Связка ключей. Тайная комната бесплатное чтение

АВТОРСКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ.

С момента разговора в аэропорту Родоса, с того момента как Владимир и Ники услышали, что загадочная фраза монаха-хранителя древней шкатулки всего лишь детская загадка, прошло около 10 месяцев.

Открытие стало разочарованием.

Они рисковали жизнью, прошли через ужасные, смертоносные подземелья Омска, оставив там друга, нового знакомого, но успевшего стать другом, потому что друзья познаются в беде, а он выручал именно в сложных смертельных ситуациях.

Что с ним теперь? Вырвался ли он из холодных объятий смерти? Или остался там навсегда.

Они прошли через смертельную ловушку древнего заброшенного имения и если бы не пришёл на помощь их враг, то вероятно сгинули бы там и их тела нескоро бы нашли.

Они умчались на другой край земли и снова рискнули жизнью на забытом богом острове с заброшенной базой, созданной неизвестно кем и непонятно для каких целей, сделавших там коварную ловушку, из которой они ускользнули просто чудом. Если бы выбрали в качестве транспорта корабль, то были бы мертвы.

И всё ради чего?

Да, безусловно, они находили или получали в своё распоряжения удивительные артефакты, которые увеличивали цепочку их приключений и к чему-то их вели.

К чему? Существует ли то, что было в истории деда? Или это чья-то злая шутка?

На которую, к тому же, клюнули и другие, более могущественные люди и, возможно они все вместе идут к пропасти, которая станет их финишной точкой в жизни.

В общем знание о том, что всё это сродни детской загадке выбило почву из под ног и Владимира. Ники к тому моменту уже сама себя остановила, она уже решила, что её жизнь, будущее, это не вечный поиск непонятных артефактов, с целью найти то, не знаю что. Она хочет просто жить, радоваться этому миру, обрести любовь и родить детей.

С того дня утекло много воды.

Ники живет своей жизнью, Владимир своей.

У него всё хорошо. У него есть девушка. Он погружен в учебу и строит планы на будущее. У него много друзей, веселая размеренная студенческая жизнь, приправленная внушительной суммой на счету. Довольные родители, которых радуют успехи в учебе и которые даже не догадываются как он провел прошлое лето, потому что они с Ники решили ни с кем не делиться этим ужасным приключением, решили оставить его в тайне.

Всё хорошо.

И сложно себе представить, что же сможет заставить Владимира или Ники изменить существующий порядок вещей, вернуться к поиску непонятных артефактов, снова окунуться в гнетущую атмосферу постоянного страха за собственную жизнь и большого умственного напряжения для разгадывания безумных загадок.

Жажда адреналина не способна это сделать. Не стал он адреналиновым наркоманом, да и Ники тоже, кроме того можно найти занятие и поспокойней, чтобы получить свою порцию адреналина.

Но всё-таки это случится…

ПРОЛОГ.

Поезд нес нас по просторам Европы, приближая к Стамбулу. Там нас ждёт корабль, который доставит нас в Египет. Наша цель Гиза, долина царей. Удобное двухместное купе было настоящим спасением. Можно было спокойно отдыхать, получить обед прямо сюда и не бояться любопытных расспросов – зачем двое молодых мужчин вместе едут в Египет. Борис спал. Он вообще отличается завидным спокойствием и готов спать при любых обстоятельствах. Я же непрестанно вспоминал разговор с Виктором.

– Пока утихла истерия по поводу солнечной ладьи, мы просто обязаны воспользоваться случаем, – Виктор говорил в присущей ему манере, надменно-превосходной, в каждом его слове чувствовалась уверенность и привычка повелевать, – тем более по моим данным, вход в нужное нам помещение находится совершенно рядом с хранилищем ладьи.

Его набросок карты, сделанный от руки отображал пирамиду Хеопса и положение Сфинкса относительно её, здесь же был положение найденной солнечной ладьи, рядом с ней пунктиром был обозначен прямоугольник, где по словам Виктора находилось еще одно тайное хранилище, а из него тайный ход вёл к большому подземному помещению.

– Там целый подземный город, – он сделал глоток простой воды, это была его главная странная привычка – пить чистую воду, он в любых компаниях пил только чистую воду, – всё это осталось от древней цивилизации, – он повернул к нам своё лицо и опустил стильные темные очки на переносицу, – это, кстати, тайная информация, поэтому за пределы этого помещения, – он обвёл рукой свой небольшой, но роскошно обставленный кабинет в центре Лондона, – она не должна выйти.

Мы сделали легкий кивок головы – эта договоренность была достигнута ещё во время нашей первой встречи в этом кабинете и неукоснительно нами соблюдалась. Виктор вернул очки на место.

– Однако меня волнует только то, что находится в самом верхнем покое, а ещё точнее золотое навершие посоха Осириса, – он взял листок бумаги и сделал несколько быстрых движений, – выглядит вот так, – он повернул листок к нам и мы увидели рисунок, – запомнил Сергей, – обратился он ко мне, а Борис продолжал спокойно смотреть на изображение. Так уж повелось, что документально-информационная часть наших путешествий была на мне.

Набросок этот так и остался у Виктора. Почему он его не дал? Осталось без ответа.

Завтра утром мы сядем на корабль и вскорости вступим на египетский берег. Осознание этого будоражило моё сознание и не давало уснуть. Нам уже довелось побывать и в Индии и в Гималаях, и в южной Америке, и в странах западной Европы, безусловно. Мы с Борисом, для двух советских студентов были вообще невероятно удачливыми парнями. Понятно, что корни этого невероятного везения лежали в наших семьях – нам повезло появиться на свет у родителей-дипломатов, которые, благодаря отцам семейств, проживали в Лондоне, но главный катализатор удачи лежал явно в плоскости эфемерной. Поскольку нам удалось встретить на своем пути совершенно необычного человека. Виктор Фаст был богатым, удачливым, прозорливым господином. Владел информацией, от которой у нас с Борисом глаза вылезали из орбит. Был деловым и властным. Думать о нём сейчас хотелось меньше всего. Просто потому, что вкупе со всем вышеперечисленным, Виктор обладал таким качеством, как умение вызывать дрожь и, как по мне, был человеком не очень приятным.

Легкое покачивание поезда и мерный стук колес убаюкивали и Морфей плавно увлек меня в свои объятия.

***

Я не выпускал фотоаппарат из рук и был похож на начинающего фотокорреспондента, пытающегося охватить необъятное. Яркое солнечное утро в Стамбуле. Корабль. Морская гладь. Необыкновенные виды по берегам. Борис курил и с улыбкой поглядывал на меня.

На третий день мой пыл поутих. Двенадцать пленок лежало в небольшом кофре, взятом специально для этой цели. К вечеру наше морское путешествие должно было закончиться и я с нетерпением ждал этого.

***

Аравийский залив встретил нас жарой, несмотря на заходящее солнце. Портовая процедура прохождения паспортного контроля прошла быстро. Стоило «таможне» понять, что мы русские и «всё» заняло не более десяти минут.

Порт Абу-Кир. Это Александрия, практически. Хотелось искупаться, стоило только ступить на берег, но Борис потянул меня за собой, обещая отличный ужин в роскошной компании.

Через несколько минут мы были в небольшом рыбном ресторанчике с аквариумом в котором плавали рыбы, видимо для съедения. К нам вышел импозантный мужчина в годах с великолепными белоснежными усами и заговорил на чистом русском языке.

Уже через несколько минут он резал пополам морских ежей, поливал лимонным соком какое-то красное месиво, вроде икры, внутри скорлупы и приговаривал: «Откушайте это, господа, барышни однажды вас оценят как мужчин».

Бывший белогвардеец гладил свои усы, улыбался, садился рядом и… смотрел, смотрел, смотрел на нас – молодых, загорелых, улыбающихся его соотечественников.

Сергей Иванович, так звали нашего нового знакомца, разговаривая с нами, частенько твердил, видимо самому себе:

«Да-с, не те времена, не те».

Из разговора выяснилось, что он не вернулся в Россию, боясь, что ему не простят зарубленных когда-то красноармейцев, не женился и жил где-то в пансионе с ооновским паспортом, в котором в графе «национальность» был проставлен прочерк, по его словам ООН очень боялась, чтобы его не спутали с настоящими русскими, а это не давало ему надежд в Египте на получение пенсии, но зато давало возможность работать. Он глядел на нас и приговаривал: «Бог ты мой! Хорошо, что большевики сохранили русскую нацию. Мы так боялись, что все пойдет прахом… Так боялись»…. И на его глаза наворачивались слезы…

Когда он увидел, что мы уже сыты ежами, но еще не приступили к крепким напиткам, которые перед нами стояли благодаря желанию Бориса, он предложил нам выбрать рыбу, плававшую в аквариуме. Какой там рыбы только не было! Сероватые акулята, черные лобастики, другие большие и малые обитатели моря. Мы отдали предпочтение красноватой небольшой рыбке, которую оказывается называли «султан». Ее Сергей Иванович с улыбкой на своем усатом лице, предложил откушать.

– Она – красноватого цвета, – острил отставной полковник, – но от нее кровью не отдает.

Нам юмор был непонятен, но мы улыбались в ответ.

«Султанчиков» выловили, взвесили и тут же бросили на заранее приготовленные сковородки. Рыба приготовилась очень быстро. Однако, к этому времени на столе появились зелень, всевозможные приправы, пиво и на какое-то время здесь, на фоне набегавших на берег лазоревых волн, я позабыл обо всём…

***

Ночь была жаркой. Почему-то наступившая темнота не приносила прохлады. Может быть потому, что мы были на взводе или песок еще был слишком горяч.

Абсолютно чистое небо и просто сумасшедшая россыпь звезд. Но всё это прошло фоном, поскольку мы были сосредоточены на том, чтобы проникнуть в слабо охраняемое, но всё же охраняемое место. Никаких помощников или проводников здесь не требовалось, а потому нас с Борисом было двое и это добавляло дополнительного адреналина в нашу кровь. Единственной помощью, которая нам была нужна и которая была организована Борисом, были велосипеды. Не популярное в здешних края средство передвижения, зато весьма знакомое нам. Как это удалось Борису? Он лишь улыбнулся мне в ответ, когда я уже в Каире, куда мы прибыли на третий день после нашего прибытия в Александрию, спросил о транспорте, на котором будем добираться до плато Гизы и обратно. Ответом были пара велосипедов появившиеся на следующий день в наших апартаментах. Но воспользовались мы этим транспортом только сегодня. Поздним вечером когда не было множества зевак, мы оседлали наших железных коней и без приключений добрались в окрестности великой пирамиды. По возможности припрятав технику о двух колесах мы мелкими перебежками отправились в сторону Сфинкса.

