Серёженька. Полная версия бесплатное чтение

Посвящается поколению, рожденному в 80-х

Примечания автора:

Действие этого романа начинается летом 2004 года, заканчивается в мае 2019.

Кузя

То, что началось как трэш, может продолжиться только еще большим трэшем. Так думал Серега, лежа в палатке Коляна и вытирая слезы рукавом засаленной камуфляжки, которую тот ему одолжил. Не так он представлял себе свой первый раз с парнем. Не в таких красках виделся ему во влажных мечтах этот момент. Ну, уж во всяком случае, все должно было случиться не в кустах и не с речным бомбилой, от которого воняло застарелым потом и дизельным топливом. Не то чтобы он не любил родных волжских просторов, но трахаться, упираясь голыми коленками в рыхлый сырой песок и облокотившись на корягу с ползающими по ней муравьями, он никогда не мечтал. Серега порывисто вздохнул и повернулся на другой бок. Здесь он был один, его друзья-приятели все расползлись по палаткам с девчонками, кто их предусмотрительно захватил с собой в поход, либо ушли квасить на берегу у костра. Не случись с ним сегодня его первого раза, он бы тоже там сейчас сидел.

Это ведь надо было так лохануться и не снять денег в банкомате? Ну, вот что он за дебил? Ведь знал, что едет за Волгу, где нет не то что банкомата, а вообще ничего нет, кроме пьяных дикарей и пары ларьков, торгующих паленой водкой и шпротами исключительно за наличку? Дебил, конченый дебил, думал Серега. И есть в кого. Папаша бухает, не просыхая, мать в дурке пятый год с короткими просветлениями. Дегенерат, одним словом. Серега скрипнул зубами, задницу саднило и хотелось курить. Он выполз из палатки и увидел, что край неба над Волгой уже начал сереть. С берега раздавались пьяные разговоры парней. Серега достал пачку LM и зажигалку из джинсов, которые не собирался снимать на ночь. Было зябко, старый советский спальник, скорее тяжелый, чем теплый не спасал от ночной прохлады. Не то что современные, на которые у него не было денег. Втянув в себя табачный дым, Серега опять вспомнил все в красках.

С утра он сдал пару зачетов в универе и был счастлив, что почти закрыл сессию. Пацаны уже с пятницы стояли за Волгой, никто из них не обременял себя учебой. Колян закончил кулинарную каблуху и работал поваренком в дорогом ресторане, Миха со школы только бухал, Санек пришел из армейки, таксовал и собирался жениться на Светке. Остальных парней Серега знал плохо, но, судя по виду, никто из них не стремился попасть в аспирантуру и вряд ли был в курсе, что это такое. Серега со своим филфаком тут однозначно был лохом. Во-первых, хули в универе делать, когда можно сразу сесть за баранку и таксовать? Во-вторых, понту от этого девичьего факультета, это ж не нефтянка в политехе, чтобы там пять лет жопу рвать? А чтобы пялить телок, не обязательно самому поступать на филфак. Иногда туда можно просто приходить трахаться. Но Серега вообще был не по этой части. Так что втройне лох. И потому в этой компании его только Колян тепло принимал: они общались с детского сада и жили в соседних домах. Он то и позвал Серегу за Волгу, а тот, дурак, уехал из дома с банкой шпрот, тремя упаковками доширака и стольником в кармане. А, ну да, еще и лоховская банковская карта Maestro со стипухой при нем была, которая на той стороне Волги на хуй никому не упала.

Договорившись с мужиком на причале за 200 рублей, Серега представить не мог, что продает свою анальную девственность за такую нелепую сумму. Не то чтобы он так ее ценил, но все-таки. Погода была сырая, с утра шел дождь, и когда Серега забрался в лодку с надписью «Кузя» на борту, пожалел, что не взял теплую куртку. Мужик, взявшийся его подвозить, лихо подхватил его рюкзак и кинул в лодку еще до того, как Серега согласился ехать. Он бы еще поторговался, но бомбила был огромный, в тяжелых резиновых сапогах по колено и с веслом в руках. С таким торговаться как-то ссыкотно. На Волге было прохладно, но после душной аудитории дышать сырым ветром было приятно. Не доехав до того берега, бомбила потребовал денег. Серега вывернул карманы и достал только мелочь, которая у него осталась после покупки сигарет.

– Блин, давай я сейчас до пацанов добегу, у меня бабла с собой нет, – попросил Серега.

– Ага, блядь, нашел лоха, – прорычал мужик и сплюнул за борт. Он заглушил мотор, поднялся на ноги и свирепо уставился на Серегу.

– Мужик, прости, бля… забыл я деньги снять.

– Зато трусы снять теперь не забудешь, – сказал бомбила и плотоядно улыбнулся.

– Чо?

– В жопу дашь, вот чо, – для весомости аргумента бомбила взял в руку весло.

– Ты чо, совсем охренел, мужик? – просипел Серега и попятился назад, чуть не упав за борт.

– Это ты охренел, пидор гнойный. Думаешь, я, блядь, тебя не раскусил? Знаю я вас, пидоров. Лишь бы на халяву покататься.

Он причалил к берегу, но не там, где останавливалось большинство лодочников, а дальше, за кустами, рядом с огороженной заброшенной турбазой, куда с берега было трудно подобраться. Серега понял, что тот изначально его туда вез, словно бы знал все заранее. А может, его вообще не деньги интересовали.

Причалив, бомбила с легкостью втащил резиновую лодку вместе с Серегой на берег, а потом, угрожая веслом, велел оставить рюкзак и выходить. Серега вышел на ватных ногах и чуть не навернулся в воду.

– Да не ссы ты, – ухмыльнулся мужик. – Кузя тебя не обидит.

Он расстегнул камуфляжные штаны и продемонстрировал свой большой и слегка кривой член, уже вставший. Серега закрыл глаза. Что случилось дальше, вспоминать было противно. Серега взялся было бежать, но споткнулся и свалился бомбиле под ноги. Тот его схватил за шкирку и поставил раком. Дальше начался полный пиздец, потому что ебаться без смазки больно само по себе, а когда в первый раз и безо всякой подготовки – просто жесть. Спасало только то, что Серега все-таки не был стопроцентным девственником, по крайней мере, розовый анальный вибратор, купленный в секс-шопе, регулярно в нем бывал. Упираясь лбом в бревно, Серега молился только об одном – чтобы ничего от этого мудилы не подхватить.

Кузя кончил, шлепнул его по заднице и спросил:

– Как тебя зовут, студент? Очко у тебя что надо! Тугое!

Серега встал, натянул штаны и, не глядя на него, пошел к лодке за рюкзаком.

– Да ты чо какой? Нормально же поебались, епта! – весело сказал Кузя, застегивая ремень. – Чо, на обратном пути еще встретимся? Я тебя опять подброшу. Телефончик мой запиши!

– Ага, – сказал Серега и направился вглубь острова.

– Эй, телефон запиши, говорю, – крикнул Кузя и схватил его за плечо. – Шире лыбу, пидорок. И в следующий раз деньги с собой бери. Из наших только я такой добрый. Другие бы зубы тебе выбили.

– Я телефон дома забыл.

– Ну, ты и проеба! – ухмыльнулся Кузя и тряханул Серегу за плечи каким-то отеческим жестом. Он был выше его на голову и шире раза в три. – На вот тебе мою визитку! Специально для таких ебанутых держу.

Он протянул вырезанную из детского картона карточку с написанным от руки номером телефона.

– Смотри, эту не проеби! Встретимся еще.

– Ага, – кивнул Серега и сунул карточку в карман.

– Ну, бывай! Целоваться не будем, – бомбила заржал и толкнул лодку от берега. Серега достал из рюкзака телефон и позвонил Коляну, а потом пошел вглубь кустов, чтобы вытереть задницу от Кузиной спермы. Худшего трэша, чем этот, он себе в качестве первого раза представить не мог.

Всю неделю после того случая Сереге мнились симптомы СПИДа, сифилиса и гонореи разом. Он то и дело вздыхал и не мог сосредоточиться на экзаменах. В итоге, к следующей пятнице он созрел пойти к венерологу, чтобы не думалось. К тому же, Колян его подбивал устроиться официантом в ресторан, говорил, что денег там до жопы на чаевых можно поднять. Так что все равно пришлось бы идти к венерологу санкнижку оформлять для работы.

Илья

Выслушав его сбивчивый рассказ о случайном сексе за Волгой с «девушкой», старый еврей-дерматолог сунул ему в член стальную палку и провернул. У Сереги чуть глаза на лоб от боли не полезли. А потом врач внимательно посмотрел на него и велел встать к нему тем местом, куда его «девушка» любила. Серега со вздохом повернулся задом и вспомнил, как в последний раз ему в задницу так же заглядывала медсестра, когда он сдавал мазок на яйца глист для пионерлагеря. «Неужели с первого взгляда во мне пидора видно?» – с тоской подумал Серега и посмотрел в зеркальную дверь медицинского шкафа, пока врач заполнял его карточку. Ну, тощий, ну блондин, ну да, ухо проколото и волосы чуть длиннее, чем обычно мужики носят. Ну и все на этом. Серега никогда не был манерным геем. Такого на Безымянке отпиздили бы, не успей он из подъезда выйти. А он там всю жизнь прожил, и, хоть и ходил у местной шпаны в лохах и заучках, пидором его всерьез никто не называл.

Врач велел приходить на следующей неделе, а на ВИЧ сдать анализ через три месяца. Ну и пользоваться гандонами, ясное дело. Выйдя из поликлиники, Серега понял, что надо напиться и забыться. Проще всего это сделать, если купить пузырь водки и заглянуть к соседке Гале. Она была старше него года на четыре, торговала в местном ларьке и была тем редким типом бляди, который уважали мужики. Она умела с ними дружить, и в целом была незлоблива и доброжелательна к людям. И, по отзывам, умела отлично делать минет. Сереге эти сведения были без надобности, но Галя единственная знала, что он гей. Сама как-то догадалась, но никогда его за это не чмырила. Даже напротив, стала привечать забегать на огонек попить пива и посмотреть кино на DVD.

У Гали тусил народ. Такое бывало довольно часто, так что Серега не растерялся, поставил свою бутылку водки на общий стол и тут же принял из рук соседки рюмку из старого советского хрусталя с отколотым краем. В маленькую Галину хрущевку набилось восемь парней и пять девчонок. Серега почти никого не знал. Все они были уже гашеные в хлам, видимо, пить начали с обеда. Галя сидела на коленях у невысокого бритого налысо парня, похожего на эрегированный член, но заигрывала с другим – темноволосым красавцем в полосатой тельняшке. Тот был настолько пьян, что то и дело промахивался и вместо Галиной ляжки хватался за коленку лысого. Тому это, в конце концов, надоело, он пересадил девчонку к нему и встал.

– Илья, – представился он и протянул Сереге руку.

– Сергей, – ответил тот и пожал крепкую ладонь. Он отметил, что заметно выше Ильи, зато тот гораздо шире в плечах и мышцы на руках у него почти как у парней из гейских журналов.

– Серый, значит, – ухмыльнулся Илья и плеснул водки себе и Сереге.

– Не люблю, когда меня так называют.

– А как тебя называть? Сереженька? – заржал Илья и залпом опрокинул в себя стопарик.

– Се… Сереженька, – заикаясь, заржала и Галя, а за ней и другие бабы и пацаны.

– Ну, пиздец, – с досадой сказал Серега, глядя на всеобщее веселье.

– Да не ссы, отличное погоняло! – со смехом сказал Илья и кивнул на его рюмку водки. – За знакомство, Сереженька!

На фоне недавних пиздецов эта подъебка казалась мелкой херней, и Серега забил на нее. Он выпил, не залпом, как Илья, а глотками, морщась и смагривая слезы. Он вообще водку не любил, предпочитая ей пиво.

– Да ты еще и пить не умеешь, Сереженька, – как-то по-доброму сказал Илья и хлопнул его по спине. – Ты сам откуда?

– Из квартиры 45, – отозвался Серега и достал пачку сигарет из кармана. Илья у него тут же стрельнул и потянулся прикурить.

– Не издалека, значит, летел к нам на огонек? – усмехнулся Илья, затягиваясь. – А я вот из Волгограда.

– Вот у него и заночуешь, – пьяным голосом вставила Галя, елозя на коленях у своего кавалера и указывая пальцем на Серегу. – У тебя же отца сейчас нет?

– В ментовке сидит, – неохотно ответил Серега.

– Че, в натуре? – живо поинтересовался Илья и выпустил дым изо рта.

– Ага, – Сереге не хотелось вдаваться в подробности. Но их никто особенно не спрашивал, все продолжили квасить. Потом гости стали расходиться или вырубаться, где придется. У Сереги тоже начала кружиться голова, и он встал из-за стола, чтобы отчалить к себе домой.

– Эй, Серый! – позвал Илья и схватил его за руку. – Пусти переночевать? У меня здесь только бабка, но она, блядь, на дачу уехала. ХЗ когда вернется, может, и до понедельника буду бомжевать.

– А она, чо, не знает, что ты приехал?

– Да откуда? У нее, думаешь, мобила есть? – ухмыльнулся Илья. – Не боись. Я лягу на полу, завтра с утра отчалю. У меня тут кореша есть, у них перекантуюсь.

– Лады, – согласился Серега, хотя вообще терпеть не мог, когда к нему на хвост так падали. У него часто была пустая квартира без родоков, и любители потрахаться и прибухнуть то и дело пытались с ним задружиться. Серега прикидывался шлангом, говорил о буйном отце, который откинулся с зоны, и от него отставали. Но Илья показался ему довольно приятным. То ли ассоциации с эрегированным членом сработали, то ли он был просто пьян, но Серега легко согласился пустить его переночевать. И это решение, принятое по пьянке, он в дальнейшем часто вспоминал и иногда даже принимал за судьбу.

Завалившись в квартиру, Серега в темноте нащупал выключатель. Коридор осветился тусклой сорокаваттной лампочкой, висящей под потолком без люстры. Ее снял отец и продал еще несколько лет назад. Пройдя через зал, Серега открыл ключом свою спальню. Жизнь с папашей-алкашом научила его ценить личное пространство и имущество.

– А отец правда в КПЗ? – спросил Илья, оглядывая зал с ободранными обоями и кучей тряпья на диване у окна – спальное место главы семейства.

– Да ХЗ, – равнодушно отозвался Серега. – Может, уже выпустили. Он не буйный. Просто по пьянке залупаться на ментов любит. Остальных не трогает.

– Ну, на ментов – дело святое, – одобрительно сказал Илья и прошел в спальню Сереги. Тут было уже не так пусто, в маленькой узкой комнате стояли видавшая виды тахта, компьютерный стол и шкаф. Больше сюда почти ничего не помещалось. Места на полу оставалось немного, и то Сереге бы пришлось переступать через Илью, если он там ляжет.

– Могу тебе в зале постелить. Хотя там от отца воняет, – со стеснением сказал Серега.

– Ага, – Илья осмотрелся и сказал: – Стели на полу. Ну, или могу с тобой лечь.

Серега посмотрел на него долгим взглядом, пытаясь понять, не кроется ли здесь подвох. Но Илья уже стягивал с себя джинсы, словно получил согласие на совместный сон. Серега достал из шкафа вторую подушку и плед, бросил их на тахту и вышел в туалет. Там его замутило, и он вызвал у себя рвоту. Почистив зубы и умывшись, он пошел обратно в спальню. Илья лежал уже на тахте, отвернувшись лицом к стене. Серега с некоторым волнением лег рядом, старательно ограждая себя одеялом от тела нежданного гостя. Тот заворочался, повернулся к нему лицом. Серега чувствовал в темноте его взгляд и попытался отвернуться, но тут ощутил на себе его руку. Он шумно вздохнул, но промолчал. Не встречая сопротивления, Илья сначала приобнял его, а потом и вовсе навалился всем телом. Серега перестал дышать и молча смотрел в глаза Ильи.

– Ебаться будем? – иронично спросил тот и, не услышав отказа, продолжил: – Значит, будем.

– Если у тебя гандоны есть, – ответил Серега, пытаясь придать своему голосу то же ироничное выражение, но внутри его трясло.

– У меня есть все, кроме денег и совести, – осклабился Илья и поцеловал его. От него пахло сигаретами и алкоголем. От этого поцелуя Серегу накрыло, как от стакана водки. Он жадно впился в губы Ильи, просунул язык ему в рот и обхватил его тело ногами. Тот сорвал с тахты одеяло и сбросил на пол. Следом туда отправились Серегины трусы, а Илья, как оказалось, лежал под одеялом совершенно голый. Он жадно лапал Серегу, схватил его за вставший член и стал жестко дрочить, потом отстранился и полез в карман своих джинсов, которые аккуратно сложил на стуле. Увидев, что он натягивает презер, Серега внутренне расслабился и полез в шкаф за смазкой.

– Ты давай там сам, – сказал Илья. Серега выдавил на пальцы лубриканта и начал разминать себе анус, который еще немного болел после приключений с Кузей. Потом Серега лег на живот и тут же почувствовал на себе тело Ильи. Тот быстро в него вошел.

– Подожди, – попросил Серега, которому стало больно.

– Ага, – понимающе сказал Илья, лег на него сверху и сжал руками его худые плечи. От тяжести его тела и теплого, пахнущего водкой дыхания Серега еще больше завелся.

– Давай, – выдохнул он и почувствовал, как внутри него стал двигаться член Ильи. Это было немного больно, но очень приятно. Стыдно-сладкое распирающее ощущение пускало по его телу волны наслаждения, и он начал тихо постанывать. Илья двигался ритмично, ровно так, как Сереге было надо, и спустя несколько минут он почувствовал, что скоро кончит.

– Давай, сссука, – прохрипел Серега. Его накрыло оргазмом, и он на секунду отключился от происходящего, а когда пришел в себя, на него сверху рухнул Илья и тоже застонал.

– Сереженька, – с каким-то утробным булькающим звуком произнес Илья, вынул из него член и перекатился на тахту. Серега повернулся на бок, тяжело дыша. Под ним неприятно растеклась его собственная сперма. Он потянулся и поднял с пола одеяло, а потом пошел в ванную смывать с себя то, что из него обильно сейчас вытекло. Вернувшись, он обнаружил Илью, спящим на тахте в позе звезды. Аккуратно подвинув его ногу, он лег рядом и натянул на себя одеяло. Серега думал, что не сможет уснуть, но отрубился почти мгновенно.

Наутро Серега проснулся от того, что в его бедро упирается что-то твердое. Разлепив глаза, он обнаружил сонного Илью и его утренний стояк.

– Доброе утро, – сказал Серега, повернувшись к нему лицом.

– С хуя ли оно доброе? – отозвался тот. – Похмелье что пиздец.

Серега смутился и попытался встать с постели, но Илья его притянул к себе.

– У тебя кофе и аспирин есть? – спросил тот.

– Наверное.

– Сделай доброе дело, принеси, – попросил Илья.

Серега кивнул и вышел на кухню. Там он достал банку Нескафе Классик и поставил чайник на плиту. Он слышал, как Илья прошел в туалет, который в Серегиной хрущевке был соединен с ванной. Серега слушал, как Илья отливает, смывает и включает душ. Найдя на подоконнике пачку сигарет, Серега взял одну и закурил. Ему было грустно, неловко и в то же время как-то сладко внутри. Все-таки с ним произошел его первый более-менее нормальный секс и оказался совсем не плохим. Можно даже сказать, классным. Серега раньше не думал, что сможет так быстро кончить снизу. Хотя, конечно, он себе все не так представлял. Но опыт с Кузей ему уже доказал, что быть пидором в средней полосе России и геем из американского сериала – немного разные вещи. Выбирать не приходилось, вокруг Сереги не было парней из престижных колледжей с собственным бассейном и красивыми тачками. Он вырос на Безымянке, где пределом мечтаний пацанов его возраста была подержанная Дэу Нексия, а чаще всего – убитая в хлам десятка. И никто из них не делал карьеру на Уолл Стрит, даже в Москву никто особо не стремился. Кто-то таксовал, кто-то работал на заводе или в автосервисе. Пара его знакомых обретались в частных фирмах торговыми представителями – носились по городу на Газели, таскали ящики и заполняли накладные. Все это Серегу не манило, ему нахер не упали ни завод, ни такси, ни склад с магазинами. Он не знал, кем хочет стать, когда вырастет. Знал только, что жаждет нормальной жизни, а не все вот это. Хотя что такое нормальная жизнь, Серега бы вряд ли смог объяснить внятно. На филфак он пошел, просто потому что все остальное было ему противно, а складывать слова в предложения у него получалось неплохо. К тому же в девичьем окружении он всегда чувствовал себя более спокойно, чем среди парней. Он не умел драться, не любил меряться письками и не знал, как себя вести с агрессивными людьми. Серега считал себя слабаком и ненавидел себя за это.

Илья вышел из ванной и, не глядя на него, прошел в спальню. Чайник закипел, и Серега налил кипяток в две чашки, на дне которых был растворимый кофе. Загасив сигарету в пепельнице, он взял чашки и двинулся в спальню. Илья снова дремал. Серега поставил кофе на компьютерный стол и полез в аптечку. Шуршание таблеток заставило Илью подняться. Он молча принял из рук Сереги аспирин, разжевал его и запил горячим кофе. От вида этой процедуры Серега поморщился.

– Норм, ваще, – сказал Илья, видя его кислую физиономию. – Иди сюда.

Он властно схватил Серегу за руку и опрокинул на себя, потом впился в его рот губами. Тот ощутил на языке противную кислоту аспирина и кофе, но быстро завелся. Они целовались, а потом Илья надавил ему на голову. Серега понял намек, опустился и взял в рот его член. Он раньше никогда не делал минет, хотя часто видел в порно. Член Ильи при свете дня казался даже красивым, на нем почти не было крайней плоти, и красная головка блестела от распирающей ее крови. Серега взял ее в рот и пососал, потом стал заглатывать глубже и водить языком по головке.

