Шестая стихия. Рукопись принесенная морем. 2 часть дилогии бесплатное чтение

Все персонажи являются вымышленными и любое совпадение с реально живущими или когда-либо жившими людьми, а также событиями случайно.

Пролог

Прибой вынес тетрадь на берег. Случайный прохожий раскрыл мокрые, слипшиеся страницы. Размытые водой буквы складывались в слова: «Иногда Матвею казалось, что с самого начала у него было предчувствие беды…». Рукописи не тонут.

Глава 1. Новое Начало

Мир, вероятно, спасти уже не удастся, но отдельного человека – всегда можно.

Иосиф Бродский

– Уйдите. Пожалуйста. Я уже много раз повторила вам, что не стану Магистром Ордена Белых Воинов. У меня нет для этого ни знаний, ни сил, ни морального права. И не надо меня уговаривать.

Ангелина молча положила книгу на стол.

– Эта книга больше не принадлежит мне. Я не могу противиться Свету. Когда вы примите неизбежное решение, то я буду рядом.

Нескладная, высокая блондинка с короткой стрижкой вышла из помещения, как ей не хватало мудрости в выдержанности Натальи! Но Свет сделал свой выбор, и кто она такая, чтобы спорить с Вечностью? Книга осталась на столе.

***

В ночь пожара Матвей, Катя и Лиза, как только переступили порог дома, рухнули спать. Катя положила обессилившую подругу на свою кровать, исхудавшая девушка практически не занимала места, а сама прикорнула рядом. Матвей, не снимая одежды и не взяв постельного белья, упал на диван в зале. На тот самый, где когда-то – видимо, в прошлой жизни – впервые увидел Владислава Воронова, обнимающего его невесту.

Но теперь страница перевернута. Магия осталась в прошлом. А будущее пока туманно, но это предрассветная дымка, которая как красивая обертка лишь еще больше манит наступающим днем. Несмотря на сильнейшую усталость впервые за много дней Матвей уснул счастливым.

Они с Катей проспали практически до следующего обеда и встретились на кухне, куда вошли одновременно.

– Лиза еще спит. Я не буду её будить. Привет.

– Привет. Да. Конечно. Правильно, ей нужно восстанавливаться.

Ребята двигались будто в каком-то затейливом вальсе, но не кружась, а наоборот стеснительно обходя друг друга. Легкие поцелуи, которые стали для них привычными, теперь были неуместны, но их по-прежнему тянуло друг к другу и невыраженная ласка камнем повисала в пространстве. Катя подобрала и без того стройный живот, чтобы пропустить Матвей к шкафу за чашкой, он также ощущал скованность, чтобы нечаянно не коснуться её.

– Тебе к скольки на работу? Я боюсь её оставлять здесь одну. На сегодня взял отгул, и наверное продлю его на неделю. Как думаешь, что лучше ей приготовить?

– Попробуй сварить куриный бульон. В американских комедиях он от всех болезней помогает.

– Ну, если уж он помогает в несмешных комедиях, значит точно хорошее средство, – неудачно скаламбурил Матвей.

– Ты правильно решил с отгулами. Когда она придет в себя нужно, чтобы кто-то был рядом. Мало ли что придет ей в голову. Я постараюсь тебя подстраховать. Сейчас мне нужно в офис на пару часов. А потом буду здесь проект дорабатывать. Так что постараюсь эту неделю побольше быть дома. Ой, я так боюсь, какой она очнется, как вспомню Ленку…

– Подожди. Заранее не накручивай. Я уверен, что она быстро восстановится. И все будет как раньше.

– Надеюсь, – согласилась Катя, но в голосе её слышалось, что особых иллюзий она не питает. – Может быть, тебе пока здесь пожить? Чтобы в свою квартиру не мотаться?

– А тебя это не стеснит?

– Да, что ты. Нет, конечно. Мы же взрослые люди, – последние слова прозвучали как вердикт.

Лиза проспала трое суток подряд. Когда встала, то молча, словно не узнавая ребят, придерживаясь за стенку дошла до туалетной комнаты. Щелкнула задвижкой. Её долго рвало. Они не понимали, где в её хрупком теле, держащемся на честном слове, могло помещаться столько лишнего, которое оно сейчас с таким трудом из себя выталкивало.

– Может быть, вызывать врача? – Матвей хватался за соломинку.

– Ты думаешь, от магии помогают антибиотики?

Лиза плеснула себе на лицо воды, и так же по стенке, не проронив и слова, вернулась обратно в кровать. Через мгновение она снова спала. Так прошло больше двух недель: девушка вставала, шла в туалет, выталкивала из себя бурую слизь и вновь скатывалась в сон. При этом ее пульс отчетливо прощупывался. В чем держалась жизнь было загадкой, но она точно крепко цеплялась за внутренние стенки Источника.

– Что будем делать? Ждать, пока она здесь умрет? Может быть, эта сволочь наложила на неё какой-то заговор? Например, когда он умирает, то и она следует за ним?

– Кто-то совсем недавно говорил, что магия – это всего лишь секретные разработки министерства обороны? Ладно, не будем спорить, есть кажется у меня одна идея, – Катя взяла смартфон. – Анют, привет. Прости это опять мы. Подскажи, пожалуйста, как можно твоей бабушке Лизу нашу показать. А то мы с Матвеем боимся, что медицина здесь бессильна…

В этот раз ребята уже знали дорогу, поэтому поехали без провожатых. Они быстро нашли скрюченный домишко, примостившейся на краю деревни и по прежнему открытый всем страждущим. На улице уже темнело, поэтому во дворе никого не было.

Матвей помог Лизе вылезти из машины и, опираясь на его руку, пройти в дом. Все это время она молчала. Она не отталкивала помощь, но и не благодарила за неё. Будто бы летела на автопилоте.

– Здравствуйте. Евдокия Ильинична, Аня сказала, что можно к вам обратиться.

– Что? Подрезали ворону крылья… Знаю уже, жду вас. Ну, иди ко мне, моя горемычная, – она крехтя сползла с кровати и подошла к Лизе. – Забрал он у тебя молодость и красоту. Ну, ничего-ничего, бабий век и без того недолгий.

Матвею не нравилось, куда повел разговор.

– Да, что же вы так, Лиза и сейчас красивая, просто ей нездоровится, – оправдываясь, неуклюже заспорил он.

Но его утешения прошли мимо ушей присутствующих. Евдокия Ильинична прижала Лизу к своей груди и гладила, но та не реагировала, постепенно знахарка затянула какую-то унылую песню, не обращая внимания на растерявшихся ребят. Катя стояла в дверном проеме, не зная, куда себя деть, чувствуя абсолютно лишней в этой разрозненной мизансцене. Матвей стал распаковывать сумку:

– Вот мы тут продукты привезли. Сыр, колбаса, лапша, сахар, масло вот взяли… Может быть, еще что-то нужно. Я не знаю. Вы только скажите – я все привезу.

Вдруг Лиза начала всхлипывать, молодые люди изумленно уставились на неё: впервые за эти дни она произнесла звуки. Бабка, не выпуская Лизу из объятий, махнула им на дверь, мол уезжайте.

– Так это, может быть, помощь какая-то. Как вы тут одни справитесь? – не зная, куда приладить заботу, рвущуюся из его души, сказал Матвей.

– Спасибо вам, ребята. Вы пока езжайте. И не хлопочите хотя бы месяц. Мы пока сами тут. Коли что – соседи помогут, – в тон тоскливой мелодии, которую тянула откуда-то из нутра, шепнула Евдокия Ильинична.

Лиза вдруг обвила её своими тонкими руками-прутьями за рыхлый живот, уткнулась в вязаную кофту и завыла тонким, протяжным голосом так, что Матвей понял: вот самой страшный миг его жизни, а вовсе не тогда, когда красивая Лиза обнималась с Владом или когда маг заносил над ним убийственные проклятия. Нет. Именно эта точка безысходности, полная трагизма, надрыва и тоски. Не в силах вынести этого ни секунды более, он, буркнув «спасибо» и зачем-то добавив «простите», выскочил за дверь. Оставив полуразобранные пакеты на столе.

Катя с расширенными от ужаса глазами всё-таки нашла в себе попрощаться:

– Спасибо вам большое. Мы пока поедем. Если что нужно будет – сообщите, пожалуйста. Мы сразу же вернемся. Готовы на любую помощь. Все, что нужно. Только скажите. Спасибо вам еще раз. До свидания.

Назад молодые люди ехали в полной тишине, забыв даже включить музыку. Казалось, что лизин стон летит за ними следом.

***

В этом кабинете не было углов: полукруглый стол, мягкое кресло, цилиндрические светильники. Владелец не пожалел средств, убедив прораба сгладить даже стыки стен, создав своеобразные овальные ниши. Это «съело» пространство. Зато помещение приобрело индивидуальную атмосферу: каждый пришедший словно попадал внутрь яйца. В этом коконе было тепло и уютно, появлялось приятное ощущение защищенности, будто тебя укрыли теплым одеялом, но, для многих, кокон оказывался смертоносной паутиной… Да, первое впечатление бывает обманчивым. А сладость обмана оборачивается гибелью.

Олег любил смотреть в овальное окно, как мимо проносится Москва. Она менялась так быстро, словно не стояла на месте, где была построена 850 с гаком лет назад, а бежала вперед в несколько раз, опережая саму планету. Причиной, конечно, были люди. Драконий город притягивал к себе самых умных, смелых, талантливых со всей страны. А те в свою очередь, не теряя ни дня, кидались в новый забег, чтобы опередить лучших из лучших. Но все их усилия лишь распаляли голод огнедышащей твари. Больше! Быстрее! Сильнее! Давай-давай-давай!

После того, как Дорофей выпил отравы-отвара, а Наталью Великую смыло бурей, разрушившей сам Ахун, расстановка сил среди магов наконец-то впервые за три сотни лет могла поменяться.

Столько лет Дорофей делал вид, что Орден Феникса ведущий Орден в Матушке России, а Наталья быстро лишала разума каждого, кто пытался хоть немного выделиться. Но теперь их тайному сговору пришел конец. Влад, скорее всего, и сам не успел понять, какую услугу оказал всем, скинув с шахматного поля одним ходом Черного Короля и Белую Королеву, и после этого выйдя из игры. Теперь каждая пешка могла пробиться в «дамки». А Олег пешкой не был, поэтому его шансы утраивались.

