Смат бесплатное чтение

Наркотики – удел асоциальных и жалких.

Артем – стокилограммовый ребенок без друзей из Москвы, который только закончил школу. Кто же протянет ему руку во взрослую жизнь, если родителям на него плевать, а единственный, кто хочет знаться, – такой же брошенный всеми парень из параллельного класса, употребляющий наркотики.

Глава 1

Да на что вообще может рассчитывать человек вроде меня? Обыкновенный вчерашний школьник и ныне выпускник среднестатистической школы в Медведково. Человек без связей, нормальных друзей, друзей со связями, друзей друзей со связями и уж тем более подруг. Ни ума, ни «красивых глаз», еще и жир узурпировал тело и мозг. Прекарное использование моей физической оболочки демонами в тот момент было на своем пике. Вернее сказать, младшими из их собратьев, ведь им на смену пришли настоящие исчадия ада.

Помню, я ехал в такси и смотрел на свое темное отражение в зеркале, которое было едва-едва различимо. Даже этот молодой и мерзкий прыщавый водила смотрел на меня свысока и с каким-то ехидством. Шутка ли дело – я же такой юный, а вешу килограмм сто. Да и все бы ничего. Плевал я на отсутствие перспектив со своим троечным аттестатом, мне было срать на любые существующие престижные и элитные вузы, а также появляющуюся возможность полноценно стажироваться и работать в крупных компаниях. Всем было совершенно безразлично, что эту мелкую по возрастным показателям рыбешку неловко выбросили из аквариума в большой океан. Безразлично было и мне. Я не ощущал грядущей свободы и открывающихся возможностей, мне было просто фиолетово. Все было словно в тумане. Как водится, толчком к развитию, катализатором к изменениям и переменам становится нежданная любовь. Так случилось и у меня.

Тогда я ехал к своему другу из параллельного класса поиграть в футбол на приставке. Как только такси остановилось, мне повстречалась его прекрасная соседка Лиза. Она была в приподнятом духе, кинула мне «привет» и даже слегка приобняла через окно машины. Я сразу же нелепо возбудился, а она убежала и задорно хихикала. Расплатившись с таксистом, я вспомнил, что и познакомил нас с ней этот самый друг по прозвищу Рикки на нашем совместном выпускном вечере. В то время я терпеть не мог любые тусовки. Знаете, все эти ищущие на вечеринках «сокровища» в итоге и находят таких же «ищущих на вечеринках сокровища», не более. Настоящий клад никогда ничего не ждет и не рыщет вокруг и ни на кого не надеется, а непрерывно работает над самим собой.

Она была из класса Рикки, а я, как уже сказал, учился в параллельном. Девушка была просто самим совершенством на фоне всех остальных на том празднике, но лишь одна деталь ее слегка принизила, которую подметил только я. Лиза что-то неловко уронила или вроде того. Ах, нет, у нее была расстегнута сумочка… Точно уже не вспомню. Эта мелочь почему-то придала мне смелости, и я потом еще раз заговорил с ней. Вот так вот все странно у меня. Идеальный образ картинки совершенной леди в голове рухнул и стал вполне себе человеческим и уже доступным. Вежливо поулыбавшись, она по итогу убежала к парню по имени Кирилл, который, как мне потом рассказали, трахнул ее в этот вечер во все возможные отверстия. Ну, чего удивляться, кто даст-то такому жирному? Я это спокойно проглотил, а Лиза же в это время глотала у того кучерявого скейтера. Мой вечер было уже не спасти. Стало чертовски стыдно за свою ничтожность, и я ушел с выпускного один, так и не дождавшись традиционной встречи рассвета.

Прекратив рефлексировать и перебирать в памяти воспоминания о собственной никчемности, я поднялся по лестнице и позвонил в дверь. Мой друг открыл не сразу и вышел в одном белье и расстегнутом халате.

– Привет, тело, – закуривая синий Camel, медленно и пафосно произнес Рикки.

– Здорово, Рик, что еще за гейство? – несмело пытался отшутиться я и отвел взгляд.

– Заходи давай, – произнес он, заворачиваясь в халат.

Рикки медленно закрыл дверь, в квартире у него никого не было.

– Мои в Крым уехали отдыхать, так что мы здесь одни.

Я разулся и проследовал в его комнату, где стояли два компьютера, телик и приставка. Он ютился со своим младшим братом, которого, как видится, любили больше, так как ему перепали «моря» с родителями, а моему Рикки доверили священную миссию – следить за сохранностью апартаментов.

– Курить будешь? – спросил Рикки.

– Я же не курю, ты че? – неловко негодовал я.

– Да не, я про план.

– Что это? Типа наркотики какие-то?

– Епт, трава, – с сарказмом произнес он.

Мой Рикки очень хорошо общался с этой Лизой, и каждый раз она зажималась с ним при встрече, словно они были тайной парой любовников. Глядя на их очередные ужимки, я жутко завидовал. Мне хотелось во всем походить на моего друга, ведь, может быть, так мне удастся понравиться Лизе. Так что я согласился покурить.

Рикки весь вечер почти что не разговаривал, а лишь как-то нелепо улыбался. Глаза его покраснели. Я же не чувствовал ничего. В голове у меня крутились мысли: «И что же, теперь я наркоман? А вдруг нас сейчас поймают?» По прошествии получаса игры все тревоги улетучились, и к вечеру я спокойно ушел от Рикки. По приходе домой я убийственно накинулся на йогурты и кексики, свой обыкновенный тогда рацион. Родители ничего не заподозрили.

Это был первый тревожный звоночек. Сразу после этого дня в голове все начало резко меняться. Я почему-то надумал не поступать в обыкновенный университет, а подождать еще годик, позаниматься, получше подготовиться к ЕГЭ и, может быть, поступить в МГУ на экономический или «Вышку». Мне захотелось достичь чего-то действительно важного, а не сгнить в шкуре жалкого, упаси боже, торчка в каком-нибудь подъезде. По сути, я же мог пока устроиться на подработку, в свободное время заниматься подготовкой к экзаменам, саморазвитием.

Мои родители предоставили мне неординарную модель воспитания, концепция нравоучений которой умещалась в два простых слова: «Твоя жизнь». Так что ваш покорный слуга, по сути, был предоставлен самому себе. Предки были самыми обычными людьми. Да они и познакомились в очереди за бухлом. Вернее, мать стояла за алкашкой, а отец – за запивкой. Сто раз слышал эту идиотскую историю из их уст. Но я их все равно любил.

Затем я снова заехал к Рикки через неделю, и история повторилась. Он накурил меня каким-то диким сортом марихуаны, отчего мы задвинули идею играть в любимый футбик и просто катались по полу от ржача. Нас тогда рассмешило слово «арбуз». Просто мяч был на него похож. Второй раз я уже что-то почувствовал от этого процесса. Мы смеялись просто как ненормальные. Так начало продолжаться изо дня в день на протяжении недели. На удивление, я стал немножко терять в весе. На дворе было лето, впереди был год свободы, и я решил провести эти три месяца в максимальной релаксации на пару с новым увлечением. Успею еще с этими поступлениями.

Еще пару дней подобного образа жизни спустя мы возвращались с Рикки из местного клуба, который казался мне дико скучным. Еще и орать приходилось все время, чтобы что-то кому-то сказать. Мы встретили Лизу, которая со своей подругой зазвала нас пить пиво. Естественно, мы согласились. В ту ночь мы затащили их в пустую квартиру к Рикки, где он уединился с подругой Лизы, а я впервые остался с ней совсем наедине. Его родители почему-то решили продлить свой отпуск, ну а мы – свой.

– Ну что, вы тут дубасите днями, да? – лукаво спросила Лиза.

– Ну, типа того.

Она медленно гладила меня по рукам.

– У тебя такие красивые руки, такие вены, как веточки.

Лиза взяла мою руку и запустила ее себе под юбку. Она очень мило улыбалась. Я впервые ощутил, чем же девушки отличаются от нас, парней. Ее плоть была теплой и влажной. В моих штанах все набухло, она медленно поглаживала меня по ноге, а я ждал, чтобы она коснулась уже моего члена.

– Засунь пальчик, а лучше два, – томно и игриво произнесла Лиза.

Я принялся дрочить ей, отчего через несколько минут кончил сам. Мне стало дико неловко. Она посмеялась и убежала в родительскую комнату к Рикки, присоединившись к своей подруге. Я пошел в ванную, опустил водный, а затем, раздевшись, лег в холодную воду и смотрел в потолок, слушая крики от удовольствия этих троих. Мне было противно смотреть на голого и совершенно несексуального себя.

Прошло пару месяцев, лето подходило к концу, родители друга давно вернулись назад. Рикки перестал меня угощать и попросил за очередную накурку денег. Да и травы у него тоже не было. Дело было даже не в жадности. Я сказал, что деньги у меня есть, но где взять стаффа, я понятия не имел. Он отвел меня к парню, что жил через несколько домов от него. Все называли его Ёж. Квартира его была самым настоящим притоном. Обоев там совсем не было, только койка, пара странных рисунков на стене, символ анархии, а также значок в виде муравья группы The Prodigy. Компьютер и водный стояли прямо посреди комнаты.

– Как звать? – сурово спросил меня Ёж.

– Артем, – неловко произнес я.

– Ну, так что будешь? Пыль, герыч, фен, соль, спайсуху? ДОБ есть еще. Ореха немного.

– Димон, Димон. Ты что, не видишь, он же новичок совсем! – укоризненно и с улыбкой произнес Рикки. – Мы просто за трафчем.

Мне стало так стыдно, что Рикки представлял меня не пойми кем в глазах этого барыги.

– Придурок, я же просил не называть меня по имени! – бесился и раздражался Ёж.

– Прости, Ёж. Короче, Тёма тут за травкой.

– Так. Сейчас. Есть по пятьсот и по триста.

– По пятьсот, – выпалил я, пытаясь казаться знатоком дела и человеком при деньгах.

Ёж порылся в своем шкафчике у компьютера и бросил мне спичечный коробок.

– На, держи. А вот еще подарок.

Он протянул мне комочек из фольги.

– Что это? – спросил я.

– Фен, – улыбаясь, ответил Ёж.

– А какой эффект? Сильнее? – полюбопытствовал я.

– А ты попробуй! – бросил Рикки и ехидно переглянулся с Ежом.

Тогда-то я и начал медленно, но верно и плотно подсаживаться на амфетамин. Дилеры всегда именно так и поступают. Первый раз всегда бесплатно. Как выяснилось, Рикки был с ним в некой доле. Помнится, мой дебютный раз мы нанюхались с тем же Рикки, и он еще с огромным энтузиазмом рассказывал мне про некого Джона Холмса. Это был знаменитый порноактер, который утверждал, что занимался сексом с более чем четырнадцатью тысячами партнеров. Бедняга скончался от СПИДа, но клятвенно просил свою супругу, королеву анального секса Мисти Дон, чтобы она его кремировала. Джон боялся, что после смерти его достоинство отрежут и заспиртуют в банке, а затем отправят в какой-нибудь музей.

Мы откровенничали всю ночь, я рассказал, что почти что девственник, за исключением того раза с Лизой. Он небрежно назвал ее шлюхой, хоть и с мозгами, и посоветовал поскорее забыть. Так или иначе, оказалось, что наркотики – не такое уж дешевое удовольствие, и чтобы достать новую и новую дозу, мне приходилось ночами работать барменом в центре. Это было моим первым взрослым действием – работа. Рикки помог устроиться и здесь. Сам он был там завсегдатаем. Выпивал за счет заведения, меняя шмаль на бухло у местных барменов. Меня сразу полюбили посетители. Раздражало только начальство, которое вечно наезжало, что я забываю предлагать клиентам топпинги или сиропы. Плох тот бармен, что поднимает меньше хозяина, и я по этим меркам был действительно так себе. В общем, я начал зарабатывать по ночам, но чтобы не угасать при таком режиме, я снова и снова заряжался магическим порохом у Ежа.

Работал без трудовой книжки, но мне повезло – на бабло никогда не кидали. Спустя почти что полгода я похудел так, что меня уже никто не узнавал из бывших одноклассников, если мы встречались на районе. Некоторые просто подозрительно косились и проходили мимо. Родители не пугались, думая, что это просто ночная работа меня так изматывает. Я уже забыл о планах поступления, думал лишь о том, где же мне накосить больше бабок на наркотики и бухло. Странно, что приходилось каждый раз нанюхиваться, чтобы заработать на новую же дозу. Замкнутый круг. Мысли о Лизе, на удивление, все еще не отпускали. Пресловутая первая щенячья любовь.

Я забежал за очередной дорогой к Ежу по пути на работу. Знаете, как это бывает. Нельзя просто так зайти и купить наркотики, с барыгой каждый раз приходится играть в закадычных друзей.

– Чем маешься? – между делом спросил я.

– Да так, демонстрирую.

– В смысле?

