Второй шанс для Карлин бесплатное чтение

Пролог

Озеро булькало, пыхтело, словно голодный зверь в предвкушении лакомства, которого не вкушало много десятков и даже сотен лет.

***

У каждой планеты галактики Спираль есть особенности. У Корбис есть сердце – Оазис. Уникальное место, где всегда солнечно, дожди идут только ночью и только когда в них есть потребность. Ветра касаются лишь верхушек деревьев, причёсывают им шевелюру и прячутся за горами до момента, когда их вновь пригласят. А еще там есть священное Озеро, обрамленное словно ресницами: сверху – деревьями и кустарниками, снизу – невысокими горами.

В Оазисе живут Богатеи – те, кто близок к богам, кто, как говорят служители Озера, защищают планету от бед. За это они принимают от поселений дары и ждут беспрекословного следования вековым традициям.

***

«Здравствуй, мама».

Карандаш вывел фразу и, задержавшись на последней букве, вернулся в начало и перечеркнул написанное.

«Мамочка, я скучаю».

Строчка появилась и расплылась от капающих на неё слёз.

Дверь в комнату отворилась, недописанное послание спряталось в ящик стола.

– Мелвинес, что случилось? Ты молчишь целый день. А мне так не хватает наших бесед. Только ты смотришь на меня не как на служанку. – Девушка немногим старше, в сером платье, сливающимся цветом с каменными стенами, расправила волосы молодой жены Верти-сана.

– Прости… Я не думала, что будет так тяжело. Вчера говорила с лекарем… – голос Мелвинес сорвался.

Служанка вздохнула. Этого стоило ожидать. Мелвинес здесь уже год, и вот наконец-то под её сердцем зародилась жизнь.

– Девочка?

Мелвинес кивнула.

– Как рассказать маме об этом? Я пробовала написать, но слова не идут.

Взгляд девушек скользнул к мусорной корзине, наполненной скомканными листами. Служанка прижала к себе Мелвинес и прошептала:

– Ты просто пиши. Не читай, не юли. Позволь буквам сложиться в те слова, которые освободят твои мысли.

– Но… Письма отправляют служители, а они…

– Просто пиши, – повторила служанка, взяла в руки гребень и провела им по волосам подопечной.

Мелвинес посмотрела в отражение зеркала в углу комнаты и поняла, что слова служанки искренние, из личного опыта. Поэтому, оставшись одна, вернулась к бумаге и позволила карандашу танцевать, выписывать буквы, складывая их в слова, а слова – в строчки, пока не потухла свеча.

Солнце успело отдохнуть и теперь любопытно заглядывало первыми лучиками, стараясь не разбудить такую ранимую девчонку шестнадцати лет, которая пыталась встроиться в чуждую ей жизнь, вдали от родных. Всю ночь Мелвинес писала, карандаш уменьшился вдвое, а огонь свечи услужливо превратил слова в пепел. Но теперь она спокойно дышала, освободившись от груза невысказанного за год замужества. А в воздухе ещё висели отголоски тех мыслей, которыми она хотела бы поделиться с мамой.

«Тут очень красиво. Я чувствую себя госпожой. У меня – служанки, каждый каприз выполняют. Муж не напрягает. Я так жалею, что не успела у тебя всё расспросить, как вести себя подобает. В… Ну ты понимаешь. Но Верти-сан терпелив. Учит. Мне он по-настоящему нравится. Умный, красивый, к нему прислушиваются. Знаешь, мне кажется, что он меня тоже любит. По-своему.

Первое время все говорили только о моём здоровье. Уж очень в непростых условиях мы живём. Ой, вы там живёте. Но не я. Теперь. Меня заставляли купаться в священном Озере каждое утро. Оно пугает меня до сих пор. Видела бы ты взгляд служителей, они будто ждали каждый раз, что вот-вот его воды меня заберут. Но ничего не происходило. Ничего, понимаешь? Я боялась, что меня отправят обратно или изгонят, как… Ой, прости, тебе, наверное, тяжело.

Мам, мне страшно. Я вчера услышала разговор. Про сосуды. Это касается детей. Я вспомнила про сказки о балансе, энергии, плате за… Мамочка, неужели всё это правда? Прости! Прости меня, пожалуйста…»

Ветер закружил гладь времени, перематывая вперёд дни, недели и месяцы.

– Жители Оазиса, у нас радостная новость! У Верти-сана родилась дочь! Разнесите весть и отблагодарите поселение, откуда мы привезли прекрасную девушку, что сделала нам такой подарок, – вещал согбенный старичок, верховный служитель. В руках он держал малышку, а молодой помощник брызгал на новорождённую озёрной водой.

Жители Оазиса поклонились. Сердца их звучали в унисон. Сегодня праздник – уже давно вынашивание дитя женского пола не завершалось успешно. Это чудо! И начало чего-то нового или забытого. Но чего? Они не понимали, но верили, что служителям и Озеру лучше знать, что хорошо для Оазиса.

Пока одни радовались, другие осознавали ужасную весть.

Далеко от Оазиса, в деревянном доме с заострённой соломенной крышей на кухонном столе лежал листок с посланием. А рядом застыла мать Мелвинес с вмиг поседевшими волосами. Строчки прожигали, разрушали, сдавливали тисками.

«Мам, у меня всё хорошо. Я счастлива. Малышка чудесна, и ты знаешь, что нужно сделать, чтобы она росла здоровой. Люблю. Обнимаю, передавай привет всем».

Мужчина провёл по растушёванной внизу послания фразе: «Простите меня…» и поцеловал жену в макушку.

– Так нужно, ты это и сама знаешь, иначе…

Праздник в Оазисе продолжился. Снова старый служитель у Озера смотрел на собравшихся жителей, а его молодой помощник брызгал озёрной водой на девчушку, рождённую в одной из старейших семей Богатеев.

– Озеро приняло жертву! Да будет благословенна семья Верти-сана! Воды предвещают малышке долгую жизнь без изъяна! Традиции – наша опора! И мы видим вновь подтверждение их правоты.

В этот момент два сердца пропустили удар: Мелвинес и её матери, а сквозняк одиноко прогулялся по опустевшей детской комнате в деревянном доме с заострённой соломенной крышей.

Часть 1. Выпускной

Школьный выпускной на Корбисе – это последний шаг к двери в будущее. Пять лет подростки проводят в закрытой школе и считают себя по праву избранными. Да, их выбрали. Кто? Как? За что? Им неважно. У них появляется шанс стать кем-то больше, чем просто жителем одного из рабочих поселений. Но для этого нужно усвоить знания и защитить выпускной проект. Любой проект, благодаря которому в чём-то улучшится жизнь на планете.

Правда, дверь эта не для всех откроет одинаковый путь. Одни выпускники получат назначения и отправятся в мир Науки или в Оазис. Другие же вернутся в родной посёлок ни с чем. Если только… одному из неудачников-выпускников не выпадет второй шанс. А для этого должны сойтись множество кругов взбаламученной глади времени.

Глава 1. Я хотела как лучше…

Школьный двор. Ночь выпускного. 22:00

Старый дворник Авдий с трудом открыл дубовую дверь жилого корпуса. Вечер. Его время. Он постоял немного, давая глазам привыкнуть к темноте, и зашагал в сторону рабочей каморки. Без спешки. Двор пустой: дети разошлись по своим комнатам, обсуждают, как прошёл день, или вспоминают друзей и родных; взрослые готовятся к новым занятиям или проверяют работы выпускников. Самое время спокойно приступить к уборке.

Авдий с возрастом стал глуховат, но услышал, как дверь учебного корпуса выпустила музыкальный ураган и шум веселья. Но он не заметил, как вместе со звуком на улицу выскользнула тень, прижалась к стене и исчезла из виду. Авдий вздохнул.

– Милые мои желторотики, я ж вас встречал, почти каждому хотя бы раз слёзы, сопельки-то вытирал. Уйдёте завтра и не вспомните старика. Как проверяли меня на прочность и зоркость. Эх…

Ворчание и шарканье постепенно затихали. Тень оторвалась от стены и побежала к лесу, окружающему школу со всех сторон.

***

Ошибался старый дворник – не все ученики сидели по комнатам, некоторым духота и беспокойные мысли мешали, гнали на улицу, на любимый пригорок у кромки леса. Малия сидела на траве, скрестив ноги, и рисовала. Карандаш легко скользил по бумаге, заполняя белую пустоту штрихами: проявлялись пять этажей жилого корпуса с закрытыми глазами-окнами, за ним угадывался длинный коридор, по которому могли ходить только преподаватели. Что в нём прятали и почему ученикам нельзя в него заходить? Запрет лишь разжигал любопытство у первогодок. Но оно быстро переключалось на то, что открывали им на уроках. Целый мир, который не знали подростки, ограниченные рамками своего поселения и традициями: делай то, что принесёт пользу, и не забивай голову лишним.

Малия начала рисовать учебный корпус, его нижние окна блестели, напоминая улыбку. Там праздновали окончание школы пятнадцать выпускников – самый большой набор за несколько лет. Завтра им расскажут, кто куда направится, где начнётся их взрослая жизнь, что придётся оставить и даже забыть, а что разрешат взять с собой. Но всё это завтра, а сегодня они веселятся.

Слёзы, как карандаш, рисовали свою картинку на девичьих щеках и, капая, размывали линии на бумаге. У Малии впереди ещё один год обучения. Последний. Но этот год пройдёт без Карлин – единственной девчонки, которая стала настоящей подругой. Даже сестрой. Сестрой, с которой можно и посмеяться, и поплакать. Сестрой, с которой можно поругаться, а потом помириться. Но завтра она уедет, и Малия уже ощущала в груди пустоту.

К кому она подойдёт, когда всё будет валиться из рук? Карлин никогда не расспрашивала, не советовала, а быстро и легко переключала гнетущие мысли Малии в другое русло. Да, с Карлин иногда было сложно из-за её любви к приключениям, из-за споров с преподавателями, из-за какой-то неуёмной страсти к нарушению правил. Любых. Слово «нельзя» для неё становилось искрой, толчком для поиска вариантов, как запрет обойти. Но зато с ней никогда не было скучно.

Малия развязала ленту и разворошила свои тёмные волосы, подражая Карлин.

– Таракашек в голове взбудоражить решила?

– Ой! – Малия инстинктивно подвинулась, освобождая место рядом с собой. – Ты чего не на празднике?

Карлин скривила полные губы. Губы, которым Малия завидовала, с её-то тонкими ниточками, насмешкой природы и поводом для шуток от братьев и детворы в родном поселении.

– Ты же знаешь, не люблю я всю эту шумиху: девчонки визжат, парни свистят, парочки переглядываются. Того и смотри, выпускной плавно перетечёт в… ну, тебе о таком пока думать рано. – Карлин подмигнула и протянула руку к упавшему на землю блокноту Малии. – Что рисуешь?

– Так, карандаш погулял по бумаге, попачкал слегка.

Малия попыталась забрать блокнот, она стеснялась своего увлечения. До сих пор. Но Карлин слегка отвернулась и уже листала страницы, бегло рассматривая изображения, пока не остановилась на наброске птицы. Неудачном, по мнению Малии.

– Класс! Какая необычная клякса! Я вот честно – завидую тебе. От меня убегают все карандаши и блокноты. А у тебя талант. Талантище!

И это Карлин говорила про недорисунок, который Малия хотела вырвать и выкинуть. Нет, разорвать, сжечь, чтобы никто не увидел и не обсмеял. Но Карлин… Она во всём находила красоту и возможности.

Дверь учебного корпуса открылась, выпустила во двор пятерых ребят, и девчонки на время отвлеклись от блокнота. Карлин прищурилась, склонила голову влево, почти касаясь ухом тёмно-синих ворсинок школьной кофты.

– У меня идея!

Карандаш, несмотря на уверения Карлин, послушно забегал по листу блокнота. Может, потому что она не рисовала, а что-то писала? Малия же следила за действиями подруги только краешком глаза, взгляд её притягивала компания выпускников. Ведь среди них был он… А Карлин тем временем вырвала листок, сложила из него самолёт и отправила во двор. Малия смотрела за полётом белого послания и чувствовала, как в груди начинает трещать костёр эмоций. Искры страха, трепета, злости и сожаления сменяли друг друга, сталкивались и обжигали, заставив подскочить и начать судорожно искать возможность поймать самолётик, вернуть или уничтожить, пока его не заметили.

– Что ты сделала? Зачем?

– Я за тебя пригласила его на свидание. Ну не прям на свидание, а на встречу под звёздами и луной.

Малия разрывалась. Ей очень хотелось привлечь внимание Стэна. И это могло случиться. Сейчас. Но о чём с ним говорить? Он выпускник, а она… тень самой известной в школе бунтарки Карлин. Ну почему? Почему она вмешивается в её жизнь? Без спроса!

– Только не оборачивайся. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Это просто бумажка, ветер её сейчас унесёт. – Малия сцепила пальцы в замок, сжала их до боли и шептала просьбу, как заклинание.

– Да чего ты так боишься? – Карлин пожала плечами. – Ну не съест же он тебя в самом деле. Парень хороший, спокойный. Сегодня праздник, и каждому хочется продлить это состояние. Детства. Прежде чем шагнуть в неизвестность.

