Внушитель бесплатное чтение

Для тех, кто любит спойлеры

Два года назад, когда тоже было холодно, но, разумеется, не так, как сейчас, в город приехал Артем со своей матерью. Они были те, кого называли Неадекваты1. Задача Неадекватов заключалась в том, чтобы вернуть заложных покойников2 в мир мертвых, или Тот Мир3.

И тогда же, ровно два года назад, на трассе «Сибирика-86» произошла та самая авария, которая до сих пор держала в страхе весь город. Это произошло потому, что у матери Артема случился эпилептический припадок и она перестала контролировать Пустоту – Сущность4, которая пыталась вырваться наружу. Пустота прокляла автобус со школьниками, которые по несчастливой случайности оказались не в том месте не в то время. И по той же случайности в школьный автобус врезалась «скорая», которая убила детей, сопровождавших их учителей и семью из четырех человек.

Следует сказать, что тогда, два года назад, Артему пришлось управлять этой Пустотой, а ему, на минуточку, было четырнадцать лет, и Артем тогда справился. Кроме этих ни в чем не повинных школьников, все остались живы.

В тот же день, ровно два года назад, в больнице у матери был ещё один сильный приступ. Казалось бы, сплошная чернота. Но это не всё, чем Артему запомнился тот день. Именно тогда он узнал про Вилову Иру. Школьницу из несчастливого автобуса, которая выжила.

После двух лет ремиссии матери приступы вернулись. Пустота убила важную шишку, хоть и из Низших5, но матери пришлось уволиться. Северяне6 подарили ей подарок, помогли собрать вещи. Артема ждала очередная незнакомая школа, а мать – очередная долгая реабилитация.

Пролог

Пустота проникла в город вместе с январским морозом. Не стоит выходить на улицу, когда ресницы покрываются инеем за несколько секунд, а брови не чувствуешь уже через минуту. Зимой всегда холодно, но в этом году было холодно особенно. Даже птицы дохли на лету, что встречается раз в десять, а то и двадцать лет, не чаще.

Январский город опустел, стало тихо, как на кладбище, а птицы так и валялись и у торговых центров, и на дорожках, вычищенных снегоуборочной техникой, и в спальных районах на детских площадках. Муниципалитет привлекал частные службы, и те разъезжали по городу в своих устрашающих костюмах, сгребая бедолаг в контейнеры.

Бригада Центрального канала новостей на этой неделе сняла сюжет о загадочной смерти пернатых и планировала уехать, но двигатель у служебной машины сломался. Журналисты, наслушавшись городских легенд, испугались призраков и остались в люксе придорожного отеля ждать, когда спадет мороз. Даже еду в номер заказывали. Суеверные.

Местные поговаривали, что в Черной Поляне недалеко от озера разрыли могильник и поэтому окраины кишели нечистью. А что там на самом деле произошло, не знал никто.

Психиатрическое отделение второй городской больницы заполнили пациенты. Все как один твердили про заложных покойников, о привидениях на старой дороге и мертвых воронах, ночные кошмары и беспокойный сон, а ещё говорили про какого-то чужака, который всех этих мертвяков поднял из могил. Психиатры сочувствующе кивали, записывали данные в карту, но сами побаивались, что и за ними придут.

Взволнованные жители уже притянули за уши несколько городских легенд и судачили о «диаволе».

Местный чудак, глава экологического движения «Чистая Родина», после одиночного пикета у завода по переработке батареек лежал в больнице с обморожением. Бедняга потерял несколько пальцев на обеих ногах и два на правой руке, которой держал плакат. Посетителей к себе не пускал, ночью спал со светом, а когда его спрашивали, почему же он не ушел с такого мороза, божился, что всеми силами хотел уйти, но ноги не несли.

В городской газете вышел сюжет о страшной аварии двухгодичной давности, где погибли несколько подростков и семья из четырех человек. Город скорбел и вспоминал усопших. В Новой Мологе открыли им памятник.

Успокоившиеся журналисты решили снять очередной сюжет о жизни провинции. Новый служебный транспорт им так и не прислали, а заполнять эфирную сетку было нужно. Так получилась очередная история про смерть.

Градоначальник сурово кивал, меценаты самодовольно улыбались, а одна из выживших, которая совсем недавно была прикована к инвалидному креслу, а сегодня уже ходила на своих двоих, всё ещё скорбела по своим друзьям и старой жизни. Они были там, а она здесь – стояла и держалась за чугунную ограду у могилы.

Черный мрамор выделялся на белоснежном полотне запорошенных могил. Ира смотрела на выгравированные фамилии.

– Ребята, – тихо произнесла она и прикоснулась к холодному камню, – вы там, а я здесь. Живая…

Журналист с микрофоном подошел к девушке и поздоровался. Она кивнула очень вежливо, но отрешенно. Оператор направил камеру на фамилии. Морозный воздух был пропитан едким, сладким ароматом каких-то духов, а земля источала могильный запах. Девушка перевела взгляд на репортера.

– Это была хорошая семья, – сказала она.

Журналист кивнул. Вид у него был болезненный. Зубы то и дело пытались отбить чечетку, щеки впали, а сине-серые мешки под глазами говорили то ли о проблемах с почками, то ли о том, что он не выспался. Ира решила, что он похож на скелет.

– Замёрзли?

– С чего вы решили?

– Я слышу, как стучат ваши зубы.

– У вас всегда так?

– Так жутко?

– Нет, так холодно.

– Обычно теплее, сейчас аномальные морозы. Я тоже замёрзла. А я вам вообще нужна? Без меня никак?

– Н-нужны, нуж-жны. Вы ведь знали этих ребят? Это были ваши одноклассники?

От слова «были» Ире стало не по себе. Как ледяной водой окатили. Когда ты думаешь о том, что кто-то умер, не так страшно, но когда это говорит абсолютно незнакомый человек, появляется чувство неотвратимости произошедшего. Ребята умерли.

Журналист чуть поежился, но продолжил:

– К-как всё п-роиз-зошло?

– Странный был день, сначала бешеный медведь вылез откуда-то, мы от него спасались, Дроздов под автобусом спрятался с Мироновой, – Ира сделала паузу. – Потом у подруги аневризма лопнула, и мы стали спасать её.

– Вам было страшно?

– Да, – она ещё раз взглянула на памятник. – Страшно. Накрыла безысходность.

– Да, когда такое случается, не знаешь, что делать и кому молиться. Говорят, на тонущем корабле атеистов нет.

Ира взглянула на журналиста исподлобья и снова посмотрела на ограду. Тишина окутала могилы и как будто поглощала всё вокруг.

– Может, что-то ещё вам запомнилось?

– Машину помню на встречке. Зелёную, знаете, такой ядовито-зеленый цвет, маленькую. Вот из-за неё автобусу пришлось остановиться рядом с Черной Поляной. Она гнала как ненормальная. Я полиции говорила, но они сказали, что я насмотрелась фильмов, что у меня острая травма и я себе всё придумала.

– А вы придумали?

– Да какое там придумала, машина точно была, но сейчас-то какая разница…

– А Черная Поляна – это где могильник?

– Да, там ещё завод химотходов, недалеко от Мологи.

– Токсичные отходы, бешеный медведь, странная машина, про которую, кроме вас, никто не помнит. Загадочные обстоятельства. Вы думаете, это всё не случайно? Их кто-то убил?

Журналист намекал, что Ира тронулась умом. Ира и сама поначалу так думала, но потом перестала. Скорее всего, им просто не повезло. Оказались не в том месте не в то время.

– Всё может быть, – ответила она. – Видимо, у судьбы на меня были другие планы. Ребята умерли, а я осталась жива.

– А как вы планируете отмечать эту дату?

Ира не поняла, послышалось ей или журналист действительно произнёс «отмечать».

– Хм… Отмечать, – задумчиво сказала она. – Вот, смотрите, цветы принесла.

Она кивнула в сторону двух нарциссов, которые лежали у памятника. Оператор перевел камеру на цветы, а Ира ещё раз посмотрела на ограду. Затем она изящно провела по ней рукой, два раза постучала по резной ручке калитки, прошептала «ребята», и вдруг её лицо сделалось озлобленным, будто что-то внутри изменилось. Она уставилась на журналиста тяжелым взглядом.

– Вы действительно сказали «отмечать»? Думаете, стоит сплясать на могилах? День смерти друзей так отмечают?

Оператор взглянул на напарника, а Ира резко развернулась и пошла в сторону черного седана. Она что-то говорила, но ее не было слышно. За ней тянулся аромат кофе и сладких духов. У журналиста закружилась голова, и он специально вздрогнул, чтобы прийти в себя, и побежал за Ирой.

– Извините, правда, не хотел вас обидеть, это всё мороз. Слова в голове перепутались. Чушь несу!

– Извинения приняты, – сказала Ира и продолжила путь к машине.

Оператор поспешил за коллегой.

– Подождите!

– Ну что ещё?!

– Ещё пару вопросов, если не сложно.

Ира посмотрела на журналиста карими, почти черными глазами и что-то прошептала себе под нос.

– Что? Извините, я не расслышал.

– Почему вас интересует только смерть? Почему почти все сюжеты, которые вы снимаете, про смерть? Это для рейтингов?

Мужчина жестом показал оператору «снимай». Оператор закинул камеру на плечо, но тут же убрал.

– Подожди. Аккумулятор сел. Сейчас поменяю.

– Я достаточно сказала, я устала и хочу домой.

– А как же сюжет про смерть? Вы поможете нам, а мы расскажем вашу историю.

– Придумайте сами, моя история с хорошим концом, а вас интересует плохой.

Журналист жалобно улыбнулся.

– Похоже, здесь что-то произошло, мы хотели бы разобраться, я думаю, вы можете нам в этом помочь.

– Извините, меня друг ждёт.

С этими словами Ира развернулась и пошла к машине.

– Девушка, подождите, а как вас зовут, я забыл спросить, – вдогонку крикнул журналист.

– Ира Вилова. На памятнике, по крайней мере, так написано. Вилова И.Б. Вы это уже сняли, кажется.

Журналисты снова переглянулись. Оператор продолжил возиться с аккумулятором. На улице было холодно и почти стемнело.

Ира зашагала быстрее в сторону черной машины, которая стояла на обочине, села в неё и захлопнула дверь. Машина стала медленно набирать скорость. Снег скрежетал под черными покрышками, и репортёр поймал на себе тяжелый взгляд Иры, который подсвечивался экраном телефона. Она что-то говорила себе под нос так же, как и до этого, но слов сквозь стекло не было слышно. Он повернулся к оператору.

– Там кто-то ещё в салоне. Ты снял?

– Оба сдохли! – оператор ещё раз стукнул по разряженному аккумулятору, со злостью затолкал его в сумку, застегнул молнию и пробурчал. – Не снять уже, в номер поехали.

– Какая-то барышня неадекватная, – сказал журналист, убирая микрофон.

– Да тут все такие, жуткий городишко. Надоело тут торчать.

Коллеги зашагали в сторону гостиницы, а шлейф Ириных духов застыл морозным облаком, напоминая о том, что она ещё жива.

Глава 1. Мать и сын

В серебристом седане эконом-класса ехали двое. Уставшая женщина на водительском сиденье старалась не потерять управление, удерживая машину на трассе. Она сосредоточенно вглядывалась в потоки снежного вихря, которые так и норовили выкинуть седан на обочину. Женщина то и дело меняла положение рук на руле и щурилась. На переднем пассажирском сидел юноша лет четырнадцати и тоже следил за дорогой.

На заднем сиденье лежали картонные коробки, сверху свитер, старый пуховик болотного цвета и вязаная черная шапка, рядом открытая аптечка, торчащий шприц и вскрытая упаковка таблеток от головной боли. Собирались в спешке.

– Ничего, приедем на новое место, и всё будет нормально.

– Ну да.

– Артем, я это чувствую.

– А может, это снова припадок?

Мать проигнорировала последнее и продолжила ободряюще говорить, но Артем услышал в её голосе лишь угасающую надежду. Нервно-бодрый тон его раздражал, поэтому он просто кивал. Мать либо слишком устала вести машину, либо она так сильно переживала, что единственное, что её держало на плаву, это фраза «всё будет хорошо».

«Ложь, – подумал Артём. – Никто из них не верит в счастливый финал. Хорошо не будет. Придет Пустота и всех убьет».

– Ты всегда говоришь, что будет хорошо, но хорошо не бывает. Только хуже, – сказал он.

– Предлагаешь говорить, что всё будет плохо?

– Зато правда. Ничего у нас хорошо не будет.

– Ты не знаешь, как будет, Артем. Мы не знаем будущего.

– Если ещё раз Пустота выйдет, ты умрешь.

– Не выйдет.

– Но мы не знаем будущего…

– А если выйдет, то я не умру! – крикнула мать. Она стукнула по рулю руками, задев клаксон. Машина громко просигналила, и Артем вздрогнул.

– Не выйдет она, Артем, надеюсь, что не выйдет… – чуть тише сказала мать. – Самой страшно.

Артем развернулся к окну так, что у него хрустнула шея, и замолчал. Мать ухмыльнулась.

– Свернешь.

– Лекари починят.

