Министерство Апокалипсиса бесплатное чтение

Пролог

Министерство Апокалипсиса находилось в центре Чистилища – в центре мира, где вечно царила скука и уныние, где отвратительная погода была чем-то обыденным для местных жителей. Небоскрёб, по площади сравнимый с целым жилым районом и длиною в миллион этажей, находился между Раем и Чистилищем – на нейтральной территории, являясь чем-то связующим для этих миров.

На другой стороне, напротив Министерства Апокалипсиса, находилось Министерство Искупления, габаритами и общим видом ничем не отличающиеся от первого построения. Их отличие в одном – в стенах второго часто слышались крики людских душ, которые жители Чистилища слышали чаще, чем утренний крик горгульи или вой левиафана.

Министерство Апокалипсиса провоцировало всё плохое на Земле. Смерти, убийства, природные катаклизмы – всё это происходит из-за работающих там богов. Министерство Искупления же было спасением для оступившихся людей, пускай это спасение было весьма болезненным. И что там, что там происходит одно: вне офиса, боги – обычные хозяева собственной жизни, которым нет дела до людей, а в его стенах – безжалостные творцы хаоса и безумия, творящегося на Земле…

Рождение Министерства Апокалипсиса

Ангел (судя по лёгкой одежде, несвойственной для Чистилища, явно не местный) закрывает зонт, прячет крылья, накрывая их пиджаком, и захлопывает за собой дверь маленького сувенирного магазинчика, больше походившего на каморку. Проходящие так бы его и воспринимали, если бы горящая ярким жёлтым цветом вывеска «СУВЕНИРНЫЙ МАГАЗИН “ВОДОПАД”» не так сильно бросалась в глаза. Над ангелом звенят встречающие его колокольчики, в нос ударяет запах подгоревшей ягоды, а воняющий сладковатым потом демон отвлекается от настройки необычного струнного инструмента и улыбается во все зубы: некоторые кривые, некоторые выбиты, некоторые – золотые. Источник – так зовут местные демона-барахольщика – закатывает глаза и любуется посетителем, который увлечённо разглядывал ассортимент. Стеклянные кулоны издавали крики людей, души которых там запечатаны, а из ракушек, даже не приближаясь к ним, можно было расслышать шум, искаженный в их извилистых стенках.

Для одних этот магазин был занудным и унылым, для других – хранил в себе кучу тайн и загадок, которые так и хотелось узнать, слушая рассказы Источника за чашкой бесплатного кофе, которое он любезно варил каждому посетителю.

Источник уже заварил кофе. Он желает рассказать ангелу много историй…

О-о-о, здорова! Я тебя раньше не видел здесь. Недавно в Чистилище? Ты сотрудник Министерства Апокалипсиса или так, поглазеть пришёл? О-о-о, сотрудник – ещё и новенький! Крутя-я-як!

Тогда возьми во-о-он тот стул и садись сюда, я расскажу тебе об этой компании. Нет-нет, не этот стул! Во-от! Вот этот! А теперь садись.

С чего бы начать? Чё говоришь? Говоришь, что ты ничего не знаешь об МА? Что?! Ты ещё и приезжий?! О-о-о, тяжело тебе будет освоиться, но ничего. Я тебе помогу. Расскажу с са-а-амого начала…

––

Хоть про Апокалипсиса Пророкова знаешь что-нибудь? О детстве его, например? Нет? Ха-ха, а откуда тебе знать, если он только мне всё это рассказывал?! Вот, именно с этого мы и начнём эту прекрасную историю…

Сейчас Апокалипсис уже немолод. Он родился через три миллиарда лет после сотворения Вселенной и входил в поколение Средних Богов. Тогда ещё не существовало понятий «до новой эры» и «новая эра» (так это называют у нас, почему люди эти эры называют «нашими» и «не нашими» – мне не понять). Я хочу тебе поведать о его молодости. О том, как зарождалось МА и о том, как сам Люцифер мечтал его отнять. Давай-ка начнём, а то, вижу, литьё воды тебя уже задолбало…

***

Апокалипсис был самым обычным человекоподобным демоном из богатой семьи, каких в северной части Ада было не сосчитать. Но кое-что его отличало – и дело не только в кривоватом носу и заострённых ушах. Он был – как бы тебе сказать, чтоб не убить интригу?… – особенным! Книжки любил читать (причём, не всякие сказки или эротику, а настоящую бизнес-литературу – ну, знаешь, ту самую, которая скучная и без картинок), учился хорошо, даже в смутных компаниях его видно не было. Скажешь, обычный зазнайка – а нет! Апокалипсис, несмотря на кривой нос и чрезмерное стремление к знаниям, был на хорошем счету у одноклассников (хотя, как он сам мне признался, ни одного из них он за друга не считал), да и никогда не упускал возможности пофлиртовать с девушками. Вот такой он, этот Апокалипсис.

Учился Апокалипсис в весьма престижной школе в Аду – там же, кстати, учился и Смерть. Что? Не знаешь, кто такой Смерть? А, это молодой костлявый парень, заглядывающий ко мне в обеденный перерыв и вечно рассказывающий о своих похождениях… Он работает в Министерстве со своим туповатым другом – Голодом, вроде – и постоянно попадает в передряги. Но, если честно, мне наскучили его постоянные рассказы о жалости к людям и чрезмерную опеку отца. Ха! Не повезло же ему с именем… Смерть! Это же равносильно тому, если чувака, работающего в полиции, будут звать Полицейский. Смерть работает смертью. Любят эти демоны лишние заморочки… Я знаю, о чём говорю – я сам демон!

Извини, я сбился. Мы же про Апокалипсиса говорим?

Кивок – это «да?» Да.

Учился Апокалипсис хорошо, проблем с учёбой почти не имел. А вот с тупыми демонами – полно. Один раз, вот, его прессовали прямо в школьном туалете, насильно тыкая лицом в окровавленную раковину и приговаривая: «Скажи спасибо ещё! Носяру тебе выпрямляем, и без всяких операций!»

– Да отвалите вы от меня! – рыпаясь, кричал остроухий бедняга.

– Молчи!

Демоны – народ буйный. И глупый. Умных в Аду всегда недолюбливали, а если это был ещё и гений – можно было смело валить в другие миры, да так далеко, чтоб вечная краснота тебе даже не представлялась (возможно, именно поэтому Пророков смылся в серое Чистилище, где красным цветом и тёплым климатом даже не пахнет). Всегда было так: либо гении обтирают обо всех ноги, либо наоборот, и в Аду это правило было возведено в абсолют. Вот, бедному Апоку даже нос расквасили об грязную раковину школьного толчка.

Спросишь, почему я заострил внимание именно на этом моменте? А потому, что именно в тот день, когда шайка хулиганов ушла, оставив юного старшеклассника Апокалипсиса наедине с разбитым лицом и лужицей собственной крови, у него в голове и появилось Министерство Апокалипсиса. Дело было даже не в хулиганах. Просто взял и придумал, сидя в гордом одиночестве на плиточном полу школьного туалета, в нескольких сантиметрах от налитой мочи. Никакого желания отомстить, никакой обиды на школьных задир – лишь мгновенное озарение, которое породило за собой два огромных небоскрёба, перевернувших всё мироздание Верхних Миров…

***

И вот он, молодой и амбициозный демон, уже просиживает штаны на уроках, рисуя эскизы этажей Министерства Апокалипсиса, уже и позабыв об учёбе. Он говорил, что порой на проектировку одного этажа в миниатюре могла уйти целая тетрадь.

В то время пришлось пережить много ссор с родителями и учителями, но Пророков продолжал стоять на своём. Об одной такой ссоре он мне рассказал. У него были хорошие отношения с семьёй, но в один момент, когда ситуация в учёбе дошла до проблемного пика, Апок и отец едва ли не подрались. В один бордовый вечер, сидя под светом кровавой луны, в полностью тёмной комнате с закрытой дверью и распахнутыми окнами, Апокалипсис вырисовывал очередной этаж, собирая из миниатюрных набросков любительский чертёж. За окном шумели грешные людские души, подвергающиеся жестоким мучениям в Этажах Ада. В этих мрачных многоэтажных домах, где источником света являются не лампы, а блеск вил и языки пламени. Верхушки прозвали такие дома Кругами Ада, но в народе им дали название куда лаконичнее.

Там, тыкая в грешников вилами, Апокалипсис временами подрабатывал в свободное от учёбы время, чтобы заработать на оплату работы чертёжников-проектировщиков, которые придавали его кривым наброскам деловой вид.

– Апокалипсис! – стук в дверь сбил демона. Он крикнул незаинтересованное «Да!» и дверь открылась. Вошёл отец. – Мне уже второй раз за неделю звонит учитель. Твои результаты сильно подкосились за последние несколько лет, – отец сел на прижатый к стене диван. – Скажи, что происходит?

Отца его звали Антон, что для демона уже весьма странно, ведь это имя, в основном, даётся людям. Он был простым работягой, мучающим людей на Кругах Ада, и его жена была богаче его самого, ведь наследственно владела тем самым кругом. Апок отзывался об отце, как о весьма крутом мужике с немного стереотипным мышлением.

– Ничего, пап, всё хорошо, – ответил уткнувшийся в бумажный лист Апокалипсис. – Ты же видишь, что я продолжаю развиваться и не шляюсь в плохих компаниях. Если появился повод для волнения, то скажи мне всё прямо – и я с радостью опровергну твои опасения.

– Апок, ты…

– Пап! Я же просил! – подкосив карандаш, возмутился Апокалипсис.

Апокалипсис не любил, когда его называли Апоком. Звучало это жалко. Но я любил его так называть, хотя мне он почему-то всегда это прощал. Наверное, мы действительно были лучшими друзьями. Я понял это сравнительно недавно – когда вспоминал наши душевные и порой бессмысленные разговоры. Жаль, что это кончилось.

– Апокалипсис, – поправился отец, – ты очень способный, это видно, но я не понимаю, что происходит. Ты забросил учёбу, не общаешься с друзьями. А как Ханри, кстати? Вы ещё вместе?

Ханри была девушкой Апокалипсиса. Они встречались недолго, всего пару месяцев, после неловкого танца на школьной дискотеке.

– Нет, пап, мы расстались, – безэмоционально произнёс Апокалипсис.

– Почему?

– Это было моё решение, – монотонно проговорил сын. – Она глупая и ни к чему не стремится. С друзьями та же история. Я захотел поменять окружение, но так получилось, что в любой компании мне было скучно, и я решил стать одиночкой. И мне это нравится. Мне комфортно наедине с собой, разве это плохо?

– Да что с тобой?! – разволновался отец. – Ты же был вечно… вечно позитивным, и это никак не вредило учёбе! А сейчас!… зациклился на своём Министерстве!

– Это отличная инвестиция в будущее. Министерство Апокалипсиса и Министерство Искупления смогут в корне изменить систему Верхних Миров, разве это плохо?

– Да хватит! – ударив кулаком по дивану, закричал отец. – С чего ты взял, что именно ТЫ можешь это всё?! Думаешь, ты один такой умный?! Таких тысячи! Кто внушил тебе, что ты так отличаешься от других?!

Тяжело вздохнув, Апокалипсис ответил:

– Ты, пап…

Перенесёмся слегка назад – в детство Апокалипсиса.

Однажды его отец был в тяжёлом состоянии. То ли просто заболел, то ли депрессия – совсем мелкий Апокалипсис этого понять не мог, оставляя в голове сам факт того, что отцу плохо. Это и послужило мотивацией Апокалипсису, будучи совсем мелким пацаном, ростом чуть выше подушки, пойти и истратить все карманные деньги на всевозможные вкусности для отца. Вот тогда-то от него и прозвучала фраза, которую Апок запомнил на всю оставшуюся жизнь: «Ты не такой, как все. Ты другой».

Отец Апока сидел потерянный.

– Ты же понимаешь, что, если твои идеи с Министерством не прокатят, ты потеряешь свой шанс получить образование?!

– Если мои планы не попрут – значит, я недостаточно хорош, а если я недостаточно хорош – то никакое образование мне не поможет.

– Но ты же понимаешь, что образование тебя не испортит? Глянь хотя бы на меня!

Апокалипсис воспринял слова отца буквально, и тут же зациклил взгляд на нём. Он не был из тех «странных ребят», которые любую метафору считали за истину – как он сам мне рассказал, – в этот момент ему просто хотелось перечить отцу, и он это делал.

– Да не в этом смысле! – подёргал головой отец. – Просто… я к тому, что ты не станешь для окружающих посмешищем, если будешь обычным! Я, например, абсолютно обычен, и никто меня ещё не высмеял.

