Кексом… по стрессу бесплатное чтение

– Люся! Это ж в кого тебя превратил твой ханурик?! – Соня с порога присвистнула, опуская дорожную сумку. Перед ее глазами была картина… не маслом – жиром!

– Его Коля звали, – шмыгнула носом Люська, радуясь приезду подруги и готовая разрыдаться в голос, потому что есть кому пожалеть, понять, утешить.

– Да срать мне на его имя! Ты себя в зеркало видела? Тебя же проще перепрыгнуть, чем обойти! – Стройная Сонька поводила руками в пространстве обрисовывая контуры тела совершенно неприличных размеров. Люся задохнулась негодованием, отметив про себя, что хоть и полная, но не бесформенная гора же!

– Зато глаза красивые! – тут же нашлась с ответом страдалица. Плакать ей перехотелось, а вот треснуть Соньку – возросло в разы.

– Отлично! Теперь у тебя глаза голубые-голубые, а остальное все жопа, Люсь! – пожала плечами гостья, разводя руки в стороны, мол, прости, подруга, но как есть.

Дружила Людмила с Соней Еловицкой с первого класса. После школы подруга уехала в Москву, где поступила в МГУ им. Ломоносова на лингвистику, а Люська в столичном ВУЗе провалилась с треском. Вот и пришлось вернуться в родной Волгоград, где ее принял в объятья педагогический. Быть учителем начальных классов не «улыбалось», но и выбирать не приходилось.

До сего дня Сонька наведывалась в родные пенаты месяцев пять назад. Они тогда знатно надрались в баре, название которого Люся до сих пор вспомнить не могла. Приехали «дровами» в однушку, которую Люське родители подарили на двадцатилетие. Дальше все по паршивому сценарию: перебудили соседей громкой музыкой, обматерили мужчину со второго этажа, обозвав «тупым качком с пипеткой», а потом чуть квартиру не спалили, решив нажарить картошки. «Да уж, – подумала Людмила, – Какая только муть в голову не взбредет по-пьяне…».

И все же, Соньку Люся любила… и ждала, как дождя пустыня. Всегда! А в это раз особенно. Коленька Бураев, бойфренд, с которым Люся прожила чуть меньше четырех месяцев, бросил ее неделю назад, заявив, что ему достаточно родителей, которые его вырастили. И это после того, как Люська заботилась о нем, обхаживала, пылинки сдувала, кормила по всем правилам: первое, второе и компот! В общем, любила всем сердцем.

– Та-а-ак, – протянула Соня, заглядывая в холодильник. А там: сосиски, торт, три пачки заварных пирожных и два ведра мороженого. – И что это за набор суицидника?

– У меня стресс! – возмутилась «брошенка» и обиделась, подумав, кто, как ни лучшая подруга должна помнить, что сладкое в период жизненных невзгод – лучшее лекарство.

– Это не стресс, Люсь. Это самоубийство! Все в помойку и… да здравствует фитнес!

– Не нужен мне спорт и вся эта ерунда! – Люся плюхнулась на табуретку, которая стояла между столом и холодильником, смахивая слезы с пушистых ресниц, – Что толку от красоты, если тебя как человека никто не любит?! Я, дура, все на разносах-подносах носила, ластилась как кошка, чтоб нежнее, теплее… А они… Что Пашка Лютиков, который сбежал к Ленке Петровой, что Генка Черкасов, который только ночами прибегал раз в неделю, а потом исчез, что Колька… Бросили, растоптали и не извинились за стертое в труху сердце! – перевела дух, высморкалась громко в салфетку и продолжила под внимательным взглядом подруги: – Я же никогда не перечила, ни разу слова плохого не сказала… Пашка в постели скорострел: я еще трусы не сняла, а он уже кончил и спит. Но ничего… зато добрый, заботливый. Генка… Хм, а что Генка? С ним и не помню, как было, но поговорить – одно удовольствие. Сядем, бывало, на кухне, он ест быстро, с аппетитом, а я любуюсь… У Кольки член как березовая почка – виден лишь в набухшем состоянии. А я что? Я без претензий… Главное умный, начитанный, о будущем думает. К черту все!

