Меланиновый синдром бесплатное чтение

Глава 1. НЛО

– …а вы знали, что трехцветными бывают только кошки, а коты – нет? – Никита взял под передние лапы несчастное животное, которое недовольно водило ушами, всем своим видом показывая, как сильно его раздражает шумная компания, состоящая из пяти молодых людей. – Так что можешь быть уверена, что у тебя Барби, а не Барбос, – Никита опустил кошку к себе на колени и начал гладить. Однако питомица его партнерши по лабораторным работам при первой же возможности спрыгнула на пол и убежала куда-то в сторону кухни.

Ева, с которой время от времени перебрасывались парой слов одногруппники, еще несколько секунд водила пальцем по дисплею мобильника, параллельно с разговорами листая ленты социальных сетей, затем подключила смартфон к зарядному устройству и, наконец, обратила внимание на приятеля, весь вечер донимавшего ее кошку.

– Нет, коты тоже бывают. По-моему, – Ева уселась на пол по-турецки и, расслабленно облокотившись спиной на край дивана, попыталась дотянуться до початой бутылки пива, стоящей на краю деревянного комода. – Насть, подай, а.

Упомянутая протянула сокурснице бутылку, а сама отпила из своего стакана с вином. Красивые фужеры доставать не стали, алкоголь наливали в обычную посуду.

– Ну когда там Димас с Андрюхой приедут? Их одних ждем. Напишите им кто-нибудь, – отложив стакан на письменный стол, Настя начала демонстративно обмахиваться обеими ладонями. – Эй, откройте кто-нибудь форточку. Капец тут жарко.

Стоящая возле батареи Ангелина чуть приоткрыла створку окна, а сама отошла от образовавшегося сквозняка подальше и, взяв табуретку, присела возле складной сушилки для белья. Она никак не могла взять в толк, почему все, кроме нее, постоянно жалуются на духоту. Вроде и никогда не была мерзлячкой, но сейчас даже в теплой толстовке не получалось согреться. В последнее время что-то знобит. Надо бы температуру смерить…

Поежившись, Ангелина тоже уткнулась в телефон. Умом она понимала, что глупо выбираться в «люди» только за тем, чтобы потом весь вечер не отрываться от мобильника. Однако в обществе почти сверстников, ни с того ни с сего пригласивших ее, ни с кем особо не общающуюся, на совместные посиделки, Ангелина чувствовала себя некомфортно. Поэтому большую часть времени либо делала вид, что ей очень интересно листать ленты социальных сетей, либо неосознанно накручивала на указательный палец испорченные черной краской волосы, периодически включаясь во всеобщую бессмысленную болтовню.

Ее аж подбросило над стулом, когда смартфон завибрировал, оповещая о входящем СМС-сообщении. Благо этого никто не заметил.

«Все нормально?» – писала Роза. Ангелина второпях напечатала ответ, мысленно обругав себя за забывчивость. Обещала же старшей сестре, что каждый час будет слать «окей», чтобы та не беспокоилась. Роза сказала, что не станет названивать, так как не хочет мешать, но также в бескомпромиссной форме заявила, что дождется ее, не ляжет спать, пока она не приедет домой. Ангелина не стала возражать, хотя чувствовала за собой вину.

Тем временем студенты, несмотря на то, что стрелка настенных часов указывала на начало десятого, а до общежития от квартиры Евы даже без учета пробок почти час езды, выпивали дружной компанией, которая была еще даже не в полном составе. На письменном столе, на комоде и на полу довольно просторной комнаты стояли стеклянные и жестяные банки из-под пива, стаканы, кружки, а также две начатые бутылки вина. Ноутбук негромко проигрывал песни популярных рэп-исполнителей, на стене мелькала гирлянда, хотя свет в спальне потушен не был.

– Народ, а давайте в «Дурака», – предложил Никита – на данный момент единственный парень здесь. – А то этих двоих пока дождешься.

– Давайте!

Все, кроме Ангелины и Евы, уселись на разложенный диван: первая отлучилась в уборную, а вторая опять приковала все свое внимание к экрану смартфона.

– Да оторвись ты уже от него.

– Вот! – проигнорировав слова Насти, воскликнула Ева. – Я же говорила!

– Что?

– Коты тоже бывают трехцветными! Только очень редко, и… еще они стерильны. Вот.

– То есть стерильны?

– Ну, не могут иметь потомство. И да, – на этот раз обратилась к приподнявшему бровь Никите. – Почему ты думаешь, что я сомневаюсь, что у меня, как ты выразился, Барби, а не Барбос? Я ж ее на стерилизацию в ветклинику возила. Там бы по-любому заметили.

Никита уж было хотел это как-то прокомментировать, но только и смог, что изречь невнятное «ну да»; Настя же с выразительным хмыканьем пожала плечами, снова отпивая из своего стакана.

– Ну, давайте, раздавайте.

– А карты-то где?

– Эм-м… они должны быть где-то на столе. Кать, подай, а. Ты ближе меня.

Окликнутая, встряхнув волосами, принялась перетасовывать повидавшую виды колоду. Изрядно повеселевший Никита в это время допивал третью банку пива.

– Эх, Евчонок, почаще бы у тебя родители сваливали.

– Слышь, харе уже меня так называть. Бесит!

– А Геля-то где? Ее что, того?

– Что «того»?

– Тошнит?

– Да она вроде не пила, – Ева красноречиво кивнула на бутылку «Кока-Колы». – Блин, минус пива и «Колы»: постоянно приходится бегать в туалет.

– Так где она? Просто она как минут десять назад ушла, так и с концам…

– Я здесь, – упомянутая уже стояла в межкомнатных дверях. Она действительно была единственной, кто не притронулся к алкоголю. С тех самых пор Ангелина вообще спиртное не переносит. Мысль о том, что это немного вина и пива виноваты в ее амнезии (да такой, что память отшибло на три года), казалась просто смехотворной, тем не менее после того случая у нее выработалось стойкое отвращение ко всему, что содержит градус. – Может, лучше на пол? Места мало, – «Хотя на полу, блин, еще холоднее».

– Да, давайте.

Они всей толпой переместились на липкий от недавно пролитого и как попало убранного пива линолеум и снова сформировали неровный круг. Негромкая музыка не заглушала их разговоры и разнозвучный смех.

После первой же партии Никита заявил, что на интерес играть скучно, и предложил, начиная со следующего раза, играть на желания.

– Сам напросился! Потом, если что, не ной, – переглянувшись, Настя и Ева рассмеялись. – Давай, Гель. Кто проиграл, тот и раздает.

Ангелина подобрала волосы и, держа резинку в зубах, принялась собирать их в неаккуратный пучок. Затем начала молча перетасовывать колоду.

– Кстати! – Никита подсел к проигравшей. От его громкого резкого голоса ее чуть ли не подкинуло над полом. – Вот скажи, тебя как обычно большинство знакомых называет: Геля или Лина? Просто у меня сестра тоже Ангелина, ее все Линой зовут.

– Хоть как. Но родители и… родственники обычно Гелей называют. Но мне непринципиально, раз уж на то пошло. Черви, кстати, козырь.

Партия оказалась не очень долгой, но напряженной: уже буквально пятью минутами позже всеобщее внимание было сосредоточено на Никите, которого женский коллектив и оставил в дураках.

– Блин, ну вот как всегда, – Никита театрально надулся, а потом выжидающе воззрился на Настю. Ни для кого не было секретом, что первая красавица потока ему очень нравилась. Не было секретом и то, что Настя недавно рассталась со своим молодым человеком. – Ну че, давайте, загадывайте.

Но, к большому разочарованию Никиты, его дальнейшую позорную судьбу определила Катя. Отставив стакан с вином в сторону и хлопнув в ладоши, она, уже подшофе, тыкнула Никиту в колено.

– Ты! – еще раз ткнула указательным пальцем, только уже в пол рядом с ногой приятеля. – Ты сейчас возьмешь презерватив и наденешь его на банан ртом! – Катя вскинула сжатые в кулаки пухлые руки и победоносно припечатала: – Да! Давно хотела это кому-нибудь загадать!

Остальные девушки оживленно затараторили что-то одобрительное.

– Э, нет! Идите в жопу! Я не буду этого делать!

– Будешь-будешь. Сам же предложил на желания! Вот теперь за базар отвечай.

– Да нет у меня с собой презиков.

– Не переживай, – Настя с деланным сочувствием похлопала сидящего по-турецки одногруппника по коленке. – Я поделюсь.

– А у тебя-то они откуда? – поддел Никита и слегка напряженно улыбнулся. – Весела студенческая жизнь, да?

– Так все-таки откуда? – полюбопытствовала не менее заинтригованная Катя.

– Да че вы к человеку пристали, – Ева вдруг подорвалась с насиженного места, и ее чуть пошатнуло от ударившего в голову алкоголя; опьянение ощущалось не так остро, пока она сидела. Восстановив равновесие, Ева быстро скрылась за межкомнатной дверью. – Да где… ик! Где эти два придурка? Позвоните им уже кто-нибудь. Уже полтора часа прошло!

– Эй, Ева, ты куда ушла?

– Сейчас я… – было хорошо слышно, как на кухне хлопнули дверцей холодильника. А уже через пару секунд Ева вынырнула из-за косяка с огурцом в руке. – Бананов нет, но, думаю, это тоже сойдет.

– Да не буду я, говорю! Идите на хер! – Никита высосал остатки пива из бутылки, параллельно отмахиваясь от злополучного овоща и нераспечатанного презерватива. – Фу, блин! Уберите это от меня!

– Желание есть желание.

– А карточный долг – так вообще святое, – со сквозящим смешком в голосе согласилась Настя.

– Точно, – подхватила веселящаяся во всю Катя.

– Давай, Никит, а то мы все решим, что ты трепло.

– Давайте со следующего проигрыша начнем! И будем заранее вместе решать, какое желание будет выполнять проигравший! Если бы я заранее знал, какие вы все здесь извращенки, то больше бы старался! Ну, в смысле, думал. Давайте, кто следующий проиграет, тот и будет делать минет огурцу!

– Ну нет, я не буду, я не умею, – Настя поморщилась.

– Хочешь, научу?

– А ты умеешь? – Катя наигранно округлила глаза. – Никит, вот так и знала, что ты пидор!

Девушки дружно рассмеялись. Даже Ангелина, обычно держащаяся в стороне, сейчас выглядела более или менее расслабленной.

Возмутиться Никита не успел, поскольку одновременно с этим в домофон позвонили. Ева энергично вскочила на ноги, но Катя опередила ее и сама открыла входную дверь.

Не прошло и минуты, как на пороге стояли двое их одногруппников, передавая достаточно тяжелые пакеты встречающим их девушкам.

– Вы че так долго? – взвился Никита, принимая дежурные рукопожатия от друзей. – Знаете, что эти ненормальные хотели со мной сделать?

Дима и Андрей, сбросив ботинки и куртки в крошечной прихожей, которая сразу переходила в такой же крошечный коридор, выглядели слегка замерзшими и запыхавшимися – на улице было ветрено и шел снег.

– Да мы, короче, с общаги на автобусе поехали. Капец долго прождали на остановке, хотя еще восьми не было! Нам тут Колян пиздец че показал! – Дима, светловолосый парень среднего роста и достаточно крепкого телосложения, достал из кармана джинсов мобильный телефон. – Ща покажу, – он несколько раз ткнул пальцем по залипающему с холода дисплею и, включив видео, перевернул телефон таким образом, чтобы смотреть в полноэкранном режиме. Одногруппники столпились вокруг него чуть ли не на пороге.

Из некачественной любительской съемки было мало что понятно. Наверняка можно сказать одно: тот, кто держит мобильник и снимает, едет на переднем пассажирском сиденье автомобиля, и все это происходит ночью. Лишь свет фар выцепляет из темноты кусочек трассы, а вокруг виднеются только зловещие очертания леса, выступающие из густого предзимнего мрака. Если хорошо приглядеться, можно заметить и далекие оранжевые фонари – видимо, все происходит где-то за городом. Из-за тряски видео сильно скакало, поэтому разобрать, что к чему, было вдвойне сложнее.

Спустя несколько секунд съемки на фоне послышался голос Коли, парня с параллельной группы:

« – Нихуя не видно.

– Да ты вон туда смотри! Вон… видишь? – кажется, второй голос принадлежит тому, кто сидит за рулем.

Мобильный телефон резко повернули на градусов сорок вправо. Судя по непродолжительному копошению на втором плане и характерному щелчку, Коле пришлось расстегнуть ремень безопасности и тоже повернуться вбок.

– А-а, все, вижу, – на черном фоне неба вдруг возникло несколько отчетливых огней, которые образовывали правильный треугольник и медленно двигались организованной группой примерно в том же направлении, что и автомобиль. Несложно понять, что таинственные источники света находятся очень и очень высоко над землей.

– Че это за хуйня?!

– Да фиг знает. Инопланетяне?

– Может, спутники? – уже послышалось откуда-то с заднего сиденья. – Или метеозонды какие-нибудь?

– Не-е, Жека, ты че, спутники не такие… Эй, смотрите, смотрите!

Объекты вдруг так же организованно изменили свою траекторию на девяносто градусов, и образованный огнями треугольник с немыслимой скоростью помчался куда-то на запад, наперерез линии горизонта. Вскоре огни синхронно потухли, и в черном провале неба больше не осталось ничего, что бы напоминало о них.

– Че это было?!

– НЛО?

– Вы когда-нибудь раньше такое видали?..»

Изображение стало совсем неразборчивым, периодически в кадре мелькали то парень, сидящий за рулем, то кусок освещенной светом фар дороги, то ноги снимавшего. А на заднем плане можно было расслышать эмоциональные комментарии, преимущественно состоящие из матов, и нервный смех. На минуте и четырех секундах видео закончилось.

Когда ролик прервался, студенты, столпившиеся вокруг одногруппника, еще какое-то время молчали, так и пялясь в экран мобильника, пока Дима не убрал его назад в карман.

– Ну че мы, как дебилы, стоим на пороге? Пошлите уже, – Андрей прошел в комнату, остальные – за ним.

Все возбужденно переговаривались друг с другом, наперебой отпуская комментарии по поводу увиденного. Заинтригованная, Ева начала искать подобные ролики и фотографии в интернете, остальные говорили о том, что как минимум девяносто девять процентов из них не имеют ничего общего с подлинностью или чем-то необычным. Чистой воды вымысел, провокация и фотошоп!

По примеру остальных Ангелина попыталась отшутиться насчет «инопланетного вторжения не в какой-то там Нью-Йорк, а в Томск, именно в Томск!», однако в действительности ситуация ее почему-то не позабавила. Конечно, она не станет делиться с остальными, что в подростковом возрасте увлекалась всей этой уфологической темой, зачитывалась разными книгами и статьями, в которых очевидцы рассказывали, как якобы сталкивались с НЛО и даже контактировали с теми, кто пилотирует эти штуки. Сейчас все эти истории казались самым натуральным бредом, почти как гороскопы.

– Мы, короче, когда с одноклассниками в поход ходили, еще когда я в… по-моему, девятом классе училась, мы вечером тоже на небе какую-то хрень типа этой видели. Только одну. Кто-то, по-моему, даже заснял. Блин, жалко, что у меня видео нет! – Ева обернулась на Диму, который в это время откручивал пробку от «Жигулевского». – Э, Дим, ты это, скинь мне потом видео. А лучше в общую беседу. Только не забудь.

Дима пробубнил что-то утвердительное, откручивая многострадальную пробку очень медленно и осторожно. По дороге пакеты сильно встряслись, так что газ со свойственным шипящим звуком уже рвался наружу, грозясь перейти в пенистый фонтан.

– Ты че, в натуре думаешь, что это пришельцы? – Никита плюхнулся на диван.

– А ты не веришь в инопланетян?

– Не, я ж не говорю, что не верю, просто… Ну че им делать на Земле? Если они могут летать в космосе между планетами, то они наверняка более развиты и все такое. Так что вряд ли им захочется тусоваться на Земле. Особенно в России.

– О, это ты точно подметил!

Тему инопланетных визитов на Землю и в Россию в частности мусолили весь оставшийся вечер, даже теорию палеоконтакта затрагивали, и неоднократно.

– Это еще что? – вздернув брови, спросил Андрей, когда услышал от Евы незнакомое ему слово.

– Это когда… ну когда это! – встрял Никита и энергично защелкал пальцами, находясь в состоянии судорожной и очень напряженной мыслительной деятельности.

– Да уж, Никитос, ты прям лектор от бога. А еще хочешь на кафедре оставаться, – поддела Катя.

– Иди в жопу.

– Ну все, все, – Катя примирительно выставила ладони перед собой. Ангелина незаметно для всех вздрогнула от этого жеста. Что-то ей это напомнило… – Молчу.

– Сейчас загуглю, – прищурив глаза, будущий лектор бегло прошелся по статье в Википедии. – Короче, тут пишут, что есть мнение, что в прошлом, очень-очень давно, нас посещали представители внеземных цивилизаций, и… это отражено в некоторых памятниках древней культуры, и… ну, в общем, и все такое. Лень все читать, – Никита оторвался от экрана. – Вот! Пирамиды, наверно, тоже инопланетяне построили!

– Делать им нечего, пирамиды еще у нас строить.

– Мы тоже с сестрой, когда вечером домой возвращались, похожую штуку видели. Мне лет восемь тогда было, – робко вставила Ангелина. Если бы речь не зашла об этом, она бы, скорее всего, даже не вспомнила о том случае. А ведь действительно что-то такое имело место быть. Или, может быть, слишком бурная детская фантазия поработала так хорошо, что желаемое стало действительным? Все дети хотят быть свидетелями чего-то необычного. Нужно будет у Розы спросить, что она помнит о том случае и помнит ли вообще. – Летала по небу зигзагами, а потом – бац, и исчезла.

– У тебя есть сестра?

– Да. Мы живем вместе. Она из Питера не так давно… больше года назад вернулась. Была там завкафедрой.

– Ух ты, а какой?

– Ну-у-у… Что-то связано с биологией. Молекулярной биологией. А почему ты так интересуешься?

Никита пожал плечами.

– Просто. А, да, кстати! Мне как-то наш староста сказал, что тебе двадцать два года. Тебе че, реально двадцать два? А почему ты тогда на первом курсе? Ты уже раньше училась где-то?

Ей будто бы дали хлесткую пощечину – настолько неожиданно прозвучал вопрос. Ангелина не сразу нашлась с ответом; она инстинктивно съежилась под несколькими направленными на нее взглядами и была готова в этот момент провалиться сквозь пол, раствориться в воздухе, распасться на атомы, аннигилироваться… да что угодно, лишь бы не находиться здесь! Все без исключения с любопытством и немым вопросом воззрились прямо на нее.

– Д-да… к-как бы… ну да, мне двадцать два, – промямлила она, чувствуя, что вспотела.

– Ого, а так и не скажешь, – от Насти не укрылась нарастающая нервозность в поведении одногруппницы.

– Ну да, выглядишь максимум на лет пятнадцать. Я вообще думал, что ты самая младшая в группе, – Андрей, который знал Ангелину только по внешности, подумал о том, как это забавно: та же Настя выглядит гораздо старше своих лет, хотя ей только в начале семестра исполнилось восемнадцать.

– Так ты все-таки уже где-то училась? А сейчас на «вышку» пошла?

– Нет, не училась. Яа-а… Ну, по состоянию здоровья не могла учиться… Вот.

– Ого, что-то серьезное?

– Да харе доставать человека! Чего прикопались-то, – Ева с трудом удержалась от того, чтобы закатить глаза.

– Да, давайте уже пить! – решительно пресек этот разговор Дима, получив в качестве ответа одобрительное «одно другому не мешает».

Ангелине же только оставалось незаметно выдохнуть с облегчением. В ее словах была часть правды: на протяжении последнего года мама обошла с ней, наверное, всех возможных врачей в Сибири. Ее даже пару раз пробовали подвергать гипнозу – ничего. И хотя эта история с исчезновением на три года произошла, что называется, «в глубинке», это не помешало журналистам не только узнать о ней, но и попытаться докопаться до истины. Однако с прессой семья Колесниковых общаться отказывалась наотрез, чего нельзя сказать о полицейских. И, конечно же, заинтересованные лица много писали об этом в интернете, без этого никак. Ангелину с родителями даже приглашали дать интервью для какого-то документального фильма, но Колесниковы не соглашались ехать ни под каким предлогом. И так вся жизнь перевернулась с ног на голову, не хватало еще на публике это мусолить.

И Ангелина бы слукавила, если б сказала, что не испытывает почти смертельного страха перед тем, что кто-нибудь когда-нибудь спросит ее о вещах, которые хотелось забыть, как ночной кошмар.

Впрочем… как можно забыть то, чего даже не помнишь?

Три года в буквальном смысле выпали из жизни, еще год ушел на реабилитацию и подготовку к экзаменам. В итоге – четыре года и несколько месяцев с тех пор, как она закончила школу. Вряд ли, оканчивая одиннадцатый класс, она могла такое предположить даже в порядке бреда.

И снова входящее сообщение от Розы, заставившее Ангелину вернуться в реальность. Она могла представить, насколько сильно волнуется за нее сестра. Может, идея в кои-то веки уйти из дома и развеяться в компании была не такой уж и хорошей? Или это просто ни что иное, как акт отчаяния, паническая попытка вернуться к нормальной жизни?

Вскоре про видео, как и про неожиданное открытие относительно возраста Ангелины, все благополучно забыли. Дима, Катя и Андрей «сдались» первыми, явно переборщив с количеством и скоростью выпитого. Пришлось в соседней, гораздо менее просторной комнате ставить вдоль двуспальной кровати тазики. И если парни добрались до места ночлега (речь о том, чтобы отправить их на такси в общежитие, даже не велась) без происшествий и, что более важно, самостоятельно, то уже ничего не соображающую Катю пришлось буквально тащить на себе Никите. Девушку мучили рвотные позывы, поэтому Настя шла рядом, с тазиком наготове.

– Катюх, сколько ж в тебе говна-то? – Никита отпустил «тело», позволив ему сверзиться на кровать.

Ближе к двум ночи все, кто остались адекватными или более-менее адекватными, собирались разъезжаться. Ангелина тоже вызвала такси. Она так отвыкла засиживаться допоздна, что уже с трудом боролась с сонливостью.

– Может, тоже останешься с ночевкой? Родителей все равно несколько дней не будет, – задержавшись на пороге, Ангелина обернулась на голос Евы. Из такси еще не перезванивали, но она планировала подождать автомобиль на улице, на воздухе. А то как-то резко поплохело.

– Да я лучше, наверное, поеду. Да и такси уже вызвала…

– Ну, как хочешь.

На самом деле перспектива поехать на такси казалась Ангелине почти что ужасающей. В последнее время ее стало сильно тошнить в легковом транспорте, даже таблетки от укачивания толком не помогали. Но вариант остаться на ночь вне своей квартиры, не рядом с кем-то из близких, ужасал еще больше.

– Не забудь запереться. Пока! – Ангелина несколько натянуто улыбнулась и закрыла за собой дверь. С одной стороны, ее не могло не радовать, что одногруппники, возможно, теперь больше не станут считать ее затворницей, а с другой – она начала чувствовать себя плохо так внезапно и беспричинно, что вся радость быстро отошла на второй план и даже дальше.

Какого черта?

Только бы успеть, только бы успеть…

Ангелина бегом спустилась по лестнице, третий этаж показался ей девятым. Пару раз она чуть не споткнулась на ступеньках, кое-как умудрившись удержать равновесие. И опять это состояние… Пошатывало, как будто она действительно выпила, причем приличное количество. Такое ощущение, что ей одного взгляда на алкоголь хватает, чтобы опьянеть! Еще и голова трещит по швам.

Действуя исключительно на автомате, Ангелина наклонилась над мусоркой и принялась стравливать содержимое желудка прямо туда. Пищевод спазмировал настолько мучительно и болезненно, что в какой-то момент показалось: еще немного, и вместе с «Кока-Колой» начнут выходить внутренности.

Как повезло, что все это происходит под покровом ночи и никто этого не видит! Чувство стыда наступило с опозданием, когда на смену почти нестерпимым спазмам пришла изнуряющая, но вполне обычная тошнота. Ангелина еще несколько минут отплевывалась. Уже ничего не выходило, даже желчь, мучило только обильное слюноотделение. Она пыталась практически вслепую нашарить в рюкзаке пачку бумажных салфеток, и когда ей это удалось, трясущимися руками достала из упаковки несколько штук и принялась второпях вытирать онемевшее лицо. Из такси уже звонили, но трубку Ангелина по понятным причинам не взяла; наверное, недавно подъехавший и припарковавшийся недалеко от первого подъезда зеленый автомобиль – и есть та самая машина.

Собравшись с силами, Ангелина попыталась наспех привести себя в относительный порядок и нетвердой походкой направилась к авто. Голова кружилась, она жадно хватала ртом воздух, от этого головокружение только усиливалось – какой-то замкнутый круг. Перед глазами потемнело, Ангелину заносило куда-то набок.

«Он же все видел! Как меня тошнило. Наверное, думает, что я напилась. Пьяная малолетка. Класс. Дима же сказал, что я не выгляжу на свой возраст… стоп, или это был Андрей?» – усевшись на заднее сиденье, Ангелина поздоровалась с водителем. Речь ее была абсолютно внятной, не спутанной. Такое точно не свойственно людям в состоянии алкогольного опьянения.

Поначалу Ангелина даже немного успокоилась и почти пришла в себя, но следом накатила тревога из-за недавней спонтанной дурноты. В последнее время такие приступы стали появляться все чаще и чаще, и было абсолютно непонятно, чем они вызваны.

«Я ведь давно так поздно не ложилась. Наверное, из-за этого башка так закружилась. Да, так и есть».

Однако как только автомобиль резковато тронулся с места, Ангелина вновь ощутила на себе все симптомы укачивания, причем в самой острой форме. Ей стоило огромных усилий, чтобы сдержаться и не попросить таксиста остановиться.

«Все нормально, все нормально, все равно блевать нечем», – успокаивала она сама себя, приложив ладонь ко рту и полностью сосредоточившись на городских ночных пейзажах по ту сторону стекла. Говорят, если смотришь на дорогу, становится легче. Но – по крайней мере, пока – тошнота ни в какую не унималась и порой становилась почти нестерпимой.

– Девушка, вам плохо? – спросил водитель через плечо. – Может, остановиться?

– Да н-нет, н-нормально, – Ангелина не выдержала и, навалившись на дверцу, уткнулась лицом в руку. Каждые секунд пять возникала необходимость сглатывать слюну, но любое глотательное движение сейчас давалось с трудом. Поскорей бы доехать…

Эта дорога казалась длиной в целую вечность, хотя на деле заняла не больше пятнадцати минут. Сунув водителю две мятые купюры и пробормотав невнятное «спасибо», Ангелина пулей вылетела из автомобиля. Какое-то время она снова надрывалась над мусоркой, понимая, что до дома точно не дотерпит, хотя и живет всего-то на четвертом этаже. И откуда в желудке еще что-то осталось?

Зайти в подъезд Ангелина осмелилась только тогда, когда спазмы в пищеводе немного поутихли. Слабость в ногах снова вернулась, однако ехать на лифте даже на четвертый этаж сейчас было равносильно одному из кругов ада, поэтому пришлось подниматься своими силами.

