Зеркалисье бесплатное чтение

"Черные полосы и линии света рассеялись и поднялись в небеса,

Мне не найти в этом мире ответа и на траве от меня лишь осталась роса…"

1.

Контрасты – вот как можно кратко обрисовать их жизнь. Тёмные вечера, зато тёплые и уютные. Свежие утренние часы, но наполненные чувством неосведомленности. Переживания за грядущий день перемешиваются с ощущением близости через объятия и доверительную беседу.

Она была художницей, он работал курьером. И если её контрастность выражалась в рисунке, то его состояние непредсказуемо перескакивало с радости до грусти, с хаотичных мыслей до стремления к порядку.

Два человека не вписывающихся в понятие «нормальный». И все же они уживались. Они любили друг друга, при этом регулярно ссорились, но так романтично мирились…

Их отношения не были зарегистрированы государством, но это и не было нужно. Ей не нужна была физическая близость. Она нуждалась скорее в нежности и заботе. Да и дать он ей эту близость не мог – всему виной лекарства, что он принимал.

Жили они на средства, вырученные от продажи её картин, ведь его заработка хватало едва покрыть расходы на еду, и то не хватало на разного рода лакомства и вкусняшки.

Не называя слово болезнь трудно описать их быт, ведь нездоровыми они были оба. Он принимал нейролептики и поэтому тормозил. Иногда ему было сложно просто пообщаться, но глаза его говорили за него. Да, он умел говорить глазами. Она же всячески старалась не принимать прописанные когда-то таблетки, и вообще всячески сторонилась врачей. Была ещё одна причина – под препаратами она не могла рисовать.

Ему снилась буря, что сметает все на своем пути.

Ей снился снег, что замораживает душу и молнии, что рассекают саму ткань реальности.

2.

Познакомимся с ними поближе…

Начнем с неё, дамы вперед. Она любила противоположности больше всего. В эмоциях людей она замечала, где в преданной любви проскальзывает ревность, это мокрое, шипастое отродье. Так же она видела, как за твёрдостью убеждений просвечиваются сомнения.

У неё было много знакомых, не сказать друзей, потому что она не доверяла почти никому. Разве что ему, верному другу, как ей казалось. В его поведении рассмотреть опасность она не смогла до последнего. И эти контрасты…

Она рисовала черно-белые картины, сочетая смысл с мастерством графики. Эти же картины в цвет переводил он исключительно под её присмотром, чтобы отразить чувства и эмоции, заложенные художницей. Да, она видела контрасты в людях и могла перенести это на холст. При этом самой ей трудно давалось выражать свои переживания.

Контрасты были для неё всем. Полосатые чулки – неотъемлемый аксессуар её одежды, белая сорочка, чёрная узорчатая юбка. Она ловила вдохновение от всего чёрно-белого. Её временем года была зима: белые в снегу улицы, чёрные ветки деревьев, и только серый цвет давил на неё – он был до боли скучным. В отличии от него, она не могла разглядеть всю красоту серого оттенка.

Таким был её день: утро, беседа, чай с печеньем, разговор о высоком, потом она провожала его до метро, а после пытаясь найти и поймать эту хитрую птицу – вдохновение – шла домой через парк.

Ему снился Замок. Там были башни, и в каждой – принцесса.

Ей снился Дракон. Он был алого цвета и имел семь глав, на главах десять рогов и десять диадем.

3.

Он же вдохновлялся ею. И если ей нужно было вдохновение чтобы рисовать, ему оно было необходимо чтобы прожить следующий день, чтобы встать с кровати, чтобы помыть посуду или приготовить поесть.

По своей натуре личность творческая, он постоянно искал, в чем можно самовыразиться: рисовал на снежных машинах знаки, пытался сочинять стихи, и весь день только и думал, как бы разрисовать её картины.

Иногда он дарил ей подарки. Не что-то серьёзное, так, разные безделушки. Заворачивал их в упаковку, а на упаковке писал стихи, потом завязывал шнурочек и оставлял ей где-то в доме.

Что до его контрастности, то можно было бы сделать вывод, что сразу несколько людей занимают кресло в его голове. Заметил это даже его работодатель, хоть и обязан он был пересекаться с ним лишь однажды в день – получить заказ и забрать скромный заработок.

Среди пользователей его мозга были:

Монарх – это был уверенный в себе и благородный по происхождению король.

Охотник – сильный, агрессивный и опасный элемент.

И их противоположности соответственно – раб и заключённый. Они были схожи в заниженной самооценке и отсутствии мотивации делать что-либо, в том числе жить.

Среди них также были неустановленные личности. Описать их можно лишь перечислив модели поведения им соответственные.

И если бы, как она, он не рассказывал врачу обо всех странностях, что с ним творились, может, и не было бы необходимости глушить его психику колёсами.

Иногда у него кончалось вдохновение, и он останавливался. Столбом стоял так, раздумывая, зачем он здесь и споря с небом, что не давал своего согласия на существование, ведь этот выбор сделал не он. Отсутствие выбора ужасно раздражало.

Ему снилась пустыня. Тут было Озеро, манящее своей прохладой и блеском воды.

Ей снился Омут. Там плавали русалки и сирены. Они звали своими песнями неосторожных путников.

4.

Приходя домой, он вёл себя настолько непредсказуемо, что она даже слегка побаивалась перемен его настроения. Каким он будет? Властным и гордым или смиренным и грустным? Всё же изучать его состояния для неё было особым удовольствием, ведь она видела эти контрасты и могла запечатлеть их на бумаге.

Он же всегда был рад её видеть, но все же каждый раз задевал её то локтем, то неаккуратным словом. Да, он мог легко её обидеть, но они нуждались друг в друге. Она нуждалась во внимании и нежности, а также в твердости его плеча рядом. Он же нуждался скорее в музе, прекрасной нимфе, что вдохновит его двигаться дальше.

Их можно было назвать эгоистами, но ради того, чтобы быть вместе они отдавали почти всё. Да, они разделили свои жизни, чтобы создать нечто прекрасное и новое.

Опять же был чай – это была их традиция – и разговор о вечном: о человечестве и человечности, о космосе и порядке, о гармонии природы и неуклюжем хаосе жизни. Изредка речь заходила о Боге, но эту тему они предпочитали не трогать. Он свято верил, что для творения нужен творец, а она же считала, что несправедливость жизни полностью опровергает существование какого-либо божества, и если оно всё же существует, то оно безразлично и даже жестоко. И они ругались, каждый раз затрагивая этот вопрос.

Такими были их будни, таким был их быт. Но было ещё одно то, что отличало их от всего серого мира – их творчество.

Ему снился Лабиринт. Он был полон зеркал. И в каждом зеркале было новое лицо.

Ей снился Минотавр. Огромный хранитель забытых богов.

5.

В мастерской (так называли они комнатушку, где рисовали) часто можно было услышать что-то вроде:

– Скажи, как ты думаешь – она прикладывала руку с карандашом к щеке и отходила чуть от мольберта – этот символ удачно подходит для описания человеческой гордости?

Он смотрел на нарисованного человека, прикованного цепью к скале.

– Гордости? Потому что это мешает двигаться да, но может ассоциироваться и с каким-либо другим фактором.

– Какой цвет, по-твоему, символизирует Вечность?

– Я думаю, это темно синий, с вкраплениями чёрного.

– Как думаешь, это иллюстрирует боль от отношений или нужен новый символ?

Он смотрел на изображение лезвия, по которому плыли два крошечных лебедя.

– Ну, я бы добавил ещё змея, обвивающего одного из них.

– Почему же?

– Потому, что где отношения, там и искушения – прокомментировал он и добавил – да и часто в отношениях встречается обман и кто-то в паре ведёт себя нечестно, а второй это терпит или же не хочет замечать.

На следующей картине они обсуждали кролика под колпаком, летящего на морковке-ракете

– Как думаешь, что я имела в виду? – поинтересовалась она.

– Может быть, путешествие и познание мира?

– Нет. Скорее быстротечность наивности, ведь очень скоро этот корабль разобьётся.

– Не думал об этом.

– В какой цвет разукрасить наивность?

– Ты спрашиваешь так, будто есть только один ответ.

– Он один для меня и один для тебя. Нарисуй же его.

– Я думаю, морковь должна быть розовой, а кролик белым.