– Ага… – фыркнул Апокалипсис. – Настолько не высмеял, что каждый второй в школе шутит над моим отчеством? Так только человека назовут…

Только Апокалипсис успел опомниться и понять свою неправоту, уже желая извиниться, как ему прилетел шлепок по губам. А потом и произошла драка, в которой победил отец, озлобленно повалив сына на пол, прижав колено к его груди и уже намереваясь врезать со всей свирепостью в лице. Отец поступил мудро. Не стал бить сына, просто отпустил его и, ни сказав больше не слова, вышел из комнаты. Апокалипсис ещё долго лежал на полу со страхом в глазах.

– Да что ж вам всем надо от меня? – Апокалипсис рассказывал, что это был один из немногих разов, когда он плакал. Всю эту ночь он пролежал на полу, хлюпая носом, и от этого проспал утренний будильник. На следующее утро он впервые опоздал, впервые понял, каково получать плохие оценки и впервые услышал фразу «Умный, но ленивый».

Многим ученикам эта фраза льстит – мне и самому так всегда говорили, – и впрямь, неплохое ссаньё в уши со стороны учителей. Но Апоку это казалось унизительным. Он знал, что такую фразу говорят каждому второму. И из-за этого он комплексовал, думая, что он такой же, как и все. Но Пророков зря так думал, и отец его был прав: он, действительно, другой. Он особенный. Ведь только особенным дано создать то, что изменит весь мир, перевернёт с ног на голову все Верхние Миры, в корне изменив их систему, и… так сильно разозлит владыку Ада…

Пришествие Люцифера

Источник, рассказывая истории, любил отвлекаться. Историю, которую можно было рассказать за десять минут, он рассказывал часами – и почему-то это никогда не утомляло. Источник был из тех, от кого что-угодно – будь это интересная история или рассказ про утренний поход в туалет – слышалось свежо и не надоедало.

Таким же качеством был наделён его магазин. Ассортимент там никогда не менялся, но посетители всегда могли найти для себя что-то новое.

И вот, мы с тобой подобрались к завязке этой истории.

Я скажу тебе сразу, что Люцифер – фигура весьма неоднозначная, хотя, по моему рассказу, он покажется мерзавцем, каких поискать. Так-то оно так, но, видишь ли, он мог быть и хуже. Люцифер повидал некоторое дерьмо, уж поверь, и жизнь его была куда хуже, чем у меня, тебя или того же Апокалипсиса. Да и рос он весьма добрым парнем, даже после того, как Бог согнал его в Ад. После такого он мог бы запросто замкнуться в себе и обозлиться на весь мир. Его рассудок затмила увлечённость политикой и желание доказать отцу, чего он стоит.

***

Тогда Министерство Апокалипсиса просуществовало всего несколько месяцев и уже успевало наступать на пятки Аду, а Министерство Искупления только достраивалось. Компания только набирала обороты, а сотрудников было ещё не настолько много (а сейчас их утренний наплыв сравним с циркуляцией крови). Про сотрудников я сказал к тому, что лифты тогда забиты не были – а это значило, что Апокалипсис мог спокойно, одиноко ехать в просторном лифте, довозящий до этажей долгих полчаса. В тот день Апоку приходилось ехать с первого на двести семидесятый этаж – а это ещё драгоценные двадцать минут тишины. Апок любил тишину. Вечные вопросы сотрудников его утомляли. Да и сотрудников он не очень-то любил. Но Всадники были исключением. Эта покинувшая Рай троица и отвечала за самые ужасные катаклизмы, творящиеся в мире людей. Кажется, любил их Апокалипсис только потому, что основная прибыль сыпалась именно с их деяний.

Раздор, Кончина и Мор любили шутливо называть себя Всадниками Апокалипсиса, и Апоку это не нравилось, ведь тогда он воспринимал себя, как их личная лошадь. Но, если честно, название «Всадники Апокалипсиса» нравилось и мне, чего я ему никогда не говорил.

– О-о-о! – голый по пояс толстяк Мор приподнял голову с дивана, отлипнув от утренней передачи с рецептами. – Апокалипсис Антонович, а мы вас ждали! Сегодня выезд на Землю-то планируется?

– А ты думал, что нет? – сквозь сонливый зевок, спросил Апокалипсис.

Мор был странным. Он никогда не носил футболку – единственным, что прикрывало его обвисшие груди, было мясное ожерелье, – а в его волнистых сальных волосах часто можно было разглядеть кусочки колбасы. Характером он также был неприятен: лгун, мерзавец и бабник (а вот это не факт. Я не удивлюсь, если про свои любовные похождения он соврал, ведь ни одна нормальная девушка не выдержала бы его вечно воняющих волосатых подмышек). Он был убеждённым женоненавистником и тираном, и поэтому постоянно хамил Кончине. Радовало лишь то, что он частенько получал затрещины от Раздора за свои поганые слова.

– Да ладно, Антоныч, – обвязав резинкой длинные рыжие волосы, сказал Раздор. – Ты как будто не привык к тому, что Мор вечно тупит.

Раздор был лучше характером, и внешне был куда приятнее. Он был из тех, кто, будучи твёрдым и грубым снаружи, внутри был очень раним и мягок. Раздор всегда защищал Кончину от нападок Мора, хотя и сам был не прочь сделать ей замечание (справедливости ради, стоит сказать, что Кончина была очень неуклюжей). Он любил животных, в особенности ему нравились церберы.

Но, если честно, ни Раздор, ни Мор мне не были симпатичны. Оба они были теми ещё мерзавцами, Раздор лишь умел не перегибать палку и казался лучше в глазах окружающих лишь благодаря смазливой внешности. А вот Кончина была самим очарованием. Безгрешная женщина средних лет (её часто звали старухой из-за её несладкого голоса), любящая угождать и подстраиваться под окружающих. Плохо это или хорошо – думай сам, я лишь скажу, что мне её жалко.

– Ну да, – согласился с Раздором Апокалипсис, – пора бы уже привыкнуть к вам.

– В смысле, к нам? – возмутился Раздор. – Мы с Кончиной нормально работаем, это Мор нас вечно позорит!

– Душнила! – не отрываясь от телика, крикнул Мор. В ответ Раздор кинул в него измазанную в сладком креме вилку.

Столовый прибор недолго пробыл в голове толстяка, уже скоро со звоном упав на пол, а из четырёх отверстий в макушке Мора потекли тонкие струйки крови.

– Ай! – больно закричал Мор, схватившись за голову. – Садист грёбаный!

Эти двое вечно спорили, а Кончина за этим молча наблюдала – и правильно делала. Апок говорил, что никогда не видел Всадников дружными, и их споры заканчивались только тогда, когда костлявая старуха в накидке стучала косой Жнеца по полу и вся троица уходила на Землю, творить свои смертоносные разбои.

Люди ещё не умели говорить. Когда Всадники отправляли их души в МА, перед отправкой в загробный мир людям было необходимо пройти психологический осмотр – и из-за этого возникали большие проблемы, Верховным Судьям даже пришлось учить язык жестов. Когда-нибудь люди научатся говорить, у них такое будут называть «эволюцией» – они ошибаются. Эволюции не существует (как и других выдуманных в будущем терминов и наук, созданных лишь для тумана мозгов). Всё дело в забитом графике богов, у которых планы на людей расписаны поминутно.

– Кстати, Апокалипсис, – обратился к Апоку Раздор, когда уже ступал следом за Мором в открывшуюся в полу чёрную дыру, провожающую в людской мир, – к тебе там гость заходил. Он ждёт у твоего кабинета.

О косах Жнеца слыхал? Нет? А ведь именно с их помощью простым богам, вроде нас с тобой, открыт путь в людской мир. Её острие способно убить любого – и именно она (и только она) является единственным, что способно убить. Любой пистолет, нож или взрывчатка убивают только тогда, когда владелец косы этого хочет. Косы и на нас действуют, так что будь аккуратней с ними.

– Какой гость? – Всадники не ответили. Они уже исчезли.

Апокалипсис вышел из кабинета Всадников с искренней надеждой на то, что некий «гость» не окажется тем, о ком мы говорили ранее. Но его надежды не сбылись: Люцифер встретил Апокалипсиса сразу, лёжа на кожаном диванчике, стоящим у стены, и глазея в какую-то книжонку. Скорее всего, держал он её лишь для красоты и показухи, ведь кто-то, вроде него, вряд ли хоть когда-то что-то читал. Люцифер был дураком, избалованным своим авторитетом и властью. У этого были свои плюсы, ведь разного статуса «верхушки» Верхних Миров могли использовать его в своих интересах, как дешёвую проститутку. Ты не подумай, я просто так выразился, так далеко не заходило. Хотя всякое могло быть… Всякое…

– О, Апокалипсис! – бледнолицый архангел поднялся с диванчика и, улыбнувшись во все зубы, обнял Апока. Его такой жест сразу смутил.

Апок рассказывал, что сразу понял цель визита Люцифера. Настолько владыка Ада был предсказуем. Ты же уже догадался, что Люцик хотел выкупить МА? Вот, видишь! Даже ты понял его мотивы, хотя даже в живую ни разу не видел!

– Доброе утро, – с неохотой и отторжением поздоровался Апокалипсис, сделав мелкий шажок назад. Люцифер сразу понял, что он не намерен обниматься, и отпустил.

Апок обошёл Люцифера и сунул ключ в скважину двери кабинета, сделал несколько поворотов и дёрнул за ручку. Этот крылатый придурок в глуамурном пиджачке и с тросточкой в руке не унимался и вошёл в кабинет сразу, как только дверь открылась, когда даже Пророков не успел войти. Люцифер нагло скинул свой пиджак на его рабочее место и запрыгнул на тумбочку, распахнув громадные линяющие крылья, всё это время прячущиеся у него за слоем верхней одежды.

– Я тут-т-т хотел-л-л обсудит-т-ть… – его манера растягивать последние буквы каждого сказанного слова сильно раздражала Апокалипсиса, – один вопрос, насчёт твоей компании… – и ещё этот уродский акцент, с картавостью и привычкой прожёвывать слова. – Я бы хотел её выкупить.

Что и требовалось доказать…

Ответ Апокалипсис знал сразу. Он хотел обломать Люцифера. Сделал задумчивое лицо и дождался момента, когда на его бледном лбу будет написано: «Вот идиот! Не разбираешься ты в бизнесе, нос не дорос!» И план его чуть было не сорвался, когда он, прокрутив ещё раз в голове часть «…нос не дорос!», чуть не засмеялся. Однако поражает его умение контролировать себя. Когда он рассказал мне эту шутку про «…нос не дорос!», я безудержно ржал и спугивал этим других посетителей.

– Нет, – сказал Апок и смыл с лица задумчивость.

Люцифер нахмурился – это смешило.

– Ну почему же? Это очень выгодно для тебя! – настаивал Люцифер.

– Можете даже не пытаться.

– Апок, ты не забыл, что правительство на законодательном уровне имеет полное право отнять у тебя компанию?

– Мы с вами живём в абсолютно разных мирах, в прямом смысле. Законы Ада мне не интересны.

– Но ведь сохранены документы, что… – когда Апок рассказывал эту часть, я пропустил реплику Люцифера мимо ушей. – Ты же не оплачивал страховку?

Если честно, то во всяких юридических штуках я не силён. Думаю, как и ты. Пророков рассказал мне это такими сложными терминами, что я ничего не понял и лишь запомнил часть про страховку.

– Какую страховку? – смутился он.

Люцифер засмеялся. Его хохот длился так долго, что Апокалипсис уже начинал верить его словам. И ведь никакой страховки, правда, не было. Он и не думал, что она нужна. А может, и думал.

– Ха-ха-ха! Ой… – Люцифер стёр слёзы с глаз. – Дурачок ты, Апок, дурачок. Вложился в такой масштабный проект, – он соскочил с тумбы и осмотрел кабинет, – а останешься ни с чем. Жаль тебя, – потеребил волосы Апока. – Знал бы ты, сколько таких же молодых умов верили в свою особенность и теряли всё из-за этого…

– Может, потому что эти «молодые умы» были не такими уж и умными? – сквозь тонну волнений проскрипел Апок, уже и не находя нужных слов для достойного ответа. Люцифер загнал его в угол.

– Все они тоже так говорили…

Люцифер развернулся и грациозно взмахнул белыми крыльями, перья с которых посыпались прямо на Апока, затем сложил их за спину и ушёл.

– Т-ц… – Пророков корчился от вида довольного Люцифера, разглядывающего стены этажа так, будто компания уже принадлежит ему.

Наездники на досуге. Задолго до появления Министерства Апокалипсиса

По местности, чем-то похожей на джунгли, верхом на своих полудохлых конях, в глазах которых пылал огонь, двигались три Наездника Хаоса. Древние люди, внешне походившие на обезьян, их не видели, да и не были должны видеть. По крайней мере, не в этот день.

