Куриный бульон для души. Выход есть! 101 история о том, как преодолеть любые трудности бесплатное чтение

Jack Canfield, Mark Victor Hansen, and Amy Newmark

CHICKEN SOUP FOR THE SOUL. FROM LEMONS TO LEMONADE: 101 Positive, Practical, and Powerful Stories about Making the Best of a Bad Situation

Copyright © 2013 by Chicken Soup for the Soul Publishing, LLC. All Rights Reserved.

No part of this publication may be reproduced, stored in a retrieval system or transmitted in any form or by any means, electronic, mechanical, photocopying, recording or otherwise, without the written permission of the publisher.

CSS, Chicken Soup for the Soul, and its Logo and Marks are trademarks of Chicken Soup for the Soul Publishing LLC.

© Кваша Е., перевод на русский язык, 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *
Книги, которые выбирают сердцем
5 лет в России
2 000 000 проданных книг

Запуская серию «Куриный бульон для души» в России в 2016 году, мы еще не знали, какой успех ее ждет. Но в каждом сборнике была своя магия, и все эти маленькие истории всякий раз разлетались, как птички, и сами находили дома, где для них было открыто окно.

5 лет – маленький юбилей, но прекрасный повод подвести итоги и задуматься, что будет дальше. Позади 16 сборников, а впереди – замечательные новые. Они поддержат вас, когда внутренние ресурсы окажутся на исходе, будут подогревать ваше желание перемен, помогут исцелить душевные раны, напомнят, что для счастья иногда нужно совсем немного.

Для каждого из 2 000 000, кто купил «Куриный бульон», для каждого нового друга, кто держит его в руках впервые, – это юбилейное оформление и наша огромная благодарность за ваш выбор.

В этом сборнике вы познакомитесь с героями, которые:

• С помощью позитивного мышления и упорного труда превратили испытания, выпавшие на их долю, в потрясающие возможности

• Серьезно заболели и чуть не умерли, однако этот тяжелый опыт помог им начать жизнь заново

• Бросили нелюбимую работу и осознали, что стали намного счастливее на новом карьерном пути

• Не жалуются на свою судьбу, а просто встают на ноги и идут вперед

Предисловие

Мы можем жаловаться на то, что розы имеют шипы, или радоваться, что на кустах с шипами растут розы.

Авраам Линкольн

Это потрясающе. Я до сих пор не отошла от этой 101 истории от самых вдохновляющих людей на свете. Я рада познакомить вас с мужчинами и женщинами, которые с помощью позитивного мышления, творчества и упорного труда превратили испытания, выпавшие на их долю, в потрясающие возможности. Именно за это мы и любим истории «Куриного бульона для души» – за возможность учиться на примере обычных людей, оказавшихся в необычных обстоятельствах. Мы специально подбираем для вас истории, которые вдохновляют, помогают и показывают, как любой человек может изменить свою жизнь.

В этих историях меня больше всего поразила стойкость человеческого духа в борьбе с проблемами в любой сфере: будь то здоровье, карьера или отношения. Люди не жалуются на свою судьбу, а просто встают на ноги и идут вперед. Именно так и делают лимонад, когда жизнь выдает одни лимоны.

Вы прочитаете множество историй от авторов, которые чуть не умерли или сильно заболели, однако этот тяжелый опыт привел их к новой карьере, улучшению отношений или открытию себя. Вот, например, Джо Игер пришлось заново учиться ходить после укуса гремучей змеи. Теперь у Джо новая жизнь: она подрабатывает тренером по фитнесу. Вас также вдохновит Эстер Макнил Гриффин, которая раздала почти все свое имущество, узнав, что ей осталось жить всего год. Она последовала за своей мечтой и теперь, спустя четверть века, все еще продолжает проживать каждый год как последний. Вы прочитаете про Алисию Бертин, которая решила щегольнуть лысой головой после химиотерапии и стала успешной моделью. Можете посмотреть на нее воочию на YouTube.

Меня также вдохновила храбрость, с которой многие наши авторы бросили надежную, но бесперспективную должность или привычные, но несчастливые отношения и начали жизнь заново. Одну из таких историй рассказывает теперь успешная писательница Маргарет Нава. Она ушла от жестокого мужа ни с чем и постепенно начала писать и издала несколько своих книг. В этом сборнике вы найдете истории людей, которые оставили прежнюю службу – зачастую не по своей воле – и осознали, что стали намного счастливее на новом карьерном пути или вообще без работы. Например, Мэри Хансен постоянно испытывала стресс на работе, тяжело болела, пока не поняла что не хочет оставаться на своей должности. Теперь она помогает детям полюбить учебу.

Вы прочитаете, как доктор Дженнифер Арнольд, которая вместе с мужем снимается в реалити-шоу «Маленькие люди» на TLC, поборола предубеждения против людей с карликовостью и поступила в знаменитую школу медицины Джонса Хопкинса[1]. Вы прочитаете, как специалист по боли доктор Рита Хэнкок узнала собственный диагноз. Оказывается, ее хронические боли были вызваны раскаянием в том, что она не могла ухаживать за своей стареющей матерью, живущей в другом штате.

Меня всегда восхищает позитивный настрой нашего постоянного автора Синди Чарлтон, которая лишилась трех конечностей из-за некротического фасциита[2], а теперь написала забавный рассказ о том, как однажды утром бегала по делам, пока сломанный протез лежал рядом с ней на автомобильном сиденье. Она показывала искусственную ногу, чтобы объяснить людям, что не может выйти из машины и нуждается в помощи. И я даже не знала, что еще один наш автор, Карен Хессен, усыновила ребенка, подвергшегося самому тяжелому насилию в Америке. Ее история – это урок прощения, который малыш преподал ей, когда решил сообщить бывшему обидчику, что теперь у него все хорошо.

В драматичной истории о превращении лимонов в лимонад… и обратно в лимоны вы прочитаете, как несправедливо отстраненная от работы скорбящая вдова Кэрол Гудмен Хейзер провела вместе с сыном месяц «отпуска», в конце которого тот скоропостижно скончался. Она была очень благодарна за это свободное время, которое смогла полностью посвятить сыну.

Этот проект зарядил меня энергией и вдохновением. Истории наших авторов заставляют по-новому взглянуть на проблемы и источники стресса. Если уж этим людям удалось преодолеть испытания, выпавшие на их долю, то мы уж точно справимся! Нам всем хочется относиться к жизни позитивно, но мы не всегда понимаем, как это сделать. И вот тогда на помощь приходит эта книга.

Отец позитивной психологии Норман Винсент Пил говорил: «Измени свое мышление, и ты изменишь свой мир». Я уверена, что, прочитав эти истории, вы обретете силу позитивного мышления, которая поможет вам преодолеть трудности, найти в жизни новый ориентир и улучшить отношения. Вы увидите, что даже в разгар самой жестокой бури за облаками всегда скрывается лучик света. Спасибо, что читаете.

Эми Ньюмарк

Глава 1

От жертвы к победе

Аллигаторов не кормить

Счастливый человек – это не тот, у кого обстоятельства сложились определенным образом, а тот, кто определенным образом к ним относится.

Хью Даунс

Признаюсь честно, я – самая настоящая Поллианна. Если разразилась гроза, я отправляюсь искать радугу. Я нахожу позитивные черты в любой трудной ситуации. С моего лица круглый год не сходит улыбка, во всех людях я вижу только хорошие качества и иногда «раздражаю» окружающих своим веселым настроем. Большую часть времени я умудряюсь, как говорится, осушить болото, даже если там полно аллигаторов. Но бывают дни, когда аллигаторы упрямятся и кусаются в ответ на каждое мое движение. Они облизываются, предвкушая отхватить кусочек моего оптимизма. А однажды они чуть не проглотили меня целиком.

