Этот камень оставила AnGel бесплатное чтение

Эна проснулась от того, что кто-то резко раздернул шторы. Она закрыла ладонью лицо, прячась от прямых солнечных лучей.

– Каникулы закончились, Эна! – грубо сказал мужчина, стоящий у ее кровати, бросив платье ей в лицо.

– Алекс? Как ты вошел сюда?!

Он ничего не ответил. Это был ухоженный худощавый среднего роста мужчина двадцати четырех лет. Светло-каштановые волосы были тщательно уложены по последнему веянию моды. Лицо было гладко выбрито. Узкие карие глаза хмуро окинули взглядом комнату. На полу валялись черные ботфорты с грубым высоким каблуком. Черные колготки и шляпа нелепо висели на спинке стула. Заметив на тумбе сигареты, он бесцеремонно закурил. Не обращая внимания на небрежно разбросанную косметику, он подошел к панорамному окну, давая ей возможность одеться.

Девушка была напугана. Она быстро надела платье через голову и принялась поспешно приводить взъерошенные волосы в порядок.

– Я… я просто… – машинально начала оправдываться она. Эна всегда робела в присутствии старшего брата. Фигурой и манерой поведения он напоминал ей отца, холодного и деспотичного, лишенного сочувствия к человеческим слабостям. И хотя брат был старше ее всего на пять лет, он уже твердо стоял на ногах, с отличием закончил юридический факультет и имел внутренний стержень.

– Я принес завтрак. Мармелад, булочки, все, как ты любишь, – перебил ее Алекс, повернувшись к ней.

– И пожалуйста, не стоит тут препираться. Я отлично знаю, как и почему ты здесь оказалась.

Эна обреченно всплеснула руками. Ей хотелось кричать от безысходности ее положения – настолько отчаяние затуманило ей разум. У нее не осталось сил ни для доводов, ни для борьбы. Вердикт был вынесен без предоставления последнего слова. Она подошла к столу, где стоял завтрак, резким движением отодвинула стул, налила себе сока и, залпом выпив все до дна, раздраженно бросила стакан на пол, разбив вдребезги. Мужчина вздрогнул от неожиданности.

– Ладно, успокойся. Никто дома не знает, что ты бросаешь университет. Пока не знает – поправил он себя. – Я просто решил посмотреть свою новую квартиру.

– Свою квартиру? С каких пор ты называешь эту квартиру своей?

– Если хочешь, могу ответить, – ответил он, потушив сигарету после пары затяжек. Он осторожно пересек комнату, стараясь не наступить на осколки стекла.

– У меня дубликат ключей. Теперь эта квартира принадлежит мне.

Он сел верхом на стул и тяжело вздохнул.

– Мне жаль. Адвокаты не смогли найти завещание, по которому ты являешься главным претендентом на имущество бабушки, да упокоит Господь ее душу.

Сказав это Алекс, многозначительно посмотрел куда-то вверх.

Эна не поверила своим ушам.

– Это невозможно.

– Тебе следовало изучить гражданский кодекс в университете. По закону, без завещания передача наследства переходит к нашей матери.

– Что со мной будет? – спросила она, словно ребенок, который ждал наказания за то, что съел сладкое в обед.

– Ты возвращаешься в Колумбийский университет.

С ее глаз потекли слезы одна за другой. Она всхлипнула.

Алекс поднялся и подошел к ней. Он сжал ее хрупкие плечи, стараясь донести до нее всю серьезность своих слов.

– Послушай, я знаю, что ты очень любила бабушку, но сейчас ее нет. Тебя некому больше оберегать. Отец настроил мать против тебя. Она не даст тебе ни цента. С сегодняшнего дня ты бомж. У тебя нет ни дома, ни семьи. И ты не обретешь их, пока не закончишь этот гребаный университет. Под угрозой репутация семьи.

Эна закрыла лицо руками.

– Не хочу тебя слушать!

Он потряс ее за плечи, не обращая внимания на ее рыдания. Изнеженность сестры, ее беспомощность и самодурство раздражали его. При этом он любил ее настолько, насколько позволяло воспитание. В их семье было не принято излишне проявлять чувства. В отличие от родителей, которые полностью разочаровались в ней, он видел в ней скрытую силу. Ему хотелось, чтобы она во что бы то ни стало воспользовалась всеми возможностями, чтобы раскрыться.

– Приди в себя, очнись! Ты живешь в реальном мире. В реальном мире, а не в сказке. И здесь надо заслужить место под солнцем.

– Почему они так со мной?! – Эна схватила его за рубашку. Ее плач перешел в истерику. – Я должна учиться, только чтобы они могли вписать золотыми буквами в историю генеалогического древа еще одно имя, а мое состояние и желания их не интересуют!

Он сжал ее холодные руки.

– Ты справишься с этим, сестренка.

«Все это сон, кошмарный сон, который когда-нибудь закончится. Ведь в жизни не бывает, чтобы черная полоса невезения была сплошной».

Со стороны казалось, что жизнь Эны – праздник, на который волей судьбы удалось попасть. Она росла в очень обеспеченной семье. Родители прочили ей успешную карьеру адвоката. Все ее родственники по отцовской линии из поколения в поколение передавали эту область науки: отец – член верхней палаты представителей в конгрессе, в прошлом прокурор, брат – адвокат, дедушка – бывший главный окружной судья, лучший в свое время, и мысль о смене профессии даже не обсуждалась. Так девушку и занесло в самый престижный университет штата. И, естественно, пропускать лекции было все равно что плевать в семейную традицию. По дому словно пронесся ураган. Эна, которой учеба вдали от дома давалась психологически очень тяжело, должна была несмотря ни на что закончить университет.

Больше всего родителей Эны раздражало то, что учиться их дочь умела, и умела очень хорошо. В школе она была любимицей всех учителей. Объяснения дочери казались всем капризами взбалмошной принцессы. В первый год обучения ее горячо любимая бабушка по материнской линии, Теона Геллано, которая какое-то время обладала авторитетом в их семье, старалась оказать влияние на отца Эны. Ее семья принадлежала к числу тех немногих почтенных аристократов, называющихся в народе нудными счастливчиками, с безупречной родословной. Теона втайне от всех переписала на нее свою квартиру в Верхнем Вест-Сайде, но, узнав, что внучка пропускает лекции, временно определила ее в студенческое общежитие. Попытки сбежать оттуда не увенчивались успехом. Ее силой отвозили обратно. Год спустя, когда стало известно о скоропалительной смерти Теоны, Эна вернулась домой, прорыдав две недели. Бабушка была единственной ниточкой, связывающей ее с родителями. Никто не замечал критически депрессивного состояния Эны. Все были заняты приготовлениями к похоронам. За день до своего отъезда Эна предприняла последнюю попытку уговорить родителей позволить ей бросить университет на какое-то время, чтобы решить, что делать со своей жизнью, и определиться с будущей профессией, но все было тщетно. Бабушка говорила ей не раз, что разделит свое имущество между ней и ее матерью, как только ей исполнится двадцать один год. Узнав, что родители непреклонны, Эна выкрала ключи и переехала в бабушкину квартиру, но все ее надежды рухнули в это хмурое октябрьское утро.

Машина притормозила у общежития, но Эна не спешила выходить. Она с ненавистью смотрела в окно.

– Всего три года, – первым нарушил тишину Алекс, стараясь приободрить сестру. – Ты можешь выдержать три года, или это непосильный труд?

Она посмотрела на него глазами, полными слез. Ей очень хотелось выговориться, но его вопрос прозвучал с издевкой. Вместо этого она молча достала с переднего сидения рюкзак и вышла из машины, не попрощавшись.

Хозяева просторных апартаментов в эксклюзивной резиденции Челси с виду казались ничем не примечательными. Соседи знали лишь, что их арендуют два студента, которые были настолько обеспечены, что могли оплачивать несусветную ренту в этом фешенебельном районе. Встретив их на лестничной площадке или в лифте, они любезничали с ними, удивленные их воспитанностью и образованностью. Еще ни разу они не слышали с их квартиры громкую музыку в половине второго утра, непристойную ругань, не видели нетрезвых компаний.

Эта трехкомнатная квартира сразу говорила о том, что ее обладатели – двое состоятельных молодых людей. Гостиная была почти не обставлена мебелью. Здесь стояли только огромный, угловой, диван красного цвета, два кресла, книжный шкаф и плазменный телевизор. Где-то в углу разместился невероятно красивый торшер из розового хрусталя. Он походил на волшебное дерево с длинными хрустальными плодами, которые от легкого дуновения ветра слегка покачивались и еле слышно звенели, ударяясь друг о друга.

Спальные комнаты тоже отличались друг от друга. В одной стоял вечный беспорядок. На полу валялись грязные носки. У окна стояли письменный стол и компьютерное кресло. На столе – дорогой настольный компьютер, лампа и пепельница, заваленная окурками, на учебниках лежал большой блокнот с рисунками, выполненными грифельным карандашом. Под столом – куча скомканных бумажек. Постель застелена кое-как, на смятой постели разбросана одежда. Над кроватью висел плакат с Джебраном Халилем1. Чуть приоткрытая дверь лоджии раздувала страницы комиксов.

Во второй спальне атмосфера была более упорядоченной. На тумбах горели прикроватные лампы. Вместо письменного в углу стоял журнальный стол, на котором горел спящий лэптоп, рядом стояла бутылка пива, лежали беспроводные наушники. Под столом – стопка библиотечных книг и учебников. Гардероб с зеркальными дверями отражал парня, который, лежа на животе, уже в который раз перечитывал параграф по антропологии.

Сэт и Коннор были друзьями еще со школьной скамьи. У них не было совершенно ничего общего ни во взглядах на жизнь, ни в характере, ни в темпераменте. У каждого из них была своя философия, и они от нее не отступали. Но связывало их одно важное качество – взаимопонимание.

Сэт, нахмурившись, зажал ладонями уши, как будто это помогало ему сосредоточиться. Учился он довольно успешно, однако за этим стояли трудоемкая работа и усердие. Каждый день – это битва, таково было его кредо, хотя его жизнь многим пришлась бы по вкусу. Он пользовался успехом у противоположного пола. Девушки просто таяли от его глубоко посаженных серых глаз, красивого калифорнийского загара и сексуальной мальчишеской улыбки. Встретившись с ним взглядом, большинство девушек не знали, куда деться от смущения и неловкости. Типаж его был ближе к европейскому, так как его мать была канадкой с французскими корнями, а предки по отцовской линии – эмигрантами из Германии.

Помимо всего, природа наделила его прекрасными генами. Он был высоким, с каштановыми волосами, входил в мужскую сборную по плаванию и прыжкам в воду при университете и поэтому имел атлетичную фигуру. Несмотря на привлекательность, он ни разу не был по-настоящему влюблен, и серьезные отношения ему давались с трудом. Сэт обладал искусством слова, был независимым лидером и всегда добивался намеченных целей, чего нельзя было сказать о его соседе по комнате.

Коннор недавно приехал в Нью-Йорк, хотя родился и прожил здесь одиннадцать лет, пока трагически не скончалась его мать и отцу не пришлось по работе переселиться в Чикаго. Коннор очень тяжело переживал смерть матери. Порой казалось, что он до сих пор не может оправиться от ее смерти. Его отец, влиятельный деловой бизнесмен, очень любил его и баловал, но в силу своей занятости мало общался с ним, особо не интересовался его жизнью, не поощрял его творческого начала, тем самым неосознанно дав сыну понять, что заслужить уважение и любовь отца можно только хорошими оценками. Это отложило отпечаток на характере Коннора. Он стал необщительным, тихим, но только близкие ему люди знали, что душу его постоянно терзали сомнения и эмоции. Его не интересовали светские тусовки и развлечения, здесь его держали только учеба в колледже и независимость. С учебой у него тоже не возникало проблем, причем он мог вообще не открывать учебник, поскольку был рожден для знаний. Частные преподаватели в Чикаго предрекали ему большое будущее, а наставник его отца, который был для Коннора кем-то вроде дедушки, относился к нему с любовью и верил, что Коннор явился на свет гением. Конечно, Коннор считал, что тот страдает старческим маразмом, и вообще надеялся на другую судьбу. К слову, больше мечтал обрести понимание отца, преданность друзей и истинную любовь. Несмотря на нелюдимость, его внутренний мир был неимоверно богат. По складу ума он был романтическим философом, увлекался графическим рисованием и чтением мифологических книг.

