Эльф с радаром бесплатное чтение

 Эльф с радаром

Даниэль Брэйн, Анна Лерой (Hisuiiro)

Глава первая

Жизнь штука забавная, по мне так похожа на море. Иногда ты — красавчик, иначе и не сказать, взмываешь вверх на гребне волны. Но чаще все же песок жрешь. Второе — закономерное следствие первого.

Вчера мы с напарником тихо и без приключений пасли центр города, сегодня наверху объявили очередной «перехват». И все — хватайся за голову, пили черт знает куда и торчи посреди ночи. А ночь-то реально глухая! И дождь, и тоска, и самая задница нашего района. Здесь кругом ни одной твари, одни лоси да кабаны.

Я плотнее запахнул форменную куртку и скрипнул зубами. Как бы пломба не вывалилась. У меня на верхи зла не хватало, но кроме как скрипеть зубами делать было нечего.

— И какого черта мы торчим тут как два барана? — ворчал я.

Напарник мой — Лев — это имя, вот свезло человеку! — мрачно таращился в темноту. Я надеялся, что он не кабана и не чупакабру в кустах увидел. Не то чтобы я по чупакабре, если что, пальнуть не сумел, я, между прочим, на соревнованиях по стрельбе в десятке лучших по отделению числился. Вот только толку от моего табельного было… Столько же, как и от нас посреди леса.

— Наркокурьера ловят, — неуверенно сказал Лев. Он тоже ушами, видать, от расстройства прохлопал, чего всех подняли. Впрочем, какая нам разница?

— Одного хоть? — с отчаянием спросил я. А разница все-таки есть. — Что мы вдвоём против банды? У нас две пушки, хорошо хоть не свистки.

Лев пожал плечами. А что тут еще скажешь? Куда поставили, там и стоим.

Безнадега! Слякотно, мерзко и сыро. Мы в новомодных жилетках сияли в свете фар, как новогодние елки. У Льва ещё и фингал наливался под глазом: жена его была на сносях, последние месяцы совсем озверела. И как ей объяснить, что духами от любого порядочного гаишника воняет из-за того, что он вытаскивал всяких нетрезвых… кхем, дам из машины?

Правда, Лев уверял, что фингал ему нарушительница влепила. Но я не видел, не стану врать.

Вдали засверкали фары. Да ладно! Я дернулся в сторону уже с интересом. Кто-то ехал тысячи на полторы, но, завидев нас, прокрался мимо на второй передаче.

— Ведьмаку заплатите чеканной монетой… — мечтательно и фальшиво пропел Лев и продолжил насвистывать, потому что слов дальше не знал.

— Не свисти, — посоветовал я. — Денег не будет.

Мы переглянулись. Как-то мы оба попали в ГИБДД тот момент, когда все анекдоты о нашей братии перешли в разряд исторических. Лев уверял, что одного такого умного с тысячей на панели служебной машины на какой-то срок посадили. В общем, осталась у нас нынче одна зарплата. Моя бывшая вечно мне этим тыкала: что ж ты, мол, за гаишник без мзды и дачи у моря?

А что я? Работу свою я любил очень даже. Много проблем, но был в этом смысл. Я чувствовал себя… нет, не человеком, у которого власть в руках, а тем, у кого в руках чужие жизни.

Народ у нас хитровыделанный, чем штраф платить, сразу деньги пытается сунуть. Мне тоже предлагали! Вот только я сразу вспоминал, что у пьяного замедляется реакция, что от пары бутылок пива все мнят себя Суперменами, и с невозмутимой мордой отправлял машину на штрафстоянку, а нарушителя — на освидетельствование. А если знать, к чему приводит обгон по встречке там, где знак висит — не просто же так знаки вешают, а превышение, а машина, даже на вид неисправная… К лешему, думал я. Я же себе потом не прощу, если через пять километров очередной кретин устроит на трассе мясорубку.

Так что денег не брал. Не для того я в полицию шел. И отец бы не понял. Да и Лев не понял бы тоже. Все-таки хороший у меня был напарник, жаль, в смену с ним я попадал не так часто, как хотелось.

Вдали снова блеснули фары. Лев навострился — у него немного горел неофициальный план. Медаль «гаишник месяца» нам никто не давал и фотки в коридорах не вешал, просто характер у Льва был соревновательный. Я тоже дернулся, но внутри неприятно екнуло — «радар» подсказал, что что-то не так.

Машина ползла медленно. Очень медленно. Я прикинул: дед какой-нибудь или дачник запоздалый, газанет — и его рухлядь на куски развалится. А может, женщина или совсем новичок. Явно не наш клиент, хотя если рухлядь, то точно без диагностической карты. Лев тоже сделал какие-то выводы, потому что поник, но мне показалось — идею тормознуть не оставил.

Однако — нет. Я удивленно вытаращился на дорогу. «Ниссан Микра» — кто вообще изобрел это чудо с обзорностью как из колодца? — и дамочка лет тридцати пяти в роли водителя. Глаза по полтиннику, вцепилась в руль. Бледная, но на вид не больная. Скорее всего, ездит недавно, а ехать по темноте надо. Но машинка ухоженная, хоть и десятилетка. Диагностическая карта точно есть.

Мы проводили «Микру» с дамочкой взглядами. «Надо было стопануть», — прочитал я мысли Льва. «Да напугали бы только», — так же мысленно ответил Льву я. Но вообще…

— А тебе ничего не кажется странным? — спросил я. Габариты «Микры» еще блестели за дождевой дымкой. Какая-то мысль не давала мне покоя, но какая?

— Ну-у, это ты мою Ленку за рулем поначалу не видел, — протянул Лев. — Хотя лучше бы она так и ездила как креветка, а то ведь теперь гонщица фигова! Еще и хватило ума ребятам ныть, что у нее муж — гаишник. Ржали над мной всем отделом!

Я пожал плечами. Лев не волновался, а вот меня чуть ли не выворачивало. Только что не так, я понять никак не мог.

— А тебе не кажется, что… — я попытался вцепиться в ускользающую мысль. Что? Почему мне «Микра» покоя не давала?

Это у меня профессиональное. То ли заболевание, то ли талант! Вроде радара где-то внутри. Все дружбаны из гражданских допытывались — как ты пьяных вычисляешь? А тех, кто «права» дома забыл? А у кого нет страховки? Как, как. Опыт, чтоб его. И особая чуйка.

— Я же хотел тормознуть, — обиделся Лев, как будто я ему не дал этого сделать. — Догоним?

— А за что? — удивился я. — Да и потом, «перехват». Вызовут, а нас нет?

Мы уставились друг на друга.

— Слушай, а что если… — я не договорил, а Лев уже решительно замотал головой:

— Димон, ну сам посуди, если она только что машину купила… Тетка же!

— А если нет? — я нахмурился. — Вот смотри, курьера ловят с пяти вечера, а новостей никаких. На дно он уйти не мог — тут деревни одни, каждый новый человек на виду. Затеряться можно только в райцентре. Оттуда же электрички и поезда! А если у него определенный пункт назначения? Допустим, тачку свою, засвеченную, он бросил… Стой, куда?

Бегал Лев быстро. Я за ним пошлепал по лужам и практически выдернул его из-за руля.

— Придурок, дежурному сообщи! Пусть перехватят! Ты прикинь, что будет, если мы сейчас за ней с мигалкой рванем?

— Какой дежурный?! — заорал в ответ Лев. — Через три километра поворот на Савеловку. Там три поезда ночью проходят, и все до Москвы!

Лев был прав. Савеловка от нас в пятнадцати километрах, раньше там останавливались местные электрички, хотя вокзал имелся, и очень немаленький. Но года два назад районная администрация навертела с ремонтом вокзала в городе, а деньги внезапно закончились, поэтому останавливать проходящие поезда перестали. Люди жаловались, что с чемоданами через пути приходится перелезать, да и пара несчастных случаев была. Районный вокзал перенесли в Савеловку — вроде бы временно, но все знали, что уже насовсем.

Конечно, мы со Львом совершали огромную глупость, не сказать — преступление. Я орал в рацию и в красках представлял, как начальник срывает с нас обоих погоны и определяет в то самое место пониже спины, где днем и ночью темно. Но, к моему удивлению, нам поверили.

— Принято. Машину он бросил. Объявляем усиление на Савеловке. Красная «Микра» девять-ноль-шесть нашего региона.

— Не гони, — попросил я Льва. — Сейчас еще ребята подъедут. Повезет — они их раньше нас перехватят. Стой, в смысле езжай, только вон они, вон они! Не гони!

Зад «Микры» было сложно с чем-либо перепутать. Несуразный такой, не умеют все-таки японцы в дизайн, и межсервисный пробег у них маленький. Лев сбавил скорость, а я порадовался, что это «Микра», а не «Вольво ХС-90». Я, конечно, уважаю отечественный автопром. Но на нашей «Приоре» за хорошей тачкой никогда не угнаться. Так что нам пока что везло.

В «Микре» занервничали. И теперь я уже четко видел, что в салоне не одна наша дамочка, но есть кто-то еще. «Микра» начала вилять, но не сильно. Скорее дама не справлялась на скользкой дороге с управлением.

— Давай на средней скорости мимо них, — скомандовал я. — Спокойно только. Может, решат, что мы куда-то на вызов едем.

— Может, ты пока по колесам пальнешь? — с надеждой спросил меня Лев.

— Спятил? Она и так еле едет! А если у него тоже ствол?

Лев поддал газу. На скорости под девяносто — больше у Льва хватило ума не давать — я рассмотрел водителя и пассажира. Дамочка и какой-то мужик.

— Ну и что теперь делать будем? — спросил я, когда «Микра» блеснула фарами в зеркале заднего вида. — Тормозить их на пово… А-ах че-о-о-орт!..

Сначала мне показалось, что «Микра» собирается разворачиваться. И только потом я понял, что она на всех своих шестидесяти километрах вальяжно вылетает в кювет.

— Тормози-и-и!

Лев был невозмутим, как глава прайда. Вот нервы у человека! Хотя с беременной-то женой… Но я почему-то сдуру выскочил из машины, как только она на секунду встала, и вслед услышал от напарника длинную непечатную фразу.

Да черт с ним. Я, на ходу доставая из кобуры пистолет — а зачем? Да я хоть раз за десять лет им не в тире воспользовался? — рванул в кусты, где сиротливо мигала «Микра». Повезло, в смысле мне повезло, что это был поворот…

Женщину я успел заметить. Она выбиралась из помятой машинки, и ей тоже в этот раз подфартило. «Микра» съехала в кювет боком, не опрокинулась, не сплющила бестолковый капот об дерево, сторона водителя не пострадала вообще. А потом я услышал выстрел.

— Падай, дура! — заорал я и свалился прямо носом в дерьмо. Образно выражаясь, конечно. В грязь. Потом поднял голову — дамочка стояла и озиралась. В шоке? Возможно. — Падай!

Да куда там! Ненавижу гражданских! Почему их ничему в школе не учат? Сейчас еще верещать начнет. Шок, чтоб его.

Курьер оказался зажат в «Микре». Картонный кузовок повело, и выбраться ему не удавалось. Он перелезал через передние сиденья, но кто хоть раз видел эти коробчонки, поймет, с какой трудностью он столкнулся. По крайней мере, он в этот момент не мог стрелять, поэтому я вскочил и бросился к застывшей даме.

— Падай! Ерш тебе в таз!

В два прыжка я доскакал до женщины и шмякнулся на нее. Она сдавленно пискнула и обхватила меня руками. Наверное, в форме я ей казался рыцарем на белом коне, но мне-то от этого было не легче. Курьер уже практически переполз…

— Отпусти, дура!

Ну никогда я не бил женщин. Честно. И сейчас тоже был вежливым. Где там Льва черти носят?

Я поднялся, пошатываясь, и дамочка повисла у меня на ноге. Я дернулся и замер: прямо передо мной стоял парень. Вот так увидишь — и не догадаешься ни о чем. Совсем мальчишка. Хлипенький, впрочем, более крупный бы из «Микры» и не вылез. Глаза круглые, весь в поту, руки дрожат. Пистолет прямо мне в грудь.

Полная задница! И никуда же не дернешься…

Говорить с парнем было почти бесполезно. Не большой я знаток, но видел — дорого ему этот груз обошелся. Вид у курьера фиговый. Хорошо, если успеем вообще довезти до больнички. Хотя почему хорошо, все равно никого он не сдаст.

— Отойди, — каждый слог он произносил на выдохе. Плохо дело. Где Лев?.. Ну же, царь зверей, спаси мою шкуру!

— Не дури, — произнес я и сам удивился спокойствию в голосе. — У тебя же контейнер лопнул. Час, два — и каюк. Брось пушку.

Я бы сгеройствовал и прыгнул, но ногу мою дамочка держала так цепко, будто собиралась ее оторвать. Хотя бы притихла, на этом спасибо.

Парень мотнул головой.

— Отойди.

По идее так стоило бы и сделать. Он уже спекся, вряд ли в этой головушке хоть какие-то мысли задерживались. Внимание на нуле, руки дрожали. Я все продумал: отойду, курьер попытается уйти, и тут я ему пальну по ногам. Все логично. Но — дамочка и Лев, чтоб ему пусто было!

Вот срань!

Наверное, парень считал, что я в машине один. Может, он нас не видел на трассе, потому что залег между сиденьями. Или вообще не понял, что я — это я. Но он обернулся на чьи-то шаги, дернулся. Лев?..

Раз — и я ничего не услышал, но мне стало очень трудно дышать. Был выстрел? Несколько? «Микра» оказалась ближе, лес пошатнулся, или это меня ноги не удержали? В ушах зашумело. Что-то резко заныло в груди. Из последних сил я поднял руку и коснулся этого места. Кровь. Откуда у меня кровь? Помню еще лицо курьера с остекленевшим взглядом. Посреди его лба, как у индийской красотки, была аккуратная красная точка…

Глава вторая

Я ненавидел, когда мне снились сны. Нет, против эротических ничего не имел… Но такие, из прошлого, — лучше не надо!

Ладно бы это были кошмары теперешние. Ой, было же чему сниться! Болотная баба в струпьях или волкодлак… Но нет, надо мной словно кто-то там издевался. Наверное, жизнь!

Каждый раз, когда я что-то видел жуткое во сне, это было оттуда. Из той, прошлой жизни. Было больно. Еще лет пять назад я просыпался в поту и потом несколько дней ходил злой как голодный неккер. Но потом стало проще. Время, говорили, лечит, у меня этого времени хоть завались…

И сегодня с чего вдруг? Навспоминался уже, сколько можно! Забыть пора, но все равно я пару минут лежал, не открывая глаз. Далекое прошлое гаишника Дмитрия соскальзывало с меня, как шкура с дракона. Пора возвращаться в мою нынешнюю обыденность. Что вчера было-то? Зачем я поддался на уговоры и скурил ту дрянь? Зато теперь понятно, почему дерганый и хихикающий хоббит звал это курево «нагребайкой». Ох и нагребло меня!

Я пошевелил рукой и наткнулся на тело. Женское. Мягкое.

Да неужто подцепил девицу? Для согрева, конечно, а не для того, зачем девиц обычно подцепляют!

Тело было короткое.

А нет, это всего лишь Леона, напарница моя. Ирония? Ну как бы да. И здесь напарник, и здесь с львиным именем. На самом деле звали ее по-другому, но на родном ее языке лучше вообще ни слова не слышать — одни сплошные согласные и не факт, что цензурные.

— Ох, моя голова!

Я сел на кровати, схватившись за эту самую голову, и свесил ноги. Волосы за ночь превратились в мочалку, будто их кто-то жевал. Во рту стоял гадкий привкус земли. Перед глазами вращались деревянные стены комнаты. Больше не курю!

Я попытался осмотреться. Ага, мы же в трактире — узкая комнатка, окошко, пара сундуков и колченогие стулья. Леона за моей спиной завозилась, толкнула меня ногой в бедро. М-да, доброе утро, и тебе не хворать. В приоткрытое окно доносились крики со двора: то ли опять кто-то не заплатил, то ли просто так кого-то колотят. Мне было без разницы. В коридоре топали сапогами. Эти шаги в моей голове отдавались будто колокольным звоном.

Вот такое вот утро моего первого абсолютно свободного дня. Я вчера как бы на пенсию вышел! Три дня назад закрыли последний контракт: вернулись всей командой с охоты, мокрые как кикиморы, притащили заказчику маргигра. Здоровенная такая хвостатая штука, у побережья водится и людишек поджирает. И не сохнет же на солнце ни хрена! Так и шли как идиоты — обрызганные и вонючие. Рыба же. Потому-то и шкура у маргигра ценная. Соответственно, за шкуру и было приличное вознаграждение, не за рыбаков же приплачивают.

Тем вечером мы отметили, потом еще отметили. Я даже пробочку от кринейского розового понюхал. И пришло мне в голову, что все. Баста. Закончился великий охотник на монстров. Ладно, с великим я загнул. Но мешок ультов у меня уже собрался приличный. Надо тратить, пока меня за этот мешок где-нибудь не прирезали.

«Пенсия, — понял я. — Только пенсия меня и спасет». Ребята сначала думали, я двинулся. Мало ли, что в моей особенной голове могло приключиться. Но после четвертой бутылки — пила в основном Леона — с мыслью свыклись. Редко когда охотники на чудовищ до такого момента доживали. А тут шанс: уйти на пике славы и с кучей денег.

В общем, Кир-Хой отвалился вчера, ушел в закат. А мы с Леоной решили продолжить обмывание. Лучше бы я просто спать пошел!

— Ну что, голомордый, очухался? — хохотнула моя боевая подруга.

Нет, нет и нет, между нами нет никакой романтики! Она же гномка! А в одной комнате мы потому, что чистая экономия. Деньги счет любят, за это мы с Леоной в свое время и сошлись. А, и на кровати мы нормально помещались, потому как нестандартной ширины и высоты.

— По бороде текло, в рот не попало? — огрызнулся я и встал на ноги. Стены не пошатнулись. Действие странного курева ослабевало.

— Пф-ф, на себя посмотри. Чисто неккер! Такой же зеленый.

Я повернулся к Леоне. Она лежала в одежде — разве что сапоги сбросила, вытянувшись на кровати во все свои метр с кепкой, тоже выглядела помятой, несмотря на браваду, и зыркала на меня из-под кустистых бровей. Я хмыкнул:

— Шла бы ты, подруга, побрилась…

Леона в ответ графически послала меня кормить грубжа. Есть такой мифический персонаж, а может, и не мифический, но питается дерьмом всяким. Я даже умилился. Сказать откровенно, мы были с Леоной лучшими друзьями. Напарниками не разлей вода. И я доверял ей почти как себе, временами и больше.

Сейчас Леона довольно зажмурилась, потом потянулась, разминая пальцы, огладила ладонью свою короткую густую бородку и села, поджав под себя ноги. На круглой щечке отпечались металлические пуговицы. Личико все еще было сонным. Ну разве она не миленькая? Ну, если не обращать внимания на рост, бородатость и внушительный молот, валяющийся у кровати.

Идеальный напарник! И экономия, и мощь, и никакой романтической подоплеки. К тому же гномы — живородящие. А я… мне с расой повезло гораздо меньше.

— Ты вчера разговоры слышал? — спросила Леона, зевая. — Заманчиво же. Может, возьмемся напоследок? Говорят, стоит подобный заказ немало…

Гномы все от природы жадные, сколько ни дай. Например, в бороде у Леоны, как у всякой порядочной гномки, блестели драгоценные камешки. И в ушах блестели, и на груди. Я ее за это не осуждал — у каждого своя дурь, мне оно не мешает. Я вот лук сначала красил в черно-белые полоски, но потом перестал. По-идиотски выглядело и вопросами замучили.

— Не, — отмахнулся я. — Где мы, а где дракон! Без нас желающих хоть отбавляй. И потом, это большая политика.

Леона кивнула понимающе. Я даже расслабился: все-таки хорошо, когда не нужно лишних объяснений. Но да, дело со всем этим обстояло примерно так.

Драконы это такие полумифические реликты. О них в песнях поют, рыцари бахвалятся предками, которые где-то там дракона видели и, возможно, даже после этого выжили. Но иногда такое чудище выползало из какой-нибудь дыры. И все. Полный грубж!

Пару десятков лет назад в соседних краях объявился дракон. Повезло, что они у нас не слишком разумные. Если бы были с мозгом, то капец настал очень быстро. А так интеллект у них на уровне очень старого и маразматичного дедушки. Мозгов у дракона на многоходовки нет, память птичья, а вот аппетиты — м-да, куда там чиновникам. Хочу! И все тут.

Обычно драконы хотели принцесс. Что драконы с принцессами делали, никто толком не знал. Ели, вероятно, не консервировали же. У них и рук нет, и лапки короткие. Может, принцессы — самые вкусные? В летописях этих самых принцесс или девушек, похожих на принцесс, как наживку использовали. Раз — и нет дракона, а есть отличные алхимические ингредиенты.

Но этот — новенький — оказался чуть более продвинутым. Подменных принцесс распознавал! Чуйка у него, что ли?

Пришлось отдавать. Вот только одной принцессой дело не закончилось. А принцесс не так и много, они все-таки штучный товар.

И пошло-поехало: примерно раз в два года дракон слопает единственную наследницу и на том успокоится, потом снова начинает претензии предъявлять. Выглядело это как налет в прямом смысле этого слова — летал ящер над выбранной территорией и намекал просто и без иносказаний. Пока летал над мелкими княжествами — все было неплохо, но потом в княжествах принцессы закончились.

Дракон переключился на страны побольше. Некоторым было сложнее, некоторым проще. Кое-каких принцесс сразу замуж повыдавали. А так даже старуха какая-нибудь годилась на съедение, важно, что она тоже принцесса. Что было очень странно… Вроде как драконы любили посвежее.

А потом случилось неприятное.

В Деронии принцесса была единственная и других наследников не имелось. Король сел на трон не так и давно, был вдовец, ни родственников женского пола, ни хоть какой-то седьмой воды. Эпидемия прошлась по человекам, многих выкосило. Так что терять принцессу королю никак нельзя было. Следовательно, нужно было потерять дракона. Желательно силами не королевской гвардии, а руками охотников за всякой пакостью или героев помощнее. Потому что пока дракон просто летал, беды от этого не было, а вот если бы разинул пасть… Половину столицы спалить мог.

Однажды я драконье пламя видел, точнее, последствия. Гротоны предпочитали пепелища, а яйца гротонов предпочитали алмихики. Что яиц была тьма, что город был… средненький, но и не село. Полазили мы с Леоной пару недель по тому, что от города после дракона осталось, собрали яйца и молча условились, что будем и дальше работать по мелочи. Деньги деньгами, а жизнь у нас все же одна. И потом, один раз я из нормального человека превратился вот в это. В третий раз я мог и тараканом заделаться, ну его в пень.

— Ты понимаешь, деньги-то хорошие. За такие деньги можно и дракона, да? Или к грубжу все это? — вздохнула Леона, как будто я ее уговаривал. — Ну правду же говорят, что было лет пятнадцать назад? Где-то в Квиссе собрали рыцарей-драконоборцев, и никто их больше не видел. Может, до дракона они не дошли… А может, дракон был другой?

Не было никакого другого дракона, и это мы каждый понимали прекрасно. Проблема крылась в том, что ничего толком никто не знал. Красивые слова зазывали охотников, но что дальше? Я нахмурился и что есть сил почесал лоб.

— Ладно, прокатили, голомордый, дракон нам не нужен, — подытожила Леона, сползла с кровати и поплелась к умывальнику. — Ты уже придумал, где осядешь? Куда мне пирожки слать?

Пирожки Леона пекла неизвестно из чего, но всегда выходило съедобно. Ну а я в отместку мог суп сварить в котелке, тоже из подножного корма.

— Наверное, в Грежев… Мне в прошлый раз там понравилось.

— Почти что по-соседству, — хохотнула она. — Так что не раскисай, голомордый, буду за тобой приглядывать… А то еще утопнешь или поклонница какая пристанет, молотом не отмахаешься!

Я стоял, смотрел на ее крепкий зад и тоненькую талию и думал, что гномы, конечно, вредные и языкастые, но лучше бы я тоже был гномом. Тогда и приударить можно было за подругой, даже с поправкой на бороду.

Но это я не из-за Леоны даже. Из-за собственных проблем. До сих пор не смирился! В моем теле куда больше прелести чисто с виду, а если копнуть чуть глубже, окажется, что Профессор взял и истину несколько приукрасил. Так, как я живу, жить нельзя!

Глава третья

День в принципе неплохо начинался. За окном была жаркая ранняя весна, в жизни у меня с недавних пор тишь да гладь, денег хватало на все и даже больше. Главный вопрос — чем бы таким заняться на этой пенсии? Честно говоря, до этого мне не приходилось долго сидеть на месте — все по селам, поселкам, городкам и весям. Охотника ноги кормят! А тут… затишье, что ли.

Купил дом, обустроил, с соседями умудрился не расплеваться — и все. Лежать на собственной кровати без местных клопов и тараканов это отлично. Но что дальше делать-то? Куда деньги тратить, чем заниматься, если не убиением чудовищ? Чтобы развеяться и отвлечься от напряженных мыслей, приходилось шляться по трактирам.

Мой день начинался с рюмочки и приятного звона в ушах. В трактире было людно. То есть людно в буквальном смысле. Шумная компания гномов у стойки не в счёт, так же как и одинокий эльф в самом темном углу заведения.

Все остальные посетители — люди, люди и ещё раз люди — разных занятий и сословий, смуглые и не очень, бородатые и лысые как мое колено, сморщенные от старости и совсем юнцы. Они пили брагу и бормотуху покрепче, ели жирненькое и в перерывах между тостами кто-то пытался петь матюкливые песенки. Идиллия. Я бы даже всплакнул, как это все напоминало почти стершиеся из памяти будни в родном отделе.

Забегаловка, кстати, только называлась высокопарно — трактир «У рыцаря». Но золотистая красочка с вывески обсыпалась, стул подо мной шатался, а брагу разливал огромный бородатый мужик с железными зубами. Так что вряд ли имелось в виду, что какой-то рыцарь этот трактир открыл. Скорее это было заявление из разряда «у рыцаря здесь лошадь увели» или же «у рыцаря здесь с животом беда приключилась».

Эх, этот бы трактир да в мои хозяйственные руки!.. Я бы уж точно не стал разводить брагу речной водой. Название бы поменял. «Перекресток». А что? Звучит! И очень подходит — трактир как раз стоял на пересечении Грежевского тракта и объездной.

В моей голове зашевелились воспоминания. Старый анекдот про гаишника, который на пенсии мечтал купить перекресток и работать в свое удовольствие, всплыл как-то некстати. И деньги у меня на этот бизнес есть… На трактир, я имею в виду.

Идея показалась мне здравой, я даже присмотрелся к помещению внимательнее. Да, ремонт бы здесь не помешал. Столы обновить, официанток нанять приличных, а не вот этих вот — с волосатыми руками и поперек меня шире. А если и скатерти на столы положить, то и народец приличный захаживать будет. Кра-со-та!

Хотя сейчас меня эта дыра с сомнительным пойлом и закопченными черными потолками устраивала как никогда. Никакие эльфы сюда не заходили. Никогда. Ну кроме меня, конечно. Я же тоже эльф. Ха-ха! Уши длинные, глаза голубые и огромные, голос музыкальный, походка от бедра, талия такая, что моей бывшей и не снилась, коса густая до пояса и другие идиотства. Разве что блестки вокруг меня не летали… Подфартило, так сказать.

За этот сомнительный фарт стоило выпить.

Я смело взял крошечную рюмочку бормотухи, которую здесь гордо называли грежевкой, и одним махом влил в себя. В горле вспыхнуло, в желудке взорвалось, а перед глазами расплылось. Когда зрение и способность дышать вернулись, я утер выступившие злые слезы и горестно отодвинул от себя рюмочку… Напёрсток, а не рюмочку.

Оставалась ещё одна, четвертая и последняя, больше в себя залить не получалось. А раньше ведь мог выпитое в бутылках измерять! Когда от меня жена ушла, так и вовсе неделю из дома только до ближайшего супермаркета ходил, чтобы горючего прикупить и горе затушить…

Но эта зараза — драный эльфийский организм — алкоголь вообще не воспринимал. С поллитра здешнего пива отказывали ноги и руки, а сто грамм настойки превращало меня в дерево. В прямом смысле этого слова! Я с одухотворенным видом падал мордой в салат, все понимал, но ни слова молвить, ни пошевелиться не мог!

Я горестно вздохнул, подтянул к себе миску с упомянутым салатом и зажевал настойку зеленым листом, вяло похрустывая. Опять подмороженный попался, сладковато-невкусный, и за что я только такие деньги отдал?!

А в трактире между тем витал аппетитный дух браги и шашлыка — куски мяса с легкой хрустящей корочкой разносили на деревянных блюдах. Основное блюдо этой дыры — шашлык из таппера с маринованной рапустой, нарезанными ломтиками корчиками и лепёшкой из грубой серой муки. Вкусно!.. Запах был просто божественный…

В моем воображении я рвал шашлык зубами, урча и облизывая пальцы, тут же хватался за кружку с пивом, закусывал остреньким корчиком, тушил пожар во рту тонко нашинкованной рапустой, а потом снова возвращался к шашлыку… Именно это делали сейчас посетители трактира на моих глазах: с аппетитом питались.

Все мое естество кричало, что давно пора вцепиться зубами в сочный кусок мяса… Но нет. Пока еще трезвая голова напоминала, чем закончилась последняя попытка. Три дня меня полоскало и выворачивало…

Не знаю, кто был конструктором эльфов, но он знатно напортачил. А может, просто любил издеваться над разумными. Мясо эльфы не ели совсем, никак! А я мясо любил, очень любил. Но теперь даже рыбу в себя впихнуть не смог, а яйца с трудом. Вот и выходил этот самый когнитивный диссонанс — головой хочу, но телом не могу!

Страдая, я опрокинул внутрь последнюю рюмку, занюхал ее зеленью и решительно встал из-за стола. Вдруг еще завидовать начну, на драку нарвусь! Столько лет прошло, а чувство несправедливости и не думало утихать. Ну почему, почему я не в человека попал? Почему не в гнома? Почему эльф?!

— Эй, эльф, монету доложи, а! — окликнул меня официант — здоровенный лысый детина. — Два ульта, а не один с трех-четвертным!

— За что монету? За три дохлых перемерзших зеленых листа и настоянный на бородавках огра спирт? — тут уж я не устоял, возмутился. Не то чтобы мне было жалко эту четверть ульта, но деньги счет любят. Моя природная бережливость взяла верх.

— Какие бородавки? Ах ты ж погань ушастая! Я тебе этот салат сейчас в глотку вобью! — тут уж возмутился здешний бармен. Видимо, задело его за живое.

С бородавками я, конечно, переборщил, но привкус древесных опилок в грежевке присутствовал, это точно. Уж что, а дерево на вкус я различить могу. Эльф я или не эльф! Я приосанился, упер кулаки в бока и грозно глянул на бармена.

И это был один из тех случаев, когда лучше бы мне досталось все, что полагалось киношным эльфам. Мудрость в том числе. Но чего нет, того нет. Во мне плеснулись четыре наперстка этой самой грежевки, и я рявкнул… ну хорошо, попытался рявкнуть.

— Да твои предки объедки мои доедали! Бибизян вшивый!

В трактире мгновенно стало тихо. М-да, что-то я переборщил. Да, у эльфов срок жизни дольше человеческого, типа они мудрее, старше и нос выше задирают потому. А люди действительно произошли от здешних обезьян, которые и назывались похоже. Но так-то в приличном обществе не принято вспоминать, кто кого и в каких условиях видел. Тролли вон до сих пор гусениц едят и тараканов.

И откуда это эльфийское презрение ко всему берется? Откуда во мне-то прижилось? Я же человек! Ну по крайней мере внутри. Что, еще лет двадцать — и я буду носить с собой надушенный платочек? В принципе я не против, если мне вместе со спесью отвалят еще и ума, который не даст в такие ситуации попадать, как я сейчас.

В оглушающей тишине было слышно, как из чьего-то рта вывалился недожеванный кусок мяса. Скрипнули ножки нескольких табуретов, народ вставал из-за столов. Разносчик вытащил откуда-то дубину. Лязгнул железными зубами мужик за стойкой.

Сейчас меня, кажется, будут бить.

Сейчас бы действительно магию какую-нибудь поэльфячее! Но у меня кроме волшебного радара на неприятности ничего толком не получалось. Вот не срослось, аллергия какая-то! То чихну в процессе, то пальцы не так поставлю. Меня с магических курсов выпихнули с советом заглянуть через сотню лет, а лучше две. В общем, забил я большой и деревянный на эту всю шмагию и отдал предпочтения луку и стрелам. Хотя сейчас бы мне магия не помешала. Да-а…

Странно, что радар молчал. Он-то меня всегда предупреждал о каких-либо опасностях. А тут — тишь да гладь. Неужто я эту пьянь одной левой? Нет, я в трактирных драках тоже участвовал, от монстров бегал, за монстрами бегал, но не в одиночку же. Леона в основном поколачивала, и хорошо, если только руками.

Правда, гномы посматривали в мою сторону внимательно и, скорее всего, помогли бы мне. Но чертова эльфийская спесь! Вот только слово скажи. Мои челюсти свело, губы сплющило, а язык и вовсе прилип к зубам, но я так и не смог попросить о помощи.

И когда я почти придумал, как бы пробежать по головам и выскочить в окно, входная дверь в трактир распахнулась. Вышибала, который подпирал ее спиной, чтобы «погань ушастая» никуда не сбежала, полетел головой вперед. Но вошедшим никто и слова сказать не мог. Особенно после чудного: «Именем короля!».

— Это ты, значит, эльф Димиэль, Пожиратель чудовищ? — тут же нашел меня взглядом командир отряда Черных — королевской гвардии.

Я бы сказал что угодно, только бы свалить из трактира, но правда была в том, что да — это был я. Димиэль, эльф из Чуднолесья, Пожиратель чудовищ. Вот стоило один раз укусить за ляжку оборотня — и все, я — Пожиратель! И никто не вспомнит, что я еще болотную бабу зарубил или что освободил три села возле Крестоватого от моровых дев… Или… Арх! Да кому какое дело? Пожиратель — и точка.

— А что, вы здесь видите других каких-то эльфов? — я развел руками. По идее с Черными так разговаривать не стоило, они влегкую могли и по печени дать, но, видимо, грежевка все еще во мне бродила и вызывала приступы немотивированной смелости.

— Поедешь с нами!

Возражать рыцарю в черных доспехах, когда за его спиной другие воины в таких же доспехах и при мечах, как-то не хотелось. Так что я пожал плечами и вышел из трактира.

— Эй, а как же монета? — прокричал мне вслед разносчик и даже сделал шаг вслед за мной, но быстро стух. Ближайший Черный лязгнул мечом — этого оказалось достаточно.

«За салат заплатите чеканной монетой… чеканной монетой… м-м-м…» — пропел я про себя и сел в черную карету с королевским гербом. Пока мой радар молчал, можно было расслабиться. Вряд ли там, куда меня везут, хуже, чем в трактире, полном озверелого народа.

Как оказалось, лучше бы я в трактире остался.

Глава четвертая

Во дворце я толком ничего увидеть не успел. Подхватили меня под руки и потащили по коридорам. Помню только, что пахло хорошо. Да, эльфы еще и нюх замечательный имеют. Только беда в другом: и обойный клей, и розы для меня одинаково приятно пахнут. А потом я даже короля повидал.

Близко меня не пустили, ровный строй Черных перекрывал всю видимость: разглядеть можно было только край трона и лысеющую макушку с короной. Но мне и этого хватило. Тем более когда до меня дошло, о чем вообще разговор, то и не до церемоний, золотых побрякушек на стенах и собственно королей стало. Голова мигом распухла от новой информации.

А когда король закончил свой монолог, то я и пикнуть не успел. Черные сплотили ряды, а мне в ребро уперся чей-то острый палец.

— Поклонись его величеству, — нетерпеливым шепотом сказал мне какой-то придворный. И как только он подкрался? Я точно не видел, что за мной кто-то стоял. Но требование выполнил, хотя и скрипнул зубами.

Я кособоко склонился. Хрустнуло где-то в спине — это я, когда только в этот мир сверзился, решил повторить сцену из фильмеца. А что, там тоже эльфы были, да и из лука у меня как раз стрелять круто получаться стало. Так дал бы в морду тому умнику, кто выдумал, что эльфы легко и непринужденно скачут по деревьям. Да, может, весу во мне как в анорексичной студенточке. Но падать-то для всех одинаково!

Черные даже не глянули в мою сторону, я посчитал это добрым знаком. Из речи короля я вычленил то, что нужно — дракон и охота. И вместе эти два слова мне никак не нравились. Да и с чего я-то? На пенсии уже который месяц, ни в каких громких делах не замешан не был. Мы с ребятами тихо-мирно резали чудовищ и бед не знали. Чего в меня так вцепились?

Оставался еще вариант, что все остальные охотники, мягко говоря, надорвались с этим заказом и обращаться больше не к кому. Так-то на пенсию редко кто уходит, в основном получают медальки посмертно. А я вот живой, и радар мой этому причина. Когда орал он, что дело дрянь, а ситуация — задница тролля, то я спокойно вещички собирал, от заказа отказывался и нервы и здоровье не портил ни себе, ни команде.

Так вот сейчас радар орал, что ничего хорошего мне не предложили, что нужно хватать вещички и прыгать в окно. Все равно убьюсь, так хоть мучиться не буду! Но не успел я распрямиться от поклона, как тот же придворный подхватил меня под локоть и потащил из кабинета.

За дверью я первым делом выпутался из чужой руки. Чего грабли расставил? Какие-то проблемы? Но не успел я от хлыща отодвинуться, как тот сам отпрыгнул и, косо на меня зыркнув, противным гундосым голосом спросил:

— Какие твои расценки, эльф? Пятьсот ультов за крупное и опасное? Королевское казначейство заплатит тебе по двойному тарифу. Но туша дракона станет собственностью короны.

Я воздухом подавился. Он что, серьезно? Он цены на базаре видел? За год масло подорожало на четверть ульта, за рапусту просили два четвертных, а о бражке и думать нечего — пять ультов за бутылку! Мне, конечно, разориться сложно, в запой я толком уйти не мог, но за остальной народ всем сердцем болел. Я хотел поймать хлыща за плечо и хорошенько тряхнуть, чтобы у него мозги на место встали, но тот ловко выкрутился. Пришлось разговаривать через рот:

— Слышь, умный, ты дракона видел? Это не болотник и не гарпия! Это огнедышащая скотина размером со средний холм. Да у него жопа больше, чем королевский кабинет! Он может принцессу вместе с кроватью проглотить!

— Два с половиной тарифа, эльф, — процедил хлыщ. — И туша все еще имущество короны.

— Так. Я как бы, может, совсем не согласен драконов бить. От этого, знаешь ли, умирают.

— А тебя как бы не спрашивают, согласен ты или нет, — хмыкнул этот, мать его, манерный засранец. — Ответ отрицательный не рассматривается. Все, что ты можешь сделать, это выбрать условия…

— Принцессу и полкоролевства в подарок? — я знал, что просить. Сейчас он завопит как сирена и выльет на меня ведро словесных помоев. А под шумок я выйду из дворца свободным человеком… тьфу, эльфом. Но придворный заинтересованно прищурился и обошел меня по кругу, подцепил пальчиком потрепанный плащ, чуть ли не в зубы заглянул. Теперь мой радар уже не просто орал, он воображаемо тряс меня за грудки и бил головой о стол.

— Даже не зна-аю… — скривился хлыщ. — Твоя кандидатура на троне вызовет непроизвольную рвоту у половины придворных… Это даже плюс. И что только на этом троне не сидело. Хроники знают экземпляры и более неприличные. Другое дело, что королевству потребуется наследник или на худой конец наследница. А ты, так сказать, эльф.

— Разве что принцесса сходит налево, — рассмеялся я. Развод, конечно, знатный, но не думал же он, что я на такое куплюсь?

— Так скорее всего и сходит, куда она денется, — отмахнулся придворный.

— А принцессу спросить не надо? — а может, это не развод был. У меня в дополнение к радару еще и нехорошо засвербило под ложечкой. Мироздание намекало, что в этот раз меня крепко взяли за шею.

— А чего вдруг? Сохранять династию нелегкий труд. Подумаешь, отец ребенка не муж, а местный конюх…

— Прямо конюх?

— Конюх, младший повар, оружейник… Тебе-то какая разница? Если подобрать здоровых и отмыть их, из этого, может, что-то и выйдет. Соседи, конечно, пальцем будут показывать. Эльф на троне — это так непристойно! — и выражение лица у хлыща сделалось такое, будто он моя бывшая теща, узревшая на заборе нарисованный мужской прибор.

— Что значит непристойно? — набычился я.

— Все знают, что эльфы детей зачинают на деревьях, занимаясь этим делом вниз головой. У всех на виду! Извращенцы! — скривился придворный и отер пальцы, которыми меня трогал, кружевным платком.

Я скрипнул зубами. Вот же ж волчара позорный. Я вот не виноват, что я — эльф! Не выбирал. Я тоже эльфов не люблю, но не настолько, чтобы всякую чушь молоть. Но и посвящать кого-то в чудеса эльфийского детоделания я не собирался. Конечно, быть человеком было бы гораздо проще, но даже попади я в него, не стал бы чушь молоть!

— Я и уйти сейчас могу, — я навис над хлыщом и буравил его взглядом сверху вниз. Радар уже перестал меня предупреждать, так, вяло повякивал, сигналя, что я сам в это болото влез.

— Куда? — он невозмутимо хлопнул глазами и демонстративно тыкнул пальцем по сторонам. А, ну да, караул из Черных. И как они — огромные дядьки с мечами — научились стоять так тихо и не отсвечивать? — Два с половиной оклада — мое последнее слово.

— Четыре — и я не претендую на трон! — помирать — так с музыкой, решил я.

— Договор с печатями пришлю курьером, — надменно произнес придворный. Будто это не я согласился, а он соизволил меня нанять. Вот козлина! Но радар сигналил, что в морду дать этому муроводу просто так нельзя. Будут последствия. Начальство, чтоб его. Я коротко то ли кивнул, то ли скособочился и уже собирался бежать к выходу. Но тут хлыщ уже в спину меня оповестил:

— Советую не тянуть со сметой и планом, выезд послезавтра утром. О транспорте можете не волноваться. Я лично возьму на себя эту заботу…

— Э-э, премного благодарен, — я с трудом вспомнил, как там по этикету положено. Но не удержался и уже более простецки спросил: — А с какого рожна, собственно, забота?

— С такого, — скривился хлыщ так, будто в сортир придорожный зашёл. — Ты, нелюдь, конечно же, купишь каких-нибудь гланских кляч, которые не доживут до следующего поворота. Или, не приведи Позия, вшивых тапперов! А у меня на их перья аллергия! И клювы эти их, и помет… Гадость какая!

— А какое мне дело до твоей аллергии? — тут я понял, что ничего не понял, то есть окончательно потерял нить разговора.

— Конечно, я еду с тобой. Я должен знать, на что уходят деньги налогоплательщиков, чтоб они горели в Харровом пламени, — поморщился хлыщ и скорчил такое грустное выражение лица, что будь он побирушкой на паперти, его бы сейчас погребло под горой монет.

«Ну зашибись», — подумал я, а потом махнул рукой. Ну сколько этот аристократишка продержится за стенами города? И это я не говорю о болотах, лесах и руинах. О том, что к дракону придется ползти мимо гор, рек и ущелий, я даже упоминать не буду. Полдня его предел. А потом он удерет на первой же лошадке, даже не посмотрев, гланская она или шиберская. Хлыщ — это не проблема, а крохотное неудобство. И дракон — это не проблема, а жопа, полная огня, когтей, зубов и других излишеств. А проблема, собственно, — это собрать мою команду, которая расползлась по всем дырам необъятного королевства Дерония и его окрестностям.

Глава пятая

Черная карета высадила меня на границе эльфийского квартала. Никто мне специально дверцу не открыл, но рассчитывать на это было глупо. Я все-таки не девица румяная, а тощий патлатый эльф. Благодарствую, что не бросили у дворцовых ворот, а подвезли.

Я сам выпрыгнул на брусчатку, даже лесенку не стал опускать. Вот единственное, что радовало в эльфячьем организме, это чувство равновесия. Даже в самые тухлые периоды, когда перед глазами все вертелось, ноги чудным образом шли прямо, будто привязанные к воображаемой линии. Мне бы такое в прошлой жизни, когда нас гоняли на профосмотры!

— Не забудь, эльф, с утра третьего дня выдвигаемся, — напомнил о себе хлыщ. Он сидел все это время молча и так, чтобы меня не касаться. Была у меня мыслишка ткнуть хлыща своим коленом, но мыслишкой все и окончилось.

Радар встрепенулся почти мгновенно, мол, ты это брось, Димиэль, неужели тебе печень не дорога? Но я и сам поостерегся. Уж слишком внимательный мне достался взгляд от придворного. Даже удивительно, что он умел так зыркать. Все-таки выглядел хлыщ так себе, даже слабее меня — с завитыми волосами, с наведенными бровями и белая рубашечка у него была в рюшах.

Но взгляд у него, когда не выражал отвращение, был островат. Я почти что в реальности увидел, как из-за неудачной шутки мне придется идти от замка домой пешком. А это без малого час ходьбы! Или даже больше, если мне за шуточку в задницу копье вставят. Хлыщ сам, конечно, этого делать не будет, но Черные, которые мелькали на лошадях за окном, вполне способны еще и не на такое. Так что я даже отодвинулся подальше.

А вот насчет утра третьего дня я сомневался. Терзали меня смутные ощущения, что у нас было разное понятие утра. Не боясь показаться идиотом — куда уж хуже, я и так эльф — я переспросил:

— С первыми колоколами?

— Какими первыми колоколами? Ты меня уморить хочешь? К твоему сведению, эльф, сон должен быть долгий и спокойный, только тогда он благоприятно влияет на состояние кожи! — возмущенно посмотрел на меня хлыщ. — После полудня, не раньше!

— Так какое это тогда утро? — я даже воздухом поперхнулся.

— Когда я проснулся — тогда и утро! Что непонятного? — сморщил длинный нос хлыщ. — Всегда знал, что эльфы не в ладах с логикой.

— У меня вообще-то имя есть, — тут уж я не стерпел, руки сложил на груди. — Если мы работать вместе будем, то это имя советую запомнить!

— Мы с тобой, эльф, работать вместе не будем. Корона платит, ты дракона убиваешь. А я присутствую, чтобы убедиться, что было за что платить и что ты дракона не сожрал! — он указал в мою сторону пальцем.

— Что?! Да кому он нужен, этот дракон?

На самом деле огнедышащая тварь была нужна много кому, я даже знал, где и какие из внутренностей этого самого дракона лучше продавать. Маги всех мастей и рас, человеческие алхимики, коллекционеры и идиоты, которые пообещали невесте в подвигах поучаствовать — всему этому сброду дракон очень даже был нужен. Правда, мертвым. А мясо у него, судя по россказням в тавернах, невкусное. Хотя мне его и не оценить — вот такая вот засада.

— У меня на тебя, эльф, есть специальная бумажка — кто, с кем и как часто, ты неблагонадежен, хотя королю твои подвиги голову вскружили, — продолжал угрожать мне хлыщ. — Но я не допущу обмана, не будь я маркграф Хлюдовик Алоизий Групружский!

Вот честное эльфийское, я растерялся. Даже на смех меня не хватило, только на то, чтобы вкрай офигеть. Мда, кого-то предки наградили знатным имечком. Вот уж не повезло! Не так как переродиться эльфом, но тоже неприятно. Я бы поменял. Хотя эльфы с именами вообще не парились. И не только с именами, со многими вещами. Наверное, когда живешь тысчонку с гаком лет — жрать нормально не жрешь, пить не пьешь, то ко всему начинаешь относиться с изрядной долей пофигизма.

Даже когда я начал звать себя Димиэлем, окружающие только пожали плечами. Разве что лекарь потрогал мне лоб и предложил полежать пару дней, потому как неслабо меня приложило, раз я даже свое имя забыл и магией пользоваться разучился. А так… хоть каждый день имя себе меняй.

— Третьего дня с утра… — произнес Хлюдовик Алоизий Групружский. — После обеда выдвигаемся. Транспорт будет ждать нас на королевских конюшнях. Договор будет у тебя на руках завтра.

Дверца захлопнулась, я даже не успел помахать ручкой на прощание. Черный со зверским лицом зыркнул на меня исподлобья, мол, чего стоишь. Что ж, через три неполных дня мне предстояло покинуть Грежев. Даже странно было, что все это происходило со мной. Вот еще несколько часов назад я спокойно заливал скуку настойкой на опилках, а теперь всерьез собирался идти и охотиться на дракона. Совсем с ума сошел! Но от королевского заказа нельзя было просто так отказаться, даже если бы этот Хрюндель меня не поймал за локоть, то кто-то другой заступил дорожку. Королевский приказ!

Увы, если бы не дворец, Черные и всякая аристократия, то Грежев был бы идеальным городом для меня. Больших человеческих городов с рынками и трактирами так-то немало, но в некоторых на меня бы пальцем стали показывать. Дикари! А в этом и гномы хаживают, даже дриад с полуросликами видали, и эльфийский квартал был. Эльфу без квартала жить сложно, могли гадость на заборе нарисовать или шкуру подпортить. Или какой-нибудь алхимик-ретроград за эльфийскими ушами на огонек заглянет. А у меня под боком сейчас Леоны не было, чтобы она многозначительно помахивала молотом и поглядывала по сторонам.

Но в чисто эльфийском городе мне тоже не жить. Хватило и первого года, как я в этот мир попал. Чуть с ума не сошел. Эти все кружавчики, бабочки, звуки арфы и блестяшки. Словеса возвышенные, речи сплошь вежливые и вид у каждого прохожего, будто он — королевистей некуда. Там даже единороги были! Вот чем угодно поклянусь! Настоящие, с гривой до земли, с рогом и хвостом. Но ездить на них нельзя! Чисто бесполезная скотина, для красоты и любования. Куда ни глянь, во что ни плюнь — все для красоты. А под оберткой — преснота еще та!

Не, герои среди эльфов тоже были. Я сам себя порой после рюмочки мог к этой славной братии причислить. Только тихонечко, почти шепотом, а то Леона стала бы ржать. Но большинство — как мои соседи — занудные и заколебали.

— Кхе-кхе, день добрый, Димиэль…

У меня от этого мелодичного голоска все упало. Да ладно! Невозможно же, чтобы все беды свалились на меня в один день. Не обернуться я не мог. Все-таки Дубарэль был управдом… то есть управляющим нашего квартала, и ссориться с ним было мне ой как невыгодно.

Прошлого раза хватило, когда эта скотина ушастая за одну лишь жалобу от соседей вырубила мне фильтрацию воды. Я почти неделю пах сточными водами всего Грежева. Хотя запрещать мне петь в собственном доме — это перебор. Ну и что, что им показалось, что я мучил какое-то бедное животное. Может, это моя душа страдала… Стукачи!

Эльфийские домики больше всего напоминали мне низкобюджетные таунхаусы — узкие и высокие, они плотно прижимались друг к дружке стенами. Чисто семечки в подсолнечнике. Теоретически твои соседи далеко, за стеной, а фактически они чуть ли не едят у тебя на кухне, а спят в твоей же кровати.

Но от эльфийских кварталов мне было сложно отказаться по той причине, что они мне нравились своей комфортабельностью — водопровод в них точно был. У остальных рас с этим хуже дело обстояло. Да и в плане нужника у эльфов все более прилично, чем даже и у людей. Не дырка какая-то, где внизу все хлюпало, а вполне себе унитаз — большая деревянная чаша с подогревом. Да и травка на стене пахучая вместо освежителя воздуха. Было бы странно, если эльфы с такой продолжительностью жизни, что у меня в голове не укладывалась до сих пор, не придумали бы каких-нибудь примочек. Нужны же весомые причины, чтобы продолжать жить по-эльфийски… Почему бы не комфортный толчок?

Вот только тот лысый полурослик, который расписывал мне прелести здешнего окружения и внутреннего обустройства домиков, забыл добавить, что вместо приличного управляющего здесь змея подколодная. Хотя чего поминать грубжего полурослика, сам виноват… Что, не знал, что ли, какие они — эльфы?

— День добрый, мой эльфийский брат, — я прижал ладонь к сердцу и кратенько поклонился.

— Странным было твое появление, — Дубарэль сузил глаза и в два счета оказался чуть ли не нос к носу со мной. Вот как он так двигается? Тыща лет в обед, а как огурчик! Я попытался отвести взгляд и изо всех сил задерживал дыхание. Вдруг еще учует, что от меня настойкой воняет. Или мясом. И будет мне грубж!

Дело в том, что Дубарэль был как бы той самой противной старушкой-сплетницей, которая выглядывала из окна, когда вам рано утром захотелось вынести пустые бутылки к мусорным контейнерам. Ее слепенькие глазки за толстенными линзами очочек дивным образом распознавали, каким пивом ты заливался с вечера. Такие старушечки заглядывали в каждую платежку, которую видели торчащей в почтовом ящике. Или именно они любили шептать своим подружкам новые сплетни, которые расходились со сверхзвуковой скоростью. Так что, возвращаясь домой, можно было не удивляться, почему от тебя шарахаются мамочки с детьми… В общем, Дубарэль представлял собой цвет эльфийской расы.

Но в этот раз мне повезло. Я не курил в гостиной, чтобы дым не портил цветущие азалии на окне у соседей. Дисциплинированно посыпал дорожку желтым песочком. Не хлопал входной дверью. В нетрезвом состоянии пытался проползти как можно тише мимо игрушечных двориков с летающими в воздухе искорками в свой, самый крайний. И больше не пел. Даже в ванной. Даже мысленно.

— А где ты был, мой юный родственник? — продолжал пытать меня Дубарэль.

— Обедал в трактире, — сдавленно прошептал я.

— Приличные эльфы из трактира на черной карете в сопровождении Черных не ездят. Я слежу за тобой, Димиэль, — управдом ткнул меня напоследок тонким пальцем, скорчил подозревающую мину на гладком белом лице — эльфы с возрастом не покрывались морщинами, они просто белели — и жестом отпустил.

Я едва сдержался, чтобы не побежать. Ну что за день такой? Зачем я вообще с кровати поднялся? Если это долгожданная пенсия, то я лучше вернусь на работу! А, ну да… На работу меня уже вернули. Дракон сам себя не устранит.

Глава шестая

Только захлопнув за собой дверь, я смог выдохнуть. Наконец-то получу несколько часов тишины и возможность хорошенько обдумать сложившуюся ситуацию. Король, дракон, хлыщ… М-да, сходил, называется, за хлебушком. Но ладно, где наша не пропадала, справлюсь. Справился же, когда меня в этот мир закинуло.

А было-то как чудесато! Вот — смотрю я, как падает курьер. На заднем плане выла дамочка, так и не отпустившая мою штанину. Потом еще помню, как Лев меня тормошил, что-то кричал. Хороший он все-таки парень. Приятно было работать…

Белого света, кстати, не было никакого. Никуда я не шел и не летел. Будто бы глаза на мгновение закрыл. Оп — и уже в другом мире. Ну, я сначала не догнал, что куда-то там попал. Я же думал, меня спасли, в больничке лежу. Голова, правда, ужас как болела и почему-то язык. Хотя фактически болеть-то должно было посередке — в груди.

Когда передо мной мелькнул здешний врач, я сначала даже присвистнуть хотел. Мол, ничего себе, какой наркотой меня укололи, что неземные фифы мерещатся. Глазки слегка раскосые, носик тоненький, губки чуть узковаты и личико вытянутое, но кукольное. Дамочка явно с макияжем не перебарщивала, но это даже и к лучшему. Как-то после задержаний пьяных размалеванных девиц мне теперь красная помада в кошмарах снилась.

А вот с этой красавицей, даже если она частично плод моего наркоза, я бы познакомился поближе. Я засмотрелся на взмахи ресниц, позволил скормить себе пару ложек какой-то горьковатой микстуры и даже придержал милую за ручку. Заодно и наличие кольца проверил — не было! Вот это удача!

Она только бровями дернула, мол, лежите смирно, пациент. И голос у дамочки оказался такой, как я люблю — не сильно писклявый, мелодичный, но внушительный. Сразу видно, что с пациентами разными она привыкла дело иметь. Я, к сожалению, ничего ей ответить не мог, очень уж язык болел. Неужели я его себе прикусил, когда падал? И как хорошо, что курьер мазилой оказался… И Лев не сплоховал!

Дамочка исчезла, оставив меня в одиночестве. Но особо двигаться я не мог, так, только глазами вращать и чуть рукой. Да и то, после микстуры так спать захотелось. Что успел я только понять, что стены палаты выложены деревом и кондиционеры отличные. Неужели в областную больничку привезли? Или в частную и даже в вип-палату? За такое и пострадать можно! Довольный всем — и докторшей, и тем, что выжил, я заснул.

М-да… Лучше бы так и оставалось. Спал бы себе и сны видел.

На следующее утро я мог нормально пошевелиться и даже что-то прошамкать, хотя язык все еще болел. Я сразу же привстал на кровати, когда ко мне пришла мой врач. Была она как и вчера не в белом халате, а в желтой просторной короткой накидке и обтягивающих штанишках. Но, может, у них здесь форма такая.

— Как ты себя чувствуешь, мой эльфийский брат? — сказал она мне. Я пропустил мимо ушей это самое «эльфийский». Таким красивым глазам я бы многое спустил с рук. И промычал что-то в качестве приветствия.

Она толкала впереди себя тележку с лекарствами, остановилась и повернулась ко мне спиной, давая разглядеть, как штанишки обтянули спортивные ноги и ягодицы. Нет, я точно приглашу ее на свидание!

А потом дама моего сердца обернулась, и штанишки обтянули все спереди так же, как сзади. У меня глаза на лоб вылезли! Дама-то — с сюрпризом! Вот я попал! Даже не надо в Таиланд ездить, приключения сомнительно толка меня сами нашли!

В общем, я не сразу пришел в себя. Сначала мысленно обругал себя всеми приборами мужскими и женскими. Проморгался. Чуть ли не перекрестился: ведь мог и на свидание уже пригласить!

Но страдать о своей едва не пошатнувшейся гетеросексуальности мне оказалось некогда. Дама, которая не дама, взмахнула рукой — и в воздухе возникло крошечное облачко, из которого тут же пошел дождь. Вода пролилась в подставленную плошку, и дамочка… тьфу, мужик-транссексуал мне предложил:

— Время принимать лекарства, мой эльфийский брат. Ты оступился, перецепился через порог своего дома, упал плашмя лицом на мостки, откусил кончик языка. А потом скатился по мосткам вниз и там встретился лбом со стволом лебетрона… Тебя нашли твои мэлдир…

В этот момент моя крыша немного прошуршала со своего постоянного места расположения. Даже в ушах зазвенело. Надо было или признать, что я окончательно сошел с ума, или принять то, что происходило, за правду. И я выбрал последнее. Отключил думалку. Перестал давать всему, что видел, привычные объяснения. Ну не идиот же я оправдывать заостренное ухо врача пластической операцией! Галлюцинации у меня, конечно, могли быть, но не такие же!

А потом я увидел себя в зеркале, потом ко мне пришли мои мэлдир, так сказать, товарищи по учебе… В общем, к тому времени, как я смог произнести без неприятных ощущений хотя бы слово, я прошел все стадии принятия неизбежного — отрицание, гнев, торг, депрессию и собственно принятие. Травма не дала мне ляпнуть какую-то глупость.

