Левый король бесплатное чтение

Глава первая, в которой главный герой получает известие, но не может определиться, печальное ли оно

На дорогу, ведущую к поместью Винин, охотники выбрались, когда солнце уже коснулось верхушек дубов. Благородные господа Форфах рок-Винин и Богис рок-Кадер почли за лучшее поручить слугам и егерю позаботиться о кабаньей туше, а сами направились прямиком в усадьбе.

– Клянусь солнцем, Форфах! Славно вы приняли этого зверюгу! – похвалил Богис товарища.

– Да, вышло недурственно, – не стал тот впадать в ложную скромность. – Впрочем, уверен, ты управился бы не хуже.

Кабы представился случай – возможно. Форфах имел право первого удара как старший по возрасту. Да, к тому ж он – родной сын Пранта рок-Винина, помещика этих земель, которому Богис приходился племянником. Оттого молодому рок-Кадеру доводилось кровянить копьё куда реже. Что-то вроде, через три охоты на четвертую.

– Глоток вина? – предложил Форфах.

Он основательно хлебнул из фляги, а затем протянул товарищу, ехавшему по левую руку. Богис благодарно кивнул, принимая сосуд, выпил. Счёл, что разбавлено маловато, примерно наполовину.

– Мне будет здорово не хватать тебя, дружище, – произнёс Форфах после некоторого молчания. – Чертовски жаль, что тебе придётся отъехать.

– Да, чертовски жаль, – машинально отозвался Богис. – Но…

– Да! – горько подхватил слова замявшегося товарища рок-Винин. – Чёртово «но»!

Не так давно Богису исполнилось шестнадцать лет, а значит, ему пора задуматься о месте под солнцем. Это с Форфахом всё более или менее понятно. Будучи старшим сыном, он унаследует поместье. Хоть и давалось оно лишь по праву службы, обычно государь жаловал отцовской землёй первенца. Исключения случались, но требовалась весомая причина. Например, регулярная неявка помещика на смотры или какая-либо крамола. С первым у рок-Вининов был полный порядок. Со своего поместья они выставляли десять урочных воинов, иной раз и сверх того, зарабатывая немалые премии.

Что на счёт крамолы, так даже и придумать затруднительно, как она выглядит в их медвежьем углу, где до ближайшего канцлера камеры благочестия потребно скакать, по крайней мере, неделю, меняя коней подённо. Как в таких условиях изменить короне? До границы – далеко, соседям не продашься. Заводов или рудников, на коих можно устроить некую порчу, в округе тоже не имеется. Даже чеканкой фальшивой монеты не займёшься, ибо мастера в такую глушь не заманить и калачами. Так что и следят за их краем вполглаза. Будто и не кипит королевство от перемен.

Но вернёмся к молодому рок-Кадеру. Он уродился у батюшки Пронета третьим. Стало быть, рассчитывать на доброе наследство не приходилось. Оттого и отослал родитель сына на воспитание старшему брату, по обычаю предков. Мудрость в том глубокая. Отпрыска и к воинскому делу приучат, и баловать не станут. Да и случись беда какая с первенцем, всегда в запасе есть ещё один законный наследник.

Вот только возраст у Богиса такой, что пора в жизни устраиваться. В самом деле, не приживалом же у дядюшки поселиться в чаянии несчастья с братом!

Почти весь путь благородные господа проделали в молчании. Лошадей они временами пускали в легкую рысь, но большую часть ехали шагом. Флягу с вином друзья осушили, отчего у Богиса слегка зашумело в голове. Рок-Виниру в двадцать два полных года требовалось что-нибудь поосновательнее, дабы серьёзно захмелеть, но и в его глазах появился весёлый блеск.

– Вороны, – процедил Форфах. – Терпеть не могу.

К этому моменту усадьба Винин уже показалась вдалеке. Птиц, на взгляд Богиса, кружило над ней не слишком много. Вполне обыкновенно.

– Одни дурные вести от них, – продолжил Форфах. – Ни разу не накаркали нам чего путного…

Рок-Кадер хотел было ввернуть на это какую-нибудь подходящую цитату из читанного недавно трактата «О подлинной сути примет и суеверий», но успел схватить себя за язык. Во-первых, перечить старшему – непозволительная дерзость. Хоть и прошли давно времена поротой задницы и увесистых подзатыльников, но уроки помнились крепко. Кроме того, побоялся юноша показаться книжным червём, место которого в монастыре с пером в руке. В мечтах, чего греха таить, видел он себя прославленным героем меча. Ну, и наконец, никакой путной цитаты в цельности своей память предложить ему не смогла. Проклятое вино.

– Не дать ли нам галоп? – спросил Богис вместо обсуждения дедовской приметы.

– Рота, эстоки из ножен… вон! – заорал его спутник, как бы командуя отрядом рыцарей. – Шагом! Марш!

Ясное дело, эстоков, длинных мечей для пробивания доспехов, у охотников не имелось, зачем бы им. Пришлось удовлетвориться обнажением шпаг. Они повели коней мало не в ногу. Ботфорты всадников почти касались друг друга.

– Рота, рысью… марш! – велел рок-Винин.

Друзья пришпорили скакунов, стараясь держаться вместе. Конечно, такая игра даже отдаленно не походила по сложности на конные атаки, ибо что это за строй из двух человек?

– Марш-марш! – приказал Форфах.

Добрую сотню метров друзья держали галоп. Рок-Винин здорово вырвался вперёд, ибо жеребец под ним был одним из лучших. Новые команды кузена Богис услышал, лишь пролетев мимо его с разгону.

– Осади! Осади! Все назад! Отход! – кричал Форфах и смеялся. – Клянусь солнцем! Будь мы в деле под Норхесом, нас бы уже нашпиговали болтами или подняли на пиках!

– Да уж не иначе, – согласился с улыбкой рок-Кадер, возвращаясь под воображаемый значок. – С вепрями у вас, сеньор полковник, выходит лучше.

Ответом стал очередной взрыв хохота.

На двор усадьбы друзья въехали уже в сумерках. Рок-Винин поручил жеребца конюху, а рок-Кадер занялся своим лично. Всё ж воспитанник не то же самое, что наследник.

– Сударь, хозяин велел передать вам, чтоб зашли к нему, как вернётесь, – сообщил Богису конюх.

– Сказывал, зачем?

– Нет, – глаза слуги метнулись к двери, за которой скрылся Форфах, после чего конюх добавил, понизив голос: – Но около полудня прибыл гонец.

Заинтригованный юноша, однако, исправно закончил обихаживать скакуна и лишь после этого двинулся к хозяйскому дому. Пранта рок-Винина он застал в гостиной зале, сидящим в кресле подле нетопленного камина.

– Вы желали меня видеть, дядюшка?

– Да, мальчик мой. Присаживайся, – Прант помолчал, затянулся трубкой, выпустил дым, затем поинтересовался: – Как прошла охота?

– Форфах взял отменного зверя. Никак не меньше пяти пудов. Прикончил чисто и точно.

Помещик слабо улыбнулся. Рок-Кадер понял, что дядюшка пребывает в глубокой печали.

– Я получил сегодня известия, из Кадер, – проговорил Прант после очередной затяжки. – Богис, твой отец умер.

Юноша сглотнул. Вспомнил слова Форфаха о воронах. Вот тебе и трактаты. Автор остроумно расписал, отчего людям кажется, будто старинные приметы что-то там предвещают, и почему всё это не стоит внимания. Однако при личной встрече с подобным, из головы разом вылетают доводы рассудка.

– Тебе надлежит в самое ближайшее время отбыть в Кадер, дабы вступить во владение положенной частью наследства.

Эту фразу дядюшка произнёс нарочито канцелярским тоном, желая, как видно, облегчить таким способом нелёгкий труд – сообщать сыну о кончине отца. Хоть и был Прант старым воином, разменявшим пятый десяток и в молодые годы хлебнувшим всякого, а давалось это ему тяжко. Прикипел он к мальчишке сердцем более, нежели стоило ожидать.

– Мне будет жаль покинуть Винин, дядюшка, – пробормотал Богис. – Вы так добры ко мне.

– Всё равно, к тому шло. Ты отправился бы в свет, если не грядущей весной, так следующей осенью точно.

– За зиму я хотел решить, куда податься. Попросить вашего совета и решить.

– Совета, говоришь? – глянул дядюшка на Богиса с интересом. – Что ж, давай подумаем. Будь дело во времена моей с твоим покойным батюшкой молодости, я бы присоветовал ехать устраиваться в графскую дружину. Именно так братец и выслужил поместье Кадер.

Да, эту историю Богис помнил. Пронет рок-Винин, младший брат Пранта, поехал искать счастья, да и пристроился при дворе графа бон-Дракстеда. В битве под Норхесом показал себя орлом. Несмотря на раны, отражал в числе немногих устоявших натиск салборцев на баннер графа. После победы бон-Дракстед за верность долгу и отвагу пожаловал иссечённого воина имением и гербом с девизом «Пусть мы одни». Так батюшка стал зваться Пронетом с гербом из поместья Кадер, то есть Пронет рок-Кадер.

– Вот только давно уж нет ни того графа, ни графства его, – задумчиво продолжал Прант. – Сам знаешь, уличён в измене, лишен достоинства, свободы и имущества. А в Кратесдоне управляет ныне королевский триумвират. Ближайший граф – в Ампиатее. До него – больше тысячи миль, почти как до столицы. Только в другую сторону…

Юноша кивнул головой. Хоть и случилась история с изменой графа и судом в пору, когда Богис пешком под стол ходил да поперёк лавки лежал, а слышать о том деле довелось неоднократно. В основном, рассказы кончались пересудами, мол, держать руку благородного человека, графа ли, барона, это одно, а жить на землях не вполне понятной Дракстедской области – вовсе иное. Тут не стоит ожидать ни чести, ни добрых пожалований. Для молодёжи путей устройства будущего поубавилось. Совсем с голодухи можно бы поступить в городовой полк, да только в крупных городах, вроде Кратесдона или Брампинга своих желающих достанет. Ехать же в небольшое селение – верный путь к прозябанию.

– И да, – тут дядюшка воздел указательный палец вверх. – Это в наших лесах можно смело называть мили милями, а пуды пудами. В городе за такое мигом останешься без штанов.

Богис смутился. Он, конечно, помнил все эти новые меры длин и весов, но в разговоре как-то не получалось выговаривать километры с килограммами. Наставник верно подметил. По эдикту о единстве средств измерения со всякого, пользующегося отменёнными мерами длины, веса и прочего, следовало брать штраф в сотню талеров или пороть. Выплатить юноше эдакую гору серебра не под силу, а, значит, штаны покинут его задницу. Это мелким лавочникам не страшно получить десяток ударов – раны быстро зарастут, а честь не пострадает ввиду отсутствия таковой. Для благородного человека сие наказание – позор неимоверный. Оттого Богис дал себе зарок прислеживать за языком ещё и на этот счёт.

– Спасибо, дядюшка, за напоминание, – кивнул он вновь. – Я этого не забуду. Так что же? Ехать в столицу?

– А отчего бы и не в столицу? – хмыкнул помещик. – При королевском дворе тебя, знамо дело, не примут, так тебе туда и не к чему. Ждать от Левого правды не приходится.

Богис согласился с дядюшкой, но промолчал. Чести в делах Горцелина Второго маловато.

– Вот если поступить в свиту одного из графов или баронов – дело иное. Ныне они как раз больше в столице крутятся, нежели по своим замкам, – в голосе старого воина сквозило неодобрение новомодными порядками. – Хорошо бы к графу из Камле или Ампиатеи, эти самые достойные, но в Далташе бывают редко.

– Дядюшка, а что вы думаете на счёт наёмных рот? – поинтересовался Богис, учтиво дождавшись пока Прант замолчит и затянется трубкой.

– В них, мальчик мой, вполне можно заработать серебра, а то и славу. Только приходят туда на двух конях, на добром боевом и на заводном, да со своим снаряжением. Вестимо, такого, как требуется для поступления в ордонансовую роту, не надобно. Однако не думаю, что в твою долю наследства выпадет достаточно средств для экипировки. При прадедах людям нашего происхождения было не зазорно походить и в пеших наёмных компаниях. Но времена эти прошли давно. Компании стали не те, что прежде. Нынче это больше жулики, нежели воины. Даже у Левого хватило ума не вербовать их, когда случилась война с Салбором. А то под Норхесом они бы нам навоевали. Некер Салборец нанял их изрядно, вот и хлебнул с ними лиха, да.

– А если податься в иные края?

