Тень человека бесплатное чтение

Вечер пятницы

Старенький автомобиль Виктор припарковал в тени пятиэтажки. Вернувшись из магазина, он уложил набитые продуктами пакеты на заднее сиденье к пяти спиннингам, ухвату и прочим рыболовным принадлежностям. На предстоящие выходные у Виктора были грандиозные планы. В предвкушении сорокаоднолетний мужчина уже представлял себя, сидящим на складном стульчике у берега озера, вдали от городского шума, в абсолютной тишине и спокойствии. С последнего выхода на природу прошёл целый месяц, пойманные тогда сазаны уже закончились, а следующая поездка на рыбалку постоянно откладывалась из-за ненормированного рабочего графика. Виктор устало вздохнул, нашарил в кармане пиджака пачку сигарет, опустил запылённое окно. Он крайне редко позволял себе курить в машине, но в этот раз усталость не позволила ему покинуть прохладный салон. Внутри автомобиля Виктор старался поддерживать идеальную чистоту, ведь старенький седан – единственное, что уже который год одинокий мужчина оставил себе после ухода из семьи.

Виктор вытащил из бардачка зажигалку, откинулся на спинку сиденья, зажал кончик сигареты в зубах, когда почувствовал короткую вибрацию в кармане пиджака. На мгновение Виктор ощутил сильную тревогу. «Пусть это будет всего лишь запоздавшее уведомление о снятии средств», – понадеялся он, однако купленный лет пять назад кнопочный нокиа с расцарапанным экраном продолжил вибрировать. Каждый звонок в вечер пятницы расценивался Виктором, как угроза честно заслуженному отдыху. На рыбалку он планировал уехать ранним субботним утром, а вернуться домой – вечером в воскресенье, чтобы уже в понедельник с утра с новыми силами отправиться на планёрку в главный отдел. Виктор нехотя ответил на звонок.

– Здрав, Витя, тут это, – голос звонившего заметно дрожал, – того… На Кривой улице, короче. Там. Изыни, выпил чутка.

– Ничего, Гриша, я и сам бы сейчас накатил, – Виктор убрал так и не зажжённую сигарету обратно в помятую пачку, – слушаю тебя.

– На Кривой улице, короче, – продолжил участковый по фамилии Мягков, – пацан из окна выпрыгнул. Вот. На днях было это… Арсений. Тринадцать лет. Дом двадцать четыре, квартира… короче, был я там. С отцом его как-то раз вместе… Зашёл соболезнования передать.

– Парнишку-то мне, конечно, жаль, – произнёс Виктор, – но ты же не просто душу излить звонишь? Так, Гриша?

– Ага, Витя, не просто так, – повисла короткая тишина, во время которой Мягков успел наполнить очередной стакан и опрокинуть содержимое внутрь, – там эта… Хренового в общем. Ты ж говорил, что у мня чувствительность к эт самому повышена.

– Уверен, дружище? – с угасающей надеждой в голосе спросил Виктор, – случаем не попутал чего? Может неразделённая любовь там? Или в школе травили?

– Не, не, не, Витнька, – пролепетал участковый, – пацан, как пацан был. Сигреты у отца тырил, в футбик с друзьями играл, в компик свой и все дела. А тут… опа! И нету. Короч, в хате у них там не по себе мне стало. Как будто воздух ядвитый. И душит. На душе мерзко, словно я гнить изнутри начал.

– Твою ж мать, – выругался Виктор, – Гриша, ты это… в себя до завтра приходи, и с утра наведаемся на Кривую улицу. Только повод, пожалуйста, найди, чтобы мне в эту самую квартиру попасть, а то, как в тот раз будет. Понял?

– Лан, дружище, ты изыни, что так получилось, – тихо сказал Мягков, – сам ж просил, чтобы к тебе сразу. Я же… как ты там говорил? Типа, особенный.

– Особенный, Гриша, особенный, – Виктор позволил себе лёгкую улыбку, – душа у тебя чистая, потому ты мерзость эту и чуешь повсюду. До завтра, друг.

