Пояс Оби бесплатное чтение

1. Айуми

На вершине холма располагалось знакомое мне синтоистское святилище, с выступающими красными вратами тории, через которые проходит граница между обычным миром и священной землей. На моем пути не было ни единой скамейки, чтобы передохнуть, только выступающие каменные ступеньки, приводящие путника к храму. Тем временем ветер усиливался, поднимая вверх мои волосы, закручивая пряди в танце.

Я любила проводить время в храме: это особенное, умиротворенное место, где можно найти не только тишину, прерываемую стрекотом насекомых, но и духовность. Смотришь на молящихся и думаешь, что поступаешь неправильно, заглядывая сюда не столь часто.

Но, может быть, эти люди – просто здешние жители, которые изредка наведываются в святилище, и мне в самом деле нечего стыдиться.

Я лишь надеялась, что духи будут ко мне благосклонны.

Пройдя примерно треть пути, я решила отдышаться, но сильные порывы ветра не дали мне сделать этого, и я ускорила шаг. Накрапывал дождь, постепенно переходящий в холодный ливень.

Уже возле ворот святилища я промокла насквозь, чувствуя, как одежда прилипла к телу, неприятно сковывая движения. Не забыв поклониться, я быстро вбежала на территорию храма в поисках убежища: под широкой крышей тэмидзуя[1] я смогла переждать еще пару минут.

Сегодняшним субботним утром я проснулась очень рано и, раздвинув жалюзи, увидела, что начался дождь. Капли так и били по стеклу, прогноз погоды заверял, что небо прояснится к обеду, но, похоже, меня снова обманули. Похвалив себя за то, что смогла добраться в ненастье, я наконец-то перевела дыхание.

Мысли мои не изменились. Я волновалась перед финальными экзаменами. Краем глаза можно было заметить проходящих мимо служителей храма, чьи белые подолы изрядно почернели от дождевой грязи.

«Вот бы и мне идти так непринужденно, невзирая ни на что, даже если ты промок до нитки, но все равно не ускоряешь шаг, а предаешься моменту».

Я вытянула руку, проверяя, можно ли двигаться дальше. Решив не оттягивать время в ожидании чистого неба, я вбежала в главный храм святилища.

Бросив монетку в ящик и позвонив в колокол, я направилась вешать деревянную табличку эма[2], которую заблаговременно купила еще в прошлый раз.

Не люблю очереди. А душным днем в Токио туристов оказывается столько, что начинаешь сожалеть о том, что очутилась на улице. И вместо уединения получаешь дискомфорт в виде толпы оглашенных путешественников с фотокамерами.

Шагая вдоль стены, я обнаружила и чужие записи: кто-то просил любви и здоровья, кто-то – богатства и везения, я же не останавливалась и направлялась все дальше и дальше, чтобы повесить свою табличку. Во время экзаменов можно увидеть много студенческих дощечек, где будут написаны пожелания на удачу или успешную сдачу экзаменов.

Именно поэтому, решив не пренебрегать японской традицией, я отправилась в святилище спозаранку.

В марте погода капризная и непредсказуемая, однако мне очень хотелось увидеть море. В Токио его не найти, поэтому я приехала в соседний город, до которого добралась на поезде. И вот я здесь, и чувство счастья медленно согревало душу.

Покинув святилище, я побежала к побережью, где здешние рыбаки скармливали котам скромный утренний улов.

Тишину на берегу нарушал лишь монотонный шум волн, омывающих валуны и камни поменьше. Вода была холодной, но желание окунуть ступни оказалось сильнее. Сняв грязные из-за прилипшей земли кроссовки, я погрузила ноги в воду. Кончики пальцев словно обожгло, и по телу рассыпались мурашки.

Если ты родился у моря, будет ли тебя всегда тянуть к нему? Меня тянуло.

Тучи сгущались сильнее, поднимая волны все выше и выше. Еще несколько минут – и снова пойдет ливень, а значит, нужно быстрее уносить ноги. Пусть это и не надвигающийся роковой тайфун, но мой маленький зонтик точно не справится.

Последний раз взглянув на воду, я по-дружески подмигнула морю, напоминая, что мы скоро увидимся.

В поезде оказалось не слишком много людей: в основном в вагоне были местные. Кто-то читал книгу, еле сдерживаясь от желания закрыть глаза и погрузиться в крепкий сон. Ритм жизни не был бешеным, но люди клевали носом буквально везде, и мне стало их жаль.

История гласит, что японцы долгое время не позволяли кораблям подплывать к берегам, опасаясь интеграции иностранцев в повседневную жизнь. Оберегая себя от всего иноземного и чужого, они старались сохранить самобытность и культуру. Теперь же современная Япония представляет собой огромный котел разных национальностей, трудно поверить, что прежде страна была не готова к чужому влиянию.

Дорога от города Дзуси до моего района в Токио отличалась обилием красивых пейзажей за окном, которыми я с удовольствием любовалась, поэтому время пролетело незаметно. Однако, кроме меня, никто из пассажиров не смотрел в окно, находя созерцание окрестностей менее привлекательным, чем экран телефона.

Добравшись до университетского кампуса, я увидела на остановке соседку Лилиан: мы вместе учились на факультете истории.

– Хэй, Айуми-тян[3], ты где пропадала? Разве ты не обещала позаниматься со мной и прогнать самые сложные темы экзамена? – чуть разочарованно проговорила она, но сразу же озорно улыбнулась.

Мы с Лили были совершенно разными людьми, но неплохо ладили, уживаясь в небольшой комнатке. Но некоторые привычки девушки сводили меня с ума, кроме того, ее торчащие волосы вечно лезли в рот не только ей, но и всем, кого она обнимала.

– Пока ты спишь, солнце уже сядет, – проворчала я, снимая ее волосы с себя. – Сегодня все повторим, хотя начинать учиться нужно было еще шесть лет назад. – И я подмигнула Лилиан.

Меня удивляло, что удача была всегда на ее стороне. За все годы нашего знакомства Лили с легкостью сдавала любые экзамены, прилагая минимум усилий. И дело вовсе не в таланте, а в реальном везении.

В отличие от Лилиан, мне приходилось часами просиживать в библиотеке, иногда засыпая за учебниками по истории древней Японии, чтобы доказать: никакое везение мне не требуется.

– Синдром отличницы, как скучно! – протянула Лили, задумчиво ковыряя что-то под ногтями. – Ты за все годы лишь пару раз выбиралась в какую-нибудь забегаловку вроде идзакая [4], а потом быстро сбегала. Да ты на дорогу туда тратила больше времени. Это ли не преступление, Айуми-тян!

– Просто кое-кто любит учиться, а кое-кто другой… списывать мои рефераты, – парировала я и легонько стукнула подругу по плечу. – Ладно, сегодня после ужина я буду в кампусе. Но не забудь взять угощение в качестве оплаты! – усмехнулась я и собралась идти к общежитию.

– Чрезмерное поедание вагаси [5] ведет к занудству! – крикнула мне вслед Лилиан, но я уже отвернулась и не дала подруге увидеть улыбку на моем лице.

Как и следовало ожидать, поедание вагаси привело к расстройству живота. Традиционный десерт сразу пришелся мне по душе, и я лакомилась вагаси, едва перебралась в Токио из родного невзрачного поселка.

Десерт может показаться русским людям не особо сладким, ведь они привычны к иным вкусам, а для некоторых он и вовсе был пресным.

– Наверное, купила не самые свежие вагаси, – пробормотала я, одарив спящую соседку не самым приятным взглядом. Надевая пушистые тапочки на ноги и выглянув в коридор, я обнаружила, что там темно и прохладно.

По каким-то причинам здесь в полночь любили вырубать свет, не предусматривая, что кому-то понадобится сходить в туалет. До него примерно метров десять, надо преодолеть широкий коридор, по обеим сторонам которого расположились комнаты студентов старших курсов.

Кстати говоря, из всего общежития только у нас отсутствовал встроенный санузел, поэтому приходилось довольствоваться общим, но зато идеально чистым.

Открыв дверь туалета, я вздрогнула, но не испугалась того, кто предстал передо мной.

– Эй, как тебя сюда занесло? Ты что… подглядываешь? – все же удивилась я, быстро узнав человека, скрывавшегося в темноте.

– По-моему, кто-то слишком часто смотрит порно, иначе бы тебе в голову не пришла подобная мысль. – Парень прищурил свои и без того узкие глаза. – Волосатые вагины меня не интересуют, – важно подметил он, еле сдерживая смешок.

– О, а ты в курсе, что они бывают волосатыми, – в ответ фыркнула я, но была обескуражена похлопыванием по плечу.

И с чего он взял, что у меня между ног есть волосы? Дурацкий стереотип о девственницах.

С Макото мы знакомы еще с первого курса, с момента поступления в университет. Он такой же полукровка, как и я. Но если моя мама была русской, а папа японец, то у Макото мать японка, а отец – китаец.

Мы сразу же нашли общий язык, надо сказать, что внешне я не очень похожа на русскую, и порой нас принимали за азиатскую, а не интернациональную пару.

Но ничего серьезного между нами никогда не было. Временами Макото меня раздражал, но «убежать» я от него никак не могла. Учеба в магистратуре предусматривала продолжение изучения главной специальности, выбранной еще в бакалавриате, ну а поскольку мы корпели над историей Японии первые четыре года, в магистратуре отделаться от парня не получилось.

– И что ты здесь забыл?

– Бессонница замучила, – прозевал Макото и спрыгнул с подоконника. – Завтра финальные экзамены, а через две недели защита. Нервно мне.

– Поэтому ты решил спуститься в женский туалет?

– Ну да, а чем еще заняться? Если только… – проговорил он ехидно, заворачивая рукава пижамы.

Макото был жутким пошляком, я бы никогда не хотела побывать в его голове, забитой извращенными фантазиями.

– Бендан [6], – с вызовом выпалила я единственное китайское ругательство, которое знала.

– Вау-вау, Айуми-тян, ваш китайский улучшается с каждым днем.

– Спасибо Нефритовому императору, – вслух поблагодарила я божественного даосского вершителя судеб. – А теперь не мог бы ты уйти, у меня… нештатная ситуация.

– Фу-фу, – скривился парень и зажал нос. – Зря я хотел ЭТОГО!

– Ты! – не удержалась я и пнула Макото. – Проваливай, иначе закричу!

– Кричать будешь завтра, когда сдадим экзамен. Как насчет отпраздновать где-нибудь?

– Макото-кун [7], либо ты сейчас уберешься отсюда, либо услышишь или даже увидишь то, что не сможешь забыть. – С этими словами я наконец-то закрыла за собой дверь и занялась тем, для чего сюда пришла.