– Хм, даже не знаю, что тебе тут сказать. Салбор, спору нет, обширен и отнюдь не бедствует, да только родился, видать, король Некер под несчастливой звездой, да и сынок его, ныне властвующий, в папаню пошёл. Всё у них в пределах неладно уже с четверть века. С той самой войны, когда Левый разгромил Некера. А идти за несчастливцем… сам понимаешь. Кто остался по нашу сторону от Большого Камня? Дорвилонский король скуден и в рот Горцелину смотрит. Что касается Берлеи, воевать за них можно, но имения в пожалование не дождёшься. Там всем правят святые отцы, в их руках же и все земли.

– Запроливье? – бросил Богис с напускной небрежностью, ибо сам долго и всерьез подумывал уехать как раз туда.

– Дикарей гонять? Да и поделено всё Запроливье между дорвилонским королём и Святым Орденом, который непонятно кому больше служит, Святому Престолу в Берлее или Левому в Далташе.

– А если наоборот – наняться к хвольскому князю? Этот народ дикий, правильного военного дела не знает, а давать отпор Ордену и дорвилонцам надо.

– Там ты, вестимо, смотреться будешь орлом среди галок, – хохотнул рок-Винин-старший. – И платить дикари способны богато, драгоценными мехами и жемчугом. Только так недолго и концы отдать без покаяния, ибо священника в тех краях днём с огнём не сыскать.

Богис хотел было возразить, что их предки как раз таким манером забрались в края, где ныне стоит поместье Винин. Едва сумел сдержать юноша свой нрав, склонный к спорам. Особенность эту он давно заметил за собою, а заметив – борол нещадно, ибо могла стать она причиной больших неприятностей. Роскошь остроумных пикировок доступна только вельможам да шутам. Дослужиться до первых ещё предстояло, идти по пути вторых Богис не желал.

– Решать, куда податься и кому предложить свой меч, следует одному тебе, мальчик мой, – заметил Прант, выпуская дымное колечко. – Главный мой совет: если есть сомнения, драться или нет – дерись! Если ты ошибёшься, всегда можно покаяться, а повинную голову меч не сечёт.

Для рок-Винина, чьим девизом было «Сперва – бей!», совет не стал неожиданностью. Богис поднялся с кресла, почтительно склонил голову.

– Благодарю вас, дядюшка. Я сохраню ваши советы в своём сердце. А сейчас, с вашего позволения, я откланяюсь, дабы уложить вещи в дорогу.

– Ступай, мальчик мой.

Выйдя за дверь, юноша ощутил, как мысли несутся вскачь, да ещё во все стороны одновременно. Что будет дальше? Как его примут дома? Что достанется в наследство? А впереди лежит целый мир и целая жизнь. Сотни людей, которых предстоит встретить. Десятки, с которыми потребуется скрестить шпаги или обменяться выстрелами. И, скорее всего, один, который убьёт его, Богиса.

Перспектива увлекательная своей опасностью и открывающимися возможностями. Жизнь помещика в медвежьем углу имеет свою прелесть. Когда тебе лет сорок-пятьдесят. Сейчас же молодой рок-Кадер трепетал в предвкушении, каковое перебивало даже ту скорбь, что возникла при известии о кончине батюшки.

Глава вторая, в которой главный герой возвращается домой лишь, чтобы вновь пуститься в путь

В долгом пути хороший попутчик, порой, важнее и погоды, и дороги, и коня. В этом Богису не сказать, что повезло. Полди, кутилье Пронета рок-Кадера, который привёз известие о смерти хозяина в имение Винин, оказался человеком угрюмого нрава. По пути в Кадер они с Богисом обменялись не более чем сотней слов, ибо на все расспросы Полди отвечал односложно, оттого юноша вскоре прекратил свои попытки разговорить спутника.

Всё семейство рок-Кадеров вышло встречать вернувшегося родственника. Они уже стояли возле крыльца, когда Богис въехал на двор усадьбы. Он соскочил с коня и направился к Стиваксу. Братья пожали руки, после чего старший обнял Богиса.

– С возвращением, братишка, – молвил Стивакс, отстраняя Богиса. – Экий ты стал.

Стивакс рассматривал младшего свысока, ибо был на шесть лет старше, и Богис ещё не догнал его по росту. Да и в плечах юноша заметно уступал наследнику, и в числе шрамов. По правде сказать, таковых у Богиса не имелось вовсе, зато левую щеку Стивакса рассекал рубец от тонкого лезвия. Не иначе, кто-то пытался достать саблей, да преуспел лишь отчасти. Три года назад, во время их прошлой встречи, шрама не было.

Стивакс цепко осмотрел брата, натурально, с головы до ног и обратно. Затем хлопнул по левому плечу и широко улыбнулся. Богис увидел, что одного из передних зубов у наследника не хватает. Но стала тому виной драка или какая иная причина, юноша судить не взялся.

– Да и ты переменился, Стивакс, – проговорил Богис, стараясь придать себе степенный вид. – Выглядишь настоящим бароном!

– Так уж и бароном, – пробурчал брат с довольным видом.

Богис подошёл к матери и склонил голову.

– Матушка, рад вас видеть.

– Совсем взрослый стал, – вздохнула Шимизу рок-Кадер и погладила сына по щеке.

В её глазах что-то дрогнуло. Она привлекла Богиса, обняла. Куда крепче, чем Стивакс. Да и времени это заняло побольше.

В последнюю очередь юноша подошёл к девушке на два года старше него самого.

– Здравствуй, сестрица. Я крайне рад видеть тебя.

– Здравствуй и ты, братик! – Гахала порывисто обняла его.

Все подобающие случаю слова были сказаны, но всё ж осталось некое чувство неловкости. Сложно ожидать иного, если в возрасте восьми лет тебя отдали на воспитание дядьке по отцу, а с тех пор ты видел семью раза три-четыре.

– Когда желаешь обсудить дела, братец? – поинтересовался Стивакс с самым безразличным видом. – Сразу или после ужина?

– У нас сегодня настоящий пир, – вставила с улыбкой Гахала.

– Я бы начал с дел. И посетил могилу батюшки.

– Гахала, нам стоит проследить на кухне, – распорядилась Шимизу. – Оставим мужчин заниматься делами.

– А мы пройдём в гостиную, – предложил Стивакс.

Зала для приёма гостей в Кадере оказалась куда как скромнее, нежели в Винине. Да и сами усадьбы сложно сравнивать. В конце концов, и надел земли, пожалованный покойному батюшке, мало ни в три раза уступает дядюшкиному поместью.

– Не желаешь ли мёду, братец? – предложил Стивакс, когда они уселись в глубокие кресла.

Сам он сразу запалил трубку, хотя для табакокурения был он чересчур молод. Старинный обычай предписывал начинать дымить лишь после того, как усы начнут свисать до груди, а у Стивакса они смотрелись короткими и не слишком густыми щётками. К слову, Левый король выпустил эдикт о пагубных привычках, в коем запретил курение ранее тридцати лет. Это уложение стало одним из немногих, одобренных провинциальными дворянами. И то большинство склонялось к мысли, что прадедовского обычая вполне достаточно, ни к чему было назначать денежные штрафы.

Стивакс подчёркивал перед братом свой статус нового хозяина Кадера, хоть и малолетнего. Богис решил тоже показать себя, поэтому храбро хватил добрый глоток из поднесённой чаши с мёдом. Изрядно крепким, надо признать. Такого юноше пробовать не доводилось, но он смог не проявить никаких особенных чувств. Экая, мол, невидаль. Постоянно такой пью.

– Переверстание уже совершили? – полюбопытствовал Богис самым светским тоном, на который оказался способен после того, как по глотке прокатился обжигающий шар медовухи.

– В ближайший реестровый смотр, – ответил Стивакс невозмутимо, однако его взгляд говорил куда более слов.

Старший брат впился глазами в младшего, будто желая рассмотреть, последует ли за этой недомолвкой что-либо. Да и недомолвка ли это вовсе. Вполне возможно просто интерес к делам родни, а отнюдь не намёк на шаткость положения наследника. Поместье – это совсем не вотчина, только верстание определит, кто на нём усядется. Причин передать его кому-либо, кроме первенца усопшего Пронета рок-Кадера нет. Вернее сказать, вроде бы нет. Однако кто может поручиться головой за дела чернильные, что ныне правят бал в Далташе?

Богис наслаждался произведённым эффектом. Хоть Стивакс ему и родной брат, но покровительственный тон Богис терпел только от людей совсем иного сорта. Вот дядюшка Прант – другое дело! Он провёл в боях и походах столько лет, что братья совокупно прожили немногим больше. Старый рок-Винин сражался под Норхесом, а до того ещё в паре битв поменьше. К тому ж, Богис ел его хлеб и лакомился его розгой. А это, согласимся, весьма способствует уважению.

– Как бы ни сложилось на смотре, а ты, братец, имеешь все права на долю с имущества, назначенного в наследство, – наконец выдал Стивакс. – Дела в последние годы шли не очень ладно. Цены на оливковое масло изрядно упали. А Гахала уже просватана, и потребно собрать достойное приданое. Так что, сам понимаешь. Много выделить не можем. Спасибо солнцу, нам не приходится заботится о Дронопе!

– Благодарение солнцу, – повторил эхом Богис.

Да, благосостояние среднего из сынов Пронета рок-Кадера ныне в руках более могущественных, нежели все дворяне королевства Лерингия. По старинной ещё манере второй отпрыск в семье пошёл по пути духовного меча, поступив в монастырь Святого Матира Заступника.

– Причитается тебе, братец, кобыла. Не надо, не кривись, добрая животина, не всякий мерин с ней сравнится. Ещё дадим тебе добрый шлем, а кирасы, уж извини, не нашлось, придётся удовольствоваться кольчугой.

– Меч?

– Конечно. Как без него. И вот.

С этими словами Стивакс запустил руку за голенище сапога и выудил кошель, перекинул брату. Тот ловко поймал, подбросил на ладони, прикидывая. Да уж, негусто. Но развязывать тесьму и пересчитывать монеты уместно разве что торгашу, потому Богис просто сунул деньги в свой сапог.

– Кроме того, братец, я напишу рекомендательное письмо. Понятно, ни у меня, ни у покойного батюшки в столице отродясь не бывало никаких знакомых или тем паче покровителей. Однако история нашего рода, верно изложенная, уже стоит немало.

– У батюшки не было и этого, – пожал Богис плечами.

– Не желаешь ли ещё мёду?

– Не откажусь, брат. С удовольствием, отведаю. После того, как пощупаю руками меч, доспех и… кобылу.

– О, дела вперёд! – засмеялся Стивакс, как показалось Богису высокомерно. – Изволь!

Осмотр заставил Богиса призадуматься. Впечатления он получил смешанные.

Шпага являла собой вполне достойным образчик оружейного искусства кратесдонских мастеров. Без излишеств и каких бы то ни было украшений, но с балансом, близким к идеальному. Юноша выполнил пару выпадов, изобразил отбив и остался доволен. Да, смотрится незатейливо, но на первое время – вполне сойдёт.

«Добрый шлем» оказался капеллиной. Не сказать, что такое наголовье прилично лишь пехотинцу, ибо ещё дед Левого короля красовался в подобном на поле боя. Даёт капеллина неоспоримые преимущества, потому как легка, не стесняет обзора и не ограничивает слуха. В конце концов, в ней свободно дышится. Только слишком уж просто она выглядит! Куда больше уважения вызывают, к примеру, армэ. Хотя бы по той причине, что стоят нещадно. Но с этим придётся смириться.

Как и с кольчугой. Её было бы прилично надеть и жандарму. Под кирасу. Но воевать в одной кольчуге – дела столь давно прошедших времён, что сейчас их вспоминают как некую сказку. Ныне даже у городовых ополченцев поверх кольчуги обычно надета бригантина.

Спасибо, хоть кобыла оказалась далека от образа, уже нарисованного богатым воображением юноши. Да, для копейного боя такая не годится, но и клячей её назвать язык не повернётся. Седло, само собой, прилагалось соответствующее, с короткими стременами и без высокой луки. Подойдёт конному стрелку, но для копейной сшибки непригодно.

Богис невесело подумал, что если заслужит себе имение и девиз в придачу, впору выбрать слова «И так сойдёт».

За осмотром наследства время нечувствительно подошло к ужину. На могилу отца решено было идти поутру, дабы не задерживать начало трапезы.

Семейство рок-Кадеров собралось в гостиной зале. Так же за столом сидели послужильцы числом в три человека. Вместе с хозяином они образовали отряд, который надлежало выставлять с отцовского поместья. Невеликих доходов едва хватало, чтобы снарядить положенных четырёх бойцов, а о сверхдаточных, подобно дядюшке Пранту, и помыслить рок-Кадеры не могли. Равно как не могли позволить держать эконома, эту роль исполняла Шимизу. А ведь их имение ещё считалось одним из самых благополучных в округе!

