Привет из зазеркалья бесплатное чтение

Глава 1

Осенний вечер, стылый и хмурый, колотился в окна редкими дождевыми каплями. В квартире было жарко натоплено работающей духовкой и пахло свежей выпечкой.

За окном лютовал октябрь, а Макар сидел на чужой кухне с полной кружкой дешёвого разводного кофе, жевал корявый, но жутко вкусный пирожок с яблоком, слушал ленивую перебранку хозяев квартиры и чувствовал себя совершенно умиротворённо.

– Не вздумай тут засыпать, – Нина нахмурилась, поймав его расфокусированный взгляд. – Опять начнёшь с утра греметь и всех перебудишь, а мне завтра не в школу, я планирую выспаться.

– Ну-ну, планирует она, – Макар иронично выгнул бровь. На то, что этот подросток с шилом в интересном месте подскочит ни свет, ни заря Макар готов был поставить табельный пистолет. Но спорить с ним никто не стал бы, Игорь знал свою сестрёнку как облупленную.

Сам друг прикидывался фикусом и всем своим видом давал понять, что его дело сторона, но взгляды на Нину он бросал довольно скептичные.

После смерти родителей именно Нина взяла всё хозяйство в свои хлипкие руки с обкусанными под корень ногтями. К гадалке не ходи, а Нинка подскочит завтра часов в семь и займётся чем-нибудь неотложным. Вроде мытья окон.

Макар глубоко вздохнул, ловя синхронный вздох Игоря. Нужно было срочно переводить тему, пока атмосфера окончательно не стала замогильной.

– Я так и так не останусь, я же на дежурстве, – Макар ткнул пальцем в собственный китель, висящий на спинке стула.

– Ты уже второй час у нас чаи гоняешь, дежурный, – фыркнула Нина, – не похоже, что у тебя много вызовов.

– Сейчас и правда не сильно много, – широко улыбнулся Макар. Остроты маленькой язвы его не трогали, слишком уж долго он её знал. – Осень, не все ещё вернулись с дач. А на улице постоянные дожди, тоже сильно не подебоширишь. Правда, у городских сумасшедших сезонное обострение. Три вызова уже было и все однотипные – кто-то меняет вещи в квартире. Мол, когда засыпал, диван у меня был серый, проснулся, а он коричневый. Одна бабуля утверждает, что ей магнитики на холодильнике поменяли. А дедуля вчера заявил, что к нему в квартиру залезли и приготовили борщ, который он терпеть не может. И все в один голос твердят, что до этого за ними кто-то следил.

Нинка смешливо зафыркала и даже выражение лица Игоря стало чуть менее постным, чем обычно. Макар порадовался произведённому эффекту и хотел продолжить травить байки, но в кармане форменных брюк завибрировал мобильник.

– На связи, – судя по номеру, звонили из дежурки и ничего хорошего это не сулило.

– Если бы ты был на связи, ответил бы по рации, – рыкнули с той стороны трубки. Макар попытался припомнить, куда сунул эту вечно шипящую и бубнящую хреновину, но успехов не достиг. Он точно получал рацию, когда заступил на дежурство, а потом, наверное, бросил её в машине. По крайней мере, он будет на это надеяться, иначе в конце смены его ждёт грандиозный разнос.

– Она села, – чётко и без запинки соврал Макар, одним глотком допивая кофе. Его чаепитие, судя по всему, подошло к концу.

– Бессонов, ты получал её полностью заряженной, – дежурный запнулся и приглушенно перекинулся с кем-то парой слов. – Ладно, с этим потом разберёмся. Нужно проехать по адресу. Сообщение как раз из твоих любимых. Про то, что кто-то влез в квартиру и заменил дверку шкафа.

Макар вздохнул и еле слышно пробормотал о помянутых к ночи чертях.

***

Квартира очередной городской сумасшедшей располагалась в блочном пятиэтажном доме, таком древнем и хлипком, что стоял он, казалось, лишь на упрямстве своих жильцов.

Дверь в подъезд была без домофона. Такого раритета Макар не встречал давно и даже слегка растерялся.

Из подъезда пахнуло сыростью и кошками.

