому ответ на вопрос должен зависеть от общих правил закона, применимых к договору.

Бесспорно, если заключен договор, по которому некто должен сделать что-то, дозволенное законом, сторона обязана исполнить договор или, если не исполнит, заплатить убытки, даже с учетом непредвиденных случайностей, даже если исполнение договора станет обременительным или невозможным. <…> Но это правило применимо, только если договор исчерпывающий и полный, где все предусмотрено; если же в договоре есть выраженные или подразумеваемые условия, правило неприменимо;

право, как мы думаем, устанавливает принцип: если из природы договора усматривается, что стороны с самого начала знали, что договор не будет исполнен, если на дату исполнения договора погибнет некая особая вещь; в таком случае стороны, заключая договор, должны были понимать, что существование вещи будет основой исполнения договора.

Здесь, в отсутствие выраженной или подразумеваемой гарантии “вещь должна существовать на день исполнения договора”, договор все-таки содержит подразумеваемое условие: стороны не несут ответственности, если до нарушения договора одной стороной исполнение договора станет невозможным из-за гибели вещи, произошедшей без вины сторон.

<…> С учетом отношений людей и сложившейся практики по подобным договорам, такое условие должно быть в договоре и будет существенным условием. Так, в гражданском праве (civil law) такое условие есть в каждом обязательстве вида obligatio de certo corpore—т. е. обязательство, которое требует личного исполнения. Правило установлено в “Дигестах”:

“Если обещали передать Стиха (раба) в определенный срок и он умер до срока, обещавший не связан обязательством” (“Дигесты Юстиниана”, книга 45, титул 1, п. 33).

Этот принцип более полно описан в п. 23: “Если ты должен мне определенного раба и этот раб умер, ты отвечаешь передо мной только тогда, если ты по своей вине не выдал мне раба, пока раб был жив. Вина будет твоей, если ты убил раба или не выдал раба после моего напоминания” (“Дигесты Юстиниана”, книга 45, титул 1, п. 23).

Примеры взяты из договоров о передаче рабов, но они показывают: общий подход римских юристов применим и в случае если бы мы передавали лошадь по договору.

Бесспорно, наличие подразумеваемого условия гораздо более очевидно, когда речь идет о чем-то живом, человеке или животном, нежели когда мы говорим о передаче неживой вещи (в нашем деле – театра).

В случае с неживой вещью наличие подразумеваемого условия о сохранности вещи не столь очевидно, но сам принцип в гражданском праве применим к любым обязательствам, где речь идет о передаче некой точно определенной вещи.

Общее правило сформулировал также Потхир[172] в труде “Обязательственное право”, часть 3, глава 6, § 668: должник освобожден от обязательства передать вещь, если вещь погибла не из-за поступка должника, не по ошибке или небрежности должника, и вещь погибла до того, как настал день передачи вещи. Иное возможно, только если должник добровольно согласился отвечать за гибель вещи.

Хотя гражданское право само по себе не связывает английский суд, гражданское право великолепно помогает исследовать принципы, лежащие в основе закона. И нам представляется, что в силу общего права в подобном договоре есть подразумеваемое условие “вещь должна сохраниться на день исполнения договора”, и это условие встроено в договор английским законом.

Есть вид договоров, по которым человек обязывается сделать что-то лично. И давным-давно сложилось правило: если человек умрет, душеприказчики не отвечают. См. дело Hyde v. The Dean of Windsor (Cro. Eliz. 552, 553). Также см. 2 Wms. Exors. 1560, 5-е издание, где дан подходящий пример:

“Если автор обязался сделать работу и умер, начав, но не закончив труд, душеприказчики не отвечают по договору, потому что договор требует личного исполнения по природе своей, и вмешательство смерти влечет невозможность исполнения договора”. То же самое говорит нам судья Линдхурст в деле Marshall v Broadhurst (1 Tyr 348,349): ‘'Если художник ослеп, договор может быть прекращен”.

<…> Это примеры договоров, где подразумеваемое условие – жизнь человека, но есть и другие примеры, где подразумеваемое условие – “жизнь”, т. е. длящееся существование – вещи. <…> Такое же правило и в праве гражданском.

<…> В данном деле, с учетом полного содержания договора, мы считаем, что стороны заключили договор на основе подразумеваемого условия о длящемся существовании театра, где должны были пройти концерты; это условие существенно для исполнения договора.

Полагаем, коль театр перестал существовать без вины сторон, обе стороны свободны от каких-либо обязательств. Истец теперь не обязан принять театр и заплатить деньги, а ответчик не обязан передать театр. Решение в пользу ответчика» (т. е. в иске об убытках отказать).

Дело Taylor v. Caldwell [1863] EWHC QB J[173]. Что сказать? Блэкбурн – молодец. Смелый, умный, думающий судья. Мог же тупо применить правило из дела Paradine у. Jane. Ан нет. Принял справедливое решение.

Хотя труда ушло на порядок больше. Как видно из решения, суд перерыл все известные прецеденты. Не хватило. Суд не сдается. Суд роет дальше. В итоге докопался аж до римского права и заимствований у соседей-цивилистов. Нашел обоснование.

Хорошо, что дальше? Как обойти прецедент Paradine у. Jane? И суд применяет редкий, четвертый способ обхода прецедента – найти «узкий характер» неудобного прецедента.

Блэкбурн и нашел: «Но это правило применимо, только если договор исчерпывающий и полный, где все предусмотрено; если же в договоре есть выраженные или подразумеваемые условия – правило неприменимо».

А чтобы наверняка, суд нашел еще и «суслика»– подразумеваемое условие договора, которое проглядели стороны. Одним словом, блестяще. Брильянт. Очень смелое решение. И первое на моей памяти, где суд применил и позаимствовал принцип именно из гражданского права (континентального).

P.S. Если бы Блэкбурн еще цитаты из Юстиниана на английский перевел, было бы и вовсе замечательно. Видимо, «рука суда копать устала», поэтому суд Юстиниана в решении цитировал в оригинале, т. е. на латыни, один в один с первоисточника. Пришлось воспоминать мертвый язык и переводить самому.

6.6. Что считается невозможностью исполнения?

Из дела о погорелом театре можно вывести два случая невозможности исполнения.

1. Гибель уникальной вещи (на языке нашего ГК – «индивидуально-определенной вещи»).

2. Смерть стороны, если договор требует личного исполнения обязательства.

А еще?

3. Недоступность стороны. Если сторона, которая должна исполнять договор, вдруг заболела – все, невозможность исполнения. Такая ситуация сложилась в деле Robinson у. Davison (1871) LR 6 Ex 269. театр заключил договор с пианистом, а пианист возьми да заболей в день концерта. То же самое повторилось сто лет спустя в деле Condor у. Baron Knights [1966] 1 WLR 87.

4. «Накрылся» способ исполнения договора. Было и такое. В деле Nicholl and Knight у. Ashton, Eldridge & Co [1901] 2 KB 126 договор поставки хлопка предусматривал: «Отгрузку на пароход “Орландо”, который в январе выходит из Александрии». Вот уж истину глаголят: «Строить планы – тешить Бога». «Орландо» сел на мель в Балтийском море и в Александрию не дошел.

Вспоминаем правило «от сих до сих». Раз в договоре прописан четкий способ исполнения, договор должен быть исполнен именно таким способом. Раз способ исполнения настигла невозможность, то так тому и быть. Договор прекращен. Именно так решил суд.

5. Исполнение договора стало поперек закона. Важно: если ваш договор изначально противоречит закону, будет, как в деле Cope г. Rowlands (1836) 2 M & W149 (описано в разделе 2.4.): «Любой суд откажет истцу в помощи».

Тут другое. Вы заключили договор как честные люди, исходили из действующего закона. Но когда вы начали договор исполнять, вмешался некий Законодатель, который внезапно принял закон, поставивший исполнение вашего договора вне закона. Таким образом, опять «вылезло» обстоятельство, за которое ни вы, ни вторая сторона договора не отвечает. Хрестоматийный пример – дело Fibrosa Spolka Akcyjna г. Fairbairn Lawson Combe Barbour Ltd [1942] UKHL 4.

6. Договор утратил смысл. «Выпала» цель договора. Договор был заключен под некое событие, которое должно было наступить. Событие не наступило. В чем, как водится, никто из сторон договора не виноват. Последствия? Правильно: невозможность исполнения, «смерть» договора, а также всех обязательств. Образно говоря, сковородку с сырниками выкинули в окно.

Откуда пошло? Представьте себе такую картину. Англия. На лето 1902 г. назначена коронация Эдуарда VII. Телевизоров в те патриархальные времена еще не изобрели, а поглядеть на коронацию хотелось многим. Еще бы, эпохальное событие, не каждый день увидишь. Хоть одним глазком, да посмотреть…

Люди были готовы взять в аренду что угодно, любой дом или комнатушку, лишь бы окна выходили на дворцовую площадь, где состоится коронация. Как только стала известна точная дата – 26 и 27 июня 1902 г., – всю прилегающую к площади недвижимость тут же «растащили» по договорам аренды.

Однако незадолго до вожделенного дня король… заболел.

Коронацию отменили. Вместо народного праздника и гуляний торжество обернулось сотней судебных дел, которые вошли в историю английского права под названием «коронационные дела».

Дел было много, потому что арендодатели, все как один, наотрез отказались вернуть деньги арендаторам. Стандартная жлобская логика: «Заболел и заболел. Так он король, ему можно. А у тебя со мной договор аренды! подписался – плати, ничего не знаю».

Эту позицию сломал суд в деле Krell г. Henry [1903] 2 KB 740[174]. Генри (ответчик, арендатор) и Крил (истец, арендодатель, собственник недвижимости) заключили договор аренды квартиры по ул. Пэл Мэл, 56. Третий этаж, окна выходят как раз на площадь. Цена аренды – 75 фунтов. Генри внес на депозит собственнику аванс – 25 фунтов.

Потом коронацию отменили. Собственник подал иск о взыскании оставшихся 50 фунтов. Арендатор ответил ударом на удар, заявил иск о взыскании аванса: верни переданные 25 фунтов.

Справедливость восторжествовала уже по первой инстанции: «В основном иске отказать, встречный – удовлетворить». Что интересно, в договоре аренды о коронации – ни слова. Но суд, в лице судьи Дарлинга, исходя из явно завышенной цены договора и пояснений сторон, а также из дела «Куропатки», быстро сообразил: договор заключен именно «посмотреть на коронацию», это – главная цель сторон. Именно поэтому собственник заломил так много, а арендатор согласился заплатить.

А значит, в договоре есть подразумеваемое условие: коронация должна состояться. Далее суд сослался на дело Taylor г. Caldwell [1863] и задался вопросом: положим, доктрину невозможности исполнения мы переняли от римских юристов, но до каких пределов простирается эта доктрина? Считать ли болезнь короля таким же событием, как сгоревший дотла театр? Король-то жив…

В итоге суд пришел к выводу: да, считать. Болезнь и пожар в данном случае – одно и то же. Оба события влекут одинаковые последствия – невозможность исполнения. И когда эта невозможность наступила, из договора «выпала» цель, ради которой договор был заключен. Причем «выпала» она без вины сторон.

А раз так – пусть будет, как в деле Taylor г. Caldwell [1863]: договора нет, договор и обязательства прекращены, так как наступило обстоятельство (болезнь короля), за которое стороны не отвечают.

В этом деле есть еще одно отличие от Taylor г. Caldwell [1863]. Заметили?

Попробуйте сами найти это отличие. Если нет – см. ответ в разделе 6.8 «Последствия невозможности исполнения».

6.7. Что не считается невозможностью исполнения?

Начнем с приятного. Невозможность исполнения можно регулировать договором. Так же как и обстоятельства непреодолимой силы и прочие риски. Другой вопрос – всего-то не предусмотришь… Жизнь многолика и непредсказуема. И, увы, есть загадочные обстоятельства, которые не относятся ни к невозможности исполнения, ни к непреодолимой силе. Пример в двух мрачных словах: «черный вторник». 25 августа 1998 г., после которого доллар за пару недель вырос с шести рублей до 30… В пять раз.

А теперь представьте. У вас заключен внешнеторговый договор, в долларах. И вам по этому договору еще платить и платить второй стороне. Что будет? Самое малое – договор для вас теряет смысл. Из-за скачка курса договор из прибыльного стал убыточным. Считать ли скачок курса невозможностью исполнения?

Можно, но только в одном-единственном случае: если вы прямо предусмотрели в договоре такую возможность. К примеру, широкими мазками формулировка:

«На дату заключения договора курс доллара – 30 рублей. Если на дату исполнения договора курс доллара вырастет на 30 %, стороны считают такое событие невозможностью исполнения. В таком случае договор автоматически расторгнут. Все обязательства прекращены. Никто никому ничего не должен».

Во всех остальных случаях – кто-то из сторон «попал». Для кого-то из сторон договор стал убыточным, а убыточность сама по себе не влечет невозможность исполнения. Подписался – делай.

1. Договор стал убыточным. В Англии с убыточностью договора столкнулись в 1956 г. Разразился Суэцкий кризис. Пока шла война, закрыли Суэцкий канал, соединяющий Европу и Азию. Последствия для купцов? Если канал закрыт, судну с товаром приходится плыть в обход. А это дольше и дороже. А сроки горят. Договор становится убыточным. Невозможность исполнения – или нет?

В деле Tsakiroglou & Co Ltd г. Noblee & Thorl GmbH. [1961] 2 All ER 179[175] суд ответил на этот вопрос: раз в принципе исполнение все еще возможно, хоть и в обход, хоть и дороже, – исполняйте. Невозможность не наступила.

Виски любите? Нет, пить не обязательно. Хотя… если выполните задание, в качестве приза за труды вполне возможно и «остограммиться». А задание такое. Поднимите дело Amalgamated Investment and Property Co Ltd v. John Walker & Sons Ltd [1977] 1 WLR 164.

Там был договор о продаже недвижимости. После заключения, но до исполнения договора государственный орган принял решение, говоря нашим языком, включить продаваемую недвижимость в список особо охраняемых памятников архитектуры.

Поскольку такие памятники нельзя переделывать/перестраивать, то из-за решения госоргана рыночная цена недвижимости снизилась в восемь раз. Была 1 710 000 фунтов, стала – 200 000 фунтов.

А договор-то уже заключен на полную сумму… Все, договор стал убыточным для покупателя. Что дальше? Продавец настаивает на исполнении. Подписал – плати, причем плати полную сумму, как договорились.

Влечет ли акт государственного органа в данном случае невозможность исполнения? Что было на этот счет в договоре? Какое решение вынес суд? Почему? Ищите. Думайте.

2. Настало предвидимое событие, или событие, которое можно было предвидеть.

Общее правило: сторона, заключая договор, должна предвидеть события, которые могут повлиять на исполнение обязательств этой стороны. К примеру, если заключен договор строительного подряда на постройку дома, срок – год, твердая цена – миллион, считается: подрядчик «заложил» в этот миллион возможное удорожание стройматериалов.

Если потом подорожали материалы и строительство обошлось подрядчику в 1 200 000 фунтов, подрядчик никогда не взыщет с заказчика дополнительные 200 000. Единственное исключение – если стороны прямо предусмотрели в договоре возможность роста цен на материалы и заказчик в договоре согласился это удорожание оплатить.

Почему так? Потому что рост цен на материалы можно было предвидеть. Кстати, ведущее дело на эту тему в Англии пришло как раз из подряда: Davis Contractors Ltd v. Fareham Urban District Council [1956] UKHL 3[176].

3. Невозможность исполнения настала благодаря стороне договора. Вспомним все дела, где суды находили невозможность исполнения. От погорелого театра – до коронации.

Что общего? Везде невозможность исполнения влечет некое событие за пределами воли сторон. И если это событие наступает, как в деле с театром, «никто никому ничего не должен».

Ладно, а если невозможность исполнения настала по воле или по небрежности стороны, что тогда? А тогда это нарушение договора в чистом виде. Существенное или нет, какое угодно, но нарушение договора стороной не влечет невозможность исполнения, потому что нарушение не будет событием за пределами воли сторон.

Допустим, я сдал на хранение старинную вазу. Из договора хранения возникло четыре обязательства:

а) бережно хранить вазу (обязательство хранителя);

б) вернуть вазу (обязательство хранителя);

в) забрать вазу (обязательство поклажедателя[177]);

г) заплатить за хранение (обязательство поклажедателя).

Допустим, обязательство г) я исполнил при сдаче вазы на хранение. А когда пришел исполнять обязательство в), т. е. забрать вазу, оказалось: хранитель вазу разбил. Случайно. По небрежности. Настала невозможность исполнения?

Нет, потому что хранитель вернул мне куски вазы. Получается, из двух обязательств хранителя исполнено б), нарушено а). Ваза разбита, обязательство нарушено, но нет невозможности исполнения, которая бы прекратила обязательство вернуть вазу.

Теперь посмотрим под другим углом. Не будем делить обязательство на (а) и (б). Будем считать обязательство хранителя единым. То есть хранитель взял на хранение целую вазу и обязан вернуть мне именно такую же целую вазу. Как тогда?

Тогда да, тогда наступила невозможность вернуть целую вазу. Но! Поскольку невозможность наступила из-за действий хранителя, эта невозможность не освобождает хранителя от ответственности. Напакостил – отвечай.

Куски вазы хранитель мне вернул. Я склеил. Посоветовался с антикварщиками. Получил справку: «Целая ваза стоит 100 фунтов, склеенная – 20». И выставил хранителю 80 фунтов убытков. Тот посоветовался с юристами. Понял: дело проигрышное. Хранитель заплатил мне деньги.

Что произошло с точки зрения права? Обязательство хранителя вернуть целую вазу прекратилось невозможностью исполнения. Но взамен возникло другое обязательство: обязательство хранителя возместить мне убытки (потеря стоимости вазы).

Таким образом, нет невозможности исполнения в смысле «договор прекращен, никто никому ничего не должен». Хранитель должен, но теперь уже деньги вместо вазы. Хранитель заплатил убытки. Вот теперь договор прекращен, потому что прекращены все обязательства, возникшие как из договора, так и из ненадлежащего исполнения договора.

В принципе, довольно просто и логично. Впервые открытым текстом прозвучало в деле Maritime National Fish Ltd г. Ocean Trawlers Ltd [1935] UKPC 1[178], где суд открытым текстом написал: «Суть невозможности исполнения – это событие не должно возникнуть из действий или по усмотрению стороны».

Почитайте дело A.S. г. Wijsmuller B.V (The Super Servant Two) [1990] 1 Lloyds Rep 1[179].

6.8. Последствия невозможности исполнения

В примере с вазой мы вплотную подошли к теме последствий невозможности. Еще раз вспомним два дела: «погорелый театр», Taylor г. Caldwell [1863], и «несостоявшаяся коронация», Krell г. Henry [1903]. В чем фундаментальное отличие двух дел? В том, когда именно наступила невозможность исполнения.

Давайте изобразим все в схеме:

Схема 14. Невозможность исполнения

В деле о сгоревшем театре невозможность исполнения настала на первом этапе, когда договор был заключен и подписан, но ни одна из сторон не успела исполнить свои обязательства по этому договору. Арендатор не успел заплатить, а собственник – передать имущество (театр).

В деле о коронации невозможность исполнения ударила позже, между вторым и третьим этапами. Одна сторона исполнила обязательство, пускай и в части. Арендатор передал 25 фунтов из 70. Собственник не успел передать квартиру.

В том деле арендатору очень повезло. Он еще успел взыскать свои деньги. Буквально в следующем году в решении по делу Chandler г. Webster [1904] 1 KB 493 суд сформировал другую практику.

В двух словах: «The frustration should lie where it fell». Самый близкий русский аналог: «Что с воза упало, то пропало». Причем где именно упало, там и пропало. Туманно? Давайте подробнее.

Если невозможность исполнения договора наступает, к примеру, между вторым и третьим этапами, то все – договор прекращен. Все обязательства на будущее прекращены. Все прошлые обязательства тоже прекращены. Никто никому ничего не должен. А поскольку невозможность исполнения – это сила извне, не зависит от воли сторон, то и убытков не будет.

Если бы спор Krell г. Henry [1903] суд рассматривал после 1904 г., решение было бы другим. Собственнику все так же отказали бы в иске о взыскании остатка арендной платы, но и арендатору бы тоже отказали в иске. Он бы не взыскал аванс.

Другой пример: купля-продажа с условием о 100 % предоплате. Вы покупатель. Вы честно исполнили свое обязательство, передали деньги продавцу. Продавец не успел исполнить свое, не успел поставить товар. Допустим, вышел закон, который запрещает поставку этого товара в РФ. Последствия?

Согласно доктрине «где упало, там и пропало» договор прекращен. Вы не вправе вернуть свои деньги. Вы не вправе получить товар. Никто никому ничего не должен.

Справедливо? Ни Боже упаси. Со временем в палате лордов поняли ущербность и несправедливость правила. В деле Fibrosa Spolka Akcyjna г. Fairbairn Lawson Combe Barbour Ltd [1942] UKHL 4[180] правило дополнили так:

«Если сторона исполнила обязательство, передала деньги, но из-за последующей невозможности исполнения вообще ничего не получила взамен от другой стороны, сторона вправе вернуть свои деньги».

А там подоспел и статутный закон Frustrated Contracts Act 1943. Действует до сих пор. И закон, что отрадно, к внешнеторговым договорам применим (ст. 1, п. 1). Я бы перевел название закона так: Закон «О невозможности исполнения договоров»[181] (далее – «Закон о невозможности»). И теперь подход к невозможности исполнения в разы более мягкий и человеческий.

1. Обязательство передать деньги.

«Все суммы, уплаченные или подлежащие уплате стороне по договору до того, как настала невозможность исполнения и освободила стороны от обязательств (далее – «миг освобождения»[182]), могут быть, если они уплачены, взысканы с получившей стороны, а если не уплачены – уплате не подлежат при условии, если сторона, получившая деньги по договору (или которая должна была получить деньги), до наступления невозможности исполнения понесла расходы с целью исполнить договор;

суд может, если сочтет справедливым, с учетом всех обстоятельств дела позволить стороне оставить себе часть денег;

или, в зависимости от обстоятельств дела, позволит взыскать стороне с другой стороны расходы, которая понесла или должна понести сторона для исполнения договора – но в размере не более понесенных расходов» (Закон о невозможности, ст.1, п. 2).

В переводе с юридического на русский, восторжествовал справедливый подход из дел Krell г. Henry [1903] и Fibrosa Spolka Akcyjna г. Fairbairn Lawson Combe Barbour Ltd [1942].

Чтобы лучше объяснить вам шершавый язык закона, давайте еще раз вернемся к делу о коронации. Итак, я сдаю вам в аренду квартиру. Мы подписали договор. Грянула невозможность исполнения (отменили коронацию). Я не успел передать вам квартиру, но вы успели занести аванс 25 фунтов из 75. Теперь в силу Закона о невозможности последствия будут такие:

а) вы совершенно спокойно взыщете с меня аванс («могут быть, если уплачены, взысканы с получившей стороны») – те самые 25 фунтов;

б) я не вправе требовать от вас оставшиеся 50 фунтов («если не уплачены – уплате не подлежат»);

в) я не обязан передать вам квартиру; более того, я в принципе не вправе требовать от вас принять квартиру – это обязательство уже прекращено наставшей невозможностью исполнения.