При батюшке Горцелина Второго порой жаловали такие клочки земли, что оставалось только руками разводить, гадая, о чём думал государь или людишки его. Одного воина положено снаряжать со ста акров доброй пахотной земли. Меж тем, у иных из соседей рок-Кадеров надел состоял из восьмидесяти, а у самого малоземельного – так и вовсе не дотягивал до шестидесяти. Как тут снарядиться для боя и похода хотя бы самому?

Собравшиеся выпили поминальную чашу, затем – за здоровье наследника, а после уже поднимали за всякое разное. Стол впрямь был богат, и с мясом, и с рыбой, и с вином.

Разгорячённый выпивкой, Богис принялся описывать, каковы охоты в землях рок-Вининов, сколько там водится кабанов да туров, которыми обильны предгорья Малого Камня. В ответ Стивакс рассказал о крокодиле длиной пятнадцать футов, добытого прошлой зимой. Это сообщение повергло Богиса в жгучую зависть. Подобных зверей ему брать не случалось. Неудивительно, ибо крупных рек вблизи усадьбы Винин не течёт.

– Благодарение свету за то, что мы живём в этих благословенных землях! – провозгласил Богис.

– О, да! – улыбнулся Стивакс. – Уже миль на пятьсот южнее подобные охоты могут устраивать разве что графы.

– Или те, у кого есть лишние руки, – пробормотал один из послужильцев.

Этого мрачного воина возрастом годам к сорока Богис не знал. Как видно, он примкнул к копью рок-Кадеров не так давно. Судя по отсутствию у послужильца двух пальцев на правой руке и левого уха, ему довелось позвенеть саблей.

– Сказывают, будто камера общественного порядка взялась присматривать за соблюдением эдикта о жестокости наказаний, – вставила Гахала. – И сеньорам, вздумавшим по старому обычаю рубить провинившимся руки или резать тестикулы, назначены такие штрафы, что иные пошли по миру.

– Всё у нас через серебро нынче, – процедил Стивакс, отпивая вина. – Почти всякое наказание – денежное. Скоро уже назначат виру за оскорбление короля в глаза. Готов поспорить, найдутся желающие выплатить.

– Не скажи, брат, – возразил Богис, больше повинуясь духу противоречия, нежели пытаясь защитить Левого. – Дуэльный кодекс приняли неспроста. Да и в том эдикте не одни штрафы и каторга, хватает и казней.

– На дуэлях дрались веками! – парировал старший брат.

– Да, – согласился Богис. – Исподтишка. А ныне можно всё справить чин по чину. Даже король открыто дрался на дуэли!

– Один раз всего.

– Так он и оскорбил честь дворянина лишь однажды. Его больше не за что вызвать.

– Да. А случись кому оскорбить короля, сразу находится ловкий малый с острой шпагой, вызывающий обидчика. И убивающий его. Очень удобно!

– В правление Горцелина Первого заподозренных в оскорблении величества попросту травили ядом, – вмешалась в спор братьев матушка. – Мне так рассказывала бабка.

– Сдаётся мне, нынешний метод куда честнее! – выпалил Богис. – Солнце рассудит лучше, нежели капля яда!

– Эдак вы мне расскажите, что казённое оливковое масло, из-за которого ни один торгаш не желает дать настоящую цену за наше масло, это тоже благо, – казалось, будто Стивакс не говорит, а выплёвывает слова.

На землях рок-Кадеров выращивали и пшеницу, и кукурузу, и много чего ещё. Но благосостояние семьи держалось на оливковой рощице да на прессе, где давили масло. Именно оно приносило деньги, притом немалые. За последние лет десять цена упала втрое. Скупщики воротили нос и предпочитали брать казённое, которое масличные мануфактуры Его Королевского Величества отгружали за сущие гроши, да не кувшинами, а бочками, завалив все ярмарки.

– Знамо дело, благо, – усмехнулся одноухий послужилец. – Ныне чуть не каждый босяк имеет это масло на столе, а раньше оно стоило – не укупишь. Только попам по мошне.

Стивакс метнул на него прожигающий взгляд, который старый воин выдержал с самым невозмутимым видом.

– Ты, молодой хозяин, смотришь со своей колокольни. Это дело обычное. Просто вспомни – из твоего блага прорастает чужая беда.

Услышать от подобного головореза строчку из Писания оказалось весьма неожиданно. Стивакс даже на миг смутился. Этим воспользовалась матушка дабы переменить тему.

– Богис, сынок, ты решил, куда подашься?

– В столицу. Попытаюсь пристроиться ко двору одного из графов.

– По стопам отца? – улыбнулась Шимизу.

– Проверенные тропы не подводят, – пожал плечами Богис.

– Дай-то солнце, – вздохнула матушка.

– Маловато стало графов, – снова влез в разговор одноухий. – На всех не хватает.

То ли он выпил больше других послужильцев, которые всё больше держали рот на замке, то ли обладал на редкость склочным характером.

– Что ты имеешь в виду, сударь? – обернулся к нему Богис.

– Да именно то самое, что сказал. Чуть ли не половину графств Его Королевское Величество превратил в области под управлением своих триумвиратов.

– Так уж половину? – не поверил юноша.

– Кабы не больше, – поддержал Стивакс послужильца.

– Знамо дело, прочие недовольны, – продолжил одноухий, и добавил, видя, что собеседники не поняли, к чему он клонит: – Быть большой крови. Уж помяните мои слова.

– Что же делать? – вырвалось у Богиса.

– Знамо дело, – ухмыльнулся одноухий. – Служить. А уж кому – тут надо выбирать.

– И кого бы выбрал ты? – полюбопытствовал Стивакс.

Вопрос был интересен и Богису, но брат опередил его.

– Короля.

– Левого короля? – изумился молодой хозяин Кадера. – Этого…

– Так! – оборвала его слова Шимизу. – Давай-ка, сынок, без лишних слов. Всё же он – король! Имей уважение!

– Я выбрал бы короля Горцелина, – повторил одноухий твёрдо. – Пусть никто никогда не видел его на поле битвы. Плевать, что он расточает привилегии не благородным сеньорам, а денежным мешкам и подлецам. Но, помяните мои слова, при ваших детях его правление будут называть золотым веком!

– Да-да! – рассмеялся Стивакс. – А нашего Дронопа изберут Лучом Солнца на Земле!

– Значит так и будет, – уверенно ответил одноухий.

– Что же тебя заставило так думать? – заинтересовался Богис.

– Его эдикты. Да, хоть бы даже один – о жестокости наказаний. Жаль, поздно вышел…

– Поздно для чего? – навострил уши Богис.

Хоть и пребывал он в основательном хмелю, а почуял некую интересную недоговорённость.

– Знаешь ли ты, юноша, как Фивентия перестала быть графством, а Малдок – баронством? За частную войну между сеньорами. Эдикт о единстве войн, запрещающий частные войны принял ещё папаша короля, которого вы кличете Левым. Да только сил принудить сеньоров слушаться, у тогдашнего короля не было. А Горцелин это всё пресёк. Малдокского барона изгнали, а граф Фивентийский решил дать отпор королевскому войску. Сейчас банку с его заспиртованной головой выставляют на площади Трёх Часов в Далташе.

Всю эту речь послужилец произнёс, уставясь в чашу с вином. Он замолчал на мгновение, выпил и поднял глаза к Богису.

– Только за год до этого он распорядился содрать живьём кожу с моих сыновей. Егеря поймали их на охоте в графском лесу.

 Сидевшие за столом начали переглядываться, из чего Богис заключил, что эту историю послужилец если кому и поведал, так только Пронету рок-Кадеру, вечный ему свет.

– Кто я такой, чтобы иметь счёт крови к человеку графского достоинства! – горько рассмеялся одноухий. – Но, будь этот счёт, король оплатил его из казны.

– Отчего же ты не в королевском войске? – не сдался Стивакс.

– О! Причина есть! – губы послужильца изогнулись в кривой улыбке. – Об этом я уже покаялся на исповеди и получил прощение духовное. Жаль, прощение светское не добывается стократным чтением «Солнце встаёт».

– Куда бы ты, сударь, поступил на службу? – спросил Богис прямо.

Ему стало интересно мнение этого человека. Быть может, он склочник или пьяница, но впечатление дурака одноухий не производил совершенно.

– Куда возьмут, без разницы, – покачал тот чашей с вином, словно подчёркивая малозначимость вопроса. – Хоть в рейтары, хоть в драгуны. Мне с этим проще – папаша мой звался не роком, а вером. Так что мне не зазорно пойти даже в моряки или мушкетёры.

Вот как! Этот одноухий ветеран принадлежит к дворянскому роду, хоть и без герба, о чём свидетельствует префикс «вер» перед фамилией отца. Да ещё и явно скрывающийся от правосудия. Любопытный человек.

Тем временем одноухий опрокинул в себя чашу с остатками вина и встал.

– Чувствительно благодарю, судари и сударыни, за угощение и за приятную беседу, но я должен откланяться, ибо епитимью, наложенную на меня святым отцом-исповедником, я исполнил давно, зато добровольную выполняю до сих пор. Меня ждёт двенадцатикратное прочтение «Солнечного круга», а если я задержусь на этом пире дольше, то забуду не только слова молитвы, но и собственное имя. Честь имею!

Сказавши это, одноухий вышел.

– Во даёт, – восхитился Стивакс.

– Когда он начинает шпарить, словно по писаному канцлером – верный признак, что пьян мертвецки, – подал голос Полди.

– От этого человека так и веет тайной, – вступила в разговор и Гахала. – Будь мы в романе о благородных рыцарях, наш Римонт неизбежно оказался бы принцем в изгнании. А то и старшим братом-близнецом короля, который скрывается и выбирает момент, чтобы вернуть престол.

– Этот – наоборот, горой за Левого, – захохотал Стивакс.

– Ты читаешь романы? – воззрился Богис на сестру, от удивления не обратив внимания на веселье брата.

– Я прочла их не менее дюжины. Что ж тебя так изумило, братик?

– Дюжину книг? Я в жизни своей держал лишь один роман! В Винине больше и нет!

Правду сказать, во время нечастых визитов в отчий дом Богис менее всего интересовался библиотекой Кадера.

– А знаешь ли ты почему буквы черные да ещё все разные?

– Я умею читать! – вспыхнул юноша.

Ответом стал задорный смех сестры. На Богиса нахлынуло воспоминание – ему лет шесть, а Гахала точно так же хохочет, только ещё показывает язык. Каким манером она тогда подшутила над младшим братом память не удержала, но сам образ явился к Богиса столь ярко, что рука совсем уж было потянулась за яблоком, дабы запустить в сестру, как он сделал двенадцать лет назад. Юноша всё же схватил спелый плод, подкинул вверх, залихватски поймал и откусил. Будто бы продемонстрировал, как мало задела его подколка.

– Какой роман ты читал? – решила уточнить Гахала.

– «Сказание о благородном лучнике». Только я его не читал, лишь пролистал. Это выдумка. Зачем тратить на неё время?

– Какие же книги ты счёл достойными внимания? – спросила сестра с деланной невинностью в голосе.

Она явно намеревалась ещё раз посмеяться над братом.

– «Установление и хитрости службы порубежной», «Учение хитростям огненного боя» и всё в таком роде.

– Ну, завели книжные разговоры, – проворчал Стивакс. – Чем искать хитростей среди букв, не лучше ли взять в руку пистолет да испробовать?

– Хороша метода. Жаль науку для батальона в сотню стрелков таким манером изучать накладно. Да и нет в Винире сотни пистолетов.

– А сколько есть?

– Два, – неохотно признался Богис, сразу честно добавив: – И стрелял я раз пять всего, не более. Так что книжная наука в эдаком деле – немалое подспорье.

– Сам-то ты, братец, много ли стрелял из пистолета? – встала Гахала на сторону младшего, почуяв в нём любителя книг, хоть и не вполне таких, что предпочитала сама.

Очевидно, она намолчалась во время той части ужина, когда мужчины обсуждали серьёзные дела.

– Да уж доводилось, – самодовольно ответил Стивакс. – Даже и не по чучелам!

– Попал ли? – уловила Гахала недомолвку.

– Не попал. Но в бегство обратил!

Сестра вновь рассмеялась, донельзя издевательски. Богис сквозь хмель почувствовал себя дома. Жаль, что это ненадолго.

Глава третья, в которой главный герой ищет путей и встречает подлого благодетеля

Оказалось, никакого пожара нет. Дым шёл из бесчисленных труб, кои окружали Далташ в столь изрядном количестве, что Богис немедленно вспомнил виденную литографию, изображающую пленение Некера Первого. Там точно так же салборского короля окружал лес лерингийских пик, как трубы мануфактур окаймляли столицу. Жгли в бесчисленных печах, судя по мерзкому запаху, не только уголь, но и что попало.