– Что? Избавляюсь от своих монстров. Де-монстрирую, что непонятного, – почти по слогам произнес он.

– Ну, это слово немного другое значит… – растерялся я.

– Ай, заткнись. Что сегодня? Амфик? Гаш?

– Я за феном, сегодня снова в ночь.

– Ты до хуя нюхаешь, братан. Мне-то что, мне наоборот лучше, но мы же как-никак корефаны, – Ёж делал ударение на е. – Может, попробуешь кофе попить, ну или хотя бы не так часто ебошить.

– Забей, ты же знаешь, что у меня почти что не бывает отходосов.

– Смотри сам. Вот, есть этот варик за косарь.

Ёж развернул фольгу из-под жвачки Wrigley’s и показал мне содержимое. Белый порошок отдавал слегка розовым оттенком.

– Норм, – бросил я.

– Здесь будешь?

– Не, на работе.

– Ладно, как тебе там вообще? С чаем не обижают? Нормально все?

– Да так же, охуенно все, чай хороший, начальник только мозг ебет.

– Там нормальные пацаны, место хорошее. Рома там тоже работал.

Ночью, будучи уже у бара, я снюхал свой очередной грамм. «Амфетамин – это наркотик для бомжей», – постоянно повторял Рикки. Дешевая версия кокаина, хоть и лупил он гораздо сильнее. Фен держит почти что сутки, а кокс – час или два-три, в зависимости от сорта. Часов в пять утра после работы мне набрал Рикки и попросил к нему заехать, у него было покурить, да и вообще он часто вот так названивал просто пообщаться. Только это «простое общение» всегда сопровождалось совместной накуркой. Кстати, он никогда это не обозначал, просто звал в гости, но я всегда знал, что у Рикки в таком случае есть ганжа.

– О, братан, здорово!

Рикки уже был навеселе, родители его снова куда-то свалили вместе с братом. Это были январские новогодние праздники, и они уехали, по-моему, в Польшу. Моего друга снова оставили бдить за квартирой. В гостях у него была Лиза со своей подругой Наташей. Обе были накачаны водкой. К моему счастью, мы оказались с Лизой в одной комнате, а Рикки занимался ее новой подругой в спальне родичей.

– А ты изменился! – ласково бросила мне она. – Такой стройный стал, устаешь? Работаешь много?

– Ну, так, работы хватает.

– Спорт?

– Ага, бегаю.

Мы много болтали о всякой чуши, умудрились даже сыграть в приставку. Я дал ей выиграть меня в Mortal Kombat. Сам не заметив, как это вышло, наверное, сказалось то, что параллельно мы с ней хлестали водяру – я уже в реальной жизни стал в шутку бороться с Лизой на кровати брата Рикки. Мы играли и бесились, а потом получилось так, что она стала раком прямо перед моим лицом. Она грациозно потянулась, прогнула спину словно львица. Ее лосины плотно облегали идеально стройные ноги. Я со звериным ревом стянул их с нее вместе с бельем и уткнулся прямо в ее половые губы. Она начала стонать, а я принялся отлизывать ей. Она вопила, чтобы я продолжал. Я тогда думал лишь о том, чтобы полноценно ей засадить и уже наконец-то стать мужчиной. Но не тут-то было – водка перекрыла кровяной поток к моим гениталиям и к моему мозгу, видимо, тоже. Все, что мне оставалось, это продолжать ублажать ее языком и умолять про себя член заработать. В комнате тогда горел только ночник, и неожиданно свет озарил все пространство вокруг. Зашел Рикки с Наташей в обнимку, и увидели все воцарившееся великолепие.

– Хи-хи, о-у-у-у, – смеялась Наташа.

– Поздравляю, братан, – улыбнулся Рикки.

Рикки и Наташа вышли. Я отринул от пьяного тела Лизы. Она кричала, чтобы я не останавливался, но меня дико мутило. Амфетамин уже ослабил свое действие, а от водки дико вертолетило. Она начала гладить мою голову. Меня начинало тошнить все сильнее и сильнее. Лиза снова начала что-то рассказывать из своей жизни. Она поведала мне о своем молодом парне, как любит его, и какой он у нее мудак. Лиза заплакала. От этих откровений становилось только дурнее, и в итоге меня вырвало прямо в комнате, а она закричала и ушла к Рикки с Наташей. Спустя какое-то время я начал опять слышать ее стоны. Рикки снова ее ебет, только теперь с другой подругой. История повторялась.

– Боже, нет, опять, – шептал я, со слезами ползая по комнате.

Еще раз блеванув, я вырубился на кровати младшего брата.

Наступило утро, Рикки подошел ко мне в халате и белье, в зубах у него была сигарета.

– Я обычно не курю в своей квартире, но раз уж и так все засрано, и нужно будет убирать…

– Я все уберу, – сквозь сон и похмелье мямлил я.

– Тебе на работу нужно?

– Нет.

– Хорошо. Ты ей хоть засадил?

– Неа.

– Ебануться, просто отлизал? Да еще и Лизе. Ебать, – Рикки затянулся. – Я, если честно, без гандона в эту шмару никогда не лез.

– Она не шмара, – стонал и мямлил я.

– Ну да, как это… Девочка запуталась. Себя ищет. Уже который год.

– Ты ни хуя не понимаешь, у нее любовь несчастная, – защищал я Лизу.

– Это ты у нас несчастный, иди умойся, да давай уберемся.

Хорошенько отдраив квартиру, я немного ожил. К тому же самочувствие стало лучше благодаря свежевыжатому соку. Рикки всегда кидал апельсины в блендер вместе с кожурой, отчего эффект был словно от энергетика. По крайней мере, для меня это было так. Помню, как был благодарен другу за тот освежающий стаканчик. Я направился домой. Мимо проехал автомобиль, на котором красовалась надпись «Следственный комитет». Я не придал этому особого значения, да и на кармане у меня ничего с собой не было.

Наркотики стали обязательной частью моей жизни, работы. Я жил, строил свою реальность, но так и не смог понять одного момента. Так устроен мир вокруг, или же так просто был устроен я.

Наступила весна. Ёж тогда познакомил меня с Одноногим. У него было две ноги, но все называли его именно так. Произошло знакомство абсолютно случайно. Он был подельником по бизнесу Ежа и частенько тусовался в его квартире, играл в покер в интернете, курил. Одноногий отсидел в свое время двушку и набил этот портак там. В отличие от Ежа плотно висел на героине. Одноногий не любил нерусских, потому что они избивали его в армии, когда он был еще желторотым восемнадцатилетним юнцом. С тех пор он находил тысячи причин, чтобы докопаться до неугодных. Как будто русские над русскими там не издеваются, но поди объясни ему.

Помимо Одноногого, я изредка встречал у Ежа его лучшего друга, которого все называли Китаец. Так повелось, потому что когда он был под кайфом и смеялся, его глаза превращались в маленькие щелочки. Также к нему захаживал каратист по имени Рома. Сначала мне казалось, что он довольно эрудированный парень, да и взгляд у него был осмысленный, но при дальнейшем знакомстве я понял, что голову ему все-таки отбили. Слышал, что он вообще эпилептик. У него был второй дан, но на спорт ему по большому счету было насрать, хоть он и являлся счастливым обладателем звания «мастер».

В моменты, когда я захаживал за веществами, частенько порой даже от скуки, а не из вежливости, я оставался у Ежа и проводил свои трипы в компании его странных друзей, которые, несмотря на всю их примитивность, со временем даже стали мне симпатичны. Так вот, именно Одноногий впервые предложил мне продавать марихуану вместе с ним. Ему тогда привезли целый мешок из Тулы, и он толкал стаканами по цене одного коробка, потому что качество было не ахти. Одноногий предложил мне купить какое-то количество у него, а затем продавать уже коробочками другим людям.

У меня в баре курил практически весь персонал, и с цепочкой сбыта мне даже не приходилось бы заморачиваться.

– В нашем деле главное – маркетинг: трафареты с телефонами, на улице надо рисовать все вот это, – на скорую руку учил меня нанюханный героином Одноногий.

– Братан, погоди, погоди, – опешил я.

– Чего годить-то?

– Ну, я хочу просто стакан взять и все. Попробую его сначала продать.

– Думай сам. Это дело, сам понимаешь, какое. Тут просмотром «Лица со шрамом» не ограничишься.

Мне удалось купить у него этот злополучный стакан по цене даже чуть ниже одного коробка.

В ту ночь на работе начальник снова до меня докопался:

– Артем, почему посуды снова не хватает? Ты домой, что ли, рюмки таскаешь? Где остальной реквизит?

– Я не знаю, где они. Делать мне больше нечего, – чуть повысил тон я.

– А кто знает? Здесь ты за все отвечаешь, понимаешь? – переходил на крик начальник.

– Понимаю, – понурив голову, сказал я. – Может, уборщица опять разбила.

– Уборщица! Да это ты разбил! Таких, как ты, Тёмочка, я могу миллион найти, так что давай мне больше вилки с ложками не проебывать, ладно? На них же все здесь зиждется. Элементарная, у тебя же элементарная работа! Не справляешься, значит мы…

Тут меня неожиданно перекрыло, и орать уже начал я:

– Какие, блять, вилки и ложки? – взявшись ладонями за лицо, начал кричать я. – Что ты, блять, несешь? – я схватил бутылку Егермейстера и сделал глоток. – Знаешь что, иди на хуй! Кто-нибудь из этого миллиона точно будет лизать тебе очко!

Я замахнулся бутылкой в него, но вовремя понял, что амфетамин окончательно овладел моим поведением, и бить бутылки о головы работодателей – уже перегиб палки. Начальник нервно дернулся.

– Чертов нарик, пшел вон! Хуй тебе теперь, а не расчет.

– Иди на хуй, просто иди на хуй! – орал я и с грохотом поставил бутылку на стойку.

Обеими рукам вцепившись за горлышко, ссутулившись, я тяжело дышал и смотрел на него.

– Давай, подними на меня руку, тебе сразу пиздец, наркот! – защищался мой начальник.

Конечно же, я понимал, что он был прав. Выдохнув, отпустив руки от бутылки, я молча ушел из злополучного бара и больше никогда туда не возвращался. Денег, само собой, в этот раз не получил.

Одноногий в дальнейшем многому меня учил, можно сказать, он стал моим новым начальником. Немного от дел отвлекало только то, что в ту пору его на пару с Китайцем слишком беспокоило, что Ёж и каратист подсели на соль. Это была настоящая чума двадцать первого века. Она даровала употребившему ее ощущение бога на час, а потом хотелось еще и еще. Тот вред, что она оказывала на организм, был неописуем, хуже даже, чем фен. Синтетика рушила все: нервы, зубы, – о крепком здоровье можно было забыть. Но это было их делом. Да и вообще, кому бы еще беспокоиться – Одноногому, отсидевшему героинщику? У самого же дела были плохи тоже.

Глава 2

Первую коробку плана удалось продать Вадиму со старой работы по прозвищу Очкарик, который, казалось, был увереннее и бесстрашнее, чем я. Меня не отпускали опасения, что нас поймают. Этот парень вечно был на работе угандошенный, но также был безобидным и совершенно непалевным. Более того, он считал меня своим духовным ментором. В общем, мы встретились с ним на Третьяковской, и я как ни в чем не бывало передал ему наркотики, забрал свои первые бабки и спокойно отправился домой. Ощущения были странные. Я отбил себестоимость всего стакана с первой продажи и даже заработал чуть больше. Интересно, такому бы меня научили на экономическом в университетах?

Время шло, я потихоньку налаживал связи через ребят из старого бара. Очкарик, кстати, в итоге стал моим постоянным покупателем. Первый стакан же разлетелся буквально за неделю, и я взял у Одноногого еще один. На этот раз все разошлось всего за три дня.

– Молодчина, – хвалил меня Одноногий, когда мы снова сидели у Ежа. – Ну, прямо как Прототип!

– Прототип? Кто это? – удивленно спросил я.

Ёж и Одноногий переглянулись.

– Это, так сказать, глава всего наркокартеля, Пабло Эскобар московского разлива, – сказал Одноногий.

– Я впервые о нем слышу, – терялся я.

– За ним отечественные рэп-лейблы, фастфуды, пиццерии, всякие молодежные магазины одежды и даже политики, не говоря уже о всей полиции и тех, кто повыше. Колоритный мужик, – вклинился в разговор Ёж.

– Да, а главное, он решает, кому можно заниматься торговлей, а кому нельзя, – продолжил Одноногий и закурил джойнт.

– Получается, что мне можно? – нелепо бросил я, вызвав дикий гогот у мужиков.

– Братан, ты настолько мелкая сошка в этом бизнесе, что таких, как ты, даже не рассматривают. Пару стаканов продал, теперь думаешь, что король мафии? – с косяком в зубах, прищурившись, говорил Одноногий.

