Золотые нити бесплатное чтение

Глава 1

Когда-то в маленькой квартире в Богом забытом городке очень тепло. За окном вечная темень, а внутри всполохи ярко-оранжевого на шторах, ковер на стене в красных узорах – комната так и пышет теплом, пытается обнять и спрятать. На кухне вкусно пахнет жареной курицей, лампы всегда горят неярко, приглушенно и очень мягко. Но почему среди этого уюта так одиноко, как будто дыра внутри, пустота… Я всегда заполняла ее историями, именами, чужой любовью и болью, той мелодией, теми словами, которые останутся внутри на всю жизнь и ничего их уже не сотрет, ведь ничего настолько настоящего уже не случится, будет только лишь похожее…

Я поставила чашку с остатками кофе и по привычке заглянула внутрь. Завитки, похожие на размытую дорогу, кажется, месяц и еще… Я присмотрелась повнимательнее. Скрипичный ключ? Странно… Никогда раньше его не видела.

Через приоткрытое окно пробирался шум большого города, шуршал по стенам и затихал в недрах темного коридора. Я с детства не люблю яркий свет. В моей квартире столько маленьких, спрятанных повсюду светильников, лампочек, гирлянд с теплым согревающим светом, что я вечно опаздываю, выключая их все перед уходом. И почему-то никогда не тороплюсь, глядя как внутри затухают оранжевые искры, похожие на звезды. Хотя на самом деле я и не хочу никуда торопиться – закрыв входную дверь, попадаю в суетливую, шумную реальность.

Я вечно пыталась кому-то что-то доказать, променяла свой маленький городок на мегаполис, в недрах которого вечный двигатель все быстрее крутит шестеренки, задавая сумасшедший ритм. Старательно выучилась прибыльной бездушной профессии, давшей мне ощущение смертельной тоски и возможность проводить будни в огромном улье с тысячей перегородок и несмолкаемым гулом рабочих пчел. Интересно, почему в современных офисах такие яркие лампы с холодным безжизненным светом?.. Даже тени от него какие-то угловатые, плоские, засевшие на отштампованных лицах с приклеенными улыбками.

Но сегодня выходной и мне никуда не надо. Можно не спешить, можно остаться в своем маленьком мире, наполненным теплым светом тысячи ламп. Я сладко потянулась и пошла на кухню сварить еще одну чашку кофе. Сполоснула турку, поставила на плиту и потянулась за жестяной банкой на верхней полке. Сколько раз я собиралась навести порядок, расставить все удобно, функционально, но мы с рациональностью живем в разных измерениях. У каждой вещи есть свое Место, не могу описать как я это чувствую, но все в моем Доме находится именно там, где должно быть. Не знаю, что это за принципы феншуя, васту или другой изотерической фигни, но как только я пытаюсь что-то переставить, переложить, чтобы было удобнее и быстрее, в тонкой кайме уюта, опутывающего квартиру, с тихим звоном рвется нить и приходится возвращать все на Место. Поэтому со стороны может показаться, что в Доме царит беспорядок, но на самом деле это истинный порядок, собранный в красивую мандалу на изнанке.

В моем Доме мало кто может что-то найти с первого раза, больше всего страдает муж, уже смирившийся со всеми этими странностями и покорно просящий выудить из «этого твоего первородного хаоса» нужную ему вещь. В конце концов мы поставили перегородку, выделив еще одну небольшую комнату, где организовали кабинет. Я повесила над дверью латунную спираль и это пространство словно выпало из Дома, золотые нити, добравшись до двери, затухают и грустно лежат у порога как стебли увядшего плюща. В той маленькой комнате свои порядки, прямые линии и углы, и мы наконец перестали ругаться, разделив наши измерения.

Но мне кажется, иногда я вижу, как золотые нити из моего Дома, смешиваясь с синими вихрями из его кабинета образуют серые тяжелые облака, так часто обнимающие осеннее небо, и в нашей спальне словно вечный ноябрь и пелена дождя, иногда пронзаемая быстро тухнущими золотыми искрами.

Моя рука дрогнула и банка кофе с верхней полки упала на столешницу, разбив круглый подсвечник, который я использовала как маленькую вазу для хранения мелочей. Черт, я купила его на какой-то ремесленной ярмарке сто лет назад. Он пережил несколько городов и тысячу переездов, пока не нашел наконец свое Место и так глупо бесславно погиб… Я тяжело вздохнула и стала изучать содержимое среди разлетевшихся осколков. Несколько счастливых билетиков, камешки, привезенные с моря, палочка корицы из любимой лавки специй, бережно высушенный цветок из свадебного букета, фенечка из бисера, которую подарила подружка в старшей школе… Такая милая девичьему сердцу чепуха.

Из-под самого большого осколка виднелась потемневшая от времени цепочка. Я замерла. Сердце пропустило два удара. Неужели это он?. Я взялась за край и осторожно, боясь разочароваться раньше времени, стала поднимать черепок от подсвечника.

Да, это он… Я глубоко вдохнула. Есть вещи, с которыми словно какая-то кармическая связь, которые отзываются внутри теплом, чувствуешь, что это твое и ничье больше на всем белом свете. Особенно если эти вещи родом из детства. Для кого-то любимая игрушка, безделушка подаренная первым настоящим другом, может быть открытка или ёлочное украшение, которое вешал на колючую ветку вместе с мамой, когда еще верил в чудеса – частички самых дорогих, самых сокровенных воспоминаний, заставляющих мечтательно улыбнуться.

А для меня самой сокровенной вещью был старинный музыкальный медальон. У него нет какой-то красивой истории, он не достался мне по наследству, я просто нашла его в парке. Мне тогда было лет десять. Недалеко от дома раскинулся потрясающий пейзажный парк со старыми дубами, красивыми мостиками через ручьи и развалинами особняка. Это сейчас на входе стоит билетная касса и шлагбаум, особняк частично отреставрировали, дорожки расчистили, пустили экскурсии с вездесущими туристами. А двадцать лет назад это было наше любимое место для игр. В кого мы только не превращались, прячась среди старых разлапистых деревьев – и в фей, и в ведьм, и во всех мифических персонажей на свете, собирали травы, варили зелья в пластиковых ведерках, жевали горькие корешки и недозрелые ягоды.

Часть особняка и прилегавшая к нему территория вполне неплохо сохранилась и однажды приехала толпа шумных киношников, чтобы отснять там несколько сцен. Мы завороженно смотрели из-за кустов, как по мощеному двору ходят красивые актрисы в пышных длинных платьях восемнадцатого века, как колдует над ними гример, ездят на рельсах огромные черные камеры и кричит вечно недовольный чем-то режиссер. Съемки быстро кончились и вечером на закате августа площадь перед особняком опустела – только ветер гонял брошенный мусор.

Я долго бродила там неприкаянная, разглядывала до слез красивое небо в алых всполохах заката и чувствовала какую-то странную необъяснимую тоску. Это был первый раз, когда внутри меня словно образовалась черная дыра и я не могла найти место от жгучей, не дающей покоя тревоги. Я бесцельно ходила туда-сюда, не понимая, что происходит, пытаясь унять этот тихий кошмар, происходящий внутри меня, еще не зная, что он останется со мной навсегда. Под ногой звякнуло. Я присела, пошарила в траве и к своему удивлению достала красивый медальон из латуни в форме звезды. Он был, тяжелым, теплым и настолько мистическим, что я замерла. Села прямо на траву, положила на ладонь и стала бережно гладить. Под средним пальцем щелкнула пружина, крышка откинулась и я услышала тихую мелодию. Мой мир остановился… я никогда не слышала ничего более грустного и прекрасного. В черной дыре внутри меня расцветали цветы, светились тысячи кристаллов, вся Вселенная наполнилась таким теплым светом, и я впервые увидела их – мириады золотых нитей, уходящих вдаль и опутывающих все вокруг. Было так хорошо и уютно, но вместе с тем нестерпимо грустно. Во мне что-то умирало, но рождалось новое, раскрывалось, расцветало, заполняло все мое сознание золотым светом. Прошла, наверно, целая вечность, я все сидела и слушала эту мелодию, пришедшую словно с другой планеты. Уже стемнело, разбежались огоньки звезд и золотые нити постепенно погасли. Я закрыла крышку медальона, встала и прислушалась к непривычной тишине. Внутри меня все еще играла эта мелодия. Она будет со мной всю жизнь, она всегда внутри меня как что-то неотделимое, как дыхание, как биение сердца.

Я никому рассказала о том, что случилось, не показала этот медальон. Он был моей тайной, самым сокровенным и дорогим. Сколько горьких минут я просидела, слушая эту мелодию, сколько раз она играла внутри меня, когда было больно и тяжело, когда не было сил жить, идти дальше. Когда предала подруга, когда бросил самый любимый на свете человек, когда я стояла одна среди страшного незнакомого города, когда умерли родители… Горести становились все более неподъемными, я взрослела, менялся мой мир. Но эта мелодия всегда играла внутри меня, я чувствовала теплый свет, видела золотые нити и как могла заполняла ими черную дыру в груди.

Одним пасмурным апрельским днем, разбирая бесчисленные коробки после очередного переезда, я не смогла найти медальон. Он исчез, словно его поглотила изнанка, с которой он, наверно, и пришел. Я перерыла все коробки, перетрясла все вещи, заглянула во все сумки и карманы. Бесполезно. Он оставил меня один на один с пустотой, позволяя надеяться лишь на хрупкую память, тонкая вуаль которой безжалостно истончалась. Мой свет стал затухать, золотые нити покрывались бурой ржавчиной, а Дом наполнялся все большим количеством ламп, но они не могли меня согреть, спасти от ледяной пустоты.

И вот он… лежит на столешнице в осколках подсвечника, как будто всегда там и был. Я неожиданно осознала, что уже минут пять по лицу ручьем текут слезы и позволила себе истерично вздохнуть. Все… теперь все должно быть хорошо! Просто обязано! Я нашла его, я верну себе свой свет.

Я взяла медальон в руки, не решаясь открыть его. Внутри все замерло от предвкушения, от нестерпимого желания вернуться, услышать наконец мою мелодию, наполнить ей себя.. Палец лег на пружину.

– Зайка, ты опять так рано встала.

Я вздрогнула. Зевающий Макс, медленно вошел на кухню. Я быстро вытерла слезы, спрятала руки за спину и натянуто улыбнулась.

В последнее время я и правда стала вставать очень рано, чтобы насладиться тишиной утра, украсть у моей реальности несколько часов безмятежного спокойствия. Я зажигала свечи и лампы, варила себе большую чашку ароматного кофе с корицей и имбирем и подолгу смотрела в окно, мечтала, иногда читала книги, завернувшись в плед. Золотые нити опутывали меня, словно кокон, и становилось так хорошо и уютно. Это было мое время, время тишины, теплых огней и пряных ароматов.

Но сегодня все пошло не так, изнанка сбилась неровными складками, я внезапно почувствовала неприятный холод – предвестник перемен и пустоты.

– Что ты там прячешь? – Макс подошел ко мне и попытался обнять.

– Ничего, – я спрятала медальон в карман и уткнулась носом в его плечо, – А ты почему так рано встал? Сегодня же выходной? И пришел ты вчера, когда я уже спала.

– Да что-то не спится. – Макс отстранился и задумчиво почесал подбородок.

У меня внутри все вздрогнуло, за то долгое время что мы вместе, я изучила все его движения, все сигналы и сейчас было отчетливо видно, что он взволнован. Я глубоко вдохнула, страясь не видеть потоки тревоги, разливающиеся по кухне. Что там было? Дорога? Месяц? Но месяц уже нашелся…

– Сделай мне кофе, пожалуйста, – Макс устало опустился на стул.

Я привычно потянулась к турке.

– Нет-нет, нормальный кофе, а не эту твою ароматическую бурду.

Я вздохнула. Кухня – моя единоличная вотчина, мой маленький мир тепла, пряностей и трав. Здесь нет лишний вещей, здесь все на своих Местах. Единственное, что смог отвоевать Макс это капсульная кофемашина. Она стоит в самом углу и напоминает мне странное черное орудие, в которое суешь разноцветные патроны, а на выходе льется жидкая черная смола.

Макс пьет очень крепкий черный кофе без сахара. У меня от такого горечь проникает в каждый сантиметр тела, наполняя его тревогой и суетливым безрассудством.

Я наугад выбрала капсулу, загрузила в угодливо распахнутую пасть и нажала на кнопку. Машина загудела, заурчала, занялась своими привычными утренним делами. По кухне медленно поплыл терпкий смоляной аромат.

Я поставила чашку перед Максом и села напротив.

– Что-то случилось?

Макс нервно заерзал.

– У нас вчера было очередное совещание по запуску новой линии.

Я кивнула, как ни стыдно признать, за столько лет я так и не удосужилась по нормальному разобраться, чем именно занимается Макс. Я знаю, что он работает в филиале крупной немецкой компании, выпускающей огромные высокотехнологичные машины, которые потом делают машины поменьше. Замкнутый круг железа, пластика и микросхем. Делать машины, чтобы делать машины. Какая ироничная тавтология..

– В общем у меня есть шанс стать Руководителем этого проекта, это очень хорошие перспективы и очень хорошие деньги.

– О здорово, – я улыбнулась, – Поздравляю! Ты же так долго к этому шел.

– Да, но…

Вот оно… Вот это но, из-за которого наша кухня дрожит от напряжения.

Макс сделал глоток кофе. Я терпеливо ждала.

– Мне надо пройти обучение на главном заводе в Германии. Перенять так сказать опыт и лучшие практики.

– Ну здорово. Ты же так долго зубрил этот отвратительный немецкий, может будет повод довести его до ума.

– Зайка, – Макс наконец поднял глаза, и я поняла, что все плохо, – Это полгода. Может больше. Все мероприятие весьма недешево, я поеду один от всего предприятия и надо выжать максимум.

– Поеду? – тихо переспросила я, – Поеду? В утвердительной форме? Ты даже не спрашиваешь, ты просто говоришь, что уже решил.

Макс потупился. Я вдруг почувствовала ужасную пустоту и бессилие. Вот оно что. Он давно это знал, он давно уже все решил. Все эти постоянные задержки, виноватый вид, разговоры по скайпу в кабинете. Будь это не Макс, я бы решила, что мой муж завел любовницу, но нет. Он трудоголик, он зависим от денег, от своего положения, от возможности решать за других. Я знаю, что он вырос в небогатой и не очень благополучной семье, и всю жизнь мечтал из этого вырваться. Блестяще учился, строил карьеру. Но раньше, когда мы познакомились, он был живым. Он смеялся, любил, радовался. Я чувствовала его тепло и свет, и мне всегда хотелось спрятаться в его объятья, чтобы он защитил, уберег меня от всего колючего страшного мира.

В теперь он словно сам стал как его любимые машины – с четко заданным алгоритмом и планом действий, собранный, скрупулёзный, с улыбкой четко по поводу. Но он по-прежнему называл меня «Зайчик», потому что когда мы начали встречаться, я все время так отчаянно без стеснения улыбалась, что была похожа на Бакса Банни. Он по-прежнему обнимал меня, ходил со мной в кино, на фильмы, которые я выбирала и мирился с тем, что ничего не может найти в нашей квартире.

Но вместе с тем за последние годы мы стали друг другу настолько чужими, насколько могут стать только люди, которые очень друг друга любили. И может эта поездка просто попытка избежать самого страшного?.. Того холода, который медленно, но неизбежно пробирался в наши сердца.

Черная дыра в моей груди заныла, ее края поползли в стороны, обжигая ребра.

– Прости, я не права, – я сглотнула комок, посмотрела на Макса и постаралась улыбнуться, – Ты горишь этим делом, ты идешь за своей мечтой. Так мало людей могут этим гордится.

Макс неуверенно улыбнулся и взял меня за руку.

– В последнее время я чувствую, что нам тяжело. Я очень много работаю и так устаю, что не нахожу сил почти ни на что. Я знаю, что ты грустишь и обижаешься, хотя стараешься не подавать вида. Но все стало как-то не так, мы стали другими, что-то ушло из наших отношений. Я люблю тебя, заяц. Но мне кажется, нам нужна пауза, чтобы разобраться в том, что происходит, подумать и, возможно, начать все сначала. Или…

– Или отпустить друг друга, – закончила я, забирая свою руку.

Макс грустно кивнул.

Я посмотрела в окно, крупными хлопьями шел первый ноябрьский снег, который завтра непременно растает и превратиться в мокрое серое месиво под ногами.

Как же он прав.. За что стоит ценить Макса, так это за его рациональность. Не сказав ни одного лишнего слова, он так точно описал, то что между нами происходит, то что я давно чувствую, но боюсь выразить словами.

– Ты же как-то гадаешь по кофе? – Макс подмигнул и пододвинул мне свою чашку – Ну, что меня ждет?

– Макс, – вздохнула я, – в твоей чашке нет гущи, твоя чертова машина варит идеально чистый, я бы даже сказала эталонный кофе.

Глава 2

Я ненавижу аэропорты. У кого-то они ассоциируются с путешествиями, новыми странами, теплыми объятьями. А у меня с тоской и страхом. Первый раз я ступил в этот страшный стеклянный парник, когда был совсем мелкий. Лил дождь и наш рейс все время откладывали. Я молча сидел рядом с мамой, похудевшей и словно почерневшей за последние месяцы. Она подолгу смотрела в одну точку и нервно комкала в руках платок. Каждый раз, когда объявляли рейс, мама вздрагивала, а потом как-то обмякала, смотрела на меня и, вымученно улыбнувшись, гладила по голове. Я не понимал, почему она так грустит, ведь мы летим в Германию к папе, которого так давно не видели. Он обещал показать мне настоящие замки, где жили тефтонские рыцари и угостить мороженым в Баскин Роббинс.

Я еще не знал, что папа меня не узнает. Что обратно я полечу с тетей Линой, а мама останется в Германии. Через два месяца она вернется почти прозрачной, с угловатым незнакомым лицом. В тот день опять лил дождь. Мы с тетей Линой толкались среди встречающих, она крепко держала меня за руку, а я вставал на носочки, пытаясь разглядеть мамино лицо в длинном потоке выходящих людей.

Увидев нас, мама кинулась ко мне, почти упала на колени, прижала так крепко, что из моих легких вышел воздух, и заплакала… Настолько горько, что я сразу понял, случилось что-то плохое, папа не вернется.

