Ловушка для мотыльков бесплатное чтение
1
Для мероприятия в парке строили павильоны и беседки, по площадке прохаживался молодой мужчина, симпатичный и на вид немного бухой, хотя, кроме кефира, Павел ничего не пил, да и то в обед вчера. Сегодня он забыл позавтракать, но еда его мало интересовала. Завтра наступал срок сдачи проекта, а исполнительницу главной роли не выбрали. Вина лежала именно на сценаристе, который отвергал все кандидатуры режиссёра. Любой бы впал в отчаяние, но Павел продолжал надеяться.
Его спутница, женщина в свои сорок, производила впечатление немного пощипанной. Распорядительница бьеннале занималась не сколько администрированием, сколько обязанностями прораба, и странно было предположить, что к утру строительная площадка превратиться в подиум для зрелищного мероприятия.
Павел перешагивал через упаковки плитки и строительный мусор, прислушиваясь к объяснениям гида.
– Тут вы видите поле тюльпанов сорта «Мастер», а здесь – сирень, сорт «Маргарита». При входе на бьеннале мы развесим цветные флажки и установим фургоны с едой, – рассказывала она.
Павел поморщился. Тюльпаны смотрелись слишком ярко, резко и неправдоподобно.
– Чем ещё вы можете нас удивить? – спросил он из вежливости.
– Людмила Яковлевна Бронштейн сама выбирала цветы по каталогу. Да вы сами спросите.
– Я бы предпочел ирисы. Ну и нарциссы.
– Нарциссы отошли. А ирисам еще рано.
– Понятно.
Он делал фотографии и отсылал режиссёру. Презентация разваливалась на глазах – таково его мнение. В ответ он получил совет: «Если что, обращайся к Акуншину. Он знает, что делать».
Павел прошел мимо прицепа с едой. Торговец возвышался за прилавком и перешептывался с каким-то нариком. При появлении Павла разговор стих, и подозрительный тип поспешил слиться.
– Чем помочь? – голос Сергуни Акуншина сделался участливым.
– Девушку тут не видели?
– Описание имеется?
– Голос такой хрипловатый, – заметил Павел.
– Чего? – обалдел нарик.
– Дядя шутит, – одернул его Сергуня.
Вот уж к кому не стоит обращаться за помощью.
С самого начала молодой человек попал в ловушку, куда его загнал интернет-роман по переписке. Он не переставал думать о девушке, которую никогда не видел, представлял её голос – низкого тембра, с легкой хрипотцой, дрожь от которого гуляла у него не только в ушах, но и в затылке. Их первый телефонный разговор закончился ссорой, второй – романтической нотой, а встреча грозила закончиться, так и не начавшись.
А всё потому, что Павел предложил ей участвовать в презентации на бьеннале. Сначала он пригласил её в ресторан, но куар-кода ни у кого из них не было. Двоюродная сестра Лена сказала: «Зачем ресторан? Это старомодно. Пригласи её в проект. Нам как раз не хватает модели».
– Слушайте, я вспомнил, – сунулся нарик. – Тут приходила одна девушка.
– Вот как? – Павел посмотрел вопросительно. Этот тип имел вид лгуна и выдумщика. – говори, не томи.
– Её привела одна тётка. Они пили кофе, и бабка обещала, что ей дадут роль, гарантированно. Вы хотите помешать этому процессу?
– Да нет. Флаг им в руки. Но я в этом не участвую.
Он знал о ком речь, претендентка встретилась ему у входа, она специально его поджидала.
– Павел, мы не знакомы…
– Не сейчас, я занят, – ответил он.
Типичное не то.
Происки бабушки Бронштейн? Или новая находка Лены? Павел подозревал, что после смерти жены родня не оставляла надежды его женить вторично.
Оператор Саня в тоже объявился – черный, взъерошенный, с новой камерой и джипом, одолженным у товарища. Он прибыл в парк по каким-то своим делам и разговаривал с Акуншиным. «Терпимее надо к людям быть, Паша», – поучал он на правах близкого друга. Впрочем, дружил он не с Павлом, а с его двоюродной сестрой Леной, если их отношения можно называть.
