Десять поцелуев, чтобы влюбиться бесплатное чтение

Плейлист

1. Ваня Дмитриенко – Пицца

2. Ваня Дмитриенко – Лего

3. Рома Штайн – Горячо

4. Люся Чеботина – Плакал Голливуд

5. Taylor Swift – look What You Made Me Do

6. Two feet – Quick musical doodles

8. Two feet – Fire In My Head

9. Ruelle – Invincible

10. Jonathan Clay – Heart On Fire

11. Plumb – Cut

12. Taylor Swift – I Knew You Were Trouble

13. Skylar Grey – I Know You

14. The Score – Victorious

15. One Direction – One Way or Another (Teenage Kicks)

16. Nico Santos – Play With Fire

Пролог – Отсчёт пошёл

Ты мой заклятый враг –

самый-самый,

Но ставишь вдруг шах и мат,

ход конём идеальный.

Как стремительный смерч или

стихийное торнадо –

Игра стоила свеч?

И разум ответил – «неправда».

Дима

– Не смей никому говорить, слышишь?!

Её голос звенит от злости и едва сдерживаемой ярости. Девочки обычно себя так не ведут в моём присутствии. Улыбаются глупо и инфантильно. Тают, словно снежинки. А она закопать живьём готова.

Два слова – Маша Савельева. Этим всё сказано.

Наверное, у меня произошёл какой-то сдвиг по фазе. Матрица дала сбой и в результате в голову полезли всякие дурацкие мысли вроде того, что я стал до безумия одержим этой нахальной, своевольной и несносной девчонкой.

Она раскатала меня в асфальт. Одержала победу в игре. Но то была первая партия. Вторая за мной, детка.

Маша совершенно точно не в моём вкусе. Всегда предпочитал другой типаж.

Знаю её с первого класса гимназии, понимаете?

Мелкая тощая выскочка с двумя идиотскими косичками и очками в половину лица. Нудная заучка, из друзей – томик энциклопедии. Простите, пара десятков томиков.

Сейчас-то бывшая одноклассница, конечно, изменилась.

Тело привела в идеальное состояние, юбка длинная в облипочку, линзы вместо биноклей, губы пухлые. На которые почему-то до одури хотелось наброситься. И если бы дело было только в её проклятых губах. Нет!

Целую неделю пытался доказать, что всё в прошлом. Она в прошлом. Девок вокруг столько, что глаза разбегаются. Какая там Маша? Отпустит.

Вот только план оказался полностью нерабочим.

Самому себе признавать не хотел, но форменно поплыл и уже давно.

Да и вообще – она сама вынудила, зараза. Кто такие вопросы провокационные парням задаёт?

Машу нельзя назвать адекватной или хотя бы чуть-чуть нормальной.

Чокнутая. Безбашенная. У неё свой мир и собственные правила.

Заучка нервничает.

В упор на меня не смотрит, губы кусает, так что хочется прямо сейчас осуществить свою грязную мечту – впиться в её соблазнительный рот поцелуем.

Понимает, что себя в ловушку загнала, а мне остаётся только довести свою добычу до грани, пока сама не сдаст все свои бастионы. Легко и непринуждённо.

В очередной раз.

Зачем, спрашивается? Просто надо! Взять незакрытый гештальт, спустить пар и дать Савельевой железную отставку. Но, чтобы теперь всё было на моих условиях – не на её.

Глупый спор.

Изначально понимал – дурацкая затея, но парни на слабо взяли. Кто бы мог подумать, что игра, начавшаяся за один день до четвёртого курса, может зайти настолько далеко? В дебри каменных джунглей, чтоб вас.

С Никитосом всё понятно, потеряли пацана. Авдеев тот ещё гад, без комментариев. А я… хрен знает, дамы и господа! Может быть, дело именно в Савельевой? Я хотел девочку – я её получил.

– Сотня, ты долго собираешься молчать?

Ручки на груди сложила, взгляда не отвести. Огромные голубые глаза пронизывают кристальным холодом, но к стуже со стороны Савельевой давно привык. Одиннадцать лет за одной партой, потом ещё три года универа. Коктейль из взаимной ненависти, отвращения и неприязни пили на брудершафт. Пока между нами не настало это горячее лето.

– Так сильно переживаешь за подругу?

– А ты за друга? – парировала девчонка.

Отличный ход. Я даже оценил, правда. Жаль только мимо.

По спортзалу гоняла мяч наша футбольная команда «Стальные Грифоны». В дверях толпились девчонки из университетской газеты, которых будто на буксире притащила за собой Савельева, чтобы взять репортаж у меня и остальных ребят. Идиоту понятно – команду поддержки привела для собственного спокойствия.

Они всё не решаются пройти внутрь, только на полуголых парней поглядывают и смущённо хихикают. На носу матч, а я думаю совсем не про игру с «Пантерами». Взглядом Машу раздеваю. Докатился.

А эта мегера застыла, насупившись. В аккурат злобный кролик.

В руках держит дурацкий планшет, по которому задумчиво водит стилусом. На ней бежевый джемпер с высоким горлышком, юбка в клетку чуть ниже колена, классические лодочки на маленьком каблуке. Ещё бы очки сюда и вылитая училка. И нафига оно мне надо?

Скучная. Неинтересная. Примитивная.

Спросите, кого хотите – получите именно такой ответ.

– Будешь должна, – криво усмехнулся. – Если хочешь, чтобы одна грязная, маленькая тайна осталась исключительно между нами.

Шантаж.

Ну простите. Другого выбора Маша сама мне не оставила. Если цели можно добиться силой и хитростью – пофиг, я это сделаю.

– Чегооо?! – в ярости вскрикнула Савельева. В глазах горит какой-то сумасшедший блеск.

Моё браво!

Разыграла, будто по нотам. Надо было не на журфак поступать, а идти прямиком в театральный. С руками бы оторвали.

– Вот же гад! – вслух произнесла Маша и решительно убрала планшет в сумку.

Продефилировала мимо меня, намеренно задев плечом. Не остановилась и на секунду, бестия. Но такая горячая.

Мгновенно в красках представил, что буду делать с ней в этом спортзале и в какой последовательности. Да вообще фиолетово где. В штанах всё задымилось. Благо, моего эпического позора никто не видел.

– Значит, рассказывать? – спокойно бросил ей вдогонку.

Остановилась, как вкопанная. Тут же сдала назад и схватив меня за руку, затащила в раздевалку под громкие улюлюканья и свист команды. Да я и сам в осадок выпал. Чего угодно ждал, но не этого.

Хотя…

В принципе то, что доктор прописал. Перепрыгнули лишние телодвижения. С ней один на один в тёмном и тесном помещении? Да, малышка!

– Полегче, заучка. Или ты хочешь сразу перейти к горяченькому?

– Пошёл ты! – она замахнулась, но сжала руку в кулак, а потом с ненавистью посмотрела на меня. – Сотня, у тебя совесть вообще есть?

– У меня спрашиваешь? – откровенно издеваюсь над Савельевой. – Это мужская раздевалка, между прочим.

– О, как же ты меня бесишь! Ни стыда, ни совести, ни…

Она загибает пальцы, перечисляя мои многочисленные «достоинства», а я только пялюсь на неё, словно неандерталец какой-то. Дикий.

Хочу. Сейчас. Прихватить Машу за волосы, жёстко накрутить мягкие локоны на кулак, нагнуть её и получить своё.

– Вообще-то ты права, – наигранно вздохнул. – Некрасиво как-то получается.

– Ты о чём? – недоверчиво протянула Маша.

– Всё-таки Ник мой лучший друг, надо сказать.

– Не смей!

Молчу, позволяя ей пропитаться до конца страхом и паникой, и только потом финальная вишенка на тортик:

– Молчание – золото. За всё надо платить, Савельева.

– Чего ты хочешь? – безжизненным тоном уточнила, словно ей плевать.

Вот только она прекрасно знала, чего я хочу и боялась этого.

Смотрит глаза в глаза. Не подозревает, какие демоны пробудились во мне по её милости.

Их уже не успокоить. Не изгнать.

Я слишком голодный до неё и жажду получить свой кусочек сладкого пирога.

– Десять поцелуев, Маша. Отсчёт пошёл.

Глава 1 – Заклятый враг

Маша

Летние каникулы протекали совершенно не так, как я планировала. Едва отошла от весенней сессии и практики на городском телеканале, а уже июль почти перевалил за середину.

Буквально вчера вернулась с двухнедельного отдыха от бабушки из Тверской области. Леса, поля, свежий воздух, речка рядом, черника с малиной прямо на огороде растут. Крыжовника на волю налопалась и вообще забыла о существовании цивилизации.

Телевизор, интернет? Нет, не слышала!

Мама к бабушке не часто заглядывает. А стоило бы. Дед умер недавно, весь дом на одной только бабуле держится. А там ещё хозяйство, огород вести надо. Но отношения между ними оставляли желать лучшего.

Наверное, это семейное.

Мы с матушкой тоже плохо ладим. Обе упёртые, вспыльчивые, гордые. Да и не сильно-то развернёшься в небольшой двухкомнатной квартирке, неправда ли?

Ко всему прочему, недавно мой отец объявился, которого я в своей жизни даже на фотографиях, и то не видела. Всё, что знала – он был красив, богат и ошеломительно самоуверен.

Мама влюбилась в него без памяти, а будущий папаша наигрался в любовь-морковь и сделал ручкой. В итоге на свет появилась моя скромная персона.

И зачем сдался такой родственничек?

Вспомнил о существовании дочери спустя двадцать лет. Уже взрослая барышня, окончила третий курс журфака, сама зарабатываю на жизнь, ни в чьей помощи не нуждаюсь. Пусть немного, но мне хватает.

Зато своё, как говорится.

А у матери опять сказочной лапшой все мозги заплыли и она вбила себе в голову, словно у девочки должен быть отец, у меня то есть. Перспектива встречи с нежданно-негаданно объявившемся папенькой, сами понимаете, восторга не вызывала.

– Эй, заучка! – ударил в спину знакомый голос.

Голос, который ненавидела всеми фибрами своей души.

Дима Сотников по прозвищу «Сотня».

Чёрт знает, как к нему эта кличка привязалась. Уверена, он сам её придумал. На большее серой жидкости просто не хватило. И с чего все взяли, что оно круто звучит?

Но сути дела не меняет, моего заклятого врага так называли с самого первого класса гимназии, где мне не посчастливилось учиться с ним вместе.

О, это был настоящий Ад под милым названием элитная школа.

Из одноклассников только капризные избалованные принцесски и наглые, самодовольные мальчишки. С возрастом это не прошло. Только хуже стало. Увеличилось в геометрической прогрессии.

Детки богатеньких родителей, у которых было всё, стоит только попросить. Творили, что хотели, а преподаватели закрывали на это глаза. Куда там дитятко наказывать, ребёнок заигрался просто.

Я же – дочка обыкновенной учительницы русского и литературы, всегда была чужой среди них, настоящей белой вороной. Мама выбила для меня стипендию, но и в душе не представляла, что портит жизнь родной дочери.

Сколько раз просила перевести из проклятой гимназии в обычную школу, но нет же.

Мама жутко помешана на качественном образовании. Её дочь будет учиться в престижной элитной гимназии вместе с мажорами. Точка. Это перспективы, безоблачное будущее и бла-бла-бла…

Ни то чтобы сильно травили или подвергали жёсткому буллингу, чаще просто не замечали.

Но помню периоды, когда ребята запирали меня в туалетах и подсобках, чтобы не умничала на уроках. И кличка «заучка», наверное, самая безобидная из всех слов, какими они обзывали.

В итоге, за все одиннадцать лет обзавелась целой толпой кровных врагов и не нашла ни одного друга. За партой просидела с хамом, гадом и просто подлецом номер один – Димой Сотниковым!

Я так радовалась, что закончила гимназию и смогла сама поступить на бюджет в один из ведущих вузов страны. Пусть моя мама совершенно не одобряла журналистику. Она же мечтала о том, чтобы дочка пошла по её стопам, в педагогический.

Но прошлое настигло стремительно и неотвратимо. Отец Сотни, Сергей Александрович, оказался ректором того самого университета, где мне предстояло учиться. Разумеется, и сыночка туда пропихнул. Причём на мой факультет.

Скажете, это судьба? Да в гробу я видала такие подарочки!

И вот сейчас.

Моя парадная, где наглый, бессовестный мажор почему-то нарисовался. И не сотрёшь ведь! Улыбка эта бесящая, словно не на лестничной клетке столкнулись, а на красной ковровой дорожке.

Впрочем, ничего удивительного. Небось, опять какой-то инфантильной дурочке в любви вечной клянётся. И что только девушки в нём находят?

Ну да… симпатичный, есть на что полюбоваться, может быть, даже зависнуть. Но на пару секунд, не дольше.