Лифта не было, но заявительница жила всего лишь на втором этаже. Два пролëта обшарпанных ступеней, выкрашенных по краю облупившейся рыжей краской Макар преодолел в два счета, и остановился на лестничной площадке, пытаясь понять, где находится нужная ему квартира.

Табличек на дверях не было, но рядом с одной из квартир добрый человек ручкой накарябал номер. Вычислив конечную точку своего маршрута, Макар бухнул кулаком по дешёвой хлипкой двери. Та в ответ жалобно застонала и приоткрылась.

Макар постучал уже по косяку и, на всякий случай, ткнул кнопку звонка, но тот оказался сломан.

– Хозяева, – покричал Макар, просовывая голову в дверную щель.

Ответа не последовало. Возможно, заявительница была безнадёжно глуха.

А возможно, эта одинокая старушка лежала сейчас где-то на полу своей квартиры и нуждалась в помощи.

Макар переступил порог и прикрыл за собой дверь. Свет в коридоре был выключен и в непроглядной темени угадывались только очертания дверного проема ведущего, скорее всего в жилую комнату.

Макар пошарил рукой в районе предполагаемого нахождения выключателя, задел его пальцем и помещение озарил тускловатый, время от времени мигающий свет старой лампочки.

При свете коридор стал ещё более неуютным.

Вдоль стен громоздились коробки. Кучи коробок. Совершенно разных, от крохотных из-под мелкой посуды, до огромных, от холодильника. Коробки стояли одна на другой, опасно кренились, сужали проход до клаустрофобных позывов. Макар двинулся вперёд, то и дело шоркая коробки плечами.

Под ноги попало что-то мелкое и неустойчивое и Макар полетел вниз, едва успев подставить руки для смягчения удара.

Пол оказался липким, словно на него вылили ведро сиропа. Руки отклеились с явственный чпоком, Макар поднялся, брезгливо осматривая форменные брюки и огляделся, пытаясь понять, обо что запнулся.

Это была голова.

Кукольная. Огромная, лысая, с запавшими стеклянным глазом и дырой на месте второго. Голова улыбалась дикой нарисованной улыбкой, словно радуясь произведенному эффекту.

– Вот жеж дрянь, – пробурчал Макар, чувствуя, как по позвоночнику маршируют гаденькие мурашки. Не то, чтобы он боялся кукол, но конкретна эта, вкупе с заваленным коробками коридором и мигающим светом лампы казалась жуткой. Мысль, что придётся уйти, оставив это чучело за спиной, больно царапнула мозг и Макар, смалодушничав, отправил голову пинком в груду коробок у входа.

Проём в конце коридоре и правда оказался входом в спальню. Макар щелкнул выключателем.

На этот раз он даже не вздрогнул, отчего мысленно собой возгордился.

Эта часть квартиры представляла собой мечту ребёнка и ночной кошмар педофоба. Куклы были повсюду. Большие, маленькие, пластмассовые, фарфоровые, тряпичные, новые, старые. Головы были повернуты к дверному проему и казалось, куча маленьких глаз устремлена прямиком на вторженца.

Макар вдруг подумал, что если сейчас вся эта орава скажет "мама", на своих ногах он из этой квартиры уже не выйдет.

Хозяйки жилища не оказалось и здесь. Чувствуя спиной кукольный взгляд, Макар обошёл комнату, заглянул даже, для порядка, в шкаф, стеклянная дверь которого была завешана старой застиранной простыней. У хозяйки, судя по всему, вообще были трудные отношения с зеркалами. Цепкий взгляд отметил ещё несколько занавешенных настенных и перевёрнутое, лежащее рамой вниз напольное.

Повинуясь какому-то внезапному порыву, Макар подцепил край рамы пальцами и поднял зеркало, прислонив его задником к стене. Оно оказалось большим, почти в полный человеческий рост. И расколотым на части. Почему-то показалось, что разбилось зеркало не от падения. Было чувство, что по нему нанесли ряд целенаправленных хаотичных ударов. Макару даже показалось, что на некоторых сколах он видит запёкшиеся бурые пятна.

Макар опустился на корточки, подковыривая особо явно алеющий осколок и зашипел от неожиданной боли, когда стекляшка подло впилась в подставленный палец. Из пореза покатилась первая алая капля. Макар сунул травмированный палец в рот и поднялся на ноги.