– Зачем мы здесь вообще ходим?! – возмутился толстый наездник, Мор, поедая мясное ожерелье. – Сегодня даже никто не умирает!

– Надо так, – монотонно проговорил широкоплечий Всадник с развивающимися на ветру волосами, Раздор. – Мы разведываем обстановку.

– Мор прав, – сказала костлявая женщина в рваной накидке, Кончина. – Нам нечего делать в этой местности.

– Заткнитесь! – проворчал Раздор. – Бог велит нам – мы выполняем, что сложного?!

К слову, Наездники Хаоса были одними из немногих последователей Бога, которые видели его вживую. Этим троим работягам Всевышний доверял больше, чем собственной семье.

– Мы даже не зарабатываем на этом… – огорчился Мор. – Зачем вообще убивать людей, если их души здесь остаются?! На Земле! В этом же нет смысла! Я устал быть наездником на досуге!

– Мы делаем это, чтобы на Земле не было перенаселения. А переводить людей в Верхние Миры слишком опасно.

– Я слышала, какой-то демон в Чистилище хочет что-то такое сделать. Мол, компанию, суть которой в переводе людей в Верхние Миры. Может, уйти из Рая? – подумала Кончина. – В той компании хотя бы деньги будут платить…

– Что вы заладили со своими деньгами?! – со злости Раздор ударил ногой в брюхо коня. – Мало ли, что хочет какой-то кривоносый уродец! Вы серьёзно хотите довериться демону?! Да у них там пентаграммы, вместо мозгов! Эта компания никому не нужна!

По правде говоря, Раздор не против переехать в Чистилище для лучшей жизни, но его смущал один нюанс – название «Наездники Хаоса» могли заменить на «Всадники», что очень ему не нравилось. И, к тому же, он не любил демонов. Другими словами, зануда…

– Почему это, не нужна? – спросил Мор. – Эта компания решит проблему бедности в Верхних Мирах. Ты, вроде, не глупый. Должен замечать, что мы, будучи богами, живём хуже людишек…

– ПОТОМУ ЧТО В РАЮ ДАЖЕ КОРЕННЫМ ЕГО ЖИТЕЛЯМ ТЕСНО! ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ЕЩЁ И ЛЮДИ ЗАНЯЛИ ЕГО?!

– А ты думаешь, что много людей попадут в Рай? – усмехнулся Мор. – Ты глянь на них, – он ткнул пальцем вдаль, – всё мамонтов толпами гасят да рычат на всё живое!

Раздор недовольно фыркнул, а Мор гордо заулыбался, Кончина же продолжала смотреть вдаль, будто этого спора и не было.

– Зачем вам это вообще?! – возмущался Раздор. – Какая-то неизвестная контора, ещё и демон этот – никто.

– Это сын наследницы четвёртого Круга, – сказал Мор. – Да и это проект, в который вложено КУЧА денег. Там огромные зарплаты, полная свобода действий, – толстяк, убедившись, что никто их не слышит, шёпотом произнёс: – там можно воровать по-чёрному.

– Это цинично, – осуждающе сказал Раздор.

– Раздор прав… – вмешалась Кончина.

– Слушай, у тебя вообще своё мнение есть?! – закричал Мор.

– Замолкни, жирдяй! – огрызнулся воинственный наездник. – Но, несмотря на то, что коррупция – это неправильно… большие зарплаты нам и вправду не помешают…

Встреча с Судьбой

Вижу-вижу, рассказ про Люцифера тебя явно утомил, но, к нашему общему несчастью, он ещё ни раз упомянется в этой истории. Но история, которую я поведаю сейчас, надеюсь, станет для тебя отдушиной от услышанного недавно.

Ведь сейчас я хочу тебе рассказать про одну необычную любовную историю между двумя Средними Богами, так или иначе связанными с Люцифером. Ведь все мы любим романтику. А кто не любит – тот явно заигрался в одиночку.

***

В Раю Судьбу заслуженно называли лучшим творением Бога. С Апокалипсисом они «познакомились» месяц назад, когда он разгребал документы на верхнем этаже Министерства, который как раз располагался на облачной райской территории. Там он впервые и увидел её миловидную мордашку, влюблёнными глазами смотрящую на него через широкое окно Министерства. Когда Апок случайно поймал её взгляд, она смутилась и стыдливо закрыла лицо светлыми волосами. Они никогда не общались, а сейчас – в этой страховой конторе – пересеклись абсолютно случайно. И что её занесло в эту непримечательную компанию? Ещё и администратором. Ещё и в Чистилище. Дочь Бога же!

В правом верхнем углу висел монитор, показывающий номер талона клиента, которого готовы принять. Апок глянул на свой талон, затем снова посмотрел на табло – и так несколько раз, пока не догадался, что ждать ещё долго.

Но, кажется, это был его шанс заговорить с Судьбой.

– Слу-у-ушай… – затянул он, облокотившись у её стола. – Судьба, правильно? Не подскажешь, сколько по времени делается страховка компании?

– Компании? – захлопала глазами Судьба. – Такая бывает?

– А разве нет?

Я, вот, всегда гадал: как Апок, который даже таких банальностей не знал, умудрился создать свои Министерства. Наверное, мамка помогла. Она ведь адским кругом владеет, явно знает толк в бизнесе.

– Максимум, ты можешь застраховать здание от пожара, наводнения и прочего, – объяснила Судьба. – Советую и это сделать, в Чистилище природные бедствия распространены.

– М-м-м… Да, наверное, ты права.

– Это не бесплатно, – напомнила Судьба. – Тебе это дорого обойдётся.

– Оу… – замялся Апок, вспомнив, что денег с собой у него не было, ведь вся сумка была забита нужными и ненужными документами. – А в кредит можно?

– Не получится, прости, – пожала плечами Судьба.

И на этом моменте, поняв, что бегать туда-сюда он не намерен, Апок стал использовать харизму… и хитрожопость. Он, сложив руки к столу Судьбы и склонив голову настолько близко, что только прозрачная перегородка разделяла их, улыбнулся, дождавшись, когда у Судьбы покраснеют щёки и она стыдливо не спустит глаза, и начал заигрывать:

– Но ты же дочь Бога, правильно? Может, он будет не против обеспечить страховку бесплатно?

– Нет, он точно не даст согласия, – Судьба так и не подняла глаз.

– И почему же?

– Ему не нравятся демоны.

– Ну, знаешь, тебе же понравился, значит, и ему понравлюсь, – сказал Апокалипсис, с трудом сдерживая смех от столь странного и нелепого «подката».

Судьба покраснела и выпучила глаза, а он подмигнул в ответ.

– Попытка хорошая, но ты не в моём вкусе, – явно соврала Судьба. – Нос у тебя странный.

Такие простые манипуляции на него не действовали. Апокалипсис любил шутить над своим носом и, если бы он сейчас в панике взялся за него, Судьба бы точно подумала, что он глупый неудачник, активно пытающийся «клеить» девушек и скрывающийся за маской самоуверенного умника.

– Да, – уверенно произнёс Апокалипсис. – Но, во время сегодняшнего ужина, можешь смотреть на этот нос хоть целую вечность.

От этой фразы и меня чуть не порвало. От любого другого демона это звучало бы убого, но из уст Апока это было даже обаятельно. И это сработало. Судьба посмеялась, прикрыв рот ладонью.

– И… когда ты освобождаешься? – спросил он.

– У меня обед через час, ты пока можешь разобраться за это время со своим офисом, – ответила Судьба.

Значит, «да». Хотя, если бы она сказала «нет», это бы тоже значило «да», а «да» – это просто «да». Без вариантов.

Талон «672», пройдите к месту «147»! – заговорили вдруг в микрофон.

– О, мой выход! – сказал он Судьбе и отправился к месту. – Пожелай мне удачи! Ведь, если мне не выдадут страховку, я буду злой, а если я буду злой – мы не поужинаем.

За спиной он услышал смех Судьбы.

***

Ждал он чуть больше часа, а потом вновь подошёл к Судьбе. Об их дальнейшем разговоре мне ничего не известно, но тем же вечером они отправились в ресторан. Об этом заведении он рассказал много плохого: о входе, который обошёлся в месячную зарплату Кончины; о ценах и об отвратительном салате из гарпий, ценою в пять тысяч милеров (валюта из Ада и Чистилища. Сейчас её поменяли на души). Он также подметил, что официант пришёл быстро, с натяжкой отнеся этот факт к плюсам ресторана. Но и официант проявил себя не так, как должен сотрудник самого дорогого в Чистилище ресторана.

В руках у официанта был блокнот, а ручку он никак не мог найти.

– Ручка у вас в кармане, – указал Апокалипсис.

– А?… – замешкался официант. – А как?…

– У вас карман запачкан в чернилах, ручка протекла.

Официант скорчился, брезгливо щупая мокрый карман. Позже он со стыдом посмотрел на парочку.

– Эм… Ладно, я запомню. Что хотите заказать?

– Ну… Дайте нам два салата из гарпий и два напитка… чего-нибудь алкогольного, на ваш выбор.

Это было ошибкой. Заказал алкоголь – жди утренней изжоги. Не похмелья, а именно изжоги. Таковы последствия от алкоголя у демонов. Не знаю, как там у ангелов, но мы пьянеть предпочитаем цитрусовыми напитками, вроде апельсиновых и лимонных соков.

Апокалипсис и Судьба болтали много. Правда, Пророков уж очень много говорил о себе и Министерстве. Говорил о Люцифере, его намерениях и предполагал дальнейшие действия. Здесь я его даже прикрывать не буду, это был плохой поступок. Хотя, вспоминая ту девушку, о которой говорил отец Апока, у меня складывается впечатление, что к девушкам он относился уж очень пренебрежительно. Может, именно поэтому он быстро нашёл с Мором общий язык?

– А ты чем-нибудь увлекаешься? – наконец спросил Апокалипсис.

– В перерывах от работы люблю писать рассказы. Про людей, особенно. Эти земные создания такие хрупкие, глупые и беззащитные, что хочется хотя бы в своих рассказах сделать их чем-то большим, чем живая плоть.

– М-м-м… Необычно. Я, как раз, на днях хотел ввести систему прописывания характеров людей через рассказ, – и снова говорит о себе. – Пока звучит нереально, но, думаю, получится.

Хм, знаешь, сейчас пересказываю это всё и думаю: как Судьбе продолжал нравиться Апок, после такого наплевательского отношения к ней? А ведь дальше было только хуже… Я не про свидание (оно-то прошло хорошо), а про дальнейшие отношения Апока и Судьбы. Но, знаешь, давай я не буду рассказывать об этом? Ты и сам всё увидишь.

– О, слушай! – озарило Апока. – А что, если ты устроишься в МА, когда людей можно будет прописывать? У тебя даже имя подходящее!

– И чем же? – заинтересовалась Судьба.

– Ну, напоминает… Даже не знаю, какую-то совокупность событий в жизни… Типа… Судьба.

Тогда Судьба не восприняла слова Апока всерьёз – и очень зря! Он много думал о прописывании людских характеров. «Чем умнее люди, тем тупее у них смерти», – говорил мне Апокалипсис. Для него людские смерти были лишь источником заработка. В Верхних Мирах за такое не принято осуждать.

И так, болтая о всяком, Апокалипсис и Судьба провели в ресторане весь вечер.

Конец рассказа Источника

Источник приуныл. Он молча сидел, призадумавшись натирая щёку. Рассказ продолжить не получалось.

Ты, наверное, ждёшь продолжения рассказа? А его не будет.

Апокалипсиса я не видел с того самого дня, как он рассказал мне о свидании с Судьбой. Лишь потом я узнал о затянувшимся конфликте с Люцифером, который, путём распространённой в Аду коррупции, завёл Апокалипсиса за решётку. Просидев сотню лет в тюрьме, Апокалипсис больше не возвращался в МА. Он объявился сравнительно недавно, уже не такой весёлый, с поникшим голосом, без остатка постоянной иронии и насмешки, которая так мне нравилась. Апокалипсис говорил со мной тихо и монотонно, и это даже отпугивало. Такова уж природа демонов – им свойственно с большим трудом переживать проблемы.

Я посещал МА, пока Апока не было. Люцифер и следа от него не оставил. Грамоты Апока сняты и их места заняли мотивирующие плакаты. Но, честно сказать, хуже компания не стала. Отчасти даже лучше, ведь систему прописывания людей ввёл именно он. А покинул он компанию при весьма странных и непонятных мне обстоятельствах: по слухам, он бежал из компании из-за нападок какого-то дерзкого молодого сотрудника. Но это лишь слухи. Кто знает, что там случилось на самом деле…

Раздора, Мора и Кончину сменили Смерть, Голод, Чума и Война. Неизвестно, почему Голод краснеет при виде Чумы, а Смерть не любит вспоминать историю знакомства с Войной. Известно лишь то, что Чума – ангел, а Смерть и Голод в юности были хулиганами. Но о них как-нибудь в другой раз, ладно? Ты и сам с ними познакомишься.