Брюнет с глазами темно-синего, глубокого сапфирового цвета. Высокий и широкоплечий, обладатель статной и поджарой фигуры. Сквозь белую майку просвечивает рельефный пресс, руки сильные, спортивные. Бицепсы-трицепсы, все дела. Как иначе, если он нападающий в университетской футбольной команде? В «Стальных Грифонов» хлюпиков не берут.

Молча двинула вниз по лестнице, закинув на плечо сумку с роликами. Ещё чего не хватало, индюка этого разглядывать дольше десяти секунд. Пусть даже из чисто научного интереса.

– Савельич, ну что ты такая бука? – бросил мне вдогонку парень. – Мы же с тобой теперь соседи, в гости друг к другу ходить будем.

Что? В какие такие гости?

– Ты что несёшь? – развернулась и бросила на Диму беглый взгляд. – Совсем скучно стало?

– Да, тут права, – согласился он как-то быстро. – Тухлый у нас райончик.

Постойте, Сотников серьёзно про соседей говорил?

Засада!

– Ты жить здесь собрался, что ли? – недоверчиво протянула. – В этом доме?

– И в этой парадной, – усмехнулся Дима. – Правда этажом выше.

Тьма! Запахло неприятностями.

– Кризис? Папочка больше бабок не даёт? – криво усмехнулась, не в силах сдержаться, чтобы не позлорадствовать над мажором.

– Типо того, – уклонился от прямого ответа. – Небольшой семейный раздор. Разбил тачку, подаренную на днюху. Лишили содержания и поселили в бывшую тёткину халупу. Это ненадолго. Не привыкай к моему незаменимому обществу, заучка.

Незаменимому, ну разумеется. Он вообще в курсе, чтобы планеты не вращаются вокруг него?

– Слава богу, – мстительно улыбнулась. – Не придётся долго тебя терпеть, Сотников.

– Скучать ещё будешь, колючка.

Скучать? Я? ХА-ХА-ХА! Раскатал губу!

Глава 2 – История об одной пижаме

Маша

– Маша, у меня для тебя прекрасная новость!

Ууу, сейчас точно случится какой-нибудь эпический трындец, к гадалке не ходи.

Когда моя матушка говорит эти самые слова, да ещё и в данной последовательности – обычно происходит что-то из ряда вон… из ряда вон апокалиптическое.

– Вся в нетерпении, – даже не попыталась скрыть иронии в голосе.

В последнее время у нас дома всегда, словно на минном поле. Не знаешь, когда именно рванёт и кто станет закладчиком снаряда.

С мамой сложно, со мной – труднее в несколько раз.

Паршивый характер, плюс элитная школа и наглые мажорчики закалили меня, словно побывала не в обычной гимназии, а в каком-то Мордоре.

– Мария, я тебя разве так воспитывала? – покачала головой родительница и недовольно поджала губы. – И что это на тебе? Надеюсь, пижама.

– Нет, мамочка, – и ослепительно улыбнулась. – Иду на занятия по танцам, после кататься на роликах в парк.

– Танцы, ролики? – выдохнула мама и прижала ладонь ко рту. – Маша!

Ну что Маша?

Уже скоро двадцать один год Маша, а всё одно да потому. Грех, разврат, порок и парни – вот вам и танцы во вселенной Савельевой Ирины Алексеевны.

Нет, я очень люблю свою маму, просто до безумия. Она у меня всё-таки одна, не считая бабушки. Родственников почти нет, а с отцом… сами знаете.

Проблемы с синхронизацией, пожалуйста, повторите попытку установить соединение с сервером позднее. Где-нибудь лет через двадцать, а то и тридцать.

Маме было восемнадцать, когда она познакомилась с Разумовским Виктором.

Старшекурсник, настоящая гроза девчонок. Умён, богат и убийственно привлекателен. У них закрутился роман. Но, как говорится, любовь живёт три года, а в случае с циничным мажором – пара месяцев. Максимум.

Наигрался и выкинул на помойку, как надоевшую куклу. Разбил маме сердце, ребёнка умудрился заделать. Конечно, иначе меня бы просто не было, но…

На мужчин мама больше не посмотрела. Доучилась заочно, получила крутую работу в элитной школе, сама дочку на ноги подняла.

Конечно, семья моего биологического папаши пыталась помогать, присылали деньги и бесконечные подарки.

«Подачки», как я люблю их называть.

Мама у меня гордая, ни копейки не взяла и не подпустила никого близко, даже на миллиметр. И я такая же.

Воспитывала меня в строгости. Подготовительные занятия аж с пяти лет, факультативы, репетиторы, потом ещё и гимназия. Ничего бесполезного – вроде танцев, музыки, рисования и роликов. И дружить с богачами категорически нельзя, ибо они попользуются и вышвырнут на улицу. Только бабушка спасала. Я просто обожала ездить к ней на каникулы.

Разумеется, выращенная в клетке, бунтовала, протестовала и требовала свободы. Трудный подросток со всеми вытекающими. Даже поступление на журфак держала в секрете до последнего. Рассказала только после того, как подала документы.

Скандалище был!

– Мам, ты прекрасно знаешь, что я каждый божий день хожу в парк кататься, – ответила, как можно спокойнее. – И танцы у меня три раза в неделю. Может быть, хочешь запретить?

– Нет, конечно. Ты уже взрослая, совершеннолетняя. Своя голова есть… надеюсь. Мария, только про учёбу не забывай. Четвёртый курс, диплом. Нужно думать о будущем.

– Всё под контролем, не переживай.

– О, кстати об этом! – всплеснула она руками. – Я же нашла тебе преподавателя для подготовки к вступительным экзаменам.

Эм… что? К каким ещё экзаменам?

– Мам!

– Маша, не спорь! —вырвала из своего ежедневника листочек с номером мобильного телефона и протянула его мне. – Вот, это Антон Михайлович, он любезно согласился поднатаскать тебя по профилирующим предметам, чтобы без проблем поступить в магистратуру.

Куда блин?!

– Маша, второе высшее нужно обязательно. Можно и не педагогическое, хотя бы…

И как прикажете разговаривать с ней, когда банально хочется взять и придушить голыми руками? Ладно, шучу. Маму я люблю.

– Мамуль, повторю снова – ни в какую магистратуру я не собираюсь. После универа иду работать по специальности.

Родительница со всей дури опустила чашку на кухонный стол, так что всё содержимое расплескалось в разные стороны.

– Сказано, значит пойдёшь. Нос мне воротит! – её голос поднялся на несколько октав выше. – Журналистика – это не профессия.

Заладила. Старую песню о главном. Сил моих больше нет. Надо перебираться жить в общежитие, пока мы друг друга не поубивали. Правда в моём случае только в платное. Я же не иногородняя.

– Сама звони своему Михалычу, – огрызнулась и потопала в коридор, стараясь при этом произвести как можно больше шума. – И в магистратуру иди, если тебе так надо и всё остальное!

– Маша, немедленно вернись! – мгновенно донеслось вдогонку. – Маша, ты меня слышишь?

Ага, сейчас.

Схватила сумку с роликами, сунула ноги в любимые кеды и вылетела на лестничную клетку, словно ошпаренная.

Сколько же можно решать, что я буду делать, а что нет? Как жить, чем заниматься, во что одеваться и с кем дружить? Неужели не понимает, что тупо перекрывает мне весь кислород?

Принялась остервенело жать на кнопку лифта и, когда он приехал, просто без раздумий шагнула в кабину.

– Чего надулась, будто мышь на крупу? – услышала голос своего заклятого врага. – С матерью проблемы?

– Да ты экстрасенс, Сотня.

Впрочем, вид Димы тоже оставлял желать лучшего. Обычно он болтает. Много. Чтобы его заткнуть, надо очень сильно постараться. А тут молча нажал на стрелочку первого этажа и уставился в свой телефон.

– Савельева, а ты в пижаме что ли? – рассмеялся издевательски. – Заучку из дома выгнали?

Да что же не так в моей одежде? Обыкновенные лосины. Правда розовые, с белыми пони. Ну так это для танцев… они удобные, тянутся, движений не сковывают. Да и кофта хорошая – просторная, мягкая, однотонная. Или всё дело в плюшевых ушках на капюшоне?

– У меня занятия по танцам, понял? – первая вышла из лифта и сбежала вниз по лестнице.

– Ты? – не отстаёт ни на шаг Сотников. Прилип, как банный лист! – Танцуешь?

– И? – недоуменно приподняла правую бровь. – Запрещено законом?

– Да нет. Просто в школе ты сидела на скамейке, даже с примитивным бегом не справлялась. Почему тогда не пошла в чирлидеры, м-м-м?

Вот делать мне больше нечего. Задницей в труселях перед кучей тупых качков трясти.

Свят-свят!

Глава 3 – Загадочный преследователь

Маша

– Хорошо двигаешься, Савельева. Пара выпадов мимо, но очень даже ничего.

Очень даже ничего…

Не знаю, что меня бесит больше. У-у-у, ненавижу гада!

Так бы и подошла, врезала как следует по смазливой физиономии, чтобы спесь сбить. А то больно счастливый и довольный ходит. Непорядок.

Занятие по танцам уже подошло к концу, когда к нам с девчонками подрулил один наглый и грубый мажор. Ему не говорили, что подсматривать за другими людьми некрасиво? Дурной тон. Явно родители допустили пробел в воспитании любимого и единственного сыночка.

Настя и Дина вовсю на него поглядывали, красноречиво намекая, что их статус – в активном поиске. Дебилов на свою голову!

– Что ты здесь делаешь, можно узнать? – развернулась и послала Сотникову самый свой ненавидящий взгляд. – Маньяк недоделанный.

– Я маньяк? – Дима притворно прижал руки к груди. – Машенька, ну ты чего? Познакомь лучше со своими прекрасными подругами.

Глаза мигом захотелось закатить. Подката тупее просто сложно придумать.

– Хорошо, – расплылась в обманчивой улыбке. – Настя, Дина, представляю вам Диму Сотникова – меняет зазноб, словно перчатки, при живой-то девушке.

– У него есть девушка? – в голос протянули девчонки и тут же испарились. Так-то!

И ни на секунду не соврала. У Сотни имелась реальная дама сердца, наша общая однокурсница Регина Филатова. Ну как сердца? Вы поняли.

Не известно, на что там купился Сотников, но, очевидно, парням как раз такие и нравятся. Фальшивые куклы с накладными ресницами и искусственным смехом. Эмоциями, размером со спичечную головку, полным отсутствием мозгов и чувства юмора. Зато задница, как орех.

Вообще у Димы и Регины странные отношения. Иначе говоря, свободные. Он гуляет с другими девочками, она вешается на каждого красивого мальчика. А иногда Филатова и Сотников спят вместе. Ну просто нереальная история любви, романтика прёт через край.

– Жестокая женщина! – притворно простонал Дима и заглянул через моё плечо, но девчонок уже и след простыл. Чёртов бабник, и юбки мимо не пропустит. – Между прочим, я только с бокса, в соседнем зале занимался. Или у тебя мания преследования, заучка?

Скоро у меня на это слово аллергия начнется, ей богу.

В соседнем зале, значит. Логично. А не видела его здесь раньше, потому что мажор только-только переехал в наш район. Ладно, по полочкам, убедили. Детектив Маша раскрыла дело. Но всё это не отменяет того факта, что он наблюдает за тем, как я танцую. Нет, конечно, не я! Дина и Настя.

Сама себя успокоила и молча развернулась, направляясь в раздевалку. К счастью, Сотникова и след простыл. Я уже думала, что он следом пойдет, Дон Жуан фигов.

Пока переодевалась, выслушала от девчонок кучу вздохов и ахов. Горячий парень! Глаза как море, рост метр девяносто и вообще такой мачо. Ага, мачо… мачо-фигачо!

Вот дурынды.

Проверила свой телефон и из спортивного центра направилась прямиком в парк. Мама звонила раз десять, ещё пришла пара сообщений от Миры, моей лучшей подруги. Прислала фотки с отдыха. Хорошо ей там, булки под солнцем жарит, ни то что вот это всё.

Домой совсем не хотелось возвращаться.

С другой стороны, ну не на улице же мне ночевать? Подумаешь, с мамой поссорилась. С кем не бывает.

У нас бывает и очень-очень часто. Уровень гармонии опустился ниже плинтуса.

Назад добиралась дольше обычного, слушала любимую музыку, то и дело останавливалась, чтобы купить кофе или мороженое. Дорога в общей сложности заняла около трёх часов.

Уже вечерело, солнце садилось, окрашивая небо в сиреневые и розовые тона. Облачка казались воздушными, будто раскрашенными пастельными красками. Вот бы Миру сюда, она очень круто рисует.

С подругой мы не виделись целое лето. Я жутко соскучилась.

Мы с Князевой познакомились ещё на первом курсе универа. Даже до. Встретились на вступительных экзаменах, разговорились и обменялись телефонами. Она тогда только в Питер переехала, город не знала, ненавидела его до невероятной степени. Человек, который не любит Санкт-Петербург – не видел его. Факт.

