Я назову ее – Земля бесплатное чтение
Пролог
Шаги старшего архангела отдавались эхом в каменных, словно нарочно грубо обработанных стенах, заставляя трепетать в такт шагам огненные лепестки факелов. Старший, проходя вдоль длинного строя воинов, бросил взгляд на Геру, и та тут же подобралась, стараясь придать себе бравый вид и одновременно скрыть такую несвоевременную улыбку. Очередное дежурство и очередной инструктаж перед выходом. Обычное и такое же рутинное, как и все предыдущие, патрулирование по заданному поисковой группой маршруту. У поисковиков, задача – поиск одиночек или небольших групп дэвов и передача их координат патрулю. А задача патрульных – последующая проверка всех, кто окажется в указанном районе. Как несколько раз повторил старший, предельно вежливая проверка. А если учесть, что патрулировать приходится почти каждое дежурство, то получается, что напоминание про вежливую проверку прозвучало в этих серых каменных стенах не один миллион раз. Что тут сказать? Сама выбрала такую работу. Хотя, когда Гера поступала в корпус дэвов-архангелов, она представляла себе это немного по-другому. Как минимум интереснее. Героические сражения с силами тьмы и, конечно же, блестящие победы. Борьба с огромными кометами, угрожающими населённым планетам и спящим сладким сном жителям. Увлекательные и полные приключений погони за Падшими и такие же блестящие задержания. Грех жаловаться, конечно, бывало и такое. И сражения, и погони, и аресты. И даже залётные кометы иногда приходилось распылять на атомы. Но как же редко такое бывало. Обычно же – ищем одиночек вдали от ковчегов, проверяем, нет ли среди них Падших, вежливо, очень вежливо извиняемся, идём в следующий пункт намеченного маршрута, ищем дальше. И так каждое дежурство. Скукотища. Но по-другому нельзя, и все это понимают. Пока не все тёмные обнаружены, опасность грозит всей расе.
Но, хвала Единому, каждое дежурство однажды заканчивается, и тогда – домой. А дома семья, любимый муж и две потрясающие дочки. Каждый раз при мыслях о дочерях, двух маленьких смешных девчонках, губы у Геры сами собой расползаются в улыбке.
«Стоп. Не улыбаться! Не время. Только бы старший не заметил.»
Отрывистая команда старшего архангела прозвучала ударом хлыста перед длинным строем воинов в фиолетовых хитонах и отразилась от сводчатых каменных потолков многократным эхом. Один за другим, с высоким гудением, стали открываться дальние порталы, и патрульные, по двое, стали покидать ковчег.
В этот ковчег, ставший домом для всего корпуса, дэвы приходят ещё молодыми, когда выбирают свой дальнейший жизненный путь. Выбирают однажды и на всю бесконечно долгую жизнь. С этого момента они архангелы. Их долг – защита мира и спокойствия среди звёзд. С самой первой минуты внутри этого ковчега, в его серых, мрачных залах для молодых воинов начинаются изнурительные тренировки и занятия. И продолжаются до конца службы. Воины-архангелы не носят с собой оружие, потому что оружие они сами. Среди этих базальтовых колонн, подсвеченных старинными факелами, каждый день раздаётся треск голубых молний, гудение сверкающих копий, появляющихся в руках как будто из пустоты, и звонкие удары этих молний о защитные коконы. Мгновенно окружать себя энергетическим коконом, отбивать любые удары встречными выплесками, создавать любое оружие из арсенала архангелов только мысленным приказом молодых воинов обучают уже на первых занятиях. Тренируются бойцы моментально перемещаться из одного угла необъятного зала в другой, одновременно нанося и отражая удары то копьём, то мечом. Маневрировать во всех направлениях, закручивая и сбивая с толку противника, чтобы, наконец, поймав соперника на ошибке, нанести решающий и неотразимый удар. А дальше – постоянные изнурительные учебные поединки, командные бои, отработка силы и точности. С боевой мощью тренированного архангела не сравнится никто в галактике. Испепелить или распылить небольшую луну для него – дело одной секунды и одной молнии. Можно и большую, но тогда – две молнии.
Сколько лет Гера провела среди этих старых, но уже таких родных залов и коридоров? Сколько зарубок от её ударов осталось на серых, как и всё в зале, колоннах? Много. Много лет уже это родной дом для неё и её семьи. Здесь она встретила свою судьбу. Зеуса. И тоже на всю жизнь. Дэвы женятся и выходят замуж только один раз. Никто не знает, то ли это прихоть древних создателей или, может быть, приобретённая черта, но дэвы неспособны расстаться со своими супругами. Они создают пары однажды и навсегда.
Лёгкий толчок напарника в плечо. «Опять задумалась. Соберись. Впереди боевая задача». Гера сосредоточилась, переключила восприятие. Маршрут назначен. Инструкции получены. Она кивнула Рону, напарнику, подтверждая готовность, и вместе с ним шагнула в портал, в направлении первого пункта их маршрута патрулирования. Рон ещё молодой и малоопытный воин, совсем недавно в корпусе. Иногда он слишком торопится. Поэтому приходится его сдерживать время от времени. И сейчас надо за ним присматривать.
Начали. В первом пункте – демиург трудится на своей планете. Ничего необычного. Многие демиурги предпочитают лично навещать собственные миры. Даже после того как мир уже построен, всё цветет и пахнет, живёт и развивается как будто само, разумные живут уже не пещерах, а во дворцах. И считают себя, вот глупые, – венцом творения. Но это только пока молодые. Ничего, потом поймут, что они не одни во вселенной и что вселенная не вертится вокруг их маленького шарика. И что, вообще, никакой они не венец, а всего лишь промежуточное звено. Или одно из звеньев. Как и ожидалось, демиург оказался никаким не Падшим, а самым обычным трудолюбивым и увлечённым своей работой дэвом.
Идём дальше. В следующем пункте парочка молодых дэвов устроила увлекательные катания на ядре пролетающей кометы. Обычные юноша и девушка. Тоже ничего удивительного. Зеус тоже по молодости частенько приглашал её на межзвёздные прогулки. Молодые с пониманием отнеслись к проверке, ответили на все необходимые вопросы и пожелали патрульным удачи.
В третьем, четвёртом, пятом, десятом пунктах – то же самое.
Спокойное дежурство, как и сотни дежурств до этого. Но расслабляться нельзя.
Восемнадцатый пункт встретил чувством напряжённости и острым желанием сразу же повернуть назад.
Едва появившись в расчётной точке, в окрестностях звезды – красного гиганта с двумя давно мёртвыми планетами, Гера сразу почувствовала опасность. А оглядевшись, обнаружила окружившие их три тёмные фигуры, подсвеченные зловещей краснотой. Подчиняясь скорее инстинкту, чем доводам рассудка, она мгновенно выставила защиту. Это её и спасло. Рон не успел защититься и теперь кричал, корчась от боли. На его спине пульсировала чёрная клякса. Это что-то новенькое. Всем известно, что дэвы неспособны чувствовать боль. И что это ещё за антрацитово-чёрные молнии впиваются в её защиту? Их не инструктировали о таких способностях тёмных. Неужели тёмные эволюционируют? Гера с трудом отбила несколько мощных ударов с трёх сторон и тут же сместилась за спины нападавших. Защита пока держит, но надолго ли? Сколько продержится кокон против этой новой напасти? Ещё только завидев опасность, она так же инстинктивно как закрылась защитой, успела отправить короткий условный сигнал командованию корпуса, означающий: «Засада. Падшие». В корпусе такие сигналы обрабатывались по наивысшему приоритету, и поддержка прибудет в считанные секунды. Вот только бы продержаться эти секунды. Снова приняв на защиту несколько чёрных стрел и резко встряхнув кокон, она сбросила присосавшихся к нему угольно-чёрных пиявок и быстро переместилась в сторону, оказавшись за спиной одного из противников. Голубая молния с треском ударила в тёмного, но он оказался в коконе, и стрела отскочила, не причинив ему вреда. Никто и не думал, что будет легко. Сразу вдогонку – мощное копьё, которое почти пробило защиту Падшего. Но нет времени смотреть, что с ним. Потому что сбоку прилетела молния другого врага. Гера отбила удар и одновременно с блоком снова сменила позицию. Только быстрые перемещения и неожиданные удары помогут, если не победить, то хотя бы связать противника боем до прибытия подкрепления. Перемещение, удар, защита, снова перемещение, удар… Гера кружила вокруг темных, словно торнадо, заставляя их тратить энергию и время на защиту и не позволяя ударить по ней прицельно и в полную силу. Ей повезло, что среди них не оказалось воинов. В бою против трёх архангелов, она поправила себя – бывших архангелов, ей пришлось бы туго.
В какой-то момент, оказавшись рядом с Роном, она ударила копьём по ближайшему противнику и сразу попыталась ухватить напарника, чтобы телепортироваться вместе с ним в безопасное место. Не получилось. Рона что-то держало. Напарник стал тяжелым, как чёрная дыра. Через мгновение тёмные ударили одновременно.