Когда мой сын Колин учился в пятом классе, я была в составе родительского комитета. Дело было утром перед праздником по случаю окончания полугодия. Мы с Колином загружали в машину пакеты с конфетами, подарками учителям, едой и играми для вечеринки. Я уже несколько раз сходила к машине и отправилась в дом в последний раз, чтобы взять сумочку и ключи. Неловко повернувшись на своем ножном протезе, я завалилась аккурат на холодную бетонную дорожку перед домом.

Но почти сразу же я перекатилась на бок и села, как профессиональный футболист, даже не задумавшись о том, что упала. Ступня ножного протеза лежала в метре от меня. Колин до слез перепугался, но я уверила его, что все в порядке (повезло, что у меня пышные бедра), и попросила прикатить кресло на колесиках из кабинета.

В голове крутились слова физиотерапевта: «Синди, ты должна подружиться со своей коляской». Но дружбе не суждено было случиться: черед два года после ампутации обеих ног ниже колена я пожертвовала свою несостоявшуюся «подругу» организации, которая отчаянно в ней нуждалась. Пришлось довольствоваться офисным креслом.

Колин позвал на помощь нашу соседку. Общими усилиями они усадили меня в кресло и отвезли к машине. Я уселась за руль, а сломанную левую ступню заботливо пристроила на пассажирское сиденье. Правая же ступня надежно держалась на конце протеза, поэтому я могла жать на педали газа и тормоза.

Когда мы приехали в школу, я заметила на парковке подругу, помахала ей и подозвала к машине.

– Ты не поможешь Колину занести сумки в школу? Сегодня утром я сломала ступню и не могу ходить.

Подруга ахнула. Но когда я как ни в чем не бывало показала ей рукой на ступню, лежащую на пассажирском сиденье, она рассмеялась.

– Боже, Синди, я и забыла, что у тебя ненастоящие ноги.

Мы посмеялись и согласились, что, сломай я настоящую ногу, было бы гораздо хуже.

Я позвонила на мобильный Крису, парню, который делает мне протезы, и оставила сообщение с просьбой о помощи – возможно, в моем голосе сквозило отчаяние.

– Мне нужно вечером вернуться в школу на праздник, – объяснила я.

Я помолилась про себя о том, чтобы ногу можно было починить.

Ну и кусачие же сегодня аллигаторы, подумала я, заводя машину, чтобы отправиться в мастерскую Криса, которая находилась в центре Денвера.

Повернув ключ, я обнаружила, что у меня кончился бензин. Я закатила глаза, покачала головой и простонала:

– Да что ж такое-то!

Потом я вспомнила, что всего в нескольких кварталах от школы находится автомастерская. Я надеялась, что, несмотря на ранний час, она открыта и там есть кто-то, кто поможет мне заправиться.

Я подъехала к мастерской, остановилась у закрытой двери и начала сигналить. Дожидаясь чьего-нибудь появления, я вновь попыталась дозвониться до Криса. Бинго! Он взял трубку после второго гудка и велел мчаться к нему в офис.

– Позвони, как доберешься, я встречу тебя на парковке. Думаю, что мы быстро все починим.

– Ура! – я стукнула кулаком по приборной панели. – Ха! Аллигаторы меня все еще не сцапали!

Возможно, я произнесла это вслух.

После нескольких сигналов клаксона из мастерской появился угрюмый мужик, который был явно недоволен тем, что я так бесцеремонно его вызываю. Я опустила стекло и начала объяснять, что сломала ступню и мне нужна помощь с заправкой.

– Вы сломали ступню?

Когда он заглянул в окно моей машины, я снова показала рукой на сиденье, где лежала часть протеза. Мужчина опустил взгляд на мою ногу, его брови поползли вверх, и он расхохотался в голос.

– Да уж, не каждый день такое увидишь.

По дороге в офис Криса я позвонила подруге. Мы поговорили всего пару минут, когда у меня разрядился телефон. Я тяжело вздохнула, не зная, как сообщить Крису о своем прибытии.

Но он вышел из здания ровно в тот момент, когда я заезжала на парковку: увидел мою машину в окно. Крис взял сломанную ногу и понес ее к себе в офис, а через десять минут вышел оттуда с готовым протезом. Я приладила ногу на место, а он немного подрегулировал ступню, чтобы у меня не было проблем при ходьбе. С парковки я уезжала, радостно махая ему рукой.

– Сегодня вам меня не съесть, аллигаторы!

По дороге я заехала в продуктовый магазин. По прогнозу вечером ожидался сильный снег и метель, но у меня в доме никто не останется голодным. Разложив продукты, я присела, чтобы выпить кофе.

Посмотрев на часы, я рассмеялась. Не было еще даже десяти часов, а у меня уже произошло столько событий. Если бы я хоть раз за это утро сдалась и дала аллигаторам меня сожрать, я бы не получила необходимую помощь и не смогла бы твердо встать на обе ноги – хоть они у меня и ненастоящие.

На праздник в школу я приехала задолго до начала. Учительница Колина даже не поверила, что я смогла прийти. Но на пути к этому радостному событию меня не остановит даже сломанная нога (и болото с аллигаторами).

Синди Чарлтон

Дар ограничений

В любом возрасте можно открыть в себе мечту, о которой ты и не подозревал.

Роберт Браулт

Ялюбила свою работу больше всего на свете. Мне был 21 год, и я невероятно гордилась тем, что смогла открыть свой салон красоты. Профессия стилиста позволяла мне заниматься всем, что мне нравилось: я общалась с людьми каждый день, могла фантазировать и помогала другим чувствовать себя лучше. Словом, мне посчастливилось делать то, что радовало сердце.

Я проводила каждый день с таким удовольствием, что мне даже не казалось, что это работа. Мои коллеги и клиенты стали для меня семьей, и от этого атмосфера в салоне была домашней. Там всегда было, с кем поболтать и посмеяться. Я находила поддержку и давала ее другим.

Поэтому, когда из-за проблем со здоровьем мне пришлось отказаться от салона, мой мир перевернулся с ног на голову. Я не могла поверить, что это происходит со мной. У меня всегда была больная спина, и в 38 лет дошло до того, что пришлось делать операцию на позвоночнике. Она прошла неудачно, и моя прежняя жизнь закончилась. Я словно оказалась в теле другого человека и не понимала, как жить дальше с такими ограничениями.

О физических нагрузках и речи быть не могло. Из-за постоянных болей в позвоночнике я больше не могла работать, долго ходить, стоять и сидеть. Но это были не только телесные страдания. Мне не хватало клиентов и коллег, остаться без них для меня было все равно, что потерять связь с семьей. Некогда полноценная активная жизнь превратилась в пустоту и тишину. Больше у меня не было ни клиентов, ни коллег. Я осталась одна наедине со своими мыслями и молитвами. Вскоре я поняла, что все, чем я дорожила, было основано на моей карьере и без нее я просто не знала, кто я такая.

Я спрашивала себя: «Как можно сохранить в моей нынешней жизни то, что люблю, когда я настолько ограничена?»

После долгих лет страданий от хронической боли я неожиданно стала замечать, что кое-что изменилось к лучшему. Да, я не могла выйти из дома, но обнаружила, что могу работать над собой. Тогда как раньше из-за работы у меня на это просто не было времени. Раньше все крутилось вокруг моей карьеры стилиста – но я с удивлением обнаружила, что роль жены, друга и писателя раскрывает меня с другой стороны и лучше отражает мою суть.