Он наклонился и достал с внутренней полки стола холодный прозрачный предмет. Бережно поставил святыню на стол. Все-таки нужно было сделать выдвижные ящики, так было бы удобнее скрывать её от посторонних глаз. Но никто не взялся сделать их сферической формы, поэтому пришлось обойтись потайным углублением. Он очень боялся, что кто-то узнает его секрет раньше времени и попытается помешать. Он положил ладони на холодную поверхность. Сомкнул веки. Темнота окутала комнату. В воображение всплывали логограммы майя: забавные рисунки, выставленные на потеху толпы в музеях обладали огромный силой для тех, кто умел их распознать. Исчезнувшая цивилизация не требовала фонетического озвончания, поэтому спиритический сеанс можно было проводить в полной тишине, не зная, как читать и произносить слова, а лишь наполняясь их смыслом. Олег сосредоточился. Ладони жгло холодом, но он не отрывал их. Стоящий на столе Череп Смерти не согревался от человеческого тепла, наоборот весь холод, сокрытый в нем. переходил к мужчине, отважившемуся к нему прикоснуться. Внезапно глазницы зажглись синим светом. Они словно прожигали сидящего перед ними, кобальтовыми лучами сверлили невидимое отверстия в его лбу. Но он никак не реагировал, полностью уйдя в транс.

Письменность майя напоминает детские каракули, считается, что некоторые из них означала слова, другие – слоги. Из них древний народ сплетал речь, которую современникам не дано услышать, но которая баюкала человечество на рассвете цивилизаций. Языки древних народов имеют большую магическую силу, потому что тогда люди были ближе к природе и тоньше умели различить её естественный голос. С развитием науки и техники интуиция, телепатия, телекинез и исконные древние навыки ушли в небытие. Сначала ясновидящих и тех, кто умеет перемещать предметы в пространстве, выдавили на задворки цирков, а затем дабы они не угрожали текущему миропорядку в сумасшедшие дома. С каждым новым витком развития, а точнее сказать – деградации того, что люди назвали «культурой», маги становились все большими аутсайдерами. Но пришло время взять реванш. Мертвые цивилизации передают живым привет. И ждут встречи.

***

– Зай, не волнуйся, все получится. Ну хочешь еще по-другому попробуем, – многозначительно вытянув губки трубочкой, произнесла девушка, томно тряхнув рыжими кудрями и накрыв своими идеально наманикюренными пальцами его сморщенный стручок. – Я много, что умею. Хочешь покажу?

Она подмигнула ему.

– Да верю-верю, – он потянул её за темно-коричневый сосок, шары-грудей призывно качнулись. – Да что-то сегодня совсем нет настроения шалить.

Он хлопнул её по голой заднице.

– Ты свали пока в туманы. А я как в настроение буду – позвоню. Денежку себе сама возьми, в портмоне на полке у выхода. Да халат мне кинь.

– А ты чего такой скучный, я уж собиралась девчонок на эти выходные к тебе позвать. Думала покуражимся. Как в старые добрые. Спросить хотела, может ты кого позовешь, Бориса там Севочку. Я помню, Севе в прошлый раз понравилось…

– Тебе думать по статусу не положено – титьки отвиснут. Сказал «свали» – значит сдернула отсюда быстро и подальше, а то разозлюсь, – в мгновение ока впадая в неистовство, рявкнул Панкратий, завертываясь в полы халата. – Если каждая голая баба думать начнет, да еще вслух, это что же с Россий станется!

Уже про себя добавил мужчина, пока испуганная девушка спешно засовывая себя в джинсы и майку, обувалась в коридоре. Куртку она застегнула уже на улице. «Вот псих, ненормальный», – сделала она вывод, но хрустящие зеленые купюры быстро примерили ее с действительностью, и она забыла о вспышке гнева неудачливого любовника.

Панкратий остался один. После смерти Дорофея он считал, что руководство Орденом должно автоматически перейти к нему, но братья не оказали ему должного почтения. Когда он пришел на Совет на месте Магистра уже горела свеча, символ памяти и, затушив её, занять место главного было неприемлемо. Пришлось Панкратию встать в общее кольцо как рядовому члену Братства. Ему даже не дали начать совет! Вылез этот Севка, любитель минетов в два язычка, и начал свой спич, что Братство скорбит по Фениксу, не успевшему возродиться из пепла и ушедшему за Черту, и что мы все там будем, а пока стоит отдать дань уважения его памяти и через три месяца собраться вновь и выбрать нового магистра. Панкратий пытался сунуться с мыслью, что выбирать стоит из Мастеров, но Севка, видимо понимая, что ему все равно не победить опередил его, озвучив, что любой из Братьев может попытать счастье. И пусть Огонь возродит лучшего из них.

Учитывая, что Дорофей правил Орденом со времен Ивана Калиты никто из присутствующих не знал, как именно происходит посвящение в Магистры. Пришлось принести и развернуть старый свиток из дубленной кожи, где неопалимыми буквицами было начертано: «Дабы найти сильнейшего, опалите кажного, кто осмелится назвать себя Фениксом, и буде так, что восстанет из Пепла токма один из тысяч, ему и поклонитесь, абы его выбирает Пламя». Несмотря на то, что свиток хранился у Панкратия, потому что именно он первым прибыл на место смерти Дорофея и забрал все немногие артефакты, которые были у Ордена, отказать воле большинства он не мог. Поэтому он принес огниво, свечу и свиток. Больше ничего у Ордена не было, либо Дорофей еще раньше это припрятал так, что ни Панкрат, ни кто-то другой найти не смогли.

И теперь ему предстоял выбор: или рискнуть всем и позволить поджечь себя, надеясь, что именно его выберет пламя, либо не рисковать, а радоваться должности Мастера и постараться наладить отношения с новым Магистром. Но главная дилемма была не в этом, а в том, что в свитке не было сказано ничего о том, как именно пламя будет определять избранного. То есть за эти три месяца нужно доказать некому незримому судье, что именно ты достоин возглавить Орден… И ведь наверняка каждый из Фениксов, кто дерзнет выставить свою кандидатуру, будет владеть заклятием восстания из пепла. Но значит Огонь не позволит им воспользоваться? Да, это был вопрос на ящик с бриллиантами. И самое обидное, что сундук с алмазами у старого северного мага был, а вот ответа не было.

Вот потому и либидо давало сбои, несмотря на целебную настойку из корня хрена, женьшеня и саган дайли, специально собранной для него на каменистых, но сильных духом почвах самых восточных территорий Сибири. А рыжая бестия была хороша, надо будет все-таки потом позвать её с подружками. Но никаких больше Севок! Все девки только в его честь стонать будут!

***

Ангелина осиротела. Без Натальи все служение Ордену превращалось в пустоту, фарс, самообман. Она словно зависла в пространстве, никому не нужная, неприкаянная, совершенно одинокая. Она пыталась разложить руны, заглянуть в будущее, узнать у Света, что будет дальше. Но он молчал. Наталья обещала, что она сразу же узнает нового Магистра, как увидит её, и Ангелина тщетно вглядывалась во всех белокурых женщин, но никак не могла узреть в них предводителя. Кроме того ей было не понятно, нужно ли ей ждать её явление именно в Красноярске или можно вернуться домой в Сочи? Не могла же она отправится в тур по стране в поисках нового Магистра? Это вообще какой-то бред.

Кроме того, её снедала тревога за Лизу и её приятелей, все-таки сейчас они остались со злом один на один. Сначала он растопчет их, а потом пойдет косить весь мир. Нет. Раз Свет молчит – то ей придется действовать самой, в конце концов она дала ему целых две недели! А сейчас кроме неё никто не рискнет противостоять Владиславу. Да, им не удалось лишить его разума, не удалось его уничтожить. Но есть еще один способ. Древний и темный. О котором Ангелина узнала не от Белой Ведьмы Натальи Великой, а от серых магов, выходящих на свой промысел по ночам, когда «охотилась» на всяких мелких шалопаев, изучивших пару-тройку гипнотических заклятий и пользующихся ими, чтобы насиловать поздно возвращающихся девушек и обчищать карманы перепивших мужиков. Вот одна такая цыганка, которую Ангелина поймала на мошенничестве с картами, в качестве выкупа поведала Белому Воину сказочку про Проклятые Весы.

Конечно, так делать было нельзя, но возле неё плакали мальчишка с девчонкой, а седая романская старуха обещала, что бросит свое дело, и уедет в Первопрестольную, пристроит там деток и больше не будет гадать по руке, доверчивым отпускницам, мечтающим о козырном валете.

Ангелина пожалела детей и отпустила цыганку. Но Заклятие Проклятых Весов запомнила. Оно гласило, что если в первую ночь новолуния два человека по доброй воли положат свои жизни на чашу весов, то тогда Смерть заберет того, кого они назовут. Это тяжелое и страшное проклятие, требовало отдать две жизни за одну. Потому что зло всегда берет больше. Ангелина понимала, что если она на это решится, то в потустороннем мире уже больше никогда не обретет Свет. И будет обречена вечно блуждать в темноте. Но с другой стороны это её миссия – бороться с Черными Магами, пусть даже самыми запрещенными методами. И она точно знала того, кто также как и она, готов на все. Дабы убить Владислава Воронова. И легко кинет на чашу свою жизнь. Дабы уравновесить проклятие.

Поэтому с тяжелыми думами, но легким сердцем человека, принявшего решения, она заняла свое место в самолете.

Первые два часа полета прошли нормально, она даже провалилась в сон. Внезапно капитан корабля объявил, что с Казахстана надвигается буря, и им необходимо сделать техническую посадку в Москве, чтобы переждать непогоду. Бодрым голосом он заверил, что все в порядке. И под недовольное бурчание пассажиров, железная птица сделала разворот практически на 90 градусов.

Когда они приземлились, то тот же оптимистичный голос попросил всех покинуть самолет, потому что будет проведен технический осмотр, а пока всех приглашают пару часов отдохнуть в здание аэропорта. Активная часть пассажиров начали ругаться, что они опоздают на транзитные рейсы, но

Ангелине было совершенно некуда торопиться, поэтому она безропотно вышла в зал ожидания, заняла место у окна и заказала облепиховый чай, скрываясь от шумной толпы.

– Здравствуйте, Ангелина. Можно присесть?

Слева от неё высился высокий, респектабельный мужчина.

– Откуда вы меня знаете?

– Как можно не знать единственного выжившего из Ордена Белых Воинов.

– Кто вы? Маг? Как вас зовут?

– Это не важно. Нас – много. Вы – одна. Важнее то, как зовут вас.

Ангелина растерялась.

– Так это вы вызвали бурю и развернули самолет?

– Может быть, я. А может быть Судьба. Как знать, где кончается личность и начинается Вселенная. Но судя по всему наша беседа затянется, вы позволите мне разделить с вами столик?