– Серёженька, – шептал Илья, когда тот заглатывал его член особенно глубоко. У Сереги выступили на глазах слезы, иногда он едва сдерживал рвотный позыв, но сосать не прекращал. Потом Илья отстранился и поднялся на ноги, достал из джинсов гандон и подмигнул Сереге. Тот взял со стула смазку и сам себя размял. Он принял коленно-локтевую позу, выгнул спину и спустя мгновение почувствовал, как в него входит член Ильи. Серега застонал и сжал пальцами простыню под собой. Это было классно и стыдно одновременно. Илья быстро набрал темп, и Серега полностью отдался своим ощущениям, его собственный член давно стоял. Он уже чувствовал, что снова легко кончит под Ильей. Тот оказался выносливым в сексе, энергично двигался и держал темп. Он так классно долбил анус Сереги, что у того под опущенными веками от удовольствия мелькали цветные пятна и искры. Серега закусил губу и спустя несколько минут этих ритмичных движений кончил, упав на кровать.

– Эй, але! А я? – с усмешкой спросил Илья, видя, как Серега расплывается на кровати лужицей. Тот пришел в себя, улыбнулся и спросил:

– Как ты еще хочешь?

– Давай стоя, мне так привычнее, – отозвался Илья и притянул к себе Серегу. Тот встал и оперся на компьютерный стол. В него тут же вошел Илья и продолжил его трахать, пока не кончил с тихим возгласом:

– Сереженька!

Потом он аккуратно вышел из него, придерживая презер на головке опадающего члена.

– Ты теперь всегда будешь это говорить, когда кончаешь? – с улыбкой поинтересовался Серега, повернувшись к нему лицом.

– Не-а. С чего ты решил, что мы еще будем трахаться? – Илья заржал, и, увидев кислое выражение лица Сереги, добавил: – Видел бы ты сейчас свою рожу! Кончаешь ты как сучка, Сереженька.

Он пошел в туалет, а Серега опустился на тахту, и в этот момент ему впервые пришло в голову, что он попал и у него есть все шансы влюбиться в этого гопника. Он шумно вздохнул и начал одеваться. Он еще успевал в институт, где ему должны были проставить оценки в зачетке и закрыть сессию.

Увидев, что Серега собрался, Илья тоже оделся по-солдатски за минуту и вышел из квартиры. У подъезда они расстались молча, обменявшись рукопожатиями. А телефонами не обменялись. Серега вдруг почувствовал себя блядью, которую трахнули и сразу забыли. Хотя чего он ждал? Илья был обычным гопником из Волгограда, а не плейбоем со страниц журнала «Квир» и уж тем более, не парнем, с которым адекватному человеку бы хотелось завести длительные отношения. На Серегу стала наваливаться привычная тоска, словно бы он жил какую-то не свою жизнь и все эти обшарпанные хрущевки, ларьки у заплеванных остановок, провонявшие табаком маршрутки и толпы быдла, с которым он ежедневно встречался, было не про него. Чтобы как-то забыться, он погрузился в фантазии о сумеречных эльфах и других обитателях игры, в которую периодически рубился на компьютере. Серега отдал бы все, чтобы жить в мире меча и магии, а не среди всего этого провинциального постсоветского дерьма.

Сэм

Серега сидел в очереди к венерологу и психовал. За эту неделю он передумал всякого, и это накладывалось на досаду, которая его посетила после ночи с Ильей. Словно бы тот ему что-то обещал и не сдержал слова. Однажды он вскользь спросил Галю, что это за хрен, которого она ему посватала на ночлег. Та пожала плечами и сказала, что вообще плохо помнит тот вечер и кто привел этого мелкого к ней на хату. Словом, Илья растворился в воздухе, не оставив ни одной зацепки.

В очереди было душно и жарко. Рядом с Серегой встал жирный лысый хер, похожий на Шрека из мультика. Он обмахивался каким-то направлением.

– Пацан, тут Гинзбург принимает? – спросил он.

– Наверное, – вяло ответил Серега, недовольный тем, что его вырвали из его грустных мыслей.

– Мне Гинзбург нужен. Я щас загляну и спрошу.

– Вообще-то тут очередь, – недовольно ответил Серега. У него было плохое настроение, и хотелось его на кого-то излить. – Я вас не пущу.

– Опаздываешь что ли? – с ухмылкой спросил мужик, оглядывая Серегу с ног до головы. Тот встал и загородил ему проход в кабинет врача.

– Опаздываю.

– Слушай, я просто на минуту зайду и спрошу кое-что.

– После меня.

– Да не козли ты, – миролюбиво отозвался мужик. – Я тебя потом подвезу, если ты торопишься. Ты в город едешь?

Тут дверь кабинета открылась, и вышел врач. Мужик подлетел к нему, и они вместе пошли куда-то по коридору. Серега вздохнул и сел обратно на кушетку, откинув голову назад. Спустя минут десять вернулся врач и принял его. Анализы оказались чистые, но врач все равно прописал Сереге курс трихопола, на всякий случай, и велел больше не подставлять зад каждому встречному. Тот и не догадывался, что нарушит это предписание уже тем же вечером.

Выйдя из поликлиники, Серега пошел на остановку и услышал, как какой-то мудак то и дело жмет на гудок в машине поблизости.

– Эй, сифилитик! Ты поедешь или нет? – крикнул мужик, высовываясь из окна старомодной Ауди. Серега совершенно о нем забыл. Он посмотрел на мужика, на машину и потом молча сел на заднее сиденье. Ему почему-то стало на все насрать. Даже если этот жирный хрен окажется маньяком. Его чистые анализы должны были утешить, но почему-то не утешили.

– Ну, куда едем? – весело спросил мужик.

– Прямо, – отозвался Серега и откинулся назад.

Мужик посмотрел на него в зеркало заднего вида и подмигнул. Он завел мотор и тронулся с места. Серега закрыл глаза, ему было все равно, куда ехать. Начавшееся лето катилось по пизде.

Они выехали на Победу. На светофоре мужик притормозил, повернулся к Сереге и протянул руку:

– Сергей!

– Сергей, – эхом ответил тот и пожал мясистую ладонь мужика. Тот отвернулся и нажал на газ.

– Тезка, значит. Вообще, меня свои Сэмом зовут, – он плотоядно ухмыльнулся Сереге в зеркало заднего вида.

– А меня Сереженькой, – зачем-то брякнул тот и нервно улыбнулся. Мужик рассмеялся и достал сигареты из борсетки.

– Будешь?

– От «Парламента» не откажусь, – отозвался Серега, взял сигарету из пачки, прикурил ее от своей зажигалки, а потом поднес ее и Сэму. Они молча выехали сначала на Ново-Вокзальную, а потом Сэм свернул на Московское шоссе и погнал на выезд из города.

– А куда мы едем? – спросил Серега, глядя в окно.

– Я еду на дачу. Может, нам по пути? – Сэм ему подмигнул и облизал губы.

– Если тебе там нужно грядки копать, то нет, – отозвался Серега, опуская стекло на двери, чтобы сбросить пепел.

– Не, у меня для грядок Михалыч есть. А мы с тобой в баню пойдем, выпьем, ну, а дальше…

– Что дальше? – меланхолично спросил Серега, глядя Сэму прямо в глаза. И тут он впервые заметил, что глаза у того холодные, настороженные, хоть он и казался сейчас веселым.

– Как пойдет, – многозначительно ответил Сэм и перестроился в третий ряд. И Серега понял, что поздняк метаться, он теперь из машины еще долго не сможет выйти. И если его завтра найдут в пяти пакетах для мусора, то он сам будет виноват. Нехер знакомиться с мутными мужиками в очереди к венерологу и потом ехать с ними куда глаза глядят. Впрочем, сейчас Серега почему-то не испытывал особенной тревоги. Не девчонка все же. С дачи он при желании сможет убежать, не похоже, что Сэм со своим центнером веса быстро бегает. Они в молчании доехали до Мехзавода, потом свернули и остановились у супермаркета «Остап». Серега в таком никогда не был, потому что в его лоховском районе их не открывали. А здесь на выезде из города он работал круглосуточно для тех, у кого были дачи и частные дома в пригороде. Короче, для новых русских, не для лохов типа Сереги.

Сэм вышел из машины и вынул ключи.

– Пойдешь со мной или тут сидеть будешь?

– Пойду, – отозвался Серега и последовал за мужиком. Его немного успокоило то, что они остановились для похода в магазин и Сэм не закрыл его молча в машине, как собаку. Они зашли в магазин и направились в отдел с алкоголем. Тут была не только местная водка «Родник», пиво в полторашках и дешевый дагестанский коньяк, как в ларьках рядом с Серегиным домом. Тут был выбор.

– Ты что пьешь? – спросил Сэм, глядя на батарею бутылок.

– Пиво обычно. Ну, водку, бывает.

Сэм бросил на него косой взгляд и взял «Абсолют Курант». Серега слышал, что это типа самая крутая водка, но никогда ее не пил. Он понял, что Сэм хочет произвести на него впечатление. Он посмотрел, как тот пошел в сторону отдела кулинарии и стал выбирать готовые салаты и закуски, видимо, уже больше не полагаясь на Серегин вкус. То, что у Сэма водились деньги, было понятно с самого начала. На Ауди, даже подержанных, лохи не ездят. Внутри салона была красивая деревянная отделка, сиденья кожаные, слегка потрепанные, но в нормальном состоянии. Борсетка у Сэма тоже была не из кожзама. В целом он производил немного нелепое впечатление, в основном из-за фигуры – на вид лет сорок пять, плечистый, с короткой шеей и одутловатым лицом, одного с Серегой роста. Его большой живот торчал вперед, как у беременной бабы. Одет он был просто – в старомодные вареные джинсы, кроссовки и растянутую на животе майку с надписью «S.Oliver». Серега в душе не чаял, что это за фирма. Может, какая дорогая. Он вообще раньше не имел дело с людьми, живущими на что-то большее, чем пять-десять тысяч в месяц. А Сэм сейчас на кассе оставил что-то около полторушки за бутылку водки, кусок сыра с большими дырками, колбасу и салаты в пластиковых контейнерах.

Когда они вышли из магазина, небо резко потемнело и начался дождь. Серега и Сэм нырнули в машину, потом долго ехали по какому-то съезду с шоссе, петляли между столбами, а дальше пошли дачные участки. Ливень лил сплошным потоком, и Серега хоть и пытался запомнить дорогу, но быстро бросил, поняв, что это бесполезно. Сэм остановился у железных ворот и долго сигналил, пока кто-то ему их не распахнул. Они въехали под навес.

– Покупки бери, – скомандовал Сэм Сереге, а сам заглушил мотор и пошел к багажнику. К нему подошел мелкий пожилой мужичок пьющего вида и принял от него какие-то пакеты, в которых сразу начал рыться. Он достал оттуда пачку Примы, спички и довольно крякнул. Серегу он оглядел с любопытством, но потом опять переключился на гостинцы, которые привез ему Сэм. В пакетах был хлеб, сушки и несколько бутылок дешевой водки.

– Я баню растопил! – отчитался мужичок и почти вприпрыжку побежал куда-то вглубь участка.

– Это кто? – спросил Серега, оглядывая дачу. Широкий навес, под которым он стоял, вел к входу в небольшой дом из силикатного кирпича.

– Это Михалыч, – ответил Сэм и закрыл машину. – Препод мой по гидравлике. Будешь бухать, как он, тоже на старости лет за водку грядки копать станешь.

Серега застыл в ступоре от услышанного.

– Ну, че встал, Сереженька? Водка сама себя не выпьет, – заржал Сэм, хлопнул его по плечу и подтолкнул в сторону крыльца. Они прошли под навесом в дом, состоящий из кухни-гостиной и двух спален. Серега поставил сумки на стул и осмотрелся. Это была комната, обставленная мебелью в духе 90-х. На окнах висели шторы, будто стыренные из советского ресторана, – шелковые со сборочками.

– Выкладывай все, – велел Сэм, а сам ушел в спальню. Серега выложил покупки на стол, покрытый красной скатертью, которая на поверку оказалась большим флагом с полустертыми золотыми буквами. Он так охренел от этого зрелища, что начал рассматривать знамя, пытаясь понять его происхождение.

– Нравится? – довольно спросил Сэм. Он уже переоделся в длинный махровый халат. – Из красного уголка на заводе спер, когда тот расформировали.

– А шторы тоже оттуда? – спросил Серега.

– Ты глазастый, я посмотрю, – довольно ответил Сэм и подошел к нему вплотную. Сереге стало не по себе, но он не успел понять, почему. Сэм навалился на него, прижимая к столу, стал жадно целовать, и тот не сразу, но ответил.

– Ты ведь не проститутка, Сереженька? – вдруг спросил Сэм, оторвавшись от его рта.

– Нет, – пролепетал тот.

– И не клофелинщик? – Сэм больно сжал его плечи и снова посмотрел на него своими льдистыми глазами под набрякшими красноватыми веками.

– Нет, – Серега испугался этого взгляда и рефлекторно дернулся.

– Не трепыхайся, – ощерился Сэм, проникая ему руками под майку. – Никто тебя не обидит. Если ты не будешь вести себя как гнида дырявая.

Видя ужас в его глазах, Сэм ухмыльнулся, отступил и пошел на кухню. Серега стоял, как вкопанный, не зная, что делать.

– На, салатики нам разложи. Жрать хочу с утра, – с ухмылкой скомандовал Сэм и поставил перед ним несколько тарелок из полупрозрачного темного стекла. Потом он принес рюмки, вилки и нож. Серега подчинился и стал накрывать на стол то, что они купили в супермаркете.

– Не обижайся, – миролюбиво сказал Сэм, не глядя на него и садясь за стол. – Меня пару раз клофелинщики знатно наебывали. В последний раз чуть не отъехал совсем, еле откачали.

Серега осторожно посмотрел на него и коротко кивнул. Он развернул пленку на сыре и нарезал его на тарелку, потом туда же выложил кружочки колбасы из пластиковой упаковки.

– Хорошо разложил, красиво, – по-хозяйски похвалил Сэм и указал на место рядом с собой. Серега послушно приземлился на соседний стул. Он все еще очковал и материл себя за то, что сел к нему в машину. Его даже эта дорогая «поляна» сейчас не радовала. Было во всем происходящем что-то жутковатое.

– Расслабься, – Сэм хлопнул его по плечу и налил рюмку водки. – Давай выпьем за знакомство.

Водка оказалась и правда хорошей, пахла черной смородиной и легко пилась. Серега и не заметил, как накидался под болтовню Сэма, которую тот внезапно развел вокруг преимущества классических моделей машин перед современными их модификациями. Он нес что-то про прототип «шестерки» и «восьмерки», седане от Ауди и Вольво и тому подобные материи, словно Серега с ним спорил. Хотя он по бедности даже марки машин плохо различал. Только потом ему пришло в голову, что Сэм так пытался доказать ему, что любовник постарше лучше, чем ровесник. Впрочем, возможно, он просто любил попиздить под водочку, и неважно о чем.

Когда Серега уже заметно опьянел, тот потащил его в баню.

– В бане, знаешь, вся зараза смывается! Мы ж с тобой в больничке были. Надо все смыть, а там уж и секс, – последнее слово он сказал с каким-то особенным выражением, будто только недавно узнал его значение. Так его произносили только старперы, смотрящие «Поле чудес» по пятницам.

Сэм дал Сереге такой же халат, что был на нем – белый с вышивкой «Royal Hotel», полотенце с тем же логотипом и резиновые сланцы. Они вышли из дома на вечернюю прохладу, уже смеркалось, дождь почти перестал. По дорожке они прошли метров десять до срубовой бани, за которой стоял старый дачный домик, собранный из говна и палок, как это обычно водилось в совке. На его крыльце сидел Михалыч и пил водку из горла. Он понимающе улыбнулся Сереге, словно бы знал о нем все.

В бане Серегу окончательно накрыло. Сэм выдал ему веник, велел раздеваться, разделся сам, лег на полку и приказал его парить. От жары у Сереги кружилась голова. Он едва стоял на ногах и лупил Сэма веником, куда придется. Тот лежал весь красный, потный и довольно ухал при каждом ударе. Потом он поднялся, надел на себя шапку из войлока и велел Сереге ложиться. Тот подчинился, хотя париться не хотел. Но возможность принять горизонтальное положение манила больше, чем нежелание получать веником по жопе. Порка горячим веником его немного привела в чувство, он шипел и жмурился, а потом стал орать «Блядь» при каждом ударе. Сэм от этого только заводился. И когда Серега уже собрался просить пощады, тот протянул ему свою мокрую руку и помог встать с полки. Потом окатил его ледяной водой, и Серега снова заорал благим матом. Сэм довольно рассмеялся. Вместе они вышли в предбанник и стали вытираться. Тут было мало места – только узкая скамья вдоль стены и стол, на котором валялись банные принадлежности и фен. Сэм отбросил от себя полотенце и пошел на Серегу тараном. Тот понял, что его сейчас выебут без всяких прелюдий.

Сэм впился губами в его рот, жадно шаря внутри него языком. От его дыхания пахло смородиновой отдушкой водки «Абсолют» и салатом «Оливье» из супермаркета. Он быстро завелся, толкнул Серегу в сторону стола, и тот послушно повернулся к нему задом. Сэм плюнул на себе на ладонь, обмуслявил свой небольшой, но толстый член и стал настойчиво проталкивать его в тело Сереги. Тот вскрикнул от боли, заерзал, но Сэм крепко его держал, заставляя наклониться ниже и выгнуть спину.

– Тугое очко, значит, точно не проститутка, – довольно крякнул Сэм и начал двигаться внутри него. Серега под ним тихо постанывал от боли. Его спасло только опьянение, оно притупило болезненные ощущения и позволило быстрее расслабиться. Сэм двигался рывками, иногда останавливался, чтобы отдышаться. В предбаннике было душно. Видимо, от водки он долго не мог кончить, и это позволило Сереге немного его догнать и возбудиться. Он начал подрачивать свой член, понимая, что без этого не кончит. Он успел это сделать даже раньше Сэма, но оргазм получился какой-то смазанный, он мало что почувствовал, кроме короткого облегчения и спермы у себя на руке. Потом он просто терпеливо ждал, когда Сэм наконец перестанет терзать его задницу.

Когда Сэм с утробным рыком кончил, Серега облегченно вздохнул и приподнялся. Они молча вернулись в баню, чтобы отмыться от спермы и пота.

– Баня всю заразу убивает! Ты воду погорячее себе наливай, – довольно сказал Сэм и вылил себе на член едва ли ни кипяток, став от этого еще краснее. Серега, глядя на него, подумал, что его чистые анализы были актуальны всего лишь несколько часов и курс трихопола все-таки был не самым бесполезным советом бывалого венеролога.

Он помылся, обмотался полотенцем и вышел обратно в предбанник. Когда Сэм увидел, что Серега пытается натянуть на себя джинсы и майку, он, подбоченясь, спросил:

– И куда собрался?

– Ну… домой, – робко сказал Серега, стараясь не глядеть в холодные глаза Сэма.

– Я тебя не повезу. Да и куда ты на ночь глядя? Оставайся ночевать, я завтра в Новик еду, тебя подкину.

Серега нерешительно застыл, пытаясь сквозь хмель и жар сообразить, что ему делать.

– Да ты чо как неродной? – хлопнул его по плечу Сэм и обнял. – Пошли в дом. Еще выпьем, ляжем спать, а с утра повторим.

Серега с тоской посмотрел на его торчащий из незапахнутого халата волосатый живот и подумал, что терять ему уже нечего. А переться через чужие дачи хуй знает куда по грязи неохота. Еще не факт, что его по дороге в незнакомом районе не отпиздят. И хорошо, если снова не выебут. Серега чувствовал, что стремительно утрачивает вкус к жопным приключениям. Он кивнул, послушно надел на себя халат, пахнущий «альпийской свежестью», подхватил свою одежду и вместе с Сэмом пошел в дом.

Там они продолжили бухать, пока Серега едва не отрубился за столом. Сэм его по-отечески поднял и проводил до большой кровати, куда тот упал прямо в халате и мгновенно уснул.

На следующее утро Серега проснулся рано с головной болью от похмелья. Рядом с ним раскатисто храпел Сэм. Он выполз из кровати и пошел в туалет, который стоял отдельно от дома на краю участка. Сортир был чистый, новый и почти не пах. Но Серега все равно выблевал остатки вчерашнего ужина, едва туда зашел. Потом он долго просидел на толчке, опустив голову между ног. Выйдя из туалета, он осмотрел при свете дня угодья Сэма. Это была облагороженная советская дача, на узком и длинном участке были построены новые кирпичный дом и баня. Через сетку-рабицу Серега видел соседские дачи. Здесь были и большие новые коттеджи, и старые советские домики, крытые толем.

Ему не хотелось идти назад в дом. Утро было тихое, приятное. После дождя деревья и кусты смородины вдоль забора стояли сырые. Солнце из-за облаков посылало косые лучи на газонную траву, и она переливалась на солнце. Словом, тут бы было все хорошо, если бы не серегино похмелье и то, что ему опять придется трахаться с Сэмом, когда тот проснется. Хотя по сравнению с Кузей тот был, в общем-то, не так уж плох. По крайней мере, сначала накормил и попарил, а потом уже поставил раком. Впрочем, все это, конечно, не имело большого значения. Потому что Серега не хотел трахаться ни с тем, ни с другим. И если от Кузи он просто не смог сбежать, то от Сэма мог и не раз. Да и вряд ли бы тот его действительно стал насиловать, если бы он активно сопротивлялся. Серега сам ему зад подставил. А то, что Сэм стал драть его без гандона, с наскока и почти насухую, то это ж Серегин зад, он и должен был о нем позаботиться. Словом, сам еблан конченый, заключил Серега. Он достал из кармана халата пачку сигарет и зажигалку, которые взял со стола в гостиной. Прикурив и затянувшись, он выпустил из себя дым. «Парламент» все-таки лучше, чем «LM», и уж тем более «Золотая Ява», которые обычно покупал Серега. Он курил и думал об Илье. Вот с кем бы он хотел сейчас потрахаться. И никаких полян и «Парламентов» не надо.

