Врата в Астрал. 1 том бесплатное чтение

Глава 1 Врата разрушены

Среди ночи раздался телефонный звонок. Противный звук разбудил Кирка Томпсона, который пригрелся в постели всего час назад. Еще не зная по какому поводу его беспокоят, мужчина ощутил тревогу. Марта словно сквозь сон, почувствовала неладное. Зашевелилась на своей половине кровати и закинула руку над головой.

Не спуская глаз с жены, Кирк произнес заветное «алло» и ощутил, как на висках проступили капли пота.

– Срочно приезжай! – без приветствия и извинений затарахтел в трубку встревоженный голос Хана. – Врата… С ними что-то случилось.

Кирк не требовал дополнительных объяснений. Набросив домашний халат, он босиком выбежал на улицу. В машине у него лежал спортивный костюм и кроссовки для утренних пробежек. Он собирался переодеться в пути.

***

Часы показывали почти три часа ночи, а Лили и не думала о сне. Наверное, из-за завтрашней контрольной по математике. Последней за этот изнуряющий период, связанный с окончанием четверти. Вместо того чтобы лежать в кровати и смотреть очередной сон, она сидела за столом и раскрашивала мандалу с птицами.

Девушка тщательно обводила очередной лепесток, представляя, как завтра опозорится гадкая Эмма. У нее мозгов не хватит написать контрольную, а ее главный мозговой центр заболела и учится дистанционно. О, это будет сладкая месть за все подколки, которые Эмма направляла по ее адресу! Конечно, Лили никогда не показывала, что они достигают цели… Но как же ей надоело постоянно ждать войны и реагировать на ее язвительность показной грубостью.

Предаваясь сладостным фантазиям о том, как соперница настрадается на контрольной, Лили поменяла карандаш и приступила к раскрашиванию красивого крошечного цветочка.

Пустынная улочка огласилась громким хлопком двери. Девушка вздрогнула, чиркнув безобразную жирную полосу на цветочке. С горечью оторвала взгляд от мандалы и глянула в окно. Из дома напротив кто-то выбежал. Через секунду фигура попала в свет уличного фонаря, и девушка узнала Кирка Томпсона. Он был в одном халате!

Взвизгнули шины, и серый седан сорвался с места, вмиг набрав большую скорость.

– Странно… – пробормотала Лили.

Такого поведения от спокойного соседа она не ожидала. Секунду девушка раздумывала, стоит ли ей поделиться своими мыслями в соцсети. Решила, что без фото взъерошенного Томпсона запись не вызовет интереса. Лучше дождаться его возвращения.

Глянув на часы в сотовом телефоне, Лили вернулась к раскрашиванию.

***

Преодолев череду длинных и пустых коридоров исследовательской лаборатории «Время будущего», Кирк Томпсон изрядно запыхался. Потянул тяжелую бронированную дверь отдела «Паранормальные открытия» и подумал, что совершенно зря бросил утренние пробежки. Мысленно себя отругал. Случилось ЧП, а он думает об избыточном весе! ЧП на его объекте – это не расхождение в бухгалтерском балансе и даже не протечка химических веществ. Нет. Проблема значительно серьезней.

Отдел «Паранормальные открытия» состоял из операторской, оснащенной десятком современных компьютеров и кабинетов для ученых. За простыми дверями, в самых обычных помещениях таилось величайшее достижение человечества. Портал в тонкий астральный мир.

Кирк Томпсон гордился тем, что ему принадлежит идея разработки портала и никро-частиц, открывающих доступ в Астрал. Не ему одному, нет! Он работал с напарником – Стюартом Хэмлом. Но главой отдела назначили именно его, тем самым сделав комплимент. Вдобавок, ему достался просторный кабинет. Он не соревновался с компаньоном в подобных мелочах, но такое распределение невольно льстило его самолюбию.

Сердцем лаборатории считался «Ангар», прозванный так за впечатляющий размер. Огромное помещение занимало добрую треть всего отдела, но, несмотря на внушительный запас площади, сами Врата между мирами выглядели гораздо скромнее. Их высота едва дотягивала до семи метров. Пустое пространство требовалось для правильного разгона никро заряженных частиц, которые приводили Врата в действие. Помещение меньшего размера они бы разорвали на части.

Кажется, сегодня частицы решили, что ангар на десять тысяч квадратных метров, высотой в три этажа, для них маловат.

Кирк стремительно пересек операторскую, игнорируя операторов, которые стремились рассказать о сложившейся обстановке. Прошел проверку у сурового охранника, вооруженного автоматом, и выбежал на смотровую площадку. То, что предстало его взору, заставило содрогнуться.

Частицы бушевали, освещая просторный ангар голубым сиянием. Словно сговорившись, они рвались за пределы Врат, нарушая их естественную форму. Из-за них создавалось впечатление, что Врата полыхают, и вот-вот произойдет непоправимое.

Стоя на площадке, за защитным стеклом, ученый почувствовал опасность.

– Что за?.. – вырвалось у него.

Кирк вернулся, и операторы наперебой принялись сыпать на него свои наблюдения. Он слушал их, выхватывая из созданного галдежа только то, что имело значение.

– Ровно в полночь?.. Скачок электричества?..

– Мы все зафиксировали повышенную динамику движений частиц на графике, – молодой и бойкий Хан умудрился перекричать остальных и заполучил полное внимание главы отдела.

– Самый высокий показатель? – спросил у него Кирк, а сам мысленно взмолился: «Только не больше десяти».

– Двенадцать, – выпалил взбудораженный Хан, явно горя желанием выделиться.

– Двенадцать… – Кирк едва не застонал от отчаянья. – Это ведь!.. Да что там происходит?

Не дожидаясь ответа на свой риторический вопрос, Кирк бросился к ближайшему компьютеру.

Первый раз глянув на экран монитора, он засомневался в том, что его не подводит зрение. Зажмурился и посмотрел снова. Увы, показатели остались прежними. И они оказались не просто критическими, а ужасающими. Итог этого безобразия был очевидный и плачевный.

– Произошел сбой…

Озвучил Кирк свое мнение, и его голова предательски закружилась. И не удивительно! Четыре года он усиленно работал над проектом. Всего несколько месяцев ликовал, получив спонсирование… А сегодня дело его жизни находится под угрозой.

– Что сказал Хэмл? – потребовал он ответа.

– Ничего. Схватился за голову и убежал.

В собственном кабинете Кирк отбросил пустые размышления, и сконцентрировался на работе. Устроившись за собственным компьютером, он принялся изучать записи, отображающие ночную работу Врат. Добрался до 00:45 и увидел на графиках первые настораживающие скачки. Тогда операторы не заметили едва уловимые изменения, да и показатели активности с трудом дотянулись до шести единиц. Но это были первые сигналы, сообщающие, что происходит что-то не нормальное.

Через пятнадцать минут Кирк получил подтверждение своим догадкам, когда скачок повторился с увеличенной силой. А к 02:30 бешеная пляска на графиках достигла десяти бальной отметки. Именно тогда Кирку и позвонили.

Теперь он сидел здесь, а в голове назойливо крутилось: «Черт, только не это!» Он прикладывал массу усилий, чтобы отогнать прочь непрошенные мысли. Ему надо отсмотреть дневные и вечерние записи данных, и понять по какой причине возник сбой. Иначе придется отключить Врата и закрыть проект. Слишком рискованно иметь включенный аппарат, вышедший из строя, да еще без понимания, как его починить. Ведь в риске на подобных объектах изначально заложены плохие показания. Боже, они ведь имеют дело с Астралом! Миром, лежащим за пределами физического.

Когда Кирк и Стюарт начали разрабатывать Врата, с помощью которых можно заглянуть в мир мертвых, он и думать не смел, что кто-то захочет их спонсировать. Просто мечтал увидеться с матерью, которая исчезла, когда он был ребенком. Понимал, что вероятность успеха близка к нулю, но продолжал работать над теорией.

Для воплощения его грандиозной задумки, требовались большие деньги. Настолько огромные, что он ушам не поверил, когда проектом заинтересовался Дэнни Дикс – этот бесконечно богатый самодур, помешанный на технологичных разработках. С его финансовой поддержкой Кирк перенес свою фантастическую задумку из категории «мечты» в «реальность». А теперь он станет тем, кто похоронит успешный проект из-за глупой ошибки.