Уставилась Люся в окно, обливая слезами несправедливость, готовая к одиночеству, мирясь с неоцененностью. Только нутро нестерпимо скребло, будто водили доской нетесаной, что оставляет болезненные и неприятные занозы. Вздохнула, горестно в себе причитая, как же она дальше без Коленьки?! Кому нужна?!

– Ты дурь из башки выкинь, – Люська встрепенулась, осознав, что вопросы озвучила вслух, а Соня продолжила: – Ты права. Одним фитнесом делу не поможешь. Мужика тебе надо нормального, Люсь. Чтоб отодрал тебя как сидорову козу! Чтоб ходила ног не смыкая, медленной походкой гусыни… Чтоб отжарил во все дыхательно-пихательные по самые гланды, и от твоих криков птицы стайками с перепуга в небо взлетали, а ты вместе с ними… от оргазмов.

От такой тирады у Люськи глаз задергался и рот приоткрылся. Сонька, конечно, всегда была оторвой, но чтоб предложить такой откровенный садизм… «М-да, – испугалась горемычная, – испортила столица подругу! Не потерять бы окончательно в гребаном мегаполисе».

– Сосед твой… как его… Макс? Не съехал еще? – Соня щёлкнула кнопку на чайнике и полезла в навесной шкафчик за чашками.

– Куда он съедет? Это ж квартира его родителей… – Это выяснилось на следующий день, после стычки с «тупым качком». Тетя Шура, с первого этажа, так и сказала: «Ты бы, Людмила, не играла с огнем. Макс хороший, но может и обидеть. Ох, и намучались его родители, отгоняя сраным веником воздыхательниц, пока не уехали жить заграницу».

Максим Мурзов был очень хорош. Черты лица правильные, стильная стрижка с поднятыми темно-каштановыми волосами на макушке и у лба, виски выбриты, но не «под ноль»; глаза темные, карие. Ухоженная борода до бакенбард и усы придавали ему возраста и лоска, а вечная циничная ухмылка одним краем полных губ разбавляла образ, превращая в настоящего альфа-самца.

Таких Люська боялась как огня. С соседом они виделись не очень часто, но, когда столкновения были неизбежны, она тушевалась, краснела, бледнела и что хуже всего, блеяла невпопад как овца, чью цепь колышком в поле прибили.

– Вот и отлично! – вырвала Соня подругу из каверзных мыслей.

– Я с ним… не буду… – покраснела Люся, смутилась, не желая произносить неприличные слова, – И не захочет он… с такой как я…

– Ого! Да ты прониклась идеей, – рассмеялась Сонька, обнимая ту за плечи, и поспешила успокоить: – Он говорил, что в каком-то фитнес-центре тренером подрабатывает. Вот и сдам ему тебя на поруки.

Как Людмила ни уговаривала подругу, ни молила сжалиться и не позорить ее будущие седины, не издеваться и не вгонять в гроб – все тщетно. Молитвы всем от небес до преисподней – услышаны не были. Не спасли. Не уберегли… в самых порочных смыслах.

Выловив Макса на улице, Еловицкая уговорила-таки соседа взять шефство над стрессонеустойчивой Люськой. И что самое паршивое, тот не сопротивлялся. Ухмылялся неприятненько, будто только и ждал подходящего момента чтоб поквитаться за брошенные спьяну в его адрес слова.

Пока двое оговаривали условия претившего договора, погрязшая в водовороте стыда Люська, морщилась от каждой фразы: «зажрала стресс, хрен найдешь пресс», «не вздумай жалеть, заставляй потеть», «не щадить, если надо – втащить» и «с особой жестокостью и фанатизмом».

С отъезда Сони прошло четыре недели, в каждую из которых три дня Люся усердно занималась спортом под надзором Макса, выслушивая все более и более наглые, пошлые комментарии невыносимого соседа.

– Еще один подход на пресс, – командовал неугомонный тренер, стоя над взмокшей тушкой Люси. – Старайся! Будешь послушной девочкой, так и быть, разрешу лизнуть леденец.