2. Айуми

Карандаш еле-еле скользил по бумаге, настолько медленно, что я успела переписать ответ на листе дважды. Вопрос в билете оказался легким, однако мне было непросто вызваться первой для ответа.

«Падение сёгуната[8] и реставрация Мэйдзи»[9] – именно таким был вопрос, на который у меня имелся исчерпывающий ответ. Я помнила, как папа в детстве часто рассказывал мне на ночь сказки о разных ёкаях[10], кицунэ[11] и тануки[12]. Но после страшилок, в которых кицунэ пьет человеческую кровь и убивает людей, отец непременно переключался на политические басни, мне становилось скучно, и я засыпала.

Но некоторые папины истории до сих пор помогают мне учиться.

– Айуми-сан[13], не желаете ли ответить первой? Или, возможно, вы хотите переписать ответ в третий раз?

Наблюдательность учителя часто заставляла меня волноваться, иной раз ладони даже покрывались липким потом. Сэкигути-сан был самым строгим преподавателем на факультете. Его меткие замечания и неудобные вопросы заставляли понервничать даже тех, кто собирался защищать докторскую диссертацию, бывало, молодые ученые бросали свои исследования и покидали университет в поисках лучшей доли.

Ко мне Сэкигути-сан тоже проявлял строгость, хотя нас связывали особые отношения.

Когда-то он знал моего отца и был ему лучшим другом. Именно Сэкигути-сан настаивал, чтобы я переехала в столицу и поступила в Токийский императорский университет, один из престижнейших вузов во всей Азии. Однако об оказанной помощи не ведал никто, так что мне следовало помалкивать. Поступить сюда значит отдать душу дьяволу, а насколько я могу судить по себе, без поддержки Сэкигути-сана даже самый скверный демон не посмотрел бы в мою сторону.

Без денег ты никто, а звать тебя никак.

Разве я не права?

– Да, я готова, – пролепетала я дрожащим голосом, встала и поплелась к преподавательскому столу. Мне показалось, что пол сейчас провалится, а ноги стали ватными.

– Приступайте, – с улыбкой проговорил Сэкигути-сан, когда я устроилась на стуле.

Я набрала в легкие побольше воздуха, слегка выдохнула, и поток мыслей нашел правильное русло, а мозг по очереди расставил факты по невидимым полочкам. Спустя десять минут я даже предположила, что все действительно пройдет гладко, а если повезет, то мне не зададут дополнительных вопросов.

– Когда в последней трети девятнадцатого века сёгунат Токугава пал, в истории страны начался новый период. Императорская власть была восстановлена, а затем…

Подготовка к любым экзаменам требовала тщательной работы с источниками. Многие преподаватели не терпели «чужеродной» трактовки исторических вопросов. Особенно часто полемика возникала между лекторами и иностранными студентами во время обсуждения итогов Второй мировой войны, когда спорно оценивалась роль Страны восходящего солнца.

Единственный выход не попасться в ловушку – читать японские научные труды. Благо последний семестр посвящен эпохе Мэйдзи с упором на предшествующие периоды истории.

– А вы знаете, как умер первый Токугава?

– Простите, что? – удивилась я. Вопрос застал меня врасплох.

Как часто люди придают значение забвению человека? Редко. Смерть – то, что не обсуждается, ее боятся.

– Вам какая больше версия нравится: что он умер от венерических заболеваний или же от пищевого отравления?

Вот и началось то, что я, в общем, ожидала. Среди всех преподавателей только Сэкигути-сан проявлял мелочность к малоизвестным историческим подробностям. Наверное, мне не удастся посетить бар, присоединившись к ребятам: вместо этого придется собрать остатки мнимой гордости, чтобы не расплакаться, прежде чем за мной закроется дверь кабинета.

Меня охватил озноб, как будто на меня вылили ведро ледяной воды. Сегодняшний день можно считать худшим в жизни.

Не считая день смерти отца. Но раз бой заранее проигран, можно расслабиться.

Что я и попыталась сделать.

– Я бы хотела придерживаться версии, что его все-таки убил не секс[14]. – Честно говоря, я часто слышала подобную версию, но она всегда казалась мне несколько нелепой по сравнению с достижениями великого правителя.

Увы, что сделано, то сделано.

Я почти сразу поняла, что слетело с моих губ, но было уже поздно. По аудитории пронеслись едва уловимые смешки.

– Айуми-сан, я бы хотел попросить вас остаться и подумать над ответом снова. Здесь помимо вас находится еще десять студентов, – строго сказал преподаватель, нахмурив брови, и сжал челюсти. – Вас не затруднит? Или вы можете прямо сейчас покинуть аудиторию, к сожалению не узнав, сдали вы экзамен или нет.

Мучительно склонив голову, я встала и пошла в конец аудитории. Даже к выговору мне уже давно следовало приготовиться. Шесть лет назад Сэкигути-сан предупредил меня, чтобы я не рассчитывала на его снисходительность.

В сознании мягким облаком возникло воспоминание. Совсем юная я в маленьком парке у храма ожидаю встречи с единственным близким человеком. В тот день мне в ладони упал красный конверт, набитый йенами. Скажу начистоту, никогда прежде я не держала в руках такую крупную денежную сумму.

– Я просто исполняю волю твоего отца. Тебе придется учиться не поднимая головы, если ты действительно хочешь закончить университет, – сурово подчеркнул Сэкигути-сан, пока я мечтательно любовалась красотами природы. – И если кто-то проведает, что я как-то поспособствовал твоему поступлению, то уйду либо я, либо ты. В любом случае подобный расклад не обесценивает твои таланты и начитанность, но имей это в виду.

Спустя полтора часа аудитория опустела. Экзамен сдали абсолютно все, даже Лилиан, в голове которой информация держится ровно десять минут.

– Сэкигути-сенсей, могу ли я узнать результат?

Повисла пауза, в воздухе витало напряжение. Преподаватель не должен оставаться наедине со студентом, таково негласное университетское правило, именно поэтому я так не любила задерживаться в кабинетах, боясь, что кто-то может неправильно понять мое промедление.

Преподаватель неторопливо поднялся из-за стола, попутно раскладывая вещи на свои места.

– А вы уже думали, чем займетесь после магистратуры?

– Нет, – поспешно ответила я. – Пока нет.

И снова воцарилась тишина. Сэкигути-сан будто не решался сказать то, что думает, но наконец посчитал нужным заговорить. Я же обратила внимание на то, насколько вдумчиво он подбирал слова.

– У вас достаточно глубокие познания, Айуми-сан, и мне удалось взглянуть на некоторые тезисы вашей выпускной работы. Мой вам совет – оставаться здесь и продолжить научные изыскания. Возможно, мне удастся найти того, кто поможет вам в научной работе и в будущем.

У меня никогда не хватало смелости спросить преподавателя напрямую, почему он до сих пор поддерживает меня. Неужели был настолько близким другом моего покойного отца? Но почему Сэкигути-сан так редко упоминает о нем?

Еще с того дня, когда меня зачислили в университет, любые личные темы пресекались. Между нами оставалась дистанция преподавателя и студента. Даже сейчас я смотрю на него, пытаясь мысленно представить отца. Как бы он выглядел сейчас, если бы…

– Айуми-сан, – обратился Сэкигути-сан, вырывая меня из раздумий. – Вы слышите меня?

– Да… мне… мне надо идти, простите, мне действительно стоит поразмыслить над ответом. Спасибо, – выпалила я, несколько раз смущенно поклонившись.

Когда я бросилась к выходу, меня настиг голос преподавателя:

– Если бы он был здесь, то гордился бы тобой. – Последняя фраза повисла в воздухе – я уже скрылась за дверью.

Жизнь успела преподнести мне много уроков, но я совершенно ничего не знала об умении навсегда зачеркивать прошлое и двигаться дальше.

3. Айуми

«Районы, в которых располагались общины гейш, назывались “цветочными улицами” (ханамати). У гейш не было фамилий, а имена переходили по наследству от предыдущих гейш» [15].

«Сделать гейшу своей “второй женой” было по карману только самым богатым, лишь наличие высокого социального статуса и большого достатка могло позволить мужчине такую роскошь. Содержать гейшу считалось особым шиком, престижем и не просто приветствовалось, но и почиталось» [16].

Фразы из статей были аккуратно перенесены в блокнот с заметками, посвященными моей выпускной работе. Время от времени я действительно пользовалась ноутбуком, и это было практично, но бумага и ручка могли в большей степени заставить информацию перевариться в голове.

За исключением тех редких дней, когда я не готовилась к экзаменам, Лилиан при любой возможности давала понять, что я слишком старомодна и мне давно пора скачать приложение для заметок на айпад.

– Никто не хранит такой объем данных в бумажном виде! – однажды с упреком сказала подруга, оглядывая кипу аккуратно разложенных блокнотов с вдохновляющими меня обложками: в основном тут встречались изображения моря, а еще цветы и журавли.

– Зато ты всегда знаешь, что подарить мне на день рождения, – нашелся у меня аргумент, ведь это чистой воды правда. Я обожала канцелярские принадлежности.

– Очередную макулатуру, да-да, запущенный случай, – глубоко вздыхала она, сдерживая другие колкости, которые наверняка вертелись на языке.

– А вот тебе сделать подарок – задача не из легких, – отшучивалась я. – Проще взобраться на Фудзияму дважды.

Два часа пролетели незаметно. В библиотеке почти не было людей, время близилось к девяти вечера, скоро придется уходить, хотя мне хотелось остаться. Здесь мое убежище от шумного голодного Токио.

К гулу большого города невозможно привыкнуть ни через год, ни через шесть лет, поэтому с момента обоснования в столице я нашла немало уютных и тихих уголков, среди которых были и синтоистские святилища. Но делать домашние задания и писать выпускную работу в храме оказалось не самой лучшей идеей из-за отсутствия места, где я могла бы разложить вещи, поэтому я лишь наведывалась туда помолиться – за себя и за других.

За других… Похоже, я ошиблась.

С момента нашего последнего разговора Сэкигути-сан не попадался мне на глаза или же я подсознательно старалась избегать в университете те аудитории, где чаще всего можно было натолкнуться на преподавателя. Но, если честно, мне было приятно знать, что он читал мою работу. Исследование предполагало изучение жизни гейш с точки зрения современности. Тема не блистала научной новизной, однако я решила добавить много значимых деталей, руководствуясь разнообразными научными трудами, и защититься весной.

Осталось десять дней.

В кармане завибрировал телефон. К моему удивлению, я получила сообщение от Макото.

Макото [20:45]:

Справа от библиотеки, в самом конце улицы, есть бар SUISUI. Мы все уже там. У тебя есть 10 минут.

