Пленница заснеженного замка бесплатное чтение

Пролог

Говорят, время лечит. Неправда. Нас лечат люди, которые нас любят. Подобно ангелам-хранителям, они оказываются рядом в самые трудные моменты нашей жизни и вытаскивают из пропасти, не жалея ни своего времени, ни терпения, ни сил.

Не проходит и дня, чтобы я не вспоминала о своём вынужденном заточении в замке Крамфорд. И каждое такое воспоминание сродни сдиранию марлевой повязки с засохшей раны – больно и кровоточит. А потом словно посыпаешь кровоточащую рану солью, вспоминая самые приятные моменты вперемешку с моментами самыми драматическими – и снова накладываешь проклятые бинты, в который раз обещая самой себе как можно дольше их не снимать. Но если бы можно было постоянно контролировать собственные мысли!..

– Клара! – зовут меня.

И я возвращаюсь в реальность. Стены заснеженного замка исчезают, уступая место бескрайнему синему небу и океану под ним. Перевожу взгляд на стоящего рядом молодого человека. Он улыбается мне, и каждая чёрточка на его красивом лице лучится счастьем.

– Я готова, любимый, – улыбаюсь ему в ответ.

Взявшись за руки, мы разбегаемся и летим – прямо в огромное чистое небо, как птицы. За спиной будто вырастают мощные крылья, адреналин зашкаливает, ветер шумит в ушах, унося наши радостные крики в лазурную даль. Под ногами проплывают восхитительные гроты Виллигри с полосой песчаного пляжа и ровными рядами шезлонгов. Хоть высота и немалая, на одном из шезлонгов я умудряюсь разглядеть девушку в широкополой шляпе – это Фанни, моя подруга. Одной рукой придерживая шляпку, другой она энергично машет нам. Рядом с нею расположился молодой человек по имени Джонатан Браун, и о том, что они вместе, я узнала совсем недавно и порадовалась за обоих. Но вот Фанни с Джонатаном остаются позади. Теперь у наших ног прозрачная вода и снующие меж кораллов разноцветные рыбки. А впереди – синие просторы, белые парусники и, точно свеча, возвышающаяся над водой скала. От видов вокруг просто захватывает дух!..

Полёт кажется и долгим, и быстрым одновременно, а чувство эйфории не проходит даже после приземления. И ещё некоторое время, шагая по вымощенным жёлтыми плитами дорожке, мне кажется, будто мы продолжаем парить в небесах.

– Это самое прекрасное, что я когда-либо испытывал в жизни, не считая, конечно, нашего первого поцелуя, – признаётся мой муж и, поймав меня за руку, переплетает свои пальцы с моими.

– Может быть, сегодня нам удастся, наконец, уговорить полетать на параплане и мистера Брауна, как думаешь? – подмигиваю ему я.

– Думаю, он нисколько не пожалеет об этом.

Я отвечаю улыбкой и чувствую себя самым счастливым человеком на свете. Впереди прекраснейший день, наполненный новыми впечатлениями и приятным общением.

Но в ночи я снова лежу без сна и, прислушиваясь к равномерному дыханию мужа и стрекоту цикад за окном, всё вспоминаю, вспоминаю…

Глава 1

– Маунтон. Несколькими месяцами ранее -

– Миссис Фаулер, вам необыкновенно идёт эта шляпка! Для светского приёма беспроигрышный вариант!

Красивая дама лет тридцати довольно глядела в зеркало, примеряя мой новый шедевр – шляпку из алого бархата, украшенную можжевеловыми веточками, шоколадными конфетами, бантами и бусинками из разноцветного стекла.

Женские шляпки – моя страсть. Я могу колдовать над ними дни и ночи напролёт, сооружая немыслимые конструкции из ткани и подручных материалов. Два года назад я продала дом, доставшийся мне от покойных родителей, а Фанни Дуглас, моя лучшая подруга, вложила в дело все деньги, предназначавшиеся для приданого, и мы открыли мастерскую по изготовлению женских шляп. Клиенток поначалу было немного – далеко не всем приходились по вкусу наши экстравагантные шляпки, да и местоположение магазинчика оставляло желать лучшего, но мы не отчаивались и продолжали творить.

И вот в канун прошлого Рождества известная законодательница моды леди Трэвис забрела в нашу скромную мастерскую, как она сказала, от безысходности найти в этом городе что-то оригинальное, и неожиданно приобрела шляпку, созданную на скорую руку, – с жёлтыми шёлковыми бантами, дольками сушёных апельсинов и палочками корицы. Второй неожиданностью, или, скорее, настоящим рождественским чудом стала новость о том, что моя шляпка произвела в высшем свете настоящий фурор – фотография леди Трэвис крупным планом попала в раздел «Светская жизнь» «Хроник Маунтона» и «Маунтон сегодня»!

С тех пор ни один выпуск этих газет не обходится без фотографий наших клиенток.

Для леди Карпентер в честь крестин младшего внука я сделала симпатичную белую шляпку с огромной, подсвеченной крохотными фонариками розой на боку. А леди Крейг пришла в восторг от шляпки в форме птичьего гнезда с целым грачиным семейством в нём, поэтому минувшее лето прошло под девизом: «Посадите мне на голову птиц, и побольше!» Даже леди Тирни, супруга лидера партии консерваторов, щеголяла на светских мероприятиях в милых шляпках с фетровыми кукушками, канарейками и цыплятами. Осенью с моей лёгкой руки оказались в тренде головные уборы в виде еды – всевозможных тортов, кренделей, яичницы, гроздьев винограда или ведёрок с шампанским, а ближе к Рождеству – с декором из живой хвои, шишек и ёлочных игрушек.

Я никогда не повторяюсь. У каждой клиентки – эксклюзивная шляпка, сделанная на заказ или купленная уже готовой. И главное, мои головные уборы пользуются большим спросом среди городских модниц – это ли не доказательство того, что руки у меня растут из нужного места?

– Благодарю, мисс Эшби, – не отрываясь от созерцания своего отражения в зеркале, отозвалась миссис Фаулер. – Я чрезвычайно довольна своей новой шляпкой!

– Носите с удовольствием, миссис Фаулер, – искренне улыбнулась я, – и счастливого вам Рождества!

Распрощавшись с довольной клиенткой, я на минутку застыла у окна. На площадь Пяти Углов и прилегающие к ней улицы белоснежным покрывалом ложился снег. По мостовой неторопливо проезжали автомобили – в этой части города было запрещено ездить со скоростью свыше двадцати миль в час. По тротуарам степенно прохаживались дамы под руку с джентльменами. Миссис Мэтьюз, наша клиентка, выгуливала собак. Со стороны Центральной улицы быстрым шагом в форменном синем мундире шёл почтальон.

Прошлой весной, поднакопив денег, мы с Фанни покинули, наконец, Тихую улочку и открыли новый магазин в Южном районе Маунтона, наняли двух работниц, которые шили шляпки по готовым выкройкам. А ещё год тому назад мы и мечтать не могли, что будем одевать прекрасную половину высшего общества столицы!..

Почтальон прошёл мимо окна, заглядывая внутрь и слегка приподняв фуражку, и я поняла, что он спешил к нам. Фанни была занята клиенткой. Мисс Паркинсон, племянница одного из самых богатых жителей Маунтона, примеряла миниатюрную шляпку, украшенную еловой веточкой и хлопушкой-обманкой.

Открылась дверь, звякнули дверные колокольчики.

– Добрый день, мисс Эшби! – приветливо поздоровался почтальон, молодой человек лет двадцати пяти с простоватым деревенским лицом.

– Здравствуйте, мистер Браун, – ответила я, – морозная сегодня погодка, не правда ли?

– Да, мисс, морозная, – благодарно закивал тот, – поговаривают, к Рождеству снега выпадет столько, что движение на дорогах остановится.

– Не может быть! – улыбнулась я. – В северной части Королевства достаточно мягкий климат, и на моей памяти даже в самую суровую зиму снега не выпадало выше щиколотки!

Почтальон стыдливо опустил взгляд. Очевидно, его воспитывали строго, по старинке. Трудно представить, что ещё полвека тому назад незамужней девушке не только возбранялось вести собственное дело, но и не рекомендовалось оставаться с молодым человеком наедине, даже будучи помолвленной с ним! А уж такие безобидные слова как «щиколотка» или «колено» были и вовсе под запретом.

– Вам письма, мисс Эшби, – пробормотал Браун, – и две телеграммы.

– Благодарю, – сказала я, принимая ворох хрустящих конвертов и откладывая их на стойку. – Где мне расписаться?

– Вот здесь.

– Готово. Счастливого вам Рождества, мистер Браун!

– И вам, мисс Эшби, счастливого Рождества. Очень счастливого.

Он сглотнул, открыл рот, желая сказать что-то ещё, но передумал, затем, откланявшись, подскочил к двери, споткнулся о порог, пробормотал: «Извините», – и, громко хлопнув дверью, пулей пролетел мимо окна. Боюсь, наш почтальон ко мне слегка неравнодушен, хотя, клянусь, я не подавала ни малейшего к тому повода.

Я принялась просматривать письма. В основном это были поздравительные открытки от счастливых замужних подруг и счета. Счета я отложила в сторонку.

Первой взяла в руки телеграмму от Сабрины Клэптон, давней подруги. Ещё со школьной скамьи Сабрина мечтала лечить людей, и теперь, можно сказать, её мечта осуществилась – она стала весьма успешной в Маунтоне дантисткой. Пока что её клиентами значились зажиточные буржуа, но я верила, что в самом скором времени на приём к мисс Клэптон будут записываться представители высшего света.

«Дорогая Клара! – гласила телеграмма. – В Маунтоне меня не будет до середины января. Мы с Ричардом отбываем в предсвадебное путешествие на Южный континент в Моуди! Вот так! Постараюсь выкроить для тебя полчасика в любое удобное для тебя время завтра, в субботу, если, конечно, тебя беспокоит зубная боль. Счастливого Рождества! Твоя Сабрина, покамест Клэптон».

Я улыбнулась, радуясь счастью подруги, и покачала головой. Нет, уж что-что, а зубная боль беспокоила меня не часто. Да что там «не часто». В возрасте двадцати четырёх лет у меня были идеальные зубы без единой пломбы. Спасибо родителям за прекрасные гены!

Вторая телеграмма была от Фрэнка Госфорда. Моего возлюбленного.

«Милая! Жду тебя сегодня в «Маунтон Гранд Лодж» в семь. Надеюсь, сюрприз придётся тебе по вкусу».

Коротко, но не совсем ясно. Хотя я догадывалась, для чего Фрэнк зовёт меня в самый лучший ресторан Маунтона. Рождественские праздники – лучшее время для того, чтобы подвести итоги уходящего года и решить для себя, с кем ты хочешь провести год следующий. А ещё лучше – всю жизнь.

До семи оставалась уйма времени, и я посвятила его новым покупательницам и созданию очередного рождественского шедевра.

– Уже решили, куда отправитесь на Рождество? – поинтересовалась Фанни, когда у неё выдалось несколько свободных минут – перед праздником от клиенток не было отбоя. Это, конечно, выматывало физически, но больше окрыляло. Хотелось творить, творить и творить, выдумывать новые смелые образы, удивлять публику.