– Артем, Лекари на другой случай, ну как ты не понимаешь!

– Тогда толку от них, раз они не могут справиться с какой-то сломанной шеей!

На пару секунд в машине стало тихо. Напряжение спало.

– Ой, мам… Смотри…

Артем вздрогнул и схватился за подлокотник боковой двери. Неподалёку на обочине стояла полицейская машина, а рядом мужчина в форме махнул им рукой, показывая, что они должны остановиться. Мать стала притормаживать. Артем подумал, что это конец, что сейчас выйдет Пустота и всех убьет.

– Мне не внушать, – прошипел сквозь зубы Артем.

– У меня же прав нет. По-другому не получится. Прости. Как пойдет.

– Нет! Не вздумай!

Внушение было последнее, что Артему нужно. Мать рулила, внимание было приковано к дороге, и он этим воспользовался. Уши закрыл руками, зажмурился, чтобы она не смогла посмотреть ему в глаза, и стал ровно дышать. Точно внушить не сможет. Глубокий вдох, выдох. Внушения он боялся больше всего, а в таких ситуациях мать часто им пользовалась. Тот ещё спектакль.

Мать почувствовала, что Артем защитился, и разозлилась. Она снова стукнула ладонью по рулю, громко чертыхнулась и зло посмотрела на Артема.

– Тебе, судя по всему, мои права не нужны, пешком будешь ходить.

Артём это не слышал, он продолжал защищаться от внушения.

Машина приблизилась к полицейским, Артем открыл глаза и увидел трясущегося от холода щупленького юношу, ненамного старше его самого. Мать улыбнулась офицеру, но Артем знал, что это не улыбка, а оскал. Так радостный человек не выглядит. Так выглядит хищник, который собирается разорвать жертву в клочья.

– Здравствуйте, офицер, – почти пропела мать. – Мы что-то нарушили?

– Д-д-документы, п-п-ожалуйста.

– А вы можете представиться? А то у меня в машине ребенок, как я буду показывать документы тому, чье звание мне неизвестно. Вдруг вы мошенники?

Полицейский заглянул в машину, увидел Артема, тот сказал «драсьте», полицейский в ответ кивнул. Артем уткнулся в телефон. Полицейский снова посмотрел на мать.

– Д-д-документы п-пожалуйста, – зубы молодого офицера стучали от холода, от чего казалось, что он заикается. Он замялся, неловкая пауза затянулась, и он обернулся на коллегу, который сидел в машине. – Отбой!

– Я так понимаю, что представляться не входит в ваши служебные обязанности. Сейчас-сейчас, Артем, поищи наши документы, дорогой, они на заднем сиденье должны быть или у меня в пуховике.

Полицейский терпеливо ждал. Спектакль начался. Артем стал изображать, что он ищет документы. Он залез в один карман пуховика, хмыкнул, потом залез в другой, тоже хмыкнул. Конечно, никаких документов там не было, но он старательно отыгрывал эту сцену для ничего не знающего офицера. Этот фарс ему не нравился, но того требовали обстоятельства. Либо мать лишат прав, либо Артём прикинется дурачком. Он выбрал второе.

– Мам, я их не нахожу…

– Видите, – снова певучим голосом произнесла она. – Собирались в спешке, могли дома забыть, и бывает же такое.

Полицейский вдруг замер.

«Это Пустота уже вышла или он себе мозг окончательно отморозил?» – подумал Артем и вопросительно посмотрел на мать.

– Сынок, – сказала она, и тут Артем понял, что попал. Мать прошептала «прости», затем медленно моргнула, глядя ему в глаза, и Артем отключился.

– Опять! Да что же такое! Артем!

Она стала слегка похлопывать его по щекам со словами «Артем, давай, очнись» и «почти приехали, потерпи немного», невзначай поглядывая на растерявшегося блюстителя закона. Тот заерзал внутри своей огромной куртки и уже схватился за рацию. Мать повернулась к нему и простонала.

– Это анемия у него, сознание потерял, в больницу едем, собирались быстро, нет у нас документов.

– Саня! – буркнул полицейский по рации.

Саня закрыл термос, из которого пил что-то невероятно вкусное, поставил его на приборную панель и медленно вывалился из машины. Слегка ковыляя, он направился к ним.

Тут мать медленно сфокусировалась на голубых глазах замерзшего офицера и сухо заговорила.

– Не надо Саню звать. Скажи ему, что сам разберешься.

Полицейский медленно развернул голову в сторону вальяжно ковылявшего напарника и произнес как робот.

– Саня, я разберусь сам.

Напарник остановился.

– В смысле сам разберешься?!

– Скажи, что ты заработался, ступил, следующие его, – технично диктовала мать.

– Ступил я! Следующие твои!

С ехидной улыбкой Саня самодовольно зашагал обратно к машине и, плюхнувшись на сиденье, продолжил что-то пить из термоса. Окна начали запотевать, и напарник совсем перестал видеть, что происходит у нарушителей. Мать продолжила давать инструкции.

– Ты уже проверил наши документы, я только что их показывала, теперь ты пойдешь в машину и скажешь «незачем тратить бумагу на этих», – она сделала паузу. – Всё равно мы не те, кого вы выслеживаете.

Полицейский послушно кивнул и уже пошел в сторону машины, как вдруг мать Артема затрясло. Она часто задышала, а офицер застыл вполоборота.

– А когда ты сядешь в свой драндулет, то разгонишься с Саней до 200 километров в час по встречной и… – грубым, грозным голосом донеслось откуда-то из груди, но тут сзади выскочила костлявая рука и резко зажала матери рот.

Артем успел.

– Молча-а-ать, – изо всех сил прошипел он. – Молчать, Пустота!

Морозный воздух задувало в машину сквозь открытое окно. Стало холодно, но Артем продолжал держать матери рот так сильно, что рука стала белеть.

Мать чуть вдохнула, потом задергалась, пытаясь убрать руку, но держал Артем крепко. Ещё чуть-чуть, и он отпустил бы, но полицейский был во власти Пустоты и мог в любую секунду погибнуть от внушения. Он так и стоял вполоборота, не двигался. Окна у служебной машины окончательно запотели. Вокруг ни души, только вьюга подвывает. Жизнь всех четырёх людей полностью зависела от Артема.

– Мама… – тихо прошептал Артем. – Мама, вернись…

Мать Артема дернулась.

– Уто поихдт? – пробормотала она будто из бочки. – Уку уеи!

– Мам, это ты?

Мать промычала.

– Уеи уи! – снова звук как из бочки.

Она дернулась, с усилием оторвала руку от своего рта и ошарашенными глазами уставилась на Артема.

– Ты что, сдурел?!

– Мам… Снова…

Мать ещё пару секунд смотрела на сына, только после того как на глазах Артема показались слёзы, она пришла в себя.

– Пустота?

Артем закивал и вытерт намокшие глаза.

– Успела внушить?

Артем всё ещё приходил в себя. Мать полезла в бардачок, схватилась за аптечку, быстро нашла какие-то маленькие желтенькие таблетки и закинула их в рот, затем проглотила не запивая.

– Забыла выпить…

Артем испуганно взглянул на неё и вдруг резко уткнулся в плечо, пробормотав что-то похожее на «бывает», и тогда мать его обняла. Она, настоящая, а не Пустота. Тёплые руки коснулись его лица, и Артем разрыдался. Она гладила его по голове, а он плакал от боли и от того, что он может её потерять в любой момент. Сейчас всё закончилось, но кто знает, что будет завтра.

Офицер спокойно стоял рядом с машиной, но было видно, что он замёрз. Кожа покраснела, глаза слезились. Артем закрыл окно со своей стороны и уставился на чёрные сосны, окружавшие трассу с двух сторон. Мать вцепилась в руль и о чём-то думала.

– Так что я внушила? – вдруг спросила она.

– Разогнаться до двухсот по встречной.

– Сейчас.

Мать потерла лицо руками, будто умылась невидимой водой, положила руки на колени, опустила голову, сделала глубокий вдох, затем выдох. Она подняла голову и посмотрела офицеру в его, казалось, стеклянные глаза. Артему стало жутко, но он не подал виду и сосредоточенно смотрел, как мать готовится к контролю. Внушить было мало, главное – не вызвать Пустоту. Наконец мать заговорила.

– Вы не будете разгоняться по встречной до двухсот, вы проверили наши документы и ничего не занесете в протокол. Мы того не стоим. Идите к машине. Садитесь. Отогрейтесь. И берегите здоровье.

Полицейский, который всё ещё стоял неподвижно, послушно кивнул. Он пошел к машине, закрыл дверь и что-то сказал коллеге. Тот вытаращил глаза, но выходить не рискнул. Уж больно холодно.

Ещё минут двадцать мать не могла пошевелиться. Артем сидел в телефоне и кому-то писал. Двигатель стал остывать, в машине похолодало.

– Ехать надо.

– Сейчас, ещё немного, и поедем. Голова болит. Быстро ты отошел в этот раз…

Артем пожал плечами. От внушения отошёл он действительно быстро, сам не ожидал, но всё ещё злился на мать.

– Бесишь…

– Артем, ну это внушение, вдруг на тебя бы подействовало?

– А Пустота?! – вдруг закричал Артем так, что мать вздрогнула.

– Я не знаю.

– Как ты думаешь, что было бы, если бы я не вмешался?!

Мать вздохнула так тяжело, что у Артема стало тяжело на душе, словно кирпич на грудь положили.

– Прости меня.

Артем отвернулся к окну:

– Таблетки ищи.

– Если бы мне помогали таблетки, то я бы ничего и никому не внушала.

Диалог продолжился взаимными оскорблениями, в результате они оба замолчали. Мать повернула ключ, и двигатель устало зарычал.

Серебристый седан эконом-класса продолжил свой путь по заснеженной трассе. Ехали молча минут десять. Потом заговорил Артем:

– Подбери таблетки, которые помогают. И не внушай мне больше.

Мать вздохнула так, что машина потеряла сцепление с дорогой на долю секунды.

– Доехать бы. Ты сможешь?

– Думаю, да.

– Мам, таблетки нужны, которые помогают.

– Ты знаешь, что нет таких, Артем. А ты контролю учись, а то будешь как я.

Мать продолжала что-то бубнить себе под нос.

– Буду пробовать контролировать внушение на новых одноклассниках. Без практики не выйдет, ведь так?

– Не так.

– А как тогда, мам?

– Что-нибудь придумаем.

– А в монастыре что говорят? Что они думают насчёт Пустоты?

– Издеваешься…

– Издеваюсь.

– Предложили изгнать из меня Дьявола.

– И они издеваются.

– И они…

Машина пересекла границу области и остановилась на светофоре.

– А врач? Тот, к которому ты последний раз ходила?

– Говорит, не лечится. При рецидиве симптомы снимать. Никто не знает, что у меня. Нет диагноза, кроме эпилепсии и трёх знаков вопроса.

Теперь вздохнул Артем, но машина на это не отреагировала.

– Страшно мне, Артем. Страшно. Хорошо, что у тебя пока не так.

– Пока не так, а кличка уже есть.

– И какая же у тебя кличка?

– Внушитель, – с легким самодовольством произнес он. – Но твоя звучит страшнее – Пус-то-та.

Слоги вылетали будто древнее заклинание.

– Похоже на меня. А ты «Внушитель». Внушитель.

Мать слегка приподняла уголок рта, словно улыбнулась.

– Твоя звучит грандиозно, а моя зловеще.

Артем снова вздохнул, молча отвернулся к окну и продолжил смотреть на вихри снега, которые сопровождали их всю дорогу. Ему даже показалось, что эти вихри указывали им путь, но нет, ничего таинственного – снег был всего лишь снегом, а они были всего лишь людьми.

– Если Пустота снова кого-нибудь убьёт, то я тебя потеряю, – тихо сказал Артем, выводя пальцем крест на запотевшем стекле. – Надеюсь, всё будет хорошо.

Он прислонил голову к надувной подушке, закрыл глаза и уснул.

Глава 2. В кафе

Они приехали в город ближе к вечеру. Артем хотел позвонить Ире, но у него разрядился телефон. Завтра они собирались на открытие памятника жертвам аварии. На памятнике было по ошибке выгравировано имя Иры, но это не стали исправлять и оставили так.

Никто не знал, что они возвращаются, кроме Иры. Никто не думал, что сейчас местные начнут сходить с ума, отовсюду повылезает нечисть и что настали темные времена. Артем и его мать принесли в город беду уже второй раз.

– «Добро пожаловать в Новую Мологу!» – прочитал неоновую надпись Артем. – Богатый район. И что мы здесь забыли?

– Здесь было хорошо в прошлый раз. Помнишь вон то кафе?

Мать разворачивала машину в сторону неоновых огней. Артем оживился.

– Хочу горячий шоколад. А ты?

– Наверное, кофе с молоком.

Мать вышла из машины и поставила её на сигнализацию. Артем тоже вышел, оглядываясь по сторонам. Присматриваться к обстановке незаметно пока он не мог и был похож на зверька, который пытается разглядеть хищника в незнакомой местности. Мать же держалась уверенно, видно, что была опытным бойцом.