– Эй, опять хандришь? – Тэм ткнул меня кулаком в плечо, – Завязывай с этим, мы отлично отыграли.

Я очнулся и кивнул. Тэм раздраженно вздохнул.

– Мы с Риком собираемся взять такси, ты с нами?

Я отрицательно помотал головой. Разговаривать не хотелось от слова совсем.

– Ну как знаешь. Только не забудь, что у нас завтра концерт, а то опять напьешься… Марти уже достали твои выходки.

Я опять кивнул.

Тэм махнул рукой в мою сторону и растворился в толпе. Я медленно побрел к выходу. Курить хотелось просто безумно.

На улице валил противный мокрый снег. Я нашел зону для курения и судорожно затянулся, глотая горький горячий дым. Немного отпустило, но вместе с тем навалилась какая-то давящая тоска. Я смотрел на свинцовые тучи, затянувшие все небо и меня захватывал вязкий непроглядный мрак. Ощущение бессилия и бесполезности. Зачем? Зачем я все это делаю? Какой смысл в моей музыке? Меня все равно не слышат, не слышат то, что я пытаюсь сказать, то что я порой почти кричу со сцены. Толпы размалеванных фанаток пищат, как идиотки. И вообще, кажется, нас слушают одни школьники. Я раздраженно полез за еще одной сигаретой, но обнаружил в кармане пустую пачку. Черт. Я скомкал ее и швырнул в мусорку. Вместе с пачкой из кармана вылетело несколько флаеров на завтрашний концерт. Я кажется хотел кого-то позвать.. Кого? Да, плевать.

Я смотрел, как глянцевые листовки размокают, погружаются в ноябрьскую грязь и не стал их поднимать. Пускай. Плевать.

Ноябрьский холод стал пробираться мне под тонкую куртку. Я вздрогнул. Как не хочется ехать домой. Опять напьюсь в одиночестве, натворю какой-нибудь хрени. Черт. Я посмотрел в огромное витражное окно аэропорта. За ним пряталась крошеная кафешка. Посетителей почти не было, лишь за одним столиком сидела девушка. В ее позе было столько равнодушной тоски и безнадеги, что у меня внутри что-то ёкнуло. Видно, не один я такой.

Девушка подняла голову и посмотрела в окно. Она оказалась довольно милой, с симпатичным слегка вздернутым носом и россыпью веснушек. Подошел официант. Она что-то сказала ему и улыбнулась. Ее передние зубы были чуть-чуть крупноваты, и улыбка делала ее похожей на диснеевского зайчонка. Я сам невольно улыбнулся. После толпы ярко-раскрашенных, полуголых девах, которые валят на наши концерты, простое и милое лицо казалось чем-то божественно прекрасным.

Я вздохнул, кинул взгляд на размокшие листовки и, сунув руки в карманы, побрел к остановке.

Мне было так паршиво, что казалось, я вижу над своей головой маленькую тучку, которая поливает меня дождем. Макс улетел, мы тепло попрощались, но меня захватывало ощущение, что это конец. Когда он вернется, мы будем совсем другими и, возможно, никаких нас уже не будет. Я вытерла навернувшиеся слезы. Мне было страшно идти домой, страшно переступить порог нашего Дома, который теперь станет только моим и заполнится темной пустотой, несмотря на все мои лампы и свечи. Но сидеть и дальше в аэропорту не имело никакого смысла. Я выпила две большие чашки чая, передумала по кругу все мысли и почти смирилась. Подняв руку, я позвала официанта, сочувственно взирающего на меня из-за барной стойки. Наверно, у меня совсем унылый вид. Интересно, сколько таких же как я несчастных и потерянных, забредают в укромный закуток этого кафе, которое словно создано чтобы согреть и успокоить. Всего несколько столиков, тихая музыка и официант, похожий на старого друга, приносит большую чашку мятного чая с медом и улыбается тебе так тепло и сострадательно, что перестаешь чувствовать себя одинокой. Я нахожу эти места, идя по наитию, чувствуя пряный аромат уюта, словно это частичка моего Дома, моего мира.

Расплатившись, я вышла в черноту промозглой улицы. Снег еще валил крупными хлопьями, таял под ногами, но уже старательно сбивался в первые неуверенные сугробы. На фоне темного неба белые вихри выглядели сказочно, навевая волшебную предрождественскую атмосферу.

Я глубоко вдохнула ноябрьский воздух и улыбнулась. Ничего. Я справлюсь. Я всегда справляюсь, главное не терять веру. Сейчас доберусь до теплых объятий моего Дома и забуду обо всем на свете, заварю чай, укроюсь пледом, и буду тихо лежать, чувствуя, как меня обвивают золотые нити.

Я воодушевленно сделала шаг, наступила на что-то скользкое и со всего маха шлепнулась задом в жидкую ноябрьскую грязь.

Отлично… просто прекрасное начало новой жизни. Кряхтя, я попыталась подняться, попутно разглядывая асфальт, дабы отыскать причину своего фееричного падения. Под тонким слоем снега обнаружились разбросанные листовки. Какой придурок додумался это сделать прямо перед входом? Я злобно выдохнула и, присев на корточки, попыталась разобрать текст на раскисшей бумаге. Группа «The Call» презентация нового альбома в «Wood Rock Bar». Мне кажется, я что-то слышала про них, но все рок группы сейчас так безвкусно-похоже называются, что из архивов памяти не выудилось ничего ценного. Лица музыкантов в подтеках краски смотрелись совсем жутко. Ладно, что с них взять…

Я встала и, внимательно смотря под ноги, медленно пошла в сторону слепяще-неонового света, разлившегося над огромным городом.

Глава 3

Я вышла из здания Бизнес-центра и с наслаждением вдохнула уличный воздух. Не могу назвать его свежим, но после духоты офиса он казался морским бризом. Я еле пережила этот рабочий день. Вчера долго сидела на кухне, бесконечно пила чай, рисовала нейрографические линии, объединяя их хрупким сопряжением и пыталась решить, как жить дальше. Золотые нити робко искрились на границе изнанки, чувствуя мою печаль и тревогу. Далеко заполночь я сдалась и пошла спать. Наша кровать казалась пустой и холодной. Я уже привыкла засыпать одна, но это вдруг стало невыносимо тяжело. Я ворочалась, перекладывала подушку, пыталась не думать, не погружаться в этот мрак, но мои демоны нежно пускали свои острые коготки мне под кожу. Черная дыра внутри зияла, там дули ноябрьские ветра и вихри снежных хлопьев казались не сказочными, а зловещими. В конце концов меня стал бить озноб, словно начинался жар. Я села, решительно откинула одеяло и, оставив пронзающий холод спальни, пошла на кухню. Там я зажгла свои огоньки, забралась на старый диван и, укрывшись мягким пледом, наконец сладко заснула.

Не удивительно, что когда через пару часов прозвенел будильник, я не могла понять в каком измерении нахожусь. Весь день я была рассеянной, все валилось из рук. Внутри дули ледяные ветра, я ежилась, бесконечно ходила на кухню за местным паршивым кофе, доведя себя до тахикардии, и как итог всего завалила квартальный отчет.

Все уже разошлись по домам, я выключила холодный верхний свет и, спасаясь настольной лампой, пыталась из последних сил разобраться, где допустила ошибку и почему эти чертовы цифры не сходятся. В конце концов я поймала себя на том, что уже минут пятнадцать разглядываю открытки, приклеенные к стене рядом с моим рабочим местом и мне настолько плевать, почему итоги в бюджете отличаются, что я готова на все что угодно лишь бы больше их не видеть. Я встала, схватила пальто и кинулась прочь, путаясь в темных сплетениях коридоров с одинаковыми дверями. Меня трясло и почти физически тошнило, в голове стучало «Я больше не могу! Прочь! Прочь отсюда»

Не попрощавшись, я пронеслась мимо удивленного охранника и, толкнув тяжелую дверь, выпала в шумную уличную суету. В лицо ударил ветер, бесконечно воющий в узком коридоре проспекта, стиснутого огромными глыбами деловых центров и высоток. Пахло выхлопными газами, сыростью, чем-то вкусно пряным из корейского ресторана напротив и почему-то хвоей. Я закрыла глаза, глубоко вдохнула и как-то сразу успокоилась. Дышать, главное дышать. Вдох-выдох, вдох-выдох. Все. Все хорошо, сейчас поеду домой… Я вспомнила вчерашний вечер и как-то резко передумала, едва ли не впервые поймав себя на мысли, что домой мне не хочется. Ладно…

Я медленно пошла по улице, перебирая в голове возможные варианты. Кафе? Кино? Может театр?

Впереди замаячил столб, обклеенный афишами. Я подошла ближе и стала разглядывать яркую какофонию, пытаясь разобрать хоть что-то среди наклеенных друг поверх друга плакатов. «Ромео и Джульетта» – банально, и кажется, я уже смотрела. «Мартовский дождь» – интересно, но это завтра. «Кот в сапогах» – ага, отлично. Я обошла столб с другой стороны. А это что? Вроде знакомое.. Я отодрала кусок наклеенной поверх афиши, мешавшей прочесть название. «The Call» презентация нового альбома в «Wood Rock Bar». Я ухмыльнулась. А вот и вы ребята, пожалуй, не буду сопротивляться течению, я сто лет не была на концерте. Раньше мы с Максом часто отрывались, даже ездили на фестивали. Потом он погряз в работе, я по инерции еще какое-то время ходила одна, но потом устала. Ну что ж. Десятая линия, это же в паре кварталов. Я взглянула на часы. Опаздываю, конечно, но когда рок-концерты начинались вовремя..

Я сняла с плеча рюкзак и полезла в его бездонные недра за телефоном, чтобы уточнить адрес по карте. Как Макс не мог ничего найти в нашей квартире, так и я вечно теряла вещи в свои бездонных сумках, словно внутри было вшито пятое измерение. Поиски затягивались. Я сдула со лба прилипшую прядь волос и посмотрела на свое отражение в витрине. Оно мне решительно не понравилось. Забыв про телефон, я подошла ближе и стала внимательно себя разглядывать. Бессонная ночь дала о себе знать – лицо осунулось, казалось серым и безжизненным, под глазами залегли тени, лишь веснушки яркими медными монетками полыхали на носу и щеках. У меня резко пропало желание куда-либо идти. Макс всегда говорил, что я очень красивая, а я всегда в этом сомневалась. Сейчас некому мне это сказать..

Настроение испортилось окончательно. Я уныло потащилась дальше, разглядывая яркие вывески, которыми пестрил широкий проспект. Одна из них привлекла мое внимание. Цветочная лавка и салон «Лаванда». Вывеска была изящной, название красиво обрамлено цветочной вязью. Присмотревшись, я с удивлением обнаружила над дверью вензель в форме расчески и ножниц и еще раз прочитала название. Цветочная лавка и салон. Салон? Может быть салон красоты?

Я толкнула дверь и вошла внутрь. Тихо прозвенел колокольчик. Я попала в небольшое и очень уютное помещение, заставленное кадками и горшками с растениями. Пахло эфирными маслами и какими-то незнакомыми цветами. С потолка свисали гирлянды в форме звёздочек и пучки сушеных трав, перевязанные яркими ленточками. Помещение было окутано мягким приглушенным светом. У меня внутри все затрепетало, появилось ощущение, что я попала в сказку.

– Добрый вечер.

Я вздрогнула. Из-за стойки появилась симпатичная девушка в льняном платье и приветливо мне улыбнулась.

– Добрый, – неуверенно ответила я.

– Что желаете?

– У вас магазин? Или салон..

– И то, и другое – засмеялась она, – наша хозяйка прекрасный мастер парикмахерского дела, но она так любит цветы и всю жизнь мечтала открыть цветочную лавку, что решила совместить такие непохожие вещи. И у нее здорово получилось. Нашим клиентам очень нравится атмосфера.

Я кивнула и повнимательнее осмотрела помещение, разглядев среди буйной растительности несколько парикмахерских кресел напротив больших зеркал.

– Так что желаете? – уточнила девушка.

– Подстричься, – неожиданно для себя выпалила я.

– Оо.. Можно сказать, вам сказочно повезло. Буквально полчаса назад клиентка отменила запись и у нашего лучшего мастера освободилось время. Алекса! – позвала она.

– Иду, – ответило глубокое контральто и откуда-то из-за цветов выплыла полная миловидная блондинка с крупными чертами лица. Увидев меня, она приветливо улыбнулась, как старой знакомой, и указала рукой на одно из кресел.

Я покорно села и уставилась на свое отражение. Зеркало было обрамлено круглыми лампочками, источавшими какой-то невероятный, прямо-таки медовый свет. Мое лицо выглядело совсем иначе, таинственно и волшебно, по теням побежали охряные искорки.

– Какая красота, – Алекса аккуратно перебирала пряди моих длинных густых волос, – А какой медный цвет. Этот оттенок так редко встречается у натурального волоса, обычно его пытаются достигнуть сложным окрашиванием.

Я закрыла глаза, чувствуя ее легкие приятные прикосновения, погружающие меня в какой-то транс.

– Ну так что, – Алекса мягко положила руки мне на плечи, – Что будем делать?

Я замерла в нерешительности. Действительно, что? Мое импульсивное желание подстричься резко сдулось, как воздушный шарик. Я всю жизнь носила длинные волосы и не представляла себя никак иначе. Я уже начала жалеть, что соблазнилась привлекательной вывеской и влипла в эту историю.

– Расслабься, – тихо сказала Алекса, вероятно почувствовав мои метания, – Зачем-то же ты пришла, значит была какая-то внутренняя потребность, ведь так?

Я еще раз посмотрела на себя в зеркало. Мои волосы помнят те времена, когда мы с Максом были счастливы. Когда переезжали в нашу квартиру, жили в полной разрухе, и я как могла наводила уют. Развешивала свои бесчисленные лампочки, выбирала обои в спальню, покупала милые безделушки, а по вечерам мы пили чай и мечтали. Я ничего не хотела бы изменить или вычеркнуть из своей жизни, я благодарна каждому ее моменту, но сейчас… Сейчас я другая. Словно за той же внешностью прячется новый человек, который хочет обрести свободу. Сейчас моя жизнь иная, мой мир изменился, и я должна позволить ему быть, не запихивать на границу изнанки. Я закрыла глаза и попыталась представить, какая я сейчас, какой я хочу быть в настоящей жизни.

– Ну что будем делать? – еще раз мягко спросила Алекса.

– Каре, – решительно ответила я, открывая глаза, и чуть подумав, добавила – ассиметричное.

Глава 4

Я вышла из Лавандового салона счастливая и окрыленная. Было так легко, что хотелось смеяться.

Смотря на длинные медные пряди, которые недавно были частью меня, а теперь грустно лежали на полу, я словно попрощалась с чем-то очень дорогим и важным, но теперь лишь тянувшим назад.

Алекса сотворила магию, я чествовала себя красавицей.

– Ну вот, как хорошо, – сказала она, снимая с меня парикмахерский воротничок, – Посмотри, как загорелись твои глаза.

И действительно, мои зеленые глаза словно вспыхнули тысячей охряных искр.

– А теперь вперед, – подмигнула Алекса, – ты ведь куда-то бежала, а к нам завернула по пути.

Я улыбнулась, все-то она знает, настоящая ведьма.

В итоге я решила не отказываться от идеи пойти в Wood Rock Bar, хоть на концерт безнадежно опоздала. Мне в кои-то веки хотелось не кутаться в плед на кухне, а куда-то выйти, покрасоваться, подурачиться. Я летела как на крыльях, не замечая ничего вокруг и едва не попала под машину, перебегая дорогу на красный свет.

Громкий гудок и резкий окрик водителя слегка меня отрезвили. Так надо прийти в себя, а то так и до беды не далеко. Слишком много радости тоже вредно.

Я выдохнула и вошла в небольшой двор перед баром, освещенный милыми новогодними огоньками. Здание больше напоминало наспех сколоченный сарайчик с яркой вывеской, но от него веяло каким-то уютном и теплом. Концерт явно кончился, звукоизоляцией здесь и не пахло, а музыки совсем не было слышно. Ну ладно, просто посижу за баром.

В рюкзаке завибрировал телефон. Я на удивление быстро его нашла и посмотрела на имя на дисплее. Макс. Мне стало горько. Наверно, не хотелось, чтобы он сегодня звонил. Я не знала, о чем нам разговаривать. Я не хотела ничего чувствовать. Я хотела все забыть на время и пожить в своем новом мире, где дорога вырастала прямо под ногами.

Звонок сбросился, но через несколько секунд телефон зазвонил снова. Макс часто говорил, что я бегу от проблем, как ребенок. Надо уметь повернуться и встретить их лицом к лицу. Я взяла трубку.

– Да.

– Привет, зайчик.

– Привет.

– Как твои дела?

Как дела? Ну вот как мои дела? Что из последних суток я могу рассказать, чтобы он меня понял? Наверно, ничего. Мы поговорили ни о чем минут пять, обменялись дежурными фразами, и я с облечением положила трубку.

Настроение опять испортилось. Очень хотелось курить, но сигарет не было. Я уже и забыла это ощущение – как будто сосет под ложечкой и просто необходимо вдохнуть горячий терпкий дым, который когда-то заполнял мою черную дыру в груди в самые тяжелые моменты.

Я подняла голову и посмотрела на небо. Снегопад закончился, небо начинало проясняться и в темноте двора, словно спрятавшегося от светового шума большого города, можно было разглядеть отблески звезд. Рука стиснула медальон во внутреннем кармане пальто. Мне вдруг безумно захотелось услышать мою мелодию, раствориться в ней, ненадолго забыв обо всем. Она всегда давала мне силы идти дальше, это была моя медитация, когда душа спокойна и полна теплым светом, голова пуста, бесконечный поток мыслей на мгновенье замирает, но вместе с тем откуда-то из глубин сознания приходят ответы на самые важные вопросы.

Я огляделась и заметила узкий проход между зданием бара и забором. Протиснувшись, я оказалась на заднем дворе. Было пусто и тихо, я села на бетонный парапет, достала медальон и привычным движением нажала на пружину. Крышка откинулась и пространство вокруг меня наполнилось до боли знакомой мелодией. Тугой комок в груди раскрылся, я почувствовала страх и вязкую дрожь неизвестности, а потом пришел покой. Внутри меня разгоралась надежда. Я смогу это пережить, я пойду по этой темной дороге до конца и будь что будет. Шестеренки крутились и крутились, я не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент почувствовала, что ужасно замерзла.

