Журнал СовременникЪ № 8 2022 бесплатное чтение
Михаил Аранов
Родился в Ленинграде, где окончил политехнический институт. Живёт в Ганновере и Санкт-Петербурге. Публикуется в журналах России, Германии, США и Англии: «Дружба народов», «Новый Берег», «Дети Ра», «Слово/Word», «Крещатик», «Невский альманах», «Зарубежные записки», «Студия», «Семь искусств», «Новый журнал» и других. В настоящее время публикует статьи, прозу и стихи в международном интернет-журнале INTER-FOCUS.de.
В Санкт-Петербурге изданы три книги прозы: «Скучные истории из прошлой жизни» («Нева», 2008), «Страх замкнутого» («Алетейя», 2013), роман «Баржа смерти» («Буквально», 2018), глава из которого вошла в сборник «Опалённые революцией» («Скифия», 2017). Также главы из этого романа опубликованы в журналах России («Дружба народов») и Германии («Мастерская»).
В 2017 году в издательстве «Супер» (СПб) вышел коллективный сборник стихов М. Аранова, С. Викмана, О. Кудрявцевой, В. Шнайдера «Пространство вытеснения».
Сборник стихов М. Аранова «Следы на песке» переведен на немецкий язык («Spuren im Sand», издательство «Fahre», Ганновер, 2010).
Повесть «Вернутся ли голуби в ковчег» вошла в лонг-лист «Русской премии» за 2013 год; рассказ «Рыжая лошадь» – лонг-лист литературного конкурса им. В. Г. Короленко за 2016 год; рассказ «Провинциальные истории» – шорт-лист литературного конкурса им. В. Г. Короленко за 2017 год.
Псовая охота
- Мы – зайцы, бегущие следом за страхом.
- За нами часть жизни, пошедшая прахом.
- За нами деревьев загубленных рощи.
- За нами могилы – что может быть проще.
- Мы – зайцы. И жизнь наша – страх и движенье
- в погоне за тенью, своим отражением.
- Бежим мимо хижин с обрушенной кровлей.
- И путь наш помечен и потом и кровью.
- Мы – зайцы, за нами охотников рота.
- И нас настигает лай псовой охоты.
- Кого-то загнали, порвали на части.
- Их в пене бордовой оскалены пасти.
- Собак не кормили пред псовой охотой.
- Чтоб лютыми были для этой работы.
Венеция
- Венеция, я восхищён!
- И без тире и междометий
- здесь гениально завершён
- рисунок нескольких столетий.
- Изобретён Советом дожей[1] —
- каприз судьбы, изыск ума.
- Удел его – на рай похожий,
- а рядом нищая сума.
- Здесь так бесстыдна нагота.
- И торжествуют базилики.
- Со стен глядят святые лики,
- и святотатствует толпа.
- Венеция в воде по пояс:
- недолговечно ремесло.
- Гребец, лениво в волнах роясь,
- вращает медленно весло.
- Из века в век. На свет из мрака
- гондолы путь под сводом арок.
- Над площадью Святого Марка
- взлетает стая голубей,
- свободе радуясь, своей.
- Но здесь, из камеры свинцовой,
- сластолюбивый Казанова
- вписал язвительное слово
- в историю людских страстей,
- играя правдой без затей.
- Что слово?! Звук его немеет.
- Слова – песок. Их ветр развеет.
- Истомлена морскою качкой,
- забросив юбки за бедро,
- Венеция роскошной прачкой
- полощет ветхое бельё.
Память о Ленинграде
- Моей памяти город —
- Недосказанных слов многоточия.
- Не по возрасту молод,
- он печалей моих средоточие.
- Я иду вдоль каналов,
- где мой город назначил мне встречи.
- В перезвоне бокалов
- он заботы взвалил мне на плечи.
- Эта ноша не тяжка,
- я его понимаю с полслова.
- Сигареты затяжка —
- с Петропаловки выстрелы снова.
- Всё, как прежде, готово
- вдруг слезой ожидания пролиться.
- Улыбаются ново
- незнакомые, юные лица.
- Мойка так же лениво
- в оцеплении гранитном плетётся.
- Невский так же блудливо
- озабочен, в глаза мне смеётся.
- Строгий облик мостов
- для чеканки готов,
- как скупые блокадные сводки.
- Сон тревожный хранит
- Вид Казанских палитр,
- Воронихинский гений – решётки[2].
- В этом городе правят
- Прежней вольницей люд и стихия.
- Не смирила Нева[3]
- свои прежние нравы лихие.
- Ни под дланью Петра,
- Ни пред Господом. Что ещё выше…
- Непрощённая кровь —
- это Спас на Крови[4].
- В длань икону бери…
- Снова эхо той бомбы мы слышим.
- Взорван «вечный» Ильич[5] —
- пугачёвщины бич
- монументы святые колышет.
- Укрощёнными стали
- только кони на тихой Фонтанке,
- да в ноябрьские дали
- по брусчатке идущие танки.
- Запишите в регистры
- и сочтите позора пределом —
- позабыли магистры
- «Ленинградское дело».
- Память – крик на пределе
- Из блокадных ночей ежечасно:
- «Сторона при обстреле[6]
- эта – очень опасна».
«Ты слышишь меня?..»
- Ты слышишь меня?
- Это я говорю.
- Прислушайся, и в тишине
- Разгадаешь мой голос.
- Это я говорю о тебе.
- Тысячу раз повторю твое имя.
- Самых быстрых коней
- оседлает мой голос.
- И домчит до тебя мою нежность.
- Ты только прислушайся.
- И замри на мгновенье.
- И в шорохе ветра, в стуке колес,
- В голосах, окружавших тебя ежедневно,
- разгадаешь мой голос.
- Оглянись и поверь:
- Это я говорю о тебе.
- И откликнись негромко,
- Чтоб только один я услышал.
- Я вижу: шевелятся губы.
- Касания рук ощущаю.
- И запах волос опьяняет.
- Я помню, все помню.
- Твой голос во мне зазвучал.
- Словно робкие пальцы
- Прошлись вдруг нежданно по струнам.
- Я музыкой полон,
- черным пологом ночь.
- Мы один на один.
- Диалог наш сплетается
- в медленном танце
- и теряется где-то
- в промоинах лунного света.
- Я руки тяну,
- натыкаюсь на стену молчанья.
- Тонко, тонко звеня,
- Наполняет меня тишина.
Коричневый странник
- «Вы поблекли. Я – странник, коричневый весь»[7].
- Даже память о прежних свиданьях истлела.
- Но нежданно вдруг что-то забытое здесь
- заставляет меня оглянуться несмело.
- Проезжая ваш ветхий, заброшенный дом
- в дребезжащем на стыках, старинном трамвае,
- в горле чувствую ком, тот горячечный ком.
- Почему – я не знаю, не знаю, не знаю.
- Я иду средь отчаянно юной толпы
- Ветром невским, холодным простужен.
- Я заброшен сюда не капризом судьбы,
- но уже никому здесь не нужен.
- Канул сон. Фиолетовый сон.
- Вы опять предо мной в бледно-розовом платье.
- Я дарю нерасцветший пиона бутон
- Торопливым и горьким объятьям.
- Вы поблекли. Я странник коричневый весь.
- Я странник коричневый.
Мы – юные на улицах
- По улице, по улице Тверской идут толпой.
- Кто голоден, кто пьяненький, кричат они: «Долой!»
- Громить-то что прикажете? Ведь Зимний уже взят.
- Увидено, услышано. Построились все в ряд.
- Ах, юные проказники, домой скорей, скорей.
- Но там их ждут не мамочки, а клетки у дверей.
- И легковушки белые с синюшным фонарём.
- Развозят юных пленников: «Там дело заведём».
- Лубянка переполнена. В деревню отвезли.
- Есть в Сахарово камеры, от города вблизи.
