Не могу без тебя… Том 1 бесплатное чтение

© Лариса Печенежская, 2023

ISBN 978-5-0056-3998-1 (т. 1)

ISBN 978-5-0056-3999-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Данная книга – результат авторского воображения. Все описанные места, названия организаций, происшествий, события, персонажи, их характеры и судьбы являются художественным вымыслом. Любые совпадения с реальными фактами, биографией, именами, личными данными или обстоятельствами других людей, ныне здравствующих или умерших, – случайны, и автор не несёт за них ответственности.

Том I

Глава 1

Тая никогда не была в Сочи. Отдыхала в Турции, Испании, на Кипре, а отечественные курортные зоны почему-то игнорировала. Почему этим летом она решила сместить приоритеты, не понимала до сих пор. Алексей, с которым она должна была прилететь в Сочи, забронировал номер в отеле «Жемчужина» на две недели – и вот уже третий день она нежится на пляже. Одна.

Двадцатиэтажное здание гостиничного комплекса было расположено прямо на побережье Черного моря с прекрасно оборудованными собственным пляжем, бассейнами и теннисными кортами. В отеле утром и в обед подают неплохие завтраки и обеды в виде шведского стола, а на большой террасе у бассейна в ресторанах можно попробовать блюда европейской, кавказской и региональной кубанской кухни. Так что выбор есть.

Её поселили на четырнадцатом этаже в индивидуально оформленный номер с холодильником, телевизором и собственной ванной комнатой. С балкона открывался чудесный вид на море, а через постоянно открытые окно и двери комнату наполнял свежий морской воздух. Предоставленный комфорт стоил тех денег, которые им пришлось заплатить, хотя поначалу она думала, что слишком дорого для отечественного отдыха.

Время приближалось к четырем часам после полудня. Лежать на шезлонге надоело несмотря на то, что он был мягким. Чувствуя приятную усталость, девушка села, надев на голову соломенную шляпу, и стала смотреть на раскинувшуюся перед ней морскую безбрежную ширь, манящую своей неизвестностью.

Тая думала о том, как же мало в жизненной спешке остаётся времени, чтобы человек мог побыть не только наедине с собой, но и в тихой внутренней гармонии.

Она любила сидеть на пляже и смотреть, как волны ласково лижут усеянный мелким камешками берег, всматриваться в горизонт, разглядывая границу между водой и небом и понимая, что мир гораздо больше, чем город, в котором она сейчас находилась. Ей хотелось полностью расслабиться и слиться с природой, чтобы обрести душевный покой, который после случившегося был крайне необходим.

Легкий бриз теплого и ласкового ветерка пробегал по телу, доставляя невероятное удовольствие. Вдруг он порывисто дунул, сорвал с головы шляпу и озорно швырнул ее под ноги стоявшего впереди мужчины.

Он был высокого роста, подтянутый и стройный. Его великолепная фигура сразу же привлекла внимание девушки, ибо в ней каждый накачанный мускул дышал силой. Круглые упругие ягодицы еще более напряглись, плотно обтянутые плавками, когда он наклонился за шляпой, легкомысленно распластавшейся перед ним.

Подняв её, мужчина неспешно обернулся – и их взгляды встретились.

Тая, сама того не ожидая, утонула в глубоком омуте его карих глаз, почувствовав легкое головокружение.

– Наверное, перегрелась на солнце, – мелькнула спасительная мысль, но тут же исчезла.

Девушка не могла отвести глаз в сторону, которые будто приклеились к лицу незнакомца с резкими, но в то же время волевыми и мужественными чертами.

Понимая, что ведет себя неприлично, она продолжала его пристально рассматривать. Её взгляд, не подчиняясь внутренним нравственным принципам, легко заскользил вниз, обведя сначала широкие накачанные плечи мужчины, затем выпуклые мышечные валики и борозды предплечий, с восхищением остановился на тонкой талии и плоском животе с явно проступающими на нём кубиками, задержался на внушающей уважение выпуклости в плавках, став причиной прилива крови к щекам, и замер на бицепсах бедер и голеней.

В какое-то мгновение опомнившись и прекратив бесцеремонное разглядывание незнакомца, Тая посмотрела ему в лицо и невольно улыбнулась, заметив, что он тоже не терял времени зря, разглядывая ее с неменьшим мужским интересом.

Она не могла вспомнить, когда встала с шезлонга, представ перед мужчиной во всей красе в своём мало что прикрывающем мини купальнике. Непроизвольно сложив руки на голых полушариях своих грудей, слегка прикрытых лоскутками ткани верхней части бикини, Тая несколько тяжеловесно плюхнулась на шезлонг, не в силах оторвать свой взгляд от мужчины, который держал в правой руке её шляпу.

– Ваша? – услышала она сочный баритон его голоса, от которого поползли мурашки по коже.

Судорожно сглотнув, девушка не смогла выдавить из своего пересохшего горла даже коротенького «да», а потому только кивнула.

Сделав несколько размашистых шагов, мужчина оказался рядом с ней и аккуратно положил возле неё на шезлонг злополучную шляпу, после чего девушка увидела перед собой протянутую сильную мужскую руку:

– Надеюсь, вы не против того, чтобы нам познакомиться. Герман Чернышев. Сегодня мой первый день отпуска.

– Тая, Таисия Вольская. Отдыхаю уже третий день, – ответила с улыбкой девушка, уверенно пожав протянутую руку.

– Можно мне присесть рядом с вами вместо вашей шляпы? – спросил Герман, не отрывая от девушки искрящегося весельем взгляда.

– О, да! – воскликнула она и, схватив шляпу, отбросила её за спину.

– Вы надолго в Сочи? – уточнила Тая у своего нового знакомого.

– На десять дней. Потом на столько же к родителям на Алтай, после них на недельку к племянникам в Калининград – и в часть.

– Вы военный… я так и предположила, глядя на вашу фигуру и короткую стрижку.

– А вот я ничего не могу предположить относительно вас.

– А вы попытайтесь, – подначила его с лукавой улыбкой Тая.

– Вы не замужем. Или я ошибся? – спросил Герман, отводя взгляд с её правой руки, на безымянном пальце которой не было обручального кольца.

– Не ошиблись. А ещё?

– Вам не более двадцати пяти лет.

– Вы ступили на скользкую дорожку, но не угадали.

– Тогда сдаюсь. Прорицатель с меня никакой. Может, вы еще попробуете?

– А что я теряю? Итак, вам тридцать два-тридцать три года. Не женат. Постоянной девушки не имеете. В прошлом пережили личную драму. Способны на сильные чувства. Часто лезете на рожон, не думая о себе…

– Вы ясновидящая? – перебил девушку Герман, не сводя с нее удивленных глаз.

– Отнюдь. Впервые занимаюсь этим, – весело рассмеялась Тая. – Удивила?

– Еще бы! Я даже растерялся, слушая вас. Откуда у вас обо мне такая информация? – не скрывая подозрения, спросил он голосом, в котором легкая игривость сменилась стальными нотками.

Девушка, не сдержавшись, громко захохотала, согнувшись пополам. Молодой человек присел перед ней на корточки и приподнял ей голову пальцами, вглядываясь пристально в лицо.

Понимая, что ситуация выходит из-под контроля, Тая резко замолчала и вытерла рукой выступившие на глазах слёзы.

– Я о вас ничего не знаю, так как никогда до настоящего момента не видела. Возраст ваш приблизительно вычислила по внешнему виду, а остальное – пальцем в небо, используя цыганский приём, основанный на общих фразах, применимых к большей части людей. Если бы не совпало, внесла бы другие уточнения. Так что выдохните и успокойтесь. Если честно, не понимаю, почему вы так остро отреагировали.

Мы ведь просто дурачились, как это обычно случается во время знакомства: ведь других тем для разговора у нас с вами нет. А сейчас прошу меня извинить, так как я покидаю пляж и отправляюсь в свой номер. Вам же желаю приятно провести оставшееся пляжное время.

Тая, больше не говоря ни слова, надела на себя сарафан, положила в сумку солнцезащитные очки и полотенце и, взяв в руку шляпу, пошла, не оглядываясь, к зданию гостиницы.

Герман стоял не шелохнувшись, молча наблюдая за сборами девушки. Тяжелым взглядом он проводил ее до конца пляжа, а затем вернулся на своё место, лег на шезлонг, закинув руки за голову, и закрыл глаза.

Он стал перебирать в памяти все подробности знакомства с Таей. Она сразу приглянулась ему, как только они встретились глазами. Девушка отличалась стройной фигурой и красивой формы длинными ногами. В ней было минимум искусственности и максимум естественности. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что она следит за своей фигурой и без фанатизма занимается спортом. Отсюда ее тонкий стан, грациозный и легкий, а подтянутое тело просто излучало здоровье и красоту.

В традиционном смысле красавицей её назвать было трудно, но что в её облике его привлекало.

Небольшое слегка округлое лицо заканчивалось низкими скулами. Под челкой удивительно аккуратно прорисованы черные дуги бровей над большими серо-голубыми глазами. Слегка вздернутый носик придавал ей какое-то еле уловимое озорство, а полные губы складывались в загадочную полуулыбку.

Во время их разговора её цвета спелой пшеницы волосы были аккуратно подобраны вверх и связаны в узел, а когда она, уходя, тряхнула головой, они упали на прямые плечи волнами.

Герман попытался воссоздать в памяти лицо девушки – и оно предстало перед ним живым, сияющим, с искренней улыбкой, от которой под глазами появлялись крошечные морщинки. И вдруг он ярко увидел перед собой её глаза, в которых было отражение чистой души.

Вскочив с лежака, Герман быстро направился к морю и поплыл кролем к буйкам. Поплавав спокойно рядом с ними, он так же стремительно вернулся обратно и, выходя на берег, пришел к однозначному выводу, что красота Таисии – воплощение женственности, изящества и привлекательности.

Постояв на берегу, пока обсохнул, он вернулся на лежак и стал обдумывать, как исправить столь плохо закончившееся удачное поначалу знакомство.

Тая вернулась в номер слегка раздосадованная. Её внутренне покоробил резкий выпад Германа, который попытался допросить ее с пристрастием, откуда у нее сведения о нем. Вспомнив его реакцию, Тая не смогла сдержать улыбку. Надо же, попала в «яблочко», сама того не ведая. Значит, всё что она с потолка наболтала ему, оказалось правдой.

Интересно, с чем связана его личная драма? Одно из двух: или его бросила любимая девушка и ушла к другому, болезненно ранив его мужское самолюбие, или он потерял ее вследствие какой-то трагедии. Впрочем, в любом случае меня это не должно касаться, решила Тая и пошла принимать душ.

Постояв полчаса под теплыми струями воды, она вышла в банном халате и полотенцем на волосах и села на балконе, вдыхая свежий морской воздух. Через десять минут она сняла полотенце и, расправив пальцами мокрые волосы, оставила их сушиться под лучами заходящего солнца.

Тая смотрела на море. Она обожала его. Даже адрес её почты в переводе с португальского языка звучит, как ветер, дующий с моря. На отдыхе к ней всегда приходит удивительное состояние спокойствия, гармонии и хорошо мечтается, глядя на убегающие волны. Вот и сейчас, сидя на балконе и услаждая свой взор бескрайним морским простором, ей хотелось вдоволь надышаться тем живительным воздухом, который исходил от него, до следующего свидания с этой водной стихией.

Но мысли о море внезапно сменились воспоминаниями о мужчине, с которым она познакомилась на пляже. Было в нем что-то надёжное, крепкое и мужественное. Давно она не встречала в мужчинах подобных качеств. Или только ей попадались неуверенные в себе мужские особи, стремящиеся все имеющиеся проблемы переложить на женские плечи, в том числе и материальные? Из-за этого она в последнее время стала ловить себя на мыслях, а не подастся ли в феминистки? Уж больно нравственно и социально обмельчали современные представители сильного пола.

Размышления девушки прервал стук в дверь.

– Кто это в наше время читать не умеет? – раздраженно подумала она, вставая с кресла-качалки. – Ведь черным по белому написано на табличке «Не беспокоить!»

В дверь продолжали настойчиво стучать. Тая резко открыла её – и все слова, готовые было сорваться с губ, так и остались несказанными. Перед ней стоял молодой человек в форменной одежде и держал в руках огромный букет белых роз.

– Вы Таисия Вольская?

– Да.

– Вам букет с доставкой. Распишитесь вот здесь, – и посыльный протянул ей квитанцию.

Спрятав документ в нагрудный карман, молодой человек вручил ей букет с голубым конвертом и тотчас направился к лифту.

Тая вошла в номер, растерянно оглядывая его в поисках вазы, но ее нигде не было. Тогда она нажала кнопку вызова горничной – и вскоре букет красовался в стеклянной вазе на журнальном столике.

Сев рядом с ним в кресло, она неспеша раскрыла конверт, достала исписанный некрупным, но чётким мужским почерком листок и стала читать:

«Таисия, у вас очень необычное, редко встречающееся, но очень красивое имя, которое я с удовольствием пишу, обращаясь к вам. Мне нет прощения за моё резкое и несколько грубое поведение во время нашего знакомства, но я не теряю надежды получить его от вас. Я искренне каюсь и готов на все, чтобы вновь увидеться с вами.

Я знаю, что вы доброй души человек, а потому не теряю веры в то, что вы примете мое приглашение на ужин в ресторан грузинской кухни на террасе отеля. Там я попробую загладить свою вину перед вами и уговорить вас продлить наше знакомство. Проявите милосердие к оступившемуся. Жду вас в девять часов вечера у входа в ресторан. Столик заказан и ждет нас. Герман».

Тая радостно засмеялась и крепко прижала записку к груди. Только сейчас она позволила себе признаться, что с первого взгляда влюбилась в нового знакомого. Вспомнив, как была огорчена, уходя с пляжа, она несколько поумерила пыл радости от предстоящего свидания мыслями о том, а не ошибается ли она в очередной раз: ведь дважды она проходила горькие уроки собственных ошибок и зареклась больше не спешить с выводами и не идти на поводу новых чувств.

Однако отказаться от встречи с Германом силы воли у нее все же не хватило, а потому она направилась прямиком к шкафу, чтобы определиться с нарядом на вечер.

Перебирая имеющиеся наряды, Тая выбрала длинное платье в пол из лавандового шелка. Суженное в бёдрах и расширенное от колен вниз, платье превосходно выглядело на ее идеальной фигуре.

Прозрачные вставки в виде очень нежного кружева на груди и спине вносили нотку изысканного искушения, нежности и женского обаяния. Из драгоценностей более всего подошли серьги, кольцо и браслет с жемчугом, имевшим легкий розовый оттенок.

Достав туфли на высоких шпильках на тон светлее платья, Тая вызвала горничную и, заплатив ей за услугу, попросила хорошо отутюжить платье к восьми часам вечера. Сама же принялась придумывать себе прическу.

Каждая новая укладка длинных прядей вносила в ее образ строгость и деловитость.

Они явно не сочеталось с выбранным фасоном платья. За этим занятием ее и застала горничная, принесшая отутюженный вечерний наряд.

– Извините, что нарушаю свои должностные обязанности, пытаясь дать совет клиентке нашего отеля, – осторожно произнесла она, – но, мне кажется, будут гармонично выглядеть с фасоном вашего платья просто распущенные волосы. Они у вас прекрасной длины и образуют чудесные локоны.

Тая, ничего не сказав на услышанное, выпустила волосы из рук и проследила взглядом, как они красивыми волнами заструились по плечам.

– Спасибо за совет, – сказала она, повернувшись лицом к горничной. – Я приму его. А платье можете повесть на дверь. Я вам больше ничего не должна?

– Нет. Вы заплатили мне довольно щедро.

– Тогда спасибо за помощь. Вы можете идти.

Как только Тая осталась одна, она во второй раз отправилась в душ, освежилась, оберегая волосы, а затем занялась макияжем, ограничившись вечерним, но не слишком ярким. Посмотрев на часы, девушка открыла флакон духов Жадор Абсолю и нанесла их на запястья, сгибы локтей, ямку между ключицами и области за мочками ушей.

Натянув на ноги чулки с ажурными резинками, она всунула ноги в туфли и принялась надевать платье. Изловчившись застегнуть на спине молнию, взялась за украшения. Когда последний локон волос был уложен на груди, Тая отошла от зеркала, находившегося в раздвижном шкафу, и осмотрела себя со всех сторон. Довольная улыбка осветила ее хорошенькое лицо.