У парадной вместо привычных бабулек я застала Диму. Сидит, бездумно пялится в телефон. Думать ему не к лицу. Определённо.

Молча докатилась до двери и прислонила к домофону ключ. Только попасть внутрь мне было не суждено.

Судьба-злодейка!

Честно говоря, даже не поняла, как это произошло. Всего мгновение и заклятый враг разворачивает меня лицом к себе, а спиной прижимает к кирпичной стене. Тут без шансов, не вырваться. Тем более, он больше и сильнее. Спортом всю жизнь занимается.

– Ты что творишь, гад?

– Спокойно, Маша, – усмехнулся и подмигнул зачем-то. – Просто подыграй мне. Надо, чтобы Регина увидела меня с другой и отвалила.

Чего? А я тут при чём, собственно?

– Ополоумел? – со всей силы пихнула парня в грудь. – Живо отвалил.

– Да замри ты, я ничего не делаю, бешеная!

Ага, ещё бы делал, тогда точно по одному месту заехала бы.

– Грабли убрал, – тихо, но угрожающе прошипела. – Иначе…

В какой-то момент мне показалось, что это начало конца. Он наклонился ко мне низко-низко, почти касаясь губами моих губ. Оперся правой рукой о стену, слегка повернув лицо ко мне и я затаила дыхание.

Почему я затаила дыхание?

От страха и отвращения! Да!

– Я тебя убью! – не стесняясь, ударила Диму кулаком по плечу, но ему это было, словно слону дробина. Стоит, даже не шелохнулся.

– Мы даже не целуемся, заучка.

У-у-у, ненавижу!

– И слава богу!

– Так не нравлюсь? – усмехнулся, отстраняясь.

– Терпеть не могу!

– Что ж, – рванул дверь на себя со всей дури, пропуская в парадную вперёд себя. – Твоё счастье – меня бешеные не возбуждают.

Тогда я ещё не знала, что так легко и просто от Димы Сотникова мне не отделаться.

Глава 4 – Высшая математика

Дима

– Пупсик, ну чего ты такой грустный? – шепчет бывшая мне прямо на ухо, так что всего передёргивает.

Самое интересное, без понятия, как я во всё это вляпался. В наши, так называемые, отношения. Хотя ничего серьёзного между мной и Региной Филатовой не было и быть не могло. Априори.

На первом курсе мы с Региной сблизились на одной из студенческих вечеринок. Решительно перепрыгнули через букетно-конфетный период и перешли сразу к самому интересному. К простой и понятной горизонтальной плоскости.

Идеальная девчонка. В меру смазливая, за собой следит, тело держит в форме, на всё и всегда готова. Без всяких там гнилых отмазок вроде женских дней и больной головы. Страстная, горячая, безотказная.

Мы не мешали друг другу наслаждаться жизнью. Она не ревновала, не писала тонну ванильных сообщений, не названивала мне, как шальная по поводу и без. И я, в свою очередь, так же её никак не ограничивал. Двадцать первый век, свободные люди.

Вот только в конце третьего курса матрица Филатовой треснула по швам и она включила режим моей официальной девушки. Со всеми вытекающими. Начала выкладывать наши совместные фотки в сеть (бог знает, откуда она вообще их брала!) и подписывала посты дурацкими девчачьими цитатками с миллионом грёбаных хештегов.

Оно мне надо?

На майские праздники, и того больше, припёрлась ко мне домой, чтобы с родителями познакомиться. Взяла быка за рога. Тогда-то и стало понятно, что эта чёртова паучиха оплетает меня своими сетями. Весь кислород перекрыла, чтоб её!

Я должен был насторожиться раньше.

Ведь ещё с нового года Регина ежесекундно клевала мой несчастный мозг, успокоиться не могла. Мы так давно вместе, пора остепениться, представиться родителям, как пара… и вот, пожалуйста!

Я тогда перед предками на наших традиционных майских шашлыках чуть со стыда не сгорел. Спать с девчонкой одно, а другое – маме с папой показывать это неописуемое сокровище. Тем более, съезжаться с кем-либо не собирался в обозримом будущем. Упаси Господь! Я принадлежу только себе, а сердце сдал в долгосрочную аренду. Кому – запамятовал.

Вот только в универе уже вовсю болтали на каждом шагу, что мы с Филатовой чуть ли не муж и жена, а все парни надо мной угорали. Смешно, блин. Просто обхохочешься!

Мне с ней было хорошо тупо трахаться и никак больше. От других девчонок она отличалась лишь… да ничем Регина от них не отличалась! Теперь ещё и прилипла, словно пиявка. Не отдерёшь.

Хватило по горло, решил завязать. В конце учебного года дал ей отставку.

Вначале Регина восприняла это нормально. Ну как?

Типо театрально всхлипнула и ушла в недельный загул. Активно демонстрируя во всех мессенджерах и соцсетях, насколько ей прекрасно живётся без моей скромной персоны.

П-ф-ф! Шикарно же!

Даже обрадовался. Нормально расстались, без всяких истерик и прочего.

Все девчонки, кроме неё понимали, что от них требуется и в какой последовательности. На продолжение рассчитывали, но глупых иллюзий не питали.

Потом у Филатовой внезапно настал период жёсткого отрицания ситуации. Куклы любят ломать мозг. Рассталась ты с парнем, ну нафига пытаться что-то склеить, вернуть, сдать назад? Мужик либо хочет, либо нет.

Бабы – дуры!

Впрочем, сегодня Филатова удивила. Приехала к моему временному пристанищу, обед привезла. Слава богу, готовила не сама, в отцовский ресторан по пути заехала. Иначе бы по-любому свалился с отравлением.

Райончик, где теперь жил, оставлял желать лучшего.

Во дворе детская площадка с кучей орущих спиногрызов и мамочек-наседок. Прямо возле парадной стоят две скамейки, на которых днём и ночью заседает местный этический комитет, состоящий из сварливых бабулек. Они меня сразу окрестили хулиганьём и пижоном.

Как же я оказался в такой ситуации?

На старости лет отец решил взяться-таки за моё воспитание и в отместку за безобидную выходку устроил настоящий тоталитарный режим. Полностью лишил содержания, забрал ключи от мотоцикла и от старой тачки (новую я благополучно разбил в хлам), вышвырнул из пентхауса на старую тёткину квартиру. Бабушкин вариант такой, знаете. Даже друзей позвать стыдно.

Ко всему прочему, соседкой снизу оказалась Машка Савельева. Нудная заучка, дочка школьной училки по русскому. Правильная до самого мозга костей девчонка.

Хотя я не мог не заметить в ней определённые перемены. Расцвёл колючий цветочек и превратился в розу с острыми шипами.

В ней не было ничего искусственного. Наверное, это и привлекало на общем фоне пластмассовых Барби.

Натурпродукт, что называется. Грива роскошных светлых волос, огромные голубые глаза в половину лица, пухлые губы малинового цвета. Ни грамма косметики, которую современные девчонки любили вместо штукатурки использовать. И фигурка стала точенная. Тонкая талия, округлые бёдра, грудь моего любимого третьего размера. Задница вообще произведение искусства. Идеальная, короче.

Я же когда в танцевальном зале её с другими увидел, так и подвис. Воздушная, лёгкая, двигается так, словно сама богиня греха во плоти. В штанах ни то что зашевелилось, там всё заполыхало и стало каменным. Срочно нужно отвлечься, уже и на Савельеву заглядываюсь. Приехали!

В любом случае, на отшибе мира не собирался задерживаться надолго.

Папаша надеялся, что я к нему прибегу и буду клясться исправиться и взяться за голову, но нет. Сдаваться не намерен. Сам нарисуется, как миленький, когда поймёт, что его дурацкий план прогнуть под себя сына не сработал. Это ещё мать не в курсе, застряла на съёмках в Сочи.

В общем, клятвенно верил, надо немного перетерпеть чёрную полосу.

Наивный? А то!

– Дим, а мы на залив сегодня едем, – Регина кокетливо провела пальчиками по моему плечу и придвинулась совсем близко, ещё чуть-чуть и на меня залезет. – Давай с нами, а?

Сменить обстановку может быть и не прочь, но это опять придётся с кем-то напрашиваться, своих колёс больше нет.

И Филатова ещё! Бесит! Прицепилась, будто специально на грубость нарывается. Дождётся, что прямым текстом пошлю в пешее эротическое.

– Не отвечай пока, – она вскочила и оглянулась по сторонам. – Ко мне Довлатовы приехали, я быстренько, зай.

Довлатовы, ага. И да – с ними я тоже спал. Первые близняшки в моей коллекции.

– Можешь не возвращаться, на залив не ждите.

– Ой, малыш, ты такой смешной! – заливисто расхохоталась Регина и послала воздушный поцелуй. – Скажешь тоже.

Раздражает.

Она реально дура или прикидывается?

Никакой гордости у девы нет. Должно же быть хотя бы минимальное самоуважение, правильно? Но нет, ведёт себя, словно между нами ничего не произошло. Готова дальше ноги раздвигать.

Не подумайте, я не рыцарь какой-нибудь. В любой другой ситуации совсем не прочь, воспользовался бы ситуацией и всё такое, но не с Региной. Наигрался. Хочу другую Барби.

Пока я думал, как избавиться от надоедливой бывшей, к парадной подкатила Маша Савельева. На роликах. Розовых таких, миленьких. А на ней ещё и одежда самая неподходящая – лосины и кофточка в тон к транспорту. Детский сад, вторая четверть.

Понимаю, что разглядываю её. В универ она ходила, как серая мышка. Длинные юбки, джинсы, белые блузки или скучные кофты без намека на декольте. А тут… моя хорошая!

Меня в упор не замечает, музыку слушает, даже, кажется, тихо подпевает.

Где-то неподалеку раздался знакомый капризный голос Регины, а дальше я действовал на чистых инстинктах.

Дурак!

Но совершенно точно выбрал неправильную мишень для своих игр с Филатовой. Не зря Машку чокнутой называют.

Бешеная, сумасшедшая, больная на всю голову.

– Ты что творишь, гад? – закричала девчонка, одновременно пытаясь меня ударить посильнее.

Только она была в самом невыгодном положении, на роликах, прижатая к стене. Другая бы может испугалась или просто радовалась ситуации, но не Маша. Нет!

В её огромных голубых глазах сквозила огненная ненависть, которую не спутаешь ни с чем другим.

– Спокойно, Маша. Просто подыграй мне. Надо, чтобы Регина увидела меня с другой и отстала.

– Ополоумел? – заехала мне кулаком в грудь. Вообще-то больно. – Живо отвалил!

Вот же… стерва блондинистая!

– Да замри ты, я ничего не делаю, бешеная.

– Грабли убрал, – пригрозила Савельева на полном серьёзе, так что даже забавно стало от её слов. – Иначе…

Наклонился к ней, имитируя поцелуй, зная наверняка, что за моей спиной Регина. В нос ударил запах Машиных духов. Пахнет ягодами. Малиной или земляникой. Казалось, лёгкие буквально пропиталась этим ароматом. Крышу сносит.

Наваждение какое-то. Неужели хочу поцеловать эту чокнутую выскочку, попробовать её на вкус? Неожиданно.

– Я тебя убью! – снова меня ударила. На этот раз куда сильнее.

То ли боится, то ли действительно вообще на дух не переваривает.

– Мы даже не целуемся, заучка.

А сам смотрю за её реакцией и не отпускаю. Хотя стоит уже либо сдать назад, либо давить на газ.

– И слава богу! – с ядом выдохнула мне в лицо.

– Так не нравлюсь? – коротко уточнил.

– Терпеть не могу!

Какие громкие слова. И обычно девушки их говорят, когда хотят обратного. Но я не знал, что Маша Савельева не из тех людей, кого можно читать, словно открытую книгу.

Если заучка и была ею, то только учебником продвинутого уровня по высшей математике.

Глава 5 – Испорченный вечер

Маша

Мозг кипит.

Начала потихоньку подыскивать литературу для подготовки к дипломной работе, но заниматься вообще не хотелось. Конец июля в Питере выдался на удивление жарким. Солнце вовсю печёт, я даже загореть умудрилась, хотя каждое божье лето хожу бледной поганкой. Да и то, перележала на пляже, обгорела вся до невозможной степени. Пришлось сметаной обмазаться.

Мама разговор про магистратуру больше не заводила, за что была безмерно ей благодарна. Мы часто ссоримся, но на самом деле я очень не люблю с ней конфликтовать.

Решила немного отвлечься и вышла на кухню, чтобы приготовить кофе и вновь сесть за учебники. За небольшим обеденным столом сидела мама в компании какого-то парня. Лет так двадцати трёх. Плюс-минус. Наверное, ученик какой-то. Она у меня стала подрабатывать репетиторством.

С виду обыкновенный ботан. Рубашка в клетку, очки, совершенно неподходящей для его квадратного лица формы, волосы русые, тщательно прилизанные. Ни рыба, ни мясо, иначе говоря.