– Да. Конечно. Я пью облепиховый чай. Хотите взять вторую чашечку.

– Благодарю за щедрость, – и уже обращаясь к возникшему рядом официанту добавил. – Черный кофе и рюмочку коньяка. Две.

Он улыбнулся, глядя Ангелине в глаза.

– Нам есть, что отметить. Пока вы героически спасали Белый Альманах во глубине сибирской тайги, в мире произошло много всего интересного. А так как мы, маги, не доверяем бумажным газетам, а тем более телеграм-каналам, ведь большинство из нас привыкли называть «телегой» совсем другую вещь, тоже, кстати, так себе по надежности. Так вот мы, маги, предпочитаем личное общение, передавать информацию из первых рук. Поэтому я здесь, дабы сообщить вам, что экс-Мастер Ордена Феникса, свободный черный маг, Владислав Воронов пал смертью нехрабрых от рук обыкновенного человека Матвея Нарышкина. По сути это была просто драка, закончившаяся несчастным случаем. Правда злые языки говорят, что совсем без магии там не обошлось, якобы в самый интересный момент проснулась звезда Сварога, на удачу оказавшаяся в кармане нашего отважного паренька. А еще более злые клевещут якобы лизочкина энергии начала аккумулироваться против своего хозяина. Но по мне так это все сплетни завистников. Сами они струхнули отомстить за своего вожака, решив бросить свои силы на битву за кресло, а тем временем мальчишка их обошел, по пути спалив дом со всеми артефактами. То-то братья загалдели! Представьте, что было бы, если бы кто-то из магов завладел библиотекой и сокровищами Володьки.

– Даже не хочу представлять себе этот триллер. Но зачем вы нашли меня?

– Вот! За что люблю вас воинов, так это за структурный подход! Вас я нашел, дабы, во-первых, предупредить что враг повержен и вам больше не нужно забивать свою беленькую голову всякими серыми мыслями. А во-вторых, вам сейчас нужно быть очень аккуратной. Грядут большие перемены. Наступает эра перелома. Многие маги попытаются вступить в схватку как за трон Феникса, так и возможно за главенство константы Содружества.

– За главенство в Константе? Я всегда думала, что это союзная коалиция равных Орденов и свободных магов.

– Так и есть. И я надеюсь, что так и будет. Но все имеет конец. И все имеет начало. Мы живем в эпоху Нового Начала. Поэтому нужно быть осмотрительным. Может так статься, что завтра сегодня будет уже не вчера, а позавчера. Или вообще не будет.

– Вы говорите загадками…

– У вас будет время их разгадать…

– Хорошо. Спасибо, что предупредили насчет Влада. Это, конечно, ужасно звучит, но я рада… А вы не знаете, что случилось с первой женой, Татьяной?

– Ей удалось перейти перекресток и скрыться за Чертой. У неё все хорошо, она ушла к мертвым.

– Как вам удалось и об этом узнать?

– Мы живем в прозрачном информационном пространстве. Нужно только слушать эфир, и тогда вы услышите множество полезного.

– Скажите хотя бы: вы один из Фениксов?

– Нет.

– Но на чьей вы стороне?

– Я редкий экземпляр: я только на своей стороне.

Он протянул ей визитку:

– Если я вам понадоблюсь, то вы всегда сможете меня найти.

– Но здесь только номер телефона, как мне к вам обращаться?

– Вам достаточно сказать «алло». Не смею вас больше задерживать, – он взял в руки рюмку коньяка. – Давайте поднимем тост за будущее.

– Но за будущее не пьют?

– А мы с вами рискнем. Возможно, нам скоро больше ничего не останется, кроме надежды на завтрашний день. Берегите Альманах и найдите Лизу. Передайте ей эти документы: это её паспорта, банковская карта. К сожалению, из пожара ничего спасти не удалось. Но нам удалось все восстановить без заявлений об утере. Ей и так много пришлось пережить, не хватало еще бюрократической галиматьи. До свидания.

– До свидания.

Он одним глотком осушил рюмку, и аккуратно задвинув стул покинул зал. Его фигура быстро затерялась в пестрой толпе. Ангелина подумала бы, что это было всего лишь видение, но на столе стояла не выпитая чашка кофе и лежали несколько купюр. Нет, это было не видение. Это было посланник из плоти и крови. Это единственное, что она о нем знала.

Глава 2. Новые герои

Никогда не возвращайтесь туда, где вы были счастливы.

Агата Кристи

Вести дневник Всеволод начал еще в детстве, тогда было принято писать с ятями. Яти ушли, а привычка осталась. Ежедневные заметки позволили яснее видеть прошлое. Делая запись про последнее заседания Совета, он не удержался от смешка. Панкратий столь откровенно не смог скрыть разочарование от того, что братья не сложили перед ним крылья, яростно пыхтя и краснея, как самовар, всё собрание. Это было весело, вовремя он сумел подменить неопаляемый свиток. Теперь только он знает, как на самом деле происходит инициация в Магистры Ордена Феникса, а значит сможет приготовить из всех, кто бросит ему вызов, цыпленка тапака.

Он не жалел, что поселился в Светлогорске в пригороде Калининграда, вдалеке от навязчивого любопытства остальных магов. Его коттедж выходил окнами на Балтийское море, открывая визуальное пространство для грез. Кто широко мыслит – тому нужно много воздуха. Эта серо-синяя гладь и была его артефактом, наполняющим энергией. Когда Дорофей по мановению руки Влада, сгинул, то представители Пятой Коалиции связывались с ним, намекнув, что им нужен свой человек в главном Ордене Драконьего города. И они готовы помочь. Правда, все имеет свою цену, а так как сейчас Всеволоду нечего им предложить, то они готовы ему открыть кредит. А когда он возьмет то, что хочет, то рассчитается. С процентами.

Коттедж в стиле фахверк, окружал высокий кирпичный забор, строгий, геометричный сад круглый год зеленел стройными туями. Хозяин не любил карнавальность цветов: сдержанные хвойники, выверенные тропинки и газон – этого достаточно. Его личной отрадой была большая зона-барбекю, где он сам любил зажарить мясо. Например, свежую газельку, выдержанную в розмарине и бальзамическом уксусе. На заднем дворе бесились псы. Сначала он думала завести борзых, но потом у одного чеха купил волчака, и осознал, что именно эта порода отвечает его темпераменту. Теперь у него было пять красивых собак: две суки и три кобеля. К себе в вольер они пускали только его, садясь на задние лапы, как только он поднимал на них взгляд. Всеволод откинулся на кожаный диван, затянулся дорогой сигарой, рядом на столике мерцал в бокале виски: жизнь удалась, а дальше будет еще лучше, тем более, когда Фениксы будут под его крылом, то тогда и обсудим проценты. Ведь не только Белые Воины могут иметь армию. А он восстановит войско и тогда ни Пятая Коалиция, ни Константа Содружества не смогут ему угрожать. А уж с этой единственной оставшейся воительницей-блондинкой с ангельским именем он бы повоевал в койке! Дорофей ослабил Орден, заключая бесконечные компромиссные союзы. Но период баланса закончилось. Солнечные часы на набережной свидетельствуют, что подходит его час, и стрелкой станет Игла Времени.

***

Контровой свет фонаря, льющейся на кухню через окно, контрастно вычерчивал контур катиной фигуры: тоненькая, в коротких белых шортиках и облегающем топе, она облокотилась на подоконник, всматриваясь во что-то в темноте.

– Ты увидела там что-то интересное? – Матвей подошел сзади, его тело чуток отреагировало на приближение к Кати. Он интуитивно отшатнулся, отводя взгляд от бусинок её сосков.

– Да-нет, просто размышляю, как там Лиза сейчас. Может стоит съездить проведать её.

– Аня сказала, что лучше дать им хотя бы пару недель. Если новости будут, то бабушка ей напишет.

– Хорошо. Я понимаю, что тебе и самому не терпится к ней.

– Катя, слушай, я хотел сказать, что то, что между нами было…

– Не надо, – девушка прижала ладонь к его губам. – Ничего не говори. Я все понимаю. Ты вызволил Лизу. Влад мертв. У вас есть второй шанс, попытаться все исправить. Я все понимаю.

– Да. Но, – он отодвинул её руку. – Мне важно, чтобы ты понимала. То, что между нами было, для меня было не просто так. Прости меня…

– Матвей, успокойся, тебе не за что просить прощения.

Он попытался обнять её в знак рассевшихся недомолвок, но она, боясь, что при столь близком контакте не сможет себя сдерживать, выкрутилась из его рук и скрылась в спальне.

Мужчина остался один на один с окном.

Так и пролетали их дни, будто поставленные на паузу. Ворвавшийся как снег на голову Новый год молодые люди проигнорировали. Матвей всю ночь смотрел сериалы, запуская их пулеметной очередью один за одним. А Катя пошла к друзьям, но рано вернулась. Они находились в другой эмоциональной плоскости. Ей просто не о чем было с ними веселиться. Обмениваться подарками между собой ребята не решились, будто боясь сняться с невидимых тормозов.

***

Темный лес подкрадывался все ближе, наступая со всех сторон, смыкая ряды исполинов-деревьев. Сначала почва подергивалась судорогами кустарников, затем за них цеплялись молодые деревца. Через несколько лет деревья набирали силу. Завоевывая все новые пространства. Сливаясь в единую чащу. На старой коряге сидела сутулая ведьма. Её волосы паклей свисали на лицо. Плохо гнущимися пальцам она заостренной палочкой царапала на куске коры: «Тридцать три по тридцать три да еще по три раза сгинет год, и встретятся на изломе нового года три силы. И триста тридцать три по три воина схватятся. И каждый третий их них падет за черту. И дабы замолить старое придет новое. И черное сменится белым. И спасет оно мир на тридцать три по тридцать три да на три года». Ведьма плотно скрутила свиток, обвернула его в просмоленную волчью шкуру и подложила под камень. Она качнулась, почерпнув ладонью воды из ямки под ручьем. Хлебнула и прислонилась к растущему возле неё дубу. Тридцать три дня её фигура лежала без движения. Листва падала на бездыханную спину. Но ведьма не сбрасывала её. Постепенно её тело обвили ветки кустов, ростки деревья цеплялись за кожу, прорастали насквозь. Чаща леса сомкнулась у неё над головой. Больше не было заговоренной поляны, где в одиночестве и безмолвии в вырытой норе у бьющего из под земли ручья у тлеющего денно и нощно очага жила последняя из первых ведьм. Зарытый свиток остался лежать под камнем.

