Бунтарка для альфы бесплатное чтение

Глава 1

Ледяной холод, пробирающий до костей, затёкшие, привязанные к изголовью кровати руки, нестерпимая жажда. Это трудно терпеть, но боль душевная куда сильнее.

И человек, который приходит каждый день, в одно и то же время, чтобы задать один и тот же вопрос:

— Ты готова?

Но я не отвечаю ему, хотя силы на исходе.

Кому может нравиться так издеваться над живым человеком? Садисту? Маньяку? Чудовищу? Нет, этот человек не подходит ни под одно из этих определений.

Он всего лишь хладнокровный, спокойный, расчётливый сукин сын, единственная цель которого — сломать меня.

Это не его желание, не его выбор.

Это его работа.

***

— Тебе ни к чему испытывать судьбу, Алекс. И незачем быть сильной в этом. Проявить слабость иногда — это истинная сила. Никто не будет издеваться над тобой и припоминать то, что ты сдалась. Сломать можно любого, ты не исключение. Твоя стойкость делает тебе честь, но это абсолютно не продуктивно, и никому не нужно. Ты сейчас вредишь себе, и сама это понимаешь.

Каждый день в шестнадцать часов вечера у меня еще один посетитель. Это как злой и добрый полицейский. Так вот этот, по сравнению с первым, только от взгляда которого хочется орать, второй — очень даже добр. Это психиатр. Он проводит со мной ежедневные сеансы психоанализа, как бы ни смешно это звучало в моем положении. Привязанная к кровати, я выслушиваю бормотание тихого голоса бородатого худого человечка по имени Дариус Ковач. Он был так мил, что даже представился. Имени первого я не знаю. Но должна выяснить, потому что именно он приказывает связывать меня. За это я его ненавижу и мечтаю вырвать сердце из его широкой мощной груди.

Когда-нибудь я обязательно отомщу ему. Впрочем, мой список он не возглавляет. У меня много врагов…

— Твои родители погибли, твоей семьи больше нет, тебе не за что больше бороться. Здесь же, ты можешь обрести новую семью. Сможешь со временем построить свою жизнь как захочешь. У тебя есть цели, я уверен, — продолжает увещевать меня Ковач.

Я хотела только одного. Узнать, кто заказал мою семью. Узнать причину, по которой их убили. Я догадывалась, но не была уверена. Скорее всего это была месть. За то, что я сбежала из школы, создающей из таких как мы машины для убийств. За то, что помогла белокурому ангелу Алисии. За то, что из-за Белоснежки школа была разрушена ее истинным, Эриком. Он начал настоящую войну. От места где ломались судьбы ничего не осталось.

Но всегда найдется темница поглубже, сырее, темнее.

Теперь я в месте куда более худшем, чем то, из которого мы бежали с Алисией.

— Я знаю твои мысли, твои мечты, девочка. Именно это место позволит тебе их осуществить. Пойми, здесь готовят именно таких оборотней. Страшных наемных убийц, обладающих множеством умений и навыков. Ты станешь той, которая необходима для твоей цели. Месть — блюдо, которое подают холодным. Всего лишь надо подождать год или два, а потом ты сможешь заняться кровной местью.

Вскидываю глаза на своего собеседника. Впервые за месяц своего плена.

— Вы можете поклясться мне в этом?

— Я не клянусь такими вещами девочка. Я лишь рисую перспективы, реальные.

Ты и сама это знаешь.

***

На этот раз, когда пришел главный, я больше не молчала. Дариусу все же удалось убедить меня, что место куда я попала, хоть и враждебно мне, но имеет перспективы. Наши цели могут совпасть. Но мне нужны были гарантии.

Да, больше всего на свете мне хотелось умереть, я ненавидела этот мир. Но еще сильнее внутри горело желание отомстить.

Сейчас я была готова к разговору.

Я знаю, что он главный. И для того чтобы найти общий язык надо начать диалог.

Но стоило ему зайти в комнату, я лишаюсь дара речи.

По многим причинам. Потому что он подавляет. Огромной фигурой. Мощный, накачанный, непобедимый оборотень. Пока была связанной, я не могла видеть его. Только очертания, тень. Сейчас же, когда он предстал передо мной… стало еще труднее. Я думала если развяжут — будем на равных. Так почему чувствую дрожь, панику, смущение?

Потому что он невероятно красив? Настолько, что дух захватывает. Этого не отнять. Невероятное лицо. Разве такая красота существует природе? Настолько совершенная? Пронзительные черные глаза, опушенные густыми ресницами. Правильные черты, красивый профиль, четко очерченные губы. От них невозможно оторвать взгляд, настолько они совершенны. Твердый властный подбородок. Мощная шея, огромные руки.

Если он приблизится — я закричу. Не от страха — от напряжения. Во мне целая буря странных эмоций. Совершенно диких. Томление. Опустошение. Жажда.

— Итак. Не молчи, поговори со мной Алекс. Насколько я понял, ты готова к сотрудничеству? — произносит он глубоким бархатистым голосом.

Он делает шаг мне навстречу, я отступаю, но вот позади холодная стена, в которую упираюсь спиной. Бежать некуда. Смотрю ему прямо в глаза.

Ощущение, что время замирает.

— Я знаю тебя, — шепчу изумленно.

На глазах выступают слезы, горькие и ядовитые. Презираю себя за них. Хочется самой надавать себе пощечин. Я же никогда не плачу! Так почему сейчас?? Почему??

Дышу прерывисто. Обхватываю себя руками. Моя одежда грязная и рваная. Чувствую себя замарашкой перед ним…

— Я знаю тебя. Я действительно тебя знаю, — твержу одно и то же, не в силах поверить.

Почему именно он должен быть свидетелем моего унижения? Когда я так ужасно выгляжу, вонючая, грязная, дрожащая, почти без сил…

— Тогда назови мое имя.

Он улыбается уголками губ и это освещает его лицо, делая еще более прекрасным.

Мы виделись сто лет назад. Этот человек — мой родственник. Наверное, теперь — единственный — ведь весь мой клан погиб. Про него давно ничего не было слышно. Паршивая овца, бунтарь. Слишком необуздан, чтобы жить в стае. Но когда я была совсем ребенком, лет десяти, мы с сестрами и подругами бегали и подсматривали за ним, когда он приезжал с родителями навестить мою семью. Он тогда тоже был юн. Но уже невероятно красив. Невозможно было не влюбиться. Такое лицо невозможно забыть… Вот только поверить, что возможно стать еще красивее — сложно.

Его глаза… Эти черные незабываемые глаза. Густые иссиня‑черные волосы, тогда он носил их длиннее, они ниспадали на плечи. Теперь он стриг их коротко. Но и это ему шло. В двенадцать лет я засыпала с мыслью о нем и, просыпаясь, ощущала его присутствие. Его голос. Как я могла сразу его не вспомнить. Мы с сестрами называли его Темным ангелом. Он все время совершал проступки, и отвечал перед советом.

Моя темная мечта. Красивый и призрачный.

Воспоминания точно ураган пронеслись в голове окутав жаром страсти.

Но ведь я давно не та глупая девчонка, что грезила плохим парнем! Тем более, намного старше! Наверное, лет на десять… может чуть меньше…

И насколько помню, он мне приходился… Дядей?

О боже. Как это пошло звучит — вожделеть своего дядю. Наверное, если бы я могла, я бы сейчас покраснела… Но я не могу. Потому что кровь покинула мое лицо. Потому что я на грани обморока…

— Раз вспомнила, назови мое имя, — звучит приказ.

И я выдыхаю:

— Кейсер.

Снова длинная пауза. Мне хочется убежать. Смотрю на него с замешательством и страхом, потом меня охватывает порыв ярости. Руки сжимаются в кулаки. Прячу их за спину, делаю несколько шагов назад, упираюсь в стену, царапаю ее обломанными ногтями.

Кейсер в один шаг оказывается возле меня, вплотную, меня затапливает его энергетика. Он обхватывает меня за предплечья.

— Успокойся. Тебе незачем бояться меня, я не причиню вреда, сама знаешь. Давай поговорим. Знаю, это непросто. Слишком многое произошло. Ты слишком многих потеряла.

Мягкие бархатистые нотки в его голосе завораживают, успокаивают. Но я упрямо трясу головой.

— Некоторые полагали, что это ты причина их гибели.

Кейсер наклонялся все ниже и ниже, на какой‑то миг наши лица соприкасаются. Он произносит почти шепотом:

— Это логично, я не виню тех, кто думал так. Но это ложь. Мне незачем вырезать свой клан.

Его голос неподражаемо красив. Ловлю себя на том, что умираю от желания подчиниться его темной власти. Руки Кейсера сжимаю мои плечи до боли, наверняка останутся синяки. Но мне даже такие касания — наслаждение. Бездонная глубина его черных глаз затягивает. Хочется утонуть в этом омуте, не задавая вопросов. Покориться навеки. Не сопротивляться.

Я думала, что сильна. После испытаний, что пришлось пережить. После той школы, где меня избивали и ломали. Рид. Старший брат Кейсера. Оба этих брата — чудовища. Почему я вечно попадаю в их лапы?

Я знаю, что это холодные и циничные оборотни, которым неведомо ни сострадание, ни любовь. Тогда почему зная это, я не могу освободиться из‑под власти этого темного гипнотического взгляда.

Кейсер приподнимает мои руки, разглядывая запястья. Кожа на них содрана, они в крови. Я же столько дней провела связанная, пытаясь освободиться. Это было унизительно. Я ненавидела своих мучителей, что похитили прямо с улицы, пленили меня. Но где сейчас моя ненависть? Почему я таю от его прикосновений?

— Тебе надо в лазарет.

Простые слова, довольно равнодушная констатация факта, так почему его голос пронизывает до самых кончиков пальцев.

— Так пройдет. Мне ничего не надо.

— Я знаю, что ты сильная и упрямая.

Черные горящие глаза встречаются с моими глазами. Чувствую его дыхание. Тепло. Жар. До сих пор ни один самец не приближался ко мне настолько. Может поэтому каждое движение или слово Кейсера вызывает во мне трепет?

Вжимаюсь в стену, прерывисто дыша. Я не выдержу. Закричу. Сорвусь.

И он это знает. Может быть даже получает удовольствие от всего этого. Снова скользит обжигающим взглядом по моему лицу.

— Почему ты так сильно нервничаешь?

Беспомощно смотрю в вечность, затерянную в этих блестящих глазах. С усилием вздыхаю и медленно поднимаю голову:

— Сам как думаешь? Ты держал меня связанной столько дней! Я думала, что попала к врагам. А теперь оказывается к родственнику? Ты ведь с самого начала знал, кто я?

— Нет. Я не сразу тебя узнал. Мне подсказали. Ты очень изменилась со времени, когда я знал тебя двенадцатилетней девочкой.

Взгляд Кейсера упирается мне в грудь. Кажется, я сейчас взорвусь от нестерпимой ласки его взгляда. Зачем он давит на сексуальную сторону? Хочет этим окончательно деморализовать меня, подчинить? Неужели он знал всегда, что будучи ребенком я его хотела? Как стыдно! Не смогу работать с ним! Не смогу жить под его контролем зная, что он посмеивается надо мной! Это выше меня! Я слишком ценю свою независимость и гордость…

— Прошу тебя, хватит. Отпусти…

Кейсер неохотно отстраняется, освобождая меня.

Каждое мое движение точно рассчитано. Выхватываю складной нож из кармана Кейсера, который заметила, когда он прижимался ко мне. Бросаюсь на противника, используя элемент неожиданности, целюсь в шею. Только так его можно сразу обездвижить. Но его реакция молниеносна. Секунда, и я лежу на полу, а Кейсер придавливает меня сверху своим мощным торсом. Нож отлетает в сторону. Я обезоружена, беззащитна. Мне нечем дышать. Извиваюсь под ним, последнее, от чего вскидываюсь рвусь изо всех сил — его нога меж моих бедер. Кейсер надавливает так сильно, что низ живота простреливает боль. Закрываю глаза, чтобы не видеть его лица. Скорее всего, он сейчас убьет меня. Гораздо проще, чем возиться с непокорной девчонкой, невесть как выжившей. Если клан оборотней вырезают — то не оставляют никого в живых. Ибо выживший будет мстить до последнего вздоха.

Вот только мы оба из одного клана. И оба теперь имеем метку смертника. Может это спасает мне жизнь?

Одной рукой Кейсер обхватывает мои руки, не давая мне шелохнуться. Застываем, прильнув друг к другу.

— Открой глаза, — звучит резкий приказ.

Понимая, что смерть еще не близка, чувствую слабость. Все тело становится обмягшим и безвольным.

— Теперь я твой опекун. Ты должна подчиняться мне. Ты потеряла многих. Но и я тоже. Не заставляй меня возиться с тобой. Не рассчитывай, что буду нянчиться и подтирать тебе сопли, терпеть выходки типа этой. Эта школа — твой единственный шанс. Знаю, у тебя на такие места аллергия. Но мы найдем противоядие.

Упрямо качаю головой:

— Мне не нужны никакие опекуны, ясно? Забудь об этом!

— Может хватит вести себя как дура малолетняя?

Кейсер смотрит на меня пристально, его глаза словно просвечивают меня как рентген. Всю мою душу, страхи, мысли.

— Не вынуждай меня на крайние меры, — эти хриплые слова взывают во мне дрожь.

— Это какие? Хочешь убить меня?

— Иногда и такое приходит в голову. Иногда мне кажется тебе нужна просто хорошая порка.

— Да пошел ты!

Снова сжимаю веки. Боюсь вновь потеряться в темноте его пристального взгляда. Невыносимо смотреть на лицо, которое я когда-то любила. Нельзя вспоминать об этом! Только не это! Лучше смерть, боль, чем унижение. Он не должен никогда узнать о моих глупых детских мыслях!

— Я не буду подчиняться тебе. Только не тебе. Если тебе нужно это — лучше убей сразу.

— Почему ты думаешь, что я хочу убить тебя? — Кейсер проводит большим пальцем по моей щеке. Почти ласково. — Наоборот, я хочу тебя защитить. От тебя самой. Не играй больше с ножами, детка. Не могу допустить, чтобы ты поранилась.

— Я хочу встать.

Лежать под ним, прижатой к полу, и смотреть на его красивое лицо… невыносимо.

Кейсер тихо вздыхает, и освобождает меня от веса своего тела, в одно движение оказываясь на ногах.

— Алекс.

Мое имя на его губах, меня даже от этого пробирает до кончиков пальцев. Кейсер произносит его со снисходительностью, предостережением, и что-то еще, необъяснимое.

— Я не хочу снова приковывать тебя к кровати. Давай начнем сначала. Сейчас придет мой заместитель и расскажет тебе правила школы. Сегодня ты отдохнешь, тебя отведут в лазарет, осмотрят, вымоют. Приведешь себя в порядок.

Через пару дней приступишь к занятиям с остальными учениками.

Он направляется к двери, а я невольно любуюсь широкой спиной и игрой мускулов под тонкой борцовкой. Ощущение, что даже воздух вибрирует от его силы и мощи. По спине бегут мурашки.

Кейсер исчезает за дверью, даже не услышав моего ответа.

Глава 2

Помощником Кейсера, который появился почти сразу, чтобы отвести меня в лазарет, оказалась женщина. Красивая, очень. Хотя в возрасте. Старше меня, да и Кейсера, лет на десять минимум. Нет, думаю больше. Просто ухоженность и стройная фигура мешала точно определить ее возраст. Но даже к ней меня охватила ревность. Встреча с чертовым оборотнем все перевернула в моей душе, пробудила влюбленность, которую я похоронила глубоко внутри, закопала, и вот ее вытянули наружу.

Как бы мне не хотелось возвращаться к этим воспоминаниям! Я пообещала себе, что сделаю все, чтобы к ним не возвращаться.

— Меня зовут Далла, и я расскажу тебе о школе, — холодно и недружелюбно произносит женщина. Я ей явно не нравлюсь. — Главное, чтобы ты соблюдала правила. Они довольно строги в нашем заведении. И запомни — бунтарей мы не терпим. Тем более, если они родственники руководства. К таким как ты — нет поблажек. Скорее, завышенные требования.

— У меня никого нет! Тем более в руководстве! — заявляю запальчиво.

— У меня другая информация. Не стоит лгать. Я забрала тебя от твоего опекуна. Кейсер теперь твой опекун, официальный.

— Нет!

— Ты не знала? Не хочешь этого? Впрочем, мне не интересны ваши семейные разборки.

Пока шли по длинным коридорам, Далла говорила о школе, занятиях и порядке, я слушала вполуха и глазела по сторонам. Обстановка школы была довольно аскетичная. Все из железа. Бесконечные лестницы и этажи. Встречающиеся по пути ученики глазели на нас с любопытством. На меня, точнее. И мне это не нравилось.

В лазарете меня осмотрели, обработали раны и ссадины, поставили капельницу с витаминами. И я, наконец, отоспалась. Дрыхла более суток, так сладко, наверное, только в детстве спала. Наверняка подмешали снотворное, или в капельницу, или в пищу. Гады. Голова после сна была тяжелой, аппетит — зверским. В еде меня не ограничивали, и я в первый прием пищи так наелась, что блевала. В следующие дни была осторожнее, с едой не увлекалась. Желудок пришел в норму. Медсестра, что за мной ухаживала, была нелюбезной и неразговорчивой. Что-то мне подсказывало, что здесь все такие.

Через несколько дней Далла снова появилась и приказала следовать за ней.

— В комнатах живут по двое. Вот твоя.

Распахивается дверь. Две кровати, на одной нет белья, и даже матраса. На второй сидит хрупкая белокурая девушка. Меня точно током бьет — на секунду безумная мысль посещает — Белоснежка!

Но, разумеется, это не она. Далла представляет нас друг дружке. Я не особенно настроена на дружелюбие и разговоры, упала на кровать, как только мне принесли матрас белье — шустрая девушка, помощница Даллы.

Она же принесла и гору учебников.

— Занятия начинаются в восемь. Не проспи. Блисс, проконтролируй.

Блондинка кивает.

Когда Далла уходит, застилаю постель, ложусь на свежие простыни и довольно потягиваюсь.

— На твоих запястьях следы… словно тебя связывали, — смущенно говорит моя соседка.

— Они почти прошли… Слушай, ты не возражаешь, если я посплю. Не очень хорошо себя чувствую.

— Да, конечно, — еще сильнее смущается девушка. — Прости, что лезу… Просто нам жить вместе.

— Ага, я это поняла.

Отворачиваюсь к стенке. Да уж, я мастер по заведению друзей.

***

Ночной кошмар пульсирует внутри, сознание заполонили образы: крики и кровь, страшные картинки обволакивают меня, душат. Снова и снова кричу, бегу куда-то.

— Проснись, Алекс! — раздается снова и снова умоляющий крик, которому не могу противостоять. — Проснись! Очнись, немедленно!

Резко сажусь на постели и открываю глаза, в первую минуту не в силах понять где нахожусь. Влажные пряди волос прилипли ко лбу.

— Уфф, наконец то! Очнулась!

С трудом выпрямляюсь на постели, пытаясь успокоить дыхание.

Моя соседка сидит рядом. Протягивает руку и проводит по моим волосам. Пытаюсь вспомнить имя девушки с которой поселили меня. Кажется, ее имя Блисс. Она обнимает меня и снова ласково гладит по голове. Я отшатываюсь.

— Не трогай меня! Что ты себе позволяешь?!

— Прости! Я так испугалась за тебя… Все в порядке? Пришла в себя?

— Да… Извини. Я разбудила тебя? Мне часто снится этот сон.

— Да. Понимаю.

Она смотрит так, словно знает о том, что произошло со мной. Что вся моя семья погибла. И хотя, я не присутствовала при этом, во сне снова и снова слышу их крики.

Так, в полном молчании, мы сидим несколько минут. Почувствовав, что я успокоилась, Блисс тянется к ночному столику и включает поярче лампу. До этого света почти не было, сейчас вся комната освещается. Становится уютнее.

— Когда ты ела в последний раз? — спрашивает вдруг Блисс.

— Намекаешь, что кошмары у меня от голода?

— Возможно.

— Я голодна, да. Но потерплю до завтрака.

— Можно пробраться на кухню.

— Не думаю, что стоит начинать мою учебу здесь с проступка.

— Тебя держали связанной и не кормили? Твой опекун просто зверь!

— Так и есть, — улыбаюсь. — Как и все мы.

— Ты понимаешь, о чем я.

Подхожу к стене и разглядываю себя в висящем на ней зеркале. Кожа бледнее обычного, темные круги под глазами и общее впечатление слабости.

Пожимаю плечами.

— Красотка хоть куда.

— На самом деле ты очень даже красивая, — подходит ко мне сзади Блисс.

— Спасибо за неожиданный комплимент, — отвечаю с усмешкой.

— На самом деле! Я говорю совершенно серьезно. Теперь иди за мной.

— Наверное не лучшая идея в первый же день нарушать правила.

— Не будь трусихой, Алекс!

***

Пробираемся на кухню, Блисс открывает большой холодильник стального цвета, достает хлеб и колбасу, делает нам бутерброды.

— Слушай так можно? Нас не будут ругать?

— Конечно будут, если поймают, то нам конец. Директриса накажет сурово, она настоящая стерва! Скоро в этом убедишься, — Блисс хихикает. — И этот твой опекун тоже довольно строгий, суровый. Если честно я его боюсь. Но я без этих вылазок здесь, наверное, не выжила. Особенно поначалу.

— Не называй его моим опекуном! Я ненавижу этого человека. Он силой заставил меня учиться здесь.

— Хорошо, извини. Бежим обратно, я умираю с голоду!

Окидывая взглядом хрупкую фигуру девушки, удивляюсь. Блисс совсем не похожа на любительницу поесть ночью.

— Соберись, бежим обратно, Алекс, — торопит подруга, прижимая к груди бутерброды, и мы на цыпочках возвращаемся по лабиринту коридоров и этажей к себе. Разумеется, одной мне в жизни не найти дорогу.

Вбегаем в свою комнату и падаем на постели, довольные что все прошло успешно.

— И каким же могло быть наказание, если бы нас поймали? — спрашиваю, жуя с аппетитом бутерброд.

— Я не попадалась. Но, думаю, могут посадить в одиночку… Может быть даже на несколько дней. Не самая приятная перспектива…

— Вот гады.

— Ага. Дисциплина для Кейсера превыше всего. Строгий очень… В обычной жизни он такой же? — вдруг с любопытством спрашивает Блисс.

— Ммм… да откуда мне знать? Кем он там мне приходится? Дядькой, наверное. Троюродным. Я его и видела-то пару раз всего. Никак он себя не вел… Смотрел равнодушно.

Я лукавлю конечно. Но не могу рассказать Блисс правду. Что была одержима Кейсером в детстве. Моя самая темная тайна…

— Расскажи лучше, что ждёт меня завтра? Приведут в класс, где все сидят над учебниками, и представят: знакомьтесь новенькая? — ухмыляюсь. — Так это здесь происходит?

— Знаешь, новенькие посреди учебного года, такого на моей памяти ещё не было, — говорит Блисс.

— А сколько ты здесь уже?

— Второй год. Знаешь какой я сюда приехала? В два раза больше весила, — вздыхает Блисс. — Я всегда любила поесть. Но здешнее место из любой толстухи воблу сделает.

— Ого. Ничего себе. Тут так сурово?

— Много физической нагрузки… Скорее всего, наверное, так и будет, как ты нарисовала. Тебя приведут в класс, представят. Не слишком приятное событие, но ничего.

— Как ты думаешь мы попадём в один класс?

— Не знаю, но надеюсь на это. Ты мне нравишься, — улыбается Блисс. — А тут редко возникает дружба. Нам все время внушают, что мы соперники. Конкуренты во всем. Здесь в основном не слишком приятные типы учатся. Преступники.

Глава 3

Мы проболтали с Блисс до поздней ночи, поэтому подъем в шесть утра дался мне нелегко. Вместо класса и представлений как мы предполагали ночью, нас вытащили на улицу. Огромную толпу учеников, видимо вся школа собралась. Нас повели на стадион довольно таки больших размеров и гоняли под моросящим утренним дождём целый час. Я потеряла из виду Блисс, она очень быстро отстала и плелась где-то позади еле живая. Уже ближе к финалу я притормозила, дождалась подругу.

— Совсем тяжко тебе? — спрашиваю сочувственно.

— Зато ты, в прекрасной форме. Здорово, — говорит Блисс. — А меня из-за этих нагрузок все время грозятся отчислить. Вот с точными науками все прекрасно, программирование особенно. Наверное, только за счет этого держусь, а физически я слабенькая.

— Ясно, но здесь же, наверное, готовят разноплановых специалистов.

— Это точно, этим и спасаюсь. Эта школа важна для меня. Если вернусь домой, мне конец. Мачеха со свету сживёт.