Только чёрная вспышка в глазах, если такую вспышку возможно себе представить. Но Гера не позволила себе отвлекаться на рассуждения. Отвлечённые мысли в бою ведут к поражению. Одновременно со вспышкой Рон и нападавшие исчезли. Гера сразу стала искать след напарника. Следа нет, будто он исчез! Рон будто испарился! Но каждый дэв с детства знает, что дэвы не исчезают! Значит, заблокирован сигнал. Как это возможно, Гера решила разбираться потом, а в тот момент лихорадочно искала выход, перебирала в уме варианты. Вспомнила, что сюда они прибыли по сигналам Падших. Значит, сигналы тёмных не заблокированы и их можно найти. Мысли о том, что эти сигналы – ловушка, она отбросила подальше, потому что напарник у них. Молодой, неопытный дэв, мальчишка. В лапах тёмных. Гера поискала следы противников и, как и ожидалось, нашла сразу. Создавая портал к противнику, одновременно отправила обнаруженные координаты в корпус и сразу отправилась в погоню. Не уйдут! Только выпрыгнув из портала, архангел привычно выставила защиту и тут же швырнула в противников прихваченный с собой астероид, чтобы отвлечь их внимание. И сразу за булыжником, атаковала тёмных мощнейшим залпом молний. Казалось бы – опрометчивое решение. Потратила уйму энергии, и теперь на подзарядку уйдёт время, но удар достиг цели. Падших раскидало в стороны и, судя по их виду, прилично оглушило. А значит, у неё есть несколько мгновений. Осмотрелась. Окраина тёмной области. Тут она увидела напарника. Рон, мертвенно-бледный, с остановившимся взглядом, медленно, но неотвратимо погружался в чёрный туман. На инструктажах им твердили, сотни раз повторяли, что нельзя приближаться к тёмной материи, и тысячу раз повторяли, что нельзя её трогать. Да она и сама постоянно говорила об этом напарнику. Но все мудрые наставления и советы вылетают из головы, когда в беде друг, а своих бросать нельзя. Гера, не задумываясь, выпустила силовые жгуты и обхватила ими Рона, погрузив их в тёмное облако. Попыталась вытащить его. И сразу с ужасом поняла, что не может двинуться с места. Всё её тело мгновенно оказалось парализовано. По жгутам, обычно совершенно невидимым, от облака распространилась чернота. Жгуты стали толстыми щупальцами, которые оплели тело женщины-воина, не позволяя ей шевельнуться.
Привычно яркий свет звёзд, который встречал её каждый день из окна дома, сейчас почему-то странно потускнел. Всё видимое пространство покрыла тёмная дымка.
В то время, когда чёрные рваные пальцы неторопливо вплавляли её парализованное тело в темноту, по всему видимому пространству стали появляться вспышки порталов прибывающего подкрепления. Архангелы пришли на помощь, и теперь Падшие не уйдут. Их ждёт тюрьма Норхунд, но Геру с Роном уже никто и никогда не спасёт. Из плена тьмы невозможно вырваться. Тьма не даст ей даже умереть, а значит, и реинкарнировать.
Но Гера об этом уже не думала. Не могла думать, потому что мысли замедлили свой бег и остановились. Перед её гаснущими глазами стояли лица самых дорогих её сердцу дэвов.
Тьма может забрать силы. Может забрать свободу. Может забрать тело. Навеки может забрать желание жить. Но память о любимых она забрать не в силах. Самые любимые лица родных, самые близкие и дорогие сердцу существа теперь навечно останутся с Герой.
Глава 1
Рождение мира
Что может сравниться с красотой творения? Каждый, кто что-либо в своей жизни создавал, помнит то возвышенное чувство, экстаз, которое предваряет рождение нового, того, чего совсем недавно ещё не было. Не было даже в мечтах. И вот оно, это новое, формируется, развивается и, наконец, появляется на свет.
Детские глаза с восторженным упоением, не отрываясь, смотрели на ревущий смерч в межзвёздной пустоте. На то, как материя, космическая пыль, обломки астероидов и комет с непостижимой скоростью закручивались вокруг ослепительно сверкающей точки, оседая и уплотняясь. Материя, испытывала при этом невероятное давление и нагрев, расплавлялась до жидкого состояния и начинала ярко светиться. Казалось, что протяни руку и дотронешься до горячей, жидкой массы. Но перед глазами собравшихся была лишь иллюзия. Действие, которое наблюдал Яр со своими братьями, развивалось в это время очень далеко от их дома. Вся эта вакханалия, этот танец взбесившихся частиц происходил почти на краю галактики, на одном из её рукавов. Здесь же, в зале, присутствовало только видимое отражение процесса рождения нового мира. Но казалось, что рёв и жар, вопреки здравому смыслу, проникает даже сюда, в зал демиургов. Зал, такой же необъятный, как и всё вокруг, всегда поражал непостижимой красотой и величием. Потолки подпирают толстенные колонны из красного гранита такой высоты, что не видно верхушек. Стены зала из белого мрамора где-то далеко теряются в сумраке. По колоннам бегут, переливаясь, будто играя, световые блики. Сквозь прозрачный потолок видна панорама центра галактики во всей красе. Ослепительные звёздные системы так близко друг к другу, что, кажется, наползают друг на друга и вот-вот столкнутся, перемешаются, сольются в один пылающий клубок. В центре зала, между полом и потолком, висит в воздухе объёмное и даже осязаемое изображение строящегося планетоида.
Материя, постепенно осаждающаяся вокруг огненной точки, стала уплотняться. От бешеного вращения и огромного давления поверхность нагрелась до белого свечения. Сначала сформировалось круглое, раскалённое магнитное ядро. Затем вокруг ядра стала наслаиваться расплавленная магма. Когда верхние слои её остынут, сформируется кора новорождённой планеты.
Яр с блеском в глазах смотрел, как их отец, великий демиург Свар, создает планету в чёрной пустоте. Отец сейчас там, далеко, возле раскалённого жидкого шара. Он управляет всеми этими потоками космической материи, сжимает её невероятным давлением, одной только силой своей мысли. Он создает новый мир для него, для Яра. Для своего младшего сына, потому что Яр твёрдо решил стать создателем миров, и теперь эта планета – его первый мир. А впереди ещё многолетняя учеба в академии, где его научат всему, что должен знать и уметь настоящий демиург.
– Леля, сестренка, не улетай далеко! Кому сказала? Всё папе расскажу!
– Я только посмотреть!
– Потом посмотришь. Сат, ну ты же криво линию ведёшь! Ну вот что ты наделал? Как ты теперь эти стебли выпрямишь?
– Сейчас выпрямлю, не переживай.
Сат аккуратно, стараясь случайно снова не повредить соседние стебли высокой травы, коснулся ментальной «рукой» неосторожно сломанного стебля. Травинка на глазах стала выпрямляться. Сначала медленно, будто набираясь сил. Потом быстрее, быстрее и, наконец, выпрямилась, встав в один строй с соседними.
– О, здорово. А вот там мы нарисуем круг. Стебельки не ломай, просто наклони. Пусть дальше так и растут, наклоненные. – Нахмурив тёмные брови и взъерошив от усердия копну таких же тёмных шелковистых волос, Рея как заправская художница придумывала всё новые узоры. А её приятель Сат воплощал эти её шедевры, «украшая» заросшие травой и дикими злаками поля случайно выбранной планетки, пока демиург, хозяин этого мира, отлучился по каким-то своим делам. Идеально ровные круги, линии и другие фигуры теперь покрывали равнины молодого мира и нагоняли суеверный страх и ужас на его жителей. А для детей это было всего лишь игрой. Они уже разрисовали такими же узорами один из континентов и теперь перебрались на следующий. Обычно демиурги с пониманием относятся к таким забавам детей. Пусть тренируются. И вообще, когда-то сами были такими. Да и рисунки симпатичные. Но кто знает… Может быть, именно этот демиург окажется редкой вредности… Планета попалась совсем молодая. Солнце этой системы оказалось очень маленьким, холодным и находилось довольно далеко, поэтому, чтобы растениям и животным хватало тепла, демиург поступил просто: по всей поверхности, то тут, то там разместил кратеры, на дне которых постоянно бурлила раскалённая магма. Испарения нагревали поверхность и атмосферу. На планете даже обитала разумная жизнь. Но разумные существа, серокожие телепаты с тщедушными телами, тонкими конечностями и огромными глазами на узком лице, всё ещё жили в пещерах и помешать троице детей-дэвов не могли.
Младшая сестра, Леля, сначала смотрела на художества сестры и даже пыталась поправлять и подсказывать, но после нескольких довольно невежливых отповедей непоседа решила найти себе собственное интересное занятие. На окрики Реи на тему не отходить далеко девчушка ответила что-то, тут же забыв, потому что всё её внимание было поглощено ЭТИМ. Точнее, ЭТИМИ. Недалеко в лесочке, по тропе, передвигалось стадо огромных ЭТИХ. В общем, непонятно кого. Эти непонятно кто имели бочкообразное туловище, покрытое густой белёсой шерстью, с костяным гребнем на спине. Тяжёлое туловище несли шесть птичьих лап, и всё это безобразие венчалось вполне себе безобидной мордашкой на длинной, змееобразной шее. Чудища мирно топали по тропе, попутно срывая с деревьев мясистые чёрные листья, мерно их пережёвывая и даже не подозревая о том, что их ждёт.