Богис въехал в город по Далташскому тракту, малому отростку Великого тракта, перечёркивающего континент с запада на восток, а если брать с ответвлениями, то и дважды поперёк.

Никакой пошлины с юноши не взяли, ибо ехал он верхом, а не на повозке. Это послабление пришлось весьма кстати, ведь в кошеле, переданном Стиваксом, обнаружилось всего четыре талера да немного меди. Причём, две монеты юноша уже разменял и почти полностью потратил в дороге. Хоть и старался он ограничивать себя в расходах, а неблизкий путь неизбежно требовал денег. Даже если не менять лошадей и довольствоваться лавкой в общем зале трактира вместо доброй постели.

Стража ограничилась тем, что долго рассматривала лицо юноши, сверяясь с какими-то листками. Перед Богисом ровно такой же процедуре подвергся всадник в богато расшитом плаще. Жеребец под путником стоил как бы не побольше, чем всё имение рок-Кадер. Богис решил, что раз эдакой важной персоне не зазорно подчиниться, то и ему нет смысла противиться.

Первым делом Богис занялся поиском места для постоя. Негоже представать перед людьми, которым он планирует предложить свою шпагу, бездомным лоботрясом. В сочетании с юным возрастом это покажет его в донельзя невыгодном свете. Куда полезнее составить о себе впечатление, как о бывалом путешественнике и солидном сеньоре. Для этого никак не следует на вопрос о месте жительства блеять, что ещё не озаботился. Правильнее будет степенно не по годам ответить, мол, квартирую в таком-то заведении, почту можно оставить на стойке. Совсем другое отношение.

В самый центр города Богис соваться не стал, дабы не смешить хозяев постоялых дворов своим полупустым кошелём. Порт и окрестности мануфактур не привлекли юношу по иным соображениям. Там заведомо полно проходимцев. Волей-неволей пришлось идти поближе к торговому кварталу, в котором тоже хватает разного рода жулья, но и совсем уж бесчинств не должно быть. Как известно, большие деньги, любят тишину. Вот негоцианты и стараются её поддерживать. Потому в их квартале могут облапошить, раздеть за игрой в кости или карты, продать подлинный палец Святого Дунно, причём, если взять больше двух дюжин – по крайне выгодной цене. Но для человека неимущего эти неудобства не выглядят чем-то стоящим внимания. Зато не придётся опасаться, что среди ночи вломятся некие молодцы с остро отточенными железками. Подобного рода ребята обычно сперва зарежут человека, а уж потом разглядят, что взять-то нечего. Хоть и жил Богис в глухой провинции, а подобных историй слышал порядком.

В постоялых дворах и трактирах молодой рок-Кадер смыслил мало, потому остановил выбор на заведении, носящем имя «Дуб и топор». Отчего ему глянулось именно это место, Богис сам бы не сказал. Оно отличалось от соседей, так же примыкающих к торговому кварталу, разве что вывеской.

Рок-Кадер сговорился с хозяином о цене в один талер за седьмицу и тут же оплатил неделю. Этот широкий, но необходимый жест ополовинил достояние юноши. Решив ковать железо, пока оно горячо, Богис разузнал, кого из сеньоров можно застать ныне в столице. Результаты расспросов вызвали у него изрядную досаду. Из всех персон, достойных внимания, рассчитывать приходилось на графа Кофордского и графа Самерсийского. Не самые могущественные владыки. Однако надеяться, что за ближайшие семь дней в Далташ понаедут все остальные, не приходилось. Как бы и эти не отправились в путь.

Потому Богис наскоро выбил пыль из одежды и почистил сапоги. Что поделаешь, отсутствие слуг и сменного платья заставило опуститься до труда не вполне уместного для воина. В походе – дело иное. Но в столице…

Правда, комната, доставшаяся юноше, весьма способствовала обузданию гордыни. Более чем скромно. После того, как сюда поставили топчан с соломенным тюфяком, места осталось – два шага в ширину, да шесть в глубину. Распаковывать пожитки Богис не стал, равно как и обедать. Время поджимало. Когда заканчиваются приёмные часы у вельмож, хозяин «Дуба и топора» не знал, и рок-Кадер опасался, как бы не опоздать. Он до крайности волновался, ибо полагал, будто сейчас решается его судьба. Заблуждение вполне простительное. Откуда ему было знать, что это случится гораздо позже?

Меж тем с постоялого двора Богис вышел с таким видом, будто нынче же собирался скупить весь Молочный Порт и взять на сдачу Пряный Квартал, где живут самые богатеи Далташа и находятся подворья вельмож. Именно туда и направил стопы молодой рок-Кадер.

Начать юноша решил с графа Самерсийского, более могучего, более влиятельного. На двор графского особняка Богис проник беспрепятственно. Ворота стояли распахнутыми настежь, пропуская всех желающих. А таковых нашлось изрядно. Перед фасадом особняка собралась натуральная толпа, мало уступающая толчее на ярмарке. Здесь присутствовали и вооружённые мужчины, и безоружные, и молодые женщины, и старые, и даже парочка на сносях. Детей Богис тоже заметил.

Вели себя посетители по-разному. Часть явилась явно ради компании или просто со скуки. Они сбивались в кружки, травили байки, прикладывались к флагам. Словом, прекрасно проводили время. Другие же пытались пробиться внутрь господского дома и устроили настоящую свару.

Мужчины пропускали дам, не без того. Но пройти другому мужчине ранее них препятствовали со всей решимостью. Доходило до того, что пара дворян, если судить по платью и шпагам, нет-нет, да и покидали двор, подчёркнуто не смотря друг на друга. Соблюдали спорщики дуэльный кодекс или пренебрегали мудростью, в нём заложенной, ведало одно солнце, но за время пребывания Богиса, никто из ушедших не вернулся.

Дамы вели себя иначе. До площадной ругани не доходило, всё ж сходство с ярмаркой было весьма условным. Но в дело шли и картинные позы, и слезы, промокаемые платочками тончайшего батиста. Тут понял молодой рок-Кадер, ради чего сюда привели детей – для вящей убедительности своих страданий.

Богис рассудил, что выделяться из общества негоже, и принял линию поведения большинства дворян. Пренебрёг только попытками опередить пришедших ранее него. Ожидание затянулось на добрых два часа, но, в конце концов, юноша предстал перед канцлером графа.

– Цель визита? – задал вопрос тот, даже не поинтересовавшись именем посетителя.

– Богис рок-Кадер, – всё ж назвался юноша. – Желаю предложить Его Сиятельству свою шпагу и верность.

– Его Сиятельство не ведёт набор министериалов. Следующий.

– Я дворянин в двенадцатом поколении!

– Следующий! – возвысил голос канцлер.

– Юноша, не задерживайте почтенную публику! – раздалось из-за спины.

Богис развернулся и, вздёрнув подбородок мало ни к самому солнцу, двинулся на выход. Он успел сделать десяток шагов, когда его окликнули.

– Сударь, могу я отнять толику вашего времени?

– Чего изволите? – резко бросил молодой рок-Кадер, разворачиваясь на пятках.

Перед ним стоял мужчина лет слегка за тридцать. Ростом он почти не уступал Богису, а одет был вполне солидно. Чёрный дублет, прокрашенный на совесть и расшитый серебряной нитью. Кружева на воротничке и манжетах. На голове – берет с пышным пером. Но шпаги нет. Взгляд молодого рок-Кадера стремительно пробежался по окликнувшему его мужчине, а ум сделал заключение, что перед ним не военный, но некий весьма преуспевающий чин.

– Меня зовут Данграч Боломит, канцлер великого раздатчика милостыни.

– И что же побудило вас остановить меня, сударь Боломит?

– Мне показалось, будто вы, сударь рок-Кадер, нуждаетесь в толике милостыни. О, не вспыхивайте так лицом! Его Королевское Величество недаром указал, что главное подаяние в наши дни – свет знания! Вы, очевидно, с крайнего севера?

– С чего вы так решили, сударь? – процедил юноша, как он надеялся, угрожающе.

– Помилуйте, ведь в шоссах на юге уже никто давно не ходит! Эта мода сохранилась лишь на севере и далеко на западе. И ваш загар довольно красноречив. Как вы, кстати, находите наши края? Не слишком ли холодно?

– Отнюдь, – бросил Богис, сбитый с толку таким обилием слов.

До сего дня он считал себя наблюдательным малым, но он встретил человека, гораздо больше преуспевшего в деле чтения намёков и деталей.

А на юге он и впрямь несколько мёрз. А ведь Далташ лежит в срединной части королевства. Какая ныне погода стоит в той же Фивентийской области, и помыслить страшно. Это притом что на дворе лето.

– Как я заметил, вы, сударь, искали покровительства Его Сиятельства графа бон-Самера. Понял, что вы недавно приехали из провинции и явно нуждаетесь в добром совете. Верны ли мои суждения?

– Вполне, сударь Боломит.

– Именно ради этого я и поставлен здесь великим раздатчиком милостыни. Десятки юношей из уважаемых семей еженедельно устремляются в эти врата, – Данграч плавным жестом указал на двери в особняк. – И в другие такие же. К сожалению, принять там могут далеко не всех. Ранее молодые люди вынуждены были самостоятельно искать место под солнцем, но это совершенно недопустимо.

– Ближе к делу, сударь Боломит.

– Я хочу рассказать вам о прекрасной возможности. Как вы считаете, достойна ли внимания конная воинская служба на влиятельного сеньора?

– Вполне!

«Чего бы иначе я сюда явился!» – мысленно добавил Богис.

– Самым влиятельным сеньором Лерингии безусловно является его королевское величество Горцелин Второй, ведь так?

– Да уж, не поспоришь! – фыркнул насмешливо рок-Кадер.

– Самая почётная служба – в ордонансовых ротах, да только служат там более за честь, нежели ради устройства молодой судьбы. Затратно, весьма затратно. Зато можно служить в рейтарах!

– В рейтарах? – протянул Богис.

– Я слышу в вашем голосе будто бы разочарование? – картинно удивился канцлер. – Меж тем сам Форфах вер-Беро начинал в рейтарах! А кем он стал? Коннетаблем Лерингии!

Юноша задумчиво хмыкнул.

– Когда я говорил о прекрасной возможности, я имел в виду нечто вполне определённое, – продолжил свою речь Данграч Боломит. – Две седьмицы назад выпущен эдикт о формировании нового полка рейтар. Как вы сами понимаете, продвинуться по службе в таком полку не составит труда для всякого, желающего усердием и отвагой снискать славу и почёт! Ей-ей, я удивлён, что вы так скептично настроены!

– И на какой же чин я могу рассчитывать при зачислении?

– Что вы, сударь рок-Кадер! – развёл руками канцлер. – По «Уложению о службе людей воинских» любой зачисляется простым рейтаром. Будь он хоть графского роду, хоть королевских кровей!

– То есть, вы меня убеждаете, будто хорошая возможность – это быть зачисленным в один строй со вчерашними крестьянами? Попадаются ведь такие среди рейтар?

– Безусловно! – энергично закивал канцлер. – Иные так поднимаются до сержантов! Всё благодаря способностям! Если я в вас не ошибся, то и вы подниметесь. И довольно высоко! Знакомы ли вы с огненным боем?

– Вполне! – ответил Богис обтекаемо.

– Вот! Умеете ли читать?

– Притом недурно.

– Ещё лучше! – Данграч Боломит на мгновенье замер, потом протянул: – Сударь рок-Кадер, а не желаете ли поступить на службу по пути пера, а не меча стального? Клянусь всеми лучами солнца, достаточно грамотный человек из хорошей семьи большая редкость даже в наши дни! Вот уж где вас ждёт головокружительная карьера!

– Это вы меня изволите в крапивное семя вербовать? – стремительно рассвирепел Богис. – Сударь Боломит, это предложение я считаю оскорбительным! Потому вызываю вас на поединок! Извольте выбрать оружие, время и место!

– Дуэль?! – звонко рассмеялся канцлер. – О, извините меня великодушно, коли задел вас! Это не по злому умыслу, а лишь в надежде, что вы сделаетесь вельможей и вспомните, кто направил вас на этот путь. И смех мой – лишь от неожиданности ситуации. И вызова вашего, сударь рок-Кадер, я не приму. Ибо не имею чести принадлежать к числу дворян Лерингии!

Богис уставился на собеседника так, будто у того средь бела дня изо лба начали расти рога. Этот человек в одеянии, стоящем дороже драгунской экипировки, считая с двумя конями, состоит в подлом сословии! Ладно бы, по купеческой линии, так ведь нет. То самое крапивное семя. Такого и на поединок не вызвать, и рукоприкладством поучить не выйдет. Всё по тому же эдикту о жестокости наказаний.