– ОСТАНОВИТЕ ГЛОБАЛЬНУЮ КАТАСТРОФУ! – прокричал в нескольких метрах от них какой-то низенький мужичок с сальными волосами в рваных перчатках. Затем он подбежал ближе и, глядя в глаза, ещё раз это произнёс, но не так уверенно, намного спокойнее.

Мать ухмыльнулась, а Артем поёжился. Ему показалось, что приближается Пустота, и он на всякий случай встал между этим мужичком и матерью.

– Идите куда-нибудь в другое место за права бороться. К зданию, где управление завода сидит, например. Здесь кафе, а не трибуна.

Мужчина замер на пару секунд, моргнул и сказал:

– А ты прав, парень, так лучше будет.

С этими словами он похлопал его по плечу и убежал. Артем обернулся на мать, та стояла и покачивалась.

– Мам…

Мать вздрогнула, пришла в себя.

– Всё нормально, – сказала она. – Это я. Пойдем.

– Давай только на этот раз без внушения, ладно!

– Ты чего боишься? Думаешь, нас накажут?

– Хочу правильно.

– Да поняла я. Шучу ведь. Шутка.

Мать скорчила рожицу, и у Артема стало легче на душе. Когда мать улыбалась, он всегда вспоминал, что она ещё здесь.

На парковке было много машин, но мало людей. Артем пошёл в сторону кафе, ему хотелось побыстрее дойти: на улице было холодно, и пока они ехали, он тоже замёрз. Мать пошла за ним.

– Так что делать, если сейчас Пустота выйдет?

– Она не выйдет сейчас. Триггеров нет.

– Чего? Каких таких триггеров?

Артем открыл дверь и зашёл внутрь, мать зашла за ним.

– Психиатр объяснил, что если не будет триггеров, – она говорила достаточно громко, – то есть ситуаций, которые будут это провоцировать, припадков станет меньше. Для начала рекомендовал выехать из враждебной среды. Вот я сюда и приехала. Мне здесь понравилось в прошлый раз. Спокойно. Чувствую здесь себя как дома.

Артем улыбнулся, похоже, опасность миновала. Они огляделись по сторонам и сели за первый свободный столик. Помещение было большое, но разделенное на сектора. Официанты в угольно-черных фартуках изящно скользили между столиками, золотые нити на их форме рисовали связку баранок, а очелья из черной с золотым тесьмой придавали всей обстановке налет старины.

Мать с насмешкой взяла меню у мимо проходившего официанта. Слишком резко и вызывающе она себя вела, может быть, тому виной уверенность в себе после сцены с офицером, а может быть, и таблетки. Они иногда её стабилизировали.

– Что Вам предложить? – доброжелательно пропели в низком регистре.

– А из какого мира этот голос? – сквозь зубы прошептала мать на ухо Артему, изображая, что сомневается в выборе блюда.

Артем глазами показывал на официантку, которая стояла за спиной у матери.

– Артем! – ещё раз сказала официантка.

– А, из этого мира, понятно, – пробормотала мать.

– Ты меня не узнал? – официантка таращилась на Артема, и он тоже вытаращил глаза. У девушки на бейджике было написано «Ведьма».

– Ира?! Ты что, работаешь здесь?

Артем обнял её так крепко, что Ира качнулась. Она отошла и взглянула на друга добрым, но хитрым взглядом.

– Ну да, а где мне ещё работать, для больницы маленькая, да и денег там мало, а тут в неделю только на чаевых месячная зарплата врача. А вы что так поздно приехали? Темно ведь уже.

– Боже мой, Ира Вилова. Ведьма? – громко и вычурно сказала мать Артема, глядя на Ирин бейджик. – Почему Ведьма? И ты ходишь, я смотрю. Самостоятельно. Как тебе реабилитация местная? Правда шикарно?

Артем замялся и сбивчиво заговорил:

– Это моя мама, Анна Сергеевна. Мам, а это Ира, но ты это уже и так сказала.

– Здравствуйте, Анна Сергеевна.

– Почему всё-таки Ведьма? – не унималась мать, отбросив все приличия.

– Мам! – прошипел Артем на мать и стиснул зубы. – Давай закажем что-нибудь, а то человек ждет.

– Человек, – на два тона выше сказала мать, – ждет, значит. Ну давай. Мне штрудель и кофе с молоком.

– А мне горячий шоколад и … – Артем вдруг замолчал. Он увидел, как за спиной девушки появился огромный мужчина.

– Вилова, тебе помочь?

– Нет, не надо, это мои знакомые. Всё хорошо.

Мать прищурилась, глядя на охранника. Пару секунд она молчала, а потом подмигнула ему и мотнула головой влево: мол, уйди. Охранник, ухмыльнувшись, пошёл.

– Ведьма, – буркнул он себе под нос.

Ира обернулась.

– Упырь, – фыркнула мать, покосившись на Артема, а потом чуть громче сказала охраннику вслед. – Ведьма здесь не я! Я Пустота!

Охранник обернулся и пару секунд смотрел на мать не отрываясь, затем поджал плечи и, уходя, слегка ей кивнул.

– Не узнал меня, – мать тяжело вздохнула и стала изучать меню.

– Что это было? – спросила Ира, которая смотрела то на уходящего охранника, то на мать Артема, то на самого Артема. – Чертовщина какая-то! Вы что, знаете друг друга?

Мать Артема промолчала, и Артем стал показывать взглядом, чтобы та ответила на Ирин вопрос. Мать делала вид, что никакого вопроса не было.

– Мам!

– Что?

– Тебе Ира вопрос задала. Ты знаешь этого мужчину?

– Какого мужчину?

– Охранника, который у нас работает, – сказала Ира.

– Знаю. По долгу службы.

Артем сглотнул, а Ира еще раз чертыхнулась.

– Подожди, девочка, у тебя ещё всё впереди. Ты что, не в курсе?

– В смысле?

Ира уставилась на мать Артема, а та продолжила говорить так, будто заговаривала зубы.

– Слишком часто черта вспоминаешь. Подожди ещё, поступишь в медицинский, вот тогда настоящая чертовщина и начнется. Кладбище своё сможешь открыть. Утром на лекциях – вечером в морге. Тут бутерброд ешь, а тут кишки лежат или мозг чей-нибудь, – прошептала последние слова мать, изображая руками контейнеры для еды и для органов. – Ты видела мозг в разрезе?

Ира стиснула зубы. Сарказм в свою сторону она не выносила. Сразу захотелось ответить ненормативной лексикой и вербальной агрессией, как она это тактично называла, но она сдержалась.

– Видела.

– Готова к такому?

– Шутка про кладбище – старая, – не отводя глаз от женщины, проговорила Ира.

– Ты с чего взяла, что это шутка?

Напряжение нарастало, но Ира снова сдержалась.

– У меня отец хирург, и я знаю, что это не шутка, но если я буду так думать, то раздумаю поступать в медицинский, а если раздумаю, то никого не спасу. Так думать не помогает, Анна Сергеевна.

– На психиатрию тогда иди, говоришь, как они. Хоть при работе всегда будешь.

– Да, Неадекватов сейчас полно, – улыбаясь, ответила Ира, приняла заказ и ушла.

Артем прищурился. Он пристально смотрел на мать и ждал объяснений.

– Ты что-то хочешь мне сказать, сын?

– Хватит, – зло шипел Артем.

– Паясничать? – подмигнула ему мать. – Милая девочка, кстати. Когда узнает, кто она, скажи мне. Интересно, долго её качать будет.

– В смысле?

– Тоже Неадекват она, скорее всего, Лекарь.

– Бред.

Артем уткнулся в телефон, он не хотел слышать ни про Иру, ни про Неадекватов. Он вообще не хотел, чтобы мать лезла в его личную жизнь, но всё же продолжал ей много рассказывать, видел, что ей было интересно.

Мать окинула взглядом кафе. Тепло. Свет был тоже теплый, как и вся атмосфера. Она набросила на плечи плед, лежавший на кресле, и устроилась на маленьком диванчике поудобнее. Ей стало невероятно уютно, и она улыбнулась. Тут появилась Ира с готовым заказом. Аромат кофе с молоком и горячего шоколада окутал столик. Штрудель выглядел аппетитно. Мать и сын стали наслаждаться спокойствием, которое царило в этом кафе, Ира продолжила работать, и никто из троих не хотел думать о том, что будет завтра.

Глава 3. Новенький

Через пять минут начинался урок, а Сироткиной так и не было. Мельников поглядывал на дверь, очевидно, её ждал, а Вика беззаботно покачивала ногой, уставившись в телефон. Белов прислал ей кота, который ел новогоднюю гирлянду, и Вика великодушно улыбнулась поклоннику. Чувство собственной важности взлетело у парня до небес, но счастье длилось недолго. В класс вошла завуч школы Заболотная Ираида Павловна, которую за глаза все, включая преподавателей, называли Кикиморой. Эта худощавая женщина в строгом темно-синем костюме с длинными руками и маленькими ножками взглянула на разрисованную доску. Сходство было потрясающее. Белов оправдал свое звание лучшего граффитчика района, и Кикимора с крохотными бусинами вместо глаз и растрепанными волосами на бледно-зеленом фоне как будто подмигивала своему прототипу.

Губы живой Кикиморы, и без того тонкие и блеклые, превратились в едва заметную полоску, а глаза засверкали в преддверии торжества всевластия. Проступок был налицо, нарушителя ждала кара. Кикимору затрясло от предстоящих пыток и грядущего возмездия.

– Где приветствие учителя? – отчеканила она, постукивая ручкой по столу в такт своим словам.

Ученики послушно встали. Последними – Белов и его компания. Кикимора щурилась, глядя на художника.

– Сте-реть, – по слогам произнесла она.

Класс молчал. Никто не собирался ничего стирать.

– Повторяю, стереть с доски! – она повысила голос и снова простучала три раза.

– Это эксплуатация детского труда, – развязно произнес Белов. – Статья Уголовного кодекса Российской Федерации.

Кикимора фыркнула. Скрип старой вставной челюсти услышала галерка. Качнулся стул, зашелестели тетради у кого-то ближе к двери, скорее всего, из-за ветра, скатился с парты карандаш и упал с характерным стуком на пол, чей-то телефон издал короткий звук старинного телефонного аппарата и тут же замолчал.

– Выключить!

Шорох тетрадей с первых парт показался Белову странным, а телефон, звонивший где-то рядом с ним, ещё страннее. Он хорошенько прислушался к звуку и теперь уже был уверен, что это Викин. Белов к ней развернулся и стал показывать глазами на стол. Вика замотала головой. Телефон у неё был выключен.

Тут в дверь постучали. Кикимора замерла. Дверь со скрипом отворилась, и в класс вошел незнакомый юноша. Его прилизанные волосы поблескивали от света потолочной лампы, а огромный черный рюкзак оттягивал корпус назад. Он выглядел каким-то болезненным по сравнению с остальными школьниками.

– Кто вы? – выдавила Кикимора.

Юноша шел к завучу медленно, будто знал, что делает, знал, кто это и с чем ему предстоит столкнуться, и, что ещё страннее, совершенно этого не боялся. Как будто на нем был какой-то магический плащ уверенности.

– Как кто? Идиот, – шепотом ответил Вике на вопрос Кикиморы Белов. – Костлявый какой… Точно отличник.

Вика промолчала и уставилась на новенького. Она увидела его серые глаза и длинные ресницы, потом отметила, что так волосы никто не укладывает и что очки у него старые, такую оправу уже давно не носят, и успокоилась. Он точно ей не пара.

– Я ещё раз повторяю, вы кто? – громко проскрипела Кикимора.

– Я Артем Волков. Я буду здесь учиться.

– Документы ваши где? Почему в середине года? Вы из какой школы и почему опаздываете? – гневно тараторила завуч.

– Звонка не было ещё, я не опоздал. Документы у директора, она велела сюда идти. Это ведь тридцать пятый кабинет?

Кикимора кивнула.

– Значит, мне сюда.

– Того гляди, обольется потом, – пробормотал Белов.

– Кто? Кикимора или этот? – засмеялась Вика, пренебрежительно кивнув головой в сторону юноши.

– Не завидую я ему… – чуть слышно сказала Женя, наблюдая за происходящим. Она попыталась сфотографировать новенького, но сенсор не реагировал на холодные руки.

Звонка всё ещё не было. Кикимора оглядела весь класс и тихо заговорила:

– Внимание, класс! Сегодня физкультуры не будет. Майя Ивановна Рекуц тяжело заболела. Заменить её пока некому.

Класс загалдел. Все были рады, за исключением Белова, который готовился к поступлению на факультет физической культуры и спорта. Вика приободрилась, а Женя смотрела в окно и не слышала объявление.

С высоты третьего этажа ей было видно школьный двор и одинокого дворника, который то и дело шаркал старой метлой, вычищая до асфальта дорожку. Женя наблюдала за монотонными движениями усталого мужчины и даже два раза зевнула.

– Что, профессию себе присматриваешь? – прошептал Белов, который, очевидно, тоже смотрел на то, как убирали двор.

– Белов! – шикнула на него Вика.