– О, Машуль, – мама повернулась ко мне и довольно улыбнулась. – Это Антон Михайлович. Помнишь, я тебе про него рассказывала?

Михалыч, значит.

– Здрасьте, – выдал Антошка-картошка.

– Забор покрасьте, – не сдержалась от подкола. – Добрый день.

– Маша! – тут же вскрикнула мать.

Да что? У неё тут учитель по-русски не бум-бум, а я виновата во всех смертных грехах. Как обычно. Ничего в этой жизни нового не происходит.

– Ладно, мне уже пора, – круто развернулась и решительно захлопнула за собой дверь комнаты.

То есть, если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе, так?

С ней невозможно. Сложно!

Что за безумная идея склонить меня к магистратуре? Я уже выбрала, чем буду заниматься и решения своего не поменяю. Неужели мама банально не в состоянии порадоваться за единственную дочку?

Пожалуй, знала эту женщину слишком хорошо. Лучше, чем саму себя. Даст пару минут, чтобы остыла и придёт мораль читать. В итоге я буду вынуждена остаться и сделать, как она велит.

Сейчас! Бегу вон, волосы назад.

Быстренько собралась и соорудила на голове какое-то подобие пучка, хотя выходить на улицу сегодня не планировала. Потом выбежала из квартиры, пока меня не хватились.

Танцев сегодня нет, Мира до сих пор на море, а других подруг у меня и не было никогда. Только с Дариной начали дружить, но она больше с Князевой контачит, чем со мной.

Подумала, но набрала всё-таки Медведеву. Трубку Дарина не подняла, но уже через секунду на телефон пришло сообщение:

«Прости, предки под домашний арест посадили…»

Ясно, опять гуляла непонятно с кем и непонятно где. Подруги по несчастью, блин. Трио девиц с проблемами в семье.

Мира сейчас очень переживает из-за того, что у её мамы новый муж и она в их доме ни к месту. Папаша выгнал их с мамой, но с отчимом зато повезло. Не у всяких детей такие отцы есть, как дядя Андрей.

У Дарины же очень строгие родители, похлеще моей матушки. Практически под замком бедняжку держат. Комендантский час со всеми вытекающими.

На мою удачу, вечных жительниц лавочек на горизонте не наблюдалось, и я разместилась под солнышком, наслаждаясь тёплым летним днем. В принципе, можно и на пляж съездить. Искупаться.

В ту же минуту на лавочку рядом со мной кто-то громко приземлился.

– Савельева, есть разговор.

Чуть не поперхнулась от удивления. Голос принадлежал аж самой Регине Филатовой. Вот только не говорите, что она оказалась у моей парадной совершенно случайно. Ни за что не поверю!

– Излагай, – благосклонно кивнула в ответ.

Вообще я ждала чего угодно. Например, мажорка собирается улететь на какую-нибудь Ибицу в последние дни августа и просит прикрыть в универе. Я же всё-таки староста. Но у Филатовой в голове армия тараканов сидела в засаде, не меньше.

– Отлично, – девушка повернулась ко мне вполоборота и резким движением руки поправила и без того идеальную прическу. – Савельева, чтобы я тебя больше рядом с Сотней не видела. Посыл понятен?

Чего-чего?

Это сейчас реально происходит или я на солнышке перегрелась и удар схватила? Надо было все-таки панамку захватить.

Я и Сотня. Просто умора!

Конечно, помнила, как он там активно пытался изобразить бабника номер один и подлого изменщика. Да там и стараться не надо. Все прекрасно знали, что Дима очень любвеобильный мальчик.

Почему же из всех девчонок, Филатова приревновала именно ко мне? Сидит, губы надула, взгляд а-ля «я превращу твою жизнь в ад!» Страшно, сил моих нет. Детка, я училась в элитной гимназии. Хуже нет ничего.

– Это всё? – усмехнулась и медленно поднялась на ноги. – Давай, пока.

– Стой! – Регина схватила меня и больно впилась ногтями в запястье. – Ты меня услышала или нет, Савельева?

Ненормальная!

Грубо оттолкнула её и на всякий случай отошла подальше.

– Я застукала вас на днях, – угрожающе процедила сквозь зубы Филатова. – Увижу ещё раз с моим парнем, пожалеешь.

Одногруппница ушла, из-за всех сил виляя своей накачанной задницей и манерно оглядываясь по сторонам.

Фифа какая! Терпеть таких не могу.

Избалованная, золотая девочка, которая в жизни не задумывалась о стоимости своих дизайнерских туфель из лимитированной коллекции. Угрожать вздумала! Мда…

Регину не боялась, но осадочек неприятный остался. Сразу вспомнились годы в гимназии, когда от обиды я только плакала и умоляла маму перевести меня в другую школу.

Уже даже и не знаю, что хуже. Навязанный репетитор или стычка с местной королевишной. Настроение безнадежно испортилось и ехать на пляж уже не хотелось.

Плюхнулась обратно на лавочку и достала из сумки телефон. Вот бы разлечься на кровати с любимым сериалом и погрузиться в захватывающий сюжет, а вместо этого продолжаю торчать на улице. И мысль про общагу больше не кажется дурацкой.

Надо было этому Сотникову появиться и добавить проблем. Втянул в свои непонятные игры, а мне расхлёбывать. Потому что Филатова особа противная, надоедливая. У нас ещё на первом курсе одна девочка из-за Регины на другой факультет сбежала. Не смогла выдержать травлю.

Дверь парадной открылась и из-за неё, словно затравленный зверёк выглянул тот самый Антон Михайлович. Этакий сын маминой подруги. Эталон и идеал.

Поправил очки, неуверенно подошёл ко мне и сел рядом. Пару минут мялся, а потом всё-таки случилось чудо – он заговорил:

– Здравствуйте, Маша.

– Добрый вечер, – коротко ответила.

Снова воцарилось долгое молчание.

– Меня Антон зовут, – и протянул руку в знак приветствия. – Ирина Алексеевна сказала, что с вами нужно позаниматься. Но, похоже, вы против. Не хотел ставить вас в неловкое положение. Прошу прощения.

Красиво говорит, но скучно. Только совесть зачем-то проснулась и мне стало стыдно, что я ни в чём невиновного парня при матери опустила. Он не знал даже, что матушка этот трюк с репетиторством выкинула.

– И вы извините, – улыбнулась и пожала его руку. – За грубость. Только давай на «ты»? А то, честно говоря, начинаю чувствовать себя дряхлой старухой.

– Согласен. Как насчёт кофе? – неожиданно предложил Антон.

А почему бы и нет? Домой идти пока нет желания, хорошо бы время где-то скоротать. И это так по-питерски – пить кофе в тридцатиградусную жару.

Не удивляйтесь.

Недалеко от моего дома располагалась кофейня-кондитерская и мы направились именно туда. Разместились за небольшим столиком у окошка на мягких пуфиках. Я заказала себе мятный раф, а Антон – горячий шоколад.

И всё бы ничего, но в один прекрасный момент на пороге кофейни оказался Дима Сотников и решительно двинул прямо к нам.

Чёрт! Весь вечер испорчен!

Глава 6 – Наглость – второе счастье!

Маша

Сотня нагло занял место прямо рядом со мной, так что сразу захотелось отодвинуться или ещё лучше – пересесть куда-нибудь подальше. Вон в тот дальний конец кофейни, например. Но нужно было держать марку. Пусть сам сваливает, его сюда никто не звал.

Антон заметно нервничал в присутствии мажора. Видимо, чувствует себя не в своей тарелке.

– Девушка, будьте добры! – Дима громко подозвал официантку. – Яблочный капучино и вишнёвый штрудель.

Сладкоежка ты наша.

Девица не сводила восхищённого взгляда с Сотникова. Чересчур долго записывала в блокнотик его заказ, будто он там заказал ужин из шести блюд, не меньше. Но парень на неё никак не реагировал, и она ушла, разочарованно дуя губы.

Минут через пять принесли наши напитки и пирог для Сотни.

– Тебя ничего не смущает, нет? – повернулась к своему заклятому врагу. – Или так нравится играть роль пятого колеса?

И мне точно не понравился его взгляд. Скучающий такой, мается от безделья, бедняжка. А, значит, он начнёт играть. У мажоров свои причуды. К тому же, я Диму знаю слишком хорошо.

– У вас свидание? – только усмехнулся в ответ. – Простите, не в курсе. Вы бы хоть за ручки ребят подержались. Для приличия. Слушайте, а нет никакой карманной энциклопедии у вас ботанов? Типо, как вести себя на первом свидании, поймать подходящий момент для поцелуя и всё такое?

Вот сволочь!

Мало того, что не в своё дело лезет, ещё и унизить пытается, издевается на полную катушку. Чёртов мажор. Я бы ему сама настучала томиком «этикета» по пустой башке.

– Нет, у нас не свидание, – подал голос Антон, краснея при этом, словно спелая помидорка. – Но Мария вашему обществу не рада. Могу предположить, что вы её бывший молодой человек.

Угу, Мария вообще ничему тут не рада. Особенно таким неожиданным параллелям. Сотников и бывший!

Да я готова начать плевать вокруг себя на все четыре стороны. Слава богу, боженька уберег.

Впрочем, я в принципе никаких отношений не искала. На любовь банально нет лишнего времени. Учёба, работа и ещё раз учёба. Возможно, вон там в феврале следующего года будет свободно пару часиков, тогда и схожу на свидание. Но это не точно.

Больше всего меня нервировала происходящая ситуация. Скажите, за что мне всё это? Животных люблю, учусь хорошо, бабулькам у парадной не хамлю, места уступаю в общественном транспорте. Так почему же не везёт? Тридцать три несчастья, блин. Фиговый денёчек, по всем параметрам.

Куда с большим бы удовольствием, выпила кофе в гордом одиночестве, а не вот это всё. С одной стороны застенчивый Михалыч, с другой – в край обнаглевший Сотня.

Потому мы с Антоном быстренько допили свои напитки и покинули кофейню. Несостоявшегося репетитора отправила в сторону метро, а сама прогулочным шагом направилась домой. Мама, наверное, места себе не находит. Опять разругаемся в пух и прах.

Когда она уже наконец-то поймет, что её розовая мечта о магистратуре и большой науке никак не относится ко мне? Как же сложно, поддерживать с мамой более или менее здоровые отношения. Может быть, правда стоит снять комнату в общежитии?

– Бу! – сильные руки схватили меня сзади за плечи и от неожиданности я правда испугалась. В первые несколько секунд.

После чего как следует заехала идиоту локтем в живот.

– А говоришь, не маньяк. У тебя совсем плохо с головушкой, Сотня? Если бы я заорала на всю улицу, будто шальная?

Парень окинул меня с ног до головы внимательным взглядом и нагло улыбнулся.

– Нет, ты бы не заорала, заучка. А где парня потеряла?

– Тебе ответить в рифму или как? – скрестила руки на груди. – Лучше со своей Филатовой разберись. Подойдёт ко мне ещё раз, я за себя не отвечаю.

– Машка, – парень приобнял меня за плечи и силой потащил за собой по тротуару. – Ты почему всегда такая злюка, а? Сама посуди, нафига тебе сдался бойфренд, который и до дома проводить не способен?

Вообще-то способен. Антон порывался исполнить долг настоящего джентльмена, но я наотрез отказалась. Вот только объяснять это Сотникову не собираюсь. Какое его дело? Прилип, словно банный лист к пятой точке.

– Сотня, отвянь! – грубо оттолкнула парня. – Достал уже.

– Вообще-то у меня к тебе очень выгодное предложение. Помнишь, ты Царёва по зарубежке поднатаскала?

– Предположим, помню, – согласно кивнула.

– У меня с прошлого года висит долг по курсовой работе. Мой старик и без того на меня обозлился, так ещё и хвост. Надо бы закрыть, а я в древнегреческой мифологии вообще не бум-бум.

А в чём ты бум-бум, стесняюсь спросить?

– Сотня, что ты всё вокруг да около? Выкладывай.

Тянет тут кота за яйца.

– Напиши за меня курсович, – он сложил ладони в умоляющем жесте. – Пять кусков.

Диму я терпеть не могла – это факт. Но лишние деньги на дороге не валяются.

Подрабатывала ещё с первого курса редактурой и корректурой, написанием докладов, курсовых, рецензий, эссе и прочего. Сейчас лето, проектов почти нет, а вот лишние финансы не помешают. Тем более, что за курсовую работу я брала куда меньше, чем пять тысяч.

– Скинь мне тему, за неделю справлюсь.

– Забились.

Дальше шли молча. Я чуть впереди, Дима плёлся сзади, зависая в своем телефоне. Впереди уже замаячила наша парадная. Казалось бы, сегодня случилось уже всё, что можно и нельзя, но нет! Вселенная открыто рассмеялась мне прямо в лицо.