Выждала, когда головокружение полностью отпустит. Надавила на звонок. И стоило входной двери открыться после короткого щелчка замка, Ангелина буквально влетела в прихожую, чуть ли не сбила Розу и, в спешке скинув верхнюю одежду и ботинки на пороге, бросилась в уборную.

– Геля! Что с тобой? Ты что, выпила? – послышалось за спиной у склонившейся над унитазом Ангелины обеспокоенное. Через минуту Роза уже совала сестре стакан воды. Та приняла его, опрокинула в себя содержимое практически одним глотком, и ее сразу вырвало той же водой. Полегчало мгновенно, но, увы, ненадолго. – Геля?

– Что?.. Тьфу! Нет, я не пила. П-прост-т… тьфу-тьфу! Просто что-то нехорошо стал-ло… ик!

– Если выпила, то так и скажи. Я же не собираюсь тебя ругать за это.

– Да не пила я!

Роза скрестила руки на груди. На ней уже давно была пижама, но сон никак не шел. Пока она ждала Ангелину, то успела переделать кучу дел по дому, и это несмотря на то, что за окном уже давно стоит глубокая ночь.

– Тебя стало слишком часто тошнить, ты толком ничего не ешь. Похудела сильно. И постоянно отнекиваешься от похода к врачу. Слушай, давай я на неделе запишу тебя… Ну там не знаю… Хотя бы к терапевту. Может, он направит к другому врачу, желудок проверишь…

– Нет, хватит с меня больниц. Я уже на лет сто вперед находилась по всяким врачам, – прибрав за собой, Ангелина перешла в ванную комнату, чтобы тщательно умыть лицо и руки холодной водой. Ей не терпелось, наконец, переодеться в домашнее, но перво-наперво она решила почистить зубы и принять душ.

Зубная щетка сильно тряслась в руке.

– Ты давно вставала на весы? Сколько ты сейчас весишь?

Ангелина ответила что-то нечленораздельное, отчаянно желая, чтобы Роза хотя бы сейчас, в разгар ночи, не поднимала эту тему. В отличие от старшей сестры, она раньше никогда не была худенькой – телосложением пошла в маму. При своем маленьком росте она в одиннадцатом классе весила больше пятидесяти пяти килограмм. А когда вдруг объявилась спустя несколько лет после своего необъяснимого отсутствия, была похудевшей почти на десять килограмм. За последние месяцы еще больше потеряла в весе и стала похожей на анорексичку. Но аппетит не то чтобы отсутствовал… Появилось самое натуральное отвращение к пище, лишь иногда сменявшееся короткими периодами пищевого разгула.

– Поспишь сегодня со мной? А то мне как-то… Не знаю… Неохота спать одной, короче, – это был далеко не первый раз, когда Ангелина просила сестру лечь с ней. Очень часто в одиночку становилось… неспокойно. – Я сейчас помоюсь и приду.

На дисплее телефона высвечивалось «03:11», когда Роза с Ангелиной выключили свет и легли. И если первая уснула почти сразу же, то Ангелину сон очень долго не брал, хотя она чувствовала себя совершенно вымотанной. Она совсем отвыкла от такого режима, ведь обычно засыпает к двенадцати часам, максимум – к часу, а сегодня напрочь сбила себе какой-никакой распорядок.

На ноутбуке, стоящем на табурете возле изголовья, тихо проигрывался мультфильм, но Ангелина не смотрела и не слушала его. Она вставила в уши наушники и проверяла соцсети, точнее, единственную соцсеть, где обычно убивала время. В общей беседе группы висели непрочитанные сообщения, в том числе то самое видео, которое им сегодня показал Дима.

Ангелина решила пересмотреть его.

« – Нихуя не видно.

– Да ты вон туда смотри! Вон… видишь?

– А-а, все, вижу.

– Че это за хуйня?!

– Да фиг знает. Инопланетяне?

– Может, спутники? Или метеозонды какие-нибудь?

– Не-е, Жека, ты че, спутники не такие… Эй, смотрите, смотрите!

– Че это было?!

– НЛО?

– Вы когда-нибудь раньше такое видали?..»

Отложив телефон и поворочавшись с одного бока на другой, Ангелина закрыла глаза и начала ждать, когда сон возьмет над ней верх. Но необоснованный страх стал серьезным препятствием на пути к этому, даже задремать толком не получалось. Ангелина искренне не понимала, откуда взялась эта спонтанная подсознательная паника, которая начала медленно, но верно завладевать ей.

Неужто то видео ее так напугало?

В эту ночь она почти не поспала, а в моменты, когда беспокойное бодрствование сменялось недолгим состоянием дремотного оцепенения, видела только кошмары. Которых, к счастью, не запомнила.

Глава 2. «Warmbook»

«Warmbook» – кофейня, стилизованная под библиотеку, одно из многих студенческих заведений в Университетской роще. На окнах, коричневых стенах и вдоль книжных полок кафетерия неизменно висят гирлянды с белыми лампочками, рассеивая статичным теплым светом приятный полумрак помещения; с потолка гирлянды тоже свисают – только не электрические, а бумажные, в виде белых и красных звездочек; до самого закрытия здесь играет старый американский рок, а по средам и пятницам, часам к шести, собираются ребята из читательского клуба «Томский лирик».

А этот запах кофе всех оттенков! Входя в «Warmbook», ты тут же пропитываешься его горьковато-сладким ароматом вперемешку с ванилью, корицей, шоколадом, карамелью и разными фруктовыми сиропами. С некоторых пор в кафетерии еще и начали подавать безалкогольный глинтвейн, так что от посетителей здесь вообще отбоя не стало. Впрочем, как и всегда – бывает, просто не протолкнуться: часто в «Warmbook» до обеда не убывают метровые очереди протяженностью от кассовой зоны и чуть ли не до самой входной двери. Про свободные столики и говорить не стоит. Хорошо, когда занятия закачиваются, и ближе к вечеру в кафе-библиотеке можно спокойно посидеть за ароматным капучино и десертом, наслаждаясь чудесной атмосферой этого места.

Но сейчас не тот случай. В сорокапятиминутный перерыв между третьей и четвертой парами количество людей на единицу площади становится каким-то немыслимым. И если бы Руслан не отговорил ее перед «Warmbook» зайти в библиотеку, чтобы, наконец, сделать читательский, то к этому времени свободных мест точно бы не осталось – в этом Ангелина даже не сомневалась.

– …так что ты о-о-очень много теряешь, не живя в общаге. Да и к тому же по учебе прощ… – Руслан осекся, когда понял, что его не слушают. – Проще. Эй, Геля? Геля-а-а? – он пощелкал пальцами перед невидящим взором сокурсницы. Та отреагировала с промедлением в несколько секунд. – Геля!

– А? Что? – Ангелина вскинула голову на звуки голоса, слегка недоуменно уставилась на одногруппника. Он говорил в нос, простуженно, а потому тихо и не всегда понятно.

– Говорю, ты много теряешь, не живя в общаге.

Та лишь равнодушно пожала плечами.

– А я и не хочу жить в общаге. Как это так, несколько унитазов и душов… э-э-э… душевых кабинок на весь этаж?

– Ну да, жаль, что у нас коридорное, а не блочное общежитие, как в сериалах.

– Я их все равно не отличаю.

На неопределенный промежуток времени Ангелина, сама того не заметив, вновь полностью абстрагировалась от происходящего вокруг. Руслан же, по телосложению больше походивший издалека (и не только издалека) на огромный пень, продолжал без умолку болтать, в то время как его «собеседница» без смысла уставилась в тарелку, периодически кивая и поддакивая, часто невпопад.

– …правда же?

– Угу, – Ангелина размешала приправленный майонезом овощной салат, располовинила пластиковой вилкой кусок торта.

Какое-то странное тянущее ощущение внизу живота… как при менструальных болях, которые, к слову, уже подозрительно давно не давали о себе знать. Поморщившись, Ангелина даже выпустила вилку из пальцев, однако вскоре это состояние полностью сошло на нет – так же неожиданно, как и началось.

Наверное, действительно скоро ждать «критических» дней. Остается надеяться, на этот раз они будут полноценными, а не как весь последний год.

– …а ты будешь ходить на кампусные курсы? Я вот думаю пойти на технический английский… Эй! Геля-а-а?

Последняя не сразу поняла, что вопрос был адресован ей и в чем вообще заключалась его суть, поэтому в качестве ответа лишь рассеянно, несколько заторможено кивнула, с опозданием поняв, что на самом деле не собирается ходить ни на какие кампусные курсы.

– Круто. А на какие?

– Яа-а… ну-у-у… это… не решила еще, в общем.

Ангелине всей душой нравилась ламповая атмосфера этого места, правда. Но именно сейчас ей хотелось поскорее запихать в себя обед и как можно быстрее уйти отсюда. Невзирая на то, что посетители нескончаемым потоком ходили туда-сюда и постоянно хлопали входной дверью, было почему-то очень душно. Ангелина абсолютно не чувствовала сквозняка. И если даже ей так плохо, то она могла представить, каково находиться в такой духоте Руслану, в котором наверняка больше ста килограмм веса. Впрочем, не было похоже, что он сейчас испытывает какой-то дискомфорт.

Это заставило Ангелину задуматься: может, у нее опять подскочила температура? С чего бы ей еще так потеть на сквозняке? Совсем недавно она мерзла даже рядом с батареей и куталась в несколько кофт, а сейчас… нечем дышать.

– Эй, дарова! – крикнули откуда-то издалека. Когда Ангелина выискала глазами источник знакомого голоса, то увидела, как Никита помахал им (или ей), а шедшие по правую и левую руки от него Ева с Настей просто поздоровались.

Настя, однако, ненадолго задержалась возле стоящей рядом с входной дверью доски-штендера, на которой цветными мелками были написаны разные пожелания от посетителей, а также прикреплены всякие объявления. Настя тоже что-то написала. Ангелина подслеповато прищурилась, но так и не сумела ничего разглядеть. В последнее время ее зрение заметно упало. Глядишь, такими темпами скоро придется очки подбирать.

Также от внимания не укрылось, что Никита и Настя держались за руки, когда только входили в заведение.

Простояв в очереди, все трое купили еду и сразу же подсели к Ангелине с Русланом.

Никита обменялся рукопожатием с сокурсником, после чего завязался самый обыкновенный досужий разговор. Все болтали с набитыми ртами, смеялись, обсуждали учебу, и это было в некотором смысле странно. Пусть и Руслан обычно не держится особняком и даже стремится к компании, с ним мало кто общается тесно вне университета. В основном, он дружит с общажными ребятами.

А вот Ангелина, как раз таки держащаяся особняком, была до сих пор в недоумении из-за недавнего неожиданного предложения одногруппников присоединиться к их посиделки.

И с того самого вечера, с той ночи Никита, Ева, Настя, Катя и даже Андрей с Димой стали общаться с ней, как с хорошей приятельницей. Но Ангелина совсем не возражала, хоть и чувствовала себя очень неловко. Она не могла сказать, что испытывает острую потребность в социальных контактах, однако ей в самом деле в последнее время сильно не хватало общения со сверстниками.

– …бли-и-ин, в следующий вторник же снова самостоятельная, – Никита демонстративно приложил руку к голове.

– Да? А по какому? – Настя моргнула, и ее растерянность действительно была искренней.

– Ты вообще в нашей группе учишься, или как? Даже я знаю.

– Так по какому?

– По ангеме! Макс рассказывал, у их группы уже была. Там почти все завалили.

– Пересдать ей, кстати, только в зачетную неделю можно будет, – вклинился Руслан.

– Зашибись, че. Ты вот, кстати, готовилась? – уже обратился к Еве.

– Готовиться к самостоятельной раньше, чем за день? Это для слабаков, – беззаботно ответствовала та.

– Ну тут я бы пос… посп-п… а… а-а… АПЧХИ! – Руслан высморкался в бумажную салфетку.

– Вот видите, значит, правду говорю! – радостно отметила Ева. – Будь здоров, кстати.

– Спасибо.

– Сидел бы лучше дома, ну, в смысле, в общаге, чем свои бациллы ходил распространял. Я бы вот, например, ни за что бы не пошел на пары с таким насм…

– Да ты и без насморка не ходишь! Сегодня, наверно, в универ первый раз за неделю пришел, и то это я тебя заставила!

– Ну и че? Вон, Колян с Максом ваще почти не ходят, по дачам ездят, всякие летающие тарелки на телефон снимают.

– Нашел, на кого равняться.

Никита приобнял наигранно нахмурившуюся Настю за талию, на что та пихнула его локтем в бок – мол, мы еще слишком мало встречаемся, чтобы я позволяла тебе на публике распускать руки. Никита на это заулыбался во все тридцать два, но все-таки убрал ладонь.

Тем временем Ангелина бездумно смотрела куда-то перед собой, механически поглощая еду.

– …Ты писал лекции? – Ева округлила глаза.

– Да, представь себе. Кстати, вы уже читательский сделали? Как его ваще делать? Что для этого нужно? Студак?

– Подожди. То есть ты хочешь сказать, что за два с половиной месяца учебы так и не сделал читательский? Ну ты капе-е-ец. Ты как учиться-то дальше собираешься?

В качестве красноречивого ответа Никита поскреб затылок.

«Читательский… точно! Надо бы все-таки как-нибудь дойти до этой сраной библиотеки и тоже его сделать», – на самом деле Ангелина уже была там, еще в начале семестра. Но читательский билет так и не получила – в библиотеке ей резко стало плохо, поэтому она вызвала такси и поехала домой.

– …Геля-а-а? ДА ГЕЛЯ!

– А? Че?

– Будешь, спрашиваю, – Никита протянул Ангелине бутылку «Кока-Колы».

В последнее время она и вправду сильно пристрастилась к сладким газированным напиткам и, может быть, не отказалась бы, если б не…

– Нет, спасибо. У меня живот уже просто очень полный, – но, невзирая на это, Ангелина отодвинула в сторону пустые пластиковые тарелки из-под салата и торта и взялась за новое пирожное, щедро сдобренное заварным кремом. Она даже не заботилась о том, чтобы пережевывать пищу как следует и запивать остывшим капучино, как будто кто-то мог отобрать ее в любой момент.

Коты у родителей ведут себя точно так же.

– Нифига ты жрать, – Никита многозначительно кивнул на пустую одноразовую посуду.

На какое-то время Ангелина даже прекратила жевать, так и зависнув. Действительно. Позади столько месяцев непрекращающейся тошноты и отсутствия аппетита, лишь изредка чувство голода давало о себе знать. И вот именно сегодня ее, как прорвало, только наоборот. С самого утра она запихивает себе в рот все, что плохо лежит. А хотя еще буквально вчера вечером ее не то что от одного вида, но даже при одной мысли о еде воротило.

Руслан и то столько не заказал, сколько она.

– Блин, как ты столько жрешь и не толстеешь? Я тоже хочу себе такую суперспособность, – Настя скрестила руки на груди. Никто, глядя на первую красавицу факультета со стороны, не мог сказать, что у нее есть хоть грамм лишнего веса. Однако все прекрасно знают, что Настя – настоящая спортсменка, которая, помимо обязательной физкультуры, посещает всякие дополнительные секции. – Эх, везет же некоторым!

«Везет?! Нет у меня никакой суперспособности. Видели бы вы меня в одиннадцатом классе», – но, промолчав, Ангелина лишь растерянно кивнула, когда ее как-то невпопад спросили, собирается ли она сейчас пойти на лекцию.

– Просто у тебя вид такой… ну… болезненный. Поэтому и спрашиваю, – пояснила Ева, заправив за ухо цветные пряди, несильно выделяющиеся в копне светло-русых волос. Надо же. Ангелина и не заметила, что Ева решила сменить образ. Машинально взяв в руку прядь своих секущихся тусклых волос, закусила губу. Давно же собиралась с ними что-нибудь сделать… – Ты вообще как, нормально?

– Гель, да что с тобой сегодня? Ты заболела?

Та отрицательно покачала головой и начала неосознанно теребить резинку, надетую на запястье. С некоторых пор у нее выработалась такая привычка – иметь при себе несколько резинок, крабов, заколок и прочих «приблуд» для волос. Чтобы, в случае чего, не обмакнуть их в унитаз.

– А все-таки я не вижу смысла сейчас тащиться на лекцию, тем более там даже не отмеч… Э, ты ТОЧНО нормально?

Не зря же говорят – после долгой голодовки, намеренной или нет, нельзя резко забивать желудок чем ни попадя. Плохо прожеванная пища целыми комками начала буквально подкатывать к горлу, и Ангелина с усилием сглотнула, чтобы ее не вывернуло наизнанку прямо здесь, на глазах у одногруппников и всего кафе. Едва не опрокинув стул, на котором сидела, она резко вскочила из-за стола, начала второпях шарить в рюкзаке, а когда выудила оттуда бутылку с водой без газа, бросилась в сторону уборной под изумленные взгляды сокурсников. Хоть бы было не занято… а то туалетная комната в маленькой кофейне только одна – универсальная, что называется.

Впрочем, в данной ситуации это, пожалуй, даже лучше, чем несколько расположенных бок о бок кабинок.

– Гель, тебе плохо? – вдогонку крикнула Ева, не имея понятия, как реагировать. С одной стороны, это, наверное, странно – преследовать человека до туалета, а с другой… надо быть слепым, чтобы не понимать: с Ангелиной что-то не так. Причем давно.

Настя и Никита обменялись слегка встревоженными взглядами; Руслан, уже приготовившийся натаскивать на себя верхнюю одежду, застыл на месте.

– Ты сумку забыла.

Ангелина застопорилась на входе в уборную, а подбежавшая Ева протянула ей рюкзак. Уже еле как сдерживая рвотные позывы, Ангелина благодарно кивнула однокурснице, перекинула многострадальный рюкзак через плечо и закрыла за собой дверь.

– Ну и че это было? – озвучил закономерный вопрос подошедший Никита, но на него не обратили внимание.

– Может, тебя подождать? – Ева неуверенно постучалась.

– Н-нет, я… попозже, – послышалось по ту сторону двери.

– Ну ладно. До начала лекции… – Ева зыркнула на дисплей телефона. – Шесть минут, если что.

– Хорошо! Я немного опоздаю.

Когда все, кроме Ангелины, покидали «Warmbook», Ева, выглядевшая задумчивой, поделилась:

– По-моему, ее тошнит.

Ангелина закатала рукава толстовки, собрала волосы в тугой пучок. Наклонилась над унитазом. Все действия уже выполнялись на уровне автоматизма, по выработанной привычке.

Но, несмотря на то, что желудок был набит до отказа, вытошнить содержимое странным образом не получалось. Спазмы – были, но даже несколько минут мучительных потуг ничего не дали.

Тогда пришлось почти залпом, в пару огромных глотков влить в себя пол-литра воды из бутылки. Секунда, и все только что выпитое и съеденное тут же начало выходить наружу.

На глазах навернулись слезы.

Вот зачем, зачем она ела практически всухомятку, как будто в самом деле боялась, что кто-то отберет? Плохо разжеванная еда выходила наружу «с боем», комками застревая в пищеводе, травмируя горло.

Ангелина надсадно откашливалась, всерьез боясь подавиться. А когда все закончилось, еще долго сплевывала слюну вперемешку с желудочным соком.

Ее всю трясло, в горле ужасно саднило. Даже такое простое действие, как спустить воду в унитазе, стоило нереальных усилий над собственным телом – настолько сильным был тремор. Опустившись на корточки, Ангелина дрожащими руками отмотала от рулона бумагу и принялась вытирать забрызганный обод унитаза – забыла поднять стульчак, как всегда. А потом снова надавила на кнопку слива.

На пару она уже опоздала, почти на пятнадцать минут, так что торопиться точно смысла нет. Ангелина теперь не была уверена, пойдет ли вообще на лекцию. Второй корпус находится совсем рядом, прямо за главным, идти – от силы минуту. Однако процесс очищения желудка оказался слишком выматывающим и отнял все силы.

Пошатываясь, Ангелина встала на трясущихся, слабых ногах, обеими руками облокотившись о раковину. Отдышалась. Подняла взгляд. Зеркало отразило исхудалое бледное лицо с залегшими под глазами темными кругами.

Ангелина открыла кран, подставила руки под ледяную струю. Тщательно прополоскала рот, умыла лицо. Протерла покрасневшие глаза, ее зеркальная копия сделала то же самое. Затем сложила ладони лодочкой, снова подставила их под струю и начала жадно пить.

В дверь периодически стучали, но Ангелина не реагировала и не отвечала. Осев на холодный плиточный пол и безрезультатно борясь с головокружением, она ослабленно привалилась спиной к кафельной стене. Как только немного полегчало, сразу закинула в рот две пластинки мятной жевательной резинки и достала смартфон. От слабости пришлось аж три раза надавить на кнопку разблокировки, прежде чем дисплей загорелся.

«15:15» – нужно загадать желание. В последнее время Ангелина делала так всякий раз, когда видела на часах одинаковые цифры. Вообще-то, все цифры должны быть одинаковыми, например «11:11», но да ладно.

«Остановите кто-нибудь планету, я сойду», – мысленно пожелала она, не до конца понимая, что конкретно имеет в виду.

Уже на выходе из «Warmbook» Ангелина как-то неосознанно повернула голову на доску-штендер и на секунду остановилась возле нее. «Физфак one love» – это то, что написала Настя.

Лучше бы тоже пожелала остановить планету.

Глава 3. Круги на полях

– Эй! – девушка из параллельной группы – кажется, Лиза ее зовут – поравнялась с Ангелиной, и последняя как-то неосознанно ускорила шаг. – Тоже на полчаса опаздываешь?

– Угу.

Ангелина уже тысячу раз успела пожалеть о том, что в последний момент все-таки решила пойти на лекцию. Нет, Лиза здесь совершенно не причем, все дело в самочувствии. Рвота пускай и принесла облегчение, но очень краткосрочное. И как ей только в голову пришло так объесться после стольких месяцев паталогического недоедания?

Вновь подступившая дурнота натолкнула на мысль, что сейчас самое время развернуться, выйти из учебного корпуса и поехать домой, пока не поздно. Но Ангелина почему-то так и не сбавила шаг, продолжая идти почти рука об руку с Лизой.

– Повезло, что Лыткин не отмечает.

– Угу, – в совершенно свободном коридоре она умудрилась столкнуться с какой-то рыжеволосой беременной девушкой, легонько задев оную плечом.

Скомканно извинившись, Ангелина пошла дальше, но все-таки обернулась. Девушка долго-долго провожала ее взглядом. Какое-то лицо знакомое…

– …Слушай, а ты же лекции не пропускаешь, да? По физике. А то у нас из группы только Саша ходит на постоянке, но у него пиздец почерк неразборчивый. Можешь на выходные дать списать, а в понедельник я их тебе верну?

«Вряд ли у меня почерк лучше».

– Да, конечно.

– Класс!

На все дальнейшие вопросы Ангелина отвечала еще более односложно. Усталость, которую она в этот момент испытывала, постепенно начинала граничить с полным бессилием, но приходилось заставлять себя переставлять ноги.

Когда они тихонько прошмыгнули в аудиторию, не дожидаясь звонка на перерыв, до конца первой половины лекции оставалось не больше десяти минут. Лыткин, заведующий кафедрой общей физики, всегда был абсолютно лоялен к опаздывающим, но Ангелина все равно чувствовала себя очень неловко. Раньше она практически никогда не опаздывала, особенно на полчаса.

Тем временем лектор, упершись ладонями в плоскость стола, выжидающе смотрел на притихших студентов – видимо, задал какой-то вопрос и ждал от аудитории ответа. А как только заметил вошедших девушек, негромко поздоровался с ними. Лиза ответила небрежным «здрасьте», а Ангелина просто кивнула, и ее щеки тут же залились румянцем. Как же стыдно…

Повезло, что как раз рядом с Евой, Настей, Никитой и остальными из «компании» оказались свободные места. Лиза шепотом поприветствовала всех, плюхнувшись на скамью между Димой и Андреем. Видно, до нее здесь, посредине, уже кто-то сидел и успел уйти с пары.

– Ты где так долго была? – спросила Ева у Ангелины.

Та поймала себя на необходимости оправдаться.

– Да там… это… забежала кое-куда перед лекцией… Нужно было… кое-что… – рассказывать все подробности случившегося в туалете кофейни она, конечно же, не собиралась. Пищевод и глотку все еще слегка жгло, горло продирало.

Ангелина скинула куртку прямо сюда же, на скамью. Не торопясь, вытащила из рюкзака тетрадь, мобильник, ручку. Несмотря на то, что прошлую лекцию она не пропускала, все же очень смутно помнила материал, потому никак не могла поймать нить того, о чем говорит преподаватель. Решив вникнуть попозже и отступив пару страниц в тетради, Ангелина просто начала конспектировать все, что рассказывает лектор, никак не вдумываясь в полученную информацию и сильно сокращая слова.

– …как я уже говорил, любое знание всегда проходит три стадии: этого не может быть, в этом что-то есть и это общепринятый факт. Моя задача перебросить вас из стадии «этого не может быть» хотя бы в стадию «в этом что-то есть».

«В этом что-то есть».

О чем она думала, когда решила поступать на физфак, Ангелина сейчас в толк никак взять не могла. И каким чудесным образом сумела сдать ЕГЭ, да еще с учетом того, что за годы ее отсутствия экзамен претерпел ряд изменений, не знала. Сейчас она не понимала, радоваться ей или плакать.

Иногда (или даже не иногда) Ангелина пыталась смотреть на себя и всю ситуацию со стороны и впадала то ли в шок, то ли в отчаяние.

– …так, к чему это я… А! Результирующая внутренних сил всегда равна нулю, запомните это. В реальном мире барон Мюнхгаузен не смог бы вытащить себя из болота за волосы.

Лектор объяснял материал, периодически отвечая на вопросы, брошенные из аудитории, и подкрепляя свои слова рисунками и графиками.

– …обведем полученный результат, то бишь это уравнение, в «траурную» рамочку. Про время я отдельных пометок делать не буду, «дэ тэ» по умолчанию всегда больше нуля, так что обычно я к этому не возвращаюсь… Ну ладно, давайте все-таки еще раз в скобочках напишу: производная от времени больше нуля. Всегда! Стрела времени не может повернуться вспять. К сожалению. «Где мои семнадцать лет», да? – рассуждал лектор уже больше сам с собой.

«Где МОИ семнадцать лет?..»

К Ангелине снова подступил какой-то необъяснимый, немотивированный мандраж, и очень скоро она сделала для себя вывод, что идти на лекцию было не просто плохой, это было очень бестолковой идеей. И дело не только в том, что она никак не может сосредоточиться; странное, непонятно чем вызванное напряжение в руках элементарно не давало спокойно писать. Ссутулившись над конспектами и периодически перелистывая их, Ангелина поначалу упорно делала вид, что вникает, но это очень быстро надоело ей.

Поэтому, отложив ручку, она тупо уставилась в свою же писанину. Потом принялась лениво изучать обстановку, точно находится здесь впервые.

– …физика – это не формулы, а понимание, – Лыткин прохаживался от одной стены к другой. – Все, о чем я вам сейчас рассказываю, – не слишком понятно, да? Постепенно, в течение семестра я расскажу вам, что это и с чем это едят…

«Едят… Только не надо про еду, пожалуйста! Зачем вы мне напомнили?» – и ведь действительно, все было более-менее в порядке, пока речь не зашла об этом! А теперь тошнота вновь напомнила о себе жуткими спазмами в пищеводе.