Григорий Мягков хлюпнул носом, неразборчиво попрощался и бросил трубку, оставив старого знакомого одного наедине с гнетущими мыслями и разрушенными планами. Виктор завёл автомобиль и выехал из растущей тени, которая ещё минуту назад казалась спасением от вечернего зноя, а теперь вызывала лишь отвращение.

Конец дня Виктор провёл в своей скромно обставленной, но уютной однокомнатной квартире, в которую перебрался после развода с женой. Компанию сорокаоднолетнему мужчине составил рыжий одноухий кот по кличке Самурай.

Комната в тени

– Здесь это, Витя, – Григорий Мягков тихонечко постучал в дверь, проигнорировав дверной звонок, который при лёгком нажатии мог бы известить хозяев о приходе участкового радостным птичьим щебетом, что в последние дни казалось жуткой насмешкой над погружёнными в траур родителями Арсения.

За дверью послышались торопливые шаги. Невысокий светловолосый с голубыми добрыми глазами участковый склонил голову. «Что мы знаем о истинных душевных муках? Ничего. Пока горе не придёт в наш дом, эта боль будет казаться далёкой и нереальной. Но в один день всё изменится. И больше никогда не будет прежним», – Виктор тяжело вздохнул. Оказавшаяся не запертой дверь слегка приотворилась. Опустошённый взгляд матери Арсения, за последние дни постаревшей на десятки лет, скользнул по Виктору и остановился на участковом.

– Чего тебе, Гришка, – просипела женщина надорванным голосом, – чего тебе?

– Люб, я человека привёл, – Мягков, любящий муж и отец трёх девочек, не мог оторвать взгляд от пола и заглянуть в глаза матери Арсения, – соболезную ещё раз. Это Виктор. Следователь.

Истощённая от недоедания и бессонницы женщина лишь покачала головой и отворила дверь, впуская пришедших. Виктор хотел выразить соболезнования, но слова застряли в горле, поэтому он молча прошёл внутрь следом за участковым.

– Так приходили ж ваши, – показался из кухни исхудавший и небритый отец Арсения, – толку-то? Нету сыночка моего больше. Нету. Это конец.

– Работа такая, – процедил Виктор сквозь зубы и добавил, – извините, ради Бога. Но важно это.

– Ничего уже не важно, – буркнул хозяин квартиры, обнимая разрыдавшуюся жену.

– Мишь, пускай порыщет в комнате у Сени, работа у них такая, сам понимаешь, – шёпотом попросил Мягков, – может хоть причину отыщем.

– Пускай, Мишь, – надрывно произнесла мать Арсения, содрогаясь всем телом.

– Ступай, следователь, ищи, что хочешь, – Михаил прижал жену к груди и ласково погладил по сухим ломким волосам, – думаешь, поймёшь ты, отчего сыночка наш… в окно?

– Сделаю всё возможное, – Виктор пожал плечами, чувствуя ненависть к самому себе за то, что даже если его опасения и подтвердятся, а истинная причина смерти мальчика сгинет в небытие, он никак не сумеет облегчить страданий родителей Арсения, даже не посмеет сообщить им о том, с чем их сыну пришлось столкнуться.

Григорий Мягков, утерев слёзы рукавом рубахи, подошёл к Любе и Михаилу, приобнял их и произнёс вполголоса несколько утешительных слов, а затем сопроводил Виктора в комнату Арсения.

Окно в комнате мальчика выходило на стоящую через дорогу девятиэтажку, от которой падала огромная тень. Участковый остановился у двери, не решаясь пройти дальше. Он с печалью рассматривал настенную полку, заставленную фигурками супергероев, книгами по научной фантастике и школьными учебниками. В углу валялся пустой помятый портфель. Встроенное в дверцу шкафа зеркало и стоящий на столе монитор закрывала плотная ткань. Компьютер, футбольный мяч, ролики со стёртыми колёсиками и прочие вещи мальчика, разбросанные по комнате, по мнению Григория, усилиями матери Арсения оставались в том же положении, что и в день трагедии.