Я стала вести дневник. А через несколько месяцев поняла, что мне есть, что сказать людям. Я могу писать не только для себя, но и для других.

В салоне клиенты доверяли мне и изливали душу, рассказывая истории о своих провалах и победах. Я видела, как растут их дети, как распадаются их браки – все это происходило у меня на глазах. Общение на глубоко личные темы было любимой частью моей работы. Поэтому я решила найти новую группу людей, которая могла бы заполнить пустоту.

Мне позвонила давняя подруга, о которой я не слышала последние лет тридцать, и пригласила на встречу школьных друзей. Нам всем исполнялось 50, и эта встреча оказалась очень кстати. А потом мы стали часто собираться, все время смеялись и поддерживали друг друга, как могут только очень старые приятели, знакомые с детства. Мы очень сблизились и чувствовали себя по-настоящему родными людьми.

Но что самое важное: пока я проходила через эту трансформацию, мой брак стал лучше, потому что у меня появилось время на то, чтобы уделять больше внимания мужу. Он говорит мне: «Теперь ты мне нравишься больше. Ты добрее, чем была. А еще у тебя есть время на готовку!» Раньше вся моя энергия уходила на карьеру. Но как только она закончилась, я начала фокусироваться на действительно важных вещах.

Оказывается, когда я больше не могла гнаться за своей старой жизнью, все нужные вещи нагнали меня сами. Мои истинные желания были закопаны глубоко под требованиями, которые предъявляла мне работа. Без этих требований я наконец прозрела.

Моя жизнь должна была перевернуться, чтобы я прислушалась к себе. Но теперь у меня есть все, о чем я мечтала: смысл и предназначение. И именно такая жизнь имеет ценность. Теперь у меня есть все, чего желает мое сердце. Я жду, что жизнь продолжит раскрываться передо мной самыми прекрасными и невероятными сторонами, которые только можно представить.

Мэриджо Херндон

Лучший подарок в жизни

Зарабатывая себе на хлеб, не забудь поделиться кусочком с теми, кто в этом нуждается.

Цитата из фильма «P. S. Я люблю тебя», записал Г. Джексон Браун-младший

С начальной школы я был отличным бегуном на длинные дистанции. Но в старших классах я сломал бедро, и на год меня отстранили от соревнований. И хотя травма тогда меня сильно расстроила, сегодня я считаю ее огромным благом. Она показала мне, как глубока моя любовь к бегу и всему, что он дает. Не только азарт, но и товарищеский дух, чувство достигнутой цели и бодрость после хорошей пробежки.

Бегать тяжело, но НЕ бегать для меня – еще тяжелее.

Мои родные, и в особенности старшая сестра Даллас, которая сама в школе занималась бегом, всегда говорили, что преодолевать трудности в своей жизни лучше всего, помогая другим. Это приносит радость и дарит возможность взглянуть на свои проблемы по-новому. Я очень сочувствовал ребятам, которые не могли наслаждаться бегом, но не из-за травм, а из-за того, что у них не было денег на беговые кроссовки.

Я превратил эту проблему в возможность, основав Give Running. С 2006 года наша некоммерческая организация собрала, отчистила и пожертвовала больше 14 200 пар беговой и спортивной обуви молодежи из развивающихся стран и различных уголков Америки. Мы также устраиваем детские лагеря, где проводим семинары по развитию лидерских навыков, и реализуем проекты, помогающие применять качества, которые развивает спорт, во всех сферах жизни.

В декабре 2009 года в рамках инициативы «Здоровье Африки» я отправился в Мали и провел три недели в Сикоро – деревне, где живет всего 450 человек. За это время мы разбили общественный сад и огород, которые обеспечивали бы фруктами и овощами людей, страдавших от их острой нехватки в рационе. Кроме того, сад и огород могли стать источником дохода для женщин, продающих урожай. По малийским устоям у женщин и мужчин доход раздельный. Женщины покупают еду для готовки и другие необходимые товары для семьи на свои деньги. Раньше женщины в Сикоро зарабатывали в основном заготовкой дров. Это привело к тому, что местность вокруг деревни на много километров практически лишилась деревьев.

Кроме того, перед поездкой в Мали мы собрали деньги и купили стройматериалы для постройки так необходимого деревне моста. Дело в том, что сезон дождей в Западной Африке длится четыре месяца и река, на которой стоит Сикоро, выходит из берегов. Она отрезает деревню от школы, рынков и больниц, находящихся в городе на другом берегу. По собственной инициативе я захватил с собой 113 пар спортивной обуви (сколько влезло в пять сумок), чтобы раздать их нашим гостеприимным хозяевам.

Представляете, у многих жителей Сикоро никогда раньше не было кроссовок! Для них это была такая ценная вещь, что, когда мы не угадывали с размером и давали человеку тесноватую пару, он поджимал пальцы, чтобы нога влезла! Лучше уж тесные кроссовки, чем вообще никаких. Люди не давали нам снять неподходящую обувь с ноги, пока мы не приносили взамен пару побольше. Когда я об этом вспоминаю, у меня по коже пробегают мурашки.

Первую пару кроссовок мы подарили деревенскому главе, но каждая новая пара, которую я зашнуровывал на чьих-нибудь ногах, была для меня точно такой же честью. Но особенно у меня в памяти и сердце отложилась одна пара – и самая запоминающаяся тренировка в моей жизни.

Накануне отъезда из Сикоро я отправился на свою традиционную десятикилометровую пробежку вокруг деревни. Первые несколько кругов я бежал в одиночестве, а потом ко мне присоединились несколько ребятишек. Они бежали один-два круга, потом останавливались, чтобы отдохнуть, и присоединялись ко мне на следующий заход. Не успел я и глазом моргнуть, как наша группа увеличилась с трех до двадцати с лишним улыбающихся детей – у многих из них на ногах были подаренные кроссовки.

Одному из моих сопровождающих – Ламину Сако – пришлось останавливаться не от усталости, а потому, что он не мог бежать босиком по камням: на него не хватило кроссовок. На следующий день я пришел к Ламину домой, в его мазанку с жестяной крышей, и предложил примерить мои кроссовки – единственную пару обуви (не считая шлепанцев), которая у меня была с собой.

Кроссовки 45-го размера оказались Ламину впору.

– I ni che, Amadou (спасибо, Грег), – сказал он, назвав меня малийским именем.

– I ni su (пожалуйста), – ответил я с улыбкой.

Когда мы в знак дружбы пожали друг другу руки, сердце переполнилось радостью и забилось сильнее. Я понял, что каждая пара кроссовок становилась мостиком между двумя жизнями. Может быть, даритель и получатель обуви никогда не смогут встретиться лично, как удалось нам с Ламином, но тем не менее они всегда будут идти в ногу.

Посещение Африки разбило мне сердце – и сделало его больше, чем прежде. Благодаря этому опыту я стал лучше. Потом, уже дома, сидя за рождественским столом, я подводил итоги года и вспомнил о гостеприимстве, с которым меня принимали в Сикоро. И поблагодарил судьбу за все, что у меня есть, и за то, что я узнал благодаря людям, у которых многого нет. Я еще раз вспомнил о Ламине, зашнуровал новые кроссовки и отправился на свою привычную пробежку.