Малия услышала грусть в словах подруги и поняла, что Карлин сдерживается. Как обычно. Никогда не покажет свою душу. Никому. Проще ногти вонзить в землю и не выпустить наружу ни единой слезинки. Она же сильная. Самодостаточная. Хотелось обнять Карлин в такие моменты, встряхнуть, но сейчас Малии было не до неё.

Белый листок приземлился и замер. Малия выдохнула. Стэн и парни о чём-то разговаривали и послание не заметили. Сначала. Карлин же хмыкнула и кинула камушек, который упал совсем рядом с бумажным самолётиком и, судя по тому, как замер Стэн, звук привлёк его внимание.

– Прекрати, Карлин! – Малия вскочила. – Почему ты всегда делаешь только то, что тебе кажется правильным? Я не хочу, слышишь? Не хочу вот так вот…

Шёпот может быть очень громким. Стэн всмотрелся в темноту, пробежался взглядом по кромке леса и заметил клочок белого цвета. «Надо убрать, а то Авдий будет ворчать, мол, не уважаете старость и считаете, раз моё назначение – дворник, то я должен всё подбирать за вами… Неблагодарные!»

– О нет! – Малия смотрела, как Стэн медленно пятился к записке и пятилась тоже, но вглубь пригорка, желая исчезнуть, слиться с кустами, деревьями. И её желание словно услышали, она почувствовала, как уплотнился воздух и покалывал, как бабушкина жёсткая шаль, обнимая и утягивая ещё дальше.

– Мал, я тебя не понимаю. Последняя ночь, последний шанс хотя бы поговорить с парнем, который тебе нравится. Что в этом плохого? Попрощаетесь, пожелаете друг другу удачи. Тебе – здесь, ему – там. – Карлин тоже встала, отряхнула брюки свободного кроя и посмотрела на подругу. – Эй, у тебя всё в порядке? Так завершается каждый учебный год. Все мы уходим.

– Только не он! – выкрикнула Малия.

Карлин промолчала, но ей и не нужно было ничего говорить. Малия знала, что ранит подругу, но ничего не могла с собой поделать – слова изливались, словно кто-то их выдавливал. Оживший воздух?

– Он остаётся. Проект Стэна не отклонили. Наоборот. Его отправили в Оазис Научникам, идея вызвала интерес, и автору предложили остаться здесь, в Школе, возглавить реализацию проекта под руководством профессора и хранителя знаний. Я случайно услышала, когда раскладывала карты по алфавиту. Ему теперь будет доступен вход во все уголки библиотеки, даже запечатанные, а такого не происходило уже очень давно.

– То есть только я…

«Не у дел», – закончила мысленно за Карлин Малия. Она хотела вырваться из лап сжимающего воздуха, обнять подругу, прошептать что-то утешающее. Но Карлин уже надела привычную маску, спрятала себя ранимую и со свойственной только ей манерой выдала:

– Ну так это ж прекрасно! Тем более вам надо встретиться, бери его тёпленьким, пока он расслаблен из-за выпускного. И будет у тебя свой человек, когда придёт время финальный проект защищать.

Это был удар ниже пояса. Малия случайно выдала тему Карлин одному из старшеклассников, когда помогала искать книги в библиотеке. По-свойски. Потому что он как бы готовил сюрприз для Карлин, а Малия её единственная подруга. Но… всё обернулось кошмаром. Карлин даже не выслушали на защите проектов, сказав, что такая тема уже принята и добавили колкое: «Неужели, мисс Вернон, вы настолько неоригинальны? Только критиковать преподавателей и умеете?»

– Ты сама виновата! – в сердцах бросила Малия, импульс гнева помог ей вырваться из лап странного воздуха. Она собрала вещи и буркнула на прощание: – Ты никогда никого к себе не подпускаешь. Другим помогаешь, а сама помощь не принимаешь. Я хотела как лучше!

Карлин смотрела в спину удаляющейся подруге.

– Ох, Мал, зря ты берёшь пример с меня. Разве не видишь, что мои «хотела, как лучше» оборачиваются против меня же… – Карлин посмотрела во двор, поймала момент, как Стэн незаметно для друзей спрятал клочок бумаги в карман, и включила роль взбалмошной, взрывной правдорубки: – Назначение ещё не получил, а уже выслуживается перед Авдием. Старик-то непрост, прикрывается незначительностью роли дворника, а сам знает больше всех, кто живёт и работает в школе… Ну и чёрт с вами со всеми! Сегодня выпускной, праздник, надо сделать его незабываемым. Или хоть попытаться отвлечься от того, что меня ждёт завтра.

Взрыхлив носком мягкой туфли землю, Карлин отправилась к учебному корпусу, где совсем не ждали её теперь уже бывшие одноклассники. А за спиной воздух заколыхался, как вода от брошенного камня, закрутился, втягивая в себя энергию вспыхнувших на пригорке эмоций.

***

Карлин спустилась с пригорка, и дверь учебного корпуса вновь растворилась. На улицу вышли и другие выпускники, двор наполнился шумом и смехом. Юноши и девушки, которые провели в закрытой школе пять лет, вспоминали смешные и грустные события, связанные с этим двором. Постепенно они рассыпались на небольшие группки, а темы бесед плавно перетекли от прошлого к будущему.

Мимо Карлин прошли три подруги, в темноте их трудно было различить: одинаковый рост, волосы заплетены в косы, школьные юбки и заправленные блузки, туфли на небольшом каблуке. Даже тембр голосов звучал похоже, или это Карлин так показалось, потому что их разговор затронул за больное.

– Мои родители уже всё устроили, – восторженно щебетала одна из девчонок, за яркий цвет глаз её назвали Голубикой. – Меня встретит Панвик. Он столько ждал, когда я наконец закончу обучение, ждал именно меня. Мы сразу назначим дату свадьбы.

– Счастливая! – завистливо вздохнули подружки, они как два крыла, касались Голубики справа и слева.

– Чему вы завидуете? – не выдержала Карлин. – С вами возились здесь целых пять лет, делились уникальными знаниями, вы можете наравне с мужчинами строить, учить, развивать. Или хотя бы наблюдать, как придуманные вами проекты живут и приносят пользу, которую вы вместе с преподавателями в них заложили. Перед вами открываются горизонты, можно изменить мир к лучшему, исследовать планету, искать новые пригодные для жизни места. А вы стремитесь быстрее вернуться в свои ограниченные древними традициями поселения? Мыть тарелки и менять пелёнки?

– А что в этом плохого? – спросила Эвин, та, что стояла справа от Голубики.

Эвин единственная искренне посочувствовала Карлин, когда та вышла из кабинета раздавленная, потерянная после неудачной защиты проекта. Такой эту взбалмошную девчонку не видели никогда, и сердце горделивой Эвин тогда дрогнуло, как и сейчас. Ей стало стыдно за то, что они с подругами, не раздумывая, отдали проекты профессору перед тем, как пойти на выпускной. Отдали и выдохнули, как прилежные ученицы. Они не спросили, что с этими работами будет дальше, ведь им нужно было их только придумать и защитить, а после этого вернуться в поселение к привычному укладу, к семье. А Карлин… Она бы точно так не поступила, потому что мечтала остаться за гранью, выйти из тисков традиций. Традиций, которые ураганом прошлись по семье Вернон.

– Девчонки, неужели вам не жалко потраченных сил? – Карлин подошла к Голубике. – Стэфия, ты всех потрясла чтением голосов птиц. Помнишь наши тайные переписки? А как ты плясала, получив весточку из дома, или плакала от счастья, когда пернатые начирикали приятностей о твоём любимом Панвике?

Стэфия улыбнулась и посмотрела в сторону леса, словно хотела найти и поблагодарить ещё раз пичужек, ставших такими родными. Но… после отказа от проекта она лишилась связи с ними. Скорчив курносый носик, Голубика прошептала:

– Ну птицы же есть и у нас дома, я научусь заново, и это никак не помешает мне стать счастливой женой.

Карлин хотела сплюнуть от досады, ведь отказ от проекта – это не просто слова, о нём нужно забыть. Совсем. Иначе воды Озера и служители из Оазиса нашлют на всё поселение наказание.

– Ролика, ну а ты? Твоему проекту аплодировали стоя. Ты получила высшую оценку. Только ты так умела чувствовать землю. Ведь ты могла возглавить экспедицию по открытию новых мест для поселений. Ты понимаешь, что это значит? У тех, кто не нашёл место в родном поселении, появился бы шанс. – Карлин подошла к девчонке вплотную и посмотрела в глаза. – И ты променяла его на что? На то, чтобы тебя забрали в Оазис? И не тем, кто знания умножает, а тем, кто…

– Да! Я об этом с детства мечтала! – взорвалась Ролика. – Я хотела стать женой Богатея. И мне выпал такой шанс. Я буду не привезённой из поселения бесправной девчонкой, а той, кто сможет сидеть с ним за одним столом с первого же дня, а не после того, как подарит дитя.

На последнем слове Карлин отшатнулась, в теле взорвалась боль. Боль, которая не стихала с годами. Слёзы защекотали уголки глаз, Карлин набрала воздуха, чтобы закричать, но её остановила Эвин.

– Карлин, прости, но тебя много раз предупреждали. Ты не сможешь занять ничьё место, тебе нужно разобраться с собой, перестать бунтовать, найти своё назначение. Мне жаль, что ты упустила шанс и мечту. Но это была твоя мечта, ты хотела всех удивить, заставить стереть рамки, нарушить традиции. Это важно было для тебя. Не для нас.

Троица поспешила уйти, Эвин обняла подруг и повела к учебному корпусу. Карлин же побежала к пригорку, вжалась спиной в ствол дерева и медленно спустилась на землю, царапая сквозь кофточку кожу. Ей хотелось хотя бы немного затушить душевную боль физической. Но ничего не помогало, и Карлин дала волю слезам. Впервые за десять лет.

Воздух на кромке леса вновь заколыхался, он втягивал эмоции осторожно, словно хотел растянуть удовольствие. И на его действия реагировал двор. Травинки колыхались как от ветерка, касались ботинок выпускников и помогали высвободиться тайным желаниям. Свет в учебном корпусе замерцал и погас. Время, отведённое на выпускной, завершилось, всем нужно было вернуться в свои комнаты. Тени ребят заскользили по двору. Вот только не все направлялись к жилому корпусу…

А где-то у дальней кромки леса орудовал метлой старый дворник. Он смахивал пыль, сгребал в кучи опавшие листья и мелкие ветки. Продвигался по вверенной территории не спеша, за пятьдесят лет каждый шаг, каждый взмах превратился в привычку: справа налево, со двора в лес. Травинка к травинке должна прилегать, чтобы продышаться за ночь и встретить утро нового дня без отпечатков вчерашнего.

Глава 2. Вопросы – как стрелы: могут добычу поймать, а могут ранить

Школьный двор. Ночь выпускного. 23:10

Звуки выпускного стихли, только шуршание метлы будоражило школьный двор, и его разбавляли всхлипы Карлин, вжимающейся в шершавый ствол дерева.

– Почему? Почему все уходят? Все отворачиваются, бросают…

Слёзы жгли лавой воспоминаний, Карлин не могла их остановить, она сжимала зубы, выдыхала сквозь них злость и обиды. И тут почувствовала, как внутри головы что-то щёлкнуло, а перед глазами затанцевали искорки. Искорки, которые научилась вызывать ещё в первый год в Школе и складывать из них воспоминания. Взмахом головы, как в калейдоскопе – одной из находок исследователей планеты. Карлин так понравилось, как легко менялась картинка внутри этого предмета, даже от лёгкого встряхивания, что без раздумий выбрала его как основу для первого школьного проекта.

Искры воспоминаний научил её доставать профессор, а складывать из них в образы – звёзды. Сидя как-то вечером на пригорке, Карлин смотрела на небо и вспоминала, как разглядывала похожие искорки, только лёжа на чердаке. Правда, это были не звёзды, а кусочки солнца, которое лучами просачивалось сквозь просветы соломенной крыши. Карлин тогда зажмурилась и потрясла головой, отгоняя воспоминание, но, открыв глаза, увидела, как звёзды сложились в очертания её дома, и картина начала наполняться деталями.

Запах чая щекотал ноздри любопытной пятилетки Карлин.

– М-м-м, он такой вкусный. Мамуль, а как ты выбираешь травы, которые заварить сегодня?

– Наша мама – кудесница, – улыбался папа и целовал руку жены.

Короткая вспышка тогда Карлин наполнила счастьем, и она стала каждый вечер пробовать вызвать снова и снова приятные воспоминания. Но, как и в калейдоскопе, картинки складывались случайно и некоторые напоминали не самые приятные события её жизни.

Семилетка Карлин свернула за дом и увидела, как два мальчика десяти и одиннадцати лет дрались до крови, со злостью, словно зверь лесной и собака. А ведь они с самого детства всё делали вместе.

– Вы чего? – прокричала Карлин. – Вы же друзья? Ну чего вы? Айда камушки покидаем?

Но мальчишки только зашипели.

– Уйди, мелочь. Ты ничего не понимаешь. Радуйся, пока тебе не исполнилось десять!

Ну как? Как так могли думать мальчишки? Карлин узнала позже, и сказки, в которые она верила, рассыпались пеплом обжигающих осознаний.

Карлин-выпускница посмотрела на небо, на яркие звёзды.

– Может, хоть вы порадуете меня сегодня? – Она зажмурилась, тряхнула головой и попросила: – Покажите что-то приятное, пожалуйста.