Протянув руку за клатчем, который она соблазнилась купить, когда увидела его лавандовый цвет, положила в него мини упаковку влажных салфеток, помаду, тональный крем и тушь для ресниц.

– Вот как будто и все, – сказала девушка своему отражению в зеркале. – Пожелай мне удачи.

Получив от него воздушный поцелуй, девушка, не пряча радостной улыбки, вышла из номера и направилась на террасу, где находился ресторан.

Герман стоял у входа, часто поглядывая на часы. В его душе был раздрай: с одной стороны он надеялся, что Тая придет, а с другой – сомневался. И эта неопределенность прилично нервировала. Несмотря на то, что он ждал ее всего лишь пятнадцать минут, время, казалось, остановилось.

Тая подходила к ресторану сбоку, а потому первой увидела Германа, пристально глядящего перед собой. Замедлив шаг и осторожно ступая на носочки туфель, чтобы не выдать себя стуком каблуков, она подошла к молодому человеку настолько близко, что, протянув руку, могла бы дотронуться до него. Но он был настолько сосредоточен на главной дорожке, что не заметил её.

Постояв минуту рядом, Тая веселым голосом спросила:

– Вы случайно не меня ждёте?

От неожиданности Герман дернулся и резко повернулся на голос:

– Конечно, вас. И долго вы стоите рядом и наблюдаете за бестолковым кавалером?

– Я без часов, а потому не смогу точно ответить на ваш вопрос. А если приблизительно, то какое-то время.

– Нет, я совсем потерял голову, – рассмеялся Герман. – Мало того, что не встретил, как положено, даму у ресторана, так еще и мариную ее у дверей.

– Прошу, – сказал он и, распахнув дверь, указал рукой на ее проем.

Когда они вошли в зал ресторана, Герман предложил Тае свою руку и повел к заказанному столику.

– Вот и начинаются курортные приключения, – подумала она, незаметно поглядывая на своего поклонника.

Ей было приятно вдыхать его парфюм, чувствовать его крепкую руку, ощущать рядом с собой его сильное, накачанное тело. Он вызывал в ней чувства, которые она желала испытать и боялась одновременно. Она боялась влюбиться в человека, с которым придется расстаться через девять дней и больше никогда увидеться.

И что после этого? Очередная душевная боль и слёзы? Бессонные ночи из-за мучительных воспоминаний? Нужно ли ей это?

Тая не знала ответа на этот вопрос, потому что не желала его знать. Она мечтала о любви, большой и сильной. Она хотела любить и быть любимой. Неужели это настолько много, что её судьба всегда обводила любовь стороной, чтобы она не встретилась с ней?

Что ж, решила Тая, пусть я буду счастливой эти девять дней, чем проживу, не зная этого чувства и состояния. А потом буду греться в тепле воспоминаний о былом счастье. С таким настроем она села за стол, смело и открыто посмотрев в глаза Герману. Девушка без слов вручила ему себя – и он понял это.

Взяв её руку в свою и не отводя от ее глаз пристального взгляда, он тихо сказал:

– Обещаю: ты ни о чем не пожалеешь.

Закрыв глаза, чтобы Герман не увидел в ее глазах предательски заблестевших слез, Тая слегка сжала его пальцы и прошептала:

– Я тебе верю.

Идя с Германом под руку, она увидела приближающегося к ним администратора. Поприветствовав их, он повел гостей ресторана к заказанному столику.

С первых секунд они погрузились в теплую гостеприимную атмосферу Грузии благодаря тонкой игре цвета и тона. Основным цветом был глубокий винный и коричневый, к которым дизайнер удачно добавил терракотовый, бежевый и белый.

Мягкий свет из медных подвесных светильников придавал ресторану уют. Несколько бра в таком же стиле освещали, по-видимому, главный элемент дизайна интерьера – шрифтовые композиции, выполненные мелом внутри рамок-молдингов, которые заменили картины и фотографии в рамках, обычно присущие декору подобных заведений.

Ручная графика на меловых досках, без сомнения, была выполнена рукой профессионала, что не замедлила отметить Тая.

– Правда, смотрится очень стильно и выигрышно? – спросила она у Германа.

Тот проследил за взглядом девушки и согласился с ее мнением, добавив:

– Особенно «Главные тосты грузинского застолья».

Официант принес глиняный кувшин с Киндзмараули и, налив вино в глиняные пиалы, сказал:

– Приветствуем вас на островке солнечной Грузии, где нет никакой излишней роскоши и пафоса, но где вас ждут гостеприимство, искреннее радушие, простое и непринужденное общение! Вино за счет заведения, так как вы посещаете нас впервые. Я подойду через десять минут, чтобы вы сделали заказ.

И, положив перед каждым из них папки с меню, вежливо откланялся.

Тая, пробежав взглядом предложенные блюда, сказала:

– Учитывая то, что я вегетарианка, выбор у меня ограничен, а потому остановлюсь на блюдах, в которых нет мяса.

– А я не могу без мяса, каюсь, – вздохнул шутливо Герман. – Это не повлияет на наши отношения?

– Конечно, нет, – засмеялась Тая.

Взяв бокал с вином, она подняла его и предложила выпить за знакомство.

В ожидании официанта девушка осмотрела зал. Он был довольно вместительным, и, помимо столиков, в нем оставалось место, чтобы попеть и потанцевать.

На эстраде уже располагались музыканты. Напротив неё сверкал собственной подсветкой бар, сбоку которого был оборудован мангал с вытяжкой, где на глазах посетителей готовили шашлыки, люля и каре.

На каждом столе уже стояли наборы с приборами – вилками и ножами и высокие ажурные металлические вазы, в которых красовались колоски пшеницы. В напольных витиеватых медных вазах также вместо цветов стояли золотистые колосья.

Когда подошел официант принимать заказ, Тая не удержалась и спросила, почему в дизайне ресторана отдано предпочтение пшеничным колосьям, а не цветам, как обычно.

Тот улыбнулся и с явно выраженным акцентом, не скрывая удовольствия, объяснил:

– В Грузии хлеб – один из символов гостеприимства, о чем хозяин ресторана намекает своим гостям даже через интерьер. Итак, что будете заказывать?

Тая взяла меню и озвучила свой выбор:

– Салат с лососем, рулетики из баклажанов и перца, фаршированные ореховой пастой и перец цицак, фаршированный имеретинским сыром, аджапсандали, скумбрия, запеченная с морковью, специями и орехами, а также глясе.

– А у меня заказ будет более тяжеловесный, – сказал Герман. – Две бутылки лучшего вина на ваш выбор, чтобы гармонировало с выбранными блюдами, акекили, теплый салат с куриной печенью, обжаренной в беконе, с миксом салата, мясо по-грузински и шашлык из телятины. Ещё черный кофе без сахара.

Официант долил в их пиалы еще вина и предупредил, что заказ будет выполнен в течение получаса. Уходя, он торжественно произнес:

– Девиз нашего ресторана – сытно накормить в красивой и душевной обстановке, дать понять гостям, что они желанные и долгожданные!

После того, как он ушел, Тая не сдержалась и прыснула, удерживая смех:

– Впервые встречаю в ресторане такой вышколенный персонал, цитирующий девизы. Остается убедиться еще в том, что и поданные нам блюда будут ему соответствовать.

Герман улыбнулся и взял Таю за кончики пальцев, разглядывая их.

– У тебя красивая узкая рука с длинными изящными пальцами. Можно на «ты»?

– Конечно.

– Длинный маникюр не носишь?

– Нет. Люблю, чтобы все выглядело естественно и удобно.

– А кто ты по специальности?

– Аудитор. А где служишь ты?

– В ССО.

– Расшифруй, пожалуйста. Я никогда не слышала о таком роде войск.

– Это аббревиатура Сил специальных операций. Элитный отряд.

– Ты спецназовец? – переспросила Тая, побледнев.

– Да. Только не вздумай падать в обморок. Служба как служба. О ней больше баек ходит, чем она того заслуживает.

– А какое учебное заведение ты окончил?

– Высшее воздушно-десантное училище.

– Сам выбрал себе такую специальность?

– Естественно. Это был сознательный выбор.

– А как родители?

– К счастью, они ничего не знают. Иначе спать перестали бы. Что касается брата, он не понимает меня, но на ушах не висит. Впрочем, это не тема для ужина. У нас есть еще пятнадцать минут, чтобы потанцевать до того, как подадут заказанные блюда. Я могу тебя пригласить?

– Конечно, – сказала Тая, поднимаясь из-за стола и принимая руку Германа.

Пока они шли на танцпол под медленную мелодию, солист объявил:

– «Капли дождя», песня о любви.

У певца был приятный баритон, которым он передал грусть потерянного чувства, хотя о нём он пел на грузинском языке. Тая чувствовала себя уютно в объятиях Германа, слегка покачиваясь под звуки песни.

– Надеюсь, ты не затосковала о былой любви? – спросил он у неё шепотом.

– Может быть, чуть-чуть. Что-то в этой мелодии цепляет за душу.

– Никогда не возвращайся в прошлое. Оно убивает твое настоящее. Горькие воспоминания бессмысленны, они лишь забирают твое драгоценное время. Прошлого не вернуть, а будущее может не начаться, – продолжил Герман, прижав девушку к своей груди.

– Ты философ? – засмеялась Тая.

– Нет, спецназовец. А это цитата из «Мастера и Маргариты» Булгакова. Обожаю этот роман.

– А я дважды пыталась его читать, но так и не одолела. Не разочаровала?

– Мы найдем другую тему для обсуждения.

– Человек без претензий? Приятно.

– С претензиями, но разумными.

– Вдвойне приятно это слышать, – сказала Тая, прикоснувшись, словно перышком, к его щеке губами.

Герман непроизвольно вздрогнул и внимательно посмотрел на девушку.

– Не заостряй внимания на том, что не важно, – услышал он в ответ. – Официант явился с частью нашего заказа. Нам не пора ужинать?

Больше не сказав друг другу ни слова, они направились к своему столу. Герман помог Тае сесть и обвёл его взглядом. На нём уже стояли салаты, холодные закуски и две бутылки вина – Гранд Резерв Саперави Асканели и Хихви.

Официант показал по очереди бутылки с вином Герману. Затем, откупорив их, подал ему пробки, чтобы тот убедился, что вино не заражено «пробковой болезнью». Получив одобрение клиента, он налил в его бокал немного красного вина.

Герман внимательно посмотрел на него на фоне контрастной белой скатерти. Потом взял бокал за ножку и поднёс к носу, вдохнув первичный аромат вина. Вслед за этим раскачал бокал и «очертил» круг вином, опять вдохнув его аромат, и только потом попробовал, в заключение кивнув официанту.

Затем подобный ритуал был проделан с белым вином, после чего Герман спросил у Таи, какое вино ей налить.

– Красное, – ответила она, с улыбкой наблюдая за своим новым знакомым.

Как только официант их обслужил и ушел, Герман спросил:

– Почему ты улыбаешься?

– В сцене с винами ты вел себя как аристократ, который является знатоком ресторанного этикета. Я впервые наблюдала подобную сцену – и мне понравилось.

Герман искренне рассмеялся.

– Наверное, это у меня в крови: ведь я потомок дворянского рода. Но родился и вырос в такой стране, где это старались утаивать от других. Однако несмотря на это, я не аристократ, хотя толк в винах знаю, особенно грузинских.

– А почему именно грузинских?

– Я родился и вырос в Грузии. Мои родители только после распада СССР переехали в Белокуриху, где отцу по наследству остался довольно добротный дом от родителей. Так что, продав квартиру в Батуми по бросовой цене, они оказались в глубинке России, но не жалеют о принятом решении, поскольку этот небольшой городок является бальнеологическим курортом, центром восстановительной медицины.

Поскольку здесь оказалось очень много санаториев, родителям не пришлось долго искать себе работу.

– Они у тебя врачи? – спросила Тая.

– Угадала. Отец – травматолог, а мама – терапевт.

– Я слышала об этой здравнице много хорошего. Даже как-то возникала мысль съездить туда в отпуск, но в действие она не превратилась. Даже не знаю, почему. Наверное, привычка отдыхать на море победила.

Как только они закончили с салатами и холодными закусками, официант сделал смену блюд и принёс горячие закуски. Их ели уже медленнее, наслаждаясь вином и разговором.

После того, как были съедены горячие блюда, Тая заметила, как на веранде освободился столик и тотчас обратилась к Герману:

– Ты не сможешь поговорить с администратором, чтобы нам позволили занять столик на веранде?

Герман обернулся и, увидев, как молодая пара направилась к выходу из ресторана, подал знак официанту, чтобы он подошел к ним, и попросил пригласить к их столику администратора. Через несколько минут к ним подошел мужчина с седыми висками, который встречал их у входа в ресторан.

Выслушав просьбу клиентов, он заверил их, что через пять минут они смогут занять освободившийся столик на веранде. Вскоре Тая и Герман уже сидели на белоснежной веранде, с трех сторон украшенной виноградными лозами.

Резная мебель наполнила летнюю площадку дополнительным колоритом, как и наборы восковых светодиодных свечей, стоявших на каждом столе на специальной ажурной медной подставке под старину.

Тае принесли скумбрию, запеченную с морковью, специями и орехами, а Герману – шашлык на шампуре. Заканчивалась вторая бутылка вина, и Герман хотел заказать еще одну, но Тая остановила его, показав на почти полный кувшин киндзмараули.

Когда они уже закончили трапезу, официант предложил насладиться вином из квеври – керамических изделий без ручек, из которого в Грузии принято пить вино.

Молодые люди согласились – и их вечер продолжился под тихий шум прибоя, солоноватый бриз, наполнивший воздух, ароматный вкус кисло-сладкого вина и приятной беседы.

Когда кувшин опустел, Герман попросил официанта принести кофе и глясе. Было далеко за полночь. Он расплатился за ужин и предложил Тае прогуляться по центральной набережной, до которой было пять минут ходу. Девушка согласилась, и они, взявшись за руки, пошли вдоль Черного моря по выложенной плиткой длинной пешеходной улице, которую прозвали в народе Променад.

Недалеко от Морского вокзала остановились возле скульптур героев советской комедии «Бриллиантовая рука», где была снята популярная сцена покупки лотерейных билетов. По памяти, весело смеясь, стали поочередно вспоминать из фильма фразы, ставшие знаменитыми и популярными.

Глава 2

Однако ночь не может длиться вечно… Какой бы бесконечной она ни казалась, какой бы тёмной ни

была, за ней всегда следует рассвет нового дня. Молодые люди тоже заметили его приход.

– Смотри! – воскликнула Тая. – Сумерки прямо на глазах расступаются и уже виднеется зарево, но солнце еще не появилось, создавая ощущение предвосхищения. Чувствуешь, как за несколько мгновений до восхода вся природа внезапно затихла? Слышен только шум волн, ласково лижущих берег…

Герман обнял девушку за плечи и прижал к себе, любуясь ее одухотворенным лицом, а потом посмотрел на морскую гладь, которую медленно начал озарять солнечный свет. Переливающаяся дорожка устремилась к солнцу, лениво встававшему из моря. Маленький кусочек красноватого диска показался из-за горизонта – и его лучи заскользили по бескрайней водной глади, придавая ей волшебный оранжевый оттенок.

Обнявшись, они стояли и смотрели, как постепенно небо становится всё светлее, а солнце поднимается выше, оторвавшись от воды. Перед ними открывалось невероятно красивое и очень завораживающее зрелище.

– Вот и наступил еще один прекрасный день, – тихо сказала Тая, положив голову Герману на плечо.

– Да, солнце дарит всему новую жизнь… и нам тоже.

– Нам? – переспросила Тая и, оторвав голову от плеча, посмотрела Герману в лицо, чтобы увидеть его выражение.

– Именно нам. За сегодняшним рассветом последуют другие. Одни из них мы встретим вместе, другие по отдельности, но даже в разлуке мы будем знать, что это наши рассветы, на которые мы смотрим с разных мест, но думая друг о друге.

Тая замерла, затаив дыхание. Неужели у их встречи будет продолжение? От этой мысли сладко закружилась голова – и она пошатнулась.

Герман удержал ее за талию и озабоченно спросил:

– Тебе плохо? Давай присядем на лавочку, – и, подхватив девушку под колени, направился с ней к недалеко стоявшей скамейке.

– Не волнуйся. Я чувствую себя хорошо. И я бы даже сказала, что немного счастливой.

– Но ты ведь пошатнулась, – не согласился Герман.

– Просто ноги устали столько часов стоять на высоких каблуках.

– Тогда сними их, – посоветовал Герман. – Набережную каждый вечер тщательно моют, так что можешь спокойно пройти по ней до гостиницы босяком.