- Автобус переполненный, родители спешат.
- Забрать своих некормленых, замученных ребят.
- Ах, пионеры юные: «Всегда готов!» – «Готов!»
- К тюремной робе, детушки, за пару дерзких слов.
Леонид Аронов
Полных 84 года. Окончил авиационный техникум, университет – физик, вечерний университет при горкоме партии – международные отношения. Стаж работы: заводской – 6 лет, педагогический – 36 лет.
Опубликованы сборники рассказов, повести, роман.
Такое не забывается
Папа Эдуард отремонтировал богатому человеку дорогую легковую машину Тот хорошо заплатил. Деньги появились кстати: у дочери Юлии день рождения – четырнадцать лет. Папа в магазине купил сладости, сок, бутылку лёгкого вина, хорошую колбасу.
Мама Стелла, двенадцатилетний брат Ярослав и отец заранее приготовили для Юлии подарки. Пока держали их в секрете.
Эдуард с двумя наполненными пакетами вышел из магазина на солнечную шумную улицу. Три часа пополудни августовского бархатного дня. Хорошая погода укрепляла праздничное настроение. Он пришёл домой. Стол был накрыт. Нарядно одетые дети встретили его с восторгом. Из пакетов быстро кое-что разложили на столе. Папа умылся, надел светло-голубую рубашку и присел за праздничный стол. Отец заметил, дочка Юлечка стала смотреться взрослой девушкой. Сыночек Славочка – ещё малолетний мальчик. Перевёл взгляд на жену. Их глаза встретились. Он вздрогнул: никогда раньше её взгляд не был таким колючим. Эдуард подумал, что его жена, наверно, устала от приготовления разнообразного угощения.
Отец налил детям сок, себе и жене – вина. Любящий папа ласково поздравил дочку с днём рождения. Затем Юлию с восторгом поздравили мама и братик. Семья закусывала, потом ела сладкое. Было весело и шумно.
Наконец застолье кончилось. Дочка помогла маме убрать посуду. Стелла тихо сказала мужу: «Эдуардик, дети уйдут на прогулку, и мы с тобой поговорим». Эдуард недоумённо пожал плечами: «Конечно, поговорим».
Сын и дочка, переодевшись в будничные одежды, ушли на улицу Стелла, усевшись на диван, показала рукой на место рядом. Очарованный её красотой супруг присел рядом. Жена беспощадно заговорила:
– Эдуард, мне надоело жить с тобой, надоело ждать, когда ты подработаешь. Я всегда что-то жду. Я с детьми ухожу к другому человеку, у которого приличный заработок. Моя жизнь и жизнь детей станет прекрасной.
Муж замер, с удивлением и ужасом смотрел на жену. Она резко поднялась, схватила заготовленную большую сумку с вещами для себя и детей, жестоко и истерично выкрикнула «Не жди нас!» и торопливо ушла.
Оцепеневший муж неподвижно продолжал сидеть на диване.
У Эдуарда потянулась жуткая, тоскливая жизнь одиночки. Проволочился ужасный год. Опять наступил август. Стелла подала на развод. Они развелись. Эдуард получил свидетельство о разводе. Он старался держать себя бодро. Однако глаза его были мокрыми. Отвергнутый муж не захотел идти в свою осиротевшую квартиру. Долго бродил по городу. Когда начало темнеть, направился домой. Подходил к зданию, в котором жил, и озадачился: окна его жилища светились. Только он открыл дверь квартиры, к нему бросилась с радостью Юлия, воскликнув: «Папа пришёл!» Она обняла родного за шею, целовала в щёки. Сынок, словно каменный, смотрел неподвижными глазами в пол.
Мать предложила детям погулять, пока она приготовит ужин.
Дети ушли. На кухне она с горечью сказала бывшему мужу, что Славочка не ест, тоскует, смотрит неподвижно в одну точку, тает на глазах. Она водила сыночка к психиатру. Врач объяснил ей: надо срочно восстановить семью, иначе мальчик скоропостижно умрёт от тоски по отцу. «Поэтому нам придётся сходиться. Забудь, Эдуар-р-рдик, о том, что я уходила от тебя».
– Не получится забыть. Я не компьютер, из которого можно удалить вредную информацию. Ради детей будем жить вместе; я буду помнить обиду, когда ты отбросила меня, но за это никогда не упрекну тебя.
И они в разводе стали жить одной дружной семьёй. И жили благополучно. У Славика было счастливое детство.
Геннадий Астафьев
Родился в г. Бежецке Калининской области 9 декабря 1945 года, ровесник Победы. Проживает в г. Петропавловске Северо-Казахстанской области – на родине отца, сына сибирского казака, который говорил: «Я сын казачий, а ты кем будешь – то люди оценят».
Краткий диалог с читателем
- Зачем я пишу стихи?
- Что же, я вам отвечаю:
- В сердце скопилась мудрость стихий,
- Её я в стихи выливаю.
- Хочется чувства и мысли облечь
- В слова чеканный металл,
- Чтобы навек для людей сберечь
- То, о чём думал, мечтал.
- «Мысли твои кому нужны?
- Умён ли ты для вождя?»
- Я отвечаю: они важны,
- Так же как капли дождя.
- Капля за каплей ниву поит,
- И гуще растут хлеба.
- Капля за каплей долбят гранит,
- И это моя судьба.
Завет Саладина
- Султан арабский Саладин
- Так молвил детям, умирая:
- «Тебе, мой самый умный сын,
- Я государство оставляю,
- Всем остальным даю земли
- И золота, чтоб жить в достатке.
- Его для вас завоевал
- Я в долгой и жестокой схватке.
- И всем вам вместе дам завет,
- Что спас меня от многих бед,
- Помог мне победить врагов,
- Достойно управлять страной,
- Но мне пора уж в мир иной.
- А вы пока в кругу врагов.
- Велик Аллах! Завет таков:
- Коль ты мужчина, у тебя
- Друзья – такие же мужчины,
- Так бойся друга оскорбить
- Или обидеть без причины,
- Ведь Справедливейший Аллах
- Его защитник в сих делах.
- И друг запомнит ту обиду
- Хотя сперва и промолчит,
- Но это будет так, для виду.
- Он будет просто выжидать,
- Чтобы к врагам перебежать
- И отомстить тебе сполна,
- Ведь у мужчин судьба одна:
- За дружбу жизни не жалеть
- И униженье не терпеть.
- Но если, ты заметишь вдруг,
- Друг требует за дружбу плату,
- Тогда он стал одним из слуг
- И уж тогда "меняй халаты".
- Старайся не перекормить,
- Кнут применяй к нему умело.
- За дело можно наградить,
- Но и наказывай за дело».
- Сказал и умер Саладин,
- Но жив его завет!
- Ведь смертен даже паладин,
- Лишь умным мыслям смерти нет!
О женщинах, мужчинах и любви
«Я своё гордое сердце мальчишки…»
- Я своё гордое сердце мальчишки
- Доверчиво в руки твои положил.
- Думал, что ты принцесса из книжки.
- Тобою дышал, любовался и жил.
- Только слабы оказались руки,
- Горячее сердце трудно держать.
- «Какое мне дело до вашей муки?» —
- Ты руки свои поспешила разжать.
- Боль от удара сердца о камень
- Слабый не в силах понять,
- Этот терпения страшный экзамен
- Только сильный сумеет сдать.
- Но в жизни ничто не проходит даром,
- И мне сейчас жалко тебя:
- Сталь укрепляется тяжким ударом,
- Льдинка же тает, себя лишь любя.
«Где же ты, моя зеленоглазая…»
- Где же ты, моя зеленоглазая,
- Где, когда тебя я потерял?
- Так и не обнял тебя ни разу я,
- Так ни разу не поцеловал.
- Женщин было много самых разных,
- Я их обнимал и целовал,
- В них тебя, моя зеленоглазая,
- Я наперекор судьбе искал.