Но слова не помогли, звёзды считали её настроение и сложились в картинку разговора с отцом, после которого мир Карлин перевернулся.

Трещали дрова в печи, Карлин сидела в любимом кресле-качалке – в руках кружка с чаем. Травинки кружились, наполняя воздух ароматом спокойствия. Папа сел напротив на мягкий стул, сцепил руки, сжал губы и приготовился начать разговор. Издалека.

– Карлюш, завтра ты перестанешь быть ребёнком, тебе исполнится десять. Завтра ты многое узнаешь о том, как строится взрослая жизнь в поселении. Ещё сегодня ты веришь в сказки, а завтра поймёшь, что многое в них… правда.

– Пап, – прошептала Карлин и оглядела гостиную, где обычно по вечерам собиралась вся семья, – а почему мы одни?

Папа вздохнул. Посвящающий разговор он проводил уже дважды, но именно этот страшил его больше всего.

– Ты всегда задаёшь вопросы. Но… тебе надо научиться… Нет… надо понять… что не всегда ты получишь ответы.

– А почему?

Скрипнула половица – младшие подслушивали. Папа встал со стула подошёл к Карлин, присел на правое колено, прижал ладонями её руки, державшие кружку, и тихо продолжил:

– Давай мы договоримся. Ты меня сейчас молча послушаешь, не будешь перебивать, задавать вопросы, а просто послушаешь.

– Хорошо.

Разговор длился до поздней ночи, но Карлин не клонило в сон, ей открывалась правда о том, почему же те мальчишки дрались, почему разругались соседские брат и сестра. Всё потому, что в поселении следуют древним традициям.

– У каждого в нашем мире есть назначение. Вот у детей до десяти лет – просто жить, баловаться, расти и впитывать потоки, которые направляют нам служители священного Озера из Оазиса. Эти потоки помогают сформировать в детях то, что поможет им приносить пользу. Всем. Поселению и Богатеям. Ведь если мы не будем направлять к ним результаты наших трудов, то они не смогут сдерживать катастрофы. Озеро всё слышит, всё знает. Почему, думаешь, иногда идёт просто дождь, а иногда с ураганом? Это чьи-то мысли услышали и сразу же наказали, но не только того, кто что-то замыслил, а всех.

– То есть если я сломаю свою игрушку, то накажут не только меня, но и всех девочек в поселении?

– Ну, кукла – это всего лишь твоя игрушка, за неё Озеро не накажет, но ты всё правильно поняла. Мы в поселении едины. Да, у нас есть дом, наш дом, а вот всё остальное – общее. Помнишь, гроза спалила сарай у дяди Ири?

Карлин кивнула, папа отпустил её руки и поменял опорное колено, а Карлин отхлебнула остывший чай.

– Но у нас нет разделения, это не его сарай сгорел, а поселения. И на собрании со старостой мы решили, какая постройка лучше подойдёт под хранение овощей, за которые отвечает дядя Ири.

– Отдали нашу, где раньше птички жили. – Карлин провела пальцем по краю кружки. – Знаешь, а мне сгоревший нравится больше, мы там столько игр придумали.

Папа от этих слов немного расслабился, плечи его опустились, он сменил позу, сел на пятую точку, обнял свои ноги и положил подбородок на колени. И словно отпустил какую-то нить, потому что Карлин тут же задала вопрос:

– Пап, а почему бывшие друзья дерутся? Или брат с сестрой ругаются, да так злобно, словно чужие.

– Ох, Карлюш. Переходный период не просто так длится пять лет. Не только организм перестраивается, но и рушатся мечты. Я понимаю, о чём ты говоришь, но первое, о чём мы просим подростков – нельзя показывать своё настроение детворе. Или это ты, любопытная крошка, просто высматривала специально, а? – Папа щёлкнул Карлин по носу.

– Не, я, правда, случайно. – Карлин отхлебнула чай, пряча нос в кружке.

– Понимаешь… – Папа почесал подбородок, посмотрел на потолок и медленно продолжил: – Я же начал с того, что у каждого есть назначение, и оно должно в первую очередь приносить пользу поселению, чтобы мы могли отправлять в Оазис всё, что необходимо. И это назначение… Его выбирает не сам человек. О том, кто какое место займёт, выбирает собрание вместе со старостой. И такие решения могут не нравиться подросткам. Сначала. Но потом они всё понимают и принимают.

– И Вак с Питом? И Лисия с Наром?

– Вот ты о ком. А мы гадали, почему тогда дикий зверь птичник разворовал, а потом ещё и бочки полопались в подполе. Но искали причину во взрослых, а это подростки не сдержали эмоций от новостей.

– Ой. – Карлин съёжилась.

– Да ты не переживай, это дело прошлое, просто знай сама, что Озеро слышит и видит всё! Вак расстроился из-за того, что в помощники отец взял не его, а Пита, потому что староста рассмотрел в нём большее рвение и усидчивость, а это помогает плести очень крепкие сети с силками. Ну а Нара задело, что сестру стали готовить в засольщицы, хотя он с детства с отцом бочки закатывал, но у сестры очень уж споро получалось специи подбирать. А это…

– Лучше для поселения, – завершила Карлин за отца, но не там в прошлом, а здесь, в Школе, и не шёпотом, а прокричав от обиды.

Затрещал огонь в печке в доме десять лет назад, хрустнула ветка в реальности, калейдоскоп воспоминаний рассыпался. Карлин-выпускница обернулась – на пригорке она уже не одна.

***

Возможно, Карлин так и просидела бы всю ночь, встряхивая головой и листая воспоминания в попытке вызвать образы тех, по кому скучала. Но на пригорке появилась Эвин. Прислонилась к дереву и то расплетала, то заплетала кончик тугой светлой косы.

– Чего тебе? – буркнула Карлин.

Эвин вздохнула.

– Я всегда завидовала вам с Малией, что у вас есть этот пригорок, где вы заряжались, чтобы ни происходило.

Карлин осмотрелась, провела рукой по примятой траве, заглянула вглубь леса, прикрытого словно юбкой плотной полосой кустарников.

– Знаешь, мне всегда казалось, что именно здесь я как дома. Тут меня встречает кто-то родной, кто готов выслушать, поддержать молчаливо. Но ведь у каждого – свой способ. Я видела, как ты менялась, когда рисовала очередную карту.

Эвин подошла ближе к Карлин, села на колени, расправила школьную юбку, которая слилась цветом с травой.

– Когда живёшь в лесном поселении, без этого умения никак. Мне кажется, меня из-за карт и выбрали в Школу. Что думаешь делать дальше? – Эвин задала вопрос, который жёг ей душу, задала и съёжилась.

– А что мне остаётся? Скоро зажжётся свет вон в том окне. – Карлин показала на центральное окно последнего этажа учебного корпуса. – Совещание разложит наши досье, как карты. Будут споры по некоторым кандидатам. Только не по мне. По мне – всё решено.

– Карлин, – Эвин слегка приблизилась к ней и прошептала: – Хочешь я прямо сейчас побегу к профессору и попрошу мой проект переписать на тебя? Ведь если бы не ты, ничего бы у меня не получилось.

Карлин посмотрела в глаза Эвин, закусила губу и помотала головой.

– Конечно… Вот если бы Ролика предложила свой, с возможностью попасть в исследователи… А мой-то что – развитие памяти для воссоздания потом любых карт… Кому оно надо, если можно сразу их рисовать?

– Эвин! – выкрикнула Карлин. – Я не об этом, понимаешь?

Гнев закипал, и воздух у кромки леса вновь заколыхался, реагируя, как вода на камешки разной величины.

– Я хотела, чтобы они услышали меня. Меня, понимаешь? И неважно, с каким проектом. Я с радостью каждой из вас помогала, я хотела, чтобы и вы выбрались из сетей традиций, диктующих, что для вас лучшее место в родном поселении – быть хранительницей очага. А если бы мы все остались… Тогда мы вместе смогли бы создать новые правила.

Эвин губами прошептала, скорее для себя:

– Только нам этого не надо…

Но Карлин услышала.

– Вот именно! Поэтому всё остаётся по-старому, как грёбаные сотни лет назад. – Она вскочила, сковырнула носком туфли землю и отправила пинком получившийся комок в сторону леса.

– Ай…

В кого-то попала. И этот кто-то выполз из-за кустов, потирая плечо.

– Тебя здесь ещё не хватало! – Карлин снова села спиной к лесу и уставилась отрешённо на школьный двор.

– Да я… это… хотел убедиться, что с вами всё в порядке, – мямлил ещё один выпускник.

Щупленький, но жилистый. Он почесал нос, пригладил чернильные волосы и развёл руками, словно набрался смелости продолжить.

– Просто я вспомнил легенду, что раз в несколько лет лес, окружающий Школу, оживает. Он заманивает в свои сети тех, кто в полночь оказывается с ним рядом.

– И? Съедает?

– Ну, не совсем, – парнишка осмелился подойти чуть ближе к девчонкам. – Он вытягивает энергию, заряжается ею на несколько лет и засыпает. А люди, попавшие в лес, пропадают. Ни косточек не находят потом, ничего.

– Ой, Эндос, прекрати. Ты эти сказочки первогодкам оставь. Они во всё верят. А мы за пять лет и не такого наслушались. У тебя круто получается легенды не только из книг и воспоминаний выуживать, но и сочинять их да подавать красочно.

Эндос покраснел и посмотрел на Эвин.

– Не камнем, так словом ранишь. В этом вся Карлин. Пойдём, Эндос, она хочет побыть одна.

– Д-да, ведь она в безопасности. Её гнев станет защитой, лесу нужнее другие эмоции. Я переживал, что у Карлин будет светиться обида, это, конечно, не искры влюблённых, но в легенде говорится, что много обиженных и расстроенных тайный лесной обитатель сожрал.

Эвин сощурила один глаз и развернула к себе Эндоса, слегка встряхнула.

– А про влюблённость что?

– Ну как. Парень и девушка. Прикосновения, охи-вздохи. Представляешь, какой костёр эмоций? Я читал записи о том, что чуть ли не традиция была: парень в ночь выпускного поддаётся шёпоту леса, выбирает девчонку и уводит её в чащу.

– И ясно ж зачем, – хмыкнула Карлин.

– Ну… в записях в такие подробности не вдавались, но рассказывали, что обратно возвращался только парень, заряженный, обновлённый, словно лес поделился с ним энергией девушки. Вот такие дела.

Эвин зажала рот рукой, попятилась, а коснувшись ствола, повернулась к лесу и пошла вглубь.

– Эй, стой. Ты куда? – Попытался остановить её Эндос.

– Там Ролика! Её Пиртос пригласил погулять.

Снова Карлин хмыкнула:

– А как же мечта стать женой Богатея?

– Это всё ты! – Эвин вспыхнула и скинула руку Эндоса.

– А я-то причём? Может, никто и не узнает, помилуются в ночной темноте и разойдутся. И уедет наша Ролика завтра в Оазис.

– А если там это чудище, высасывающее энергию?

– Эвин, ты ж не первогодка. Поверила, что ли, в какую-то покрытую паутиной легенду?

Эндос обиженно засопел и перебежал, встав перед лицом Эвин.

– Ну куда ты одна? Да, я понимаю, для тебя лес – как для меня открытое поле. Но сейчас ночь, и если всё правда…

– Меня защитит гнев, ты же сам сказал, эта эмоция ему не нужна…

– Карлин? – Эндос посмотрел на сидевшую спиной к ним подругу. – Мы же не отпустим Эвин одну?

Для Карлин сработал триггер из детства: помочь человеку в лесу. Она молча поднялась и последовала за светлой косой Эвин, цепляясь за неё взглядом, как за маяк. Эндос шёл за спиной, не мог же он упустить случай и не прикрыть в очередной раз зеленоглазку Карлин.

***

Старый дворник остановил на мгновение метлу, пробежал слезящимися глазами по кромке леса и не увидел, а скорее почувствовал колыхание воздуха. Авдий расположил метлу под мышкой, крякнул по-стариковски и пошаркал к рабочей каморке.

– Партия сыграна. Началось…

Дворник ли это сказал? Или кто-то другой? Но воздух вокруг Школы отреагировал, взбудоражился, как вода от крупного града.

Глава 3. Лес – он живой

Где-то в лесу. Ночь выпускного. 23:30

– Ну что вы еле тащитесь? Вам совсем плевать на Ролику? – Эвин бубнила под нос, не ожидая реакции от напарников по спонтанной вылазке в лес. – Конечно, она же не ваша подруга… Думаете только о себе!

Эвин уже жалела, что поддалась порыву. Лес так пугал, что внутри всё сжималось. Темень ужасная. Звуки пугающие. Да ещё сюсюканье Эндоса раздражало. То ветку перед Карлин отодвинет, сопроводив приторным: «Мелкие порезы от листьев нам ни к чему», то поддержит, когда Карлин споткнётся о кочку или корягу, и порычит на обидчика дамы.

«Бесит… Как же меня это бесит… Что, если Пиртос вот так же сейчас сюсюкается с Роликой? А та улыбается и позволяет осторожно коснуться выбившейся прядки или помассировать слегка замёрзшие пальцы. А я тут бегаю за ней по лесу, чтобы что? Чтобы помешать ей провести последнюю ночь в Школе с тем, кто ей давно нравится?»