Кстати, когда через два года участники инициативы «Здоровье Африки» снова отправились в Сикоро, глава деревни встретил гостей в белоснежных кроссовках, которые все еще были в прекрасном состоянии. К сожалению, я не смог в тот раз приехать, но передал с другом еще одну пару своих кроссовок 45-го размера для Ламина.

Грег Вудберн

Для злобы нужно больше сил

Прощение не меняет прошлого, но оно расширяет будущее.

Пол Безе

Моя мама всегда говорила: «Прости и забудь». Я считала, что умею прощать. На то, чтобы злиться, нужно больше сил, чем на то, чтобы просто забыть о былом.

А потом я усыновила Кертиса. У него были золотистые волосы, глаза цвета теплой карамели и шелковая кожа. И этот ангелочек пережил самое тяжкое насилие в США. Когда ему было 15 месяцев от роду, его ударили стулом по голове за еду, размазанную по тарелке. Его сажали голышом на включенную конфорку и окунали в кипящую воду за испачканный подгузник. Все это делал его биологический дядя, усыновивший Кертиса.

После этих издевательств у ребенка остались большие красные зудящие келоидные рубцы на ягодицах, ногах и спине.

Из-за черепно-мозговой травмы он не мог видеть, слышать и двигать всей левой стороной тела, пока отек мозга не спал. Кертис провел в коме восемь недель. Правая часть мозга была настолько повреждена, что не могла обеспечивать рост левой руки и ноги. Ребенку было почти два года, но его развитие достигло лишь уровня девятимесячного малыша.

Я была медсестрой, и это сделало меня хорошим кандидатом на усыновление Кертиса. Узнав историю его болезни и его потребности в реабилитации, я поняла, что впереди ребенка ждут эмоциональные испытания и затруднения при адаптации в обществе. Я понимала, что он останется инвалидом и в его жизни будет множество ограничений. Но самым большим испытанием для Кертиса может стать злость. Поэтому передо мной стояла задача – помочь ему простить обидчика.

Когда Кертис переехал к нам домой, моя жизнь круто изменилась. Первые четыре дня я просто наслаждалась его присутствием. А потом приступила к лечению. Я разрабатывала левую ступню и лодыжку и втирала в ягодицы и ноги масло с витамином Е, чтобы размягчить ужасные шрамы от ожогов. А сам малыш тем временем пытался учиться ходить. Тяжелая шина на его ноге скребла по резному дереву моего антиквариата Викторианской эпохи. Поэтому пришлось обставить дом более скромной и функциональной мебелью. Так у Кертиса появилось много пространства для упражнений и развития двигательной активности. Но в основном он общался и привыкал к новой семье: пятилетней сестре Тине, отцу и мне.

В понедельник я начала собирать ресурсы для того, чтобы решить грядущие сложные проблемы. Пока Тина была в школе, я усадила Кертиса в детское кресло в джипе, который мы купили для путешествий по горным дорогам, и поехала в город. Для начала мы заехали к педиатру, где я рассказала историю мальчика и записалась на прием. Врач дал нам направление в «Истер силс», куда Кертис должен был ходить на физиотерапию.

Там я заполнила кучу форм и снова рассказала историю сына. Оттуда меня направили к офтальмологу и хирургу-ортопеду. Нам также назначили домашнего преподавателя, который должен был прийти к нам домой в четверг, чтобы познакомиться. У офтальмолога я снова рассказала историю Кертиса и записалась на прием. Я трижды рассказывала историю сына, а он все это время ее слушал. Люди слушали со смесью ужаса и неверия. И я понимала, что так Кертис не научится прощать.

Долгие переезды утомили мальчика. Для него все вокруг было новым, включая меня. Я множество раз сажала его в автомобильное кресло, доставала и носила в незнакомые места с незнакомыми людьми. Кертис был тяжелым. Я тоже устала. Нам обоим нужно было пообедать и поспать.

Но прежде нам нужно было нанести последний визит – к хирургу. В комнате ожидания ко мне подошла администратор и спросила, чем мне помочь. По моим щекам потекли слезы.

– Я только что усыновила этого мальчика. У него на ноге шина, и я не знаю, что делать, – только и смогла сказать я в промежутках между рыданиями.

Я как будто забыла, что была медсестрой, и осталась просто мамой.

Администратор мигом взяла Кертиса на руки и отвела нас в смотровую палату.

– Доктор сейчас придет, – сказала она.

Все были на обеде, но нас все равно приняли – маленького хрупкого светловолосого ребенка и его отчаявшуюся мать в слезах.

И снова я пересказала историю Кертиса. Доктор очень рассердился:

– На месте вашего мужа я бы того мужика выследил и пристрелил.

Мне впервые хватило смелости сказать:

– Мы не так к этому относимся. Нам бы не хотелось, чтобы Кертис вырос с чувством ненависти и гнева. Мы думаем, что это хуже, чем инвалидность.

Сын рос и за несколько лет перенес множество сложнейших операций. Он столкнулся с дурным обращением, несправедливостью и насмешками одноклассников. Мне было невыносимо думать о том, какую жестокость терпел Кертис и какие физические ограничения у него после этого остались. Я сочиняла отговорки для его мучителя: тот человек сам в детстве пострадал от жестокого обращения. Потом его жена усыновила Кертиса, пока он был за границей, он просил помощи у армии, но ему отказали. Ради сына я все это время прятала гнев глубоко внутри и пыталась убедить себя в том, что перестала его чувствовать. Я говорила себе, что не злюсь, а значит, не злилась… Ведь это так работает?

Жизнь состояла из визитов к врачам и физиотерапевтам в нашем городе по понедельникам и средам и визитов к врачам в Рино и Сакраменто по вторникам и четвергам. По пятницам я работала в классе Тины, чтобы она не чувствовала себя обделенной.

Однажды вечером, когда Кертису было восемь лет, он оторвался от игры и сказал:

– Мама, как ты думаешь, можно найти человека, который сделал мне больно?

Вопрос сына застал меня врасплох.

– Наверное, можно, Кертис. А зачем тебе это?

Я прислушалась к себе и поняла, что гнев, который когда-то бурлил у меня внутри, исчез. Вместо ненависти меня заполняло умиротворение. Мы навсегда стали семьей: Кертис, Тина, муж и я. Это была моя жизнь, и она мне очень нравилась.

Ответ Кертиса прозвучал как эхо моих мыслей:

– Я хочу сказать ему, что у меня все хорошо.

Карен Р. Хессен

Больше не «Джейн Доу»

Храбрость – это не отсутствие страха, а скорее осознание того, что есть более важные вещи.

Амброуз Редмун

Моя жизнь была прекрасна. Мы с мужем были женаты 12 лет, оба интенсивно строили карьеру и растили двоих маленьких детей, в которых души не чаяли. Но все изменилось в один миг ранним утром 11 сентября 1993 года.

Впервые за все время, что мы были женаты, муж уехал в командировку и не ночевал дома. Вечером я сводила пятилетнего сына и семилетнюю дочь на ужин и концерт для детей. После этого мы вернулись домой и к десяти вечера уже крепко спали. Рано утром меня разбудил звук шагов в коридоре. Открыв глаза, я увидела, что в мою комнату входит мужчина в маске. Незваный гость связал мне руки, разрезал ножом одежду, приставил к голове пистолет и изнасиловал. Он оставил меня в живых, дети даже не проснулись.