«Все?» – мгновенно пронеслось в голове.

Лилиан и Макото были для меня самыми близкими и «занудными» друзьями, а слово «все» явно предполагало присутствие кого-то еще. В России у меня осталась подруга детства, с которой мы были не разлей вода почти до моего отъезда в Японию. Но с каждым годом общение становилось менее активным и теперь сократилось только до лайков и комментариев в социальных сетях. Мне ее не хватало. За шесть лет я ни разу не побывала дома. На этом настоял Сэкигути-сан. Зачем мы стараемся пробуждать в себе давние тяжелые воспоминания? Думаю, просто разжигаем любопытство.

Иногда люди настолько погружаются в рутину, что готовы нырнуть во мрак, который скопился внутри, лишь бы удовлетворить потребность в чем-то интересном.

Я подавила зачатки раздражения, собрав со стола ручки и карандаши, ластик и замазку.

– Один час в баре, и в десять я вернусь в кампус, – дала я себе обещание напоследок.

В конце концов, не всегда же коротать время в уютной пещере, сотканной из мыслей.

Когда дверь за мной закрылась, мелодично прозвенел фурин – колокольчик, который японцы обычно вешают из-за его способности якобы создавать прохладу при помощи звукового воздействия.

На первый взгляд, заведение напоминало закусочную. Пространство хоть и небольшое, зато обстановка чрезвычайно уютная.

Я быстро отыскала глазами белые волосы Макото: шевелюра парня выделялась на фоне облысевших взрослых японцев. В основном посетителям бара было уже за сорок, и наличие студентов придавало заведению колорит. Я заметила и Лили, а напротив нее – незнакомца.

Подруга так сильно смеялась, что держалась рукой за живот. Очевидно, ее развесела шутка, не предназначенная для детских ушей.

– Айуми, ну наконец-то! А мы тебя заждались, – сказала Лилиан, махнув на свободное место. – Садись рядом с Такуми-саном.

Но наши взгляды встретились еще раньше, как раз в тот момент, когда я пыталась добраться до дальнего углового столика, где расположились друзья. Мне даже на секунду показалось, что незнакомец – европеец, но сейчас мое заблуждение полностью развеялось: передо мной был стандартный японец. Просто чуть более ухоженный и симпатичный.

– Вас зовут Такуми? – спросила я, глядя на человека, который не являлся нашим сверстником.

– А вас зовут Айуми? – переспросил он, копируя мои интонации и не забывая вздернуть острый подбородок.

– Нет, – нарочно соврала я и села за столик. И почему во мне взыграла дерзость по отношению к чужаку?

– Хэй-хэй, ребята, мы же только начали веселиться! Айуми, – обратился ко мне Макото, дружески похлопывая по плечу, – это Такуми-сан. Мы познакомились с ним пару лет назад, когда у меня возникли вопросы по инвестициям в криптовалюту. Я, по-моему, как-то упоминал, что изучаю вопрос с опытным человеком. А теперь он здесь. – Договорив, парень пропустил очередную чашечку саке. – Будешь? – добавил он и кивнул на спиртное.

– Нет, мне еще надо будет возвращаться в кампус на своих двоих, – резко заявила я, с презрением посмотрев на «набор для алкоголиков».

Я не врала: трястись в вагоне метро полтора часа – занятие явно не из легких, а если у тебя вдобавок все будет расплываться перед глазами, того и гляди останешься ночевать в поезде.

– Если дело лишь в этом, я могу вас подвезти, – предложил свою помощь Такуми, обескуражив меня.

Такуми, должно быть, перевалило за тридцать, он был в костюме, воротничок рубашки расстегнут на одну пуговицу. Расслабленная поза. Все в нем выдавало человека, занимающегося точно не наукой, и уж конечно не историей.

На какое-то мгновение мне показалось, что он флиртует, но я ошиблась.

– Подвести всех вас, – уточнил он, постукивая костяшками пальцев по столу.

Я вздохнула и взяла токкури – кувшин, в котором обычно подается саке. Я редко пью алкоголь, точнее, практически не притрагиваюсь к спиртному. Но напряжение последних недель сказывалось на моем настроении, которое постоянно скакало. Поэтому, не желая испортить вечер друзьям, вынужденным терпеть мое асоциальное поведение, я поднесла чашку к губам, и приятно-горьковатая жидкость наполнила желудок.

– Приятно познакомиться, Такуми-сан. – Я натянуто улыбнулась и попыталась расслабиться.

Мне показалось или его взгляд скользнул по моему телу подобно змее?

4. Такуми

Голубые глаза цвета аквамарина – настоящая редкость, не хотелось отрывать взгляд от ее лица, но могут принять мое поведение за грубость и бестактность. Интересно, откуда она? На японском говорит почти без акцента. Если бы она была коренной японкой, возможно, я бы решил, что у нее диалект Хоккайдо, как у моей мамы.

Она была одета в белую блузку и черную юбку, а длинные темные волосы свободно ниспадали на плечи. Вроде бы ничем не примечательная, однако весь этот образ, осанка, чуть хмурый взгляд наделяли девушку неким изяществом. Надо сказать, что подобная небрежность – особый вид красоты, когда ты не стараешься бросаться в глаза, а наоборот, умышленно скрываешь от всех свою истинную сущность.

На самом деле я вовсе не планировал посещать увеселительные заведения. Неделя выдалась напряженной и загруженной, а завтра надо уезжать. Но случайно столкнувшись со старым приятелем, я не сумел ему отказать и тоже решил посидеть в баре.

Макото был неплохим парнем и быстро учился. Однажды он одалживал у меня деньги, чтобы вложить их в разные криптовалюты, и с успехом вернул сумму в короткий срок.

Интересно, много ли можно заработать, изучая историю?

Я старался не слишком пристально глазеть на Айуми, чтобы не казаться грубым и невежливым, хотя было крайне сложно не смотреть на нее.

На протяжении вечера девушка поддерживала разговор и порой смеялась. Но под конец я решил, что все это фальшивое и она не разделяет настоящее веселье, в отличие от Лилиан – ее соседки по комнате в кампусе.

– Извините, Айуми-сан, не могли бы вы немного рассказать о себе. Чем вы занимаетесь и как давно вы в Токио? – осмелился я копнуть поглубже.

Тяжелый, свинцовый взгляд встретился с моим. Девушка совсем не умела пить, и, наверное, у нее все двоилось перед глазами. Она хотела ответить и начала подниматься из-за стола, но не успела вымолвить ни слова: икота ее опередила.

Меня это немного позабавило, но было весьма неприлично смеяться над незнакомым человеком, поэтому я удержался от ухмылки.

– У-у-у, кого-то уже уносит, а какая у тебя чашка саке? Четвертая? – спросил Макото, взяв девушку за подбородок. – Но ничего, пить все равно нужно учиться, а не только дыхательную гимнастику делать, верно, Такуми-сан?

– Раз в год и палка стреляет, – усмирив икоту, сказала Айуми. – В конце концов, уже через неделю я буду магистром и съеду из общежития, избавившись от вас.

Лилиан и Макото расхохотались, а Айуми принялась тыкать в них пальцем.

– Она ужасно пьяна, – заключила Лилиан и снова прыснула со смеху. – Такуми-сан, вы точно нас подвезете? Если мы здесь останемся еще на час, боюсь, ей придется ночевать прямо в баре.

– Я думаю, девушке следует поесть, – вежливо заметил я. – Полагаю, порция рамэна не будет лишней и поможет неокрепшему желудку, непривычному к спиртному.

– Вы ко всем так любезны, Такуми-сан?

Ее голос пронзил меня как молния. Ведь я уже решил, что у меня явно не будет шанса завести с ней непринужденную беседу. Почти два часа мы с ребятами обсуждали, кто сколько выпил на пивном фестивале в прошлом июне. Но Айуми, видимо, было неинтересно. Похоже, ее увлекло другое: она вертела упаковку с влажными салфетками, читая надпись, где был указан состав антисептических компонентов.

– Нет, – проговорил я, отвечая на вопрос. – Только к слегка выпившим студенткам.

– Значит, если бы мы встретились в баре после моей защиты, вы бы не были столь учтивы? – слабо улыбнулась она, подпирая голову рукой.

– Меня бы все равно тут не было.

– А где бы вы были?

Я наклонился к ней и почти вплотную приблизился к ее лицу. Аромат вишни ударил мне в нос. Не самый любимый запах.

– Свои секреты я открываю исключительно тем, чей разум не окутан пьянящим саке, – прошептал я девушке на ухо, стараясь, чтобы это прозвучало как можно серьезнее.

Она уже не улыбалась, но и не злилась. А я был заинтригован: чем же она ответит на мою колкость.

– Эй, а вы, значит, шептаться начали! – недовольно буркнул Макото. – Не рановато ли?

– Все хорошо, – возразила Айуми. – Такуми-сан попросил подлить ему саке.

И не успел я опомниться, как она выплеснула содержимое чашки на мой костюм. Напиток растекся по рубашке, на которой расплылись огромные пятна. Не зная, что на это ответить, я лишь пристально смотрел девушке в глаза в ожидании ее реакции.

На секунду между нами повисла пауза, но, может, в баре наконец-то по-настоящему стало тихо. Лилиан зажала рот ладонями, а Макото просто не знал, что сказать.

– Хотите еще чашечку саке? – Айуми с вызовом взглянула на меня, как солдат, сдавливающий горло своей жертве, пока та еще жива.

Повторяю, в обычной ситуации я бы нашелся с ответом. Но огромные голубые глаза лишили меня дара речи. Такие большие и голубые… такие притягательные.

– Айуми, ты чего… – начал Макото, но я перебил его.

– Все нормально, – проговорил я, не желая продолжать комичную сцену. Общаться с выпившим – как бороться с ветром. Время действительно позднее. Я, как и обещал, вас подвезу. Буду ждать на улице.

Всю дорогу она молчала. А может, уже задремала. Макото и Лилиан изредка переговаривались между собой, но я был погружен в размышления, поэтому не вслушивался в то, что они обсуждали.

Если бы я мог отмотать время назад, выбрал бы шутку поуместнее. Но девушка показала свой характер. В любом случае завтра мне уезжать в Осаку, и я, пожалуй, никогда не вспомню об Айуми.

Рубашка подсохла. Придется соврать, что сам облился. Но Юри не поверит.

В ту же секунду, когда я подумал о ней, телефон завибрировал и на экране высветилось сообщение:

Юри [23:45]:

«Ну и где-е ты?»

Не спит еще, понял я.

Такуми [23:47]:

«Буду через полчаса».

Я уже подъехал к кампусу и притормозил у ворот. Осталось только разогнать кучку юных ученых по кроватям.