Лена Вироннен постоянно экспериментировала – как в режиссуре, так и в личных отношениях. Её жертвой был оператор Саня, разведенный, которого Лена отбила у своей бухгалтерши, когда та ушла в отпуск. В это время подруга Лены, в возрасте уже, призналась, что хочет ребенка и попросила Лену договориться с Саней. Как можно отказать? Устраивая их свидание Лена и влюбилась.
На вечер он наметил шикарные планы, которым не могло помешать даже хроническое безденежье.
– Паша, тяпнем коньячку после презентации? – предложил оператор.
– Рано еще планы строить. У нас модели нет. – Павел отказывался веселиться.
– Ты о чём? Ленка с Бронштейн нашли одну кралю. Милая девочка.
– Боюсь, нам она не подойдёт.
– Да что ты говоришь, Паша? У тебя там даже слов нет. Всего-то и дело, что раздеваться. Все девчонки это умеют. Разве нет.?
– Короче, что от меня требуется? Утвердить кандидатуру? Мой ответ «нет».
– Но насчет ресторанчика подумай. Вечером после бьеннале. Мы с Ленкой и ты с моделью. Подумаешь, да?
Мда, решительность Саня подрастерял, а раньше был порядочным сорванцом, за что его взяли в группу. Саня попал в фокус внимания Лены, ещё в 2017 году. Тогда он с катаной в руках набросился на полицейских. Лена подобрала его прямо на улице, посадила в свой автомобиль и вывезла в безопасное место, на квартиру Павла и его жены Жени. Про себя её друг сказал, что был оператором, но сейчас занялся мелким бизнесом. Она тогда ещё не знала, что Саня зависим от наркотиков.
Позже тот утверждал, что хотел умереть и намеревался спровоцировать полицейских его убить. Тогда он только что развелся. Сейчас Саня регулярно мотался к своей бывшей, отсылал ей деньги на сына, да и бухгалтершу не забывал, он ей остался должен нехилые деньги.
Раньше они часто собирались вместе: Саня с Леной и Павел со своей женой Женей. Вроде и неплохо выходило. Саня отдавал Жене явное предпочтение. Павлу его ухаживания не нравились. «Любил он её, как же! Она доставала ему наркотики», – говорил он Лене, но та сердилась и объясняла его злость ревностью.
Сейчас Саня загнал джип на площадку и монтировал светоустановку. На влажном асфальте бликовал свет, добавляя живописности в праздник. Павел считал это дурным тоном, ему вообще было трудно угодить. «Нельзя ли попроще?» Будь его воля, он оставил бы одни цветные флажки.
«Ты не ощущаешь современной жизни», – часто упрекала его Лена. Павел отвечал: Любовь в постели карусель? Писателям это ни к чему. Нам довольно вечного».
Так что Павел предпочитал поработать с павильоном.
Лена Вироннен появилась только на минуту, чтобы дать указания. Она даже не отпустила такси.
– Посмотрел претендентку?
– Один взгляд – и понятно, что на уме.
– И что мне с этим делать? – взвилась она.
– Не знаю, ты спросила моё мнение, и ты его слушаешь. А как поступать, решает режиссёр.
– Можно подумать, ты ту посторонний. Придумаешь что-нибудь, да?
В дождь площадка казалась слишком мрачной, чтобы привлечь посетителей. Лена нервничала. Лишь присутствие Павла успокаивало, его фантазия творила чудеса.
Он только улыбнулся в ответ и заметил, что зрачки у сестры стали бордовыми.
– Из почек тополиных глаза – вот какая у меня сестра, – пробормотал себе под нос.
Писатель, сочинял на ходу.
– Ничего, она объявится. Я это не просто так говорю. Знаю, имей это в виду, – заверил он двоюродную сестру.
Так что Павел являлся для Лены ремнём безопасности.
Лена его наставляла:
– Подъедет человек с едой и напитками, поможешь ему решить проблемы. В случае чего спросишь у скаута.
– Та девица с «Мастером и Маргаритой» – скаут?
– Ты к ней несправедлив. Как и к Сергуньке. Они работают. Вдруг кто из участников захочет промочить горло, – разъясняла Лена, но её двоюродный брат проворчал: – Река тут неподалеку, пей, сколько хочешь.
Сквозь каменные деревья, которыми проросло высотное здание на Котельнической набережной, виднелся водоём, на гладь которого присели две утки.
Лично Павлу хватало сырости и сквозняков. Пусть другие беспокоятся о Сергуньке, бизнесмене низкого пошиба, который хватался за любое дело, сулящее выручку.