Со стороны дома послышался шум открываемой двери, и на крыльцо вышел Сэм в одних трусах. Удивительно, что такой жирный мужик носил плавки, а не семейки, ну или хотя бы «боксеры». Из-за нависающего вперед живота казалось, что он вышел из дома в чем мать родила.

– Что дружок, похмелье? – весело спросил он Серегу фразой из старой рекламы и пошел в туалет. Серега погасил бычок в консервной банке, привязанной проволокой к сетке-рабице, и направился в дом. Вскоре туда зашел и Сэм.

– Ну и что сидишь? Лезь в холодильник, доставай еду, – скомандовал он, взял свой мобильник и набрал номер. Потом с кем-то долго говорил о каких-то поддонах, фурах, экспедиторах и смене охранников. Видимо, у Сэма был какой-то бизнес, связанный с грузоперевозками. И, судя по некоторым словечкам, он был завязан с криминалом. Серега достал из холодильника сыр и колбасу, нашел хлеб и масло. Он принес это все на стол и включил электрический чайник.

– Кофе будешь? Со сливками? – спросил Сэм, держа трубку у уха плечом. – Да не тебе это. Кому-кому, тебе скажи, кому, тоже захочешь.

На этих словах он заржал и подмигнул Сереге, достал из кухонного шкафа кофе в зернах, высыпал их в крутую электрическую кофеварку, нажал пару кнопок и поставил туда две кофейные чашки.

– Ладно, бывай. В два буду в Новике, наберу.

Сэм положил телефон на стол, зашел в спальню и вернулся с пачкой Алка-зельтцера. Он бросил по две таблетки в два стакана и надоил туда помпой воды из 19-литровой бутылки, стоящей на старом детском стульчике в углу комнаты. Приняв из его рук стакан с пузырящейся жидкостью, Серега впервые испытал к нему нечто вроде симпатии.

– Пить ты не умеешь, Сереженька, – добродушно сказал Сэм и достал из холодильника пакетированные сливки.

– Я знаю, – отозвался тот, опрокинул в себя кисловатое лекарство и отнес стакан в раковину.

Они сели завтракать, кофе из машины получился слишком крепким и кислым, Серега такой не любил и щедро разбавлял его сливками. Сэм его за это осуждал. Сам он пил с утра только черный.

– У меня пацаны кофейню открывают в районе «Айсберга». Кофе отличный мне подогнали. Этот вот с Ямайки. Еще бразильский есть, но он попроще, для лохов, которые его с молоком пьют, – сказал Сэм, с усмешкой глядя на Серегу. Он еще много чего рассказал о сортах кофе, способах его обжарки и о своих приятелях, которые в этом разбираются. Из его слов Серега понял, что в новую кофейню набирают персонал, и это его заинтересовало, ему давно хотелось устроиться на постоянную работу, а не подрабатывать грузчиком время от времени. Работа в кофейне выглядела заманчиво, в американских фильмах люди то и дело ходили туда, унося с собой картонные стаканчики и бумажные пакеты с пончиками. То, что в его «деревне» откроется нечто подобное, примиряло Серегу с мыслью о жизни в родном городе. Он не стал говорить Сэму о своих планах: тому бы вряд ли понравилось, что мальчик, с которым он трахался, будет работать у его знакомых.

После завтрака Серега отнес посуду в раковину и включил кран.

– Оставь, Михалыч помоет, – сказал Сэм и дернул его за руку, подталкивая ко входу в спальню. Тот смиренно туда пошел.

– У тебя смазка есть? – сдавленно спросил он, когда Сэм лежал на нем сверху и шарил по его телу руками.

– Не, а зачем? – искренне недоумевая, спросил тот. «Действительно, нихуя не зачем», – подумал Серега, когда Сэм его перевернул и поставил на колени. Он увидел на прикроватной тумбочке крем для ног, схватил его и выдавил оттуда немного. Сэм молча смотрел на эти манипуляции с неодобрением, словно считал, что настоящие мужики ебутся без подручных средств. Но Сереге было похуй на его мнение. Он сам размял себе задницу, щедро смазав ее жирным кремом. Его анус саднил еще со вчерашнего дня, и драть его второй раз за сутки без подготовки было бы явным перебором. Серега считал себя слабаком, но не мазохистом.

В этот раз Сэм управился быстрее, кончил за несколько минут, а потом отправился мыться в баню, оставив Серегу на кровати в одиночестве. Тот почти не завелся и потому даже дрочить не стал. Он вытер задницу полотенцем, бросил его в корзину с грязным бельем, куда Сэм кинул свою вчерашнюю одежду, оделся и вышел на крыльцо. Там Серега закурил, глядя на то, как хмурый с утра Михалыч моет машину Сэма. Тот вскоре пришел и стал давать слуге указания на время своего отсутствия. Серега чувствовал себя странно. С одной стороны, он ощущал превосходство над Михалычем, который смиренно кивал и усердно оттирал бампер Ауди от следов вчерашнего дождя, в то время как он сидел с хозяином дома на крыльце, цедил новую порцию свежесваренного кофе и курил «Парламент». С другой стороны, это Серегу сейчас выебли, даже не позаботившись о том, кончил он или нет. Еще неизвестно, кому больше повезло, Михалычу или Сереге. По крайней мере, от мойки машин сифак не подцепишь и задницу в кровь не раздерешь.

Галя

Они выехали с дачи через полчаса, Сэм довез Серегу до подъезда, посмотрел на облезлую хрущевку во дворах, заросших амброзией и заваленных кучей никогда не убираемого мусора, и достал из борсетки свой SonyEricsson.

– Продиктуй мне свой номер, – скомандовал он. Серега продиктовал, хотя знакомство продолжать не планировал. Сэм словно бы это почувствовал, снова полез в сумку и протянул Сереге зеленую тысячную купюру.

– Я тебе позвоню, – многозначительно сказал он. Серега кивнул и вышел из машины, сминая в кармане свой через жопу заработанный штукарь. Он с тоской посмотрел, как Сэм рывками разворачивается на широкой иномарке в узком хрущевском дворе, достал из кармана джинсов спизженный у него «Парламент» и закурил. Выпуская дым изо рта, Серега машинально перевел взгляд на окна первого этажа – там была открыта форточка, значит, Галя дома. Она всегда закрывала ее перед уходом, словно это было гарантией от воров. Хотя воровать у нее сроду было нечего. Сквозь давно немытые стекла Серега увидел силуэт хозяйки квартиры и помахал ей рукой. Галя поднялась на подоконник и высунулась наружу.

– Тебя какой-то лысый хер искал. Илья вроде.

Видя выражение лица Сереги, Галя понимающе усмехнулась.

– Когда? – только и смог выдавить он.

– Вчера.

– Блядь, – с досадой сказал Серега и плюнул себе под ноги. Сейчас он по-настоящему возненавидел Сэма и все жопные рамсы, с ним связанные. – Ты ему мой телефон дала?

– Не, а надо было? – Галя облокотилась на раму форточки и смотрела с ленинским прищуром. Серега не ответил, чувствуя, как к глазам подступают злые слезы.

– Ну-ка, зайди ко мне, – деловито сказала она.

– Зайду. Только домой загляну ненадолго, – упавшим голосом сказал Серега. Ему хотелось помыться и переодеться. Трусы неприятно липли к телу из-за вытекшей из задницы спермы Сэма. Через час он сидел за столом на Галиной кухне. За это время он успел сбегать в ларек и затариться «Балтикой», «кириешками» и вяленой рыбой на деньги, заработанные не совсем честным путем.

– Ну, рассказывай! – велела Галя, закинув ногу на ногу и вся подавшись вперед. Серега молча разлил им пиво в два стакана с наполовину стершимся изображением Буратино.

– Да нечего рассказывать.

– Не пизди. Я по глазам вижу, что есть. И про этого мелкого лысого, и про того, кто тебя на иномарке привез, – Галя проницательно посмотрела на Серегу, но тот молчал. Ему было страшно откровенничать с ней, ведь она по пьянке может распиздить всей округе о его анальных приключениях. Одно дело – смотреть с соседкой гейское порно, совсем другое – рассказать ей о том, что ты переспал с заезжим гопником или подставил зад за штуку старому пердуну. За первое тебя могут просто пидором обозвать, а за второе опиздюлишься по полной.

– Ты ссышь что ли? – догадалась Галя и отхлебнула пиво. На ее верхней губе осталась пена. – Обижаешь, Серега. Я умею хранить секреты. К тому же твои – ну такие себе…

– Какие? – он вскинул на нее упрямый взгляд.

– Да про тебя сразу все понятно. У тебя же на лице все написано. Знаешь, на кого ты сейчас похож?

– На кого?

– На влюбленную восьмиклассницу, которую парень после первой палки бросил, – засмеялась она. От этих слов Серега еще больше загрустил, встал и достал пачку сигарет из кармана.

– «Парламентом» разжился, гляжу, – заметила она и тут же нырнула в пачку тонкими с облезшим лаком на ногтях пальцами. – Ты зря очкуешь. Я много про кого что знаю, и если бы трепалась, мне бы давно уже зубы выбили. Я чужие секреты не выдаю.

– А свои? – Серега посмотрел на нее в упор, желая перевести тему разговора.

– Ладно. Я тебе один свой секрет расскажу, – Галя выпустила дым изо рта и так же уставилась на него. – Я вичевая.

– Пиздишь? – выдохнул Серега и опустился на стул, вытаращив глаза.

– Нахуя мне о таком пиздить? – с отвращением спросила Галя и стряхнула пепел с сигареты. – И, если ты разболтаешься об этом, то мне пиздец. Со мной же полрайона трахалось.

– Блядь, – тихо сказал Серега, сидя с застывшим лицом.

– Ага, – спокойно подтвердила она, соглашаясь и с оценкой случившегося, и с констатацией ее полового поведения.

– И давно ты узнала?

– Полгода уже.

– И от кого ты его подцепила? – сипло спросил Серега, с ужасом думая, что вот прямо сегодня мог так же заразиться.

– Я ебу что ли? – равнодушно сказала Галя, глядя в окно. – Может, от Славяна, а может, от Костяна толстого. Они оба вичевые.

– Да, я слышал.

– Одной иглой ширялись и меня наградили, уроды. Их обоих по наркоте надолго теперь закрыли.

– А ты гандонами никогда не пользуешься, что ли? – удивленно спросил Серега.

– Теперь пользуюсь. Но могу и забыть, если мудак попадется, – Галя весело ему подмигнула. – Придешь меня в больничку навестить, если положат? Никому не проболтаешься?

Серега кивнул. Ему было не по себе от Галиного спокойствия. Сам бы он на ее месте уже по потолку от страха бегал.

– Да не боись ты так, помирать не собираюсь. Мне врач говорит – долго протяну, и даже без колес пока, – Галя потрепала его по волосам. – Сам гандонами пользуйся. А то ж, поди, на радостях, что тебя откупорили, в отрыв пошел?

От Галиного грубого замечания ему стало стыдно. Он затушил сигарету в пепельнице и налил себе еще пива, хотя до сих пор чувствовал отголоски утреннего похмелья.

– Рассказывай, Серега.

И Серега рассказал. И про Кузю, и про Илью, и про Сэма. Галя слушала внимательно и почти не вставляла никаких замечаний, только пиво пила и хмыкала при упоминании подробностей. Выговорившись, он почувствовал, что ему стало легче. Словно бы даже обычная тоска стала меньше, хотя досада на то, что они разминулись с Ильей, никуда не ушла.

– Сэм твой женатый, как пить дать, – со знанием дела сказала Галя. – Ты его не отшивай. Раз денег тебе дал, значит, и дальше давать будет.

– Да не хочу я с ним, – отмахнулся Серега. – Что, я проститутка, что ли?

– А чо тебе терять? Или ты мечтаешь, что этот хер из Волгограда на тебе женится? Встречаться с тобой будет? Да он потому и переспал с тобой, что не местный. У себя на районе он бы никогда так не запалился.

Серега тяжело вздохнул, на душе снова стало очень тоскливо.

– Тебя послушать, так мне вообще ни с кем нельзя встречаться, – грустно сказал он.

– Тебе не с гопотой местной надо шароёбиться, – авторитетно сказала Галя и стукнула стаканом пива по столу, словно бы это не она трахалась со всеми подряд на Безымянке. – Тебе нужен такой же, как ты. Студент-ботаник.

– Да не знаю я никого такого, – обреченно возразил Серега. Он вспомнил знакомых парней с филфака – оба учительские сыновья, противные до тошноты.

– Так надо выбираться куда-нибудь, знакомиться. В клубы там ходить.

– У меня на это денег нет.

– Ну, так, а Сэм тебе на что? – со смехом спросила Галя и разлила остатки пива из полторашки. Потом она встала и полезла в холодильник за другой. Бросив взгляд в окно, она рассмеялась.

– О, гопник твой пожаловал! Видать, зад у тебя и правда медом намазан.

Серега с какой-то детской радостью бросился к окну и увидел, что у подъезда стоит Илья и с кривой усмешкой смотрит на них. Галя махнула ему рукой, приглашая зайти. Тот сделал последнюю затяжку, бросил бычок в газон и направился внутрь.

– Ты от радости из штанов не выпрыгни только, не стоит он того, – посоветовала Галя, открывая дверь.

– У тебя на квартире какой-то кильдим творится, – вместо приветствия сообщил Илья и крепко пожал Сереге руку.

– Отец гуляет, – просто ответил тот. Они обменялись долгими взглядами и прошли на Галину кухню. Гость поставил на стол бутылку «Русского стандарта».

– Богатенький буратина к нам пожаловал, – весело сказала Галя и достала из допотопного серванта хрустальные рюмки. Илья с Галей стали пить водку, а Серега после вчерашнего на нее смотреть не мог и продолжил цедить пиво, стараясь выглядеть непринужденно. Они болтали о какой-то ерунде, травили байки, потом надолго зарубились о смысле фильма «Брат-2». Говорили в основном Галя и Илья. Серега редко что-то вставлял в разговор, смотрел на него и, когда тот бросал ответный взгляд, по всему телу словно ток пускали. Он никогда не испытывал ничего подобного. Его тело отзывалось на простое присутствие Ильи так, словно бы ему сейчас порно в кино показывали. Серега сидел, закинув ногу на ногу, чтобы скрыть свой стояк, и материл про себя отца за то, что тот вышел из ментовки и привел собутыльников в квартиру.

Когда они прикончили бутылку, Галя убрала ее в шкаф с кастрюлями.

– Для самогонки пригодится, – заплетающимся языком сказала она и отправилась в комнату, откуда спустя мгновение послышался скрип старого дивана. Галя была известна такими вот уходами по-английски, когда ее сильно накрывало. Илья прошел за ней, глянул, потом вернулся. Серега поднял на него взгляд.

– У меня для тебя подарочек, – с кривой улыбкой сказал Илья, сунул руку в брошенный на пол пластиковый пакет и вынул оттуда пачку дюрексов и флакон смазки. Серега встал и сам полез к нему целоваться. Илья схватил его за плечи, толкнул подальше от окна и прижал к стене. Он был заметно ниже Сереги, и ему приходилось высоко задирать голову, чтобы дотягиваться до его губ. Илья стал расстегивать ему ремень на джинсах, тот делал то же самое с ним. Они ввалились в крохотную хрущевскую ванную, совмещенную с туалетом. Илья зубами распаковал пачку презервативов, выплюнул слюду на пол и достал серебристый блистер. Серега в это время стянул с себя одежду, выдавил на ладонь смазку с запахом арбуза и проник в свой анус сразу двумя пальцами. Руки тряслись от возбуждения, а задница болела после банных приключений. Но ему было похуй сейчас на боль, похуй на то, что в комнате спит Галя, а сортирная дверь в ее квартире не запирается. Его член стоял колом, и все, чего Серега хотел – чтобы Илья его выеб. Все его мысли, чувства и желания сошлись в этой точке. Он встал к Илье спиной, облокотился на раковину и почти сразу почувствовал проникновение. Он тихо застонал и опустил голову. Они быстро набрали темп и быстро кончили, почти одновременно.

– Серёженька, – выдохнул Илья, утыкаясь потным лбом ему между лопатками и вжимаясь в него всем телом. Под его весом Серега подался вперед, и старая раковина опасно хрустнула. Потом Илья отстранился, стянул с себя презер и выкинул в унитаз.

– Задницу далеко не убирай, сейчас повторим, – сказал он и ушел на кухню, вернулся оттуда со стаканом воды, оперся на косяк и смотрел, как Серега моет член и руки в раковине.

– Никогда не понимал, нахера в презеры и смазку запахи добавляют, – заметил Илья. – Воняем с тобой теперь арбузной бахчой.

– Ну, это лучше, чем говном вонять, – заметил Серега и повернулся к нему лицом.

– Раз мы долбимся в очко, то с этим не поспоришь, – заржал Илья, поставил стакан на старую стиральную машинку и приблизился к нему. Они поцеловались, у Сереги по телу снова прошла волна дрожи. Этот мелкий гопник был для него как таблетка «Ментоса», брошенная в стакан «Кока-колы», – все в нем начинало искрить и бурлить от одного соприкосновения. Совсем скоро Серега опять стоял раком, держась за раковину, перед его взором мелькали зубные щетки в щербатом пластиковом стакане и мыло в мыльнице с прилипшим к нему волосом. Но в этот момент он был счастлив. Абсолютно.

В этот раз они трахались дольше, и Серега опять кончил, почти не касаясь собственного члена. И когда Илья опять после оргазма сказал свое фирменное «Серёженька», он впервые почувствовал, что ему нравится собственное имя. Нравится, как оно звучит в этой дурацкой уменьшительно-ласкательной форме.

– Пиздец, ты на Бэмби похож, – заметил Илья, когда они курили на кухне. Серега сидел на табуретке и смотрел на него снизу вверх. Илья стоял, прислонившись спиной к холодильнику, чтобы немного остыть. На кухне было жарко.

Потом они включили воду в ванне и залезли туда вдвоем. Там было тесно, они сидели в теплой воде и пили холодное пиво из одного стакана, передавая его друг другу. Уже ночью Серега достал у Гали из шкафа одеяла и две старые перьевые подушки, огромные и тяжелые, как гири. Они оба брякнулись на полу и почти мгновенно заснули.

Часов в шесть утра Серега проснулся от того, что его трясли за плечо.

– Серый, мне отчаливать скоро. Давай по-быстрому, м? – прошептал Илья ему на ухо и потянул за собой. Серега поднялся и побрел на кухню. Там он выпил стакан воды и пошел в туалет. Они одновременно отлили, скрестив струи, и ржали при этом, как дети. С утра во рту было противно, поэтому обошлись без поцелуев. Серега завелся и без них, ему было достаточно одного присутствия Ильи в одном с ним помещении. А тот, видимо, вообще не испытывал проблем с возбуждением. Он усадил Серегу на бортик ванны, обхватил ладонями его голову и уставился на него немигающим взглядом. Его грубое, почти квадратное лицо с высокими скулами, коротким широким носом и большими чувственными губами выражало неприкрытую похоть.

– Жаль, что ты не девка, Сереженька. Я бы тебя так и пялил, чтоб ты мне вот так, прямо в глаза, всю дорогу смотрел.

От этих слов Серегу бросило в жар. Он положил руку на член Ильи, сполз на пол и взял его в рот, стал жадно сосать, иногда поднимая глаза вверх и встречая все тот же взгляд в упор. Илья временам тихо постанывал, зарываясь руками в его волосы. Потом он потянул Серегу вверх, взял со стиральной машинки оставшийся там со вчерашнего дня последний презерватив и протянул флакон со смазкой.

Прямо в разгар ебли сзади раздалось:

– Доброе утро, мальчики.

Галя протиснулась в туалет, сняла трусы и села на унитаз. В гробовой тишине послышался звук текущей мочи.

– Да вы не стесняйтесь, продолжайте, – она махнула рукой, поднялась, нажала на слив и вышла.

Член у Сереги мгновенно упал, но Илья оказался более стойким. Он молча удержал Серегу в прежней позе и снова начал двигаться внутри него, сначала медленно, потом быстрее. Тот от потрясения не смог кончить и стоял с красным лицом, глядя, как Илья спускает в унитаз презер со спермой.

– Она про тебя распиздит всем? – спросил Илья, не глядя на него. Серега отметил, что он спросил только о нем, а не о себе.

– Нет. Она давно знает, что я гей.

– Хорошо, – сказал Илья и хотел выйти, но Серега его удержал. Он взял его за руку и несмело положил ее на свой член. Илья будто смешался, чуть покраснел, но потом усадил Серегу на бортик ванны и помог ему кончить. Почти все это время они смотрели друг другу в глаза. И, когда Илья смывал с руки его сперму, Серега, все так же сидя на краю облезлой хрущевской ванны, вдруг остро осознал, что никогда не забудет этот день. Потому что именно сегодня он окончательно и бесповоротно влюбился.

Славик

Илья ушел, не оставив Сереге ни своего адреса, ни телефона.

– Я в Волгограде новую симку куплю, – сказал он, затягивая шнурки у себя на кроссовках в темной Галиной прихожке.

– А ты туда надолго? – с тоской спросил Серега.