В Школе было много запретов, и один из них касался романтических отношений. Не время. Не место. Но это не мешало девчонкам вздыхать по парням, а парням ухаживать за девчонками. Одним из любимых уроков с первого года у многих становился урок с совместными чтениями в библиотеке. Можно самому выбрать время, когда к нему присоединиться, и читать одному в уголке, наблюдая за другими, или присоединяться к компании, не обязательно одногодок.

Преподавательница коротышка-Мистилица убирала руки в замок за спиной и тихо ходила по залу, иногда останавливалась, прислушивалась к разговорам, или стояла у окна, делая вид, что рассматривает школьный двор. Но даже оттуда она всё-всё слышала: каждый шорох, скрип стула или хруст загнутой страницы. И если что, быстро оказывалась рядом и напоминала о правилах нахождения в библиотеке. А после чтений она усаживала всех по кругу и рассказывала о традициях.

Эвин обошла очередное дерево в лесу и невольно обернулась, отвлекаясь от воспоминаний. Всем нравились эти рассказы, кроме Карлин.

Одно только слово «традиции» меняло лицо темноволосой бунтарки. Первое время Карлин выбегала из зала молча, а потом стала задавать вопросы. Неудобные.

– А сколько лет этим вашим традициям? Кто их придумал? И почему мы слепо следуем им?

Мистилица поначалу отмахивалась: «Не перебивайте, пожалуйста, мисс Вернон, обо всём узнаете в своё время». Но выдержки её хватило ненадолго – стоило Карлин только открыть рот, как преподавательница сразу указывала на дверь: «Вон!» И если бунтарка появлялась на совместных чтениях, то в зале обязательно шуршали записки со ставками: «Как быстро её выгонят в этот раз?»

Эвин и Ролика в этом не участвовали, у них была своя забава: они собирали образ того, кто сделает их счастливыми, кто предначертан судьбой, вернее, их желаниями и рисованиями.

– Смотри, я выбрала подбородок из книги, которую на прошлых чтениях Мистилица упоминала. Он говорит о том, что мужчина добрый. – Ролика показывала Эвин рисунок. Линии, правда, не ровные, но разве это важно?

Так постепенно каждая собрала тот самый мужской образ, и вместе они стали сравнивать черты из рисунка с ребятами по всей Школе.

– О! Твой очень похож на Пиртоса, – подмигнула подруге Эвин.

– Да нет. Ну ты чего? Разрез глаз не такой. Так будет выглядеть мой Богатей. – Ролика рассматривала набросок портрета. – Я уже загадала и отправила запрос Озеру, пусть оно там выберет того, кто подходит под описание. Даже если не внешне, то по характеру. А твой суженый точно здесь.

Ролика подмигивала, а Эвин вздыхала. Да, она нашла того самого ещё до завершения бумажного образа. Молчаливый парень со старшего курса ей понравился ещё на первых совместных чтениях. Но никакого внимания на неё не обращал. Хоть рядом сядь, хоть напротив, хоть попроси книгу достать или…

Из воспоминаний Эвин вырвал вскрик Карлин.

– Ну что там у вас? – Эвин обернулась и увидела гримасу боли на лице Карлин и растерянное выражение Эндоса. – Да твою ж…

– Я не виновата, что коряги устроили охоту на меня, – оправдывалась Карлин, прыгая на одной ноге к ближайшему дереву.

И Эвин в очередной раз за сегодняшний вечер стало стыдно. Ну какого рожна она пошла в этот лес в ночи? Ролика сейчас с тем, кого нарисовала, а они тут теперь застрянут из-за неуклюжести Карлин.

– Отойди. – Эвин отодвинула Эндоса, пытающегося хоть как-то отвлечь Карлин от боли. – Я не только хорошо ориентируюсь в лесу, но и чуть-чуть разбираюсь в вывихах.

– На своём опыте?

– Карлин, ты можешь хоть иногда не язвить?

Вместо ответа Карлин закусила губу, а Эвин пощупала её лодыжку.

– Не думаю, что что-то серьёзное, но предлагаю немного отдохнуть, боль отпустит, и отправимся обратно.

– А как же…

– Да к духам, – перебила Эвин. – Может, и правда лес в ночь выпускного заманивает? Вот я и повелась, а вы вместо того, чтобы отговорить, остановить, за мной поплелись. Три идиота.

Девчонки засмеялись, и лес отреагировал на веселье: птицы расправили крылья и взлетели, закрывая слабый свет звёзд и луны. Девчонки прижались друг к другу.

– Лес… он точно живой, – прошептала Эвин.

– Я знаю, что делать. Надо ему колыбельную спеть.

Скок-поскок, ты милый зайчик,

Посмотри, как лес приветлив

Он и дом тебе, и…

– Прекрати! Тебе столько раз говорили, что голоса нет, да и сочинять не умеешь, – остановила подругу Эвин и всмотрелась в темноту.

А Карлин запрокинула голову и объяснила:

– Эту песню я пела сестрёнке, когда она плакала.

Шагает тихой поступью луна на небосводе,

Она покажет путнику, куда ему свернуть…

Лес зашумел, ветви деревьев закачались, словно в танце.

– Видишь?

Эвин почувствовала, как краска заливает лицо. Ведь это она из лесного поселения, но не она, а Карлин разгадала, как утихомирить чащобу. И тут в висок кольнуло осознание.

– А где Эндос? Что, если его лес того… поэтому и затих? Затаился, как зверь, а мы следующие?

Хрустнула ветка, и девичий крик эхом разлетелся по лесу.

***

Из-за деревьев вышел Эндос: в руках хворост, весь в паутине. Плечи расправил, как крылья, и подмигнул.

– Совьём гнёздышко?

Удачная шутка заставила девчонок улыбнуться, ведь огонь разводить никто не умел, да и кто его знает, как на костёр отреагирует лес.

– А если серьёзно, что ты предлагаешь с этими ветками делать? – поинтересовалась Карлин, потирая ноющую лодыжку.

– Ну… там… подстелим, чтобы не на земле сидеть, да и движения помогают согреться. И подумаем, как передвигаться дальше, чтобы без травм. Как вам мой план?

Карлин бросила в него россыпь земли, Эвин повторила.

– Эй, вы чего? Единственного мужчину, защитника, обижаете!

Смех снова взбудоражил чащу, и она накрыла гостей темнотой: словно горевшие свечи-звезды кто-то разом задул.

– Мамочки…

Эвин и Карлин прижались друг к другу и вновь закричали, когда почувствовали, что кто-то протискивается между ними. Но сопение выдало Эндоса, и девчонки решили выместить на нём эмоции, принялись щипать, отпихивать, пока парень не отполз на расстояние.

– Так, давайте подумаем, что же делать. Можно дождаться утра или хотя бы рассвета, – предложила Эвин.

– Если доживём, – проскулил Эндос, и тут же в него полетел комок земли. – Да я серьёзно. Просто почти во всех легендах писали, что лес, если поймал жертву, то не отпустит.

– А как же парни? Ну, когда на пару с девушками заходят?

– Это я придумал, – прошептал Эндос и сжался, ожидая новых комьев земли.

– А зачем пошёл тогда в лес-то, если он так опасен? – спросила Эвин и тут же сама ответила: – Ах ну да, за Карлин, как собачонка.

Эвин почувствовала, что начала закипать. Она вскочила и… тут же упала. Налетел ветер и веткой ближайшего дерева сбил её с ног. Но Эвин поднялась и принялась размахивать руками, туфлями, борясь с невидимым зверем. Вот только, кроме царапин на теле и прорех в одежде, ничего не получила и после очередного падения стихла, позволяя Карлин себя удержать.

– Тс-с-с, ты его только раззадориваешь. У тебя есть младшие братья? Иногда лучше притвориться, что ты сдалась, подловить момент и сбежать с поля боя, а потом… Хотя это не важно, нам главное – сбежать. – Карлин всмотрелась в темноту, ища Эндоса. – Эй, ты там ещё жив? Или забился в норку, как мелкий мышонок? Что в твоих легендах писали? Нас будут искать?

– Нет, – выдохнул Эндос. – Никто ночью в лес не зайдёт. Он не пустит. Но его сила исчезнет с рассветом. Тот, кто её поддерживает, уснёт, и мы сможем выбраться, вот только когда и насколько уснёт, будет зависеть от того, сколько энергии он соберёт. Скольких из нас…

– Ну это мы ещё посмотрим, – перебила Карлин. – Надо найти место, где можно спрятаться до рассвета. Ты, когда ходил за хворостом, ничего не видел подходящего?

Эндос оживился, улыбка заискрилась в темноте, слышно было, как он пополз к девчонкам.

– Там справа ель одна, а под ней словно шалашик.

Карлин почувствовала, как сердце забилось сильнее.

– Думаешь, в нём кто-то живёт?

Ответа не последовало, Карлин хотела сама быстрее увидеть то место. Троица ползком, чтобы ветки не доставали до макушек, отправилась по указке Эндоса к ели. Но это оказалась просто ель с низкими лапами.

– Ты шалашик хоть раз видел? – разочарованно спросила Карлин. – Хотя ладно, всё лучше, чем на виду оставаться.

Вот только внутри оказалось тесновато, и девочки не сговариваясь отправили «защитника» караулить снаружи. Но ночь, страх и усталость сморили Эндоса. Его храп заставил девчонок улыбнуться. Они прижались друг к другу и решили болтать о чём угодно, только чтобы не уснуть.

– Вот повезло нам со спутником, да? Надеюсь, хоть Ролика под надёжной защитой. А ты? – Карлин упёрлась локтем в землю и положила на кулак голову. – Тебе кто-то нравится?

– Нравился, – призналась Эвин. – На самом деле не только ты виновата, что Ролика согласилась на свидание с Пиртосом. Она сделала то, что не получилось у меня. Это я ей все уши прожужжала в прошлом году, что в ночь выпускного взрослым не до нас, они совещаются, и можно выйти из комнаты незаметно.

– А про Авдия ты забыла?

– Да я бы нашла, как его обойти, он-то старик и уже плохо видит, а моё зрение как у зверя. Забыла?

– И?

– Что – и? Я проспала…

– А он?

– Не знаю. Его не было на оглашении назначений. Я караулила, хотела извиниться, что не пришла. Но его не было…

– Кажется, я поняла, о ком ты.

Эвин зажмурилась и помотала головой, а Карлин сжала её ладонь, показывая, что тема закрыта. Эвин, подышала, успокоилась и задала свой вопрос:

– Карлин, тебе никогда не казалось, что Школа построена для тебя? Пригорок, который тебя заряжает, крыша соломенная у жилого корпуса…

– Да? Не обращала внимания, – солгала Карлин.

– А мне так запомнились твои истории про то, как ты рассматривала через просветы в соломе солнце, что мы с девочками даже пытались найти проход на чердак.

– Вы – что?

Эвин толкнула Карлин.

– Мы все были детьми в первый год.

– Пока вас не начали учить, как правильно жить.

Тема зашла в неприятное русло, но Эвин поняла, что хочет вернуться к разговору на пригорке:

– Карлин, ты же знаешь, что девчонки ко мне прислушиваются. Только не перебивай. Мы пойдём к профессору и расскажем, что без тебя наши проекты бы не получились, что они общие и тебе нужно дать шанс. Нет, не шанс, тебя должны оставить хотя бы в Школе!

Лес зашелестел, словно подслушивал, и Эвин прошептала:

– Если выберемся.

– Не если, а когда! – сжав зубы, прошипела Карлин.

– Ты всегда была такая смелая?

– Ну уж посмелее нашего защитника.

Девочки засмеялись, но осторожно, сдерживаясь, а то лес как-то странно реагировал на веселье. Когда тишина и дыхание восстановились, Карлин коснулась колючек ели.

– Наверное да, я всегда была смелая, а вот других пугала. Не только вопросами. Однажды устроила охоту на монстра. В сарае.

Сопение подсказало, что Эвин её уже не слышала. Снова навалилось одиночество, и Карлин вздохнула, всмотрелась в еловые ветки и представила, что лежит как в детстве на чердаке, а где-то в углу шуршит её маленький друг, который выслушивал её выдумки, жалобы и никогда-никогда не бросал. А ведь их знакомство вначале не задалось.

Карлин зажмурилась, встряхнула головой и приготовилась погрузиться в воспоминания.

– Там чудище было, ну правда, мам.

Семилетка Карлин морщится от боли, а мама расчёсывает спутанные волосы.

– Ну сколько можно, дочур? И сама вся в пыли и саже, и мальчишек завела в закрытый сарай. Когда ты уже прекратишь выдумывать? Ну кто может быть в сарае, где хранились овощи? Мышка серая пряталась от вас чудищ. Понимаешь?

Сон добрался и до Карлин, он укутал её и погрузил глубже в воспоминания. Дождался, когда темноволосая голова, расслабившись, соскользнула с кулака, отправился в другую часть леса утихомирить будоражащие лесного зверька эмоции ещё двоих выпускников.

Глава 4. Лесной обитатель

Лес. Ночь выпускного 22:30

Лесной обитатель метался. Впервые за долгое время к нему пришли гости. Вкусные, столько эмоций. Он ещё на кромке леса учуял аромат, впитывал осторожно, растягивал удовольствие, оживал, обретал форму. Но прятался, боялся, что монстр с метлой заметит и снова обманет, лишь остатками утихающего дня накормит, а этой энергии хватало только на то, чтобы не рассыпаться, не исчезнуть.