– Если твоя девица придет собеседоваться, поговори с ней для порядка и найми. Других кандидаток все равно нет, – этими словами Лена закончила инструктаж.
Павел набрал в лёгкие воздух, но ничего не ответил. Тяжелый воздух давил, хилые, криво натянутые баннеры у палаток угнетали. Он выдохнул.
Его девушка явилась через сорок минут после отъезда Лены на такси. Бедняжка так нервничала, что не могла назвать свое имя. В переписке они использовали выдуманные имена, и знакомая Павла звалась мойрой. Сразу видно, начитанная девушка. Однако при первой встрече она оказалась глуповатой, не могла понять простых вещей.
– Я понял, что Атропова твоя фамилия, но звать тебя как?
– Можно подумать, не знаешь?
– Мне кажется, ты похожа на Людмилу.
– Серьёзно? С первого раза угадал!
– Тебя так зовут? Мила? Вот и ладненько. Атропова? Родственница актёра?
– Кого?
– Точно, нет. Он же Андропов.
Претендентка выглядела строго, с пучком на затылке. Где только такие отыскиваются?! Образования нет. Опыта работы нет, но красоты неземной.
– Ты не гречанка случаем.
Молчание.
– Из Молдовы?
Улыбка.
– Прическа у тебя какая интересная. Шиньон подкладываешь?
– Нет.
– А что?
– Корзинку.
– С ума сойти. Красиво, но нам нужны волосы, струящиеся по спине. Ты можешь их распустить? Спасибо, теперь хорошо.
Костюм у Милы был особенный: легкое платьишко с боковым разрезом до талии и после, раньше такие наряды Павел видел разве что в музеях. И большое черное пальто сверху.
Девушка скинула пальто, когда потребовалось изобразить струящиеся волосы. Они были черны на просвет. В верхнем разрезе показалась обнаженная грудь. Полностью. Павел не стал долго раздумывать, в конце концов, эта веселая игра со зрителями его не касалась.
– Какой павильон?
– Тот, стеклянный. Хочешь взглянуть?
– Видела. Там ничего нет.
– Как же ничего. А кружевная занавеска?
– В полу щель. В щели мог быть какой-то зверёк. Мышь, например.
– Не мышь. Мотыльки, – поправил Павел.
Мила осторожно тронула его плечо: он показался ей вспыльчивым и раздражительным.
– Мне без разницы. Могу и мотыльком.
Тут Павел с облегчением выдохнул, и пустота заполнилась.
Когда он сказал, что кандидатура, Мила звонко рассмеялась и хлопнула в ладошки. Его губы невольно растянулись в улыбке. Можно ли сердиться на такое беззаботное создание?
– Тебя угостить?
– Если только вином.
От чая-кофе девушка отказалась, она куда-то торопилась. Павел отправился её проводить до выхода.
– У нас тут такое творится, муравейник.
Возле мусорки валялись отбросы, а на них трепетали две весенние бабочки. Лимонницы?
У выхода они простились.
– Пока, Мила. Ещё встретимся. Мне кое-кого повидать надо, – произнес Павел.
Отстукивая по мостовой ребристыми подошвами зимних ботинок, он направился к бабочкам, чтобы лучше рассмотреть это чудо природы. Путь ему преградил путь охранник.
– Это место бьеннале, – серьёзный парень держал руку на кобуре, а сам шарил внимательным взглядом. – Сюда нельзя посетителям.
– Я работаю у Лены Вирронен. Мое имя Павел Ким-Логут, посмотрите в списках.
– Все равно. Ещё не открыто.
Не став спорить с бойцом, Павел набрал номер двоюродной сестры, и когда она спросила, как прошло собеседование, он в двух словах рассказал о необычной посетительнице.
…Белая спина. Драпировки. Прядка, выбившаяся из прически…
Павел включил диктофон.
В уме у него составлялись декорации. В каком сне Павел видел эту картину? Его дядя, кандидат наук, посоветовал ему вести ежедневные записи, хотя бы пять-шесть строк о самых важных событиях, которые произошли с ним или чему лично он являлся свидетелем.
Так Павел стал записывать свои сны.