– Не пошел бы ты? – через силу процедила мученица с покрасневшим от усердия лицом, очередной раз удерживая корпус.

– А ротик у кого-то грязный. Я это в первую встречу отметил, – лукаво хмыкнул Макс и зажал ее бедра в своих лапах, впечатывая сильнее в тренажер.

– Будешь наглеть, сосед, больше не приду на занятия, – взяв бутылку, она сделала несколько глотков и продолжила упражнение.

– Не придешь ты – приду я, а это будет хуже для тебя. Я вызываю, знаешь, стойкое привыкание.

– Достал ты! – не выдержала Люська и бросилась к раздевалке. Слава Богу, что занятие подошло к концу.

Не сказать, что внимание соседа ей было неприятно, но насмешки обижали. С недавних пор она все чаще засматривалась на него. Залипала на шикарном рельефном теле, выделяя широкую спину, мощную грудь с аккуратными сосками, сильные руки, выносливые ноги, постоянно виднеющиеся бедренные косточки, плоский живот, косые мышцы которого образовывали треугольник, отсылающий взгляд ниже… И это самое «ниже» выпирало внушительным бугром, заставляя Люсю вспыхивать лицом и алеть щеками. Одна мысль: «Чертов сосед!».

Что-что, а потерять голову от Макса было бы апофеозом ее идиотизма. От такого стресса никакие ведерки с мороженым не спасут. Только мозгоправ и непременно вкупе с хирургом, чтоб вырезать часть мозга, отвечающего за воспоминания. Само такое точно не амнезируется.

Люська замерла с чашкой чая в руке, сидя на своей маленькой кухне, вдруг осознав масштаб своего бедствия – она пропала! Вляпалась! Втрескалась! Господи Боже, ничему же ее жизнь не учит! Уткнувшись лбом в столешницу, Людмила горестно застонала, посылая все проклятья на Соньку, с ее завиральными идеями.

Решено – больше никакого фитнеса и соседа. Так сказать, здоровье дороже. Обдумано – сделано! Закрывшись дома на все свои… один замок, с двухкилограммовым пакетом ванильного, Люська смотрела мелодрамы, пуская слезы и игнорировала любые звонки в дверь и на мобильный. Под утро, как правило, засыпала, не переставая удивляться, как ее угораздило из одного стресса перетечь в еще более невыносимый.

Вот уже неделю она сходит с ума, борясь со своими желаниями. Макс преследует ее не только наяву, проходя под окнами ее квартиры, но и во снах.

Телефон оповестил о входящем SMS: «Увижу – выебу!». Люська перечитала текст раз двадцать не меньше. Контакт понятен – Макс, а вот обещание было туманным: в последнее слово вкладывался буквальный смысл или фигуральный?

Думать об этом она себе запретила. Строго! Ей снов хватало, где он… этот Макс… по самые гланды… Все-все! Стоп!

Но нельзя вечно сидеть взаперти. Расценив свои шансы как «минус тысяча» процентов на встречу с занятым в дневное время соседом, а что греха таить, выучила уже распорядок его дня, Люся пошла в магазин. Вкусности кончились, а без них депрессивничать во сто крат горше.

Возвращаясь через частный сектор, там машин меньше и спокойнее, Люська облизывала прямоугольный брикет холодной сладости, зажав пальчиками вафельные пластины. Мысли витали высоко, а окружение сузилось до асфальтированной дороги под ногами, размывая боковые раздражители.

– Стоять! – она вздрогнула, повернулась на знакомый голос и замерла, как обожравшаяся лань в свете фар.

Макс вальяжно стоял, демонстрируя себя во всей красе. На ногах черные кожаные кеды на белой подошве с оттопыренными язычками. Короткие темно-серые шорты местами бахромились по срезу штанин, из четырех пуговиц на ширинке застегнута была одна, та, что держала их на бедрах. Большой палец правой руки небрежно оттягивал карман, привлекая внимание к большой крепкой кисти с выпирающими костяшками пальцев.