***

Первые дни в доме у Евдокии Ильиничны Лиза совсем ничего не ела, а та и не настаивала. Отпаивала только бедную девушку густыми, вонючими отварами и много пела каких-то народных, тягучих песен. Когда за Матвеем и Катей закрылась дверь, с Лизы будто сорвали крышку и весь бурный поток слез хлынул наружу. Она каталась по кровати, истерично орала, рвала на себе волосы. Евдокия Ильинична лишь поглаживала ее по спине, а потом ушла в кладовку, вытянула оттуда раскладушку, на которой в детстве спала Аня, и поставила её в углу. Постепенно Лиза затихла, а затем стала помогать старой женщине стелить постель. Затем легла и долго, но негромко всхлипывая уснула. На рассвете, когда еще не было шести часов Евдокия Ильинична сползла с кровати и начала громко ставить воду, гремя чайником. Лиза открыла глаза. Встретившись с живым, цепким и очень внимательным взглядом, несмотря на подслеповатость старушки, Лиза невольно вспомнила мертвецкий холод глаз Марфы, и на душе у неё посветлело. Она стала помогать в простых житейских хлопотах. Так и потекли их бесхитростные дни: Лиза мыла их немногочисленную посуду, подметала пол, полоскала вещи. Аппетит к ней возвращался медленно, знахарка тоже ела немного: яичко, творожочек, иногда просто чай с печеньем попьет. Женщины ни о чем между собой не говорили, понимая друг друга без слов.

Посетителей было мало, Лиза сначала пыталась выйти во двор, но потом Евдокия Ильинична попросила её оставаться. Чужое горе бередило лизину душу, склонную к сопереживанию. Ей хотелось как-то помочь людям, хотя бы облегчить их страдания. Лиза сама удивлялась как легко она запоминает сложные заклинания и рецепты снадобий, они будто записывались у неё в сознание. Уже через несколько дней, она могла подсказать Евдокии Ильиничны нужны слова, протянуть необходимую травку. Как-то она заметила:

– Мне кажется, что в вашем лечение большую роль играет психология, вы даете людям надежду, они верят в помощь, и настраиваются на позитив. По сути это обыкновенное самовнушение.

– Кабы было обыкновенное, так не шли бы ко мне за три девять земель. Сидели бы себе дома, да самонастраивались. Ты девка вроде умная, а дура. То за вороном пошла, то сейчас про науки балоболишь. Чай голоса-то в твоей голове не от университетов твоих. Я же видала вчерась по тебе, когда Степанида плакалась, что ты слышишь сынка её. Что он у мертвых?

– Да.

– Вот. А чего ты её не утешила. Она же не ведает, где он, чиво с ым… чай третью неделю ни слуху, ни духу от малого.

– Возвращался он с заказа. Ночью машина сорвалась. В Щели искать надо. Не слышу только в какой.

– Вот девка. Будет с тебя толк, если захочешь. Ан нет – так замучают тебя голоса.

Больше они к этой теме не возвращались.

Её пугающая худоба исчезла, плечи расправились. Она наверное могла бы рассмотреть в своем облике себя прежнюю, если бы хоть раз посмотрела в зеркало. Но девушка ни разу не взглянула в амальгаму. Словно боясь, кого-то в нем увидеть. Благо в маленьком домишке было всего одно, висело в углу, Лиза умывалась на ощупь, собирала свои поредевшие седые волосы в хвост и подвязывала их платочком, позаимствованным в шкафу Евдокии Ильиничны.

Месяца через три, когда спускающейся по ночам практически настоящий морозец стал уже привычным делом, а иногда утром баловало бодрящим свежим снежком, знахарка сказала:

– Все милая моя. Погостила – пора и честь знать. Нечему мне тебя больше научить и помочь боле никак не сдюжу, надобно тебе к своим возвращаться. Я попросила соседа Аньке моей звякнуть. Пущай твой хлопец приезжает за тобой.

Лиза ничего не ответила, и ушла в дом.

На следующий день приехал Матвей. Лиза коротко с ним поздоровалась, крепко обняла Евдокию Ильиничну. Две женщины посмотрели в глаза друг другу. И этого визуального контакта им хватило. Лиза обреченно повернулась и, положив пакет рядом с собой на заднее сидение, села в машину. Матвей захлопнул за ней дверцу.

– Спасибо вам большое. Я не знаю, как вас отблагодарить.

– Да тебе и не надобно хлопец. Чай все по одной земле топчемся. Ты береги голубку нашу, – и, изобразив рукой какое-то напутствие то ли православный крест, то ли славянский оберег, бабушка вернулась в дом.

– Как ты себя чувствуешь? Я так соскучился!

– Нормально.

Добавить к такому развернутому ответу было нечего. Матвей поерзал на стуле, его деятельная натура требовала какого-то выражения. Но он так боялся спугнуть хрупкую радость, что просто включил радио погромче.

– Если мешает – выключу.

– Не мешает.

Салон наполнился модными хитами, раньше Лиза обязательно подхватила бы зажигательные движения, но сейчас она лишь глубже вдавилась в заднее кресло.

– Отвези меня в парикмахерскую, пожалуйста.

– Ты хочешь покрасить волосы? Слушай, смотри сама, конечно, как тебе комфортно, но честно: мне и так очень нравится! Ты такая красивая! Тебе все идет.

– Дело не в том. Просто отвези.

Матвей решил, что девочки всегда остаются девочками, и не стал спорить. В конце концов такое бытовое и женственное желание его даже порадовало. Раз Лизка хочет в салон, значит дело налаживается. Он правда не знал, какой хороший. Набрал Кате – она не ответила. В итоге он вбил в карты поисковика «салон красоты» и поехал в тот, где было самое большое количество звездочек и высокие цены, как всегда решив, что его принцесса достойна всего самого лучшего. Они притормозили у белого мраморного крыльца с позолоченными перилами. Даже входная дверь кричала, что это место для лучших из людей, кто в состояние рублем оценить, насколько здесь хорошо.

– С тобой зайти?

– Нет. Я сама. спасибо.

– А деньги, – он осекся. – Извини, ну у тебя есть чем рассчитаться.

– Ой. Нет, – совсем стушевалась Лиза.

Матвей испуганно, что она заплачет поспешил её успокоить:

– На возьми мою карточку или давай я на твою перекину?

– Хорошо. Спасибо.

Он так и не понял, какой вариант она выбрала. Поэтому все-таки зашел с ней вместе.

– Здравствуйте, а есть свободный мастер. пожалуйста. Мне подстричься, – тихо спросила Лиза.

Администратор недовольно изогнула бровь, видно невысоко оценив «неформатную» клиентку, но отказать не решилась.

– Свееетусь, ты свободна? Здесь девушка подстричься хочет.

– Да. Давай, у меня запись только через час.

– Кофе будете? – расщедрилась администратор.

– Нет, – Лиза прошла вслед за вышедшей из-за ширмы парикмахером.

Отовсюду на неё смотрели зеркала. Девушка как могла отводила взгляд. Она развязала платок: снежно-седая, с волосами торчащими клоками смотрела на себя из десятка отражающих поверхностей. Лиза закрыла лицо руками.

– Извините.

Она выскочила на улицу.

Матвей за ней.

– Дай мне просто деньги.

Он протянул купюру. Она огляделась по сторонам «ФиксМодел»: быстрая стрижка по фиксированной цене» гласила надпись на цокольном этаже в доме напротив.

– Я сейчас.

Она быстро, не глядя по сторонам, перебежала дорогу и скрылась в полуподвальном помещение.

Матвей ошарашено смотрел ей в след. Как странно она опять себя ведет? Но это закономерно после того, через что ей пришлось пройти. Невозможно прийти в себя даже через месяц. Быстро успокоился мужчина. Но очевидно, что она восстанавливается! Такими темпами скоро все у них будет нормально. Он не сдал и не продал кольца, которое когда-то она ему вернула. Надеясь, что оно ему еще пригодится.

Через пятнадцать минут Лиза вышла из салона.

– Поехали. Я готова.

Матвей не нашелся, что сказать. Она была совершенно лысая.

Глава 3. Возвращение

Тебя пленил я сказкой длинной…

Ты – наяву, и ты – во сне.

Валерий Брюсов «Возвращение», 1900

Безостановочно нажимая кнопку «вызов» Ольга вглядывалась в экран смартфона. «Любимый» мерцал холодными буквами на экране, но не брал трубку. Через две недели она поняла, что тянуть больше некуда. В доме Влада она была только однажды, когда он пригласил её и они занялись бурным сексом прямо на его столе. Как она потом поняла, мужчина сделал это лишь для того, чтобы заставить ревновать свою бледную как моль жену. Но все равно было приятно объединиться с ним против неё. То-то она разверещалась! Ольга надеялась, что Влад выгонит эту истеричку, но он вызвал ей «Тубер». После этого они еще несколько раз встречались на её территории, Влад был очень возбужден и нуждался в её плече и других более интимных местах. Но потом он исчез. Конечно, он никогда не отчитывался перед ней, где и чем занимается, но не брать трубку и даже не отвечать в мессенджерах по несколько недель – нет, это было чересчур даже для Влада.

Она села в свое ярко-красное Peugeot, который он однажды ей подарил, и покатилась по маршруту, так глубоко запавший ей в сердце.

На месте, где высился претенциозный, готический особняк, зияло черное пепелище. Ни огромного коттеджа, ни окружающего его парка с фонтаном и греческими скульптурами, ни даже забора – только огромное черное пятно. Ольга заплакала. Её голова упала на руль, она откровенна рыдала в голос. Ревела и вопила, не боясь, что её кто-то услышит. Её плач глухо разносился по ущелью. Женщина не знала, что именно случилось, но очевидно, что эта трагедия унесла жизнь её любимого человека. Ольге стало особенно больно, что все эти дни она упивалась ревностью и подозревала Влада в предательстве, а его уже не было в живых. Возможно, когда вспыхнуло пламя, то никого не было рядом, кроме его никчёмной, болезненной жены, и никто не смог протянуть ему руку помощи. А может быть, это она окончательно сбрендив подожгла особняк?! Эта мысль прожгла сознание Ольги и даже помогла немного успокоиться. Нет, ей нельзя расклеиваться, даже, если она никогда больше не прикоснется к Владу Воронову, то она должна сохранить и вырастить его ребенка. Это самое меньшее, что она может сделать в память о любви к нему.

***

Катя обомлев смотрела на Лизу:

– Зачем ты это сделала?

– Я не могу смотреться в зеркало. А волосы требуют постоянного ухода. Так проще, – пожала плечами Лиза.

– Ну а с другой стороны, это же не навсегда. Отрастут!