Вдруг дворник перестал мести, отложил метлу и быстро зашагал в сторону сугроба, где стал всматриваться в затвердевший снег. Затем он немного счистил снег рукой, и Женя прищурилась. Мужчина быстро раскопал ямку, и тут уже девушка резко отвернулась.

– Труп, – заключил Белов.

– Белов! Фу-у-у! – прикрыла рот рукой Женя и задержала дыхание.

– Ты чего? – спросила Вика.

– Труп там, говорю же, – засмеялся Белов.

Женя пыталась ровно дышать.

– Придурок, – нахмурила брови Вика.

– Да что-то черное, откуда я знаю, что там, Вик?

Белов пожал плечами и уткнулся в телефон.

– Так можно я сяду куда-нибудь? – вдруг услышали ребята.

Новенький смотрел на завуча, ждал ответа. В дверях появилась Сироткина, которая опоздала на урок. Она прижалась к стене и дрожащим голосом заговорила:

– Ир-раида Павловна, м-можно в-войти?

Кикимора даже не посмотрела в сторону опоздавшей. Сироткина стала пробираться к своей парте, как партизан в лесу, и, когда оказалась на своем месте, старалась не шевелиться в надежде, что завуч занят кем-то другим.

– Куда вы хотите сесть, Артем?

– Мне бы поближе, а то зрение плохое…

Сцена казалась нелепой. Все знали, что лишний раз с Кикиморой разговаривать не стоит, попадаться на глаза тоже. Новенький стоял перед самым властным человеком этой школы и говорил ей, что делать. От этих двух веяло холодом. Двадцать шесть пар глаз наблюдали за странной картиной. Новенький пришел в середине года. Завуч была недовольна и его присутствием, и его видом, но делала то, что он просил.

– Ну всё, – кивнул Белов, – нашли нового козла отпущения, можно расслабиться.

– Да он точно отличник, – сказала Арина.

– Покажите мне место, – настаивал Артем.

– Садись куда пожелаешь, – засуетилась Кикимора. – Освободите место ему. Михайлов, что сидишь? Иди вон к Белову и его компании.

– Остальные пусть тоже сядут… Наверное… – почти шепотом произнес Артем, глядя на ребят, а Кикимора в знак согласия покивала.

Ребята сели. Аккуратно постриженный мальчик с фамилией Михайлов сглотнул слюну, накопившуюся за продолжительный диалог завуча и Артема, и тихо стал собирать вещи, чтобы освободить место чужаку. Хоть и не понимал, почему именно он должен уступать место, но сделал это беспрекословно, ведь в прошлом году Ярослав опоздал на пять минут на урок русского языка, а именно этот предмет вела Заболотная. Цена опоздания была для него слишком велика: завуч вызвала родителей и обвинила Ярослава в том, что «хоть он и старается оказаться в числе лучших учеников школы, дисциплина у него страдает, а значит, золотой медали ему не видать». С этими мыслями Ярослав пересел на последнюю парту, к граффитчикам и Абрамовой, а затем бросил недобрый взгляд на Артема. Слишком подозрительная была ситуация.

– Привет, Ярик! – улыбнулся Белов. – Добро пожаловать в наш клуб.

– Белов! – окликнула его Вика.

– Абрамова, вот ты где резвая, а где – сразу в кусты. Кто нам математику делать будет?

– Понятия не имею. Уж точно не этот придурок!

– Придурок, потому что тебе больше списывать не дает? – ухмыльнулся Белов.

– Белов, ты понимаешь, что если он мне не дает, – вычурно сказала она, – то он и тебе не даст.

– А ты уверена? – посмотрел он на Вику и подмигнул Михайлову. – А если я его поколочу?

Михайлов стиснул зубы.

– Я никому больше не дам списывать! – громко прошептал он. – Достали…

– Вик, а ты помнишь, что мне желание должна? – вдруг сказала Арина, поглядывая на первую парту, где раскладывал свои вещи новенький.

– Ну, дальше что?

– Выбирай жертву.

– Михайлов.

– А может, он? – Арина кивнула в сторону первой парты.

– Ты серьезно? – Вика надменно посмотрела на подругу, а затем медленно перевела взгляд на Артема.

– Ага, я серьезно.

Арина кивала, изучая новенького, а Вика растерянно смотрела в телефон.

– Ну на фиг, давай Михайлов.

– Михайлов тебя и так любит, только списывать больше не получится. Михайлов – это слишком просто. Давай его.

– Ой ладно, если так хочешь… – закатила глаза Вика.

– А что ты на него не хочешь спорить? Понравился?

– Нет, просто он… Ну… Ладно, по рукам!

Вика протянула свою идеально ухоженную руку с обновленным маникюром.

– С тебя видео с признанием, – ответила Арина и протянула руку в ответ.

– Белов, разбей! – скомандовала Вика.

– А что тут происходит?

Белов то ли делал вид, что не слышал, то ли действительно был увлечен тем, как Кикимора повиновалась этому новенькому, но разбивать не собирался.

– Пока не скажешь, что происходит, не разобью, – прошептал он.

– Не спрашивают тебя! Умолкни! – огрызнулась Вика и посмотрела на Арину. – Мельников, разбей!

Мельников вяло протянул руку и положил её на руки девушек, изобразив совершение сделки.

– Идёт, – сказала Арина.

– Идёт, – ответила Вика, поймав на себе взгляд Артема.

Белов хихикнул и ещё раз спросил Вику, на что они спорят, но снова получил грубый ответ, означающий, что это не его дело.

– Он что, нас слышал? – прошептала Вика Арине.

– Ну да, он вампир, у него суперслух.

– Артем Волков – вампир, – заговорщицки прошептал Белов. – Скажи это… громко, Абрамова.

– Идиот! – прикрикнула Вика на Белова, но тот продолжал шутить и играть бровями, задевая тем самым чувство собственной важности у королевы школы.

Они перестали перешептываться, потому что Кикимора начала коситься в их сторону, и Вика взяла в руки телефон.

«Не внушает он доверия», – написала она сообщение и отправила Арине.

Арина в ответ пожала плечами, компания замолчала и включилась в тему урока. Русский и литературу завалить никто не хотел.

Уборщица никак не могла отмыть руки от белой краски, которую сама же и пролила на пол. Старую плитку было не спасти, а вот руки спасти хотелось.

– Твоё, – она протянула Вике красную резинку для волос.

Вика поправила прядь белоснежных волос и отшатнулась от женщины как от нечисти. Она стала смотреть на то, как Женя держит Сироткиной волосы.

– Арин, ты что, не может просто не есть так много?

– Слушай, я не знаю, что это, обычно меня не тошнит днем, – сказала Арина и её снова вырвало.

– Боже, как это мерзко.

Вика отошла подальше от подруги.

– Неужели нельзя обойтись просто спортом или психологом на крайний случай.

– У меня нет булимии. Это запах хлорки, Вик… – и подругу снова вырвало.

– Мерзость…

– Ох, девчонки… – уборщица выжимала тряпку. – Такие молодые, а уже столько проблем. Вот я в ваши годы…

– Вы границы личные соблюдайте, мы к вам не лезем, и вы к нам тоже не лезьте. Пожалуйста.

Вика выдавила из себя «пожалуйста», а уборщица прищурила правый глаз и стала разглядывать Викино лицо.

– Ты Абрамова?

– Абрамова, а что?

– Ты не родственница Кати Мироновой, которая у Черной Поляны погибла? На 86-й?

Вика перестала листать соцсети и засунула телефон в карман джинсов. Она забеспокоилась, взгляд её забегал с уборщицы на плитку, с плитки на Сироткину, с Сироткиной снова на уборщицу, затем на разлитую краску и на красную резинку для волос, которая валялась в мусорном ведре.

Пожилая женщина медленно покивала и развесила тряпку на батарее.

– Тоже знала её… Ясно… Ох, девчонки…

С этими словами она вышла из туалета. Вика облокотилась на стену и взглянула на потолок. «Дроздов любит Миронову», – прочитала она надпись. Лампочка не горела, и уже начинало темнеть.

– Вик, вы идете? – просунул нос в дверь Белов.

– Отстань, – закрыла дверь Вика. – Не видишь, Арине плохо!

– Вижу, что плохо, пусть тут одна разбирается, а вы на химию со мной. Сегодня контрольная.

– Андрюш, может, ты сегодня как-нибудь сам? – деловито прощебетала Женя. – Побей Мальцева из «А» или договорись с Бураевым. Попробуй без нас?

– Не без вас, а без Абрамовой. Она у Михайлова ответы берет, а ты не примазывайся!

– Слышишь, особо умный, давай иди один уже! –прикрикнула на одноклассника Вика.

– Я всё.

Никто не заметил, как перед зеркалом завертелась Арина.

– Тебе же плохо только что было, ты точно пойдешь?

– Точно, – улыбнулась она. – И мне уже хорошо!

Арина гордой походкой вышла из туалета. За ней проследовали остальные. Мельников, который ждал компанию в коридоре, улыбнулся Жене, и они все вместе пошли на урок.

Ярослав сел на свое привычное место. Первая парта, ряд у окна. Егоров сказал, что плохо себя чувствует и на химию не пошел. Так Михайлов оказался за одной партой с Артемом.

– Ярослав, – кивнул он ему в знак приветствия.

– Артем.

– Это мое место. Я сижу здесь с первого класса. Мне нужна золотая медаль. Если тебе нравится сидеть на первой парте, то договорись с кем-нибудь другим. Я это место тебе не отдам. Нам придется подраться… Или… Как ты решаешь эти вопросы?

Артем кашлянул, вытаращил глаза и замотал головой:

– Я не буду с тобой драться. Я против драк.

– Все против драк, если не отбитые. Но иногда это необходимо.

– Иногда?

– Иногда.

– Давай без драк, Ярослав, – тихо произнес Артем и протянул ему руку.

– Как скажешь.

Михайлов кивнул, протянув ему в ответ свою руку. Состоялось рукопожатие.

– Мы сидим вместе. У нас альянс. Егорову придется несладко, – сказал Ярослав и стал раскладывать учебники.

Артем наблюдал за ним, и не только он, Абрамова тоже смотрела. Она вошла в класс вместе со своей свитой и двумя телохранителями, медленно прошла мимо его парты в конец кабинета и села на своё законное место на галерке. Остальные сделали то же самое. Ярослав ждал. Он прекрасно знал, что будет. Сейчас она немного поболтает со своими подружками, а затем кошачьей походкой подойдет к нему выпрашивать решение, как кошка молоко у хозяина, которое и так уже её, осталось только попросить. На этот раз он будет стоек. «Абрамова, ты сегодня у меня не спишешь, и вся твоя компания получит то, что заслуживает», – мысленно репетировал он речь.

– Красивая, – улыбнулся Артем.

– Стерва, – кивнул Ярослав.

– Не люблю таких. Ненавижу просто. Сразу понятно, что им нужно.

– Согласен.

– Ярик…

Абрамова оказалась рядом с отличником.

– Здравствуй, Вика. Что ты хочешь от меня сегодня?

– От тебя? От тебя, Ярослав, я уже ничего не хочу, – она приподняла бровь, а затем наклонилась к Артему. – Привет! Я – Вика.

– Артем, – кивнул он.

– Я знаю, – улыбнулась Вика.

Михайлов застыл. Это было очень подозрительно и обидно. Речь не пригодилась.

– Разбираешься в химии?

– Ну так, – пробормотал Артем.

– Хм, жаль, – Вика накручивала на указательный палец свой белокурый локон. – А то я думала, что ты можешь сесть к нам. Ты нам решишь химию, а мы тебе обеспечим безопасность и школу покажем, ты же новенький.

Вика умело сняла со свитера Артема длинную красную нить. Он вздрогнул.

– Соглашайся, и у тебя будет компания, – кивнул Михайлов. – Будут друзья, которым ты будешь делать домашку.

– Михайлов, не ревнуй. Я к тебе на физику приду.

Вика улыбалась так, что Михайлову стало не по себе. Он уже был готов сделать за неё контрольную, но что-то в его голове переключилось, и он резко нахмурил брови.

– Абрамова, лавочка прикрыта. Я тебе списывать больше не дам.

Вика продолжала свою игру, ждала, когда Михайлов сломается, но он и не думал идти на компромисс. Вика это поняла и разозлилась, но злость показывать перед новеньким она не хотела, слишком плохо для спора, поэтому она улыбнулась и стала кокетничать в полсилы.

– Михайлов, не пугай Артема, а то он подумает, что я какая-то тупая блондинка, а это не так. Артем, что скажешь?

– Нет, спасибо.

– Аплодирую стоя, – расправил плечи Михайлов и сел посвободнее. – Наконец-то тебе дали отпор, Абрамова.

– Тс-с! – цыкнула Вика.

– Токсичная стерва, – почти шепотом пробормотал Ярослав.

– Му…, – и звук дребезжащего от звонка металла не дал классу расслышать ругательство королевы школы в адрес одного из непокорных. У Вики слегка дрогнула губа, она прошла между рядами и села за парту.

Артем Волков расположился на первой парте вместе с Ярославом, и урок химии начался.

Глава 4. Ведьмин яд

Вика ничего не понимала в химии. Контрольную она, конечно, не провалила, но ответы достались ей нелегко. Белов достал ответы у Бураева, и Вике пришлось пообещать ему, что она сходит с ним в кино. С Беловым, конечно же, не с Бураевым. Пойти с Бураевым было бы окончательной потерей статуса.