На самом деле, даже хорошо, что я не могу рассказать тебе всё и обо всех. Тогда вся интрига пропадёт. Ведь у каждого в Министерстве и за его пределами есть своя история, свой путь и свои взгляды на жизнь: и кто-то доверит тебе свою историю, а кто-то – нет. Всегда считалось, что работа – это скука, уныние и рутина, а выходные дни – веселье и вкус к жизни, но эти понятия сразу менялись местами, когда речь шла о Министерстве Апокалипсиса…

Бывай, ангел. И попробуй не удивляться, когда встретишь Апокалипсиса…

Чашка кофе была уже пустой, а рабочий день только начинался. Ангел поблагодарил Источника за тёплый приём и, купив в знак благодарности несколько сувениров, отправился в Министерство Апокалипсиса. Уже совсем скоро он станет частью чего-то большого и масштабного.

Резюме №1. Жнецов Смерть

Начальник отдела Гибели.

Занятость: Неполная.

График работы: Неполный день.

Готовность к командировкам: Нет.

Желаемая зарплата: 60 000 душ/месяц.

Личная информация.

Раса: Демон, Новый Бог.

Место проживания: м. Ад (при рождении, ранее), м. Чистилище (сейчас).

Переезд: Возможен.

Возраст: 700 026 лет.

Пол: Муж.

Семейное положение: Не женат.

Опыт работы.

Период работы: 183 год, до Новой эры – наст. вр., Новая эра.

Стажировка: Зачтена.

Специальность: Всадник.

Должность: Начальник отдела Гибели.

Организация: ООО «Министерство Апокалипсиса», м. Чистилище.

Дополнительная информация:

Иностранные языки: Свободное владение человеческими языками.

Вредные привычки: Присутствуют (курение).

Рекомендуют: Дантъери Судьба (второй начальник), Ла Муэрте (бывший начальник Отдела Гибели).

Родственники: Жнецов Асмодей (отец), Жнецова Мэри (мать), Жнецова Лара (сестра).

Личные качества: Оптимизм, стрессоустойчивость, превосходные знания в области контакта с людьми.

Резюме №2. Прометеев Голод

Начальник отдела Голоданий.

Занятость: Неполная.

График работы: Неполный день.

Готовность к командировкам: Есть.

Желаемая зарплата: 35 000 душ/месяц.

Личная информация.

Раса: Демон, Новый Бог.

Место проживания: м. Ад (при рождении, ранее), м. Чистилище (сейчас).

Переезд: Возможен.

Возраст: 700 017 лет.

Пол: Муж.

Семейное положение: Не женат.

Опыт работы.

Период работы: 183 год, до Новой эры – наст. вр., Новая эра.

Стажировка: Зачтена.

Специальность: Всадник.

Должность: Начальник отдела Голоданий.

Организация: ООО «Министерство Апокалипсиса», м. Чистилище.

Дополнительная информация:

Иностранные языки: Средний уровень владения человеческими языками.

Вредные привычки: Присутствуют (курение).

Рекомендуют: Дантъери Судьба (второй начальник).

Родственники: Прометеев Иосиф (отец), (неизвестная мать).

Личные качества: Оптимизм, ответственность и серьёзное отношение к работе, непредвзятость.

Резюме №3. Маупос Чума

Заместитель начальника отдела Заболеваний.

Занятость: Неполная.

График работы: Неполный день.

Готовность к командировкам: Есть.

Желаемая зарплата: 50 000 душ/месяц.

Личная информация.

Раса: Ангел, Новый Бог.

Место проживания: м. Рай (при рождении), м. Ад (ранее), м. Чистилище (сейчас).

Переезд: Возможен.

Возраст: 700 013 лет.

Пол: Жен.

Семейное положение: Помолвлена.

Опыт работы.

Период работы: 193 год, до Новой эры – наст. вр., Новая эра.

Стажировка: Не было.

Специальность: Всадник.

Должность: Заместитель начальника отдела Заболеваний.

Организация: ООО «Министерство Апокалипсиса», м. Чистилище.

Дополнительная информация:

Иностранные языки: Превосходное владение человеческими языками.

Вредные привычки: Не имеется.

Рекомендуют: Дантъери Судьба (второй начальник), Пророков Апокалипсис (начальник, основатель).

Родственники: Сотрудник пожелал скрыть информацию.

Личные качества: Ответственность, доброта, хорошие социальные навыки.

Резюме №4. Анорхес Война

Начальник отдела Войн.

Занятость: Неполная.

График работы: Неполный день.

Готовность к командировкам: Есть.

Желаемая зарплата: 80 000 душ/месяц.

Личная информация.

Раса: Валькирия, Новый Бог.

Место проживания: м. Ад (при рождении, ранее), м. Чистилище (сейчас).

Переезд: Невозможен.

Возраст: 702 331 лет.

Пол: Жен.

Семейное положение: Не замужем.

Опыт работы.

Период работы: 194 год, до Новой эры – наст. вр., Новая эра.

Стажировка: Не было.

Специальность: Всадник.

Должность: Начальник отдела Войн.

Организация: ООО «Министерство Апокалипсиса», м. Чистилище.

Дополнительная информация:

Иностранные языки: Превосходное владение человеческими языками.

Вредные привычки: Присутствуют (курение).

Рекомендуют: Дантъери Судьба (второй начальник).

Родственники: Сотрудник пожелал скрыть информацию.

Личные качества: Суровость, ответственность, независимость.

Вне Министерства. Комната общежития

Небольшое кирпичное сооружение, состоящее из пяти жилых этажей, стояло в одном ряду с подобными зданиями на освещённой адской улице. Свет в окнах то горел, то гаснул, словно монстр засыпает, поочерёдно закрывая глаза. Лишь один глаз никак не закрывался. Он зациклился и уже долгое время смотрит куда-то ярким желтоватым взором, изредка подмигивая. Две тёмных тени – этакие «зрачки», проживающие в «глазу» – явно спорили. У одной тени недобрые намерения, а вторая желает покинуть комнату. Но не получится. Ведь хрупкий силуэт был беспощадно прижат к стене.

Со ступенек лестничного пролёта с грохотом скатывалась металлическая пластина. Пластина, мешающая достигнуть цели бледнолицему демону с рыжим гнездом на голове. Пластина, которую он ещё недавно пафосно закреплял во внутренней стороне голого позвоночника, готовясь, возможно, к главному бою в своей жизни. Спешно перебирая палочными ручонками грязные перила, он стремился ворваться в крохотную комнату четвёртого этажа. Он не позволит себе опоздать. Ведь, если он не предотвратит нарастающий в комнате конфликт, то чувство вины сожрёт его полностью…

Смерть. 1930 год

Апокалипсис сидел под портретами владык Верхних Миров и рылся в бумагах. Все документы пестрили цветными фотографиями разного рода существ (и ангелы, и демоны, и валькирии), а располневший и облысевший за минувшие годы начальник всё искал мою характеристику. Не знаю, зачем она ему нужна – видимо, чтобы в очередной раз попугать меня ею, – но искал он её настолько усердно, что его деревянный стол, казалось, стал белым, с неравномерно уложенной «краской», с кучей мелкого текста и фотографий. Листы расползались под его толстыми ладонями и некоторые из них, не найдя своего места на столе, сваливались на пол.

– Вот скажи мне, Жнецов, – заворчал Апокалипсис, не отрывая взгляд от разбросанных по столу документов, – какого хрена ты сказал вслух смертному, от чего он умрёт?

– Ну… Это было смешно, я не сдержался… Слушай, Апок…

– Да вы задрали меня так называть! – перебил меня начальник, ударив кулаком по столу.

Я называл его Апоком не потому, что так любил тешиться над бедным, слетевшим с катушек начальником (а я любил), а просто потому, что так было удобнее. А-ПО-КА-ЛИП-СИС АН-ТО-НО-ВИЧ – так ведь и язык отсохнуть может.

– Ну, это реально смешно! Понимаешь, я прихожу в это Кроуборо в Великобритании. Захожу в то место, где жертва мучается, а потом… как бы тебе сказать… Он лежал такой на кровати, знаешь, готовый к смерти уже. Перед ним близкие, плачут, а он, как меня увидит, палец кверху и такой: «Я же говорил, вы существуете!» А он, оказывается, в фей верил, правда, почему он подумал, что я – фея, я так и не по…

– Жнецов, вот скажи, ты совсем дурачок? – сбив меня с мысли, спросил Апокалипсис. – Ты понять можешь, что меня, из-за твоих выходок, снова в тюрягу кинут?!

– За что? – не понимал я.

– За то! – он снова треснул по столу. – То ты у нас людей, слышал, жалеешь, то с лондонскими маньяками выпиваешь – причём, эти факты противоречат друг другу! Ты думаешь, в Раю это одобряют?!

Пока он кричал, я уже стоял у двери кабинета, намереваясь уходить от разговора, который всё равно ни к чему не приведёт. Да, сократит зарплату – и что? У меня в приоритете нервы, а не деньги. Хотя, хотелось бы всего понемногу.

– Апокалипсис Антонович, я могу идти?

– Вали уже! – выругался Апок, замахнувшись в меня кружкой кофе, после чего горячий напиток неуклюже вылился ему на штаны.

Покинув кабинет, я увидел остальных Всадников. Голод, Чума и Война ждали меня все пятнадцать минут моего нахождения в кабинете начальника.

– Ну, как там у тебя? – сходу, когда я ещё не успел закрыть за собой дверь, спросил скуластый Всадник с гладкой лысой головой.

– Да я, похоже, за этот месяц не получу зарплату… – ответил я с досадой в голосе. – Хорошо ещё, что сбережения остались.

Голод. Бледный и тощий, как сгнивший труп. И, если в один момент он ляжет в гроб, закрыв глаза и сложив руки крестом, и уберёт с лица улыбку, которая, несмотря на чистейшую искренность, из-за его измученного вида казалась натянутой, его действительно можно счесть за мертвеца. Хотя стоит признать, что свои внешние особенности он умело компенсировал головными уборами, вроде натянутой сейчас на его лоб бордовой шапки.

– Когда там обед? Часы неправильно идут. Ещё с тысяча семьсот двадцатого никак не переделаю.

Чума. Само воплощение очарования и невинности, чего не скажешь о распространяемой ею болезни по миру людей. Её рыжие, как у меня, волосы сложно заметить, когда она ходит в маске, которую ей положено носить в пределах компании. И именно из-за этой маски её не воспринимали всерьёз. И очень зря, ведь под чёрным вороном с длинным клювом пряталось миловидное лицо с выразительными глазами, тонкими губами и круглым румяным носом.

– Обед через… – Голод уставился на часы, висящие на стене, – сейчас.

***

Здешнее кафе не пользовалось популярностью. Других богов было немного, а уют был всегда за счёт приятной джазовой мелодии, ненавязчиво играющей фоном. Забегали мы сюда в обеденные перерывы. Вне работы здесь делать нечего. Тогда весь шарм кафе пропадал, и по выходным приятное заведение для посиделок четырёх коллег становилось обычной забегаловкой. И прекрасный стейк становился лишь зажаренной заживо горгульей, и культурная массовка – неприятными лицами, и долбящий по окнам дождь, за которым приятно было наблюдать за чашкой кофе, вызывал лишь тоскливое желание покинуть Чистилище.

– Слушай, Война, а как там твоя Гражданская работа?1 – спросил я.

– Да так, знаешь, ещё шесть лет… – с недовольством ответила Война.

Как внешне, так и характером Война мне симпатизировала. За счёт бойкого нрава и пары совместных нелепых историй, она становилась для меня отличной подругой, с которой можно обсудить всё. Внешне – также привлекательна, особенно пышные волосы огненного цвета. Но от её вечно недовольных глаз порой становилось неуютно, а от стиля одежды, включающего в себя лишь красные цвета, рябило в глазах.

– А как там Смерть-в-Китае справляется – спросил Голод.

С недавних пор в МА введена система «Одна страна – один Всадник». Это понижает нагрузку на Всадников, в разы уменьшает им зарплату, а также увеличивает спрос на профессию Всадника.

– Терпимо, – у Войны это значит «Хорошо». Она всегда была пессимистичной. – Учитывая то, что это должно длиться десять лет. Хотя хрен его знает, как он дальше будет справляться, мы же меньше половины отработали.