– Навсегда. Я ж тут так… наездами бываю. Напиши мне свой номер, я тебе звякну, если буду здесь, – Илья встал и протянул ему Нокию, такую же, как у Сереги. Тот набрал свой номер и нажал кнопу вызова. Где-то на кухне раздались до боли знакомые трели фирменного звонка.

– Ну, бывай, – Илья хлопнул его по плечу и вышел из квартиры, не оглядываясь. Серега пошел на кухню и посмотрел в окно. Он увидел, как тот стремительно идет в сторону автобусной остановки. Все внутри него сжалось в комок. Машинально достав из пачки сигарету, Серега закурил, не спуская глаз с улицы. Начинался жаркий июньский день, пели птицы, с дороги доносился отдаленный шум машин.

– Уехал? – скорее констатировала, чем спросила Галя, зайдя на кухню.

– Ага. Насовсем.

– Оно и понятно, – хмыкнула она и тоже закурила. – Ты только не вздумай в него по-настоящему влюбиться, Серега. Гиблое это дело.

Он ничего не ответил и продолжал пялиться в окно, словно таким образом мог вызвать Илью обратно из небытия, в которое тот ушел и из которого однажды появился.

– Я сегодня работаю, – сообщила Галя и поставила чайник на плиту. – А ты?

– Буду работу искать. Надоело фуры разгружать, – подавив комок в горле, ответил Серега.

– Вот и правильно. Найди себе что-нибудь приличное, в центре.

– Ага, – кивнул Серега, затушил сигарету в пепельнице и пошел домой. Там он застал отца, валяющегося на диване в отключке. На полу под ним подсыхала лужа блевотины. Серега с облегчением увидел, что его комнату никто не вскрыл. Там ничего ценного, кроме старого компа, не было, но и его было бы жалко.

Серега убрал за отцом, собрал бутылки и прочий мусор, разбросанный по дому, потом пошел в ванную. Там он долго сидел, не затыкая пробку, в полупустой ванне под струями прохладной воды. Все пережитое за вчера и сегодня представало перед его внутренним взором, и Сереге хотелось выть от тех эмоциональных кульбитов, что он пережил. Когда он все-таки заставил себя подняться, его руки и ноги были в глубоких морщинах от долгого нахождения в воде.

Он решил пройтись и дойти до той кофейни, про которую говорил Сэм. Путь был неблизкий, но он захотел проделать его пешком. Так было больше шансов немного развеяться и не впасть в тоску. Отпахав полгорода и придя на место, Серега издали увидел строительные леса около старой кулинарии, давно закрытой. Она стояла недалеко от остановки в здании административного корпуса давно почившего завода, который отдали под офисы. Подойдя ближе, он увидел, что внутри отделка почти закончена – рабочие вешали большие белые люстры, которые низко свисали с темного потолка. Стены были кофейного цвета, одна стена оставалась не отделанной и являла собой кладку старых красных кирпичей. «Видимо, сейчас так модно», – подумал Серега. Снаружи два гастарбайтера штукатурили фасад.

– На работу пришел устраиваться? – услышал он у себя за спиной. Обернувшись, он увидел парня лет двадцати пяти с большим румяным лицом, как у рабочих с советских агитплакатов.

– Да, – просто ответил Серега.

– Ты звонил вчера?

– Нет. Просто слышал, что тут открывают кофейню.

– Понятно, – парень почесал лоб, посмотрел на него оценивающе и сказал: – Помоги мне кофемолку дотащить.

Серега согласился, и с этого началась его карьера в ресторанном бизнесе. Парень, что встретил его на входе, оказался обжарщиком кофе, мечтавшим открыть свое дело и работающим тут в качестве главного специалиста. Он представился Вячеславом, но все звали его просто Славиком. Хозяином заведения был мужик средних лет по фамилии Букварев. У него было несколько дорогих ресторанов в центре, он ездил на синем «Ягуаре» и выглядел запойным алкашом, кем в действительности и оказался. Все звали его Сергеем Александровичем, а за глаза дядей Сережей. Он бесцеремонно обходился со всеми, кроме Славика, поскольку на том держалась вся «начинка» будущего заведения. В городе практически не было кофеен, а дядя Сережа, часто бывавший за границей, просек моду на них и решил привить ее на родной земле. У него были еще какие-то партнеры по бизнесу, он часто назначал встречи в недостроенной кофейне, показывал ее своим гостям, умничал и рассказывал о кофе то, что говорил Славик, выдавая это за свои глубокие познания. Серега подозревал, что именно он и был приятелем Сэма. В них было что-то неуловимо общее – та же грубоватая манера держаться, нахрапистость и полное безразличие к чувствам других. Они оба были из тех, кто в конце 80-х сбивались в банды и начинали барыжить чем придется, скупали ваучеры, а потом приватизировали все, до чего дотягивались руки. Серега часто слышал разговоры дяди Сережи с его приятелями и подручными, многие из которых выглядели как откровенные бандиты. Так он понял, что крыша у бизнеса была криминальная, а не ментовская.

Открытие планировалось на конец августа – начало сентября. Весь июль Серега ходил туда почти каждый день. Из тех, кто пришел за это время устраиваться на работу, остался только он. Остальные не хотели тягать мебель и драить все после ремонта бесплатно, ожидая, когда заведение откроется. А Сереге все равно нечем было заняться, и в кофейне ему нравилось. Славик оказался щедрым и делился с ним знаниями о кофе, его сортах, способах приготовления. Они вдвоем устанавливали и тестировали оборудование, пробовали разные сорта. Дядя Сережа активно участвовал, авторитетно судил о вкусе кофейных напитков, хотя очевидно было, что он любит только эспрессо из капсульной кофеварки, которую Славик явно презирал.

– Кислятина из дешевой робусты, – характеризовал он вкус хозяина заведения, когда того не было поблизости. Серега с ним внутренне был согласен, но вслух старался говорить поменьше. Он опасался дяди Сережи и робел перед Славиком, который казался ему каким-то особенным: он совсем не ругался матом, был спокоен и сдержан, и точно знал, что ему нужно от жизни. Серега этому очень завидовал и тянулся к нему, а Славик не отталкивал. Его спокойная доброжелательность, без позерства и обычных пацанячих выебонов, так контрастировала с тем, как вели себя все серегины приятели, что он не знал, как с ним общаться. Славик не привлекал Серегу физически, но манил истинным душевным здоровьем и незлобливостью. Между ними завязалось нечто сродни дружбе.

В августе Славик стал обучать персонал готовить кофе. Серега почти все уже знал, примелькался дяде Сереже, и потому его поставили главным смены. Они должны были работать со Славиком попеременно. Еще наняли трех младших барист, которые дополнительно выполняли функции официантов, убирали со столов и следили за порядком в зале. Кухни у кофейни не было, дядя Сережа наладил доставку еды и десертов из своих ресторанов. Рядом с кассой была большая холодная витрина, в которой выставлялись куски тортов и пироги. За их внешним видом и наличием следил главный смены. Хозяин, видя рвение Сереги, незадолго перед открытием отлистал ему три тысячи после того, как сунул Славику толстую пачку сотенных купюр. Тот был единственным, кто получал деньги за время подготовительных работ. Остальные довольствовались остатками непроданной еды из ресторанов дяди Сережи, которые тот привозил в кофейню каждый день в обеденное время.

Получив столь щедрое вознаграждение, Серега решил зарулить к Гале. Та встретила его, наварив самолепных пельменей, которые она иногда готовила в перерывах между гулянками и работой в ларьке. Он рассказал ей о кофейне, Славике и дяде Сереже.

– Вот с такими людьми тебе надо общаться! А не со всякими мелкими пидорами из Волгограда, – заявила она, макая пельмень на вилке в банку соуса «Краснодарский». Серега от этих слов помрачнел.

– А что твой Сэм? – спросила она.

– Ничего. Я ему соврал, что в деревню уехал.

– Ну и мудак, – констатировала Галя. – На хуя ты это сделал?

– Да не хочу я с ним ебаться, – кисло сказал Серега. Он катал последний пельмень по тарелке, словно стесняясь его доесть.

– То есть ты все это время дрочишь на светлый образ Ильи-мудака?! – возмутилась Галя. – Ты совсем, что ли, ебанутый?!

– А что мне остается? – спросил Серега, не поднимая глаз от тарелки.

– Тебе звонит денежный мужик, а ты его отшиваешь из-за гопника, который тебя бросил?

– Да не бросал он меня. Просто уехал.

– Себе-то хоть не пизди, – жестко сказала Галя и треснула его по плечу. – Ничего у вас с ним не будет. Он, может, раз в пятилетку будет сюда наезжать, а ты будешь его ждать всю дорогу? Не будь идиотом, Серега! Бросай эту хуйню и звони Сэму.

– Да не буду я ему звонить! – отмахнулся Серега и вытащил сигарету из пачки.

– Тогда заведи себе еще кого-нибудь. Только вот этой хуйни с ожиданием не надо! – Галя явно завелась от этой темы. Она вскочила и уперла руки в боки. – Я по малолетке такая же была. Все Андрюшу ждала, сначала с армейки, потом с зоны. Все сидела под окном, как девица, блядь, из сказки, к бабкам ходила ворожить. А этот мудак меня дважды триппером заразил, ебал мою сестру двоюродную, я от него три аборта сделала. А в итоге он, сука, женился на Светке-отличнице и переехал в Тольятти, живет там, блядь, не тужит. Про меня даже не вспоминает.

Серега уставился на нее – ¬впервые за все время их знакомства он увидел на лице Гали неподдельную боль. Она сплюнула в раковину и налила себе водки.

– И этот твой хер с горы, как пить дать, до Волгограда не успел доехать, как выеб кого-нибудь по дороге. А ты, как идиот, в карманный бильярд играешь!

В этот момент Серегин мобильник начал вибрировать на столе.

– Вспомни говно, вот и оно, – мрачно сказал Серега, увидев имя абонента.

– Илья, что ли? – спросила Галя.

– Сэм.

– Бери трубку и соглашайся. Ты понял меня? – Галя нависла над ним и едва ли не тыкала ему в лицо телефоном. Он кивнул.

Сэм приглашал поехать на дачу и велел быть готовым через час. Серега согласился. Галя удовлетворенно кивнула, потом пошла в ванную и принесла оттуда флакон смазки.

– На, чтобы ебалось веселее.

Серега, увидев «подарочек» Ильи, окончательно раскис. Он накатил еще водки, и, когда Сэм позвонил второй раз, вышел к нему из подъезда, изрядно шатаясь. Тот не выказал от пьяного вида Сереги какого-то явного неудовольствия, и, когда тот сел с ним рядом в машину, всю дорогу хватал его за коленку и член. Серега не возражал. Ему сейчас вообще на все было похуй, он только боялся, что сблеванет в дорогой машине Сэма и тот его за это убьет.

На даче они зависли на все выходные до понедельника. За это время ему один раз позвонил Славик и велел прийти во вторник с утра на техническое открытие кофейни. А до этого там будут вешать вывеску, морить тараканов, и делать там ему нечего. Проведя с Сэмом три дня, Серега к нему даже привык. «Подарочек» Ильи пригодился, и секс стал не таким ужасным. Казалось, что в тот первый раз Сэм сильно психовал, и потому так грубо набрасывался на него. Когда Сэм понял, что Серега согласен с ним встречаться по доброй воле, то как-то расслабился и перестал так жестко его ебать. Он спокойно ждал, когда тот подготовит себя к сексу, и помогал ему кончить потом. Хотя смазку Сэм все равно как-то не одобрял.

– Без нее очко меньше кажется, – жаловался он, но не зверствовал и терпел этот «гейский каприз». Вообще в нем было много странностей. Он спокойно принимал одни блага цивилизации, но при этом жестко отвергал другие. Он не признавал смазку и презервативы, не пользовался дезодорантом, не хотел пристраивать удобства к дому, обходясь деревянным сортиром, но при этом установил на даче кондиционер и спутниковую тарелку. В голове у него было много завиральных идей, от которых у Сереги глаза на лоб лезли. На двери у него был прилеплен агитплакат НБП, рядом с иконами висели китайские феншуйские символы и цитаты из Корана. Словно бы он хотел заручиться поддержкой от всех религий, которые знал. Не признавал он только иудаизма и по пьянке сильно ругал жидов, при этом любил слушать Леонарда Коэна и часто цитировал Жванецкого. А еще он не верил в СПИД и считал его жидо-масонским заговором. Но его общество, как ни странно, все-таки развеяло тоску по Илье. Серега понимал, что Галя права – тратить свою жизнь на ожидание глупо. Сэм, конечно, не мужчина его мечты, но все-таки лучше проводить время с ним, а не лежа у себя дома на продавленной тахте в мечтах о несбыточном.

В понедельник Сэм привез Серегу домой ближе к концу дня.

– Я в отпуск уезжаю в Анапу. Жена там вторую неделю уже живет. Вернусь в середине сентября. Ты тут без меня не ебись ни с кем, ладно? – он говорил это в шутливой манере, но в его холодных глазах Серега опять прочел настороженность и тревогу.

– Ладно, – сказал Серега, искренне веря в свои слова. Сэм протянул ему деньги и чуть приобнял, косясь на улицу и боясь запалиться. Серега вышел из машины и помахал ему рукой. В кармане его толстовки лежали сигареты «Парламент», наполовину истраченный тюбик арбузной смазки и две тысячи рублей. Его «жопный доход» становился все более ощутимым. Но это его скорее расстраивало, чем воодушевляло. Пусть он не знал, кем хочет стать, когда вырастет, торговля собственным очком точно не входила в его планы.

Саша

Кофейня во вторник не открылась: были какие-то сложности с документами от всяких инстанций. Но Серега теперь уже официально работал и завел там трудовую книжку. Почему-то его это особенно радовало. Зарплату ему обещали небольшую, но все-таки гораздо больше стипендии, и это были его первые нормально заработанные деньги. Без разгрузки фур и ебли в бане.

Открытие прошло 1 сентября, Серега из-за этого пропустил первый день в институте, но его уже мало волновала учеба. С ней он неплохо справлялся, но не видел себя учителем русского языка и литературы, и потому внутренне поставил работу на первое место. В первые дни в кофейню ходили толпы народа, Серега возвращался домой «без ног». К тому же, дядя Сережа требовал, чтобы в самый наплыв посетителей они со Славиком работали одновременно. Было сложно держать темп, Серега часто сбивался, и особенно переживал, когда ошибался в расчете с гостями. Ночами ему снились недостачи в кассе и орущий на него дядя Сережа. Все эти заботы постепенно отодвинули на второй план мысли об Илье, которые приходили только перед сном. Тогда он доставал из шкафа свой анальный вибратор и арбузную смазку, запах которой воскрешал тот день, когда они трахались в Галиной ванной. Он погружался в воспоминания, как будто смотрел порно с собственным участием.

Через пару дней после технического открытия Славик позвал Серегу на шашлыки. Тот испытал чувство, что его наконец-то впустили в общество нормальных людей, не зависающих у подъезда с бутылкой пива и не стреляющих сигареты на остановке. Он уже встречал друзей Славика, они все доучивались или уже выпустились из вузов, делали карьеру или пытались открыть свое дело. Серега очень хотел влиться в этот круг, но ощущал себя неполноценным рядом с ними. Ему казалось, они видят, что он бедно одетый парень с Безымянки, к тому же пидор, и сторонятся его. Хотя, вероятнее всего, их отпугивала именно его замкнутость и излишнее, тщательное внимание, с которым он слушал их болтовню.

– У тебя девушка есть? – спросил его Славик, когда выдалась спокойная минутка на работе. – На шашлыки все едут с парой. Я буду с Лизой.

Серега замялся и стал слишком внимательно разглядывать содержимое витрины с десертами. Славик посмотрел на него долгим взглядом.

– Тебе не нравятся девушки? – спросил он.

Серега поднял на него глаза и ничего не сказал. Славик кивнул и больше не задавал вопросов. Но и приглашать на шашлыки не передумал. Серега был за это благодарен. На пикнике было много народа, все поздравляли Славика с открытием кофейни, словно она была его собственностью. В компании царила какая-то спокойная, дружелюбная атмосфера, никто друг друга не стебал, и Серега внутренне расслабился. Он болтал с друзьями Славика, помогал жарить шашлыки, смеялся и почти не вспоминал о своих проблемах. Хотя мысль об Илье иногда мелькала в его голове. И он понимал, что тот бы никогда не вписался в эту компанию. Даже не потому, что был глупее этих людей. Из разговоров с Ильей он понял, что тот далеко не дурак. Просто Илья был гопником, который привык общаться с людьми по пацанским понятиям, не предполагавшим никакого разнообразия мнений и адекватного способа обмена ими. Все, с чем он не был согласен или его мало интересовало, проходило по категории «хуета какая-то». И эта оценка высказывалась в лицо собеседнику без всякого стеснения. Серега давно привык к такому, и потому в этой компании ему было странно, что его никто не пытается зачмырить или выставить идиотом.

Серега неожиданно для себя стал любимчиком некоторых постоянных клиентов, ему оставляли неплохие чаевые. В основном это были женщины средних лет, но встречались и мужчины. Рядом с кофейней было много офисов крупных компаний и больших банков, по сути, здесь сконцентрировался деловой центр города. Люди часто спускались из офисных зданий, чтобы покурить на пятачке и купить стаканчик кофе. Серега рассматривал этих сытых, хорошо одетых людей и мечтал, что однажды станет таким же, как они. Особенно он заглядывался на парней до тридцати. Не только потому, что был геем, а просто любил подмечать, как они одеваются и держат себя. На деньги с чаевых он стал покупать себе похожие вещи и стричься, как они. А еще он вынул серьгу из уха и начал бриться каждый день.

Почти с первого дня работы заведения Серега стал замечать на себе взгляды симпатичного парня, который часто заходил за американо и приезжал на черном БМВ прямо ко входу в кофейню. Обычно он парковался на спецместах, закрепленных за офисом крупного банка. Серега знал, что его зовут Сашей, потому что дядя Сережа решил спереть и внедрить фишку Старбакса, где стаканы с кофе подписываются именами посетителей. Саше было лет 25, он носил по выходным дорогие спортивные костюмы, а в будни появлялся в офисной одежде, по которой было видно, что одевается он не в местных магазинах. Саша был высокий и весь такой гладкий и блестящий, как стеклянная сосулька на новогодней елке. Его волосы отливали здоровым блеском и были аккуратно уложены. Он носил очки в золотой оправе и мужскую сумку из глянцевой дорогой кожи. Саша оставлял ему хорошие чаевые, а однажды зашел прямо перед закрытием. Серега уже выключал оборудование и, увидев его, спросил:

– Вам как обычно?

– Нет, – сказал парень и нервно улыбнулся, словно хотел что-то сказать, но передумал. – А впрочем, сделай мне капучино.

Серега кивнул. Он видел, что тот как будто чего-то ждет. Саша даже не пошел за столик, а стоял у кассы и смотрел, как варится его кофе. Когда Серега взял стакан и хотел написать на нем имя клиента, тот остановил его и сказал:

– Напиши мне свой номер телефона.

Серега поднял на него взгляд и застыл в нерешительности. Он боялся переходить границы, но исполнил просьбу. Саша кивнул, взял стакан из его рук, бросил на него многозначительный взгляд, развернулся и вышел.

Уже ночью Серега получил СМС с неизвестного номера: «Ты ведь гей?». Он не знал, что на это отвечать. А вдруг это вообще не Саша ему написал? Хер знает, кто мог это сделать. И признаваться в таком по СМС на незнакомый номер Серега не хотел. Да и стоит ли мутить с мажором, который в случае чего может одной жалобой лишить тебя работы?

На следующее утро Саша пришел с утра пораньше в кофейню, заказал свой обычный американо и смотрел на Серегу исподлобья. Потом оставил 500 рублей чаевыми и вышел. Серега смутился. Ему нравился Саша, но еще больше ему нравилась работа тут, и он не хотел рисковать. А вдруг этот парень его разводит на какую-нибудь херню? Если бы хотел с ним замутить, то почему нормально об этом не сказать? К чему все эти многоходовки? Мало ли что у этих мажоров в голове. Серега видел достаточно американских фильмов, где золотая молодежь куражилась над простыми людьми, и не хотел попадать в неприятности по чьей-то прихоти.

Эта ситуация его тревожила, но тут мироздание решило подкинуть еще больше дерьма. И оно на время затмило все остальное. Однажды он вышел покурить в свой перерыв. У главного входа курить персоналу не разрешалось, и он стоял рядом со служебным, с торца здания. Здесь была стоянка такси. Серега задумчиво выдыхал дым, и его мысли перетекали от воспоминаний об Илье к тревогам об институте и стремном поведении мажора Саши. Тут мимо него медленно проехала десятка с шашкой такси на крыше. Он бы не обратил внимания, если бы на двери не было большой наклейки с надписью «Кузя». Серега поморщился, бросил взгляд на водителя, и зря. Им оказался тот самый отморозок, что выеб его на той стороне Волги. У Сереги внутри все просто похолодело, он попятился назад, бросил сигарету мимо урны и шмыгнул в дверь служебного входа.

– Ты как призрака встретил! – заметила Аня, которую дядя Сережа нанял младшим баристой исключительно за красивые глаза.

– Ага, – потрясенно отозвался Серега и осел на пол рядом с барной стойкой. Он всегда в моменты потрясений почему-то любил сидеть на полу.

– Чо, в натуре? – спросила Аня, выпучив свои красивые глаза и округляя кукольный рот.

– Нет, – отмахнулся Серега. – Просто голова заболела.

Вся позорная сцена потери анальной девственности за Волгой мысленно оживала перед его взором. Он сжал кулаки и подавил злые слезы, что так некстати выступили из глаз. Он хотел бы убить этого Кузю, растоптать, чтобы даже тени воспоминания о его существовании не осталось. И еще Серега был уверен, что тот его узнал. С его-то везением не может быть иначе!