Но Закон о невозможности идет еще дальше. Допустим, в нашем договоре аренды квартиры было еще одно условие: «Перед передачей квартиры арендатору собственник обязан привести квартиру в состояние, пригодное для проживания, а также установить бинокль для осмотра коронации».

Допустим, я это условие выполнил. Потратил 5 фунтов на уборку и 2 – на бинокль. Потом настала невозможность. Что тогда? А тогда действует вторая часть статьи Закона: «Суд может, если сочтет справедливым, с учетом всех обстоятельств дела, позволить стороне оставить себе часть денег». И тогда я отдаю вам не 25 фунтов, а 25 – 7 = 18. Теперь Закон о невозможности позволяет учитывать расходы другой стороны, потраченные на исполнение договора до того, как настала невозможность исполнения.

2. Иные обязательства.

«Если до мига освобождения одна сторона договора из-за действий другой стороны договора, совершенных с целью исполнить договор, приобрела ценную выгоду (отличную от денег, которой посвящена предыдущая статья), сторона вправе взыскать с другой стороны деньги в размере, не превышающем стоимость ценной выгоды, который суд сочтет справедливым, в частности:

а) расходы, понесенные до мига освобождения стороной, которая приобрела ценную выгоду в связи с исполнением договора, в т. ч. суммы, выплаченные или подлежащие выплате второй стороне

договора или третьему лицу в ходе исполнения договора и удержанные или подлежащие возврату стороной на основании предыдущего пункта, и

б) последствия, с учетом полученной ценной выгоды, обстоятельств, из-за которых возникла невозможность исполнения договора» (Закон о невозможности, ст. 1, п. 3).

Не совсем понятно? Да, и не только для нас с вами. Суд должен сначала найти некую ценную выгоду, а потом присудить за эту ценную выгоду некое справедливое вознаграждение.

Причем, как показало дело Gamerco SA г. ICM/Fair Warning (Agency) Limited. [1995] 1 WLR 1226, расходы, о которых говорит закон, – это не убытки в классическом понимании. А что тогда? А просто «расходы», как в законе и написано.

Ладно, а как определять размер этих расходов? Да Бог его знает. В том деле суд не стал и пытаться. Вернул одной стороне аванс, а второй, не мудрствуя лукаво, отказал в иске о возмещении расходов.

В другом деле, BP Exploration Co (Libya) г. Hunt (№ 2) [1983] 2 AC 352, суд все-таки взыскал расходы. Взыскал, как счел справедливым… 35 миллионов из 87 фактически потраченных. Ну хоть что-то…

Вот и все. Два дела за 50 лет. Поэтому… что тут сказать? Вывод будет такой: спасение утопающих – дело рук самих утопающих. От невозможности исполнения, как и прочего вселенского зла, можно и нужно страховаться оговорками в договоре. Подсказка: «подушка безопасности». Благо Закон о невозможности не запрещает.

И будет вам счастье. И будет вам проще в суде. Одно дело – взыскивать некие загадочные расходы, обязательство возместить которые может возникнуть из Закона о невозможности. И совсем другое – когда вы просите суд взыскать сумму, обязательство уплатить которую возникло из договора. Из «подушки безопасности». Гораздо проще взыскать.

В завершение напомню, что Закон о невозможности неприменим:

а) к договорам страхования;

б) к большинству договоров морской перевозки;

в) к случаю гибели купли-продажи товаров – этот случай регулирует SOGA. Она же – The Sale of Goods Act., «Закон о купле-продаже товаров» 1979 г.

Также особо подчеркну: Закон о невозможности определяет последствия невозможности исполнения. А что именно считать невозможностью исполнения, какое событие – это определяет общее право, т. е. судебная практика.

6.9. Нарушение договора. Какое условие нарушено?

Если быть предельно въедливым, договор нарушить нельзя. Можно нарушить условие договора. Или, на языке русского права, можно нарушить обязательство, возникающее из договора. Но всякое ли нарушение обязательства «убивает» договор?

К примеру, мы с вами заключили договор купли-продажи десяти стульев по три рубля за штуку. Допустим, вместо стульев вы привезли мне десять холодильников. Что произошло? Нарушено условие договора о товаре. Что с договором?

Скорее всего, мертв. Мне нужны стулья, стулья и только стулья. Вы привезли холодильники. То есть нечто, вообще не предусмотренное договором. А значит, нарушено существенное условие договора. Я отказался принять у вас товар. Тут же заявил отказ от договора. А следом закинул иск в суд – о взыскании убытков в размере 20 рублей.

«Где здесь убытки?» – спросите вы. Сейчас расскажу. Пока вы везли мне холодильники, стулья подорожали. По три рубля я стулья уже не найду и не куплю. Вынужден покупать по пять у другого поставщика.

Хорошо, купил. А разницу, 5–3 = 2, я пойду взыскивать с вас. Поскольку стульев было 10, множим 2 на 10, получаем 20. С большой долей вероятности – взыщу. В том числе и в русском суде, по нашему праву.

Рассмотрим другой случай. Поставка тех же стульев. В договоре стулья – черные. Вы привезли серые. Стулья меня, в принципе, устраивают. Я принял у вас товар, но с замечаниями. Как водится, замечания отразил в акте сдачи-приемки.

Что дальше? Опять убытки. Допустим, цена черного стула определена договором. Пять рублей за стул. А серого – не определена. Я поднял ваш прейскурант. Так, черные стулья по пять рублей, серые – по четыре. «Ага! Вот где меня объегорили», – обрадовался я и преспокойно взыскал с вас убытки: по рублю за каждый серый стул.

Что в этом случае с договором? Да ничего. Вы товар поставили. Я принял. Договор исполнен. Но! Я исполнил все свои обязательства. Аж целых два: 1) заплатил деньги; 2) принял стулья.

В свою очередь, вы исполнили одно обязательство – поставили стулья. А второе нарушили: поставить стулья непременно черного цвета. С одной стороны, правило «от сих до сих» никто не отменял. С другой – нарушение несущественное. Поэтому я и не настаивал на расторжении договора. Товар принял. Отказ не заявил.

Вспоминайте Аткина: «На обычном рынке, если товар в целом устраивает, такой товар покупатель примет, с ворчанием или без, от силы потребует выплатить компенсацию». Вот и я поворчал-поворчал, но договор не расторг. Отжал у вас компенсацию, то бишь убытки, по рублю за каждый серый стул, да и успокоился.

К чему веду? Все условия договора можно нарушить, но не каждое нарушение убивает договор. Смотрим и думаем.

Схема 15. Условия договора

Все условия договора в английском праве зовутся terms, собирательный термин. Далее английское право делит условия договора на три категории.

1. Conditions — существенные условия договора. Нарушил – «пристрелил» договор. Насмерть. «С концами». Эхо от выстрела еще витает над просторами делового оборота… а вторая сторона из-за вашего нарушения получает полный арсенал средств правовой защиты.

Самое малое:

а) односторонний отказ от договора (внесудебный);

б) взыскание всех расходов на исполнение договора;

в) взыскание прочих убытков.

Для полноты просветления вспомните Аткина, дело Arcos г. E A Ronaasen and Son [1933]:

«Существенные условия договора должны быть исполнены без отклонений. Если существенное условие (condition) договора не исполнено, покупатель вправе отказаться от договора. По этому вопросу мнение купцов и юристов едино».

2. Warranties — несущественные условия договора. Вспомните Деннинга, дело Oscar Chess Ltd г. Williams [1957]:

«В последние пятьдесят лет, однако, некоторые юристы стали употреблять слово «гарантия» в другом смысле.

Гарантией назвали дополнительное (несущественное) условие договора, чтобы отграничить дополнительное условие от жизненно важного (существенного) условия договора, которое те юристы именуют "condition’».

К примеру, поставил серые стулья вместо черных. Нарушил – договор бьется в конвульсиях, хрипит, истекает кровью, но жив. Право на односторонний отказ не возникает. Сторона не вправе добить договор, чтоб не мучился.

Но – вправе подать иск об убытках. Или прибегнуть к средствам защиты, предусмотренным самим договором. Допустим, влепить вам ЗОУ (заранее оцененные убытки – подробнее см. главу «Средства правовой защиты»). Или поставлять следующую партию товара только по 100 % предоплате.

3. Innominate term (неназванные условия) – не пойми что. Условие договора, о котором из текста договора нельзя сразу сказать, существенное оно или нет. Как со стульями: из текста договора не следует, важен цвет для покупателя или нет. Точно можно будет сказать, исходя из последствий, если это неназванное условие будет нарушено.

Если в примере с черными и серыми стульями покупатель откажется принимать товар, потому что для интерьера нужны именно черные стулья, – тогда да, условие существенно. Если принял серые и такие пойдут – значит, условие несущественно.

Помимо упомянутых дел, также перечитайте дело «Куропатки» – The Moorcock (1889) и дело «о погорелом театре» – Taylor г. Caldwell [1863]. И вам станет понятно: не только применительно к нарушениям, но всегда суд оценивает условия договора именно с этой позиции: существенно условие или нет.

Если говорим о заверениях, то суд думает не только о том, вошло заверение в договор или нет, но и о том, каким условием стало – существенным или нет. Если суд усмотрел в договоре подразумеваемое условие, то всегда идет анализ: существенное это условие или нет.

Также на ум приходит дело Schawel г. Reade [1913] 2IR 64, где суд счел: заверение «с конягой все в порядке» не вошло в договор. Но! В договоре было подразумеваемое условие (несущественное, warranty): «конь-производитель». И это условие нарушил продавец. А раз так – плати убытки.

А теперь неожиданный вывод.

ВАЖНО!!! Проверяйте переводчиков!

Обычно же как? Внешнеторговый договор по сложившейся традиции делаем на двух языках. Реже – на трех (видел как-то договор с фирмой из Ирана на русском, английском и фарси).

Как правило, договор составляет хороший, грамотный юрист. А переводит некто далекий от юриспруденции. Увы, у нас далеко не всегда соблюдают принцип «пирожки печет пирожник». В этом смысле Россия – страна не только вечно зеленых помидоров, но и «надмозгов».

Так называют «сиволапых» переводчиков. Которые, в нашем случае, переводя договор на английский, совершенно не владеют заморской терминологией… В итоге и вы, и заморские партнеры читаете вот такую ахинею:

Живой пример из недавнего договора, который мне принесли на проверку. Ошибок и неточностей масса, но я заострю внимание на главном: в английском варианте этот раздел договора назван terms and conditions. То есть условия и существенные условия, нарушение которых дает право на отказ от договора.

В русском тексте раздел назван «Прочие условия». И правильно. Это и есть именно прочие условия, в смысле – несущественные, которые к тому же и при очень большом желании тяжело нарушить (если вообще возможно).

А если бы «надмозг» употребил conditions где-нибудь в другом разделе договора?! К примеру, «срок действия договора»? Вспомните раздел 6.3: «Когда должен быть исполнен договор». По общему правилу – нарушение условия о сроке несущественное и не дает права на отказ от договора.

Но если из договора следует: время исполнения принципиально важно для второй стороны, тогда условие о сроке существенно. И если переводчик «обзовет» conditions условия о сроке, допустим, поставки товара – тогда все. Срок стал существенным условием.

Просрочил хоть на день – нарушил существенное условие договора со всеми вытекающими последствиями: право на отказ и все иные средства правовой защиты.

6.10. Предвидимое нарушение

Мы с вами убедились: договор может быть прекращен нарушением обязательства, но нарушение не всякого обязательства прекращает договор.

Идем дальше. Обычно нарушение очевидно, когда договор уже нарушен. Обычно, но не всегда. Если после заключения договора из поведения стороны очевидно, что договор не будет исполнен, это и есть предвидимое нарушение. В таком случае можно и не ждать, когда же сторона нарушит обязательство. Можно сразу заявить об отказе от договора.

Предвидимое нарушение известно и русскому праву, и международному.

Пример номер один:

«Если до установленной для исполнения договора даты становится ясно, что одна из сторон совершит существенное нарушение договора, другая сторона может заявить о его расторжении» (Венская конвенция о ДКП, ст. 72, п. 1).

Пример номер два:

«Если подрядчик не приступает своевременно к исполнению договора подряда или выполняет работу настолько медленно, что окончание ее к сроку становится явно невозможным, заказчик вправе отказаться от исполнения договора и потребовать возмещения убытков» (ст. 715 ГК, п.2).

Как всегда, из ГК не следует, откуда и почему взялось такое правило. Есть и есть – как с неба свалилось. Чтобы понять, ройте предшествующие источники от советского права до римского. Увы, особенность континентальной системы.

В английском праве идея предвидимых нарушений родилась к делу Hochster г. De La Tour (1853) 2E&B 678[183]. Подробно разбирать не буду, ничего нового для нас с вами там нет.

6.11. Нарушение и отказ от договора

При любом нарушении договора – фактическом или предвиденном – невиновная сторона стоит перед выбором: а) согласиться с нарушением и позволить виновнику дальше исполнять договор; б) заявить отказ.

Если выбран отказ, невиновная сторона должна четко и ясно дать понять второй стороне: «Я отказываюсь от договора». И указать причину отказа. Говоря юридическим языком, «надлежащим образом известить вторую сторону об отказе от договора».

Но! Мало известить вторую сторону об отказе и причинах отказа. Желательно, чтобы вторая сторона (виновная) каким-то образом согласилась с заявленным отказом: действиями, перепиской или молчанием и бездействием.

Такой вывод следует из природы договора. Если помните, чтобы заключить договор, нужна воля обеих сторон. Соответственно, чтобы прекратить договор, тоже нужна воля обеих сторон. Поэтому отказ одной стороны от договора не убивает договор, как прозвучало в деле Heyman г. Darwins Ltd. [1942] AC 356:

«Сам по себе отказ от договора одной стороны не прекращает договор. Чтобы прекратить договор, нужна воля обеих сторон. Должен быть отказ одной стороны и принятие (акцепт) этого отказа другой стороной».

Чтобы исключить муки выбора и неопределенность, чтобы не зависеть от воли второй стороны – примет отказ или нет, – грамотные юристы в любой договор сразу закладывают право сторон на односторонний отказ в том или ином случае.

К примеру: «Арендодатель вправе отказаться от договора в одностороннем внесудебном порядке, если арендатор дважды подряд просрочил уплату арендной платы». Если не предусмотреть возможность отказа, будет, как в деле Vaswani г. Italian Motors (Sales and Services) Ltd. [1996] 1 WLR 270.

В мае 1989 г. истец заключил с ответчиком договор на предмет покупки автомобиля «Феррари Тестаросса». На день заключения договора автомобиля у ответчика не было, о чем обе стороны знали. Ответчик обещал к июню следующего года «под заказ» привезти истцу машину. Стороны согласовали цену автомобиля: 179 500 фунтов. Порядок расчетов: задаток в сумме 25 %, т. е. 44 875 фунтов, остальное – в день передачи автомобиля.

Истец внес задаток. Ответчик в оговоренный срок пригнал машину. Между тем договор предусматривал возможность увеличить итоговую цену – к примеру, в связи с ростом цен на рынке, чем ответчик и воспользовался. В одностороннем порядке увеличил цену автомобиля на 40 300 фунтов. Цена машины поднялась с 179 500 фунтов до 218 800. И выставил истцу итоговый счет по новой цене. Истец не заплатил. Отмолчался.

6 июля ответчик направил истцу претензию: или плати, срок – до 10 июля, или «считаем договор расторгнутым, задаток остается у нас». Истец снова не заплатил. А после вышел с иском о взыскании аванса.

Как выяснилось в суде, ответчик вздул цену… просто так. Без оснований. По крайней мере, в суде эти основания ответчик объяснить не смог. Тем не менее, суд не счел договор расторгнутым.

Позиция истца: требование большей суммы без оснований – само по себе отказ от договора. Вы нарушили договор. Верните задаток.

Позиция ответчика: договор не расторгнут. Мы его честно исполнили и вправе были повысить цену.

Суд: ответчик не вправе был повышать цену. Но договор не расторгнут. Само по себе требование более высокой цены не влечет автоматического расторжения договора. Ответчик искренне верил, будто у него есть право повысить цену, и этим правом воспользовался.

Более того, из поведения ответчика следует: ответчик не отказался от договора, а исполнил договор. Доставил машину, известил истца. Если истец был не согласен с новой суммой, должен был заплатить первоначальную, а потом требовать передачу автомобиля. Не заплатил – нарушил обязательство. А значит, договор не исполнен по вине истца. Все. В иске отказать. Ответчик вправе оставить себе аванс.

Мрачно? Да. Увы, но таков закономерный исход «недодумок» сторон. Так обычно и бывает, когда «вошли» (заключили) в договор, не продумав, как будем выходить, если что. В данном случае камнем преткновения стало повышение цены. Этот риск можно было предвидеть на стадии, когда договор еще был только проектом.

Что можно было сделать? Как можно было бы подстраховаться в договоре? Навскидку приходят два варианта. Первый: «Если продавец повысит цену без оснований, предусмотренных договором, покупатель вправе заявить односторонний внесудебный отказ от договора, при этом продавец обязан вернуть задаток покупателю».

Второй: «Продавец вправе по любым основаниям повысить итоговую цену автомобиля – инфляция, повышение цен завода-производителя и т. д., но не более чем на 10 % от первоначальной цены. Нарушение этого пункта позволяет покупателю заявить односторонний внесудебный отказ от договора. При этом продавец обязан вернуть задаток покупателю».

6.12. Расторгли по согласию

Поздравляю, читатель. Самое сложное позади. Полюбовно расторгнуть договор гораздо проще, чем воевать за невозможность исполнения или доказывать свое право на односторонний отказ.

Вспомните схему 14. Как именно будет расторгнут договор зависит от этапа, до которого вы дошли в исполнении договора.

1. Если вы на первом этапе – договор только-только заключен, никто еще ничего не делал, – тогда все просто. Подписали дополнительное соглашение о расторжении да и разошлись себе миром.

2. Сложнее, если вы на втором этапе. Одна сторона исполнила договор полностью или в части, а вторая – нет. И, по тем или иным причинам, в принципе не может исполнить. Что делать? Еще в первобытные времена люди поняли простую истину. Можно, конечно, в отместку прирезать должника и получить глубокое моральное удовлетворение. Оно, конечно, приятно… Но денег ты не вернешь.

Что еще? Можно посудиться с должником. И по итогам суда что-то получить. К примеру, в Древнем Риме кредитор получал право продать должника в рабство. Да, так можно вернуть деньги. Но тоже сомнительно. А вдруг он еще многим должен? Набегут остальные кредиторы – и получишь или мизер, или вообще ничего.

Поэтому еще в древние времена поняли: если с должника есть что взять, лучше договориться. К примеру, тот же Рим. Известный художник должен денег ростовщику. Честно сказал: «Денег нет, давай отработаю». Ростовщик подумал-подумал, да и говорит: «Нарисуй три картины – спишу долг. Согласен?» Тот согласен.

Пример из российской действительности. Долг по поставке. Товар получен и принят, но не оплачен. Покупатель: «Денег нет. Если можем разойтись как-то иначе – предлагай, обсудим».

Поставщик, сразу: «У тебя пустует первый этаж. А у меня склад забит под завязку. Товар хранить негде. Сдай мне в аренду первый этаж. Арендная плата идет в зачет твоего долга. Цена аренды – минус 20 % от рыночной. Проценты по долгу ты мне все равно не платил, так дай хоть здесь выгоду получить». Покупатель: «Договорились».

Что произошло? В обоих примерах заключен новый договор о замене обязательства, возникшего из старого договора, другим, новым обязательством. В первом случае обязательство вернуть долг по договору займа заменено на обязательство нарисовать три картины. Во втором – обязательство оплатить долг по договору поставки заменено обязательством передать помещение в пользование и владение (аренда).

Одним словом, произошла новация, о которой говорит нам ст. 414 ГК: «Обязательство прекращается соглашением сторон о замене первоначального обязательства, существовавшего между ними, другим обязательством между теми же лицами, предусматривающим иной предмет или способ исполнения (новация)».

В английском праве будет точно так же, но с одной серьезной оговоркой: как и при заключении договора, если мы расторгаем (изменяем) договор путем заключения нового договора, отменяющего (изменяющего) предыдущий, всегда должно быть встречное удовлетворение.

В обоих примерах встречное удовлетворение есть, поэтому спим спокойно, все хорошо. Сложнее, если вы надумали расторгнуть длящийся договор. Допустим, заключен договор поставки, по которому вы обязаны в месяц закупать товар не менее чем на 100 фунтов. Раз купили, два купили – потом утратили интерес к товару. Поставщик согласен расторгнуть с вами договор, ждет проект соглашения о расторжении.

Вот тут я бы подстраховался. В дополнительном соглашении о расторжении заложил бы номинальное встречное удовлетворение: «Взамен прекратившегося обязательства по закупке поставщик получает однократную компенсацию в размере 1 фунт. Со дня передачи компенсации договор расторгнут, все обязательства прекращены, никто никому ничего не должен».

3. Крайний случай, третий этап – расторжение договора, полностью или в части исполненного обеими сторонами. Здесь есть только один подводный камень. Расторгая договор, вы рискуете прекратить обязательства, которые уже возникли из договора или могут возникнуть.

Договор поставки оборудования. Вам все поставили, настроили, обучили ваших сотрудников. Все работает. Вы так же прилежно расплатились с поставщиком. Вроде все довольны…

Если вы сейчас подпишете соглашение о прекращении договора в связи с исполнением, вы можете – что? Правильно: остаться без гарантийного обслуживания. Если вы сдуру прекратите это обязательство соглашением о расторжении. Знаете, как обычно пишут: «Договор исполнен, все обязательства прекращены, стороны друг к другу претензий не имеют».

Упаси Господь вас такое подписать. В худшем случае может «лечь» и арбитражная оговорка, и прочие условия договора, написанные с расчетом на далекую перспективу. К примеру, ваше право купить в следующем году еще одну партию такого же оборудования на тех же условиях.

Поэтому, если исполнили договор, не торопитесь расторгать. А если расторгаете, всегда пишите открытым текстом, какие обязательства прекращены, а какие остаются в силе и после расторжения договора.

4. Желательно, чтобы форма соглашения о расторжении договора совпадала с формой самого договора. Если заключили договор «за печатью» – допсоглашение о расторжении тоже должно быть «за печатью». Если договор в простой письменной форме – допсоглашение в такой же форме. Если договор в смешанной форме или в устной – то допсоглашение в простой письменной. На всякий случай. Для вящего спокойствия.

Мы с вами уже говорили: любой договор порождает права и обязанности (обязательства). Возьмем простейший договор купли-продажи. Я обещаю вам передать вещь, если вы передадите мне деньги. Половину сейчас, половину потом. Обещание на обещание, обещание «куплено» за обещание. Договор? Договор.

Какие права и обязанности (обязательства) возникают из этого договора? Моя обязанность – передать вам вещь. Мое право – требовать у вас оплаты за переданную вещь. Ваша первая обязанность – принять у меня вещь. Ваша вторая обязанность – заплатить мне деньги.

При этом у вас не только обязанности. У вас есть право требовать передачи вещи, если я получил деньги, но не передал вещь. Допустим, я передал вам вещь, но не получил от вас вторую половину денег.