Когда пришедший в очередной раз доктор, которого звали Самиэлем, сказал, что я исцелен, я только благодарно кивнул. Эльф, значит, эльф. Ну не умирали же от этого! Да и круто же — эльфом быть! Наверное… Ну, это я еще ничего не знал на тот момент…

Даже смешно до слез было вспоминать, каких только ошибок я ни наделал. Быть эльфом было отстойно, но вместе с тем их выборочный пофигизм был даже мне на руку. То есть петь паршиво и якшаться с другими расами нельзя, но если все это дело подать как подвиг, то вроде и можно! Странные они… эти эльфы.

Хотя… А я что, разве менее странный? Вот еще пару месяцев назад хотел на пенсию, а теперь эта пенсия в печенках сидела. И вроде бы заказ на дракона — чистое самоубийство, но внутри меня сидел крохотный гаишник и, взмахивая жезлом, орал «сгорел сарай, гори и хата, выкрутимся!» Авось и в этот раз повезет!

Я потянулся, танцующей походкой — вот за это я свою эльфячесть сильно недолюбливал — продефилировал к кладовке. Да, сюда, кажется, я всю экипировку и свалил. Ничего продавать не стал. Да и рука не поднимется. Это же лук мой боевой! И кинжал мой острый! А какой мужчина в трезвом уме откажется от железяки?

И хотя Хрюндель дал мне немало времени на сборы, собирать мне собственно было нечего. Оружие, курточку доспешную в порядок привести, припасы распланировать и закупить — немного, на первое время. Мало ли, на чем мы поедем и сколько туда добра влезет. Одно дело лошадей или тапперов грузить, другое — если какая-нибудь повозка будет.

На всякий случай я взял лист бумаги и кривоватыми руками накорябал список. После еды и боеприпасов я написал два имени.

Собственно, никакой план охоты я без товарищей сочинять не решился бы. У нас так повелось исторически. Без Кир-Хоя не было бы тактики, а без Леоны — стратегии битвы. А какая моя во всем этом была роль? Ну, я как бы руководитель, у меня радар, представительная внешность и дар дипломатический. А еще я из лука стреляю отлично.

Но как мне этот лук против дракона поможет?

Нам нужен маг. Желательно гном, вот только гном такую цену заломит, что проще пятерых полуросликов взять оптом. Это у Леоны шило в заднице, она со мной из любви к искусству шлялась, ну и оттого, что я всегда находил, где бы подзаработать. Дриады капризные, эльфа я просто придушу одним прекрасным утром. Полурослик много жрет. Жаль, магов человеческой расы не было, разве что алхимики.

Я почесал стилом бровь и с сомнением дописал к команде еще одно имя. Не самая лучшая кандидатура, но на безмажье и орк — маг, точнее магичка…

Вот ведь грубж! У меня даже комната перед глазами завертелась. Может, от переживаний, а может, грежевку я переварил и случилось со мной, наконец, алкогольное отравление. Но от правды не сбежать, я действительно и всерьез планировал охоту на дракона! А радар предательски молчал, отчего мне становилось еще больше не по себе, даже конечности затряслись.

Куда бы написать, что в следующей жизни я хочу в человека попасть? Или оно по предварительному заказу не работало?

Глава седьмая

Курьер от Хлюдовика прискакал рано утром следующего дня. Я даже на мгновение этого хлыща зауважал. Вот так надо дела делать: начальство спит, работа движется. Пакет был тяжелым, никаких документов и подписей от меня не потребовалось. Курьер явно спешил быстрее умотать отсюда, а я аж задумался: односторонний какой-то контракт, не к добру, впрочем, я в этом мало что смыслил.

Щуплый паренек трясся и оглядывался, видимо, в эльфийский квартал его не часто заносило. И я бы тоже не советовал ему здесь задерживаться. Королевский герб на курточке кое-кого остановит, если это не Дубарэль. А еще если он столкнется с моими соседями-любителями азалий, то моральная травма парнишке обеспечена.

Да и сады здесь лучше не трогать. С виду миленькие цветочечки, но никогда не угадаешь, какая из этих деревяшек мухами питается или чем-нибудь крупнее. А что? Зато цветут красиво и большими цветами. А о запахах я уже упоминал… Что человеку вонюче, эльфу могло показаться чарующим ароматом. Зато в трактирах я теперь останавливался без брезгливости. Глаза закрыть, а носу все хорошо — что перегар соседа, что травяной чай.

Получив от курьера пакет, я зевнул. Все-таки будить ни свет ни заря — это особый вид пытки! Но не курьеру же предъявлять претензии! Подписей никаких не надо. Курьер, казалось, чего-то ждал, наверное, денег. Но мне вот никто чаевых не давал за чудовищ, так чего мне сейчас монетами раскидываться?

Я захлопнул перед носом недовольного парнишки дверь, почесался и плавно побрел обратно в спальню, досыпать. Кровати у эльфов мне тоже нравились — большие, на гнездо похожие. Да и дома строились в основном из дерева со всякой магической требухой. Зимой тепло было. Я же как раз на излете зимы и заехал. А летом, наверное, будет прохладно… Вот мне бы такой комфорт да в прошлой жизни… Эх! Нет, Димон, все, проехали… Эльф ты давно уже, эльф!

Мне как-то тяжко даже стало, суровую мужскую слезу пустил. Всего одну, и тут же стер ее рукавом ночной сорочки. Не было моды в этом мире на пижамные штаны и всякое такое.

Пакет я разорвал, да так и оставил на столе внизу. Нет, так рано вставать я не имел желания. Когда еще высплюсь? Пополз наверх, в спальню.

Поворочался немного и вроде как заснул… И снилось мне нечто чарующее. То ли упругая большая грудь, то ли ласковые материнские объятия. Тепло и мягкость… Будто бы Леона под боком! Вот только Леона уж точно ко мне с поцелуями не лезла!

— Привет, милый! — сказали мне розовенькие девичьи губки. Девичьи ручки обхватили меня вокруг талии, а девичья ножка покоилась на моем бедре. Я икнул и ужом выкрутился из этой ловушки. Забился в угол у изголовья кровати и наконец смог рассмотреть неожиданную гостью.

М-м-м… Красавица, что тут сказать! Я таких только на обложках журналов видел, отфотошопленных, естественно. А тут все натуральное. По человеческим меркам хороша была незнакомка! На меня смотрела классическая милашка из сериалов: бровки домиком, губки бантиком, грудь немалого размера, очи карие и огромные. Не из простых мадемуазель явно. Платьишко на ней было дорогое, да и в ушах блестели бриллианты, не иначе. Значит, не воровать пришла.

Хотя лучше бы воровать. В этот момент во мне заворочался бывший мент. Но стоило работать изящно, как говорил один мой приятель «с земли», по печени всегда дать успеешь.

— Вы дверью не ошиблись, красавица? — спокойным голосом попытался я узнать, что за фигня происходила. Но, видимо, выбрал неправильный тон.

Как она вошла-то сюда? Тут же магия, и не простая, эльфийская! Ну типа «скажи друг и войди»… Такую взломать — надо быть магом. Фифочка-то с виду чистокровный человек. Кого-то наняла? А зачем?

Мадемуазель покраснела, приоткрыла идеальный ротик и прижала ладошку к груди. Грудь вздымалась часто-часто. Я даже заподозрил неладное — тахикардию там или предынфаркт. Но потом незнакомка начала говорить, и случилось ужасное:

— Ты назвал меня красавицей! Ты — самый лучший, мы будем с тобой такой замечательной парой! Когда папенька рассказал мне об охоте на дракона, я сначала расстроилась. Но тебе, мой милый эльф, я отдам и руку, и сердце. Мы будем править с тобой этой чудной страной, днем я буду расчесывать твои шелковистые волосы, ночью ты будешь погружать меня в пучину страсти…

— Ты кто вообще? — ляпнул я и на всякий случай отполз еще дальше. Слишком странным блеском горели глаза непонятной девицы. Тоже у полуросликов травой пробавляется? Блеск этот не к добру и речи бредовые.

— Сусанна я, твоя милая Сусанна. Но ты, любимый мой, можешь звать меня Сусой.

— Значит, Суса…

— Ох, когда ты так произносишь мое имя, все внутри закипает! — охнула она, похоже, к тахикардии добавилась еще и одышка. — Ну же, милый мой, возьми меня! Папочка уже не против!

— А кто твой папочка? — спросить надо было, иначе к кому тащить эту сумасшедшую.

Никаких действий какого-либо характера я с ней производить не собирался. Я же говорил, что эльфы долго живут. Так вот, я попал в молодого эльфа… По меркам расы жениться мне еще нельзя было, потому что — аха-ха-ха — женилка не отросла. Вот такие вот выверты физиологии. Ну да ладно, первые несколько лет я страдал, потом как-то привык, что ли… С другой стороны, оно даже и хорошо. Пенсию уже заработал, точнее, дожил до нее. И ничего меня от моей работы не отвлекало. А в силу моего юного возраста Дубарэль не рыскал под моими окнами с целью нарыть какой-нибудь компромат, ибо жениться эльфу все-таки надо. Ну, ближе к старости.

— Король Деронии, конечно! — гордо задрала аккуратный носик девица.

А глазки у нее заблестели еще сильнее. И долго ее, интересно, будет еще тащить?

— Мое почтение, ваше высочество, — ехидно сказал я. — А как вы сюда вошли?

С этого надо было в принципе начинать, но никогда не поздно спросить. А потом, всегда остается печень… Или как Леона любила говорить: «Берешь молот, берешь голову, проверяешь, что крепче». Как ни странно, крепче обычно оказывался молот.

— Магу приказала двери открыть, — объяснила она так легко, будто я ее спросил, сколько времени. И тут мне уже поплохело, ибо девица махнула рукой в сторону окна, а мне, дураку, надо было посмотреть туда сразу…

Я резво вскочил с кровати и кругом обошел хлопающую глазами принцессу. Выглянул в окно. У забора Черный и какой-то мужик в хламиде. Маг, определенно, раса мне его мгновенно стала до лампочки. Хоть бы их азалии покусали! Но это значило, что принцесса мне не врала.

Скверно.

— Ты же меня замуж возьмешь, да? — она сложила ручки на груди и посмотрела зазывно, будто пытаясь невербально притянуть.

«Ну зашибись!» — я вздохнул и приложил ладонь ко лбу. И это единственная наследница? Так, надо сразу все решить.

— Не возьму, — отрезал я. Ответом мне стало безграничное удивление.

— Но как же?.. Как же наши бессонные ночи и жаркие дни? А как же эльфийские безумные непотребства? А как же милые полуэльфики, бегающие по замку?..

Я приклеил на физиономию грусть, а сам меж тем напряженно думал. Ладно, Черный молчал из любви к отечеству, а маг — из-за денег. Я его прекрасно понимал. Магу лишний ульт никогда не помешает. Но есть же энциклопедии, книжки умные там… Вроде как есть! Все-таки для таких браков имелось жирное «но».

— Суса, — попытался остановить я зарождающуюся истерику, слезы вот-вот грозили пролиться из огромных глаз. — Милая Суса, ничего у нас не выйдет. Мы разные виды. Ты — человек, а я — эльф. Для того чтобы дети получились, нам нужно быть одной расы.

— Глупости какие! — фыркнула принцесса. — Для того чтобы дети получились, нужна великая и пламенная любовь! Даже поцелуя достаточно! И тогда получается ребеночек… Его рождает красивая мамочка…

— Да-а, Суса, правильно, — меня едва не перекосило от всех этих объяснений. Я точно не сплю? А это точно не кошмар? Чему ее там во дворце вообще учили? — Это у человеческих мамочек так, а у эльфийских — по-другому.

— По-другому? — моргнула принцесса, зачарованно проследив за моим пальцем. Это я его поднял, чтобы внимание обратить.

— Вот ты видела, как это у птичек выходит?

— Да… Они высиживают яйца, — она даже подпрыгнула на месте от того, что правильно ответила на вопрос. Грудь колыхнулась, я завороженно проследил ее скачок, но потом с грустью отвел глаза. Сейчас явно не до этого.

— А теперь постарайся понять, — продолжил я объяснять на пальцах. — У эльфов так же! Яйцекладущие мы! А теперь вставай с моей кровати — и на выход…

— Но-но… — замотала она головой. — В книгах же написано… Я же читала! И «Восхитительный эльф», и «Ночь в объятьях остроухого», и «Невеста для эльфа»!

— Так, на заборе тоже написано! — уже голова начинала болеть от количества бреда, и я командным голосом объявил: — Принцесса, на выход!

— Для тебя я — Суса, любимый! — она состроила просящее выражение, а потом с отчаянием выкрикнула. — Я высижу!

— Кого ты высидишь? — я даже поперхнулся.

— Нашего ребеночка! Высижу…

— Грубж с тобой, принцесса! Ты вообще полуэльфов видела вживую? Не в книжках своих?

— Да! — тут же просияла она. — Как-то раз я сбежала от папеньки на ярмарку, сказали, там эльфов видели приезжих. Бродила по площади, и мне встретился дивный юноша с красивыми глазами. Не такой дивный как ты, но у него был такой сладкий голос. Он спросил у меня, чего я ищу. Конечно, я сказала, что сердце мое жаждет эльфийской изысканной любви. А он сказал мне, что сам полуэльф, поэтому у него уши не острые. И подарил мне эльфийскую страсть на телеге с сеном… Правда, не прошло и минуты после нашего вознесения в чертоги Лаллы, как нас нашли папенькины стражи, и чудный мой любовник пропал… А я хотела отдать ему сердце, но…

Я разрывался между бессовестным ржачем и желанием в очередной раз хлопнуть себя по лбу. Все было печально. Достучаться до принцессы со стороны разума у меня бы вряд ли вышло. Я попытался зайти окольными путями.

— Но, принцесса, зачем тебе именно я? Я же такой хлипкий и тонкий? Я же тебя не смогу защитить. А все рассказы о том, что я — Пожиратель чудовищ, это так… чтобы заказы выгодные получать.

— Не волнуйся, милый, — воодушевилась Суса и выпятила грудь. Я снова залюбовался, но чисто с эстетической целью. — Чтобы избавиться от душевной тоски, я вступила в ряды папиных стражей и насажу наших врагов на копье! И доспехи у меня есть. Я любого дракона одолею ради тебя!

— Ты что, это же опасно! — как утопающий, я хватался за последнюю соломинку.

— Я уже и Хлюдовика предупредила, и с папенькой все обсудила. И будем мы жить и добра наживать. Правда, это замечательно? — радостно улыбнулась мне принцесса.

«Не передать как», — горестно выдохнул я и растянулся в прострации на кровати. Жизнь — боль. Леона, где же ты, когда так нужна?

Но про Хлюдовика мне не понравилось. Предупредила? Я от сомнений даже икнул. Не верилось мне в эту идиллию. Вот прямо так ей взяли и донесли, кто я и где я живу, а главное, что я на ней жениться собрался… Не собрался, в смысле, но около того. Значит, натрепали барышне, нашептывал мне проснувшийся внутренний мент, и натрепали сознательно. Вопрос: кто?

Ага, Димиэль, смирись, это ловушка.

Глава восьмая

Утро выдалось неважным. И я, положа руку на сердце, понимал — следующие утра теперь приятнее не будут. Суса наконец-то ушла, трагически при этом вздыхая. Аромат ее духов крепко впитался во все вокруг, наверное, даже в стены комнаты, хотя я уже проветрил два раза. Галлон она, что ли, на себя вылила?

Черный с магом неизвестной расы смотались тоже. Ну да, подопечная ведь вышла.

Я услышал, как звонко цокнули каблуки туфель, хлопнула дверь кареты, и нежеланные гости уехали. Скатертью дорожка! Я бы даже платочком помахал им вслед, но никаких платков у меня с первого дня в этом мире не имелось в карманах. Эльфы насморком человечьим не болели — это был плюс. Правда, оставалась грубжева туча болезней другого толка. Интимного в том числе. Перечень на три страницы в справочнике молодого эльфа, если что! Там было и про то, куда и что совать нельзя, и чем девочки от мальчиков отличаются, и почему сексуальные эксперименты с вещами, для этого не предназначенными, ведут не к добру, а к травматологу.

Полезная книга, странно, что у людей такие не в ходу были. Авось Суса бы мне на шею не вешалась… Но пока я думал о различиях в образовании, карета скрылась за поворотом.

Я вздохнул с облегчением и отлип от окна. Но тут внезапно проснулся радар — где же его носило все это время? — и принялся тихо так сигналить. Мол, где-то творится непотребство, из-за которого мне потом на голову кирпич упадет. Я взволнованно прислушался к собственным ощущениям. Нет, желудок после вчерашнего не болел, только жалобно порыкивал, прося закинуть в него завтрак.

В кровати Суса никаких подозрительных вещей не оставила. Амулетов или магических штук я не заметил, но на всякий случай сгреб покрывало и свалил постельное белье на пол. Вдруг в духах какое-то приворотное было? Человеческие алхимики варили эту настойку в промышленных масштабах, и вызывала она, конечно же, не любовь, а галлюцинации и усиление влечения. Только на эльфах не работало, мы сразу пятнами покрывались от приворотов. Кто-то говорил, что это защитная магия, а я был уверен, что аллергия.

Когда в комнате ничего подозрительного не осталось, я на всякий случай снова выглянул в окно. Спокойная, будто вымершая улица… Но это и неудивительно, эльфы вообще себе на уме, а выползали из дома ради совместных песенок и взаимных комплиментов только ближе к вечеру. Жизнь, конечно, была — магазинчик с травами, забегаловка с салатами на соседней улице, общественный парк и красивый фонтанчик, возле которого обязательно кто-то стоял, сколько я ни проходил мимо. Но это была такая… эльфийская жизнь… вялотекущая.

Хотя… Я прищурился: что это за белая коса торчит из-за зеленой оградки у соседей напротив? Неужто Дубарэль притаился? Радар в этот момент пикнул и замолк. Ну, полный грубж теперь мне будет! Часовая нотация и, возможно, бойкот от всего квартала. Всем растрезвонит, что я девиц легкого поведения вызываю.

Ну а как это выглядело с точки зрения нашего премудрого? Вышла из моего дома человеческая красотка — платье в беспорядке, щеки красные, прическа тоже растрепана, села в карету с темными занавесками с неизвестными мужчинами и укатила. Все — готова новая сплетня. Я и раньше сосед был так себе, а теперь каждый эльф в квартале будет думать, что я шуры-муры с человеками вожу и трогаю их за всякое. Извращенец! Ни одна приличная эльфийка со мной теперь гнездо не совьет… тьфу, то есть пару не создаст!

Может, даже и к лучшему, что я завтра уезжаю. Не успеют мне бойкот объявить. Хотя не будь этой принцессы, не будь дракона, не будь моей пенсии… Но чего уж теперь за голову хвататься, когда по самое жо утоп в этом болоте!

Я тут сокрушался, что принцесса — дура, но и я-то, как выяснилось, не умнее. Внутренний мент пробудил сомнения. А радар молчал. Дубарэль, значит, для меня опасен, а огнедышащая куча мяса — нет? Сломался радар, что ли? Меньше пить надо? Вот так раз — голос разума и вопль интуиции вступили в противоречие.

Опять же, зачем это было все? Принцессу мне в постель? Есть еще кто-то настолько недалекий, что не знает, как мы размножаемся? Кроме самой Сусанны, естественно.

Нет, тут мимо. Как-то недоработано. Но узнать все о том, кому вручили заказ, она сама вряд ли могла. Одно дело про эльфа услышать, другое — прыгнуть с утра пораньше ко мне в постель. Кто-то же это затеял, но кто? Хлюдовик? Так он вроде бы мою кандидатуру не рассматривал всерьез.

А может, и не во мне дело? Все-таки Суса — единственная наследница. Кто-то знал, что она побежит за первым попавшимся эльфом-героем, и спровадил ее ко мне? Чтобы она напросилась участвовать в этом… нет, я не могу сказать, что предстоящее предприятие провальное, но все-таки это же дракон! Огромная огнедышащая задница с крыльями!

М-да, ну и дела.

Я выполз из спальни, направился в гостиную. Нытьем-то делу не поможешь, нужно думалку расчехлять… Раньше — до пенсии — у меня это неплохо выходило.

С тоской да и с ленью, чего уж там таить, я уселся за рабочий стол. Сначала перебрал бумаги, присланные Хлюдовиком. Контракт был стандартный, сумма стояла правильная. Но подписал я только одну бумажку — предварительное соглашение. Остальное уже, когда соберется хотя бы костяк команды. Краем глаза глянул в карту, потому что дракон нынче обосновался близ Великаньих гор, а я там никогда не был. В какой-то миг придется бросить транспорт и идти пешком. Правда, если взять тапперов, они вскарабкаться смогут… Но у Хлюдовика же аллергия!

Остальные бумаги я отложил подальше. Чего сейчас загадывать, когда не все переменные были в этом уравнении… Кстати, о математике: надо бы условия этой задачи набросать.

Я со вздохом вытащил из стола чистый лист и нацарапал на нем слева изображение здоровенной такой задницы — нет, даже жопы. Подумал и подрисовал ей два крыла и хвост, подразумевая дракона. Вокруг украсил пламенем и вопросительными знаками. Об этом драконе я мало что знал, только слухи. Теперь уж придется собирать информацию.

Рядом с драконом изобразил хлыща-Хлюдовика точно в таком же виде. Только помельче, без крыльев — они ему не полагались, зато с кудрями. Сам же хихикнул: картинка уже выходила занятная. Но, отсмеявшись, я добавил этой жопе тоже вопрос. Не то чтобы я хотел знать о нем хоть что-то, но положение обязывало.

Под Хлюдовиком появилась еще одна жопка — изящная и с короной. На ней я поставил букву… точнее, знак «Х». Что я под этим подразумевал — сам не понял, точно ничего хорошего. То ли то, что Суса находилась в плену моей «любви», то ли то, что стоило ждать от нее дополнительного урона.

Его величество короля я в виде жопы рисовать не стал. Как-то рискованно. Не дай грубж бумаги попадут в чужие руки. Эльфам в Деронии головы еще не рубили, но всегда можно стать первым.

Впрочем, моим разнообразным задницам требовался противовес, так что я нарисовал на этот раз сердце. Как бы себя, скромно в уголке и напротив дракона. Добавил оружие. Правда, стрела рядом с сердцем вызывала какие-то странные ассоциации. Будто дракон точно кого-то полюбит. Но не исправлять же!

Второе сердце вышло красивее — большое и бородатое. Это Леона, свет очей моих, блеск бороды и всего остального. Между Леоной и жопой Хлюдовика я поставил вопросительный знак и слегка приуныл.

Допустим, моя команда — моё дело. Хлыщу хочешь не хочешь, но придётся заткнуться. Но это я — спокоен как эльф. Все эти оскорбления и сморщенные носы мне по барабану. От меня отскочит — к тебе прискочит, так сказать.

А вот за остальных не ручаюсь. Конфликт между Хлюдовиком и Леоной уже налицо. И с его характером пострадает не только лицо, но и остальные органы. Леона, как все гномы, прямолинейная как стрела и рука у неё тяжёлая. Увезут хлыща с диагнозом «ушиб всего Хлюдовика», хорошо ещё, если не сразу в морг…

К Леоне прибавился Кир-Хой. Без него нельзя, хоть он и зануда. Это тоже было сердце. Вот только дурного обо мне думать не надо! У нас тут товарищеская любовь. Тьфу, деловые отношения. Просто странно выдумывать какие-то другие обозначения, раз начал рисовать сердца. Ему я добавил меч, даже два. Теперь в сердце было воткнуто нечто похожее на здешний могильный крест. М-да, вполне в духе нашего зануды. Но о том, что Кир-Хой не увидит, он не сможет нудить.

За сердцами я добавил груду плюсиков, ну или крестиков: навигация, мешки с припасами, транспорт, который забота хлыща… В общем, занимался каллиграфией.

Ну и, наконец, еще одно корявое сердечко в стороне. В символическую задницу этого сердца я воткнул посох, потому что у Лкаш там явно не шило обреталось, а целая дубина. Иначе как объяснить, что бабке триста лет скоро стукнет, а она еще в песок не рассыпалась, бегала по континенту и добро и справедливость насаждала. Ну, где орк — и где добро? Это ж оксюморон! Но сказать ей ничего нельзя было, потому что могла по доброте душевной и без уха оставить или даже без двух ухов. Все-таки магичила она на все сто сорок шесть процентов!

Я отодвинул от себя исчерканный лист и задумчиво поскреб в затылке. Ничего себе задача выходит! Кто же меня так подставил?.. Из-за кого я в это болото попал?

Была бы розовенькая красочка, и мой план по истреблению дракона стал походить на торговые центры в день святого Валентина. Они мне до сих пор в кошмарах снились — эти красные то ли жопы, то ли сердца! Увы, план и перспективы имел примерно такие же радужные. Если бы я мог, напился бы. Но вселенная была против.

Глава девятая

Назначенным утром я встал гораздо раньше, чем привык. Сном назвать это безобразие было сложно. Всю ночь ворочался, дергался, просыпался. И снились мне то жопы, то сердца, то мелодичный хохот Дубарэля. Проснулся я вообще ногами на подушке.

Но мозг человека, то есть эльфа в моем случае, забавная штука. Из-за дурных снов прошлый день почти забылся, ну, как кошмар после пробуждения. И появление Сусы эмоций уже не вызвало, кроме одной — очень уж мне было интересно, какой у нее размер груди. Чисто исследовательский интерес!

А должны были быть совсем иные мысли. Не о размере Сусиной груди, а о том, почему принцесса у меня в доме вообще появилась. Точно знал, что неспроста, но идей на этот счет никаких не мелькало.

Холодная вода немного помогла привести себя в порядок, а на завтрак были подвявшая морковь и пол-литра здешнего шипучего кваса. Больше ничего на продуктовой полке не осталось. Раньше бы я от такой кормежки приуныл и протянул ноги, теперь даже получал определенную долю извращенного удовольствия. Все-таки эльфийская тушка порой некого рода универсальный солдат — очень экономна в пропитании и на вялой моркови или сырой поеденной насекомыми рапусте может функционировать долго. Увы, я проверял. В начале карьеры приходилось так туго с заказами, что, наступив себе на совесть и чувство достоинства, некогда бравый гаишник тырил овощи с селянских огородов. Только длинные ноги спасали от расплаты. Хоббиты — такие страшные! Мамой клянусь!

За окнами было ещё темно, а я уже — во всеоружии. Лук в боевой готовности, тетива проверена, стрелы готовы разить цель. От нового дня я не ждал никаких приятных штук. Внутренний мент ворчал, что надо было быть подозрительнее, расписки со всех брать поголовно, компромат искать… Или хотя бы напрячься и начать прислушиваться и присматриваться. Вспомнить весь разговор с Хлюдовиком до последней ужимки. Но я заглушил мента и взял себя в руки: сейчас я мог только расслабиться и плыть по течению.

Внутренний мент еще попробовал ворчать, что, дескать, я мог заказ и не брать. Ночью собрал бы деньги и драгоценности в мешок, бросил дом — и огородами-огородами. Добежал бы до «У рыцаря», вскочил на первого попавшегося таппера, не посмотрев на то, чей он, — и был бы таков. Только пыль из-под лап по дороге вилась бы. Мое воображение расписывало все с присущей эльфам долей преувеличения, я даже брови заломил и, преисполнившись чувства, ухнул.

Вот же эльфийская натура! Ведь раньше к показушным эмоциям склонен не был. И если и плакал над Хатико, то только скупыми мужскими слезами, которые тут же истаивали — будто и не было ничего — стоило на горизонте появиться какому-нибудь непрошенному зрителю. А теперь… м-да, коллеги мои с погонами на меня бы точно косились.

В этот момент я мог бы поумничать, что бытие определяет сознание, но красоваться было не перед кем. Выгоднее всего такие фразочки было вворачивать в разговор, когда на тебя, широко раскрыв глаза и приоткрыв рот, смотрят две симпатичные девицы. И многозначительные паузы делать, мол, видите, какой я умный… Главное, чтобы после ничего не спросили. Я и в универе-то дальше этой фразы не знал, а теперь и подавно не помнил.

К тому же стоило мне представить, как я улепетываю со всех ног, бросив королевский заказ выполняться как-нибудь без меня, то просыпался радар. Он не просто тихо намекал, а трезвонил, чуть ли не вопил. Тут стоило с ним согласиться.

Дерония большое королевство. Не княжество какое-то захолустное. Эльфы в человеческих землях давно не редкость, никто не видел в них светоч знаний и чудо невиданное. Никто мне в рот не заглядывал и мудрых слов не ждал. Наоборот, могли за умничанье и в спину плюнуть.

К тому же связь в магическом мире, несмотря на застой в науке и проблемы с канализацией, все-таки была. Объявил бы меня король по всей Деронии в розыск, отсыпал ищейкам немного денежек — и все, поминай, как звали некоего эльфа Димиэля. Кстати, о связи. Я хорошо представлял, где сейчас скучала Леона, и мог догадаться, где остановился Кир-Хой. Но вот куда могло занести грубжеву орчиху?.. Нужно ей птичку кинуть. Как раз время есть до того, как Хлюдовик проснется.

Я выполз из дома, когда солнце позолотило крыши эльфийских домиков. Намертво закрыл свою собственность, даже понадеялся, что вернусь. И, звеня поклажей, покинул зеленый дворик. Я и раньше им не особо занимался, теперь, наверное, ко мне проберутся соседи — любители азалий, и все засадят грубжевыми цветами!

С непривычки лук оттягивал плечо, мешал кинжал, а уж меч — два лишних килограмма… Да и сам я неповоротлив стал… Вот что с людьми, тьфу, эльфами пенсия делала! Только бы не запыхаться, только бы через оружие не перецепиться! Позор-то какой будет! Зачем я вообще меч взял?

Вместе с оружием я тащил на закорках объемную торбу со шмотками, бумагами и другой ерундой. Кое-что я просто выгреб из кладовки — оно там лежало неразобранное с последнего заказа — и запихнул к новым вещам. Ну а что, Леона разберется. Она всегда разбиралась. Кажется, она мне не доверяла в некоторых моментах. Мол, экономный эльф — мертвый эльф, потому что лежит и ничего кроме воздуха не портит. Это у нее была шутка такая.

Я вышел за порог и едва не прыгнул обратно. Эльфы провожали меня торжественным молчанием. Я даже струхнул сначала, и сердечко забилось, так это странно и вместе с тем величественно выглядело. Вот могли ведь, когда хотели!

Эльфы выстроились ровными рядами по обе стороны дороги — в светлых длинных одеждах, с диадемами и лентами на головах и с распущенными волосами. Сейчас они как можно более походили на тех, которых я когда-то видел в фильмах. Их лица чуть светились в неясном мареве утра. Будто нарисованная картинка, а не мои склочные соседи. Сейчас только «О, Элберет Гилтониэль силиврен пенна мириэль» затянут — и можно заново верить в эльфичество… Или эльфячество. Ну, по аналогии с человечеством. А ведь эти же индивиды на меня жалобы катали!

Эльфы грациозно держали длинные гибкие ветки в руках, листья колыхались на легком ветру. Казалось, зелень тоже шептала. Наверное, это был прощальный церемониал. Просто я был не особый знаток всяких эльфийских обычаев. Сначала не до этого было, тут бы съезжавшую крышу остановить. А потом… Ну, не Леона же мне о них рассказывать будет! А в квартале я не успел пожить так долго, чтобы увидеть их все. Ну, по крайней мере, отсюда никто еще на кровавый бой и на ратный подвиг не уходил.

Я приосанился. Мое сердце застучало еще сильнее: иногда — ну совсем иногда — я был не против переродиться эльфом. Эта мысль появлялась именно в такие душещипательные моменты. Ну, красиво же! Даже мою ментовскую иномирную душеньку пронимало. Будто бы меня всем отделом провожали.

«Спасибо!» — мысленно обратился я к эльфийским братьям. И едва слезу не пустил. И пошел вперед, гремя оружием. Жаль, звонко клацать набойками сапог не получалось. В квартале была не мостовая, а вымощенные деревом дорожки.

— Хаста элда! — хором объявили мне собравшиеся.

«Чего?!» — я сначала вообще не понял, в чем дело. Это с чего это я — порченый эльф? Какого грубжа?

— Хаста элда! — выпрыгнул как грубж из табакерки Дубарэль и ткнул в меня пальцем. — С девками человеческими якшается. Уважения к старшим не имеет. Эльфийских обычаев не признает. Чистоту внутреннего зерцала портит. Сегодня люди, а завтра — кто? — с темномордыми свяжется? Учить его, как предки учили!

И тут я понял, зачем ветви.

Я буду честным: я дрогнул, хотя и не показал виду… первые пять секунд. Да, я искренне считал, что выдержу все. Что можно словом утихомирить толпу. Что Дубарэль издевается… Но когда первая лозина просвистела в воздухе, я четко понял, что пошло оно все к грубжу! Вот еще меня — дядьку под сороковник лет — хотя для эльфа дите неразумное — учить лозиной не пытались. Дал бы в глаз за такое! Но тут как бы противников было многовато, всех не отоваришь… Пришлось рвануть по улице так, что пятки засверкали, а картинка перед глазами стала нечеткой.

— Ретрограды! — заорал я с конца улицы, обернувшись на одно мгновение на замершую толпу. — Яйценосцы грубжевы!

Ну вот как? Только я подумал о хорошем, как этим эльфам все нужно испоганить! Такой идеальный образ просран — добрейшие и всемудрые эльфы! Но для всех рас, судя по моему горькому опыту, было единое правило: иногда с возрастом вместо мудрости приходил маразм.

Я выдохнул и признал: меня сие тоже не миновало. Потому что подумать все-таки стоило.

Первое. Дубарэль, конечно, двинутый. Второе. Принцесса, конечно, была. А сложить — не ради ли вот этого ее ко мне направили? Чтобы выжить меня отсюда?

Третье. А была ли это вообще принцесса? Или так, обычная девица, актерка нанятая?

Четвертое. Если все вышесказанное хоть сколько-то верно, кому это надо и зачем? Во дела-а!

Глава десятая

— Эльфы грубжевы! Чтоб вам икалось! — ворчал я и продолжал шаркать ногами по камням. Дерьмо так просто не стиралось.

И вот надо же было успешно пробежать всю полосу препятствий, чтобы на последних шагах вляпаться в лошадиную кучу! Едва на ногах удержался, иначе упал бы во все еще тепленькое коленями. Совсем бы весело было — прийти во дворец с запашком свежего дерьма. Мне-то не воняло даже, но Хлюдовик не удержится и ляпнет что-то вроде: «Эльфийские натуральные ароматы — такие изысканные!». Знаток.

Лошадиный сюрприз я кое-как оттер о молоденькую траву, но все равно шаркал подошвами сапог по мостовой — вдруг что-то осталось. А ведь все эльфы виноваты! Чтобы уйти из квартала живым и неповрежденным, мне пришлось перелезть через пару заборов, протоптаться по клумбам всех цветов и размеров, сбежать от сторожевых псов и даже промчаться мимо гостеприимно распахнутой двери трактира. Если бы я умел проклинать, то мои собратья давно превратились бы в лысых и зеленых — кикимор болотных!

Злобно пофыркивая, я вышел на главную улицу Грежева и влился в движение. Сразу же нужно было отпрыгнуть от телеги с поржавевшими мечами, потом разминуться с разносчиком уличной еды — сегодня парень со смуглым лицом продавал пирожки с лапками крюквы. Очень вкусно и сытно пахло. Я даже притормозил: ведь крюква же почти рыба, а рыба — это как бы не мясо, авось меня и не вывернет. А если и вывернет, то немножко. Но пол-литра кваса во мне сказали «нет» рисковым предприятиям — в желудке все еще булькало. А потом и мозг подключился: мне все-таки еще сегодня куда-то ехать.

Я обошел стороной уже вовсю торгующий рынок, пробежал, звеня поклажей и прикрывая лицо капюшоном, мимо скучающих на перекрестке эльфов и скрылся в переулке. Эти хоть были без веток, но руки-ноги-то у них есть. Нет, возвращаться в квартал в ближайшие пару лет — пару сотен лет? — не стоило. Хорошо хоть документы на недвижимость забрал. А то вдруг какой-нибудь ушлый полурослик перепродаст мой дом…

От неожиданности я даже остановился. А ведь и правда! Выходки Дубарэля могли и не иметь отношения к охоте на дракона! Возможно, дело в деньгах. Все-таки покупка недвижимости немаленький кусок откусила от моего пирога. Может, у них уже и схема отлажена? Злобный управдом выживает очередного эльфа, а дом снова свободен и ждет новую жертву? А заправлял всем полурослик-заика, который меня же и заселил!

Но получалось, что Дубарэль — такая сволочь не потому, что старость — не радость, а по договору… Он таким образом на хлеб с маслом зарабатывал! Я даже присвистнул, так сильно мне понравились мои выводы. Шерлок Холмс эльфийского розлива! Правда, в полурослика-пройдоху верилось очень хорошо, а вот в адекватного Дубарэля — уже сложнее.

Через пару шагов я все же признал, что черный риэлтор из Дубарэля не очень. Во-первых, мой участок по цене так себе, во-вторых, я все-таки эльф, пусть слегка кривоватый, в любом случае — смысл меня выселять таким образом, можно ведь просто денег предложить, вдруг соглашусь. И неизвестно еще, кто дом купит. Так себе тоже дом, говоря откровенно. По эльфийским меркам, если честно, халупа.

И опять же, без паршивой овцы любому обществу трудновато, надо же им против кого-то дружить? Нет, нет, Дубарэль и мои дорогие братья к Хлюдовику отношения не имеют, им просто скучно, не надо лишнего городить, а вот все остальное — актерку и подставу — это не отменяет.

За раздумьями я даже не заметил, как подошел почти вплотную к нужному дому. Пора было делом заняться. У Лкаш с телепатией было не очень, так что лучше ее словами пригласить и после отправиться к королевскому замку. Туда-сюда — и полдень Хлюдовика уже не за горами. Я поправил бьющий по бедру меч и толкнул ярко-фиолетовую дверь.

Внутри лавки со звучной вывеской «На пару слов» смачно пахло куриным пометом. Этот запах навевал ассоциации с жареными куриными крылышками. Я с грустью занюхнул рукавом и медленно вошел в помещение. Внутри стоило быть осторожным, если я не хотел, чтобы к грязным сапогам добавились еще и куртка, и волосы…

Над головой были протянуты балки и веревки, на которых спали, курлыкали и чистили перья себе и друг другу птички сиринки. Не те сирин — огромные и величавые, а которые попроще. Миленькие разноцветные птички с приятным щебетом, желтеньким клювом и цепкими лапками. Крохи эти удачно заменяли разумного посыльного. Посылку, конечно, принести не могли, но небольшое послание — несколько предложений, которые умещались на полоске бумаги, спокойно переносили из города в город.

Ну и тут не обошлось без магии… Зачаровывал здешних птичек расторопный гном за конторкой. Он успевал их за перья дергать, в клюв магическое пшено совать, чесать собственную бороду и любоваться собой в зеркало. А еще он умудрялся перемигиваться с суровой гномкой в кассовой зоне. Как он заклинания-то напевал при такой занятости? Просто удивительно. Но это гномы. Куда более крутые они, чем эльфы.

Я покосился наверх, выбрал зону, где птичек было меньше, и натянул на голову капюшон, потому что меньше всего хотел, чтобы на волосы налипло нечто неаппетитное. Теперь нужно было быстро пробежать к кассовой, так сказать, зоне. Очень уж мне не хотелось попасть под обстрел. Сапогам-то что? Сапоги и так уже в дерьме. А вот одежду было жалко.

Гадили сиринки не как крошечные милые птички, которыми выглядели, а как здоровенные курицы. Вот пролетит такой мини-альбатрос мимо — и оставит после себя след размером больше самой птички. Кстати, из-за этого и не получилось их приучить приносить записки на дом. Точнее, приучить-то можно, но кто потом помет за этими курицами выгребать будет и оплачивать испорченное ими добро?

Стол, где принимали сообщения, укрывался от токсичного воздействия сиринок огромным зонтом некогда черного цвета. Теперь же плотная ткань выглядела паршиво — в пятнах и проплешинах. Видимо, я слишком внимательно уставился на зонт, так что гномка за кассой вздохнула:

— Сплошные траты. И месяца не прошло, как эти мелкие сральники испортили хорошую вещь… День добрый, эльф! Отправка или получение?

— Отправка, — я сочувственно покосился на служащую.

Гномка тем временем достала письменный набор, облизала кончик карандаша и приготовилась писать. Я бросил на пол поклажу, прокашлялся и, стараясь не смотреть на гномку, начал диктовать. Дело в том, что общаться к Лкаш требовалось особым тоном. Напиши я ей про дракона, могла и не прийти. Потому что дракон — это так, неприятность, пока не спалил пару-тройку городов. Вот когда спалит — Лкаш и пошевелится, исправлять несправедливость и карать зло.

— Кхем. Разлюбезная Лкаш, к пламенному сердцу твоему взываю. Встреть меня третьего кротуса в таверне «Лесная дырка». Будет все, как ты любишь!

— На свидание зовете, да? Это так романтично — эльф и орчиха, — хихикнула гномка. Я уклончиво промямлил что-то вроде «да нет, какое там свидание». Но гномка уже подмигивала мне то одним, то другим глазом. Больше всего напоминало тик. Знала бы она, сколько лет Лкаш, у нее не только глаз бы задергался.

— У вас еще три знака осталось. Могу нарисовать звездочку или цветочек, дамам, даже орчихам, вроде нравится.

— Лучше звездочку, — нервно рассмеялся я. — Она у меня еще та… звездень.

Ну а потом я представил себе Хлюдовика и Лкаш. Милая такая орчиха, хламида вся в блесточках и туфли на громадной платформе, чтобы выше казаться. Хлыщу должно понравиться, Лкаш — икона стиля. На такие боты даже я косился, а этот еще клянчить поносить начнет!

Итак, я расплатился с гномкой, вышел и поплелся во дворец. Такая себе часовая прогулочка…

Вот как говорят: с кем поведешься. До того, как я сюда попал, взял бы такси, хоть и на последние деньги. Но Леона, блеск бороды и сияние глаз, приучила меня к экономии. Есть деньги — береги, ноги не отвалятся. Так я и шел, бренча чем попало и ловя с проезжающих мимо повозок злорадные взгляды.

Как-то, еще давно, оказался я в нашем отделе регистрации транспортных средств. Зачем, я уже и не помню, а вот стоял там у нас аппарат, новинка, чтобы пошлину оплачивать. Суешь ему купюру, аппарат тебе квитанцию и сдачу мелочью. Штука была сговорчивая — дал тысячу рублей, он тебе половину вернул монетками. Наблюдать за мужиками, которые отходили от аппарата, нежно позвякивая отвисшими… карманами, было весело.

В общем, я точно так же сейчас звенел. Ностальгически.

Удивительно, но дворцовая стража пропустила меня беспрепятственно, хотя меч отобрали. Сказали — на обратном пути заберешь, но я был бы даже рад его и оставить. Зачем эльфу меч? Я бы и остальное оружие сдал бы в камеру хранения, но стража не оценила моего порыва. Лук их мой не привлек совсем.

На конюшнях у меня отобрали поклажу — я себе только деньги и документы оставил, остальное отдал местным гномам для упаковки. Заодно и спросил, где начальник-то. Хлюдовиком тут пока и не пахло, и я вышел. В конце концов, он что-то говорил про обед. Допустим, жрать он будет мясное, а я опять как козел, траву, — но я готов был и пострадать за идею. Точнее, за проверку своей идеи.

Если принцесса у меня была настоящая, значит, она тоже обретается где-то тут. Тогда, конечно, ждут меня несколько неприятных минут, но ничего, потом оботрусь чем-нибудь, зато буду точно уверен — она, не она. А вот если я увижу кого-то совершенно другого, то… можно будет взять за жабры Хлюдовика, потому что когда он ест, наверняка теряет бдительность. Человеческая голова — сложный инструмент, более одного процесса одновременно производить не может. Или есть, или думать. А я уж согласно обстановке выпытаю, что и к чему.

Я обернулся, покрутился на месте. Денники, сараи и копны сена. Орали тапперы, ржали лошади, что-то противно пищало и ухало. Экзотические скакуны? Хлюдовик ведь обещал какой-то «не такой» транспорт. Ну да ладно! Я же по принцессину душу собирался. В конюшне принцессе, наверное, делать нечего, а куда-то в покои меня не пустят. Еще и по щам приложат для профилактики. Аха-ха, мол, нечего распутным эльфам на человеческих дев заглядываться.

Я хмыкнул и легкой походкой направился внутрь дворца. Это меня в покои принцессы не пустят, если Суса ко мне приходила поддельная. А если настоящая — встретят с распростертыми объятиями.

Глава одиннадцатая

В королевском дворце все сверкало и поражало размерами. Я устал крутить головой, прямо как в музей попал. Комплекс неполноценности у королей какой-то — лишь бы все потолще да подлиньше. И на портретах все сплошь упитанные лица были. Точнее, или упитанные с золотыми цепями, или на конях с огромными мечами. Намекало-намекало…

Поймать слугу удалось не сразу. Три раза закидывал я невод… тьфу, заглядывал в очередной коридор. Вроде бы слуги здесь в красных ливреях, видно должно быть за километр. А вот фиг мне, едва одного поймал за руку, только эльфийское чутье и помогло. Какие-то сверхъестественные способности у здешнего народа: у слуг — возможность пропадать, у охраны — спать стоя, а придворные при виде меня корчили такие рожи, что впору заподозрить в них умение читать мысли. Все-таки мнение у меня по поводу всего этого королевского зоопарка было не ахти.

— Покои принцессы, — буркнул еле отловленный слуга и испарился. Секунду назад был в полушаге от меня, а стоило отвернуться, как он исчез. Заподозрил бы в телепортации, но нет, слуга был человеком. И я остался один в коридоре — золотые сверкающие обои, разноцветные витражи, гулкая плитка под ногами… Красота с легким налетом запустения. Например, до светильников никто с уборкой не добирался. Я зорким эльфийским глазом тотчас углядел кружево паутины, протянувшееся между рожками. А еще королевский дворец!

Возле большой двери, затейливо украшенной вензелями, скучали двое Черных. Подходить к ним было немного боязно. Так что я решил зайти издалека:

— А принцесса дома?

Дурацкий вопрос. Чуть себе по лбу не дал. Еще, Димон, вспомни босоногое детство и ляпни «а принцесса выйдет» и «а скиньте тогда мяч». Совсем старый стал, заговариваюсь, хотя для эльфа вроде как младенческий возраст. Но, видимо, человеческая психика пасовала от такого количества событий. Мне срочно нужна точка опоры. Леоны под боком не было, а радар — предательская шкура — помалкивал.

— А кто спрашивает? — лениво зыркнули на меня стражи.

— Димиэль, — ответил я. Хотя смысла называть свое имя не было. Скорее всего, охрана спрашивала о цели. Чего приперся, собственно. А вот реакция на мое имя у Черных было странная.

— Я бы не рекомендовал, ты же эльф… Но заходи, коль пришел.

И зевнул. Странно тут вообще с охраной единственной наследницы обстояло дело. Хочешь — ходи, хочешь — не ходи. Как-то даже подозрительно. Радар все устраивало, а внутренний мент рекомендовал сразу от порога на все зыркать с подозрением. Принцесса, принцесса, а чем докажешь, что ты — это ты?

— Суса, родная, это Димиэль! — я решил, что лучшая защита — это нападение и чуть ли не с ноги открыл дверь в покои принцессы. Черные даже не покосились в мою сторону.

— Сусанна? — уже тише переспросил я. Все-таки комната была немаленькая, а встречать меня никто не рвался. — Эй, я здесь!

— Димиэль? — ответом мне стал всполошенный визг, самой принцессы я не видел. — Ты здесь… А я не готова! А Хлюдовик сказал, что после завтрака все будет… Обманул, мерзавец! А я совсем не готова!

— Решил сделать сюрприз, — я хмыкнул и крадущимся шагом вступил на территорию как бы принцессы.

Комната — в розовеньких тонах и кружавчиках, какая же мерзость! — была перегорожена большой деревянной ширмой с изображениями красивых девушек в платьях. Мягкие пуфики, круглые стульчики, красивые чашечки и другая белиберда. Перед глазами все слилось в единый розовый комок. Ну, кроме обстановки — будто зефирной — в комнате были высокие потолки и красивая фреска, люстра переливалась хрусталем, а в воздухе плыл аромат цветочков и еще чего-то… знакомого, но так сразу и не вспомнишь. Оружейная смазка? Ну нет, показалось! Я отмахнулся от запаха: сейчас не до этого.

Суса меня не встречала и пряталась за ширмой. Видимо, там как раз кровать и все остальное. Зато на мой голос выбежало другое грозное создание. И прямо родным чем-то повеяло. Моя бывшая тоже по таким с ума сходила. Крошечная лупоглазая собачонка выпрыгнула откуда-то из-под ширмы и звонко тявкнула. Я хотел обойти зверя, но не тут-то было…

— Звоночек, Звоночек, фу! Плохой песик! Нельзя моего любимого кусать, — Сусанна выбежала меня спасать. Помощь действительно требовалась. Успокоить создание я не мог, отпихнуть не позволяло эльфийское сочувствие к братьям меньшим.

— Спасибо, — буркнул я, когда Суса спасла меня от собачки.

— Это Звоночек, он очень ревнивый, — объяснила мне Суса и заикаясь продолжила: — Извини, я совсем не прилично одета.

И тут я обратил на нее внимание в полной мере. М-да. На лицо и другие прелести это была та самая девушка, что разбудила меня вчера с утра пораньше. Глазомер у меня был эльфийский, отменный, так что размер груди я определил сходу. Да, это была Суса.

Но вместо платья с огромным декольте, вместо шелковых чулок и крошечного полупрозрачного платочка, повязанного на шейку, чтобы подчеркнуть белизну кожи, на ней был комплект тяжелой брони Черных. Все, как при полном параде: нагрудник, щитки, наколенники и налокотники, сапоги. Матово-черное покрытие впитывало свет газовых рожков. В комплект к броне полагался меч — лежал на розовом пушистом покрывале — и шлем — валялся на кресле с золотыми ножками.

Чтоб меня грубжи сожрали, это же Дарт Вейдер какой-то. Как она ходит вообще в такой амуниции? Что-то в моем лице меня, видимо, выдало.

— Я страшная, да? — округлила глазки Суса и даже пустила слезу.

— Нет-нет, что ты, — мне с трудом удалось не поперхнуться. — Ты э-э… отлично выглядишь.

«Куда ты в таком виде намылилась», — так и подмывало спросить, но ответ был очевиден. На дракона, куда же еще.

— Я же говорила, я поеду с тобой, — обиженно напомнила Суса. — Я не могу тебя потерять. Маменька всегда говорила, что свое надо в железной хватке держать. Жаль, маменьки больше нет. Ты бы ей понравился. Она бы с нами на дракона пошла…

Суса указала на что-то рученькой. Я проследил за ее жестом взглядом и остановился на огромном портрете на стене. А, теперь ясно, откуда ветер дует. От осинки не родятся апельсинки, это да. На картине — эта была как раз с лошадью — в броне и кокетливой шляпке скакала во весь опор дама. Я задумчиво почесал щеку.

— Суса, — сказал я, — я, правда, очень признателен. И соболезную твоей утрате… Но, Суса, а папенька тебя отпустил?

На самом деле мне было до смерти любопытно… ну ладно, насчет смерти я, допустим, загнул, но все равно любопытно: вот какой резон ухайдокать дракона, чтобы он перестал жрать принцесс, одновременно с риском, что одной он все-таки напоследок закусит?

— Конечно, отпустил. Я ведь уже взрослая девочка, — гордо произнесла принцесса. — Да и фея-крестная мне в детстве предсказала, что я сразю… победю… прикончу дракона!

Я даже завис. Ну какая фея-крестная? Гастролерка из хоббитов, что ли? Они любят на себя цветочков навешать и про будущее вещать, только ручку позолоти. Ну не совсем же дурак сидит на нашем троне, хотя Хлюдовик признал, что сидело там всякое! Куда же принцессу отправляет? И даже если король на голову напрочь отбитый и собственной дочери не жаль, но Хлюдовик у него наверняка не один! Помощники там с мозгами в голове были же! Иначе не могло быть. Страной-то управлять нужно как-то?

Или же принцесса — не настоящая. И ее не жалко? Как проверить, принцесса она или нет?

В голову мне ничего не приходило. Даже щупать ее не поможет. Еще в ответ пощупает! А я могу такого и не пережить. Эльфы — натуры хрупкие и нежные.

Может, выскочить в коридор и сказать, что это вовсе не та принцесса, которая мне нужна? Но вдруг Черные юмора не оценят? Или, может, оценят, но им дали такое задание — убедить меня, что это нужная Суса… Грубж и только, как же мне надоели эти пляски вокруг да около. Хлыщ! Мне срочно нужен хлыщ. Он хотя бы внятно разговаривать умел. А я умел по печени, если, конечно, радар не завопит.

Да, пришел я, похоже, зря. Ни пользы от этого, но хоть и ни урона. Суса в своей броне была безопасна, снять ее точно за две секунды невозможно. Мне повезло.

— А где Хлюдовик? — спросил я. — Не знаешь, как его можно поторопить? Время идет, дракон сам без нас не убьется.

Суса пожала плечами и, подхватив шлем, села в кресло. Я засмотрелся на крутое бедро, блестящее металлом и кожей. Да, так мы с парнями засматривались на очередной раритет двадцатых годов или «Теслу» какую. Можно стопануть для проверки, можно даже штрафануть за превышение, но водить — ни-ни. Хотя красота-а-а…

— Папенькины советники все такие скучные, — принцесса надула губки. — Я бы и сама все решила. Но, увы, мы не можем обойтись без Хлюдовика. Я спрашивала у папы, можно ли нам его с собой не брать, он же противный! Но папенька сказал, что он за мной присматривать будет.

— А тебе нужен присмотр?

— Ну, понимаешь, я уже размечталась… — она вздохнула и хлопнула глазищами. — Но папенька мне вчера взял и напомнил, что сначала — дракон, а потом жениться. То есть он вообще-то не против. И нам до свадьбы ни-ни, нельзя… Вот Хлюдовик и будет смотреть.

Да и не на что тогда там смотреть Хлюдовику! Но я тут состроил унылую физиономию: мол, ну, против королевской воли я идти не дурак. А внутри все немного обмерло. Как-то моя шуточка со свадьбой куда-то не туда зашла… Непорядок! Вроде бы в договоре никаких женитьб не было! Сам-то Хлюдовик по поводу своего назначения мне озвучил другую версию. Что надо проследить, что я дракона все-таки грохнул, раз, два — что не продал его на сторону. Так кто прав, а кто нет?

Допустим, что Сусе такие тонкости абсолютно не по уму или неинтересны. Все равно это ничего не меняет. Настоящая хоть Суса она или нет?

И если нет, то какого же грубжа ее ко мне подослали? Агр-р!

— Сусанночка, — опять полюбопытствовал я, — скажи, а кто тебе обо мне рассказал? Какой жестокий человек обрек нас на ужасные муки? Смотри, твоя любовь, быть может, уже расцвела, но что если я не вернусь из этого похода? Дракон — это такая большая крылатая жо… вотное, — вовремя поправился я, — все может быть. Не лучше ли выбрать какого-нибудь эльфа из квартала? Их там в ассортименте полно…

Сусе закинула ногу на ногу и всерьез задумалась. Я задумался тоже — может, она решит никуда и не ехать. Или действительно не думала присмотреться к здешнему эльфийскому цветнику ближе.

— Ну нет! — наморщила лоб Сусанна. — Они там старые и нудные! А ты знаменитый и смелый, и красивый, и герой! Все говорят…

— Кто говорил? Когда говорил? — уточнил я. Ведь сначала принцесса утверждала, что ей отец рассказал про охоту и она даже расстроилась. А теперь рада. Не то чтобы это было важно, но вдруг это и есть отличие настоящей Сусы от двойника. Показания же не должны расходиться. Я будто на след напал: — Вот сначала тебе про охоту сказали, а что потом?

— Какой ты непонятливый! Дурачок! — возмутилась Суса, но потом захихикала: — Мне папенька сказал про охоту, про условия, и я совсем не хотела замуж за того, кто на эту охоту отправится. Уже собиралась сама идти, чтобы ни за кого замуж не выходить! Еще подберут какого-нибудь бородатого… А вдруг он в штанах чешет или поет некрасиво. А когда я узнала, что на охоту отправишься ты…

— Я?

— Да! Ты, Димиэль! То радости моей не было предела, — Суса даже захлопала в ладони.

— А во мне что такого?

— Но ты же — эльф! Это главное!

Ну да, будто эльф задницу чесать не будет! Все мы чешем… Ну, я вот точно чешу. Но Суса округлила глазки, всем видом показывая, какой же я глупенький. Но это нестрашно, главное — кое-что начало проясняться. Судя по похождениям принцессы по эльфам, дело не конкретно во мне, а в моей расе. Ей эльфа покажи — она горы свернет. Вот такая вот деформация из-за всяких там «Восхитительных эльфов» и «Жарких эльфийских ночей». Я покосился на картину с маменькой Сусы и вынужден был признать, что шансы на победу над драконом увеличились ровно на одну принцессу с двуручником.

Это если принцесса у нас настоящая.

Но даже если и нет, даже если эта Суса — подделка, то подлинник по эльфам все равно был ого-го. И это ого-го много кому было известно. Впрочем, для меня это ничего не меняло. Наверное. Или нет?

— Димиэль, милый, мне одеться надо… до конца. Встретимся на конюшнях, хорошо? — предложила Суса и ласково — насколько это можно сделать рукой в латной перчатке — попыталась поправить мне плащ. Я не стал дожидаться, когда Суса вытянет губки бантиком и решит меня поцеловать, и сбежал. Ну не так чтобы бегом, но быстро и с достоинством вышел из королевских покоев. Черные не обратили на меня никакого внимания, что я есть, что я нет.

Да какого же грубжа все-таки эта вся катавасия? Что тут вообще в королевском дворце происходило?

— А где мне Хлюдовика найти? — спросил я, обернувшись к Черным. — Это такой…

— Да знаем мы, кто это такой, — хохотнул один. — Вон туда иди, — он указал куда-то направо. — Там и спросишь. У него как раз сейчас утренний туалет.

Глава двенадцатая

Ну вот, час от часу не легче — смотреть за туалетом хлыща. Но, может, хоть поесть что удастся, пусть на этот счет я не обольщался. Не поесть, а слюну пустить.

Вот как так? Деньги есть, жизнь — на двадцать человеческих хватит, а я недоволен. Поесть еще нужно для полного счастья, и именно чтобы у Хлюдовика. Все люди такие, что ли? Больше им подавай! Ну и эльфы в том числе.

Хлюдовик в королевском дворце прописался прочно. Возле его дверей стражи, конечно, не стояли, но зато герб имелся с инициалами. Кто он там? Граф? Герцог? А, грубж, понавыдумывали всяких титулов… Вот у эльфов все просто было — брат там, сестра. А если у эльфа обруч такой специальный на голове был, то можно выпендриться и сказать «о, мудрейший». Эффект будет заметен почти сразу: эльф с обручем приосанится, примет величавую позу и прямо-таки надуется от собственной важности. Вот тогда его можно брать готовеньким: вопросы задавать идиотские или полезную штуку какую-нибудь выпрашивать.