– Неудобно как-то сверкать голыми пятками из-под длинного вечернего платья.

– А они у тебя не голые, а в чулках, значит, все в рамках приличия.

– Да, Герман. Уговаривать ты умеешь, – засмеялась Тая, снимая туфли, которые он сразу же взял в руку.

– Давай обращаться друг другу неофициально: ты меня будешь называть Герой, а я тебя Таей.

– Заметано, – выкрикнула девушка и побежала вперед.

Но Герман быстро догнал ее и схватил на руки.

– Мне так приятно чувствовать тебя в своих руках. Так бы и нес до края света.

– Для начала донеси до гостиницы, – весело промурлыкала девушка ему на ухо.

– Ты сомневаешься в моей силе?

– Ни в коем случае. Я просто пошутила.

Недолго думая, Герман закинул Таю себе за плечо и уверенной походкой пошел к гостинице. Проводив её до самого номера, он подождал, пока она откроет дверь и, притянув к себе, припал к ее губам в крепком поцелуе.

Когда он закончился, девушка словно сквозь сон услышала:

– Прости за вольность, но я весь вечер мечтал поцеловать тебя. Ты не обиделась?

– Обижусь, если ты не поцелуешь меня еще раз.

Герман схватил ее лицо руками и стал страстно осыпать поцелуями, которые перешли на шею, исторгнув из груди Таи протяжный стон, а затем его губы вернулись к ее приоткрытому рту, в который смело ворвался его язык, затеяв сладостную игру с ее языком.

Тая почувствовала, что ноги отказались ее держать, и она повисла на Германе, обвив его шею руками. Сколько они целовались, не говоря друг другу ни слова, она не знала. И сколько бы это продолжалось, тоже. Но вот в соседнем номере открылась дверь – и из нее вышли мужчина и женщина лет пятидесяти.

– Проходя мимо них, женщина не удержалась и сказала:

– Общий коридор не место для интимных ласк. Нужно быть поскромнее.

Герман что-то хотел ей ответить, но Тая прикрыла ему рот рукой и, чмокнув в нос, скрылась за дверью, щелчок которой прозвучал довольно-таки красноречиво.

Не став стучаться к девушке, молодой человек направился к лифту, не борясь с глупо-счастливой улыбкой на своем лице.

Завтрак пропустили из-за бессонной ночи. Отсыпались. Встретись во время обеда. Выбрав предложенную фуршетом еду, сели за один столик. Разговор не клеился. Они просто смотрели друг на друга и улыбались.

Если бы Таю спросили, что она ела, вряд ли вспомнила: в памяти не осталось ни вкуса, ни запаха. Она просто жевала, наслаждаясь видом мужественного, истинно мужского лица, на котором темно-карие глаза излучали нежность, обволакивая её тело.

После обеда они, не сговариваясь, взялись за руки и вышли из столовой. Как она оказалась в номере Германа, Тая так и не поняла. Всё происходило настолько естественно и быстро, что места стеснению в душе не осталось.

Герман раздевал ее медленно: сначала стянул футболку, затем шорты. Девушка стояла перед ним в одном нижнем голубом белье с упавшими на спину тяжелыми волосами. Разложив их локоны по плечам, он отошел на пару метров и с наслаждением стал рассматривать свою наяду.

– Ты прекрасна, – прошептал мужчина, не сводя взгляда с плавных изгибов ее тела.

Затем взгляд его остановился на упругих грудях, прикрытых кружевным бюстгалтером.

– Сними его, – прошептал он, не скрывая страсти в голосе.

Тая, словно завороженная, расстегнула застежку. Бретельки скользнули по рукам – и лифчик упал к её ногам. Герман в одно мгновение оказался рядом и, подняв девушку на руки, понёс к кровати. Бережно уложив её на матрас, припал в сладком поцелуе к заманчиво торчащему соску.

Девушка выгнулась в сладкой истоме, пробежавшей по ее телу, затем протянула руки и коснулась его плеч. Их лица стали сближаться медленно, напряженно и чутко. Наконец осторожно и нежно соприкоснулись губы, словно боясь спугнуть волшебство момента.

Каждая клеточка их тел пылала страстью, чувственные ощущения держали обоих в эмоциональном напряжении и томительном ожидании.

В открытое окно в комнату поступал прохладный морской бриз, раздувая в разные стороны лёгкие занавески на окнах. Воздух был наполнен свежестью, которая, обвевая разгоряченную кожу, заставляла мысли трепетать в предвкушении близости.

– Герман, – еле слышно от неконтролируемого возбуждения протянула Тая, кусая нижнюю губу. – Я скоро сойду с ума от чувств, которые переполняют меня. Они сродни сладкому плену.

– Потерпи, милая. Не стоит спешить с наслаждением. Давай продлим его ожиданием чуда, которое свершится, когда мы сольемся в единое целое.

Растворяясь в его ласках, Тая неожиданно поймала себя на мысли, что ей хочется всегда чувствовать рядом его сильное тело, слышать его голос, ощущать прикосновение его жарких губ к своей коже. Всегда быть лишь с ним одним, произнося, словно в бреду, его удивительно красивое имя, потому что другие мужские имена – чужие. Он, он и только он ей нужен. Она прикрыла глаза, глядя на его до боли желанные губы. Почему он медлит, замерев над ней?

Его глаза напоминали черный омут, в котором скрыта сдерживаемая страсть, но их дикий блеск выдавал его состояние. Тогда почему он пожирает ее взглядом, не предпринимая никаких действий? Ведь он хочет её! Она чувствовала это всеми фибрами своей души.

Тая не выдержала томительного ожидания и, вытянувшись чуть вперёд, коснулась его лица руками.

Затем поцеловала нежно, чувственно и медленно. Герман ответил жарким поцелуем, который зажег огонь в её крови – и в их сердцах тотчас вспыхнула безудержная страсть. Мир перестал существовать для них.

Она, продолжая ласкать грудь и плечи желанного мужчины, потянула его на себя. Он покорно последовал за её желаниями, ощущая дрожь в вытянувшемся под ним женском теле. Тая уже совсем близко притянула его к себе, оплетя шею руками и углубляя свой поцелуй, который позволил им чувствовать друг друга без остатка.

Несколько минут спустя Герман приподнялся, с жадностью мучимого жаждой путника разглядывая упругую грудь, впалый живот, на котором он почувствовал полусогнутыми пальцами маленькую выемку, и невольно задержал взгляд на голубой шелковой полоске трусиков.

– Делай со мной, что хочешь, – услышал он и поднял глаза. – Да, я разрешаю тебе всё.

Ничего более не уточняя, он запустил руку под трусики и с силой рванул. Через несколько секунд голубой лоскуток плавно приземлился на пол, а Герман, широко раздвинув ноги девушки, припал к ее нежному естеству, исторгнув из ее груди чувственный стон.

Оторвавшись от средоточия ее наслаждения, он быстро скинул с себя одежду и, убедившись, что Тая готова принять его, скользнул в ее влажное лоно. Накопившееся напряжение требовало высвобождения, и Герман, увеличивая темп, тихо произнес:

– Извини, но я сейчас не могу быть нежным. Обещаю, что исправлюсь в следующий раз.

– Я и не требую от тебя этого, – ответила Тая, подстраиваясь под его неистовый ритм.

Они кончили одновременно, и его вырвавшийся из груди рык потерялся в громком стоне своей возлюбленной.

Герман лег на спину, тяжело дыша. Положив руку на подушку Таи, он сказал:

– Иди ко мне, малышка.

Она не заставила себя ждать и прижалась к нему, положив голову на грудь, которая еще не отошла от бешеного темпа, то опускаясь, то поднимаясь под неровное дыхание. Девушка молча слушала быстрое биение его сердца, испытывая удивительный покой.

– Надеюсь, ты не вскочишь и не уйдешь к себе?

– Нет. Мне хорошо здесь. С тобой, – ответила, улыбаясь, Тая. – Я никуда не испарюсь и не оставлю тебя одного, тем более что ты пообещал мне во второй раз удивить меня своей нежностью.

Герман расхохотался, а потом, приподняв ее голову, стал целовать лицо.

– А ты, оказывается, ненасытная озорница.

– Да, водится за мной такой грешок, – шутливо вздохнула Тая.

Не став более ждать, он наклонился над девушкой и стал сводить ее с ума поцелуями, начав с мочек ушей и медленно продвигаясь по шее к груди, которая отвердела в ожидании ласк. Наконец его губы добрались до торчащих сосков и стали втягивать их по очереди, чередуя легкие прикусывания с полизываем.

Тая стала извиваться, моля:

– Ещё! Ещё! Ещё!

Не в силах переносить эту чувственную пытку, она закричала:

– Возьми меня!

Но Герман не спешил. Он взял свой вставший твердый член в руку и стал водить по покрасневшим и вспухшим соскам, потом зажал его ее грудями и стал ритмично двигаться. Не выдержав, Тая приподняла голову, подставив открытый рот и пытаясь ухватить головку члена губами, но он не позволил ей этого, продолжая мучительную пытку.

Девушка судорожно всхлипнула, и тогда Герман вложил ей между губ свой член. Она стала неистово сосать его, истекая собственным соком. Видя ее состояние, Герман ввел ей во влагалище два пальца, потирая клитор подушечкой третьего.

Тая закричала, бурно кончая, и тогда он, вонзившись в неё, свел обе груди вместе, и, всосав в себя сразу оба соска, излился сам.

Некоторое время они лежали, словно в забытьи, медленно приходя в себя.

– Что это было? – наконец спросила девушка. – Я потеряла сознание?

– Наверное. Как и я. Со мной такое впервые, – с трудом проговорил Герман. – Ты ведьма. Такого чувственного наслаждения я не испытывал ни разу в жизни. Даже не предполагал, что от него можно отключиться и попасть в края обетованные.

– И я не испытывала ничего подобного, – прошептала Тая, прижимаясь к любовнику. – Может, повторим?

– Угомонись, озорница. Мне надо набраться сил.

– Не хочу, – с этими словами она оседлала Германа и стала его изощренно ласкать.

Он быстро пришел в боевую готовность и позволил девушке делать с ним, что она пожелает. Вскоре она довела его до такого состояния, что он стал умолять ее сесть на его член. Наконец она выпустила его из своего рта и ввела в средоточие своей женственности. Медленно опускаясь и поднимаясь, она давала ему поочередно сосать свою грудь, а потом, попросив сильно сжать ее соски, начала бешенную скачку.

И опять они кончили вместе, слившись в поцелуе и сотрясаясь от волн наслаждения, пробегавшим по их телам.

– Всё же ты ведьма, – сказал некоторое время спустя Герман. – Ты понимаешь, что со мной делаешь?

– То же, что и ты со мной, – пробормотала Тая, погружаясь в сон.

Они проснулись в объятиях друг друга мокрые от пота. Не спас даже прохладный морской ветерок.

– Я под душ, – сказала девушка, быстро вскочив с кровати.

Когда Герман подошел к двери ванной комнаты, она оказалась закрытой.

– Ты что это творишь, плутовка! – возопил он. – Впусти меня к себе.

– Нет. Только после меня, сэр, иначе сегодня мы в море даже не окунемся. Уже вечер, а мы из гостиницы не выходили.

– Если быть точной, то из моего номера.

– К тому же я есть хочу. Причем, не что- нибудь, а пиццу «Четыре сыра» и кока-колу.

– Это вредная еда, – заявил Герман.

– Ты можешь ее не есть. Мне больше достанется.

– Какая же ты упрямица!

– Да, я такая. Или привыкай, или найди себе покладистую.

– Не разбрасывайся такими парнями, как я. Я в своем роде самородок. Потеряешь -пожалеешь.

– Ты это серьезно? – удивленно спросила Тая, высунув голову за дверь.

– Шучу. А если честно, то я золото высшей пробы и готов отдаться в твои изящные руки.

Тая вышла из ванной комнаты, надев на себя банный халат. Пособирав свои вещи, быстро оделась, вернув халат на место и крикнула стоящему под душем Герману:

– Я пошла к себе. Переоденусь и буду ждать тебя. А ты пока думай, где накормишь меня пиццей.

Пересмотрев все свои вещи в шкафу, Тая остановилась на тонком трикотажном платье с абстрактным рисунком на бирюзовом фоне. Возможно, оно было слишком ярким, но ведь она на отдыхе и может позволить себе поэкспериментировать с красками. Порывшись в шкатулке, достала не менее яркие бусы, а из шкафа – канареечного цвета босоножки-римлянки, которые гармонировали с неправильными треугольниками такого же цвета на платье.

Распустив волосы и нанеся легкий макияж, девушка еще некоторое время покрутилась перед зеркалом, любуясь собой, пока не услышала стук в дверь.

– Открыто. Входи, – крикнула она, направляясь к Герману.

Он изумленно застыл, бесцеремонно рассматривая ее с головы до ног, а потом восторженно выдохнул:

– Богиня! Мне, наверное, надо будет идти сзади тебя, как и полагается слуге.

– Не пори чушь. Это с тебя женщины глаз не сводят, в чем я убедилась вчера в ресторане.

– Э, нет… Не преувеличивай. Что-то я ничего такого не заметил.

– И замечательно, иначе я бы просто встала и ушла.

– Давай не о вчерашнем, а о сегодняшнем. Я узнал, где пекут вкусную пиццу и горю желанием угостить тебя ею.

– Тогда почему мы до сих пор здесь?

Тая подошла к Герману, взяла его под руку и повела к выходу из номера.

Пиццерия находилась на центральной набережной и была излюбленным местом для отдыхающих.

Небольшая, но очень уютная, она была оформлена в итальянском деревенском стиле. Деревяные столы и лавки были сделаны из натурального дерева, на окнах висели ситцевые шторы, а на каждом столе стояли вазочки с живыми цветами.

Заказав себе самую большую пиццу и полуторалитровую бутылку кока-колы, они сели за столик у отрытого окна и долго смотрели друг на друга, не произнеся ни слова.

– Мне было хорошо с тобой. Как никогда и ни с кем, – наконец произнес Герман и, взяв руку девушки, нежно погладил ее пальцы.

– Мне тоже. Наша близость была для меня приятным откровением. Но ведь это ничего не значит во время курортного романа. Через восемь дней ты уедешь – и мы навсегда расстанемся, сохранив в памяти приятные воспоминания.

– Не хочу ничего загадывать, малышка. Зачем начинать печалиться о разлуке, когда мы рядом. Давай наслаждаться каждым часом, проведенным вместе, не думая о том, что время неумолимо отсчитывает дни. Мы не знаем, что нас ждет завтра, а уж через восемь дней – и подавно. Поэтому улыбнись в предвкушении вкусной пиццы, которую уже несут нам.

Налив в стаканы кока-колы, Герман предложил Тае первой отведать итальянское блюдо, которое продолжало источать жар печки.

Положив два кусочка пиццы на ее тарелку, Герман подпер кулаком щеку и с улыбкой смотрел на девушку, которая никак не могла откусить от одной из них горячий кончик, чтобы вынести свою оценку. Наконец один из кусков пиццы все же был съеден, и по довольному выражению лица Таи он понял, что пицца вкусная. Недолго думая, Герман положил на свою тарелку несколько кусков и приступил к еде.

Когда ужин закончился, на небе появились первые звезды. Погуляв по набережной, они сели в беседку. Герман обнял девушку за плечи и прижал к себе.

– Ну что? Устроим вечер откровений? – спросил он, целуя ее в волосы.

– Зачем? – удивилась Тая. – Наше знакомство временно, будущего у нас нет, а потому не стоит осмысливать прошлое, чтобы убедиться, что в нем нет ничего такого, что помешало бы нашему общему завтра.

– Не будь столь уверенной в своих выводах. Они могут быть неправильны. Мне интуиция подсказывает, что наша встреча не случайна. А она меня никогда еще не подводила. Ты для меня значительно больше, чем случайная знакомая. Я пока не могу объяснить, какие чувства к тебе испытываю, но они глубже, чем предполагает ситуация и правила курортного романа.

Сердце у Таи радостно забилось, а в душе вспыхнула надежда на продолжение их отношений, а там жизнь покажет, к чему они в итоге придут.

– А знаешь, – озорно подмигнула она, – я принимаю твое предложение. Интересно узнать, скольким девушкам ты заморочил головы. Моя история, думаю, будет поскромнее. Чтобы определить, кто начнет откровенничать первым, бросим пальцы. Четное число – ты, а нечетное – я. Но есть одно условие: откровенничать – так откровенничать, ничего не утаивая и не приукрашивая свое участие в событиях. Принимается?