– Мы прибыли, – тихо проговорил я, сообразив, что не хочу будить Айуми, которая свернулась калачиком у окна.

Макото и Лилиан, энергии которых могло хватить, чтобы просидеть в баре до рассвета, первыми вышли из машины и уставились на спящую Айуми.

– Ее не вытащить, – заключила Лили, осматривая неподвижное тело: только если внимательно приглядеться, можно было заметить едва уловимое дыхание и чуть вздымающуюся грудь. – Можете забрать ее себе, – пошутила девушка, но потом осознала, что сказала глупость. – Тяни ее за руки, – кивнула она Макото. – На счет три. Раз, два…

– Что? Да я ее не подниму, – отозвался тот и отошел подальше от машины. Шнурки на кроссовках парня были развязаны, а пьяная моторика слаба.

Наверное, взяв девушку на руки, он принес бы больше вреда, чем пользы.

Я начал поглядывать на часы и понял, что не смогу сдержать обещание, данное Юри, хоть и отвоевал себе тридцать минут.

– У вас строгий комендант?

– Ну… как сказать, – призадумалась Лилиан. – Его обычно никогда нет на месте. Точнее, он слишком ответственный, но в позднее время позволяет своей голове склониться набок и отключается. – По ее хихиканью можно было смело предположить, что молодым людям далеко не впервой возвращаться в общежитие за полночь.

– Отлично, – кивнул я, аккуратно вытаскивая Айуми из машины.

Удивительно, но она даже не проснулась, а инстинктивно обвила мою шею руками. Интересно, вспомнит ли она сегодняшний вечер? Ладони девушки были холодными как лед, и по моему телу пронеслась волна мурашек.

– Дорогу покажете? – спросил я у бодрствующей парочки и последовал за ними.

5. Айуми

«26 марта 2022. Период Рэйва [17].

Я НЕ ЗНАЮ, как описать вчерашнюю ночь, но мне ужасно стыдно даже вспоминать об этом. Проснувшись сегодня утром, я обнаружила на себе ту же одежду, в которой пошла в библиотеку, что очень на меня не похоже. Добиться внятных объяснений от Лилиан не удалось, хотя перед тем, как повернуться на другой бок, она намекнула, что ни Макото, ни она не затаскивали меня в комнату.

Неужели это был тот человек, имя которого вылетело у меня из головы?! Какой позор. Но, с другой стороны, хорошо, что на мне вчерашняя одежда, значит, я не сделала ничего дурного, из-за чего краснеют юные девушки.

Дорогой дневник, если ты действительно способен выдержать всю мою писанину, то мне бы хотелось внести больше ясности: такое НИКОГДА не повторится. Сейчас мне нужно извиниться за свое неподобающее поведение и жить дальше. А может, и вовсе не стоит ничего делать? В конце концов, мы никогда не увидимся, поскольку это был окончательный – последний – раз, когда я куда-либо выходила в пятницу в 21:00.

Я еще подумаю».

Отложив блокнот в сторону, я с облегчением прислонилась к дереву. Погода не располагала для посиделок в парке, но мне требовалось личное пространство, чтобы отогнать последние следы тяжелого похмелья. Дневник всегда служил мне подручным средством от непонятных ощущений. Если не перенести эмоции на бумагу, они меня поглотят. Чистота разума, разве не это я всегда вбиваю себе в голову? А вчерашняя история будет иметь конец, только если поставить в ней точку.

С такими мыслями я подобрала телефон с весенней травы. Даже грязь успела прилипнуть. Контакт Макото вылез первым, и я быстро настрочила сообщение.

6. Такуми

До конца маршрута оставалось не более тридцати минут. Путь от Токио до Осаки по железной дороге «Синкансэн» скоростной поезд преодолевал чуть больше, чем за два часа.

Должен успеть.

Можно долететь и на самолете, но поезда-пули никогда не подводили и были гораздо точнее в прибытии в нужный пункт назначения.

Опаздывать нельзя.

Я открыл ноутбук и перепроверил все организационные моменты к началу торжества. Отец любил устраивать сюрпризы для гостей по случаю своего дня рождения. Каждый год должен иметь обязательные отличия от предыдущего.

Еще начиная с прошлого века наша семья состояла в совете по организации ежегодных фестивалей, на которые съезжаются тысячи людей.

В Осаке это дело переросло в семейный бизнес.

В основном силы всегда уходили на организацию фестиваля огня и воды Тэндзин-мацури[18] и день рождения отца. Хотя последний отмечался исключительно в кругу семьи и коллег.

Убедившись, что предусмотрены любые мелочи, поэтому праздник должен пройти без проблем, я с облегчением закрыл ноутбук, но внезапно пискнул телефон и на экране возникло сообщение с неизвестного номера:

Айуми [09:08]:

«Здравствуйте. Это Айуми. Мне очень жаль, что так получилось. Спасибо, что довезли. И удачной поездки (это единственное, что не вылетело из головы)».

Я перечитал послание дважды.

«Трезвый ум вернулся», – подумал я, вспоминая запах саке, сдобренный ужасными вишневыми духами.

Тем временем поезд уже набирал скорость после очередной остановки. Весенний пейзаж, пролетающий за окном, изменился. Я увидел огромные высотки и понял, что совсем скоро буду на месте.

Однако решил не оставлять сообщение без ответа.

Такуми [09:12]:

«Пустяки. А рубашку можно постирать».

Через минуту я получил новое послание.

Айуми [09:14]:

«Я уверена, у вас есть кто-то, кто может заняться домашними делами».

На это уже не так просто отшутиться. Айуми была права. В Осаку я ехал не один.

Такуми [09:15]:

«Но испортила рубашку именно ты».

– С кем переписываешься? – раздался голос Юри, которая уселась рядом со мной. – Папа уже беспокоится?

– Да, – соврал я, убирая телефон во внутренний карман пиджака. – Отец хочет убедиться, все ли я подготовил.

– Он до сих пор в тебе сомневается? Ведь ты организовывал торжество миллион раз, – фыркнула Юри, одновременно приглаживая свои спутанные волосы.

Юри одна из тех девушек, которых обычно мечтают заполучить в качестве невесты: хороший род, удачная совместимость гороскопов и завидное состояние отца. Наверное, поэтому моя мама тайно сосватала нас, когда мне не исполнилось и восемнадцати, а мы не были даже знакомы.

Юри – дочь богатого мецената, причем мой отец давно поддерживал с ним деловые отношения. Под влиянием родителя она, как и я, училась в Штатах. Вернувшись в Японию, мы официально стали встречаться и вместе появляться на всех мероприятиях.

– Я думаю, сегодня как раз подходящий день объявить о нашей помолвке, ты же помнишь? – приподняла бровь Юри, впиваясь в меня взглядом

– Конечно, – улыбнулся я, положив ладонь на ее руку. – Нужно только найти правильный момент. В конце концов, папа потратил уйму времени на подготовку. – Договорив, я придвинулся к Юри вплотную.

У нее приятная внешность, вполне в моем вкусе. Казалось, что родители позаботились и об этом для моего удобства. Глаза черные, не голубые. Эта мысль вновь пробудила в моей голове воспоминания о вишневым аромате, исходящем от Айуми в баре.

Меня даже передернуло, но Юри, похоже, ничего не заметила.

– Твой папа одержим гейшами, а на дворе уже двадцать первый век. Почему твоя мама вообще позволяет ему так часто общаться с ними? Надеюсь, они не спят…

– Юри, – перебил я. – Дела моей семьи тебя не касаются, а уж тем более дела моего отца.

– Ах, значит, твоей семьи! – вскрикнула она, привстав. – Я твоя будущая семья, и меня это не касается?

– Прекрати кричать.

Но остановить ее было уже нельзя. Весь вагон наверняка приготовился с интересом наблюдать за разворачивающейся драмой. Даже пожилой мужчина, который смотрел бейсбольный матч, повернул голову в нашу сторону. Я извиняюще ему кивнул.

– Я жду целых пять лет, когда мы поженимся. Но ты постоянно откладываешь. А сейчас вообще заявил, что я тебе не семья. – На глазах Юри выступили слезы.

Мне стало неловко, что маленькое замечание сильно задело ее. Юри всегда была крайне эмоциональной, но если ее обидеть, то концерт будет продолжаться не один день.

– Прости, я не хотел тебя обидеть, – прошептал я Юри на ухо и для пущей интимности притянул девушку к себе за талию. – Извини, если мои слова тебя задели.

И в этот момент случилось то, что я не любил больше всего на свете. Юри зарыдала. Уткнувшись носом в мой пиджак. Женские слезы, как обжигающее летнее солнце, испепеляли желание наслаждаться летом.

К счастью, в вагоне заиграла мелодия, оповещающая о прибытии поезда в Осаку. Пассажиры засуетились и поспешили выйти на перрон.

Поразительно, но за последние двадцать четыре часа две совершенно разные девушки умудрились испортить мои вещи.

7. Айуми

Такуми [09:15]:

«Но испортила рубашку именно ты».

Прочитав сообщение, я решила закончить нелепый диалог. Но перед тем как убрать телефон, нажала на аватарку в мессенджере, чтобы рассмотреть фото Такуми.

Он сидел в красно-бордовом офисном кресле, одетый в черный костюм с белым платком-паше в нагрудном кармане. Вальяжная поза говорила о самоуверенности мужчины, и я даже почувствовала легкое раздражение.

«А он симпатичный», – внезапно подумала я, однако испугалась непрошеной мысли, закрыла приложение и принялась прокручивать в голове список дел, которыми мне следовало сегодня заняться.

Когда я вернулась в общежитие, Лили спала в той же позе, в которой была перед моим уходом. Стараясь не разбудить подругу, я передвигалась по комнате на цыпочках, пытаясь бесшумно вытереть пыль со шкафов, которая успела накопиться за последние две недели. Казалось бы, обычная рутина, но я хотела, чтобы здесь не осталось ни пылинки. Хорошенько смочив губку в мыльной воде, я принялась отмывать подоконник, на котором часто сидела, делая заметки в дневнике.

Уборка и написание текста от руки позволяли мне трезво оценивать свои намерения и идеи. На следующей неделе назначена защита выпускной работы. С одной стороны, я очень рада, что скоро все студенческие треволнения останутся позади, но с другой – мне страшно думать о том, как быть дальше: задержаться в Японии или улететь обратно в Россию, где меня никто не ждет?

Время от времени я размышляла о том, чтобы поступить в аспирантуру и продолжить научные исследования под крылом Сэкигути-сана, но понимала, что такое решение снова оттянет муки выбора. Иногда мне казалось, что преподаватель относится ко мне как к нелюбимой дочери, вечно находит во мне изъяны, делает замечания и тем самым ставит в еще более неловкое положение.