Что случилось с точки зрения закона? Нарушено мое право получить с вас остаток суммы. Что мне делать? Я вправе прибегнуть к средствам (инструментам), которыми закон позволяет мне защитить мое нарушенное право.

Допустим, я не стал городить огород. Я просто подал в суд простейший иск о взыскании долга. Что я сделал? Я использовал средство правовой защиты action for an agreed sum, дословно – «иск об оговоренной сумме», когда сторона просит суд взыскать денежный долг, возникший из договора.

Другой случай. Вспомним пример с серыми и черными стульями. Черные по 5 руб. Серые по 4 руб. Я поставил вам серые стулья вместо черных. Вы заявили иск о взыскании по рублю за каждый серый стул. Какое ваше право нарушено? Правильно: право получить по договору именно черные стулья. Какое здесь средство защиты? Правильно: убытки.

Вы заплатили за более дорогой товар, а получили дешевый. Фактически, осознанно или нет, но я «прикарманил» по рублю на каждом стуле. Дальше – как в физике: если где-то что-то прибавилось, то в другом месте убавилось. У меня – прибавилось, у вас – убавилось. Отсюда и название: убыток.

Между тем я не имел права поставлять серые стулья. Я обогатился через нарушение обязательства, за ваш счет. И вы вправе поставить меня на место, заявив иск о взыскании с меня убытков. Что убыло, пусть к вам и вернется.

И так всегда: если нарушено обязательство, возникшее из договора, вы вправе применить некое средство защиты. Какое? Добро пожаловать в арсенал. Смотрите.

Схема 16. Средства правовой защиты по английскому праву, виды

7.1. Источники правовой защиты

Если помните, в разделе 3.13 я говорил, что изначально в Англии было две системы права: общее право (common law) и право справедливости (law of equity). В разных судах истец мог рассчитывать на разные средства защиты. Потом суды слились воедино.

С тех пор, отдавая дань традиции, средства защиты делят по источнику – откуда что исторически пришло. Так, убытки родились в общем праве. А судебный запрет – в праве справедливости. Хорошо, будем знать.

Примерно в те времена, во времена слияния судов, где-то к году 1875-му появилась и третья сила, третий источник. Имя ему – договор. Стороны что тогда, что сейчас не всегда устраивают средства защиты, которые предлагает закон. Стороны хотят получить что-то более эффективное, и сами придумывают средства защиты. В более поздние времена так родились «подушки безопасности». В более ранние – ЗОУ: «заранее оцененные убытки».

7.2. Убытки

Открываем любой словарь. Убытки[184] (лат. – damnum; англ. – damages, losses, loss) – в гражданском праве выраженные в денежной форме имущественные потери, возникшие у лица и находящиеся в причинной связи с неправомерным действием или бездействием другого лица. Согласно ст. 15 ГК РФ могут возникнуть в двух формах:

а) реальный ущерб, т. е. расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества;

б) упущенная выгода, т. е. неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено.

В принципе, верное определение. «Раскрутили по винтикам» ст. 15 ГК. В английском праве также есть и «реальный ущерб», и «упущенная выгода». Но эти понятия в английском праве понимают гораздо шире, чем у нас. Так что не удивляйтесь.

В Англии само понятие «убытки» определяют, отталкиваясь от цели. Не что такое вообще, а зачем нужны. Каноническое определение дал в деле Robinson г. Harman (1848) 1 Ex Rep 850 ^[185] судья Парк, коротко и по существу:

«Если сторона понесла утрату по причине нарушения договора второй стороной, пострадавшая сторона, с помощью взыскания убытков, насколько позволяют деньги, должна быть поставлена в такое же положение, как если бы договор был надлежаще исполнен».

Этот дзен суды чтят и уважают до сих пор. Пример из недавней истории – Tabcorp Holdings Ltd v. Bowen Investments Pty Ltd [2009] HCA 8, где суд в очередной раз сослался на канон.

7.3. Основания убытков

Так, зачем нужны убытки – понятно. Теперь – «как взыскать». Иными словами, когда вы вправе рассчитывать на убытки. Одного нарушения договора мало. Должны быть одновременно три основания.

Схема 17. Основания убытков

1. Причинно-следственная связь (causation). Допустим, я поставил вам трубы. Вы сделали себе водопровод. На следующий день трубы полопались. Вам залило диван. Вы предъявили иск ко мне о взыскании убытков в размере стоимости дивана. Я спорю о причине.

Принципиальный вопрос: почему лопнули трубы? Я поставил бракованные? Или вмешалось некое обстоятельство извне? Экспертиза установила: трубы полопались, так как в Водоканале что-то напортачили и подали воду с давлением в 10 раз выше нормы. Все, вам в убытках откажут.

Почему? Нет нарушения обязательства с моей стороны. Ваши убытки произошли не из-за моего нарушения договора. Следовательно, нет причинно-следственной связи между моими трубами и вашими убытками.

Другой пример. Я продал вам десять трехлитровых баллонов «закатанных» помидоров. Вы спросили: «Год простоят, не вздуются?» Я ответил: «Да спи спокойно». Но недолго вы спали спокойно…

Той же ночью один баллон сначала вздулся, а потом и вовсе взорвался. Осколками зацепило другой. Тот «на радостях» тоже взорвался. Зацепил остальные. Пошла цепная реакция. Повзрывались все баллоны. И на вашей кухне наступил помидорный апокалипсис.

Вы предъявили мне убытки в виде цены баллонов и стоимости ремонта кухни. Основание: в договоре было несущественное условие (гарантия): баллоны простоят год. Не простояли. А значит, продавец нарушил условие договора. Тут уж не отвертишься, крайний – я. Ваши убытки находятся в прямой причинной связи с моим нарушением условий договора.

Хотите пример из английской практики? Извольте. Дело London Joint Stock Bank г. Macmillan and Arthur, 1918 AC 777[186]. У клиента был договор с банком, согласно которому банк предоставлял клиенту банковский счет, чековую книжку и возможность расплачиваться чеками.

В договоре было условие: «Клиент обязан не выписывать чеки, которые легко подделать». Клиент это условие нарушил. Третье лицо подделало чек и «подвесило» банк на крупную сумму. Банк заявил иск к клиенту о взыскании денег, «утянутых» третьим лицом. Выиграл, потому что опять налицо прямая причинно-следственная связь между нарушением договорного обязательства одной стороной договора и убытками другой.

Косвенная причинно-следственная связь. Бывает, когда само по себе нарушение обязательства из договора не нанесло убытки, но «открыло дверь» некому событию, которое произошло из-за нарушения договора, и это событие нанесло убытки.

Более наглядно и доходчиво можно объяснить, продолжив пример с помидорным апокалипсисом. Убытки с прямой причинно-следственной связью: взрыв баллонов – утрата кухни.

Убытки с косвенной причинно-следственной связью: взрыв баллонов – кухня цела, но, допустим, в результате взрыва разлетелось окно в кладовке; через разбитое окно залезли воры, унесли телевизор. В таком случае вы предъявляете продавцу иск о взыскании стоимости не кухни, а утраченного телевизора.

Пример из Англии – дело Stansbie г. Troman [1948] 2 KB 48[187]. Художнику-декоратору дали ключи от дома, в котором он должен был работать. В договоре было обязательство: «Перед уходом домой запереть помещение». Не запер, забыл. Вор проник в дом и украл вещи. Таким образом, художник нарушил обязательство из договора, нарушение породило событие, а событие нанесло убытки, которые взыскали с художника.

2. «Удаленность» убытков (remoteness).

Как далеко может простираться косвенная причинно-следственная связь? Удаленность – «топор», который позволяет суду «обрубить» цепочку событий, возникших из нарушения обязательства стороны по договору, если цепочка заходит слишком далеко.

Вернемся еще раз к примеру с помидорным апокалипсисом. Убытки с прямой причинно-следственной связью: взрыв баллонов – утрата кухни. Допустим, на следующее утро вы собирались на семинар «Путь юриста. Чему не учат на юрфаке».

Вы чин чином заранее внесли деньги за семинар, надеялись просветлиться… и не смогли прийти, потому что весь следующий день вы собирали битое стекло, выкидывали помидоры – словом, приводили кухню в порядок.

Большую половину денег вам организаторы вернули. Но в договоре с организаторами семинара было условие о ЗОУ (заранее оцененные убытки) за неприход. Не пришли – вам вернут лишь 80 % денег. 20 % остаются организаторам, покрывают организационные расходы.

Внимание – вопрос: сможете ли вы взыскать с поставщика взорвавшихся консервов помимо стоимости кухни еще и деньги за семинар? Думаю, нет. Деньги за семинар слишком удалены от основного события – помидорного взрыва. Во-первых, при обычном ходе событий таких убытков не бывает. Далеко не все любители помидоров ходят на семинары. Во-вторых, при заключении договора на покупку помидоров вторая сторона не знала об особом обстоятельстве: нарушение обязательства «простоит год» причинит вам дополнительный ущерб в виде выплаты ЗОУ организаторам семинара. Для наглядности представим схему:

Схема 18. Удаленность убытков

Общий принцип: чем дальше убытки от нарушения договора, тем меньше вероятность эти убытки взыскать.

Фундамент доктрины заложил судья Элдерсон в стародавнем деле Hadley г. Baxendale [1854] EWHC J70[188]. Фабула: мельник заказал вал для сломанной мельницы. Вал нужен был срочно, но мельник не предупредил поставщика о срочности. Поставщик вал поставил, вал подошел, мельница заработала, но – поставщик нарушил срок поставки.

Мельник – в суд за убытками. «Из-за твоей просрочки у меня несколько дней не работала мельница. Вал нужен был срочно. Плати убытки, 25 фунтов». Поставщик: «Что же ты раньше молчал?! Откуда мне знать, срочно или нет? Откуда мне знать, что просрочка принесет тебе большие убытки?!»

Первая инстанция иск удовлетворила. Вторая – отменила решение и отправила дело на новое рассмотрение:

«Думаем, в данном деле верно правило: если стороны заключили договор и одна сторона договор нарушила, убытки, которые вправе получить сторона, пострадавшая из-за нарушения договора, должны быть как можно честнее и разумнее, убытки (размер убытков) должны соответствовать естественно возникающим в подобных случаях, т. е. есть убытки, которые, исходя из обычного хода событий, могут возникнуть из нарушения договора, или убытки, которые разумные люди, заключая договор, должны были предвидеть как возможный итог нарушения договора.

Если бы истец сообщил ответчику об особых обстоятельствах (срочность), исходя из которых истец заключал договор, и если бы об особых обстоятельствах знали обе стороны, убытки, причиненные нарушением такого договора, разумно предвидимые сторонами, свелись бы к размеру ущерба, который обычно вытекает из нарушения договора, заключенного при особых обстоятельствах, известных и сообщенных обеим сторонам.

Но, с другой стороны, если особые обстоятельства были полностью неизвестны стороне, нарушившей договор, нарушитель, самое большее, мог разумно предположить, что убытки будут обычными, как в великом множестве подобных дел, без учета особых обстоятельств.

Если бы особые обстоятельства были известны, стороны могли бы защититься, прописав в договоре особые условия об убытках; в отсутствие таких условий взыскивать убытки будет верхом несправедливости. <…>

Очевидно, что во множестве подобных дел, где мельники заказывают валы при обычных обстоятельствах, такие последствия не наступают, а об особых обстоятельствах истец ответчику не сообщил.

Отсюда следует, что потеря прибыли не может быть разумно сочтена последствием нарушения договора, так как на день заключения договора обе стороны эту потерю честно и разумно не предвидели».

Вот поэтому стоимость кухни вам взыщут, ЗОУ за семинар – нет. Почти сто лет спустя история повторилась в деле Victoria Laundry (Windsor) Ltd v. Newman Industries Ltd [1949] 2 KB 528. Там ответчик обязался поставить прачечной водонагревательную машину. Поставил, просрочка – пять месяцев. Прачечная заявила иск об убытках, два требования:

• 16 фунтов – обычная прибыль прачечной (упущенная выгода). Если бы вы нам поставили машину вовремя, мы бы работали на этой машине, и заработали бы 16 фунтов, а так – нет. Почему именно 16? А у нас одна такая машина уже есть, мы на ней 16 фунтов стабильно зарабатываем. И на второй заработали бы столько.

• 262 фунта за «сорвавшийся» договор с правительством, так как без горячей воды договор неисполним, прачечная не смогла исполнить договор и заработать деньги.

Первое требование суд удовлетворил, так как это – естественно возникающие убытки. Во втором – отказал. Как вы думаете, почему? Верно: потому что на день заключения договора истец не рассказал ответчикам про договор с правительством. Мимоходом судья Эскит четко и понятно сформулировал основополагающие подходы к убыткам:

а) цель убытков – дать истцу полное возмещение убытков, но с ограничением «можно ли было убытки разумно предвидеть»;

б) предвидение убытков зависит от знаний сторон при заключении договора;

в) знание бывает двух видов – обычное и особое (Hadley v. Baxendale);

г) знание можно считать установленным, если бы разумный человек в схожих обстоятельствах при заключении договора мог предвидеть убытки.

Вывод? Берите пример с фантастов и всегда думайте: «Что будет, если?..» К примеру, что будет, если сторона нарушила условие договора о сроке поставки? Какие убытки вы можете понести?

Если бы прачечная честно прописала в договоре: «Нарушите срок – у нас сорвется договор с правительством, с вас убытки», – тогда бы суд убытки взыскал, потому что тогда бы ответчик в силу договора обладал «особым знанием», т. е. знал, какие убытки причинит истцу, если нарушит договор.

К слову, доктрина удаленности («предвидимости») убытков пришлась по вкусу не только английским судьям. В мире доктрину сочли разумной. Думаете, откуда в «Венской конвенции о ДКП» взялась статья 74, «потолок» убытков?

«Убытки за нарушение договора одной из сторон составляют сумму, равную тому ущербу, включая упущенную выгоду, который понесен другой стороной вследствие нарушения договора.

Такие убытки не могут превышать ущерба, который нарушившая договор сторона предвидела или должна была предвидеть в момент заключения договора как возможное последствие его нарушения, учитывая обстоятельства, о которых она в то время знала или должна была знать».

Дело Czarnikow Ltd г. Koufos or The Heron II [1967] UKHL 4 – изучите для полноты картины. http://www.bailii.org/uk/ cases/UKHL/1967/4.html – полный текст.

3. Снизить убытки (Mitigation). Потерпевшая сторона должна принять разумные меры, чтобы снизить размер убытков. Вполне разумное требование. В самом деле, разумный человек, понимая, что несет потери, попробует эти потери как-то предотвратить. Иначе – или полный отказ в убытках, или взыщут мизер.

Правда, предотвращая потери, можно перестараться и остаться без убытков. Редкий случай, но бывает и такое. Дело British Westinghouse Electric and Manufacturing Co Ltd г. Underground Electric Railways Co of London Ltd [1912] AC 673[189]. Истец и ответчик заключили договор на поставку электродвигателей. Ответчик обязался поставить двигатели, соответствующие спецификациям истца. Поставил. Не соответствуют. Истец купил нужные двигатели у другого производителя. Двигатели оказались на порядок лучше. Истец быстро окупил затраты.

После чего выкатил ответчику убытки в размере стоимости купленных двигателей. Суд в большей части иска отказал. Основание: «Вы приняли правильные и разумные меры, молодцы, снизили убытки. И что теперь взыскивать? Ладно. Взыщем убытки за период, пока у вас работали двигатели, не соответствующие спецификации. И только».

7.4. Как считать убытки

Подходов два. Первый, классический, основной, самый распространенный – упущенная выгода (loss of expectation). Суд, следуя древним заветам общего права, ставит сторону в положение «договор исполнен надлежащим образом».

Но! Бывает, упущенную выгоду подсчитать сложно или невозможно. Как быть? Тогда применим второй подход, более редкий, – реальный ущерб (reliance loss). В таком случае суд ставит сторону в положение «договора не было». И возмещает вам расходы, понесенные вами в связи с исполнением договора.

Как понять, какой подход когда применять? И в нашем, и в английском праве упущенная выгода и реальный ущерб крайне редко пересекаются, т. е. накладываются друг на друга. Понятно, нельзя бежать в обе стороны. Договор либо есть, либо его нет. Подход «договора не было» исключает подход «договор исполнен надлежащим образом». Либо одно, либо другое.

По уму, думать надо самому при подаче иска. Если убытки слишком далеки или тяжело считать – просим реальный ущерб. Если все хорошо и понятно – просим упущенную выгоду.

А лучше всего – просить все: и реальный ущерб, и упущенную выгоду, и самые далекие убытки. Так, в примере с кухней, помидорами и семинаром, можно смело требовать:

а) цену баллонов с помидорами (реальный ущерб);

б) цену восстановительного ремонта кухни (тоже реальный ущерб);

в) цену ЗОУ по семинару (тоже тянем на реальный ущерб, я же уже заплатил ЗОУ, т. е. фактически понес убыток). Или обнаглеть и заявить эти убытки как убытки за утрату возможности (отдельный и особый вид убытков – см. далее легендарное дело Chaplin г. Hicks [1911] 2 KB 786).

Тогда у суда будут развязаны руки. Суд может в чем-то согласиться с вами, а в чем-то нет. Суд удовлетворит, скорее всего, требования А и Б и откажет в требовании В. Рассматривая ваши требования, суд будет исходить из двух правил.

1. Правило «плохой сделки» (The bad bargain rule) – суд не будет спасать заведомо невыгодный договор.

Допустим, есть договор, заведомо проигрышный для истца. Если надлежаще исполнить – истец потратит 10 руб., заработает пять. Вторая сторона нарушила договор. Взыскать 10 руб. – значит, поставить истца в положение лучшее, чем было бы при надлежащем исполнении договора, что противоречит цели убытков и чревато отказом в иске. Полным. Из недавних дел звучало в C&P Haulage Co Ltd г. Middleton [1983] EWCA Civ 5[190], где судья Биргир обстоятельно разъяснил:

«Договорное право возмещает истцу убытки, возникшие в результате нарушения ответчиком; право не возмещает истцу убытки, возникшие из-за того, что истец заключил невыгодный для себя договор. Если договор сам по себе причиняет истцу убыток, невыгоден, тогда убыток истца проистекает из договора, а не из нарушения договора ответчиком.

При таких обстоятельствах дела истинное последствие нарушения ответчиком договора – нарушение ответчика освобождает истца от обязательства исполнить договор до конца: иными словами, истец спасен от дальнейших убытков.

Если договорное право будет возмещать убыток, вызванный заключением невыгодного договора, закон войдет в противоречие с общепринятыми ожиданиями делового мира. Бремя ответственности перейдет от истца к ответчику. Ответчик станет страховщиком истца».

2. Правило невозможности (Speculative damages rule). Означает: упущенную выгоду подсчитать нельзя. Или можно, но с такими «натяжками» и погрешностями, что у суда будут огромные сомнения в том, что вы получите когда-нибудь эти деньги в принципе.

Пример. Дело McRae v. Commonwealth Disposals Commission [1951] HCA 79[191], ВС Австралии. Истец выиграл конкурс на право поднять затонувший танкер. Танкер сел на риф примерно в 200 км к северу от острова Самарай (Папуа-Новая Гвинея). Истец долго и упорно искал танкер, но так и не нашел, после чего заявил иск к организаторам конкурса. Заявил иск по-умному, заявил несколько требований. Если быть точным, 11 «штук». Удобства ради, сведу их в две группы:

а) расходы на спасательную экспедицию (реальный ущерб);

б) прибыль, которую бы получил истец в случае находки и продажи танкера (упущенная выгода).

Суд задал вполне резонный вопрос: а был ли танкер вообще? Вроде на дне – не аргумент… Нет, истец, не доказал бы. А раз так, невозможно подсчитать стоимость судна, которое не существует. Уперлись в принцип невозможности, отказ в требовании Б. Зато требование А суд удовлетворил. Эти расходы были доказаны – никаких вопросов.

3. Между упущенной выгодой и реальным ущербом выбираем что-то одно.

Есть одно дело, где этот вопрос был поднят и вдумчиво исследован. Не стал бы подробно рассматривать, но в том же деле был поднят другой интереснейший вопрос. Можно ли взыскать убытки, понесенные стороной до заключения договора?! Кроме того, мне приятно еще раз послушать мудрость… «крестоносца». Итак, дело Anglia Television v. Reed [1971] 3 All ER 690[192].

«Телекомпания Anglia Television Ltd в 1968 г. захотела снять для телевидения фильм “Человек в лесу” об американце, который женился на англичанке, и о приключениях американца в английском лесу. Фильм должен был идти 90 минут.

Компания готовилась к съемкам. Нашли место. Наняли режиссера, помощника режиссера, дизайнера и т. д. Компания понесла большие расходы. Потом начали искать актера на главную роль.

Нужен был сильный актер, способный в одиночку “вытянуть” фильм: актер, который все время будет находиться на экране. Таковым стал г-н Роберт Рид, американец, пользующийся славой хорошего актера.

30.08.1968 г. в ходе телефонных переговоров с агентом Рида стороны пришли к соглашению: Рид приедет в Англию и с 09.09. по 11.10.1968 г. будет участвовать в репетициях и съемках фильма. Рид получит 1050 фунтов – гонорар за съемки, расходы на жилье – 100 фунтов в неделю, расходы на перелет из США первым классом и т. д. Договор заключен.

Потом выяснилось: агент что-то напутал с расписанием Рида. В то же время Рид должен был сниматься в Америке в каком-то другом фильме. Рид отказался от договора. Компания отчаянно пыталась найти замену, но не смогла. Компания вынуждена была отказаться от съемок.

После чего подала иск на Рида о взыскании убытков. Рид не оспаривал ответственность, но встал вопрос о размере убытков. Компания не просит взыскать упущенную выгоду (прибыль от фильма). Компания не может сказать, какая была бы прибыль, если бы Рид снялся в фильме.

Так что вместо требования об упущенной выгоде заявлен иск о возмещении затрат (реальный ущерб). Затраты включают гонорар режиссеру, помощнику режиссера и прочим участникам съемок. Всего 2 750 фунтов. Утверждают, что именно столько потрачено впустую, так как Рид не исполнил договор.

Юристы ответчика заняли следующую позицию. Компания не вправе взыскать расходы, понесенные до заключения договора с Ридом. Компания вправе взыскать лишь расходы, понесенные после заключения договора, которые, по мнению ответчика, составили 854,65 фунта.

Суд первой инстанции удовлетворил иск полностью. И теперь ответчик подал жалобу в наш суд. Юристы ответчика ссылаются на недавнее дело Perestrello & Compania Limitada v. United Paint Co Ltd, где процитировали судью Тиндела из дела Hodges v Earl of Litchfield (1835):

“Расходы, предшествующие договору, да не будут дозволены. Стороны заключают договор к выгоде своей, и доколе договор не заключен, неизвестно, быть договору иль нет”. Отсюда ответчик сделал вывод, будто преддоговорные расходы возмещению не подлежат.

Не согласен. Мне кажется, в таком деле у истца есть выбор: истец может требовать либо упущенную выгоду, либо понесенные расходы. Истец должен выбрать. Истец не может заявить оба требования.

Если истец не понес убытка в виде упущенной прибыли – или не смог доказать, какой должна быть прибыль, – истец вправе требовать возмещения расходов, понесенных из-за нарушения договора. Так сложилось в деле Cullinane v British "Rema" Manufacturing Co Ltd. [1953]2 All ER 1257.