В коридоре тихо, но явственно зашуршало. Недружелюбное зеркало было оставлено в покое.

Макар осторожно выглянул из-за дверного косяка. На первый взгляд в коридоре ничего не изменилось. Те же коробочные баррикады, тот же мигающий свет, тот же пол в липких подтëках.

И та же кукольная голова, лежащая точно посреди. Голова, которую он (Макар точно помнил) загнал куда-то в угол.

Голова лежала на боку, словно всматриваясь пустой глазницей в чёрный зев коробки из-под холодильника.

Макар, чувствуя, как предательски подламываются ноги, присел на корточки и заглянул в темноту коробочного нутра. Темнота шевельнулась и нечеловечески закричала. Макар отшатнулся, ударяясь спиной о коробки и запуская целую серию лавин.

Когда длинное, костлявое, завернутое в махровый халат тело вылезло наружу, Макар испытал острое чувство стыда. Узнает кто, что он перепугался спрятавшийся в коробке старушки, от шуточек не отмоешься до конца жизни.

Глаза у старушки были совершенно дикие, а сухие узловатые пальцы судорожно сжимали обезглавленное кукольное тельце.

– Оно ушло? – взгляд выцветших глаз скользнул по Макару и перескочил на ведущий в комнату дверной проём. – То, что живёт в зеркале ушло?

Остаток дежурства прошёл в рутинных хлопотах. Макар оформлял бумаги, пытался убедить старушку, что монстр из зеркала больше не опасен и в итоге с горем пополам сумел сдать бедолагу в специализированное учреждение.

Отдав в дежурку материалы и обнаруженную под сидением машины рацию, Макар отправился домой, совершенно вымотанный и уставший.

Квартира встретила почти стерильной чистотой и запахом пустоты. В собственном жилище он появлялся лишь для того, чтобы поспать, поэтому за те два года, что им владел, так и не смог нормально обжить. Порой Макару казалось, что живёт он у Игоря, а документы на это помещение оформлены на его имя по какой-то глупой ошибке. По крайней мере, в квартире друга он не чувствовал себя запертой в стеклянной банке рыбиной.

Зеркало в ванной отразило уставшую физиономию с запавшими глазами и колючей щетиной.

Макар набрал в ладони воды и плеснул в лицо. Поплывший от усталости взгляд уперся в собственное отражение и Макару показалось, что оно растянуло губы в насмешливой ухмылке. Похоже, жуткая квартира городской сумасшедшей впечатлила его больше, чем он того хотел. Макар прикрыл глаза и устало ткнулся лбом в зеркальную поверхность, наслаждаясь её прохладой.

Проснулся Макар совершенно разбитым. После дежурства полагался выходной, который хотелось провести в полудреме, но память подкидывала смутные мысли об обещании поработать бесплатным водителем для сирых и убогих в лице Гоши и Нино. Друг категорически отказывался иметь что-то общее с управлением транспортными средствами, поэтому оптовые поездки за продуктами, покупка крупногабаритных вещей и поездки за город редко обходились без участия Макара.

Созвонившись с другом и убедившись, что тот не переиграл планы, Макар быстро умылся, кинув на отражение подозрительный взгляд. При утреннем свете то вело себя порядочно и рожи не корчило. Усмехнувшись своим мыслям, Макар направился в коридор. Потрясение ждало его прямо на пороге квартиры. Ботинок, которые он всегда небрежно бросал на придверном коврике, на привычном месте не оказалось. Макар нахмурился и пробежался глазами по прихожей.

Искомое обнаружилось на презентованной мамой обувной полочке, которой он не пользовался по назначению, наверное, ни разу.

На полке обычно обитали зонты, спрей от комаров, обувной крем и прочие важные в хозяйстве мелочи. Ботинкам, которые сейчас стояли там, притершись пяточка к пяточке, в этой свалке полезных мелочей было не место.

На всякий случай дёрнув дверь и убедившись, что она заперта, Макар потëр пальцами виски. Похоже, вчерашнее дежурство повредило его голову сильней, чем он предполагал.

По-хорошему, стоило съездить в кадры и написать заявление на отпуск, он давно там не был и такими темпами скоро совсем поедет крышей. Но, во-первых, ехать в сторону отдела не хотелось, во-вторых, Макар догадывался, что отпуск ему попросту не подпишут.