Я знала, что отец перед смертью взял с друга слово заботиться обо мне, а Сэкигути-сан боится нарушить обещание и по сей день, что объясняет его тревогу за мою успеваемость в университете.

Непрерывный поток моих мыслей прервался полусонным стоном соседки, которая запуталась в одеяле и теперь отчаянно пыталась освободить ноги от скомканного белья.

– Айуми-тян, незаконно делать уборку в субботу утром. Дай отдохнуть, – проворчала она, переворачиваясь на другой бок.

– Что? – удивилась я – Ты хотя бы смотрела на часы?

Подруга лениво потянулась к будильнику и что-то разочарованно пробормотала. А потом Лилиан резко вскочила с кровати, представ передо мной почти в полуголом виде.

– Два часа дня?! Серьезно? – вскрикнула она, обращаясь к будильнику, словно он способен дать ей вразумительный ответ.

– Часы не врут, – я показала ей экран телефона.

– Ты переписываешься с Такуми? – девушка приподняла бровь.

– Что? – удивилась я не меньше, но только сейчас заметила уведомление от Такуми.

Два новых сообщения и видео. Мне не хотелось оправдываться, поэтому я небрежно бросила телефон на кровать.

– Слушай, мы просто… – я не успела договорить.

Лили оборвала меня на полуслове, незамедлительно бросившись к шкафу:

– Расскажешь потом, а мне пора собираться. Нет времени объяснять, но сегодня прилетают мама и бабушка из Испании. Самолет приземлится через пару часов, а я заверила, что встречу их, и… В общем, помоги мне! – добавила Лили и умоляюще на меня взглянула. – У тебя есть жвачка?

Лилиан могла ничего не объяснять: очевидно, ее семья решила пораньше прилететь в Токио, чтобы отметить удачную защиту девушки.

И к моему горлу сразу подступил ком.

Лилиан убежала, оставив после себя беспорядок. Я не могла злиться на подругу, ведь торопиться увидеть близких – не преступление. Если бы папа был жив, он бы наверняка захотел меня навестить. И мы бы вместе провели сегодняшний день.

Череда грустных мыслей охватила меня. Я ощутила тяжесть в груди и внезапно почувствовала ужасающую тоску по родителям, но быстро отвлеклась, вспомнив про телефон и непрочитанные сообщения.

Такуми [14:47]:

«Не хочется обрывать разговор на этой ноте. У меня кое-что есть».

Такуми [14:50]:

«Хочешь взглянуть?»

Такуми [14:50]:

(Видео)

Игнорируя предыдущий вопрос, я решила посмотреть видео и вскоре наблюдала за двумя танцующими девушками, облаченными в красивые кимоно бежевых тонов.

– Гейши, – прошептала я.

Позади сидела еще одна молодая женщина в кимоно темного оттенка и держала в руках трехструнный инструмент сямисэн.

Танцовщицы двигались медленно и плавно, грациозно размахивая веерами, подбрасывая их то вверх, то вниз, а иногда даже успевая раскрывать.

Сначала одна гейша закрыла веер, а затем, волнообразно изгибаясь, вытащила из оби второй веер и принялась помахивать им, имитируя трепетание крылышек бабочки.

Сперва я предположила, что обе гейши смотрят только на веера, но я ошиблась: их лица были сосредоточены, но глаза бесстрастны.

Танец не предусматривал никакой мимики, весь смысл был заключен в движениях и в сложном облачении.

Я знала о гейшах все, ведь именно им я посвятила магистерскую работу. Два года назад мне выпал шанс прогуляться в районе Гион в Киото, где я соприкоснулась с этой древней традиционной культурой Японии. Никогда не забуду звучания колокольчиков, спрятанных в каблуках их сандалий. Каждый шаг гейш создавал волшебство и таинство, мужчины не могли оторвать взора от девушек, а их непринужденная легкость поражала воображение. Казалось, эта способность дается им с рождения. Возможно, именно в ту поездку, выпавшую на день рождения Лилиан, у меня появилось намерение изучить этот феномен с научной точки зрения, и мой кропотливый труд принес свои плоды в виде выпускной работы.

Видео почти закончилось, а я не могла оторваться от экрана и ловила взглядом танцевальные па. Казалось, гейши рассказывали историю без слов. Но вот сямисэн затих, девушки поклонились и неслышными маленькими шажками удалились со сцены.

Представление закончилось.

В реальность меня вернул неожиданно возникший ворох вопросов. Откуда Такуми мог знать обо мне такие подробности? Кто посвятил его в мои интересы? Но может быть, это простое совпадение?

Я решила долго не гадать, а спросить напрямую:

Айуми [15:00]:

«Откуда ты узнал?»

Ответ пришел через минуту:

Такуми [15:01]:

«Узнал что?»

(Удивленный смайл)

Айуми [15:02]:

«Что я интересуюсь гейшами».

Такуми [15:05]:

«А это действительно так?»

Желание продолжить диалог закончилось столь же быстро, как и стремление заниматься балетом в детстве. Я с беспокойством закрыла приложение и переключила телефон в авиарежим, чтобы быть недосягаемой для Такуми и его «странностей».

Такуми каким-то образом знает обо мне больше, чем надо. Может, заблокировать контакт и удалить переписку?

Чаще всего я поступаю именно так, когда собираюсь отбросить ненужный виртуальный груз, давящий на реальную жизнь. Но что-то подсказывало: это явно не тот случай. Нужно познакомиться с Такуми поближе.

8. Такуми

Деревья в нашем саду, казалось, замерли в ожидании весеннего цветения, которое должно преобразить все вокруг и добавить природных красок. Лишь голые стволы чернели на фоне неба.

Мама часто напоминала, что предки отца еще с конца эпохи Эдо[19] высаживали здесь деревья, что и сделало сад особым местом. Я часто любил коротать здесь время, пока не вырос и не уехал. Тут росли и реликтовые гинкго, и багрянники, а еще дюжина сакур. В период пика цветения вишни папа расхаживал по дорожкам с толстым сборником поэзии «Манъёсю»[20], созывая семью для посиделок на свежем воздухе. Тогда я был ребенком, но с тех пор ничего не изменилось.

Праздник в честь дня рождения отца подходил к концу, многие гости уже распрощались с виновником торжества. Мероприятие удалось на славу. С каждым годом удовлетворить требования родителя становилось все сложнее.

Отец – ценитель нашей истории и культуры, поэтому любая его задумка должна доводиться до совершенства и без права на ошибку. Сегодняшнее представление гейш было выше всех похвал.

Девушки действительно выглядели так, словно сошли со страниц старинного трактата. Папа настаивал, чтобы гейши изъяснялись поэтически, использовали всевозможные архаизмы и избегали современных терминов. Эта часть задания выглядела не совсем легкой, но выполнимой.

На протяжении почти трех месяцев девушки посещали занятия по старояпонскому языку, обучаясь у самых лучших учителей, которых я только мог отыскать. Следить за процессом подготовки было поручено лично мне, из-за чего часто приходилось уезжать из Токио в Осаку.

Но результат того стоил. Девушки отработали свой гонорар. Ни намека на современность.

Сидя на удобной плоской подушке дзабутоне и прихлебывая полуостывший кофе, я услышал шаги за спиной.

Внезапно мои размышления прервал знакомый голос.

Покинут я,

и разрослась трава в саду,

И в час ночной,

Не зная почему,

Не убит я был грозой.

– Вы вернулись, – обернулся я к отцу.

Он шел не спеша, c безразличием глядя вперед, не замечая ничего вокруг.

С каждым новым годом суставы отца все меньше поддавались подвижности, поэтому я поспешил предложить ему посидеть:

– Может быть, вы…

Не дав мне закончить фразу, папа вскинул руку, словно говорил безмолвное «нет».

– Теперь ты… давай, продолжай, – промолвил он, явно намекая на что-то, причем таким тоном, что родителя нельзя было ослушаться.

Я непонимающе взглянул на отца:

– Продолжить… что?

– К примеру, что-нибудь из «Манъёсю», – кивнул он с серьезным видом. – Или твоя память стала с годами хуже моей?

Я решил не спорить, а побыстрее процитировать какое-нибудь стихотворение, но замешкался. Я не унаследовал от отца любви к поэзии, однако покорно запоминал некоторые вирши. Но сегодня в голову почему-то ничего не приходило.

В «Манъёсю» более четырех тысяч стихов, полностью я знал от силы только пять или десять вещиц. В нашей библиотеке можно было найти все, начиная с «Записей о деяниях древности»[21] и заканчивая недавно изданными романами, которые отец считал интересными и стоящими его внимания.

В кармане завибрировал телефон. Я вытащил его: на экране отобразился знакомый номер.

Айуми.

Отец взглянул на меня с долей небрежения и злости. В родителе пробудился противник современных устоев. Он уже развернулся в сторону дома, забормотав что-то себе под нос, но тут меня осенило.

Я вспомнил отрывок из стихотворения:

Цветением сакуры я был пленен,

А ты во сне иль наяву?

Луна исчезнет, а ты нет.

Прощай, мой сон,

А ты – не уходи.

Отец остановился, обернувшись через плечо и скупо улыбнувшись.

– Почему именно этот отрывок? – осведомился он. – Юри как никак встречается с тобой.

Я не знал ответа на вопрос.

В старшей школе мы часто писали любовные письма разным девушкам, приглашая посидеть где-нибудь в парке. А двусмысленные четверостишия могли вскружить голову девчонкам не хуже, чем они кружили голову парням, очаровывая одноклассников своей красотой.

Но я не припоминаю, чтобы читал эти строфы когда-либо еще. Такое случилось со мной впервые.

Потупив голову, я промолчал.

Вдалеке раздался звон фурина. Очередной гость собрался покинуть торжество.

Отец поспешил к дому, но напоследок сказал:

– Ничего не происходит просто так. У всего есть смысл.

Родительский дом являлся местом, где хранились самые теплые воспоминания. И мне нравилось ночами перебирать в памяти события того далекого прошлого, когда я был еще подростком или маленьким ребенком. Например, как мама готовила завтрак перед школой.

Наши финансовые возможности позволяли нам содержать прислугу, но родительница никогда не отказывалась от материнских обязанностей. В качестве основного блюда у нас на столе всегда были рис и домашний мисо-суп, а к этим блюдам мама присовокупляла разнообразные закуски, омлет, сосиски или рыбу, маринованные овощи цукэмоно.

Юри тоже неплохо готовила, но не так вкусно, как мама.

Время было уже за полночь.

Гости разошлись, но приятная праздничная атмосфера никуда не делась.

Дом погрузился в темноту.