Внешность у Коннора была довольно заметная. Высокий, статный, почти метр девяносто, пожалуй, он был даже приятнее Сэта. Он производил впечатление баскетболиста из элитной лиги и притягивал людей своей обманчивой невинной, романтичной улыбкой, синими глазами и загадочным молчанием, которое всем почему-то нравилось. Его темно-русые густые волнистые волосы, зачесанные назад, вечно спадали на открытый лоб. Крепкое тело без излишне развитой мускулатуры. Красивое, одухотворенное лицо с прямым носом и полными губами. Изящно очерченные скулы и прямые брови придавали всему образу античности. От отца Коннор перенял холодность взгляда, оно проявлялось в моменты напряжения. От этого, в этом безупречно ангельском лице иногда появлялось что-то маниакальное и беспристрастное, как у киллера, который знает, как убить человека одним взглядом.

Сэт устало захлопнул учебник и, сонно протерев глаза, взглянул на настенные часы.

– Коннор! – окликнул он, заметив, что его товарищ куда-то испарился.

– Я на балконе, – донесся голос из соседней спальни.

– Восемь часов, нам пора!

Дверь в комнату Сэта отворилась, и в нее, пошатываясь, вошел Коннор, держа в руках самокрутку.

– Слушай, классная вещь, надо достать… – начал он хриплым голосом.

– О господи, кончай с этим дерьмом, пока не подсел!

– Поздно.

Сэт поднялся с кровати, критически оценивая его неряшливый вид. Коннор был одет в джинсы и голубую куртку, из-под которой свисала длинная свободная майка. Как всегда, он был в кепке. Это был его любимый аксессуар, способ скрыться от толпы.

– Мы должны идти, у нас приглашение на половину девятого. Девушек нельзя подводить, особенно если у одной из них день рождения.

– Опять в «Элементе?» – зевнул Коннери.

– Нет, на этот раз в клубе «Флоэт». Тебе там понравится. Там лучшая тусовка.

Коннери сделал еще пару шагов в сторону кровати, но ноги его плохо держали. Потеряв равновесие, он плюхнулся прямо в кресло.

– Пожалуй, я останусь здесь. Страшно хочется спать.

Сэт посмотрел на него в зеркало.

– Когда ты в последний раз принимал душ? – спросил он невзначай, застегивая рубашку.

– Утром.

– Не похоже.

Коннор поднял руки, принюхиваясь к запаху своих подмышек.

– Да пошел ты! Сегодня долбанный выходной.

Сэт подошел к нему и схватил его за плечи.

– Коннор, ты мой друг, и поэтому я скажу тебе правду. Ты похож на старика, страдающего болезненным геморроем.

– Отцепись! – смеясь, оттолкнул его Коннор.

– Я серьезно. Хватит жрать куриные крылышки и смотреть телик. Пошли развлекаться.

Коннор поднялся с кресла.

– Мне не нравится твоя компания.

– А тебе вообще кто-нибудь нравится?

– Нет, – усмехнулся он, открывая банку пива.

Сэт подошел к нему сзади и, схватив локтевым сгибом его за шею, резко надавил.

– Все еще не идешь? – спокойно спросил он.

Коннор закашлял от удушья и вцепился свободной рукой в его руку, стараясь вырваться, но вместо этого поскользнулся и растянулся бы на полу, если бы Сэт его не удержал.

– О, Боже, иду, иду… – еле выдавил он. – Только пиво не разлей, это последняя бутылка.

Сэт ослабил хватку и, улыбнувшись, сел на кровать надеть ботинки.

– Последняя бутылка в жизни старого алкоголика, страдающего геморроем.

Коннор чуть не поперхнулся пивом от смеха.

– Однажды я применю твои же приемы на тебе, – промямлил он, все еще сидя на полу.

– Значит, бог, наконец, услышит мои молитвы, потому что этого хочу и я, – засмеялся Сэт.

Клуб, в который собрались Сэт и Коннор входил в элиту клубов Манхеттена. Вход был закрытый, и попасть внутрь можно было только по членским карточкам. Здесь вращались биржевые магнаты, модели и знаменитости. Обычным студентам трудно было туда попасть, но только не Сэту. Все его друзья вращались в таком кругу, поэтому они без труда вошли внутрь, миновав огромную очередь. Многим из этих людей пришлось бронировать столик несколько месяцев назад.

Коннор неуверенно оглядел толпу.

– Ненавижу такие сборища. Здесь сразу выделяешься из толпы.

– Сэт, сюда! – закричал кто-то в толпе.

К ним пыталась протиснуться блондинка, размахивая своей сумочкой. Ее красивые волосы, локонами лежали на плечах, голубые, кукольные глаза очаровывали с первого взгляда. Сэт кивнул девушке, но ее поглотила толпа.

– Ты ее знаешь? – подтолкнул его Коннор, пытаясь ее разглядеть получше.

– Да. Это Дрю. Классная девчонка, между прочим. С мозгами.

– И что? Можно сказать, что наличие мозгов у девушки для тебя немаловажно, – усмехнулся Коннор.

Сэт заколебался.

– Ну все же они должны быть.

Они рассмеялись. К ним подошла Дрю.

– Ты, как всегда опаздываешь. Без тебя здесь просто скука смертная!

Она поцеловала Сэта в щеку и потащила за руку.

Коннор, воспользовавшись моментом, ускользнул от них, направляясь к бару.

Он тяжело вздохнул и кивнул бармену, делая заказ.

Когда Сэт обернулся, то Коннора уже не было видно. Он разочарованно вздохнул, но старался не выдать себя.

– Ну и как ты, подружка? – обнял он ее за талию. – Как отпраздновала выходные?

Она беззаботно пожала плечами.

– В обществе Эйприл любые выходные превращаются в драматический хаос. В последнее время с ней стало невозможно выйти в свет. Представляешь, сегодня она наорала на Зака в магазине, а он всегда дает нам тридцатипроцентную скидку. Я готова была провалиться сквозь землю.

– Я тоже заметил, что она не в духе в последнее время, – заметил Сэт.

Дрю удрученно покачала головой.

– Говорю тебе, как только наступают выходные, у нее сносит крышу.

Они подошли к столу, за которым сидели несколько ребят.

Сэт приметил именинницу торжества. Она сидела за столом, лениво перемешивая трубочкой свой коктейль, и разговаривала с друзьями. В этой компании она сразу выделялась. Она была светлой шатенкой с длинными прямыми волосами, полными губками и вечно недовольным выражением лица. Однако многим такая внешность казалась жутко сексуальной. Впрочем, выделялась она и нарядом. На ней было красивое синее мини-платье, расшитое стеклярусом и бисером. На ногах были туфли цвета фуксии.

– Эйприл, смотри, кого я тебе принесла! – радостно воскликнула Дрю. Девушка сразу оживилась.

Сэт закатил глаза и нагнулся, чтобы поцеловать Эйприл в щеку, но она подставила губки в ответ и притянула его на диван. Рядом все присвистнули.

– Эй, вы не в мотеле! – завопил кто-то из приглашенных гостей.

Блондинка сжала губки.

– Эйприл, это непристойно.

Эйприл освободила объятия.

– Замолчи, Дрю. Закажи нам лучше выпить.

– Надеюсь, я ничего не пропустил, – поинтересовался Сэт, удивленный столь жарким приемом именинницы.

– Ты пропустил два тоста, так что придется наверстывать, – ответил ему Тэд. – И где тебя носило?

– Дело в том, что я пришел не один.

– Я убью тебя если скажешь что ты с девушкой, – вспыхнула Эйприл.

– Он скажет, – ехидно высказала Дрю, желая позлить именинницу.

– Кто это? Мэнди? – спросила Стефани, девушка, что сидела рядом с Тэдом.

– Какая еще Мэнди? – нахмурилась Эйприл. – Эта рыжая с четвертого курса?

– Это Кэрол, – поправил ее парень по имени Джамал с модно выбритым затылком. Он с удовольствием закурил сигарету и пустил дым облачком. – Ты все время их путаешь, Эйприл.

– Мне все равно, как зовут этих шлюшек! – огрызнулась Эйприл.

– А мне Кэрол нравится, – подлил масла в огонь Джамал.

– Так это Кэрол? – Эйприл сделала вид что ее это не интересует, но актриса из нее была никудышная.

– Это Коннор, – бросил Сэт.

– Это что-то новенькое, – усмехнулся Тэд.

– Он мой старый приятель, – улыбнулся Сэт, заказывая себе выпить. – Мы были с ним знакомы с самого детства. Он недавно вернулся в Нью-Йорк, чтобы получить свою вторую ученую степень.

– Он что, ботаник?

– Напротив, бунтарь.

– Значит, умница Уилл Хантинг2? – шутливо предположила Эйприл. – Где же он? Может, его уже успели охмурить?

Сэт повернулся к стойке бара, пытаясь отыскать его глазами.

– Я сейчас вернусь! – поднялся он, направляясь к бармену.

– Эй, ты не видел тут пацана, светлые волосы, высокий, синие глаза…

Бармен широко улыбнулся и кивнул в сторону выхода.

Эйприл приподнялась из-за стола, с интересом наблюдая за происходящим.

– Кажется, наш птенчик упорхнул, – заметила Дрю.

Эйприл подошла к Сэту.

– Где он? – спросила она.

– Не знаю. Но, видимо, где-то поблизости, – мрачно ответил он. – Ладно, не бери в голову! – рассмеялся он, обняв ее за плечи.

Коннор нервно бросил окурок, спускаясь в метро. Из подземки сразу подул сильный теплый ветер, такой знакомый тем, кто часто пользуется этим видом транспорта. Он купил обратный электронный билет и подошел к эскалатору, чтобы спуститься вниз, как вдруг за его спиной послышались громкие крики и смех. Несколько молодых людей с шумом и свистом бросились к эскалатору, оттолкнув Коннора в сторону. Они, не дожидаясь, пока эскалатор спустится вниз, побежали по ступенькам, расталкивая прохожих.

– Эна, скорее! – крикнула девушка с черными дредами. Концы волос у нее были окрашены в синий цвет, нос и бровь проколоты. Она держала в руке сигарету, поглядывая снизу-вверх.

– Иду, – послышался женский хриплый голос у Коннора за спиной. На этот раз он успел отодвинуться в сторону, пропуская ее вперед. Девушка спустилась на несколько ступенек вниз и внезапно обернулась назад, взглянув на него.

Одета она была в стиле гранж. Длинные пышные волосы цвета каштана с красным отливом, на голове небольшая фетровая шляпа, чуть загорелое лицо с легким розовым румянцем, которое не нуждалось в косметике. На ней были короткие джинсовые шорты, объемная длинная накидка, напоминающая балдахин, а поверх нее расстегнутая куртка. На ногах высокие ботфорты. Несколько колец на пальцах и объемные браслеты на руках только добавляли нелепости ее вызывающему образу.

– Привет, – мило улыбнулся ей Коннор. Она улыбнулась в ответ и поспешила к своей шумной компании.