– Стопудово.

– Молодежного сленга не люблю, но ответ засчитывается. Итак, на счет три выбрасываем пальцы.

Число оказалось нечетным, поэтому Тая тяжело вздохнула и несколько минут сосредоточенно о чем-то думала. Герман ждал, не произнеся ни слова. Наконец девушка начала свое нелегкое повествование.

– Я не открою Америки, если скажу, что миром правит любовь. Наверное, именно по этой причине каждый человек ждёт любви, бросается в ее омут с головой, открыв свою душу.

Тая на миг замолчала, а потом продолжила:

Только любовь часто не приносит счастья и душевного спокойствия. И несмотря на это, человек всё равно любит и хочет быть любимым.

Исходя из личного опыта, могу сказать, что любовь – это недуг, поражающий душу и сердце и способный сломать человеческие судьбы. Особенно, если она всепоглощающая страсть без остатка, которая настигает в юности. Что и говорить, юность всегда неопытна и прекрасна в своей эмоциональности, но как часто она бывает обманута!

Я училась в школе на «отлично», легко и без особых усилий. Казалось, что золотая медаль у меня уже в кармане, хотя предстояло еще полгода учебы. Во время зимних каникул мне исполнилось восемнадцать, но я не имела никакого социального опыта, поскольку у меня была очень правильная и строгая семья. Впрочем, она есть до сих пор, только связи с ней у меня разорваны. Правда, с днями рождения поздравляю родителей SMSками.

В те годы я была под постоянным контролем и должна была возвращаться домой в строго указанное время по школьному расписанию. Подруг у меня не было, так как они, по мнению родителей, могли сбить с пути истинного и повлиять на мою учебу. Дискотеки? Упаси бог меня от такого дьявольского соблазна! Никаких левых знакомств и развлечений. О мальчиках вообще в нашем доме речь не велась. О них думать мне было запрещено. Словом, моя жизнь в то время напоминала мне жизнь монахини.

Однако все эти запреты, установки и правила были сильны и влияли на меня до тех пор, пока я не узнала, что такое любовь. Во втором полугодии одиннадцатого класса я неожиданно влюбилась в него…

Наша учительница истории ушла в отпуск по рождению и уходу за ребенком, а вместо нее в наш класс пришел новый учитель. Как это обычно бывает, девчонки сразу же узнали, что ему двадцать четыре года, что он приехал из Ставрополья в столицу в поисках счастья.

Артур был красив. Высокий, стройный, с ухоженными руками… Когда он брал мел в свои длинные изящные пальцы и писал на доске, я не могла отвести от них глаз.

Я постоянно ловила себя на том, что рассматриваю его смуглое лицо с большими черными глазами и легкой горбинкой на переносице, его тонкие губы и ровные зубы, которые сверкали удивительной белизной, когда он улыбался.

Наверное, ты понимаешь, к чему я веду. Да, я неожиданно для самой себя влюбилась. Настолько сильно, что мечтала о нем ночи напролет и ни о чем не думала, кроме уроков истории, на которых я снова увижу его. Мои чувства к нему были сродни помешательству рассудка.

Он жил в однокомнатной квартире своего приятеля, который уехал на три года в Германию по рабочей визе. Дом находился недалеко от моего, а потому я с нетерпением ждала у окна своей комнаты, когда он будет идти домой.

Как-то само собой произошло, что однажды мы возвращались из школы вместе. Он завел разговор первым, поскольку я была ни жива, ни мертва, находясь рядом с ним, и постепенно меня разговорил. Впервые со мной разговаривали как с равной. Артур очень много шутил, рассказывал смешные истории – и я попала в водоворот чувств, из которого не было спасения.

Только два раза в неделю мы могли уходить из школы вместе. Правда, я ждала его в соседнем переулке. Мы не договаривались об этом: все происходило само собой.

Однажды он сказал, что я красивая и у меня замечательная фигура. Это был первый мужской комплимент в моей жизни. Я, конечно, вежливо, отмахнулась от него, но дома разделась до гола и стала перед зеркалом, пристально рассматривая себя.

Личико у меня действительно было симпатичным, но вот фигура… Моя худоба не казалась мне привлекательной, только ноги были достойны похвалы – длинные, ровные и стройные.

– Неужели я понравилась Артуру и он не видит моих недостатков? – эта мысль не давала мне покоя, возбуждая и наполняя радостью.

И я стала кокетничать с ним, хотя ранее совсем не умела этого делать. Наверное, кокетство заложено в генах любой женщины. В последний день перед весенними каникулами он пригласил меня зайти к нему в гости. Я долго колебалась, но потом согласилась. Не могла не согласиться.

Заскочив домой, быстро приняла душ, переоделась и, захватив с собой мобильник, пошла к нему, зная, что у меня в запасе четыре часа времени, пока вернется с работы мама. Он ждал меня. И, как только я переступила порог, схватил в объятия и стал целовать. Я совсем потеряла голову. Не образно, а по факту, поскольку она у меня очень кружилась. Как я оказалась на кровати, не помню. Его изощренные ласки лишили меня рассудка.

Я словно во сне воспринимала все, что происходило со мной: как он раздевал меня, потом целовал мое тело, как обнажился сам… Я впервые познала столь острую чувственность и оказалась совершенно бессильна остановить то, что происходило со мной.

Артур расплел мою косу и распустил волосы, прикрыв ими грудь.

– Ты идеальна, – шептал он мне. – Я сгораю от страсти овладеть тобой, чтобы ты навсегда принадлежала только мне.

Его слова, будто живительный бальзам, проникали в каждую клеточку моего тела, которое тянулось к нему.

– И ты меня хочешь, моя красавица. Я утолю твою жажду и вознесу в рай. Ты хочешь этого?

Я, не в силах бороться с охватившим меня желанием, только кивнула головой. И тогда он стал играть с моими сосками и клитором. Я извивалась на кровати, моля утолить то, чему названия я не знала.

– У тебя был кто-то до меня?

– Нет, – тихо сказала я, чувствуя, как мое лицо заливает румянец смущения, поскольку я никогда ни с кем не разговаривала на подобные темы.

– Ты действительно совершеннолетняя? – донеслось до моего слуха.

Получив подтверждение, Артур прошептал мне на ухо:

– Сейчас, принцесса, тебе будет немного больно, а потом я вознесу тебя на вершину неземного наслаждения.

Он лег на меня, опершись на локти и приказал:

– Не закрывай глаза. Смотри на меня и не смей отворачиваться. Я должен видеть твое лицо и глаза, когда лишу тебя девственности.

Я открыла глаза – и наши взгляды встретились. И в этот миг он резко вошел в меня. Боль была настолько острой, что я закричала.

– Остановись! – закричала я, пытаясь избавиться от него.

– Не елозь подо мной, – сердито произнес он, производя движения, от которых у меня из глаз полились слезы, но вырываться перестала.

– Кричи, милая, кричи, – говорил он, входя и выходя из меня. – Так тебе легче будет переносить боль. Она скоро пройдет.

И действительно – боль внезапно прошла совершенно и внутри меня стало скапливаться нечто, требующее освобождения. Я была слишком неопытна, чтобы понимать, что со мной происходило.

Артур продолжал двигаться всё энергичнее и властней. Его горячее мужское дыхание на ухо, сильные руки и скульптурный торс, блестящий от пота, возбудили меня снова, и уже вместе с ним я взорвалась от оргазма.

– А ты страстная штучка, – сказал мне Артур после того, как пришел в себя.

Я тогда не оскорбилась на столь сомнительный комплимент, а восприняла, как похвалу, и гордилась собой, что получила её от такого взрослого мужчины. А именно таковым он мне и казался в мои годы.

Почему об этом своем первом интимном опыте рассказываю так подробно? Чтобы ты понял, почему я попала в зависимость от него.

Я приходила к нему на квартиру почти каждый день и была счастлива без меры. Он говорил мне много ласковых и нежных слов, называл богиней и королевой своего сердца, баловал моими любимыми в то время конфетами «Рафаэлло» и другими сладостями. Мне было хорошо с ним, как ни с кем другим. В такой идиллии прошло два месяца.

Глава 3

Наконец прозвенел последний звонок и наступила пора экзаменов. Ответственная пора, требовавшая усилий. Но меня стало по утрам нещадно тошнить, голова кружилась и в глазах темнело.

Завтракать не было сил, так как любые запахи, даже чайной заварки, вызывали спазмы.

Я каждый раз мчалась в туалет, где под шум воды из крана рвала над унитазом.

Так как мама, готовя завтрак, всегда громко включала музыку, мои мучения остались вне ее внимания. Правда, она заметила мою бледность, но я объяснила ее тем, что очень волнуюсь, чтобы сдать все экзамены на отлично. Мой ответ ее удовлетворил.

– А как же Артур? Ты сказала ему, что беременна? – не удержался от вопроса Герман.

– Нет. Я боялась, что он бросит меня, как и делать первый аборт, если он настоит. Я продолжала приходить к нему на квартиру, пока тошнота совсем не одолела меня. Из-за неё мы не виделись с ним две недели. Он пытался в школе выяснить, что происходит, но я избегала его. Назойливо звонил, но я заблокировала его номер, хотя мое сердце стремилось к нему, а по ночам я безутешно плакала, тоскуя о нем.

Под конец экзаменов тошнота внезапно прошла. Обрадовавшись, я, однажды увидев со своего окна, что Артур пошел домой, через полчаса позвонила в его дверь. Увидев меня, он сначала оторопел, а потом, схватив за руку, втащил в прихожую.

– Почему ты избегала меня и не отвечала на звонки? – заорал он, тряся меня за плечи.

Я, чуть не заикаясь от страха, промямлила, что не было времени, так как нужно было тщательно готовиться к экзаменам, поскольку мне нужна была золотая медаль.

Не дослушав меня, Артур стал срывать с меня одежду и взял прямо на полу в прихожей. Накал наших страстей был настолько сильным, что мы не соображали, что делали. Мои родители уехали к родственникам на пару дней, и я осталась у Артура.

Мы занимались любовью без остановки – и на второй день окончательно выдохлись. Я несколько раз пыталась сказать Артуру, что беременна, но так и не смогла. Потом у него начался отпуск – и он уехал к родителям.

Я ужасно тосковала по нему. Думала, что в разлуке с ним сойду с ума. Он звонил редко, а мне ему звонить и вовсе запретил.

– Почему? – удивился Герман.

– Сказал, что в его кавказской семье нельзя общаться с девушкой, если она не твоя невеста, поэтому он не хочет семейных неприятностей.

Мой живот тем временем увеличивался. Поначалу я пыталась его втягивать, а потом испугалась, что могу навредить ребенку, и стала носить просторные футболки и блузы на выпуск. Благо, мама в летние месяцы пропадала на даче и оттуда ездила на работу. Я же готовилась к поступлению в университет.

Успешно сдав экзамен по математике, я была свободна, но ехать на дачу к маме не решилась, а потому упросила ее отпустить меня к двоюродной сестре, которая была старше меня на десять лет и жила со своей семьей в Подмосковье.

Свое состояние от нее мне скрыть не удалось, но я придумала, что в сентябре выхожу замуж – и она оставила меня в покое. Так прошел еще месяц. Живот уже не прятался под свободными футболками, и я, дрожа от страха, возвратилась в отчий дом.

Когда вошла в квартиру, родителей не было, и я восприняла эту отсрочку, как глоток кислорода.

Я задыхалась от чрезмерного волнения, не могла справиться с дрожью. Но вечер все же наступил, а с ним – конец света. Как только мамин взгляд остановился на моей потолстевшей талии, она от ужаса пошатнулась и упала бы, если бы папа ее не подхватил. Не буду передавать все, что услышала от них.

Были и оскорбления, и мамина истерика… Они требовали назвать имя того, кто меня обесчестил, но я упрямо молчала, считая, что Артур должен от меня узнать о том, что у нас будет дочка, а не от моих разгневанных родителей.

– Ты уже знала к тому времени пол ребенка? – уточнил Герман.

_ Да. Я закрылась от родителей в своей спальне и лежала на кровати, бездумно глядя в потолок, когда позвонил Артур. Оказалось, что он приехал еще вчера, но отдыхал с дороги, а потому не сообщил мне об этом. Я пообещала ему прийти и, отключив телефон, вышла из квартиры, ничего не сказав отцу и матери.

Когда он открыл мне дверь, радостная улыбка, которая была на его лице, быстро сошла. Его глаза в ужасе остановились на моем животе.

– Ты бе-рре-меен-на? – заикаясь от страха, спросил он.

Почему-то, видя его таким перепуганным, на душе стало так мерзко.

– Как видишь, – ответила я и, отодвинув его вглубь прихожей, прошла мимо и села в кресло в гостиной.

Я услышала его шаги, но ко мне он не зашел. Сразу поняла, что отправился в кухню обдумывать ситуацию, поэтому молча ждала. И дождалась. Он явился ко мне как побитый пес. Бледный. С трясущимися руками, которыми я раньше не уставала любоваться. Взгляд затравленный.

Мне стало его жалко. И на какой-то миг я почувствовала к нему отвращение, но быстро справилась со своими эмоциями.

– Что будем делать? – спросила без предисловий.

– А что надо делать? – удивился он. – Это твои проблемы. Я думал, что ты пользуешься контрацептивами.

– А спросить меня об этом своевременно было нельзя? К тому же есть еще и презервативы. Ты знал о них. Так что это не только мои проблемы.

– Я не занимаюсь сексом в презервативе, – возмутился Артур. – И жениться на тебе не могу, так как у меня есть дома невеста. Мы с ней помолвлены два года. Она дочь друзей моих родителей, и нарушить клятву я не могу. К тому же, родители проклянут меня, если узнают, что я женился на иноверке.

– А спать с иноверкой и заделать ей ребенка тебе по твоей вере можно?

– Да, – промямлил он.

– Уж не знаю, как быть с твоей верой, а у дочери должен быть отец.

– У дочери? – возмущенно спросил Артур. – Мне нужен сын. Был бы сын, может, я бы на тебе и женился.

Больше продолжать этот бесполезный разговор сил у меня не было. Я встала и молча ушла из квартиры. Когда возвратилась домой, в коридоре, словно два оловянных солдатика, меня ждали родители.

– Где ты была? – взвизгнула мать.

– У отца ребенка.

– Кто он? – грозно спросил отец.

– Учитель истории, в которой я училась.

– Ты спуталась с учителем, будучи ученицей? – голос матери прерывался от возмущения.

– Как видите, да.

– Он будет на тебе жениться? – уточнил отец.

– Нет. У него на родине есть невеста.

– Это мы еще посмотрим! – угроза в голосе отца была нешуточной, а сам он даже затрясся от злости.

Я больше ничего не сказала и ушла к себе в комнату, закрыв дверь на ключ. В душе была пустота. Абсолютная. И в этот миг я поняла, что любовь растворилась в моем сердце, как утренний туман. При воспоминании об Артуре я испытала омерзение и гадливость. Даже затошнило, но я справилась со спазмами.

Ночью спала урывками. На душе было неспокойно. Наступившее утро встретила без оптимизма, не зная, что мне в будущем готовит жизнь. Завтракать не хотелось, а потому не пошла на кухню, где слышались голоса родителей. Резко хлопнула входная дверь – и в квартире воцарилась тишина.

Я вышла из комнаты, чтобы выпить какао. Не знаю, сколько я сидела на кухне, когда вошли родители. Мать села на один из стульев, а отец, сложив руки на груди, удовлетворенно заявил:

– Он женится на тебе. Сегодня вы подадите заявление в ЗАГС, но перед этим ты возьмешь справку о своей беременности. Учитывая твое положение, ваш брак зарегистрируют через три – пять дней. А сейчас одевайся и иди в поликлинику к гинекологу. Артур зайдет за тобой в три часа.

Я молча встала и пошла за справкой. В половине четвертого приняли наше заявление и назначили день и время регистрации – 4 сентября. Мы с Артуром ни о чем не разговаривали и вели себя, словно чужие, а расходясь по домам, даже не попрощались.

До регистрации брака мы с ним не виделись. Я из гордости ему не звонила, а он, наверное, из-за злости на меня. В назначенный день я и отец поехали в ЗАГС. До регистрации оставалось двадцать минут. Мы сели в зале ожидания, но мне было неспокойно. Внутри снежным комом нарастала тревога. Я в напряжении следила за часами, которые висели на стене напротив нас.

Когда минутная стрелка миновала одиннадцать часов, я почему-то явственно осознала, что Артур не придет. Прошло десять минут, двадцать, тридцать, но его не было.