- Я искал тебя в пустыне жёлтой
- И на Крайнем Севере искал.
- Если меня спросят: «Долго шёл ты?»
- Я отвечу: «Я всю жизнь шагал!»
- Я в пустыне спрашивал у ветра,
- Где же ты, куда же мне идти?
- Ничего мне не ответил ветер,
- Лишь песок в лицо бросал в пути.
- Я смотрел на Севере на звёзды,
- Снова ветру задавал вопрос.
- Яростно ожёг морозный воздух,
- Но мечту с собою не унёс.
- И сейчас ещё меня ты манишь,
- Как далёкая Полярная звезда.
- Я иду к тебе, ты не обманешь,
- Будешь мне светить и звать всегда!
О семье
- Две женщины у каждого мужчины,
- Перед которыми в долгу
- Он будет вечно, до кончины,
- До чёрной тени на снегу.
- То мать, что жизнь ему дала
- И сделала почти что равным Богу,
- Открыв ему Добра и Зла
- Великий смысл и дорогу.
- Вторая – мать его детей,
- Она бессмертие даёт:
- В потомках он среди людей
- До края жизни доживёт.
- Мать и жена всё отдают,
- Чтобы ты вровень с Богом стал.
- Но ты не Бог, и не в раю —
- Им здесь воздвигни пьедестал!
- Как отдаёт кто долг святой,
- Смотри, и ты поймёшь,
- Стоит мужчина пред тобой,
- Или обличье – ложь.
Ольга Барсукова (Майба)
Родилась в 1955 году в Чите. С пятнадцати лет начала писать стихи, а с восемнадцати – мечтала стать писателем. Работала в детских садах воспитателем. В возрасте тридцати шести лет стала христианкой. Печаталась в газете «Верую» в Химках. Является членом Российского творческого Союза работников культуры, активный деятель в работе агентства «Русский литературный центр», в изданиях которого постоянно печатается. Издала 30 книг – поэтические сборники и повести.
Мичуринский сад
- Я вспомнил, как когда-то в школе
- С восторгом о Мичурине узнал,
- Который делал «чудеса» в природе,
- И ябло-абрикосы создавал!
- На грушах вырастали сливы,
- На грядках зрели тыкво-огурцы…
- Мир покорён! Удивлены все были,
- Увидев те Мичурина сады!
- И я старался по его примеру
- Привить на вишню груши черенок.
- В мечтах я видел чудо сотворенья,
- Но я тогда и понимать не мог,
- Что Бог в природе Свой создал порядок
- И знает Он свой каждый стебелёк!
- А человеку сохранить лишь надо
- Всё то, что уничтожить он не смог!
- Хвала Творцу: Он мудро всё устроил!
- И где тот сад? Он существует тут?
- Не может хаос царствовать в природе,
- И апельсины на берёзах не растут!
Вероника Богданова
Родилась в республике Казахстан, которая в то время входила в состав СССР. Там же окончила среднюю школу и Карагандинский политехнический институт по специальности горный инженер – маркшейдер. Писать стихи и прозу начала с раннего возраста.
В 1994 году переехала на Ямал. Здесь, в заполярном городке Лабытнанги, обрела вторую – творческую – Родину, наконец-то полноценно состоявшись как «человек пишущий». Много лет посвятила журналистике и PR-менеджменту.
В творческом багаже – пять личных поэтических сборников, участие в десятках различных издательских проектах, в том числе в сети Интернет. Печаталась в журналах «Ямал – сокровищница России», «Ямальский меридиан», «Северяне», в альманахах «Обская радуга», «Врата Сибири». Стихи вошли в сборник «Антология ямальской литературы».
Автор поэтического моноспектакля «А-Дамский алфавит», а также множества песен в соавторстве с ямальскими и российскими композиторами. Лауреат Всероссийской литературной премии имени Д. Н. Мамина-Сибиряка в номинации «Поэзия» 2019 года. Член Союза писателей России и Международного Союза Русскоязычных Писателей.
Песня Сольвейг
- Я песню Сольвейг слушала вчера,
- По фьордам мыслей вновь и вновь блуждая —
- И сердце от тебя освобождая…
- Да, было больно. Но пришла пора
- Очистить душу снегом и луной,
- И холодом, что мир вокруг меняет —
- И выжженное сердце наполняет
- Норвежской девы песней неземной.
- А я старалась думать лишь о том,
- В какие дальше небеса податься
- Где запредельным Григом наслаждаться,
- Рассеивая прошлого фантом.
Бал Воланда
- …А небеса подождут —
- Они ведь ждали всегда,
- Осколки звонких минут
- Умело клея в года
- И пазлы пыльных веков
- Легко слагая из лет:
- Смешались цокот подков
- И тусклый блеск эполет,
- Вальяжный шелест шелков,
- Что примерялись на бал,
- Фальшивый шик париков —
- И настоящий металл,
- В кровь разъедающий плоть, —
- А что же крови честней?
- И нет у неба забот!
- Оно над миром теней
- Несёт свои облака —
- Белее ангельских крыл.
- И вечно помнят века
- О том, что кто-то забыл.
- Бесстрастен времени суд:
- Всему приходит итог…
- Но снова Фриде несут
- Пропахший смертью платок…
Принесите водицы в ад!
- Принесите водицы в ад!
- Дайте грешникам – пусть попьют
- Те, кто целую смерть назад
- Позабыли, каков уют.
- Как отчаянно им жилось!
- И, у вечности взяв взаймы,
- Чем отдать потом – не нашлось,
- И за ними пришли из тьмы.
- Принесите же им попить,
- Усмирите на миг их ад!
- Даже Бог их не смог простить
- Как-то целую смерть назад.
- Жаль, у вечности на краю
- Знать не знаешь, каков удел…
- Может, встретит тебя в раю
- Тот, кто их простить не сумел,
- И прохладной воды глоток
- Сам тебе он преподнесёт…
- Может, в этом и есть итог:
- Он и вправду прощает всё?..
Сыграй мне пиано…
- Играй потише…
- Откажись от форте!
- Гармонии бравурность не нужна.
- Мелодия любви иного сорта:
- Она, как ночь июньская, нежна…
- В ней растворятся звёзды без остатка.
- Их серебро – спасенье для души.
- Возьми скорее нотную тетрадку
- И эту ночь, как песню, запиши!
- Хочу запомнить тающие звёзды,
- Что повторяют очертанья нот…
- Не нужно форте! —
- Так звучит угроза.
- Сыграй пиано! —
- Сердце всё поймёт…
«Сияя снегами, шурша звездопадами…»
- Сияя снегами, шурша звездопадами,
- Листая проспекты опавшей листвы,
- Я просто живу, то печаля, то радуя
- Тот хрупкий мирок, где скучаете вы.
- И в этом мирке одиночество стелется
- Туманной периной в пустую постель.
- И жаль мне того, кто однажды поселится
- Скучать вместе с вами… Качать колыбель,
- В которой никто никогда не возрадует
- Отчаянным криком постылый ваш мир…
- Но так незаметно всегда буду рядом я —
- Ведь жизнь не вмещают границы квартир,
- Где холодно всем даже в летнее марево,
- Где пусто в душе, если страшно впустить
- Шальную весну с бесконечными маями —
- Туда лишь любовь забредёт погостить!
Был собой…
- Был собой. Поступал
- То беспечно, то мудро.
- Не жалея, терял,
- Верил в доброе утро,
- Уступал в мелочах,
- Зная, главное – ценно.
- Целовал – при свечах,
- Умирал – не для сцены.
- В перекрёстках дорог
- Выбирал ту, что прямо.