– Кстати, знаешь, какой самый стремный из его проектов? Говорят, что он держит какую-то мясоперерабатывающую фирму. Они типа выпускают сосиски свиные, полуфабрикаты, а на деле он пускает в расчет всех своих недоброжелателей, – делился сплетнями Ёж.

– Ебать, как в гангстерских фильмах, – охнул я.

– Пиздец, Ёж. В такую хуйню веришь, – смеялся Одноногий.

В дверь кто-то позвонил, но никто из присутствующих даже не рыпнулся.

– Ждешь кого-то? – спросил Одноногий.

– Каратист должен зайти.

Я поднялся и открыл дверь. В квартиру зашел Рома. Он всегда здоровался не привычным всем рукопожатием, а просто хлопком рука об руку.

– Здорова, ЗОЖ, – вальяжно кинул Одноногий. – Что нового?

– Как обычно, сэнсэй заебывает, пидор. Бля, он звонит. Алло, здравствуйте, сэнсей. Нет. Завтра буду, конечно. Да. Да, сэнсей, спасибо. Спасибо. Буду. До свидания.

– Ни хуя себе, – засмеялся Одноногий. – Вы всегда так базарите?

– У нас все строго там, – отвечал Рома.

– Прикольно, – вклинился я.

– Соль будешь? – спросил Ёж Рому.

– Да, давай. Тренировки эти заебали.

– Устаешь? – спросил я.

– Он тренер, он уже сам не тренируется, – сказал Ёж.

– И что? Значит, я не могу заебаться, Дим?

– Бля, сколько раз просил! – недовольно произнес Ёж.

– Ладно, ладно, Ёж. Ёж!

Никто не знал, почему Ёж настаивал никогда не называть его по имени. Были ли это методы конспирации или еще что-то, никому не было известно.

– Короче, прикиньте, тусил вчера с телкой, – занюхав, начал рассказывать Рома. – Так она сидит напротив меня и говорит: «Я так сильно люблю Францию, а вот, смотри, сувенир оттуда». Потом – ух, берет статуэтку Эйфелевой башни, надевает на нее гандон, задирает юбку, сдвигает вбок трусы и засовывает эту конструкцию прямо себе в пизду!

– Ебать, – удивился я. – У меня, кстати, сестра двоюродная во Франции живет.

– Неплохо, неплохо, ну, а дальше? – спросил Одноногий, еле волоча языком.

– Ну а дальше я эту башню на хуй выбросил и насадил француженку на свою.

Ёж улыбнулся. Все это время он как обычно играл в компьютер и как-то неохотно вклинивался в беседу, пока Одноногий не затронул острую тему. Ёж вообще частенько просто сидел и молча играл, пока все вокруг дискутировали, но не сегодня.

– Телки все за рубеж рвутся. Все им здесь не мило, – сказал Одноногий.

– А что здесь любить? – спросил я.

– Да ты охуел, Тём, Россия – самая лучшая страна на свете! – возмутился Одноногий.

– Бля. Чем лучшая? Лучшая страна по концентрату закомплексованных людей, самоутверждающихся за счет армии слабаков в их же кругу вращения? Людей, которые лижут им очко? – с негодованием начал задавать вопросы Ёж.

– Воу, воу! С чего это тебя понесло? – спросил Рома.

– А все от царя идет. Мы не ищем учителей, мы ищем тех, кто слабее нас. Испокон веков. О такой особенности ментальности же редко говорят, – ехидно пытался доказывать свою позицию Ёж.

– Хуйню несешь, долбоеб, – возмутился Одноногий. – Если бы не царь и наша ядерная мощь, нашу территорию уже бы давно в жопу выебали и заполнили ее монголами да пиндосами.

– Ну-ну, – ответил Ёж.

– Что ну-ну, еблан? Думаешь, у нас быдло стремное кругом? У них же у всех волыны. В Америке жить вообще опасно, представь, если бы у нас стволы разрешили? Каждая пьянка бы заканчивалась смертью.

– Ладно, мы же не на кухне, чтобы за политику пиздеть. Одноногий, я хотел у тебя твой оставшийся мешок забрать. Ром, ты же на тачке? – неожиданно для всех прохрипел я и разрядил обстановку новой неожиданной для всех темой.

– Ну да, – неловко ответил каратист. – Но я объюзанный.

– Поможешь мне дотащить? В смысле, везти сможешь?

– Попробую, хуле. Не впервой.

– Я с радостью, Тём. А предки твои что скажут? – спросил Одноногий.

– Да им похуй на меня.

– Ну, – Одноногий снова переглянулся с Ежом. Гнев и эскалация конфликта между ними сменились на легкое и ироничное молчаливое взаимопонимание. Все резко забыли про разногласия после моего вброса. – Братик, смотри, эти объемы уже посерьезнее стаканов.

– Да не парься, кто вздумает ко мне домой лезть?

– А ты, я смотрю, осмелел, – сказал Ёж. – Так тебя за этот год поменяло, пиздец просто, даже внешне. Таким жирным раньше был, стремным, ебнуться.

– Жирным? Ебать, так ты тот самый жирный пацанчик, что захаживал? Еба-а-а-ть, это ты? – удивлялся каратист.

– Пиздец, ты, – засмеялся Одноногий над каратистом. – Ладно, Тём, поехали тогда, да? Сейчас же заберешь, или еще посидим?

– Не, погнали, – с нетерпением произнес я. – Ром, готов?

– Я в ахуе, если честно. Ладно, че, по коням.

Мы съездили сначала домой к Одноногому, забрали мешок, я расплатился с ним и отвез товар к себе домой. Родителей, к счастью, не было, так что не пришлось выдумывать оправдания для их возможных подозрений. После того, как я забрал траву, тусоваться с мужиками мне больше не хотелось.

Я сидел дома и думал о Лизе. Где она сейчас? С кем? Головой я понимал, что она мне не подходит, но так сложно уходить от старых отражений твоей любви. Это некий абсолют текущего состояния развития, хоть ты порой и отказываешься это принимать на веру. Ты отрицаешь не отражение, а текущего себя, жалкого, далекого от идеального себя в твоей же фантазии. Это как с критиками, которые аморфными и абстрактными образами судят твои попытки приблизиться к совершенству. Сами же наверняка, в свою очередь, еще дальше от твоих же попыток в том числе. В голове легко представить идеал, а вот отразить его в искусстве или жизни куда сложнее. Если человек по-настоящему выше тебя, он никогда не скажет, что ты жалок, будь уверен. Он просто будет тебя не замечать. Люди платят, чтобы те, кто сильнее них, указали им на ошибки, а дежурные критиканы – просто злые собаки. Нужно иногда вспоминать, что, когда проходишь мимо животного, которое лает, при этом просто его игнорируя, – это вгоняет тварь в оцепенение и ступор.

Я стал настоящим торговцем травки, клиентов у меня было пока достаточно, стаффа тоже, хоть и не лучшего качества, но всем было наплевать. Ребята со старой работы были не настолько искушенными в этом вопросе. Многие из них до этого мне казались ну прямо святыми, но, как правило, самые больше грешники и оказываются приверженцами разного рода святынь. Так они тушат свою совесть.

Очкарик, можно сказать, стал моим первым постоянным сотрудником, который помогал распространять товар дальше, расширяя сеть сбыта среди игроков онлайновой игры, в которой он просиживал в свободное от работы в баре время. На то, чтобы продать мешок, у меня ушел месяц, и я заработал столько же денег, сколько заработал бы за месяц в баре.

Мы встретились с Одноногим на Багратионовской около его дома, и я делился с ним своими новыми свершениями.

– Блин, чувак, я, правда, очень удивлен – так быстро раскидать мешок, – Одноногий был явно шокирован. – Ну, если хочешь двигаться со мной дальше, я могу взять еще столько же, но нормального качества. Вот только цена будет в два раза выше, потянешь?

– Потяну, это же всего лишь инвестиция.

– Блять, ты мне нравишься, мальчик! Ты мне очень нравишься. Знаешь, что мне нравится в тебе больше всего? Ты скромный. Мне нравится, что ты никогда не пиздишь. Хотя, знаешь, жизнь становится очень скучной, если все вокруг перестают пиздеть.

– Как знать, братан. Смотри, мне понадобится еще и мешок той, тульской, плохого качества, сможешь достать?

– Могу, а смысл? Хочешь барахтаться в мелочи?

– Ну, буду на выбор торговать.

– Ладно, достану, – недоумевал Одноногий. – Не вопрос.

Никогда не пиздишь – как же. Спустя неделю я забрал у Одноногого два новых мешка: более качественного сорта и того же самого, плохого, и отвез домой. Родителям сказал, что это старая одежда друга, и что он собирается ее отнести в приют. Помню, как меня тогда мучила совесть за эту ложь, но она была как раз такой, чтобы предки потом не докопались и не стали ничего проверять. Разве можно было лгать в таких вещах?

В тот период я встретил лучшую подругу моей обожаемой Лизы, ее звали Лена. Знаете, нет ничего жестче, чем трахнуть самую близкую подружку бывшей, которая еще и блядь. Но не в случае с Лизой. Ей было наплевать, она не соответствовала никаким стереотипам. К тому же Лиза даже не была моей бывшей, так… Ах да, самое главное, забыл упомянуть, что я совсем бросил нюхать.

Но вернемся к моей девушке. Мы курили и отрывались с ней днями напролет, но я так и не рассказал ей, что приторговываю. Она стала моей первой женщиной.

Глава 3

Все еще шел две тысячи восемнадцатый год, Лена по полдня пропадала на учебе, а я, возомнив себя крутым гангстером, пытался проработать новую схему для реализации марихуаны. Очкарик исправно толкал в баре и в своей MMORPG, но этих каналов мне уже было недостаточно. Два мешка, что нарисовались у меня в квартире, вскоре были перемешаны между собой пятьдесят на пятьдесят. В итоге у меня получился двойной запас среднего стаффа. Вот только продавать я его собирался по цене дорогого, а не того, что привезли из Тулы. Раздался звонок мобильного. Это была Лена.

– Котеночек, приедешь? – ласково спросила Лена.

– Да, сколько у тебя пар еще?

– Одна, но я со второй половинки убегаю. Через час будешь?

– Конечно, пусь.

Я медленно натянул футболку и черные штаны. Обнаружил, что на коленке образовалась дырка. Похуй, по моде. Надев кожаную куртку, я отправился к автобусной остановке. Лена жила в паре кварталов от меня, все наши встречи проходили на ее квартире. Нет ничего страшнее женщины, которая живет одна, но это был мой райский уголок. Лена была всего на год меня старше, но родители охотно спонсировали ей съемное жилье ввиду очень непростого характера дочери.

Как и было оговорено, мы встретились ровно через час.

– Ебанутая мандавошка! – разбавила нашу молчаливую поездку в лифте Лена.

– Че? – покосился я.

– Да Кира, блять, эта пизда сегодня на французском опять меня наебала с тестами.

– Ха, только кореш недавно рассказывал про француженку.

– У этой тоже тип есть, каратист какой-то.

– Угар, мой тоже каратист, не Рома случайно?

– Блять, да, вроде Рома!

– Москва – одна кровать, хуле.

– Да. Вот только она же ему не дает. Он ей чуть ли не пальцы ног целует, та еще сука.

– В смысле не дает?

– В прямом. Они не трахаются. Она же, блять, из высшего общества. Этого каратиста она для фона с собой таскает. Слышала, что эта тварь вообще лесбуха.

– Дела, – удивился я, но не стал рассказывать версию Ромы, которую недавно поведал он нам.

– Скажу больше, она ловила его у себя в душе, когда он вовсю занимался онанизмом.

– Жесть, и это все она тебе рассказала?

– Ну, не мне, своим подругам. Но ты знаешь же, сказала одной – знает вся группа.

– Ладно, хуй с ними.

– Да блять, она меня наебала с тестом. Мне теперь не сдать этот ебучий французский, на хуй нам вообще он. Из-за одного предмета в пизду вылечу!

– А английский ты хорошо знаешь?

– В совершенстве, – гордо произнесла Лена и опустила глаза.

– Mes félicitations.

– Отон, знаток. Может, ты с тестом поможешь? Тёмик, слушай, – неожиданно и резко протянула Лена, ее как будто осенило. – А какая у тебя фамилия?

– Тёмик? Ебать. Тёмик… – пренебрежительно дразнил я, закатив глаза.

– Блин, ну Артем, серьезно? Какая?

– Чистый.

– Вау! Мне нравится. С такой фамилией только кокаином торговать.

Лена была очень близка к истине, от ее слов у меня даже пробежали мурашки по коже, и я на какое-то время замолчал. Ну надо же, а фамилия-то моя говорящая. Может быть, у меня на роду было написано торговать смертью?

Время медленно, но необратимо приближалось к августу, нужно было подавать документы в вуз, но я был совершенно не готов и решил подождать еще годик, да и вообще, если так пойдет, я просто куплю себе диплом.

– Так что мужик ее – дрочила, – продолжила Лена, открывая дверь квартиры. – О чем ты там думаешь?