– В этот раз выбирает Фрэнк, – загадочно ответила я, нанизывая на нитку крупную бусинку.

– Любопытно, что он придумает в этот раз! – мечтательно протянула подруга.

Но мне и самой было интересно, какой сюрприз готовит мне возлюбленный. Вдвоём мы и прыгали с парашюта, и плавали с акулами, и спускались в жерло спящего вулкана, и взбирались на Ледяной пик, поэтому удивить меня было довольно проблематично. Но возможно.

– Я сообщу тебе первой, – пообещала я подруге.

– Пришлёшь телеграмму? – засмеялась она.

– Или гонца, – в тон ей ответила я, не отвлекаясь, тем не менее, от нанизывания бусинок.

– Помяни моё слово, – Фанни сделала многозначительную паузу, – второй сын лорда Госфорда сделает тебе предложение. Причём в этом году.

Честно говоря, я и сама склонялась к этой мысли, но лишь ответила коротко:

– Посмотрим.

Глава 2

Экстравагантные шляпки я предпочитаю видеть на других. Себе я обычно выбираю более скромные – не люблю привлекать любопытные взгляды, но и не страдаю от недостатка внимания противоположного пола.

Должно быть, всё дело в том, что большинство жителей северной части Королевства – люди невысокого роста, светловолосые и голубоглазые, с молочного цвета кожей и лёгким румянцем на щеках. Я же, хоть и была уроженкой Маунтона, отличалась высоким ростом, каштановыми с рыжеватым отливом волосами, оливковой кожей и миндалевидными глазами. Многие принимали меня за южанку, действительно, мой прадед был родом из Виллигри, самой южной точки Королевства, а там все жители славятся не только смуглой кожей и курчавыми волосами, но и огненным темпераментом вкупе со склонностью к авантюризму. Фрэнк всегда говорил, что ему со мной очень крупно повезло.

Мы познакомились во время путешествия, на пароходе с романтическим названием «Песнь сирены», и в первый же час плавания, когда берег с пристанью ещё не скрылись из виду, за борт упал человек. Пока нерадивые матросы суетились около спасательного круга, который то ли запутался в канатах, то ли что-то ещё, мы с Фрэнком, не сговариваясь, бросились в воду спасать утопающего. И уже после, сидя на палубе и кутаясь в пледы, познакомились как следует, по всем правилам, и обнаружили удивительное сходство темпераментов, увлечений и жизненных принципов.

Нет, роман наш ни бурным, ни страстным назвать никак нельзя. Долгое время мы оставались хорошими друзьями, способными и поддержать друг друга в трудную минуту, и подтрунить незлобиво над недостатками, и разыграть, когда следует, но в один прекрасный день между нами вспыхнула искра и мы впервые поцеловались…

В ресторан я отправилась прямо из мастерской. Сейчас, когда, казалось, едва ли не каждая вторая жительница Маунтона желала заполучить новую шляпку от Клары Эшби именно сегодня, было решительно некогда ехать домой, в нашу маленькую скромную квартирку, которую мы с Фанни снимали вдвоём. А в шляпной мастерской имелось всё необходимое для того, чтобы быстро и без особых усилий преобразиться.

Я пересекла площадь Пяти Углов, игнорируя заинтересованные взгляды вальяжно прогуливающихся джентльменов, и села в подвернувшееся вовремя свободное такси.

– В «Маунтон Гранд Лодж»! – велела я шофёру.

– Да, мисс, – с готовностью отозвался тот, и я поймала в зеркале его взгляд. Шофёр тотчас отвернулся и включил зажигание.

Маунтон – красивый город. Основную его часть занимают старинные здания в неоготическом стиле, многочисленные площади и тенистые парки с фонтанами и статуями, шикарные особняки, уютные кафе и сверкающие огнями витрины магазинов. Я люблю возвращаться из путешествий домой, в нашу с Фанни шляпную мастерскую, чтобы со свежими силами и удвоенным рвением приступить к созданию новых головных уборов, но оседлый образ жизни – не для меня. Месяц, максимум – два, и я не выдерживаю. Моя непоседливая южная натура тянет меня к морю или в горы.

Что же придумал Фрэнк в этот раз?..

Я немного волнуюсь. В том, что мы с Фрэнком идеально подходим друг другу и станем прекрасными мужем и женой, у меня сомнений нет. Но всё же ожидание предложения руки и сердца – это так волнительно!..

Расплатившись с шофёром, я ступила на красный ковёр, расстеленный прямо на тротуаре. Уже стемнело, и снежинки, поблёскивая в свете газовых фонарей, плавно падали вниз.

Швейцар почтительно открыл передо мною дверь, лакей принял меховую накидку.

Внутри было тепло, ярко и уютно. Негромко играла музыка, по залу бесшумно сновали официанты. За столиками сидели разряженные дамы и степенные джентльмены во фраках. Администратор проводил меня к столику в центре зала, где ожидал Фрэнк.

Свежий, сияющий и загадочно улыбающийся, Фрэнк разразился длинной витиеватой тирадой (наверняка подготовленной заранее), суть которой сводилась к тому, что он безумно рад меня видеть и надеется, что сюрприз придётся мне по нраву.

– Здравствуй, дорогой, – ответила я на замысловатое приветствие – явный признак того, что Фрэнк задумал что-то интересное.

Но он не торопился. Мы сделали заказ и, потягивая вино, болтали о текущих делах. Но Фрэнк то и дело поглядывал на мои плечи, шею, руки. Сегодня на мне было в меру открытое платье и минимум украшений, но, если отбросить ложную скромность, я чувствовала себя настоящей принцессой, вызывающей восхищение и обожание если не каждого, то одного-единственного, того самого – уж точно. Так, лаская нежно взором мои локоны, лоб, щёки и всё то, что не было прикрыто платьем, и невольно побуждая желать более откровенных ласк, Фрэнк поведал мне о своих успехах на бирже и долгожданной прибыли на золотых приисках, затерянных в глубинах Южного континента, и которые все считали лишь напрасной тратой денег и времени.

Я искренне поздравила Фрэнка, и мы выпили ещё по бокалу превосходного вина.

– Пусть тебе сопутствует удача во всех твоих начинаниях, – добавила я.

– Ты – моя самая большая удача, – томно проговорил Фрэнк, делая паузу и чуть наклоняясь ко мне.

Казалось, ещё мгновение – и словно из ниоткуда в его руке, как у волшебника, материализуется маленькая, обитая красным бархатом коробочка, в которой ожидает моего согласия милое колечко. Вот-вот скажет он те самые заветные слова…

– Клэр, – припечатывает Фрэнк.

Пожалуй, одним из его недостатков (хотя это трудно назвать недостатком, а, скорее, моей, как говорит Фанни, «заморочкой») является перекраивание моего имени на свой лад. Я неоднократно просила Фрэнка называть меня Кларой, а не Клэр.

Клэр – это так по-маунтонски, с северным акцентом, с холодным привкусом. Клара – звучит более нежно, музыкально и в то же время более темпераментно, по-южному. Фрэнк считает, что Клэр звучит более аристократично, утончённо, изысканно. Пусть так.

И всё же я Клара. Не Клэр.

Ради Фрэнка, бесспорно, я готова на многое. Покорить Поднебесный пик, исходить пешком весь Южный континент, сконструировать летательный аппарат, долететь до луны и вернуться обратно. Сменить фамилию, стать леди Госфорд. Посвятить всю себя интересам мужа и будущих детей. Даже передать львиную долю дела всей моей жизни в руки Фанни Дуглас. Но моё имя, данное мне при рождении, пусть остаётся при мне.

– Фрэнк…

– Ох, извини, я снова назвал тебя Клэр? – играно испугался он. – Тысячу раз прошу прощения! И требую сию же минуту произнести любое желание, пусть даже самое невероятное, и я тотчас исполню его! Клара, Клара, моя дорогая, бесценная Клара! Клянусь отныне и на веки вечные называть тебя именно так! – и Фрэнк, ничуть не стесняясь окружающих, осыпал мою руку поцелуями.

Я закусила губу. Ну разве можно его не любить – и не простить?

– Я хочу… устриц! – выпалила я, краснея и отнимая руку. Всё же, несмотря на то, что некоторые мои поступки шокируют добропорядочных леди и джентльменов, я не настолько смела, чтобы на глазах общества предаваться тому, что должно происходить исключительно наедине между двумя любящими друг друга людьми.

Но кожа моя, кажется, будет хранить ощущения от прикосновений любимого до следующей нашей встречи. Или до следующих поцелуев.

– Моя Клара желает устриц? – переспросил Фрэнк и лёгким небрежным кивком подозвал официанта.

И мы заказали устриц.

– Кстати, на Рождество мы едем в замок Крамфорд, – безо всяких предисловий, как всегда, легко переключаясь с одной темы на другую, сказал Фрэнк.

– Куда? – переспросила я, не веря ушам своим. – В замок Крамфорд?

– Именно. – Фрэнк заблестел глазами.

– Но…

Честно говоря, после всех наших приключений я ожидала, что Фрэнк пригласит меня прогуляться по джунглям Южного континента или полетать на дельтаплане над океаном. Но он почему-то предпочёл «отдых для пенсионеров» – экскурсию в замок, который, если верить легендам, в далёкие Смутные Времена послужил яблоком раздора между вампирами и оборотнями.

– Я подумал, почему бы и нет? – улыбнулся молодой человек. – Это будет незабываемое Рождество. Давай выпьем за это!

– За незабываемое Рождество! – поддержала я, изо всех сил стараясь не выказать своего разочарования.

Наши бокалы со звоном столкнулись.

– Ты останешься довольна, дорогая, я обещаю. – Фрэнк накрыл мою ладонь своею, тёплой и шероховатой.

Мне оставалось только довериться ему. Негоже заранее настраиваться на скуку и неприятности, ибо, если верить моему опыту, во что веришь, то и получишь.

Глава 3

Давным-давно, ещё до Рождества человеческой цивилизации, на земле жили вампиры и оборотни. Они враждовали друг с другом, а для обороны строили хорошо укреплённые замки со сложной системой подземных ходов и убежищ. Считается, что замки возводились с помощью утраченного искусства техномагии, но, так или иначе, а в Королевстве сохранилось с полтора десятка таких замков, и теперь их берегут как народное достояние. Проводят экскурсии, реставрируют, а некоторые, такие как Крамфорд или Клык Лодж, превратились в отели класса «Люкс». В прошлом году по пути к Ледяным горам мы с Фрэнком ночевали в Клык Лодж и остались очень довольны высоким уровнем обслуживания и видом из окон.

Не понимаю, почему Фрэнку захотелось повторить опыт с замками. Я уважительно отношусь к истории Королевства, но, как по мне, все эти экскурсии с монотонной, навевающей сон речью гидов годятся лишь для настоящих фанатов древностей, приходящих в восторг от каждого замшелого камушка, что якобы стал свидетелем легендарной битвы клана оборотней и клана вампиров. Как и Фрэнку, мне больше по душе настоящий экстрим, но я дам ему шанс. Кто знает, вдруг бесшабашный второй сын лорда Госфорда решил остепениться и стать в будущем примерным семьянином и счастливым многодетным отцом! Отцом моих детей!.. Не стану же я мешать ему в этом добром начинании!