Всю ночь Кирк разбирался с графиком, пытаясь обнаружить и устранить причину сбоя. Но понял лишь то, что работа Врат, безусловно, нарушена. Причем, серьезнее, чем казалось. Их необходимо стабилизировать. Но как что-то чинить, если не ясно какого рода произошла поломка? Пока это не выяснится, остается большим вопросом: насколько безопасно отключать Врата.

Изможденный, с воспаленными глазами, он поплелся в столовую, едва та открылась. Стал первым посетителем в огромном зале. Здесь было прохладно и одиноко. В другой день Кирку захотелось бы убраться отсюда в свой уютный кабинет, но сейчас его мысли принадлежали плотному завтраку не меньше, чем кровати.

Выложив с подноса тарелки, мужчина едва не задремал на стуле. Очнулся от того, что с ним кто-то здоровается. Открыл глаза и увидел, что напротив устроился Стюарт. Судя по изможденному лицу, компаньон тоже проторчал в лаборатории всю ночь. Наверное, как и он корпел над всевозможными вычислениями…

Кирк подумал, что им стоит заняться сверкой данных, но сил на повторный анализ у него не осталось.

– Все плохо? – ограничился он простым вопросом.

– Ага, – вяло протянул Стюарт. Он имел привычку малословничать, когда ему не нравился собственный ответ.

Следующие минут десять за их столиком царила тишина. Мужчины торопливо поглощали завтрак. Кирк добрался до кофе, когда к нему вернулась способность соображать.

– Есть идеи, как стабилизировать Врата?

У Стюарта рука с вилкой безвольно опустилась в тарелку, лицо осунулось, и он стал выглядеть изможденней, чем обычно. Наверное, ему уже осточертело думать о Вратах. От необходимости отвечать Стюарта спасла подошедшая Ирис. Она работала обычной лаборанткой и не имела доступа к секретным объектам. Так что мужчины вынужденно замолчали.

– Что-то у вас обоих усталый вид, – отметила Ирис, кокетливо поигрывая блондинистым локоном.

Кирк уткнулся в свою кружку, стараясь не засматриваться в соблазнительное декольте молодой женщины.

– Дорогой, ты так и не вернулся домой, – она устроилась рядом со Стюартом и слегка поддела его плечом.

Ирис и Стюарт составляли удивительно не гармоничную пару. Замкнутый и не привлекательный физик и молодая, роскошная женщина, очень соблазнительная и общительная. Глядя на них, никто не верил в то, что они женаты уже четыре месяца.

– Это как-то связано с ночным звонком?

Ирис прильнула к мужу, и Стюарт напрягся. Кирк понимал его состояние. Называется «мне нельзя говорить о работе». Когда трудишься над секретным проектом, большая часть жизни находится под запретом.

– Все в порядке, – невпопад отмахнулся Стюарт, за что получил в награду сочный поцелуй в щеку. Смутился, словно школьник и своей реакцией насмешил жену.

Ирис смеялась открыто, громко и с каким-то необъяснимым удовольствием. Она была довольно смешлива по натуре, и смеялась так, будто в последний раз. Кирк завидовал ее беспечности, ее молодому и свежему восприятию мира. Ему представлялось, что с такой энергичной женщиной интересно жить. Но Стюарт жаловался на то, что не выдерживает заданного темпа.

– Ах, все твои тайны, – Ирис очаровательно улыбнулась и стянула с тарелки мужа кусочек мяса. – Наверное, это так утомительно: работать над тем, чем нельзя похвастаться перед родными, – она закинула мясо в рот и соблазнительно облизала кончики пальцев.

– Терпимо, – ответил Стюарт, по мнению Кирка слегка грубовато. Впрочем, Ирис не заметила его обращения или не придала значения.

– Я бы на вашем месте придумала какую-нибудь легенду, – вполне логично предложила она и принялась перебирать проекты, которые годились для прикрытия их истинной работы: – Проектировка нового марсохода. Или любая технология, связанная с космическими кораблями. Хоть усовершенствованный тренажер для астронавтов. О, а еще…

Кирк перестал ее слушать. Его мозг больше не функционировал, как положено. Усталость и нервное напряжение дали о себе знать. К тому же ему не давала покоя мысль, что в 8:45 заканчивается планерка у Дэнни Дикса, и надо торопиться к нему для передачи отчета.

Дикс, как и любой руководитель, не терпел опозданий. И Кирк не собирался давать ему дополнительный повод для недовольства. Хватит удручающего известия о сбое.

После завтрака Кирк поднялся на четвертый этаж. Он нес начальнику скверное известие, и предстоящая беседа вызывала у него нервную дрожь. Дикс славился крутоватым нравом и в плохом настроении выгонял из проектов ведущих специалистов. А к Вратам он относился с повышенным вниманием. Пристально наблюдал за их развитием и почти не уделяя времени другим разработкам.

Еще до реализации этой авантюрной идеи, Кирк и Стюарт предупреждали, что Врата могут не выстоять. Для сбоя найдется сотни причин. Ведь подобную конструкцию никто прежде не собирал, и у них нет опыта в ее эксплуатации. Но Дэнни Дикс – этот упрямый баран! – именующий себя руководителем, отказался создавать прототип, решив сразу взяться за полный масштаб. Теперь, из-за его излишней самоуверенности, Кирк поплатится своим участием в разработке, которую не хочет покидать. Ведь она принадлежит ему!

Дэнни Дикс был крупный мужчина с громоподобным голосом и бородой в два раза гуще шевелюры. В его лице, изрезанном глубокими морщинами, больше всего подходящем старику, сквозило скорее что-то бандитское, чем научное. Даже когда Дикс находился в добром расположении, его взгляд оставался хмурым, а брови сдвинутыми к переносице.

Наверное, таким его сделало горе из-за потери семьи… Возможно, раньше, до того, как его жена и дети разбились на частном самолете, он выглядел вполне миролюбиво. Вот только в это не особо верилось.

– Доброе утро, – машинально поздоровался Кирк, за что его окатили хмурым взглядом, весом никак не меньше тонны.

– Серьезно? Доброе? – с сарказмом спросил Дикс.

Кирк понял, что ему не стоило здороваться.

– Я проанализировал ситуацию, – резво перешел он к делу.

Дикс кивнул ему на стул, и Кирк поспешил там устроиться. Положил отчет на стол и старательно пялился в него так, словно не мог объясниться своими словами. Смотреть в глаза Дикса было сложно и в обычные дни, а сегодня не обычный день. Сегодня катастрофа!

– Судя по данным, Врата вышли из строя, – с трудом выдавил Кирк самое главное и принялся частить: – Понятия не имею, что с ними случилось. Все приборы работали исправно, и вдруг в 00:45 появились первые скачки нестабиль…

– Не имеешь понятия? – грубо оборвали его.

Кирк услышал, как скрипнуло кресло. В зону видимости попали крупные кулаки собеседника, и он уставился на них, не рискуя поднимать глаза выше. Шумное дыхание руководителя подсказывало, что тот едва сдерживается, чтобы не вспылить.

– Два месяца, – вдруг взревел Дикс, и оглушительно громко грохнул кулаком по столу. – Всего два! – он вскинул напряженную руку, выставив два пальца. – Мы не успели запустить видеосъемку, не успели увидеть, кто обитает в Астрале… Мы вообще ничего не узнали! Все это время Врата работали вхолостую, сжигая мои деньги, а теперь ты говоришь, что они сломаны?

Легкое поскрипывание сообщило, что собеседник снова сел в кресло. Без нависающего Дикса Кирку стало полегче дышать. Жаль, что он не мог отключить звук…

– Я вложил в этот проект колоссальную сумму и хочу, чтобы чертовы Врата работали! – продолжал буйствовать руководитель лаборатории. – Мне нужно, чтобы они работали завтра и ни днем позже. Плевать, как ты этого добьешься. Если не сделаешь, на тебе повиснет порча имущества в особо крупных размерах.

По коже Кирка пронесся холодок. Что такое сейчас сказал Дикс? Хочет взвалить на него ответственность за поломку?

– Никакой порчи, – возразил он, преодолев возникшие опасения. – Врата не сломаны, у них сбита система подачи сигналов, и в сбое никто не виноват. Мы просто не до конца понимаем, с чем имеем дело. Надо разобраться…

– Так разберись быстрее, – перед глазами Кирка снова оказались устрашающие руки Дикса. Скрестив пальцы, тот безапелляционно заявил: – У меня есть планы на Врата, и завтра они понадобятся мне в рабочем состоянии.