– Я прощаю вас, сударь Боломит, – процедил Богис, снимая ладонь с эфеса, за который схватился в порыве гнева. – Но впредь прошу не делать мне подобных предложений.

– Как жаль! Из вас, уверяю, получился бы славный камерарий! Властность, темперамент, грамотность! Вот чего не хватает нашему дворянству пера! Но вернёмся к рейтарскому полку. Вы, сударь, верно подметили, что туда набирают и вчерашних крестьян. Да только вы, знакомый уже и с воинским делом, и обученный письму, будете иметь перед ними колоссальное преимущество! Чтобы сделаться сержантом вам потребуется лишь крохотная толика усердия. А уж на чин лейтенанта по эдикту о единстве обучения ратных людей вправе претендовать только сержанты, прошедшие обучение в академии. Мрак побери, да я уже сказал достаточно! Вы все поняли, вам просто требуется время обдумать и принять решение!

Напор канцлера ошеломлял Богиса. Доводы казались железными, а логика неумолимой. Но что-то не давало покоя.

– Какое жалование положено рейтару?

– Согласно уложению, каждый рейтар Его Королевского Величества получает в день четверть талера, сержант – половину, а лейтенант – полновесный!

Негусто. С таким денежным окладом придётся более половины отдавать за снятый Богисом клоповник.

– При этом вам не требуется тратиться на жильё и стол. Рейтаров селят в нарочно устроенной казарме, где трижды в день кормят. Да, там вы не найдёте паштетов из соловьиных язычков или крокодила в черемше. Стол прост, зато обилен! В дополнение все королевские солдаты получают казённое снаряжение и коней! Знаете, почём на рынке пистолеты? А у любого рейтара их четыре!

Посулы с каждой фразой казались всё соблазнительней. Молодой рок-Кадер почувствовал, как это будет славно – не думать о хлебе насущном и крыше над головой.

– По вашим глазам я вижу, вы уже согласны, – понизил голос канцлер, переходя на доверительный шёпот. – Но спешить не стоит. Обдумайте сказанное мною. Ведь за все милости придётся заплатить службой и полным повиновением приказам. Не только в бою, но и вне оного. Вам следует сделать выбор не в горячке разговора, а с холодной головой. Если решите, обращайтесь в четвёртый дом на улице Храбрых Знаменосцев. Это возле перекрёстка с улицей Барабанщиков. Держите памятку. За сим я должен откланяться и занять место подле канцлера Его Сиятельства. Кто знает, может там сейчас как раз нуждаются в свете знаний?

Данграч Боломит выгнул спину в изящном поклоне, сдёрнул берет с макушки, прижал к сердцу, отвёл по дуге вправо. Затем выпрямился, водрузил головной убор на положенное место, искренне улыбнулся юноше, развернулся и двинулся к дверям в особняк. Шёл он поспешно. Сама походка выдавала в нём человека неблагородного, однако ни один из просителей не окликнул его, не осадил, не попытался отправить в конец очереди. Как видно, чувствовали – идёт человек по полному праву и лучше его не задерживать. А может, просто Боломит уже изрядно примелькался на графском дворе. Богис, прощаясь, не опустил голову и на сантиметр, но канцлер не обратил на это внимания.

Молодой рок-Кадер поглядел на свою десницу. Пальцы держали листок бумаги, поданный Боломитом. Юноша взял его машинально. Рассмотреть нашлось время только после прощания. Это оказалась гравюра, состоящая из двух частей. Первая изображала Далташ как бы с высоты птичьего полёта. В город вонзались две стрелки. Одну испускала фигурка человека в шляпе, плаще и при шпаге. Лица было не разобрать за малым размером, но рядом имелись буквы, складывающиеся в слово «ты». Другая стрелка тянулась от второй части памятки, двухэтажного особняка за ажурной оградой.

«Улица Храбрых Знаменосцев, дом четыре», – прочёл Богис подпись.

Толково придумано. Любому малограмотному человеку понятно, куда идти и даже где находишься ныне. Да, уважение вызывает. Не поленились, не поскупились, напечатали. Не литография, конечно, она тут ни к чему. Видно, какой формы окна у искомого дома, какой ширины фасад, да как ведут улочки. Уж вряд ли в Далташе найдётся точно такая же усадьба, только не синяя, к примеру, а жёлтая!

Размышления рок-Кадера прервал раскатистый гул, порождённый его пустым чревом. Учитывая, что завтрак состоял из куска лепёшки и кружки воды, а обед пришлось пропустить, голод делался нестерпимым. Бренная плоть настоятельно требовала приблизить ужин. Разум же настаивал на передышке для обдумывания. Потому Богис решил вернуться в «Дуб и топор», сделав, впрочем, петлю к подворью графа Кофордийского, узнать часы приёма. Пребывать в неведении по этому вопросу рок-Кадер не желал категорически. Уж от этих хлопот следует освободиться!

Вскоре Богис сидел в обеденном зале постоялого двора, опустив нос в кружку с пивом. Цены в заведении отнюдь не радовали. Юноша взял всего полкаравая ржаного хлеба, да фунт сыру да две пинты пива. А отдать пришлось шестнадцать грошей.

Когда он разменивал талер, ему выдали сто двадцать грошей. Получается, что оставшихся у юноши денег хватит дня на три-четыре. Похоже, придётся переходить на горох.

В свете таких рассуждений предложение пойти в рейтары заиграло новыми красками. Уж сыт будешь всегда, да и ночевать под мостом не придётся. Вот только эти слова, о повиновении вне боя…

Богис прокрутил в голове весь разговор с Данграчем Боломитом. Царапнули его два обстоятельства. Вышеупомянутое повиновение да ещё то, что для роста в чинах придётся пойти в школяры.

В стародавние годы учился воин одним лишь способом – в бою. Коли выжил – молодец, если ещё и победил – точно искусством овладел! Ныне же завели некую академию. Доподлинно в родных краях рок-Кадера никто не знал, что творится в тех стенах, но мнения почти единодушно сходились – ничего путного из этой затеи не выйдет.

Среди сверстников и земляков Богис отличался начитанностью. Что поделать, с другими развлечениями в Винине туго. Кроме охоты, и вспомнить нечего. Но в ненастную погоду, когда южные ветра нагоняют проливные дожди, приходится сидеть дома. Забав не так уж много – вино, байки да чтение. До хмельного Богиса по малолетству допускали не слишком, любая история, даже самая замечательная, но слышанная дюжину раз, приедается. Оставались одни книги. Имелось их в поместье изрядное собрание – девять штук. Шесть из них Богис успел прочесть. Потому понимал всю пользу такого занятия, присущего, казалось бы, одним лентяям да трусам. Перед тем, как брать в руки пистолет, крайне полезно почитать, за что держаться и куда ствол направлять не следует.

Вот только чему может научить книжка воина, уже побывавшего в битве – решительно неясно. В академию принимают лишь пожалованных в сержанты. Взять человека, уже делом доказавшего своё умение и отвагу, и посадить его за парту, заставить скрипеть пером и вытворять все прочие штуки, которыми занимаются студиозусы… Ну, ведь глупость же, очевиднейшая глупость! Впрочем, чего ещё ждать от Левого короля…

Это канцлер ловко расписал, что Горцелин Второй – самый могущественный сеньор Лерингии. Не поспоришь, сила за ним. Но правды от него не дождаться, как цыплят от гадюки. Такому служить – готовься быть обманутым.

Но голод – не тётка. Надо только завтра проверить, не примет ли молодого дворянина на службу граф Кофордии. Чем мрак не шутит, может там улыбнётся удача? А нет – пойдёт на королевские хлеба!

По случаю этого решения Богис спросил ещё две пинты пива, разорившись на пятёрку – медную монету в пять грошей с изображённой растопыренной ладонью на аверсе и орлом правящей династии Морингонеров на реверсе.

Поднялся рок-Кадер ещё затемно. Позавтракал хлебом с коровьим молоком. Обругал себя торгашом, когда порадовался, уплатив всего пятёрку, но ум не мог не вести счёт. Приходилось утешаться, что так хороший лучник должен помнить, сколько стрел осталось в колчане.

Уже к шести часам Богис явился ко двору графа Кофордийского, но всё равно оказался далеко не первым. Благодарение солнцу, толпа заметно уступала вчерашней, и уже через час рок-Кадер предстал перед канцлером.

– Богис рок-Кадер, – отрекомендовался молодой дворянин. – Желаю предложить Его Сиятельству свою шпагу и верность.

– Проходите, сударь рок-Кадер, – ответил канцлер, мельком глянув на юношу. Он протянул ему листок жёлтой бумаги с нанесённой цифрой два и добавил: – Первый левый коридор направо, жёлтая дверь. Найдите человека с меньшим номером и заходите после него. Следующий.

Подход основательно озадачил Богиса, но тот решил не показывать удивления столичными порядками, а просто кивнул и прошёл в особняк. Возле лестницы на второй этаж располагался стол, за которым сидел ещё один канцлер. Перед ним толпилась львиная доля прорвавшихся внутрь посетителей. Рок-Кадеру по счастью подниматься наверх не требовалось, а то потратил бы ещё битый час. Он прошёл в надлежащий коридор и увидел жёлтую дверь распахнутой.

Богис не понял, как ему поступить, но не желая прослыть деревенщиной, не стал ломиться в кабинет, а с независимым видом прошагал мимо, скосив глаза. Ничего толком разглядеть не удалось, разговоров тоже слышно не было. Собравшись духом, будто перед кавалерийской атакой, рок-Кадер шагнул в дверной проём.

Кабинет оказался не так уж велик, как рисовало воображение юноши. Зато сразу стало очевидно – принимает посетителей не то что не сам граф, а даже не близкий его приспешник. Тот же Данграч Боломит носил куда более богатый наряд. Правда, канцлер великого раздатчика милостыни не обладал шрамами на лице и на ладонях. Не то что сидевший за столом человек, который явно не понаслышке знал, за какой край шпаги браться, а каким тыкать в противника.

– Чего изволите, сударь? – произнёс хозяин кабинета.

– Богис рок-Кадер, – повторил Богис как заклинание. – Желаю предложить Его Сиятельству свою шпагу и верность. Вот моё рекомендательное письмо!

– Шпагу? Верность? Хорошие сочетания! Что ж, почитаем, что пишет ваш рекомендатель. Хм, это ваш брат! Что же с отцом?

– Погиб на охоте.

– Вепрь? Крокодил? Буйвол?

– Неудачное падение с коня, – ответил Богис и, видя вздёрнутые брови, которыми собеседник обозначил удивление, пояснил: – Батюшка был изрядно посечён в битве под Норхесом, оттого не вполне владел левой рукой. После падения он харкал кровью три седьмицы, после чего отошёл.

– Проклятая чахотка, – пробормотал хозяин кабинета, осеняя лицо знаком солнца. – Да, вижу, в рекомендательном письме так и сказано. Тут, я смотрю, изложены все службы, кои ваши предки вплоть до прадеда оказывали правящему дому. И даже раны, полученные в боях, перечислены. Всё это изрядно добавляет славы вашему роду, но Его Сиятельство больше ценит в людях иные качества.

– Позвольте же узнать, какие? – насторожился рок-Кадер.

– А доводилось ли вам, сударь, убивать человека?

– До сего дня – нет.

– А сегодня? – ехидно осклабился хозяин кабинета. – Убили?

– Нет. Но день ещё не кончился.

– Вы мне нравитесь, – рассмеялся человек, так и не назвавший ни имени, ни чина. – Однако Его Сиятельство в данный момент не ищет людей для своего двора.

Богис тщательно следил за своим лицом, но, видимо, тень разочарования всё ж мелькнула в его глазах.

– У меня есть для вас иное предложение, сударь, – продолжил незнакомец. – Вольный копейщик.

– Вольный копейщик? – переспросил Богис в недоумении.

– Да, сударь. Так называют бойцов. Да и не только, бойцов, на самом деле. Суть в том, что вольные копейщики предоставлены сами себе всё время. Но когда они становятся нужны, им дают знать, они собираются и бьются за своего нанимателя. После чего вновь расходятся. Могут даже послужить другому господину.

– Как же это сочетается с честью?

– Никак, сударь. Зато это прекрасно сочетается с деньгами. Вы – человек благородный, но подобным ремеслом не брезгуют и дворяне с гербом! Причём приходят не только сами, но и приводят послужильцев. Что скажете?

– И какова оплата? – решил поинтересоваться Богис.