- Если Бог не сберёг —
- Всё же верил упрямо,
- Что ожоги пройдут,
- Сгладив место для новых…
- Только праведный суд —
- Это первооснова
- Всех событий земных,
- И небесных – предтеча…
- Сердца стук не затих? —
- Значит, время излечит,
- Спрятав в пыльных веках
- Меж страницами книги
- Недоверие, страх,
- Равнодушье, интриги.
- Не рассыплются в пыль,
- Сохранятся навеки,
- Чтобы помнил – и был
- Ты во всём – человеком,
- И обид не копил,
- И не множил печали…
- С болью крылья растил
- У себя за плечами…
Расплата
- …Он зол, как бес,
- Но терпелив, как вечность, —
- И потому, не вспыхнув, гасла злость.
- Когда-то он войну взвалил на плечи —
- А в мирной жизни счастье не сбылось.
- Не дождалась жена.
- Её утешил
- Какой-то, не примеривший погон…
- Кусок души, так трепетно болевший,
- Он вместе с ней из сердца вырвал вон.
- Война прошла.
- Дороги за плечами
- Дымами дышат, впитывая кровь…
- И разделить зовут однополчане
- Его и мирный хлеб, и мирный кров…
- Как одному
- Прожить на свете белом,
- Что, словно бинт, от ран душевных – ал?
- Напрасно думал он, что отболело,
- И к злости откипевшей зря взывал:
- Лишь пустота
- В остывшем сердце – ветром,
- И, с ним в войну врага разивший, бес
- Его покинул, сделав просто смертным
- И уготовив душу для небес…
- Как много их,
- Вернувшихся некстати,
- Забытых, обездоленных войной…
- И каждая душа за мир заплатит
- Неисчислимой, страшною ценой…
- …Она проснётся до зари однажды,
- Когда платить за всё настанет срок…
- А тот, кто рядом, не заметив, скажет:
- «Закрой окно.
- Не видишь? – Я продрог…»
Оборваны связи…
- Обрываются старые связи —
- Так легко, как истлевшие нити,
- По-английски, молчком – извините,
- Но никто помнить нас не обязан.
- Доиграла мелодия наша
- С хриплой дрожью расстроенных клавиш…
- Благодарными быть не заставишь,
- Будет завтра забыт день вчерашний.
- Уничтожатся старые фото,
- Файлы давние – просто сотрутся.
- И желания нет обернуться,
- Чтоб знакомого встретить кого-то —
- Даже на отдаленье – глазами,
- Чтоб во взгляде затеплить лампаду…
- Память больше тревожить не надо,
- Дальше жить будем как-нибудь сами.
- А в душе станет больно и пусто.
- Хоть намечены новые встречи,
- Но заполнить её будет нечем:
- Одиночество вытравит дустом
- Забытья – всех смешных тараканов,
- Что в мозгах наших раньше блуждали.
- Наше прошлое в дальние дали
- Увело навсегда караваны
- Вечеров – под вино и гитару,
- Пробуждений вдвоём – и в обнимку…
- Ну, и кто мы теперь? – Невидимки,
- Что растратили счастье задаром.
- Как легко отдавать раз за разом
- То, что надо беречь пуще ока…
- Ад – то место, где нам одиноко,
- Потому что оборваны связи…
Воскрешение
- Одна свеча.
- Одно знаменье крестное.
- Одна молитва
- с просьбой о терпении…
- Мой первый шаг
- в чужое, неизвестное.
- В одно прощанье —
- после непрощения.
- И в это небо,
- непривычно светлое
- и облаками дочиста отмытое.
- Вспорхнёт душа —
- и соловьи рассветные
- ей вдруг напомнят
- счастье позабытое.
- Воспоминание
- тоненькою спицею
- вонзится в сердце
- с просьбой о прощении…
- Как больно
- быть душе
- подбитой птицею —
- но в сотни раз больнее —
- воскрешение.
Сочельник
- Сочельник. Вечер небо затянул
- Созвездий серебристой паутиной,
- И этот мир заснеженный уснул,
- Небесной зачарованный картиной.
- Я, так же как и все, итожу дни,
- И в глубине души немного страшно,
- Ведь принцип «что имеем, не храним»
- Порой лежит клеймом на дне вчерашнем.
- О, Боже, как легко теряем мы
- То, что беречь положено всем сердцем,
- И остаёмся посреди зимы
- Одни, и шанса нет нам отогреться
- У очага, где без вопросов – ждут,
- Где без условий – просто принимают,
- И где часы несуетность минут
- В твою судьбу без счёта отсыпают…
- Тот, кто толкает нас на путь потерь,
- Опять потрёт нечеловечьи руки…
- Шагну я, за собой захлопнув дверь,
- В мертвящее безмолвие разлуки.
- Вверху – небес сиреневая гладь…
- Неважно, много впереди иль мало? —
- Настало время камни собирать,
- А я не помню, где их разбросала…
Ключи от всех дверей
- Я все свои обиды хочу простить внезапно.
- Наверное, я стану в тот самый миг мудрей,
- Когда пойму: они мне путь перекрыли в завтра
- И только лишь в прощенье – ключи от всех дверей.
- И, может, будет счастье за этими дверями —
- То самое, с которым так долго встречи ждём
- И сказкам о котором всем сердцем доверяем, —
- И пахнет это счастье листвою под дождём…
Александр Вещий
Родился в семье рабочих 20 апреля 1984 года в городе Серове Свердловской области. Имеет среднее специальное образование. Не женат, детей не имеет.
Писать начал в 2002 году, попробовав свои силы. Позже неудавшиеся стихи сжёг в печи, не вспоминая семь лет о том, кем ему суждено быть. Постылый стих он начал писать совсем недавно и уже видит себя поэтом, способным отстоять свою честь. На это поприще его вдохновила тяжёлая судьба русских поэтов Серебряного века. Вспоминая слова Александра Блока, он взял на себя обязательство подать голос достоинства во тьме невежества и, признавшись в своих чувствах, перестрадать любовь к Родине, сочувствуя чужому. Перекличка с поэтами, ушедшими насильственной смертью, сделали Александра Вещего способным на трагедию эпохи, и он заявил о своём праве на творческую жизнь.
От греха души не скроешь
- Тьма, вороны пером грешным вновь шальные заботы.
- В голубых глазах печаль, вновь причина
- для горькой рвоты.
- Человек поэту вновь сказал:
- «Ты чего же горьким словом стоишь?»
- А «Паэт» шептал одно: «От греха души не скроешь».
Сам Христос живого слова
- Во тьме отчаянно оживает мир,
- воронам шальная забава.
- Ты поэт такой один, за тобой дурная слава.
- В голубых глазах, в любви сам Христос живого слова.
- Ты поверь, что в сонме дней
- умереть душа всегда готова.
Лист сухой березы
- Русь, притаился в копне волос листом сухой березы.
- И так терзаемый нуждой, в мечтах роняю горько слезы.
- Иди ко мне, вся горечь сна, блудливым псом толкаясь.
- Я воспою красу осенних дней,
- лишь в шепот надрываясь.
Тюльпан
- Псы ощущали холод вечной спячки,
- на кладбище прощались с горьким жизни сном.
- Они в словах не замечали муки адской,
- шептались, видя в небе жуткий гром.
- Стихи неслись подобно аромату ветра,
- псы смертью любовались, словно бы цветком.
- Они храбрились в думах о прекрасном,
- с тюльпаном встретившись в безбрачии тайком.
Тюльпан – место встречи псов
- Сквозь прерии грешного мира пробиралась,
- блуждая, орава дикая псов.
- Они не признали людского,
- крались к мечте, чуя запах сладких снов.
- Окровавленный след в чертогах колючих,
- стон впотьмах от боли и ран.
- Увидев цветок, Русь полюбите,
- прекрасный и дикий тюльпан.
Голос достоинства
- Во тьме долины псы скитались долго,
- оставив с ранами всех тех, кто позабыл мечты.
- Блуждая с верными, пройдя дорогой блуда,
- они остались, увидя сладкий сон – пророчества черты.