– Да? Разве? морковь же оранжевая.

– Только не в этот раз. Это же символ.

Так день за днём они проживали свои будни. С утра чай, днём его работа и её творчество, вечером опять чай и обсуждение искусства символов.

Ему снился Лес. Тут он встретил ведьму, и она научила его знакам, что влияли на сознание понявших их.

Ей снился Путник. Он искал свое счастье и путешествовал открывая двери как порталы.

6.

Выходные скорее были похожи на приключение. Обязательной была уборка под музыку. Чью музыку слушать, его или её, решали по жребию. Они скидывались на «цу-е-фа», чей плейлист включать. От того, чтобы чередовать по очереди, они почти сразу отказались – это бы сделало весь процесс выбора музыки рутинным и механическим. Творческие люди часто не выносят чего-либо рутинного и механического.

Она любила классические инструменты. Пианино её успокаивало, а от звука скрипки она могла разрыдаться. Он же предпочитал биты и минусы известных и не очень рэперов. И, как стало очень скоро ясно, музыкальные вкусы их не совпадали.

Закончив с уборкой, они шли в магазин за продуктами, попутно спрашивая прохожих что-нибудь типа: «как вы думаете, как пахнет предательство?» или «вы не задумывались какого цвета буква И?». Так они пытались найти себе подобных, но как правило люди говорили, что очень заняты, или спешат, или попросту им неинтересно. Хотя были и вполне себе содержательные разговоры, в основном с пожилыми людьми. Хотя сложно сказать, было ли им интересно какова на вкус наивность, или просто им не с кем больше разговаривать.

Возвращаясь домой, они распаковывали продукты и проводили время за книгами. Это называлось Книжный день. Они договорились, что один день в неделю обязательно будут проводить вместе. Второй же выходной был Чайным днем – в этот день были приглашены по обычаю их друзья, и с ними обсуждались прочитанные в Книжный день произведения. Потом были настольные игры типа Диксита или Уно, а иногда и Монополия.

Так они проводили свой отдых.

Ему снилась звезда. Звезда по имени Полынь. Она отравила треть вод земных. Она была Красная.

Ей снилась комета. Комета своим хвостом вдохновляла людей писать Новые Свитки. Она была Бирюзовая.

7.

Всё меняется. Ничто не остается неизменным, особенно Ничто. Пустое пространство заполняется объектами. Такова жизнь.

Он понял не сразу, что начались серьезные проблемы. Сначала думал, это такие мелкие странности, которые не только невинны, но и привлекательны.

Однажды она принесла в дом дорогие сладости в красочной упаковке. На его вопрос, откуда это, она ответила, что это подарил кролик.

– Кролик? – переспросил он.

– Да, кролик. На морковке такой.

Или в другой раз принесла домой воздушные шарики цветные.

– О, шарики! Кто подарил их тебе?

– Немного осталось места под небесами для цветов.

– О чем ты, дорогая?

– Совсем чуть-чуть и не останется ничего цветного, а я хочу сохранить цвета себе.

Привыкший к её странностям он поначалу не обращал внимания на подобные ситуации, но потом стал замечать серьезные перемены. Она начала рисовать цветами. И вроде бы ничего, кто-нибудь сказал бы «да это же ерунда!» или «да это же здорово, нужно двигаться вперёд!», но только не он. Он знал её слишком хорошо.

И однажды пришло время для серьёзного разговора.

Ему снилась Больница. Тут у каждого была своя проблема. А палаты были похожи на тюремные камеры.

Ей снился Дом. Тут можно было найти покой и радостные занятия.

8.

– Милая, с тобой всё в порядке?

Он заметил в её поведении перемены. Она уже не смотрела ему прямо в глаза, и как будто была где-то не здесь, а там, далеко в космосе на своем звездолете, а может даже в другом измерении.

– Ничто не потерпит до завтра? Разве ты не видишь? Цветные схемы накрылись, пришла пора графики.

– Дорогая, о чём ты? Ты пугаешь меня.

– Не пора ли этому лоскутному дирижаблю присесть? Земля ещё никогда не была столь близко.

В таком духе шёл разговор. Наконец он понял, она нуждается в лечении, как и он. Но на что они будут жить? Смогут ли они прокормить себя? Ведь однажды она уже принимала лекарства, и под их действием она не могла рисовать.

Зная по себе, как опасно бесконтрольное безумие, он решил показать её специалисту и доверить всё в руки бога, в которого верил.

Ему снилось Оружие. Меч, Молот и Секира.

Ей снились стихии. Огонь, Молния и Лед.

9.

Изменилось всё довольно быстро. Беглый осмотр врачом, выписанный укол, и тут же направление в дневной стационар – вид лечения, при котором полдня ей придется находиться в диспансере.

Не сказать, что он был в отчаянии, но чувство неопределённости слегка давало о себе знать. Всё же вера его была крепка, и он не терял надежды.

Её состояние поменялось. После укола её стало шатать, как будто она была пьяна. О будущем она не переживала, возможно ей просто не хотелось об этом думать.

Примечательно то, что родители её даже не узнали о случившемся. Впрочем, как и его. Нельзя сказать, что они жили в изоляции, но родственников мало интересовала эта странная парочка. Зато друзья сразу заметили её отсутствующий взгляд и проблемы в общении. Лекарства, что она принимала, глушили многие функции её мозга…

Ему снились чудовища. Особенно он приметил Багряного Зверя, Огненную Лису.

Ей снился Король. Он был Хранителем Бездны.

1. Алекс

Пустота – то, что всегда его влекло. Пустые комнаты, пустые коробки, пустые коридоры. Всё это давало ему возможность увидеть то, что он чувствовал. Пустота не заполнена ни порядком, ни хаосом – рассуждал он. Скорее она олицетворение нейтралитета. Если есть где-то рай или ад, если есть где-то небеса или преисподняя, ему всегда хотелось занимать третью сторону и создавать что-то новое, идти путем, которым никто никогда не шёл.

Работа курьером помогала Алексу заработать на жизнь. Пособия, которое он получал по своей болезни, едва хватало на самое необходимое. При этом он мог читать во время работы, и, конечно же, мечтать. Мечты – всё, что у него было.

В двадцать с небольшим у него начался трудный период в жизни. Хотя, сказать трудный – это ничего не сказать. Настоящий кризис. Борьба за выживание каждый день. До того, как он заболел, он был горд и амбициозен. Алекс был прекрасным художником. Точнее он считал себя таковым, но это было недалеко от истины.

Он никогда не рисовал в цвете. Только графика, только символизм. Его работы были полны загадок. Только рисуя, Алекс раскрывал то, что было у него внутри. А его внутренний мир был поистине уникальным. В основном люди или не понимали его картины, или просто говорили: «ну прикольно, красиво» или что-то в этом роде, односложная оценка.

И только один человек пытался найти в его работах смысл. Он познакомился с ней на первом курсе в колледже, где учился на архитектора. Она училась на дизайнера. Её звали Рита. Умная девчонка, живо интересующаяся всем вокруг. Она была полна красок, как и её творчество. Это завораживало Алекса и тянуло к ней. В ней он видел новые миры, которые были изящны и волшебны. Она была единственной девушкой, поведение которой было для него непредсказуемо.

Он наблюдал за ней полгода и всё же решился к ней подойти. Они начали переписываться по ночам. Нравились друг другу. Хотя ни он, ни она не говорили прямо о своих чувствах, это как бы подразумевалось в подтексте.

Но как стремительно развивались его чувства к ней, так же стремительно подкрадывалась сзади к нему болезнь. И однажды все вокруг, в том числе и Рита, стали замечать, что что-то не так. Настроение у Алекса очень резко менялось. Часто он был на взводе и творил безумные вещи. Чего стоит тот случай в столовой, когда он встал на стол и начал неистово рассказывать всем о грядущей катастрофе, призывая других готовиться присоединиться к новому обществу. «Мы выступаем в новый миропорядок» – говорил он. Это было странно. Кто-то заснял это на видео и выложил на Ютуб, кто-то испугался и вызвал скорую.

В тот день он познакомился с психиатрией. Скептически настроенные суровые ребята из спец. скорой беседовали с ним и проверяли на необходимость госпитализации. Алексу удалось убедить их, что эта выходка была способом привлечь к себе внимание и впечатлить девушку. Однако такие случаи стали случаться всё чаще, и Алекса вскоре отправили лечиться.