Из кино она вышла расстроенная, фильм ей не понравился, а ещё она постоянно думала об Артеме. Белов был счастлив. На фильм ему было наплевать, он все час двадцать пытался закинуть руку Вике на плечи, но та в самый последний момент его чем-то отвлекала, так что рука так и осталась одиноко лежать на подлокотнике. Белов, опять же, не расстроился. Вика была красивая, два раза ему улыбнулась, поэтому на него все смотрели как на местного ловеласа, который завоевал самую красивую девушку в зале.

«Кто такой Артем Волков и что он здесь забыл, а самое главное, почему он Вике отказал?» – единственное, что волновало Вику. Это предстояло ещё выяснить. В голову лезли мысли о его зализанных волосах. Ей хотелось подойти и взъерошить их, потому что так никто уже давно не ходит. Она прокручивала в голове то, как Кикимора освободила ему место, как отсадила Михайлова на заднюю парту, хотя тот шел на медаль, как Артем отказался ей помогать, и то, что он обернулся, когда они с Ариной спорили. Последнее было самое жуткое. В мистику и суперслух она не верила, но иногда достаточно интуиции, чтобы понять: что-то происходит не так. У Артема, наверное, она была.

Арина стояла у входа в кинотеатр и ждала подругу. К ней подбежала Женя с шоколадкой и газировкой в руках и сказала что-то веселое. Вика наблюдала за ними, но всё равно в её голове крутилась фраза «не внушает доверия мне этот Волков».

– Мы ко мне или к тебе? – спросила Женя, когда Вика подошла к ним ближе.

– Я к Арине сейчас, – отрешенно ответила Вика. – Мы пойдем домашку делать по литературе.

– Я с вами, – пережевывая шоколадку, нерешительно сказала Женя.

– Как хочешь, – Вика посмотрела на Белова, к которому подошел Михайлов. – А ты что тут делаешь?

– Тебя забыл спросить, где мне гулять, – ответил тот.

– Хамство, – она застегнула пуховик. – Пошли, Арина, оставим эту веселую компанию.

Белов снял перчатку и пожал Михайлову руку. Михайлов с таким же презрением посмотрел на Вику и улыбнулся Арине:

– Хорошо выглядишь, когда сытая.

Арина неловко улыбнулась и даже хотела что-то ответить.

– Отвали от неё, – пригрозила Вика.

– Не твое дело, с кем мне общаться, – сказал Михайлов.

Вика фыркнула, Арина ещё раз неловко улыбнулась, и девушки ушли.

Белов таращился, как уходила Вика, приоткрыв рот.

– Красивая, капец!

– Стерва.

– Это да, но знаешь…

Вдруг Михайлов стукнул Белова локтем и головой указал вперед. Белов тотчас замолчал и вытаращил глаза. В магазине сувениров сквозь прозрачное стекло можно было разглядеть новенького с очаровательной брюнеткой, явно старше его. Брюнетка будто притягивала к себе всех мужчин в магазине, а новенький даже не смотрел в её сторону, когда ей отвечал. Он пару раз кивнул и протянул ей открытку. Девушка мило улыбнулась и пошла на кассу. Артем взял какой-то маленький мешочек, перевязанный ярко-красной веревочкой, и тоже поспешил на кассу. Мешочек предназначался девушке. Кассир взглянул на пару, пробил товар. Новенький и брюнетка вышли из магазина, а кассир стал кому-то звонить.

– Какая она красивая, – вдруг пробормотал Михайлов.

Белов направился в сторону сувенирной лавки.

– Ты куда? – дернул его за рукав Михайлов, но Белов не остановился.

– Знакомиться пошли.

Михайлов стал пунцовым.

– Я не могу, она слишком хороша.

Он сделал шарф посвободнее, вдохнул спертый воздух кинотеатра и прокашлялся. Белов его не услышал, потому что был уже далеко. Михайлов постоял пару секунд и догнал одноклассника.

Парочка шла быстро, и Белову с Михайловым пришлось ускориться. Когда они проходили мимо лавки, услышали слова кассира – «да, взяли именно ведьмин яд». Белов усмехнулся, а Михайлов снял шарф и расстегнул две верхние пуговицы рубашки. Дышать стало легче. Кассир вышел из магазина и стал смотреть в сторону парочки. Белов услышал: «Точно Волков, а вот девка не знаю кто». Они зашагали ещё быстрее.

Парочка свернула за угол, кассир ушел обратно в магазин, и Белов тогда побежал, чтобы их не упустить.

– Волков! – крикнул он, как только оказался на достаточно близком расстоянии.

Артем обернулся, девушка тоже. Белов подошел ближе.

– Я не знаю почему, но тот мужик из магазина, кассир, короче, сейчас кому-то звонил и про тебя говорил. И про вас. Как вас зовут? – обратился он к незнакомке.

– Ира, а вас?

Белов отметил холодный, но притягательный взгляд. Она была похожа на вампиршу или злую колдунью из голливудского фильма.

– В общем, не знаю, что вы там украли, но кассира очень разозлили.

Белов продолжал смотреть на Иру. Та ему улыбнулась и протянула руку для знакомства:

– Ира Вилова.

– Саня Белов. Саша, – он пожал руку Ире.

– Саня, значит, – Ира кивнула, но руку не отпустила.

Белову стало неловко, рука начала потеть, и он покраснел. Ира отпустила руку, а Михайлов вытаращил глаза. Белов никогда не краснел, а тут он стоял просто малиновый.

– Сань, ты скажи, чего мы бежали, а то людей пугаешь, – сказал Михайлов.

Артем стоял неподвижно и смотрел куда-то вдаль.

– Короче, там продавец про каких-то ведьм говорил и твоё имя назвал. А вот ваше имя, – и Белов ещё раз обратился к Ире, – он не знает.

Ира посмотрела на Артема. Тот всё еще смотрел вдаль. Ире показалось, что он что-то обдумывал, но всё это выглядело странно.

– Волков!

Белов щелкнул пальцами перед носом одноклассника, и Артем вздрогнул. Он посмотрел на Иру, а Ира на него.

– Ярослав, Ярик, – кивнул Ире Михайлов и протянул руку. Ира её пожала, но тут же убрала.

– Эй, мне уже не по себе. Артем, ты что завис?

– За мной! – резко сказал Артем и пошел в сторону туалета. – Ира, ты тоже.

Ира и двое молодых людей проследовали за Артемом. Когда они оказались у туалета, Ира остановилась, а ребята зашли внутрь.

– И ты! – крикнул Артем из туалета.

– А я-то зачем? – Ира в недоумении развела руками, но снова услышала голос Артема и решила зайти.

– Снимайте куртки и шапки, – скомандовал Артем.

– И зачем же? – Ира сложила руки на груди и нахмурила брови. – И не подумаю, пока не объяснишь.

– Снимайте уже, потом я тебе всё объясню, Ир! Времени нет.

– Нет, – уверенным голосом сказала она, и брови стали ещё ближе друг к другу.

– Ира, пожалуйста, поверь мне. Мне нужно, чтобы вы поменялись одеждой. Я тебе обязательно всё объясню, но потом, сейчас времени нет.

Ира стиснула зубы и повела бровью:

– Ну ладно, Артем. Только если ты мне не объяснишь, я тебя забаню.

– Снимай куртку и шапку, – Артем уже не слушал Иру.

– Блин…

Ира стала раздеваться, а Белов и Михайлов уже держали свои куртки и шапки в руках.

– Так, – Артем повернулся к Ире. – Мы сейчас переодеваемся в их одежду и расходимся в разные стороны. Через двадцать минут встретимся у «баранок», и вот там я тебе всё объясню. Поняла?

Ира нехотя кивнула и взяла куртку и шапку у Белова. Артем повернулся к ребятам.

– А вы сейчас наденете наши, – медленно сказал он, подчеркнув последнее слово, – пуховики и шапки, и мы разойдемся. Вы выйдете через запасной выход. Главное – не попадаться на глаза кассиру из лавки. Через двадцать минут встретимся в «Бубликах-Баранках».

Ребята машинально стали надевать пуховики и шапки.

– А с ними что? Они как потерялись во времени и пространстве.

– Ира, я тебе объясню всё потом. Обещаю. Потом, Ир, ладно? И ещё. Это амулет, – Артем протянул Ире мешочек. – Называется «ведьмин яд». Оберег. Надеюсь, поможет. Поноси его какое-то время, хорошо?

– Ну это уже перебор.

Артем пристально посмотрел ей в глаза и сказал:

– Ира, сейчас ты наденешь этот амулет и пойдешь меня ждать в «Бублики-Баранки».

Ира кивнула, надела оберег. Ребята поменялись одеждой, и все вышли из туалета.

Ира оказалась посреди торгового центра одна. Она потрогала оберег и посмотрелась в витрину магазина с надписью «SALE». Начинался сезон распродаж. Торговый центр был полон людей с разными пакетами всевозможных брендов. Довольные, чуть раскрасневшиеся от жары женщины выходили из ювелирных магазинов и магазинов с парфюмерией и косметикой. За ними брели уставшие мужчины с небритыми измученными лицами и пивными животами. Компания девушек выбежала из магазина нижнего белья, шушукаясь и улыбаясь друг другу. Ира на них посмотрела и тяжело вздохнула. Двадцать минут гулять по морозу в пуховике какого-то незнакомца. Она залезла в карман и обнаружила там телефон и платиновую пластиковую карту иностранного банка на имя Павла Белова, очевидно, отца. В другом кармане нашла жвачку и ключи. Вот уж действительно скучные карманы. Наверняка на Артеме куртка поинтереснее. И тут она поняла, что на Александре Белове её куртка. А там было совершенно то же самое. Карта матери, телефон, ключи и жвачка. Она засмеялась. Вот тебе и скучный человек.

Ира побродила ещё немного вокруг торгового центра и пошла в сторону «Бубликов-Баранок», где работала.

Когда она подошла к кафе, ребят там не было. Ни обладателя куртки, ни его друга, ни Артема. Она решила погреться внутри.

– Вилова, ты чокнутая до работы, я понять не могу? – засмеялся охранник.

– У меня тут встреча, – Ира подошла к барной стойке и обратилась к бармену. – Привет. Сделай кофе. Запиши на меня.

– Лучший кофе лучшей Ведьме в городе, – улыбнулся холеный, явно уверенный в своих обольстительных чарах парень и подмигнул ей.

– Как скажешь, только кофе сделай.

В кафе было шумно, как обычно бывает вечером. Школьники и студенты первого и второго курса собрались, чтобы обсудить новые сплетни. Она могла быть среди них, так же смотреть в окно, ожидая кого-то, кто ей понравился на лекции по анатомии, так же ругать преподавателей или восхищаться новыми открытиями, она могла бы, если бы не та авария. Студенты и школьники выпускных классов жили своей жизнью. Кто знает, может быть, среди них сидит такая же Ира, которая так же бегает за Дроздовым, который любит другую.

И вдруг она увидела её. Копия Мироновой. Она сидела и разговаривала с другой девушкой, такой худой, что Ире захотелось принести ей бургер за счет заведения. Она развернулась, чтобы рассмотреть её получше, и услышала знакомую фамилию. Копия Мироновой сказала «Волков» и повторила её несколько раз. Ира хотела подойти к ним поближе, чтобы узнать, не про Артема ли идет разговор. Но тут в кафе зашёл человек со скучными карманами, Саня Белов, и она пошла ему навстречу. Саня её не заметил и направился к копии Мироновой. Ира услышала только «почему на тебе женская куртка». Затем вошли Артем и Ярослав.

Артем увидел Иру и жестом показал подойти к ним. Ира пошла. Она смотрела на копию Мироновой и Артема. Как же она была похожа на Катю, можно было обознаться, если бы не…

Тут копия обернулась и стала разглядывать Иру.

– Я долго кофе ждать буду?

– Вы меня с кем-то путаете, – сказала Ира, подойдя к компании.

Вика указала на стенд с фотографиями официантов.

– Твоё фото?

Ира замешкалась. Там висела её фотография в рамке с надписью «Работник месяца».

– Это моё фото, но сегодня не моя смена. Могу позвать кого-то другого.

Вика заметила на Ире куртку Белова и едва заметно поджала пухлые губки. Ира разделась и протянула Белову куртку и шапку.

– Понравилась?

Белов опешил и покраснел. Вика таращилась на Белова, она ждала реакции, точнее, ждала, слов Белова, что ему ни чуточки ничего не понравилось, но он не знал, что сказать, потому что Ира была действительно красивая.

– Куртка моя понравилась? Снимать не хочешь?

Он быстро снял белоснежный пуховик девушки и молча протянул его Ире. Пуховик застрял между Беловым и Михайловым. Тот скептически поджал губы, взял пуховик у Белова и помог Ире его надеть. Она вежливо кивнула и улыбнулась Белову.

– Поучись, как обращаться с девушками, которые тебе нравятся.

Затем Ира улыбнулась Михайлову, который должен был покраснеть, но почему-то, к собственному удивлению, не покраснел, а даже немного выпрямился.