Резко возникшее бурление в животе вынудило Ангелину инстинктивно сжаться. Переждав, когда внутренняя война утихнет, она заозиралась в попытках понять, обратил ли кто-нибудь на это внимание, услышал ли кто-нибудь. Похоже, что нет, и это не могло не радовать. А то стыдно как-то.

На задних рядах тихонько перешептывались между собой, сидящие за спиной парни с параллельной группы делали из конспектов самолетики, кораблики и прочие шедевры оригами – дурачились, проще говоря. Кто-то без зазрения совести сидел в наушниках, уткнувшись в телефон.

– …не будем изобретать велосипед и вспомним скалярное произведение векторов в координатах. Вы же его уже проходили на аналитической геометрии? – лектор продолжил писать, но не на листе, который лежал под документ-камерой, а на доске. Ангелина – уже привычно – прищурилась, силясь рассмотреть написанное и нарисованное. Нужно бы в самом деле проверить зрение, потому что то, с какой скоростью оно стало падать, явно нельзя назвать чем-то нормальным.

Из уважения к своему личному времени Ангелина в который раз предприняла попытку сконцентрироваться на учебе, но тремор, будь он неладен! Мышечная слабость, снова возникшая беспричинно, чередовалась с приступами еще более неуместного двигательного беспокойства. В довесок ко всему снова появилось чувство тяжести внизу живота.

«Видать, "эти дни" на подходе. Давно пора».

Впоследствии сдавшись и взяв пример с большинства, то есть со всех тех, кто всю лекцию просто отсиживается, Ангелина начала бесцельно листать ленту соцсети. Тщетно пыталась справиться с тошнотой, отпивая воду из бутылки маленькими глотками. «Че, сушняк?» – бестолково поддел Никита, и Ангелина посмотрела на него так, что тот даже слегка стушевался. Она пробовала спастись жевательной резинкой, хотя уже давно на собственном опыте поняла, что это нисколько не помогает от тошноты.

Еще – постоянно протирала влажными салфетками руки, потому что кожа по какой-то странной причине высыхала и шелушилась.

Звонок ознаменовал начало перерыва. Преподаватель по обыкновению ушел в примыкающий к лекционной аудитории физический кабинет, а студенты мигом оживились.

– Не хотите сесть поближе? – робко предложила Ангелина, точно не зная, у кого именно спрашивает. Поймав на себе несколько взглядов, она кивнула на только что освободившиеся места во втором ряду – несколько человек, прихватив куртки, вышли из аудитории. Навряд ли они отлучились просто покурить, иначе, помимо верхней одежды, не забрали бы с собой остальные вещи.

– У тебя зрение, что ли, плохое? А че очки не носишь? – спросил Дима.

– Да не знаю, раньше вроде нормально было. Сейчас как-то резко…

– Да, давайте пересядем, – Ева сгребла тетради и прочий «хлам» со стола.

Однако стоило только Ангелине по примеру остальных привстать, как она тут же почувствовала, что кровь резко прилила к лицу. Щеки горели, жар волной прокатился по всему телу. От головокружения ее повело куда-то в сторону, но, благо, удалось достаточно быстро прийти в себя, никто не обратил внимание на ее состояние. Кажется.

Шум в аудитории, который обычно всегда пропускается мимо ушей, вдруг начал действовать на нервы. Ангелина раньше даже не замечала, насколько громко все разговаривают. Чтобы отвлечься от этого и заодно унять тошноту, она начала грызть мятные леденцы. Утвердившееся чувство смутной, ничем не мотивированной тревоги не давало думать о чем-либо еще. Вдобавок эти тянущие боли в животе, которые только усиливались…

К привычному недомоганию присоединился еще и непонятный шум в ушах. Новый тревожный симптом неясно чего или просто паранойя?

Ангелина глубоко вдохнула и очень медленно, беззвучно выдохнула через рот. Спокойно. Это все от нервов. Ничего страшного не происходит, просто плохое самочувствие. Это абсолютно нормально, нет никаких поводов для паники.

Когда прозвенел звонок, Ангелина едва не вскочила с места, и это уже не могло остаться незамеченным.

– Ты че шугаешься-то так? – Никита, который тоже невольно вздрогнул от действий одногруппницы, приподнял брови.

Ответом послужило абсолютно потерянное выражение лица – Ангелина открыла и закрыла рот, но так и не выдавила ни звука. На какой-то момент неоправданная паника завладела ей настолько сильно, что уже подумалось: если ее через минуту не отпустит, то она от безысходности просто разревется на всю аудиторию.

Только титаническими усилиями получилось вернуть себе хоть какое-то самообладание.

– Да ничего… У меня просто, походу, это… температура. Не очень хорошо себя чувствую.

– Еще одна, – Никита закатил глаза. – Че вы на пары-то ходите, раз болеете? Сидите себе дома и болейте на здоровье. Да вы реально больные.

Только через пару минут после звонка преподаватель вышел из физического кабинета, и возня в актовом зале постепенно прекратилась. На задних рядах, правда, еще продолжали достаточно громко переговариваться.

– Ну тихо, успокоились, – Лыткин выставил ладонь вперед, призывая аудиторию к тишине. – Продолжаем.

Многие тут же приготовили гаджеты, чтобы скоротать еще сорок пять минут времени.

Вместо леденцов на второй половине лекции Ангелина грызла ручку. Сидящая рядом Ева, видимо, подустав, тоже уже ничего не конспектировала. Сложив пальцы домиком под подбородком, она смотрела куда-то сквозь пространство, а позже, после пятнадцати бессмысленных минут перелистывания ленты в телефоне, принялась с каким-то маниакальным усердием вырисовывать узоры на полях тетради. Ангелина и не заметила, как непроизвольно вытянула шею, стараясь рассмотреть эти рисунки.

«Рисунки… на полях… в виде кругов… на полях… Круги на полях!»

Подумалось, что это довольно забавно, хоть Ангелина не сразу сообразила, что именно ее так рассмешило. Она и сама от себя не ожидала такого.

– …увеличивается. Но! – лектор многозначительно поднял указательный палец. Ангелина прикрыла рот ладонью, чувствуя, что еще совсем немного, и она уже будет не в состоянии совладать с этим внезапным, ненормальным приступом истерического веселья. – Это относится не ко всем случаям, как вы, надеюсь, знаете. Помните со школы, как называются такие виды сил, которые не зависят от…

«Рисунки в виде кругов на полях. Круги. На полях. На полях! Это типа как на кукурузных полях оставляют инопланетяне! Как я раньше не замечала этот каламбур? Черт, почему так смешно?..»

Небрежно стерев выступившие от беззвучного смеха слезы, Ангелина сама начала вырисовывать гелевой ручкой на внешней стороне ладони незамысловатые узоры, а потом размазывать свое «творчество» по всей коже.

– …так что, юноши и девушки, зря вы в школе игнорировали теорему Виета. Нарисуйте ее где-нибудь на полях, чтоб не забывать.

«Ну хватит, хватит!» – пришлось зажать рот уже обеими руками и сдавленно, беззвучно смеяться в ладони.

– Эй, – шепотом позвала Ева. Ангелина точно не могла понять, почему это заставило ее напрячься всем своим существом. – Ты че ржешь?

– Н-ничего. П… п-просто… на пост смешной наткнулась. Никак н-не м-могу перестать смеяться, – ответила Ангелина, как могла, тихо и демонстративно взяла в руки мобильник.

Понимающе улыбнувшись, Ева уткнулась в свой телефон, и Ангелина сразу же почувствовала, как внутреннее напряжение спадает.

Однако эта расслабленность продлилась недолго.

Истерика заглохла так же внезапно, как и началась. Ангелина невольно съежилась, когда ее прошибли схваткообразные боли, и бессознательно схватилась за живот. Набрав в легкие побольше кислороду, она попыталась обуздать вновь подкатившую к горлу тошноту.

Минута, которую она просидела, не шевелясь, показалась часом. Это возымело обезболивающий эффект, однако стоило поменять позу, как спазмы сдавили живот с новой силой. Опять резко бросило в жар. В горле начало сушить. Ангелина взяла уже почти пустую бутылку с водой и жадно припала к горлышку, но утолить жажду полностью ей не дали необъяснимые боли при глотании, которых она никогда раньше не испытывала.

Сейчас бы болеутоляющее… У Ангелины никак не получалось вспомнить, есть ли у нее с собой какие-нибудь анальгетики. Обычно – всегда при себе, в маленьком кармане рюкзака валяется блистер. Но не успела она ничего предпринять, как ручка вдруг выпала из ослабевших пальцев и, прокатившись по плоскости стола, оказалась на полу.

– Черт, – Ангелина выругалась шепотом.

Но только наклонилась, чтобы поднять ручку, ее затошнило так сильно, что едва не вырвало. Она в спешке подняла злосчастный предмет канцелярии, а когда распрямилась, аж в глазах потемнело.

С усилием и слезами проглотив ком, вставший поперек пересохшего горла, Ангелина снова отпила воду из бутылки, которая тоже чуть ли не выпала из слабых рук – так сильно они тряслись. На языке и во рту остался омерзительный вкус горечи.

Сердцебиение все учащалось и учащалось, почти до вибрации в грудной клетке. Ангелина решила не замечать этого. В последнее время тахикардия стала ее постоянной спутницей. Но усиливающиеся рези внизу живота и рвотные позывы наводили на мысль, что, возможно, скоро придется бежать. Ангелина хоть прямо сейчас выбежала бы из аудитории, но, так как сидела не у края, не рядом с выходом из актового зала, никак не решалась на это. У Лыткина не нужно было спрашивать разрешение, можно просто тихонько отлучиться по необходимости, но некий внутренний барьер мешал это сделать. Как-то неудобно…

Перед глазами забегали черные мушки, и Ангелина в попытках прогнать наваждение тряхнула головой, отчего ко всему прочему добавилась еще и ломота в затылке.

Приходилось постоянно менять положение, то приподнимая над полом, то подгибая ноги, силясь найти такую позу, в которой боль ощущалась бы в меньшей степени. А чем больше Ангелина шевелилась, тем сильнее тянуло на рвоту – порочный круг.

И хотя она прикладывала все усилия для того, чтобы сидеть более-менее непринужденно, на деле уже не знала, куда себя деть. Она закинула ногу на ногу и практически сжалась пополам, наваливаясь на стол. Все тело прошибало крупной дрожью, бусины ледяного пота выступили на лбу.

– Ты нормально? – несколько рядом находящихся человек, включая Еву, наконец, обратили на это внимание. – Тебе плохо?

В ответ Ангелина лишь повела головой из стороны в сторону.

– Нормально, – вымучила. А у самой – глаза на мокром месте, и уже зуб на зуб не попадает.

– Гель, может, тебе лучш…

– Я нормально, – Ангелина в неясном порыве привстала со своего места, но тут же замерла и опустилась обратно, хватаясь за живот. – Вызовите, пожалуйста, скорую кто-нибудь.

Глава 4. Две полоски

Сидя на банкетке, Ангелина беспокойно озиралась по сторонам и все время держала руки на животе, даже когда боль отпускала. Пока ее увозили на скорой с острой болью, с подозрением на воспаление аппендикса, она плакала, как маленькая, и все время повторяла, что хочет домой. И только сейчас более или менее успокоилась. Уже здесь, в приемном отделении, дежурный врач провела осмотр: послушала сердце, смерила давление, проверила рефлексы, попросила сдать мочу на анализ и перед тем, как заняться другими пациентами, дала ей ртутный градусник, который Ангелина до сих пор зажимала подмышкой.

Подушечку безымянного пальца все еще слегка покалывало, хотя кровь взяли почти сразу же, по приезде, то есть примерно полчаса назад.

Сразу же, как только ее погрузили в карету скорой помощи и отвезли в приемный покой, следовало позвонить Розе – Ангелина честно собиралась сделать это. Но никак руки не доходили до телефона, хоть она до смерти боялась возможной операции. Врач ведь сказала, что признаки острого аппендицита налицо. Но, с другой стороны, очень не хотелось заставлять Розу лишний раз волноваться. Вдруг все обойдется! Вдруг врач ошиблась, и это никакой не аппендицит!

Неприятное стягивающее чувство внизу живота усилилось. Рвотный рефлекс и спазмы в пищеводе по-прежнему мучили, но наружу ничего не выходило. Иногда становилось совсем невмоготу, и от слабости начинало пригибать к какой угодно горизонтальной поверхности. В такие моменты Ангелине больше всего хотелось, чтобы ее просто оставили в покое и отвели поспать.

– Давай сюда градусник, – медсестра протянула руку, и Ангелина отдала ей термометр. Она была на все двести процентов уверена, что температурит, поскольку все тело трясло, как от холода. Вместе с этим Ангелина чувствовала, что вспотела до такой степени, что одежда полностью прилипла к телу. Крайне неприятный контраст. – Да у тебя тридцать девять!

«Почти прям как мой вес сейчас», – подумалось как бы невзначай.

И, словно прочитав ее мысли, медсестра спросила:

– Ты всегда была такой худой? Или только в последнее время?

– Эм-м… Ну-у-у…

Боль в животе вернулась, стала какой-то пульсирующей, ноющей. Ангелина терпела из последних сил и только каким-то чудом не согнулась в три погибели прямо на банкетке, сама не зная, с какой целью хочет показать докторам, что чувствует себя лучше, чем есть на самом деле.

– Чего молчите-то? Спрашиваю, давно начали терять в весе?

Ангелина заставила себя выдавить звук согласия, даже толком не сообразив, что у нее спрашивают, чего от нее хотят. Эти резкие переходы с «ты» на «вы» со стороны медсестры резали по слуху.

– Оставьте вещи здесь. Пойдемте на УЗИ и рентген.

Продолжая держаться за живот, Ангелина посеменила за медсестрой (или, может быть, это была санитарка?) на второй этаж. Та довела ее до нужной двери, но заходить не стала, осталась ждать в коридоре.

Ни УЗИ, ни анализ крови не подтвердили воспаление аппендикса. Нужно бы выдохнуть с облегчением, но легче не стало. Наоборот, только хуже. Аппендицит – да, приятного мало, но, по сути, ничего страшного в нем нет, большинство людей рано или поздно через это проходит. Гораздо страшнее – неопределенность. Что-то же должно вызывать эти почти нестерпимые болевые ощущения.

Может, следовало все-таки рассказать доктору о том приступе переедания после длительной голодовки? Возможно, это и есть причина недомогания. За этими рассуждениями Ангелина не сразу заметила, как спонтанное двигательное беспокойство полностью завладело ей. Усидеть или улежать на месте сейчас было такой же непосильной задачей, как и здраво мыслить. Под толстовкой кожу все еще холодил мерзкий медицинский гель.

Но вот возле рентген-кабинета медсестра, будто передумав, остановила Ангелину и сообщила, что им нужно спуститься на первый этаж, в приемный покой. Ангелина спорить не стала, но не могла не удивиться, когда женщина в бело-голубой униформе, ненадолго отлучившись и что-то спросив у дежурного врача, снова протянула ей контейнер для анализов.

– А зачем это? Я же уже сдавала.

– Месячные давно были?

– Давно… кажется, – и поспешно припечатала: – Но у меня всегда так.

– В смысле, цикл всегда нерегулярный?

– Да.

Ангелина по-прежнему ничего не понимала, когда медсестра попыталась передать ей в руки нечто, запечатанное в маленькую плоскую упаковку.

– Что это?

– Тест на беременность.

– З-зачем тест? – она неосознанно отступила на шаг назад и так же неосознанно выставила ладони перед собой, словно боялась взять ЭТО в руки.

– Как это зачем?

– Да это же… бессмысленно. Я не могу… Я никак… Я точно не беременна.

– Все вы так говорите, – медсестра, видимо, заметила замешательство пациентки, потому что ее тон немного смягчился: – Ты знаешь, как это правильно делается? Уже делала когда-нибудь?

В ответ Ангелина помотала головой, абсолютно потерянно, даже испуганно глядя на женщину в медицинской униформе.

– Писаешь в баночку, окунаешь туда тест, вытаскиваешь и ждешь несколько минут. Ничего сложного, – она снова протянула злосчастную упаковку Ангелине.

Час от часу не легче! Но на то, чтобы спорить, не было никаких сил. Пусть, если это так необходимо, исключат беременность.

Ангелина со вздохом приняла предложенное и закрылась в уборной.

Мимоходом посмотрела на себя в зеркало. Кожные покровы сухие и бледные, губы серые, в тон коже, глаза красные, взгляд какой-то лихорадочный – вид очень нездоровый. Страшная догадка пришла очень внезапно: Ангелина вдруг поняла, что как только врач исключит еще и беременность, с такими симптомами точно не отпустит ее домой. А в больнице оставаться жуть как не хотелось.

Вдох-выдох. И еще раз. Спокойно. Нужно взять себя в руки и просто делать все, что говорит доктор. Пока нет никаких оснований для госпитализации. А боли в животе, они у всех бывают. Просто сказалось отсутствие нормального режима питания, вот и все. В этом нет абсолютно ничего страшного. Ни одного повода для беспокойства.

Силясь унять тремор в руках, Ангелина вскрыла упаковку и достала оттуда тоненькую тест-полоску. И вскоре, удерживая ее двумя пальцами, опустила до линии «MAX» в емкость с мочой. Через несколько секунд вынула из контейнера и не придумала ничего лучше, кроме как положить тест на обрывок туалетной бумаги.

Одна красная линия проявилась почти сразу же, и в течение нескольких минут больше ничего не происходило.

– Я сделала, – на выходе из уборной сказала Ангелина, зажимая тест-полоску между указательным и большим пальцами. – Вот.

Медсестра без намека на отвращение взяла тест из рук Ангелины.

– Ну вот. Так я и думала. Хорошо, что на рентген не пошли, тебе теперь нельзя, – передала полоску обратно Ангелине. – Я скажу Татьяне Михайловне – врачу, которая тебя осматривала.

Смысл этих слов дошел не сразу и, видимо, даже не собирался доходить. Ангелина просто бестолково смотрела на проявившуюся посередине теста еще одну линию – бледно-розовую, едва заметную. Единственное чувство, которое она испытывала в этот момент, – полное непонимание происходящего.

– Подождите! – спохватилась и кинулась вслед за медсестрой. Та остановилась, развернувшись к пациентке всем телом. – Подождите, это какая-то ошибка! Это точно ошибка! Я не могу быть беременной, это сто процентов! – голос дрожал, как и тест-полоска, зажатая между пальцами.

– Почему не можете? У вас какие-то проблемы по женской части?

– Н-нет… То есть да… Т-то есть… ну… Я никогда не… это, – говорить о таких вещах, да еще и с посторонним человеком, было очень стыдно, и Ангелина, которая не любила обсуждать подобные темы даже с ровесницами, опустила глаза. – Я, в общем, ну… как бы это… девственница.

Медсестра вскинула нарисованные брови.

– Да что вы говорите?

Ангелина не сообразила, что вопрос был риторическим.

– Это правда!

– Слушайте, если вы так сомневаетесь, давайте еще один тест сделаем.

Так и поступили. Теперь Ангелина держала в руках две положительные тест-полоски.

– Но мне делали УЗИ! Оно ничего не показало!

– Наверное, срок еще очень маленький. Нужно трансвагинальное УЗИ сделать.

– К-какое УЗИ?

Услышав это страшное слово, Ангелина сразу дала задний ход, причем в самом прямом смысле, но и медсестра, и доктор оказались очень настойчивыми. Ангелину проводили в кабинет, для нее все происходило как в тумане. Еще на пороге она мысленно отметила, что врач-узист является мужчиной.

«Только не это!»

– Живете же половой жизнью? – это было первое, что он спросил – еще до того, как посмотрел медицинскую карту.

Опустившись на кушетку, Ангелина вперилась глазами в пол.

– Нет, – последовал надсадный ответ.

– Вас зачем сюда направили? – мужчина в белом халате даже не смотрел на нее, уставившись в экран компьютера, что-то набирая на клавиатуре.

Чувствуя какую-то необъяснимую опасность, Ангелина нашла в себе силы и подняла взгляд, но не на доктора, а на черно-белый монитор УЗ-аппарата.

– Ну-у… мне сказали сделать тест на беременность, и он показал… ну-у-у…

– Что?

– Две полоски.

– То есть все-таки живете половой жизнью?

Ангелина только помотала головой, в полной мере ощущая всю абсурдность ситуации и не понимая, что с этим делать и как себя вести.

Доктора, видимо, ее ответ тоже сбил с толку, потому что в ту же секунду он обернулся на пациентку и посмотрел на нее так, как подростки смотрят на кого-то из старшего поколения, кто подсел на разные сомнительные телепередачи и теперь на полном серьезе утверждает, что на самом деле в ЦЕРНе вызывают Осириса. Взгляд Ангелины в это время бегал из угла в угол, не находя себе места.

Мучительную минуту спустя врач, наконец, закончив печатать, подошел к раковине, вымыл руки с мылом, а когда вернулся на место, начал надевать латексные перчатки. Ангелина очень внимательно следила за каждым его движением.

– Раздевайтесь ниже пояса, пожалуйста, – указал на кушетку, на которой сидела пациентка. – И ложитесь.

Мысленно убеждая себя, что нервничает на пустом месте, Ангелина встала при опоре на кушетку, попыталась расстегнуть ширинку джинсов, но пальцы будто бы одеревенели и полностью перестали слушаться. Она пронаблюдала, как врач-узист берет в руки пластиковый стержень, наверное, больше десяти сантиметров длиной.

Это, должно быть, далеко не безболезненная процедура.

Когда Ангелина увидела, как доктор надевает на УЗ-датчик медицинский презерватив и смазывает его гелем, внутри сразу все похолодело. Эмоции резко поменяли полярность: шоку, непониманию и подавленности на смену пришла самая натуральная паника. Адреналин выбросило в кровь, заставляя сердце колотиться в поистине безумном ритме.

– П-постойте! – Ангелина оставила в покое многострадальную ширинку и выставила ладони вперед в подобие защитного жеста. – Я не хочу.

Врач привстал над своим вращающимся сиденьем, но так и опустился назад, когда от этого, казалось бы, обычного действия пациентка шугнулась к двери, едва не споткнувшись на ровном месте.

– Я… Мне надо идти, до свидания! – и Ангелина сломя голову вылетела из кабинета, в то время как доктор, даже не успев ничего сказать, смотрел на нее с открытым ртом.

– …или просто по Сибири соскучился? А вообще ты в Томске надолго остановился или сразу туда поедешь? Когда, говоришь, в Парабель собираешься?

– На той неделе, в среду.

– То есть все-таки соскучился?

– Ага, щас, поперся бы я в это Хуево-Кукуево просто так.

– Ясно все с тобой. На что только люди не идут ради «северных». Ты прям как моя бывшая. Тоже в эту жопу мира, в Парабель, все собиралась, когда мы еще не развелись. Постоянно срались из-за этого, – театрально посокрушавшись, Антон переключился на Розу, которая за все время сказала от силы три слова. – А ты, кстати, почему в Томск вернулась? Питер не понравился? – он уже не раз ее об этом спрашивал.

Та немного помедлила с заранее заготовленным ответом, с завидным усердием создавая видимость какой-то деятельности. Уже давно пора ехать домой, она и так сегодня засиделась на кафедре. Однако что-то продолжало держать ее здесь. Или, лучше сказать, кто-то.

– Не знаю. Просто устала от большого города. Наверное.

– Правильно! Томск ведь гораздо лучше, это же Сибирские Афины! Город студентов! А сестра-то у тебя как, учится? – об этом тоже спрашивает не впервые.

– Да. Первый курс.

– Еще только на первом?

– Да.

– Нравится хоть?

Роза пожала плечами и, оторвавшись от монитора, приложила ладонь ко лбу. От постоянного сидения за компьютером ее начало беспокоить сильное напряжение в глазах, иногда перерастающее в боль.

– Вроде да.

– А твои родители все еще в Правообском живут.

– Нет, они переехали в другой поселок.

С Антоном Роза была знакома еще со времен студенчества, учились на одном факультете и даже в одной группе. Как и с Пашей, который, в отличие от них, не стал оставаться на кафедре, заявив, что бумажная работа и преподавание – это совсем не для него. Насколько Роза знала от общих знакомых, Паша получил второе высшее, и когда закончил химический факультет, начал работать у нефтяников, мотался по вахтам. Вот и сейчас его отправили в новое место, в Сибирь. В Томске он оказался проездом и, пользуясь случаем, решил навестить родной университет, а заодно и всех своих старых друзей.

– Ты прям похорошела. Замуж-то еще не вышла?

Это прозвучало как гром среди ясного неба. Хотя от Паши следовало ждать этого вопроса.

Даже за столько времени осадок никуда не делся. На то он и осадок – не имеет свойства растворяться, выпадая куда-то под ребра.

– Нет.

Ответом (пускай и Роза ничего не спросила) послужил кивок, и неясно было, как его расценивать. Такая неприятная ностальгия! О чем вообще можно беседовать с человеком, с которым встречались и клялись друг другу в любви почти семь лет тому назад, а это совсем немаленький срок. Дело было на последнем курсе бакалавриата. И вроде потом жизнь раскидала обоих по разным плоскостям: она уехала в Питер, он исколесил полстраны. А сейчас сидит перед ней как ни в чем не бывало.

И как все-таки Паша постарел! Поправился прилично, черты лица огрубели, глаза потускнели, голос стал прокуренным и скрипучим… Грустно все это. У Розы не осталось к нему никаких чувств, но она бы предпочла с ним больше никогда не видеться. Чего уж говорить, расстались очень плохо, не по-человечески.

И она искренне недоумевала, почему все еще находится здесь, на кафедре, а не дома.

– Прикольная татуировка. И волосы у тебя прям шикарные стали. Что она значит? В смысле, татуировка.

Роза как-то машинально разгладила закатанный рукав водолазки. Ответа на вопрос, что значит набитая на внутренней стороне предплечья линия пульса, у нее не было. Ничего не значит. Просто захотелось по молодости увековечить что-нибудь на коже. Теперь, когда вот-вот должно стукнуть три десятка, вроде как несолидно ходить с этим художеством на руке, Роза даже подумывала свести все чернила со своей кожи (это не единственная ее татуировка), но сколько ни собиралась, никак не могла решиться. Рисовать на теле, конечно, неприятно, но вот сводить эти рисунки лазером, говорят, – боль просто адская.

– Тебе идет с длинными волосами.

Роза хотела сказать, что на самом деле они нарощенные, но, умолчав об этом, в итоге просто кивнула и вежливо улыбнулась: мол, спасибо за комплимент. Сколько себя помнила, она всегда мечтала о длинных роскошных волосах, мучилась, отращивала, перепробовала кучу дорогущих бальзамов, сбилась со счету, сколько раз ходила в разные салоны на всевозможные оздоровительные процедуры, но ничего не помогало. Не росли, и все тут!

В конце концов не выдержала и вернулась в один из этих самых салонов, где за двенадцать тысяч получила локоны своей мечты.