Место, где покоилась первая найденная солнечная ладья, было обустроено серьезнейшим образом. Высокое, метров пяти, деревянное строение, оно совсем не было похоже на что-то временное, нет. Ветер и солнце уже поработала над досками и придавали, в звездном свете, этому строению такую же древнюю красоту как и пирамидам.

Нашей целью было совершенно другое строение.

Проникнуть за стены деревянного сарая, построенного над вторым раскопом, который почему-то был заброшен, и теперь охраняемого лишь четырьмя усатыми лентяями, лениво и вальяжно прогуливающимися по периметру, привыкшими к тому, что раскоп никому теперь не интересен, было легко. Они не были бдительны. Опасность представляли лишь сами доски, которые могли скрипнуть, в окружающей атмосфере почти полной тишины, в любой момент. Снимало сей страх то, что охрана сейчас собралась вместе и что-то громко обсуждала на своем крикливом египетском диалекте арабского. У меня возникло ощущение, что парни решили поужинать.

Подготовленные фонари выхватили пыльный раскоп и деревянную лестницу, ведущую вниз. Что нам даст спуск вниз, мы обсудили с Борисом еще вчера. Виктор по этому поводу дал очень точные инструкции: спуститься в раскоп, найти лаз и пройти по нему до небольшого помещения из которого есть ход вниз. На этом конкретные указания заканчивались. Дальше была сплошная импровизация. И если бы у нас не было вовсе никакого опыта в подобных делах, то возможно мы бы смутились попав внутрь, потому что за деревянными стенами была просто большая яма, похожая на строительный котлован в начальной стадии. Кругом валялся инструмент, была выстроена опалубка, будто здесь собрались заливать фундамент. Хотя вполне возможно, что так и было. Ничего похожего на проход, лаз или что-то подобное. И, честно говоря, на археологические изыскания здесь ничего не намекало.

Спустившись по мелодично скрипящей лестнице мы так ничего и не обнаружили. И, возможно ушли бы, если бы не характер Бориса. Его главной характеристикой было решение силовых вопросов, во всех аспектах наших поездок, поэтому я не удивился, когда он начал осматривать наспех сколоченную опалубку, а потом грубо её взламывать.

– Потише Боря, – зашипел я на него, когда первая доска жалобно скрипнула. Борис даже не удостоил меня взгляда. Следующая доска была вырвана с не меньшим шумом. Хвататься за голову было глупо, я просто направил луч фонаря в пролом, следом за мной это сделал Борис. Каким образом он остановил свой выбор именно на этом месте деревянного «зодчества» египтян совершенно непонятно, но свет объединенных фонарей не уперся, как я ожидал, в стену котлована. Перед нами круглым провалом зияла темнота тоннеля, диаметром чуть меньше человеческого роста, а снаружи, между тем, стояла подозрительная тишина.

Борис повернулся ко мне и в неверном свет фонарей я увидел приложенный к губам палец. Стараясь не шуметь мы смело двинулись вглубь темной, осыпающейся крупным песком норы.

***

Песок продолжал сыпаться мне на голову. Высота от потолка до пола этой подземной камеры была где-то метра четыре. Борис сидел в метре от меня, на полу и молча баюкал свою ушибленную руку. Хотя здесь в пору было сломать ногу, но, к счастью, обошлось.

Борис шёл первым, поэтому провалился неожиданно. Я же прыгал вниз уже сознательно и потому приземлился, спружинив, на четыре кости. Ладошки болели, но это была ерунда.

В потолке, который для нас был изначально полом, был пролом, иначе бы мы прошли дальше верхним тоннелем. Чем бы тогда закончилось наше проникновение мы уже никогда не узнаем.

В этом помещении было три прохода – один за спиной, другой справа и один перед нами, но два из них были полностью засыпаны. И засыпаны они были не только песком. Внутри песка угадывались обломки каменных блоков. Стены подземной камеры были относительно ровными. Никаких надписей. Странно, подумал я, у них обычно все стены исписаны. Я посмотрел на Бориса и двинулся вперед, к единственному свободному проходу.

– Погоди, – услышал я голос Бориса, – я пойду первым.

– Это совершенно не обязательно, – ситуация была стандартная – так было всегда, таков был уговор, но меня это с самого начала раздражало.

– Обязательно, – беззлобно ответил Борис и прошёл мимо меня, светя себе под ноги фонарём, который нисколько не пострадал от падения.

Тоннель, в который мы вошли, шёл под наклоном вниз, наклон был очень удобный для ходьбы, а высота потолка, позволяла идти в полный рост. Кроме песка ничего под ногами не было. Пол был будто отполирован. Спускались мы медленно, ожидая чего угодно. Звук наших шагов отражался от стен. Других звуков не было, если не считать низкого гула исходящего откуда снизу. Но гул этот был настолько на грани слуха, что я очень сомневался, что Борис, с его отдавленным медведем ухом, вообще его слышал. По мере спуска гул становился слышнее, видимо и Борис его уловил, потому что на мгновение он остановился, но лишь на мгновение.

Луч фонаря впереди идущего Бориса уперся в горизонтальную поверхность, которая плавно выходила из наклонной.

Тоннель закончился. Гул стал еще более отчетливым.

Мы практически крадучись подошли к концу тоннеля, будто там впереди нас ждала засада. Засады, конечно, никакой не было. Однако, стало будто светлее. Борис выглянул наружу и тут же вернулся назад. Он повернул лицо ко мне и в свете фонаря мне его лицо показалось задумчивым. Брови его сошлись на переносице. Это у него означало сильный мыслительный процесс.

– Что там, Боря? – тихо спросил я.

– Не знаю, – задумчиво выдал он.

Я двинулся к выходу из тоннеля, но Борис взял меня за руку. Я посмотрел на руку, потом на Бориса.

– Осторожно, – сказал он и мы вышли из тоннеля вдвоем,

Борис продолжал держать меня за предплечье. Я плавно вытянул свою руку из его адского захвата и обомлел, увидев впереди светящийся неоновым светом узкий прямоугольник. До него было не меньше пятидесяти метров и я не мог сейчас решить, что меня больше изумило, светящийся прямоугольник или размеры подземного помещения.

Я огляделся, водя фонарем по стенам, и тут же увидел справа, метрах в десяти от нас, дверной проем, в котором была двустворчатая дверь с каким-то рисунком. Рядом с дверью был барельеф. Пол этого большого зала был выложен белой, похоже известковой плиткой. Ровный до неприличия. Сколько этому всему лет, подумал я. Борис тем временем, как мотылек шёл в сторону святящего прямоугольника.

***

Мы стояли у огромных ворот, створы которых были приоткрыты, и сквозь них проникал тот самый неоновый свет.

– Ты толкнешь дверь или я? – провоцировал я Бориса.

Боря не ответил. На самом деле расстояние между створами было вполне достаточным, для того чтобы протиснуться, что Борис и сделал. Он молча пролез боком и оказался с той стороны. Я задержался лишь на секунду.

За дверью свет стал очень ярким и, с непривычки, слепил. Постояв минутку и привыкнув, мы осмотрелись. Мы попали в коридор, стены которого были испещрены барельефами. Рай для египтологов, подумал я, и стянул фотоаппарат с плеча. Сколько времени я провел, переходя от одного барельефа к другому, сложно было сказать. Борис всё это время находился рядом и мы медленно продвигались вперед.

Пленка закончилась и я подумал о том, как же хорошо, что здесь темно, и у меня достаточно фотопленки, если будет что-то ещё я смогу задокументировать. Когда фотоаппарат вернулся в кофр и я повернулся в сторону света, то застал Бориса стоящим перед тем самым светильником, который освещал здесь всё.

Только войдя в этот коридор я даже не задумывался о его природе. Сейчас же, увидев его, потерял дар речи.

Ну, во-первых, его размеры – примерно шесть метров в ширину и метра четыре в высоту, а во-вторых никакой это был не светильник. Сложно дать описание «этому». Яркое светящееся полотно. Откуда исходил свет совершенно непонятно. Мерное гудение исходящее от него чувствовалось будто всем телом. И совершенно необыкновенным было то, что свет был прозрачным, то есть через него угадывалось помещение, которое находилось с другой стороны это света.

– Скворцов, как думаешь, – прервал мои размышления Борис, – сможем проникнуть внутрь?

– Как-то ссыкотно Боря, – задумчиво сказал я, – я не понимаю что это такое, у это светящегося полотна не видны источники света, что генерирует этот свет?

– Хрен его знает, – Борис почесал затылок.

– Другой вопрос: откуда это здесь, кто его создал и всё вместе образует главный вопрос – что это такое? – закончил я.

– А мы сейчас узнаем, – вдруг ответил Боря изменившимся голосом и ринулся вперед, совершенно неожиданно для меня.

Его оказавшаяся впереди левая рука проникла сквозь яркую пелену, он сделал ещё шаг по инерции, а в это время резкий, неприятный низкочастотный звук резанул слух. Я схватился за свои уши, закрывая их и не спуская взгляда с Бориса. Он завис на какое-то время в этой белесой пелене, как муха в паутине, а потом резко рухнул навзничь, как статуя, ударившись затылком об пол со всего маху и в этот момент я потерял сознание.

***

Странный гул мешал мне спать. Я решил открыть глаза, чтобы понять что происходит и понял, что у меня очень сильно болит голова. Я приоткрыл один глаз … и всё вспомнил.

Борис по-прежнему лежал в той же позе. Под его затылком была небольшая лужица уже спекшейся крови. Сколько же прошло времени? Я решил встать, чтобы помочь ему и тут же рухнул обратно на пол. Сознание вновь подернулось пеленой.

***

Что-то слишком мокро вдруг стало и я резко открыл глаза.