А тут… тут можно устроить такой пир… М-м-м…

***

Двое выпускников прогуливались вдоль кромки леса, он держал её за руку, слегка сжимая, а она дышала через раз и ловила каждое его слово.

– Я благодарен Школе за многое, а особенно… – он остановился так, чтобы посмотреть ей в глаза. – За возможность провести ночь выпускного, не думая о том, что будет завтра, а…

– Напитаться воздухом, – выдохнула она и захлопала ресницами, прогоняя пелену перед глазами.

– Мне хочется спрятаться от всего, стать невидимым, снять тиски рамок, запретов, ограничений…

Она улыбнулась, вырвала руку и побежала, ловко уворачиваясь от веток и огибая стволы деревьев, убеждалась, что спутник следовал за ней. Вглубь. Подальше от возможных любопытных глаз, которые могли бы увидеть их из окон жилого или учебного корпуса.

***

Лесной обитатель принял форму щенка, повёл носом, покрутился, вбирая воздух, словно брал след, и отправился к гостям, почти не касаясь прозрачными лапками земли. Он давно так не бегал, его чуть пошатывало, он сворачивал то вправо, то влево, огибал деревья, кусты, реагировал на звуки и вдыхал тонкие, только ему видимые, энергетические нити, встряхивался, как пёс после купания, и его тело становилось с каждым разом всё различимее и плотнее.

***

Парень догнал девушку, поймал за руку, и они пошли уже медленно, просто наслаждаясь тем, что сейчас рядом. Им не нужны были слова. Только ощущение, что они свободны и вольны делать всё, что захотят, без осуждения взрослых, без оглядки на наблюдателей.

А лес помогал заходить всё дальше, указывая путь ветками и потоками слабого ветерка. Лес вёл их к прогалине с поваленным деревом, залитой светом луны и мерцающих звёзд.

Не сговариваясь или доверившись зелёному дому, парочка подошла к предложенному месту отдыха. Он смахнул рукавом пыль и труху со ствола, она села, расправила юбку, прикрывая колени, смущённо пожала плечами. Он считал её мысли и устроился рядом, но всё же на расстоянии.

Тишина требовала, чтобы её наконец-то нарушили, и девушка поддалась первой.

– Ты помнишь первый день в Школе?

– Конечно. Одна девушка так резко повернула голову, что косой отвесила мне пощёчину.

Она прыснула. А он немного к ней придвинулся.

– Ага, наверное, поэтому ты первым попросил задание по рисованию выполнить. Я так готовилась, всю ночь подбирала лучшее русло для ручейка. А ты…

Он взял её ладошку и пальцем провёл по линии на руке.

– Да я же, наоборот, хотел, чтобы ты заметила меня, но…

***

Полупрозрачный щенок припал к земле и подёргивал носом, вдыхая аромат эмоциональных потоков.

Но что это? Чем-то ещё пахнет. Таким отдалённо знакомым. Но чем?

Щенок отвлёкся, снова повёл носом и даже шагнул в сторону от вкусной парочки и почувствовал, как обрываются нити энергии, которыми он питался от долгожданных гостей.

Нет. Не отвлекаться. Напитаться, восстановить силы. А уж потом…

***

Парень ещё немного пододвинулся к девушке, набрал в грудь воздуха и спросил:

– Ты правда отказалась от проекта ради того, чтобы стать женой Богатея?

Зря… Девушка вскочила и отошла от него к дальнему краю поваленного дерева. Скрестила на груди руки, отвернулась и буркнула:

– Да! И что?

Он подошёл к ней, но не осмелился дотронуться, руки застыли в незавершённом объятии.

Воздух заколыхался от небольшого ветерка или звуков…

– Что это? – Она обернулась. – Это лес над нами смеётся?

– Ну что ты, это, скорее всего, птица.

Она улыбнулась.

– Вот бы Стэфию сейчас сюда, она бы расшифровала, что же пташка хотела сказать. Мне кажется, она точно посмеялась над нами.

Звук повторился, он и правда напоминал смех.

***

Щенок тоже услышал, закрутился, меняя образ, расправил прозрачные крылья, взмахнул ими и поднял поток воздуха, которым разбудил спящих пернатых. Лес окутала темнота.

«Не отвлекайте! Я только начал».

Тело его увеличилось уже вдвое и переливалось всполохами энергии, словно в нём поселилось сразу сотни грозовых молний.

***

– Пиртос, мне страшно, – она подошла к нему ближе и позволила обнять.

Он прижал её к себе, провёл рукой по волосам, взял косу и её кончиком пощекотал девушке шею. Она засмеялась.

– Вот так-то лучше. Это лес. Он живой. Это всего лишь птицы взлетели и закрыли небо на время. Сейчас они успокоятся. Ты мне веришь?

Она кивнула. С небосвода на них снова посмотрела луна.

– Ты волшебник?

– Ну что ты, я просто умею считывать настроение, для меня это как видеть картину или книгу.

Парочка снова устроилась на поваленном дереве, только уже близко, касаясь друг друга. Она положила голову ему на плечо, он – руку на её талию. И слова, вылетающие из губ, не требовали понимания, им просто было хорошо рядом.

***

Щенок вытянул передние лапы, положил на них прозрачную голову и приоткрыл слегка пасть, позволяя потокам энергии, попадать внутрь него беспрепятственно. Тело его снова выросло и очертания расплывались, напоминая, то лужу, то облако, то собираясь обратно в щенка. Нет, уже пса. Взрослого пса.

Обоняние вновь уловило нотки знакомого запаха.

Не может быть…

Всполохи энергии закружились, превращая лесного обитателя в воронку, впитывающую каждую частицу света.

***

– Пиртос…

– Ролика…

Парочка обнялась. Пиртос не спеша встал, словно боялся привлечь внимание, и вытянул одну руку вперёд, другой поддерживая Ролику.

– Без паники, медленно, шажок за шажком, мы с тобой выберемся на школьный двор, а там из окон учебного корпуса уже льётся свет. Совещание началось. Доверься мне. Всё будет хорошо.

Пиртос шептал, успокаивая и спутницу и себя, но чувствовал, как плотнеет воздух и страх распространяется по всему телу, сковывая его, отключая сознание…

***

Старый дворник Авдий шёл к своей каморке, удаляясь от преподавательского входа в учебный корпус. Он сгорбился, словно на плечах нёс целую гору.

– Я пытался… Но не вышло…

Глава 5. В чём же всё-таки твоё назначение?

Обитатель леса принял истинный образ – искрящийся сгусток энергии и ручьём потёк по земле к тем, кто отвлёк от питания. Его манил запах, такой знакомый и одновременно вызывающий боль. Вспышками пузырилась энергия, клокотала, подталкивала и наполняла ручей, нитями опутывая тех двоих, что оставались на поляне с поваленным деревом. Пусть их эмоции изменились, но пока ещё от них шла энергия, такая необходимая для движения.

Обитатель леса почувствовал ещё один запах. Его. И это ему не нравилось. Ручейком он спешил напитаться, набрать сил, чтобы… чтобы что? Обитатель леса не знал. Понимал только, что не хочет возвращаться к Нему…

***

Эндос, свернувшись калачиком, обнимал широкий ствол дуба и развлекал лес трелями храпа. Эвин тихо посапывала, подложив ладони под голову, и тонкими струйками воздуха шевелила веточки укрывающей их ели. Карлин лежала на спине, веки подрагивали, дыхание задерживалось, словно пыталось утихомирить испуганное сердце. Карлин снился сон. Странный сон.

Серая мышь забилась в самый угол сарая. Она рискнула выглянуть из убежища, чтобы найти что-то съестное, но… маленькие особи неожиданно тоже зашли в постройку, где раньше всегда было чем поживиться, а сейчас пахло смертью и страхом. Мышь замерла, знала, что лучше не привлекать внимание. Маленькое сердечко стучало так громко, что казалось, и особи его слышат.

– Я видела его! Точно тебе говорю!

Тоненький, но дерзкий голосок, напугал мышку ещё больше. Она сжалась в комочек, пытаясь не издавать шорохов, и думала только о том, как бы выбраться из постройки и убежать в лес.

– А может, тебе всего лишь показалось? Давай не будем лезть в сгоревший сарай? Вдруг нас заметят и влетит потом от родителей… У меня ещё от прошлого приключения уши не отошли. Мамка, знаешь, как ругалась?

Второй голос внушал мышке надежду.

«А может, их напугать, чтобы быстрее ушли?» – промелькнула мысль в серой головке, но тут же исчезла, первый голос смёл её ветром, и волоски на шерсти мышки зашевелились.

– Ты струсил, что ли? А говорил, что в своём доме всех чудищ прогнал и звал в поход, в лес, других прогонять, а тут испугался? Врун и трус. Я всем расскажу!

Голос подрагивал, видимо, и этой особи страшно. Мышка поползла к полоске света, прижимаясь к холодной стене. Но второй голос заставил вновь сжаться комочком и задержать дыхание, чтобы даже усики не шевелились.

– Я не боюсь! Просто не собираюсь терять время на поиски того, что тебе померещилось. Все знают, что ты выдумщица!

– Ну и беги, а я сама найду. Я видела когти, во-о-от такие…

Особь раздвинула передние лапы так широко, что мышке стало ещё страшнее – это какой это хищник тут притаился? Вот бы на особей только кинулся, она-то маленькая, что с неё…

– А глазищи красные, словно огонь тут ещё пляшет. Чудище шипело, шуршало, зубами клацало.

– И ты думаешь, мы его метёлками победим?

– Не знаю, я на тебя надеялась, я только нашла чудище, а ты его шлёпнешь.

Мышь не выдержала, особи слишком близко к ней подошли, она шмыгнула между их задних лап, хвостом задела одну, вторую и что есть силы побежала к полоске света, надеясь, что успеет.

– Меня что-то коснулось…

– И меня…

– Попалось! Сейчас мы тебя!

Тень от ветки пушистой, видимо, той самой метёлки увеличилась, и мышь подпрыгнула. А свет, просачивающийся в сарай, создал образ чудовища в глазах любопытных детей.

– А-а-а-а!

– А-а-а-а!

Крик из сна Карлин материализовался в реальности, к ним под еловый лапник ворвался взъерошенный Эндос.

– Там… это…

– Чудище? С красными глазами и во-о-от такими когтями? – подшутила над другом Карлин, стараясь смехом прикрыть дрожащий голос.

Эвин, ничего не понимая, хлопала ресницами.

– Вы чего?

– Я проснулся, ну… по нужде, – клацая зубами объяснял Эндос. – А там… ну за деревьями, там что-то шевелилось…

– Может, ты мышку лесную разбудил?

– Да нет, оно… как облако, только не на небе, а на земле… Оно приближается, ползёт как туман… только не туман, а как туча… в нём молнии сверкают…

Эвин с Карлин переглянулись.

– Девчонки, да я не вру, ну серьёзно, – Эндос пытался устроиться поудобнее, но ботинки цеплялись за корни, в ладони впивались опавшие иголки, а в глазах девчонок читались насмешки.

Карлин вздохнула и приподнялась, собираясь перелезть через Эвин и выглянуть из природного шалаша. Но её поймал за руку Эндос и приложил палец к своим губам.

Снаружи дул сильный ветер, но доносился звук не только танцующих веток. Что-то ещё. Пчёлы? Много пчёл… Или жуки-короеды… Или трескаются сразу сотни деревьев и падают камни.

– Эндос, ну ты даёшь! Это ж гром, просто дождь где-то в стороне, а мы слышим отголоски. Хорошо, что мы догадались спрятаться под елью, хоть не промокнем. А ты… – Карлин щёлкнула по носу Эндоса, как в детстве делал отец, когда ловил дочь на выдумках. – Так и скажи, что хотел вместе с нами под ёлкой поспать.

Теснота, духота, страх неизвестности замедлили течение времени. Эвин ворочалась, пытаясь ещё хоть немного поспать. Эндос вжимался в ствол ели, стараясь занять как можно меньше места и не мешать девчонкам. И только Карлин улыбалась.

Она снова погрузилась в воспоминания и бродила вокруг сгоревшего сарая, зовя на разный манер мышку.

– Эй, кс-с-с. Ути-ути… мышь-мышь-мышь… Как тебя позвать-то? Выходи? Мне мама сказала, что ты не страшная. Давай дружить!

***

Никто из ребят не видел, как вокруг их убежища менялся воздух. Беззвучные всполохи молний становились всё тоньше, и каждая из них тянулась к наполненным энергией выпускникам, на беду свою оказавшимся в эту ночь не в постелях, а в ожившем лесу.

Но видеть не нужно, иногда достаточно чувствовать. Эвин всхлипывала и обнимала себя руками. Эндос сжимал кулаки. А Карлин… Карлин свела брови и шевелила губами.

– Какая ты маленькая, испугалась нас, наверное? Ты иди ко мне, я тебя спрячу от злых мальчишек. У меня есть тайное место. На чердаке. Там солнышко сквозь солому заглядывает.

Карлин-семилетка опустилась на колени и положила руку на землю, ожидая, когда мышка заберётся к ней на ладонь. Грызун покрутил головой, встал на задние лапки, потёр передними и… закричал человеческим голосом, уворачиваясь от камней из мальчишеских рук:

– Надо бежа-а-а-а-ать!

Крик разбудил Эвин и Эндоса.