Глава 2

– И что, она сидела в коробке и пряталась от того-кто-живет-в зеркалах? – глаза Нинки возбуждённо поблескивали. История вчерашнего дежурства повергла её в такой восторг, что она по собственной инициативе налила Макару новую кружку кофе и придвинула блюдце с печением. Раньше такого гостеприимства за ней не водилось. Кофе Макар принял, а печение благоразумно отодвинул в сторону. Скорее всегда, такая щедрость вызвана тем, что выпечкой уже можно забивать гвозди. Скармливать эту пакость любимому брату Нинке не позволяла совесть, а выкидывать жадность.

– Это так страшно, – выдохнул Игорь. Восторга сестры он не разделял. – Ты просто живёшь и не понимаешь, что сходишь с ума. Что эта старушка, что дедушка, который забыл, что приготовил пюре с котлетами.

– Борщ, – автоматически поправил Макар, задумываясь над словами друга. А ведь и правда, сумасшедшие никогда не верят в то, что с их головой не всё в порядке.

– Ты вчера говорил про пюрешку, – вставила Нинка свои веские пять копеек. Она залезла с ногами на табуретку, положила щеку на колени и упёрлась в стену задумчивым взглядом. – Я ещё подумала, что тоже хочу картошки. Вон, на плите стоит, варится.

Над трепещущим синим огоньком конфорки и правда пыхтела клубами ароматного пара кастрюля.

– Наверное оговорился, – махнул рукой Макар, – да и не так это важно, в конце концов.

В целом день прошёл сумбурно и бестолково, но душевное равновесие Макара странным образом восстановилось и подъезжая к дому он уже и думать забыл о сумасшедших и всяких связанных с ними странностях. Парковка у дома, как обычно была забита до отвала. Он сделал два круга прежде чем принял тщетность этих попыток и сдался, бросив машину в чужом дворе. Вытащив из замка ключ зажигания, Макар открыл дверь машины и замер. Косой взгляд задел боковое зеркало и Макар с щекотным чувством под ложечкой понял, что не встретился взглядом со своим отражением.

***

Утро началось с того, что Макар безбожно проспал. Все пять его будильников оказались отключены, а на экране телефона висела картинка перечеркнутой трубки с пугающей цифрой четырнадцать по соседству.

Пришлось звонить начальству и сочинять слезливую тираду о плохом самочувствии. Начальство, как ни странно, отнеслось к этому сообщению лояльно и разрешило отлежаться до обеда. Который, судя по мутному осеннему солнцу, временами выныривающему из-за туч, был уже не за горами, но такое понимание всё равно выглядело подозрительно и требовало всестороннего обдумывания.

Макар потряс дурной после долго сна головой, проскользил расфокусированным взглядом по стене и вздрогнул, наткнувшись глазами на ползущий по обоям тисненый узорчик.

Квартиру Макар брал после свежего ремонта, личных предпочтений в интерьере не имел, поэтому обои были наклеены кем-то из предыдущих хозяев. Но он мог поклясться, что в комнате обои всегда были однотонными. Да, узор был выполнен почти тем же цветом и почти незаметен, но как за два года можно было его не разглядеть?

Чувствуя себя круглым дураком, Макар набрал номер матери. После приветствия и короткого обмена новостями он осторожно спросил:

– Ма, ты не помнишь, у меня на обоях в комнате есть какие-нибудь узоры? – и опережая резонные вопросы быстро продолжил. – Я перестановку делал и шкафом шоркнул стену. Стою сейчас в магазине и не могу сообразить, однотонные брать, или с узором.

– Точно не однотонные, – из трубки послышался уверенный голос мамы и у Макара немного отлегло от сердца. – Там какой-то мелкий узорчик вроде цветочков. Я ещё когда первый раз их увидела, подумала, что очень по-весеннему. Как раз под настроение пришлось.

– Откуда у тебя в декабре взялось весеннее настроение? – фыркнул Макар уже полностью успокаиваясь. Конечно он не помнил рисунок на обоях, он в своей квартире только спит, и то не каждый день.

– Ребёнок, при чëм тут декабрь? – голос мамы стал удивлённым, – Ты купил квартиру в марте.