– А нас с Голодом год назад послали на Великую Депрессию2, – утопив руку в волосах, пожаловался я.

Что до меня, то я – типичное воплощение Смерти. Но рваную накидку заменяет хлопковая мантия, под которой я ношу высокие кроссовки, а прячущийся за мрачным капюшоном голый череп – это лишь маска, за которой прячется моё покрытое веснушками лицо. Но тело моё остаётся обычным скелетом, без органов и плоти, и лишь то, что находится за маской, не пугает смертных так сильно.

– Даже не напоминай! – встрял Голод. – Ещё девять лет туда ходить!

– А у меня ещё эта революция в Британии скоро начнётся… – продолжил я, уперев локти о стол. – Когда эти кожаные человечки угомонятся уже?

Вмешалась Чума:

– Ну, у меня всё достаточно хорошо. Зарплату не сокращают, а работы в несколько раз меньше. Не я же виновата, что Судьба решила такую историю написать.

– Судьбу жалко, на самом деле, – сменил тему я. – Этот гад ей изменяет вечно.

– Кто? Апокалипсис? – уточнила Чума.

– Ага… Надо отучать его от этого, ну, или найти ему такую, с которой он будет счастлив.

– Пх-р-р… – Война поперхнулась, разбрызгав лицо Голода вышедшей наружу водой. – Найти? Ему? Ту самую? Не смеши меня.

– А чего ты смеёшься? Надо просто… – я сбился. Потом подумал и понял, что мне вообще не стоило начинать об этом говорить. – Ну да, реально смешно.

– Да забей, Смерть, – сказал Голод. – Это не наше дело, что у него там в личной жизни. Со своей бы разобраться, ха! Апокалипсис Антонович много дерьма повидал, вот и слетел с катушек.

Голод позвал официанта, заказав кучу еды. Он всегда комплексовал из-за своей худощавости. И в то время, как все мечтали похудеть, он мечтал потолстеть хотя бы на десяток килограмм. Несмотря на то, что он всегда ел огромными порциями – ни одного лишнего грамма не прибавлялось, таков он по телосложению. Голод не имеет никаких болезней, но таких демонов, как он, в помине не существует. Его всегда считали феноменом.

– Так, хватит про Апокалипсиса, давайте лучше про апокалипсис, – Голод действительно думает, что его каламбуры кто-то понимает.

– Друг, – обратился я к нему, – открою тебе секрет…

– Давай.

– Твоей игры слов никто не понимает.

– Про Конец Света, – пояснил Голод.

– А о чём тут говорить? Две тысячи двадцатый будет к нему приближать всякими вирусами…

Чума заметно обрадовалась, думая, что вирус устроит она.

– Нет, Чума, к нам просто добавят нового Всадника, – Чума расстроилась. – Так вот, а в две тысячи двадцать первом году, двадцать первого января, двадцать первого века и будет конец. А потом мы уйдём на пенсию.

– Ну, наконец-то! – вскрикнул Голод, растопырив руки в стороны. И этим он заставил посетителей кафе зациклить на себе сморщенные взгляды. – Конец света, пенсия – обожаю! – когда он понял, насколько громко крикнул, застыдился. Голод прокашлялся, слегка сгорбившись, и шёпотом заговорил: – Хотя, на самом деле, я не хочу на Землю. И вообще, я считаю, что эта задумка с переселением богов странная. Мол, «наши миры загрязнены, давайте туда», – исковеркал он. – Ха! А на Земле будто всё чисто! Это ж то же самое, что из болота прыгать в дерьмо! Вот случится Конец Света, я, наоборот, в Ад свалю. Он как-то… роднее, что ли.

По задумке богов, Конец Света запланирован для того, чтобы Высшие силы спустились на Землю. В Верхних Мирах им стало тоскливо. Но мне всегда казалось, что переход на Землю боги готовили ещё давно, выжидая момента, когда люди достигнут нужного научного скачка. Ведь богам тоже хочется смотреть видео с котиками, кататься на машинах и отдыхать.

Осушив стакан воды (уже через секунду вода вылилась из щелей промеж моих рёбер), я тоже решил что-нибудь заказать у официанта.

– Да, чего желаете? – спросил официант.

– Дай мне, пожалуйста, то же самое, что и вот этому истощённому молодому демону, – я указал костлявым пальцем на Голода.

– Будет сию секунду, – официант записал мой заказ и смылся с места.

Когда наша пирушка подходила к концу, мне позвонил Апок.

– Да, Апок.

– Вы где?! – с такого неласкового приветствия начался наш разговор.

– Мы на обеде, – ответил я и, сморщившись, отвёл телефон от уха.

Апокалипсис закричал так громко, что я даже не разобрал его слов. Далее пошла серия антиморальных матов. Потом Апок кричал о том, насколько мы безответственные дураки (впрочем, так и есть), а потом уже назвал причину – мы опоздали на Великую Депрессию.

– Так время же остановлено, – смутился я.

– Ты на часы смотришь вообще?! У вас обед идёт сорок пять минут, а вы сидите уже пятьдесят шесть! Время на Земле давно идёт полным ходом!

– Ладно, Апок, всё сделаем, не парься…

– Я вас уволю к чёртовой ма…

Я сбросил.

– Голод, обед для нас окончен… – разочарованно сказал я.

– Опять эта депрессия? – уточнил Голод.

– Ну, типа…

– У меня у самого скоро депрессия будет! – проорал он. – Ладно, открывай свой портал… Пока, ребят, – Голод, попрощавшись с Чумой и Войной, встал со своего места и, как настоящий джентльмен, задвинул стул толчком ноги.

При ударе косой, пол охватывал тёмный круг, поглощающий окружающее его пространство. Люстра в области круга переставала светить. Круг, скорее напоминающий крупное бурлящее пятно, окружен ярко-синим цветом. А провожал круг в мир людей – туда, куда пожелает владелец косы. На поверхности – Великобритания, где, с нашим появлением, начало твориться страшное…

В Министерстве. Кабинет Верховного Судьи

Здешние называли это «Местом слёз и драмы». Те, кто попроще, говорили просто «Кабинет психолога». Людские души называли это «Великим судом». Внешняя среда здесь была комфортной: для гостей любезно предложены мягкое кресло, конфеты и чай. Даже курить разрешалось – но только потому, что сигаретами любил баловаться и владелец кабинета. Владелец, смуглый и загадочный, не столь доброжелательный, каким по уставу должен быть. Со скрежетом в сердце отдавая гостю лишь кресло, себе он выделил кожаный диванчик, на котором неуважительно разваливался во время сеансов; конфеты в чаше были настолько твёрдыми, что, попытавшись раскусить всего одну, гость рисковал сломать не только зубы, но и череп; в чайнике, обогреваемом свечкой, была плесень. В углу кабинета стоит стеллаж с книгами, неэстетично разбросанными по полкам, в другой части – чёрный стол, занятый золотистым шлемом шакала. Стены завешаны часами.

Он лежал на любимом диванчике так, словно являлся гостем в кабинете. Лежал в развалку, со свисшей ногой, иногда с сигаретой или курительной трубкой во рту. Его длинные волосы играли роль маски для сна, еле видные сквозь локоны глаза, лишённые зрачков, казались больными, а губы засохли и слиплись от долгого молчания. Слушая посетителя, он, иногда подбирая волосы и закидывая назад, пялился на фотографию, которую держал меж двух пальцев. Ни людские души, пришедшие на суд, ни сотрудники Министерства Апокалипсиса не знали, на что он смотрит. А когда его спрашивали об этом – он бережно откладывал фотографию и, едва оставаясь вежливым, отвечал: «Неважно».

Резюме №5. Мансоур Анубис

Верховный Судья.

Занятость: Полная.

График работы: Полный день.

Готовность к командировкам: Нет.

Желаемая зарплата: 120 000 душ/месяц.

Личная информация.

Раса: Бог загробного мира, Высший Бог.

Место проживания: м. Чистилище (сейчас), (предыдущее место проживания неизвестно).

Переезд: Невозможен.

Возраст: +– 800 000 лет (на основе записи сотрудника).

Пол: Муж.

Семейное положение: Не женат.

Опыт работы.

Период работы: 316 год, до Новой эры – наст. вр., Новая эра.

Стажировка: Не было.

Специальность: Психолог.

Должность: Верховный Судья.

Организация: ООО «Министерство Апокалипсиса», м. Чистилище.

Дополнительная информация:

Иностранные языки: Превосходное владение человеческими языками.

Вредные привычки: Присутствуют (курение).

Рекомендуют: Дантъери Судьба (второй начальник).

Родственники: Сотрудник пожелал скрыть информацию.

Личные качества: Ответственность, высокий уровень познаний, суровость, немногословность.

Анубис. 1932 год

Всё работает странно. Смерть отправляет душу сюда, а я выбираю, что с ней делать. В общем, люди в моём распоряжении. Иногда я жалею, что мне дана такая ответственность. Порой, когда у меня бывает плохое настроение, я могу отправить человека не туда, да и правила никогда не соблюдаю, а чаще всего действую по моральным законам. Ну, знаете, как ни крути, а заповеди и мораль – разные вещи. Иногда правила бывают нелогичными, да и выполнять их порой глупо.

Я – Верховный Судья. Выбираю, куда провожать людей – в Ад, Рай или Чистилище. Работаю на Министерство Апокалипсиса, являюсь в нём этаким офисным планктоном, который сидит на сто сорок втором этаже в одном из миллиарда кабинетов, и провожу психологический сеанс с душами и персоналом. То есть, для компании я являюсь проводником, судьёй и психологом.

Немолодой мужчина. Полноватый, но не настолько, чтобы кидать в Ад за чревоугодие. Длинными усами он точно хотел прикрыть пухлые щёки, а с распухшим носом такой трюк не прошёл. И выглядело это так, будто именно из этого большущего носа с широкими ноздрями и выходят усы.

– Добрый день, присаживайтесь, – сказал я.

– Добрый, – откликнулся мужчина, присев на кресло.

Моё нежелание уступать диван его оскорбило, но он оставался вежлив. Похвально.

– А вы у нас… – я глянул в документ, – Артур?

– Да, всё верно, – подтвердил он. – А я где?

– Вы на Небесном Суде, Артур, – со всем пафосом, который я мог из себя выдавить, сказал я. – Сейчас я буду задавать вам простые вопросы и, на основе ваших ответов, определю вашу дальнейшую судьбу. Вы готовы?

– Да, конечно.

– По вашему виду я уже понял, что за чревоугодие вас в Ад нельзя отправить. Хорошо. Являетесь религиозным человеком?

Зачем я вообще про чревоугодие сказал? За полноту я в Ад не отправляю. Ну, только если это не каннибал какой-нибудь. Наверное, у меня было бы больше мотивации соблюдать бредовые правила, если бы мне за это доплачивали. А так… какой смысл портить человеку загробную жизнь, если я даже не получу за это лишних денег? Смеха ради? Да нет у меня садистких наклонностей!

– Да, я религиозен. Недавно я понял, что феи существуют, значит, и остальное – тоже.

Феи?… Так это о нём мне Смерть рассказывал ещё два года назад?! Этот мужик два года стоял в очереди?!

– М-да… Ладно. Хорошо, вы не врёте. Так, дальше. Вы совершали преступления?

– Нет. А к чему эти вопросы?

– Это не важно. Артур, я вас поздравляю. Вы отправляетесь в Рай. Пройдите, пожалуйста, к лифту, он находится справа от миллион пятого кабинета, и поднимайтесь на восьмисотый этаж. Вас проводят.

Артур, поблагодарив меня, встал и покинул кабинет.

Артур походит на скучного человека. Он явно будет одним из немногих, кому не наскучит в Раю также быстро, как другим туда попавшим. Скоро этот усатый дядька будет бродить по саду, наполненному другими людьми – в белых, как ангелы, накидках – и… всё. Не будет развлекаться и проводить пошлые беседы с другими мертвецами; не будет сильно увлекаться здешними фруктами, а если рискнёт – отправится в Ад за обжорство; не выйдет за пределы сада и не посмотрит на настоящие райские красоты, где живут ангелы. Ведь людям туда вход строго запрещён, и только боги знают, что находится за золотистым забором. А иногда – даже боги не знают.

Смерть. 1997 год

Апок, как всегда, позвал меня к себе в кабинет с какими-то претензиями, что странно, ведь уже продолжительное время я работаю нормально. Но, на этот раз, его истерический крик был адресован не мне. Он кричал в пустоту, иногда каверкая чьи-то слова.

– Всё! Всё! Нам хана, Жнецов! – нервозно кричал Апокалипсис. – Хана!

– Что случилось?

– С небес проверку присылают! – он схватился за лысую голову.