По мнению психотерапевта, это помогало адаптировать сознание от личностного восприятия мира к отвлечённому. Только в случае пациента происходило наоборот: от отвлеченного к реальности. С реальностью у Павла обстояло плохо, но его дядя утверждал, что мягкая созерцательность постепенно трансформирует его мир в нужном направлении. В любом случае осмысленная проблема перестает таковой являться.
Однажды Павел начнет радоваться жизни – знакомиться с веселыми людьми, бросит пить таблетки по десять в день и найдет свою прекрасную деву. Но позже.
…Он Павел Ким-Логут. Царственной походкой он вступает на огороженную территорию. И тут же становится светло, темень уступает первым проблескам светила, окрашивается в розоватый и плавно переходит в голубой цвет, который становится белым.
Ночь сменилась днём. Жёлтые бабочки трепетали в воздухе, подвешенные на невидимых нитях. Тот, кто наклонялся над узкой щелью в земле, видел их отражения в темном стекле, но потом проявлялись детали картины: фрагмент кружевной занавески и линия обнаженного женского тела, само лицо оставалось невидимым. Посетители бьеннале строили предположение: девушка это или манекен, но модель шевелилась, и её позвоночник двигался, приводя в восторг совершенством линии. Женщина была прозрачна и легка.
Она возникала перед обзорным окном на долю секунды, выпрямлялась, словно собираясь избавиться от платья, но в последний миг задергивала кружевную штору.
– Тут нет ни одного случайного щтриха, все продумано. То. что вы видите, называется хитон, – рассказывала гид. – А то черное пальто – пеплос. Он служит частью головного покрывала – для его изготовления брали отрез ткани до 3-4 метров длиной.
Сама Мила при этом оставалась спокойной. Она разглядывала молодого мужчину, который замер перед ней. Такие лица она видела довольно часто, их отличало сосредоточенное выражение. Мужчины участвовали в играх с быком, и оставшиеся в живых позировали для картин, которые писали на папирусе.
Теперь обходились проще.
– Где вас только отыскали, девушка? Может, в фитнесе? Я хожу в качалку на Трубной по вторникам и четвергам.
– Пошел вон, – одними губами произнесла Мила.
Весь этот ярмарочный переполох не мог нарушить её спокойствия. Вот и Саня, когда с катаной в руке вышел на площадь, говорил, что чувствовал величайший подъём духа во время атаки.
Устав караулить у щели в надежде увидеть особо сокровенный участок тела, толпа отправлялась к киосках покупать чипсы и фисташки, а потом усеивала землю перед аттракционом шуршащими отходами.
От неудобной позы у модели появилась боль, пронзавшая позвоночник всякий раз, когда она вытягивалась. Мила хрустнула позвонками и снова выгнулась, уже готовая к боли.
Её пальцы сновали, перебирая края занавесок. На невидимой нитке пролетел последний мотылек. И снова первый, второй.
Трепетали кружевные занавеси.
Один раз в щель постучали, и бьюти-модель отвела завесу, открыв грудку, маленькую и круглую, как орешек.
– Мила, тебе принести пивка? Или бутербродик? – спросила её Лена («у нас дружная команда: поддержим, направим, накормим и всегда прислушаемся»). Девушка отрицательно покачала головой.
– Салфетку, Лен. Я испачкалась. – Красавица выглянула из щели. Рядом ворона клевала остатки сандвича с чем-то жёлтым, вроде как с сыром.
–Ты не озябла без обуви? – Лена подала ей салфетку.
– Нормально, потерплю. Как там погода?
– Солнышко. Но идут тучи, к вечеру будет дождь.
– Ничего, успеем до дождя, – и Мила вновь спустилась под землю.
Она немного поворочалась, принимая позу эмбриона. В полутьме слабо просматривалась линия позвоночника, и модель подсветила свою коморку фонариком на телефоне. Она мысленно представила себе картину с быком, на котором пытался удержаться смельчак.
– Алё, время пришло. Нас снимает телевидение, – предупредила её Лена.
Девушка обвила мачту руками и ногами, при этом растягивая трепещущий воздушный купол волос. Волшебство возникало из-за игры света.
Телевизионщики развернули аппаратуру: светооотражатели, экраны, аккумуляторы; при помощи сложного оборудования и при условии последующей обработки у них имелись способы превратить этот сумрачный день в яркое летнее утро.