Макар приподнял брови, сразу не сообразив, что по телефону его мимические изощрения не видны. Он отлично помнил сделку. Снега той зимой выпало столько, словно его где-то копили предыдущие лет десять и сейчас наконец решили выдать. Макар долго петлял вокруг банка, пытаясь пристроиться между наваленных уборочной техникой куч и при этом не схлопотать сход лавины с крыши на его многострадальную тойоту. В итоге он намертво увяз в каком-то Богом забытом дворе, еле оттуда выбрался и опоздал на сделку минут на двадцать. В банк он влетел красный как рак, потный, на ходу стряхивающий с шапки снежные сугробы. Как такое забыть?

Но мама твёрдо стояла на своём. Пришлось лезть в шкаф за папкой с документами и доставать договор купли-продажи недвижимости. Договор обнаружился на положенном месте, но хорошие новости на этом закончились.

Дата на шапочке ехидно утверждала о маминой правоте.

***

Из подъезда Макар буквально вылетел, распугав пасущихся у лавочки голубей и получив неодобрительный взгляд торчащей в окне первого этажа соседки.

Почти бегом пролетев через двор, Макар завертел головой в поисках своей машины.

Парковка была практически пуста из-за обеденного времени, но автомобиля Макара на ней не было.

Он отлично помнил, как вчера парковался у тощей берёзки и опасался, что снесёт её задницей и получит массовое проклятье от всех местных защитников природы. Но берёзка стояла, такая же хилая и невзрачная, а машины под ней не было.

Уже не надеясь на какой-нибудь результат, Макар достал из кармана брелок и ткнул на кнопку. Машина не отозвалась.

Градус бреда повышался с рекордной скоростью.

В голову пришел вчерашний разговор с Игорем о сумасшедших, которые не понимают, что сошли с ума. Вдоль хребта пробежал табун мурашек, но Макар усилием воли заставил себя мыслить рационально.

Должно же со стороны быть заметно, что человек трогается рассудком? Гоша бы точно что-то понял, они же видятся буквально каждый день. Или наоборот, из-за того, что видятся они часто, глаз замыливается, и потихоньку уезжающая кукушка не вызывает у друга опасений? Мол, Макар всегда был раздолбаем с кашей в голове. Ну, подумаешь, мысли у него путаются. Тоже мне беда.

Думать в таком состоянии о работе казалось совершеннейшим бредом. К тому же, данное шефом время на оклематься подошло к концу и по прибытии его непременно ждёт выволочка. Нужно было подстраховаться, съездить в поликлинику и открыть больничный.

Пальцы ткнули иконку приложения вызова такси и машинально вбили в строку конечной точки маршрута адрес Игоря.

Впрочем, больница никуда не денется. Будет гораздо лучше, если он для начала поговорит с другом и убедится, что ещё не до конца рехнулся.

Глава 3

Игорь долго не открывал. Макар успел постучать кулаком, позвонить в звонок и даже стукнул дверь носком ботинка, когда внутри наконец раздалось шевеление.

Шаркающие шаги, на Гошу совсем не похожие, остановились у двери. В глазке блеснул свет. Макара изучали. Это на Игоря тоже не очень походило. Обычно он сначала открывал двери, а зачем спрашивал кто пришёл и чего им надо. Эта привычка порой создавала Гоше проблемы, но избавиться от неё друг не мог. До этого дня.

Раздался щелчок замка, шуршание цепочки и дверь приоткрылась буквально на пару сантиметров.

Раздражённый Макар пропихнул в щель носок ботинка и распахнул её на всю катушку, едва не заставив повисшего на ручке друга вывалиться следом.

– Гош, у меня какая-то ерунда происходит. Помнишь, о чем мы вчера говорили?

Макар осёкся. Гоша был пьян. Пьян прям в дымище. В первой половине буднего дня.

За Игорем в принципе не водилось особой любви к алкоголю, но сейчас друг выглядел как классический вариант запойного пьяницы – опухший, со спутанными патлами и недельной щетиной, в растянутых на коленях трениках и дырявой майке, он как будто прибавил сразу десяток лет.

– Начальник, окстись, – еле поворачивая язык и пытаясь сфокусировать мутные глаза на фигуре Макара, промямлил Игорь, – Я тя уже месяц не видел. С тех пор, как ты мне протокол впаял. Совршнно, необосновнно, мджу прчим.