Но когда Леля назначила, кто из стада станет её конём, птицезверь, как окрестила его про себя девчушка, наконец что-то почувствовал. Вероятно, животные на планете тоже оказались с зачатками телепатии. Но было уже поздно. Леля в момент оседлала «коня». И всё бы ничего, из-за разницы их размеров, чудище, скорее всего, её бы даже не заметило, но она выпустила энергетические жгуты и так сильно стянула ими морду животного, что трубный крик сотряс окрестные горы. От страха зверь понёсся, не разбирая тропы, ломая лес и топча сородичей, прямиком к ближайшему кратеру.
У Лели в первый момент от неожиданности и собственной храбрости перехватило дыхание, но когда её «конь» с разбега спрыгнул в дымящийся кратер, над равниной раздалось протяжное: – Реееяяяя!
Сат вышел из ступора первым и тут же оказался возле кратера. Мгновенно выпустил энергетические канаты и успел схватить ими падающую девчонку.
Почти сразу к нему присоединилась Рея. Они обхватили жгутами Лелю так плотно и крепко, что, казалось, ничто не способно вырвать её у них. – Леля! – крикнул Сат. – Бросай эту зверюгу. Мы тебя вытащим!
И вытащили бы. Если бы Леля вовремя отпустила своего птицезверя. Но ей было жалко животное, она не желала гибели этому несуразному существу, причиной которой, без сомнений, считала себя, и поэтому держала сколько могла.
В итоге сил на то, чтобы удержать Лелю в паре с неизвестным зверем, у двух детей не хватило. Хоть они и дэвы.
Рея и Сат с ужасом и ощущением полной беспомощности смотрели на то, как Леля вслед за зверем погружается в расплавленную магму.
Несколько мгновений тянулись дольше вечности. И когда эти вечные мгновения, наконец, закончились, из огненного озера, будто ядро из пушки, с диким хохотом выскочила Леля, невредимая и вся в огненных брызгах. Разумеется, тела дэвов не может повредить не то что какая-то там магма, а даже пролёт сквозь звезду. Но всё же окунуться в эту раскалённо-липкую субстанцию… бррр… Сами-то они до такого бы точно не додумались.
– Ух ты! А мне понравилось, – Леля, не переставая смеяться, решила поделиться впечатлениями. – Ничего, правда, не видно, но здорово. Я ещё хочу!
И прежде чем ошарашенные спутники смогли что-то сказать или сделать, с нарастающим ускорением нырнула обратно.
Рея обречённо обхватила голову руками.
– Вот что прикажете делать с этой девчонкой? Она никого не слушается! Нет, все-таки придется рассказать папе.
– А ты часто слушаешь взрослых? Над тобой и нет никого. Отец то у вас постоянно на службе.
– Ладно, уговорил. Останется между нами.
Оглянувшись на злополучный кратер, Рея добавила: – А зверя жалко.
– Ничего твоему зверю не сделалось. Взгляни туда.
Рея посмотрела туда, куда указал Сат. На противоположной стороне кратера спуск был пологим. И по тропе к озеру магмы спускались животные. Прямо в огненную лаву. А потом… выходили из нее невредимые. И, отряхнувшись от раскалённых брызг, как от воды, топали дальше.
– Они что, в ней купаются? В магме? И не сгорают?
Сат уважительно заметил: – Этот демиург создал интересную и необычную фауну. Фантазия у него… я бы сказал, оригинальная.
На секунду его взгляд стал отсутствующим.
Рея спросила: – Вызывают?
– Да. Мама прислала телесообщение. Мне нужно домой. Сегодня у нас в семье событие. Младший получает свою первую планету. Вы с Лелей тоже приглашены.
Рея склонилась над кратером и крикнула: – Леля, вылезай! Нам пора!
– Ну можно я ещё покупаюсь? А домой я и сама доберусь. Не маленькая.
– Сегодня твой приятель Яр получает свой первый кусок камня в вакууме. Мы сейчас отправляемся вместе с Сатом в ковчег его семьи. Не отставай.
– Вы идите, я скоро приду.
Рея со вздохом покачала головой и вслед за Сатом шагнула в открытый портал.
Наконец, процесс формирования планетоида закончился. Последние частицы материи слились с поверхностью нового мира. Точнее, ещё не мира. Всё же пока это только заготовка, материал для творения. Полноценным миром планетоид станет, когда на нём зародится и начнёт развиваться жизнь. Растения, животные и всё разнообразие видов и форм жизни. Ну и, конечно, разумные существа как, собственно, основная цель всего этого действа. Но это произойдёт ещё не скоро, а через много-много лет. И всё это будет строить, создавать, выращивать уже сам малыш Яр. К тому времени, как планета остынет, обзаведётся твёрдой корой и будет готова к принятию «жильцов», мальчик успеет подрасти и многому научиться. Он выучится в академии, наберётся знаний и опыта, чтобы стать настоящим демиургом. Демиурги —, это архитекторы миров, создатели. Можно навесить на малыша ещё много определений и ярлыков, но суть не в названиях, а в том, что Яр уже в таком малом возрасте определил свое будущее предназначение. Малыш с младенчества любознателен, жаден до знаний. Он с детской непосредственностью и взрослым упрямством впитывает, как губка, всё, что слышит и видит. А уж от неимоверного множества его бесконечных вопросов домашние начинают уже прятаться.
Лада стояла немного в стороне, одетая в длинную белую тунику, как полагается хозяйке ковчега, всё так же прямо и царственно, как и многие годы до этого. Казалось, она, как и все в зале, смотрела на изображение только что построенного планетоида. Но сотворение миров она наблюдала уже много тысяч раз, и этот процесс уже давно перестал её восхищать. Она же муза, а не демиург. Нет, сейчас она с любовью смотрела на младшего сына. На ещё маленького, но такого упорного и увлечённого будущего строителя. На горящие любопытством ярко-синие глаза юного дэва. На непокорные вихры и слегка вздёрнутый по-детски нос. Младший только отпраздновал свой пятый галактический год. Он ещё малыш, но ведь дети растут быстро. Не успеешь оглянуться, а они уже выросли. Но Лада знала, что даже когда он станет взрослым, когда создаст свою прекраснейшую жемчужину среди населённых миров, он останется для нее всё тем же малышом. Малышом, который уже сейчас непоседа. И это ещё мягко сказано. Таких шалопаев ещё поискать. Удержать его на месте ещё та проблема. Яр уже освоил телепортацию и теперь мотается вместе с такой же малолетней подругой по всему центру галактики. Впрочем, родительский запрет не приближаться к тёмной материи пока соблюдает. Посмотрим, как будет дальше. Надо бы попросить Тарха присматривать за младшим братом-сорванцом. Мало ли что. Как бы любопытство не завело туда, откуда не возвращаются даже дэвы.
В центре зала с воем возник прозрачный вихрь портала. Из него твёрдым, уверенным шагом вышел высокий статный дэв. Свар, муж Лады и отец семейства, в таком же безупречно-белом, как у жены, хитоне. На узком, скуластом лице и в глазах играла загадочная и слегка усталая улыбка. Младший, увидев отца, тут же с криком бросился ему на шею.
– Пап, я всё видел. Это было… Это было так… Даже описать не могу! Одним словом, это было..!
– Рад, что тебе понравилось. Я очень старался, хотя пришлось немного труднее, чем я рассчитывал. Материя оказалась немного тяжеловата в этой области… Ладно, пока это для тебя сложно, потом объясню. В любом случае сейчас у тебя есть полноценная планета. Теперь мы подождём, когда планета остынет и покроется корой. Можно, конечно, охладить её искусственно, но лучше, если кора затвердеет естественным путем, так надежнее. В будущем будет поменьше геологических катаклизмов. Ну, а дальше наступит твоя очередь творить. Ты теперь хозяин своего мира, и только ты отвечаешь за него.
– Да, я знаю. А это трудно?
– Вот подрастёшь, выучишься, начнёшь работать с планетой, тогда узнаешь, трудно или легко.
– Пап, а ещё я видел, что ты построил её вокруг Искры. Она такая маленькая. Я даже разглядеть её не смог из-за её сияния. Она очень яркая. Это значит, моя планета будет живая?
– Да, сынок. Мы всегда помещаем в центр планеты Искру. Только ты правильно заметил, она намного ярче, чем другие. Эта Искра необычная, не такая, как у нас или у других рас или народов. Это особая планетарная Искра. И она нужна, чтобы на планете развивалась жизнь, потому что сама планета обязательно должна быть живой. На мёртвом, пустом булыжнике жизнь надолго не удержится. Со временем зачахнет и исчезнет.
– Пап, а я научусь выращивать живых существ? А это сложно? Пап, а ты долго этому учился? А меня скоро этому научат?
Младший оседлал любимого конька, и вопросы посыпались один за другим, как метеоры с неба.
– Стоп, стоп, стоп. Младший. Не спеши так. Со временем ты всему научишься. Запасись терпением и старательно учись. И тогда ты всё сможешь. А если что-то будет не получаться, обратишься к старшим братьям. Сат и Тарх с радостью помогут. Если они не смогут – спросишь меня. Запомни, всё у тебя получится. Главное – не сдавайся.