К нам подходит высокая темноволосая девушка очень красивая, но на её лице написано презрение.

— Ну что, Блисс, снова бьешь рекорды по косолапости? — ее голос полон ехидства и насмешки.

Моя подруга краснеет от этого вопроса.

Какая тебе разница Дина, я не даю тебе покоя? — видно, что этот ответ дается Блисс нелегко.

— Скажем так, мне не дает покоя то, что я учусь в школе с такими неудачницами как ты, — выплевывает новую гадость красотка.

— А ты, значит, у нас супер удачливая? — не выдержав, вмешиваюсь в разговор.

Теперь брюнетка кажется мне уродливой, ненавижу таких вот самовлюблённых стерв и всегда на них реагирую. Знаю, что нельзя давать спуску, иначе сожрут.

— А ты кто такая, почему первые тебя вижу? — прищуривается мегера.

— Она новенькая, — говорит Блисс.

— С какой это радости? Среди года никого не берут, это все знают.

— Ну вот меня взяли. Тебе какая разница? — чувствую, что закипаю.

— Она родственница Кейсера. Он её опекун, ясно? — вмешивается Блисс. — Так что шла бы ты отсюда, Дина.

Брюнетка меняется в лице и действительно послушно уходит.

— Хорошо, что она ушла, — поворачиваюсь к Блисс. Еще пара слов с ее стороны, и я бы не сдержалась, серьезно. Ну что за мерзкая особа! Как же хотелось дать ей в рожу!

— Ты что, драки категорически запрещены, даже не думай об этом. За такое способны даже выгнать… Ты можешь только во время тренировок на ринге выместить злость. Но не факт, что тебя поставят с Диной. Она в этом очень опытная.

— Сколько она здесь?

— Вообще-то год всего лишь, но у неё отличные навыки по единоборствам. Она в них первая, поэтому не советую лезть с ней в спарринг, Алекс.

— Спасибо за предупреждение дорогая, но я не боюсь всяких там стерв.

— Главное, не вздумай драться с ней вне занятий, это очень сурово наказывается.

Хм, если меня выгонят отсюда… я смогу заняться своей местью напрямую, без всяких там уроков и дисциплины. Заманчивая мысль. Но пока стоит тут оглядеться, накопить силы. Ведь один из подозреваемых в моем списке — сам Кейсер. Он тоже может быть причастен к гибели моих родителей…

Разумеется, я оставляю эти мысли при себе, и не озвучиваю Блисс.

— Знаешь Дина попала сюда не по своей воле, поэтому она довольно психованная.

— А как сюда ещё можно попасть? Она как я, сирота?

— Насколько я знаю нет. Она из богатой семьи. А попала сюда вместо тюрьмы. В качестве наказания. Потому что она сыграла очень плохую роль в одном деле. Я не знаю подробностей…

Могу по очень большому секрету рассказать тебе, что её попаданию сюда поспособствовал один очень влиятельный оборотень. Эту семью все знают. Владельцы Черного банка, семья Брейдер. Дина была бывшей девушкой Эрика Брейдера, президента банка.

Услышав это имя, понимаю, что я слышала про Дину! Неудивительно, что я сразу поняла какая она стерва. Еще какая! Можно сказать, подлая убийца! Это из-за нее Белоснежка попала в закрытое заведение, где меня держали в подземелье. Так мы и познакомились… Дина совершила просто чудовищный поступок, отдала Белоснежку в руки бандитов, и это чуть не развязало войну кланов.

— Так вот какие особи приходят учиться сюда…, — произношу задумчиво.

— На самом деле это не так. Тут много хороших, для многих это место шанс проявить себя. Например, для таких как я, у кого нет никаких перспектив учиться в более престижном заведении…

Я не стала рассказывать Блисс о том, что немного знакома с Эриком Брейдером. Не знаю, почему. Зачем? Я вряд ли когда-нибудь встречусь с ним. Да и плевать. Я ему явно не понравилась. А вот по Алисии-Белоснежке всегда скучать буду. Но сейчас гораздо важнее обустроиться в школе. Начать занятия. А потом заняться кровной местью.

— Знакомьтесь, класс. Это Алекс, новая ученица.

В меня впиваются внимательные острые взгляды.

Внутри растёт ледяной ком, но я стараюсь не показывать своего волнения, видя, как на меня уставились около пятнадцати пар глаз. В конце концов, это не первая школа в моей жизни, бывали и похуже.

— Представься, — шипит мне в спину Далла, подсказывая что делать.

— Всем привет. Меня зовут Алекс, — замолкаю, не зная, что еще сказать.

— Проходи, садись Алекс. Выбирай любое свободное место, — дружелюбно говорит полная женщина, стоящая в данный момент у доски. — Сейчас у нас урок истории. Меня зовут Ирра Тэмс, я буду твоим преподавателем. Все вопросы по моему предмету можешь задать мне после окончания урока.

— Спасибо…

Иду по проходу между ученическими столами, замечаю за предпоследним знакомое лицо. Блисс! Вздохнув с облегчением, направляюсь к ней и не раздумывая плюхаюсь рядом. Многие ученики поворачивают головы с интересом меня разглядывая и перешептываясь.

— Всё-таки, ты попала в мой класс, — радостно шепчет мне Блисс. — Кстати, предупреждаю сразу, следующее занятие — борьба. Пожалуйста, держи себя в руках, не набрасывайся на Дину…

— Хорошо, я постараюсь, — говорю с усмешкой.

Весь урок я была погружена в собственные мысли, успела получить замечание от учителя, что, впрочем, на меня не произвело никакого впечатления. После урока ко мне подошел парень, который сидел передо мной. За время урока он часто оборачивался и поглядывал на меня.

— Чего тебе? — буркаю недовольно. — Сразу предупреждаю, ты не в моем вкусе. Рыжие кудряшки что-то не производят впечатления.

Парень высок, конопат, у него копна волнистых рыжих волос. Блин, я не Гарри Поттер, мне не требуется друг Рон, да и Блисс вполне достаточно. Я не планирую тут друзей заводить…

— У нас никогда не было новеньких посреди года, — произносит парень.

— Я это уже ни один раз слышала. И что дальше?

— Ничего. Просто наблюдение…

— Меня, кстати, Том зовут.

— Я Алекс.

— Да, это я уже понял. Пошли, провожу тебя на следующее занятие.

— Мне есть с кем пойти. Блисс… Оглядываюсь по сторонам, но подруги не видно.

— Пошли. Учитель не любит, когда опаздывают. Если твоя подружка — толстуха Блисс, она прогуливает. Почти всегда. Драка точно не ее профиль. Все пытается убрать ее из списка своих занятий. Но твой опекун строг и не разрешает этого.

— Мою подругу зовут Блисс, но она совсем не толстая! Не смей так говорить о ней!

— Извини, — тушуется парень. — Я привык просто, машинально сказал. Эта кличка к ней давно приклеилась…

Почему Блисс мне не сказала, что не пойдет? И что Кейсер заставляет ее ходить на борьбу… Это ужасно жестоко… Теперь я ненавижу его еще больше.

— Хорошо, тогда буду благодарна если ты меня проводишь… Боюсь одна заплутаю тут.

— Как тебе первые впечатления о нашей школе? — говорит Том, когда отправляемся на урок.

— Пока ничего не могу сказать.

— Почему-то мне кажется, что с тобой будут проблемы. Не советую выпендриваться. Бунтарей здесь не любят.

— Ясно. Спасибо за совет, я это уже поняла.

**

Входим в большой зал, где на полу постелены маты, вокруг висят груши для бокса. Народу в зале человек десять, и парни, и девушки. Несколько бойцов лупят по ним. Несколько человек стоят по парам, готовятся к поединку.

— Что-то мне подсказывает, что здесь ты будешь куда более уверенной, нежели на уроке истории, — с улыбкой говорит Том.

У него приятная улыбка, и глаза красивые, светло карие. Но почему-то мне кажется, что он не пользуется популярностью среди девушек. Да и плевать. То, что уделил мне внимание, все равно очень приятно.

Вслед за нами в зал входит Дина, поворачиваюсь и наши взгляды перекрещиваются. Он смотрит на меня с ненавистью и превосходством.

— Ну что, ты готова к спаррингу? — спрашивает едко. — В прошлый раз такая смелая была. Посмотрим. Ну, чего стоишь? Мы там где нужно, и мне не терпится поставить тебя на твое место.

— Я с удовольствием расквашу твою рожу, — отвечаю спокойно, чувствуя внутреннее умиротворение от скорой расплаты.

— Так. Стоп. Это у нас кто? Новенькая?

Ко мне подходит коренастый мужчина, на вид лет сорока. Он внимательно оглядывает меня.

— Разве с этого начинают урок, девочка? Надо сначала подойти к учителю и представиться. Ты кто такая?

— Меня зовут Алекс. Извините…

— Я слышал о тебе. Меня предупреждали, что проблемная. А таких мы не любим. Не успела прийти, даже не представившись учителю, стоишь тут и драку планируешь? Разве тебя не предупреждали, что агрессия сурово карается в этих стенах? Садись на скамью. Ты на сегодня оштрафована.

— Но я… Я даже ещё ничего не успела сделать! — восклицаю возмущенно.

— Я предугадал, что ты собираешься сделать. — Учитель поворачивается ко мне спиной, и хлопает ладоши. — Начинаем!

Несколько пар начинают спарринг. Дина встает в круг разминки, бросая на меня ядовито удовлетворённые взгляды. Она явно добилась именно того, чего хотела. А я повелась как идиотка на ее провокацию.

Я просидела на скамье весь урок, но не тратила время даром. Внимательно наблюдала за занятием, за спаррингами, старалась запомнить сражающихся, их слабые и сильные стороны. Особенное внимание я уделяла разумеется Дине, старалась разглядеть ее тактику. Эта стерва уделала просто в мясо одну из своих соперниц, причем та была выше на голову и крупнее по комплекции. Другой тоже досталось на следующем поединке. Вторая девчонка была явно слабее физически, но это никого не заботило. Учитель явно симпатизировал Дине, смотрел на нее с восхищением, и как мне показалось, использовал каждый удобный момент чтобы коснуться её. Дина была старше всех девушек и явно привлекала внимание учителя.

Когда было объявлено об окончании занятия, ко мне снова подошел Том.

— Ну что, первое же занятия на скамейке, бунтарка? Не расстраивайся, пошли я покажу тебе школу. Прогуляемся. Сегодня кстати вечеринка. Будешь моей парой на сегодня? Танцевать умеешь, или только задираться?

— Ты серьезно пытаешься меня убедить что в этом склепе бывают танцы?

— О да. Я ничуть не вру. Спроси у своей Блисс. Она, правда, туда не ходит. Там тоже заправляют те кто постарше, такие как Дина. Но ты ведь ее не боишься? Там она задираться не станет. Не захочет, чтобы нашу единственную отдушину закрыли.

— Серьезно? Диско, блин, клуб?

— Именно. Руководство не идиоты и понимают, что нам надо выпускать пар не только на спаррингах. Общаться, тусить. Не только вкалывать. Поэтому, есть такое место. Называется «Огонь». Мы сами придумали название. Там мы танцуем, общаемся… Некоторые даже удовлетворяют свои естественные потребности… ну, ты поняла.

— Надеюсь, ты не за этим меня туда тащишь? Я тебе твою потребность… оторву, если попробуешь ко мне подкатить!

— Ты красивая, но уж больно буйная, — улыбается Том. — Нет. Я не камикадзе. Знаешь, чего хочу? Чтобы ты Блисс взяла. С тобой она пойдет… Я… А, ладно, черт, я признаюсь. Как же это сложно. Ну короче, нравится она мне.

— Блисс? Толстуха Блисс? — спрашиваю ехидно.

— Слушай, не заводись. У меня это случайно выскочило. Ее так звали поначалу. Сейчас она похудела. Симпатичная… Нравится мне. Так что? Пойдете с ней на танцы?

— Или что? Может у тебя длинный список? — морщусь от этой мысли.

— Нет никакого списка.

— Ладно. Я спрошу у нее.

Глава 4

— Почему ты не была на занятии? — спрашиваю Блисс, вернувшись в комнату.

— Я избегаю их, не умею драться… совсем, — признается с грустью девушка.

— Ясно… но ведь так они тебя отчислят, не боишься?

— Боюсь… Но мне что-то нехорошо стало.

— Правда?

— Да… мне всегда так становится, как представлю себе эту чертову борьбу. Это ну совсем не мое, понимаешь? Ох, что теперь делать…

— А еще я познакомилась с парнем, кажется ты ему нравишься.

— Алекс, это жестокая шутка!

— Я не шучу. Его зовут Том. Он мне помог найти дорогу, потом подошел после занятий и попросил, чтобы в «Огонь» вечером пришла. С тобой. Как тебе такая идея?

— У меня… даже слов нет, если честно!

— Ты поняла о ком я? Он такой длинный… и рыжий.

— Я поняла. Он из тех, кто дразнил меня раньше…

— Да, он признался в этом. Но теперь сожалеет. И ты ему вроде как нравишься.

— Я не хожу в такие места как «Огонь», Алекс, — вздыхает Блисс. — Но буду рада, если расскажешь, как там…

— Нет! Без тебя я не пойду.

— Нет, ты не должна отказываться из-за меня.

— Блисс, пожалуйста! Пойдем вместе! — уговариваю подругу.

В конце концов, призвав на помощь весь свой дар убеждения, тащу Блисс с собой. Мы даже не наряжаемся, да и не во что, гардероб у обеих скуден, особенно у меня. Всего несколько пар спортивных лосин, четыре футболки и две борцовки, куртка, одна рубашка. Несколько комплектов белья. Все это я нашла в комнате утром. Передача от родственника. Который присутствовал тут лишь незримой тенью. Кейсер не появлялся. Никак не проявлял себя на занятиях, но о нем много говорили. Особенно перешептывались девчонки в классе. О его красоте. Плевать!

Блисс напялила красное платье. Мы немного странно смотрелись вместе. Но Том, увидев мою подругу просиял, и я поздравила себя с тем, что возможно, помогла этим двоим соединиться.

— Почему ты ничего не пьешь, Алекс? — перекрикивая музыку спрашивает меня Том, одновременно улыбаясь моей подруге. Блисс отвечает ему томным взглядом. Я не люблю алкоголь, полбокала вина — мой потолок. Пиво вообще ненавижу, а здесь, похоже, оно в приоритете. И очень нравится моей подруге. Два бокала, и Блисс, кажется, уже поплыла. Смотрю на нее с тревогой.

— Может тебе уже хватит? — шиплю ей на ухо, когда Том отправляется снова к бару. — Вдруг ох хочет напоить тебя… ну, чтобы…

— Так я не против, Алекс. Даже руководство школы не против, только ты ворчишь как бабулька, — беззаботно отвечает Блисс.

— Ты это серьезно?!

Подруга буквально шокирует меня своим ответом. Потом мне приходит в голову, что может мы разговариваем о разных вещах. Но надежда быстро испаряется.

— Да, а что такого? — беззаботно отвечает Блисс. — Алекс, я просто называю вещи своими именами. Мне осточертела моя девственность. Раньше меня дразнили толстухой, а сейчас интересный парень, который раньше даже и не посмотрел бы на меня — хочет быть со мной и бегает мне за выпивкой. Так чего мне теряться? На тебя тут пол зала смотрят жадно, Алекс. Это наша сущность, от нее не уйти. Оборотни сексуально ненасытны. Не надо строить из себя людей. У которых, у большинства по крайней мере, на первом месте предрассудки. Мы же — не такие.

Меня шокирует откровенность Блисс. Нет, в ее словах конечно есть доля правды, и не малая. Но… я может и отчаянная с одной стороны, задиристая. Но другая часть меня — хрупкий неуверенный в себе цветок… мечтающий о настоящем чувстве. О настоящей паре. Истинной паре, хотя это крайняя редкость. Сродни легенде. Но ведь мне знакома такая пара — это Алисия и Эрик. А значит все возможно.

Итак, Блисс не терпелось расстаться с девственностью. Я даже пожалела, что вытащила ее в «Огонь». Честное слово, подругу как подменили, стоило Тому сказать ей пару комплиментов!

— Привет, красавица. Ты новенькая? Как зовут? Выпьешь со мной?

Ну вот, еще один кавалер подкатил. Черные кудри, темная кожа. Золотистый цвет глаз, настолько пугающе хищных, аж озноб прокатывается по телу.

— Чего застыла? Блисс, почему твоя подруга такая деревянная?

— Она не пьет и не любит парней, — смеется в ответ Блисс, подмигивая мне. Я морщусь, раздумывая как свалить отсюда. Но не бросать же надравшуюся подругу.

— Какая жалость. Такая красотка…

И тут, почти готовая психануть и уйти одна, замечаю пристальный взгляд Кейсера. Он стоит на балконе второго этажа и сверху вниз смотрит на нашу компанию. Точнее, прямо на меня. Совершенно неожиданная встреча. Меньше всего я ожидала столкнуться с ним. Но все равно для меня собственная реакция становится почти шоком. Потому что меня словно в горящую печь бросили. Все тело вспыхивает от одного вскользь брошенного взгляда. И одновременно чувствую ярость. Почему я так реагирую на него.

— Оу, тут наш, то есть твой опекун, Алекс. И смотрит на тебя так, словно ты нашалила… и ему не терпится устроить экзекуцию.

— Не говори ерунды.

— Ну что ты. Я совершенно серьезна, подруга.

— Принес всем пиво! — весело возвещает о своем возвращении Том, и я первой беру бокал с подноса.

— Вот те на, тебе же не нравится, — начинает Том, но тут начинает играть зажигательная песня Майли Сайрус и Блисс с визгом бросается ему на шею. Чудом не уронив поднос, Том ставит его на столик перед нами и уносится вслед за Блисс на танцпол.

Я залпом осушаю бокал. При виде Кейсера все резко изменилось. Я захотела забыться.

— Вот это другое дело, — темнокожий парень все еще стоящий возле меня берет мою руку и подносит к губам. — Меня зовут Ленд. Потанцуем?

Низкое «бум‑бум» отзывается эхом в голове, проникает в каждую клетку тела, опьяняя и наполняя. Ленд влечет меня за собой на танцпол. Он прекрасно двигается, очень гибкий, существует в едином ритме с мелодией. И я поневоле тоже отдаюсь зажигательной композиции, позволяю телу расслабиться, зажить собственной жизнью. Слишком долго моим существованием была только месть.

— Ты великолепна, принцесса, — Ленд обвивает рукой мою талию, а я, чувствуя поддержку, отклоняюсь вниз, почти встав на мостик. — Вау, детка. Я уже влюблен. Ты такая гибкая!

— Привет! — еще одна крепкая рука бесцеремонно обхватывает меня за талию, когда выпрямляюсь. Еще один афроамериканец. Теперь я танцую между двумя. — Я — Рон.

— Алекс, — отзываюсь, не спеша вырываться из дерзких рук.

Поразительно сильных, накачанных рук. Ощущение что Рон все свое время проводит в спортзале.

— Ты очень красиво двигаешься, Алекс. Почему я раньше не видел тебя здесь?

— Эй! — предостерегающе восклицает Ленд. — Я ее первый увидел.

— Девушка и сама может сделать выбор, — Рон подмигивает мне.

— Успокойтесь. Я скоро ухожу. Одна, — и оторвавшись от них, танцуя, перехожу на другой край танцпола. Мне хочется побыть одной. Наедине с музыкой. С собственным телом, которое впервые за долгое время, начинает просыпаться.

Но они упрямы, оба парня следуют за мной. Решив потерпеть их назойливость до конца трека, отдаюсь ритму. Мне нравится их смелость и некая бесцеремонность. Но не люблю тех, кто отказывается понимать слово «нет». Рон нахально кладет ладонь мне на попу. Убираю ее, но она нахально возвращается обратно.

Наконец песня заканчивается, как и мое терпение.

— Эй, Алекс, ты куда?

— Я устала.

Рон притягивает меня к себе.

— Ты не понимаешь слов?

— Я просто слишком очарован, оглушен твоей красотой, Алекс.

Рон неожиданно выпускает меня из своих объятий. Уверен, что далеко не уйду, просто ломаюсь?

Проследив за его взглядом вдруг понимаю, почему он так резко дал заднюю. Кейсер неотрывно смотрит на него. И Рон благоразумной решает не связываться с начальством.

Рон догоняет меня у барной стойки.

— Подожди красотка, позволь угостить тебя!

— Я буду воду, спасибо.

— Почему так слабенько?

— Ну а тебе какое дело, что я пью? Алкоголь делает девушек безвольными? В этом все дело? Трезвую нет шансов уговорить?

— У тебя острый язык.

— А ты — ужасно приставучий, знаешь? Я сейчас ухожу уже. Тебе со мной ничего не светит. Разве что спарринг.

Рон начинает громко хохотать.

— Ты нравишься мне все больше. Такая задира. Бунтарка, да?

— Ага, в точку.

— Тогда ты в правильном месте. Нашему правительству нужны такие.

— Хм, вот только я сама по себе. И ни на какое правительство работать не собираюсь.

— Ясно. Что ж, позволь хоть безалкогольным тебя угостить. Дай загладить вину, обычно я не веду себя так напористо.

На этот раз Рон включил режим скромняшки, руки не распускает, и это подкупает меня. Не хочется и дальше его подначивать и отвергать.

— Хорошо. Давай что-нибудь высококалорийное, вкусное и с вишенкой сверху.

— О, тут есть шикарный напиток.

Взобравшись на высокий стул, улыбаюсь бармену за стойкой — весь наш диалог с Роном он не сводил с нас напряженного взгляда. Вот только не понятно почему. Хотел помочь мне справиться с назойливым кавалером? Или наоборот?

— Как дела, Итан? — обращается Рон бармену. — Кстати, познакомься, это Алекс. И она тут в первый раз.

— Привет, Алекс. Буду раз если станешь частой гостьей.

— Это вряд ли, — и тут же осекаюсь, вышло как-то грубо.

— Итан, приготовь Алекс безалкогольный «Драйв».

***

Выпив и правда очень даже вкусный коктейль, отправляюсь на поиски подруги. Нахожу Блисс в его более пьяном состоянии, рука Тома у нее под юбкой.

— Эй, милая, давай уйдем, — прошу девушку.

Блисс отрицательно качает головой. Чувствую вину, что притащила ее сюда. Практически уговорила…

— Мы еще посидим, да, детка? — слышу пьяный голос Тома. Хватаю его за волосы. Он вскрикивает от боли.

— Эй, ты что, с ума сошла?

— Ты сейчас же берешь Блисс в охапку и провожаешь до нашей комнаты.

— Блин да ты что, перепила?

— Я не шучу, — сильнее тяну его за волосы.

— Ладно, — буркает Том. Опрокидывает пару стопок, выставленных перед ним, встает с места. Я беру сумочку Блисс, Том подхватывает подружку на руки. Она на ногах не стоит…

На выходе сталкиваюсь с Лендом.

— Куда торопишься, Золушка?

— Завтра много уроков, — напоминаю ему. — Забыл, что тут нас учат быть крутыми?

— О, ты и так крута.

— Спасибо на добром слове.

— Оставь хоть туфельку на память.

Усмехнувшись, опускаю взгляд на свои ботинки на тяжелой платформе. Заехать бы этому принцу таким ботинком…

— В другой раз, о дорогой принц, — отвечаю с издевкой.

— Ловлю на слове, принцесса.

Том с Блисс на руках ушел немного вперед, прибавляю шаг чтобы догнать их, и тут передо мной точно бетонная стена вырастает. Точнее, если бы выросла — эффект не был бы столь сильным.

Кейсер стоит у меня на пути, смотрит исподлобья.

— Что тебе надо?

В область солнечного сплетения словно куском ледяной глыбы ударили. Почему он так действует на меня?

Глава 5

— Ты не должна так обращаться ко мне, Алекс, — холодно говорит Кейсер. Только на «вы» к руководству.

— Мы сейчас, вроде как, не на уроке. Тут место для расслабона. Так что ты делаешь здесь, уважаемый Кейсер? Какого фига преграждаешь мне путь? — внутренне морщусь от своего развязного тона, но так проявляется защитная реакция, ничего не могу с ней поделать. Знаю, это глупая бравада. Он тут самый главный, хотя старше меня не более чем на пять лет. Он может снова бросить меня в клетку. Может выгнать. Я не хочу этого, но не задираться не могу. И поэтому чувствую себя полной дурой. Ну почему я не ушла раньше, как только заметила его?

— Нам надо поговорить.

— Не представляю, о чем.

— Тебе и не надо представлять, следуй за мной. Я все тебе расскажу в своем кабинете.

Меньше всего на свете мне хочется сейчас идти за ним в кабинет. Но взглянув на охранников, перетаптывающихся с ноги на ногу за спиной Кейсера, понимаю, меня потащат силой. Я этого не хочу. Поэтому пожимаю плечами, словно мне плевать.