В конце предложения язык человека, которого совсем не хотелось звать Гошей, окончательно запутался.

Макару стало мерзко и, одновременно жутко. Он отвёл глаза, чтобы не наблюдать эту картину и обомлел.

Квартира была чужой. Практически без мебели, с горой мусорных пакетов у порога и баррикадой стеклотары на кухонном столе. В этой квартире совершенно не чувствовалось руки Нины. И руки его друга, если уж начистоту, тоже не чувствовалось.

– Извините за беспокойство, – помертвевшими губами прошептал Макар, выходя за порог и закрывая за собой дверь.

Связь с реальностью была окончательно потеряна. В раздраенных чувствах Макар брёл по улицам, совершенно не разбирая дороги.

Зажглись фонари, город погрузился в контролируемый полумрак, разгоняемый вывесками магазинов, огнями машинных фар и мягким светом из окон жилых домов.

Макар практически поминутно прокручивал в голове события последних дней. Всё, начиная с Гошиной кухни, в памяти было чётким и внятным, ничего не путалось, никаких прорех не находилось. Макар чувствовал себя совершенно адекватным, несмотря на происходящий вокруг бред. Но весь оставшийся мир, почему-то, считал иначе. Хорошо, он мог списать ботинки, борщ, дату покупки квартиры на свою память. На вызванное нервами и загруженностью на службе помутнение. Даже на проблемы с головой. Но куда он должен списывать алкаша из Гошиной квартиры? Он же не придумал те пятнадцать лет, что они знакомы? У него фантазии не хватит столько придумать. К тому же, на телефоне сохранились – и он это проверил – их совместные фотки. Это тоже галлюцинация?

Макар вынырнул из размышлений и обнаружил себя возле витрины знакомой кофейни, расположенной совсем недалеко от дома. Свет внутри не горел, поэтому витрина отражала улицу как зеркало. Змеящаяся поверху желтая неоновая надпись золотила лицо Макара, создавая яркий контраст с залегшими под глазами тёмными кругами.

Он стоял и смотрел в глаза своему отражению, пока то не отвело взгляд.

Макар-с-той-стороны подошёл к самой границе стекла и приложил к нему ладони. Взгляд его, таких же воспаленных и уставших глаз скользнул к лицу альтер-эго и тут Макар отмер.

Он уже не заботился о том, что о нём подумают. Макар бегом пересёк двор, едва не вырвал с мясом магнитный замок на двери подъезда, перескакивая через несколько ступеней пересек лестницу, влетел в квартиру, запер за собой дверь и привалился к ней спиной.

Сердце бешено стучало, отдавая где-то в горле.

Пошатываясь, Макар добрел до шкафа. Отражение в зеркальной двери уже не пыталось скрываться. Оно жестикулировало, беззвучно стучало кулаками о зеркальное полотно и кривило в немом крике рот. Макар выгреб на пол постельное бельё, выбрал простынь поплотнее и накинул её на зеркальную дверь шкафа.

Он словно бы вернулся на несколько дней назад в захламленную квартиру сумасшедшей старушки. Сейчас он бы много отдал за возможность забраться в пустую коробку и сидеть, ожидая пока кто-нибудь придёт и прогонит того-кто-живëт-в-зеркалах.

Мысль показалась жалкой и Макару стало противно от самого себя. Мотнув головой, словно это могло хоть как-то прочистить мысли, он побрёл на кухню.

Оказывается, в человеческих жилищах слишком много отражающих поверхностей. Окна, экран телевизора, дверь холодильника, экран телефона, зеркальные вставки на кухонном гарнитуре.

Отовсюду на него смотрел другой он и отчаянно жестикулируя пытался что-то донести.

Палец отражения тыкается в собственную грудь, затем показывает на Макара и делает круг. Он показывает две открытые ладони, стоящие друг напротив друга и меняет их местами.

Меняет местами.

Отражение предлагает поменяться.

Ну конечно, это не Макар сошёл с ума! С ума сошёл весь остальной мир. Вернее, это был какой-то чужой мир, где Макар купил квартиру в марте, где они с Игорем не подружилась в школе и сейчас не общаются. Ему просто нужно поменяться с Макаром-с-другой-стороны, чтобы вернуться к себе.