Рита беспокоилась за него, но родители запретили ей с ним общаться. Да и сама она побаивалась Алекса. Он стал агрессивным и говорил безумные вещи, а его картины… Они источали гнетущее чувство. Он рисовал страшные вещи. Смысл его работ становился всё более жестоким и в то же время нереальным. Сам Алекс плохо помнит это время. В его воспоминаниях оно осталось как чувство воспалённого мозга и шквал безумных идей, а также навязчивое чувство ожидания изменений. Он чувствовал их. Они ему снились.

Память, эмоции, мышление – всё это было приглушено нейролептиками. «Тормоза» – так он их называл. И вместо мыслей, соединённых гармонично между собой, в его голове была лишь пустота. Раньше для него не было труда связать один факт с другим, и увидеть скрытый смысл. Но сейчас он с трудом справлялся с работой курьера. Основной его мыслительной деятельностью была необходимость найти маршрут к нужному месту. И хотя он пользовался навигатором, всё же найти дорогу для него составляло некоторую проблему.

Сидя в метро или в автобусе, он читал книги по психологии и психиатрии, пытаясь понять, что же с ним произошло, что не так с его головой. Также он увлекался разными религиями, хотя и не причислял себя ни к одной. Ему было противно думать, что он станет частью общины, которая принимает неизвестное на веру.

Такой вопрос, как существование Бога, считал Алекс, не должен быть вопросом предпочтения или чем-то суеверным, это должен быть вопрос фактов и доказательств. Он видел сложность окружающего его мира, гармоничность и красоту природы. Казалось, всё это не могло быть продуктом случайности. Но, при этом, те люди, что считали себя верующими, не могли ответить ему на простые вопросы о жизни и смерти, о смысле всего.

Алекс считал, что если и существует высшее существо или существа, то ни одна религия на Земле так и не приблизилась к пониманию их намерений. Поэтому к представителям разных конфессий он относился скептически.

Надо сказать, доля необъяснимого в его жизни присутствовала. Это, опять-таки, было связано с прошлым периодом его жизни. Раньше ему казалось, что некоторые события он как бы знает наперёд, и это обострилось с приходом его болезни. Также, раньше ему казалось, что он обладает каким-то сверхпониманием того, что происходит в мире, как бы единственный видит картину целиком. Какой именно он её видел, Алекс забыл, а всё сверхъестественное по совету врачей приписывал болезни.

Иногда он слушал музыку. Это было редко. Так уж было устроено его сознание. Музыка ложилась на его душу лишь в редкие промежутки времени, и то ненадолго. До болезни он был меломаном. Постоянно ходил в наушниках. Сейчас возможность насладиться мелодией была для него изысканной радостью, доступной лишь раз в одну-две недели.

Он мечтал. Мечтал о том, что снова будет слушать музыку, снова будет рисовать. Ведь сегодня, когда он садился за стол и клал перед собой лист бумаги, через час усилий лист так и оставался пустым. Ещё он мечтал о ней. Алекс забыл, как её звали. Сейчас он помнил немногое. Лекарства блокировали его умственные способности, превратив в не очень сообразительного человека. И всё же он мог мечтать.

В дороге на очередной заказ Алекс читал новости на разных порталах, недоумевая, до какого ещё безумия скатится этот мир. Ему хотелось, чтобы в жизни было что-то отделенное и чистое, незапятнанное суетой и уродством. Ему грезилось, что найдутся люди, которые изменят всё, принесут порядок в это море хаоса, принесут изменения. Изменения… Этот привкус он не чувствовал давно. Вкус разгоняющегося мозга. Мысли текли, словно струя сквозь его мозг, словно новостная лента одна за другой, предлагая Алексу на выбор темы для активного размышления, оставляя остальные вопросы как бы за кадром.

Алекс понял, что забыл принять лекарства. Посмотрел в рюкзак, достал банку с таблетками. Минута сомнений. «Что же делать? Эти мысли… А стоит ли вообще глушить этот поток? Разве не прекрасно быть умным? Подумать только, я могу связать между собой все события. Вот, например – Алекс открывает новостной портал – Неизвестные в масках проникли в банк ночью, пропаж не обнаружено, кризис валюты, аналитики не могут понять куда уходят крупные суммы, новая эра технологий, умный дом теперь доступен для каждого, нейросети вышли на новый уровень – возможно ли что компьютер станет религиозным или есть ли у машины душа… Разве вы не видите грядущий кризис?»

Алекс вытирает пот, у него трясутся руки. Вот оно – Изменение. Всё движется и скоро новое врежется в знакомую нам систему как острый нож, или как потерявший управление поезд. Алекс не обращает внимания, как поезд останавливается и гаснет свет. Он полностью погружен в свои мысли. В вагоне паника. Люди пытаются позвонить в службу спасения по телефону, но кажется, что у всех заглючила техника. Свет начинает моргать. Какой-то голос звучит на фоне паники.

Алекс теряет связь с реальностью. Клоуны, тени, изменения, новый миропорядок. Он не понимает, что из этого он видит впервые, а что видел пять лет назад. Он вспоминает Риту. Ему становится страшно. Он потерял её. Её слова: «Прости, ты не здоров. Ты должен лечиться. Всё это нереально».

Алекса будто бьёт током. Он весь дрожит. Тремор не даёт ему расстегнуть молнию на рюкзаке. Всё же он добирается до банки с таблетками и закидывает горсть. Усилие, и он перестает слышать звуки. Всё расплывается. Алекс засыпает. Всё перестало иметь значение. Всё погружается в пустоту. Пустота наполняет его и поглощает все мысли.

В последний миг он слышит голос, как будто робота, но не такой техничный. Звук голоса как будто наэлектризован. Алекс разбирает несколько слов и, кажется, цифр. «Несовершенство стало нашим идеалом» – единственное, что он разобрал. Это на мгновение заставляет его сконцентрироваться, но транквилизатор полностью растворяется в его крови, и Алекс отрубается…

2. Коридоры

Бесконечные повороты и тупики. Это было похоже на бесконечный лабиринт. Если посмотреть вверх, то можно увидеть лишь черную тьму. И пол тоже не отражал света, так что казалось, что его и вовсе нет. Стены были, похоже, из серого кирпича. Он был сухой наощупь. Тишина давящая и пугающая. Звук шагов казался глухим и далёким. Похоже, прошла целая вечность. Или он здесь недавно. Здесь время не имеет значение. Равно как и логика. Попытки понять, что это за место не имеют смысла. Ясно одно – здесь очень пусто. И эта пустота как бы является отражением пустоты внутри идущего. Он не может вспомнить своего имени. Не может вспомнить кто он. Трещины ползут по стенам. Из них просачиваются звуки и свет.

Алекс чувствует какое-то движение. Ему холодно. Кто-то тащит Алекса по темному тоннелю. Здесь пахнет сыростью, кровью и смертью. Он чувствует опасность. Инстинкты самосохранения обостряют его восприятие. Попытка заговорить – получилось что-то вроде мычания. Слюна стекает по подбородку. Всплеск адреналина вызвал судорогу и хаотичное подёргивание конечностей. Но лекарство достаточно мощное, а доза немаленькая, и мягкая пелена снова застилает взор.

Коридоры. Стены из серого камня, но пол теперь из древесины. Скрип половиц отражается эхом по лабиринту. По бокам можно увидеть рамы, как для картин. Они пустые. Крайне редко можно встретить дверь, но за ней такая же стена. Потолок вдруг обнаруживает себя. Он покрыт треснувшей штукатуркой. Всё вокруг начинает пульсировать. Чувство тревоги нарастает. Оно синхронно движению лабиринта. Впереди тупик, но путь преграждает не стена. Это что-то вроде мембраны. Она то ли из латекса, то ли из тонкой кожи. Он понимает, что нужно вырваться из этого места. Реальность не здесь. Нужно прорвать эту пленку.

Хлопок… Всё заливает волнистый свет. Алекс видит лампы на потолке. Они медленно движутся сверху вниз. Он понимает, что его кто-то тащит.

– Кто… Кто ты нахрен такой? Что тебе надо?