Артем сосредоточенно что-то печатал в мессенджере, а Арина и Вика ждали заказ. Краснота у Белова прошла, он виновато посмотрел на Иру, а затем на Вику.

– Что здесь происходит? Саш, это кто? Твоя новая знакомая? Может, посидишь с нами, фильм обсудим?

Вика пододвинулась ближе к окну и освободила место для Белова. Всё это было сделано с тонкой ухмылкой превосходства и редкими, но ядовитыми взглядами в сторону Иры. Михайлов закатил глаза и сделал кислое лицо.

– Ты серьезно? – сказал он, глядя на Абрамову. – Абрамова, может, хватит?

– Серьезнее некуда, – сквозь зубы прошипела Вика и два раза похлопала рукой по освободившемуся месту на диване рядом с ней. – Садись, Саш.

Белов сел.

– До свидания, Саша, – Ира взяла Артема за рукав куртки. – Пойдем.

Ира пошла в сторону выхода, потащив за собой Артема. Их догнал Михайлов.

– А можно с вами?

– Зачем?

– Ну, я должен знать, с кем сижу за одной партой.

– Как скажешь, – пожал плечами Артем.

Михайлов и Ира стали пробираться к выходу. Белов устроился за столиком девушек и рукой подозвал официанта, а Артем продолжал что-то рьяно отстукивать на телефонной клавиатуре.

– Сейчас я вам всё расскажу, – тихо сказал он. – Поехали ко мне, такси должно быть уже здесь.

Ира застегнула пуховик, Михайлов надел шапку, и они вышли из кафе. Последним выходил Артем. Он оглянулся на столик, где сидела Вика, и поймал её взгляд. Она тоже на него смотрела.

– Эй, новенький! – вдруг вскочила с места Вика и подбежала к Артему.

У Артема остановилось дыхание. Вика шла ему навстречу, и он ничего не мог сделать, абсолютно ничего. Она была так приторно красива, что Артем два раза сглотнул слюну. Он не понимал, что ей нужно, и не знал, что она сейчас скажет. Они оказались вдвоем в тамбуре, между холодом и теплом. Вика смотрела ему в глаза и молчала.

– Да, Вика, что случилось? – пробормотал он и сглотнул слюну ещё раз.

– Артем, может, ты со мной позанимаешься химией, я абсолютно ничего не понимаю, а ты вроде соображаешь, – она поправила Артему шапку. – Как ты на это смотришь?

Артем посмотрел в её голубые глаза и решил, что она ходячее клише – светлые волосы, белоснежная кожа, кукольное лицо, чуть-чуть веснушек, которые она, очевидно, тщательно скрывала, пухлые губы. Она умела уговаривать всех. Она знала, как манипулировать людьми, и люди этого даже не замечали. Артем тоже знал, как манипулировать, но ему было нельзя. Ну как, почти нельзя. Иногда можно, но он не понимал, где это нормально, а где нет. Он стоял и смотрел на Вику, обезоруженный её красотой.

– Да… – только и смог сказать он.

– Поможешь? Серьезно?

– Помогу, – кивнул он и тут же себя возненавидел.

Он тут же стал себя ругать за то, что согласился. Вика была не лучшим вариантом ученицы, к тому же она ему очень нравилась, да ещё эта схожесть с Мироновой. Он почувствовал, что им манипулируют и он ничего не может с этим сделать. Оставалось ещё раз сглотнуть слюну.

Артем ждал, что она скажет что-то ещё, но Вика только поправила ему шарф, улыбнулась и вышла из тамбура.

– Артем, ты как? – громко спросила Ира, когда вошла в тамбур с улицы. На Артёма дунуло холодным февральским ветром.

– Не знаю…

– Ой капец, Волков! Хватит стоять здесь, пойдем, расскажешь, что в торговом центре произошло, а то у твоего друга столько версий. Его фантазии любой писатель позавидует.

– Блин, они так похожи… Как будто живая…

– Похожи, но я замерзла, давай обсудим всё у тебя дома.

Артем кивнул, и они сели в такси.

Глава 5. Ангел-хранитель

Ира лежала в томографе, пыталась вспомнить, что было вчера. Магазин сувениров, какой-то мешочек с красной ниткой, открытка с совой, которая ей не понравилась, кафе, Саня Белов, копия Мироновой ещё противнее самой Мироновой. Такси. Всё. Больше она ничего не помнила. Подумала о том, что нужно об этом сказать врачу, всё-таки у неё был поврежден мозг, может, амнезия – симптом чего-то страшного.

Сейчас вокруг нее крутились килограммы металла. Машина гудела, но ей не было всё равно, она уже умирала и выжила. Сегодня должно было быть последнее обследование – следующее через год. В томографе она всегда рассуждала о чем-то важном, сегодня – о той аварии, о том, как Кирсанова упала и у неё были судороги, о том, что её отец-прокурор ничего не мог сделать: ни найти виновных, ни закрыть хотя бы на время трассу. Единственное, что он мог сделать, закрыть отделение неврологии на месяц для проверки и добиться увольнения невролога, который пропустил аневризму. Ещё она думала о том, что Альбертовна спала с отцом Миши, что Миша на самом деле любил Миронову. Потом она вспомнила вчерашнюю девчонку. Как же эта Вика на неё похожа, просто копия. Она могла быть её родственницей, но доказательств не было. Понятно, почему Артема потянуло к ней. Такие люди всегда притягиваются. Плюс и минус. Хороший и плохой.

– Ирина Борисовна, мы закончили. Вы как?

– Хорошо. Всё в порядке.

Томограф остановился, и Ира из него стала постепенно выезжать. Звук адской машины снился ей по ночам. Она пролежала за последний год в этом томографе больше времени, чем спала в собственной постели.

– Врач подготовит описание. Одевайтесь.

– Отцу отправьте.

– Тому самому?

– Да, в Мюнхен. Он ждет.

Ира стала медленно одеваться. Ноги иногда её не слушались, а руки восстановились быстрее. Отец уехал в Мюнхен, когда Ире прислали квоту на операцию, и там остался. Сказал, что медицина – это то, чем он живет, и если бы не медицина, то он точно сошел бы с ума, ну и Иру бы не спас. Ира его не осуждала, потому что была такая же. В этом они были похожи. До аварии она грезила хирургией. Мыла полы в операционной, смотрела на уставших, но довольных своей работой врачей, часами наблюдала, как работает её отец, но сейчас медицина была от неё дальше, чем когда-либо. Она потеряла два года и не знала, получится ли вернуться. Эти мысли сводили её с ума. Всё в больнице напоминало ей об упущенных возможностях.

Час она просто ходила по больнице. Заглядывала в кабинеты к знакомым врачам, улыбалась медсёстрам, кивала санитаркам. Она любила это место и иногда ночевала в сестринской. Когда она узнала все сплетни, дошла до кабинета терапевта, который её вёл. Стулья были новые, и она удобно расположилась.

– Как у меня дела? – спокойно спросила она. Эту фразу она взяла за ритуал. Ей нравилось, что кто-то ей расскажет, как у неё дела, хоть это и не всегда было уместно.

– Всё хорошо, Борисова.

– Вилова.

– Прости, забыл, что ты взяла фамилию матери. Ира, это чудо какое-то… До сих пор не могу поверить, что тебя тогда увезли в Мюнхен. Почему они позвонили…

– Я не знаю…

– Может, это всё-таки Боря? – спросила медсестра.

– Нет, это не он, он бы признался, вы что, – Ира заулыбалась. – Он бы всей больнице рассказал об этом.

– И то правда… – улыбнулась в ответ терапевт и глубоко вздохнула. – Иди домой, Ирочка, в следующий раз через год. А если что-то будет беспокоить, приходи. Помнишь про лечебную физкультуру?

– У меня в памяти провал вчера был.

Терапевт нахмурилась и стала листать карту.

– Хм, очень странно, не помню, чтобы после аварии ты на память жаловалась. Может, ты просто устала?

– Я не знаю, вот вчера буквально.

– Давай так, если ещё раз повторится – приходи, будем разбираться. А пока не переживай, всё у тебя хорошо.

Ира выдохнула и опустила плечи.

– Договорились, приду, если что.

Она уже пошла к двери, как терапевт сказала:

– И готовься к экзаменам, Ирочка, мы все тут тебя ждем.

Ира покивала, попрощалась и вышла из кабинета. Она бы уже училась, но тут неприятность. Авария. Голос сарказма становился всё сильнее в её голове, она превращалась в циника, скептически настроенную девушку, которая не привыкла верить в чудо. Это не было чудом. Мюнхен не был чудом. Она видела, как с её отцом разговаривал какой-то мальчишка, но никак не могла вспомнить его лицо. Она всё понимала, но ничего не могла ни сказать, ни сделать. То чувство, когда не управляешь своим телом, преследовало её до сих пор. Жуткое, страшное ощущение беспомощности, бессилия, когда ты себе не принадлежишь и твоя жизнь зависит от того, поймут ли тебя по взгляду. От того, насколько честны медсёстры или насколько хватит терпения у матери. Тут Ире стало трудно дышать, она поспешила на улицу.

На улице было морозно. Везде валялись эти дурацкие мертвые птицы. В основном вороны. Ира прошла мимо памятника Дроздову, ещё раз посмотрела на свою фамилию на нем и написала Артему, что у неё всё хорошо. Он ей ответил, что будет ждать её у себя дома, что у него в гостях Михайлов и что тот только и говорит о прекрасной незнакомке с темными как смоль волосами. Ире это польстило, но нужно было готовиться к экзаменам. Надежда, что она всё-таки будет когда-нибудь лечить людей, оставалась, поэтому она написала, что не придет.

– Привет, мам, все хорошо, – она вошла домой.

– Привет, солнышко! Замечательно! Я так и знала! Я всегда это знала!

Мать, поседевшая за два года до старушечьих волос, в очередной раз заговорила про ангела-хранителя, который есть у Иры. Она бормотала, что ангел её оберегает и что Ире с ним повезло.

– Мам, я в медицинский поступаю, ну какие ангелы…

– Ангел-ангел. Садись, я тортик купила.

Ира разделась и села за стол. Тут ей позвонил Артем по видеозвонку, она взяла трубку.

– Я ем. Тебе чего?

– Мешочек, который мы вчера в лавке купили, на тебе?

– Артем, я ем. Что случилось?

– На тебе?

– Нет, у меня томография была сегодня, и я его сняла, не знаю, где он.

– Надень.

– Слушай, ты очень странный последние два дня. Зачем мне его надевать?

– Надень сейчас. Вечером позвоню, расскажу, – снова повторил Артем и повесил трубку.

– Он маленький ещё, Ир.

– Не начинай, мам…

– Нашла бы ты кого-нибудь себе.

Мать переставила посуду со стола в мойку и начала её мыть.

– Найду попозже, только на ноги встала, а мне ещё поступать.

– Ох, Ира… Не до поступления сейчас тебе должно быть.

– В смысле?

– Лучше подумай о том, чтобы замуж выйти. Ты красивая пока, молодая.

– Да что ты говоришь опять?! – Ира вскочила из-за стола и схватилась за голову. – Ты бредишь, что ли, как про ангела-хранителя?

Мать продолжала мыть посуду, что-то приговаривая себе под нос. Ире подошла к ней и выключила кран.

– Мне девятнадцать лет. Я только что встала из инвалидного кресла! Я не хочу замуж, я хочу поступить в медицинский и стать врачом! Я хочу людям помогать! Зачем мне муж? Чтобы его обслуживать?

Ира жестикулировала так, что мать отошла от неё. Она стояла с мокрыми руками, на пол капала вода с пеной от средства для мытья посуды. Мать вытерла руки о фартук и потянулась к Ириному лицу.

– Ирочка, ты хоть не одна будешь, будет жених, а ты при нем.

Ира отскочила.

– Да не надо меня успокаивать или уговаривать! И что вообще значит «при нём»? Я что, собака какая-то, чтобы быть при ком-то?!

Мать повернулась к Ире спиной, будто собиралась что-то готовить на плите, но газ не включила.

– Ну, смотри, вот случилось с тобой такое, а я одна тебя выхаживала. Папа даже не… – и мать замолчала.

– Мам, ну не начинай…

– Ты не представляешь, как это тяжело, – голос матери дрогнул, она сделала паузу, сглотнула, вздохнула и снова продолжила. – Я тебя просто защитить хочу.

– Не надо меня защищать! Мне не нужна твоя защита!

Мать обернулась. Глаза были красные, но слез не было.

– С мужчиной жить легче, Ир, одной, не представляешь, как тяжело.

– Мужчина это кто? Как отец? Это «мужчина»? Который свалит в закат, когда шанс представится?

– Не груби матери… – у неё затряслись руки и губы, голос, дрожащий до этого, оборвался на полуслове, и мать расплакалась.

Ира подошла и обняла её. Мать не шелохнулась, не сказала ни слова. Ира подумала, что она, как всегда, как и в любой другой стрессовой ситуации, замирает и ничего не может сделать. Скорее всего, она молилась очередному святому, потому что Ира услышала бормотание одной и той же фразы.