Если истец требует возмещения расходов, истец не ограничен периодом, когда договор уже заключен. Истец вправе требовать и взыскания расходов, понесенных им до заключения договора, если стороны могли разумно предвидеть эти расходы – как и в случае нарушения договора.

Если применять этот принцип, очевидно: когда Рид заключал договор, он должен был прекрасно знать, что компания уже понесла расходы по найму режиссера и т. д.

Рид должен был понимать (или, во всяком случае, от него разумно требовать такого понимания): если он нарушит договор, все понесенные расходы окажутся тщетными, и не важно, когда эти расходы понесены – до или после заключения договора.

Рид должен полностью возместить убытки. Такой подход основан на недавнем решении судьи Брайтмана по делу Lloyd v. Stanbury [1971] 2 All ER 267, [1971] 1 WLR 535. Там был договор о покупке земельного участка. В преддверии договора – до того, как договор был заключен – покупатель на фургоне привез на участок свои вещи. Покупатель понес расходы на переезд. Затем договор был заключен, но продавец вскоре отказался от договора.

Земля не подорожала, покупатель не смог требовать убытки в виде упущенной прибыли. Но Брайтман взыскал убытки в виде расходов на переезд, так как “на день подписания договора обе стороны знали о существовании этих расходов”. Это решение следует верному принципу: расходы, понесенные напрасно, могут быть взысканы, если “напрасность” стала следствием нарушения договора ответчиком.

Если бы ответчик не заключил договор, ответчик не нес бы ответственность в виде возмещения расходов, все расходы легли бы на истца; но поскольку ответчик заключил и нарушил договор, язык не повернется сказать “ответчик невиновен”, потому что именно из-за отказа ответчика от договора расходы истца утратили смысл. В удовлетворении жалобы – отказать». (Вторая инстанция, Альфред Деннинг.)

7.5. Виды убытков по английскому праву

Если вспомнить ст. 15 ГК (цитировалось в разделе 7.2), вы можете подумать, будто русское право знает только два вида убытков: реальный ущерб и упущенная выгода. Ан нет. Про абстрактные убытки слышали?

1. Абстрактные убытки. Немного теории о теоретиках: «Теоретики и вовсе смешивают все до кучи: “На наш взгляд, абстрактные и конкретные убытки объединяет общая цель – взыскание доходов, которые получило бы лицо при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено.

Следовательно, оснований выделять в гражданском праве абстрактные и конкретные убытки нет, так как они представляют собой не что иное, как разновидности упущенной выгоды”» (Богданова Е.Е. Проблемы возмещения убытков // Современное право. – 2005. – № 9. – С. 3).

А вот что отвечают теоретикам практики: «Правовая оценка ответчиком заявленных истцом убытков как упущенной выгоды является ошибочной, поскольку нормы пункта 3 статьи 524 ГК РФ определяют самостоятельный вид убытков, так называемые абстрактные убытки, и согласно пункту 4 данной статьи удовлетворение требований, предусмотренных пунктами 1,2, 3, не освобождает сторону, не исполнившую обязательство, от возмещения иных убытков, причиненных другой стороне, на основании статьи 15 ГК РФ (т. е. реального ущерба и упущенной выгоды)» (Постановление Пятнадцатого ААС от 18.01.2008№ 15АП-631/ 2007)[193].

В переводе с юридического на русский, кратко, абстрактные убытки – разница в цене. Вспомните пример со стульями и холодильниками из раздела 6.9: «Пока вы везли мне холодильники, стулья подорожали. По три рубля я стулья уже не найду и не куплю. Вынужден покупать по пять. У другого поставщика. Купил. А разницу, 5–3 = 2, я пойду взыскивать с вас. Поскольку стульев было 10, множим 2 на 10, получаем 20. С большой долей вероятности, взыщу. В том числе и в русском суде, и по нашему праву».

Это – классические абстрактные убытки. Прелесть которых в РФ – упрощенное бремя доказывания:

«Пунктом 3 статьи 524 ГК РФ установлено, что если после расторжения договора по основаниям, предусмотренным пунктами 1 и 2 настоящей статьи (нарушения обязательств продавцом или покупателем), не совершена сделка взамен расторгнутого договора и на данный товар имеется текущая цена, сторона может предъявить требование о возмещении убытков в виде разницы между ценой, установленной в договоре, и текущей ценой на момент расторжения договора.

По смыслу указанных норм, в данном случае речь идет о минимальном размере убытков, вызванных расторжением договора поставки в связи с неисполнением обязательств одной из сторон.

При взыскании подобного рода убытков покупатель должен доказать лишь факт расторжения договора по основанию, предусмотренному пунктом 1 статьи 524 Кодекса, а также текущую цену на товар» (Постановление 15-ААС по делу № А32-15678/2007-52/435 от 18.01.2008 15АП-631/2007 г. Такой же вывод текстуально, с точностью до запятой, сделал АС РО в решении по делу № А53-28886/09 от 11.03.2010).

ВАЖНО!!! Сейчас в РФ абстрактные убытки есть только по поставке. Если у вас другой договор – подряд, аренда и т. д. – то не видать вам абстрактных убытков, потому что законом не предусмотрено. Между тем проект изменений в ГК дает возможность взыскать абстрактные убытки по любому договору. Читайте:

«Статья 393.1. Возмещение убытков при прекращении договора.

1. В случае, когда неисполнение или ненадлежащее исполнение должником договора повлекло его досрочное прекращение и кредитор заключил взамен его иную сделку (заменяющую сделку), он вправе потребовать от должника возмещения убытков в виде разницы между ценой, установленной в прекращенном договоре, и ценой на сопоставимые товары, работы или услуги по условиям заменяющей сделки.

2. Если кредитор не совершил заменяющей сделки (пункт 1 настоящей статьи), но в отношении предусмотренного прекращенным договором исполнения имеется текущая цена на сопоставимые товары, работы или услуги, кредитор вправе потребовать от должника возмещения убытков в виде разницы между ценой, установленной в прекращенном договоре, и текущей ценой.

Текущей ценой признается цена, взимаемая в момент прекращения договора за сопоставимые товары, работы или услуги в месте, где должен был быть исполнен договор, а при отсутствии текущей цены в указанном месте – цена, применявшаяся в другом месте, которая может служить разумной заменой с учетом транспортных и иных дополнительных расходов.

3. Удовлетворение требований, предусмотренных пунктами 1 и 2 настоящей статьи, не освобождает сторону, не исполнившую или ненадлежаще исполнившую обязательство, от возмещения иных убытков, причиненных другой стороне».

Как несложно догадаться, в английское право абстрактные убытки завезли давным-давно. В том числе и в статутное право – к примеру, ст. 51 Закона о купле-продаже товаров 1979 г. А для остальных договоров эти убытки позволяет взыскивать общее право.

Помимо абстрактных убытков есть и другие виды.

2. «Срыв» сделки. Очень интересная разновидность упущенной выгоды. Давайте посмотрим на «живом» примере. Истец и ответчик заключили договор купли-продажи автомобиля. Ответчик (покупатель) заявил отказ от договора. Истец (продавец) сказал: «Да на здоровье!» – и продал машину другому А позднее заявил иск о взыскании 61 фунта прибыли. Ответчик недоумевает: «Ты же продал машину Ты же и так заработал. Какая тебе еще прибыль?!»

Истец: «У меня этих машин – полный гараж. Но ты поди продай! Спрос мал, рынок завален. Сложно продавать. Да, ту машину я продал, кто ж спорит. Но если бы еще и ты купил, я бы продал еще одну машину. И заработал бы еще раз. Ты отказался. Я не заработал. Возмести неполученную прибыль». Истец выиграл. Дело Thompson (W.L.) Ltd г. Robinson (Gunmakers) Ltd[1955] 1 Ch 177.

ВАЖНО! В подобных делах по срыву сделки суд оценивает также и состояние рынка на дату отказа от договора покупателя. Если бы спрос на машины был не мал, а велик и истец смог бы легко распродать свой гараж, суд бы отказал в иске об убытках «Я бы заработал еще раз». Домашнее задание: рассмотрите дело Charter г. Sullivan [1957] 2 QB 117. Изучите.

3. Разница между ценой в договоре и фактической ценой (товара, работы, услуги).

Если объяснять «на пальцах» и подробно, то… уже объяснял. Вспомните пример из раздела 6.9 с черными и серыми стульями. В договоре стулья – черные. Привезли серые. Я принял товар с замечаниями. Цена черного стула определена договором. Пять рублей за стул.

А серого – не определена. Я поднял ваш прейскурант. Так, черные стулья по пять рублей, серые – по четыре. После чего преспокойно взыскал с вас убытки по рублю за каждый серый стул. То есть ту самую разницу между ценой в договоре и фактической.

Очень напоминает нашу ст. 475 ГК, п. 1 по купле-продаже: «Если недостатки товара не были оговорены продавцом, покупатель, которому передан товар ненадлежащего качества, вправе требовать от продавца соразмерного уменьшения покупной цены».

Разумеется, в Англии эта норма проистекает из общего права и применима к любому договору. Из недавних дел – Bence Graphics International Ltd v. Fasson UK Ltd (1996) EWCA Civ 748[194].

4. Утрата возможности. Крайне редкий случай. Долгое время было всего одно дело на эту тему. Но мне кажется, что именно это дело повлияло на развитие не только английского права, но и русского. Почему? Не будем забегать вперед, всему свое время.

Шестьсот актрис участвовали в конкурсе красоты. Конкурс был платным. Каждая девушка заплатила по фунту. Из 600 отобрали 50 лучших. Чаплин вошла в их число. Иными словами, вышла в финал. Из этих 50 Хикс (говоря современным языком – продюсер) должен был отобрать 12 победительниц. Каждая победительница получала приз: право работать в театре. А именно: договор с театром сроком на три года, оплата – 5 фунтов в неделю.

Финал. Пятьдесят финалисток пригласили на собеседование. По итогам собеседования выбрали 12 победительниц. Чаплин в эту дюжину не попала. Более того, по вине Хикса Чаплин вообще не допустили к собеседованию.

Расстроенная девушка подала иск о взыскании убытков. Просила взыскать 100 фунтов за утраченную надежду. Первая инстанция иск удовлетворила. Ответчик подал апелляцию.

Судья Флетчер:

«Рассматривая жалобу, должно учесть, что между истицей и ответчиком был договор и ответчик нарушил обязательство, не дав истице возможность предстать перед ответчиком для участия в окончательном отборе; тем самым истица утратила возможность получить место в театре.

Ответчик не оспаривает существование договора, или условия договора, или факт, что этот договор закон может наделить принудительной силой, но ответчик утверждает, будто истица вправе рассчитывать только на номинальные убытки, а именно: один фунт, который заплатила истица за участие в конкурсе. Также ответчик утверждает, будто в деле, где ожидания истицы основаны на случайности, закон позволяет присудить только номинальные убытки за нарушение договора…

Договоры, подчиненные общему праву, не могут быть защищены путем принуждения к исполнению обязательства по договору в натуре – в отличие от права справедливости. Общее право заботит, нарушен договор или нет, и если нарушен, пострадавшая сторона должна получить возмещение страданий, понесенных из-за

нарушения договора. Общее право знает один принцип: цель закона – дать пострадавшей стороне убытки, чтобы поставить сторону в положение, как если бы договор был надлежаще исполнен.

В некоторых делах присудить убытки крайне сложно, потому что потери истца могут зависеть от событий, которые напрямую не связаны с нарушением обязательства. К примеру, человек нанял карету, чтобы в последний раз увидеть умирающего отца, карета по дороге сломалась, сын не успел, а отец вычеркнул сына из завещания; в таком случае будет нечестно включать в состав убытков ожидания сына (в сумме неполученного наследства). В таких случаях закон возводит преграду: убытки должны быть в таком размере, какой разумные люди могли предположить на день заключения договора, а не какими-то запредельными.

Ответчик утверждает: убытки, заявленные истицей, слишком удалены от нарушения договора, потому что стороны не предусмотрели такую связь на день заключения договора, но с такой позицией согласиться нельзя.

Цель и смысл договора в том-то и были, чтобы дать истице возможность быть избранной ответчиком на работу в театре, предложенную ответчиком, и отказ ответчика исполнить свою часть договора есть нарушение договора. Следовательно, убытки – честное возмещение истице за исключение из финала конкурса, из числа претендентов. Мне представляется, тут налицо прямая связь между нарушением договора и убытками.

Далее, ответчик утверждает: подсчитать убытки очень сложно, если вообще возможно, потому что никто не может сказать, вошла ли бы истица в состав 12 избранных, если бы ответчик надлежаще исполнил договор. Отсюда проистекает сложный и единственный принципиальный вопрос данного дела, а именно: можно ли считать убытками сам факт исключения истицы из состава участников конкурса?

Я думаю, можно, и на то есть веские основания. Согласно теории закона, которая пытается дать истице возмещение понесенных потерь, дело истицы выигрышное. Но, как сказано ответчиком, истицу могли и не выбрать в число 12 победителей, что исключает убытки.

Однако ясно, что сам факт снятия с конкурса, с точки зрения разумных людей, – уже убыток, и присяжные изо всех сил старались этот убыток подсчитать. Наличие четкого размера убытков не обязательно. Общепризнанное правило закона, четкий размер убытков применимы только в делах, где суду известны сопутствующие обстоятельства дела, к примеру, иск о взыскании убытков, произошедших из-за нарушения обязательства по договору купли-продажи.

Во многих делах общепризнанного правила нет, и присяжные сами должны определить сумму разумного возмещения. Я спрашиваю себя: в деле, где итог исполнения договора зависит от волевого поступка независимой личности и если договор нарушен, неужели закон закроет глаза на противоправное поведение стороны и откажет ли в убытках?

Во время прений я приводил пример – дело, где был трудовой договор. Служащий обязался работать клерком второго разряда, жалованье – 200 фунтов в год; служащий был одним из пяти клерков второго разряда.

А наниматель обещал со временем из пяти клерков выбрать двоих и повысить этих двоих до клерков первого разряда, жалованье – 500 фунтов в год. Уверен: любой, согласившийся служить на таких условиях, вправе сказать: “Я могу стать одним из двух избранных на повышение”. И служащий вправе считать обещание повышения ценной частью встречного удовлетворения, которое он получает от работодателя взамен своей службы; и если служащего уволят, он вправе ставить перед присяжными вопрос об оценке убытков, вызванных потерей возможности.

Прихожу к выводу: если у человека есть право участвовать в конкурсе на что-то ценное и человека этого права лишили, присяжные вправе и обязаны подсчитать человеку понесенные убытки.

Это дело типичное. Истица была одной из 600, стала одной из 50, которые вправе рассчитывать на призы; поскольку истицу лишили права на приз, присяжные были вправе оценить убыток. В этом деле я не могу четко и ясно определить размер убытков. Присяжные считали убытки, исходя из здравого смысла, и я не нахожу сумму чрезмерной. В удовлетворении жалобы – отказать, решение первой инстанции оставить в силе».

Судья Ваугхан: «Сложность расчета убытков не освобождает лицо, нарушившее договор, от обязательства возместить убытки». Вот эти слова стоило бы изваять в граните… Дело Chaplin г. Hicks [1911] 2 KB 786[195].

7.6. Убытки в РФ. Лед тронулся

А теперь вернемся в РФ. Когда писали ГК, думали, что основным «лекарством» от нарушения обязательств станут убытки, как и во всем мире. Однако суды довольно быстро сформировали позицию, которую я бы назвал так: «Перечислите поименно участников русско-китайской войны». А именно:

«В соответствии со ст. 15 ГК РФ лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков. Для взыскания понесенных убытков истец должен в данном случае представить доказательства, подтверждающие:

• совершение ответчиком незаконных действий (нарушение договора);

причинную связь между понесенными убытками и незаконными действиями;

• размер убытков.

Принимая решение об отказе в иске, суд пришел к выводу, что истец не доказал наличия причинной связи между незаконными действиями Министерства и необходимостью в связи с этим обращения за юридической помощью, не доказан также размер убытков» (Постановление ФАС Московского округа от 01.03.2004 № КГ-А40/795-04).

Да, ГК предусматривал убытки, но на практике любые убытки доказать было невозможно. Суды требовали доказательства чуть ли не каждой копейки. То самое «перечислите поименно». Вот классическая позиция тех времен:

«Убытки являются мерой гражданско-правовой ответственности. При предъявлении требования о возмещении убытков как в виде реальных расходов, так и в виде упущенной выгоды потерпевший должен доказать их размер и причинную связь между неисполнением обязанности и убытками» (Определение ВАС РФ от 20.06.2008№ 6091/08 по делу № А68-6341/07-227/7).

И если убытки в виде реального ущерба суды хоть изредка, со скрипом вселенским, но принимали во внимание, то попытки взыскать убытки в виде упущенной выгоды проваливались с вероятностью 98 %. До 2011 г. практика была насквозь отказная.

К примеру:

«Довод учреждения о том, что затопление помещения произошло по вине предприятия в результате незавершения дорожных работ, не подтверждается материалами дела. Суды установили, что представленные в материалы дела документы составлены истцом без участия представителя предприятия. Исследование причин затопления не проводилось.

Кроме того, в материалах дела отсутствуют доказательства совершения учреждением мер, направленных на предотвращение наступления убытков либо уменьшения их размера.

Доказательства, подтверждающие противоправность действий (бездействия) предприятия, в материалах дела также отсутствуют. При таких обстоятельствах вывод судов о недоказанности вины предприятия в причинении вреда является законным и обоснованным. Суды также указали на то, что учреждение документально не подтвердило размер убытков, подробный расчет убытков в деле отсутствует.

Таким образом, учреждение не доказало наличие необходимых для возмещения вреда условий, поэтому суды обоснованно отказали в удовлетворении требований» (Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 03.03.2011 по делу № А61-1273/ 2010).

Однако сколько веревочке ни виться, конец будет… В 2011 г., ровно через сто лет после дела Chaplin г. Hicks [1911], вдруг совершенно внезапно грянуло:

«Суд не может полностью отказать в удовлетворении требования участника хозяйственного общества о возмещении убытков, причиненных обеспечительными мерами по необоснованному требованию (статья 98 АПК РФ), только на том основании, что размер убытков не может быть установлен с разумной степенью достоверности.

В этом случае размер подлежащих возмещению убытков определяется судом с учетом всех обстоятельств дела, исходя из принципа справедливости и соразмерности ответственности» (Постановление Президиума ВАС РФ от 06.09.2011 № 2929/11 по делу № А56-44387/2006).

А теперь сравним выделенную фразу со словами английского судьи: «Сложность расчета убытков не освобождает лицо, нарушившее договор, от обязательства возместить убытки». Один в один. То же самое, только другими словами. Сто лет спустя пришли к тому же самому… Ну, да лучше поздно, чем никогда.

Спор, в котором ВАС перенял и применил английский принцип, шел по акциям. В первом споре истец хотел что-то там взыскать с ответчика, не суть важно, но в качестве обеспечительной меры просил суд наложить арест на акции ответчика. Суд наложил арест.

Пока длился спор, ответчик не мог продать акции. Спор закончился. Арест сняли. Выяснилось: на дату наложения ареста акции стоили 5 рублей, на дату снятия – 2 рубля. Вот эта разница и есть убыток, упущенная выгода ответчика, которую ответчик пошел взыскивать с истца отдельным иском.

Ответчик прошел все тернии от 1-й инстанции до ВАС, судился почти шесть лет и все-таки добился своего. Точку в деле поставил 13 ААС:

«…направляя дела на новое рассмотрение, Президиум ВАС РФ указал на затруднительность доказывания размера убытков, причиненных акционерам, тем не менее сделал вывод о том, что это обстоятельство не должно лишать права акционеров на судебную защиту в виде компенсации понесенных ими потерь в результате указанных выше действий.

С учетом изложенного судом первой инстанции правомерно выведено среднее значение причиненных акционерам убытков как с учетом выводов, содержащихся в экспертном заключении, так и иных представленных в материалы дела доказательств.

Исходя из приведенной выше правовой позиции ВАС РФ, недостижение математической точности показателя суммы убытков в данном случае не может являться основанием для отказа в их взыскании» (Постановление 13ААС от 21.08.2013 по делу № А56-44387/2006).

Как видим, ВАС сформировал позицию по одному, узкому делу: акции, корпоративный спор, арест. Но! Просветление пошло от ВАС в нижестоящие инстанции. И там принцип «докажите убытки хотя бы примерно» распространили на любые дела, связанные с взысканием убытков, чему можно только радоваться: суды наконец-то начали взыскивать убытки.

Вот хороший пример из новейшей истории:

«Бремя доказывания размера упущенной выгоды законом возложено на истца, который должен доказать, что он мог получить определенные доходы, и только неправомерные действия ответчика стали единственной причиной неполучения прибыли от использования спорных транспортных средств.

При рассмотрении спора суды, исследовав и оценив имеющиеся в материалах дела доказательства <…>, пришли к выводу об отсутствии надлежащих доказательств, подтверждающих обоснованность расчета убытков, заявленных истцом в иске, так как в материалах дела отсутствуют доказательства того, что общество получало прибыль за предшествующий период предпринимательской деятельности от предоставления в аренду спорных транспортных средств.

Таким образом, по мнению судов, истец не доказал, что испрашиваемый размер упущенной выгоды он получил бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (пункт 2 статьи 15 Кодекса). Общество не подтвердило, что приняло меры к уменьшению размера убытков, а также не обосновало невозможность использования других транспортных средств.

Между тем, отказывая в иске по мотиву недоказанности размера убытков, суды не учли правовую позицию, выработанную в постановлении Президиума ВАС РФ от 06.09.2011 № 2929/11.

В данном постановлении ВАС РФ разъяснил, что объективная сложность доказывания убытков и их размера, равно как и причинно-следственной связи, не должна снижать уровень правовой защищенности участников гражданских правоотношений при необоснованном посягательстве на их права.

Суд не может полностью отказать в удовлетворении требования о возмещении убытков только на том основании, что размер убытков не может быть установлен с разумной степенью достоверности.

В этом случае размер подлежащих возмещению убытков определяется судом с учетом всех обстоятельств дела, исходя из принципа справедливости и соразмерности ответственности. Полный отказ в иске нарушает конституционный принцип справедливости и лишает истца возможности восстановления его нарушенных прав…

<…> решение Арбитражного суда Краснодарского края от 01.10.2012 и постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 21.12.2012 по делу № А32-376/2012 отменить. Дело направить на новое рассмотрение…» (Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 08.05.2013 по делу № А32-376/ 2012).

Ко второму изданию книги.

Позиция ВАС по убыткам (простота расчета и доказывания) ВОШЛА в ГК.

Теперь ст. 393 ГК, п. 5 у нас вот в такой редакции:

«Размер подлежащих возмещению убытков должен быть установлен с разумной степенью достоверности.

Суд не может отказать в удовлетворении требования кредитора о возмещении убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства, только на том основании, что размер убытков не может быть установлен с разумной степенью достоверности.

В этом случае размер подлежащих возмещению убытков определяется судом с учетом всех обстоятельств дела исходя из принципов справедливости и соразмерности ответственности допущенному нарушению обязательства».