Проверено мной! Я так лук свой получил. В отделении же без хорошо подвешенного языка было совсем никак. Начальству надо все рассказать и описать, да так, чтобы вы с напарником в шоколаде остались. Вот я на эльфе-мастере и проверил всю мощь своего красноречия. Может, чего и напутал, эти всякие эльфийские голвен, архал и маэд. Но лук в итоге отхватил с нехилой такой скидкой. А эльфийский дед даже прослезился: какая нынче вежливая молодежь пошла. Обласкал прилагательными с ног до головы.

Кстати, от покоев принцессы я недалеко ушел. Все-таки хлыщ какое-то важное место при королевском дворе своей задницей грел. Иначе с чего его так близко к королевскому крылу поселили. Перед дверями я чуть задержался — открывать или постучать? Но потом решил, что если и промахнусь, то не страшно. Не убьют же! Хотя пинок под зад отвесить вполне могут.

Но внутрь я проник беспрепятственно. И комнатка у Хлюдовика оказалась гораздо больше, чем у принцессы. Это даже как-то было странно… что ли. Первым делом мне в глаза бросился огромный стол. Если измерять его в принцессах, то где-то три с половинкой в длину как раз вышло бы. Скатерть тоже имелась — белоснежная с искоркой. Как это возможно — сохранить чистоту в условиях относительного магического средневековья, мне и в голову не могло прийти. Я сколько тут ни бродил по этому миру — или в грязище, или в дерьмище… ну или в кишках какой-нибудь хреновины. А Хлюдовик восседал на белом стульчике и в бежевом костюмчике. Все те же напомаженные локоны и еще рукава рубашки волнами. Жертва моды, не иначе.

Я пришел вовремя. А может, и нет. Дело в том, что Хлюдовик питался. И даже взглядом меня не удостоил. Он с ленцой ковырял ложечкой в каком-то желе, а потом подцеплял вилочкой что-то мясное и явно не для простого народа. Делал он это с таким брезгливым выражением лица, что мне очень захотелось вывернуть ему что-то съестное на бежевые брюки.

Но мысль улетучилась, стоило мне обратить внимание на то, что он ест. Я чуть слюной не подавился. Половина огромного стола была уставлена крошечной посудой, на которой разложены деликатесы, не иначе. Я таких и не видел вовсе. Бутербродики, мисочки с салатиками, тарелочки с кусочками мяса, сырная нарезка, пироженки, конфетки, снова какие-то корзиночки с начинкой, пирожки, пончики с кремом, разноцветные паштеты, какая-то рыба, икра… Кажется, такого разнообразия я даже на собственной свадьбе не видел, хотя из-за ресторана пришлось в кредит влезть и еды было на столах столько, что за неделю всем гостям не сожрать.

— Твой салат, эльф, — не глядя на меня, тыкнул пальцем Хлюдовик.

Я с трудом оторвал взгляд от банкета на одну персону и проследил за этим пальцем. М-да, на другом конце стола меня ждало поистине королевское угощение — кочан салата. Хрустящего, свеженького… но, грубж его побери, это ж просто тупо салат! Мог бы хотя бы тушёной рапусты предложить! Или маринованных опаликов. Вон перед самим Хлюдовиком что-то вегетарианское стояло. Ну не расист ли! Вот взять сейчас этот кочан да запихнуть хлыщу в жопу…

Радар предупреждающе заныл заунывную мелодию. Виу-виу-виу… Это ничего хорошего не значило. Скорее всего, это мне устроят альтернативный способ питания, если руку в сторону Хлюдовика подниму. Откуда опасность шла, было неясно, но она была. Это если радар не соврал, а вот проверять — соврал или нет — как-то не хотелось. Мне моя худая эльфийская задница была дорога.

— О, какая щедрость, — буркнул я и ткнул пальцем в кочан. Хм-м, а ведь действительно свеженький. Может, не выкаблучиваться и пожевать? Квас-то уже переварился давно, пока я в горочку топал.

— Договор подписан? — поинтересовался хлыщ, намазывая на крохотный хлебец что-то нежно-розовое.

Рядом со мной по мановению пальца Хлюдовика появился слуга — вообще незаметно, реально будто телепортировался, вот это выучка! — и протянул в мою сторону поднос. Мол, клади, что принес. Но я только мотнул головой.

— Без команды подписать не могу.

— Ну конечно, — закатил он глаза с отвращением. — Гномка и нигоец. Без этих персонажей ты ни на что не способен, эльф?

— Без этих персонажей грубж с маслом вам, а не эльф. Так принцессе и передайте! — вспылил я. — Кстати, что это за разговорчики о женитьбе? Мы же вроде бы договорились!

— Сусанна — очень увлекающаяся девочка, вся в мать, — со всей серьезностью произнес Хлюдовик. — Подумаешь, потрогает тебя пару раз. Детям свойственно трогать всякую гадость.

— А если я не хочу, чтобы меня трогали?!

— Я дам тебе сто ультов, чтобы ты ей улыбался. И лучше бы тебе их взять, — в голосе хлыща опять проявились какие-то беспокоящие меня нотки. Я проглотил попытку ляпнуть что-то в ответ и вцепился в кочан салата. Правильно Леона говорила: если хочешь что-то сказать — жуй.

— Хороший эльф, дрессированный, — чуть ли не с умилением произнес Хлюдовик. Меня перекосило — вот засранец! — но мои зубы уже впились в лист салата, и ничего ответить на такое я не смог.

Мой внутренний мент напряженно сканировал окрестности. Кто же такой этот Хлюдовик? Какую игру он затеял? Или все действительно так просто: был дракон, была принцесса — драконопривлекающая сила, были я и моя команда — драконоубивающая сила. А был маркграф — да, точно, вспомнил его титул — Хрюндель, который не пришей кобыле хвост — то ли казначей, то ли «подружка» принцессы, то ли доверенное лицо короля. В общем, подозрительная личность. Хоть бы его Леона раскусила.

— Отлично, с завтраком я закончил, — сказал Хлюдовик, утирая рот салфеткой. Я чуть не подавился — многие блюда и вовсе нетронутые были. — Угощайся, эльф. Я пока отдам последние распоряжения. Без меня работать ничего не будет.

Из-за тона, которым хлыщ говорил, мне снова захотелось его удавить. Но это только такое было мимолетное желание. Больше всего меня занимал другой вопрос: можно ли паштет с икрой в кармане вынести. Или лучше с тарелкой припрятать, посуду авось никто и не хватится. Но я же таких деликатесов еще долго попробовать не смогу. Почему-то в обычных ресторанах и трактирах, куда я зайти мог, такие повара не работали! Если я просто закушу листом салата и ничего, совсем ничего не припрячу на будущее, меня Леона сожрет с потрохами!

И пока я размышлял, что из деликатесов попробовать, из-под стола возникла рука, нащупала ближайшую к краю тарелку и утащила ее. Я от удивления даже не нашел, что ляпнуть. Мало ли, вдруг показалось. Вдруг салат не простой… Но потом рука появилась еще раз, поставила пустую тарелку и потянулась за еще одной. Тут уж я не утерпел — тем более в мисочке икра была рыбная деликатесная.

— Э! Положь, где стоит! — прикрикнул я на руку и громко хлопнул по столу. Конечность замерла. Я смог рассмотреть ее детальнее — вроде бы человеческая, но какая-то не такая, мелкая, что ли. Но потом из-за края стола появился странного вида шлем — очень похожий на металлическую каску с антенной. По обе стороны от шлема торчали соломенного цвета волосы, а из-под козырька каски на меня глядели два круглых карих глаза. Я тряхнул головой, проморгался и составил все детали воедино — получилось, что на меня таращился обычный такой подросток — длинный, несуразный, с непропорционально большими ладонями, странно одетый да еще и в чудаковатом шлеме.

— Ты кто?

— Анька я, мастеровой-конюший! — подпрыгнул подросток и с еще большим энтузиазмом принялся за еду, оставленную на столе. — А вы, значицца, эльф? А из чего эльфы состоят? А зачем эльфу уши длинные? Это чтобы лучше слышать? Али вы какие-то другие материи ими чуете? Волны? Или импульсы? А ежели эльфу ногу открутить, другая вырастет? А если палец на ноге? А если эту эльфячью ногу человеку прикрутить, то нога будет жить столько сколько эльф или столько сколько человек?

Я почему-то подумал, что не все люди живут равнозначно долго.

Некоторые пубертатный период не переживают.

— А если… — глаза парнишки загорелись и выпучились еще сильнее.

И я даже знал почему.

Глава тринадцатая

— А ну руки убрал! — это я ударил по протянувшимся граблям. Пацан не только всякую околесицу тарахтел, но еще и всерьез порывался пощупать меня за ногу. А когда получил по рукам, то не расстроился, снова вернулся к недоеденному завтраку Хлюдовика.

Этому Аньке, судя по всему, все было по барабану, точнее, по броне-каске, которая у него на голове была. А меня такое дело не устраивало! Мало что слуги тут в замке телепортировались без ответа и привета, мало того, что Хлюдовик меня салатом кормил, а принцесса рвалась облобызать, так еще и это малолетнее чудовище считало, что вместо меня — эльфа Димиэля — пустое место, не больше! Я нахмурился и демонстративно прокашлялся. Мол, обрати на меня, недоросток, внимание.

Ведь я белым и пушистым сроду не был, в той жизни точно не был. Да и гаишнику любая вежливость и мягкость в разговоре во вред. Народ у нас был такой — покажи палец, по локоть откусят. Так что когда я подходил с «предъявите документы» — строгое лицо, губы сжаты, брови сдвинуты, водитель испытывал желание слиться с обшивкой. Это у меня выходить стало почти сразу. Это как экзамен на профпригодность — кто из новичков его прошел, тот точно толковым гайцом будет.

На эльфячей морде, наверное, выглядело не так грозно. Но я, оказалось, ничего не забыл.

— А поче… — сказал пацан и закрыл варежку. На его щекастое личико тут же наползла тень, а правая рука отложила очередную мисочку и влезла в карман, вторая тоже. Хотя толку, все равно Хлюдовика объел. И как только мимо рта не сыпалось и тарелочки все вылизанные? Не в первый раз подъедает, определенно! От хлыща, конечно, не убудет, а вот от меня слегка убыло. Обидно. Я уже этот стол как свою добычу рассматривал!

Но хватило этого Аньки ненадолго. Он подергался, вытащил руку, почесал под шлемом голову. Посмотрел на меня.

— А если?.. — опять вякнул он и закрыл рот.

— Шел бы ты и дальше кобылам хвосты подкручивать, — посоветовал я. — А тут я без тебя разберусь.

— А я прикрутил уже все что надо! Разобрал, собрал, перепаял и даже тряпочкой протер! К путешествию готов! — Анька с безумным видом схватился за свою каску. Меня немного напрягла эта его готовность к путешествию, это же не значило, что он с нами едет? Хлюдовик вроде ничего такого не говорил, только про транспорт. Но не успел я задать парнишке вопрос, как тот, кусая губы, выпалил: — А правда, что эльфы яйца несут?

— Не несут, а откладывают, — почему-то оскорбился я. Надо бы этого мальца отсюда выпереть. Дорога долгая, а я отвлекаюсь на какие-то дурацкие вопросы и еду еще не собрал. Непорядок.

Отмахиваясь от Аньки, я сунул в рот ложку с нежным зеленым суфле и прослезился. Сырные нотки, овощной, немного кабачковый привкус — и что-то из специй… соль, перец и местный укроп по вкусу. Дайте мне этого повара, я на него молиться буду! Жизнь есть, даже если ты эльф!

— И вы тоже откладываете? Покажете как? Мне для науки! — Глаза Аньки расширились, а я подавился. Суфле пошло носом. От кашля я чуть лбом о стол не приложился.

— Знаешь что?! — я взревел, но теперь даже разъяренный взгляд на этого малолетнего извращенца не действовал. Показать ему? — Может, тебе еще и задницу показать?

— А давайте! — кивнул он и зачем-то достал из-за пояса отвертку и гаечный ключ. Это меня озадачило настолько, что я даже кашлять перестал.

— Ребенок, ты меня пугаешь, а отвертка тебе зачем? — я на всякий случай потянулся за луком, стрелу точно не успею вложить, но хотя бы так долбану. Изготовлен он из древесины настоящего вардарианна. А это вам не хухры-мухры, по голове тролля шандарахнул — так оно выдержало! Фирма!

— Так ведь раскручивать, завинчивать… разбирать… — мечтательным голосом отозвался подросток и по шажочку стал подбираться ко мне со своим инструментом. К такому меня жизнь не готовила! Одно дело — бегать от какой-нибудь трупной бабки на болотах, а другое — от круглощекого мальца в чугунном шлеме и с ключом тридцать шесть на тридцать два. Он этим ключом на мою пятую точку покушался!

Можно мне на болота вернуться? Там уютнее и компания приятнее!

— Анька, орков выкормыш! — Хлюдовик появился, когда я оббегал стол уже по третьему кругу. Пальцы хлыща ловко поймали пробегавшего мимо подростка за ухо, тот ойкнул, запнулся, схватился за свою кастрюлю на голове и застыл на месте. — Эльф цельнолитой, разбору на части не подлежит. Ты меня понял?

— Да, ваша милость! Значицца, нельзя в эльфа инстрỳментом тыцать. А соскоб? Соскоб с цельнолитности можна? Али жидкости какие для опытов? — с надеждой глянул из-под шлема Анька. Хлюдовик хмыкнул, покосился в мою сторону и кивнул:

— Это уже как вы с эльфом договоритесь. Ты, Анька, проси лучше, в ноги ему кинься или денег предложи. А теперь все, молчи, — последнее он сказал холодным тоном, взмахнул блестящим синим плащом и вышел, продолжая держать Аньку за ухо.

Подросток же топал задом наперед, не прекращая на меня пялиться. И судя по тому, какое обалдевшее выражение лица у него было, яма, в которую я падал последние несколько дней, стала еще глубже. Да полно мне выдумывать, какая яма — безднище открылось подо мной! А Хлюдовик ведь специально, вот же ж задница.

Одно мне было неясно: хлыщ с болтливым Анькой, судя по всему, были накоротке. Вопрос: где Хлюдовик, а где этот экспериментатор? На Илона Маска хлыщ не тянет, да и как-то не в почете тут разнообразные стартапы. Может, Анька ему родня?

Я мазнул взглядом по стенам. У Хлюдовика тоже имелась куча предков. Но не только — вон и король висит, в смысле его портрет, не узнать нельзя — корона набок, весь набычился, как мышь на крупу. Дама, по виду та же самая, что и у Сусы, только там она была на коне, а тут — на троне. Ну, понятно, государственных деятелей везде вешают… в виде портретов. М-да. Вон и Суса, только совсем мелкая, а Аньки нет. Мал еще, не нарисовался? Сусе на портрете вообще лет десять, но она принцесса.

Да нет, что-то как-то не вяжется. Мастеровой-конюший и маркграф. Бастард он, что ли? А что, вот это уже ближе к истине. Ну то есть признавать его хлыщ не спешит, но к месту пристроил. Логично. Интересно, а мать его где? Хотя какая мне, к грубжам, разница?

Стоп. Я присмотрелся к портрету Сусы. Вот сейчас я и пойму, настоящая она или нет!

А не тут-то было. Собственно, почему я решил, что это Суса? Потому что ее вроде бы комната, а может, и не она. Мало ли комнат похожих. Девочка и девочка, ну, с короной, внешне вроде такая же, цвет волос… но грудей-то нет, да и вообще ничего нет, вполне может быть, что на портрете принцесса, а мне показали невесть кого.

Помню, я еще в ГИБДД ориентировки по внешности ненавидел. Мало того, что каждый второй на них — Квазимодо, каждый третий — Гуинплен. Причем на самом-то деле все — очень милые люди, каких на улицах сотни тысяч, никаких особых примет и взгляда как у серийного убийцы. Так еще и три свидетеля шесть портретов дадут. А ты стой, лови, еще и поймай желательно… Нет, эта девочка на портрете — не вариант. Иначе надо будет… Леона придумает, а Кир-Хою лучше об этих подозрениях вообще не знать. Всем спокойнее будет, а ему в первую очередь.

И тут меня осенило, что меня в покоях оставили одного и надо бы вслед за ушедшими поторопиться. Но еда… А, была — не была, я схватил со стола самую красивую вазочку и, держа ее обеими руками, ломанулся вслед за Хлюдовиком.

— Кхем-кхем, — у самой двери передо мной материализовался слуга — седой, морщинистый и с кислым лицом. И как бы я ни пытался обойти его, старикан меня не выпускал. Будто турникет в метро: не пропущу, пока не заплатишь. А чем заплатить? Для начала я остановился.

— Этот сервиз подарен ее милости Грантортии Желяжной ко свадебному дню и верой и правдой служит уже третьему поколению маркграфов Групружских, — чуть ли не пропел старикан и многозначительно на меня посмотрел. А я посмотрел на вазочку. М-да, явно не новодел и, кажется, меня с ней не выпустят.

Ну и ладно!

Я решительно вытряхнул содержимое вазочки себе в рот и быстро заработал челюстями. Да так и завис. Во рту творилось что-то невероятное: будто единороги трясли гривами, а все эльфы этого мира дрынькали на арфах, будто я стопарнул первого нарушителя, а это оказалась известная актриса и все закрутилось как в том фильме с пометочкой «не для детей». Будто… В общем, стало мне так невероятно, что и рыдать хотелось, и орать от радости, что я — эльф и что мне с Хлюдовиком повезло встретиться и к нему на завтрак попасть. Кажется, это был мой личный сорт чего-то там… но неважно.

— Что это?.. — с трудом прохрипел я, когда вспышки перед глазами потускнели, а я перестал себе напоминать тонкую оболочку, заполненную радугой, и смог пошевелиться.

— Паштет из крожиков с лелайским орехом и скуфским маслом. Повар его милости лучший среди поваров Деронии.

— Не королевский? — зачем-то уточнил я. Будто к Хлюдовику я еще мог напроситься на обед, а к королю нет. Совсем крыша поехала!

— Нет, его милость считает блюда, поданные к королевскому столу, мещанскими и недостойными. Прощу прощения, милсдарь эльф, мне нужно убедиться, что покои будут опечатаны до возвращения его милости, — он протянул руку к уже пустой вазочке. Я не хотел ее отдавать, хоть и понимал, что она пустая. Все, что я мог, это ее облизать напоследок. Кстати, а это идея…

И слуга тактично отвернулся.

Глава четырнадцатая

Из замка я выходил в блаженном состоянии, божественный паштет ударил по моей башке как двести грамм качественного виски. Так что ничто не могло выбить почву у меня из-под ног. Ну разве что Хлюдовик мог попытаться. Этот точно не упустил бы такой возможности — снова скорчить какую-нибудь противную рожу и закатить глаза. Но я уже понял: если не смотреть ему в лицо, а таращиться в сторону и представлять вместо хлыща физиономию Смурфика, то дело шло гораздо веселее.

Я был готов ко всему. К черным доспехам Сусы и кокетливому шлему с цветочком у нее в руках — да, легко. И к тому, что рядом с принцессой — я решил считать ее настоящей, пока не доказано обратное — топотала огромная коняка неизвестной мне, но от этого не менее жуткой породы. Глаза навыкате, морда такая, что там моя голова поместиться могла, и копыта, каждое с пристойный кочан салата. Но в принципе оно и верно. У Сусы все было выдающееся. И грудь, и конь, и копье с меня длиной. А я — позвольте-ка напомнить — стройный, но высокий!

Вереница серых в яблоках лошадей, гордо трясущих гривами и плавно двигающая поршнями, тоже не удивила. Тозанская порода — чуть ли не двести уников за одну такую жопу. Да еще, судя по слухам, скотина этой породы привередливая, на всадника как на дерьмо смотрит. И верно — стоило мне подойти ближе, как все лошади разом скосили на меня взгляд. Даже чем-то родным повеяло. Будто зашел в наш отдел кадров с заявлением на отпуск и прервал какой-то разговор, а дамочки — табельщицы — на меня и вытаращились. Мол, кто таков, чего пришел, мы тебя не звали, проваливай, пока цел!

От лошадей я отошел, только когда убедился, что сбруя на них добротная, а подковы чуть ли не золоченые. И на каждой коняке по паре седельных сумок с каким-то добром. Припасы, определенно. Ладно, признаю, качественно за этими копытными ухаживали и укомплектованы они тоже отменно. Лошади морды от меня воротили, но стояли смирно. Не оттого, что порода вся такая исключительная, а потому что я — эльф. Еще одна крошечная плюшка: животные нас или любят, или игнорят. Мне повезло, мне достался второй вариант. Не хотел бы я, чтобы за мной табуны ходили или пчелы роились.

В общем, не пожалел Хлюдовик денег на транспорт. Этот уж точно лучше того, что я мог купить на ярмарке или у местных обычных заводчиков. Правда, коняшек как-то было маловато. Одна мне и еще три моим помощничкам, как я понимал. А на чем тогда Хлюдовик собирался ехать?

Кстати, а где он, собственно? И это недоразумение в шлеме куда-то испарилось. Суса вдруг с улыбкой повернулась в сторону дальних построек, и я решил последовать ее примеру. Может, там было на что посмотреть. И оно реально было! Этот мир умел удивлять порой похлеще, чем я на своей прошлой работе видал.

Единым слитным движением конюхи резво раскрыли ворота дальнего денника и, громко переговариваясь, отбежали в сторону. Потом что-то заорало и завыло так, что вспорхнули птицы с деревьев и крыш и заржали лошади. Правда, тозанцы даже не покосились в сторону шума: то ли привычные, то ли это было ниже их достоинства — смотреть, что там так плебейски шумит.

Потом в деннике что-то задвигалось, полетела в разные стороны солома, из распахнутых ворот вырвался сначала луч света, нет, не просто луч, а свет прожектора, не иначе! А вслед за светом появилась большая тень, гораздо больше лошади, вот ухо даю на отсечение! И наконец, фыркая и шипя, оно выехало.

И тут меня проняло. И паштетик не помог. Я даже рот распахнул. Только невозможность нормально вздохнуть не дала мне ляпнуть что-нибудь про грубжеву мать.

Это была хрень — огромная, с половину фуры размером, на гусеницах, но внешне напоминала то ли автобус, то ли двухэтажный комфортабельный танк. Хрень блестела металлом, была почти без окон и с огромным прожектором — так сказать, во лбу у нее звезда горела. Все это дело едва ощутимо, как приличное авто, фырчало и пускало подозрительный зеленый дым из четырех труб. Грубж, это что ж у этой штуки вместо топлива?

А вот в открытой кабине впереди виднелась уже знакомая мне каска. Вот он что собирал-разбирал!

Тут до меня стала доходить простая в общем мысль, что вот это вот поедет с нами. И не просто поедет, а будет дымить и фыркать вплоть до Великаньих гор. Вот уж прокатимся с музычкой, незаметные такие. Караул!

Тот самый Анька затормозил свою махину в опасной близости от коняки Сусы. И принцесса махнула парнишке рукой. Я прищурился. Точно с ним что-то нечисто, с этим Анькой. Может, и правда бастард хлыща. Или же принцесса все-таки не принцесса? Или и то, и другое разом. Агрх!

Пока я ломал голову и таращился на гусеницы мне по пояс, почти что у моей головы раскрылась дверка и выдвинулась лестница.

— Зайди, эльф, — раздался из недр чудовища голос Хлюдовика. — Обсудить маршрут надобно.

Я мог бы запрыгнуть ко входу и без лестнички, но предпочел не выпендриваться — еще упаду, весь двор будет ржать — и спокойно поднялся наверх.

Внутри я понял, что моя крыша шуршит все интенсивнее или кто-то нагло подсматривал за моим уже забытым миром. Потому что внутри хреновина на гусеницах напоминала дома на колесах из американских фильмецов. Столик, диванчики, барная полка и миленькие занавеси. Хлюдовик мучил в пальцах карандаш и что-то черкал на листе бумаги. Я успел увидеть коротенькие строчки, одна под другой. Стихи, что ли? М-да, у нас тут охота государственного масштаба, так сказать, а этот хлыщ стишата сочиняет! Сейчас я ему устрою за этот балаган!

— Мы так не договаривались, — начал я с места в карьер. — Вот эта вот… — я проглотил все, что собирался сказать, просто на всякий случай, — …в общем, с таким же успехом можно подойти и начать дракону в зад факелом тыкать. Он же услышит нас за сутки пути.

Хлюдовик наклонил голову. Согласен со мной, что ли? Воодушевившись, я продолжил:

— И зачем с нами едет принцесса?

Вот на этот вопрос хлыщ ответить был явно готов.

— А кто ей указ, если его величество не возражает? Я всего лишь выполняю приказ.

Тьфу, зараза, а ведь он прав.

— Я за ее сохранность вам не ручаюсь, — сразу открестился я. Лучше предупредить, чем потом в петле болтаться или на плаху голову положить. — Это мы дракону ее чуть ли не на блюдечке принесем. У нас же не доставка еды на дом?

Но тут у меня соображалка включилась: узнать достоверно, настоящая принцесса или нет, я же смогу именно в этот момент! Скорее всего, если Хлюдовик подсунул мне китайскую реплику, то дракон и ухом не поведет или чем они там слушают. Но если Суса подлинная, то может и схарчить. Никто и рот раскрыть не успеет, а то и сам на закуску пойдет. Вот только такой финал меня не особо устраивал.

Представив себе выражение лиц Леоны и, что еще хуже, Кир-Хоя, когда я им этот расклад предъявлю, я аж чуть не всплакнул.

— Операция поручена мне, мне ее и планировать, — сурово проинформировал я. — Значит, так: ее высочество возвращается в свои покои, Анька — в кобылятник, а вы садитесь на нормальную лошадь. И…

Я осекся: Хлюдовик не слушал, он с мечтательным видом что-то быстро чиркал на бумаге и бормотал себе под нос то ли «любовь-кровь», то ли «рана-драма». Чтоб ему!

— Нельзя на такую непробиваемую тварь идти не подготовившись! А ваша тарантайка, плюс куча лошадей, плюс принцесса — да за нами увяжутся все: и гоблины, и разбойники, и неккеры, и грубж выползет из своего мифического болота!

Хлюдовик поднял на меня взгляд, будто и вовсе не понимал, о чем я. «Не охота на тварь, а цыганская свадьба, — мрачно подумал я, глядя на его непроницаемую рожу. — И ты тут со своим пепелацем уместен, как ай-нанэ на похоронах…» Но мои слова не дошли до адресата. Хлыщ смотрел на меня даже будто с обидкой: что это я за глупости говорю такие?

Интересно, а что если Хлюдовик все так и спланировал? Или не он, а кто-то там за его спиной. Чтобы все сорвалось, а на меня потом все повесить? Логично? Вполне. И Анька этот доставучий, и поддельная Суса, и аппарат, который грохотом мертвого разбудит, а если что, виноват Димиэль. Со своей командой. Так давайте вздернем этого Димиэля на суку!

Ага, разбежались. Но сбегать мне было поздно, бумаги подписаны. Пусть и не все, но…

Был еще у меня вариант, правда, хиленький: это Хлюдовика хотели подставить, зная, какой он манерный дурак и аристократ на всю голову. Мол, заставь такого что-то делать, он и образец поломает. Но мне-то от этого легче не было…

Просто беда.

— Решайте, — махнул я рукой, — или будет как я сказал, или я контракт разрываю.

— Не получится, эльф, — с довольным видом хихикнул Хлюдовик. — Неустойку видел? Сколько вы, эльфы, живете? Две тысячи? Три? Ну, к концу жизни с долгами разделаешься.

Я был уверен, что ничего подобного не было, хлыщ блефовал, он же не знал, кем я был в прошлой жизни и все, что написано, читать был приучен внимательно. Да я «права» и справки фальшивые отличал! А уж сколько раз мне в нос депутатскими корочками тыкали! Левыми, конечно. Нормальный депутат и сам редко ездит, и вообще не очень выделывается, в него, так сказать, деньги вложены, и такие, что Хлюдовик и цифр таких не знает. Вот уж кто точно не расплатился бы, если бы так по-глупому залетел.

— Меня такой чушью стращать не надо, — я нахмурился и едва удержался, чтобы не погрозить Хлюдовику пальцем. — Я все читал!

— О, — он с удивлением шевельнул бровями. — Я и забыл, что эльфы умеют читать.

Нет, это что, смешно? Вот точно — издевается же! Ну не мог он быть настолько отбитым хлыщом, что позволял себе болтать все, что в голову придет. И будто ему ничего за это не будет!

А вдруг действительно там пусто, в голове этой? И лишь изредка прорывается графский гонор, и тогда-то мне радар нашептывал, что не стоит оно того — с Хлюдовиком связываться? Мало ли, что ему в голову взбредет.

А хлыщ сидел передо мной, заложив ногу за ногу, ручки свои с идеальным маникюром на коленке сложил, кудри завитые поправил и ресницами — хлоп-хлоп. Капец! Не человек, а картинка из смешного паблика. Так и хотелось шваркнуть эту картинку сверху вниз по черепу, авось там мозги встали бы на место. Я же таких Хлюдовиков успел повидать, они обычно, как остановишь, сразу начинали пальцы гнуть и «ты знаешь, кто мой папа» орать.

— Так насчет контракта… — я упер руки в бока и уже набрал воздуха, чтобы раскатать весь этот балаган… Но тут тревожно взвизгнул радар-предатель, я даже воздухом поперхнулся. Не говорить ничего? Согласиться на эту откровенную авантюру? Разве с драконом мне будет безопаснее, чем тихо-мирно в соседнем трактире? Грубж его за ногу! Мне срочно нужна была вторая голова, желательно гномья, со второй головой такие решения лучше принимались.

Да и… И тут мне пришла в голову дикая мысль. Дикая не потому, что тупая, а потому, что ее, конечно, стоило еще с командой моей обсудить, но зато операцию она обеспечивала по полной. А почему бы и не танк, действительно? Шумноватая, но бронированная штука! Если к танку добавить огневой мощи Лкаш, то вообще — серьезное оружие получится. Главное, чтобы реально дракона не напугали на подъезде. Но для приманки у нас вроде как Суса есть, а если она не настоящая, то можно Хлюдовика в платье вырядить. Его поджатых губ и сморщенного в отвращении носа хватит на дюжину избалованных принцесс. Маркграф же, может, дракон и клюнет, если давно никого не жрал…

— Ну, убедил, — развел я руками, и Хлюдовик тотчас расплылся в улыбке. Смейся, смейся, хорошо смеется тот, кто знает причину смеха. — Тогда не будем время терять, если все запасы собраны, то по коням — и поехали. До селения Камненогов еще пилить и пилить.

Глава пятнадцатая

Путешествие началось с того, что коняка Сусы куснула за филей зазевавшегося герольда. Тот от испуга дунул в дудку что есть сил. И громкий стон раздался над двором. Это стало своего рода сигналом. Присутствующие тут же разбежались по сторонам, освобождая проход. Я пожал плечами и присмотрелся к тозанцам. На одном из них висел мой меч, о котором я уже и забыл толком, и остальные вещи. Надо же, все в целости и сохранности. Королевский сервис, не иначе! Никто ничего не украл.

Тем временем герольды задудели что-то более стройное, после заорали что-то о подвиге. Наверное, в большом зале с отличной акустикой это имело смысл. Но здесь — посреди замкового двора, где то лошади ржали, то люди бормотали, а еще фыркало бронированное чудовище за моей спиной, — слышно было почти что ничего. Хотя ребята старались, можно их похвалить: вопили так, как человеческая глотка могла выдержать, кое-кто даже глаза от натуги закрыл.

Проводы был скромными на мой вкус. Хотя король появился на балконе и даже помахал нам всем рукой. Корону поправил, чтобы на ушах не висла. Аристократы королевского двора и вовсе меня разочаровали, кое-кто вообще в носу ковырялся, а кто и соседку жамкал за зад. Горе мне — слишком глазастому эльфу. Никакого ощущения торжественности момента!

Напоминало сельское собрание. «А сейчас будут слайды» — я один раз на такое попал. Ездил к другану, а у них как раз были выборы. Вместо короля — глава администрации, кислый, как чуял, что больше не выберут, ну а прочая публика один в один. Ничего под луной не меняется, хоть там, хоть тут.

Кстати, Суса на короля особо похожа не была. Форма лица другая, черты лица тоже, да и цвет волос. Но это, увы, никак не свидетельствовало в пользу того, что она не принцесса. Мали ли… может, умершая королева тоже была падка на полуэльфов? Да и Хлюдовик не таился, что ее высочество теоретически могли от кого угодно нагулять. Может, от него? Хотя нет, непохожа, но Хлюдовик тут явно такой не один. Но в принципе становилось понятно, почему принцессу так легко отправили на дракона охотиться.

Хотя она же вроде бы единственная наследница. А если вон Анька королевский отпрыск? Открыск. Зараза. Я почесал нос, эти придворные интриги у меня уже аллергию вызывали. Вроде как и нужно оно мне, ведь не хочется, чтобы меня и ребят разыграли как монету в чьей-то игре. А с другой стороны, как бы избежать этого болота? Но кто бы мне что ответил на этот вопрос?

А вот нос еще мог чесаться и от другого. Например, от того зелёного дыма, который вырывался из выхлопных труб магического танка. Интересно, что у него там за движок? Сколько лошадиных сил? Меня на пару мгновений укололо ностальгией — смог, выхлопы, облака, стоящие над пробками… Но потом механическое чудовище взвизгнуло клаксоном, и я чуть с лошади не свалился от неожиданности. Тонзанец презрительно покосился на меня круглым лошадиным глазом и, как обычная сельская кобыла, заржал. Вот скотина, а не лошадь!

Впрочем, мылить Аньке шею было не за что. Он как бы подвел черту под этими всеми прощальными церемониями. Король закончил вещать с балкона и скрылся за спинами Черных. Да, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя… или твою задницу, которой ты к нам повернулся. Хлюдовик, торчавший на короткой приступочке со скукой на лице, ответил задни… кхем, спине величества полупоклончиком и скрылся внутри танка.

Патриотизма я не испытывал — где эльф, а где человеческие королевства. К тому же, когда я буду совсем седой и впаду в маразм с радикулитом, уже не будет ни Деронии, ни следа от Грежева. Ну, это в том случае, если меня дракон не сожрёт… Ну или другая неприятность не случится.

Суса пришпорила своего гиганта и решительно направила его по широкой мостовой, ведущей из замка. Смотрелась она эффектно — черные, поглощающие свет доспехи, черный плащ с красным королевским гербом, шлем, копьё с мечом… и венок на шлеме. Мелкие нежные розочки. Красота — страшная сила, не иначе!

На ее фоне скромный эльф в компании трёх лошадей — серых в яблоках — выглядел блекло. Но я постарался выпятить грудь и выше задрать подбородок. А чего? Может, нас всех потом в книгах описывать будут или кто за статую возьмется!

«За памятник тебе возьмется… надгробный!» — орнул в моей голове голос Кир-Хоя. Изыди. Сколько человека знаю — хоть бы раз что доброе кому-то сказал. У него, собственно, даже утро не доброе, нормальный человек улыбку давит, а у этого первая фраза — «что случилось», и ведь ничего приятного не имеет в виду. Обычно прибавляет к вопросу существительные грубж, мрак или трындец. Пессимист.

Но и мужик он хороший, хоть и зануда. Друг, я бы даже сказал.

Горожане не особо весело бросали нам под ноги цветы и тут же разбегались по своим делам, очень похоже на то, как нас всем участком выгоняли на митинги. Отстоял положенное время — и ходу-ходу! Гудящая за моей спиной махина тоже не добавляла приятных ощущений. А ведь мое путешествие в этой компании только началось. Я уже мечтал, чтобы эта хрень поскорее закончилась. И чего мне на пенсии-то не сиделось? А ну да, меня же никто не спрашивал: хочу я на дракона идти или нет.

Нас провожали Черные при полном параде. И выглядело это так, будто мы под конвоем ехали, а не добровольно. Мы строем проползли по центру города, я краем глаза увидел снова ту самую таверну «У рыцаря». Чего меня там не прибили, авось бы сейчас не мучился?! А потом наша процессия свернула из города по левому торговому тракту.

Стоило нам немного удалиться от города, как Суса со стоном стянула шлем и шлепнула себе на макушку веночек.

— Кастрюля ржавая, — пожаловалась мне принцесса и очень печально вздохнула несколько раз. Мы сейчас ехали бок о бок. Но в доспехах, увы, сколько ни вздыхай, грудь не колыхнется. Так что Суса закашлялась от усилий и перешла ко второй части плана — вместо груди мне было продемонстрировано бедро — в коже и черном металле. Только плетки для комплекта не хватало.

— Так сними, — сдуру ляпнул я. И только в следующий миг понял, что сказал. Язык мой — враг мой! Я повернулся к принцессе и попытался исправить положение. — Ну то есть сейчас же дракона нет, так что доспехи ни к чему, да?

— Все-то ты, Димиэль, юлишь, — надула губки Сусанна. — А ведь мы почти муж и жена. Так что тебе как мужу полагается и даже приветствуется поглядеть на меня! И пощупать можешь!

Черная латная перчатка в подтверждение слов потрепала меня по колену. Отчего у меня даже волосы на всем теле дыбом чуть не стали. «Дамочка, полегче!» — захотелось завопить что есть дури, но я сдержался. Я же мент! Я и не таких видал. Суса по сравнению с некоторыми леди, которых тормозить приходилось, просто ангел небесный.

Тут танк за нашими спинами внезапно издал вопль кита, выбросившегося на берег, и застыл. Я поморщился: ну и куда мы с такой телегой едем? Даже если она могла пригодиться, все равно проблема! И сразу вспомнил шедевры отечественного автопрома: то шаровую выбьет, то еще что отвалится, и вот стоит вся дорога — лето, дачники, жара, пробка… А ты такой ходишь вдоль обочины и штрафуешь тех, кому надоело ждать. А потом тебе от начальства — премия…

— Ща-ща, сейсекундочку! Ваша милость просит, Анька делает, — махнул нам своими ручищами Анька и ловко выпрыгнул из окошка водительской кабины. Он расковырял кусок обшивки транспорта и влез туда, внутрь, так, что только задница с длинными макаронинами-ножками торчала.

Я скрестил пальцы на удачу: авось, этот монстр кустарного производства издох и дальше мы поедем как приличные люди, и, может быть, даже без Хлюдовика и без Аньки. Так и быть, принцессу я потерплю. Она хоть меня в зад ключом не пытается тыкать. Да и когда Леона к нам присоединится — станет легче. Она всегда с удовольствием гоняла от меня любительниц эльфятинки. Ее это забавляло.

Но нет, бронетелега вовсе не сломалась. По бормотанию Аньки стало понятно, что в городе он на одной скорости тащился, а теперь надо особую шестеренку для дальних путешествий врубить. Почему нельзя было вывести переключатель в кабину, мне никто не ответил. Но юный техногений так задумался, что аж завис. Ноги свесились, сам никак не шевелился.

— Анька, чего стоим? — вдруг приоткрылась панелька, и нам явил свою морду недовольный Хлюдовик.

— А его малеха заклинило, — попытался я объяснить, как это выглядело с нашей с Сусой стороны. Хлюдовик хллпнул глазами — мол, да сколько можно, — и требовательно произнес:

— Анька, сколько будет отношение длины окружности к ее диаметру?

У меня от такого вопроса даже глаза на лоб полезли, где средневековье с магией и эльфами, а где число пи?! Но на Аньку этот вопрос как-то подействовал. Он зашевелился, загудел во внутренностях бронетелеги, будто старый компьютер из бухгалтерии, в котором уже десятилетие никто термопасту не менял и пыль не чистил.

— Три целых запятая один четыре один пять девять два шесть… — так, продолжая бормотать, он выполз из внутренностей танка. Ровно прошелся вдоль бока машины, что-то подкрутил отверткой, где-то ударил ключом и наконец залез обратно в кабину. Там повернул какие-то ручки и завел танк.

Я на всякий случай прижал ладонь к уху — сейчас должно было заорать и зафыркать. Но бронированная хреновина мягко ухнула и задымила обильным зеленым облаком. Я покосился на принцессу, но она, похоже, тоже была удивлена. И пока мы с ней смотрели друг на друга с видом «А что, так можно было?», ведь ор за спинами нам порядком надоел, Хлюдовик зевнул и произнес сакраментальное:

— Другое дело! Меня до Верихонки не тревожить. Послеобеденный сон, — и закрыл панельку.

А вот мне рот закрыть было тяжелее. Значит, мы тут пыль глотали, задницы отбивали, а он на диване лежал? Это как вообще называется? Возмущенный, я попытался докричаться до Хлюдовика, но наглый хлыщ так и не выглянул наружу. Пришлось садиться обратно на лошадь. Но чувство несправедливости все равно тускло горело в моей груди. Вот засранец!

Глава шестнадцатая

Долго ли, коротко ли, мы доехали и до леса.

Так как Хлюдовик со мной маршрут обсуждать не стал, а завалился спать на свой комфортабельный диванчик, мне пришлось исполнять обязанности Сусанина. То есть я поехал теперь впереди, дыша свежим воздухом и оставляя после себя клубы пыли. Немного напрягало наличие Сусы за спиной. Но потом ситуация исправилась! Броне-колымага теперь плыла над дорогой так тихо, что Сусе приходилось постоянно оглядываться, не наезжает ли штуковина на нее, не подкралась ли. В итоге она потянула шею и вместе с остальными коняками отползла назад, чтобы сверлить нас всех недовольным взглядом. Даже мне доставалось.

Я, признаться, немного подумал, что стоило бы поехать в обход, а ну как Хлюдовик со своей телегой в лесу застрянет? Но потом решил, что — опа, было бы хорошо. Хлыщ, конечно, будет орать, и я это даже покорно выдержу, но какая мне тогда уже будет разница, к грубжам, если он никуда не поедет? Да и Суса, скорее всего, тоже отвалится. Первый вопрос: где она собирается спать? Второй: Аньки ночью я немного побаивался.

Но как-то я въехал в лес и тотчас же приуныл. Давненько мне этой дорогой ездить не приходилось, а гляди ж ты — ее расширили. Не иначе как гномы или прочие поставщики. Надо им было? Горело? Чертовы предприниматели! Вот когда я был гаишником, относился к дальнобоям с искренним уважением…

Был у меня такой случай. Точнее, не совсем у меня, скажем так, на моем участке, но сам я его, понятное дело, не видел, там уже группа выезжала. Зима, гололед, развязочка небольшая, но хорошая, современная. И вот ехала по этой развязочке дамочка с детишками на крохотном «Спарке», а навстречу ей, как раз в поворот, поднималась груженая фура. Дамочка-то, не будь дурой, а дурой она не была, притормозила, хоть ее дорога была главная, и поморгала дальнобою — мол, проезжай, я тебя пропущу. Ну, тот тоже, не будь дурак, проехал и аварийкой поблагодарил.

А сразу за дамочкой мажор какой-то на «Кашкае» ехал. И машинка-то так, доброе слово разве что от продавца в салоне услышишь, к тому же старая уже, но не понравилось ему, что дамочка дальнобоя пропустила. Рванул и подрезал ее, хорошо, тормоза у нее были новые. И ведь на «Дети в машине» не посмотрел, гад! Напугал ее, нечего, мол, пропускать тут всяких, и пошел вперед. А фура-то как раз по второй полосе шла, ну, она просто немножко пошире.

И вот тут досталось мажору сполна. Потому что дальнобой это все, конечно, увидел, озверел и начал «Кашкай» к отбойнику притирать. А тому и деться некуда — куда он против навыков мужика, который поди второй миллион километража размотал, да еще и в любую погоду на такой здоровенной махине! Он уходить — не получается, а тормознуть, пропустить вперед фуру, отвязаться — умишка не хватает, гонор зад жжет. Так и притер его дальнобой: с одной стороны — отбойник, с другой — фура. Пацаны на вызов приехали, а мажор даже вылезти не может, двери со всех сторон зажаты, сидит и матом, не то чтобы прямо благим, орет. А наши чего? Сунули головы в «Кашкай»: ага, говорят, мужик, обгон справа, да еще по обочине? Правила для кого писаны? Сам виноват!

Мажор сразу жалобу, конечно, она до начальства дошла, а Васька, начальник группы разбора, со Львом в одну качалку ходил, так я эту историю практически из первых рук и узнал. В общем, Васька и дамочку вызвал, и от дальнобоя потом объяснительную получил, но… так, на словах. Посмеялся над тем, как дальнобой мажора наказал, да и оставил этого придурка понтового виновным, как пацаны написали. Просто нефига потому что борзеть, а дамочка в своем праве была. Да и права, если честно, потому как если бы фура застряла на подъеме, тяжко бы ей пришлось.

Эх. У меня аж слезы чуть на глаза не навернулись. Любил я свою работу, может, потому и тут похожее дело нашел?

В общем, Хлюдовик, увы, не застрял. Но у нас, если что, лесов по дороге еще много, может, сфартит. Так что надежды я не терял.

Суса нагнала меня, надула губки. Я поначалу струхнул — чего ей еще от меня надо? — но напрасно.

— Димиэль, — требовательно воззвала она ко мне и потрогала за коленку, наверное, чтобы никуда не сбежал. — Останови Хлюдовика, во дворце сейчас время ужина как-никак! Едем и едем, а кто о даме сердца беспокоиться будет?

Я постарался пропустить мимо ушей всякое про дам и сердечки. Последние у меня теперь с жопами уж сильно тесно были связаны. Но остановить танк? Легко было сказать! Орнуть Аньке? Еще не услышит. И прощай, Димиэль, твое раздавленное тельце мы похороним под березой… Но я все-таки попытался. Дорогу танку не заступал, проскакал вперед — должен же Анька дорогу видеть? — погарцевал на лошади, размахивая руками. Анька понял, остановился.

— Ее высочество трапезничать желает! — кривляясь, объявил я. Мы ж посреди леса, какие тут высочества и трапезы? Ну реально!

Хотя у меня свой интерес в ужине был. Эльф тоже не прочь, если что, залезть в Хлюдовиковы закрома. У него там много… м-м-м… Я чуть слюной не захлебнулся. Может, как-то избавиться от Хлюдовика, но так, чтобы еда осталась со мной? И повара его похитить.

В броне-колымаге какое-то время было тихо. Суса аж подпрыгивала в седле, видимо, тоже зуб точила на Хлюдовиковы запасы. Потом дверца распахнулась, появилась заспанная физиономия хлыща. На голове у него был белый колпак в синий горошек, чтобы, наверное, волосы не трепались, не знаю… Но выглядело это потешно. Впрочем, хлыщ вообще не обратил внимания на свой вид.

— А? — зевая и оглядываясь, спросил Хлюдовик и тут же набычился: — Я же просил меня до Верихонки не тревожить?

— А мы тебя тревожить не будем, — развязно пообещал я. Вот так, и на «ты», какие, к грубжам, в нашей работе могут быть церемонии? Черных-то под боком нет! — Ты нам с ее высочеством только поесть чего-нибудь вынеси и спи себе дальше.

Кружку, которая от кипятка цвет меняет, когда-нибудь видели? Вот так вот и Хлюдовик моментально покраснел как рак. Я подумал — из-за того, что я ему «тыкнул», — но — а вот грубж!

— У вас вон свои припасы, — прошипел он и захлопнул дверь.

Я причем даже рот раскрыть не успел, как дверь тут же открылась снова, и в нее вылетел взъерошенный Анька. Для ускорения Хлюдовик выписал ему пинка, каску свою Анька забыл, и она сразу отправилась следом.

— Приятного вам там аппетита! — пожелал из-за моментально закрывшейся двери Хлюдовик.

Вот зараза! Может, надо было с ним поласковее… Тогда бы паштет достался. Но такая идея вызвала у меня только нервное шевеление волос. Ладно, найду другой способ!

— Но дя… дя-аже не думай, что я забуду! Я все папе расскажу! — странно как-то пригрозила Сусанна. Хотя, может, и не странно, может, гадость какую хотела выкрикнуть, но принцесса все же! И я видел — действительно расскажет, обиделась она на него всерьез. Потом посмотрела на меня: — Димиэль? Он обидел твою даму сердца!

Я и сам был готов хлыщу что-то на что-нибудь натянуть. Не по-братски это. В армии, между прочим, у нас за такое могли и того… короче, не завидовал я тому командиру, который солдат так кидал. А так мы остались втроем: я, Анька и Суса, и вот тут мне стало понятно, что Хлюдовик зря себе наживает врагов.

— Сусочка, только не плачь, — утешил я и заметил, как Анька куда-то метнулся к машине. Грубж с ним. — Понимаешь, я не могу его сейчас наказать, хотя, поверь, очень хочется. Он ведь нужен!

— Зачем? — всхлипнула Суса и картинно залилась слезами, закапывая ими доспех. — Ты знаешь, от него вообще никакого толку! И папа всегда говорит, что Хлюдовик — дурак.

— Ну так дракону, если что, плевать, дурак он там или умный, — подмигнул я. — Смотри, какая из него отличная наживка получится. И папа, если что, будет рад, да?

Папа, судя по всему, был бы счастлив. Я как-то даже не совсем понял, с чего тогда Хлюдовик так себя вел? С чего радар шумел? Да и какого грубжа у хлыща странная телега на королевской конюшне и повар, который круче королевского… Эх, посмотреть бы хоть в каком-то справочнике, кто у нас маркграф. Явно кто-то значимый, но не король! Подозрительно!

Но Суса, воодушевившись моими словами и утешениями, с готовностью соскочила с коня. Так что я сразу за ней. А где там Аньку носило, я так и не понял пока. Место остановки было в принципе неплохим, лес и лес, так что мы стали распаковывать припасы.

Ну что я могу сказать? Конечно, не те разносолы, которые были у Хлюдовика на столе. Но королевский повар был тоже очень неплох! А главное, что меня порадовало, — учли, что мне можно, а что нельзя! Честное слово!

И ладно бы дешевая рапуста и прочий салат, нет! Очень питательные молочные пирожки. То есть они просто так называются, а на самом деле они овощные, конечно, но сделаны — пальчики оближешь! Только на седьмом где-то я смекнул, что все жрать сразу не стоит. И Суса удивила:

— Спасибо, — сказала она, когда я предложил ей попробовать. — Но я все остальное есть могу, а тебе, Димиэль, это нельзя. Так что я тебя объедать не буду. Это наш повар специально для тебя постарался! Я ему все уши прожужжала, что мой суженый — эльф!

Я от избытка чувств ее чуть не обнял. Тьфу, пропасть, ну так же нельзя, пусть я на пенсии, но не по возрасту же, а по выслуге лет, а эмоций у меня — как у баушки на скамейке возле подъезда. Держи себя в руках, Димиэль, вспомни, что она тебя на себе уже почти что женила…

А вот куда Анька пропал, я так и не понял. До тех пор, пока дверь пепелаца не распахнулась и оттуда не вылетел весь зеленый Хлюдовик. Ей, не вру! Он зеленый был ни разу не образно. Вылетел — и сразу в кусты тошнить, а за ним из нутра броне-кареты — клубы зеленого дыма.

Ясно, значит, мальчик тоже не промах, обиды помнит, и это явно не уши, за которые его оттаскали. Даже к нему у меня уважение появилось. Но мы с коняками и Сусой на всякий случай свалили подальше, потому что не для того я, конечно же, ел.

А потом я совсем офигел, потому что, первое, я узнал, зачем Аньке шлем. Второе — Анька нам пожрать вынес! В шлеме. Спокойно под этими клубами дыма зашел в пепелац и почистил Хлюдовиковы закрома. Браво!

— Кормить, — как робот произнес он и протянул нам шлем. Я испытывал желание как убежать, так и сунуть нос, что ж там этот уникум вынес. Чой-то он такой добрый? Вдруг выполняет совет Хлюдовика и прикармливает эльфа, чтобы потом какой-нибудь соскоб или разбор сделать? Но я понадеялся, что в присутствии Сусы ручонки Аньки останутся при нем.

Ели мы дальше уже за танком. Увы — хотя я Аньке ни слова в упрек не сказал — «мы» это сам Анька и Суса. Мне из того, что вынесли, ничего не полагалось без скверных последствий, но в обиде я не был. Откуда там Аньке знать. что эльфы едят, если у него всех познаний о нас — про те самые яйца…

Хлопнула дверь: обратно в танк залез Хлюдовик и заперся у себя. Правда, окно тут же открыл. Измаялся, доходяжка! Я едва сдержал кривую ухмылку. А нечего было жадничать! Интересно, как долго дым продержится? Но мне это было уже неважно: внутри меня созрело кой-какое чувство.

— Я тут пройдусь немного, — сообщил я честной компании. — Анька, защищай принцессу!

— Я эт, всегда! — с готовностью вскочил Анька и заходил туда-сюда. Еще и штуку какую-то вытащил… мне она не очень понравилась, но я решил, что вроде как не для меня он ее припас. Надеюсь.

И ушел. У меня в лесу дела тоже были, правда, отойти пришлось немного подальше. Запахи мне, конечно, без разницы, но сам факт!

Вот это вот все… Неловко рассказывать, но оно тоже не как у людей. Извините, но эльфы по какой-то причине несколько ближе к птицам. Если бы мы еще и гадили с той же скоростью на ходу, я бы точно с собой что-нибудь сделал.

Но так я спокойно совершил необходимое. Совершал. Потому что радар тут как тут: пи! Зачем? Я сижу и пока никого не трогаю, а чудовищ в этом лесу грубж знает сколько времени нет. В основном им нужно что? Тишина. Потому что они тоже ведь размножаются, куда-то потомство прячут, а здесь иногда движение ого-го. Ну не ого-го, это я очевидно загнул, но и раз пять-двадцать в день для них тоже весьма неприятно. И грибники, и всякое… Только здесь сегодня почему-то подозрительно тихо.

Пи! Я завязал штаны и все-таки обернулся.

— Суса?..

Глава семнадцатая

Нет, ну ладно, Анька — я бы еще это понял. У него, наверное, научный ко мне интерес. Так я даже покраснеть не успел, настолько мне это все было странно. Зачем?

— Суса, — проникновенно сказал я, — у нас точно так же, как и у людей, это процесс невероятно интимный! Я никуда не собираюсь сбегать!

Радар продолжал наяривать и пипикать. Настойчиво так! Да чего же тебе неймется?

А Суса стояла и смотрела на меня не отрываясь. Странная очень. Я и так принцессу особо трогать не рвался, хотя трогательного у нее много чего было, а тут и радар против был, да и внутри зрело неприятное чувство гадливости. И вот тут я напряг свой извилистый эльфийский мозг и память. И меня екнуло…

Анцыбал! Настоящий анцыбал! Вот откуда такая хреновина на меня свалилась? Неужели ареал обитания сдвинулся?

Про анцыбалов я только слышал и читал. Причем много всяких довольно мерзких подробностей. Видеть не доводилось до этого дня. Но по отвратительности ситуации — это как будто мне сейчас грубж самолично навстречу вышел. Да и как-то считалось, что анцыбалы гораздо южнее водятся, там, где болот побольше и погода жарче.

Вот в летнее пекло, когда над топью испарения всякие и насекомые, не дай грубж какому бедняге заблудиться или на стоны водяной бабы пойти. Те, хитрые бестии, человечка выпьют и немного обглодают, оставив в трясине остатки. Чаще всего утопец может статься, таких мы с Леоной пачками валили, а Кир-Хой строгал на салат двумя мечами. Но бывало иначе. Мог несчастный труп долго лежать, нечисть его покусывала, животные тоже не отставали, болото все глубже затягивало… И жарким-жарким очередным летом через пару лет, а то и десятков лет, на том месте поднимался анцыбал — не то дух, не то утопец, но тварь. А главное, целеустремленная тварь и, к моей печали, умнее некоторых живых человеков.

В этих широтах такой жары обычно не случается. Но это я ошибался…

Если присмотреться, то видно — тварь немного прозрачная. Не дышит. Грубж! Что за невезение!

Увы, это явно было не Суса. Я не ошибся, хотя не хотел верить. Лучше бы это принцесса была, ну правда! Я тут вышел по нужде, а не чудовищ валить!

Противная же ж тварь. Не то чтобы очень опасная, но мерзкая и не отмахаться от нее никак. Леона рассказывала — она с этой напастью встречалась еще до знакомства со мной. Обращается анцыбал тем, кто жертве знаком, заманивает и топит. А потом медленно жрет еще лет пять. И снова выходит на охоту.

Тварь манит, показывается, даже выглядит так, что не отличишь от знакомой-то рожи с первого раза. Но даже если заметить, что это анцыбал, хорошего мало, потому что раз он выбрал себе жертву, будет ходить за ней, пока не найдет возможности утопить. То, что я раскусил эту тварь, радости мне поэтому не прибавило.

Во-первых, если анцыбал поймет, что я лично непробиваем, то поменяет жертву. Годами он таскаться не будет, жрать-то охота сейчас, а не потом как-нибудь. Но он, я уверен, попрется за мной к остальным и выберет кого-то из тех, кто имеется, и будет преследовать уже его. Оно такое, без комплексов. За Леоной анцыбал бегал… ну да, недели примерно три. А что она сделала? Что она сделала-то, грубж! Эльфийская память отказывала, надо было меньше курить всякой дряни!

Сходил, называется, облегчился. Лучше бы я до самого драконьего логова терпел.

А может, кстати, оно здесь и не зародилось! Жары-то у нас такой давно не бывало.

Значит, эта гадость в наши края как-то попала. Хотя почему как-то? На этот счет у меня особых иллюзий не было. Определенно кто-то завез эту пакость. Может, пытался отделаться, а может, кому-то в личное пользование, вроде как в зоопарк, или, наоборот, теще там в подарок или соседу. Народ у нас тупой, тащит все, что ни попадя, лишь бы понты покидать или ближнему своему подгадить! Но, видать, в какой-то момент анцыбалу надоело, что жертва который день на него ноль внимания, нашел кого-то нового и, может быть, уже утопил…

Вот почему тут дорога пустая! Грубж!

Думай, Димиэль, думай, только быстрее. К своим тебе возвращаться нельзя с этой гадостью. Хлюдовика, конечно, не жалко, но Анька и Суса тут вообще ни при чем. Что я могу с ним сделать? Убить не получится. Он просто ни обо что не убьется, он и так уже труп, пусть и бывший. Ну как этот слизняк из «Охотников за привидениями». Отвлечь на кого-то? А не на кого. Заворожить? Можно, но на это одни орки способны, ну и редкие эльфы, никак не я. У меня шмагия на нуле.

Поэтому я продолжал отступать. Шаг за шагом, и Суса, то есть анцыбал, упорно шел за мной. Еще и улыбнуться попытался. Жу-уть! Хотя и похоже.

Оступиться я не боялся. Эта тварь ничего мне не сделает, пока я в воду не попаду. А воды тут как таковой нет в такой же близости. Дальше есть озеро и река, но до него мне раком практически как до Китая из моей бывшей глуши…

Разве что ручьи. Тут я чуть не заржал, представив, как меня в ручеечке топить будут. Нервное!

Пока я пятился, вспомнил, что сделала со своим анцыбалом Леона. М-да, у меня так не выйдет — этого зелья нет и ничего похожего на него. Да и не факт, что тоже оно подействует, потому что Леона тогда — как и всегда, впрочем — была помобильнее. Анцыбал застывшим минут двадцать постоял, а Леона уже — поминай как звали. Тварь не настолько быстрая, как гномские пони, а в моем случае… да что толку, все равно замораживающего зелья нет.

Тогда будем думать, что делать.

Я наткнулся спиной на дерево и выругался. Анцыбал обиженно застыл и словно Суса округлил глазки и нахмурил бровки. Надо сказать, копировал он прекрасно, хотя — ну, по крайней мере, я так знал — никогда никого важного для своих жертв не видел. Потому что за Леоной «бабка» ее бегала, а она так уже лет двадцать как до того померла. Телепатия, что ли?