За несколько минут невообразимый ужас сменился сначала страстным желанием выжить, а затем невероятной благодарностью. Дни, когда дары жизни можно было воспринимать как должное, остались позади. В больнице мне назначили лечение оцарапанной роговицы глаза, запротоколировали порезы на запястьях и с помощью специального набора для жертв изнасилования раздобыли ДНК нападавшего. Происходящее казалось мне дурным сном, но я тем не менее была благодарна за то, что выжила и что моих детей никто не тронул. У нас все будет хорошо. Моя вера в Бога была сильна, муж был рядом, семья и друзья оказали мне чудесную поддержку, я постепенно начала приходить в себя и уже через несколько недель после пережитого вернулась на работу. Но я даже не подозревала, что худшее еще впереди.

В последовавшие недели и месяцы я попала в мир, о котором ничего раньше не знала. Быстро выяснилось, что на жертв сексуального нападения ложится клеймо позора – и даже те, кто поклялся служить и защищать, не смогли проигнорировать его в ходе расследования происшествия. Издевательства полицейских, занимавшихся моим делом, причинили мне больше боли, чем само изнасилование. Кто-то сообщил лейтенанту слух, точнее подлую ложь, которая изменила ход следствия. Некто, не знавший ничего ни обо мне, ни об обстоятельствах нападения, сказал, что я выдумала историю об изнасиловании, чтобы скрыть супружескую измену. И вместо того чтобы проверить этот слух с помощью стандартного, проверенного полицейского протокола, офицер решил эмоционально сломать меня, угрожая арестом и лишением всего, что мне дорого, если я не признаюсь во лжи. Я с самого начала рассказывала только правду о том ужасном событии, но мои слова подвергли сомнению. Меня обвинили в произошедшем. Мне было страшно, стыдно, горько и противно.

Благодаря упорству и поддержке невероятной команды юристов, мы добились передачи дела другим следователям, которые мне поверили. Они подарили мне – и всей моей семье – бесценный дар надежды. Это невероятно, но через 11 лет преступника смогли найти по совпадению в базе ДНК. Он вел двойную жизнь. Для окружающих был счастливым мужем и отцом троих детей, регулярно посещавшим церковь. А еще он был хорошим другом моего супруга еще с детского сада. Это предательство и по сей день причиняет мужу невыносимые страдания. Но хуже всего оказалось то, что того человека не смогли арестовать за изнасилование, поскольку срок давности дела уже истек.

Тот трудный опыт поставил на моем пути препятствия, которые раньше я даже не могла себе представить. Но он же заставил меня сражаться за справедливость. Из жертвы я превратилась в борца и выжившую.

Этот опыт пробудил во мне страсть к борьбе за осмысленные и долгосрочные перемены. Конечно, бывали и тяжелые дни, когда мне казалось, что я больше не могу сражаться. Тогда я напоминала себе, что каждые две минуты в нашей стране на кого-то совершают нападение с сексуальными мотивами и большинство жертв очень молоды – младше 24 лет. С этим нужно было что-то делать. Чем больше я узнавала о том, как общество относится к изнасилованиям и как редко жертвы этого преступления обращаются в полицию, тем сильнее становилось мое желание бороться.

В 2007 году я основала благотворительную организацию под названием «Больше не Джейн Доу[3]» и приняла очень важное решение: я публично выступлю на государственном телевидении и стану олицетворять собой всех жертв преступлений сексуального характера. И во всех смыслах перестану быть неизвестной жертвой, «Джейн Доу». Я надеялась этим поступком хотя бы частично смыть пятно позора, которое помешало расследованию моего дела. Мне хотелось объяснить людям, что жертвы сексуальных преступников не заслуживают дискриминации, ведь на их месте может оказаться любой человек: ваша подруга, родственница или соседка. В том, чтобы быть жертвой, нет ничего стыдного. И это случилось: в ходе двухчасовой передачи в прайм-тайм на телеканале Dateline NBC я перестала быть «Джейн Доу». И тогда же я представила миру свое детише – «Больше не Джейн Доу».

Чтобы развивать свою организацию, я обратилась за помощью к самым прекрасным и умным специалистам. Я хотела информировать и просвещать как тех, кто пережил сексуальное насилие, так и общество в целом. В том же году я успешно выступила за поправку в законе, из-за которого с человека, напавшего на меня, сняли обвинения в сексуальном насилии. Мой случай послужил толчком к созданию губернаторского билля в штате Коннектикут, отменившего сроки давности в делах о сексуальном насилии, если в них представлены образцы ДНК.

Сегодня «Больше не Джейн Доу» составляет образовательные программы для студентов колледжей, полицейских и других специалистов оперативного реагирования, а также для общественных организаций. Мы предлагаем курсы и поддержку пережившим нападение, участвуем в общественных кампаниях и проводим уроки самозащиты для женщин всех возрастов. У нас есть штатные сотрудники и сотни волонтеров, разделяющих мою страсть. Вместе мы учим общество менять свое отношение к жертвам сексуальных атак. Больше никакого стыда. Больше никаких обвинений. Больше никакого страха.

Сейчас я благодарна за то, что то трагическое событие подтолкнуло меня на прекрасный путь, ставший делом всей моей жизни. Я осмелилась на большую мечту, последовала за своим моральным компасом и предоставила Богу делать все остальное. В соавторстве с М. Уильямом Фелпсом мы рассказали миру мою историю в книге «Больше не Джейн Доу», которая вышла в свет в 2012 году. Я делюсь бесценным даром надежды на страницах этой книги, а также через улыбки, слова поддержки и добрые дела сотен людей, разделяющих мое призвание. Глядя на то, как жертвы обретают уверенность, голос и в конце концов превращаются в сильных выживших, я испытываю благоговение, которое помогает мне пережить даже самые трудные дни. «Больше не Джейн Доу» становится сильнее и многочисленнее, и наш коллективный голос крепнет. То, что начиналось с шепота, когда я едва могла говорить, теперь стало могучим ревом.

Донна Паломба

Жизнь под угрозой

Обратите внимание на красоту вокруг: на природу, искусство, людей. Сбавьте скорость, сделайте глубокий вдох и улыбнитесь. Мир прекрасен.

Джонатан Локвуд Хьюи

Оглушительный грохот спасательного вертолета прорезал спокойный весенний воздух. Машина приняла нужное положение, снизилась и зависла над холмом в Сан-Диего, пока спасательная бригада спускалась по веревочной лестнице на землю. За время своей работы новостным репортером я наблюдала эту сцену множество раз. Но сейчас все было иначе. В этот раз спасатели прибыли за мной! По воздуху меня отправили до машины «Скорой помощи». Так начался один из самых тяжелых этапов в моей жизни, хотя ничто этого не предвещало.

В тот день мы отправилась на хайкинг[4] по моей любимой тропе. Было на ней одно место, которое я всегда старалась преодолеть побыстрее. Тропа там довольно сильно сужается, и на ней есть небольшой участок с довольно высокой и густой травой. Я его побаивалась, потому что никогда не знаешь, что может поджидать тебя в зарослях. Пробираясь там в этот раз, я услышала характерный треск. Словно антилопа, убегающая от гепарда, я развернулась и помчалась оттуда к своему товарищу по хайкингу, Джею Пи, который шел немного позади меня.

– Я слышала гремучую змею, – выпалила я.

Он тревожно посмотрел на мою окровавленную лодыжку.

– Я вызову 911, – ответил Джей Пи.

– Не надо, я в порядке, просто поцарапалась о ветку, – сказала я, недовольная тем, что он меня так пугает.

– Ну ладно.

И Джей Пи убрал свой мобильный телефон.