Наверно, для особо твердолобых судей старой закалки Единый суд вдогонку к изменениям в Кодекс выпустил Постановление ВС № 25 г. Москва 23 июня 2015 г., где продолжил курс на простоту и доступность убытков как средства защиты:

«Поскольку упущенная выгода представляет собой неполученный доход, при разрешении споров, связанных с ее возмещением, следует принимать во внимание, что ее расчет, представленный истцом, как правило, является приблизительным и носит вероятностный характер. Это обстоятельство само по себе не может служить основанием для отказа в иске» (п. 14).

7.7. Убытки, неустойка и заранее оцененные убытки (ЗОУ)

Все мы привыкли: неустойкой (штрафом, пеней) признается определенная законом или договором денежная сумма, которую должник обязан уплатить кредитору в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства – в частности, в случае просрочки исполнения. По требованию об уплате неустойки кредитор не обязан доказывать причинение ему убытков (ст. 330 ГК РФ).

Большинство предпринимателей вписывают в договор условие о неустойке «от фонаря», логика а-ля «поставим 0,1 % в день за каждый день просрочки, авось пройдет. Что-нибудь да получим». На родине слонов, может, и получите… Но упаси вас Господь вписать условие о неустойке во внешнеторговый договор, подчиненный английскому праву. «Получите» так, что мало не покажется. В Англии неустойка (penalty) не пройдет. Никогда.

Суд, завидев неустойку в договоре, хорошо посмеется. А вот вам будет не до смеха. Чревато полным отказом в иске. Еще в начале 1920-х, в деле Clydebank Engineering and Shipbuilding Co Ltd v. Don Jose Ramos Yzquierdo y Castaneda [1905] AC 6[196], английское право подошло к вопросу:

«…так о чем был договор? Какова природа суммы, которую одна сторона должна заплатить другой? Заранее оцененные убытки или, как сочли суды, просто неустойка, вписанная в договор, дабы держать в ужасе вторую сторону – а если так, суды обеих стран вправе вмешаться в это условие договора, неразумное и выходящее из ряда вон, суд не даст принудительной силы такому условию.

Невозможно создать некое общее правило, которое бы позволяло определить, когда условие договора неразумно и выходит из ряда вон. Нужно каждый раз исходить из обстоятельств того или иного дела.

Думаю, в делах обычных, когда люди знают, что должно сделать по договору и сколько за это платят, можно сказать, разумна та или иная сумма или нет. К примеру, если вы согласились построить дом за 50 фунтов, а если не построите, то вы обязаны заплатить миллион, очевидно, что сумма выходит за любые разумные грани.

<…> С другой стороны, очевидно, и такой принцип существует в обеих странах, что стороны могут договориться: “Если я нарушу договор, я обязан уплатить вам убытки столько-то и столько-то” (ЗОУ).

Главная причина, делающая возможными такие договоренности: иногда, бесспорно, есть убытки, и эти убытки также бесспорно подлежат возмещению, но природа убытков такова, что доказать размер убытков очень тяжело, сложно и дорого».

И хотя суд сказал «невозможно создать некое общее правило», спустя 14 лет это правило создал судья Данделин, дело Dunlop Pneumatic Tyre Co Ltd v. New Garage & Motor Co Ltd [1915] UKHL 1[197]. Именно он придумал, как отличить неустойку от ЗОУ:

1) большая сумма убытков – неустойка;

2) большая сумма за маленькое нарушение договора – неустойка;

3) одна и та же сумма за разные нарушения – неустойка;

4) не важно, как названо в договоре: ЗОУ или неустойка, главное – суть;

5) ЗОУ можно взыскивать и в случае, если точный размер убытков до заключения договора было подсчитать невозможно. Позже, в деле Cine Bes Filmcilik ve Yapimcilik v. United International Pictures [2003] EWCA Civ 1669[198], добавили и шестое требование:

6) оговорка о ЗОУ должна отражать интересы обеих сторон.

Словом, для Англии неустойка умерла давным-давно. Да здравствуют заранее оцененные убытки! Чего от вас хочет английский суд? Суд хочет, чтобы вы писали не с потолка «0,1 % в день за каждый день просрочки», а подходили с позиций разумности и добросовестности. Логика расчета ЗОУ должна быть, к примеру, такая:

«Мы заключили договор поставки муки. Сегодня 1 августа. Срок поставки – 1 октября. Если мы не получим муку вообще или получим с просрочкой, какой убыток понесем?

Допустим, 1000 руб. Из которых 300 – простой цеха, 200 – зарплата сотрудникам, 500 – упущенная выгода (утраченная прибыль). Ясно. Вот эта тысяча и будет неустойкой. Вот столько в договоре и пропишем». То есть не на пустом месте, а обоснованно, с учетом возможных убытков.

Вот тогда английский суд взыщет ЗОУ (как, кстати, взыскал в упомянутом деле Данлопа). И не только английский…[199] Если вы разумно обоснуете ЗОУ, быть может, вам поможет и русский суд, в последнее время таких дел все больше и больше:

«Что касается размера начисленной неустойки, по своей правовой природе являющейся заранее исчисленными убытками, и процентов за пользование чужими денежными средствами, то, по мнению судебной коллегии, учитывающей баланс интересов сторон, он изменению не подлежит, поскольку не свидетельствует о превышении пределов возмещения убытков и статьи 1102 ГК РФ о недопустимости неосновательного обогащения» (Постановление 9ААС от 02.10.2012 по делу № А40-60447/11-35-490).

Да и ВАС хорошо относится к ЗОУ:

«Поскольку сторонами добровольно согласовано условие об уплате одной стороной другой суммы заранее оцененных убытков в случае несоответствия сведений, представленных в качестве гарантий и заверений при заключении соглашения, один лишь факт отсутствия полного аналога данного института в законодательстве РФ при общем его соответствии основам правопорядка РФ не может являться основанием для применения оговорки о публичном порядке и отказа на этом основании от принудительного исполнения иностранного арбитражного решения» (Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 26.02.2013 № 156, пункт 5).

ВАЖНО! Условие о ЗОУ суд может счесть ограничивающей оговоркой!

Пример. Истец и ответчик заключили договор поставки оборудования для производства ацетона «под ключ». Ответчик должен был поставить, наладить, запустить. На все про все срок по договору – 18 недель.

«А что будет, если?» Пункт 10 договора: «Если пуско-наладочные работы не будут завершены в течение 18 недель, ответчик обязан заплатить истцу неустойку в размере 20 фунтов за каждую неделю просрочки».

Ответчик просрочил на 30 недель. Истец заявил иск о взыскании убытков в размере 5850 фунтов, реальный ущерб от просрочки. Ответчик: «Наша ответственность ограничена оговоркой, пункт 10 договора». 30 недель умножаем на 20 фунтов – готовы возместить 600 фунтов.

Судья Аткин:

«В чем смысл пункта 10? Несомненно, стороны имели в виду убытки, которые могут возникнуть в случае просрочки исполнения договора; на этот случай стороны предусмотрели возмещение убытков в размере 20 фунтов в неделю – не больше и не меньше.

Помним, что по договору ответчик обязался поставить истцу дополнительное оборудование для большого завода и этот завод находится за пределом разумного контроля продавца; со стороны продавца было вполне уместной деловой предосторожностью сказать: “Мы назовем дату поставки, но мы не будем отвечать за убытки, если нарушим срок поставки, а у вас остановится завод; убытки могут быть астрономические, на порядок выше прибыли от договора; мы не возьмем на себя такой риск”.

Предосторожность отпечатана в пункте 10 письменного договора <…> Несмотря на то что условие названо “неустойка”, мне представляется, так определена сумма возмещения в зависимости от времени просрочки. Согласен, это не попытка заранее определить сумму реального ущерба. Думаю, обе стороны предвидели: фактические убытки будут явно больше 20 фунтов в неделю; но оговорка относится к убыткам, и именно эту сумму готов был заплатить ответчик <…> С учетом изложенного, взыщу убытки в размере 20 фунтов в неделю, всего – 600». Дело Cellulose Acetate Silk Co Ltd v. Widnes Foundry (1925) Ltd. [1933] AC 20[200].

7.8. Справедливое вознаграждение (quantum meruit)

Еще одно средство защиты из общего права. Если помните, именно о справедливом вознаграждении просили истцы в делах Cutter v. Powell (1795) и Sumpter v. Hedges [1898].

В двух словах: сколько сделал, столько и получи. В основе – вознаграждение за труд (работу, услугу), а не возмещение потерь, как в убытках. Применимо в следующих случаях.

1. В договоре (особенно – подряда, оказания услуг, поставки) не указали цену. То ли забыли, то ли на дату заключения договора не смогли определить. Из серии: ты сделай, а я заплачу. Пример уже был: раздел 6.2, дело Sinclair v. Bowles (9B. & C. 92).

2. Договора нет, но нечто (работа, услуга) сделана по явно выраженной просьбе второй стороны. Ранний пример – дело Upton R.D.C. v.Powell[1942] 1 AllE.R. 220[201]. У Паувела загорелась ферма. Паувел, как и всякий нормальный человек, сел на телефон и вызвал пожарников. Пожарная команда из г. Аптона примчалась и потушила.

Потом выяснилось: ферма Паувела находится на участке, закрепленном за другой пожарной службой. Пожарники выставили счет за спасение. Паувел отказался платить: мол, вы и так должны.

Суд: если бы ваша ферма находилась в зоне ответственности пожарной бригады из Аптона – никаких вопросов, тушили бы бесплатно. Но пожарные из Аптона не должны были выезжать к вам вообще. Могли бы сказать: «Не наш участок», – и повесить трубку. Пока бы ехали другие, от вашей фермы остались бы головешки. Тем не менее ребята вам помогли, все равно выехали. Пожарные вышли за рамки полномочий, сделали больше, чем велит закон. А значит – заплати ребятам справедливое вознаграждение.

Знаете, что напоминает этот подход? Морское право. Вы могли в детстве увлекаться приключенческими романами: моря, пираты и т. д. Сабатини, Стивенсон, Верн… И даже человек, далекий от права, знает: есть международный сигнал SOS (save our souls – спасите наши души). Если кто-то терпит бедствие, любой ближайший корабль обязан помочь и спасти.

О чем романтики не знают: «Спасательные операции, имевшие полезный результат, дают право на вознаграждение». («Кодекс торгового мореплавания РФ», ст. 341, п. 1.) Иными словами, после спаситель вправе выставить счет спасенному.

И это не русская придумка. Это – международное и общепринятое правило. В деле Паувела суд фактически применил тот же подход к спасательной операции на суше. И правильно сделал.

В деловом мире «договора нет, но что-то сделано» бывает, когда стороны ведут переговоры, но поскольку у одной из сторон «горит», она просит: «Ты начинай, а там договоримся!» Вторая сторона начинает. Пока юристы и первые лица согласовывают условия будущего договора, другие исполнители этот договор уже полным ходом исполняют.

Мой любимый вопрос: «Что будет, если?» Что будет, если стороны так и не договорятся, а работа выполнена, пускай и частично? Будет, как в деле British Steel Corp v. Cleveland Bridge and Engineering Co Ltd [1984] 1 All ER 504. Вот в этом случае суд взыщет справедливое вознаграждение.

Найдите и почитайте дело Trollope & Colls Ltd v. Atomic Power Constructions Ltd [1963] 1WLR 333.

3. Доп. исполнение «за договором». Сделал по договору больше – получи больше. Но! Справедливое вознаграждение в таком случае можно получить, только если одновременно соблюдены дваусловия:

а) вторая сторона приняла исполнение;

б) у стороны был выбор – принимать или нет.

Ничего не напоминает? Правильно: раздел 6.2, третье исключение из правила «от сих до сих», дело Sumpter г. Hedges [1898] 1 QB 673. Перечитайте еще раз. Там недобросовестный строитель пытался получить справедливое вознаграждение.

Увы, если бы строитель оказался добросовестным, но выпали два условия, итог был бы такой же – отказ в иске.

Унылый пример – дело Forman & Co. Pty Ltd v. The Liddesdale [1900] AC 190. Договор подряда на ремонт судна. Цена четко оговорена. Четко оговорены материалы, которые должен использовать подрядчик. Подрядчик хотел сделать «на совесть», использовал более подходящие и более дорогие материалы.

Сделал. Но вышел за цену договора. Выставил заказчику счет на большую сумму. Заказчик заплатил ровно столько, сколько было указано в договоре, – и ни на пенни больше. Подрядчик безуспешно пытался взыскать стоимость дополнительных работ с заказчика. Суд отказал: «Вы не предупредили заказчика. У заказчика не было выбора, согласиться или нет».

Из этих дел вполне понятна логика суда. Суд не хочет дать возможность недобросовестным подрядчикам «разводить» заказчиков на дополнительные работы, не согласованные сторонами.

7.9. Исполнение в натуре (specific performance)

Добро пожаловать в средства защиты из права справедливости. Specific performance с английского дословно – «особое исполнение». На самом деле ничего особенного тут нет. Обычное и понятное русскому цивилисту «исполнение в натуре».

О чем идет речь? Допустим, вы заключили договор подряда. Вам по договору обязаны построить дом. Как водится, забросили стройку на середине. Что вы можете сделать? Вы можете традиционно подать иск об убытках. А можете заявить иск об обязании строителя достроить дом – то есть просите суд заставить строителя исполнить обязательство, которое он и так обязан исполнить по договору.

Другой пример: вы заключили договор покупки уникальной (индивидуально-определенной вещи). Допустим, это картина Дали. Вторая сторона юлит, все сроки прошли, а картину вы так и не получили. Вы вправе заявить иск об обязании передать вам картину.

Русское право тоже знает такие иски:

«В случае неисполнения обязательства передать индивидуально-определенную вещь в собственность, в хозяйственное ведение, в оперативное управление или в возмездное пользование кредитору, последний вправе требовать отобрания этой вещи у должника и передачи ее кредитору на предусмотренных обязательством условиях.

Это право отпадает, если вещь уже передана третьему липу, имеющему право собственности, хозяйственного ведения или оперативного управления.

Если вещь еще не передана, преимущество имеет тот из кредиторов, в пользу которого обязательство возникло раньше, а если это невозможно установить – тот, кто раньше предъявил иск.

Вместо требования передать ему вещь, являющуюся предметом обязательства, кредитор вправе потребовать возмещения убытков» (ст. 393 ГК РФ).

Вспомним старый, еще дореволюционный анекдот, разговор купца с юристом:

– Я имею право?

– Да, имеете.

– А могу?

– Нет, не можете.

И в нашем праве, и в английском обязать вторую сторону исполнить обязательство в натуре, т. е. как по договору и положено, крайне сложно. Должен быть соблюден ряд условий. Условия русского права можно посмотреть и в ГК, и в судебной практике, к примеру:

«В соответствии с абзацем 7 статьи 12 ГК РФ защита гражданских прав осуществляется путем присуждения к исполнению обязанности в натуре. <…> При этом ответчик на момент предъявления соответствующего требования должен иметь реальную возможность для его исполнения.

Выбранный истцом способ защиты нарушенного права должен действительно привести к восстановлению нарушенного материального права или реальной защите законного интереса» (Постановление ФАС Московского округа от 13.06.2013 по делу № А41-31167/12).

В английском праве тоже есть условия, при которых суд может удовлетворить иск и обязать ответчика исполнить что-то в натуре. Как всегда, условия выработаны судебной практикой. Суд может удовлетворить, если одновременно соблюдено следующее.

1. Есть четкий предмет договора (что исполняем?). Что именно должен будет сделать ответчик по решению суда?

2. Обязательство в принципе возможно исполнить. К примеру, мы с вами требуем от ответчика передать уникальную вещь, и эта вещь еще есть у ответчика.

3. Исполнение в натуре не влечет несоразмерного ущерба ответчику. См. дело Tamplin г. James (1880) 15 Ch D 215.

4. Суд может отследить, исполнит ответчик обязательство или нет.

5. Убытки присуждать неразумно. К примеру, опять случай с передачей уникальной вещи. Нет замены, тяжело считать убытки.

6. Есть встречное удовлетворение. Опять «ты – мне, я – тебе». Мы требуем от ответчика нечто, а что получил взамен ответчик?

7. Договор заключен честно. Древний постулат римского права: «Ищущий справедливости да придет с чистыми руками».

Сразу пример по 7-му пункту, дело Falcke г. Gray, (1859) 4 Drew 651:29LJCh 28. Девушка заключила договор с антикваром: «Я продам вам две старинные китайские вазы за 20 фунтов». Получила деньги. Так бы ее и «обули», но до передачи ваз девушка случайно показала эти вазы заезжему коллекционеру. Тот знал редкость и настоящую цену ваз. С ходу предложил 200 фунтов. Вот «живые» деньги, наличкой, бери. Девушка не устояла…

Разъяренный антиквар подал иск и к девушке, и к коллекционеру: «Мне деньги не нужны, дайте вазы!» (исполнение в натуре). Суд прекрасно разобрался в обстоятельствах дела и выдал примерно следующее:

«Истец, вы профессионал. Вы знали цену ваз. А значит, стороны договора находились в заведомо неравном положении. Истец, помойте руки. В иске о принуждении к исполнению в натуре – отказать. Истцу присудить убытки в размере 20 фунтов, уплаченных за вазы. И все».

И у нас, и в Англии практика по исполнению в натуре большей частью отказная. Процентов так на восемьдесят. И мэтры открытым текстом пишут: «Хотя суды и желают давать исполнение в натуре более часто, основная позиция остается прежней: исполнение в натуре – второстепенное средство защиты, оно будет дано, только если убытки присуждать неразумно»[202].

Из редких дел, где суды все-таки обязывают к исполнению в натуре, вспомню Mountford г. Scott[1974] EWCA Civ 10[203]. Дом продан за 10 000 фунтов. Продавец деньги взял, но позже отказался передать дом: «За эти деньги я не куплю другой дом, подходящий для меня и семьи». Покупатель заявил иск об исполнении в натуре. Суд: удовлетворить. Основания: А. Есть действительный договор. Нарушение влечет неудобства покупателю. Б. Убытки не годятся. В. Покупатель вел себя честно.

7.10. Судебный запрет (Injunction)

Полная противоположность исполнению в натуре. Вы просите суд не обязать вторую сторону совершить какое-то действие, а, наоборот, запретить второй стороне что-то делать. К примеру, вы можете просить суд «запретить второй стороне пользоваться правом на одностороннее расторжение договора». Ближайшее подобие, знакомое русскому юристу, – ст. 1065 ГК, п. 2:

«1. Опасность причинения вреда в будущем может явиться основанием к иску о запрещении деятельности, создающей такую опасность.

2. Если причиненный вред является последствием эксплуатации предприятия, сооружения либо иной производственной деятельности, которая продолжает причинять вред или угрожает новым вредом, суд вправе обязать ответчика, помимо возмещения вреда, приостановить или прекратить соответствующую деятельность».

В проекте ГК предлагали дополнить ст. 393 ГК пунктом 6 и ввести в русское право судебный запрет в английском понимании: «В случае нарушения должником обязательства по воздержанию от совершения определенного действия (негативное обязательство) кредитор вправе, независимо от возмещения убытков, требовать пресечения соответствующих действий, если это не противоречит существу обязательства.

Данное требование может быть предъявлено кредитором и в случае возникновения реальной угрозы нарушения такого обязательства».

Предложение прошло. С 1 июня 2015 г. ст. 393 ГК, п. 6 действует именно в такой редакции. Теперь и в русском праве появился судебный запрет. Потихоньку складывается и практика применения. Хороший пример:

«Предметом негативного обязательства по смыслу п. 1 ст. 307 ГК РФ является право кредитора требовать воздержания от конкретного действия.

Из материалов дела следует, что сторонами согласована обязанность принципала не заключать аналогичных агентских договоров с другими агентами, действующими на определенный в договоре территории, воздерживаться от осуществления на этой территории самостоятельной деятельности, аналогичной деятельности, составляющей предмет агентского договора.

При этом, как установлено судами, в нарушение условий агентского договора принципал осуществлял самостоятельную реализацию товара, в связи с чем заявил о добровольной выплате агенту штрафа, установленного в п. 7.1 договора. Данный факт обществом “СМЗ” не оспаривается.

При таких обстоятельствах, проанализировав представленные сторонами в материалы дела доказательства по правилам ст. 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации и установив факт нарушения принципалом условий агентского договора, суды пришли к правомерному выводу об удовлетворении исковых требований общества “Минерал Трейдинг” о возложении на общество “СМЗ” обязанности по соблюдению принятых на себя по договору обязательств». (Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 29.09.2016 № Ф09-8483/16 по делу № А50-23711/2015).

8.1. Карта «минного поля»

Вспомните раздел 3.1. Пять условий, при которых договор будет заключен. Соглашение сторон (оферта/акцепт). «Ты – мне, я – тебе», удовлетворение (consideration). Намерение сторон создать правовые последствия. Форма договора. Отсутствие «мин» – обстоятельств, влекущих недействительность договора. Добавлю: а также иные губительные последствия.

Четыре условия мы с вами рассмотрели. Возьмемся за пятое – отсутствие «мин», т. е. пороков договора. Вот… «карта минного поля».

Схема 19. «Минное поле»

8.2. О пороках вообще

Одни пороки очевидны для обеих сторон договора. К примеру, договор подписан под дулом пистолета[204]. Давление очевидно. Также очевидно и неравенство сил, когда сторона навязывает другой стороне договор на своих условиях. Или подписывай «как есть», или – дверь вон там, до свиданья.

Другие пороки, как правило, видны только одной стороне договора – ошибка, заблуждение. Но опаснее всего третья группа, когда порок не очевиден для обоих сторон договора. Здесь очень уместна аналогия с минами. Стороны думают, что «все хорошо и по закону», а в договоре заложена «мина». Часики тикают. Рано или поздно РВАНЕТ.

В третью группу относят противоправность, иногда – ненадлежащее влияние, реже – ошибку (обоюдную). Классический пример. Человек купил машину. Пару месяцев спустя к покупателю нагрянула полиция: «Как? Вы не знали? Машина-то в угоне». Покупатель влепил иск продавцу: «верни деньги!» К удивлению истца и суда, продавец тоже не знал об угоне. И смог доказать свое незнание. Не спасло. Суд иск удовлетворил. Дело Rowland г Divall [1923] 2 KB 500[205].

На этом история не закончилась. Следом объявился собственник. А позже и страховая компания. Пока полиция искала машину, страховщики успели выплатить собственнику страховку за угнанное авто. Представляете, какая каша заварилась? Ага. Долго еще спорили, кто кому чего должен.

8.3. Последствия пороков. Деньги

Англичане говорят: money makes the world go round. Наш аналог вдвое короче: «деньги правят миром». Согласен. И в судах битва почти всегда идет за деньги. Поэтому делю последствия по степени возможных убытков. От меньших – к большим.

1. Повторные переговоры. Допустим, в договор вкралась ошибка. Или – обоюдное заблуждение. Или – один из «легких» видов противоправности. Договор противоречит закону, но противоречие не влечет ничтожности договора.

Что делать? Сесть за стол переговоров. Договориться. Устранить порок. Подписать «допнег» к договору. Образно говоря, обезвредить мину. Убытки? Незначительные. На переговоры и юристов. По меркам бизнеса, карманная мелочь.