Интересно, а почему он мне Сусу показывает? Что же ты знаешь такое, тварь страшная?

Я обозлился. Допрашивать анцыбала бессмысленно, он все равно глухонемой. Да и вообще он больше в призрачную сторону, наибольшую силу набирает лишь у воды, саму воду, точнее, а хотя…

Интересно, подумал я, вынимая из зада впившийся в него сучок. Ну допустим, я кое-что придумал. План такой себе был, плохонький. Попытка не пытка, правда, минут через десять за мной уже точно кто-нибудь побежит. Но попробовать можно. Рискнуть. Главное, чтобы удрать мы успели. Только нужна вода.

Я прислушался. Грубж! «Димиэ-э-эль!» Нет, Суса, свет очей моих, только вот не сейчас.

Мне нужно было журчание воды. Я прям ушами подергал, так усиленно пытался это услышать. А еще я отвязывал веревку… ну да, от штанов. Как я так оплошал? Охотник, тоже мне, на чудовищ! При себе ничего из оружия! А все пенсия виновата, расслабился. Раньше до ветру только с луком ходил, пусть и неудобно, зато безопасно. В этот важный момент человек наиболее слаб и открыт для нападения!

Веревку я вытащил, штаны пришлось придержать. Хоть бы где вода прожурчала? А если так попробовать? Не пятиться, а пусть тварюка сама меня ведет, куда надо?

Я остановился и постоял. Голос Сусы вдалеке стал встревоженным. Еще и Анька добавился. От зараза, как же они не вовремя! Лучше бы вообще не беспокоились, а так слишком порядочные, несмотря на то, что один хотел меня на запчасти разобрать, а вторая… тоже хотела.

Надолго анцыбала все-таки не хватило. Голодный он, видимо, был, бедняжка. Он заулыбался, развернулся, помахал мне рученькой и поспешил куда-то, я — за ним. Ну оно так и надо вообще-то, в его, трупняковом, понятии: он манит, жертва за ним, к воде, а там ее — цоп! Но посмотрим, кто проворнее окажется.

В глубине души я понимал, что всяко не я. Оплошаю — пойду на корм.

Анцыбала я нагнал уже скоро. О, лесное заросшее озерцо или болотце! Ну конечно, далеко от воды он бы не отошел. И прежнюю жертву, наверное, сюда же отправил. Я присмотрелся — не, ничего не видать. Скорее всего-таки болото. Может, оно и к лучшему. Эльфы, они прыгучие и вертлявые. Не так как в фильмах, но все-таки…

Суса-анцыбал зашла в воду. Сразу стало заметно, как она изменилась: легкая прозрачность пропала. Да-а, вот так бы встретил сразу в озере и не заметил бы. Не заподозрил, а оно меня бы за ногу сразу — хвать! Или еще за что-нибудь… Тьфу, штаны чуть не потерял.

Тормозить мне некогда было. Я собрался с духом и приступил. Была не была!

Рисковал я? Да не то слово! Но понаблюдать, как анцыбал свои штуки проворачивает, было прелюбопытно. Думаю, мало кто это видел вообще. Потому что держал он как клещами, пока жертва ко дну не шла. А вот так, чтобы еще кто рядом с ним оказался и со стороны видел — редкость огромная. Хотя случаи были, конечно. И с анцыбалами, и со всякими другими тварями, мало ли их — тихих и незаметных, но не менее прожорливых! Даже в пустынях есть. Кто-то в дюнах промышляет, кто-то возле оазисов. Хотя мне рассказывали, что до того, как оазисы сделали, всякая нечисть только на животных у водопоя охотилась, люди им редко когда попадались. Ну а потом народ расселился, вкусный народ, который не способен дать отпор. И эти твари со временем тоже эволюционировали чем-то подобием мозга…

Вот анцыбал уже и начал «тонуть». Ух ты! А правдоподобно! И тут до меня дошло, что животных, наверное, эти твари ловили так: притворялись обычными жертвами. Ну как там, хищники и то, что они едят. Отлично, запишем себе в актив, в наших краях я первый тому свидетель. Надо будет в нужные инстанции стукнуть: что это за тварь и где живет. Авось мага пришлют, он это болото вместе с анцыбалом сожжет к грубжу! Если в живых останусь, конечно.

Суса умоляюще воздевала руки и отчаянно открывала рот. Плескалась как настоящая. Ясен пень, анцыбалы не тонут. А мне жутко мешали штаны. Вот по кой я из них так рано веревку вытащил?

«Димиэль!..» Да три фута якоря тебе… куда хочешь! Что ж им неймется? Может, я позаседать хочу в кустиках или с природой по-эльфийски пообщаться?

Шаг. Вода противно захлюпала, дно было вязким. Еще шаг. Грубж, ноги очень вязнут. Штаны опять чуть не потерял. Так я раньше на дно уйду, чем до анцыбала достану. А если уйду, он тут же вылезет. Надо сделать так, чтобы — нет.

Подойти пришлось близко, на расстояние вытянутой руки. Ближе нельзя — анцыбал сейчас силен. Еще бы и нет, когда он — если я понял правильно — крупных хищников утаскивал на дно. Зацепить его, только бы зацепить!

Я сматывал веревку наподобие лассо. Вот еще плюс у эльфов, конечно же, глазомер. Это если руки растут откуда положено, но с этим вроде бы все в порядке. «Давай, давай, да замри ты уже, порождение мрака, и грабли куда-нибудь убери», — мысленно я уговаривал тварюку. Иначе я ж промажу, если оно так размахивать ими будет.

В какой-то момент мне показалось, что я промажу, даже заранее разочарованно ухнул. Но веревка совсем близко пролетела от «руки Сусы» и в самый последний момент уцепилась. Есть!

Ого-го!

Вот это меня приложило знатно! Прямо физиономией и всем остальным. Силищи у этой хрени — на десяток драконов хватит. На карликовых драконов, но все-таки. Дотянется до меня — кранты!

Но веревку из рук я не выпустил и морду вытащил из воды, барахтался как… оно самое в проруби. Анцыбал пока не сообразил до меня дотянуться, вероятно, я ему настройки какие-то сбил. «Рука» запуталась в веревке, и он вместо того, чтобы сунуть меня под воду и так подержать, пытался избавиться от петли. А мне нужно было встать, но — какое там, тут же болото… И грубжевы штаны. Ни снять, ни поддернуть. Позор, Димиэль.

Бесполезняк. Так круто я еще, пожалуй, не вляпывался, и больше от отчаяния дернул веревку.

Как-то я наблюдал, как «Ока» пыталась фуру выдернуть… Не знаю уж, что уж там дальнобой предложил владельцу «Оки», вечную жизнь, что ли, или исполнение всех желаний. Нифига. Не спасло меня это.

Ладно, не вышло так, попробуем иначе. Должно же получиться!

Я заработал всем, что у меня в наличии было. Оплошал? Ну, уже не до жиру, быть бы живу, чего уж там. Вцепился в какую-то корягу — хорошую такую, большую — и наблюдал, как анцыбал ко мне обиженно чапает. Лицо Сусы он почти что уже и не поддерживал, и оно оплывало, превращая принцессу в косоглазое чудовище.

Веревка свисала у него с руки.

Ну хорошо… Я вздохнул и снова собрался с силами. Ближе, ближе, грубжева ты тварь. Последний шанс у меня еще оставался.

Глава восемнадцатая

Помню, как я как-то гнался за пьяным водилой. Натурально гнался, с мигалкой. Это только в кино всякие ленты с шипами на дороге раскладывают, а у нас — ну, если хочешь, сам ложись. Ну и стрелять по колесам — такое. То есть конечно теоретически можешь, только вот как попадешь.

Вот я гнался и думал, что эта погоня у меня точно последняя. Тогда у нас такие древние тачки были, что рассыпались уже на ходу. Непонятно, на чем все держалось, кроме как на соплях! Занесло меня, в общем… Гололед, впереди переезд, а перед ним так еще накатали…

И вижу как в замедленной съемке, что закрутило сначала бухарика, а следом за ним и меня. Доли секунды, конечно, а мне казалось — вечность прошла. Вот его «пятерка» налетает на столб со шлагбаумом, а меня на него аккурат тащит. И руль крути не крути, не поможет.

Пронесло. Есть какой-то наверху бог гаишный. Зацепил только левым боком, отнесло меня, правда, на рельсы, и я как отошел — пара-тройка секунд — сразу по рации передал, чтобы поезд остановили. Ну, потом уже бухариком занялся, но дело не в этом. Повезло мне тогда.

А сейчас? Действовал ли гаишный бог в этом мире? Радар вроде как пиликал, значит, и все остальное могло прилагаться.

Этой твари веревка не нравилась, Суса совсем на себя похожей быть перестала. А у меня теперь выбор был небольшой. Выдержу — буду жить. Не выдержу — печаль большая…

Я успел набрать в легкие воздуха прежде, чем меня утащило под воду. Ногами я нащупывал дно, но толку в том не было — вставать мне ни в коем случае было нельзя. Веревка. Я должен ухватить за веревку.

Дико мешали еще и штаны. Они путали ноги, сползли до самых колен. Теперь я понимал, чего на картинках эльфы все то ли в лосинах, то ли в колготках. Натянул и не сползает. Таки есть у художников логика, а у меня почему-то нет.

Между тем я хватался руками за все, что в них попадалось… Есть! Легкие жгло и воздуха не хватало. Остается совсем чуть-чуть! Выдержи, Димиэль, ты же можешь!

Наверное, и у эльфов есть какие-то боги. А может, и у охотников. Да и от милости человеческих богов я бы не отказался. Я обвязал веревку вокруг бревна и как мог навязал узлов… надолго все равно, наверное, не хватит. На остатках воздуха вынырнул, огляделся. Тут же снова шлепнулся в воду — мимо меня пролетело бревно. Ого, силища!

Дурная тварь не понимала, что делать с мешающим ей бревном. Но слава эльфийским яйцам, оно анцыбалу мешало. А еще слава всему, чему только возможно, он отвалил подальше от меня со своим бревном. Так что я не стал терять времени даром. Грести по болоту — удовольствие так себе, но мне уже не до удовольствия было. Ближе к берегу стало мелко, но на ноги я все равно не вставал от греха-то подальше, еще засосет.

На берегу я выплюнул водоросли и обернулся. Анцыбал все еще ползал по болоту, пытаясь куда-то стряхнуть бревно. Ума ему не хватало его взять и сорвать, силищи-то было точно достаточно. Но коряга цеплялась за тину и затрудняла передвижение. А сделаться прозрачным и невещественным монстр не мог. Во все стороны летела трясина, капли воды и какие-то запчасти. О, кажется чья-то кость пролетела. Наблюдать за этим можно было вечно — увлекательно же! — но этой вечности у меня не было. Тут из зарослей, жутко вопя, вылетели непонятные птички — это был знак. Я, подхватив штаны, припустил к карете и лошадям.

— Димиэль!.. Где ты был? — бросилась ко мне Суса, стоило мне появиться возле нашей полянки. За принцессой таращился на меня встревоженный Анька.

— Бегал! — заорал я.

— А почему штаны спадают? — ревниво сверкнула глазами принцесса.

— Потому что гладиолусы! — ляпнул я и принялся махать на этих двух остолопов руками. Вот моя команда сразу понимала, что ситуация — грубж, уже по моим вытаращенным глазам. А тут… гражданские! — Ходу отсюда, вы, оба! Анька! Заводи свою телегу, быстро! Нет, хотя стой.

У меня в голове оформилось другое решение. Анька, надо отдать ему должное, соображал быстрее, когда ему указания отдавали. Он что на команду развернулся, не задавая вопросов, что ему в принципе было не свойственно, что на приказ стоять встал. Любопытные у него завихрения.

— Держи крепче свое… вот это, — потребовал я.

Я понятия не имел, что в руках у него за штука. Главное, она была тяжелая. Не удержит анцыбала, конечно. Но вдруг получится задержать, нельзя его так оставлять! Ох, я узнаю, кто это такой умный! Откуда и кто эту дрянь приволок!

— Что оно делает?

— Стреляет! Тут тынц, а там — бамс, — обрадовался Анька. — А чо там, чо там? Куда стрелять-то?

— Жопа там, — огрызнулся я. — Суса, милая, беги к Хлюдовику. Только быстро. Закройся там! Анька, давай за мной!

Мы бросились обратно к болоту. Я — придерживая штаны, Анька — довольный как слон. Глазищи круглые бегали, улыбка до ушей и шлем на затылок сдвинул. Не, ну есть справедливость в жизни? У нас проблема, а ему — развлечение!

— А чой та вашбродь эльф со штанами такое сделал? — все-таки прикопался ко мне на бегу Анька. — Тебе откусили чой, да? А ты не помрешь? А можно я тебя тогда потом заберу к себе в сарайчик? Для интересу. А яйца у тебя внутри есть?

— У меня вообще… яиц нет, — резко выдыхая, сообщил я. Что правда. Ну… такая вот анатомия. Почти что пластиковый жених той самой Барби. Никаких жарких ночей по первому требованию и до совершеннолетия.

Я закатил глаза, все равно сейчас с сумасшедшим спорить было зря, и немного задвинул Аньку себе за спину.

— Слушай, — сказал я, — давай ружье и держи мне штаны.

То ли от удивления, то ли еще от чего, но Анька пререкаться не стал. Впрочем, вид поплывшей Сусы, размахивающей над головой бревном, даже меня впечатлил, а я человек бывалый.

— Анька, держи штаны, — предупредил я. — Заряжено? Как оно стреляет?

— Громко, — отозвался Анька и так вцепился мне в штаны, что у меня дыхание перехватило. Но грубж с ним.

На что нажимать я, впрочем, нашел. Прицелился. Как оказалось, вовремя, потому что анцыбал оторвал наконец бревно и увидел сразу две жертвы.

— Это ж вторая прынцесса! Иль оно притворятцо? Может, не стрелять-то, а? Две лучше одной же ж! — завелся Анька. — Можно я ее себе оставлю? Для опытов!

— Держи. Мне. Штаны, — напомнил я и выстрелил.

Выяснил я ровно две вещи. Первая: анцыбал уничтожаем. Еще и как — понеслись клочки по закоулочкам. Ну и заодно полболота снесло. Мощную штуковину вылепил из го… подручных материалов чокнутый подросток. Вторая: эльфы способны оглохнуть.

Для меня в один миг наступила полнейшая тишина. Удивительно, что мне еще и руки не вырвало! В этой тишине я наблюдал, как еще недавно плотный и тяжелый анцыбал с плеском «капитошки» из презер… воздушного шарика разлетается на куски и шмякается в болото. Тина плескается вокруг и на нас. Осталась только нижняя часть анцыбала, но и она почти сразу пропала из виду. Только одинокое чудом спасшееся бревно плавало, напоминая о том, что я едва не расстался с жизнью.

Убедившись, что тварь я прикончил, я подергал за штаны и повернулся к Аньке. Ему, судя по всему, в шлеме было все нипочем. Он даже что-то трещал, но я его, понятное дело, не слышал. Все кругом было как ватное.

— Ты это, — я вообще не слышал, что говорю, — не стреляй больше из этой штуки.

Хотя я этого, может быть, все равно уже не услышу.

Но постепенно звуки вернулись. Как раз тогда, когда мы дошли до нашей броне-телеги. Гордый Анька бежал впереди и даже что-то начал взахлеб рассказывать Сусе и Хлюдовику, причем тыкал пальцем на Сусу и на меня. Ну, ясно, что тыкал…

Хлюдовик тоже что-то спросил. Я все равно разобрал только «хщ-бу-бу», поэтому показал на свои уши, Анькино ружье и на лошадь. Хорош, мол, поели, попили, кое-кто даже и прогулялся, а теперь давайте по коням. Внутри, конечно, я ликовал: я теперь знаю, как избавляться от анцыбалов! Мне, может, за это благодарность выпишут или балладу какую сочинят. Рискованное, конечно, вышло предприятие, но! Если разработать стратегию… А Анькино ружье пустить в производство…

А жизнь-то налаживается! Офигенно выходит! Деньги есть, что если я вложусь… Анька наверняка будет рад, и денег опять же получит. А еще можно школу открыть! А может, защитить диссертацию? Или сначала стоит проверить, только ли анцыбалов эта штука берет. Может, и дракона приложит?

А вот вид у меня был тот еще. Мокрый, грязный, штаны… Тьфу, грубж. Штаны! Я жестами показал Аньке, что штаны с меня падают, и он приволок мне веревку. Продевать ее мне было нечем, пришлось так подвязать…

Ой, Леона меня засмеет. Да и на лошадь бы влезть с подвязанными штанами!

Я так и не понял, что конкретно рассказал Анька. Когда я смог нормально различать звуки, времени прошло уже много. Суса только подъехала и спросила:

— Ты стрелял в меня, да? То есть не в меня, а потому, что это что-то показывало тебе самое дорогое? Чтобы эта тварь не портила мое миленькое личико? — она приложила ладошку к щеке и вздохнула, учащенно хлопая ресницами.

Я чуть не поперхнулся воздухом. Вот что значило слово «невовремя». Да, слуха я лишился именно что невовремя. Анька, стервец, я ж тебя… Кем ты там меня выставил?

— Да, Суса, — торжественно сказал я. Что у меня получились за интонации, я не различил пока что. — Самое дорогое.

В Верихонке заночевали. Хлюдовик порывался ехать дальше, но я трагически показывал на уши и всячески делал вид, что мне надо отлежаться. На самом деле — штаны зашить и немного привести себя в порядок, меня и так в трактир пускать не хотели в таком виде, хорошо, Суса спасла. Ну, еще бы, такая дама, да еще и доспехах. Просто вышибалу плечиком задела — перелом ключицы, не меньше.

Меня удивило то, что случилось в трактире. То есть Сусу узнали! Как принцессу. Кому, конечно, на ухо нашептали, но большинство все-таки с некоторым уважением даже покивало. Но вот я так и не понял… Это потому ли, что она ей была, или из-за герба на плаще и прочего? Этого я не знал.

Лошадей отвели в стойла, Сусе выделили лучшую комнату, Хлюдовик остался в своей колымаге на заднем дворе. Я бы тоже там остался, небось содержимого бара хватит еще не на один день путешествия. А мне пришлось разделить комнату с Анькой. Было немного боязно, но вроде как Хлюдовик ему не велел меня трогать. И я прямо маялся размышлениями, насколько силен этот запрет. Но как бы я ни опасался, какой бы зуб ни имел на вредного пацана, умаялся знатно и сразу вырубился. Струхнул, правда, когда посреди ночи проснулся и увидел, что Анька сидит на кровати и пялится на меня. Только пялится и не шевелится даже. Бр-р-р!

Я моргнул. Было очень даже жутковато. Поворачиваться спиной к Аньке — явно не вариант. Кто его знает, что он удумает? Но как бы я ни сверлил его ответным взглядом, а сон меня снова сморил, даже опасность для собственной задницы никак не смогла помешать.

А, грубж! Пусть отрезает мне все, что хочет. А я спать хочу.

Глава девятнадцатая

На удивление, я остался жив. Вот с утра открыл глаза и даже вздохнул с облегчением. Все еще эльф, все еще цел. Анька от меня за ночь ничего не отрезал, ну и на том спасибо. Правда, грубжев сын, пожрать толком не дал, да и вообще нервировал меня по всякому. Все в рот заглядывал и за каждым чихом следил. Знал бы раньше, что такой экземпляр мне попадется, натравил бы его на кого-нибудь из своих соседей. И мне полезно, и они бы притихли.

— А что это было вчера? — болтал ногами, сидя на лавке, Анька. — А почему оно на еесочство похоже? А других оно так может? И чего ты ему такое показывал, что даже штаны потерял? А можно было его забрать домой? А что оно ест?

Я прожевал кусок моченого здешнего яблока и вздохнул. Пахло от яблочка легкой плесенью, так сказать, разносолами нас не баловали. Но запасы на лошадях и то, что Хлюдовик жрал, лучше было оставить на будущее. Анька все ждал, я брякнул ответ на последний вопрос:

— Нас. Человеков оно ест. Таких как ты. Любопытных.

Прозвучало весомо, и Анька заткнулся. Я решил, что стоит запомнить, пригодится на будущее. Может, какие инстинкты у этого сумасшедшего и отсутствуют, но с логикой все отлично.

Верихонка была внушительным поселком: широкие улицы, тканевая фабрика и большой трактир, где мы и поселились. Ну и учреждения кое-какие, куда же без бюрократии. Пока Анька возился со своим танком, а Суса совершала утренний туалет, я добрел до местного отделения охотников и от души наваял кляузу. Как бороться с тварью, пока придержал: маги свои способы знают, а не маг туда и не пойдет. Позже, позже, вдруг приспичит диссертацию защитить в каком-нибудь эльфийском институте. Через сотню лет станет скучно, вот и за образование возьмусь. Жизнь-то у меня длинная…

Ну, как сложится, а вдруг повезет с этим драконом. И огнедышащая жопа лопнет, как воздушный шар. У охотников меня встретили радушно, то есть лениво покосились в мою сторону.

— Знаю, кто, неспроста эта тварь в лесу появилась, — буркнул молодой орк, принимая у меня кляузу. — Это Рангорд, гном-отшельник. Давно за ним наблюдаю, нехорошим он промышляет. На охоту пойдет — вроде бы и убил, а доказательств вечно нет у него. И прошлый месяц где-то пропадал, ну, спасибо тебе, эльф.

Как бы мне от его благодарности было ни жарко, ни холодно, но орки вообще к нашему брату не очень. Разве что уши эльфячьи очень ценятся в качестве подвесок там всяких и других бирюлек. Все-таки не ко всем пришла цивилизация, кое-где меня могли и в суп бросить.

Этот орк мне в лицо не плюнет, а и такое у них бывало, но лишь потому, что мы оба охотники. Так что пока он не сообразил, что ему из всех доказательств только донос предоставили, я кивнул и свалил к своим. О как, уже «к своим», ну а куда деваться!

На доске с заданиями — а пройти мимо, не глянув, я не мог — висели три потрепанных листа с описаниями «штотож жреть», «воить и скреготить» и «намедни у кузнецова дома три следа оставило, лапыща во». К лапище прилагался достаточно четкий рисунок. Вот за лапищу я бы взялся, если бы не дракон.

Возле трактира меня уже ждали. Броне-телега привлекала много внимания, но зевак отпугивала скривленная рожа Хлюдовика. Он недовольно прохаживался возле своего пепелаца. Анька чем-то гремел внутри, ремонтировал свое детище. Это понятно: не ты приобретаешь машину, а она тебя. Интересно, Аньке за вчерашнее от хлыща попало или после моей встречи с тварью Хлюдовику было уже не до того? Сам-то он отсиделся, конечно, но Анька такое трепло, представляю, как он этот бой разукрасил. Мне хлыщ вопросов тоже не задавал.

От Лкаш письма не было, это меня беспокоило больше всего. Не потому, что она не ответила бы, потому что — а вдруг занята? Она была нам нужна. Орк — это силища, как ни посмотри. Но время на ответ было. До места встречи нам еще катиться и катиться. Я специально выбрал «Лесную дырку», она как раз неподалеку от Бурбурга, где Кир-Хой осел.

Наконец Хлюдовик не выдержал и нервно махнул рукой, удаляясь внутрь своего танка. И, грубж с ним, через несколько минут я услышал стук кубиков льда в стакане. От зараза! Мне-то пить нельзя, но слюна все равно во рту скопилась. Анька завел пепелац, тот дыхнул зеленым дымом, распугал зевак и придал нашей компании уж совсем инфернальный вид. Мне не нравились тучи, бродящие туда-сюда, и действительно, стоило нам выехать за символическую оградку вокруг поселка, как сверху начало накрапывать.

— Суса, шла бы ты в карету, промокнешь! — предложил я. Опять же не знаю, чего там Анька им натрепал, но она тоже прониклась неведомым к моей персоне почтением. Даже пожмякать не пыталась, только губки уточкой складывала, а так держалась на расстоянии и смотрела с восторгом.

Однако из пацана будет толк, решил я. Из него еще можно хорошего охотника вырастить! Если он, конечно, не загремит на плаху за чей-нибудь разбор.

— Я с тобой буду, Димиэль. Королевский рыцарь, даже если он принцесса, во всем должен быть рыцарем! И тяготы сносить, и благодать нести, — нежно сверкая глазами, проворковала Суса. Нет, ну вот только порадовался, и опять меня за филей — хвать! М-да, рыцари, наверное, только так руки и распускают… Но Суса тут же поскучнела: — Да и не пустит он меня.

Тьфу, грубж, я чуть с коня не упал! Это как так-то?

— Ты же принцесса? — намекнул так намекнул, но радар сразу пискнул. — Как это он тебя — и не пустит?

— Ну вот так, — грустно произнесла Суса. — Думаешь, он хотел, чтобы я с тобой ехала? Он даже с папенькой пытался спорить!

— С королем? — удивился я. Неужели принцесса все-таки настоящая. Или Хлюдовик думал, что настоящая?.. Могли же хлыща обмануть? Магия еще и не на то способна, подумаешь, кому-то личико принцессы приделать!

— Да! Хлюдовик все против! — Суса поморщилась. — А папенька меня очень любит и все мне разрешает. В лес меня отпускал, по городу гулять без охраны, на охоту саму одинешеньку… Я с охоты еще варга принесла! Кто бы мог подумать, что в Деронии варги есть!

— Суса, ты же принцесса, прикажи ему. Чего мокнуть? — доверительно заглянул я в ее глаза. Я бы не прочь и сам в тепло и уют залезть. Эльфы, конечно, не сахарные, но под моросящим дождем куда-то ехать — удовольствие ниже среднего. Такая противная жопа, я бы так это оценил. А если Сусу сплавить, то хотя бы меня за задницу никто щипать не будет. А то уже все бедро в синяках! Но на мой посыл Суса снова пригорюнилась:

— Так в книгах по генеалогии указано, кто и кому кланяться должен… Сейчас Хлюдовик сам себе хозяин. Я не король, я с тобой, милый Димиэль, еду как странствующий рыцарь, а не как принцесса!

Однако! Я всерьез задумался над хитросплетениями в этих всех титулах и кто кому кланяться должен, а кого тростью по спине бить. У эльфов все немного проще… Светишься — значит, крут, не светишься — молчи в тряпочку и тренькай на лютне. Ну или вон мочи кого-нибудь типа анцыбала.

— А Анька? — неожиданно сам для себя спросил я. — Он же странный! Откуда у него… это все?

— Печальная магическая окклюзия или коллюзия… коллизия, вот! Маги напортачили, в общем, — с горечью поведала Суса. — Он очень нормальный… Был. Когда-то.

«Вообще-то он и сейчас весьма неплох», — возразил я, но про себя. Если вычеркнуть странные поглядывания и намеки, то вполне себе ничего так парень. Ни к чему ей знать мои на пацана планы. Его бы Кир-Хою! Вот он из него крутого охотника сделает! Ну или попытается…

— Маги могут, — притворно вздохнул я. — А все-таки, что с ним случилось?

Вот сейчас я узнаю еще одну загадку. А заодно пойму, настоящая Суса или не совсем. Потому что историю я могу потом и у Аньки спросить, и у хлыща даже. А Суса — ну, не разведчика же они прям готовили, чтобы все легенды как есть ей зазубрить. Двойник не может знать все-все.

— Я Аньку помню еще совсем мелким. Он пажом был у Хлюдовика, — начала Суса, ее личико стало задумчивым, будто она вспоминала. — Ну знаешь, их у него вообще много разных. Одеваться там помогают, на стол подают. Горшки ночные выносят. Бегают по делам, в общем. Маркграф — это ж не фиговинка, а капитал и земли, так что маменьки и папеньки пытаются своих деточек в пажи пропихнуть.

Я хмыкнул. Ничего такая карьера. Многообещающая. Хотя не мне судить! Если у кого пять детей, а от состояния одна фамилия с титулом осталась и протекающая крыша поместья, то сплавить парочку лишних ртов во дворец — самое то.

— Анька самый резвый у него был. Было ему лет десять, а он уже везде. И хитрый, — продолжала Суса, пофыркивая. А ведь по ее тону — Анька ей симпатичен! А у них и разница в возрасте небольшая. — Надо там Хлюдовику что отнести, Анька тут как тут, или поставщика встретить, или кофей поднести, за столом прислужить. Я его ни разу не видела с горшком или штанами. А у нас — у меня и у папеньки — он постоянно вертелся. Веселый был, я с ним книжками делилась. Ну, про эльфов которые…

Ага, понятно, откуда у Аньки познания. Надеюсь, хоть не «восемнадцать плюс» ему попадало.

— И когда маменька умерла, то Анька…

Она всхлипнула. А я похлопал ее по бронированному наплечнику. Ну вот — а как утешать?

— Ну, в общем, я и виновата, что с ним такое случилось…

Суса всхлипнула и вытерла нос полой плаща. Не моим, и на том спасибо. Я участливо ждал, что там дальше.

Может, сейчас и насчет того, поддельная она или нет, что-то выясню…

Глава двадцатая

— Его Хлюдовик с каким-то письмом к папеньке отправил, а мы как раз на прогулку собирались. Я уже в седле была, а папенька забирался. Ну вот Анька, чтобы папеньке не мешать, мне письмо и захотел передать, а зашел со стороны хвоста лошади… А тут папенька и сверзился из седла. А лошади как испугаются! — она взмахнула руками.

— Бедный Анька, — посочувствовал я. Ну а в самом-то деле, приятного мало.

— Он вообще с лошадьми не особо, — печально кивнула Суса. — Ну вот… Голова у него в крови была. Я рыдать. Конюхи бегают. Папенька орет. Хлюдовик явился, и на него орет. В тот год как раз лихорадку победили, от которой маменька померла, и маги в замке имелись. Но на радостях уже не очень трезвые.

— И что?

— Я сама не видела. Меня папа увел. Но мне потом горничная рассказала, как Хлюдовик пажа к пьяным магам нес. А те молниями швырялись и орали непристойности: ахалай-труляляй и хурум-бурум всякий. Убереги нас, Харр! — Суса три раза тыцнула себя пальцем в лоб, я наблюдал за этой картиной спокойно, это у них по религии так положено. Хотя первые года два на смех тянуло. — Ну вот они из Аньки такое и сделали. Вот. И без шлема он теперь никуда.

Шлем Анька снимал, но что-то я у него ничего там под ним не заметил. Хотя я и не приглядывался. Маги… Я нахмурился. Дело в том, что маги могли разное. От расы зависело, конечно. А если собирался консилиум, то бишь корпоратив с бухлом и куревом, то последствия никто предсказать не мог. Видал я как-то таверну, точнее, три бревна, которые от нее остались, и плодоносящий мелкими красными ягодами маллорн посреди пепелища после такой вот магической вечеринки. И не факт, что среди празднующих был эльф.

— Думалка у Аньки вытекла, а обратно ее кое-как засунули. У него после лошади и магов совсем голова того стала. Сядет, в небо уставится, а потом вот сделает всякое. Вон, Хлюдовику что смастерил, — Суса, похоже, даже горда была Анькиными успехами, хотя и хмурилась. — Оружие там, приблуды всякие, чтобы складывались и раскладывались, сами ехали, сами двигались. Ну и папеньке туалет сделал. Представляешь, папенька на нем сидит, а как встанет, туалет сам водой — пш-ш! Папенька через то стал слегка заикаться и корона у него теперь немного набок съезжает, но ему все равно нравится.

— Так полезное же дело! — я тоже оценил Анькино оружие. Но Суса нахмурилась сильнее.

— Только потом он лошадь разобрал.

— Как? — не понял я. Суса показала наглядно, и до меня дошло, что руками и подручным инструментом. И что лошадь была та самая, что лягнула зазевавшегося пажа. И после лошади, возможно, должна была прийти пора других существ. Эльфов, например. Я сглотнул ставшую вязкой слюну и покосился назад. Анька в своем шлеме с легкой, будто наркотической улыбочкой вел спокойно броне-телегу.

— Папенька хотел дурика-Аньку на виселице вздернуть, — вздохнула Суса. — Я плакала, просила, жалко же.

— Но не вздернул.

— Хлюдовик сказал, что это его имущество и повреждать его только ему можно. А маги шлем Аньке передали, сказали, он там к каким-то завихрениям подключается. А это нельзя. Шлем — это чтобы Анька не так часто все придумывал…

Интересно девки-то тут отплясывают, подумал я. Это что получается, в этом мире какой-то портал прямо в наш? То меня выкинет, то Аньки прямо из нашего интернета микросхемы качают? Хотя у нас такого танка с зеленым дымом нет. Или не только в наш мир переходы есть?

Или не переходы, а передачи информации? Ну так ноосферы всякие… У меня маман этими штуками вроде как увлекалась. То числа посчитает, квадраты какие-то разложит и в итоге «Димочка, курицу сегодня есть нельзя, Марс достучался до Юпитера в доме Венеры». То в астрал они с подругами выходили, накатив соточку коньячку и завоняв всю квартиру какими-то потняками. И ноосфера какая-то была — ну, мол, все мысли, когда-либо обдуманные, и все это добро вращается вокруг планеты. А избранные присоединяются к потоку мыслей. Я пытался маме намекнуть, что для избранности просто нужно купить роутер, но меня заклеймили нечувствительным к всяким субстанциям сухарем. Дескать, мужчинам не дано!

И тут вот пример того, что дано, очень даже дано! Может, Анька мне и микроволновку соберет и холодильник пристойный? Это ж какой прорыв! Наверное.

А если он к нашенскому интернету присоединяется, то, может, через Аньку Льву письмо написать? Я даже развеселился. Потом решил, что не стоит, пожалуй. Дойдет ли, как оно работает… А если дойдет, то напарник это все посчитает дурной шуткой. Очень дурной. Я же все-таки умер. Вдруг еще искать шутника пойдет… Я прикинул, что будет, если Лев начнет доказывать кому-то, что я ему пишу с того света. Какая ему там после этого медкомиссия, хорошо если вообще на пару месяцев не закроют, чтобы глюки приостановить. Нет, не заслужил Лев такого, а вот теще… пусть и бывшей…

Теще можно, вздохнул я. Было бы, если бы эта курица компьютер от бревна отличала. А она на планшете моей бывшей взяла и мясо порезала… У-у, ведьма. Я ведь его бывшей в кредит взял на восьмое марта!

— Димиэль? — испуганно окликнула Суса. Ого, вот это память у меня, и злопамятность! Представляю, какую я рожу скорчил. — Не надо на Хлюдовика злиться и на магов тоже, Аньке неплохо… лучше, чем было бы.

— А, ага, — сказал я, потому что — ну а что тут еще скажешь?

Дождь все-таки ливанул. Суса спряталась под своим шлемом и плащом, я… ну я так, обтекал, прямо скажем. Ладно хоть не мерз, а впереди уже виднелись Камненоги — селение гномов.

Давненько я в Камненогах не бывал! Даже развеселился: вот сейчас я и посмотрю, как хлыщ будет изворачиваться. Ну просто потому, что насчет Аньки и Сусы я был абсолютно спокоен.

У гномов жизнь и обычаи интересные. И даже если гномы и переезжают куда, подселяются к кому, то сразу создают свой город в городе. Обычаи чуть слабеют, но сильно не меняются. Начнем с того, что гномы вообще довольно высокомерные. Не чета эльфам, конечно, но держатся возле своих. Если уж начистоту, то, пожалуй, только с эльфами и орками они и общаются, вроде как — тоже свои, малочисленные, так скажем, расы. Хотя это старая договоренность, еще грубж знает с каких времен, сейчас больше традиция.

Впрочем, это не мешало оркам собирать эльфячьи уши, гномам плевать в пиво оркам, а эльфам пускать на компост и гномов, и орков, сопровождая все бреньканьем на арфе и сиянием, ну, кто мог.

Гномы и драгоценности — это любовь на века. Что они себя камнями обожают обвешивать, это всем известно. Что нельзя с гнома эти камни снимать, тоже. Не, придурки такие, конечно, во все времена были, особенно кто разбоем в лесах промышлял. Только вот… каждый камень так заговорен, что лучше не вспоминать, что с похитителем будет. Ничего хорошего, тут хоть к оркскому шаману беги, да и то — предложит сразу заколоться, чтобы не мучился ворюга.

Вспомнил я про камни, а точнее, про помереть, и снова ностальгия на меня накатила. Эх, в последнее время все меня мой мир звал… Странная связь, может, из-за Сусы с ее рассказом про Аньку?

Это уже не в нашем районе случилось, а в соседнем, хотя наш зацепило тоже. Ехала себе спокойно фура-стодвадцатка, никого по дороге не трогала, пока не подвернулся ей какой-то идиот. Сто двадцать кубов, сорок тонн живого весу, в общем, водитель рискнул и фуру свою от лобового увел, положил причем так аккуратненько, набок, выбрался, звездюлей лихачу выписал, скорую вызвал… Ну то есть выписал он на словах, а скорую да ребят вызвал по телефону. А фура, значит, лежит себе на боку…

Скорая приехала, ребята из отдела тоже. Потом дальнобой попросил их по грузу кое-что зафиксировать, подошли они к машине и ахнули. Пока водитель с лихачом бегал, пока вызывал всех, у него уже и тент порезали, и часть груза… того.

А по накладной у него… ну, там иностранцы писали, «ящики деревянные, декорированные, индивидуального пользования, одноразовые».

Суеверные, видать, машину ему люди таможили. Нет бы просто написать все как есть!

А народ накладную, конечно же, не читал, видит — фура, а в фуре — предмет первой необходимости. Рано или поздно пригодится любому! А еще всегда можно продать. Если не подойдет по размеру.

Два дня, пока запасная машина от перевозчика не приехала, охранял несчастный водитель свой груз. Штук пятнадцать не уберег. А теперь представьте себе на минуточку, что идет по деревне вот такой вот довольный мужик, тащит на своем горбу в одиночестве — а что, своя ноша не тянет! — отменного качества гроб, да еще и охотно делится: там, мол, еще тьма такого добра лежит! Гроб! Это ж как додуматься до такого надо было?

Ну а потом ребятки перевозчика вместе с участковыми собирали по всем окрестностям, значит, эти гробы. Народ припугнулся — а ну как кражу пришьют, все ж таки вещь дорогая, и давай эти свежекраденные гробы кто под что приспосабливать. Не помирать же теперь так скоропостижно! Кто рассаду в него, кто туалет типа сортира… Когда из города родня приезжала, весело было: пойдешь так вечерочком о вечном подумать, а тебе напоминание: не балуй!

«Не балуй!» — прочитал я прям на воротах селения Камненогов. Трудно сказать, что гномы имели в виду, скорее всего, переводчик у них облажался.

Гном у ворот придирчиво нас осмотрел. Я, как человек… в смысле эльф, ученый заранее намотал на физиономию специальную тряпку. Суса в шлеме с забралом, Аньке еще и платок повязали, и это гнома устроило. Так что он готов уже был нас пропустить, только без броне-кареты: порушит она все, что с такой любовью построено, а местами и не проедет.

Может, Аньке пофорсить и хотелось, но любопытство, что же там, в гномском городе, было сильнее. Хлюдовик вылез, когда понял, что Анька карету на стоянку загнал, вышел такой довольный, потянулся, высокомерно взглянул на гнома. Ну да, тот вроде бы от горшка два вершка, ага, ага, я даже довольно потер руки.

— Голомордый, тьфу! Непотребство! — с отвращением сплюнул гном в дорожную пыль, погрозил Хлюдовику топором и отчеканил: — С голой мордой нельзя!

Глава двадцать первая

— Шлем и платки не снимать, забрало не поднимать, — скомандовал я шепотом Аньке и Сусе. — А то под арест. Тут дети.

Ни у Аньки, ни у Сусы вопросов никаких не возникло. А вот Хлюдовик, ясен пень, тут же перья распушил.

— Ты знаешь, кто я такой? — кротко спросил он у гнома. Тот только посмотрел на него — ага, несмотря на рост, сверху вниз. Гномы умеют.

— Да мне наплевать, — объявил он. — Хоть король. Кстати, его величество у нас наши законы соблюдает. Он бородат!

Хлюдовик защелкал клювом. Ну а что тут возразишь? Даже если король и не знает, что можно, а что нельзя, ему все равно повезло. С бородатостью. А иначе у гномов нельзя. Потому как нарушать общественный порядок ни-ни, и случись что, тебе это все припомнят.

— Ты это, вашбродь, на лицо себе чтой-то подвяжи, — посоветовал Анька и вытащил из кармана какую-то тряпочку. Я даже думать не стал, что он до того этой тряпкой делал, ну, сошелся на том, что масло вытирал. — Агась, в гномские города нельзя так.

Хлюдовик взирал на тряпочку, как на… ну, в принципе, примерно этим оно и было. Но гордость свою он все-таки нигде не забыл, брезгливо скорчился, как будто ему дохлого суккара на тарелку подложили, и вынул из кармана платок. Завязывать он не стал, так, приложил к своей физии, кивнул на ворота.

Гном нахмурился.

— Если морда голая окажется, по нашим законам тридцать плетей, непотребства нам не надо! — равнодушно заметил он и позволил войти.

Хлюдовик задержался. Я уже заходя в ворота обернулся — ну да, он из пяти платков себе маску на морду наворачивал. Хотя я бы на это зрелище посмотрел. На то, как его по заду гномы лупить будут. Рука-то не только у Леоны тяжелая… Как-то меня случайно пацан гномский в шутливой драчке задел. Охотничек будущий. Ну, на человеческий возраст ему лет семь было… Часа через два я в себя пришел, хромал потом еще примерно неделю. Далеко пойдет, молодец.

Сколько раз я здесь ни был, всегда находил, на что посмотреть. Например, на статуи знаменитых гномов в десять ростов. Компенсируют, конечно, но красота-а!

Какие там пирамиды? Как гномы такие штуки выделывали — вот где загадка! Из чистого камня, раз, каждая складочка проработана на одежде, каждая волосенка на бороде, два. И все ведь это еще все и камнями усеяно! Настоящими. Сколько каждая статуя весила, я даже прикидывать не брался. Но выглядело — блеск! В прямом смысле этого слова. И ведь в другом месте было бы попугайство сплошное. Но не у гномов, нет. Эти руками работать умели и в дизайне толк знали! Так что шли мы мимо знаменитостей и только бошки направо-налево сворачивали.

О, я даже у некоторых из них имена мог прочитать, подписано все же. Вот эту княжну гномскую, например, по-нашему переводили как Анну. А по-гномски я выговорить смогу, но вслух сказать не решусь, тут Анька рядом. Кстати, ее-то статую я раньше не видел. Красота? Не то слово! А статую ей сделали, потому как недавно она стала матерью сразу одиннадцати наследников. Вот и изобразили ее прямо в окружении них.

Вообще прикольно, гномы совсем мелкие, а уже с бороденками. Ну и камни в этих бороденках, куда же без этого.

Так-то у гномок анатомия как у людей, деторождение там и все дела. Просто им молока хватает, чтобы хоть двадцать гномчиков выкормить по очереди. А рождаются гномы мелкими, ну чуть побольше котенка, зато растут — за год вымахивают в половину взрослого. Я у Леоны портрет ее с братьями и сестрами видел — так, ей года полтора, а она примерно мне по бедро. А потом рост у них замедляется, только матереют. Занятно. Мне бы так, с грустью подумал я.

Даже удивительно, как все вокруг не заполонили гномы. Впрочем, у всего есть лимит. Все-таки гномки не кошаки какие, каждый год рожать. Два раза, ну максимум три, возможно, за жизнь.

Ну, что еще тут было веселого в Камненогах?

Техника, разумеется. Гномы народ богатый и мастеровой. Вот, скажем, пекарня. Я даже остановился, а Анька так вообще встал столбом. Прямо видно, как оно все работает. Тут тесто замешивается, тут подходит, тут печеньки разные формируются, а тут пекутся, а хозяин вон сидит, газетку читает. А помощники в кулечки красиво фасуют. Хочешь купить — подходишь к кассе, кидаешь монетку, машинка сама взвешивает и тебе чего надо выдает.

— Пошли, — подтолкнул я Аньку, пока он не пристал к гному с вопросами. — Они такого не любят.

— Понял-понял, — едва не заплакал Анька, — секрет производства! А что е…

Я взял и платок ему потуже на морде затянул, чтобы не разговаривал, потому что гном уже встрепенулся. Да, не любят они особо рассказывать, что да к чему. Все тайны да тайны. Если еще в каком-то гномьем квартале все же народ дружелюбнее был, то в Камненогах ты никто и звать тебя никак. За любопытство могут и по шапке дать.

А вот Хлюдовик к машинке подошел, зазвенел монетками. Что он, грубж с ним, у себя в карете заранее не нажрался?

— Это, — Хлюдовик потыкал в печеньки пальцем, — как купить?

Гном посмотрел на него снисходительно и ничего не ответил.

— А, бу, бг, убг, — раздалось из-под Анькиной занавески.

Я решил проявить джентльменcтво. Да не к Хлюдовику, конечно, а к Сусе, ну и об Аньке тоже заодно позаботиться. Все-таки пацан мне вчера здорово с анцыбалом помог. Нашел монетки, какие по весу подходят, покидал на весы, машинка тут же зафыркала и набросала в свернутый помощниками бумажный кулечек хлебобулочные изделия.

— Не жрать! — предупредил я и двинул Хлюдовика по рукам: одна потянулась к платкам, на морду наверченным, вторая к печенькам, да и Суса как-то за забрало шлема подозрительно взялась. — Так, конечно, можете и пожрать, если задница не дорога.

Ага, испугались, аристократы, грубж с ними! Эх, так-то здесь вообще за многое можно палкой получить. Но то, что гномам — чих, для человека — страдания и унижения. Так что я вручил пакетик Аньке, потому как он был наименее безопасен, и поволок всю компанию за собой к дому Леоны. Грубж! Вот поэтому я предпочитаю небольшие команды из профессионалов. Двух-трех существ достаточно, а не вот это вот все…

Я шел дальше и внутренне весь сжимался. Что сейчас будет? Да ничего хорошего.

Несмотря на всю монументальность округи, гномские домики всегда аккуратные, зелененькие, улицы чистенькие, но не такие пафосные, как у нас, а уютные. Идешь как в раю, ну таком, для перфекционистов. Суса все на цветы заглядывалась — они тут тоже другие, и пахнут. Ну, мне-то не пахнут, конечно, а ей очень даже. Проворковала, спрашивая, не хочу ли я себе веночек на красивую эльфийскую голову. У меня внутри все екнуло. Пришлось напоминать — нет, нельзя, за это тоже палкой можно получить, и веночек уже не на голову пригодится, а я нужен. Мне еще дракона валить, если кто вдруг забыл.

Мы столпились у живой изгороди. Один я бы внутрь зашел, а толпой как-то неудобно получится. Гномы вообще-то гостей не любят, особенно вот таких…

Анька притих. Суса насупилась — видимо, за цветочки обиделась. Вот женщины везде одинаковые! Моя бывшая однажды на неделю к теще свалила, потому что я день первого поцелуя забыл. Да я даже день первого секса не помню! Не с ней, а вообще. Потому как это еще в армии было, а если бы ротный узнал, что и с его старшей дочкой… И напился я тогда в увольнительной. Ротный тоже, правда, потому что мы вместе и пили… А, не суть, дело давнее.

— Леона? — позвал я. — Это я, Димиэль.

Ни ответа, ни привета. Тишина. Может, спит, может, вышла куда. Или уехала. Надо было и ей написать… Это я на пенсии, Леона-то все же еще до сих пор охотник, хоть и вольный. Она вроде как семейными делами собиралась как раз заниматься…

И тут я заметил, что морда Хлюдовика под платками вытянулась. Точнее, он взвыл сначала, а потом уже рожу состроил.

— Анька, грубжев сын!

— А я что? А я ничего! — и на всякий случай Анька отпрыгнул в сторону, да проворно, Хлюдовику не достать. — А нате вам тож, вашсочство!

А вот оно что. Анька сам себе на уме, платок ему уж точно жрать ни фига не мешал, и теперь в кульке из всех печенек осталось штук десять. Их же там килограмма полтора было! Это сколько же он сожрал? Сколько в него и куда вообще влезает?

Суса сразу запустила в кулечек лапку. Ей тоже шлем есть не мешал, а вот у Хлюдовика пасть была перевязана в пять слоев! Анька, вздохнув, протянул ему остатки на донышке, и Хлюдовик закрутил головой — видят гномы? Не видят? Можно намордник-то снять?

Я захихикал. Ага, гномы эльфам сто очков куда угодно сунут. Это хлыщ по незнанию сейчас оплошает. Я бы посоветовал аккуратненько сделать маленькую дырку под печенье и просунуть вкусняшку. Но раз сам не додумался, то мне и лучше! Потопаем далее без него, ну или с ним, но из бронетанка точно никто пару недель выползать не будет. Тишь да благодать.

У гномов-то везде глаза и уши, причем в прямом смысле слова, не электроника, но магия-шмагия. А еще народный надзор. Все честно всех сдают и пальцем показывают. Поэтому никто и ничего не нарушает. Законы так прописаны. А если кто и нарушил, то портретик на него рисуют и копируют. И изображение получше, чем на гаишных ориентировках! Говорю же, рукастые! И башковитые!

Хлюдовик прикидывал, стоят ли остатки печенек битой задницы. Потом все-таки догадался сместить пару слоев платков в сторону. Но судьбу не обманешь, особо когда ты придворный хлыщ.

— Ах ты мешок с дерьмом! — заорал он, отпрыгивая в сторону.

Ну, вообще-то не очень ошибся. А я был рад этому дерьмоизвержению. Наконец-то. Не потому, что сиринка нашла подходящий момент и, главное, метко прицелилась. А потому что ответ от Лкаш пришел.

Руку хлыщ успел отдернуть — вот же ж везет идиоту. Мне прям обидно стало, меня вечно кто-то обляпывает или обсирает. Ему, правда, сейчас не лучше, в дерьме печеньки уже не поешь. А вредный Анька вручил Хлюдовику обгаженный кулек. Хм-м, учитывая то, что рассказала мне Суса, он или стервец мелкий и злопамятный, или просто так запрограммированный: сказали дать — дал. Пока я сверлил взглядом Хлюдовика и обгаженные печеньки, Анька занялся почтовым ящиком Леоны. Тоже штука занятная, между прочим…

— Голомордый!

Ух ты, как Хлюдовик подпрыгнул! Как в том анекдоте: вышел на балкон, крикнул — «Эй ты, козел!», пол-улицы обернулось. Но восторги Леоны были, конечно же, не к нему.

Глава двадцать вторая

Вот она, моя прелесть бородатая! Эх! Сколько раз эта мозолистая женская рученька меня из чужих пастей вытаскивала! Я же не сразу охотничьим премудростям научился…

Несмотря на присутствие Сусы и Аньки, мы чуть не облобызались. Леона жмякала мой тощий филей, я нежно трепал ее за бороду. Хорошо-то как! Между прочим, высшая степень близости и доверия у гномов! Пробовать, если что, не советую. Хлюдовик стоял, обтекал, Анька искал, где почтовый ящик открывается…

— Пф-ф…

Суса сверкала глазами из прорези шлема, такие молнии, что ух-х. Ах ты ж, про тебя я забыл, милочка. Этикет прежде всего!

— Леона, знакомься, это ее королевское высочество принцесса Сусанна.

Леона, с любопытством рассматривая Сусу, все еще держала руку у меня на заду, а я аж губу закусил под платком: узнает? Не узнает? Но… Леона только сделала кривой книксен.

— А это маркграф Хлюдовик какой-то там, — прибавил я.

— Групружский, — деревянным голосом отрапортовал хлыщ. — Я — официальный представитель короны!

— Типа того, это он, — не стал я вообще заострять на этом внимание, мы здесь не с официальным визитом, да и я не нанимался в глашатаи. — А там вон задница торчит — это Анька, механик и вундеркинд. Между прочим, у него есть такое оружие…

Леона даже жмякать меня перестала.

— …Мы, если что, на дракона идем.

— Так, — серьезно сказала она, — давай-ка в дом, голомордый. Мы, кажется, про драконов давно решили или нет?

— Или нет, — криво усмехнулся я. — Официальная просьба меня достала.

— По самые гланды, судя по твоей заднице. Совсем отощал на этой своей пенсии! — громко хохотнула она и махнула рукой Сусе что-то на манер то ли приветствия, то ли недопоклона. — Ее высочество…

Суса красиво отсалютовала, продолжая сверкать очами. Леона, прилипшая к моей заднице, ей однозначно не нравилась. Но приходилось терпеть.

— Я здесь инкогнито! — и в голосе Сусы что-то было такое, из-за чего мне срочно захотелось почесаться — то ли блох подцепил после ночевки в Верихонке, то ли пятая точка сообщала, что я приключение себе очередное нашел. И радар сразу стал попискивать. Тихонько так. Надоел.

— Можете пройти, — Леона тем временем присматривалась к двум другим проблемам за моей спиной. — Этот мастер на все руки пусть пока тут погуляет и желательно не отходит от калиточки, соседей не тревожит. Они у меня не нервные, но к человекам не очень. А маркграф как-то попахивает… Полагаю, ответ Лкаш? Или Кир-Хоя?

— Лкаш, — признался я. До Кир-Хоя надо было еще и дожить. Без Леоны к Кир-Хою лучше не подходить. Убеждательная сила у меня слабовата, надо еще килограмм пятьдесят-семьдесят как минимум.

— О, это ты правильно, — заметно оживилась Леона. — Без орка на дракона идти — это как обосраться на подходе к нужнику! Ладно, забирай у засранки письмо и идем мозговать.

Мозговать — это круто. Но… я покосился на Сусу. Мне помимо мозгования еще и перетереть срочно требовалось.

— Суса, — нежно сказал я, подходя к ней так близко, что аж своей задницей ощущал, как Леона меня взглядом сверлит, — Суса, милая…

Ну да, я ее даже обнял. А что мне еще оставалось делать? Кто-то всхлипнул полузадушенно — Хлюдовик, разумеется, от такого-то зрелища.

— Суса, — прошептал я ей на ухо. — Его без присмотра оставлять никак нельзя. Он нам еще как приманка нужен. А если он что учудит, гномы его того-этого.

Суса нежно приложила меня шлемом — это она так кивнула. Просто я очень близко стоял. И прижалась ко мне… а, ладно, сам виноват.

— Положись на меня, Димиэль! — сказала она так прочувственно, что я покраснел. Внутренне, эльфы так-то краснеть не умеют. — Я за ним присмотрю.

— Анька, ничего тут не разбирай! — приказал я, отлипая от Сусы. Не сразу вышло. — Учти, Хлюдовик тебя в рабство продаст, потому что штраф платить не захочет.

Хлыщ что-то там пробухтел, мне уже на него наплевать было. Грубж! Если я сейчас уцелею, можно считать, что полдела сделано. Дракона завалить уже не так сложно.

Итак, мы оставили Хлюдовика под присмотром Аньки и Сусы на улице, а сами прошли к Леоне в дом. Вот вроде не первый раз я тут был, а каждый раз удивлялся. Тесновато только и… грубж! Потолки низкие.

Потирая шишку на голове — ага, мало я их набил за всю свою жизнь, — я протиснулся в дверь. Как бы запомнить, что ходить пока придется слегка согнувшись? Голова у меня одна все-таки и как бы штука довольно ценная.

— Жрать будешь, морда лысая? — с усмешкой спросила Леона. — Чего это тот хлыщ так на меня смотрел?

Ого, подумал я, да у нас с ней мысли неплохо так сходятся.

— А его у ворот слегка опустили, — хихикнул я. — Видала, что на морду себе накрутил? Оно ему немного не под костюмчик. Ну и камешков у тебя поболе будет, ему завидно.

Так как я насчет еды ничего не ответил, Леона шмякнулась в кресло, вытянув ноги, ну а я, покрутившись, нашел себе пуфик какой-то. Сел на него, конечности тоже раскинул, неудобно, кстати, но хоть не согнутый пополам стою.

— Зачем ты его вообще потащил? — пожала плечами Леона. — Дракон… Давай сначала.

И я начал. Сначала. То есть с того, как меня чуть в кабаке на ремни не порезали. Почему именно с этого — сам не понял, какая теперь уже разница? Но, оказалось, разница есть, вроде как я был немножечко в шоке и поэтому не сразу сообразил, что ноги стоило сделать. Это уже Леона сказала, а я согласился.

Потом — про Хлюдовика. Про Дубарэля… не стал ничего говорить, а то пришлось бы и про попытку моих дорогих соседей начистить мне то место, на котором я прям сейчас и сижу, рассказывать. А вот на Сусе я заострил внимание.

Леона выглядела расслабленной. Меня это почему-то взбесило: вот ей вообще, что ли, без разницы, что меня собираются на принцессе женить? И вообще, как понять, что она настоящая?

— А тебе-то что за печаль? — хмыкнула без особого интереса Леона. — Я скажу тебе так: если она и фальшивка, то дело, наверное, не в тебе. А в этом Хлюдовике или в драконе. Тебе, весьма вероятно, если подделку и сунули, чтобы ты свое эльфячество в ее высочество не совал.

— Да мне есть что совать в нее, что ли? — обиделся я. — Сама знаешь.

— Ну, знаю, — хохотнула Леона. — Во-первых, никто тебя на принцессе не женит…

— Не очень-то я и хочу, — еще пуще надулся я.

— Во-вторых, ну, я так полагаю, что она все-таки подлинная.

Я встрепенулся.

— Основания?

— А фальшивка бы переигрывала. — Вот откуда она так умеет? — Серьезно, вот ты ей там что нашептал — хлыща за оградой пасти? А она так спокойно, ну, раз ради дела… Была бы фальшивая — встала бы в позу. Так, нет?

Я задумался. Ну, вроде бы так и есть. Это как… богатый человек и не очень. Сколько я на трассе народу ни тормозил, как крутая тачка, так либо какой-то гендир ООО «Рога и копыта», то зицпредседатель Фунт, то феечка — жена либо первого, либо второго, ну, может, спортсмены там, актеры еще… А пару раз видел за рулем вполне себе скромных машин тех самых лиц, которые прямо по телевизору. Ни понтов, ни гонора, надо, так надо. Но вообще скажу так — нет человека говнистей больше, чем водитель персонального членовоза…

Это вот если мужик из тачки миллионов за двадцать выходит в толстовочке — он и хозяин. А если в костюме при галстуке, хоть зимой, хоть когда на улице плюс тридцать пять, — вот это водитель. Самая, я вам скажу, наглая и заносчивая публика. Очень любит пугать нас своими «боссами», правда, как правило, минут через пять после пугалки пополняет ряды безработных, но…

Тьфу, грубж. Хватит уже, навспоминался.

— …Себя ведет. — А ведь Леона там что-то по делу! — Так что пока мое мнение — не парься ты этим. И пацан у меня нареканий не вызвал. А вот Хлюдовик этот — хлебнем мы с ним. Кир-Хою его лучше вообще не показывать.

Вот в этом она тоже права.

— Зачем он с нами поперся? Чтобы ты половину дракона налево не продал? Вот странно, — она опять зафыркала. — Ну то есть не то чтобы очень, но сам посуди. Первое. Когда ты охотник — ты все равно доказательства подвига предоставляешь куда положено. А ты, дружочек, на пенсии. Вот и вопрос: понесешь подтверждаться или тебе уже пофигу?

Я аж челюстью клацнул. Об этом я не подумал.