– Что? Что случилось? – оба моргали, ничего не понимая.

А Карлин вжималась в ствол, пытаясь успокоить сердце, мечущееся, как та самая мышка из воспоминаний.

– Это всё сон, только сон, это неправда, – шептала Карлин, и ей становилось легче. Она посмотрела на друзей и засмеялась. – Как я вас, а? А то разоспались тут на холодной земле.

Шутка не вызвала смех, Эвин перевернулась на другой бок и притворилась, что снова уснула. Эндос выдавил улыбку и пожал плечами.

– Ну как знаете, а я пойду разомну ноги, а то тут с вами как в бочке с соленьями.

– Стой. Давай я пойду первый, – прошептал Эндос и, не дожидаясь ответа, подполз к краю убежища, немного развёл ветки и осмотрелся.

Рядом также высунулась Карлин и почти выкрикнула:

– Чёрт, уже рассвело, мы тут прячемся не известно от чего и кого, а в Школе скоро всех соберут для объявления назначений… – Карлин замолкла, вспоминая обещание Эвин, и та словно считала жест или просто мысли совпали.

– Да-да, надо спешить, мне ещё девочкам всё объяснить и профессора подловить, – протараторила Эвин и подтолкнула Эндоса наружу.

А в Карлин проснулась семилетка, любящая приключения и шутки, она подмигнула Эвин и отодвинулась подальше от выхода.

– Глянь, защитник. Пусть там осмотрится, а мы типа подождём, потом поблагодарим его, бросимся на шею.

Но Эвин не поддержала:

– Карлин, мне вот сейчас совсем не до смеха. Я хочу быстрее вернуться в Школу, помыться, переодеться, посмотри, во что превратилась кофта. А юбка? Мне противно.

Эвин говорила и медленно подползала к выходу, видимо, пыталась заболтать страх. Карлин хмыкнула и первая распахнула ветки.

В двух шагах от шалаша стоял Эндос. Он замер. Казалось, что даже не дышал. Он смотрел вперёд не моргая.

– Эй, ты чего? – Карлин пощёлкала пальцами, но Эндос не отреагировал. – На что уставился?

Карлин видела только свет. Слишком яркий для утра в лесу. Этот свет шевелился, закручивался спиралью, принимая форму овала. Живого овала. Он раскачивался и затягивал воздух в себя. Или… не воздух?

Из убежища с треском веток выбралась Эвин, отряхнулась и ойкнула. Её взял за руку Эндос и потянул к овалу. Эвин не успела ничего понять, вопросительно посмотрела на Карлин.

– Эвин, с ним что-то не так, вырывайся.

И дальше время словно замедлилось.

Карлин начинает кидать всё, что подворачивается под руку, в оживший овал. Эвин брыкается, кусается, толкает Эндоса. Тот падает, но ладонь Эвин не отпускает, а ползёт к овалу и тянет за собой жертву.

Овал хлюпает, заходится нетерпеливыми волнами, предвкушая лакомство. Но его отвлекают, сбивают с настроя.

Карлин видит, что Эвин сдаётся, закрывает глаза и позволяет себя тащить, словно куклу. Карлин кричит на неё и замечает огромную ветку, замахивается ею и… огревает по голове Эндоса. Тот обмякает, но руку Эвин по-прежнему не отпускает. А овал начинает движение к ним. Он всасывает воздух и приближается. Хватает край юбки Эвин и трясётся от вкуса близкой победы.

Но Карлин не сдаётся.

– Эвин, расстегни её, скинь, обмани. – Она берёт Эвин за руку и пытается оттащить от овала, но силы неравны, овал тянет добычу за юбку, глотает ткань и становится всё ближе к косе. Кажется, ещё мгновение, и он засосёт туго заплетённые волосы, и тогда вырвать добычу уже не удастся. – Эвин!

Крик не помогает, Эвин смотрит на овал и не сопротивляется, а даже сама двигается к нему. Зато приходит в себя Эндос и… он начинает помогать, но не овалу, а Карлин.

– Оно пробралось ко мне в голову, это ужасно, а ты палкой выбила эту тварь из меня, – оправдывается Эндос.

Но Карлин отмахивается.

– Прекрати! Не до твоей головы! Тяни её, а я расстегну юбку, надо скинуть эту тварь. Давай!

Пальцы не слушаются, пуговицы цепляются и не хотят нырять в петлю, но движения выводят из ступора Эвин, она тоже вступает в борьбу с пуговицами. С истерическим визгом откидывает юбку, вскакивает и начинает отряхивать себя, продолжая визжать, словно попала в сарай и запуталась в паутине.

Вот только овал подбирается уже слишком близко, и без жертвы он не уйдёт. Карлин видит, как Эндос снимает рубашку, укутывает ею Эвин, обнимает и… глаза его округляются, а изо рта рвётся крик. Он бежит к Карлин, но… её накрывает темнота, в ушах шумит вода, словно по лужам бьют капли дождя, и крутится мысль: «Надеюсь, всё было не зря и вы теперь выберетесь из леса. Может, в этом и было моё назначение? Спасать! Спасать и помогать…»

Глава 6. Что там, за краем видимости?

Школа. Ночь выпускного. 22:30

Всё ещё раздражённая Малия зашла в комнату, где её встретила тишина. Соседка уже спала. А вот Малию сон в объятия звать не собирался. Эмоции бурлили, словно варево в котле на потрескивающем костре. Но если постепенно вытащить уголёк за угольком, как научили здесь, в Школе, то можно увидеть картинку с другой стороны. Дать вареву утихнуть, осесть, рассмотреть причину эмоций. Может, и нет ничего ужасного, так зачем же кипеть?

Малия легла на кровать, закрыла глаза и мысленно потянулась к первой головешке. Та попыталась вырваться, но Малия ухватила её и второй рукой. Подула. И дым от головешки прорисовал образ Карлин. Но он рассыпался, внутри шли дожди, а снаружи улыбалась маска. Но и маска таяла, уже не помогала, не скрывала ту боль, что разрушала прорастающими иголками.

Малия почувствовала, как вдоль носа защекотала слеза.

«Карлин… ну почему же ты всех отталкивала? Даже меня… Единственную, кто несмотря ни на что был рядом. Я подставляла плечо, а ты сжигала всё показной злостью. Ты словно хотела остаться одна или наказывала себя за что-то. А я так и не смогла понять за что. Какая же я подруга?»

Дым от головешки рассеялся. Малия зажмурилась сильнее и вспомнила первую встречу с Карлин.

Библиотека покорила Малию сразу. Столько книг – не перечитать… Набрав очередную стопку, Малия шла к себе в комнату, чтобы погрузиться в очередные истории, прячась от тоски по дому. Вывернула из коридора и столкнулась с темноволосой девчонкой. Грохот книг сопроводил удар двери о стену и крик преподавательницы.

– Кто это сделал? – Худосочная дама держала в руках разрисованную игрушечную жабу. Лицо дамы натянулось то ли от злобы, то ли о того, как собраны жидкие волосы в пучок. Глаза сверкали, словно отражали молнии за окном, хотя на улице в тот день было солнечно.

Малия сжалась, спряталась за темноволосой девушкой так, чтобы не видеть гнева преподавательницы, и дрожащими руками пыталась собрать книги, но те выскальзывали.

– Вы! Кто положил мне эту мерзость на стол? – вопрошала преподавательница, подойдя ближе. В руках подпрыгивала жаба, кажется, и она хотела бы сбежать, но вынужденно болтала зелёными лапками с красными прожилками, напоминающими подтёки крови.

– Подыграй, пожалуйста…

Малия прочитала по губам просьбу темноволосой девушки и осмелилась посмотреть на преподавательницу.

– Не понимаю, о чём вы. Я даже не учусь в вашем классе. Простите, мне пора, – скороговоркой протараторила Малия, поймала наконец все книги, сдула с глаз чёлку и почти бегом отправилась по коридору.

Спиной она чувствовала взгляд преподавательницы и хотела исчезнуть, но рядом появилась та девушка. Она заговорщицки подмигнула, взяла Малию под руку и выкрикнула, обернувшись назад:

– Да-да, мы спешим, нам ещё нужно готовиться к зачёту.

Ритмичный стук каблучков сопроводил сбегающих девчонок, а преподавательница громко хлопнула дверью и пошла в другую сторону. К кабинету профессора.

Малия улыбнулась. В тот день её первый раз заметили в Школе и не назвали мышонком, а попросили о помощи. И кто! Самая известная бунтарка. Но это сейчас Малия радовалась, что столкновение стало началом их дружбы, а в тот день её разрывало от возмущения. Ведь она смогла попасть в Школу и собиралась учиться, а не ввязываться в неприятности, настраивая против себя преподавателей.

– Что это было? – спросила Малия, как только они скрылись за поворотом. Её пальцы вцепились в книги с такой силой, что будь они стеклянными, то уже покрылись бы трещинками или рассыпались.

– Ой, да ладно, расслабься, – с присущей небрежностью бросила Карлин, – лучше расскажи, подруга, где ты отыскала вот этот учебник?

Древний фолиант, увесистый и покрытый слоем пыли, перекочевал в руки Карлин. Пылинки взметнулись и набросились на человека, посмевшего их потревожить уже во второй раз.

– А-а-апчхи!

– Отдай! И никакая я тебе не подруга, – вспылила Малия, забирая книгу.

– Да не сердись ты! Я всё понимаю. Первый год, правила нарушать опасаешься, друзей ещё нет, только книги, тетрадки… Сама была такой. Так что, если нужна будет помощь, обращайся. Правда, я не по части зубрёжки. – Карлин подмигнула, кивая в сторону коридора, откуда доносились отголоски возмущения преподавательницы.

Малия прижала к себе книги, будто пыталась защититься, чем рассмешила Карлин.

– Заскучаешь – обращайся, – и, щёлкнув по носу первогодку, вприпрыжку, как маленькая девочка, отправилась по своим делам.

– Эх, – вздохнула Малия, ворочаясь в кровати, – ведь если бы не Карлин, так и скучала бы одна, спасаясь в библиотеке. Именно там она меня встретила второй раз.

– Привет, книгочей! Нашла что-то интересное? Или только пыль снова глотаешь?

Карлин подошла к Малии, полистала книгу. Как и в первый раз чихнула, и вдруг встала на одно колено, приложила руки к сердцу и прошептала:

– Торжественно клянусь, что уже в течение этого месяца я научу тебя шутить и веселиться. А также помогу найти развлечение помимо библиотеки.

Малия нехотя улыбнулась.

– Вот! Начало положено, первая улыбка в копилке, – Карлин подмигнула. – Ладно, мне пора! Ещё увидимся.

И, пританцовывая, пошла вдоль стеллажей, на ходу сочиняя песенку:

«Раз подруга, два подруга –

Вместе веселее.

Жабу ты подкинь кому-то,

Ох и посмеёмся…»

«Надо найти Карлин и помириться. Я не хочу, чтобы наша дружба закончилась вот так».

Малия тихонько встала с кровати и подошла к окну. Посмотрела на ярко светившую луну и заметила движение на их любимом с Карлин пригорке. Три силуэта направлялись вглубь леса. Малия приглушённо вскрикнула.

– Карлин, стой!

– Ложись уже спать. Шуршишь, ворчишь, надоела! – пробурчала соседка.

Малия задержала дыхание. Посмотрела в дальний угол комнаты, соседка перевернулась на другой бок и засопела. Малия вновь метнулась взглядом на улицу. Но троица уже растворилась в лесу. Неприятное предчувствие разлилось по телу.

«Карлин, пожалуйста, не дури. Я обещаю, что завтра мы обязательно помиримся. Посмеёмся и что-нибудь придумаем с твоим назначением. Вместе… Пожалуйста, только вернись до рассвета, пока не заметят, что вы нарушаете правила».

Луна качнулась или показалось? Малия посмотрела на звёзды и попросила мысленно: «Помогите ей, ведь она всегда всем помогала…»

Взгляд Малии привлекло новое движение, ещё несколько силуэтов, но не на улице, а в окнах учебного корпуса. И направлялись они не к выходу…

– А вы-то куда? Ну чего ж вам, выпускникам, не спится? Если б я не видела, где Карлин, подумала бы, что это она вас ведёт на последнее приключение.

В плечо ударила подушка соседки.

– Дай поспать!

Малия вздохнула. Сама она уснуть точно не сможет. Последний раз посмотрела на школьный двор и отшатнулась, прячась в темноте комнаты. Один из нарушителей- выпускников подошёл вплотную к окну учебного корпуса и сквозь стекло посмотрел… На неё. И, кажется, это был Стэн…

Вернув подушку соседке, Малия дыханием попыталась утихомирить сердцебиение. Прошептала: «Прости…» и вышла из комнаты. Куда угодно, только не ворочаться в постели, переживая сразу за двух людей. Остановилась на развилке. В библиотеку, спрятаться в книгах? Или к кабинету профессора и хотя бы попытаться поговорить про Карлин…

***

Запах дарящего свет воска, бумаги и книжной пыли успокаивали Малию. Она села на пол, скрестив ноги, прислонилась к стеллажу и листала хрустящие страницы, не вглядываясь в то, что там написано. Это её способ упорядочить мысли. А ещё здесь она могла говорить вслух, не тревожа соседку, и благодарить создателей Школы, что библиотека не закрывалась на ночь, что это место, где можно посидеть в тишине, одиночестве, погружаясь в знания, скрытые от ленивых.