Я посмотрел на Юри, которая спала рядом, укутанная в теплый плед. После ссоры в поезде нам не удалось поговорить откровенно. Весь вечер она старательно избегала меня, беседовала с гостями или куда-то сбегала, наверное, отсиживалась в каком-нибудь уединенном уголке, что было нехарактерно для Юри.

Родители Юри, конечно, посетили торжество. Время от времени они одаривали меня косыми взглядами.

Мне не хотелось торопиться с женитьбой, но я понимал, что Юри права. Годы для женщин летят быстро, а шансы стать матерью и создать семейный очаг после определенного возраста уменьшаются с каждым сезоном.

Но в глубине души я был вынужден признать: мне хотелось еще немного оттянуть неизбежное, но по какой причине… этого я не представлял. Возможно, страх перед ответственностью, а может, и что-то другое.

Я повернулся к прикроватному столику, чтобы узнать точное время. Два часа тридцать семь минут.

Я провел пальцем по экрану телефона, перечитал сообщения Айуми, которые небрежно просмотрел еще в саду.

Айуми [15:10]:

«Возможно, Макото не такой надежный друг, как кажется, раз рассказывает обо мне направо и налево. Но видео мне понравилось. Совсем скоро я буду защищать свою работу на эту тему».

Я раздумывал, что ответить, да и стоит ли вообще отправлять сообщения в такое позднее время.

Многие ставят телефон на беззвучный режим перед сном, не позволяя быть разбуженным из-за потока уведомлений.

Такуми [02:50]:

«Удивительно. Но Макото надежный друг. Считай это случайностью, но он ничего о тебе не рассказывал».

Неожиданно телефон пискнул.

Айуми [02:52]:

«Правда? Тогда зачем прислал видео?»

В голове прозвучали слова отца: «Ничего не происходит просто так».

Такуми [02:53]:

«Гейши – часть моей работы. Наша семья занимается культурными фестивалями уже не первое десятилетие».

Немного погодя я добавил вопрос.

Такуми [02:54]:

«Ты веришь в совпадения?»

Она не отвечала. Я начал погружаться в сон, когда экран телефона снова загорелся.

Айуми [02:57]:

«Почитаешь мою магистерскую работу? Если будет свободное время, придумай любые каверзные вопросы вроде тех, которые мне могут задать на защите».

Такуми [02:58]:

«Хорошо, без проблем. Можешь отправить файл на [email protected]».

Айуми [02:59]:

«Доброй ночи».

Это было последнее сообщение. Я тоже пожелал девушке спокойной ночи, но сам уснуть уже не смог.

9. Айуми

Ночь выдалась нелегкой. Обычно я засыпаю рано, а мягкое одеяло и свежий воздух в комнате помогают расслабиться и отключиться за считаные минуты. Но сегодня кто-то решил отметить день рождения в соседней комнате, из-за чего всю ночь через стену раздавались громкие возгласы, звон бокалов и топот ног танцующих студентов.

По правилам, принятым в кампусе, в общежитии нельзя шуметь после десяти часов, но тут выбираешь что-то одно: либо донести и пожаловаться, либо на следующее утро провести серьезный разговор с зачинщиком торжества. Я ничего не стала выбирать, а просто села на подоконник, чтобы сделать пару записей в дневнике. Лилиан временно жила в отеле с семьей, поэтому свое одиночество я делила с листом бумагой и ручкой.

Было неожиданно получить ответ от Такуми в столь поздний час. Ему тоже что-то мешает спать? Но еще большим сюрпризом было то, что мы общались дольше, чем положено. По крайней мере, мне так показалось.

10. Айуми

Накануне дня защиты я ощущала небывалый энтузиазм. Сидя в кафе, я почти полностью разобрала все вопросы от Такуми, присланные по электронной почте. На большинство я знала ответы, но некоторые показались мне любопытными. Например, он справлялся о том, что такое «почетная медаль» майко[22].

Мне известно, что одним из верных способов узнать гейшу без костюма была лысинка на ее голове, появляющаяся из-за экстравагантных причесок, для создания которых следовало собрать на макушке плотный пучок. Требовалось приложить немало усилий, стресс и был причиной выпадения волос, а больше они уже не росли.

Хотя вряд ли гейши используют настоящие волосы для объемной прически в наши дни. Парик – вот в чем секрет.

Или вот еще вопрос от Такуми, после которого он даже поставил смайлик.

«Какой самый процветающий квартал с гейшами мужского пола?)»

Гейшами-мужчинами называли шутов, которые развлекали гостей пошлыми шутками, а затем сопровождали их к проституткам. Это я знала, но ответа на вопрос у меня не нашлось, поэтому пришлось загуглить. Это оказался токийский квартал Кабуки-тё.

– А Такуми-сан и впрямь в этом разбирается, – проговорила я вслух, энергично допивая кофе, который успел подостыть, пока я зарывалась в бумаги.

В кафе почти никого не было, только пара орущих детей с уставшими родителями. Это было не особо популярное заведение среди молодежи, что меня и привлекло. Иногда у меня возникало ощущение, что кафетерий работает исключительно для меня: нетрудно догадаться, что я была здесь постоянным клиентом. Продавцы на кассе не спрашивали мое имя и на стаканчике кофе писали его по памяти.

Вернувшись к ответам на вопросы, я решила, что нужно поблагодарить Такуми за услугу. Открыв приложение, я увидела его статус. «В сети».

Я занервничала: написать сейчас или дождаться, когда он покинет приложение? Хотя в моем намерении нет ничего преступного.

Айуми [14:47]:

«Привет. Я посмотрела вопросы, выяснила много полезного. Думаю, мне все это пригодится завтра. Спасибо».

Еще раз взглянув на сообщение, я нажала кнопку «Отправить».

Через пару минут неожиданно пришло голосовое сообщение.

Такуми [14:49]:

– Айуми, мне совсем не в тягость помочь тебе! У тебя все получится. Уверен, родители будут гордиться тобой. Напиши завтра, мне будет очень интересно.

У него оказался приятный голос, именно такой, услышав который, ты сразу ощущаешь аромат дорогого парфюма. Приятный и уверенный. Наверное, я совсем не обратила внимание на эту особенность в баре, пожалуй, нервозность и тревога давали о себе знать. Вот к чему ведет сосредоточенность только на учебе, но не на парнях.

Я побаивалась делиться подробностями своей жизни и откровенничать с незнакомым человеком, однако в то же время мне захотелось раскрыться. Он все равно меня не видит, зато услышит.

Пусть он будет в курсе.

И я напечатала предложения, решив не озвучивать их вслух.

Айуми [14:50]:

«Да, они бы гордились. Если бы еще находились в здравии в этом мире. Не нужно писать слова утешений. Спасибо за веру».

Я хотела продолжить набирать текст, но на экране высветилось имя Макото. Понятно, входящий вызов.

– Привет, как дела, готова к завтрашнему дню?

На самом деле Макото редко звонит по телефону: в течение суток мы пересекаемся немыслимое количество раз, и необходимость в этом просто отпадает.

Но в последний раз я видела Макото в ту самую ночь в баре.

– Практически на сто процентов, а ты? Кстати, давно не виделись. Усердно учишься? – съехидничала я.

Макото был тем еще прогульщиком.

– Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. Не возражаешь, если я подъеду? – Голос Макото был слишком уставшим, и мне стало страшно, не случилось ли чего-то ужасного за день до защиты.

Поделившись своим местоположением, я заказала две порции вагаси – для себя и для приятеля. Во рту появился вяжущий привкус от крепкого кофе, поэтому лучшим решением было сменить напиток на зеленый чай.

Теперь, сидя в кафе в ожидании друга, я втайне надеялась, что Такуми хоть что-то мне ответит. Но телефон не вибрировал.

– Что?! – прокричала я, чуть не подавившись вагаси. – Не может быть!

– Я понимаю, звучит очень неожиданно, но мне как раз нужен твой совет. – Смущенное лицо Макото однозначно дало мне понять серьезность ситуации.

– Вы целовались с Лилиан, а я узнаю об этом только сейчас? Но когда вы успели? И как все вообще произошло? – не унималась я и даже до боли прикусила щеку.

Надо сказать, что Макото приятно меня удивил, хотя из-за его признания я все же почувствовала недоумение. Но, может, они и раньше были парой, а я ничего не замечала? Нет, невозможно. Такое скрывать практически нереально.

– Мы целовались как раз в ту ночь, когда Такуми донес тебя до комнаты, ну… после бара. – Он опустил глаза, как провинившийся мальчишка.

До меня не сразу дошел смысл слов.

– Такуми… Что? Донес?

Информация шокировала меня посильнее, чем новости о поцелуях.

– Э-э-э… ты ничего не помнишь? – в свою очередь удивился парень. – Я думал, ты именно поэтому попросила у меня номер Такуми.

– Да, но… – Мысли стали хаотичными, а речь бессвязной. – Неважно, – сдалась я и решила подумать над этим чуть позже. – Давай, Макото! Расскажи, что у вас произошло. Кто проявил инициативу?

– Понимаешь, – начал он, аккуратно откусывая японскую сладость. – В тот вечер мы набрались и были абсолютно пьяными. Естественно, кроме Такуми, – подчеркнул Макото. – Мы тихонько прокрались мимо коменданта и добрались до вашей комнаты. Имелся шанс быть обнаруженными, но даже в таком состоянии мы смогли не попадаться в объективы камер слежения.

«Неужели Такуми тащил меня через весь коридор? – ужаснулась я, представляя себе эту картину. – Нет, больше ни капли в рот».

– Он положил тебя на кровать и накрыл одеялом, – продолжил Макото, сцепив пальцы в замок. – Я подумал, что его лучше проводить до ворот, но пока я разворачивался, у меня стали заплетаться ноги, я споткнулся и свалился.

На секунду мне почудилось, что он улыбнулся, но улыбка столь же быстро исчезла, как и появилась.

– Лили пыталась меня поднять, но в итоге упала прямо на меня и мы принялись ржать настолько тихо, насколько могли, чтобы не разбудить тебя, – закончил Макото, глубоко вздыхая. – Еще не все, – продолжил он, посмотрев на мое смятенное лицо. – Такуми ушел, а мы остались валяться на полу и хихикать. Но в какой-то момент я перестал смеяться и стал целовать Лилиан.

В воздухе повисла пауза. Я попыталась воссоздать эту сцену в голове, но мозг отказывался представлять двух целующихся лучших друзей.

– Она ответила? – спросила я, словно Макото рассказывал мне сюжет захватывающего фильма, сеанс которого я безвозвратно пропустила.

– По-моему, нет. Блин, не помню, – с отчаянием ответил Макото, а между бровей парня появилась страдальческая морщинка. Он опустил голову и уставился в одну точку. – С тех пор мы не разговариваем, – тихо добавил он.