А между тем лодыжка болела: казалось, словно в ногу молотком забивают шипы. Несмотря на то что я услышала змею, почему-то я даже не предположила, что она могла меня укусить. Но вскоре я поняла, что ошибалась: я почувствовала, как руки и пальцы немеют.

– Вызывай спасателей, – сказала я дрожащим голосом.

Пока мы ждали прибытия вертолета, Джей Пи по телефону объяснял, где мы находимся.

– Следи, чтобы грудная клетка была выше места укуса и не паникуй, – повторил друг указания телефонного оператора.

Не паникуй? Я чувствовала, как внутренности опухают, каждый следующий вдох давался тяжелее предыдущего. Я закрыла глаза и подумала о своих детях. Одному было 24, он учился в колледже, а второй, 12-летний, жил со мной. Не паникуй? А вдруг я умру?!

От ужаса мне хотелось рыдать. Но я старалась держать себя в руках, поэтому присела и стала следить за дыханием. Глубокий вдох. Выдох.

Постепенно у меня начало сводить живот. Язык опух. Яд распространился по всему телу.

– Ну, где они? Почему так долго? Скоро приедут? – спрашивала я каждые пару минут.

Двадцать минут спустя наконец раздался звук вертолета. Джей Пи и два других хайкера махали руками, чтобы пилот нас увидел. С высоты вертолета не так-то просто разглядеть крошечных человечков на холмистой местности.

Не прошло и десяти минут, как я уже находилась в машине «Скорой помощи».

– Доктор, со мной все будет нормально? – спросила я.

– Пока не знаю, – ответил он.

Не на такой ответ я надеялась. Это был единственный раз в жизни, когда мне хотелось, чтобы мне соврали. Но вскоре мне сделали укол, и я перестала чувствовать что-либо, включая страх.

В госпитале меня отвезли в реанимацию. Место вокруг укуса сильно почернело. Ногти посинели. Мышцы непроизвольно дергались. Горло и язык очень сильно распухли. Врачи говорили, что у меня сильная интоксикация.

– Первая ночь была самой тяжелой, – позже поделился со мной Джей Пи. – Нам сказали, если ты продержишься ночь, то, скорее всего, выживешь. Когда я тебя увидел, у тебя в горле были трубки, а над тобой хлопотали четверо врачей.

В моей больничной карточке было так и написано «Тяжелое состояние, жизнь под угрозой».

Моя мама собрала группу людей, чтобы за меня помолиться. Джей Пи всем разослал электронные письма с просьбой о том же.

Когда пришла в себя, я лишь повторяла как мантру: «Господи, пусть этот кошмар прекратится».

Я так надеялась, что все закончится хорошо. Но пока я ждала луч надежды, нога все сильнее чернела. Я была парализована и беспомощна.

Яд распространился по всему телу, из-за чего я вся отекла. И потяжелела из-за этого почти на 30 килограммов! Кожа на животе, бедрах и в паху стала очень тугой и жесткой, как сапог.

Бока и ребра были в синяках. Ступню покрывали волдыри. У меня была анемия, и мне понадобилось несколько раз переливать кровь. И даже семь дней спустя мне все еще кололи противоядие. Кто бы мог подумать, что одна змея может наделать столько бед?

– Я так испугалась, когда увидела тебя в реанимации. Ты была вся желтая! – позже сказала мне подруга.

Младший сынишка как мог поддерживал меня. Он принес мне в больницу три бейсбольных мяча, с которыми выбил гранд-слэм[5] и два хоум-рана[6].

– Мне придется завести в палате шкаф для трофеев, если меня отсюда скоро не выпустят, – в шутку говорила я медсестре.

После 15 дней и 28 доз противоядия меня наконец отправили домой. Но и на этом все не закончилось: на физическое восстановление ушло еще очень много времени.

Жизнь может поменяться за считаные секунды. В тот день я могла умереть и никогда больше не увидеть своих детей. И я поняла, как важны хорошие отношения со своими родными и близкими.

Я медленно выздоравливала, но каждый день старалась отмечать только позитивные изменения. Вот я в первый раз смогла пройти через весь дом, а на следующий день уже получилось пройти и обратно. Через пару недель я уже могла ходить без передышки в течение получаса, хоть и очень медленно. Зато чувствовала я себя так, словно пробежала марафон.

В конце концов, мое тело исцелилось. С ногой все еще бывают проблемы, но я стараюсь ее лишний раз не нагружать. Мне заново пришлось учиться ходить, но меньше чем через два года я стала сертифицированным фитнес-тренером и веду несколько классов по зумбе и фитнесу для пожилых людей.

Первый шаг – это только начало. Затем надо посмотреть по сторонам и найти что-то хорошее. Например, выбрать идеальный день для хайкинга. На него я теперь хожу только в ботинках, защищающих от змей!

Джо Игер

Как я научилась летать

Если вы сможете оглянуться назад и посмеяться над чем-то, можете начинать смеяться уже сейчас.

Мари Осмонд

В жизни запоминаются не дни, а моменты. Они бывают как стыдные, которые хочется поскорее забыть, так и прекрасные, которые хочется помнить всегда.

В тот незабываемый день у меня было немного того и немного другого.

19 мая 1990 года был солнечным и ясным днем. Весна, когда цветут цветы и птицы над головой заливаются своими чудесными песнями, обычно обещает начало чего-то нового. В моей жизни одна фаза уже завершилась: в тот день я окончила Эмпорийский государственный университет[7] с дипломом бакалавра по английскому языку и писательскому делу.

Выпускная церемония проходила на футбольном поле. На траве поставили стулья для выпускников, а трибуны заполнились их родными, друзьями и остальными зрителями. Моя семья приехала из другого штата, чтобы полюбоваться мной на таком значимом событии.

За несколько недель до церемонии начальник по работе со студентами с инвалидностью спросил меня, хочу ли я попросить кого-нибудь отвезти мою коляску по рампе на сцену, где мне будут вручать диплом. На футбольном поле часто бывало сыро, а я недостаточно сильна, чтобы сама катить коляску по мягкому покрытию, поэтому я с благодарностью приняла его предложение. Это был замечательный план. Ну почти.

Я попросила свою подругу Кэролайн помочь мне в этом. За те два года, что мы были знакомы, она много раз проявляла доброту и щедрость. Выпускной подруги должен был состояться только через месяц, но она согласилась надеть мантию и шапочку выпускника, чтобы не выделяться, помогая мне на церемонии.

Поначалу все шло как по маслу. Один складной стул с краю убрали, и мое кресло идеально вписалось в освободившееся место на поле. Нам прочитали вдохновляющую речь: спикер посоветовал усердно трудиться, не скромничать в мечтах, не забывать о своих целях и не тратить силы по пустякам. Речь немного затянулась, но выпускники времени зря не теряли: они написали на шапочках послания цветным скотчем. В толпе тут и там мелькали надписи «СПАСИБО, ПАП» и «Я НАШЕЛ РАБОТУ».

Наконец началась выдача дипломов. Мои однокурсники взлетали по лестнице и легко вышагивали по сцене в своих мантиях. Они кротко улыбались на камеру и возвращались на место под овации группы поддержки.

Потом настал мой черед. Кэролайн покатила меня через поле к рампе на сцену. Земля под ногами оказалась мягкой, колеса ехали по ней с большим трудом, поэтому мы продвигались медленно. Промежуток между мной и чьей-то развевающейся мантией впереди увеличивался. Мы обе чувствовали, что на нас все смотрят. До рампы оставалось всего метра три, когда одно из колес попало в какую-то ямку и коляска остановилась слишком резко.