– Мама, тебе психотерапевт нужен. Я встала на ноги. Я хочу. Работаю.

– Ну какой психотерапевт, Ирочка, – чуть громче молитвы произнесла она и улыбнулась. – Мне Господь помогает и вот с тобой говорю, уже легче.

– Тебе нужен психотерапевт, чтобы обсудить это с ним, чтобы пережить эту травму. Может, таблетки попить какие-нибудь.

– Я не сумасшедшая, Ир. Никакой психотерапевт мне не нужен, достаточно молиться, и Господь всё даст.

– Молиться… – выдохнула Ира. – То есть больные люди у психотерапевта, а здоровые в церкви, понятно.

– Ир, ну что ты так всё переворачиваешь.

– Да потому что невозможно уже, мам. Лучше быть больной и лечиться, чем думать, что ты здоровый и молиться сутками напролет. Ты никогда не думала, мне каково? Ты не думала, что после твоих разговоров у меня в душе помойка? Мало того что я себя собираю по кусочкам, так и тебя должна собирать!

– Да все эти психотерапевты бред собачий!

– Ах бред собачий?

Ира подошла к столу, взяла тарелку с тортом и швырнула весь кусок в мусорное ведро. Затем тарелка полетела в раковину. Ложка туда же.

– Бред собачий! Раз это бред, тогда не разговаривай со мной! Молись дальше!

Ира быстро оделась и ушла из дома, громко хлопнув дверью. Мать вытерла слезы, перекрестилась, произнесла короткую молитву, собрала оставшуюся посуду со стола, снова включила кран и сделала громче телевизор, звук которого заглушал её собственные мысли. Она мыла посуду в одиночестве. По телевизору шли новости, окна были разрисованы тонкими кристаллами льда, а в квартире было пусто.

Ира шла к Артему. У его подъезда вспомнила, что забыла оберег. Он назывался то ли «ведьмин яд», то ли «ведьмина кровь» или это было одно и то же – она не разобралась. Религию она ненавидела, эзотерика раздражала меньше, как и вся остальная чушь про магов и колдунов, но тоже доверия не вызывала. Ира позвонила в домофон, но дверь подъезда уже открылась, вышла Вика. Она свысока посмотрела на Иру и, оттолкнув её, пошла к такси, которое только что подъехало. Повернувшись, Вика извинилась настолько неискренне, что лучше бы вообще этого не делала. Ире захотелось оттаскать эту девчонку за волосы, но она сдержалась, как и в прошлый раз. В последней книге по психологии, которую она прочитала, говорилось, что на эмоции может влиять восприятие. Тому, что означала эта фраза, было посвящено две главы, и Ира отчетливо усвоила: ненавидишь человека – значит как-то его воспринимаешь, злишься на человека – значит как-то воспринимаешь. Осталось проверить в жизни.

Вика была очень похожа на Миронову, это могло влиять на восприятие. Дроздов любил Миронову. Ира любила Дроздова. Ира ненавидела Миронову за то, что её любил Дроздов. Никто в этой ситуации не виноват и звучит всё нелепо, но почему же так мерзко. Ира рассуждала о том, что и Миронова, и Дроздов сейчас мертвы. Смысл ненавидеть эту девочку только за то, что она похожа на её мертвую одноклассницу, с которой у неё свои счеты. С другой стороны, если бы она её не толкала… Но она толкнула, а вчера нагрубила. Ира решила, что Вика определенно обделена хорошими манерами, и подумала, что когда та станет старше, её манипуляции будут тоньше, изящнее, не такие явные. Скрывать свою мерзкую натуру она будет искуснее, и тогда ей ничто не помешает использовать невинных людей в своих целях. Ира думала об этом, пока поднималась на лифте, пока звонила в дверь.

Открыл Артем. Через узкую щель были видны только его глаза.

– Оберег с собой?

– Забыла я твой оберег. Что это вообще такое?

– Ведьмин яд, Ир. Это ведьмин яд.

– Ты что так переживаешь насчет этого украшения? Это потому, что ты подарил, а я не ношу?

– Нет!

– Можно войти уже?

– Сегодня никак не получится. И без мешка не приходи ко мне.

Артем попытался закрыть дверь, но Ира просунула ногу в проход.

– Что за человек был в том магазине? Артем! Ты с кем разговариваешь?

Артем попытался вытолкнуть Иру из квартиры, но у него ничего не вышло. К ним вышла невысокая женщина с русыми волосами, забранными в хвост. На вид ей было лет сорок, но взгляд был очень тяжелый, такой же тяжелый, как и у самой Иры. Тут она узнала мать Артема. Что-то в ней изменилось с той встречи в кафе. Или она старше стала, или просто без макияжа – Ира не поняла. Мать увидела ногу в дверях и приподняла брови.

– Артем, что происходит? Почему твоя подруга отчаянно пытается попасть к нам в квартиру, а ты её отчаянно не пускаешь?

Ира убрала ногу, а Артем открыл дверь полностью и закатил глаза.

– Ой, заходи уже. Проще пустить, чем объяснить, почему нет.

– Проходи, Вилова, он тебя целый день ждет.

– Спасибо, – удивленно сказала Ира. – По ноге в дверях я так и поняла.

Ира стала раздеваться, а мать Артема самодовольно улыбнулась.

– Мама! – выругался Артем.

Мать Артема подошла к нему, посмотрела в глаза, наклонилась и прошептала:

– Если ты будешь меня нервировать, то у меня снова случится приступ и нам снова придется уехать, а мне здесь нравится.

– Какой приступ?

Очевидно, шепот был не такой уж тихий, и слово «приступ» Ира услышала. Мать Артема уже собралась объяснить, что с ней происходит, сказать, что она Неадекват, и ввести Иру в курс дела, но тут разговор продолжил Артем.

– Эпилепсия. У моей мамы эпилепсия.

Ира взглянула на мать быстрым, но оценивающим взглядом.

– Давно?

Артем таращился на мать так, что ещё чуть-чуть и началось бы внушение. Он явно не хотел делиться тем, что они Неадекваты. Мать посмотрела влево, куда-то вдаль или на стену – Ира не поняла, и тяжело выдохнула:

– Последние лет тринадцать. Может, после травмы сотрясение было, а может, после родов, никто не знает.

– Такое бывает, – покивала Ира. – А вы таблетки пьёте? Антиконвульсанты там?

Мать Артема приподняла брови и скривилась в ехидной улыбке. Ира удивила её познанием в области медицины больше, чем ей хотелось бы.

– Дорогая, я пью четыре вида разных препаратов, но припадки повторяются, так что спасибо за совет.

– А вы были у Верехтеба? Он у нас принимает. В областной.

– У вас это где?

– Это в Мологе. У меня там отец работал, в этой больнице. К Верехтебу идут, если совсем плохо, или другие врачи отказываются, или лечение не помогает…

Ира могла продолжать бесконечно, но мать достала торт из холодильника, и внимание девушки переключилось на огромную клубнику, которая купалась в белоснежных сливках. Мать Артема увидела, что Ира пожирает клубнику глазами.

– Будешь?

– Буду, – ответила Ира и улыбнулась. – Запишитесь к нему, хороший дядька.

– Верехтеб? Немец?

– Да вроде русский. Я свою мать к нему хочу отправить. У неё посттравматическое стрессовое расстройство и тревожность, а ещё паника бывает. Но это из-за аварии, в которую я попала.

– А-а-а, – мать посмотрела на Иру. – Которая была на Черной Поляне, да?

– Да, она.

Это было странно. Ире казалось, что мать Артема в курсе и не будет об этом спрашивать. Хотя так могла проявляться болезнь, и девушка сделала вид, что ничего не поняла. Мать поставила торт на стол.

– Я передумала, спасибо большое.

– Точно?

– Да, вспомнила, что уже торт сегодня ела. Я бы позанималась с Артемом химией, я всё забыла, а мне ещё поступать.

– Странная ты, Вилова, то хочешь, то не хочешь, – мать угрюмо посмотрела на огромную клубнику и убрала торт обратно.

– Извините, правда, не хочу сейчас. Может, попозже?

– Ну, скажешь. У Артема в комнате отличник сидит, Ярослав Михайлов. Он сейчас всем поможет химию сдать. Видно, что мальчик в науке.

Артем недобро посмотрел на мать, и она поняла, что пора заканчивать подтрунивать над его одноклассниками. Артем направился в комнату, Ира за ним.

Она шла мимо вещей, которые были ещё не разобраны, мимо коробок в коридоре.

– Руки помой, – сказала из кухни мать Артема.

– Хорошо, – Ира и сама собиралась это сделать.

Она зашла в ванную и стала мыть руки. В ванной лежало много упаковок с таблетками. Последние полгода у неё в телефоне стояли сплошные напоминания, она пила таблеток не меньше, чем мать Артема.

– Они не помогают, – сказала мать, которая стояла в дверях ванной. – Они почти никогда не помогают. Только самоконтроль. От этого ещё страшнее.

– Вы хоть что-то делаете, чтобы вылечиться, а моя ничего, только молится.

Ира тяжело вздохнула, вытерла руки и прошла в комнату к Артему. Мать осталась стоять в дверном проеме между ванной и коридором. Она подумала, что лучше так, чем вообще ничего. Хотя бы так.

Фраза матери Артема про то, что таблетки не помогают, напомнила Ире о том, как она лежала после аварии в своей палате. Происходящее тогда возвращалось отрывками воспоминаний, похожими на яркие вспышки. Это происходило то ночью, то под утро. Один раз вспышка была настолько сильной, что Ира на пару секунд забыла, где она находится. Сюжет вспышки был про какую-то сумасшедшую, которая кричала на всю больницу, что ей никто не поможет. Сейчас как раз такая ситуация. Мать Артема сказала, что таблетки ей не помогают. Той женщине тоже таблетки не помогали, но Ира тогда ей позавидовала. Женщина была сильная, вырывалась из рук санитаров, а Ира лежала без движения, и на неё смотрел парень, лица которого она так и не смогла вспомнить. Она ждала, когда же будет вспышка, которая ей расскажет, кто он. В голове она его сама называла «ангел-хранитель» или «тот парень», но матери не признавалась. Хотя ей нужно было хоть какое-то объяснение, по чьей воле она оказалась в Мюнхене. Кто тогда ей спас жизнь?

Глава 6. Призрак за спиной

Артем сидел на кровати. Михайлов собирал учебники в рюкзак. Ира прошла и села на стул у окна.

– Уходишь?

– Да, домой пора, а вам хорошо позаниматься, – серьезно сказал Михайлов и вышел из комнаты.

Артем пошел его провожать, а Ира стала разглядывать комнату. На столе лежали книги по анатомии и гипнозу. Она взяла анатомию, открыла где-то на бронхолёгочной системе. Учебник был обычный, не углубленная программа. Скучно. Она взяла гипноз. Это повеселее. Артем вошел в комнату, и Ира вздрогнула.

– Веришь в это?

– Во что?

– В это, – и Артем кивнул головой на книгу.

– Конечно, верю, это же суггестивные техники. Обычный гипноз. Только надо знать, как их применять и на ком.

Ира отложила руководство по внушению и села на стул у компьютерного стола.

– А если применять на всех подряд?

– Ну, Артем, тут условия нужны специальные, – начала рассуждать Ира, раскручиваясь на стуле.

– Так почему ты без оберега?

– Боже, да какой оберег?

– Ведьмин яд.

– Ты мне уже расскажешь, что это такое и для чего он мне нужен?

– Для защиты.

– Для защиты от чего?

– От всего.

– Я из тебя слова вытягивать не собираюсь, ты мне или рассказываешь, или я пошла.

– Оберег тебя защитит от потустороннего мира и злых духов.

– Скажи честно, ты в шаманизм подался?

– В шаманизм? – обернулся на нее Артем. – Я скорее ухожу от него…

– Ну да. И поэтому заставляешь меня таскать с собой какие-то мешочки-обереги, – голос у Иры был немного злой, она хмурила брови. – Когда мы общались, ты был вполне адекватный, а сейчас какие-то мешочки, гипноз, смена курток. Я так и не поняла зачем, кстати. А ты не объяснил. Что тогда произошло?

Артем встал рядом с Ирой и посмотрел в окно. В сумерках снег падал неспешно, как в замедленной съемке.

– Не могу сказать пока.

– Так, я пошла…

Ира резко встала со стула, Артем её остановил рукой.

– Погоди, пока про Абрамову. Хочешь узнать?

Ира ухмыльнулась.

– Кто тебе рассказал?

– Михайлов, он хороший парень.

Ира даже хихикнула. Она села обратно на стул и сложила руки на груди.

– Слушаю.

– Она его за нос водила весь тот год, он ей домашку делал, по всем предметам помогал, она его даже два раза поцеловала, но потом…

– Дай угадаю, – улыбнулась Ира и продолжила за Артема. – Потом он ей стал не нужен, она его послала далеко и надолго, сделала вид, что он сам виноват, и нашла себе Белова. Угадала?

Артем вздохнул.

– Угадала. Похожа она на Миронову, да?

– Дальняя родственница?

– Нет, – вздохнул Артем.

– Слушай, может, я пойду, а то ты какой-то странный. Ничего рассказать не можешь, говоришь загадками, у мамы твоей припадок может случиться, из-за того что она много нервничает.