– Господи, ты опять, давай закроем уже тему этих двоих.

– А ты знал, что помимо людей дрочат только обезьяны? Может быть, поэтому они эволюционировали?

– Ну да, а еще есть гипотеза, что от псилоцибиновых грибов. Стоп. Насчет дрочки, а как же собаки, что трахают ноги? Это не считается?

– Точняк, точняк, не думала даже. Стой, не заходи пока. Давай покурим.

– Я же не курю.

– Блять, ну. Постой со мной.

Она молча окидывала меня взглядом, пока курила. Такое ощущение, что Лена знала гораздо больше, чем я открывал ей в перерывах между нашей зверской еблей. Неожиданно она стала в шутку драться. Лена часто просто начинала меня дубасить и ржать при этом, как умалишенная. Большинство баб дерется – вы же все это знаете. Наверное, это их ответ на агрессию мужика в сексе.

Так или иначе, но после случки я сразу же поехал к Одноногому на Багратионовскую. Мысли о том, что нужно разрастаться в делах, не покидали меня даже во время секса. В голове продолжала играть песня ЛСП про малышку, которая любит дилера. Эта песня звучала во время нашей с Леной ебли.

По приезде я поздоровался с Одноногим и сразу перешел к делу:

– Слушай, травч – это одни бабки, а как фен варить? Или где достать задешево?

– Начинается. Понесло. У нас Ёж главный алхимик по этому делу, спроси у него.

– Бля.

– Ну а хули, спросил бы при встрече на его хате, чего тащился-то в такую даль?

– Я думал, ты по этой части тоже, вы же вместе двигаетесь.

– Сказать по чесноку, я фен вообще стараюсь избегать. Слишком большой грех на душу.

– Да ты ебнулся!

– Остынь, малец.

– Ладно, прости.

– Если хочешь знать, то даже не Ёж сейчас больше варит, а Китаец. Но он закрытый стал, пиздец, последнее время.

– Ну да, его не видно совсем стало.

– Паранойя – это тебе не шутки. Короче, братан, порадовать мне тебя нечем, ехай к Ежу. Хочешь торговать хреном – я тебе не помощник. Что с махоркой? Хочешь сказать, что только взял два мешка и уже продал?

– Я в процессе.

– Дай хоть знать тогда.

– Ясен хуй, думаю, это не последняя моя покупка.

– Бля, пацан. Ты слишком рано задираешь нос. Знал я таких, пройдет два месяца – и сядешь. Тут нельзя быть таким самоуверенным.

– Все будет нормально.

– Ты просто непуганый еще.

– Я же не фургонами шмаль из-за границы вожу.

– Да у тебя такие амбиции, что скоро начнешь.

– Что? Чего вот ты все боишься?

– Блять, ты до хуя дерзкий стал. Чего мне бояться, я уже труп живой, – Одноногий оперся на стену супермаркета, мимо которого мы проходили, и закурил.

– Нормально все будет, – бросил я.

– Да я не про то. С иглы, мать ее, одна дорога.

– Ты же это осознаешь! Есть море примеров, когда люди бросали, – пытался я разрядить меланхоличный настрой Одноногого.

– Я слишком хорошо знаю себя. Это уже неотделимая часть меня. Большая часть. Но это к делу не относится. Бля-я-я-ть, мусор.

– И че?

– Да у меня на кармане нормально так – я же думал, мы с тобой покурим за встречу, – Одноногий выбросил окурок.

– Чего ты так трясешься?

– Ты же знаешь, как я сел?

– Только из слухов.

– И что ты слышал?

– Типа тебе травч подбросили, и что ты теперь активно ищешь того самого мента, лицо которого не можешь забыть. Что это твой кошмар, ну, его ебальник.

– Это лицо, которое стоило мне двух лет жизни.

– Ну да, понимаю.

– Ладно, Тём. Езжай лучше домой, что-то у меня настроение совсем пропало.

– Покурим хоть?

– Покурим, только я потом сразу домой тоже, и ты давай, не в обиду.

Мы накурились, и я начал философствовать на тему – как определить, шлюха перед тобой или нет. Если ты входишь в суку легко, значит, у нее давно никого не было. Если кажется, узко, то она часто использует орган по назначению. Это заблуждение, что совать в блядей – это равносильно в ведро, все ровно наоборот.

Неспроста Очкарик считал меня своим духовным учителем – пофилософствовать и порассуждать я любил. Честно сказать, был потом такой моментик, что я какое-то время думал даже снова устроиться и на нормальную работу. Да и, может быть, клиентуры бы поприбавилось. Всем кадровикам говорил, что мое хобби – музыка, ее написание, а ведь так оно и было, и мне сразу отказывали. Когда работодатель говорит «нет» тебе на собеседовании из-за увлечения искусством, это лишь вежливый способ тебя послать. Просто ты не понравился. Иди рисуй или, как в моем случае, «ты станешь великим музыкантом»! Наша работа просто не для тебя, и тому подобное. Булщит, конечно, у каждого есть хобби, но лишь единицы этим зарабатывают. Те, кто больше остальных этого хотели. В общем, с нормальной работой ничего не получалось, хедхантеры всегда находили причины для отказов, и я откисал в замечательном месте под названием дом в перерывах с квартирой Леночки.

Дом, разные организации, да и вообще любые строения – это своего рода микромиры, войдя в которые, ты уже играешь по их правилам и пребываешь в этой атмосфере. Вышел на улицу – и уже открытая вселенная.

Пока шел, зацепился головой о ветку березы. Знаете, я где-то слышал, что если человек долго не будет видеть деревья, то он сойдет с ума. Так что даже в космическом пространстве и на другой планете первым делом нужно будет исполнить второй из трех заветов мужчины.

– Черт, а нормально так накурило, – подытожил я в своей голове, возвращаясь домой от Одноногого. – Столько мыслей.

Глава 4

Китаец как-то задвинул прикольную телегу о том, что наркотики, конечно же, вредны, любые, но о них всегда круто и весело просто говорить. Кто-то съездил в Сочи летом и остался доволен до конца жизни памятью об этом событии, а кто-то незатейливо оттянулся на квартире в компании с растением. Это одно коллективное смешное воспоминание. У каждого, естественно, свое.

Первый месяц осени напомнил мне о том, что свои намерения поступить я так и не реализовал успешно, зато были проданы оба мешка. За ними еще два таких же. По сути, сетку клиентов выстроил Очкарик, я лишь доставал траву для него. Сыграло на руку то, что он был слишком очарован мной как человеком. Так странно, ведь он был вполне нормальной ориентации, девушек привлекал симпатичных. Действительно, необычная у нас была связь.

С Рикки мы почти что не общались до этой поры. Он очень сильно обиделся на мой психоз в баре. В какой-то момент даже совсем не разговаривали, но время стерло и это разногласие. В заведении были его друзья, включая проклятого шизанутого начальника. Меня и взяли как раз с подачи Рикки, а я подпортил, получается, репутацию уже ему. Он считал, что я просто кусаю руку, которая меня кормит.

Идеи расширения торговли меня не отпускали. Как бы ни стремно было пытаться начинать работать с Ежом, но выхода другого не было. Амфетамин приносил бы мне в три раза больше прибыли по той же клиентской базе, да и план можно было бы продолжать брать у Одноногого. Жалко, что он не занимался феном, мне было приятно работать с этим доходягой.

В общем, после отсутствия какой-либо связи на протяжении всего лета я заехал к Ежу и с удивлением обнаружил в его квартире ремонт и новых жителей.

– Вы к Диме? – спрашивала приятного вида женщина.

– Да, а кто вы, простите? – удивился я.

– Я мама его, а Дима переехал. Вот.

– Очень приятно, Артем, а адреса он не оставил?

– Нет, сказал, что все, кто нужны, были в курсе.

Я попрощался и покинул квартиру бывшего соседа Рикки. Мобильного номера Ежа у меня тоже не было. Наш контакт был довольно странным по современным меркам, то есть я мог просто завалиться в любое время и всегда почему-то встретить его дома. Оставалось только одно – наведаться к Рикки и все выяснить. Отправившись к нему, я встретил Лизу, которая сделала вид, что звонит по телефону и пробежала мимо. И почему я все время ее встречаю, когда приезжаю к Рикки, уму непостижимо. К тому времени я уже чуть подостыл к ней, да и Лена заняла почти все пространство сердца.

Рикки вышел ко мне в подъезд покурить.

– Будешь? – протянул он мне сигарету.

– Я не курю, – ответил я строго.

Мы начали обсуждать переезд общего друга.

– Блять. Ну, так Ёж съехал, да, он теперь с братом живет в полуобщаге какой-то.

– А чего съехал, палево?

– Да нет, все хорошо. Просто съехал. Вдвоем теперь живут, а квартиру он родителям подарил.

– У Ежа есть брат?

– Да, кореш Китайца тоже.

– Короче, Андрюх, мне нужно с Ежом увидеться просто пиздец как.

– Я уже думал, ты забыл, как меня зовут. Одноногий рассказывал про твои планы. Доиграешься, дурачок, – пафосно вещал Рикки.

– Шмаль неприбыльная. Хотя я сейчас поднимаю, как поднимал в баре. Плюс-минус, – скромно произнес я.

Почему-то в присутствии Рикки мне всегда было как-то неловко. Он обладал некой доминирующей позицией, наверное, потому что лицезрел мои перемены с самого начала.

– Рик, я уже все решил.

– Решил он… – Рикки смачно выдохнул.

– Так что покажешь, где он сейчас живет?

Рикки загадочно улыбнулся, отошел позвонить на несколько этажей выше по лестничной площадке подъезда, так, чтобы я не слышал их разговора.

– Ёж будет рад тебя видеть, – спустившись, произнес Рикки.

Мы отправились на новое место обитания Ежа. Это был район около метро «Чертановская». Его комнатка была маленькой и серой, как он сам. Как всегда с улыбкой, хозяин норы бодро встречал нас своей коронной фразой: «Курить будете?» У него дома был его брат и Китаец.

– Столицы разрушили столько судеб. На хуя срываться в Москву или Питер, пока города сами тебя не пригласят? – с лицом знатока рассуждал Китаец.

– А как понять, что они тебя приглашают? – спросил брат Ежа, Сергей.

– Ты точно поймешь, когда это произойдет. Нелепые попытки покорить мегаполисы в юности ломают судьбы на-всег-да. И твою сломают, – отечески произнес Китаец.

– Во бля, – реагировал Сергей.

– А ты не из Москвы? – вклинился в разговор я.

– Он из Тулы, – ответил за брата Ёж.

– А как так вышло?

– Мы сводные, – ответил Сергей.

– Не сводные, а единокровные, еблан, – с укором произнес Ёж. – У нас только батя общий.

– Не похуй? – огрызнулся Сергей.

– Аккуратнее с ним, – презентовал всем брата Ёж. – Он тот еще убийца. Причем я не шучу.

Мне стало жутко от таких знакомств.

– Не ссы, дрищ, – обратился ко мне Сергей, заметив мою тревогу и ударив легонько локтем.

– Увидел бы ты его год назад, – в голос засмеялся Рикки. – Для него это комплимент теперь.

– Че, жирный был? – спросил Сергей.

– Жирный, – улыбнулся Ёж. – Ну, так что, Тём, как дела? Как бизнес?

– Этот тоже барыжит? Вы все тут, что ли, охуевшие? – удивлялся Сергей.

– Помолчи, братан, – продолжал добродушно Ёж. – Ну, так что, Тём?

– Все заебись. Я как раз к тебе по делу.

– И что за дело?

Китаец опускал уже второй водный при мне, курил только он, Рикки и Сергей, я решил в тот вечер воздержаться. Кстати, девайс перекочевал из старой квартиры.

– Я хочу фен тоже продавать. Хотел, чтобы ты меня варить научил.

– Это сразу на хуй. Пиздец, бля. Варить я тебе не дам, да и никто не даст.

– Почему? – удивился и сразу расстроился я.

– Это дело контролируют менты и старшие товарищи. Продавать – можешь продавать через меня, а варить – хуй.

– Ясно. Хоть скидос будешь какой давать?

– Минимальный, братан, – спокойно произнес Ёж.

– И выскочка же ты, Артем, – вклинился Китаец. – Не живется тебе спокойно, да? Работал бы в баре у друзей Андрея. Да, Рик? Согласен же?

– Мы эту тему уже замяли, – монотонно произнес Рикки.

– Замяли, а зря. Вижу, что ты лезешь, куда тебе не следует, пацан, – продолжил Китаец. – Ты школу хоть закончил?

– Да, – сухо ответил я.

– Вот и иди учись дальше, не место тебе среди нас. Развлекся, телку нашел, что тебе еще нужно? Хочешь, чтобы ебнули тебя через год или сесть? Мать с отцом будут плакать.

– Им поебать, – защищался я.

