Больше, чем мама. От «плохой матери» до самореализации и счастья бесплатное чтение

Вступление. Кто я и о чем здесь?

Привет, меня зовут Наталья. Я – мама трёх пацанов и автор. Пять лет я писала тексты для других. Настало время текста от меня – другим.

Моя книга о жизни внутри женщины. О пути к материнству и дороге к себе. Я поведаю свою историю для женщины, которой сложно быть мамой или быть ТОЛЬКО мамой.

Для той, которая с трудом складывает пазл из материнства, отношений, реализации и бытовухи. И для той, которая от чувства вины плачет в ванной, потому что сорвалась на ребенка.

Моя история для вас, если хоть раз в жизни вы думали: «Я плохая мать».

Испытывали страх, гнев, отчаяние в то время, когда ваши дети хотели любви.

Возможно, в моих историях вы узнаете себя. Или найдете точки опоры, которые поддержат и развеселят в непростые моменты жизни.

Это книга о внутренних монстрах, с которыми я встретилась по дороге материнства. И про то, как я их победила.

Мечта

Я Наташа. Мне тридцать пять лет. У меня есть муж и трое детей.

И это моя мечта. Была.

До тех пор, пока не начала сбываться.

Не подумайте, что я переобуваюсь или не благодарна за прожитые годы (или за то, что имею сейчас). Но когда обнаружила, что мечты сбываются, порядком разочаровалась.

В старших классах школы я с гордостью объявила, что вырасту и буду жить в собственном доме с тремя детьми, собакой и мужем. Странно, но я никогда не мечтала стать кем-то, не хотела получить (иметь) ни профессию, ни призвание. Не жаждала славы или денег. То есть, я училась, работала, добивалась чего-то, но никогда не мечтала в эту сторону.

Возможно, на мою убежденность повлияла любимая учительница русского языка, когда вызвала на разговор после моего опуса о Печорине. Конечно, он был знатный засранец (о чем и полагалось написать в сочинении), но я видела в нем героя. И сообщила об этом в рамках самостоятельной работы. От его неопределённости и инфантилизма веяло романтикой. То, что мимолетом он разрушал жизни других, меня нисколько не волновало. Такой вот юношеский протест.

Среди прочего, Людмила Ивановна, сказала, что я хорошо пишу (спасибо ей за это от души). И упомянула, что в отличие от моей подружки Маринки, я должна всего добиться сама. Мол, Марина – красивая девочка. Может и на тройки учиться. Выскочит замуж. А тебе, Наташа, надо стремиться.

Сейчас я понимаю Людмилу Ивановну. Она хотела разбудить ответственность и, возможно, обратить внимание на талант. Но тогда, мой тринадцатилетний мозг воспринял слова учительницы за оскорбление. Значит, я не красивая? И замуж мне не выйти? Добиваться? Ну уж нет!

С тех пор моя мечта вросла под кожу.

Я хотела семью, пространство, в котором (как мне казалось) я буду в счастливой безопасности.

Но, давайте по порядку.

С детьми все понятно, о них позже.

Ещё в мечте участвовала собака и совсем незаметный, но необходимый при прочих условиях, муж. В двадцать лет мой организм отказался воспринимать собак без последствий. Я яростно кашляла и краснела при виде приближающейся лохматой радости. Аллергия отрезала хвост мечте, но я не сдавалась. Когда животные исчезли с красивой картинки идеального будущего, мое внимание обратилось к персонажам мужского пола. После нескольких экспериментов на мужчин аллергии обнаружено не было, поэтому я приступила к выбору.

Замуж я выходила дважды, но даже с таким минимальным набором чувствую право обозначить собственные ошибки.

Первый раз я выбирала мужа в контексте мечты. И вовсе забыла о главном: о нем.

Помните, я мечтала о семье, детях, собаке…и муже. Именно в такой последовательности. Мужчина являлся обязательным условием, но не наделялся особым смыслом. Будто сценарий антиутопии, где женщины сошли с ума и используют мужчин для продолжения рода.

Когда растёшь без отца, сложно втиснуть мужскую особь в собственную мечту. Понимаешь, глядя на других, что она должна быть, но не можешь осознать ее функцию. Я хотела пространство со своими детьми. Но никогда не думала, что в нем будет ещё один участник. Человек, который должен быть полноправным партнёром. В моих мыслях он свозил тенью, призраком, стал декоративной деталью, без которой семейный механизм исправно функционировал, но не был эстетически прекрасен. Без него «счастливая семья» не могла состояться.