Виктор замер у окна, задумчиво глядя на здание напротив, из-за которого комната мальчика постоянно находилась в тени. Позади участковый шмыгнул носом и утёр рукавом рубахи катившуюся по щеке слезу. Виктор шагнул к слегка примятой кровати Арсения, на которой мать погибшего мальчика далеко не скоро сменит постельное бельё, сохранившее запах её сына.

– Не по себе мне здесь, Витя, – прошептал Мягков, – жутко как-то. Тошнит меня, но не так, как при отравлении, а по-другому совсем. Душу тошнит.

Много лет назад, ещё до рождения дочери, Виктор окончил институт с красным дипломом, затем два года стажировался у одного из самых опытных специалистов, а уже потом, поднабравшись опыта, получил своё первое дело и приступил к самостоятельной работе. В профессии Виктора нехватка теоретических знаний и отсутствие необходимых навыков могли грозить специалисту сокрушительным провалом, а то и смертью.

Природной чувствительности, как у Гриши Мягкова, у Виктора никогда не было, однако теперь, стоя у кровати ушедшего в мир иной мальчика, он сразу ощутил неладное, обратив внимание, как на своё внутреннее состояние, так и на внешние проявления чуждых для комнаты жизнерадостного подростка сил.

Прислушавшись к своим ощущениям, Виктор распознал растущую безосновательную тревогу, а затем внимательно пригляделся к обоям с изображениями разноцветных автомобилей. Для неопытного глаза стена, у которой стояла кровать мальчика, ничем не отличалась от той, что напротив, однако на деле она была немного тусклее. Чтобы подтвердить свою догадку, специалист достал из кармана пиджака паспорт, под обложкой которого хранил фотографию, сделанную на одной из семейных прогулок. На фото тридцатидвухлетний Виктор держал на руках улыбающуюся пятилетнюю дочь на фоне зелёных деревьев и голубого неба.

– Чертовщина, – тихо выругался специалист сквозь сцепленные зубы.

– Чего там? – спросил Мягков, вжав голову в плечи, – Всё плохо? Да?

На любимой фотографии Виктор знал каждую деталь вплоть до малейших оттенков, отчего сразу заметил, как слегка посерело голубое небо, а золотистые волосы его дочери потускнели, отныне напоминая цветом сухую солому. Фотография не выцвела, это нечто, просочившееся в комнату Арсения, искажало восприятие цветов. Тяжело вздохнув, Виктор спрятал фотографию под обложку паспорта, убрал документ в карман пиджака. Он прижал ладонь к стене, увешанной постерами супергеройских фильмов и компьютерных игр, и почувствовал мерзкий липкий холод.

– Достаточно, – твёрдо сказал Виктор и резко направился к выходу, – уходим, Гриша.

– Чего достаточно? – Мягков, пропустив товарища, прикрыл дверь в комнату.

– Признаков достаточно, – бросил через плечо Виктор, едва не натолкнувшись на выскочившую из кухни мать Арсения.

– Ну что? Что? – пролепетала женщина, – Батюшка до вас приходил, говорил, мол бесы Сенечку моего одолели, только не верим мы…

– Обещаю, мы разберёмся, – сухо произнёс Виктор, не сумев заглянуть в глаза матери, потерявшей сына лишь из-за того, что через стену от комнаты Арсения поселилась сущность, в сражении против которой у тринадцатилетнего мальчика не было абсолютно никаких шансов. Пройдя мимо Михаила, уже успевшего опустошить пару рюмок спиртного, Виктор вышел из квартиры. Участковый, ещё раз выразив свои соболезнования и извинившись за беспокойство, поспешил за товарищем.

Двое мужчин ещё долго стояли около подъезда, не произнося ни слова. Григорий Мягков переминался с ноги на ногу. Виктор, расстегнув три верхние пуговицы рубашки, нервно курил, погрузившись в собственные размышления. От волнения на лбу специалиста выступила испарина.

– Значит так, Гриша, – заговорил Виктор, бросив окурок в урну, – разузнай, кто живёт, а точнее жил, через стенку от комнаты Арсения. Затем любой ценой раздобудь ключ от той квартиры и позвони мне. Надеюсь, ближе к вечеру мы с этим покончим.

– А что ты обнаружил-то, Витя? – с заметной дрожью в голосе спросил участковый, – Как в тот раз? Да?