– Живой, – улыбался Борис, – я рад тебя видеть, Скворцов, – сказал он, пряча флягу с водой, а я понял, что у меня вода на лице и инстинктивно вытерся.

– Блин, Боря, – улыбнулся я, – я тоже рад.

Я с трудом сел, внимательно глядя на друга.

– Ты как? – тут же спросил я, – ты же рухнул как подкошенный и ударился головой…

– Да, Серега, шишка на затылке будь здоров, но знаешь, побаливает как-то слабенько, – он улыбался, глядя на меня, а я дивился переменам, произошедшим с ним.

– Боря, с тобой всё хорошо? – стараясь не выдать своего волнения, спросил я.

– Честно говоря, отлично, – снова улыбнулся он, – но самое интересное в том, что я знаю где мы и что там, – он указал рукой на светящийся полог.

Я смотрел на него, не скрывая удивления.

– Не знаю откуда взялось это знание, – продолжил он задумчиво, – может потому что я контактировал с экраном или потому что ударился головой, но нам за звуко-силовой экран не проникнуть, это я точно знаю, – он облизал губы и продолжил, – за ним тайная камера, созданная жрецами Осириса, сразу после исчезновения это бога тайного света и знаний, об этих помещениях и тех, что находятся под нами, – он ткнул пальцем в пол, – в то время знали уже только его жрецы и они тщательно скрыли это знание ото всех.

– И что в этой тайной камере? – тихо спросил я.

– Ну, скажем так – тайные артефакты, – спокойно ответил он, – а чтобы открыть её нужен специальный инструмент, где он хранится я не знаю, – добавил он, видимо чтобы избавить себя от моего вопроса.

– Что за инструмент? – поинтересовался я.

– Какой? – Борис закрыл глаза и задумался, я с удивлением смотрел на него, – похож на дудочку, – открыл он глаза, – палочка и семь дырочек, – улыбнулся он, – как в одной известной сказке, а мелодия извлеченная из него снимает силовой барьер, только не проси её напеть, – ещё шире улыбнулся Борис, – ты же знаешь, мне медведь на ухо наступил и он тут же пропел, – ту-ру-туру-ту-ту-ту-ту-ту, – и уставился на меня округлившимися глазами, – ты запомнил Скворец?

– Запомнил, – улыбнулся я, и нараспев повторил то, что он попытался воспроизвести.

– Не-не-не, – и он снова попытался пропеть, но только тот кусок, в котором я соврал.

– Так что ли? – я снова воспроизвел мелодию.

И увидел краем глаза как световое полотно моргнуло, потеряв часть своей однородности. Я заткнулся, но целостность светового барьера была уже восстановлена, а после этого сразу же раздался звон будто колокола, который резанул по ушам. Мы с Борисом переглянулись. Он закрыл глаза и вдруг резко их открыл.

– Больше так не надо, – затараторил он, – это был первый сигнал предупреждения, после третьего будет мощный удар, нужно именно дудочку, пойдем, – он резко встал, – лучше я покажу тебе нижние покои, из которых начинается спуск в нижний город, – и он, схватив за руку, потянул меня в сторону больших двустворчатых дверей, которые мы увидели при входе.

***

Проход был широким и закончился огромным круглым залом. В нем было три двери. Больших, таких же двустворчатых, как та, через которую мы недавно вошли. Они также были испещрены египетскими письменами. Пол был выстелен белыми, похоже мраморными плитами. Стены зала были похожи на таблицы – множество символов. Я взял в руки фотоаппарат, но потом передумал, решив сначала обойти весь зал, чтобы осмотреть. Борис двинулся вправо, я пошёл налево. Размеры зала поражали. Потолок терялся в слабом свет наших фонарей. Понимая, что оставшись здесь, я мог бы провести за расшифровкой символов много времени, тихо радовался тому, что пленки для аппарат было много и я мог всё задокументировать. За своими размышлениями я медленно добрел до одной из дверей. Махнул фонарём в сторону Бориса и увидел, что-то уже входит в открытые им двери на противоположной стороне зала.

– Осторожно Боря, – громким шепотом сказал я и гулкое эхо разлетелось по просторам помещения.

Ответа я не услышал и, повернувшись, смело толкнул свои двери. Створа была тяжелой. Я потратил немного усилий, чтобы оттолкнуть её. Луч фонаря выхватил не очень большой помещение. Посередине стоял саркофаг, на крышке которого был изображен… я не смог понять кто это. Было очень похоже на изображение бога Осириса. Помимо саркофага в помещении была высеченная в камне ниша, к ней я и направился первым делом. В нише было две полки. И мне сразу улыбнулась удача – на полках лежали предметы, точнее всего два. Это было кольцо и ключ. Оба предмета были небольшими. И если кольцо смотрелось здесь совершенно гармонично, то ключ меня удивил. Маленький, серебряный, он не вязался с окружающей обстановкой. Бегло осмотрев их, я сунул артефакты в свой рюкзак и стал осматриваться. Честно говоря в голове была мысль о том, что тут может находиться какая-ни будь шкатулка, к которой этот ключ подойдёт.

– Э-э, – я резко вздрогнул, сердце ушло в пятки, – Скворец, – Борис хохотнул, а меня это разозлило, я почему-то застеснялся своей слабости, которая ударила в колени от неожиданности. – нашёл что-нибудь? – спросил он.

Фиг тебе, подумал со злостью я, а вслух сказал другое.

– Похоже на саркофаг высокого чиновника, одному мне не открыть, так что ты вовремя, – я положил свой фонарь на нишевую полку, так чтобы свет падал на саркофаг, – давай откроем.

– Прости меня Серёга, – неожиданно для меня сказал Боря, – я не хотел тебя напугать.

Даже вдвоем пришлось помучиться. Мы сдвинули крышку саркофага. Внутри был только один предмет – именно тот, за которым мы сюда и ехали.

– Ну вот и всё, – держа навершие посоха в руках сказал Борис, – надо валить отсюда.

– Боря посвети мне я быстро всё сфотографирую и тогда пойдём, – я схватил фотоаппарат.

– Хорошо, – буркнул он в прежней манере, – только быстро.

Сергей захлопнул дневник. С тех пор утекло немало воды. О кольце и ключе он так никому и не сказал. Всё что было сфотографировано в той поездке уже давно было расшифровано им и задокументировано в том самом дневнике, что он сейчас держал в руках, но именно сейчас у него возникло очень странное чувство. Он стал бояться, что этот дневник кто-то может выкрасть и тогда его тайна стань достоянием… чьим достоянием? Он слабо представлял кого-то кроме Бориса. Сегодня всё было совсем не так как тогда, в Египте в 1965-ом.

– Надо всё зашифровать, – вслух сказал Сергей и сам вздрогнул от своих слов.

ГЛАВА 1. УТРЕННИЙ ЗВОНОЧЕК.

Яркие огни слепили. Музыкальный марафон набирал силу. Пятница была в самом разгаре. Главным преимуществом молодости является возможность гулять и веселиться до середины ночи, а утром мчаться на учебу, как ни в чем ни бывало. Правда к пятнице это относилось опосредовано, ведь это единственный вечер на неделе, когда ты можешь не вспоминать каждые пятнадцать минут, что пора бы домой. Хотя надо заметить всё же я не перестаю контролировать ситуацию во время таких тусовок-вечеринок. Расслаблялся я только в одиночестве или с Валей.

Валя – мой ангел.

Она стала очень большой частью моей жизни.

Я посмотрел на танцующую рядом Валентину. Она улыбнулась мне. Я с любовью смотрел на неё и тоже улыбался.

Как же всё изменилось.

– Всё хорошо? – одними губами спросила она, улыбаясь.

Я кивнул, не переставая улыбаться в ответ.

Я стоял спиной к диджею и весь клуб был у меня перед глазами, ну точнее весь зал, вкупе с танцполом и барной стойкой. Народу было не очень много. Не сказать что это была закрытая вечеринка, но, так сказать, были только приглашенные и их друзья.

Это была идея Иннокентия, моего сокурсника и товарища по всем «нашим здоровым кипишам», он предложил откупать клубы по вечерам в пятницу, как только узнал, что с деньгами у меня стало всё в полном порядке. Не то чтобы часто случались, к примеру, драки в клубах, во время наших пятничных вояжей, но такое случалось, и его предложение совпало с одной из таких стычек. Удовольствие было не из дешевых, но опыт СММ-менеджмента, которым Иннокентий плотно занимался, подкинул ему идею продавать через социальные сети билеты на подобные тусовки по доступным ценам и идея зашла – наши однокурсники, однокурсницы и их друзья оценили предложение и финансовая нагрузка на меня стала полегче.

Тем сильнее вытянулось моё лицо, когда от барной стойки поднялся мужчина, чей силуэт показался мне очень знакомым и взгляд мой за него зацепился. Только я никак не мог понять кто это. Я прищурился, напрягая зрение, но мужчина облегчил мне задачу – он повернулся, глядя прямо на меня, да и помахал мне рукой, как Гагарин, и тут же скрылся за спинами людей.

Мне понадобилось добрых пять минут, чтобы сообразить кто это и морозный холодок колких лап огромных мурашек пробежался по моей спине.

Это что был Павел?

Паника?

Нет.

Просто неприятно засосало под ложечкой. К тому же я мог и ошибиться. Но сколько я не силился, вспомнить человека похожего, в моем окружении, не смог.

Настроение испортилось. Это тут же заметила Валентина.

Я уже сидел за столом и пил холодную воду, которую только что вынул из холодильника бармен, по моей просьбе.

– Что-то случилось? – Валя настороженно смотрела на меня.

– Что-то я себя не очень хорошо чувствую, – пожаловался я, не глядя на неё.

– Так давай просто уедем, – легко сказала она и потянула меня за руку.

– Точно? – я осторожно взглянул на неё, – ты же хотела потанцевать…, – начал я и замолчал.

– Всё нормально, – она протянула руку, – давай ключи.

Я достал ключи от нашего «миникупера» и вручил любимой девушке. Сказать правду Вале я не мог. Оправданий себе найти тоже, поэтому слукавил и теперь просто молчал. Увидел бредущего ко мне с удивленным лицом Иннокентия и поднял вверх руки, делая жесты, показывающие, что для меня вечеринка окончена. Лицо его вытянулось. Еще бы, на часах было всего лишь 23.10.