Когда вечером после работы он закрывал заведение, сзади посигналили. Серега застыл и мысленно молился, чтобы это Сэм приехал из Анапы, узнал, где он работает и решил заехать за ним. Сейчас бы он ему обрадовался, как родному! Но внутренне Серега уже понимал, что это сраный Кузя.

– Привет, студент! Как жизнь молодая? – услышал он за спиной знакомый голос. Серега медленно обернулся и увидел довольную рожу Кузи, высунувшегося из окна десятки. Он отвернулся и быстро пошел к остановке автобуса.

– Эй, але! Давай подвезу! – закричал Кузя, открыл дверь своей машины и вышел. Серега припустил к остановке почти бегом. Слыша сзади сигнал еще одной машины, он обернулся и увидел, что Кузя перегородил выезд с парковки, и ему сигналит водитель большого внедорожника. Серега воспользовался этой заминкой, поймал первую попавшуюся маршрутку и запрыгнул в нее.

С этого дня начались его почти ежедневные стычки с Кузей. Этот мудак преследовал его при каждом удобном случае. Он был то ласков и предлагал подвезти, а то обзывал его пидором и грозился ментам все о нем рассказать. Словно на дворе был 80-й год и за мужеложество до сих пор сажали.

Серега теперь почти перестал выходить курить, а вечером уходил с работы только убедившись, что Кузина машина не стоит на стоянке. Но хуже всего было по утрам, когда Кузя ставил машину прямо у входа и, не выходя оттуда, делал непристойные предложения или делился своим мнением о заднице Сереги, когда тот стоял к нему спиной и трясущимися руками открывал рольставни.

Серега больше всего боялся, что Кузя припрется в кофейню и будет нести всю эту хуйню на глазах у коллег и клиентов. Его накрывало жаркой волной стыда при одной этой мысли. Но тот до такого, слава богу, не додумался. Или просто боялся, предпочитая прятаться за броню своей десятки и оттуда доставать Серегу своими замечаниями. Суть их сводилась к тому, что Серега сам хочет отведать Кузиного хуйца и только ломается, как целка.

Однажды поздно вечером на мобильник Сереги кто-то позвонил, и когда он взял трубку и сказал: «Алло», звонок прервался. Спустя час с того же номера пришло СМС: «Сергей, тебе нравятся парни? Да или нет?»

– Блядь, ну чо за хуйня?! – сказал Серега, с тоской глядя в экран своего мобильника, а потом со злости его вырубил. Ему до смерти не хотелось играть сейчас в какие-то странные игры с незнакомым мажором. Особенно на фоне постоянных приставаний Кузи. Он лежал в кровати полночи без сна, думал об Илье и мастурбировал.

В пять утра в дверь постучали. Серега подумал, что это отец опять просрал ключи. Он пошел открывать дверь и заглянул в глазок. В подъезде было темно, и силуэт на фоне стены казался ниже, чем был Серегин папаша.

– Кто?

– Открывай, Сереженька.

Серега повернул ручку замка и рывком открыл дверь. На пороге стоял Илья в кожаной куртке, мокрой от дождя.

– Я гляжу, ты готов к моему приходу, – иронично заметил тот, пройдя в прихожку. Серега только сейчас осознал, что стоит голый.

– А ты чо не позвонил?

– У тебя мобила не отвечает, – ответил Илья, снимая куртку и бросая ее на стул.

– А…точно, я ж ее вырубил.

– От поклонников скрываешься? – иронично спросил Илья и прижал Серегу к стене, обдавая его уличным холодом, запахом табака и водки.

– Типа того, – ответил тот и накрыл его рот губами.

Они ввалились в спальню. Серега не мог оторваться от губ Ильи, он будто хотел срастись с ним в одно целое. Тот толкнул его на тахту и быстро скинул с себя джинсы вместе с трусами.

– Давай, Сереженька, поцелуи для баб оставим. У меня мало времени.

Илья достал из кармана штанов презерватив и надкусил блистер. Серега смотрел на него, как завороженный, в тусклом свете ночника, и, видя, как он раскатывает по члену презер, поднял с пола арбузную смазку и выдавил пару капель себе на пальцы.

– Стоя давай, я три дня не спал. Если лягу – отрублюсь, – сообщил Илья, схватил Серегу за руку и заставил встать. Тот подчинился и оперся о компьютерный стол. Илья нетерпеливо вошел в него и стал быстро набирать темп. Серега сразу начал постанывать. В сексе с этим гопником была какая-то магия, стоило ему сунуть член Сереге в задницу, как тот забывал обо всем и просто таял от удовольствия. Илья трахал его ритмично, жестко, вынимая член во время фрикций едва ли ни на всю длину, чтобы тут же толкнуть его обратно до упора. Серега вроде и дрочил недавно, но завелся мгновенно и снова кончил раньше Ильи. Тот не дал ему пережить оргазма и продолжил вколачивать в него свой член. Где-то в коридоре раздалась трель мобильника.

– Блядь! Суки, уроды, ебланы, мудаки, пидаррррасы! – с каждым словом Илья совершал новое резкое движение в теле Сереги, чтобы на последнем зарычать, сжать его бедра и почти упасть на него сверху.

Потом он выпрямился, вынул член, стянул презер, завязал узлом и бросил его на пол.

– Раньше, когда ты кончал, звал меня по имени, – грустно заметил Серега, видя, как тот быстро одевается. Трели телефона в коридоре не прекращались.

– Не пидорись, Серый! И сопли подбери, не баба ведь, – жестко отозвался Илья, напялил на себя майку и штаны, перешагнул через валяющийся на полу гандон и стремительно направился к выходу. Серега медленно пошел за ним и застал в коридоре только сквозняк. Он встал у двери и слушал, как Илья сбегает по лестнице и матерится по телефону. Он закрыл дверь, вернулся в спальню, упал на тахту и разрыдался.

На следующий день после института он пошел к Гале утешаться. Та была в сумрачном настроении, много курила и почти не пила пиво, которое Серега принес.

– На аборт завтра иду. Ненавижу эту хуйню, – с отвращением сказала она и задавила бычок в пепельнице. – Тошнит, бухать не могу, жрать тоже. А завтра буду кровищей исходить. С каждым разом все хуже.

– А от кого? – робко спросил Серега.

– От Витьки со Стошки. Помнишь, в августе вместе бухали?

– А он знает, что ты…

– Он сам вичевой, – перебила Галя и достала новую сигарету из пачки. – Мы с ним в спидозной больнице и познакомились.

– Понятно, – тихо сказал Серега. Он бы и хотел спросить, почему она не предохраняется от нежелательной беременности, но понял, что Галя его за этот вопрос сейчас на хуй пошлет. И будет права. Не ему, пидору, который ебется без гандона с мужиком, не верящим в СПИД, учить ее безопасному сексу.

– Ну, чо у тебя там случилось? – бросила Галя, садясь на облезлую табуретку рядом с ним.

Серега рассказал все, только начал с конца – с ночного визита Ильи, потому что его сейчас это больше всего волновало. Он весь день чувствовал себя разбитым. Провалявшись в тоске до рассвета, он забылся тяжелым сном, проснулся через пару часов, чтобы успеть хотя бы к третьей паре. Увидев на полу брошенный Ильей презерватив, он снова почувствовал себя блядью, которую так же, как этот гандон, выбросили за ненадобностью. Даже сейчас, сидя с Галей на кухне, он чувствовал наворачивающиеся слезы. Он ненавидел себя за свою чувствительность, слабость, и особенно за то, что не перестал хотеть секса с Ильей, несмотря на все его скотство.

– Илья твой мудак, конечно, знатный, – заключила Галя. – Но таких 90 процентов мужиков. Остальные – типа тебя, девкой были бы краше.

Серега тяжело вздохнул и накатил еще пива.

– Этот твой ебырь-террорист в шестерках у бандитов ходит. Помяни мое слово! – сказала Галя и хлопнула его по плечу. – Так что ты к этим визитам не привыкай. Он присядет скоро на нары. Зуб тебе даю. Ты лучше с мажором тем замути. И Сэма своего не бросай.

– Да он что-то сам не появляется, – тоскливо протянул Серега. – И Саша этот мутный какой-то. Хули ему от меня надо?

– Ну и дебил ты, Серега. Ему надо, чего и всем – в зад тебя отчпокать. У тебя ж глаза как у диснеевской принцессы. Тут и нормальный мужик не устоит. Но он, видать, ссыт знатно. Очкует. Может, даже ни разу с мужиком не спал. Потому и ведет себя, как ебанутый.

– Вот именно что ебанутый, – с отвращением сказал Серега. – Мне и без него хуйни по жизни хватает. Еще этот Кузя ебучий…

– А этого мудня надо припугнуть просто. Коляна попроси или еще кого покрупнее. Он его шугнет, и тот притихнет. Он просто видит, что ты лох и не отвечаешь ему, и потому залупается, – авторитетно заявила Галя, размахивая сигаретой, зажатой в тонких пальцах.

– Ага, чтобы Колян про пидорскую тему узнал? Нахуй надо, – отмахнулся Серега.

– Ну, терпи, блин, тогда. Или втащи ему сам.

– Тебе легко говорить.

Галя посмотрела на Серегу со смесью жалости и осуждения. Он знал, что выглядел в ее глазах слабаком, и был с ней согласен.

– Эх, жаль, Олежа на нары присел, – меланхолично протянула она, глядя в окно. Там мелким дождем растекался тлен ноября. – Он бы этого Кузю раскидал в два счета. И вопросов бы задавать не стал.

– Ну да. Он же глухой, – хмыкнул Серега, тоже глядя в окно.

– Ну, ебаря своего попроси разобраться. Заодно посмотришь, будет он за тебя впрягаться или нет, – посоветовала Галя, а потом зажала рот рукой и побежала в туалет. Было слышно, как она блюет. Серега понял: она уверена в том, что Илья и здесь окажется мудаком. Может, Галя и права. Но Серега не хотел это проверять. Ему достаточно было услышать «не пидорись», чтобы осознать, как он жалок в глазах Ильи. А если уж заступаться попросит, то Серега вообще, считай, баба. Да, и, честно говоря, сейчас любой разговор с Ильей был бы ему невыносим. Серега понял, что он крепко влип и ему надо из этого дерьма выбираться. Потому что рыдать полночи после пары брошенных каким-то гопником фраз – это слишком даже для эмо. А он себя к ним не относил.

Эльф

На следующий день он работал в кофейне, и минут за пять до закрытия туда неожиданно зашел Саша. Серега уже отпустил свою помощницу Аню и убирал рабочее место.

– Привет! – натянуто поздоровался Саша, подходя вплотную к стойке, словно хотел ближе его рассмотреть.

– Здравствуйте, вам какой кофе сделать?

– Американо, как обычно.

– Сироп? – дежурно спросил Серега, хотя знал, что тот всегда пьет несладкий.

– А ты, Сергей, как предпочитаешь? С сиропом? Да или нет? – на последних словах Саша сделал особый акцент и внимательно посмотрел на Серегу.

– На работе нет. А так… да, – тихо ответил тот. Саша еле заметно кивнул.

– Тогда добавь мне сироп на свой вкус.

– Блю Кюрасао? – улыбаясь, спросил Серега. Саша посмотрел на бутылку голубого сиропа, который тот держал в руках, и кивнул.

Пока Серега варил кофе, Саша стоял и наблюдал за его действиями. Было видно, что он нервничает.

– Ты сейчас куда? – спросил он.

– Домой.

– Тебя подвезти?

– Можно, – просто сказал Серега и протянул ему кофе. Тот сунул ему пятьсот рублей.

– Тогда я тебя в машине жду, – сказал Саша, отсалютовал ему стаканом с кофе и вышел за дверь.

Серега вздохнул и сполз под стойку, где иногда сидел на перевернутом ящике из-под кока-колы. Разговор с Сашей его взволновал, и не только в сексуальном плане. Он понимал, что бесконечно далек от мира этого мажора, чей отец, по слухам, был совладельцем местного банка, а дед заседал в городской думе. На ту пятихатку, что он протянул Сереге, тот может неделю жить. Конечно, встречаться с Сашей весьма заманчиво, но в то же время рядом с ним он особенно остро чувствовал свою ущербность. Впрочем, сейчас он был готов пойти на риск и попытать счастье с ним, потому что грузиться из-за Ильи порядком надоело.

Он проверил заднюю дверь, выключил везде свет и оборудование, потом вышел на улицу, привычно оглянулся в поисках Кузиной машины и стал закрывать рольставни. За спиной он услышал автомобильный сигнал. Рядом с ним возник черный BMW с тонированными стеклами. Серега обернулся, махнул рукой, поставил кофейню на охрану и направился к пассажирскому сидению спереди.

– Ты почему так долго? – требовательно спросил Саша.

– Кофейню закрывал, – ответил Серега, ощущая себя странно в салоне такого шикарного автомобиля. Ауди Сэма тут рядом не стояла.

– А что ее закрывать? Завтра же все равно открывать придется, – пошутил Саша и дернул машину с места. Серега понял, что тот вообще даже близко не понимает, что такое работа в обслуживании, когда ты и деньги считаешь, и за оборудование отвечаешь, и что нельзя просто так взять и уйти за две минуты с такой работы.

– Где ты живешь? – спросил Саша.

– На Победе.

– Далековато, – заметил Саша. – А я тут рядом. Ближе к Волге.

Серега кивнул. Он и не сомневался, что у того есть квартира с панорамным видом на волжские просторы. Сам он мог похвастаться только видом на помойку и заросший бурьяном тубдиспансер. Они какое-то время ехали молча, и Серега чувствовал себя не в своей тарелке. Саша тоже, по виду, психовал.

– А ты давно гей? – неожиданно спросил тот, когда они в молчании проехали полдороги.

– Ну, наверное, всю жизнь, – сказал Серега, повернув голову к нему. «Ебанутый ты, – подумал он, – и вопросы у тебя ебанутые».

– И тебе нравится? – продолжал раунд тупых вопросов Саша, глядя на дорогу. Его лицо было напряженным, но не злым. Это Серегу немного успокоило.

– В сексе да. По жизни нет.

– Ну и как ты любишь?

Серега не ответил и дождался того, чтобы Саша на него посмотрел. Тот это сделал, когда они встали на светофоре. Его глаза под очками не выражали любопытства, скорее тревогу. Он протянул руку, положил Сереге на коленку, но потом быстро убрал обратно.

– Я больше пассив, если ты об этом, – тихо сказал тот, глядя прямо перед собой.

– Это хорошо, – Саша впервые за весь разговор улыбнулся. – А как ты про это узнал?

– Как все, наверное, из порно. Ну и из личного опыта.

– Понятно, – неопределенно сказал Саша.

– Нам сюда, – показал Серега, и они въехали во двор. Он не знал, что делать дальше. Звать его к себе он не хотел, ему было стремно. Причем не только от вида собственной раздолбанной в хлам квартиры, но и потому, что Саша его пугал своими вопросами. Он вспомнил похожую ситуацию с Сэмом и готов был поверить, что это просто его собственные страхи дорисовывают ему привычную картину пиздеца. Но от того, что она была нарисованная, ситуация не менялась – из Сашиной машины хотелось поскорее уйти.

Они остановились у подъезда. Саша сидел на месте и как будто опять растерял остатки решимости, видимо, ожидая инициативы от Сереги.

– Ну, я пойду? – сказал тот. – Спасибо, что подвез.

– Давай немного посидим, – предложил Саша. Он не спросил о том, есть ли у Сереги кто дома, можно ли подняться к нему. Ничего, что указывало на его желание немного продвинуться дальше разговоров.

– Можно закурить? – спросил Серега, уже давно мявший в руке сигареты.

– Нет, в машине не надо, – строго сказал Саша. Серега кивнул. Повисла пауза. Потом Саша положил руку на его колено, скользнул ею выше по бедру. У Сереги поползли мурашки по телу. Он накрыл его ладонь своей, Саша дернулся, но, видя, что его не отталкивают, продолжил трогать. Несмело и как-то поверхностно. Словно гладил незнакомого кота. Серега протянул руку к Саше и попытался его тоже потрогать, но тот дернулся.

– Не надо, не сейчас, – сказал тот. И тем временем все-таки обнаружил Серегин член в джинсах, расстегнул ему ширинку и проник рукой внутрь. Серега шумно вздохнул и молча наблюдал, как этот странный мажор дрочит его член. Он, конечно, возбудился, но все происходящее казалось ему настолько странным, что он не мог до конца расслабиться, запрокинул голову назад и закрыл глаза, но было понятно, что быстро кончить не сможет.

Когда Саша убрал руку, Серега повернул к нему голову и увидел, что тот расстегивает свои джинсы, которые ему, очевидно, стали тесны в паху. Он достал член, блестящий от выступившей на головке смазки. Серега наклонился и взял его в рот. Он стал ритмично сосать, так, как уже приноровился это делать с Сэмом, чтобы тот быстро кончал. Саша, несмотря на весь свой нервяк, дошел до оргазма довольно скоро. Серега проглотил сперму, просто потому что в машине ее некуда было сплевывать. А открывать дверь было стремно.

– Ты классно сосешь.

Серега кивнул и откинул голову назад, у него затекла шея. Он почувствовал на себе руку Саши, тот все-таки решил довести его до оргазма. Серега закрыл глаза и спустя несколько минут кончил. Потом он сидел молча, приходя в себя. Услышав какой-то шуршащий звук, он открыл глаза и увидел, что Саша вытирает руку влажной салфеткой. Тот протянул ему такую же, Серега убрал следы спермы, застегнулся и зажал салфетку в руке. Повисло неловкое молчание.

– Ну, пока? – тихо спросил Серега, повернув голову к Саше.

– Ага, – кивнул тот. – Салфетку выкини.

Он вложил ему в руку сжатый комок. Серега вышел из машины, но, прежде чем закрыть дверь, услышал:

– Ты никому про нас на работе не рассказывай.

– Ага.

«Так я и разбежался всем рассказывать, что сосал у тебя в машине, как шлюха, а ты мой хуй дрочил. Прямо завтра соберу всех в кружок на работе и расскажу», – думал он, идя к помойке, чтобы выкинуть влажные салфетки.

Следующие несколько недель Саша в кофейню не заходил, словно стеснялся произошедшего. Да и у Сереги остались какие-то стремные ощущения от их общения, что вкупе с поведением Ильи и пропавшим с радаров Сэмом усиливало его тревогу. «Блядь, ну что со мной не так?» – часто думал он, глядя из окна маршрутки, как постепенно в город приходит зима. Он сидел на парах, почти не слушал и не записывал, к зимней сессии у него было уже приличное количество долгов, отец по пьянке вывихнул ногу и теперь пил дома каждый день, тряс с него деньги на водку, Кузя по-прежнему доставал. Все это вводило Серегу в еще большую тоску. Он даже к Гале ходить перестал, потому что устал от ее сочувственно-осуждающего взгляда.

Саша все-таки появился однажды утром и, как всегда, сиял, как елочная игрушка, что было даже логично в преддверии Нового года. Заказав себе кофе, он сунул Сереге уже ставшую привычной пятихатку.

– Вечером планы есть? – тихо спросил Саша, убедившись, что рядом никого нет. Серега в ответ лишь мотнул головой. – Я за тобой заеду.

И он вышел, зажав в руке свой американо. Серега смотрел ему вслед и думал, предстоит ли ему опять сосать в машине или его все-таки пригласят в помещение? Впрочем, его даже не спросили, согласен ли он снова встречаться. Нахуя? У него же на лбу написано: «Готов сосать по первому зову». Серега сжал челюсти и смял в кармане пятихатку. Он злился и скорее на себя, чем на Сашу. Тот вел себя так, как и положено мажору, – брал, что хотел. А Серега позволял, и знал, что и в следующий раз позволит снова.

Вечером в кофейне почти никого не было: началась метель и все постарались уехать из города до пробок. Саша зашел за полчаса до закрытия, сел на барный стул и заказал как обычно.

– Может, раньше закроешься сегодня? – предложил он.

– Не могу, – ответил Серега и отвел глаза.

– Ты что какой груженый?

– Да так… устал просто, – Серега улыбнулся и посмотрел Саше в глаза. Тот улыбнулся в ответ.

– Ты на эльфа похож, знаешь? В одной старой игре был такой персонаж, ты прямо копия. А я все думаю, кого ты мне напоминаешь?!

– Тоже любишь за эльфов играть? – Серега оживился, подошел ближе и облокотился на стойку.

– Нет. Я за некромантов всегда играю, – с чувством превосходства отозвался Саша, словно это было особой доблестью. – А эльфов я люблю мочить. Они так вскрикивают при этом эротично.

– Эльфоеб, значит, – усмехнулся Серега.

– Ага.

Они обменялись многозначительными взглядами. Серега оглянулся, посмотрел на часы и стал выключать оборудование. В это время они болтали о компьютерных играх, и даже нашли пару сходных увлечений в этой области. Серега подумал, что у них все-таки есть что-то общее помимо молодости и любви к хуям. И это его как-то воодушевило. Он, может, и не питал особых иллюзий по поводу возможности по-настоящему близких отношений с Сашей, но выступать просто в качестве мальчика для ебли ему не хотелось. Подрочить он себе и сам может, дрочкой тоску не развеешь. Серега не признавался в этом даже себе, но он мечтал о взаимной любви со всеми вытекающими – нормальными свиданиями, походами в кино, долгими поцелуями, совместными поездками на природу и регулярным сексом, конечно. А не о стремных поебках в банях или минетах в тачках.

– Я машину у офиса оставил. Иначе мы тут в снегу застрянем, – сообщил Саша, вставая с места. Он крутил на пальце ключи и наблюдал, как Серега носится по кофейне, выключая свет и проверяя, все ли он убрал и закрыл. – Сегодня ко мне поедем. У меня родители в Куршавель отправились. Надеюсь, их в такую метель назад из аэропорта не развернут.