Младший со светящимися от радости глазами, но плотно сжатыми губами торопливо закивал.
– Ну, вот и отлично. Я, пожалуй, тебя оставлю, а то твоя мама заждалась меня. И, кажется, хочет мне что-то сказать. Да и у тебя сейчас будут гости. Опустив наконец озадаченного последним замечанием сына на пол, хитро подмигнув ему и ободряюще похлопав по плечу, отец направился в сторону улыбающейся Лады. По случаю праздника, а это был действительно праздник для всей семьи, она облачилась в свою самую любимую тунику и заплела свои тёмные волосы в длинную косу, которую так обожает Свар. Лада очень хотела произвести впечатление на мужа, и, кажется, ей это удалось.
Тем временем в паре метров от мальчишки раздался громкий хлопок и даже, кажется, полыхнуло пламенем. Из появившегося портала выпрыгнула совсем юная синеглазая девчушка с копной русых волос на голове, одного возраста с Яром.
– Ты что, из вулкана сюда переместилась? – Яр помахал ладонью, развеивая пепел, залетевший из портала, и затараторил: – Леля, ты всё-таки пришла! Леля, ты всё пропустила! Я даже описать не смогу! Это нужно было видеть! Это такое…
– Да видела уже, – отмахнулась девчонка. Не одни вы планеты строите.
– Пошли, я покажу мой планетоид. Представляешь, в нём уже есть Искра, и он живой, – мальчик схватил её за руку и потащил к изображению. Но девчонка решительно пресекла попытку тащить себя к заурядному изображению какой-то там планеты.
– Эй, не так быстро, младший!
Малыш надул губы: – Никакой я тебе не младший. Меня так только папа и братья могут называть. И, между прочим, я тебя старше.
– Ну ладно, не дуйся. Я просто хотела сказать, что смотреть на объёмное, даже осязаемое изображение, – это неинтересно. Есть идея получше.
С этими словами девчушка лукаво улыбнулась своими глазами-озёрами. Взглянув в эти хитрющие глаза, Яр подумал, что в последнее время его жизнь стала слишком спокойной и размеренной. И что давненько он не вытворял что-нибудь этакое, непредсказуемо-захватывающее. Приключения, в конце концов, сами себя не найдут.
Раскалённая добела поверхность планеты кипела. Тут и там поднимались из глубин газовые пузыри и лопались, разбрызгивая во все стороны горячую магму. Лавируя между взрывами раскалённых пузырей и почти касаясь бурлящей субстанции, Леля летела над поверхностью.
– Яр, догоняй! Что ты отстаешь? Летать разучился?
Мальчик летел совсем немного позади смеющейся девчушки и ничуть не обижался на её насмешки.
Наконец, они остановились над волнующимся морем магмы. Взгляды обоих устремились на восток. Там, на востоке, над горизонтом медленно и величественно, поднималось молодое солнце этой системы. Маленькая, желтоватая, но очень яркая звезда, казалось, обнимала своими лучами новорождённую планету, словно баюкала собственного ребёнка.
– Яр, ты представляешь, мы видим первый рассвет над твоим миром. Пусть он не такой красивый, как на атмосферных планетах, нет такой игры красок и оттенков, но он… Он первый, Яр, он самый первый. Когда-нибудь ты вырастешь. Выучишься. И станешь великим демиургом. Ты превратишь этот пустынный шар в чудесный сад. И ты будешь любоваться рассветами над своим садом. Их будет много. Невообразимо много. Но такого уже не будет. Этот только один.
Сердце Яра рвалось из груди. Его переполняла радость. Впечатлений накопилось столько, что казалось, эмоции просто разорвут. Можно было бы подумать, что если дэвы не чувствуют ни жар, ни холод, ни взрыв сверхновой, то и чувств с эмоциями у них быть не может. Нет, это только тела у них такие непрошибаемые. А души, или, как их называют сами дэвы, – «Искры», у них те же, какие были у их далёких предков, что бегали с дубинами по родной планете и охотились на диких зубастых и клыкастых животных. Души всё такие же нежные и ранимые. Точно так же дэвы испытывают радость, грустят, любят.
Мальчик, дрожащим от избытка эмоций голосом, запинаясь, произнёс:
– Да, я запомню… Я запомню его на всю жизнь. Обещаю, – затем спросил, запинаясь и пряча глаза: – А ты… Поможешь мне сделать его… Таким вот, как ты сказала, чудесным?
– Предлагаешь мне стать твоей музой? Не рановато? – увидев, что мальчишка ещё больше засмущался, добила его заявлением: – Посмотрю на твоё поведение.
Яр понял, что подруга его просто дразнит, хотел сначала обидеться. Но потом, заметив её хитрющие смешинки в глазах, тоже заулыбался: – Ну никак не получается на тебя разозлиться.
– Не знала, что ты умеешь.
Они ещё долго молча смотрели на восход, стараясь запечатлеть в памяти каждое мгновение. Солнце плавно двигалось к зениту, и пронзительно яркие, разноцветные звёзды двигались вместе с ним. Жёлтый шар солнца поднялся уже высоко, когда мальчик коснулся руки своей подруги, та будто очнулась от наваждения: – Может, ещё полетаем? Лель, есть идея. Давай теперь я тебя прокачу. Цепляйся за меня жгутами.
Девчонка создала энергетические жгуты и зацепилась ими за плечи Яра. Он, как породистый скакун, тут же резво рванул с места, показав всё, на что способен. Созвездия кружились в невиданном сумасшедшем танце. Метеоры вспарывали пространство огненными стрелами. Солнце ещё множество раз взошло и снова закатилось. И снова взошло. А юный дэв стремительно носился по только что рождённой планете, едва не касаясь вскипающей раскалёнными фонтанами поверхности своего собственного мира. А за ним, словно на колеснице, держась за невидимые жгуты, летела весело смеющаяся, такая же юная дэва.
Большой, сверкающий множеством огней, корабль поражает не только размерами. Изящество стремительных линий древнего технического сооружения завораживает своей простотой и законченностью. При взгляде на этот ковчег, а именно так их называют жители этих кораблей-домов, трудно отделаться от мысли, что его создали существа настолько высокоразвитые технически и культурно, что их вполне можно назвать богами. Себя же они называют – дэвы.
Раса дэвов зародилась на одной из кислородных планет, недалеко от центра галактики. Разумеется, зародилась не сама. В эти сказки про случайное зарождение жизни уже не верят даже дети. Или дикари, только что вышедшие в космос и решившие, что они всё знают о вселенной. Ничего страшного, все расы проходят через период завышенного самомнения. Дэвы тоже через это прошли.
Когда-то очень давно их планету и их самих создали древние существа, само имя которых уже никто не помнит. Поэтому сами дэвы, упоминая в обиходе этих безымянных создателей, называют их просто: Древние. Родного мира дэвов давно нет. В невообразимо давние времена он погиб при взрыве звезды, вокруг которой обращался. Звезды не вечны, и рано или поздно их солнце должно было взорваться и сжечь свои планеты. Как и много миллионов других планет и звёздных систем. К тому времени дэвы уже освоили половину галактики. Населённых миров было очень много. Древние оказались очень плодовиты. В смысле плодов своего творчества. Но большинство цивилизаций разумных существ исчезали, едва научившись делать оружие. Говорят, войны – это любимая забава разумных. И, хотя дэвы всегда были миролюбивой расой, так получилось, что к высокоразвитым существам также применима земная поговорка: «Хочешь мира – готовься к войне». Поэтому им приходилось много воевать, просто за то, чтобы выжить и развиваться. И это у них получилось.
С тех пор прошло немало времени и погасло немало звёзд. Теперь дэвы – почти бессмертные существа. Они могут мгновенно перемещаться на огромные расстояния. Они полностью подчинили себе материю. Одним только усилием мысли могут столкнуть звезду с её орбиты и вернуть на место. Они изменили свои тела. Стали невосприимчивы к высоким и низким температурам, к радиации, к космическому вакууму. Им не нужен воздух, вода, пища. Эти тела невозможно уничтожить. Каждый дэв может жить вечно. Если захочет. Теперь им не нужны корабли, чтобы бороздить космос, но они всё равно строят ковчеги размером с луну. Потому что теперь это уже не корабли, теперь это дома. Дома, плывущие в космической пустоте, вдали от любых населённых систем. Дома, форма которых напоминает корабли переселенцев времен Экспансии только в силу приверженности традициям.
И теперь они сами создают новые миры и заселяют их жизнью. Куда ушли Древние, никто не знает. Как и то, почему те решили уступить свое место создателей молодой расе гуманоидов. И теперь многие учёные дэвы невольно задают себе вопрос: «Когда наступит их время уходить? И кто придёт на их место?»