– И что?

Наверное, я ещё многого не осознал. Например, не осознал, зачем бояться чего-то естественного и неизбежного? Ведь проверка – такая же часть офисной рутины, и в чём тогда смысл уделять ей столько внимания?

– Ты!… Ты!… – казалось, в эту же секунду он был готов вырвать мне кадык. Меня спасал стол, ставший перегородкой между нами. – Тебе никогда не приходилось бояться чего-то неизбежного! Ты никогда ничего не терял! И ты мне будешь что-то говорить?! Лучше просто помалкивай, когда не знаешь, о чём говоришь!

Я приспустил глаза. Апокалипсис сплюнул в пепельницу, окончательно затушив окурок.

– А что за проверка? – спросил я.

– Херувимы… – проворчал он.

Истерику Апока прервала открывшаяся дверь, но, увидев Голода и Войну, стоящих на пороге и не представляющих для него никакой важности, он продолжил ворчать.

– Апок, слушай…

– Да перестаньте вы! – перебил Апок Войну. – Я, как-никак, ваш начальник!

– Апокалипсис Антонович, – поправилась Война, – вам письмо.

Я глянул на Апока, надеясь получить ответного взгляда, но начальник зациклился на скрученном золотистой летной бумажном листе, торчащим из кармана Голода.

– Читай! – приказал Апокалипсис.

– Вроде бы, там было написано, что её вам Бог прислал, – сказал Голод.

«Голод, кто тянул тебя за язык?!» – хотелось мне всегда спросить. Всегда, начиная с ранних лет, задолго до работы в МА. Голод никогда не умел подбирать нужных слов.

И сейчас кривоносая истеричка, зовущаяся Пророковым Апокалипсисом, задрожит, присядет и уронит голову на стол, закричав:

– Всё, это кара небесная, всё! В прямом смысле! – так и случилось.

В детстве я часто слышал, как Апока (когда он только сел в тюрьму) восхваляли и поддерживали, и я действительно думал, что он – достойная личность. Но теперь, смотря на этого сломленного параноика, хочется плакать. Может, в молодости он и впрямь был крут, но сейчас…

Голод перебил его, принявшись зачитывать:

– «Ну, здравствуй, бывший зятёк, Апокалипсис! В ближайшее время хочу наслать пару херувимов на проверку твоей организации, а то дошли до меня слухи от работницы твоей, Агнессы, что дела грешные ты вершишь, взятки берёшь. Вот, хочу проверить вашу работу через своих подчинённых. Херувимы будут через четыре дня. С любовью, Бог».

«Дела грешные ты вершишь». В Раю серьёзно так разговаривают? Интересно, как скоро дойдёт до: «Апок, да благословлю я тебя, не творить дела сея адские! Да будет воля твоя, встать на путь истинный!»

Апок, пока я думал о райской манере общения, уже злился, как не в себя. А письмо-то отправлено четыре дня назад, значит, херувимы могут быть уже здесь…

– Приведите-ка мне сюда Агнессу! – треснув рукой по столу, гневно, с горящими (буквально) глазами приказал Апокалипсис.

– Будет сделано, – Голод вышел из кабинета Апока, лишь бы не видеть его рассерженное лицо.

Через минуту Агнесса была здесь. Мы знали её без упоминания фамилии и отчества. Она была здешней легендой и старшиной, повидавшей всякое. В пределах компании любят шутить, что Агнесса работала в Министерстве Апокалипсиса ещё до рождения Апокалипсиса. Я проскрипел секундным смешком, когда, смотря на собравшиеся морщинки вокруг спокойных глаз Агнессы, вспомнил, как эту шутку впервые сказал при мне санитар Эдип, которого часто можно было увидеть в курилке. Божества не стареют физически, но Агнесса с её морщинками была парадоксом. И, возможно, старины ей ещё придавал колючий вязаный жилет, накинутый на покрытый катышками свитер.

А сама Агнесса далеко не была очаровательной старушкой, которую было бы жаль в подобной ситуации. Напротив. Своими извилистыми рогами она позволяла себе бодаться, как баран, а на любой вопрос с надменностью отвечала: «Я тебе чё, Пророков, что ли? Откуда мне это знать?»

– Ну а что? – спросила Агнесса. – Вы, своими взятками, себе зарплату выше гор сделали, а мне гроши платите, а у меня внуки ещё. А там, свыше, мне, может, премию за информацию дадут.

У Апока задёргался глаз. Агнессе стоило бы бежать со всех ног, но самонадеянная дура даже не сдвинулась с места.

– Я, пожалуй, пойду… – сказал я, попутно смеясь и прикрывая рот костлявой рукой.

– Подожди меня, – вскоре Война выбежала следом, а за ней рванулся и Голод.

Мы сели у стены и, как единый организм, скрестили колени.

– И что он с ней сделает? – спросил Голод.

– Даже предположить боюсь, – ответил я, а Война что-то увлечённо отсчитывала, выставляя пальцы один за другим.

Зря Агнесса про премию ляпнула. Зная Апока, я всё вижу так: он наорёт на неё за завышенные требования, а потом выгонит и уволит.

– Три… Два… Один… – досчитала Война, как вдруг, дверь кабинета Апока открылась и оттуда в страхе выбежала Агнесса.

Апок грозно, с топотом слона, вышел за ней:

– Куда же ты, честная моя?! Это не весь приговор!

Агнесса, запинаясь, не оборачивалась и бежала, словно жертва на каблуках из паршивого ужастика бежит от маньяка. Апокалипсис забрал у меня косу, кинувшись за ней:

– Я убью тебя, зараза!

– Апок, тормози! – я схватил его за плечи.

Я аккуратно забрал у него косу. Апокалипсис завыл:

– Агнесса! Сука!

– Апок-Апок-Апок, – я говорил с ним так, как мамаша успокаивает ревущего из-за пустяков ребёнка, – давай будем решать проблемы немного по-другому.

– Да как?! Нас уволят всех, и не будет никакого Конца Света! И не будет заслуженных пенсий! – кричал Апокалипсис, боясь увольнения от лиц свыше.

Понять его в чём-то можно. Взятки берут везде, и не важно, принимают в эти миры грешников или добряков – везде! Но, при этом, «прессуют» только Апока, из зависти.

– Апокалипсис Антонович, – вмешался Голод, – смотрите, ваша жена – дочь Бога, она работает у нас на верхнем этаже. Мы можем просто её уговорить, чтоб она попросила отца не прикрывать нашу компанию.

– Да ты совсем дебил, что ли?! – он треснул Голода под затылок. – Я ей изменял раз двадцать пять!

– Ну, знаешь, – пожал плечами я, – вы были столько лет в браке, за такой срок, это не так уж и много…

– Двадцать пять! – ещё громче крикнул Апок. – У многих за всю жизнь столько не было, а тут я только измены посчитал!

Апок выл, а мою голову заняли мысли о том, как у этого кривоносого истерика появлялось столько любовниц? Он умолял их на коленях? Манил деньгами? Давил харизмой? В чём секрет?

– Ладно, я пойду, – сказал я и пошёл до лифта.

Кабинет Судьбы находился далеко. Подниматься пришлось долго, и с каждым этажом становилось всё теснее. Кости мои сжали прилипшие коллеги, а лицо щекотал дёргающийся хвост кентавра, стоящего задом ко мне.

И, когда теснящее испытание, наконец, подошло к концу, я пошёл к кабинету Судьбы. На двери висела табличка: «Каб. 17.447.255. Судьба Дантъери» – опять отцовскую фамилию взяла. Постучавшись три раза, я открыл дверь и сделал пару шагов, ради приличия остановившись на пороге:

– Здравствуйте, – поздоровался я. – Можно?

– О! Привет, Смерть, проходи!

В кабинете было пусто, от чего, при каждом слове, по помещению проносилось эхо. Комнату наполнял лишь кулер с водой и рабочий стол, на котором стояла печатная машинка, наполненная сотней бумажных листов. Кучка исписанных листов была разбросана по кабинету, и от этого я не мог не провести параллель с кабинетом Апока. Сама Судьба всегда выглядела уставшей, хотя пыталась этого не показывать. Её сохранившему молодость лицу старости добавляли лишь обведённые вокруг глаз тёмные пятна.

– Ну, собственно, не буду томить… – заинтриговал я, – Апокалипсис…

– Нет, – она снова продолжила печатать, намекая на окончание разговора.

– Умоляю. Он реально переживает.

Она немного подумала, подержав застывшие пальцы над клавишами печатной машинки. Судьба, ненадолго зациклив взгляд на одной точке, резко перевела его на меня.

– Предлагаешь вернуться к нему?

– Нет-нет, я не в этом смысле! Ему и так хорошо… ой, извините, то есть, плохо… он очень скучает, – волновался я, из-за чего говорил много лишнего.

– Не распинайся, Смерть, – расстроилась Судьба, – я знаю, что ему хорошо со своими… стыдно при тебе сказать!

В такие моменты грамотно сменить тему нереально. Но почему-то я решил, что мне терять нечего и, словно проигнорировав её открытую нужду в поддержке, сказал:

– Я к вам из-за проверки. Вы не могли бы уговорить Бога отложить её на… на… – насколько бы попросить? Проверка страшна всегда, независимо от времени. По крайней мере, для Апока, – навсегда.

– Нет, – твёрдо заявила она. – Не будет Конца Света, не переедем на Землю, да и гори оно синим пламенем!

В глазах Судьбы действительно промелькнуло синее пламя.

– Ну, а если…

– Разговор окончен! – настойчиво перебила меня Судьба, выгнав из кабинета.

И вот, я уже стою посреди коридора и мешаюсь с толпой подобных мне сотрудников. Линяющие перья с ангельских крыльев засоряли мою мантию, массивные демонические плечи бились о моё хрупкое костлявое тело, а крупные кентавры, уткнувшись в документы, даже не замечали меня на пути и едва не затаптывали – и так, шатаясь от демона к ангелу, я затерялся в толпе и с трудом протиснулся к лифту.

И на этот раз скучную поездку скрасил звонок от Голода:

– Алло.

– А ты где? Тебя в кафешке ждут, – сказал Голод.

– Пытался Судьбу уговорить…

– И?

– Ничего. Вроде бы, хотела к Апоку вернуться, а потом «на отвали» отказывается помогать.

– Погоди-погоди, а они развелись? – удивился Голод.

– Ты тоже не в курсе?

– Не-а. Я тебе вообще по-другому поводу звоню, так, посмеяться. Мы с Чумой недавно ковырялись в архивах и нашли документы о следующих десятилетиях. В общем, я понял, что в будущем тебе и Анубису будет весело.

– С чего вдруг? – удивился я.

– Ну, люди в будущем будут куда страннее. Ну, например, в две тысячи седьмом…

А потом Голод стал рассказывать о странностях будущих людей, что мне не очень-то нравилось. Я всегда старался проникнуться людскими переживаниями, чем вызывал недопонимание у коллег. Голод тоже этого не понимал, ведь, несмотря на свою доброту, к людям он никогда не испытывал сострадания и всегда смеялся над их проблемами. В отличие от меня.

– Ах-ха-ха! – дослушав рассказ Голода, наигранно посмеялся я. – Ладно, Голод, давай. У меня-то обед ещё не начался, но, как смертного грохну, сразу к вам. Всё, пока, – я сбросил трубку.

Через мучительные полчаса лифт добрался до нужного мне этажа. От духоты голова кружилась и пол, выставленный плитами в виде шахматной доски, плыл в глазах. Я на пару секунд забежал в кабинет Апока и схватил с тумбочки документы на смертного. Апок сидел в отчаянии, и я не стал ему докучать.

«Имя: Лиам Джонсон. 22 года. Зодиак: Весы. Скончается от опухоли мозга. Страна: Англия. Город: Кембридж. Адрес…»… и бла-бла-бла, по дороге посмотрю.

Проходя провожающий сквозь миры туннель, я вычитывал информацию о будущей «жертве», держа фонарик в зубах. Умереть он должен от рака в больнице, во время операции. Борется с болезнью на протяжении четырёх лет – безуспешно. Врачи борются за его жизнь, но шансов на выживание у молодого человека крайне малы.

Придя в мир живых, я оказался у дверей английской больницы. Англия нравилась мне своим огромным количеством исторических памятников, начиная от Биг-Бена и заканчивая средневековыми деревнями и старинными сооружениями. Эта страна для меня была чем-то вроде музея с живописной природой, дающей мне отдохнуть от унылого Чистилища.