— Второе, — многозначительно добавила Леона, видимо, решила меня доконать. — Короне эта дохлая гадость зачем? Сам головой на досуге подумай. Так что вот мой вариант: Хлюдовик этот неспроста и тебя как пенсионера выдернул, и сам с тобой напросился. То есть дракона ты для короны завалишь, конечно, а по факту, видать, для него…

Я аж подорвался. А, грубж! И тут же шлепнулся обратно на пуфик. Нет, ну вот как это так? Теперь у меня и комната, и Леона где-то как через толщу воды плавали и в ушах что-то шкворчало.

— Он вроде бы не бедствует, — ляпнул я не подумав, а потом прикинул — да с чего я вообще это взял? Жрет разносолы? Да за ним, может быть, уже коллекторы местные бегают. Может быть, он от кредиторов сбежал!

— Так что… подумай, что ты будешь с драконом делать, а не с принцессой, — заключила Леона. Я хотел встать, но вовремя передумал.

— Я? — я округлил глаза. — Я думал, что ты…

Нет, ну это вообще как называется?

— Ты, кто же еще. — Умеют гномы все-таки такие морды непроницаемые состроить, что ни грубжа у них не поймешь. — Я лицо тебе подчиняющееся…

У меня от сердца отлегло сразу. Опять я хотел было вскочить, но в голове до сих пор стоял колокольный звон, так что я, раскорячившись, так к ней и подполз и облапил. Хорошо хоть Леона согласна, солнце мое ясное, сияющее! Кир-Хой может еще и послать.

— Копыта убери, — проворчала Леона. — Показывай, что там Лкаш написала.

Ну и что мне оставалось — последовал приказу. Сам еще не читал, сейчас вот все и узнаю. Поскольку проще было мне стоять отклячив зад, чем Леоне до меня допрыгивать, то письмо я вручил ей, а сам деликатно заглядывал.

«Димиэль, сирин ты мой сизокрылый, дрючок остроухий, чтоб твои стрелы всегда попадали упырищу в глаз столь же верно, как ты сам в очередное гумно. Поверю твоим словам, крысавец ты мой, но ежели не сто…»

Глава двадцать третья

— Чего? — переспросил я у письма, по-идиотски хлопая глазами. — Чего сто-то?

Я даже выхватил у Леоны лист и перевернул. Как будто там чего-то могло быть. А я еще поизучал так конкретно, думал, может, знаки какие проступят. Ну и зачем мне был вот такой ответ?

— Чего, чего, — проворчала Леона. — Слова у нее закончились.

Ага, вот в этом все орки. Так рассыпятся в красотах, что до дела не дойдут. Теперь понимай как знаешь. Непонятно, будет вторая часть сообщения или Лкаш рукой махнула, мол, и так сойдет. И у меня сразу два вопроса образовалось, причем первый еще туда-сюда, а со вторым было хуже. Настолько, что начал я с первого. Может, все еще обойдется.

— Ну и? — спросил я теперь уже у Леоны. — Она нас будет ждать или нет?

— Я-то почем знаю, — легко откликнулась моя красавица. — Поедем — узнаем. Скорее да, чем нет, ты ж ей обещал все, как она любит. А что именно «как она любит»?

Я икнул. Радар подсказал мне, что я опять проштрафился, потому как любила Лкаш очень разные штуки, а я как-то однобоко понадеялся на страсть орчихи к дорого-богато. Леона смотрела на меня с жалостью. Ну да, я как самый главный, ну, вроде как, должен был все продумать.

С первым вопросом, увы, ничего хорошего не вышло. Я попытался почесать макушку, ударился, естественно, о потолок. М-да, домики у гномов аккуратные, но почему бы не строить их повыше? Статуи же огромные в городе были?.. А то мне вот стоять в позе оленя, пьющего воду, уже поднадоело, все что есть затекло, и…

— Леона, — почти простонал я, — а если она приедет, что в оплату возьмет? Что вероятнее?

Надо сказать, что орки народ в принципе странный. Могут за спасибо работать, а могут… «ой, жена у тебя такая красивая, давай ее». Леона нахмурилась, подергала носом, стимулируя мыслительный процесс, и не подвела. Обнадежила.

— Может, деньгами, — пожала она плечами. Я кивнул, прямо-таки засветился. Это хорошо бы, если деньгами или камешками, да хоть перьями из жопы павлина. Но потом меня вернули на землю, Леона подмигнула и озвучила второй вариант: — А может, ушами твоими эльфячьими.

Ага, спасибо, этого-то я и боялся. Уши, скальп и другие излишества у орков тоже ценились.

— Но ты не бзди, — тут же успокоила меня Леона. — У нас вон хлыщ в наличии. Девчачьи уши-то ее не интересуют, только мужские. В крайнем случае — это в совсем крайнем, если Лкаш упрется, у хлыща тоже уши имеются, их и предложим. Я ж тебя в обиду не дам.

Она встала, потянулась. А, я бы тоже хотел. Но пока что только потряс конечностями, а шею уже практически и не чувствовал. Полмира за нормальный потолок!

— Ладно, — деловым тоном объявила Леона. — Ты пока тут поскучай, а я собираться пошла… Все-таки дорога дальняя, ты у нас эльф нехозяйственный, я ж знаю, ты обязательно что-то забудешь. Не расческу, так труселя!.. А, что там такое?

Она резво подскочила к окну, я тоже. Приковылял, почти приполз. Ничего такого я на улице не увидел, Хлюдовик сел на скамеечку и грустил, над ним нависла Суса, разве что Анька бегал вокруг почтового ящика и время от времени пытался от него что-то открутить. Бездна не разверзлась, стриптиз тоже никто не танцевал. Хотя ящик определенно надо было спасать.

— А, ерунда, — резюмировала Леона. — Пусть развлекается.

Я в этом так убежден бы не был.

— Вообще-то он лошадь разобрал, — задумчиво протянул я. — Ты уверена?

— Какую лошадь? — не поняла Леона.

— Обычную.

— Как?

— Я почем знаю, я этого же не видел. — Я подумал, что не очень-то и хотел. Фантазия и так предлагала не особо аппетитные варианты. — Но разобрал, это факт. Так мне Сусанна сказала.

— Знаешь, — веско заметила Леона, — есть одна маленькая деталь. Это была не гномская лошадь. Гномские лошади разбору и деформации не поддаются, мы туфту не гоним!

Леона все ж таки гномка, а они все в душе перфекционисты и очень за качество ратуют, прям японский автопром. И чтобы обстоятельно все было — винтик к кнопочке. Впрочем, подруга моя боевая быстро свалила собираться. А я, как был буквой «зю», дополз до пуфика своего и сел, уже ни ног, ни всего остального не чувствуя. Благо у меня теперь была эльфийская конституция без пивного брюшка. Хотя всего равно комфортно присесть не получалось, да и стены давили… Ух!

В окошко было видно участок улицы и чуть шатающийся почтовый ящик. С таким энтузиазмом Анька уже мог пол-Грежева электрифицировать, только дай ему эбонитовую палочку и шерстяную тряпочку и заставь тереть. Ну так-то да, ящик не поддавался. И та лошадь была обычной, явно не гномская лошадь. Все, что надо о гномах знать в дополнение к тому, что я уже рассказал — это то, что свои секреты они охраняют тщательно. И в прямом, и в переносном смысле этого слова. Так что если Анька в первые пять минут ящик не раскурочил, то, скорее всего, теперь уже только бомбой, но не ручками с этим справиться можно.

Из-за мысли о бомбе — кто ж его знает, ружьишко-то он спаял — я за Анькой наблюдал, так, на всякий случай. Хотя больше все равно переживал из-за Лкаш. То, что она с вероятностью процентов семьдесят… ладно, шестьдесят пять, с нами отправится, было понятно. Но вот то, что она расписалась в комплиментах, надо сказать, местами сомнительных, и до сути дела так и не дошла, смущало. Хотя комплименты эти для меня сомнительные, а для орчихи — самый смак, может! Но я уповал на то, что дракон, он любому понравится. Мощная хрень, а оркам нравится все мощное. Говорят, оно самое вкусное. Бр-р-р!

Если бы мы шли вчетвером — я, Леона, Лкаш и Кир-Хой, — меня бы это не беспокоило. Потому что дракон — это дело верное. Тут Леона, конечно, права, он сам по себе добыча знатная и нажиться на запчастях от него можно неплохо. Но вот что Лкаш ударит в голову, когда она увидит хлыща? Королевский заказ, принцессы, отношения… Она ж за анархию и свободу от всего, ну и от совести в том числе. Да что угодно она могла сделать, и к ушам моим тоже вполне присмотреться. Не то чтобы я без них не смог жить, но… хотелось бы полным комплектом. Леоне, конечно, за заботу о моей целостности и сохранности спасибо и поклон до земли, но Лкаш-то тоже не дура и эльфячьи уши от Хлюдовиковских на раз-два отличит.

Интересно все же, насчет дракона Леона права? А похоже на то. Если разобраться, но и в самом деле — ну на кой королю дракон? Он вонять будет бесчеловечно, пока мы его до столицы дотащим… Или так и надо, чтобы вонял? Типа подвиг тогда весомее будет, всем сразу известно станет, что в королевстве сдохло!

Я повздыхал и переполз так, чтобы мне был виден весь двор. Так, от греха подальше, проконтролировать надо было мой зоопарк. Хлюдовик прикорнул уже, Суса все пасла его. Вот выдержка у нее, ее бы в гайцы! Анька, отчаявшись разобраться с гномским ящиком, сел возле него на землю и отчаянно медитировал, ну ноги в рульку согнул и руками странные телодвижения делал. Не, все-таки в одной комнате с ним ночевать не стоит. Хотя я понимаю, что на этот раз ему противник попался недюжинный. Ведь гномский почтовый ящик на вид цельнолитой. И нет, я не знаю, как они оттуда достают почту.

Леона шуршала в своих закромах и что-то выкидывала из шкафов, судя по тихой ругани. Искала какую-то нужную вещь. Она-то хозяйственная, не то что я — наверное, разложила все свое добро по местам, а не свалила одной грудой в кладовке. А теперь попробуй все найди и разбери. Ну, у гномов огромные залежи всякого барахла. Ну как барахла, обычно тоже камнями украшенного. Я, когда на ее топор смотрел, зажмуривался на всякий случай, особенно если на солнце.

Кстати, если зажмуриться, то стены не сужаются… Но тут во дворе что-то грохнуло, и я подскочил. Грубж, кончено, опять башкой о потолок приложился, думал, Анька-таки придумал, как ящик расковырять. Но нет, оказалось, калитка хлопнула. От души кто-то вломился.

Пока я звезды из глаз собирал и старался не заорать, то бегло осмотрелся. Привычка охотника: даже если тебе откусили ногу, поглядывай по сторонам, потому что целых конечностей еще три плюс голова и на них тоже может кто-то претендовать. Хлюдовик от неожиданности свалился, и теперь его тощие ноги болтались над скамеечкой. Суса уперла руки в бока, Анька подорвался на ноги. Ну так-так, явился какой-то гном.

— Леона! — заорал он. То есть, конечно, не «Леона», а как ее там по-гномски зовут, но я понял. Анька зачем-то схватился за шлем. А гном продолжал что-то орать и трясти бородой, а потом направился к дому.

— А-а! — донеслось со стороны кладовки. Я оглянулся — Леона стояла на пороге, в руках у нее была амуниция, но она тут же ее сбросила на пол. Потом подруга забормотала что-то по-гномски, причем вид у нее был растерянный и какой-то прибитый одновременно, амуницию она ногой затолкала в кладовку, одернулась, как могла, потому что была уже немного раздета, зачесала растрепанные волосы, захлопнула дверь и поспешила к крыльцу. На меня даже не покосилась. Что это тут у нее происходило? Я вслед за подругой пополз смотреть.

Гном засиял на пороге, довольный такой, будто ему все денег должны, а я его рассматривал. Ну, хороший такой гном, солидный, одна борода чего стоит. Неужели какой-то местный налоговый инспектор? Вроде Леона платила все как положено, но опять же — это гномы. Не доплатишь четверть ульта — они таскаться будут, хотя казалось бы. Но для налоговика гном себя как-то странно повел, хотя я настолько в обычаях был не силен: распахнул руки и сграбастал Леону в объятия.

Она ответила вроде бы тем же, но довольна отнюдь не была. И губы поджала, и как-то поглядывала по сторонам немного жалобно.

Гном особо не выкаблучивался, отпустил Леону, нахмурился, указал на меня и спросил что-то, Леона ответила. Гном совсем превратился в сплошные брови и бороду, опять начал в меня тыкать пальцем. Да чего ему от меня надо-то? Я пару раз открыл рот, но что сказать ему, не придумал, да и знал по-гномски только ругательства. Вот нет чтобы выучить гномский! Так я ж эльф, чего на потом-то не отложить. Сейчас бы зато пригодилось!

За спиной гнома уже маячили Суса, Анька и не очень чистый Хлюдовик, хотя и выражение у хлыща было такое, будто он в золоте-бриллиантах стоит посреди бальной залы, а не в пыли в гномьем городе. Как бы мне такую морду научиться делать? Гном тем временем как задницей почуял, что на него таращатся. Хотя видел же всех, конечно, пока сюда шел. Он начал некультурно тыкать в присутствующих пальцем. Леона что-то ответила, гном слегка просветлел, Сусе даже и поклонился, но так, довольно небрежненько, а потом указал Леоне на кабинет и пошел туда, не дожидаясь от нее приглашения. На удивление, Леона покорно пошла, на меня даже не посмотрела, и дверь за гномами закрылась.

Ну что за концерт? Сказать, что у меня глаза на лоб вылезли — ничего не сказать. Зато в открытую входную дверь стали вползать все, кого до этого внутрь не пускали.

— Что за грубж, — пробормотал я, расстроенный сценкой с Леоной, и покосился на гостей, из-за которых места в доме стало еще меньше. — А вас кто сюда звал?

— Тык антиресно же ж, — живо откликнулся Анька — он вообще сразу упал на колени и на четвереньках пополз — и снова что-то покрутил в своем шлеме. — Он же ж ее взамуж пришел отдавать.

Глава двадцать четвертая

Хлюдовик очень хотел войти, но ему мешала притолока. А сгибаться, видать, было выше его достоинства, да Леона его и не приглашала. Но голову, конечно же, всунул и глазом поглядывал. Зато Анька таких деликатностей был лишен, добрался до двери кабинета, вытащил какую-то фигульку на нитке и принялся слушать.

— Ого, ого-го, — сообщил он. — Он хочет, чтобы она прямщас взамуж вышла, пока жаних не уехал! А что, она теперь не поедет с нами, да?

Я отмер наконец — покрутил руками, приглашая Сусу зайти полностью, а не только бюстом, и уставился на Аньку. Какое «взамуж»? Вроде подруга о таких приятностях меня не предупреждала! Нашла тоже время, когда у нас тут дракон.

— Ты что, гномский знаешь? — это меня слегка придавило. Какой-то мелкий мальчишка — и уже по-гномски как на человеческом!

— А, не, — отмахнулся Анька. — У мене тут вот слушалка, — он на секунду оторвал свой приборчик от двери и покрутил им в воздухе, — а тут, — он ткнул в шлем, — протокольный переводчик с трехсот языков. Я его сам собрал, — похвастался он.

— А где ты детали нашел? — Вот это был очень важный вопрос, но меня почему-то он забеспокоил только слегка. Так, сведения для размышления, чтобы потом к ним вернуться. Понятно, что с Анькой какой-то прикол, уж больно он странный.

Но вот гном, который пришел выдавать замуж Леону, меня тревожил куда сильнее. И у него я даже спросить ничего не мог, обругать если только. А мне знать нужно было, какая тут обстановка в гномьем царстве, так сказать.

— Дык на помойке! Там столько всего! — Анька мечтательно закрыл глаза и опять вернулся к своему занятию.

— Анька, иди сюда, — приказал Хлюдовик. — Мне слышно плохо, мне расскажи!

— Нет, стой там! А то еще пропустишь что! — я аж на фальцет сорвался, как же хлыщ не вовремя. — Только громче говори, что ты слышишь.

— Дык он все про взамужество и сколько за жанихом добра. Ой, как повезло ж! Даже шахта какая-то впридачу.

— Грубж с ним! — я покосился на Сусу: ей это все как? Но судя по выражению мордашки, насколько я его в принципе видел, она понимала, что Леона, хоть меня за зад и жмякает, а на охоте нам нужна. Вежливый нейтралитет, пока дракона не прибьем. — Она ему что отвечает?

— А ничо, — вздохнул Анька. — Угукает только. Это чо, у гномов так положено, да? А как гномы женятся? А они тоже яйца несут? А что будет, если яйца эльфов подложить гному, он их высидит? А кто вылупится? Эльфы или гномята? А если наоборот?

Я не знаю, на что Анька рассчитывал. Отвечать ему все равно никто не собирался. Зато дверь распахнулась, гном, важно вышагивая, выплыл к нам и обвел нас всех мрачным взглядом.

— Кто такой? — спросил он, ткнув в очередной раз в Хлюдовика.

— Маркграф Хлюдовик Алоизий Групружский, — почему-то оскорбился тот. Вестимо, гном проявил недостаточно к нему почтения. — Представитель короны.

— Ты нам не нужен, — объявил гном. — Жених у нас обстоятельных, дальних королевских кровей. Внучатый племянник троюродной тетки — это не просто так! А вот ее высочество будем рады видеть через полчаса на Храмной Площади, — и он поклонился. Причем хорошо так, как положено. — Сочтем за честь видеть вас почетной гостьей на свадьбе… — И тут он что-то прохрюкал, наверное, имена жениха и невесты. Потом прошествовал к двери, отодвинул Хлюдовика — тот куда-то улетел сразу, и только мы его и видели.

— Какая свадьба? — округлила глазки Суса. — Димиэль, разве… э… — она повернулась к совершенно растерянной Леоне. — Госпожа гномка тебе на охоте не нужна?

Вот и пойми, что у нее в голове. Ведь понимает, ведь не дура. То есть — что гном это силища и поддержка.

— Еще как нужна. — Я был растерян не меньше. Ну и как теперь с этим быть? И повернулся к Леоне с немым вопросом, даже руками развел: как ты так, подруга-то?

— Просто валим отсюда как можно скорее, — подала слабый голос Леона и утерла личико кружевным платочком. — Через полчаса мы должны быть уже далеко. Чтоб пыль столбом и следов не нашли!

Ого, как Леону это выбило из колеи. Я ее такой и не помню, чтобы видел когда-то. Но расспрашивать подробности было некогда. И собираться некогда толком — похватали кто что мог, даже Хлюдовику навешали. В смысле на него, а не ему, хотя никто бы и не возражал. Бежал, кстати, хлыщ как подорванный, как будто его кто женить собирался… Хотя — много ли мы знаем о нем? Ничего. Может, у него уже и опыт какой имелся.

Мимо статуй и красивых скверов, мимо проложенных как под линеечку бордюрчиков и переулков, мимо идеальных кустов… Красиво, но, грубж, как я раньше не заметил? Рай для перфекциониста и ад для нормального человека. Может, и не так и плохо эльфом быть? Местами.

Гномы у ворот даже слегка обалдели, когда мы вылетели с барахлом в охапку: Анька первый, потом Суса — и ничего так принцесса! — потом хлыщ, а следом уже мы с Леоной. Это, наверное, и спасло, потому что они уже заподозрили, что мы кого-то походя обнесли. Случай для гномского города редкий, но бывает. Так что охрана схватилась за топоры, а мы — за собственные задницы и рванули к лошадям и карете.

Тут-то хлыщ и встал в позу.

— Не пущу! — заорал он, побросав все, что мы ему в руки сунули, эти самые грабли растопырил и карету собой загородил. — У меня там не склад! А частная собственность!

— Слушай, родной, — рыкнула на него Леона, она даже выше стала раза в полтора, видимо, так сильно свадьба дышала ей в затылок, — мне сейчас вот вообще не до политесов. И вот это вот все, — она тряхнула тем, что тоже держала в руках, а было там, надо сказать, много полезного, — мне позарез надо. Так что или ты просто двигаешь себя в сторону и даешь нам быстро — повторяю, — быстро забросить это к тебе и уйти, или я тебя двигаю, и вот тогда за конечную цель твоего путешествия я уже не ручаюсь!

Ее иногда слегка клинило, могла и с топором на окружающих бросаться. Это ж гномы: тяжелый день, гадостей кто-то сказал или камешек из бороды выпал — и все, караул! Но Хлюдовик то ли что-то почувствовал, может, тоже какой радар у него был в задницу встроен, то ли просто решил, что вот прямо сейчас действительно лучше удрать, пока нас — Леоны то есть — никто не хватился. Так что он хоть и нехотя, но отошел, а мы как могли скинули все и бросились к лошадям.

Уже садясь в седло, я оглянулся. Не мог я такое зрелище пропустить, сам себе не простил бы потом. Потому что хлыщ стоял и пялился на забитый вещами проход, а Леона, недолго думая, сгребла его в охапку — да, гномы могут, наплевать, что Хлюдовику неудобно — и одной рученькой легонько утрамбовала им поклажу. Хлюдовик хрюкнул, зыркнул исподлобья, а Леона захлопнула дверь и свистнула уже сидящему на своем месте Аньке. И мы двинулись, да так, что зеленый дым столбом стоял.

— Лошадей пожалел, подлюка, — только и сказала подруга, когда мы на всех парах от Камненогов отъехали уже достаточно. Ну как достаточно, то есть догнать нас, конечно, еще могли, но как-то все молча условились, что не станут. Ничего за нами, кроме телеги с сеном, не ехало. С горочки я успел посмотреть через плечо. Леона уже чуть пришла в себя, и выражение глаз стало привычным.

— Что за балаган-то? — спросил я. В самом деле интересно: я понятия не имел, что Леона собирается замуж. Ну да, каждая порядочная гномка и так далее, но ей самой как-то не то чтобы не терпелось дома осесть. Даже от пенсии меня отговаривала.

— Дядя мой, — скривилась Леона. — Одержим желанием меня выдать замуж. Причем уже плевать за кого, он скоро баллотируется в мэры. Опять, конечно, и трех процентов не наберет, а сейчас у него имидж примерного семьянина.

У гномов полно родни, больше разве что у хоббитов… хотя эти полурослики, кажется, все друг другу родня, но я не помнил, чтобы Леона хоть раз говорила про какого-то дядю. Хотя…

— Это не тот, случайно, который таверну на спор спалил?

— Тот, но не на спор, — мотнула головой Леона. — А спьяну.

— И который лошадь мэра Камненогов продал?

— Не продал, а проиграл. И не лошадь, а экипаж. Он его на скачках поставил.

— У вас же это подсудное дело, — удивился я. Не особо гномы любят такой легкий способ обогащения, ну а раз нормальная гномская речь до граждан не сразу доходит, на помощь приходят карательные меры.

— Ну да, да, — Леоне этот разговор нравился, как я видел, не слишком, но меня все равно уже понесло. Любопытно же! — Вот теперь он за благо и процветание, примерный семьянин и все такое. И да, пока ты не спросил, это у него было три жены одновременно, и он за это уже отсидел.

Я прекратил ее донимать. Вспомнил. Это был тот самый дядя, который на свободе гулял куда меньше, чем отжирался на казенных харчах. Надо сказать, что у гномов замечательные тюрьмы: в них настолько все есть, что ряд ушлых граждан вовсю этим пользуется. Пользовались, в смысле, потому что я же про плети упоминал? Проще выпороть, чем месяц кормить. Экономика должна быть экономной!

Сусанна держалась сначала подальше от нас, а я прямо чувствовал, как она во мне дыру прожигает. Ревнует! Я даже приосанился. Давно на меня так никто не глядел, разве что тролли, но те с гастрономическим интересом! Но потом Суса осмелела, подъехала ближе, да и дорога стала немного пошире. Я сразу сжался — сейчас прилетит.

— Димиэль не сказал тебе, что он мой жених? — спросила Сусанна, поглядывая в сторону Леоны.

— Ну вот что ты начинаешь, а? — взмолился я. Действительно, так хорошо ехали, только хлыщ в карете чем-то гремел подозрительно. Может, придавит его там запасными лезвиями топора, это было бы здорово.

— Мудрый гном говорит — «взять в руки топор — еще не срубить дерево», — хмыкнула Леона и оглянулась на меня: жмякнуть назло или чуть погодя. — Погодите, ваше высочество, может, ваш Димиэль еще с охоты не вернется…

— Как не вернется? А я тогда здесь зачем? — возмутилась Суса. — А вот ты ему зачем?

— Дамы, дамы, — я резвенько въехал между ними, сознавая, что за «даму» могу прямо сейчас получить. Леона считала, что на охоте она — охотник. А Кир-Хой ей, между прочим, поддакивал. — Леона — мой друг и напарник. Верный друг и самый лучший напарник.

Я призадумался: ссориться с принцессой, да и с ее окружением, тоже не годилось. Не хватало еще на странный взгляд Хлюдовика нарваться, ну на тот, от которого радар орет. А конфликтолог из меня — как из нашего хлыща, который в танке заперся, полководец. Но то ли Сусу такой ответ устроил, то ли она обиделась на меня показательно, то ли Леона как-то сурово на нее взглянула, в общем, она от нас отстала и вроде как завела беседу с Анькой.

Так до самого леса ничего не случилось. Хлыщ у себя в карете, конечно, пожрал, а потом спать лег, наверное, потому что, когда мы на ночлег остановились на краю леса, он даже не вылез. Аньке это помехой не было: Леона указала ему на дверь, он кивнул с готовностью, и, пока мы с Сусой распрягали лошадей — ничего себе все же принцесса! Я ее даже зауважал! — они и оружие Леоны разобрали, и сложили аккуратненько. Я только предупредил, что если Анька что из этого тронет, то Леона его сама на запчасти раскрутит и соберет так, что задница будет на месте Анькиной головы.

— Шлем будешь носить на жопе, — закончил я свои угрозы и понадеялся, что Анька понял.

Анька понял. Пока Хлюдовик дрых, он опять нам разносолов вынес. Подлизывался, наверное, к Леоне, стервец. А меня от паштетов что-то так развезло, что я не подумав ляпнул:

— Суса, ты очень красивая.

Суса даже жевать перестала, а я тоже язык прикусил. Что там в этих паштетах? То ли алкогольное, то ли испортились. Так недолго и правда жениться случайно. Но я все равно сожрал все, что мне было в принципе жрать возможно, а Суса от моих признаний растаяла. Вздохнула глубоко и томно, придвинулась, положила голову мне на плечо. Я сначала хотел отодвинуться, затем подумал — а, ладно, есть она мне не мешает.

Леона рассказывала про охоту, на которую ходила уже без меня. На темников. Любопытно, хотя и несложно, ну, это как компьютерная игрушка такая. Темники селятся в доме, заходит охотник в дом и ищет, куда они спрятались. Самое главное — найти «короля» и выкинуть его куда-нибудь как можно дальше, причем сделать это исключительно засветло. Если короля не найдешь, то ночью все темники вернутся, и тогда начинай все сначала.

А я тогда про анцыбала рассказал. Небрежно так, мол, подумаешь, какая невидаль. Суса слушала и вздыхала и прижималась ко мне все крепче. Я терпел: не настолько все было плохо, вроде как формы выдающиеся и сама Суса красавица, но и как-то впервые так на меня глаз положили. Не, не просто глаз, а латную перчатку, не меньше, и сразу на шею. А это как-то не способствовало всяким там романтикам.

Трещал костерок, чирикала какая-то птичья мелочь, луна болталась в небе как надкусанный блин, Аньку и Сусу донимали комары. Это эльфов они не трогают, мы ж с живностью одной крови — я и ты, и гномов тоже не особо жрут, кожа, наверное, плотнее, не укусишь. А на людях мошкара отрывалась. Хороший был вечер такой, уютный. А главное — Хлюдовик нам не мешал.

Анька потом свалил куда-то. Я, конечно, башкой покрутил, но потом решил, что — ну, каждому нужны моменты, чтобы о вечном подумать. Тем более что Анька скоро вернулся и застал как раз конец моего рассказа — про ружье, от которого я оглох. Леона заинтересовалась. Суса к тому времени уже спала, и я бесцеремонно положил ее на бревно, на котором сидел.

— Да я ща принесу, госпожа гномка, от глянете, — предложил Анька. — Тока вы из него того, не палите, а то егойная милость во сне еще с перепугу в кровать наделает, а Анька потом убирай. Нате вот, подержите пока, — и Анька, сунув руку в карман, вручил Леоне что-то небольшое и собрался уже свинтить в свой запасник.

Леона разжала руку. Я обмер. Она тоже.

Это надо же было нас так подставить?

— Анька, — проныл я, — мелкий ты говнюк. Я тебя сейчас просто убью.

— Не получится, — металлическим голосом возразила Леона, глядя на то, что было в ее ладони. — Не успеешь, голомордый. Кажется, мы покойники тут уже все.

Глава двадцать пятая

Вот казалось, до того как выйти на пенсию, я с командой должен был бегать по лесам и болотам, чтобы какую-нибудь мерзость отыскать опасную. Потом естественно ее убить и денег за труп получить. А теперь как проклятье какое, то и дело натыкаемся на очередную дрянь. И все ж твари не абы какие, одна другой мерзотнее! Что вообще происходит? Главное: оно сейчас мне зачем?

Но рассуждать об этом смысла не было. Нужно было воду найти. Вот просто очень нужно, тогда немного времени, но выиграть сможем.

— Анька, стой, — скомандовал я. — Леона, извини. У нас нет других вариантов.

Можно, я опущу такие подробности? В общем, приволок Анька нам круста. Где взял — спрашивать пока было некогда. На вид эта дрянь как красивый полудрагоценный камень, и только опытный взгляд охотника заметит пульсирующую точку.

Пока круст спит — а делает он это обычно в чем-то влажном — он не особо опасен. А когда проснется — ну… тут как повезет. Причем для чего это крусту, никто и не знает, человеческих жертв он не жрет, кровь не пьет, развлекается так, наверное. Возьмет и выпустит ядовитые пары, не смотри, что размером он в треть ладони. В свое время, когда войны были, их как оружие использовали, кстати, и истребили тогда немало, но беда была в том, что такое ядовитое облако держалось, пока дожди не пойдут, а попасть в него случайно можно было вот просто не глядя. Ну вот откуда? Откуда оно такое попалось?

Мы рисковали. Но Анькина… жидкость помогла. Удивительно, мы с Леоной переглянулись, хотя ни она, ни я круста раньше не видели, только читали. Теория — наше все.

— Неси емкость с водой, быстро, — прошептала Леона, так и держа обоссанного круста в руке. Я чувствовал, что Аньке это еще аукнется.

Анька сориентировался быстро. Схватил мисочку из-под паштета, споро метнулся, принес нормальной воды, Леона сунула туда круста. Все это время мы за ним наблюдали: просыпается или нет? Точка вроде пульсировала размеренно, когда круст не спит, она бьется так часто, что кажется сияющей.

— Вернем его, где лежал? Анька, ты где его взял?

Круст если спит, то хоть десятилетиями может так пребывать. Первое: раз Анька живой и о трупах нам не докладывал, значит, круст там очень удобно для человеков и прочих существ лежал, ну или последний раз травил кого-то лет пятнадцать назад. Иногда в жизнь тварей вмешиваться не стоит. Отнести его в логово — лучший вариант, потому что убить его… Ну… Нет, молотом гномским можно, но это скафандр нужен, причем потом его сразу на выброс или в могильник, а у нас скафандра под рукой нет. А без скафандра — это если разовый выброс человек тридцать положит, то размозженный круст пол-леса выкосит, сюда потом лет двадцать войти будет нельзя.

Я забрал у Леоны мисочку. Почему-то я рассудил, что сейчас это все намного опаснее, чем дракон. Ему хоть зубы заговорить можно… попытаться, а эта тварь вообще без мозгов.

— Я сам, — предупредил я. — Анька, где?

Тот только рукой указал туда, куда по делам бегал. Расспрашивать его дальше или брать с собой — риск. С одной стороны — круст в воде, но это не значит, что там он нейтрализован. Спит, да, то есть шансов на то, что он ядом пульнет, меньше, но они, к сожалению, не стремятся к нулю.

Чего Анька его схватил, тоже ясно. Круст красивый, на то и рассчитано. Я держал этот кусок ядовитого дерьма на вытянутых руках, как будто это могло меня спасти, и мчался в лес.

Спросите, почему Леона не вызвалась идти умирать вместе со мной? Ну вот потому что. Потому что в такой ситуации меряться, у кого героизм длиннее, — идиотизм. Начальник принимает решение, а дальше — по обстановке. Я бы мог и ей сказать отнести круста обратно, и она не ослушалась бы. И даже потом, когда бы вернулась, ни слова бы не сказала. Такая работа, и мы к ней готовы. Достичь цели наименьшим количеством жертв.

В данном случае жертвой был я, но и фиг с ним. Мне было проще донести круста до места.

Первое: я не чувствовал запахи. Второе: я легкий. Третье: я быстро бегаю и теоретически улавливаю — не, на этот раз не радаром — где могла находиться тварь. Вообще живое существо. У эльфов это от рождения намагичено, у меня все намного хуже, но гномы тут от людей не отличаются вообще. Конечно, моя попытка сбросить круста тоже так себе выглядит, но… я немного дольше могу не дышать, если, конечно, замечу момент выброса яда. Не так чтобы на пять-десять минут зависнуть, но хотя бы на пару, как тогда с анцыбалом. Да, одежду придется выкинуть, самому отсиживаться где-то, мне потом будет очень фигово, могу и не выжить, потому что пары яда все равно на мне останутся, но — опять же, оценим шансы.

Если бы я чувствовал запахи, то принюхался бы к тому, где не так давно побывал Анька. Но я стал рассуждать логически. Шел он по тропке? Бесспорно, тропка тут так себе, но заметно, вот излом свежий, еще, значит, сюда, мимо, нет, кажется, правильно, вот какая-то лужа и… да, точно здесь.

Мисочку я крусту пожертвовал. Грубж с ней. Окунул в воду прямо с ним, а потом подумал — и перевернул ее, а сверху еще глины накидал. О том, что круст в любой момент из меня покойника сделает, я старался не думать. Все равно не узнаю.

Вроде сделал все так, что никто не заметит, если на Анькино место сядет… А, грубж, опять вляпался. Понятно, что Анька пристроился, увидел в ручейке что-то и хвать рукой. Но сейчас вроде бы опасность минимизирована.

По пути я, конечно, ногу вытер, потому что несло от меня свежим дерьмом. Некогда было мне там рассматривать, куда наступать.

По-моему, меня уже и не ждали совсем. Рев Сусы я услышал еще, когда круста прятал. Но, когда показался из леса, поднял руки над головой и потряс ими, мол, все нормально, меня можно нюхать, Суса дернулась, только хрен же там плавал, из хватки Леоны не вырвешься. Анька притих.

— Отбой, — сказал я и почувствовал, как меня начинает потряхивать. — Анька, орков сын, я говорил руками ничего не хватать?

— Ме-е, — расплылся в дурацкой улыбке паршивец. А я ему вообще говорил? Но неважно. — Вашмилость эльф, оно ж красивущее. Я тут сижу, а оно тама! Ну я его и цопнул, так я ж не знал!

— Это же счастье просто, — выдохнула Леона, — что он его в кармане еще на пару минут не оставил. Еще бы чуть-чуть — и никто ничего бы не понял. Как результат — пять трупов. Один из них — принцесса. Боги, да я бы предпочла действительно помереть от круста, а не от палача.

— Таки вот, госпожа гномка, а еехниея милость ругаицца, — пожал плечами Анька.

— Надо бы тут место отметить, чтобы больше никто на ночлег не вставал, — произнесла Леона, усиленно делая вид, что она не хочет мне вломить от души за то, что я жив остался. Есть у нее такое, может, при принцессе не стала свою любовь ко мне демонстрировать. Тоже нормально для гномов — «еще раз ногу себе сломаешь, я тебя убью», забота такая гномской матери о потомстве. — Да и нам хорошо бы свалить куда-нибудь… Далеко он лежит?

— Достаточно, — прикинул я. Права она или нет?

Но решили уже с места не двигаться. Сусу только — вот она все время молчала, в шоке, что ли, была, — запихали к Хлюдовику в карету. Да пофиг на него, подвинется, хлыщ. Анька тоже к себе забрался, мы с Леоной друг к другу по привычке прижались и укрылись плащом. Обсуждать проклятую тварь не хотелось. Обошлось и ладно. Но на самом деле оба чувствовали вину, что не сменили место ночевки.

Утром проснулись от ругани. Хлюдовик, конечно. Открыл свои ясны глазки и Сусу увидел, вот и орет.

— Это моя карета, ваше высочество! Вы здесь инкогнито, вот и спите с этими… этими… вон там!

Как ребенок, честное слово.

— Димиэль так сделал ради моей безопасности! — вздернула носик Суса. — А я про тебя все папе скажу!

Вот хоть бы на него возымело это какое-то действие.

— Не надо мне вашу безопасность на моей кровати! — продолжал орать Хлюдовик. — У меня теперь синяки на всем теле! Вот, смотрите!..

— Родной, — и Хлюдовик как стоял, так и скорчился в три погибели. Леона нежно держала его за плечо, а я аж застыл — сломает ли нет? — Я тебе сейчас в утешение руки-ноги поотрываю и засуну туда, куда солнце никогда не заглядывает! Как ты будешь ходить и есть — вот вообще не колышет. Ты понял?

Хлюдовик сдавленно мекнул.

— Понял ты или нет? Если понял, то не стой, давай жрать неси. Толку от тебя никакого.

Где-то в этот момент хлыщ начал соображать, что дальше будет еще хуже. Но возражать не стал, потому что голодная гномка — не значит менее сильная.

Хотелось ему делиться с нами едой или нет, но он покорно приволок то, что ему для нас было не жалко. Конечно, смекнул, что Анька его еще вечером слегка обнес, морда лица была — как от сердца оторвал, но покосился на Леону и ничего не сказал. Интересно, надолго его вообще хватит? С другой стороны, я не против разъяснительных бесед, но что будет, если Леона чуть-чуть силу не рассчитает?

Что удивительно, никто Хлюдовику про круста не рассказал. Как будто это была наша общая тайна и мы все против него сплотились. Не сказал бы, что мне это не нравилось. Но зато таким образом мы отжали у него половину кареты — хотя бы для Сусы.

После завтрака принялись собираться. Хлюдовик в кусты вознамерился пойти в ту же сторону, куда Анька вчера ходил, но Леона его так нежно направила в противоположные, что он их немного поломал. Не критично. Леона развесила предупреждения, и когда Хлюдовик вернулся, я думал, спросит, зачем эти красные ленточки, но нет, ему все до фени. Обиделся.

Мы с Сусой запрягли лошадей, Анька проверял колымагу, Леона переоделась в доспехи. Хлюдовик убирал со стола и, как мне показалось, убытки подсчитывал.

— А где мисочка? — раздался над лесом душераздирающий вопль.

Тьфу, грубж.

Глава двадцать шестая

Целый день мы ползли по лесу. Я как чувствовал — вся задница еще впереди. Радар переклинило. Но рядом была Леона — мне было легче. Свой человек. То есть гном, но оно в самом деле не так уж существенно.

— Как считаешь, между драконом и тем, что вот это все повылазило, есть какая-то связь?

Леона лучше меня подкована в теории. Потому что гномы, если какую профессию выбирают, ей с детства учатся, не то что все прочие. И ни один гном к делу без хорошей матчасти близко не подойдет.

— Нет, — подумав, уверенно ответила Леона и поправила топор. — Ничего необычного я не вижу. Анцыбала кто-то приволок, а круст еще лет пятьдесят бы так провалялся.

— И что должно быть, чтобы на это дракон повлиял?

— Неверно вопрос задаешь. Как надо повлиять на дракона, чтобы оно повылазило?

А вот это она права. Сам по себе дракон — ну такое. Летает себе, жрет, издевается, сжигает, если что ему не по нутру. Но прочая шушера ему слишком мелко. Это в обычном его состоянии. А вот если дракона магически начать донимать, тут у него мозги, ну, какие в его голове имеются, может знатно переклинить. Не то чтобы он тогда начнет анцыбалов жрать, но вот разорить какое гнездовье чье-нибудь — это запросто. Просто в спокойном — как оно вообще применимо к дракону — состоянии ему больше разумные интересны. Они бегают очень прикольно, а еще их, конечно же, можно жрать.

— И кто может повлиять на дракона?

— Да я без понятия. Из известных мне магов… — Леона опять задумалась. — Разве что Кшмыш. Но прости, он уже имени своего не помнит, но соплей все еще может гору снести. Орки, по-моему, столько лет не живут.

Я вспомнил Кшмыша. Там явно без эльфячей диеты не обошлось, ну и других побочек. Опять резон есть.

— Да и эльфы, кажется, не живут, — хмыкнул я. Этому Кшмышу уже тысячи три. Намагичил, конечно, себе долголетие, маг он знатный, но ведь надо и честь знать.

— А мог он кого обучить?

— Исключено. Никого не брал. Насколько я знаю. А я все-таки знаю, да ты спросишь у Лкаш. Только смотри, осторожно, потому что ее он тоже не взял.

Вот это дела. Но я больше перестраховывался.

— Слушай, чего мне так погано?

— Обожрался вчера, голомордый?

— Вроде нет. Я про свой… э-э… — Я так Леоне и не сказал ничего. Какой там радар, что вы… — Жопный индикатор.

— Лучше да, чем нет, — резюмировала она. — Но понятно, чего тебя плющит. Принцесса, Хлюдовик этот, не ровен час, я его пришибу. Один Анька нормальный.

Насчет Аньки я был и согласен и нет одновременно, но вот к Сусе она относилась предвзято. Это понятно — я на ней почти что женат.

— Это прекрасно, что мы у хлыща часть кареты отжали. Вот и проверим, настоящая твоя суженая или нет.

Леона улыбалась так хитро, что я не выдержал и, конечно, начал ее доставать. Ей это в конце концов надоело, и она уехала намного вперед. А я теперь замыкал нашу кавалькаду. Вот точно — спроси дурака, как его заинтересовать, да ответь — «завтра скажу». С гномами нытье не работает, могут и разозлиться. Так что я просто страдал.

Расположились на привал. Поели. Хлюдовик из кареты не выполз — охранял рацион. Сволочь, для своих ему жалко. Как Анька ни старался пролезть, ничего у него не вышло. Даже Сусу внутрь не пустил, сказал — только на ночь. Ну и ладно, Леона захихикала. Поели мы то, что для нас везлось, а потом назло хлыщу затянули песню.

Я ее тут приводить не буду. Потому что она была гномская и рассказывала об охотнике по имени Нунах, и это слово, собственно, было в песне самым приличным. Пели все — и Леона, и я, и Суса, и Анька, орали так, что распугали всю дичь дня на три пути. Хлюдовик шипел, наверное, но носа не высовывал.

Вот так на следующий день мы должны были встретиться с Лкаш и двигались очень резво. Анька так разошелся, что песню про Нунаха и по дороге орал и надоел уже даже Леоне.

— Димиэль, а она тебе кто?

Я вздохнул.

— Есть такое слово, Суса, «друг»… Нет у меня друга ближе Леоны. Кир-Хой еще, но он странный. Сама увидишь.

— И все?

— А разве этого мало?

Мы уставились друг на друга, потом Суса чуть отвела взгляд и вздохнула.

— Не знаю. Папенька не давал с другими общаться. Сказал, что принцессам не нужно. Вон, книжки читать можно, меч можно… А друзья… У меня никого, кроме Аньки, нет. Он-то возле Хлюдовика бегает, так вот мы и заобщались.

Грубж. В самом деле, это реально печально. Вот как жить человеку вообще без друзей?

— Анька тоже хороший друг, — успокоил я Сусу. — Правда-правда. Только он еще мелкий совсем и поэтому глупый. Но он подрастет.

Тут я чуть не подавился, увидел всю жопу, которая грозила всему королевству в будущем. А ведь Анька подрастет — и такого наделает! Полезного и не очень. Вон и Леона уже до него добралась, можно даже поспорить на что-нибудь, расспрашивает про изобретения. Э, нет, подруга, я сам в него хотел инвестировать. Если будет что. И кому. До дракона и после дракона выжить еще надо.

Но вмешиваться я пока что не стал, не время. Решил научить Сусу эльфийской песенке, которую сам не особо знал. Но один куплет помнил точно и половину припева, с него и начал.

— А про кого это эта песня? — спросила Суса. — Про влюбленного эльфа?

— Ага, — кивнул я. — Так и есть.

Ну, в тех словах, что она умудрилась выучить, эльф действительно был влюблен. Только во втором куплете рассказывалось, в кого, а дальше начиналась подлинная эльфийская драма. Потому что влюблен эльф был в красавицу-орчиху — не спрашивайте, поэты все больные на головы, им лишь бы разные виды склеить меж собой, да поразнообразнее, чтобы шок-контент был! Ну а еще во многих эльфийских песнях красиво описывался разновидовый секс… Вот такие вот они, эльфы, а с виду возвышенные скромники! Хорошо, короче, что я дальше первого куплета все равно ни грубжа не помнил.

Суса продолжала страдать эльфа до самого вечера — хорошее занятие я придумал, пока мы не остановились опять на ночлег. Наученные горьким опытом, мы с Леоной приказали Аньке и Сусе заняться лагерем и едой, а сами проверили все окрестности на полчаса ходьбы вокруг. Леона даже артефакт достала — дорогой, она на него тогда половину своих сбережений потратила, но кое-как он тварей распознавал. Мы нашли только ручейников — довольно противных, но безопасных, похожих на наших летучих мышей, но гораздо крупнее и рыльца не такие приятные — рыла, прямо скажем, как мелкие слоны с крыльями и с зубами с мой палец, — ну и притопили их слегка — сначала поленом по голове, а потом специальным зельем, чтобы до завтра проспали. Охотник ты или нет, а нарушать природный баланс почем зря не стоит. Тут уже мало кто ездит, а ручейники пожирают падаль, так вреда от них никакого, хотя и до путников долететь могут со скуки.

Остальных мы, наверное, точно воплями разогнали.

По возвращении Леона мне на ухо так требовательно прошептала:

— Отвлеки этого типа. Все внимание на себя.

Но не потребовалось. Хлюдовик сцепился с Сусой на предмет, кто что ест, и моя принцесса, получившая уверения в том, что Леона мне — просто друг, так вломила ему по хребту перчаткой, что хлыщ чуть без чувств не упал. А потом произвела изъятие излишков запасов питания, которые мы прям тут и приговорили.

Хлюдовик на этот раз ужинал с нами. Смотрел, падла, кто что жрет и в каком количестве. Взвешивать ему было нечем, но, судя по цепкому взгляду, он уже все посчитал: кто и на сколько ультов наел. У Аньки чуть миску не вырвал, но Суса была начеку. А вот успела Леона сделать то, что планировала, или нет — я не знал.

Пока мы с ней спать не устроились.

— Ну, завтра смотри, голомордый, — довольно хихикнула она. — Проверим твою суженую на подлинность. Только учти, оно средство верное, но может и не сработать.

О-ля-ля. Грубжа с два я теперь усну! Что она там задумала? У гномов свои секреты, но я никак не мог припомнить хоть что-то, что могло бы тестировать кого-то на оригинал. Главное что принцессу. Вот как? Может, она ей там кровать чем намазала? Но как это поможет? И что значит — верное, но может и не сработать? Дела.

Полночи я проворочался, вспоминая самые нелепые способы. Был еще у гномов артефакт для камней, но, во-первых, Суса живая, во-вторых, Леона его вряд ли взяла бы с собой. Мы же не грабить, а на охоту. Кончилось все тем, что Леона проснулась.

— Будешь спать, голомордый? Достал уже крутиться, сейчас выкину!

И это была угроза весомая. Невыспавшийся гном — не самый хороший попутчик. Так что в свернулся в тоске и все-таки задремал.

А проснулся от ора. Такого, что аж за мечом потянулся. Хлюдовик! Что, и он кого-то нашел? Мы же вчера все проверили!

Было уже утро. Пищала в кустах какая-то птичка, пронзительно, как будто ей кто-то перья методично выдергивал и затем в зад вставлял. Я ее слышал, когда Хлюдовик переводил дух, охал и кряхтел, чтобы заорать с новой силой.

Дверь бронетелеги была заперта изнутри, так что пока Анька прочухался, как ее нам открыть, Леона уже собралась топором поработать. Что ж там такое происходило? Нападение? Или хлыщ на ночь переел? Всем скопом мы затолкались внутрь и вытаращились.

Суса сидела на диванчике в простой рубашке до пола, даже менее понтовой, чем у меня дома была. Вся Хлюдовикова кровать была разделена на две половины — посредине гора подушек навалена. А сам хлыщ, весь в синяках, сидел на своей части кровати и тоскливо вопил.

— Ты чего разорался, родной? — спросила Леона, но смотрела она при этом на Сусу.

— У меня все болит! — закатил глаза Хлюдовик. — Вот просто все! Вот я говорил, что тебе лучше на полу спать, — он ткнул в Сусу пальцем. — Точно в кровать что-то занесла! Всю ночь не сомкнул глаз!

Когда звон в ушах от рева наконец прошел, я начал кое о чем догадываться.

— Ничего я тебе не заносила, вот нечего ворочаться! Подушка ему не та, одеяло не то, — насупилась Суса. — Димиэль, он на меня наговаривает. Он вообще ночью пинается! Спаси меня!

Конечно, Суса тут же оказалась у меня на груди, точнее — ее груди у меня. Не, мягенько, очень даже, но о деле-то забывать не стоит! Я быстренько попытался чуть высунуться из крепкой девичьей хватки и посмотрел многозначительно на подругу. Леона покосилась на нас и почему-то развела руками.

— Анька, — велела она, — потом перетряхнешь всю кровать. Если он каждую ночь так орать будет, я его пришибу.

Мы вышли. Я был озадачен.

— Ну прости, — сказала Леона. — Я вообще-то ей зернышко подложила. И точно на ее сторону — у хлыща одеял больше и воняет духами. Но ей ничего — а ему оно вот… Я тебе говорила, верное, но может и не сработать. С ней, как видишь, не сработало. Извини.

Так-так-так. Занимательно. Где-то я про такой способ слышал, наверняка не помнил. Но Леона же неточными данными пользоваться не будет. Все получилось с проверкой. Да, мы ничего не узнали про Сусу. Но зато что выяснили безошибочно, так это то, что хлыщ — королевских кровей.

Глава двадцать седьмая

Мы тащились и тащились вперед. Новых подозрительных происшествий не случалось. Я прислушивался к радару, но было глухо. Леона пристально наблюдала за мной, вдруг я учую что-нибудь гадостное. Суса не сводила глаз с Леоны, фиксируя, как та взглядом сверлила меня… Анька зевал за рулем и следил сзади за тем, как Суса не сводила взгляда с Леоны… Да, нам всем нечего было делать. А Хлюдовик, наверное, спал или выдумывал, как еще сильнее забаррикадироваться внутри своей бронетелеги, чтобы никто к нему больше не влез.

Иногда мне казалось, что хлыщ — это эльф мутировавший, настолько он незаметен был, когда надо, и настолько нос задирал, когда ему хотелось. Наверное, в детстве болел много, поэтому уши у него не выросли! В какой-то момент мы с Леоной обнаружили, что все вещи, которые она запихнула внутрь к Хлюдовику, оказались на лошадях и в сумках. Ну и у Аньки — в багажном отделении. Причем Леона с глубокомысленным «мдэ-э» показала мне, что кое-что было сложено так, как складывали только гномы. Оставалось только похлопать такому мастерству. Когда он это все успел провернуть?

Суса сказала, что будет ночевать на свежем воздухе, мол, для кожи полезно и рядом со мной хочет быть. Я сразу догадался, кто это принцессе на мозг капает, даже мечом шандарахнул по запертой двери в танк. Но на мой вопрос: «Чего тебе, жалко что ли?» лесное эхо ответило «жалко-жалко-жалко». Конечно, это было не эхо, а косяк местных попугаев — жирненькие такие, сочные. Я в две секунды настрелял девушкам и Аньке на обед. Паштеты тащить у Хлюдовика хорошо, но на свежем воздухе душа требовала дичи. В итоге они жевали, а я нюхал.

Ближе к вечеру мы выехали к «Лесной дырке», как раз вовремя — завтра истекал срок, который я озвучил в письме Лкаш. Придется ее ждать. Кстати, такой себе трактирчик на перекрестке двух эльфийских троп и большого лесного тракта, то есть здесь все, кому не лень, шлялись. Зато место популярное. Ночевать я бы здесь больше не стал. В прошлый раз простыни на кроватях были не то что вчерашней свежести, а полугодичной лежалости.

«Лесная дырка» с самого нашего появления гостеприимно распахнула свои двери. Я посторонился — из нутра трактира вылетели два тела. Мой радар тихонько, будто обреченно, пискнул что-то вроде похоронного марша и затих. Я поежился. Леона выставила лезвие топора перед собой, и с таким прикрытием мы осторожно заглянули внутрь.

В «Лесной дырке» царила Лкаш.

На голове яркий тюрбан, серые губы подкрашены, на веках фиолетовые тени. Роскошная фиалковая мантия, настолько короткая, что довела уже не одного мужчину до инфаркта, мерцала кокетливыми цветочными узорчиками.

— Димиэльчик! — заорала Лкаш, опуская на глаза огромные очки с толстенными стеклами. — Милаш, а я жду-жду… А похудел-то как! Штож ты себя не бережешь? Ты грибную настойку пьешь? А камни из почек циклопа? Ну, помнишь, я тебе дарила? Очень хорошо влияют на цвет лица. Смотри, какие у бабули Лкаш щечки…

Она скатилась со стола веселым шустрым колобочком и в две секунды оказалась напротив меня. Леона вздрогнула и отгородилась топором.

— Пью, конечно, пью, — прошептал я, стараясь не смотреть орчихе в глаза.

— Смотри мне! Герои здоровые должны быть, — погрозила она мне пальцем, растягивая рот в клыкастой улыбке. — Иначе они не герои, а эльфячьи сушки на просушке.

— А ты, смотрю, до сих пор холостая бегаешь? — поменяла объект Лкаш, и теперь огромные из-за линз черные глазищи буравили Леону.

— Жених есть, — попытался я защитить подругу. Неожиданно прокатило.

— Ой, жених это хорошо. Новый жених — это еще лучше. Одним мужем не будешь сыта, больше мужей — больше добра! — изрекла орчиха мудрость и восторженно вздохнула, видимо, вспомнив что-то из молодости.

Я медленно выдохнул. Пока Лкаш витала в воспоминаниях, у нас появлялось время подготовиться к очередной пачке откровений от «самой мудрой женщины».

— Первый этап пройден, — дрожа, выдохнула Леона. Я согласно кивнул. Дальше нас должны начать кормить витаминами, чтобы герои росли правильно, а то, мол, совсем хилая молодежь пошла. Под витаминами скрывались очень странные вещи: от тертых мухоморов до сердечных клапанов сильфид. Последние вообще занесены в местную Красную книгу, и подозревал я, что именно из-за Лкаш.

— Ну, присаживайтесь, родненькие, — снова замерцала глазками Лкаш и потянула нас к столу. В пристойном зале трактира было подозрительно тихо — ни пьяного дебоша, ни разнузданных танцев на столе, и только макушка лысого бармена дрожала над стойкой. Мертвый сезон прям. Вообще Лкаш была за добро и справедливость. Вот только добро у нее было свое собственное, и она его наносила и направо, и налево.

— Ты пей-пей, красавишна, вырастешь большой гномкой!

Леона округлила глаза и тоскливо на меня глянула, мол, куда ж еще больше? Но я сжал челюсти и попытался отвлечь нашу магичку.

— Лкаш, а у меня дракон есть. Большо-ой. Огнедышащий! Непослушный!

— Прям вот непослушный?

— От рук отбился.

— Свеженькой? Или дохлятина старая? — морщинистые фиолетовые губы сложились уточкой, а костлявая старческая нога томно переплелась с другой такой же ногой.

— Огонь, а не дракон! Непослушный мальчик! — закивала Леона. — Приструнить надо!

Лкаш прикрыла глаза, свернула ноги кренделем и прислушалась к музыке сфер — советовалась с собственным подсознанием. Хотя где орки и где музыка? Мы с Леоной замерли и настороженно ждали. Подруга даже от нервов выхлебала то, что ей Лкаш впихнула в руки. Зря, конечно, еще бородавками покроется или вместо Леоны Леоном станет, но бежать и выковыривать из желудка гадость было поздно.

— Ну так и быть, — томно вздохнула орчиха и облизнулась. — Давай свой магарыч — и завтра отправляемся. Как раз я его за ночь опробую.

— Ка-какой магарыч? — заикнулся я. Это же, наверное, то самое «сто…», что не влезло в письмо!

— Димиэльчик, лапушка, ты же не скажешь доброй бабуле Лкаш, что твои вкусные эльфячьи ушки прохлопали моего статного жеребца, которого ты мне должен был привести?

— Жеребца? Да где ж тут о жеребце было сказано? — я помахал перед ее носом запиской.

— Сто… сто… — Лкаш почесала затылок, тюрбан сдвинулся, обнажая почти что лысую голову и три волосинки. — А! Я ж этой гномке и говорю: «Стой, я забыла, что хотела сказать», а она мне — ваше письмо закончено. Ну никакого сочувствия к мудрой старой женщине. А гномы жесткие, даже супа не сваришь.

Леона подавилась воздухом. А я смолчал: меньше знаешь о чужих диетах, лучше спишь.

— Так это, где мой жеребец? Мой гигант с краном? Великан и покоритель? — кокетливо хлопнула ресничками Лкаш.

Я завис, Леона тоже подвисла, в тишине было слышно, как стучат зубы у бармена.

— Димиэль, прохвост! Ты опять нас в дыру какую-то притащил. Здесь же дышать невозможно! Рассадник клопов и тараканов! Черни и поганых нелюдей, — а это Хлюдовик заявился. Кудри напомажены, сапоги с набойками, плащ блестит, выражение лица говнистое — сразу видно, вышел в люди, покрасоваться.

— Жеребец! — воскликнул я, вздевая вверх руку и указывая — невежливо, но мне-то какое дело — на Хлюдовика пальцем. Хлыщ подозрительно на меня покосился и замер, осмотрелся, понял, что как-то не вовремя он зашел. Вот только поздно, батенька.

— Мда-а? — с сомнением протянула Лкаш и даже очки сняла, чтобы Хлюдовика разглядеть.

— Еще какой!

— А тощий-то! — покачала головой Лкаш.

— Это у тебя очки сломались. Гигант! Снаружи, может, и так себе, зато какой шланг!

— Ну не знаю, я люблю помясистее, — орчиха, переваливаясь как уточка, оказалась возле хлыща и обошла его по кругу, даже со знанием дела общипала его за филейную часть. Хлыщ слегка взбледнул и попытался вяло отбиться. Он еще не догнал, что происходит. Видимо, в своем танке отсыпался.

— Она же это не в смысле… — прошептал Хлюдовик и покосился на Леону, наверное, ко мне он изначально доверия не испытывал.

— Да кто же её знает, родной, — притворно вздохнула Леона. — Ты же понимаешь, орк — это дело такое. Она нам нужна, ну а если ей приспичит тобой закусить, то дело прежде всего.

— Красавец! — заключила Лкаш, закончив осмотр. — Так бы и съела! Люби меня до утра… О, чой это он?

Я отошёл на два шага. Жертвенный Хлюдовик лежал без чувств.

— От восторга проняло, — сказал я. — Орки, кстати, людей едят?

— Не, ну в этом… — Лкаш подумала. — Жрать особо нечего, но хорош. Жопка мягенька и гладенька. По молодости я с такими таку любоф крутила! Может, тряхнуть стариной?