– Он не придет, – сказала я отцу, поднимаясь со стула.

– Я его в порошок сотру, – взревел он и кинулся к дверям.

– Папа, остановись, – закричала я. – Он не стоит того. Не губи свою и мамы жизни.

Но отец, не оборачиваясь, только махнул рукой – и скрылся за дверью. Я бросилась за ним.

Когда я выскочила из здания, он уже садился в автомобиль. Я боялась непоправимых последствий.

Я бежала по ступенькам к нему, не глядя под ноги – и споткнулась. Упала навзничь почти у основания. Боль была настолько острой, что потеряла сознание. Пришла в себя сутки спустя в больнице. Опустив руку на живот, поняла, что ребенка уже нет. Выжить на таком сроке он не мог. Моя шея была упакована в корсет. Голова, подбородок и челюсть очень болели.

Беседа с врачом ничего нового к тому, о чем я уже догадалась, не добавила. В больнице пролежала три недели. Мама и отец приходили редко, поскольку знали, что я иду на поправку.

После больницы у меня с родителями состоялся серьезный разговор. Они попросили, чтобы я перевелась в университет другого города, нашла себе там жилье и приезжала к ним как можно реже, поскольку так им будет легче пережить позор.

Я подчинилась их воле. Первые три курса они помогали мне деньгами, а потом уже я сама отказалась от их финансовой помощи, так как нашла работу, которую могла совмещать с учебой. С тех пор прошло десять лет. За эти годы я ни разу не посетила родителей. До сих пор не могу простить их за черствость души и того, как они поступили со мной.

– А что Артур? Ты о нем больше ничего не сказала.

– Он уволился из школы второго сентября и уехал к себе домой в Дагестан.

Я долго зализывала душевные и сердечные раны. На парней, которые пытались ухаживать за мной, смотреть не могла. Девять лет ни с кем не встречалась.

По-видимому, душевные раны зарубцевались, когда я встретила Алексея и не на шутку увлеклась им. Под напором новых чувств старые разочарования забылись.

Алексей был старше меня тоже на шесть лет. Ухаживал очень красиво и сумел избавить меня от излишней осторожности и подозрительности. Мы встречались с ним почти год. Ездили вместе отдыхать на Канарские острова, проводили вместе чудесные выходные, когда он был свободен от командировок, разговаривали по телефону в разлуке.

У меня даже стали появляться мысли о том, что мы скоро поженимся. Но Алексей на это только улыбнулся и просил меня не спешить, поскольку любовь, а не штамп в паспорте скрепляет отношения между мужчиной и женщиной. И я согласилась с ним.

В Сочи мы должны были приехать вместе, но за две недели до отлета ко мне пришла женщина, которая представилась женой Алексея и показала их свидетельство о браке.

К счастью, она оказалась не скандальной женщиной. Мы с ней даже посидели в кафе, как две подруги по несчастью. У них было двое детей школьного возраста. Я извинилась перед ней, хотя могла и не делать этого, поскольку не знала, что Алексей женат.

Он, как оказалось, привычно меня обманывал, придумывая легенды о своей работе с командировками. И я для него была не первым случаем измены. Когда мы расстались с Марией, я пришла домой и долго плакала. Не об Алексее, а о своей несчастной женской судьбе, в которой меня преследовали сплошные обманы со стороны мужчин. Наверное, во мне есть что-то такое, что позволяет им не относиться ко мне серьезно и воспринимать только как любовницу.

– Ты не права, – вклинился в ее повествование Герман. -Ты женщина, достойная любви.

Пойми, ты можешь составить счастье любого мужчины, если он не подонок.

– Вот именно, если… Но уж так все складывается в обычной жизни, что порядочных мужчин можно по пальцам посчитать, да и те уже заняты. Быстрее всего, на роду у меня не написано быть женой и матерью. И с этим, в принципе, я уже смирилась.

– Ты всё еще страдаешь по Алексею? – с явной осторожностью спросил Герман.

– Представь себе – нет. Даже сама удивилась, что после того, как узнала об обмане, в сердце не было той боли, что первый раз. Было неприятно от мысли, что в очередной раз оказалась обманутой, но страданий не испытывала. Возможно, потому, что мои чувства к нему не были любовью? Я как-то очень быстро стряхнула с себя то, что было связано с ним. Уже на следующий день после встречи с его женой успокоилась и стала жить дальше. На этом я могу в своей исповеди поставить точку. Других «скелетов» в «шкафу» моей жизни нет.

Главное, что я вынесла из своего неутешительного опыта, – это то, что легко любить друг друга, когда невзгоды и трудности обходят стороной. Однако в реальной жизни отношения каждой пары хоть раз, но проходят проверку на прочность. Мои отношения с мужчинами её не прошли. А теперь твоя очередь.

Герман обнял Таю и, поцеловав в щеку, сказал:

– Мне кажется, на сегодня откровений достаточно. Мои давай перенесем на завтра после того, как поужинаем. Согласна?

– Конечно. Я неимоверно устала от воспоминаний. Озвучив их, я словно заново дерьма наелась, но несмотря на это, мне стало легче. Наверное, не случайно христианская церковь практикует тайну исповеди. Человеку полезно очищать свою душу искренними признаниями. Так что спасибо тебе, что настоял на исповеди и выслушал меня.

– Всегда к вашим услугам, леди, – произнес Герман, вставая и делая перед ней реверанс. – А сейчас пойдем спать или…

– Или… – засмеялась Тая, протягивая ему руку.

– Ты прямо-таки читаешь мои мысли, ненасытная плутовка, – сказал мужчина, притянув ее к себе и приник к ее губам в долгом поцелуе.

– К кому идем? – спросил он несколько минут спустя.

– Ко мне. У тебя и так полдня провели.

– Тогда сначала зайдем ко мне, чтобы я взял с собой кое-что из одежды.

Ночь прошла в ласках. Герман оказался очень нежным и неторопливым любовником. В его руках Тая таяла от чувственности, словно мороженое. Ей постоянно хотелось его трогать, целовать и прижиматься к его телу. Такого отношения к мужчинам у нее прежде не было. Какое-то абсолютно новое чувство рождалось в ее сердце, названия которому она еще не знала, но хотела, чтобы оно осталось с ней навсегда.

Уже далеко за полночь, лежа в обнимку после занятий любовью, она решила спросить его о службе, которой он посвятил свою жизнь.

– Знаешь, я не раз слышала о тех, кого называют спецназовцами. Смотрела голливудские фильмы о них и сложила мнение, что это какие-то особенные люди. Это так?

– Спецназовец – это не название профессии. Им может быть лишь тот человек, который, оказавшись в сложной ситуации, способен ее самостоятельно проанализировать и принять единственно верное решение. А потом должен действовать быстро и без команды сверху.

– И тебе нравится жить в состоянии постоянного адреналина?

– Да. Это моя сущность. По -другому я не могу.

– Ты сразу попал после училища в этот род войск?

– Нет. Сначала я служил в одном из подразделений специального назначения ВС.

– Тебя перевели в ССО?

– Предложили. Но чтобы попасть в элитный отряд, нужно было пройти вступительные испытания, где проверялись моя физическая подготовка, личностные качества, а главное – способность работать в коллективе.

Пройдя медкомиссию и другие испытания я, офицер-кандидат, стал курсантом, которому уже не было никаких поблажек. И началась учеба, чтобы стать впоследствии спецназовцем ССО.

– Какие же требования предъявлялись к кандидатам?

– Они должны быть эмоционально уравновешенными, оптимистично настроенными, способными сохранять спокойствие в экстремальных ситуациях, владеть несколькими видами оружия и навыками рукопашного боя, хорошо переносить перепады давления и температуры, не бояться воды, замкнутого пространства, темноты и огня любой интенсивности…

– С ума сойти! Такие требования можно предъявлять только киборгам, а не людям!

– Тем не менее, без этого в работе спецназовца никак. Поэтому из тысячи кандидатов-добровольцев проходил только один.

– И чему вас потом учили, если вы все уже умели делать? Если не секрет, конечно.

– Физической выносливости, логике рассуждений, навыкам анализа ситуации, умению владеть своими эмоциями, выработке терпения и сдержанности… В тактической подготовке одним из основных направлений была выработка умений действовать в автономном режиме, в значительном удалении от основных сил, в глубоком тылу противника.

Физические и психические нагрузки поначалу казались запредельными: ведь с каждой неделей обучения они увеличивались. На первом этапе изматывающих тренировок я даже испытывал так называемый «эффект присутствия».

– Никогда о таком не слышала. Объяснить можешь?

– Это когда у меня уже не было сил даже пальцем пошевелить, когда я клял себя за то, что решил стать спецназовцем… А потом вдруг я заметил, что работающий рядом инструктор делает то же самое, но выглядит, как свежий огурчик. Что ж, решил я, если может он, значит, смогу и я – и продолжил работать.

Вообще-то тренировки проводились с использованием индивидуальных методов и с учетом психологической подготовки каждого бойца. Поэтому для него разрабатывался личный комплекс приемов, который соответствовал его психическим, физическим и моральным особенностям.

Если честно, спецназовцы – беспримерные трудяги. Многие приходили в подразделение романтиками, а становились трудоголиками.

– Боже мой! Так вы же все фактически смертники! Никто ведь не знает, останется ли живым после завершения операции.

– Ты абсолютно права, но ведь все люди ходят под богом. Человек может переходить дорогу по пешеходному переходу, не нарушая правил, а его неожиданно собьет пьяный водитель, поехавший на красный свет. Или другой будет во время весенней оттепели возвращаться – и тут с крыши дома ему на голову упадет большая острая сосулька. Или…

– Другими словами, ты хочешь сказать, – перебила его Тая, – что смерть может поджидать любого из нас в самом неожиданном месте и быть спецназовцем не рискованнее, чем просто жить на этой грешной земле.

– Ты уловила суть, милая, – с улыбкой подтвердил Герман. – Однако нас еще называют бойцами штучного отбора.

– И что это значит?

– То, что мы должны не просто дружить со спортом, но владеть несколькими видами боевых единоборств на уровне спортсмена-разрядника. Поэтому больше всего времени во время учебы уделялось овладению приемами рукопашного боя, с помощью которых необходимо в одно мгновение шоковым, травматическим или смертельным воздействием подавить противника. Именно приемы рукопашного боя вобрали в себя лучшие наработки признанных мастеров самбо, джиу-джитсу, карате, дзюдо, тхэквондо, греко-римской и вольной борьбы, бокса… Другими словами, это – синтетический вид спорта, и овладеть им очень непросто.

– А еще чем вы должны владеть?

– Холодным и огнестрельным оружием отечественных и зарубежных марок как серийным, так и специальным. И как обязательное требование – парашютно-десантная подготовка, владение необходимыми методами ведения разведки и контрразведки, скалолазание. А еще умением управлять всеми видами боевой техники. Вообще-то с оружием и техникой каждый из нас должен быть на «ты».

– Почему?

– Потому, что любая техника, любое оружие могут «заиграть» только в руках специалиста экстра-класса: ведь от степени владения ими зависит и собственная жизнь, и жизнь товарищей по оружию, и успех операции. К тому же, в боевых условиях не станешь листать справочник, поэтому все надо не просто запомнить, а довести свои действия до автоматизма, знания же – до безусловных рефлексов. Принцип спецназовца таков: удача длится не более секунды. Выйдя на дистанцию поражения, он должен на едином дыхании отработать объект так, чтобы он либо умер, либо был пленен, так ничего и не поняв.

– Ты говоришь о смерти так просто, – удивилась Тая.

– Когда с ней сталкиваешься постоянно, со временем привыкаешь и начинаешь понимать, что она часть жизни.

– Я слушаю тебя и не понимаю, как всех этих навыков можно достичь. Куда же девать эмоции и чувства, которыми человек наделен от природы?

– Полноценный спецназовец сражается в рукопашном бою без тормозящих его эмоций и чувств. Он их в этот момент попросту отключает за ненадобностью.

– Господи, как же человека можно научить этому?

– Воля воспитывается через преодоление страха и боли в поединках с более сильным противником. Во время тренировок в его роли выступает инструктор. Когда он во время учебных занятий наносит удар, от курсанта требуется только одно, чтобы получить промежуточный зачет, – устоять на ногах.

Но если быть откровенным до конца, инструкторы считают воспитание болью одним из главных принципов общей физической и психологической подготовки курсантов. Они добиваются того, чтобы среди бойцов «Альфы» не было людей, не выполняющих приказы и склонных задумываться над их целесообразностью.

– И для чего нужно роботизировать курсантов? Разве это нормально?

– Ты рассуждаешь с позиции гражданского человека, а в момент военной операции, не свойственной обычной гражданской жизни, группа спецназовцев должна действовать как единый отлаженный механизм, поскольку в ее распоряжении доли секунды. Поэтому они действуют по принципу мушкетеров: один за всех – все за одного. Иначе – провал операции, а в худшем случае – смерть.

Превращая спецназовцев в единый отлаженный механизм, инструкторы в первую очередь стремятся развить их умственные способности, а не сделать из них «универсальных солдатов».

Очень сложно объединить людей, преданных делу и готовых выполнить любую задачу, и внедрить в их плоть и кровь уверенность друг в друге, в то, что за каждого в группе можно поручиться на все сто.

– Ты рассказываешь только о физических испытаниях и умениях. А психологические? Им уделялось внимание во время подготовки?

– О, психологические испытания включали в себя прохождение целого комплекса интеллектуальных и личностных тестов, разработанных как отечественными учеными, так и зарубежными. Это десятки тысяч вопросов, задач, головоломок и, на закуску, – проверка на детекторе лжи, который мы должны были обмануть.

– Ты имеешь в виду то, что полиграф не должен определить, что вы лжете?

– Именно это. Ведь мы можем при выполнении операции попасть в руки врага, который использует все возможности, чтобы выведать наши секреты. Мы же должны устоять даже под воздействием «сыворотки правды».

– Каким образом?

– Отключив свою память, что достигается длительными тренировками. Милая, тебе не кажется, что пора бы уже и спать. Что-то наши серьезные разговоры слишком затянулись.

– Возможно, но тема для меня новая и интересная. Обещай, что ответишь на мои вопросы, если они у меня появятся.

– Даю честное пионерское.

– А ты разве был пионером? – удивилась Тая.

– Опоздал родиться.

– Тогда данное тобой слово не считается. Обещай по новой.

– Обещаю. Честное спецназовское. Но только если твои вопросы не будут касаться того, что находится под грифом «Совершенно секретно».

– Не волнуйся, в государственные секреты я свой нос совать не буду. А сейчас баиньки. Я лягу к тебе на плечо, прижмусь и уплыву в царство морфея.

Вскоре Герман услышал тихое посапывание, и улыбка невольно появилась на его лице. Сна почему-то не было. Вообще-то он привык спать мало, но сейчас не тот случай. Можно было бы на отдыхе позволить себе большее количество сна, но мысли о Тае гнали его прочь.

Он заметил, что в зависимости от возраста он искал в женщине совсем разное. До двадцати лет ему нравились красивые и умные девочки, но если быть откровенным с самим собой, то и доступные тоже. В то время он был увлечен тремя девушками, но верность не хранил ни одной. И не считал это неправильным. Еще бы! Вокруг столько красавиц, готовых доставить тебе удовольствие… В этом возрасте ему были свойственны крайности.

Ближе к тридцати он стал более избирательным, особенно после истории с Ксенией, сильно изменились его мысли. Он уже искал сексуальную, успешную, умную женщину, но чтобы она была ласковой, хозяйственной и отзывчивой. Именно такую женщину он видел в роли своей жены и матери их совместных детей. Женская красота теперь не имела для него принципиального значения.

После тридцати двух лет ему опять стало скучно. Хотелось чего-то нового, необычного – и он стал вновь обращать внимание на женщин, не соответствующих его критериям. Но при этом продолжал искать для себя жену из разряда милых, нежных, теплых и верных, которая могла бы создать для них обоих «уютное гнёздышко».

Что же его привлекло в Таисии? Наверное, мягкость и женственность. Он увидел в ней нежную и чувственную натуру.

В ней не было эксцентричности, хамства, откровенной наглости и плохих привычек, которые всегда отталкивали его в женщинах. Даже если они источали всеми своими флюидами сексуальность, он обходил их стороной.

Ему понравилось, что Тая не изнуряла себя диетами и уделяла умеренное внимание занятиям спорта, чтобы поддерживать свою фигуру в хорошей форме.