– Каждый раз – разная. Смотря для чего собирается отряд. Более того, с вас никто не попросит присяги, и вы вольны отказаться во всякий раз, когда сочтёте это уместным. Никому даже дурной мысли в голову не взбредёт по этому поводу.

– Я подумаю, сударь, – пробормотал Богис. – За сим, честь имею откланяться.

– Заходите иногда в трактир «Синий ворон», что на улице Двух Телят в Медовой Чаше. Там вывешиваются списки дел, на которые Его Сиятельству требуются люди. Я внесу вас в реестр людей, которым уместно принять участие. Вдруг…

Незнакомец покрутил пальцами в воздухе то ли изображая хитросплетения судьбы, которые угадать не дано даже солнцу, то ли намекая, что перечень дел изумит Богиса и тот не устоит перед участием в одном из них.

Покинув двор, рок-Кадер уставился на солнце за неимением поблизости часов. До обеда оставалось ещё изрядно времени.

«А не прогуляться ли до улицы Храбрых Знаменосцев?» – спросил юноша сам себя и не нашёл причины поступить иначе.

Удивительное дело. Данграч Боломит состоял а подлом сословии, а предложил куда более честное служение, нежели человек графа Кафордийского, так и не представившийся, но явно благородный. Мир положительно встал с ног на голову!

Глава четвертая, в которой главный герой поступает на службу и проливает первую кровь

Четвёртый дом на улице Храбрых знаменосцев встретил Богиса не то чтобы очень приветливо. Нет, ему не пришлось толкаться во дворе или ожидать в приёмной своей очереди. Всё провернулось весьма споро. Не радовало только отношение вербовщика. Список претензий рок-Кадер мог начать с того обстоятельства, что сей канцлер без малейших следов доблести, да, мрак возьми, даже не принадлежащий к воинскому сословию, обращался к нему, дворянину с гербом, на «ты»!

– Добро пожаловать в Шестой рейтарский полк Его Королевского Величества Горцелина Второго, – бубнил вербовщик на грани различимости речи, глядя вовсе даже не на юношу, стоявшего перед его конторкой, а куда-то в окно. – Тебе положено жалование за первый месяц, а следующее ты получишь лишь в конце следующего месяца. Так что не пропивай всё в первый же день. Ещё положены кираса, шлем, пистолеты и два коня, сукно на мундир и бельё. На тебе ордеры. Да чего таращишься, будто пень? Бери давай!

– Сударь, – прорычал Богис, призвавший всю свою кротость и терпение, потому не расквасивший нос крапивному семени. – Я поступаю на службу со своим конём и при доспехе! Учтите это в росписи!

– Молодой человек, – ядовито проговорил канцлер, обращая, наконец, взор на новобранца. По причине низкого роста, глядел он снизу вверх, отчего дерзкий тон язвил больше. – Ты не на реестровом смотре помещиков. Тут никому нет никакого дела до твоей клячи или до дедовского бацинета. Ни-ка-ко-го. И не надо так пучить глаза. Здесь ты не дворянин, а солдат. Смотри параграф второй уложения о службе. И положено тебе иметь экипировку установленного образца, а не хлам, собранный по всем закромам родового гнезда. Вот ордеры. Вон дверь. Найди капитана вер-Орди, ты в его роте. Ступай.

Канцлер ни разу не возвысил голос, но рок-Кадер стоял будто оплёванный. Сцепив челюсти, он сжал в кулаке бумажки и вышел из каморки. Брань, готовую сорваться с губ, юноша задавил зубовным скрежетом.

– Хо-хо! В нашем полку прибыло! – раздалось чуть не из-под локтя Богиса. – Уже приписали к десятку?

Рок-Кадер оглянулся. Подле стоял и подкручивал ус рейтар. Его мундир голубого сукна имел на рукаве вышитый золотом шеврон, а непокрытая голова едва достигала Богисова плеча. Но смотрелся коротышка весьма лихо, не сравнить с канцлером. Был он примерно одних лет со Стиваксом, может чуть больше.

– Ты от радости онемел, что ли? Или не разумеешь по-нашенски? Как звать?

– Богис рок-Кадер.

– А я сержант Куга Чозепин, будем знакомы.

Представившись, рейтар протянул руку юноше для новомодного приветствия. Манера эта уже довольно распространилась в столице и на юге в целом. Богис пожал ладонь собеседника, небольшую, но крепкую. Такая со шпагой или пистолетом, наверняка, управляется на загляденье.

– Готов спорить, тебя ещё не записали в десяток.

– Велели явиться к капитану вер-Орди, – покачал головой Богис.

– Наша рота, – подмигнул Куга Чозепин. – Читать умеешь?

Рок-Кадер кивнул. Внутренне он повторил поговорку про чужой монастырь и свой устав. Это помогало смириться с расспросами, учинёнными простолюдином, у которого всех достоинств – сержантский шеврон.

– Из пистолета стрелял?

Новый кивок.

– Про верховую езду и шпагу даже не спрашиваю. Понимаю, из какой ты семьи.

Сказано это было небрежным тоном, однако и такое внимание к своему благородному происхождению Богис воспринял с удовольствием.

– Айда ко мне в десяток! Парень ты толковый, я как раз таких к себе тяну. Да и тебе у нас будет ладно. Не пропадёшь! Ну?

– Согласен, – буркнул рок-Кадер, которого глодали сомнения на счёт этого бойкого коротышки.

Вполне могло статься, что будущий начальник на словах ловчее, нежели в бою. Меж тем, сержант сразу повел новобранца путаными коридорами, да ещё и темп взял такой, будто за ними гнались. Богис моргнуть не успел, как они оказались перед дверью с жестяной табличкой, гласящей, что кабинет принадлежит начальнику второй роты.

– Да, – обернулся Куга Чозепин к новобранцу. – Никаких эти «сударей» с офицерами. Только «господин». А то – палки.

Не дав времени на ответную реплику, Куга чётко и уверенно постучал в дверь, затем приоткрыл неё.

– Господин капитан, разрешите?

– Входи, – донеслось изнутри.

За дверью обнаружилась каморка шагов пять на пять, вряд ли более. За столом сидел человек опять же в голубом мундире, только без шеврона, зато стойкий воротничок был расшит золотом.

– Господин капитан, – начал Куга Чозепин не дожидаясь вопросов. – Рейтар Богис рок-Кадер завербован сего дня и выразил желание служить в моём десятке! Прошу зачислить!

– Эва, – приподнял бровь начальник роты. – Решил записаться к тебе? Это где ж он про тебя, сержант, прослышал?

– Случайно встретились в коридоре перед вербовочным пунктом. Разговорились.

– Ага-ага, случайно. Рейтар, читать умеешь?

– Умею, господин капитан.

– Из пистолета умеешь?

– Доводилось пару раз.

– Господин капитан, – толкнул его под ребра Куга Чозепин.

– Господин капитан, – послушно добавил Богис.

– А по тебе стреляли? Из пистолета, аркебузы либо мушкета?

– Не случалось, господин капитан!

– Как пушки стреляют, видел?

– Не случалось, господин капитан!

– Ладно, сержант, зачислю рок-Кадера под твоё начало. Ты мне это прекрати, охотиться на толковых рекрутов. И так твой десяток комплектуется на зависть.

– Стараюсь разбавить свеженазначенных господином капитаном! – ляпнул, не моргнув Куга Чозепин.

– Поговори мне тут! Ещё раз услышу, что ты у вербовщика пасешься, я тебе в десяток одноногих назначу!

– Слушаюсь, господин капитан!

– Выйди!

– Слушаюсь, господин капитан!

Сержант развернулся на одной пятке и вышел. Двигался он так, будто был железной куклой, а не человеком из плоти и крови.

– У нас же состоится беседа не солдата и начальника, а двух дворян. Следующая будет, когда и если, ты сделаешься лейтенантом. До тех пор вы, сударь рок-Кадер, на мою команду «Прыгай!» должны подпрыгнуть так, будто в зад вам впились все собаки Далташа. Более того, если приказ отдаст сержант, человек подлого происхождения – рвения у вас, благородный сударь, должно быть не меньше. Понимаете, о чём я толкую?

– Вполне, сударь. Я ознакомился с уложением.

– Отлично. Пройдоха Чозепин опять отхватил себе умника в десяток. Но вернёмся к беседе. В начале службы вам покажется, что здесь мы заняты неким дурацким цирком, который вовсе не к лицу подлинному воину. Если вы поймёте ошибочность такого суждения и смысл всей этой муштры, у вас появится шанс выйти в офицеры. Иначе… В Первом рейтарском и так далее полку до сих пор среди простых солдат имеется немалая доля тех, кто носит фамилии с «вер» и «рок». С дуэльным кодексом вы тоже знакомы?

– Разумеется!

– Значит, помните и о запрете поединков между начальником и подчинённым. Превосходно. На этом у меня всё. Отныне – мы вновь капитан и рейтар. Ясно?

– Всё ясно, господин капитан!

– Свободен!

За дверью Богиса уже поджидал Куга Чозепин.

– Пойдём, определю тебя на жительство. Да не смотри ты на меня так. Сержант от рейтара отличается мало. Это офицерам в рот заглядывай.

– Понял, – буркнул рок-Кадер, несколько досадуя на себя за то, что, не отойдя ладом от беседы с капитаном, уставился на Чозепина так, будто и впрямь ждал команды прыгать во всю мочь.

– Ничего, привыкнешь, – хохотнул тот, уловив настроение новобранца.

Они вышли во внутренний двор, зажатый меж четырьмя домами. По бокам от особняка, выходящего лицом на улицу Храбрых Знаменосцев, обнаружились два вытянутых строения по три этажа. Кровли их, однако, не возвышались над двухэтажным особняком. Как видно, потолки не поражали высотой. Явные казармы. Замыкала двор ещё одна, только короткая и стоящая поперёк.

– Здесь мы и квартируем, с первой роты по четвертую, – махнул рукой сержант в сторону левой длинной казармы. – Напротив – с пятой по восьмую. В перемычке будут оставшиеся две, но там пока ни души. На первом этаже конюшни, на втором – кухня, трапезная, камерарии, кузнецы и всё такое прочее, а на третьем – кубрики.

– Кубрики? – не понял Богис.

– Щас увидишь. Соседей я для тебя подобрал – как себе.

Они поднялись на третий этаж по лестнице, где не скрипела ни одна из ступеней, зато запахи краски висели так густо, что и гадать не приходилось – недавно дом чинили на совесть, а то и перестраивали напрочь. Сержант вывел новобранца в длинный коридор, обе стороны которого усеивали двери с номерками.

– Тебе в кубрик пять.

Подойдя к названной двери, Чозепин распахнул её, не утруждая себя стуком.

– И вам здасьте, господин сержант, – тут же раздался задорный голос. – Как раз собирались пить за ваше здоровье!

– Да ну? – процедил Чозепин, входя.

Богис последовал за ним и обнаружил клетушку размером с кабинет капитана, только без стола. Зато имелись две двухъярусные кровати. На левой нижней сидел рейтар в расстёгнутом мундире, на взгляд ему можно было дать лет под двадцать пять. На правой лежал здоровенный детина года на три старше рок-Кадера. Штаны он имел такие же, как и у прочих замеченных рейтар – из грубого сукна, со штанинами, обшитыми кожей по внутренней стороне бедра. Мундир и сапоги детина снял и красовался в нижней рубашке.

– Всё тебе шуточки, Несвятой, – укорил сидящего Чозепин. – Знаешь ведь, за распитие в казарме – палки.

– Даже за здоровье любимого сержанта? – картинно изумился рейтар. – Это ведь становой хребет нашего полка! Сержанты-то!

– Всё тебе шуточки, – повторил Чозепин, но тон его смягчился, в нём даже проклюнулось одобрение. – Принимайте пополнение. Рейтар Богис рок-Кадер.

– Добро пожаловать на галеры, сударь! Вы вольны выбрать любое из свободных мест на верхней палубе!

– Ты сегодня стал записным морским волком, а, Несвятой? – поддел говорившего сержант.

– Моя мятежная душа продолжает искать место под солнцем. Увы, присяга ей не указ!

– Не повесить ли профосу якорь на твою душу? Пяти палок достанет ли?

– Ваши слова лишь придают ей задора, – сокрушённо помотал головой рейтар.

– Устраивайся, – велел Богису Чозепин. – Этот лоботряс – Гервес рок-Марти по прозванию Несвятой Брат. Язык у него без костей, но он славный малый. Устраивайся. А мне пора.

Сержант хлопнул рок-Кадера по плечу и покинул кубрик. Богис огляделся и бросил шляпу на верхнюю левую койку.

– Отличный выбор! – одобрил рок-Марти, вставая и протягивая руку для пожатия. – Наш славный сержант успел представить меня, потому мне остаётся познакомить тебя с нашим соседом. Эдан Гроцкут, известный также, как Мясник из Хортау. Человек более мрачный, чем я, но по-своему достойный.