– Не уходи.

– Тогда рассказывай.

– Вика заходила.

– Знаю.

– А чего молчишь?

– Жду, когда ты сам про неё расскажешь. Мы же не в пыточной?

– Короче, я согласился с ней позаниматься химией. А тут Михайлов. Она ушла. Ты бы видела его лицо. Он не знал, куда себя деть, она же просто им манипулировала, а он влюбился.

– Так ты с ней занимался химией или нет?

– Нет. Говорю же, Михайлов пришел. Она его увидела и ушла. А он обиделся, что я согласился, и тоже ушел. Только ты не уходи, ладно?

Ира закатила глаза. Она прошла к рюкзаку и стала доставать учебники.

– Знаешь, не надо ждать от таких, как Вика, чего-то хорошего, и смотри не влюбись, начинающий гипнолог.

Артем разглядывал бетонный муравейник за окном и рассуждал.

– Токсичная она, у неё будто не кровь, а яд. Думает, что весь мир ей принадлежит.

Ира кивнула, а потом пригляделась. Артем мечтательно рассказывал о том, какая Вика плохая и как с ней может быть некомфортно, но глаза, которые смотрели чуть вверх, всё объясняли.

– Артем, а тебе не кажется, что ты влип? Ты понимаешь, куда всё идет?

Ира подошла к окну, совсем близко к Артему, и он уткнулся ей в плечо.

– Понимаю. Ир, я влип по самые уши, – пробормотал он. – Что теперь мне делать?

Ира погладила его по спине, усадила на стул и села перед ним на большую кресло-подушку.

– Могу предложить подумать о каком-нибудь её недостатке.

Она не верила, что это сработает. Недостатки, конечно, хорошо, но когда человек влюблен, их просто не существует.

– Она манипулятор.

– Плюсик.

– Она использует людей.

– Ещё плюсик, но это одно и то же.

– Она ведь чертов нарцисс!

– Ну всё, Волков, тебе конец.

– Мне конец.

В комнате стало тихо. Напряжение резало воздух, а что толку. Артем влип и прекрасно это понимал, а Ира понимала, что ничем не может ему помочь. Ребята начали заниматься, но Артем то и дело заводил разговор про Вику, и Ире стало скучно. Она нарисовала огромное бензольное кольцо во весь лист, у Артема была неорганическая химия, а ещё щелочные металлы.

– Я люблю химию, – рассуждала Ира. – Мы все сплошная химия. Не знаю, почему люди так боятся этого слова. Мы просто инкубатор по производству всяких химических веществ.

– А я не люблю, просто разбираюсь, – вздохнул Артем.

Разговор не клеился. Ира вспомнила аварию, а точнее, что было до неё, и ей стало грустно. Она подошла к окну и увидела белоснежный покров. Крыши домов лишь кое-где были черные, а вдалеке виднелся ярко-красный подъемный кран. Он там стоял уже лет двадцать и, скорее всего, был нерабочий. Тот же кран она видела, когда собиралась к Мише в больницу. Он сломал нос, точнее, ему сломали, и у неё был шанс на почти свидание. Два года прошло, а она всё вспоминала, как она тогда наряжалась. Надела юбку и сапоги, сделала макияж, взяла новую сумку. Она очень хотела его поддержать, но усилия были напрасны, и от этого хотелось выть. Мише она никогда не нравилась, он и внимания на неё не обращал, потому что таким хорошим парням, как он, обычно нравятся такие стервы, как Миронова. Про Миронову она думала одновременно и с сожалением, и с завистью, несмотря на то что та умерла.

– Почему ты себе никого не найдёшь? – вдруг спросил Артем.

– Зачем?

– Просто когда мы переписывались, я понял, тебе нужен хороший парень, который тебя будет защищать.

Ира резко приподняла левую бровь и вытаращила глаза.

– Чтобы меня что?

– Ну, защищать…

– От кого или от чего?

– От всяких неприятностей…

– От ведьм?

Артем посмотрел на неё так, как смотрит священник на исповедующегося – с сожалением и грустью.

– Ир, отпусти его…

– Не могу… такое ощущение, что он всё время рядом, стоит за моей спиной и говорит: «Ира, я живой, обернись…»

Она расплакалась, и теперь уже Артем её обнял и погладил по спине.

– Когда это кончится, е-моё! – всхлипывала она. – Ну когда это всё закончится!

– Вот для такого тебе нужен парень. Чтобы ты не плакала.

– Или психолог, – вытерла слезы Ира и вернулась к бензольному кольцу.

Артем уселся в угол кровати и обнял подушку. Он думал о Вике, неужели она не понимает, что делает. Или понимает и её всё устраивает. Почему он не делает так же? Ведь он может управлять людьми. Он же Неадекват, владеет гипнозом, только на Иру пока не подействовало. Может быть, она просто сильнее его или может сопротивляться таким, как он или его мать. Ему стало интересно, что будет, если у матери случится припадок, а Ира окажется рядом. Подействует это на неё или нет. Вопросов было слишком много, а ответов слишком мало. Артем ещё сильнее обнял подушку.

– Вика тобой управляет. Ты добрый, она из тебя все силы высосет, а на твоих костях спляшет. Ты будешь сидеть на задней парте с Михайловым и Беловым и обсуждать, какая же она стерва, но втайне каждый из вас будет о ней мечтать и думать, что вы сделали что-то не так… Только правда в том, что сделать ей «так» невозможно. Она нарцисс. Ей всегда будет мало, всегда найдется какая-нибудь малюсенькая деталь, к которой она привяжется, обесценив ваши старания…

– Да хватит уже! – Артем закричал на Иру.

Ира вздрогнула.

– Артем, она манипулятор, ты ведь это понимаешь…

– Это она манипулятор?

Ира покивала.

– Ты ещё меня не знаешь!

Ира закатила глаза. Было похоже на то, как Артем пытается возвыситься после унижения, его слова звучали по-детски наивно и искренне. Ей показалось, что Артём почти заплакал.

– Вика не знает, куда лезет. Она просто не знает. Я не буду с ней заниматься.

Артем достал свой телефон и что-то быстро напечатал, затем нажал отправить, отбросил телефон и обнял подушку. Ира открыла учебник по химии, и они снова стали смотреть на бензольное кольцо.

Глава 7. Девочка на дороге

Вика считала количество подписчиков на своей страничке в социальной сети. После похода в кино с Беловым у неё прибавилось пять человек. Мать, как всегда, ругалась с отцом, потому что тот улетал на выходные в Токио со своей помощницей, а Даша готовила очередной французский шедевр. Вика была неголодна и аромат свежеиспеченного хлеба её не привлек.

«Не смогу с тобой позаниматься. Сам не успеваю. Извини», – прочитала она сообщение от Артема.

Вика решила, что Артем ещё как сможет, нужно просто грамотно всё спланировать, и включила план Б. Игнор и пассивная агрессия. Она быстро написала ему ответ:

«Как скажешь. Не хочу быть назойливой. Извини».

Артем не ответил. Вика решила, что подождет до завтра, а если и завтра он ничего не скажет, то она совсем перестанет его замечать, не будет здороваться и натравит Белова с Михайловым. Тут в гостиную вошла мать.

– Как твои оценки в школе, дорогая?

– Троек нет, две четверки, – не отрываясь от телефона, ответила Вика.

– Умница моя.

Мать улыбнулась и положила на кофейный столик две купюры по пять тысяч рублей.

– Откупаешься, мам?

Вика оскалилась на мать, но не как зверь, который хочет разодрать жертву, а как кошка, которой что-то нужно. Это всегда работало. Мать посмотрела на неё, но тут же переключилась на телефонный разговор отца. Он что-то щебетал в трубку, очевидно, помощнице, это поняла даже Вика, она снова, ещё шире улыбнулась матери. Та быстро положила третью пятитысячную купюру на столик и убежала на кухню.

Вика знала, что отец летит со своей помощницей в Токио. Но также она знала, что это совсем не помощница, точнее, не только помощница. Он уже уходил от них, но вернулся после того, как мать сделала пластическую операцию по увеличению груди и подтяжку лица. Из чего Вика сделала вывод: старость – это страшно, а внешность – это то, что у неё пока есть. А ещё, что если будут деньги на пластику, то не один мужчина от неё не уйдет.

Она была уверена, что матери несладко, потому что весь город знал про роман отца и этой помощницы, но Вика не любила об этом говорить. Мать иногда вещала о том, что не нужно выходить замуж. Но Вика замуж очень хотела. Она точно знала, что найдет богатого и красивого мужчину, у которого будут деньги на то, чтобы Вика не постарела. Этот мужчина должен обязательно быть особенным, таким же, как она. Она была уверена, что этот мужчина будет её содержать, а она будет с ним мила и добра, как та коллега с её отцом. Готовилась она к этому браку уже два года. Коррекцию ушей она уже сделала и планировала поправить нос. Надо было убрать едва заметную горбинку, которая портила идеальные пропорции.

Вика взяла деньги со столика и пошла в свою комнату. Решила лечь спать пораньше, чтобы завтра быть с Артемом во всеоружии.

Утро началось с того, что Артем с ней не поздоровался. Вика была возмущена до глубины души, но ничего ему не сказала. Артем весь день общался с Михайловым и Беловым, они, видимо, обсуждали что-то важное, если уж ему не было дела до неё. Вика решила после уроков подойти к Белову и позвать его позаниматься к себе домой. Тоже химией. Белов, конечно, не разбирался ни в химии, ни в каких-то других предметах, но цель была вовсе не занятия. Новенький точно разозлится.

После уроков ребята толпились небольшой кучкой на первом этаже. Вика уже оделась и направилась в своей изящной шубке к ним. Артем о чём-то говорил Михайлову, а Белов слушал.

– Саша, – изо всех сил выдавливая из голоса женственность, которой и так было достаточно, она дотронулась до плеча Белова, – ты не хочешь сегодня со мной позаниматься химией?

– Вик, так я ж ничего не понимаю, – начал Белов.

– Саш, ну мы с тобой позанимаемся немного химией, – и Вика подошла к нему ближе, улыбнулась и посмотрела на его губы.

Михайлов злобно нахмурил брови, глядя на Вику.

– А, понял, – ответил Белов и расплылся в добродушной улыбке. – Пошли заниматься. Химией.

– Я готова, а ты, – слегка наклонила голову Вика и показала на выход.

– Так это… – засуетился Белов. – Прямо сейчас, что ли?

– Сейчас, Саша, сейчас, – чуть громче сказала она и сжала губки.

– Пока, пацаны!

Белов махнул им рукой и побежал за Викой, которая уже выходила из школы. Михайлов и Артем остались стоять в коридоре.

– Стерва, – в очередной раз сказал Михайлов. – Ты ведь понимаешь, что она позвала его, чтобы….

– Чтобы меня позлить, – перебил его Артем.

Михайлов к нему повернулся и вытаращил глаза.

– Тебя? А я думал, они это… Ну… Ну как его… Ты понял, короче.

– Я вчера ей написал, что не буду с ней заниматься.

– Красавчик!

Михайлов засветился от счастья, протянул руку Артему, хотел пожать за его мужество, но Артем не подал руки.

– Эй, ты что? Это же круто. Ты её отшил!

– Отшил, но это совсем не круто.

– Главное, что она теперь поймет, с тобой так нельзя, – Михайлов говорил ободряюще.

На пару секунд Артему показалось, что он прав, но тут он сказал:

– А со мной нельзя?

Михайлов оторопел. Артем надел шапку и поправил на груди небольшой мешочек, перевязанный красной ленточкой, похожий на тот, который они купили в сувенирной лавке, только более потрепанный.

– Сейчас нельзя, а вчера было можно, – грустно сказал Артем. – И вообще, я думаю, ничего она не поймет. Только разозлится ещё больше.

Ребята тяжело вздохнули и вышли из школы. Михайлов выдохнул теплый воздух и посмотрел на выплывшее перед ним облако пара. Артем оглядывался по сторонам, годы жизни в мире Неадекватов научили его осторожности. Он приметил гаражи, которые стояли прямо за школьным забором.

– Артем, – дернул его за рукав куртки Михайлов. – Смотри.

Артем уже его видел. У гаражей стоял кассир из магазина, который ему зло улыбнулся.

– Вернись в школу.

– Это ещё зачем? Я с тобой. Ты не пойдешь один, будем драться.

Артем сделал глубокий вдох, повернулся к Михайлову и посмотрел ему в глаза.

– Ярослав, вернись в школу, пожалуйста, и сиди там, пока я не приду и не скажу, что всё хорошо.

Ярослав послушно кивнул, зашел в школу и сел на стул, где все обычно раздевались. Артем проследил, чтобы Михайлов оказался в безопасности, и снова посмотрел на гаражи. Кассир всё ещё стоял там и улыбался. Артем снял мешочек, который висел у него на груди, и сжал два раза в руке. Из него стала просачиваться слегка зеленоватая жидкость, и когда несколько капель её оказались на пальцах, он пошел в направлении кассира. Тот засуетился, но остался на месте. Артем шел по рыхлому снегу, подошвы проваливались, оставляя следы.