Вот так предстал перед Люсенькой ее кошмар: в кедах и шортах… Все! Получите – распишитесь! Она даже внимание не обратила, что позади него, у открытого гаража, в таком же прикиде, трое лысоватых мужиков надраивали тачку цвета мокрого асфальта, явно веселясь и получая удовольствие от процесса.

– Привет… – спохватилась она, чувствуя, как липкие капли антистресса заливают ее ладонь.

– Своим «привет» ты не отделаешься, – его насмешка сменилась раздражением, возможно, с примесью злости.

Схватив Люсю за локоть, Макс подвел ее к зеленому мусорному баку, куда выбросил все купленные в супермаркете «лекарства с углеводами» … пирожные – три штуки, мармеладные червяки – пять упаковок, профитроли – штук пятнадцать, не меньше… А дальше все как в тумане: дорога, подъезд, второй этаж, незнакомая квартира – ремарка: ухоженная, просторная. Она, грешным делом, зажмуривалась раз десять, чтоб очнуться ото сна.

– Даю тебе фору в пятнадцать минут, чтоб принять ванну. – Сказал как отрезал.

Люська не знала, как сойти с поезда, что нес ее в смирительную рубашку. Происходящее к реальности точно не могло иметь отношения, и если она не спит, то напрашивается не утешительный вывод… Вот же, чертов стресс!

– Чего? – Она попятилась назад, не желая попасть в дурдом. Рано! Еще есть надежда…

– Хочешь вместе примем? – Макс улыбнулся и притянул Люсю к себе. Обнял крепко, властно, зарываясь пальцами в ее волосы на затылке, помассировал. Другой рукой оглаживал спину, поясницу, ягодицы.

Люська стояла, будто рельсой пришибленная и боялась шелохнуться. От его близости было хорошо до страсти. Волнительно. Запах его пота, парфюма, и чего-то едва уловимого, личного, окутывал, лишая воли, заставляя цепляться за плечи, чтоб не потеряться окончательно. Макс настойчиво потянул Люсю за волосы, заставляя запрокинуть голову, и впился в губы жадным поцелуем. Без нежности, обходительности и прелюдий. Он брал, подчинял, разжигал. Проведя языком меж ее губ, раздвинул их, проникая в рот, даря не только головокружительные ощущения, но и делясь одним с ним воздухом.

Затуманенным разумом Люся подумала, что он вкусный, лучше любого кекса и, если все вокруг плод ее измученного разума, то и хрен с ним! Отпустила себя, отвечая ему со всей своей нерастраченной страстью, охая, скуля от удовольствия, которое он дарил, прижимаясь теснее, обнимая до боли в пальцах.

– Марш в ванну, – скомандовал Макс и напоследок прикусил ее нижнюю губу.

– А может… – что хотела сказать, сама не знала. Просто голос подала. Жива, мол… Пока.

– Первый раз в кровати. – Не дав опомниться, затолкал Люську в нужное помещение, быстро указав на необходимые принадлежности: полотенце, гель, душ, вода… Ей, Богу! А то она не знает про гель!

… Обернутая банным полотенцем, она ждала Макса, осматривая незнакомое место. От напряжения и сюрреалистичности происходящего, Люся не могла сосредоточиться ни на интерьере, ни тем более на отдельных его деталях.

Он вошел в комнату обнаженным, абсолютно не стесняясь своей наготы. Не торопился, давая ей разглядеть себя, привыкнуть, побороть неловкость. Люся вспыхнула от шеи до кончиков ушей, не зная, как отвести глаза, которые завороженно прилипали взглядом к идеальному мужскому телу, покрытому бриллиантовой россыпью капель воды. Раньше в ее жизни такого не было… чаще при выключенном свете или под одеялом.

Медленно приблизившись, Макс сдернул полотенце с ее тела и отступил на шаг. Инстинктивно Люся вскинула руки, прикрывая ладошками интимные места, испытывая невозможный стыд.

– Опусти руки, – властно с легкой хрипотцой сказал тот и требовательно посмотрел в глаза.