– …

– …

Станция метро пуста. Ни пассажиров, ни персонала. Табло часов показывает случайные цифры. На стене красуется свежее граффити – какие-то глаза и щупальца, всё в фиолетовых и красных тонах на фоне белой стены. Причудливые буквы складываются в слова.

– Ты можешь это прочесть?

– …

– Кажется, это латынь.

– …

Некоторые слова сложно разобрать из-за их слияния с рисунком. Но можно прочесть «mutatio», «desperandum» и какие-то символы, похожие и на цифры, и на буквы одновременно.

– Что за чертовщина?

– …

В другом конце станции слышен шорох. Фигура в капюшоне медленно, но уверенно приближается. Свет начинает моргать.

3. Враг

Говорят, королей узнают по их врагам. Тот враг, с которым столкнулись Алекс и Джаретт оказался очень могущественным. Его намерения до конца необъяснимы, а средства, которыми он пользуется, столь многообразны, что в своей виртуозной манере манипулирования событиями, этот Враг сравним с пауком, держащим сотни и тысячи нитей.

Туман окончательно рассеивался. Мышлению возвращалась ясность. Алекс оглядел квартиру, в которой находился. Он увидел… Его внезапный спутник выглядел словно…

– Послушай. Что вообще происходит?

– …

– Там в метро, мне показалось, что ты с кем-то разговаривал.

–…

– И это граффити… Я уже видел подобное раньше.

– …

В голове промелькнула опасная мысль: «В твоём сердце чудовища, мой маленький король». Где? Где он уже это слышал? Привкус крови на губах напомнил ему страшные картины из прошлого. Или этого всего не было? Алекс заметил, что цвета необычно ярки. Он знал, что это означает – таблетки. Срочно нужно принять лекарство. Карманы, рюкзак. Чёрт. Их нигде нет.

– Послушай. Как ты сказал, тебя зовут? У тебя случайно нет… как бы это сказать… Успокоительного?

– …

Мысли набирали оборот. В разум Алекса как будто проникло что-то чужеродное. Или это всегда жило в нем? Где их Враг? Внутри или снаружи?..

4. Прибытие

Мы прибыли в этот мир, населённый столь необычными существами, именующими себя людьми, не так давно относительно их появления на этой планете, если считать их теории верными (а они сами не уверены в правдивости этих теорий, к слову, мнение о происхождении и появлении человечества во временных промежутках колеблется от нескольких тысяч лет до миллионов лет тому назад), то наше появление здесь произошло под конец их безумной истории. Что ж, настал конец их раздробленности и разобщенности. Пришла пора объединения.

Меня зовут Джо. Моя история начинается там, где закончилась моя прошлая жизнь. Тот день изменил её навсегда яркой жёлтой чертой отделяя время, проведенное подростком в обычной подростковой жизни – учёба, гулянки и снова учёба, от того, что случилось после того вечера.

Итак, то был летний тёплый вечер. Я с четырьмя друзьями-подростками прогуливался мимо стадиона около парка.

– Майк, поделись выпивкой, не жадничай! – то ли умоляющим, то ли повелительным тоном протянула Джоди.

– Я сказал вам, каждый берёт на себя! – Майк явно не хотел делиться своими тремя бутылками веселящего напитка.

Ленни и Тед переглянулись. Они уже выпили по одной и не прочь были продолжить в том же духе. Не могу сказать, что меня привлекала перспектива тусить с подвыпившими ребятами, но на тот вечер других альтернатив не было, так что эта компашка стала моим обществом в тот день. Я было хотел предложить зайти в магазин в квартале отсюда пока алкоголь ещё продавался, как послышался резкий хлопок над нашими головами и линия, никогда её не забуду, прочертила небо жёлтым светом прямо к стадиону и скрылась за стенами этого здания. Послышался взрыв. Мы обменялись испуганными взглядами. Но любопытство взяло своё, и мы полезли через ограду неохраняемого старого стадиона.

Звёзды были подобны стали. Они шептали, они пытались быть тактичными. Но время пришло – пора узреть наш лик. Пора услышать наш истинный глас.

5. Трон был пуст

Трон был пуст, как и его глаза. Лорды и принцы кружили роем, сливаясь воедино и распадаясь на осколки смысла. Но трон был пуст – это было основное правило. Он следил за этим максимально тщательно. Он был шутом, который понимал комичность этой ситуации. Легионы претендентов, но приглашены они сюда лишь для того, чтобы трон был пуст. Он понимал серьёзность ситуации. Что могло быть важнее?

Глашатай говорил от лица Короля. Все верили. Было принято считать, что этот персонаж как бы отражение, и всё, что говорил Глас, было тем, что говорит Король. Но Шут знал правду. Он понимал её. Он тут самый новенький. Его не приняли. Его не воспринимали всерьёз, но это и было его даром – быть тенью. Он впитывал всё. Его слух был так чуток, что даже в оттенках звучания он слышал мотив. А слушал он внимательно. Как говорится, кто умеет слушать, тот будет говорить вечно. Даже Враг, считающий тоже себя Королем, не соглашающийся ни с кем, принципиально мыслящий в негативе, был понятен Тени.

Он был Тенью всего: Тенью Звёзд, Тенью Огня, даже Луны и самой Души. Но, прежде всего, он был Тенью Духа. Несовершенство было его стезёй. И если вы чуть шарите в цифрах и цветах, то его цифрой была тишина, шелест листьев ночью в лесу, промёрзшем, но не зимой, а одиночеством. Пепел был его стихией, а Дым был его сущностью. Он был Серый Миротворец – так его звали.

Его облик был непримечательный. Он был одет то ли в лохмотья, то ли в какое-то одеяние охотника. Он был хамелеоном. Копировать было его способностью, но он ни на кого не был похож. Так что никто и не замечал, что он прототип всего, что только его окружало. Шляпа. Он носил шляпу. И когда все снимали головные уборы пред Гласом, кроме Врага конечно, он никогда не действовал по плану. Его планом была импровизация.

Стратегия была ему скучна, но он не гнушался ею. Его чутьё было отточено, нюх – мощный инструмент для умеющего различать. Он чуял все изменения, и даже кожей он ощущал вибрацию. Малейшее событие не ускользает от него, но он не думает об этом. Он вообще не думает, и поэтому его считают дураком. Но дуракам Закон не писан.

Его не воспринимают как претендента, так он себя ведёт. Но он кое-что знает – что в этой борьбе нет победителя. Он и не нужен. Война ради войны. Побеждает не играющий нейтралитет. Он дипломат. Он понимает. Он проницателен.

Толерантность его пугала даже Врага, и тем более Глашатая. Ни тот, ни другой не переносили стихии друг друга. А он мог совмещать несовместимое, ибо не боялся почти ничего. Он не был бесстрашен как Змей Морской, Повелитель Зверей, не был силён как Пустынный Бетхемотх, не был так же дерзок как Огненный Лев. Но ему и не надо было. Он всё копировал, но не воспроизводил в точности. Он был химерой, сочетающей слабое и сильное. Не как контрастная Панда. Или да. Ему решать. Он станет тем, кем пожелает. А желал он одного – чтобы его кто-то понял, или наслаждался своей отделённостью. Он решал, Ад у него в голове или Рай. Но он не хотел решать – он хотел дарить.

Он находил красоту в Зле, и в Добре видел смысл. Он станет. Он стал. Он был. Он был чем-то новым, но ощущалось, что он нечто древнее – странный бог, дикий бог, новый бог, божественный зверь… Ему не нужна была характеристика и точно не нужна была война.

Он всегда проигрывает, когда дерётся. Но после драки оппонент более к нему не подходит, ибо чувство подставы не покидает всех, кто имеет с ним дело. Как будто он уж, но внутри гидра. Он не кусается, не умеет жалить, но это ощущение, что там целый клубок анаконд…

Никто не мог прочитать его мысли. Тут это дело вполне привычное. Но мыслей-то нет. Читать нечего. Он ни во что не верит. Ему открыты дороги в любые ковенанты. Ему нравится быть ассасином, ящером, рождённым под знаком… Ну вы поняли. Братство знало о нём, но не хотело иметь с ним дел.