В свете камеры Мила продолжала расчесывать волосы. Они словно ждали, когда проблеснёт девичий взгляд. Красота заключалась в блестящих глазах и четкой линией водораздела света и тени, проходящей за спиной модели. Камеры запечатлела крупным планом, как она раскладывала их на прямой пробор, пряди расходились волнами и низко спускались на лоб, весьма невысокий (между бровями и волосами лоб открывался на ширину двух пальцев). Далее волосы спускались вдоль щёк, а сзади Мила их ловко подхватывала и приподнимала копной, а потом на затылке скручивала всю массу в узел, скрепляя шпильками и узкими ленточками.
Со стороны раздавался голос гида: «Эта инсталляция называется ловушка для мотыльков. Девушка находится в позе эмбриона, из которого потом вылупляется бабочка. А вот она вылупилась, расправляет крылья. Если есть вопросы, задавайте».
– А что это у вас на голове? – спрашивали модель, и она отвечала: – Миртовый венок. В знак того, что я выполняю свой долг и моя личность неприкосновенна.
Люди толпились у стекла, заглядывали внутрь, светили телефонами и могли разобрать, как быстро двигались у девушки пальцы. Когда свет падал на лицо, девушка жмурила глаза. Так что смотреть приходилось на пальцы, как они непрестанно двигались: девушка плела косичку из своих волос, густых, как шерсть.
Один раз Мила испугалась – за перегородкой мелькнула женщина в черном, она замерла, устремив на модель взгляд тусклое, как немытое стекло.
Через час всё закончилось, и ей помогли выбраться: режиссер Лена, подала ей руку и закутала в черное пальто. Из-под веревочных плетей своих сплетенных кос модель наблюдала, какими глазами за ней наблюдал спутник Лены, мужчина в черном галстуке.
– Это Саня, оператор и мой парень. Познакомься, Мила Атропова, – сказала режиссер.
– Очень приятно, – ответил её спутник.
– Уже виделись. Скажи, пусть он отвернется, – велела Мила.
Модель начала одеваться. Её свободного покроя платье держалось на двух застежках и не скрывало грудь. С ума сойти, вот так свободно ходить по Москве с открытой грудью. При ходьбе несшитая сторона платья распахивалась, позволяя видеть обнажённый правый бок и ногу.
Потом Мила долго зашнуровывала ботинки на толстой подошве. Саня подал ей длинное пальто. По форме и способу драпировки оно походило на платье, разве только длиннее и гораздо шире. Его воротник был настолько большим, что явно мог покрывать голову. Явно дизайнерская работа. В карман её пальто Саня сунул пакетик с крендельками. Знак внимания.
Девушка была слишком красива, чтобы не восхищаться ею.
– Мы давно ищем в команду ещё одного супергероя. Ну, и желательно чтобы человек был стойким к нестандартным ситуациям. Об оплате не беспокойтесь, – сказал он.
– А я и не беспокоюсь, – ответила Мила.
Эти молодые, креативные продакшены для съёмки видео контента в сфере бьюти вообще ни о чем в жизни не беспокоились.
Лена наблюдала за тем, как эта девушка ела бутерброд – в перчатках, причем надела их специально, когда начала есть.
– Чай или кофе? – Саня взял на себя роль распорядителя.
– Где там ваше вино? – ответила Мила, и ей налили бурды из тетрапака.
Она съела печенье, закинула голову назад, прикрывая глаза, прислушиваясь к звуку льющегося вина. Осушив литровый пакет, она швырнула его к пивным банкам.
– Как ты не по-городскому одеваешься, – заметил Саня, не отводя от неё взгляда.
– Я так привыкла дома… – Мила не договорила, опустила глаза.
Приезжая… Где теперь её дом… Небось и гражданства нет.
– Ну, ладно тебе, тут всем найдется место, – вмешалась Лена. – Парня видишь? Звать Павел, можно Пашот. Ну да вы уже знакомы. Ты проходила у него собеседование. Наш администратор.
Павел оказался не слишком разговорчивым.
– Голодна? – спросил он. – Там прицеп стоит: чай-кофе, сушки-печенье. Угощайся за счет проекта.
– А ты кто?
– Да так, вроде сценариста. Только бесплатно. Пишу сцены и диалоги.
– Вроде диалогов не было, – удивилась Мила.
– Вычеркнули. У меня сложные отношения с продюсером. Пойдем я тебе покажу «Мастера и Маргариту», – предложил он, увлекая её в сад.