Машина приятно заурчала движком и плавно тронувшись, Валя повела её в сторону нашей маленькой, уютной квартирки.

***

Мелкие хлопоты и нежная забота Вали убрали мои хмурые мысли на дальнюю полку. Мы выпили по бокалу красного вина и она убежала в ванную комнату. Я забрался под одеяло, натянув его до подбородка. Выключил освещение в комнате и включил телевизор. На одном из киноканалов шёл какой-то сериал. Убавил звук до "еле слышного".

Я окинул взглядом нашу уютную берлогу.

Сорока метров квартира-студия с большим панорамным окном, на шестнадцатом этаже. отличный вид из окна. Большой кухонный островок, огромная плазменная панель, круглая, удобная кровать и небольшой учебный стол, один на двоих – всё что нужно двум влюбленным студентам.

И все же как всё изменилось.

Мои мысли вновь вернулись к Павлу, о котором до сегодняшнего дня я и думать забыл. Как и обо всём, что произошло в прошлом году летом. Воспоминания поблекли, подернулись патиной – время делало своё дело. Дни были насыщены учебой, ежедневными заботами и Валей. Дни минувшего прошлого затирались этими новыми, волнующими воспоминаниями.

Дверь в ванну распахнулась, прерывая мои вялотекущие мысли.

В неярком свете, льющемся из ванной, её фигура выглядела сногсшибательно.

Валя не бросалась в глаза яркой внешностью, лицо её было, на мой взгляд, очень правильным, ничего броского, разве что большие синие глаза, которые очень необычно контрастировали с её золотистой рыжей шевелюрой и… потрясающая фигура – гибкая талия, неширокие бедра, как будто немного вздернутая аккуратная попка и очень красивая гармоничная грудь.

Я задумался. Неужели этим она меня и привлекла?

Сложно было ответить на это вопрос. Особенно сейчас, когда мокрая нимфа, укутанная в белую тонкую простыню, которая ничего не скрывала, медленно приближалась к кровати, на которой лежал я.

Мысли мои перетекли в другое русло.

– Как себя чувствует мой принц? – игриво начала Валентина, и это мне тоже в ней нравилось – сочетание простоты и какой-то царственности.

– М-м-м-м, – только и смог ответить я.

– Вижу лучше, – не сменила тон, продолжая игру моя королева.

Простынь упала с неё, а в это время под другой простыней что-то шевельнулось в ответ. Нимфа тряхнула мокрыми рыжими волосами и поставила обе руки на край кровати. Её небольшие груди стали выглядеть еще аппетитней.

Я задержал дыхание.

Свет, падающий из-за её спины, делал картину очень привлекательной. Она вдруг приблизилась в одно движение и поставила своё колено на кровать.

Я сглотнул.

– Мой принц потерял дар речи? – теперь со мной говорила пантера Багира из старого доброго мультика, – ответь мне или молчи до утра, – с пафосом добавила она и улыбнулась.

Вторая её нога переместилась на кровать и теплое, влажное и такое манящее тело начало свой медленный путь ко мне.

Я натянул одеяло до самых глаз.

– Не надо меня бояться, Маугли, – улыбалась она, – я тебя не обижу.

Шаг и еще шаг.

Ноги и руки грациозно двигались, отчего кровать ритмично покачивалась, а внутри меня уже всё кипело.

Мне стоило больших усилий продолжать этот спектакль, а не наброситься на Валю, чтобы подмять её под себя и овладеть этим таким знакомым, любимым телом.

Руки уже «шагали» вдоль моего тела, обтянутого одеялом. Моё прерывистое дыхание скрывало это самое одеяло. Остановившись около моего лица, нимфа или это была пантера, я уже не понимал, облизала губы и протянув одну руку, резко сдернула с меня одеяло, обнажив мою неприкрытую наготу.

– М-м-м, Маугли, да ты уже готов ко всему, – констатировала она, и без дальнейших словесных прелюдий, впилась своими губами в мои.

Я издал протяжный стон, а её рука обхватила моё естество. Она быстро прильнула ко мне слегка влажным телом и я тут же забылся в сладком грехе, растворяясь в этой необычной женщине всем освоим существом.

***

Утро мягкой лапой тронуло мою щеку и я открыл глаза. Валя укуталась в одеяло как в кокон, оставив меня абсолютно голым. Я протянул ногу, чтобы зацепить простынь, которая заменяла нам пододеяльник. Она сбилась в тугой комок на краю кровати и я никак не мог её подцепить пальцами. Солнце медленно расправляло свои лучистые плечи, заливая комнату теплым светом. Я зацепив наконец простынь, теперь расправлял её, укрываясь и зябко поёживаясь от легкой утренней прохлады царившей в комнате.

Спать уже не хотелось, легкая нега растекалась по телу. Воспоминания о ночи были приятными. Сегодня суббота. Занятий нет и можно поваляться хоть до обеда.

Валя зашевелилась меняя позу и я с любовью посмотрев на неё, улыбнулся. Не знаю, что сказала бы Ники, но я считаю, что с Валей мне повезло.

Любовь ли это? Да, пожалуй это любовь. А вообще как можно это оценить?

Какие критерии использовать, чтобы понять любишь ли ты человека или нет? То, что меня к ней влечёт спору нет. Да она не красавица-модель, что впрочем для меня характеризовало её лишь с положительной стороны, поскольку девушки такого склада мне совершенно не нравились. Нет, безусловно, мне импонировала их красота и привлекательность, но на этом и всё, дальше ничего, дальше с ними было не интересно.

А Валя она другая.

Изначально казавшаяся мне просто обычной девушкой, теперь она открылась мне настоящей красавицей. За время прошедшее с начала нашего знакомства, а это… офигеть, забыл. Примерно месяцев семь, наверное. Так вот за это время я увидел разную Валентину, многогранную, разную – спокойную и рассудительную, умную и находчивую, сообразительную и смешную, сексуальную и обольстительную. У неё было много положительных сторон и практически не было отрицательных. Или я просто их не видел? Ну да, она не очень любила все эти наши пятничные тусовки с алкоголем и прочим, хотя иногда с удовольствием шла со мной, обещая танцевать до утра.

Вчерашняя вечерника.

Вчера я говорил о Вале с Кешей.

Рассказал Иннокентию свою тайну, которую хранил ото всех и в первую очередь от Вали.

– Ты собрался сделать что? – Иннокентий смотрел на меня как на умалишенного.

– Хочу сделать ей предложение и познакомить её с родителями, – я тут же пожалел, что сказал ему об этом.

– Вова, – спокойно начал Кеша, – послушай, вы знакомы сколько, полгода?

Я внимательно посмотрел на него ничего не говоря.

– Не рановато, ты хорошо её знаешь? – казалось Иннокентий был всерьёз озабочен этим вопросом, но что-то мне подсказывало, что суть совсем в другом.

Кеша был большим любителем тусовок, был не прочь хорошенько забухать, а его подработка смм-менеджером приносила не очень большие деньги, в общем, особо не разгуляешься. И в тот момент мне пришла именно такая мысль – суть в том, что я был отличной дойной коровой, которая впрочем и сама была не против потусить, но всё же.

А я думал о будущем. Был сейчас на все сто уверен, что Валя – это моё. Не видел ни одной загвоздки или причины думать по-другому.

А в будущем нас ждала поездка к морю.

Я уже всё запланировал и это был еще один секрет, который я хранил от Вали. Это будет отличная проверка наших чувств, хотя чего уже проверять, ведь мы живем вместе уже почти два месяца. А там, на море, вместе три недели, не отходя друг от друга… прямо как с Ники на Родосе.

Мысль остановилась.

Да нет, на Родосе было по-другому.

И тут меня как волной захлестнуло.

Говорят будущего не бывает без прошлого. Согласен.

Там в прошлом всё было по-другому. Я был другим.

Я сел на кровати. Затем встал. Подошел к окну. Солнце уже поднялось над горизонтом.

Всё изменилось в моей жизни за каких-то десять месяцев. А изменился ли я?

Какой же я настоящий?

Тот, который сегодня наслаждается жизнью с Валей, строит планы на будущее, хочет познакомить будущую невесту с родителями и думает о том, где потом приложит свои знания и умения или настоящий Владимир Скворцов тот, бесшабашный, немного неуклюжий в своих приключениях парень, ищущий какие-то ключи, ради непонятной цели.

И вдруг перед мной встало лицо деда…

«Верю в тебя Володька. Уверен ты многого добьешься».

Я тряхнул головой. Наваждение спало.

Я задрожал всем телом, ринулся к кровати, натянул трусы и подошёл к шкафу, чтобы взять халат. Меня трясло. Не помню, чтобы дед говорил мне эти слова, но было четкое ощущение дежавю. Будто бы я это слышал лично. Но я точно помнил, что это строчки из его письма, которое мне передал Прокуцкий.

За своими мыслями я и не заметил, что машинально включил кофеварку и уже стою около холодильника, тупо глядя на продукты и стараясь понять для чего я здесь.

– Доброе утро милый, – я вздрогнул от неожиданности, да уж, слишком погрузился в мысли.

Я повернулся. На кровати лежала вчерашняя нимфа. Волшебница с рыжими волосами и невероятными синими глазами. Моя любимая Валентина.

– Доброе, – бодрым голосом сказал я, – нимфа желает принять душ или сразу приступить к завтраку?

– Душ, – хитро улыбаясь сказала нимфа и, завернувшись в простынь, в которой недавно пряталось моё тело, на цыпочках прошествовала в ванную комнату.

Нимфа ушла и мысли вернулись в былое русло.

Сложно сейчас сделать выбор – кто же ты, хочешь ли ты жить той жизнью, которой живешь сейчас или всё же тот образ, стиль, жизненный уклад, что случился в прошлом году и держал тебя в постоянном тонусе, принося, безусловно не только радостные эмоции и удовольствие, но и серьёзные проблемы помноженные на угрозы жизни и постоянный риск умереть неизвестно где и неизвестно зачем. Это всё же вероятно главная причина – непонимание того, для чего всё это.

В чем цель и смысл? Зачем рисковать жизнью.