Мы идем длинными коридорами, пытаюсь запомнить дорогу, но понимаю, что у меня это вряд ли получится.

Кабинет Кейсера оказывается на удивление уютным. Он не похож на остальное обустройство школы. Даже не думала, что Кейсер такой сибарит. Мягкий ковер, сразу возникло желание разуться и зарыться в него ногами, камин, где весело пляшут языки пламени, бросая на все оранжевые отблески. Больше света в комнате нет — лишь на столе горит небольшая лампа. Любой посторонний, если бы зашел сейчас в комнату, счел бы, что здесь очень уютно и умиротворяюще. Но на деле напряжение между нами зашкаливает. Уверена, он тоже это чувствует.

Кейсер нагибается к камину и ворошит поленья. Одно из них с треском рассыпается искрами. Оглядываюсь по сторонам, взгляд падает на огромные лосиные рога, которые висят над камином. Разглядываю их с интересом.

— Это ты убил оленя? — спрашиваю, почти не сомневаясь в ответе.

— Да, я.

Кейсер выбирает единственный темный угол в кабинете, усаживается в глубокое кожаное кресло. При всем желании могу лишь с трудом различить его профиль.

— Садись и чувствуй себя как дома.

Интуитивно выбираю самое дальнее от него место — стул возле камина.

— Нет. Сядь напротив.

Начинаю закипать от его властной манеры, но так как мне хочется как можно скорее покинуть это место, послушно сажусь куда он сказал.

Ловлю на себе изучающий мужской взгляд, и мне становится не по себе. Ненавижу, когда смотрят так пристально и снисходительно. Словно я букашка перед ним.

— Так о чем речь? Я что-то нарушила?

— Нет. На удивление пока все нормально.

— Тогда в чем проблема? Зачем надо было тащить меня сюда.

— Ты отказалась от моего урока.

Кейсер преподает особый вид единоборств, ученики отбираются крайне тщательно и попасть туда не так просто. Обычно сначала другие преподаватели боя рекомендуют ученика. Меня рекомендовали дважды. Но я не пошла на отбор. По понятной причине — ненависть к учителю не слишком продуктивная вещь.

— Мне это не интересно, — отвечаю первое что приходит в голову.

— Очень жаль, потому что я настаиваю на твоем участии.

Встречаюсь взглядом с его глазами, потрясающего цвета, ярко‑синего. Кейсер очень красив. Даже слишком, для его пола. От него исходит бьющая через край энергия. Этот взгляд мне одновременно знаком и совершенно неизвестен, насмешлив и серьезен. Сейчас, уверена, Кейсер подмечает каждую мелочь, насмешливо сосредоточившись на моей персоне.

— Почему это для тебя так важно? — спрашиваю, где‑то в глубине души, не сомневаясь в том что он и сам не знает ответа. Кейсер продолжает сидеть совершенно неподвижно, но чувствую, как все его тело переполнено энергией, словно состояние покоя было для него непривычно.

— Я хочу, чтобы ты освоилась тут. Стала своей. Тут не желают тебе вреда. Когда ты уже поймешь, Алекс? Я не трогал твоих родителей. У нас один клан, одно горе, а значит и возмездие одно.

— Ты позвал меня чтобы сказать это?

— Да. Я уезжаю на какое-то время. Мои занятия будет замещать Леа. Ты с ней, наверное, еще не знакома, но уверен вы найдете общий язык.

— Хорошо.

Меня вдруг охватывает странное желание коснуться Кейсера, понять, осталось ли что‑нибудь от юноши, в которого я была влюблена когда-то. Это походило на безумие. Того человека больше не существовало…

— Раз тебя не будет, я согласна.

В ответ ловлю саркастический взгляд. Лицо Кейсера сейчас кажется мне надменным и непроницаемым.

— Веди себя хорошо, пока меня не будет, — говорит он тихо.

— И это все?! Ты для этого позвал меня.

— Это все Алекс.

Почему мне чудится в его голосе сожаление?

— Тебя проводят обратно на праздник.

— Ты же знаешь, я уже уходила к себе…

— Ну тогда тебя проводят в твою комнату. Спокойной ночи.

Глава 6

Кейсер

— Это была ошибка, брать её сюда, — произносит Далла, моя правая рука и помощница, когда Алекс уходит. Точнее, выскакивает из моего кабинета, как разъяренная фурия.

— С ней будут проблемы, — продолжает увещевать Далла.

— Твоя задача — в мое отсутствие решать эти проблемы.

— Я знаю об этом. Но мне это не нравится.

— Это было необходимо, — я не должен объясняться, но почему-то делаю это. Обычно Далла действует на меня умиротворяюще. У нас не только сугубо деловые отношения. Но и более близкие.

— Учителя уже начали жаловаться на нее. Алекс недисциплинированна, пропускает уроки… От неё всего можно ожидать, даже какое-нибудь восстание в школе. В прошлой она разрушила все до основания… Я не настаиваю, Кейсер. Тебе решать. Но ты уезжаешь, и я должна тебя предупредить… Я лишь советую тебе ещё раз обдумать всё хорошенько, по пунктам, и принять решение.

Говоря все это Далла стоит позади и делает мне массаж. Ее прикосновения приятны. Затекшие плечи начинают расслабляться. Вот только перед глазами — Алекс. Ее танец. Не могу выкинуть его из головы. Как изящно она двигается. В этой девчонке нет женского кокетства, но она — невероятно хороша. Красивая, гибкая, изящная. Вспоминаю ее дерзко вздернутый подбородок, когда Алекс обращалась ко мне. Лицо блестит от пота, разгоряченное танцем. Идеальный овал лица. Капли, блестящие на бледной коже, подчеркивающие веснушки на носике. Васильковые глаза в которых блестит обвинение. Алекс умудряется выглядеть одновременно сексуальной и уязвимой. Меня вдруг пронзает острое сильное чувство, похожее на нежность. Поначалу. А потом — еще более неуместное, но столь же сильное… Вожделение.

Так трудно не опустить глаза на грудь Алекс с натянувшейся на ней влажной блузкой. Да, тело бунтарки в самом деле бесподобно. Нелегко сохранить благоразумие, глядя на нее. У Алекс тонкая талия, а попка упругая и тугая. Длинноногая, подтянутая, спортивная.

И очень, очень сексуальная.

Вот только мне совершенно ни к чему подобные мысли. Непостижимо, что я вообще позволил им проникнуть в свою голову… Мне предстоит решить куда более важные задачи. Поднимаю руки и кладу на ладони Даллы, останавливая их.

— Обещаю, я подумаю над тем что ты сказала. Но пока я уверен, что Алекс здесь приживется. Она обладает всеми нужными качествами. Немного обучения, дисциплины, и она сможет стать лучшей в нашем деле. То, что девочка хочет найти убийц и заказчиков своей семьи — абсолютно нормально. Я хочу того же…

— Ты прав, — вздыхает Далла. — Прости, что давила на тебя.

Да, эта женщина идеальна во всем. В меру строга, умеет отстаивать свои позиции. Но и отступать красиво умеет в совершенстве.

Далла во многом права. Алекс является для меня риском во всём. Но она единственная оставшаяся в живых из моего клана. Не могу я выбросить девчонку, каким бы скверным и бунтарским характером она не обладала. Слишком многие мечтают стереть с лица земли остатки нашего клана. Если Алекс останется одна — скорее всего погибнет. Я не могу этого допустить.

— Обещаю, после того как вернусь, я займусь Алекс вплотную. Жди меня у себя.

Далла уходит, а я, записав на диктофон еще несколько распоряжений для своих сотрудников, отправляюсь в комнату любовницы.

— Тебе бы выспаться перед дорогой, — томным голосом произносит Далла. При этом на ней настолько развратный пеньюар, что она явно лукавит, и о моем сне думает меньше всего. На постели блюдо с виноградом, Далла отрывает ягоду, водит медленно ею по губам.

Эта женщина мне идеально подходит. Она нетребовательна, понимает меня с полуслова. Нравится ее возраст, и опыт.

— Я страшно расстроена предстоящей разлукой, — произносит, надув пухлые губы, приманивая меня пальцем. — Я уже скучаю по тебе. Возьми меня с собой.

— А школой кто управлять будет? Поверь, этот отъезд не доставляет мне ни грамма удовольствия. Но я, увы, обязан отчитаться перед советом. Да и другие дела есть. Личные.

Несколько широких шагов, и я оказываюсь на постели, нависая над любовницей. Закрываю протест, готовый сорваться с ее губ, поцелуем. Далла обхватывает мою шею руками. Мне нравится, что она не имеет склонность к нежности. Любит быстро и жёстко. Разворачиваю Даллу спиной к себе, задираю пеньюар. Как всегда, эта женщина покорно отдается мне, всю себя без остатка.

Алекс

Зеваю, прикрывая рот рукавом. Очередной нудный урок по истории в самом разгаре. Минул уже месяц с того момента, как учусь в этой школе и если все пойдёт так же медленно дальше, то я просто зачахну от скуки. Слишком много неинтересной информации и мало движения. Надо сказать, хотя учеба не дается мне с трудом, но и успехов особых я не достигла. Мне нравятся только занятия по борьбе, в ней я чувствую себя уверенно. А вот зубрежка названий кланов, их флаги и лозунги, характерные отличия — скука смертная.

Помимо борьбы приносят расслабление танцы по ночам. Меня правда не особо тянет ходить в «Огонь», но Блисс умеет быть настойчивой. Да я и не особенно сопротивляюсь — хоть какое-то разнообразие. Мне нравится танцевать, чувствовать свое тело, отдающееся без остатка музыке. Правда приходится отбиваться от желающих познакомиться поближе, потому что большинство парней приходит сюда именно за этим. Это не запрещено, на территории «Огня» ты можешь позволить себе все что угодно. И многие позволяют, Блисс в том числе. Ее бурный роман с Томом в самом разгаре. Но у меня близость ради близости, или расслабления, не вызывает никакого воодушевления.

Хотя, надо признать, нервы на пределе. На уроке истории я едва не сцепилась с Диной, которая совершенно определенно меня намеренно подначивала. Блисс уговорила меня не связываться и прямо-таки утащила из класса, благо урок был закончен. Но честное слово, не успокоюсь, пока не увижу на спарринге эту мерзкую бабу, перед собой. Почему она задирает нос и считает, что она тут лучше всех? Это выше моего понимания.

А еще я ждала Кейсера. Бессознательно, но это бесило меня. Я пыталась оправдать это тем, что он мне дал обещание насчет моих родителей, поэтому я заинтересована в его возвращении. Но меня все равно беспокоила странная тоска по нему. С какой это радости? Я ведь его ненавижу! И радоваться должна, что его нет в поле зрения.

А вдруг он меня обманул насчет того, что поможет найти убийцу?

Несколько раз я ходила к его заместителю, Далле. Спрашивала, сцепив зубы и наступив на горло собственной гордости, когда вернется ее начальник. На что Далла лишь пожимала плечами и говорила, что как только Кейсер пожелает видеть меня, я об этом узнаю. Почему-то у меня было стойкое ощущение, что Далла меня недолюбливает.

Поэтому я ужасно удивилась, когда Далла пришла за мной после занятий.

— У тебя будет индивидуальный урок, иди за мной.

Скорее всего это какой-то особенный спарринг, потому что только в этом предмете я делаю успехи, остальные уж точно не требуют индивидуального подхода. Заинтригованная, следую за Даллой. Она идет впереди, я за ней, сначала длинный узкий коридор, потом он становится извилистым, точно змея. Никогда не бывала тут прежде, хотя была почти уверена, что таких мест в школе не осталось — благодаря неутомимой Блисс. Она обожает в свободное время лазить по школе и меня часто тянет за собой на эти запретные приключения.

— Куда вы меня ведёте? — не выдерживаю и задаю вопрос. Но Далла вместо ответа лишь зыркает на меня со злостью и ничего не отвечает, остаётся лишь набраться терпения. Наконец, она останавливается перед дверью.

— Заходи.

— Одна?

Меня почему-то охватывают дрожь и трепет.

— Да, одна. Боишься? Я тебе не нянька, — кривится Далла. — Шагай давай.

Не понимаю, почему эта женщина с каждым днём все больше злится на меня. Честное слово, в школе есть гораздо более отвязные типы, заслуживающие ее порицания. Я же стараюсь притворяться невидимкой, и не считая вылазок с Блисс, веду себя тише воды, ниже травы. Но иногда возникает ощущение, что Даллу это бесит ещё больше!

Психанув, резко открываю дверь, заскакивая в просторное помещение, и замираю.

Тут никого нет, а обстановка ничем не напоминает спортзал, в котором проходят спарринги. Наоборот, здесь все дышит покоем и красотой. Играет ненавязчивая музыка. В центре стоит вешалка с красивыми вечерними платьями.

Кручу головой с любопытством. Зачем меня сюда привели? Я и красота — понятия диаметральные. Я даже на каблуках ходить не умею. Пробовала пару раз ради смеха, вместе с сестрами… От воспоминания о семье сжимается сердце.

— Эй! — восклицаю громко спустя минут пятнадцать, устав ждать, когда же все разъяснится. — Тут есть кто-нибудь?

— Добрый вечер, Алекс, — раздается у меня за спиной мелодичный женский голос. Он звучит мягко и приветливо, но настолько неожиданно, что я резко дергаюсь. Оборачиваюсь. Передо мной стоит женщина, очень красивая, высокая, стройная. Идеальный макияж, строгая прическа — волосы убраны в пучок, в ушах крупные серьги. На женщине вечернее белое платье и это интригует еще больше — зачем она вырядилась так в этой школе? Тем более ее никто не видит.

— Надеюсь, добрый, — буркаю не слишком вежливо. — Могу я узнать зачем меня сюда привели? Наверное, это какая-то ошибка?

— Никакой ошибки. Тебя привели на индивидуальные занятия.

— Да, мне так и сказали. А что за предмет?

— Красота.

— Разве есть такой предмет?

— Ну конечно. Меня зовут Антония, и я твой преподаватель.

— Ничего не понимаю. Я боец. Мне не надо знание стилей, и моды, и всякое такое…

— Почему ты считаешь, что тебе это не надо? — в голосе Антонии звучит искреннее любопытство.

— Ну здесь же… ммм, вроде как школа с совсем другим уклоном. Зачем той которую учат убивать и шпионить — быть красивой.

— Твоя наивность очаровательна, — улыбается женщина. — Неужели ты никогда не задумывалась о том, что красота — это тоже оружие?

— Красота — оружие? Это звучит странно, — в голове у меня вертится более грубое слово — «бред», но я не хочу обижать эту милую женщину.

— Деточка, но это же истина. Красота может даже убить. Подчинить волю. Отвлечь, спровоцировать. Это оружие, и я буду учить тебя ему. Придется отбросить предубеждения и комплексы…

— У меня нет никаких комплексов!

— Тогда отлично. Начнем с макияжа.

Время шло. Наступила зима, в этом году особенно лютая. Все белеет за окном, снег идет почти каждый день. Мысли о побеге почти перестали посещать меня, как ни странно, новая знакомая, преподаватель «красоты» помогла мне адаптироваться и полюбить учебу. Я проводила с этой женщиной много времени, она мне очень нравилась. Чем-то напоминала маму. Внешне, голосом. Ее уроки всегда успокаивали меня. И все равно не понимала, зачем мне учиться ходить на высоких шпильках, накладывать макияж. Но все выполняла беспрекословно.

В технике боя я тоже преуспевала, этот предмет оставался любимым. Особенно меня радовало, что мне было разрешено заниматься дополнительно с отстающими учениками. В это число конечно же вошла Блисс, по сути я и затеяла это ради того, чтобы помочь подруге.

Я полюбила читать, стала частым гостем библиотеки. Незаметно месяц уходил за месяцем.

С Диной у нас было что-то вроде пакта о ненападении. Она большую часть времени проводила в «Огне», соблазняла парней, сталкивала лбами. Этим видимо отвлекалась.

У меня часто появлялись мысли, что я была бы не прочь остаться в этом месте навсегда. Я привыкла, освоилась. На воле никто меня не ждал. Кроме мести. Она все еще горела в крови, но теперь верх брал разум и понимание, что одна не справлюсь.

Так что жалкие мысли о том, чтобы позабыть обо всем, отдав себя школе навсегда, я каждый раз гнала прочь. Как и мысли о Кейсере. Его так долго не было, что он начал казаться мне несуществующим призраком. Мне конечно же было интересно, почему его так долго нет… Но гордость мешала спросить об этом, например, Антонию. Которая наверняка обладала хоть какой-то информацией. И никогда не оставляла мои вопросы без ответов. Антония была искренна и добра, поэтому я любила ее так же искренне.

Возможно, я не блистала умом, как всегда про себя думала, но и идиоткой не была точно. Раз столько сил в меня вложено — это не может быть просто так, наверняка для меня есть миссия. Мои навыки должны быть полезны. Правительству, или корпорации, спонсирующей школу, да какая, впрочем, разница. Из нас растили наемников, чтобы потом мы отдали долг верной службой.

— Готова к спаррингу? — удивляет меня сегодня вопросом учитель.

— Конечно.

Но повернув голову, немею от удивления. Он сегодня поставил Блисс против Дины.

— Что?? Что вы делаете? — восклицаю с яростью. — Так нельзя!

— Я не понимаю, Алекс. Что ты хочешь мне сказать?

— Нельзя… Блисс слишком слаба против Дины!

— Ты вмешиваешься в решение учителя?

— Позвольте мне встать вместо Блисс!

— Убирайся. Я удаляю тебя с урока.

— Нет! Простите меня. Я волнуюсь за подругу!

— Твоя подруга валяла дурака целый год. Прогуливала мои занятия.

— Она слаба в схватке… Ее сила в другом.

— Ей не нужно демонстрировать свою силу, не нужно победить. Просто хоть немного понять, что такое схватка.

— Это не поможет! Нет, это все испортит.

— Понятия не имею, зачем вожусь с тобой и что-то объясняю, — кривится учитель. — Парни, сюда. Немедленно выведите ее…

Двое парней, я даже имен их не помню хватают меня подмышки, и тащат к выходу. Я успею заметить бледное как мел лицо Тома. Он испуган, как и я.

— Боже, Том! Сделай что-нибудь! — ору на весь зал.

— Тащите девчонку к декану, — рявкает учитель. — Совсем зарвалась. Думает, если начальство взяло над ней шефство, то она может нам диктовать… Пара дней в карцере ее успокоят.

Меня тащат к Далле, и на лице той вижу почти триумф. Она рада, что я наконец что-то сделала, достойное наказания. Все что происходит очень похоже на заговор. Но я могу думать только о бедняжке Блисс. Потому что знаю тайну, которая не известна больше никому. Моя подруга на третьем месяце беременности. Ей ни в коем случае нельзя драться. Ни с кем. Даже постановочная драка, которую мы провели на предыдущем занятии, чтобы Блисс могла получить хоть какую-то оценку, вызывала страхи и опасения. Может та драка и спровоцировала гнев учителя? Он столько времени закрывал глаза… Так почему вдруг как белены объелся?

Столько страхов, столько мыслей. Я не замечаю холода карцера. Мне важно одно — чтобы подруга не пострадала. Я слишком часто теряла близких… Блисс стала мне бесконечно близка за эти месяцы. Как сестра…

Меня выпускают спустя три дня. От голода все плывет перед глазами. Такая слабость, что иду пошатываясь. В свою комнату. Тут никого. Может Блисс на занятиях? Хотя какие занятия в это время. Отправляюсь в комнату Тома. И там тоже пусто. За спиной покашливание — стоит сосед Тома по комнате, Питер.

— Где они? Не знаешь?

— В медпункте…

— Что произошло?

— Сама знаешь.

— Помоги добраться туда…

Питер поддерживает меня, ведя по извилистым коридорам. Через каждые десять шагов мне трудно дышать. Но я упрямо стремлюсь к подруге.

Вот только не узнаю тельце, лежащее на кровати в медпункте. Никого нет рядом. Где чертов Том? Разве он не должен держать ее за руку?!

— Милая моя…

Приседаю на стул возле кровати. Осторожно беру Блисс за руку. Она ледяная. Ее глаза закрыты. На лице, синем от кровоподтеков, нет живого места.

— Дорогая… прости. Прости что не смогла защитить…

Потрескавшиеся губы кривятся, но я знаю, что это попытка улыбнуться. Из-под подрагивающих ресниц появляются дорожки влаги. Она слышит меня. Но не может даже слова в ответ произнести. Она такая маленькая, едва заметная под одеялом. И такая холодная.

— Мне жаль, Алекс.

Кто-то сжимает мое плечо. Рука, трогающая меня кажется обжигающе горячей.

Антония. Но даже ее тепло сейчас меня не согревает.

— Она выкарабкается? — задаю вопрос не оборачиваясь.

В ответ полное молчание. Лишь тихий вздох. Еще полчаса я сижу и бессильно наблюдаю, как жизнь по капле покидает мою дорогую подругу. У меня нет слез. Лишь ледяной ком внутри, растет с каждой секундой.

Глава 7

— Я ее убью, — повторяю эти слова вслух каждое утро. Они помогают мне открывать глаза и встречать новый день.

— Хватит, Алекс. Ее ведь не вернешь… — с болью произносит Том.

Он тоже страдает, но нашел утешение в том, что ухаживает за мной. НЕ в романтичном плане, конечно же, подумай он о таком — сама бы его убила! Он помогает мне не скатиться в глухую депрессию. Не вылезает из нашей с Блисс комнаты. Спит на ее месте. Говорит, что так ему легче переносить ее отсутствие.

От пульсирующей боли едва могу дышать, крепко сжимаю веки. Как изматывает оказывается прицельная ненависть. Я не знала кто убил родителей, поэтому враг был размытым пятном… Но сейчас я отлично знаю своего врага в лицо. И терпеливой становится быть все труднее…

В голове полный хаос, не оставляющий меня ни на мгновение — им омрачены даже те несколько минут, когда мне все же удается уснуть.

**

Учителя по боевым искусствам сменили. Антония добилась увольнения подонка, поставившего Дину против Блисс. Только я уверена, что все подстроила сама Дина. До того дня учитель был нормальным и в садизме не был замечен. Меня перевели на индивидуальное обучение — не пускают на групповые занятия. Берегут, значит, Дину. Ну ничего, я все равно доберусь рано или поздно до нее.

А пока веду себя тихо. Ни малейшей агрессии, чтобы усыпить бдительность. И добиваюсь своего. Меня переводят обратно на общее обучение. Том — единственный знает о моем плане. Он ни за ни против. После смерти Блисс в нем что-то надломилось, он стал безразличным ко всему.

**

Урок практики единоборств. Первая удача — новый учитель не подозревает о нашем с Диной противостоянии. Такой Джек пот случается один раз на миллион, и я его не упущу.

В глазах противницы, когда выбираю ее для спарринга, вспыхивает огонь. Или это страх? Мне наплевать что она там чувствует! Знаю одно — ей не жить сегодня.

Дина слишком беспокоится о своем авторитете, чтобы трусливо отступить. Она принимает мой вызов. Вольная борьба — здесь это означает любые приемы. Мы приветствуем друг друга поклоном и сразу после этого нападаю первой — мощный толчок в грудь сбивает Дину с ног.

Я не планировала эту внезапность. Мне просто до одури хотелось толкнуть ее. Немедленно. Поддалась эмоциям.

Но хоть она и упала, это дало ей преимущество. Я расслабилась всего на полсекунды, а она уже с быстротой молнии набрасывается на меня, и через секунду оказываюсь прижатой к полу ее телом.

— Ну что, теперь ты не так в себе уверена, глупая мышь? Ты сдохнешь, как и твоя подруга, — шипит мне в лицо Дина.

Извиваюсь под тяжестью ее тела, никак не могу сбросить. Я не учла, что сильно исхудала за время, пока была в одиночке. Мне помогает гнев, клокочущий внутри.

Задыхаясь от ярости, чувствую, как кружится голова, не хватает воздуха, и все же сбрасываю с себя Дину, и мы опять встаем в стойку.

— Немедленно прекратить спарринг!

У меня так сильно сдавливает грудь, словно кто‑то сжимает мое сердце и легкие плоскогубцами.

От звука знакомого голоса вздрагиваю, едва успевая увернуться от кулака Дины. Она уже не успела остановить удар, но больше не пытается нападать, наоборот, отскакивает в сторону, к самой стене. Вжимается в нее.

— Я ни при чем! Она меня вызвала!

— Жалкое ссыкло! — кричу в ярости. — Иди сюда немедленно.

Плевать, что Кейсер соизволил появиться здесь. Когда совсем не ждали. Я решила, что не увижу его больше вообще никогда, и не жалела об этом нисколько! Наоборот, была даже рада!

Тогда почему сердце так гулко бьется о ребра. Поворачиваю голову и встречаюсь со взглядом красивых глаз.