– Ага, – она крутанула сидящее на пальце кольцо с темным камнем.

– Пойдемте пить чай, – Катя краем глаза заметила Лизино движение, но не стала привлекать внимание.

Лиза подошла к кухонному окну, во дворе остановился белый RAV4.

– Кажется, я уже видела эту машину.

Из салона выскочила стройная блондинка с экстремально короткой стрижкой боб. Она подняла глаза на окна, заметив Лизу, немного растерялась, улыбнулась и заскочила в подъезд.

– Похоже это к нам, – Лиза пошла в коридор, открывать дверь.

– Здравствуй, Лиза. Как ты?

У Ангелины было ощущение, что она увидела близкую подругу. Свет от окна подсвечивал Лизу со спины, она словно купалась в солнечных лучах, кожа на её лысой голове отливала золотым сиянием.

– Я помню вас. Добрый день. Вы приходили к нам, прибирать в доме…

Катя и Матвей вышли на голоса и с удивлением смотрели на двух девушек, вокруг них словно кружился сонм белых мотыльков или лепестков. Ангелина удивилась, как изменился лизин голос, девичье щебетание сменилось стальными струнами, он был полон достоинства и потайной грусти.

– Да. точно. Можно пройти.

– Конечно. Кто вы на самом деле?

Ангелина вошла в комнату. Витиеватая мандала, в чьем хитро переплетенном узоре, внимательный человек мог разглядеть свою судьбу, висела на стене, как окно в параллельный мир. В углу на стуле и гладильной доске чуть небрежно лежали вещи Матвея.

– Извините, у нас не совсем прибрано, – застеснялся он.

– Ничего страшного. Я же без приглашения, – Ангелина присела на диван. – Я принесла лизины документы. Мне их передал человек, – Ангелина засомневалась, как назвать незнакомца, – Который знал Влада.

Лиза перебирала документы, это были те же самые экземпляры, которые Влад дал ей в салоне Mercedes в день их свадьбы и которые погибли при пожаре, а еще карточка французского банка, на которую казино перевело её выигрыш, когда она поставила на зеро.

– Меня зовут Ангелина Силантьева. Я последняя оставшаяся в живых из Ордена Белых Воинов.

– Вы из Ордена Белых Воинов? Значит вы знали Наталью?

– Да. Наша миссия была спасти мир от Владислава. Но мы её провалили. К счастью нашелся герой, который вовремя вмешался. Матвей выражаю вам благодарность. К сожалению, ничего кроме устного сообщения, я вручить вам не могу.

Матвей смутился:

– Что вы такое говорите. Я ничего не сделал. Все получилось случайно. Мы дрались, в какой-то момент Влад стал терять силы, а потом обрушился шкаф, видимо утварью, стоящей на полках его и убило. Мы еле успели сбежать от пожара. Но главное, что Лиза жива и здорова.

– А как вам удалось сделать так, что Влад не смог воспользоваться магией?

– Да, я и сам честно сказать не понял. Он увидел этот амулет, – Влад потянулся в чемодан и достал звезду Сварога. – И очень удивился откуда он у меня, а потом эта штука словно зажглась синим светом изнутри, и мне кажется, что тогда Влад как бы утратил свою способность к фокусам.

– Ясно. Это очень древний оберег. Его когда-то выстрогали царские узники, томившиеся в темницах Валаамского монастыря. Там его передавали из рук в руки… Говорят, что когда человек стоит у последней черты, то Сварог осветит ему путь к свободе… Чтобы она не означала… С ним связано несколько красивых легенд о том, как людям удавалось сбежать из-под оков. Но каждый раз он вновь возникал на северном Осколе Империи, огрызающийся каменными зубами крепостей. Потом на многие годы его след был утерен. Пока однажды один из заключенных ГУЛАГа ни нашел его между в расщелине стены зажатым между двух валунов. В одну из ближайших ночей случилось странное: двести заключенных расплавили бетонную стену, коронованную по всему периметру колючей проволокой, и сбежали. Прибывший через несколько дней отряд внутренней разведки нашел овчарок обычно дни и ночи напролет харкавших собственным лаем свернувшимися калачиками и спящими как плюшевые щенята, а исступленная «вохра» рассказывала удивительные истории о том, что уже неделю ночь пили и танцевали с чарующими гуриями, о своих «подопечных» они не помнили… А звезда Сварога снова исчезла с небосвода…

– Мне его дал мой учитель по единоборствам, не представляю, откуда он у него…

– Пути амулетов неисповедимы. Ладно. Можно, я оставлю свой номер телефона? Вдруг нужно будет связаться?

– Конечно, сейчас наберу вам, чтобы у вас на всякий случай высветился мой.

– Мне кажется, что мы еще встретимся.

Лиза кивнула головой то ли в знак согласия, то ли прощания.

Когда за Ангелиной закрылась дверь, Катя растерянно сказала:

– Лиз, кстати, я тоже сказала твоей маме, что у вас дома случился пожар. Ну и что твой муж это… погиб… а ты не пострадала, но плохо себя чувствовала. Она сюда рвалась. Я еле-еле ее отговорила. Позвони ей.

– Конечно. Можно с твоего телефона?

Лиза взяла катин телефон и скрылась в спальне, прикрыв дверь. Ребята деликатно не стали идти за ней.

– Слушай, я так и не понял, где они доки её взяли.

– Мистика, – загадочно ответила Катя, получив по спине подушке.

– Все-таки у этих профессоров, везде блат! – по-свойски подытожил Матвей и пошел на кухню готовить ужин.

***

В старинном барочном кабинете Пятой Коалиции, расположенном на втором этаже огромного загородного аббатства, находящегося вдали от лишних глаз, присутствовали всего три человека. Они сидели в высоких креслах, спинки которых были обтянуты темно-зеленым велюром, а по деревянному краю был вырезан сложный растительный орнамент виноградных веток, где переплетались лоза, крупные игольчатые листья плоды винограда и сидели экзотические птицы. На стенах, обитых бордово-винным шелком висели гобелены, запечатлевшие сцены царской охоты,

– Can we trust him? – «Мы можем ему доверять», по-английски спросил человек в парадном костюме-тройке и ярко-зеленой бабочке с большими белыми «горохами».

– Yes, we can. I vouch for him, (Да. Я ручаюсь за него) – заверил его собеседник. – I know mr. Vsevolod. (Я знаю господина Всеволода).

Его собеседник положил на стол тонкую серебряную иглу. Она была значительно длиннее обычной, на вид не менее двадцати сантиметров, ушко было инкрустировано сапфирами, изумрудами и рубинами.

– It's the Needle of Time. Give it to him when he will need it. (Это Игла Времени. Отдай её, когда она ему понадобиться).

Игла Времени сверкала на столе. Человек, поручившейся за Всеволода, бережно сложил её в бархатный футляр. Артефакт времен римской империи, перешедший затем к крестоносцам, сам выбирал себе хозяина. Её невозможно было похитить или потерять. Медленно, стежок за стежком она возвращалась туда, где была нужнее всего. Игла могла не только создавать временные дыры, но и сшивать пространственно-временной континуум, обращая время вспять. Когда Братья Ордена Феникса подожгут друг друга, в надежде узнать, кто же из них восстанет из пепла, она может пригодится.

А затем вернется в руки «портного», который сшивает страницы бытия. Пятая Коалиция сменила множество названия… По сути, она не была ни пятой, ни тем более коалицией…Когда-то она звалась Римской Империей, а потом меняла названия как перчатки. Суть всегда оставалась прежней.

Человек с бабочкой на шее щелкнул пальцами, сигнализируя, что разговор окончен, его посетители церемонно поклонились и покинули помещение. Он решил, чтобы Фениксы не затягивали с инициацией нового Магистра, а поторопились с принятием решения, необходимо запустить к ним Черного Лебедя.

***

– Я поговорила с мамой. Катя, она просит, чтобы я немедленно вернулась домой. Я пообещала, что приеду на неделю. А потом можно, пожалуйста, вернусь сюда. Я долго там не выдержу. Хочу проситься еще пожить у тебя немного? Пока не решу, что делать дальше. Я могу раскладушку себе купить.

– Да зачем раскладушку, спи на диване, а я снова квартиру сниму, – вмешался Матвей.

– Ты можешь спать с Катей.

Катя и Матвей остолбенев смотрели на Лизу: откуда она знает. Первой не выдержала девушка, она пошла красными пятнами и скрылась в ванне.

– Прости.

– Я не злюсь. Мы же расстались. Я ушла от тебя. Тебя ничего не связывало. Ты мне ничего не должен. Все нормально, – в этой хладнокровной, ясно и прямо излагающей свои мысли Лизе он не узнавал свою эмоциональную, вспыльчивую подругу.

Особенно сейчас, когда без волос она была похожа на какого-то буддийского монаха-аскета, который вещает Истины, не тратя силы на эмоции.

– Лиза, я хочу с тобой поговорить… о нас…– он попытался взять её ладонь в свою.

– Матвей, никаких «нас» больше нет. И быть не может, – её бесстрастные глаза заглядывали ему прямо в душу. – Ты не понимаешь. Я была женой черного мага. Я отдавала ему свою энергию, не потому что он заставил меня это делать обманом или колдовством. Я любила его. Я хотела быть с ним любой ценой. Ценой жизни людей. Я сама стала черной магической энергией. Именно я в ответе за те смерти, которые Владислав сеял по свету. И мне вечно блуждать на перекрестке миров за это.

– Нет! Ты не права! Я попытаюсь вернуть тебя! И я куплю раскладушку!

– Как хочешь.

– Подожди. Я должен тебе кое-что отдать, – он достал из своей сумки черную книжицу. – В последний момент я схватил это со стола Влада. Думаю, это твое.

Лиза растерянно взирала на знакомую обложку, ничего не отвечая она развернулась и ушла в большую комнату. Матвей быстро переоделся и выскочил на улицу, он итак уже опаздывал. Никто не видел, как над книгой клубился полупрозрачный сизый дымок.

«Нет, он не меняется. Только Катю и себя мучает», – Лиза подумала, что нужно съехать от них при первое же возможности, а для начала попытаться попробовать найти хоть какую-то работу.

Лиза не глядя надела первое, что попалось под руку: джинсы и рубашка. Не важно! Она сунула в сумочку документы, вдруг пригодятся. Проходя мимо банкомата, решила проверить, сколько на карточке денег. Вставила её в хищное отверстие, вбила пин-код. На экранчике появилась сумма: полтора миллиона евро. Она вытащила. Попробовала еще раз. Число осталось тем же. Она как во сне отшатнулась от взбесившегося агрегата. Лиза не чувствовала эти деньги своими. На трубе была наклеена черно-белая бумажка: в магазин требуется уборщица. Лиза огляделась, указанный адрес находился совсем близко.