– А это кто? – удивилась она.
– Тюльпаны и сирень. Что, не читала? Еще прочтёшь. Пойдем, я знаю, где тут продаётся шампанское.
Из карманов Мила вытащила пакетик с крендельками, которые вытряхнула прямо в рот. В кармане оставалась только использованная салфетка, но её Мила не стала выбрасывать.
Лена не в первый раз отметила её бережливость.
– Понравилось у нас?
– Я буду на вас бесплатно работать, только отпросите меня у Тарантино, а то он не отпускает, – пошутила Мила.
Ну, хоть голос прорезался, девчуля, впрочем, говорить тебе не потребуется, сразу решила Лена.
Они направились к стойке прилавка, где киношники неспешно попивали кофе.
– А вот и ворона, – заметила Лена. – У той вороны мы все в лапке.
С этими словами она кивнула женщине в черном.
– Наша продюсер Людмила Яковлевна Бронштейн – успешная женщина, имеется все, кроме личного счастья. Сама не замужем, единственная дочь умерла. Отдаёт всю себя работе.
Мила уставилась на женщину в чёрном. Что она там ожидала увидеть? Расклеванные точки на месте глаз?
Людмила Яковлевна оказалась дамой за сорок, с огромной сутулой спиной, почти мужским торсом, маленькой шеи, и только после пояса шли довольно красивые женские ноги. Симпатичной её не назовёшь, это точно.
Позже они пили вместе чай, и продюсер угостила девушек печеньем.
– Оно очень вкусное, рассыпчатое, – и вспомнила его название из двух слов, которое Мила не запомнила.
Она из вежливости взяла одно печенье и поблагодарила:
– Действительно рассыпчатое. Спасибо, я наелась. И за шампанское тоже спасибо.
Лена осталась разговаривать с Бронштейн, ей явно хотелось обсудить детали.
– Откуда Павел её только взял? – удивлялась Людмила Яковлевна.
Члены съёмочной группы обычно знакомились в студиях, где снимали еду и маргинальных рок-звезд из прошлого. Все они забиты знакомыми и туристами, отчего смена казалась слишком долгой, музыка – громкой, а юпитеры так и слепили глаза. Модели в легком подпитии царили на подиуме, но Саня мог поклясться, что этой девушки он никогда не видел. Ах, да, она приезжая.
– Из Интернета. Пришлось брать то, что осталось. Скорее всего дилетантка, но хороша. В кадре нужны её позы и немного перемещений. Прошу не затягивай! – Лена торопилась.
Потребовалось больше часа, чтобы в плотном потоке съёмок выкроить время на этот короткий разговор.
На знакомство, ухаживание и соблазнение у Сани оставалось минимум времени. Он торопился получить информацию.
– Считаешь, она недоразвита? – спросил он.
Лена не стала лукавить: Саню она знала, с ним можно поделиться.
– Вроде того. И глупа, про деньги даже не спросила. Учти, не без вредных привычек. Ей надо занять пальцы, поэтому она постоянно плетёт косичку из волос или из нитки, которую выдергивает из рукава. Все, мне пора. Позаботься о ней.
Лена убежала, ей требовалась квартира для фотосъёмки журнала Esquire. Она искала квартиру в красных или розовых тонах, обязательно с ванной.
В тот вечер Мила почивала на лаврах и выслушивала предложения. Ей обещали благодарности всякие на разных страницах и ссылку, если она вдруг в этом заинтересована. Ну или денег, но не миллионы. Всем требовалась модель максимальной ванильности, прямо до тошниловки для сладкого видео в духе попсового клипа про любовь.
– Будете с ними сотрудничать, подписывайте договор заранее и т.д. Передумать за день до съёмок это в их манере, – предупредил Милу молодой человек.
– А вы кто? – спросила она.
– Здравствуй, ты меня не помнишь? Я нанимал тебя на работу, – мужчина приподнял шляпу. – Павел Ким-Логут. Мы вроде как переписывались в интернете?
– Не знаю.
– Тебя зовут Мила, и ты не пьешь чая и кофе. Других отличительных примет нет.
– Нет, я ворона, которая выпила бы вина. – Мила расхохоталась от собственной шутки.
Сквозь каменные деревья-башни был виден водоем, где сидели две утки, но по одному её слову они стали воронами.