– Что сейчас сделала бы Карлин, если бы мне нужна была помощь с проектом?

Малия сдвинула брови и закусила губу, расправила плечи, сделала глубокий вдох. Обычно после этого Карлин поднимала указательный палец вверх и выкрикивала: «У меня идея!» Но у Малии ничего не получалось. Мысли вспыхивали и убегали, не давая ни за одну из них зацепиться.

Что ж… Малия достала блокнот с карандашом и принялась рисовать просто линии. Они пересекались друг с другом, изгибались, выходили за край, закручивались в спираль и снова стремились за рамки листа. Одно из движений карандаша Малия не рассчитала и процарапала сквозь ткань юбки кожу на ноге.

– Ай…

Боль заставила посмотреть на рисунок.

– Рамки, Карлин всегда выходила за рамки… Нет, это вряд ли поможет. Что ещё? Думай, Малия, думай. Рамки – это запреты. А если иначе? Край, что за ним?

Малия зажмурилась, вызывая образ Карлин.

– Что её отличало от других, кроме бунтарства? Смелость? Да. А ещё? Чего я не вижу?

Потерев поцарапанную ногу, Малия словно поймала ускользающую мысль, хлопнула себя по лбу и побежала вдоль стеллажей, вглядываясь в корешки. Огонь свечи в руке подрагивал, словно поддерживал разговор.

– Выход за рамки, это же так просто. Рассмотреть то, что за ними, за краем видимости. Если проект Карлин даже не выслушали, они не могут его посчитать провальным. Так нельзя. Мне нужно найти примеры, примеры из прошлого, но где они могут быть? – Малия говорила и говорила, а сердце стучало, подгоняя. Ведь она не знала, что искала, а ночное время таяло вместе с воском свечи.

Поток воздуха чуть не задул огонёк. Малия обернулась и заметила, как дверь в библиотеку закрылась, выпустив кого-то или, наоборот, впустив.

– Кто здесь? – на всякий случай спросила она и вцепилась в книжную полку.

Страх защекотал позвоночник, усталость и переживание за подругу сдавили грудь, а огонь свечи затрещал, привлекая внимание. Он колыхался, словно указывал на что-то. Малия знала о тайных секторах библиотеки, но остерегалась о них спрашивать или искать, а сейчас, оглянувшись, увидела очертания двери… Правда, без ручки и от неё веяло холодом. Или так показалось? Малия попятилась и вновь услышала шуршание входной двери.

– Эй! – крикнула Малия и, заметив тень, выдохнула – силуэт нельзя не узнать. Маленький, сгорбленный, с тонкими ручонками и развевающейся от движения серой мантии.

«Похоже, хранителю знаний тоже не спится. А может, старичка попросили что-то принести из библиотеки для совещания? Тогда лучше не попадаться ему на глаза, не любит он, когда его отвлекают, ворчит хуже дворника. Хорошо хоть метлы нет, но словом огреет так, что уши краснеют».

Малия кивнула сама себе и пошла к выходу.

«Надо просто поговорить с профессором, они должны выслушать Карлин. Ведь бывают исключения. Они не могут так с ней поступить… Не могут. – Малия закусила губу и встряхнула головой, подражая Карлин. Это придало уверенности. – Теперь я понимаю, почему ты прячешься за улыбками».

Свеча присоединилась к спящим подружкам на стене у входа в библиотеку, огонёк вздрогнул от выдоха Малии и потух. Дверь выпустила в слабо освещённый коридор. Вот только плечи недолго продержались расправленными, они потянулись к ушам, словно хотели закрыть их, чтобы не слышать шуршания чьих-то ботинок, глаза зажмурились, чтобы не видеть движения тени на полу, а спина вжалась в стену, словно хотела вернуться в библиотеку…

«Это мне только, кажется. Это свечи так реагируют. Или преподаватели создают сквозняк, идут на совещание. Чёрт. Значит, я не успела и к профессору уже не попасть, придётся дождаться рассвета – раньше к кабинету нет смысла подходить, только вызову гнев. Хм… Зато смогу посоветоваться с хранителем знаний. Сделаю вид, что рано проснулась. Уж он-то поможет найти в записях по истории Школы что-то про второй шанс выпускнику».

Мысленный монолог раскачиваясь вверх-вниз оказал успокаивающее действие, Малия отлепилась от стены и шагнула в сторону жилого корпуса. Но услышала шорох за спиной и ускорилась, вот только не успела… её плеча коснулась чья-то рука.

Глава 7. Закрутилось, завертелось…

Бывают же совпадения: одновременно в нескольких точках планеты Корбис раздался крик. Кричала во сне Карлин, кричал наяву Эндос и им вторила Малия:

– А-а-а-а-а!

Малия попыталась сбросить движением плеча чужое прикосновение, но ей закрыли ладонью рот и потянули по коридору подальше от библиотеки. Стоило им повернуть за угол, как мочки уха Малии коснулись губы и прошипели:

– Тс-с-с…

Но это лишь разозлило и придало смелости. Затыкать ей рот? Да кто бы это ни был, у Малии был секрет: она умела кусать чужую ладонь. Братья шутили, что у неё зубы неправильные. Ну и пусть, зато это помогало освободиться от таких вот захватов.

– Ай! – теперь уже вскрикнул неизвестный. – Да я ж, как лучше хотел, услышат, заметят, накажут, – он тараторил, оправдываясь, и тряс укушенную руку.

– Ты? Ты что здесь делаешь? – Малия узнала Стэна и стукнула его по плечу.

– Да так, не спалось… – Он потупил взгляд и спрятал руки в карманы брюк.

– Ты же уходил с ребятами. – Малия кивнула в сторону учебного корпуса.

Но Стэн махнул рукой, и от резкого движения из кармана выпал клочок бумаги. Малия почувствовала, что краснеет.

Пауза затянулась. Стэн поднял записку, но разворачивать не стал.

– Пацаны прощаются со Школой, а я-то остаюсь. Но сегодня особенная ночь. Я вот тут девушку одну искал. На пригорке. В комнату заглянул, потом вспомнил про библиотеку. – Стэн протянул ладонь. – Мне не уснуть, искал, с кем можно посмотреть на луну и звёзды.

В голове Малии зашумело, она слышала голос Карлин: «Парень хороший…» Сердце трепетало. Вот же он рядом. Всего-то протянуть руку и забыть на время обо всём. Просто луна, звёзды, а ещё можно попросить поддержать Карлин. А та словно подслушивала, щёлкнула Малию по носу и прошептала: «Да забудь ты на время обо мне! Ночь выпускного – раз в год, не отказывайся от моего прощального подарка». И Малия вложила свою ладонь в ладонь Стэна.

***

Пригорок встретил лёгким ветерком, расправил траву, кустами зашевелил. Но… парочка не устроилась на земле, а подошла к краю.

– Не только у вас с Карлин есть любимое местечко, где можно погрузиться в мысли. Я хочу показать тебе своё. Посмотри на двор, последи, что освещает луна. На что обращают внимание первогодки? И чего почти все не замечают, словно этого места нет в Школе?

Малия прищурилась. Она видела эту картину сотни раз, а несколько часов назад рисовала. Вот жилой корпус: пять этажей – по годам обучения. Первогодок заселяют на самый верхний, потому что подростки, ещё окрылённые тем, что их выбрали и пригласили в Школу. Каждый год ребята переезжали на этаж ниже и символично выпускались с первого – загруженные знаниями и приземлённые к ожидающей их взрослой жизни. Всё так же темнел запретный коридор, пробуждающий любопытство первогодок. Библиотека. Её почти не видно, она пряталась за жилым корпусом, но в ней был проход в запретный коридор, наверное, для удобства преподавателей – быстро попадать в кладовую знаний или в столовую. Завершал картину учебный корпус, такой же спящий, как и жилой, за ним – комнаты преподавателей. Из них тоже был проход в коридор. Не на него ли намекал Стэн?

Но нет. Стэн обошёл Малию со спины, слегка коснулся её щёк и повернул голову вправо. А там скромно пряталась каморка дворника. Хлипкая и невзрачная. Она напоминала вместе с хозяином, что назначения могут выглядеть как наказание. Ну кому захочется мести двор всю жизнь? Уж лучше вернуться в поселение ни с чем, чем гнуть спину на виду у молодых ребят.

– Авдий? – удивилась Малия.

– Да. Все отводят глаза, словно боятся, что он их заразит или выберет в преемники, а он нормальный мужик. Однажды на крыше каморки птица гнездо свила, птенчиков вывела и пропала. Так он меня попросил достать малышей.

– Не их ли потом Стэфия приручила?

Стэн кивнул.

– А у меня появилось тайное местечко…

Малия посмотрела на Стэна, на каморку, снова на Стэна.

– И ты оттуда наблюдал за нами с Карлин?

– Ну… не только и не всегда. Я любил рассматривать облака. Они мне напоминали иногда учеников. Какие-то дерзкие, прут, отдаваясь воле ветра, какие-то прячутся, упираются, но все равно меняются. – Стэн протянул руку Малии. – А сейчас предлагаю оттуда посмотреть на звёзды. Пойдём?

***

О чём могут разговаривать парень и девушка, лёжа на крыше небольшого сарайчика, если они привыкли к послушанию и запретам? Они представляли, что у звёзд есть своя история и имена, соединяли их линиями, слегка касаясь друг друга пальцами. Смеялись в унисон и придвигались чуть ближе, чувствуя тепло друг друга.

Воздух искрился. Если бы лесной обитатель не был так занят сейчас, то прибежал бы к кромке леса, запустил нити и смаковал каждый глоток рождающейся от эмоций энергии. Но лесной обитатель окружал небольшой шалашик и слушал дыхание спящих там выпускников. Он терял контроль и чувствовал, как просыпалось забытое чувство. Хозяин. Он где-то рядом… Но лесной обитатель не хотел к нему возвращаться. Он искал… думал, как сбежать. Ему нужно много энергии, но осталось так мало времени…

Спал и старый дворник. Прислонился к деревянной стене рабочей каморки, опёрся на верную помощницу – метлу, уронил голову на грудь. Ох, завтра шея отомстит болью. Авдий спал без снов. Почему не в кровати, не в комнате на первом этаже, закреплённой за ним навсегда, чтобы не тратить силы на лестницу, поберечь колени? Сегодня он не дошёл туда, так и уснул в каморке. Устал…

Усталость сморила и Малию. Она положила голову на плечо Стэна, обняла его и под биение сердца уснула. А он осторожно провёл по её тёмным волосам, коснулся губами макушки и тоже медленно задышал, уплывая по реке дрёмы.

«Спасибо тебе, Карлин! Мы обязательно завтра что-нибудь придумаем», – витала отголосками мысль. Жаль, что она возникла так запоздало.

***

Их разбудил грохот и ощущение, что каморка ожила и собралась сбросить надоевшую парочку. Стэн прижал к себе Малию, не позволяя ей встать и выдать их присутствие там, где их не должно быть, тем более ночью.

Грохот сменился звоном, внутри каморки что-то упало, кто-то выругался, и дверь скрипом царапнула по перепонкам.

– Авдий! Старый ты пень! Ты чего это? Спишь? Ты в своём уме, а? Забыл, что в ночь выпускного детвора без присмотра остаётся на время совещания? Твоё дело какое? Метлой мести, сон нагонять, чтобы не было помыслов у ребятни и сам знаешь, от кого защищать. Ну надо же, ну как же! Что ж я теперь профессору-то скажу? Как объясню?

Вопросы градом тарабанили не только по дворнику. Малия зажала ладонью рот, ей стало жалко Авдия. Она представила, как тот сгорбился, хлопал белыми ресницами, шевелил губами, а что сказать в ответ, не знал. Тот же, кто пришёл, распалялся:

– Авдий, Авдий, чуяло моё сердце, пора тебе уже преемника искать. Этот выпуск и так непростой, не всем места в мире нашли. Так ещё и наказание теперь прилетит от Озера. Ох, жди беды…

– Кто это? – прошептала Малия.

Стэн пожал плечами. Голос незнакомый. А посмотреть неудобно, шорохом можно привлечь внимание, и тогда поведут к профессору в кабинет не только старого дворника.

– Идём уже. Да оставь ты метлу, не понадобится уж. Это как же, не уследили… Всё не так должно было быть. Ну один, бывало, но чтоб столько!

– Да скажи уж чего грохочешь, что случилось-то? – вставил наконец реплику Авдий.

– Что случилось? – голос собеседника взвизгнул.

Малия закрыла уши и вздрогнула. Стэн помотал головой.

– Что случилось? Он ещё спрашивает! Ну каков! Это я должен спрашивать, что случилось, почему ты…

– Да угомонись и говори уж, – рявкнул теперь Авдий.

Помогло. Собеседник тихо признался:

– Выпускники. Они пропали. Их нет, понимаешь? Нет по кроватям. А скоро их позовут. Что делать-то, Авдий?

Каморку снова тряхнуло. Малия с трудом сдержалась, чтобы не подползти к краю крыши и не посмотреть – не Авдий ли это упал. Стэн покачал головой и приложил палец к её губам. Малия замерла, посмотрела в его глаза и на время забыла о грохоте, шуме, голосах, стариках. Правда, пауза расчистила не только отвлекающие звуки, но и мысли, возвращая воспоминания вечера. Малия почувствовала, как глаза её расширяются, брови тянутся к волосам. Она видела изменения в лице Стэна. Зеркальные.