– Я нашла работу, правда, выходить нужно через 10 дней, а пока съезжу к родителям. Кстати, билет я тоже уже купила. Сразу туда и обратно.

– Работу? Подожди! Какую работу? Тебе нужно восстановится! – хором возмутились Матвей и Катя.

– Я уже целую вечность восстанавливалась. Целый день в квартире мне плохо. Я много лишнего думаю. Да не волнуйтесь вы, не сбегу я от вас. Некуда мне больше бежать.

– Я, кстати, раскладушку купил. Вы девчонки комнаты поделите, а я на кухне обоснуюсь. Катя, ты как хозяйка сего дворца не против?

– Нет, конечно. У меня вообще сегодня свидание! – нарочито бодрым голосом заявила она.

– Это с кем же?

– А вот не скажу!

Принарядившись, Катя выскочила на улицу, и по рано сгущающемся сумеркам пошла к морю. Фонари тщетно пытались подбодрить её своим равнодушно-задорным свечением. Девушка соврала. Никакого свидания у неё назначено не было. Просто она подумала, что стоит оставить Лизу с Матвеем наедине. Катя долго сидела на берегу Черного моря и кидала в него обреченные утонуть камни. Пока в глазах не пошли круги. Моросящий дождь был соленым на вкус, видимо, где-то на небесах плакала одинокая дева. И это её, а не катины слезы катились по щекам.

***

Хабаровск просыпался одним из первых, а вот новости узнавал одним из последних. Но не в этот раз. Это известие облетело всех магов России одновременно: в Москве на рассвете были найдены три тысячи триста тридцать три обезглавленных тела девушек. Все были оставлены в публичных места. И пониженным голосом добавлялось: они были девственницами. Это не могло быть совпадением, это был вызов.

Фаина Охлабынина резко встала из своей кровати. Случилось не просто злодеяние, равных которому давно не видели, это был вызов всем темным Орденам, потому что Белые Воины придут по их душу. Ах, да Белых Воинов практически не осталось! Но зато есть Константа Содружества, Пятая Коалиция, хрен с горы да мало ли швали слетится в Драконий город, дабы в шакальской схватке выхватить свой кусок, в экзальтированном восторге восстановления справедливости и наказания виновных.

Кто-то мутит воду!

Брюнетка с раскосыми зелеными глазами хищно улыбнулась, это была её любимая стихия! Пришло время лететь в Первопрестольную.

– Карету мне, карету, – крикнула она выходя в большой просторный холл.

В её квартире, перепланированной из просторной «сталинки», кухня и столовая зона плавно перетекали в гостиную, из которой было три двери: её спальня с личной ванной и гардеробом, гостевой санузел и небольшая комната для гостей, где часто оставался ночевать её ассистент, а точнее тот, кто сегодня занимал эту должность.

– Лёшечка, сделай мне кофе и закажи нам с тобой билеты в Москву бизнес-классом. Надо мне туда, очень срочно!

– Фаина Львовна, может быть начнем с чего-то более приятного, – он покорно прильнул к её бедру, прикасаясь своим всегда готовым орудием, к тыльной стороне её пышного, но подтянутого корпуса.

– Проказник! Не сейчас. Сначала дело – потом потеха. Кофе. Только кофе! И большую чашку, а не эти детские милипуськи. Я люблю все побольше, ты же знаешь, – гортанно захохотала она, по-хозяйски погладив его между ног.

Да, она знала толк в размерах, и никто среди этих испуганных воробьев не ожидает, какой большой сюрприз она им приготовила. Ох, расчирикаются Фениксы, расчирикаются. Магистр Ордена Красного Тигра сначала включила совершенно ледяную воду, а затем крутанула ручку переключателя на кипяток. Этот контрастный душ (и, конечно, секс с молодыми любовниками) уже много лет позволял ведьме эффектно выглядеть.

***

Новость о трех тысячах трехсот тридцати трех девственницах, убитых ночью в Москве, взбудоражила всех. Каждый размышлял, кто и зачем мог выпустить столько темной энергии в пространство. Всеволод был уверен, что Панкратий собирает ресурс, чтобы выстоять в пламени. Он даже сначала хотел связаться со своим главным оппонентом, но в последний момент передумал, лучше он выложит эту карту на Совете, возможно, тогда Братья отлучат Панкратия и на одного соперника станет меньше.

Старый же импотент на неделю закрывшись в своих апартаментах сначала семь дней голодал, а когда тело приобрело звенящую пустоту, достал огромный бубен, обтянутый медвежьей кожей, под его ударами по комнате поплыл густой, серо-антрацитовый морок. В нем Панакратий силился увидеть, кто совершил сие злодеяние, но так и не смог распознать крутившейся в тумане силуэт. Когда стих последний удар колотушки, то по комнате лишь разлетелись неизвестно откуда взявшиеся смоляные перья.

Олег прикоснулся к холодной поверхности хрустального черепа, неужели, это он выпустил монстра. Закрыл глаза, помещая себя в кромешную темноту. В черной пелене пытался расслышать, что шепчут мертвые. Но, видимо, они молчали. То ли празднуя прибытие новых душ, то ли испугавшись того, на что способны живые.

Ангелина сделала запись в Альманахе, оплакивая рано почивших безвинных дев. Такая трагедия! И естественно, именно сейчас, когда Орден максимально ослаблен! Белая воительница размышляла над числом: три тысячи триста тридцать три… Может ли оно что-то значить? Утроенная троица… сила трех миров в кубе? Она в очередной раз устало подумала, что ей не хватает Натальи. Но в отсутствие магистра Ангелина решила сама попытаться решить задачку из дьявольской математики.

Глава 4. Тьма

И все же истинная трагедия Фауста заключается не в том, что он продал душу дьяволу. Настоящая трагедия в том, что нет никакого дьявола, чтобы купить вашу душу.

Ромен Гари

Декабрьский дождь наотмашь хлестал по городу. Лиза кутаясь в парку бежала наискосок через внутренний дворик в магазин. Она очень боялась встречи с родителями. Но Тамара Петровна, видимо, пока волновалась за дочь, успела растеряла весь свой воспитательный пыл. Мать просто обняла исхудавшую-побледневшую фигуру, возникшую в дверном проеме.

– Мамочка, только не спрашивай меня не о чем. Ладно?

– Конечно. Милая моя. Для нас с папой главное, чтобы ты была счастлива, а с Матвеем или нет – это не важно.

– Матвей хороший. Он очень мне помог. Но я не люблю его. Знаешь, мам, я его наверное никогда не любила. Ты знаешь, что такое не любить? Не в плане ненавидеть, а просто… не любить…

– Да уж, знаю. Знаю. А что стало с твоими волосами?

– Ну Катя же тебе сказала, у нас случился в доме пожар. Меня спасли. А волосы – нет. Не волнуйся, мамуль, отрастут, – она трогательно обняла маму и чмокнула её в щеку.

Лиза почувствовала теплый и родной аромат. От мамы пахло знакомыми с детства цветочными духами и кухней. Уютном, где на плите всегда есть кастрюлька свежего борща, в духовке томиться тушеное мясо, а на столе поджидают всю семью горячие пирожки. Да, её мама – волшебница как и любая хранительница очага. Тамара Петровна вглядывалась в родные нежные черты, внезапно прорезавшиеся мудростью. Ее девочка стала женщиной, но не в пошло-постельном значение этого слова, а в глубинном познание душевных лабиринтов «бабской доли».

А та перебирала свои вещи, как-то сразу осознав, что выросла из комнаты и всего, что в ней находится: из этих плюшевых мимишных игрушек, выражающих сначала заботу родителей, а затем нежность Матвея, постеров и забавных афоризмов, наклеенных на стену, штор-ниточек и флисового мягкого покрывала. Лиза будто чужая озиралась в этой спаленке, еще чуть больше полугода назад бывшей её собственной. Она словно попала внутрь фотографии, которая напоминает о теплом, солнечном детстве, но именно невозможность вернуться в него делает его особенно притягательным. Нет, нужно возвращаться в Сочи. Теперь там её стихия.

Через пару вечеров Лиза не выдержала постоянного внимания. Ей необходимо было перевести дух:

– Мам, заварка кончилась, я сбегаю?

– Так черная есть, возьми. И вообще дождь же, простынешь, – Тамара Ивановна боялась даже на минуту выпустить свою голубку – Вдруг опять исчезнет.

– Да нет. Нормально. Зеленого хочу купит и проветрится.

– Может вместе сходим?

– Мам! Да ничего не случится со мной. Я быстро по Октябрьской революции до Дзержинского и назад. Целую. Пока ты будешь одеваться, я уже вернусь.

Родители Лизы жили в самом центре Смоленска, и Лизе когда-то очень нравился этот тихий уютный городок, называемым и щитом, и ключом России. Не особенно выбирая, Лиза взяла на полке супермаркета первый попавшийся зеленый час с жасмином, быстро рассчиталась и проворно выскочила на улицу.

– Красавица, подай на старость, – сильным голосом который не вязался с его согбенной спиной выкрикнул старик, в балахонистом плаще, с капюшоном скрывающем лицо.

– Вы мне?

– Да, Лиза, тебе. Подай монеточку.

– Но откуда вы знаете мое имя…

– Дашь две – расскажу.

– У меня нет денег…

– Врешь. Твой ноль сыграл.

Лиза ошалело смотрела на мужчину. Он откинул капюшон. Приятный шатен, средних лет.

– Не бойся. Пойдем. Мне нужно тебе кое-что показать. Я пошутил про деньги. Но, к слову, ты их честно выиграла и можешь спокойно пользоваться.

– Мне ничего не нужно от Влада…

– Так это же не его выигрыш. Его карты сгорели там… в доме… вместе с книгами и артефактами, и всем прочим. Вурдалаков, конечно, не жалко. Туда им и дорога. А вот книги – то большая потеря. Я бы на месте Матвея их спасал, а не тебя. Да, шучу-шучу.

Они перешли дорогу и подошли к смоленской крепости, опоясавшей практически весь центр города. Незнакомец проворно достал из внутреннего кармана ключ и отпер незаметную дверь, вдавленную в кирпичную кладу и незаметную для поверхностного взгляда прохожего, не знающего об её существование. Они вошли в каморку с низким потолком. Лиза чуть не касалась его головой, мужчине же пришлось слегка пригнуться. Он зажег небольшую лампадку.