2. Отказ от договора. Зачем вообще заключают договора? Чтобы достигнуть некую цель. Получить какую-то выгоду. Предотвратить некую угрозу (страхование). Узнав о пороке договора, вторая сторона может без лишних слов, т. е. без переговоров, отказаться от договора. Цель не достигнута.

Последствия? Одной стороне договора, а то и обеим, придется искать другой путь к цели. Искать другого поставщика, покупателя, подрядчика и т. д. Тратить время и деньги. Нести доп. расходы, которых бы не было, если бы стороны сразу заметили порок. Убытки… разные.

3. Судебный процесс «во всеоружии» — сторонам доступны все средства правовой защиты. Допустим, договор заключен по заблуждению или по ошибке, или на вас надавили и заставили подписать.

Грустно, но бывает. Не вы первый, не вы последний. Потому практики навалом еще со времен Кромвеля. У вас совершенно стандартное дело с предсказуемым исходом. Убытки: относительно средние.

4. Судебный процесс «со связанными руками». Некоторые пороки договора – особенно противоправность! – лишают вас привычных и эффективных средств защиты, как-то: убытки, исполнение в натуре.

Тем не менее вы не сдаетесь. Ваши юристы днями и ночами корпят в библиотеке, ищут лазейки и обходные дорожки, пытаются «натянуть сову на глобус». Допустим, взыскать убытки под видом справедливого вознаграждения. Не идет? Тогда пробуем через неосновательное обогащение. Тоже нет? Ладно, пробуем через заверения. И так далее.

Словом, вместо стандартного дела, как в предыдущем пункте, получилось экзотическое. А то и несколько. С непредсказуемым исходом и с большими расходами, читай – убытками, на юристов. Независимо от исхода. Выиграл или проиграл, все равно плати.

5. Никто. Никому. Ничего. Никогда. Суд признал ваш договор ничтожным. Никто ничего не должен. Вашего договора нет. И никогда не было. Средств защиты тоже нет. Убытки – большие, так как все потеряно. Нет и призрачной возможности что-то вернуть. Конец всего и вся.

6. Никто. Никому. Ничего. Никогда + уголовное дело для сторон или одной стороны. Очень редкий случай. Договор должен быть ОЧЕНЬ противоправным. А стороны – очень нечистоплотными. Убытки: большие + уголовная ответственность.

8.4. Последствия пороков. Право

8.5. Влияние пороков на договор

Завершая главу, перечислим последствия, которые влекут пороки договора в зависимости от вида порока:

1. Противоправность – ничтожность.

2. Давление – оспоримость, крайне редко – ничтожность.

3. Ненадлежащее влияние – оспоримость.

4. Неравенство сил – оспоримость.

5. Заблуждение – оспоримость.

6. Ошибка – ничтожность (если значительная) или оспоримость (если незначительная)

Помните! Принцип справедливости никто не отменял. Всегда возможны исключения и разные последствия ничтожности, отличные от «никто, никому, ничего». Рассмотрю по каждому пороку отдельно.

9.1. Понятие и виды

Капитан Очевидность в лице словаря Ожегова мчится на помощь: «противоправность = противоречащий праву, незаконный. Противоправный договор».

Пока на Руси юристы спорят, что же такое противоправность[212], в Англии противоправность касательно договора понимают незатейливо и просто, в буквальном и широком смысле: договор, каким-то боком посягающий на закон, противоправен. И – ничтожен. Никто, никогда, никому… ну, вы поняли.

В чем тут дзен? Как помним из раздела 2.3, в английском понимании «закон» без уточнения «статутный» значит: прецедентное право + статутное. А в случае с противоправностью в понятие закон входит не только статутное и прецедентное право, но и нравственность, мораль, общественный порядок, добрые нравы, благопристойность… и наверно, что-то еще.

Подчеркнутые понятия сложно разграничить, если вообще возможно… Пытались и у нас, и в Англии. Без толку. В доктрине разброд и шатание до сих пор. Научно говоря, «классификаций» наплодили с десяток, но к единому мнению пока не пришли.

Наверно, и не придут… Поэтому исходя из широкого понимания противоправности наиболее просто и понятно разграничить противоправные договоры вот так:

1) договор запрещен статутным законом (иным подзаконным актом государства или уполномоченного органа);

2) договор запрещен правом (в самом широком смысле);

3) исполнение договора противоречит статутному закону или праву.

Кстати, схожую «раскладку» предложил еще Поллок в конце позапрошлого века[213]. На мой взгляд, лучше и проще пока ничего не придумали.

9.2. Договор запрещен статутным законом

9.3. Договор запрещен правом (в самом широком смысле)

9.4. Исполнение договора противоречит статутному закону или праву

9.5. Последствия противоправности

9.6. Послесловие

О чем я намеренно умолчал в начале, противоправность – одна из сложнейших тем в английском праве. Поздравляю, читатель. Мы с вами разобрались с этой темой.

Английские юристы говорят: «Ввязавшись в эту битву, последний удар многие, изучающие противоправность, получают путаницей в терминах. Слова «противоправный», «ничтожный» и «бессильный» суды часто используют в разных значениях. Авторы по-разному пробуют разграничить эти понятия, получается редко. Очевидно, обстоятельства противоправности тяжело описать терминами концептуального анализа»[259].

Не знаю, как там насчет «концептуального анализа»… Но что правда, то правда: общепризнанной классификации противоправности нет; почти каждый ученый-договорник отстаивает свое видение; тема и впрямь сложная из-за путаницы в терминах и «дырках» в доктрине.

Я строил свое видение, научно говоря, классификацию, отталкиваясь поначалу от Поллока, а далее – на основе судебной практики и вдумчивого анализа трудов современных английских юристов. В итоге родилось что-то свое, логичное, простое, понятное, относительно стройное – см., в частности, схему 20.

И хотя сказано: «авторы по-разному пробуют разграничить эти понятия, получается редко»… кажется, получилось.

10.1. О давлении вообще

Самое близкое подобие из нашего права – ст. 179 ГК, п. 1: «Сделка (договор), совершенная под влиянием насилия или угрозы, может быть признана судом недействительной по иску потерпевшего».

По сути, насилие и угрозы – частный случай давления. Одна сторона так или эдак ДАВИТ на другую сторону. Навязывает договор на своих условиях. Не обязательно угрозами или прямым насилием, скажем, под дулом пистолета. Можно давить более тонко. Компроматом. Разрывом отношений по другому договору. Ударом по перспективе: «я больше у тебя никогда ничего не куплю». Чем-то еще.

Поэтому давление – более широкое понятие, чем только насилие и угрозы. Английское право использует именно это широкое понятие. Такой подход дает суду больше свободы.

Суд исследует обстоятельства дела, изучает доказательства, а особенно – поведение сторон до, после и в ходе исполнения договора[260]. А там уже решает, можно ли те или иные поступки стороны считать давлением.

Почему родился институт давления, думаю, понятно. Основополагающий принцип договора – свобода воли, он же свобода договора. Я свободно направляю вам предложение заключить договор (оферта). Вы свободно можете как принять мое предложение (акцепт), так и отказаться.

Соответственно, если вы заставили меня направить оферту – нарушен принцип свободы договора. И наоборот. Если я выдавил из вас акцепт, тоже нарушен принцип свободы договора. Тем не менее договор будет заключен, хотя и под давлением, с пороком, с заложенной «миной».

Последствия? Нарисованы в схеме 20. Договор оспорим. Потерпевшая сторона может смириться и оставить все как есть. Тогда договор действителен. А может пойти в суд с иском о прекращении (расторжении) договора и возвратом стороны – только потерпевшей стороны, не обоих! – в первоначальное положение. И суд может такой иск удовлетворить, если есть одновременно четыре условия.

10.2. Общие условия

Истец должен доказать:

1) сам факт давления и связь давления с договором. То есть договор заключен именно под давлением другой стороны, а не по свободной воле;

2) давление было неправомерным;

3) у потерпевшей стороны не было выбора. Потерпевший не мог заключить договор на лучших условиях с кем-то другим. Либо – потерпевший не мог не заключить договор (классика – пистолет у виска);

4) потерпевший сопротивлялся, как мог – либо на стадии заключения договора, либо СРАЗУ после[261]. В том числе и не тянул с походом в суд.

По первому пункту все просто и понятно. Не доказал – проиграл, до остальных пунктов уже не дойдете. Самое раннее дело по теме – Cumming г Ince [1847] 11 QB. Банальное и противное, как рев перфоратора при ремонте. Родня заточила бабулю в психушку. А после предложили договор: выпустим, если подаришь имение.

Куда деваться… Подписала. Вышла. И отказалась исполнять. Родственники – в суд: «обяжите передать». Бабушка смогла доказать давление. Суд: подписала под давлением = нет свободы воли = не связана договором. Договор – прекратить, в иске – отказать.

Со вторым пунктом интересней. Может ли давление быть правомерным? Сравните две угрозы. «Продай машину, а не то я тебе темной ночью шины проткну». И: «Продай машину, а не то я расскажу Петровичу, что ты спишь с его женой».

В первом случае давление однозначно противоправно. Угроза причинить вред имуществу. Угроза совершить деяние, запрещенное законом. А во втором?! Из уст простого человека вырвется: «Шантаж!»

А юрист призадумается… И вспомнит одно громкое дело о шантаже, на которое судьи ссылаются и поныне. В конце тридцатых в Англии были торговые палаты[262]. Добровольные объединения торговцев каким-то одним товаром или в какой-то одной сфере. К примеру, сельское хозяйство, фармацевтика, автозапчасти и т. д.

Торговая палата не только объединяет участников, но и следит, чтобы участники соблюдали закон, торговые обычаи, вели дела честно, для чего издает правила, обязательные для участников. Словом, на русский взгляд, эдакая помесь СРО с антимонопольным комитетом.

Торна, торговца моторами, палата торговцев моторами уличила в ценовом сговоре. Тот якобы сговорился с коллегами и держал завышенную цену на моторы, что прямо запрещено правилами палаты.

Палата предложила Торну: или мы тебя включаем в черный список, и с тобой никто из членов палаты не будет вести дел, или – плати штраф[263]. Торн поначалу заплатил… а следом подал иск о возврате денег. Дескать, неправомерное давление – шантаж.

В суде: «Обычный шантажист угрожает сделать нечто такое, на что и так имеет полное право – к примеру, сообщить некие порочащие сведения лицу, которое, получив эти сведения, скорее всего, навредит жертве (шантажа).

Очень часто шантажист не только вправе, но и обязан предать огласке эти сведения – к примеру, доложить в полицию о преступлении жертвы (шантажа). Поэтому рассматривать надо не угрозу как таковую, а требование денег.

По сути, шантаж – требование (уплатить деньги или передать имущество) без разумного или достаточного основания: и я не думаю, что сама по себе угроза сделать что-то, что человек и так обязан сделать, будет угрозой в смысле Закона или разумным и достаточным основанием для требования.

Мне представляется, если купец законно, ради защиты торгового дела, грозит совершить поступок, который серьезно навредит другому купцу в том же торговом деле, грозящий, быть может, действует правомерно, если, действуя ради защиты торгового дела, вместо причинения вреда предлагает заплатить деньги – и тогда вред не будет причинен. Несомненно, грозящий преследует не цель положить деньги себе в карман, а некую иную, правомерную цель, отличную от получения денег.

В данном деле, если торговая палата добросовестно воспользовалась своей властью с добросовестным намерением не допустить нарушение правил, я считаю, требование об уплате денег имеет разумное и достаточное основание.

Разумеется, любыми правилами (в том числе и правилами торговой палаты) можно злоупотребить, если так, данное решение суда не помешает привлечь виновных к уголовной ответственности».

Судья Аткин, дело Thorne г Motor Trade Association [1937] AC 797HL[264]

Поясню фразу «…будет угрозой в смысле Закона». Закон о воровстве 1916 г. (Larceny Act 1916), статья 29 предусматривала ответственность за, дословно, «требование денег и ценностей под угрозой»[265].

Ответственность, кстати, была неслабая, вплоть до пожизненной каторги. А для совершеннолетних мужчин – еще и частная порка, т. е. не на городской площади, а за закрытыми дверями.

В том же законе была оговорка, говоря языком коллег по «уголовке», – нет состава преступления, если требование денег (ценностей) заявлено с «разумным или достаточным основанием». Вот почему Аткин размышлял о цели требования: для чего палата потребовала деньги?! Установив разумность требования, отказал в иске.

Вторая особенность дела… Уже в те годы судьи думали о разности подходов гражданского и уголовного права. Угроза может быть противоправным и уголовно наказуемым деянием – шантажом, если рассматривать дело с позиций уголовного права.

Но если рассматривать ту же угрозу в гражданском деле, шантаж может быть и правомерным давлением – «шантажист угрожает сделать нечто такое, на что и так имеет полное право». Потому-то Аткин особо оговорил в крайнем абзаце: решение по гражданскому делу не исключает уголовной ответственности.

Меж тем главная ценность решения – в подходе: при оценке правомерности давления важно учесть не только угрозу и требование, но обязательно еще разумность и обоснованность.

В том же году в деле Mutual Finance Ltd г John Wetton & Sons Ltd [1937] 2 All ER 657судья Портер высказался короче, но похоже: «Угроза, сделанная стороне договора, может быть противоправной, если соединена с требованием денег – даже если сама по себе угроза, без требования денег, правомерна».

Этому подходу английское право следует и поныне. «Давление, конечно, существует и при угрозе совершить правомерный поступок; противоправность давления зависит от природы требования. Шантаж часто подкреплен угрозой совершить правомерное действие».

Дело Universe Tankships Inc of Monrovia г International Transport Workers Federation (The Universe Sentinel) [1981] UKHL 9 1. Также смотри дело AMMv HXW[2010] EWHC 2457[266] и дело Progress Bulk Carriers Ltd v Tube City IMS LLC [201[267]] EWHC 273[268].

По третьему пункту. У потерпевшей стороны не было выбора.

«Классический случай давления, однако не отсутствие воли противостоять давлению, а намеренное согласие жертвы на условия давящего, когда согласие исходит из понимания: другого выбора нет.

… Отсутствие выбора можно доказывать разными способами, к примеру, сторона возражала, у стороны не было возможности получить независимый совет, или же сторона согласилась, но заявила о намерении пойти в суд вернуть отданные деньги или возместить имуществом – см. дело Maskell v Horner [1915]3 K.B. 106. …Молчание жертвы не поможет давящему, если жертва докажет отсутствие выбора». Судья Скарман, выше помянутое дело Universe Tankships Inc of Monrovia v International Transport Workers Federation (The Universe Sentinel) [1981] UKHL 9.

По четвертому. Протерпевший сопротивлялся, как мог, либо на стадии заключения договора, либо СРАЗУ после. В крайнем случае, сразу после того как давление прекратилось. Иначе – отказ в иске.

Ответчик строил для истца корабль «Барон Атлантики». В ходе строительства из-за инфляции доллар США обесценился на 10 %. Ответчик потребовал соответственно увеличить цену работ. Грозил отказом от договора.

Истец, скрипя зубами, т. е. под давлением, согласился. Ответчик достроил корабль и в конце ноября 1974 г. сдал истцу. А истец заявил иск о взыскании неправедно уплаченных 10 % только в июле, 30-го, если быть совсем точным.

До подачи иска истец не сопротивлялся – ни писем, ни телеграмм, ничего. Сказали – плати, безропотно заплатил, потому и проиграл. Суд признал оспоримым допсоглашение к договору об увеличении цены. Суд согласился с пороком – да, давление было. Но, поскольку истец вовремя не сопротивлялся, в иске – отказать. Дело North Ocean Shipping г Hyundai Construction (The Atlantic Baron) [1979] QB 705[269].

Общие условия давления применимы во всех делах о давлении. Таких дел в английском праве исторически сложилось три вида. Первый и самый ранний – угроза лицу (стороне договора). Частный случай – угроза «ближнику» стороны. То есть не самой стороне договора, но близкому человеку стороны. Второй, более поздний, вид – угроза имуществу. И, наконец, третий вид, выходец из новейшей истории – экономическая угроза.

Классификация не очень стройная. Первые два вида разграничены по объекту посягательства, лицо или имущество. Третий – по природе давления. Почему? Наверное, потому, что третий вид появился значительно позже первых двух… Лет так на двести. Поскольку классификация хоть и нестройная, но в английской доктрине – общепринятая, то в таком порядке и рассмотрим.

10.3. Угроза лицу (стороне)

10.4. Угроза имуществу

Опять сравним две угрозы. «Продай машину, иначе… город не столь безопасен, как ты думаешь». И: «Продай машину, а не то я тебе темной ночью шины проткну».

В первом случае – угроза стороне. Во втором – имуществу. Казалось бы, все очевидно. «Если сдавлена свобода воли, то какое значение имеет форма давления?!» По идее, к угрозам закон должен относиться одинаково: «вылет» на оспоримость договора.

Правильно, сейчас так и есть. Но к этой нехитрой истине английское право пришло далеко не сразу. С угрозой имуществом англичане мучились долго. Начали году так в 1731-м, дело Astley г Reynolds [1731] 2 Str 915.

Истец занял у ответчика (ломбард) 20 фунтов. В залог отдал блюдо. Заключая договор, не оговорили процент. Когда истец пришел возвращать долг и спросил о процентах, ответчик заломил 10 фунтов. Явно выше ставок, принятых в ту пору. Истец предложил 4 фунта – честный процент. Ответчик уперся: или плати, или блюдо остается мне, и разбежались (угроза имуществу). Истцу блюдо было дорого как память… плюнул и заплатил. После чего, конечно, заявил иск к ломбарду о взыскании переплаты.

Судьи думали. Мнения разошлись. Судья Ли занял позицию «сам дурак» – в смысле, истец отдал деньги добровольно, было время подумать, обмана или давления нет. А раз так, включаем римское volenti non fit injuria[272] (нет обиды изъявившему согласие) и спокойно отказываем в иске.

Слава Богу, Ли оказался в меньшинстве. Другие судьи, Пейдж и Пробин, не поддержали коллегу, усмотрели в поведении ответчика смесь обмана и насилия. Сказали, что дело очень похоже на категорию дел, когда юрист завышает клиенту счет за услугу. И клиент вправе взыскать переплату. Тогда почему в нашем деле не вправе? Иск удовлетворить.

Вроде бы хорошее начало… Продолжение последовало через сто лет. Да такое, что лучше бы его не было. Дело Skeate v Beale [1840] 11 Ad&El 983. Арендатор задолжал собственнику 19,10 фунта. Собственник изъял товары арендатора и пригрозил: либо плати долг, либо я продам твой товар. Арендатор согласился заплатить 3,7 фунта немедленно, а остаток – в течение месяца, если собственник вернет товар. Не расплатился.

Собственник пошел в суд взыскивать долг, в ответ арендатор потребовал прекратить договор – заключен под угрозой товару. Увы, суд решил: «Страх изъятия или повреждения товара не лишает лицо свободы воли и стойкости, которую предполагает закон».

Позиция держалась лет семьдесят. Пошатнули эту позицию – пока что именно слегка пошатнули, не пересмотрели – в деле Maskell г Horner [1915] 3 KB 106. У истца был ларек в Лондоне, неподалеку от рынка Спитлфилдз[273]. Ответчик – собственник рынка – угрожал закрыть ларек и продать товары истца, если истец не будет постоянно платить ответчику… как за аренду, что ли.

Ответчик обосновал угрозу весьма коряво: твой ларек находится хоть и вне моей собственности, но рядом, люди ходят мимо на рынок, поток клиентов, иногда заходят к тебе. Посему, братец, плати за место.

Истец поначалу платил, потом терпение лопнуло. Истец обратился в суд: договор заключен под давлением, верните мне деньги. Судья Ридинг пришел к выводу: если лицо платит деньги, которые платить не обязано, и платит под давлением или под угрозой захвата собственности, лицо вправе вернуть свои деньги. Иск – удовлетворить.

В некоторых учебниках говорят: «Эти два дела сложно разграничить». Не согласен. По-моему, грань очевидна. Вот она: «Если лицо платит деньги, которые платить не обязано…»

В Skeate г Beale [1840] 11 Ad&El 983 собственник путем угрозы имуществу добивался возврата УЖЕ СУЩЕСТВУЮЩЕГО долга. Этот долг арендатор и так должен был платить. А сам долг возник из договора аренды, добровольно и полюбовно заключенного.

В Maskell г Horner [1915] 3 KB 106 картина совершенно другая: собственник путем угроз пытается создать НОВЫЙ долг, договора нет. Поэтому суд совершенно справедливо поставил рвача на место.

Так что дела легко разграничить. Беда в другом. В Skeate г Beale [1840] 11 Ad&El суд вынес по существу верное решение – «должен – плати». Но оплошал с «мимоходом». Нельзя было писать так однозначно. Нельзя было создавать правило для всех и навсегда: «Страх изъятия или повреждения товара не лишает лицо свободы воли и стойкости, которую предполагает закон». Тут суд явно погорячился.

В том-то и ценность дела Maskell г Horner[1915] 3KB 106: суд создал исключение, хотя само правило и не пересмотрел. Пересмотрели лет так через пятьдесят. Дело The Sibeon and The Sibotre [1976] 1 Lloyd’s Rep 293[274], судья Кирр:

«(Сторона говорит) в каждом деле, за исключением дел об угрозе лицу, платеж лица по договору или воздержание от действия считается добровольным, если договор заключен без давления на лицо. Ссылается на цепочку прецедентов, ведущее дело – Skeate v Beale.

Я не думаю, что английское право столь узко, как считает сторона… К примеру, если я соглашусь подписать договор аренды или иной договор за мизерное, но юридическое связывающее встречное удовлетворение, и мне угрожают (если не подпишу) спалить дом или порезать в клочья ценную картину, хотя угроза и не физическим насилием, не думаю, что закон поддержит такой договор.

Думаю, в таких делах истцу должен быть доступен иск о давлении или о насилии. Крайний термин употреблен в череде Австралийских решений (практика судов Австралии), весьма убедительных, на которые я ссылался…

В тех делах также сказано: насилие или давление не ограничивается делами об угрозе лицу или товару (имуществу). Далее, я считаю, в деле Skeate v Beale и подобных главный вопрос – считать ли, что “по умолчанию” любой договор заключен добровольно.

Однако из этих дел не следует, будто любой договор, заключенный под влиянием какого-либо давления, должен считаться заключенным добровольно только потому, что заключен; кроме договоров, где лицу угрожали.

В деле Wakefield v Newton судья Динман назвал дела, подобные делам Skeate v Beale – «шляпными делами», так как стороны добровольно заключили договор, помахали шляпами друг другу на прощанье и добровольно решили заплатить, сколько сами сочли должным.

В деле Kaufman v Gerson… суд отказался наделить договор принудительной силой, так как установил давление (насилие)… Суд сказал: “Если сдавлена свобода воли, то какое значение имеет форма давления?!”

Такой подход сильно укрепил решение Деннинга и Данкверта по делу D & C Builders Ltd v Rees; где “истинного согласия нет”, стороне “нельзя ссылаться на согласие, данное под угрозой”.

… Применительно к договорам, заключенным под угрозой, отличной от угрозы лицу, наше право готово развиваться дальше; суд должен в каждом деле выяснять, было ли согласие стороны получено путем насилия, была ли ограничена воля стороны». Кирра поддержали и в последующих делах – в частности, Pao On and others v Lau Yiu Long and another (Hong Kong) [1979] UKPC 17.