И она тряхнула. Мы все побледнели. Когда Хлюдовик очухается, он точно предпочтет быть съеденным.

Глава двадцать восьмая

На удивление, Хлюдовик уцелел. По крайней мере, в эту ночь.

Мы с Леоной отволокли его в танк. Взяли за ноги, я за правую, она за левую, ну а чего морочиться. Анька с Сусой осторожно жались возле лошадей, и мы, пока хлыща определяли на место дислокации, все думали — как бы их побережней познакомить с Лкаш. Опять тряхнет чем-нибудь, а у Аньки очередная травма будет.

Но я про него зря плохо думал. Пока Суса с удивлением смотрела, как Хлюдовикова голова беспощадно теребонькается о кочки, мелкий пострел уже заскочил в «Лесную Дырку», жаль, поняли мы это не сразу, а только когда услышали его крик.

И не перепуганный, нет, Анька вопил от восторга. Но мы все равно бросили Хлюдовика прямо на полу бронетелеги — очнется, сам разберется — и ломанулись на разборки.

— От ты умничка! — восхищалась Лкаш. — От ты какой пострел! Ах, жаль, что не маг, но…

— А орки правда голыми летать могут? А так, чтобы одной соплей крышу снести? А плевком поджечь? А правда говорят, что если орк бзднет, то дом улетит, да?

Грубж, все было сложнее, чем нам показалось поначалу.

— Да я тебе покажу, солнечный ты мой! — расплылась в улыбке Лкаш, а мы с Леоной в один голос заорали:

— Не смей!

— Ой, да ладно, — притворно смутилась Лкаш, но мантию опустила. — Шо, таки ребенок не видел голой бабушкиной задницы?

Выражение наших лиц было ей ответом. Задницу, может, он и видел, но, во-первых, не орочью, во-вторых, дом-таки улетит и мы вместе с ним. А у нас дело, некогда нам летать.

— Ну, ты же мое серденько, не судьба. А я тебе потом покажу, когда этих вот, — Лкаш ткнула в нас пальцем, — не будет. Моралисты!

— Нам потом за это еще и платить, — мрачно изрекла Леона. — И вообще. Вот, познакомься. Это ее королевское высочество принцесса Сусанна.

Мне показалось, что Суса орков видеть была не должна. Ну или вид Лкаш ее как-то смутит. Но что я не учел — что она росла при королевском дворе. Сделала вид, что так и надо, поздоровалась и села, типа, есть давай.

Сто-оп. Росла при дворе? Я почесал репу. Ну… выходит, что так. И принцесса подлинная. Так что, Леона права? А ведь у Лкаш своя магия…

Я обменялся с подругой взглядами. Понимающими такими, а она мне кивнула на Лкаш. Ну вот это уж нет, перебор, методы орков не каждый переживет, и вообще, вон пусть на Хлюдовике тренируется.

Так как Лкаш расшугала всех, кто сюда обычно заглядывал, а бармен все никак не мог отойти от трясучки, лошадьми пришлось заниматься нам. Телегой тоже, и я видел, как хлыщ мелькает в окне. Надежда на то, что я сегодня поем как приличный эльф, быстро таяла, тем более что Хлюдовик показал мне в окно кулак. Да и ладно, не больно-то и хотелось.

На ужин бармен, который сообразил, что в нашем лице пришло не подкрепление Лкаш, а скорее ему подмога, расстарался от души. Разносолы были выставлены на любой вкус и цвет, Лкаш даже чьи-то ноги поставили… я старался не думать, чьи они были. И уши сомнительного происхождения. И вообще орочья еда пахнет для тех, кто запахи чует, говорят, приятно, но вот в подробности вдаваться не стоит, это я знал.

За ужином обсуждали дракона. Кто такой, с чем едят — ну, этот вопрос очень Лкаш волновал, а я и понятия не имел, что и драконы у орков делятся на съедобных и несъедобных. Но вообще, говоря между нами, орки все делят именно так. Анька постоянно порывался вмешаться и завалить нас вопросами, но нам было не до него — мы сидели и рисовали на выпрошенных у бармена засаленных листках план атаки. Даже Суса принимала участие, чем заслужила невероятное уважение Лкаш.

— От ты себе команду набрал, — довольно сказала она. — Шо пацаненок головастый… Что, Леона, сердце мое? Я про ум евонный, а не про ингредиент для супа! И девочка хороша, аппетитная!

— Лкаш, — проникновенно перебил я, — совсем небольшая у меня к тебе будет просьба. Я, так сказать, до усрачки рад, что ты с Анькой и Сусой нашла общий язык, но как-то смени эпитеты. Вон у тебя есть Хлюдовик — с ним делай что хочешь!

— Да я бабка понятливая, — захихикала Лкаш, а я познал истину про язык и врага.

Бармен, которому вы возместили простой и те немаленькие убытки, которые он понес из-за Лкаш, так расчувствовался, что бесплатно выделил нам комнаты и даже заверил, что белье в этот раз будет чистейшим. Справедливости ради — он не соврал. Спали с комфортом все — и Анька, и Суса, и Леона, и я, и каждый в своей комнатке, потому что все равно никого, кроме нас, в «Лесной дырке» не было. Лкаш тоже к себе ушла.

Я еще какое-то время сличал свои схемы с задницами и то, что мы накрутили уже с учетом поправок и магии Лкаш, а потом завалился в кровать. Да, хорошо… пока что.

Вот Кир-Хой, подумал я, уже проваливаясь в сон, так бы никогда не сказал…

Проснулся я опять от воя Хлюдовика. Сначала даже не понял — какое-то дежавю. Выл он на этот раз приглушенно, но я все равно, едва нацепив штаны, из комнатки выскочил и сразу наткнулся на такую же полуголую Леону.

— На меня не смотри, — предупредила она. — Это не я.

Мы немного попялились друг на друга, а Хлюдовик тем временем орать перестал.

— Лкаш, — и мы кивнули. — Смотри, он заткнулся уже…

Мы сбежали по лестнице вниз и вылетели во дворик. Бармен пробежал нам навстречу, бледный и какой-то прибитый. Наверху грохотали шаги — Анька и Суса. Грубж, судя по виду бармена, их сюда бы пока не надо…

— Это ты вчера — делай что хочешь, — пробурчала Леона, заглядывая в распахнутую дверь бронетелеги. — Ты ж понимаешь, это орк.

Ну орк, согласился я молча. И что теперь, раз орк, то и пожрать нельзя?

Хлюдовика внутри не было. Подушки с кровати раскиданы, одеяло тоже на полу…

— А это что? — спросила Леона, поднимая с пола знакомую тряпку фиолетового цвета. — И это?

Мантия и тюрбан Лкаш говорили о многом. Ну да, с нее сталось бы открыть дверь одним плевком. За то мы ее и ценили. Но разделась она зачем? И главное, ни один орк не мог сожрать человека за раз и сырым, а в «Лесной дырке» вроде ничем вареным пока не пахло… Правда, о вяленых орочьих закусках я слышал, никогда их не ел, но я вообще не ел мясо.

Мы выскочили на улицу. Суса в халатике при виде меня застенчиво пискнула и испарилась, а Анька, тоже в одном исподнем, растерянно пожал плечами, но быстро сориентировался.

— Она его съела, да? Целиком? А что, телегу теперь я могу насовсем забрать? А все остальное? А еда? Еду она тоже съела? А как же мы?

А мы и не знали, что ему толком ответить. На Хлюдовика мой радар не срабатывал. Я прикидывал, что делать дальше и что, если что, королю объяснять. Ну, вашего маркграфа, ваше величество, извините, случайно съели. Недосмотрели, но кто мог знать. Нет, не дракон, а орк, согласитесь, это большая разница. Для него, в самом деле, согласен, практически никакой, но…

Родной язык орков похож на карканье тысячи наших ворон. Вот примерно такое мы и услышали.

— Все, — обреченно проговорила Леона. — Наелась и песни поет. Это плохо, я ее песни всю дорогу не вынесу.

Да у меня тоже нервы были как бы не железные, но я в данном случае больше переживал — она возвращается с Хлюдовиком, частично разделанным, или бросила его останки кому-нибудь доедать. Поскольку Анька все еще вокруг нас отирался, я предпочел бы первый вариант.

— Хей, хей, Димиэль, птенчик! Убери дам и мальчика!

Не, как будто мне это видеть приятнее!

Зашуршали кусты, и мы, как говорится, взорнули.

— Ты спятила, что ли, ведьма старая? — рявкнула Леона, разворачивая и прижимая Аньку к себе так, чтобы он не мог увидеть то, что предстало нашему взору. — Иди прикройся или намагичь чего! И ему тоже…

Я, если честно, пялился на них обоих и как ни старался, взгляд отвести не мог. Ну, голая орчиха. Ну, Хлюдовик. По крайней мере, живой, вроде шевелится.

— У, сладенький! — Лкаш важно прошествовала мимо нас и демонстративно потрепала по безжизненно висящей голове Хлюдовика, болтающегося у нее не плече. — Обещала же — залюблю до смерти!

И, сверкая голым задом и каплями воды на нем и лысинке с тремя волосками, нырнула в бронетелегу.

На этом эксцессы закончились. Собрались быстро, поели вкусно, Лкаш была довольна, бармен прибито молчал. Про Хлюдовика я не знаю, ничего сказать не могу. Суса заметила, что Хлюдовик вообще живет один и весь в работе, так что развеяться, наверное, в его случае — это и хорошо. Анька все докапывался, зачем оркам столько грудей. Ну вот тебе-то какая, к грубжам, разница? И вообще — мал еще.

Я дал задний ход и Лкаш вежливо разъяснил, что с Хлюдовиком она не может делать все, что захочет. Он нам как бы нужен. Ну или хотя бы поухаживать за хлыщом, а то как-то резко — раз и в койку. Да и сама пусть прикрывается, а то мало ли что. Лкаш, которая уже топталась возле бронетелеги и прикидывала, как половчей снести дверь, махнула рукой:

— Ай ладно, пусть пока отдыхает, вкусненький мой. Переволнуется еще и сердечко не выдержит. Надо бы ему витаминчиков отсыпать! А я женщина ветреная — быстро налетела, закружила и унеслась!

Лкаш, как любая порядочная орчиха, передвигалась на шекурке. Это такое, похожее на свинью, зеленоватое животное с хоботком. Надо сказать, тварь удобная: жрет сама, чего найдет, распрягать не надо, к хозяину привязана, выносливая, молчаливая. Минус у нее был только один — воздух портила постоянно, поэтому мы с Лкаш замыкали колонну.

Итак, мы направились в Бурбург.

Тут надо заметить, что выбрать себе это место для проживания мог только такой человек, как Кир-Хой. Уже на подъезде нам начали попадаться запрещающие знаки и указатели, а потом и конные патрули. Первый патруль, пограничный, нас пропустил — видимо, посчитали, что телега потом может свернуть на перекрестке, а вот второй, когда мы этот перекресток проехали, к подобному был не готов.

— Это, — сказал старший, указывая на телегу, — производит много шума и вон какой-то зелени. Управляет ребенок. По закону нельзя.

— У нас там маркграф целый, — попытался пробиться через патрульных я. — Его машинка и водитель его.

— Вот возле ратуши его и достанете, — посоветовал старший, — как раз на территории Бурбурга: управление транспортным средством неустановленного образца — пятьсот ультов штрафа, допуск к управлению лица, не имеющего документов на управление транспортным средством неустановленного образца — семьсот ультов штрафа. И изъятие транспортного средства неу…

— А может, договоримся? — сказал я, чувствуя себя последним на этой земле говнюком. И на той, на которой я жил когда-то, тоже. Грубж с ним, с Хлюдовиком, да и Лкаш его теперь не отдаст, но телега нужна нам для охоты на дракона!

— Не договоримся мы с тобой, эльф, — отрезал старший и принялся наблюдать, что мы будем со всем этим делать.

Ну а что делать? Пришлось Хлюдовика вместе с телегой оставить. Он, впрочем, не особо и возражал, выходить отказался и, как мне показалось, рассчитывал, что Лкаш останется в городе.

Глава двадцать девятая

Насчет Сусы я все-таки успел с Лкаш парой слов перемолвиться до всех этих событий. Не зря же я ехал рядом с ней. Так что свои сомнения — подлинная принцесса или нет — я на Лкаш вывалил, а вот однозначного ответа, увы, не получил.

— Димиэльчик, красавчик, ну какая тебе вообще разница? — Лкаш после яркого утра была покладистая, что с ней в принципе бывало нечасто, да иначе я бы и не решился к ней приставать. — Настоящая она или нет, тебе-то что?

— Во-первых, у нас дракон, который принцесс, на минуточку, ест, — буркнул я. — А во-вторых, меня на ней женить собираются.

Лкаш подумала немного, почесав под тюрбаном лысую башку. Слово «ест» я явно зря вспомнил.

— Дракону так-то все на один укус будут, родненький, — беспощадно объявила она. — Что Хлюдовика, что тебя — ам, и нет никого. Хотя нет, ты-то, может, и увернешься. Вы, эльфы, такие ловкие, что со сковороды сползаете, из котла вылезаете…

Я многозначительно кашлянул, чтобы она не предавалась оркским кулинарным мечтам и вернулась к реальности. Лкаш побурчала и продолжила:

— Я ж правдоньку говорю, чего ты на меня красивым глазом косишь? Он давно не жрамши, с голодухи на первые полчаса моего неуступчивого серденька хватит. Жалко, конечно, прикипела я к нему, но вот зачем он орал «Да лучше я сдохну!»… Вообще-то обидно было, — насупилась Лкаш. — Ну а что до женитьбы, так расслабься и получай удовольствие… Ну или наоборот, напрягись. Ты ж эльф. Ну а так девка справная, аппетитная. Лопай… в смысле жамкай не хочу. И для организма полезно, слушай бабушку Лкаш! Ну и потом, сколько те люди живут? А так будет что потомкам рассказать! Шо ты, эльф, прынцессу жениться водил.

— Ты выяснить это можешь — принцесса она все-таки или нет? — перебил я.

— Да я все могу, счастье, — захихикала Лкаш, — только зачем? Ты вот лучше так посмотри: ежели она настоящая, так королевству сколько благоденствия? Девка хоть и дура пока, но сердцем горячая, рукой твердая. А ум чего, ум наберется. И опять же тебе не править, тебе рядом на стулке сидеть и эльфийскими глазами своими моргать!

Я как раз этими самыми глазами и моргнул недовольно. Очень уж орки к эльфам превзято относились. Да, сородичи, конечно, не сахар. Но я ж другой! Я ж попаданец! Я б своим радаром все заговоры раскрыл, все махинации обнаружил, сеял бы доброе и вечное, светлое и… Телевизор в каждый дом, ипотеку под три процента и не менее двух выходных в неделю… М-да, увлекся маленько.

Другое дело, что в чем-то Лкаш была права. Суса была не столько глупа, нет, все-то она прекрасно соображала, сколько — несоциализирована? Принцесса-то принцесса — или нет, — но дикая. Ни друзей, ни общения нормального. Откуда ей чему научиться, правда? А так, чем больше она с нами ехала, тем сильнее я убеждался — первое впечатление было если и не ошибочным, то быстро сгладилось. И к Аньке она добра, в обиду его не дает, и постоять готова и за себя, и за других.

Меня вот только постоянно за что-то пытается жмякнуть. Ну а с другой стороны, кто из нас без изъяна? Даже идеальных эльфов не бывает.

Так мы тащились по Бурбургу: Леона впереди, крепко схватив Аньку, рядом жалась Суса, а мы с Лкаш замыкающие. Город был — ну, впечатлял. Рай перфекциониста.

«Не плевать!», «Не кричать!», «По газонам не ходить!» — это почему-то прямо посреди улицы, и я даже головой закрутил — где газон? Нет газона. «Корубей не кормить! Штраф 100 ультов!» Корубей тоже не было, что меня ни разу не удивляло, если их не кормить, то что им тут делать вообще. Улицы как по линейке, дома все на один фасад, ровные, как пробка на въезде в город. Но зато движение в Бурбурге меня на слезу каждый раз пробивало: все едут с одной скоростью, никто не превышает, не обгоняет, пешеходы под колеса — тьфу, копыта — не лезут. Даже интересно, за счет чего местная дорожная стража делает план?

Кир-Хой жил на улице номер 10–12, в доме номер 22. Наверное, специально так выбирал, я у него никогда не спрашивал. Дом как положено: коричневый, типа что-то вроде кирпича нашего, крыша серая, окна блестят, занавески белые, как и везде, антеннка торчит какая-то, ровненькая, у меня аж глаз задергался. Крыльцо отмыто, цветы подстрижены, возле двери коврик с надписью «Пошли вон».

— Он нас не ждет, да? — как-то очень печально спросил Анька, таращась на коврик.

— Он никого никогда не ждет, — вздохнул я и покрутил ручку звонка.

Сначала все было тихо. Потом послышались шаги.

— Кто? — услышал я голос приятеля и толкнул в бок Леону, чтобы молчала. Очень хотел я Кир-Хоя разыграть.

— Городская стража!

Дверь тотчас отворилась. Ага, попался! Чтобы Кир-Хой не дал задний ход, я тут же поставил ногу на порог.

— Ты еще живой? — удивился Кир-Хой. — Надо же. И Леона. Лкаш, а ты, не приведи тьма, еще триста лет проживешь. Как было хорошо до вашего прихода! О, небеса, за что мне эти муки? Кого из богов я прогневил?

И он, понурившись, развернулся и пошел внутрь. Суса и Анька неловко затоптались.

— Давай, давай, — поторопил я. — Это нормально. Ну то есть вы потом к нему привыкнете. Может быть.

Леона, потеряв терпение, запихнула их в тесную прихожую. Там было темно, и какое-то время мы терлись друг о друга.

— Что ты меня-то за зад хватаешь? — Леона.

— Ой, прости, я думала, что ты Димиэль.

— Кто мне на ногу наступил? Красавчик, ты? Сейчас я тебя урою!

— Бабушка, не надо уши!

— Отдай топор!

— Кто на меня плюнул?

Я оказался самым проворным и очутился в гостиной еще до того, как все перестали друг на друга орать. Кир-Хой взирал на меня мрачно, как на врага. Значит, все было в порядке, стратегию можно было и не менять.

— Доброе утро, — сказал я и сел.

— Кому доброе, а кому тьма и ужас, мизинцем ударился, кран протекает, слышал, небо на землю упадет скоро, а кости показывают, что гореть нам всем в пламени сотни лет и нет спасения… совсем нет…. — с терзающим душу унынием высказался Кир-Хой, а потом покосился на прихожую. — Они там еще не поубивали друг друга? Жаль, очень жаль. Жизнь — это лишь череда страданий!

Первый выскочил Анька. Следом Леона — она вроде как на всякий случай взялась за ним приглядывать.

— Леону ты еще не забыл, — продолжал я, — а это Анька. Мальчик-гений, без шуток. Собрал такое, что тебе до гроба будет сниться. В город нас на этом не пустили, конечно.

— Пороть тебя некому, техника — это зло, она поработит мир и все разумное взвоет от ужаса, — мрачно изрек Кир-Хой. Леона дернула Аньку рядом с собой на диванчик, прикрывая ребенка от направленного горящего взгляда. Как назло, у Кир-Хоя глазищи были черные и очень страшные.

— Это Лкаш, — обратил я на себя это не особо приятное внимание. — Память тебя, надеюсь, еще не подводит?

— К сожалению, — набычился Кир-Хой. — Кости мне предрекли, что когда-нибудь тебя, старая карга, зажарят эльфы… Зажарят и сожрут. А потом отравятся. А эльфов сожрут орки. И настанет тишь и гладь. Идеально…

— А это, да встань, задница, перед тобой принцесса стоит, между прочим! Ее королевское высочество принцесса Сусанна.

Кир-Хой и ухом не повел. У него даже выражение лица не поменялось. Уголки губ опущены, веки прикрыты и космы черные так и висят, хотя прическу за столько лет поменял.

— Моя невеста.

О, эффект от моих слов появился: на лицо Кир-Хоя легла тень. Он уже было открыл рот, чтобы ляпнуть как обычно что-то, но мы успели вовремя. Я зажал говорилку, а Леона не дала Кир-Хою оторвать мне руку.

— Мы все вместе на дракона идем, — обрадовал его я.

Кир-Хой сопел, но говорить я ему не дал. Иначе сейчас мы услышим очередное пророчество с не очень приятным концом.

— Мы решили, что ты едешь с нами, — теперь можно было быстро отпрыгнуть к остальным. Коллега наш не очень безобидный и очень обидчивый.

— Нет, — ответил Кир-Хой. Это было предсказуемо. — А ко мне вы чего притащились? Попрощаться или заверить завещание? Я вам и так сходу скажу: провал вас ждет, дракон вас спалит, потом зажарит и сожрет… Выплюнет и снова сожрет. Ваши косточки будут хрустеть на острых-острых зубах!

Анька замер, Суса побледнела, открыла рот и тут же закрыла, уловив мой знак. Я как воробей стреляный знал, что к каждому чудику можно достучаться. Просто к некоторым приходится это делать ногами… или огромным дрыном.

— Мы же команда, — напомнил я, стараясь подходить, как к дикому непослушному животному. — Ты нам нужен.

— Нет, вам нужен красивый памятник на могилку. Скульптура «идиоты и дракон», — опять насупился Кир-Хой. — Зачем ты вносишь хаос в мое болото? Я только что начал жить спокойно, тихо, мирно, никто меня не трогает. Никаких концов света не по расписанию. Сижу, никуда не выхожу. Еду приносят. Мусор вывозят. Никого не вижу. Хорошо.

— Ты же скоро плесенью покроешься, — спрогнозировал я. — Ты когда последний раз вообще меч в руки брал?

— Ой, давно, — обрадовался Кир-Хой. — Когда в банк ходил деньги класть. Меч, он очень сильно усиливает взаимопонимание и честность.

— И дракон тебе неинтересен, значит. Он, конечно, ужасен, мрак, огонь и всякая другая ерунда. И мы помрем все и даже пепла от нас не останется. Но тебе же совсем не хочется посомтреть на наши мучения, да? — я поднялся, потянулся, обвел всех остальных взглядом чуть с прищуром. — Ну ладно, тогда мы пошли. Спасибо, что с порога не выпнул. И тебе занудной жизни!

Я потянул Аньку с диванчика, Леона и Лкаш тоже поднялись, одна Суса ничего не понимала и в игре принимать участия не хотела. Я скорчил ей многозначительную харю — мол, я знаю, что делаю, делай как я. Просто так Кир-Хоя не взять, только на любопытство, тлен и всякие неуемные разрушения. Я так с ним, собственно, и познакомился. Увидел, что его в жертву какому-то монтробожеству тьмы и других гадостей хотели какие-то сектанты принести. А он на камне-то лежал, потому что тщетность бытия его настигла, и он решил уйти из этого ужасного мира. Не ушел, конечно. Его и спасать не пришлось. Встал с камня, объяснил сектантам, что так приносить в жертву нельзя, мол, они завывают не так и кинжал неправильный, да и титулов у «властелина мрака и господина тьмы» как-то маловато. Некачественно все сделано, халтура.

В общем, мне даже стрелять не пришлось. Кир-Хой в два счета показал мастер-класс, как надо приносить кого-то в жертву. Вжик-вжик — двумя мечами — и капец культу. А любитель стонать «я чую, наши кишки намотают на пики» даже живописно разложил тела вокруг алтаря — чтобы красивая фигура получилась. С Кир-Хоем главное — точно знать, какие из его жалоб-предсказаний-проклятий настоящие, а какие — так, не со зла, а исключительно по воле говнистого характера.

— Что, уже уходите? Чтобы вы все ноги о порожек переломали. Зачем только приходить надо было? Натоптали, шумели, — равнодушно закатил глаза Кир-Хой. — Тогда мешок в помойку выкиньте по дороге, чтобы мне лишний раз не платить.

Я начал толкать всех в коридорчик. Суса, несмотря на все мои ужимки, артачилась.

— Почему он такой вредный? — спросила она так, что Кир-Хой ее, несомненно, услышал. — Вы же друзья!

— Не все друзья одинаковы, Суса, — преувеличенно-грустно поведал я. — Видишь, ему спокойная тухлая жизнь дороже. Без ужасов и концов света! — Я встал в проходе, развернул к себе Сусу, вдохновенно продолжал: — Это понятно. Кому хочется всю жизнь бегать за тварями, бежать от виселицы, добивать анцыбалов в болоте, бегать по лесу с крустами, драконы вот опять же… А тут — порядок, тишина и покой. Так что пойдем, милая, сами справимся.

— С анцыбалом? — донеслось до меня. — Для трупа ты отлично сохранился.

— Ага. Плевая же задачка, — как можно более спокойно отмахнулся я. Зацепило! Знаю тебя, паршивец. — На куски — бах!

— Ерунда, анцыбал твои косточки должен жевать в болоте, — заволновался Кир-Хой, задергал носом. — Ты несешь ерунду. Что значит — добивать?

— А, — протянул я и увидел, как Леона восторженно зажала Аньке рот. — Ну, то и значит… Но ты отошел от дел. Пошли, ребята.

— Стой. А круст? — он буквально подобрался, а рука поползла за пазуху, где — я знал это точно — хранился мешочек с костями. Каждая из них обещала быструю или не очень смерть. Это чтобы воображение не насиловать, а просто выбрать из мешочка. А тут оказывается, что анцыбал не приговор, круст не приговор. Вдруг и от дракона не умирают?! Непорядок!

— Какая тебе разница? — подала голос Леона. — Бывай. Всего тебе недоброго, да пребудет с тобой покой. Вечный.

Она выволокла Аньку за дверь, потом вышел я и дверь закрыл. Тотчас за ней заскреблись. Мы молчали.

— Анцыбала убить нельзя, — яростно зашептал Кир-Хой в замочную скважину. А наружу высовывать длинный нос не стал. Ну так я не гордый, я подожду.

Мы молчали не так чтобы долго. Он не выдержал уже на третьей минуте.

— Нет, вы что, серьезно? Вы там умерли что ли? Я не разрешал! Расскажи!

Я продолжал молчать и не двигаться. За дверью что-то зазвенело. Кар-Хой топал, сопел и даже поскуливал, но сдался:

— Я не могу так сразу. Мне надо собраться. Кости кинуть. Неудачный же день сегодня! Я с левой ноги встал, а это верный признак, что идти никуда нельзя.

Что-то грохнуло. Кажется, Кир-Хой бился головой об стенку.

— Завещание переписать надо. Проклятую куклу подбросить под дверь соседей. Проверить погодные условия, вдруг гроза и в меня молния попадет.

Опять грохнуло.

— Три дня дайте.

— У нас есть три дня? — спросила Лкаш у Леоны.

— У нас и трех часов нету, — ответила та, открыла дверь, на пару секунд пропала и выволокла Кир-Хоя, уже с мечом и одетого в подобие кольчуги, но все еще в домашние штаны. Он даже не вырывался — знал, что бесполезняк.

— Не надо меня так тащить, — предупредил он. — Оштрафуют же. И лапку скелета на дверь не повесили! Ограбят же! И это, у меня там еще…

— Потом доешь, если выживем, — сурово сказала Леона, закрывая дверь, и мы отправились в обратный путь — к Хлюдовику и бронетелеге.

Глава тридцатая

Да, про хлыща-то я в азарте забыл, а напрасно.

Обратно мы шли парочками. Леона с Анькой в обнимку, потому что тот постоянно порывался куда-то навостриться и нас нагреть на штраф. Лкаш с Сусой — орчиха что-то увлеченно вещала, я надеялся, что не про «Книгу о вкусной и здоровой пище орков». Ну и мы с Кир-Хоем, плечом к плечу, как близнецы-братья. Сам нарвался, в смысле — я. Пришлось и про анцыбала, и про круста, и про Аньку рассказывать. Я уже спекся где-то на середине пути, язык устал шевелиться. А еще нас штрафанули. Что было хорошо, по мнению Кир-Хоя, но в принципе ожидаемо — для нас. Потому что штрафанули именно Кир-Хоя аж на пятнадцать ультов за домашние штаны, кольчугу и меч, а мы тут как бы и ни при чем. Я даже отошел в сторону на шаг и сделал вид, что никого не знаю.

— Что-то мало, мало штрафов, — тревожно сказал Кир-Хой, рассматривая квитанцию. — Это заговор? Или совпадение?

Потом Леона на секунду ослабила бдительность, и Анька рванул через дорогу. Я так и не понял, что он там увидел, потому что еле успел его поймать до того, как он окончил свою жизнь под копытами.

— А я предупреждал! Вот, другое дело! — изрек довольный Кир-Хой. Леона, скрипя зубами, заплатила еще десять ультов в казну за нарушение несовершеннолетним правил движения и семьдесят — за недосмотр за ребенком.

Стража немного поспорила, кого именно из них штрафовать, но вариантов у них было немного. Сусу признали — правда, по гербу на плаще, а всем было известно, что принцесса пока что бездетная. Лкаш мало тянула на Анькину мать, от орков родятся только орки. Оставалась Леона.

— Почему они с тебя не взяли штраф? — удивилась Суса и ткнула в Кир-Хоя пальцем. — Ты же человек? Ну, то есть Леона его матерью быть никак не может, да?

Анька что-то вякнул, Леона тотчас зажала ему рот.

— Потому что женщина обязана за детьми присматривать, ваше высочество, — насупился Кир-Хой. — Иначе непорядок. Небо рухнет на землю, а моря зальют сушу, а суша растрескается…

— Я здесь инкогнито, так что просто Сусанна, — гордо объявила Суса. Мне показалось, что такой шовинизм ей пришелся не по душе. — Я с Димиэлем.

— Тогда почему на тебе плащ с гербом? — спросил Кир-Хой, напрочь проигнорировав то, что Суса со мной, а также то, что она любовно жамкнула меня за ляжку. В кои-то веки сказал что-то умное, значит, не зря мы его с собой потащили.

— Так ведь у меня другого нет, — растерялась Суса, а я подумал — да, действительно, надо бы ей что-то менее приметное подобрать. Иначе и дракон на Хлюдовика может не клюнуть.

Планами я поделился со своей командой, мы зашли в магазинчик, где приветливая юная орчиха — ну как юная, лет сто пятьдесят — подобрала Сусе очаровательный розовый плащик. Всего за двадцать ультов, а Кир-Хою пришлось купить штаны.

Когда мы вышли из Бурбурга, я почувствовал, что мне стало легче дышать. А вот Кир-Хой, напротив, весь как-то скукожился.

— Не люблю я это, — сказал он и ткнул пальцем в раскидистые деревья, которые окружали некое подобие паркинга. — Все торчит, растет куда-то. Непорядок, не по линеечке!

— Красиво же, — возразила Суса. — У нас во дворце тоже сад. Птички поют. Мотыльки летают.

Кир-Хой покосился на нее, скривился от отвращения и ничего не ответил. Пользуясь тем, что он ненадолго заткнулся, мы потащили его в самый конец «парковки», куда загнали Хлюдовика на карете и лошадей, а также шекурку Лкаш. Из-за нее нас и определили подальше от остальных.

— Лкаш, — застонал Кир-Хой, — опять ты на этой твари. Мы все провоняем. Я уже провонял. Я говорил, что это все хорошо не кончится. Рой мух и других отвратительных созданий будет преследовать нас днями и ночами, днями и ночами…

— А что-й тебе? — обиделась Лкаш. — Хорошая тваринка. Жрет, опять же, сама, никаких забот. Ты ее, милок, не нюхай.

— Вот тебе легко говорить!

Они бы препирались еще долго, и дело было не в том, что Кир-Хой шекурку никогда в своей жизни не нюхал. Собственно, ему было плевать, главное — найти повод поныть. Не шекурка, так еда, не еда — так постель, не постель — так очередной конец света. Пока Кир-Хой распинался и гремел костями — теми, которые у него за пазухой, — на свет выполз Хлюдовик.

Надо же, даже ожил, глазки заблестели, ну да, увидел Лкаш и нового мужика и решил, что опасность миновала.

— Хлюшенька! — Лкаш тотчас Кир-Хоя отпустила, а то я уже беспокоиться начал, очень уж она плотоядно облизывалась. Не то чтобы у нас хоть когда случались попытки сожрать ближнего своего, но орк есть орк, присматривать надо. — Серденько!

Я даже понять не успел, когда «Хлюшенька» скакнул в телегу и дверь захлопнул.

— Сладенький мой, открой! — пропела Лкаш, скребясь в двери. Я выдохнул пока что: это у нее такая игра. Ну то есть если ей надо, она проситься не станет.

— Так вот чем вы ее взяли, — сообразил Кир-Хой. — А где купили такого?

— Это маркграф Групружский, — объяснил я.

— Значит, дорого обошелся, — хмыкнул Кир-Хой. — Один был или второго она уже съела?

Мне пришлось вмешаться и напомнить Лкаш нашу договоренность: Хлюдовика в постель не тащить, ласковые слова сменить на менее кулинарные. Леона проверяла лошадей, Анька полез кочегарить двигатель.

Кир-Хой вынул кость, посмотрел на нее и заявил:

— Не знаю, зачем вам нужен этот маркграф, но ему дороги сей не пережить. Клинок я вижу в груди впалой, и колья, и копья, и все в крови… ар-рх-х! — И, не обращая внимания на задрожавшую губами Сусу, он решительно сунул кость обратно и пошел выбирать себе лошадь. Кто бы сомневался — выбрал мою. Тьфу, грубж.

— Суса? — я остолбенел. — Суса, а почему ты плачешь?

— Он сказал, что дя… де… не… до…

— Да наплюй ты на него, — посоветовал я и тотчас был притиснут к груди и — кто бы сомневался — вдоволь обжмякан. — Суса, он постоянно фигню несет. Мне вот он предсказал, что я стану разрушителем миров и угробливателем вселенных. Но я же не стал. И Лкаш Хлюдовика не съест. Я тебе обещаю.

— Это ты пока не стал, — прошелестел за моей спиной Кир-Хой, подмигивая то одним, то другим глазом. Я поежился. Ну да, мне как эльфу еще много лет жить, мало ли, как оно повернется в будущем. Не лучший пример привел. Ну и ладно, вроде бы Суса не заметила.

Мы выбрались на дорогу. Кир-Хой какое-то время молчал, рассматривая Анькино изобретение, а потом принялся за свое.

— Этого мальчика надо пороть. Загрязняет воздух. Неизвестные магические испарения нарушат экосистему, растают ледники — и все. Огромная волна нас погребет!

— Это шекурка загрязняет, а не мальчик, — возразил я.

— Нет, механизм его загрязняет, — набычился Кир-Хой. — И вообще, кто ему позволил такое делать? Оно напугает дракона. Или отравит дракона, или задавит дракона. А как же подвиг? Кстати, как вы намерены его делить? Лкаш, поди, старая карга, отхапала себе все самое ценное и эльфячьи уши? А как доставлять будете? С покупателями договорились уже? Нет? Что молчишь? Нас обманут. Останемся ни с чем. А зачем вам этот маркграф? Он мне не нравится.

— Мне он тоже не нравится, — удивил Кир-Хоя я. — Но он следит за тем, чтобы мы дракона не продали. И денег дает. И если что, напишет нам красивую эпитафию на могилку, все, как ты мечтал. Ага, а дракон — собственность короны, и нам за это четыре стандартных оклада и…

— Четыре? — взвыл Кир-Хой так, что я поскорее убрался вперед, к Леоне и Сусе. Вслед мне неслись вопли, что нас всех надули, что за четыре оклада он бы и зад свой не оторвал, что как раз это нам всем на памятники. Но так как Кир-Хой орал так на каждой охоте, мне было не привыкать.

Вечером мы приперлись на очередную стоянку. Все как обычно: мы с Леоной пошли проверять, кто там рядом водится, Хлюдовик ныкался от Лкаш, Анька воровал еду, Лкаш и Суса обустраивали лагерь, Кир-Хой ныл. Надо сказать, что с участием орка многое стало намного проще. Во-первых, Лкаш много усилий не требовалось, чтобы одним взмахом ручки соорудить нам постели из лапника, а во-вторых, она отвлекала внимание Хлюдовика на себя. Анька, когда мы вернулись, как раз вылезал из танка с добычей.

Минус я все-таки нашел: то, то можно было есть мне, стремительно заканчивалось. И Суса, повернувшись в сторону бронекареты, мстительно прокричала, что Хлюдовик все, что мне было можно есть, специально сожрал. Ну, у меня еще ветки мои оставались, хотя, конечно, какая это еда…

Вообще я не планировал выставлять караул. Бессмысленно, когда орк, у них сон чуткий, да и кто подойдет вообще, особенно с учетом шекурки: где она — там орки, где орки — лучше не ходить. Но Кир-Хой решил иначе. Он полагал, что пока мы спим, нас обкрадут, уведут лошадей, разберут телегу по винтикам, а Лкаш кого-нибудь точно сожрет. Я стоял, слушал их с Леоной ругань — ностальгия! — и услышал, как сзади приоткрылась дверь.

— Эй, ты, ушастый.

Я этими ушами даже не повел.

— Эльф!

Ноль реакции.

— На, держи.

Вот это другое дело. Я быстро обернулся, схватил паштетик — ага, припрятал, — и изобразил все внимание.

— Твоя орчиха больше на меня кидаться не будет?

Я пожал плечами. Может, будет, может, нет. Мало ли, какой симпатичный крестьянин попадется в следующей деревне.

— Этот мужик ей зачем?

— А, этот, — как можно равнодушнее сказал я. — Он не по этой части. Он по мозгам больше.

— Ест? — выдохнул Хлюдовик и на всякий случай отступил назад и в двери оставил только щелочку.

— Еще как, — признался я. Дверь закрылась — хлыщ ушел в подполье.

Ночь прошла спокойно. Даже Хлюдовик с утра не орал, но, может быть, потому, что я как раз под утро дежурил. Разбудила меня Леона.

— Хорош валяться, голомордый, — она потыкала меня рукояткой топора. Нежно, правда. — Вставай, карауль.

— Да на кой грубж? — попытался я отбрехаться. — Тут кроме нас никого, кому мы сдались?

— Я все слышу, — отчетливо объявил Кир-Хой, и мне волей-неволей пришлось встать, уступив Леоне нагретое место, и начать прохаживаться вдоль лагеря.

Хорошо все же, что бы там Кир-Хой ни стонал. Лес спит, только кроны высоко качаются от легкого ветра. Тепло, в траве бегает ночная мелочь, порскают ночные бабочки над костром, в чаще кого-то, видимо, жрут. Умиротворенно всхрапывает Лкаш, так, что я даже на время глохну, Суса во сне хмурится, а красивая она все-таки, почему я не человек? Анька дергает ногами, наверное, куда-то бежит. Вот как в старые добрые времена. И чего я подался на пенсию? Я ведь по меркам эльфов ребенок еще! Мне бы охотиться и охотиться, я ведь скучаю, тоска и тлен! Может, плюнуть на все, собраться опять после того, как дракона завалим, найти интересный заказ? Такой, чтобы ух! Правда, с ухами у нас как-то негусто, но можно попробовать пойти на север. Там оборотни, за них много денег не платят, но зато в Линте, в соседнем королевстве, где у этих оборотней самое логово, за их истребление дают рыцарство и земли. Лкаш оно, конечно, ни к чему, да и Кир-Хой откажется — Линт для него слишком расхлябанный, — но нам с Леоной самое то. Опять же, меня женить хотят, ее замуж выдать. Сбежим с собственных свадеб, а почему бы и нет?

Я подошел к костру, покидал туда веток. Становилось свежо, поэтому я подошел к Кир-Хою, стянул с него одно одеяло — у него еще три есть, не околеет, — и укрыл Сусу. Постоял, посмотрел на нее. Грубж! Ну как-то это несправедливо.

Начинало светать. Я еще подождал, потом объявил побудку. Собрались и поехали.

Так мы тащились три дня. Происшествий никаких не случалось, разве что Хлюдовик обожрался чего-то, то бегал в кусты, то лежал и стонал. Я вспомнил мрачное пророчество Кир-Хоя — сам он о нем, похоже, уже забыл, — Суса тоже встревожилась, но подсуетилась Лкаш. Не знаю, что она там в карете с Хлюдовиком делала, может, травами откормила или еще что, но наутро он был уже огурцом, даже выполз позавтракать вместе во всеми. Правда, все больше молчал.

Впереди маячили горы. Мы были почти что у цели. Вечером в очередной раз отработали план, внесли поправки, распределили роли. Сусу оставляли с лошадьми, как она ни противилась, но мы объяснили — снабжение утратить нельзя. Кир-Хой, как всегда, напророчил, что из боя вернутся не все, но так как поименно он назвать затруднился, а Хлюдовик был жив и здоров, я махнул рукой и посоветовал ему не выеживаться.

Было несколько тревожно. Я сначала валил на Кир-Хоя, потом понял, что дело не в нем. Радар. Вот что сейчас орало такими иерихонскими трубами, что лучшее было — взять манатки и валить. Только что было некуда, да и нельзя. Все, поздно. Но я изначально знал, что дракон — это жопа, что же сейчас-то не так?

Я жевал свои листики и думал. Смотрел на горы поверх голов Сусы и Лкаш. Вот закончится реденький лесочек — и все. Начнется работа, Димиэль. Кто знает, может, последняя.

Затрещали кусты. Никто внимания не обратил — Хлюдовик все еще периодически отлучался. Лкаш сказала — небольшой побочный эффект. Я неохотно повернул голову — мало ли, еще и этот хлыщ какое дерьмо притащит, но Хлюдовика не увидел.

На нас стоял и пялился пожилой удивленный хоббит.

Глава тридцать первая

— Здравствуйте, — сказал хоббит, чуть поклонившись. — Счастлив представиться! Я — Кенни. То есть с удовольствием откликнусь на это имя.

Хоббит как хоббит. Откуда он взялся? Маленький, глазки восторженные, круглые, щечки пухлые, кудряшки на голове. И радость на мордашке, все хоббиты такие, как будто они только что вылупились и мир им полянка с цветочками, а не мрак, кровь и разнузданный разврат — это по словам Кир-Хоя.

Появление хоббита на всех подействовало по-разному. Я оглядел всю нашу компанию: Суса расплылась в улыбке, Леона воспользовалась моментом и стащила у Хлюдовика кусок вяленого мяса — я сглотнул слюну. Анька чего-то жевал, хоббит его не заинтересовал. А вот Лкаш облизнулась два раза. Кир-Хой сидел с привычно каменной мордой.

— О, драгоценные мои! Предлагаю вам экскурсию к Великаньим горам, — продолжал хоббит, размахивая рученьками. — Самые интересные места, самые загадочные ямы, самые красивые водопады. Гарантирую, что ваше сердце не останется равнодушным! Эту поездку вы будете помнить даже в старости! Все самое-самое, другие гиды вам этого не покажут. Всего тридцать ультов.

Ага, смекнул я. Гид по местным достопримечательностям. Все, что мы можем и так посмотреть, но за деньги. Наверное, еще и кормить потребует. А все знают, что сколько хоббита ни корми, он в себя еще столько же упихать сможет. И пусть его раздует от съеденного, назад не вернет.

— Не, нам не надо, — пожала плечами Леона, и в этот момент из кустов вылез Хлюдовик.

— Иди сюда, блюдечко мое, — позвала его Лкаш, но вместо хлыща оживился хоббит. Он просиял милой улыбкой, подбежал к Лкаш и шлепнулся рядышком, сложив ручки на коленках.

«Так дело не пойдет, — подумал я, закусив губу, потому что Лкаш как-то оценивающе на хоббита посмотрела. — Нам не хватало еще воплей Ассоциации Гидов — “О, Элберет! Они сожрали Кенни!”»

Хлюдовик, довольный сменой жертвы, уселся рядом с Кир-Хоем и тут же поцапался с ним: оказалось, что он не заметил драгоценные кости и сел прямо на них. К счастью, хлыщ был легкий, кости не пострадали, ну и Кир-Хой за мечи не хватался, так, только проклятиями сыпал и пальцы веером расставлял. Хлыщ на удивление тоже не отставал: губу выпятил, глаза прищурил и что-то шипел. Кенни наблюдал за нами.

— Ну так что? — спросил он. — Когда хотите выдвинуться? Прямо сейчас или завтра утром? Сейчас можно увидеть ночное сияние над озером, а завтра — завтра будет горный рассвет. Всего тридцать ультов. Расскажу про черную-черную комнату и про гроб на колесиках!

Ну, это мне было знакомо еще по той, прошлой жизни. Как куда ни приедешь — везде русскоговорящие гиды. Половина живет в условиях гастарбайтеров, за второй половиной гоняется полиция. На местном языке знают ровно три слова, из них два — нецензурные, а ломят «индивидуальные экскурсии» за триста евро на дрянном джипе, по которому давно пресс плачет. Моя теща в Израиле, услышав от потенциального «гида» родное «шалом», так понесла чесать на иврите, что гид слился, даже не став нас уговаривать.

— Зачем ты нам нужен, хоббит? — наконец проснулся Кир-Хой. Он тщательно пересчитал кости, отвернулся от Хлюдовика и теперь был готов к разговору. — Мы тебя не планировали. Изъян в плане чреват огромными неприятностями, мне ли не знать. Мы и сами дойти можем!

— А мне он нравится, — заметила Суса. — Такой милый!

Хоббиты все милые, вздохнул я, но пока не вмешивался. Больше слушал радар.

— А самые смелые могут увидеть гнездо дракона! — Кенни уже вошел в раж. Он даже посучивал мохнатыми ножками. — Мы пройдем по Лысому хребту и заглянем в самое логово! Я эту короткую дорогу хорошо знаю!

Мы переглянулись: я, Леона, Лкаш и Кир-Хой. Потому что никакого Лысого хребта на карте не помнили. У Леоны была самая лучшая память, но и она незаметно для остальных покачала головой.

— Всего тридцать ультов, — еще раз напомнил нам хоббит. Похоже, заметив какой-то интерес, он прибавил: — С каждого.

Вот падла мохнатая.

— Это много, — сказала Лкаш и погладила Кенни по голове. — Давай сто за всех.

Кенни призадумался.

— Это мало. Двести.

— Сто десять.

— Сто девяносто пять.

— Сто одиннадцать.

— Вы часом не охренели? — спросил я. — Слушай, Кенни, нам твои услуги без надобности, так что вали-ка ты лучше отсюда.

— Согласен, — кивнул Кир-Хой и снова принялся за еду.

Леона ткнула меня в бок, надо сказать, довольно больно.

— Нет, — категорически помотал головой я. — Во-первых, мы… — я наклонился к ней ниже. — Что, опять весь план переделывать? Только что все просчитали!

— А во-вторых, — Лкаш тоже повернулась к нам и говорила так же тихо, — что это за Лысый хребет? Ты знаешь Лысый хребет, серденько мое сладкое? Я вон знаю только один, — и с этими словами она сняла с себя тюрбан и продемонстрировала всем, кто еще не видел, свои три волосины. Суса ойкнула.

— Это конура твоя лысая, а не хребет, — буркнул Кир-Хой, — старая ты трещина. Пусть валит отсюда, пока я его тебе не скормил.

Что-то он был сегодня не в духе, поэтому я немного ослабил бдительность.

— Но сто ультов я ему не отдам, — сказала Леона.

— Я хочу посмотреть, — Суса подергала меня за рукав. — Димиэль, это же интересно! Мы увидим его, а потом как…

— Тс-с, — цыкнул я и посмотрел на хоббита. Но тому, похоже, было совершенно пофиг, зачем мы сюда приперлись вообще. Он разглядывал то, что мы едим, то, на чем мы приехали, и, видимо, понимал, что продешевил.

— За час, — вздохнул хоббит. — Тридцать ультов с каждого за час.

Ну и что теперь делать? Я задумался. Ночью дракон может спать. Спит ли он днем — неизвестно. Драконы — существа в этом смысле непредсказуемые. Надо было бы пошептаться, но Хлюдовик уже поднялся и, кажется, собрался смотреть на собственность короны. Анька, который все это время молчал, что ему было несвойственно — а, вот в чем дело, у него что-то в зубах застряло намертво, — вскочил и всем видом выражал готовность. Ну уж нет. Я обменялся взглядом с Леоной, она кивнула.

— Вот что, Кенни, — важно изрек я, поднимаясь. — Мы пойдем вчетвером, и сто ультов на всех разом. Идет?

— Спасибо-спасибо! — запищала Суса, кидаясь мне на шею, и я в очередной раз утонул в ее мягкой груди. Грубж.

— Суса, милая, сейчас мы идем без тебя, — прошептал я ей на ухо. — На разведку. Дракон может неадекватно на тебя среагировать. Как ты тогда его поразишь?

Я в принципе не очень себе это воображал, но главное было — отговорить Сусу. Не орать же, в конце-то концов, на ее королевское высочество, к тому же при этом полурослике. Я его в первый раз вижу.

Кир-Хой поднялся.

— Втроем, — веско заметил он, а я понял, что он прав. Да, кто-то из нас должен остаться тут: мало ли что. Может, этот хоббит нас куда-то заманивает. — Идем я, ты и Леона. А Лкаш останется тут.

— С моей сладенькой булочкой! — взвизгнула Лкаш и в воздухе чмокнула Хлюдовика. Тот слегка побледнел и приосанился. Сие значило — сейчас пойдет речи толкать.

Нужно было срочно вмешаться.

— У нас на всех денег нет, — громко сказал я. — Поэтому идут самые выносливые. Заодно проверим, насколько хороший гид этот Кенни. Ну, чтобы он нас не надул.

— Самый лучший, — Кенни прижал к груди мохнатые ручки. — Больше никто вам так не расскажет и не покажет! Согласен, сто ультов за вас троих за все время экскурсии.

— Восемьдесят, — отрезала Леона и вручила ему половину. — А вторую получишь, когда вернемся. Будешь гнать нам лажу — скормлю вон ей, — и она указала на Лкаш. — Бабушка у нас любитель копченых волосатостей.

Собрались быстро. Анька, который в конце концов разлепил свои челюсти, получил подзатыльник от Лкаш — интересно, что он там сожрал? Я предпочитал оставаться в неведении.

— А хоббиты долго живут? А что будет, если вам волосья повыдергать? А я слышал, что вас можно под водой несколько часов головой вниз держать. А правда, что если вам отрубить ногу, то новая вырастет? Не знаешь? А давай проверим?

Кенни деликатно жался в углу полянки. Наконец мы к нему подошли — я, Леона и Кир-Хой. Радар все еще матерился, но с Лкаш я был спокоен. Если уж кто и мог одним плевком разнести любую рать, так это орк. В крайнем случае я знал — она пожертвует Хлюдовиком, потому что к Аньке и Сусе благоволила, а это был самый оптимальный исход.

Мы выдвинулись. Ночь была поразительная — тихая, яркая, на небе миллиарды звезд, такое только в горах увидишь. Но до гор, как сказал Кенни, еще час ходьбы по этому полулысому лесу. Впрочем, мы не спешили особо никуда, поэтому шли себе довольно спокойно. Только Кир-Хой зыркал по сторонам.

— Не нравится мне все это, — сказал он мне, когда Кенни немного забежал вперед и ждал нас там, что-то бормоча про достопримечательности. — Ну вот куда мы премся на ночь глядя? На верную смерть?

— Мог бы и там меня поддержать, — огрызнулся я, — что ты теперь-то ноешь?

— Посмотрите направо! — прокричал Кенни, а я подумал, если он будет так орать, то грубж нам, а не Лысый хребет. — Направо вы видите останки старой башни! Когда-то здесь был город! Очень-очень давно!

Мы послушно повернули туда головы, даже Кир-Хой перестал нудить. Но почему-то ничего не увидели.

— Где башня-то? — спросила Леона. — Тут только деревья.

— Во-он там, — неопределенно указал хоббит. — Туда, туда смотрите. Ниже. Прям совсем низко. Видите? Ну что же вы так.

Если бы цель у нас была действительно экскурсия, а не дракон, то уже можно было бы начинать бить Кенни. Ясно же, что он такой же гид, как я маг-лекарь. Сорок ультов ему заплатили зря. Впрочем, что тут шастают разные нелицензированные личности, меня не удивляло. Идиоты, которые лезли, куда не просят, были всегда и везде, а раз находились непуганые идиоты, то обязаны были объявляться и те, кто очень хотел на них заработать. Вот Кенни, например. Караулил, наверное, может, заметил зеленый дым и…

Дым?

— Что? — переспросил я сам у себя, хотя и так было все очевидно.

— Еще сто ультов, — Кенни, подбежав мне прямо под руку, подергал меня за рукав. — Только сразу.

С кривыми от досады харями мы наблюдали, как нас догоняет бронетелега. Рожа Аньки сияла в свете фонаря, а на броне восседала Лкаш. Она развела ручками — мол, ну а что я могла с ними сделать? — а я сплюнул. Ну конечно, что ты могла, да что угодно, яга старая!

— А мы весь лагерь собрали, — издалека заорал Анька, — бабушка так быстро-быстро, я даже доесть не успел!

Ага, сдал! Я показал Лкаш кулак, она только захихикала. Да-да, Димиэль, орчиха — это тебе не анцыбал.

Мы вскарабкались на броню.

— А где Суса? — опомнился я. — Вы же лагерь свернули?

— Так за нами едет с лошадушками! — успокоила меня Лкаш. — Не боись, красавушко!

Да, со злостью подумал я. Ей легко говорить. Это уже не разведка, а какое-то ай-нанэ-нанэ. Не хватало только песни начать орать.

Я немного попрепирался с Леоной и отправил ее к Сусе, на всякий случай. Кенни все нес какую-то ерунду и советовал посмотреть то направо, то налево, и от этого Анька крутил головой, а телега сносила деревья. Хлюдовик, который сидел внутри и, наверное, что-то жрал, от столкновений постоянно вскрикивал и ругался.

Лес кончился. Анька торжественно переехал последнее дерево, и перед нами открылась долина.

— Вы правильно сделали, что поехали ночью! — воодушевился Кенни. — Днем здесь такая толпа народу! Не протолкнуться! А сейчас — красота! Никого! Вдохните полной грудью, посмотрите на этот простор!

Мы послушно уставились на простор. Ну, такое. И вопль Кенни разносится по всей долине, как он не охрип-то еще так орать.

— Посмотри-ка туда, — толкнул меня в бок Кир-Хой. — Только башкой не верти. Я предупреждал. Никогда ты меня не слушаешь.

Я, чувствуя какую-то неприятность, и не потому, что Кир-Хой так сказал, а просто… радар кольнул в задницу, — перевел взгляд левее.

— Что это? — шепотом спросил я. — Это чье?

— Я почем знаю? Может, эльфячьи?

Все может быть, подумал я и сглотнул противную вязкую слюну. Ну мало ли… может, сорвался откуда? Глянул наверх — ну да, какая-то скала… Так что труп в принципе никого удивлять не должен.

Дальше я стал намного внимательнее. Хоббит двигался быстро, как я ни звал его, к нам залезать отказывался, но и Анька особо не гнал. Я посматривал назад — Суса с Леоной нас не догоняли.

Грубж. Они даже из леса еще не вышли. Не случилось ли чего?

— Хватит ныть, — ткнул я Кир-Хоя. — Без тебя тошно.

— Я пою.

Спустя какое-то время я засек еще что-то под камнями. Косточки какие-то. На полдюжины скелетов. Даже не смог рассмотреть чьи, но Лкаш — та учуяла. Я постучал по броне, привлекая внимание Аньки, и еще раз бросил взгляд в сторону леса.

— Стой. Разворачивайся.

— Что там? Что такое? — засуетился Кенни. — Ой, ой, мы так не успеем пройти по хребту и встретить рассвет!

— Ты куда нас затащил, грубжево отродье? — рявкнул я. Получилось не особо внушительно… минус эльфов, что делать. — Ты количество трупов вокруг видел?

— Ай, видел, — сразу заробел Кенни. — Это дикие туристы. Ходят неприкаянные, пропадают… Не надо на них обращать внимание.

Я прислушался сам к себе. Посмотрел на горы. Ну, вроде тихо. Откуда покойники? В самом деле на скалы карабкались? С них станется…

Я даже не сразу сообразил, что Кир-Хой перестал петь. Посмотрел туда, куда он повернул голову.

— А это что? — прошипел я. Хоббит уже болтался напротив нас троих — потому что Лкаш ничего не стоит вот так его подцепить и поднять. Хорошо бы не придушила, пока он во всем не признался. — Обгорелый куст откуда?

— Да тут нет никакого куста! — взмолился Кенни.

— Конечно, нет, полудохлик, его кто-то сжег! — прошипел Кир-Хой. — Все, поворачивай колымагу! — и он застучал по броне, как незадолго до того стучал я.

— Стой, — вдруг скомандовал я. — Погоди. Пока ведь все тихо? Анька, давай самый малый вперед. А ты говори, что тут происходило?

Хоббит замялся. Я по глазам его бегающим видел — думает, как бы половчее соврать.

— Еще одна д-д-достопримечательность! Д-д-дракон, — выдавил он. — Пусть госпожа орка меня разожмет немного, а то мне страшно.

— Если она тебя разожмет, ты прямо под эту машинку брякнешься, — предупредил я. — Ты бы лучше просил, чтобы она тобой не закусила. Так что дракон?

— Д-д-денег стоит, — всхлипнул Кенни. — Это вот все те, кто деньги хотел.

Я начал о чем-то догадываться.

— Охотники?

— Д-д-да.

Лкаш опустила хоббита на броню.

— А почему они здесь, а, булочка моя? — пропела она. — Ну, как бы дракон-то еще далеко?

— Уже нет, — отозвался Кир-Хой, и мне бы хоть что-то понять. Но вот грубж, это минус того, что радар постоянно на страже. Я привык.

— Ну, часа три нам еще до него, — прикинул я. — По этой долине. Телегу все равно придется оставить, она ведь там не пройдет?

— Посмотри на небо, идиот, — перебил мои рассуждения Кир-Хой, и вот тогда я понял, почему и Лкаш замерла. Только Анька все еще ехал и ехал.

Вдали пока была неясная точка, но она приближалась, слишком быстро, слишком неотвратимо. Вот уже и крылья можно было рассмотреть, и даже пасть.

— Бегите! — просипел Кенни, но с места не двинулся. — Бегите скорей!

Глава тридцать вторая

— Идиот!

Я не стал выяснять, кому именно Кир-Хой это крикнул. Всматривался в темноту: где Леона и Суса? Не вышли из леса? Что-то случилось? Там сейчас безопаснее.

Кенни шмякнулся на броню и прилип к ней. Кир-Хой, наоборот, встал в полный рост, рядом — Лкаш. Анька заглушил движок, и совсем некстати дверь открылась и высунулся недовольный происходящим Хлюдовик.

— Почему мы стоим?

— Внутрь! — рявкнул Кир-Хой, поднимая руку с мечом. Возымело — хлыща как сдуло. А я стоял и думал — что делать?

Как мы так влипли?

Убью хоббита, решил я, если сам еще выживу. Но потом непременно убью.

Дракон приближался. Огромная махина. Не различить ночью, даже при свете звезд, какого он цвета. Но какая разница, какого цвета жопа, если она способна одним неловким движением смять пристойного эльфа в лепешечку?! Он летел высоко, слишком высоко, чтобы я в него мог попасть, и вся надежда была на Лкаш. Она стояла, сдвинув тюрбан, вытянув руки, мы с Кир-Хоем прикрывали ее как могли, хотя смысла в наших действиях не было. И у меня только мелькнула мысль — это чудо, что они поехали следом за нами. Или нет?