Закончив любоваться, я прошёл сквозь стеклянные входные двери больницы и попал к стойке администратора, а посмотрев левее – увидел кучку выжидающих, казалось, бесконечную очередь людей. В хирургическом отделении, на другой стороне, люди, ждущие вердикта человека в халате, плакали. Некоторые из них просто спали, уронив головы на плечи рядом сидящих. А она – та стоящая у стены девушка с перекинутой через шею блондинистой косой – всё смотрела на них и не понимала, почему эти люди настолько сентиментальны. Жизнь действительно недолюбливала людей, но куда больше она ненавидела белый цвет – что странно, ведь в блондинку она перекрасилась по собственному желанию, – но по уставу ей приходилось носить белые пиджаки. Она рассказывала, что в Раю порой заходили настолько далеко, что заставляли её использовать тональный крем, чтобы создать бледный оттенок кожи и прикрыть смуглость.

– Бл… – я не дал себе договорить до конца. – Привет, Жизнь.

Она повернула голову в мою сторону, с иронией сказав:

– Надо же, какая встреча!

Мы хорошо ладили, однако, во время рабочего дня, видеться с глазу на глаз не желали. Такие нежданные встречи часто создавали дискомфорт нам обоим.

– Ну, что? – спросила Жизнь, когда я присел рядом. – В чью пользу сегодня?

Людей, находящихся между жизнью и смертью, называют граничными. В такие моменты Всадники сталкиваются с Силами Рая. Обычно всё приходит к взаимной ненависти, долгим дебатам и глубокому анализу умирающего. Решается, полезен он для общества или же нет, и Высший Нейтралитет – так называют божество, оглашающее вердикт касательно граничного – выносит решение.

Заморочки, короче… У нас с Жизнью всё проще. Участь граничного мы решали сами, игрой в «камень-ножницы-бумага».

Я сжал ладонь и выставил кулак.

– Но, знаешь… – подумал я во время второго раунда, – в такие моменты мне, в глубине души, хочется, чтобы выиграла ты. Эх… – я самодовольно заулыбался, перекрыв бумагой её жалкий камень. – Как жаль, что я такой везучий…

Но потом Жизни стало везти. Следующий – финальный для меня – третий раунд был за ней. Моя костлявая бумага была вдребезги разрезана ножницами с красивым маникюром.

– М-м-м… Да ты у нас мямля, жалеющая людей? – Жизнь мне в иронии не уступала. – Ну ничего, я исполню твою мечту, так уж и быть, – вот только мне её шутки казались какими-то… стыдливыми. Иронизируя, она не смотрела мне в глаза, концентрируясь на таких важных вещах, как кривой кафельный пол, занудная настенная памятка или морщинистая рука одного из плачущих людей. А иногда она вовсе заикалась, из-за чего разговор мог надолго повиснуть в неловкой паузе.

Следующие несколько раундов закончились напряжённой ничьёй. А трусливое «Аккуратно» за дверю операционной сильно мешало. Сжатые в кулаке указательный и средний пальцы Жизни слегка выступали, и поэтому у меня не было никаких сомнений в том, что она выкинет ножницы. Но, сосчитав до трёх, она растопырила все пять пальцев и накрыла мой уверенно сжатый кулак. И, по завершении всех раундов, за дверью мелодично заиграл пульс.

– Ха! – обрадовалась Жизнь.

– Фантастика! – с этими словами дверь распахнулась. Плачущие люди подскочили.

Врач в медицинской маске, мешковатой голубой шапке и в запачканном кровью халате вышел из комнаты, воодушевлённо заговорив с плачущими людьми:

– Операция прошла успешно. Я вас поздравляю, – он развёл руки, такие же окровавленные. Но обнять его никто и не думал. И пожать руку – тоже.

Люди заревели громче, но это были уже слёзы радости, а, обнимаясь, они твердили: «Слава Богу!» Врач вздохнул, достал из халата пачку сигарет и пошёл по коридору. Я – за ним. Когда он обернулся, я вздрогнул, подумав, что доктор меня увидел, но он лишь прошептал про себя:

– Не за что… – он мельком глянул мне в глаза, так, словно видит.

Хирург, дойдя до конца коридора, свернул направо и открыл входную дверь в ординаторскую. Я прошёл сквозь стену. Он бросился на небольшой диван, зарывшись лицом в подушку. Потом, недолго помычав в пустоту, перевернулся на спину. Доктор ничего не говорил, лежал, сложив пальцы домиком и держа ладони под подбородком.

Я пошёл обратно. Тосковать принято в одиночестве. Без посторонних. Даже если посторонний – тот, кого никто не видит.

– А ты ещё кто такой? – услышал я за спиной.

Я развернулся, натянув пластиковую маску. Врач смотрел на меня, я смотрел на него. Долго, не моргая. Удивления моего не показывала лишь маска. А врач – судя по бейджу, закреплённому на верхнем кармане докторского халата, его звали «N. Davis» – по большей части показывал недоумение.

– Что за уродский костюм? – спросил он меня на английском. – И это не смешно, приходить в костюме Смерти в хирургическое отделение.

Уставший врач, поправив очки, встал с дивана и потянулся к стационарному телефону. От вызова охраны его остановил мой глупый вопрос:

– Ты меня видишь?

Разумеется, он меня видит. Иначе не говорил бы со мной. А если он меня видит, значит, он тоже должен сегодня умереть.

– Не смешно, – повторил врач.

Я, поставив косу к стене, задрал рукав мантии и оголил кость. Врач попятился назад, грохнувшись на диван. Я поднял маску, показав свои человеческие черты, и сунул руку в карман, достав скрученный в трубочку документ, валяющийся на пару с фонариком. Странно. Никакого Н. Дейвиса в документе не нахожу.

– Ты… ты, реально…?

– Нетрудно же было тебя убедить, – я с усмешкой спустил рукав. – Многие, даже находясь в Аду, отказываются верить в происходящее.

– А я простой человек. Меня не-н-не… – он заикался, – не надо долго убеждать.

– Простой – это хорошо. Похвально. Не люблю замороченных.

А Дейвису было не до простых разговоров.

– Почему я тебя вижу? – спросил он.

– Потому что умрёшь.

Он вздрогнул.

– И как скоро?

– А ты хочешь побыстрее?

– Смотря, с какой стороны посмотреть.

– Уж извини. Я приходил сюда за другим человеком, – почему-то я улыбнулся.

Хирург промолчал. Он, подпрыгнув с дивана, прошёл сквозь меня – так, словно уже не видит – и остановился у холодильника. Открыл его, достал вздутую банку пива и пошёл обратно. Снова прилёг, натянув медицинскую маску на глаза, и, шурша бахилами, наполовину снимает один кроссовок – так, что он повисает на пальцах – и раскачивает его. Он вслепую открывает банку и заливает содержимое в себя, игнорируя сочившуюся пену.

И – то ли опьянев, то ли из любопытства – спрашивает:

– Нравится такая работа? Людей убивать. Чувство вины не грызёт?

– Я ведь Всадник. Мне плевать на ваши чувства, – я поднял косу и ступил к выходу, но одно его слово заставило меня закрепить орудие на месте вновь, а самому замереть:

– Врёшь.

– А ты, смотрю, ещё и психолог? – пошутил я.

– Нет, – ответил он с серьёзным лицом, невозмутимо сделав ещё один глоток. – В операционной тонкие стены. Ну что, добрый мальчик с косой, – он спустил маску с глаз и с улыбкой посмотрел на меня, – не хочешь предотвратить мою смерть?

– Ха! – усмехнулся я, потянув косу за собой. – Уж прости, я людей не спасаю. Но шансы иногда даю, – я переступил через порог ординаторской, напоследок сказав: – Воздержись сегодня от ночных походов в магазин.

Сзади я слышал тоскливый смешок врача, а перед собой видел пустой коридор, где не было ни Жизни, ни плачущих людей.

***

– Вот, отчёты о работе у всех нормальные, как видите. Во-от… – распинался Апок перед парой херувимов. – Так, кухню, кабинеты работников я вам показал. Что там ещё? – он почесал затылок.

– Нас, вообще-то, из-за взяток послали, – сказал один херувим.

– Ну, понимаете, э-э-э…

«Попытаюсь ли я как-то повлиять на ситуацию? – спросил я себя, но ответ знал сразу: – Нет, не попытаюсь», – и с этими мыслями я, взвалив косу на плечи, пошёл домой.

Резюме №6. Жнецов Асмодей

Основатель АдоБанка.

Занятость: Полная, удалённая работа.

График работы: Полный день.

Готовность к командировкам: Есть.

Личная информация.

Раса: Демон, Средний Бог.

Место проживания: м. Ад (при рождении, сейчас).

Переезд: Невозможен.

Возраст: 1 469 247 лет.

Пол: Муж.

Семейное положение: Женат.

Информация об индивидуальном предпринимателе.

Опыт в качестве руководителя: более 500 000 лет.

Организация: ООО «АдоБанк», м. Ад.

Дополнительная информация:

Хобби: Шахматы, шитьё, гольф.

Вредные привычки: Отсутствуют.

Родственники: Жнецова Мэри (жена), Жнецов Смерть (сын), Жнецова Лара (дочь).

Личные качества: Организованность, критическое мышление, дотошность, внимание к деталям.

Вне Министерства. Уход «трёхглавого» демона

Со стороны казалось, что у него три головы. На одном плече, как погоны, держится конская башка, на другом – козлиная. А посередине красивое демоническое лицо, с зализанными тёмными волосами и небольшими рожками, торчащими изо лба. А глаза сухие и равнодушные, хотя лицо отображало подавленность. И две дополнительные головы, на деле, были лишь пришитой к плечам пиджака декорацией.

Демон стоял напротив пустого порога. Провожать его никто и не думал. Но «трёхглавого» подростка это уже не задевало, а если и так – то чувствовалось это не столь бурно, как было раньше. Он, привыкший к безразличию, теперь сам чувствует безразличие. Хотя он понимал, что, придя туда, где его по-настоящему ждут, он разрыдается, как младенец. Но сейчас этого показывать было нельзя. Ведь тогда придётся вернуться. Ведь тогда он признает, что не сможет жить без тех, кого он небрежно называл «соседями». А когда придёт туда – он с облегчением расплачется, ведь пути назад не будет.

Голод. 1998 год

Смерть никогда не одобрял наши с его сестрой отношения. Дело было даже не во мне, ведь я всегда думал, что дело в обычной эгоистичной ревности. Или напротив. Смерть ведь явно знал, кого я заменяю Ларой, и использование сестры в целях (как он говорил) «зализывания старых ран» его вовсе не устраивало. Впрочем, его нельзя было за это осуждать.

– Бито! – услышал я за спиной голос санитара из компании Эдипа и, развернувшись, увидел, как он с довольным лицом бросает карты в беспорядочную кучу павших в бою мастей. Он забрал себе поставленные деньги и оставил соперников с кислыми рожами и картами в руках.

Смерть, из-за того, что сидел на другой стороне длинного подоконника с таким же грустным лицом, будто бы также принимал в карточной партии участие. Но нет. На деньги он никогда не играл (и вовсе не потому, что был умнее шайки санитаров и не желал кого-нибудь обанкротить, а потому что жмот). А тосковал он совсем по другой причине.

– Кажется, этот день будет похож на тупой анекдот, – сказал я, потому что должен был сказать хоть что-то. Видеть сердитое лицо Смерти было невыносимо. Каждый наш разговор о Ларе всегда заканчивался его недовольным фырканьем, и этот не станет исключением.

– Все ваши отношения – тупой анекдот, – Смерть не стал со мной церемониться и, сказав это, продолжил подносить спичку к кончику сигареты.

––

С Ларой мы начали встречаться, кажется, год назад. И она постоянно торопила события, как человек какой-то. Словно на создание личной жизни ей выделена не вечность, а лет тридцать. После каждой совместной ночи – говорила о детях; в ресторанах ела настолько аккуратно, будто боялась упустить спрятанное в десерте кольцо; каждый мой визит в её скромненькую адскую однушку начинался с весело намекающего: «А вот, жили бы мы вместе, не пришлось бы из Чистилища сюда пилить!»

Смерть об этом знал и от этого злился ещё сильнее. Да и вообще, в каждой нашей ссоре с Ларой – какой бы то ни было – виноват был всегда я. И если Лара могла признать свои ошибки и первой идти на перемирие, то у Смерти был лишь один виновник. Кажется, даже если бы Лара устроила массовый геноцид, виноватым остался бы я. «А зачем ты с ней встречаешься, если не готов к таким вопросам?! Что, нет планов на совместную жизнь, да?! Ну и зачем ты её тогда изводишь?! Для какой цели?!» – читалось всегда на его лице. И, признаться, такие сомнения временами грызли и меня. И не просто временами, а каждую проведённую с Ларой секунду.