– Ты улыбаешься, – констатировал Фрэнк, выруливая из узкой улочки крохотного городишки Мейтхилла на трассу.

– Я вся в предвкушении рождественских каникул с тобой, – ответила я, не без удовольствия отмечая, как расплылся в довольной улыбке Фрэнк. Кажется, он даже замурчал, точно кот, перед которым поставили целую миску сметаны.

– Тебе понравится, – только сказал он, оставляя простор для моей буйной фантазии.

– Не сомневаюсь, – улыбнулась я.

За окнами автомобиля проплывали припорошенные снегом холмы. Вдали гребнем чернел лес. Небо хмурилось, обещая небольшой рождественский снегопад. На душе было легко. Я с любимым мужчиной. Наедине. Вдали от суетливых клиенток, счетов и шумного Маунтона. В течение трёх дней и трёх ночей. Да это настоящий праздник для тела и души, пусть даже и в старинном замке!

– До Виллигри ровно пятьсот миль, – прочёл Фрэнк надпись на дорожном указателе и свернул направо. – Когда ты в последний раз была на родине предков?

– Ещё до знакомства с тобой, – ответила я.

– Может, махнём как-нибудь в Виллигри?

Фрэнк подмигнул мне. Я улыбнулась. Приятно, когда любимый человек строит далеко идущие планы по поводу нашего совместного времяпрепровождения.

– Непременно махнём, дорогой. Там есть на что посмотреть, особенно такому любителю древностей, как ты.

Виллигри, крайняя южная точка Королевства, расположен на земле, что издревле принадлежала клану оборотней Виллигринов – отсюда и произошло такое странное, казалось бы, название города. Архитектурные памятники, относящиеся к культуре прошлых времён, сохранились практически в первозданном виде. А морское побережье Виллигри со скалистыми берегами и потайными гротами по праву считается одним из самых красивых уголков Королевства. Но по сравнению с теми местами, где побывали мы с Фрэнком – Ледяным пиком на Северном континенте и спящим вулканом Уэверли на Южном, – Виллигри выглядит довольно скромно.

Да, пусть природа там совсем другая. Но я не сравниваю, будучи уверенной в том, что природа везде красива и уникальна – и в Виллигри, и на Южном континенте, и на Северном.

Помню, в последний раз на родине предков я побывала ещё в детстве, с покойным дедушкой. Узкая полоса песчаного пляжа извивалась дугой, огибая высокий скалистый берег. Море красивого ярко-синего цвета, и в его невысоких волнах весело искрились солнечные блики. В Виллигри редко бывают дожди, практически круглый год ярко светит солнце и всегда много туристов. Дедушка говорил, что именно из-за солнечной погоды там никогда не появлялись вампиры.

Нужно будет обязательно побывать там с Фрэнком.

Естественно, мысли мои тут же переключились на Фрэнка. Почему-то вспомнился случай во время отдыха на побережье Лазурного моря, тогда мы с Фрэнком были просто друзьями. И он вдруг предложил взять напрокат ролики, но я спросила:

– А что там есть ещё, кроме роликов?

И вместо роликов Фрэнк взял два велосипеда.

– Кто быстрее доедет до следующего перекрёстка, тот и выбирает ресторан, – предложил он.

– Идёт, – согласилась я и… рухнула на мостовую вместе с велосипедом, не проехав и десяти ярдов. А всё дело в том, что я просто-напросто не умела ездить на велосипеде. Но, я считаю, для первого раза очень даже неплохо.

Фрэнк тогда испугался не на шутку, хотя я не переставала уверять его, что отделалась лишь небольшой дырой на чулке. И пока он, опустившись передо мною на колени, суетился и охал, точно нянька, что не уследила за малым ребёнком, я не сводила с него глаз, поражённая его красотою, как будто впервые увидела.

– Я ведь даже не подозревал, что ты ни разу в жизни не садилась на велосипед! – сокрушался Фрэнк. – Почему не предупредила? А я не спросил!..

– Я не умею кататься ни на велосипеде, ни на роликах, – улыбалась я. – Но велосипед показался мне надёжнее.

– Надёжнее!.. – Фрэнк закатил глаза.

– На самом деле я сделала это нарочно, – загадочным тоном проговорила я, – а всё потому, что не хотела выбирать. Помнишь, в прошлый раз я выбрала вавайскую кухню, от которой мы до утра дружно маялись животами?

В ответ Фрэнк лишь покачал головой, закусив губу, чтобы не рассмеяться. Но всё равно не удержался, и мы, так и сидя на тротуаре и привлекая внимание любопытных прохожих, долго и звонко хохотали.

Я задумалась и не заметила, как мы въехали в очередной провинциальный городок. Слева и справа мелькали жилые дома из тёмного кирпича, уютные кофейни, кондитерские, паб, полицейский участок, парикмахерские, ателье, булочные… Старинных зданий не наблюдалось, даже собор, и тот был построен в современном стиле, вошедшем в моду при эпохе правления королевы Джеральдины Четвёртой.

– Это Олбери – город, который возник шестьдесят лет назад, – ответил на мой невысказанный вопрос Фрэнк, – сперва на его месте были времянки для строителей и реставраторов Замка, но постепенно местность обрастала всё большим и большим количеством домов и, соответственно, барами, пекарнями, закусочными. Появились церковь, аптека, больница, школа, мэрия. Так возник Олбери. Основная часть жителей города так или иначе связаны с Замком – это реставраторы, архитекторы, экскурсоводы, работники отеля…

– А ты неплохо подготовился, дорогой, – засмеялась я, глядя на Фрэнка.

– О да, основательно, – согласился тот. – Побуду твоим личным гидом. Хочешь перекусить?

– С удовольствием.

Мы остановились у небольшого ресторанчика с вывеской «Славная Айлин». Здание было новым, но внутри отделано в старинном стиле – с деревянными балками, узкими окошками и потемневшими от копоти потолками. Стены украшало старинное оружие – луки, копья, мечи, арбалеты, а также флаг и герб последних владельцев Крамфорда – волк, перегрызающий глотку человеку. Хотя, судя по клыкам, торчавшим у жертвы изо рта, грыз волк всё-таки вампира. Действительно. Ведь людей в Смутные Времена ещё не было.

Одна из многочисленных легенд гласит, что современные люди произошли от вампиров. Может быть, какая-то доля правды в этом есть, не спорю, я слишком далека от науки. Меня больше увлекает современность – в ней не меньше неразгаданных тайн и непокорённых вершин, чем в прошлом. А своих будущих детей я собираюсь учить так, как учили меня: вампиры и оборотни вымерли в результате природных катаклизмов, потому что не смогли приспособиться к новым условиям окружающей среды. Каждому своё время. Как вампиры и оборотни пришли на смену вымершим динозаврам, так человек пришёл на смену «клыку» и «хвосту» и оказался достойным преемником их великой культуры.

Улыбчивая официантка, невысокая крепкая блондинка с глубоким декольте, принесла нам две порции жареного картофеля, бекон, яйца, тосты и эль – местный слабоалкогольный напиток.

– Трудно сказать, кем был построен Крамфорд – вампирами или оборотнями, – сказал Фрэнк, пригубив эля, – за свою долгую историю он несколько раз переходил из рук в руки. То есть из лап в руки и наоборот. Последними владельцами Замка считается клан оборотней Бойдов.

Балладу о славной Айлин я помнила ещё со школьной скамьи. Легенда гласит, что леди Айлин, супруга лорда Бойда, защищала стены Замка бок о бок с мужем и сыновьями, но погибла в схватке с королевой вампиров – Джаймессиной. Смерть горячо любимой матери и супруги подстегнула защитников, и Замок так и не был взят. Захватчиков перебили, а Джаймессину на веки вечные заточили в подземелье Крамфорда.

– Поговаривают, – продолжал Фрэнк, – что королева вампиров всё ещё жива, просто очень крепко спит.

– И её можно оживить, принеся в жертву невинную девушку, – подхватила я, развеселившись и запивая отменный бекон элем.

– Считается, – Фрэнк подхватил вилкой кусок картофеля, – для того, чтобы проснуться, Джеймессине подойдёт лишь кровь её заклятых врагов – оборотней. У тебя в роду, случайно, не было оборотней? – и он вопросительно изогнул бровь.

– Будешь много болтать, второй сын лорда Госфорда, – я игриво погрозила указательным пальцем, – потащу тебя в подземелье! Наверняка, помимо старушки Джаймессины, там найдётся ещё что-нибудь интересное!

– Экскурсия по крамфордским подвалам входит в список наших мероприятий на Рождество, – заявил Фрэнк. – Только – т-с-с! – я тебе об этом не говорил.

Я улыбнулась и покачала головой. Наверняка любимый задумал что-то более интересное, чем экскурсия по старинному замку. Скорее всего, мы просто проведём в отеле пару-тройку ночей, а днём будем гонять по окрестностям на автомобилях или охотиться на диких кабанов. Мы же парочка известных маунтонских авантюристов – Фрэнк Госфорд и Клара Эшби!

Из Олбери мы выехали ещё засветло. Солнце уже село, в воздухе закружились редкие снежинки. Фрэнк уверенно держал руль и тихонько насвистывал популярную мелодию. Было так уютно и тепло на душе! Я предвкушала приятное времяпрепровождение с любимым человеком и не заметила, как стала подпевать Фрэнку.

Сумерки быстро сгущались, дорога вела через лес, петляя то влево, то вправо, но уверенно поднимаясь в гору. Погрузившись в приятные мысли, я даже удивилась, когда лес вдруг расступился и мы очутились перед тёмной громадиной Замка. Освещались только несколько узких окошек на башнях.

– Добро пожаловать в Крамфорд, Клэр! – бодрым тоном проговорил Фрэнк.

– Добро пожаловать в Замок, Фрэнк! – в тон ему ответила я, решив в такой чудесный вечер закрыть глаза на обещание Фрэнка называть меня Кларой.

И мы, миновав перекинутый через ров мост, въехали в открытые ворота Крамфорда.

Глава 4

Миновав двойные стены Замка, мы, следуя за указателями, очутились на подземной парковке, где нас встретил респектабельного вида дворецкий по фамилии Гринлауд. После на лифте поднялись в холл, где мерцала огоньками нарядная ёлка, а за стойкой приветливо улыбалась девушка-администратор. На бейджике красовалось внушающее доверие имя: Джейн Миддлтон. Первое впечатление о Замке оказалось благоприятным.

Процедура регистрации не заняла много времени. Собственно, и процедуры как таковой не было. Фрэнк просто получил ключи от номера – и всё.

– Паркер отведёт вас в номер, – улыбалась Джейн Миддлтон, – надеюсь, он вам понравится, – и девушка бросила мимолётный, но весьма красноречивый взгляд в сторону портье, и потому смысл её последней фразы можно было истолковать двояко.