- В том мире нет любящих отчаянно людское,
- боль бьётся в сердце, и маревом горит огонь.
- Живому духу выть по воле дикой смерти,
- лишь всеми проклятый протянет голую ладонь.
Мирон Рябинин
Виктор Хныкин, псевдоним – Мирон Рябинин (имя и фамилия деда). Родился в 1951 году на Волге. Врач, клинический диагност. Живет и работает в Калуге. Многолетний коллекционер и исследователь творчества Иосифа Бродского. Ведущий авторской радиопрограммы «Встречи в искусстве». Автор и ведущий подкастов «Мир ассоциаций», «Встречи, истории, имена», «Однажды в медицине». Сценарист и режиссер литературного моноспектакля «Коллекция души». Автор книг «…Остаться самим собой», «Там, где стояли мольберты», «Прогулки без Бродского. По следам одинокого путешественника».
«Мет», или Не что, а как
(Из путевых записок.)
Возможно, искусство есть просто реакция организма на собственную малоемкостъ.
Иосиф Бродский
Десяток барных стоек в холлах стиля модерн. Шампанское и виски в стеклопластике. Мягкий ковролин под ногами. Публика, в основном нью-йоркская, одетая, как и приличествует заокеанской субкультуре, индивидуально (по разному) – от красных бабочек и декольтированных платьев в пол до фолк-прикидов и кроссовок на босу ногу.
Метрополитен-опера (Metropolitan Opera) – основанная в Нью-Йорке в 1880 году оперная труппа. Базируется в Линкольн-центре у юго-восточной оконечности Центрального парка. Сокращенно называется «Мет» (The Met). С начала XX века «Мет» наряду с Венской оперой и театром Ла Скала в Милане считается ведущей оперной сценой мира. Основу репертуара составляет мировая классика. Субсидируется богатыми фирмами, частными лицами. Зрительный зал рассчитан на 3 900 мест. Великолепный занавес Метрополитен-опера весит несколько сотен килограммов и декорирован шелковым шитьём. Стены вестибюля украшены монументальными фресками Марка Шагала, кстати, проданными недавно в частные руки с условием их прежнего местонахождения. В картинной галерее театра – образы великих певцов, выступавших на сцене «Мет»: Шаляпина, Карузо, Карлстад, Паваротти, Шварцкопф, бюсты Вагнера, Россини, Глюка. Дирижерами театра были Густав Малер и Артуро Тосканини. Великий Хосе Пласидо Доминго не менее двадцати раз открывал сезоны в Метрополитен-опера, побив рекорд самого Карузо. Среди имен современных исполнителей оперной сцены в «Мет» – Каганава, Кауфман, Нетребко…
Что такое опера? Умирающий жанр… И вообще, кому пришло в голову петь на сцене? Впрочем, также сочинять сонеты, писать картины… И вообще, что такое искусство?..
Существуют два вида восприятия. Первое – это сюжетное. Кто, кого, когда. Развелся, женился, застрелился и так далее, так далее. Есть второе. Искусство, исследующее человеческие глубины, а не сюжеты. То уникальное, сокровенное, тайное, тот фундаментальный, присущий только человеку, инстинкт гармонии, душевный камертон, если хотите. Не что, а как.
В опере замысел, суть идеи автора музыкального сценического произведения (это прежде всего и главное), – не в содержании (каким бы гениальным либретто не было), не в сюжетных коллизиях (какими бы трагическими они не были) его персонажей (от Тоски и Кармен до Нормы и мадам Баттерфляй, в классической опере известных до вздоха), но в образном ряде, воплощенном в мелодии, неповторимом переплетении звуков, в музыкальной энергетике, в уникальном мелодическом камертоне кульминации человеческой драмы. Вот что такое опера, умирающий жанр…
Джоаккино Россини в 1816 году обязался написать к карнавалу для театра Аржентино в Риме новую оперу. Композитор сочинял быстро. Но стремительность, с которой было написано его произведение по одноименной пьесе Бомарше, удивительна. Сочинение и инструментовка заняли всего лишь две недели.
Итак – канун Рождества, зал в Метрополитен, Россини, «Севильский цирюльник». Вхождение музыкантов в оркестровую яму и поклон дирижера – вне внимания. Исполнение величайшей в истории музыкальной культуры увертюры гаснет, если не тонет в шумно-любопытной реакции публики на происходящее в это время за рампой. И вообще, вне зависимости от возраста зрителей, большинству из которых от сорока до пятидесяти, поведение зала (все представление которого, бесспорно, в высшей степени искренне-жизнелюбивое] напоминает в лучшем случае традиции бродвейского мюзикла, и в худшем – поведение детворы на рождественском утреннике. Бурная реакция на сюжетную линию спектакля, но не на мелодический ряд, дружные вздохи и радостные аплодисменты на сценические мизансцены, не оставляющие публике сил и желания на адекватное одобрение знаменитых арий и музыкальных акцентов, постановочные популистские кульбиты великой оперы, глуховатая, заведомо чаще неоправданная, вторым номером, оркестровка – не оставляют шансов Россини, во всяком случае за океаном, выжить в текущем веке.
Умирающий жанр… Конец культуры?
…Очень давно «Страшный суд» Микеланджело расставил все по своим местам, сотни лет назад Джон Дон подсказал, по ком звонит колокол, а чуть позднее доктор Фауст прозрачно намекнул на то, кто мы есть на самом деле…
И всё же… Меньшая часть человечества продолжает удлинять собственную духовную жизнь, укорачивая физическую, вновь и вновь замирая перед монологом датского наследника, которое столетие сопереживая страданиям молодого Вертера, радуясь всякий раз остановившемуся на холсте во времени и пространстве жизнелюбию гребцов на французской реке.
Конец культуры?!
P.S. В пользу сюжета.
Вряд ли многим поклонникам музыки известно, что первоначально название самой популярной оперы Джоаккино Россини было «Альмавива, или Напрасная предосторожность». После премьеры оперы на квартире композитора собрались его друзья, чтобы, как того требовал обычай, отметить ее.
В разгар веселья один из друзей вдруг воскликнул:
– Джоаккино, послушай, почему ты присвоил этой чудной опере имя второстепенного персонажа?
– Как второстепенного? – удивился Россини.
– Ведь подлинный герой оперы – вездесущий Фигаро! Разве не он является центром интриги, на которой построен сюжет? Ведь Альмавива все делает под диктовку Фигаро!
– А ты прав! – воскликнул Россини. – Решено, отныне и навсегда эта опера будет называться… «Севильский цирюльник»! Так выпьем за «цирюльника»!
2014. Нью-Йорк.
Манхеттенское чудо
О спорт, ты – мир!
Пьер де Кубертен
Медисон-сквер-гарден (Madison Square Garden) – одна из самых престижных спортивно-концертных площадок мира. Американский колизей. Невероятная энергетика знаменитой арены. Домашний стадион баскетбольного «Никс» и хоккейного «Рейнджерс». Боксерские бои Майка Тайсона и Мухаммеда Али. Концертные выступления Элтона Джона и Майкла Джексона. Последний выход на сцену Джона Леннона. Прощальный матч великого Гретцки. Матчи всех звезд НБА и НХЛ.
Монстр нью-йоркской архитектуры. Эскалаторы и лифты. Кафе и рестораны. Сувенирные магазины. Буфетные и барные стойки. Десятки сортов пива и виски. На двух болельщиков из трех – униформа «Рейнджере». На одного из десяти – отдельный писсуар. Театральные кресла. Концертная акустика. Гимн «вживую». «68-ой» чех Яромир Ягр за «Дьяволов». «Игровые» рекламные паузы. Тысячеголосые кричалки и семейно-дружелюбная атмосфера на трибунах. Победа гостей в овертайме, и абсолютно «бродвейский» исход хозяев – болельщиков «Рейнджере».