Серега бросил на него взгляд и кивнул. Уже прогресс, он будет сосать не в машине. Они вышли на улицу, было темно, шел мокрый снег, Саша застегнул куртку и накинул на голову капюшон, ожидая, пока Серега закроет кофейню. Тот сделал то же самое, опустил рольставни и включил сигнализацию.

– Ты сейчас чистый эльф, – сказал Саша, когда Серега повернулся к нему. Он дурашливо дернул шнурки на Серегиной куртке, и капюшон затянулся вокруг лица.

– Пидоры!

Они обернулись и увидели, что прямо на них идет Кузя – тот, видимо, давно наблюдал за ними из припаркованной рядом машины. Серега застыл, и через секунду ему в лицо прилетел тяжелый Кузин кулак.

– Пидор гнойный! – заорал он, добивая Серегу уже на земле. Саша сорвался с места и побежал. Кузя стал молотить Серегу ногами, меся грязный снег. Тот пытался отползти, но не мог, руки и ноги разъезжались на льду. Он лишь жмурился и прикрывал голову.

– Ты, сука, думал, я тебя не поймаю?! Жопу свою пидорскую мажорам продаешь? А мной, значит, брезгуешь, гнида? – рычал Кузя, беспорядочно нанося удары. Во рту у Сереги было полно крови и грязного снега, он отплевывался и выл от все новых пинков. В этот момент на парковку въехал джип, Кузя сплюнул и метнулся в свою машину. Он быстро газанул и уехал, окатив Серегу грязными брызгами. Тот с трудом встал с земли и отошел подальше от дороги. Немного придя в себя и стерев с лица кровь и грязь рукавом, он обшарил карманы и понял, что потерял ключи от кофейни и телефон. Было темно, он долго шарил в грязном месиве снега и песка, пока не нашел раздавленный колесом кузиной тачки телефон и ключи. Последние были особо ценной находкой. Просрать их было смерти подобно.

Серега понял, что в таком виде его в маршрутку сейчас не пустят. Да и не дойдет он до остановки. Его шатало, с рассеченного лба кровь затекала в глаза, голова нестерпимо болела. Он открыл кофейню, зашел внутрь и заперся изнутри. Там он на карачках дополз до служебного туалета, и его вырвало. Потом Серега попытался кое-как отмыться от грязи и крови, но держаться на ногах уже не мог. Стоя на коленях перед раковиной, он отмыл только лицо и руки, сунул себе палец в рот и ощупал зубы, на месте ли. Кусок клыка откололся и царапал язык. Он привалился спиной к стене и забылся то ли сном, то ли беспамятством. Несколько раз среди ночи Серега просыпался и пытался встать, но у него ничего не получалось. Его так сильно штормило, что он тут же закрывал глаза и падал обратно на пол. Очнулся он только утром, когда в кофейню вошли Славик и уборщица. Та сразу начала вопить о грязи и крови, которые ей придется отмывать, а Славик без разговоров первым делом вызвал скорую.

– Кто тебя так? – спросил он, стоя перед ним на коленях.

– Не важно, – хрипло ответил Серега, борясь с новым приступом дурноты.

– А за что?

– А ты сам как думаешь?

Скорая приехала быстро, спустя час его уже положили в травматологию Пироговки. Все было как во сне. Сереге задавали какие-то тупые вопросы, возили на каталке то в рентген, то еще куда-то, а то и вовсе бросали подолгу одного лежать в коридоре. Он хотел ссать, пытался встать, рухнул на облезлый кафельный пол, за что огреб отборного мата от медсестры. Она уложила его обратно и сунула ему холодную эмалированную утку под жопу. Потом его все-таки отвезли в палату, вкололи какой-то препарат, и Серега отрубился.

Следующие несколько дней слиплись для него в один бесконечный и бессмысленный день. Ему ставили капельницы, обрабатывали швы на лбу – он совершенно не помнил, как и когда их наложили. Несколько раз его навестил молодой невролог, который интересовался самочувствием и, видя, что Серега все время лежит лицом к стене и молчит, спросил:

– У тебя военный билет есть?

– Нет. Я еще в институте учусь, – буркнул Серега, не поворачиваясь лицом к врачу.

– В армию собираешься?

Серега не ответил. У него не было сил и желания отвечать на тупые вопросы.

– Я тебе направление дам в ПНД. Полежишь там с недельку, выйдешь с белым билетом. У тебя прямо все признаки на лицо.

– Признаки чего? – Серега повернулся к врачу и уставился на него.

– Клинической депрессии.

– Нет у меня никакой депрессии. Я пидор, которого отмудохал другой пидор за то, что я не хотел с ним больше трахаться. Просто мне не нравится, когда меня ебут в жопу насильно. А пидор, с которым я хотел трахаться, съебался и даже на помощь не позвал, когда меня пиздили, – Серега выдал это, с ненавистью глядя врачу прямо в глаза.

– Тогда тебе тем более в армии делать нечего, – спокойно сказал тот. – Мы тебя с твоим сотрясом послезавтра домой выпишем долечиваться. Возьмешь у меня направление и ляжешь в ПНД. У тебя так и так больничный будет две недели. Проведешь их с пользой.

Серега на это ничего не ответил и снова отвернулся лицом к стене.

– Не дури, пацан, – сказал врач и положил руку ему на плечо. – Иначе я тебя насильно туда на скоряке отвезу как суицидника. Ты понял?

Серега кивнул. И через три недели, когда он вышел на работу, у него была бумажка для получения белого билета и рецепт на антидепрессанты, которым он так и не воспользовался. Дядя Сережа, к счастью, не нашел ему постоянную замену – Славик сделал все, чтобы место осталось за Серегой. И, хотя у того до сих пор на лице были видны шрамы от швов и незажившие до конца ссадины, он встал за стойку и стал работать, как раньше. Зимнюю сессию он капитально просрал и думал, что может, ну его нахуй, этот институт? Отсрочка от армии ему больше не нужна, а учить и сдавать литературоведение и прочую пургу ему было сейчас влом. Хотя основные книги по программе он прочел, когда лежал в дурке на обследовании. Старый психиатр поставил ему диагноз «дистимия», выписал таблетки и велел ходить к врачу по месту жительства за рецептами. Серега на эту хуйню, конечно, забил. Он знать не знал, что это за диагноз, но его устраивало то, что ему с этим в армию не ходить. Даже не пришлось в своем гействе признаваться, хотя раньше он именно это и собирался предъявлять комиссии в военкомате.

Александр Михайлович

Серега купил себе новую симку и телефон, все прежние контакты он потерял и был этому даже рад. После всего случившегося ему не хотелось видеться ни с кем из своего прошлого, даже с Ильей. Серега не перестал по нему гнать, но в душе у него словно погасла какая-то лампочка, и он не хотел еще раз услышать от Ильи какую-то гадость или чувствовать себя блядью, которой просто пользуются. От того, кого любишь, терпеть это больнее всего. А Сереге сейчас хватало боли и душевной, и физической. Несколько раз на стоянке он видел машину Кузи, но тот, очевидно, боялся, что Серега на него настучит в ментовку, и потому держался подальше. Серегу это вполне устраивало. Заявлять на него он не собирался, просто потому что на районе пацаны так не делали. Они разбирались между собой без ментов. И раз Серега сам не мог это сделать, то так ему и надо.

В институт он пришел в самом конце декабря, когда все уже сдали сессию. Методист взяла у него справки из Пироговки и ПНД, посмотрела на него странно и сказала, чтобы он договаривался с деканом после нового года. А пока он может забежать к Комарову и попытаться сдать зарубежку, которую тот сейчас принимал у лохов, которые не сдали с первого раза. Без особого энтузиазма Серега направился в указанную аудиторию. Там он застал только Лену Перепелкину, вечную опоздуниху, которая сдавала все в самый последний момент и ходила на пересдачи по многу раз. Она уже выходила из кабинета, а за ней и профессор Комаров.

– Ты сдавать?

– Ага.

– Я уже ухожу. Ты почему так поздно пришел? И вообще, ты из какой группы? Я тебя что-то не помню, – препод скептически посмотрел на него из-под очков, и у Сереги как-то резко заболела голова. Она теперь часто начинала болеть ни с того ни с сего.

– Ну, я пойду тогда, – он прижал руку к виску и медленно отвернулся, стараясь не делать резких движений.

– Постой, ну-ка, зайди, – скомандовал Комаров и распахнул дверь аудитории. Серега зашел и сел за парту рядом с местом препода. Тот встал, облокотившись на кафедру, и молча внимательно его рассматривал. Сам он был лет пятидесяти, но выглядел неплохо, не особенно высокий, подтянутый, седые волосы аккуратно подстрижены, да и весь его облик говорил о любви к порядку и аккуратности.

– Ты почему сессию не сдавал? – нарушил тишину профессор.

– В больнице лежал.

– А почему я тебя на парах не видел?

– Я ходил, но редко. Я работаю сейчас, – пояснил Серега и впервые посмотрел Комарову в глаза. Они были голубые и прозрачные, и оттого казались немного детскими.

– Ты сдавать пришел, а ты что-нибудь учил? – скептически спросил препод, оглядывая Серегу с ног до головы. Под этим взглядом тому стало неуютно, и он машинально потрогал незаживший шрам на лбу.

– Я читал книги из списка.

– Все?

– Уайльда, Кокто читал, Пруста, Капоте…

– Занятная какая подборка, – с ироничной улыбкой заметил Комаров.

– Ага, – подтвердил Серега и отвел взгляд. Ну да, он их читал в первую очередь, потому что все они были геями. С другой стороны, «В сторону Свана» чудесно заходит в дурке. В другом месте он бы ее не осилил.

– И кто тебе из этих авторов больше понравился? – поинтересовался Комаров, подошел к Сереге ближе и пристально на него посмотрел.

– Да никто особо, – тот откинулся назад на стуле и так же в упор уставился на препода.

– Вижу, ты не настроен на беседы о литературе, – улыбнулся Комаров.

– А вы настроены поговорить именно о ней? – вдруг нахально спросил Серега и тоже усмехнулся. В присутствии этого препода он почувствовал какое-то особое напряжение, и понял, что у того к нему есть явно непрофессиональный интерес. Комаров на него откровенно пялился и стоял достаточно близко, чтобы Серега уловил его сбивчивое, взволнованное дыхание.

– Приходи ко мне третьего числа сдавать. Институт будет закрыт, так что домой приходи, – тихо сказал Комаров и дернул верхнюю пуговицу на своей рубашке, словно ему стало в ней тесно.

– А что мне с собой приносить? – спросил Серега, вдруг вконец обнаглев и глядя на то, как под его откровенным взглядом у препода набухает член в штанах.

– В каком смысле?

– Ну, конспекты или гандоны? – с кривой улыбкой спросил Серега и встал с места. Он был выше Комарова и смотрел на него сверху вниз. Их разделяла парта, но Серега поставил на нее ладони и теперь нависал над ней, глядя преподу прямо в глаза.

– А у тебя и конспекты есть? – усмехнулся тот и тоже подался вперед. Их лица были очень близко.

– Нет.

– Тогда к чему этот вопрос? – Комаров облизнул губы.

– А если я не приду к вам домой с гандонами, мне оценки не видать? – ехидно спросил Серега.

– Я предпочитаю оральное общение. Так что можешь ничего с собой не нести. Я же лингвист, и ты как будущий филолог тоже должен уметь работать языком, не находишь? – заметил Комаров и накрыл ладонь Сереги рукой. – Но если тебе не по душе сдавать мне экзамен в индивидуальном порядке, то бери хвостовку и приходи после каникул вместе со всем. За это время прочитаешь всю программу, а не только горстку содомитов.

– Не, давайте орально пообщаемся, хоть филологом себя почувствую, – засмеялся Серега, мягко высвободил руку и выпрямился. – Вы мне скажите, куда и во сколько прийти.

– Пиши мой номер и позвони мне второго числа.

– Ага, – кивнул Серега, достал телефон из кармана и вбил номер Комарова под его диктовку.

– Ты хоть помнишь, как меня зовут? – саркастично спросил тот, видя, что Серега замешкался с введением имени абонента.

– У меня сотрясение мозга недавно было. Я забыл, простите.

– Да ты и не помнил. Александр Михайлович меня зовут.

– А меня Сергей, – улыбнулся Серега и пожал протянутую преподом руку. Тот крепко сжал его ладонь и долго не отпускал. Они смотрели друг на друга, и вдруг Комаров резко притянул его к себе и поцеловал в губы. Тот ответил на поцелуй. Губы Александра Михайловича пахли мятной жвачкой, а может быть, валидолом. Было в этом вкусе и запахе что-то аптечное. Серега подался вперед и положил руки на плечи Комарова, тот резко отпрянул и сделал несколько шагов назад.

– Сюда могут войти, – хрипло сказал он и отодвинул ворот рубашки.

Серега кивнул и направился к выходу из аудитории. На пороге он улыбнулся:

– С наступающим, Александр Михайлович.

– И тебя, Сережа, – тихо сказал Комаров и посмотрел на него с тоской, словно не хотел отпускать. Но и удержать не решился.

Серегино настроение странным образом улучшилось. А воспоминания о поцелуе с Комаровым волновали, он почувствовал, что не прочь заняться с ним сексом. Пусть даже и оральным. Это в любом случае лучше, чем дрочить под порно или трахаться в бане с такими, как Сэм. К тому же, с Комаровым есть о чем поговорить, и общение с ним обещает быть приятным хотя бы в этом отношении.

Все предновогодние дни и последующие праздники Серега работал без выходных – отрабатывал то, что задолжал Славику и дяде Сереже. Тот так расщедрился, что даже заплатил ему половину зарплаты за те дни, что он провел в больницах, а при встрече хлопнул его по плечу и сказал:

– Если увидишь тех, кто тебя тогда отпиздил, мне скажи. Я пришлю своих парней из охраны, они разберутся. Чтобы больше около моего заведения ни одна гнида не посмела руками махать.

Серега кивнул, но про Кузю не сказал. Хотя испытал некое чувство благодарности к дяде Сереже, пусть даже того больше задел факт хулиганства на его территории, а не разбитое табло Сереги. Он не хотел посвящать начальство и округу в свои пидорские дела, которые неизменно выплывут наружу, когда Кузю прижмут к стенке. Ему было стремно еще раз переживать весь этот позор и уже официально становиться геем, в которого все будут тыкать пальцем. Месть Кузе такой ценой его не устраивала.

Кофейня не работала только первого января, и Серега, по идее, мог нормально отметить новый год, но напиваться в компании Гали и других друзей-приятелей с района ему не хотелось. К тому же, много пить ему сейчас было нельзя: головные боли, которые стали его постоянным спутником после сотрясения мозга, усиливались даже от кружки пива. И потому Серега накачал себе фильмов и порнухи, закрылся в своей комнате с чипсами и колой, и никуда до второго января не выходил. Отца все эти дни дома не было. На самом деле, его не было уже давно, и Серега начал немного беспокоиться по этому поводу. Но не настолько, чтобы потратить новогодние праздники на поиски своего папаши по алкопритонам. Он и раньше исчезал, но потом всегда возвращался, обоссанный и заблеванный. Серега уже не помнил его нормальным человеком. Только в ранних воспоминаниях у него сохранилась картинка, как папа дарит ему трехколесный велосипед. С тех пор он видел его либо поддатым и ласковым, либо мрачным и грубым, либо лежащим в луже мочи и блевотины. Отец воспитанием Сереги никогда не занимался, у него были другие, более интересные занятия – воровство и сдача металлолома, пьянки в подвалах и халупах таких же, как он, ханыг.

Серегу воспитывала бабушка, мать отца, в ее квартире они и жили. Бабушки не стало четыре года назад, умерла от скоротечного рака, и с тех пор Серега жил, считай, один. Мать в его жизни всегда появлялась короткими вспышками, она никогда не жила с отцом, как живут нормальные люди, подолгу куда-то исчезала, путешествовала то с туристами по Уралу, а то и просто автостопом каталась по всей стране. Иногда она появлялась, одаривала Серегу какими-то вещами и игрушками не по возрасту, потом бабушка ее выдворяла из дома, крыла матом и обзывала шлюхой и плечевой. А однажды, лет пять назад, она вернулась, вышла на балкон и прыгнула вниз. Но со второго этажа сильно не разобьешься, поэтому мать отделалась переломом обеих ног и отправилась в новое путешествие. Но на этот раз не по просторам России, а по различным ПНД и ПНИ. Серега не знал ее точный диагноз, бабушка всячески отгораживала его от контактов с матерью, и, поскольку они никогда толком и не общались, то даже сейчас он ее не навещал. В его жизни всегда была только бабушка, а после ее смерти Серега считал себя сиротой, живущим в квартире с каким-то алкашом, по ошибке называвшимся его близким родственником.

Второго января Серега набрал номер Комарова, и тот взял трубку с первого гудка, словно сидел и ждал его звонка.

– Сережа, с новым годом, – мягким голосом сказал он.

– И вас с новым годом, Александр Михайлович.

– Ты сможешь приехать ко мне сегодня? Сейчас?

– Сегодня? – Серега не ожидал такого развития событий. – Я работаю сегодня. Могу только после девяти вечера.

– Ну, хорошо, приезжай после девяти, – голос Комарова казался расстроенным.

– А это не поздно для экзамена? – с улыбкой спросил Серега.

– Для нашего с тобой экзамена в самый раз. У меня жена с дочкой в деревню уехали до среды. Я тебе адрес в смс скину, – сказал Комаров, а потом добавил сдавленным голосом: – Если ты не передумал.

– Нет, не передумал. Лингвистика – наше все, Александр Михайлович, – засмеялся Серега и нажал отбой.

Его веселило то, как Комаров на него реагировал. Он даже почувствовал, что его самого заводит предстоящая встреча, что он предвкушает ее. В кофейне в этот день было мало народу, в праздники все тюленят дома и редко доходят даже до магазинов, не то что до кофеен. Второго января люди еще доедают оливье и селедку под шубой, им нет дела до латте и капучино. Поэтому весь день Серега просидел за стойкой, читая Франсуазу Саган. Она как раз была в списке Комарова, который любил французских авторов, и, хотя он не планировал сдавать зарубежку честно, почитать что-то оттуда было не грех. К тому же «Здравствуй, грусть» Сереге зашло на ура. Он даже ловил себя на том, что представляет себя Сесиль – юной француженкой, пускающейся в пучину разврата. Накануне свидания со стареющим профессором этот образ был весьма уместным.

В смс значился адрес – Мичурина, 8 – от кофейни два шага шагнуть. Серега выключил оборудование, переоделся, погасил везде свет и выглянул из кофейни. На парковке машин уже не было. Теперь он всегда оглядывался, ища глазами Кузю. Он делал так, даже понимая, что тот наверняка ссыт больше него. И, тем не менее, этот рефлекс теперь был с ним уже постоянно. Серега закрыл кофейню и направился по указанному адресу. Это была четырехэтажная сталинка на перекрестке улиц. Зайдя в темный двор, Серега нашел нужный подъезд и позвонил в домофон. Оттуда послышался голос Комарова:

– Второй этаж.

Преодолев два пролета, Серега оказался перед дверью, отделанной искусственной кожей – как это было модно в 80-е годы. Она открылась, и перед ним возник профессор Комаров в голубой свежевыглаженной рубашке, застегнутой на все пуговицы, и джинсах. Дома так никто не ходит – очевидно, он принарядился для Сереги. И этот факт его тронул.

– Проходи.

Серега зашел в темную прихожую, на него пахнуло запахом старых книг и журналов, как бывает в библиотеке. Он разулся, повесил куртку на крючок, где висело несколько классических пальто на плечиках, и прошел по длинному коридору за Комаровым в комнату, которая, очевидно, была гостиной и кабинетом одновременно. Тут было много книг на открытых и закрытых полках, в углу стоял большой аквариум, на стенах висели старые фотографии и картины с видами волжских пейзажей. Обстановка была скорее советской, чем современной, но все выглядело очень аккуратно и добротно. Настоящая профессорская квартира.

– Садись. Кофе будешь? – спросил Комаров, указывая на диван, накрытый красным покрывалом.

– Нет, мне и на работе кофе хватает, – улыбнулся Серега и сел на предложенное место.

– А где ты работаешь?

– В кофейне. Рядом с «Айсбергом», знаете?

– Да, что-то такое там видел, но никогда не заходил, – немного озадаченно ответил Комаров и встал словно в нерешительности.

– Ну, вы теперь заходите, я там почти каждый день бываю.

– А как же учеба? – укоризненно спросил Александр Михайлович и сел рядом на диван. – Ведь совсем немного осталось учиться. Зачем же так запускать?

– Ну, если бы я не запустил, меня бы тут не было, – улыбаясь, ответил Серега и положил голову на спинку дивана, разглядывая Комарова и отмечая, что тот волнуется.

– Это верно, – отозвался тот, протянул руку к лицу Сереги и убрал прядь, упавшую ему на глаза. За время скитаний по больницам у Сереги отросли волосы, и он все никак не мог собраться их подстричь.

– Ты похож на Антиноя, – тихо сказал Комаров и скользнул рукой по его щеке, а потом положив большой палец ему на нижнюю губу. Серега открыл рот и коснулся его языком, потом подался ближе и поцеловал Комарова. Тот снял очки, навалился на него сверху и стал покрывать его лицо поцелуями, потом впился в его губы. Серега ответил, просунув язык ему в рот, раздвинул ноги и обхватил ими Комарова.

– Ты такой смелый, – выдохнул тот ему на ухо.

– Надо быть робким?