Вверх метнулась мощная стена воздуха. Слишком мощная для такого дрища как я, и что дракон словно налетел на воздушный поток, я увидел уже сам в полете. Лкаш, как обычно, не рассчитала. А я шарахнулся о землю и отключился. Но эльфийский череп крепкий, так что провалялся я какие-то секунды. Когда открыл глаза, дракон еще кувыркался, но оставался в небе, а Лкаш все держала руки перед собой.

Странно, чего это дракон до сих пор не сидит перед нами на полянке и не разевает голодную пасть? Почему? Ответ ударил по мне как молния в дерево. Он не планировал на нас нападать! Просто летел себе по своим делам, может, княжной какой подкрепиться — а тут мы!

Лкаш снова ударила его воздушной волной. Все, что она могла сделать, сбить ему ориентацию, потому что волну дракон как угрозу расценит не сразу. По-моему, она делала это зря. Только внимание привлекла, а мы не готовы!

— Стой! — хрипло крикнул я, но орчиха вошла в раж и меня не услышала. — Стой, он не нападает!

Сыт? Возможно. Все-таки убью Кенни.

Дракон еще раз повис вниз башкой, пролетел так, потом взмахнул крыльями. Я поднялся, начал взбираться на танк. Лкаш решила сменить тактику.

— Стой! Стой! — выдыхал я. — Лкаш, подожди, пока он нас не заметил!

Наверное, было поздно. Дракон отлетел на приличное расстояние, кружил теперь так, что его и не достать, но и лететь в прежнем направлении явно не собирался. Если бы он один раз сковырнулся, может, и решил бы, что у него координация слегка нарушилась, но два удара что-то пробудили в его зачатках мозгов. Где-то вверху рядом с головой дракона вспыхнул крошечный огонек, а потом еще один. Вот только этот первый по мере приближения он все рос и рос…

— Щит! — кажется, у меня прорезался строевой голос. Лкаш по-старушечьи хекнула и выставила грудь вперед. Перед ней мелькнуло голубоватое свечение. Вот только маленький щит! Маленький!

Кажется, у меня сердце встало. Огромный клубок пламени шандарахнул по магическому препятствию. Броня под ногами почернела. Щит тренькнул — и нас всех унесло с бронетелеги.

— Прячьтесь!

У Лкаш перезарядка. Мы не огнестойкие. Успел Анька закрыться? Оставалось уповать, что телега защищена немного магически и броня поможет. Я червяком вполз глубже под днище и залег между Лкаш и Кир-Хоем. В ногу мне кто-то вцепился. Кенни? Прибить бы его, да некогда и не повернуться. Только бы не выскочили Леона и Суса! Слишком лес уже далеко, Лкаш, даже перезарядившись, не достанет! Ну и Анька не вздумал бы сейчас дать полный ход прямо по нашим головушкам.

Жар окатил нас всех второй волной. Кир-Хой рядом бубнил о «восставших мертвецах» и о «воскрешении из пепла буйных призраков». Я не хотел быть призраком, у меня вся жизнь была впереди и столетия плотских удовольствий, и паштеты недопробованные, и в отпуске я не побывал. Вот даже странно, на пенсию выйти мне захотелось, а почему не в отпуск уйти?

И где эта хваленая эльфийская магия, когда на меня дракон огнем плюется? Но ответить мне могла только Лкаш — забористым орочьим матом. Мы схватились друг за друга. Кости Кир-Хоя впились мне под мышку, надо ему сказать, чтобы жрал больше, а то чисто скелет. И зажмурились.

Огонь накатил еще раз — и наступила тишина.

Из узкой щели из-под бронетелеги я видел, как дракон взмахнул крыльями, приблизился, завис. Но видимо, мы сидели так тихо, а танк был темный, зеленый дым больше не исторгал, что дракона это смутило. А может, он самоуверенно подумал — если там есть чем — что мы все зажарились. Ну, как все остальные, которые к нему в гости ходили. Но улетать не спешил.

Добегались. Попались, как орку в суп.

А Хлюдовик, между прочим, сидит в безопасности… Анька тоже. Это хорошо.

— Кир-Хой, — прошептал я, — переползай внутрь.

— Зачем? — не понял тот.

— Потому что ты с краю лежишь.

Я говорил, что в такой ситуации не до тупого геройства и надо выполнять приказ того, кто командует? Я услышал, как лязгнула дверь — Кир-Хой пытался ее открыть, но хлыщ наверняка заперся! Вот же скотина! Вся надежда была на Аньку. Не готовы мы оказались вот так — к внезапному столкновению.

— Попробую его сейчас пламенем, — спокойно сказала мне Лкаш. — Ты, если что, милок, не поминай лихом старуху.

Пламя на пламя? Или пан, или нам всем тут сразу крышка. Дракон быстро сообразит, что у него под боком соперник. Или успешный охотник. А это уже бой не на жизнь, а на смерть. Нельзя, нельзя, чтобы дракон мог в схватке летать! Я корячился, выбираясь из-под бронетелеги. Грубж, зацепился еще чем-то…

— Нет у нас выбора, — продолжала Лкаш, выползая за мной следом.

— Есть, — заупрямился я. Есть, должен быть, но какой? Как уйти-то от этой твари? — Сбей его! Просто сбей. Он сейчас подберется поближе.

Лкаш повернулась на спину, я тоже. Вон он, тварь, присматривается. Лязгнула дверь — Анька, молодец. Хотя бы Кир-Хой сейчас ушел от верной смерти.

А потом я оглох. Какой там дракон — ну то есть я его видел, и видел, как мимо него пролетело что-то яркое и усвистело куда-то ввысь. Дракон ошалело захлопал крыльями и завертелся на месте, потом начал подниматься.

Я явно видел, что будет дальше. Сейчас он наберет побольше воздуха и начнет пикировать. Доли секунды. Которых у нас с Лкаш нет.

Плотная стена воздуха накрыла дракона в тот самый момент, когда из его пасти — я мог ее рассмотреть — показались первые язычки пламени. Драконов огонь опалил его самого, стена отшвырнула в сторону, и я не услышал — почувствовал, как он грохнулся наземь. Сколько он так пролежит? Добьем? Нет. Мы не готовы.

Орочья магия поволокла меня и впихнула в дверь танка. Успели мы как раз вовремя — Кир-Хой пытался оторвать Хлюдовику голову. Причем хлыщ неожиданно успешно огрызался. Значит, это он пальнул из Анкиного ружья. Невовремя! Сначала Лкаш поторопилась, потом этот. Сразу видно, что без плана мы в полной жопе.

Лкаш захлопнула дверь, оттащила Хлюдовика от Кир-Хоя — или наоборот. У стены я приметил Кенни — ага, Лкаш и его прихватила, молодец, бабка, а то я про него что-то и позабыл. Я, когда ко мне слух вернется, с тобой еще поговорю, гид хлебобулочный.

— Лкаш, — проорал я, сам себя ни грубжа не слыша, — а вот теперь — гони! Пока он не очухался!

Лкаш не надо было долго просить. Кир-Хой что-то крикнул — видимо: «Держитесь!» — и сам схватился за какую-то перегородку. Лкаш подобралась, ручки выставила, выдернула пару волосин — пусть не сделала то, о чем ее Анька в «Лесной дырке» просил, а иначе решила задачу, но мы погнали.

Судя по тому, что Анька пролетел по всей телеге и вцепился в Кир-Хоя, что хлыща мотало во все концы, а хоббита вообще не было видно, дернуло нас неслабо. Грохнемся — костей не соберем. Но это было спасением — хотя я понятия не имел, в какую сторону мы летим. Хорошо если не к дракону, а наоборот. Эффективно, грубж побери, иметь в команде орка. Такого, как Лкаш. Если бы не она, мы бы там уже догорали.

Я не слышал треск, просто понял, что мы валимся на деревья. Опять повезло. Если дракон еще не очухался. Нас всех поотрывало, свет погас, меня кто-то пнул ногой в зубы, потом я ударился головой и отключился.

Пришел в себя от того, что меня гладили по голове. Бережно, значит, не Лкаш. Может, Леона?

— Моя красавица, — простонал я и обнаружил, что слух немного вернулся. Дело привычки, наверное, Анькино ружье.

— Димиэль, любимый!

А, это Суса, кто же меня еще так называть будет.

— Сусанна? Где ты была? То есть я хочу сказать, хорошо, что…

— У меня шекурка убежала. И я за ней, а она от меня. И ест. А я не знаю, что делать, и воняет она так, что не подойти. Но я ее поймала и мечом по хребту дала понять, что со мной шутки плохи! А потом меня Леона нашла, мы немножко поговорили о своем, о девичьем. А потом мы услышали треск. Вот.

Исчерпывающе! Я, кряхтя, повернулся. Лежал я на земле, прикрытый новым розовым плащом принцессы. Анька рядом сидел, убитый в хлам, морально, конечно. Он-то в шлеме, не пострадал.

— А где остальные?

— Допрашивают!

А-а! Я подорвался, зашатался, чуть не упал. Потом, когда в голове перестало крутиться, рассмотрел в предрассветной мути Анькино изобретение… Да. Грусть, иначе не скажешь. Ведь крутая же штука — эта бронетелега — и от огня защитит, и полетные свойства хорошие.

Я не знал, способна ли теперь она двигаться. Скорее нет, чем да. Покорежило ее знатно — колеса-гусеницы вразвалку, трубы покосились, дверь внутрь на одном шурупе висит, но мы хотя бы спаслись. А вот как дальше — уже вопрос. И лошадей мало. Можно сказать, что все, мы приехали.

Так, если этот кролик, то есть хоббит, еще живой, я его сам сейчас размажу!

— Я не винова-ат! — донеслось до меня. Все-таки слышал я еще плоховато.

— А кто виноват? — Кир-Хой. — Кто у нас всадник апокалипсиса, черная звезда, взошедшая на наш небосклон?

— Булочка, не ври бабушке Лкаш! Бабушка Лкаш сейчас очень злая! — Ну, это понятно.

— Я же тебя, волосатик, сейчас на ремни порву! — а она могла, у Леоны прадед отличный кожевенник был.

— Я просто денег хотел! Денег! Я говорил же! Ну, смотрю, вы идете, туристы! — охал хоббит и хватался за бока. — Богатые, вот финтифлюшек при себе много. Лошади тозанской породы. Чай, не обеднеете от ультиков.

— Какие мы тебе туристы?! — рявкнул Кир-Хой, но вовремя заткнулся. А Кенни опять начал:

— Я не винова-а-ат! Я просто гид!

Видимо, это все повторялось по грубж знает какому разу.

Я вошел в круг, где слабо полыхал костер. Его наличие я списал все же на то, что была темень, а не на то, что Лкаш была злая и голодная. И сел на пенек. Все сразу посмотрели на меня. Ну да, я же типа начальство. Второе начальство в виде Хлюдовика с неожиданной для хлыща экспрессией матюкалось внутри развалин бронетелеги. Я даже заслушался, но потом повернулся к хоббиту.

— Сам ты что тут делал? — спросил я и потряс головой. Напрасно — мне только еще хуже стало.

— Живу я тут, — понурился хоббит.

— А почему тут?

— А меня выгнали. Сказали, что я… что я… я…

— Ну? — Леона потыкала его рукояткой топора. Помогло.

— Я всех обманывал, — всхлипнул Кенни. — На деньги. Я жадный. И им надоело. А теперь я тут живу. Я тут правда все знаю. Только вот дракон…

— Что дракон? — я вздохнул. Ну что дракон, дракон теперь в курсе, что мы сюда притащились. Наверное, оклемался уже и свалил. Может, и нет, конечно, может, нам повезло и он что-то от удара себе повредил. — Те останки, которые там валяются, тоже твои туристы? Или охотники? А? И не ври!

Кенни промолчал. Он понимает, что мы ему ничего не сделаем… или наоборот.

— И много денег ты уже заработал?

О, Хлюдовик выглянул и взглядом буравит. А у хлыща-то глаза как горят. Понятно: из-за Кенни его драгоценная телега теперь мало на что без ремонта годится. Каким бы Анька ни был гением, за пять минут такое не починишь. Грубж! У нас на нее были планы!

— Я все отдам, — опять всхлипнул Кенни. — Все пятьсот ультов. Больше нет.

— Врешь, — сказала Леона. — Покойников, поди, обыскивал? Что с ними случилось?

— А с кем что, — то ли Кенни решил, что опасность миновала, то ли сообразил, что лучше быть откровенным. — Кто без меня на скалы полез. Кого дриады утащили, они тут на мужиков промышляют. Кого вуивры цапнули. А что я сделаю? У меня противоядия нет. Я говорил, что идти за мной надо шаг в шаг, а не глазеть по сторонам. Я ведь и правда тут хочу туризм. Народ идет, им на дракона посмотреть интересно. А кому и завалить, тоже деньги ведь немалые, только чем, они же не маги, а мне что, я простой гид. А вот почему дракон вылетел — я не знаю. Госпожа гномка, можете меня на части рубить, правда, не знаю.

Зато я знал. Догадывался. Суса. Принцесса. Вот почему он летел мимо нас. Понять бы сразу! Но… что у этой тупой скотины на уме, мог ведь и лес начать палить. Так что кто его знает, может, и к лучшему.

Глава тридцать третья

Что делать с Кенни, мы так и не решили. Ну не убивать же его, хотя Кир-Хой предлагал. Лкаш тоже… и Леона, и Суса, все, в общем, даже Анька и хлыщ, были молчаливо за, но я сказал — нет. Мы добрые. Мы ведь добрые, правда?

Или глупые, возразил Кир-Хой. Ну или так, мрачно кивнул я. Что теперь-то. Кенни еще этот мутный… Был бы я не столько раз ушиблен, может, и вспомнил бы гаишное бытье, с другой стороны — ну я же не опер! Тоже мне, мастер допросов.

Долгое время бродили вокруг нашей телеги и думали, то ли бросать ее тут, то ли мучиться. Я уже был готов, разумеется, бросить, но у Аньки был настолько несчастный вид, что я сжалился. И Лкаш было Аньку жалко, а вот Кир-Хой, как всегда, завел шарманку насчет экологии и конца света. Мнения разделились, и неожиданно вмешался притихший Кенни.

— Тут есть трактирчик, — пискнул он робко. — Не очень и далеко. Там заночуем.

— Сам хозяину будешь платить, — надменно ткнул ему Хлюдовик, но Кенни пожал плечами:

— Так некому платить. Помните, за той горкой ноги торчали? Ну вот… хозяин самый первый сюда со мной захотел. На дракона. Потому что ему для туристов надо было трактир обновить. Но не очень удачно споткнулся и со скалы того-этого.

Я хмыкнул. Не нравился мне этот хоббит, и Кир-Хою он не нравился тоже, но ему вообще мало кто нравился, а вот радар… Ну, радар. Не подвел же — дракон появился. Может, не в Кенни дело? Как бы мне научиться читать этот грубжев радар, а?

— Ты костями погреми, — посоветовал я Кир-Хою. — Может, что дельное скажут. Надкусят нас или просто в пепел… Давайте, поехали.

— Поехали, — согласился Хлюдовик, хотя я обращался вообще не к нему.

Ну так-то да. Суса вела лошадей и шекурку, Анька, всхлипывая, забрался на водительское место. Леона и Лкаш прилагали все усилия — а кому еще? Я же дохлый, силенок мало. И ума, прозвучал в голове голос Кир-Хоя. Да иди ты в пень, огрызнулся я мысленно. Кир-Хой тоже толкал, хотя, конечно, не с нужным усердием, куда ему против орка и гномки. Я брел впереди, присматривал за Кенни.

Телега громыхала и, казалось, была готова рассыпаться на ходу. Кир-Хой то и дело подбирал какие-то отвалившиеся запчасти. Анька сказал, что не все так плохо, перегорели предохранители и еще что-то оплавилось, но, во-первых, Лкаш успела магией подсобить, во-вторых, оказывается, еще придворные маги, те самые, которые из Аньки вот это вот сделали, тоже руки приложили хоть как: Хлюдовик заставил.

А вот хлыщ… ну, что и следовало ожидать. Залез в телегу и уселся там, не успели мы тронуться. Кир-Хой, естественно, озверел.

— Эй, дрыщ! Еще и тебя волочить? — заорал он. — Вылезай!

Хлюдовик сделал вид, что не слышал.

— Сладенький! Кусочек мой! — ласково позвала Лкаш. — Не нервируй бабушку Лкаш. Ты легенький, но наглый. Давай ножками своими аппетитненькими.

То ли от натуги, то еще еще почему, но она так зубами при этом лязгнула, что хлыщ предпочел высунуться.

— У меня государственные дела, — важно вякнул он. — Вот дракон…

— Дракон тобой чуть не поужинал, косточка моя, не огорчай бабушку, пошел вон!

Хлюдовик качался в дверях и с сомнением смотрел на Лкаш. Та вроде бы легко толкала телегу, но так казалось только со стороны. Я-то знал, какая она сейчас напряженная, я бы ее не злил.

Хлыщ решил судьбу не испытывать. Но как раз когда он собрался соскочить наземь, телега дернулась, он повис на двери, и так еле державшейся, а из-за пазухи вылетели какие-то листки.

Я их быстро похватал — было любопытно, но хлыщ как подорванный спрыгнул и выдрал у меня листочки обратно.

— Не твоего ума это дело, эльф, — прошипел он. — Государственное…

— Тьфу, — сказал я и вот тогда уже свалил присматривать на Кенни, а хлыщу приказал помогать Сусе. Ха-ха.

Несколько раз мы останавливались. Свет в телеге то горел, то тух, движок чадил и не хотел нормально работать. Анька чуть не плакал, мы все его утешали. Кир-Хой подошел к нам и протянул мне какую-то цепь.

— На вот, — сказал он, — посадишь этого полудохлика. Я бы ему еще рот чем заклеил, но нечем, а впрочем, потом поищу…

Я комкал в руках лист. Один, который Хлюдовик не заметил. Что на нем было написано, не разобрать. Королевский герб, а еще? Государственные дела. Ну какие там дела у этого хлыща-то сейчас могут быть? Доклад, как мы чуть не спеклись, писать собрался?

— Долго еще? — простонала Леона. У меня сердце обливалось кровью, но чем я мог им помочь? Что-то треснуло, опять все встали, Лкаш устало привалилась к танку, Анька забегал.

— Нет-нет, еще часик! — вдохновенно наврал Кенни.

— Знаете что? — предложил я. — Давайте ее пока здесь оставим. А завтра вернемся, и Анька ее посмотрит. Вон, светает уже почти…

Кенни заверил, что в трактире есть все необходимое. Мы ему не поверили, поэтому быстро навьючили на лошадей все, что могло пригодиться, даже с учетом того, что дракон мог на нас напасть. Анька бросать телегу наотрез отказался, и как мы ни уговаривали его, дело едва не дошло до слез. Анька клялся, что все до обеда починит и сам к нам приедет, так что Лкаш, повздыхав, наградила танк дополнительной магической защитой, пообещав, что до завтра точно все простоит. Шли, уже спотыкаясь, еще и мандраж всех пробил. После дракона. Грубж! Да это чудо, что мы выжили!

— Хлюшенька, — позвал я, и хлыщ стал изумрудного цвета. — Хлюшенька, — повторил я, уж больно мне это понравилось. — А скажи-ка мне, друг мой вкусненький, недожаренный, зачем тебе здесь государственные дела? И не ври мне, а то позову бабушку Лкаш.

— Не твоего ума… — начал Хлюшенька, но скривился и все-таки пояснил: — Ты что же, считаешь, что раз король, то он управляет всем государством?

— А нет? — удивился я, потому что никогда об этом раньше не думал.

— Как был рыцарем без мозгов, так им и остался, — совершил хлыщ государственное преступление. — Его дело — на охоту поездить, поесть там, ну и сидеть при незамужней принцессе регентом. Королевского в нем — одна только корона. А дела — дела все у меня. Иначе королевство уже давно пошло бы по…

И он жестом показал, по какой части тела. Надо же, а таким приличным прикидывался! Я хмыкнул. Ну да, кому еще королевством править? Пусть не заливает. А потом я осекся: Хлюдовик-то, судя по тесту Леоны, королевских кровей.

У меня что-то щелкнуло, и я пулей метнулся назад, к Леоне и Лкаш.

— Расскажи-ка мне, что за зернышко было? — потребовал я. — От которого Хлюдовик потом полдня стонал.

— А, ну, — вздохнула Леона, — известная проба. Если принцесса настоящая…

— Ты все за свое, — отмахнулась Лкаш.

— Нет, ты послушай, — и я быстро поведал ей, как Леона Сусу проверила. Точнее, не ее, а, выходит, Хлюдовика. Лкаш гладила шекурку по голове и странно молчала — где-то мы напортачили или что?

— Вот что, — сказала она наконец. — Ну, это ясно. Раз отец принцессы твоей простой рыцарь, значит, и тест на ней не сработает. Тут нужна на все сто процентов королевская кровь.

И она вытянулась и замерла, глядя на маячившего впереди Хлюдовика.

— А неплохо, — покивала она головой. — Особ королевской крови я еще до него не любила. Говорят, и мясо у них очень нежное, но… не буду, не буду, не смотри на меня так, красавчик. Держи-ка ты с ним ушко свое аппетитное востро.

Я подчинился. То есть перебрался теперь уже поближе к хлыщу и так его конвоировал, пока не мы уперлись внезапно в трактир.

— Это? — сурово спросила Леона, а Кир-Хой застонал:

— Не пойду туда и вам не советую. Оно на головы свалится раньше, чем мы закроем входную дверь. Терпение судьбы не бесконечно, на сегодня мы свой лимит исчерпали. Так что нет, не просите, потому что я…

А мне было настолько уже все равно, что я пропихнул вперед Кенни, а следом прошел в провал сам. Где там Кир-Хой увидел входную дверь?

С первого взгляда стало понятно, почему бедолага-хозяин решил голыми руками дракона валить. Кир-Хой прав — чтобы тут кто-то остановился, надо еще и приплачивать. Тут не ремонт нужен, а сравнять с фундаментом и запретить строить на этом месте лет сто.

С трудом мы нашли единственную комнату, где была хотя бы кровать — наверное, хозяйская, — и оставили там ночевать Сусу. Сами разместились в бывшем зале — сколько оставалось спать, пару часов. Хлыщ и тут проявил мерзкий характер — удрал куда-то наверх, хотя Кир-Хой спрогнозировал, что он нам потолок проломит. А Кенни ляпнул, что трактир еще крепкий, и мы его при этих словах в очередной раз чуть не побили. В последний момент остановились, но и то из-за того, что вдруг дырка в стене размером с хоббита станет решающим ударом для трактира.

Проснулись мы поздно. Поели, Леона и Кир-Хой отправились за Анькой. Кенни даже жрать не просил, что для хоббита необычно. Уходя, Кир-Хой все-таки привязал его и велел не кормить, так, посмотреть, что он делать будет. Но доброй Сусанне указания были до лампочки. Так что, пока мы с Лкаш проверяли, что у нас уцелело в бою, а что нет, Кенни нажрался уже до отвала и сыто икал. Я зыркнул в его сторону. Но не трясти же же его теперь, чтобы он отдал еду!

М-да, попали мы с этим неожиданным налетом. И план надо было перерабатывать. Я прислушивался, а слышал все еще скверно, не едет ли телега — нет, тишина. От нечего делать я пошел к лошадям, тоскливо мне было и как-то не по себе. Радар притаился, что-то назревало. Еще и хлыщ гремел наверху сапогами, вроде и легкий, но действительно, того и гляди, потолок проломит. Все равно труха сыпалась…

Обедали без огонька, и как-то все согласились, что пора отправляться за Анькой и остальными. Но Лкаш встрепенулась, ушами повела — ага, едут! Хоть одна хорошая весть.

Не то чтобы Анька починил все как было, но бронетелега уже сама двигалась. Скорость у нее, конечно, упала. Хлюдовик прибежал и начал ворчать, что угробили вложения. А я прикидывал — так, дракон уже насчет этой штуки в курсе. Если у него, дракона, в голове что-то кроме «пожрать» и «жечь» есть.

Вопрос номер один: если Суса — принцесса настоящая, но не подлинно королевских кровей, то как на это смотрит дракон? Вопрос номер два: насколько долгая у драконов память и как быстро он сообразит, что телегу уже где-то видел? Вопрос номер три: если переодеть Хлюдовика женщиной, сойдет он за принцессу на фоне не вполне полноценной принцессы Сусанны? Или он только на женщин падок? Вопрос номер четыре: что, к грубжам, теперь делать с планом?

Начали мы с последнего. Приволокли Кенни — вот на его месте я бы давно свалил, даже привязанный! — и заставили рисовать карту. Художник из хоббита был так себе, и Кир-Хой озверел, пока выяснил, какие Кенни имел в виду расстояния. Но Лысый хребет, если Кенни намалевал его верно, был тем еще экстримом. Я даже хотел спросить, сколько туристов там полегло, потому что мы по этой кромочке в мою ступню шириной единогласно решили не подниматься.

Выходило, что драконье логово оттуда, конечно, видно, но сдохнуть никому неохота.

Был еще путь прямой и пологий, и подъехать на бронетелеге можно, но дракону мы видны будем как на ладони. Даже Лкаш ничего не сделает, точнее, она сама сказала, что и пытаться не станет: немного ослабнет щит — и все, готов шашлычок, отдирай обгорелые тушки.

Это если Кенни, конечно, не врал, подумал я.

Еще можно было с другого конца подобраться. Пришлось бы подниматься почти по отвесной скале, но с Леоной в связке оно возможно, гномы сильные. Леона и меня легко втащит, и даже Кир-Хоя. А Лкаш может попробовать атаковать сверху — главное же дракону взлететь не давать. Ну и Хлюдовика выпустим, зря тащили его с собой, что ли. Государственный деятель. Что там Кир-Хой говорил насчет памятника и эпитафии?

Хлыща и сейчас больше всего еда заботила. Ну или бланки с приказами. Хотя не верил я в это все. Как танк свой увидел, Хлюдовик залез туда, и на все ему стало уже наплевать, но мы решили — пусть там сидит, а еще закрыть его можно снаружи. За проявленный героизм на грани идиотизма. Кир-Хой попытался ему объяснить, в чем хлыщ был неправ, громким шипящим шепотом. Так что, может, я напрасно удивлялся, что Хлюдовик в бронетелеге закрылся, потому что Кир-Хой мог быть убедительным. Ему бы преступников пытать.

Поспорили немного, идти в ночи на разведку к дракону или ну его пока что в болото. Мнения разделились: я и Леона считали, что надо, Кир-Хой и Лкаш — что мы будем рисковать почем зря. Мол, основная задача — сделать так, чтобы дракон раньше времени Хлюдовика не унюхал, потому что после стычки он с большой вероятностью просто лежит и без должного стимула зад из логова своего не вынет.

В общем, на этой бравурной ноте опять разошлись все спать: Суса — в хозяйскую комнату, Анька — к себе в отсек, а мы, как и прежде, всей кучей, в бывшем обеденном зале.

— Надеюсь, завтра к утру никто из нас не станет покойником, — загадочно напророчил Кир-Хой.

Зараза. Без тебя тошно.

Глава тридцать четвертая

Мрачное предсказание Кир-Хоя не давало покоя, в итоге я решил, что надо бы кому-то на страже посидеть. Хоббит, опять же, подозрительный. Радар попискивал и ничего толком выдать не мог, сколько я ни старался задавать внутреннему своему чутью вопросы. Хотя я на его месте бы тоже растерялся и выпал в осадок. Угроз вокруг было не перечесть — от дракона до попытки добраться до сральника в темноте.

Я сам вызвался быть первым, хотя спать хотелось нещадно. Лкаш, конечно, поохала, мол, бабулю не тревожить, но согласилась часика два после меня поскучать. Потом Леона нас посторожит. Кир-Хою досталось время ближе к рассвету, когда глаза было сложно держать открытыми. Ну, так меньше болтать будет! Остальных к ночному безобразию не привлекали, Анька — несовершеннолетний, а Хлюдовик… Он так из телеги нос и не высунул.

Ночью в трактире было неприятненько. Из леса кто-то стонал, хоббит во сне дергал лапками и шуршали по полу местные тараканы, осмелев и почуяв добычу. Время тянулось, в глаза будто песка насыпали, зевал я так, что, казалось, мог сожрать и хоббита, и Хлюдовика, и дракона в придачу.

Так что помню я, как растолкал Лкаш, увернулся от ее щедрых объятий и «эльфик ты мой марципановый» и растянулся на столешнице. Ну а что? По полу тянуло ночным холодом, а эльфийский радикулит, говорят, никакие снадобья не берут. Не хотелось бы столетиями мучиться и за поясницу хвататься. А то, что стол подо мной подломится, я не боялся. Я ж эльф, они легенькие, на вечной диете много килограмм не наберешь. Сон сморил меня очень быстро, будто выключили, даже радар не потревожил. Такое было ощущение, что не в гнилом трактире посреди леса сплю, а в своей собственной недавно купленной кровати. Странно-то как…

Грохот! Что-то взорвалось совсем рядом.

Вставай! Дернул я себя. Но не смог шевельнуться. Только глаза распахнулись.

На меня летели обломки дерева, но двинуться, вскочить и побежать я не мог. Будто сетью накрыли.

«Грубжева магия!» — мгновенно понял я. И тут же принялся сопротивляться изо всех сил, пыжась и извиваясь. Эльфы же сильные! Они же магически одаренные! Пусть я как раз недоодаренный, но хоть что-то должно во мне быть?!

И тут невидимая сеть все-таки лопнула — и ножки стола лопнули вместе с ней. И я рухнул, отбив себе о столешницу задницу и лопатки.

Сверху на меня упало темное тяжелое тело какого-то мужика, придавило так, что я охнул, примяло то, что еще не примялось при падении. Мне такие объятья не особо по вкусу были. Я так-то больше с Сусой обниматься люблю!

Руки меня плохо слушались, но на помощь пришли ноги, и мы слаженно вытолкнули мужика прочь. Рядом звякнул кинжал, выпав из чужих пальцев. Охренеть! Да меня убить хотели! А у Кир-Хоя чуйка, могу его обрадовать. Опять он оказался прав. Я чудом убийцу не проспал!

Я тут же вскочил на ноги и приготовился запинать упавшего ногами.

Но убийца как-то был слишком тих и не сопротивлялся избиению, вообще никак не реагировал. Будто и не хотел уже меня убивать.

Я пригляделся к телу. М-да, тяжело вообще чего-то хотеть, не имея головы. Если ты не зомби, конечно. Мужик зомби не был, он был качественно убиенным покойничком. Выше шеи ноль, сама шея — будто световым мечом джедайским прошлись. Ровненький срез, это хорошо было видно.

Видно? Что?

И тут я понял, с чего это вдруг в старом убитом трактире так светло. Над моей головой как прожектор светила откушенная луна, небо было усыпано крупными звездами, а у трактира отсутствовала крыша и часть стен. Вообще снесло нахрен. Прямо как голову у моего несостоявшегося убийцы. Меня спасло только то, что я лежал.

Вот грубж, что здесь происходит?! Что с остальными?

Состояние шока прошло очень быстро. Я на всех парах бросился к тому месту, где спала моя команда. Леона таращила на меня открытые глаза, но пошевелиться не могла. Кир-Хой вообще дрых. Но это неудивительно, гномы — они к магии более чуткие. Лкаш видно не было. Куда могли деть нашего убойного мага? А вот хоббита рядом с остальными я не нашел.

Суса? Нужно проверить принцессу, и срочно! И куда Лкаш пропала, чтоб ее энты дрючили? Ее, что ли, рук… или чего еще дело?

Я бросился в дальнюю комнатку, куда удалилась Суса на ночлег, но не добежал. Со стороны бронетелеги послышался надрывный громкий вой. Чужой. Я выхватил у Кир-Хоя меч и рванул на звук. На полянке перед телегой выл какой-то мужик, на его спине висел Анька и с рычанием грыз мужика за ухо, отбиваясь от попыток его стащить гаечным ключом. Анькины глаза сумасшедше сверкали из-под шлема, несчастный убийца визжал, но продолжал попытки сбросить Аньку. Я решил прекратить эти муки мечом. Не вынимая клинка из ножен, я ткнул мужика в пах, а когда он сложился пополам, хватаясь за хозяйство, то врубил ему по голове. Жестоко, но справедливо.

Анька отпрыгнул в сторону и, стоя на полусогнутых ногах, буравил меня тяжелым опасным взглядом. «Сейчас бросится», — очень четко привиделось мне, как Анька мчится к моему горлу и вгрызается обычными в принципе зубами. Он же не оборотень. Он ми-илый парнишка, чуть чокнутый, но хороший… Он не укусит славного эльфа Димиэля. Ведь так?

Меня пронесло.

— Ты бы утерся, — я жестом намекнул на кровь у Аньки на подбородке. Парнишка вдруг мигнул, ойкнул, осмотрелся и удивленно произнес:

— А чей-то это я? А это кто тут у нас? Гости, да?

— Незваные, кхе-кхе, — раздался со стороны бронетелеги хриплый кашель. Нехороший такой. Будто у кого-то внутри булькало. И я рванул в ту сторону. Может, хоть кто-то мне объяснит, что вообще произошло.

Вот только… грубж!

Хлюдовик сидел на земле, привалившись к боку транспорта. В темноте он казался каким-то восково-бледным, но вряд ли в этом освещение виновато. Слишком большое темное пятно расплывалось по его белой дурацкой кружевной рубахе. Пахло кровью.

Рядом с сидящим хлыщом был открыт какой-то отсек, и оттуда торчала неизвестная мне покамест хреновина. У меня не возникло сомнений, что именно этой штукой крышу и сорвало вместе со всеми, кто стоял, вместо того, чтобы лежать. У хреновины было своего рода дуло, и повернуто оно было как раз к трактиру.

— По-другому разбудить не вышло, — хмыкнул Хлюдовик. — Чтобы избавиться от подчиняющей магии, нужна большая встряска.

— Например, ранение, — намекнул я, некрасиво тыча в расплывающееся кровавое пятно.

— Пустяки какие, — небрежно фыркнул Хлюдовик, будто там вареньем капнуло, а не лужа крови. И он еще вдруг дернулся, собираясь встать.

— Куда?!

Я с трудом уложил его обратно. Нашелся, грубж с ним, герой! У людей такие ранения вообще-то к добру не ведут. Не понимаю, как в этом мире меча и магического беспредела люди выжили и процветают! Их еще на подлете к цивилизации должны были сожрать. Ну правда, вот на эльфах все заживает очень быстро, и яды нас не берут. А у гномов прослойка мышц такая, что можно тыкать кинжалами до опупения. Поэтому у них топоры в моде: один удар — и все в ажуре. А орки… И где нашу бабулю носит?

— Сусанна… — прошептал хлыщ, и глаза у него закатились. Да что ж ты делать будешь?! Зараза! Не разорваться же: этот тут умирает, там с Сусой непонятно что! Анька ногти грыз и вокруг приплясывал. Лечилки у нас были, но хоть бы хлыщ не откинулся до тех пор. Как-то он уже мне примелькался. И знакомое зло куда лучше всяких незнакомцев.

— Димиэль, что за грубж тут происходит?! — это Леона наконец очнулась. Она выкатилась шустрым колобком из остатков таверны и уставилась на нас: умирающий хлыщ, Анька с мордой в крови и я, памятник себе самому.

— Его — лечить! Я Сусу проверю! Хоббит сбежал. Лкаш пропала…

Леона высказалась веско и очень-очень грубо, впрочем, я был с ней согласен. Подруга закатала рукава и уже через пару мгновений с помощью Аньки разрывала на Хлюдовике его кружева и поливала его алхимической дрянью. А я вбежал внутрь трактира, перепрыгнул через спящего все еще Кир-Хоя и вломился в комнатку, где ночевала Суса. Принцессы не было. Жиденький матрас все еще хранил тепло, значит, она здесь лежала и сравнительно недавно. Но потом-то что?

Не сохранили! Расслабились!

Я поднял с пола оставшийся без хозяйки черный хищный наплечник, прижал к груди и резко выдохнул. Нас развели как малолеток. Хоббит же и развел. Скотина пушистая! Надо было его Лкаш скормить! Купил его кто-то. Но не дракон, тот только жрать и способен. Конкуренты? Или просто хотел нас обобрать? И принцесса… Подметил же, кролик мохнорылый, что среди нас принцесса!

Я коснулся пальцами виска. Картина не складывалась. Здесь явно должен быть еще маг. И Лкаш, неужели бабку тоже забрали? Жива ли она? Но кто мог потягаться с орчихой? Бросить она нас точно не могла, не в первый раз вместе путешествуем. Хорошо бы Хлюдовик очнулся, он явно видел больше, чем я.

Я криво усмехнулся. Даже если хлыщ и проваляется в беспамятстве, у меня был тот, кого я мог разговорить. А если этот убийца не захочет все выкладывать, то я Аньку на него натравлю. Парнишка явно способен достучаться даже до самого черствого сердца. Гаечным ключом.

Из комнаты Сусы я вышел в очень плохом настроении, подхватил за шкирку Кир-Хоя и потащил к выходу. Тяжелый, зараза, но не хватало, чтобы его там на развалинах тараканы съели. И так все пошло по известному месту. У Леоны дело спорилось: она как раз заканчивала с перевязкой. Но Хлюдовик валялся бледной тряпочкой и признаков жизни не подавал. Леона напряженно качала головой. Я чувствовал, как все накрывается огромной жопой. И тут, как единорог для заплутавшей в лесу девственницы, как рассол в тяжкий час похмелья, как виагра для особо печальных мужчин, раздался пронзающий время и пространство вопль:

— Хлюшенька, родненький! Бегу-бегу на помощь. Зачаровал окаянный, обманул бабушку, обдурил щечками-булочками… Щас-щас, все будет!

Глава тридцать пятая

Лкаш, выходит, жива. Но что она там про зачарование несет?

И все-таки Хлюшенька Хлюшенькой, но кинулась Лкаш сначала к Кир-Хою. Еще и материла меня по-орочьи, мол, пошто ты тупой, знаешь ведь, что люди иной раз от магии и коньки отбросить могут. У меня аж сердце встало, но — обошлось. Кир-Хоя хоть и прибило, действительно, но он уже от манипуляций Лкаш, в просторечии именуемых оплеухами, очухался и закряхтел.

Рана Хлюдовика тоже оказалась не очень опасной. Крови много потерял, это да, и в сознание никак не приходил, но Лкаш заверила — сейчас все будет. А мы, пока она колдовала, даже не стали выяснять, где ее саму носило, потому что принялись за нашего убийцу, которого я по яйцам оприходовал.

Анька, подпрыгивая от нетерпения, вылил на него ведро воды, которую мы натаскали с вечера. Никто ему ничего не сказал, а вот сам Анька так и захлебывался:

— Короче, так вот я сплю, а у самого мыселки, что еще сделать, как мою транспорту залатать, да! И я не сплю, а так, ворочаюсь и чешусь чего-то! И егойная милсть там ходит у себя! Хоть вродь спать должон. И слышу вдруг, как там «хрясь» и «тыдыщ»! Надоть проверить… А сам я встать никак!

Я посмотрел на Леону.

— Ну да, когда человек спит, то магия опаснее. Вот как Кир-Хою не повезло, — буркнула она.

— Я такой напрягся, но околел будто! А звук снаружи, будто госпожа гномка там Кенни бьет. Звук такой мягонький. А потом скрип. А оно потом такое — вжух!

— Что — вжух? — переспросил я, наблюдая, как зрение нашего пленника понемногу фокусируется. Водолечение подействовало.

— Вжух! Как будто волна, и у меня ухи такие — хлоп! Трактир — хрясь. И я пошевелился!

— Это так снятие магии действует, — пояснила моя ученая подруга. — Если не спишь и не защищен. Как по ушам бьет. Аньку краем зацепило, а нас с тобой отлично приложило. В эпицентре были.

Да, логично. А вот тот, которому башку оторвало, и его товарищи в полном порядке были, видно, магия на них никак. Амулеты небось какие или заклинание на нас заранее бросили, а потом уже убийцы пришли. Иначе как Кир-Хой бы валялись.

— Слышу, егойная милсть такой а-а-а. Ну я выскочил, а этот вот душить егойную милсть принялся. Ну я и прыгнул. С ключом! И ему в ухо! А потом вашмилсть эльф прибежала. Страшно!

Ну, с этим разобрались. Так и не понял, я Аньку напугал или этот мужик. Но то, что всех нас хотели качественно уничтожить, было яснее некуда. Я потыкал мужика под ребра палочкой, тот застонал.

— А Лкаш? А Кенни? Видел?

— Не, у себя я был, — сказал Анька и показал мужику гаечный ключ. Тот сразу сделал вид, что опять отрубился.

— Не выйдет, — покачала головой Леона. — Один вопрос — исчерпывающий ответ. Соврешь — оторву тебе палец. Ври в меру, у тебя всего десять попыток. — Она подумала и спустилась взглядом к паху убийцы. — Одиннадцать попыток.

— Все скажу! Но только вам ничем оно не поможет! — моментально признался мужик. — Он очень силен. Так силен, что бегут от его вида даже самые храбрые и становятся на колени даже самые могучие!

— Кто? — переспросил я. А то как бы конкретики хотелось.

— Ты сам кто будешь? — это уже Леона.

Мы с ней обменялись взглядами, жестами предложили другу другу вести допрос. А Аньке сразу вдвоем закрыли рот. Он мог наши вопросы расценить как команду, и хотя он молодчина, просто меры пока не знает.

— Местный я, жена, дети, не убивайте! Куда ж податься, если он денег хороших дает. Да и жена шубу хотела из нырки.

— Кто денег-то дает?

— Великий маг, черный властелин, повелитель мыслей, — с придыханием ответил мужик. — Будущий правитель всего, что вокруг есть.

— Кто?! — я чуть не подавился.

— Ну как кто? Я же сказал… Маг, великий. Пластилин… то есть властелин, — терял самообладание мужик. — Да он! Да он настолько сильный, что дракон перед ним склонился. Щелкнул пальцем и орчиху вашу подчинил.

Вот это была полная чушь. Где орки и подчинение… Они же даже дрессировке не поддаются. Они же непробиваемые. Это у Лкаш в голове что-то есть, а многим оркам голова нужна, чтобы ею в ворота стучать. Я хмыкнул скептически. Леона тоже ухмыльнулась и взяла мужика за палец, легонько сжала. Легонько — для гнома, мужик побледнел.

— Это такое в голове, как музыка была. Я по себе знаю, что оно такое. Раз — и делаешь, что надо, — пояснил мужик, кривясь и постанывая. Я убрал руку от Анькиного рта: он что-то мычал, и я предположил, что оно может быть важным.

— А у меня музыки не было, чей-то мне ее не додали? У меня только чесалось все, — зачастил Анька, и Леона потянула палец мужика вверх — тот взвыл.

— Не знаю, может, ты странный! Было все! Хозяин вас обработал, точно говорю!

Леона перестала тянуть палец.

— Ясно. Примем к сведению. Лкаш ведь действительно ушла с поста. И куда ее увели?

— Так в лес, — выдохнул мужик. — Орка далеко не уведешь, у них эта… чуйка! Спать не спят, зато увести можно. Как отенка за откой.

Вранье, подумал я. Это ж орки, их не пробить! Чтобы на орка что-то так влияло? Но Лкаш сама говорила — зачаровал. Странно.

— Кенни где? Хоббит?

Мужик затряс головой.

— Какой хоббит?

— А при… красная девушка? — вовремя прикусил язык я. — Видел ее?

— А, девку велено забрать было. Все остальные не нужны его всевластности!

— Вы покусились на маркграфа Групружского, — напомнил я. — Быть тебе теперь, приятель, на виселице. Это же тебе не просто так, и никакие зачарования не помогут…

— Тьфу, Ганс, прощелыга, не мог аккуратно прирезать, — сплюнул на землю мужик и отвернулся от нас, видимо, думать о своей нелегкой доле. Болтаться на виселице — такое себе удовольствие. А я удивленно посмотрел на Леону, мол, какой еще Ганс?

— На полу возле кровати еще один трупешник валяется. Промахнулся Ганс, Хлюдовик от магии избавился и… — махнула она в сторону бронетелеги. — Ножичек для бумаг — страшная вещь. Будешь внутри — полюбуйся. Я не стала труп вытаскивать наружу. Девушкам тяжести тягать нельзя.

Ага, а топорик это не тяжесть, это милый девичий аксессуар. Мужика мы пока оставили под присмотром Аньки, строго наказав вопросов пленному не задавать.

— А почему? — тут же спросил Анька.

— Нам он еще пригодиться может, а ты спрашивать правильно не умеешь! Ты ему не тот вопрос задашь, а он или узнает, что не надо, или придумает, как половчее соврать.

Анька надулся, а я подумал, что мне-то тоже уметь бы не помешало. Но мое дело было лихачей ловить, а не преступников раскалывать. Тьфу, грубж, знал бы, пошел бы в опера. Мы вернулись к Лкаш, Хлюдовику и Кир-Хою. Да, поредели наши ряды…

— О Мертвые боги! Они убили Кенни? — спросил Кир-Хой.

— Да грубж с ним! Хоббит, наверное, нору выкопал и там сидит, — окрысился я, хотя понятия не имел, где этот полурослик. — Важно другое! Они украли Сусу!

— Что-кхе-кхе… — простонал Хлюдовик и дернулся. Он, оказывается, в себя пришел. Бледнючий. На вампира похож. Лкаш тут же вернула его обратно — лежать. — Сусанна?

— Да, у этих заказ на нее был, а мы проморгали, — понурился я. — Кровать пустая, а она бы… Грубж, я же даже охрану выставил! Лкаш, а ты-то как оплошала?

Орчиха пожевала губами, вздохнула, отвернулась. Первый раз в жизни я видел смущенного орка. Как бы сказал Кир-Хой — не к добру.

— Странно это, — проговорила она наконец. — Зачаровало. Зачаровало меня. Сама не знаю, как пошла. Как будто тянуло что. Сначала решила — мальчишка кричит, ну, думаю, Хлюша его лупит, наверное. А потом, как вышла — слышу, Кенни в глубине леса вопит. Ну я и пошла туда. Все мысли испарились. И ничего-то меня не остановило, дуру старую.

— Лкаш, — оборвал ее я, — что ты несешь? Ты же орк. На вас вообще ничего не действует. Ну, если только Кшмыш на это способен. Ты же не думаешь, что он… Он же двенадцатый год как с постели встать не может.

Лкаш вздохнула. Так глубоко, что мы все дышать перестали. Кшмыш? Серьезно? Если он в этом деле замешан, то плакали мы все на собственных похоронах. Против него даже Лкаш — так, пылинка, даром что он древний как весь этот мир и на инвалидной коляске. Одним шевелением бровей гору может сровнять. Если приступ склероза не случится.

— Молчи лучше, — посоветовал Кир-Хой. — Эта жопа даже меня не привлекает. Собираемся и чешем обратно. Я против такого выступать не готов. Лучше сразу под кустом лечь.

Да никто не готов, грубж! Но почему он нас в живых-то оставил? Ему одним чихом ничего не стоило нас всех положить! Да и не стал бы он мелочиться, еще и помощников себе из людишек выбирать. И Суса ему зачем?

— Не Кшмыш, — произнесла Лкаш тихо. — Нет. Он хоть и силен, старый пень, но со мной такое не сделает. Ему проще всех нас прихлопнуть. Лучше бы это был Кшмыш, потому что… одно только способно меня так за собой повести. И как его уничтожить, я, кусочки мои, не знаю.

Кажется, Лкаш умудрилась прибить мой радар. Он заглох и не подавал признаков жизни. Чтобы Лкаш, наша Лкаш, была так растеряна? А она ведь реально не знала, что делать!

— Есть такое диво, — продолжала Лкаш, — Перстень Подчинения. Сама я про него за свой век только слышала, да и Кшмыш говорил, что все это выдумки. Боялся, может, что кто начнет искать, да и его самого подчинит. Магом для этого быть не нужно, только на палец Перстень надеть. А если и маг надел, то все… Любое существо ему подвластно. Как вон тот, — она ткнула пальцем на мужика. — Как я. А не подвластно, так или путано магией или вообще засыпает. На людях только оно не действует…

Кир-Хой довольно хмыкнул. А это интересно, подумал я. Ну так — да, люди к магии на уровне мозгов не чувствительны, их только если убить физически магией можно, а заставить что-то делать магически — тяжко, проще по голове дать или денег.

— Сусанна, — опять простонал Хлюдовик. — Вы что, проморгали Сусанну, идиоты?!

Я пожал плечами. Чувствовал вину, как иначе? Она же нам верила. Помогала нам. Спасала, грубж задери!

— Да, проморгали, — признался я и попытался обнадежить и себя, и Хлюдовика, — но она живая. Она какому-то магу нужна…

— Спасти, — еле слышно приказал Хлюдовик, страшным тоном приказал и неожиданно больно ткнул меня пальцем в грудь. — Спасти сейчас же! Она наша последняя надежда!

Ну слава эльфийским богам, что не я, вздохнул я. Но спорить с хлыщом не хотелось: глаза горящие, щеки белые, кровь выступила на бинтах. А еще перед глазами мелькнул тонкий ножичек для бумаг, торчащий аккурат в глазнице несостоявшегося убийцы. Страшновато, и радар со мной согласен.

— Где искать-то ее? — Кир-Хой, как всегда, предполагал самое худшее. — Может, ее уже съели.

— Это вряд ли, — поспешил успокоить Хлюдовика я, потому что он опять задергался. — Ну, кто будет принцессу есть, кроме дракона? А до него еще идти и идти. И да, она не совсем… настоящая, последняя надежда.

— Ты что несешь! Вырвать язык тебе следует, эльф! — вскинулся Хлюдовик. Я испугался, что у него опять кровотечение откроется. Да что я постоянно оправдываться должен?

— Ну, сам сказал, что отец у нее — простой рыцарь, — выкрутился я. — Значит, не настоящая.

— Тридцать плетей за такие слова о моей племяннице! Нет, сразу палачу отдам! — прорычал хлыщ, а у меня челюсть отвисла. Что? А Хлюдовик даже привстал и опалил таким взглядом, как тогда, при первой встрече, и все равно было, что сейчас у него и плаща новенького не было, и кудри не напомаженные. — Что уставился? Ее матушка покойная — сестра мне единокровная. Наследница престола.

— Так что же ты наследницу сюда потащил? — попытался в ответ рявкнуть уже я. — Или король не возражал, а тебе и дела не было никакого?

— Много бы ты, эльф, понимал, не твоего ума дело, — процедил Хлюдовик. Так, что теперь и я растерялся. То он короля ни во что не ставит и все дела за него переделывает, то возразить не может? Смешно. Хотя и не очень. Виселица замаячила у меня перед глазами, а Хлюдовик подвел черту: — Спасать Сусу сейчас же. Иначе зря, все это зря…

«Что зря?» — хотел было спросить я, но хлыщ уже притворился мертвым. То есть как бы потерял сознание. Жопа опять? Да еще какая.

— Не нравится мне все это, — сказал я Кир-Хою. — Вот точно это все не к добру. Не с той ноги мы сегодня все встали.

Ха, а надо это взять на заметку: Кир-Хой вылупился на меня и глупо открыл рот. Привык, что это его прерогатива стонать и жаловаться. Зато обошлись без мрачных прогнозов.

Глава тридцать шестая

Мужика мы этого так и оставили. Ну куда нам его девать? Труп выкинули из бронетелеги только, вот он нам точно незачем.

План тоже пришлось менять на ходу. Хлюдовика теперь уже приманкой не сделаешь. Так и ехали — Лкаш, Анька и Леона по основной тропе, с раненным Хлюдовиком в бронетелеге, а мы с Кир-Хоем отправились к Лысому перевалу.

Я оглянулся — впечатляюще выглядит, если деталей не знать. У Аньки ружье торчит из люка танка, Лкаш на броне, всегда готова, как пионер, щитами помочь. Уже и не возражала, да и смысл, теперь не до планов. Вот почему все через грубжеву задницу? Не задалась охота, а все почему? Потому что кто-то нюх потерял. Пенсионер хренов. Днище, а не охотник!

Леона с топором смотрелась зловеще. Она еще вокруг трактира бегала, все звала Кенни, на что Кир-Хой справедливо заметил — даже если и слышит, не вылезет, кто же сам себе враг. Ну а мы… а мы с Кир-Хоем больше на двух бродяг походили. Особенно я, потому что вдруг выяснилось, что я штаны себе где-то порвал.

Тащились уныло и долго. Кир-Хой попробовал ныть, что Кенни насчет карты наврал, я не стал даже спорить. Зато все сразу мне стало ясно — хоббит не человек, если этот Перстень и вправду существует, то вот и ответ на все нестыковки. Как еще меня-то пронесло? Может, с моей магией не все потеряно? Возникнет потом, век у меня долгий? Ну, теоретически…

Кончился проклятый лес. Мы держались намного правее того места, где на нас напал дракон. Здесь и костей почти не было — так, пару штук увидали и все.

— Может, Кенни? — насторожился Кир-Хой, а я кивнул. Похоже на то, кости свежие… Туда ему и дорога.

Зачем этот маг, или кто он там, утащил Сусанну? Понятно, что к дракону, вот только для чего? С ним в любом случае не договориться. То есть попробовать можно, но он через день все забудет, он же тупой. А может, этот эволюционировал?

Чушь, думал я, какая там эволюция. И думал еще про этот Перстень. Если он как-то влияет на всех магических существ и все расы, кроме людей, то и анцыбал, и круст объяснимы. Тревожит их это, вот что… А те, кто послабее, может, и убираются куда подальше, поэтому и особо много тварей мы тут не видели. Дела так дела…

Лошадям по долине идти было сложно. Здесь то камни падали, то еще что, вон валуны какие огромные. Голо, серо, как-то противно и холод жрет под ложечкой. Дракона нет — и то хорошо. Кир-Хою, как мне казалось, было не лучше чем мне, но он молчал. А когда он молчал и не ныл, все было вообще хуже некуда.

«Да я и без тебя знаю», — буркнул я.

Мы условились начинать, когда солнце опустится на треть зенита. Но это мы рассчитали, исходя из карт Кенни, а так понимали, что все это просто условность. Кто первый доедет, кто уцелеет, тот и начнет. У команды Леоны шансов было побольше, чем у меня, у нее все-таки Лкаш. А мы, ну… не поминайте, если что, лихом.

Каждый раз я задирал голову кверху и ждал, что дракон уже приближается. Нет, пока тишина. Но сколько она еще продлится? Самоуспокоение. А все оттого, что ни плана, ни подготовки. Ни тонуса, в котором себя держать надо. Анцыбал? Круст? Да-да, Димиэль, чтобы ты знал, кто не умеет плавать, не тонет, потому что в воду не лезет. Помнишь, как ты сюда загремел? Ничего не напоминает? Ничему тебя жизнь не учит…

Можно было бы, конечно, поесть, только времени у нас ни грубжа не было. Уже и солнце перевалило зенит, а мы все ехали, и горы хоть бы приблизились. Мы уже понимали, что «треть зенита» тоже можно из плана беспрепятственно исключить. Не успеем. Если вообще еще есть кого спасать. Что там жрать-то, в принцессе?

Чувство вины ело поедом. Я виноват. И даже, казалось бы, логичное возражение, что пропала Суса во время дежурства Лкаш, меня не оправдывало. Я должен был, был обязан! Но — да, я дурак. И тупица. И просто отстой, говоря откровенно. Как охотник еще ничего, а как командир…

К подножию гор мы подъехали только к вечеру, и радости это нам не прибавило. Пониматься по Лысому хребту в темноте — удовольствие то еще, но выхода не было. Мы спрятали лошадей, уже порядком измотанных, свалили им сено, которое пришлось взять с собой — лошадь, она же скотина, ей не объяснишь, что у нас форс-мажор, — Кир-Хой отыскал воды. И, уже не тратя ни слов, ни времени, отправились на хребет.

Поначалу все было не так печально. И тропинка была широкая, и идти было не так темно. Потом мы даже воспряли духом — рассмотрели карету в долине и Леону на лошади. Да, наши друзья подотстали, может, опять поломалось что или Хлюдовику хуже стало?

Если и увидимся теперь с остальными, то уже на рассвете. Тогда-то и ясно будет, кто жив остался, а кто не очень. Радар заунывно мигнул, напоминая, что все в этом мире относительно. И даже узкая тропа у пропасти не опасна, когда в спину дышит огромная пасть с клыками. Нет, я всегда знал, что охотники долго не живут, особенно неудачливые. Но как-то не хотелось думать, что это обо мне. Но повернуть назад было невозможно. Гордость не дала бы, да и вина какая-никакая моя была в случившемся.

Где-то на середине подъема я запоздало сообразил, что можно было взять с собой и шекурку — мы ее оставили в таверне. Эта тварь здорово карабкалась по любым скалам в поисках, где бы чего пожрать, но годная мысль всегда опосля приходит. Из-под ноги выскочил камень, долго летел и еле слышно ударился где-то внизу. Если я буду следующим — очень печально.

Но тропа была все еще ничего.

— Слушай, — сказал я Кир-Хою, — может, мы все-таки нормально пройдем? У хоббита же такая лыжа.

В темноте я не видел, кивнул он мне или нет. Последний луч солнца уже догорел, небо полыхнуло красным и померкло, и звезды казались намного ближе, только вот, грубж, как источник света они никуда не годились. Мы поднимались, держась за скалу и нащупывая дорогу, и даже сменить друг друга пока не могли. Слишком узко.

Потом я почувствовал, что дорога пошла вниз. Нет, точно, мы начали спускаться. Если верить Кенни — ага, тот еще, кстати, вопрос, — то скоро мы должны были увидеть драконье логово. Но как я ни вглядывался, не видел ничего. Только какие-то темные тени, и, кажется, неживые. Может быть, облака? А еще меня запах немного смущать стал — серный какой-то.

Под ногой Кир-Хоя что-то хрустнуло, отломилось, покатилось вниз. Здесь стена была не такой отвесной, и это что-то зацепило что-то еще, потом еще, и вот уже вниз летела лавина. Не так громко, как можно было бы ожидать, но зато бесконечно долго. И все равно потом настала тишина. Гулкая тишина.

А затем мы услышали крик. Далекий такой, будто до нас его эхо донесло.

— Сусанна? — раздался шепот Кир-Хоя.

— Нет, — с замиранием в голосе ответил я. — Это Кенни.

Он кричал очень жалобно. Может, его едят? Может, Сусанну дракон уже схарчил? Но тогда получается, что этот мелкий мохнатик бросился за принцессой, пока мы все валялись в отключке, а Анька и Хлюдовик сражались с убийцей? Выходит, что… ой, стыдоба.

— Пошли быстрее, — подтолкнул меня Кир-Хой. Он был прав.

Глава тридцать седьмая

Быстрее не вышло. Спускались мы еще где-то час и все вслушивались — не вопит ли Кенни. Нет, не вопит. Похоже, тот крик у него был предсмертный.

И вот как мне вообще после такого обратно в охотники? Это не просто позор — это клеймо за всю жизнь. Мелкий полурослик бросился спасать принцессу, а мы дружно клювами щелкали. Хлюдовик очухается — еще и денег, наверное, нам за дракона не даст.

«Было бы кому давать», — ехидно заметил в моей голове Кир-Хой. Ну да, да, ты снова прав на все сто…

— Стой.

Впереди сиял свет. Слабый, неровный, но уже походило на что-то. Пещера? Кенни, мир его праху, говорил, что логово дракона можно увидеть. Или врал, или мы что не так поняли, или дракон столуется не под открытым небом.

Если честно, то увидеть кости принцессы я был немножечко не готов. И Кенни, но Кенни ладно. Моя Суса! Моя невеста! Я ведь даже не попрощался с ней… Грубж.