Неловко признаться, но этот портье, будь я свободной девушкой, мог бы и в самом деле взбудоражить моё воображение. Высокий, широкоплечий, с гармоничными чертами лица и умным взглядом карих глаз, он произвёл бы неизгладимое впечатление на Фанни. А ещё этот молодой человек казался будто не на своём месте. Если бы не униформа, я могла бы принять его если не за хозяина Замка, то за одного из постояльцев уж точно.

Тем временем Паркер, легко подхватив чемоданы, повёл нас с Фрэнком коридорами, освещаемыми электрическими лампами в форме факелов. Обшитые деревянными панелями стены были украшены портретами изящных дам и солидных джентльменов, всех их объединяли аристократическая бледность, слегка вытянутые черты, надменный взгляд и траурные наряды. Но в первую очередь я, конечно же, обратила внимание на женские шляпки, декорированные сухими цветами, веточками и чучелками птиц. Такие шляпки, будь у меня пристрастие к мрачной эстетике, вполне могли бы родиться в моей мастерской!

– Галерея вампиров, господа, – мягким баритоном проговорил портье.

Нисколько не сомневалась в этом. Оборотни выглядели бы иначе.

– Скажите, а среди них есть портрет леди Джаймессины? – поинтересовалась я.

– Конечно, мисс, – ответили мне. – Последний в этом ряду.

Я невольно вздрогнула. Несмотря на наличие в Замке центрального отопления, здесь было зябко, так как коридоры практически не отапливались. Впрочем, в Клык Лодж, хотя мы и отдыхали там в тёплое время года, тоже было не жарко.

Перед последним портретом я позволила себе ненадолго остановиться. С полотна на меня глядела хрупкая дама лет тридцати пяти (судя по человеческим меркам), в чёрном платье с воротником-стойкой. Украшений на ней не было от слова «совсем», если не считать сдвинутой набок маленькой шляпки-цилиндра и одной выбившейся из причёски тёмной пряди. Даже пуговицы на лифе её платья были чёрными. А руки затянуты в чёрные же кожаные перчатки.

– Мрачная дама, – констатировал Фрэнк.

– Но удивительно красивая, – ответила я.

Леди Джаймессина не могла не привлечь внимания. Она создавала впечатление хрупкой, но своенравной фарфоровой куколки, а взгляд её тёмных надменных глаз говорил: «Я окажу тебе честь, убив тебя». От такого взгляда и впрямь мороз по коже! А если учесть, что тело королевы вампиров было похоронено в подвалах Замка, становилось страшно на самом деле. Но я постаралась взять себя в руки и поспешила за ушедшим вперёд портье.

Далее мы, поднявшись по ступенькам, оказались в узком коридоре, который вёл, как объяснил Паркер, в донжон – центральную башню, где находился номер Люкс. Освещение здесь было слабее, чем в галерее вампиров, зато имелись узкие окна. Сводчатые потолки были не высоки, не более шести с половиной футов, что, наверное, и подтолкнуло меня в очередной раз немного взгрустнуть о небольшом росте Фрэнка – как и все уроженцы северной части Королевства, мой возлюбленный был светловолос, голубоглаз и в меру приземист. То есть мы были с ним практически одного роста. А если точнее, я выше на целых два дюйма. Несущественная разница, тем более, мы и не думали делать из этого трагедию, однако, чтобы любимому было комфортно прогуливаться со мною под руку по старым улицам Маунтона и показываться в светских салонах, я отказалась от каблуков.

А вот Паркеру то и дело приходилось пригибать голову, чтобы не задеть выступающие потолочные балки. Редко мне доводилось видеть таких высоких людей. А ещё реже – высоких и статных портье с плавными и грациозными движениями профессионального танцора.

Когда снаружи послышался отдалённый лязг металла, я выглянула в окошко. Но ничего, кроме заснеженного внутреннего дворика, не увидела.

– Что это за шум? – обратилась я к портье.

– Поднялись ворота, мисс, – объяснил тот. – Мы всегда поднимаем их на ночь, если только не ожидаем новых гостей.

Всё ради безопасности постояльцев!..

– Получается, мы отрезаны от всего мира? – с несколько преувеличенной радостью сказал Фрэнк и подмигнул мне.

– Выходит, что так, сэр, – невозмутимо ответил Паркер.

– Много ли постояльцев в отеле? – пропустив вполне прозрачный намёк Фрэнка мимо ушей, полюбопытствовала я.

– Немного, мисс, – сказал портье. – Кроме вас и мистера Хеммерсмита, ещё семеро гостей. У нас не так много номеров и практически все заняты, – и добавил вслед за девушкой на рецепшене: – Надеюсь, мисс, вам понравится ваш номер.

Я попыталась улыбнуться. Не знаю отчего, но меня охватило смутное беспокойство, как будто эта поездка может обернуться для меня чем-то очень нехорошим. Однако я, отбросив хмурое настроение как ненужную обёртку от шоколадной конфеты, поспешила вслед за Паркером.

Когда-то в башне наверняка имелась лестница, может быть, она сохранилась до сих пор, просто её не было видно. Мы поднялись на лифте, в котором, будь он на дюйм-другой теснее, разместиться втроём, не касаясь при этом друг друга локтями, было бы весьма проблематично.

Кованые дверцы раскрылись, приглашая в неширокий коридор, освещённый, как и та часть Замка, где мне уже довелось побывать, лампами в виде факелов. А вот устилавший пол красный ковёр был мягче и толще – мои ноги утонули в ворсе по щиколотку.

Номер Люкс был шикарен и вполне оправдал мои ожидания. Состоял он из четырёх небольших комнат: кабинета, спальни, гардеробной и ванной. Мебель современная, стилизованная под старину, обитая дорогим белым шёлком. В спальне располагался большой камин из красного кирпича, в котором жарко пылали поленья. Перед камином изящная кованая решётка, установленная на кожаном коврике. Пол застелен толстыми коврами. Шторы из тёмно-красного бархата обшиты золотым шнуром, у окна стояла щедро украшенная игрушками и гирляндами ёлка. Иными словами, всё здесь дышало тёплым изысканным комфортом.

Пока Фрэнк расплачивался с портье, я заглянула в ванную комнату, где сверкали хромированные краны и высокие, в пол, зеркала, а шикарная угловая ванна манила скорее отдохнуть и расслабиться в горячей воде с ароматной пеной.

– Нравится? – послышалось совсем близко, и в висевшем напротив зеркале отразилась знакомая фигура.

– Фрэнк? – вздрогнула я, удивляясь самой себе – отчего испугалась?

– Кто же ещё! – хохотнул тот и притянул меня к себе. – Ты же не возражаешь против того, что я забронировал номер на имя мистера и миссис Хеммерсмит? Так звали мою прабабку в девичестве.

– Конечно, не возражаю, – улыбнулась я и добавила: – Но почему же портье упрямо называл меня мисс?..

– Не всё ли равно, как обращается к тебе портье? – отвечал Фрэнк. – Я заплатил ему достаточно для того, чтобы он оставался о нас наилучшего мнения.

– Ты всегда поступаешь правильно, – проговорила я. Казалось, в эту минуту я убеждаю в этом саму себя, чем говорю от чистого сердца.

Но Фрэнк не уловил в моём тоне ничего такого, что могло бы его оскорбить. Он провёл ладонью по изгибам моей талии и коснулся губами чувствительной кожи на шее. Я вздрогнула.

– Фрэнк! – вырвалось у меня.

– Как насчёт того, чтобы принять ванну вместе? – игриво спросил тот.

В любое другое время я бы с удовольствием приняла подобное предложение, но… Какая-то странная усталость сковала всё тело, и меньше всего на свете я хотела бы сейчас с головой окунуться в омут любовных наслаждений.

– Я устала, – выдавила я.

– У нас ещё целых три дня впереди, – с несколько наигранным оптимизмом, изо всех сил скрывая разочарование, проговорил Фрэнк, – пойду поищу бильярдную, – и, запечатлев на моей щеке нежный поцелуй, в гордом одиночестве покинул номер.

А я, проклиная себя на чём свет стоит, заперлась в ванной.

Я уносила ноги что было силы. Деревья мелькали слева и справа, еловые ветки хлестали по щекам, рвали платье. Я всегда была довольно спортивной особой и однажды даже выиграла женский марафон в Маунтоне, но так быстро я ещё никогда не бегала. Настолько быстро вообще не бегают люди. Но на то имелась веская причина – за мною гнались волки, огромные, свирепые, готовые растерзать меня на мелкие кусочки. Они делали гигантские прыжки, но всё равно не могли догнать меня.

Я проснулась. Несколько минут мне понадобилось для того, чтобы понять: я нахожусь не дома и тем более не в лесу, а в номере Люкс замка Крамфорд. В воздухе витал едва уловимый аромат жасмина. Рядом со мною безмятежно посапывал Фрэнк. Я не помнила, когда он вернулся, должно быть, в то время я уже спала.

Вдох-выдох. Я в безопасности. Постепенно моё дыхание и сердцебиение нормализовались, бурное воображение успокоилось.

Повинуясь зову заглядывающей в узкое окошко луны, я поднялась с постели и подошла к окну. Вокруг всё было покрыто снежным покрывалом, в воздухе плавно кружились редкие снежинки. А где-то далеко внизу, между деревьями, вдруг мигнули и погасли два маленьких огонька. Фонарики это были? Или чьи-то глаза?.. Чувство опасности неожиданно приятно защекотало мне ноздри, и несколько запоздало я прикрыла ладонями вырез на груди. Вряд ли с такого расстояния какой-нибудь крестьянин или же дикий волк смогли меня разглядеть, но кожа тут же покрылась мурашками от холода или от чего-то ещё. И я поспешила вернуться под одеяло к Фрэнку. Тот спросонья обнял меня тёплою рукою, и я, прижавшись к нему крепче, почувствовала себя любимой и защищённой.

Глава 5

– Доброе утро, любимая!

Я открыла глаза. Утренний свет пробивался в узенькое окошко, играя с кружившимися в воздухе пылинками. В камине уютно потрескивал огонь. На маленьком столике у изголовья расположился нехитрый завтрак – чай с молоком и сэндвичи с апельсиновым джемом. Фрэнк, облачённый в белый махровый халат, сидел на постели и улыбался мне.

– Доброе утро, милый! – ответила я, нисколько не сомневаясь, что Фрэнк тотчас нырнёт обратно ко мне в постель. Но близости, той, которая должна соединить в одно целое наши тела так, как прежде общие интересы и взаимная привязанность соединили наши души, по-прежнему не хотелось. И это приводило меня в недоумение, учитывая то, что я так много об этом мечтала!..

Как только Фрэнк потянулся ко мне с недвусмысленным намерением поцеловать, моё тело, не повинуясь мне, выскользнуло из-под одеяла и непререкаемым тоном сказало:

– Я проголодалась. Давай спустимся в гостиную.

Фрэнк вздохнул, покосился на поднос с чаем и сэндвичами, но возражать не стал.