Судорожно вздохнув, чувствуя необъяснимое возбуждение, смешанное с безумным смущением, Люся опустила руки, подчиняясь, позволяя себе быть открытой, свободной.

Полюбовавшись несколько секунд, Макс чертыхнулся и потащил ее за собой в спальню, где толкнул на широкую двуспальную кровать.

Оценивающе рассмотрев Люсю в своей постели, он медленно, точно хищник, наклонился над ней, бегло касаясь губами подбородка, носа, век, щек, губ, всматриваясь в лицо, успокаивая. Та выдохнула, обняла его подаваясь навстречу всем телом, ловя губы своими, выпрашивая больше, чем могла себе представить в самых смелых фантазиях. Расслабилась.

Целовался Макс упоительно, долго. Не спешил. Наслаждался. Люся от жара, разливающегося по телу, таяла как воск – лепи, что хочешь. Казалось бы, готова ко всему – входи и бери по самые… Но Максу мало. Едва слышимые стоны Люси его не устраивают, как и робкое копошение под ним.

Убрав от себя ее руки, он завел их ей над головой, и коротко скомандовал: «Не шевелись!». Можно подумать, от Люськи это хоть как-то зависело. Тело с его первого касания зажило своей жизнью.

Медленными поцелуями он прошелся от подбородка до сонной артерии, потерся щекой, носом о бьющуюся пульсом жилку. Прикусил мочку уха, втянул в рот, оттянул губами выпуская, очертил языком ушную раковину и прикусил верхний хрящик. У Люси все тело замурашило и прошибло ментоловой волной. Макс едва слышно выдохнул, дразня ее слуховые рецепторы и спустился губами к ключице – провел языком по ямке с нажимом, дразнил до яремной впадинки, откуда целовал тягуче, словно губами по патоке, до самой груди. Подцепил губами сосок, оттянул, обсосал, прикусил – зализал, отметив, как всхлипнула Люся, судорожно втянув живот и подаваясь грудью выше.

– Отзывчивая малышка… Чувственная. – Улыбнулся Макс сам себе и продолжил игру, не забывая уделить внимание второй не обласканной половинке ее груди.

Его губы скользили ниже, не пропуская солнечное сплетение, ребра, пупок, живот, бедренные косточки, руки оглаживали ее, нежили, проходились по уже влажным от слюны местам. Борода и усы на контрасте с мягкими губами доставляли остроты, щекоча, покалывая, натирая нежную зацелованную кожу Люси.

Она отвечала все громче, погружаясь в калейдоскоп новых ощущений. Мозг уже не мог анализировать и сравнивать, отпуская все ее существо действовать на первобытных инстинктах.

Раздвинув ей ноги, выцеловывая внутреннюю сторону бедер от колен и выше, Макс умышленно обходил промежность, позволяя ей познать свое тело лучше, ощутить острее…

Не без удовольствия он отметил, что лоно Люси стало влажным, еще немного и она потечет для него. Он подул на влагалище, прежде чем коснуться его, наблюдая за реакцией соседки, и улыбнулся. Маленькими ручками та сжимала простыни в кулачках, подаваясь бедрами вверх, выстанывая свое желание его именем.

– Макс… Пожалуйста… Прошу…

Всей поверхностью языка, будто слизывая с тарелки вкуснейший чатни, он ласкал промежность Люси, чувствуя, как плоть под ним налилась, набухла, ясно выдавая место сосредоточения нервных окончаний.

– Хорошая девочка, —отвлекаясь на секунду, похвалил Макс и, продолжив свою игру, ввел во влагалище два пальца сразу, чем усилил ее ощущения.

Люся металась, разводила ноги шире, подкидывала бедра желая навязать свой темп, просила, всхлипывала, дышала рвано, загнанно.

– Макс… – она дошла до момента, когда готова была довести себя до оргазма сама, но он быстро перехватил ее руку.

– Потерпи, моя хорошая… Моя славная девочка… – слова врезались в мозг Люси, как дрель в кирпичную стену на высоких оборотах. Заводили сильнее. Обволакивали яркими вспышками. Заставляли закусывать губы до боли.