– Карлин…

– Пацаны…

Выдохнули оба осознание, и сердца в груди побежали: одно – к пригорку, другое – в учебный корпус. А по траве зашаркали два старика, их сопровождала луна и взгляды случайно подслушавших их учеников. Пока они не уйдут, слезть незаметно с крыши не получится.

– Кто это? – повторила вопрос Малия, приподнявшись и посмотрев на друга.

Стэн пожал плечами, он просчитывал, что делать дальше, сузив веки. Но Малия видела, как бегали зрачки, словно листали рождающиеся варианты. Она вздохнула и принялась вновь рассматривать силуэты.

– По походке похож на хранителя знаний. Только голос другой. Не такой хриплый. О чёрт! Может, это он был в библиотеке? Но как чужой старичок там оказался? Или он вышел из… Стэн! Стэн! – Малия потрясла его, пытаясь вывести из ступора. – Что-то не так. Слышишь? Ты, когда шёл по коридору ко мне, ничего не видел?

– А? Нет-нет, какой коридор? Он же закрыт для учеников.

– Стэн… – Малия взяла друга за плечи и посмотрела в глаза так, как делала это Карлин: пристально, сопровождая резкими выдохами, словно пощёчинами. – Куда вы направились с ребятами после празднования выпускного?

Глава 8. Запреты на то и запреты, не стоит их нарушать, иначе…

Стэн знал, куда отправились пацаны, но не представлял, что с ними там произошло.

Ночь выпускного. Снова 22:15

Пятеро ребят вышли из учебного корпуса на школьный двор.

– Ребзя, я, в общем, предлагаю продлить выпускной. – Кудрявый Игред дал знак друзьям сгруппироваться в круг. – Я ж не зря из библиотеки весь год не вылезал. Сколько я всего прочитал и услышал… Кароче, я нашёл первые схемы школы. И… знаете что?

– Ну? – одновременно спросили двое.

Игред посмотрел на примкнувших к нему справа и слева парней. Он, как и многие, первое время путал, кто из этих двоих кто. Оба широкоплечие, высокие, с короткими стрижками, всегда вместе, всегда рядом с ним. Игред в какой-то момент перестал их замечать. Но не сейчас. Сейчас он положил им руки на плечи, как бы показывая, что не один, и выдержал паузу, ожидая хоть какой-то реакции от остальных. Вот только услышал не то, чего хотел.

– Тебе не идёт, – покачал головой Стэн и шагнул назад, разрывая круг.

Игред сжал зубы, чтобы не выплюнуть что-то резкое. Но поддерживающие широкие плечи друзей подпрыгнули, подталкивая его продолжить и сделать вид, что он не понял намёка Стэна. Игред скользнул взглядом по пятому пацану – Питу. Зрачки того бегали, значит, сомневался и есть возможность переманить на свою сторону. Что ж…

– Посмотрите туда. – Игред кивнул в пространство между корпусами. – Почему, думаете, нам не разрешают заходить в тот коридор? Вы правда верите, что там что-то опасное? В смысле для подростков опасное, поэтому можно ходить только взрослым. И то не всем, а тем, кто получил назначение, связанное со Школой.

Мысли сбивались. Игред искоса поглядывал на Стэна. Ага. В его глазах вспыхнули искорки, он склонил белобрысую голову и, сощурившись, бросил:

– И?

– Что – и? Среди нас есть тот, кто, вероятно, сможет нам открыть дверь…

Игред подмигнул, но Стэн покачал головой.

– Зачем?

– Да ёлки! Вы чё, правда не понимаете? – Игред окинул всех взглядом и прорисовал линии в воздухе крест-накрест. – На старых схемах Школы этого коридора не было. Его построили не так давно. А зачем?

– Ну? – снова в унисон прозвучал вопрос от короткостриженной парочки.

– Да посмотрите внимательнее. – Игред повернул парня, стоявшего справа и словно только ему объяснил: – Это же чёткое разделение. Нам указывают с первого года, где наше место: сюда ходи, туда не смей. Да куда там с первого года – с рождения.

– Эй, тебя точно не подменили? – хмыкнул Пит, словно вышел из ступора и непонимания, что происходит.

Он и пошёл-то на улицу только потому, что позвал Стэн. Но поговорить им не удалось – Игред увязался на выходе, да ещё и не один, а с парочкой, которая сейчас услужливо хохотнула, всколыхнув воздух.

– Слишком глубокое погружение? – не то спросил, не то обвинил Стэн, повернувшись к компании спиной.

– Да ёлки, я ж не знал, что так получится…

Игред почти выкрикнул, хоть и шёпотом. Или не Игред? Стэн всмотрелся в темноту, пробежался взглядом по кромке леса и заметил клочок белого цвета.

«Надо убрать, а то Авдий будет ворчать, мол, не уважаете старость и считаете, раз моё назначение – дворник, то я должен всё подбирать за вами, неблагодарные!»

Но не сейчас. Сейчас воздух колыхался, испытывал нервы ребят.

– Кароче. – Игред задрал подбородок. – Ссышь, так и скажи. Обойдусь без тебя, я много чего вычитал в библиотеке. Видел и слышал. Дверь в коридоре реагирует на взрослых. А скоро преподаватели на совещание пойдут, кто-то да запустит поток, и замок щёлкнет, я камушек подложу и… Кароче, кто со мной?

– Мы!

Но Игреду двоих было мало, он смотрел на Стэна, зная, что если убедит его, то и Пит присоединится, а это уже компания побольше. Конечно, не такая, как получалась у Карлин, когда она звала на приключения. Стоило мысленно назвать это имя, как в темечко сотнями иголок воткнулся стыд. Игред изучал проект Карлин, чтобы просто быть к ней поближе, ему нравилась её смелость и дерзость, то чего ему самому не хватало. А она… она всех держала на расстоянии.

Ветер потрепал волосы, словно отец, который хотел вывести из переглядок двух сыновей.

Первым среагировал Стэн. Он развернулся, сделал несколько шагов, присел, смахнул травинки с ботинок, подобрал белый листок. Успел разглядеть, что на нём что-то написано. Ему бы уйти. Прочитать. Интуиция говорила, что это послание именно ему. Но в спину влетел упрёк…

– Ну и вали! Назначение ещё не получил, а уже выделываешься. Иди, беги к Профессору, расскажи о моей задумке. Может, он меня выставит сразу и проект вашей любимой Карлин отдаст.

Что-то не так было с воздухом. Стэн, всегда такой спокойный, резко развернулся и… если бы не Пит, схвативший его за рукав, случилась бы драка.

– Не надо… – Пит кивнул в сторону кромки леса, откуда доносилось равномерное «шр-шр-шр-шр», издаваемое метлой.

Открылась дверь учебного корпуса, и двор наполнился голосами других выпускников.

Игред сделал ещё одну попытку уговорить парней на задумку:

– Я не всё рассказал. Бывают же случаи, когда ученики покидают Школу раньше выпуска. Но… куда они деваются? Вы хоть раз слышали, чтобы в поселение кто-то возвращался? Ну вот так, раньше времени…

– Только не говори, что ты вместе с Эндосом книг с легендами начитался, – снова хмыкнул Пит.

Но в этот раз никто следом не рассмеялся, все посмотрели на коридор. Без окон. Он напоминал огромную глыбу. А безжизненные камни – это символ наказания в этом мире.

– И?

В глазах Стэна Игред увидел долгожданный интерес.

– Что, если они там? И как-то подпитывают Школу. Защищают от внешнего мира…

Свет в учебном корпусе потух – сигнал, что пора расходиться. Но несколько теней отправились не в сторону жилого корпуса.

Темнота обнимала и немного давила. Парни шли молча, как первогодки осматривали огромный зал, где проходили общие со всеми потоками встречи, где Профессор рассказывал о правилах Школы, поддерживал, наставлял. Отсюда их обучение началось и завтра здесь же закончится. Стэн подошёл к окну и посмотрел на жилой корпус. На второй этаж, где сейчас, должно быть, спала одна девушка…

Она считала себя мышкой: незаметной и тихой. Но Стэн видел её другой. Умной – она не расставалась с книгами, словно хотела успеть за пять лет перечитать всё, что есть в библиотеке. Спокойной – она умела заражать спокойствием других, как дождь во время пожара вроде не тушил, но и разгораться не позволял.

Стэн достал записку. Он знал, от кого послание. Ну кто ещё так выводит буквы – с волнушками?

«Ночь выпускного снимает запреты. Сближает. Что знаешь ты о луне с подружками-звёздами? Позови, я приду».

Нескладушка напомнила песни Карлин. Но Стэн знал, что писала она не про себя и не для себя. Она всё делала для других. А другие… Злость всполохом молнии прочертила зигзаг от правого виска до левого, заставляя сжать кулаки и сдержаться, не реагировать на голос того, кто напоминал о бездействии многих, в том числе самого Стэна.

– Кароче, ребзя, надо приготовиться. – Игред остановился на развилке: справа была лестница, по которой ученики поднимались в лекторные, слева – стена, на первый взгляд, глухая. Но именно за ней, вернее, в ней, пряталась дверь. – Смотрите внимательнее, нам нужно поймать момент, когда появится щель. Стэн, может, твоё влияние испытаем?

Вопрос сработал как искра…

– Да иди ты!

Стэн выкрикнул и направился к выходу, а уже открывая дверь, заметил, что ребята исчезли, видимо, коридор их всё же впустил… На улице Стэн вдохнул прохладу, развернул записку и ещё раз перечитал. Посмотрел на пригорок, прислушался. Может, снова уловит голоса? Или заметит движение и поймёт, что она его ждёт…

***

Игред преградил путь Питу, типа случайно шагнул, и Пит упёрся в подставленный бок.

– Пусть идёт. Всё! Потеряли мы пацана. Между нами граница – он за правила теперь, ну а мы…

Короткие смешки широкоплечих не вызвали даже улыбки. Игред посмотрел на парней, которые его всегда поддерживали. Вот вроде нормальные ребята, не просто так их выбрали в Школу и помогли довести проекты до выпуска. Но почему они сейчас раздражали? Что с ними такое? Или с самим Игредом?

От мыслей отвлёк сквозняк. Видимо, кто-то из преподавателей вышел из своей комнаты. И даже этого хватило – в глухой стене появилась щель. Игред легонько подтолкнул к ней Пита, дверь с шипением растворилась и с таким же шипением восстановилась, как только четверо выпускников переступили порог.

Игред почесал макушку, туман в голове растворился. Словно дверь отрезала какую-то нить или источник дыма… Дым… Нет, затхлость… В запретном коридоре не очень приятно пахло.

– И чё дальше?

Вопрос заставил призадуматься. Игред просто знал, чувствовал, что ему нужно попасть сюда, нарушить запрет, что-то кому-то доказать. А что дальше? Но Игред не собирался показывать растерянность. Упасть в глазах пацанов? Как бы поступила Карлин? В этот раз имя сработало, как приманка для целого вороха мыслей, из которого Игред достал самую подходящую.

– Да всё просто. Помните испытание для первогодок? Когда им выдавалась секретная карта о том где спрятано послание от создателя Школы. Ведь тому, кто его найдёт, светило особое назначение. Сразу же.

Пит опять хмыкнул.

– И ведь искали… А старшаки над нами хохотали. Помните?

– Ага, я нашёл тогда тайник возле леса.

– А я – под лестницей в жилом корпусе.

Парни вспоминали, как сами читали карты и как рисовали их в этом году для новичков, чтобы запутать, иногда даже запугать, а потом помочь и раскрыть тайну Школы: что здесь нужно верить, слушать и слышать. Не спорить. Искать и расти, чтобы показать взрослым, что они не ошиблись, пригласив именно их в место, открывающее недоступные другим шансы…

– Если честно, я побаиваюсь завтра, – признался Пит. – Нас пятнадцать. Думаете, каждый получит назначение? Нам не рассказывали никогда, как происходит выбор, поможет ли на самом деле проект или они обращают внимание на что-то другое?

– А что, если нас, как и первогодок, сейчас проверяют? – предположил Игред, он искал объяснения, почему же его так тянуло в это запретное место. – Мы сейчас в темноте. Мы не знаем, что ждёт нас завтра. А коридор вдруг раз и открылся? Вот так запросто?

Он коснулся стены ладонью и, не отрывая её, пошёл вперёд, не обращая внимания, что за ним не последовали спутники. Он просто шёл и размышлял вслух. Ему было страшно. В темноте, духоте. А слова будто защищали, отвлекали.

– Все эти традиции, запреты. Может, Карлин была права и пора бы всё к духам поменять? Сделать так, чтобы нас, молодых, услышали. То же Озеро. Почему мы верим, что наказывает оно, а не взрослые, просто прикрываясь священными водами, потоками…

Стена вздрогнула. Или почудилось? Игред приложил к ней ухо, почувствовал движение воздуха. И снова запах затхлости ударил по обонянию. Игред развернулся и опёрся о стену спиной, посмотрел в начало коридора. Никого.

– Пацаны, вы там чего застряли-то?

Что-то щёлкнуло. Опора пропала. Игред кубарем покатился вниз по откуда-то взявшейся лестнице…

Роль его сыграна. Он оказался в правильное время в нужном месте, вот только правильным и нужным оно было вовсе не для него…