– Ладно, мне бежать надо, а то Геля потеряет, – Роза бросила взгляд на наручные часы. Обычно к четырем, максимум к пяти часам она уже всегда была дома, но сегодня задержалась. С тех пор как, помимо всякой бумажной работы на кафедре, ей пришлось еще и преподавать, она была вынуждена больше времени тратить на университет. Ей не особенно хотелось этим заниматься, она согласилась исключительно по просьбе декана. И теперь четыре раза в неделю читает лекции по биологии для почвоведов и небиологических специальностей. – До завтра, – небрежно махнула Антону рукой, параллельно с этим пытаясь понять, где бросила куртку.

– Да ладно, посиди еще с нами. Ну хоть полчасика. Давайте хоть чай попьем, что ли. За встречу. А то когда еще втроем соберемся? – Антон заулыбался. В последнее время на кафедре Роза видела его не так часто, он был занят какими-то проектами. И Роза бы слукавила, если б сказала, что не скучает по его непринужденности, по его темпераменту, сарказму и болтовне. Антон всегда был приятен в общении и легок на подъем, люди к нему тянутся. Таким его запомнила Роза, таким он и остался. Нисколько не изменился. Как будто она и не уезжала в Санкт-Петербург на столько лет. Вот бы сейчас как в студенческие годы…

Пока Антон ставил чайник и распечатывал коробку конфет, одновременно разговаривая с Пашей, Роза то переставляла с места на место уродливый кактус, который уже, наверное, лет десять стоит возле этого компьютера, то делала вид, что ей очень хочется собрать еще более древний кубик Рубика – «сувенир» их кафедры. Несколько раз она пыталась включиться в разговор, но постоянно чувствовала себя не в своей тарелке.

– Кстати, вы, может быть, слышали… Ну ты-то, Роза, точно должна была слышать, – возбужденно затараторил Антон, прихлебывая чай. – В Москве и… еще в нескольких университетах по всему миру планируют открыть кафедру астробиологии. Астробиологии, представляете! И причем это не просто какие-то там разговоры, а есть уже конкретные проекты. Я сначала думал, что все это хрень – ну согласитесь, маловероятно, что на это финансирование пустят, по крайней мере, у нас в стране, – ан нет, оказывается, не пиздеж. Ваня, он сейчас как раз в Москве работает – помните же его, толстый такой – это подтвердил. Сказал, что у них в университете тоже планируют открыть года через три, может, больше.

– Да пиздабол этот твой Ваня, – Паша бросил мимолетный взгляд на Розу, которая сидела напротив него с совершенно измученным видом, даже не притронувшись к чаю. – Пиздит он как дышит. Я тут, походу, один не в теме, что это за астробиология, – Паша был далек от «всего этого теоретического», просто искал любой повод пообщаться со старыми знакомыми… с Розой.

И, похоже, это будет сложнее, чем он думал. Общих тем для обсуждения у них, оказывается, осталось не так много. Да и остались ли вообще?

– Астробиология? – но общаться в итоге приходилось с Антоном, который отвечал на вопросы без какой-либо задней мысли. – Ну это, грубо говоря… В общем, это та же биология, только инопланетная.

– Это как?

– Ну, как бы тебе объяснить… Эх, поэтому-то я и ненавижу преподавать! – Антон едва не расплескал свой чай. – Короче, следи за мыслью. В общем, на основе собранных данных о той или иной планете мы можем предполагать, какой может быть жизнь на этой самой планете. Вот как-то так.

– Ну ты, Антош, загнул. Мог бы и на человеческом языке объяснить. Эйнштейн хуев.

– Пошел на хуй.

– Во-о-от, уже лучше.

– А ты, Роз, что-то слышала об этом? – Антон посмотрел на растерявшуюся коллегу.

– Ну я как-то разговаривала с… Ой, я сейчас, – услышав, как в сумке завибрировал телефон, Роза отошла в сторонку.

Входящий вызов от Ангелины.

«Наверное, потеряла меня. Время-то уже!»

Но когда вместо «Привет, ты где?» Роза услышала в трубку истошные рыдания, едва не выронила мобильник из рук. Да что уж там мобильник, у нее сердце чуть не остановилось!

– Гель, пожалуйста, успокойся, – Роза отчаянно пыталась не потерять остатки самообладания, но, слыша, как заходящаяся в истерике младшая сестра не может связать даже двух слов, сама уже оказалась на грани. В голове перебирались десятки вариантов, ведь произойти могло все что угодно. – Ты сейчас где? Ты не дома? Что случилось?

Антон и Паша с разинутыми ртами смотрели на Розу, которую уже всю колотило, и, наплевав на тактичность, пытались вслушиваться в телефонный разговор.

Со слов Ангелины, которые было практически невозможно разобрать из-за душераздирающего плача, Роза только поняла, что ей стало плохо в университете и ее увезли по скорой во вторую городскую больницу. Еще она услышала что-то про аппендицит и беременность, но как связать это воедино, сообразить не смогла.

– Успокойся! Я сейчас приеду!

Она сгребла со стола кое-какие свои вещи в сумку и, даже не попрощавшись со старыми приятелями, опрометью бросилась в коридор. Ее окрикивали, но она ничего вокруг себя не слышала. Уже несколькими секундами позже Роза спускалась вниз по лестнице, в холл, и на ходу набирала такси.

– Роз, постой! – если б нагнавший ее Паша не схватил бы ее за запястье, она бы точно не остановилась. За ним, на несколько ступенек выше, с обеспокоенным видом стоял Антон. – Что случилось? Ты так быстро убежала, даже куртку не взяла, – Павел накинул пуховик на плечи бывшей подруги.

– Т-там… Ангелине стало плохо, она попала в больницу. Я н-ничего не пон-няла, что она сказала… Что-то про аппендицит вроде бы. Мне срочно надо ехать!

– Да постой же! – Паша вновь поймал Розу за руку, тем самым не давая ей поднести телефон к уху и вызвать такси. – Давай я тебя довезу.

– Как, как это могло получиться? – Роза попыталась посмотреть в красные от слез глаза Ангелины, но та постоянно отворачивалась и отводила взгляд. Всю дорогу из больницы до дома Роза задавала ей один и тот же вопрос, но ответ никак не укладывался у нее в голове.

– Ничего не было, клянусь! – глотая слезы, гнула свое Ангелина. По приезде домой Роза сразу сбегала в аптеку и купила несколько тестов. Ангелине пришлось сделать их. Все оказались положительными. И теперь она, совершенно ничего не понимая, сидела с опущенной головой, как на допросе, и мяла в руках инструкцию по применению к одному из тестов.

Не было совершенно никаких идей, как объяснить эту ситуацию Розе. Как вообще можно что-то кому-то объяснить, если сам понимаешь, что любое объяснение в данных обстоятельствах – больше, чем просто абсурд. Такого никак не может быть! Это противоречит всему: здравому смыслу, логике, физиологии.

– Гель, послушай, – Роза взяла сестру за руку и наклонилась к ней, понизив голос до полушепота. – Скажи правду. Я же не буду тебя ругать за это.

Ангелина отняла свою ладонь. Слезы встали тугим комом поперек горла, она даже толком не могла говорить, но, с усилием проглотив этот ком, севшим, заплаканным голосом выдавила:

– Я н-не м-мог-гу быть б-беременной, к-как т-ты н-не пон-нимаешь. Я ведь н-никогда н-ни с кем… Ну, т-ты пон-нимаешь.

Резко выдохнув, Роза распрямилась, начала ходить взад-вперед, закрыв лицо ладонями, стараясь прийти в себя.

– Может, у тебя появился мальчик в универе? – хотела начать издалека, но получилось прямо в лоб.

– Нет!

– Ну а от кого ты тогда забеременела? Гель, пожалуйста, скажи мне. Ты же знаешь, я всегда буду на твоей стороне.

– Я не знаю!

– Гель…

– Я ведь всегда была дома, с тобой! И никакого мальчика у меня нет!

– Успокойся, – Роза присела на диван рядом с ссутулившейся Ангелиной, положила свою ладонь поверх ее ледяных рук. Та не шелохнулась. – Я просто пытаюсь понять, как? Ты ведь уже взрослая и сама прекрасно знаешь, что так не бывает. Если ты беременна, то, очевидно, ты с кем-то… ну… встречалась или встречаешься.

Только сейчас за время всего разговора Ангелина подняла голову и совершенно затравленно посмотрела на старшую сестру. В горле сильно щипало от слез, боль в животе более или менее отпустила, но периодически все-таки возвращалась и давала о себе знать. Вот и сейчас внизу снова все сдавило жутким спазмом, вынуждая слегка сжаться.

Роза все еще выжидающе смотрела на Ангелину, но когда стало ясно, что той нечего сказать, мягко спросила:

– У тебя ведь была задержка? Почему ты ничего не сказала?

– Да у меня эти задержки постоянно. Я даже значения не придала.

Убрав ладонь с рук Ангелины, Роза легонько коснулась ее плеча, давая понять, что все хорошо и не стоит переживать.

– Я обязана спросить, – голос стал немного тверже, что заставило Ангелину напрячься в ожидании чего-то неприятного. – Как думаешь, у тебя за это время могли быть еще провалы в памяти? Или какие-нибудь… странные приступы? Не знаю, как правильнее выразиться. У тебя в последнее время не возникало ощущения, что ты чего-то не помнишь? Может, ты мне чего-то не рассказывала?

– Чт-то? Нет.

– Почему ты так неуверенно ответила? Ты сомневаешься?

– Нет, ничего такого! Я всегда дома, мы обе практически всегда дома, я никуда не хожу!

– А тогда?

– Что «тогда»?

– Ты сидела с этими… со своими одногруппниками. Допоздна, причем.

– Да, но… Мы посидели, а потом я вызвала такси и СРАЗУ ЖЕ поехала домой. Это бред! – Ангелина рубанула ребром ладони по воздуху.

– Прости, я просто… пытаюсь хоть как-то разобраться в ситуации.

Последние часы Ангелина и сама была занята этим. Она судорожно пыталась придумать хоть какое-то объяснение случившемуся – даже не для Розы, для себя. Но все это настолько выходило за рамки разумного, что полностью ломало мозг.

– Я… – Ангелина опять всхлипнула, и это заставило Розу буквально напружиниться всем своим телом. Она снова, уже более осторожно, взяла сестру за руку. – Я слышала, чт-то.. что при н-некоторых видах рака т-тест на б-беременность д-дает п-полож-жит-тельный рез-зультат, – уже во всю рыдая, сказала Ангелина, хотя не собиралась делиться конкретно этой догадкой. – А в-вд-друг у м-меня опухоль!

– Ну какая опухоль, ты че городишь.

Они обнялись, и Ангелина несколько минут ревела Розе, которая гладила ее по волосам, в плечо.

– Как думаешь, как лучше сказать об этом родителям? – Роза уж думала, что вообще не решится подвести разговор к этому неприятному и страшному для них обеих моменту. Она заранее знала, какая реакция последует за ее словами. – Они…

– Стоп, – Ангелина, как по щелчку, перестала плакать, решительно вытерла слезы, отстранилась от сестры и посмотрела ей прямо в глаза, в упор. – Не говори пока ничего родителям. Мы ведь еще сами точно не знаем, что к чему. Пообещай, что не скажешь.

– Я…

– Пообещай.

Удивительно, но Роза сдалась быстро.

– Ладно. Завтра сходим в больницу, пройдешь УЗИ, сдашь кровь на… этот гормон, и там посмотрим.

С плеч словно упал тяжелый груз. По крайней мере, у Ангелины. И они с Розой снова обнялись, просидев так некоторое время.

Телефонный разговор с мамой дался очень тяжело, к тому времени Ангелина не растратила и пятой части терзающих ее эмоций. Разумеется, мама заподозрила неладное, но Геля сослалась на проблемы в университете.

Скорее всего, сразу после этого разговора родители позвонили Розе, которой также пришлось откровенно врать в трубку. А что она сейчас им скажет? Точно не правду.

Еще не отошедшая от первоначального шока Ангелина перевернулась на другой бок и подогнула ноги. Это помогало перетерпеть болезненные ощущения в животе. А когда боль, будто бы адаптируясь, накатывала снова, достаточно было лишь поменять позу. Это приносило облегчение, жаль только, очень краткосрочное. Ангелина была бы и рада выпить обезболивающее, но Роза не давала ей этого сделать под предлогом, что беременность является противопоказанием для принятия анальгетиков.

«Ничего, завтра ты убедишься, что никакой беременности нет и быть не может».

И все-таки предстоящий поход в больницу вызывал если не панику, то состояние, граничащее с ней. Ангелина точно знала, что не беременна; для того, чтобы забеременеть, она должна была как минимум один раз (и то этого часто бывает недостаточно) заняться с кем-то незащищенным сексом. Впрочем, какая разница: защищенным, незащищенным – она вообще никогда не занималась ни тем, ни другим. Поэтому возможность беременности не просто минимальна, она равна нулю.

Вечером одногруппники устроили ей в соцсети самую настоящую СМС-атаку. С одной стороны, конечно, приятно, что им не все равно, а с другой – сейчас их беспокойство (или любопытство) было совсем не к месту. Ангелина просто ответила, что с ней все хорошо, что она уже дома, и больше не заходила ни в соцсеть, ни в мессенджеры.

– Не занята? – Роза замялась в межкомнатных дверях. Ангелина повернула на нее голову, и первое, что бросилось ей в глаза, – сестра держит в руках какую-то упаковку, и не одну. Неужто еще тесты принесла?

– Нет.

Роза как-то неуверенно прошла в комнату, присела на край разложенного дивана, выполняющего роль кровати. Ангелина лежала на боку, скрючившись.

– Может, поешь что-нибудь? Я куриный супчик приготовила. Хочешь, я тебе прямо сюда принесу?

Ангелина отрицательно покачала головой.

– Тошнит?

В ответ – едва заметный кивок.

Час в интернете, и Роза стала пусть и на самом минимальном уровне, но все равно осведомленной в вопросах того, как должна протекать беременность. Она прочитала про ранний токсикоз на нескольких разных сайтах и пришла к выводу, что в этом нет ничего такого, из-за чего следует беспокоиться, так у многих бывает. Но вот все остальное…

– А живот? Так же болит?

После этого вопроса Ангелина инстинктивно попыталась распрямиться на диване, но почти сразу была вынуждена снова свернуться в клубок, практически обнимая свои колени. Конечно, Роза и так все поняла, без слов, и ей просто отчаянно хотелось как-то успокоить сестру. И себя заодно.

– Может, все-таки скорую?

– Н-нет, уже н-не так сильно болит. Уж-же практически н-не болит, т-только ин-ногда.

– Послушай, даже при беременности такие боли ненормальны. А температура – тем более. Что тебе сказал вр…

– Я не беременна! Этого просто ну никак не может быть, как ты не понимаешь!

– Ладно-ладно, – тон и жесты Розы приобрели компромиссный оттенок. Она очень боялась сказать что-то лишнее или неуместное, потому как прекрасно видела, в какой панике сейчас находится Ангелина. Это самая крайняя степень пассивной паники, какую только может испытывать человек. – Не будем строить никаких догадок, завтра в больнице все узнаем.

– Так завтра же суббота.

– Ну и что? Частные-то клиники все равно работают. До трех часов точно, – Роза придвинулась поближе к сестре. Та все еще лежала на боку, не выпуская из поля зрения коробочку, ватные диски и запечатанные шприцы, которые Роза все это время держала в руках.

– Что это?

– А, это… Я еще раз сбегала до аптеки, спросила что-нибудь от рвоты, что можно при беремен…

– Да не беременная я!

– Ну, тесты же показали две полоски… В общем, не суть. Давай, если хочешь, вообще сегодня больше не будем поднимать эту тему. Мне посоветовали эти уколы, сказали, что это очень хорошее и безопасное противорвотное. И от рвоты, и от тошноты помогает. Давай я тебе поставлю? А то всю ночь мучиться будешь.

– Ну ладно… – голос Ангелины, и без того очень тихий и охрипший, упал до сдавленного писка. – А ты умеешь?

– Конечно. Я и себе раньше частенько ставила. Витамины.

– Ого. Они, говорят, очень болючие.

– Ну, когда я пыталась отрастить волосы, была готова издеваться над собой любыми возможными способами.

Пока Роза вскрывала ампулу и набирала лекарство в шприц, Ангелина приспустила пижамные шорты и легла на живот, зажмурившись и стиснув зубы в предвкушении боли. Всяких иголок, а уколов особенно, она до смерти боится с самого детства.

Но страх оказался абсолютно напрасным, рука у Розы была очень легкая, Ангелина даже не успела ничего понять.

– Ну вот, скоро должно полегчать. Полежи пока так, чтобы лекарство не вытекло, – Роза приложила к «пострадавшему» месту смоченный в антисептике ватный диск. – Поспать с тобой сегодня?

– Да. Было бы неплохо.

На удивление Ангелина уснула очень быстро, хотя Роза ожидала, что от стресса, боли и лихорадки сестра за ночь ни разу не сомкнет глаз. Вымоталась сильно, наверное. Денек и вправду выдался кошмарный.

На табурете, рядом с изголовьем, по обыкновению работал ноутбук, проигрывая какой-то «документальный» фильм про космос и инопланетян. Роза даже пыталась слушать его, чтобы абстрагироваться от происходящего, но в голову лезла такая околесица, похлеще любого документального фильма будет.

Все так или иначе упиралось в исчезновение Ангелины длиной в три года. Неизвестно, что происходило с ней за те долгие тридцать пять месяцев и две недели, и, наверное, они этого уже никогда не узнают. Проще жить дальше и делать вид (по крайней мере, стараться), что все наладилось. Худшее уже позади. Но Роза помнила то адское время, как если бы это было еще вчера: об этом говорили в новостях, и не только в местных, по всей области расклеивали листовки «ПОМОГИТЕ НАЙТИ ЧЕЛОВЕКА», а полиция ничем не могла помочь, хоть и честно выполняла свою работу и делала все от нее зависящее. Не было никаких зацепок. А потом Ангелина вдруг объявилась, живая и относительно здоровая. И с огромной дырой в памяти. Куда может пропасть человек почти на три года и быть уверенным, что никаких трех лет и в помине не было, что он никуда не исчезал?

И вот теперь Ангелина, возможно, ждет ребенка. Но почему-то Роза не могла поверить в то, что у сестры появился некий молодой человек. Интуиция подсказывала: она говорила правду, утверждая, что ни с кем не спала.

Чтобы поскорее уснуть, Роза решила просто лежать не шевелясь и считать до тысячи про себя. Говорят, помогает. Но спокойствие в эту ночь ей разве что только снилось.

А вот Ангелина, напротив, ни разу не проснулась, но зато всю ночь ворочалась с одного бока на другой, постоянно вздрагивала и что-то бормотала себе под нос, чего за ней раньше никогда не замечалось – Роза не могла припомнить, чтобы младшая сестра когда-нибудь разговаривала во сне. Она изо всех сил прислушивалась, но отдельных слов в этих бормотаниях разобрать никак не получалось. Кроме одного.

«Белка».

Глава 5. «Белка». Ночной кошмар. Часть I

– Девчонки, вы какое вино будете: красное или белое?

– А че, еще и выбор есть?

– Обижаешь.

– Тогда мне красное.

– Отличный выбор! Я тоже «Деревенский погребок» красный предпочитаю.

Одного названия «Деревенский погребок» хватило, чтобы во рту стало кисло. Девчонки скривились, в то время как Артем, ученик выпускного класса, разливал вино по пластиковым стаканам.

– Ладно, пока всем красное налью, чтобы сразу обе коробки не открывать. Потом скажете, какое лучше.

– А что, кроме этой бодяги, больше ничего не было? – Света с опасливым видом взяла предложенный ей стаканчик. – Вам не приходило в голову, что «Деревенский погребок» – это от слова «погребальный»? Знаете что, лучше-ка я начну с пива. А там посмотрим.

– Ой, мне хватит, – Ангелина показала жестом «стоп», когда ярко-вишневая, не внушающая доверия жидкость чуть ли не начала выливаться через край.

«Бли-и-ин, вот я точно ЕГЭ завалю!», «На кого поступать-то все-таки решил?», «А ты в несколько мест будешь документы подавать или только в одно?», «А не узнавали, какой в этом году проходной балл в…» – весь вечер, переходящий в ночь, велись разговоры в таком духе. Конечно, каждый переживал из-за предстоящих экзаменов, а те, кто делали вид, что им до лампочки, нервничали больше всех.

Ангелина отпила немного вина из своего стакана. Ее тут же тряхануло – гортань обожгло, как от водки.

– Фу, ну и кислятина! – она поморщилась, еле сдержавшись, чтобы не выплюнуть напиток на землю. Ее снова передернуло, и она едва не снесла импровизированную лавочку, на которой сидела. На самом-то деле, эти самодельные лавочки являли собой довольно убогое зрелище: трухлявые пеньки и доски, даже не прибитые к ним гвоздями.

«Белка» – если так можно выразиться, официальное место подростковых попоек, да и не только. Иногда здесь собирается и другой контингент, с которым лучше не пересекаться, но такое бывает крайне редко. Местные алкаши все-таки предпочитают сидеть на «хатах».

Кому «Белка» принадлежит – это уже другой вопрос. Теперь уже, пожалуй, общественности. Это бетонное брошенное недостроенное здание явно никому не нужно и пустует, причем уже давно.

Нередко кто-то из смельчаков, несмотря на нетрезвое состояние, даже умудряется залазить на второй этаж. И это учитывая, что ни одной лестницы построено не было. Хватались за незастекленные окна, за разные выступающие элементы конструкции, за железяки непонятного предназначения – за что угодно, и карабкались. Но Ангелина никогда этого не делала, потому что, во-первых, жутко боялась высоты, а во-вторых, с ее ростом метр пятьдесят два ухитриться забраться наверх было задачей очень нелегкой и, что более важно, опасной для жизни. В старших классах она стала комплексовать из-за роста еще сильнее, чем в средней школе. Даже, игнорируя подколы, пристрастилась к высоким каблукам, и это несмотря на ужасные дороги в их горе-поселке городского типа.

К счастью, сегодня был не тот день, когда она решила надеть что-то на высоком каблуке.

– Может, налить тебе пива? – спросил у слегка смутившейся Ангелины Артем, когда заметил, что та после нескольких глотков вина так и не отважилась пригубить еще хоть грамм сомнительного напитка.

И вроде бы она с самого начала не хотела ничего горячительного, согласившись посидеть так, исключительно за компанию. Но…

– Давай. Только немного, – Ангелина вылила почти что нетронутое вино в траву.

Артем выругался, когда пена из ослабленной пробки забрызгала во все стороны, даже на Славу со Светой, которые сидели по бокам от Ангелины, попало. Но Геля, естественно, пострадала больше всех.

– Эй!

– Сорян.

– Ничего, – Ангелина сильнее, чем следовало, сомкнула пальцы на пластиковом стакане и едва ли его не смяла, когда Артем чуть наклонился к ней. До окончания школы уже остается всего ничего, а она так и не решилась, да и ни за что не решится рассказать Артему, что он ей… нравится? Совсем немного. Как друг.

– Наклони чуть-чуть. Ты че, не знаешь, что пиво, шампанское и вообще все газированное надо наливать под углом? Это же физика, детка!

– Да, кстати, ты же в феврале, когда мы заявления писали, в последний момент решила, что будешь физику сдавать. Хотя вроде же собиралась общество, – встрял Петя. – С чего это вдруг?

Ангелина пожала плечами, продолжая сминать пальцами свой стакан с пивом – несильно, так, чтобы содержимое не пролилось.

– Не знаю. Куда сейчас с обществом, да еще и на бюджет?

– А почему именно физика, я понять никак не могу? Почему… Ну я там не знаю… Не биология или история? Ты ж вроде этот… гуманитарий.

– А биология-то здесь причем?

– Ой, не придирайся к словам, ты же поняла, о чем я!

Вскоре Петя переключился на Артема и Славу, растолковывая им что-то про мотоциклы, а Ангелина, вполуха слушая девчонок и периодически включаясь в разговоры, смотрела в одну точку и подкидывала в костер дрова, коими служили гнилые сломанные рейки, из которых во все стороны торчали ржавые гвозди, – тут, в окрестностях, их валялось полным-полно, никому не принадлежащих. Раньше, когда-то очень давно, в Правообском процветала лесопромышленность, но с развалом СССР завод закрыли. И если оборудование и дорогое сырье растаскали сразу же, то всякие отходы типа этих же реек оказались ничейными. Да и сгнило уже практически все. А тем, что осталось, местные алкоголики топятся зимой.

– Надо бы за дровами сходить. Нормальными дровами, – десятиклассница Надя пихнула рядом сидящего Петю в бок.

Но не успел тот ничего предпринять, как с уже насиженного места вскочил Артем и заявил:

– Щас все будет.

Артем поднял с земли какую-то пустую полусмятую бутылку и слил в нее с бака отцовского «Минска» немного бензина, затем выплеснул в костер. Пламя разгорелось с такой страшной силой, что девушки синхронно взвизгнули, однако огонь очень быстро ослаб.

– М-да, – Артем почесал затылок. – Ну че, пацаны, пойдемте за дровами.

– Да эти рейки один хрен сгорают за десять минут.

– А есть варианты получше?

За растопкой ушли Артем и Петя, Слава остался с девчонками. Надя в это время рисовала углем на бетонной стене гениталии. Маша же, будучи тихоней, но не изгоем, смотрела, не забывая смеяться в нужных местах, якобы очень забавное видео, которое показывала ей Света. Ангелина, тоже ставшая жертвой Светы, собственно, занималась тем же самым.

Всеми как-то упустился из внимания тот момент, когда Артем с Петей вернулись. Слава вызвался помочь им с костром. Никто из девушек не слышал начало их разговора, но как только они стали прислушиваться, то оказались заинтригованы:

– …а че, слабо? Зассал, да?

– Да я любого из вас перепью! – заявил Слава таким тоном, как будто его только что глубоко оскорбили.

– Да прям-таки.

– Спорим?

– Спорим. Разбейте, кто-нибудь, – и Петя, ухмыляясь, разбил их рукопожатие.

Света с Надей почти одновременно закатили глаза, Ангелина с Машей переглянулись и только в недоумении пожали плечами. Это было очень плохой идеей. Артем с Петей, провокаторы те еще, просто решили взять Славу на «понт» и, как обычно, повеселиться с этого. Никто из девушек не стал препятствовать этой дурацкой затее только потому, что обычно парни не делают ничего, переходящего границы. Артем был готов пить наперегонки хоть со Славой, хоть с кем угодно. А Славик, видимо, просто не хотел ударить в грязь лицом перед приятелями, а потому опрокидывал в себя рюмку за рюмкой. С подачи одноклассников и тех, кто на год младше. Видно, рассчитывал «вывезти» за счет своих габаритов, но…

Вскоре стало понятно, что против оппонента у него нет ни единого шанса.

Не то чтобы у Ангелины это вызывало восхищение… Но чувство, очень схожее с ним.

– Ты что, за ЛГБТ? – вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Артем поперхнулся пивом и как-то странно посмотрел на забавляющуюся Свету, которая и обратилась к нему. Света уже была навеселе и смеялась над практически любой фразой, даже если это была не шутка – так у нее выражался «приход» от алкоголя.

– Почему? – Артем приподнял брови.

– У тебя радужная футболка. И что это за символ? – Света указала на черный перевернутый треугольник в центре.