Кирк прикинул даты и невольно обнаружил трагическое соответствие.

– Тот самый день… мне жаль…

Кабинет вмиг наполнился электрическими разрядами, отражающими высшую степень негодования Дикса.

– Никому не жаль, кроме меня, – процедил он сквозь сжатые зубы. – У тебя есть семья, и ты не знаешь… – он шумно выдохнул, слово заставил себя замолчать. – Убирайся! Сделай так, чтобы Врата заработали к завтрашнему дню.

На этом разговор закончился.

Кирк выходил из кабинета руководителя со смешанными чувствами. Напоследок ему показалось, что он услышал:

– О, господи, если я не успею в этом году…

Впрочем, его не интересовало значение невнятного бормотания. Перед ним вдруг встала усложненная задача в виде конкретного срока. Для усиления мотивации его кинули в эпицентр проблемы и пригрозили расправой. Впрочем, учитывая характер Дикса, сделал он это довольно мягко.

Если бы Кирк был менее мягким и уступчивым, он сказал: «Пошли вы все!» и бросил проект. Но он работал над ним ради своей цели, и потому готов был терпеть.

Поэтому он вернулся к операторам и целый час наблюдал за состоянием Врат. Скоро у него возникла парочка идей, он два часа бился над их реализацией, едва не влезая носом в монитор.

Домой засобирался, когда графики перестали отплясывать джигу и перешли на ускоренный вальс. Этого было не достаточно для того, чтобы почувствовать уверенность в правильной работе Врат, но хватило, чтобы сделать перерыв. Шатаясь от усталости, Кирк сказал операторам, что вернется часика через три и уехал.

Пути назад не помнил. Все действия совершал, как во сне. К счастью, дорога, по которой он добирался, опустела в обеденное время.

Кирк спал беспокойно. Ему снова снился тот самый день. Он вернулся со школы, как обычно, с синяком под глазом. Мама готовила обед и встретила его в ароматном облаке поджаренной картошки. Она сразу заметила «украшение» на его лице и нежно провела ладонью по щеке.

– Ох, уж эти драчливые мальчишки…

Оставив Кирка дома, она побежала за хлебом и колбасой. Магазин находился в пяти минутах от дома, но мама и через час не вернулась. Кирк терпеливо прождал ее до вечера, пока не пришел с работы папа.

Кирк проснулся, рывком вырвавшись из старого кошмара. Его сердце бешено колотилось, как в тот страшный день. Память принялась выдавать всю информацию из того сложного периода. Как он с отцом ждал, что полиция поможет найти маму. И как многолетние поиски не принесли ничего нового.

Мужчина крепко зажмурился. Детские воспоминания не утихали и постоянно вламывались в его жизнь, круша слабую защиту. Поэтому он не хотел думать о прошлом. Лучше, как и раньше, подавлять эти воспоминания и стараться жить дальше.

***

Лили торопливо собиралась на занятия. Она проснулась вовремя несмотря на то, что ночью засиделась перед окном, ожидая возвращения странного соседа. И сделала ошибку: позволила себе двадцать минут поваляться в кровати, полистать красивые фото в соцсетях. Конечно, она их комментировала – это был ее ежедневный ритуал. А сегодня потратила на него чуть больше времени, чем следовало.

Все потому, что ни у кого не находила оригинального поста. Кто-то показывал, чем завтракает, парни хвастали занятиями в тренажерном зале, девушки демонстрировали постепенное наложение повседневного макияжа… В общем, сплошное однообразие, только с разными лицами. Лили хотела видеть другие снимки: наполненные жизнью, неожиданностью и движением. Она сама пыталась делать такие, но пока у нее не получалось.

Нэнси удавалось захватить такие кадры, но это было, будто целую вечность назад. У Лили в памяти не сохранилось ни одного стоящего снимка сестры. Просто пометка в голове, что Нэнси умела фотографировать. Каждый день она думала освежить эти воспоминания, но уже полтора года не осмеливалась заглянуть в ее ноутбук.

Девушка накинула кофту на плечи, подняла сумку с тетрадями и учебниками. Вышла из спальни и оглянулась, чтобы проверить не забыла ли сотовый и услышала звук подъезжающей машины.

«Сосед Томпсон» – пронеслась догадка в ее голове. Через мгновение она стояла у окна с сотовым наготове.

Кирк Томпсон едва не вывалился из машины. Уставший, замученный, в нелепом костюме, с осоловелыми глазами… Этот мужчина напоминал скорее зомби, чем нормального человека. Пошатываясь, он направился к дому.

Весь его путь Лили старательно отщелкала на сотовый, перестав дышать, чтобы не испортить кадры. Самый замечательный получился, когда сосед едва не сбил декоративный заборчик у дома и с трудом удержал равновесие. Лили пожалела о том, что для нового фотоконкурса «Лучший фотограф» надо найти человека с необычной красотой, а не первоклассного растяпу. С растяпой она бы точно выиграла.

О начале конкурса объявили неделю назад. Она думала, что у нее впереди много времени на поиски, но оно пролетело незаметно. И вот уже завтра заканчивается прием заявок, а она до сих пор не нашла подходящую модель. Вчера в отчаянье она обратилась за помощью к лучшим подругам, но их не интересовали подобные мероприятия. Иногда Лили думала, что они не подозревают о множестве интересных вещей, находящихся за пределами роликов о макияже и обзорах новых шмоток.

По дороге в школу, Лили разместила фото с падающим соседом в соцсети. Она подписала ее «Кривой Кирк Томпсон. Неуклюжесть передается по наследству». Через несколько минут ее сотовый начал подавать сигналы, сообщающие о поставленных «лайках». Комментариев было много, и девушка читала их с особым удовольствием.

Лили подходила к школе, когда приметила Нортона Томпсона, выходящего из школьного автобуса. Любопытно, он уже в курсе, что его отец стал «звездой» Инстаграма? Их взгляды случайно встретились, и девушка не сдержала усмешки.

Появление Нортона заметили и другие ученики. Конечно, они принялись потешаться над ним. Кто-то смотрел на него с откровенной насмешкой, ребята помладше корчили рожи, а некоторые напрямую делились своим восхищением фееричным снимком.

Нортон не реагировал, но было заметно, как сильно он смущен. Лили просто не имела права упускать такой момент! Она остановилась и сделала пару замечательных кадров, пока он шел до школьного крыльца. Гладя на парня в объектив, девушка поймала себя на мысли, что если бы не его молчаливость и мрачный вид…

Лили тряхнула головой, не желая додумывать мысль до конца. Не важно, как выглядит Нортон. Он полный кретин и ему лучше сменить фамилию на «Кретинов», чтобы оправдывать ее своими дурацкими поступками.

Нортон – неудачник и ботаник, который сумел опозориться в своей родной стихии. Грохнулся, поднимаясь на сцену, разбил себе нос и потому не принял участие в математической викторине. Так что школьная команда проиграла. И не кому-нибудь, а семнадцатой школе – их вечным соперникам.

С того дня прошло три месяца, но обсуждения этого позора до сих пор не затихали. Интерес к давней истории подогревался тем, что Нортон так и не потрудился объясниться.

Сотовый снова подал знак. Заглянув в него, Лили увидела новый комментарий под темой с фотоконкурсом.

«Не совсем понятно: красота должна быть необычная для всех или человек для меня должен быть красив?» – спрашивал кто-то.

Поначалу Лили тоже задалась подобным вопросом. Но, рассмотрев примеры, выставленные в теме, ухватила главную мысль. Поэтому и захотела в очередной раз испытать свои силы. В качестве приза организаторы конкурса выставили зеркальный фотоаппарат, о котором она мечтала. Ну, как ей было пройти мимо такой прелести?

Жаль, что Нортона проблематично назвать красивым. Иначе те фото, где он смущен, словно первоклашка, составили достойную конкуренцию претендентам на победу. Возможно, с ними она бы обошла конкурсанта под ником «Звездочет», который побеждал на предыдущих конкурсах. Этот «Звездочет» дважды вырывал победу из ее рук. Так что она по праву считала его конкурентом.