Коннор задумчиво посмотрел ей вслед и повернул в сторону линии Легсингтон-авеню. В ожидании вагона он достал из рюкзака блокнот с карандашом и принялся рисовать случайных людей. На противоположной стороне он снова увидел шумную компанию неформалов. Они громко говорили, смеялись и делали совместные селфи, дурачась на камеру. Их яркий, эпатажный стиль приковывал внимание. Несмотря на пустые скамейки, девушки уселись на пол, или на свои рюкзаки. Они пили пиво прямо из горлышка и курили одновременно. Девушка, которую он приметил несколько минут назад, ходила взад-вперед, подняв руки над головой, будто подтягиваясь. В руках у нее тоже дымилась сигарета. Через плечо была перекинута профессиональная зеркальная фотокамера «Пентакс». Коннор сделал небольшой набросок этой странной компании. Одна из девушек поднялась с пола и подбежала к ней. Она надела на нее наушники. Эна придержала их рукой, прислушиваясь и качаясь в такт. Через секунду Коннор вздрогнул от их громкого смеха. Карандаш съехал с рисунка. Он, нахмурившись, отложил карандаш за ухо и устало закрыл глаза.

Сэт открыл дверь квартиры далеко за полночь и сразу поежился.

– Эй, – приветливо донесся голос Коннери из темноты. Его комната была приоткрыта.

– Черт, почему так холодно?! – выругался с порога Сэт. – Ты что, открыл дверь своей лоджии?

– У тебя есть возражения?

Сет быстрыми шагами прошел через гостиную и остановился у двери в спальню.

– Да. У меня куча возражений, твою мать! Может включишь свет?

– Зачем?

– Чтоб я смог двинуть по твоей наглой морде! Ты сбежал, пока я…

– Я хотел побыть один. Я устал от шумихи и от тебя в том числе.

Сэт застыл на секунду и внезапно сдался, тяжело вздохнув.

– Отлично, – прищелкнул он языком, закрывая дверь. – И где пропадала твоя душа, жаждущая умиротворения?

Коннор включил настольную лампу, не вставая со стула. Яркий свет ослепил его соседа. Сэт зажмурился.

– А твоя? – мистически ответил вопросом на вопрос Коннор.

Сэт с серьезным видом сел в кресло напротив своего друга.

– Моя душа со мной в ладу, ей незачем отделяться и пропадать неизвестно где. Что с тобой происходит?

Коннор облизнул пересохшие губы. Ему страшно хотелось пить. Эйфория от недавно покуренной травки сменилась непонятной тревожностью, хотя тело было максимально расслабленным. Его слегка качало от опьянения. Путаные мысли мешали сконцентрироваться, и все же он предпринял попытку объяснить свое состояние.

– Я просто пока не нашел себя в твоем обществе. Не знаю, зачем я вообще тебе сдался там. Эти вечные ночные тусовки… Мне надо было уйти, проветрить мозги.

– А я тебя предупреждал, чтобы ты бросил курить это дерьмо. К ней быстро привыкаешь.

– Хорошо. Я понял. Хватит ебать мне мозги!

Сэт присел на кровать рядом с Коннором.

– Послушай, я все понимаю. Свобода вскружила тебе голову. Твой отец всю жизнь подавлял тебя, ограничивал. Неделю назад тебя кто-то снабдил травкой, и ты практически не выходишь из коматозного состояния. Но у тебя необычайно светлая голова. Завтра у тебя первый день в колледже. Должен признаться, преподаватели нас не щадят, но, может, тебе это пойдет на пользу и ты снова будешь в строю.

– Возможно, – приободрился Коннор. – Однако если ты будешь меня доставать с вечеринками и новыми знакомствами, то я даже на лекциях не смогу сконцентрироваться.

– Окей, – улыбнулся Сэт. – Идем на компромисс. Я не знакомлю тебя с девушками и не беру на вечеринки, а ты перестаешь вести себя как полный придурок.

– Никаких девушек и вечеринок? – уточнил Коннор.

– Так точно.

– Ну, тогда по рукам.

В том, что первый день в университете самый утомительный, наверное, признались бы многие, но только не Коннор. Забить себе чем-то голову, и чем серьезней, тем лучше было для него гораздо приятней, нежели развлекаться по ночным клубам. Он не относился к разряду зубрил, но учеба всегда давалась ему легко, и в ней он забывал обо всем, что зачастую его тревожило. Он сразу окунулся в этот занимательный маленький мирок, где каждый думал о том, как не оказаться отчисленным за несвоевременно сданную работу. Сэта он увидел только во время ленча в студенческой кофейне. Он, как всегда, был в компании своих друзей. Все они говорили в один голос. Один старался перекричать другого. Сэт хриплым голосом что-то громко объяснял стоявшему рядом парню.

Коннор еле к нему протиснулся.

– Эй, где тебя носит? – он стукнул его папкой по плечу. – Тебя не было на лекции.

Гул ребят сразу прекратился. Все молча уставились на него.

– Так вот ты какой, некомпанейский. Сбежал от нас вчера – улыбнулась Эйприл, раздевая его взглядом. Она протянула ему руку.

– Я Эйприл.

Коннор растерянно пожал ее.

– Да я и не сбегал вовсе. Просто мне это неинтересно.

– Как у тебя все просто, – усмехнулась она, не скрывая обиды.

Сэт приобнял ее.

– У него свои тараканы в голове. Не обижайся, детка.

– Слушай, чувак, может дашь списать домашку? Ты сегодня прямо всех удивил на правоведении! – сказал кто-то в толпе.

Коннор огляделся в поисках студента, задавшего вопрос.

– А своя голова не варит, что ли? – наконец улыбнулся он.

– Варит, просто люблю новеньких грузить работой, – засмеялся парень в ответ.

Этого человека он уже видел в баре вчера с Сэтом. Тэд был худощавым рыжим парнем с крупным ртом и выступающими верхними зубами. На нем был солидный костюм и дизайнерские оптические очки в круглой оправе. В целом он выглядел как модель из лондонского журнала. Несколько девчонок рядом хихикнули.

Сэт стиснул своего друга за плечи и продвинул через толпу к выходу.

– Ну вот и отлично. Поговорили, познакомились, пора и честь знать.

– Эй, Сэт! – недовольно крикнула ему вслед Дрю. – Что такое?! Даже и поболтать с ним нельзя?

Она развела руками, ища поддержки у своих друзей.

– Видали?! Эйприл, когда ты научишь своего дружка хорошим манерам?

– Я его девушка, а не мама, – отозвалась Эйприл, копаясь в своей сумочке.

– Он такой странный. Совсем не похож на Сэта, – игриво произнесла Дрю, играя с кудрями волос. Эйприл кивнула, набирая чей-то номер на мобильном телефоне.

– Он не для тебя, Дрю. Попробуй переключиться на кого-то другого.

– Заткнись! – не выдержала Дрю. – У тебя это излюбленная фраза. Ненавижу, когда ты так говоришь!

– Это точно, – буркнул Джамал. – То я не подхожу Дрю, то кто-то еще. Ты как будто ревнуешь, что она будет встречаться с кем-то.

Эйприл в ответ лишь растерянно заморгала.

Коннор благодарно сжал руку Сэта.

– Слушай, спасибо, что увел меня, но я и сам бы справился.

– Знаю, лучше тебе с ними не связываться. Ты был прав. Это не твоя компания.

Коннор удивленно взглянул на него.

– Правда? Я думал, ты предпримешь последнюю попытку внедрить меня в свой коллектив.

Сэт лишь задумчиво фыркнул.

– Может, в другой раз.

Он похлопал его по плечу.

– Кстати, не советую тебе обедать здесь. Рядом есть отличный бар. Встретимся у нас, идет?

Коннор послушно кивнул и не спеша вышел из столовой. Он прошелся по парку, вслед за Сэтом взял абонемент в бассейн, познакомился с тренером по баскетболу. Успел закачать на флешку несколько электронных книг с библиотеки. Сидя в баре после сессий он, даже не притронувшись к сэндвичу, начал печатать на лэптопе заданную на дом работу. Официант поспешно положил ему на стол пиво и счет и пошел обслуживать другие столики: студентов было много.

Заметив в дверях бара друзей Сэта, он сделал неприступное лицо, спрятав его за лэптопом. Они, не заметив его, прошли в конец зала и сели за большой стол. Минут через десять к ним присоединился Сэт.

– Даррелл, пива! – махнул он рукой бармену.

Тот усмехнулся, поднимая вверх большой палец.

На некоторое время Коннор забыл о существовании шумной компании своего друга, пока его покой не нарушил женский крик.

Он, вздрогнув, обернулся. Как он и предполагал, кричали с того стола, где сидел Сэт. Там стояли две девушки. Одна, скрестив руки на груди, молча наблюдала, как вторая кричит, пытаясь ударить Сэта, но ей мешали сидевшие впереди него студенты. Сэт недовольно поднялся, пытаясь ее утихомирить, в то время как она пыталась ударить его своей папкой. Устав с ней церемониться, Сэт выхватил папку у нее из рук.

– Я сейчас здесь все разнесу, если не вернешь ее! – взбесилась девушка, устроившая переполох в баре.

Эйприл беспокойно смотрела как Сэт листает ее папку.

– Сэт, отдай ей папку. Она же бешеная. Только шайки хипстеров нам тут не хватало.

Девушка взяла себя в руки и посмотрела на свою подругу, которая стояла в стороне, словно ожидая от нее дальнейших инструкций.

Та лишь покачала головой, не одобряя ее поведение.

Сэт засмеялся, читая что-то написанное в папке, и показал это Эдди. Тот улыбнулся во весь рот.

– Ты… – начала она, не зная, как закончить свое предложение.

Сэт захлопнул папку.

– Очень познавательно, Энджел. Это тянет почти на пятерку. Вот чем ты занималась, пока тебя не было.

Девушка убрала прядь волос с лица, все еще не придя в себя.

Сэт, прищелкнув языком, посмотрел на Эйприл.

– Дай же ей сесть наконец, – обратился он к своей девушке.

– Садись, Энджел, давненько мы не болтали.

– Прости, я не ослышалась? – сделала недовольное лицо его подружка, уязвленная тем, что он проявляет знаки внимания той, кто, по ее мнению, этого не достоин.

Девушка, которую, возможно, звали Энджел, словно растворилась в тумане. Она в ступоре уставилась на Сэта.

– Лучше ты поднимись. Нам надо поговорить.

– Говорите здесь! – презрительно ответила Эйприл. – Еще никто не запрещал разговаривать в публичных местах.

– Да, если публика подходящая, – ответила Эна, холодно глянув на нее.

На губах Сэта заиграла едва заметная улыбка. Перепалка его девушки с Эной его не беспокоила. Вся эта ситуация его забавляла, как будто он этого и добивался.

– И чем это тебе мы не угодили? – невинно спросил Эдди.

– Она Ангел3, – шутливо подмигнул ему Тэд. – Ей по званию не положено сидеть с грешниками вроде тебя.

– Энджел, ты можешь говорить здесь. В чем проблема? – не понимая, уставился на нее Сэт, пытаясь прочесть ее мысли.

Эна побледнела, заметив, что ее подруги уже простыл след. Она закусила губу от досады.

– Не важно, – бросила она, покидая их столик.

Джамал стукнул кулаком по столу, беззвучно смеясь, роняя голову на стол.

– Ой, не могу! Вот облом!

– Не говори, – засмеялась Дрю. – Вот бедняжка. Что на нее нашло?

– Энджел, папку хоть возьми! – крикнул ей вдогонку Сэт, но она, притворившись, что не слышит, вышла из кафе. Сэт оттолкнул Эйприл, чтобы встать со стола.

Она вскрикнула, как будто на нее наступил слон, и слегка стукнула его по спине.

– Я сейчас, – бросил он, выбегая из кафе.