Он подлетел к шкафу и сдёрнул простынь.

Отражение уже стояло, приложив ладонь к зеркальной поверхности. Взгляд его был настороженным и полным надежды. Если Макар понял всё правильно, этот парень такой же заложник зеркальных лабиринтов как он сам. Он тоже просто хочет вернуться домой.

Макар, больше не задумываясь, приложил свою ладонь к чужой. Он ожидал почувствовать холод стекла, но ладонь была мягкой и тёплой. Макара словно дёрнули вперёд. Он оказался в коротком тëмном коридоре с двух сторон кончающемся зеркальными рамами с виднеющимся в них куском Макаровой прихожей.

Справа угадывался силуэт. Такого же роста, как и он, такой же комплекции. Силуэт прошёл мимо и, остановившись на шаг позади, развернулся и ободряюще сдавил плечо Макара тяжёлой ладонью.

Макар сделал шаг в противоположную от альтер-эго сторону и вывалился в коридоре собственной квартиры.

***

Первым в глаза бросился придверный входной коврик с небрежно стоящей на нём парой обуви.

Макар бросился в комнату, щелкнул выключателем, с благоговением посмотрел на обои, лишенные всяких узоров и полез в шкаф за договором купли-продажи.

Документы были в полном порядке. Датированные декабрём, они приятным весом лежали в руках, уверяя Макара, что реальность вернулось на круги своя.

Оставалось проверить лишь последний момент.

Пальцы набрали знакомый до последней цифры номер. Если Гоша на том конце провода – это тот Гоша, с которым он дружит больше пятнадцати лет, он не станет слишком злиться на звонок в двенадцать часов ночи. Но ждать утра у Макара не оставалось никаких моральных и физических сил. Трубку подняли после пятого гудка.

– Дружище, ты совсем дурной? – спокойно поинтересовался хриплый со сна голос Игоря и у Макара защемило в груди от осознания, что он всё-таки вернулся домой.

– Гош, прости, случайно набрал.

Макар повесил трубку и встал напротив зеркала в прихожей. Отражение вело себя смирно, но гарантий, что завтра оно не возьмётся за старое никто дать не мог.

Нужно было срочно что-то делать. Что-то, что обезопасит его от зеркальных гостей и опасности каждый раз просыпаться в новом месте. Макар напряг память. Вроде бы, перемещался он лишь тогда, когда касался поверхности зеркал. Сначала прислонился лбом в ванной, потом трогал зеркало машины, а последний раз и вовсе целенаправленно коснулся отражения ладонью.

Но всю жизнь шарахаться от отражающих поверхностей он не сможет чисто физически.

В голове всплыло разбитое на части зеркало в квартире старушки. Интересно, почему именно это зеркало она разбила, а остальные просто занавесила? Что если она через него прошла? Может, если разбить именно то зеркало, через которое ты здесь оказался, весь этот кошмар закончится?

Идея была глупой, но других у Макара не было. К тому же, он привык сначала делать, а потом уже разгребать последствия своих решений.

Завёрнутый в ткань футболки кулак с размаха врезался в зеркальную гладь.

Осколки посыпались на пол, но Макар не обращал на это внимания. Он бил с остервенением, вымещая все нервы и страхи последних дней.

Звонок телефона заставил вздрогнуть всем телом. На дисплее высветилась фотка Гоши.

– Макар, я ж всё забываю, – голос Игоря был такой же сонный и хриплый, – мама просила пригласить тебя на её день рождения. В пятницу на даче. Я могу тебя довезти, я ж всё равно не пью.

– Чья… мама? – внезапно охрипшим голосом просипел Макар.

– Дружище, ты, похоже, пьян, – засмеялся Игорь, – моя мама, чья ж ещё. Отсыпайся, давай, завтра на работу.

Трубка разразилась короткими гудками, а Макар обессиленно сполз на пол.

Перед глазами встали картинки трёхлетней давности. Кладбище, маленькая Нина в нелепо выглядящей на ней траурной чёрной одежде, растрёпанная и заплаканная. Гоша, смотрящий вперёд пустыми красными глазами. И надгробный камень с общей фотографией их родителей.