В поисках информации о нем Лили излазила интернет-форумы, на которых обитают фотографы, но ничего не нашла. Этот раздражающий факт раздражал настолько, что от одного взгляда на ник «Звездочет» ее начинало трясти.

Закрыв тему с конкурсом, Лили убрала сотовый в карман джинс, и заметила, что поблизости никого не осталось. Черт! Неужели она опоздала на урок?

Прохладный воздух пробрался под ее тонкую кофточку, надетую поверх блузки. Лили обхватила себя за плечи и пошла быстрее. Повернула на дорожку, ведущую к школьному входу, и застыла на месте.

То, что она увидела на расстоянии десятка метров, не могло быть правдой. Там стояла Нэнси! Совсем, как живая. Нэнси не двигалась и смотрела на нее. Это продолжалось несколько секунд. Оцепенев от нахлынувшего ужаса, Лили смотрела на сестру и не верила глазам. Она выглядела совсем, как при жизни. Великолепно высокая и стройная, с длинными волосами, такими пышными, что казалось, они обволакивают ее, словно облако.

Лили моргнула и видение исчезло. В следующую секунду девушка сорвалась с места. Она не верила в призраков, но ей трудно было удержаться, чтобы не закричать от страха. Боже, да она это видела! Видела на самом деле!

***

Нортон сидел на истории и пялился в окно. Настроение было отвратительное, и он не слушал учительницу. Все битвы, о которых она рассказывала, давно остались в прошлом. А вот его собственная находилась в самом разгаре.

Снова Лили Лайт устроила на него травлю. Как будто ей не хватало насмешек, в избытке сыплющихся на него после проигрыша на математической викторине. Теперь добавилось фото с отцом… Ну что за невезение? Зачем только самая популярная девчонка в школе занимается такой ерундой? Ей недостаточно потешаться над ним? Решила еще и семью зацепить?

Отец тоже хорош. Как его угораздило настолько нелепо опозориться? Вечно с ним так: от него не дождешься ни внимания, ни разговора, а как глупость какая, так, пожалуйста. Правда, сегодня у него выдалась бессонная ночка. Он вернулся утром изможденный и напряженный. Поэтому сердиться на него было сложновато.

Продолжая смотреть в окно, Нортон увидел, как Лили Лайт бежит через школьный двор с таким видом, словно за ней гонится оборотень. Невольно он приподнялся со стула, чтобы проверить не преследует ли девушку какой-нибудь безумец.

– Томпсон, – немедленно прозвучал пронзительный голос исторички Элис Роуз. Она относилась к молодым специалистам, еще не уставшим от преподавания, и ревностно обожающим свой предмет. – Что интересное ты нашел в окне?

– Ничего, – пробормотал он, усаживаясь на место под пристальным взглядом учительницы, которая наблюдала за ним, приспустив очки.

По классу прокатилась волна насмешек. Кто-то предположил, что он увидел своего пьяного отца, который без конца падает и сбивает школьные заборы.

Нортона тянуло сказать, что его отец не выпивает, и что ночью у него был срочный вызов… Но зная, насколько жестоки бывают его одногодки, особенно к новичкам, стиснул зубы и промолчал.

В коридоре Нортона подловил Тим Бравин. Бойкий, эмоциональный парень из параллели. Он быстро говорил и соображал не медленней. В нем, как будто работал дополнительный двигатель, из-за которого он отличался повышенной подвижностью. Даже стоя на месте, он без конца переминался с ноги на ногу и активно жестикулировал.

– В этом году викторину проведет Дина Рич, – сообщил удивительную новость Тим, перебирая пальцами, словно гоняясь за невидимой бабочкой.

– Ого! – выдал впечатленный Нортон. Сложно было понять, чем руководствовался педагогический совет, выбирая на роль ведущей литераторшу, с неизменной классикой в голове. При всем желании он не представлял ее за просмотром «Чужих» или «Терминатора».

– Как думаешь, какие будут вопросы? – спросил Нортон.

– Наверное, в основном даты… – дернув плечом, предположил Тим. – Ты готовишься?

– Конкурс важен для меня.

Нортон не уточнил, что больше всего его волнует освобождение от занятий физкультурой за участие в викторинах. В новой школе он не горел желанием возвращаться к баскетболу. Поэтому отлынивал от любых физических нагрузок, чтобы физрук не распознал в нем потенциал.

Тим окатил его строгим, почти учительским взглядом.

– Мы с ребятами на тебя рассчитываем.

– Я не подведу. Спасибо, что приняли в команду.

– Брось, – Тим снова принялся изображать погоню за бабочкой. Его пальцы двигались быстро и бесшумно. – Мы знаем, что на математической викторине Милена поставила тебе подножку. Наверное, по указанию своей подружки, мечтающей об интернет-славе.

Нортон нахмурился и отвел взгляд в сторону, не желая показывать, что услышанное ему не понравилось.

– Лили просто использовала момент.

– Думай, как хочешь. Но она точно стерва, – отрезал Тим.

Глава 2 Лучший друг

После занятий Нортон вышел на школьный двор. Стоя у всех на виду, он получил очередную порцию насмешек. Каждый «умник» считал необходимым прокомментировать фото дня с участием его отца.

– Эй! – крикнул кто-то. – В каком баре зависает твой папаша? Нам тоже хочется хорошенько отдохнуть.

– Да, фамильное сходство очевидно, – буркнул парень из параллели, проходя мимо.

– Сразу видно, что отец научил тебя, как поэффектней грохнуться на викторине.

И в самом центре этого безобразия царила Лили Лайт. Она стояла неподалеку и улыбалась с заслуженным превосходством. В какой-то момент Нортону показалось, что она оценивает его или пытается что-то в нем разглядеть. В любом случае, смотрела она странно, чем жутко его смущала. Впрочем, у него и в обычные дни от нее по коже гулял мороз. Глядя на нее, он всякий раз задавался вопросом: почему эта самовлюбленная стерва запала ему в душу?!

Конечно, Нортон не смел фантазировать, будто вызвал у нее чувственный интерес. Он знал, что единственная причина, по которой она его изучает – задумка очередного фото-прикола. Чтобы сбежать из-под прицела грозного объектива Лили, парень покинул школьный двор.

Минут десять он бродил вдоль высокого забора, пиная камешки. Успел сделать пару мрачных кадров луж и веточек голых деревьев на фоне пасмурного неба. Наконец, явился Протей. Размахивая руками и радостно крича, эта конопатая оглобля привлекла внимание окружающих.

Увидев, что он не сменил школьную форму на повседневную одежду, Нортон похолодел от ужаса. Быстро приблизившись к другу, схватил его под локоть и потянул за собой.

– Ты издеваешься? – зашипел он, стараясь не замечать озадаченные взгляды вокруг. – Пришел в форме семнадцатой школы.

– Ой, точно, – Протей расцвел в белоснежной улыбке. – Я забыл, что теперь мы враги.

Нортон покачал головой. В этом и был весь Протей. Отличаясь добродушным нравом, он не разделял мир на черное и белое. Наверное, поэтому и нравился всем подряд.

– Ты хоть сменную одежду не забыл? Все-таки не на киношку собираемся.

– Все взял, – отчитался довольный Протей. – И пижамку тоже. Не бойся, твою не попрошу.

В его голосе звучала особая жизнерадостная смешинка, от которой меланхоличного по природе Нортона тянуло улыбнуться. Хотя шуточки у Протея чаще всего не поднимались выше уровня детского сада.

Ребята направились к автобусной остановке. Нортон посматривал по сторонам, проверяя не попал ли в поле зрения излишне наблюдательных одноклассников. Не хватало еще, чтобы кто-то заметил, что он ушел в компании парня из конкурирующей школы.

– Ты подумал над кадром? – физически подготовленный Протей поспевал за резвым Нортоном. Но даже торопясь и касаясь серьезной темы в разговоре, он говорил так, будто не прекращал улыбаться.

– Помнишь, что у нас на старой маслобойне получилось?

Протей одобрительно фыркнул, что должно было означать полное согласие.

– Жаль, тогда ты не догадался мою рожу снять крупным планом. Теперь вот позировать придется.

– Хороший фотоаппарат, – напомнил Нортон, подняв указательный палец вверх. – Ты же сам хочешь его выиграть.