Стараясь не особенно расстраиваться по поводу странной реакции своего тела на близкое присутствие любимого человека и объясняя это прирождённой скромностью и мечтою о свадьбе, я наскоро приняла душ и надела белую блузку с воланами, жилет и твидовую юбку. На голову водрузила миниатюрную шляпку, похожую на ту, в которой была запечатлена на портрете легендарная Джаймессина, а руки облачила в лайковые перчатки, дабы скрыть отсутствие обручального кольца. После чего мы спустились в малую гостиную. За столиками уже собрались другие постояльцы. Усаживаясь на своё место, я окинула беглым взглядом всех присутствующих с намерением составить первое впечатление о тех, с кем придётся бок о бок встретить Рождество.

За соседним столиком сидели светловолосая девушка в безвкусной шляпке и склонный к полноте молодой человек, – по всей видимости, молодожёны. Одеты они были по столичной моде, в тёмные одеяния с вкраплениями красного и белого, разговаривали чересчур громко и были полностью поглощены друг другом.

– Мистер и миссис Мортон, – шепнул мне Фрэнк.

Далее расположилась пара постарше. Очевидно, это были супруги со стажем, раз или два в году отдыхающие вдали от своих многочисленных отпрысков. Многодетную мать выдавали не столько раньше времени покрывшееся морщинами лицо, пышная грудь, с трудом затянутая в корсаж талия и восторженные взгляды, которые дама бросала вокруг, жаждавшая восхищаться каждой мелочью и желающая вступить в беседу с любым, готовым выслушивать долгие рассказы о детских достижениях и болезнях, сколько довольно увесистый кошелёк, который она открывала настолько часто и широко, что не разглядеть в нём фотографию с пятью детскими личиками было попросту невозможно. Супруг её, дородный джентльмен в тёмно-коричневом костюме-тройке, полностью ушёл в чтение «Королевских хроник».

– Мистер и миссис Рейнолдс, – продолжал заочно знакомить меня с постояльцами Фрэнк. Очевидно, вчера, пока я спала, он успел со всеми перезнакомиться.

У окна расположился пожилой джентльмен, судя по выправке, военный в отставке. Он задумчиво глядел, как за стеклом кружились в медленном танце снежинки.

– Майор Саннер.

Ближе к камину устроились две престарелые дамы. По обрывкам вежливого, но несколько натянутого разговора создавалось впечатление, будто дамы совершенно не знакомы друг с другом и не питают одна к другой ни капли симпатии, просто кто-то по известной только ему одному причине распорядился усадить их за один столик.

– Мисс Блэкни и мисс Крофтон, – прошептал Фрэнк и добавил: – Но кто из них кто, разобраться трудно.

Итак, семеро гостей, о которых вчера говорил Паркер. Честно говоря, ни один из них не произвёл на меня приятного впечатления, ни с одним из них мне не хотелось бы познакомиться ближе, отчего я несколько приуныла, но постаралась не подать вида, чтобы в очередной раз не огорчить Фрэнка, который, по всей видимости, возлагал на рождественские праздники особые надежды.

Официант, представившийся Элбертом, принёс нам тосты, яйца, консервированную фасоль в томате, кусочек кровяного пудинга и бекон – обычный завтрак, который подают в северной части Королевства. Очевидно, шеф-повар желал угодить вкусам гостей Замка. Мы с Фрэнком пожелали друг другу приятного аппетита и принялись за еду.

Первым делом я набросилась на пудинг, удивляясь не на шутку разыгравшемуся аппетиту. Казалось, я вполне могу съесть не только свою порцию, но и порцию Фрэнка!..

Когда завтрак подошёл к концу и остро встал вопрос о дальнейшем времяпрепровождении, всеобщее внимание неожиданно привлёк шум шагов со стороны ведущей на второй этаж лестницы. Оттуда спускались статный бородатый господин во фраке и невысокая дама в тёмно-зелёном платье с широкими рукавами, какие носили вампирши на закате эпохи Смутных Времён. Это были Гринлауд, дворецкий, и его жена, которая занимала в Замке почётную должность экономки.

– Добро пожаловать, леди и джентльмены, в овеянный легендами замок Крамфорд, – хорошо поставленным голосом произнёс Гринлауд и жестом пригласил всех присутствующих проследовать за ним.

Фрэнк подмигнул мне. Я улыбнулась в ответ. Ну что же, послушать пару историй из жизни семейства Бойдов я нисколько не против.

Дворецкий принялся обстоятельно рассказывать нам почти о каждом предмете в большой и поистине необъятной гостиной – от огромного камина до оплывшего воском серебряного подсвечника, и было на удивление интересно слушать его неспешное увлекательное повествование. Обычно после пяти минут монотонной речи экскурсоводов туристы один за другим начинают отчаянно зевать и потихоньку откалываться от основной массы, делая вид, будто увлечённо рассматривают какой-то диковинный экспонат, почему-то оставленный экскурсоводом без внимания. Но сегодня все гости без исключения слушали этого бородатого господина очень внимательно, с горящими глазами. Меня не покидало ощущение грандиозности, значительности всего происходящего, причастности к многовековой истории родины.

– Как увлекательно, не правда ли, мисс Блэкни? – сказала одна старая леди другой. Обе они стояли шагах в четырёх-пяти от меня.

– О да, мисс Крофтон, чрезвычайно увлекательно, – подтвердила та и перевела взгляд в мою сторону.

Я, как полагается благовоспитанной девушке, слегка склонила голову и присела в лёгком книксене, выражая тем самым почтение даме постарше. И лишь затем вспомнила, что этого делать ни в коем случае не стоило, ибо здесь, в Замке, я играю роль замужней дамы, а не девицы на выданье, и мне следует вести себя с ней на равных. Это так… странно!

Однако, думаю, мне пора привыкать к этой роли.

Переходя от стены с коллекцией старинного оружия до огромного камина, от обеденного стола длиной в пятьдесят шагов до рыцаря в железных доспехах, мы оказались у галереи фамильных портретов. С полотен на нас глядели оборотни, и, хотя портреты также были написаны в приглушённых серо-коричневых тонах, с вампирами их было спутать крайне сложно. В первую очередь оборотней выдавал живой взгляд и неправильные, грубоватые черты лица, в которых моё буйное воображение углядывало что-то звериное. Имелись некоторые различия в элементах костюмов и головных уборов. В основном, женские шляпки щеголяли большим разнообразием декора, да и мужские почти не уступали им в этом.

Гринлауд, освещая свечой каждый потемневший от времени холст, поведал нам истории о лорде Бойде и обворожительной леди Айлин, которая при всей своей хрупкой незаурядной красоте отличалась железной волей и таким же характером. Но особенно увлекательно дворецкий расписал биографию той самой леди Джаймессины, что двадцать столетий тому привела к стенам Крамфорда полчища кровожадных вампиров, но потерпела поражение и на веки вечные была замурована в сырых подвалах Замка.

– Скажите, любезный, – обратился к Гринлауду джентльмен в тёмно-коричневом костюме-тройке, – леди Джаймессина действительно похоронена здесь?

– Леди Джаймессина по сей день томится в Подземелье, сэр, – с достоинством ответил дворецкий, – но вам не стоит волноваться – все входы и выходы надёжно опечатаны.

При этих словах супруга джентльмена в тёмно-коричневой тройке испуганно вскрикнула и уцепилась в своего спутника мёртвой хваткой, маунтонские молодожёны отступили поближе к окну, военный в отставке громко крякнул, а пожилые дамы стали испуганно перешёптываться. Не скажу, что я девушка робкого десятка, но и у меня по спине прошёл холодок. Да что там говорить, слова Гринлауда произвели должный эффект!

К счастью, миссис Гринлауд произнесла следующее:

– Так гласит одна из легенд. Но вход в Подземелье действительно надёжно опечатан, – и улыбнулась.

Вокруг послышались вздохи облегчения.

– А что же произошло с леди Джаймессиной на самом деле? – осмелился спросить мистер Мортон, но его миловидная жёнушка красноречиво зашикала.

– О том, что произошло здесь двадцать столетий тому назад на самом деле, сэр, остаётся только догадываться, – отвечал Гринлауд. – Учёные, например, утверждают, что королева вампиров ещё при жизни была заперта в Подземелье и в наказание за смерть леди Айлин лишена еды и питья.

– Много дней и ночей томилась в сыром Подземелье леди Джаймессина, – подхватила миссис Гринлауд, – прежде чем силы покинули её навсегда.

– И последние минуты её жизни были омрачены не только балладами, прославляющими храбрость и красоту леди Айлин, что пели по очереди, не умолкая ни на мгновение, сыновья лорда Бойда, но и полчищами голодных крыс, которых хозяин Крамфорда приказал пустить в Подземелье. Смерть королевы вампиров была поистине ужасной.

Окончив жуткий рассказ о смерти леди Джаймессины и обведя торжественным взглядом всю нашу будто бы съёжившуюся от неизгладимого впечатления компанию, Гринлауд указал на изящный клавесин. Инструмент стоял на небольшом деревянном возвышении наподобие домашней сцены.

– На этом старинном клавесине, – объяснил дворецкий, – любила играть леди Айлин, – и он театральным жестом указал на портрет хрупкой дамы в серо-голубом газовом платье.

Не думаю, что клавесин был создан более двадцати веков тому назад, скорее всего, инструмент родился уже при нашей, человеческой цивилизации, но в данную минуту с Гринлаудами никто спорить не захотел.

– Полагаю, вы желаете скорее послушать его звучание, – произнесла серебристым голосом миссис Гринлауд, открывая крышку инструмента, – среди присутствующих, верно, найдутся леди, владеющие инструментом?

Чета Гринлаудов оглядела притихших гостей, но никто из нас не признался в своём умении владеть навыками игры на клавесине. И тут будто меня кто-то толкнул в спину, и я выступила вперёд со словами: «Можно мне попробовать?» Дворецкий учтиво подал мне руку, помогая взойти на сцену. Показалось, что его спутница облегчённо вздохнула и с благодарностью взглянула на меня.

Я не мастерица играть на клавесине, но кое-что изобразить всё же сумею – за моей спиной десять лет обучения в одной из лучших женских гимназий Маунтона, и среди обязательных предметов были, конечно же, уроки игры на фортепьяно.

Но клавесин – это не фортепьяно.

У клавесина клавиши располагаются в два яруса, причём цвет этих клавиш зачастую является зеркальным отображением клавиш на фортепьяно, то есть там, где у фортепьяно белые клавиши, у клавесина чёрные и наоборот. На внутренней крышке инструмента красовалось весьма реалистичное изображение горного пейзажа. Я уселась на сиденье с потёртой замшевой подушечкой, сняла перчатки и занесла слегка дрожавшие пальцы над исцарапанными и выбитыми от времени и частого пользования клавишами.

Наверное, Гринлаудам за время их работы в Крамфорде приходилось слушать разную игру – от тыканья одним пальцем по клавишам до виртуозной игры настоящих музыкантов вроде моей подруги Сабрины «покамест Клэптон». Смею надеяться, что всё же не разочаровала их, сыграв небольшую пьесу Гальвано Лучиани. Это истинная правда, что даже самый посредственный музыкант в экстренной ситуации может вспомнить любое произведение, которое он когда-то неплохо умел играть.