На скамеечке сидел какой-то мужик. С виду очень обеспеченный человек, на алкоголика совсем не похож. Ну а что? Ночь на дворе. Люди засыпают, просыпается мафия и всё такое.

Дорогой костюм, на лавочке несколько пакетов из бутиков известных брендов, в руках держит телефон, стоимостью в мамину трёхмесячную зарплату.

– О, Виктор Андреевич! – расплылся в улыбке Сотников.

Ну, конечно, рыбак рыбака, что называется.

– Дима? – он встал и крепко пожал руку Сотникову. – Отцу привет.

– Вы сами-то как здесь? Проездом?

– А я вот Машу жду, – мужчина улыбнулся и протянул мне руку. – Виктор…

Виктор, значит. Понятно всё.

Раньше своего блудного папашу не видела, хотя он не оставлял нас с матерью в покое уже несколько месяцев. Но, к счастью, меня никогда не было дома. Пришлось бы официально знакомиться.

– Я знаю, кто вы, – и уверенно направилась к парадной. – Зря притащились.

– Маша! – он догнал меня и протянул очередные свертки с подарками. – Возьми хотя бы это, от чистого сердца. И маму там успокой, извелась вся.

Он ещё и в нашу семью лезет? Наглость – второе счастье!

Глава 7 – Прокатить тебя?

Маша

Время утекало сквозь пальцы.

Тёплые июльские деньки слишком быстро пролетали. Наступил август, приближая всё больше и больше начало последнего учебного года.

Возможно, дело в том, что у меня было слишком много дел. Навалились все сразу.

Восьмичасовые смены в цветочном магазине недалеко от дома, танцы, подготовка к диплому, написание той самой курсовой для Сотникова. А надо ещё успеть немножко обновить свой гардероб.

Шкаф практически полностью набит вещами, купленными на мамин вкус. Есть у неё такая привычка – подбирать одежду для своей давно взрослой и совершеннолетней дочери, абсолютно наплевав на её предпочтения.

Юбки почти до самых щиколоток, рубашки с высоким воротником и всё в таком же духе. Откровенный закос под училку начальных классов. Но это мир Ирины Савельевой, в который она почему-то решила втянуть и меня.

Вот даже сарафан летний – серо-коричневый, в дурацкий горошек, абсолютно бесформенный, словно мешок под картошку.

Брезгливо отложила вешалку в сторону и принялась перебирать остальные.

Через несколько часов у нашей танцевальной группы выступление на городском конкурсе талантов, нужно какое-то платьюшко. Я этого добра в принципе не покупала в большом количестве, обходилась несколькими классическими вариантами на все случаи жизни.

Зачем деньги зря тратить, правильно?

– Мам! – громко крикнула. Со стороны кухни мгновенно послышались торопливые шаги. – Мам, ты мой комбинезон не видела?

– Какой комбинезон, милая? – улыбнулась она, а сердце от страха дрогнуло. Знакомая ухмылочка, не предвещающая ничего хорошего.

Ой, не договаривает эта коварная женщина. Не договаривает!

– Ну юбка-шорты, на лямочках, – начала торопливо объяснять. – С воланами, лёгкий, шифоновый.

– О! – протянула матушка и спрятала руки в карманах фартука. – А я отдала его Марине Семёновне, вместе с другими тряпками. Внучке в самый раз.

Тряпками?

Вопрос номер один – какой такой Марине Семёновне, мм?

И номер два – что значит с другими?

У-у-у, не дайте мне сойти с ума!

– Мама! – сжала руки в кулаки. – Зачем, блин? Это мои вещи, я их ношу. В чём теперь выступать, скажи на милость? А ходить… голой, может быть?

– Почему же голой, – всплеснула родительница руками и подошла к шкафу, рассматривая вешалки с одеждой. – Вот сколько всего – и рубашки, и юбки, а сарафанчик какой хороший, очень практичный, оттенок приятный.

Угу, цвета детской неожиданности.

Жесть, короче. Понимаю, если бы мне было десять или, ладно, пятнадцать, но взрослая же девка! Почти двадцать один год. В конце октября будет, но не суть.

К чему внеплановая ревизия в шкафу? Ну не нравится тебе моя одежда, так не смотри. Делов-то! Но эта святая инквизиция реально перебор. Надеюсь, хоть до нижнего белья не добралась… ни то чтобы перед кем-то раздеваться планировала, но и панталоны с ромашками носить не собираюсь.

– Ну-ка, – решительно принялась осматривать свои скромные владения. – Мам, не поняла… ты что все мои нормальные шмотки отдала какой-то там Марине Семёновне?!

– Не ори на мать! – прикрикнула и громко хлопнула дверьми шкафа, так что они едва с петель не слетели. – Да в этом дома стыдно появляться, на улице подавно. Ты сама это говорила на прошлой неделе.

Говорила. Но кто её просил?!

– Давай я это и буду решать, ок?

– Вот когда ты будешь жить отдельно и себя обеспечивать, тогда и решай. Нашлась тут взрослая, самостоятельная. Работаешь, горбатишься, а никакой благодарности.

Началось!

Старая песня о главном. Сейчас ещё слезу пустит и за сердце начнёт хвататься. Довела мать, ага.

Но я эти её приёмчики ещё в первых классах гимназии просекла. Чтобы ходила, прощения просила и делала, что только матушка велит.

– Во-первых, одежду я покупала на лично заработанные деньги, – процедила сквозь зубы, почти потеряв всякое терпение. – Во-вторых, не нужно заходить в мою комнату и хозяйничать здесь. Слышала что-нибудь о личном пространстве?

– Маша, ты меня в гроб хочешь вогнать? – тяжело вздохнула она и присела на кровать, держа правую руку на сердце. – Так с матерью родной разговаривать…

– У меня сегодня выступление, мам! – окончательно слетела с тормозов. – Не могу же идти в непонятном тряпье. Ладно, забей. Придумаю что-нибудь.

Достала телефон и написала Насте, чтобы захватила для меня какое-нибудь платье. Не в первый раз.

– Куда намылилась? – чудесным образом пришла в себя матушка.

Магия! Волшебство! Исцелилась!

– Сказала же, на танцы.

Что-то недовольно хмыкнула и вылетела из моей комнаты, захлопнув за собой дверь.

Такая вот у меня мамочка. Если что не по ней, то боевые действия можно считать открытыми.

Я, конечно, понимаю – она боится за меня.

Что свяжусь с каким-нибудь плохим парнем, влюблюсь в него, поставлю жирный крест на своём будущем и блестящей карьере. Потому воспитывала в строгости и к внешнему виду так же требовательно относилась. Короткие юбки и платья – мимо кассы. Но это уже перешло все допустимые рамки. Птенчик вот-вот выпорхнет из гнезда.

На улицу было катастрофически не в чем идти. Она реально весь мой гардероб под чистую своей Марине Семёновне втюхала. Нафига, а? Жили нормально, умудрилась всё испортить. Опять.

От безысходности положения хотелось расплакаться. Не тепличная фиалочка, чтобы реветь в три ручья по поводу и без. Особенно из-за кучи тряпок. Но и появиться на улице в образе а-ля Старуха Шапокляк тоже не могла. Пришлось надеть свою тренировочную форму. Единственный приемлемый вариант.

Входная дверь по неизвестным причинам оказалась заперта. Ключ обычно торчит в замочной скважине, а сейчас его и в пределах досягаемости не видно.

Делааа…

– Мама! – заорала на всю квартиру. – Не смешно, я на выступление опаздываю.

Топает, будто стадо слонов. Если бы можно было взглядом человека сжечь дотла, то матушка бы точно меня испепелила.

– У тебя четвёртый курс, диплом по журналистике, практика, плюс магистратура! – говорит и каждый раз загибает пальцы. – А танцы – всего лишь глупая блажь, привитая твоей бабкой.

Ни то чтобы слишком серьёзно относилась к занятиям в школе искусств и мнила себя великой танцовщицей, нет. Вообще-то собиралась работать журналисткой, по специальности. Но тут уже дело принципа.

И опять магистратура, чтоб вас!

Раздался звонок в дверь, матушка тут же подскочила к ней, вставив ключ в замок и провернув его по часовой стрелке.

– Вот, репетитор пришёл, веди к себе в комнату.

Угу, разбежалась!

Молча оттолкнула в сторону Антона (Михалыча!) и выбежала на лестничную клетку.

– Маша! – донеслось вдогонку. – Если не вернёшься сейчас же, можешь вообще забыть про этот дом!

– Плевать!

***

Самое фиговое во всей происходящей ситуации – мама отходчивая. Причём остывает моментально. Уже через час принялась названивать мне, а после и строчить смски, одну за другой.

А вот я реально была зла, как бешеная фурия.

Хотелось так пафосно заявиться домой, пройти в комнату прямо в обуви, собрать все свои вещи в узелок и красиво продефилировать в закат. Атмосферно же, ну!

После выступления долго сидели с девочками в кафе, отмечали. Заняли первое место на соревнованиях. Несмотря на то, что Настя во время танца растянула лодыжку. Впрочем, она как-то умудрилась не запороть свою партию. А уж потом скакала на одной ноге и выла от боли, словно её на части режут.

Дальше девчонки разъехались, да и мне тоже пришлось топать в сторону дома. Специально отправилась самым длинным маршрутом из всех. Сначала на автобусе, с него пересела на трамвай и от метро уже двинула прогулочным шагом в сторону своего района.

Чтобы вы понимали, моя безумная матушка наворачивала круги у парадной, а на скамеечке, сменив почётный караул из бабулек, сидел мой недавно объявившийся папаша.

– Маша! – то ли кричит, то ли плачет мама. Но не ведитесь, это всё спектакль одной актрисы. – Разве можно так себя вести? Где ты шляешься ночью? Почему на звонки не отвечаешь? Не молчи, в конце концов!

Игнорирую.

Потому что, если куплюсь и пойду у неё на поводу, станет куда хуже. Мне моя свобода и независимость сильно дороги. Мама должна понять – я взрослый человек и хочу сама устраивать свою жизнь, а не плясать под чужую дудку.

– Ир, успокойся, – папаша пытается корчить из себя доброго полицейского. – Мария не маленькая девочка, сейчас всего двенадцать ночи.

Угу, в адвокаты заделался, вы на него посмотрите! Раньше как-то надо было дочерью интересоваться.

Раздался мощный рёв двигателя, от которого аж уши закладывает. На паре машин даже сигнализации сработала. В следующий момент у парадной остановился мотоцикл. Недоделанный байкер снял шлем и хитро подмигнул мне.

Сотников. Пришла беда откуда не ждали.

Сотня откровенно пялился на мои ноги, словно в первый раз такое чудо увидел. Кажется, крышечка-то протекает.

– Ну, что Мария Викторовна, прокатить тебя?

Думаю недолго. Все нервы на грани. Выдержки никакой.

– А прокатить!

Глава 8 – Парень, которого ненавижу

Маша

– Держишься? – бросил через плечо Сотников.

– Не гони, байкер, – усмехнулась. – Шлем надену сначала. Потому что если нет, то моя мама оторвёт тебе кое-что. И точно не голову.

Вообще-то это была не лучшая идея – кататься с Димой на мотоцикле посреди ночи. То ли матушку так сильно позлить захотелось, то ли выкинуть нечто из ряда вон. Или же новоявленный папаша выбесил в край.

Не знаю.

Закончила с шлемом и обхватила парня за пояс. Мы тут же стартанули с места, а огромный железный конь незамедлительно накренился вправо.

Божечки!

Сжала зубы, но виду не подала, что немного страшно. Хотя тело тряслось, как будто припадок какой-то начался. А дальше мы полетели по ночному Питеру. Сердце ошалело стучало, почти разрывая грудную клетку. Качало адреналин, а вместе с тем сбилось дыхание, участился пульс. А ещё от Димы пахло нереально вкусно. Дорогой парфюм, шоколад, корица, нотки чего-то терпкого и сладкого.

Последний раз меня на мотоцикле дедушка катал. В лет пять или шесть. Я тогда ещё навернуться умудрилась, когда слазила. Все коленки расшибла в кровь. Но живём один раз, как говорится.

Остановились зачем-то сильно далеко от дома, на полупустой детской площадке. Спиногрызов сюда родители не водят, а вот подростки и молодёжь частенько зависают вечерами. Особенно летом и по выходным.

Сейчас тут ошивалась небольшая компания парней. Оккупировали малюсенькую горку для малышни.

– С маман поссорилась что ли? – Сотня рухнул на лавку, приглашающе похлопав рядом с собой.

Ага, разбежался!

– Так, небольшое недопонимание, – пожала плечами.

– Ясно. Я тоже со своими в вечных контрах.

– Понятно.

Холодает. Пусть на дворе конец лета, но прохладный ночной ветерок заставил поёжиться. И немудрено – на мне лёгкое платье, которое Настя одолжила для выступления. Розовенькое, в мелкий цветочек, на тоненьких бретельках. Село идеально, словно для меня специально шили.