Как он мог оказаться здесь настолько неожиданно?

Но он стоит передо мной во плоти, и я не могу отвести от него глаз.

— Прекрати немедленно, Алекс, — произносит он холодно.

— Не собираюсь.

Кейсер делает шаг ко мне, в ответ встаю в боевую стойку, не отдавая отчета в том, что делаю.

— Выполнишь мои указания, и я не причиню тебе вреда, — произносит он спокойным голосом.

— Указания? Не дождешься! Я все равно ее убью.

— Алекс, прекрати немедленно!

Как бы не так!

Бросаюсь на него и сразу оказываюсь прижатой к полу. Тяжелое тело, подобно наковальне, сдавливает грудь. Рвусь, вырываюсь, пытаясь сбросить эту ношу с себя, но все напрасно.

— Не дергайся, черт тебя подери, — грубо приказывает Кейсер.

Он слишком силен, бесполезно… Когда затихаю, он переворачивает меня лицом на пол. Не успеваю и глазом моргнуть, как на моих руках оказываются наручники…

— Зачем это? Я арестована?

И тут внезапно ощущаю, как Кейсер проводит рукой по моим ягодицам! Едва заметное быстрое движение, а я буквально холодею. По всему телу прокатывается дрожь, сначала липкая и холодная, а следом вторая волна — горячая, буквально обжигающая. Что-то между ног начинает тянуть сладко. На лбу выступает испарина.

Откуда эта странная реакция на Кейсера? Что она означает?

Скорее всего — это вирус. Кто знает где он мотался эти месяцы, по каким трущобам, странам, континентам. Может привез болезнь неизвестную? Я себя явно чувствую в опасности…

— Не смей до меня дотрагиваться. Не хочу какой-нибудь проказой заболеть, — цежу сквозь зубы, когда Кейсер рывком ставит меня на ноги и смотрит пристально в глаза:

— Расслабься, — произносит, поднеся руку к моей щеке. — Реагируешь как малолетка. Так и не повзрослела?

Но чувствую, что он тоже взволнован. Понятия не имею отчего я все это чувствую!

— Нам надо поговорить, Алекс.

— Мне не надо. У меня урок. Освободи меня.

— Я избавил тебя от больших неприятностей. Не стоит благодарить.

Я и не собиралась! Не представляю, что ему от меня надо. Пусть делает что угодно, но от меня ни словечка не дождется. Пока Кейсер тащит меня за собой, яростно верчу головой из стороны в сторону, понимая, что все напрасно. Мне с ним не справиться, никто не поможет…

— Тебе лучше успокоиться, — говорит он тихо, когда чувствую, что силы на исходе. В ответ кидаю многозначительный взгляд, давая ему понять, что не собираюсь прислушиваться к его словам.

Глава 8

Он втаскивает меня в свой кабинет, который ничуть не изменился с моего последнего визита сюда. Также уютно горит камин. Теплый ковер под ногами.

— Что тебе надо от меня?

Кейсер делает нечто неожиданное, протягивает руку и касается моего подбородка, машинально дергаюсь назад, но от мимолетного касания тело прошивает горячая волна.

— Что ты делаешь? — едва получается произнести, горло будто сдавил спазм.

— Хочу привлечь твое внимание.

— Зачем? Что тебе надо от меня?!

— Скоро узнаешь. Потерпи. Ты можешь сесть в кресло.

— Нет уж, спасибо, я постою!

— Почему ты всегда такая упрямая? — вздыхает Кейсер.

— Какая есть, ясно? Мне не нравится, когда меня трогают, имей в виду!

— Ведешь себя как ребенок, — вздыхает Кейсер, проходит к камину и садится в глубокое темное кресло. — Почему тебе не нравятся прикосновения? Я не заметил этого в прошлый раз, когда видел тебя танцующей. Тебя любой мог облапать.

Почему он вспомнил сейчас нашу встречу в «Огне»? Что пытается мне сказать?

Я не успеваю придумать достойного ответа — в комнату входит Антония, отчего вздыхаю с облегчением. Этой женщине я безоговорочно доверяю.

— С возвращением, Кейсер, — улыбается она. — Как добрался?

— Дорога была непростой.

— Ясно. Вижу, тут уже моя любимая ученица? Как ты угадал?

Кейсер явно удивлен этим словам.

— О чем ты?

— Я хотела рекомендовать именно ее… Подумала, ну надо же, какое совпадение.

— Ничего не понимаю. Антония, о чем ты? — вмешиваюсь в их разговор.

Что в конце концов происходит?

— Только не она, — кривится Кейсер. Меня охватывает обида. Я для него вроде прокаженной что ли?

— Я рекомендую именно ее, — твердо повторяет Антония. — Алекс смелая, находчивая. И в то же время — ее внешность для миссии идеальна. Ты ведь хочешь, чтобы они поверили, что ты влюблен? Так вот, она как никто подойдет. Или ищи не в этой школе. Но я не понимаю, что ты имеешь против Алекс.

— Она неконтролируема и импульсивна, — кривится Кейсер. В моем кабинете она, потому что только что решила на уроке затеять кровную месть. Драку не на жизнь, а на смерть с Диной…

— О… мне очень жаль. Алекс так и не оправилась. Эта была страшная потеря. Но тем более — ей полезно покинуть стены школы.

— Вы говорите обо мне так, словно меня здесь нет! — вмешиваюсь возмущенно. — Не понимаю о чем вы, но мой ответ — нет!

— Ты права, — поворачивается ко мне Кейсер. — Выйди, Алекс.

— Что? Теперь ты меня выгоняешь? Нет, ясно! Я не выйду.

Он с легкостью выталкивает меня за дверь. Но не на ту напал! Внаглую прикладываю ухо к замочной скважине.

— Я лучше возьму Дину, — заявляет Кейсер. — Но только не ее.

— Нет, это плохое решение. И продиктовано отнюдь не разумом.

— Дина красива. Она умеет выглядеть стильно, она жила среди высшего общества.

— И она ежедневно будет пытаться залезть к тебе в штаны. Будем честны. Это ее натура.

— Я знаю, как приструнить ее. Алекс же — неуправляемая девчонка. Она и на каблуках ходить не умеет.

— В этом ты ошибаешься, — в голосе Антонии звучит гордость. Сейчас Алекс — моя лучшая ученица. Она удивит тебя.

— Мне плевать на ее умения. Она может поставить все под угрозу.

***

Антония выходит из кабинета так резко, что едва успеваю отскочить.

— Подслушивала? — но в ее голосе нет злости. Скорее усталость и раздражение.

— Я никуда с ним не поеду!

— Я устала от вас обоих, знаешь.

С этими словами Антония удаляется вдоль по коридору. Иду за ней.

— Иди к себе, Алекс.

— Мне интересно. Куда вы меня собирались отправить.

— Это секретная миссия.

— Да? Я думала надо сыграть девушку Кейсера. Что тут секретного? То, что он себе не может настоящую найти?

— Ты еще такой ребенок, дорогая, — вздыхает Антония. — Иди к себе.

— Нет! Я хочу поговорить. Расскажи мне, пожалуйста. Это важно?

Мы заходим в кабинет Антонии. Место, где я последние месяцы проводила очень много времени. Сначала мне казалось, что я занимаюсь ерундой. Антония учила меня пользоваться столовыми приборами, есть изящно, ходить на каблуках, носить красивые платья. Сначала я злилась, потом втянулась. Антония показывала мне слайды картин и скульптур, давала книги по искусству. Чтобы я могла изобразить девушку из высшего общества. И вот, это время пришло. Антония сочла меня лучшей для этого дела. А я — подвела ее.

— Хорошо, я расскажу тебе, куда собирается Кейсер. Он хочет подобраться в главе преступного клана. Этот человек очень опасен и очень богат. Он вращается в кругах миллиардеров и банкиров. Среди людей, понимаешь. Которые ничего не подозревают о мире оборотней. Ему нравится так жить. Он творит что хочет и в то же время выглядит респектабельно. Там слишком много охраны, да что там — армии не хватит, чтобы подобраться к нему. Это остров в океане. Так он живет. Огромная вилла на собственном острове. Там гостиничный комплекс, казино. Но прилетать могут лишь избранные. И оборотни среди них крайне редки. Кейсер нашел лазейку, подружился с одной парой. Но ему тоже нужна девушка. Один — он вызовет слишком много ненужных подозрений.

— Я… вряд ли смогу сыграть его пару.

— Ты все сможешь, надо только захотеть. Нет никакой причины враждовать с Кейсером. Я даже думаю, что это неспроста. Некая защитная реакция. Возможно, заклятье.

— На мне заклятье от Кейсера? — спрашиваю, покатываясь со смеху.

— Да, я правда так думаю. И это очень любопытно.

— Ну да, это как с принцессой-лягушкой. Все исправит поцелуй.

— Продолжай веселиться, — вздыхает Антония. — А я пойду поговорю с Диной…

— Нет! Не надо! Я согласна! Я все сделаю! Помогу… в конце концов, для этого меня готовили… И раз ты считаешь, что я лучшая…

— Хорошо, — улыбается Антония. — Я попробую убедить Кейсера.

Только что я была полна решимости послать все куда подальше. А сейчас все сжимается внутри, при мысли что он выберет не меня, а Дину. Никогда мне не было так тошно. Жду новостей от Антонии в ее кабинете, сжавшись в комок в кресле и дрожа… то ли от холода, хотя тут тепло, то ли от страха.

Глава 9

«Глупо, глупо, глупо», — бормочу про себя, меряя шагами коридор.

Не знаю, что именно глупо — в последнее время, похоже, все. И в первую очередь Бен, с его бесконечными вопросами и рассуждениями о миссии, на которую я согласилась. Бену не нравится, что скоро мне предстоит покинуть стены школы. Он хочет, чтобы мы отомстили Дине. Иногда мне кажется, что под «мы» он имеет в виду только меня. Сам он превратился в слабое подобие себя прежнего, бродит как тень по школе. Смерть Блисс надломила его.

Останавливаюсь перед дверью в кабинет Антонии. Последнее собеседование, последние инструкции. Прошло две недели, и я полностью проинструктирована. Осталось самое сложное. Я играю роль невесты Кейсера. Правда, обхохочешься? А значит нам придется обниматься и целоваться на людях. Это самое сложное. Но я готова сцепить зубы и стерпеть даже это. Мне надо вырваться из школы. Вдохнуть свободы, иначе с ума сойду. Ну и конечно приятно обломать Дину, которая теперь видя меня всякий раз кипит от ярости. Она тоже хочет вырваться из этих стен. И я этого хочу. О да, мы должны рано или поздно встретиться, но именно на свободе. Чтобы никто не смог мне помешать сделать то, в чем поклялась. Я изуродую ее, сделаю инвалидом. Смерть — слишком просто. Вот такой кровожадной я стала.

Но сейчас притворяюсь паинькой чтобы усыпить бдительность учителей и руководства. С Кейсером стараюсь не сталкиваться. Его не обмануть.

Стучу в дверь, и она отъезжает в сторону. Антония стоит у своего стола, собирая бумаги. Она выглядит усталой и измученной.

— Что такое, Алекс? Меня ждут на совещании через пять минут.

Вхожу в комнату и сажусь, упершись сердитым взглядом.

— У меня появились новые вопросы.

— Вы завтра вылетаете в столицу, затем на остров. Не находишь что поздновато? У тебя появились сомнения?

— А что если я захочу уйти?

Антония выглядит удивленной.

— О чем ты?

— У меня и правда есть сомнения. Я не подумала… О том, кого мне предстоит играть. Невесту… то есть… Кейсер будет касаться меня?

— Да. Обнимать и целовать, но не более. Не бойся, он никогда не позволит себе большего.

Большего? Да мне и это перебор!

— Я хочу сказать, что если я откажусь? Если поняла, что не по мне все это, провалю. Ведь еще не поздно?

Антония садится рядом.

— Милая, что с тобой? Откуда эта паника? Неужели тебя так пугают поцелуи?

— Я не знаю, я просто… Ты не ответила на мой вопрос. Так что если я уйду?

— Но ты не хочешь уходить. — Антония смотрит на меня понимающе, с материнской улыбкой.

Это приводит меня в ярость! Она мне не мать.

— А может, хочу! Что вы тогда сделаете? Снова в карцер как преступницу бросите? Или казните?

Антония не отвечает, но выглядит по‑настоящему обеспокоенной.

Наконец она качает головой:

— Если тебе нужно мое мнение — ты должна собраться. Тебе пойдет на пользу эта миссия. Надо справиться со своими эмоциями. Это все ерунда. Подумай о том, скольких убил тот, за кем вы охотитесь. И скольких убьет если не остановите его. Это самое важное. Остальное — ерунда. Ты и Кейсер… когда-нибудь будете вспоминать все это со смехом.

— Это точно вряд ли.

— Не злись, — улыбается Антония. — Но это так мило, что ты боишься поцелуев. Может до них и не дойдет. Может он сам не захочет тебя целовать.

Это было уже слишком. Ко всему прочему, она еще и насмехается надо мной!

Поневоле перед глазами картина нашего поцелуя. Как вживую, даже в горле пересыхает. Никогда не чувствовала ничего подобного, я словно окутана теплом, пробирающимся под кожу, к самому сердцу.

Кожа к коже. Мне неведомо что это такое. И меня достало, что Антония смотрит на мои страхи как на бредни маленькой глупой девочки, которая сохнет по мальчику.

— Ладно, проехали. Не хочу больше это обсуждать. Я иду спать.

— Вот и умница. Узнаю свою смелую девочку.

Разворачиваюсь, устремляясь прочь из комнаты, даже не попрощавшись с Антонией.

Ее сочувствие впервые не помогает, а наоборот, ранит.

Залетаю к себе, переполненная волнением вперемешку с яростью, хотя непонятно на кого злюсь. Бен лежит на кровати Блисс, повернувшись лицом к стене.

— Тебе не скучно все время торчать тут? — спрашиваю раздраженно.

Бен вздрагивает и подскакивает на кровати, а потом снова садится на край. Я пристраиваюсь рядом. Он берет меня за руку, видимо желая поддержать.

— Привет, ты чего такая взвинченная. Проблемы?

— Вылет уже завтра.

— Да ты что? Бросаешь, значит, школу.

Вздыхаю, изображая безразличие.

— Ты так говоришь, будто у меня есть выбор. Это приказ, между прочим.

— Да ладно, тебе самой хочется вырваться отсюда.

— А тебе разве нет?

Он удивленно смотрит на меня.

— Ты не должен хоронить себя! — вырывается внезапно.

Бен отбрасывает одеяло и встает.

— Пожалуй, ты права. Пошли на тренировку?

Сажусь на его кровать.

— Мне правда жаль, что не могу взять тебя. Я спрашивала у Антонии…

— Спроси у главного.

— Мы с ним не лучшие друзья…

— Но будете изображать пару.

— Да, но у меня пока не очень получается.

— Что именно не получается? Может я смогу помочь?

Поворачиваю лицо к Бену, чтобы спросить, что он имеет в виду, и тут внезапно его холодные губы касаются моих. Я отшатываюсь.

— Что ты делаешь? С ума сошел?

Странные ощущения. Отвращения вроде бы нет, но в то же время ужасно неприятно его прикосновение.

— Больше никогда так не делай! Я не предам подругу даже после ее смерти!

— Это всего лишь громкие слова, Алекс. На деле мы два одиночки. И я бы хотел, чтобы ты стала моей парой. Ты всегда говорила, что выберешь сама. Что у тебя нет истинного, ты в этом уверена.

— Я просто не верю в истинных. Вы с Блисс очень любили друг друга, но истинными не были. Не предавай память моей любимой подруги, Бен! То, что ты сделал, очень некрасиво.

Подхожу к умывальнику и подставляю неприятно покалывающее лицо под холодную воду. Вытираю лицо. Бен снова рядом, накрывает мою ладонь своей.

— У тебя ледяные руки.

— Это от воды. Хватит. Иди на тренировку! Я скоро приду.

Мне необходимо побыть одной. Вдруг вспоминаются времена, когда мы везде ходили втроем, беззаботные и счастливые. Плечи поникли под тяжестью щемящих воспоминаний.

Как бы хотелось вернуть то время, когда моя жизнь была гораздо проще.

Залезаю под кровать, достаю две гантели, которые когда-то стащила с тренировки. Мне необходимо сейчас сбросить напряжение, и физическая нагрузка поможет. Занимаюсь около часа, потом сбавляю темп. Но все равно продолжаю, пока, спустя пару часов, не падаю обессиленная на свою кровать. Засыпаю почти мгновенно, а на следующее утро в памяти проносятся обрывки глубокого сна, в котором меня зовёт знакомый женский голос.

Это Блисс.

Понимаю, что больше не выдержу. Я должна выбраться из этих стен во что бы то ни стало.

Во время завтрака то и делаю возвращаюсь к этому сну. Никак не получается вырвать из головы. И в то же время вспомнить точно — не выходит. Это бесит сильнее всего. Вдруг подруга хотела мне что-то сказать важное? Я почти уверена в этом.

После завтрака направляюсь в кабинет Антонии. Мне неловко перед ней за вчерашний разговор. Смущен топчусь на её пороге, но когда вхожу, замечаю глаза Антонии вспыхивают от удовольствия. Словно она очень рада меня видеть.

— Ты готова, Алекс? Я так рада, что ты пришла сама, что с тобой всё хорошо. Я очень переживала после вчерашнего разговора.

Дарю в ответ свою лучшую улыбку которую только могу изобразить.

— Вчера был неважный день. Я хандрила. Сегодня все гораздо лучше.

— Да, понимаю. День на день не приходится. Закрытые стены давят.

Я не знаю, что еще сказать.

— Иди сюда, посмотри дорогая. Кое-что хочу тебе показать.

Антония поводит меня к длинной вешалке с одеждой.

— Красиво. Эти вещи привезли недавно?

Одежды много, она яркая, много розового и желтого, пушистого, шелкового. Короче, коллекция для гламурной дамочки. И тут меня огорошивают:

— Это твой гардероб.

— В смысле? Что это?

— То, что носит Александра Морио, невеста Кейсера Неверуса. Ваши имена немного изменили. Ты теперь Александра, представляешься так, но звать тебя могут и Алекс. Думаю, нормально если твой жених Кейсер будет звать тебя так. Ну а это — твоя одежда. У тебя будут более светлые волосы, сейчас ими займется парикмахер. У нас есть пара часов до вашего вылета…

— И более милый характер, — раздается низкий голос. Обе поворачивает головы. На пороге стоит Кейсер.

— Для того чтобы миссия была успешно выполнена, ты должна сыграть роль совсем другой девушки, Алекс. Не похожей на себя, — продолжает ехидничать Кейсер. — Ты уверена, что справишься?

— Не волнуйся, я поняла. Влюбленной в тебя по уши блондинкой, с интеллектом устрицы. Это легко.

— Никакой язвительности, Алекс, — поправляет меня Кейсер. — Одно сплошное восхищение, запомни. Ты поняла? Именно это самое главное, а я, черт побери, не уверен, что тебе удастся. Также, ты должна безоговорочно слушаться меня. Ты это понимаешь?

— Хорошо, я буду послушной, — цежу сквозь зубы.

— Я бы хотел это проверить.

— В смысле?

— Маленькая репетиция. Подойди и коснись меня. Моей руки. Потом губами моих губ. А потом посмотри так, словно у тебя сердце заходится и трепещет от любви.

— Да ты романтик как я погляжу, — фыркаю.

— А вот у тебя все еще язвительность в приоритете.

— Спасаюсь чтобы не утонуть в розовых соплях!

Но вызов брошен, я не могу на него не ответить, поэтому делаю то, что велел Кейсер. Подхожу и касаюсь его руки, чуть повыше запястья. Его рука излучает мощь и силу. Сердце в груди начинает биться тяжело и гулко. Постепенно разгоняясь, так сильно долбит в грудную клетку что оглушает. В ушах стоит шум, когда поднимаюсь на цыпочки, и зажмурившись (иначе не смогу), касаюсь его губ своими губами. Вздрагиваю от того, что они оказывается обжигающе-горячими, хотя ожидала противоположное. Что Кейсер будет холодным, как ледышка. Но нет, он кажется раскалённым…

Мой второй поцелуй за сутки. Разница огромна. Отскакиваю, потому что кажется, вот-вот сердце не выдержит и разорвется.

Когда делаю осторожный шаг назад — лишь бы не показать свое смятение, перед глазами всё плывёт.

Понимаю, что проиграла и насмешек теперь будет просто охренительно много. Собираюсь с силами и вздергиваю подбородок. Встречаюсь с Кейсером взглядами, и опешив, спотыкаюсь на ровном месте. Меня подхватывает Антония. В дверь стучат.

— Вот и визажист, — голос преподавательницы тоже звучит взволнованно. Вообще, напряжение в этом кабинете сейчас зашкаливает…

То, что я увидела в глазах Кейсера, теперь горит внутри меня. Я увидела муку. И обжигающую страсть… Но конечно стоит ему выйти из кабинета, начинаю внушать себе, что мне показалось.

Глава 10

Смотрю на себя в зеркало, находясь в глубоком шоке. Из меня сделали куклу. Я должна играть влюбленную, пустоголовую блондинку. Смотреть с обожанием на Кейсера, которого хочу убить, ну или по крайней мере, покалечить, потому что он вызывает во мне слишком много противоречивых эмоций!

Я точно справлюсь с заданием? У меня по этому поводу огромные сомнения!

— Ты снова выглядишь недовольной, — констатирует Кейсер, когда загружаемся в маленький частный самолет.

— Чему радоваться? Меня нарядили в розовые шмотки! Розовые! Всегда ненавидела этот цвет.

Сестры любили. Они обожали все нежное, цветочное. Мои маленькие сладкие сестренки… Никогда их больше не увижу.

— Алекс, у нас важное задание. Будь серьезной, — мрачно произносит Кейсер.

— Кокетничать с пузатым зажравшимся хозяином острова ты называешь серьезной миссией? Что с тобой стало?

— Иначе к нему не подобраться. Поверь, я тоже с гораздо большим удовольствием пришел на чертов остров с оружием и всех там разметал в щепки. Нельзя.

— Но почему? Не хватает оружия?

При этом хлопаю глазами, как учила Антония, изображая недалекую секси-деву. Кейсер морщится.

— Есть причины. У Давида есть рычаг давления. Серьезный.

— И ты мне конечно не расскажешь большего?

— Чем меньше ты будешь знать, тем лучше. Играй пустоголовую блондинку, Алекс. Это все что от тебя требуется.

Кейсер нарочитым жестом треплет меня по подбородку, я резко отшатываюсь. Прикосновение его пальцев подобно электрическому разряду, по телу пробегают горячие искорки, обжигая все внутри.

Прихожу в растерянность, с ужасом думаю, что же будет дальше, на острове, где только мы двое… Было сумасшествием соглашаться на это задание. Остается только надеяться, что мне удастся не сойти с ума…

***

Перелет помню плохо — на меня навалилась усталость, и я по большей части спала. К своему ужасу, открыв глаза понимаю, что моя голова уютно устроилась на плече Кейсера. С ужасом отшатываюсь.

— Я совсем не против, ты так сладко спала, — спокойно произносит Кейсер.

— Извини, — бормочу смущенно.

— Как же ты любишь все усложнять, — вздох. — Мы приземлились.

Спускаемся с трапа, над столицей свинцовые тучи, зябко ежусь. Не подумала и нарядилась сразу для тропического острова. Теплых вещей не взяла.

— Холодно, — произношу капризно, говоря себе, что так вживаюсь в роль. Но меня и правда трясет, зуб на зуб не попадает.

Кейсер снимает с себя кожаную куртку, в которой был весь полет, и невозмутимо набрасывает мне на плечи.

— Зачем? Не надо!

— Ты синяя от холода. Почему сопротивляешься?

Как меня бесит его усмешка!

Но меня окутывает тепло и злость проходит. А еще его запах. Он мне безумно нравится. Мне вдруг становится так уютно и хорошо, что едва ли не мурчу как кошка.

— Теперь посинеешь ты…

— За меня не переживай. Сейчас заедем в гостиницу, и сразу отправимся по магазинам.

— Что? Шопинг? Я забита шмотками под завязку! У меня пять чемоданов, пять! — восклицаю с удивлением.

— Наверное ты единственная женщина в мире, которая готова сопротивляться даже шопингу, — усмехается Кейсер.

— Дело не в этом. Зачем мне столько? И если честно нет настроения. Если ты хочешь — иди. Купи мне какую-нибудь ветровку, а я пока высплюсь.

Наглости мне конечно не занимать, посылаю мужчину на шопинг, а сама собираюсь в постели валятся. Для полного счастья остается включить футбол.

Гостиница довольно приличная, высокое здание, этажей пятнадцать, наверное.

— Ого, щедро нас шпионов содержат, — не могу удержаться и не съязвить.

