Расследование в «Трэвэлерс Рефьюдж» бесплатное чтение

Глава 1

Медленно двигаясь по узкой извилистой тропинке, группа туристов покидала величественный средневековый замок Данноттар1. Его полуразрушенные стены гордо высились на грандиозной пятидесятиметровой скале, вырастающей прямо из моря, и парили между бездонным небом и бескрайним водным простором. Время от времени леди и джентльмены оглядывались на серые, поросшие мхом руины этой некогда самой непреступной крепости Шотландии. Даже на расстоянии до их слуха всё ещё доносились пронзительные крики чаек и звуки волн, с трёх сторон неистово бьющихся об утёс.

Вереницу из десяти человек возглавлял Эндрю Морган – высокий энергичный мужчина спортивного телосложения. Он был профессиональным гидом и представлял самую крупную и авторитетную в стране туристическую компанию «Томас Кук и сын». Морган шёл неторопливым, твёрдым шагом, с наслаждением вдыхая бодрящий морской воздух. Во всём его облике сквозила уверенность человека, чувствующего себя на своём месте. Вот уже много лет он сопровождал туристов на этом маршруте и великолепно знал все окрестности замка с их скалистыми берегами, узкими тропами и крутыми спусками к морю. Через каждые пять минут гид останавливался, давая возможность идущей за ним группе перевести дух и немного отдохнуть.

За Морганом, стараясь не отставать от него, шли супруги Чендлеры. Роберт, профессор Даремского университета, много лет преподавал физику, но все его друзья и знакомые считали сей факт сущим недоразумением. Дело в том, что с молодых лет он серьёзно увлекался историей. Особенно его занимала эпоха английского Средневековья, и знакомство с древними замками, щедро разбросанными по всей стране, было настоящей страстью профессора. Он побывал во многих местах от Корнуолла до Нортумберленда2 и мог с полным правом похвастаться внушительным перечнем древних архитектурных жемчужин, которые ему довелось увидеть. Однако Абердиншир3 Чендлер посетил впервые, и старинная крепость Данноттар произвела на него неизгладимое впечатление. Мужчина остро ощущал потребность поделиться с кем-нибудь захлёстывающими его эмоциями, поэтому, воспользовавшись очередной остановкой в пути, он с глубоким уважением в голосе обратился к Моргану:

– Позвольте ещё раз выразить вам благодарность за интереснейшую экскурсию. Данноттар просто превзошёл все мои ожидания – зрелище воистину неописуемое! Вы знаете, находясь на скале, я чувствовал сильнейшие потоки энергии. Они исходили от руин замка…

В глазах гида вспыхнул огонёк удовольствия: его лицо мгновенно утратило выражение застывшего спокойствия, и между джентльменами завязалась оживлённая беседа. Морган говорил легко и непринуждённо, как человек, привыкший выступать публично:

– Я понимаю, о чём вы говорите. Да, стены Данноттара всё ещё дышат и источают силу… Видите ли, архитектурные памятники «заряжены» мощной энергетикой своего богатого исторического прошлого. А в случае с Данноттаром не последнюю роль играет ещё и уникальный природный ландшафт. Всё вместе это оказывает огромное воздействие на человека. А кроме того, здесь безлюдно, уединённо… Когда бродишь среди уцелевших крепостных сооружений, прикасаешься к выщербленным от времени камням и слышишь, как под скалой бушует разъярённое море, начинаешь ощущать бесконечность пространства, вечность природы и хрупкость человеческого бытия…

– Да-да, именно такого порядка мысли приходили мне в голову там, на вершине утёса! Мистер Морган, вы рассказали нам о том, как две женщины смогли вынести королевские регалии из крепости. Одна из них якобы спрятала под одеждой личные бумаги Карла II, а другая спасла меч и скипетр. Скажите, это исторический факт или просто красивая легенда?

– Нет, что вы! Упоминание об этом встречается в летописях. Двум женщинам на самом деле удалось надёжно спрятать королевские регалии от солдат Кромвеля4. Они отвезли их на лодке в маленькую церковь возле деревни Киннефф. Там они и хранились под полом целых одиннадцать лет.

Роберта Чендлера буквально распирало от вопросов, и он не отступал от Моргана, весь вид которого говорил о том, что ему было приятно общаться с воодушевлённым экскурсией профессором.

– А то, что Уильям Уоллис5 захватил Данноттар и поджёг церковь с укрывшимися в ней солдатами английского гарнизона, тоже правда? Или всё-таки вымысел?

– Почему же вымысел? Этот эпизод истории также упоминается в летописях. В 1297 году Уоллис действительно сжег военный гарнизон англичан в замковом храме.

– Шокирующий по своей жестокости факт! – заметил Чендлер.

– Видите ли, во время Шотландских войн за независимость обе стороны проявляли крайнюю безжалостность и беспощадность. Чтобы сокрушить врага, в ход шли любые уловки. Как говорится, для достижения победы все средства хороши.

Моргану явно импонировало, что в группе оказался, по крайней мере, хотя бы один человек, по-настоящему увлечённый историей, и весь оставшийся путь мужчины обсуждали наиболее яркие эпизоды из прошлого Данноттара.

Тельма, жена Чендлера, брела рядом с мужем, но в разговоре участия не принимала. В отличие от супруга, её мало интересовали перипетии взлётов и падений королевских династий, дворцовые интриги и другие захватывающие события тех далёких времён. Она не разделяла восторга профессора перед творениями средневековых зодчих и была к ним почти равнодушна. Но справедливости ради нужно сказать, что Тельма с пониманием относилась к увлечению мужа и никогда не посягала на его внутреннюю свободу.

Миссис Чендлер на несколько шагов отставала от Роберта, поглощённого беседой с Морганом, и, чтобы не скучать, переговаривалась с Альбертом Коннорсом, идущим позади.

Коннорс относился к числу людей, обладающих запоминающейся внешностью, возможно, из-за того, что был ярко выраженным брюнетом. Мужчина носил небольшие усы и эспаньолку – аккуратную клинообразную бородку, которая придавала его худощавому лицу интеллигентную утончённость. Его чёрные блестящие волосы были гладко зачёсаны, прямой нос и тонкие поджатые губы говорили о сильном характере и лидерских задатках. Альберт держал в Лондоне большой антикварный магазин, приносящий ему хороший доход. Это позволяло ему наслаждаться жизнью и ни в чём себе не отказывать.

– Мой муж увлечён историей средневековой Англии, а я неравнодушна к антиквариату, – поведала Коннорсу Тельма. – А поскольку многие старинные вещи имеют историческую ценность, я часто говорю ему в шутку, что в каком-то смысле тоже увлекаюсь историей.

– Вам следует знать, что иногда в руки антикваров попадают предметы, которые, действительно, имеют отношение к важным историческим событиям, – авторитетно заметил Альберт. – Правда, подобное случается не так уж часто.

– А вам приходилось иметь дело с таким антиквариатом?

– Приходилось, – не без гордости ответил мужчина, – но должен сказать, что каждая ценная находка – это результат большого труда и терпения. Иногда приходится ждать годами, прежде чем у тебя в руках окажется по-настоящему стоящая вещь. Порой несёшься на край света, чтобы взглянуть на предложенную вазу или канделябр. А на деле оказывается, что это просто талантливо выполненная подделка.

И Альберт начал рассказывать внимательно слушающей его Тельме интересные случаи из своей практики. Он держался раскованно, явно упиваясь собой и наслаждаясь впечатлением, которое его речь производила на женщину.

За Коннорсом шёл фотограф-профессионал Терри Глейзер, хотя сказать, что он шёл позади кого-то, было бы не совсем верно. Дело в том, что Глейзер почти никогда не выпускал из рук камеру и постоянно перемещался с ней во всех направлениях, без конца щёлкая затвором. Казалось, он снимал всё подряд: портреты, пейзажи, случайных прохожих, облака в небе и лужи после дождя. На самом же деле Терри жил надеждой поймать уникальный кадр, который станет фото-шедевром и прославит его имя.