– Здорова! – ударил в спину грубый голос с сильной хрипотцой.

Внутренний филолог мгновенно ощетинился, но я решила держать себя в руках. От греха подальше. Лишних проблем мне только не хватало. А то скажешь кому-нибудь, что кофе мужского рода, а не среднего, поругаешься на всю оставшуюся жизнь.

– Ну привет, – ответил Дима за нас обоих. – Немного мешаетесь, парни.

Ой, дурак!

– Твоя что ль? – всё тот же противный голос.

На этот раз ещё и жвачкой громко чавкает. Фу! Питер, блин! Культурная столица.

Не знаю даже, что больше бесит. То ли, как меня в дамы сердца к Сотне записали, то ли абсолютное нарушение личных границ.

– Своя собственная, – развернулась вполоборота и смерила парня недовольным взглядом. – Ещё вопросы имеются?

Типичный представитель площадочной интеллигенции, знаете. Белая майка с дурацким принтом, растянутые спортивки и сланцы. Не удивлюсь, если застану этого индивидуума однажды у парадной, щёлкающим семечки.

– Дерзкая, – ухмыльнулся парень.

– Ага, как пуля резкая, – Сотня обнимает меня сзади за талию и прижимает к себе. – Она у меня такая.

Не знаю почему сразу не оттолкнула его, хорошенько пихнув по тому самому месту. Наверное, растерялась.

– Чо? – надул пузырь и громко лопнул. – Как звать хоть?

– Оборвать, – опередил Дима, а держит всё крепче. И тут ясно понимаю, что пора уже по грабелькам ему съездить, чтобы не наглел.

– Опа! Шутник нашёлся? А ты, юморист, не боишься? Нас тут трое, ты один.

Ой, зря! Драки только для полного счастья не хватало.

– Не надо оно вам, – хохотнул Сотников. – При девушке позориться.

Мрак! Мордобою всё же быть.

– Смелый какой, – главарь местной банды показательно поманил к себе остальных парней. – За девку свою спрятался и острит.

Да с чего вообще они решили, что я с ним? Бесит!

Но как бы я не ненавидела Сотникова и на дух его не переносила, происходящая ситуация нравилась всё меньше и меньше. Райончик у нас не сильно спокойный, а этого мажорчика потом и прибить могут. Исключительно по доброте душевной.

А меня уже и за спину широкую задвинули, кожанку в руки кинули. Мол, держи, команда поддержки.

Я просила?

Надо было домой топать, вечно приключений на пятую точку ищу, а потом удивляюсь.

– Дима! – крикнула погромче. – Не связывайся, а?

– Спокойно, Маша.

Угу, отлично просто. Зашибись!

Первые пять минут честно терпела. Потом решила – ну моё какое дело? Хочет Сотня с гопотой помахаться, так флаг ему в руки.

Молча накинула на плечи его кожанку и направилась в сторону дома. Куртка была насквозь пропитана запахом Сотникова. Я даже не сразу поняла, что принюхиваюсь и с наслаждением вдыхаю этот аромат.

Проклятье!

К парадной подходила с опаской, боясь нарваться на маму. Всё же не стоило сбегать. Она, конечно, фокус тот ещё выкинула, но я тоже хороша. Надо было сесть, спокойно поговорить. Но что с меня взять? Вся в матушку. Половину своего гардероба покупала, чтобы тупо позлить её. Ну так бинго! Миссия завершилась грандиозным успехом.

Отыскала ключи и почти прислонила магнитик к домофону, как раздался оглушительный шум тормозящего мотоцикла, а после и его хозяин принялся орать, как шальной. Буквально на всю улицу, активно изображая медведя после спячки.

– Савельева, ты куда удрала?!

– Подальше, – буркнула и всё-таки открыла дверь.

– А ну стой! – влетел следом за мной и с силой развернул лицом к себе. – Я тебе что сказал?

– Без понятия, – пожала плечами. – Лишнюю инфу в голове не держу, Сотня.

– Заучка!

– Придурок!

– Маша, ты не офигела, часом?

– Ага. Молодец, что заметил.

Наверное, была готова абсолютно к любому исходу событий, но точно не к этому.

Схватил за куртку и одним резким движением прижал к себе. Губы накрыли мои, целуя. Напористо, жадно, не оставляя никаких путей к отступлению. Ещё и язык свой в рот просунул, вытворяя с моим всякие сладкие непотребства.

Сволочь! Мой первый поцелуй! Вор!

Только не с ним… Пожалуйста!

Руку запустил в волосы, перебирая пряди пальцами. Мурашки по коже, ноги подкашиваются. Глупое сердце нещадно шалит, отбивая двести шестьдесят ударов в минуту.

От поцелуя парня, которого я ненавижу. О, нет!

– Офанарел? – прошипела зло и со всей дури замолотила по сильным плечам. – Отпусти, сейчас же! А то я…

– Что? – усмехнулся, облизывая губы и обхватил руками за талию. – Закричишь, Машуль?

Машуль? Не-не, мы так не договаривались!

– Пошел ты в задницу, Сотня! – и как следует заехала ему коленкой по самому беззащитному месту.

Будет знать, как лапы свои распускать. Самец козы!

Тут же сиганула к лифту, словно сумасшедшая. Губы горели, щеки пылали, руки тряслись.

У-у-у, мерзкий мажор! Мой первый поцелуй и тот запорол, скотина такая.

Ненавижу!

Мама уже спала. На кухне ждал ужин и записка – «Дочка, прости. Не выношу с тобой ругаться. Я не должна была так поступать. Поговорим утром»

Есть не могла. Кусок в горло не лез, но мама обидится, если к еде совсем не притронусь. Потому сначала отправилась в ванную, пытаясь прийти в себя под струями прохладной воды. Ледяной!

Вот только ничего не получалось.

Говорят, первый поцелуй самый незабываемый, остаётся в памяти навсегда, словно впитывается под кожу. Но я совершенно точно не желала помнить губы Сотникова всю оставшуюся жизнь!

Глава 9 – Терпеть его ненавижу!

Маша

«Повторим?»

Сообщение от Сотникова вместо стандартного доброго утра. Я хочу блинов со сгущёнкой, чаю и печеньку, а не вот это всё.

Спасите-помогите!

Спала отвратительно. Всю ночь снились кошмары. Точно не стоило ужин в себя запихивать, а результат на лицо. Вся в холодном поту, отёкшая, под глазами синяки. Может быть, просто устала. Стресс, постоянные ссоры с мамой. Скорее бы уже в универ.

Повторим!

Так повторим, что на пушечный залп больше ко мне не подойдёт, нахал! Это же надо, а? Ему что больше свои пельменины тянуть не кому? Или Маша Савельева случайно осталась единственной девушкой на всём белом свете?

От одной мысли, что всего какие-то восемь-десять часов назад Сотня прикасался своими губами к моим, мгновенно бросает в холод. Фу, жуть же просто! Терпеть его ненавижу!

Забыть бы, выкинуть из памяти, да только жаль… такого средства банально не существует. Если, конечно, кто-то не ткнёт в меня волшебной палочкой. Да и то, маловероятно.

– Доброе утро! – раздался мамин голос. – Блинчики будешь?

О, блинчики – это прямо в самое сердечко!

– Маш, – мама вошла в комнату и опустилась на кровать рядом со мной. – Я, порой, бываю совершенно невыносима. Забываю, что ты у меня уже взрослая. Хочу для тебя только самого хорошего, я не со зла.

Угу.

Вот только фокус с разбазаренной по всем знакомым одеждой точно был перебор. Реальная жесть.

С другой стороны, половину из них я действительно собиралась вышвырнуть на помойку. Если не всю. Меня больше взбесил тот факт, что это сделала мама. Я бы потом из принципа хранила весь хлам лишь для того, чтобы её лишний раз побесить.

– Мне просто страшно, что ты можешь совершить мои ошибки, наступишь на те же грабли.

Вполне вероятно, что так и будет. Наверное. Но ведь это мои грабли, в конце концов! Нужно делать глупости, падать, чтобы подниматься на ноги сильной. Не будет же мама по гроб жизни прятать меня ото всех и вся, словно Спящую Красавицу? Так-то она в итоге укололось веретеном и заснула на целую кучу лет. А в наше время вообще не вариант ждать спасителя-принца.

Голова на плечах есть, слава богу. А даже, если и обожгусь, то невелика беда. Подую на пальчики, холод приложу, залижу раны, как кошка. Отряхнусь и пойду дальше.

– Скажи, а у тебя с парнем этим всё серьезно? – спросила мама и прикусила нижнюю губу.

С каким парнем? С Сотней что ли? Да Дима и «серьезно» – это просто слова антонимы.

– Глупости! – фыркнула сердито. – Один раз прокатилась с однокурсником, а нас уже поженили. Я ни с кем не встречаюсь, мам.

– Ну, – замялась родительница. – Я только рада, если ты будешь проводить время с молодыми людьми, а не только с Мирой. Только думай про последствия, пожалуйста.

Ауч!

Официально заявляю – мою мать подменили. Настоящую похитили пришельцы, а подсунули взамен какую-то лайтовую копию. Версия для выходных или праздников. Не, верните назад ту, она мне больше нравилась.

– С чего такие перемены, ма? – скрестила руки на груди. – Если рассчитываешь подкупить, чтобы в магистратуру пошла, то ничего не выйдет. Я в домике.

– Да что эта магистратура, – махнула рукой. – Конечно, это бы не помешало. Но, знаешь, села вчера и подумала. Не хочу, чтобы моя единственная дочь сбегала из дома и боялась назад вернуться. Просто пообещай взвесить все «за» и «против», ладно?

– Хорошо, мам.

Ничего не понимаю…

Какие-то поистине фантастические перемены. Так не бывает!

– Но я поддержу и любое другое решение. Ты уж прости за вчерашнее, дочка.

– У тебя сдвиг по фазе, мамуль? – вздохнула и всё-таки вылезла из постели. – Я тоже переборщила, устроила показательную истерику. Мы обе отличились.

– Точно, – улыбнулась она, хлопая себя по коленям. – Ладно, давай прибегай на кухню, а то у меня блины на сковородке. Будем иначе горелые лопать.

Покачала головой, пытаясь как-то вникнуть в происходящее, но ничего не понимала. Мы редко с мамой говорим вот так просто. Завтракаем, смеёмся, без всяких криков и ссор.

Напрягает эта семейная идиллия. Какое-то пугающее затишье перед бурей. Но, вопреки всем моим опасениям, утро прошло просто замечательно. С блинчиками, кофе и малиновым вареньем. Пальчики оближешь!

Потом решили пройтись по магазинам, купить что-то для дома и порадовать самих себя обновками.

Быстренько побежала в душ, отмокая под струями тёплой воды. Завернулась в полотенце и вернулась в свою комнату. Хорошо, что плотно обмоталась. И плохо – не накинула тёплый махровый халатик в пол.

Потому что картина маслом.

Моя уютная кроватка, заправленная розовым пледом, а на ней развалился Сотников с учебником по зарубежной литературе. Причём, книгу этот дебил держал кверху тормашками.

Вопрос номер один – как он сюда попал?

Впрочем, ответ нашелся быстро – настежь распахнутое окно говорило само за себя.

Ой, идиот! Убился бы, кто отвечал?

Правильно!

– Офанарел совсем? – уперла руки в бока. – Какого чёрта ты здесь делаешь?

– На эсэмэски отвечать не пробовала? – оторвался от чтения, лениво осматривая меня с ног до головы. Да, именно в таком порядке. Не иначе.

У меня даже мурашки появились от его пошлого взгляда. Маньяк!

– А должна?

– Знаешь, после того, что между нами было, – усмехнулся нахал и выразительно сверкнул глазами. – Я просто обязан писать тебе и днём, и ночью. Как истинный джентльмен.

Идиот!

– Если представление окончено, то бродячему цирку пора убираться в свой фургон и больше не отсвечивать.

– Хочу ещё.

Э, чего ты там хочешь, убогий? Очевидно, губозакаточную машинку.

– Мало тебя вчера местная интеллигенция поколотила, да? – усмехнулась.

– Маш… ну хватит ломаться, как девочка. Всё банальное просто, обыкновенная физика. Я плюс ты равно здесь и сейчас.

Ох, великий уравнитель нашелся. На мою голову, блин!

–Знаешь, Дим… есть такой прекрасный математический закон.

– М-м-м? – встал и медленно подошёл ко мне, двигаясь, словно лев перед прыжком. Хищник, загоняющий свою добычу в угол.

– От перемены мест слагаемых сумма не меняется.

– Савельева, скажи… – улыбнулся во все тридцать два зуба. – А в постель к парню своему ты тоже с учебником прыгаешь?

Вот же гад!

Глава 10 – Только вперёд!

Маша

В реальности хотелось вцепиться в этого невозможного мажора и забить его до смерти. Ментально.

Я не настолько его ненавижу, чтобы на самом деле желать смерти.