Номер огромный, но меня смущает единственная кровать. Размером с маленький аэродром. Под балдахином.

— Это что, номер для новобрачных? — хмыкаю язвительно. Вот только судя по лицу Кейсера.

— Серьезно?!

— Это часть легенды, успокойся, — отвечает он невозмутимо. — Ты готова?

— Спать с тобой в одной кровати? Ни за что!

— Другого выхода нет. Всего одну ночь. Потерпишь.

— Лучше лягу на полу!

— Как знаешь. Пошли.

— Куда? Мы только что вошли. Я есть хочу. И спать…

— Я же предупредил, что будет шопинг. Завтра у нас ранний вылет… Пожалуйста, Алекс, не капризничай. И так слишком все сложно.

— Я не хочу!

— А ты не подумала, что это часть задания? — вздыхает Кейсер. — Заканчивай спорить. Ты целиком и полностью мне подчиняешься, какой бы идиотской не казалась затея. Молча принимаешь и объясняешь себе недалекой что не понимаешь ты все это только от того что не владеешь достаточной информацией.

— Прекрати капризничать, словно маленькая девчонка. Я был уверен, что тебя многому научили за последнее время. У тебя пять минут, чтобы прийти в себя и заняться тем, для чего мы сюда пришли, иначе… — оборвав свою гневную тираду, Кейсер направляется вдоль разноцветных витрин, пугающих своим изобилием. Вот правда, даже голова заболела. Кто в здравом уме потратит несколько часов на прогулку в этом шмоточном аду? Плетусь следом на высоких каблуках, прожигая взглядом широкую спину напарника. Его незаконченная фраза буравит усталый мозг. Что еще за «иначе»? Заменит меня на кого-то? Так я и сама изначально говорила, что не хочу этой миссии. Только не с ним! И не в роли пустоголовой блондинки!

— Заменишь на Дину? — с насмешкой кидаю в спину своему спутнику, имитируя дрожь в голосе.

Вот только зря я вспомнила это ненавистное имя… Задание на которое уволок меня Кейсер, бесило еще и потому, что это лишило меня возможности отомстить. Но ведь я вернусь в школу? За это время обязательно раздобуду оружие. И отомщу за смерть Блисс. Но пока никто не должен догадаться, насколько я одержима местью.

К счастью, Кейсер и сам углубился в какие-то свои мысли, поэтому едва ли вслушивался в интонацию. Не обратил на мой вопрос внимания и промолчал. Его взгляд рассеянно скользит по толпе, будто он кого-то выискивает. Это напрягает, потому что он держит свои планы при себе, не спеша ими делиться. Будто я недостойна… Страх опутывает тонкой паутинкой, я вдруг понимаю, что переборщила, что время капризов прошло и нужно делать то, чему меня учили. Сейчас мне нужно играть роль тупой блондинки, ну что же… я это смогу. Только Кейсеру это не понравится.

— Хочу это платье! Это же Баленсиага! — хватаю «возлюбленого» за руку и тащу в роскошный бутик. Начинаю кружить вокруг безумия цвета фуксии, оценивая его с точки зрения удобства, возможности спрятать оружие и драться, а также убегать. Неужели во мне нет ни капли женственности или желания понравиться мужчине? Если представить, что моя нога соблазнительно выглядывает из разреза до самой высшей точки бедра, он посмотрит? Оценит? Или будет думать только о деле, не чувствуя гулкого биения сердца и горячей пульсации крови?

— Посмотри другое, — бросает Кейсер коротко, едва задевая взглядом, выбранный мною наряд. Переходит в другой бутик, не заботясь, иду ли следом. Ему просто это не нужно. Бесит.

Резко останавливается, и я с разбегу втыкаюсь в широкую спину. Недоуменно моргаю, не понимая, что стало причиной внезапной остановки. Кейсер берет меня за талию и невозмутимо идет дальше, заставляя быстро перебирать ногами.

— Капризничай… — шепчет мне на ухо, сжимая пальцы на пояснице и заставляя тело искриться жаром.

Что? Что он хочет от меня? Как капризничать?

— Алекс… — утробный рык резонирует и отдается эхом внутри меня, рождая первобытный страх.

— Милы-ы-й, ну я ха-а-чу-у, — глупо канюча, повисая на Кейсере, бегаю глазами по окружающим. Доходит, что спектакль играется для кого-то. Но еще не понимаю, для кого.

— Хочешь платье, как у этой девушки? — говорит нарочито громко, и высокая красотка с платиновыми локонами оборачивается на нас, понимая, что речь о ней и ее наряде. Мне такие фасоны совершенно не нравятся, какая-то белая фигня с золотыми буквами, но вроде бы очень дорогая, от Армани или Гуччи. Черт, не думала, что эти знания действительно пригодятся, а перепутать так легко, когда не увлекаешься модой.

— Да-а, хочу, хочу! — чуть ли не подпрыгиваю, изображая глупышку. Мне отвратна эта роль и непонятно, что задумал Кейсер.

— Извините, моя девушка в восторге от вашего платья. Вы не подскажете, где можно такое купить? — спрашивает он со всевозможной любезностью. Обаяние выключено на полную катушку. Он так никогда со мной не разговаривал! Никогда.

— О, мне очень жаль, но это платье в единственном экземпляре, сшито для меня специально, — объясняет девушка, сначала вроде как надменно, а потом с нескрываемым интересом и гораздо большей доброжелательностью, пожирая взглядом Кейсера.

И в этом его план? Флиртовать с другой на глазах его якобы-невесты?

Я хоть и фальшивая невеста, но все же мне не нравится подобное унижение! Пусть роль четко ясна — пустоголовая — тут ключевое слово… И все же…

— Вам правда нравится? — спрашивает с сомнением, нарочито скромно расправляя подол девушка. Едва не фыркаю в ответ.

— Вы знаете, я сама видоизменила известную модель, немного удлинила юбку…

— Сами? — пораженно спрашивает Кейсер с таким благоговением в голосе, будто эта блондинка изобрела вечный двигатель. Подумаешь, собственные шмотки себе рисует, а именитые модельеры ее фантазии воплощают за деньги папочки и богатого любовника. Тоже мне достижение.

Но приходится тоже изображать восторг.

— Просто гениальный… крой, а как хорошо на вас сидит! А можно потрогать? Такая приятная ткань. Это, наверное, натуральный материал?

— Да, лен… — слегка опешив от моей наглости, девушка стоически терпит мои прикосновения. — Можете звать меня Кэсси.

— Полное имя Кассандра? — особенно выделяя букву «Р», порыкивает над моей склоненной головой Кейсер. Эй, что происходит? Что это за немой обмен взглядами в моем присутствии?

— Да, Кассандра, — смущается девушка.

Кейсер в ответ коротко нас представляет, а я с нетерпением жду завершения бесполезного спектакля. Ревность помимо воли закручивает все внутри в узел. Ему нравятся такие разряженные богачки? Я его раздражаю? Пф! Не больно и надо было? Тогда откуда это щемящее чувство в груди, будто на нее положили булыжник весом с центнер?

— Я правда очень хотела бы вам помочь.

— Милая, давай поищем для тебя другое платье, похожее, — сочувственно смотрит на меня Кейсер. При этом его глаза посылают мне какой-то сигнал. Надеюсь, поняла его верно.

— Но я тоже хочу индивидуальный пошив! Не хочу, чтобы кто-то другой носил точно такое же платье. Я просто сойду с ума, если такое случится. Придется снова тратиться на психотерапевта, пить таблетки…

Рука на моей талии сжимается, давая понять, что я переигрываю и перебарщиваю.

— Кассандра, извините что мы вот так набросились на вас. Алекс иногда бывает слишком упрямой и не знает слово нет. Как наследница одного из богатейших бизнесменов она не понимает, что не всегда можно получить желаемое, — невозмутимо, как бы невзначай, произносит Кейсер. — Понимаете, мы завтра летим на один остров… На вечеринку. Это первое наше совместное путешествие, хотим получше узнать друг друга… Конечно Александра хотела выглядеть на все сто. Но мы обязательно найдем что-то…

— Летите на остров завтра? Не подскажете какой? — с интересом спрашивает девушка.

Когда Кейсер называет номер рейса и пункт назначения, девушка вспыхивает.

— Надо же, мы летим в одно место!

— Как это? Вы тоже? Правда? Я слышал там просто восхитительно… Нас позвали друзья. Они там отдыхают не первый раз…

Кейсер называет имена, но они тут же улетучиваются из моей головы. Что довольно плохо, ведь я должна знать «друзей». Так, пункт первый — повторить как следует всю легенду.

— Вы летите одна?

— Так вышло… Я повздорила с друзьями…

— Всякое бывает. Может быть посидим в кафе? Дорогая, ты не проголодалась?

— Да, очень.

Мы отправляемся в ближайшее кафе, где я, талантливо сыграв боль в желудке, удаляюсь сначала в уборную, а потом и вовсе в гостиницу, не дожидаясь Кейсера. Я поняла его задумку, хотя мог бы сразу объяснить все подробно и не заставлять меня быть на подпевках. Ну да плевать. Интересно, что они делают сейчас? Он соблазняет Кассандру? Чтобы та пригласила нас на свой частный самолет, который привезет нас в резиденцию самого дьявола.

Я помню из досье что у Давида Делорникуса есть две дочери и одну из них зовут Кассандра. Остальное додумать не составило труда. Разыграно как по нотам. Незадачливая капризная девушка, красавец юноша… вроде как несвободен, но ведь это еще интереснее…

Что они делают сейчас? Целуются? А может уже кувыркаются в постели? Фыркнув, залезаю под холодный душ. Потом обжигающе горячий. И такой контраст еще несколько раз.

Тебе плевать, Алекс. Что бы они сейчас не делали — тебе плевать…

Глава 11

Приняв быстро душ, залезаю под одеяло, предварительно сделав импровизированную постель на полу, для своего напарника. Надеюсь ему хватит ума не покушаться на кровать. Ворочаюсь долго, заснуть не выходит. Мысли, лихорадочно сменяя одна другую, крутятся в голове. Сегодня я наблюдала за совсем другим Кейсером. На смену хмурому и замкнутому появился настоящий красавчик, обаятельный и легкий в общении. Такому мужчине почти невозможно противостоять. И этот образ поневоле приводил меня в трепет.

Это злило. Я хотела быть абсолютно равнодушной к этому человеку. Но не получалось. Наоборот, он пробуждал во мне странные эмоции.

Услышав пищание электронного ключа, накрываюсь одеялом практически с головой. Но не успеваю перевернуться спиной к двери. Поэтому из-под ресниц могу наблюдать как Кейсер входит в помещение, сбрасывает куртку. Выглядит утомленным.

Он проходит в комнату, делает шаг к постели. Зажмуриваюсь, едва дышу. Он долго стоит возле меня.

— Я знаю, что ты не спишь, Алекс, — произносит неожиданно.

Понимая, что меня раскрыли, сажусь на постели, прижимая к себе одеяло.

— Пыталась. Но ты меня разбудил, — бормочу недовольно.

— Извини, — вздох, видимо призванный показать его сожаление. Но не особо верится.

— Это дочь Давида? Да? Когда ты собирался мне об этом сообщить? Не было бы логичнее до того, как я несла околесицу перед ней?

— Ты отлично справилась с ролью. Сделала то, что от тебя требовалось.

Мирный настрой Кейсера раздражает до чертиков. Почему он не хочет делиться и выдает информацию порциями? Неужели не понимает, как это сложно для меня?

— Я думала, что буду знать все об операции. Почему ты мне ничего не рассказываешь?

— Чтобы ты играла достовернее. Не переживай так, я не специально скрываю от тебя информацию. Чем меньше ты знаешь, тем лучше. Если нас поймают и будут выбивать сведения, ты будешь честно отвечать, что ничего не знаешь.

— Пытать?

От такой перспективы озноб бежит по позвоночнику.

— Это шутка. Не думал, что ты такая трусиха. Спи, Алекс, завтра ранний подъем. Спасибо за заботу, — показывает на мое творение на полу. Ты такая хозяйственная. Я приму душ. Постараюсь не шуметь.

Кейсер скрывается в ванной, а я понимаю, что не могу лежать в постели. На меня находит какое-то нервное возбуждение, с которым не получается справиться. Стою возле окна, уставившись на ночной пейзаж. Ухожу так глубоко в свои мысли, что забываю обо всем.

Как можно быть настолько беспечной? Оборачиваюсь на шум и сердце пускается в бешеный скач, потому что Кейсер направляется ко мне в одном полотенце!

Его волосы влажные и взъерошенные, опускаю взгляд ниже, на покрытую волосами грудь с переливающимися капельками воды, идеальные кубики пресса. Судорожно сглатываю. Меня точно парализовало, не могу отвернуться! Одна мысль колотится в голове — что в нем такого, из‑за чего мои кости стали мягкими? Почему у меня стойкое ощущение, что сейчас растаю у его ног?

Стискиваю кулаки, впиваясь до боли ногтями в плоть.

— Алекс, все в порядке? — удивленно спрашивает Кейсер. — Почему не спишь? Я же сказал, что вылет ранний.

— Не спится, — буркаю первое, что приходит в голову.

— Иди в постель, — летит в ответ команда, произнесенная жестким тоном.

Меня взрывает яростью от этого надменного приказа.

— Тебе обязательно всегда так себя вести?

— Как?

— Как говнюк! — выпаливаю яростно.

— Слушай, мне сейчас точно не до детского сада, уймись. У тебя невыносимый характер, — морщится Кейсер.

— Зато ты — само обаяние! Только видимо лимит на сегодня растрачен… на ту… белобрысую…

— Да что с тобой? Ты что, ревнуешь? — сводит брови Кейсер.

— Не дождешься! Совсем охренел такое спрашивать?

Вдруг понимаю, что Кейсер направляется ко мне. Резко бросаюсь в сторону, чтобы избежать этого. Но он, разумеется, оказывается проворнее, и вот я уже в его объятиях. От него восхитительно пахнет, свежестью, гелем для душа. Я тоже вымылась им, запах леса, хвои, вылила на себя половину, тоскуя по родине, по нашим лесам…

— Ты очень странно себя ведешь, Алекс…

Кейсер берет меня за руку. Хочу вырвать, но не получается. Он берет меня за запястье и переворачивает ладонь тыльной стороной к себе. Смотрит на раны, которые только что нанесла ногтями. Я и не заметила, что выпустила когти, слишком сильно разозлилась… Кейсер вдруг проводит по ладони пальцем, и мое тело прошивает дрожь — настолько чувственный этот невинный жест. На его лице появляется улыбка. Мужчины не смеют так улыбаться! Эта улыбка искушает, искрясь в его глазах и играя в уголках губ.

Я не в силах оторвать взгляд от ровного ряда белых зубов, ощущаю, как немеют мускулы лица, подступают невольные слезы. Он смеется надо мной. Играет, а я ведусь, как наивная дурочка.

Внезапно, раздув ноздри, Кейсер глубоко вздыхает, его взгляд из-под темных ресниц устремился к моим губам. Чувствую головокружение. Очевидно, Кейсер замечает это, потому что крепкие пальцы вдруг почти требовательно стискивают мои плечи. Вздрогнув, вскидываю голову, следуя безотчетному порыву, всем телом подаюсь к нему, наблюдая завороженно, как губы Кейсера неумолимо приближаются.

Сама не понимаю, как все вышло, но вот губы оборотня, которого я ненавижу, касаются моих приоткрытых губ… Внутри все дрожит от паники, и одновременно от возбуждения. Этот поцелуй словно разбудил меня. Наш поцелуй — неистов, жаден, даже груб. Начинают саднить губы. Нетерпеливая страсть Кейсера вызывает во мне бурный отклик, ответное желание, которого я не хочу, и боюсь до дрожи.

«Ни за что. НЕЛЬЗЯ», твержу про себя с отчаянием.

Внезапно отрезвев, начинаю вырываться.

— Прекрати, — выдыхаю свистящим шепотом, пытаясь оттолкнуть Кейсера. — Отпусти, пожалуйста!

— Почему? Почему ты такая упрямая, Бунтарка? Тебе нравится. Я же чувствую. Это взаимно, Алекс. Когда ты уже перестанешь отрицать…

Преодолевая мое сопротивление, он снова жадно целует, а потом неожиданно отталкивает. Чем приводит в изумление: он оторвался от меня с таким же неистовством, с каким только что обнимал.

Молча повернувшись ко мне спиной, Кейсер выходит из номера, оставив меня в растерянности. В голове шумит. Я словно в центре урагана, который подхватил меня как щепку, закружил, а потом выкинул на обочину. После того как дверь за Кейсером захлопнулась, долго стою на одном месте, не в силах унять дрожь и чувствуя странный холодок в сердце. Меня потрясло то что произошло. Мне двадцать два, а я прежде ни разу не думала о поцелуях. Я и отношения, романтика, влюбленность — существовали в параллельной вселенной. Проснувшаяся чувственность встревожила. Пожалуй, я бы с радостью отдалась ей, стала бы танцевать с горящими от счастья глазами и была бы на седьмом небе от блаженства, если бы пробудил ее другой человек. Только не Кейсер.

Иду в ванную, подойдя к раковине, открываю кран с холодной водой, долго умываю лицо, пока зубы не начинают стучать от холода.

Залезаю наконец в постель, зная, что не смогу уснуть…

Просыпаюсь от звука льющейся воды. Не помню во сколько мне удалось наконец уснуть, кажется, под утро. Понимаю, что Кейсер снова в ванной, отмечаю с удивлением его удивительную страсть к чистоте. Вечером душ, утром тоже…

Интересно, где он был всю ночь? Ответ на этот вопрос, как и на то почему он моется так часто, нахожу, взглянув на пол. От входной двери, по всему коридору и до самой ванной — следы огромных волчьих лап. Значит, после того как мой напарник вышел за дверь, то сразу обернулся? Я ещё удивилась, куда он ушел в одном полотенце.

Пытаюсь и дальше анализировать произошедшее. Если у тебя планы побегать волком по городу, зачем сначала принимать душ.

Черт побери, нет, гораздо важнее вопрос — зачем он поцеловал меня? Подумал, что так проще подчинит себе? Практиковался перед завтрашней встречей с Кассандрой? Стоит ли упоминать, что меня просто выкручивало от ярости, пока мы в молчании ехали в такси до частного аэродрома.

— Почему ты такая нервная, Алекс? — хмуро поинтересовался Кейсер, когда я хлопнула дверью такси с такой силой, что едва не вывалилась ручка со внутренней стороны двери, а водитель зыркнул со злостью. Но не посмел ничего сказать.

Оставляю без внимания вопрос Кейсера, и мы едем в полном молчании. Нас встречает очень радостная Кассандра, которая сразу же ластится к Кейсеру, и поглядывает на меня недружелюбно.

***

Наконец, ремни пристегнуты. Кресло в вертикальном положении. Кремовые кожаные кресла в частном самолете — невероятно удобные, однако у меня не получается расслабиться. Характерный шум в ушах, когда самолет плавно идет на взлет, давление в салоне медленно повышается. Внезапная, необъяснимая паника, от которой во рту пересыхает, перехватывает дыхание, руки сжимаются в кулаки так, что белеют костяшки пальцев.

— С тобой все в порядке, Алекс? — раздается голос Кейсера. — Не помню, чтобы у тебя была аэрофобия.

— Вы давно вместе? — тут же влезает Касс.

— Да, мы же с детства помолвлены, да дорогая. Нас обручили родители.

Это возмутительная ложь и я бросаю на Кейсера злобный взгляд. Зачем он упоминает тех, кого давно нет с нами. Еще и пороча их память ложью. Мы никогда не были предназначены друг другу. Мы были не близки, скорее наоборот. Да, у меня была девичья влюбленность, но я давно вытравила ее из себя. Когда Кейсер стал изгоем, тем более все дружно забыли его, вычеркнули. Он стал одиночкой, а потом и я, но совершенно по иным причинам. Меня все время тянуло куда то, я вредила родным тем, что вечно вляпывалась в неприятности. Потом меня решили связать узами с оборотнем из дружественного клана. Я была категорически против. Меня от одной только мысли быть с ним — выворачивало на изнанку от отвращения. Не знаю почему. От одного прикосновения трясло, было до ужаса неприятно, противно.

Поэтому я сбежала из дома. А когда вернулась — весь клан погиб.

Я долго чувствовала свою вину. Жалела, что меня не было рядом. Попала в чертовы лапы Кейсера. Я ведь его первого подозревала. Его сделали изгоем, чем не причина мстить.

Тогда почему я таяла вчера от его поцелуя? Что, черт побери, это значит?

Глава 12

— Что вам предложить? — любезничает стюардесса модельной внешности, возвышаясь надо мной. Уверена, попроси я что-то сверхэкзотичное, и она принесет. На этом роскошном частном самолете все самое лучшее, все самое дорогое и экстравагантное.

А я злюсь, руки сжимают подлокотники, и отчаянно хочется выместить льющуюся через край агрессию на спарринге. Но такой возможности у меня нет, и представится она очень нескоро, поэтому приходится тихо выдохнуть, набрав побольше кислорода в легкие и вежливо отказаться от услуг стюардессы.

Но кислорода здесь чертовски мало, я задыхаюсь. Пахнет цветочным парфюмом Кассандры, а под ним, глубже — ее мускусным запахом, который она выделяет в присутствии Кейсера. Как оборотень, я его тонко улавливаю и никак не могу абстрагироваться, притворяться, что не замечаю, что она пытается соблазнить моего мужчину.

Пусть он не мой по-настоящему, но сейчас для всех окружающих — мы пара. Хотя, Кассандре все равно, она — хищница, которая охотится на всех мужчин в своем окружении, которых посчитает достойными. Ей нравится — и она берет то, что хочет. Плевать на других. Никогда таких не любила.

Кейсер и Кассандра постоянно любезничают. Она не затыкается, у нее тысяча и одна история, которыми она спешит поделиться с собеседником. Кажется, она побывала везде, она знает многих известных в мире людей личностей, посещала кучу пафосных мероприятий, концертов, премьер, пела на одной сцене с какими-то певцами и участвовала в модных показах… Уши в трубочку сворачиваются, но Кейсер улыбается заинтересованной улыбкой, лениво попивая шампанское.

Я должна участвовать в этих разговорах, но не могу переступить через себя, не могу заставить подняться с места и как бы невзначай, с радушной улыбкой, любезничать с той, кому хочется расцарапать красивое личико!

К счастью, они не нуждаются в моем обществе, что ясно дали понять, сразу же усевшись на места, не предполагающие наличие рядом третьего человека. Разве что на колени к Кейсеру сесть, но я так не сделаю ни за что. Я и так еле отошла от его вида в одном полотенце и проклятого поцелуя…

Скорее бы прилететь, скорее бы очутиться на острове.

С интересом смотрю в иллюминатор на проплывающие виды. Море переливается всеми оттенками голубого и зеленого, это завораживает. Я никогда не видела моря вблизи, никогда не лежала на тропическом пляже, я ничего такого в жизни не видела. Благодаря этому заданию вырвалась физически вырвалась из тюрьмы, но внутри я чувствую себя плененной и скованной невидимыми путами, я не свободна, совсем не свободна.

Засмотрелась на красивые пейзажи и не заметила, как мы прилетели. Экзотическая природа этих мест, буйство красок подняли мне настроение, уняли сумятицу в душе, получилось временно отодвинуть ревность и сосредоточиться на задании. Пусть Кейсер выполняет свою часть, а я буду стараться над своей. Будоражащее ощущение охватывает с ног до головы, когда нога ступает на горячий асфальт, который ощущаю тонкой подошвой босоножки.

Встречают нас небольшой компаний грузчиков, каких-то рабочих и ярко-разодетых женщин с улыбками на устах и непонятными приветствиями. На шеи нам надевают гирлянды из белых и розовых цветов, и вот наконец получаем то к чему стремились — внедорожник с открытым верхом везет нас на виллу Давида Делорникуса.

— Милая, Кэсси рассказала мне столько интересного, — нарочито громко сообщает мне Кейсер, беря за руку. Отдернула бы ее, но не могу, терплю ради дела. — Жаль, что ты не присоединилась к нам. Опять твоя аллергия?

— У тебя аллергия?! — восклицает Кассандра и начинает сыпать названиями средств против нее, что-то мне советовать — от иглоукалывания до вдыхания вулканических испарений.

А я смотрю на Кейсера в недоумении, размышляя, к чему добавлять к моей легенде аллергию.

— Да-а-а, иногда она просто невыносима, совершенно вырывает меня из общества, ничего не могу делать, только страдать. Бедный Кейсер, она намучился со мной, — принимаю болезненный вид и продолжаю жаловаться Кэсси, на ходу выдумывая дурацкие случаи с аллергенами.

— Тогда снимай срочно эти цветы! Они тоже могут быть опасны! — Кэсс срывает с меня гирлянду и выбрасывает на обочину. Вот только это выглядит больше издевательством, нежели и правда заботой обо мне. Чем подчеркивает имидж экспрессивной богачки.