Коннор проводил его взглядом. На улице похолодало. Тучи закрыли солнце, предвещая дождь. Коннор всмотрелся в окно, увидев Сэта прямо напротив. Он схватил девушку за локоть и передал ей папку. Она что-то принялась ему лихорадочно объяснять, эмоционально жестикулируя. На лице у нее была такая боль, что он на секунду вспомнил свое одиночество в Чикаго после потери матери. Сэт даже не пытался что-то ответить. Он смотрел в сторону и лишь изредка кивал. Лицо его казалось утомленным, настроение – явно испорченным.

Они попрощались, но она все еще стояла на том же месте. Сэт вернулся в кафе, тяжело вздохнув.

Коннор присвистнул ему. Заметив друга, тот сразу приободрился.

– Слушай, тебя еще не тошнит от уроков? – сел он рядом.

– А тебя еще не тошнит от твоих друзей? – парировал Коннор.

Сэт грустно улыбнулся.

– Немного.

Он задумчиво пролистал учебники своего друга.

– Хочешь совет? – внезапно произнес он тихим голосом. – Держись подальше от эмоционально неустойчивых людей. Они всегда будут всем недовольны, как бы ты ни старался.

– Ты о ней? – кивнул в сторону девушки за окном Коннор.

Сэт сконфуженно надул губки.

– Так ты все видел, да?

– Кто это? Почему ты зовешь ее Ангелом?

– А, это так… прозвище такое. Не бери в голову.

Коннор посмотрел в окно. Она все еще стояла у окна, не замечая их и листала свою папку.

– Я хочу с ней познакомиться, – не сводя с нее взгляда, произнес Коннор. – Кажется я ее где-то видел.

Сэт изменился в лице.

– Коннор, ты тут никого не знаешь, поэтому послушай, что я тебе скажу. Держись от нее подальше.

– Она что, тебе нужна как запасной вариант, если Эйприл надоест? – с иронией спросил Коннор.

Сэт, тяжело вздохнув сел и посмотрел ему в глаза.

– Не в этом дело. Энджел просто давняя знакомая, не больше. Входит в группировку неформалов. Видал на лужайках сегодня компанию хипстеров? Это ее приятели.

Коннор холодно усмехнулся и открыл учебник, дав понять, что не хочет больше продолжать разговор.

Сэт нервно засмеялся.

– Слушай, без обид! Она пошлет тебя раньше, чем ты представишься! И не потому что ты ей не нравишься, а потому что ее компания тебя не примет.

Его товарищ принял это как вызов. Он уверенно откинулся назад, скрестив руки на груди.

Эна сразу напряглась, когда увидела приближающего к ней Сэта.

– Энджел, что ты опять надулась? Я с миром, – шутливо поднял руки он.

Она немного смягчилась в лице.

– Правда? На тебя не похоже.

Сэт посмотрел на девушку и закатил глаза, устав от этой «игры».

– Ладно, ты меня уела. Я конченный лузер, а ты миротворица вселенского масштаба.

Коннор толкнул его в бок, нервно держа в руках лэптоп. Девушка бросила на него быстрый взгляд. Глаза их встретились. Он быстро протянул ей руку.

– Привет, я Коннор. Мы с Сэтом вместе учимся.

Она подала руку только через несколько секунд, облучая его своим взором, словно рентгеном, и наморщила лоб.

– Кажется, мы встречались вчера в метро.

– Да? Я не помню… – пробормотал он, внезапно почувствовав себя не в своей тарелке от того что соврал.

Она кивнула. Лицо ее просветлело, на губах наконец-то появилась легкая улыбка.

– Я Эна. Не называй меня Энджел. Мне это не нравится. Твой друг это игнорирует, потому что ему нравится меня злить.

Сэт приподнял брови.

– Тебе не нравится, когда я тебя так называю? Прости, Энджел, я думал, ты злишься совсем по другим причинам.

Она вздохнула и посмотрела на Коннора.

– В общем, сам видишь, какой он…

– Невоспитанный, – холодно закончил ее фразу Сэт. Коннор раздраженно посмотрел на него, но решил не вмешиваться.

– В общем, был рад знакомству, – приятно улыбнулся он.

Она мотнула головой.

– Да, я тоже.

Коннор схватил Сэта за локоть, пытаясь его оттолкнуть.

– До завтра, Эна.

– Пока.

Она окинула Сэта прощальным взглядом и не спеша перешла на другую сторону.

Придя в общежитие, она зашла в свою комнату и так хлопнула дверью, что ее подруга Кирстен вздрогнула и поднялась с кровати.

– Ты бросила меня одну! – крикнула на нее Эна, кидая свою шляпу в угол комнаты.

– Энн, успокойся! Ты так кричала в баре, что мне стало неловко, – оправдалась Кирстен. – И потом, зачем тебе надо было говорить с Сэтом? Все и так ясно как божий день.

– Не продолжай, – подавленно произнесла Эна. Она судорожно схватилась за лоб, прислонившись к стене спиной. – Я не могу его понять. Он был так мил и добр со мной в прошлом году. Я уже строила воздушные замки, и вдруг появляется эта Эйприл. Все лето я никак не могла оправиться от этого. Меня это так задело, что я решила с нового учебного года вообще его не замечать, но он упорно продолжает любезничать и заботливо справляться, как прошел мой день.

– В этом весь Сэт. Он не может игнорировать кого-либо, – ответила Кирстен. – Поэтому у него столько друзей. Если бы он что-то испытывал, он бы так и сказал. Перестань париться над этим и займись курсовой.

– Только мне не нужна такая дружба в его понимании! – бросила Эна, шагая из угла в угол, оставив без внимания последнюю реплику подруги. – Это как игра в благотворительность, миссионерский стиль общения, вроде как «извини, ты мне интересна как предмет для изучения, а не как человек или девушка».

– Не жеманничай. Все же это лучше, чем быть для него невидимкой.

Эна призадумалась.

И то, и другое было для нее невыносимым, но если на игнор она могла бы ответить взаимностью, как бы больно ей ни было, то притворно дружественное общение вызывало у нее отторжение и гнев. Будь она равнодушна к нему, то, возможно, отнеслась бы к этому более спокойно. Проблема заключалась еще и в том, что она успела опрометчиво признаться ему в любви.

Эна тяжело вздохнула и растерянно схватилась за голову.

– Я не могу здесь находиться. Пойду прогуляюсь.

– Энн, не надо, – застонала ее подруга. – У тебя неуд по политологии. Завтра зачет и…

Эна, не дослушав ее, вышла из комнаты.

– Только не жалуйся потом! – запоздало крикнула Кирстен. Она открыла дверь.

– Эна Геллано, вернись, черт тебя возьми!

Коннор задумчиво сидел на ступеньках перед квартирой, когда услышал, как кто-то выходит из лифта. Сэт озадаченно подошел к нему. В руках у него был бумажный пакет из гастронома, заваленный всякой едой быстрого приготовления.

– Что, дома не сидится, или опять депрессия? – устало спросил он.

– С чего это ты взял? – не поднимая головы, ответил вопросом на вопрос Коннор. – Я просто забыл ключи.

– Почему не позвонил?

– Как-то в голову не пришло.

– Думаешь об Энджел? – решил кольнуть его Сэт. – Ну ты и повеса!

Коннор, нахмурившись, поднялся.

– Тебя бесит, что мне понравился кто-то, кто тебе принципиально не нравится. А вот твое отношение к ней кажется по меньшей мере странным.

Сэт, усмехнувшись, достал ключи и открыл дверь. Они зашли внутрь. Коннор нервно бросил папку на диван и, не снимая кроссовок, плюхнулся на него и закрыл глаза ладонью.

– Начнем с того, что я не говорил, что она мне не нравится. Если честно, я ее вообще как девушку не воспринимаю, уж слишком она не похожа на других, – донесся голос Сэта из кухни. Он снял куртку и зашел в комнату, на ходу закуривая.

– Учитывая, какие девушки тебя окружают, она должна это воспринимать, как комплимент.

– Слушай, не перегибай палку только, ладно? Эйприл хорошая девушка. Ты просто плохо ее знаешь.

Он стукнул его ногой по колену.

– Ты жрал что-нибудь?

Коннор убрал руку и нехотя поднялся, дав ему место сесть рядом. Сэт сочувственно посмотрел на него.

– Я понял. Хочешь что-то спросить об Энджел? Валяй.

– Что ее связывает с субкультурой хипстеров? Чем они занимаются?

– Вопрос не ко мне. Следующий?

– Сегодня видел, как с ней говорил профессор о ее отце. Не припоминаю кого-либо с фамилией Геллано. Вряд ли он занимает какой-то серьезный пост.

– Она из влиятельной семьи – все что я знаю.

– Нет дыма без огня. Наверняка у них в семье какие-то проблемы, раз она ведет такой образ жизни.

Сэт нервно выпустил облако дыма, разглядывая рисунки Коннора, разбросанные на журнальном столике.

– Разное говорят. Я обычно не верю слухам. Могу лишь сказать, что с предками у нее нелады. На первом курсе вроде все было нормально. Она жила в центре, кое-как справлялась с учебой, но, видимо, что-то пошло не так. К концу второго семестра она уже переселилась в общежитие и работала в корпусе университета помощником администратора. Так что материальной помощи от них никакой. А что касается хипстеров, среди которых она вращается, это уже серьезно. Они кажутся беззаботными позерами, тусующимися ночи напролет, но, если вдуматься, их богемный образ далек от идеала. В основном они торчат в социальных сетях и устраивают отрывы. Некоторые из них сидят на риталине4, чтобы быстрее сдать сессии и не чувствовать усталости.

– Почему ты считаешь, что она эмоционально неустойчива? Она психически неуравновешенная? В этом все дело?

Сэт рассмеялся.

– Коннор! – с укором потянул он. – Ну какая из нее неуравновешенная? Она очень изобретательна и предприимчива. Порой такие штуки выкидывает, что не сразу понимаешь, что ты лишь пешка, которой пожертвуют в конце игры, – шутливо отозвался он.

– Ты меня озадачил.

– Мы никогда не общались так близко. Я знаю ее всего год. В сущности, она еще ребенок, который смотрит на мир сквозь призму абстрактного негатива. С такими людьми непросто ладить.

– Трудное детство?

Сэт пожал плечами.

– Все, что я знаю, – что ее семья с кристально безупречной репутацией. Это верх интеллигенции. Так что трудное детство в такой семье сложно представить. Однако чтобы оставить дочь без всякой материальной помощи, нужна железная рука. Так что тут все неоднозначно.

– Если ты о ней так нелестно отзываешься, почему продолжаешь общаться с ней? – не унимался Коннор.

Сэт потер подбородок. Кажется, этот вопрос был не из легких.

– Я стараюсь найти общий язык со всеми людьми. Общение помогает мне распознать личность, узнать самое сокровенное, скрытое от общих глаз.

– Знаешь, кто ты после этого? Манипулятор.

– Я занимаюсь исследовательским интервью, – улыбаясь, пояснил Сэт. – Мы изучаем его на семинаре. Хотя должен признать, порой приходится использовать все методы, чтобы обезоружить собеседника.

– Но почему обязательно обезоруживать? Она так опасна?

– Тактику манипуляции и обезоруживания я применяю в двух случаях: когда хочу вывести человека на чистую воду или ради спортивного интереса. Энджел относится к первому случаю. Эта девушка очень сильна по части манипуляций и подстав, хотя сама еще не осознает это. Пока она использует свою силу против себя, как бы занимается самоуничтожением в силу неопытности. Поэтому я стараюсь соблюдать вежливые приятельские отношения, не допуская ее слишком близко. Когда же она неожиданно для себя нападает первой, используя такие методы, как жалость, месть, хитрость и другие эмоциональные уловки, мне приходится реагировать в ее же стиле, понимаешь?