Я чувствовала ироничность ситуации, но понурый взгляд Макото заставлял посмотреть на все под иным углом.

– Подумаешь – поцеловались! А хочешь, и я тебя по-дружески чмокну? – Я потянулась к губам Макото.

– Ну уж нет, – твердо заявил он. – Вторую подругу я терять не хочу.

– Никого ты не потерял, – уверила я Макото. – Вам двоим просто нужно откровенно поговорить.

– Как все сложно, – выдохнул парень, зарывая пальцы в волосы. – Ладно, буду держать тебя в курсе. Если Лилиан тебе тоже что-то скажет, ты… поделишься со мной?

– Не уверена, – хмыкнула я, допивая чай. – Это ваше личное дело, я вам не сова-почтальон.

И мы полностью переключились на обсуждение завтрашних хлопот. Интересно, Сэкигути-сан приедет послушать мое выступление? Хотя какая разница, главное – не провалиться.

11. Такуми

Дорога в Токио заняла чуть больше времени, чем мы рассчитывали. На середине маршрута, когда было пройдено около двухсот пятидесяти километров, поезд экстренно затормозил. Все пассажиры были напуганы, и мы с Юри в том числе. Проводники уверили нас, что никому ничего не угрожает, но из-за небольшой технической неполадки все должны либо пересесть на автобус, либо дождаться следующего состава.

Стоить заметить, что Юри принадлежит к тому типу женщин, которые легко поддаются панике. Очутившись перед лицом неизвестности, они от страха теряют дар речи, а их ноги моментально подкашиваются. Услышав, что с поездом что-то не так, Юри подняла на меня глаза, полные ужаса и непонимания, и прижалась ко мне, крепко обвив руками мои плечи. А ведь еще несколько минут назад мы сидели на некотором расстоянии друг от друга и почти не разговаривали.

Уладить ссору в доме родителей не получилось, поэтому после дня рождения моего отца Юри выбрала особую тактику поведения: она безразлично смотрела на меня и томно молчала.

Мне всегда интересно: почему девушки выбирают именно молчание в качестве стратегии по улаживанию ссор?

Позже, сидя в автобусе, который ехал в Токио, Юри, проглотив свою гордость, первой завела разговор:

– Гости упоминали, что торжество в честь дня рождения твоего папы прошло на высшем уровне. Никто не ожидал, что представление гейш получится таким трепетным и волнующим. Уже есть идеи на следующий год? – И Юри подмигнула, а потом посмотрела мне в лицо своими ярким глазами. – Вот у меня точно есть! Как насчет спектакля по мотивам «Унесенных призраками»[23]? В оригинальной постановке.

– Да, неплохая мысль, – протянул я, пока автобус качало из стороны в сторону по ухабистой дороге. – Но надо понаблюдать за отцом, проследить за настроением. Он любит менять планы в последний момент. Кстати, ты не против, если я сегодня съезжу в офис? Партнеры из Сендая приглашают нас принять участие в фестивале Танабата[24], это будет не слишком скоро, но нужно изучить кое-какие бумаги.

– Опять, – с грустью пробормотала Юри и обиженно надула губы. – Мы с тобой мало времени проводим вдвоем и пока даже не женаты.

После этого мне стало совсем не по себе.

– Но ведь как раз ты не разговаривала со мной, – подчеркнул я и ущипнул ее за нос.

Юри сморщилась и по-ребячьи стукнула меня по руке. Кончик ее носа моментально покраснел, как если бы она вышла на сильный мороз.

– Решил, я буду вешаться тебе на шею, хотя виноват в нашей ссоре ты? – хмыкнула она, раздувая ноздри все сильнее.

– Хорошо, ты победила, – сдался я, чувствуя, что у меня не хватит сил на очередной раунд молчания. – Хочешь куда-нибудь пойти?

– Давай поужинаем где-нибудь в Сангэндзая? Там есть изумительный ресторан, где подают вкусного угря. Ты же любишь его.

Пришлось согласиться на капризы Юри, хоть сегодня и был понедельник, полный забот. Работа, как говорится, никогда не стоит на месте.

Но автобус двигался намного медленнее, чем я предполагал. Юри несколько раз пыталась задремать, но болтовня пассажиров, среди которых затесались туристы, не просто мешала, а раздражала.

«Дурные иностранцы», – подумал я и сразу же вспомнил Айуми.

Она тоже иностранка, причем ее манеры оставляют желать лучшего. Происшествие в баре, конечно, уже давно забыто, но аквамариновые глаза – нет.

Я непроизвольно мотнул головой, как если бы хотел избавиться от навязчивой мысли. Мне стало стыдно перед Юри. Нужно забыть о том инциденте как можно скорее.

Юри явно надоело вертеться на твердом сиденье автобуса, пытаясь устроиться поудобнее. Наконец она уставшим голосом попросила рассказать какую-нибудь историю, от которой ее стало бы клонить в сон. Просьба была забавной и здравомыслящей, поскольку никаких других развлечений, кроме телефонов, у нас не было. Однако на ум ничего не приходило.

Раз сейчас работать Юри мне не разрешает, поведаю ей историю фестиваля Танабата.

– Хочешь послушать легенду о принцессе Ткачихе и пастухе Волопасе?

– Если у тебя совсем нет идей, то да, – засмеялась она и уткнулась носом в мою шею.

– Однажды прекрасная принцесса Ткачиха, которая была дочерью небесного царя, помогала отцу и пряла небесную парчу – облака. И вот, случайно подняв взор, она увидела незнакомого красивого юношу. Это был Волопас, который пас коров. Молодые люди сразу же влюбились друг в друга и захотели связать себя брачными узами. Но страсть затуманила обоим рассудок. Они запустили работу и рассердили небесного царя, который решил наказать влюбленных. Он разлучил их и приказал дочери и ее суженому находиться по разным сторонам Млечного Пути, позволив встречаться раз в год – в седьмой день седьмой луны. Однако через Млечный Путь не было моста, и несчастные потеряли всякую надежду, но на помощь им пришли… – Я сделал паузу. – А на помощь им пришли… кто?

– Сороки, – раздался сонный голос Юри.

– Правильно, – продолжил я. – Птицы сомкнули крылья, выстроившись в длинную шеренгу, и принцесса смогла встретиться с возлюбленным. Красивая история?

Но ответа не послышалось. Юри уже задремала.

Я переехал в район Сангэндзая – один из старейших в столице – более десяти лет назад, но бродил по здешним улочкам от силы пару раз. Деревянные дома, идзакая с традиционной едой – вот изюминки Сангэндзая, однако по соседству со старыми постройками могли красоваться современные стильные кафе с панорамными окнами.

Ресторан, который предложила посетить Юри, принадлежал ко второму типу.

Мы заказали еду, вернее, выбрали конкретное блюдо, ради которого и пришли сюда. Жареный угорь в соевом соусе унаги – королевское лакомство, которое может позволить себе далеко не каждый.

– Я сбегаю на секунду в дамскую комнату, ладно? – мило прощебетала Юри.

Я окинул взглядом шумных посетителей.

– Не дай блюду остыть, – только и успел сказать я в ответ.

Послав мне воздушный поцелуй, Юри стремительно удалилась в сторону уборной.

Решив скоротать время, я принялся разгребать рабочую почту в телефоне. Сто двадцать сообщений. Сколько же всего накопилось за те дни, что я провел в Осаке. Ничего удивительного, кроме, наверное, переписки с Айуми в самом низу чата.

Прервал мой рабочий процесс звук уведомления телефона Юри. Как ни странно, но он был разблокирован.

«Пожалуй, забыла заблокировать перед уходом», – подумал я. Мне никогда не было интересно читать чужие послания, но в этот раз у меня имелись веские причины. Я не мог точно разглядеть текст: экран немного отсвечивал. Однако я хорошо различил эмодзи-сердечки в конце сообщения.

Признаюсь, то, что я сделал потом, было мне в принципе несвойственно, но я уже не мог сдерживаться. Чтобы не дать экрану погаснуть и успеть прочитать хоть что-то, я развернул телефон Юри и придвинул поближе к себе.

А потом прочитал сообщение:

***-сан [18:49]:

«Надави на него сильнее, малыш. Я верю в тебя».

(Сердечки)

У меня не было ни секунды на размышления: в зале появилась Юри, вернувшаяся из уборной. Я положил телефон на место, даже успев его заблокировать.

– Как всегда, в женском туалете тьма женщин с детьми, – проворчала Юри и принялась активно уплетать рис.

Теперь время словно остановилось, и ужин растянулся на несколько часов. Юри без умолку о чем-то болтала весь вечер. Я старательно притворялся, что ни о чем не беспокоюсь, поэтому поддерживал беседу как мог.

– Я была в районе Сибуя до нашей поездки в Осаку и нашла магазин, в котором сошьют свадебное кимоно сиромуку, традиционный жакет хаори и штаны хакама по нашим размерам. Конечно, мои родители изначально хотели европейскую свадьбу, белое платье и все дела. Но раз твой отец консервативный, то так уж и быть, проведем церемонию в синтоистском храме. Остальное ты должен организовать сам, – тараторила Юри, пригубив вино.

– Без проблем, – согласился я, хотя и понимал: что-то здесь нечисто. – Только давай сперва сходим к астрологу, а затем скажем родителям, какую дату он посчитал лучшей для нашего торжества. Как тебе идея?

– Правда?! – воскликнула Юри и захлопала в ладоши как ребенок.

– Правда, – улыбнулся я. – Ведь мы любим друг друга. – Последняя фраза прозвучала как-то неискренне. Точнее, я не понимал: она зародилась в моем разуме или шла от сердца?

Но в глубине душе я был уверен: это начало конца. Червяк сомнения уже вовсю сжирал меня изнутри. Мне ни разу не пришла мысль – до сегодняшнего дня, конечно, – что Юри что-то скрывает. Мне много лет внушали, что мы созданы друг для друга, и частично это было правдой. Жизнь без забот, без преград, в достатке: тут нечего стыдиться.

Сегодня мои планы резко изменились. Я пока не представлял, что будет дальше, зато прекрасно осознавал, где буду завтра.

В Токийском университете.

12. Айуми

Привычку пробуждаться с первыми лучами солнца я приобрела давным-давно. Ты постепенно просыпаешься, а потом начинаешь неторопливо хозяйничать в своем маленьком мире, радуясь окружающей тебя тишине и спокойствию.

Я помню, как в детстве, а мы жили на Сахалине, бабушка часто говаривала:

– Кто рано ложится и рано встает, здоровье, богатство и ум наживет.