Интересно, ее отец такой же? А сестра? Вторую Кэсси будет сложно выдержать. Вскоре мне предоставляется возможность встретить хозяина дома — богатого, солидного, властного мужчину приятной наружности, но с нестираемыми следами времени на лице.

— Кассандра, наконец-то, — Давид сухо приветствует дочь, а она радушно нас представляет, как старых знакомых. Цепкий взгляд хозяина острова проходится по нам, он с подозрением изучает незнакомцев, наверняка уже мысленно поручая своим подчиненным нас проверить.

А мы изучаем его.

Давид явно пытается поддерживать свое здоровье, но люди стареют гораздо быстрее, чем оборотни, поэтому, как бы ни молодился Давид, я чувствую в нем запах тлена, приближающейся смерти. Кажется, ему под шестьдесят лет, выглядит он на пятьдесят. Окружен молодыми красотками, желающими его внимания.

Кассандра морщится при виде двух азиаток по бокам от своего отца и не находит нужным с ними поздороваться. Что, конечно же, не ускользает от зоркого взгляда ее отца.

— Кассандра, это мои гостьи, Тай-Ши и Минь-Лу, они…

— Кейсер и Александра очень устали! Я провожу их в комнату, пусть отдохнуть с дороги, — как-то болезненно вскрикивает Кэсси и тащит нас из гостиной.

Слава богу, первое испытание пройдено. И вроде бы успешно.

— Ненавижу! Он постоянно тащит всякую шваль в дом! — ярится Кэсси, гулко цокая каблуками по мраморной плитке. — Я еще должна общаться с этими… этими… — она чуть не плачет, но эта драма совершенно меня не трогает. Я иду следом и постоянно останавливаюсь, чтобы рассмотреть стены, старинные картины, высокие дорогие вазы и лепные потолки. Это не дом, это музей для антиквариата! Но вместе с тем присутствует дух тропической экзотики, вокруг витает запах диковинных цветов, а через огромные окна во всю стену видно море. В такой атмосфере не хочется думать о чем-то негативном. Не верится, что здесь можно чувствовать себя несчастливой и вообще злиться.

— Кэсси, у твоего отца есть свои потребности, — говорит Кейсер, взяв на себя миссию по успокоению Кассандры, его руки ложатся ей на плечи, а она утыкается ему в плечо. Она что, собралась Кейсера вместо жилетки использовать? Прямо при мне?

Встречаемся взглядами поверх плеча сопящей Кассандры. И Кейсер что-то пытается до меня донести. Кажется, его губы шепчут мне уходить, оставить их наедине. Эта парочка чересчур сближается. Во мне бушует негодование, потому что я не вижу причин для такого поведения Кейсера. Или, лучше сказать, моя ревность не дает мыслить объективно.

Ведь если задуматься, наверняка у Кейсера есть план. Он не будет делать чего-то просто так. Или она ему понравилась? Такая выскочка и зазнайка? Вряд ли! Хотя она очень красива. Ведь, как известно, мужчины думают нижним мозгом.

Пыхтя от злости, иду прочь от обнимающейся парочки и натыкаюсь на низенькую служанку с добрыми глазами.

— О, сеньора, вы Александра? Для вас и сеньора Кейсера подготовлена комната. Пожалуйста, проходите.

Располагаюсь, расспрашиваю о предстоящем приеме. Поглядываю нервно на дверь. Ну где же чертов Кейсер?! Не наобнимался еще там?!

— О, привет, я Елена, — в комнату заглядывает более симпатичная копия Кассандры, и я сразу понимаю, что это ее сестра. Милая девушка в простом коротком сарафане с растрепанными волосами и совсем без макияжа. Чуть ли не серая мышка, если бы не очевидны флер богатства, который заложен в генах. Это видно по движениям, жестам, выражению лица.

— Кэсси написала мне, что с ней приедут ее новые друзья. Вы же Александра? Ничего, что я так нагло к вам вторглась? Анна, можете идти.

Она так вежливо обращается с прислугой, а та настолько по-доброму улыбается, что я понимаю, что эта девушка — совсем не такая, как ее старшая сестра. Две противоположности.

— Можешь звать меня Алекс, — с улыбкой предлагаю я, рассматривая наше с Кейсером новое пристанище. Как будто оказалась в пляжном домике. Циновки на полу, украшения стен и потолка в африканском стиле, много ярких акцентов, преимущественно оранжевых и красных. Огромные каменные истуканы по бокам от двери, с копьями в руках и злобными лицами. Такого ночью увидишь — со страха заорешь. — Ух ты! — не могу удержаться от восхищения, трогая шершавую поверхность стены, плетеные ковры явно ручной работы, лица грозных истуканов. — Какая интересная комната.

— Ну, моя сестра — немного дизайнер, — пожимает плечами Елена, — любит экспериментировать, а папа все позволяет. Лишь бы она не…

— Лишь бы — что? Хотя извини, наверное, это не мое дело.

— Кэсси непросто после смерти мамы. Нам всем непросто, ей нужно как-то отвлекаться, — обтекаемо объясняет Елена и грустно вздыхает.

— Соболезную… — искренне произношу я, сглатывая комок в горле. Я знаю, что такое терять близких.

— Ничего, уже прошло много лет, но порой мне кажется, что только вчера я держала ее за руку и просила не уходить. Извини, ты приехала на праздник, а я тут… Покажешь свой маскарадный костюм? — восклицает, украдкой вытирая слезу, а я только рада смене темы.

Глава 13

Мы с Еленой общаемся как старые знакомые, показывая друг другу свои маскарадные костюмы. Ее глаза горят предвкушением, когда она показывает мне свое платье. Кажется, она хочет произвести на кого-то впечатление. И глядя на ее восторженное лицо, прихожу в самый настоящий ужас. Неужели и я выгляжу такой же влюбленной дурочкой при виде Кейсера? Хочется думать, что я умею гораздо лучше скрывать свои чувства, чем эта невинная девушка.

Иначе моя шпионская миссия и вообще карьера под большой угрозой.

Когда в дверях появляется предмет моих невеселых, можно даже сказать панических, размышлений, нацепляю на себя хладнокровную маску, стараюсь выглядеть равнодушной и отстраненной.

— Что с тобой, милая? — спрашивает Кейсер с притворной заботой, подходя ближе и приобнимая за плечи — Укачало в самолете? Не хочешь прилечь отдохнуть пару часов до маскарада?

И смотрит многозначительно, словно я должна тут же понять его намек. Елена догадывается, что она здесь лишняя, и, попрощавшись, уходит.

Конечно же, мне хочется уколоть Кейсера за слишком близкое общение с Кэсси, ничего не поделать, как бы ни презирала себя за это, нечто похожее на ревность гложет, разливается внутри ядом, который так и хочется выплеснуть наружу.

Но я не доставлю ему такого удовольствия, не покажу свои слабости и не выставлю себя идиоткой.

— Нужно обсудить предстоящее мероприятие, — коротко и по-деловому сообщает Кейсер, расхаживая по нашему новому пристанищу уверенными шагами хищника.

Мне стоит большого труда отвлечься от панических дум и сосредоточиться на деле. На самом важном деле, моем первом задании, от которого зависит практически все.

— В какой-то момент я подам сигнал, тебе нужно будет отвлечь на себя внимание.

— Мы будем вместе на маскараде или ты составишь компанию Кассандре? — спрашиваю, как мне кажется, совершенно рассудительно и спокойно, без тени ревности в голосе, как профессионал.

— А ты будешь скучать, если я оставлю тебя в одиночестве? — Кейсер неожиданно меняет тон и оказывается так близко, что дыхание перехватывает.

Делаю первый вдох и на меня обрушивается лавина его звериного запаха, мужского и терпкого, пропитанного энергией и мощью.

Горячий, он такой горячий, тело пылает пожаром, и до боли в кончиках пальцев хочется прикоснуться. Погладить его и вонзить ногти в спину, притянуть к себе и ластиться, как голодная жаждущая самка, признавая своего альфу. Пораженная своей реакцией, выплевываю яростно:

— Мне все равно! Делай что хочешь!

— Что хочу? Я уже давно не имею права делать что хочу, — обрушивается вдруг на меня Кейсер, подавляя своим напором. — И выполняю ровно то, что должно. Иначе опрокинул бы тебя на постель и не выпускал из нее двое суток! Научил бы тебя слушаться, бунтарка. Ты такая непокорная и взрывная, что я уже жалею, что взял тебя в напарницы. Мы рискуем запороть все напрочь из-за твоей дикой ревности!

— Ах жалеешь! — взрываюсь я, пихая Кейсера в грудь и отталкивая от себя, сокрушая только недавно выстроенные стены льда внутри. Рядом с ним у меня не получается быть снежной королевой, потому что я не такая.

— Иди к черту, Кейсер! Если нужно отвлечь, я отвлеку так, что мало не покажется. Если меня, конечно, не стошнит от вашей сладкой парочки с Кэсси!

— Мне плевать на эту крашеную пустоголовую куклу, это поняла бы и идиотка, но ты, — сжав руки в кулаки, он явно сражается с собой и понижает голос, видимо осознав, что и у стен есть уши. А я стою, пытаясь переварить сказанные им слова. О постели, о послушании и подчинении. Но больнее всего ранит то, что он жалеет о выборе меня на роль его напарницы.

— И мне плевать на то, что ты трешься рядом с ней, — цежу сквозь зубы. — Я тебя не ревную, просто меня раздражает отсутствие информации. Мы равные напарники или нет? Скажи мне все.

— Я уже объяснял, почему ты знаешь только часть информации, — устало объясняет Кейсер. — Мы не будем возвращаться к этому вопросу. Ясно тебе, Алекс?

— Хорошо, как скажешь, — соглашаюсь ворчливо, только сейчас восстановив дыхание.

— Мы могли бы провести время до маскарада с гораздо большей пользой, Алекс. Вместо этого, — он смотрит на часы, — нам нужно уже одеваться.

Даже не собираюсь спрашивать, что он имеет в виду, хотя догадаться несложно. Его взгляд то и дело пробегается по моему телу, и я чувствую, как на тех местах, куда он смотрит, появляются невидимые ожоги. Молчу, боясь сказать лишнее. Мечтаю, чтобы он ушел. Он почти уходит, но вдруг поворачивается и тихим голосом признается:

— Я жалею, что взял тебя, не потому, что ты непрофессионально себя ведешь, нет. Это я — я сам могу все испортить. Смешивать личные и рабочие отношения нельзя. Не на задании. Вчера ночью после нашего поцелуя мне пришлось обернуться и охотиться. Ты застала меня врасплох.

Сглотнув, смотрю на него во все глаза и слушаю откровенное признание, от которого быстрее бьется сердце. Личные отношения?

Пока я раздумываю над ответом, Кейсер тихо покидает нашу комнату, оставив меня наедине со своими мыслями.

Одеваюсь уже впопыхах. Кейсер привел меня в совершенный раздрай, а мне нужно сосредоточиться на деле! Антония обучила основным правилам макияжа, показала, какие прически мне лучше всего подходят, и я сумела быстро создать себе вечерний образ.

Умеренно накрасилась, сделав акцент на ярко-алые губы. Волосы я разгладила утюжком, собрав их в идеальный, волосок к волоску, хвост. Такая прическа служит двум целям. Я выгляжу сексуально с уложенными гелем волосами, влажными, будто только что выбралась из душа. И так они мне не мешают.

Я должна быть всегда готова к драке, побегу. Кстати, кожа тоже увлажнена шиммером, мерцающим в полумраке комнаты.

Костюм — отдельная тема. Я долго думала над ним и наконец выбрала тот, который отражает мою двойственную сущность. С одной стороны, это белое платье в пол с голыми плечами, с другой — это одна штанина черного цвета и черный топ.

Словно мужской и женский образы слились воедино. Женственность пробуждается во мне. Но и мужской стальной характер бойца никуда не уходит.

Для завершения маскарадного образа надеваю сверху головной убор. Это шахматная фигура — Королева. Тоже соответственно низу разделенная на два цвета. Корона небольшая, и я надеюсь ее в скором времени снять.

Глубоко вздохнув, смотрю в зеркало на свое отражение, я готова. Босоножки на прочных шпильках скрывают секрет, они могут тут же превратиться в грозное оружие, если мне понадобится.

На шее — специальное украшение, которое с легкостью можно сорвать и превратить в удавку. В моем маленьком клатче небольшой набор шпионских штучек, но я очень надеюсь, что мне ничем не придется воспользоваться. Надеюсь, что Кейсер все продумал так, что обойдется без жертв.

Но на выходе из комнаты и заходя в роскошно украшенный зал, пробираясь сквозь нарядную галдящую толпу, думаю лишь об одном — понравлюсь ли я Кейсеру и сможем ли мы побыть вместе как обычные гости, а не как агенты на задании.

— Как можно больше собеседников, как можно больше дислокаций, чтобы тебя видели везде и нигде, — дает Кейсер последние наставления, встретив меня у порога комнаты. Меня потряхивает, пока идем по длинной анфиладе первого этажа, которая объединяет огромный отель для гостей, в котором нас поселили. На моем спутнике идеально сидящий по фигуре черный костюм. Строгий, никакой фривольности. Я не ожидала ничего другого. Единственная уступка — маска на пол-лица, из-под которой мерцают его горящие решимостью глаза. Сейчас мы должны думать только о деле. Исключительно. А не о губах, Алекс, не о четко очерченных, полных губах Кейсера.

Достигнув места назначения, делаю глубокий вдох. Людей очень много, сразу видно, что Давид собрал настоящий бомонд на своем острове. Громкий смех, звон бокалов, легкий джаз, который ненавязчиво исполняет приглашенный бэнд во главе с темнокожей певицей, грациозно изгибающейся перед микрофоном. Ее глубокий чувственный голос завораживает.

— Будь хорошей девочкой. Отвлеки Давида, — шепчет мне на ухо Кейсер, вызывая недоумение, и скрывается в толпе.

Оглядываюсь по сторонам. Что означает отвлеки Давида? Как мне вообще к нему подойти? Он хочет, чтобы я флиртовала с этим стариком, у которого баб как кур нерезаных — любимое выражение моей бабушки. Самое паршивое, что у меня не получается вычислить Давида в толпе. Тут слишком много немолодого возраста мужчин в компании нескольких женщин. Не видно ни Касс, ни Елены… ну или мой волчий нюх безнадежно подводит меня. Спустя полчаса бесполезных нудных разговоров с гостями, вдруг удается почуять Елену. Мысленно сделав стойку иду в соседний, танцевальный зал, оставив своего собеседника, какого-то нефтяного магната с севера, в недоумении. Он явно ожидал совсем другого продолжения вечера.

Чем ближе я к Елене, тем более мне не по себе. Это очень странно, меня смущает запах что я улавливаю. Потому что он… бесконечно родной, настолько, что глаза наполняются слезами. Что это может быть? Ловушка скорее всего. Но вместо того чтобы остановиться, уйти в сторону, переждать, продолжаю двигаться в заданном направлении.

Вот и Елена. Она стоит в компании незнакомых мне людей, двое молодых мужчин, их под руки держат девушки, все болтают и смеются… Но мой взгляд прикован к еще одной девушке, которая стоит ко мне спиной… Белокурые волосы струятся по спине. Серебристое платье подчеркивает чуть более полноватые изгибы, чем я запомнила. Но сомнений нет…

Вот только что теперь делать? Что? Это может провалить мою миссию. Надо уйти. Найти Давида, как приказал мне Кейсер. Или Касс хотя-бы. Елена вряд ли знает, где ее отец… Все эти мысли лихорадочно мечутся в голове, но едва делаю шаг назад, понимаю, что опоздала. Реакция подвела, миссия почти разрушена. Потому что Елена меня замечает и начинает махать рукой.

— Александра, дорогая! Иди к нам.

Девушка с белокурыми волосами оборачивается. На ее лице маска, но в глазах можно прочитать последовательность эмоций. В них сменяются шок, ошеломление и ослепительная радость. Она узнала меня, несмотря на то что и я в маске. Отвечаю ей взглядом, в который вкладываю мольбу. Не надеясь, что поймет меня. Просто ничего другого мне не остается. Разве что пуститься в бегство. Но уже поздно. Ко мне оборачивает вся компания.

«Молчи, Белоснежка, умоляю, молчи» — произношу мысленно без всякой надежды на ментальную связь. Подхожу к компании.

— Познакомьтесь, это Александра, она впервые на нашем острове. Где твой возлюбленный, дорогая?

— Сейчас подойдет, — выдавливаю улыбку.

Мне в голову приходит мысль, что знакомить людей в масках — ужасно глупо. Усмехаюсь. Мне удается немного расслабиться, потому что Алисия явно поняла меня. Каким-то чудом, но поняла… Я ощущаю ее волнение. Ее дрожь. Но она молчит, вежливо кивает.

— Алисия приезжает сюда с мужем уже в третий раз. Её муж — очень известный бизнесмен, Эрик Брейдер, — шепчет мне на ухо Елена.

Имена остальных я не запоминаю, слишком взволнована произошедшей встречей. Да и не вижу в этом никакой нужды. Когда парочки дружно устремляются на танцпол, Елену тоже приглашает подошедшей симпатичный парень.

Нет, это просто невероятное везение! Мы с Алисией остаемся одни.

— Не могу поверить, — дрожащим голосом повторяет мои мысли Белоснежка. — Как же долго я искала тебя, Алекс. Ни дня не приходило, чтобы не вспомнила. Где же ты была? И что происходит? Почему надо скрывать наше знакомство? Как ты тут очутилась? И почему мне кажется, что все это жутко опасно?

Пока Алисия продолжает заваливать меня вопросами, при этом глядя по сторонам, помахивая рукой танцующим парочкам, растянув губы в фальшивой улыбке, я пытаюсь унять дрожь. Меня охватывает чувство вины. Хотя не в моих силах было приехать к подруге, как было договорено между нами. А еще я борюсь с сильнейшим желанием: сжать Белоснежку в объятиях, крепко-крепко. Но нельзя. Во-первых — будет подозрительно. А вот вторых — у Алисии округлившийся животик. Это уже получается ее второй ребенок. В то время как я — еще даже не познала, что такое близость с мужчиной. Мне удалось узнать лишь вкус поцелуя Кейсера. Который едва не спалил меня.

Надо взять себя в руки, Алекс. Не о том твои мысли. Надо найти Давида!

А вот и он сам! Приближается к нам, рядом с ним вышагивает Эрик Брейдер.

— Не паникуй, — со скоростью молнии оценивает ситуацию Белоснежка. Закрывает глаза. Догадываюсь, что она передает ментальное послание своему супругу.

— Мы знакомы, но не близко. Встречались в Черном Банке по работе, — быстро произносит Белоснежка и я едва заметно киваю.

— Моя дорогая Алисия, — произносит Давид, галантно наклоняется, прикасаясь губами к тыльной стороне ладони моей подруги. — Прошу прощения за то, что забрал твоего супруга. Но я был уверен, что Елена тебе не даст скучать. Почему она не занимается тем, о чем я попросил ее?

— Большое спасибо Давид за ваше гостеприимство и прекрасный праздник, — отвечает, широко улыбаясь Белоснежка, — но я не нуждаюсь в няньках. Елена пошла потанцевать с кавалером, чему я очень рада. Как и другие мои собеседники, с которыми она меня познакомила. А я встретила старую знакомую по Чёрному банку. Дорогой, помнишь Александру?

— Да конечно помню, надо же какая неожиданность, — без тени удивления произносит Эрик.

Я смотрю на него с благодарностью. Мне становится легче дышать, когда понимаю, что все под контролем. И я даже не облажалась с заданием Кейсера.

— Как удачно, — произносит Давид. — Всегда приятно встретить старых знакомых. Кстати, Александра со своим женихом прибыла на остров вместе с моей Касс. Мне приятно, что тут встречаются старые друзья.

— Да, ваш остров настоящий рай, Давид, — посылаю своему объекту ослепительную улыбку.

— Ваш праздник как всегда великолепен, — говорит Белоснежка, светясь улыбкой. — Александра, может завтра пересечемся, поболтаем по душам? Ты здесь одна? Я кстати думала, что ты приедешь на нашу с Эриком свадьбу.

— Да, так и было, — подтверждает Брейдер, обнимающий жену за талию. Они обмениваются такими многозначительными взглядами, что я чувствую зависть. У Белоснежки округлый животик, едва заметный, но я не думаю, что ошиблась.

— Мне жаль… очень жаль, что я не смогла приехать. Была очень далеко, на другом конце света. Ты же знаешь, Алисия, я по натуре непоседа.

— Да, мне это хорошо известно, — притворно вздыхает Белоснежка.

— Вас скоро можно будет поздравить с пополнением? — широко улыбаюсь, а внутренне закипаю от мысли что не вынесу больше собственного притворства.

— Это уже вторая беременность, у нас уже есть сын, его зовут Александр, — с любовью в голосе произносит Белоснежка. — Я так понимаю, ты тоже не одна. Познакомишь со своим возлюбленным? — смотрит она за мою спину, и я чувствую, как дрожь проносится по всему телу.

Кейсер подошел и сразу заявил на меня права, обняв за талию и тесно прижав к себе.

— Встретила кого-то из друзей, дорогая? Представишь меня? — просит своим бархатным голосом, горячее дыхание щекочет мне ухо. Это так отвлекает! Я совершенно не могу сосредоточиться, ни на чем. Просто-напросто превращаюсь в жидкий метал, нагретый руками Кейсера.

— Это мой любимый, — едва нахожусь я с ответом, благодаря полумрак, который так хорошо скрывает смущение. — Мы с ним не так давно вместе, это, можно сказать, наше первое романтическое путешествие.

— Как здорово! Я очень рада за тебя, Алекс, — говорит Белоснежка. Смотрю на подругу с отчаянием, думая, что это мой шанс. Можно рассказать ей обо всем, что происходит со мной. Но нет, конечно же, она не поможет мне бежать. Я никогда не позволю себе подвергнуть ее опасности.

Слишком поздно мне бежать, пусть даже семья Брейдеров могла бы защитить меня. Эрик обладает огромным влиянием. Но я слишком завязла в этом деле, я чувствую, что подбираюсь ближе к чему-то очень важному. И что Давид — не просто какой-то рядовой клиент. Для Кейсера это явно личная тема, это чувствуется по его отношению. Он слишком напряжен, слишком сильно нервничает. Значит, все это может вывести меня на убийц моей семьи.

К тому же разве есть у меня право подвергать опасности беременную подругу? Я бы себе такого не простила. Поэтому продолжаю изображать безмятежность и счастье, хотя Алисия явно что-то чувствует и наблюдает за мной очень пристально и внимательно.

Глава 14

Как бы ни хотелось продолжить общение со старой подругой, пришлось отойти от нее и Эрика. Иначе я выдала бы себя. Эта встреча выбила из колеи.

— Ты в порядке? — интересуется Кейсер, заглядывая мне в глаза. В его взгляде искренняя забота, но я говорю себе, что мне это лишь кажется. Что на самом деле Кейсера волнует лишь провал миссии.

— Все в порядке, — бросаю спокойным голосом, стараясь подавить внутреннюю дрожь.

— Тогда я отойду ненадолго. Не скучай, любимая, — перед уходом произносит обыденно такое важное слово, и я с ужасом понимаю, что отдала бы все, что у меня есть, чтобы когда-то услышать его по-настоящему, а не на этом спектакле.

Но мы играем роли, и мне нужно исполнить свою. Из многочисленных гостей Давида отыскалась всего лишь пара человек, с которыми я нашла общий язык. Стараясь перемещаться по периметру зала так, чтобы не задерживаться подолгу на одном месте, я останавливалась возле незнакомых мне людей и начинала скучный разговор ни о чем. Представлялась подругой дочек Давида, и это мгновенно давало мне пропуск в мир богатых и знаменитых. От их глупых и банальных речей вскоре заболела голова. Хотя, скорее всего, она разболелась из-за напряжения, не покидавшего меня с той минуты, как я вошла в роскошный зал.

Мне нужно было отвлечь Давида. И не просто так, перекинуться парой слов об успехе вечера, а чтобы ему не захотелось тут же сбежать и найти себе другую компанию. Нужно было всецело завладеть его вниманием.

Но чем я могу завлечь этого стареющего Казанову, кроме как не обещанием того, чего никогда ему не дам? Даже думать о подобном было противно. Сморщенный старик с плотоядным липким взглядом. Мерзкие потные ладони, толстый живот, волосатое тело. Представляя его руки на себе, испытывала острую тошноту. Смотрела на него издали и ждала момента, когда он останется один. Азиатки в костюмах гейш подобострастно заглядывали ему в рот, слушали каждое слово. И не отлипали от своего господина на ни миг.