Глейзер обладал плотной, сбитой фигурой, но при этом отличался необыкновенной подвижностью. Он ловко приседал, вскакивал, поворачивался во все стороны: одним словом, принимал любое положение для того, чтобы выигрышнее снять заинтересовавший его вид. При этом он умудрялся не только фотографировать, но ещё и поддерживать разговор с Синтией Эйлинг, шагающей рядом с ним.

– Приберегите плёнку, Терри, а то в самый нужный момент не хватит кадров, – с улыбкой заметила Синтия.

– О, не беспокойтесь, у меня великолепная камера! Уверяю вас, модель «Лейка-250 Репортёр»6 меня не подведёт. Она разработана на основе фотоаппарата «Лейка II» и оборудована двумя контейнерами для…

Женщина не дала ему договорить:

– Умоляю вас, избавьте меня от технических подробностей относительно устройства вашей камеры!

– О’кей, тогда я выражусь понятнее: в моей «Лейке-250 Репортёр» используется десятиметровый отрезок плёнки, а это целых двести пятьдесят кадров!

– Но, по-моему, вы сняли уже гораздо больше, – с шутливой издёвкой в голосе произнесла Синтия. – Представляю, сколько кадров вы снимете к концу нашего тура, ведь впереди ещё семь замков!

Миссис Эйлинг, стройная женщина лет тридцати пяти, выглядела экстравагантно на фоне остальных членов туристической группы. На ней была броская по цветовой гамме одежда, длинные нити бус в несколько рядов и массивные серьги, спускающиеся почти до плеч. Её вьющиеся рыжеватые волосы, высоко собранные в пучок, свободно рассыпались по голове в элегантном художественном беспорядке.

На первый взгляд Синтия казалась несколько резковатой и бесцеремонной из-за своей прямолинейности и манеры подтрунивать над людьми, а её низковатый голос только усиливал это впечатление. Однако на самом деле ироничные замечания женщины вовсе не были направлены на то, чтобы обидеть собеседника: просто она имела привычку беззлобно пошутить, немного поддразнить его.

– Дорогая Синтия, я стараюсь выхватывать из жизни неповторимые мгновения, – тут же откликнулся на её слова Глейзер. – Организовать спонтанность невозможно: неожиданные моменты нужно ловить. Вот почему фотография – это искусство наблюдения.

– Значит, вы сродни терпеливому охотнику, выслеживающему добычу?

– Ну, можно и так выразиться. Но если говорить о фотографии в широком смысле, то её сила в том, что она как бы останавливает само время – миг, который никогда уже не повторится! Как сказал Аарон Зискинд7, «то, что вы поймали на плёнку, запечатлено навсегда». Разве это не чудо?

Когда Терри был увлечён разговором, он походил на студента-первокурсника: его мимика становилась живой и энергичной, а в больших карих глазах зажигался огонёк. Он говорил пылко, то и дело теребя свои тёмно-русые курчавые волосы.

За Терри и Синтией шли в обнимку молодожёны Ламбертсы. Шон и Джойс переживали тот счастливый период, когда влюблённые ни минуты не могут существовать друг без друга, мир кажется им совершенным и полным радости, а будущее – светлым и безоблачным. Они были целиком поглощены своей любовью, и всё остальное представлялось им второстепенным и несущественным. И поэтому даже восхитительная панорама моря, открывающаяся с высокого берега, не могла надолго приковать их внимание.

Почти в самом конце цепочки с надменным видом брели Джеймс и Эмили Харперы. Обоим супругам перевалило слегка за шестьдесят, и их вспотевшие лица наглядно говорили о том, что восхождение к Данноттару далось им не легко. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: дорога длиною в восемьсот метров могла утомить и куда более молодых путешественников.

Харперы держались высокомерно и ни с кем не вступали в разговор. Во всём их облике – взгляде, повороте головы, походке – сквозило осознание собственной важности. Временами до шагающих за гидом туристов долетали их сердитые голоса – это Джеймс и Эмили брюзжали по поводу очередного пустяка, вызвавшего их раздражение. Они относились к тому типу людей, которые постоянно бывают чем-то недовольны: погодой, едой, отелем, персоналом. Даже мистеру Моргану, по роду профессии умевшему великолепно ладить с людьми самых разных характеров и социальных прослоек общества, не всегда удавалось настроить Харперов на позитивный лад.

Замыкал цепочку экскурсантов инспектор полиции Майкл Райли. Этой туристической поездкой его поощрили за раскрытие сложного и запутанного дела в его родном городе Эшфорде. Райли никогда не был в Шотландии – этом удивительном краю вересковых долин, старинных замков и завораживающих легенд. И сейчас он наслаждался чарующими пейзажами и тем ощущением безмятежности, которое он давно уже утратил в нескончаемом круговороте каждодневных дел и забот. Окружённый тишиной и покоем, Майкл, конечно же, не мог даже представить, что скоро ему волею судьбы придётся распутывать очередное загадочное преступление.

Глава 2

Наконец-то изрядно подуставшие путешественники добрались до экскурсионного «Ринауна»8, ожидавшего их недалеко от маленького рыбацкого городка Стоунхейвена.

– Вот и наш автобус! – весело произнёс Эндрю Морган и, окинув взглядом своих подопечных, ободряюще добавил: – Знаю, прогулка была не из лёгких, но уверяю вас, что все последующие экскурсии будут не столь утомительными, хотя и не менее интересными.

– Готовьте новую плёнку на 250 кадров, – съязвила Синтия, повернувшись к Терри, и в это мгновение снова раздался голос гида:

– Внимание! О программе завтрашнего дня мы поговорим вечером, когда доберёмся до пансиона. А сейчас я предлагаю пообедать в Стоунхейвене и немного побродить по нему. Все согласны?

Возражений не последовало. Туристы заняли свои места, и автобус тронулся вперёд. Он набирал скорость, оставляя позади безбрежную синеву моря и скалу с выразительным силуэтом полуразрушенной крепости. Вскоре пошёл дождь, и из окна «Ринауна» можно было видеть лишь размытые очертания деревьев и редких строений, встречающихся на пути.

Через несколько минут автобус уже ехал по центру крохотного приморского городка, и мистер Морган громко объявил:

– Сейчас мы пообедаем в каком-нибудь милом ресторанчике. После этого вы сможете побродить часок-другой по улицам Стоунхейвена и приобрести сувениры и открытки с видами Данноттара.

– А где мы будем обедать? – почти одновременно спросили несколько человек.

– Здесь есть хорошее местечко, где вкусно готовят хаггис, – ответил Морган.

– Никогда его не пробовала, – сказала Тельма Чендлер. – Насколько я знаю, это самое известное национальное блюдо Шотландии?

– Вы не ошиблись. Информация для тех, кто не знает и не пробовал! – Морган заговорил так, чтобы его слышали все: – Блюдо готовится из бараньих потрохов – сердца, печени и лёгких, сваренных в бараньем желудке.

– Ужасно! – воскликнула Эмили Харпер, и на её лице проступило брезгливое выражение. – Это же настоящее наследие голодного прошлого!

– Что ж, отчасти вы правы. Во времена Бёрнса9 хаггис действительно считался едой бедняков. Тем не менее, поэт воспел это блюдо в одном их своих стихотворений10. Впрочем, я могу назвать ресторанчик, в котором пекут великолепные шотландские пироги с мясом.

– А чем они так знамениты? – поинтересовалась Синтия Эйлинг.

– Ну, я, конечно, не шеф-повар, но знаю, что их готовят с добавлением эля11.

– О! Какое приятное дополнение! – воскликнул Терри Глейзер.

– Нет, пироги – это уж слишком примитивно. Хотелось бы попробовать чего-нибудь поинтереснее, – высказала своё мнение Тельма.

– Ну, тогда у нас один путь – в ресторанчик «Секреты старого капитана». Там вы сможете попробовать признанного короля шотландской кухни – лосося! – заманчиво предложил Морган.

– Вот это другое дело! – раздался одобрительный хор голосов.

И только супруги Ламбертсы не принимали участия в выборе ресторана. Они безмерно наслаждались компанией друг друга, и казалось, что их в равной степени устроил бы и хаггис, и шотландский лосось, и пироги с мясом.