– Самая харизматичная ворона. Я видел тебя в инсталляции.
– Нравится смотреть, как девушки раздеваются?!
– А все-таки продолжим. Чем займёмся?
Сейчас Мила не отказалась бы перекусить.
– Вагончик с горячими обедами арестовала полиция, – извинился Павел.
– Я слышала. Тогда в другой раз.
Милу окружили мошенники, халявщики и просто не здоровые психически люди, тусовка деградировала, превращаясь в очередную помойку. Она дернулась, чтобы уйти. но неудачно поскользнулась и упала в лужу. Ей помогли подняться, но рывок оказался таким сильным, что из рук выскользнул телефон. Павел подобрал его и принялся в нем шарить. Кто-то сбросил геолокацию ресторана.
– Верни мой телефон, – ровным голосом произнесла она.
– Что?
– Телефон!
– Вот, пожалуйста. – Павел стер последнее сообщение. – Позволь предложить шарф. Тебе пойдет.
Девушка поблагодарила и повязала себе жёлтый шарф.
– Пока, – сказала она.
– Спишемся. До скорого!
– До скорого!
Павел Ким-Логут отметил, что у дебютантки вкус безупречен, гармонию она чувствовала изнутри. Кем она была, оставалось непонятно, как и то, почему она носила одежду черного цвета.
В ходе осмотра аттракциона его взору предстало её нижнее белье: трусишки и маечка, все беленькие – и его уже трясло от страсти. Лёд почти вскрылся. Маленькие людские радости ему тоже доступны, как и чувство эйфории. Жёлтый цвет шарфа придавал картине некоторое благородство.
Юная особа с милой улыбочкой загребла его французский шарф и отчалила.
Павел задумался. Только успел заговорить с девушкой, как та умудрилась скрыться. Прочёсывание квартала не принесло результата, девушка как сквозь землю провалился. При попытке отыскать её по камерам слежения, выяснились аномальные, мигрирующие помехи.
2
Millie mailto Lena: хочу сказать тебе спасибо за чудесный день. Благодарю за дружбу. За тепло, которое ты мне подарила. Я словно обрела себя. Могу глубоко дышать, а это, поверь, многого стоит. у меня совсем не осталось друзей, поэтому сейчас моё главное желание – это подружиться с тобой, стать ещё ближе.
Lena mailto Millie: Приходи в ресторан. Скину место на карте. Я буду с Саней. Ждём ещё одного человека.
Мила в черном пальто шла по улице, ведущей в ресторан, где ей назначили встречу, но, вероятно, она не поняла, куда идти, потому что в Москве находилась недавно и не успела узнать города. Вечернее освещение изменило улицу, которая растянулась на целых пять кварталов, свет горящих неонов отвлек девушку, и она прошла мимо.
После бьеннале к Павлу пристала довольно странная девушка, не оставившая мысль стать актрисой. Всё, что он узнал о ней, это что она студентка ВГИКа. Схватив его за руку и стала продираться через толпу. Её не остановил даже начинающийся дождь. Решительности в ней было хоть отбавляй.
– У вас милый аттракцион, но модель какая-то вялая. Не слишком цепляет.
– Вы о чём?
– О бабочках.
– Это мотыльки, – разозлился Павел. Слушайте, если вы ищете работы, то место занято. А если – парня, то ошиблись адресом. У меня уже есть девушка.
Только на набережной он смог отвязаться от поклонницы, пройдя мимо арки, он зашел в тень, а потом долго прислушивался, как её каблуки выбивали дробь по каменным плитам, а крик заглушал шум дождя и волн, сливаясь с гудками отходящего теплохода.
За столом ресторана сидели двое, но заказа не делали. Официанту они сообщили, что ждут друзей. Лена недоумевала, зачем её другу понадобился весь этот антураж, но Саня имел особое намерение, а потому настаивал на торжественности обстановки. Пусть будет всё, как полагается.
Они заказали вина.
– Работы навалилось просто ужас, – жаловалась Лена. – Договоры подписывай, резюме отправляй. Потом ещё телевидение, а у них свои условия. Ты чего, Сань?
– Ну, это того… хочу жениться.
– А от меня-то чего требуется?
– Я тебе предложение делаю, а ты не вникаешь.
– Вникла. Вопрос серьёзный. Значит, бухгалтершу побоку? Окончательно и бесповоротно?