Исполняя незатейливую пьеску, я думала не о том, что до меня этих клавиш касались пальцы тысячи туристов, но о том, что на этом самом клавесине, возможно, играли леди из семьи Бойдов, и чувствовала себя персонажем старинных баллад об оборотнях и вампирах.

На удивление, моё исполнение сорвало целую бурю благодарных аплодисментов, и особенно громко аплодировал, конечно же, Фрэнк. Позади гостей мелькнула было фигура Паркера, но, едва я успела вернуться к нему взглядом, он исчез. А может, мне просто показалось.

– Благодарю вас, миссис Хеммерсмит. Это было феерично! – Сияющий Гринлауд подал мне руку.

Я одарила его непонимающим взглядом. И лишь потом, спустившись к Фрэнку, вспомнила, что именно под этим именем тот зарегистрировал нас в Замке. А ещё обнаружила, что позабыла на клавесине перчатки. Впрочем, не сомневаюсь, что все присутствующие уже обратили внимание на отсутствие обручальных колец и у меня, и у Фрэнка, но предпочитают не подавать виду, будто это их возмущает или шокирует.

– Ты была на высоте! – констатировал Фрэнк и прилюдно поцеловал меня в щёку. И этот поцелуй словно связал меня невидимыми оковами со вторым сыном лорда Госфорда.

Ни за что на свете я бы не отказалась от обручального колечка, подаренного мне Фрэнком. Но оковы я ненавижу.

На этой ноте наша экскурсия была завершена, и до обеда мы с Фрэнком прекрасно провели время, совершив конную прогулку от Замка до Олбери и обратно. Шёл лёгкий снежок, навевая сказочное рождественское настроение. Воспоминания жуткой истории о королеве вампиров забывались, сменяясь приятными впечатлениями от прогулки. Погода и настроение были чудесными, несмотря на ворчание конюха, мол, лёгкий снегопад к вечеру грозит превратиться в настоящую метель. Это едва ли тревожило меня, скорее, радовало. Без сомнений, снег в канун Рождества предпочтительнее ясной или, что того хуже, дождливой погоды.

Глава 6

Обед прошёл по всем правилам: сервированный в большой гостиной, с соблюдением традиций, с отличными кушаньями и прекрасным вином. Дамы блистали драгоценностями, джентльмены – превосходным чувством юмора, а мисс Блэкни – и тем, и другим.

Фрэнк слукавил, когда сказал, что одну старую деву невозможно отличить от другой. Они были совершенно разными и по внешности, и по манерам. Так, мисс Блэкни оказалась худощавой пожилой леди с белыми как снег волосами, изысканно одетой и державшейся несколько высокомерно – так, как могла себе позволить родовитая аристократка. Мисс Крофтон держалась много проще, одевалась добротно, по моде прошлого десятилетия, преображалась при разговорах о садоводстве и производила впечатление жительницы крошечного провинциального городка или деревни.

Познакомившись с гостями Замка ближе, я несколько изменила своё мнение, в который раз доказав самой себе, что первые впечатления – не самые правильные. Мне особенно импонировали мисс Блэкни и, несмотря на очередную несуразную шляпку, молодая миссис Мортон. Майор в отставке по фамилии Саннер тоже вызывал симпатию и уважение, во-первых, своим пристрастием к книгам и садоводству, а во-вторых, бурной общественной деятельностью. Так, он являлся не только председателем Ассоциации владельцев товарных знаков, но и волонтёром Королевской ассоциации инвалидов. Также оказалось, что майор Саннер каждый год совершает паломничество в Крамфорд в память о покойной жене Розамунде. Замок был её любимым местом отдыха.

– Розамунда обожала возиться в саду, – вспоминал усатый майор, – а ещё она изумительно пела в церковном хоре.

Бедный милый старик… Чем-то он напомнил мне собственного дедушку. В памяти сохранились самые светлые воспоминания о нём как об активном и неунывающем человеке.

А вот чета Рейнолдсов, как и мистер Мортон, нравились мне всё меньше и меньше.

Рейнолдсы, как я и опасалась, оказались на редкость скучными собеседниками. Миссис Рейнолдс не могла говорить ни о чём, кроме детских болезней и достижений своих малюток (но о болезнях всё-таки много больше), и я, которая готовилась стать матерью покамест только в мечтах, могла поддержать разговор лишь немногословным «как это здорово» да «бедный малютка». А вот из мистера Рейнолдса за весь вечер не удалось вытянуть и трёх слов, не считая, правда, тех, которые он изволил высказать в ответ на остроумную шутку Фрэнка. Хотя, нужно отдать ему должное, и те несколько скупых слов не были лишены наблюдательности и тонкости. По всей видимости, немногословие мистера Рейнолдса, как и вся его жизненная философия, объяснялись излишней общительностью его жены, что у меня лично могло вызвать лишь сострадание, но никак не симпатию.

Поэтому при первой же возможности мы с Фрэнком выскользнули из гостиной.

– А сейчас, – проговорил он, – начнётся самое интересное!

С этими словами Фрэнк взял меня под локоть и в молчаливом сопровождении четы Гринлаудов, которые, казалось, намеренно дожидались нас в холле, провёл мимо стойки с улыбающейся Джейн Миддлтон в сторону служебных помещений. От девушки-администратора ощутимо пахло жасмином.

– Ограничиться одной лишь экскурсией по верхним этажам – не наш метод, правда, дорогая? – шепнул мне на ухо Фрэнк и ослепительно улыбнулся.

Я натянуто улыбнулась в ответ.

Мы прошли по узкому коридорчику со множеством дверей, уставленному какими-то ящиками и коробками. Откуда-то слышались голоса слуг, звон посуды. Лязг металла – звук поднимающихся на ночь ворот Замка – заставил меня вздрогнуть.

– Ворота поднялись. Мы в безопасности, – сказал Фрэнк.

А я почувствовала себя в ловушке. Впрочем, пора бы уже привыкнуть к тому, что без спросу в тёмное время суток из Крамфорда не выбраться.

Преодолев ещё несколько скверно освещённых переходов, мы наконец остановились у изъеденной жуком-короедом тяжёлой дубовой двери, на которой висел увесистый заржавелый замок.

– Добро пожаловать в Подземелье, – торжественно произнёс дворецкий и вытащил из внутреннего кармана фрака ключ. Винтажный, украшенный цепочкой и маленькими шестерёнками.

– Готова к приключениям? – шепнул Фрэнк и, поймав мою ладонь, стиснул крепко.

– Как всегда, – невозмутимо ответила я.

Тем временем Гринлауд повернул ключ в замке. Механизм щёлкнул так громко, что эхом отозвался в моём сердце. Я стиснула зубы. Смутное предчувствие надвигающихся перемен охватило всё моё естество, но я, тряхнув плечом, поспешила настроиться на приключение.

– Прошу, – любезно пригласил Гринлауд.

Мы стали спускаться по крутым каменным ступенькам вслед за ним. Путь нам указывал свет восковой свечи, он трепетал от сквозняков в руках у дворецкого и рисовал на стенах зловещие тени. Стук от четырёх пар каблучков создавал гулкое эхо, что отзывалось где-то вдали грудным подвыванием. Признаюсь, стало жутко, несмотря на то, что я ожидала встретиться в Замке с чем-то подобным. Однако внутренний голос шептал: «Ты на правильном пути». Доверившись ему и бросив взгляд на идущего позади Фрэнка, довольного, радостного, я постаралась взять себя в руки. Прочь дурные мысли! В конце концов, я бы сама себе не простила, если бы покинула Замок, так и не спустившись в Подземелье и не попытавшись взглянуть хотя бы одним глазком на легендарную Джаймессину!

Сердце моё колотилось от волнения и нетерпения, в висках стучало, голова кружилась то ли от недостатка кислорода, то ли от бесконечных поворотов лестницы…

Спустя минуту или две спуск, наконец, закончился, и мы очутились в довольно просторном помещении. Где-то гулко капала вода и пищали мыши. Гринлауд зажёг от свечи висевшие на стенах факелы, и огонь осветил высокий звёздчатый потолок, заплесневелые стены, на которых было развешано старинное оружие, а также уходящие вправо и влево узкие коридоры и ещё одну дверь, испещрённую какими-то рунами и рисунками. Вход с обеих сторон охраняли каменные ангелы с мечами в руках. Между крыльями одного из них висела паутина.

Гринлауд, сняв со стены старинную шпагу, стал напротив нас с Фрэнком. Никто не думал его останавливать, наоборот, лица всех присутствующих, включая Фрэнка, приобрели благоговейное выражение. Я не понимала, что происходит.

– Сим принимаю вас, мистер и миссис Хеммерсмит, в клуб почитателей легендарной леди Джаймессины, – торжественным тоном произнёс дворецкий и коснулся кончиком лезвия шпаги сперва к плечу Фрэнка, а затем к моему, – с этой минуты вы принадлежите к тем немногим людям, которым посчастливилось прикоснуться к великой тайне!

Меня охватило ощущение неуместности подобного маскарада, но, едва я собралась высказать своё возмущение вслух, как меня пронзила головная боль, да такая острая, словно череп мой раскололся пополам, и я, покачнувшись, очутилась в сильных руках Фрэнка.

– Милая, всё в порядке? – участливо спросил он. – Тебе нужна помощь? Поднимемся наверх?

Забота Фрэнка тронула, да и боль как будто ушла. Стало легче. Я невольно прикоснулась к голове, делая вид, будто поправляю причёску. Кажется, с головой у меня было всё в порядке.

– Нет, всё хорошо, спасибо, – прошептала я. – Продолжим экскурсию.

И как в продолжение представления мистер и миссис Гринлауд, взявшись за руки, встали перед дверью и что-то проговорили на малопонятном наречии. Я смогла уловить лишь отдельные слова, которые по звучанию напоминали родную речь: «смерть», «кровь», «искупить», «отворись» и, пожалуй, «воскреснуть», но в последнем я не уверена. Лишь бросила быстрый взгляд на Фрэнка, ожидая увидеть улыбку на его лице. Однако в тот самый момент свет мигнул, и родные черты исказились практически до неузнаваемости, а внутри моей черепной коробки будто снова что-то взорвалось.

Скорее всего, меня одолела обыкновенная простуда, и всё, что мне нужно – это чашка горячего чаю и пара часов сна. Но только после экскурсии. Не возвращаться же на полпути!..

Дверь, охраняемая каменными ангелами, со скрипом отворилась, и из тёмной комнаты пахнуло тяжёлой смесью плесени и сырости. Огонь дрогнул, один из факелов погас. Я невольно поёжилась.

– Готова? – шепнул Фрэнк.

– Да, – кивнула я и краем глаза заметила, как Фрэнк подал знак Гринлаудам продолжать.

– Леди Джаймессина, королева вампиров, погибла мучительной смертью в этой самой комнате ровно две тысячи пятьдесят лет назад, – сказал дворецкий. – Но мало кто знает, что произошло в этих стенах на самом деле. Лишь посвящённым открыта тайна сия.