***

Уроки закончились, а Лили до сих пор потряхивало от увиденного. Нэнси стояла рядом, совсем, как живая! Она ведь ей не приснилась! От жалящей мысли, что подобное видение говорит о психическом отклонении, девушка не находила себе места. Она надеялась, что никчемные разговоры подружек развеют ее страхи и потому болталась перед школой вместе с Миленой и Евой.

Там она приметила Нортона. Наблюдение за ним оказалось любопытней, чем болтовня подружек. Они говорили о модных сумочках и о том, какой крикливый макияж сделала девчонка из параллели. Обычно Лили приходилось поддерживать подобные беседы и делать вид, что разделяет мнение подруг. Просто потому, что не хотела к концу обучения остаться одна.

Быть одиночкой, значит занять место «белой вороны». Претендовать на него было чистым самоубийством, поэтому любой новичок становился мишенью Лили Лайт. Уж лучше кто-то другой, чем она… А Нортон сам напросился с этой глупой викториной по математике.

– Ты Эмму видела? – спросила Ева голосом, в котором доминировали нотки «фи-фи-фи».

– Ой, да! – отозвалась Милена, закатывая глаза к густо подкрашенным бровям, как будто хотела без зеркала проверить на месте ли они. – С такой отвратной сумочкой пришла, ужас. Это же почти розовый цвет. Такая пошлятина.

– Согласна, Лили? – обратилась к ней Ева, и девушка вздрогнула.

Тайком следя за Нортоном, она невольно представила его моделью свой конкурсной фотографии. Увлеклась подбором удачного кадра и перестала слушать, о чем говорят подружки.

– Да-да… – отмахнулась она. – Согласна.

– Но ты видела? – настаивала Ева. Вместе с Миленой они пристально уставились на нее, словно готовились отказаться от дружбы в случае неправильного ответа.

– Не-ет… – протянула Лили, надеясь, что выглядит достаточно виноватой.

На лицах подружек появилось выражение, схожее с предвкушением праздника.

– Скоро Эмма выйдет, и ты сама убедишься, – гаденько хихикнула Ева.

– Можешь сфоткать ее, если тебе так нравится фоткать всех подряд, – подсказала Милена, манерно поводя рукой, будто в самом воздухе находились места, к которым ей было неприятно прикасаться. – Вдруг Эмма завтра придет с другой сумкой. Такой компромат пропадет…

Лили мысленно согласилась с точным замечанием. Грех не воспользоваться чьей-то вопиющей ошибкой, особенно если ее совершила безупречная стерва.

Долго ждать не пришлось. Скоро самоназванная законодательница школьной моды, вышла на улицу. Ее сумочка, действительно, оказалась пределом безвкусицы, и, судя по тому, как Эмма пыталась спрятать ее за спину, она поняла свою ошибку.

Сделав удачный кадр, Лили усмехнулась, но торжествовала не долго: Эмма ее заметила. Отобрала у подружки неприметную сумку, впихнула ей свою розовую и нервной походкой приблизилась к Лили.

– Удали, – сложив руки на груди, потребовала она с нажимом.

– Что удалить? – Лили прикинулась непонимающей.

– То фото, что сделала.

– Ах, то самое, на котором у тебя в руках розовая сумочка?

– Это не моя, – сквозь зубы процедила Эмма. Ее хорошенькое личико исказилось от отвращения, и стало заметно, что оно покрыто слоем плотного макияжа. – Ее Берта принесла.

– Да?! – Лили наслаждалась выражением бессильной ярости на лице соперницы. – И ты весь день носила сумку Берты? Что это за акт благотворительности?

Эмма даже не попробовала скрыть злость и отчаянье. Трясясь от гнева, она максимально близко придвинулась к Лили и угрожающе прошипела:

– Если ты разместишь это, все узнают, где твой папаша проводит вечера.

– Он бухает, – резанула Лили и с вызовом спросила: – И что?

Эмма коварно улыбнулась краем губ, и вальяжно протянула:

– Ну, например, он может вызывать проституток. Несовершеннолетних.

– Ты!.. – Лили едва не захлебнулась от наглости мерзавки. Кинула быстрый взгляд на подружек и убедилась, что те ничего не услышали: – Не докажешь.

Эмма расплылась в самодовольной улыбке, в которой угадывалась ее уверенная победа, и сказала на прощанье:

– Зачем доказывать? На такую щекотливую тему достаточно намека.

Эти слова продолжали пульсировать в висках Лили, повторяясь снова и снова. Она понимала, что банальной ложью психованная одноклассница способна испортить жизнь ей и ее отцу.

Лили давно враждовала с Эммой, но до серьезных угроз у них редко доходило. Сегодня она посмела затронуть ее семью. Представив, каким будет следующий шаг шантажистки, Лили не выдержала. Всего одно нажатие кнопки, и фото Эммы с ее дурацкой сумочкой, удобно устроилось на всеобщем обозрении.

После акта справедливого возмездия у Лили настолько поднялось настроение, чтобы ее воодушевил придурок Нортон. Еще более задумчивый, чем обычно, тот шатался вдоль забора, в опасной близости к лужам. Лили надеялась, что он наступит в одну или запнется и упадет. Совершит что-нибудь нелепое в своем стиле, чтобы она сделала очередное эпическое фото. Но парень, будто нарочно решил не выдавать ничего значимого. Просто ходил, наклонив голову, и солнце играло в его черных волосах.

Лили снова задумалась над тем, сгодится ли фото Нортона для конкурса. Ведь у него действительно необычная внешность: темные глаза и волосы, а кожа бледная, словно фарфор. И он никогда не улыбается. Вдруг кто-то посчитает его красивым?

Стоило Лили подумать про не улыбчивость соседа, как его губы дрогнули в скупой, но самой настоящей улыбке. От удивления Лили забыла про камеру, и попыталась отыскать на что отреагировал Нортон.

Нашла!

Оказалось, он обрадовался встрече с парнем, одетым в форму семнадцатой школы. Такого предательства Лили не ожидала даже от бестолкового Томпсона. Вести дружеские разговоры с заклятым врагом…

У Лили мигом созрела идея с провокационным постом. Сделав на сотовом максимальное увеличение, она приготовилась создать серию снимков под названием «Он проиграл викторину своему другу».

Но когда в кадр попал тот самый «заклятый враг» девушка с трудом удержала сотовый в руке. Такого потрясающе красивого парня она в жизни не встречала. Загорелый блондин с голубыми глазами и россыпью веснушек на носу. Лили никогда не любила веснушки, но у него они смотрелись бесподобно. К тому же он постоянно и умопомрачительно улыбался, составляя полную противоположность Нортону.

Заинтересовавшись незнакомцем, девушка едва не застонала от отчаянья, когда парни ушли на автобусную остановку.

***

Вернувшись домой разочарованной, Лили переоделась в джинсы и свитшот с изображением акварельного букета. Наделала гору бутербродов к обеду, поднялась в свою комнату и включила музыку. Ей нравилось заполнять тишину ритмичными мелодиями. В такие моменты горечь утраты притуплялась, и становилось проще дышать. Иногда удавалось забыться настолько, что ей мерещился запах очередной экспериментальной выпечки сестры.

– Лили!

Сквозь музыку пробился отчетливый голос, и девушка вздрогнула. Она узнала голос, он принадлежал Нэнси.

Тяжело дыша и слыша учащенный стук сердца, Лили выключила музыку. Прислушалась, но в доме стояла абсолютная тишина. Движимая ни с чем несравнимым ужасом, она выбежала на улицу. Остановилась на дороге и обернулась, желая убедиться, что напрасно покинула дом. Увидела в окне спальни силуэт Нэнси. Перепугалась окончательно и метнулась к ближайшим соседям.

На ее счастье дверь открыла добрая и невероятно домашняя Марта Томпсона. Она выглядела уютно в красивом домашнем платье в стиле пятидесятых и переднике с рюшами, обляпанном мукой.

– О, Лили, – женщина ласково улыбнулась.

У девушки не было настроения для светской беседы. Проявив бестактность, она без приглашения переступила порог. Прильнула к ближайшему окну и уставилась на собственный дом. Нэнси в его окнах не наблюдалось, и все же ей не хотелось возвращаться. Она не знала, что такое увидела: призрака или галлюцинацию. В любом случае она слишком испугалась, чтобы оставаться одной.

– Простите… – Лили отпрянула от окна. Глядя на хозяйку, она подумала, что могла позвонить Милене или Еве вместо того, чтобы врываться в соседский дом. Но разве они помогли бы в сложившейся ситуации? – Я ключи потеряла, а папа на работе, – неубедительно соврала девушка.