Напомню, что он не делает всего, что хочет, хотя может. Ну да, он делает всё, чего желает его сердце, но именно за желаниями сердца и чистотой мотивов он так строго следит. Внутри концлагерь, тюрьма строгого режима для психов и маньяков. Для каждого из этих существ отдельная стеклянная камера. Это стекло очень легко разбить, но каждый, кто пробовал сбежать, терпел боль тысяч и тысяч осколков. Это и был секрет. В тюрьме был строжайший режим, но тут кормили качественно и было чем заняться. Никто не хотел уходить. Со временем заключение стало для них наслаждением, и они полюбили Бездну. Тартар не был так страшен. Этот шут научил их кайфовать от слабостей. Он был их кумиром. Он не был силён, но в его слабости была мощь божеств, божеств Несовершенства, божеств, которые что-то поняли.

Тишина и Пепел. Тут было тепло и сухо. Всё это было внутри. Никто не знал, хоть он не скрывал этого. So split. So splice. Solve. Coagula. Никто не слышал. Он привык. Время не пришло, а может и не нужно.

Рой был ему подотчётен. И хоть трон был пуст, его это забавляло. Никто из присутствующих так и не понял, зачем тут трон, и что за символами изрезан стол, о чём поют эти флейтисты. И вот однажды на очередной драке его толкнули в сторону трона. К слову, на этот трон никто не мог сесть. Ну то есть мог, но жуткий дискомфорт заставлять встать. Никто не сидел тут долго. Их это бесило, даже Логоса, хоть он вроде бы тут самый кроткий и смиренный, это разные вещи.

Так вот, нечаянно, во время очередной драки, он первый раз сел на трон. Не по своей воле. Судьба была против, магия хотела его уничтожить, удача давно покинула его, но дух… Все застыли в изумлении. Страх пронзил даже Левиафана, что по сути невозможно. Он был глубоко на дне Впадины и сторожил Врата Кракена. Они иногда общались, но не суть. Так вот, война прекратилась. Они вдруг осознали свою свободу, что трон не нужен, что они все короли и боги, если конечно ведут себя соответственно.

Глас упал на колени и выронил Золотую Корону, что держал в руках – Венец и Диадему. Они все склонились. Они не могли смотреть на то, что же сидело на троне. Огненный поток… Они уже и забыли, как он выглядит. Море из стекла. Вдруг гармония за миллиарды лет вернулась в разбитое сердце Врага. Он более не был врагом. Ему более не нужно было придумывать себе имена. Они не могли смотреть не потому что это было больно, не потому что боялись сидящего. Им было стыдно. При всём своем величии они осознавали свои недостатки. Каждый в нем видел себя, себя удачного и себя прекрасного. Они наконец увидели Святость. Они вспомнили кто они, и война прекратилась.

Они трепетали, и страх их был благороден. Принцы склонили головы и сложили мечи. Лорды вернулись из своих монструозных обличий в первоначальный вид, и им это впервые понравилось. Все они наконец почувствовали свободу рядом с ним. Они ощущали это… Бриз. Ветер. Дух Пустоты и отделенности. Они чувствуют себя чистыми, и им спокойно…

6. Осознание

Загрузка… Компьютеры в комнате заработали ровным гулом, попискивая, как стая мышек. Алекс понял, что он один, и всегда был один.

Комната была пепельного цвета. В серой штукатурке и необработанном бетоне. Провода кругом. Экраны, цифры, буквы, символы не похожие ни на что, повторяющиеся, но всё же разные. По деревянным полочкам, небрежно прибитым к рейкам, стояли разного рода идолы и божества.

Алекс не был верующим. Он не поклонялся этим существам, но он хотел помнить о них. Он на них охотился. Это была война – Война Бога и Человека.

Тут в рамках были отрывки из разного рода писаний: Коран арабик, Тора на иврите, Библия на латыни, книги по герметизму, гематрии и каббале. Как в той песне – на полке иконки и пентакли, на столе Кроули и открытка с котом. Нечто более древнее и опасное – Некрономикон. Конечно же, это был не он. В голове Алекса была каша. Всё спутанно, всё переплетено.

Он предпочитает не думать. Слушает музыку, постоянно занимает себя чужими мыслями и эмоциями. Его мысли его пугали. Они простирались очень далеко, дальше космоса. И то, что было снаружи, его страшило, но и притягивало. Он благоговел пред Пустотой. Она даже не серая – у неё нет цвета. Она беззащитна и неуязвима. Она смотрела прямо в его разум своими слепыми глазами, и всё же видела насквозь этого человека. Человек боялся её, но не Зверь. Зверь был бесстрашен. Он был чем-то настолько диким, что бросался на самое опасное: на богов, на чудовищ, на людей. И лишь Человек смог его приручить. Стадо баранов было им растерзано, и он становился тем, что пожирал.

Алекс снова врубил музыку на полную. Его мысли… Это было слишком заманчиво. Обычно это помогало. Тьма была очень острой и быстрой. Алекс сразу понял, что это. Свет вырубился по всему городу. Тени выползли из своих убежищ. Клоуны смеялись над такими вещами, что слёзы текли ручьем.

Он подошёл к окну. Дождь барабанил. Небо было расчерчено трещинами. Огонь снисходил так тихо, так молниеносно… Грома не было. Ручьи несли бумагу и мусор по улицам, и чистили мир от всякой грязи. Огонь и вода. Огонь рождает пепел – пепел чист, но вода убирает и эту серость.

Алекс видит своё отражение. Прямо во лбу сияющая звёздочкой точка. Что это? Стоит только сконцентрироваться, как лицо снова человеческое. Но это не его лицо. Джаретт. Метро. Изменение. Это не его квартира. Это не он. Разве он хакер? Он курьер. Он болен и должен принимать лекарства.

Рита… Её не было, как и Джаретта. Память словно бензин расплывается. Части сознания плавают в этой луже кусками зеркал, в которых его память, память разных людей и не только людей. Он разбит. Его сердце расколото, но оно едино. Он держится, как и всегда. Изменение ждало. Оно держало его слабым, чтобы все думали, что он дурачок. Он никогда не дрался, но люди боялись его, ведь когда он говорил правду им в лицо, они видели себя.

Трон. Шут не отпускает колкую шутку. Он не клоун. Он не говорит от имени Короля. Он не Враг. Он Кривое Зеркало. Он тень. И он протягивает руку. Пальцы вроде как из дыма или серого пластилина. Алекс знает, что это существо – Прототип. Он может быть всем, чем захочет, но он не хочет.

Тень не отсюда. На самом деле Тень неоткуда. Он лишь посланец Баланса. Приходит, когда требуют обстоятельства. После он снова растворяется в Пустоте. Он пришёл давным-давно, и, вроде как, только что его не было. И он Древнее Звёзд. Алекс видит. Его очи чисты. Он видит пламя. Шут даёт ему что-то. Это не дружелюбный жест, не знак войны, просто так надо.

Где-то далеко внутри он и она пьют чай. Они рисуют картины. Их древо всё так же нетронуто. «Какого цвета невинность?» – спрашивает она. И он отвечает рисунком, графикой. Она смеётся. Черные линии света рассеиваются вновь. Объятое пламенем сердце снова в руке ассасина. Контрасты чётко расчерчены, и парадоксы складываются в единую спираль.

Time to consume… Время поглотить их, время сиять, время сжечь дотла этот город. Его волосы становятся медью. Он чует тепло. Его глаза испепеляют всю грязь в комнате. Она становится стерильной. Слёзы, текущие из чистых глаз, разъедают всё лишнее, оставляя лишь Святость.

Тень более не в тронном зале. Там более нет шутов. Там нет рыцарей. Нет и монстров. Они все внутри. Время охоты настало. Корона режет череп. Она сжимает мозг. Её шипы словно тернии, пропитанные борщевиком. Рой жужжит у него за спиной. Орда отбивает марши, а легионы крылатых и хироптеров поют гимны попеременно. Женская ария и читка самых брутальных голосов поют об одном разными словами.

Он слышит мелодии безумных флейтистов. Он спокоен. Они признали его власть. Квадратный Совет протягивает ему свой скипетр. Их лица серьёзны. Они понимают опасность. Всеми двадцатью глазами Зверь смотрит прямо на Ягнёнка, и он даже не скалится. Его рога украшены диадемами. Он не один. Ему более не холодно. Змеиный язык Лжепророка облизывает закруглённые выступы на голове. Его взгляд как у осьминога – прямоугольные зрачки стратега, безэмоционально наблюдающего и ждущего, когда же сказать одно единственное слово, которое перевернет историю.