Названый поднял растопыренную ладонь над плечом в старинном приветствии, Богис ответил тем же.

– Какое прозвище носишь ты, дружище? – поинтересовался рок-Марти.

– Никакого.

– Это никак нельзя терпеть! Человеку, особенно воинского труда, прозвище нужно просто до зарезу. Иначе как тебя запомнить в постоянной круговерти имён, фамилий и лиц? Вот я – самый яркий тому пример!

– А что означает твоё прозвание? – осторожно поинтересовался Богис.

Всё ж среди собравшихся он был самым молодым и с заметным отрывом.

– О, это прекрасная история! Будучи вторым сыном в семье, я вполне обычным образом решил пойти по линии духовного меча и поступил в монастырь. Целых полгода я жил в лоне Матери Церкви и готовился к служению. После же выяснилось, что я посещал и другие лона. Дело обычное, да мрак дёрнул меня сблизиться с дочкой прево. Не буду говорить, в какой области происходило сие, дабы не обижать других прево, дочери которых имели равные шансы пострадать от моего обаяния. На беду, связь эта раскрылась самым прискорбнейшим образом – непосредственно батюшкой моей милой. Да к тому же в самый пик страсти. Увы и ах. Мне пришлось покинуть святую обитель и поступить в солдаты. Ибо с такими заслугами меня не взяли бы и в миссионеры. Даже если бы я изъявил желание обойтись со своей молодой жизнью подобным суровым образом. Так я стал Несвятым Братом.

– Поучительно, – улыбнулся рок-Кадер.

– Желаешь ли услышать происхождение прозвища нашего соседа, добрейшего Эдана Гроцкута?

– Гервес! – попытался одёрнуть говоруна лежащий мужчина.

– Да ладно тебе, Мясник, – отмахнулся Несвятой Брат. – Такие вещи надобно знать о товарище, с которым предстоит делить дорогу и поле брани! Итак, знаешь ли ты, друг Богис, за что нашего товарища прозвали Мясником из Хортау?

– Гервес, мрак тебя дери, – процедил рейтар Гроцкут скроив рожу, которая должна была обозначать угрозу, но, как видно, не впечатлила балагура.

– Так вот, – продолжил тот, драматически понизив голос. – Всё дело в том… что его папаша владеет мясной лавкой в Хортау!

Богис, приготовившийся услышать о небывалом подвиге или нечеловеческой жестокости Эдана Гроцкута, от неожиданности часто-часто заморгал. Видя его замешательство, Несвятой Брат натурально покатился со смеху. Он колотил себя кулаками по ляжкам, вкладывал в хохот всю мощь молодых лёгких. Мясник скрипнул зубами, перевернулся со спины на левый бок и уткнулся носом в стену.

– Напрасно ты не любишь этой истории, Мясник! – укорил его Несвятой Брат. – Посмотри, как поменялся в лице наш новый друг!

– Не будь я на службе, давно пересчитал бы тебе зубы, – бросил Гроцкут через плечо. – Да и Богис, ясен пень, не остался бы в стороне.

– Это ведь и хорошо! – воскликнул рок-Марти. – Желай я с вами двоими схватки, у меня представился бы великолепный случай распалить в вас злобу. А злоба в бою плохой советчик.

– Говорят, будто злоба ничем не хуже отваги, – вставил Богис.

– Это где так говорят? В северных джунглях? Эге! Никак ты сам оттуда родом?

– Да! Из-под Брампинга! – с вызовом произнёс рок-Кадер, ожидая насмешек.

– Значит, быть тебе Северным Змеем!

– Это отчего же? – опешил юноша от неожиданного поворота.

– Так ведь каждому известно, что на севере змей больше, нежели всех остальных, – пожал плечами Несвятой Брат. – Стало быть, и ты, скорее всего, змей!

Гроцкут фыркнул, но Богис не понял, возмущённо ли. Может, незатейливая подначка Несвятого Брата показалась ему забавной.

– А что? – внезапно переменил решение Богис. – Змей не так уж плох! И уж никак не располагает к легкомысленному отношению. Всякий, кого кусал истинный аспид, подтвердит. Если жив остался.

– Вот! Наш человек! Хвалю! – рок-Марти даже ударил раз в ладоши. – Давай-ка, дружище, я схожу с тобой к каптенармусу. Надобно поскорее выбить тебе сукна на мундир. Не пойдём же мы в кабак пока ты в штатском платье!

– В кабак? И чем плох мой костюм?

– Конечно, в кабак! Есть славная традиция угощать товарищей по поступлению на службу! А что до твоего наряда… По нему сразу видно, что ты из далёкой провинции.

Сказано это было без малейшего пренебрежения, потому Богис решил не оскорбляться, а узнать получше о столичных модах.

– Все эти шоссы, гульфики, пулены давно уже носят одни замшелые стариканы, что ворчат, дескать, последним стоящим правителем был дед Его Королевского Величества, – просвещал юношу Несвятой Брат, пока они шли к каптенармусу. – Ну, ещё всякие деревенщины. Не в обиду тебе, Богис, будь сказано. Нынче даже всякий ремесленник побогаче норовит натянуть рейтузы вроде наших да ботфорты. Даже жандармы и графы с герцогами – и те сменили моду. Ох, упарился я!

После этих слов, рок-Марти выдернул из рукава, схваченного у самого запястья манжетой, тонкий батистовый платочек и промокнул им виски. Проделал он это крайне изящно, несмотря на то обстоятельство, что стояли они не в приёмной зале могущественного сеньора, а перед дверью ротного каптенармуса. Богис дал себе зарок обзавестись подобным платком.

– Крайне куртуазная вещица! – перехватил взгляд юноши Несвятой Брат. – В бельевое пожалование не входит, но я подскажу, где заказать. Без такой, казалось бы, безделицы, может обойтись только мрачный тип наподобие нашего Мясника. И это несмотря на всё моё благотворное влияние!

Вскоре Богис обнаружил, что рок-Марти горазд не только молоть языком. Несвятой Брат помог столковаться с каптенармусом и казначеем, а в придачу взялся донести часть выданного снаряжения. Это оказалось отнюдь не лишним, ибо одних длинных двуствольных пистолетов рейтарского образца выдали четыре штуки. А ведь каждый тянул фунта на три весу. Да ещё кираса, морион, седло и куча мелочей. На круг вышло пуда два. На самом деле, не так тяжело, как неухватисто. Дополнительная пара рук немало помогла управиться с этой горой добра.

И всё ж в кабак они попали лишь на третий день пребывания Богиса в рядах славного Шестого рейтарского и так далее полка. За это время он познакомился и со службой и с учёбой.подх

Оказалось, что выставлять угощение у рейтаров принято всему десятку. Однако лишь товарищи по кубрику сидят за столом всё время. Остальные просто подходят пропустить по кружечке. Засвидетельствовать, как сказать.

В тот день в трактире «Коза и барабан» народу хватало и без рейтаров. Пили мастеровые, отработавшие дневную смену. Гуляли драгуны из полка, квартировавшего неподалёку. Веселилась кучка мордоворотов красовавшихся шрамами и одетых пёстро – не иначе наёмники из купеческой охраны. У этих в ходу всё больше одёжка, доставшаяся по случаю, а то и с чужого плеча. Потому спорить с ними по части разнобоя в нарядах и снаряжении не сможет никто. На ком ещё одновременно увидишь салборские меха и лауфинбахийский шёлк? Только на наёмнике.

За столом Богиса успели побывать все. Последним подсел сержант Чозепин. Выпил две кружки, положенные начальнику по традиции. Потрепал молодого рок-Кадера по плечу, пожелал доброй службы и удалился. Ритуал завершился. Предстояла обычная пирушка на троих.

– Ты, Богис, правильный рейтар, – заявил после шестой кружки рок-Марти. – Честный и весёлый. Таким и должен быть человек конного боя! А всяким угрюмцам место в сапёрах!

– Что-то не заметил я в нашей службе места для веселья, – хмыкнул в ответ Эдан Гроцкут, справедливо решивший, что камень брошен в его огород. – Тут весельчак, сломавший из удали или озорства строй, махом оказывается в лапах профоса.

– Что ж ты, Мясник, равняешь дурь с удалью? Эдак ты объявишь, что дисциплина и угрюмость – суть одно и то же! А ты, Богис, слушай этого зануду с разбором. Если надо счесть медяки – он даст мне пять километров форы! Что касается боя – Мясник тоже не подведёт. Но этого маловато! Как там в уложении? «Удиви и победишь!» На этот счёт Мясник слабоват, слабоват.

– На счёт медяков, – вмешался Гроцкут. – Тебе жалование какое обещали?

– Четверть талера в день.

– А подписался под каким?

– Так это… – протянул Богис, вспоминая. – Тридцать грошей.

– Улавливаешь?

– Чего? – не понял рок-Кадер.

– Обещали серебро, а платят медью, – скривил рот Мясник.

– По всей Лерингии медь принимают свободно, – с невинным видом встрял рок-Марти. – Или ты намылился в Салбор или Берлею?

– Никуда я не намылился. А только, когда вербовался ты, сколько грошей давали за талер?

– Сто, – признал Несвятой Брат.

– Сто! – поднял палец вверх Мясник. – И платили нам по двадцать пять в день. И долго платили. В этом году только пересмотр учинили.

– Но сейчас ведь всё по чести, – не понял тревог Гроцкута Богис.

– Сегодня – да. Только медь продолжает дешеветь. Года через три талер будет стоить двести грошей, а платить нам продолжат по тридцать. Вот увидишь!

– Пока Змей видит лишь, что я оказался прав, – хохотнул беспечный рок-Марти. – Нужно счесть медяки – к Мяснику. Нужна лихость – милости прошу к Несвятому Брату!

– А в скольких боях ты бывал? – с жаром спросил Богис.

Он уже всех любил, был готов назвать полк домом родным и желал лишь одного – подвигов. С удивлением рок-Кадер услышал едкий смешок Гроцкута.

– По правде сказать, ни в одном настоящем, – ответил Несвятой Брат, игнорируя Мясника. – После войны с Салбором, никаких крупных дел не случалось, а ведь прошла уже тьма времени. Иной раз гоняют рейтарские роты в неспокойные области. Ради устрашения недовольных. Разбойников искоренять довелось. Но разве это бой? Так, охота…

– Да ты не вешай нос, – неожиданно подбодрил юношу Гроцкут. – Хватит на наш век этого добра. Примета верная: долгий мир – к большой войне!

– А вот тут я с Мясником согласен! Выпьем же!

Они выпили ещё. И ещё. Разговор свернул на прошлое рейтаров. Рок-Кадер поведал свою историю, Гроцкут – свою. Она оказалась донельзя похожей на Богисову. Разве что вместо поместья старший сын мясника наследовал лавку. Но батрачить на брата или бродяжничать Эдан не захотел, потому записался в рейтары. Возрастом он тогда был даже младше рок-Кадера, но на лошади не сиживал, железа не нашивал, а пистолета не видел и издали. Через это в первые годы учения натерпелся, не раз жалел, что не пошёл в пешцы, где жалованье меньше, зато служба куда проще. Однако прошли годы, появилась сноровка, и сын мясника из восточного городка Хортау сделался вполне справным рейтаром.

– А потом нас сослали в Шестой рейтарский и так далее, – встрял Несвятой Брат.

– Это как понимать? – озадачился Богис.

– Так и понимай, буквально. Когда Его Королевское Величество высочайше соизволил повелеть, – фразу эту Несвятой Брат произнёс голосом, полным яда по самый верхний край, – сформировать четыре новых рейтарских полка, от старых начали отщипывать по кусочку. Чтобы в новых полках были уже толковые солдаты, а не одни вислоухие новобранцы.

– Ясень пень, командиры отдавали кого не жалко, – бесхитростно заявил Мясник.

– Так и капитан у нас из таких? – прищурился Богис.

Пословица о том, что войско баранов с командиром львом разобьёт львов под предводительством барана, заиграла для рок-Кадера новыми красками. Мрачных тонов.

– Э, нет, – замотал головой Мясник. – Офицеров, говорят, король лично утверждал. И с каждым с глазу на глаз говорил.

– Возможно, даже не врут, – согласился рок-Марти. – Чего у Его Королевского Величества не отнять – въедливости.

– Так это… выходит вас отбирали, кого поплоше?

– Да, – пожал плечами невозмутимый Мясник. – А чего тут такого? Я у командиров в любимчиках никогда не хаживал, а Несвятой…

– Не равняй меня! Меня сослали за крамолу, а не за нерадивость по службе!