Эндрю Морган остановил автобус на Рыночной площади. Дождь закончился, но небо по-прежнему оставалось хмурым, и с моря дул прохладный ветер. Группа из десяти человек, возглавляемая гидом, быстрым шагом двинулась по направлению к ресторану, расположенному в местной гостинице. На ходу Морган давал последние инструкции:

– Думаю, двух часов вполне хватит, чтобы побродить по Стоунхейвену и дойти до Старой гавани. Отпускаю вас с лёгким сердцем, так как заблудиться здесь, практически, невозможно. Итак, в пять часов встречаемся у автобуса на Рыночной площади.

… Отведав великолепного шотландского лосося, леди и джентльмены разбрелись по почти безлюдному центру Стоунхейвена, представлявшему собой всего одну улицу, тянувшуюся вдоль гавани. Терри Глейзер с самого начала увязался за Синтией Эйлинг, которая, впрочем, ничуть не возражала против того, чтобы он составил ей компанию. Женщина зашла в большой по меркам Стоунхейвена магазин, видимо, игравший здесь роль торгового центра. В какой-то момент она оторвалась от Глейзера, подошла к витрине с косметикой и попросила девушку за прилавком показать ей пудру. Но как только она открыла коробочку, чтобы посмотреть тон, раздался щелчок фотоаппарата и довольный смешок Терри. Синтия резко повернулась в его сторону и спросила с иронией:

– Ловите свой фото-шедевр в провинциальном магазине?

– Кто знает, кто знает… Представьте себе, что чаще всего именно снимки из числа случайных становятся фото-шедеврами! Главное, поймать такой момент, который бы выражал квинтэссенцию всего сюжета!

Продолжая рассматривать пудру, Синтия лишь шутливо заметила:

– Что ж, я ничуть не возражаю, если моё лицо появится в «Женском еженедельнике»12 или «Женщине»13.

Молодожёны Шон и Джойс, держась за руки и не сводя друг с друга счастливых глаз, брели вперёд по одному из узких переулков Стоунхейвена. По дороге им попался магазин спортивного инвентаря, и они, недолго думая, зашли в него. Когда они рассматривали товары у витрины, за их спиной оказался всё тот же неугомонный Терри Глейзер со своей камерой.

Он также не преминул заглянуть в «Лавку древностей», где увидел Коннорса, интересующегося антиквариатом. Альберт беседовал с продавцом и, указывая пальцем то на один, то на другой предмет, справлялся о цене. Хозяин лавки бойко отвечал ему и громким голосом расхваливал свой товар, энергично мотая при этом головой.

Чуть позже в книжном магазинчике Терри столкнулся с Майклом Райли, который рассматривал лежащие на прилавке журналы. Заметив Глейзера, инспектор улыбнулся ему и весело сказал:

– Если нужно придумать остроумное название для снимка, не стесняйтесь, обращайтесь за помощью!

Но когда у витрины с сувенирами Терри встретил Харперов, выбирающих открытки с видами Данноттара, и сфотографировал их, Джеймс сердито осадил его.

– Прежде чем щёлкать затвором, вы должны спросить, хотим ли мы этого! Возможно, вас развлекает фотосъёмка, но не забывайте, что другим это может не доставлять такого удовольствия, как вам.

Смущённый Терри виновато извинился перед Харперами и направился в сторону Старой гавани. Он шёл вдоль береговой линии, усеянной лодками и небольшими яхтами, и изредка бросал взгляд на противоположную сторону, где стояли в ряд невысокие каменные здания с магазинчиками и ресторанами на первом этаже. Чайки с криками кружились над гаванью и казались ослепительно белыми на фоне серого неба.

Было бы ошибочным считать, что после столкновения с Харперами Глейзер хоть сколько-нибудь укротил свой профессиональный пыл: он продолжал скользить видоискателем по водной глади, фасадам домов и лицам прохожих, с вдохновением фотографируя всё, что привлекало его внимание. На минуту оторвавшись от камеры, он вдруг увидел впереди супругов Чендлеров и поспешил присоединиться к ним. Тельма явно скучала в компании мужа и была рада, что им повстречался Терри.

– Ну и как ваши дела? Сфотографировали что-нибудь интересное? – с вопросом обратилась она к Глейзеру.

– Трудно сказать вот так сразу, но думаю, мне удалось сделать несколько удачных снимков, – ответил ей Терри. – А вообще, я вам так скажу: самый лучший кадр тот, который вы снимете завтра.

И, переведя дыхание, продолжил:

– Понимаете, в искусстве фотографии важно уметь через обыденное раскрыть самые важные истины, в одном кадре отразить целую эпоху, как это удаётся, например, Биллу Брандту14. Ведь сюжеты многих его снимков совсем простые: они рассказывают о нашей повседневной жизни, но наполнены таким глубоким содержанием! А возьмите его пейзажи в окрестностях Лондона…

Терри мог ещё долго говорить на свою излюбленную тему, если бы Роберт Чендлер не перебил его.

– А я, представьте себе, не художник. Я просто большой ценитель красоты и рассуждаю так: если Данноттар – потрясающее зрелище, то как ты его не сними, он великолепен! Мы с Тельмой купили открытки с видами крепости, и я вполне ими доволен.

– О! Мы говорим с вами о разных вещах, – завёлся было Терри, но неожиданно обнаружил, что они уже подходили к Рыночной площади, где их ждал автобус.

– Отлично! Ну вот теперь все собрались, – раздался довольный голос Эндрю Моргана. – Что ж, занимаем места, нам пора выезжать.

Экскурсионный «Ринаун» с одиннадцатью пассажирами взял курс на Абердин15. Дорога до пансиона «Трэвэлерс Рефьюдж»16, в котором они остановились, была не длинной – около получаса езды. В автобусе стояла тишина: сказалась усталость от утомительного путешествия к Данноттару, да и после сытного обеда немного клонило в сон. Однако спустя некоторое время леди и джентльмены начали тихо переговариваться друг с другом.

– Надеюсь, вам удалось поймать свой феноменальный кадр? – спросила Синтия Эйлинг сидящего рядом с ней Глейзера.

– Сегодня мне все почему-то задают этот вопрос. Думаю, пока мне лучше воздержаться от комментариев. Вот когда плёнка будет проявлена и снимки отпечатаны, можно будет сказать определённо. Ведь даже глаза самого опытного фотографа могут обмануть: часто бывает так, что в объективе ты видишь одно, а на деле получается совсем противоположное.

Где-то в середине салона слышались раздражённые голоса Харперов. Джеймс говорил таким тоном, словно отчитывал или поучал кого-то, а Эмили вторила ему, изредка вставляя реплики в разъярённую речь мужа.

Восторженный Чендлер перебирал приобретённые открытки, протягивая их жене и тщетно пытаясь вызвать в её сердце хотя бы долю того восторга, что испытывал сам.

– Дорогой, мы только что видели Данноттар воочию, бродили по его развалинам. Зачем мне смотреть эти открытки? Я очень рада, что ты получил уйму впечатлений, – ласково сказала Тельма супругу и с улыбкой посмотрела на него.

Альберт Коннорс дремал, откинув голову на спинку сиденья, и его утончённый профиль придавал мужчине сходство с античной скульптурой. Место рядом с ним занимал Майкл Райли. Он увлечённо читал свежий номер журнала «Стрэнд Мэгэзин», который только что купил в книжном магазинчике Стоунхейвена.

В конце салона расположились супруги Ламбертсы. Они оживлённо о чём-то перешёптывались и выглядели беззаботными и довольными всем на свете.

Наконец, автобус подъехал к «Трэвэлерс Рефьюдж», и пассажиры не спеша стали выходить на свежий воздух.

Пансион располагался на окраине небольшой деревушки Кримсби под Абердином в двухэтажном кирпичном доме с мансардой. Особняк был построен в георгианском стиле, и к нему вела неширокая подъездная аллея, с обеих сторон обсаженная тисом. Контрастируя со строгим декором стен, массивная парадная дверь дома имела торжественный вид: она была обрамлена двумя пилястрами и увенчана нарядным дугообразным фронтоном. По обе стороны от неё пестрели цветники, обнесённые невысокой живой изгородью из самшита.