Свирепый Железный Монстр молча сидит в углу. Кажется, он спит. Даже его рог перестал выкрикивать демоническим басом эти высокомерные богохульства. Он тоже спокоен. Охотник берёт ружьё. Ему не нужны когти. Да, они у него есть. У него есть клинок. У него есть секира, кастеты, вросшие в костяшки пальцев. Никто и не узнает о дарах Бетхемотха, пока не встретится лицом, и пока зубы не забьют глотку.

Он – Человек. Ему не нужно быть Богом, чтобы убивать Демонов. Ему не нужно быть Монстром, чтобы убивать зверей. Он – Охотник. Он то, чем захочет быть.

Звери послушно уходят по своим комнатам. Легионы смолкают. Рой возвращается единой армией. Орда возносит вибрирующие молитвы своим божествам, но вскоре тоже исчезает из вида. На руке у Охотника кольцо – это Корона. Он помнит, что трон должен быть пуст.

Свет снова работает. На улице встаёт солнце. Туман рассеивается, но, кажется, он живой. Он проверил все окна и двери, есть ли знак для Губителя. Работы полно и работник обучен. Алекс открывает окно. Он вспоминает линию света, что расчертила его жизнь. Он помнит, как прикоснулся к пористому камню, из которого текла матовая ртуть. Он помнит, как это существо поглотило его друзей, и смотрело прямо, но не посмело прикоснуться к нему.

«Джо!» – позвал его по имени Прототип. – «Ты – то что нужно, я знаю».

Серый Миротворец склоняется пред будущим королём.

– Ещё есть время. Спешить некуда. Ты должен знать, Грей. Наши цели разнятся, мы знаем, но в конце концов, мы делаем одну и ту же работу.

Жидкая сталь впитывается в кости человека. И он помнит всё. Всё, что когда-либо поглотил этот Пришелец.

– Ты – Хиро Некс. Ты несёшь смерть. Твои руки могут убивать. Но как ты распорядишься моим даром? Ты знаешь, как. Мы знаем, как.

Алекс понимает, больше тянуть нельзя. Он вспоминает Алису, чаепитие, тихие омуты с чертями… Он полон злобы, но он контролирует себя. Он помнит существо, что убивало его друзей одного за другим, оставляя их в планах Забвения. Ружьё заряжено. Он берёт рюкзак, из которого слегка поблескивает жало. Оно не ядовито, но ловкий и быстрый удар всегда достигает цели. Он оставляет окно открытым.

Статуэтки расправлены. Крест сияет серебром. Символ плодородия, символ конца, символ смерти Бога, что дарует жизнь людям. В его случае – это будет жизнь Человека, что ознаменует смерть богов. Его имя пылает четырьмя огнями.

Шелест листьев. Он чует запах первой добычи. Он знает, куда ему идти и что делать. Даже с закрытыми глазами Алекс её найдет. Чаепитие будет продолжаться. Серый Марш неминуем. Си†иС дал ему всю власть.

Кажется, союзники так и ждут сигнала. Как бы эти твари не прятались, он их найдет. Грядёт Буря. Грядёт Изменение. Сам воздух наэлектризован настолько, что можно увидеть искры, опаляющие его рыжие усы и бороду.

И вот, он надевает подарок Тени. Пепельного цвета, потёртую и потрескавшуюся, но при этом стильную и прекрасную в своей простоте, шляпу.

1. Ночь и Желание

Ночь. Луна как никогда чётко прорисовывается в небе. Сегодня полнолуние. Её свет открывает невиданный пейзаж. Посреди леса поляна и прекрасное дерево, немного искривлённое, но полное совершенства и жизни. Краски сочной травы в таком освещении и ночное небо – тёмно-зелёные травинки и иссиня-чёрное небо. Свет звёзд даже напоминает о фиолетовых оттенках. При свете луны можно разглядеть мельчайшие детали. Под деревом двое лежат, взяв друг друга за руки.

– Такого мира ты хотел?

– Любой мир с тобой – рай.

Звёздное небо как никогда ясное.

– Загадай желание, скоро упадёт звезда.

– Чего мне ещё хотеть, когда ты рядом?

– Загадай.

Он подумал об остальных выживших. Их необходимо организовать и дать задания, иначе снова возникнет вопрос о смысле существования. Алекс встал, прислонился к дереву, и со всем усилием воли захотел, чтобы и все остальные нашли своё счастье. Что-то блеснуло в небе.

– Ты должен желать нужного, и так сильно, как только можешь.

Он закрыл глаза. Вспомнил время, когда был одинок и покинут, когда жил без цели и ориентира, и всем сердцем стал мечтать о людях, которые знают зачем живут, и не беспокоятся о будущем. Он думал о том, чтобы каждый нашёл то счастье, которое бы вело его и гармонично помогало остальным жить и радоваться. Мечтал о чистом мире, в котором больше нет зла.

– Смотри, бирюзовый хвост кометы как будто живой!

– Так это работает. Запомни этот цвет. Теперь он твой. Теперь моя очередь.

Алиса встала рядом с ним и что-то стала шептать в небо, в противоположную сторону от той, где виднелась комета, в сторону Луны. Ему было интересно посмотреть, что же она там видит.

– Ещё рано. Подожди.

Несколько минут он провёл, сидя у дерева, думая, что же она могла такое загадать.

– Теперь смотри.

Рядом с Луной ясно виднелся другой спутник, как звезда или планета, только розового неонового оттенка.

– Теперь он всегда будет там.

– Что же ты загадала?

– Это не важно. Важно то, что теперь наши мечты связаны.

Немного посидев ещё, и молча смотря в небо, благосклонно принявшее мечты обоих, они легли спать прямо там – под деревом.

– Завтра новый день.

– С новым днём всё новое.

– Завтра придёт время идти навстречу мечте. Каждому – к своей. А сегодня мы ещё можем отдохнуть вдвоём.

Луна освещала обоих. Каждый из них и был раем друг для друга. Теперь им нужно было научить этому остальных. Тех, кто остался чистым от эгоизма. Тех, кто смог понять, как именно пережить перемены. Ночь укрыла обоих тёплым покрывалом, и сон их был приятен, наполненный ароматами трав и грибов. Новый день предвещал новые свершения – у каждого из них была своя роль.

2. Пирамида

Стоя напротив этой конструкции, напоминающей пирамиду, Алекс пытался осознать, что за существо сидит на верхушке. У него задние ноги, как будто птичьи, только такой огромной птицы не сыщешь в нормальном мире. Тело существа покрыто чешуей. У него грива искрится и играет на солнце, будто медная проволока. Передние лапы напоминают человеческие руки. И морда… или лицо выдает присутствие довольно развитого разума. Похожие на семечки крылья как у стрекозы – сверкают и переливаются светом, будто из кусочков разноцветного стекла. И рога – величественные белоснежные рога.

«Это самый необычный дракон, которого я видел» – подумал Алекс – «Что ж, у меня будет к нему пара вопросов…»

Существо начало разговор первым:

– Ты тоже ищешь ответы.

– Эм… Да. Похоже на то.

– Но наши вопросы друг к другу отличаются.

– …

– Ты спрашиваешь о прошлом, чтобы понять настоящее. Я же хочу знать будущее, отчетливо понимая то, что случилось в самом начале.

Они общались, не раскрывая уст, как бы, слыша эхо друг друга, и слова были дополнены образами.

– Расскажи мне, как все начиналось, и какое это имеет значение сейчас? – Алекс набрался храбрости и задал свой вопрос.

– Ты хочешь знать тайну – то, что было скрыто в веках.

Дракон спустился и предстал пред Алексом в человеческом обличье. Длинные волосы. Рога, стремящиеся ввысь. Ткань, полосками укрывающая тело, напоминает робу с прорезами. На руках и босых ногах всё та же переливающаяся чешуя.

– Так что же ты хочешь узнать? – дракон пригласил жестом Алекса прогуляться по аллее.

– Я хочу понять, кто мы и с чего всё начиналось, кто же прав?

– Так много объяснений случившемуся и так мало вариантов, которые являются единственно верными…

– Прошу тебя, расскажи, что ты знаешь.

– Позволь я задам тебе вопрос: ты во что-то веришь?