– Хуже, Гриша, намного хуже, – проворчал Виктор, шагнув в сторону припаркованного в тени седана, – тварь редкая, но крайне опасная, а потому требует немедленного уничтожения. До встречи, друг.

Инструмент

– Слушаю, – раздался в трубке сонный голос, – дядь Витязь, я это… извините, что не отвечал долго. Я прост в душе был. Чес слово.

– Опять ночь напролёт по клубам скакал? – наигранно строгим голосом спросил Виктор, остановив старенький седан напротив продуктового магазина.

– Да не, дядь Вить, я статью до поздна писал, – полушёпотом ответил молодой человек, – научной деятельностью занимался, так сказать.

– И эта твоя деятельность сейчас рядом дрыхнет? – усмехнулся Виктор, покинув салон автомобиля, – Ладно, шутки в сторону. Слушай сюда, Денис. Дуй в ближайший магазин и купи восковые свечи. Ближе к полудню я за тобой заеду. Дело есть.

– Будет сделано, дядь Витязь, – взволнованно произнёс молодой человек, моментально протрезвев, – одна нога тут, а другая – там.

В трубке раздалось недовольное шипение, когда Денис, резко соскочив с постели, умудрился рукой придавить волосы «научной деятельности». Затем прозвучала целая череда извинений, адресованная молодым человеком объекту недавнего исследования. Виктор улыбнулся и завершил звонок.

Отстояв в душном продуктовом магазине длинную очередь из медлительных старушек, наглых подростков и сварливых семейных парочек, на стареньком седане Виктор отправился к тому месту, где его с радостью принимали, как добродушного и отзывчивого человека, но недолюбливали, как квалифицированного специалиста.

Юлия, невысокая и слегка полноватая тридцатисемилетняя женщина, бывшая фотомодель, а ныне – старшая воспитательница, заметила Виктора издалека. Она только вывела детей на прогулку, когда у ворот детского сада остановился автомобиль синего цвета, на заднем сидении которого несколько лет назад Юлия едва не истекла кровью. Виктор вытащил из седана пакет, хлопнул дверью и решительным шагом направился навстречу воспитательнице.

– Здравствуй, – в живых смеющихся глазах женщины одновременно можно было прочесть как радость, так и грусть. Она благодарила Виктора за спасение, частенько на выходных пекла пироги и приглашала его к себе в гости, а тот нередко соглашался. Юлия хорошо относилась к Виктору, но та цель, с которой он иногда наведывался в детский сад, не вызывала у неё ничего, кроме печали.

– Привет, – Виктор, помявшись, приобнял воспитательницу и вручил ей набитый сладостями пакет, – это детишкам твоим.

– Спасибо, Витя, – Юлия смущённо улыбнулась, поправила подстриженные до плеч светлые волосы и оглянулась на играющих во дворе ребятишек, которых оставила под присмотром нянечки, – ты за своим оружием пришёл?

– За инструментом, – поправил Виктор, – извини, Юль, я знаю, что ты не любишь всё это, но по-другому никак. Срочно нужно.

– Я понимаю, надо так надо, – воспитательница пожала плечами, – только вот обязательно ли для этого детишек использовать?

Виктор вслед за Юлией прошёл в игровую комнату, в центре которой на дощатом полу лежал заваленный разноцветными игрушками ковёр. Пока мужчина внимательно изучал развешанные на стене детские рисунки на тему будущей профессии, воспитательница оттащила ковёр в сторону. Затем Виктор протянул ей свой карманный нож, которым Юлия поддёрнула одну из досок. Воспитательница просунула руку в образовавшуюся дыру, вытащила оттуда тяжёлый свёрток и отдала Виктору.

– Не обязательно, – медленно заговорил специалист, разворачивая полученный свёрток, – заряд такой силы можно накопить, если зарыть инструмент под лавочкой в парке, например, где влюблённые парочки гуляют, в торговом центре можно, но оттуда рано или поздно сопрут, можно, кстати, животных использовать, но тут раз на раз не приходится, а вот дети – другое дело. В детских садах инструмент накапливает заряд быстро и надёжно.