Не канадское «их все», не чеховский культурный миф на уровне рефлексии, не традиционно-болезненный комплекс российской идентификации. Да и в череде спортивных пристрастий Соединенных Штатов канадский хоккей замыкает первую четверку после нудно-непонятного для европейцев бейсбола, современных гладиаторских «футбольных» боев и паркетных состязаний НБА. Хоккей для американца – вид досуга, развлечение, шоу, в организации которых Новый Свет не нуждается в помощи. Для заокеанского рационального мира – игра не вульгарное боление с надрывом порвать «чужих» и проклятиями «своим» проигравшим, но, прежде всего, – удовольствие, радостные эмоции и позитивное настроение. Рядовой болельщик «Нью-Йорк Рейнджерс», экипированный на сумму двух месячных зарплат российского врача, навряд ли вспомнит досадное второго дня поражение «Бродяг» в рамках НХЛ, и тема его сегодняшнего ланча отнюдь не провал молодежной хоккейной сборной США на минувшем мировом первенстве. Рейтинг великой державы как-то незаметно, прежде всего для восточного мира, давно не нуждается в подтверждении оного, и на спортивной ниве тем более.
Манхеттенское чудо – Медисон-сквер-гарден. Увидеть, услышать и запомнить!
2018. Нью Йорк.
Жемчужина Фрика
Что делать с первым впечатленьем?
Александр Кушнер
Музейная миля Нью-Йорка. Галерея Генри Клея Фрика (1849–1919), американского финансиста, промышленника и мецената. Одна из лучших частных коллекций западноевропейской живописи. Девятнадцать залов с картинами и предметами искусства, определенными вкусом и волей хозяина. Рембрандт в Западном зале. Тициан, Гольбейн, Эль Греко – в гостиной музея. В столовой особняка – работы Гейнсборо. Зал Буше. В библиотеке – Констебл. И еще – Беллини, Энгр, Моне, Ренуар. Внутренний фонтан в зимнем саду. Бронзовые работы эпохи Возрождения, китайский фарфор, лиможская эмаль и английская мебель эпохи королевы Анны. В коридоре маленького дворца – секретер и комод по заказу Марии Антуанетты, а часы 1767 года показывают точное время до сих пор. Спокойное, «частное», изысканное погружение в атмосферу высокого искусства.
Но прежде всего и главное – у входа в галерею. «Гастролирующий» у Фрика девичий портрет на небольшом холсте. «Девушка с жемчужной сережкой»[8] Яна Вермеера. Один из самых загадочных женских образов в мировой художественной истории. Не интеллектуальная заряженность леонардовского портрета, не демонически-обворожительная улыбка зрелой флорентийки, но хрупкий образ девочки-подростка, чудное создание, обернувшееся из глубины вермееровской светотени. Звездочка Северного барокко. Северная Лолита. Шедевр Золотого века голландского изобразительного искусства.
В картине художника – ни одной лишней детали. Нежный овал лица. Полуоткрытые девичьи губы. Мгновение непринужденного (или порывистого?) движения. Девушка смотрит с портрета более трехсот лет и хранит загадочное молчание. Пленительный образ – недоступен, неприкасаем, неразгадан навсегда. Девичий запах, дыхание, голос, пластика плеч голландской девушки могут разве что присниться.
Тайна неразгаданной женщины обречена на идеал. Первое и вечное впечатление. Вне зависимости от числа свиданий с картиной, повторяясь снова и снова, оно (по А. Кушнеру) «и ярче, и милей» настоящего, второго, впечатления, которого, к счастью, в искусстве не бывает. Тайна великого Вермеера. Тайна искусства. Тайна женщины. Жемчужина Коллекции Фрика.
2013. Нью-Йорк.
Светлана Павлова (ВуншСР)
- …Я не картинка с глянцевой обложки,
- И я не памятник для возложения цветов.
- Я просто женщина, в которой много – понемножку…
- С характером из радуги цветов…
Павлова Светлана Романовна (псевдоним ВуншСР) родилась в 1961 году в Соль-Илецке Оренбургской области, живет в Самаре. Окончила механико-математический факультет Куйбышевского государственного университета. Преподавала физику информатику работает в государственном учреждении в сфере предоставления социальных услуг населению. Свободное время предпочитает занимать творчеством.
Светлана Романовна является автором сборника стихов «С Любовью…» и музыкального альбома «Очарованная душа». В ближайшее время выйдет её второй сборник стихов «Звучание жизни».
Награждена дипломами VI и VII Открытых фестивалей поэзии и авторской песни «Муза Новороссии» (г. Краснодон, Луганская Народная Республика). Является победителем городской акции «Женщина года городского округа Самара 2020» в номинации «Культура и искусство».
Авторские зарисовки в стихах, картинках и видеороликах, размещенные в сети Интернет в течение 2018–2022 гг., оценили сотни подписчиков, большинство из которых являются постоянными почитателями творчества Светланы Романовны.
Бессмертный полк
- Это страшное слово «война»…
- Потеряв матерей, – плачут дети,
- И в погостах вся наша земля…
- Нам за гибель сынов – кто ответит?
- Это страшное слово «война»…
- Оглушенная злом неизбежным,
- Так от взрывов устала Земля…
- Но в сердцах возродилась Надежда.
- Это страшное слово «война»…
- Ещё много могил безвестных
- Сбережёт сокровенно Земля…
- Память сделает подвиг бессмертным!
Зачем…
- Любовь, погибшая в войне, —
- Кому нужна такая доля?
- Любовь, застывшая в огне, —
- Зачем, зачем – чья это воля?
- Любовь, зовущая во сне,
- Теперь уже не успокоит.
- Любовь, живущая во мне,
- Не даст забыть, – в ней столько боли.
Любовь
- Я хочу утонуть в твоих глазах…
- Я хочу замереть на твоих губах…
- Я хочу растаять в твоих руках…
- Я хочу уснуть на твоем плече, – счастье подарив тебе.
Нежность
- Зацелую тебя звездной ночью.
- Зацелую тебя очень страстно.
- Закодирую от одиночества, —
- Будут ночи твои все прекрасны.
- А когда ты проснешься утром,
- Я тебя зацелую сладко…
- Прикоснусь… чтоб мороз по коже,
- Нежно-нежно, почти украдкой.
- И, возможно, пока не зная,
- Ты подсел на мои поцелуи,
- Ведь целую тебя я… стихами…
- Упоительно-нежно целую.
Мелодия из сна
- Хочу с тобой смотреть на Тихий океан,
- Смотреть, как утопает в нём закат…
- И окунуться вместе нам в ночной дурман,
- Бросаясь с головою в звездопад.
- Хочу, чтобы у наших ног босых
- Разбилась набежавшая волна
- На миллиард прохладных брызг,
- Окутав нас мелодией из сна.
- Хочу, как ты, – увидеть Тихий океан,
- Чтоб зазвучала как струна моя душа,
- И танцевать под блюз, зовущий сквозь туман,
- И чтоб качалась на волнах луна.
Счастливец
- Мы в нашем Счастье счастья не найдём,
- Пока не будет жизненных качелей.
- Вдогонку не жалей о том,
- Когда случившееся изменить ты не сумеешь.
- Не бойся распрощаться, да-да-да,
- С тем, что не делает тебя счастливым.
- Жизнь возрождается тогда,
- Когда ты Миру улыбаешься, Счастливец!
Вино из слёз…
- Вином из слез бокал хрустальный наполняю
- И поднимаю за свою судьбу.
- Вино в нем терпкое, я это знаю,
- С горчинкой, сладкое, приятное на вкус.
- Бокал вина из слез в руках своих держу я.
- Над ним рыдала безутешная душа
- И сердце плакало навзрыд, бушуя,
- Сухими оставались лишь глаза.
- Бокал вина, вина из слез я пригубила.