– Не совсем.

Сэт рассмеялся.

– Значит, ты легко попадешь под ее влияние. Хотя на это будет интересно посмотреть.

Коннор, улыбнувшись, отвел взгляд.

Он начал действовать сразу на следующий день. Отгрузившись полностью на лекциях, он узнал у Сэта, где Эна обычно обедает: на лужайке возле университета вместе с шайкой хиппи, либо с Кирстен в столовой. Коннор окинул взглядом лужайку. Там сидели несколько ребят и две девушки. Их стиль сразу бросался в глаза. Одеты они были броско, у каждого свой яркий, индивидуальный стиль, однако было у них что-то общее. Практически на всех были либо кожаные косухи, либо длинные жакеты наподобие легких кардиганов. Головы у всех были чем-то прикрыты, шляпой, кепкой либо банданой. Глаза были скрыты за солнечными очками. Парни, разрисованные татуировками, девушки с растрепанными волосами, и, конечно же, множество аксессуаров на шее, руках, пальцах. К счастью, Эны среди них не было, иначе Коннор не решился бы подойти к ней. В столовой при университете было всего несколько десятков человек. Он сразу ее увидел. Она стояла со своей подругой с пирсингом в носу и с татуировками, той самой, что ждала ее у метро. Это была Кирстен. Она сидела на столе, бесцеремонно свесив ноги прямо на стул и пила кофе, а Эна держала в руках пакетик с чипсами. На столе лежали ее папка, лэптоп и большой красно-черный рюкзак из мягкой кожи. Волосы ее, как обычно, были распущены и наспех уложены. На глазах очки в широкой белой оправе. Прикид был подобран так же нелепо. Леггинсы с авангардным черно-белым рисунком, изображающим какие-то здания, напоминающие Манхэттен. Белый свободный топ украшали длинные аксессуары на шее. Поверх топа – синий из грубой ткани пиджак, на бедрах на всякий случай была завязана цветная рубашка, которая свисала, как ненужная тряпка. Коннор не мог отвести от нее глаз – так она его заворожила своей оригинальностью и непохожестью на других студентов. Он вздрогнул, когда поймал на себе резкий взгляд Кирстен. Она что-то сказала Эне, кивнув в его сторону. Эна последовала за ее взглядом и удивилась, заметив его.

– Ты знаешь его? – спросила Кирстен, раздевая его взглядом. – Не знала, что у нас такие водятся. Наверняка новенький из баскетбольной команды Стенли.

Эна наморщила лоб.

– Это друг Сэта, Коннор. Он нас вчера познакомил. Видимо, тоже здесь учится.

Кирстен скептически сжала губы.

– Думаю, тут не обошлось без Сэта. Он приставил его шпионить за тобой.

– Не мели ерунду. Он идет сюда, – резко прошептала ей Эна, толкнув в бок.

Коннор подошел к их столику.

– Привет, Эна.

– Привет. Ты тоже учишься здесь?

– Да, недавно перешел из Йеля изучать юриспруденцию.

Кирстен поперхнулась кофе.

– Из Йеля?! Ничего себе!

Эна злобно на нее посмотрела, недовольная восторгом Кирстен. Ей не понравилось, что ее ближайшая подруга уже при первом знакомстве выражает такой интерес к другу Сэта. Кирстен посыл уловила и тут же сконфузилась.

– Ну, в общем, ничего особенного. Мой папа терпеть не может Йель. Говорит, там полно понтов и…

– Какой мейджор5 планируешь брать? – решила вклиниться в разговор Эна, понимая, что подруга, несмотря на старания, не справляется с возложенной на нее задачей.

Коннор, не уловив их тайных сигналов друг другу, немного замешкался. Он больше любил, когда выражаются открыто и понятно и не умел читать между строк.

– У меня уже есть степень бакалавра по праву. Сейчас иду в магистратуру по финансовым контрактам. Говорят, здешний университет лучший по этому профилю.

Эна пожала плечами и уставилась на подругу, которая до сих пор не могла прийти в себя от того, что сейчас услышала.

– Ничего в этом не смыслю. А ты, Кирст?

Кирстен раскрыла рот, но так и не смогла вымолвить что-то членораздельное. Двадцатидвухлетние высоченные красавцы, идущие в магистратуру по финансовым контрактам, ей еще не встречались.

Коннор взглянул на учебники на столе.

– А ты что решила брать?

Он пролистал несколько страниц ее учебника.

Эна недовольно вздохнула.

– Правовые исследования и написание6.

Она заметила, что он что-то изучает, и сразу напряглась.

– На что это ты там уставился?!

Коннор быстро закрыл учебник. Оттуда вылетел ее доклад-рассуждение по теме «Фактум – стиль написания и устные аргументы». Оценка была неудовлетворительной.

Коннор, заколебавшись, поднял листок с пола.

– Я не знал, что это было внутри.

Эна закатила глаза.

– Не важно. Оставь все как есть.

Она запихнула в рот сразу несколько картофельных чипсов и повернулась к нему спиной, показывая всем телом, что больше не хочет продолжать разговор.

Коннор осторожно вложил листок в учебник и положил его на стол.

– Может это не мое дело, но, по-моему, оценка занижена. Ты правильно излагаешь, просто надо придать своим рассуждениям художественный стиль и эмоциональную окраску. Преподаватели не любят когда с пренебрежением относятся к фактуму. Тут немаловажную роль играют ясность и отсылка к чужому и собственному опыту.

Эна недоверчиво посмотрела на него.

– Спасибо.

Коннор вежливо пожал плечами и отошел, как его тут же окликнула Кирстен.

– Слушай, если ты так хорошо разбираешься в письменном изложении фактумов, может, поможешь тогда?

Эна поперхнулась от неожиданного предложения подруги.

Кирстен, не обращая на нее внимания, слезла со стола и подошла к Коннору.

– Если Эна не исправит оценку, она провалит сессию. Семестр уже подходит к концу, а этим сочинениям конца и края нет.

Коннор молча посмотрел на Эну, ожидая ее реакции. Она отложила чипсы, не выдержав его взгляда в упор и невинной улыбки. Ей показалось, что этот парень уже знает, что получит отрицательный ответ и бросает ей вызов.

– Ладно, может быть, мне понадобится помощь. Я подумаю, – пренебрежительно бросила она, пытаясь скрыть неловкость.

Коннор подошел к столу и снова открыл ее учебник. На странице с сочинением он написал свой номер телефона.

– Позвони, если надумаешь.

Кирстен, улыбаясь, расставила руки по бокам.

– Вот и отлично.

– А сочинение действительно идейное. Что-то в нем есть, – внезапно бросил Коннор через плечо.

Кирстен в предвкушении потерла руки.

– В нем тоже что-то есть. Тебе так не кажется? – прошептала она подруге.

Эна нервно изучала свое сочинение.

– Думаешь, он серьезно хочет помочь?

Кирстен пожала плечами.

– Он друг Сэта. Следовательно, он не относится к тем придуркам, которым просто нужен повод, чтобы заманить девушку в постель. Да ему это и не нужно. Думаю, у него тут уже масса поклонниц.

Эна посмотрела ему вслед, заметив, что практически все девушки оборачиваются в его сторону. В дверях его встретил Сэт. Он обнял его за плечи, смеясь, и придвинул к себе.

Кирстен заметила ее взгляд, и ее внезапно осенило:

– Слушай, а не тот ли этот друг, о котором Сэт как-то говорил? Друг детства из Нью-Йорка, с которым они были не разлей вода. Потом после смерти матери тот уехал вместе с отцом в Чикаго.

– Понятия не имею. Вообще впервые слышу эту историю.

Эна отложила изложение в сторону и взяла со стола учебники.

– Если это так, то думаю, мне все-таки стоит ему позвонить.

– Умничка! – засияла Кирстен. – Наконец, ты поняла к чему я клоню.

Эна относилась к типу людей с двойственной природой. Глубоко внутри нее сидел чистый, наивный человек с богатым внутренним миром, полный идей, духовной нравственности, разума и морали. Эту природу она тщательно оберегала и прятала от посторонних глаз, показывая обществу свою изнаночную сторону, состоявшую из нетерпимости к людям, не разделявшим ее точку зрения и этические принципы, мстительности и расчетливости. К людям она относилась с крайним недоверием, считая, что каждый из них действует только в своих интересах. Это был крайне чувствительный ребенок, еще не состоявшийся взрослый, так как она не знала жизни и, что еще печальнее, не знала, каково это – когда тебя любят. Недоверие к окружающим было всего-навсего защитой от подорванного доверия к миру и травмы отвержения, которую она перенесла в детстве.

В семь лет родители отдали ее на воспитание бабушке, плотно занявшись своей карьерой, при этом оставили старшего сына, чем нанесли Эне первый болезненный удар. Они так и не научились обсуждать свои поступки в кругу семьи, поэтому Эна не знала, каково это – говорить о своих чувствах. Эмоциональная холодность родителей была невыносима, и свою боль Эна выплескивала в отрицательные эмоции, чтобы как-то привлечь их внимание. Бабушка всячески старалась утешить ее, привив ей веру в значимость каждого человека. Когда Эне было восемь лет, в балетной школе, где она обучалась танцам, шла постановка «Золушки». Ей досталась роль вредной сестры Анастасьи. Она отчетливо помнила свое разочарование и обиду. Не умея скрывать свои эмоции, она открыто выражала зависть и злость.

В тот вечер Теона, укладывая ее спать, рассказала ей свою интерпретацию сказки. Нет, в ней принц не влюбился в сводную зловредную сестрицу на балу, но чистая любовь принца к Золушке перевернула что-то в душе у Анастасьи, и она решила помочь им. Она выкрала туфельку, которую мачеха припрятала, и передала ее принцу, сообщив, что Золушка – ее сестра, и ее удерживают дома против ее воли. Принц взглянул на храбрую девушку другими глазами. Он женился на Золушке, влюбившись в нее с первого взгляда, но поступок ее сестры произвел на него неизгладимое впечатление.

– Вот видишь, моя дорогая, каждый человек значим и уникален. Бог с рождения наделяет его добрым началом. А дурного он набирается от общества и воспитания.

– Все в школе говорят, что я злая – неожиданно изрекла Эна, повернувшись на бок.

Бабушка погладила ее по спине.

– Нет, детка, ты не злая. Это просто эмоции. Они появляются и уходят. Даже у розы есть шипы.

Эна давно свыклась со своими шипами. Как только она пошла в среднюю школу, она уже решила для себя, что единственный способ скрыть свои недостатки от окружающих – оградить себя от общения. Но это не помогло. В подростковом возрасте она испытала на себе отношение одноклассников к тем, кто самоизолируется. Она так и не смогла полностью оправиться от унижений. Ей оставалось только одно – мстить своим будущим обидчикам. Даже тем, кто еще ничего ей не успел сделать. Мстить сразу, пока те не успели причинить ей зло. Действуя так, она часто вела себя не лучше, чем ее обидчики в школе, и за это в душе ненавидела себя, но уже ничего не могла с собой поделать. Чем больше она жила в этом мире, тем больше ее тянуло вниз, в эту бездну, где, чтобы не получить пинок, надо ударить первым. Так она и сражалась с первого дня в университете, борясь со всеми и втайне ненавидя себя за это.

Когда она впервые в жизни влюбилась, ее это просто сбило с ног. Это рушило всю ее защиту. Все перевернулось вверх дном, и она уже не знала, как управлять собою, как надо действовать. Атаковать она больше не могла, так как таяла, как масло на сковороде, стоило Сэту только взглянуть на нее. Эна чувствовала, что делает все неверно, что играет не по своим правилам и что не может себя защитить рядом с ним. Она пыталась бежать от этой любви, но не получалось. Она была слишком слаба, чтобы бороться. Сейчас же, напротив, она почувствовала прилив сил, как будто нашла решение, как быть ближе к Сэту, как попасть в его круг. Лежа в постели, она долго вертела в руках свое сочинение с номером телефона Коннора в уголке листа.