– Бойды овладели Замком незаконно, – продолжала миссис Гринлауд, и голос её звучал глухо, надтреснуто, – Джаймессина лишь пришла взять то, что принадлежало ей по праву.

– Прикоснитесь к прошлому, овеянному тайнами… Откройте Джаймессине своё сердце… – фразы долетали до меня будто сквозь ватное одеяло. Я чувствовала с каждой минутой усиливающееся недомогание, с обонянием творилось что-то невероятное – меня одолевали десятки самых разнообразных запахов, причём среди них, кроме одеколона, которым обычно пользовался Фрэнк, не было ни одного приятного.

Но в сыром подвале и не должно благоухать розами, не так ли?..

Мы вошли, и тьма поглотила нас. Огонь освещал на удивление мизерную часть пространства, и на расстоянии вытянутой руки уже ничего нельзя было разглядеть. Под ногами что-то хрустело. Дышалось с трудом, казалось, воздух был плотным, как вата. В висках стучало всё громче и громче, а волнение достигло своего пика.

Что же я увижу здесь?..

– О, великая королева вампиров, явись! – проговорил Гринлауд и что-то вполголоса забормотал.

Чья-то рука обхватила меня за талию, и мне с трудом удалось подавить рвущийся из горла крик.

– Это я, дорогая, – прошептал Фрэнк, крепче прижимая меня к себе.

– Я знаю. – С удивлением я уловила некоторое разочарование в собственном голосе и тут же поспешила уверить себя: Фрэнк – мой защитник, мой рыцарь, мой любимый человек и отец моих будущих детей. Мы успели побывать с ним в нескольких настоящих передрягах, которые трудно поставить в один ряд с пребыванием в тёмном подвале Замка, пусть даже по преданиям в нём когда-то и обитали оборотни с вампирами.

Пискнула мышь, и из мрака вывалился гладкий человеческий череп. Далее показались распластанные, будто крылья, костлявые руки, с которых свисали клочья полуистлевшей одежды. Я вскрикнула от неожиданности и схватилась за сердце.

– Клэр, милая! – успокаивающе произнёс Фрэнк. Казалось, молодой человек нисколько не испугался, и даже ни одна мышца его тела не напряглась, словно он прекрасно знал, что именно мы здесь увидим.

– Клара! – нашла время поправить я.

– Извини, дорогая, – шепнул Фрэнк, наклонившись ко мне так близко, что коснулся губами уха. Это показалось мне в высшей степени неуместным, и я поспешила высвободиться из его объятий.

– Леди Джаймессина, королева вампиров Северных земель, – торжественно представил Гринлауд.

Чуть позже, немного придя в себя, я разглядела, что руки королевы вампиров были прикованы цепями к каменной стене. Зубы имели неестественно вытянутую форму, особенно клыки, а с шеи свисало длинное ожерелье из чёрного жемчуга. Должно быть, так она и умерла – от жажды и голода, не имея возможности даже почесать себе нос… А при воспоминании о тех самых крысах, которых лорд Бойд якобы приказал сбросить на Джаймессину, желудок предательски сжался, грозя катастрофой.

– Ну как? – Тон Фрэнка недвусмысленно намекал на ожидание восторгов и похвалы удавшемуся сюрпризу.

– Впечатляет, – коротко ответила я и добавила: – Вернёмся в номер. Мне нездоровится.

– Конечно, любимая, – Фрэнк с готовностью подставил свою руку, – обопрись о меня.

Глава 7

Вечер я помню смутно, обрывками. Помню, как меня, трясущуюся в лихорадке, осматривал доктор… если не ошибаюсь, доктор Джекобси, за которым посылали в Олбери. Помню прикосновение его влажных мягких пальцев, помню укол в палец стального пера… Помню, как доктор оптимистично уверял меня, что уже к утру я встану на ноги как ни в чём не бывало, однако в соседней комнате долго шептался с Фрэнком. До моего слуха долетали отдельные фразы, смысл которых понять можно было лишь отчасти.

– Меня очень беспокоит её состояние, доктор Джекобси, – говорил Фрэнк.

– Понимаю вас, но я не совсем уверен… Слишком рано делать выводы… В моей практике подобные случаи встречались крайне редко… – мялся доктор.

– Насколько это опасно?

Я напрягла слух как только могла, но доктор, видимо, отошёл ближе к окну, к тому же у меня слишком громко стучали зубы, поэтому, как я ни силилась, услышать всё не смогла.

– Повторяю, выводы делать слишком рано… Нужно проконсультироваться с коллегами, собрать консилиум… В моей практике был один случай… Врождённая предрасположенность… Благоприятные условия… Токсичное вещество разъедает подкожные ткани… Язвы и воспаления повредят хрящи, что в свою очередь приведёт к трансформации конечностей…

– Как это можно предотвратить? Есть ли лекарство?

– Я дам вам снадобье, но этого недостаточно. Регулярное переливание крови может приостановить процесс… Крепитесь… Остаётся молиться и надеяться на лучшее… Мне очень жаль…

– Спасибо, доктор… Премного вам обязан… Вы вернётесь в Олбери?

– Боюсь, придётся задержаться… Ваша жена… Снегопад… На дороге заносы… Состояние моих пациентов не внушает опасений…

Рождественский снегопад… Как это чудесно! Ёлка подмигнула мне красными огоньками, а среди её развесистых веточек я углядела конфету в блестящей обёртке. Я только протянула к ней руку, как услышала строгий мамин голос: «Обожди, Клара, до первой звезды». У камина в кресле-качалке сидел дедушка, а за окном шёл снег.

– Выпей, Клэр, родная, тебе станет легче, – голосом Фрэнка сказал дедушка, и в тот же миг губ коснулись края чашки. Я с наслаждением выпила чего-то густого с терпко-сладким привкусом, и снова откинулась на подушки.

А дальше был заснеженный лес. Он надвигался на меня необъятным облаком. Оглянувшись, я увидела расположенный на холме Замок, величественный и неприступный. Каменные башни, точно руки леди Джаймессины, тянулись ввысь, навстречу хмурому небу, а на самой высокой башне – донжоне, – словно всевидящие глаза, горели окна номера Люкс. И я поспешила прочь, как можно дальше от ловушки под названием Крамфорд.

Вот и первые деревья, их тяжёлые ветки задевают меня по лицу, снег сыплется на плечи. В лесу тишина, слышно только, как срываются на землю с потревоженных мною веток комья снега. Холодно. Очень холодно. В меня будто вживили морозильную камеру, так холодно было внутри. Нечто подобное я чувствовала однажды, когда мы с Фанни в шестом классе гимназии объелись замороженного льда, но теперешнее состояние было куда сильнее, чем просто замёрзшие горло и желудок после пяти или шести порций мороженого.

Вдруг я смутно почувствовала приближение чего-то… не знаю, чего именно – какой-то силы, древней, могучей, животной, странно пахнущей. «Скоро», – шепнул внутренний голос. Как вдруг справа от меня меж заснеженных елей мелькнуло что-то большое, чёрное и лохматое. Медведь?..

Я хотела было броситься наутёк, да ноги увязли в снегу.

Существо вышло из-за деревьев и предстало перед моими очами во всей своей красе.

Впрочем, «краса» – не то слово, которым можно описать это чудище. Определённо, это был полуволк-получеловек, с сильно развитой мускулатурой, вытянутой звериной мордой и остроконечными ушами. Много выше человеческого роста, волк вполне свободно стоял на задних лапах, причём нижняя часть его тела была стыдливо прикрыта брюками со штрипками, кое-где разорванными.

Оборотень вздохнул, совершенно по-человечески, и сделал шаг в мою сторону.

В испуге я дёрнулась, вскрикнула и… проснулась.

В камине бесновались языки пламени. На ёлке перемигивались огоньки. За окном занимался хмурый рассвет. В соседней комнате горел яркий свет. Пахло Фрэнком – терпко и сладко. Даже как-то приторно сладко. Он сменил одеколон?

Я потянулась, пытаясь разогнать ломоту во всём теле. Дёсны ныли и чесались, как будто прорезывались новые зубы. Всё-таки нужно было прийти к Сабрине на приём!.. Да ещё с кровяным давлением что-то не то, слегка подташнивает, кружится голова… Какая досада! Я-то планировала активный отдых, но никак не пребывание в постели с компрессом на лбу!..

Поднявшись и накинув халат, я прошла к Фрэнку. Он сидел за секретером и шелестел какими-то бумагами. Фрэнк – и бумаги? Да ещё в рождественские праздники?! Звучит странно. Хотя… почему бы и нет. А ведь он действительно изменился за последние несколько недель! Это уже не тот беспечный и бесшабашный второй сын лорда Госфорда, с которым я познакомилась несколько лет назад. Он стремительно превращается в своего отца – солидного и делового до мозга костей джентльмена. Фрэнк будет прекрасным отцом, я чувствую это.

Но я уже не знаю, радоваться мне по этому поводу или же нет.

– Ты не спал всю ночь?

– Тебе лучше? – с надеждой спросил Фрэнк, порывисто поднимаясь с кресла и поворачивая ко мне своё красивое, но с явными признаками усталости лицо. Его ярко освещали как свет ламп, так и отблески пляшущего в камине огня. На миг мне померещились те самые незнакомые и отталкивающие черты, которые поразили меня в Подземелье, но видение довольно быстро прошло.

– Намного лучше. – Я несколько приукрасила своё состояние. – Фрэнк, милый… – и, на секунду-другую замявшись, продолжила: – Это что-то серьёзное? Только, молю тебя, скажи правду! Что говорит доктор?

– Уверяю тебя, ничего серьёзного! – поспешил разубедить меня Фрэнк. – Обычная простуда! Думаю, наша вчерашняя прогулка по окрестностям Олбери затянулась, а пребывание в сыром подземелье окончательно сломило сопротивляемость твоего организма. Доктор Джекобси придерживается такого же мнения на этот счёт.

– Но я слышала кое-что другое…

Фрэнк напрягся, но тут же взял себя в руки, улыбнулся нежно, обхватил ладонями моё лицо.

– Речь шла вовсе не о тебе, родная!

– А о ком же тогда?

– Доктор Джекобси рассказывал интересный случай из своей практики, а ты знаешь, я всегда не прочь узнать что-то новое, – и Фрэнк, не выпуская меня из объятий, пустился в какие-то путаные объяснения.

Не особенно вслушиваясь в суть рассказа, причём добрую половину его составляли медицинские термины (и когда Фрэнк успел их выучить?..), я прикрыла веки, дабы вволю отдаться ощущениям и чувствам, понять, что же именно происходит со мной, так как Фрэнк явно что-то скрывал, а доктор Джекобси говорил совершенно невозможные вещи!

Прислушиваясь к внутренним ощущениям, я не сразу сообразила, что руки Фрэнка опустились ниже моей талии. Я ощутила его губы у себя на виске.

– Клэр, любимая, ты пахнешь так вкусно, что буквально сводишь меня с ума! – хрипло проговорил Фрэнк.

Лучше бы он этого не произносил! Сейчас, когда с моим обонянием творилось что-то странное, подобного рода комплименты казались мне очень сомнительными.