– Голод, мы уже год встречаемся, так что… – сказала как-то Лара и интригующе прервалась на то, чтобы прожевать сочившийся кровью кусок стейка. Прожевала, протёрла рот салфеткой и запила водой. А я мечтал, чтобы она пила подольше, лишь бы не слышать нового бредового предложения, – не думаешь познакомиться с моими родителями?

Я подавился.

– Но я ведь знаком с ними, – сказал я.

– Ну, понимаешь… – Лара задумалась. – До этого они тебя знали, как лучшего друга Смерти. Но как моего парня они тебя ещё не видели.

– А должны?

– Ты что, боишься? – Лара скрестила наши ладони и заиграла с моими пальцами. – Но ведь в качестве друга ты их полностью устраивал, так? Что может пойти не так здесь?

Зачастую после фразы «Что может пойти не так?» всё идет не так. Но это был не тот случай. Я действительно не боялся видеться ни с Асмодеем, ни с тётей Мэри. В каком-то смысле я считаю их роднёй. Но знакомство с родителями – это шаг, присущий только по-настоящему влюблённым парам, у которых по-настоящему всё хорошо. А главное, взаимно. И я не считал наши отношения таковыми.

Но почему-то я согласился.

––

В особняке семейства Жнецовых мы собрались вечером, когда солнце в Аду закатывалось, и Красный мир начинал походить на бордовый. Столько цитрусовых напитков, столько мясных закусок на одном столе – и всё ради меня. А заслуживал ли я хотя бы бутылки, которая совсем скоро будет опустошена? Лицо Смерти говорит, что нет, и я с ним согласен. Мы вчетвером: я, Лара, Смерть и Асмодей. Тётя Мэри не смогла прийти. Думаю, мне это было в радость, ведь я не смог бы смотреть в глаза женщине, принимающей меня как родного сына, чью дочь я словно заколдовал. Вцепился, как клещ, и боюсь отцепиться.

Кажется, Лара, сидящая напротив Смерти, была единственным его поводом для радости. Она пыталась его задобрить разговорами и, в отличие от меня, у неё это отлично получалось.

– Так, – сказал Асмодей, – сегодня очень важный день для меня, как для родителя. Голод, давай начнём наше «знакомство» с твоего заработка.

– Пап!

– Пап!

Лара и Смерть сказали это в один голос. Хотя Смерть сказал чуть первее, а Лара – так, будто просто желала повторить за старшим братом. Она ведь всегда мечтала быть похожей на него. В её глазах Смерть всегда был авторитетом. Умный, самостоятельный и умеющий веселиться. А она – неуклюжая и экстравагантная младшая сестра, порой ведущая себя по-детски.

Но она даже не подозревает, что гордость и восхищение взаимны. Смерть ценит Лару за её чувство стиля и умение следить за собой. Ценит за то, как она одевается, совмещая деловой и казуальный стили одежды. Восхищается тем, как тщательно она следит за своей кожей цвета зелёного чая. Смеётся с того, как путаются её медные волосы, которые он любил ей расчёсывать в детстве.

– Ну что?! – воскликнул Асмодей. – Я должен удостовериться, что моя дочь и её дети будут жить в благополучии!

– Мы, в общем-то, не думаем о детях… – сказал я, сделав глоток цитрусового напитка. Ну и кислятина. Но волновал меня вовсе не вкус цитрусов, а Асмодей, смотрящий на меня широко раскрытыми глазами.

Идиот, идиот, идиот! Кто меня за язык тянул?!

– Как не думаете?! Я от этого-то оболтуса внуков не дождусь, – он указал пальцем на Смерть. – Мне всю жизнь, что ли, в отцах ходить?!

– Пап, – Лара положила ладонь на руку отца, – успокойся. Я тебе лично всё расскажу.

Лара посмотрела на меня, пока Асмодей на радостях успокоился, и губами сказала: «Подыграй мне», я так и сделал.

– Да, запланируем. Наверное. Десятерых.

Смерть усмехнулся, подавившись напитком, смотря на мою нелепую актёрскую игру. Глупо отыгрывал я из-за того, что ненавижу детей. Откровенно ненавижу. Мне даже противно представлять, что они у меня могут появиться.

– Десятерых?! – подавился Асмодей, но он был даже восхищён.

Смерть и Лара удивлённо переглянулись. Но, не успел Смерть обдумать произошедшую нелепость, как…

– Учись, оболтус! – Асмодей дал Смерти подзатыльник. – У всех есть личная жизнь, у тебя её нет! Так и будешь девственником, с такими темпами!

– Да я и так не…! – уже взбесился Смерть.

– Я рад за тебя! – перебил его Асмодей. – Похлопать?!

– Пап! – прервала спор Лара. – Мы собрались знакомиться с Голодом, а не личную жизнь Смерти обсуждать.

Смерть грозно засопел. И я подливал масло в огонь одним своим видом.

– Ладно, Голод, давай подробнее, как детей хотите назвать?

Вскоре Смерть выдохнул и следующий вопрос отца его даже повеселил. Он посмотрел на меня со зловещей улыбкой и ждал реакции.

– Лара, Голод младший, Асмодей-II… – перечислял я. – Эм… Смерть-в-Аду.

Смерть смотрел на меня и водил палец у виска, говоря таким образом: «Ну ты и идиот». Асмодей же довольно кивал головой, чему удивлялся мой костлявый друг.

***

Асмодей явно переборщил с выпивкой. Несёт всякую чушь. Весь вечер он рассказывал мне странные истории про детство Смерти. Половину этих историй я и сам знал.

– Слушай, – он крепко меня обнял, – а у вас начальник вообще как? Нормальный?

– Ну да, правда говоря…

– Выкину его из компании! – перебил меня Асмодей. – Если «правда говоря» присутствует, значит, косяки есть. Всё! Решено! Уволю я вашего Апокалипсиса, но в вашей компании, так и быть, оставлю. Уборщиком будет! – он громко заржал, запах алкоголя и перегар вбивался мне в ноздри. – А главным тебя сделаю!

То, что происходит сейчас, может заставить вас подумать, что Асмодей глупый, но это далеко не так. Сегодняшний день стал для него настолько важным, что он переборщил со всем, чем можно (начиная от манеры речи и заканчивая цитрусами), вот и ведёт себя, как ребёнок. А так, припоминая свои приходы в гости к Смерти в детстве, я помню его очень даже рассудительным.

– Нет, это не обязательно, – сказал я. – Апокалипсис Антонович – прекрасный начальник, честно! Да и это его компания.

– Зятёк! – он прижал меня к себе ещё сильнее. – Первое правило банка: хочешь забрать чей-то бизнес – ты его заберёшь!

Надеюсь, он это не всерьёз. Мы со Всадниками часто шутим над Апокалипсисом, но, если вспомнить некоторые ситуации, он реально покажется хорошим начальником. Он – взяточник, постоянно изменяющий жене, но, сколько его помню, он никогда не давал права всяким богатым выскочкам «вытирать ноги» о своих сотрудников. Он говорит, что ненавидит нас, но всё же сильно ценит, глубоко в душе…

Ну, о-о-очень глубоко. По крайней мере, я хочу в это верить.

––

Тогда прошло четыре года с начала Новой эры. Первый год официальной работы в Министерстве Апокалипсиса. И, несмотря на прошедшую продолжительную стажировку, я не прекращал чувствовать себя лишним. Может, дело было в том, что мы со Смертью свалили из Чистилища после стажировки и вернулись лишь тогда, когда закончились деньги.

Смерть, вот, прижился в компании без труда и сразу влился в коллектив, в котором не был долгие годы. А я чувствовал себя новеньким в состоявшимся коллективе, вроде мухи в компании шмелей. Апокалипсис говорил мне: «Лишних сотрудников не бывает. А если будут – то я их уволю, ведь не хочу сливать деньги в пустоту. Как видишь, я тебя ещё не уволил».

И не давал мне стать полноценной частью компании один Всадник из Губительного отдела. Его настоящего имени никто не знал, а в пределах компании звали просто Смерть-в-Германии.

– Эй, Голод! – крикнул Смерть-в-Германии. – Принеси мне кофе, живее! Где комната Всадников – ты знаешь!

– Так, я не понял! – вмешался Апокалипсис, и самовлюблённая лыба смылась с лица Смерти-в-Германии. – Ты из какого отделения?

– Из Германского, на двухтысячном этаже.

– Вот, туда и вали! – огрызнулся Апокалипсис, пнув мажора под зад. – И ещё раз я увижу, как ты, падла, унижаешь МОИХ подчинённых, в МОЁМ отделении и МОЕЙ компании, я тебя уволю к чёртовой матери! – кричал Апокалипсис в след униженному Смерти-в-Германии.

Сотрудники косо смотрели на Апокалипсиса и шептались.

– Спасибо, Апокалипсис Антонович.

– Иди за документами, дебил!

Хоть он мне и нагрубил, моё хорошее настроение это не испортило, ведь в этот день я понял, насколько он дорожит сотрудниками.

––

Асмодей, будучи пьяным в говно, взял в руки телефон и набрал номер, который у него подписан, как «Люц». Не думаю, что Люцифер ещё раз рискнёт вмешиваться в дела компании, но этот момент заставил нас со Смертью обменяться помутневшими от нелепости происходящего взглядами.

– Алло, Люцифер, – услышал из соседней комнаты я, – тут просьба у меня к тебе есть… небольшая.

– …

– Нет, не пьяный!

Мы со Смертью, вскочив из-за стола и оставив Лару одну, наедине с выпивкой и едой, кинулись в соседнюю комнату.

– Пап! – кричал Смерть.

– Асмодей Шамбдонович! – кричал я.

В комнате Асмодей звездой расплылся по дивану и, едва не засыпая, продолжает разговаривать по телефону. Мы переглянулись, словно оба синхронно вспомнили об утреннем разговоре. Про тупой анекдот.

– Надо снова этого Апокалипсиса уволить. Сможешь?

– …

– Ну, не вышло в прошлый раз, выйдет в этот! Что ты начинаешь?!

– …

– А, так это не слухи, что ты из-за какого-то хамоватого сотрудника ушёл.

– …

– В смысле, Смерть? – Асмодей стеклянным взглядом посмотрел на нас, стоящих на пороге комнаты. – Мой, что ли?

– …

– А ты чё, выгнать его не мог?

– …

– Ах-ха-ха-ха! – засмеялся Асмодей. – Так это Смерть то видео снял?! Ах-ха-ха!

– …

– Да-да, всё, давай, пока.

С этими словами он уронил голову окончательно, а вместе с ней повалился и телефон с частым писклявым звуком. Я рассмеялся, и Смерть одним своим взглядом заставил меня прекратить.

Мы со Смертью вернулись на кухню, где сидела Лара.

– Ну как он там? – спросила она.

– Захрапел, – с недовольным лицом ответил Смерть, усевшись за стол. – Давайте уже нормально поговорим, без пьяных бредней.

Лара засмеялась, а Смерть с улыбкой глядел на её крохотную радость.

«Изменятся ли когда-нибудь наши отношения? – почему-то я смотрел на Смерть, когда думал об этом. Он был готов растерзать меня на месте, и его адресованная Ларе улыбка никак не успокаивала. – Смогу ли я перестать видеть в Ларе замену?»

Анубис. 2006 год

Из-за стучащего по железному подоконнику дождя, я проснулся за минуту до звонка будильника, и уже скоро он звенел, показывая стрелку вверх, – добил меня. Не было никакого желания вставать с кровати и вырубать это звонкое орудие пыток. И даже когда я встал, лучше не стало. На пути к будильнику, я наступил не в махровый тапок, как планировал, а на спину разлёгшийся на полу кошки, которая также встретила меня не самым нежным приёмом – укусом.

Потом я пролил горячий кофе на новую рубашку, а соседи сверху затопили мне квартиру. В окне я видел своё «призрачное» отражение, а за ним – ветреное Чистилище. По окнам барабанил град, а наружный кондиционер забился сметёнными ветром листьями. И такие дни в этом мире – не редкость. Обыденность. Чистилище ведь находится под Раем. Этот мир столь пасмурный из-за того, что сюда сливают весь ангельский и божеский гнев в лице отвратительной погоды – одно его положение в мироздании Верхних Миров само говорит о своей жалости.

И такие мысли крутились в моей голове всякий раз, когда я смотрел в это несчастное окно и пил оставшееся в кружке кофе, часть из которого ещё недавно оставило коричневое пятно на белой рубашке…

***

На работе мне везло. Почти ни одного смертного за день, что довольно странно – видимо, сегодня нагрузка идёт на других Верховных Судей. Людские души забегали время от времени, но на сеанс с каждым уходило не более пяти минут, а дальше – отдых. Лишь к вечеру, когда близился конец рабочего дня, в мой кабинет постучали.