– А тебе не поебать? Такой молодой, я же добра тебе желаю, пойми.

– Я хочу торговать амфетамином, – твердо стоял я на своем.

– Бля, ну смотри сам, – Китаец бросил дискутировать и откинулся в кресле.

– Смелый мальчишка, – кинул Сергей.

Рикки с Ежом ухмылялись и переглядывались.

– Пацаны, эта хата какая-то живая, ей богу, – сказал Сергей. – Вчера ночью встал попить водички, так она меня избила!

Все вокруг засмеялись.

– Серьезно, каждый угол задел. А еще звуки вечно какие-то непонятные сверху. Это ебучий барабашка. Отвечаю.

– Хуяшка. Дом панельный каменный, это проблема многих. Типа шары кто-то сверху катает для боулинга, бисер рассыпает, гвозди забивает. Вот поэтому и нужно свой дом мутить в идеале, – сказал Ёж.

– Вечно ты все объяснить пытаешься, а вдруг и правда, полтергейст, – перебил Сережа.

– Бля, чуваки, ваша семейная драма очень занимательная, но давайте покурим без хуйни всякой, вон, человек с серьезным делом пришел, вообще, – вмешался Китаец.

– Да. И что в итоге, дашь мне под релиз какую-то часть? – спросил я.

– Сколько ты хочешь взять для начала? – серьезно спросил Ёж.

– Думаю, грамм пятьдесят.

Все вокруг заохали и начали переглядываться уже без улыбок.

– Двадцать пять тысяч рублей для тебя, – спокойно ответил Ёж. – Можешь на карту кинуть, сумма небольшая все равно.

Я достал смартфон и отправил деньги Диме. Его номер телефона не был привязан к карте, да я его и не знал. Раздался звук моего мобильного, оповещающий об SMS от банка. Я показал ее Ежу.

– Все ништяк, – сказал Ёж и полез за какой-то коробкой. Он бросил мне прозрачный пакет с порошком. – Удачи.

Мы с Рикки вызвали такси и поехали сначала к его дому, а затем я поехал к себе домой один. Таксист рассказал мне курьез про депутата, который подарил своей женщине иномарку и забил ей номера с буквами РОТ. Та даже и не заметила.

Спрятав товар, я спокойно лег спать. Наутро я планировал встречу с Очкариком, но по выходу из подъезда меня скрутили и бросили в какую-то отечественную тачку. Совершенно не разбираюсь в машинах. Не могу отличить девятку от шестерки, да и это было в данной ситуации не так важно. Меня везли куда-то за город, предварительно нацепив кляп и черную шапку поверх на голову. Отчетливо помню, как в этой маске чесалось лицо. Когда с меня сняли головной убор, я уже был в глухом лесу или парке, не совсем ясно, вместе с Китайцем, Серегой и еще двумя какими-то лбами.

Я с ужасом смотрел на Китайца, расхаживающего с ножом среди деревьев. Рядом ходил лишенный всяких эмоций Сергей. Еще вчера он казался куда веселее.

– Ты че вздумал, щенок? Хреном барыжить? Охуел, блять, пидрила? Ты, блять, головой думал своей? Я, может, даже не по своей воле сейчас тебя захуярю.

– Дай я! – вырвался Серега.

– Да, пожалуйста! – развел руками Китаец и отдал холодное оружие.

Сергей пырнул меня ножом в правый бок и распорол мне брюхо. От безумной боли я сразу же вырубился.

Всего один век назад искусство было чем-то элитарным, закрытым, а его деятели считались небожителями. Сейчас все ежедневно следят за деталями жизни звезд и могут достучаться до знаменитости одним сообщением. Эта близость еще сильнее порождает чувство собственной никчемности и ущербности. Вот он, вроде бы рядом, но все же он там, а я здесь. Хожу в офис или занимаюсь рутиной изо дня в день в бесконечном колесе. Да и пробиться, казалось бы, стало проще. Существует же куча инструментов и сервисов. Вот только к желаемой славе ведет совсем другое. Уровень этого желания должен свести тебя с ума, стать тем, с чем ты засыпаешь и просыпаешься. Я всего лишь грезил стать настоящим гангстером, как в кино у Гая Ричи или Тарантино. Мне не хотелось работать, как все, а если и работать, то только для расширения клиентской базы для сбыта товара. Но жизнь – не полнометражный фильм, а моя так и вообще, как оказалось, стоила двадцать пять кусков.

Один из людей Китайца сжалился и незаметно от братвы вызвал скорую помощь прямо на место попытки моего убийства, после того как они отчалили, и меня откачали. Две недели я наслаждался яблоками от Лены и фирменным апельсиновым соком от Рикки. Шрам на полбрюха был как напоминание о том, чтобы я не лез не в свои игры. Но они все равно казались мне моими. Я думал, что терять все равно нечего. Моя жизнь была пуста и бессмысленна.

– Друг, надо оно тебе? – болтал Андрей со мной в палате.

– Китаец, Серый… Поверить не могу, что они могли так со мной поступить.

– Думаешь, они не Петрушки? Им в жопу также залезли рукой. Я слышал от мужиков, как отреагировали старшие товарищи на тебя. Ебнуть и все, без выяснений каких-либо. Все уже знают про твои дела с махоркой, не трогали, потому что особо не мешал. Но здесь не любят выскочек, к тому же неаккуратных. На хуя ты при Китайце про все это говорил? Да и вообще всем. Одноногому – он же тот еще подлиза. Китаец – вообще очень опасный человек, и ему крайне выгодно было тебя сдать наверх.

– Так он меня сдал.

– Китаец сам всегда в шаге от того, чтобы его ебнули. Ладно, слушай, у меня тут камушек в ботинке.

– Вытряхни.

– Я про гашиш, балбес. Покурим?

– Не хочется что-то, – мямлил я.

– Да давай. Ленка как, сильно испугалась?

– Похуй этой Ленке, делает вид, конечно, что не так. Сказал ей, что просто бухой махач.

– Я тоже теперь в отношениях. Нашел одну принцессу.

– Как зовут?

– Алина, модель. С ней вообще легко было, по стандартной схеме. Бар, клуб, домой привел, включил «Кислород», через час у нее в трусах.

– Охуенный фильм.

– Проводник к пизде – я его так называю, – Рикки засмеялся.

– Ха-ха-ха! Это точно. Спасибо, Андрюх, настроение поднял прямо.

– Поправляйся давай. Я пока узнаю, долго ли ты еще сможешь свет белый видеть и что дальше нам делать.

– Да уж, беру свои слова назад. Мне что теперь, бронежилет покупать?

– Бронежилет для телок, его даже телка и изобрела. У тебя деньги есть лишние?

– Достаточно, нужно от родителей съезжать. Им я не стал говорить, что уволился, сказал лишь, что нашел заведение, где платят в разы больше. Посетители-толстосумы, в этом стиле. Поможешь мне хату снять?

– Не вопрос. С языка снял. Это нужно срочно сделать, близких опасности подвергать не стоит. Нужно вопрос с тобой решить оперативно. Как нам в перспективе быть вообще.

– С Ленкой съедемся. Можешь даже двушку посмотреть, все равно она тоже снимает. Будем напополам платить.

– Ты уверен, что она тебе вообще нужна?

– Знаешь, я как-то раз был в жопу накуренный, а она нет. Мы просто с ней гуляли по Камергерскому переулку. И именно под кайфом, когда я один был накуренный, а она нет, представляешь, я ее, наконец, разглядел. Какой она чудесный, милый, жизнерадостный и остроумный человек.

Засим Рикки ушел, скривив лицо, никак это не прокомментировав, а у меня возникло ощущение, как бы сказать, эффекта Манделы. Как будто все произошедшее было не со мной, что это не мои, чужие и ложные воспоминания.

Глава 5

Меня выписали аккурат к началу октября. Какое-то время ушло на хлопоты с переездом, Лена охотно поддержала идею съехаться вместе. Первая встреча с Ежом после инцидента с покушением была крайне напряженной. Его лицо редко было лишено улыбки, но это был как раз такой день.

– Знаешь, просто тупое клише, мне казалось, что такое только в отечественных сериалах происходит. А тут наш Китаец на окраине и с ножом. Он что, не мог меня прямо перед домом подрезать? – говорил я. – Зачем нужен был весь этот цирк?

– А он и не хотел тебя валить. Это Серому похуй – свои, чужие. Китаец в ту ночь ко мне пришел и хуярил шмаль, не проронив ни слова. Если бы Серый не взял в свои руки инициативу, Китаец бы потом долго отходил от такого. Он очень сострадательный мужик в душе, – ответил Ёж. – Но это между нами.

– Почему все так ебано, Дим? – я обратился к Ежу по имени, и он, на удивление, совершенно не взбесился от этого вопреки его обычному поведению.

– Старшие товарищи в курсе, что ты жив. Так даже лучше для них, вряд ли ты после такого сунешься в бизнес, а душу еще одним трупом тоже губить не хочется.

– Но я же сунусь.

– Еблан, значит, что я могу сказать.

– Мне просто интересно: кроме Китайца и Серого никого не было, когда я у тебя фен забирал. Твои кенты сдали меня старичкам, а потом их же и напрягли меня вальнуть, так получается? Я же товара совсем мало взял.

– Да всем поебать – мало, много. Здесь монополия полная. Никто не любит конкуренцию.

– Но я же, получается, на весь этот механизм работаю. Самому же ты мне запретил варить.

– Ебнуть захотели не тебя, а твои амбиции, скорее.

– Ясно.

– Тём, ты знаешь, как я и мои корни тебя уважаем, но дела есть дела. То, что ты все равно решаешься лезть на рожон, не оставляет мне выбора.

– Фена больше не продашь?

– Естественно, бля, Тём, ты же не дурак вроде бы. Знай только, что для меня тоже стало неожиданностью, как все повернулось.

– Ладно, тогда вопросов лично у меня больше нет.

Я молча покинул серую клетку Димы с полной уверенностью, что это начало негласной войны с теми, кто когда-то были мне достаточно близки. К нему в тот же день заглянул Китаец.

– Тёма приходил, – сказал Дима.

– Ожидаемо, и? – с волнением начал расспрашивать Ежа Китаец.

– Ничему жизнь мальчишку не учит, все равно думает барыжить.

– Брось!

– Я серьезно.

– Нет, это пиздец, Ёж. Блять, это реально пиздец. А яйца у него и правда есть, как оказалось. Ладно, бля, дело его. Не хочет жить.

– Да жалко – сколько таких щенков мамкиных без вести пропало. Я просто к такому сам не привык. Он же тип хороший, не такой, как мы.

– Тут как на войне, сам же знаешь. Моя работа выше, чем человеческое.

– Понимаю, конечно.

– Давай сменим тему.

Ёж с Китайцем традиционно раскуривались, позже к ним присоединился Серега, которого Китаец снова начал поучать.

– Никогда, никогда, слышишь, не еби человека, которым ты не восхищаешься или хотя бы в чем-то не хочешь быть на него похожим. Почти никто не задумывается о том, насколько это тонкий процесс в плане энергетического обмена. Вступать в отношения только ради тела – заведомо путь превращения в лишенную этого тела душу, – лечил Китаец.

– А как же секс с проститутками? – спросил Сережа.

– Секс с проститутками хуже дрочки. Я вообще презираю шлюх.

– А что же тогда, искать ебучее совершенство? – разбавил диалог Ёж.

– Совершенства не существует, но стремление к нему и есть красота, братик, – ответил Китаец. – Поэтому я и не люблю синьку. Когда пью, сразу начинаю ебать отмороженных и стремных, потому что моментально занижается планка и требования.

– А если и то, и то? Ну, типа водку и дудку? – спросил Сергей.

– Первое правило – никогда не мешать любой алкоголь с любыми наркотиками.

– Хуйня, – произнес Ёж.

Я больше не мог работать с Одноногим тоже, все они одна мутная шайка, поэтому нужно было срочно искать поставщика. Как бы это странно ни казалось, но его нашел для меня Очкарик через свою онлайн RPG. Это был парень, который в сети был известен как Поэт. Этот чувак имел огромное количество шестерок по всей России. Набирал на работу тупо по объявлению о работе курьером на улице. Товар привозил из-за ближайшего зарубежья и немного из Питера. Поэту нужен был тот, кто взял бы под контроль деятельность конкретно в Москве. Очкарик бы на такое сам не решился, а я с радостью согласился занять эту почетную должность.

Лена начинала что-то подозревать, но я всегда грамотно ее успокаивал. Подбешивало, что курьеры иногда воровали, но это ничего, издержки. Таким образом, я получил доступ к целой армии шестерок по всему городу, мне лишь приходилось активно контролировать всю их деятельность и подстригать бабки. Конечно же, на деле все было гораздо сложнее, чем сейчас прозвучало. С Очкариком я также продолжал работать, он был моим самым настоящим талисманом. Сильно заебывали только шкуроходы. Почти все доходяги, кто уже брал раньше товар, раз в полдня потом проверяют ту же точку. Ассортимент моих веществ под релиз вырос просто в нереальных масштабах. Дни, когда я мечтал тупо продавать амфетамин, прошли. Теперь я мог достать абсолютно все. Возможности современных технологий открыли мне абсолютно новый мир. Моим преимуществом было то, что вся тусовка Ежа и его крыши были староверами, и их способы толкать товар едва ли пересекался с тем, чем занимался я.