Я захлопнула крышку медальона и встала. Будь что будет. Отличный девиз сегодняшнего вчера. Порой стоит отбросить все мысли и отдаться течению. В конце концов благодаря этому принципу я уже ношу симпатичное каре, хотя несколько часов назад даже и подумать не могла, что решусь на такие изменения. Я проскользнула через узкий проход вдоль забора и решительным шагом направилась ко входу в бар.

Концерт прошел из рук вон плохо. Со вчерашнего дня я был сам не свой, меня захлестывали волны раздражения и беспричинного гнева. Все казалось бессмысленным и глупым. Моя музыка шаблонной, песни банальными, а пришедшие на концерт недоразвитыми оленями, которые только и могут, что орать и скакать, даже не пытаясь понять, что мы поем. В какой-то момент мне захотелось кинуть микрофон в зал, отбросить гитару и, прорвавшись через толпу, уехать отсюда ко всем чертям. Прыгнуть в машину, выжать газ и ехать в никуда, лишь бы подальше отсюда.

Я вышел на задний двор и закурил. Через тонкую стену был слышен голос Рика из гримёрки. Периодически к нему примешивался визгливый неестественный смех. Опять подцепил какую-то размалеванную бабу. Когда ему надоест этот цирк.. Сейчас будет павлиниться, строить из себя крутого парня, а на деле ему даже некуда привести эту несчастную девушку. Мы не сильно популярная рок-группа, таких тысячи. Заработанных денег не хватает ни на что, Рик и Тэм до сих пор живут как студенты, снимая одну комнату на двоих и жрут заваренную лапшу. Мне повезло больше, мой отец занимал неплохую должность и умел распоряжаться деньгами, я могу не париться в отличии от них. У меня есть квартира, старенькая, но верная машина и каждый месяц на счет падает сумма, которой мне вполне хватает на то, чтобы сносно жить. Но это все. Запись в нормальной студии стоит сумасшедших денег, которых у нас нет. Чес по небольшим городкам с выступлениями в затрапезных барах выходит откровенно убыточным. Мы полностью зависим от нашего продюсера Марти, который все больше ограничивает наш репертуар, пытаясь сделать из нас какой-то попсовый бойс бенд. Меня передернуло. Когда все начиналось, у меня была мечта, я видел великий смысл в этой группе, у меня даже была миссия, каждая песня была выстрадана бессонными ночами и тысячей сигарет. Я думал, у нас получится стать не такими как все. Не стать просто картинкой, набором звуков из колонок, под который толпа пьяных людей пытается расслабиться после ненавистной работы. Времени остается все меньше, а я так ничего и не сделал. Вот дерьмо.

Голоса из-за стенки стали еще громче, послышался громкий пьяный хохот. Я раздраженно отошел подальше от этого сарая, не желая ничего слышать. Изо рта шел пар, зима совсем близко. Я поднял голову и увидел звезды, яркими точками пробивающиеся через пелену городского смога. И тут я услышал ее.. Откуда-то из темноты лилась мелодия, настолько грустная и прекрасная, что у меня защемило внутри. Она была словно с другой планеты, я никогда не слышал ничего подобного. Стараясь идти бесшумно, я сделал несколько шагов вперед и осторожно выглянул из-за угла.

На бетонном парапете сидела девушка, держа в руках что-то похожее на большой медальон, и завороженно смотрела в небо. Мелодия шла из медальона. Тусклый фонарь на заднем дворе, почти не давал света. Я пригляделся повнимательнее и, когда она чуть повернула голову, неожиданно увидел знакомые черты. Это была та девушка, похожая на зайчонка, которая сидела вчера в маленьком кафе в аэропорту. Только ее длинные волосы были острижены выше плеч, сейчас она смотрелась взрослее и серьезнее. Интересно, что она здесь делает?

Мелодия продолжала играть. Я слушал ее как завороженный и не мог пошевелиться. Внутри разливалось тепло, мне стало хорошо и уютно, как в детстве. Все мрачные мысли, одолевавшие меня несколько минут назад, казались незначительным мелким мусором.

Не знаю сколько прошло времени, я словно был в каком-то трансе. Когда девушка, захлопнула крышку медальона и резко встала, я вздрогнул, возвращаясь обратно в реальность. Что это было? Я поморгал, потер лицо руками и когда снова посмотрел на задний двор там никого не было. Может это была галлюцинация. Меня накрыл панический страх. С моим образом жизни можно ожидать чего угодно. Так спокойно, дышать, главное дышать, как всегда говорила мама, когда в подростковом возрасте меня безжалостно накрывали панические атаки.

Я глубоко вдохнул морозный воздух, решительно выкинул страх из своей груди и пошел обратно к черному входу.

Глава 5

Когда я вернулся в бар, большая часть посетителей уже разошлась. Рик и Тэм тоже куда-то исчезли. Я взял гитару, сел в углу сцены и попытался вспомнить волшебную мелодию. Шум зала и музыка из динамиков очень отвлекали. Я закрыл глаза и расслабился. Что я чувствовал в том момент? Спокойствие… Теплый свет, разливающийся по всем уголкам сознания. Я положил руку на струны и начал тихо наигрывать. Удивительно, но пальцы сами находили нужные ноты почти без ошибок. Я опять погрузился в то медиативное состояние, хотелось вечно сидеть и играть эту мелодию, отключившись от всего происходящего вокруг. Время остановилось. В какой-то момент я почти физически почувствовал на себе чей-то взгляд. Я открыл глаза и посмотрел в зал. Прямо напротив сцены у бара сидела та самая девушка-зайчонок и смотрела на меня широко распахнутыми глазами. На ее лице застыло такое изумление, что я занервничал. Странная какая-то. Может она меня преследует?

Заметив, что я на нее смотрю, она резко отвернулась и уставилась в чашку перед собой. Я поставил гитару и решительно спустился со сцены. Так больше продолжаться не может, я хочу узнать, кто она такая.

Я сел на соседний стул. Она искоса посмотрела на меня и потупилась. Вблизи ее лицо казалось по-детски беззащитным, веснушки придавали ему озорной любопытный вид. Забранная за ухо прядь открывала маленькое симпатичное ушко с сережкой-звездочкой.

– Привет, куколка, – как можно более небрежно бросил я, хотя почему-то безумно нервничал, словно первый раз знакомлюсь с девушкой.

Она повернулась, посмотрела на меня долгим испытывающим взглядом и тихо ответила:

– Привет.

У нее были странные глаза. Темно-зеленые, с яркими медными точками вокруг зрачка. Я завис, не зная, что сказать дальше.

– Та мелодия, которую ты сейчас играл, – неуверенно начала она, – откуда ты ее знаешь?

Я замялся. Говорить правду было как-то стремно, вроде подглядывал, подслушивал.. Она очень внимательно смотрела мне в лицо, ожидая ответ.

– Нуууу, – я тянул время, пытаясь придумать ответ, – Она недавно возникла в моей голове, словно я где-то ее слышал раньше… Мне осталось только воспроизвести, – максимально неопределённо ответил я. Фух, вроде и не совсем соврал, но и не сказал, как есть.

– Правда? – ее глаза широко распахнулись, – а где ты мог слышать ее раньше?

Вот черт, как выкручиваться. Я пожал плечами.

– Не знаю. Я же пишу музыку, не могу точно сказать откуда приходит та или иная мелодия, Может из космоса… – попытался отшутиться я.

– Из космоса…

Ее глаза распахнулись еще шире и стали совсем бездонными. Она уставилась на меня так пристально, что стало совсем не уютно. Надо срочно переводить тему.

– Как тебя зовут?

Она замешкалась и нехотя ответила:

– Клэр.

–Клэр? Какое редкое имя.

– Ну да, – мрачно сказала она, – Моя мама была большой оригиналкой, еще до того времени как стали популярны Миланы и Патриции. Хотя на самом деле мне нравится мое имя.

– Оно очень тебе подходит.

– А тебя как зовут?

– Сей.

– Сей? – она засмеялась своим заячьим смехом, – А что ж не Сен Сей? Нет серьезно…

– Я серьезно. Ну хорошо, это не настоящее имя, считай творческий псевдоним. Но меня так называют все знакомые уже много лет. Иногда я сам забываю, какое имя написано в паспорте.

– Ну Сей, так Сей, – улыбнулась она и уставилась в чашку.

Подошел Боб, наш бессмертный бармен.

– Здаров, Сей. Что-то паршиво вы сегодня отыграли, ты словно был не в себе. Опять вчера перебрал?

– Есть такое, – мне было проще списать все на похмелье, чем пытаться объяснить настоящую причину своего состояния, – Будь другом, сделай мне кофе.

– Кофемашина сломалась, – развел руками Боб, – Завтра приедет мастер. Могу заварить тебе в чашке.

– Давай хоть так, – махнул рукой я. У меня неожиданно заболела голова, и чашка кофе часто от этого спасала.

– А тебе что, зайка? – Боб подмигнул моей новой знакомой.

Ага, значит не я один разглядел в ней милого кролика.

– Еще чаю, пожалуйста.

– Ну как знаешь, – Боб забрал у нее чашку и, незаметно показав мне большой палец, скрылся в подсобке.

– Почему ваша группа так странно называется, – спросила Клэр, – «The Call» – это что? Звонок?

– Ну… не совсем, – я вздохнул – Скорее крик или зов.

Клэр вопросительно подняла бровь.

– Когда мы только собирали группу, я думал, мне есть что сказать миру. Мои песни казались мне очень глубокими, я хотел достучаться, докричаться до людей.

Я замолчал.

– А сейчас?

– А сейчас… – я даже не знал, что ответить, – А сейчас я как-то потух. Когда все начиналось мне было очень тяжело, я хотел вырваться из тьмы, в которую погружался все больше. Мои песни, моя музыка были для меня надеждой, смыслом существования. Я вкладывал в них все и по-настоящему горел. А потом все скатилось в какую-то рутину. Бесконечные однотипные концерты. Горстка фанатов, которые кажется даже не слышат, о чем мы поем. Почему-то им нравятся самые простые, глупые тексты, лишь бы музыка была погромче и можно было напиться и поскакать.

Клэр сочувственно молчала. Господи, зачем я ей это говорю? Мы ведь едва знакомы, а я сразу скатился в свое депрессивное нытье.

Подошел Боб, поставил перед нами чашки и молча удалился.

Я сделал большой глоток кофе, обжег небо и поморщился. Клэр задумчиво мешала ложечкой в чашке. Неловкая пауза затягивалась.

– Ты всегда пьешь чай?

– Не только, я еще очень люблю кофе и всякие травы. Летом я сама их собираю, сушу, а потом всю зиму завариваю травяной чай и мечтаю о лете. Макс…

Клэр неожиданно осеклась и покраснела.

– Максимум вкуса – затараторила она, – можно получить если правильно собрать и высушить травы, поэтому кто-то говорит, что летом мой дом похож на жилище ведьмы, везде развешаны сухие пучки.

Клэр замолчала, а ее щеки продолжали полыхать румянцем. Я так и не понял, что именно случилось. Она словно хотела сказать одно, но вдруг резко передумала и сумела выкрутиться. Ладно, не буду настаивать, у всех свои тайны.

– Уже поздно, – Клэр посмотрела на часы, – Мне пора домой.

– Хочешь я тебя подвезу? – предложение вырвалось как-то само собой, я даже не успел подумать. Меня чем-то манила эта странная девушка и очень не хотелось с ней расставаться.

Клэр задумчиво кусала нижнюю губу. У нее внутри словно шла какая-то борьба.

– Ты боишься? Думаешь я хитрый похотливый ублюдок, который увезет тебя в лес и сделает что-то страшное? – Боже, какой бред я несу, пытаясь быть оригинальным.

– Нет, не боюсь, – спокойно ответила Клэр и неожиданно добавила, – Ты хороший.

Это прозвучало так по-детски наивно, что я опешил.

– Почему ты так решила?

Клэр потупила взгляд, раскачиваясь с пятки на носок, словно выбирала – стоит говорить или нет.

– Ну… ты будешь смеяться. И решишь, что я сумасшедшая.

– Не решу, скажи, пожалуйста.

Клэр еще немного помялась и тихо сказала:

– Ты светишься… Вокруг тебя мрак, а ты все равно светишься, хотя видно, как тебе тяжело. И к тому же…

Она замолчала.

– И к тому же что? – севшим голосом спросил я. Она так точно описала мое состояние, как будто и правда увидела эту борьбу.

– Ты играл ту мелодию. Если она пришла к тебе, ты не можешь быть плохим человеком. Я знаю.

Полный аут. Я залпом допил кофе и встал. Может она и правда сумасшедшая, но настолько мистически притягательная, что у меня внутри все дрожало и не находило себе места.

– Пойдем, моя машина стоит у входа.

– Подожди…

Клэр опять замолчала, борясь с собой, но все же выпалила:

– Можно я загляну в твою чашку из-под кофе?

– Пожалуйста, – я, уже ничему не удивляясь, пододвинул чашку поближе к ней.

Клэр заглянула внутрь, долго всматривалась и на ее лице неожиданно промелькнул испуг.

– Что там?

– Ничего, – она взяла свое пальто с вешалки, – Пойдем?

Я никогда так медленно не водил машину. Несмотря на все свои странности Клэр мне безумно нравилась и мне не хотелось с ней расставаться. По дороге мы болтали о всяких пустяках, а когда подъехали к ее дому я безумно разнервничался. Надо что-то сделать. Попросить ее номер телефона? Позвать на концерт? Может пригласить куда-то? Кино, ресторан, блин, как все банально.

– Спасибо за прекрасный вечер, – Клэр улыбнулась и взялась за ручку двери.

– Клэр, а ты не хочешь сходить со мной завтра… – я замешкался, потому что не успел ничего придумать.

– Куда? – ее рука замерла на рычаге.

Куда? Куда? Черт побери, куда ее позвать?

– На чайную церемонию, – неожиданно для себя выпалил я.

– На чайную церемонию? – изумленно переспросила Клэр.

– Да, ты ведь любишь чай…

Господи, хоть бы она согласилась, хоть бы согласилась..

– Хорошо, на чайную церемонию я пойду, – Клэр еще раз мне улыбнулась. Хитрая зайка.

– Я заеду за тобой в семь.

– Договорились. Доброй ночи.

– Доброй.

Клэр вышла и аккуратно закрыла дверь. А я остался сидеть в каком-то ступоре, лишь несколько минут спустя осознав, что широко улыбаюсь как полный идиот.

Глава 6

Я зашла в квартиру и села прямо на пол. От сумасшедших эмоций сегодняшнего дня у меня кружилась голова. Мой Дом встретил меня тишиной и уютным полумраком. Я специально оставила некоторые лампы включенными, чтобы не возвращаться в холодную темноту.

Я сняла сапоги, кинула пальто на комод и пошла на кухню. Надо успокоиться и прийти в себя. Здесь лучшего средства, чем лавандовый чай с мятой, еще не придумано.

Я поставила чайник на плиту, забралась в кресло и, закинув ноги на подлокотник, уютно свернулась среди подушек. Может это странно, но я настояла, чтобы именно на кухне оклеить потолок темными обоями с голографическими созвездиями, светящимися в темноте.

И сейчас, разглядывая звёздное небо над головой, я задумалась, как все-таки странно устроена жизнь. Нельзя предугадать, нельзя до конца все предвидеть. Еще утром я была несчастной, разбитой и не знала, как жить дальше. А сейчас я с новой прической, как будто совсем другая и меня переполнят радостное возбуждение. А завтра мы идем на чайную церемонию с Сейем.. Я уткнулась лицом в подушку.

Что вообще происходит? Зачем я согласилась? Тихо заворчал чайник. Я встала и пошла к плите.

Потому что он играл мелодию из моего медальона… Невероятно. Может это было ложью, но а если он и правда написал ее..

Я достала жестяную коробочку и насыпала несколько ложек в заварочный чайник. Может она и правда пришла к нему? Пришел же ко мне мой медальон. Впрочем, какой смысл гадать. Гадать?.. Так вот к чему был скрипичный ключ.

Я взяла чайник, достала любимую глиняную чашку и пошла к журнальному столику. Сей вызвал во мне бурю эмоций. Своим неожиданным появлением, какой-то тревожной задумчивостью и строгостью. И светом, которым от него исходил. Таким теплым и родным.. О, Боги. Я сделала глоток чая и зажмурилась, прокручивая в голове сегодняшний вечер. Какие у него необычные глаза. Синие с золотыми искрами. И ресницы просто сумасшедшей длины. Пожалуй, самые красивые глаза, которые я встречала.

Дыши, Клэр, дыши. Нельзя быть такой легкомысленной и падкой на внешность. Макс только вчера улетел, а я уже влипла в какую-то историю.

Макс.. По телу пробежала морозная волна дрожи, словно в комнату проник сквозняк. Почему я не сказала про него Сею? Почему, когда возник его образ, что-то внутри меня щелкнуло и я беспричинно солгала. Или просто недоговорила… Я вздохнула.. То, что начинается со лжи, никогда не заканчивается ничем хорошим. Но ведь ничего и не произошло.. .

Что-то внутри меня тревожно сжималось предчувствуя, что Сей может стать мне очень близок. От него исходила настолько притягательная энергия, что я готова была раствориться в ней, отдаться этому потоку.

У меня почти нет близких людей. Макс единственный не побоялся моих странностей, принял меня как есть, со всем ворохом проблем и тяжелым багажом воспоминаний. У меня никогда не было по-настоящему близкого друга. Может поэтому я встретила Сея? Потому что он сейчас так нужен мне..

Одни бесконечные вопросы… Гадание на кофейной гуще.

Пространство моего Дома тревожилось, шло волнами. Золотые нити образовывали рядом со мной золотые вихри, нежно ложились на плечи, успокаивая и убаюкивая. Черная дыра внутри сжалась до размеров песчинки и я, забыв обо всем, сладко заснула в кресле, оставив на столике недопитый чай.

Я проснулся после обеда с дикой головной болью. Господи, зачем я вчера так напился? Случилось что-то хорошее? Или плохое? Черт, надо завязывать, с памятью уже беда.