На следующий день она уже сидела с ним в уютном заведении студенческого городка, которое славилось среди любителей кроссфита своим здоровым питанием.

Эна зачарованно смотрела на финальную презентацию на своем ноутбуке.

– Это просто невероятно! Получилось очень здорово.

Она с удовольствием подняла со стола свой бокал со смузи и откинулась назад, наслаждаясь хорошо проделанной работой.

Коннор одобрительно кивнул, складывая в папку их черновые работы.

– Ты хорошо потрудилась. Честно говоря, я бы и первую работу оценил. Просто она немного…

– Да ладно! Говори, как есть. Она пустая. Я даже не заморачивалась над ней.

Коннор едва сдержал улыбку.

– На самом деле, я хотел сказать «небрежная», но, если ты любишь неприкрытую правду… – он рассмеялся.

Эна посерьезнела.

– Да, я люблю говорить правду и слушать тоже, хотя она отдаляет людей, – она задумалась. – Я не всегда так плохо пишу, просто тогда мои мысли были далеко, – она осеклась, вспомнив о бабушке.

Коннор облокотил руки на стол и уперся в них подбородком.

– Думаю, тебе здесь нелегко.

– С чего ты взял?

– Слышал, что тогда произошло в баре, как раз перед тем как Сэт нас представил.

– А, ты про это, – пожала плечами Эна, сделав безразличное лицо.

– Когда проучишься здесь хотя бы месяц, поймешь, что многие студенты здесь помешаны на игре на публику. Это их заряжает.

– Правда? Буду бдителен.

– Да уж, – пробубнила она себе под нос, – никто не хочет быть посмешищем, но когда ты уже повелся на провокацию со стороны, у тебя есть два пути: либо превратить все в шутку и рассмеяться со всеми, либо ответить тем же.

– Ты так думаешь?

– Да, – быстро ответила она. – А ты разве нет?

– Не знаю, – осторожно начал он. – Наверное, если ты не уверен в себе…

– Ну да, конечно, – скептически усмехнулась она, барабаня пальцами по столу.

Коннору показалось, что она осталась неудовлетворенной его репликой. – Это всего лишь теория. Взгляд на проблему со стороны.

– Только не говори, что с тобой никогда так не поступали.

– Да нет. Поступали, конечно. Только это было в детстве.

– А как же Сэт?

Коннор взглянул на Эну. Она была напряжена. Детское лицо сразу оживилось, на лице появился румянец, а карие глаза гипнотизировали. Рассуждения Сэта о «манипулятивных приемах Энджел» не давали ему покоя. Ее взгляд отличался от всех. Так смотрит спортсмен на состояние мячей, прежде чем решить для себя, продолжить игру именно с этим, или утилизировать его, признав непригодным.

– Ты имеешь в виду провокации с его стороны? – собрался он, выдержав ее взгляд. – Меня его провокации мотивируют. Иногда, правда, они бывают не к месту. Вот однажды мы пришли уставшие после спортзала, а ему вдруг пришла идея съесть лазанью. Ну, я как бы в еде не особо прихотлив. Лазанья, так лазанья. Идем, говорю, в ресторан. День уже клонился к вечеру, а я с утра ничего не ел. А он гоняет меня в конец города, дескать, там она вкуснее.

Эна рассмеялась, откинув голову. И это была отнюдь не защитная реакция, не игра на публику. Это были ее реальные, позитивные эмоции, впервые за долгое время.

Эне нравилась компания Коннора. Он был веселым, разговорчивым парнем, который умел поднять настроение и ничего не требовал взамен. Самое приятное было в нем то, что он был ненавязчив. Она могла не звонить ему несколько дней, а потом просто подойти и поздороваться с ним на лекциях. Сам он не подходил и не начинал разговор первым. Еще ни разу он не отказал ей в обществе, встретиться где-то, помочь с докладом или поужинать вместе, сходить в кино. Однако Эна со временем начала ловить себя на мысли, что их отношения заходят в тупик. Она совершенно не понимала, что он думает о ней, какова его конечная цель их общения. Это было странно. Ее не влекло к нему как к парню, да и другом она могла назвать его с натяжкой, так как редко изливала ему душу. Наверное, он просто был для нее прекрасной картиной в музее, на которую ты иногда идешь посмотреть, чтобы отвлечься, набраться позитива и созерцать что-то прекрасное и не от мира сего. Она звонила ему в дни одиночества, когда ей нужен был человек не из ее общества. Порой она вообще не говорила, а просто слушала его, а бывало такое, что она его даже не слушала, а просто наблюдала за движением его рук, губ, как он смущенно порой отводил глаза, когда ее долгий взгляд казался бестактным.

«Он так же одинок, как я» считала она, "только более открыт для общения, мира и людей».

Узнав, что он записался на курс конституционного права, она записалась туда же, чтобы ей было легче заниматься с ним и закончить семестр.

Коннор отлично учился. Он никогда не был в тени, даже когда не принимал участие в дискуссии профессора со студентами. Его присутствие было заметно, так как в аудитории ректор обязательно должен был обратиться к нему, чтобы узнать его мнение по теме и курсовой. Зачастую он сидел на лекциях, подавшись вперед и упершись подбородком в ладонь, внимательно слушал, что происходит вокруг. То же происходило при общении с Эной, когда они обсуждали что-то, и это свойство всегда восхищало ее в нем. То, что он никогда не уставал слушать.

Эна, улыбнувшись, слушала о его доводах и рассуждениях на лекции, лениво скрестив ноги и почти развалившись на стуле. Она напечатала несколько идейных предложений на своем лэптопе и взглянула на Коннора еще раз. Он сидел в такой же позе, что и раньше, задумчиво постукивая карандашом по столу. Заметив ее взгляд, он невольно улыбнулся ей в ответ, но, как обычно, смущенно отвернулся и постарался закрыть лицо ладонью, опершись на нее щекой.

– Что у вас происходит? – нахмурившись спросила ее Кирстен, застав ее врасплох в общественном туалете. Эна уставилась на свое отражение в зеркале и недовольно вытащила из сумки губную помаду сливового цвета.

– У кого? – притворилась она дурочкой.

– Не смеши меня. Думаешь, окружающие не замечают ваш постоянный флирт то тут, то там?

Эна равнодушно накрасила губы в два слоя и вздохнула.

– Окружающие – это кто? Ты, да и только.

– Не скажи. Меня уже три человека спросили о ваших взаимоотношениях. Правда, их больше интересовало, свободен ли Коннор.

– Для меня это не новость, – пожала плечами Эна. – Этот лакомый кусочек здесь уже три месяца и до сих пор ни с кем не замутил. Странно только почему все спрашивают об этом тебя, а не Сэта. Он-то лучше осведомлен о сексуальных предпочтениях своего друга.

– Признайся, что ты тоже на него запала!

– Я не имею привычки признаваться в том, чего не самом деле нет. Он не заинтересован, а тот факт, что я считаю его красивым, вовсе не означает, что я влюблена.

Кажется, подруга ей поверила, по крайней мере, ничего не говоря, она отошла в кабинку. Эна, воспользовавшись ее отсутствием, расслабилась и принялась заправлять майку в свои широкие рваные джинсы. Кирстен вышла, поправляя на ходу чулки.

– Может, он гей? – предположила она, не унимаясь.

Эну это сразу повергло в ступор. Странно, ей никогда бы это в голову не пришло. Возможно ли это? Она отогнала эти мысли. Не стоит сразу навешивать ярлык на человека.

– Он не гей. Думаешь, стал бы Сэт жить с ним вместе тогда!

– Успокойся, просто действительно интересно. Он не рассказывал, может, у него осталась пассия в Чикаго?

– Ради Бога, – устало пробормотала Эна, – мы не обсуждаем личную жизнь.

– Но ведь ты иногда интересуешься у него, что у Сэта с этой Эйприл? Слышала, он на днях купил ей брошь за семьсот баксов, можешь себе представить? Я имею в виду, он всего-то три недели как встречается с ней.

Эна сжала губы.

– Откуда такая инфа? Ты что, влилась в его компанию?

– Я просто хотела взять в долг у Донны на риталин. Она-то мне и рассказала об этой сучке Эйприл.

– Сумасшедшая… Не обсуждай это здесь. Меня могут исключить из-за твоих штучек.

– Послушай, детка, – вызывающе подняла голос Кирстен, – не строй из себя святую. Ты сама накануне просила денег в долг, хотя твои предки…

– Замолчи! Ни слова о предках, ты слышишь?

Эна нервно бросила помаду в сумку и вышла из туалета. Она выбежала из здания университета, не в силах больше сдерживать слезы. Ее душили горечь и обида, а еще непонимание. Хотелось кричать. Дрожащими руками она достала из рюкзака телефон и позвонила Коннору.

Когда он появился за углом, ее уже начало трясти. Она подбежала к нему, застав его врасплох.

– Что случилось? – встревоженно взял он ее за плечи. – Ты в порядке?

– Коннор, послушай. Я хочу кое-что сказать. А ты должен просто выслушать. Пожалуйста, не спрашивай ни о чем и никогда не вспоминай то, что я сейчас скажу.

Он настороженно оглядел улицу за ее спиной.

– Окей, – взволнованно прошептал он, посмотрев ей в глаза. Только сейчас он заметил несколько смешных веснушек на ее лице, но в глазах ее пылали искры тревоги и решимости. Губы были, как всегда, растянуты уголками вниз.

Она заговорила только в парке, когда они уселись на скамейку.

– Ты даже представить не можешь, каково быть Эной Геллано. Я иногда так хочу проснуться кем-нибудь другим, только бы не быть связанной с этой фамилией. Ты знаешь, что Геллано в переводе с итальянского означает «замерзшая»? – она досадно фыркнула, разглядывая носки своих ботинок. – Хм, иронично, когда фамилия так вживается в твою натуру. Моя душа будто глубокий замороженный колодец, но стоит только просунуть руку – лед тает, превращаясь в талую воду. А я не хочу быть водой в колодце. Туда часто плюют и бросают мусор.

Коннор беззвучно рассмеялся. Эна любила использовать сравнительные обороты. Со стороны это выглядело забавно, но только не для нее. Она была серьезна, как всегда.

– Только и слышу «твой брат окончил университет с золотой медалью, а ты валяешь дурака», «мы вкладываем в тебя целое состояние, а ты, бесстыжая, бродишь с шайкой конченых ублюдков!» Ну, может, эта шайка – единственные, кто воспринимает меня такой, какая я есть!

Она тяжело задышала, смотря куда-то в сторону.

– Мне просто некуда идти, понимаешь? Я не приспособлена к обычной жизни. Иначе я бы бросила все к черту. Сердце подсказывает, что я не выдержу, если проучусь здесь еще год, но разум говорит, что, бросив все и уйдя в никуда, я сломаюсь.

Она посмотрела на его сосредоточено вдумчивое лицо.

– Ты, наверное, считаешь меня избалованной неврастеничкой, бесящейся с жиру.

Она горько рассмеялась и вдруг почувствовала его ладонь на своей руке.

– Нет. Но почему ты считаешь, что быть водой плохо? Есть знаменитое философское изречение: вода – самое мягкое и слабое существо в мире, но в преодолении твердого и крепкого она непобедима.

Эна скривилась.

– Непобедима? – она задумалась. Голос ее задрожал. – А чем это лучше? Быть непревзойденным, непобедимым. Эти люди лишь более одиноки.

– Ты не одна.

– Одна. Ты не понимаешь, ведь у тебя есть друзья, масса поклонниц. Знаешь, каково это, когда ты… – она запнулась и повернулась к нему.