Время шло. Мы с Леной продолжали жить вместе и даже отпраздновали свой первый совместный новый год. Я продолжал знакомиться все с новыми и новыми людьми. Были и совсем мажоры из благополучных семей, которые охотно тратили все бабки на марихуану и колеса, были и те, кто едва-едва сводили концы с концами. Из головы не выходил тот случай с Китайцем. Так странно, что они хотели убить меня из-за такой мелочи. Наверняка дело было в чем-то другом. В тот период я немного начал загоняться и даже занялся своим здоровьем и сдал тест на ВИЧ. Какого было мое удивление, когда знакомые чуваки рассказали мне, что он может полгода никак не проявляться даже в анализах, но ты при этом уже мог быть его носителем. Страшное дерьмо, но жить вообще страшно.

Мы все неосознанно и на автомате умеем писать от руки, потому что нам это насильственно привили с детства – никто этим не восхищается. А вот игрой музыкантов на гитаре и фортепиано почему-то восхищаются, хотя это умение также довели в ребенке до автоматизма. Это всего лишь один из возможных вдалбливаемых в детстве навыков, который в дальнейшем воспроизводится человеком неумышленно. У меня вот не было никаких талантов и навыков. Мне теперь казалось, что я был рожден только для этого. Рожден, чтобы сеять иллюзорную радость и смерть одновременно. Странные, конечно, мысли, и чем больше я загонялся, тем становилось только хуже. Однажды мне даже приснилось, что ко мне пришел ангел смерти, и я дал ему пять.

В квартире у Ежа сидели Китаец, Одноногий и их новый товарищ по прозвищу Химик, а также он сам с братом.

– Так что, марки, кислоту и колеса ты синтезируешь на ура? – спрашивал Ёж.

– Да, легко. В любых количествах, любого качества, – с огромной скоростью отвечал Химик.

– Заебато! – медленно произнес Одноногий.

– Короче, ты будешь нам полезен, – сказал Китаец. – У нас пока только травч и фен в огромных количествах релизится. С тебя товар – с нас охуенная крыша. В этом городе тебя никто не тронет. Есть выходы даже на самых близких людей Прототипа, так что будешь спокойно делать свое дело.

– Этого и ищу, так стремно одному двигаться, ну вы понимаете, так стремно, – снова тараторил Химик.

– Понимаем! – мямлил Одноногий. – Будем двигаться вместе.

– Пацаны, – после небольшой паузы и затяга продолжил он же. – Знаете, что я вот подумал. Вот на хуя наше государство поддерживает всяких инвалидов?

– Что? – строго спросил Китаец. – В каком это смысле?

– В самом что ни на есть прямом. Правда, на хуя? Все эти дети-аутисты с ДЦП, хуярили бы их при рождении, зачем мучиться всю жизнь? И родители страдают.

– Я тебя сейчас сам захуярю, – почти крикнул Китаец.

– Нужно как в Спарте… – попытался продолжить Одноногий, но Китаец начал месить его руками и ногами.

– Ай, не бейте, – жалобно стонал Одноногий, получая ногами по животу.

– Говна кусок! Мразь, что же ты несешь, сука! – орал Китаец.

– Тише, блять! – возмущался Ёж. – Не наводите палева лишнего, и так все слышно.

– Ты его послушай, вошь эту ебаную, – сквозь зубы цедил Китаец. – Это тебя при рождении нужно было захуярить, тварь.

Химик тревожно озирался по сторонам с огромной скоростью.

– Прости моих друзей, – сказал Ёж. – Они не в своем уме.

– Ладно, ладно, – испуганно мямлил Химик.

– В общем, ты в деле? – спросил Серега.

– Да, новый товар будет уже завтра, – все так же скоро отвечал Химик.

– Какой-то ты сыкливый, – сказал Сергей.

– Да нет, – неуверенно парировал Химик. – Просто ешку съел.

– Бойся людей, которые всего боятся. От них одни беды, – пафосно произнес Китаец, отходя от лежащего и скулящего Одноногого. – Ты же целка настоящая, небось, как они, тоже очко свое фистингуешь, когда пизденка горит, да?

– Отстань от чувака! – настаивал Ёж.

– Пусть идет к своей мамочке.

– Да что с тобой, Китаец? – вмешался Серега. – Чел с нами двигаться хочет, а ты наезжаешь.

– Не знаю, стресс. Слышали про этого ебучего Чистого? Он, пиздец, вырос, говорят, что продает буквально все, – сказал Китаец.

– Да слышали, хуй с ним ваще, – сказал Ёж.

– Старшие товарищи неспроста его вальнуть сразу хотели. Видели они что-то такое в этом щенке, отвечаю. Этот ваш Химик нам погоды не сделает. Бесит, бля, – чертыхался Китаец. – Благо мои типы из Следственного комитета держат его руку на пульсе с самого начала.

Когда торгуешь наркотой, встречать старых одноклассников, людей из прошлого – это всегда стресс. С ними же нужно разговаривать, обсуждать, как жизнь у тебя сложилась и тому подобное. Вот что я могу им рассказать? Благо, почти все тупо не узнавали из-за колоссальных перемен. Как-то ко мне подъехал на велосипеде чувак, что учился со мной на год старше, он был еврей. К слову, все еще шел январь. Такой вид транспорта был крайне нетипичен для этого времени года.

– Ничего себе, как ты изменился, Тёма! – начал диалог он.

– Здорово, Жек, ну да, помотала жизнь! – пытался отшучиваться я.

– Что, поступил куда?

– Да нет, то тут, то там.

– Понимаю, понимаю. Слушай, может, как-нибудь по пиву?

– Не, я не пью, – пытался отвязаться я.

– Да я тоже, просто думал посидеть поболтать. Может, где-нибудь тогда потусуем на днях? Знаю одну галерею крутую, можно было бы сходить.

– Я не люблю картины.

– Да брось, современное искусство – это не просто картины. Это нечто! Давай, соглашайся, новый опыт!

– Ммм, ну ладно, давай попробуем, – неуверенно произнес я, его харизма и правда подкупала.

Так Женя Земляных начал приобщать меня к искусству и вообще чему-то высокому. До этого я увлекался только написанием электронной музыки, теперь же мы с ним гоняли почти что на все открытия галерей современного искусства в столице. Странно, что в школе мы совершенно не общались, только мельком. Впрочем, я тогда вообще ни с кем не общался. От него мне очень многое удалось узнать даже о всем известной таинственной и мистической еврейской каббале.

Женя считал, что души умерших могут присоединяться так же к ныне живущим. Очень интересно, ведь порою мы ощущаем собственные перемены весьма кардинально. Это можно трактовать тем, что в нас просто вселилась чья-то новая душа, другая энергия. Чем выше способность человека предугадывать, видеть наперед, чем развитее дар к пророчеству, тем ближе он бывает приближен к богу.

Каббала вообще появилась впервые на юге Франции. Одна из главных еврейских книг – Зоар – возникла уже в Испании на рубеже четырнадцатого века. Такой человек, как Авраам Абулафия, важный представитель того времени, стремился осознано освоить техники достижения этих экстатических пророческих состояний. Чуть позже Ицхак Лурия начал утверждать, что бог сжимался и опустошался, чтобы воссоздавать этот мир. Вторая его теория – ваз – была о том, что бог разбился на осколки сфирот, и люди теперь лишь собирают их, чтобы постигнуть высшее. Смысл был в том, что главный принцип бога – отдавать. Эгоизм выражался как противоположность высшей силы. Причем, например, новорожденный же был чистейшим воплощением человека, настроенным только на получение, а значит, этот самый эгоизм. Изначально в нас совсем нет бога, к нему нужно было идти на протяжении всей жизни.

Наряду с искусством, Женя приобщил меня и к книгам. Знаете, что я понял из этого мероприятия? В чтении очень важна интонация, сопричастность, эмпатия с автором. Порою даже гениев в классическом понимании можно процитировать и зачитать в таком ключе, что они будут выглядеть полными идиотами. В общем, я становился все умнее и возвышеннее, типа.

Глава 6

Я продолжал заниматься тем, чем занимаюсь, при этом плотно общаясь только с Жекой, Очкариком и Леной. Поэт и вовсе окончательно пропал с радаров. Слышал, его опознали близкие всего по паре зубов. Так что аккурат к июню ко мне перешел весь рычаг влияния на столичный регион и даже Россию в целом. К бизнесу добавилась целая сеть из наемных убийц, большинство из которых параллельно работали еще и коллекторами. В основном, это были бывшие военные и контрактники. Мой характер долго не позволял взять на себя ответственность не только за прямое убийство, но еще и за косвенное, но я перешагнул и это. С Леной мы тогда переехали в тихое Подмосковье. Я начал снимать целый частный дом. Моя женщина особо не была против и не задавала лишних вопросов.

Ваш покорный слуга стал самым настоящим королем и даже легендой в российском сегменте, пока вся эта катастрофа не началась. Однажды за кружкой травяного чая Женя начал со мной нетипичный для нас разговор.

– Тём, хотел с тобой серьезно поговорить, – начал Женя Земляных.

– Звучит, как будто ты хочешь со мной расстаться, – шутил я.

– Скорее наоборот. У меня есть для тебя работа.

– Спасибо, в деньгах особо не нуждаюсь.

– Я про наркотики.

Я поставил кружку на стол, а затем сразу же оторвал ее и поднес ко рту.

– В смысле? – удивился я.

Сказать, что я охренел, было бы недостаточно.

– Да я двигаюсь тоже, и о тебе, конечно же, наслышан.

– Не понимаю, о чем ты, – хладнокровно пытался включить я заднюю.

– Не бойся, – продолжил Женя. – Я твой друг. Мы из одного теста, и все такое. Вот только профиль деятельности немного иной.

– Блять. Кто ты такой? Что тебе нужно?

– Мне нужен ты, Чистый. Я все про тебя знаю. Мы же живем для тех, кто не хочет умирать в офисных клетках. Рабочие места вот предоставляем.

– Так и знал, что ты в теме тоже. Да нет, скорее мы для тех, кто неосознанно умирает быстро и наверняка. Мы зло, дружок.

– Метафорично. Ладно, что лукавить, я понимаю, что всякие твои шестерки – это расходный материал, но они же за риск получают нормальное бабло. Выше зарплаты любого менеджера. А через год на зону. И ты, Артем, это прекрасно знаешь тоже. Ты же им платишь за то, что жизнь их в любой момент обрывается.

– Бля, – пытался я снова съехать, но Женя перебил. – Да кто ты?

– Погоди! Не говори ничего. Артем, мы давно дружим. Я неспроста начал все это, понимаешь? Ты действительно достиг огромных результатов. Не каждому потом получается выйти из такого масштабного бизнеса. Поэт вот как закончил.

– К чему ты все это ведешь? Повторяю, кто ты такой вообще?

– К тому, что в России ты достаточно влиятелен. Ты избранный этой ебаной Матрицы, а я твой Морфиус. Я тот, кто продемонстрирует тебе настоящий эффект от нашего бизнеса. Когда подключусь я, все в твоей жизни изменится. Не пугайся, что мне известно все о твоих делах. Вечером я вышлю тебе ссылку на мой профиль, а также все необходимые условия и порядок действий. Тём, это и в твоих интересах тоже.

Евгений Земляных, как и сказал, выслал мне свой аккаунт, всю необходимую информацию и порядок. Странно, что вся эта наша дружба была на самом деле четким расчетом этого феерического и слегка одиозного безумца. Вот тогда я и испытал, наверное, свой самый большой в жизни трепет и даже страх. Его никнейм был Prototype72. Тот самый человек, который был во главе всей преступности страны, финансовый гений и воротила криминального мира, связующее звено всего черного рынка оказался молодым юношей. Прототип, вот он, все это время был рядом со мной, угощал кофе и рассказывал про передвижников.

В тот день мы праздновали мой день рождения с Леночкой, она сшила мне свитер и долго втирала, что вязаная вещь уникальна и что такой свитер будет только у меня. Говорила, что любит до безумия и хочет детей. Мне казалось, я тоже готов к этому ответственному шагу, с деньгами все было хорошо, удавалось жить, ни в чем себе не отказывая, регулярно помогать моим и ее родителям.

– Хочешь, покажу фокус? – спросила Лена.

– Давай, – ответил я.

– Только нам понадобятся карты.

– Хорошо, в гостиной в тумбочке были.

Лена быстренько сбегала за картами и села ко мне у дивана на ковер. Мы пили вино и всячески миловались в этот мой день рождения.