– Ох, как скверно, – Марта качнула головой и на секунду Лили подумала, что она выставит ее вон. Обычно такие правильные тетеньки не жаловали незваных гостей. – Поможешь мне на кухне? Я печенье пеку.

Лили не любила кулинарничать, но она вынужденно потащилась за Мартой.

Кухня Томпсонов оказалась вполне современной, несмотря на любовь хозяйки к одежде в стиле ретро. Здесь преобладали черно-белые цвета, и царило удивительное спокойствие.

Марта достала формы для печенья и предложила Лили испробовать их в деле. Девушка нерешительно глянула на раскатанный пласт желтоватого теста. Она никогда не… Конечно, мама начинала учить готовке ее и Нэнси. Но после развода она переехала в другой город, а Лили, в отличие от сестры, не запомнила ничего толкового.

– Не стесняйся, пробуй, – подбодрила ее Марта, неспешно смазывая противень кусочком масла.

Лили взяла форму с изображением звезды. Приложила ее к тесту и слегка надавила. Подняла форму и увидела, что тесто продавилось не до конца. Попробовала снова и нажала посильнее.

– Получилось, – обрадовалась Лили и потянулась за сотовым, чтобы запечатлеть свою победу.

– Нет-нет, дорогая, – раздался рядом добродушный голос Марты. – Пока готовишь, руки должны оставаться чистыми.

– Но… – начала Лили и умолкла.

Она уступила хозяйке кухни. Подавила порыв фото-маньяка и продолжила ставить оттиск звезды на тесте. Однако, едва приметив, что Марта отвлеклась, тихонько достала сотовый и сделала заветный снимок.

Марта поставила противень с печеньем в духовку и позвала гостью перекусить. Пока пили чай с тостами, девушка приуныла. Ей придется задержаться у Томпсонов до позднего вечера. Она хотела вернуться домой, но знала, что после работы отец забежит в бар.

После гибели Нэнси он начал выпивать. Не много, но достаточно, чтобы жена от него сбежала. Лили не осуждала мать. Наверное, ей проще жить одной, чем с ним.

Лили доедала тост с джемом, когда хлопнула входная дверь.

– …лучшие кадры на «заброшках», – прозвучал голос Нортона, и девушка вздрогнула. Убегая из дома, она про него забыла. Сейчас он увидит ее и решит…

Что именно он решит, Лили не додумала, от паники перестав соображать.

Шаги Нортона приблизились. К его спокойному голосу добавился другой: жизнерадостный, искрящийся, наполненный неистребимым оптимизмом.

– Спорим, в этот раз я сделаю самый лучший кадр.

Нортон мягко фыркнул:

– Спорим-спорим. Только я в этом не сомневаюсь.

– Так ты сомневайся, а то не интересно. Здравствуйте, Марта.

В кухню зашли Нортон и тот самый веснушчатый блондин, светло-голубые глаза которого искрились от задора. Вблизи он оказался еще примечательней и красивей. Взглянув на его идеальное лицо, Лили залипла на веснушках, к которым тянуло прикоснуться. Охваченная нестерпимым желанием сделать снимок удивительного парня, она автоматически потянулась за сотовым.

– О, здравствуй, Протей, – занятая приборкой после чаепития, Марта едва взглянула на вошедших. – Ты голодный? Будете обедать?

– Да, конечно, – радостно отозвался парень и улыбнулся.

У Лили сердце на секунду замерло. Такой открытой красивой улыбки она ни у кого не встречала. Ей захотелось подольше полюбоваться красавцем. Но она почувствовала на себе сканирование хмурого взгляда Нортона, и демонстративно принялась помогать Марте.

– Пообедаем в моей комнате, – мрачно добавил Нортон.

– Как хочешь, – согласился Протей и первым ушел с кухни.

Лили проводила его взглядом, и, лишь оставшись наедине с Мартой, поняла нечто феноменальное. Протей не посмотрел на нее! Глянул с полным безразличием, как на обычную девушку и даже не задержал взгляд. А ведь Лили совсем не обычная. Она всем парням нравится: от занудного ботаника до самого популярного парня в школе.

***

– Значит, это та самая девчонка, по которой ты убиваешься? – спросил Протей, когда они поднимались по лестнице.

– Да, – Нортон не собирался врать лучшему другу.

– Ну, ты даешь, – Протей качнул головой, будто не веря сказанному. Схватился за лестничные перила и, опираясь на них, легко пнул собеседника. – Она же обычная.

– Ты придурок, – Нортон пихнул от себя Протея, но тот не потерял равновесие. Удержался на ступеньках и расплылся в победоносной улыбке.

– Типичная иснтаграмщица. Лицо и тело, как с картинки. Манекен, а не девушка.

– Эй!

– Чего? – несмотря на силу возмущения в восклицании Нортона, Протей не дрогнул. Принял самый невинный вид и безжалостно заявил: – Она тебе не подходит.

Нортон считал, что сам не подходит Лили, но спорить не стал. В отличие от эмоционального друга, он вообще не любил споры. А сейчас, пока в доме находится коварная Лили с безлимитным доступом к интернету, любые представления противопоказаны.

Кстати, что она здесь забыла? Лили Лайт с самого его переезда давала понять, что находится на другой ступени социальной лестницы. Кроме издевок и регулярных провокационных постов он ничего от нее не получал. Что изменилось сегодня?

Нортон схватился за дверную ручку своей комнаты и услышал, как открывается дверь родительской спальни.

– …уже выезжаю. Хорошо. Спасибо, Хан.

Обернувшись, увидел, как отец торопливо накидывает один из своих жутко ботанских пиджаков и убирает сотовый в карман.

– Не знал, что ты дома, – вслух удивился Нортон.

– Отсыпался.

Парень скептически осмотрел лицо отца, на котором четко читались следы усталости.

– Не получилось.

Надев пиджак, Кирк начал застегивать пуговицы, сразу не попав в нужную петлю. Поравнявшись с сыном, потрепал его по голове, как сопливого малыша. Нортон недовольно скорчился, но Кирк не успел оценить его реакцию, обратившись к Протею:

– Как спортивные достижения?

– Без Нортона команда ослабла, – мгновенно отчитался тот и взялся перестегивать пуговицы на пиджаке мужчины.

Нортон кинул на друга предупредительный взгляд, мысленно завопив «издеваешься?!» Тема с баскетболом была запрещена после его ухода.

Кирк понимающе кивнул, но, даже наклонив голову, не заметил, что застегивается криво, и ему помогают привести внешний вид в порядок.

– Вы двое пообедали?

– Собираемся, – продолжал общаться Протей. – У вас срочное дело?

– Мне запрещено рассказывать детали, но у нас действительно проблемы.

– Желаю вам быстрее их разрешить.

Кирк закончил застегиваться и почти сразу подоспел Протей. Так что оба остались довольны проделанной работой.

– Спасибо, спасибо… – поблагодарил Кирк, явно мыслями находясь на рабочем месте.

– Не забудьте пообедать, – с лестницы крикнул он.

– Пап, не врежься там ни во что, – отозвался Нортон, имея в виду не только поездку на машине, но и обычное передвижение.

– Обожаю твоего отца, – сообщил Протей, вваливаясь в комнату.

Да, друг считал его отца клевым, а Нортон не понимал его привязанности. Возможно, дело было в том, что Протей с детства проводил с ним больше времени, чем со своим. Тогда почему он отказывался замечать, что Кирк Томпсон обыкновенный ботаник?

– Ты ненормальный, Про. Точно ненормальный, – Нортон зашел за ним следом. Уж он-то даже мысли не допускал, что отец хоть на треть так хорош, как представляет себе Протей.

– Сам ты ненормальный. Твой отец работает в секретном месте, а тебе плевать, – Протей подошел к окну и распахнул его настежь. – Вот бы узнать, чем он занимается.

Из-за открытой двери образовался жуткий сквозняк, так что Нортон поспешил ее закрыть.

– Совсем не интересно. Он помешан на работе. Перепрыгивает с одного проекта на другой, и мы вынуждены переезжать. Я успел пожить во всех районах города.

– Не жалуйся, – Протей высунулся в окно, и его голос стих. В любое время года он нуждался в притоке свежего воздуха. Так что по его вине Нортон простывал зимой, а летом страдал от обилия насекомых в комнате.