Я смотрел в потолок и внутри меня что-то тревожно, но так сладко сжималось, сворачиваясь в тугой клубок. Тени от люстры складывались в какой-то образ, и я неожиданно вспомнил бездонные зеленые глаза с медными точками у зрачка.

Клэр! Черт побери. Я вскочил как ужаленный и запнулся о прикроватный столик. Я же пригласил ее чайную церемонию сегодня вечером. На чайную, твою мать, церемонию. Я вообще не знал, где их проводят и можно ли на нее попасть в нашем городе. Одноглазый Один, чем я только думал?

Я взглянул на часы – половина четвертого. Всего несколько часов, чтобы что-то придумать. Меня слегка мутило, накрывали тяжелые волны похмелья. Я побрел в душ, и долго стоял под жалящими струями, пытаясь хоть то-то придумать.

Лаура! Из всех знакомых мне людей это единственный человек, который может хоть чем-то помочь. Я представил, физиономию того же Тэма, если я позвоню ему узнать об организации чайной церемонии и, не удержавшись, заржал в голос, порезав щеку бритвой.

Из душа я вышел почти живым человеком, поставил вариться кофе и, закуривая первую сигарету, набрал номер Лауры.

– Да, – громко ответила она. Судя по шуму и звяканью на заднем фоне Лаура опять торчала в своем магазине.

– Лаура, привет. Это, конечно, звучит дико, но мне надо сегодня вечером организовать чайную церемонию. Ты можешь помочь?

– О, Боги, Сей… У тебя как всегда происходит какое-то безумие! Чайная церемония сегодня вечером, – Лаура громко фыркнула, – А ты большой оригинал, до этого надо еще додуматься.

Я терпеливо ждал, пока поток язвительной критики в мой адрес иссякнет. В этом вся Лаура, уколет со всех сторон, но расшибется в лепешку, чтобы помочь.

– Мы же занимаемся поставками оливкового масла, – продолжала она, – чай знаешь ли, это немного другая часть света. Хотя… У Саши вроде был какой-то знакомый. Саша! – громко позвала она, – Подожди минуту, – трубка шмянулась о стол.

Я терпеливо ждал, пока на той стороне среди возни и треска решалась моя судьба.

– Так, слушай, – Лаура снова взяла трубку, – У Саши есть знакомый, который занимается поставками элитного чая из Китая. Можно попробовать договориться с ним. Саша сейчас скинет тебе его номер, но предупреждает – он странный. Цитирую: «Вечно обдолбанный, но вполне милый». Так что решай сам. Зовут его Джен.

– Лаура, черт побери, спасибо! Чтобы я без тебя делал!

– Спасибо, знаете ли, оставьте себе. В следующее воскресенье работаешь на меня грузчиком. Можешь взять своих ребят. Мы не справляемся, Саше уже совсем тяжело – Лаура горестно вздохнула.

– А когда у нее срок?

– В середине января, но она уже такой круглый пончик, что мне порой кажется мой крестник может появиться, хоть завтра…

В трубке раздался грохот, звук разбитых бутылок и отчаянный мат.

– Так все, у нас опять апокалипсис. Господи, когда это кончится! – Лаура, не попрощавшись, бросила трубку.

Этот Джен действительно оказался странным парнем. Сначала я долго не мог до него дозвониться, а когда он наконец-то ответил, то в упор отказывался понимать, что я от него хочу. Наконец, соблазнившись гонораром, он согласился принять нас в восемь и продиктовал адрес. Я посмотрел карту. О Боги, не смотря на то что совсем близко к центру, эта ужасный район заброшенных заводов и старых трущоб. Меня накрыло нехорошим предчувствием, но я отогнал мрачные мысли подальше. Вариантов у меня все равно нет. Надеюсь, нас все-таки напоят чаем, а не убьют в какой-нибудь темной подворотне.

Клэр спустилась ровно в семь. На ней было красивое темно-зеленое пальто в цвет глазам и длинная юбка. Через плечо перекинут забавный рюкзачок, сшитый из разноцветных кусочков кожи.

– Привет, – она лучезарно улыбнулась, садясь в машину.

– Привет, – прохрипел я, отчего-то во рту резко пересохло.

Мы медленно ехали по заснеженным улицам, все глубже забираясь в переплетенье незнакомых переулков.

– Странное место, – задумчиво сказала Клэр, глядя в окно, – пару раз я здесь бывала, но никак не могла его понять. Кто живет в этих домах? Они настолько непохожи, словно какой-то безумный архитектор собрал их из разных Вселенных, прилепил друг к другу и впихнул в эти узкие улицы.

– Действительно, – я был максимально сосредоточен на дороге, боясь запутаться в бесконечных поворотах.

– Когда я попадаю в такие места, – продолжала Клэр, – я всегда пытаюсь представить, что за люди здесь живут.. Чем они занимаются, где работают, что едят на ужин. Это какой-то другой мир, не похожий на наши типовые многоэтажки. Здесь каждый дом, каждая лестница, каждое окно имеет свою неповторимую историю. Я порой жалею, что здания не умеют разговаривать – мне кажется, он могли бы поведать столько всего интересного… Хотя кое-что они все-таки рассказывают, – она хитро улыбнулась.

Я завороженно слушал ее. Клэр словно сама была с какой-то другой планеты.

«Вы приехали в пункт назначения» – громко объявил навигатор, разрушив волшебную нить ее рассказа. Мы стояли перед огромным, очень странным и страшным домом. Он длинной змеей уходил в глубину переулков. Сложно было понять сколько в нем этажей – где-то дом был выше, где-то ниже, на крыше местами надстроены какие-то нелепые башенки, вперед выступали балконы, тоже настолько разные и непохожие по стилю, словно были приклеены от каких-то других домов.

– Вот это да! – воскликнула Клэр, выйдя из машины, – Никогда такого не видела!

Ее умение восхищаться странными вещами меня порой обескураживало. Мы медленно пошли мимо череды криво висящих подъездных дверей, пока не увидели огромную цифру 4 нарисованную белой краской на стене рядом с одной из них.

–Нам сюда, – я взялся за ручку и дверь так зловеще скрипнула, что у меня по спине пробежали мурашки. Одноглазый Один, что за жуткое место.

Мы вошли в тускло освещенный грязный подъезд. Кабинка консьержа пустовала и зияла выбитым стеклом. Вверх уходила огромная величественная лестница с выщербленными ступенями. Я подошел ближе и поднял голову – на верхних пролетах свет почти нигде не горел.

– Нам на пятый, – почему-то шепотом сказал я, словно боясь потревожить нечисть, которая наверняка водится в этом жутковатом месте.

Клэр кивнула, и мы пошли наверх. Более неподходящее и странное место для чайной церемонии придумать было сложно. Меня удивляло, почему Клэр не насторожилась, ни о чем меня не спрашивала, покорно преодолевая высокие скользкие ступени.

На пятом этаже свет слава Богу был. Мы шли по узкому коридору, выкрашенному грязно желтой краской и разглядывали номера на странных непохожих друг на друга дверях, словно украденных в сотни канцелярий и офисов по всему свету. Наконец промелькнул номер 522.

Мы остановились перед деревянной дверью, выкрашенной некогда ярко-бордовой краской, а теперь выцветшей и облупившейся. Я глубоко вдохнул, набираясь смелости. В этом странном здании царила такая непривычная, давящая на барабанные перепонки тишина, что меня накрывали волны липкого ужаса.

Совладав с собой, я трижды громко постучал. Мы долго продолжали стоять в тишине – за дверью не раздалось ни звука. Черт! Я почувствовал, как во мне закипает злость. Не надо было связываться с этим странным Дженом. Я как чувствовал, что он меня подставит. Никакой церемонии не состоится, да нам бы вообще выбраться живыми из этого адского местечка.

Дверь неожиданно распахнулась, и мы увидели невысокого худощавого парня в длинной льняной робе и широких штанах, из которых торчали худые босые ноги. У него были мелкие черты лица, узковатые глаза и жиденькая бородка. А еще он явно не ждал гостей потому что выглядел очень сонным и отчаянно зевал.

Пауза затянулась. Я пребывал в таком шоке от происходящего, что уже не знал, как выкручиваться.

– Джен, здравствуйте, – громко начал я, – Мы с вами договаривались о чайной церемонии. Помните? – к концу фразы голос мой дрогнул и стал почти молящим.

Джен честно попытался пошире раскрыть глаза, но плюнул это бесполезное занятие и кивнул.

– Да-да, проходите пожалуйста, – он посторонился, впуская нас внутрь.

Мы оказались в небольшой очень неприбранной комнате. Повсюду валялись вещи, стояла грязная посуда, прямо на полу лежал матрас со скомканным постельным бельем.

– Пожалуйста, разувайтесь и проходите туда – Джен указал рукой на длинную тонкую ширму, разделяющую комнату на две части.

Мы скинули обувь и неуверенно двинулись в указанном направлении. Зайдя за ширму, я еле сдержал удивление, а Клэр тихо ахнула.

Мы словно попали в другой мир. На стене висел огромный бумажный веер с замысловатым рисунком. Под потолком яркими огнями пунцовели бумажные фонарики, создавая невероятный мягкий свет. Со всех сторон на нас смотрели развешанные маски, с навеки застывшими эмоциями в папье маше. На полках громоздилось множество фигурок животных, божков, а еще пиалы, чайнички всех форм и размеров, какие-то непонятные приспособления и еще куча всякого барахла. Пахло благовониями и чем-то смолянисто-терпким.

На полу стоял очень низкий деревянный стол, покрытый изящной резьбой. Рядом лежали три больших мягких пуфа и было раскидано множество подушек.

–Садитесь, садитесь – суетливо подтолкнул нас Джен, входя за ширму с большим глиняным чайником, – Расслабьтесь и чувствуйте себя как дома.

Он поставил чайник на высокую подставку, внутри которой горела кругла плоская свеча и плюхнулся на один из пуфов. Мы последовали его примеру.

– Итак, итак, – Джен сложил ладони в молитвенном жесте и поклонился нам. Мы неуверенно повторили за ним.

– Первым делом самое важное. Вам надо выбрать гостей нашей церемонии.

Я занервничал. Будет еще кто-то? Он меня не предупреждал. И что значит выбрать?

– Это чабань – доска для чайной церемонии, – Джен положил руки на деревянную поверхность, которую я принял за низкий стол, – на ней будет происходить наша Гун Фу Ча. Расслабьтесь и забудьте на время обо всем, вы есть только здесь и сейчас. Почувствуете это пространство, все что вас окружает. Вберите запахи, звуки, позвольте своей Пинь Хун раскрыться и насладиться вкусом чая..

Пинь Хун, Одноглазый Один, это еще что такое…

– А теперь самое важное, как я говорил, – продолжал Джен, – выберите гостей и пиалу для Пин Ча.

Он обвел рукой комнату.

– Вы можете выбрать фигурку животного, божка или любой предмет, который вам нравится. Это будет гость, которого мы поставим на чабань. Он поможет достичь единения с чаем, свяжет наш мир с миром духов.

О Боги, как все сложно. Я нехотя встал и потащился к заваленным хламом полкам. Мир духов, единение с чаем. Зачем я во все это вписался.

После небольших раздумий я выбрал простую глиняную пиалу и слона из черного дерева с весело задранным хоботом.

Клэр долго с наслаждением копалась в безделушках и в итоге остановилась на небольшой изящной пиале в форме цветка и забавной пузатой лягушке с вытаращенными глазами и поднятыми вверх передними лапками.

Мы поставили фигурки на доску.

– Как интересно, слон и лягушка. Необычная пара, – улыбнулся Джен, – Слон оберегает от поспешных, эмоциональных действий, неверных поступков и ошибок. Он дарует своему обладателю мудрость и уравновешенность. А лягушка имеет связь с луной и дождями. Это женское божество уюта и домашнего очага. А поднятые лапки еще больше усиливают ее связь с небом. Ну что ж, начнем.

Джен еще раз нам поклонился и откуда-то из складок робы достал небольшой холщовый мешочек.

– Сначала мы должны познакомиться с чаем, – Джен открыл мешочек и высыпал сухие скрученные листы в небольшую вытянутую плошку, – Это чахэ – сосуд для знакомства с чаем. Видите, она имеет форму морской раковины. Вы берете ее в ладони, подносите к лицу и, согревая чай своим дыханием, наслаждаетесь его ароматом.

Джен аккуратно взял чахэ, поднес так близко к лицу, что почти касался носом чайных листьев и шумно засопел.

Да уж, ни о какой гигиене речи тут нет, а если будет десять человек и все они будут дышать в этот несчастный чай? Да он заварится к концу такого знакомства. Хорошо еще, что мы пьем не из одной пиалы. Меня напрягала вся эта обстановка и язвительный скепсис лез в мои мысли не переставая. Что там надо? Расслабиться и быть здесь и сейчас? У Клэр вроде получается, она выглядит такой заинтересованной и довольной. Ну ладно, главное ей нравится..

Джен закончился пыхтеть над чахэ и широко улыбнулся:

– Отличный чай! Давно такой не попадался, – он протянул руки к Клэр, – Теперь мы передаем чахэ следующему участнику церемонии по часовой стрелке и при этом обязательно смотрим в глаза.

Клэр слегка поклонилась, приняла чахэ и засунула туда свой милый вздернутый носик. Она прикрыла глаза, наслаждаясь ароматом, а я слышал ее тихое дыхание и внутри что-то подрагивало в такт ему.

– Какой чудесный аромат, – сказала Клэр, – Никогда не думала, что чай может так потрясающе пахнуть.

Она протянула чахэ мне и заглянула в глаза. Я осторожно принял сосуд, почувствовав тепло ее тонких пальцев и по телу словно пробежал заряд тока. В этом странном красноватом свете лицо Клэр было невероятно красивым, тени мягко ложились на него, придавая какие-то мистические, пленительные черты. Я вдруг осознал, что сильно дольше, чем нужно держу руки на ее пальцах и таращусь, как идиот.

Клэр мягко улыбнулась, и я наконец забрал у нее чахэ, без особого почтения сунув туда нос, чтобы скрыть неловкость.

Да, запах у чая был действительно потрясающий. Терпкий, насыщенный, но в то же время тонкий. Я чувствовал свежесть летнего луга, какие-то фрукты и почему-то водоросли, оставшиеся на берегу после морского прилива.

Я выпрямился и протянул чахэ Джену.

– Ну что ж после знакомства, можно и попробовать, – Джен подмигнул Клер и взял небольшую чашку с крышкой, стоящую на блюдце. Это гайвань – сосуд для заваривания чая. Он имеет большое значение – крышка символизирует небо, блюдце – землю, а чаша – он помахал ей в воздухе – это мы с вами, люди.

Джен аккуратно высыпал чайные листья из чахэ в гайвань и залил горячей водой из чайника.

– Температура очень важна, нельзя заваривать чай крутым кипятком. Я довел воду до нужной температуры и потом поддерживаю ее с помощью небольшого огня, – Джен указал на свечку в подставке чайника.

Клэр кивнула с серьезным видом. Было видно, что она полностью поглощена процессом и он невероятно ее увлекает.

Джен закрыл гайвань крышкой и, несколько раз виртуозно перевернув ее, и перелил чай в еще один сосуд похожий на молочник.

– Всего несколько секунд достаточно для заваривания. Но первый настой мы не пьем. Сейчас мы очищаем чай на физическом уровне, от всякой пыли, взвеси и прочего мусора. А это чахай – чаша справедливости, – он кивнул на то, что я принял за молочник, – Есть прекрасная китайская мудрость – перед чаем все равны. Богатые, бедные, просветлённые – не важно. Если разливать чай сразу в пиалы, в каких-то он получится крепче, в каких-то слабее. А чаша справедливости выравнивает эти различия.

Джен взял чахай большими деревянными щипцами и вылил чай сначала на слона, а потом на лягушку. Наши божества окутались облаком пара, мне даже показалось, что лягушка довольно квакнула.

Вода быстро исчезла в прорезях на доске.

– Внизу чабани есть специальный поддон, – пояснил Джен, повторно заливая чай горячей водой, – во время чайной церемонии мы много раз омываем листья и приборы, сливая настой прямо на доску, ну и конечно на наши божества, – он погладил лягушку по надутому круглому пузу, – сейчас второе заваривание – мы очищаем чай на энергетическом уровне.

Джен снова повторил те же действия – вылил чай сначала в чахай, а потом щедро полил лягушку и слона. Над доской поднимался пар, комната наполнялась приятным терпким ароматом.

– Ну вот теперь третий настой, мы можем пить, – Джен широко улыбнулся и чай наконец-то добрался до наших пиал.

Клэр, закрыв глаза, понюхала светло-желтую жидкость, сделала небольшой глоток и облизала губы.

– Как вкусно. И необычно. Я не могу понять, что чувствую, столько вкусов сразу.

– Конечно, – Джен пил чай громко прихлебывая и выдыхая, – и с каждым новым завариванием вкус будет меняться, постепенно раскрываясь, пока не достигнет пика.

Я пригубил чай и попытался понять, что чувствую. Действительно, было множество вкусов. Горечь сменялась сладостью, раскрывались ноты фруктов, аромат неизвестных цветов и в то же время присутствовала какая-то земляная терпкость.

– А теперь понюхайте пиалу, на стенках остаются частицы эфирных масел и чай откроется вам с новой стороны.

Я покорно сунул нос в пиалу и вдохнул. Меня словно окутал влажный смолянистый аромат, совсем не похожий на вкус, который я только что чувствовал. Кажется, рецепторы уже тихо сходили с ума от такого невероятного каскада, где один запах плавно перетекал в другой, оставаясь неуловимо тонким.

Джен повторно заварил чай наполнил наши пиалы.

– Расскажите, нам что-то из древних китайских легенд, – попросила Клэр.

Джен задумчиво потрогал бородку и завел неспешный рассказ, наполненный миром духов, божествами и прочей эзотерикой.

Мы пили и пили чай, его вкус менялся, становился то слабее, то крепче. Клэр о чем-то беседовала с Дженом, я давно перестал их слушать, войдя в какое-то умиротворенно медиативное состояние. Как приятно, вот что значит быть здесь и сейчас. Кажется, никогда такого не испытывал. От алкоголя эффект был совсем другой, я становился возбужденным, нервным, все было гипертрофированным, искусственно ярким, эмоции казались не настоящими, а порожденными моим больным сознанием. Как будто кто-то кидал банки с красками и они взрывались, оставляя яркие неровные пятна, которые сливались в какой-то сумасшедший рисунок. Сейчас все было иначе. Мне было так хорошо, по телу разливались волны тепла. Я любовался Клэр, как она делает маленькие глоточки, забавно нюхает пиалу, убирает за ухо непослушную прядь. Хотелось, чтобы это продолжалось вечно..