– Ну, Лен. Разве с этим шутят?
…Они выпили ещё вина. Вечер не задался. Никто из приглашённых не явился.
– Он такой рассеянный, наверняка, заблудился, – Лена думала о своём двоюродном брате.
Где-то в одиннадцать позвонил жутко возбужденный Павел.
– Лен, алё! Ничего не слышно. Ладно, давай. Я задержусь.
– И где же он?
– Не сказал. Интересное кино. Ветер шумит, волны плещутся. И теплоход гудит. Мы, случайно, теплоход не заказывали?
– Нет, – твердо ответил Саня.
Несколько раз он выходил в пахнущий сигаретами вестибюль, чтобы перехватить Милу на входе, прежде чем строгий распорядитель даст ей от ворот поворот. Где же вы, фуд-фотографы, операторы, стилисты? Почему вы упустили Милу?
Прижавшись лбом к стеклу, Саня глядел на осеннюю улицу. Он выбрал место за столиком, откуда хорошо просматривалась высотка на Котельнической. На улице шел дождь, а внутри царило теплое лето, на столе стояли бокалы вина, а от огромного букета роз и лилий шел сильный, сводящий с ума аромат.
Кадр был красивый, но стандартный и предсказуемый.
Когда начался дождь, Мила проскользнула открытую дверь, но ей навстречу вышел пожилой швейцар в костюме, он встал перед ней, преграждая путь в зал. Он смотрел осуждающе на людей с улицы, и только, когда дверь щелкнула замком, он успокоился.
Мила достала из кармана салфетку, освежила лицо и снова убрала её в карман. На салфетке были расписаны цифры для не очень бюджетного, но интересного проекта: оплата за час, количество часов, бонусы. Денежное вознаграждение по итогам тестового задания и собеседования. Там же было написано название ресторана. Откуда ей было знать, что заведений с таким названием в столице было несколько. Чего-чего, а ресторанов в столице хватало!
– А позвонить им в голову не пришло? – сердилась Лена. – На дворе 21 век, каждый шаг под контролем. Почему люди позволяют себе вести столь безответственно?
3
Павел проснулся и соображал, что могло означать саднившее горло – возможно, он разговаривал во сне или же это от простуды? Не считая этого, ничто не могло испортить исключительно приятное утро. Он пробудился от звонка с незнакомого номера, но голос он узнал сразу – один из тысячи.
– Привет. Это Мила. Звоню узнать, нет ли у тебя на примете квартиры.
– Во-первых, разве я оставлял тебе свой номер. А, во-вторых, где ты ночевала?
– На скамье. Тут, в общем-то, красиво. Сирени цветут.
– Ну да, Сиреневый бульвар, помню-помню. Там ещё у моего дяди кабинет.
– Всё верно, Акуншин подсказал адрес, где он работает. Когда я приехала, приём уже кончился. Так что я сделала второй заход с утра. У него смена с девяти.
– Выходит, он и дал тебе мой телефон.
– Вроде бы сказал, что ты можешь помочь.
– Ты меня с доктором спутала. Борисов помогает наркоманам, профессия у него такая. А я и себе помочь не могу.
– Слушай, тут такие дела. – Мила ждала, кому можно выплеснуть свои проблемы.
На аренду квартиру ей денег не хватало. «Будет круто, если ты живешь в Москве», – одно из условий её контракта. А также оформление в качестве самозанятой, компенсация налогов.
В том, что он от неё теперь не избавится, Павел не сомневался. Без посторонней помощи Мила и шагу в Москве ступить не могла.
– Я тебе много не обещаю, но постараюсь кое-что найти.
– Ну и славно. Не очень приятно ночевать на улице.
– Завтракала?
– А у тебя есть вино?
Павел купил шампанского. Всегда мечтал начинать утро с бокала игристого вина.
Они направлялись к высотному зданию на Котельнической набережной. Павел звонил по телефону, наводил справки: «Вы владелица? Очень нужна квартира! Для съёмок». Локейшн-менеджер дал ему пару адресов. По его просьбе, скауты отыскали владельцев, которые подтвердили доступность жилья, и теперь он договаривался о стоимости аренды и получал разрешение на заселение. Дальше всё зависело от Милы, её умения завязывать личные контакты и находить общий язык с разными людьми. Пока это не очень получалось.