Анализируя в своих мыслях все письма от деда, которые он прочитал, я пришёл к мнению, что ясной цели, точного указания на некую награду, нет. Есть набор воспоминаний, которые безусловно несут практический аспект, но лишь только в качестве указания на необходимость выполнения неких действий для поиска артефактов, ключей, которые должны что-то открыть с целью достижения…чего? Вот главный вопрос, на который нет ответа. И здесь тупик, который можно достичь и увидеть в конце дверь, открыв которую можно найти новый путь и так далее.

Я уже выбросил из головы, по крайней мере мне так кажется, все мысли о том, что произошло в прошлом году. Об этом напоминают лишь осколок-кулон на груди и шрам на запястье. Я посмотрел на руку и почувствовал тупую боль.

Закрыл глаза. Сделал глубокий вздох.

Вода в ванне перестала шуметь.

Я изменился, сказал сам себе. Я планирую провести несколько недель со своей девушкой на море, где собираюсь сделать ей предложение.

Дверь открылась и миру явилась дива в полотенцах, одно на теле, другое на голове. Улыбающаяся и довольная.

– Боже, как я хочу есть , – хищно улыбнулась она.

***

Завтрак ушёл в прошлое. Мы валялись на кровати не размыкая объятий. Как же это приятно – держать в объятиях любимого человека и не думать при этом о том, что будет завтра. Потому что завтра будет воскресенье, снова выходной и можно пойти в кино или в кафе, можно делать что угодно. А послезавтра будет понедельник и мы снова окунемся в учебу, а потом придут каникулы и мы отправимся на море. Всё просто и понятно. Никаких головоломок, лабиринтов, странных загадок сложных выборов. Сам того не замечая я снова и снова возвращался к собственным размышлениям о смысле жизни. И в этом виноват Павел… или кто-то на него похожий. Человек взбаламутивший воду в моем спокойном озере жизни и заставивший меня думать обо всем этом.

– Козел, – шепнул я со злости.

– Что? – Валя повернула ко мне лицо, на котором была улыбка.

– Что? – сделал я тупое лицо, стараясь не выдать своих эмоций, которые сейчас захлестывали меня.

– Ты что-то сказал? – снова улыбнулась она.

– Нет, что ты, – глупо улыбнулся я.

– Значит показалось, – успокоилась она и легла обратно.

И тут зазвонил телефон. Вставать было дико лень.

– Ты не посмотришь кто это? – тихо спросила Валя.

– Нет, – безразлично ответил я.

Телефон заткнулся, но только лишь на несколько секунд, чтобы зазвонить снова. Я тяжело вздохнул и встал с кровати.

Звонила Ники.

– Ники? – вслух сказал я.

– Звонит твоя сестра? – Валя оживилась.

– Да, – сказал я снимая трубку, – привет.

***

Сосредоточиться не получалось. Валентина активно помогала мне собирать вещи. Она же выяснила что есть рейс и я успеваю на самолет, купила онлайн билет и сейчас собирала мне вещи. Всё валилось из рук. Слова Ники всё еще звучали у меня в голове.

– Мама в коме, Вова, срочно приезжай, – её голос звенел.

– В коме, – как робот повторил я.

– Да, ей вдруг резко стало плохо, мы вызвали скорую, – Ники замолчала и некоторое время в трубке были слышны лишь её всхлипывания, – а в скорой она впала в кому.

– Что случилось? – я никак не мог понять что произошло, до меня не доходил смысл слов, – как такое могло произойти?

– Я не знаю Вова, я ничего не знаю, врачи её забрали и всё, никакой информации пока нет, вылетай, пожалуйста, поскорей, – и она положила трубку.

– Я вызову такси, – глухо сказал я и прошёл к шкафу, чтобы взять вещи, которые я не мог оставить и не взять с собой.

ГЛАВА 2. МЕДЛЕННЫЙ ЯД

Странная пелена окутала меня. Я вроде бы находился в толпе людей – аэропорт привычно шумел и гудел людскими голосами и прочими звуками, но для меня сейчас всё это было вторично, всё ушло на дальний план.

Мама в коме. Как такое вообще могло произойти?

Не помню, чтобы она чем-то болела. Я вдруг остро осознал, что я родителями у же давно не интересуюсь. Это они звонят мне регулярно, спрашивая о том, чего новенького произошло в моей жизни, а я даже и одного вопроса не задал, ни папе, ни маме. Я был настолько поглощен собой, своей жизнью, своими мелкими проблемами и заботами, что мне даже в голову не приходило спросить – а как же дела у моих самых близких людей. Вот у Ники я спрашивал… комок подкатил к горлу, поскольку я очень хорошо понимал, что такое кома.

Как-то посмотрел старый фильм «Коматозники», в котором молодые врачи экспериментировали в этой теме, но самое главное, что я почерпнул из картины, это информацию о том, что большинство людей умирают после коматозного состояния.

Я просто могу больше не увидеть свою маму живой. Одинокая слеза скользнула по моей небритой щеке.

Память быстро подбросила воспоминание полутора годовалой давности. Когда я попал в инфекционку с банальной дизентерией и как быстро мама примчалась из другого города, и как ходила ко мне каждый день… мне стало стыдно.

Я нерадивый сын.

– Всё будет хорошо, – я почувствовал горячее дыхание на своем ухе и осознал, что Валентина обнимает меня очень крепко и отодвинувшись от неё, увидел бежавшие по её щекам слёзы, отчего сразу же вновь обнял её.

Мы стояли у входа в накопитель. Люди медленно входили на досмотр.

– Позвони мне как прилетишь, пожалуйста, – тихо сказала Валя.

***

Самолет тряхнуло. Шасси, подумал я. Я не мог вспомнить, как прошёл полёт. Я спал или дремал. Размышлял или читал журнал. Я глянул в иллюминатор, в котором блеснули городские огни и велел себе собраться, впереди было много дел и быть кисейной барышней в таких ситуациях я не привык. И когда только привык, подумалось мне.

Она стояла вдалеке, не толкаясь вместе со всеми встречающими. Я вышел из толпы. Она быстро приблизилась ко мне и крепко обняла. Это продолжалось какое-то время. Я не выпускал её из своих объятий и она тоже не спешила разнимать свои.

Мы не виделись довольно долго. А между тем, за время прошлогодних приключений, мы очень сблизились. Осознал я это прямо сейчас, всем своим существом чувствуя и понимая, что сейчас меня обнимает самый близкий на свете человек. Но где-то в этом городе было еще двое и один из них в критическом состоянии.

Я медленно ослабил хватку и чуть отодвинулся глядя Ники в лицо. Глаза были красные. Я не удивился.

– Что известно? – вместо приветствия сказал я.

– Это какой-то яд, – её лицо как-то неестественно перекосилось и слёзы хлынули из её глаз.

Я схватил и прижал её к себе. И вероятно потому, что у самого глаза тут же намокли.

Люди проходили и смотрели на нас. Кто с улыбкой, кто с удивлением. А мы продолжали стоять, роняя слёзы. Всё глубже внутрь проникала мысль, что я забыл о родителях и теперь должен исправить данную ситуацию.

Я встряхнул сестру.

– Поехали, – коротко сказал я и мы двинулись к выходу из здания аэровокзала.

У меня была ещё целая куча вопросов к ней, но задавать их, стоя посреди зала прилёта мне было как-то не комфортно.

Несмотря на то, что день уже давно закончился, поехали мы прямо в больницу. Мне не терпелось поговорить с врачом, потому что ничего внятного относительно болезни, а точнее причин того, как мама впала в кому, Ники мне сказать не могла.

– Как это произошло? – спросил я как только мы сели в такси.

Не знаю почему Ники сама не села за руль, возможно в таком состоянии просто не захотела.

– Я не знаю, – ответила очень тихо.

– Я спрашиваю как, а не почему, – уточнил я.

– Она просто упала, – Ники снова заплакала и мне пришлось подождать, сдерживая при этом и себя.

Потому что одно дело смотреть как твоя сестра плачет, по какой-то неясно причине и пытаться её успокоить и совсем другое дело знать причину её слёз. Мне тоже было тяжело слушать подробности происшествия, но я должен был всё услышать, чтобы понимать как, зачем и почему. Возможно эти знания позволят мне увидеть то, чего не увидели остальные и помочь маме.

– Мы готовили завтрак, – всхлипывая продолжила Ники, а папа был в саду, ушёл посмотреть … что-то там с малиной, – она повернула ко мне своё заплаканное лицо, – я была рядом, она схватилась за стол и покачнулась, я удивилась, и тут же поинтересовалась, что случилось, мама улыбнулась и просто грохнулась на пол, глаза её закатились, – Ники снова заплакала.

– Просто ни с того, ни с чего упала и всё, – строгим голосом спросил я, чтобы встряхнуть и её и себя не давая впасть в слезливое состояние, – головой ни обо что не ударилась?

– Нет, удивительно, но она ни обо что не ударилась, – она снова пустила слезу, закрываясь, – если не считать пол, – её голос звучал глухо.

– Что-то похожее было за последние месяцы? – я вернулся к вопросу на который она не ответила, – не могла же она ни с того ни с сего упасть.

– Всё было хорошо, – чуть ли не крикнула Ники, – ничего подобного не было.

– Это точно не рак? – задал я волновавший меня вопрос.

– Нет, доктор сказал это отравление, – она размазала слёзы по лицу и я подумал о носовом платке, которого у меня отродясь не водилось, как бы он сейчас пригодился, – но его природу выявить непросто, так он сказал, и от того как быстро они её выяснят, будет зависеть мамина жизнь, – и тут она вновь разрыдалась, а я решил прекратить допрос, поняв, что лучше мне поговорить с доктором – так я получу точные ответы на свои вопросы.

***

Разговор с доктором не принес хороших новостей, но хотя бы дал ответы на вопросы и расставил приоритеты.

– Ещё раз говорю молодой человек, – доктор смотрел мне прямо в глаза, – мы делаем экспресс-анализы, но и они, к сожалению требуют времени, а его у нас как раз и нет, – мы стояли в глухом коридоре отделения, Ники вместе с папой, с которым мы лишь обменялись рукопожатиями, сидела около палаты интенсивной реанимации, – у нас в распоряжении меньше суток.