– А теперь я покажу вам настоящую магию, – в красноватых отблесках света лицо Джена выглядело старше и мудрее. Сейчас он действительно был похож на одного из Мастеров чайной церемонии, о которых рассказывал нам недавно.

– Танец чаинок, Доу ча. Поистине волшебное зрелище.

Джен встал, вышел за ширму и через минуту вернулся с газовой горелкой и большим стеклянным чайником.

– Сейчас мы будем наблюдать пять стадий кипения воды, – сказал он, наполняя чайник из большой баклажки, – Рачьи глаза, первая стадия. Совсем маленькие пузырьки, оседающие на стенках. Крабьи глаза, пузырьки покрупнее, вода уже начинает волноваться. Потом будут рыбьи глаза, когда пузырьки становятся совсем крупными, начинают подниматься на поверхность и лопаться. А затем начинается магия – пузырьки собираются в длинные жемчужные нити, это четвертая стадия. И в конце вода начинает говорить с нами, издавая тихие щелчки. Шум ветра в соснах. Пятая стадия, когда мы создадим вихрь и отдадим воде чайные листья. И вот тут будет и настоявшая магия. Вы увидите танец чаинок. Уверен, он вас поразит. Обычно никто не видел, как красиво заваривается чай.

Джен поставил чайник, на газовую горелку включил ее и ловким движением выудил из складок одежды еще один холщовый мешочек. Шумно вдохнув он пересыпал его содержимое, похожее на зеленые иголочки в чахэ, и прижал ее к лицу.

– Как пахнет, как пахнет, – Джен довольно крякнул, – Вам ребята невероятно повезло. Обычно я не выбираю чай, это он выбирает того, для кого быть заваренным. Я просто беру нужные мешочки и доношу его вкус до гостей. Вас выбрал очень редкий желтый чай.

Джен протянул чахэ Клер. Та с улыбкой приняла его.

– Какой запах.. ни на что не похоже.

Клэр передала чахэ мне и хитро улыбнулась. Я замешкался, боясь снова потеряться в ее зеленых глазах и чуть резче, чем надо забрал глиняную раковину у нее из рук.

И правда, согретый моим дыханием чай источал какой-то неземной аромат, я даже не мог описать, что именно чувствую.

Я вернул чахэ Джену и стал наблюдать за кипением воды. Уже появились первые пузырьки – рачьи глаза, кажется. Постепенно пузырьки становились крупнее, вода начинала волноваться, на поверхности проходили волны. Пузырьки вытягивались в длинные линии, действительно похожие на нити жемчуга.

Джен взял чайник и отлил часть воды в заранее приготовленный чахай.

– Шум ветра в соснах длится совсем недолго, – пояснил он, – Вода может очень быстро перекипеть и нам надо успеть ее остудить, с помощью заранее отлитой в чахай.

Тем временем вода издала первый щелчок, и дальше тихо зашумела-затрещала. Я никогда не придавал значения этому звуку, а ведь он действительно похож на шум ветра в соснах.

Джен быстро долил в чайник воду из чахая и взял в руки чахэ, готовясь высыпать чай.

Красивые жемчужные нити быстро пропали, и вода снова запела, тогда Джен взял длинную палку, ловким движением создал в центре водоворот и высыпал в него чайные листья.

– Это называет хвост дракона, посмотрите, как красиво, – шепотом сказал он.

Воронка походила на смерч и доставала до самого дна. Чаинки кружились в сумасшедшем вихре, казалось их засасывает внутрь. Они стремительно проносились мимо моего взгляда словно хоровод из тысячи крошечных человечков.

А потом все стало замедляться, вихрь постепенно пропадал, отпускал чаинки в свободное плаванье. Они медленно парили в толще воды, сталкиваясь и расходясь, неспешно с каким-то невероятным изяществом поднимались наверх.

Когда большинство чайных листьев оказалось на поверхности, я заметил, что две чаинки вели себя не так как остальные. Они словно танцевали какой-то неведомый, но очень красивый танец. Почему-то мне в голову пришла мысль о воздушных гимнастах. Словно в невесомости, они медленно поднимались ввысь, кружась, взмывая и резко падая, но при этом ни на секунду не отпуская друг друга. Это действительно было волшебно, просто невероятно красиво.

После того, как все чаинки собрались наверху, они начали медленно опадать на дно. Сначала по одной, потом все быстрее, словно водопадом, безудержной лавиной. И вот опять осталось лишь несколько неспешно погружающихся, словно утопающих в густом меде. Вода окрасилась в какой-то невероятный янтарный цвет, отливающий золотом, и стало правда казаться что внутри чайника налит мед.

– Все можно пробовать. – Джен налил чай в чахай и разлил по пиалам.

Если честно, я не запомнил какой вкус был у чая. Меня переполняло такое количество эмоций, что я уже не мог сосредоточиться на чем-то одном. Подумать только, я восхищался танцем чаинок. Я действительно наблюдал за этим процессом с полным погружением, он был настолько прекрасен и поэтичен. Я словно открыл для себя новый мир, к которому никогда раньше не прикасался. Мир тихой красоты, теплого света и спокойствия. В нем не было вечной суеты, наполняющей мою жизнь, громкой музыки, литров алкоголя с последующими депрессивными мыслями и самобичеванием. Зато в нем была Клэр. Воздушная, сияющая и такая недосягаемо прекрасная.

Неожиданно завибрировал телефон. Я даже забыл о его существовании. Я посмотрел на дисплей. Уже полночь? Не может быть, мне казалось прошел всего час.

– Клэр, – было ужасно неловко разрушать сложившуюся идиллию, но рано утром мне надо быть в аэропорту, – Мне пора идти.

Клер посмотрела на изящные часики на запястье и ахнула.

– Сей, мне тоже. Спасибо вам огромное, – она повернулась к Джену, – это было просто волшебно. У меня ощущение, что я побывала в сказке.

Клэр сложила руки и поклонилась. Я неловко повторил то же самое.

– Пустяки, пустяки, ребята.. – Джен прямо светился, – заглядывайте ко мне почаще, у меня еще много что есть. Мир чая поистине безграничен.

Пока я одевался Клэр с Дженом о чем-то шушукались, а в конце он вложил в ее руку холщовый мешочек, а она чмокнула его в щеку.

– Что он тебе дал? – спросил я, когда мы вышли в коридор, который уже не казался таким страшным и уродливым, – приворотное зелье?

Клэр хитро улыбнулась.

– Нет, какой-то редкий чай, который помогает очистить душу и найти себя, когда заплутал во мраке.

– А такой бывает?

– Почему нет? – она пожала плечами, и толкнула уличную дверь, – В мире бывает все.

Мы быстро доехали до ее дома. Клэр повернулась ко мне и так широко улыбнулась, что я увидел Бакса Банни.

– Сей, это был невероятный вечер! Спасибо тебе огромное.

– Тебе спасибо, Клэр. Сам я бы никогда не побывал на чайной церемонии.

Мне не хотелось ее отпускать, но пора было ехать.

– Послушай, завтра утром мы улетаем с ребятами в небольшой тур. Но к выходным вернемся. Приходи в пятницу на наш концерт в Wood Rock Bar? Я буду очень рад..

– Хорошо, – Клэр снова улыбнулась и покопавшись в рюкзачке, вложила мне в руку холщовый мешочек.

– Попробуй полюбить чай. Ты же видел, он творит чудеса. Ничуть не хуже виски.

Она хитро подмигнула и вышла из машины.

Вот черт. А я думал, она не заметила.

Глава 7

Неделя пролетела словно один день. Как всегда в конце года горели все планы и отчеты, голова пухла от цифр и строчек Excel. Мой начальник Андрэ был дерганный и недовольный, бесконечно подкидывал мне работу, намекая на выполнение плана для выплаты годовой премии, хотя я к этому плану особого отношения не имела. Тем не менее я уже который день уходила с работы последняя и не могла дождаться, когда наступят выходные.

После чайной церемонии прошло пять дней. Мы с Сеем так и не удосужились обменяться контактами, поэтому я не ждала от него вестей. Да оно и к лучшему. Я и так слишком много думала о нем. Вспоминала синие глаза с золотыми искорками, его теплую улыбку и робкое прикосновение к моей руке, когда мы передавали друг другу чахэ. Все было как-то ненормально, идеалистически хорошо, словно в начале шаблонного любовного романа, но меня не покидало ощущение тревоги. Мои демоны шептали мне на ухо, что я поступаю отвратительно, обманывая всех и саму себя. Я жгла палочки Пало Санто – священное дерево, изгоняющее злых духов, литрами пила лавандовый чай с мятой и пыталась себя успокоить, придумать, что все не так. Хотя внутри я знала правду, знала, что если так пойдет дальше, то ничем хорошим не кончится, кому-то обязательно будет больно. Эти мысли не давали заснуть, черная дыра внутри жгла мне сердце, наполняя пустотой и предчувствием беды. Я давно перебралась жить на кухню и почти не заглядывала в холодную темноту спальни. Золотые нити тянулись ко мне и грустно отступали – мол, тут мы бессильны, ты должна сама все решить, чтобы обрести покой.

К пятнице от постоянного недосыпа я приобрела слегка зеленоватый оттенок, взгляд стал стеклянным и постоянно хотелось плакать. Теплые воспоминания о вечере с Сеем постепенно начинали стираться, все казалось ерундой, чем-то дурным и надуманным.

Макс звонил каждый день, наши разговоры становились все более короткими и бессмысленными. Он чувствовал, как меня что-то тревожит, но вероятно списывал на то, что я переживаю его отъезд. Да, так и есть, но… Опять это но.

Пятница наступила неожиданно. Я решительно выключила компьютер и ушла домой вовремя. Хотелось не спеша собраться, прихорошиться, а то отражение в зеркале говорило, что я похожа на труп невесты из известного мультика.

Я сварила себе большую чашку кофе с мускатом и имбирем и пошла потрошить свой скудный гардероб на предмет эксклюзивного наряда, сделающего из меня красавицу вопреки всему.

Может вспомнить молодость и нарядится рок дивой. Я задумчиво посмотрела на кожаную мини юбку и корсет. Нет, это перебор.

Как там говорила Алекса, закрыть глаза и представить, какой я сейчас себя вижу.

Я зажмурилась, пытаясь настроиться на волну предстоящего концерта и встречу с Сеем. В голову ничего не шло. Я видела только размытые образы и неопределенность.

Ладно, чего уж там. Я остановилась на длинной черной жаккардовой юбке, зелёной блузке и высоких сапогах со шнуровкой. Одела подвеску-звездочку и крупные малахитовые серьги с красивой серебряной вязью. Они были тяжелые и теплые на ощупь. Я вздохнула. Эти серьги купил мне Макс, кажется тысячу лет назад. Была осень, мы гуляли по пешеходной аллее и забрели в маленькую ювелирную лавку. Я долго меряла все подряд, болтала с продавщицей, а потом увидела эти серьги и влюбилась. У нас тогда совсем не было денег, но Макс пообещал мне их купить, как только сможет. И солнечным апрельским днем, он повел меня в этот маленький магазинчик. Серьги все еще лежали на прилавке. Я знала, что они меня дождутся. Мои вещи всегда меня дожидаются.

Мне стало грустно и горько. Я почувствовала себя предательницей. Черная дыра поглотила все мое сознание, не было сил сопротивляться и приятное воспоминание неожиданно стало невыносимым. Я достала из рюкзака медальон и села на край дивана. Мой хороший, дай мне, пожалуйста, сил, помоги найти дорогу, я совсем запуталась.

Я откинула крышку и услышала мелодию, грустную и прекрасную. Она разлилась по кухне, наполнила весь мой Дом. Золотые нити доверчиво потянулись ко мне, опутывая и обнимая, словно шепча на ухо: «Все хорошо…»

Я долго сидела, разгадывая огоньки гирлянд. Ответа не приходило. Я видела, как передо мной вьётся дорога, но не могла разглядеть, что там впереди. Неожиданно вспомнились холодные задворки бара, звёздное небо, как я решительно отбросив все пошла внутрь и впервые увидела Сея, играющего мою мелодию, одну во всей Вселенной.

Я встала и вытерла навернувшиеся слезы. Будь что будет, я хочу туда пойти. Я правда хочу увидеть Сея. Все лишние мысли и нравоучения, пожалуй, оставлю на потом.

Я подошла к зеркалу, оценивающе на себя посмотрела и решила, что неплохо бы накраситься, хотя в обычной жизни почти не пользуюсь косметикой. Я подвела глаза, накрасила ресницы, даже отыскала губную помаду, которую покупала еще кажется на свадьбу.

Вот так лучше. Глаза стали более выразительными и заблестели. Я определенно себе нравилась, особенно с новой прической.

Я посмотрела на часы. О Боги, я опять опаздываю концерт давно начался. Схватив рюкзак, я побежала в коридор, по пути едва не сбив чашку, стоящую на краю стола. Она затанцевала на самой грани, но чудом удержалась. Я выдохнула и взяла себя в руки. Так никакой суеты, все идет своим чередом. Я взяла чашку и по привычке заглянула внутрь. Тут явно сапог, похожий на Апеннинский полуостров. Серьезные перемены в жизни. Полумесяц – рождение и увядание, смена полос, новые знакомства. А это… У меня неприятно засосало под ложечкой. По спине пробежал холодок. Опять этот рисунок. На стенках чашки разводы гущи образовывали фигуру в темном плаще с лицом маской, на котором застыло отвратительное выражение безумия и злой насмешки. Такое же я видела в чашке Сея, в тот вечер, когда мы познакомились в баре. Что это за жуткий знак? Я не видела его раньше. Может это просто разыгралась моя фантазия? Я заглянула в чашку еще раз, но оставшиеся на станках капли смыли страшный рисунок, превратив его в обычное коричневое пятно. Я поставила чашку в раковину. Пора заканчивать с этими суевериями. Я сама должна решать, что произойдет в моей жизни, а не прятаться за ширмой туманных предсказаний.

Я зашла в Wood Rock Bar, когда The Cell играли последнюю песню. Что-то мелодичное и красивое. Народу было немного, приглушенный свет и легкая дымка, в которой клубились переливчатые аккорды создавали весьма романтичную атмосферу.

Я повесила пальто и села за бар.

– Привет, зайка, – как из воздуха появившейся Боб, хитро подмигнул мне, – Отлично выглядишь. Долго ты добиралась, бедный Сей уже весь извелся, раз сто спрашивал не видел ли я тебя. Опять чай?

– Угадал, – улыбнулась я.

Надо же Сей спрашивал обо мне. Но я тоже хороша, обещала прийти и просто его продинамила. Прямо-таки коварная интриганка. Я хихикнула. Придет же такое в голову.

– Клэр…

Я обернулась и увидела Сея. Он светился таким облегчением и радостью, что меня просто сшибало со стула исходившими от него волнами.

– Ты все-таки пришла. А я уже собирался вычислять, в какой квартире ты живешь. Ты же не оставила мне свой номер.

– А ты и не просил, – парировала я.

– Да брось, – Сей сел на соседний стул, – Я так рад тебя видеть.

Я смущенно улыбнулась, стараясь не смотреть ему в глаза. Почему-то именно сейчас я чувствовала жуткую неловкость, не знала, как себя дальше вести.

Передо мной появилась большая чашка мятного чая и тарелочка с сухофруктами.

– Нашлась твоя пропажа, – хохотнул Боб и ткнул Сея кулаком в плечо.

Тот неожиданно покраснел и сделал Бобу страшные глаза.

– Да ладно-ладно, не буду я выбалтывать твои секреты, – отмахнулся бармен, вытирая руки полотенцем, – тебе как обычно?

Сей как-то странно покосился на меня и ответил:

–Сделай мне кофе, пожалуйста.

– Понимаю-понимаю, – лицо Боба стало совсем хитрым. Он явно хотел еще раз подколоть Сея, но решил оставить его в покое и молча удалился, насвистывая какую-то мелодию.

– Как концерт? – спросила я.

– Да как обычно, – вздохнул Сей, – словно под копирку, я уже перестал их отличать. Хотя сегодняшний должен был быть особенным.

Мне показалось, что в его голосе прозвучало разочарование и легкий укор. Неужели он так хотел, чтобы я пришла его послушать.

– Сей, обещаю, если ты еще раз меня позовешь, я приду вовремя.

– Заметано, – он легонько ткнул меня кулаком в плечо, как это сделал Боб, и рассмеялся.

Я улыбнулась. Стена напряжения между нами начала рушиться. Мне направилось как Сей смеется. От него словно исходили теплые волны мальчишеской беззаботности и какой-то радостной безбашенности. На душе становилось легко и хотелось смеяться вместе с ним. И сделать какую-нибудь глупость. Я заглянула в синие глаза с золотыми искрами и внутри что-то сладко сжалось.

Сей взял в руки чашку кофе, незаметно появившуюся на барной стойке, и сделал небольшой глоток.

– Чем займемся? – подмигнул он мне.

– А знаешь что… – мне вдруг захотелось приключений, – у тебя есть любимый клуб? Я не танцевала уже…

Повисла пауза, я искренне пыталась посчитать, когда танцевала последний раз не дома в пижаме, моя посуду, а где-то… Выходила страшная цифра.

– Года два, – сдавленно закончила я

Сей выпучил глаза и подавился кофе.

– Не танцевала два года? Одноглазый Один, как ты еще жива? Тебя заперли в башне, и приставили злого дракона, который запрещал тебе выходить в свет?

– Да нет, скорее я сама себя заточила. Но вовремя связала длиннющую веревку из сотни юбок, которые успела сшить за это время, и сбежала из своей тюрьмы.

– Ну что ж, – Сей коварно улыбнулся, – тогда побуду для тебя доброй крестной, наколдую карету и бал. Знаю я тут одно местечко..

– А карета не станет тыквой?

– О нет, и мне даже не придется колдовать тебе платье.