От такого заявления Богис чуть было не подавился пивом. Смутьянов нещадно секли и ссылали на галеры или на осушение болот на западе королевства. На этот счёт камера благочестия вела неусыпную работу. Одну из колонн новоосуждённых каторжан рок-Кадер даже обогнал во время пути в столицу. Воспоминания о виде невольников всколыхнули нечто тёмное и холодное в животе юноши. И тут его собутыльник открыто признаёт себя смутьяном. Донеси кто – судить будут всех троих. Мясника, впрочем, слова рок-Марти не взволновали совершенно.

– Пф! Пустомеля! А важности – будто ты заговорщик и саботажник.

– До саботажа не опущусь! – горделиво вскинул подбородок вверх Несвятой Брат. – Берите выше – я вольнодумец и поэт! Вот слушайте! За честь короны и короля готов я был жизнь сложить, послал же в казарму король меня, и окладом моим – лишь кур смешить…

Мясник одобрительно хохотнул, но узнать, куда дальше заведёт рок-Марти муза оказалось не суждено. До ушей рейтаров донеслись слова, брошенные одним из четырёх драгунов, выпивавших за соседним столом. Как видно, они также услышали вирши Несвятого Брата.

– Чиво ж ещё ждать от рейтар! – объявил громогласно драгун.

Его товарищи закивали, ухмыляясь самым оскорбительным образом. Глаза их следили за реакцией троицы. Она не заставила ждать долго.

– Это вы нас с кем-то перепутали или желаете оскорбить? – поинтересовался рок-Марти, оборачиваясь к драгунам и повышая голос.

– Сам-то как думаешь? – ответил вопросом драгун.

Тон его не оставлял сомнений – компания искала драки.

– Что ж, стоит показать этим невежам атаку по-рейтарски! – подмигнул сослуживцам рок-Марти.

Не говоря больше и слова, он схватил кружку и метнул её. Да не в обидчика, тот явно готовился к отпору. А его сосед – нет. Оттого тяжеленная посудина прилетела тому прямёхонько в лоб, отправив полежать в страну снов и головной боли.

– Марш-марш! – рявкнул Несвятой Брат и бросился первым.

Он сцепился с обидчиком. Они обменялись парой кулачных ударов, но потом драгун ловко пнул рок-Марти по ноге. Не будь на рейтаре ботфортов – выбил бы колено, не иначе. Но и так Несвятой Брат не удержал равновесия, получил ещё один удар кулаком в скулу и упал на пол.

Тут вмешался Богис. Он не ожидал такого резкого перехода к драке, потому изрядно замешкался. Мясник уже успел свалить одного из оставшихся драгунов и схватился с последним свободным. Рок-Кадер счёл за лучшее напасть на противника Несвятого Брата. Богису удалось нанести два удара в бок, как ещё вчера показал сержант. Но юношеские силы серьёзно уступали сержантским, иначе здоровенный драгун согнулся бы в дугу. А так он собрался, сделал обманный замах и пробил левой прямо в нос Богису. Развить успех у драгуна не получилось. Рок-Марти не стал прохлаждаться в беспамятстве, а вполне бодро поднялся и что было мочи пнул противника в спину, сшибая с ног. Тут же подлетел и от всей широты кавалерийской души заехал сапогом в живот, однако избивать всерьёз не стал.

Распивочный зал наполнился улюлюканьем и одобрительными выкриками. Это веселились наёмники, следя за чужой схваткой. Народ они своеобразный. Иной раз – обязательно ввяжутся в потасовку, да ещё и основательно поколотят и правых, и виноватых, а то и просто непричастных. А бывает, как сегодня, лишь сидят да посмеиваются.

– Рота! Отход! – скомандовал рок-Марти и бросил напоследок хозяину: – Счёт оплачу позже!

Противник был повержен, но не разбит. Пострадавший от кружки ещё не пришёл в себя. Первый сбитый Мясником сидел на полу и мотал головой, пытаясь прийти в себя. Второй, которого рейтар также вполне успешно одолел, стоял на четвереньках с явным желанием подняться и продолжить бой. Говорливый драгун тоже пытался встать.

По уложению за драку полагались палки. Это уже позже Богису рассказали, что на сей параграф большинство командиров смотрели сквозь пальцы. Требовалось, в сущности, немного – не попадаться патрулям и обходиться без железа, на кулачках. В конце концов, нельзя же вовсе запретить солдатам драться! С таким подходом управлять можно монастырём, а не воинским коллективом!

– Славная виктория! – провозгласил рок-Марти, когда они свернули в переулок, не из страха, просто на всякий случай.

– Разве? – ухмыльнулся Богис. – Мне показалось, поле боя осталось за противником.

– Этот обычай оставьте старым ворчунам. Задача выполнена, отход совершен в полном порядке. В наше время это зовётся викторией! А что это у тебя? Никак кровь?

– Ага, – снова улыбнулся рок-Кадер. – Ранен в бою.

– Поздравляю тебя, рейтар рок-Кадер, с первой кровью, политой в составе славной второй роты Шестого рейтарского и так далее полка!

Хоть и была Богисова рана всего лишь разбитым носом, а произнёс это Несвятой Брат без малейшей тени насмешки в голосе.

– За корону и короля! – ответил по уложению рок-Кадер.

Глава пятая, в которой главный герой начинает грешно, продолжает праведно, а заканчивает благоразумно

В день, когда решилась судьба Богиса рок-Кадера, он пребывал в настроении спокойном, даже благодушном. Это обстоятельство вполне объяснимо. Достаточно принять во внимание, что ничего не предвещало судьбоносных поворотов. Да и сам смысл, сделанного молодым человеком выбора, стал известен лишь спустя недели.

Собственно, тот день ничем не отличался от прочих, отданных юношей рейтарскому полку. За полгода службы Богис полностью привык к распорядку. В первой половине дня – строевая подготовка, верхом или, что зимой случалось чаще, в пешем строю. После обеда – занятия с пистолетами и шпагами или лекции о всяких хитростях. Вечера оставались в полном распоряжении рейтаров, тративших время по своему разумению.

Встреча, во многом определившая дальнейший путь рок-Кадера, случилась как раз ночью, когда он возвращался от любовницы.

Стоит иметь в виду, что в те времена люди взрослели гораздо раньше, а в восемнадцать лет девушка считалась чуть ли не перестарком. Потому нет ничего удивительного, что Богис, в конце зимы отметивший семнадцатый день ангела, бросился в амурные похождения с тем же азартом, с которым постигал воинскую науку. Тем паче, судьба вполне этому потворствовала.

Юноша решил обязательно заказать себе такую нужную вещь, как кружевной платочек и отправился в мастерскую, указанную Несвятым Братом. Там Богис встретил премиленькую белошвейку на два года старше себя. Скорее всего, девица питала некие надежды на свадьбу с королевским рейтаром да ещё и дворянского рода, недурной партией для простой белошвейки. Однако рок-Кадеру было недосуг разбираться в чаяниях пассии, равно как и терзаться по поводу нарушения заповеди, призывающей хранить верность единственной избраннице и чтить святость брачных уз. Проведя правильную осаду, с комплементами и подарками, юноша за три недели добился благосклонности, чем и пользовался. Не выставляя, впрочем, связь на всеобщее обозрение, дабы не порочить репутации девушки слухами.

Так вот. Стояла весенняя ночь, Богис возвращался от любовницы, жизнь казалась прекрасной и удивительной. Единственного, чего не хватало юному рейтару для счастья – войны, где можно отличиться. Судьба решила показать, что война не является обязательным условием.

Уже на подходе к Мушкетёрскому кварталу, где, вопреки названию, селились не только мушкетёры, а считай все люди воинского труда Далташа, Богис услышал пистолетный выстрел. Юный рейтар был почти совсем трезв, потому легко определил – стреляли неподалёку, буквально за углом.

Уложение не вменяло солдатам в обязанность пресекать всякого рода разбой, но рок-Кадер, воспитанный в духе рыцарства, рассудил иначе. В провинции слова, что дворянин – суть опора короля и защитник любого добропорядочного подданного, к тому времени ещё не потеряли своей цены. Да и сложно было бы прожить иначе, если на полсотни километров вокруг нет ни стражников, ни прево, ни канцлеров. Потому, вовсе не удивительно, что Богис, не рассуждая, ринулся на звук.

Завернув за очередной угол, он увидел следующую картину. Какие-то неясные личности числом шесть-восемь прижали к соседнему дому двух человек, один из которых прикрывал спутника, орудуя шпагой и кинжалом. Личности, вооружённые разномастно, кто саблей, кто шпагой, наседали на защитника. Оказалось, что его товарищ не прятался за спиной, а целился из пистолета. Тьму прорезала вспышка, гулко хлестнуло по ушам. Ещё один из темных личностей упал на мостовую. На ней уже лежало несколько тел.

Тут Богис решил вмешаться, ибо, хоть и был защитник стрелка весьма искусен, а против пятерых нападающих продержаться можно единственно лишь чудом Всевышнего. Рейтар извлёк шпагу из ножен и подскочил к увлечённым схваткой бандитам. Он со всего разгону приложил ближайшего к себе сапогом в спину и, продолжая движение, ударил шпагой его соседа. Всевышний видел правоту Богиса, даром, что дело происходило ночью. На бандите не оказалось кольчуги или иного доспеха, и клинок впился в тело. Юный рейтар выдернул шпагу, убитый рухнул наземь.

– Караул! За мной! – гаркнул Богис во всю мощь лёгких. – Живьём не брать!

Как кричат стражники, он уже слышал, доводилось. Но фразу про «живьём не брать» рок-Кадер выкрикнул просто в порыве азарта.

– Измена! Бежим! – тут же заголосили нападавшие, которые вполне ожидаемо бросились наутёк.

– Окружай! – орал им вслед рейтар. – Оцепить квартал!

– Лежать! – раздался за спиной Богиса выкрик.

За ним последовал звук удара. Обернувшийся рок-Кадер увидел, что стрелок стоит подле бандита, которого рейтар угостил пинком. Судя по всему, стрелок ударил пытавшегося встать пистолетом по голове. Богис внутренне скривился от такого обращения с оружием. Пистолет с колесцовым замком стоит неимоверных денег. Позволить себе использовать его как дубинку может только или очень богатый человек, или непроходимый тупица, не понимающий, насколько хрупок и тонок механизм, в какие деньги встанет ремонт.

– Проверь Красного! – велел стрелок своему защитнику.

Голос не вызывал сомнений – хозяин его привык, нет, даже не приказывать – повелевать. Вот и боец со шпагой поспешил к лежащим телам так, будто его дернули за невидимые ниточки навроде тех, коими снабжены марионетки.

– Мёртв, – коротко бросил он.

– Твари. Свяжи этого, возьмём собой, – холодно процедил стрелок, кивая на оглушённого. Затем он обернулся к Богису и велел: – Представьтесь!

– Рейтар второй роты Шестого рейтарского Его Королевского Величества полка Богис рок-Кадер! – отрапортовал юноша.

Что-то в манере держаться стрелка убедило его отбросить всю эту браваду и показное разгильдяйство, побуждавшее именовать полк через «и так далее». Богис даже встал смирно, будто находился на плацу. Совершенно бессознательно.

– Благодарю за службу!

– За корону и короля!

– Что же побудило тебя, Богис рок-Кадер, вмешаться? – поинтересовался стрелок, подходя ближе и рассматривая лицо рейтара в свете луны.

– Не смог пройти мимо творящегося преступления, сударь! – ответил Богис.

Надо ли говорить, что и юноша получил возможность отчасти разглядеть лицо спасённого им господина? Лет под тридцать, росту метр семьдесят пять или около того. Нос с горбинкой. Для южанина слишком смуглый. Подбородок бритый, но на щеках имеются впечатляющие для такого молодого возраста бакенбарды. Рок-Кадер, от природы любопытный не хуже кошки, запомнил лицо, ибо надеялся как-нибудь узнать, с кем же свел его случай этим вечером.

А в том, что речь шла о спасении жизни, Богис не сомневался ни мгновения. Разве грабители не ударились бы в бега от звука первого же выстрела? Или даже до, сразу после появления в руках у одной из жертв пистолета. Да, стража всё ещё не явилась, но ведь и платить кровью за ограбление ночных прохожих – поищите дурачков. Так нападают не чтобы поживиться, нет. Это явная попытка убийства.

– Да? – небрежно обронил стрелок. – А с чего ты решил, что здесь происходит преступление? И как ты определил, кто злоумышленник? Может, это стражи из камеры общественного порядка задерживали известных душегубов – нас?

– Задерживали тихо, без криков и приказов сдаться? А вы стреляли и вообще – нисколько не пытались скрыть себя. Так не бывает.

– Где ты был, когда я выстрелил?