Я часто мысленно повторяю ее слова, порой мне кажется, будто она говорила это вчера или позавчера. Жизнь на Дальнем Востоке подарила мне много воспоминаний, счастливых и беззаботных. Я бы снова хотела увидеть родной дом у бухты Тихая, который, к сожалению, без должного ухода, вероятно, уже стал непригодным и старым.

Однако сегодня любые мысли о прошлом нужно отодвинуть на задний план. Если я легко могу вскочить с кровати в любое время суток, то Лилиан требовалось прилагать максимум смекалки, чтобы не проспать. К примеру, подруга поставила будильник в телефоне на семь часов утра с повтором каждые пять минут.

Естественно, поднималась Лили только после последнего звонка.

Но сегодняшнее утро прошло на удивление спокойно. Мы позавтракали, собрали вещи и вызвали такси, чтобы доехать до главного здания университета. Зато к финальной защите все было готово.

– Машина будет через восемь минут, – сказала Лили, закручивая локоны.

Мне вспомнился недавний разговор с Макото. Я пообещала ему, что не буду вмешиваться, но мне хотелось копнуть глубже в историю с поцелуями.

– Слушай, – начала я издалека. – А у тебя есть парень? Ты вроде бы встречалась с каким-то испанцем, но у вас ничего не получилось. Уже прошло больше полугода.

Лили скорчила кислую мину.

– Ты как? Все еще скучаешь по нему?

– Я думаю, сейчас у меня нет парня, – ответила Лилиан нейтральным тоном, собирая завитые волосы в хвост.

– Думаешь? Или он есть, но ты что-то скрываешь от своей дорогой соседки?

Я решила, что Лили почти клюнула на мою уловку, и уже приготовилась узнать всю подноготную, но ответа так и не получила.

– О, такси приехало, побежали! – Лили резко встала с дивана и ринулась к двери.

Я бросилась за ней, хотя в том не было никакой необходимости. Видимо, Лилиан сорвалась с места вовсе не потому, что боялась опоздать: она убегала от надобности отвечать на мои вопросы.

Накинув верхнюю одежду, мы вышли из комнаты и быстро зашагали по коридору. И вдруг я услышала треск рвущейся материи. Капроновые колготки зацепились за что-то, и теперь на икре сзади зияла большая дыра, обнажающая голую кожу.

– Черт! – выругалась я, представляя, как ужасно выгляжу в целом. Времени, чтобы сменить колготки, не было, и я была вынуждена оставить все как есть.

Защита проходила на удивление быстро. Каждый студент вставал за кафедру и рассказывал о своих исследованиях, после чего члены комиссии задавали вопросы. Если ты действительно готовился и разбирался в научной теме, тебе явно ничего не грозило.

Мне же лишь хотелось, чтобы члены комиссии не приняли меня за сумасшедшую, увидев в юбке с голыми ногами, хотя на улице было девять градусов тепла. Колготки я сняла прямо в такси, при этом ощущала на себе смущенный взгляд водителя, который не привык к таким шоу в салоне автомобиля.

Всего на выступление давалось пять-десять минут. Лилиан и Макото уже отмучались. Когда настала моя очередь, волнение отступило. В конце концов, исследованию «Роль гейш в современном мире» я посвятила два плодотворных года, а тема была мне по-настоящему интересна.

Возможно, это и есть та часть древней культуры, погрузившись в которую тебе не захочется возвращаться в настоящее. Тот самый камешек посередине пруда в японском саду, на которой садилась цапля, отделяя себя от всего постороннего.

Мир настоящих гейш был именно таким: отстраненным, холодным, но манящим.

Когда мои десять минут истекли, а на экране проектора вывели последний слайд презентации, я выдохнула. В дальнем конце аудитории я увидела Сэкигути-сана: он слушал мое выступление, не забывая делать заметки в блокноте.

– Спасибо, – поблагодарил меня председатель комиссии. – У меня к вам только один вопрос. Как вы знаете, в Токио немало кварталов, где можно встретить гейш из разных домов ханамати. Можно ли считать, что вы воспользовались эмпирическим методом исследования и проводили самостоятельные наблюдения, изучая их образ жизни с точки зрения современности?

– Да, – лихо соврала я.

Эмпирический метод основан на практике. То есть подразумевает сбор данных, а затем их анализ и все такое прочее. У меня не было времени расхаживать по кварталам Токио или Киото, поэтому я выбрала легкий путь – обратилась к открытым источникам информации.

– Если вы действительно проводили подобные изыскания, не могли бы охарактеризовать район Кабуки-тё?

Мне понадобилась лишь секунда на раздумья.

– Я думаю, его можно описать словом «тайкомоти», что означает «шут», – сказала я. – Мужчин-гейш, то есть тех, кто играет роль шута, можно встретить и в наши дни. В основном в Токио и Киото. – Не сомневаюсь, ответ прозвучал убедительно, а мой голос был уверенным.

– Спасибо, у нас вопросов больше нет, – вежливо проговорил председатель комиссии, после чего преподаватели начали совещаться между собой.

Я принялась мысленно благодарить Такуми, который каким-то образом сумел обнаружить прореху в моих познаниях, и ощутила себя свободной от университетской суеты.

Но зачем мне опять вспомнился Такуми?

Я перевела дыхание и бросила взгляд на преподавателя, который по-прежнему что-то старательно писал в блокноте. Мне было приятно его увидеть. Сэкигути-сан – единственная ниточка, которая тянулась в счастливое прошлое, когда у меня была семья.

Пусть даже мы и не родственники, но ощущение, что мое выступление ему небезразлично, согревало душу.

Закрыв за собой дверь аудитории, я увидела Лили. Подруга накинулась на меня с вопросами из разряда «как все прошло». Макото отсутствовал. Очередная странность, доказывающая, что эти двое избегают друг друга, но я пока не решалась затрагивать щекотливую тему.

Я снова с облегчением вздохнула. Все позади. Больше никаких посиделок до ночи в библиотеке и мешков под глазами. Через пятнадцать минут председатель экзаменационной комиссии поздравил нас с успешной защитой. Ответы всех выступающих оценили на отлично.

– Давай спустимся в холл, – предложила Лилиан, сияя от радости. – Семья ждет меня внизу. Родные давно хотят увидеть мою самую лучшую соседку.

– Правда? – смутилась я внезапным комплиментом. – Ладно, пошли.

Первый этаж холла заполонили студенты, поэтому нам не сразу удалось отыскать родных Лилиан. Чувствовалась атмосфера праздника, хотя официальное награждение должно было состояться позже. Пробежав глазами по лицам людей, я заметила белые волосы Макото. Парень разговаривал с каким-то с высоким мужчиной в плаще. Я замешкалась на мгновение.

Мужчина показался мне смутно знакомым. В этот момент Макото обернулся, и я наконец смогла рассмотреть его собеседника.

Такуми.

С двумя огромными букетами цветов. Сперва я действительно хотела поболтать с Макото, но стушевалась из-за непредвиденных обстоятельств и быстро направилась к родным Лилиан. Подруга уже обнималась с ними.

– А вот и моя Айуми, mamá! – с гордостью заявила Лили на испанском.

– Здравствуйте! – протянула руку я сначала бабушке, а потом и родительнице Лилиан.

Надо сказать, что Лили походила и на маму, и на бабушку. Длинные черные волосы, выразительные карие глаза, чуть заостренный нос и горячий темперамент. Настоящая представительница своей страны! Громкий смех и испанская речь девушки привлекали немало внимания собравшихся в холле: многие с любопытством посматривали в нашу сторону.

Я провела рядом с Лили и ее близкими еще немного времени, а потом я сделала общее семейное фото, чтобы запечатлеть волнительный момент.

Если честно, я чувствовала себя неловко, поскольку ее мама и бабушка говорили исключительно по-испански.

– Лилиан! – внезапно раздался знакомый голос.

Я оглянулась и увидела Макото. На щеках Лили тут же вспыхнул легкий румянец.

Такуми сопровождал приятеля.

– Здравствуйте, – поздоровались молодые люди почти одновременно, склонившись в поклоне одзиги[25].

– Девушки, это вам, – промолвил Такуми, протягивая нам букеты цветов – белые хризантемы, обвязанные золотистой лентой.

Интересно, с чего бы вдруг?

– Спасибо, – тихо ответила я, все еще не понимая, в чем подвох.

– Ах, как приятно, мои любимые цветы, спасибо, Такуми-сан, – проворковала Лилиан. – Каким же ветром вас сюда занесло? Или вы украдкой выискиваете среди выпускников потенциальных счастливчиков, чтобы нанять их на работу?

Хм, значит, он и этим занимается? Стало любопытно.

– Во-первых, я хотел поздравить вас с окончанием учебы в университете. Не только моего старого друга Макото, но и милых дам. Я уже имел честь с вами познакомиться, поэтому не смог пройти мимо. – Кстати… – Такуми обратился к маме и бабушке Лили: – Добро пожаловать в Японию.

Женщины перекинулись с ним вежливыми, но совершенно необязательными фразами о перелете и токийских достопримечательностях, конечно же, не без помощи переводчицы: Лилиан отлично говорила на японском.

Холл почти опустел, лишь в самом дальнем углу оставалась пара семей. Я начала было подумывать об уходе и решила со всеми попрощаться. Мои голые ноги озябли из-за сквозняка, по коже пробегали мурашки, хотелось побыстрее оказаться под одеялом или принять горячий душ.

– Айуми, не составишь мне компанию? Не против пойти в ближайшее кафе? Я бы хотел с тобой поговорить, – без стеснения сказал Такуми.

Я едва не уронила челюсть на пол. Я что, и впрямь сумела привлечь такого мужчину? Да просто быть не может. Все самое лучшее достается проворным и хитрым, а кости глодают те, кому не повезло и не хватает смелости что-то поменять в жизни.

Этот мужчина излучал силу и успех.

Не следует обольщаться пустыми надеждами.

Токио – город, где внешняя приветливость и напускная простота не должны никого обманывать. Ты обязан держаться на плаву и общаться с теми людьми, которые по-настоящему тебе выгодны.

И чем же выгодна ему я?

Сегодня он выглядел даже лучше, чем в баре. Черные волосы хоть и аккуратно уложены, но несколько прядей все же чуть топорщились, а вместо рубашки Такуми облачился в свитер. Вероятно, мужчина не старался произвести впечатление на окружающих, но выглядел с иголочки.

– Хорошо, – согласилась я, предположив, что, выпив чашечку чая, перестану мерзнуть и согреюсь.

13. Такуми

Пойти в Токийский университет было абсолютно спонтанной идеей, что на меня совсем не похоже. Знаю, Юри меня выбесила. Взрослые люди должны говорить о проблемах, а не утопать во лжи и прикрываться глупыми оправданиями.