Сей неожиданно наклонился так близко, что я почувствовала его дыхание, и прошептал мне на ухо:

– Ты и так потрясающе выглядишь…

Мы вышли из машины у огромного здания из красивого красного кирпича. Когда-то там был завод, а сейчас за огромными витражными окнами ютились многочисленные магазины, кафешки, верхние этажи занимали несколько крупных сетевых ресторанов и офисные помещения. Кажется, это называется лофт. Много всего и сразу, а в итоге как будто ничего стоящего. Прямо как наша жизнь сейчас..

– Эй, ты чего? – Сей подал мне руку, помогая переступить через высокий скользкий бордюр.

Что-то громко звякнуло под ногами.

– Просто задумалась, – я старательно всматривалась в припорошенную снегом дорогу, пытаясь определить источник звука. Рядом с ногой Сея лежали ключи от машины.

Я присела на корточки, подняла их и протянула:

– Твои?

Сей засунул руку в карман куртки и выругался.

– Иногда мне кажется, что у меня живет какой-то уничтожитель одежды, который безжалостно жрет ее по ночам. Особенно ему нравятся носки, но карманы он тоже жалует. Я постоянно теряю ключи и бумажник из-за огромных дырок.

Он задумчиво посмотрел на мою протянутую руку и сказал:

– Можно они останутся у тебя? Если я положу в карман джинсов, боюсь их постигнет та же участь.

– Конечно, – я убрала ключи во внутренний карман рюкзачка.

В свете фонаря тускло блеснул медальон.

Лицо Сея как-то странно дернулось. Он быстро заморгал и словно хотел что-то спросить, но передумал.

Я застегнула рюкзак и, сделав вид, что ничего не заметила непринужденно спросила:

– Идем?

– Да, нам туда.

Сей махнул рукой в сторону небольшой арки, видневшейся у края здания. Мы прошли под ее высоким сводом и оказались в темном дворе, едва освещенным одним единственным фонарем. Звуки шумной улицы затихли и доносились словно издали. Сей уверенно шел вперед, вглубь двора. Там оказалась узкая дорога, уходящая в бесконечность.

Мы шли и шли. Тишина сгущалась, вокруг темнели похожие на склады низкие здания, какие-то заброшенные бараки и еще невесть что.

Мне стало неуютно.

– Ты всегда выбираешь такие странные и мрачные места?

Сей остановился и серьезно на меня посмотрел.

– Нет, это чистое совпадение. Этот клуб находится и правда на краю мира. Наверно, ты уже думаешь, что я отбитый рокер-алкаш, таскающийся по злачным местам. Но там правда душевно и круто, – Сей пожевал губу и продолжил, – Клэр… Слава Богам, ты спросила. А то ты выглядела такой… смелой.

Он явно хотел сказать другое слово, но побоялся меня обидеть. Интересно какой? Странной? Сумасшедшей? Может быть отмороженной? Да уж, он прав… Мы видимся третий раз, а я, не задавая никаких вопросов, таскаюсь по темным закоулкам с малознакомым парнем. Доверчивость, достойная овечки.

– Нет, Сей. Я не такая смелая и отчаянная. Вообще я тихий домашний хомяк, которого потянуло на приключения. Но почему-то я тебе доверяю. Что-то внутри меня знает – ты не сделаешь ничего плохого. Я редко ошибаюсь в людях..

«Но если ошибаюсь, то фатально» – закончила я про себя и вздрогнула.

– Прости, – Сей мягко улыбнулся, – Я хотел, чтобы ты не волновалась, а вышло все как-то криво. Смотри, а вот и он.

Мы подошли к небольшому кособокому зданию, робко прижавшемуся к огромной полуразрушенной стене. Рядом было что-то похожее на автомастерскую – открытый гараж, куча разобранных мотоциклов, запчастей и черт знает еще чего.

К зданию была приделана, небольшая летняя терраса, склоченная из досок и поддонов. Сейчас там стояли старые кресла, столик, какой-то немыслимый торшер с картонным плафоном и два парня курили огромный кальян. Мы подошли поближе. Послышались звуки музыки. Над выходом тускло светилась вывеска. Я присмотрелась и с удивлением прочитала «Сарай». Да уж, лучшего названия этому местечку не придумаешь.

– Раньше мой хороший знакомый Рейк держал тут небольшую мастерскую по ремонту мотоциклов. И как-то получилось, что этот аппендикс стал местом сбора байкеров, – начал ностальгически вспоминать Сей, – Они тут общались, шумели, безнаказанно дебоширили, никому не мешая. И в какой-то момент у Рейка, кстати тоже байкера до мозга костей, возникла идея сделать небольшой бар для своих, чтобы было «куда кинуть кости», как он выразился. Сколотили из того, что было. Потом правда еще ремонтировали, облагораживали. Какие тут были тусовки, костры жгли до неба, песни орали, много музыкантов заходило.

Сей прикрыл глаза и улыбнулся своим воспоминаниям. Я с интересом слушала.

– В какой-то момент этот закоулок даже стал известным местом, приходило много народу и как-то пропала душевность. Короче, не буду тебя грузить, Рейк в итоге продал это место хорошим ребятам, кстати тоже моим знакомым, и свалил жить в Финляндию. А у ребят получилось сделать здесь крутой клуб. О нем не много кто знает, приходят почти все свои, эти байк-рок сборища по сути одни и те же лица. Но вечеринки здесь всегда улетные. Никакой попсы, все сурово, – Сей сделал страшное лицо и посторонился, выпуская вывалившегося на улицу потного парня с безумными глазами.

Я неуверенно переминалась с ноги на ногу. Идти в Сарай было страшновато, но безумно интересно.

Сей взялся за ручку и серьезно на меня посмотрел:

– Готова? Но есть одно условие, чтобы войти…

– Какое еще условие? – у меня пересохло во рту.

– Ты должна сказать: «Замышляю шалость, шалость и только шалость».

Надо же, Сей любит Гарри Поттера, кто бы мог подумать.

– Хорошо, – покорно сказала я и подняла правую руку, – Клянусь, что замышляю шалость, шалость и только шалость.

– Тогда проходи, – Сей широко распахнул дверь и мы вошли.

Меня с порога снесло потоком громкой музыки. Внутри Сарай оказался больше, чем казался с улицы. Я осмотрелась и замерла от восторга. Такого я не видела никогда. Сей словно не случайно вспомнил Гарри Поттера. Это была настоящая Выручай комната. Надо было постараться собрать такое количество восхительного хлама. Такое ощущение, что люди приносили сюда что-то не очень нужое, но дорогое сердцу и эти вещи наконец обретали здесь свой Дом.

Стен почти не было видно из-за множества плакатов, растяжек и полок, на которых громоздились пивные кружки, мягкие игрушки, лампы всех форм и размеров, пепельницы, старинные подсвечники, картонные упаковки из-под пластинок, колбы, какие-то станки, запчасти, инструменты и еще неимоверное количество хлама, который я не смогла разглядеть в полумраке. Рядом со сценой на массивных железных цепях свисал настоящий мотоцикл.

По периметру стояли скамейки и старые вытертые диваны, заваленные горой разномастных подушек и пледов. Массивные деревянные столы и колченогие стулья были отодвинуты к стенам, чтобы освободить место для танцев. Сверху свисали огромные канделябры с ярко-оранжевыми лампочками, имитирующими свечи. А еще весь потолок был оклеян черными кругами грампластинок.

Среди этого множества вещей притаились уютные огоньки гирлянд и лампочек. Мне сразу пронравился приглушенный, мягкий свет, который правда странно сочетался со звучащей музыкой.

– Ну как? – горомко спросил Сей, стараясь перекричать вокалиста на сцене.

– Восхитительно! – у меня даже не было слов, чтобы передать эмоции от увиденного. Сей не перестает удивлять, приводя меня в такие необычные места.

– Я был уверен, что тебе понравится, – Сей взял у меня пальто и запихул его в какую-то безумную свалку верхней одежды, образовавшуюся в огромном покосившемся гардеробе у входа.

Я мысленно вздохнула, но решила не быть занудой и ханжой.

– Пойдем к бару! – Сей взял меня за руку и потащил через толпу танцующих людей.

Мы оказались у высокой стойки, над которой покачивались лампы в разномастных плафонах и свешивались бокалы всех форм и размеров, закрепленные специальной решеткой. Как и все вокруг стойка была обклеена открытками, бумажками с автографами, какими-то чеками и прочей ерундой. Рядом с кассовым аппаратом торжественно стоял белый череп с открытым ртом, куда кто-то заботливо положил несколько монеток.

– Привет, Краш, – Сей дал пять невысокому светловолосому парню с приятной улыбкой, стоящему за баром.

– Здаров, давно тебя не было, – Краш продолжил увлеченно смешивать в высоком стакане какое-то зелье, подливая разноцветные жидкости из сотни бутылок, стоящих у него за спиной.

– Это Клэр, – представил меня Сей.

Краш равнодушно кивнул мне и прокричал в ответ:

– Что будете пить?

Сей вопросительно посмотрел на меня. Я рассеянно пожала плечами. Понятия не имею, что пьют в таких заведениях.

Музыка наконец прератилась. Выступающие вместе с половиной зала толпой повалили курить. В резко наступившей тишине Сей наконец-то нормальным голосом сказал:

– Краш, великий бармен. Ты просто говоришь ему какой эффект ты хочешь получить, а он смешивает коктейль под твое настроение.

– Да… – я задумалась, – хочу, чтобы мне было легко и весело. И танцевать.

– Ну это без проблем, – улыбнулся Краш и взял чистый станкан, – А тебе что, Сей?

– А давай то же самое.

Через несолько минут передо мной появился стакан с невероятно красивым напитком. Внутри среди искрящихся кубиков льда были отчетливо видны разноцветные слои – красный, зеленый, желтый.. О Боги, из чего он его сделал? Свеху лежал листочек мяты и кружок апельсина кокетливо обнимал край стакана. Я задумчиво пожевала мяту и неуверенно посмотрела на Сея. Он подмигнул мне:

– Не боись, Краш великий мастер коктейльного дела.

Я глубоко вдохнула и острожно потянула коктейль через трубочку. Он неожиданно оказался очень вкусным. Вмеру сладким, пряным, с легкой горчинкой. Я чувствоавла полынь, анис, гвоздику и еще что-то неуловимо знакомое. Пытаясь разобрать коктейль на вкусы, я не заметила, как выпила больше половины.

– Ого, – Сей удивленно посмотрел на мой стакан, – Клэр, ты поострожнее. Он все-таки довольно крепкий.

– Да? – я почувствовала, как по желудку растекается приятное тепло, тугой узел внутри отпустило, стало хорошо и легко.

– Пойдем потанцуем, – Сей взял меня за руку и стащил с барного стула, – Ребята сейчас должны играть отличные каверы.

Я неуверенно встала на ноги, почувствовав, что коктейль дейстительно был крепковат и двинулась за Сеем в центр танцпола. Группа на сцене готовилась продолжать. Народу резко прибавлялось, становилось тесновато.

– Просто расслабься, забей на все и делай, что хочет твое тело, – прошептал мне на ухо Сей.

Ребята начали играть на удивление знакомую песню. Толпа вокруг меня всколыхнулась и начала двигаться во всех направлениях. Я закрыла глаза, пытаясь почувствовать музыку, пытаясь вспомнить, как это вот так танцевать..

Песню я хорошо знала, мы отрывались под нее еще когда ходили по концертам в старших классах школы. Я чувствовала, как внутрь меня проникает ритм, как моему телу хочется двигаться в такт ему. В голове приятно шумело. Я начала неуверенно двигаться, пытаясь отключить стеснение и контроль разума. Джен сказал нам: «Будьте здесь и сейчас». Кто бы мог подумать, что это не только о чайной церемонии. Это и о танцах, о возможности дать себе свободу, почуствовать жизнь, почувствовать момент. Я выдохнула и отпустила все – тугие узлы в груди, мысли в голове, страхи, недовольство своим телом. Музыка проникала в меня, она нравилась мне, откликалась внутри. Она заставляла меня двигаться и в этом движении я становилась живой. Наверно, со стороны могло показаться, что я танцую какую-то пляску древней женщины у костра, настолько хаотичны и свободны были мои движения. Но мне было все равно, я так чувствовала эту музыку, я громко подпевала, прыгала, кружилась вместе с Сеем. В коротких перерывах Краш делал нам по очередному безумному коктейлю – каждый раз новому, но божественно вкусному и мы возвращались на танцпол. Было легко и весело, как и я хотела. Чем дальше, тем раскрепощеннее я себя чувстововала. Мы скакали, орали слова песен во весь голос, обнимались и смеялись, как безумные.

Сменилось уже несколько групп, я начала чувствовать, что устала, с непривычки болели мышцы и гудело в голове от алкоголя и громкой музыки.

Я подошла к бару и устало опустилась на стул. Краш услужливо поставил передо мной стакан с апельсиновым соком.

– Ну ты даешь, давно не видел, чтобы кто-то танцевал почти без перерыва столько часов.

– Да уж, – я вытянула ноги и устало облокотилась на стойку, – Я похоже сразу танцевала за два последние года заточения.

Я залпом выпила сок и поставила пустой стакан.

– Бывает, – Краш забрал у меня посуду, – Если честно последние пару часов я делал тебе безалкогольные коктейли, а то боялся, что Сей меня потом убьет.

– Да? – я даже не заметила, – Спасибо. Я особо не пью, но сегодня был настоящий шабош.

– Клэр, а ты оказывается знатная тусовщица,. Только прикидываешься тихоней, – вернувшийся с улицы Сей подошел ко мне и улыбнулся. От него приятно пахло табаком и свежестью.

– Ты еще много обо мне не знаешь, – я неожиданно икнула и смущенно прикрыла рот ладонью.

Сей с Крашем рассмеялись.

– Пойдем-ка домой, – Сей протянул мне пальто и помог одеяться.

Мы вывались на холодную пустую улицу, когда уже начало рассветать. После стольких часов громкой музыки в ушах гудело, ноги казались ватными и я с трудом переставляла их.

– До твоего дома тут пара киллометров по дворам, – сказал Сей, – возьмем такси или пойдем пешком?

– Давай прогуляемся.

Мне очень хотелось подышать свежим воздухом и немного протрезветь.

Мы медленно пошли, наслаждаясь той блаженной утренней тишиной, когда весь мир еще спит. Под ногами приятно хрустел выпавший за ночь снег. Крупные снежинки медленно падали, наполняя все вокруг чем-то уютным и мягким. Мы шли молча, говорить ни о чем не хотелось. Мне было хорошо и легко, словно внутри меня перезапустили какую-то систему и я освободилась от тяжелого груза. Тело болело, но я давно не чуствовала себя такой счастливой и живой. И такой отдохнувшей. Фонари, неуверенно моргая, гасли над нашими головами. На горизонте брезжили первые отблески рассвета, окутывая верхушки желтых домов мягким розовым светом. Это было какое-то волшебство. Миг, когда хотелось любить весь мир, хотя именно сейчас это было бы так просто.

Мы незаметно дошли до моего дома. Я посмотрела на знакомый подъезд и повернулась к Сею.

– Я наверно, повторюсь, но это был потрясающий… точнее потрясающая ночь. Спасибо тебе огромное.

– Я рад, – Сей тепло улыбнулся, – Спокойной ночи. Точнее утра.

Я сделала шаг к нему, встала на цыпочки и, поцеловав в щеку, прошептала на ухо:

– Шалость удалась.

Сей рассмеялся и, махнув рукой, скрылся в начинающейся метели.

Глава 8

Я медленно открыла глаза. За окном уже начинало темнеть. Комната была окутана уютным сумеречным полумраком. Я сладко потянулась, перевернулась на бок и застонала. В голове словно перекатились тяжелые свинцовые шары. Она была тяжелой и неподъемной и почему-то очень болела шея. Я приподнялась на локтях и, медленно сев, посмотрела на часы. Полчетвертого, ничего себе поспала. Я взяла стакан воды, предусмотрительно оставленный на столике рядом с диваном, сделала несколько больших глотков и постаралась собрать разбегающиеся мысли.

Возникли образы вчерашней ночи – громкая музыка, заваленные хламом полки, наши безумные пляски и смеющийся Сей… Ох. Я поставила ноги на пол и потянулась за рюкзаком. Стоит признать, чаем и благовониями я сегодня не спасусь, нужна таблетка от головной боли. Я задумчиво шарила в бездонных недрах рюкзака и неожиданно обнаружила странный предмет, которого там не должно было быть. Я с удивлением достала ключи от машины, долго их разглядывала, пока не вспомнила, что Сей отдал мне их на сохранение.

Хорошо сохранила, нечего сказать. Так хорошо, что забыла отдать. Мы так и не обменялись номерами. О Боги, это уже похоже на какую-то хитрую игру, где мяч сейчас на моей стороне.

Я задумчиво обняла колени и уткнулась в них лбом. На окне замерцала гирлянда, золотые нити, легшие мне на плечи, слегка подрагивали, словно тыкаясь кончиком носа – мол, ну чего ты?

А что я? Сама не знаю.. Что-то происходит, я чувствую, меня затягивает в этот водоворот событий, все складывается как по чьему-то сценарию – логично и гладко, но я чувствую подвох.

Я встала и пошла заваривать чай. Сейчас мне нужны спокойствие и ясность ума, если это вообще возможно в том похмельном тумане, который царит у меня в голове.

Я достала с верхней полки коробочку с красным чаем и насыпала пару ложек в заварочник. Подумав, кинула туда ветку розмарина, листья смородины и мелиссы. Как-то так, должно помочь.

Я медленно побрела в ванную, посмотрела на свое бледное отражение и, открыв краны на полную, долго смотрела как упругие струи воды разбиваются о гладкую белую повехность, зажгла свечи, капнула по несколько капель масла пихты и лаванды в горячую воду. Терпкий смолянистый аромат, поднимаясь вверх вместе с мягким паром, наполнил помещение. Я с наслаждением погрузилась в воду, позволив ей окутать мое тело. Свечи еле слышно потрескивали, на стенах прыгали тени и отблески. Я закрыла глаза и полностью расслабилась. Мысли замедлились, в голове было приятно пусто. Накатывали какие-то тревожащие меня образы, но я старалась не концентрироваться на них, а сразу отпускать. Прошло довольно много времени, вода становилась прохладной, свечи прогорели почти на половину.