Губы его скользнули по щеке, горячее дыхание обожгло кожу. Я зажмурилась и закусила губу. Фрэнк переключился на мою шею. Слегка прикусил нежную кожу губами, провёл языком… Помню, у меня всегда шли по коже мурашки даже от намного более невинных прикосновений.

Но только не сегодня. Только не сейчас!

Не понимаю, отчего мне вдруг стали неприятны ласки любимого человека?

– Фрэнк!.. – Не в силах терпеть это, я оттолкнула его и выпалила: – Я сожалею, что испортила тебе праздник.

– Что ты, Клэр! Ты ничего испортить мне не можешь! Я безумно, безумно тебя люблю! И буду любить всегда! Прости, если я сделал что-то не так.

Он с надеждою и даже каким-то страхом смотрел на меня, а я упёрлась взглядом аккурат в подрагивающую жилку на его шее. Почему я раньше никогда не замечала её? Это зрелище настолько заворожило меня, что я потянулась к этой жилке губами. Весь мир перестал для меня существовать…

– Клэр!..

– Фрэнк!

Его кожа пахнет изумительно, терпко-сладко, вкусно… Кажется, я вечность готова вдыхать этот аромат. И на ощупь она просто божественна – намного нежнее, чем я ожидала. Ради того, чтобы вонзить свои зубки в шею Фрэнка и наконец-то унять зуд в дёснах и некстати проснувшуюся жажду, я, пожалуй, позволю ему обнять себя ниже талии.

Фрэнк вздохнул и не преминул вернуть свои руки туда, где они были ещё две минуты назад.

Лёгкий стук в дверь. Запах жасмина. Кому в Замке принадлежит этот запах? Джейн Миддлтон?..

Во всяком случае, голос совершенно точно принадлежит ей.

Мы с Фрэнком не успели отпрянуть друг от друга, как Джейн ахнула и выпустила поднос с завтраком из рук. Но, нужно отдать должное её выдержке, через секунду девушка уже собирала с пола осколки разбившегося блюдца.

– Прошу прощения, мэм, я такая неуклюжая, – пробормотала она, быстро возвращая на поднос рассыпавшиеся по ковру сэндвичи.

Наваждение как рукой сняло. Мне стало в высшей степени неловко за то, чему оказалась свидетельницей такая славная девушка как Джейн Миддлтон, несмотря на то, что она считает нас с Фрэнком мужем и женой. Но более того – страшно за то, что я собиралась сделать. Страшно за Фрэнка, за себя, за всех… У меня подогнулись колени, и я без сил упала в стоявшее рядом кресло.

– Джейн, воды! – засуетился Фрэнк.

– Не нужно мне воды, – отмахнулась я. – Думаю, мне нужен доктор Джекобси. И чем скорее, тем лучше. Джейн, вы можете его пригласить?

Девушка оторвалась от своих осколков и испорченных сэндвичей и подняла на меня бледное, точно снег, лицо.

– Боюсь, мэм, сейчас он очень занят, – пробормотала она. – Майор Саннер…

– Что с майором? Он здоров?

– Майор Саннер скончался сегодняшней ночью, мэм, – наконец промолвила она так, будто извинялась за причинённые мне неудобства.

– У него было больное сердце? – предположила я.

Фрэнк сделал знак, чтобы Джейн не продолжала, но я настояла на своём.

– Майора Саннера нашли в его комнате совершенно обескровленного, – пролепетала Джейн и покосилась на дверь так, словно определяла возможные пути к спасению в случае нападения.

– Обескровленного? – переспросила я, совершенно сбитая с толку. – Вы уверены?

Джейн подняла на меня испуганный взгляд, и мне отчего-то стало неловко. Как будто я, сама того не подозревая, замешана в смерти несчастного майора.

– Доктор Джекобси уверен, что смерть наступила от кровопотери, – едва слышно сказала Джейн.

Ногти резко впились в обитые белым мертумберлийским шёлком подлокотники. Я даже услышала треск рвущейся ткани. В ушах зашумело, в горле застрял ком, и на минуту-другую я, поражённая совершенно невероятной мыслью, выпала из реальности. Лишь краем глаза видела, как жестикулирует, что-то втолковывая служанке, Фрэнк, а та чинно, как и подобает отлично вышколенной прислуге, стоит у двери.

Но слух наконец вернулся ко мне. Зрение прояснилось. Стало легче дышать.

– Если вам будет угодно выслушать моё мнение, сэр, – отвечала Джейн на вопрос Фрэнка, – я думаю, дух леди Джаймессины кто-то разбудил ото сна и теперь она, пользуясь чужим телом, пытается таким образом вернуть себе своё. С вашего позволения, мэм, – и девушка выскользнула за дверь.

Мы с Фрэнком переглянулись. Последняя фраза, сказанная Джейн Миддлтон, казалась слишком невероятной, чтобы иметь хоть долю правды, но…

Но в свете последних событий я, кажется, готова допустить, что в Замке не всё так просто, как могло бы казаться.

Глава 8

– Какая чушь! – воскликнул Фрэнк. – В жизни не слыхивал большей нелепицы!

– Как могут люди в наш просвещённый век верить во всяких духов! – решила поддержать я, хотя внутренний голос утверждал обратное.

– И в вампиров с оборотнями, – подхватил Фрэнк. – Это всё равно, что поверить, будто в центре Маунтона кто-то видел динозавра.

Фрэнк, склонив голову набок, улыбнулся, а я сказала:

– Наверняка Джейн подумала, будто я… гм… пью твою кровь.

При этих словах Фрэнк расхохотался, так громко и заразительно, что я не смогла не улыбнуться. Мне уже и самой стало казаться, будто всё это мне привиделось – и слова доктора Джекобси, и собственное недомогание, и желание утолить жажду крови. Ровно, как и сон о заснеженном лесе и волке-оборотне.

– Полагаю, – отсмеявшись, сказал Фрэнк, – тем немногим, кто постоянно живёт в Замке, можно простить некоторую дремучесть, не правда ли?

– Разумеется, – кивнула я.

– Какой великолепный розыгрыш можно устроить для мисс Миддлтон и застрявших в прошлых тысячелетиях Гринлаудов? Что скажешь? – и второй сын лорда Госфорда, развеселившись вновь, схватил меня за руки и, вырвав из кресла, легко закружил по комнате.

Не сделала ли я скоропалительных выводов, решив, что Фрэнк изменился, отбросив былое ребячество? Сейчас он вёл себя в высшей степени неуместно и даже более безответственно, чем в прежние времена, когда без страховки взбирался на крутые скалы или участвовал в гонках на выживание. С чувствами других шутить не стоит.

– Фрэнк, пожалуйста, прекрати! – взмолилась я.

Он отпустил. Я отвернулась и стала глядеть в окно. Снег, густой и пушистый, укрывал белым ковром внутренний дворик, облепливал стены, зашторивал от обитателей Замка целый мир…

– Извини, дорогая, – произнёс Фрэнк, обнимая меня сзади за плечи, – я вёл себя глупо. Сейчас, когда майор Саннер мёртв, подобные шутки более чем неуместны.

– Дорогой, – сказала я, дёрнув плечом и таким образом давая понять Фрэнку, что в другой раз не потерплю подобных предложений, – я хочу уехать отсюда. Сегодня же.

– Не рано ли ты собираешься подвергнуть свой организм такому серьёзному испытанию, как дальняя поездка? – удивился Фрэнк. – Ведь ты всю ночь маялась лихорадкой.

Я прислушалась к своим ощущениям.

– Мне значительно лучше, – твёрдо сказала я. И на сей раз я не лгала.

– Хорошо, – согласился Фрэнк, – давай посоветуемся с доктором Джекобси.

С доктором Джекобси я смогла увидеться лишь после завтрака, который мы с Фрэнком приказали подать в номер.

– Так-так… – бормотал доктор, заглядывая мне в рот, – в горле есть небольшое воспаление, но в целом очень даже неплохо, несмотря на ночную лихорадку.

Я потёрла подбородок. Казалось, кожа в тех местах, где её касался мягкими влажными пальцами доктор Джекобси, ещё долго будет хранить след его неприятных прикосновений.

– Если не считать вот этих небольших припухлостей на дёснах, – доктор поправил своё пенсне, – то было бы ещё лучше… Но, полагаю, они к вашей вчерашней лихорадке никакого отношения не имеют.

– Но меня беспокоит зуд в дёснах, – пожаловалась я.

– Вы ели вчера рыбу, миссис Хеммерсмит?

– Да, но…

– Вот видите! – обрадовался доктор и, точно ребёнок, хлопнул в ладоши. – Стоило одной маленькой косточке уколоть вашу десну, как тут же появилась припухлость.

– Это был копчёный лосось, – сказала я. – И я не заметила там костей.

Доктор Джекобси улыбнулся, и пенсне снова сползло, повиснув на кончике носа и грозя свалиться на пол.

– Дорогая миссис Хеммерсмит, это всего лишь доказывает, что у вас очень хрупкий и нежный организм, и это вполне естественно. Конечно же, вы не заметили косточки – хватит и самой маленькой, микроскопической, чтобы причинить вам дискомфорт в виде зуда и припухлости. Я бы посоветовал вам прополоскать рот специальным настоем – я приготовлю вам его собственноручно – и принять лекарство, – с этими словами доктор Джекобси, порывшись в своём сундучке, вынул пузырёк с какою-то мутной бурой жидкостью, перелил её в чашку и протянул мне.

Возможно, тому виною стала причудливая игра света от ёлочной гирлянды и полыхающего в камине огня, но в белой фарфоровой чашечке лекарство будто бы посветлело, приняло цвет тёмно-алый, точно… кровь. Снадобье, чем бы оно ни было, пахло терпко-сладко, точь-в-точь то, которым вчера поил меня Фрэнк. Я несмело взяла чашку в руки.

Не знаю почему, но доктор Джекобси не вызывал у меня доверия. Причиной тому был то ли его вкрадчивый голос, то ли блестящая залысина с зачёсанными на ней жидкими рыжеватыми волосами, то ли без конца сползающее пенсне… Или же всё сразу.

Я решила спросить его прямо, без обиняков:

– Скажите, доктор, это затишье перед бурей? Временное улучшение перед необратимыми изменениями в организме? Сколько мне осталось? Прошу не щадить моих чувств, ответьте прямо.

Едва ли не вся жизнь промелькнула у меня перед глазами. Да, в моей жизни случалось и хорошее, и плохое. Родные мои умерли один за другим, оставив сиротой аккурат к моему совершеннолетию. Я многое пережила, но и многое повидала. Работала не покладая рук. Завела приятные и полезные знакомства. Ошибалась, падала, поднималась снова и снова, училась на собственных ошибках и в итоге добилась успеха. Встретила Фрэнка. Конечно, в планах значилось ещё немало, и было бы неимоверно жаль, если неведомая болезнь лишит меня возможности выйти замуж за любимого человека, родить ему детей и показать новому поколению Госфордов восхитительные гроты Виллигри и Ледяные горы Северного континента.