– Заходи-заходи. Если боишься, то можешь дверь не закрывать. Но я бы закрыл от лишних глаз и сырости.

– Я не боюсь, – Лиза притворила за собой дверь.

Комнатушка была не больше семи квадратных метров, там с трудом влезал старый грубо-отесанный стол и короткая лавка. На столе лежали книги.

– Лиза, эти книги здесь спрятали древние маги. В средние веке в город пришла чума, она унесла жизни практически всех жителей. По разным версиям из многотысячного города осталось всего три или пять человек. Они закрыли город на замок и ушли. А когда спустя почти сотню лет первые люди стали возвращаться, то нашли их. Есть версия, что те выжившие тоже имели отношение к тройным мирам и ведали тайны стихий. Здесь описана история первых магов. Я хочу, чтобы ты прочитала её. Возможно, эти знания тебе никогда не пригодятся. Но думаю, вдова Владислава Воронова имеет права знать, как все началось. В любом случае тебе решать. Вот ключ.

Он положил тяжелый, изогнутый, металлический предмет на стол.

– Когда закончишь, положи его за валун возле двери. Кому надо – заберут. За это не волнуйся. И удачи тебе.

Он вышел. Лиза опустилась на лавку и открыла верхнюю книгу.

Первыми магами были обычные люди, которые более чутко и внимательно прислушивались к голосу природы, всматривались в её привычки, запоминали причины и следствия явлений. Живя в пещерах, кутаясь в шкуры животных, добывая огонь трением, будучи зависимыми от каждой мелочи в окружающей среде, они были вынуждены научиться следить за солнцем, создавая часы и составляя календари, изучать целебные свойства растений, разрабатывать письменность и первые ручные инструменты труда. Все это требовало постоянной работы мозга, воображения, смелости. Тот, кто первым заострил камень превратив его в топорик, был настоящим магом. Близость к земле позволяла людям более тонко слышать вибрации материи, так они учились слышать голоса мертвых, создавать музыку ударами предметов, предвидеть будущее, запечатлевать настоящее в схематичных картинах на стенах пещер. Конечно, не каждый рожденный человек обладал даром глубокого познания. Так постепенно общество разделилось на магов и обычных людей. Маги могли жить столетиями. Кто-то участвовала в эпохальных исторических событиях, сталкивая людей, тасуя их как колоду карт. Другие же вели себя незаметно, пользуясь уникальной возможностью прожить несколько жизней, примерить на себя разных судьбы в разных уголках земного шара. Третьи же посвящали себя накоплению знаний. Маги всегда были очень близки к сути Вселенной, поэтому она оставляла за собой непознаваемое право вмешиваться в их бытие, а также регулировать число магов на планете, именно поэтому ни маги, ни ведьмы не могли иметь наследников.

Сколько именно существует на свете магических Орденов, никому не было доподлинно известно. Но считалось, что их порядка двух-трех десятков. Кроме того, были свободные маги. Подходы к извлечению магической энергии были разные, кто-то повторяя за древними предками бил в бубны, взывал к четырем основным стихиям: воде, огню, земле и воздуху. Кто-то использовал еще и более сложную пятую стихию времени. Одни опирались на артефакты, амулеты и руны. Другие лишь на собственные силы.

Лиза вынырнула из текста, спохватившись, что родители её заждались. Выскочила на улицу, положив ключ в карман. Придется менять билет. Ей предстоит разобраться, в каком мире теперь живет.

***

– Такими темпами нам грозит Цивилизационный Разлом, – Председатель Константы Содружества, невысокий седенький мужичок любил поговорить с умным человеком, то есть с самим собой.

В этот раз он взял высокий, повествовательный, дикторский тон конферансье, который обращается к широкой аудитории при том с одной стороны лично к каждому из присутствующих, но при этом ни к кому конкретно, благодаря чему ощущение, что он говорит со всеми сразу усиливалось. Все бы ничего, но Петр Федорович был в комнате один.

Тем не менее он махал руками и даже округлял глаза, силясь произвести впечатление на призрачную публику.

– Три тысячи триста тридцать три девки! Псу под хвост! И кто за это ответит? Все черные маги рассовались по углам как мыши! Никто не признается, кто всклокочил Драконий город! Нет! И главное – когда? Дорофей нежданно-негаданно почил, а Наташка звезданулась с горы. И что мне теперь? Где набрать белых ведьм! Я их что, рожаю?! А без них магов не приструнишь! Сейчас же все пойдут в разброд и шатания!!!

С ним никто не спорил. Но молчание кабинета не остужало его пыл, а лишь раззадоривало. В комнате отделанной в модном лет сто назад стиле арт-деко соединялись комфорт, функциональность и роскошь: дубовая лакированная мебель эргономичный формы, приятные для глаза приглушённые цвета, небольшой геометричный ковер на стене, живопись художников начала 20 века на стенах. У владельца этого интерьера был хороший вкус и отсутствие склонности к китчевой демонстрации своего богатства. А вот богатство было.

В углу на подставке напротив тахты с гнутыми ножками стояла позолоченная клетка, в которой на деревянной жердочке сидел разноцветный попугай, а на кожаном кресле в углу комнаты, свернувшись калачиком лежал кот. Животные, казалось, не слушали беснований своего хозяина. Внезапно попугай открыл клюв и хорошо поставленным голосом поинтересовался:

– А что говорит Советник?

– Советник! Советник пытается подстелить везде соломки! И намекает на необходимость созыва Константы.

– Пятая Коалиция совсем от мурр-рук отбилась, надо готовиться к вай-не, девочки – это только цветочки, – растягивая слова сказал кот голосом известного народного артиста Олега Павловича Табакова, вместо того чтобы мяукнуть как и следовало приличному животному.

– А при чем здесь она? – подпрыгнул мужичок.

– А вы Петр Федорович как будто сами с Ахуна мурр-рухнули, – добавил кот. – Каждому приличному магу известно, что Пятая Коалиция с начала времен облизывается на Драконий город. Так что я думаю, что погибшие девочки – это их, так сказать, «заслуга». Они кинули кость, которая займет черных магов в попытках выяснить, кто из них самый темный, а сами тем временем проникнут в город и захватят Стрелу Самсона. Установленная на один циферблат с Иглой Времени она будет управлять будущим ближайшие несколько тысячелетий. А мы с вами будем им молочко в чай подливать.

– Да ну вы бросьте! Как бы они это смогли? – без прежнего пыла присел на краешек кресла Петр Федорович, Председатель Константы Содружества.

– Дурное дело, сами знаете, не хитр-ррое, – подытожил кот.

– Ну что же, составляй динамическое послание. И никого из наших не забудь. Если что – вон у попугая спроси, кто еще остался!

– Да уж справлюсь, не в перр-рвый мурр-раз, – кот вальяжно прыгнул со своей лежанке, заставляя пространство слегка вибрировать, передавая призрачное сообщение всем, чьих способностей хватало его принять.

***

Прежде чем вернуться домой Катя долго блуждала по улицам. У них с Матвеем сложилось негласное правило: по очереди где-то «задерживаться» после работы, пока Лиза находилась в Смоленске. Они боялись оставаться наедине.

«Привет. Как вы? У меня все нормально! Буду здесь еще неделю. Появились дела. Извини. Целую. Поздравляем с Днем Рождения!». Пришла «телеграмма» в мессендежере… Катя обрадовалась, значит у Лизы все хорошо и удалось восстановить общий язык с родителями, но ей то снова день за днем скрывать тоску по Матвею.

Повернула ключ.

Вошла в квартиру. С кухни доносился приятный аромат.

Матвей дома. Под чаянья ютобового блогера молодой, атлетически-сложенный мужчина колдовал над плитой. Она как всегда невольно залюбовалась им. Он откинул челку, упавшую на глаза:

– Привет! Классно, что вернулась! Заходи, будь как дома. Голодная? Руки мой, паста готова!

После ужина Катя предложила.

– Я тут сериал забавный нашла, глянем. Там постапокалипсис. И, кажется, что-то про зомби.

– Зомби – это всегда хорошо, – согласился Матвей. – Савелий сегодня тренировку отменил, у спортсменов сборы, он с ними поехал в Ростов. Поэтому у меня свободный вечер.

Они обложившись подушками, сели на катину кровать. На мониторе компьютера замелькали бодрые титры, обещая кроваво-увлекательное зрелище. Катя вытянула ногу, невольно коленом задев бедро Матвея. Словно по команде по его коже прошел электрический заряд. Высокий мужчина склонился над сидевшей рядом девушкой. Его волновало в ней все: хрупкие плечи, незаметные случайному взгляду «звездочки»-веснушки на груди, тонкие волосы, непослушно торчащие на затылке. Он неё пахло мятой и мылом. Матвей вдруг подумал, что когда от женщины так близко пахнет свежестью недавнего душа, то это самый интимный и возбуждающий запах. Его мышцы напряглись. Он силой воли сдерживал свою страсть. Всей его Ци и «железной рубашки» хватило лишь на то, чтобы сдавленным голосом произнести:

– Прости. Пойду к себе на раскладушку. Что-то устал. Засыпаю.

– Понимаю. Спокойной ночи.

Катя лежала на кровати и смотрела в потолок. На экране компьютера зомби рвали плоть зазевавшихся прохожих и глотали её не жуя. А двадцатишестилетная женщина думала о том, где найти иголку, чтобы сшить своё рваное сердце. Она не сказала Матвею, что у нее сегодня День Рождения. Зачем им еще один повод терзать друг друга.

***

Из своих изысканий Лиза вынесла главное: магов на свете довольно много. Часть из них поклоняются тотемам или символом и объединяются в Ордены. Другие же существуют по одиночке, самостоятельно собирая знания и аккумулируя энергию. Все маги опираются на четыре стихии: огонь, воду, землю и воздух. И используют материю, рождающуюся на их стыке. Человек может родиться с магическими способностями, но не будучи вовремя инициированным, так и уйти из жизни, прожив всего семь-восемь десятилетий. Есть маги, которые живут среди людей, не привлекая к себе внимания. Лиза невольно подумала, что слегка сбрендевшая соседка с третьего этажа, вполне может быть ведьмой, которая через пару лет омолодиться и, прикинувшись внучкой Зои Сергеевны, «наследует» квартиру и продолжит свои алхимические опыты. А никто из соседей даже знать не будет, что у них под боком колдует настоящая ведьма. А тем временем, где-нибудь в Иллинойсе вымрут все пчелы. А бабушка-внучка лишь протрет красную «корочку» майора комитета на страже безопасности всея Руси. Вот же лезет в голову всякий бред!