- В нем слезы ожидания, прощения, любви,
- В нем слезы счастья, горя и разлуки.
- Все чувства страстно выражают лишь они!
- Вином из слез бокал хрустальный наполняю
- И поднимаю за свою судьбу.
- В нем слезы счастья, боли и разлуки,
- В нем слезы ожидания Любви.
Диалог
- Красивым любуясь закатом,
- Сидит на скамеечке Жизнь.
- Тихонько присела с ней рядом
- Любовь… и сказала:
- – Гордись!
- Без Жизни Любви не бывает!
- – Но Жизни ведь нет без Любви.
- – Мы любим – нас Жизнь вдохновляет!
- – Живём – потому, что в Любви.
- – Жизнь – это Любовь неземная!
- – Любовь без границ – это Жизнь.
- – Жить, чтобы любить сгорая!
- – Любить – значит попросту жить…
- – Я люблю тебя, Жизнь!
- – Да, я знаю…
- Красивым любуясь закатом,
- Обнявшись, сидят тихо-тихо,
- Так нежно… Они всегда рядом —
- Любовь бесконечная с Жизнью.
- Любовь всегда сопровождает
- Наш первый и последний вдох:
- Жизнь мы с любовью начинаем, —
- С ней до конца идёт Любовь…
Павел Гвоздовский
Родился в 1951 году в деревне Шемнино Ярославской области, живёт в подмосковном посёлке Фряново. Получил среднее профессиональное образование по специальности «тракторист-машинист». Работал трактористом и начальником караула на птицефабрике, лесником.
К литературному творчеству пришёл уже взрослым человеком, сложившейся личностью. Работает в жанрах гражданской, любовной, философской, пейзажной, городской и религиозной лирики. Пишет басни и стихи для детей. В прозе выбрал для себя формы рассказа, сказки, миниатюры. Учителями и образцами в поэзии считает Михаила Ломоносова, Александра Пушкина, Михаила Лермонтова, Николая Некрасова.
Публиковался в литературных журналах «Чешская звезда» и «Три желания», сборнике сказок «Волшебное Зазеркалье», литературно-художественном альманахе «Мы вместе» и альманахах Российского союза писателей. Выступает с чтением своих стихов в библиотеках и школах.
Участник конкурса «Георгиевская лента», номинант литературной премии «Наследие», премии имени С. Есенина «Русь моя» и национальной литературной премии «Поэт года». Награждён звездой «Наследие», медалями «Сергей Есенин 125 лет», «Анна Ахматова 130 лет», «Владимир Маяковский 125 лет», «Георгиевская лента 250 лет», «Афанасий Фет 200 лет», «Фёдор Достоевский 200 лет».
Любовь
- Твои губы с ума сводили,
- Целовали меня взасос.
- И руки по телу скользили,
- Будто я получил наркоз.
- И глаза мои словно млели,
- Я обидеть любовь не смел.
- И в душе соловьи мне пели.
- От любви. Я всё больше зрел.
- И с тобой мы в небе парили,
- С нами рядом была любовь.
- Мы друг другу любовь дарили,
- Посещая любви сады.
Старость встретила сединой
- Жизнь! Я ведь старым вроде становлюсь!
- И сединой покрылась голова.
- И нехотя так с жизнью расстаюсь,
- Но старость, ведь она всегда права.
- Как птица. Я уже не полечу,
- Совсем. Здоровья нет уже, невмочь.
- И не пойду. И не хочу к врачу,
- Он всё равно не сможет мне помочь.
- И даже если мне осталась ночь,
- Хотел бы я в последние часы.
- Увидеть главное, познать, и прочь,
- В другую жизнь. Где нет такой красы!
Звёзды
- Спали звёзды золотые
- В небе нежно-голубом.
- Их накрыли черновые
- Тучи в небе. Распахнём.
- Стало сразу как-то темно,
- Не пробиться здесь луне.
- Яркость звёзд был словно томный,
- Не увидеть нам в окне.
- Взяли звёзды. Выходные,
- Пусть поспят они денёк.
- Завтра выскочат, родные,
- Их увидим. Огонёк.
Рассвет
- Я утро глазами ласкаю!
- И солнца рыжего в окне.
- Рассвет. Я по тебе скучаю,
- Всё расскажу о вас жене.
- Природа дивно оживает,
- В саду запели соловьи.
- И солнышко нас обуздает,
- К теплу Нас срочно позови,
- Над клумбой бабочка. Порхала,
- Расправив нежное крыло.
- И кошка жалобно мурчала,
- И солнце ей в стекло пекло.
- Вся земля вдруг встрепенулась,
- Рассвет уже в нас жизнь вдохнул.
- И солнце рыжее взметнулось,
- И я душой к нему прильнул!
Вениамин Глейхман
Родился 23 сентября 2005 года в Астрахани. Стихи начал писать с тринадцати лет. В своих произведениях автор старается найти ответы на вопросы-вызовы современного мира в прошлом и настоящем, немного заглядывая в будущее.
Актёр второго плана
Я вижу чёрные дыры.
А. Башлачёв
- Богобоязнен, сер и скуп
- Актёр второго плана.
- Он бледен, жалостен и глуп,
- Блаженный, словно скалы.
- Куда бы не пошёл актёр
- Его встречает вечер.
- Темным-темно, а он идёт
- К кому-то там навстречу.
- Актёр, конечно, гениален,
- Он звёзды с неба не берёт.
- Людей вообще же презирает,
- Но по отдельности – не в счёт.
- Актёр обычно рано утром,
- Когда туман не отошёл,
- На отраженье очень умном
- Рисует простенький узор.
- И как ему ни говорили,
- Как он талантлив, красен, нов,
- В такое слово он не верил,
- Закрыв свой разум на засов.
- Актёр приятен, очень редок,
- В глуши обычно не видать.
- А возвышаясь, всё же мелок,
- Подобно записям в тетрадь.
- В глазах была когда-то мудрость,
- Сейчас сгорела простота…
- О, где же ты, святая юность,
- Когда ему ты так нужна…
Осенние мотивы
- Давай ломать себя,
- Как день в календаре
- Как боли в позвонке
- В долине сентября.
- Давай искать в зиме,
- В засушливой погоде,
- При жёлтом небосводе
- В осколках на земле,
- Искать в слезах и дне,
- Который обнаружен,
- Когда совсем простужен
- И вовсе не в уме.
- Давай ломать в себе
- Природные богатства,
- Чтобы природы яства
- Нашли себя в тепле.
- Давай снимать в кресте
- С синдромом фильм Дальтона,
- Где названное слово
- Отторгнется на дне.
- Давай с карандашом
- Возделывать святыни,
- Где в нотоносной пыли
- Мы названы штилём.
- Давай черкать в листе,
- Который словно крылья,
- Несбывшиеся былью,
- И сделаны вдвойне.
Солдатам белой армии
- Сверкает бледная луна,
- И замирают звёзды в небе.
- Бегут по Омску поезда,
- Все генералы на пределе.
- Идёт домой одна беда,
- Наискосок заходит в двери,
- А после власа седина
- Мелькает в призрачном туннеле.
- Идут обратно, не всерьёз
- Бойцы, уставшие и цельны.
- Идут домой промеж берёз,
- Идут солдаты самоцели.
- На сапогах усталый снег,
- Дрожит винтовка на плече,
- За ними алый человек
- Бежит с улыбкой на лице.
- Бежит там что-то в тишине,
- Вагоны бьются друг о друга.
- В том обречённом шалаше
- Нет ничего для них святого.
- Упало небо, что так чёрно,
- Наутро красным станет вновь.
- И непонятно, от чего то:
- То ли от солнца, то ли кровь.
- Их жёны ждут, прикрыв глаза,
- Бегущих быстро, неустанно.
- Казалось, вот она, война,
- А с ними ничего не стало.