10.5. Экономическое давление

Закономерный итог развития. Сначала английское право знало только угрозу лицу. Потом стали признавать и угрозу имуществу. Следующий шаг?

Опять берем пример с машиной. Оцените угрозу: «Продай машину, а не то я тебе подниму плату за парковку в два раза». Угрожают человеку. Вроде как угроза личности. Но грозят не физическим насилием, а экономическим – угроза не телу, а кошельку. Вроде как угроза имуществу. Деньги-то тоже имущество… Но не тот случай, когда грозят спалить дом или порезать картину. Что-то другое. Более тонкое.

Как и угрозу имуществу, угрозу «экономикой» английское право поначалу не признавало. Впервые признали в уже помянутом The Sibeon and The Sibotre [1976] 1 Lloyd’s Rep 293.

Продолжили в другом знакомом нам деле – North Ocean Shipping v Hyundai Construction (The Atlantic Baron) [1979] QB 705. В последующем Pao On v Lau Yiu Long[1979] 3 All ER 65суд прямо одобрил подход коллег к двум предыдущим делам и внес свою лепту:

«В принципе, ничто не мешает считать экономическое давление обстоятельством, влекущим оспоримость договора, при условии, если давление равно насилию над волей (стороны), и это (давление) исказило волю (жертвы). Нужно доказать: платеж по заключенному договору сделан не добровольно (а по принуждению “давящей" стороны)»».

Наконец, ясно и четко суд применил доктрину экономического давления в деле Atlas Express Ltd г Kafco (Importers and Distributors) Ltd [1989] 1 All ER 641[275]. Продавец корзинок плетеных (Кафко) и крупная сеть супермаркетов «Вулворт»[276] заключили договор поставки этих самых корзинок.

Логистику упростили, как могли. Продавец поставляет корзинки не куда-то на склад, а сразу по магазинам сети. Чтобы исполнить договор поставки, продавец заключил договор перевозки с профессиональным перевозчиком, компанией «Атлас Экспресс».

Перевозчик прописал в договоре цену 400 фунтов за «развоз» одной партии корзинок… Но в ходе исполнения понял, что продешевил, и потребовал от продавца увеличить цену до 440 фунтов.

Продавец сопротивлялся: ну как же, мы же договорились на меньшие деньги! Перевозчик давил: или платим, или не повезу. Продавец вынужденно согласился: ладно, заплачу, только перевезите, сроки «горят», другого перевозчика найти уже не успеем.

Подписали «допнег» к договору. Перевозчик развез товар, выставил счет к оплате. Продавец, разумеется, предъявил в ответ: вы нас заставили подписать, платить по повышенным ставкам не будем. Перевозчик – с иском в суд. А там:

«Вопрос, который мне предстоит разрешить, связан ли ответчик соглашением от 18 ноября 1986 г. Говорит, не связан, причин две: во-первых, соглашение подписано под давлением; во-вторых, по соглашению нет встречного удовлетворения.

Первый вопрос затрагивает интересную тему: признает ли английское право доктрину экономического давления. Давление экономическое должно отличать от обычного коммерческого давления, которого недостаточно, чтобы опорочить согласие стороны.

В некоторых делах грань между двумя видами давления весьма расплывчата. Тем не менее авторы книги “Читти о договорах” и Гуф с Джонсом в книге “О возврате в первоначальное положение” считают, что экономическое давление может быть защитой, с чем я согласен. Мне совершенно ясно: во многих английских делах судьи признают существование доктрины экономического давления…

Обращаясь к сегодняшнему делу, я уверен: согласие ответчиков (подписать соглашение) вызвано давлением, давление было неправомерным, что не может быть одобрено. По моему разумению, такое давление можно точно описать как экономическое давление, эта доктрина знакома английскому праву, с учетом обстоятельств дела, давление вынудило ответчика вступить в соглашение.

Как бы там ни было, за новое соглашение не дано встречное удовлетворение. Истцы по первоначальному договору и так обязались перевезти товары ответчика по согласованным ставкам. За увеличение цены до 440 фунтов встречное удовлетворение не дано. С учетом изложенного, считаю, иск да падет, решение в пользу ответчика» (судья Такер).

В том же году к таким же выводам суд пришел и в другом деле, по морскому праву – Vantage Navigation Corporation v Suhail and Saud Bahawn Building Materials LLC (The Alev) [1989] 1 Lloyd’s Rep 138. И пошло – поехало. С каждым годом, с каждым новым делом доктрину совершенствовали:

«В этом деле мы изучаем английское право, подлежащее применению, и пытаемся установить, заключен ли договор под влиянием давления, и если да, то каким было давление; как давление повлияло на заключение договора; какое средство защиты есть у добросовестной стороны (жертвы давления).

Конечно, мы знаем: по английскому праву договор, заключенный под давлением, может быть оспорен добросовестной стороной; и неправомерное экономическое давление – одна из форм давления».

Дело Dimskal Shipping Co. v. International Transport Workers’ Federation, The Evia Luck [1991] 4 All ER 871[277].

«Экономическое давление может быть приравнено к давлению – теперь это сложившийся закон. Судья Гуф в деле Evia Luck [1991] отметил две основные составляющие экономического давления: (а) неправомерное давление одной стороны (б) стало основной причиной для действия другой стороны – в рассматриваемом деле действие – заключение договора от 06.02.996».

Дело Huyton SA v Peter Cremer GmbH & Co [1998] EWHC 1208[278].

«Договор, заключенный под влиянием давления, по закону недействителен. Давление значит, что одна сторона получила согласие другой стороны на заключение договора неправомерными средствами.

См. дела Director of Public Prosecutions for Northern Ireland v Lynch [1975] AC 653; Universal Tankships Inc of Monrovia v International Transport Workers Federation [1983] 1 AC 366.

Такие средства включают также так называемое экономическое давление, когда одна сторона воздействует на другую сторону неправомерным экономическим или иным давлением.

Договор, заключенный под влиянием давления, недействителен в том смысле, что жертва вправе отказаться от договора, однако это право может быть утрачено, если жертва каким-либо образом подтвердит готовность исполнять навязанный договор или не прибегнет к праву на отказ от договора».

Дело Borrelli & Ors v Ting & Ors (Bermuda) [2010] UKPC 21[279].

«По моему разумению, из прецедентов ясно: “экономическое давление” может возникнуть также и из правомерного поведения, хотя в коммерческих делах такое бывает редко.

Также ясно, что противоправное поведение в прошлом, а также угроза в будущем совершить противоправное деяние при определенных обстоятельствах приравниваются к “экономическому давлению”».

Дело Progress Bulk Carriers Ltd v Tube City IMS LLC [2012] EWHC 273[280].

Так английское право признало экономическое давление. Обобщая практику, в завершение отмечу два основных, самых распространенных вида экономического давления:

а) угроза с целью заставить жертву заключить новый договор («продай машину, а не то подниму плату за стоянку», также «плати, а не то ларек закрою/товары изыму»);

б) угроза с целью изменить существующий договор – разумеется, к выгоде грозящего.

11.1. Кроме закона…

В деле Barton v Armstrong [1973] UKPC 2 вдумчивый читатель мог заметить, помимо всего прочего, еще две просветляющие мысли:

1) «подход общего права к давлению довольно узок в сравнении с правом справедливости, и право справедливости довольно рано начало помогать людям в делах, где спорная передача имущества была вызвана давлением, если таковое давление суд справедливости считал неправомерным – хотя это неправомерность и отлична от давления в понимании общего права»;

2) «в праве справедливости в те же года разрабатывали доктрину “ненадлежащего влияния” и эта доктрина позволяла прекратить (расторгнуть в судебном порядке) договор, заключенный под влиянием обмана».

Именно! Как вы помните из раздела 3.13, правило пятое, и раздела 7.1, в Англии с давних времен жили да были две системы права, две системы судов – общее право (common law) и право справедливости (law of equity). Потом слились.

Между тем ДО слияния общее право разработало доктрину давления, а право справедливости – доктрину ненадлежащего влияния. Зачем, спрашивается? Суд кратко, но емко ответил: «Подход общего права к давлению довольно узок». В переводе на русский: четыре условия давления страждущим удавалось доказать далеко не всегда.

А теперь поставьте себя на место суда. Истец не доказал давление… Но обстоятельства дела таковы, что отказать в иске рука не поднимается. Так будет несправедливо. Хорошо. Тогда надо иск удовлетворить и чем-то обосновать. Но чем?!

Вот чтобы было чем, английские судьи и придумали доктрину ненадлежащего влияния. И если поначалу «доктрина позволяла расторгнуть в судебном порядке договор, заключенный под влиянием обмана», то по мере развития – с каждым годом, с каждым делом – доктрина приобрела новые возможности.

«Кроме закона должна быть и справедливость», – говорила Екатерина Вторая. В Англии к той же мысли пришли… судьи несколько раньше, лет на сто. Так и написали в решении:

«Потому и есть Суд лорда-канцлера (Суд справедливости), ибо деяния людские столь разны и бесконечны, невозможно придумать общий закон на все случаи бытия.

Суд канцлера да поправит совесть людскую, не допустит обмана, предательства доверия, бесчинств и притеснений, какими бы те ни были, и Суд тот да смягчит и сгладит жесткость закона (общего права)». Дело Earl of Oxford’s Case [1615] 21 ER 485[281]. Обратите внимание на дату!

Король поддержал свой суд. О чем издал отдельный указ: «Если дело подданных заслуживает послабленья и справедливости, достойно слушанья в Суде лорда-канцлера, подданные мои да не будут преданы забвенью и отданы на растерзанье закону лютому (общее право)… за сим наше величество признает, одобряет и поддерживает практику Суда справедливости»[282] (король Джеймс).

Думаю, теперь вы понимаете, откуда у английских судей такая тяга к справедливости. Кстати, самое раннее упоминание о Суде справедливости из ведомых мне восходит к 1452 году! Уже тогда некий судья Фортеск видел роль Суда справедливости так: «Мы спорим здесь (в Суде справедливости) не о законе (общее право), но о совести (т. е. о справедливости)»[283].

Так что тяга к справедливости в английском праве родилась не вчера и не сегодня. Складывалась ВЕКАМИ. Отсюда также понятно, зачем и почему явилось право справедливости – в противовес общему.

Справедливость справедливостью, но бюрократия была всегда и всюду. Если хотите посмотреть на средневековый судебный процесс в Англии глазами очевидца, причем не юриста, не судьи, а обычного человека, то… увидите такую картину:

«С самого начала этой злополучной тяжбы каждый тяжущийся вновь и вновь получает копии всех документов, которыми она обрастает (или не получает, как обычно и наблюдается, потому что никому эти копии не нужны, но, тем не менее, платит за них), а это целые возы бумаги.

Все вновь и вновь возвращается каждый тяжущийся к исходной точке в обстановке такой дьявольской свистопляски судебных издержек, пошлин, бессмыслицы и лихоимства, какая никому и не снилась даже в самых диких видениях шабаша ведьм.

Суд справедливости запрашивает Суд общего права; Суд общего права вместо ответа запрашивает Суд справедливости; Суд общего права находит, что он не вправе поступить так; Суд справедливости находит, что по справедливости он не может поступить этак, причем ни тот, ни другой не решаются даже сознаться, что они бессильны что-нибудь сделать без того, чтобы этот поверенный не давал советов и этот адвокат не выступал от имени А, а тот поверенный не давал советов и тот адвокат не выступал от имени Б, и так далее, вплоть до конца всей азбуки».

Чарльз Диккенс, «Холодный дом», глава 8. «Домашка» – прочитайте весь роман.

11.2. Вторая причина рождения доктрины

Вторая причина рождения доктрины ненадлежащего влияния… изредка нет-нет, да и встречаются дела, когда влияние есть, а давления нет. Да-да, бывает и такое. Опять «пригоним» наш автомобиль. Сравните угрозу «продай машину, а не то подниму плату за стоянку» с предложением «пожертвуй машину на храм».

Представьте: вы приняли постриг, забили на все мирское и под новый год ушли в монастырь, прочь от житейских хлопот и земных страстей. От былой жизни остались лишь смутные воспоминания… да внедорожник в гараже у тещи.

Весна. Как-то после обеда настоятель сомлел, пригрелся и мечтательно протянул: «Эх, машину бы заиметь… дровишки бы из лесу возили… иноки, если у кого есть и стоит без надобности, может, пожертвуете?». Вы призадумались. Отмолчались.

Лето. Настоятель вкрадчиво молвит: «Такой-то передал храму дом, сякой-то денежек отсыпал… ты бы тоже присоединился, делото богоугодное». Вы обещали подумать и ушли к себе в келью.

Поздняя осень. Стужа. Слякоть. Настоятель, кутаясь в потертую рясу, сетует на жизнь: «Ох и хладно на дворе… Лес далече, дрова таскать совсем мочи нет. Машиной бы кто помог, вот бы счастье-то было…»

Видите?! Угрозы нет и близко. Вам не грозят епитимьей, изгнанием из монастыря или чем-то еще. Не хочешь – не жертвуй, дело твое, Бог тебе судья. А влияние ЕСТЬ. На послушника влияют тихонько, капля по капле…

Надлежащее это влияние или нет? И если шире: какое влияние считать надлежащим, а какое – нет? Подумайте. А чтобы вам легче думалось, рассмотрим одно из дел, стоящих у истоков доктрины.

Сын подделал векселя отца и расплатился этими векселями с банком. Банк вскрыл подделку и пригласил отца с сыном на задушевную беседу. Сын сказал отцу: «Если векселя твои, то у нас все будет хорошо; если нет, остается лишь одно: мы не можем быть соучастниками преступления». (Кап – упала первая капля.)

Юрист сына добавил: «Дело серьезное». (Кап-кап.). Юрист отца подвел итог: «Тянет на пожизненную каторгу». (Кап-кап-кап.) Отец – своему юристу: «Что делать? Людям нужно вернуть деньги».

В итоге отец подписал договор с банком: отец дает свою недвижимость в залог под долг сына, а взамен банк возвращает отцу поддельные векселя. Позже отец одумался и подал иск о расторжении договора, выиграл. Посиделки в банке суд оценил так:

«Потерпит ли право справедливости такой договор?…Имело место понуждение. У нас есть с чем идти в полицию, дабы отправить вашего сына на каторгу. Вы берете на себя долг сына на сумму подделки? Берете – не пойдем. Откажетесь – пойдем. Вот что произошло. Вопрос: действителен ли (договор)?

По-моему, нет. Не думаю, что подобный договор был бы правомерен, даже если бы отца не вынудили, а он сам бы предложил банкирам заключить такой договор, и те бы согласились.

К таковому выводу я прихожу, поелику в деле Wallace v Hardacre судья Эленборо дал ясное понимание современного закона по вопросу сему, договор ничтожен, если по существу заключен ради того, чтобы остановить уголовное преследование». Дело Williams v Bailey (1866) LR 1 HL 200, судья Кранворт.

11.3. Суть доктрины

В ранних делах судьи особо не заморачивались с теорией. К примеру, в деле Huguenin v Baseley [1807] 14 Ves 273, 300 доктрину ненадлежащего влияния применили, особо не вникая в суть.

Вникли после Williams v Bailey [1866], в следующем деле Allcard v Skinner [1887] 36 Ch D 145. Дело стало фундаментальным по трем причинам.

Во-первых, суд наконец дал определение ненадлежащему влиянию.

Во-вторых, суд разделил (научно говоря, классифицировал) ненадлежащее влияние на два вида: доказываемое и подразумеваемое.

В-третьих, суд задумался о пределах и условиях применения доктрины: если везде и всюду видеть ненадлежащее влияние, получается, очень многие договора можно расторгнуть… туда ли идем?! Какое поведение одобрим?

Фабула. Госпожа Элкард вступила в монашеский орден «Бедные протестантские сестры». Приняла обет жить в бедности и смирении, приняла и другие правила монастыря: «Глас настоятельницы – глас Божий», «Ты не вправе искать совета на стороне, за стенами обители» и прочая, прочая. Кап-кап-кап.

Пробыв три дня под сенью монастырских стен, Элкард составила завещание. В случае смерти послушницы Элкард все имущество отходит госпоже Скиннер – настоятельнице ордена. Также новенькая сестра пожертвовала ордену ценное имущество, в том числе акции железной дороги.

В 1879 г. Элкард, как говорили в те годы у нас, «забросила рясу в кусты», т. е. ушла из ордена. И в тот же год отменила завещания. А в 1886 г. подала иск о возврате имущества, отданного настоятельнице[284].

Судья Коттон:

«Вопрос вот в чем: попадает ли дело под принцип, установленный решениями Суда лорда-канцлера (Суд права справедливости), позволяющий расторгнуть договор добровольного пожертвования, если во время заключения договора стороны находились под влиянием, которое, по мнению суда, впоследствии позволяет дарителю расторгнуть договор.

Решения по схожим делам можно разделить на два вида. В первом виде дел суд счел доказанным: дар получен в результате явно выраженного влияния одаряемого, и влияние было сделано с целью получить дар;

во втором виде дел суд решил: отношения между дарителем и одаряемым незадолго до или во время заключения договора были таковы, что возникла презумпция “влияние есть”, и одаряемый влиял на дарителя с целью получить дар.

(“Отношения были таковы”=доверительные отношения сторон, очевидные со стороны разумному человеку. К примеру, отношения монаха и настоятеля, больного и врача, клиента и юриста.)

В таких делах суд расторгнет договор, если не будет доказано: дар совершен по доброй воле дарителя; даритель действовал в обстоятельствах, позволивших дарителю выразить свободу воли; дар стал итогом выражения свободной воли дарителя.

Первый вид дел, можно считать, основан на принципе “никому не позволено извлекать выгоду из своего же обмана или иного неправомерного деяния”. Во втором виде суд вмешивается в отношения сторон не на основании противоправного поведения одаряемого, а на основании общественного порядка, дабы уберечь доверительные отношения сторон и влияние от злоупотребления (не дать злоупотребить доверием).

Вопрос: относится ли нынешнее дело к второму виду? И я думаю, что относится. Во время передачи дара истица была постриженной монахиней, и в таком положении полностью подчинялась ответчице, сестре-настоятельнице. Истица не могла получить независимый совет (консультацию юриста), истица находилась в таком положении, что не могла свободно выразить свою волю…»

Судья Линдли:

«Я внимательно изучил доказательства по делу, чтобы установить, было ли какое-то давление, побудившее истицу передать имущество сестринству (ордену), или, быть может, истицу обманули, или у другой стороны было какое-то нечестное превосходство над истицей.

Доказательства убедили меня: давления не было, за исключением неизбежного влияния принятых истицей обетов и правил (ордена). обмана нет, имущество истицы пошло на нужды сестринства.

По правде говоря, истица отдала имущество в ходе обычного поведения, не думая о последствиях. Она посвятила себя и свое состояние сестринству, не думая, что однажды уйдет из монастыря и потребует все назад.

Отдавая имущество, истица действовала на основании принятых обетов и правил сестринства, обычное поведение, которое она приняла на себя с учетом описанных обстоятельств…

Нет прецедента, который бы рек: договоры дарения, заключенные истицей, недействительны. Следовательно, нужно исходить из общих доктрин права справедливости, что, в принципе, позволяет расторгнуть договор дарения.

Истица ссылается на дело Huguenin v. Baseley [1807] 14 Ves 273 и некоторые подобные дела. Эти дела бывают двух видов, виды иногда смешиваются друг с другом.

В первом виде есть нечестное и недостойное поведение, какое-то влияние извне, какая-то форма обмана, и обычно, хотя не всегда, какое-то личное превосходство, полученное выгодоприобретателем за счет близких и доверительных отношений с дающим (жертвой). (Воти определение ненадлежащего влияния.)

Рассматриваемое дело к первому виду не относится.

В делах второго вида одаряемый находится в таком положении, что обязан советовать дарителю, а то и распоряжаться имуществом дарителя. В таких делах суд взваливает бремя доказывания на одаряемого, который должен доказать, что он не злоупотребил своим положением, что дар не вызван ненадлежащим влиянием самого одаряемого. Также необходимо доказать: даритель получил независимый совет и когда дарил, был избавлен от влияния одаряемого.

Я не смог найти дело, которое бы не попадало в описанные два вида. Также нет дела, подобного рассматриваемому… Тогда стоит изучить сам принцип. Каков принцип?

(1) Правильно ли, целесообразно ли спасать людей от последствий собственной глупости? (2) И правильно ли, целесообразно ли не дать одному стать жертвой другого?

Доктрина ненадлежащего влияния основана на втором принципе.

…Очевидно, если расторгать в суде договоры пожертвования на благотворительность и другие, менее достойные? дела, если позволять людям вернуть утраченное по собственной глупости, тогда суд поощрит глупое, беспечное, бездумное и дурное поведение.

С другой стороны, людей надо защитить от попыток выманить имущество путем жульничества, ввода в заблуждение, навязывания и т. д. Это одна из важнейших задач любой системы права.

Доктрина ненадлежащего влияния в праве справедливости выросла из необходимости бороться с коварным давлением на душу и бесконечными ликами обмана.

Нет суда, который бы дал определение обману и ненадлежащему влиянию, одной из многих разновидностей обмана. Влияние одного разума на другой очень тонко, а влияние религии – самое опасное и мощное, и в борьбе с влиянием суды справедливости зашли далече… Истица всецело зависела от настоятельницы. Дар, сделанный при таких обстоятельствах, не может остаться у получившего.

… Право (на вещь), возникающее у одаряемого, несовершенно из-за влияния, которое неизбежно дает позиция одаряемого (более сильная), и такое влияние суды считают ненадлежащим.

…Если бы в монастыре не было правила “ты не вправе искать совета на стороне”, я бы еще сомневался, но поскольку правило есть, чаши весов склоняются против ответчицы.

…Если подарок сделан человеку, пускай и состоящему в доверительных отношениях с дарителем, но подарок малоценный, суд не расторгнет договор только потому, что даритель был лишен возможности получить независимый совет.

…Но если подарок настолько дорогой, что дарение нельзя разумно объяснить дружбой, хорошими отношениями, благотворительностью или иными схожими мотивами обычных людей, тогда одаряемый обязан доказывать (добровольность дара).

…Дары истицы сделаны под принуждением, которому, пока длилось принуждение, истица не могла противиться….»[285]

Смех сквозь слезы, но после стольких красивых слов – «коварное давление на душу», «бесконечные лики обмана», «чаши весов склоняются против ответчицы» и т. д. – суд… отказал в иске по одной-единственной причине: истица подала иск слишком поздно, лет пять спустя после ухода из монастыря. Пришла бы раньше – выиграла бы.

Насколько я понимаю, тогда еще не было статутного закона об исковой давности. Но поскольку дело суд рассматривал по праву справедливости, то действовали общие принципы права справедливости, один из которых, опять латынь с английскими корнями: Vigilantibus non dormientibus quitas subvenit – «право справедливости помогает расторопному, а не ленивому».

Современные специалисты по праву справедливости говорят короче: «Задержка побеждает справедливость». И объясняют так: «Если сторона проспала свое право (на оспаривание договора) и позволила ответчику считать, что истец отказался от права (на оспаривание), суд может отказать истцу» [286].