– Я думала, у ЛГБТ радужный флаг, но без голубого цвета, – присоединилась Маша. Она тоже заметила, что в последнее время Артем ни с того ни с сего стал предпочитать цветные вещи. Хотя раньше ходил исключительно в темной спортивной одежде. – А здесь есть голубой.

– Да я эту футболку с «Алика» заказал! Че прикопались-то?

Все дружно рассмеялись. Кроме Славы, который сидел неподвижно, уронив голову на грудь.

– Э, – Петя ткнул Славу в плечо, и тот пошатнулся. – Ты там хоть не сдох?

– Н-н… ик! Н-нет! Я н-норм-ма… ик!

– Вот поэтому нельзя мешать водку с пивом. Ну, точнее, можно, но не всем, – со знанием дела сказал Артем и назидательно поднял указательный палец. А потом, состроив хитрое лицо, спросил: – Может, еще по одной?

Слава мотнул опущенной головой, потому что на более красноречивый ответ был уже просто не способен.

– Ну и на фига вы его так напоили? – Надя через плечо указала на шатающееся на лавочке «тело». – Людмила Анатольевна нас же всех потом прибьет! – да, мама Славы была их учительницей географии. – Если что, я в этом не участвовала.

– Да ладно, харе кипиш наводить, протрезвеет еще. Первый раз, что ли! Правда, Славян? – Артем пощелкал пальцами перед носом одноклассника, но какой-то осмысленной реакции не дождался.

– Ик!

– Будем считать, что это да.

Дальше все продолжалось в привычном духе. Периодически парни, точнее, двое из них отходили в сторонку, курили и беседовали о чем-то своем, в то время как девушки, пользуясь недееспособностью Славы, включали музыку себе по вкусу на его колонке, а иногда даже слушали пьяный треп приятеля.

– Народ, а давайте селфи! – ни с того ни с сего предложила еще больше повеселевшая Света.

Включив фронтальную камеру и держа смартфон на вытянутой руке, Света велела скучковаться всем вокруг нее и высунула язык. Маша натянула на лицо широкую улыбку, оттопырив средний и указательный пальцы, Надя с Петей обнялись, Артем поставил Ангелине рожки.

– Все, супер! Давайте еще одно!

Ангелина зевнула, ради приличия прикрыв рот ладонью. Ее уже давно клонило в сон, а после пива так вообще глаза начали слипаться. Но она в один миг взбодрилась, когда кто-то положил ей ладонь на плечо.

– Сигаретку? – Артем выглядел веселым, но адекватным, хоть и выпил больше всех.

Понимая, что сейчас, наверное, похожа на дуру, которая не может ответить на такой простой вопрос, Ангелина посмотрела на одноклассника снизу вверх. Лишь бы не начать мямлить…

– Так я же вроде не курю.

– Ну разок-то можно.

– Да от меня же потом табаком за километр нести будет. Меня родители убьют.

– А знаешь, есть такой лайфхак, – Артем приобнял одноклассницу и заговорщически прошептал: – Нужно долго-долго разжевывать лавровый лист, тогда все запахи перебьются. И табак, и алкоголь. Че, не веришь? Да я сам постоянно так делаю. И ни разу не спалился, между прочим.

– Так от одежды-то все равно запашок будет, – Ангелина улыбнулась, краснея до корней волос.

– Да забей.

Они вместе сели на импровизированную лавочку. В какой-то момент Ангелине даже показалось, что Артем снова приобнимет ее за плечи, но вместо этого он достал из пачки две сигареты и зажигалку.

Ничего больше не спрашивая и не возражая, Ангелина откинула назад распущенные волосы, чтоб ненароком не подпалить, и приняла сигарету из чужих рук прямо губами. Она понимала, как это выглядит со стороны. Это совсем на нее непохоже, но сейчас не хотелось думать о последствиях. Хотя бы раз в жизни.

Непонятно откуда родившийся ветер заставлял пламя зажигалки порывисто колебаться; отсутствие четвертной стены в здании частенько запускало стихию внутрь. Артему пришлось прикрыть огонь свободной ладонью, чтобы прикуриться, а вот у Ангелины даже с посторонней помощью никак не получалось это сделать.

– Прикурись от меня, – предложил одноклассник, и Ангелина так и не поняла, что сподвигло ее согласиться.

После первой же затяжки она закашлялась.

– Лучше не кури в затяг.

Ангелина медленно выдохнула из легких белесый горьковатый дым, чувствуя на языке легкое онемение. Она и раньше пробовала курить, но никакого удовольствия от этого не получала.

– Блин, дым в глаза попал, – затушив сигарету о бетон и выбросив ее на землю, Ангелина проморгалась. Глаза сильно заслезились.

– Бросать надо.

– В смысле?

– Ну, примета есть такая, – встретив легкое недоумение во взгляде одноклассницы, Артем махнул рукой. – А, проехали, короче.

Они помолчали, совсем недолго.

– Уже начало первого, мне домой пор…

– Черт, я как подумаю об этих экзаменах, сразу сдохнуть хочется!

Ангелина сцепила руки в замок и опустила голову. Раньше они с Артемом общались исключительно нейтрально, хотя в ее фантазиях он сходит с ума по ней еще с младшей школы, только очень стесняется признаться. Интересно, что теперь изменилось?

– Да, я тоже очень боюсь экзаменов, – робко, несмело согласилась Ангелина. Она знала одно: ей прямо сейчас жизненно необходимо как-то поддержать Артема, сблизиться с ним, пока еще не поздно, пока еще они не закончили школу, но она не имеет ни малейшего понятия, с какой стороны подойти, что говорить и как себя вообще вести с ним. Почему он вот так с бухты-барахты взял и заговорил с ней?

Или она просто видит то, что хочет видеть, и на самом деле в этой ситуации нет ничего особенного?

– Бля, я мечтаю, чтобы перед экзаменами наступил какой-нибудь зомби-апокалипсис или конец света, – апатично усмехнулся Артем. – Пусть мне завтра на башку упадет метеорит.

– А меня – похитят инопланетяне, – в свою очередь нервно отшутилась Ангелина. – Да хоть сегодня.

Глава 6. Чиста и невинна

– Геля, проснись! – Роза уже с минуту тормошила сестру в попытках добудиться ее, начиная паниковать. Ангелина то приоткрывала глаза, то снова проваливалась в дремоту. Это сильно напоминало обморок, поэтому Роза держала телефон наготове, чтобы в любой момент набрать скорую.

Но когда ее начали шлепать по щекам, Ангелина, едва не стукнув Розу вскинутой рукой, вскочила на диване с широко распахнутыми глазами. Абсолютно дезориентированная, она ошеломленно смотрела на сестру и, похоже, даже не понимала, где находится. Ее всю колотило. Пижама, наволочка и простынь под ней – все было практически насквозь мокрым от пота.

Бросившись на кухню и вернувшись через несколько секунд, Роза начала совать Ангелине стакан воды, при этом продолжая с ней разговаривать. Та перевела на нее все еще слегка расфокусированный, но уже более-менее осмысленный взгляд, и приняла стакан трясущимися руками. Осушила в несколько глотков и вернула Розе.

– Гель…

Но она, казалось, опять перестала реагировать. Ведомая какими-то неясными инстинктами, Ангелина перевалилась через край дивана и принялась стравливать содержимое желудка в виде только что выпитой воды в тазик, который Роза предусмотрительно приготовила еще вчера вечером.

Пока Ангелина со слезами на глазах надрывалась, сестра держала ее волосы и шептала слова утешения. А как только Геля перестала даже отплевываться и (не без посторонней помощи) снова в бессилии рухнула на диван, Роза сбегала за чистым полотенцем.

Отдышавшись, Ангелина все-таки нашла в себе силы оторваться от горизонтальной поверхности и с горем пополам принять сидячее положение, все еще мелко дрожа всем телом. Пока она вытирала лицо только что принесенным полотенцем, Роза выжидающе смотрела на нее. Но у Ангелины так стучали зубы, что она не могла ничего, кроме как заикаться.

– Полегчало? – Роза участливо погладила сестру по запястью, стараясь не прерывать с ней зрительного контакта.

– Уг-гу. Я в н-норме.

– Кошмар приснился?

– С ч-чего т-ты вз-зяла? Мне п-прос-сто п-плох-хо с-с утра, – Ангелина отчаянно пыталась вернуть контроль над собственными челюстями, но зубы все равно не попадали друг на друга. Дрожь пробирала до самых костей.

Роза пожала плечами.

– Ты так ворочалась во сне. И даже что-то говорила.

– Я г-гов-ворила в-во с-сне?

– Да. Что приснилось? – не унималась Роза, бережно заправляя отросшую челку Ангелины за ухо.

Только она раскрыла рот, чтобы ответить, как на телефоне завибрировал будильник, заставив обеих сестер синхронно вздрогнуть. Поскольку Ангелина ничего не предпринимала, Роза сама взяла ее телефон, который по обыкновению валялся в изголовье, и отключила сигнал.

– Так что приснилось?

Ангелина опустила глаза.

– Да я… резко забыла, – постепенно возвращались привычные интонации ее голоса, что было, несомненно, хорошим знаком. По крайней мере, она перестала говорить, как заика.

– Ну и правильно. Не надо плохие сны запоминать.

– Давно проснулась? – решив сменить тему, Ангелина снова натянула на себя влажное одеяло. Как же морозит…

– Где-то на час раньше будильника. И ты вставай давай. Пора собираться. Анализы нужно успеть сдать до десяти. И не забывай, что кровь сдается натощак.

– Думаю, с этим проблем не будет, – Ангелина не удержалась от меланхоличного смешка.

– И еще – смерь температуру, пожалуйста.

Температура на удивление оказалась в пределах нормы. Точнее, на границе нормы, но это никак нельзя было назвать чем-то критическим. Поэтому первое, что сделала Ангелина, – приняла душ. Все тело было в холодном липком поту, даже голову пришлось помыть.

Между делом она написала Еве, что сегодня не появится в университете (кто вообще придумал пары в субботу?), так как до сих пор чувствует себя неважно. К слову, одногруппникам Ангелина сказала, что подхватила ротавирусную инфекцию. Родителям пришлось «скормить» ту же легенду, чтоб вопросов не возникало.

Впрочем, учеба и родители – это сейчас далеко не первое, о чем приходилось беспокоиться.

Они едва не опоздали, потому как Ангелина долго не могла решить, в чем ей пойти. Надевала то одно, то другое, но не на чем не останавливалась. Как будто собирается не на прием к врачу, а как минимум на свидание своей мечты.

«Да на тебе уже вся одежда висит!» – недовольно прокомментировала Роза.

Уже на подходе в клинику Ангелина почувствовала, как ноги подкашиваются. Еще немного, и она разревется, как пятилетний ребенок. В конце концов нервы все-таки сдали, и Роза в буквальном смысле вела ее за руку до самой регистратуры, пока та причитала и, вся в слезах, лепетала о том, что ей уже намного лучше, что «давай поедем домой, я еще денек отлежусь, и все будет нормально».

– Тебе не стыдно! – Роза слегка недоуменно наблюдала, как Ангелина одной рукой размазывает слезы по опухшему лицу, а другой – терзает свои плечи и предплечья сквозь ткань кофты. – Ты чего вся чешешься?

– Ничего, – Ангелина сразу перестала это делать, но как только сестра отвлеклась на смартфон, мигом возобновила свое занятие. Наверное, это от волнения…

После забора крови лаборант сообщила, что результаты будут готовы только в начале следующей недели, так как в выходные лаборатория не работает.

– Может, тогда к врачу все-таки во вторник? Как раз анализы будут готовы. А то что мне там без анализов скажут? Сейчас бессмысленно идти!

Но одного только Розиного взгляда хватило, чтобы Ангелина мгновенно стушевалась и промямлила что-то утвердительное. Ей овладела совершенно неконтролируемая двигательная расторможенность, не позволяющая усидеть на месте: руки тряслись, зубы стучали, от страха тошнило еще сильнее, а утренний душ оказался абсолютно бесполезен, так как Ангелина успела снова вспотеть. Кажется, даже глаз начал дергаться. Но самое неприятное – это беспокойство в ногах, с которым невозможно справиться никакими усилиями.

– Сядь, успокойся, – но слова Розы оказались пропущены мимо ушей. Ангелина начала ходить туда-сюда по коридору, и сейчас ее в последнюю очередь волновало, что она кому-то мешает.

Как говорится, перед смертью не надышишься, и вот из кабинета врача вышла пациентка с охапкой документов в руках.

– Давай, иди, – Роза кивнула на дверь. Ангелина, казалось, была готова в любой момент дать деру. – Иди уже, не позорься! Или мне тебя за ручку отвести?

Гинекологом оказалась миловидная молодая женщина, которая вежливо поздоровалась с застопорившейся в дверях пациенткой и сразу предложила ей присесть.

– Сумку можете положить на вот этот вот стул.

Та выполнила это действие, как под гипнозом.

– На что жалуетесь?

И Ангелина, как могла спокойно, рассказала все, что происходило с ней за последние недели. Врач внимательно слушала ее, периодически кивая и задавая вопросы, при этом ее пальцы ловко и быстро бегали по клавиатуре. Ангелина как-то невольно обратила внимание на бейдж, прикрепленный к белоснежному, идеально отутюженному халату. «Михальчук Лилия Викторовна».

– Прежде чем я вас осмотрю… Давайте-ка мы вас взвесим.

Увидев цифру на весах, Ангелина едва удержалась от того, чтобы не ахнуть. В последний раз ее взвешивали в приемном отделении. То есть, если весы не врут, со вчерашнего дня она похудела на двести грамм. Тает на глазах, как свеча. Именно об этом она мечтала в школе, когда комплексовала из-за фигуры.

– Сколько раз в день вы кушаете? – очень мягко спросила доктор, как будто разговаривает с ребенком. – И что кушаете?

– Ну, в последнее время у меня, если честно, как-то совсем нет аппетита. Тошнит постоянно.

– У вас всегда была недостаточная масса тела?

– Э-э-э… Нет.

– А как давно вы начали терять в весе?

– Ну-у-у… В последний год, наверное.

– Вы специально худели?

– Нет, – уже с какой-то опаской ответила Ангелина, начиная понимать, к чему клонит врач. – Я не болею анорексией. У меня просто нет аппетита.

Лилия Викторовна провела осмотр, и ее деликатностью – во всех отношениях – было грех не восхититься. Ничего не сообщив о результатах своих наблюдений, врач дала Ангелине какую-то бумажку и отправила на УЗИ органов малого таза в другой кабинет.

Ожидавшая в коридоре и не находившая себе места Роза, как только завидела Ангелину, сразу подошла к ней.

– Ну? Что сказали?

– Пока ничего. На УЗИ отправили, – для убедительности Ангелина потрясла бумажкой перед сестрой.

Через минут десять она вернулась в кабинет гинеколога с заключением УЗИ и отдала его врачу. А сама заерзала на стуле, заметно нервничая.

– Никаких серьезных отклонений я у вас не вижу. Вот только… Матка слегка – совсем немного – увеличена. И по форме такая, как будто вы уже когда-то рожали.

Вспомнилось, как год назад врачи говорили ей что-то про «истощенность мочеполовой системы», но Ангелина не решилась поднять эту тему сейчас, хоть и умом понимала, что, возможно, действует себе в ущерб.

– Это опасно?

– Просто это еще не все. Во время осмотра я также обнаружила у вас небольшую синюшность шейки матки… Такое, вообще-то, характерно для беременных. Да и раз вы говорите, что у вас все тесты были положительные… Ладно, давайте не будем гадать, дождемся результатов анализов.

Ангелине показалось, что ей перекрыли доступ к кислороду.

– Но как же… Ведь я же не… – она честно старалась не мямлить, но ситуация складывалась настолько абсурдной, что на внятные предложения у нее просто не хватило выдержки. – Я же говорила, что никогда не жила половой жизнью. Да вы и сами видели…

– Пока я не увижу анализы, я ничего не могу утверждать. Я бы назначила вам трансвагинальное УЗИ, – от этого уже знакомого слова Ангелина рефлекторно сжалась и уже на автомате потянулась к своему рюкзаку, лежащему на втором стуле. – Но его обычно назначают только тем девушкам и женщинам, которые живут половой жизнью, иначе можно повредить девственную плеву. Так что… давайте все-таки дождемся результатов.

– Х-хорошо. С-спасибо.

– Пожалуйста. Жду вас на следующей неделе на повторном приеме с анализами. До свидания!

Ангелина точно не могла сказать, с какими чувствами покидала кабинет. Явно не с облегчением. Этот поход к врачу оставил, скорее, больше вопросов, чем дал ответов.

Не успела она закрыть за собой дверь, как Роза подбежала с расспросами.

– Ну и как? Что она сказала? Что показало УЗИ? – выхватила прямо из рук Ангелины лист с заключением УЗИ и все остальные бумаги.

– Я же тебе говорила, что я девственница. Вот, видишь, – наугад ткнула пальцем в одну из бумажек. – Результаты осмотра. Так что нет у меня никакого мальчика!

Прочитав с хмурым видом заключение врача, Роза перевела на Ангелину растерянный взгляд. Но та не дала ей ничего сказать.

– Роз, я устала. Поехали, а?

Ангелина терпеливо ждала ответа, но начала всерьез опасаться, что в мозгах у старшей сестры что-то переклинило.

– Роз? – осторожно тронула ее за плечо. – Давай поскорее уйдем отсюда. Мне нужно на воздух, и… Я хочу пить.

Глава 7. Валентина Риндевич (Жажда)

На выходе из клиники Ангелина сообщила, что ей нужно срочно проветриться и она хочет просто прогуляться по городу. Не сходить в какое-нибудь заведение, а именно погулять.

– Одну я тебя точно не отпущу, – бескомпромиссно заявила Роза, и Ангелина не стала с ней спорить.

Хотя, надо признать, день для прогулок был совсем не подходящий. Погода словно не могла определиться в своих действиях, постоянно то набирая обороты, то сдавая позиции. Осень скоропостижно скончалась еще в середине октября, поэтому очень скоро ударили морозы, которые чередовались с ветром и снегом.

– Так что, на площадь Ново-Соборную? – с вымученной, но теплой улыбкой спросила Ангелина. Это должно было быть утверждение, но получился вопрос.

Роза так же устало и тепло улыбнулась в ответ. За последние сутки столько всего произошло, что сейчас просто хотелось отпустить ситуацию и не думать ни о чем, а позже вернуться к проблеме со свежей головой и понять, что в действительности все не так уж и плохо.

Совсем скоро они уже прохаживались по плиточной дорожке вдоль обесточенного фонтана, болтали о всякой ерунде и ели мороженое, вопреки сезону. Ноябрьский ветер резал, как битым стеклом, утихая и возвращаясь новыми порывами.

– Может, все-таки домой, а? Вкусняшек каких-нибудь накупим, посмотрим че-нибудь, чем на этом дубаке ходить. Поехали, а?

Ангелина ничего не ответила, только помотала головой в отрицании. Она была просто рада возможности выбраться и всласть надышаться свежим воздухом.

Некоторое время они шли молча, просто отпуская внутреннее напряжение. В какой-то момент Ангелина, чувствуя, что ее желудок больше не способен принять ни грамма пищи, отдала свой наполовину недоеденный рожок Розе. Она долго искала в себе решимость для одного-единственного вопроса и, наконец, все-таки отважилась:

– Роз, я тут хотела спросить…

Та остановилась, через плечо посмотрела на сестру, которая чуть отстала от нее. Розе пришлось сделать два шага назад, чтобы поравняться с ней.

– Помнишь ТОТ мой старый телефон? – Ангелина точно не могла сказать, что заставило ее спросить про мобильник, но с самого пробуждения ей этот вопрос не давал покоя. – Его же тогда нашли в ограде вместе со всеми моими вещами, да? С рюкзаком и… со всем остальным.

С ответом Роза помешкала, точно бы сомневаясь.

– Ну-у… Я не знаю, какой у тебя был телефон.

– А не знаешь, где он сейчас? – они продолжили медленно брести по площади рука об руку.

– Его же полиция сразу забрала, как только… ты пропала, – сглотнула. – А с чего это ты вдруг о нем вспомнила?

Ангелина пожала плечами, ничего на это не ответив.

– Гель? – и опять никакой реакции. – Не молчи, пожалуйста.

Этот день определенно должен стать днем длинных пауз. Но, немного помявшись, Ангелина все-таки заговорила, не поднимая взгляда:

– Мне кажется, что… я кое-что вспомнила.

У Розы с этими словами будто земля ушла из-под ног. Она даже ничего не смогла сказать или спросить, потому что потеряла дар речи.

– Да нет! – отняв свое запястье из довольно крепкой хватки сестры и замахав руками, поспешила успокоить ее Ангелина, по непонятным причинам развеселившись. – Я имела в виду, что вспомнила не то, что было со мной в те три года, а что было до этого… В смысле, в день… то есть в ночь исчезновения. Я и так вроде как помнила, но… отрывками. А теперь вспомнила все… почти.

– Может, нам все-таки стоит еще раз попробовать гипноз? – голос Розы охрип и сел, как при простуде. – Мы обязательно найдем хорошего специалиста. На этот раз все получится, просто нужно найти действительного нормального специалиста… – Роза начала тараторить, что ей несвойственно, даже когда она сильно нервничает.

– Нет, – сказала как отрезала. – Только не гипноз. Еще одного раза я не выдержу.

– Но, мож…

– Роза, нет. Мы уже это проходили много раз. Это бесполезно, дорого, и очень стр… – запнулась на полуслове, украдкой посмотрев на сестру. – Страшно. Ладно, давай закроем эту тему. И… Поехали лучше домой.

Роза долго пыталась уговорить Ангелину взять такси, но она – ни в какую. Мол, на автобусе тошнит меньше. И они побрели на остановку. Вечер слишком быстро пришел на смену отшумевшему дню, а потому там уже столпилась куча народа, а все проезжающие мимо автобусы были забиты до отказа.

Пока стояли на холоде и ожидали своей маршрутки, Ангелина привычно листала ленту в телефоне, периодически поднося руки ко рту и обдавая их пропущенным через легкие горячим воздухом. До этого момента она практически все время держала их в карманах, поэтому не сильно мерзла.

– Ты что, варежки не взяла?

– Забыла.

Роза сразу приготовилась стаскивать кожаные перчатки со своих рук, но Ангелина остановила ее решительным жестом ладони.

– Не надо. Мне не холодно.

– Почему ты зимой ходишь без перчаток? – иногда чрезмерная опека Розы начинала откровенно раздражать, хоть и Ангелина считала, что уже привыкла.

– Еще не зима…

– Да какая разница! Да улице – минус двадцать пять!

Пришлось сдаться – только так Роза отстанет. Но это не помешало Ангелине, вытащив указательный палец, продолжить листать ленту в соцсети.

Запрос в друзья. Некая Валентина Риндевич. Ангелина открыла ее страничку, бегло изучила информацию о профиле. Тысяча девятьсот девяносто первого года рождения. Не замужем. Город – Ростов-на-Дону. Сорок один друг. Девятнадцать подписчиков. Стена практически пуста, никаких постов не публикуется аж с две тысячи пятнадцатого года. На странице – одна единственная фотография. Эту особу Ангелина вроде бы не знала лично, хотя ее лицо показалось очень знакомым. Где-то она уже ее определенно видела, но где именно? Могло статься, в университете пересекались.

Решив не забивать голову, Ангелина все-таки добавила Валентину Риндевич в друзья и даже поставила лайк на ее фотографию. И забыла бы про эту незнакомку из Сети, если бы не…

– Роз, а у тебя с собой случайно воды не… – Ангелина оборвала себя, с разинутым ртом уставившись на противоположную сторону дороги, где подле остановки «Площадь Ново-Соборная» стояла не кто иная, как Валентина Риндевич. Да, это точно она! Ангелина была в этом уверена, пусть и память на лица у нее не самая выдающаяся. Это та самая Валентина Риндевич, пару минут назад отправившая ей запрос в друзья!

Ангелина продолжала в открытую пялиться на нее с отвисшей челюстью, а когда ее взгляд скользнул чуть ниже, то в глаза сразу же бросился округлый живот, который очень хорошо угадывался даже сквозь длинный теплый пуховик.

Вспомнила. Кажется, на днях она сталкивалась с этой особой в коридоре второго учебного корпуса.

В мозгу отпечаталась яркая вспышка.

– Как тебя зовут?

– Валя. А тебя?

– Ангелина. Геля.

– Очень приятно.

– Взаимно.

– Ты откуда?

– Из… Правообского.

– Никогда не слышала.

– А ты откуда?

– Из Ростова. Черт, приятно встретить кого-то из России.

Валентина Риндевич ответно не спускала с Ангелины глаз. Последняя, по-быстрому проверив соцсеть и с облегчением убедившись, что никаких новых непрочитанных сообщений там не висит, заблокировала смартфон и убрала его в карман куртки. Но облегчение было мимолетным, ибо Валентина Риндевич продолжала неподвижно стоять по ту сторону дороги и неотрывно смотреть на нее.

Ангелина начала неосознанно пятиться назад, а потом схватила Розу за руку, да так крепко и неожиданно, что та подскочила на месте и негромко ойкнула.

– Геля, ты чего так пугаешь!

– П-пошли отс-сюда, а?

Роза нахмурила брови. Младшая сестра мертвецкой хваткой сжимала ее ладонь, прямо до боли.

– Ты о чем? Куда «пошли»?

– К-куда угодно, т-только д-давай уйдем отсюда, п-пож-жалуйста.

– Да что случилось? – высвободила свою руку.

– Давай просто п-пойдем н-на след-дующую остановку! – в голосе Ангелины начали угадываться ярко выраженные истерические нотки. – Н-не спрашивай н-ни о чем, д-давай просто уйдем!

Роза ничего не успела ни ответить, ни предпринять, так как в кармане ее сумки завибрировал мобильник. Достав телефон и увидев, что на экране высветился абонент «Паша» (его номер за столько лет не изменился), она поколебалась. Но все-таки ответила, пока Ангелина настойчиво дергала ее за свободную руку и что-то лепетала.

– Привет, – вздохнула в трубку. – Ты что-то хотел?

Весь разговор быстро свелся к тому, что Роза отнекивалась от предложений старого знакомого куда-нибудь сходить, а потом…

– Да нет, Паш, не надо нас подвозить… Нет, правда, не надо… Геля не любит легковые машины…

– Да ладно, я все равно здесь недалеко от Ново-Соборной. У племянника машину взял, по работе ездил, заодно подбросил бы вас до дома, – несмотря на завывающий ветер и перекрикивающие друг друга голоса на остановке, Ангелина отчетливо услышала это.

– Да неохота специально тебя напрягать…

– Да мне вообще не внапряг.

– Ну-у-у… Э-э-э… – Роза посмотрела на Ангелину, взглядом у нее спрашивая, не сильно ли она будет возражать, если их подвезут. На что Геля судорожно закивала.

А сама начала лихорадочно выискивать взглядом уже знакомый силуэт на противоположной стороне дороги, но Валентины Риндевич и след простыл.

Паша не только довез их до дома, но и зашел в гости, и напросился на чай. Точнее, Роза сама его пригласила. Из вежливости. А он возьми да согласись.

Пока Роза ставила чайник, накрывала на стол и разливала кипяток по кружкам, никто практически не проронил ни слова.