Организовывая маршруты по замкам Шотландии, столичное туристическое агентство «Томас Кук и сын» уже давно сотрудничало с владельцами «Трэвэлерс Рефьюдж» супругами Брайаном и Милдред Форестерами. В их пансионе гости чувствовали себя по-домашнему комфортно: здесь были уютные комнаты, идеально белое постельное бельё, вкусные завтраки и ужины, а его расположение вдали от городской суеты дарило постояльцам чувство покоя и уединённости.

Дом достался супругам от деда Форестера десять лет назад и представлял собой мрачный сырой особняк, почти целиком увитый плющом. За короткое время им удалось превратить его во вполне современный пансион, и львиная доля всех работ легла на плечи Брайана. К счастью, он был закалённым жизнью человеком, привыкшим преодолевать трудности. Он рано лишился отца, и какое-то время мать воспитывала его одна. Вскоре она во второй раз вышла замуж, но после её смерти Брайан решил покинуть родной дом. Совсем недолго девятнадцатилетний юноша пожил у деда в Шотландии, а потом начал самостоятельную жизнь. Он много поездил по стране, брался за любую работу: был и грузчиком, и кровельщиком, и матросом на судне, пока, наконец, не обосновался в Абердине. Здесь Брайан познакомился с Милдред и женился на ней. А когда супругам достался в наследство дом, они с энтузиазмом, граничащим с одержимостью, приступили к его преобразованию: вся их энергия, все силы были направлены на достижение этой цели. Поначалу у Форестеров опускались руки: столько всего надо было спланировать, рассчитать и предусмотреть, а главное, нужно было найти деньги для претворения в жизнь своих идей. Однако потом всё начало налаживаться, и постепенно дела пошли в гору: «Трэвэлерс Рефьюдж» приобрёл свой нынешний вид и начал принимать гостей со всей страны.

Глава 3

В отличие от строгого экстерьера особняка, в его внутренних помещениях царила домашняя атмосфера. Просторный холл, отделанный светло-коричневым деревом, выглядел уютно и приветливо. Слева от входа располагался внушительных размеров камин из местного серого гранита с большим зеркалом, висящим над ним. Всё пространство холла занимали кожаные кресла и изящные низкие столики, на которых ожидали своих читателей аккуратно разложенные журналы на любой вкус. Интерьер дополняли сувенирные гербы городов Великобритании, красующиеся на стенах.

Когда вернувшиеся с экскурсии туристы шумной толпой вошли в пансион, Брайан Форестер сидел за невысокой стойкой в глубине холла и просматривал бумаги. Увидев постояльцев, он встал и с доброжелательной улыбкой направился им навстречу. Это был хорошо сложенный мужчина среднего роста, с внимательными карими глазами на загорелом лице. Его тёмные волнистые волосы небрежно спадали на лоб, отчего он выглядел немного взъерошенным. Однако несмотря на юношескую живость движений, во всём его облике чувствовалась усталость.

– Ну и как вам первая экскурсия? – поинтересовался Форестер у задержавшихся в холле туристов и, услышав в ответ их восторженные отклики о посещении Данноттара, задал вопрос Моргану:

– Когда можно подавать ужин?

– Думаю, в восемь часов будет в самый раз. Леди и джентльмены должны немного отдохнуть и привести себя в порядок.

– О’кей, я предупрежу Дженнифер.

Дженнифер Коутс была поварихой, нанятой Форестерами сразу после открытия ими пансиона. Несмотря на внешнюю грубость и неуклюжесть, она имела отличную репутацию и могла угодить вкусам даже самых взыскательных гурманов. Дженнифер не только знала множество секретов приготовления традиционных шотландских блюд, но и могла удивить гостей из солнечной Франции, подав на стол отменный бёф бургиньон или кассуле17, ничуть не уступающие тем, что готовят у них на родине. За это хозяева высоко ценили миссис Коутс и гордились ею.

– Леди и джентльмены, – обратился гид к своей группе, – в вашем распоряжении пара часов. К восьми вечера встретимся за ужином.

Подопечные Моргана не спеша поднялись по лестнице и разошлись по комнатам.

… В условленное время все одиннадцать человек спустились в обеденный зал и расселись за небольшими столиками, застеленными белой льняной скатертью. В ожидании трапезы они с интересом рассматривали помещение, окидывая его любопытными взглядами. Даже неискушённый глаз мог отметить, что здесь во всём чувствовались мера и вкус: интерьер не был перегружен тем обилием декора и аксессуаров, которым хозяева маленьких провинциальных отелей обычно стремятся заполнить каждый свободный уголок. Главное место отводилось стоящему в глубине столу внушительных размеров: он использовался в тех случаях, когда в «Трэвэлерс Рефьюдж» собиралась большая компания знакомых между собой людей.

Уже через несколько минут гостям был предложен вкусный ужин из двух блюд с десертом, и вскоре в обеденном зале раздалось негромкое постукивание столовых приборов о фарфор. Разделавшись с кокки-ликки18 и говядиной, тушёной в пиве, леди и джентльмены принялись за кранахан19, после чего они собрались в гостиной, расположенной на противоположной от столовой стороне дома. Это была самая нарядная и элегантная комната в пансионе со всем необходимым для отдыха тех, кто здесь останавливался: удобными диванами, креслами, столиками и, конечно же, главным её украшением – большим камином, отделанным крупным камнем. Здесь же размещалась библиотека, представлявшая собой два массивных книжных шкафа из красного дерева. Тяжёлые бежевые шторы с бахромой и кистями завершали интерьер гостиной, великолепно смотрясь на фоне тёмных дубовых панелей.

Постояльцы уютно устроились в креслах и на диванах: отсутствовали только супруги Харперы, которые сразу после ужина поднялись в свою комнату.

Когда леди и джентльменам был подан чай, они начали переговариваться, делясь впечатлениями, полученными за день. Роберт Чендлер, занявший кресло рядом с Эндрю Морганом, снова вернулся к Данноттару:

– Знаете, о чём я сейчас думаю? Представьте только, сегодня с вершины скалы мы видели то же самое, что больше тысячи лет назад видели и древние пикты, и святой Ниниан20, и шотландские короли. Ведь с тех времён ни море, ни небо, ни скала не изменились – они всё те же!

– Полностью разделяю ваш восторг, – с энтузиазмом поддержал его Морган. – Ни с чем не сравнимое чувство – как будто машина времени перенесла нас на много веков назад.

Для других туристов, не столь сильно увлечённых историей, посещение Данноттара уже отошло в область прошлого, и поэтому их мысли были устремлены к предстоящим экскурсиям и другим обещанным развлечениям. Кто-то заговорил о символе Шотландии – вереске, и Синтия Эйлинг живо подхватила эту тему:

– Когда из окна автобуса я увидела вдалеке бескрайние фиолетовые пустоши вереска, мне показалось, что кто-то постелил посреди зелёных полей огромный ковёр! Вот бы хоть разок побродить по нему!

– Мне тоже хотелось бы побывать в вересковой долине. Представляю, как там жужжат пчёлы и пахнет мёдом! – присоединилась к словам Синтии Джойс Ламбертс и, ласково взглянув на гида, спросила его: – Мистер Морган, это возможно?

Эндрю Моргану было понятно желание людей, приехавших со всех концов Англии, своими глазами лицезреть красоту цветущего вереска.

– Да, кустарник бессмертия, действительно, заслуживает того, чтобы хоть раз в жизни на него взглянуть, – согласился он. – Обещаю, что в один из ближайших дней я отвезу вас после очередной экскурсии в местечко, сплошь покрытое вересковыми зарослями! Там вы увидите вереск самых разных оттенков, даже белый, хотя он довольно редко встречается в дикой природе. Недаром о нём существует много красивых легенд.

– Легенд о белом вереске? Но я не слышала ни одной, – разочарованно произнесла Джойс и почти с умоляющим видом попросила Моргана: – Расскажите, пожалуйста, ту, которая нравится вам больше остальных!