Я взяла с батареи теплое махровой полотенце и закуталась в него, чувствуя, как оно обнимает и приятно греет мое расслабленное тело. Вернувшись на кухню, я налила себе большую чашку чая. Он почти остыл, но успел хорошо настояться. Я сделала пару глотков и наконец почувствовала себя живым человеком. Так, надо как-то передать ключи Сею. Я задумалась. Логичнее всего отнести их в Wood Rock Bar и отдать их Бобу. Отлично. Я поставила чашку и побежала в ванну сушить волосы. Как быстро и как легко. Я замерла на полпути. Клэр, признайся себе, что ключи – это только предлог… Ты просто очень хочешь скорее увидеть Сея…

На окне снова замерцала гирлянда. Мой Дом казалось вздохнул, заволновался, перевернулся на другой бок. Решай сама.. Решай сама, ты все знаешь, но помни о последствиях. Я медленно вышла из кухни. Как-то слишком часто я стала выбирать «будь, что будет», жить здесь и сейчас, отдаваться на волю переменчивым ветрам. Но это ли не моя природа? Это ли не я настоящая, запрятанная глубоко внутри, под ворохом стереотипных и навязанных привычек. Когда-то я очень хотела стать другой, нормальной что ли, не такой надтреснутой и беспокойной, но сейчас…

Черная дыра внутри заволновалась. Нельзя давать ей волю. Встречи с Сеем дарят мне невероятное тепло, дают силы мечтать и жить дальше, когда казалось все рушится. Но после них же внутри такая леденящая пустота и страх… Что дальше? Пожалуй, не стоит себя обманывать. Я ведь знаю, что все равно пойду к нему навстречу, потому что вижу, чувствую исходящий от него свет. Мой свет.

Я вошла в Wood Rock Bar уже вечером. Какие-то ребята собирали оборудование на сцене, очевидно, готовясь к выступлению. Народу было немного, все перекрикивались, пытаясь решить проблему со звуком.

Я подошла к барной стойке и к своему разочарованию вместо добродушного Боба обнаружила там незнакомого бармена – высокого, худощавого с неприятными колючими глазами и ниточкой поджатых губ.

– Привет, – улыбнулась я, читая имя на бейдже, – Алекс. Подскажи, пожалуйста, а Сей здесь?

Алекс смерил меня холодным взглядом и равнодушно спросил:

– Зачем он тебе?

Я достала ключи и положила на барную стойку.

– Он забыл у меня ключи от машины, я хотела передать..

Алекс еще раз внимательно на меня посмотрел. На его лице почему-то отразилось высокомерное презрение, нитка губ стала еще тоньше. Он отвернулся к бару и бросил через плечо:

– Оставь, я передам.

Меня накрыло волной неприятного беспокойства. Почему он так себя ведет? Как будто я его очень раздражаю, но мы ведь даже не знакомы. Внутри что-то сжалось. А кем он меня видит?… Очередной фанаткой, девочкой на ночь, с которой Сей так весело провел время, что забыл ключи.. Сколько таких?.. Сколько приходило в бар, спрашивая Сея, выдумывая какие-то предлоги.. Меня накрыло волной стыда и тупой, изматывающей боли. Господи, Клэр, ты уже взрослая, как могла вляпаться в такую историю?.. Что ты вообще знаешь о Сее? Что ты себе придумала?

Я почувствовала, как горит лицо и на глаза наворачиваются слезы. Но этот Алекс не имеет права так со мной разговаривать. Даже если видит очередную приставалу, плевать. Я решительно забрала ключи с барной стойки и тихо сказала:

– Нет спасибо, я передам сама.

Алекс равнодушно пожал плечами.

– Привет, зайка.

Из-за бара появился улыбающийся Боб и у меня как гора упала с плеч.

– Ты ее знаешь? – удивленно спросил Алекс.

– Ну да, это наш главный потребитель чая. Благодаря ей, мы избавились от всех залежавшихся запасов, – хохотнул Боб и подмигнул мне.

Я сразу успокоились и расслабилась.

Алекс окинул нас мрачным взглядом и, ничего не сказав, удалился на кухню.

– Неприятный тип, – наклонившись ко мне сказал Боб, – Работает недавно, а ведет себя как высокомерная скотина. О чем думал Марти, когда его брал..

Он вздохнул и поинтересовался:

– А ты зачем пожаловала? Уже соскучилась по Сею? – Боб хитро мне подмигнул.

Я почувствовала, что краснею.

– Нет, у него порвался карман и он отдал мне ключи от машины, а я забыла вернуть.

– Ну да, ну да, – закивал Боб, – Вечная его беда. Сколько он этих ключей уже перетерял. Всяких. Пару раз ночевал в баре. Недавно жил у Тэма с Риком, потому что замок никак поменять не могли, дверь видите ли какая-то особенная. У меня вон теперь комплект есть в баре. Как ребенок, ей Богу.

Боб вздохнул и разоткровенничался:

– Они сейчас у Марти все. Обсуждают предстоящий тур. Марти – это их продюсер, он хочет большое турне запилить по всей стране. Тэм и Риком за, а Сей упрямится. Он хочет новый альбом выпустить и с ним уже ехать, а то говорит, надоело одно и то же по кругу петь. А альбом все не пишется. Сей ведь у них главный творец, а у него говорит, вдохновения нет. Угасло что-то в нем. Вот они с Марти и собачатся уже который месяц. Еще до праздников должны были все организовать, но воз и ныне там.

А говорят, что женщины главные сплетницы. Я тепло улыбнулась толстоватому и простодушному Бобу.

– А вот и они, – Боб кивнул мне за спину.

Я обернулась и увидела походящих к бару Сея и еще двух ребят из группы. Один был высокий, худощавый, но крепкий, с широкими плечами и неожиданно изящными запястьями. Каштановые волосы были зачесаны назад, открывая высокий упрямый лоб. Черты лица правильные, прямые, но какие-то неживые. Он был очень красив, но все портило высокомерно-отстраненное выражение лица и холодный насмешливый взгляд желтовато-птичьих глаз. Второй небольшого роста, коренастый с крашенными светлыми волосами и водянисто-бирюзовыми глазами. Он был явно поприветливее и сразу мне улыбнулся. Я улыбнулась в ответ.

– Клэр, что ты тут делаешь? – удивился Сей, заметив меня.

Я молча протянула ему ключи от машины.

– А ну да, – он улыбнулся и рассеянно почесал в затылке, – Я уж думал опять потерял. Ребята, познакомьтесь, это Клэр. А это Тэм, – он кивнул на высокого брюнета.

Тот холодно кивнул, окинув меня таким же презрительно-равнодушным взглядом, как только что Алекс. У меня внутри опять все неприятно сжалось.

– А это Рик.

Светловолосый еще улыбнулся и махнул мне рукой. Какие непохожие ребята, словно их специально подобрали такими разными.

Сей сел рядом со мной на стул и сказал Бобу:

– Сделай мне кофе, пожалуйста, башка после вчерашнего трещит просто адски.

Боб понимающе кивнул и ушел возиться с кофемашиной.

– Сей, мы уходим,– Тэм раздраженно крутил на пальце ключи, – Ты остаешься?

– Пока да.

– Не забудь, что у нас репетиция через два часа, – бросил Тэм уже на ходу и, не попрощавшись, вышел.

– Всегда он так, – вздохнул Рик, – Сей, подумай над предложением Марти. Нам нужен это тур, он должен быть прибыльным, мы сможем накопить на запись альбома. Я понимаю, почему Тэм так злится на тебя.

– Рик, давай не сейчас. – Сей устало закрыл глаза, – Марти и так сегодня вытряс из меня всю душу. Я не готов ехать в тур, я не для этого создавал группу, чтобы пытаться заработать бессмысленным чесом, где мы как механические машины повторяем одно и тоже, а бухой народ в зале скачет и требует крутого движа, за свои деньги.

Рик смущенно улыбнулся:

– В чем-то ты прав. Ну давай, не опаздывай, а то Тэма хватит удар от злости.

Рик махнул рукой и тоже вышел из бара.

– Одноглазый Один, зачем я со всем этим связался, – Сей сделал большой глоток кофе и опустил голову на руки.

Я молчала, став невольной свидетельницей чужого конфликта. Что тут сделать? Посочувствовать? Подбодрить? Но лучше всего промолчать, порой слова так мало значат.

Сей повернул голову ко мне и умирающим голосом спросил:

– А ты каким чудом такая бодрая? Сварила себе магическое зелье? Нет, ты точно ведьма. Хотя и я бы сейчас от такого не отказался, – и он горестно вздохнул.

– Вообще-то есть у меня одно зелье, которое поставит тебя на ноги, – задумчиво сказала я.

– Да? – заинтересовался Сей и сел ровно, – И что же это?

– Карри.

– Карри? – Сей вытаращил глаза, – Ты имеешь в виду живительный карри?

– Может и живительный, – засмеялась я, – но ты похоже вкладываешь в это какой-то особый смысл?

– Ну да. Ты не смотрела Наруто? Там одна бабушка готовила живительный карри, который исцелял от всех болезней и давал невероятную силу.

– Не смотрела, но думаю мой карри не хуже.

– Прекрасно, – Сей мечтательно улыбнулся, – Я ничего не ел со вчерашнего дня. И сейчас мне правда больше всего на свете хочется карри.

– Ну тогда пойдем, – я соскользнула со стула и взяла пальто, – посмотришь на жилище ведьмы.

Я с трепетом переступил порог квартиры Клэр. Мне было невероятно интересно узнать, где она живет. Если честно я и правда рассчитывал увидеть ведьмину обитель со старинной мебелью и развешанными везде пучками трав, всякими амулетами, непонятными штучками, которые приводили ее в такой восторг.

Но на деле это оказалась небольшая и очень уютная квартира. Было чисто, тепло и как-то по-особому светло. Казалось, мягкий золотой свет исходит отовсюду. В квартире пряталось огромное количество маленьких светильников, ламп, фонариков, гирлянд-шариков из разноцветных нитей. На полках стояли свечи, какие-то камешки, милые фигурки. Над дверями висела музыка ветра, а рядом с диваном веревчатой паутинкой с бусинками и перьями искрился огромный ловец снов. Приятно пахло сухими травами, как на лугу в жаркий летний день. Я поднял голову и с удивлением обнаружил на темном потолке яркие звездочки, складывающиеся в потрясающий пейзаж ночного неба.

– Садись за стол, я сейчас, – Клэр подошла к красивому кухонному гарнитуру, удивительно гармонично собранному из массивных деревянных шкафов от разных наборов и загремела посудой.

Я сел у барной стойки на высокий стул с изящными какими-то жирафьими ногами и положил руки на ореховую столешницу. Она была теплой и слегка шероховатой, покрытой мелкими трещинками словно являла собой настоящее живое дерево, а не просто кусок массива.

На самом деле все в квартире Клэр дышало жизнью и теплом. По телу растекалось умиротворение и какая-то нега. Мне стало хорошо и уютно, как в детстве. Я даже прикрыл глаза, чтобы насладиться этим ощущением.

– Ты спишь? – спросила Клэр, бесшумно подойдя и ставя передо мной большую глиняную тарелку, наполненную густым потрясающе пахнущим рагу.

У меня потекли слюнки.

– Нет, как можно спать, когда так божественно пахнет.

– Ну тогда пробуй, – Клэр вручила мне большую ложку, покрытую замысловатым тиснением.

Я осторожно зачерпнул ее магического варева и застонал от удовольствия. Кажется, ничего вкуснее в жизни не ел. Карри было густым, очень пряным, острым, наполненным таким многообразием вкусов, что мои рецепторы пришли в сумасшедший экстаз. Я не заметил, как опустошил тарелку.

– Господи, Клэр, как вкусно…

Она смущенно улыбнулась и зарделась от удовольствия.

– Я очень люблю готовить. – Клэр кивнула в сторону кухонных полок, заставленных баночками со специями, бутылками с маслами, маленькими потёртыми ковшиками, ступками и главным ее богатством – старинными кулинарными книгами, – но мне так мало есть кого угостить..

– Я готов стать бессменным ценителем твоего кулинарного таланта, – я отодвинул тарелку и блаженно вздохнул, – Клэр, твой карри и правда живительный. Я как заново родился.

– А сейчас я сварю тебе напиток древних майя, – заговорщески прошептала Клэр.

– Да? – я округлил глаза и прошептал в ответ, – И что же это?

– Какао с красным перцем и специями, – Клэр потянулась за большой латунной туркой.

– Никогда не пробовал, но уверен это будет покруче сумасшедших крашовских коктейлей.

Клэр показала мне язык и ушла возиться к плите, доставая бесчисленные коробочки и баночки.

Я растекся по стулу. Противная пелена похмелья наконец отступила. Я чувствовал себя сытым, расслабленным и каким-то по-идиотски счастливым – сидел и блаженно лыбился в пространство.

Через несколько минут передо мной появилась большая чашка над которой поднимался сладковато-пряный дым.

– Осторожно, горячо, – предупредила Клэр, садясь напротив.

Я аккуратно сделал маленький глоток. Напиток был густой, согревающе-острый и бодрящий. Он растекся пряным теплом по моим венам. На языке остался терпкий вкус какао и незнакомых специй.

– Клэр, это напиток Богов.

– Древние майя тоже так считали, – очень серьезно ответила она и мы рассмеялись.

– Клэр, а чем ты занимаешься? – мне стало до жути интересно.

Она вздохнула и как-то грустно нахохлилась, словно я спросил о чем-то очень неприятном.

– Я работаю в финансовом департаменте одной крупной строительной компании.

Вот это да, я поперхнулся какао.

– Ты? Да ладно. Я думал у тебя какая-то творческая профессия. Флорист там, дизайнер, может художник. Финансовый департамент. Рехнуться можно.

– Да… – Клэр горестно вздохнула, – когда я выбирала специальность после окончания школы мне кажется, я была не в себе. Попала в какой-то сумасшедший водоворот событий, металась, не могла ничего решить, найти себя. Все было как в тумане. Я вообще не собиралась подавать документы на финфак, пошла за компанию с одноклассницей. А потом как-то все сложилось… – она махнула рукой и заговорила быстрее, словно эти слова давно были у нее внутри, но не находили выхода. – Я пять лет так прилежно зубрила ненавистные предметы, словно за что-то себя наказывая. Наверно, за трусость, что не смогла вовремя уйти. И за то, что боялась своих демонов, боялась быть собой. Хотела казаться нормальной, такой как все. Я получила диплом с отличием, сразу устроилась на работу. И сейчас.. У меня отличная должность, зарплата, страховка, но…

Клэр закусила губу и ее голос предательски задрожал:

– Меня так все это мучает. Я столько раз мечтала бросить и начать все заново.. Пойти учиться, найти свое дело, – она удрученно опустила голову, – но я боюсь. Достаточно долго я прожила очень бедно, постоянно нуждаясь в деньгах. Переезжала, металась между разными городами, пытаясь вырваться. Это было очень тяжело. А сейчас все вроде хорошо. Стабильно. И мне страшно, что почва опять уйдет из-под ног. Но порой я чувствую, что больше не могу… Меня поглощает черная дыра. Я словно задыхаюсь.

Она подняла глаза полные слез и быстро заморгав, прошептала:

– Господи, Сей, зачем я тебе все это говорю?..

Я взял ее маленькую холодную руку. Клэр не стала ее забирать и какое-то время мы сидели в тишине, слыша лишь тиканье старых часов, висящих над столом.

Я не помню, чувствовал ли к кому-то такое сострадание, такую эмпатию. Клэр сейчас смотрелась маленькой и беззащитной, как замёрзшая птичка. Мне хотелось обнять ее, согреть и утешить. От нее исходило что-то настолько родное, что мне казалось мы знакомы сотню лет. Я понимал все ее чувства, все что она говорила отражалось у меня внутри, заставляя испытывать блаженное счастье или пронзающую боль. Я ощущал ее тоску до самой последней клетки своего тела. Она была такая же неприкаянная, как и я, также не могла найти место в этом сумасшедшем мире, может даже чувствовала себя изгоем, как я когда-то.

– Сей, ты так странно на меня смотришь, – Клэр забрала у меня руку и прижала ее к груди, – Прости, я не хотела этих откровений.

– Нет, Клэр, я тебя настолько понимаю, что ты представить себе не можешь, – я хотел продолжить, но не нашел нужных слов. В груди с грохотом опустились привычные железные заслоны, не давая мне вспоминать и чувствовать в полную силу. Защитный механизм, чтобы не погрузиться во тьму, из которой нет выхода.

Клэр хлюпнула носом и, забрав у меня пустую чашку, пошла к мойке. Я еще раз оглядел ее уютную кухню, баночки, висящие на стенах сковороды и ковшики, поваренные книги и меня вдруг озарило, словно в голове зажглась яркая лампочка.

– Клэр, ты знаешь, у меня есть идея..

– Да, и какая? – она медленно повернулась, уставившись на меня своими ведьмиными зелеными глазами.

– Моя двоюродная сестра Лаура держит магазин оливковых масел и всяких деликатесов из Италии. Ее напарница Саша на девятом месяце беременности не сегодня-завтра уйдет в декрет. Так что они срочно ищут себе помощницу. Я подробностей не знаю, но вроде надо принимать и расставлять товар, оформлять витрины, общаться с покупателями. Плюс Лаура мечтает открыть небольшую кофейню на пару столиков, где можно будет выпить кофе и продегустировать итальянские закуски. Антипасти или как они там называются. Ей нужно чтобы кто-то их готовил. Клэр… я сейчас это говорю, и понимаю – эта работа прямо создана для тебя!

Я замолчал, переводя дыхание. Клэр задумчиво на меня смотрела, покусывая нижнюю губу. В ее голове явно шла какая-то борьба.

– Давай я сейчас позвоню и все узнаю точнее.

Клэр медленно кивнула.

Я достал телефон и набрал номер Лауры.

– Да неужели, давно ли ты стал таким обязательным – ехидно послышалось из трубки, спустя несколько гудков, – Даже звонишь первым. Наверно узнать, ко скольки вам завтра приходить.

Я на секунду завис, а потом вспомнил. Вот черт, я же обещал Лауре поработать на нее грузчиком в воскресенье. И еще привести ребят. Представив лицо Тэма, я мысленно застонал.

– Да, Лаура, конечно, я помню..

– Вот и прекрасно жду вас в четыре.