Ангелина много лет назад видела Пашу, когда он еще был Розиным кавалером и приезжал вместе с ней в Правообское, но сейчас воспринимала его как абсолютного чужого, незнакомого человека.

– Да ты чего на «вы» ко мне, давай на «ты», – беззаботно сказал он ей после того, как Ангелина спросила у него про работу, лишь бы хоть чем-то занять эту затянувшуюся паузу.

Роза же предпочла молчать и дальше, продолжая как ни в чем не бывало заваривать чай.

– Сахара у нас нет, есть сорбит. Это безопасный сахарозаменитель, – безэмоционально бросила она, поставив керамическую сахарницу в центр стола – да так, что Ангелина вздрогнула. И не сразу сообразила, что Роза смотрит совсем не на Пашу, а на нее. – Да чего ты чешешься-то весь день?

Стушевавшись, Ангелина сразу перестала это делать, хотя зуд порой становился почти невыносимым. Все началось с плеч и предплечий, теперь же раздражение распространилось на шею и за левое ухо.

Взяв сестру за запястье, Роза закатала рукав ее кофты.

– Да ты до красноты все расчесала! Сейчас в аптечке какой-нибудь крем посмотрю, – и, поспешно встав из-за стола, она быстро скрылась за межкомнатной дверью.

А Ангелина без зазрения совести продолжила терзать свою кожу, невпопад отвечая на вопросы Паши, который, по-видимому, пытался завязать разговор.

По правде говоря, зуд, тошнота и Паша сейчас волновали ее меньше всего. Ангелина сидела как на иголках, потому что до смерти боялась заходить в соцсеть, где, возможно, ее ждут непрочитанные сообщения от Валентины Риндевич. Ни удалять из друзей, ни кидать ее в черный список она пока не стала. Потому что просто-напросто не решалась даже открыть свой профиль. Пожалуй, лучшим вариантом сейчас будет вообще выйти из соцсети и не заходить туда неделю. А лучше две.

Когда Роза вернулась, у Паши закончились вопросы, а у Ангелины – ответы. Следующие полчаса бывшие возлюбленные вели напряженную беседу, в то время как Геля втихаря расчесывала все места на своем теле, до которых только могла дотянуться. А еще за эти тридцать-сорок минут она умудрилась выпить две кружки чая и запить их тремя стаканами воды – в горле сушило нестерпимо.

Быть может, от постоянной рвоты наступило обезвоживание организма. Такое объяснение вполне успокоило Ангелину, и она перестала об этом думать.

Паша уехал поздно, и когда за ним закрылась дверь, Роза выдохнула с облегчением.

– Уж думала, не уйдет!

Тем временем Ангелина расслабленно лежала в ванне, наполненной почти до краев. Волосы расползлись по воде, подобно маленькому черному вихрю внутри невесомости. Вода приятно обволакивала ослабшее тело, вот только… Здесь было слишком жарко.

У нее никак не получалось охладиться. И началось это даже не вместе с мучительным зудом, а совсем недавно. Внутри все горело и щипало, особенно в области поясницы. А мазь, которую дала ей Роза, оказалась совершенно бесполезной, все тело исчесалось, кожа покраснела, особенно за левым ухом.

Охладиться не могла, но зато до того, как принять ванну, сумела более или менее нормально поесть, при этом съеденное даже не просилось наружу – по крайней мере, не с таким упорством, как обычно. Правда, пришлось снова подставить свои ягодицы Розе и вытерпеть еще один противорвотный укол. Но вчера даже это не помогало, а значит, дело идет к поправке.

Запираться в ванной Роза ей, ясное дело, запретила – боялась, что внезапно станет плохо. «Знаешь, сколько людей ежегодно умирают от того, что теряют сознание, когда принимают ванну, и захлебываются?» – в противовес этому аргументу было нечего сказать. Поэтому Роза периодически заглядывала к Ангелине, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

– Ты как, нормально? Тебе лучше? – появившись в очередной раз в дверном проеме и уперев руки в боки, спросила она. Затем подошла и потрогала воду. Ангелина машинально дернулась, когда чужая ладонь оказалась в предельной близости от ее обнаженного тела. – Да у тебя же вода ледяная! Ты что, заболеть хочешь?

– Мне просто… жарко очень. И это… Ты бы не могла не заходить ко мне каждые две минуты. Я тут как бы моюсь.

Когда Роза, наконец, ушла, не полностью прикрыв за собой дверь, Ангелина, подтянувшись чуть выше, принялась разглядывать свой впалый живот, трогать, поглаживать его. Вот черт бы побрал! Чесотка распространилась даже сюда, покрасневшие участки начали сильно зудеть и идти волдырями, как после ожога крапивой.

«Я точно не могу быть беременной».

В памяти, как клеймо, отпечаталось то самое селфи. Их совместное селфи с одноклассниками, которое Света сделала на «Белке». Это ее, Ангелины, последняя фотография перед исчезновением. Теперь она очень редко фотографируется.

Света тогда скидывала все фото в общую беседу одиннадцатого класса. И, конечно, у Ангелины все это осталось на старом телефоне. Но даже если его в будущем удастся каким-нибудь образом вернуть, то навряд ли он включится. По крайней мере, у следователей и технических специалистов так и не получилось это сделать.

От неприятной ностальгии в груди все сжалось. Ангелина старалась не вспоминать своих одноклассников, школьных друзей, Правообское, вообще то время. С тех пор как ее нашли, а вернее, она сама нашлась после трех лет неизвестности, Ангелина удалила все старые страницы в соцсетях, завела один новый профиль, оборвала все контакты… С одноклассниками и старыми друзьями больше не общается, хоть и они предпринимали попытки выйти с ней на связь. Интересно, как у кого жизнь складывается? Ангелина слышала, что Артем, как это ни странно, поступил в педагогический университет. Причем здесь, в Томске. Уже отучился, наверное. Света вроде закончила медицинский колледж, Маша уехала в Новосибирск и поступила на химфак. Петя, если верить слухам, закончил политехнический техникум и работает вахтовым методом, а Надя вообще так умотала в другую часть страны и даже, говорят, успела выскочить замуж и родить ребенка. Славу вроде отчислили из ТомГУ, и он вернулся в Правообское, нашел работу, завел какую-то женщину. Про остальных, с кем общалась не так тесно, Ангелина ничего не знала, да и не пыталась узнать.

А после того сновидения… точнее, воспоминания ее как молния ударила.

В голове созрело пока еще смутное, но твердое решение. Ангелина понимала, что прямо здесь и сейчас не осмелится этого сделать, но рука сама потянулась к смартфону, который лежал на стиральной машинке рядом с ванной.

Когда она открывала свой профиль, то с почти остановившимся сердцем первым делом проверила личные сообщения. Валентина Риндевич ей ничего не писала и вообще не была в сети. Ну и ладно! Может, и вправду просто фантазия разыгралась, и тогда, на остановке, стояла вовсе никакая не Валентина Риндевич из Ростова-на-Дону, а просто очень похожая на ее фотографию девушка?

От этих мыслей сразу полегчало, с души словно свалился тяжкий груз. Действительно, чего это она так разнервничалась? Теперь ей даже самой стало смешно от собственных страхов. Ей богу, прямо как в восемь лет!

Когда Ангелина, пошатываясь от расслабления, выходила из ванны, по всему телу моментально разбежались мурашки. Обернув голову полотенцем, она неожиданно для себя задержалась напротив запотевшего зеркала. Протерла его ладонью и, хоть уже должна была привыкнуть за столько времени, ужаснулась от увиденного. Вид у нее был такой измученный, как будто ее неделями морили голодом, не давали спать и при этом заставляли от рассвета до заката работать без продыху.

Изможденно выдохнув, Ангелина стянула с головы полотенце, провела рукой по мокрым волосам, и несколько тоненьких прядок остались у нее на ладони – эта «линька» продолжалась уже какое-то время. Она не узнавала собственного отражения.

– Какая же ты стала тощая, смотреть страшно! – прокомментировала высунувшаяся из полуоткрытой двери Роза. – Даже ребра прощупывать не надо, и так можно легко посчитать.

Ангелина долго мерила шагами площадь комнаты, постоянно порывалась подойти к ноутбуку, но всякий раз, словно в последний момент отказываясь от какой-то очень безумной затеи, вслух чертыхалась, бежала по каким-то «неотложным» делам, а через пять минут все начиналось заново.

«Что я делаю?!»

Так за час она намотала по квартире километра три, не меньше. Но как бы долго и упорно ни колебалась, все-таки сдалась и отбросила все сомнения.

«Что будет, то и будет!»

Открыла соцсеть и очень быстро нашла нужный ей профиль. Судя по фотографии на аватаре, это точно был он.

Артем Царенко.

Рука дрожит, Ангелина с силой сжимает компьютерную мышь. Отправляет запрос в друзья. Сейчас Артем онлайн.

Пока ждет ответа на заявку, просматривает страницу: фотографии, стену, посты, записи, плейлист. Информация о профиле: учится в Томском Педагогическом Университете, влюблен в Алену Кузнецову (кто это вообще?), увлекается спортом и видеоиграми, слушает все подряд, любимый фильм – «Форсаж», отношение к курению и алкоголю нейтральное…

«А что, если…» – но события опередили мысли: Ангелина уже наткнулась на ТУ САМУЮ фотографию, их последнее совместное селфи. Она уж было хотела прочитать комментарии, но только собралась нажать на иконку под фотографией, как пришло оповещение: «Артем Царенко принял вашу заявку в друзья».

Внутри все оборвалось и замерло. Сердце начало пропускать удары. Несколько минут ничего не происходило, и тогда Ангелина решила первой открыть пока еще пустой диалог.

«Привет», – и сразу нажала клавишу «интер», потому что точно знала: если будет долго раздумывать, то ни за что не решится на это.

В животе все скрутилось в узел от волнения и мучительного ожидания. Ее как будто щекотали изнутри, и это ощущение было совершенно невыносимым. Сообщение прочитано. Назад пути нет. Она сама это затеяла.

«Артем набирает сообщение», – высветилось в окне диалога вместе с мигающим многоточием.

«Привет», – приходит ответ.

Состояние Ангелины сейчас было сродни сжатой пружине. На ее странице есть пара фотографий, довольно свежих и неразборчивых – лица практически не видно. Понял ли Артем вообще, кто ему написал?

Но следом пришло сообщение, которое расставило все точки над «i».

«Гель, это ты?» – какой странный, но в данной ситуации логичный и уместный вопрос.

«Да».

«Докажи».

В голову не пришло ничего умнее, кроме как сделать и отправить Артему свое селфи.

Сообщение прочитано. Ответа долго нет. Ангелина кусала простой карандаш и, совершенно позабыв о том, что Роза уже спит, барабанила ладонью по столу. А потом…

«Бля я не хочу все это печатать и обсуждать все это в вк. Не хочешь завтра встретится? Ты же сейчас тоже в Томске?»

– Вроде всегда четверка была по русскому, а даже мягкие знаки правильно расставить не может, – не удержалась Ангелина, сказав это вслух.

Однако сообщение, пришедшее через десять секунд, заставило ее расплыться в нервной, вымученной улыбке.

«встретиться*»

«Где?»

«Давай на лагерном. Тебе удобно»

«?»

Вообще-то, неудобно. От Каштака до Лагерного сада примерно час езды. И Ангелину совсем не радовала перспектива столько времени трястись в автобусе с такой тошнотой. Но спорить она все-таки не стала. На Лагерном – так на Лагерном.

«Да. Во сколько?»

«Давай в 3».

«Окей».

«Ну тогда до завтра».

«Ок».

И она резко захлопнула крышку ноутбука, пока еще до конца не осознав, что ей совсем скоро предстоит встретиться с Артемом – с одноклассником, с мальчиком, в которого она когда-то была по уши влюблена.

Впервые за последние несколько дней Ангелина решилась поспать одна, без Розы. А мотив у этого решения был донельзя нелепым – у нее все до жути зудело, а рядом с сестрой нормально почесаться точно не удастся. Лежа в кровати, она успела расчесать некоторые участки своего тела до красноты и даже крови. Потом приходилось выковыривать кожу из-под ногтей. Но она не могла остановиться. Это невозможно просто взять и прекратить, потому как зуд становился все более выраженным, а Розина мазь по-прежнему была бессильна перед странными симптомами.

Из-за невозможности уснуть Ангелине даже пришла в голову идея пересмотреть «Чужого», старую версию. Но от этой затеи она отказалась очень быстро, понимая, что это будет ей грозить не только ночными, но и дневными кошмарами. Вдруг внутри нее тоже живет какой-нибудь ксеноморф, жаждущий вырваться на волю и убивать всех живых существ на своем пути?

«Глупо. Это просто глупо».

Но зуд – не единственное, что не давало Ангелине уснуть этой ночью. Ее не отпускало постоянное, непонятно чем вызванное чувство жажды. В горле сушило, как в пустыне. Уже отчаявшись и устав постоянно мотаться на кухню, она принесла графин с водой к себе в комнату. Около семи раз вставала попить, столько же бегала по малой нужде.

Отбросив одеяло и практически вжимаясь в кровать, словно бы желая стать с ней одним целым, Ангелина все-таки начала постепенно проваливаться в сон, но в какой-то момент резко распахнула глаза и почувствовала настолько нестерпимую, настолько мучительную жажду, что поначалу не смогла даже разлепить пересохшие, потрескавшиеся губы. Создалось впечатление, что за эти неполные двадцать минут тонкая кожица успела срастись, и поэтому отдирать верхнюю губу от нижней пришлось буквально с кровью и слезами, при этом помогая пальцами.

С натугом перегоняя через легкие сухой воздух, который сейчас, подобно миллиону острым микроскопическим лезвиям, резал нежную слизистую оболочку гортани, Ангелина с немым криком перекатилась на другой бок и свалилась с дивана – рот был раскрыт, но откуда не вырывалось даже хрипов, как будто голосовые связки перестали работать.

Уже практически не контролируя свое тело, опираясь ладонями сначала о пол, а потом о диван, она встала на шатающихся ногах и, едва не теряя равновесие на каждом шагу, на цыпочках побрела на кухню, поскольку вода в графине уже закончилась.

Крадучись и часто спотыкаясь, подошла к крану, не с первого раза открыла его таким образом, чтобы напор воды был небольшой. И жадно припала к ледяной струе. Потом, стараясь сильно не греметь посудой, налила воду в прозрачный высокий стакан. Опрокинула в себя. Снова налила. Снова выпила одним глотком. Снова – по кругу. Потом еще, еще и еще… Жажда была настолько неукротимой, что ее не представлялось возможным утолить никакими силами. Ангелина была почти уверена, что даже если за раз выпьет пятилитровую бутыль воды, то в горле все равно останется сухо. А слизистая оболочка сейчас будто превратилась в засохшую глину под палящим знойным солнцем: еще чуть-чуть, и внутри все пойдет трещинами. Как же плохо и больно…

Розу разбудила возня на кухне, которая в один момент прекратилась, чтобы парой секунд позже раздаться из ванной комнаты. Она тихо пошла на звуки, сразу же почувствовав подсознательное беспокойство. Интуиция подсказывала: что-то не так. Даже больше, чем обычно.

В ванной она обнаружила Ангелину, которая наливала в стакан воду из-под крана, выпивала залпом, наливала снова, снова выпивала… При этом она тихо, почти беззвучно плакала. И продолжала пить. Ее руки дрожали, а зубы стучали о стекло.

– Что ты делаешь?

Вздрогнув и сощурившись от включенного света, Ангелина от неожиданности выпустила стакан из трясущихся слабых рук. Он тут же разбился вдребезги у ее ног. Геля уж было открыла рот, чтобы что-то ответить, но не успела. Буквально в тот же миг она обеими руками вцепилась в раковину, и ее начало безостановочно рвать водой.

Ангелину полоскало так долго, что Роза сначала просто поразилась, а потом пришла в ужас. Это ж сколько она выпила? А Геля все стравливала и стравливала воду в раковину, каждая мышца в ее хрупком теле была напряжена; кости, особенно позвоночник, выпирали наружу, будто намереваясь прорваться сквозь уже почти прозрачную расчесанную кожу и тонкую майку.

Роза ошарашенно пронаблюдала, как Ангелина, которую вдруг перестало рвать, опять припала к струе – она продолжила жадно пить воду прямо из-под крана, без стакана. Роза с криком «Гель, что с тобой?!» попыталась оттащить сестру от раковины и привести в чувства, но та вдруг поперхнулась и начала надсадно, очень громко откашливаться. В ее мокрых и очень красных глазах читался какой-то сверхъестественный ужас.

Ангелина опустилась на колени, и Роза била ее по спине до тех пор, пока она не задышала – отрывисто, со свистом, но зато самостоятельно. Однако неутолимая жажда не сошла на нет, а даже, наоборот, только усилилась.

– П-пить… – выдавила Ангелина хриплое. – Х-хоч-чу п-пить… – эти слова дались ей так тяжело, как если бы ее заставили проглотить измельченное стекло. Казалось, она вот-вот начнет отхаркиваться кровью. – Я н-не могу! – ей овладела сильнейшая истерика. Ангелина осела на пол, привалилась к стене, ее руки дернулись к горлу, будто бы она хотела схватиться за него, но в последний момент передумала. Слезы без остановки катились по щекам.

– Я сейчас вызову скорую! – Роза уж было приготовилась кинуться за телефоном, но Ангелина решительно осадила ее.

– Не надо скорую! Я просто хочу пить.

Полностью растерянная и до смерти напуганная, Роза привлекла сестру к себе и, разметав ладонью осколки от стакана по углам, с нажимом надавила ей на лопатки, вынуждая лечь. Ангелина положила голову ей на колени, пока она успокаивающе гладила ее по спутанным волосам; ее так трясло, что эта дрожь передалась и Розе.

Та продолжала ей шептать какие-то слова утешения, в которые у Ангелины не получалось вслушиваться, но эффект они все же возымели: истерика пошла на спад.

Отдышавшись, Ангелина еле слышно попросила:

– В-воды… – от этого единственного брошенного слова ей окончательно высушило горло, хотя и казалось, что сильнее просто некуда. Взгляд Ангелины был пришибленным, затравленным, словно она оказалась загнанной в ловушку. – П-пож-жалуйст-та…

Роза помогла сестре встать и выйти из ванной, усадила ее на табурет, за кухонный стол. Достала новый стакан, налила в него воды – уже не из-под крана, а кипяченую. И даже не успела глазом моргнуть, как Ангелина осушила его до дна.

«Надо не забыть осколки в ванной убрать. А то еще поранимся…» – абсолютно отстраненно подумала Роза, присаживаясь рядом с Ангелиной. Та, упершись локтями в столешницу, подперев щеки кулаками, шаталась из стороны в сторону, как хлипкая береза на ветру. Ее всю колотило. Похоже, она пыталась что-то сказать, но пока не могла. Наверное, хочет попросить еще воды.

Роза сама была сейчас в нескольких секундах от того, чтобы разрыдаться. Но, всхлипнув, все-таки сумела задавить в себе этот порыв.

– Чт-то с-со мн-ной? – наконец, вымучила Ангелина.

Внятный ответ так и не нашелся.

– Пойдем-ка лучше в комнату.

Ангелина не стала возражать. Обессиленная до крайности, она на подгибающихся ногах поковыляла в сторону спальни – не своей, Розиной; и если бы сестра не была на подхвате, Ангелина бы в первую же секунду впечаталась в косяк.

Изможденно рухнув на кровать, она какое-то время не шевелилась. Но немного успокоилась и даже расслабилась, когда Роза, наполнив графин водой и поставив его рядом с изголовьем, легла рядом, у стенки.

Около минуты они лежали молча.

– «Белка», – первой нарушила молчание Ангелина. Голос ее стал более ровным и спокойным. Время от времени она припадала к многострадальному графину, в котором вода исчезала с просто немыслимой скоростью.

– Что? – у Розы не было абсолютно никакого понимания происходящего, поэтому она задавала вопросы чисто на автомате.

– После того, как я тогда пришла домой… то есть Артем довез меня до калитки… Я снова оказалась на «Белке». Не знаю, как, но я там точно была, – Ангелина пресекла попытку Розы перебить ее. – И еще… там что-то произошло.

– О чем ты говоришь? Как ты могла там оказаться?

– Да не помню я! Помню, как зашла в ограду, а потом… у меня кто-то спросил дорогу, кажется…

Так как Роза и Ангелина были повернуты лицом друг к другу, последняя смогла разглядеть в темноте, как сестра нахмурилась.

– Дорогу? Кто у тебя там мог спрашивать дорогу? Это же… Правообское! Да еще и посреди ночи.

– Не знаю. Но на «Белке»… Мне кажется, там кто-то был. Я точно кого-то видела!

– Это был тот, кто… вернул тебя туда? Я имею в виду, на «Белку», – подбирала слова очень осторожно. Гипноз Ангелине так и не помог, но что, если она… сама вспомнит.

– Я не знаю. Помню только то, что там ТОЧНО кто-то был. И еще… – она с усилием сглотнула и выждала паузу. То ли от того, что не хватало кислорода, то ли просто собиралась с мыслями. – Помню… свет. Там был свет. Очень много света… белого, красного и голубого. И помню… их.

Глава 8. «Белка». Ночной кошмар. Часть II

Чтобы попасть на «Белку», достаточно лишь свернуть с крайней улицы и выйти на пустырь. Здание возвышается над унылыми бесхозными пейзажами, и его прекрасно видно из окон ближайших домов. Днем ничего примечательного в нем нет – заброшка как заброшка, – но ночь всегда придает этому месту какую-то особенную атмосферу.

– Давай я тебя довезу? – предложил Артем. К этому времени Свету и Славу уже доставили домой. – А ты, Петь, увезешь Машку с Надей? А то мне вообще не по пути.

Когда Ангелина запрыгивала на красно-черный «Минск» Артема, то почувствовала, как насыщенный запах табака ударил в ноздри. Силясь притерпеться к горечи и першению в глотке, она все-таки не сдержалась и закашлялась. От такого амбре никакой лавровый лист не спасет, хоть ты изваляйся в нем с ног до головы.

Прежде чем они затушили костер и уехали с «Белки», Ангелина посмотрела на время. Дисплей мобильника высветил «01:11». Она мысленно загадала желание, думая о том, что уже прилично опаздывает. Обещала же маме, что не будет задерживаться позже, чем до часа ночи.

Вот уже, миновав крайнюю улицу, они неслись на мотоцикле со скоростью, явно превышающей девяносто километров в час. Дорожная пыль била в лицо, вынуждая Ангелину жмуриться и морщиться. Ветер растрепал и без того спутанные волосы. В ушах свистело; Артем, кажется, что-то ей говорил пару раз, но Ангелина не расслышала.

В какой-то момент она не удержалась и сильнее приобняла одноклассника сзади, упираясь щекой в его спину. Исключительно ради безопасности! Чтобы не упасть.

Они одновременно обернулись на далекий лес – он рос за маленькой речушкой, напротив дамбы. Над деревьями сверкнула белая вспышка. И еще раз. Черные тяжелые тучи, заполонившие ночное небо, приобрели в этом ледяном серебристом свете зловещие очертания.

Когда Ангелина заговорила, пытаясь перекричать рев двигателя, Артем немного сбавил скорость – по-другому он бы ее просто не услышал.

– Ого, первая гроза, что ли?

– Может, зарница?

– Не рановато ли?

Гром так и не ударил, и они поехали дальше. В поселке было тихо и пусто. Создавалось впечатление, будто все в один миг исчезли из своих домов, как в жутких историях про то, как люди пропадают без вести не поодиночке, а целыми населенными пунктами.

Утвердившееся чувство смутной, ничем не мотивированной тревоги преследовало Ангелину на протяжении всего пути от «Белки» до дома, и даже когда Артем высадил ее возле калитки, ощущение того, что сейчас должно произойти нечто плохое, не отпустило. Ангелина не верила в предчувствия, но все равно находила это состояние крайне неприятным. Сразу же захотелось ворваться в комнату к спящим родителям и убедиться, что с ними все в порядке.

– Пока, – смущенно попрощалась Ангелина, обернувшись возле калитки. В горле защипало от подступивших слез и ощущения какой-то недосказанности и упущенной возможности; прямо сейчас хотелось просто сесть на тротуар и бессильно расплакаться, но Геля терпела. В конце концов, это не последний раз, когда она видится с Артемом.

«Сейчас или никогда!» – ну уж нет!

– Пока! – махнул ей рукой одноклассник и угнал прочь.

Минуту Ангелина, точно завороженная, наблюдала, как свет фары его мотоцикла рассекает темноту на дороге, а потом исчезает за поворотом.

Но стоило ей со вздохом открыть калитку, как все фонари на их улице вдруг синхронно погасли. «Да ладно?» – первым делом пронеслось в голове.

Может, действительно гроза будет? Вот и электричество начинают постепенно отключать. Это же не город, где есть заземление. Но обычно такое происходит летом, а не в мае. Получается, в ближайшие полчаса во всей деревне света не будет.

Мысленно посокрушавшись, Ангелина даже не успела ступить шагу, потому что ее буквально приморозил к месту звук, похожий на тот, когда кто-то фотографирует со вспышкой.

Резко обернулась – никого. У соседей в ограде она тоже не заметила никакого шевеления, только едва уловимо шуршал ветер, волнуя листву на яблоне, сирени, рябине и прочих зеленых насаждениях.

Ангелина на автомате скинула с плеч рюкзак, достала оттуда телефон с целью включить фонарик, но…

– Уже сдох, что ли? – она несколько раз надавила на кнопку включения-выключения, но экран мобильника по-прежнему оставался черным. Хотя, насколько помнила, батарея была заряжена как минимум на двадцать пять процентов.

Выругавшись про себя, Ангелина бросила смартфон обратно в рюкзак, перекинула через плечо одну лямку. Аккуратно, без стука закрыла за собой ворота, как вдруг звук повторился.

– Эй, кто здесь? Харэ меня фоткать! Это не смешно! – а звук повторялся и повторялся, словно кто-то пытался привлечь ее внимание. Но самой вспышки или другой активности, которая указывала бы на конкретный источник этого странного сигнала, выискать взглядом не удалось. Ангелина старалась прислушиваться, но как только начинала делать это, любой шум, кроме ветра, прекращался. – Эй! – и опять!

Привлеченная этим, Ангелина чуть приоткрыла калитку, сама высовываться не стала, а лишь окинула слегка опасливым взглядом пустую улицу – ни души. Но стоило ей отвести свое внимание от дороги, как звуки вернулись.

Под ребрами заскребла острая, уже вполне оправданная тревога.

Больше не заботясь о том, что разбудит родителей, Ангелина снова захлопнула за собой ворота, но даже не успела дойти до крыльца, как чей-то голос пригвоздил ее к тому месту, где стояла.

Ветер донес слова:

– Не подскажите дорогу? – голос, непонятно, мужской или женский, раздавался из ниоткуда и отовсюду одновременно.

Не сразу овладев собой, Ангелина резко обернулась. Калитка была наглухо закрыта.

«Дорогу? Посреди ночи? В деревеньке, аки поселок городского типа, где невозможно заблудиться? Неместный, что ли?» – но в горле будто что-то застряло, не давая словам вырваться наружу.