Грустно, конечно… Тем не менее дело обогатило право. Суд хоть и сказал: «Нет суда, который бы дал определение ненадлежащему влиянию», – но следом сам же это определение и вывел. Не вполне точно, видите ли, «виды иногда смешиваются друг с другом», но для первой попытки вполне достойно.

11.4. Виды ненадлежащего влияния

11.5. Заключение

Ведущее дело по ненадлежащему влиянию – Royal Bank of Scotlandplc г Etridge (№ 2) [2001] UKHL 44[292]. Очень показательно, что, вынося решение, суд помнит о КОРНЯХ – дело Allcard г Skinner[1887] 36 Ch D 145, которое, как отметил суд, «знакомо каждому студенту-юристу».

Потому-то мы с вами столь внимательно изучали то древнее дело. Как сказал в начале книги, «есть определенный набор судебных решений и дел, которые – “обязаловка”, которые изучают все, кто изучает английское право».

Сейчас доктрина ненадлежащего влияния в английском праве существует в том виде и в той классификации, которую я вам и представил. В деле Royal Bank of Scotland plc г Etridge (№ 2) [2001] UKHL 44 и последующих делах De Wind v Wedge [2008] EWHC 514[293], Hewett v First Plus Financial Group Plc [2010] EWCA Civ 312[294], Brown v Stephenson [2013] EWHC 2531[295] суды в основном думают над частностями.

А именно:

• каким должен быть независимый совет, полученный жертвой, чтобы ответчик мог доказать отсутствие ненадлежащего влияния (истец знал, на что шел, заключая спорный договор, действовал разумно и осознанно, без влияния);

• как страховаться банку при заключении договора залога общего имущества супругов; а то муж берет кредит под залог имущества супругов, а жена потом подает иск о расторжении договора, якобы договор заключен под ненадлежащим влиянием мужа;

• если ненадлежащее влияние доказано, договор расторгнут судом, как быть с правами третьих лиц?

• прочие частности.

Также отмечу: ненадлежащее влияние «живет» в основном в делах «физиков». В коммерческих спорах балом правит доктрина давления, особенно – экономического давления.

12.1. Вопросы и ответы

В эпилоге к первому изданию книги я жаловался: «О чем еще умолчал автор? Увы, о многом. Вспомните раздел 3.1, пять условий, при которых договор будет заключен. Четыре пункта я честно и подробнейше рассмотрел. Пятый, “Отсутствие мин” – обстоятельств, влекущих недействительность договора”, извините, господа и дамы, тянет на отдельную книгу».

Держу слово. Сколько позволяли сроки и объем, данные издателем на дописку, столько и добавил. Из пороков («мин») договора подробно расписал три, а еще три остались на будущее – неравенство сил в договоре, ошибка, заблуждение.

Еще хороший задел на будущее – преддоговорная ответственность. В русском праве после реформы появилась прогрессивная статья 434.1 ГК РФ, переговоры о заключении договора. Суть: «Сторона, которая ведет или прерывает переговоры о заключении договора недобросовестно, обязана возместить другой стороне причиненные этим убытки».

Статья прогрессивная, так как в Англии преддоговорная ответственность работает… мягко говоря, через пень колоду. В деле Walford v Miles. [1992] 1 All ER 453 кричали, что «обещание добросовестно вести переговоры никогда не будет наделено принудительной силой», а после, в недавнем деле Petromec v Petroleo Brasileiro [2005]EWCA Civ 891[296], вроде бы сдвинулись с мертвой точки… Да и в деле Anglia Television v Reed [1971] 3 All ER 690, раздел 7.4, суд взыскал убытки, понесенные стороной ДО договора.

Вопрос крайне интересный. Во-первых, в преддоговорную ответственность как раз можно влететь в ВЭД-сделке. По крайней мере, в теории…

Во-вторых, в российском праве уже есть первая ласточка, когда со стороны взыскали упущенную выгоду (убытки), косвенно вызванные недобросовестным ведением переговоров. Причем не по ВЭД-сделке, а по банальной аренде между двумя русскими «юриками».

Ласточка – Решение АС Омской области от 27.06.2014, дело №А46-5044/2014. Вкратце: «По мнению истца, переговоры об условиях договора аренды продолжились и были завершены согласованием всех условий договора 03.12.2013. В связи с согласованием всех условий договора его текст был подписан истцом и передан для подписания ответчику, но ответчиком договор подписан не был.

…Истец полагает неполученную от ответчика арендную плату, предусмотренную согласованным проектом договора аренды, упущенной выгодой истца и просит взыскать ее с ответчика в соответствии со следующим расчетом.

В остальной части исковые требования удовлетворению не подлежат, так как ответчик фактически не использовал здание, что исключает его обязанность по оплате коммунального ресурса.

Также не подлежит взысканию упущенная выгода за остальной период и расходы по оплате информационных услуг ввиду того, что отсутствует вина ответчика в неполучении дохода и в произведенных расходах».

Также давно руки не доходят сделать подробный анализ «русских дел». Все мы слышали про суды наших олигархов в Лондоне. Как, зачем и почему люди туда попадают? Будет ли потом исполнимо такое решение?

Да-да. У английского права есть еще одна интересная и малоизвестная особенность. В теории английское право может достать вас в любой точке земного шара. Отсюда и выражение «длинная рука правосудия». Почему так? Дай Бог, расскажу в третьем издании. Материал, в принципе, есть. Найти бы еще время обработать, изложить в понятной и простой форме… Буду рад с вами поделиться.

Еще хотел бы расписать неосновательное обогащение по английскому праву и битву форм, обязательно добавить в книгу особенную часть – «Отдельные виды договоров»: как минимум, купля-продажа с разбором Закона о купле-продаже 1979 г., а также подряд, оказание услуг и агентский договор.

Еще… Да много чего еще.

12.2. А что хотите вы, читатель?

Стоп. Что я все о себе да о себе? А что хотите увидеть в книге вы, читатель? НАПИШИТЕ. Мне будут приятны и ваше мнение о книге, и критика, и замечания, да и просто ваше слово.

Мой адрес [email protected]. Будет третья часть или нет, зависит в том числе и от ваших откликов. Есть вопросы – задавайте. Отвечу или по переписке, или в третьем издании книги.

Мы не в Англии. Я не получаю процент с каждой проданной книги. Но от продаж зависит решение издателя, будет очередное издание или нет. Поэтому у вас есть возможность подтолкнуть издателя.

Как? Просто. По мере сил, прямо или косвенно повышайте продажи. Купите несколько экземпляров книги – себе и друзьям (подругам). А что, хороший подарок как для юриста или руководителя, так и для любого мыслящего, интересующегося человека.

Далее, если покупали книгу в интернет-магазине, оставьте отзыв. Дополнительно обсуждайте книгу на форумах/с коллегами и т. д. Тогда совместными усилиями продолжим изучать английское право.

12.3. Благодарности

Между первым и вторым изданиями я получил много писем от читателей. Люди, спасибо вам всем! Но особо хочу отметить троих.

1) Владислав Горобинский помог найти редкие прецеденты, которых нет в открытом доступе. В частности, Parkinson г College of Ambulance Ltd [1925] 2 KB 1 и Howard г Shirlstar Container Transport Ltd [1990] 1 WLR 1292. А также справедливо указал автору на ряд мелких ошибок и неточностей;

2) Андрей Колбасин помог разобраться с некоторой спецификой морского права в деле Anderson Ltd г Daniel [1924] 1 KB 138 – грузовая марка и кое-что еще.

3) Кирилл Дудченко помог увидеть некоторые мелкие огрехи, которые не заметили остальные читатели.

Еще раз, спасибо!

Если кому интересно посмотреть на кубометры книг, которые перелопатил автор, пожалуйста. Зрите.

1. Балох, Тарик А. Договор и неосновательное обогащение. – Орегон: Харт паблишинг, 2009. / Unjust Enrichment and Contract, Tariq A Baloch) ISBN: 978-1-84113-908-1.

2. Блэкбёрн, Колин. Трактат о договорах купли-продажи и передачи прав собственности и владения товарами. – Англия, Лондон: Уильям Беннинг и компания, 1845. / «A treatise on the effect of the contract of sale on the legal rights ofproperty and possession in goods, wares, and merchandise By Lord Blackburn».

3. Бойл, Фиона. Практическое руководство по навыкам юриста / Фиона Бойл, Дивирал Кап, Филипп Плоуден. – Англия: Cavendish Publishing, 2003. / «A Practical Guide to Lawyering Skills: Second edition» by Fiona Boyle, Deveral Capps, Philip Plowden, GB, Cavendish Publishing, 2003.

4. Бурроус, Эндрю. Понимание обязательственного права. – Англия, Оксфорд: Харт паблишинг, 1998. / «Understanding the law of obligations», Andrew Burrows. ISBN 1-901362-38-8.

5. Джофри, Самуэль. Обязательственное право и средства правовой защиты. – 2-е изд. – Англия: Cavendish Publishing, 2001. ISBN 1-85941-566-0 / «Law of obligations and legal remedies» Second Edition, Geoffrey Samuel.

6. Договорное право в схемах. – 3-е изд. – Англия: Cavendish Publishing, 2001. ISBN 1-85941-514-8 / Contract Law Third Edition, Cavendish Publishing Limited, London.

7. Договорные убытки: по внутреннему праву и международные перспективы / под ред. Джакхара Саидова, Ральфа Каннингтона. – Англия: Харт паблишинг, 2008. ISBN: 978-1-84113-741-4, «Contract Damages: Domestic and International Perspectives» Edited by Djakhongir Saidov and Ralph Cunnington Oxford and Portland, Oregon.

8. Келли, Дэвид. Законы делового мира / Дэвид Келли, Энн Холмс, Руфь Хайвард. – 5-е изд. – Лондон: Cavendish Publishing, 2005 / «BUSINESS LAW: Fifth Edition», David Kelly, Ann Holmes, Ruth Hayward.

9. Коук, Эдвард. Избранные произведения и речи Сэра Эдварда Коука. Том 1. – США, Индиана, Индианагполис: Liberty Fund, 2003. / «The selected writings and speeches of Sir Edward Coke, volume 1». ISBN 0-86597-313-x.

10. Лангдел, Кристофер Колумб. Подборка дел по договорному праву. С ссылками и выдержками. Подготовлено для использования в Университете Гарвард. – 2-е изд. – Бостон: Литл, Браун и компания, 1879. / Langdell, C.C. A Selection of Cases on the Law of Contracts. With References and Citations. Prepared for Use as a Text-book in Harvard Law School. Boston: Little, Brown & Co., 1879, second edition.

*11. Лундмарк, Том. Общее право о деликтах и договоре. – Англия: Lit Verlag, 1988. / Thomas Lundmark, «Common Law Tort & Contract», ISBN-10: 3825837394, ISBN-13: 978-3825837396

*12. МакКендрик, Эван. Договорное право: тексты, дела и материалы. – 5-е изд. – Англия, Оксфорд: Изд-во Оксфордского университета, 2012. / Ewan McKendrick «Contract Law: Text, Cases and Materials», Fifths Edition, United Kingdom, Oxford University Press, ISBN 978-0-19-969938-4

13. Малкахи, Линда. Договорное право в перспективе. – 5-е изд. – Англия: Рутледж-Кавендиш, 2008. ISBN 0-203-88580-5 / Linda Mulcahy «Contract law in perspective» Fifth edition published 2008 by Routledge-Cavendish.

14. МакМиллан, Катарина. Ошибки в договорном праве. – Орегон: Харт паблишинг, 2010. ISBN: 978-1-84113-507-6 / «Mistakes in Contract Law» Catharine MacMillan, Hart Publishing, OREGON, 2010.

15. Марти, Жаклин. Правовая система Англии. – 7-е изд., пересмотренное. – Англия: Hodder Education, 2013. / Jacqueline Marti «The English Legal System, 7th Revised edition edition».

16. Мау, Нил. Договорное право в Гонконге: вводный путеводитель. – Китай: Hong Kong University Press, 2010. ISBN 978-988-8028-58-0, «Contract law in Hong-Kong: an introductory guide», Stephen D. Mau.

17. Митчел, Катрин. Толкование договоров: противоречия закона. – Англия: Рутледж-Кавендиш, 2007. / ISBN 978—1—84568— 044—2, «Interpretation of Contracts: Current controversies in law», Catherine Mitchell.

18. Монахан, Джефф. Договорное право: необходимый минимум. – 2-е изд. – Англия: Cavendish Publishing, 2001. ISBN 1-876905-01-8 / «Essential Contract Law: Second Edition», Geoff Monahan.

19. Мердок, Джон. Договор подряда: закон и управление / Джон Мурдок, Уилл Хью. – 4-е изд. – Англия: Taylor & Francis, 2007. ISBN 978-0-415-39368-3 / «Construction Contracts Law and management Fourth Edition» John Murdoch and Will Hughes.

20. Мэн, Ричард. Законы делового мира / Ричард Мэн, Барри Робертс. – 14-е изд. – США: South-Western Cengage Learning, 2009. ISBN 13: 978-0-324-65541-4

21.0 средствах защиты в частном праве / под ред. Чарльза Рикета. – Англия, Орегон: Харт паблишинг, 2008. ISBN: 978-184113-814-5 / «Justifying Private Law Remedies», Edited by Charles EF Rickett Oxford and Portland, Oregon 2008, Hart Publishing, OREGON, 2008

*22. О’Салливан, Джанет. Договорное право /Джанет О’Салливан, Джонатан Хилиард. – 5-е изд. – Англия, Оксфорд: издательство Оксфордского университета, 2012. / Janet O’Sullivan & Jonathan Hilliard «The Law of Contract», Fifths Edition, United Kingdom, Oxford University Press, 2012, ISBN 978—0—19—964480—3

23. Отон, Дэвид. Исходная книга по договорному праву /Дэвид Отон, Мартин Девис. – 2-е изд. – Англия: Cavendish Publishing, 2000. ISBN 1-85941-584-9 / «Sourcebook on contract law» Second Edition, David Oughton, Martin Davis

24. Оуэнс, Кейт. Право для неюристов. – 3-е изд. – Англия: Cavendish Publishing, 2001 г. ISBN 1-85941-671-3 / «Law for non-law students Third Edition».

25. Поллок, Фредерик. Принципы договора: в общем праве и праве справедливости. – Англия: Роберт Кларк и компания, 1881. / «Principles Of Contract At Law And In Equity Being A Treatise On The General Principles Concerning The Validity Of Agreements, With A Special View To The Comparison Of Law And Equity, And With References To The Indian Contract Act, And Occasionally To Roman, American, And Continental Law By Frederick Pollock, Of Lincoln’s Inn, Esq., Barrister-at-IxtBI, idte- Fellow of Trinity College, Cambridge First American, from the Second English Edition», CINCINNATI, Robert Clarke & Co, 1881

*26. Рамджон, Мухамед. Открываем право справедливости и доверительного управления имуществом. – 5-е изд. – Англия: Рутледж, 2015. / «Unlocking equity and trusts», Mohamed Ramjohn, Fifth edition, Routledge, ISBN: 978-1-138-82414-0.

27. Рибейро, Роберт. Коммерческие договора: техники составления и прецеденты. – Англия, Лондон: Thorogood Publishing Ltd., 2005. ISBN 1-85418-271-4, «Commercial contracts: drafting techniques and precedents» Robert Ribeiro.

28. Рибиро, Роберт. Убытки и прочие средства правовой защиты на случай нарушения коммерческих договоров. – Англия, Лондон: Thorogood Publishing Ltd., 2002. ISBN 1-85418-226-9, «Commercial contracts: drafting techniques and precedents» «Damages and other remedies for breach of commercial contracts», Robert Ribeiro.

*29. Ричардс, Пол. Договорное право. – 9-е изд. – Англия, Эдинбург: Pearson Education Limited, 2009. / Paul Richards, «Law of contract – 9th ed», Pearson Education Limited, ISBN 978-1-40589907-9

30. Ричес, Сара. Законы делового мира / Сара Ричес, Вида Аллен. – 9-е изд. – Англия: Pearson Education, 2009. ISBN: 978-14058-9964-2, «Business Law 9th Edition», Sarah Riches & Vida Allen

31. Салзедо, Саймон. Портфель дел по договорному праву / Саймон Салзедо, Питер Бруннер. – 3-е изд. – Англия: Cavendish Publishing, 1999. ISBN 1-85941-541-5 / «Briefcase on Contract Law, Third Edition» Simon Salzedo, Peter Brunner.

32. Сафф, Марна. Договорное право: необходимый минимум. – 2-е изд. – Англия: Cavendish Publishing, 1997. ISBN 1-85941-360-9. Suff, Marnah «Essential Contract Law» (Essential Law Series).

*33. Сваин, Уоррен. Договорное право в 1670–1870 гг. – Англия, издательство университета Кембридж, 2015. / The law of contract, 1670–1870 / Warren Swain. Cambridge University Press 2015, ISBN 978-1-107-04076-2

34. Стоун, Ричард. Современное договорное право. – 5-е изд. – Англия: Cavendish Publishing, 2002. ISBN 1-85941-667-5, Richard Stone, LLB, LLM «The Modern Law Of Contract: Fifth edition» Published in Great Britain 2002 by Cavendish Publishing Limited.

*35. Стоун, Ричард. Тексты, дела и материалы по договорному праву / Ричард Стоун, Джеймс Дивенни. – Англия: Рутледж, 2014. / Richard Stone, James Devenney «Text, Cases and Materials on Contract Law», Англия Routledge, 2014, ISBN 1317815181, 9781317815181

36. Тернер, Крис. Договорное право – 2-е изд. – Англия: Hodder Education, 2007 ISBN: 978 0 340 94161 4 / «Contract Law», 2-nd edition, Chris Turner.

*37. Томсон, Нил. Права сторон противоправного договора. – Австралия, Сидней: Федерейшн Пресс, 1991. / Neil Thompson, «The Rights of Parties to Illegal Transactions», Federation Press, 1991, ISBN 1862870365, 9781862870369.

38. Трентиль, Гунтер. Договорное право. – 11-е изд. – Англия: Sweet & Maxwell, 2003. ISBN 0-421-788305 «The Law OfContract By Sir Guenter Treitel».

39. Фафински, Стефан. Договорное право / Стефан Фафински, Эмили Финч. – 2-е изд. – Англия: Pearson Education, 2010. ISBN: 978-1-4082-2582-0 / «CONTRACT LAW 2nd edition», Stefan Fafinski and Emily Finch.

*40. Флур Хавс, Катрин. Тексты, дела и материалы по праву справедливости и доверительному управлению. – Англия: Pearson Education, 2015. / Catrin Fflur Huws «Text, cases, and materials on equity and trusts» ISBN: 978-1-4082-6957-2.

41. Фундаментальные дела в договорном праве / под ред. Чарльза и Поля Митчел. – Орегон: Харт паблишинг, 2008. / Landmark Cases in the Law of Contract, ISBN: 978-1-84113-759-9.

42. Фундаментальные дела в праве реституции / под ред. Чарльза и Поля Митчел. – Орегон: Харт паблишинг, 2006. / Landmark Cases in the Law of Restitution, ISBN-13: 978-1-84113588-5 (hardback).

*43. Хадсон, Алистер. Право справедливости и доверительное управление имуществом. – 6-е изд. – Англия: Рутледж-Кавендиш, 2010. / Alastair Hudson, «Equity and trusts», 6th ed, by RoutledgeCavendish, ISBN 0-203-87672-5

44. Харрис, Фил. Введение в право. – 7-е изд. – Англия: издательство университета Кембридж, 2007. / «An Introduction to Law», Seventh Edition, Cambridge University Press, ISBN-13 978-0521-69796-5.

45. Хатчисон, Алан. Эволюция и общее право/ Allan c. Hutchinson «Evolution and the Common Law», Cambridge University Press 2005.

46. Хогг, Мартин. Обещания и договорное право, сравнительные перспективы. – Англия: издательство университета Кембридж, 2011. ISBN 978-0-521-19338-2 / «Promises and Contract Law Comparative Perspectives», Cambridge University Press.

47. Чадвик, Энтони. Руководство по правовой системе Англии». – Издательство Straightforward Publishing, 2006. Anthony Chadwick «A Guide to the English Legal System (Emerald Home Lawyer Series)»

48. Чапел, Дэвид. Энциклопедия строительного подряда /Дэвид Чапел, Майкл Коулин, Майкл Данн. – Англия: Wiley-Blackwell, 2009. ISBN 978-1-4051-8724-4/ «BUILDING LAWENCYCLOPAEDIA» David Chappell, Michael Cowlin, Michael Dunn.

49. Чарман, Мери. Договорное право. – 4-е изд. – Англия: Willan Publishing, 2007. ISBN 978-1-84392-358-9 / Mary Charman «Contract Law Fourth edition».

50. Эллиот, Катрин. Договорное право / Катрин Эллиот, Франсис Квин. – 7-е изд. – Англия: Pearson Education, 2009. ISBN: 9781-4058-9935-2 / «Contract Law, seventh edition» Catherine Elliott & Frances Quinn.

51. Янг, Макс. Понимаем договорное право. – Англия: Рутледж-Кавендиш, 2010. ISBN 0-203-86423-9, «Understanding Contract Law», Max Young.

12.4. Скрытый раздел

Не включен в содержание намеренно. Отдельное спасибо тому, кто добрался до этих строк. Если кажется, будто книга быстро закончилась, легко читалась и быстро прочлась… Вы правы.

Но я хочу, чтобы вы знали, какой труд стоит за этой легкостью. Два года работы только по первому изданию. Еще год по второму. А сколько думал, вынашивал, правил, нянчил… и вовсе не счесть. Порядка сорока источников. Честных. Прочитанных. Обдуманных. И это по первому изданию. Ко второму прибавилось еще десять.

Более сотни перерытых прецедентов… только по первому изданию. Ко второму еще «тридцатка». И вот книга закончена. Надеюсь, понравилось. Надеюсь, пригодится и поможет. Еще раз удачи! Жму руку.

P.S. Мой прощальный поклон. Насчет «пригодится и поможет» недавно рассматривал дело о разумности судебных расходов по оплате услуг представителя и отметил, что ВАС РФ сделал вывод: должно учитываться не только фактическое предоставление услуг по договору, но и их качество, в том числе знания и навыки, которые продемонстрировал представитель.

ВАС предложил следующие критерии оценки:

• знание законодательства и судебной практики;

• владение научными доктринами;

• знание тенденций развития правового регулирования спорных институтов в отечественной правовой системе и правовых системах иностранных государств;

• знание международно-правовых тенденций по спорному вопросу (Определение ВАС РФ от 19.11.2013 № ВАС-16291/ 10 по делу № А40-91883/08-61-820).

Так что английское право может быть полезно и в русском суде. Хотя бы для того, чтобы удержать сумму вашего гонорара.

Для экстремалов. Английское право можно использовать и в русском суде в насквозь русском споре, т. е. русских лиц по русскому праву, если других вариантов нет и сослаться больше не на что, или как дополнительный аргумент.

Подробно и с примерами см. мою книгу «Чему все еще не учат на юрфаке: как думает юрист, стратегии мышления». ISBN: 978-5-222-23709-0, 978-5-222-24324-4, 978-5-222-26139-2, глава 12, «Четыре стихии», подраздел 12.3., стихия Воды.

Вот теперь – все.

Счастливо!

(С) Оробинский Вячеслав Владимирович, 2012–2016 гг.