Да, он из тех мужчин, которые «любят глазами», поэтому для него очень важна внешность женщины, которая может стать его избранницей. Его не привлекали слишком худые или, наоборот, полные. Внешность Таи была именно в его вкусе: как лицо, так и фигура.

Понравилось в ней и то, что маникюр и педикюр были пастельных тонов, ближе к натуральным. Одежда была недорогой, но со вкусом подобрана и оттеняла ее достоинства: большие серо-голубые глаза, цвет кожи, плавные изгибы фигуры и красивой формы длинные ноги.

Тая была решительная и уверенная в своих возможностях женщина, знающая себе цену несмотря на то, что жизнь отхлестала ее по обеим щекам.

Абсолютно неманерная, не строит из себя недотрогу, но своим поведением не позволяет появиться даже мысли о ее доступности и фривольности.

Герман вспомнил, как впервые увидел Таю, идя к ней с ее шляпой. Сработала годами отработанная реакция: по мере приближения к ней он оценивал, насколько она привлекательна и какой красотой наделила ее природа. Затем, подойдя совсем близко, он без стеснения рассматривал её грудь, бёдра, ягодицы, лицо, волосы.

Он смотрел на неё и представлял, как она выглядит обнаженной, хотя ее бикини мало что скрывало от его взгляда. Он мгновенно определил уровень ее здоровья по цвету кожи и выражению лица – и сразу же поймал себя на мысли, что эта женщина подходит ему. Не только внешне, но и по возрасту. Молодых свиристёлок он мог терпеть только в постели и короткое время.

После общения с Таей он оценил уровень ее интеллекта и образования, а также моральных принципов. Когда она рассказывала ему о своей нелегкой жизни, он был заворожен тембром ее голоса и манерой излагать свои мысли.

Сегодняшний вечерний и ночной разговоры, ее искреннее стремление узнать то, что составляет сущность его жизни, реакция на услышанное позволили ему понять, что эта женщина будет поддерживать его в делах и хранить верность ему.

И сейчас, думая о Тае, он вдруг осознал, что пытается убедиться в том, подходит она ему или нет. Конечно, он склонялся больше к тому, что подходит, но для чего: для флирта, секса, серьёзных отношений или для создания семьи?

Он уже проверил её по всем своим критериям. И что? Какой вывод из них он может сделать? Флирт и секс Герман отбросил сразу. Остались серьезные отношения и создание семьи. Что ж, впереди еще восемь дней. Достаточное количество времени, чтобы принять решение, а пока можно и поспать.

Посмотрев на часы, Герман удовлетворенно хмыкнул: четыре часа сна – это настоящая роскошь. С этой приятной мыслью он провалился в спокойный сон.

Проспал на час больше, так как Тая охраняла его сон, тихо сидя на балконе и читая книгу.

– Малышка, быстро ко мне! – скомандовал он, не скрывая веселья.

Тая заливисто засмеялась и прыгнула на свободную часть кровати, подогнув под себя колени. И тотчас ее поцелуи запорхали по его раскрытому телу, словно бабочки. С такими приятными ощущениями Герман никогда еще не просыпался.

Притянув ее к себе, он стал целовать ее свежее без макияжа лицо, шею, пока не добрался до груди, спрятавшейся под футболкой на бретельках. Не раздумывая, он дернул за одну из них.

Оторвавшаяся с одной стороны бретелька обиженно повисла, а футболка, которую его рука потянула вниз, оголила грудь с торчащим, будто розовая вишенка, соском.

Взяв его в рот, Герман стал посасывать сладкую плоть, закрыв от удовольствия глаза. Вторую бретельку постигла та же участь. Опустив футболку на талию девушки, он положил ее на спину и стал забавляться с ее обнаженными грудями.

– Какие они красивые! – простонал Герман, сжимая тугие, как крупные яблоки, груди. – Ты возбудила меня безмерно, колдунья. Теперь придется отвечать по полной программ. Приподними бедра.

Тая выполнила его просьбу, и он подложил под них подушку.

– А теперь обними меня ногами за талию, – сказал Герман, не скрывая дрожь нетерпения, пробегавшую по его телу.

Девушка закинула ему ноги на спину, раскрывшись перед ним. Бедра блестели от соков, которые исторгло из нее разгоревшееся желание. Герман резко вошел в неё, схватив зубами сосок. Тая вскрикнула от боли, которая тут же перешла в острое удовольствие, когда его язык стал нежно играть с ним.

Когда оба кончили и отходили от взявшего их в плен наслаждения, она услышала голос Германа:

– А вот теперь можно и позавтракать.

Тая рассмеялась.

– Сначала в душ. Только по отдельности, иначе на завтрак мы не попадем.

Глава 4

В зал, где проходил фуршетный завтрак, они пришли почти под закрытие. Благо, что на подносах осталось много разнообразной еды. Наполнив свои тарелки, сели за стол, не обращая внимания на недовольные выражения лиц обслуживающего персонала.

– По ним видно, что голодные, а тут нас принесла нелегкая, – сказал Герман, уплетая бутерброд с бужениной и листьями салата.

– За пятнадцать минут ожидания не умрут. Еды на подносах достаточно, чтобы объесться. Но, если честно, нам надо приходить вовремя, чтобы не видеть их кислых физиономий. Они ведь тоже люди.

Выпив кофе, они поблагодарили стоявшую у двери девушку, и, как только вышли из нее, услышали за спиной, как дверь с громким стуком закрылась.

Взявшись за руки, они дружно захохотали и отправились в свои номера, чтобы переодеться к пребыванию на пляже.

Через два часа, устав жариться на солнце, Герман предложил Тае:

– У меня появилась прекрасная идея. Давай после обеда возьмем в аренду парусную яхту и насладимся романтикой открытого моря, а еще полюбуемся на изумительную природу Кавказа.

– Но мы же… Извини, я забыла, что ты с любой техникой на «ты» и с парусной яхтой тоже. Я не ошиблась?

– Ты всё схватываешь на лету, малышка. Обещаю тебе незабываемую прогулку.

– Я согласна. А ты знаешь, где можно арендовать яхту?

– Сейчас не знаю, но как только войдем в отель, сразу же отвечу на твой вопрос. А сейчас давай искупаемся.

Подняв Таю с лежака, Герман взял ее на руки и вместе с ней вошел в море, прижимая к себе, как драгоценную ношу. Они весело дурачились, гоняясь друг за другом и пытаясь окунуть с головой под воду. Тае ни разу не удалось взять над ним верх, а сама она только тем и занималась, что выныривала из-под воды и фыркала, словно жеребенок, пытаясь избавиться от соленой воды в носу и во рту.

Когда они вернулись на свои лежаки, пожилая женщина, сидящая недалеко от них под зонтом, с добродушной улыбкой сказала:

– Повезло тебе, деточка, с таким мужем. Небось молодожены. Дай бог, чтобы он тебя до конца жизни носил на руках.

Тая открыла было уже рот, чтобы вывести женщину из заблуждения, сказав, что Герман ей вовсе не муж, но Герман сдавил ей руку, переключив внимание на себя, и глазами попросил, чтобы она молчала. Пока Тая соображала, как поступить, он, с неохотой оторвав от нее взгляд, обратился к соседке:

– Такой женщине грех позволять ходить по земле, поскольку она рождена, чтобы её носили на руках.

– Браво, молодой человек! Достойный ответ для любящего мужчины, – и женщина захлопала в ладоши.

Когда они шли в отель, Тая, шутливо шлепнув Германа по плечу, нарочито сердито сказала:

– Нехорошо врать, глядя в глаза пожилой женщине, искренне пожелавшей мне добра. Я до сих пор чувствую неловкость.

– Так я сказал правду, совершенно не покривив душой. Ты действительно изумительная женщина, достойная, чтобы мужчина холил и лелеял тебя.

От этих слов Тая вдруг смутилась и покраснела.

– И ты говоришь мне это после того, что я вчера рассказала тебе о себе?

– Я не ориентируюсь в своем мнении о тебе на прошлое. Для меня важно настоящее и собственное мнение о женщине, которая понравилась мне с первого взгляда. И с каждой минутой общения с тобой я убеждаюсь в том, что ты замечательный человек, интересная во всех смыслах женщина и… великолепная любовница. Ты мой сочинский подарок.

И хотя слова, сказанные Германом, могли польстить самолюбию любой женщины, Тая в глубине души огорчилась, уловив в них подтекст краткосрочного курортного романа. Но разве она могла обижаться? У них действительно курортный роман, навеянный черноморским солнцем, морем и аурой отдыха. И через восемь дней он для каждого из них останется всего лишь приятным воспоминанием.

Натянуто улыбнувшись, Тая поблагодарила Германа за комплимент, но от его внимания не ускользнуло ее истинное состояние.

– Я что – то сказал не то и не так? Обидел чем-то?

– Нет, конечно. Наверное, я просто перегрелась на солнце, вот и чувствую себя не очень.

Словом, Надо отдохнуть – и всё станет на свои места. А пока до обеда давай отдохнем. Ведь нам предстоит еще прогулка по морю.

Что -то в ее тоне сказало Герману, что девушке надо побыть одной. Проводив ее до номера, он пожелал ей приятного отдыха и направился к лифту.

– Ты не обиделся? – крикнула ему вдогонку Тая.

– Нет, малышка. Пойду узнаю у администратора, где можно арендовать парусную яхту, а ты постарайся хорошо отдохнуть. Через час я зайду за тобой, пообедаем и отправимся на морскую прогулку. Надень что-нибудь с рукавами, чтобы не сгореть под солнцем, но легкое. И шляпу не забудь. Целую тебя. После этих слов он вошел в лифт и стал спускаться вниз.

Тая вздохнула и, постояв еще немного, вошла в свой номер. Приняв душ, она легла на кровать, не сняв покрывала, и закрыла глаза. Думала, что сразу же уснет, но не тут-то было. Стали одолевать назойливые мысли о Германе. Обманывать себя не имело смысла: он ей очень понравился. Может, она даже в него влюблена, хотя меньше всего этого хотела. Ведь когда они разъедутся каждый в свой город, сердце будет тосковать, а душа страдать. Нужно ли ей это? Конечно, нет. Но ее никто об этом не спросил, когда злополучная шляпа упала к его ногам. Когда же он подошел к ней, было уже поздно: их притянуло друг к другу как магнитом. Уж очень как-то быстро они легли в постель, стали откровенничать и проводить каждую минуту вместе.

Тая попыталась разобраться, чем же Герман покорил ее. Быстрее всего своей уверенностью, решила она. И мужественностью. После ночного разговора с ним она убедилась, что он четко понимает, кто он есть, что хочет от жизни и каких целей стремится достичь. Он полностью хозяин своей жизни и не позволит никому влиять на ход ее событий. Такого мужчину в своей жизни она встретила впервые.

И хотя они еще многих тем не обсуждали, Тая почему-то была уверена в том, что у Германа стойкая и непоколебимая жизненная позиция, которая вызывала у нее большое уважение. С ним она чувствовала себя в полной безопасности и откуда-то знала, что на него можно всегда и во всем положиться.

Раньше она думала, что военные – люди ограниченные, поскольку живут в соответствии с приказами. А вот у Германа развитый интеллект, что для нее играло немаловажную роль. И дело вовсе не в том, что он имел высшее образование. Он привлекал тем, что интересный, но не заумный. Его ум, даже если не брать во внимание великолепное тренированное тело, во многом выигрывал на фоне сильных и накаченных брутальных мачо. Ведь он не только прекрасно говорил, но и свободно поддерживал любую тему, поэтому с ним ей было чрезвычайно интересно.

Чувство юмора тоже важный компонент его привлекательности. Герман ненавязчиво мог развеселить её и поднять настроение. Его раскованность и умение спокойно шутить подчеркивали в нем уверенную в себе личность, и это ей очень нравилось.

В нем много нерастраченного тепла и нежности несмотря на профессию, которую он для себя выбрал. А вчера вечером во время ее исповеди? Он не просто слушал ее, а понимал все сказанное ею без тени осуждения. Ну как тут не влюбиться в такого мужчину? Ведь он один такой на миллион. К тому же, еще и щедрый.

А какая от Германа исходит сексуальная энергия! От нее по ее телу пробегают мурашки.

Да сто там мурашки – подгибаются коленки, словно пластилиновые. Да и вообще он наполнен позитивной энергетикой. И то, что он страстно вовлечен в свое дело,

она прошедшей ночью тоже почувствовала на энергетическом уровне.

Словом, такой мужчина, как Герман, – мечта любой женщины. И вот он рядом с ней. Оказывает ей красноречивые знаки внимания, ухаживает, старается сделать приятное… И как долго эта сказка продлится? Ответ на это вопрос она не знала, но вдруг поняла, что будет рада ей оставшиеся восемь дней. Лучше прожить их, ни о чем не задумываясь и получив море удовольствия, чем жалеть потом всю жизнь, что испугалась влюбится с такого неотразимого мужчину, а потому отказалась от кратковременного счастья.

Что ж, пусть будет так, как спланировала судьба. Ведь не случайно же они встретились! Во всем этом есть какой-то тайный замысел, неведомый ей. Ну и пусть остается тайной. Она проживет оставшиеся дни, как в последний раз.

От принятого решения на душе стало легче, поднялось настроение и захотелось взмыть птицей в синее небо и там кружить, кружить, кружить, пока хватит сил.

Её мысли прервал стук в дверь. Тая поспешила ее открыть, накинув на себя коротенький шелковый халатик. С распущенными волосами она показалась Герману такой домашней, что он закружил ее вокруг себя.

– Отпусти меня, сумасшедший. У меня голова сильно кружится, – взмолилась Тая.

Герман бережно поставил ее, придерживая за плечи.

– А почему вы, миледи, до сих пор не одеты? У вас есть всего лишь десять минут на сборы. Начинаю отсчет. И, повернув девушку лицом к шкафу, легонько подтолкнул.

– Возьми в холодильнике сок и посмотри телевизор. Я быстро. Только не подглядывать.

Герман не стал включать телевизор, а, взяв банку колы, вышел на балкон. Услышав голос Таи, позвавший его, он вернулся в номер и застыл от восторга. Перед ним стояла прекрасная незнакомка в белом сарафане, по подолу которого были рассыпаны голубые васильки. На распущенных волосах – белая шляпа с голубой лентой, а на ногах – голубые босоножки на мягкой нескользящей подошве. В руках она держала голубую кружевную сумку, из которой свисала белая накидка из шифона.

– Передо мной фея? – поинтересовался он, не скрывая восхищения в глазах.

– Золушка, пришедшая на бал жизни с настоящим мужчиной. Но никуда убегать не буду, когда пробьет двенадцать часов ночи, разве что к принцу в постель.

– Ты настоящее чудо! – с нежностью произнес Герман, приблизившись к девушке. – Я умираю от желания поцеловать тебя.

– Так целуй быстрее, пока не умер, – улыбнулась Тая, подставляя губы.

Поцелуй был настолько страстным, что распалил в них нешуточное желание, но Герман оказался стойким: со стоном оторвавшись от девушки, он подтолкнул ее к дверям.

– Нам еще пообедать надо, так что держим курс на обеденный зал, – услышала она сзади себя.

Через час они уже были в яхт-клубе.

Прежде чем оплатить трехчасовую прогулку по Черному морю, для них составили оптимальный маршрут, исходя из их запросов, рассказали об особенностях яхтинга и технике безопасности. После всех формальностей Герман повел Таю к пришвартованной белоснежной яхте с именем олимпийской богини Афродиты.

– Сейчас ты идешь по трапику «на борт» – и сразу попадешь в кокпит яхты, – говорил он ей, идя сзади. – Находясь в кокпите ты увидишь, что яхта состоит из корпуса, который предназначен для размещения экипажа, а также предметов снабжения яхты, и вооружения, то есть парусов и всех устройств для их установки и управления ими.

– Теперь, – сказал Герман, – мы идем с тобой на носовую часть палубы, называемой баком, А кормовая часть называется ютом. Запоминаешь? Тая кивнула головой в знак согласия, хотя и не понимала, зачем ей это нужно.

– Боковые поверхности корпуса – это борта, а нижняя его поверхность – днище. Нижняя часть подпалубного пространства – трюм. Жилые помещения называются каютами.

Вот сейчас мы подошли к штурвалу. С его помощью мы будем управлять яхтой.

– Мы? – переспросила Тая, подумав, что ослышалась.

– Да. Именно мы. Сначала мы будем это делать вдвоем, а потом ты попробуешь управлять яхтой сама.