А когда к Ангелине все-таки частично вернулась речь, она задала единственный вопрос, волнующий ее сейчас – вопрос, который обычно задают полоумные герои типичных ужастиков, спускаясь в темный-темный подвал:

– К-кт-то з-здесь? – сердце забилось где-то в районе горла. От страха скрутило живот. Одновременно с этим Ангелина почувствовала сначала что-то густое и горячее над верхней губой, а потом и привкус железа на языке – кровь пошла носом. – Черт! – она резким движением утерлась рукавом ветровки, размазав кровь по лицу.

«Странно… Даже мошкара не кусает. И как я сразу не заметила?..»

Но долго рассуждать об этом не пришлось. Ангелина замерла без движения, когда спиной явственно почувствовала чье-то постороннее присутствие, но по какой-то причине обернуться не смогла. Словно… сзади находилось нечто, что сдерживало ее.

Осознание неправильности происходящего хоть и постепенно приходило к ней, но почему-то воспринималось очень отстраненно, будто его что-то глушило. Что-то… извне.

«Почему. Я. Не. Могу. Обернуться?» – здравый смысл все еще работал, и даже в правильном направлении, но с каждой секундой за него становилось все сложнее цепляться.

– Здесь кто-нибудь есть? – на этот раз громко переспросила Ангелина, до сих пор не в состоянии повернуть голову ни вправо, ни влево. Где-то на задворках сознания витала мысль, что ситуация складывалась ненормальная и грозилась перерасти в абсурдную, но зацикливаться на этом не получалось и не хотелось.

А ощущение чужого присутствия стало таким отчетливым, что уже не возникало никаких сомнений: здесь точно кто-то есть. Или, возможно, что-то.

В один момент это странное наваждение отпустило, и Ангелина на инстинктах бросилась к крыльцу. Кровь стучала в висках и заглушала даже мысли, в желудке опасно шалило, перед глазами все плыло… Быть может, поэтому она споткнулась на первой же ступеньке и, навернувшись с крыльца, шваркнулась на тротуар, больно приложившись затылком о доски.

– М-м-м, – Ангелина со стоном ухватилась за ушибленное место, а когда предприняла первую попытку встать, то, ойкнув, упала на одно колено – кажется, в довесок ко всему ногу подвернула.

Еле-еле уселась на ступеньку, с хныканьем сняла кроссовок с правой ноги и начала ощупывать лодыжку. Вроде не так уж и больно, но если надавать посильнее…

– А-ау! – это давалось ей непросто, однако Ангелина начала решительно сокращать количество ступенек между своей пятой точкой опоры и порогом дома, перенося вес тела на руки и передвигаясь одиночными скачками.

Но она была вынуждена оставить попытки вскарабкаться на крыльцо, поскольку в голове внезапно раздался какой-то высокочастотный писк. Ангелина заткнула уши, на рефлексах попыталась встать, но от боли в лодыжке тут же осела вниз. Затем почувствовала, что начала задыхаться. Ее занесло набок, и она опять упала с крыльца на тротуар, закашлялась, бессознательно хватаясь за горло. Слезы градом катились по лицу. «П-пом-мог-гит-те», – срывалось с губ беззвучное.

Что-то извне со страшной силой давило ей на череп, будто пытаясь его расплющить, как перезревший помидор; глаза вот-вот вылезут из орбит. Все онемело, во всех конечностях чувствовалось покалывание, точно кожу протыкают миллионы микроскопических игл. Язык вывалился; все тело, прошибаемое волнами тянущих болей, начало изгибаться в неестественных позах, мышцы горели, как после очень долгой пробежки – Ангелина уже полностью не владела собой. Лишь, в этом припадке сверзившись с тротуара в огород, могла беспомощно кататься по земле, думая, что умирает от эпилепсии.

В поле зрения то попадали, то исчезали какие-то светящиеся серебристо-красные и голубые сферы, похожие на шаровые молнии и непонятно откуда взявшиеся. От них исходил почти осязаемый гипнотический свет. Это тот случай, когда одновременно хочется тянуться к чему-то и убежать подальше.

«Может, меня током ударило?..»

Сфер становилось все больше, и вскоре они начали сливаться воедино, полностью перекрывая луч зрения. Ангелина зажмурилась, проморгалась, снова зажмурилась. А когда начала таращить слезящиеся глаза и попыталась сфокусироваться на том, что находится перед ней, поняла, что утратила эту способность – фокусировку зрения. Все поперек обзора стало размытым, смазанным и преимущественно состояло из серебряного, с проблесками красного и голубого света. Высокочастотный писк в голове оборвался, на смену ему пришел негромкий, но тяжелый монотонный гул, который звучал уже не в голове, а где-то вовне.

«Я что, умираю?»

А потом в одно мгновение все внезапно стихло, и наступило полное бессилие: все мышцы одновременно расслабились. Хоть и к Ангелине отчасти вернулась двигательная способность, крик по-прежнему не мог вырваться из ее горла. Она едва могла пошевелиться. Лежа пластом на земле, Геля жадно хватала ртом спасительный воздух и бессильно наблюдала, как гигантская светящаяся сфера вновь перекрывает луч зрения. Ангелина сомкнула веки. Казалось, еще сотая доля секунды, и сердце остановится от ужаса.

«Нет, нет, нет, я просто ударилась головой!» – мысленно успокаивала она себя, больше не размыкая глаз. Свет давил и резал радужку даже сквозь плотно сомкнутые веки. Пространство вокруг стало чуть наэлектризованным. – «Я просто сильно ударилась головой! Наверное, у меня сотрясение!» – она приложила отяжелевшую руку к ноющему затылку.

И даже ничего больше подумать не успела, как адреналин выбросило в кровь; гул возобновился, буквально сотрясая пространство вокруг, и Ангелину охватил подлинный, настолько сильный ужас, что она заорала во все горло и, кое-как взобравшись обратно на тротуар, начала перемещаться по дощатой поверхности отрывистыми ползками. Или… Минуточку! Это уже был не тротуар!

Ангелина с усилием перевернулась на бок и закрыла лицо ладонями. Вокруг опять все стихло, даже ветер. Через некоторое время, пытаясь восстановить дыхание, она слегка растопырила пальцы и посмотрела в образовавшийся зазор. И поняла, что находится не возле своего дома, а каким-то невероятным образом снова оказалась на «Белке».

Стиснув зубы, Ангелина попыталась приподняться на локтях. У нее это получилось, правда, не с первого раза. Перед ней предстало не укладывающееся в голове зрелище. Она осмотрелась – каждое движение выглядело, как в замедленной съемке. Окружающие предметы то приобретали аделоморфные очертания, то становились до одури четкими.

– Эй? – позвала Ангелина, и ее слова утонули в пространстве, которое на небольшой промежуток времени стало казаться зыбким, словно она очутилась на дне глубокого озера.

Абсолютно дезориентированная, Геля даже позабыла про ушибленную лодыжку, и металась из стороны в сторону, и кричала, но ей не отзывалось даже эхо. Она все время протирала глаза, как будто надеясь, что этот мираж исчезнет.

Но он не только не исчезал, а, напротив, становился все более реальным.

Ангелина невольно обратила внимание, что пивные бутылки не валяются под ногами где попало, а разложены в неком порядке, точно бы кто-то специально их отсортировал согласно некой системе. А стоило Геле отвлечься на несколько секунд, как эти же бутылки и прочий мусор уже оказались сложенными в масштабную, геометрически правильную, балансирующую конструкцию, которая, казалось, вот-вот обрушится прямо ей на голову. Ангелина боязливо отступила на несколько шагов назад. Панорама все еще угрожающе пошатывалась перед ней, но и не думала падать.

Даже самые размашистые шаги получались мягкими и бесшумными, потому что грунт под ногами был сплошняком присыпан окурками, их было преувеличено много, как будто землю накрыли ковром, сплетенным из сигаретных бычков.

Но больше всего бросалось в глаза другое: декоративный, стилизованный под старину фонарный столб, которого уж точно на «Белке» никогда не было. Он торчал прямо из бетонной стены, в паре метров над землей. Лампа на нем то загоралась донельзя ярко, то медленно угасала, чтобы потом вспыхнуть в разы сильнее.

Чуть в стороне от «бутылочной структуры» в аккуратном порядке также стояли банки из-под алкоголя с каким-то флуоресцирующим содержимым. Бетонные стены были по-прежнему исчирканы всякими надписями и рисунками, но Ангелина не могла ничего рассмотреть или прочитать, будто бы внезапно забыла, как это делается.

Что за абсурдная, фантасмагорическая картина! Ангелина подумала, что либо уже вернулась домой и давно спит в своей кровати, либо ударилась головой сильнее, чем ей показалось вначале. Она надеялась, что родители обнаружат ее, валяющуюся без сознания возле крыльца, как можно скорее.

Но она позабыла обо всем на свете, когда взгляд остановился на очень знакомой фигуре.

– Маша! – радостно воскликнула Ангелина и уж было хотела броситься к однокласснице, но что-то заставило ее остаться на месте. – М-маша? – уже более неуверенно, боязливо позвала она, почему-то не решаясь подойти ближе. Наоборот, Ангелина почувствовала острую необходимость увеличить дистанцию между собой и подругой до максимума.

Маша была повернута к ней спиной, сидела на импровизированной лавочке и, с треском ломая полусгнившие рейки, кидала их в костер.

Ангелина округлила глаза и с открытым ртом уставилась на это сюрреалистическое зрелище: в костре вместо огня светились электрические лампочки накаливания, от которых на удивление исходило сильное тепло, прямо как от настоящего пламени.

А Маша, не оборачиваясь на Ангелину и вообще никак не реагируя на ее присутствие, продолжала бросать рейки в «костер». Некоторые лампочки разбивались в дребезги, потухали, отчего становилось все темнее и холоднее.

Но, к счастью, это было не единственным освещением здесь. В помещении темноту рассеивал слабый красный свет, у которого не было источника. По крайней мере, Ангелина так и не смогла его высмотреть.

– Зачем ты пила и курила? Ты же не куришь, – голос Маши, глубокий, лишенный интонаций и отбрасывающий эхо, заставил Ангелину вздрогнуть и пригвоздил ее к месту.

– Н-не знаю, – на автомате ошарашенно ответила та и начала инстинктивно пятиться назад, по какой-то причине очень боясь, что Маша повернется к ней лицом.

«Это не Маша… Это не может быть она! Ты же не Маша? Тогда кто ты?»

– Нужно чистить организм от токсинов. Ты же будущая мать!

– Чт-то?

Когда Маша, не оборачиваясь, медленно встала, Ангелина, ведомая одними лишь инстинктами, кинулась к недостроенной стене, к выходу, но не тут-то было. Убегая, она впечаталась лбом прямо в бетон, по инерции откинула голову назад, отступила на несколько шагов, схватилась за нос, надавила на переносицу, чтобы понять масштаб трагедии. Но ни крови, ни боли не почувствовала, только легкий дискомфорт.

– Ты такая молодая, а твой организм уже полон токсинов. Ты ешь неправильную еду, ты в таком раннем возрасте начала употреблять алкоголь, ты не следишь за своим здоровьем. Так дело не пойдет, – услышав голос Маши прямо над своим ухом, Ангелина, едва не рыдая, начала судорожно шарить по бетонной стене, которая теперь почему-то ощущалась идеально гладкой, без каких-либо неровностей; на ладонях не оставалось ни царапины. Вместе с бессильным шоком к Ангелине пришло совершенно ужасающее осознание: это не бетон. Это вообще не «Белка»! – Ему это не понравится.

– К-кому?

– Отцу твоих будущих детей. Ты должна его уважать.

Все тело сковало, а горло сдавил спазм, не давая прорваться даже хрипу. Но когда Маша хлопнула в ладоши, Ангелина была готова поклясться, что прямо сейчас умрет от страха.

– Больше никаких сомнительных веществ. Только фелицитас, и ничего больше!

– Помоги-и-ите-е-е! На помощь! Кто-нибу-у-удь! НА ПОМОЩЬ!!!

Отсюда не было видно фонарей деревни; все, что находилось за пределами «заброшки», окутал густой белесый туман, полностью лишая обзора.

Ангелина не поняла, как так получилось, что в какой-то момент она оказалась лежащей на той самой стене, в которую с таким отчаянием и упорством ломилась – стена вдруг стала полом. Лихорадочно мотая головой из стороны в сторону, Ангелина сразу же попыталась встать на ноги, ухватившись за злополучный фонарный столб, который теперь тоже стоял вертикально. Однако руки соскользнули, и Геля с коротким вскриком тут же шмякнулась назад, на «пол».

Из незастекленного окна, которое располагалось под бывшим потолком первого этажа, вдруг начал вырываться красный, на этот раз более яркий свет, и раздаваться приглушенные голоса. Не задумываясь о мотивации своих действий, Ангелина поползла к этой пробоине в полу, но когда до цели оставалось буквально полметра, начала скатываться вниз – мир снова перевернулся, поменяв пространственные координаты. Соскальзывая со стены, Ангелина с визгом пыталась ухватиться за что угодно, за фонарный столб в том числе, но поверхность оказалась такой безупречно гладкой, что это не представлялось возможным. На ней даже не оставалось следов от ногтей. А на коже – по-прежнему ни царапины.

Нет. Это определенно не бетон.

Снова очутившись на земле и борясь с сильным головокружением и тошнотой, Ангелина еле-еле уселась и бессознательно провела по волосам, ожидая, что в них запутались окурки, коих повсюду валялось так много, что из-за них даже грунта не было видно. Однако в волосах ничего постороннего не нашлось – ни бычков, ни травы, ни грязи.

Ангелина медленно встала и сразу же ничком повалилась на «пол» – мир вокруг будто содрогнулся от ее падения, состояние дереализации приняло более острую форму.

Усилием воли Геля все-таки заставила себя подняться; окружающее пространство снова пошатнулось, но в итоге все же нашло точку равновесия. Она сделала пару несмелых шагов вперед и почти сразу споткнулась, едва не сбившись с ног, потому как налетела на пивную банку с некой флуоресцирующей жидкостью внутри. Содержимое банки тут же опрокинулось… наверх.

Страха странным образом больше не ощущалось… точнее, ощущался, но он стал еще более отрешенным, пришибленным. Притупленные инстинкты перестали кричать об опасности. Разум больше не цеплялся за стремительно ускользающую действительность, полностью погрузившись в эту парадоксальную, иллюзорную реальность.

И даже абсолютное пренебрежение законами физики сейчас почему-то не особо смущало: все предметы вокруг, неестественно яркие, в глазах Ангелины начали истекать краской, которая расползалась по воздуху во всех направлениях и даже наверх. С пропорциями тоже творилось что-то невероятное: некоторые вещи стали совсем маленькими, как, например, декоративный фонарный столб, а некоторые, наоборот, преувеличенно большими. Ангелина впала в какое-то апатично-завороженное состояние. Ее словно накачали транквилизаторами, а потом еще поверх – антипсихотиками.

Она пришла в себя – очень ненадолго – только тогда, когда передвигаться даже мелкими шажками стало невозможно, потому что гравитация увеличилась в разы, и Ангелину буквально примяло к «полу»… Но не прошло и мгновения, как пол, который почему-то стал ощущаться амортизирующим и даже мягким, отпружинил, и Ангелину просто выбросило наверх, относительно твердая поверхность в прямом смысле ушла из-под ног. Сила тяжести стала нулевой, а пространство – очень наэлектризованным, даже сквозь одежду прекрасно чувствовалось, как волоски на теле встали дыбом.

Какое-то время Ангелина так и парила, беспомощно барахталась между «бетонными» стенами здания, подхваченная неведомыми силами, пока ее ступни не уперлись в потолок. И в один миг все перевернулось с ног на голову: потолок стал полом, верх и низ поменялись местами. Ангелина задрала голову и увидела над собой почти потухший «костер», кидающую в него рейки Машу, громоздкую балансирующую конструкцию из бутылок и все остальное.

Все чувства более или менее вернулись к ней, когда освещение вдруг полностью потухло – и призрачный красный свет, и остатки «кострища». Темнота – хоть глаз выколи. Но Ангелина даже не успела запаниковать, потому что стоило ей моргнуть, как все вокруг стало идеально белым и гладким – это было хорошо заметно даже в темноте, ибо освещение все еще не включили. Больше не осталось ни «Белки», ни бутылок, ни «костра» из окурков, ни Маши – никого и ничего. Стены, как и любые другие поверхности здесь (где – здесь?), были отполированы до такой степени, что в них, наверное, невозможно отыскать изъяна даже на уровне атомов.

А как только перед ней обозначались три смазанных силуэта, Ангелина оказалась оглушена собственным криком. Впервые за последние несколько минут она вновь почувствовала собственное сердцебиение. В груди и в висках стучало со страшной силой, пульс явно зашкаливал за сто пятьдесят.

Кто это такие? Призраки ее искаженной реальности?

Ангелина не могла разглядеть деталей, лишь их форму, очертания – два массивных силуэта напротив, выше человеческого роста, со светящимися зелеными и иссиня-фиолетовыми глазами. И еще одна фигура – долговязая, вытянутая, нескладная, большеголовая, с неестественно вывернутыми суставами. Она находилась чуть поодаль, в стороне от этих двух.

Они явно не похожи на призраков – они более чем материальны. Все трое синхронно склоняли головы то в одну сторону, то в другую, при этом не пытаясь подойти ближе.

Взгляд был прикован к тому из троицы, что стоял посередине. Он НЕ человек, они все НЕ люди – Ангелина, продолжавшая орать как резаная, это точно знала, какое-то шестое чувство буквально кричало ей об этом, хоть и ничего, кроме расплывчатых фигур, она не видела. Да, это однозначно не люди. Тем не менее тот, который находился в центре, совсем по-человечески приставил длинный палец (но не указательный; ладонь вообще выглядела шестипалой) к лицу, словно требуя сохранения тишины.

Глава 9. Утолить жажду

С некоторых пор Ангелина стала воспринимать каждый новый день как испытание. Но к тому, что ей преподнесет сегодняшнее утро, ее ничего не могло подготовить.

Все эти кошмарные часы с субботы на воскресенье ее мучили ночные пробуждения из-за постоянной необходимости либо попить воды, либо сходить по малой нужде. И если графин с водой находился практически под боком, то до унитаза приходилось постоянно подрываться с кровати, потому что мочевой пузырь был просто не способен удержать все эти литры в себе больше получаса.

Поначалу из-за этой беготни сон никак не брал, но потом Ангелина, совершенно измученная, в очередной раз вернувшись из уборной, свалилась на кровать почти замертво.

А когда проснулась, то первое, что почувствовала, – как на деснах скрипит песок. И подумала: неужто зубы крошатся? Впрочем, ничего удивительного, это закономерное последствие хронической рвоты.

Одеяло валялось скомканным в ногах (они с Розой спали под разными), все тело были липким от пота. А под ней оказалось особенно мокро…

Она даже в порядке бреда не могла предположить, что в двадцать два года обмочится в кровать. Как же стыдно!

Роза все утро то и дело твердила, что это очень ненормально, имея в виду такую зверскую потребность в воде. Остальное – это уже следствия. Ангелине было нечем возразить. Однако жажда воды не только не притупилась, она стала еще более агрессивной. За ночь у Ангелины лицо так опухло, что страшно было смотреть на себя в зеркало.

Если б за окном сейчас стоял не ноябрь, а хотя бы апрель, то высушить матрац было бы куда проще – вытащил на балкон, да и все. Еще повезло, что, в отличие от сестры, Роза предпочитает спать именно на кровати, а не на раскладном диване.

– Что ж, сегодня, походу, спим у тебя, – заключила она.

Пока Роза готовила завтрак, Ангелина сидела за ноутбуком и пыталась найти, с чем могут быть связаны ее странные симптомы. Зашла на первые попавшиеся сайты и бегло прочитала несколько статей. Конечно, ничего утешительного, но это касается любых симптомов, которые пытаешься искать в интернете.

Геля закрыла ноутбук и, уперевшись локтями в плоскость стола, уронила голову на ладони. Она уже не знала, что и думать. Ее патологическое состояние совершенно неясного генезиса явно не походило на беременность. Да и о какой беременности может идти речь? Ангелина усмехнулась сама себе. Непонятно, что за «фокусы» выдавали все те тесты, которые она сделала, но если это действительно беременность, то ее можно поздравить со вторым случаем непорочного зачатия в истории после рождения Иисуса Христа.

По крайней мере, одно радовало: пока Роза на кухне, можно спокойно почесаться. А то уже невозможно…

Роза, кстати, уже договорилась, что в понедельник и во вторник возьмет на работе отгул. Поэтому в ближайшие дни от нее отделаться точно не получится. Ангелине не верилось, что ее жизнь докатилась до такого: она ищет укромные уголки в квартире, чтобы просто почесаться. Следы от ногтей, похоже, придется скрывать под одеждой с длинным рукавом.

– Куда это ты намылилась? – нахмурившись, спросила Роза, когда заметила, что Ангелина куда-то собирается – то было уже во втором часу дня.

– Да так, просто, прогуляться.

– Прогуляться? – Роза облокотилась о косяк, скрестив руки на груди. – Ты серьезно?

– Мне уже лучше. И мне нужен свежий воздух.

– Лучше? Тогда что это? – Роза многозначительно кивнула на большой, забитый под завязку рюкзак. Затем подошла к нему, расстегнула молнию и под протестные лепетания Ангелины вытащила оттуда несколько литровых бутылок воды.

– Мне правда лучше, – пробурчала Ангелина, забирая у сестры бутылки и утрамбовывая их обратно. Чтобы застегнуть молнию, требовались немалые усилия – замок просто расходился от такого количества груза, на который тряпичная заплечная сумка явно не была рассчитана. Однако лямки крепкие, должны выдержать.

– И как ты собираешься тащиться с такой тяжестью? – Роза попробовала поднять рюкзак, но лямки, оттянувшись до предела под действием немалого веса, тут же выскользнули у нее из рук, и сумка тяжело бухнулась обратно на пол. – Ну уж нет! Тебе для полного счастья только надсадиться не хватало!

– Хорошо, хорошо, убедила, – Ангелина изобразила подобие примирительного жеста. – Я выложу половину бутылок.

Пока Ангелина разгружала часть своей ноши, Роза с задумчивым видом стояла у нее над душой. Но не потому, что не доверяет сестре и хочет лишний раз проконтролировать ее. Причина таится в вопросе, который она с самого утра по разным причинам не решается задать

– Да спрашивай уже, – не глядя на сестру, как-то устало, даже обреченно бросила Ангелина.

Роза еще немного помялась. Она не была приучена к излишней деликатности, и поэтому подбирать выражения в таких ситуациях давалось ей в самом деле нелегко.

– Послушай… То, что ты мне рассказала ночью… про «Белку»…

– Давай больше не будем об этом, ладно? Я ведь не говорю, что это мои воспоминания, просто… Иногда мне это снится, вот и все. И сны такие яркие, реалистичные, что… неважно, – Ангелина теперь уже без особого труда застегнула молнию.

Действительно. Все, что рассказала Геля, никак не может относиться к воспоминаниям. Это совершенно дикая история, как будто тот, кто ее якобы пережил, находился под действием тяжелых наркотических веществ. Не исключено, что с Ангелиной в самом деле могли сотворить что-то такое: накачать наркотиками, ударить по голове… а остальное доделали фантазия и искалеченная психика.

Роза подумала, что самым правильным решением сейчас будет просто сменить тему.

– Так куда ты все-таки хочешь пойти? На Каштаке вроде особо негде гулять.

Ответом ей послужил тяжелый вздох. По сути, ничего такого в том, что она собирается встретиться с Артемом, нет, а значит, смысла скрывать это от Розы тоже нет.

– Да я недавно… ну, вчера нашла в «ВК» одноклассника. Мы списались с ним, и вот.

– Что – вот?

– Договорились сегодня встретиться. На Лагерном.

– С чего это ты вдруг? – Роза выгнула бровь. Это было совсем непохоже на Ангелину, которая на протяжении всего этого года так тщательно избегала контактов со всеми своими старыми знакомыми.

Она ничего не сказала, только пожала плечами, но Роза не собиралась сдаваться так просто.

– И как хотя бы зовут этого одноклассника?

– Артем.

– Я не помню… то есть не знаю твоих одноклассников. Этот Артем, он вообще как, нормальный?

На это Ангелина лишь закатила глаза, а сама ушла на кухню. Наливать воду она теперь старалась бесшумно, чтобы лишний раз не нервировать Розу.

– Я все еще жду ответа, – послышалось из ее, Ангелининой, комнаты.

– Да нормальный, нормальный.

– Ну я же слышу, что ты пьешь! – Ангелина и моргнуть не успела, как Роза уже возникла в межкомнатных дверях.

– И что? Воды уже попить нельзя?

– Пей на здоровье, но тогда не ври, что тебе лучше.

– По сравнению с тем, что было ночью, – Ангелина в наигранной задумчивости приставила большой палец к подбородку. – Да, мне лучше.

Когда Роза изъявила желание сделать сестре макияж, последняя отнекивалась и сопротивлялась, как могла, но в итоге была вынуждена сдаться под натиском железобетонного «не спорь». Роза вытрясла содержимое своей косметички на стол и велела Ангелине сесть лицом к ней, выпрямить спину и не шевелиться.

– Нет, блеск для губ я не люблю! Он липкий и мерзкий! – Геля безуспешно пыталась отпихнуть от себя Розины руки.

Роза же в практически приказной форме попросила ее просто немного раскрыть губы и посидеть смирно. Блеск она все-таки отложила, а вместо него нанесла на потрескавшиеся сухие губы сестры слой нежной коралловой помады.

– Странно. Я думала, чт…

– Да не болтай ты, пока я тебя крашу! А то все лицо в помаде будет. А она так, на минуточку, водостойкая.

–… что обычно помаду наносят в последнюю очередь.

– Доверься мне, – и с тяжелым вздохом, как бы невзначай добавила: – Надо бы тоже в салон сходить, волосы нарастить.

– Откуда у тебя столько бабла – волосы наращивать постоянно? Преподам что, зарплаты повысили?

– Ну я, вообще-то, еще в Питере копить начала. Хотела машину взять. А то права валяются просто так. Но… что-то руки так и не дошли. А теперь уже че-то даже и не хочется, – немного подумав, Роза спросила сама у себя: – Может быть, здесь, в Томске, какую-нибудь подержанную взять? Какую-нибудь такую, с небольшим пробегом. Так, чисто до универа и обратно. Или… да ну ее нафиг, – она взялась за волосы Ангелины, состояние которых оставляло желать лучшего. – Тебе бы шампунь сменить. Я потом зайду в аптеку, куплю, а то прям клоками лезут. Ты так скоро вообще без волос останешься. Нужно было тебе давно шампунь сменить.

– Да, думаю, здесь не в шампуне дело.

Пока Роза наводила Ангелине марафет, они совершенно беззаботно разговаривали на отвлеченные темы, улыбались и даже смеялись. Обе очень старательно делали вид, будто ничего, заслуживающего внимания. Пусть будет так, хотя бы до завтра, до понедельника. Или когда там будут готовы «судьбоносные» анализы.

– Потерпи еще минуту, я уже почти все.

Как только Роза закончила и, наконец, позволила оценить результаты своей работы, Ангелина, рассматривая себя в зеркало, осталась более чем довольна. Легкий, неброский макияж освежал ее бледное измученное лицо. И хотя слой тонального крема не мог скрыть жуткие отеки под глазами, выглядело очень даже неплохо и вполне естественно. Ангелина попыталась, но не смогла вспомнить, когда в последний раз ходила накрашенной. Наверное, в одиннадцатом классе, когда прихорашивалась перед «Белкой» или дискотеками в Доме культуры.