– Что ж, с удовольствием.

Гид распрямился в кресле, и присутствующие устремили на него ожидающие взгляды. У Эндрю было интеллигентное лицо с прямым носом, чуть выдающийся вперёд подбородок и тёмные, слегка тронутые сединой волосы. Небольшие усики, которые носил мужчина, придавали ему молодцеватый вид.

В притихшей гостиной зазвучал его богатый модуляциями голос:

– Прекрасная девушка, живущая в отдалённой местности Шотландского высокогорья, ждала возвращения своего возлюбленного из военного похода. На память о женихе у неё остался белый шёлковый шарф, подаренный юношей. Однако проходил год за годом, но любимый всё не возвращался, и девушка почти потеряла всякую надежду увидеть его. Однажды во время цветения вереска она отправилась в горы и взяла с собой дорогой сердцу подарок. Она шла вперёд и слёзы катились по её щекам. Вдруг одна слезинка упала на лиловый цветок, и он в то же мгновение стал белым! Девушка продолжала идти по цветущей пустоши, и вереск, на который падали слёзы, становился белым, как подарок любимого. К счастью, верность горянки была вознаграждена, и её жених возвратился невредимым. С тех пор белый вереск считается в Шотландии символом счастья и удачи.

Морган замолчал, и в гостиной ещё несколько мгновений стояла тишина. Джойс, слушавшая гида с широко раскрытыми глазами, первой нарушила молчание:

– Да, действительно, красивая легенда, а главное, со счастливым концом!

Она нежно посмотрела на Шона и плотнее прижалась к его плечу, а Терри Глейзер, сидевший рядом с Ламбертсами, мечтательно произнёс:

– Только бы увидеть вересковые холмы и долины. Думаю, мне удалось бы сделать о них потрясающую серию снимков!

– Не думала, что природа – любимая тема вашего творчества, – по-дружески подтрунила над ним Синтия.

– Да у меня, в общем-то, нет любимой темы, – ответил ей Терри, – я хочу снимать всё: велогонку «Тур де Франс», Уимблдонский турнир, мир гламура и богемы, обитателей трущоб, повседневную жизнь представителей среднего класса!

– Я слышала, что несколько ваших фотографий было опубликовано в «Пикчер Пост»21, – не то сказала, не то спросила Тельма Чендлер, до слуха которой донеслась эмоциональная речь Глейзера.

Терри заметно оживился, мгновенно развернувшись в сторону женщины:

– Да, в журнале разместили три моих снимка из серии, посвящённой раскопкам в Саттон-Ху22. На них запечатлены археологи за работой на кургане. Я надеюсь, для меня это только начало!

Разговор, неожиданно перешедший к недавнему сенсационному событию, не мог оставить равнодушным такого любителя старины, как Роберт Чендлер.

– О! Вам удалось побывать в Саттон-Ху во время раскопок? Должен сказать, что вы счастливчик! – воскликнул он. – Ведь вы присутствовали при важнейшем археологическом открытии Великобритании! Сейчас так много пишут об обнаружении в Саттон-Ху древнего некрополя.

Мужчина заметно разволновался и начал протирать очки платком, извлечённым из кармана. На его худом лице со впалыми щеками выделялись глубоко посаженные светло-серые глаза. Желтоватые волосы Чендлера были так гладко зачёсаны назад, что казались накрепко приклеенными к голове. Видимо, он собирался задать Терри вопрос, связанный с раскопками, но его опередил Альберт Коннорс. Антиквар уже некоторое время прохаживался по гостиной, с профессиональным интересом рассматривая мебель и аксессуары. Оторвав взгляд от массивного викторианского канделябра, он повернулся к Терри:

– Значит, вы зарабатываете на жизнь фотографией?

– Видите ли, это не совсем так. Я действительно держу в Лондоне небольшое фотоателье на Феттер-лейн, и оно приносит мне неплохой доход. Однако я никогда не относился к фотографии как к бизнесу. Понимаете, я занимаюсь творчеством и считаю себя художником!

Не известно сколько ещё Глейзер распространялся бы о своей точке зрения на фотоискусство, если бы в эту минуту не раздался голос Эндрю Моргана. Гид обращался ко всем присутствующим:

– Леди и джентльмены, советую вам не засиживаться допоздна – завтра нас ждёт насыщенная программа. Сначала мы посетим замок Фрейзер: он расположен недалеко отсюда. Затем заедем в Абердин, пообедаем в каком-нибудь приличном ресторане и совершим обзорную экскурсию по городу. Так что утром подъём в половине восьмого, через час – завтрак и в девять мы будем выезжать.

– Сколько там кадров в вашей камере, Терри? Помнится, вы говорили двести пятьдесят? – с лукавинкой в голосе спросила Синтия Глейзера. – Думаю, завтра вы одной плёнкой не обойдётесь: замок, да ещё и достопримечательности Абердина!

– О, спасибо вам, дорогая Синтия! Вы напомнили мне, что я должен узнать кое-что у мистера Форестера, – спохватился Терри и стремительно вышел из гостиной. Вскоре он вернулся с довольным выражением на лице и увидел, что собравшиеся уже начали понемногу расходиться. Ламбертсы стояли возле книжного шкафа, и Джойс, указывая пальцем на одну из полок, восторженно щебетала своим высоким голоском:

– О, здесь есть журналы «Британская мода»!

– Где? Не вижу.

– Да вон они, слева лежат. Мне так хочется последний номер посмотреть!

– Одну секунду, дорогая, – проговорил Шон и, найдя глазами гида, беседующего с Райли, обратился к нему с вопросом:

– Мистер Морган, вы не подскажете, разрешается ли брать книги и журналы с собой в комнату или они предназначены только для чтения здесь, в гостиной?

– Думаю, что разрешается, но всё же лучше будет спросить об этом мистера Форестера.

– Спасибо за совет, я так и сделаю.

Шон подошёл к Джойс, присевшей на край дивана. Немного откинув голову назад, она с улыбкой смотрела на мужа. Настенная бра отбрасывала мягкий свет на её лицо и на рассыпавшиеся по плечам пшеничные волосы. Ламбертс подал жене руку и, не отрывая от неё восторженных глаз, помог ей подняться. Обнявшись, пара покинула гостиную.

– Кстати, мне тоже нужно заглянуть к Брайану Форестеру и кое-что с ним обсудить. Так что вынужден вас покинуть, – с извинением в голосе сказал Морган Майклу Райли и направился к двери.

Около половины одиннадцатого вечера все разошлись по комнатам, и гостиная опустела, а через час пансион погрузился в тишину…

Глава 4

Рано утром в комнату Райли постучали. На пороге стоял встревоженный Эндрю Морган.

– Случилось ужасное! Милдред Форестер проснулась около половины седьмого утра и обнаружила, что мужа нет в спальне. Само по себе это её не удивило, так как Брайан был ранней пташкой. Но она обратила внимание на нетронутую постель и поняла, что он не ложился спать. Милдред спустилась в кабинет мужа и нашла его там мёртвым! На её крик прибежала повариха Дженнифер Коутс, которая пришла, чтобы приготовить завтрак для гостей. Она-то и сообщила мне об этом. Прошу вас, идёмте со мной!

Мужчины быстро, почти бегом, устремились вниз по лестнице. На ходу, заметно волнуясь, Морган произнёс:

– Надо что-то делать: я имею в виду, связаться с полицией и всё такое. Я прошу вашей помощи, ведь вы – полицейский и лучше меня знаете, как нужно действовать в подобной ситуации.

Райли ничего не ответил. Внешне он сохранял хладнокровие, но напряжённо сведённые брови говорили о его сильном внутреннем беспокойстве.

Из гостиной доносились громкие рыдания. Войдя туда, инспектор увидел упавшую в кресло хозяйку пансиона и Дженнифер, стоящую возле неё.

– Скоро сюда спустится Дорис Хейли, одна из наших горничных. Она будет присматривать за миссис Форестер, – отрывисто сказала повариха низким, почти мужским голосом. Она отличалась плотной, кряжистой фигурой и широким лицом с грубоватыми чертами: во всём облике женщины чувствовалась сила и решительность.