Глава 2
Булыжник
Оболочка растения никак не желала удерживать принятую форму. Стоило придать ему хоть какой-нибудь вид, кроме плоской лепёшки, а затем отпустить, оно снова становилось лепёшкой. Яр перепробовал все научные методы и даже ненаучные. В том числе угрожающие крики и обещания пожаловаться Единому. Всё тщетно. Но Яр был упорен. И он снова и снова рассчитывал, и изменял химический состав цитоплазмы и оболочки. Пытался сделать оболочку прочнее, содержимое гуще. Но раз за разом его создание оплывало и превращалось в большую зелёную кляксу у его ног. Неудачи злили, и ещё больше росло упрямство. «Я всё равно сделаю!» И снова бесконечные расчёты, моделирование, эксперименты.
Сегодня юноша был уверен, что всё рассчитал правильно. Всё идеально. Но… Снова зелёная клякса под ногами. Идею обратиться за помощью и подсказками к братьям или отцу молодой дэв приравнял к капитуляции и отверг сходу. Банк информации был для него почти полностью заблокирован. И выдавал только методы работы с химическим составом материи. Но не формулы. Формулы он должен составить сам. И как строить живую материю он тоже должен придумать сам.
Так заведено у дэвов, что силы, методы, инструменты молодому архитектору дают, а что делать со всем этим – сам должен придумать. Каждый новый мир должен быть уникален. Всё создается с чистого листа.
Казалось бы, чего проще: вырастил флору и фауну в инкубаторе и расселил по планетам. Но тогда, скорее всего, все эти миры, все эти «дубли» будут развиваться одинаково, топать по одной дорожке, обусловленной строением их тела и мозга. Чтобы этого избежать, молодым создателям не давали никакой информации по уже созданным до них цивилизациям. Демиург создает жизнь на голом камне. Взращивает её. И сам взрослеет вместе со своим миром. Вырастает духовно. Накапливает опыт. Создает и воспитывает разумных созданий на собственной планете. Учит их и учится у них сам.
И вот эта зелёная лепешка. Можно, конечно, оставить как есть. Живая же лепёшка. С написанием генокода проблем не возникло. Сейчас его творение может расти, усваивать солнечный свет и углекислоту. Питаться. Правда, возникли трудности с тем, чем оно должно питаться. Разумеется, пища должна быть также на основе углерода, то есть переработанной органикой. Другую оно не усвоит. Но единственная органическая форма жизни на всей планете – это сама эта лепёха. А ещё эта клякса может размножаться. Делением. Но как только он представил, что покажет это Леле… а тут ещё этот дождь. С грязно-жёлтого неба закапал кислотный дождик. От «творения» начал распространяться едкий, удушливый дым. Жидкость, которая полилась из жёлто-зелёных, туч растворила и без того хлипкую оболочку. Прожжённая оболочка лопнула, и густая субстанция медленно потекла вниз по каменному склону. Это стало последней каплей. Яр вытянул руку в сторону огромного серого валуна в чёрных кислотных потёках. Камень почти мгновенно взлетел в воздух, на миг завис, затем с грохотом обрушился на то, что могло бы стать первым живым организмом на этой планете. Во все стороны брызнуло зеленоватое желе. Юноша с отвращением стёр со щеки зелёную гадость и тут же телепортировался со ставшей в последнее время ненавистной планеты домой.
Дом, милый дом. Дом Свара, отца нашего молодого демиурга, а по совместительству члена Совета дэвов, плыл в это время там, где ему и положено было плыть. А именно в пространстве между рукавами галактики свободном от звёзд. Такова традиция: свои дома, а точнее огромные корабли, ковчеги, дэвы размещали вдали от звёздных систем. Не хотелось бы, чтоб на ковчег случайно наткнулись какие-нибудь, только освоившие гиперскорость, аборигены. Самим дэвам это неудобств не доставляло. Способность к телепортации позволяла мгновенно пересечь всю звёздную спираль от края до края.
Оказавшись дома, молодой дэв быстро прошёл из главного зала широким и длинным коридором с портретами предков на стенах в свои покои. Как ни хотелось ему оказаться сразу у себя, но в доме Свара было принято правило: прибывать в дом только через главный зал – тоже традиция, только семейная. Ну и, конечно, проходя по коридору, а именно возле портрета своего древнего прадедушки, он попался на глаза матери. Лада сразу поняла, что сын не в духе, но в их семье было принято здороваться при встрече.
– Здравствуй, сынок.
– Привет, мам. Я к себе. Я устал. Хочу расслабиться. Прошу не беспокоить… Ближайшую тысячу лет.
Мать улыбнулась.
– А ты не забыл, что послезавтра у нас приём? Будут гости.
Яр застонал: – Надоели эти приемы. Думаете, я не знаю, для чего всё это? Снова будете сватать за меня очередных хорошеньких муз. Как это уже надоело! Не нужна мне сейчас муза. Занят я. Вы вон лучше Сата жените. Он что-то засиделся в холостяках.
Мать достала платок и вытерла со щеки сына остатки зелёной субстанции.
– Ну мам! – юноша, вяло отмахнувшись, попытался снова взять направление на свою комнату.
– Отец очень хотел с тобой увидеться. У него к тебе какой-то серьёзный разговор.
Яр остановился.
– Разговор? Это срочно? Может, позже?
– Ты же знаешь, у Свара не бывает ничего слишком рано или слишком поздно. У него всегда всё своевременно. Он знал, что ты появишься именно сейчас. Он ждёт тебя на Внешнем Рукаве.
Мать повернулась, чтобы уйти в свои покои. Затем, уже через плечо, с улыбкой добавила: – И вряд ли он будет ждать тысячу лет.
Яр поискал отца по следу Искры. Как только обнаружил, тут же телепортировался к нему.
Прибыв в расчётную точку, сразу увидел Свара. Тот парил в черноте космоса в своём длинном, ослепительно белом и неизменно чистом плаще. Про его плащ шутили, что, когда на нём появится хотя бы пятнышко грязи, это будет означать конец вселенной.
Юноша подлетел к старому дэву.
– Здравствуй, отец. Мама сказала, что ты хотел меня видеть.
– Посмотри, сын, какая красота. Я иногда появляюсь здесь, чтобы полюбоваться. И подумать. Кажется, что галактика огромна, в ней миллиарды звёзд, ещё больше планет. Но отсюда она кажется маленькой и хрупкой. Нарушить равновесие в мире легко. И тогда всё накроет хаос. Для того, чтобы этого не случилось, к галактике приставлены мы.
– Знаю, пап, а ещё мы создаем жизнь на планетах. И сами планеты тоже, – с готовностью отчеканил Яр.
– Правильно. Но мы, дэвы, не выбирали свою роль. Это законы мироздания нам её диктуют. Мы обязаны создавать жизнь и просто не можем иначе. Ещё мы обязаны хранить равновесие и соблюдать главное право разумных – свободу воли. Вот и все простые правила, которые мы должны соблюдать.
– Пап, а тебе никогда не хотелось наплевать на эти законы? Не хотелось как-то помочь разумным? Пусть даже против их воли. Хотя бы даже заставить поступать правильно, если уж эти разумные настолько неразумны и до них самих не доходит.
– Ты даже не представляешь себе, сколько раз я этого хотел. Но законы вселенной не нами придуманы. И если их нарушить, тем самым нарушится и без того хрупкое равновесие. Это тут же откроет ворота хаосу. Хотя признаю, часто, очень часто, хочется помочь, оградить от ошибок, спасти их от них самих. Но мы имеем право спасать их только от природных и внешних угроз. Опасных метеоритов, супервулканов, астероидов, инопланетного вторжения. Незаметно им что-то подсказывать. Посылать знаки. Но выбирать свою дорогу и идти по ней должны они сами, это их непреложное право. Спасать их от того, что они творят сами с собой и своей планетой, а значит, от них самих… Этого мы не можем. Не можем помочь, если нас об этом не просят. Но они не просят.
– Почему? Что в этом сложного?
– Представляешь, они в нас даже не верят. Стоит им научиться строить всякие машины, летать, почувствовать самостоятельность и силу, они перестают в нас верить. Они не понимают, что своим неверием обрывают связь с нами и не дают нам возможности помочь им.
И приходится смотреть, как те, кого ты создавал с такой любовью, радовался их успехам, надеялся, что когда-нибудь они станут как мы… Своими руками уничтожают собственный прекрасный мир и убивают сами себя. А затем постепенно или мгновенно вымирают, в зависимости от выбранного ими самими способа.
Старый дэв замолчал. Яр смотрел на своего отца так, будто видел впервые. Он и вправду впервые видел его таким. Всегда сильный, уверенный в себе, незыблемый, как космос, отец был сейчас совсем не таким.
«А ведь он очень стар. Он видел за свою долгую жизнь столько, что мне даже представить страшно. Видеть своими глазами расцвет и гибель тысяч миров…», – подумал про себя Яр. А вслух тихо произнёс:
– Пап, мне кажется, я теперь понимаю, почему многие старые дэвы добровольно возносятся. Вечно тащить на себе такой груз не под силу никому.
– Ты меня понял, сын.
Оба замолчали, глядя на никогда не меняющийся пейзаж. Но юноша чувствовал, что разговор ещё не окончен, и терпеливо ждал. Свар снова заговорил:
– Ты знаешь, что в твоей системе было ещё две планеты, населённые разумными существами?
– Какие? Я всё осмотрел. Следы разумных нашёл только на красной.