Ожидая, когда друг надышится, он бросил школьную сумку под стол. После долгих занятий уроки делать не тянуло, но он достал учебники, чтобы расставить их по местам.

– Значит, тебе понравилось, что я перевелся в последний учебный год?

– Это моя личная трагедия, – чтобы качественно усмехнуться Протей влез обратно в комнату. – Но и ты хорошо ему отомстил, когда ушел из команды.

После переезда Нортон стал замкнутым, превратился в плохую копию самого себя. У него не хватало сил подстроиться под новые обстоятельства. Он злился на отца и в отместку бросил заниматься баскетболом.

– Как остаться в школьной команде, если я перевелся?

– Да-а, вопросик…

Протей снова вылез в окно.

– Пять минут, – предупредил Нортон, имея в виду, что дольше не выдержит уличный холод.

Вместо ответа Протей устроился на подоконнике, подтянув колено к груди.

Нортон ушел в дальний угол спальни, где меньше всего сквозило. Повозился с коллекцией фигурок киногероев, вертя их в руках и тем самым освобождая от слоя пыли.

Через пять минут он обернулся и увидел счастливого Протея. Тот подставил лицо ветру, который ласково перебирал его светлые волосы.

Сжалившись, он решил предоставить ему еще пару дополнительных минут этого сомнительного удовольствия. Спустился вниз за обедом, не понимая взволнован ли тем обстоятельством, что сейчас увидится с Лили. Он любил ее, но в ответ получал постоянные насмешки и издевательства.

Застав девушку на кухне, он не разобрал рад очередной встрече или нет. Особенно тому, что они оказались наедине.

– Марта вышла во двор.

Соизволила ответить гостья. Нортон едва совладал с эмоциями. Ничего более доброжелательного она ему не говорила.

– Ясно, – сухо отозвался он и полез в холодильник.

– Твой обед на подносе, – последовала подсказка.

Прежде, чем закрыть холодильник, Нортон стиснул зубы. Что-то не так. Лили не станет любезничать с ним без повода.

Стоило ему ухватиться за поднос, и ситуация прояснилась.

– У твоего друга есть девушка? – спросила Лили, как ни в чем не бывало, откусывая свежеиспеченное печенье.

Скулы Нортона свело спазмом, и челюсти с трудом разжались.

– Нет, – коротко и хлестко признал он, и поспешил уйти.

Как донес поднос до спальни и не опрокинул, он не представлял. От избытка смешанных эмоций его руки дрожали. В нем пробудилась необоснованная злость на Протея за то, что понравился Лили. Чуть более логичная злость на девушку за бесчувственное отношение. И на себя за любовь, за ревность и за то, что недостаточно красив для той, в которую влюблен.

Впрочем, ему удалось укротить эмоции и зайти в спальню без назойливого желания высказать все, что думает. Протей как раз закрывал окно, сверкая раскрасневшимся носом.

– Обед! – обрадовался он, а Нортона вдруг прорвало.

– Ну вот, – поставив поднос на стол, он посмотрел на друга с претензией. – Ты понравился Лили.

Протей сцапал с подноса гренку и с удовольствием откусил.

– Боже, какой я голодный, – его не заинтересовало известие, что он затронул чье-то сердце.

– Наверное, начнешь с ней встречаться…

– С чего вдруг? – набивая рот, Протей дотянулся до тарелки с ломтиками ветчины. – Я же сказал, что мне не нравятся такие.

– Они постоянно вокруг тебя вьются.

– Это я им нравлюсь, а не они мне.

Соорудив высокий бутерброд, Протей устроился на кровати, сложив ноги по-турецки.

Нортон протяжно выдохнул. Он не помешал другу, если бы его чувства оказались ответными. Но их отсутствие принесло ему облегчение.

– Кстати, я вычитал интересный факт про «Звездные воины», – поделился Протей, стремительно расправляясь с обедом. – Оказывается, голова дроида IG-88 в прошлой жизни играла диспенсер в сцене из бара «Звездные войны: Эпизод IV – Новая надежда». Представляешь?

Дурное настроение уничтожило аппетит Нортона, да и в разговор он втянулся с трудом.

– Переработанный реквизит? Прикольно.

– Будет прикольно, если этот вопрос зададут нам на школьной викторине, – хохотнул Протей и откусил приличный кусок от своей поистине небоскребной конструкции.

Без интереса осмотрев оставшиеся запчасти для бутерброда, лежащие на подносе, Нортон наскоро собрал свою порцию. Запах еды постепенно пробуждал аппетит, так что через минуту он жевал не менее активно, чем Протей.

– Жаль, что теперь мы соперники, – его удручал тот факт, что теперь они учатся в разных школах.

– Ну, извини, – неразборчиво сказал Протей с набитым ртом. Проглотил и заговорил более внятно. – Я сыграю разочек ради папы. Он ведь был фанатом фантастических фильмов.

– Я буду играть, чтобы меня Лили заметила.

– Думаешь, в прошлый раз у тебя не получилось? – Протей артистично поиграл бровями, намекая на его эпичное падение. Вышло забавно, и у Нортона исчезло желание заслуженно треснуть его за дерзкую шутку. – Что она вообще делала на викторине по математике?

– Она не глупая, правда.

– Я и не думаю, что она глупая. Но заядлая инстаграмщица не приняла бы участие в самой викторине.

Нортону было тяжело слушать, как друг осуждает девушку, занявшую его сердце. Надеясь избавиться от неприятной темы, он предпочел отмолчаться и уставился на свой бутерброд. Тот получился на редкость кособоким. С одной стороны торчал изрядный ломтик ветчины, с другой вылезал помидор….

– Теперь поговорим о нашей вылазке? – с легким намеком на язвительность предложил Протей. – Или тема Лили не исчерпана?

Нортон невесело хмыкнул.

– Придурок, – толкнул его плечом и пообещал: – Я посмотрю на тебя, когда ты безответно влюбишься.

– Я бы сам на себя посмотрел, – Протей и не подумал обижаться, – но мое сердце создано исключительно для любви к фотографиям.

***

Кирк уже минут десять смотрел на графики, которые ему показал Хан. То, что он видел, ему очень не нравилось. Врата за двенадцать часов так и не стабилизировались. На графике четко прослеживались новые сумасшедшие скачки. Создавалось впечатление, что Врата накрыла очередная волна повреждений. Получается, прошлую ночь он зря просидел, стараясь их реанимировать?

– Как считаешь, можно починить? – поинтересовался Хан. Он тоже не сводил глаз с графиков, но вряд ли понимал, что с ними происходит.

– Пока не знаю, – пробормотал Кирк, указательным пальцем плотно прижимая очки к переносице.

– Если не удастся, получится собрать новые?

– Да, конечно… – быстро ответил Кирк.

Но осмыслил то, что его спросили и отлип от экрана монитора, чтобы посмотреть на собеседника. Хан улыбнулся, как человек, который даже приблизительно не представляет, насколько сложно спроектировать конструкцию, открывающую путь в другой мир.

– Только если меня профинансируют. Дикс откажется вливать деньги в проект, если мы не поймем в чем тут дело.

– Не откажется… – простецки заверил Хан. Отъехал на кресле от мониторов и потянулся, разминая уставшие плечи. – Он все сделает, чтобы увидеться со своей семьей. Это ведь его золотая мечта.

– Мечта? – Кирк с трудом понимал смысл такого желания. Да, переход в Астрал он разработал, руководствуясь желанием увидеться с матерью. Хотел спросить, куда она исчезла прохладным осенним днем. Но он никогда не планировал таким образом ее вернуть.

– Ага, мечта, – Хан не понял его недоумения, и принялся объяснять: – У меня тоже есть. Я отдам все, лишь бы не встретиться со старушкой смертью, – он содрогнулся всем телом и вернулся к своим мониторам. – Жутко боюсь умереть.

– О, ты ошибаешься, – с философской ноткой проговорил Кирк. – Бессмертие – это наказание.

– Почему же тогда им никого не наказывают?

Вопрос был справедливый, только Кирк больше не слушал оператора, полностью погрузившись в свою проблему.

– Не понимаю, – он снял очки и протер глаза. – Откуда взялся очередной всплеск? Его производят Врата или он исходит оттуда?