Райли как можно деликатнее обратился к всхлипывающей хозяйке:

– Я служу в полиции города Эшфорда, что в графстве Кент. До того, как приедет полиция, мне хотелось бы осмотреть кабинет мистера Форестера. Если вы, конечно, не возражаете.

Милдред на минуту перестала плакать, оторвала платок от глаз и посмотрела на инспектора измученным взглядом.

– Вы знаете, как надо действовать, – тихо ответила она, и рыдания снова заклокотали в горле женщины.

– Да-да, конечно, – заверил её Майкл и, покинув гостиную, вместе с Морганом направился в кабинет Форестера. Открыв тяжёлую массивную дверь, мужчины увидели Брайана: он сидел в своём кресле, упав лицом на письменный стол. Его правая рука свисала вниз, а левая лежала на столе. Не дотрагиваясь до тела, Райли осмотрел шею мужчины и произнёс:

– Его задушили. Судя по всему, шнуром или бельевой верёвкой.

В кабинете горел свет. Инспектор подошёл к оконному проёму и раздвинул плотные шторы: окно было надёжно закрыто изнутри. Морган стоял в дверях, молча наблюдая за действиями детектива, и в какой-то момент Райли машинально бросил на него взгляд. Эндрю, обладающий физической и эмоциональной выносливостью, умением быстро находить выход из трудных ситуаций – качествами, которых требовала от него профессия гида – выглядел потерянно. Не вызывало сомнения, что с подобным происшествием он столкнулся впервые. Размеренный голос инспектора вывел его из состояния оцепенения:

– В кабинет никто не должен входить. Постойте здесь, а я проверю заднюю дверь и свяжусь с полицейским управлением Абердина.

Убедившись, что дверь, выходящая в сад, закрыта, Райли подошёл к стойке с телефоном и нашёл нужный номер в справочнике, лежавшем тут же.

– Скоро сюда приедет сержант полиции и эксперты, – отрывисто сказал он гиду после разговора с коллегами.

В ящике за стойкой Майкл нашёл ключ с соответствующей надписью на бирке и запер кабинет.

До Эндрю Моргана, наконец-то, начал доходить весь ужас случившегося. Он ярко представил себе бурную реакцию своих подопечных на сообщение об убийстве в пансионе, под крышей которого туристическая компания «Томас Кук и сын» обязана была гарантировать им безопасность. Перед глазами возникли раскрасневшиеся от возмущения лица Харперов, воспринимающих как большую трагедию даже самые мелкие неурядицы; суровый взгляд шефа, который, конечно же, обвинит его в сложившейся ситуации хотя бы только потому, что именно он первым узнал о пансионе «Трэвэлерс Рефьюдж» и в самых лучших словах описал компании все его прелести. Ему подумалось, что ещё не известно, чем вся эта история может закончиться, и не исключено, что, несмотря на его безупречную репутацию, эта поездка в Абердиншир станет для него как для гида последней.

И всё-таки Морган взял себя в руки и попытался прервать поток столь мрачных мыслей.

– Скажите, пожалуйста, убийство отразится каким-то образом на нашей экскурсионной программе и на нашем пребывании здесь вообще? – задал он вопрос инспектору. – Видите ли, будучи представителем солидной туристической компании, я отвечаю за выполнение обязательств перед вверенной мне группой.

Несмотря на все усилия гида выглядеть невозмутимым, от Райли не ускользнуло его волнение.

– Я вас хорошо понимаю, – ответил он. – Но должен сказать, что я здесь – лицо неофициальное и поэтому не уполномочен давать вам какие-либо распоряжения. Давайте дождёмся приезда сержанта, который будет заниматься расследованием. Однако я думаю, что у полиции не возникнет необходимости нарушать ваши планы. Единственное, что я могу сказать вам с полной уверенностью, это то, что криминалисты снимут отпечатки пальцев у всех членов туристической группы. И кроме того, сержант непременно побеседует с каждым из них.

– Нас будут допрашивать? Но на каком основании? – в голосе гида звучали нотки недовольства.

– Ну, мистер Морган, между опросом и допросом существует определённая разница. И потом, вы должны понимать, что все постояльцы «Трэвэлерс Рефьюдж» так или иначе входят в число подозреваемых. Кстати, нужно обязательно проинформировать ваших подопечных о том, что здесь произошло.

Эндрю молча выслушал инспектора и, глубоко вздохнув, как человек, вынужденный выполнить не самое приятное, но неотложное поручение, поспешил наверх, чтобы разбудить туристов и сообщить им ужасную новость.

Тем временем Райли решил заглянуть на кухню, чтобы задать Дженнифер несколько вопросов. Какое-то внутреннее чутьё подсказывало ему, что это дело будет поручено молодому и неопытному полицейскому, и поэтому он, движимый профессиональной привычкой, старался не упустить время и как можно раньше выяснить важные для расследования факты.

Он застал миссис Коутс за работой: быстрыми движениями женщина резала зелень и бросала её в кипящую воду. Однако, увидев вошедшего детектива, она оторвалась от дел и подняла на него полные тревоги глаза.

– Мне необходимо уточнить некоторые детали. Скажите, пожалуйста, в какое время вы пришли в пансион сегодня утром? – спросил её Райли.

– Да ещё семи не было, – кратко ответила Дженнифер.

– А поточнее не скажете?

– Примерно без четверти семь. Я всегда прихожу в это время.

– А кто вам открыл?

– Да никто – у меня ключ есть. Мне его ещё давным-давно миссис Форестер дала, чтобы я в такую рань постояльцев не будила. Звонок здесь такой пронзительный, что кого угодно может до смерти напугать.

– То есть утром, когда вы пришли, дверь была заперта?

– Ну да.

– И вы сразу прошли на кухню?

– А куда же ещё? Моё место здесь.

– А потом?

– Потом я услышала крик миссис Форестер и выбежала в холл. Она кричала из кабинета хозяина. Ну, я и бросилась туда.

– Скажите, а кто закрывает в пансионе двери на ночь?

– Сам мистер Форестер. Он всегда закрывал в одиннадцать часов обе двери – и главную, и заднюю.

– Благодарю вас, не буду больше мешать, – с этими словами инспектор покинул кухню.

Эндрю Морган уже предупредил туристов о страшном ночном происшествии, и они толпой высыпали в холл пансиона, чтобы обсудить эту шокирующую новость. Увидев инспектора, направляющегося к выходу, леди и джентльмены обратили на него свои любопытные взоры. В это время на улице раздался невообразимый шум и треск, словно какой-то сумасшедший резвился, разбрасывая вокруг петарды и запуская в небо фейерверки. Однако на самом деле эти звуки не имели никакого отношения к атрибутам празднеств: к пансиону подъехал старенький «Браф Супериор»23, и с него ловко соскочил молодой светловолосый человек. Он быстрой походкой подошёл к ожидавшему его у входа Райли и представился:

– Сержант Мэтью Невилл, полиция Абердина.

– Инспектор Майкл Райли, начальник полиции Эшфорда.

Сержант с уважением смотрел на коллегу. У него было приятное, открытое лицо, а ясный взгляд голубых глаз придавал ему вид студента-первокурсника.

– Очень приятно. Мне сказали о вашем звонке и о том, что вы по стечению обстоятельств оказались здесь. Я прошу прощения за любопытство, но что привело вас в такую даль? – поинтересовался Мэтью.

– Всё очень просто. Я приехал сюда в составе туристической группы, чтобы посетить замки Абердиншира.

Улыбка на лице Невилла излучала доброжелательность и располагала к себе. Он оживлённо заговорил:

– Я так рад, что случай свёл меня с вами! Видите ли, у меня почти совсем нет опыта в расследовании убийств. Я хотел бы попросить вас о помощи, конечно, если это не будет мешать вашим личным планам.

– Что ж, ваше начальство уже попросило меня посодействовать вам, и я ответил согласием.