– Вряд ли ты когда-нибудь был влюблен без взаимности.

Коннор почувствовал, как кто-то подвесил гири к его ногам и плечам. У него застрял ком в горле. Он еле выдавил некое подобие улыбки.

– Если и так, то все равно не стоит сдаваться.

Эна вздохнула.

– Наверное. Конечно, надо верить, что все получится. Меня никогда не считали хорошенькой. Мама мне всегда говорила, что раз я невысокого роста и не блещу красотой, то стоит обратить внимание на учебу и благотворительность, но меня это так бесило, что одно время я горела идеей сорвать все ее фонды и аукционы.

Коннор с умилением покачал головой, мысленно не соглашаясь с ней. «Ты прекрасна», вертелось у него в голове. «Как ты можешь любить кого-то, кто тебя не ценит, и как такую, как ты, можно не любить?»

Эна увлеклась разговором о своем прошлом. Она никогда так долго и откровенно ни с кем не говорила.

– Мой рост всего метр шестьдесят шесть, и я не Анжелина Джоли, но я знаю себе цену. Я не хочу меняться, чтобы понравиться ему.

– А он что, не из твоей компании? – удивился Коннор. До сих пор он думал, что она говорит о ком-то из хипстеров, с которыми тусуется.

Эна закатила глаза.

– Да никогда! Пусть эти мудаки даже не мечтают! Там, конечно, есть нормальные ребята, но они не умеют ухаживать. К тому же они меняют девчонок как перчатки.

– Ты заслуживаешь лучшего, чем эта компания, – согласился Коннор.

Эна сжала его ладонь.

– Спасибо.

Она положила голову ему на плечо.

– Эна? – затаив дыхание, спросил он ее. – Кто этот парень?

Она хитро посмотрела на него. Он пожал плечами.

– Ладно, забудь.

Эна взяла его за подбородок и игриво повернула к себе.

– Как-нибудь я расскажу тебе о своей безответной любви, и ты так проникнешься, что напишешь роман.

– Сомневаюсь, – скептически бросил он. – Я не сторонник этого жанра.

Дружественные отношения с Коннором позитивно сказались на Эне. Она стала более жизнерадостной и мотивированной. С учебой дела пошли вверх.

Что может быть приятнее, чем проводить время с красивым парнем и видеть, как все тебе завидуют? Особенно ее стало забавлять отношение к ней Сэта. Он перестал издеваться и дразнить ее. Может, ему просто было неудобно перед другом.

Сидя в общежитии все выходные перед сессией, она готовилась к сдаче экзаменов, пока в комнату не зашли Кирстен с Шеннон. Обе были ее соседками по комнате.

Шеннон удивилась, увидев Эну за компьютером.

– Ты все еще занимаешься?

– За ней сейчас присматривает Коннор. Он ее персональный репетитор, – шутливо бросила Кирстен, довольно садясь на диван и бросая на пол спортивную сумку.

– Ты из бассейна? – сменила тему разговора Эна.

– Бассейн сегодня закрыт. Там затеяли ремонт раньше праздников. Кстати, в спортзале встретила Коннора. Боже, какое у него тело.

Шеннон грустно вздохнула, разглядывая себя в зеркале.

– Нет ничего хуже, чем красивый парень с мозгами. Такой может всю жизнь встречаться только с учебниками.

– Признаюсь, меня такой фетиш только заводит.

Эна закрыла свой ноутбук под хихиканье своих соседок.

– Он поступил сюда на бюджетной основе, но это не значит, что он ботаник.

– Ты встречаешься с ним сегодня? – поинтересовалась Кирстен.

– Ребята планируют отпраздновать День благодарения на Ист-Ривер, потом покатаемся на пароме, там же поедим. Что скажешь?

– Меня вычеркивай, – сразу вмешалась Шеннон. Во вторник я уезжаю к предкам.

– Я пока не знаю, – задумалась Эна.

Она вспомнила о Сэте. Он наверняка будет в кругу семьи и преданных друзей. Его девушка Эйприл наденет подаренную им дорогую брошь, и они вместе пойдут на парад. Как традиционно…

– Терпеть не могу этот праздник, – пробормотала она. – Мне позвонил Алекс сегодня. Пригласил отпраздновать выходные дома. Родители не против.

– Поедешь? – полюбопытствовала Шеннон, открывая бутылку холодного пива.

– Конечно, поедет, – подытожила Кирстен. – Они подкинут деньжат. Ты же стала лучше учиться. Они должны это оценить.

Эна хмыкнула.

– Ладно, я ухожу. Меня уже тошнит от учебы.

В супермаркете было не протолкнуться. До Дня благодарения оставалось еще три дня, а люди уже сметали все с прилавков.

Сэт стоял с тележкой возле алкогольного отдела, пока Коннор бродил в поисках замороженных полуфабрикатов.

– Я нашел эту чертову индейку, – недовольно сказал он, бросая ее в тележку.

Сэт округлил глаза.

– На черта нам целая индейка, если мы без компании?! И кто будет ее готовить?

– Ты не позовешь Эйприл и остальных?

– Она уехала сегодня.

– Почему сам не съездишь к своему дядюшке в Монреаль? – с издевкой спросил Коннор, рассматривая итальянские вина.

– Мой дядюшка поехал с тетушкой и своими детьми на уикенд в Вистлер7. Кстати, меня тоже звали.

– Поехал бы.

– И оставить тебя одного управляться с безумной индейкой? Прости, но я не хочу, чтобы ты мне спалил весь дом.

– Тоже мне, отмазка. Скажи сразу, что ты променял Вистлер на хоккей.

– Тебя тоже можно в этом упрекнуть. Разве не ты купил билеты на матч с «Нью-Йорк Джайентс8?»

– Если «Джайентс» играют здесь, то и я буду здесь, и мне ничуть не стыдно в этом признаться.

Они медленно направились к прилавку с соусами для пасты.

– Раз уж тебя потянуло на откровения, признавайся, как дела клеятся с Энджел? – поинтересовался Сэт. Коннор показал ему приличный соус, на что тот одобрительно кивнул.

– Я даже не знаю, как теперь себя вести, – Коннор старался, чтобы его голос не выдал его волнения. – Она сказала, что у нее кто-то есть.

– Ты шутишь?! – Сэт покачал головой, не веря в услышанное. – Ничего себе, тихоня. Кто бы мог подумать!

– Ну, если быть точным, она сказала, что кем-то заинтересована без взаимности. Я уже не лез в детали. Не знаю, кто этот чувак.

Сэт сорвался на смех. От его хохота несколько людей озадаченно посмотрели на них. Коннор, не понимая, нахмурился.

– Над чем ты ржешь, кретин?

– Не могу поверить, что ты клюнул на эту утку! Это же излюбленный прием девушек против надоедливых ухажеров, – еле проговорил Сэт, не переставая смеяться. Он согнулся вдвое, не в силах остановиться.

Коннор стукнул его в плечо.

– Заткнись, она не… – он, не договорив, смутившись, отъехал с тележкой от него подальше.

– Коннор! – крикнул ему Сэт, догоняя его быстрым шагом. – Ладно, остынь! Ты знал, на что идешь. Я ведь предупреждал, что ничего из этого не выйдет.

Коннор прищелкнул языком.

– Ладно, считаешь себя знатоком? Знаешь, что я тебе скажу, мистер Провидец?

Сэт заинтересованно скрестил руки на груди:

– И что же?

– Я узнаю, кто этот сопляк, по которому она сохнет. Устраню его, и она будет моей.

Сэт внезапно вытянулся, увидев кого-то за его спиной. Глазами он дал ему знак повернуться.

В дверях супермаркета появился парень, держа Эну за руку.

Коннор нервно стиснул зубы, когда его товарищ в качестве моральной поддержки сжал его за плечи и издевательски прошептал, наклоняясь к его уху:

– А вот и он.

К всеобщему облегчению, Эна лишь поменяла позу во сне, так и проспав весь День благодарения.

Проснулась она, когда рассвело, и долго протирала глаза, не узнавая место, где находится.

Услышав звон посуды и чьи-то шаги, она неохотно поднялась, чувствуя, как от голода у нее темнеет в глазах.

На кухне стоял Сэт, наливая себе кофе из кофеварки. На нем были черные штаны, предназначенные для езды на мотоцикле, черные с белыми полосками мотоботы и черная футболка с изображением головы волка. Он сразу заметил, что она проснулась, но не подал вида. Лишь принялся что-то напевать себе под нос.

Эна заправила волосы, пытаясь успокоить учащенное сердцебиение, и подняла с пола свою шапочку и увесистую сумку.

Она неловко застыла на пороге кухни.

– Я… – она сглотнула, прежде чем продолжить. – Я не навязывалась, Коннор сам предложил мне…

– Я знаю, – ободряюще кивнул Сэт, отпивая из чашки. Он повернулся к ней. – Что было причиной? – неожиданно спросил он.

– Причиной чего?

– Твоего беспробудного сна. Мы уже решили, что ты опустошила наш бар.

Эну это как будто бы не задело. Наверное, она привыкла к такому обращению.

– Я плохо спала прошлой ночью, – по привычке пыталась оправдаться она.

Сэт хмыкнул, ничего не сказав. Ощутив свою бесполезность, она нервно закусила губу.

– Я пойду, пожалуй, – выдавила она из себя.

– В кофеварке еще кофе на одну чашку, – остановил ее голос Сэта. Она нахмурилась, не до конца поняв смысл его предложения.

– Тебе со сливками? – как ни в чем не бывало спросил он.

Эна кивнула и подошла к холодильнику, но Сэт, опередив ее, уже открыл дверцу.

– Можно я сама себя обслужу? – осторожно вставила она. Сэт пропустил ее к холодильнику, держа для нее дверцу.

– Ты голодна?

– Кофе мне достаточно.

Она принялась наливать себе кофе и добавила немного сливок сверху. Затем поискала сахар, нашла его в верхнем шкафчике. Самообслуживание – так самообслуживание. Сэт даже не помог ей найти чайную ложку. Он отрешенным взглядом осматривал унылую улицу за окном. Эна недовольно помешала свой кофе и подошла к нему сзади.

– Почему ты так рано встал?

Сэт резко повернулся, не заметив ее. От их неловкого столкновения содержимое ее чашки пролилось ей на грудь и руку. Оба они ахнули от неожиданности.

– Вот черт! Ты в порядке? – испуганно воскликнул он. Он быстрым движением взял со стола салфетки.

Эна нервно засмеялась.

– Спокойно. Он был не горячий.

Сэт, успокоившись, протянул ей салфетки и отошел. Эна, улыбаясь, посмотрела ему в глаза.

– Это было приятно. Ну… – она замотала головой от стеснения – видеть, как ты испугался за меня.

Сэт закатил глаза.

– Просто вытрись и забудь об этом.

Он вышел из кухни, надевая кожаную куртку и перчатки. Лицо его было серьезным, сосредоточенным. Видимо, то, что произошло минуту назад, немного смутило его.

Услышав за окном раскаты грома, он быстрым шагом подошел к подоконнику.

– Только дождя мне не хватало!

– Где ты видишь дождь? По-моему, чудесная погода, – задумчиво произнесла Эна, подойдя к окну. Сэт уставился на нее. Она положила свою ладонь на холодное стекло и провела по нему вниз.

– Сейчас я вижу только весеннюю листву, переливающуюся на солнце, слышу пение птиц и журчание ручья. Иногда мне кажется, что я могу управлять природой одной только силой мысли. И сейчас я вижу: пришла весна. Цветут сады, расцветают рощи, и роса блестит на траве.