– Не надо, – ответил Комаров, приподнял на нем майку и накрыл губами правый сосок Сереги. Тот тихо застонал и стал расстегивать на нем джинсы. Комаров оторвался от его груди и стал соскальзывать языком ниже, потом негнущимися от возбуждения пальцами расстегнул на Сереге штаны, приспустил их и проник рукой в трусы. У того уже давно член стоял колом. Он и забыл, когда последний раз трахался. Если не считать дрочки с Сашей в машине, то уже месяца два как ни с кем у него не было. И Комаров с его ясными голубыми глазами и мягкими манерами сейчас очень заводил.

Серега почувствовал, как Комаров лизнул головку его члена, а после заглотил ее целиком. Серега выгнулся на диване и застонал, сжав его плечи. Тот ласкал его нежно, не грубо, без расчета на быструю разрядку. И эти медленные ласки довели его до очень яркого оргазма, он вскрикнул, задрожал и откинул голову назад, на секунду потерявшись во времени.

Серега пришел в себя и увидел, что Комаров сидит на диване и рассматривает его лицо.

– Ты очень красивый сейчас.

– Меня еще никто красивым не называл, – возразил Серега.

– Значит, ты имел дело со слепыми, – с улыбкой отозвался Комаров и прерывисто вздохнул.

Серега приподнялся, опустился на пол и встал между ног Комарова. Тот был еще в джинсах, они были расстегнуты, он помог их приспустить, стянул с Комарова трусы и увидел, что его член набух, но не стоит. Он взял его в рот и начал сосать, член стал твердеть, но полностью не встал. Серега поднял глаза на Комарова, тот следил за его движениями и тяжело дышал.

– Продолжай, Сережа.

И Серега продолжил. От его ласк Комаров через несколько минут кончил. Серега проглотил сперму и сел рядом на диван. Они оба тяжело дышали.

– Ты хорошо сосешь. Но так сосут проститутки, а не влюбленные, – заметил Комаров.

– А в чем разница? – спросил Серега, чувствуя себя неуютно после такого замечания.

– Разница в том, что я доставлял тебе удовольствие, а ты торопился довести меня до оргазма.

– А разве это не одно и то же?

– Нет, конечно, – улыбнулся Комаров. – Ведь ты сам, наверняка, почувствовал разницу.

– Я никогда не кончал от минета раньше, – признался Серега, приподнялся и застегнул на себе джинсы.

– И как тебе было сейчас? – поинтересовался Комаров, который тоже встал и поправил на себе одежду.

– Мне очень понравилось, Александр Михайлович. Языком вы владеете как настоящий лингвист.

– Будешь виски? – неожиданно спросил тот и сжал его плечо.

– Виски я раньше тоже никогда не пил. Но я вообще пить не умею, – признался Серега.

– Нежно сосать ты тоже не умеешь. Но я могу научить тебя делать и то, и другое, если хочешь, – улыбнулся Комаров, открыл шкаф и достал оттуда початую бутылку виски. Он поставил ее на журнальный столик, потом прибавил к ней два низких стакана и ушел на кухню. Серега в это время огляделся, прочел название на этикетке, оно ему ничего не сказало.

Комаров вернулся и принес пластиковую палетку со льдом. Уронив в каждый стакан по несколько кубиков льда, он залил их виски.

– За встречу, – сказал он и протянул Сереге его стакан. Они чокнулись, и Серега выпил напиток почти залпом, как делал это с водкой.

– Напрасно ты так. Виски так не пьют, – мягко пожурил его Комаров, немного пригубил из своего стакана и сел на диван. У Сереги почти сразу закружилась голова, он тоже приземлился рядом, хватаясь за голову. Он и забыл, что ему нельзя сейчас пить.

– Следующую порцию выпей медленно, как я, – посоветовал Комаров, приняв корчи Сереги за муки от неприятного вкуса напитка.

– Я лучше обойдусь без следующей порции.

– Так не понравилось?

– Просто мне нельзя сейчас пить, – ответил Серега, закрывая глаза и борясь с неприятным чувством в голове и желудке.

– Прости, я не знал. Не стал бы тебе предлагать, – встревожено сказал Комаров и положил руку ему на бедро.

– Вы тут не при чем. Я сам забыл, – уверил его Серега и откинулся назад, борясь с приступом головной боли. – Я посижу у вас немного, Александр Михайлович? Пока голова не пройдет.

– А я и не собирался тебя выгонять, Сережа. Вечер только начинается. Хочешь, кино посмотрим?

Серега кивнул, соглашаясь таким образом и на кино, и на ночевку на узком диване в гостиной Комарова. Они смотрели на dvd «Полное затмение» с Леонардо ДиКаприо, который играл великого французского поэта Артюра Рембо, совратившего другого великого французского поэта Поля Верлена. Комаров вставлял по ходу фильма какие-то ремарки о жизни и творчестве обоих героев, и это было так увлекательно и сексуально, что под конец Серега опять возбудился. Александр Михайлович, видимо, на это и рассчитывал, потому что снова с удовольствием сделал ему минет. Причем, когда Серега попытался вернуть услугу, он отказался.

– Мне уже давно не двадцать лет, мой мальчик, – сказал Комаров и погладил его по щеке.

Серега не заметил, как уснул, а проснулся по будильнику в 6:30, потому что снова сегодня работал в кофейне. Комаров уже не спал, дал ему принять душ и даже попытался накормить завтраком, но Серега отказался. Он хотел пойти на работу, выпить нормальный кофе и съесть что-нибудь из вчерашних пирогов, которые сегодня надо было списывать. Ему хотелось побыть в тишине и подумать обо всем произошедшем.

На прощание Комаров сжал его плечи в прихожей и спросил:

– У тебя зачетка с собой?

– Да, – Серега вытащил ее из кармана куртки. – Я сдал экзамен?

– Сдал, – улыбнулся Комаров. – И сессию тоже сдашь.

– Мне очень понравилось заниматься с вами лингвистикой, Александр Михайлович, – с наглой ухмылкой сказал Серега. – Так что я всегда готов к занятиям.

– Я тебе позвоню, Сережа, – сказал Комаров и поцеловал его в губы. Совсем легонько, но очень нежно.

Серега еще долго чувствовал на своих губах это еле уловимое прикосновение. Даже когда он уже сидел в кофейне и пил крепкий эспрессо, его не оставляло чувство, что к нему прикасается Комаров. Он прижимал пальцы к губам и застывал, вспоминая этот момент прощания.

Давид и Голиаф

После новогодних праздников Серега отправился в ментовку и узнал, что его отца посадили и в этот раз надолго. «Ну, по крайней мере, жив», – почти без эмоций подумал он. Суд был назначен на начало февраля, но по всему было ясно, что на папашу скинули все висяки по району – начиная от угнанной тачки и заканчивая грабежом. Довылупался на ментов. Видеться с ним и передавать ему посылки Серега не собирался. Он вообще почти не ничего не чувствовал по этому поводу, и ему только через неделю пришло в голову, что квартира теперь в полном его распоряжении.

После каникул Серега пришел в институт и увидел, что у него сегодня по расписанию две пары у Комарова. Ему как раз нужно было встретиться с ним, тот забрал его зачетку еще второго числа, и с тех пор они не виделись. Однажды Комаров звонил Сереге, но в гости не позвал. Просто поинтересовался его самочувствием, прошла ли голова, и велел не пропускать в новом семестре пары по лингвистике, потому что пора уже набирать материал для диплома. Вообще Серега планировал писать диплом по литературоведению, оно казалось ему проще и понятнее. И с руководителем его курсовой работы – Севастьяновой – у него были неплохие отношения. Она любила и всегда выделяла парней на девичьем филфаке, помогала им писать курсовые и дипломы, и никогда не валила на экзаменах. За это ее люто ненавидели все бабы с Серегиного потока. Ну и заодно чмырили Серегу за то, что тот халявит. Ему-то было похуй на их мнение, потому что половина этих баб были тупые как пробка, а другая половина настолько лишены фантазии, что не способны были на устном экзамене сымпровизировать и хоть как-то внятно обозначить свое мнение. То есть, по факту, Севастьянова их валила не просто так. Серега не был звездой факультета, но его умение при поверхностных знаниях всегда вылезти за счет общей эрудиции и сдать хорошо было общеизвестно. И вроде у него с Севастьяновой были договоренности насчет диплома, хотя проект курсовой он написал на коленке за пару дней и она осталась им недовольна. Но Сереге было уже почти насрать на институт, и оценки его не очень волновали. Сейчас у него была одна задача – просто закрыть сессию. Комаров, забирая у него зачетку, намекал, что сам проставит недостающие Сереге зачеты и экзамены. Хотя тот слабо себе представлял, как Александр Михайлович ходит с его зачеткой по преподам. Интересно, что он им при этом говорит? Его терзала эта мысль, и он шел в аудиторию с удвоенным волнением.

Пара уже началась. Комаров стоял у доски в красном джемпере, из-под которого выглядывала кипенно-белая рубашка, о стрелки на его брюках можно было порезаться, носы черных лаковых ботинок блестели, словно их отполировали вот только что. Серега извинился, прошел и сел на последнюю парту. Комаров лишь кивнул ему в знак приветствия и продолжил читать лекцию. После второй пары Серега остался сидеть в аудитории, ожидая, пока все выйдут на большую перемену.

– Зайди ко мне на кафедру, Сережа, – тихо сказал Александр Михайлович, проходя мимо.

Серега поднялся и пошел на третий этаж, где была кафедра лингвистики, но по другой, дальней лестнице, чтобы не палить Комарова, который как будто нервничал в его присутствии. Это даже на паре было заметно: когда он бросал взгляды на Серегу, то сразу терял мысль.

Постучавшись в дверь, он вошел и увидел, что Комаров сидит один за своим столом и что-то в нем ищет. Тот бросил на него быстрый взгляд, а потом вернулся к своим поискам.

– Вы просили прийти…

– Да, хотел с тобой обсудить будущий диплом.

– Я вроде у Севастьяновой пишу, – неуверенно возразил Серега, озираясь по сторонам.

– Диплом ты пишешь у меня, Сережа, – с нажимом сказал Комаров и протянул ему зачетку, которую как раз искал в столе.

– А что вы хотели обсудить? – растерявшись, спросил Серега и стал листать ее, чтобы посмотреть, какие там оценки проставлены.

– Сессию ты закрыл, поздравляю, – опередил его Комаров, встал, прошел к двери и повернул в ней ключ.

– Спасибо, Александр Михайлович.

– Сережа, ты же понимаешь, что все случившееся второго числа должно остаться между нами? – Комаров приблизился к нему и заглянул в глаза.

– Конечно, – Серега был сбит с толку. – Я и не собирался ни с кем обсуждать наши с вами лингвистические дела. И вообще, об особенностях моей личной жизни знают только ее непосредственные участники.

Комаров улыбнулся и положил руку ему на плечо.

– Просто ты такой смелый… знаешь, сейчас молодежь вообще ничего не боится. В наше время за такое сажали и избивали.

– В наше время тоже избивают, Александр Михайлович. Поэтому ваша просьба о молчании была лишней, – резко возразил Серега, а потом смутился и добавил: – Простите.

Комаров приложил палец к его шраму на лбу.

– Так это была не авария? Из-за которой ты лежал в больнице? – его взгляд был встревоженным.

– Это была не авария, – жестко ответил Серега и приблизился к нему. – Давайте лучше займемся лингвистикой, Александр Михайлович? Эта тема гораздо приятнее.

– Ты делаешь это только ради зачетки? – нервно спросил Комаров, снял очки и положил их на стол позади себя.

– Нет. Просто вы открыли мне в науке глубины, о которых я даже не подозревал, – развратно ответил Серега и опустился на колени перед преподом. Он расстегнул молнию на брюках Комарова, достал его твердеющий член и взял в рот.

– Сделай это быстро, как ты умеешь. Изучением науки займемся позже, – хрипло сказал Комаров и сжал руками плечи Сереги. Тот начал ритмично сосать и быстро довел его до оргазма. Потом Комаров поправил на себе одежду и протянул Сереге бумажную салфетку.

– Глотать необязательно, если не хочется, – тихо сказал он.

– Уже, – криво усмехнулся Серега.

Повисла пауза, Серега встал с пола, отряхнул колени, вытер губы салфеткой и выбросил ее в урну.

– В среду я на кафедре всегда один, приходи после четвертой пары, – тихо сказал Комаров.

– В эту среду я работаю, – ответил Серега.

– А в субботу? – спросил Комаров и обхватил его плечи руками.

– В субботу могу, – кивнул Серега и попытался обнять его, но тот отпрянул, словно боясь не удержаться от соблазна и продолжить неформальное общение в разгар рабочего дня.

– Тогда до субботы. После пар. И не пропускай лингвистику.

– Мне кажется, я вам на парах мешаю, – ухмыльнулся Серега.

– Тебе кажется. Мне нравится на тебя смотреть. А теперь иди, – Комаров положил руку на ручку двери.

– Поцелуйте меня, как тогда, – тихо попросил Серега. Комаров мягко улыбнулся и коснулся губами губ Сереги. Очень нежно и легко.

– До субботы, – сказал он и повернул в замке ключ.

Серега вышел из кабинета, сжимая в руках зачетку. Никогда еще он не закрывал сессию с таким удовольствием.

С тех пор они стали встречаться на кафедре лингвистики, когда институт пустел и все преподы расходились по домам. Комаров дал ему материалы для диплома, помог выбрать тему и в промежутках между оральным общением действительно сумел заинтересовать Серегу особенностями словоупотребления жаргонизмов в современных художественных текстах. Это была тема его курсовой, из которой на следующий год предстояло вылепить дипломный проект. Комаров был интересным собеседником и при этом не занудой. Он много знал, но не пытался осчастливить своими глубокими познаниями насильно. Серега смотрел на него с восхищением, когда тот, потягивая виски, запросто мог рассказать о влиянии Диккенса на Фолкнера, а Гоголя на Салтыкова-Щедрина и доказать это, указывая на общие языковые конструкции. При этом сделать это так, чтобы никто не заснул. Комаров был редким в филологической среде универсалом, который занимался литературоведением и лингвистикой одновременно, к тому же свободно говорил на английском языке.

Серега ловил себя на мысли, что завидует той увлеченности, с которой Комаров занимался научными изысканиями в областях, которые Илья и большинство Серегиных знакомых окрестили бы никому не нужной хуйней. Серега и сам в глубине души так считал, потому что не мог примириться с полной практической бесполезностью того, чем Комаров занимался. И несмотря на то, что ему было интересно его слушать и даже писать под его руководством курсовую, будущим ученым он себя не видел. Ему совсем не хотелось прожить жизнь в этих пыльных аудиториях, в толпе баб, которые, начиная с третьего курса, скопом ходили беременные, лили слезы на экзаменах и брали академы.

– У нас на кафедре место лаборанта освобождается, – как бы между прочим сказал Комаров в конце февраля, когда они сидели полураздетые на маленьком вытертом диване на кафедре лингвистики. Серега поднялся и прошел к столу, где стояла бутылка коньяка и открытая коробка конфет – обычное подношение преподу от благодарных студентов и их родителей. Он был в рубашке, но без штанов. Плеснув себе и Комарову в два пузатых бокала, он обернулся и уставился на него.

– Вы же знаете, что я не пойду сюда работать, Александр Михайлович.

– Почему? – грустно спросил тот, разглядывая Серегу с уже привычным любованием.

– Потому что это не мое. И потому что в кофейне я больше зарабатываю.

– Если бы ты был Леной Перепелкиной, я бы согласился, что это не твое. Но у тебя есть мозги, Сережа, – возразил Комаров. – Неужели ты вечно собираешься работать буфетчицей?

Тот усмехнулся. Он понял, что Комаров специально его так обозвал, вернее, употребил слово с негативной коннотацией (как бы он сам выразился), чтобы подстегнуть его амбиции.

– Мне нравится работать в кафе. Там красиво, приходят разные люди, тоже часто красивые. На них приятно смотреть.

– То есть ты стоишь за прилавком по эстетическим соображениям? – усмехнулся Комаров.

– И по материальным тоже. Я с семнадцати лет сам себя обеспечиваю, а зарплата лаборанта – это копейки.

– Зато потом ты сможешь вырасти и стать преподавателем, кандидатскую защитишь, – заметил Комаров и отпил коньяка.

– И когда это будет? Через триста лет? – с кривой улыбкой спросил Серега. – И тогда я буду получать не три копейки, а восемь. Нет, спасибо.

– Но ты сможешь сидеть в приемной комиссии, и тогда это будет совсем другой расклад, – уточнил Комаров.

– Знаете, Александр Михайлович, продавать кофе мимо кассы гораздо честнее, чем принимать таких, как Перепелкина, на филфак главного городского вуза, не находите?

Комаров на минуту смутился, он посмотрел в свой бокал, потом на Серегу, поднялся, застегнул на себе брюки и повернулся лицом к окну.

– Но ты ведь последнюю сессию тоже не честно сдал.

– Ага, – легко согласился Серега, поднял свои джинсы с пола и стал их надевать. – Но только я об этом вас не просил. Это была ваша инициатива.

– Ты мог вылететь из вуза и попасть в весенний призыв, – напомнил Комаров и повернулся к нему лицом. – И то, что я сижу в приемной комиссии сразу нескольких факультетов, позволит тебе хорошо закончить вуз, несмотря на твое желание остаться буфетчицей.

– Вуз я закончу благодаря нашей с вами общей любви к лингвистике, Александр Михайлович. И я сейчас даже говорю без намеков, – возразил Серега и направился к двери. – Да и армия мне не грозит. У меня будет белый билет.

– Потому что ты гей? – ошарашено спросил Комаров.

– Нет, потому что я ебанутый, – вдруг окончательно разозлившись, ответил Серега и вышел из кабинета. Он сам толком не мог объяснить, что на него нашло и зачем он нагрубил Комарову. Но после этого случая он неделю не ходил в институт, чтобы просто его не видеть. Наверное, его больше всего задело то, что Комаров считал его занятие низменным и даже подлым (в старом значении этого слова, относительно которого тот его однажды просветил), тогда как сам не гнушался брать взятки. Да и вообще, Серега не любил, когда на него давят. После смерти бабушки, которая была тем еще домашним тираном, он просто не готов был жить по чьей-то указке.

Восьмого марта Серега дежурил в кофейне. Народу было немного – в основном одинокие бабы, которые собирались по двое и заседали с латте и тортиками, обсуждая свои личные неудачи. Серега часто невольно подслушивал разговоры гостей, которые не считали обслугу за людей и не стеснялись говорить при ней о чем угодно.

Он натирал посуду за стойкой, когда дверь кофейни резко распахнулась, и на пороге появился Илья. Серега застыл и выронил из ослабевших рук стакан, тот с грохотом разбился о кафельный пол. Илья бросил быстрый взгляд по сторонам, а потом прошел прямо к стойке.

– Я тебе звонил и приходил. Галя сказала, где ты работаешь. Еле, блядь, нашел твою кафешку.

– Какой кофе будете? – деревянным голосом спросил Серега, глядя на него в упор.

– Что?

– Какой кофе будете заказывать?

Илья бросил взгляд на меню, написанное на меловой доске, потом снова перевел на Серегу. Тот пришел в себя и отметил, что Илья как будто осунулся, небрит, на нем были те же кожаная куртка и кепка, что и осенью, хотя за окном лежали сугробы и было -5 градусов.

– Цены у вас пиздец, – заметил Илья.

– Какие есть.

– Ты чо какой? – спросил Илья и снова оглянулся по сторонам. Немногочисленные посетители сидели далеко от стойки и не слышали их разговора.

– Если ты не будешь покупать кофе, то уходи, – сказал Серега с неожиданной для себя твердостью. Он вдруг осознал, что без Ильи ему было намного спокойнее жить и за последние два месяца он вспоминал о нем гораздо реже, чем раньше.

– Ладно, – упрямо отозвался Илья. – Налей мне на свой вкус.

– На свой вкус я налью самый дорогой, – предупредил Серега.

– Ты меня сейчас нищебродом обозвал? – вскинулся Илья. – Лей свой самый дорогой.

– Ваше имя?

– Чего?

– Мне нужно ваше имя, чтобы отдать вам заказ, – с саркастичной улыбкой сказал Серега, открыл маркер, взял в руки стакан и сделал вид, что внимательно слушает.

– Еблан, – тихо выругался Илья, выгреб из кармана несколько смятых соток и бросил их на стойку. – Кофе мне налей и не выебывайся.

– Отлично, спасибо, – отрапортовал Серега, взял деньги за кофе, а остальное придвинул к нему.

– Себе оставь.

– Ваша щедрость равна вашей красоте, – с улыбкой заметил Серега и сгреб деньги со стойки. Илья злобно зыркнул на него, но промолчал, потом увидел барный стул, придвинул его поближе и сел. Серега молча готовил флэт-уайт и собрал осколки стакана в мусорку, стараясь на Илью не глядеть. Пережив шок первого столкновения, он вдруг почувствовал, что готов снова позволить себе с ним переспать даже ценой собственного унижения. Он стиснул зубы, налил кофе в картонный стакан и поставил его рядом с Ильей. Тот взял его в руки, повернул, увидел надпись, медленно поднял глаза на Серегу и молча на него уставился. Повисла тяжелая пауза. Серега впервые разглядел его при свете дня трезвым взглядом. Он увидел, что глаза у Ильи теплого серо-зеленого оттенка с мелкими карими крапинками у зрачка, а ресницы густые, светлые и загибаются наверх. Илья хищно улыбнулся. Зубы у него были очень ровные и блестящие, цвета жирного молока, на его грубом лице они были самой красивой деталью.

– Еблан? – наконец спросил он.

– Ты так представился, – напомнил Серега и криво усмехнулся.

– Тебе втащить, что ли? – поинтересовался Илья.

– Ты, конечно, можешь мне втащить. Но пришел ты сюда явно не за этим.

Повисла пауза, они смотрели друг на друга через стойку. В это время из подсобки выплыла Аня и с интересом уставилась на них.