Эгоцентризм порождал ложное ощущение, что мир вращается вокруг моей персоны. Стоит ли говорить, что иллюзия разрушилась вскоре после свадьбы и рождения ребёнка.

Мечта начинала сбываться, и жизнь, подобно кассиру, дала сдачи. Первых ход всегда твой. Сдача — это больно, только если человек дал не те купюры. Неправильно сформулированную мечту, к примеру. Поэтому я получила всё до копейки. 

Муж оказался «не мой». Через три года мы развелись. Мой развод напоминал хождение по тонкому весеннему льду на реке. Я боялась провалиться с самого начала, но все равно шла. Потом пришлось опуститься на колени, затем, чтобы лёд не треснул, лечь. Однако лежать было неудобно, холодно и тоскливо. Когда лежишь на льду один, страшно. Но если с тобой рядом лежит ребёнок, замираешь от ужаса.

Мой маленький сын не понимал, что такое развод. Он лежал, прижавшись ко мне бочком, совсем близко, и ему тоже было холодно и жутко. Я это видела. Моя мечта треснула и искупала нас в ледяном омуте реальности.

Это было невыносимо. Я впервые почувствовала себя пустым сосудом, в горловину которого безжалостно вливали обжигающе ледяную воду.

Но я не говорила о своей боли. Ни родителям, ни подругам. Я притворялась, что все хорошо. Это извечное «хорошо», как заготовка на любой вопрос. Я даже себе не признавалась. Заморозила чувства, вместо того, чтобы их прожить.

Я так громко кричала о своей мечте, что не могла признать поражение. И так разочаровалась в ней, что потом долго не мечтала.

Бывает, хочется погнаться за мечтаниями других. Ведь сложнее ответить на вопрос: «А что нужно мне?». Но природа каждого человека заложена в нем по факту рождения.

Важно обнаружить, понять, нащупать. И плыть туда, где твои потоки возможностей.

Можно получить все!

Нужно только правильно мечтать.

Но мне все ещё было не до возведения новой мечты. И я была не одна. Меня навешал старый знакомый. Страх.

Страх

Когда я стала мамой впервые, меня посетил безграничный страх. Мой сын плохо ел, почти не спал, а я не знала, как с ним обращаться. И не просила помощи. Когда-то прочла в блоге одной многодетной мамы, что ей не становилось труднее с каждым последующим ребенком. Разницу между «тремя» и «четырьмя» детьми она не чувствовала. Но самый большой стресс она испытала, когда родила первого ребёнка.

Со мной было так же.

Между жизнью с «нулем» детей и появлением первенца – огромная пропасть.  Рождается незнакомое ощущение, что ты отвечаешь за другого человека. А он, к слову, даже сидеть не умеет. Это воодушевляет и пугает одновременно. Добавлю пафоса: моя жизнь поделилась на «до» и «после».

Полагаю, меня успела цапнуть послеродовая депрессия. Тогда я напрочь забыла про себя и своё образование психолога. И ещё, где лежит расчёска. Слова «депрессия», «психика», «подавленность» сменились на куда более значимые: «памперсы», «анализы» и «прививки». Я очень старалась быть взрослой. Отвечать за него. Я всегда была ответственной девочкой, поэтому страх победил.

С детства я боялась подвести других, сделать что-то не так, опоздать: приходила за полчаса раньше на урок, институтскую лекцию, любую встречу. Моя ответственность переливалась через край. Когда маме на школьном собрании сказали: «Она может быть медалисткой», я от полноты ответственности и страха пошла «за гаражи» и закурила свою первую сигарету. Нет, у меня не было синдрома отличника, и я не была «ботаном», но очень боялась оценок.

Как часто в школе вместе с пятеркой вы получали хвалебную запись в дневник от учителя или хотя бы устное поощрение? А теперь вспомните, сколько красной ручки потрачено на исправление ошибок? Нас учили обращать внимание на ошибки. Правильность воспринималась как должное, зато ошибка притягивала всеобщий интерес. Требовала дополнительной работы, выговора, вызова родителей в школу. Мы выросли, постоянно оглядываясь на собственные промахи. С огромным страхом ошибиться и получить плохую оценку.

Страх оценки – самый близкий. Он стал мне родным. Я так его люблю, что не отпустила до сих пор. Когда он появился? Меня не дразнили в школе, я никогда не была изгоем, скорее наоборот, заводилой. Хотела первенства, добивалась и «тщеславила» от души. Мне всегда было недостаточно. Я считала себя недостаточно красивой, умной, нарядной, изобретательной.