– Ни за что! – воскликнула девушка. – Я никогда на яхте не плавала, а не то, чтобы управляла.

– Всегда надо когда-то начинать делать что-то новое, – невозмутимо произнес Герман. – Вот перед тобой панель приборов и рукоятка управления оборотами и реверсом. Сейчас я заведу ключом мотор – и мы начнем свой выход в открытое море. Будем идти левым галсом, так как ветер дует в левый борт.

– А что такое галс? – поинтересовалась Тая, услышав незнакомый термин.

– Это положение яхты относительно ветра, когда угол ветра больше нуля.

– Мы будем идти по карте, ориентируясь на ветер? А как ты в открытом море поймешь, откуда дует ветер? По компасу?

– Да, карта нам пригодится, но можно спокойно обойтись без компаса. Ведь он может поломаться, не так ли?

– Тогда как же выйти из такого положения?

– По вкусу ветра.

– Ты шутишь?

– Отнюдь. По вкусу ветра можно определить его направление: горьковатая солёность – западный, вест; явная сухость, морского запаха меньше – северо-западный, норд-вест; влажный с солью – юго-западный, зюйд-вест и т. п.

А сейчас посмотри, где мы находимся. Берег уже стал тонкой полоской, а вокруг нас тонны воды, не имеющей видимых границ. Красота! Находясь под парусом на яхте, наслаждайся свежим ветром и плеском волн, отключись от ежедневной суеты и стресса, отдохни душой и телом, забудь о проблемах, оставшись наедине с природой в компании такого мужчины, как я.

На всякий случай накинь что-нибудь на плечи и руки, чтобы не сгорели. Под прохладным ветерком солнечные лучи не чувствуются, но спустя два часа кожа станет красной, как панцирь у сваренного рака. Если захочешь пить, бутылки с водой в моей сумке. Там же бутерброды и фрукты.

– Когда ты успел об этом побеспокоиться? Я даже не подумала, что все это может нам понадобиться.

– Привычка, выработанная годами. Думать обо всем заранее и предвидеть необходимое – это у меня уже в крови. По идее, на камбузе должен быть холодильник с напитками, но я не понадеялся на него. Тем более, что еды в нем наверняка не будет.

– Да, с тобой не пропадешь. Ты неожиданно надежный, как швейцарские часы, – сказала Тая, прижавшись к его спине. – А мне дашь порулить?

– Чуть позже, а ты пока блаженствуй. Мне твое сравнение понравилось, хотя прозвучало несколько необычно. Но, в принципе, соответствует истине. Спасибо!

Через время Тая услышала:

– Становись передо мной и возьми руками штурвал. Сейчас мы вдвоем будем управлять яхтой, а потом, когда ты почувствуешь взаимосвязь штурвала и движения судна, я отойду, и ты сама станешь управлять им.

– Но ты будешь рядом? – встревоженно спросила Тая.

– Не волнуйся. Я тебя не брошу на растерзание твоим страхам.

Тая взялась за штурвал. Минут десять стояла тишина, нарушаемая только шуршанием волн. Ее нарушил Герман своим вопросом:

– Тебе твоя работа нравится?

– Да. Я со времен школы обожала математику, видела в числах особую красоту. Вот ты когда-нибудь задумывался об удивительных свойствах простых чисел, которые делятся только на самих себя и на единицу.?

– Нет. Математика у меня шла на отлично, но любимым предметом не была.

– Эти числа исключительно полезны. Относительно большие простые числа – примерно от десяти в трёхсотой степени – используются в криптографии с открытых ключом, в хеш-таблицах, для генерации псевдослучайных чисел и т. д. Кроме огромной пользы для человеческой цивилизации, эти особенные числа поразительно красивы в написании.

У составных чисел всегда несколько делителей. Среди них выделяется особая группа чисел, которые можно назвать «суперсоставными» или «антипростыми», потому что у них особенно много делителей. Например, у числа 12 сразу шесть делителей: 1, 2, 3, 4, 6, 12.

Неудивительно, что именно число 12 используется в огромном количестве практических областей, начиная с религии: 12 богов в греческом пантеоне и столько же в пантеоне скандинавских богов, не считая

Одина, 12 учеников Христа, 12 ступеней колеса буддистской сансары, 12 имамов в исламе и т. д.

Двенадцатиричная система счисления – одна из самых удобных на практике, поэтому её используют в календаре, чтобы разделить год на 12 месяцев и 4 времени года, а также чтобы разделить день и ночь на 12 часов. Сутки составляют 2 круга часовой стрелки по кругу, разделённому на 12 отрезков; кстати, количество в 60 минут тоже выбрано неспроста – это ещё одно антипростое число с большим количеством делителей.

Или, например, возьмём число 5040. Это в каком-то смысле уникальное число, у которого 60 делителей, а это значит, что мы можем поделить его практически на что угодно.

5040 – идеальное число для урбанистики, политики, социологии и т. д. На это обратил внимание ещё афинский мыслитель Платон 2300 лет назад. В своём фундаментальном труде «Законы» Платон писал, что в идеальной аристократической республике должно быть 5040 граждан, потому что такое количество граждан можно разделить на любое количество равных групп до десяти, без исключения. Соответственно, в такой системе удобно планировать управленческую и представительскую иерархию.

А знаешь ты о том, что 14 марта отмечают Международный день числа пи?

– До настоящего момента не имел ни малейшего представления. Как я понял, математика для тебя всё.

– Да, ты прав. Еще Пифагор утверждал, что мир состоит из чисел: у каждой вещи есть свое число, и даже может быть не одно, потому что у элементов вещей тоже есть свои числа. Получается, что все в мире – это числа и отношения между числами, то есть пропорции.

Каждое число имеет свою историю. Поэтому математика для меня не сухая наука, а целый мир, стройный, закономерный и удивительно интересный.

– Что ж, теперь мне понятно, что ты воспринимаешь математику не так, как обычные люди. А почему ты не пошла в науку?

– Мечтала, хотела, готовилась, но жизнь расставила мои приоритеты по другим полочкам. Для того, чтобы учиться в аспирантуре, нужны были деньги и время, которых у меня не было, поэтому я закончила экономический вуз по специальности «бухгалтерский учет и аудит». Закончила его с красным дипломом благодаря аналитическому складу своего ума, способности к логическому мышлению, предельной аккуратности и вниманию к деталям.

Я аудитор – специалист-эксперт, который осуществляет проверку финансовой отчетности компании и налоговой документации, а также занимается консультациями, оценивая экономическую эффективность работы.

Почти три года я работала в аудиторских компаниях по найму, а потом открыла свою, взяв на работу толковых специалистов, часть которых – мои бывшие однокурсники. Пока моя компания невелика. В ней без меня работает семь человек и четыре внештатных специалиста, которых я привлекаю для работы в разных организациях по договору.

Но в моих трехлетних планах – расширить свою компанию до пятнадцати человек. И я смогу это сделать.

Да, смогу, так как благодаря высокому качеству работы уже имею определенный вес и авторитет в аудиторских кругах. Вот, пожалуй, и всё.

– Я сразу понял, что ты умна. Но что настолько, даже не предполагал. Моё тебе уважение.

– Да ладно. Не стоит преувеличивать мои способности. Я обычная среднестатистическая женщина.

– Скромность, конечно, украшает человека, но глупо прикрывать ею истинные способности и возможности. Не надо отодвигать себя в тень. Наоборот, нужно гордиться тем, чего ты достигла в свои годы в условиях самообеспечения. Я проникся к тебе еще большим уважением. Честно. Мне импонируют сильные и целеустремленные люди, как ты. Большая часть женщин на такое неспособны.

– Ну ты меня что-то уж совсем вознёс, хотя не скрою: слышать от тебя такую похвалу мне приятно. Очень. Кстати, а где мы находимся?

– Сейчас мы приблизимся к берегу и пройдем вдоль Сочи с востока на запад. Ты увидишь этот курортный город во всей красе. Не доходя до места стоянки, мы встретим с тобой закат, который поразит тебя красотой, а потом поужинаем чебуреками с сыром и заварными пирожными с кофе, ведь мне сегодняшним вечером придется исповедоваться в нашей беседке. Готова морально услышать историю моих ошибок?

– Готова. Но не думаю, что у тебя они настолько страшные, что перевесили мои.

– Не знаю, так как на весах их не взвешивал. Но мне удовольствия мало копаться в своем прошлом.

– Исповедаться друг перед другом – твоя идея, поэтому другого не дано, как обнажить свою душу.

На этом разговор на эту тему они закончили и стали любоваться панорамными видами города. Особенно поразил их Олимпийский Сочи, и они решили съездить туда не экскурсию.

Проводив закат солнца, они прибыли на стоянку, где сдали яхту после тщательного осмотра сотрудниками яхт-клуба.

После ужина отправились в беседку. В ней никого не было, и Тая восприняла это как хороший знак.

– Знак чего? – уточнил Герман.

– Не знаю. Чего-то хорошего.

– Но ничего хорошего ты в моей сегодняшней исповеди не услышишь.

– А я и не надеюсь на это. Пережитая душевная боль оставляет раны, а в них ничего не может быть хорошего. На своем опыте убедилась, что время лечит. Банально, но факт. Не бывает постоянно плохо. Нужно просто запастить терпением – и всё перетерпеть. Твои сердечные раны до сих пор открыты или уже зарубцевались?

– Зарубцевались.

– И это хорошо. Значит, рассказывать о причине их появления будет не сложно и не больно. Разве только горечь будет присутствовать во время воспоминаний. Впрочем, если не хочешь возвращаться в прошлое или тебе дискомфортно, можем отказаться от затеи исповедаться друг другу.

– Нет, я свои долги привык отдавать.

– Ты мне ничего не должен.

– Давай закроем тему. Мне самому нужно рассказать то, что хранится столько лет в моей душе и периодически очень давит на меня куском отколовшейся скалы.

– Ну, если ты хочешь…

– Тогда слушай. Я и Ксения познакомились, когда нам было всего по семь лет. Я с родителями из-за задержавшегося отпуска, поскольку они не смогли взять своевременно билеты на самолет, опоздал в школу на три дня. Уже шли занятия, когда завуч ввела меня в первый «Б» класс и представила моим одноклассникам. В учебном кабинете было свободным только одно место возле девочки с огромными белыми бантами над подвязанными косичками.

Меня посадили за стол рядом с ней. Она представилась Ксаной. Будучи очень активной и словоохотливой, девчушка на переменах рассказала мне всю свою недолгую жизнь, подчеркнув, что привыкла дружить с мальчиками.

Её огромные голубые глаза завораживали меня. Мне нравились ее пухлые губки, слегка курносый носик и светлые волосы, которые курчавились у нее на висках и шее. Когда Ксана отвечала у доски, я страшно переживал, поскольку она не проявляла усердия в учёбе, домашние задания выполняла кое-как, а по математике и вовсе всё списывала из моей тетрадки. Но для меня это было абсолютно неважно, хотя сам я учился почти на отлично. Только правописание мне никак не удавалось выполнить на «пять».

Закончилась учеба в начальных классах. Перейдя в пятый, не сговариваясь, сели за одну парту. Мы по-прежнему хорошо дружили. Уже в начале шестого класса я стал более смелым и, собравшись с духом, передал любимой девочке зашифрованную записку, в которой признался в своих чувствах.

К моему великому удивлению, Ксана ее расшифровала и в ответ призналась в своих чувствах ко мне. С шестого класса мы начали проводить время вместе – гуляли и ходили в кино, а в восьмом стали ходить друг другу в гости, продолжая сидеть в классе за одной партой. Никто из одноклассников не задирал и не дразнил нас «женихом и невестой», все относились к нашим отношениям с пониманием, даже учителя.

В пятнадцать лет мы окончательно решили, что поженимся, как только закончим школу. Я купил два медных обручальных кольца, и мы надели их на пальцы друг другу, поклявшись в любви до гроба. Даже видя на наших безымянных пальцах эти кольца, никто не смеялся над нами.

Взрослея, Ксана становилась очень красивой. Я мог часами смотреть на ее лицо, а она только смеялась, говоря мне, что смущаю ее.

Когда прозвучал последний звонок, мы поняли, что очень скоро наши мечты быть вместе сбудутся.

Экзамены за одиннадцатый класс я сдал на отлично, а Ксана в основном удовлетворительно. Меня это совершенно не беспокоило, так как я думал, что учиться в институте ей не нужно, поскольку готовился поступать в высшее военное училище, а жены военных в основном были домохозяйками.

Ксана обрадовалась, когда я сказал, что ей не обязательно поступать в ВУЗ. Она призналась мне, что страшно не любит учиться. Это так скучно, сказала она, уморительно сморщившись. Мы вместе посмеялись над сказанным ею.

После выпускного я стал готовиться к поступлению в училище. В этот период мы виделись не так часто, как нам хотелось. К этому времени мы несколько изменили свои планы, решив пожениться чуть позже.

Несмотря на то, что нас разделяло расстояние, мы умудрялись встречаться: чаще ко мне приезжала Ксана. Я отпрашивался у командира, и мы с ней целый день гуляли по городу.

Однажды она сказала мне, что сняла номер в гостинице – и так посмотрела на меня, что я покраснел от мысли, что она мне без слов предлагает. Я уже спал с девушками, а потому мне был понятен ее намек.

Мы стали любовниками, что еще больше сблизило нас. Я был влюблен, счастлив и полон надежд на будущее.

Когда я учился на последнем курсе, Ксана сказала мне, что беременна. Это в наши планы не входило, но выхода другого, чем пожениться, у нас не было. На зимние каникулы мы с ней расписались. К этому времени ее беременности должно уже было быть три месяца. Когда мы остались одни в нашу брачную ночь, я с трепетом и нетерпеливым ожиданием стал раздевать ее, любуясь ее идеальной фигуркой.

Подойдя к ней, я положил свою руку на её живот и сказал:

– Он у тебя совсем не увеличился. Даже не верится, что в нем растет наш ребенок, которого я уже люблю.

– А я сделала аборт, – спокойно сказал Ксана и, сев перед зеркалом, стала расчесывать щеткой волосы.

– Что ты сделала? – переспросил я, подумав, что неправильно понял ее.

– А-борт, – по слогам произнесла она, не глядя на меня.

– Зачем?! – возмутился я. – Это же наш ребенок!

– Не тебе же его носить. Представляешь, какой я стала бы толстой! Похожей на бочку. Мои ноги распухнули бы… А потом эти страшные схватки, постоянный рев ребенка и днем, и ночью, памперсы и прочее, что отнимало бы у меня массу времени. А я хочу пожить для себя, пока молода.

– Но ведь это был и мой ребенок! Почему не посоветовалась со мной! – возмутился я.

– Ты бы мне не позволил избавиться от него, – спокойно так произнесла жена и легла на постель, приглашая меня побыстрее заняться любовью.

На душе у меня было так мерзко. Даже появилось чувство сродни ненависти к ней. Чтобы не натворить бед, я выскочил из комнаты и гулял по улицам до самого утра. Когда возвратился, Ксана уже спала, не испытывая угрызения совести.

Утром она вела себя, как ни в чем не бывало. Мечтала о нашем свадебном путешествии в Грецию, которое должно начаться на следующий день.

В Греции Ксана вела себя раскованно и весело, таскала меня по экскурсиям – и вскоре я помирился с ней, простив то, что она сделала без моего ведома. Я списал ее поступок на молодость – и успокоился. Через время с ее подачи я уже стал думать, что нам действительно было еще рано заводить ребенка.

После окончания училища по моей просьбе меня направили в армейский спецназ. Нам выделили ведомственную однокомнатную квартиру. Когда мы ее осматривали, Ксана как бы между прочим сказала:

– Вот видишь, здесь даже негде было бы поставить детскую кроватку.

И я опять согласился с ней.

Мы купили мебель, оборудовали квартиру и стали жить обычной жизнью. Мне приходилось ездить в спецкомандировки, об опасности которых я Ксане ничего не говорил, чтобы ее не волновать.

Она оказалась никудышней хозяйкой. Квартиру убирать не любила, но еще больше – готовить. Показывая мне свои красивые руки с длинным маникюром, она всегда говорила:

– Ну разве такими руками можно чистить картошку и возиться с сырым мясом? На что они будут похожи!

И я опять соглашался с ней, жаря картошку и бифштексы сам. Зарплата у меня была неплохая, но ее постоянно не хватало из-за ее бесполезных трат.

Когда я говорил Ксане об этом, она надувала свои красивые губки и пускала слезу, укоряя меня в жадности. И я опять отступал. Вот так и складывались наши отношения до определенного момента, который перевернул мою семейную жизнь с ног на голову.