Мама была подключена к аппарату ИВЛ, к ней была подключена капельница, всё что могли сейчас делать медики, это по максимуму накачивать её промывающими и нейтрализующими яды растворами, не дать остановиться её дыханию и сердцу. Нужно было знать, что за яд, чтобы провести адекватную терапию и спасти маме жизнь.

Несмотря на состояние во мне закипала злость. Мозг разрывался от вопросов.

Почему она? Как так случилось? Откуда взялся яд? Кто может желать ей зла?

– Следов инъекций мы не нашли, – продолжал между тем док, – хотя искали пристально, поскольку это было требованием следователя.

– Следователя? – перебил я его.

– Да, – доктор поправил очки на переносице, – ваш отец привлек следственные органы, было заведено уголовное дело, это нормальная практика при странных отравлениях.

– Странных? – снова спросил я, – в чем странность?

– Ну, это не таблетки, не жидкость, которая могла быть выпита случайно, одним словом исключено собственноручное отравление, намеренное или нет, поэтому … – он деликатно замолчал, – как только будут результаты анализов, – начал врач и тут у меня резко зазвонил телефон, я чертыхнулся, думая о том, почему не выключил трубку, поднес телефон к уху и принял звонок, и только пост осознание донесло до меня информацию о том, что надпись на экране не давала знания о том, кто звонит, хотя для меня было безразлично кто на том конце провода, я хотел закончить разговор с врачом.

– Алло, – на автомате сказал я, уже приготовив отповедь и готовясь класть трубку.

– Привет герой, – бодрый голос Павла я сразу же узнал, и уж с ним-то я точно не собирался говорить.

– До свиданья, – сказал я, убирая трубку от уха, чтобы сбросить звонок.

– Как здоровье у мамы? – достаточно отчетливо услышал я из трубки.

– Что ты сказал? – громко сказал я, возвращая трубку к уху, и делая несколько шагов в сторону от доктора, тем самым попадая в поле зрения Ники и отца, но я об этом в тот момент, конечно, не думал.

– Заткнись и слушай меня, – грубо прервал меня Павел.

Я покрутил головой. Я не знал что делать. И честно говоря немного растерялся, не понимая что происходит. Док, видя что я разговариваю и это надолго, кивнул мне и развернувшись ушёл в отделение. Ники говорила с папой и на меня они не смотрели.

– Говори, – тихо сказал я, не зная что услышу сейчас, казалось сердце вот-вот остановится.

– Вова, – вкрадчиво начал Павел, – я знаю как вылечить твою маму, – он замолчал, видимо ожидая моей реакции и она последовала.

– Откуда ты знаешь? – медленно начал я, осознавая по ходу, что это глупый вопрос.

– Какая разница, – грубо ответил он.

– Что ты хочешь? – задал я нужный вопрос.

– Вот теперь ты правильно говоришь, – саркастическая улыбка Павла, прямо сочилась сквозь цифровые флюиды, – у меня есть противоядие, – спокойно продолжил он, а я затаил дыхание.

Ну да, а что я хотел. Раз он звонит значит знает всё, вопрос только откуда. Но это глупый вопрос, над ним я подумаю позже, когда голова будет соображать, сейчас важнее жизнь и здоровье мамы, поскольку яд здоровье разрушает и хочет забрать жизнь любимого человека. Я молчал, ожидая продолжения, но Павел молчал тоже, вытягивая из меня жилы. Терпеть уже не было сил. И я заскрипел зубами, сдерживая рвущиеся наружу эмоции.

– У меня есть условия, – сказал он наконец, будто я и не задавал ему ключевого вопроса.

– Это я понял, – глухо ответил я.

– Условие одно и оно простое, – продолжил он, – вы продолжаете искать ключи.

– Что? – я тупо уставился на трубку, не веря своим ушам, – «нет ID абонента», оповещала надпись, – что ты сказал?

– Ты меня слышал, – безразличным голосом ответил Павел, – шестнадцать часов, – добавил он.

– Что? – переспросил я.

– Осталось 16 часов, – ответил он, – перезвонишь мне, если дорожишь жизнью матери.

Телефон с громким звоном ударился об стену, разваливаясь на куски, следом в стену влетел мой кулак. Ники уже была рядом. Я посмотрел в её сторону и увидел, что сюда же идёт отец. Взял себя в руки.

– Что случилось? – глаза Ники были широко распахнуты.

– Что случилось? – голос отца прозвучал рефреном.

– Плохая новость по учебе, – тут же нашелся я.

Мне совсем не хотелось вмешивать в эту историю отца. Кроме того, мы с Ники обещали друг другу не делать этого. И хотя ситуация была форс-мажорной, я решил сдержать взятое нами слово.

– Я хочу посидеть с мамой, – сказал я и пошёл в сторону палаты.

– Тебя не пустят, – Ники бросилась следом за мной.

– Как, почему? – я ошалело уставился на неё.

– Теперь нельзя, врачи запретили, – добавил отец.

Я стоял абсолютно опустошенный, не понимая, что делать дальше, слезы потекли сами собой. Подошёл отец и обнял меня. Ники стояла рядом.

Рыдания длились недолго. Такой сонм мыслей пронесся в моей голове, что мне казалось прошёл минимум час. Я вытер глаза и повернулся к Ники.

– Я могу с тобой поговорить наедине? – повернулся к отцу, – папа побудешь рядом с мамой?

– Конечно, – просто ответил отец.

***

– Нет, Вова, нет, – Ники говорила очень взволновано, – это плохая мысль, полиция и так уже задействована в этом деле, пока они займутся поиском Павла, а он сейчас может быть где угодно, уйдут драгоценные часы, ты сам сказал осталось шестнадцать часов, это очень короткий срок.

Я уже и сам понимал, что это была идиотская идея.

– Кроме того, – продолжала Ники, – нам понадобится какое-то время, чтобы вернуться к поискам, а мы даже не знаем каким будет его дополнительное условие, а я не сомневаюсь, что оно будет, – Ники, моя милая Ники, ты ли это, я смотрел и удивлялся, пару часов назад моя сестра взахлёб рыдала, говоря о маме, а теперь поняв, что есть луч надежды, превратилась в рассудительную и отважную деву. Именно такой она была в прошлом году, в самых отчаянных ситуациях, – ну не будет так, что мы ему скажем – мы возвращаемся к поискам и он кивнёт, хорошо я дам противоядие, всё будет намного сложнее.

А может быть её вдохновило то, что мы вновь возвращаемся в дело?

Потому что, к примеру, во мне сейчас боролись два существа – одно дико сопротивлялось, желая оставаться подле Валентины, в теплом уютном мирке, в котором есть всё, что нужно и будущее там выглядит стройно и причёсано. Был и другой парень, прошедший через горнило смертельных приключений, жаждущий вновь вкусить безумного адреналина, предвкушающий это и ждущий только отмашки, обрадовавшийся открывшимся обстоятельствам.

Я не знал кого выбрать или как примирить две половинки одного целого и оттого чувствовал себя отвратительно.

– Поэтому о полиции не может быть и речи, – продолжала сестра, не подозревавшая о мыслях терзающих меня, – вопрос в другом, – она пристально посмотрела на меня, – не уловка ли это, хотим ли мы лезть в это дело и есть ли шанс обмануть Павла?

Меня как будто током шибануло. По ряду причин.

Во-первых, мне показалось что она словно считала в моей голове мысли, во-вторых мысль об обмане, что мог повлечь за собой смерть мамы, в-третьих, я понял, что и вправду не хочу возвращаться и в четвертых, третья мысль удивила. Потому и реакция моя была соответствующей.

– Ники, – воскликнул я так, будто меня осенило внезапной мыслью и параллельно ко мне подключили 220, – мы в тупике, разве ты не видишь?

Она молчала и грустно смотрела на меня, но глаза были сухие, в них лишь затаился интерес, она ждала, что я решу.

– Мы не можем рисковать жизнью мамы, я очень надеюсь, что это не уловка, он не лжет, и у него действительно есть противоядие, потому что иначе у нас очень мало шансов, – я посмотрел ей прямо в глаза, – ты попала в точку – я не хочу возвращаться к поиску, вернуться к той жизни… потерять Валю, я боюсь этого… Ники я люблю её, я так думаю, но сейчас у нас выбора нет, и я не рассматриваю вариант с обманом, я рассматриваю вариант с выходом из этой ситуации со здоровой мамой и с минимальными потерями для нас, – я выдохнул, закончив длинную тираду, продолжая смотреть в глаза Ники, которая молча смотрела на меня, а я не мог распознать её взгляд, отчего было неуютно.

Я не понимал о чем думает сестра, это вдобавок ещё и раздражало.

– Согласна, – медленно сказал Ники, – мамина жизнь важнее, чем наши с тобой страхи, – она отвернулась, делая паузу, похоже и у неё были страхи, только так откровенно, как это сделал я, она говорить не хотела.

Что-то изменилось в моей сестре, за то время, что мы не виделись.

Что? Неужели она перестала доверять мне?

Память услужливо подбросила воспоминание из прошлого, которое в тот момент в моем сознании преобразовалось в желании Ники жить обычной жизнью и родить ребенка.

Может быть в этом дело? Тогда я вообще запутался.

Минуту назад мне казалось, что она рада вернуться к жизни пропитанной адреналином и запахом гостиничных номеров, а сейчас всё наоборот.

– Значит нам нужен план, – перехватил я инициативу, давая сестре возможность закрыть тему, которую она не хотела поднимать.

– Первое дело позвонить ему и сказать, что мы согласны, и как можно скорее нужно это сделать, – каким-то усталым голосом сказала Ники.

Но позвонить Павлу было не так просто. Сложность состояла не только в том, что я разбил свой телефон, с этим проблем как раз не было, проблема была ещё и в том, что Павел звонил с закрытого номера, так что просто перезвонить ему не представлялось возможным. Безусловно я знал способ решения этого вопроса, и не один. Но решил пойти по простому пути. Я дозвонился до своего оператора связи и подключил услугу «супер определитель номера», что позволило получить номер Павла. Я постоянно подгонял ситуацию, мне казалось, что медленнее я услуг никогда не получал.

Ники взяла на себя звонок Павлу. Попросила меня посидеть с отцом и ушла в знакомый мне закуток коридора. И я узнал о их разговоре только из её уст.