Забавно. Раньше она стремилась следить за своей внешностью, чтобы понравиться Артему. И сейчас, перед встречей с ним, тоже (пусть и не своими руками) сделала макияж, причем впервые за год. Но она не чувствовала, что на сей раз преследует цель привлечь к себе внимание. Если бы не Роза, она бы даже не подумала воспользоваться косметикой.

«Влюблен в Алену Кузнецову», – сразу вспомнилась графа «семейное положение» в профиле бывшего одноклассника.

– Ну, теперь ты хоть стала похожа на девушку, а не на зомби, – ухмыльнулась Роза, также смотря на отражение Ангелины и пропуская сквозь пальцы ее тщательно расчесанные, редкие волосы.

– Ну спасибо.

Роза еще хотела что-то сказать, но в следующую секунду ей уже было не до шуток. Она только сейчас заметила, что за левым ухом у Ангелины все расчесано почти до мяса.

– Геля, это же просто пизд… пипец! Сейчас я мазь принесу…

– Она закончилась, – будто бы оправдываясь, пропищала Ангелина. Она видела взгляд сестры в зеркале, и одного этого взгляда хватило, чтобы прямо сейчас отчаянно захотеть забиться в какой-нибудь самый дальний угол.

– Ты как маленький ребенок! Нельзя ТАК расчесывать кожу! Нужн…

– Ну а что я могу поделать, если чешется!

– Записаться к дерматологу для начала!

– Ага, щас, к еще одному врачу! – но, поняв, что начинает перебарщивать, Ангелина мигом сменила тон. – Успокойся, все нормально. У меня просто эта… сезонная аллергия началась.

– Какая на хрен сезонная аллергия?

– На холод. Ты че, не слышала о таком? Такое у многих бывает, у меня и раньше, еще в деревне, такое тоже было. Как наступают морозы, кожа начинает чесаться и облазить. Но потом это проходит, – и, прежде чем сестра успела еще что-то добавить, Ангелина схватила рюкзак и прошмыгнула в прихожую. – Ладно, я убежала, – второпях зашнуровывая ботинки, она вновь пресекла попытку Розы вставить хоть слово. – Помню-помню, шлю «океи» каждый час. И всегда на связи.

– Попробуй только не взять трубку!

Но железная дверь за Ангелиной уже захлопнулась. Роза вымученно выдохнула. Сейчас в их жизни, в их семье (пусть и родители пока об этом не подозревают) снова происходит что-то по-настоящему кошмарное, а они еще умудряются дурачиться и делать вид, что все нормально, что все так и должно быть. Вот это – по-настоящему ненормально.

Или это просто защитный механизм психики, такой способ не свихнуться? Ведь результатов анализов ждать еще по меньшей мере почти сутки…

Сказать, что она нервничает перед встречей с Артемом, – значит не сказать ничего. Он ведь наверняка будет ее обо всем расспрашивать, о тех трех годах, о том, что вообще произошло. Такое просто невозможно не спросить.

Терзаемая тошнотой, Ангелина тряслась в автобусе, облокотившись щекой о стекло. Она еще не успела проехать половину пути до Лагерного сада, но уже два раза была вынуждена сходить на случайных остановках и на глазах у всех выворачиваться в мусорку. Кроме того, из-за обильного питься сильно хотелось по малой нужде. Оставалось надеяться, что на Лагерном есть хотя бы один общественный туалет. Раньше задумываться о подобных вещах особо не приходилось, но сейчас это было как никогда актуально. Одно дело оконфузиться дома, и совсем другое – в общественном месте.

Тщательно обтерев лицо и руки влажными салфетками, закинув в рот жевательную резинку, Ангелина запрыгнула в очередной автобус. Повезло, что сегодня воскресенье, и общественный транспорт не забит. Не хотелось бы ехать стоя. Болевой синдром никуда не делся, поэтому спазмы в животе, которые заставали всегда внезапно, периодически давали о себе знать. Иногда Ангелине требовалось несколько минут посидеть без движения, чтобы боль утихла.

Весь оставшийся путь ее по-прежнему мучили рвотные позывы и позывы в туалет. Поэтому когда створки автобусной двери разошлись напротив остановки «Лагерный сад», Ангелина испытала невероятное облегчение. Поскольку ехать пришлось, можно сказать, с пересадками, она уже прилично опаздывала, из-за чего чувствовала себя неловко. Она, конечно, написала Артему, что припозднится, но не рассчитывала, что на сорок минут. Даже «приличные» девушки обычно опаздывают максимум на десять.

Уже привыкшая к постоянной слабости и головокружению, и потому не придававшая им значения, Ангелина пыталась взглядом выцепить из толпы знакомый силуэт. Боялась не узнать вот так сразу. Со вчерашнего вечера она успела посмотреть все фотографии в профиле Артема, но это совсем не одно и то же, что живой человек. Интересно, как он изменился за это время? Стал выглядеть более взросло, мужественно? Или, возможно…

– Эй, привет! – Артем обнял оторопевшую Ангелину сзади. Когда она повернулась к нему лицом, то смогла видеть его искреннюю, такую открытую улыбку. – Бля, я уже и отвык, что ты такая маленькая. Это хоть ты? Я тебя не узнал.

– Почему? – с ответной улыбкой спросила Ангелина.

– Ты стала такой… тощей.

– А ты вообще не изменился.

И они еще раз обнялись.

Сначала просто прохаживались вдоль скамеек, даже подошли к памятнику и Вечному огню; день сегодня выдался довольно теплым, поэтому время для прогулок было самым подходящим. И Артем, и Ангелина чувствовали неловкость, что удручало обоих. Чтобы не молчать, они задавали друг другу типичные вопросы, которые обычно задают после долгой разлуки, и давали на них такие же типичные ответы. Было ясно: если все и дальше продолжится в том же духе, то скоро напряжение начнет буквально искриться в воздухе.

–… А я думала, ты уже закончил. Вроде же на бакалавра четыре года учиться, не? Или я что-то путаю? – «Как же все чешется! И ведь под курткой фиг почешешь! Интересно, где здесь туалет?..»

– Да, но… Короче, проблемки были с учебой, первый год гулял, не учился ни хрена. Вот и пришлось взять академ, чтобы закрыть долги. Поэтому только в этом году буду диплом защищать.

– Ну, ты хотя бы в этом. Я вообще только на первом курсе учусь.

Ангелина шла за Артемом, иногда отставая на несколько шагов. Тогда он останавливался, чтобы подождать, пока бывшая одноклассница ни поравняется с ним. А она через каждые пять минут доставала из своего рюкзака, который, по сравнению с ней, казался просто огромным, бутылки и хлебала эту воду литрами, как будто неделю провела в пустыне без капли жидкости. Артем насчитал уже три литровые бутылки, опустошенные Ангелиной и выброшенные в мусорку.

Еще она постоянно беспокойно озиралась, словно боялась, что кто-то может ее преследовать. Артем, само собой, не понимал, в чем дело, а Ангелина не могла перестать думать про Валентину Риндевич, которой, к слову, со вчерашнего вечера не было в сети.

– Ты не говорила, что рисуешь.

– Да к слову как-то не приходилось. Да это так, хобби. Это… отвлекает. Я никогда не занималась этим профессионально. Хотя хотелось бы.

– Займешься, как вернемся домой.

Внезапно Артем остановился и придержал Ангелину за плечо, давая ей понять, чтобы она последовала его примеру и тоже остановилась. Они не могли долго избегать этой темы, и оба это понимали.

– Гель, скажи, что случилось тогда? – Артем стал говорить негромко и постарался заглянуть Ангелине в глаза, но та всячески избегала зрительного контакта. Она думала о том, что уже устала постоянно подтягивать джинсы, которые даже с ремнем стали спадать с нее. А если идти покупать еще более маленький размер, то придется, наверное, выбирать в детском отделе.

– Гель? – Артем не сводил с нее вопросительного взгляда.

– А? Что?

– Ты так и не ответила.

Выдержанная пауза позволила собраться с мыслями, и Ангелина подняла на бывшего одноклассника растерянный взгляд.

– Тем, я… даже не знаю, что ответить…

– На следующий день, как ты пропала… Короче, начался полный трэш. Приехали менты, тебя искали по всему Правообскому с собаками. Так что все-таки случилось? Никто ничего не говорит, – Артем понизил голос до доверительного шепота.

Они возобновили ходьбу и медленно, без цели побрели вперед.

Ангелина кусала губы и медлила с ответом по одной простой причине: она отлично знала, что из ее школьных друзей Артем больше всех пострадал от этой истории. Ведь, по сути, он был последним, кто ее видел. Поэтому следственные органы обратили на него особое внимание. Разумеется, допрашивали всех, кто был в ту ночь на «Белке», но Артема, попавшего в список потенциальных подозреваемых, вызывали на допрос, насколько знала Ангелина, аж семь раз, и каждый из них длился помногу часов. Если верить слухам, конечно.

Неужели они всерьез рассматривали возможность, что Артем, еще тогда несовершеннолетний парень, мог сделать с ней что-то плохое? У Ангелины это в голове не укладывалось.

В итоге все подозрения с него были сняты за отсутствием улик. Но, вероятно, следующие три года для Артема были почти такими же адскими, как для семьи Ангелины. Пускай его вычеркнули из списка подозреваемых, разные слухи продолжали ходить по деревне.

– Когда я узнал, что тебя нашли в Правообском, – и снова Артем первым нарушил затянувшееся молчание. – Я просто… поверить в это не мог, – было видно, что он сильно нервничает. Лоб стал блестящим от пота, волосы взъерошились и тоже сильно намокли; Артем то и дело снимал с себя шапку и мял ее в руках. Хотелось сделать ему замечание, простынет ведь, но Ангелина не проронила ни слова. – Черт, – он достал из кармана пачку сигарет и зажигалку.

Долго не мог прикуриться, потому что зажигалка в его руках сильно дрожала и даже один раз упала в снег.

– Здесь же нельзя курить. Оштрафовать могут, – это прозвучало слишком отстраненно, чтобы поверить, будто Ангелина сейчас всерьез беспокоится по этому поводу.

– Да похуй.

Какое-то время Артем молча курил – сначала одну, потом вторую. А Ангелина уже не могла идти спокойно, потому что с каждой секундой перспектива обмочить штаны становилась все более реальной. А пить хотелось еще больше!

– Знаешь, – Артем выпустил из легких дым и посмотрел куда-то вдаль. – У меня тогда крыша чуть не съехала.

– Прости, – Ангелина виновато, натянуто улыбнулась, потупив взгляд.

– Ты-то здесь причем?

Не причем. Да, наверное, глупо было извиняться за независящие от тебя обстоятельства. Но что еще она могла сказать в такой ситуации? То, что произошло и разделило ее жизнь на «до» и «после», коснулось и других людей тоже. Может быть, поэтому чувство вины не могло отпустить ее до конца? Весь этот год Ангелина буквально собирала себя по осколкам и сейчас уже не была уверена, что когда-нибудь сможет стать прежней.

Уже ничего никогда не будет прежним, и чем быстрее с этим смириться, тем проще будет жить дальше.

– Слушай, давай зайдем куда-нибудь? Ну или, если ты не против, можем ко мне поехать. Я здесь недалеко живу, на «Дзержинке». Поехали, а? Чаем тебя хоть напою.

Ангелина не сразу сообразила, чем можно ответить на такое предложение. А предложение, чего греха таить, было неожиданным.

– Нифига ты хитрожопый.

– В смысле?

– Тебе с «Дзержинского» досюда на автобусе максимум десять минут ехать, а мне пришлось с Каштака переть…

– Так я ж вчера у тебя в «ВК» спросил, удобно ли тебе на Лагерном или нет. Я ж не знал, что ты на Каштаке живешь.

– Да, мы с Розой там вдвоем живем. Ну, с моей старшей сестрой.

– Далековато как-то до универа ездить.

– Ну да.

И вновь неловкая пауза встала поперек разговора. Ангелина делала вид, что забыла о предложении Артема поехать к нему.

А вот он, видно, не забыл.

– Ну так че, поехали? Ты ниче не подумай, я без задних мыслей. А если стесняешься, то можешь ваще не париться. Бати все равно нет дома, он до девяти на работе. А пока с Северска доберется, уже ваще ночь будет. Дома только Мотя. Это наша кошка, если че.

– Не знала, что твои родители тоже в Томск переехали. Значит, с ними живешь?

– Только с отцом. Они же с мамкой развелись уже… э-э-э… два года назад. Мама в Правообском осталась, а мы с батей в город уехали, он квартиру в ипотеку взял. Но к мамке я все равно на каникулах постоянно ездю… езжу.

– Прости, я не знала, – она и вправду понятия не имела, что родители Артема развелись. Раньше вроде никаких предпосылок не было…

Как же, оказывается, круто может меняться жизнь людей за считанные года!

– Да забей, все нормально. Ну так что?

В этот момент Ангелина думала лишь о том, что у Артема в квартире точно есть санузел.

– Ладно, поехали. Только ненадолго.

– Тогда я сейчас вызову такси, чтоб на остановку не переться. Блин, даже не знаю, на какой адрес вызывать-то, – Артем осмотрелся по сторонам. Они уже ушли довольно далеко даже от памятника, а в самом парке не было ничего, кроме заснеженных скамеек. – Пойдем вон туда, к тем домам, – и они быстро зашагали в направлении ближайших жилых многоэтажек.

«Черт, только не на такси! Я же приблююсь! А на автобусе тупо не успею до туалета», – что ж, похоже, из двух зол придется выбирать меньшее. Так решила Ангелина, посылая Розе очередной «ок».

– Чувствуй себя, почти как дома, – заулыбался Артем, поворачивая в железной двери ключ и пропуская Гелю вперед. – Ты это, пока проходи, а я щас.

– Ты куда? – голос Ангелины почти сорвался до паники. Перспектива остаться одной в чужой квартире, хоть и ненадолго – сомнительное удовольствие. Она вообще меньше всего ждала, что Артем оставит ее, едва пустив за порог.

– Я щас!

– Какое-то слишком растяжимое понятие.

– Да я только сбегаю до магаза, к чаю че-нибудь возьму, а то у меня холодильник пустой. Будь, как дома!

– Погоди…

– Да я взад-вперед!

– Да постой! Ты мне это, скажи, где у тебя туалет и где попить можно, – Ангелина разулась и сняла куртку, боясь совершить даже одно лишнее движение – настолько уже было невозможно терпеть. Спросила она исключительно из вежливости. Найти уборную в квартире навряд ли бы составило ей труда. А попить, вообще-то, могла и из бутылки.

– Туалет – вон там, – Артем указал куда-то в коридор. Слева Ангелина заметила одну единственную дверь – видимо, совмещенный санузел. – Вода на кухне, в фильтре. Ну, или если ты предпочитаешь из-под крана, то… там же. Ладно, я убежал. Закройся!

И за ним, наконец, затворилась входная дверь. А Ангелина, даже не думая тратить лишнюю секунду на то, чтобы повернуть замок, сломя голову побежала в уборную, на ходу расстегивая ремень, ширинку и спуская с себя джинсы с колготками.

Тщательно вымыла руки, влила в себя несколько стаканов воды, наполнив желудок до отказа. Она еле стерпела, чтобы не стравить все выпитое в кухонную раковину, возле которой и стояла. Иначе пришлось бы пичкать себя этой мерзкой водой заново. Конечно, полностью утолить жажду ей это не помогло; создавалось впечатление, что хоть начни она пить бочками, все равно будет продолжать хотеться еще воды, еще и еще.

Ангелина вздрогнула от неожиданности, когда почувствовала, как ее ноги что-то коснулось.

– Мотя! – она присела на корточки и начала гладить, чесать за ушами и тискать любыми доступными способами черно-белую кошку в ошейнике от блох. – Какая прелесть! Только линяешь сильно! – и тут же усмехнулась: – Прям как я.

Воспользовавшись отсутствием Артема, Ангелина решила осмотреться в квартире. Прямо как у них с Розой – двухкомнатная. Правда, беспорядок здесь зашкаливает, повсюду разбросаны вещи, да и влажной уборкой явно давно никто не занимался.

Все это время Ангелина пила и не могла напиться. А в квартире так душно, несмотря на открытые форточки! Геля решила, что ничего страшного не произойдет, если она немного похозяйничает здесь и выйдет на балкон подышать свежим воздухом.

Дверь, ведущая наружу, как раз находилась в комнате отца Артема, куда Ангелина пока не заходила, только заглядывала мельком. Уж там-то ей точно делать нечего, не хотелось лишний раз шариться.

Всласть расчесав и без того донельзя расчесанные руки, плечи, ухо и даже живот, она накинула куртку, приметила в комнате тапочки гигантского размера, но уже когда взялась за ручку балконной двери, чтобы повернуть оную, что-то заставило ее остановиться.

Ангелина медленно повернула голову налево. Взгляд сразу уперся в большую белую канистру, стоящую в углу. На литров пятнадцать, а то и больше.

Не зная, что ей движет, Ангелина подошла к этой самой канистре, прочитала этикетку. «Формамид, 99,5 %».

Приложив немалые усилия, открутила туго завинченную крышку. Принюхалась к горлышку. Никакого химозного запаха от бесцветной жидкости внутри не исходило, но… явственно чувствовалось что-то другое. Манящее, неуловимое, словно миллионы невидимых флюидов раздражают слизистую носа. Как же хочется…

Ангелина очнулась и пришла в замешательство от собственных действий, когда поняла, что сует пальцы прямо в горлышко.

Она тут же шарахнулась от канистры, точно в нее был налит не формамид (что это вообще?), а какая-нибудь синильная кислота. Следующие несколько минут Ангелина то с непонятными намерениями подходила почти вплотную к злополучной канистре, то снова отскакивала от нее, будто колебалась перед тем, как сделать нечто… запретное.

«Интересно, Артема еще долго не будет? А то что-то ушел, и с концами…»

Решение пришло само собой. В этот момент Ангелина практически не соображала, что и для чего делает; тело будто совершало набор определенных, заранее запрограммированных действий, никак не согласовывая их с мозгом.

Вначале она шарила по всем доступных полкам в доме в поисках аптечки. И нашла. В ней, к счастью, оказалась нужная для осуществления задуманного спринцовка. Ангелина не стала задумываться, кто, как и с какой целью ее использовал, просто, ведомая доселе чуждыми ей инстинктами, сграбастала синюю резиновую грушу, затем достала из рюкзака пустую бутылку.

Ангелина осторожно наклонила открытую канистру с формамидом – так, чтобы жидкость подкатила к горлышку. И, стараясь ничего не уронить и действовать очень быстро, принялась с помощью спринцовки второпях переливать формамид в свою бутылку. А когда заполнила примерно до половины, в дверь позвонили.

– Вот же блин! – Ангелина в спешке закрутила крышку на горлышке и канистры, и бутылки, которую бросила в рюкзак вместе со спринцовкой. Чтобы скрыть улики. Затем кинулась открывать дверь Артему, предварительно повесив куртку обратно на крючок – на балкон ведь так и не вышла.

– Так ты че, незакрытая была? – с порога спросил одноклассник, вручая Ангелине пакет.

«И вправду. Совсем из головы вылетело…»

– Да я это… забыла.

– Ты извини, что так долго. Очередь.

– Я так и подумала.

Пока Артем ставил чайник, пока он вскипал, Ангелина успела выпить несколько кружек сырой воды и два раза сбегать в уборную.

– Нифига ты водохлеб. Я еще, кстати, на Лагерном заметил, – поскольку одноклассница никак не отреагировала на его слова, Артем решил спросить напрямую: – Ты че так воду хлещешь? У тебя диабет, что ли? Или еще че?

А Ангелина тем временем уже вся исчесалась, однако всякий раз, когда Артем обращал взгляд на нее, сразу прекращала и старалась сдерживаться.

– Что? Нет. Просто… дерматолог посоветовал мне пить больше воды, чтоб очистить кожу. Вот, – Ангелина и сама не поняла, как умудрилась такое ляпнуть.

Чувствуя какой-то изъян в этом аргументе, Артем все же не стал продолжать эту тему, чем оказал Геле большую услугу.

Не сразу набравшись решимости, Ангелина, принимая очередную кружку воды от Артема и благодарно кивнув ему, все-таки спросила:

– Тем, я тут ради интереса… В общем, пока тебя не было, я собиралась выйти на балкон, воздухом подышать, но в итоге не пошла… Короче, не суть. Просто, когда я заглянула вон в ту большую комнату, – ткнула пальцем куда-то за плечо, в неопределенность. – Я увидела там такую белую канистру. Что в ней? – что в ней, она уже знала, но хотела еще и выяснить, как это используется. И планировала начать немного – совсем немного – издалека, посчитав, что будет странно спрашивать об этом в лоб.

Но издалека не получилось.

По изменившемуся выражению лица Артема стало ясно, что он ожидал какого угодно вопроса, но только не этого.

– Самогон, что же еще?

Ангелина даже не успела раскрыть рот, только округлила глаза.

– Да шучу я, шучу. Да батя зачем-то притащил. Он же на производстве работает. Ну как притащил… спиздил, получается.

– Так что это за… жидкость?

– Да не помню. Формалин, по-моему.

«Формамид», – мысленно поправила Ангелина. Не стала делать этого вслух, так как не хотела себя выдавать – что она шарилась в комнате отца Артема.

– Та-а-ак… для чего его используют? Он ядовит? – хотела задавать только ненавязчивые, осторожные вопросы, но не преуспела в этом.

– Да я ХЗ вообще. А почему ты так интересуешься?

– Да так, просто, – «Действительно, чего это я? Проще же потом загуглить».

Артем разлил кипяток по кружкам, распечатал зефир, печенье, халву. От запаха еды Ангелину моментально затошнило.

– Ты будешь чай или кофе?

– Эм-м-м… Чай, наверное.

– С молоком, с сахаром?

– Без того и без другого.

Молчание длилось недолго. Ангелина отпивала чай из своей кружки маленькими глотками, вдобавок запивая его обычной водой; когда Артем заметил, что она совсем ничего не ест, а лишь неумело пытается создать видимость того, что пробует всего понемножку, то не удержался:

– Вот куда тебе еще худеть? Ты и так стала, как скелет.

– Я не худею, – и, подумав, уточнила: – Специально.

Ее откровенно раздражало, что все вокруг думают, будто она теряет вес нарочно. Она видит себя в зеркале каждый день и прекрасно понимает, что сама никогда бы не довела собственное тело до такого состояния.

– Гель, я тут хот… Эй, ты в порядке?

Не в порядке, совсем не в порядке. Пока Артем вновь не позвал ее по имени, она сидела, уткнувшись полубессмысленным взглядом в одну точку, и чашка в ее руках накренилась. Несколько капель чая оставили на светлых джинсах темные пятна.

– Д-да, все нормально, – ей действительно резко поплохело, и она оборотилась спиной к Артему, попыталась прийти в себя. От запаха и вида еды все сильнее пробирало на рвоту.

– Ну ты смотри, если плохо себя чувствуешь, не молчи, – Артем неожиданно встал из-за стола. – Погодь, я на пять сек!

– Ты куда?

– Щас я… – не прошло и нескольких секунд, как он уже говорил из своей комнаты. Вернее, кричал, чтобы Ангелина его слышала. – Хотел тебе одно видео показать, но оно где-то на старой карте памяти. Щас я ее найду…

В то время как Артем рылся у себя в шкафчиках и в комоде, периодически матерясь вслух, Ангелина по-быстрому выплеснула свой чай в раковину – мол, сама выпила.

А когда Артем вернулся, он потратил еще минуту на то, чтобы поменять в своем смартфоне новую карту памяти на старую.

– Я раньше никому не показывал это видео. Ваще хотел удалить его, но потом подумал и все-таки оставил. На всякий случай, – пустился в объяснения Артем. Ангелина же поболтала остатками чая в кружке и все-таки выпила всю осевшую на дне заварку, при этом сморщившись, как от крепкого алкоголя. – Я заснял это в тот день… в смысле, в ночь, когда ты… ну, в общем, пропала. После того, как я отвез тебя до дома и поставил моцик в гараж, я увидел… Ну че я рассказываю-то, сейчас сама все увидишь.

Видео оказалось «молчаливым», оно не сопровождалось никакими комментариями, и это удивительно, учитывая, что его снимал Артем. В зловещем провале предгрозового неба пока не удалось заметить ничего необычного, а вот ниже, где-то в стороне улицы, где раньше жила семья Ангелины, над крышами метались какие-то яркие белые, красные и голубые огни, похожие на шаровые молнии. Из-за расстояния нельзя было угадать их истинные размеры. А уже к середине видео высоко, в небе, проявились едва уловимые очертания некого гигантского объекта. На этом съемка оборвалась.

Сразу вспомнился другой ролик – тот, что им показывал Никита во время посиделок у Евы.

– Я бы снимал и дальше, но у меня мобила сдох. Хотя зарядки было…

Ангелина уже не слушала и не слышала, что говорит Артем. Она чувствовала, как слезы обжигают щеки и учащается сердцебиение. Но это бились не ее сердца. Они стучали где-то… ниже, внутри нее, в районе живота.

Она даже не успела смахнуть с глаз все набегающую влагу, как некий высокочастотный писк начал раздаваться прямо у нее в мозгах. Ангелина не сдержала болезненного стона, который вырвался сквозь стиснутые зубы, и, зажмурившись, схватилась за голову.

– …это нормально. У нас здесь нет возможности следить за временем, но, по ощущениям, думаю, прошло около… еще где-то полгода. Примерно так. Хотя я и могу ошибаться. Но если так, то за это время ты успела стать матерью как минимум одного… У меня не поворачивается язык назвать их детьми. А сейчас в тебе уже есть еще один.

– Матерью?! Какой, твою мать, матерью?! Я даже не…

– Успокойся, никто тебя не насиловал, если ты об этом.

– А-а… тогда как?..

– Эти… их потомство – буду их так называть – недолго находится в нашей утробе. Этих тваренышей извлекают из нас на довольно маленьком сроке. То есть… чуть больше, чем на половине срока… Да. По-моему, так. Но это не точно.

– А потом?..

– Потом они продолжают развиваться в искусственной среде до нужного срока. Вот как-то так. По крайней мере, такую справку мне предоставил наш любезный ИскИн, чтоб его. А тебе он разве не… ну… не рассказывал?

– Рассказывал, но… Я н-не понимаю. Кто они такие? Кто он такой? З-зачем он эт-то делает? Чт-то ему вообще нужно от н-нас? М-мы н-не выб-беремся отс-сюда живыми, д-да?

– Харе реветь, это не поможет. Послушай, я понимаю, что в данной ситуации это непросто, но, пожалуйста, постарайся успокоиться, хорошо?

– «Успокоиться»?! Ты издеваешься? Скажи мне! Ты ведь что-то знаешь! Ты находишься здесь дольше меня! Расскажи мне!

– Думаю, наш малость припизднутый ИскИн лучше меня справится с этим. В смысле, расскажет тебе. Зря ты так реагируешь, он бы тебя уже более-менее ввел в курс дела. Когда я первый раз за все время проснулась, то тоже получала всю инфу от него. Так что я знаю не больше, чем он может тебе рассказать…