Макс переместился к ее голове и стоя на коленях, неторопливо водил рукой по своему стоящему колом органу, всматриваясь в затуманенный, расфокусированный взгляд Люси. Он отметил ее истерзанные губы, разметавшиеся волосы, торчащие упругие соски, руки, которым она не могла найти место, то и дело стискивая простынь или опуская на свой живот.

– Давай, малышка, поработай ртом, – Макс взял ее за волосы и притянул лицом к своему члену, – Не своди ноги!

О! Член у него был красив, под стать своему хозяину. Ровный, большой, с плавным увеличением в объеме от головки до снования, твердый, покрытый переплетенными выпирающими венами. Люся его обсасывала, вылизывала со всех сторон, вбирала в рот, точно собиралась ссосать огромный Чупа-чупс, который 3XL, с причмокиванием, хлюпаньем и стонами. Мечта сладкоежки. Антидепрессант в чистом виде!

– Ах, ты ж похотливая глотка…. Дорвалась до сладкого, – довольно простонал Макс, не прекращая руководить процессом, выдерживая нужный ему темп.

Потемневшими от возбуждения глазами он смотрел на нее сверху вниз, отмечая покрасневшие и припухшие губы на своем члене, скользящие по стволу. Балансируя на грани, он погрузился в ее рот, на сколько было возможно, и придержал Люсю за волосы на затылке, не давая отстраниться, а потом быстро оттолкнул от себя на кровать. Взял фольгированный квадратик, не прерывая зрительного контакта и разорвал зубами упаковку с презервативом.

Устроившись между ее ног, раскатал латекс по стволу и приставил головку ко входу в лоно, но проникать не торопился. Вновь покрывал лицо Люси поцелуями, терзал губы, а пальцами оглаживал клитор. Снова заводил. Распалял.

– Макс! – взмолилась Люся, стараясь нанизаться самостоятельно на желанный член соседа.

– Скажи, – прошептал он ей на ухо и прикусил хрящик.

– Хочу тебя! – громко застонала Люся.

– И? – откровенно дразнил Макс чуть подаваясь бедрами вперед, и тут же, не входя, двигаясь назад.

– Макс, я умру, если ты не трахнешь меня немедленно, – выпалила на одном дыхании Люся и зашипела как дикая кошка.

– Умница, малышка, – приглушенно засмеялся Макс и вошел в нее плавно, но уверенно. На всю длину. – И теперь вся моя…. – Люська охнула и невольно потянулась к своему горлу, понимая, что имела в виду подруга, говоря о гландах.

Гонка была долгой. Она даже не понимала в перерывах, какое время суток за окном. Эмоции зашкаливали, позы менялись как по рисованной Камасутре. Макс то вбивался в нее остервенело, до капающего с лица пота, то двигался медленно, с оттяжкой, заставляя ее умолять и просить ускориться.

Несколько раз они порывались поесть или хотя бы выпить чая, но все заканчивалось полированием всевозможных поверхностей Люськиным телом. И спрашивается, что на них нашло? Сидят на кухне, мило общаются пока чайник закипает, подумаешь, засмотрелась она на его член и нить разговора потеряла, а слюна сама по себе с подбородка закапала, это же не повод набрасываться, ну… Обычная реакция на сладкое. А то, что она уронила вилку и не могла ее найти под столом, так это вообще обычное дело, зачем реагировать так… глубоко сзади.

«Фитнес, конечно, нервно курит в сторонке от такого марафона. Знала бы Соня…», – с улыбкой подумала Люся, устраиваясь удобнее на плече Макса. Ей было нестерпимо хорошо, легко… сказочно.

– Я люблю тебя… – тихо прошептала и запретила себе думать о последствиях. Сейчас, в эту минуту, она счастлива как никогда.

– Наконец-то… Не прошло и полгода. – Довольный и счастливый Макс прижал ее к себе крепче и поцеловал в макушку. Глядя в потолок, улыбаясь, он признал, что стресс очень полезен, особенно для невнимательных соседок.