Со слов Ники, она попросила у Павла гарантии того, что мама будет жива. Он ответил, как и предполагала Ники, замысловато. Сначала вы уезжаете – остальное потом.

– В смысле сначала уезжаете, – возмутился я, – а как всё произойдёт, как мы узнаем, что мама жива? – острота ума покинула меня.

– Мои слёзы его не тронули, – устало сказала Ники, – он сказал – мама вам сама позвонит, – она смотрела на меня и я понимал, что всё это ей не по душе, так же как и мне, – Вова нам срочно нужно определить направление в котором мы будем выдвигаться.

ГЛАВА 3. МОЗГОВОЙ ШТУРМ.

Родительский дом казался пустым. И не только потому, что здесь сейчас действительно никого не было. Он был пустым без мамы. Не было и папы, но атмосферу и уют здесь создаёт именно она, её аура напитывает здесь пространство. Сейчас источник этой волшебной энергии отсутствовал и дом, милый дом будто посерел. Нет, конечно, краски не померкли, просто мне так казалось.

Ники тоже выглядела поникшей, но на самом деле на всю эту рефлексию не было времени, абсолютно ни одной минуты, ни одной секунды. Поэтому первым делом я сразу же открыл свой небольшой, но достаточно тяжелый кейс, который был сделан по-моему заказу. В нём хранились все вещи, артефакты и предметы, которые нам остались от деда и те, что мы с Ники нашли за прошлый год. Часть из них, к сожалению, были лишь копиями, но копиями достоверными.

Кстати, сколько раз я говорил себе, что вот, прямо сегодня сяду разбираться с копиями бухгалтерских книг деда, но до них дело так и не дошло. А теперь опять форс-мажорная ситуация и уж точно не до них. А ведь там может быть ключевая информация. Я почувствовал дикую иронию этих, сказанных мною про себя, слов. «Ключевая информация», информация которая ведёт к ключам. Но сейчас главное было понять куда направляться дальше, потому что мы вынуждены двигаться дальше, чтобы спасти мамину жизнь, и мы это сделаем.

Сейчас в нашем распоряжении есть два ключа – один из омских подземелий, другой с Родоса.

Вспомнив Омск, я вздрогнул всем телом.

Какими далекими казались те пронизанные темнотой и непонятной энергией подземелья и какими ужасными и безумными были те смертоносные приключения.

Как мы не погибли в Омской области? Ума не приложу. Но мы живы. Мы здесь. И в руках у нас два ключа.

Ники сидела рядом и молчала. Я не спешил начинать разговор, потому что для начала хотел выстроить в своей голове какую-то стройную теорию, собрать в кучу всё, что я мог сейчас вспомнить и приложить к этим двум ключам. Но, честно говоря, особо прикладывать было нечего.

Ключ из подземелья. Какой же он тяжёлый? Только сейчас я ощутил его вес. Раньше это, будто бы не имело значения. Стоило только взглянуть на него, сразу становилось ясно – ключ старинный. Не очень ровные срезы. Крупная петля, за которую удобно крутить ключ, сам стержень полый и три нарезанных на нем полоски.

Что открывает? Совершенно непонятно. А вот другой, я положил большой ключ обратно в кейс, Ники проследила за моими действиями, а маленький взял в руки.

– Да уж, – вздохнула она, – даже не представляю, что он может открывать.

– Когда-нибудь мы это узнаем, – пробурчал я себе под нос, приближая второй ключ к глазам.

Ключ был небольшим. Ладненьким таким и на нем был рисунок или это какой-то знак.

– С этим можно что-то попробовать, – задумчиво сказал я.

– Конечно, можно, – вздохнула она, – Я знаю, что это за ключ.

– Не понял? – начал я, соображая, медленно, но всё же.

Она знает, значит и раньше знала, только тогда, на Родосе, не хотела об этом говорить, я нахмурился, глядя на неё.

– Откуда? – сказал я, стараясь не обострять.

– Да потому что у меня такой же, – она может и заметила как я напрягся, но виду не подала, не стала ничего объяснять.

– Вот сейчас не понял? – я продолжал злиться, но сейчас вспоминая её состояние в тот день, в аэропорту Родоса, медленно приходил к осознанию, что злиться бесполезно, раз она в тот момент не хотела продолжать поиски, то и не сказала бы ничего в любом случае. Почему-то мне показалось в этот момент, что она и меня хотела уберечь от опрометчивого шага, утаивая информацию, которая могла подтолкнуть меня самостоятельно заняться этим непростым, опасным для жизни делом, так, как это делал когда-то дед.

– Это ключ от сейфовой ячейки в банке, – устало, как мне показалось, сказала она.

И тут меня прорвало.

– У тебя есть такая ячейка, Ники? – криво усмехнулся я, – Что ты там хранишь?

– Ключ от квартиры где деньги лежат, – шутка была старая, из какого-то фильма, я не мог вспомнить, но улыбнулся. Напряжение немного ослабло.

– И что думаешь, откуда он может быть? – я протянул ей ключ, она взяла.

Быстро оглядев его, она стала вглядываться в символ, начертанный на нём. Я этот знак уже разглядел. Честно говоря он мне совершенно ни о чём не говорил. Если это ключ от сейфовой ячейки в банке, то я такого банка не знаю. Надписи на ключе нет, а символ мне не знаком. Мне этот символ почему-то представлялся частью герба какой-нибудь бывшей советской республики или прямо самого СССР – это был желтый пшеничный колос, точнее три колоска выходящие из одного стебля.

Может это какой-нибудь россельхоз банк или что-то в этом духе, вдруг осенило меня и, быстро встав, я прошёл к своему чемодану. Достал оттуда свой новый большой макбук.

– Я на кухню, – кивнул я Ники, – кофе будешь?

– Конечно, – она тут же подорвалась, как будто оставаться одной в пустой комнате ей совсем не хотелось, – я с тобой.

***

Кофе был сварен, а компьютер подключен. Быстро сделав фотографию символа с ключа на смартфон Ники, я запустил поиск по изображению. Забавно, мои мысли насчет герба союза советских социалистических республик или других республик в его составе, не оправдались. Поисковый запрос оказался невероятно веселым, хотя нам в тот момент, кончено, было не до смеха.

К примеру, он предложил, выбрав фрагмент из введенного символа, купить в городе Клин печи фирмы Везувий, затем бросилось в глаза изображение двух перекрещенных ключей в виде колосьев – реклама дизайнерской фирмы, создающей логотипы, я посчитал это зацепкой и поместил в избранное. Стало интересно, потому что выйдя на них, можно было найти заказчика подобного логотипа. Игривый и простой логотип из двух ключей в сочетании с пшеницей, представляющей ферму и собственность, читал я рекламный призыв. Цвет золотисто-желтый. Похожие ключевые слова: недвижимость, сельское хозяйство, фермеры. Этот логотип является идеальным для сельскохозяйственной промышленности, бренда пива и алкогольных напитков и бла-бла, ничего про банк.

И таки да, Россельхозбанк имел похожий логотип, только зеленый, а в конкурсе, который банк устраивал когда-то, участвовал и желтый вариант, только там была изображена мельница, с четырьмя крыльями в виде колосьев. Был еще банк Абсолют, но поисковик выдал его изображение, поскольку там совпадал один фрагмент, логотип был совсем другой. Был Алмаз, объединение компаний сельхозмашиностроения и было удивительно видеть такое несоответствие – название Алмаз и логотип желтый колос.

Ники обсуждала вместе со мной каждый момент, каждый логотип, но делала она это очень вяло и порой отворачивалась, чтобы поплакать.

Был колос с названием Золотое ухо, на английском.

Просто стоковое фото с похожим лого.

Готовая эмблема для фермерской компании.

Я всё четче ощущал, что меня ждёт долгий и утомительный поиск. Выскакивали и абсолютно белые картинки. С чем это было связано? Может с присутствием белого фона, который был использован на ключе в качестве подложки.

Такси Внуково, Уралвагонзавод, завод дождевальных машин Харвест, всё что угодно, только не банк.

Внутри меня медленно закипало. Я жал «ещё картинки» и получал очередной набор фрагментов, белых, ничего не значащих изображений, бессмысленных символов.

Гастроном, библиотека Чебоксар, почта Вьетнама.

Картинки продолжали появляться, но они всё дальше уходили от оригинала. Это был путь в никуда. И тогда я изменил тактику. Я ввёл текстовый запрос «банк с логотипом колос». Ники хмыкнула заметив это.

Я снова пошёл в картинки, надеясь найти искомое.

Теперь появилась масса контор с названием Колос.

Торговые дома, группы компаний, кафе. Это из ещё незнакомого. Гостиница, энергетическая компания и… пошли банки. Но с другими логотипами. Перелистывание замедлилось – белых картинок теперь не было и от обилия визуальной информации начало рябить в глазах. Нужно было сделать перерыв, но я не мог себе этого позволить. На кону стоит слишком много, чтобы взять и просто пойти отдохнуть.

И тут я заметил тенденцию.

Всё что я видел, все логотипы, названия, информация, все они были русские или украинские. А если банк находится в другой стране или на другом континенте. Почему я решил, что он будет в России? Может он вообще на Родосе.

«Греческие банки с логотипом колос» я тут же набрал следующий запрос.

– А это уже дельная мысль, – похлопала меня по плечу сестра и вышла из кухни.

– А то, – сказал я ей в спину и посмотрел на часы, стрелка стремилась к полуночи.

Я вновь заглянул в картинки и понял, что это неверное направление. Всё осталось прежним – те же логотипы. Вот в поисковой части было поинтересней. Нашелся ресурс, на котором были все крупнейшие банки Греции, с логотипами. Их было мало и они сразу отпали. Я понял – ЭТО правильный путь. Для начала отсею все крупные банки, скажем Европы, потом Америки, потом Южной Америки и так дальше. Вот если не найду, тогда … что будет тогда, думать не хотелось. Вообще не хотелось думать, поэтому я начал действовать.

Греция, Турция, Румыния, Польша, Белоруссия, Германия, Франция… голова шла кругом. Ники успела поплакать раза три. Я встал, чтобы размяться. Велел ей идти спать, поскольку время перевалило за два часа по полуночи. Она уперлась, отказываясь уходить. Договорились в конце концов, что она подменит меня когда станет уже невмоготу. Бук, к сожалению, был один, родители гаджеты не жаловали, а Ники свой где-то оставила.