Сэт, не понимая, пристально смотрел на нее, пытаясь прочесть ее мысли. На его лице не было и намека на улыбку. Кажется, он воспринял все всерьез, подумав, что у нее не все в порядке с головой, но Эна на это и рассчитывала. Встретившись с ним взглядом, она тут же взяла его за руку.

– Я вижу это, потому что ты рядом. Как бы я хотела, чтобы ты увидел то же самое.

Сэт опустил голову, изобразив легкое подобие улыбки.

– Я уже подумал, что ты ненормальная.

– А что ты думаешь сейчас?

– Что тебе тринадцать, – честно признался он и, вздохнув, сразил ее таким нежным взглядом, от которого ее тело чуть не превратилось в теплую пену в океане, обогретую солнечными лучами и ветром.

– Энджел, мы так далеки друг от друга. Я никогда не смогу понять твою натуру. У тебя чуткое сердце, но… чужое, слишком чужое…

Он посмотрел в сторону и подошел к парадной двери. Когда Эна поспешила за ним, он уже надевал шлем.

– А для меня твое – самое родное, – прошептала она, чувствуя, как глаза ее наполняются слезами. Сэт на секунду задержался в дверях. Когда за ним закрылась дверь, она разрыдалась.

Хлынул дождь.

Одиночество. Вот что съедало Эну весь следующий месяц. Будние дни в университете длились бесконечно долго. Ее одноклубники по тусовкам развлекались как могли, обсуждая студенческую жизнь и курсовые работы, а в душе Эна чувствовала только опустошение. Как же она жалела, что призналась во всем Сэту. Теперь он старался вообще не попадаться ей на глаза. Если вдруг так получалось, что они оказывались в одном и том же месте, Эна замечала в его глазах явную досаду и легкое раздражение. И как назло, его связь с Эйприл стала еще крепче. Они постоянно то миловались, держась за руки, то занимались по несколько часов в библиотеке. Коннор после праздников взял себе еще несколько дополнительных предметов. Он так быстро набирал кредиты11, что порой казалось, что он может получить ученую степень раньше времени. От этого их встречи стали еще более редкими, отчего она была готова лезть на стену. Только сейчас до нее стало доходить, насколько он был хорошим другом и собеседником. Иногда Эну бросало в холодный пот от одной мысли о том, что и он найдет себе подружку. Пытаясь забыться, она снова скатилась до невыполненных работ, постоянно пропускала лекции, пропадая в «Гранд-Каньоне» с Кирстен. Там, покуривая травку до четырех утра, она фотографировала старые здания, богемные места и расписывала стены замысловатыми надписями. Удачные работы она выкладывала в сеть. Однажды, когда торчать всю ночь в метро уже не позволяла погода, Эна болталась по студенческому городку, ожидая Шеннон с Кирстен. Она никак не ожидала встретить Коннора с компанией Сэта на улице. Эйприл сидела у закрытого в связи с погодными условиями фонтана и болтала с Коннором и Дрю жалуясь на жизнь. Сам Сэт стоял рядом, утоляя жажду холодным пивом.

– Я так измотана! – простонала Эйприл. – Я сплю всего по три часа. Никто не видит, как я стараюсь!

– Ты так перестаралась, что провалила тест на этой неделе, – съязвила Дрю. – Скажи прямо, что ты в полном дерьме.

Коннор, не сдержавшись, засмеялся.

– Значит, ты тут не в качестве моральной поддержки?

Дрю пожала плечами.

– Я сейчас в новом качестве. Clarapacta, boniamici12. И мне действительно надоело слушать ее затраханное нытье.

– Дрю, не будь ханжой, – с упреком сказал Сэт. – Она и правда старается… Все ночи напролет, – сказал он с сексуальным подтекстом и рассмеялся. Эйприл, раскрыв рот, стукнула его по плечу.

– Разрази меня гром, но ваши методы учебы дают отрицательный эффект, – заметила Дрю.

Эйприл холодно окинула ее взглядом.

– Я знаю, чего ты добиваешься, – она скрестила руки на груди – У тебя ведь вечеринка в честь дня рождения в субботу. Джамал сказал, ты запланировала ее в Хемптенсе. И, кажется, я там нежеланный гость.

– Напротив, ты там ответственное лицо. Кто-то должен помогать мне с гостями. Так что соберись и перестань ныть. Мне нужно, чтобы у тебя была ясная голова и стальные нервы.

Эйприл замолчала, но было понятно, что она удовлетворена.

– Сколько людей ты приглашаешь? – полюбопытствовал Сэт.

– Немного. Только наша компания. Человек семьдесят – семьдесят пять.

– Меня включая?

– Сэт, – кокетливо улыбнулась она. – Ну как же без тебя.

Сэт сделал вид, что снимает ее на камеру и ставит фото в рамку.

У Коннора мгновенно пересохло в горле. Ему внезапно захотелось уйти, а еще лучше – застрелиться.

– Я не несу ответственность за напитки, – выставила Эйприл свое условие. – Сколько ни приношу, всегда мало. Помнишь, когда я закупила пять ящиков пива…

Она осеклась, проводив Коннора взглядом. Он, ни слова не говоря, развернулся в сторону кампуса и ушел, даже не обернувшись.

Сэт закатил глаза и подбросил пустую банку, направив ее прямо в мусорное ведро напротив.

Эна стояла перед зеркалом в общественном туалете, приводя в порядок свой внешний вид. Она достала из сумочки самокрутку и, зайдя в кабинку, сделала несколько затяжек. Как только ее пробрало, она спустила окурок в унитаз и несколько раз спустила воду. Закрыв глаза, она прислонилась к стене.

Когда она вышла, перед ней внезапно возник Коннор. Он выглядел возбужденным. Влажные волосы спадали на лоб. Губы слегка приоткрыты.

Дизайнерские джинсы, спортивная толстовка, на ногах выходные ботинки. Осенняя парка с мехом, которая была наспех застегнута на нем, была из последней коллекции Тома Форда. Судя по положению его тела, ждал он ее тут достаточно долго. Она вздрогнула, не ожидая его увидеть.

– Я жду тебя двадцать минут! Ты в порядке? – спросил он взволнованно.

– Что ты имеешь в виду? – нервно улыбнулась она, стараясь не выдавать свое состояние. – Мне что, нельзя в туалет сходить?

– Я не об этом. Впрочем, не важно. У тебя есть время?

– Да, только возьму свой заказ.

Она подошла к барной стойке, где стоял ее поднос с бейглом на вынос и бутылочкой воды.

Они не спеша вышли из кафе на террасу.

Коннор нервно мял руки, пока она пристраивалась за круглым столом и разворачивала упаковку.

– Ну, так как у тебя дела? – начала она первой разговор, видя, что он молчит.

Он сел, снова поставив локти на стол, скрестив пальцы у рта, однако, даже не видя его губ, можно было догадаться, что они слегка приоткрыты. Глаза его блуждали по ее лицу. Она откусила большой кусок бейгла с тунцом.

– Справляешься со всеми предметами, что взял?

– Эна, мне нужна травка, – выдавил он полушепотом.

Эна сглотнула внезапный комок, взяла со стола бутылочку с водой и принялась нарочито медленно пить. Его решительный взгляд и уверенность застигли ее врасплох. Все это было сказано таким небрежным тоном, будто он давно был в курсе того, чем она занимается. У нее был выбор: возмутиться и играть в невинную овечку, либо таким же рассудительным и спокойным тоном сказать правду. Коннор положил руки на стол, недовольно опустив глаза.

– Пытаешься выиграть время? – устало бросил он.

– А что, если и так?

– Ничего.

Она облегченно вздохнула. Пока все шло хорошо.

– У меня ее нет.

Это была правда. Последнюю сигарету со спайсом она спустила в унитаз пять минут назад.

– Ты ведь курила в туалете. Я почувствовал запах.

Эна, недовольно сжав губы, заерзала на стуле. Ее прошиб пот.

– Окей, ты меня поймал, – хмыкнула она с кислой гримасой – Что дальше?

– Послушай, я не хотел ставить тебя в неловкое положение, но я знал это еще с нашей первой встречи. И я бы не затронул эту тему, если бы не крайние обстоятельства – парень, что снабжал меня травкой, уехал.

– Кто-то из моей компании?

– Нет. Ты его не знаешь. Мы познакомились еще до того, как я сюда поступил.

Постепенно ее напряжение стало отступать. Она посмотрела на него исподлобья.

– Может, скажешь, зачем тебе это?

– А зачем тебе? – ответил он вопросом на вопрос.

– Семейные проблемы.

– Значит дело в семье? – скептически переспросил он. – А, может, в неразделенной любви?

Он испытывал ее взглядом. Эна его таким никогда не видела. В его лице больше не было стеснительной и наивной улыбки. Синие глаза были холодными, как сталь.

– Ты слишком много знаешь, – резко одернула его она. Если уж она не может физически ему сопротивляться, то разум выполнял свою задачу на ура.

– Это просто наблюдение, – спокойно отреагировал он. – Я просто предположил. Наверняка у тебя не одна причина.

– Не выступай тут в роли психолога. Это вообще тебя не касается.

– А мне кажется, касается. Если мне доверили какую-то тайну, то наверняка ожидали какой-то реакции. Я не могу быть беспристрастным. И, по правде говоря, мне уже давно хочется высказать свою точку зрения по этому поводу.

– По поводу курения травки или моих проблем с семьей?

– Я о том парне, что морочит тебе голову!

Эна хотела встать, но он, опередив ее, закрыл ей путь, пригвоздив ее к стулу. Она стиснула зубы. Сейчас она была готова убить его.

– Я знаю, что это неприятно слышать, но я все-таки скажу. А ты выбирай, что тебе предпочтительней: забыть, что сейчас произошло, или последовать моему совету. Ты должна идти дальше, что бы ни случилось. Если то, что осталось позади, тебе дорого, но ты не в состоянии его получить, – оставь. Придет время, и оно само найдет тебя.

Он склонился над ней и заметил, как она дрожит. Не растерявшись, он схватил ее за руку и потянул за собой.

– Что ты делаешь?!

– Пойдем. У меня есть план, но есть и условие. Услуга за услугу.

Коннору всегда удавалось приятно удивлять Эну. Он отвез ее на пристань, где они смогли покататься на пароме и насладиться горячим пуншем с ромом. Когда они отправились гулять в этот одинокий и, казалось бы, потерянный декабрьский день, ей снова захотелось жить, верить и доверять, и она невольно заметила, что ей впервые этого захотелось именно в его компании. Гуляя по улице, она поежилась, выпуская облако дыма от сигареты. Неожиданно он повернулся к ней лицом, будто почувствовав, что ей холодно, и с предельной нежностью и заботой замотал вокруг ее шеи свой шарф. От шарфа исходил приятный ненавязчивый запах нишевого парфюма. Эна, посчитав это гиперопекой, убрала его руку.

– Не стоит.

– Я подумал, ты замерзла.

– Я скажу, когда мне понадобится твой шарф, – отрезала она, удивляясь, почему ее так тяготят его забота и попытки сблизиться с ней.

«Он начинает ко мне что-то испытывать, или это просто дружеский жест?» задумалась она. От этого ей стало не по себе. Бросив эти мысли, она затушила сигарету ботинком. Коннор смотрел по сторонам растерянным и немного смущенным взглядом.

Он еще не до конца понял ее натуру. Избалованный ребенок? Недотрога? Скрытая лесби? Последнее он мысленно вычеркнул и снова взглянул в ее карие глаза, на розовые щеки с веснушками и на ненакрашенные вечно искривленные в ухмылке губы.

– Ребенок, – сказал он вполголоса.

– Где? – ничего не поняв, оглянулась Эна.

Коннор вздрогнул от того, что подумал вслух. Он едва сдержал смех и предложил ей косяк, который они уже успели раздобыть у приятеля Эны в местном подвальчике на Легсингтон-авеню.