– На красной планете был цветущий рай. И тогда она была ещё не красной. Планету покрывали леса, океаны, реки с чистейшей водой. Буйство растительной и животной жизни. Почва была плодородной и давала огромные урожаи. А воздух был чистым и свежим. И при том мягкий климат почти по всей поверхности. Это был чудесный уголок. Я любил там отдыхать и наслаждаться природой и очень гордился этим своим созданием, ведь это был настоящий шедевр. Природа давала жителям планеты всё, что им было нужно. Аборигены были счастливы многие поколения. Но потом они научились строить машины. Их цивилизация стала развиваться по технологическому пути. Я не говорю, что это плохо, нет, наши предки тоже строили машины. Но наши предки никогда не брали от природы больше, чем она может дать. Мы смогли обуздать свою жадность. А они нет, не смогли, не остановились. Они жадно и бесконтрольно использовали ресурсы. Даже воду и воздух. И однажды потеряли всё. Выпили свой мир досуха. Их планета умерла, и её Искра вознеслась. А жители ещё несколько столетий боролись за жизнь. Строили какие-то бункеры, пытались выращивать хилые растения в бесплодной и отравленной почве. Но это было уже бесполезно, они были обречены. И медленно вымерли. Я мог помочь им. Мы могли. Но мы не имели права. Я мог за одно мгновение вернуть им воду, кислород, сделать почву снова плодородной.
Свар тяжело вздохнул.
– И от них не требовалось ничего, кроме… простой просьбы. Им нужно было только поверить в нас и попросить о помощи. Не нужны никакие обряды, молитвы или жертвы. Только мысленная просьба о помощи. Только искренняя просьба. Крик сердца. И я мгновенно всё исправил бы. Но они снова не попросили. Разумные забыли о нас. Хотя я множество раз являлся их пророкам, учёным, правителям. Объяснял самым просвещённым из них, что нужно сделать, чтобы выжить. Но пророков объявляли лжецами. Ученых – сумасшедшими. А правители просто боялись, что потеряют власть, и молчали. И вот они сделали свой выбор. А во вселенной нет ничего более священного, чем право выбора.
Яр слушал отца, затаив дыхание, и ловил каждое слово. Тот помолчал, вспоминая, и продолжил:
А второй планеты, которая была обитаема, больше не существует. Точнее, она существует не в том виде, какой была изначально. Жители её тоже выбрали технику. В этом, повторяю, нет ничего плохого, но их тоже погубила алчность и стремление к единоличной власти над своим миром. А так как стран на планете было много, и желающих получить эту власть над миром оказалось больше одного, они много воевали между собой. В этом тоже нет ничего нового, наши предки тоже много воевали и тоже изобретали всевозможное оружие, всё более совершенное и эффективное. Но мы сумели устоять перед искушением. Хотя, может быть, нашим предкам просто повезло и им не пришлось однажды делать сложный выбор.
Но мы отвлеклись. Я не буду говорить, кто первый нажал на роковую кнопку, хотя я всё это видел своими глазами, да это и неважно, но планета теперь кружит вокруг солнца в виде пояса астероидов. Они взорвали свой мир.
Я не стал брать материю из этого пояса для строительства твоей планеты. Решил оставить как напоминание новым расам об ошибках предшественников. Когда твои подопечные найдут следы цивилизации там, когда поймут, что случилось, может быть, это послужит предостережением от неверных шагов. Поистине, как ты верно заметил, неразумность разумных непостижима, как тёмная материя. И так же фатальна.
Отец снова замолчал.
– Отец, я с детства слышу о том, что нельзя приближаться к тёмным областям. Но никто не объясняет – почему. Что там может быть опасного для нас? Убить дэва невозможно.
Свар поднял взгляд на младшего: – Ты думаешь, смерть – это самое страшное? То, что ждёт каждого дэва в тёмных областях, намного хуже смерти.
– Что это?
– Вечный плен.
Яр удивился:
– Такое возможно? Но мы же вытащим любого из наших откуда угодно. Хоть из центра звезды или чёрной дыры. Я неправ?
– Ты прав, сын. Мы вытащим своих из любой западни, если сможем к ней приблизиться. Ты знаешь, что там, в тёмных областях? Что такое тёмная материя?
– Откуда? Никто не рассказывает.
– Я тебе расскажу. – Свар взял сына за руку. – Следуй за мной. – И тут же вместе с ним телепортировался.
Увидев, где они оказались, младший потерял дар речи от страха. Прямо перед ними клубился абсолютно чёрный туман. Туманная полоса тянулась в обе стороны, казалось, до бесконечности. Через эту черноту не проникал даже свет звёзд. Там, где хлопья черноты закрывали звезды, – звёзды меркли. И эта чернота была живая. Как только двое дэвов появились перед ней, на её поверхности вспух пузырь. Начал вытягиваться, превратился в щупальце и потянулся к ним. Яр посмотрел на отца, увидел, что тот невозмутим, и решил не подавать виду, что ему страшно. А страшно ему было до жути.
Но отца бодрым видом не обманешь.
– Не бойся. Мы достаточно далеко от неё.
– Я и не боюсь.
– Тёмная материя – это тьма. В первозданном виде.
– В смысле – «темнота»?
– Нет, младший. В смысле «Тьма». Живая, разумная, хищная субстанция. Это порождение хаоса и его разумное воплощение. Если, конечно, определение «разумная» применимо к ней. Но ведёт она себя именно как разумная. И ещё она постоянно голодная. Она пожирает энергию и ищет её повсюду. И если найдёт – жадно высасывает. Свет, тепло, жизненную энергию – всё, что сможет ухватить. Но особенно она обожает Искры разумных существ. А самое любимое блюдо для неё – это Искры дэвов. Наши Искры.
– Почему? Чем наши Искры привлекательней?
– В наших больше энергии. И, кроме того, что её много, эта энергия постоянно пополняется из пространства. Тьма может питаться нами почти бесконечно. И хуже всего то, что мы не можем к ней приблизиться. Стоит подобраться слишком близко, тебя захватывают и начинают высасывать силы. Выбраться невозможно. Во всяком случае, я не знаю таких примеров. Каждая попытка спасения оборачивалась тем, что тьма получала ещё больше пленников. Попавший во тьму дэв не может даже умереть, его душа уже никогда не переродится. Она останется в плену навсегда.
– Да как она вообще может нас заполучить? Мы же туда не летаем!
– Не летаем, – с горечью подтвердил отец. – Но у тьмы нашлись союзники. Точнее, служители, почитатели. Нашлись среди дэвов.
– Но ты же сказал, что нас она пожирает…
– Своих слуг она не трогает. Когда я был так же молод, как ты, среди нашего народа образовалось общество служителей тьмы. А скорее секта. Они называли себя «Падшими». Сначала на них не обращали внимания. В основном это была молодежь. Мы думали – наиграются и перестанут. Но потом стали пропадать дэвы. Пропадать совсем. Их не могли обнаружить сканированием. Даже поиски по следу Искры не приносили успеха.
– Их уводили Падшие?
– Да. Обманом. Силой. Разными способами. И скармливали их тьме. Они называли это жертвой.
– Откуда ты всё это знаешь?
– Я присутствовал на допросе одного из Падших. Только увидев его, я понял, что он уже не дэв. В нём ничего не осталось от нашего народа. Его заполнила тьма. Он по собственной воле отдал свою душу тьме, и она поселилась в нём. Она жрала его душу прямо на моих глазах. Как она смогла это сделать, пролезть в него и поселиться, никто не знает.
– Но они же изначально были обычными дэвами. Как они сами стали её слугами?
Свар на минуту задумался и ответил: – Она смогла их обмануть. Перевернуть их понятия о добре и зле. Разумное существо строит свои представления о мире и оценивает всё в нем происходящее, исходя из заложенных в нем фундаментальных понятий, что есть хорошо и что есть плохо. Изначально эти понятия, закладываются теми, кто воспитывает разумное существо, то есть родителями. Я говорю не только о дэвах, это присуще всем разумным. Индивид получает в детстве понимание добра и зла, а затем всю свою жизнь и отношения с обществом строит в соответствии с этим пониманием. Огромная ответственность лежит на родителях и воспитателях, потому что это они создают фундамент сознания. По сути, создают новое сознание разумного существа. И вот представь себе, что произойдёт, если убедить разумного, что всё то, чему его учили с детства, – неправда. Что все вековые традиции, которых держались его предки, – мракобесие и старые лохмотья. И что его учителя, которым он верил, обманывали его или были обмануты сами. Убедить в этом непросто, придётся найти в его сознании, за какие струны подёргать, какие представить доказательства своей правоты. Но если это удаётся, у него уже не остаётся нравственного стержня, фундамента, на котором он будет строить свои умозаключения, и тогда он уже легко и уже почти без доказательств примет на веру утверждение, что чёрное – это белое, а белое – это чёрное. Добро и зло в его сознании меняются местами, и тогда врагов он воспринимает за друзей, а с друзьями начинает воевать.
– Значит, всё начинается в сознании? У обычного дэва меняются приоритеты?