Я пошёл в ванну и умылся холодной водой. Позвонил папе, чтобы узнать как дела у мамы. Папа ровным голосом сообщил, что состояние стабильное, стабильно тяжелое, добавил он и просто сбросил звонок. Я решил никак на это не реагировать, а заняться делом. Сон как рукой сняло.

Испания, её я выбрал следующей. Сайт банки Испании. Названия и логотипы.

Банк Сэлф, Банка Линк, не то, не то. Каха де канарис, Каха Риоха, Каха Сеговия, опять не то.

Каха Рурал Торрент, ишь ты торрент, подумал я и осекся. Вот он логотип. Я бы его точно смахнул, если бы не название. Зеленый фон, белая надпись и желтый тройной колос с краю.

Я хотел разбудить Ники, но передумал. Отлично, ты нашёл банк. Но где он находится? Куда ехать? Понятно, что в Испанию, но куда конкретно.

Официальный сайт. Всё на испанском. Перевод. Проваливаюсь во вкладку «Офисы». Та-дам … Валенсия и куча офисов. И куда? Проверять каждый? Нет, понятно, что это уже хоть что-то. И можно зажигать красный фонарь и давать отмашку Павлу. Небольшое чувство облегчения вызвало длинный глубокий зевок. Но нужно копать еще, подстегнул я сам себя. Это лишь верхушка. Офисов банка целая куча и понять какой из них нам нужен, хотя бы приблизительно, я должен.

***

Это был ад. Мой персональный, интерактивный ад. Что я только не видел, чего я только не перелопатил. Я терял смысл и снова находил его. Я изучил столько испанских городов и предместий, столько провинций и мелких городков, что почувствовал себя как при написании курсовой, но я это сделал.

Список городов, в котором было отделение банка было велико, то что я нашёл вначале действительно было лишь верхушкой. А ещё были отделения в маленьких городах, которые совмещали несколько банкоматов разных банков под одной крышей, но под эмблемой данного банка.

Как я пришёл к решению? Загадка. Но не загадка для меня, а загадка, в прямом смысле этого слова.

Почему я решил, что это именно то место, которое нам нужно? Шестое чувство. И это для многих загадка.

Но не буду ходить вокруг да около. Небольшой городок Луна. Я пролистнул его дважды, не обратив внимания – ведь это было именно такое, маленькое отделение, с несколькими банкоматами разных банков. Но в третий раз меня как обухом по голове стукнуло…

– Давай поиграем в загадки Софья? – громко сказала мать.

– Давай, – согласилась девочка.

Мама хлопает ладонью по сиденью, приглашая малышку присесть рядом.

Череда простых загадок, которые девочка легко отгадывает…

– А теперь посложнее, – сказала мать, а девочка сделала серьёзное лицо, – сестра к брату в гости идёт, а он от сестры прячется, – у меня внутри всё холодеет, я напрягаю слух, Ники выразительно смотрит на меня.

– Я не знаю такую загадку, – капризничает девочка.

– Ну что ты, милая, я её тебе уже загадывала, – не отступает мать.

– Я не помню, – гнёт своё дочь.

– Ну это же луна, Софьюшка, – улыбается мать.

– Точно, точно, Луна – захлопала в ладоши девочка.

Наваждение схлынуло. В голове звенело.

Не может быть, подумал я. Руки тем временем записывали регион, провинцию и название города.

Надо будить Ники, теперь надо.

На часах была половина шестого утра.

***

– Испания? – лицо Ники было заспанным, но голос звучал бодро, я напротив чувствовал полный упадок сил.

Похоже нервное напряжение и бессонная ночь в дуэте очень серьёзная смесь.

– Вова, – она подняла на меня глаза, активно протирая их, – тебе надо поспать.

– В самолёте посплю, – буркнул я, думая про себя, что поспать действительно не мешало бы.

– До самолёта еще несколько часов, я даже не знаю ещё сколько, – она взяла меня под руку и повела, – пока я найду рейс, пока куплю билеты, пока соберу вещи, короче пока всё организуется, – она начала второй рукой активно подталкивать меня, медленно бредущего с упорством барана, в спину, направляя в сторону спальни, – ты успеешь поспать.

– Щас, – я выкрутился из её смешного захвата, – только в туалет схожу, – пробурчал я, – а ты давай организуй всё в кратчайшие сроки, – я запнулся на полуслове, – короче ты сама всё знаешь, и надо позвонить этому козлу, сказать, что мы уезжаем сегодня.

– Я позвоню Вова, иди спать.

Таким макаром я отправился спать, надеясь, что подремлю пару часов.

***

– Вова вставай, – Ники толкнула меня в бок, довольно бесцеремонно и говорила очень громко, – до самолёта четыре часа.

– Ты чо, – я подпрыгнул, – ты нафига так делаешь? – я сел на кровати, растирая лицо.

– Как? – искренне удивилась сестра, – слишком громко что ли?

– Ники, всего четыре часа, мне только подпоясаться что ли? – нервничал я спросонья, взглянул на стену, часы показывали полдень, я смачно поспал, приструнил сам себя и спокойнее продолжил, – позвонила ему?

– Позвонила, – недовольно сказала она, – представляешь, он сказал, что-то типа: вот уедете, тогда будем говорить.

– Ему что из аэропорта позвонить? – буркнул я и пошёл в ванную.

– Похоже из Испании, – сказала она мне в спину и я развернулся.

– А хрена лысого ему не надо? – злость волной разлилась во мне.

– Вова он все равно узнает куда мы улетели, – она опустила голову.

– Да, – вдруг ко мне пришло понимание, – об этом нужно было подумать сразу, все мы задним умом крепки, – вспомнил я любимое папино выражение, махнул рукой и пошёл умываться.

***

Такси мчало нас в аэропорт.

Самым сложным оказалось объяснить папе почему мы уезжаем. Ники взяла на себя эту миссию и я видел её разговор с отцом по телефону. Видел выражение её лица и слёзы после разговора. Она выбрала самый простой, на мой взгляд, вариант, заявив, что мы полетели за универсальным противоядием, и нам непременно нужно быть вдвоем. Тупая, нелепая отмазка, но папе похоже было уже всё равно. Он вроде даже ничего не ответил.

Ники продолжала плакать. Водитель косо поглядывал на нас в зеркало заднего вида. Я понимал, что если сейчас же не займу себя, то тоже пущу слезу.

Руки всё сделали сами. Я держал сейчас перед собой распечатки бухгалтерских книг деда.

Наконец-то мои руки дошли до них. Сколько раз я себе это обещал? Я принялся читать.

Ну надо же, как любопытно. Если первый лист был испещрен всего лишь записями пивного производства, то дальше шло что-то совершенно невообразимое. Набор символов, букв, знаков, похожих на те, что я видел в книге, которую нашёл в подвале того дома, в Омской области, цифры и даже кажется египетские иероглифы. Я понял, что ничего не смогу здесь прочитать, как впрочем не смог прочитать и Павел, или кто там ещё видел эти книги.

Я ухмыльнулся. Ха-ха. Теперь всё ясно.

Вот почему мы им так нужны, они вообще не владеют никакой информацией, ну или почти не владеют. Они что, думают я смогу расшифровать эту абракадабру? Нет, вероятно они уверены, что мы точно знаем, что и где искать. Но мы ни хрена не знаем.

– Ни хрена мы не знаем , – повторил я вслух.

– Что ты сказал? – тут же откликнулась Ники.

– О-о-о, сядем в самолёт я тебе кое-что расскажу, – сказал я, пряча распечатки в кейс.

Ники понимающе кивнула и мы продолжили поездку в молчании.

ГЛАВА 4. СМЕРТЕЛЬНАЯ ПАУЗА.

Но поговорить нам не удавалось до того момента пока мы не сели в кресла самолета.

Аэропорт гиперактивное место – много людей, много шума, масса аферистов и мелких преступников, снующих повсюду, вечно суетящиеся командировочные, родители с детьми, которые, кажется, и создают весь основной шум вокруг и много других посторонних и фоновых шумов, которые ввергают тебя в лихорадку авиапутешественника. Какие уж тут разговоры. Нет, можно конечно засесть в кафе, долбануть пивка, отключиться от всего вокруг, тогда можно и поговорить, но не в нашем случае. Мы приехали в аэропорт очень плотно по времени и все процедуры проходили, если не бегом, то максимально быстро. В такие моменты кресло в самолете кажется уединенным местом, где можно отдохнуть и отстранится от всего мира. Конечно, это не так, но в этот конкретный момент кажется что да, если конечно не дети в самолете, а они, чаще всего, в лайнерах присутствуют. Сегодняшний день был не исключение. Но была и доля везения. От нас дети были далеко.

Я откинулся в кресле и сразу пристегнулся, чтобы больше об этом не думать. Посмотрел на Ники, которая "в моем стиле" откинулась и пристегнулась.

– Ух, – выдохнула она, глядя на меня, – всё, я готова, – она натянуто улыбнулась.

– К перелёту? – серьёзно спросил я, – или к приключениям, которые обязательно примчатся к нам? – я приподнял одну бровь.

– К разговору, – устало сказала она, – ты хотел мне что-то рассказать, думаешь я не заметила, что ли, что ты читал распечатки бухгалтерских книг?

– Ну, – замялся я, понимая, что эмоции накатившее на меня в такси, давно схлынули и всё что казалось в тот момент цельным, размылось, – я понял некоторые вещи, – я посмотрел на неё, она ответила мне заинтересованным взглядом.

– И? – нетерпеливо произнесла она, в этот момент самолет тронулся со стоянки, направившись по рулежке в сторону взлетной полосы.

– И понял, что, к примеру, пофиг, что они получили в своё распоряжение бухгалтерские книги, и не только потому, что у нас есть распечатки, – уточнил я, видя её скептический взгляд, – просто им их не прочитать никогда.

– Почему? – она удивленно посмотрела на меня.

– Потому что, – с чувством превосходства сказал я, – они зашифрованы.

– Реально?

– Показать? – вопросом на вопрос ответил я.

– Ладно, – согласилась она, – а мы-то как их прочитаем?