Макар не смог вернуться. Кошмар не закончился.

Самое забавное, что сейчас Макар даже не мог наверняка сказать, чего он боится больше – того, как сильно эта версия зазеркалья отличается от его родного мира, или того, что никакого зазеркалья никогда не существовало.

Сил злиться, бороться, пытаться что-то изменить не осталось. Макар отказался выжат досуха. Теперь он знал свой предел и простирался он прямо здесь, на полу в прихожей собственной квартиры, перед осколками зеркальной дверцы. На границе с безумием.

Осколки бурели подсохшими кровавыми пятнами. На пол начала натекать свежая алая лужица. Макар бездумно уставился на неё, лениво отмечая, что порез не мешало бы обработать. Истечь кровью от раны на пальце у него вряд ли получится, но наводить ещё большую грязь не хотелось.

Макар взял валяющуюся рядом футболку, промокнул лужицу и бездумно смотрел, как ткань медленно напитывается алым.

Но ведь эту футболку он взял именно для того, чтобы завернуть руку и не повредить её, когда разбивал стекло? Откуда тогда порез?

Макар поднёс ладонь к лицу. Кровоточил палец. Тот, который он порезал о злополучное зеркало в квартире сумасшедшей коллекционерки целую вечность назад. Палец, который по всем физиологическим законам должен был затянуться ещё в тот злополучный вечер. Но он кровоточил. Как такое было возможно?

Ответ напрашивался сам, и он был бредовей всего, что происходило в последние три дня.

Тот вечер ещё не закончился.

Оставшиеся в раме куски зеркала отражали перепуганное, бледное до синевы лицо Макара. Отражали сбившийся ворот голубой рубахи. Отражали травмированный палец в потеках подсыхающей крови. Но ни в одном из этих осколков не отражалась квартира Макара.

Потому что, до своей квартиры он так и не дошёл.

Макар схватил с пола осколок и со всей силы полоснул по ладони. Из горла вырвался задушенный крик, но ему уже было плевать на боль, кровь, плевать на всё.

Потому что он стоял на коленях перед рамой высокого, почти в человеческий рост зеркала. Потому что в спину ему смотрели пустыми пластмассовыми глазами чёртовы куклы, но он готов был расцеловать каждую, вместе и их странной хозяйкой, за то, что всё это оказалось бредом больного сознания. Или проделками того, что действительно живёт внутри зеркала.

Словно в ответ на его мысли, в осколках что-то мелькнуло. Как будто тонкие губы исказились в ехидной улыбке.

– Прекрати со мной играть, – прорычал Макар. – Я устал смотреть твои фильмы. Они у тебя, к слову, совершенно однотипные.

Он поднялся на ноги, сдёрнул с дверки шкафа простынь и принялся сгребать в неё осколки. Тень, мелькавшая внутри, стала в разы отчетливей, но Макар не обращал на её метания никакого внимания.

Он собрал осколки, что усыпали пол, тщательно выковырял те, что остались в раме и убедившись, что стекла больше не осталось, завязал простынь узлом. Что делать с этим добром он представлял смутно, но ему забивать этим голову и не требовалось. Утилизация проклятых зеркал наряду с подобными странными вещами входила в компетенцию Гоши, вот он пускай голову и ломает.

– Хозяйка, – Макар постучал по коробке от холодильника, – выходите. Ваша тварь из зазеркалья обезврежена.

Старушка оказалась ровно такой, как запомнилась Макару из подсунутого зеркалом видения. Тощей до костей, совершенно седой и замотанной в тёплый халат, большой ей на десяток размеров.

– Где вы взяли это зеркало? – поинтересовался Макар, помогая старушке подняться на ноги.

– На мусорке… Оно точно не вернётся?

– Точно. Только вы в следующий раз осторожней с вещами, которые несёте в дом.

У Макара впереди была ещё целая длинная ночь. Ему нужно было придумать, как взять с хозяйки проклятого зеркала объяснение так, чтобы их обоих не упекли в психушку, как выяснить, не фигурировало ли это зеркало в прошлых подобных делах, предстояло заново научиться смотреть без содрогания на собственное отражение, но всё это такие мелочи.

Потому что со всем этим Макар обязательно справится. Потому что сейчас он находится на своём месте. Потому что он был дома.