Однажды я раньше на два дня вернулся из командировки. Наш самолет прилетел ночью. Я взял такси и поспешил домой, предвкушая удовольствие от сюрприза, связанного с моим неожиданным возвращением.

Я открыл своим ключом дверь, снял обувь и, достав из рюкзака бутылку шампанского и конфеты, на носочках стал приближаться к кровати. В комнате было темно из-за зашторенных штор. Я тихо поставил бутылку и коробку на тумбочку, а сам присел на корточки возле кровати. Протянув руку, я хотел погладить грудь Ксаны, а коснулся чьей-то волосатой груди. Не поверив собственным ощущениям, я начал спускаться рукой вниз и нащупал мужские гениталии.

– Угомонись, ненасытная, – пробормотал кто-то мужским голосом во сне. – Дай хоть немного поспать.

И в эту секунду у меня в голове что-то щелкнуло. Я изо всей силы сжал хозяйство мужчины. Его вопль, наверное, разбудил весь дом. Он попытался вскочить, но я вырубил его ударом в солнечное сплетение.

Тут зажглась настольная лампа – и я встретился с испуганным взглядом жены. Она забилась в изголовье кровати, прикрыв одеялом голое тело и не скрывая ужаса на лице.

– Не бей меня, – закричала она. – Это не то, что ты думаешь.

– А что тогда? Объясни. Можешь познакомить меня со своим любовником, и мы станем дружить семьями. А если серьезно, скажи, где ты нашла такого труса, который закрылся с головой простыней и не собирается встать на защиту чести своей дамы?

Недолго думая, я сорвал с мужчины простынь – и застыл в недоумении: передо мной на моей постели с моей женой лежал мой друг Виктор. Я закрыл на мгновение глаза, подумав, что ошибся и этот мужчина просто похож на него.

Но когда открыл их – никакого сомнения уже не было. Я сел на стул и долго смотрел на перепуганных любовников, застывших на кровати.

Потом я встал и стал собирать вещи Ксаны в чемоданы, швыряя их, как попало.

– Что ты делаешь? – не выдержал первым Виктор.

– Собираю шмотки твоей любовницы, чтобы ты, уходя, захватил с собой не только её, но и шмотки, без которых она ничего собой не представляет.

– А на кой она мне нужна? У меня есть жена. Не приведу же я её в свою квартиру.

– Ничего. Будете жить втроем. Сейчас это практикуют, – сказал я, закрывая чемоданы.

– Ты с ума сошел! – завопила Ксана, по всей видимости, уже придя в себя. – Я твоя жена, и эта квартира такая же моя, как и твоя.

– А ты чего разлегся! – возмутилась она, спихнув Виктора с кровати.

Он упал на пол, потом вскочил и стал, торопясь, одеваться.

– Надеюсь, ты Алене ничего не скажешь? – заискивающе глядя мне в глаза, спросил он. – Ты же мой друг.

– Был им до того, как ты забрался в постель к моей жене.

– Так она сама к себе меня затащила, а я не устоял перед ее сексуальностью. И не один я. Их много здесь перебывало, пока ты бывал в отъездах.

– Заткнись, сволочь, – заорала Ксана, – и выметайся отсюда. Слизняк вонючий!

– Сама ты потаскуха! – выкрикнул ей в ответ Виктор и бегом помчался к двери.

– Одевайся! – приказал я Ксане.

– Зачем? Сейчас ночь. Иди в душ – и ложись спать.

– Одевайся, – повысив голос повторно, сказал я ей и подошел вплотную к кровати.

Наверное, вид у меня был тот еще! Она в страхе вскочила с кровати и стала натягивать на себя валявшиеся на полу джинсы и футболку.

– Кроссовки, – сдерживая рвущуюся из себя злость, прорычал я.

Ксана бросилась в коридор и вернулась уже в уличной обуви.

– А теперь бери оба чемодана и вали отсюда, – заорал я, уже не сдерживая свои эмоции.

– Куда? – заикаясь спросила Ксана, побелев, как мел.

– На все четыре стороны!

– Ты не можешь выгнать меня. Я твоя жена, к тому же беременная.

– От кого? – устало спросил я, чувствуя, что силы покидают меня.

– От тебя. От кого же еще?

– Тебе виднее, но в это отцовство меня не впутывай.

– Тебя выгонят из армии! – пригрозила она. – Я пройду все кабинеты, но не позволю, чтобы ты меня выгнал, как паршивую сучку.

– А ты и являешься ею. Так что ищи подходящую себе конуру и трахайся со всеми кобелями подряд. Мне уже по фиг.

Не желая больше никаких разговоров, я вынес на площадку чемоданы, а потом выпихнул туда же упирающуюся Ксану.

– И что потом? – тихо спросила Тая.

– Скандал, позор, десятки объяснительных, а потом развод, о котором до сих пор тошно вспоминать. Ксана изображала на нем жертву, которую муж постоянно избивал, не трогая лица и рук. Она меня представила таким монстром, что впору было изолировать от общества. Чуть службу не потерял, но на помощь пришли соседи, которые заявили, что никогда не слышали из нашей квартиры ни ссор, ни скандалов, ни криков Ксаны и ни разу не видели ее избитой. Участковая больница тоже подтвердила, что она к ним с побоями не обращалась. Но главное – бабушки, которые постоянно сидят на скамейке перед домом, коллективно заявили, что в мое отсутствие к Ксане приходили посторонние мужчины и оставались у нее на ночь.

Нас развели. Ксана уехала к родителям, а я перевелся в другое подразделение подальше от этих мест.

Глава 5

– Тяжело пережил этот скандал? – спросила Тая, взяв пальцы Германа в руку.

– Да. Ведь я любил ее с первого класса. Я прощал Ксане все, баловал ее и был уверен, что она испытывает такие же чувства ко мне. Оказалось, что я заблуждался. Во всем. Даже в дружбе. Всю эту ситуацию я воспринял как предательство, что усилило мои переживания. Никому не хочется осознавать себя лохом.

Да, я когда-то был наивным, глупым и смешным романтиком. Я любил и обожал свою жену. Я носил ее на руках и лез из кожи вон, чтобы сделать для нее все. А в итоге приехал, как в анекдоте, раньше времени с работы всего на день. И мои розовые очки вместе с тогдашней жизнью разлетелись на куски осколками внутрь. Я помню, как она нелепо и глупо оправдывалась, прикрывая нагое тело простыней. Как искренне врала мне в глаза, и на ее ангельском лице при всей этой откровенной лжи не дрогнуло ничего.

– Что ж, поверь мне, которой также нелегко пришлось в личной жизни, что за каждым пережитым испытанием – ступенька вверх. Чем больше их преодолеешь, тем выше поднимешься. По себе знаю. И как ты жил дальше? Избавился от чувств к жене?

– Бывшей. Избавился настолько, что не раз задумывался, за что я любил её и почему своевременно не увидел, насколько у нее гнилая душонка.

– Сколько лет прошло после вашего развода?

– Девять.

– И ты больше не захотел создавать семью?

– Я помню, как развелся и пил с приятелями. В течение пяти лет даже мысли не допускал о следующей женитьбе, так как с омерзением и содроганием вспоминал предыдущую. Счастье, что детей не осталось от этого узаконенного фарса. Благодаря Ксане, конечно. Я-то настаивал на ребенке, а она мне все твердила, что не готова стать матерью, что боится.

В какой-то момент я решил, что она права и что ей нужно время, чтобы морально повзрослеть.

– Так что в этом ты должен благодарить Ксану, иначе стал бы «воскресным папой». А учитывая твою службу, эти воскресенья были бы крайне редкими. Да и детям не гоже расти без отца. И кто знает, что она бы им о тебе рассказывала, – высказала вслух свои мысли Тая.

– Да, я тоже думал об этом.

– А как складывалась твоя личная жизнь после развода? Влюблялся в кого?

– Года три на женщин совсем смотреть не мог. Каждая из них казалась предательницей и лицемеркой. Вообще – то мое отношение к женщинам сильно изменилось. Тех, которые на ночь, в расчет не беру. Переспал – и чао.

В последние два года стал задумываться, что нет ничего хорошего в том, чтобы жить бобылём. Одиночество стало прилично напрягать, особенно когда возвращался из командировок в пустую квартиру с пылью на мебели и затхлым воздухом. Но главное – поговорить было не с кем, отдать кому-то накопившуюся нежность и поделиться любовью.

Уж так получалось, что ни одну женщину, с которой знакомился, я не видел в роли жены и матери своих детей. Нет, здесь дело не в излишней требовательности. Я сам не без недостатков, поэтому не искал идеальную. Если бы я полюбил её, то полюбил бы и её недостатки. Но любви ни к одной не испытывал. Интерес – да, влечение -тоже, но со временем они исчезали, и я оставался всё в той же отправной точке. Работал в основном мой разум, а сердце молчало. А без него как строить долгосрочные отношения? Второй раз наступать на одни и те же грабли не хотелось.

Хорошо, что все надежды и мечты не разбились до конца, несмотря ни на что. И снова захотелось той самой «настоящей» любви, той самой «настоящей» семьи, и ту самую «идеальную» любимую, родную и верную женщину.

Но она никак не встречалась, поскольку у меня был один серьезный «пунктик»: я не испытывал доверия ни к одной из встретившихся женщин. Как-будто бы и повода не было, но интуиция предостерегала – и я разрывал эти отношения. Вот такой я привередливый и излишне критично настроенный, милая.

Словом, сказки остались сказками, а реальная жизнь оказалась совсем не радостью и счастьем. Но другой у нас нет, приходиться жить такой жизнью, которой живем. И, в конце концов, виной всему мы сами, потому и жизнь она такая, какой мы ее делаем. Разочарована?

– Почему такой вопрос? – удивилась Тая. – С какой стати я должна разочаровываться? У нас с тобой временный курортный роман, а потому предъявлять претензии друг к другу глупо. Это быстрые и яркие отношения без обязательств. Ведь мы с тобой не преследуем цель построить долгосрочные отношения, не так ли?

Герман ничего не ответил, продолжая смотреть себе под ноги и слушая девушку. Через паузу, поняв, что ответа на свой вопрос не получит, она продолжила:

– Мы же без слов еще «на берегу» решили, я имею ввиду – каждый для себя, что наше общение – чисто временный вариант, поэтому уже в начале мы друг друга ни в чем не обнадеживали, а потому в конце ни я, ни ты не будем обижены. Финал наших отношений – приятные воспоминания. Романтическое настроение не должно противоречить здравому смыслу, согласен?

– Конечно, ты права, и мне трудно возразить что – либо на сказанное тобой, за исключением… Впрочем, это мои личные внутренние размышления.

– Знаешь, Гера, морской бриз и чувство свободы в отпуске может опьянить любого, поэтому немудрено, что даже самый рациональный человек захочет предаться мечтаниям и отпустить все на самотек.

– Ты имеешь ввиду меня?

– И себя тоже. Курортный роман, как показывает жизнь, – это страсть и сильная увлеченность, а не большое чистое чувство. Поэтому чаще всего подобные романы не выдерживают расстояния и отсутствия живого общения, поэтому расценивать эти отношения нужно как веселое приключение без серьезных последствий.

– В большинстве случаев это так. Но ведь есть и исключения, – не согласился Герман.

– Возможно, но я не знаю ни одного человека, курортный роман которого впоследствии перерос бы во что-то серьезное.

– А вдруг мы с тобой исключение? – спросил Герман, пристально глядя в глаза Таи.

– Ты шутишь, – засмеялась она. – Да, я в тебя слегка влюблена, ты во всем мне подходишь, но ведь это в условиях беззаботного отдыха. Но меньше, чем через восемь дней, мы попрощаемся. Даже если возьмем номера телефонов и адреса электронной почты, наше общение продлится какое-то время, а потом сойдет на нет из-за расстояния, которое постепенно сотрет из памяти дни, проведенные вместе в отпуске. В окружении других проблем мы отдалимся и в конце концов утратим интерес к друг другу.

– Слишком рационально и пессимистично, – сказал Герман. – Во всяком случае мне не хотелось бы, чтобы так закончились наши отношения.

– Нужно быть реалистами. Что хорошего в иллюзорных надеждах? Кроме боли и разочарования они ничего другого в себе не несут.

– Как сказать… Не нужно бежать впереди паровоза. У нас еще семь дней, чтобы сделать правильные выводы. А теперь, если у тебя нет ко мне вопросов, пойдем спать. Твое лицо несколько осунулось, когда ты встретила меня. Ты полноценно перестала отдыхать, и я чувствую свою вину в этом.

– Глупости, – отмахнулась Тая. – Я счастлива, что не тоскую в одиночестве, а полноценно провожу время с тобой. Наверное, ты мне послан богом…

– Которого нет, – закончил Герман ее мысль по-своему. Итак, где проводим эту ночь? У меня?

– Мне все равно, лишь бы быть с тобой, – тихо ответила девушка, выйдя из беседки и устремив свой взгляд на окутанное ночной темнотой море.

Взяв друг друга за талии, они медленно направились к отелю.

Оставшиеся дни Тая и Герман провели на пляже и в экскурсиях. В последнюю ночь после занятий любовью они лежали на кровати молча, думая каждый о своем.

– Я завтра улетаю, – с тоской в голосе произнес Герман.

– Я знаю, – Тая не смогла скрыть горечи в голосе.

– Поехали со мной…

– Куда? К родителям?

– Я хотел бы познакомить вас.

– Я не знаю, что тебе ответить, так как не ожидала подобного предложения. Слишком неожиданно.

– Я знаю, но…

– Что «но»?

– Я люблю тебя, малышка, – сказал Герман, целуя девушку в плечо.

Между ними воцарилось молчание.

– Ты уверен? – дрожащим от волнения голосом спросила Тая.

– Абсолютно. В себе и своих чувствах. А вот что ты можешь сказать о своих?

Девушка неожиданно заплакала, уткнувшись ему в предплечье.

– Я тебя чем-то обидел? – забеспокоился Герман, наклонившись над Таей.

– Нет. Это я от счастья.

– Я никогда не пойму женщин, – облегченно вздохнув, сказал он. – Как можно плакать от счастья? Нужно радоваться ему и наслаждаться им.

– Я и радуюсь, – сказала девушка, сморкаясь в салфетку.

– Плача?

– Да. Это слезы радости.

– Женская логика для меня всегда была тайной за семью печатями. Ну и что ты мне ответишь?

– Дурной пример заразителен – я тоже тебя полюбила. И я поеду с тобой. У меня еще есть две недели отпуска. Выпишусь из отеля и буду готова лететь с тобой. Вот только билета у меня нет.

– Это уже мой вопрос, который я решу по прибытию в аэропорт.

– Ты уверен? Сейчас же время отпусков, и все билеты раскупаются заранее.

– Любимая, пусть тебя это не волнует. Любая проблема решается, если приложить усилия.

– Тогда я с самого утра начинаю собираться.

После этих слов они обнялись и уснули.

Утро прошло в суматохе. Администратор была удивлена, что клиентка уезжает раньше времени, но задавать вопросов не стала. Не положено обслуживающему персоналу проявлять любопытство.

Сдав номер, Тая стала ждать, когда за ней придет Герман. На душе было беспокойно. А вдруг передумал? Но потом она отогнала неприятные мысли, понимая, что они спровоцированы прежним опытом.

Наконец открылась дверь, в которой появился Герман со своим чемоданом.

– Такси уже нас ждет. Где твои вещи?

Увидев стоящий слева большой чемодан, он легко поднял его незанятой рукой и, пропустив Таю вперед, вышел вслед за ней.

В аэропорту Герман оставил девушку в зале ожидания с вещами, а сам пошел к администратору. Его не было минут тридцать, и это время показалось Тае вечностью. Наконец она увидела его. Он шел улыбаясь, помахивая в руке билетом.

– Как тебе это удалось? – удивилась Тая.

– У меня свои приемы.

– Сколько нам осталось до регистрации?

– Более двух часов. Так что мы можем пойти в кафе и скоротать время там.

– С кофе и мороженым?

– Всё, что пожелает леди.

– А если в кафе не продают мороженое? – спросила Тая, лукаво улыбнувшись.

– Купим в другом месте.

– Ты не допускаешь существования безвыходной ситуации?

– Нет. Всегда можно найти решение проблемы. Для этого нужно проявить инициативу, сообразительность и желание ее решить.

Кафе было полупустым. Они облюбовали себе столик возле окна. Изучив меню, выбрали кофе, заварные пирожные и ванильное мороженое.