Кирк особенно выделил последнее слово. Хан глянул на выведенные графики, но не нашел в них ничего интересного.

– Нет никаких доказательств, – он импульсивно взлохматил волосы, став похожим на растрепанного пса. – Но мне кажется, что оттуда.

Кирк многозначительно посмотрел на оператора. Он оценивал ситуацию, опираясь на факты, а не на собственные ощущения. Но если он прав? Вдруг нечто на обратной стороне Врат разрушает их?

– Я хочу данные и наблюдения по Вратам за все время работы, – принял он решение.

– Ерунда, Томпсон, – сходу заявил Стюарт, стоило Кирку выложить свое предположение. – Ты серьезно думаешь, что кто-то из Астрала ломает Врата?

Восклицание коллеги было слишком эмоциональным, и Кирк смутился.

– Одна из версий. Почему бы нет?

– Потому, – заложив руки за спину, Стюарт ходил из угла в угол своего кабинета. В белом халате и в очках с огромными линзами он напоминал необычное насекомое. – За два месяца исследований мы не зафиксировали там признаков жизни. Я начинаю думать, что Врата бесполезны.

– Ты перестал верить в наш проект? Из-за маленького сбоя? Эксперимент только начался, и у нас появится еще куча проблем, прежде чем мы разберемся, как работать с Вратами.

– Вдруг мы ошиблись и открыли портал не в Астрал, а в другой безжизненный мир?

Размышляя над спорным вопросом, Кирк подошел к доске, на которой были записаны какие-то вычисления. Бегло осмотрев их, он понял, что они касаются Врат. Должно быть, Стюарт пытается понять причину сбоя, хотя Кирк вчера стабилизировал конструкцию.

– Раньше ты не сомневался, что мы связались именно с Астралом, – он повернулся к Стюарту и заметил в его глазах проскользнувшее сомнение.

– Я опираюсь на отсутствие результатов, – коллега снова принялся мельтешить и суетливо заламывать пальцы, глядя куда угодно, только не на Кирка. – Ты говоришь, что кто-то ломает Врата изнутри, а я напоминаю об отсутствии данных, недвусмысленно намекающих на то, что их некому ломать.

Кирк не понимал упрямства компаньона. Зачем утверждать, что Врата бесполезны? Они работают, но делают сбои и вот это представляет настоящую опасность.

– Может, их и не ломают с той стороны. Может, они и не в Астрал ведут, но сейчас их стабильность сомнительна, и нам лучше их отключить до выяснения причины сбоя.

Это предложение подействовало на Стюарта. Остановившись, он впился в Кирка прожигающим взглядом, и выпалил:

– Ты сума сошел? Мы их часов пять запускали! Хочешь потратить полдня на отключение?

– Только на время и для безопасности. Пока мы выясняем, что происходит с Вратами, они навредят нашему миру.

Стюарт недоверчиво скривился.

– Нет, – он мотнул головой. – Точно нет. Если дверь сломается, дом не пострадает. Поломка Врат не повлияет на наш мир.

– В Астрале другая физика, нельзя ее сравнивать с нашей, – Кирк повернулся к доске, не понимая, что там привлекло его внимание. – Его влияние на наш мир способно проявиться из-за простого сбоя.

– Говорю же, нет никакого влияния, – отмахнулся Стюарт. Он направился к своему рабочему столу, на котором громоздились кучи бумаг. – Миры-то разные и никак не связаны.

– Связаны Вратами, – не сдавался Кирк.

Стюарт судорожно перекладывал бумаги из одной стопки в другую. У Кирка сложилось впечатление, что в его действиях нет смысла. Он просто нервничает и таким образом снимает напряжение.

– Твое требование преждевременно. Надо все хорошенько обдумать. Тем более Дикс не захочет закрывать проект.

– Я не говорю о закрытии. Выключим Врата, разберемся в причине сбоя и снова включим.

– Нет! На это уйдет много времени, – Стюарт оставил бумаги в покое и затравленно глянул на Кирка, будто опасался, что сболтнул лишнее. – Я слишком долго ждал, больше не хочу.

– Ладно, – сдался Кирк, прекрасно понимая компаньона, – Пока не выключаем, но я прикину поможет ли перезапуск Врата.

Собираясь повернуться к собеседнику, он в последний раз глянул на доску. Озарение нашло на него так неожиданно, что он воскликнул:

– О! Так ты уже пытаешься понять, что случится с нашими мирами, если сломаются Врата, – он приблизился к доске, чтобы лучше рассмотреть записи и нашел нечто занимательное: – У тебя в формуле ошибка. Вот здесь, – Кирк ткнул пальцем.

Радостный оттого, что сумел быстро выявить проблемный момент, он окатил коллегу торжествующим взглядом. А в следующую секунду его улыбка погасла. Стюарт страшно побледнел, и он испугался, что другу поплохело.

– Врача? Воды? – забеспокоился Кирк, готовый бежать в мед кабинет.

– Сейчас…– тяжело дыша, пробормотал Стюарт. Зачем-то потянулся через весь стол и задел одну из высоких бумажных стопок. Она сильно накренилась, и пикирующей птицей стремительно слетела на пол.

Стюарт немедленно бросился собирать бумажки. Кирк присоединился, но компаньон торопливо заверил его, что справится сам. Слегка сбитый с толку, Кирк поднялся с пола и кинул последний взгляд на доску.

– Ну, я пойду… – спросил он, словно дожидаясь разрешения.

Стюарт не ответил, и Кирк ушел, гадая о причине его странного поведения. Пока он брел по просторному коридору в собственный кабинет, его не прекращали терзать неясные сомнения, как будто подсознание захватило то, что упустило сознание.

Эти размышления прервала Ирис. Она вышла из кабинета нейробиологии и едва не налетела на него. Мужчина изрядно смутился, поскольку из-за разницы в росте, его взгляд уткнулся прямиком в роскошный бюст. Впрочем, Ирис ничего не заметила.

– Привет, – радостно поздоровалась она, без надобности поправляя воротничок излишне обтягивающего халата. У всех сотрудников лаборатории халаты были просторные, даже мешковатые. Но Ирис раздобыла такой, который подчеркивал все линии ее шикарной фигуры. Взглянув на нее, любой бы задался вопросом: «Что она нашла в Стюарте?»

– Как дела с той проблемой, о которой тебе и Стюарту нельзя говорить? – Ирис пошла по коридору. Втянутый в разговор ее вопросом, Кирк увязался следом.

– Пока плохо, – он шел чуть позади и невольно поглядывал на бедра, которыми женщина ритмично покачивала. Догнать ее, чтобы идти рядом не получалось: она шла слишком быстро, а он и так спешил за ней на максимальной скорости.

– Может, я помогу?

Ирис обернулась через плечо и призывно посмотрела на Кирка. Мужчина едва не упал на ровном месте. Ему померещилось, что Ирис с ним заигрывает. Обескураженный такой неожиданностью, он с трудом припомнил, что ему запрещено кого-либо посвящать в тему Врат и сдержанно отозвался:

– Нет. Прости.

Ирис обворожительно улыбнулась и пропела:

– Еще увидимся.

Что скрывалось за ее словами, Кирк не понял. Они ведь работают в одном здании, она жена его компаньона… Так что постоянные встречи неизбежны. К чему такое уточнение? Ирис ведь не заигрывает с ним?..

Кирк вернулся в свой кабинет. Против обыкновения не порадовался его просторным размерам и немедленно погрузился в изучение графиков. За следующие полтора часа он обнаружил, что вскоре, после утренней стабилизации, необъяснимая активность Врат стала зеркальной. Казалось, что разрушающее воздействие на них исходило сначала с одной стороны, затем с другой.

Чтобы развеяться, Кирк отправился на смотровую площадку. За тонким стеклом высилась семиметровая арка, ведущая в неведомый мир. Больше всего она напоминала сильно согнутую радугу из плотного и яркого света. Подъемник, висящий рядом с Вратами, на их фоне выглядел крошечным.

Управление подъемником осуществлялось с помощью массивного проводного пульта, который висел в смотровой. Теоретически, Кирк мог отодвинуть боковую панель смотровой площадки, подогнать к ней подъемник, чем-то тяжелым зажать кнопку пуска на пульте и спуститься вниз. Но пока Врата работали в экспериментальном режиме, ни одному человеку не разрешали к ним приближаться.