Прошло два часа, и наконец естественные потребности побудили Давида двинуться в сторону туалетов. Но и по дороге он не остался без сопровождения. Теперь за ним незримыми тенями следовали охранники. Свою работу они выполняли безукоризненно, ведь даже я, глядя на Давида весь вечер, приняла их за обычных гостей. Тогда как они несли службу, защищая его от любой угрозы.

Страх пронесся по мне молнией, заколол тонкими иглами, и я сжала кулаки, почувствовав, как ногти впились в кожу до боли. Это отрезвило, и я продолжила свой путь, сохраняя невозмутимый вид. А вдруг они заметили, как я наблюдаю за их боссом? Вдруг разгадали, что это не интерес женщины к мужчине, а целенаправленное внимание?

Мне оставалось только надеяться на то, что я слилась с толпой и выгляжу ровно так, как хочу выглядеть. Красивой пустышкой с долларами вместо зрачков, желающей заполучить себе богатого папика. Они видят сотни таких постоянно и не должны заподозрить меня.

Прошла в дамскую комнату, освежила макияж и уже собралась выйти в коридор, чтобы сторожить Давида, как уловила острым слухом оборотня мужские разговоры за стенкой. И замерла на месте. Охранники зашли вслед за Давидом в туалет, прекрасно понимая, что и там может подстерегать опасность. Ведь это огромное помещение, в котором от кабинок до дверей просторная комната отдыха. В ней и остановились телохранители и разговаривали свободно, не задумываясь о том, что их может подслушать кто-то вроде меня. И даже их разговоры шепотом, не слышные Давиду, я понимала отчетливо, словно мужчины произносили слова мне прямо в ухо. Но спустя минуту я уже пожалела о своей сверх способности.

— Скука смертная, — жалуется один другому. — Долго мы еще будем здесь киснуть? Теперь настоящей работы нам не видать еще долго. Из-за тебя, — в голосе очевидный упрек. — Из-за тебя придется на время побыть тише воды, ниже травы.

— Только не говори, что не наслаждался, убивая этих тварей по одному, просто тебе повезло не попасться полиции с кровью на руках.

— А ты попался, Грег, и Давид тебя отмазал, чтобы через тебя не добрались до него. Но поверь, больше этого не повторится. Он был милосерден, когда вызволил тебя, поэтому сиди и не рыпайся.

— Не могу, Бен, не могу. Спокойная жизнь убивает, в ней слишком много мыслей и навязчивых снов. Я почти каждую ночь вижу это. Снова и снова, Бен, помнишь? Вот если бы снова подвернулась работенка типа той.

— Заткнись, Грег, ты болен. Я и не подозревал. Вот в этом мы в корне отличаемся. То задание снится мне в кошмарах, а ты мечтаешь повторить. Убивать женщин и детей.

— Они твари, как ты не понимаешь?! Им нельзя жить среди людей. И нас избрали карающим мечом. Я долго думал, много читал и понял, что это мое предназначение. Убить их всех.

— Грег, успокойся! Что с тобой?! Почему сегодня?! Не будь ты моим братом, я бы немедленно сообщил шефу, что ты сбрендил.

— Я не сбрендил, нет. Но ты пойми, здесь столько народу. А вдруг тут ошиваются эти твари? Когда я резал их, все пытался добраться до сути, найти отличия. Внутри они такие же, Бен! И снаружи. Как мы. А если они пришли сюда?! И мы даже не поймем, кто перед нами.

— Уймись и немедленно иди к себе в комнату. Я скажу что-нибудь шефу, придумаю. Ты должен прийти в себя, Грег! Слышишь! А если нет, даже наше родство меня не остановит.

— Предашь собственного брата?

— Я не вижу перед собой сейчас того брата, которого знал. Уходи, Грег.

Шаги. Хлопок двери. Такой неожиданный и громкий. Я стою парализованная, скованная по рукам и ногам, мертвая, пустая изнутри. Я откуда-то знаю, что они говорили о моей семье. Сколько раз в своем воображении я рисовала этот момент? Момент, когда узнаю, кто убил мою семью. Кто безжалостно растерзал их тела. Я была уверена, что это сделали какие-то монстры. А оказалось, обычные люди. Самые обычные. Безликие, которых и в толпе-то друг от друга не отличишь. Один наслаждался убийством, в второй просто равнодушно выполнял задание. Но ни один, ни другой не испытывали раскаяния.

Кто-то зашел в дамскую комнату, и пришлось ее покинуть, чтобы избежать общения. Мне нужно было время, нужно было понять, что делать. «Убей! Убей их обоих немедленно!!!» — орал зверь внутри, бился и царапал прутья клетки, но я не зря провела так много времени в школе.

Месть — это блюдо, которое подают холодным. Вспомнила я слова, услышанные мною в первые дни пребывания в школе. Я научилась терпеливо ждать. Ждала долгие месяцы. Мне обещали кровавую месть. И кажется, сейчас до нее оставалось всего несколько шагов.

Убить охранников — дело пары минут. Но необходимо добраться до заказчика. До Давида.

Смаргиваю слезы и решительно двигаюсь в сторону комнаты Давида, вижу, как он двигается мне навстречу. У меня нет никакого плана. Лишь слепая месть.

Когда мы уже почти поравнялись, я готова к обращению, чтобы наброситься на это чудовище, но в последнюю секунду чувствую, как стальная рука сжимает мою предплечье.

— Не делай идиотских поступков, которые потом не разгребем, Алекс — шипит мне в шею Кейсер.

Не хочу подчиняться. Зверь требует крови. Хочу выкрикнуть, что мне плевать на его приказы, послать к черту, но стальная хватка наглядно демонстрирует, что сейчас мне уже не добраться до Давида. Кейсер этого не позволит, а значит подонок избежит возмездия, ценой же за попытку станет полный провал миссии. Постепенно прихожу в себя, успокаиваюсь Давид, похоже, даже не заметил, какой опасности избежал, улыбается нам и куда-то уходит в сопровождении охраны.

Кейсер же тащит меня в противоположную сторону. Вскоре понимаю, что мы возвращаемся в нашу комнату.

— Что ты вообще себе позволяешь? — начинает орать на меня Кейсер, едва захлопывает дверь нашего номера. — Ты понимаешь, что могла испортить абсолютно всё, над чем работала целая группа! Люди целый год планировали, изучали, наблюдали, следили сутками. А ты решила, что всё так просто?

— Разве не может быть все просто?! — ору ему в лицо. — Может быть, если сделать один единственный шаг, пусть даже ценой своей жизни…

— Ты думаешь, среди нас нет оборотней, которые готовы пожертвовать своей жизнью? — перебивает меня с презрением. — Тогда ты просто идиотка, — выплевывает Кейсер. — Дело не в том, чтобы отдать свою жизнь. А в том, что помимо Давида есть ещё люди, до которых мы хотим добраться. Давид не один, неужели это так трудно понять твоей пустой голове? Уничтожив его сейчас, другим ты дашь шанс выйти сухими из воды. Я понимаю, что тебя волнует…

— Нет, не понимаешь! Я только что узнала, что именно Давид причастен к гибели моей семьи! Что он отдал приказ! Я подслушала разговор тех, кто был исполнителями. И ты предлагаешь мне смотреть на все это? Спокойно уехать с этого острова?

— Нет, мы не уедем спокойно, Алекс. Я добыл нужные доказательства, осталось отвезти их в столицу.

— Серьезно? Тратить время на какие-то бумажки?

— Мне жаль, но все не так просто. Политика грязное дело, и сложное. Состоит из компромиссов, вынужденных решений, но иначе никак. Иначе будет просто бойня, что тоже ничего хорошего. Ты же видела, здесь живут и мирные люди. Дочери Давида неплохие девушки, разве они заслуживают того, чтобы стереть их с лица земли, вместе с этим островом? Ты видела, что с Давидом ведёт дела Эрик Брейдер, муж твоей ближайшей подруги. Поэтому задумайся, Алекс. Остынь немного.

— Я тебя ненавижу, — сама не знаю, зачем произношу это, ведь понимаю, что Кейсер прав. Что он не виноват в том, что суровая реальность такова.

— Я готов принять на себя удар, Алекс. Но не готов принять ложь. Ты желаешь меня так же сильно, как и я тебя. И мне надоело делать вид, что это не так, подыгрывать тебе…

По позвоночнику прокатывается дрожь… Что он такое говорит? С ума сошел? Как вообще разговор о мести, о политике перешел в разговор о нас? И почему Кейсер приближается? Что он…

Он прижимает меня к стене своим мощным телом. Вот что значит испытывать панику. Оглушающую, такой силы, что сердце, кажется, сейчас пробьет грудную клетку изнутри.

— Немедленно отойди, — шиплю, вложив в это слово всю свою ярость.

— Давай, бунтарка, давай, — подначивает он, — вымести на мне всю свою злость. Иначе ты все испортишь.

— Считаешь меня бесполезной? Думаешь, я постоянно все порчу?! — взрываюсь, не в силах сдерживать свои чувства. — Зачем тогда взял на это задание, если совсем не доверяешь?

— Я взял тебя, потому что не мог находиться вдали. Ты в моих мыслях постоянно, это невозможно контролировать! И хватит о задании! Я все про него сказал! — рычит мне в лицо, наклоняясь так близко, что я могу рассмотреть каждую крапинку в радужке его глаз. — Я говорю о нас. Признайся себе, что хочешь меня и уже давно. Ты не можешь больше обманываться. Я чувствую твой запах.

Красноречиво обегает взглядом мое тело, которое уже с потрохами выдало возбуждение. Я для него все равно что голая. Он меня видит насквозь.

Задыхаюсь, сгораю от противоречивых эмоций, они сжигают меня заживо и рвут душу на части. Безумное влечение к Кейсеру терзает плоть. Боль и ненависть клокочут в душе. И Кейсер встал на пути моей ярости.

Хочу оттолкнуть его со всей силы и одновременно прижаться настолько близко, чтобы стать с ним одним существом. Его лицо искажено дикой страстью, он все ближе и ближе, распластал меня по стенке и вжался бедрами мне между ног. Обхватил меня за талию и прижал теснее, хотя куда уже ближе. Рукой сжимает шею сзади и притягивает к себе. Наши губы близко, я чувствую его горячее дыхание.

Из этого капкана не вырваться. Пути к отступлению перекрыты, мне не уйти. Но разве я хочу? Разве могу отрицать, что солгала, бросив в лицо слова о ненависти? Стоило ощутить касания его горячих рук, я поняла — обратной дороги нет.

Сдаваясь напору Кейсера, подаюсь ему навстречу, делаю судорожный вдох и ощущаю его губы на своих. Он не дает мне привыкнуть, не жалеет меня, властно терзая мой рот, слово голодный хищник, кем он, собственно, и является. С ним не могло быть иначе. Меня охватывает лихорадочная дрожь, отчаянно не хватает Кейсера, слишком мало его касаний и его тела. Он спрятан от меня под слоями одежды, но даже через плотную ткань ощущаю его жар.

И понимаю, что меня он больше не пугает. Все к этому шло. Между нами сразу возникло притяжение, я так долго с ним боролась, но сдаюсь именно сейчас, когда обнажилась правда. Я не имею права больше врать ни ему, ни себе. Сейчас между нами рождается и расцветает истинное чувство. Но дело не только в этом. Мне жизненно необходимо забыться, мне нужен Кейсер, чтобы унять мою боль. Чувство утраты, скорбь, жажда мести так долго не покидали меня, что я желаю хоть ненадолго почувствовать нечто иное. Освободиться, испепелить в себе прошлое, открыться настоящему. И пусть все горит синим пламенем, жалеть буду потом.

Дергаю в стороны полы рубашки Кейсера, не обращая внимания на вырванные с корнем пуговицы, скольжу пальцами по рельефному прессу, и живот напрягается под моими ласками. И я вдруг робею, испуганная своей развязностью.

Вдруг его это оттолкнет? Но Кейсер накрывает мою ладонь своею, побуждая к дальнейшим действиям. Гладкие упругие мышцы, его сильное тело, горячая кожа. Хочу, чтобы и он меня трогал, и смотрю прямо ему в глаза, встречая безумный, голодный взгляд. Кейсер сгорает от желания, как и я. Он кажется помешанным. Не безумие ли поддаваться чувствам в доме врага?

Но я тоже схожу с ума, забывая обо всем, отбрасывая все мысли и предрассудки в сторону. Это он сделал меня неуправляемой, дикой. Я не могу поверить, что вызываю у этого мужчины такую сильную реакцию.

Его слова отдаются эхом в замутненном страстью сознании. Что он не может находиться вдали от меня, что постоянно думает обо мне. И все наши ссоры, стычки приобретают иной смысл.

— Я боюсь, — выдыхаю ему в рот, когда он тянется за новым поцелуем. Сердце замирает, я испуганно дышу, ощущения чересчур сильные, запредельные, а мы всего лишь поцеловались.

— Не бойся, Алекс, я тебя не обижу, доверься мне, — шепчет Кейсер, постепенно освобождая меня от одежды и одаривая поцелуем каждый открывающийся участок кожи. Млею от контраста. Холодный поток воздуха тут же сменяется обжигающей лаской. Это невероятно, невозможно выдержать. Ноги отказывают, безвольно повисаю в руках Кейсера, и он перемещает нас на кровать.

В горячечном нетерпении выгибаюсь дугой под давлением его сильного тела, впечатавшегося в меня. Он везде. Лежит между моих бедер, целует губы, посасывает язык, дразнит, опьяняет своими поцелуями, полностью лишает воли, его руки скользят по моей коже, а я царапаю его спину. Притягиваю к себе еще сильнее. Мы изучаем друг друга. Каждый момент нашей близости прекраснее предыдущего.

Но хочется большего, чего-то неизмеримо большего, и я беззвучно умоляю Кейсера поторопиться. Он продолжает меня ласкать, и я не замечаю, как одежда испаряется словно по волшебству. Его и моя. Обнаженные, влажные от испарины, тяжело дышим, тела спаяны воедино. Почти. Осталось одно мгновение до точки невозврата.

Я едва способна соображать, дыхание вырывается судорожными хрипами, плоть пульсирует, кажется, умру, если Кейсер не сделает меня своей. Я на грани безумия.

— Прошу, — стону еле слышно и ощущаю, как наступает самый главный момент. Боль мимолетна, но она ничто по сравнению с чувством поистине неземного единения. Замираем и смотрим друг другу в глаза. Слова излишни, тела говорят за нас. Кейсер так осторожен, он бережно ведет меня по неизведанному пути. Но я будто бы знаю, что делать. Мне не страшно и не больно. Меня накрывает могучая волна наслаждения, разбивая в щепки мою сдержанность. Зверь внутри вырывается наружу и показывает свою сущность. Зверь Кейсера с рыком встречает свою укрощенную самку. Бешеный ритм и рваное дыхание. Столкновение плоти и обжигающие поцелуи. Всепоглощающая животная страсть. Маленькая смерть и возрождение в объятиях любимого мужчины.

Потом мы долго лежим молча, нежно ласкаясь. Умиротворенная и счастливая, засыпаю.

Глава 15

Мы забылись, растворившись друг в друге, расслабились и потеряли бдительность. Резкий белый свет ударяет по глазам, как только я просыпаюсь от шума и грохота в комнате. Кто-то намеренно меня ослепляет, и я мечусь по постели, отчаянно уворачиваясь от назойливого свечения.

Не соображая, что происходит, пытаюсь рукой нащупать тело Кейсера. Я верю, что он спасет нас, даже ни секунды не сомневаюсь, что в момент опасности он обратится и растерзает нападавших. Он сильнее меня, опытнее, он быстрее сориентируется.

Но я не учла одного — эти люди были подготовлены к поимке оборотней. Я ощущаю, как мне в шею что-то вкалывают. Даже не успеваю взмахнуть рукой, чтобы отпихнуть шприц, как уже заваливаюсь назад, словно падая в беспросветную темноту, не в состоянии пошевелить даже пальцем.

***

Сознание возвращается ко мне мучительно медленно, словно продираюсь сквозь вязкую вату. С трудом разлепив веки, кое как фокусирую зрение. Стоит пошевелить шеей, как простреливает боль. Но я не обращаю внимания. Пытаюсь оценить обстановку. Я нахожусь в подвале, чуть поодаль стоят какие-то мужчины, с автоматами наперевес.

Дергаю руками и понимаю, что они туго стянуты железной цепью, сама же я накрепко прикована к полу. Ледяному бетонному полу, на котором сижу голая и даже не могу ничем прикрыться. Спиной ощущаю влажную холодную стену. Во мне нет бесполезного стыда, лишь ощущение катастрофы. Нас готовили к таким исходам. Да и бывало, я проводила в карцере немало времени. Отличие только в том, что из этой тюрьмы выбраться будет куда сложнее, если такое вообще возможно.

Подслеповато щурюсь, в глазах все еще сохраняется болезненное ощущение. Веду взглядом по веренице стоящих истуканами солдат. Их здесь не меньше десяти, среди них я обнаруживаю убийц своего клана. И тут же холодею, поняв, что случилось самое страшное. Нас поймали, разоблачили, миссия провалена. Может быть, если бы мы не поддались страсти, если бы не уснули так беспечно. Кейсер, где же он? Втягиваю носом воздух и пытаюсь ощутить хотя бы малейшие признаки его присутствия. Но смрад, исходящий от людей, мешает мне поймать запах любимого.

Люблю, конечно, люблю. Я запоздало осознаю свои истинные чувства и сокрушаюсь, что не произнесла важные слова. Неужели вот так бесславно закончится моя жизнь? У меня отобрали шанс отомстить, шанс на будущее, в котором есть капелька света. Все отобрали.

Отчаиваться нельзя, всегда есть возможность спастись. Только нужно найти ее. Уверенность в своих силах просыпается во мне. Это робкий росток надежды, но он бесконечно ценен.

По крайней мере, я еще жива, еще дышу.

Ищу пути к отступлению, но натыкаюсь только на беспощадные, горящие отвращением глаза, презрительные ухмылки. Эти люди не пропускают ни одного моего движения, следят даже за дыханием. Им явно приказано не спускать с меня глаз. Здесь нет окон. Только одна-единственная стальная дверь, до который мне никак не добраться. Пули изрешетят меня, прежде чем я достигну спасительного выхода. И это явно не обычные пули, а способные истребить наш вид. Как и лекарство, вколотое в шею. Оно не дает мне обратиться, как ни пытаюсь.

Приходится снова сомкнуть веки, затихнуть, чтобы избавиться от десятка дул, направленных прямо в лицо.

Руки вскоре начинают затекать, ноги немеют от холода, зуб на зуб не попадает, и я трясусь, с прискорбием понимая, что теряю волю к сопротивлению. Меня намеренно изматывают. Что они хотят от меня? Какие сведения будут выбивать? Кейсер предупреждал, а я не хотела слушать. Он говорил, что я не должна ничего знать, чтобы не сообщить сведений никому.

Но он знает все? Что делают с ним? Рвано дышу, пытаясь сдержать непрошеные слезы. Плачут слабые, а я не должна сдаваться. Я не какая-то там девчонка, я — агент, я вырвусь отсюда во что бы то ни стало…

Приоткрывается дверь, и я вижу тонкую полоску света, мгновенно пользуясь представившийся возможностью. Вдыхаю запахи снаружи. В ноздри ударяется насыщенный металлический запах крови. Он разлит, кажется, по всему коридору и концентрируется в комнате слева, и я с ужасом понимаю, что это кровь Кейсера. Его истязают, он мучается от боли! Невольно бьюсь в цепях, и они гремят, отдаваясь эхом в гулком помещении.

— Эй, тварь, притихни! — осекает мои попытки вырваться один из солдат, и я съеживаюсь на полу, узнавая того самого человека, который наслаждался убийством моей семьи. Наверняка он точно так же хочет разорвать меня на части, но что-то его останавливает. Пока.

И вдруг я замираю, уловив запах, которого здесь быть не должно. Он никак не может появиться тут, если только…

Поднимаю глаза и натыкаюсь взглядом на стоящую надо мной Дину. Она зло усмехается, уперев руки в боки, будто наслаждается моей беспомощностью и своим превосходством. Ее присутствие здесь наталкивает на определенные мысли, они крутятся во мне хороводом диких жалящих пчел, причиняя боль. Разрозненные, хаотичные, тем не менее они складываются в одну картину.

Дина — предательница. Она предала нас с Кейсером, свой вид, переметнулась к людям и помогла поймать агентов на задании.

— Почему?! — вырывается из меня сиплым криком, сдобренным жгучей ненавистью. Хочется выцарапать ей глаза и вырвать черное поганое сердце. Но пока я могу только плюнуть ей под ноги, таким образом выражая свое презрение. Отступив от сгустка слюны аккуратным шажком, Дина складывает на груди руки и качает головой:

— Наглая дикарка. Ничего нового. Все просто, Алекс, — жмет плечами. — Я не получила ничего хорошего в этой жизни от своих сородичей. Все, чего я хотела, от меня ускользало. Все… Эрик Брейдер, свобода, положение в обществе… У меня были и есть мечты, но я устала ждать, что кто-то придет и поможет мне. Пришлось все брать в свои руки.

— И что ты сделала своими грязными руками? Сколько стоят наши с Кейсером жизни? — говорю с ненавистью, глядя исподлобья.

— За ваши жалкие жизни мне хорошо заплатили, не переживай. Я смогу безбедно жить там, где захочу. Мне не придется себя ограничивать и подчиняться каким-то правилам! А это бесценно, Алекс.

— Засунь свою гребаную философию в задницу, Дина!

— Ты всегда доставляла мне неприятности, бунтарка, — ехидничает Дина, снимая с красивого дорогого платья несуществующую пылинку и перебирая шикарные украшения на шее.

Она похожа на большую змею, извивающуюся вокруг своей оси. И кажется, меня сейчас просто-напросто стошнит.

— Я с большим удовольствием указала на тебя Давиду.

— Зачем мы ему? Что с Кейсером?

— Но-но, Алекс, ты забываешься. Я не какая-то твоя подружка, чтобы ты у меня что-то выспрашивала, — смеется Дина, а потом, как будто вспоминая что-то, делает наигранно умилительное лицо. — Впрочем, скоро, дорогуша, у тебя не будет подружки. Твоя дорогая Белоснежка и ее чертов муженек заплатят за то, что сделали со мной!

И под мой разъяренный рык победной походкой удаляется из подвала. Не оборачиваясь. А меня снова загоняют в угол тычками автоматов.

Хуже всего отупение после нескольких часов на холодном полу под взведенными орудиями. Мучительное ожидание расправы, страх за Кейсера, сожаления о том, как много времени я потратила бесцельно. Переосмысление, которое приходит слишком поздно, на пороге смерти. Я прошла все эти стадии и наконец пришла к завершающей — полному отсутствию каких-либо мыслей. В голове гуляет сквозняк, меня превратили в животное на цепи, отказав в самом необходимом. Хочешь пить, есть, спать — а получаешь только грубые тычки стволами автоматов, пинки военными ботинками, грязные ругательства.

Не знаю, сколько все это продолжается, но явно имеет целью довести меня до предела. И меня держит в сознании единственная ниточка, за которую держусь. Кейсер жив, я это чувствую, он точно нас спасет, он опытный агент, ему не впервой оказываться в передрягах.

Шум за дверью, тяжелые шаги и разговоры. Я прислушаюсь, злясь на толстые стены. Даже чуткий слух оборотня неспособен их преодолеть. Но вскоре перед моим лицом оказываются знакомые ноги в дорогих брюках. Идеально начищенные ботинки, сделанные на заказ, расплываются перед глазами. Давид. Пришел поглумиться?

Дерзко вскидываю подбородок, собираясь защищаться, но вижу на его жирной морде лишь брезгливость. Ему неприятен мой вид, мой запах. Он явно ненавидит меня и моих сородичей. Теперь, когда он считает меня слабой, беспомощной и доведенной до грани, не лучший ли момент отомстить? Кинуться вверх стремительно и прокусить шею, артерия на шее у людей такая хрупкая. Меня тут же расстреляют, но, возможно, и Давид не выживет.

Нет, нельзя поступать так опрометчиво. Меня учили не этому, в мою подготовку вложили столько сил, что я просто не имею права подвести своих наставников.

В лицо летит какая-то тряпка. Чужие вещи — брюки, рубашка, грубые ботинки.

— Оденься! — командует Давид и оборачивается к своим наемникам:

— Жду ее в соседней комнате через минуту. Будет артачиться, стреляйте в колени.

И выходит, посмеиваясь с чувством превосходства. Тварь. Одеваюсь на глазах у мужчин, мне уже наплевать на их грязные взгляды, мерзкие ухмылочки, все это кажется мелочью, я не собираюсь давать им повод стрелять. Я не такая дура, чтобы предоставить им шанс потешаться надо мной.