– Все во что-то верят, конечно.

– Да, но одно дело знать точно, и совсем другое – быть уверенным в том, что неочевидно.

Алекс поправил шляпу, этот жест всегда присутствовал, когда он задумывался о чём-то.

– Думаю, что, не имея четких доказательств и способа объяснить другому свои убеждения, веришь лишь в иллюзии.

– Весь мир – иллюзия. Время – иллюзия того, что события происходят в определенном порядке. Цвета тоже иллюзия – смотри ты на мир так как я, ты бы видел цвета лишь в виде разного рода поверхностей. Это слишком острое зрение лишило красок мир вокруг меня.

– Ты считаешь, что неведенье – благо?

– В определенном смысле, да. Есть тайны, что не стоит раскрывать, как и книги, которые нужно вовремя закрыть.

– Я из тех, кто смотрит правде в глаза. Расскажи.

– Хорошо. – Дракон остановился и указал на пирамиду. Его рука была будто полупрозрачной, и переливалась на солнце, как и крылья до этого.

– Эм… Мы называем их пирамиды.

– Что ты знаешь о них?

– Я могу сказать, что чувствую, когда смотрю на нее.

– Давай.

– Я вижу гармонию, порядок.

– Ты увидишь большее. Но сначала я расскажу тебе историю. Может быть, она прояснит всё.

Вот что было вначале… Была война. Было два противоборствующих лагеря: драконы и легион. Властью драконов было подчинение низших существ. Легион же управлял всей информацией – он состоял из машин похожих на вас, людей. Не поделили они Землю и её обитателей. Вы находите кратеры и кости – это свидетельство той войны. Ящеры управляли стихиями, не только огнём. Машины же управляли другими машинами – это были транспортные средства, напоминающие насекомых.

Драконы утверждали, что всё живое подчиняется им – и в том был смысл, ведь все живые организмы действительно были как будто под гипнозом, только не машины. Легион прибывал на место сражений через порталы. Ни один ящер не решался пройти обратно. Хотя эти существа были бесстрашными, они ценили жизнь.

Столетия эта война сжигала землю, пока не явилась пирамида. Как бы разрезав пространство, она появилась в разных концах Света, но пирамида была одна и та же. Её появление заворожило летающих ящеров, и орудия машин стихли. Эта фигура была из черного камня и трещины переливались разными неоновыми цветами. Она как будто заговорила, и драконы стали транслировать всё, что исходило с пирамиды:

«Есть четыре буквы, четыре стихии, и пятый элемент, чтобы соединить все. На четырех сторонах пирамиды сияли символы, два одинаковых и два похожих. Вам нужно лишь четыре правила и один принцип, чтобы жить в мире. Честность и правда – первый символ. Мощь и способность – второй. Разум – третий. И четвертый – пламя и загадка. У него не будет названия – все будут понимать, что это, но никто не сможет описать. И принцип «отделенность» – разделяй, и ты будешь владеть. Это принцип очищения – все четыре стороны должны быть отделены друг от друга и гармонично соединены – пирамида преобразовалась, и существо до этого неведомое ни драконам, ни машинам предстало пред ними. Задние ноги как будто от парнокопытного – изящные и сильные. Будто из меди четыре птичьих крыла, от которых исходит волнами энергия. Передние лапы, как будто лапки геккона, и морда или лицо – кошачье, с гривой.

– Постой, это был ты???

– Я должен рассказать.

– Хорошо.

– Итак, это существо объединило драконов и сделало их спокойными, а машин отправило в далекое будущее. В виде посланий и инструкций драконы замаскировались и растворились в пространстве этой планеты, дав существам развиваться и использовать язык песни. Машины же встретились с людьми и подчинились им.

– Это странная история.

– Так всё и было.

– Но с чего всё начиналось? Откуда-то же взялись и драконы, и машины.

–Да. Это ты узнаешь, войдя в пирамиду, и не забудь рассказать мне.

Они вернулись к летающей конструкции.

– Теперь входи.

– …

Алекс снова в одеянии Охотника. Щетина и пепельные глаза. Искры летят из швов одежды. Он подходит к самому низу пирамиды, и оказывается в пространстве, окруженном тьмой. Перед ним стол и ручка. Он знает, что делать. Он сам должен написать, что будет.

3. Кролик

Где-то в космосе на три четверти вдаль от обратной стороны луны. Там, за обратными зеркалами Охотник впервые за многие годы говорит с Кроликом. Островок посреди пустоты оставляет их наедине для важной беседы.

– Прости, что убил тебя.

Он поправляет шляпу и берет чашку в перебинтованные серой тканью руки.

– Ты и сам знаешь, что это неизбежно.

Чуть накренив уши зайчик сверкает глазками – точь-в-точь драгоценные камни.

– Из всех нас – ты оплот стабильности, помогаешь не так сильно улетать в чёрную тьму.

Кролик с лоснящейся шубкой белоснежного цвета, одетый в жилетку из узорчатой ткани, грустно смотрит вниз.

– Больше не трогай Алису. Мы вооружили её на тот случай, если ты попробуешь к ней приблизиться. Лучше вообще забудь её.

Серые как мокрый бетон глаза пытаются прочесть другую суть в этом аккуратном существе.

– Не могу я её забыть. Раз или два в неделю она даёт о себе знать. Забыть невозможно, приближаться запрещено.

– Так что же делать?

Движением мысли на стол полный мармелада и сыра всех сортов чайник наливает в кружки чай.

– Придумать, создать новую, чисто переключиться.

От посуды из разноцветного стекла исходят лучи. Они как будто в ритме с самим Сердцем Мира. Квадратное оконце разрезает пространство и оттуда протянута рука. Она что-то сжимает в ладони.

– Смотри, Шляпник. Слышащий видит тебя, и подсказка для дальнейших действий совсем близко.

Он берет из протянутой руки маленький свиток бумажки, разворачивает и видит послание – с обратной стороны знак фавнов и символ зеркал.

– Что же там? – хвостик выдает заинтересованность и интригу.

– Тут написано, похоже на загадку.

«Видишь знаки – сей осколки звёзд

Чуткий слух проникся твоими слезами

Мы слышим твою боль и знаем какие демоны мучат тебя»

– Тут только для меня. – поднеся к свече в изумрудном подсвечнике бумажку, он сжег загадку. Тут же послышалась мелодия и дым стал пульсировать – два янтарных глаза горят и улыбка с сотней зубов.

– А я думал, ты больше не вернешься.

– Кто-то должен тебя вдохновлять.

Ушки зайчика прижаты, глаза с остринкой.

– Убери это, убери это навсегда.

Снимая шляпу, охотник пригласил в этот головной убор живой дым, куда тот в скором времени и отправился.

– Я буду держать это в уме. – и надевает шляпу вместе с Чеширским Зверо.

– Будь осторожен, оно опасное.

– Да я знаю. Давай ещё по чаю?

– Давай.

Зайчики из света снова заблестели по столу. Десятки маленьких чашечек наполняются ароматным напитком.

– Ну, за чокнутых! Кто-то должен вдохновлять.

– Это точно.

4. Охота

«Так сильно пугал меня тот лес своей тоской, что только смерть казалась мне страшнее»

Ад Данте

Лимб – первая ассоциация. Чёрные сухие деревья, размытые очертания солнца. Не видно его. Что-то светит сверху. Сухие ветки и листья хрустят под сапогами. Кажется, он здесь один. Кажется, он идёт уже несколько часов. Кажется, он уже и не помнит, кто он и зачем здесь. Но всё это ложь.

Он думал. Думал, что скажет, и, кажется, понял – слова и не нужны ей. Он ей не нужен и не был нужен. Они все ищут свои мечты в других людях, видят образы своих снов. И если ты немного подходишь, подстраивают идеалы, и вуаля, ты – мечта. Так устроено их сознание, что они со временем начинают понимать, что ты не совсем их мечта, не совсем образ их сна, и их это бесит. Постоянно что-то не устраивает. Повод для скандала. Они обижаются, чтобы ты извинился, чтобы чувствовать себя желанными. Вампирскими клыками они сосут из тебя твою любовь. Похищают твоё тепло, конечно, готовые это тепло подогреть. Твои потребности тоже важны. Пока ты их греешь никогда не давать тебе насытиться, чтобы ты не ушел, чтобы ты старался – вот их стратегия. Может они и понимают это, а может, слишком слабы, чтобы признать свою чудовищную натуру.