Шли очень осторожно. Щель вроде бы была узкая и дракон в нее протиснуться не мог, но то целиком, а башку высунуть и нас на подходе поджарить — вполне извернется. Кир-Хой, как назло, чуть не споткнулся, и я зашипел. Люди все-таки неуклюжие.

Слышались голоса. Да? Я аж обмер. Действительно, властные голоса. Жаль только, слов почти не разобрать. Эхо от стен мешает. Я поманил Кир-Хоя ближе, мы как две сплетницы прилипли с двух сторон к входу в пещеру.

— …прашивает! Я тебе ее принес? Принес. Вот и давай. Уаран-переросток.

Ничего себе — уаран, те хоть и прыткие, но мелкие и безвредные. Дракон что-то прогудел. Да, этот экземпляр какой-то не очень удачный.

— Да мне наплевать! — рявкнул маг. — Видел? А? Видел? Куда морду воротишь? Третья принцесса за год. Эта — последний шанс. Пущу на шашлык, скотина негодная!

— Тебе голос его не знаком? — прошептал Кир-Хой, когда эхо от вопля перестало метаться. Я пожал плечами: грубж его разберет.

— Бери принцессу и делай что велено! — прогрохотал голос. — Ах, ты… женщина! Да какого мрака? Помогите! Вы чего стоите, держите эту бешеную. Нынче не принцессы, а рыцари в юбке!

Я чуть не приложился лбом к стене. Кенни, выходит, еще живой? Кого-то там бьют. «Помогите» — это точно его голос! А все остальное? Что вообще происходит?

— Да у меня жених есть! — я воодушевился, потому что голос Сусы звучал возмущенно, но бояться она не боялась. — Ах ты скурва лохматая! Да как ты посмел меня лапать? Отойди! Я верная! Я тебе…

— Суса! — прошептал я. Никогда в жизни я такого облегчения не испытывал. Немного переждал, пока сердце перестанет рваться из груди, и, конечно, вознамерился рвануть спасать свою суженую. Но осторожный Кир-Хой ухватил меня за рукав.

— Куда? Опять суешься, обстановку не выяснив? — зло зашипел он мне на ухо.

— Вот почему ты всегда зануда такая, а?

Мы посверлили друг друга взглядами. Но Кир-Хой был прав. Нужно подсмотреть, что и как, а потом лезть. Главное, что Суса пока жива и здорова. Очень здорова, судя по звукам.

— Господин! Она мне в ухо опять дала, — чья-то жалоба. Видно, там народу немало собралось.

Дракон, это точно был он, негромко заворчал. Вот только звук разнесло эхо, и теперь вибрировало все — от мечей в руках Кир-Хоя до моих внутренностей. Это же какая махина огромная небось! Как он еще всех не пережрал?

— Так! Как это ты не хочешь? Приказываю! То есть не можешь? Все ты можешь, хвостатая шелудень!

Опять крики. Не понимал я: он что, не хочет Сусу есть? Так ведь это хорошо, значит, работает то, что она не вся целиком королевских кровей!.. Хотя странно все это, имелись у меня смутные подозрения, что дракон одной принцессой в год сыт не будет. И закусывает ящерица в перерывах между принцессами принцами, рыцарями и побирушками на дорогах… И даже местной сельской скотиной не брезгует.

— Не мучай животное!

Я даже дернулся. Суса, ну зачем ты свою доброту здесь разбрасываешь? Нашла кого жалеть! Кир-Хой наступил мне на ногу. От неожиданности, не иначе, еще и прижал сильнее, чтобы я больше не дергался.

— Живо успокойте эту дуру! — потребовал Кенни, ведь Кенни же? Голос-то его. — На алтарь ее кладите. Эта попытка должна стать успешной, понял меня, дракон? А ты, принцесса, молчи, приказываю!

— Не смейте меня трогать! Не для того мне маменька меч давала, чтобы мне маги-маломерки приказывали!

Какой алтарь? Какой приказ? Сусу сейчас что, в жертву приносить будут? Спасать срочно, пока не стало поздно. Ядрено запахло дымом и чуть трясся пол, ходил дракон и, скорее всего, собирался мою Сусу сожрать!

— Вытаскиваем Сусу! — приказал я Кир-Хою и положил стрелу на тетиву, попасть в глаз ящеру я смог бы и в полной темноте, а тут вроде как огни чуть дальше горели или факелы.

— Каков план? — потребовал Кир-Хой, но я мотнул головой. Всю дорогу шли, как грубж на душу положит, и сейчас тоже не до планирования.

— Давай, там разберемся. И если что, я любил тебя, друг, — даже прослезился я, вот она, эльфячья впечатлительность, из меня лезет.

— Ты тоже тот еще кусок дерьма, на той стороне свидимся, — хлопнул меня по плечу Кир-Хой и стал пробираться по стенке внутрь.

Мы метнулись вперед — повороты и повороты, ответвления пещеры, не иначе. По ногам стелился дым, света стало больше. Наши тени скользили по стенам. И тут Кир-Хой сделал знак рукой: стой. Отворот закончился. Я опустился на корточки и подкрался к выходу. Выглянул.

Нас вынесло в большую пещеру, которую опоясывали пандусы. Мы сейчас были где-то на втором круге, то есть до земли лететь далеко, но не слишком. Эльф сможет приземлиться без травм, впрочем, мне отсюда даже удобнее стрелять. Пещера вполне вмещала в себя и дракона, и толпу людей в черном, и какую-то гору сокровищ за заборчиком. А еще в глубине стоял алтарь, подсвеченный магическими шарами, на нем лежала Суса, а вокруг ходит некто в черном балахоне и с книжкой. Тот самый маг. Не иначе.

Но где же Кенни?

— «…И невинная принцесса протянула к нему руки, крича: “Да, возьми меня, мой дракон”», — и голос у мага был очень знакомый. И балахон за ним тянулся, видно, что большая тряпка, не по росту. Грубж! Неужели это и есть хоббит! Вот зараза! Мальчик-который-выжил, чтоб ты сдох.

— Я не невинная, — буркнула Суса.

— Тьфу, ну и нравы нынче у человеков. Ничего, когда я стану править этим миром, я всем женщинам велю носить такие одежды, чтобы ни лица, ни ног, даже кончика носа не было видно, — выругался Кенни.

— Только женщин, о повелитель? — расстроенно переспросил кто-то из толпы прихлебателей.

— И красивых мужчин, и эльфов, — с минутной заминкой добавил хоббит, он же Великий маг, черный властелин, повелитель мыслей и другие сучности. — Не смейте меня отвлекать! Дальше. «Глаза принцессы закатились в восторге, когда дракон возлег рядом с ней на алтарь. По нежной персикового цвета коже пробежала дрожь… Груди девы напряглись…» Так, почему я до сих пор не вижу, напряглись ли груди? Я что, ее еще и лично раздевать должен? Тьма тебя раздери, почему ты человек? Эльфа бы заставил и все…

— Так это, — спросил кто-то, мужчины шумно сглатывали и пялились на формы Сусы. — Нам ее раздеть?

Я даже икнул. Куда это они лапы потянули? Это же моя невеста! Я королю — дракона, а он мне — невесту! Ну и что, что сначала не согласен был. Может, мне время нужно было подумать. Не могу я так сразу взять и жениться. У меня тонкая душевная организация, я еще, может, после прошлого супружества не пришел в себя!

— А ну прочь пошли! — это уже Суса воодушевилась. — Не надо ничего снимать!

— А у тебя там напряглось? — с подозрением уточнил Кенни.

— Да-да! Как горные пики торчат, как острия кинжалов, — быстро затараторила Суса. Хоббит отмахнулся от помощников, и те, ворча и страдая, отступили назад.

— Смотри мне, принцесса, — низким жутким голосом проговорил хоббит. Откуда у него такой голос, из живота, что ли, возникает? — Ты, дракон, быстро лег рядом.

Мы с Кир-Хоем в шоке смотрели, как ящерица медленно ползет вперед, грустно вздыхая, утыкается мордой в алтарь, языком щупает Сусу. Я вскочил, натянул тетиву…

— Вот зараза, он ко мне задом стоит.

— Тихо ты, смотри, ничего не происходит, — дернул меня Кир-Хой. — Я ниже спущусь, мне удобнее будет прорываться. На мне — Суса, а ты перестреляй всех, кто к нам лезть будет. Вот что с магом делать, конечно…

Я заозирался. Где-то слева был виден проход, там серело предрассветное небо. Ну где наши-то? Доехали уже? Тут Сусу сейчас дракону отдадут странным образом. Дракон, кстати, подобрался вплотную и еще раз облизал принцессу. Я прицелился, попаду ли в глаз ящеру или нет? Суса, естественно, тоже не обрадовалась.

— Я же за тебя заступилась, скотина! Я же к тебе по-доброму! Не смей меня жрать!

— Не смей ее жрать! — повторил маг и ткнул в сторону дракона рукой. Мне показалось или что-то там у него на пальце сверкнуло? Я прищурился, напрягая эльфийское зрение. Перстень? Неужели тот самый? А маг продолжал бушевать. — Я тебя зачем из спячки поднял? Вот принцесса, вот алтарь. Размножайся давай! Повелеваю!

Что?! Я вытаращился, Кир-Хой старательно прижимал руку к лицу — подавился воздухом, не иначе.

— О повелитель, а драконы так размножаются? Он ведь такой, а женщина — такая, — это самый смелый из прихлебателей попытался выразить сомнение, показывая руками габариты предполагаемых родителей маленьких дракончиков.

— Кто из нас великий маг, дерьма кусок? — Кенни откинул капюшон черного плаща и щелкнул пальцами — прихлебатель взвизгнул, прижимая руки к животу, а потом затих. М-да, силен круглощекий. И как в теле мягкой сдобной булочки столько злобства вмещается? — Есть еще вопросы?

— У меня есть! — это Суса, но я ее понимал, терять-то особо нечего, когда лежишь на алтаре, рядом дракон, а над душой стоит злобный хоббит. — Можно, я просто домой пойду, а? Меня драконы не привлекают в кровати.

— Нет, принцесса, — хмыкнул хоббит и перевернул страничку книжонки. Кстати, обложка у нее была не страшная, глянцевая и в веселеньких тонах, а страниц не хватало. Жизнь у книги, судя по всему, была тяжелой. — Я всю жизнь шел к этому мгновению. Учитель моего учителя отдал свою жизнь, чтобы расшифровать знаки этого древнего языка. Мой учитель нашел драконов и нашел Перстень, который дает силу управлять миром. Я взял этот дар из его ослабевших пальцев…

— Да у вас целая династия черных магов! — удивилась Суса. И хоббит гордо вздернул носик-кнопку.

— Еще бы! Я лично прикончил старика, так же как и он в свое время отравил своего учителя. Наследственность, — хоббит явно умничал и даже пальцем указательным ткнул вверх. — Так вот… «Дракон заглянул в трепетные глаза принцессы и разгоряченно выдохнул». Эй, не сильно горячо выдыхай, не так, как в прошлый раз, больше принцесс нет. Эту соскребать с алтаря я не хочу…

Дракон действительно выдохнул — легко. Суса закашлялась, но ничего страшного не случилось.

— А теперь финал: «И тянула их друг другу страсть, и слились воедино их тела, жадные и трепетные движения… бла-бла… верх блаженства… чадо в ее чреве». Так, дракон есть, принцесса есть, теперь верх блаженства и…

— Как ты это представляешь? — заорала Суса, звеня цепями, которыми ее прикрутили к алтарю. — Это же дракон, у нас ничего не выйдет! Мы физически не совместимы! И вообще я эльфов люблю!

— Да мне плевать, кого ты там любишь! — отмахнулся хоббит и потряс в воздухе книгой. — Вот! Здесь все сказано, дурочка. Видишь, это инструкция по размножению драконов. Так что давай, верх блаженства…

— Дракон! Эй, ты, кусок дерьма! — голос Лкаш показался мне музыкой. Ну наконец-то и вторая часть нашего отряда добралась, все, можно успокаиваться и спасать Сусу, сейчас только дракона отвлекут.

— Выходи на бой! Недомерок! — продолжала орать орчиха.

Анька тоже что-то вопил. Спрашивал, наверное, по привычке.

Надо было придумать что-то пооскорбительней. Но фантазия у Лкаш с Анькой тормозила, а Кир-Хоя у них не было, чтобы гадости выдумывать на ходу. Подручные зашумели, сам дракон задергался. А хоббит махнул рукой, удерживая в магической хватке ящера.

— Куда? Мало ли, кто там кричит. Завтра разберешься. Размножайся давай! Времени нет.

Но дракона, видимо, подчинить не так просто было. Ящер затопотал, зашипел, и хоббиту пришлось сдаться.

— Ладно, иди пожри, скотина. И сразу обратно! Драконят делать. А я как раз еще раз манускрипт перечитаю.

Дракон загудел и рванул к выходу. Мы с Кир-Хоем переглянулись, и операция «Спасение Сусы» началась.

Глава тридцать восьмая

Кир-Хою влияние Перстня было не страшно — так, может, вырубит, а может, и нет, но вот мне на всякий случай стоило держаться позади. Хвост дракона еще не успел исчезнуть из пещеры, как лезвие короткого меча уже вонзилось в шею одного из прихлебателей. А что, Кир-Хой занудный перфекционист, он всегда выбирает идеальный момент для убийства. Страшный человек вообще. Говорят, он раньше охотился на оборотней и убивал их не железом, а собственными стенаниями по поводу конца света, но тут был не тот вариант, разглагольствовать некогда.

Моя стрела нашла свою цель в следующий миг — чужая шея. Мы удачно вошли в схватку, несмотря на то, что нас всего двое. Противник не ожидал нападения. Я разбил магические шары, пещера погрузилась в полумрак, в котором мелькали тени. Орал Кенни, но он не видел, кого подчинять, а потому лупил заклинаниями направо-налево. Визжали его прихлебатели. Свистели клинки Кир-Хоя. Ревел дракон снаружи, и я, честно, даже боялся угадать, какой это был рев — победный или испуганный.

Потом я услышал знакомый свист топора. Леона, как обычно, не тратила времени зря. Сил у нас ощутимо прибавилось, оставалось только надеяться, что Анька не вздумает тут пальнуть из своего грубжева ружья. Разнесет половину пещеры и нас заодно! Или я опять оглохну, что в бою может стоить мне жизни, а я не готов. Только что вроде как все обошлось к грубжевой матери!

Я спрыгнул на пол, выпустил еще две стрелы — эльфийское зрение мне в помощь, естественно, поднырнул под меч какого-то самоубийцы, пнул в колено еще одного. Где-то сбоку чиркнули мечи Кир-Хоя. Нет, я его определенно боялся: ну как так? Обычный же человек? Откуда такая неуязвимость и способность к убивательству других? И ведь работает как хороший спецназовец. Может, он тоже из наших? Интересно, но как спросить? Хотя по поводу неубиваемости у меня была также теория, что мой друг так достал все божества и темных духов, что ни один пантеон его у себя видеть не желает. Поэтому его не берут жертвоприношения и чужие мечи обходят стороной. Разве что магией можно вырубить.

И маг, конечно, друга достал. Кир-Хой с уханьем улетел куда-то в темноту — и там гулко что-то зазвенело. Леона все пыталась подобраться к Кенни, но мешали приспешники, она косила их направо и налево. Скверно: я уже дважды чуть не споткнулся о чьи-то головы. Потом я выпустил в Кенни две стрелы. Мимо. Правда, попал в какого-то мужика, которому Леона тотчас устроила декапитацию. Зря только стрелы потратил, грубж. Не было возможности обойти хоббита, никак не получалось обмануть его. И то, что он до сих пор не додумался создать магический свет, мне не помогало. Так что моя ладонь сама нащупала вместо стрел тонкий кинжал на поясе. Возможно, его время придет.

— Димиэль, я здесь! — раздался крик Сусы. — Быстро освободи меня, там дракона без нас убивают!

«Твое желание — закон», — я с трудом удержался и не брякнул дурацкую фразочку из турецкого сериала. Нет, вместо этого я метнулся вперед — к хоббиту, но не ткнул его кинжалом, для этого следовало подойти ближе, а ухватился за край своего лука и с размаху шандарахнул Кенни по затылку. Хоббит взвизгнул, выронил книгу и рухнул. Из тьмы почти сразу соткался Кир-Хой и расправился с еще какими-то помехами. С виду они были чисто назгулы, но я присмотрелся — нет, обычные рожи бандитские. Леона радостно снесла голову последнему уцелевшему. Вот теперь, когда все закончится, они с Кир-Хоем будут подсчитывать, кто больше нарубил. Потом поругаются, потом помирятся, наговорят друг другу комплиментов и будут песни орать.

С противниками было покончено за считанные секунды, хотя казалось — вечность прошла, и я бросился к Сусе, конечно.

— Суса! — Кир-Хой ловко перебил мечами цепи, и я подхватил свою фигурную принцессу на руки. Чуть не согнулся до земли, все-таки эльфы не особо хороши в подъеме тяжестей. Кое-как разогнулся, чуть глаза на лоб не выпали, и прошел с Сусанной на руках пару шагов.

— Димиэль! Я знала, я знала, что ты меня спасешь! — она восторженно приняла свое спасение, но почти сразу сползла из моих рук на пол и крепко расцеловала в обе щеки. Я опять оказался притиснут к груди, но даже не вырывался. Сусанна жива. И даже не в деньгах в конце концов дело! Я все-таки привязался к ней. Надо же! Может, и правда — жениться?

Кир-Хой потыкал меня рукояткой меча.

— Эй, вы, потом помилуетесь! Я тут вообще-то деньги отрабатываю, а кто-то отлынивает! Помогите, что ли. И уходить пора, даже трофеи посчитать некогда. И вообще какой тьмы хоббит — жуткий маг? Это вообще легально? Черные властелины — суровы, худы и черноволосы. А не это вот…

— Он меня собрался с драконом скрещивать, — пояснила Суса, не испытывая ни малейшего желания меня отпускать. Хотя Кир-Хой был прав — пора было делать ноги. — А я тебе верна, Димиэль! Держись позади, любимый!

Она подняла с пола первый попавшийся меч и легко им взмахнула. А я, а что я? Стрелу очередную на тетиву положил и не высовывался. Куда мне до этих богатырей рода человеческого? Снаружи ревел дракон, и мы дружно побежали ему навстречу. Как бы Лкаш ни была сильна, но подмога лишней никогда не бывает. И Анька там, а он совсем зеленый пацан, только и умеет, что гайки крутить. Зачем они его-то сюда притащили?

Но дорогу нам перегородил один разъяренный хоббит.

Вы видели когда-нибудь злобного хоббита? Так знайте, это вовсе не мило и не симпатично, и даже не забавно. Бешеный кролик — вот как это выглядит. Не успеешь рассмеяться, что мол, кролики такие беззащитные, как эта тварь прыгнет и вцепится зубами тебе в пах. И все — никаких кроликов, котиков и наследничков. Даже у эльфов, нам все-таки кое-какой прибор для этого дела нужен, природа вообще любит повторяться в своих творениях. Хотя вроде все эти магические расы создали свои какие-то магические боги… Раз так, то они подсматривали друг у друга определенно. Так вот, бешеный хоббит — это самое страшное, что с вами могло приключиться.

Он рычал, уворачивался от мечей, клацал зубами и бросался молниями. Разве что Перстень не использовал, наверное, для этого нужен был контроль. А какой контроль у этой чупакабры с круглыми щечками?

— Жалкие твари, — орал он. — Ничтожные насекомые! Вам не понять моего величия. Склонитесь перед вашим истинным повелителем!

Леона все пыталась достать его топором, но Кенни уворачивался. А Кир-Хой из-за этого не мог подобраться ближе: вдруг Леона не рассчитает? Стремно тоже, голова-то всего одна.

А потом Кенни выставил вперед Перстень, и у меня все внутри заледенело в тот миг. Легендарный Перстень был ничем не примечателен. Ну да массивный, камушек большой красный торчит, но выглядит как стекляшка, а не драгоценный камень. И уже не знаю, какая судьба дернула нас всех за руку, но в момент, когда Кенни ткнул в нашу сторону Перстнем, Суса кубарем бросилась ему под ноги, Кир-Хой прыгнул и схватил Кенни за руку, Леона вовремя поработала топором, и хоббит заорал от боли: ну да, тоже мне, Дарт Вейдер, властелин безрукий. Кир-Хой содрал Перстень с культи и отбросил его, а я натянул тетиву по самое не хочу и выстрелил. Стрела вжикнула по камню — и тот неожиданно хрустнул и развалился на части.

Вот что значит — командная работа.

И все вокруг меня залило белым светом.

Глава тридцать девятая

Как-то я… слишком часто в последнее время помирать повадился. В какой-то раз может и не повезти.

Глаза я открыл нехотя и тут же охнул от удивления. Пещеры не было. Ну то есть совсем. Над головой рассветные звезды, а может, это у меня в глазах или меня опять куда-нибудь выкинуло. Но нет, я протянул руку и сразу наткнулся на новые штаны Кир-Хоя. В них теперь тоже была дырка.

— Нечего меня за задницу хватать. Зря только деньги на штаны тратили, проще было штраф заплатить.

Живой друг мой. И вполне адекватный, то есть занудство магическим прибамбахом не лечится.

Я дернул ногой, вызвав звон. Не в ушах, это золото. И сколько! Впрочем, оно еще пока стопроцентно не наше. Чуть поодаль валялся дракон. Шевелится, значит, жив.

А где Суса? Где Лкаш, где Леона? Где Анька, и зачем они вообще его с собой взяли? Оставили бы куковать с Хлюдовиком! Бронетелегу я, кстати, усмотрел почти сразу. Но она такая, заметная на фоне серого камня.

Я привстал и откинул чью-то бесхозную голову. Тьфу, грубж, какая гадость.

— Леона? Лкаш?

Тишина. Только кто-то захныкал и завозился в куче золота. Голос вроде знакомый.

— Анька? Анька, ты там живой?

— Ох, как голова-то трещит! Жахнуло знатно. Я тож хочу так жахать! Э-э… А хоббит-то запчасть потерямши. Без руки? А он от потери крови не гигнется? Мож у него рука новая вырастет? А потрогать можно? А разобрать?

Ну понятно, можно было даже не спрашивать.

— Тебе теперь все можно, Анька, — прочувственно сказал я. — Хочешь — разбери его на запчасти. Разрешаю.

Довольный Анька выкопался из кучи золота и сразу отправился искать Кенни. Интересно, подумал я, он еще не удрал? Но меня и остальные члены нашей команды интересовали. Пора провести перекличку. Впрочем, меня опередили.

— Димиэль? — милый родной голосок. Эх, принцесса, чего ж я не принц?! Хотя тогда бы она на меня и не посмотрела…

— Суса? Жива!

— Голомордый? — подруга очнулась, уже хорошо. Вот Леона быстро разберется, чье это золото и как его с собой забрать.

— Здесь я!

— Булочки мои! Не пригорели? — простонала Лкаш, и я даже увидел ее силуэт на фоне зарождающегося рассвета.

— Все целы? — выдохнул я, а Анька счастливо проорал:

— Смотрите, что я нашел!

Лкаш, поскольку было все-таки еще темновато, запустила магический световой шар, и мы узрели, что Анька, стоя над телом хоббита, размахивает глянцевой книжулькой. Ого!

— Дай-ка мне ее сюда, — еле выдавил я, потому что… Грубж, этого просто быть не может! И Анька с готовностью швырнул в меня книжкой, промахнулся, пришлось опять ее выкапывать из золота.

Руки у меня дрожали. Нет, все бывает, конечно, но… Может, и правда — Кир-Хой бывший спецназовец? Не то чтобы это могло быть его книгой, конечно…

Я подозрительно на него покосился и эту мысль сразу отмел.

«Наследник для неистового дракона». Любовь Половая.

Грубж. Это было написано по-русски! У меня даже перед глазами все завертелось. Не бывает такого, да? Но вот он я — бывший гаишник Димон, а нынче — эльф. Вот мои соратники — гномка, принцесса, мечник, орочья магичка, мальчик-гений и сычом сидящий самый настоящий маркграф королевских кровей. В стороне валяется дракон, осоловело хлопая глазами. У горизонта показался край солнца. А я держу в руках русскоязычный любовный роман.

И нет, мне не нужно было его открывать, чтобы точно узнать, что там внутри. Моя бывшая их скупала пачками, всю квартиру завалила. Я их втихаря теще свозил.

На обложке все тоже было стандартненько. Ну да, так и есть: дракон, то есть сзади тень, спереди мужик длинноволосый, по пояс голый. И принцесса грудастая… нет, Суса лучше. На обложке дамочка была чуть кривовата и взгляд у нее был такой жалостливый. Мол, да, знаю, что художник халтурил, но исправить никак.

Анька тыкал палочкой в хоббита, и тот, кажется, даже отзывался и брыкался. Надеюсь, палочка не с эффектом электрошока. Хотя с Аньки станется. Леона, конечно, же гребла монеты обеими руками. А вот Суса что-то искала и перешептывалась с Кир-Хоем. Книга в моих руках сначала никого не заинтересовала, это потом все подтягиваться начали, когда я зачитался.

Да, я все-таки открыл книжку… Так и есть, кто-то тщательно и методично перевел всю книжку с незнакомого русского на местный общий язык. И ведь точно… не иначе — магия. Моментами криво и косо, но человек старался. Главный прокол вышел с названием: «Инструкция по размножению драконов». Я озадаченно хмыкнул. Смысл переводчик ухватил верно, но, увы, формат текста был не тот.

— О, тот самый чернокнижный манускрипт? Он не работает, — пожала плечами Суса, заглянув в книжку. — Может, перевод неточный?

— Название неточное, да и не научная это литература, а так… — вздохнул я и даже в затылке почесал. — Хотя суть передана верно… э-э… это один из вариантов высокого древнеэльфийского, — извернулся я и не то чтобы совсем уж соврал. — Вот, смотри, тут написано: «Наследник для неистового дракона».

Автора я целомудренно озвучивать не стал.

— Ой, я же такое читала! — охнула Суса, прижимая ладошку к щеке. А Анька завопил, подбегая ко мне:

— Я-я переводил, вслух читал, по ролям! Помните, вашсочство, вы ее еще выкинули, сказали, что скучная! Что с эльфом книженция все же милей и ближе! «О, моя невинная девочка, я сожму тебя в когтях, не позволю тебе жить без меня, вдали от меня. Только в моем сердце твое место…» Это ж какое сердце у дракона размером, шоб тудысь прынцесса влезла целиком? А дракона можно разобрать, чтобы проверить?

— Большое сердце, — хохотнул я и покосился в сторону дракона. А тот, будто почуяв мой взгляд, внезапно встрепенулся, зарычал и взвился на все лапы. Крылья у него все еще висели тряпочками, но это не мешало шарахнуть хвостом по золоту. Нас больно осыпало монетами.

— А ну держи этого молодчика! — залихватски свистнула Лкаш и попыталась придавить дракона магией.

Мы бросились врассыпную. Бежать по монетам было увлекательно, но неудобно. Офигеть, да я столько золота даже в передаче по каналу «Дискавери» не видел! Анька мчался к бронетелеге за оружием. Остальные тоже не растерялись, Леона вообще в дракона монетами кинула. Следом улетела золотая чаша и серебряный поднос. А вот мне где искать лук и стрелы, было непонятно.

Дракон снова прыгнул, но за хвост его уже держали — орки с гномами, они могучие, только задержать дракона надолго не вышло. Он снова заревел, смел нас всех хвостом. Я увидел свои ноги над головой и кувыркнулся от воздушной волны. Красивый огненный шар орочьего производства улетел в молоко. И тут я услышал вопль Сусы. У меня прям внутри все замерло. Это же надо в пещеру сунуться ее спасать, а потом расслабиться… и упустить. Грубж, он же ее сейчас сожрет!

Но следом за воплем раздался такой странный звук, как будто молотом по наковальне. И дракон рухнул. Я вскочил на ноги и едва удержался, чтобы не протереть глаза. На хребте у дракона стояла Суса — в пожеванном нагруднике, с растрепанными волосами и поцарапанным носом — свирепая принцесса, не иначе. В руках у нее был огроменный двуручный меч. Дракон чуть шевельнулся, похрюкивая, но Суса замахнулась еще раз и с яростным криком пришибла ящера по голове мечом плашмя. Даже у меня в ушах зазвенело, а бедного дракона так и вовсе вырубило.

— Ха, не нашлось еще то животное, которое Сусанну Деронийскую полапало и не получило в пятак! — сказала моя принцесса и гордо выпятила грудь. За ее спиной полыхал рассвет. — Недаром мне фея-крестная предсказала, что дракона мне по силам одолеть!

— Суса, ты… Ну ты! — у меня даже слов не нашлось. Зато нашлись они у Кенни.

Черная молния разметала монеты у моих ног. Хоббит стоял злобный, скрючившийся и почерневший. Без руки. Но не надолго. Мы с полным офигеванием смотрели, как из монет в считанные секунды появилась искусственная рука. Кенни хмыкнул, сжал-разжал золотые пальцы и ткнул в мою сторону.

— Манускрипт отдай, остроухая плесень. А принцессу и дракона я тоже забираю!

— Эй-эй, сер, черный маг и другие титулы, — я попытался отвлечь на себя внимание, поднял руки вверх, в одной все еще держал злополучную книжку. — Ты что, не слышал? Неправильно перевели все! Это романчик любовный обыкновенный…

— Да, на один вечерок почитать. Даже сцены не особо жгучие, — добавила Суса. — А вот про эльфов… Да, там было… ай-я-яй!

— Ее четыреста лет переводили, — зарычал хоббит, — а ты хочешь сказать, что ошибся великий маг? Да я вас сейчас в порошок сотру! Никчемные людишки! В прах, в пепел! Абыр-абыр!

Ну все, грубж. Мой радар взревел как никогда! Абырвалг нам пришел. Крышка.

Хоббита вообще разнесло. Перед ним что-то клубилось подозрительное — темная туча с проблесками молний и будто недобрым, даже голодным взглядом. Лкаш бросилась к нам со щитом. Я кричал, что отдам книжку, даром она мне не нужна, бульварное чтиво. Кир-Хой метнул в сторону хоббита меч, но все без толку. Кенни было уже все равно. Понятно, почему дракон таким смирным был. Хоббит неадекватный!

Бежать? Куда бежать-то? Как спастись? Где же моя магия, когда она так нужна?

И тут все резко прекратилось. Облако сделало «пшик» и улетучилось. Щит Лкаш мигнул, а сама орчиха шумно выдохнула, утерев лоб. Все замерли в странных позах. Я, например, книгой замахнулся. Кир-Хой светил дыркой в штанах и взмахнул мечом. Леона толкала Аньку в сторону, подальше от заклинания. Суса взмахнула мечом и собиралась рубить. А Кенни… М-да… Знакомый ножичек для бумаг явно был лишний в его голове, но так гармонично торчал, что я налюбоваться не мог.

— И какого грубжа я вам деньги плачу, охотнички криворукие? — задыхаясь, проговорил все еще бледный из-за ранения Хлюдовик. — Ну ничего доверить нельзя! Все приходится делать своими руками!

М-да… Я подзавис еще на пару мгновений. Видимо, хлыщ подобрался к хоббиту сзади и окончательно упокоил страшного черного мага самым обычным, отнюдь не волшебным кинжальчиком. Просто надо знать, куда ткнуть. Хлюдовик знал. От этой мысли я почувствовал, как стадо мурашек пробежало по моей спине. Как-то неуютно. Мне больше нравилось, когда хлыщ паштет отбирал и в обмороки падал.

Кенни рухнул лицом в деньги, и мы резко зашевелились, как будто паралич прошел.

— Дядя, ты ранен! У тебя кровь! — метнулась к Хлюдовику Суса, бросая на землю тяжеленный меч.

— Все хорошо, девочка, — попытался ее успокоить хлыщ. И голос у него такой был… ласковый, что ли… наверное, в окружающих лесах все твари вымерли. Мне даже почудилось на секунду, что Хлюдовик нормальный человек. Но потом он нашел меня убийственным взглядом. И я понял: определенно показалось, надо креститься, Димиэль, и активнее.

— Ты! — невежливо ткнул в меня пальцем Хлюдовик, а потом перетыкал всех остальных. — Подходите ближе.

И мы потянулись как бестолковые бандерлоги к опасному гипнотизеру-змею.

— А теперь я говорю, вы слушаете и выполняете безукоснительно. Только так вы спасете свои жизни!

Глава сороковая

— Эй ты, остроухий! Поднимайся, время вышло. Негоже народ заставлять ждать!

Я закряхтел и повернул голову. Зажмурился, потом проморгался. Свет из коридора неприятно резал глаза после суток темноты в камере. Сверху окошко было, но лежа особо ничего я не видел. Так меня еще судьба не полоскала. Как-то некомфортно лежать на почти что голом полу — тухлую соломку я за подстилку не считал — еще и в наручниках, и на ногах кандалы. Но я бы еще полежал лет этак сто, потому что альтернатива была так себе.

В дверном проеме торчал Черный гвардеец и смотрел на меня сочувственно. Надо же, королевский почет мне, не простого охранника прислали, а из королевской гвардии.

— Давай, давай, поднимайся, — повторил он. — Казнить тебя будут по всем правилам. Со зрителями, в присутствии короля. Ты у нас теперь как-никак государственный преступник. Большая честь!

Я вздохнул. Казниться не хотелось. Жил же я как-то без подобного опыта и ничего — жизнь была хороша!

— Ноги мне освободи, что ли, — со вздохом посоветовал я. — Некомильфо в таком виде перед его величеством-то.

Тело как ватное, так что дойти я вряд ли смогу самостоятельно. Да, до плахи. Молодец, Димиэль, добегался.

Черный с пониманием кивнул — бежать-то мне все равно некуда! — и снял с меня кандалы, а потом рывком поставил на ноги. Я наконец рассмотрел то, что было за крохотным зарешеченным окошком. Хороший день какой, солнечный, просто бери и помирай. Рановато, конечно, я рассчитывал на пару сотен лет эльфячьей жизни, но что поделаешь.

— Иди рядом, без выкрутасов. Попробуешь сбежать…

— Да куда? — вяло удивился я. — Вас тут небось на каждом шагу понатыкано.

Черный согласно хохотнул и подтолкнул меня в спину. Мог бы и повежливее, между прочим, государственный преступник сейчас в королевстве один, его беречь надо.

Мы шли по коридорам тюрьмы, и я все думал, как же причудливо поворачивается порой жизнь. Даже когда уже кажется, что все нормально. Даже, может быть, хорошо. Слишком хорошо. Прав был Кир-Хой, ой как прав. Если ты не видишь задницу — просто обернись.

Мы вернулись в Грежев — я, Леона, Кир-Хой и Анька. Доползли на бронетелеге, кстати, понимаю Хлюдовика, отличная машинка даже в полуразваленном состоянии. Аж ностальгия куснула, так на родные земные похожа… Город встретил нас удивленными взглядами и подозрительным шевелением. Я, конечно, пошел во дворец с докладом, даже домой не заскочил, сапоги на более приличные поменять. В дворец меня провели, величеству показали. Ну и я как честный эльф все и выложил. Мол, так и так, дракон повержен, задание выполнено, теперь деньги хочу. Опасался, что величество спросит, где туша, но нет. Вместо туши и денег король посмотрел на меня многозначительно и не менее многозначительно произнес:

— Принцесса Сусанна с тобой была.

— Была, ваше величество, — не стал спорить я.

— И где она?

Вот оно. Я внутренне сжался и с заминкой ответил:

— Нет ее, ваше величество. Дракон, ваше величество, ничего я сделать не мог.

— Казнить, — коротко распорядился король, вопросов не задавал, и как все произошло, знать не хотел.

А я, а что я? Только вздохнул. Ну а что, возражать ему, что ли? Тут вон Черных гвардейцев толпа. И они так-то настороженно на меня смотрят, впору вспомнить, что Суса с ними тренировки отбывала. Вытащили меня из зала под рученьки, едва не придушив. Вот не нравился мне этот план изначально! И когда у нас в этом деле хоть один план срабатывал? Сплошная импровизация. Будет на этот раз она мне стоить моей головы.

А радар как назло молчал. Будто перегорел, бедный, после встречи с Кенни и драконом.

Целые сутки я в тюрьме и просидел, пока, наверное, готовились к событию. Приглашения рассылали, народ-то охоч до развлечений, хлеба и зрелищ требует. То маги приедут, фейерверки пускать, сегодня вот казнь будет. Вход по заранее купленным билетам, ха-ха.

Выпихнули меня наружу, и я зажмурился от яркого света. Всего-то день просидел в тюрьме, а как будто полжизни. Да, Димиэль, вот такая она — несвобода. Теперь как хочешь, перед смертью не надышишься.

Меня повели на площадь, естественно, под конвоем. Проход был широким, а по обеим сторонам молчаливо стояла не очень дружелюбная толпа и рассматривала меня. Страшно. Сусу народ любил все-таки. Так что скажи, спасибо, Димиэль, что тебя камнями не забросали, просто любовались. Грубж, как на зверька в зоопарке. Кто-то еще что-то про уши сказал и пальцем ткнул. Поубивал бы.

В просвете впереди показалась плаха и дюжий культурист-палач. Я сглотнул вязкую слюну и постарался отрешиться от происходящего. Мысли сами вернулись в прошлое — туда, где мы стояли на горах золота и меня никто казнить не собирался.

— Я думала, он меня любит. Это же папенька… Как же так… — упавшим голосом проговорила тогда Сусанна, а мы все резко отвернулись и сказать было нечего. Так стояли, как будто мешком прибитые. Не каждый день узнаешь про предательство отца родного. С доказательствами.

Принцесса утирала текущие по лицу слезы, но некоторые все равно беспомощно падали на броню. Анька протянул ей измазанный чем-то зеленым платок. А Хлюдовик состроил сочувственную, приличествующую случаю мину и неуклюже погладил племянницу по плечу.

— Он власть любит, девочка, — печально изрек он. — Он даже матушку твою не любил. А я ведь ее предупреждал… А-а, что уж теперь…

И тут мне все стало сразу понятно. Так, пазл сошелся. И почему Сусу отпускали везде. И почему друзей у нее не было. Такая вот принцесса-дикарка, а глядишь, и убьется где-то сама, и делать ничего не потребуется. И почему Хлюдовик, по словам Сусы, был против того, чтобы она с нами ехала. Ну еще бы, единственная наследница. А король — король ни разу не возражал.

На площади места всем не хватило. Вон, зеваки даже на крышы залезли, таращатся. Народ напирал, Черные привычно выставляли щиты, чтобы давку не создавали. Ну да, событие! Во-первых, не каждый день король выходит к подданным, во-вторых, не каждый день голову сносят эльфу. А ведь мне другое обещали…

— Да не смотри ты так на меня, — рявкнул Хлюдовик, когда мы с ним на секунду одни остались. — Ну да, выбрал я тебя, потому что ты — эльф! А племянница чего-то на твое племя падкая, все эти романчики, ненавижу писателей. И к тому же ты охотник-который-выжил! И денег у тебя прилично, я проверял. А значит, опыт большой…

Вот зараза, все просчитал. Откуда только такие умные берутся?

— То есть ты специально, что ли, именно меня отыскал? — уточнил я. Нет, просто вот для того, чтобы понимать, насколько верно все у меня в голове уложилось. — То есть сначала принцесса узнала, что будет охота, потому что королю драконом все уши прожужжали… Грубж, ты ведь и прожужжал! Потом ей сказали условия, что на ней победитель дракона женится, она уже сама собиралась ехать, ну а чтобы наверняка…

— Не твоего ума… — завел старую песню хлыщ, потом оглянулся проверить, не слышит ли нас кто. — Ну да, так и было. Какой-то ты слишком умный для эльфа. Подозрительно, — буркнул хлыщ и, согнувшись от боли — все-таки лежать ему еще из-за ранения надо, поплелся в карету, а я остался стоять как оплеванный. То ли мне комплимент сделал, то ли обосрал вместе с остальными эльфами…

Ненавижу политику и игры все эти. Чувствую себя как кусок дерьма.

Потом я еще долго стоял. Мимо то и дело кто-то пробегал, что-то у меня спрашивал, а я все стоял и думал: ну вот не гад ли он! Хотя тут и восхититься можно, прежде чем оторвать интригану голову. А все потому, что Хлюдовик сам все подстроил. Организовал охоту, науськал короля, отправил принцессу — точнее, сделал так, чтобы она с нами поехала. Потому что пророчество и ей вроде бы ничего не грозит. Жизнь порой такая жопа! Вот Сусе возле дракона куда безопаснее, чем без дядиного присмотра в родном дворце.

Интриган грубжев! А я просто-напросто влип. На пенсию не вовремя вышел, оказался не в том месте и не в то время. Молодец, чего уж там.

Вот поэтому я сейчас по-дурацки щурился на толпу. Лучше было не смотреть ни на короля в шатре, кстати, новомодной конструкции, явно Анькина работа, ни на эшафот тем более. Какое-то грустное зрелище… Но все равно покосился: король, свита, Анька печальный мечется, палач с топором скучает. Одному мне хорошо.

Хотя подтеки кровавые на плахе смущали, да и топор, как мне кажется, палач спиртом не протер. Дезинфекцией тут не пахло, а меня сейчас этим топором жизни лишать будут. Заразу еще занесут.

— Эльф Димиэль из Чудолесья, охотник по прозвищу «Пожиратель чудовищ»! Именем короля приговаривается к смерти через отсечение головы. Виновен в гибели ее королевского высочества принцессы Сусанны!

По толпе пронесся вздох, слухи уже пошли, но многие не верили в смерть Сусы. Кто-то даже заплакал. Ну да, как иначе. Сусанна все-таки была бы отличной королевой, наверное, ее даже любили бы. Очень. А почему, собственно, нет? Добрая, смелая, справедливая. Такой ведь и должна быть королева, разве не так? И красивая, что тоже немаловажно.

— Пожалуй на плаху, эльф Димиэль.

Черный горячо дышал мне в ухо, захотелось ему в это ухо зарядить от души. И выматериться, и влупить кулаком кому-нибудь в рожу, и пнуть, и побежать… Но над моей головой было ясное голубое небо. Такое ясное, что глазам больно. И солнце. Да, отличный день, чтобы умереть.

Я медлил. И отыскал в толпе Кир-Хоя и Леону, улыбнулся им, мол, все путем. Хотя сам в этом уже начинал сомневаться. Время-то шло, а план опять не срабатывал. Мог Хлюдовик ошибиться? Мог он просто бросить меня? Наверняка. Грубж. Надо было все-таки не поддаваться на его указания и бросить всех и все, в бега удариться… А, поздно.

Я сделал пару шагов, посмотрел на его величество. Сидит, как сова на глобусе, и дама какая-то рядышком… А он ее за коленку цап. М-да, вот уж кому сейчас хорошо и приятно.

— А что это за бумаги-то были? — спросил я, когда мы второй раз оказались с Хлюдовиком так, что нас никто не мог случайно подслушать.

— А то ты не видел, эльф, — высокомерно скривился хлыщ, но вспомнил, что у нас договоренность. — Доносы это. От моих агентов. Король втихую проводит отбор невест. Как только наследницы официально не станет, он тут же женится, а там и новый наследник недалеко. Побыстрее, чтобы никто не вспомнил, что он — не королевской крови. Меня тоже к тому времени должны были в подворотне прирезать. Ну или дракон… А ты думал, я это все просто так?

Он обвел руками бронетелегу, Аньку, который подкрадывался к дракону с какой-то подозрительно острой штукой и тут же схлопотал от бдящей Лкаш, Леону, которая с Кир-Хоем все пересчитывала золото, и Сусу, которая смирно плела веночек. Прямо как знала, любовь моя, и вид у веночка был совсем замогильный…

Отбор невест, надо же. Значит, та жердь, наверное, и есть королевская невеста, что же он такую воблу-то отобрал, страшную, как вся моя жизнь. Предыдущая королева была ого-го! И горящую избу остановит, и в коня на скаку войдет. Тьфу, то есть наоборот!

— Не поминайте меня лохом… — попросил я тогда друзей и обнял их всех по очереди. Леона мне чуть кишки наружу не выдавила. — То есть лихом, но в общем без разницы.

А действительно хорошее небо. Тепло. Лето скоро.

— Слушай, — огорчился мой конвоир, — ты до утра будешь на небо пялиться? Тебе-то уже все равно, а у нас еще дел полно. Королевская помолвка, все дела. Давай, все равно тебе немного осталось.

— А что это там? — спросил я и наугад ткнул пальцем в небо. Не было там ничего, но… Неужели меня обманули? Меня и всех нас? С хлыща станется! — Во-он там, а?

Глава сорок первая

Черный и ухом не повел и только сурово покачал головой, кивнул мне в направлении эшафота. Но народ зашевелился — интересно же было, чего я все в небо смотрю да еще пальцем тычу. Казнь это хорошо, но лишним развлечение никогда не бывает.

— Смотрите, смотрите! — без надежды тыкал пальцем я. — Смотрите, что там?

Какое-то пятнышко. Или мне показалось. Не-е-е-ет! Не показалось. И сердце чуть не вылезло из глотки. Грубж, а! Хорошо-то как! Не подвел хлыщ, все-таки не подвел!

— Дракон! Ух ты! Там дракон! Нам всем крышка, да, да?

Анька. Немного не вовремя, рановато. Тоже устал ждать, пока все закончится. Но народ уже забурлил. Головы посворачивали против солнца, зажмурились. Кто глазастее, остальным рассказывал, что и как. Даже Черный, который рядом со мной торчал, заволновался.

— Дракон! — икнул кто-то в толпе.

— Помогите, дракон! — о, паникующие добавились.

— Это дракон!

— Ты же сказал, дрянь эльфийская, что дракона прикончил! — заорал мне в ухо Черный и даже за грудки схватил и потряс. — Бракодел!

— Бракодел, — с легким сердцем согласился я и взоржал. — Что уж там, бывает! Справку-то у меня не требовали предъявить. Даже насчет клыков и когтей не спросили. Так что кто ж вам доктор?

А дракон приближался, ровно и широко махая крыльями. Кажется, я уже мог разглядеть и Сусу, и Лкаш, обнимающую своего Хлюшеньку. Но, конечно, ни грубжа я не увидел, слишком далеко даже для эльфа. Так, выдумывал. На душе стало совсем хорошо, и я снова засмеялся.

— Умом тронулся, — сказал Черный. — Эй, вы куда! Что мне с этим-то делать?

А народу на площади было решительно не до смеха. Первыми рванули с места событий гвардейцы — у них чуйка хорошо работала, да и короля следовало защитить. Смысл торчать посреди площади и ждать дракона.

Так как сдерживать толпу щитами стало некому, то она с воем и криками лавиной рванула на свободное пространство. Если до того мне казалось, что народу не так уж и много, то теперь я видел, что ошибся и еще как. Просто людишки стояли как кильки в банке.

Меня моментально оторвало от места казни, палача и остатки охраны куда-то смело. А я даже земли под ногами не чувствовал, так несло, и успел только мельком подумать, что вот это точно какая-то нелепая смерть. Столько вынести, столько раз облажаться и выжить, а потом быть затоптанным паникующей толпой. Никакого эльфийского здоровья не хватит, когда по моему хребту прогуляется пара сотен горожан. Несколько раз меня перевернуло вверх ногами, вверху мелькнуло небо и я даже успел увидеть огромные крылья над головой. Но потом меня рванула чья-то сильная рука, она же нежно огрела меня по уху, а голос Леоны прошептал:

— Не дергайся, голомордый.

Я даже прослезился, как же здорово торчать в крепкой хватке гномьих рук и не дергаться, как приказали. А тут Кир-Хой еще избавил меня от наручников — и совсем замечательно стало. Счастье, что он такой крутой мечник, в любой ситуации не плошает, иначе ходить бы мне как Кенни как минимум без руки.

Леона втащила нас на какое-то возвышение, вроде торговый ларек, правда, почему-то перевернутый. Ничего так толпа бушевала! Оттуда мы наблюдали, как последние люди, эльфы, гномы и хоббиты — а кто бы на их месте сохранял присутствие духа? — покидают площадь. На брусчатке остались лежать несколько тел — жертвы паники. Как всегда, взгрустнул я.

Орочья магия все-таки великая штука. Дракон опустился на площадь, сложил смирно лапки — ну просто котик, — снеся попутно хвостом остатки щитов и закрытые по случаю праздника — казни — торговые ряды. Мы слезли с ларька, Лкаш, выпустив из объятий Хлюдовика, скатилась колобочком по хребтине дракона и крикнула:

— Пирожочек мой сладенький! Отпускай короля!

Я глянул туда, где был королевский шатер и ошарашенно отступил. Анька — это страшное оружие. Он за такое короткое время создал еще один инженерный шедевр: под тканью шатра скрывались огромные металлические плиты, и теперь шатер походил на бункер без единого окна. Видимо, предполагалось, что это защита, но не тут-то было. Анька, гордый и от гордости этой раздувшийся, нажал на какую-то кнопочку, одна из плит поехала вверх.

Из бункера выскочили несколько разряженных человек, король и его напомаженная невеста-вобла. Увидев дракона, они тотчас рванули назад, но Анька веников не вязал. В мгновение ока плита снова захлопнулась, и весь придворный сброд во главе с королем остался трусливо жаться к закрытому убежищу.

— Дракон! — завизжал король, да так, что у меня уши в трубочку свернулись. — И Хлюдовик! Ты цел? Эльф, приказываю, убей их обоих, пока ты еще живой! И я тебе золота дам…

— Дракона ты зря боишься, Крыштоф, — надменно произнес Хлюдовик. О как. Значит, короля Крыштофом зовут. Точнее, звали. Вряд ли наш хлыщ своего непрошенного родственника в живых оставит. Это ощущалось по тону голоса. — Он смирный.

Король же вдруг за сердце схватился — смотрел не на него и даже не на дракона, а на Сусу, восседающую на его спине. Красиво она смотрелась, просто Мать Драконов. И казалось — все, мы победили, но из-за шатра стали собираться Черные гвардейцы. Перегруппировались и вернулись. Я стал медленно подползать ближе к дракону. Да, он гадина смирная сейчас, хотя за задницу цапнуть может. Но уж лучше дракон, чем гвардейцы.

— О, вот и славненько, — расплющил в фальшивой улыбке харю король, поглядывая на подкрепление. — Приказываю! Дракона быстро на мясо. Э-э… Сусанна, девочка моя…

— Нет, папенька, хватит! Я уже взрослая и по праву королевской крови могу занять трон! — рявкнула Суса и скомандовала: — Арестуйте его!

— Кого? — не понял король. — А, эльфа. Да, арестуйте его, пока не сбежал, и вообще, дочка, не вредничай, отдай дракона и спускайся ко мне! Приказываю!

Придворные перешептывались. Самые умные из них уже начали потихоньку линять, только вобла хлопала накрашенными глазами. Черные переминались с ноги на ногу и, что удивительно, ползли в нашу сторону. Все-таки принцесса им была милей, чем король, Хлюдовик и тут не ошибся.

Хлюдовик важно сунул руку в карман, достал оттуда небольшую коробочку, хмыкнул, как он умел, и нажал какую-то кнопку.

— …уже не вернется, моя дорогая, — раздался из коробочки голос короля. — Так что иди сюда, крошка. К папочке! Пока народ не опомнился, по-быстрому надо сделать наследницу. Дескать, не прервется династия! Ждать конца траура… Нет. Девять месяцев все-таки очень долго, чернь шептаться будет. Бунт я подавлю, или пусть голодные сидят… — Потом послышалось какое-то шкворчание, и король спросил уже словно кого-то еще: — А что, там, среди кандидаток, беременной не нашлось? Какая досада, надо было не казнить последнюю любовницу…

— В задницу твои приказы, папенька! — укоризненно произнесла Сусанна, уже стоящая рядом со мной. — Как ты мог, папенька? В глаза мне смотри!

Я прекрасно знал, сколько было слез и истерик, и тем удивительней было ее самообладание. Воистину, такой крутой королевы Дерония еще никогда не знала. Не посрамит она память предков, точно завоюет пару-тройку соседних стран!

— Ну, что я мог тебе ответить? Что завещание твоей матери было не в мою пользу? Где это видано, трон женщине передавать? Я решил иначе! — произнес король и тут же встрепенулся: — Ты ничего не докажешь!

— Докажем, еще и как. Ты же не думал, что я свою племянницу так просто оставлю? Тебя, Крыштоф, со дня нашего отъезда прослушивали! — пояснил хлыщ. — Тут у меня интересного много… И про отбор беременных невест, гадость какая! И про то, как ты собирался править. Ты хоть про налогообложение слышал? А про дотации, денежную систему, дипломатические отношения? Правитель нашелся! Но это не для этих ушей, — высокомерно бросил он и покосился в мою сторону. Вот же гад! А я посмотрел на Аньку — тот только улыбнулся, поправил шлем и развел руками.

Гений! А вообще, с такими талантами — с хитрожопостью Хлюдовика, шикарностью Сусы и заумностью Аньки — Дерония точно через десяток лет разрастется. Княжества вон северные неприкаянными болтаются на карте. Пора подобрать.

Суса взглянула на Черных истинно королевским взглядом, и те мигом сообразили, что от них требовалось. С каким-то странным выражением лица капитан — тот самый, который меня грубж знает сколько дней назад выволок из таверны, спасая от кабацкой драки — подошел к королю и абсолютно бесчеловечно заломил ему руки за спину.

— А я? — пискнула вобла.

— А насчет вас мне приказа не было, — пожал плечами Черный. Короля — бывшего короля — окружили еще гвардейцы. Все это происходило в тишине. И все было так буднично и так странно, будто я книгу читал, а не присутствовал на площади, где меня чуть головы не лишили. А рядом вовсе не короли с принцессами, а… даже не верится, в общем!

— Ну все, апокалипсис снова прошел мимо, — с печальным вздохом разрушил тишину Кир-Хой. — А счастье было так близко. Но, может, хоть небо на землю свалится, нет?

Я переглянулся c Леоной и Лкаш. В принципе, нам здесь больше делать нечего. Потом с Хлюдовика денег стрясу. Сейчас-то ему некогда будет.

— Мы, наверное, в трактире остановимся, — махнул я Хлюдовику, показывая на тот самый «У рыцаря». А что, с него все началось, пусть им и закончится. Займем комнаты над общим залом, присмотрюсь еще раз — покупать или грубж с этой Деронией, лучше к эльфам смотаться на десяток лет. — Ну, пошли?

— Пошли, — согласилась Леона, а Лкаш сказала:

— Я Хлюшу тут одного не брошу.

Леона почему-то хмыкнула. Я откровенно выпал в осадок. Что, свободная как ветер орчиха и маркграф королевских кровей? Вот это романчик! Хлюдовик побледнел и на всякий случай отошел на пару шагов, но Лкаш, как оказалось, говорила совсем не о нем.

— Мой огнедышащий!

Да, подумал я, вот это транспорт… Теперь, конечно, шекурку-то еще попробуй продай. Хотя Лкаш может и съесть, в честь прошлых заслуг, так сказать. Но вот в чем проблема, с драконом стоимость услуг Лкаш возрастет так, что мне, пожалуй, уже и обращаться к ней неудобно будет. Ладно, разберемся. Леона уже подсчитывала какие-то барыши. Кир-Хой бубнил себе под нос, а вокруг него прыгал Анька. А я обернулся к принцессе и посмотрел напоследок. Все-таки хороша она!

— Суса… — сказал я. Ну а что мне еще было ей говорить? Типа я восхищен, да здравствует королева? Что я старый солдат и не знаю слов любви, но когда впервые встретил ее… А грубж, где я и где Сусанна!

— Куда? — гаркнул Хлюдовик, как только я сделал шаг с площади. Да так гаркнул, что я подпрыгнул на месте и заозирался. А хлыщ тем временем заковылял в мою сторону с таким взглядом, что радар мгновенно починился и взвыл «беги, Димиэль, беги», но я не успел. — Куда ты намылился, эльф? Тебя отпускали?

— Ну а что вам еще? — огрызнулся я и тоже в позу встал. — Вот дракон, вон ваш заговорщик. Деньги не забудьте прислать.

— А принцесса? — хмыкнул Хлюдовик.

— Какая… — и я прикусил язык, тэк-с, надо быть осторожнее. — А что принцесса? Принцесса, то есть уже королева, наверное, вон стоит, а я здесь при чем?

— А жениться? По договору положено! — хлыщ аж посунулся ко мне, хорошо хоть не обнял. — Жениться кто будет? Пока она не замужем — королевой не может быть!

Я беспомощно посмотрел на Леону. Потом на Кир-Хоя, Лкаш и даже на Аньку, но хоть бы у кого встретил немного сочувствия. Вид Кир-Хоя как бы без слов говорил — «Я же знал, что все равно будет задница». А Сусе я боялся в глаза заглядывать. Если посмотрю, то все — пропал.

— Димиэль, — прошептала она. — Я же тебя…

— Э… я тебя, наверное, тоже, Суса, — признался я. Ну почему бы и нет? — Только… я эльф. Без… — Без чего, грубж? — Без возможности тебя э-э… сделать счастливой женой.

Стыдоба-то какая! Но я искренне надеялся, что так будет понятно. Она, конечно, нахмурилась, но упрямо закусила губу. Мол, нет, не отвертишься и не надейся.

— Суса, милая, ну какие от меня могут быть королевству наследники? Я же эльф!

Леона захихикала, Кир-Хой отвернулся, а Лкаш с дракона прокричала:

— Какие, какие, такие же безголовые, как и ты, красавушко мой! Ну, Хлюша, полетели!

У меня челюсть отпала. И это друзья называется? Но потом стало не до разборок. Нам пришлось всем припасть к земле. Выглядело, как будто мы перед драконом ниц пали, одна только Суса осталась стоять. Ей положено, все же она почти королева. Если, конечно, ей найдут жениха. Найдут, наверное, это же не беременная дама, королю было намного сложнее. И судя по взгляду Хлюдовика, искать будут среди ближайшего окружения и прямо сейчас.

— Не включай дурака, эльф, — поджал губы Хлюдовик. — Тебе не поможет. Женись и наследников королевству давай, а управлять государством у тебя все равно мозгов нет. Главное, чтобы королева была счастлива, а там… разберетесь!

Да у меня и женилки-то нет, хотел заорать я, но на всю улицу как-то совсем неприлично. А Хлюдовик тем временем сунул руку в карман и извлек оттуда какую-то яркую книжечку.

Я почувствовал, как радар пискнул пронзительно и заглох — подозревал, что уже навсегда.

— Вот, смотри, изучай, если есть чем. Авось поможет, — Хлюдовик внезапно хохотнул и пихнул книжку прямо мне в руки. Ну да, маленькое такое издание, чуть больше ладони, на всех развалах такие продавались когда-то… — Нашел у хоббита. Великий черномагический манускрипт, не иначе. «Справочник по скрещиванию эльфов с людьми».

И как давай ржать. Тьфу ты, а вроде бы нормальным казался! Вроде человек, а еще тот тролль! Надо его тоже на ком-нибудь женить. Муж королевы я или нет?

— Милый, все в порядке? — Суса нервничала и скованно погладила меня по плечу. А я… Я же не совсем идиот, чтобы от такого счастья отказываться! Приобнял ее за талию, прижал к себе. И хорошо так на сердце стало, будто все на своих местах. Правда, я постарался спрятать книгу.

А на обложке на чистом русском, конечно же, — «Обещанная для знойного эльфа».

Тьфу, грубж.

Хотя… Может, есть такая магия, от которой женилки быстрее растут? Надо с Лкаш посоветоваться. Срочно!

Конец