Но забираться в мою спальню через окно и пялиться на меня, словно какой-то изголодавшийся извращенец – явный перебор. Если мама узнает, хоть малейший отголосок услышит, то точно посадит под замок до конца моих дней, будто пресловутую Спящую Красавицу.

Ладно бы парня домой привела, но не Диму же Сотникова! Кобеля номер один. Мальчика без всякого наличия моральных ценностей. У мамочки вообще на мажоров острая аллергическая реакция. Пусть она и сделала вид, словно не против нашего… кхм… общения.

– Дима, что тебе надо? – устало выдохнула. – Уходи, откуда пришёл.

– Это в окно? – хитро усмехнулся Сотников.

Смотрите, догадливый! Не все мозги ещё прогулял.

– Хоть в окно, хоть из, но видеть тебя не испытываю удовольствия.

– А я нет.

Что нет? Совсем спятил там? Лепечет какую-то полную чушь. Буквально терпение испытывает. Каким был клоуном в гимназии, так балбесом и остался. Невозможный тип!

– Дима!

– Савельева, да я бы рад свалить, но не могу, – отрицательно покачал головой и направился прямо ко мне. – Хочу себе твою милоту.

Сглотнула. Вообще я не из пугливых. Но наедине с взрослым парнем, у которого в глазах застыло лишь одно желание, невольно просыпаются природные женские инстинкты. Он – хищник, а я – дичь, которую Сотня зачем-то решил загнать в свои коварные сети.

Не бывать этому! Если понадобится – пинком вылетит. Не знаю, как хрупкая я справлюсь с ним, но выход точно найдётся.

– У меня мама дома, – предупреждающе выставила вперёд ладонь. – Ещё шаг и…

– Ты не будешь кричать, – схватил меня за талию и рванул на себя. – Не в твоих интересах, заучка. Или желаешь с мамочкой поругаться? Стенки, знаешь ли, тонкие. А дебаты у вас глобальные.

Вцепилась обеими руками в полотенце, стараясь удержать его на себе. А эта сволочь нагло пользуется!

– Пахнешь клубникой, – прошептал на ухо и укусил за мочку, так что тело прострелила какая-то сладкая судорога. Ноги подкосились. – Расслабься, тебе понравится, сладкая.

Руки его по-хозяйски легли на грудь, сжимая моих девочек. Даже сквозь полотенце были видны затвердевшие соски, вставшие торчком.

О, мой бог! Только не это!

Где-то тут и пришла в чувство. Вот же нахал! Как только совести хватает вести себя, словно он имеет право так трогать меня?

Ненавижу!

Пытаюсь его ударить между ног, но Сотня вовремя уклоняется.

– Маш! – раздался мамин крик из-за двери. – Маш, ты готова?

Чёрт побери!

– Отпусти, —процедила сквозь зубы. – Она же сейчас войдёт!

– Плевать, – откровенно издевается Сотников. У него явно там с мозгами какая-то проблема случилась, вся мыслительная активность сосредоточилась в члене.

Мажор проклятый!

– Маша! Нам уже пора! – надрывается маменька.

Вот же блин! Вляпалась по самые помидоры!

– Мам, я скоро! Дим, – умоляюще посмотрела на парня. – Ну пожалуйста. Будь человеком.

– Что вечером делаешь? – прикусил губу. – У меня вечеринка по случаю днюхи.

– Нет.

Подхватил за ногу, поднимая мою несчастную конечность в воздух, и вынуждая обвить его за пояс. Рука парня уже шарила там, где ещё никто до меня не дотрагивался.

Прямо там.

Сначала мимолётно порхая по внутренней стороне бедра, потом ныряя в мою девочку, уже мокрую для него. Умелыми движениями потирает клитор, смотря при этом мне прямо в глаза. Низ живота прострелила безбожно сладкая судорога и с моих губ сорвался тихий стон.

Наглеет. Движения становятся всё быстрее и ритмичнее, высекая из меня огненные искры.

Я должна это остановить. Должна!

–Ладно!

– Ладно, что? – тихо рассмеялся, не прекращая извращаться надо мной.

– Свободнаа…

Я почти на краю. Огонь затопил всё моё существо, мышцы напряглись, а удовольствие подступило к самому пику. Сейчас!

– Неправильный ответ, – чмокнул в губы и тут же отпустил. – Этим вечером ты у меня. Маме скажешь, что заниматься будем.

Стою, откровенно не понимая происходящего, привалившись спиной к комоду. Ноги дрожат, внутри всё горит и полыхает. Кажется, в словаре значение слова «неудовлетворение» сильно опустили.

Какой кошмар!

Я же едва не кончила у него на руках. Поцелуй украл. Теперь и на оргазм претендует.

Сволочь!

– Эй, заучка! – смерил откровенно голодным и одновременно насмешливым взглядом, от которого по телу поползли мурашки. – Я же не сказал, что мы будем заниматься уроками, уловила?

Больной придурок!

В сердцах кинула вслед Сотникову книгу, но он только рассмеялся и запрыгнул на подоконник. Книга с грохотом упала на пол.

Скалолаз недоделанный, да чтобы он навернулся как следует!

Ну и подумаешь, десятый этаж.

Все равно, что разобьётся к чертям собачьим.

Вот как мне теперь быть?

Я же не дурочка наивная, прекрасно догоняю, чего мажор добивается.

Да вот только что едва не добился, почти ничего и не сделав. Теперь же ему нужно получить полностью вожделенный приз.

Но нет, слишком хорошо знаю, как бывает больно потом. Доверить свое сердце, тело и душу кому-то вроде Димы – самое настоящее самоубийство. Проще спрыгнуть с самолёта без парашюта. И то боль окажется в миллиарды раз меньше.

Моя лучшая подруга Мира по вине лучшего друга Димы забыла, что такое улыбаться и жить нормально. Влюбил, покорил и забыл. Развлечения ради добился девушку, а потом разломал её на мелкие кусочки. Безжалостно и грубо. Разве так любят? Разве чувства стоят этих страданий? Ну нет!

Пришлось идти в душ снова. Смывать с себя его пошлые прикосновения. Но даже холодная вода не помогла прийти в себя. Я была на взводе – как курок.

Поход по магазинам только изначально выглядел безобидным. Мы с мамой болтали, будто настоящие подружки, что случалось между нами крайне редко. У нас другие отношения. По большей части, меня воспитывала бабушка. Маменька же считала, что вносит неоценимый вклад в жизнь своей дочери, засунув её в гимназию элитного класса.

Конечно, я ей благодарна. Не очень-то легко поставить на ноги ребенка, когда поддержки отца нет. Она очень много работает. Хорошо, что в моём детстве были бабушка и дедушка. Но, порой, хотелось несбыточного – материнской ласки и любви, бесед вечерами. Маму же интересовало только сделала ли я уроки, какие оценки получила и горе всем, если в дневнике оказывалась четвёртка вместо пятёрки.

Именно она сделала меня максималисткой. Всё или ничего. Не скажу, чтобы это плохо, но у всего есть своя цена.

Мы исходили несколько торговых центров, перекусили в пекарне кофе и круассанами с маринованным цыплёнком, напокупали новой одежды. Однако этому аттракциону неслыханной щедрости пришёл конец.

Мама вновь заговорила об отце. О том, что мне нужно постараться понять его, впустить в свою жизнь, попытаться познакомиться и наладить контакт.

Но зачем? Что-то изменится? Не думаю.

Человек знал о моём существовании чуть больше двадцати лет и не посчитал нужным навестить хотя бы разочек. Узнать, как там его брошенная дочка живет.

В детстве, когда все мечтали о магии и волшебстве, я мечтала о папе. О том, как он приедет к нам и у нас будет настоящая, счастливая семья… глупо, да?

Но сейчас мне это уже не интересно. Судьба жестока. Исполняет наши потаённые желания именно в тот момент, когда мы о них почти и не помним.

Неужели у матери никакой гордости нет? Гнала бы этого толстосума поганой метлой, чтобы больше не смел появляться на пороге. А она плывёт, про отцовские чувства вещает.

В итоге снова едва не поругались на пустом месте. Сами понимаете, Сотня со своими тараканами и демонами из моей головы вылетел совершенно. Не до этого.

Зато телефон дал о нём знать.

«Уже дома, заучка? Туса ровно в десять. Поменьше одежды».

Дебил!

Отправила в ответ гневный смайлик и вырубила телефон. Ага, вот бегу и падаю. Волосы назад.

Заперлась у себя в комнате, включила музыку и принялась репетировать танцевальные упражнения. Завтра очередной конкурс, последний этим летом. Возможно, нам с девочками удастся получить золотой кубок. В прошлом году Дина сломала ногу. Мы даже выступить не смогли.

Стук в дверь.

– Маш, – мама заглянула в комнату и улыбнулась. – Занимаешься танцами своими? Ну ты оторвись ненадолго. Там Дима Сотников пришёл. Сказал, флэшку у него забыла с методическими материалами.

Вот же жук хитрый!

– С методическими? – уточнила на всякий случай.

– Да, – махнула рукой родительница. – Хоть бы матери сообщила, что всё-таки решила в магистратуру поступать. Я тобой горжусь, солнышко.

Убью гада!

– Спасибо, – процедила сквозь зубы, стараясь сдержать свою злость. – Я на десять минут, заберу флэшку и вернусь.

Козёл!

На лестничную клетку вылетела, как шальная, с грохотом захлопнув за собой дверь.

В первые пару секунд думала, что придётся переться за мажором на верхний этаж, но подлый хищник устроил самую настоящую западню.

Схватил за руку, рванул на себя и нагло шлёпнул прямо по заднице.

– Ты чего творишь, Сотня? – со всей дури стукнула его кулаками по груди.

– Скажи ещё, что против.

– Скажу!

– Не беси меня, заучка.

– Действительно! – всплеснула руками. – Зато ты у нас белый и пушистый, да? Конечно, несравненному Диме Сотникову любая отдаться должна, только пальчиком щёлк!

Даже и пискнуть не успела, как парень прижал меня к стене и накрыл губы своими.

– У меня сегодня день рождения и мой подарок – это ты.

Целовал жадно и страстно, окутывая меня своим жаром, словно смертельным коконом. И почему-то губы сами повторяли его движения, следуя за ним в страшном, стремительном танце под названием «неизвестность».

Ужас накрыл холодной волной, погружая в состояние концентрированной паники. Я не просто позволяю себя целовать ему, а сама отвечаю на ласку. Извиваюсь в его руках и хочу, чтобы мы зашли дальше.

Хочу… очень хочу…

Кажется, словно мир замер, а секунды застыли. Остались лишь мы двое на этой дурацкой лестнице.

Мамочки, ну что же творю? Надо это прекратить!

Первая же моя попытка выбраться из стальных объятий Димы не увенчалась успехом.

Покачал головой, взял за руку и потащил за собой. Наверх.

– Сотня, я не…

Но меня уже втолкнули в квартиру, изнутри которой раздавались звуки ритмичной клубной музыки.

Такое чувство, что моё собственное сердце отбивает более громкую дробь, перекрывая все посторонние шумы. Всё не успокоится, глупое.

– Ты в курсе, что я тебя ненавижу, Сотников? – повернулась к Диме.

– И я тебя не перевариваю.

– Ну и какого тогда?

– Без понятия, – неопределенно пожал плечами. – Но знаю одно – хочу тебя целовать.

– Учатся обычно на помидорах, Сотня. Но никак не на девушках.

– Савельева, ты космос! – рассмеялся и сделал шаг ко мне.

Он всё ближе… но почему-то я не двигаюсь с места, сама позволяя захлопнуть эту клетку.

Щёлк! И пути назад нет.

– А ты не фонтан, целуешься так себе.

– Научишь? – наклонился низко-низко, почти касаясь губами моих губ. – Но только, чур, по-взрослому. Как в фильмах, которые ты смотришь тайком от мамы.

Эй, он там сохранился что ли?

– Дима, нет!

– Да, Маша! Да!

Глава 11 – Смертный приговор

Дима

Без понятия, что за дичь творю и зачем мне сдалась эта нудная заучка. Может быть, дело всё в её обалденных стройных ногах. В этом платье, едва прикрывающим все важные стратегические места. Или в губах. Нежных, сладких, вкус которых пьянил разум. В её упругой попке. О, да! Мои руки идеально подходили к её заднице. Оторваться от Маши никак не мог. Когда в одном полотенце увидел, так вообще тушите свет. Сам не знаю, как тогда сдержался и не разложил её на том миленьком розовом диванчике.

Не будь дома Ирины Алексеевны так бы и поступил. Взял бы её жёстко прямо на комоде, а она бы кричала до хрипоты. Ух!

Она разжигала в крови пожар. Заставляла сердце стучать чаще. Нет, конечно, не сердце. Его нет. Савельева вызывала голодное жгучее желание скрутить её и не отпускать, пока не забью решающий гол, а дальше пусть себе гуляет. Мне не жалко.