– Посуду по залу собери, – приказал Серега, не переводя взгляда с лица Ильи.

– Ага, – кивнула она и поправила на себе юбку. Аня была той еще блядью и регулярно водила на работу мужиков. Они трахались в подсобке, а потом она их выпускала через черный ход. Серега глядел на это сквозь пальцы, потому что это ему не сильно мешало. Воровать в подсобке, кроме салфеток, бумажных стаканов и чистящих средств, было нечего, все ценное хранилось в зале. В качестве платы за молчание Аня подстраховывала Серегу, когда ему надо было отлучиться в институт на пару часов. Дядя Сережа приезжал в кофейню теперь не часто и только после обеда, потому что по жизни раньше одиннадцати не вставал.

– Ты с ней трахаешься? – поинтересовался Илья, с одного взгляда распознав в Ане шалаву.

– Нет. У меня другие вкусы.

– Кстати, насчет вкусов, кофе охуенный, – Илья отсалютовал Сереге стаканчиком с надписью «еблан» и поставил его на стойку.

– Рад, что тебе понравилось.

– Ты злишься на меня, я не пойму?

– А не должен? Думаешь, мне нравится, когда меня унижают? Думаешь, если я люблю ебаться с тобой, то теперь любую хуйню от тебя терпеть буду?! – злым шепотом говорил Серега и чувствовал, как к горлу подступает ком.

– Серый, тогда день был такой, – Илья поморщился. – Мы из Москвы с пацанами ехали. Разборка была человек на двести. Мы еле съебались оттуда. Я сказал, что мне надо сюда заскочить. Пацаны были на взводе, что пиздец, все мозги мне по дороге выебли.

– Мне похуй, что у тебя был за день. Я тебе не блядь с панели, чтобы ко мне на три минуты…

– Серый… – хотел перебить Илья, но Серега предупреждающе поднял руку и стальным голосом сказал:

– Если ты сейчас мне скажешь «не пидорись», я тебе кипятком в глаза плесну. Иди на хуй отсюда, понял?

Лицо Ильи пошло красными пятнами, он сжал челюсти и боролся с желанием двинуть Сереге по роже. И тот это видел. Он взял никелированный молочник и включил кран с горячим паром. Илья слез со стула и подошел к нему настолько близко, насколько позволяла барная стойка.

– Сереженька, я хочу, чтобы ты выключил эту шипящую хуйню, сел ко мне в машину и поехал домой. И там бы я трахнул тебя раз пять, чтобы ты кончать заебался. Скажи, что надо для этого сделать? Я сделаю.

Серега глубоко вздохнул и закрыл глаза. Он отметил про себя, что Аня стоит достаточно близко, чтобы слышать их разговор, что пара любопытных посетительниц следит за их противостоянием, и что сам он тяжело дышит, не только от злости, но и от возбуждения. Он открыл глаза и встретил прямой взгляд Ильи.

– Ты сейчас выйдешь на парковку и найдешь там машину с надписью «Кузя», – начал он и закусил губу.

– Кузя? – уточнил Илья и обернулся на полупустую парковку. Машина с этой надписью была видна из окна. Он повернулся обратно к Сереге и кивнул. – Ну, допустим, уже нашел?

– Ты сделаешь так, чтобы этот пидор больше никогда не появлялся в радиусе километра отсюда.

– Это он тебе ебло подрихтовал? – хрипло спросил Илья. Не получив ответа, он вдруг снял с пальцев две тяжелые золотые печатки, проверил в кармане ключи от машины, бросил свою кожаную кепку на стойку и спросил:

– Во сколько заканчиваешь?

– В девять.

– Я заеду за тобой, – сообщил он, развернулся и как таран пошел прямиком к машине Кузи. То, что было дальше, Серега всегда вспоминал как кино в замедленной съемке. Илья рывком открыл дверь Кузиной машины и вытащил его оттуда в одно движение. Тот настолько охуел от неожиданности, что пропустил несколько ударов по роже, прежде чем что-то сообразил. Илья был ростом ему по грудь, но настолько точно его бил, что у Кузи просто не было шансов. Тот рухнул на подкошенных ногах в грязный снег, Илья схватил его за грудки и что-то ему сказал, потом еще раз съездил ему по роже, двинул ногой под дых и протащил лицом по задней двери машины. Потом он технично втащил его обратно в салон и хлопнул дверью. Некоторое время ничего не происходило, и тогда Илья пинком снес зеркало заднего вида, прошел назад и пнул поворотник. Машина завелась и тронулась, Илья отбежал, вынул из кармана брелок, щелкнул сигнализацией, сел в припаркованную рядом Шевроле-Ниву, резко газанул и выехал на Московское шоссе. Следом за ним медленно выезжала с парковки десятка Кузи. Больше Серега ее там никогда не видел.

Строптивая

Без пяти девять, когда Серега уже погасил в кофейне основной свет, туда вошел Илья. Он молча прошел к стойке и протянул руку. Серега так же молча положил ему на ладонь его золотые кольца, наклонился под стойку и достал оттуда кожаную кепку. Илья все это многозначительно нацепил на себя и выжидательно уставился на Серегу. Тот вышел из-за прилавка, осмотрел зал и пошел на выход. За ним двинулся Илья. Он припарковался прямо у входа и курил, опершись на капот, пока Серега опускал рольставни и ставил кофейню на охрану. Когда он закончил, Илья открыл перед ним дверь пассажирского сиденья. Серега сел, хлопнула дверь, Илья обошел машину, тоже сел, дернул рычаг передач и тронулся. Они ехали молча, Серега смотрел на трепещущий ароматизатор-елочку, который висел под зеркалом, и тяжело дышал. Внезапно машина резко остановилась у обочины.

– Не могу терпеть, – хрипло сказал Илья и навалился на Серегу, накрывая его рот поцелуем. Они жадно целовались, Серега вцепился руками в полы его расстегнутой кожаной куртки, вдыхая запах кожи, табака и шипрового одеколона.

– Давай прямо здесь? – прошептал Серега, расстегивая на Илье джинсы.

– Бля, давай, – выдохнул тот, сунул руку в карман и достал пачку гандонов. Пока он возился с упаковкой, Серега скинул с себя куртку и жадно сосал его член. Потом Илья мягко оттолкнул его, отодвинул сиденье назад до упора, обернулся, взял из пластикового пакета тюбик лубриканта. Серега его перехватил, зажал во рту, расстегнул и спустил с себя джинсы.

– Пиздец, здесь неудобно, – сказал Серега, пытаясь проникнуть в себя пальцами. В это время Илья спустил штаны и раскатал у себя по члену презерватив.

– Иди сюда, – прохрипел он, дернул Серегу и посадил к себе на колени, лицом к ветровому стеклу. Тот приподнялся, и Илья направил член в его задницу.

– Ай, сука, больно, – простонал Серега, вцепляясь пальцами в руль.

– Щас, Серый, я аккуратно, – прошептал Илья и еще раз попытался в него войти. И когда Серега почувствовал, что он двигается в нужном направлении, сам медленно осел на его член.

– Бля-а, – с утробным стоном сказал Илья и прижал Серегу к себе. – Какой же ты тесный…

Серега упал головой на руль и закрыл глаза, пытаясь привыкнуть к ощущениям. Потом он стал медленно двигаться, а Илья снизу подмахивал. Они еблись всего несколько минут в самой неудобной позе, которую только могут изобразить два мужика в машине. И в конце этого нелепого секса Серега вскрикнул и упал всем корпусом на руль, нажав на клаксон и огласив округу противным воющим звуком. Придя в себя после оргазма, он откинулся назад и заржал. Илья под ним тоже усмехнулся.

– Что, понравилось на хую сидеть?

– А тебе понравилось быть снизу? – иронично спросил Серега.

– Поговори мне тут, – хмыкнул Илья и сжал руками его задницу. – Давай слезай. Остальное дома доедим.

В эту ночь они занимались сексом еще несколько раз. Часа в три ночи, наебавшись до полного изнеможения, Серега отрубился, чтобы в восемь утра проснуться оттого, что о его задницу трется Илья.

– Ты ебарь-террорист, – сообщил ему Серега и еле выполз из-под него. Он залез в душ и ощупал свою задницу на предмет повреждений. Внутри было еще полно смазки с ночи. Он стал вымывать все оттуда душем, морщась от неприятных ощущений.

– Больно? – спросил Илья, стоящий в дверях ванной.

– Нормально, – отозвался Серега и задернул шторку. Ему было стремно это обсуждать. Он услышал, как Илья отливает, включает воду в раковине, а потом хлопает дверью. Когда Серега вышел из ванной, обмотав бедра полотенцем, Илья курил на кухне. На плите стоял закипающий чайник, на столе – остатки вчерашней снеди, которую тот купил вместе с бутылкой водки. Но они вчера почти не ели и не пили, а только трахались – стоя, сидя, лежа – по-всякому.

– У тебя новый станок есть? – спросил Илья, потирая заросший подбородок. Серега кивнул, достал молотый кофе, который спиздил из кофейни, заварил его в две чашки и сел на табуретку. Они молча ели и курили, Серега чувствовал накатывающую тоску от осознания, что сейчас Илья снова уедет, а он останется один и будет перебирать эти воспоминания, как Скупой рыцарь Пушкина. До общения с Комаровым он не мыслил такими категориями, а теперь стал замечать вечные сюжеты и в своей жизни. Это ее немного украшало, но сути не меняло. Илья снова его бросит, и ничто это не сможет изменить. Серега жадно курил, глядя в его лицо, пытаясь сохранить в памяти его черты.

– Что, хреново выгляжу? – спросил Илья, по-своему истолковав долгий взгляд Сереги. – Я вчера с колонии откинулся.

– Правда? – удивленно спросил тот. – А почему не сказал?

– Да нам не до этого было вчера, – усмехнулся Илья и выпустил вверх несколько колец дыма. – Меня сегодня родоки домой ждут. Я тут на Кряжу сидел, пацаны тачку и бабла прямо ко входу подогнали. Но грех к тебе было не заглянуть.

– Прямо сейчас уезжаешь? – проглотив ком в горле, спросил Серега.

– Не, сначала тебя еще пару раз выебу, если ты не против, – Илья затушил бычок в пепельнице, встал и направился в спальню. Серега продолжал сидеть и курить. Так он словно продлевал мгновение, когда они были вместе. Спустя пару минут Илья вернулся с лубрикантом и свежей пачкой гандонов – он их вчера словно на роту солдат закупил.

– Эй, ты че грустный? Я тебе вчера жопу порвал? – спросил он и потянул Серегу к себе. Тот встал и заглянул ему в глаза.

– Нет. Я просто не хочу, чтобы ты уезжал.

Илья на это ничего не сказал, просто притянул его к себе и стал жадно целовать. Серега обхватил руками голову Ильи, проник языком в его рот, обшаривая его внутри, скользя по гладким, словно отполированным зубам, впуская его язык внутрь себя. Полотенце упало на пол, он этого даже не заметил, когда сел голой жопой на старый кухонный стол. Илья смахнул все оттуда одним движением, и остатки завтрака попадали на пол с грохотом. Он взял в руку член Сереги и стал его жестко дрочить, потом отпустил, поднял с пола пачку гандонов и вытащил оттуда один. Спустя пару минут они уже трахались, наполняя квартиру ритмичным стуком стола о кафельную стену кухни. Под ними на полу был рассыпан кофе, в полном беспорядке валялись вилки, чашки, пластиковые упаковки от колбасы и сыра. И когда Илья сделал последний рывок внутри тела Сереги, тот прошептал:

– Я люблю тебя.

– Серёженька, – тихо сказал Илья и заглянул ему в глаза. – Не надо так делать.

Он вышел из него, отстранился, выбросил гандон в мусорное ведро и снова пошел в спальню. А Серега снова остался один на кухне. Он сел голой задницей на холодный подоконник и закурил. На улице таяли сугробы и порывистый ветер колыхал ветви старой березы. Он слышал, как Илья собирается, но не повернул голову, чтобы его проводить.

Серега не хотел видеть, как он уходит.

– Эй, – крикнул Илья из прихожей и, не услышав ответа, прошел на кухню. Он был уже полностью одет.

– Ничего не говори сейчас, – попросил Серега и закрыл глаза.

Илья кивнул, пошел к двери, но остановился на пороге, вернулся на кухню, поцеловал Серегу в губы, а потом быстро, словно боясь задержаться лишнее мгновение, вышел из квартиры и хлопнул дверью. Серега вскочил с подоконника, схватил тяжелую хрустальную пепельницу, полную окурков, и запустил ее в стену.

– Сука! – заорал он и вылетел из кухни, чтобы рухнуть на кровать и пролежать там вниз лицом до конца дня. На него накатило вдруг такое отчаяние, какого он не помнил за собой со дня смерти бабушки.

Вечером ему позвонил Комаров:

– Сережа, ты почему на пары не ходишь? Мы же договаривались.

– Я заболел, Александр Михайлович, – соврал Серега.

– Простудился? – голос Комарова был сочувственно-встревоженный.

– Да.

– Выздоравливай и обязательно приходи на лингвистику. Я подготовил для тебя несколько интересных монографий по теме твоей курсовой.

– Хорошо, Александр Михайлович, спасибо, – сухо сказал Серега, а потом, ощущая неприятную паузу, добавил: – Извините меня, я был неправ, когда мы общались в последний раз.

– Ты передумал работать в кафе? – в голосе Комарова была слышна улыбка.

– Нет. Но я вам нагрубил. И мне стыдно, – Серега шмыгнул носом.

– Сережа, у тебя правда есть диагноз по психиатрии? – серьезно спросил Комаров.

– Да.

– Можно узнать, какой?

– Я точно не помню, Александр Михайлович, – вяло ответил Серега.

– Если не хочешь, не говори, – нервно отозвался Комаров.

– Да нет… я просто не помню, дисмиссия какая-то.

– Дистимия? – поправил Александр Михайлович.

– Да, вроде, – Серега потер глаза кулаком, у него закружилась голова от долгого лежания на кровати.

– Сережа, ты ведь не простудился, верно?

Серега молчал, кусая губы.

– Тебе прописали какие-то препараты? Ты их пьешь? – не унимался Комаров.

– Александр Михайлович, я приду послезавтра на пары. Не надо обо мне так беспокоиться.

– Я скучаю по нашим беседам, Сережа, – вдруг тихо сказал тот. Серега тяжело вздохнул.

– Я тоже скучаю, Александр Михайлович, – отозвался он и повесил трубку. Этот разговор окончательно лишил его сил, он лег и забылся беспокойным, с множеством неясных тревожных сновидений сном.

На следующий день он пришел на работу в мрачном настроении и с порога наорал на уборщицу за грязь в зале. Аня посмотрела на него с любопытством, а потом подошла вплотную и положила руку ему на член.

– А я все думаю, когда ты ко мне приставать начнешь? А ты, значит…

– Замолчи, – Серега резко оттолкнул ее от себя. – Я молчу о твоих делах, ты молчишь о моих. Иначе быстро вылетишь отсюда, поняла?

– Да, поняла, поняла, – усмехнулась Аня и отступила. – И не надо так грубить. Видать, твой бандит…

– Заткнись, блядь, – рявкнул Серега. – Иди салфетки по столам разложи. Мы открываемся через две минуты.

Весь день у Сереги все валилось из рук. Он никак не мог выкинуть из головы момент, когда Илья поцеловал его на прощанье. Это было даже больнее, чем когда он уходил в прошлый раз, матерясь на кого-то по телефону. С тех пор Серега на кухню даже не заходил, ему было невыносимо видеть весь этот срач с рассыпанными окурками и кофе по всему полу вперемешку с остатками жратвы, которую Илья подогнал. Все это там сейчас наверняка заплесневело и воняло. Но это была хуйня по сравнению с тем адом, что творился у него в душе.

На следующий день он просидел две пары у Комарова и поднялся к нему на кафедру. От того не укрылось его мрачное настроение.

– Сережа, ты же понимаешь, что такие диагнозы просто так никто ставить не будет? Тебе обязательно нужно пить лекарства, – серьезно сказал он, усадив его на диван.

– Александр Михайлович, давайте не будем об этом, иначе я опять вам нагрублю, – попросил тот, глядя в потолок. – Но, если в качества лекарства вы предложите мне коньяк, то я не откажусь.

Комаров усмехнулся и открыл свой допотопный советский сейф, где хранил все свои алкогольные трофеи.

– Думаю, Курвуазье должен тебя немного развеселить, – с мягкой улыбкой сказал он.

– Звучит весьма куртуазно, – заметил Серега и посмотрел на пузатую бутылку, из которой Комаров доставал тугую пробку. – Мы с вами как в романе Ремарка пьем коньяк, грустим и предаемся разврату.

– Не надо при мне упоминать этого пошляка, Сережа, – усмехнулся Комаров и протянул ему коньячную рюмку. – Если уж ты решил обсудить немцев, давай вспомним Томаса Манна.

– Он нудный, – поморщился Серега и отпил теплого коньяка. Напиток раскрылся ярким цветочным ароматом и приятным вкусом на языке.

– Это ты просто «Смерть в Венеции» не читал, – с улыбкой возразил Комаров, сел рядом с ним и обхватил рукой его голову. Поглаживая его щеку большим пальцем, он сказал:

– Рядом с тобой я довольно часто ощущаю себя тем старым писателем в зачумленном городе.

– Мне должно это льстить? – спросил Серега, придвигаясь к нему вплотную.

– Прочитай и сам реши, – ответил Комаров и поцеловал его в губы.

С тех пор они возобновили свои регулярные встречи на кафедре, и это помогало Сереге хотя бы на время не думать об Илье. Он понимал, что его терзания бессмысленны, но каждый раз, когда залезал в холодильник и видел недопитую бутылку водки, купленную Ильей, его охватывали воспоминания, и ему не хотелось их отгонять. Он садился на подоконник и подолгу курил, глядя, как в город приходит весна, сугробы исчезают, а из-под них появляются горы прошлогоднего мусора и собачьего говна. Правда, спустя пару недель все это было уже прикрыто свежей зеленью и выглядело не так уныло и безнадежно. Так и Серегина жизнь, по сути, была таким же засранным газоном, куда прохожие кидали окурки, бутылки, гандоны и героиновые шприцы, а ему только оставалось это созерцать и философствовать. Разгребать это дерьмо не было сил, да и что он мог сделать? Чудесным образом позабыть о том, что он пидор из неблагополучной семьи, которого изнасиловал и отпиздил до полусмерти бомбила с дурацким именем Кузя? Или поверить в то, что Илье на него не похуй? Что однажды он вернется и останется с ним навсегда? Уверовать в благие намерения Комарова, который хочет пристроить его на кафедру, чтобы иметь над ним власть и пользоваться им не только в оставшиеся полтора года учебы, но и всю последующую жизнь? Или, может, ему надо вообразить, что внезапно в его унылое существование ворвется принц на белом коне и увезет его в волшебную страну под названием Нью-Йорк или Париж, где геев не пиздят и даже разрешают жениться? Нахуй. Гораздо честнее было признать, что его жизнь – дерьмо, из которого вырастает иногда что-то годное. Например, охуенный секс с Ильей. Или приятные посиделки на кафедре с коньяком и минетом. Ну и так, по мелочи – неплохая работа, приятный треп с Галей и Славиком, шашлыки с приятелями, компьютерные игры, интересные фильмы и книги. У кого-то и этого нет. Похожей мыслью Серега обычно заканчивал свои философские измышления на подоконнике, тушил сигарету в горе бычков и вытряхивал покоцанную хрустальную пепельницу.

Так прошла весна, и наступила новая летняя сессия. Долгов у Сереги по ней не было, поэтому даже помощь Комарова не понадобилась. Тот по этому поводу шутил:

– Теперь я могу быть уверен, что ты со мной по любви, а не по расчету.

– По расчету, Александр Михайлович, по расчету, – усмехался Серега, катая по бокалу золотистый коньяк. – Или вы думаете, меня кто-то, кроме вас, угощает Курвуазье?

А потом институт закрыли на летний ремонт, и им пришлось прервать эти встречи. Серега в свободные от работы дни часто зависал у Гали дома и на даче. Она стала встречаться с Витей со Стошки уже постоянно, и к середине лета он к ней окончательно переехал. К Сереге он относился нормально, а всех остальных дворовых приятелей терпеть не мог, справедливо полагая, что Галя с ними спала.

– Я за десять лет учета в спидозной больнице, знаешь, как радар свой навострил? За километр голубых различаю, – сообщил он, когда они квасили втроем на Галиной кухне.

Серега смущенно хмыкнул, но ничего не сказал.

– Не бойся, мне на пидоров похуй. Даже хорошо, что они есть. Нам баб больше достанется, – довольно сказал Витя и хлопнул Галю по жопе. Та в ответ огрела его полотенцем по шее. – Ты, кстати, тест на ВИЧ сдавал когда-нибудь?

– Не, так и не собрался, – признался Серега и нервно затянулся сигаретой.

– Сдай. Хочешь, я с тобой схожу, если ты очкуешь? – предложила Галя. Серега испуганно посмотрел на нее и кивнул. Спустя неделю он узнал, что ВИЧа у него нет, как и всего остального венерического. Ну, хоть какое-то дерьмо пролетело мимо, подумал Серега и купил на радостях бутылку водки, чтобы поставить ее тем, кому повезло меньше.

Однажды в середине июля в кофейню без предупреждения пришел Комаров. Он с отстраненным любопытством оглядел заведение и направился к стойке.

– Здравствуй, Сережа.

– Здравствуйте, Александр Михайлович. Не ожидал увидеть вас здесь, – смущенно улыбнулся Серега.

– Решил посмотреть, где ты работаешь, – тоже смущенно отозвался Комаров. Серега вышел из-за стойки, подвинул барный стул ближе.