Всё это не успокоило её в главном: Лиза чувствовало огромную вину за то, что не пыталась его остановить. Теперь она понимала, что у неё были для этого возможности. А еще… она очень скучала по Владиславу.

Надо возвращаться.

***

Васёк вытер пот со лба и прыгнул с подножки своего экскаватора на землю. Под ногами растекалась жидкая кашица, он оступился в неё ботинком, смачно выругался, но вытирать ногу не стал – все одно: стройка, тут не до белых штиблет. Он подозвал своего напарника Серегу:

– Сер, че-то не докумекаю, сфига ли аппарат не пашет, может ты глянь. Лампочки горят, в поряде! А ковш не фурычит. Встал в одной позе. Ни вверх, ни вниз не идет.

Приземистый, но сноровистый, с увлеченным блеском в глазах Серега сразу же подбежал. Смена уже кончалась, а план они доделать никак не успевали, весь день что-то случалось.

– Ща, гляну, не бзди, – он на руках подтянулся в кабину, пощелкал переключателями.

Действительно, Васек был прав. Судя по индикаторам все было исправно, но машина не реагировала ни на какие манипуляции. Он выглянул в окно, осмотрел агрегат, никаких видимых поломок у экскаватора не было. Неужели придется инженера-техника звать! Так можно и на два-три дня в простой уйти. И главное: сначала все было нормально – ковш пару-тройку раз штатно зацепил землю и высыпал её в кузов грузовика, в стоявшем рядом самосвале высился аккуратный холмик, а на четвертом черпаке словно увяз. И что теперь делать не понятно! Еще этот мелкий раздражающий снег валит!

– Васьк, тащи лопату, … – на хорошо понятном широкой русской душе языке крепко выразился Сергей и спрыгнул в образовавшуюся яму.

Сапоги сразу по щиколотку вошли в мокрую почву.

– Кидаю? – заржал Василий.

– Ага, только не промахнись. С такой работай – проще сразу лопатой по башке!

Сергей начал очищать лопатой ковш от заполнившего его грунта. Чё за хрен? Лопата наткнулась на какой-то мешок. Он хотел откинуть липкий мусор, но находка выглядела странно: плотно завернутая и довольно чистая, будто не её только что выловили из жижи.

– Слышь, тут какой-то сверток? Чё с ним делать?

– Да выбрось! Пакет поди из супермаркета!

– На такой глубине? Не! Брось! Дай-ка руку, – Васька резким движением выдернул приятеля из ямы.

– Дай позырить!

Впитавшаяся грязь будто сама отталкивалась от странной находки. Парни попытались развернуть туго свернутый свиток, но спрессованный защитный слой плохо поддавался. Наконец им удалось подковырнуть за край и освободить содержимое. На широкую грубую, мозолистую от постоянного физического труда ладонь Сергея выскользнул кусочек бересты!

– Ни кря! – восхищенно вымолвил он и поднял глаза на друга. Тот испытывал столь же восторженные и лаконично выражаемые чувства. Очевидно вещица им попалась фендебоберная, и за неё может даже получится выручить приятный кэш.

– Ай, капитанская бляха! – выкрикнул Серый и чуть не выронил свиток. Хорошо, что Вася успел перехватить его через кусок кожи, в который он был завернут. – Что за чертовщина? Он жгется!!?

– Мальчики, не ваше это, отдайте, пожалуйста, старой женщине, по-хорошему прошу, – молодые люди повернулись на голос, их взгляд уперся в пожилую цыганку.

Несмотря на дряблую кожу, тусклые, подернутые мутной пеленой глаза, серые, выцветшие неопрятные волосы, наследница ромалэ молодилась: на её лице был намазюкан яркий кричащий макияж, глаза обведены бирюзово-голубыми тенями, густо намазанные ресницы и красно-бордовая помада, нанесенная явно дрожащей рукой. Сверху несмотря на зимнюю слякоть была нахлобучена видавшая виды шляпа. Её длинные юбки намокли и забрызгались строительной грязью. Но она не замечала всего этого, уверенно протягивая руку к свитку.

– Дай, миленький. Не твое это. Тебе начертано найти было. И все. Спасибо. Нашел и уйди.

– Ты в своем уме! Старая шалава! Вали отседа, пока не дали! Уйди! Я это нашел! Может продам кому. За дорого! Машину куплю! Или в музей сдам. И там мою фамилию напишут на табличке.

– Отдай, или напишут твое имя на табличке. Только не на той, – она продолжала протягивать ладонь.

Сереге вдруг нестерпимо жалко стало отдавать этот кусок необыкновенной бересты, он уже хотел было толкнуть навязчивую старуху, но ее полуслепые глаза вдруг изнутри зажглись темным, колючим, игольчатым свечением. Она сверлила его этой теменью. В его голове начал закручиваться вихрь. Движения парня замедлились, как под действием гипноза он протянул старухе свое сокровище. Стоящий рядом Вася, казалось, совсем перестал соображать, что именно происходит. Он ритмично раскачивался как маятник и придурковато напевал детскую песенку: «В стране сидел кузнечик». Цыганка грубовато выхватило свиток из рук Сергея, сунула его за пазуху и, щелкнув по носу обоих молодых мужчин, выводя их из транса, чуть ли не бегом ринулась со строительной площадки, пока они окончательно не пришли в себя.

Глава 5. Путь

Желтый лист плывет.

У какого берега, цикада,

Вдруг проснешься ты?

Басё, хокку пер.с яп. Веры Марковой

Лиза открыла дверь своим ключом. Дома никого не было. Она оставила вещи и пошла на «Ривьеру». Зимнее море не такое как летнее. Оно словно сбрасывает всю поверхностную шелуху: теснящиеся шезлонги, брызги и гомон купающихся, музыку открытых кафе – и предстает перед человеком во всей своей исполинской красоте. Ты и стихия. Наедине. В этот вечер Черное море было серым. Лиза сидела на покатой, отполированной временем, но от этого не менее твердой, гальке, всматриваясь в одну точку где-то за линией горизонта, пока всё окружающее ее пространство не окрасилось иссиня-черными чернилами. За тем она встала и пошла на огонек катиной квартиры, горящий специально для нее.

– Я привезла тебе подарок, – она протянула шуршащий подарочной бумагой пакет. – И мама настойчиво зовет тебя в гости.

– У тебя был день рождения? Почему ты не сказала, нужно отметить в выходные!

– Да ладно. Говорят, что 26 не отмечают, – отделалась Катя поверхностной шуткой.

Ребята «чокнулись» чаем и постепенно разбрелись по своим углам. Лиза не спала, она всматривалась в черноту ночи. Зачем она вернулась? Какой странный голос звал её в этот город? Лиза понимала, что уже слышала его, но чтобы разобрать слова ей нужно быть ближе к точке, из которой исходил звук.

***

– Заткнись, че за лядство ты поешь! – Сергея охватило раздражение. – И с фига простой? Жрать че будем? Песни твои. Давай за «баранку». Котлован сам себя не выроет.

– Так это же. Не фурычит. Сломался.

– Мозг у тебя сломался, – Сергей снова забрался в кабину, на голову ошеломленного Васька посыпались комки грязи с сапог.

Экскаваторщик перевел рычаг управление в рабочее положение. Машина с глухим тарахтением почерпнула землю и, отрывисто вздохнув, вывалила её в кузов машины.

Рабочий день продолжился.

– Че за туева чертовщина, – не понял Василий, в голове навязчиво крутился мотив песенки, повторяя про себя «зелененький он был» заменяя название цвета травы на то, что он думает о всей этой белиберде и в целом о своей жизни, Васек полез в кабину на место, выпрыгнувшего из нее Сергея. Случившиеся парни больше никогда не обсуждали.

***

Москва не встает на паузу. Трек играет за треком. Меняются лишь действующие лица. Первыми на улицах появляются те, у кого еще не закончился день вчерашний: трудолюбивые проститутки, трезвеющие мажоры и темные маги, пожинающие страхи, усталость и разочарования людей, обнаруживших, что пары алкоголя рассеиваются и вместе с ними уходит ощущения праздника, а реальность за время их гульбы ничуть не изменилась. Затем им на смену приходят водители первых автобусов, дворники и офисный планктон, живущий в ипотечной квартире в панельных «районах замкадья» и вынужденные два-три часа тратить на дорогу к рабочему столу в центре города. Потом гурьбой вылетают все остальные: школьники и студены, работники всех структур, бабушки, наносящие визиты к врачам и на рынок. Ближе к полудню город роится мамочками с колясками, праздными подружками, вечно пьющими кофе в модных кафе, туристами и всеми, кто хочет впитать в себя энергию большого города. Ближе к вечеру наступает пик, когда все одновременно отовсюду возвращаются. Энергетические показатели пылают красным, рукоятки вывернуты на максимум. А потом постепенно люди разлетаются по своим коконам… пока не останутся лишь те, кто блуждает вечно. И колесо дня крутанется вновь.

Но в этот вечер кто-то уронил камешек на дорогу судьбы, веками катившееся колесо дрогнуло и остановилось. Вечно несущейся в светлое будущее Драконий город уснул.

Советник спешно позвонил председателю:

– Петр Федорович, нужно переносить заседание Константы. В Москве небезопасно.

– Переносить? Но куда переносить, милчеловек?

Председатель Константы Содружества дорожил микромиром своего уютного жилища, который был для него и офисом, и домом. Его приемная располагалась на первом этаже. И редкие посетители уже привыкли, что с секретарями он не знался. Их функции выполняли его домашние питомцы или точнее сказать – соратники. На втором этаже у менталиста находился личный кабинет и спальня. В еде он был неприхотлив. Обычно приходящая кухарка готовила ему впрок, дня на три. Кофе-омлет и даже под настроение какое-нибудь сложное ризотто он готовил себе сам. Покидать обжитую нору магу совсем не хотелось, но спорить с Советником столь же продуктивно, как бороться с ветряными мельницами.

– Туда, где никто не будет искать. На пепелище.

Председатель с заметным сожалением оглядел свою комнату и покачал головой, будто споря с внутренним голосом,

– С превеликим удовольствием стоит признать вашу правоту Советник. Нельзя терять времечко. Иначе оно нас здесь запечатает!

Он спешно подбежал к сейфу, проворным движением ввел код, сделал пас руками, раскрыл скрежетащую дверцу, собрал бумаги, перетянутые витым шнуром и небольшой ларец, затем вытащил из-под тахты «дипломат» , распахнул его и небрежно ссыпал туда имущество Константы. Кивком головы указав на животных, сообщил:

– Советник, доверю вам самое-самое. Хотя нет, самое-самое понесу сам!