Я полетела носом вниз в обманчиво зеленую траву, которая прикрывала грязную лужу у сцены. Вся мантия перепачкалась. Лежа на земле на глазах у огромной толпы, я чувствовала кожей ледяную сырость. Стыд! Позор! Я не могла поверить в случившееся. Такого просто не может быть!

Время замерло. Я попыталась оценить обстановку. Ушиблась? Вроде бы нет. Люди смотрят? Да. Все до единого. Конечно, я уже привыкла к тому, что люди таращатся на меня из-за моей инвалидности, но именно в этот день и в этот момент я ожидала позитивного внимания и поздравлений, а не того, что произошло.

И тут мое имя прозвучало из репродуктора. Затем последовала долгая пауза, а потом все пришло в движение. Пустота передо мной растянулась до самого подиума, и даже те, кто уже сходил со сцены, обернулись, чтобы полюбоваться на меня в грязи. Почти тут же несколько кураторов побежали ко мне, чтобы усадить обратно в коляску. Они предприняли эту попытку из наилучших побуждений, но я хотела, чтобы меня оставили в покое и дали усесться нормально. Подушка, на которой я должна была сидеть, оказалась у меня за спиной, а ножные педали коляски развернулись назад. Кэролайн все время извинялась. Я встряхнулась в прямом и переносном смысле слова, собрала остатки собственного достоинства и продолжила путь за дипломом. Может быть, мне тоже аплодировали. Если честно, я не помню.

Через несколько минут я поняла, что стою перед выбором. С одной стороны, я могла оставить гордость в луже, в которую упала, и погрузиться в черную дыру негативных мыслей. Но с другой, я понимала, что можно отнестись к ситуации с юмором. То есть можно воспринять это происшествие как неудачу или как триумф. И мой выбор останется в воспоминаниях о выпускном на все последующие годы.

Тем временем Кэролайн продолжала извиняться. Вероятно, она думала, что снова и снова повторяя: «Прости, что испортила тебе выпускной!», можно все отменить.

Я решительно остановила ее:

– Ты серьезно? Меня сегодня обсуждало человек пятьсот! Кто еще может этим похвастаться? Это было круто! И очень смешно к тому же! Такое захочешь – не придумаешь. Я никогда этого не забуду, и мне кажется, не только я.

И я крепко обняла подругу. Мне и правда не было обидно.

В колледже я получила знания в самых разных науках. Но еще я многое поняла о людях, которые были рядом со мной, о друзьях и о собственной независимости.

Правда, к сожалению, так и не научилась летать. Или все же научилась?

Лорейн Каннистра

Последний год жизни

Жизнь коротка – живи ее. Любовь редка – хватай ее. Страх контролирует тебя – не поддавайся ему. Воспоминания драгоценны – береги их. Нам дана всего одна жизнь – наслаждайся ей!

Автор неизвестен

В центр обработки текстов, где я работала координатором, привезли новую телефонную установку для диктофона. Путь ей перегораживал старый тяжелый деревянный стол, и рабочий наотрез отказался его двигать. Я сердито пробормотала: «Я женщина, услышь мой рык», и, собравшись с силами, оттолкнула тяжелое препятствие с дороги. Пока рабочий не ушел, я старалась не подавать виду, что моей 56-летней спине такое упражнение совсем не понравилось. Боль постепенно стала невыносимой, и мне пришлось уйти с работы домой и лечь в кровать. Прошло несколько дней и стало понятно, что постельный режим не помог, и я, кряхтя и чертыхаясь, добралась до машины и поехала делать снимки.

Позже мне позвонил доктор, одновременно и успокоил, и встревожил:

– Со спиной у вас ничего серьезного, а вот на почке мы нашли темное пятно, которое нужно обследовать.

На снимке КТ обнаружили рак почки, и ее пришлось удалить. К счастью, метастазов, похоже, не было, но, к сожалению, это был такой тип болезни, который не поддавался ни химио-, ни радиотерапии.

– Вроде бы мы все удалили… Но, может быть, и нет, – протянул нефролог[8]. – Я советую вам не медлить с круизом, в который вы собирались поехать, и вообще не откладывать никаких дел. Постарайтесь успеть все за год.

«Господи, – взмолилась я. – Доктор думает, что рак распространится и через год я умру! Я даже не успею получить пенсионную выплату, которую копила столько лет. Так НЕЧЕСТНО! Пожалуйста, помоги!»

Я не собиралась досрочно уходить на пенсию: мой младший ребенок все еще учился в колледже. Но мне вдруг захотелось прожить последний год своей жизни на всю катушку. Я увидела в газете, что местному зоопарку требуются волонтеры, и записалась на трехмесячный курс по уходу за животными. Потом мне пришла рассылка из общества любителей генеалогии. Они искали редактора-фрилансера. Мне оставалось жить всего год, но я точно могла бы им помочь! Поэтому я стала редактором. А потом снова начать писать и даже продала несколько рассказов.

Я раздала многое из своего имущества и стала ждать конца. Год пронесся вскачь, а я так и не умерла. Поэтому я решила, что у меня есть еще годик. Прошел и он, а я все еще жила. Потом еще год и еще… Я праздновала каждый, заполняя их тем, что всю жизнь откладывала на потом. Записалась на курсы испанского и русского языков. Преподавала в вечерней школе генеалогию и семейную историю. Я наслаждалась каждой минутой, представляя себе своих новых внуков, которых и не чаяла увидеть.

Но я не только увидела, как стал взрослым мой старший внук, но и как выросли остальные десять, а также четверо правнуков. Я работаю волонтером в зоопарке уже больше четверти века. Прослужив редактором в обществе генеалогии 18 лет, я уступила эту должность другому человеку и занялась редактурой новостей местного исторического общества. За эти годы было опубликовано много моих статей и несколько детских книг с иллюстрациями.

«Последний год» моей жизни продолжает меня радовать уже двадцать пять лет. А все потому, что ни один миг я больше не проживаю зря. И спасибо доктору, который «отмерил» мне этот единственный год!

Эстер Макнил Гриффин

Когда вознаграждение получает наша душа

Быть добрым – это, конечно, хорошо, но толк от этого есть лишь тогда, когда ты творишь добро.

Автор неизвестен

Нью-йоркская всемирная выставка. 12 душных дней, полных сладкой ваты и хвороста, раздутых коз и поносящих телят. Возможность для посетителей насладиться последними крупицами лета.

Для меня, ветеринара из Корнеллского университета, эта двухнедельная вылазка на природу была ежегодным напоминанием о том, что животных можно вообще-то лечить без МРТ и ЭКГ. Я приходила туда, чтобы побыть обычным сельским ветеринаром и закусить кукурузой.

Вызов поступил около полуночи – в трубку прохрипел чей-то голос:

– У нас корова заболела, можете приехать посмотреть?

Я натянула комбинезон на пижаму, взяла ключи и стетоскоп и отправилась на скрипучем гольф-карте к загону с коровами. Концерты давно закончились, ворота были закрыты на замок, и толпы ярмарочных зевак сменились горсткой ночных уборщиков. Работая в неоновом свете карнавальных огней, они яростно стирали следы прошедшего дня.