Звук автомобиля, приближающегося к «Трэвэлерс Рефьюдж», прервал их диалог. Через минуту к Райли и Невиллу присоединились два констебля и группа криминалистов. Под пристальными взглядами постояльцев пансиона полицейские прошли к кабинету мистера Форестера и немедленно приступили к осмотру места преступления.

Кабинет представлял собой небольшую комнату без каких-либо излишеств в обстановке и декоре. Здесь была лишь самая необходимая мебель: письменный стол, массивный секретер со множеством ящичков, пара кресел и маленький диван. Повсюду царил порядок, все предметы на столе были аккуратно расставлены и разложены: пишущая машинка, часы из красного дерева, письменный прибор и внушительная стопка бумаг. Несколько смятых листков лежали на полу: по всей вероятности, они были обронены Форестером во время его недолгой борьбы с убийцей.

– Вы уже осмотрели тело? – спросил Невилл у Райли.

– Да, почти сразу после его обнаружения. Похоже, Форестер задушен верёвкой или шнуром. Надеюсь, скоро мы получим от специалистов точную информацию о том, когда наступила смерть.

Мужчины вышли в холл и увидели Дженнифер, которая, вытирая руки о передник, направлялась к ним своей неспешной тяжёлой походкой.

– Туристы уже завтракают, присоединяйтесь к ним, мистер Райли, – обратилась она к инспектору, и, взглянув на сержанта, добавила: – И вы тоже, а то, поди, маковой росинки во рту не было.

– Это точно, – честно ответил Мэтью и улыбнулся своей по-мальчишески бесхитростной улыбкой.

– Что ж, нам, действительно, не мешает подкрепиться, но только чуточку позже, – любезно сказал поварихе Райли.

– Да как вам будет угодно, – почти пробасила она и двинулась в сторону кухни.

– Что вы думаете предпринять? – спросил Райли сержанта, когда они остались одни.

Этот простой вопрос явно привёл Невилла в замешательство, и он заговорил неуверенным голосом:

– Я думаю, прежде всего, необходимо согласно инструкции установить круг подозреваемых, – Мэтью замолчал и, посмотрев на инспектора вопрошающим взглядом, непроизвольно добавил: – Ведь так?

– Совершенно верно, – одобрил Райли первое из намеченных Невиллом действий. – Однако должен заметить, что пока мы можем говорить лишь о лицах, которые имели возможность совершить убийство. А подозреваемые у нас появятся тогда, когда мы будем располагать хоть какой-либо информацией об этом преступлении.

В отличие от многих самонадеянных, амбициозных детективов, с которыми инспектору время от времени доводилось сталкиваться, Мэтью не скрывал своей неопытности в расследовании подобных дел и не пытался изображать, что имеет чёткое представление о том, как действовать в данной ситуации. С обезоруживающей искренностью он обратился к Райли:

– Инспектор, вы старше меня и по возрасту, и по званию, и я думаю, будет лучше, если вы подскажете, с чего следует начать.

Прямота сержанта вызывала симпатию у Райли, и чтобы не задеть его самолюбие, он заговорил просто, без назидательных ноток в голосе:

– Что ж, прежде всего мы должны побеседовать со всеми, кто в ночь убийства находился под крышей «Трэвэлерс Рефьюдж». Нам также необходимо расспросить миссис Форестер о работниках пансиона. Надеюсь, что несмотря на сильное потрясение, она всё же найдёт в себе силы ответить на

наши вопросы. И коль уж вы упомянули инструкцию, что ещё нужно сделать сегодня?

– Взять отпечатки пальцев у всех постояльцев!

– Правильно. Кстати, сейчас для этого удобный момент – они как раз все в сборе. Кроме того, необходимо тщательно осмотреть комнаты на предмет обнаружения орудия убийства, хотя преступник, вероятнее всего, уже от него избавился.

И, разумеется, мы должны будем внимательно ознакомиться с бумагами Брайана Форестера. Да, и последнее: мистер Морган, который возглавляет туристическую группу, остановившуюся в пансионе, интересовался, могут ли его подопечные продолжать путешествия по замкам Абердиншира. Нужно поставить гида в известность относительно вашего решения. Вы уже определились, как поступить с ними?

На лице сержанта снова проступила растерянность, но его внимательный взгляд скрашивал эту заминку.

– Я считаю, что… – он замолчал, не закончив свою мысль, и после минутной паузы обратился к инспектору: – А что по этому поводу думаете вы?

– Ну, пока у нас нет веских оснований вмешиваться в дела Эндрю Моргана и его туристов. Пусть делают то, ради чего они, собственно, сюда и приехали.

Невилл понимающе кивнул головой, а Майкл продолжил:

– Ну вот, кажется, и всё. Думаю, теперь, когда мы наметили порядок действий, вам следует дать соответствующие распоряжения констеблям. – Он взглянул на сержанта подбадривающим взглядом и тепло улыбнувшись, добавил: – Хотите не хотите, а командовать здесь всё-таки придётся вам.

Глава 5

Когда криминалисты закончили свою работу, судебно-медицинский эксперт предоставил детективам краткий устный отчёт. Он подтвердил, что Форестер был задушен, а смерть наступила примерно семь часов назад, то есть около двух часов ночи. Орудие убийства – предположительно верёвка или шнур. Отпечатки пальцев в кабинете были найдены повсюду, но почти все они принадлежали одному и тому же человеку – по всей вероятности, самому мистеру Форестеру.

Проводив машину с экспертами, Райли с Невиллом вошли в кабинет Брайана. После того, как тело увезли, они смогли досконально осмотреть письменный стол. В верхнем ящике не оказалось ничего такого, что могло бы привлечь их внимание: здесь лежали ручки, карандаши, увеличительное стекло, конверты, пачка чистых листов бумаги и четыре ключа. Согласно надписям на бирках, это были ключи от кабинета, гостиной, а также от главной и задней дверей.

Детективы внимательно, предмет за предметом, просмотрели содержимое других ящиков и перешли к секретеру. Справа от него на резной консольной полке стояли фотографии в рамках, и инспектор с интересом принялся их рассматривать. Большинство из них представляли собой старые снимки, на которых Форестер был запечатлён в детстве, с родителями, друзьями, женой. И только одна фотография по времени съёмки выбивалась из общей подборки: на ней рядом с Брайаном стоял молодой человек, и, судя по тому, как выглядел хозяин пансиона, снимок был сделан относительно недавно.

Изучение документов и других предметов, находящихся в кабинете, не дало никакой зацепки. Все бумаги и письма были сугубо деловыми: договора, счета, банковские документы. Одним словом, ничего такого, за что можно было бы ухватиться в связи с совершённым ночью преступлением. Осмотр помещений пансиона и личных вещей постояльцев также не принёс никаких результатов: констебли доложили, что ничего похожего на орудие убийства им обнаружить не удалось.

– Ну что же, – сказал Райли после ни к чему не приведших поисков, – думаю, пришло время побеседовать с хозяйкой пансиона.

Он направился на кухню и нашёл там Дженнифер, виртуозно разделывающую рыбу на большой деревянной доске.

– Как себя чувствует миссис Форестер? – спросил он.

Миссис Коутс недовольно вздохнула и с лёгким раздражением ответила:

– Да как она может чувствовать себя после такого? Плакать уже не плачет, но смотрит на меня отсутствующим взглядом и время от времени всхлипывает. Я проводила её в комнату наверху. С ней горничная Дорис Хейли.

– Нам необходимо поговорить с миссис Форестер. Не могли бы вы узнать, сможет ли она уделить нам время? Если она найдёт для этого силы, мы будем ждать её в гостиной.

Порывистым движением сняв с себя фартук, Дженнифер вышла из кухни. Она топала так громко, что инспектор ещё некоторое время слышал её тяжёлые удаляющиеся шаги. Вскоре женщина вернулась и сказала, что Милдред спустится через несколько минут.