И должна сказать страху «спасибо». Он долго подстегивал меня. По щелчку его плетки я хваталась за новые проекты, брала больше и работала на результат.

Так было до того, как я стала мамой.

Страх и материнство несовместимы и неразделимы одновременно. 

Когда неопытная мать боится прыщика на розовой попе младенца и трясётся над «во-о-он тем красным пятнышком» – это, на мой взгляд, неизбежный опыт страха.

Когда же сюда добавляется страх оценки, рождается «плохая мать».

Сначала она робко заглядывает пару раз в неделю. Когда ты не успела вымыть пол или сварить суп. Она молча грозит пальцем, неодобрительно качает головой. Потом навещает все чаще. И вот уже стоят на пороге ее чемоданы чемоданы с чувством обиды, вины, раскаяния и отчаяния.

Думаю, «плохая мать» действует одинаково. Пилит за любую ошибку и промах.

Чем старше дети, тем больше ошибок. И «плохая мать» ликует. Напоминает, что ты не сделала, не досмотрела, не смогла. Слишком избаловала, кормишь неправильно, мало играла, совсем не водишь на кружки. Плюсуйте сюда школьный опыт ошибок. И жизнь превращается в тетрадку, где только росчерк красной ручки и нет надежды стать лучше.

«Плохая мать» жила со мной долго. Пожалуй, до третьего ребенка. И даже после заходила на чай. Я выгнала ее, когда поняла, что в страхе и погоне за «хорошестью» упустила любовь.

Любить сложно. Даже детей. Особенно детей. По-настоящему: без условий, ожиданий и притязаний.

Детям не нужна хорошая мать (повторяю это как заклинание каждый день). Им вообще по барабану, вымыты ли полы. Им просто нужна Мама и ее любовь. Можно без развивашек и даже (не верю, что скажу это) без супа.

Человек может вырасти здоровым без супа. Без любви получится больное покалеченное существо.

Может, я боялась потерять главную оценку. Главную любовь. Любовь мамы.

Может, и моя мама тоже хотела быть «хорошей», старалась делать правильно и где-то что-то потеряла?

Страх забирает любовь. Он питается ею. И отступает, когда я разрешаю любить без условий. Себя и детей. Когда напоминаю себе, что нет оценки важнее, чем наша взаимная близость.

Близость хороша, когда она соседствует со свободой.

Ведь близкие могут быть слишком близко. И об этом следующая глава.

Зависимость

Страх и потерю мечты нужно было прятать. И я «делала лицо». Когда внутри горит боль, трудно улыбаться без допинга. Я пробовала еду, алкоголь, тусовки и подруг. Но больше всего мне понравилась игра в любовь.

Раньше я называла это любовью. Теперь – созависимостью.

Я не сразу разобралась в терминах. Просто пришла влюбленность и избавила от необходимости проживать боль. Боль не кончилась, не ушла. Я спрятала ее за новыми отношениями.

Я усвоила урок рухнувшей мечты. Вы поняли, я – прилежная ученица. Звучал он примерно так: «Не обращала внимания на мужчину? Исправлю». Теперь я смотрела на него. И только на него. Растворялась и попутно примеривалась, куда бы воткнуть зубки созависимости.

Зависимость от людей – самый опасный наркотик. Человек живой, не продаётся в магазине. Его сложно заставить долго быть с тобой без желания. И можно умереть от ломки «по человеку». Зато с ним можно экспериментировать. Мой любимый эксперимент – манипуляция.

Этому инструменту взаимодействия меня научила мама. Уверена, механизм ей передали родители, и он стал неопознанной частью семейной системы. Когда я делала что-то «против», мама болела. И всегда сообщала о прямой причинно-следственной связи между своим недугом и моим хамским поведением. К слову, недостатком хамского поведения я не страдала. Я была лихим подростком, и тоже болела «виной». Мучилась «плохой дочерью», страдала от неумения просить прощения. Зависела от мамы всей душой, боялась оступиться и, конечно, отступалась.

Сегодня я не в обиде и не в вине, а в благодарности. Благодаря маме я узнала в себе манипулятора.

Я поступала с мужчинами так же. Манипулировала виной и обидой. Растворяла себя в нем и требовала стопроцентной отдачи. Ставила условия и угрожала худшими последствиями. Молча таскала мешок со злостью и обидой и бесконечно жалела себя.