Приехав к загону, я, к своему удивлению, обнаружила не сиплого мужчину с коровой, а десятилетнего мальчика и его шестимесячного теленка. Мальчика звали Мэтт. Теленка звали Кроха. Мальчик выглядел напуганным. Теленок – ужасно обезвоженным. Его глаза глубоко запали, а сам Кроха был похож на картофельный чипс. Глотка была сухой и жесткой. Сердце часто билось. Дела у теленка шли неважно. Мальчик сообщил, что после пяти часов в дороге у Крохи были небольшие колики. Изо всех сил стараясь ему помочь, Мэтт дал животному антибиотик, потому что так делал дома его папа, когда коровы чувствовали себя «не очень». А еще он несколько раз выгуливал своего питомца. Совершенно вымотанный, Кроха стоял понурив голову и время от времени пинал себя по животу, словно показывая, где у него болит. С тревогой в глазах мальчик сказал мне:

– Я сделал все, что делает папа, но ему, кажется, стало только хуже!

Это уж точно.

Шаг первый – устранить обезвоживание. Я дала теленку трубку с водой и электролитами. Пока я думала, с какой стороны ставить капельницу, Мэтт задал ярмарочный вопрос на миллион долларов:

– Кроха сможет завтра участвовать в выставке?

Вот черт. Естественно, ответ мог быть только отрицательным: утро было уже близко, и этот теленок смог бы участвовать в показе с той же вероятностью, с которой новичок может успешно пробежать марафон. Все, что ему нужно было сейчас, – это отдых и обильное питье. Я уже собиралась сказать «нет», но увидела, как мальчик ласково гладит своего друга по голове. Эта неделя была для Мэтта важной. Очень важной. Он вложил в это дело много времени и сил: наверняка почти все каникулы потратил на подготовку к ярмарке. И мне вспомнилась моя собственная жизнь в маленьком городке и ярмарки, в которых я с такой радостью участвовала в детстве. Поэтому я не решилась дать ему категоричный ответ:

– Я не знаю, Мэтт. Давай посмотрим, что получится сделать.

Капельница обязательно привлекла бы внимание ночного смотрителя, который тут же вычеркнул бы Мэтта и его теленка из списка участников. Я пошла проверить, какие запасы есть в ветеринарном кабинете, и вернулась в загон с бутылью физраствора и двумя пятилитровыми канистрами с водой. К тому времени вокруг нас собралась небольшая толпа сочувствующих зевак – мальчишек из группы Мэтта. Это было очень кстати: нам нужны были рабочие руки.

Мэтт держал Кроху, пока я вводила здоровенную иглу ему в шею. Один из мальчиков держал физраствор, другой – воду. Третий – карманный нож. Еще двое других, постарше, вели наблюдение. Мы влили Крохе физраствор. Пока я оставалась на своей позиции у шеи теленка, мальчики отрезали донышко бутылки и аккуратно влили внутрь воду из канистры. Они работали на пределе сосредоточенности: лили аккуратно, чтобы ничего не расплескать, поднимали бутылку высоко над головами, а потом опускали, чтобы снова наполнить, пока в трубку не попал воздух. Вскоре мы закончили работу. Оставалось только ждать. Мы пожелали друг другу спокойной ночи и договорились встретиться утром.

Когда я подъезжала к коровьему загону через утренний туман, все вокруг уже заполонили коровы, которые по очереди шли на мытье. Повсюду раздавался звук фенов и машинок для стрижки. Приближалось начало выставки. Заворачивая к загону Крохи, я прочитала про себя короткую молитву. Пусть ему будет лучше. Пусть мне не придется расстраивать мальчишку. Пожалуйста. В загоне первым делом я увидела Мэтта, спящего на раскладушке. Похоже, он проспал рядом со своим теленком всю ночь. Бодрый Кроха навострил уши и повернул ко мне голову, чтобы поздороваться. Его глаза, больше не запавшие, весело блестели. Ну, слава Богу. Команда Мэтта должна была участвовать в выставке только в три часа пополудни, поэтому я не стала его будить – просто немного растолкала, чтобы сказать, что с Крохой все в порядке, и дала ему спать дальше. Капитан его команды, который уже все знал о событиях прошлой ночи – спасибо товарищам Мэтта, – подошел ко мне и горячо поблагодарил.

Через несколько часов я вернулась, чтобы снова проведать своих подопечных. Мэтт, бодрый и свежий, поприветствовал меня с улыбкой. Он был наряжен с иголочки: сапоги начищены, к рубашке аккуратно приколот номер участника. Кроха спокойно жевал жвачку, словно не понимая, какой переполох устроил. Я собралась уходить, но Мэтт остановил меня.

– Вы разве не возьмете с меня денег? – спросил он.

Такая ответственность у десятилетнего ребенка меня просто поразила. У меня в кармане лежал счет на 37 долларов по специальной ярмарочной расценке, но я планировала попросить у капитана команды Мэтта телефон его родителей, чтобы отправить счет лично им.

Когда я рассказала ему про свой план, он ответил:

– Нет, мэм, я сам заплачу, – и вытащил маленький бумажник из кармана своих джинсов. Отсчитав 37 долларов купюрами по одному и по пять долларов, мальчишка решительно вручил их мне.

– А тебе хватит денег до конца ярмарки? На еду? – спросила я.

– Да, мэм. У меня много денег.

Он принялся вычесывать и без того прекрасного Кроху со словами:

– Знаете, мне кажется, он просто хотел внимания!

Сидя на трибуне и наблюдая за выступлением Мэтта и Крохи, я думала о том, как нам, ветеринарам, повезло с профессией. Мне посчастливилось встретить мальчика с теленком, которые растопили мое сердце и сделали мой день лучше. А я всего-то выполняла свои обязанности. Все-таки мы работаем не ради денег: вознаграждение получает наша душа. Ни на что бы это не променяла.

Доктор Салли-Энн Л. Несс

Тяжелый опыт, который меня освободил

Красота – это внутреннее чувство, которое отражается у тебя в глазах. Это не физическое качество.

Софи Лорен

В пятнадцать лет я, подросток, растущий в Африке в 1980-е, была настолько уверенной в себе, насколько это возможно в таком возрасте. Мою самооценку можно было черпать ведрами. Я была умна, хороша собой, остроумна, упряма и никому не давала спуску. И собиралась двигаться с той скоростью, которая удобна мне, а остальные должны были подстраиваться. Все должно было быть либо по-моему, либо никак!

1 Школа медицины Университета Джонса Хопкинса – одна из лучших медицинских школ Соединенных Штатов по количеству исследовательских грантов, присуждаемых Национальным институтом здравоохранения. Была основана в 1893 году американским предпринимателем, инвестором и филантропом Джонсом Хопкинсом.
2 Некротический фасциит – это редкая, но серьезная бактериальная инфекция, поражающая подкожно-жировую клетчатку, а также окружающие мышцы. Иногда это заболевание называют «болезнью поедания плоти», хотя вызывающие ее бактерии (Streptococcus pyogenes или Clostridium perfringens) не «поедают» плоть, а выделяют токсины, которые повреждают близлежащие ткани.
3 «Джейн Доу» – в англоязычных источниках распространенный псевдоним для людей, чье имя неизвестно или намеренно скрывается.
4 Хайкинг (от англ. hike) – непродолжительная пешая прогулка или поход выходного дня, причем обязательно по маркированному и хорошо подготовленному маршруту.
5 Гранд-слэм – самое главное действие атакующей команды в бейсболе. Дает команде четыре очка и является единственным способом набрать четыре очка за один розыгрыш.
6 Хоум-ран – один из самых популярных моментов, наиболее зрелищный среди любителей бейсбола
7 Находится в штате Канзас, США.
8 Нефролог – специалист, занимающийся патологиями почек и тех органов, которые с ними связаны, т. е. заболеваниями мочевыводящей системы.
Продолжение книги