– Да. И именно поэтому мы чтим и сохраняем свои традиции. Традиции для нас как карта для капитана корабля. С ней капитан всегда знает, где и куда плывет его корабль. А без карты…
– Погоди, отец. Но тогда, получается, мы не можем доверять своим? Вдруг кто-то окажется Падшим? Но так нельзя! Вся наша цивилизация, наше общество построены на доверии!
– Можешь быть спокоен, младший, секты давно нет. Последних трёх адептов схватили, когда ты только родился.
Отец опустил глаза и тяжело вздохнул.
– К сожалению, мы потеряли тогда двух архангелов. Двое дэвов стали добычей тьмы. Одним из тех воинов была Гера, мать Лели. Зеус тогда словно обезумел. Я в последний момент успел оттащить его от тёмного облака. Он готов был броситься туда вслед за женой. С трудом мне удалось напомнить своему старому другу, что у него подрастают две чудесные дочки. И что теперь только он отвечает за них. Зеус с тех пор воспитывал дочерей в одиночестве. Его Гера навсегда стала пленницей тьмы.
Старый дэв снова взглянул на сына и уже твёрдым голосом добавил: – Но и сектанты теперь замурованы в таких казематах, из которых им не выбраться. И даже если ты увидишь кого-то из них, уж поверь мне, за своего ты его не примешь никогда. Конечно, вначале они были как мы. Но, однажды впустив темную сущность, они постепенно меняются. Меняется их разум, сознание и внешность. И они уже не похожи на нас, даже внешне.
Яр взъерошил волосы на голове.
– Ну и дела. А я-то думал, что это у меня проблемы. Оказывается, настоящих проблем я ещё не видел.
– Что за проблемы? С заселением планеты?
– Поверь, пап, ничего такого, с чем я не смогу справиться.
– Рад слышать, младший. Ты ещё не надумал выбрать себе музу?
– Зачем? Музы наукой не занимаются. Они же красоту создают. А у меня пока только научные вопросы стоят, и я их сам решаю. Вот как будет всё готово, тогда и выберу музу, чтоб внешний лоск навести. И готово.
Отец усмехнулся и спросил: – Ты думаешь, музы только внешнюю красоту наводят?
– Да. А что, это не так?
– Не хотел тебя разочаровывать, но без союза с музой ты мир не построишь. Никому ещё не удавалось. Закон равновесия непреложен. Кстати, до меня дошли слухи, что недавно одна из них, хорошо знакомая тебе молодая особа, про тебя спрашивала. Интересовалась, как успехи с планетой. Да и вообще.
Если бы Яр был в человеческом теле, то он бы густо покраснел. Но Свару не нужны были внешние проявления, чтобы понять, что сын смущён.
– А ещё я заглядывал на твой планетоид. Извини, любопытство. Скажу тебе прямо: девушку в такое… лучше не приглашать. И уж тем более такую девушку, как Леля.
– Нуу… Там будет лучше. Вот растения выращу… Хотя… Сам уже сомневаюсь. Когда учился в академии, думал, всё будет просто. Синтезирую организмы, напишу генокод. Всё само станет развиваться. А я, такой умудрённый, только со стороны наблюдаю и радуюсь…
– Яр, вырастить жизнь можно из чего угодно. По сути, жизненные формы – это просто саморазвивающиеся, самообучающиеся и самовоспроизводящиеся организмы. Или даже механизмы. Встречал я и такую планетку. Из чего будут состоять твои жизненные формы, решать только тебе. Как они будут выглядеть, как будут развиваться, размножаться и так далее – тоже, кроме тебя, никто не решит. Каждый организм – это гениальное произведение научной мысли. Всё должно работать без сбоев. Возникнет небольшой дефект в одном из органов, и заболеет весь организм. Тебе придётся годами отлаживать каждую мелкую деталь, каждый мельчайший орган, каждый признак, доводить всё до идеала, до совершенства. Но и это ещё не все. Создавая живых существ, ты должен всегда думать об их будущем. Какими они станут? На что будут способны? Будет ли для них «потолок» развития? Если ты вырастишь на планете разумные деревья, ты должен понимать, что, привязанные к одному месту, не имея возможности исследовать мир вокруг себя, они останутся деревьями. И не только физически, но и в плане психического развития. И уж точно никогда не станут высшими.
– Я и не собирался делать разумные растения…
– А вот с растениями ты вообще поторопился. Я бы на твоем месте сначала с атмосферным составом определился.
– Так я адаптирую растения к атмосфере…
– Младший, слушай советы, а не умничай. В ядовитой атмосфере и кислотных морях ты ничего на основе углерода не вырастишь. Ну, если только ты не выбрал в качестве основы кремний. Хотя, я заметил, камни там тоже плавятся.
– Да уж, пап, умеешь ты поддержать…
– Так вот, мой тебе совет: займись атмосферой. А то воняет на твоём булыжнике просто жуть…
Глава 3
Приём
На самом краю зоны безопасности, перед бесконечной полосой кипящего тёмного тумана висела маленькая фигурка дэва в фиолетовом хитоне архангела. Уже далеко не в первый раз Зеус прилетает сюда. И будет прилетать ещё множество раз, пока совсем не угаснет надежда или не вернётся та, с кем его связала судьба много тысяч лет назад.
Вчера он снова пересматривал последнюю запись её дневника. Гера сидела в своих покоях в домашней одежде. И вся такая домашняя, близкая. И такая далёкая. Длинные русые волосы заплетены в толстую косу. Дома она всегда заплетала косу. Синие глаза вначале смотрят задумчиво и немного грустно. Но постепенно они теплеют. Становятся мечтательными. Она говорила тогда о семье. Будто прощалась.
«Служба есть служба. Сама такую выбрала. Но на первом месте для меня всегда была и будет семья. После каждого дежурства спешу домой, к ним, – Гера откинулась в кресле, на лице появилась улыбка. – Когда вспоминаю дочек, начинаю улыбаться. Ничего не могу с этим сделать. Даже на службе. Однажды заулыбалась во время инструктажа. Вот неудобно то было. Старший архангел нам по маршрут рассказывает, а я улыбаюсь.
Но что поделаешь, если они такие славные. И уже такие разные. Старшая Рея, такая ответственная. Серьезная, просто жуть. И очень талантливая. Рея вся в папу, в Зеуса. Такая же симпатичная. Зелёные глазенки, любознательные, всегда на чём-то сосредоточенные. Чёрные брови, тоже папины, немного нахмуренные. Представляете, такая маленькая, а уже освоила визуализацию. В её-то возрасте. Объёмные картины ещё детские, ещё такие наивные, но такие чудесные. Я уверена – она прирождённая муза. Да, она обязательно станет музой, когда подрастёт. А вот Леля, младшая. Озорная девчонка. У неё русые, короткие косички, торчат почему-то всегда вверх. А носик немного вздёрнутый с веснушками, это от меня. У меня в детстве тоже веснушки были. Уж не говоря про огромные, синие, как два озера, глазёнки, страшно хитрющие и смешливые. Да, младшенькая – вылитая я. Вся в меня. Леля ещё совсем малышка. Но даже представить не можете, какая она уже сейчас непоседа. Усидеть на месте – для неё задача совершенно невыполнимая, как и слушать старших. Кем она станет? Может быть, как мы с Зеусом, – архангелом? Подходящие для воина качества у неё есть. Подвижная. Бесстрашная. Быстрый ум и хорошая память. Но при всём этом младшая может часами наблюдать, как рисует объёмные картины старшая сестра, с абсолютно неподдельными восхищением и восторгом. В принципе, все качества для того, чтобы стать музой, у Лели тоже есть. А всё же интересно, кем же она станет? Но это может знать только она сама».
И теперь, много лет спустя, он снова здесь, на том самом месте, где его Гера приняла свой последний бой. Где она сейчас? Возможно, далеко, на другом конце галактики или вообще в ином измерении. А может быть, совсем рядом, в нескольких метрах под поверхностью чёрной, клубящейся субстанции, непроницаемой для любых видов излучений. Природа тьмы так и осталась загадкой для всех, кто пытался её изучать. Никто не знает, что там, под туманным покровом. И где находятся те, кто оказался в её плену. Но Зеус снова и снова прилетает сюда, в надежде, что вот-вот найдёт какую-то зацепку, которую не заметил раньше. Увидит лазейку, которую просмотрели учёные мужи и все, кто пытался изучать темную материю, но не преуспел. Потому что все эти прошедшие годы архангела преследовала навязчивая мысль, что он что-то пропустил. Не заметил важную деталь. И год за годом с маниакальным упорством прилетал сюда, пытаясь вспомнить, увидеть, понять.
В каждый свой визит сюда, после многих часов поисков ответа, он отправляется затем в тюрьму. Туда, где находятся виновные в его потере. И снова многочасовые наблюдения, допросы тёмных. И снова ощущение недосказанности, упущенной детали, какой-то мелочи, которая могла всё прояснить. Ощущение того, что ничего ещё не закончилось и продолжение ужаснёт весь космос.
Тюрьма Норхунд, в которой содержались плененные адепты тьмы, или, как они сами себя называли, – Падшие, построена в недрах железной звезды-гиганта с одноимённым названием. Самое интересное, что её построили вовсе не дэвы. Исследователи обнаружили её случайно, после ухода Древних. Казематы тюрьмы оказались пусты, но генератор силового поля, как и силовые клетки, были в рабочем состоянии. Кого, каких преступников Древние держали там, никто уже не скажет. Может быть, у них тоже были свои Падшие?