- Всё тот же блеск от их погон!
- Всё так же ярка их улыбка!
- А перемены в общий дом
- Вошли без стука и без скрипа…
- Казалось, вот они, одни,
- Лежат под грохотом снаряда.
- В неотвратимости судьбы
- Им будто ничего не надо.
- Слагая песни на устах,
- Таких неслышных или тихих,
- Бегут по Омску поезда
- И растворяются в пунктирах.
Студенческий вечер
Просто вы дверь перепутали,
Улицу, город и век.
Б. Окуджава
- Закат. Луна. Затменье гробовое,
- Второй фонарь зажёгся как всегда
- На том же месте, как и голубое
- Пылает небо сумрачного льда.
- Есть вечер. Сырость. Всё остыло.
- Мерцает выше огонёк квартир.
- В квартире номер девять это было,
- Среди других миров – единый мир.
- И в этот вечер в кухне той смеркалось,
- И это был девятый час, ночной.
- В такое время людям полагалось
- Дремать в кровати, рядом со стеной.
- На кухне с чаем, крепким, терпеливым,
- Ложилась на сердце рука его.
- И там летит скользяще по перилам
- Вечерней улицы свободное перо.
- Пора в ночи народу возвращаться,
- Искать дорогу в гладеньких потьмах.
- Но здесь сидят, готовые остаться
- Как будто бы друзьями навсегда.
- Знакомые от силы полминуты
- Сейчас готовы говорить, светя
- И зажигая на других салюты
- И звонкие, и нежные «Ура».
- Смеркается, ложится тень ночи,
- С гитарой бойкой люди в кухне спят.
- Теперь друзьям пристало быть одним
- И разбредаться вновь по городам.
Песенка
- Приоткрой свои белоснежные шторы
- И оставь свой листок на пороге двора.
- Коли нам суждено примиряться с заботой,
- Значит, ночь достигает конца своего корабля.
- Значит, вновь опоясав собой на востоке,
- Она тронет рукой своей ветви любя:
- Ветви лип, что спокойно лежат на пороге,
- На пороге идущего в ночь корабля.
- Ветерок их подхватит и вверх унесёт,
- Эти жёлтого цвета немые остатки.
- Унесёт их туда, где встречается ночь с кораблём
- И где солнечный свет оставляет любые подарки,
- И где он любопытен блестящим руном.
- Залетает в закрытые в сумраке парки,
- Улетает по ночи листва с кораблём,
- Сквозь забытые шторы с изящным узором на рамке
- Улетает туда, где встречается ночь с кораблём.
«Я родился в гремящем столетье…»
- Я родился в гремящем столетье,
- Или, верно сказать, мгновенье.
- Осознание жизни навеяно
- Поворотом назад во времени.
- Я душою оттуда, где снятся
- Бесконечные сны о конце,
- Где привычно для всех преклоняться
- Перед солнцем, идущим в окне.
- Я из времени буйного века,
- Не ушедшего никогда,
- Где по буквам гуляет эхо
- Потерявшегося следа.
- Я родился в начале времени,
- Но повязан я с ним не особо.
- Пропустите меня в знаменье…
- Разрешите родиться снова…
Светлой памяти Бориса Рыжего
- Я всех любил без дураков,
- И сколько бы бумаг я не измазал,
- Чернильница – спаситель от оков —
- Мой тяжкий век оставила как пазл.
- Мне близко всё: холодное метро,
- И чемодан, когда-то там отставший,
- Родное небо, братское нутро,
- И детство той безвременно пропавшей.
- Осталось быть навеки как ничто
- И петь по вечерам в своей избушке,
- Как унеслись года, всё шапито,
- А я Пьеро – ненужная игрушка.
- Как мир под одеялом мне не тесен
- И возвращаться вновь не тяжело.
- Я всех любил. В ночи я буду весел,
- Как на гвозде висящее пальто.
- Я всех любил без дураков,
- Без тех, кого оставить надо,
- Без тех, чьё имя не занесено
- В поля заманчивой прохлады.
Светлана Дёмина
Родилась в 1975 году в Мценске Орловской области, на родине И. С. Тургенева (в 12 км от Мценска находится его родовое поместье Спасское-Лутовиново).
Окончила Орловский государственный технический университет, работает инженером на машиностроительном заводе.
Поэзия всегда была частью ее жизни, однако, долгое время Светлана писала стихотворения в стол. А сейчас она решила показать свои произведения читателям и уже нашла первых поклонников своего творчества. Светлана – номинант премии «Поэт года» в 2021 году и участник музыкально-поэтического шоу «Рифмос». Отзывы читателей вдохновили автора на развитие своего творчества, и сейчас она представляет новые стихотворения.
Снежинки
- Казалось – вчера было лето,
- Мы были жарою согреты.
- А нынче – кружатся снежинки
- И воздух как мокрая льдинка.
- Нельзя их назвать еще снегом —
- Не стать им ковром белым-белым,
- Но кожу морозно кольнули,
- На близость зимы намекнули.
- Кружатся и сразу же тают.
- Летают и даже не знают,
- Что жизнь их – всего лишь мгновенье,
- Как будто бы искры горенье.
- И мы, словно эти снежинки,
- В бескрайней Вселенной – песчинки,
- Летим за мечтой и не знаем,
- Найдем или все потеряем.
- Но верим, летим и мечтаем,
- Огнем Вдохновенья пылаем.
- Пусть миг – но такой, чтоб оставить
- След яркий и долгую память!
Семья
- Крепость – это не дом, а семья.
- Стены – ничто, если в них нет
- Тех, кто поддержит в беде тебя.
- Тех, кто подарит любви свет.
- Самое страшное – это когда
- Нет в доме того, кто тебя ждет
- В час, когда случится беда,
- Нет в нем того, кто на помощь придет.
- Счастье мое – что не про меня
- Эти строки и эта стезя.
- Счастье, что есть у меня семья!
- Счастье, что есть у меня друзья!
- И вам желаю, чтоб был всегда
- Тот, кто любит и ждет домой!
- Тогда не страшна любая беда!
- Выстоим вместе с семьей!
Тектонический разлом
- Глубокий тектонический разлом
- Зиял в моей душе после тебя.
- Лишь горем, болью, пеплом и золой
- Была полна души моей земля…
- Но время шло, заполнился разлом
- Прозрачною и чистою водой…
- Ее потоком горе унесло,
- А пепел стал цветами и травой.
- И я раскрыла парус, и плыву
- По этой чистой, солнечной реке.
- И знаю точно, скоро наяву
- Увижу свой причал я вдалеке.
- И там найду тепло, любовь и дом,
- И там я загляну в его глаза,
- И там пойму, что если б не разлом,
- Я не нашла бы счастье никогда…
Леонид Егоренков
Л. Ф. Егоренков – потомственный крестьянин, сельскому хозяйству посвятил всю жизнь. Родился 30 мая 1945 года в д. Младенск Жиздринского района Калужской области. Окончил Костромскую Государственную сельскохозяйственную академию, получив диплом учёного агронома.
До выхода на пенсию работал на различных должностях в сельскохозяйственных предприятиях Калужской области, творчески подходя к организации производственных процессов и созданию приемлемых социальных условий в трудовых коллективах.
В настоящее время живёт в селе, ведет личное подсобное хозяйство, увлекается краеведением, размещает свои статьи и заметки в местной и региональной печати.
История фронтового письма
(по рассказам о войне в моей семье)
К 77-летию великой Победы
Война в мою деревню Младенск Жиздринского района пришла осенью 1941 года с появлением первых вооружённых немецких подразделений. И здесь рассказы моих родителей не расходятся с рассказами очевидцев фашистской оккупации в других сёлах и городах. Отряд немцев на мотоциклах въехал в деревню со стороны кладбища, по деревянному мосту у первых домов пересёк речку Велью и расквартировался по домам местных жителей.