Детективы расположились в гостиной, где ещё вчера царила безмятежная, почти домашняя атмосфера, и подопечные Эндрю Моргана оживлённо перебрасывались репликами, перемежая их шутками и смехом. Райли заметил некоторое замешательство на лице Невилла, и в следующую минуту, пытаясь его скрыть, сержант кашлянул в кулак и нерешительно обратился к инспектору:

– Я хотел бы… попросить вас… Не могли бы разговор с миссис Форестер вести вы? Просто… мне никогда ещё не приходилось задавать вопросы человеку, который только что потерял близкого.

Майкл хорошо понимал, что имеет ввиду его молодой коллега.

– О’кей, я возьму это на себя, – успокоил он Мэтью.

Дверь в гостиную бесшумно открылась, и хозяйка пансиона медленно вошла в комнату. Если бы Райли не видел Милдред до этого трагического события, ему было бы трудно составить представление о её внешности. Заплаканные глаза, припухшее от слёз лицо с выражением боли и отчаяния на нём – всё это лишь в отдалении напоминало женщину, радушно приветствовавшую вчера в холле группу прибывших туристов. Она присела на диван, и Майкл произнёс голосом, полным сочувствия:

– Миссис Форестер, мы не стали бы беспокоить вас в столь неподходящее время, если бы в этом не было необходимости.

– Я понимаю, – слабым голосом ответила Милдред, отрешённо глядя на детектива.

– Позвольте начать с весьма деликатного вопроса. Сулила ли кому-нибудь выгоду смерть вашего мужа?

Женщина продолжала смотреть на Райли непонимающим взглядом: казалось, до неё не дошёл смысл прозвучавших слов.

– Кому-нибудь выгоду? – по инерции повторила она. – Да какую же выгоду она могла сулить? – глаза миссис Форестер наполнились слезами.

Чтобы не дать Милдред расплакаться, Майкл переключил её внимание на другую тему:

– Кстати, мистер Морган с туристами останавливается в «Трэвэлерс Рефьюдж» не впервые. Он хорошо знает историю вашего пансиона и всякий раз рассказывает её своим подопечным. Я в курсе, что дом достался вам от деда Брайана. Дед по материнской или отцовской линии?

– По материнской. До замужества мать Брайана жила с родителями в Шотландии, а потом уехала с мужем на его родину в Эксетер24, – уже своим обычным голосом ответила женщина и вернулась к предыдущему вопросу: – Инспектор, вы спросили, принесёт ли кому-нибудь выгоду смерть моего мужа. Нет, выгоды от неё никто не получит. Согласно завещанию, теперь я – единственная владелица «Трэвэлерс Рефьюдж», но что мне это даёт? Хотя пансион принадлежал мужу, фактически, мы владели им вместе. Вот уж что с избытком обрушится на меня в ближайшем будущем, так это нескончаемые проблемы. Сейчас я не в состоянии о чём-либо думать, тем более, о делах, но просто не представляю, как мне теперь одной со всем управляться. Брайан был моей надёжной опорой, – она замолчала и закрыла лицо рукой, сдерживая подступившие слёзы.

– Мы вас хорошо понимаем, и всё же постарайтесь успокоиться. Кстати, нужно непременно поставить в известность вашего адвоката. Или он уже в курсе того, что произошло?

Милдред рассеянно взглянула на инспектора:

– Нет, он ничего не знает. Я совсем упустила эту формальность… Но сегодня утром мне было вовсе не до этого. Конечно же, я позвоню ему сегодня.

В её глазах было столько страдания, что Райли тактично произнёс:

– У нас осталось ещё несколько вопросов, но, если вы устали, мы можем побеседовать позже.

– Нет-нет, всё в порядке, продолжайте, – тихо ответила женщина.

– Скажите, пожалуйста, у вашего мужа были враги или недоброжелатели?

Милдред немного подумала и ответила:

– Нет, врагов у Брайана не было, да и недоброжелателей тоже. Он был человеком неконфликтным и старался всё решать мирным путём.

– Миссис Форестер, позавчера вечером пятеро туристов прибыли в «Трэвэлерс Рефьюдж» из Лондона в сопровождении Эндрю Моргана, остальные пятеро заселились в пансион своим ходом до прибытия группы. Вы не подскажете, кто принимал тех, кто приехал сюда самостоятельно?

– Их встречал Брайан. После регистрации в книге учёта он выдавал им ключи от комнат и провожал наверх.

– Не говорил ли вам мистер Форестер, что ранее ему приходилось встречаться с кем-либо из ваших нынешних постояльцев?

– Нет, ни о чём таком я от него не слышала.

– А когда вы в последний раз видели мужа?

– Когда группа мистера Моргана ужинала в столовой, я спустилась вниз. Было чуть больше восьми вечера. Брайан сидел за стойкой в холле, и я спросила его насчёт ужина. Он сказал, что поест в своём кабинете. Сказал, что накопилось много счетов и деловых писем, и что он будет работать с ними допоздна. Я не стала уточнять, до которого часа он собирается сидеть над бумагами, и поднялась в свою комнату.

– И что потом?

– Потом? Дженнифер подала мне лёгкий ужин, я поела, немного почитала и легла спать.

– Ваш муж не упоминал, что должен был с кем-то встретиться?

Милдред отрицательно покачала головой:

– Нет, не упоминал.

– Миссис Форестер, чтобы найти убийцу, полиции необходимо располагать информацией о тех, кто работает в пансионе и о жителях деревни, с которыми ваш муж поддерживал отношения.

Милдред прикрыла глаза как человек, которому трудно говорить, но всё же совладала собой и продолжила разговор:

– Управляющего в «Трэвэлерс Рефьюдж» никогда не было – с его обязанностями превосходно справлялся Брайан. А штат сотрудников у нас небольшой: повариха Дженнифер Коутс и две горничные – Дорис Хейли и Берта Фейн. Ещё нам помогает Крис Вуд, племянник Дженнифер, да два раза в неделю приходит садовник из деревни.

– Расскажите нам, пожалуйста, о них.

– Поварихе Дженнифер немногим за пятьдесят, живёт она в Кримсби – деревне, что недалеко отсюда. У нас она с самого начала. Дженнифер великолепно готовит: её не раз приглашали в престижные рестораны Абердина, но она не хочет ничего менять в своей жизни и предпочитает работать в нашем пансионе.

– Ваш муж ладил с ней?

– Да, конечно! Мы считали, что нам по-настоящему повезло с миссис Коутс. Во всяком случае, Брайан был чрезвычайно ею доволен. Понимаете, Дженнифер для нас больше, чем просто повариха. Порой ей недостаёт деликатности, но она предана нам и на неё всегда можно положиться. В отличие от другой прислуги, ей позволялось высказывать своё отношение ко многим вещам, и, представьте себе, иногда мы прислушивались к её мнению. Так или иначе, за все годы, что миссис Коутс работает здесь, у Брайана не было с ней серьёзных стычек или размолвок.

– А с горничными? Что вы можете сказать о них?

– Берту Фейн мы наняли лет пять назад, она тоже деревенская. Берта немного медлительна и нерасторопна, но сейчас так трудно найти хорошую горничную! Те, что из Абердина, спустя какое-то время подыскивают себе место в городе и уходят от нас. А в деревне подходящих на эту работу не так уж и много, вот и приходится терпеть. Но в целом Берта нас вполне устраивает, и никаких претензий у Брайана к ней не было. Вообще-то, с горничными он общался мало: все распоряжения им обычно даю я, поскольку выполняю в пансионе функции экономки.

Миссис Форестер замолчала.

– А вторая горничная?

Инспектору показалось, что на лице Милдред проступило лёгкое замешательство, но она тут же поборола его.

– Дорис Хейли у нас всего полгода. Она родом из Абердина, но проживает в нашем пансионе, в комнате на мансардном этаже. Ничем особенным девушка себя не зарекомендовала, но и нареканий в её адрес не было. Как я уже сказала, Брайан, практически, не имел дело с горничными, так что у него отсутствовал повод быть недовольным кем-либо из них.

– Сколько дней в неделю работают ваши горничные?

Миссис Форестер вздохнула:

– Пансион у нас довольно большой, и здесь всегда есть, чем заняться. Поэтому горничные работают почти всю неделю: у Дорис выходной в субботу, у Берты – в воскресенье.