– Слушай, у меня к тебе еще одно дело, – неуверенно начал я.

– Ну что еще? – Лаура пыталась перекричать шум на заднем фоне.

– Я нашел тебе помощницу вместо Саши.

– Да? – похоже я смог ее удивить, – И что она умеет?

– Мне кажется, что все. Лаура, она потрясающе готовит. За ее коллекцию кулинарных книг, ты бы продала душу. А еще она классный оформитель и просто очень милая талантливая девушка.

– Давно не слышала от тебя таких хвалебных од в чей-то адрес, – хмыкнула Лаура, – ну что ж пусть приходит завтра с вами. И что-нибудь приготовит. Хотя вряд ли она меня удивит.

– Лаура, – меня потряхивало от радостного возбуждения, – спасибо тебе огромное. Завтра в четыре.

– Да, не опаздывайте, – крикнула она и бросила трубку.

Я положил телефон на стол и горделиво посмотрел на Клэр. Мне кажется, я даже светился от распиравшего меня счастья.

– Завтра в четыре идем знакомиться. Лаура немного своеобразная, может показаться, что она грубовата и все время орет, но поверь она очень хорошая. И всегда выручит. Да, она просила тебя что-нибудь приготовить. Поэтому включай свою кулинарную магию на полную катушку.

Клэр как-то затравленно на меня посмотрела.

– Ты не рада? – я почувствовал, что наполнявшая меня радость с грустным свистом рассеивается в пространстве, как сдувшийся воздушный шар.

– Да нет, рада. Просто это все так неожиданно, что я растерялась. А что за магазин у твоей сестры?

– Бакалейная лавка «Солнце Тосканы».

Клэр изумленно охнула.

– Это же лучший магазин оливковых масел в городе. Я обожаю туда ходить.

Она вдруг о чем-то вспомнила и побледнела:

– И я пару раз видела хозяйку. Высокую блондинку с командным голосом.

– Ну да, это Лаура.

Клэр помялась и неуверенно сказала:

– Мне это уже не кажется хорошей идеей. Не уверена, что у меня получится.

– Брось, Клэр. Тебе всего-то пока надо приготовить что-то вкусное и сходить со мной завтра на знакомство. Лаура тебя не съест, она не такая страшная как кажется.

Клэр обреченно кивнула.

– Хорошо, значит в четыре.

– Да не опаздывай, пожалуйста, Лаура это терпеть не может, – я посмотрел на часы и подскочил на стуле, – Вот черт, у нас же репетиция. Тэм выжрет мне весь мозг.

Я торопливо встал, запнувшись о ножку стола.

– Клэр, мне пора. Главное не волнуйся. Я почему-то уверен, вы прекрасно поладите с Лаурой. Главное сделай все как ты умеешь, с капелькой волшебства.

Клэр подняла на меня свои зеленые глаза и робко улыбнувшись, кивнула.

– Тогда до завтра, -я уже бежал в коридор. Одноглазый Один, почему я все время опаздываю.

Глава 9

Я стояла перед красивым старинным красивым зданием, в высокой арке которого спрятались черные скульптуры крылатых коней. Надо же, никогда их не замечала, а надо было всего лишь поднять голову.

Прижимая к груди сверток с приготовленной едой, я подошла поближе, разглядывая чудесно оформленную витрину. Среди драпировки грубой льняной тканью стояло множество стеклянных бутылок – пузатых, затемненных, с красивым растительным орнаментном, на любой вкус и размер. А внутри словно жидкое золото искрилось прозрачное, тягучее с зеленоватым оттенком масло, наверняка потрясающее ароматное, горьковатое, впитавшее в себя солнце теплой Италии. Я судорожно сглотнула и плотнее прижала сверток к груди. Кажется, так я не волновалась никогда. Ни на одном экзамене мне не было так страшно. Я нащупала в кармане медальон и крепко его сжала, не решаясь достать. Сейчас мне безумно хотелось услышать его мелодию, но было не время и не место.

Вчера после ухода Сея все было как в тумане. Я долго сидела за столом, разглядывая свое маленькое звёздное небо и не могла поверить в происходящее. Пространство Дома волновалось, шло рябью, с изнанки пытались прорваться все страхи и демоны, которые только могли, но золотые нити держали оборону и тонкой каймой вились по границе видимого. Я перелистала все кулинарные книги, ломая голову, что могу приготовить для суровой хозяйки бакалейной лавки. Ей привозят товар с лучших ферм Италии, чем мне ее удивить?

Легла спать я далеко за полночь, а проснулась рано, внутри все сжималось от волнения. Я решительно встала, сварила себе большую чашку кофе с кардамоном и долго в деталях вспоминала выбранные рецепты. А потом отставив пустую чашку, решительно направилась на кухню. Хватит трястись, уж на что-то я годна, не зря же столько лет колдовала на своей маленькой кухне, наполняя ее любовью и пряными ароматами разных стран мира.

Получилось немного не так, как я хотела, но в последнее время у меня ничего не выходило по выверенному плану и я смирилась. Будь, что будет. Да это уже становится моим девизом, и должна признать не самым плохим.

– Клэр, привет.

Я обернулась и увидела Сея и Рика. Оба приветливо мне улыбались.

– Привет, – я попыталась улыбнуться в ответ, но губы меня не слушались.

– Не волнуйся, – Сей подошел ко мне ближе, и я увидела свое отражение в его синих глазах – Я уверен, все пройдет как по маслу.

Мы рассмеялись его остроумной шутке.

Сей толкнул входную дверь, и мы ступили в мягкий полумрак бакалейной лавки. В зале было всего несколько покупателей. Невысокая женщина с копной роскошных темных волос расставляла бутылки на полке. Когда она повернулась на звук дверного колокольчика я узнала ее миловидное лицо и увидела огромный живот, который нежно обнимал льняной фартук с эмблемой магазина. Это очевидно Саша. Она много раз помогала мне с выбором товара, но в ту пору была юркой хохотушкой с тысячей рук. Сейчас в ее плавных движениях виделось спокойствие и томительное ожидание. Саша кивнула Сею, улыбнулась мне и указала на дверь в подсобку.

Мы протиснулись за прилавок и оказались на небольшом складе, где все пространство от пола до потолка было забито полками и стеллажами с бутылками, баночками оливок, соусами, величественными головами сыра и прочими деликатесами. Запах стоял умопомрачительный.

Рядом с одной из полок обнаружилась Лаура с большим планшетом и ворохом бумаг, бубнившая что-то себе под нос.

– Привет, Лаура, – громко поздоровался Сей.

Она оторвалась от планшета, посмотрела сначала на Сея, потом на меня и кивнула. Рик вообще не решился заходить в подсобку и остался в спасительном пространстве торгового зала.

– Первый раз пришел вовремя, – сказала Лаура глубоким грудным меццо, – А вы очевидно, Клэр, про которую мой братец прожужжал мне все уши. Что ж, если вы смогли добиться от него, пунктуальности, я снимаю шляпу. Мне казалось, Сей неисправим. Он опоздал бы даже на собственные похороны.

Я нервно улыбнулась, не зная, как реагировать на столь эксцентричное высказывание.

– Там у черного выхода стоят ящики, – сказала Лаура Сею, – Их надо перетаскать к этим полкам, – она кивнула куда-то вправо, – у нас изменился поставщик, теперь товар приходит огромными паллетами. Мы с Сашей не знаем, что и делать. Как сумасшедшие пчелы, носимся туда-сюда, беря всего несколько бутылок за раз. Надо нанимать грузчика, но где взять денег, мы только встали на ноги. Еще и Саша уйдет со дня на день…

Лаура горестно вздохнула и посмотрела на меня.

– Клэр, можно на ты?

Я кивнула.

– Отлично, со мной тоже на ты и просто Лаура. Пойдем в мой кабинет.

Лаура, не оборачиваясь, быстро пошла вперед, грациозно огибая забитые стеллажи и башни из пустых паллет. При ее комплекции это было верхом изящества, я еле поспевала протискиваться через узкие проходы, стараясь ничего не задеть. Лаура толкнула едва заметную дверь, и мы оказались в крошечной комнате, гордо именуемой кабинетом. В нее влез небольшой заваленный бумагами стол, два стула и комод. На стене висела пробковая доска, утыканная разноцветными флажками с тысячей бумажек. Лаура указала рукой на один из стульев, и я села.

– Итак, Клэр, – Лаура села на против и посмотрела на меня своими фиалковыми глазами с необычным разрезом.

У меня внутри все сжалось.

– Работа не простая сразу говорю. Мужчин у нас нет, придется много чего делать самой. Поднимать ящики, залазить на высокие стремянки, передвигать коробки. Также нужно принимать товар, хоть немного разбираться в учете и документации. И еще общаться с покупателями, консультировать их, помогать выбирать товар и оформлять подарочные корзины. Мы с Сашей создали этот магазин всего год назад и он обрел такую популярность, потому что мы вкалывали тут как проклятые. Я лично выбирала поставщиков, моталась пару лет в Италию, заводила знакомства. Мы своими силами делали ремонт, оформление магазина, стояли за прилавком с открытия, вели бухгалтерию. О Боги, не представляю, как в таком режиме Саша умудрилась забеременеть, – Лаура помотала головой и продолжила, – Пока я могу взять тебя неофициально, без четкого графика. Зарплатой тоже не порадую, первое время будет процент от продаж, далее какой-то оклад в зависимости от того как будешь справляться и какой объем функционала возьмешь. На следующей неделе выходит девушка консультант в зал, вы с ней поделите обязанности. Но мне хотелось бы иметь не просто продавца. Мне нужна помощница, которая будет гореть нашим делом, возьмется за любую работу, на которую можно положиться. Уходить по звонку с закрытием магазина это не про нас. Здесь часто проходят какие-то мероприятия, дегустации, мы всегда тщательно готовимся и стараемся радовать наших клиентов. В общем похоже я предлагаю тебе адский труд за мизерные деньги, – Лаура хрипло рассмеялась и достала из верхнего ящика электронную сигарету.

– Ну что скажешь, – спросила она, выпуская клубы дыма.

Я разглядывала столешницу. Лаура сказала примерно то, что я и ожидала услышать, когда шла сюда. Много работы, мало денег, неопределённость. Полная глупость для взрослого состоявшегося человека, коим я наверно никогда не являлась. Сколько лет я терпела, сколько лет я претворялась не собой. Сидела в душном офисе под жуткими искусственным светом, где передохли все цветы. Ненавидела эти бесконечные таблицы, столики цифр, ненавидела воскресенье, потому что прошла уже половина выходных и на следующий день я должна была возвращаться. Меня держали деньги? Да нет же, страх. Страх перемен, страх опять остаться без всего, когда так привык к комфорту. Но стоило ли это того. Сейчас мне предлагают неопределённость, карту рубашкой вверх, но перевернув ее я могу найти свободу, о которой я так страстно мечтала все это время.

«А что же скажет Макс?.» – прошептал внутренний голос. Я на секунду сжалась, а потом расправила плечи. Вдруг до самой последней клетки своего тела я поняла, что мне абсолютно все равно что скажет Макс. Он всегда скептически относился к моим терзаниям и попыткам сменить работу, считая их детским нытьем. Приводил в пример людей в гораздо худшем положении, с ужасной работой, но я никогда не хотела себя ни с кем отождествлять и примерять чужую судьбу. Постепенно эти разговоры сошли на нет, Макс решил, что я успокоилась и поумнела, а я решила, что бессмысленно искать поддержки у человека, который тебя не понимает. Сейчас Макс далеко, словно в другой жизни, а меня несет водоворотом невероятных событий, и я не буду строить плотину. Я подняла глаза и уверенно сказала:

– Лаура, я не могу пообещать, что сразу справлюсь со всем, но мне правда очень интересна эта работа и я буду стараться из всех сил.

Лаура кивнула и со вздохом сказала:

– Конечно, я понимаю, что не смогу найти вторую Сашу, как бы мне того ни хотелось, но самое главное сейчас, когда дела пошли в гору, иметь рядом надежного увлеченного человека, для которого наша лавка не просто работа, а часть жизни, куда он готов вкладывать душу и силы. Иначе мы не умеем..

Я внутренне сжалась. Интересно, я еще помню как это – гореть каким-то делом, вкладывать в него душу и силы, а не просто механически выполнять порядок действий. Сколько лет я провела в ленивом забытии, в какой-то спячке, спасаясь от полного растворения только мелодией медальона да теплом своего Дома. Пожалуй, хватит. Пожалуй, пора жить по-настоящему.

Мои мысли были настолько объемными, выворачивающими наизнанку, что обрели звук и последнюю фразу я неожиданно сказала вслух.

Как ни странно, Лаура не удивилась.

– Клэр, ты необычная девушка. Я очень надеюсь, что интуиция меня не обманывает. Может это прозвучит странно, но думаю, ты меня поймешь. Для меня эта лавка как второй дом, может быть даже более настоящий, чем квартира, в которой я ночую. И я чувствую здесь особую атмосферу, словно что-то разливается в воздухе. Может это просто опыт, наметанный глаз не знаю. Особенно касается людей. Иногда приходят ценители, как мы их с Сашей называем. Люди, любящие настоящие качественные продукты, многие из них побывали в Италии и вдохновились ее вкусами. Тут часто бывают и повара, и дегустаторы, да и просто любители готовить. От них исходит какой-то особый свет, как от нашего масла на солнце. Они заходят и лавка, как будто озаряется. С такими покупателями всегда приятно поговорить, обсудить что-то, поделиться опытом. Они долго копаются на полках, выбирают, пробуют, идут к кассе прижимая товар к груди. А есть так называемые потребители. Им в общем-то все равно, часто лишь бы подороже или подешевле, покрасивее обертка. Многие не хотят верить, что одно из лучших наших масел в простой бутылке с невзрачной этикеткой и стоит-то в общем-то не так дорого. А еще часто тычут фотографией, дайте такое же как у кого-то и все. От таких в лавке пасмурно, как в ноябрьское утро. А от тебя какая-то особая энергия, словно наша лавка наполнилась новым ароматом. Хотя может я все это выдумываю, чтобы не сойти с ума от работы с утра до ночи и паники из-за ухода Саши, ведь она всегда была нашим самым ярким солнцем.

Я изумленно молчала. Суровая Лаура оказалась такой тонкой и поэтично чувственной внутри. За командным голосом и статью пряталась прекрасная душа, видящая истинную суть вещей и верящая в чудеса.

Лаура посмотрела на меня, приосанилась и вернулась к начальственному тону.

– Так, немного лирики порой не помешает. Но все-таки вернемся к земному. Расскажи о своем опыте, умениях, увлечениях, чтобы я понимала какая работа тебе лучше подойдёт на первое время.

Я начала со скучного описания своего образования и долгих лет офисной работы, но незаметно переключилась на увлечение декоративным освещением и засушкой собственноручно собранных трав. Потом мы плавно погрузились в обсуждение кулинарии, выращивания орегано в горшке, сортов чеснока и лучшего рецепта вяленых томатов.

– Нет, все-таки лучший сорт для вяленья Сан Марцано, – воскликнула Лаура и неожиданно рассмеялась, – Боже, во что превратилось наше собеседование.

Я улыбнулась и вдруг вспомнила про приготовленную еду, лежащую в кульке у меня на коленях.

– Лаура, Сей сказал мне что-нибудь приготовить. При лавке ты хотела открыть кофейню с итальянскими закусками и вот я решила предложить свои варианты.

Лаура усмехнулась:

– Вообще-то я обмолвилась об этом один раз и то в порядке далеких перспектив. Ах, Сей, хитрый жук. Если ты хорошо готовишь, он знал, что я не устою.

Я развернула вощеную бумагу и на свет появились брускетты с вялеными томатами и песто на толстых ломтях воздушного подсушенного хлеба.

– О, я имею возможность сразу оценить твой рецепт в деле, – сказала Лаура, разглядывая мое творение, – Погоди, я сварю нам кофе.

Лаура вышла из кабинета, а я осталась сидеть, пытаясь поверить в реальность происходящего. Хозяйка лучшей бакалейной лавки сейчас будет пробовать мои брускетты. А перед этим мы минут двадцать спорили о лучших сортах томатов для вяленья. С ума сойти.

Передо мной появилось блюдце с белоснежной элегантной чашкой, наполненной ароматным кофе с густой шелковистой пенкой. И как Лаура умудряется так легко и бесшумно перемещаться в этом узком пространстве. Не иначе у нее тайный договор с любимой лавкой.

Лаура села напротив, взяла одну брускетту и аккуратно откусила небольшой кусок. Я как в замедленной съемке наблюдала все ее движения, как меняется выражение лица – заинтересованность сменяется удивлением, а потом губы расплываются в улыбке.

– Клэр, это потрясающе вкусно, – Лаура откусила кусок побольше и, не стесняясь говорить и есть одновременно, продолжила. – Мне кажется такие вкусные брускетты я ела только на одной небольшой итальянской ферме. Хозяева сами вялили томаты со своего огорода, делали песто из свежего базилика и пекли невероятно пышный хлеб с хрустящей корочкой. С бокалом домашнего вина это было лучше всех мишленовских блюд вместе взятых.

Лаура прикрыла глаза, отдаваясь воспоминаниям.

– Песто тоже моего приготовления, – неуверенно пробормотала я.

– А хлеб?

– Нет, хлеб у меня так не получится, нужна хорошая закваска и большой опыт. Почему-то хлебное тесто не любит мои руки. Сладкая выпечка получается весьма неплохо. Вот, – я развязала тканевый мешочек – Кантуччи.

Лаура взяла твердое вытянутое печение и с хрустом откусила.

– Мм, какая необычная текстура. И сколько вкусов сразу..

Я горделиво подбоченилась.

– Там очень много миндаля и сухофруктов. А еще я пеку на цельнозерновой муке с добавлением льняной и миндальной. И с тростниковым сахаром вместо обычного. Вообще это мой авторский рецепт.

Лаура доела кантуччи и потянулась за вторым.

– Ну что ж, Клэр, ты смогла меня удивить. Я ожидала увидеть легкомысленную второсортную подружку Сея, которую он по какой-то причине хочет пристроить на работу. Хотя должна признать за ним такое не водилось. А он привел мне настоящий экстра вёрджин. Надеюсь, в остальном ты будешь так же хороша, как твои брускетты. Черт, стоит и правда всерьез подумать о кофейне.