– Смотри, я взяла пять карт. Ты должен закрыть глаза и полностью мне довериться.

– Хорошо, – неуверенно сказал я.

– Закрыл? Слушай. Представь себе черное-черное облако, на нем ты видишь белые-белые пятна, по моей команде вытяни туз крести.

С закрытыми глазами я потянулся к картам и вытянул тот самый туз крести.

– Как…

– Я этот фокус еще со школы знаю, эмпатия. Это самое простое доказательство, что у людей есть незримая связь. Так получается на секунду овладеть твоим телом, если ты на сто процентов поверишь.

– Охуеть, охуеть, давай еще раз.

Мы снова повторили этот трюк, и я опять достал нужную карту.

– Ебануться! – восторженно кричал я. – Магия, блять, охуеть!

– Вся наша жизнь – сплошная магия, милый.

– Я люблю тебя, – не сдержал детские сантименты я.

– И я тебя, котеночек, – мило произнесла Лена, и мы занялись сексом прямо на полу.

Что, если все человечество снова кардинально изменит не новое техническое изобретение: предмет или гаджет, а принципиально иная доктрина и мышление, которые переплюнут и нивелируют значимость любой моральной нормы. Что, если ключ к эволюции в возвышении над всеми идеями, что были ранее. Вдруг к истине и богу есть не индивидуальный у каждого путь, а реальный и функционирующий свод математических правил и формул для всех. Внедрив эту концепцию в общество, на выходе можно получить совершенно иных людей. Людей, вся жизнь и мысли которых – бесконечная красота.

Моя красота была в постоянном риске. Как выяснилось через шестерок, Поэт знал, что Прототипу потребуется его власть и его влияние для своих целей, поэтому таинственный экс-директор и скинул всю ответственность на меня, а самого еще и грохнули. На тот момент я радовался, что мне передали возможности такого огромного денежного конвейера вкупе с руководящей должностью, а на деле меня фактически убили. Я тоже стал расходным материалом. Теперь уже я должен был стать тем мертвым поэтом. О том, что мне пиздец, я догадался не сразу. Меня заказали, причем заказали у моих же ребят-наемников. Об этом, конечно же, я сразу же узнал и попытался тупо перебить ценник у того товарища. Пару мультов ушло на то, чтобы прожить еще какое-то время, пока я не вошел в нескончаемый ночной кошмар.

В день моей днюхи после того вина и двух джоинтов мы почему-то решили не предохраняться с Леной во время празднества. Позже она заявила, что беременна. Я был счастлив и озабочен одновременно, ведь надо мной, а значит, и над моей семьей, над всем моим домом висел дамоклов меч.

Уже где-то в декабре я возвращался к своей девочке, будущей маме, после очередной деловой встречи с Земляных, как обнаружил в квартире ужасную вонь. С ужасом я стал пробираться к гостиной, как обнаружил на столике рядом с диваном отрубленную голову Лены.

Охуеть.

Ментов тут не вызовешь, у них после моего ножевого еще вопросы остались. Мы с ними тогда пришли к консенсусу, что неизвестно кто и неизвестно за что, просто пьяная драка. Тогда только одной их писанины было тонны. Я не проронил ни слова, а тупо плакал. Единственное, что пришло на ум, это позвонить Рикки.

Голову Лены Андрей зарыл в лесу за городом. Мне не хватило на это сил. Лену объявили пропавшей без вести. Я съехал из того проклятого дома обратно в Москву, жил теперь в самом центре. Один. Помню, как-то я заехал к Рикки на район и, угадайте, снова встретил ту самую Лизу. Она не прошла молча в телефоне, эта девушка подошла ко мне, долго и молча смотрела прямо в глаза, а затем въебала мощную пощечину и плюнула в лицо. Уже шел февраль двадцатого года.

Переставать общаться с Земляных мне было категорически не выгодно и просто невозможно. Один нелепый шаг вправо или влево – и мне пиздец. Наши отношения охладели до предела. Да и вообще, после этого случая во мне умерли любые эмоции. Я так и не узнал, кто убил ее. Прототип оказался настоящим маньяком. В шесть лет у него на глазах умер отец, и он получил психологическую травму до конца своих дней. В семь лет он забил свой первый штакет с ребятами со двора, они еще называли его дерганый, потому что бедный мальчик не мог оправиться от потери, и его глаза и плечи ходили ходуном лет до десяти. Короче, в теме он был с раннего детства, а сейчас этот чувак рулил буквально всем.

Знаете, подарить, подпитаться твоей энергией радости, а затем сразу же забрать это – классическое оружие дьявола. Люди, которыми я управлял и которые управляли мной, были не просто из ада, они были скорее его жертвами, бездушными и холодными, продавшими все, что у них было.

Рома сидел у Ежа вместе с Одноногим и Серегой. Это была обычная посиделка с их этим ритуальным раскуриванием. К ним присоединился Химик.

– Слышали, у Тёмы бабу ебнули, ну как, ебнули, типа пропала, – начал сплетничать Одноногий.

– Да, это пиздец, – ответил Рома. – Помню, когда мы с Ежом еще по соли угорали, казалось, что этот желторотый стопудово сядет через пару месяцев.

– Ага, этот пидор мало того, что бессмертный, – перебил Сергей. – Так теперь еще и его хуй остановишь. Этот шкет построил империю.

– Это что, слышал, что и Прототип до него добрался, – монотонно сказал Ёж.

– Пиздишь, – бросил Одноногий.

– Нет, рили, старшие товарищи не стали бы пиздеть, – спокойно продолжал Ёж. – А что у тебя за татухи на ногах, я раньше не замечал.

У Одноногого были закатаны джинсы почти до колен, и виднелись татуировки «МИР» и «ОМУТ».

– Да это я, когда сидел, захуярил. По классике, – ответил Одноногий.

– И что они значат? – спросил Химик.

– Меня исправит расстрел, и от меня уйти трудно, – ответил Одноногий.

– Ну ты и еблан, – сказал Рома. – Я вот хотел ангела набить давно.

– Сам еблан! – огрызнулся Одноногий.

– Слушай, Химик, – начал Ёж. – Что с продажами?

– Все круто, за тот месяц сотка прибыли будет точно.

– Заебись, – сказал Серега.

К ним позже присоединился Китаец. Он вошел резко, ни с кем не поздоровавшись кроме Ежа.

– Так, пацаны. Общий сбор, – начал он.

– Что случилось? – спросил Рома.

– Каратист, Серый, вы мне нужны будете, – сказал Китаец.

– Что такое? – спросил Серый.

– У СК на Чистого целый пакет всякого дерьма, старшие товарищи говорят, если его начнут вязать, то полетит на хуй вся система.

– В смысле, вся система? – спросил Одноногий.

– Тебя вообще не спрашивали. Короче, чувак – уже труп. Если его сейчас не уберем, то легавые будут из него выбивать все, а они выбьют. Плюс Прототип тоже не против. Нужна грубая мужская сила, вот я к чему.

– Все-таки ебнем мелкого, ладно, не привыкать, – сказал Серега.

– Убийство? Что? – паниковал Химик.

– Помолчи, – перебил Китаец. – Ребят, нужно просто его отследить и застрелить. Все. Дело плевое. Он сейчас с кем-нибудь из наших общается?

– Нет, давно, – сказал Ёж. – Мы же типа теперь по разные стороны бизнеса. Хотя какие мы ему конкуренты, щенок весь рынок забрал. Так, как делаем мы, уже никто не делает. Наркотики уже так не продают, как это мы пытаемся мутить.

– Похуй, есть, на что жить, и ладно, – сказал Одноногий.

– Еще раз вякнешь! Выебу в рот! – крикнул Китаец. – Серый, Рома, поехали со мной, нужно быстро решить эту хуйню.

– Блять, и все равно жалко мальчишку, – мямлил Ёж.

– Жалко, ебать, но он уже не мальчишка, – сказал Китаец. – Пора за дела отвечать.

Внешность в людях – это самое главное, потому что исходя из твоих первичных наружных внешних признаков, формируется уже и твой душевный, а также ментальный стержень. С самого детства мы живем в нескончаемой цепочке из оценок других людей, что и формирует в итоге то, что принято считать душой. Система взглядов и интересов – это прямое следствие окружения и суждений других о вас. Не лгите себе, что для вас внешность не имеет значения. Я вот стал таким, каким стал, меняться уже было попросту невозможно. Мир ли это был такой или ваш покорный слуга, до сих пор не знаю. Знаю лишь, что этот самый мир ежесекундно откликается на изменения каждого из нас.

Китаец, Рома и Серега спускались в метро.

– Никогда не садись в первый и второй вагоны – если поезд сойдет с рельс, в первую очередь пострадают они. Старайся садиться в последние, но не самый последний, так как в него может въехать следующий поезд тоже, – учил Китаец приезжего Серегу. – А если боишься терактов, то тут не угадаешь, но подрывают обычно центр.

– Бля, куда мы едем? – перебил Рома. – Ты ни хуя толком не объяснил.

– За стволом, потом нужно будет взять мотор и отследить Чистого, – ответил Китаец.

– Вот бля, только я бабу нашел, у меня все к свадьбе идет, а тут такое, – мямлил Рома.

– Француженка? – спросил Серега.

– Oui, – ответил Рома.

– Bonne nuit, – сказал Китаец. – Чем раньше ты поймешь, что женщина – твой самый главный враг и отражение твоего пиздеца, тем скорее ты сдвинешься с места. Видишь, семантика слова «пиздец» не так проста, как кажется.

Братва забрала ствол из тайника на крыше заброшенного здания и собиралась тихо и мирно меня ебнуть.

Мы сидели с Женей в ресторане и обсуждали текущие дела.

– Знаешь, откуда вообще евреи появились в России? – спросил Прототип.

– Слышал, что массовая, ну, имиграция в Россию произошла во времена присоединения Польши, – ответил я.

– Да-да, еще при правлении Екатерины Второй.

– К чему ты это?

– Да не особо любят у вас жидов тоже. Помню, я устраивался на работу и рассказал о своем хобби – лепке из мукосольки, так мне потом сказали, что я должен этим и зарабатывать, своим любимым делом, представляешь?

– У меня тоже была такая хуйня. Тут дело не в том, что ты еврей. Это вежливый отказ. А на хуя тебе работа?

– Да уже нашел. Я сейчас вообще торгую контекстной рекламой в крупном холдинге, вот только сплю часа по четыре всего.

– Зачем с твоим-то влиянием?

– Мне нравится быть как все.

– Ты странный.

– Ты тоже, – моментально ответил Земляных.

– У меня дежавю. С французского – уже видел.

– Охуеть, что еще расскажешь? – с сарказмом бросил Женя. – Театр, бля.

– Театр! А партер вот, кстати, знаешь, как переводится? На земле, Земляных! Потому что раньше люди постановки из своих окон и балконов смотрели, а еще стоя, а сидеть было уделом бедных.

– К чему эти уроки французского и непонятные метафоры?

– Лена его так и не сдала, вот к чему этот французский, а потом вылетела из университета. Но не беда, я же нас содержал, мы думали завести детей, знаешь, она уже была беременна, когда ты ее убил. Или твои, я хуй знает.

– Тём, это не моих рук дело. Мы же уже говорили, опять ты срываешься. Блять, клянусь же, это все ебучие конкуренты выскочки.

– Прости, это невозможно вынести. В ней был мой ребенок.

– Я слышал о твоих новых делах. Говорят, что ты совсем страх и совесть потерял? Ты превращаешься в монстра.

– Мне похуй.

– Дело твое, – тихо сказал Прототип. – Я просто хотел тебе сказать, что, кажется, эту войну мы выиграли.

– Да, знаю, все получилось.

– Будет только лучше, друг, не вешай нос, я знаю, каково это – терять близких, – сказал Женя и дотронулся до моей руки.

Китаец тем временем уже вызывал такси.

– Никто не ходит со стволом в метро, вызови такси или хотя бы купи букет цветов – этих долбоебов с ромашками никогда не шманают – вот мое правило, – делился он с мужиками.

Пока они ехали в машине, пришло какое-то уведомление на смартфон к Китайцу, и они сменили маршрут поездки. Спустя два дня я узнал, что квартиру моих родителей сожгли. Вместе с мамой и папой. Я окончательно растворился в бездне. Сразу же после этой трагедии Китаец, Рома и Сережа поймали Очкарика.

– Очкарик, а Очкарик, а почему ты Очкарик, ты же даже не носишь очки? – спрашивал Китаец моего старого подельника. Находились они в закрытом гараже.

– Ну, типа боится всего. Очкует. Это с самого детства прозвище, – сказал Рома. – Я знаю этого долбоеба. Это же телка Чистого главная.

– Что-то я не заметил, что боится, – сказал Китаец.

– Знаешь, что сейчас будет? – спросил Серега.

– Что вы хотите узнать? – спокойно спросил Очкарик.