Идти недалеко, но даже от этих нескольких шагов меня скручивает невыносимой болью. Люди Давида знают толк в пытках. При этом не нанесли мне ни единого серьезного удара, но все тело болит, каждая мышца ноет. Голова кружится, в глазах щиплет, в горле выжженная пустыня.

Но я обо всем забываю, как только мой взгляд натыкается на избитое бездыханное тело, висящее на стене помещения. Кейсер! Только спустя минуту я понимаю, что он дышит, что он жив, но жизнь едва в нем теплится. Со злостью смотрю на Давида, не в силах подобрать слова, такое ощущение, что я проваливаюсь под землю, где оглушительный шум и вакуум не позволяют мне даже дышать. Но говорить мне не приходится, потому что Давид, сложив руки перед собой в замок, с интересом смотрит на меня и начинает свою речь:

— Любопытно, если самец умрет, то с самкой происходит то же самое? Ты чувствуешь его боль как свою? Как действует ваша связь? Отвечай!

— Если так хочется узнать, откройте энциклопедию про оборотней, — парирую со злостью, мысленно умоляя Кейсера очнуться.

— Смешно, — совершенно невеселая улыбка растягивает губы Давида. — Мы, конечно, можем все это проверить опытным путем, но у меня нет ни времени, ни желания тратить на вас столько усилий. Есть гораздо более простые и привычные способы выяснить правду. Удивительно, как долго держится твой напарник, — с некой толикой уважения протягивает он, а меня передергивает от ярких картинок в мозгу, так как вижу на теле Кейсера ожоги, порезы и ссадины.

— Жаль, что я не могу завербовать вас обоих в свою армию, — с сожалением произносит Давид, и я с удивлением на него смотрю. — Два таких экземпляра, но я всегда опасался неизвестных мне существ. Ваша логика мне непонятна, ваша природа слишком отлична от нашей, хотя есть и исключения из правил. Миром правят деньги, не так ли, Дина? — приподнимает он бровь, улыбаясь вошедшей к нам гадине. Она подходит к нему и собирается обнять, но он, брезгливо поморщившись, отступает на шаг. Дина недоуменно хмурит идеально вычерченные брови, в глазах немой вопрос.

— Не терплю предателей. Единожды продавшись, они только и ждут, что им кто-то предложит большую сумму, за которую они продадут мать родную. Был у меня однажды такой партнер… С той поры я зарекся кому-то слепо доверять и ненавижу падальщиков.

— Я? Вы обо мне?.. — лепечет Дина, с ее лица мгновенно слетела надменность, она в полной растерянности. — Но я не собираюсь вас предавать! Что вы такое говорите!

— Сказала та, кто предала свое собственное племя… Ты даже не падальщица, а просто ничтожество. Ни то ни се. Люди никогда не примут тебя как свою, а для волков ты теперь заклейменная изменница.

— Что вы со мной сделаете? — ее голос дрожит, она уже поняла расклад и осторожно пятится назад, но все бесполезно, ее судьба уже решена.

Короткий повелительный кивок головой, и люди Давида бросаются выполнять его безмолвный приказ, куда-то уволакивая Дину. Я слышу ее крики о помощи, шум, возню, но, вместо того чтобы испытывать злорадное удовлетворение, чувствую дрожь, пронизывающую с ног до головы. Мне не жаль Дину, нисколько — она получила по заслугам — просто пытаюсь понять, зачем Давид так явно демонстрирует мне свою жестокость.

Я и без этого знаю, что мне не жить.

— К чему это представление? — глухо спрашиваю я, глядя исподлобья. — Хотите меня запугать?

— А ты испугалась, Алекс? Очень сильно удивлюсь, если это так. Она же сдала вас с потрохами, ты должна радоваться, что моими руками отомстила предательнице.

— Вам, как я вижу, нравится купаться в крови своих врагов.

— Врагов? Думаешь, я что-то имею против оборотней? Ничего подобного. Да, да, я понимаю, о чем ты хочешь спросить, о твоей семье. Так и вижу этот вопрос в твоих глазах. Понимаю, что ты ненавидишь меня, но я ведь не отвечаю в полной мере за действия своих людей, только отдаю приказы. Бизнес — это всё, что меня интересует, а эти двое… они всего лишь превысили свои полномочия при выполнении задания, увлеклись.

— Судя по всему, вас не мучает совесть, очень удобно все оправдывать целями бизнеса! — не выдержав, срываюсь на крик. Для Давида убийство моей семьи — лишь незначительный рабочий эпизод. Непостижимо. Хотя, чего я ждала?

— Да что ты понимаешь, глупая девчонка! Ты не знаешь, что такое — отвечать за сотни людей, платить им деньги, быть покровителем их семей, они все от меня зависят. И потерять тот или иной контракт — это не просто упустить возможность заработать, но и финансовая ошибка, которая будет стоит миллионы и покажет меня плохим дельцом. Я потеряю уважение, моей деловой репутации будет нанесет удар. И вот теперь скажи мне, Алекс, что я должен сделать с вами? Вы обманули меня, вторглись на мою территорию со своими тайными целями, влезли в доверие к моим дочерям. Мне нужна более подробная информация, откуда мне теперь ждать удара. Мой бизнес сосредоточен на половине земного шара. Если мной заинтересовалось сообщество оборотней и направило двух своих агентов, это повод для беспокойства. Правда, не таких уж и хороших агентов… — морщится он, со скучающим видом переводя взгляд на Кейсера, все еще подвешенного за руки к стене, потом снова смотрит на меня, очевидно ожидая, что я начну спорить по поводу своей компетенции.

Но вместо этого я, сглотнув комок неприязни, хрипло прошу:

— Дайте воды…

— Воды? Даже ничего не скажешь в ответ на мои слова? Я распинался здесь без малого десять минут, а ты можешь только попросить воды?

— Вам нужно было выговориться, вы это сделали, — жму плечами, — а мне нужна вода и совсем ни к чему ваши откровения. По всей видимости, вы очень одиноки, Давид, раз приходится делиться наболевшим с собственной пленницей, перед тем как убить ее.

— А ты не так проста, как казалось… — с уважением кивает он головой, а после подозрительно щурится. — Понимаю, понимаю, хочешь знать, какую судьбу я тебе уготовил? Честно? Еще не решил. Убить — слишком просто, но и отпустить не могу, а делать зверюшкой для своих людей? Я слишком гуманист. И не надо на меня снова так смотреть! Хочешь, устроим поединок между тобой и убийцей твоей семьи? Будет справедливо. Ты согласна, Алекс? Победишь его в равной борьбе без оружия, я оставлю тебя в живых у меня на острове. Как тебе такая перспектива?

— Я слишком измотана, чтобы драться сейчас, — говорю кротко, просчитывая в мыслях варианты развития событий. Зачем Давид все это делает?! С другой стороны, пусть лучше так, чем убьет на месте немедленно. Кейсер, очнись же! Подскажи мне, как правильно поступить!

Будто услышав мою мольбу, Кейсер с трудом открывает глаза, болезненно морщится, окровавленные губы едва шевелятся. Все мое существо стремится к нему, я с силой сжимаю зубы и кулаки, чтобы не броситься к нему, но чутко ловлю вибрации, исходящие от Давида. Встрепенувшись, он подходит к Кейсеру с довольным видом.

— Быстро очухался! Такую бы выносливость моим парням! Хочу полюбоваться на вас в действии. Двое ослабевших оборотней против двух моих людей? Или четырех? Что думаете? Пожалуй, на таких нелегальных боях можно даже будет делать большие деньги!

— Ваш хваленый бизнес пострадает, если вы запятнаете себя нелегальными боями, — подсказываю ему с умным видом, дабы опустить с небес на землю. Хмыкнув, Давид переводит задумчивый вид с меня на Кейсера и наконец решительно кивает.

— И то верно. Одного показательного боя будет достаточно. Не сомневаюсь, что мои люди меня не посрамят, я набираю только самых лучших! Кейсер, ты слышал наш разговор с Алекс, не притворяйся, — не вопрос, а утверждение, которое Кейсер встречает с холодной яростью в глазах, шумно выпуская из ноздрей воздух.

— Двое против одного, — говорит резко, не глядя на меня, — а ее отпустишь.

— Среди волков феминизм не развит? Это освежает! — забавляется Давид. — Нет уж, не лишай меня удовольствия посмотреть, как твоя женщина дерется. Послушайте, мне неинтересно видеть, как вы бултыхаетесь в луже крови после двух минут драки. Отдохните, пополните силы. Встретимся через несколько часов, — заявляет он и оставляет нас с Кейсером наедине.

Я ожидаю, что меня снова скуют, но вместо этого конвой ведет нас с Кейсером в небольшую комнату, какое-то помещение для персонала, судя по скудной обстановке и отсутствию окон. Вот тебе и забота о сотрудниках, которой так кичился Давид. Я быстро вхожу внутрь помещения, а Кейсера заносят следом и сваливают грудой на кровать и тут же уходят, не забыв накрепко запереть дверь.

Кидаюсь к Кейсеру, стонущему от боли, начинаю осторожно ощупывать его раны, рассматривать каждую, ощущая как свою, чувствуя, что плачу из-за его страданий, слишком живо представляя, как были нанесены те или иные телесные повреждения. Как же он будет драться?!

— Алекс, успокойся, со мной все в порядке, уже запустилась регенерация, — спешит заверить меня Кейсер, подтаскивая к себе и укладывая рядом. — Ты в порядке? Что они сделали с тобой?

— Ничего, совсем ничего, — шепчу его в шею, вдыхая ни с чем не сравнимый любимый аромат и ощущая, что счастлива в этот самый миг, даже если наши объятия — последние в жизни. — Ты слышал, что говорил Давид? Нас предала Дина. Представляешь? Кажется, она сдала и Алисию с Эриком… Чертова тварь!

— Слышал, а насчет Дины ничуть не удивился, — говорит горько, сжимая с силой меня в объятиях, — такие, как она, всегда существовали и будут существовать. Не думай о ней, нужно попробовать набраться сил. Возможно, получится сбежать, но мы должны быть начеку, чтобы воспользоваться любым представившимся шансом, — шепчет тихо-тихо, щекоча теплым дыханием ухо.

— Кейсер, у тебя есть план? — спрашиваю с надеждой, вспыхнувшей в груди робким сиянием.

— Конечно, малышка, конечно… — отвечает он как-то слишком быстро, и я закусываю до боли губу, понимая, что он солгал только ради того, чтобы меня успокоить.

— Когда мы выберемся отсюда, что сделаем в первую очередь? — улыбаюсь сквозь слезы, гладя любимого по щеке. Хочу пофантазировать напоследок, чтобы только не думать о смерти.

— В первую очередь, дай-ка подумать. Как тебе идея отправиться на необитаемый остров, где только ты, я и лес, в котором можно без утайки обращаться и вместе выть на луну?

— Кейсер, — смеюсь в кулак, представив эту картину, и с притворной укоризной говорю: — Воют на луну только старики, эта традиция давно канула в лету. Но на остров я согласна! О большем я и не мечтаю.

— Тогда, Алекс, закрой глаза и представь наше будущее.

Исполняю его команду и чувствую, как на меня нисходит умиротворение. Здесь и сейчас, окутанная теплом своего мужчины, я понимаю, что мысли о скорой кончине растворяются в неге и счастье. Пять минут, всего лишь пять минут, и я буду готова бороться за наше общее будущее.

Глава 16

Давид не выражает никаких эмоций, когда, зайдя в каморку, видит нас совершенно здоровыми и отдохнувшими. Его лицо бесстрастно, чопорный вид не соответствует ситуации.

На Кейсере ни единой царапины. Мы оба полны сил, глаза горят ненавистью. И хотя не можем даже рыпнуться с места, взглядами уже изорвали его на куски. Да, он держится хорошо и не показывает страха, но нам не нужно видеть эмоции, чтобы их осознавать. Страх пахнет по-особенному. Словно гниль пропитала плоть и от нее никак не избавиться, ничем не заглушить смрад. И в это мгновение я понимаю, что Давид уже решил наши судьбы и вынес приговор. Когда до него дошло, что сделать из нас послушных солдат не выйдет.

Нас долго везут в темном фургоне без окон, на головах мешки, руки и ноги связаны. Привозят в какой-то бункер. Явственно ощущаю, что мы под землей. Чувствую запах множества людей, их пот, их жар, здесь собралась целая толпа, чтобы посмотреть бои без правил. Это арена на возвышении, с решеткой вокруг, расположенная в тайном клубе для избранных. Нас проводят через черный ход, тогда как Давид с фанфарами вступает в недра клуба через главный.

Он — почетный гость, золотой мешок, который можно потрясти на предмет ставок. Сегодня он поставит на нас. Я слышала о подобных клубах. Плавающий график, чтобы не отследили власти, глубокое подполье, взятки власть имущим, которые нередко сюда наведываются. Личный штат докторов. Правда, неясно, зачем они нужны. Бой обычно идет до победного конца — смерти одного из противников. То, что человек не дышит, может определить и ребенок.

— Ваши шмотки!

После того как заводят в очередной темный закуток, в нас кидают ворох одежды, состоящей преимущественно из кожаных переплетенных ремней. Эдакое гладиаторское одеяние, которое приходится нацепить. Ремни больно впиваются в кожу, те, что спереди — крест-накрест, так и вовсе расплющивают грудь, а юбка короткая насколько, что назвать ее так не поворачивается язык. Шорты, или даже трусы, но хотя бы движения ног ничем не будут скованы. Несмотря на предчувствие скорой гибели, во мне бушует адреналин. Бросаю взгляд на Кейсера, который облачился в кожаные штаны и черную обтягивающую футболку, и сглатываю, в горле мгновенно пересыхает, а когда наши глаза встречаются, понимаю, что мы захвачены одним и тем же сжигающим дотла чувством.

— Не смотри на меня так, — просит он глухим хриплым голосом, раздевая взглядом, и я прекрасно понимаю, что он хочет этим сказать. Я не должна отвлекать, мы обречены и сейчас отправимся на бойню. Но я никогда не была кроткой, поэтому, бросив вызов Кейсеру, демонстративно облизываю нижнюю губу. Медленно. Тягуче-медленно и дразняще.

Он стремительно преодолевает короткое расстояние между нами и прижимает меня к стене, губы с силой начинают терзать мои. Куцее облачение на мне больше помогает, чем мешает ему трогать меня. Ласки до боли, поцелуи в кровь, укусы и щипки. Наше прощальное слияние похоже на вспышку сверхновой. Короткое, яркое и слепящее.

Мы не даем никаких пафосных, ненужных обещаний, просто отдаемся друг другу в последний раз.

Стою на ослабевших ногах и поправляю одежду, мы едва оторвались друг от друга, как с лязгом открылась дверь и нас погнали на ринг. Ревущая толпа уже с азартом лицезрела бой каких-то двух качков. Мы шли по балкону, опоясывающему периметр клуба вдоль стен. Наверняка можно было пройти быстрее и по техническим помещениям, но по какой-то причине Давид провел нас так, чтобы мы увидели волнующееся людское море, остановились вместе с ним и посмотрели на сцену боя, который закончился смертью противника.

— Наш чемпион не подвел! — с гордостью изрек Давид и переглянулся со своими людьми, явно в уме подсчитывая заработанные деньги.

Бойцы дрались неуклюже, будто в странном спектакле с прописанными ролями, и на меня не произвела абсолютно никакого впечатления смерть одного из них. И это здешний чемпион, как сказал Давид? Так слабо не дралась даже моя девочка Блисс на тренировках. Кейсер повалит его одной левой, даже после очередного укола сыворотки, подавляющей наши силы.

Стоически терплю, когда мне бесцеремонно вкалывают препарат. Как животному в стойле. Как грязной твари, которой можно управлять и помыкать.

Уж лучше умереть. Гордо, с достоинством. Чем из раза в раз под препаратом подчиняться убийце моей семьи! И снова я едва сдерживаю порыв убить Давида — сбросить бы его сейчас с балкона одним быстрым движением, и гори оно все синим пламенем. Мурашки острого предвкушения бегут по коже, но тут по венам разносится яд, заставляющий чувствовать себя амебой. Кажется, с дозой перестарались… Зачем меня ослабили? Пошатываясь, вцепляюсь в перила, но холод металла не отрезвляет, перед глазами летают черные мушки, начинает тошнить. Пока пытаюсь очухаться и стряхнуть оцепенение, пропускаю момент, когда уводят Кейсера.

Ужас охватывает меня с ног до головы, пульсируя в крови, кошмарные картинки гибели моего любимого заволакивают сознание, терзают душу в клочья, и я, понимая, что не в силах потерять еще и его, дергаюсь следом, но охранники, до этого безмолвно стоящие вокруг меня, не дают сделать и шага, больно припечатав к полу.

— Стоять, зверюшка! — шикает один, но его тут же осекает Давид, стрельнув грозным взглядом.

— Алекс, ты же умная девочка, стой спокойно — и все будет в порядке. Или ты не веришь в своего партнера? — вкрадчиво спрашивает он, переводя взгляд на ринг, где уже готовятся к схватке бойцы.

Толпа ликует. Еще бы, их чемпион сразится с очередным ноунеймом и принесет его в жертву Богу зрелищ и крови.

Кейсер

Если бы не Алекс, этот урод никогда не заставил бы меня драться. Какие бы трюки не применил, я бы предпочел боль, мучения, смерть, чем подчиняться кому-либо. Но проклятый извращенец знает на что давить. Алекс. Я гнал от себя любовь к этой девочке слишком долго. А сейчас понимаю, что она всегда была во мне. Эта отчаянная, всепоглощающая любовь. Возможно, тут присутствовали чары. Возможно, это сделали наши родители. Пары из одного клана не сильно приветствовались, ведь это ослабляет потомство. Поэтому нам пришлось пройти огромный путь, чтобы осознать кто мы друг другу. И вот, в этом непростом путешествии, попав на задание, оказавшись так близко, мы наконец поняли истину и нашли друг друга.

Мой противник имеет много преимуществ. Он знает здесь каждый угол. У меня же есть лишь ярость, которая сейчас трансформируется в собранность и концентрацию. И любовь. Отчаянная, безумная, всепоглощающая любовь к Алекс. Ради нее я справлюсь, найду, должен найти, вычислить слабые места огромного противника и бить в них. Страх за Алекс мешает, заставляет срываться на панику, несмотря на все понимание сложности ситуации.

Алекс… Она занимает все мои мысли, даже сейчас, когда кружу вокруг противника, действуя только на инстинктах. И все равно чувствую ее дыхание, ощущаю стук ее сердца. Лихорадочный, прерывистый. Она волнуется, переживает за меня, моя сладкая девочка. Мы обязательно выберемся отсюда.

Приказываю себе сконцентрироваться на противнике. Делаю глубокий вдох, бросаюсь вперед. Удар, еще удар. Тот отвечает грязным приемом, и я отлетаю в сторону. Вскакиваю на ноги и снова бросаюсь в атаку. Громила явно настроен на победу. От вещества, что мне вкололи, голова плывет все сильнее. Отстроченное действие, с каждой минутой я все слабее. Ловлю удар в голову, от которого искры из глаз. В ответ делаю молниеносное движение головой, бью соперника в переносицу. Еще один удар. Тело охватывает боль. Я умею ее терпеть. Но удар оглушает меня, в ушах стоит звон, я падаю на колени. Понимаю, что должен устоять, любой ценой и методами. Вот только противник не собирается давать мне ни секунды, чтобы перевести дыхание. Снова бросается на меня и только молниеносный прыжок назад спасает меня. Руки бойца сжимаются в огромные кулаки-кувалды, он чувствует мою слабость, и теперь делает шоу, играет с жертвой. Наносит короткие, одиночные удары, каждый из которых заставляет терять ощущение разницы между полом и потолком. Стук сердца в ушах становится бешеным, оно будто несется галопом.

Стоит на секунду замедлиться и получаю сильный удар в солнечное сплетение, тело ослепляет боль. Тяжело втянув в себя воздух, собираюсь с силами.

И тут перед глазами встает Алекс. Она следующая. Ей тоже предстоит бой. Читаю ее мысли и по венам начинает хлестать мощный адреналин. Нет, только не это! Она не должна оказаться в этой кровавой мясорубке! Сам не понимаю, как оказываюсь на ногах. Зверь внутри воет от безысходной ярости. Он готов рвать, убивать, крушить все вокруг. Несмотря на препарат зверь рвется наружу, и я начинаю обращение. Втягиваю носом воздух, издаю яростный рев и стремительно бросаюсь на противника. Адреналин, скопившийся в крови, дает неистовую силу, первый же удар заставляет его отлететь на несколько метров под оглушительный рев толпы, которая уже списала меня со счетов. Тьма сгущается. Есть только круг света, в котором существую я, мой противник, и жажда.

До слуха доносятся крики людей, собравшихся вокруг ринга. Не замечаю кровь, заливающую мне глаза, мешающую обзору и смешивающуюся с потом. Игнорирую металлический привкус во рту, планомерно, удар за ударом, не обращая внимания ни на что, вынуждаю противника сдавать позиции. Не отвлекаясь больше ни на что, наношу удары, все более и более мощные, и треск костей звучит для меня сладкой музыкой.

— Пощади…

Наивный не понимает, что я не знаю пощады. Хотя у меня нет иллюзий на счет своей победы. Это в планы Давида однозначно не входит…

В момент, когда лишаю противника жизни, слушая как хрустят его позвонки, на ринге появляется целая бригада. Они окружают меня. Я готов сражаться, несмотря на раны и слабость. Один из них держит какой-то чемоданчик, слишком поздно понимаю, что они собираются сделать. Разряды тока устремляются в мое не до конца обращенное тело, запах горелой плоти, меня прошивает сильнейшая боль.

Перед тем как потерять сознание, вижу совсем близко лицо Алекс, хоть и понимаю, что это галлюцинация.

Алекс

Мне просто невыносимо страшно, настолько, что трясусь всем телом. Стараюсь сосредоточить все свое внимание только на Кейсере, потому что огромная фигура его противника приводит меня в ужас. Прекрасно осознаю, что нас привели сюда на смерть, что выбраться все равно не дадут. И все же внутри горит робкая надежда… Сама не знаю на что я надеюсь. Шепчу про себя древнее заклинание оборотней, его перед сном напевала мне мама… Вижу, что Кейсер полностью сконцентрирован на противнике. Опасный и смертоносный. Верю, что он справится, что сможет. Не отрываю глаз от движущихся на ринге фигур, посылая мысленную энергию любимому. Мы должны, должны вырваться отсюда. И когда Кейсеру удается начать обращение, начинаю ликовать внутри.

Но конечно я рано радовалась, у Давида все предусмотрено…

Сердце истекает кровью, когда смотрю как Кейсера волоком тащат с ринга… Я даже не знаю, живой он или нет… Меня эта картина буквально оглушает, шум в ушах, опираюсь ладонями на стену позади себя, понимая, что не могу пошевелиться.

— Пора на ринг, — раздается над ухом голос Давида. — Вколите ей дополнительную дозу, раз её парень всё-таки смог начать обращение. Больше мы этого не допустим, дорогуша. Будешь сражаться как человек. А этот подонок Кейсер дорого заплатит за свое ослушание. Больше никогда не увидишь его живым. Если, конечно сама переживешь поединок.

Пытаюсь встать ровно перед ним. Меня колотит нервная дрожь. Но это не страх, а мощный выброс адреналина. Кровь бурлит и закипает в венах, сражаясь с препаратом, что мне ввели. Кейсер не погиб… Он не может… Все не закончится вот так! Это невозможно.

— Хочешь узнать какой сюрприз я тебе приготовил, — гнусно посмеивается Давид, и мне хочется разодрать его в клочья. Как жаль, что мои руки сковали, как только он приблизился ко мне! Этот человек блюдет свою безопасность…

— Отвечай мне, — рычит резко. В его тоне злоба и ярость. Голос мрачный, грубый.

Открываю рот для ответа, но не издаю ни звука. Дрожа, поднимаю скованные ладони, неловко вытираю пальцами мокрые от слез щеки.

— Будь ты проклят, вот все что я могу тебе сказать!

Пощечина обжигает лицо. Этому садисту приносит наслаждение его власть и безнаказанность…

И вот уже стою, ожидая своего противника. Не могу поверить своим глазам, это Дина! Вздрагиваю, не могу понять, рада я этому, или мне страшно. Нет, пожалуй, если я и боюсь, то только из-за Кейсера. Умираю от отчаяния при мысли что он погиб, что они убили его, беззащитного… Всеми силами пытаюсь связаться с ним ментально, но у меня ничего не выходит и ядовитое отчаяние разъедает душу.

Дина нападает первой, я ухожу от стычки, сначала пытаюсь как следует почувствовать свое тело, выяснить на что оно способно под этим препаратом. Эта вещь сильно ослабляет меня, но я вижу, что Дине вкололи столько же, мы на равных. Давиду интересно равное сражение, а не убийство, это уже понятно, поэтому шансы у нас равны.

Глава 17