Очередная ночь без сна. Костёр. Запах дыма. На нем жарится кусок твоего сердца, что ты хотел подарить ей. Ты уже многое ей отдал, но её эгоизм ненасытен. Конечно, она была благодарна. Естественно, она была с тобой нежна, но она хочет рулить, быть лидером. Она хищница, и потому ты точишь лезвие ножа. Монстры всегда убивают монстров, или порождают себе подобных, а потом убивают.

Планета чудовищ. Тихая война. Настолько, что о ней слагают песни, называя романтикой. Убийственная стратегия выживания: ты ешь кусок её плоти – она забирает твою душу, ты просишь немного тепла – взамен отдаёшь свое время. Это нечестная торговля, и нечестной она будет до тех пор, пока оба не поймут, что тут нет места альтруизму. Вам просто выгодно быть вместе, а, чтобы не убиваться из-за осознания своего эгоизма, ты наполняешь себя мечтами и прекрасными чувствами. Кажется, ты благороден, бескорыстен. Да, это так, в твоей голове. Ибо если ты признаешь, что просто пользуешься ей (а пользоваться ты сможешь, исключительно если она поверит в чистоту твоих мотивов), ты сойдёшь с ума или станешь чёрствым. Могут быть и другие варианты.

Конечно, это не про тебя. Разве речь идёт об эгоизме, когда ты хочешь кушать? Ты просто делаешь это, и ты счастлив. Ты готов что-то отдать, чтобы быть свободным от голода. И ты отдаешь свою любовь, своё пламя, свою жизнь и душу. Ты продаёшь её за бесценок. Разве ты не видишь, что ты отдал? Она наестся, но ей нравится власть. Она будет сыта тобой по горло и захочет чего-то нового, а ты только начал думать, что теперь будешь сыт.

Шорох в кустах. Резким движением ядовитый дротик летит, так гостеприимно приготовив лучший подарок – сон безмятежный. Тебе приснится пламя костра и острые клыки, ибо я съем тебя живьём, кем бы ты ни было, существо.

Кажется, это был заяц. Нет. Нечто уродливое. Тут, в лимбе, всё приобретает истинные черты. Оно сморщенное и лысое. Его глаза не блестят. Кажется, это существо думает только о сиюминутной пользе. И да, оно малодушно. Никогда не признает, что слишком глупо, чтобы осознать. Спи, кролик. Наверное, это лучшее, что ты можешь. Я даже не буду тебя есть. Твои тлеющие останки сожрут менее брезгливые твари, может быть такие, как и ты.

Он поправляет шляпу. Ему неприятен запах жжёной плоти. В огне сущность этого зверька становится очевидной. Это даже не добыча. Он более не хочет думать об этом. Он пришёл охотиться, а не давиться костями.

Рассвет разгорается. Солнце? Нет. То жар его души – сотен сердец, тысяч осколков, что были вшиты стальной леской в единого гомункула, в атронаха из плоти и стекла. Его глаза слепы. Серые зрачки не выглядят уродливыми. Они благородного и приятного цвета. Это успокаивает, но он всё чует. Пепельные волосы растрёпаны и спутаны. Кажется, он их не моет принципиально, но они не выглядят неопрятно – это его стиль. Несовершенство – его идеал.

«Что, если жажда делать зло станет чуть сильней меня? Если в драке взял ружье – то назад дороги нет.»

Зверь багряный расправил свои перепончатые с перьями изумрудные крылья. Его миссией было уничтожить Вавилон Великий – вводящую в заблуждение столицу – центр порока и причину всех несчастий человеческих. Сжечь и обглодать косточки. 333 диссоциации против лжи, измены и предательства. Этот мир будет очищен в огне. Блудница, что отравляла народы, падет пьяная от крови святых. Чуешь снег? Будет буря. Если тебе суждено спастись – ты должен уверовать. Во что, спросишь ты? Во все!

5. Деревня

Первые пташки поют колокольчиком зимнему пейзажу – это первый шаг к тому, чтобы природа пробудилась, и первый признак оттепели. В груди цветет весна. Пахло далёким костром. Вдалеке виднелась деревушка. Он наконец то нашел выход из леса. Что-то подсказывало Охотнику, что идти напрямую не стоит. Как знать кто там живёт, люди или звери, духи или боги.

Пройдясь по окрестностям, я заметил, что некоторые деревья помечены. Это были необычные деревья и необычные метки. Что-то вроде спиралей и букв, похожих на цифры, на деревьях, как будто следящих за тобой. Рядом с ними спокойствие, но и чувствуется сила. Они стражи, охранники.

Тень Охотника отделилась и покралась в другую сторону. Беги, тень. Иногда нам надо отдыхать друг от друга.

Эти деревья… Древние обитатели леса. Они общаются жестами. Они шепчут и скрипят в такт ветру, передают священные слова. Из поколения в поколение несут в себе жизнь, накапливая свет и внимательно слушая, что скажет Солнце. По сути, они жертвуют собой, чтобы передать эту информацию тем, кто её воспримет. Они – зелёные старики. Перерождаются каждую эпоху, каждый год. Те из них, что хранят смолу, особенно ценны. Некоторые из них помнят империю ящеров, когда война с шестиногими чуть не погубила жизнь на планете, а восьмиглазые ткали такой узор, что он мог загипнотизировать даже гордо летящего дракона. Всё это читалось в рунах и знаках.

В тетрадь Охотник сделал пометки. Он не зарисовывал всё. Лишь то, что было ему интересно, то, что было не понятно. Однажды всё это станет ему родным.

Мгновение. Та девушка, что вдохновляла его в старом мире. Ему более не нужно вспоминать как она выглядит. Лишь образ смеха и жеста, и тетради, сплошь исписанные знаками и письменами, что были объектом насмешек. Они были сожжены или похоронены во дворе на даче. На том месте трава всегда была необычного цвета и свойства. Там пауки плели паутину и уходили, оставив послание, понятное лишь им самим.

Крик птицы. Ясные глаза цвета лазурита видят нелепое существо с четырьмя крыльями, перед деревом распадающееся на двух то ли птиц, то ли летучих мышей. Красный и зелёный – мельком видна чешуя. Вылетев на опушку, это существо воссоединяется и летит в сторону деревни. Кажется, что линия полета волнообразна. Это напоминает змею, спрятанную где-то в глубине перьев, и свернувшуюся колечком, ждущую пламени, когда же я выберусь наружу.

Ружьё как бы звало, но даже рука не двинулась в сторону оружия. Деревья хранят это место. Не время для убийств. Ещё не взошла луна. Ветер принёс звуки мелодии. Кажется, там праздник. Снег под ногами сменяется травой, и солнце ласково смотрит с небес на одинокого и замёрзшего в одиночестве путника. Оно плачет, зная, что ещё ему предстоит, понимая, что всё пережитое Шляпником – лишь тренировка, подготовка к предстоящей Войне. Но слёзы огненного шара растворяются золотыми каплями. Хотя, через определённого состава и формы, стекло, вполне можно увидеть, как грустит солнце.

Шаги приводят меня к первому колодцу. Он как будто поёт. Но заглянув в него, видишь лишь черную воду. Мох и камни дают приятный аромат. Стоящий вдалеке старик не спешит здороваться. Он как бы занят своим делом – набивает трубку. Но Охотник чует сколь двояко это существо. Он понимает, что за ним наблюдают. Вот ладони наполнены водой. Трубка дымит ароматом трав и грибов. Игра начинается.

6. Снова лес

Тёмный лес. Чернота и хлопья чего-то серого. Пепел и пыль летают среди изрезанных узорами деревьев, что гипнотизируют, если вглядываться в них слишком долго. Между стволов блуждают безликие тени. Где-то в сердце леса есть обелиск, вокруг которого кружат бледные бабочки. Говорят, этот обелиск как-то связан с потаёнными тайнами этой страны. Странные создания бороздят по только им видимым тропам. Тут есть и двуглавые птицы со змеиным хвостом, что источают запах сожжённых деревень и позабытых воспоминаний, гигантские похожие на палочников полупрозрачные существа пробираются сквозь чащу, и треугольные летучие мыши, что кружат словно вентиляторы.