Хранитель тюрьмы поприветствовал прибывшего: – Здравствуй, Зеус, снова решил нас навестить?
– Как видишь, Хорс. Как твои подопечные? Не жалуются?
– Так же, как и раньше, в виде статуй.
По длинному коридору они прошли мимо огромного агрегата Древних – генератора силового поля, который тысячелетиями не прекращал свою работу.
Вот и клетки, окружённые непреодолимым полем, внутри которых застыли, словно изваяния, фигуры Падших.
Зеус подлетел к одной из них, разглядывая узника. Облик когда-то обычного дэва теперь ничем не напоминал представителя этой расы. Лысая голова. Абсолютно чёрные глаза. Конечности почти полностью разложились, и вместо них уже только подобия рук и ног из чёрного подвижного тумана.
Зеус обратился к Хорсу: – Разбуди его. Хранитель снял пелену сна с заключённого.
Падший, просыпаясь, пошевелил головой, сфокусировал взгляд и воззрился своими чёрными провалами на месте глаз на следящего за ним гостя. Прошелестел глухой шёпот, будто из глубокого колодца: – Зеус. Ты снова решил меня допросить? Ты надеешься услышать что-то новое, чего не слышал раньше?
Зеус продолжал молча разглядывать тёмного.
– Архангел, – снова прошептал узник, – ты решил сегодня пытать меня молчанием? Да, я помню, ты всё ещё надеешься вернуть супругу? Если бы я умел сочувствовать, я бы это сделал. Вы, дэвы, неспособны к смене партнёра. Верность супругу зашита глубоко в вашем сознании. Но в нашем новом мире всё это изменится. Не будет ни любви, ни верности, не будет даже сочувствия. Вы освободитесь от этих дремучих пережитков. И станете как мы.
– Я это уже слышал от тебя сотню раз, тёмный, – откровенно скучающий Зеус даже не стал изображать интерес. – Что-нибудь поновее есть?
– Ты хочешь нового? Радуйся же, сегодня у меня есть что тебе сообщить, архангел. Радуйся, потому что осталось недолго. Потому что Он уже идёт. Он уже родился.
Он рядом с тобой.
Он уже строит, хотя сам ещё не знает этого, наш новый мир. Мир, которому суждено покорить всю вселенную.
Последнюю фразу Падший почему-то произнес хором. Архангелы, наконец, обратили внимание, что остальные заключённые тоже проснулись и все вместе, одновременно проговорили эти слова. Зеус нахмурился, ничего хорошего это не предвещало. Теперь нужно искать. Он встал с кресла и покинул казематы. Пока он шёл по бесконечным коридорам до лифта, под древними сводами Норхунда продолжал греметь многоголосый шёпот, от которого холодело внутри: – Придёт тот, кто освободит узников тюрьмы. И тогда звёзды покроет вечная тьма. И вся вселенная станет тюрьмой!
Зеус возвращался из Норхунда в тревожных мыслях. Он услышал сегодня не то, чего ожидал, но то, что он услышал, его встревожило. И даже, возможно, если архангелы могут чувствовать страх, испугало. Лихорадочные мысли роились в голове и порождали совсем не радостные выводы.
«Тёмный сказал, что Он уже родился. Значит, кто-то из молодых дэвов. И что Он рядом с ним, с Зеусом. Кто-то из ближнего круга? Из друзей или знакомых? Но знакомых у архангела много. С такой-то работой. Ещё Падший говорил, что тот строит для них мир. Значит, демиург. Так, что он там ещё шептал своим замогильным голосом? Точно, что Он ещё не знает, что делает это для них. Получается, что он ещё не обращён, то есть он ещё не Он. Ещё не Падший». Зеус понял, что теперь на ближайшие годы его главной задачей теперь будет поиск того, кого твари из казематов называют «Он». Но как искать? Молодых демиургов, только начавших строить свои миры, – сотни. И как найти среди них будущего тёмного, если он сам даже не догадывается, что он будущий темный? В памяти снова всплыл врезавшийся в неё и застрявший там, похоже, надолго многоголосый свистящий шёпот: «Придёт тот, кто освободит узников тюрьмы. И звёзды покроет вечная тьма. И вся вселенная станет тюрьмой!»
Волшебная музыка, которая звучала в главном зале, казалось, мистическим образом заставляла всё и всех двигаться ей в такт. Даже огонь в светильниках, установленных на золотых колоннах, точь-в-точь повторяющих старинные факелы, приплясывал в такт музыке, бросая на стены из белого мрамора световые блики и отражаясь в отполированном до состояния зеркала сером, гранитном полу. И вопреки законам физики освещая своим огнём всё пространство необъятного зала. Зал был уже полон гостей, но они всё прибывали и прибывали. Казалось, дэвы всей галактики решили посетить дом Свара и его семьи. Гости, в церемониальных одеждах, чинно расхаживали по залу, тепло приветствуя старых знакомых и кивая головой остальным.
Зеус в сопровождении дочерей пробирался сквозь толпу, раздавая приветствия и улыбки знакомым, малознакомым и совсем незнакомым дэвам. По протоколу, сразу по прибытии нужно поприветствовать хозяев дома, и именно к ним сейчас направлялся старый архангел. «Кто же?» – снова и снова задавал себе вопрос Зеус, вглядываясь в лица встречных. Он уже получил все списки молодых демиургов, которые начали обустраивать свои первые планеты. Есть все их знакомства, связи, все странные или хотя бы показавшиеся информационной системе события, связанные с этими дэвами. Информации много, работать с ней придётся долго. Но есть ли у него время? Сколько его осталось, этого времени?
Зеус решил положиться на чутьё воина. Оно не раз спасало его и других в бесчисленных сражениях. Оно подвело лишь однажды.
И сейчас его чутье сообщало, оно просто кричало ему, что будущий «темный» сейчас в этом зале.
«У Свара все трое сыновей – молодые демиурги. А если это кто-нибудь из них? Как это понять? О, Единый, только бы не один из них! Свар мой давний друг, я прекрасно знаю его. Он мудрейший дэв и не мог просмотреть в своей семье «падшего». Правда, говорят, что родительская любовь слепа. Но если это так…»
Семейство расположилось, как и полагается по древнему, уже неизвестно кем и когда придуманному, церемониальному протоколу, в самом центре зала, встречая прибывающих гостей. К хозяину ковчега пружинистым шагом, удивительным для его почтенного возраста, приблизился немолодой, рослый дэв, со знаком корпуса архангелов на широкой груди, в сопровождении двух молодых и ослепительно красивых девушек.
– Приветствую тебя, Свар, старый друг. Давно не виделись.
– Зеус, дружище, где ты пропадал? Я надеялся, что ты выберешь время между подвигами и наконец навестишь нас.
– Вопреки сложившемуся мнению, корпус архангелов – это вовсе не сборище бездельников. У нас всегда есть занятие. Шальные астероиды, угрожающие населённым мирам, бесхозные чёрные дыры, дикие, выращенные трудолюбивыми демиургами, – архангел не удержался от шпильки в адрес демиургов, – цивилизации, стремящиеся взорвать или поработить соседей. Да и, патрули мы так же продолжаем отправлять. В общем, работы в избытке.
– Только не пытайся меня убедить, что всё ещё лично патрулируешь окрестности и гоняешь чёрные дыры по спиральным рукавам галактики.
Со смехом друзья обнялись. Гость представил своих спутниц.
– Свар, ты помнишь моих дочерей, Рею и Лелю?
– Они стали несколько… Выше. Я же помню их совсем маленькими. Зеус, старый плут, когда ты успел вырастить таких красавиц? И в каких подвалах ты всё это время их прятал от нас?
– Лада, ты всё так же обворожительна, – не обращая внимания на подначки друга, поприветствовал гость хозяйку ковчега. – Время, кажется, не замечает тебя, – Зеус, согласно традиции, легко коснулся своими пальцами руки хозяйки дома. Та с улыбкой кивнула в ответ. – А это, как я понимаю, твои сыновья?
Свар представил своих детей: – Уверен, моего старшего, Тарха, ты помнишь.
– Прекрасно помню. Он уже тогда строил свой первый мир. Он почти не изменился. А рядом с ним стройное огненноволосое чудо, что так неуверенно сжимает его руку, едва не прокалывая ногтями, как я понимаю – его молодая жена и муза?
– Ты угадал, эту молодую фею привёл в наш дом Тарх. Её зовут Дана. Она теперь часть нашей семьи, но очень застенчива. Поэтому перестань смущать девушку своим казарменным юмором.
Зеус поочерёдно поздоровался с каждым из сыновей Свара. Когда Яр протянул свою руку для рукопожатия, его ладонь, в общем-то, немаленькая и довольно сильная для дэва его возраста, просто утонула в широкой, твердой, как камень и такой же шершавой, ручище архангела. Старый воин задержал взгляд на молодом демиурге. Его взгляд зелёным пламенем пронзил Яра насквозь, до самой Искры. И прочёл его словно открытую книгу.