– Знаем мы все, и даже больше, – сказал Китаец. – У меня четкое указание – вырезать кишки каждому, кого эта мразь любит. Твоя очередь.

– Вы звери, – тихо сказал Очкарик.

– А ты нет? В человеке, вершине эволюции, заключены начала всех живых организмов на земле. При большом желании можно стать деревом, тигром, волком или орлом, – с легкой иронией вещал Китаец и ходил вокруг связанного Очкарика, медленно размахивая руками.

Неожиданно у Ромы начался какой-то припадок, он начал трястись, изо рта пошла пена.

– Блять, сука, что за хуйня? – орал Сергей.

– Это эпилепсия, пустите меня, я знаю, что делать, – сказал Очкарик.

Китаец резко расстегнул наручники Очкарику, причем сделал это не ключом, а булавкой, а затем развязал его.

– Тише, тише, вот так, – проговаривал Очкарик.

Он положил голову каратиста набок на какую-то подушку, затем начал бить по щекам и поливать водой.

– Если через три-четыре минуты не приведем в чувство, звоним в скорую, – сказал Очкарик.

– Хуерую, – огрызнулся Серый, но Рома очнулся.

– Брат, все нормально? – обратился к нему Китаец.

– Да, да, со мной такое бывает, – сказал каратист.

– Ну вот, и как нам после этого тебя ебашить? – сказал Китаец.

– Слишком ты добрый, блять, – сказал Серега и размозжил голову Очкарика молотком.

Я лишился родителей, своего самого верного человека-талисмана и своей девушки. Все эти люди из большого бизнеса, менты и следственный комитет с ФСБшниками, простые бандиты, как мои старые знакомые, – все они были против меня. Я перестал понимать что-либо. Была ли это какая-то игра Прототипа или еще что-то, количество вопросов зашкаливало, но ответов искать не хотелось, и не было смысла. Картина моей жизни стала супрематизмом, ебучим черным квадратом.

Знаете, в моем детстве был случай, когда я гулял с одноклассницей, у которой уже был парень. А потом он взбесился и запретил ей со мной дружить. Приказал: «Либо я, либо он». Самой девочке нравилось со мной общаться, смеяться и прочее. Как-то ее парень закатил истерику перед всем классом, на что кто-то из толпы засмеялся и сказал: «Ты ревнуешь к этому?» К этому… К этому. Эти слова просто уничтожили мою тогдашнюю самооценку. Похоже было на то, что я какой-то урод, не достойный любви.

Мы хотели отдохнуть с Прототипом и улетели в Калифорнию на пару месяцев. Так получилось, что, часто выпивая и постоянно нюхая вместе кокаин, мы сначала поцеловались, а затем переспали, причем никто из нас до этого не был сторонником однополой любви.

Наутро, когда наркота и алкашка отпустили, в этом номере отеля, где мы лежали, я ощутил такую пустоту, которая раньше казалась мне просто невозможной. Я думал, что хуже чувствовать себя уже нельзя. По возвращении в Россию мы продолжали с ним эти свои эксперименты. Я совсем редко стал общаться с Рикки, он уже не смотрел на меня свысока, скорее, с неким страхом и жалостью.

В тот день мне нужно было съездить в область по делам. Встретиться лично с одним криминальным авторитетом Подмосковья. Я стоял у входа в метро Курской, и ко мне неожиданно подошел Китаец. Он протянул мне сигарету.

– Будешь? – тихо спросил он.

– Я не курю, – ответил я.

– А, точно, – он продолжил после паузы, затем снова замолчал и опять начал. – Тём, помнишь, Ёж все время бесился, когда его звали по имени Дима?

– Ну да, помню.

– Он когда в летнем лагере был, его еще ребенком изнасиловал мальчик из старшего отряда, и его тоже звали Дима, тезка.

– К чему ты это?

– Да так, ты же теперь тоже по мальчикам, думал, тебе будет интересно, – иронично произнес он.

– Пошел на хуй. Понятия не имею, откуда у тебя вся инфа, но это не твое дело, – сказал я.

– Сам знаешь, откуда.

– Ты лживая двуличная хуйня, да ты же мент, – цедя сквозь зубы, злобно мямлил я. – Всегда знал.

– Да нет, просто я с ними работаю, очищаю страну от таких, как ты, долбоебов. Ты же пожил, как король мира, да? Нестыдно теперь уходить.

– Я не собираюсь уходить.

– Придется, Тём. Прототип из тебя выжал все, он тебя выебал в жопу в переносном смысле, а затем и буквально. Я тебе, еще когда ты помоложе был, говорил: вали отсюда, вали без оглядки. Не твои это движухи.

– Некуда уже отступать.

– Это чисто их метод. Рубить хвост собаки по чуть-чуть. Они не сразу тебя стирали из истории, они сначала стерли все твои следы.

– Что ты хочешь сказать?

– Пора, Тём.

– Что значит пора?

– На тот свет пора.

– У меня есть еще незаконченные дела, – огрызнулся я.

– А мне поебать.

Не понимая, что делать – вокруг сновали толпы людей, единственное, что приходило мне в голову – это бежать, но какой смысл.

– Думаешь, мои люди потом тебя не уберут? – пытался угрожать я.

– После того, как я уберу тебя, меня тоже не будет в истории, вот только я, в отличие от тебя, продолжу жить. Потому что я никогда не выебывался и не совался, как ты, куда не следует.

– Чувак, я потерял все, все, понимаешь? Все, что любил, всех! Но теперь я могу позволить себе другое. Все остальное, что есть в жизни.

– Думаешь, что это справедливый обмен?

– Не знаю, я никогда не анализировал свою жизнь, так сложилось. Я уже мертв, уже на дне, все эти кайфы: дорогие шмотки, синька, путешествия, наркотики – меня это все уже не берет, я не знаю, зачем жить дальше.

– Сука, кризис среднего возраста.

– Слушай, Китаец, моя смерть обязательна?

– Да.

– Как ты это сделаешь?

– Не знаю. У меня есть девятимиллиметровый самозарядный, к примеру.

– Понятно, ты не хочешь этого делать. И не хотел никогда. Ты хороший хуй, да?

– Не знаю, мне сложно поступать хуево по отношению к тем, кто мне ничего плохого не делал. Но работа важнее всего.

Наркотики превратят тебя в идиота, они сделают тебя слабаком и моральным разложенцем, а главное, они заберут у тебя самое основное – желание жить. Зачастую к ним приходят не от глупости, а от одиночества, и пробираются они в жизни не самых плохих людей. Никогда не стоит забывать, что это худшее, просто самое ужасное дерьмо, что может только с тобой произойти.

Трое разных людей в условиях трансверсальности. Бизнесмен и разработчик нового приложения Диего, его девушка, утонченный оплот науки и биохакер Лерия, а также убийца с комплексом бога по прозвищу Консоль. Прямо сейчас вы сможете выбрать, в чью голову поселиться и прожить день, высматривая из отверстий глаз приглянувшейся вам черепной коробки. Не нужно пугаться перспективы покинуть свое собственное тело, оно ведь вам уже наверняка надоело, тем более что это всего лишь на сутки.

Диего

Ночь наступает независимо от нашего желания. У человека, в отличие от окружающего мира, есть возможность выбрать свой вид тьмы. Вот только пороки свои мы не всегда выбираем, а из них же и вытекает большинство наших бед и проблем. Некоторые слабости перекочевали в нас от папаши или матери.

Не сказать, что это меня бы беспокоило, но моей главной, скажем так, дырой в характере было отсутствие сопереживания. Так многие говорят. Мой отец такой же. Правда, мне искренне плевать на многие вещи и большинство людей. Девушки, к примеру, вечно ноют мне, что я сухарь, что мне по барабану их мытарства. Так странно, ведь я всегда был готов помочь им в любой ситуации, только скажи, что делать. Но нет же, бабе нужно просто, чтобы я поездил по ушам, тупо посидел и поплакался вместе с ней в тряпочку. Не понимаю таких приколов, я человек дела.

Из плюсов этой моей особенности психики – мне всегда удается легко расставаться и заводить новые отношения. Мы не в ответе за тех, кого приручили. На деле есть всего одна во всем этом неурядица. Так называемые господа прирученные, которых мы когда-то предали и оставили, всегда находят потом некие духовные воплощения в других телесных оболочках и воздают нам по всем правилам кармы. Те, кто не верят в кармические законы, просто-напросто слепые. Даже самая сокрушительная вера, что за твое зло тебе не полагается кара, – ошибочная. В любом случае прилетит, проверено не раз. Достаточно приглядеться.

Мои родители, как вы уже могли догадаться по моему нетипичному для России имени, приехали сюда из Испании. Отец эмигрировал по причине того, что запустил здесь свой собственный бизнес, ну, а мать, естественно, рванула следом. Папа стал очень успешен в этой стране, и мне не хотелось ни в чем от него отставать. Вот только я не пошел по его стопам в плане самого способа заработка. Находиться в отцовской компании и продавать все эти всевозможные приборы из чуждого мне мира систем безопасности совсем не хотелось. Я запустил свое собственное дело. Моим главным желанием, амбицией или даже страхом было не стать мажором, живущим на всем готовом.

Началось все с того, что мы с партнерами находились на встрече с нашими потенциальными инвесторами. Тимофей, глава их компании, был, конечно, мутным типом, но с добрыми глазами. Он лично поддерживал наше приложение и следил за ним с самого начала знакомства.

– Диего, отличная работа, – сказал Тимофей. – Впечатляющая презентация. Я прямо еще больше поверил в этот продукт. Мы готовы вложить лямов эдак пятнадцать, но. Сразу обозначу: половина пакета акций будет наша. Идет?

– Спасибо, спасибо, Тимофей, – восторженно блеял я по окончании этой деловой встречи. – Да.

– Приложение ведь уже полностью готово и работает? Можно запускать? – спросил Тимофей.

– Да. Осталось мне немного по компаниям-партнерам побегать только. Это уже по факту получения средств, сами понимаете.

– Конечно-конечно, хорошо, а Гриша, вижу, основной у вас разработчик, который будет техническую поддержку в дальнейшем реализовывать?

– Все верно, Тимофей, – кивал я. – Основной гений, конечно, он у нас.

– Ладно. Вроде бы картинка нарисовалась. И да, будет еще одно условие.

Тимофей с его замом обменялись взглядами. Они друг другу улыбнулись. Вся переговорка почему-то тоже начала переглядываться. Мои коллеги же начали нервничать.

– Какое? – осел я сначала, а затем выпрямил спину.

– Мое имя будет числиться в списке разработчиков. Буду откровенным. Всегда мечтал стать айтишником, программистом, знаешь, а тут такой шанс им хотя бы прослыть, купить, так сказать, себе место в предпринимательских хрониках.

Коллега Тимофея заулыбался. Просьба была странной, но вполне выполнимой.

– Да не вопрос, конечно, – выпалил я расслабленно, словно услышал об отмене собственной казни.

Тщеславный кусок говна, будет тебе место в титрах. Я отделался малой кровью, что тут скажешь. Хоть мой любимый фильм – «Форрест Гамп», я не умственно отсталый: такой шанс упускать было нельзя. Хотя мои ребятки сто процентов кривили из-за этого душой, говоря, что не против таких условий сделки. Я просто уверен в этом. В любом случае это успех, я целых два месяца гонялся за топ-менеджерами этой компании. Потом еще столько же за ЛПРами. Но Тимофей того стоил. Сохраним конфиденциальность и не будем называть бренд инвесторов, мы же все здесь понимаем, как это важно – не палить клиента. Самое главное, что я получу свои деньги, остальное уже софистика.

Наша компания порядка двух лет разрабатывала приложуху для поиска работы по всей России. Вряд ли расскажу детально и полностью о технической стороне, я скорее тот самый прощелыга в проекте, который просто всегда обо всем договаривается, да и все. Мои ключевые технические специалисты написали такую нейросеть, которая буквально в два клика находила для человека потенциальное место, изучая его резюме и проводя соответствующую работу по поиску текущих вакансий самостоятельно. Никаких использований в своей основе тупорылых ключевых слов о навыках в описании предыдущего опыта. Эмпирический анализ был куда глубже и точнее любого семантического ядра. Приложение также подключалось к социальным сетям соискателя, изучало его интересы и предпочтения. Аналогично и с публичными страницами и официальным сайтом работодателя. Мы четко и детально изучали всевозможные корпоративные ценности и нюансы при трудоустройстве, анализировали все отзывы в интернете, находили среди них вбросы и фейковые SERM-вещицы. В общем, мы создали некий Tinder для безработных, где выбор подходящего места – это стоящая колоссальных трудов и скрупулезно проработанная Big data всего отечественного рынка и его открывающихся свободных ячеек. Что греха таить, у конкурентов данного сервиса мы тоже подглядывали. Необходимая информация и так в свободном доступе, а для нас лишним не было. Все для наших дорогих соискателей.