В распоряжении была любая девчонка – Карина, Марина, Полина, но я хотел именно Машу, чёрт бы её побрал.

И что особенного? Девка как девка. В смысле, есть и лучше.

Хотел докопаться до тайны за семью печатями и разгадка, казалось, была на самой поверхности, только каждый раз прямо из-под носа уплывала. Точь-в-точь Савельева.

– Сотня, лапы убери! – шипит Маша и пытается выбраться из моих объятий. – Или со слухом плохо, мм?

Ага, в точку. Идиот отпускать? Не-не, сладкая моя девочка, сначала вишенка с тортика, а уже после аппетит пропадёт. Только такая последовательность.

– Плохо, – выдохнул и потянулся к её губам. – Но есть одно прекрасное средство. Таблеточки хватит.

– Так быстро? – рассмеялась девчонка. – И как долго ты принимаешь лекарство, десять секунд и готово? Шаровая молния прямо.

Зараза бешеная! Сама напрашивается, чтобы я её долго и обстоятельно учил хорошим манерам.

Наверное, это меня и подкупило в ней. Не миндальничает, не бегает вокруг меня с восторженными глазками, в рот не заглядывает. Не пытается быть той, кого я хотел бы видеть. Совершенно неправильная баба. Нет в Маше этой шаблонной ванильности, фальшивого лицемерия. Чистая, искренняя, настоящая. Аж бесит.

– Ты вообще веселиться умеешь? Получать удовольствие? – усмехнулся. – Судя по тому, как потекла, то ты остро нуждаешься в хорошей прожарке. Наши желания полностью совпадают, почему бы их не удовлетворить?

– То есть, обмениваться микробами с парнем, которого ненавижу? Да, не умею. А теперь, будь так добр, открой дверь. Иначе моя матушка придёт и разнесёт твой бордель по кирпичику. И давай выясним на берегу – никаких нас, ясно, Сотня?

Глупости. Люблю – ненавижу. Ненавижу – люблю. Мы давно не дети, чтобы дуться и строить мнимые обидки за то, что случилось в далёком прошлом.

Сама ведь на поцелуй ответила. Каюсь, грешен. Из квартиры выманил. Но парой секунд позже мы уже отлипнуть друг от друга не могли и, если это не физика между нами, что тогда?

Хочет, чтобы взял её и пожёстче. Просто цену себе набивает, недотрога фигова.

– Маш, мы ведь уже не в школе. Ты не серьёзно.

– Нет, я как раз серьёзно, – она пожала плечами. – Оставь меня в покое, находиться рядом с тобой и подобными у меня нет абсолютно никакого желания. Вот скажи, сам как думаешь, изменился со времён гимназии?

– М-м-м… да, – ответил, откровенно не понимая, куда клонит заучка. – Конечно.

Честно говоря, весь огонь почти сошёл на нет. Кажется, Савельева из тех девчонок, которым лучше молчать, пока я не начал её трахать. Может, стоило заклеить ей рот? Ух, слишком горячая картинка.

– Точно? – рассмеялась, словно издевалась. – Тебя лишили содержания, тогда на какие деньги эта вечеринка? Куча еды, напитков. И не говори, что сам заработал. Не поверю.

Жесть, какая тяжелая! Выдохся, всё!

– Я на идиота похож? – скрестил руки на груди. – Маман перевела бабок за спиной у папочки.

От взгляда Савельевой почему-то захотелось под землю провалиться. Смотрела на меня, будто на мерзкое и отвратительное насекомое под своими ногами. На грязь. Я никто и звать меня никак.

– Что и требовалось доказать, – без всякого наезда или яда произнесла. – Золотой мальчик, бесконечно купающийся в роскоши. Папа, мама есть, сам ничего в жизни не добился. А некоторым, Дим, приходится вкалывать и пахать, чтобы с голоду не помереть и обеспечить себе достойную жизнь.

– Кхм… думаешь, мне легче лишь потому, что родители богатые? – процедил сквозь зубы.

– Ничего я не думаю, Сотня. Но если бы и позволила себе завести парня, то такого, который станет для меня каменной стеной. А ты – сплошной гипсокартон.

– Сама изменилась что ли? – окинул Машку презрительным взглядом. – Такой же зажатый гадкий утёнок с претензией на смазливую мордашку. Но знаешь? Вообще не горит, Савельева.

– И слава богу!

Каменная стена, значит. Как Антошка-картошка. Да этот костлявый доходяга даже с натяжкой на опору не катит. Не дай бог, что случится, и защитить не сможет. Сольётся.

Спорим, чтобы поцеловать девчонку разрешения просил? Да таким к члену инструкции выдавать надо. Ботан обыкновенный примитивный.

Не понимаю, почему так злюсь. Ну Маша она и в Африке Маша. Не было между нами особой любви. Чему удивляться, что Савельева на дно опустила?

И самое паршивое – она права. Меня жизнь вполне устраивала. Безбедное существование, полное родительское обеспечение, клубы, развлечения и девочки. Рай же, ну!

Вечеринка уже была совсем не в радость. Гости достали, девчонки тем более. В лучшем случае, одна из них с трудом могла связать пару слов. Что говорить про сложносочинённые предложения. Банально хотелось выгнать всех к чёртовой бабушке. Из-за неё.

Вышел на улицу проветриться.

Три часа ночи, царство Морфея в самом расцвете. Но как говорится: город засыпает, просыпается мафия. Даже, если эта мафия в сланцах на босую ногу и лузгает семечки. Прошлые мои знакомые. Главарю местной дворовой шпаны хорошенечко так фейс начистил и парочке его шестерок. Только сейчас он был в компании целой банды, человек десять-пятнадцать точно.

– О, мажорчик! – с удовольствием потёр руки парень. – Ну, здорова!

Не помню, как его зовут. То ли Вася, то ли Петя, чёрт знает. Абсолютно лишняя для меня информация.

– Добрый вечер, господа.

Толпа дружно заржала, едва ли не тыкая в меня пальцами, словно на редкое животное в зоопарке.

– Интеллигентишка недоделанный! – сплюнул тучный рыжий пацан и оскалился, словно самый настоящий берсерк. – Лёха, он один вас уложил? Сдаёшь позиции, братан.

Алексей, стало быть.

– Что же ты команду поддержки привёл, Лёха? – криво усмехнулся. – Неспортивно. Я-то думал ты нормальный пацан с понятиями.

– Слышь! – мигом пришел в ярость мой «друг».

Хотел ответить в рифму, но прикинул, что глупо понтоваться перед сворой дебилов, которые явно по мою душу пришли. Драка с парой-тройкой человек – это одно, а вот с целой толпой – граничит с самоубийством. Я же не идиот.

– Ребят, давайте без обид, мне пора.

– Куда лыжи навострил? – рыжий шагнул в мою сторону. – Как кулаками махать со своими дружками, так дел никаких нет. За свои поступки будешь отвечать, усёк?

Лёха, оказывается, у нас и не Лёха вовсе, а мальчик Лёшенька, прячущийся за папочку.

Честно говоря, и слова вставить не успел.

– Эй, вы что сдурели, шакалы облезлые?!

Кричит девчонка. Маша, чтоб её. Только она так может. Бешеная баба.

Встала прямо перед рыжим, руки в бока уперла. Дьявол, шикарная!

– Тёма, а ты берега не попутал? – выдала Савельева на полном серьёзе.

Рыжий ни то, что не газовал больше, вообще замер, словно каменный идол.

Вот дела! Дочка учительницы, ага.

– Мань, так это… брательника побил моего, – что-то замямлил рыжий. – Твой?

– А мой! – подтвердила Маша. – А брат твой за дело получил, ко мне приставал. Всё, конфликт исчерпан.

Тёма красноречиво кивнул парням и они с шумом двинули дальше по улице.

Маша. Огонь девчонка, женюсь! Без шуток.

– Вечно у тебя кулаки чешутся, – сердито пробормотала Савельева и повернулась ко мне. – Придурок ты, Дима.

– Бывший твой? – полностью проигнорировал её вопрос.

И почему меня это заботит? Ну бывший и бывший. Вроде бы не по пятнадцать лет. Девочка красивая, умненькая и явно горячая в постели. Но вот как представлю её с кем-то другим… замыкание происходит.

Считаю, отрицать бессмысленно – я должен её завалить.

– Нет, – покачала головой Савельева. – Охранник из супермаркета рядом с магазином флористики. Я ему букеты собираю вечерами из тех цветов, что на списание. Для его девушки.

– Крышует, значит.

– Ну тебя! – в шутку ударила по плечу, но на её красивом лице на секунду промелькнула улыбка.

Идём до парадной молча, заходим в лифт. Маша жмёт на кнопку своего этажа и вроде как понимаю, что мне дали от ворот поворот, но тянет к ней. Безумно. Физика, химия, да хоть дихотомия добра и зла.

Плевать!

– Маш, ты зачем на улицу вообще вылетела? – нарушил тишину.

– Не знаю, – пожала плечами. – Не могла смотреть. Подумала тебя изобьют, потом придётся сутками слушать завывания соседа сверху. А я ненавижу орущих котов.

Чуть было не опустил пошлую шуточку про сверху и снизу, но вовремя язык прикусил. Эту девочку надо сначала хорошо замариновать, чтобы потом вкусно было.

– Испугалась за меня, да? – наклонился к её шее, запах вдохнул. – М-м-м, черникой пахнешь.

– Это гель для душа, – ответила совсем тихо, а венка на шее запульсировала.

Надо брать, пока горячо.

– Может завтра на роликах покатаемся? Ты и я, кофе, фисташковое мороженое.

Положительного ответа не ждал. Удочку наугад закинул. Знаете, как лотерея. Вытянешь счастливый билетик, значит, везунчик. Но в запасе всегда есть дополнительные попытки.

– Шоколадное, – Маша повернулась ко мне. – Ненавижу фисташки. И учти, никакого двойного дна, Сотня. У тебя ролики хоть есть?

Будут! Да хоть лыжи!

Радовался своей маленькой победе. По-другому просто и быть не могло. Всё банально – мальчик хочет девочку, а девочка ломается, но на самом деле совсем не против. Танцы с бубнами ей подавай? Мне не жалко!

Вот только я совсем не знал, куда меня приведёт эта маленькая безобидная шалость. Сам себе подписал смертный приговор.

Приговор по имени «Маша».

Глава 12 – Колючка

Маша

Наверное, совершаю непоправимую ошибку. Может быть, переходный возраст подкатил на старости лет?

Потому что как иначе объяснить собственное поведение? В ясном уме и трезвой памяти никогда бы не согласилась провести с Димой больше, чем пять секунд. А тут такое!

Мало того, что мы с ним уже целовались целых два раза. Ещё бы чуть-чуть и он меня в постель затащил. И, кажется, я была даже не против. Тут рассуждать здраво сложно. Кроме Сотни ни с кем не доводилось ещё вступать в столь интимные и близкие отношения.

Тьфу ты! Отношения, ага. Обменялись дружно микробами, вот и всё.

Ох, Маша! Гормоны расшалились, физика требует своё. Наверное, ненормально девчонке в двадцать лет парней избегать, да?

Без понятия. Меня до последнего момента всё устраивало. Учёба, работа, практика в издательствах и на телевидении. Некогда на всякую романтическую чушь отвлекаться.

А потом появился он! Сотников!

Перевернул всю мою жизнь кверху дном. Просто по щелчку пальцев. Ненавижу проклятых мажоров, лёгкость, с которой они идут по жизни, непринуждённость, абсолютный пофигизм и отсутствие моральных принципов. Сотников был именно таким. Плевал на всё с высокой колокольни. Папочка с мамочкой решат проблемы. В универ запихнут, с работой решат, только и успевай бабло тратить на развлечения и девчонок.

Наверное, ректор, отец Сотни хотел преподать ему урок, научить чему-то, но только всё равно там в одно ухо влетит, а в другое вылетит. Дмитрий Сергеевич типо в изгнании с закосом на Болдинскую осень, но дивиденды со второй стороны поступают регулярно.

Сложно винить его маму, она просто любит своего единственного сына. Хотя такая абсолютная забота только портит людей. Из него же человека нормального не получится. В своей жизни пальцем о палец не ударил.

Конечно, я интересна Диме. Соседка снизу, которая почему-то не летит на его огонь, как остальные глупые мотыльки вроде Насти и Дины. Девочкам он нравится. Синеглазый дьявол, мускулистый, красивый, всё при нём. К тому же, при деньгах, на машине покатает и даже мороженое купит. Регину не привожу в пример, у этой жабы свои жизненные ориентиры, ничего общего с любовью не имеющие.

Возможно, я была резка с ним. Но он же берегов не видел! Нафантазировал себе непонятно что. Наглый, просто до невозможной степени. В своём воспаленном нарциссизмом мозгу и не допускает мысли, что кто-то может его бортануть.

Жили же нормально!

То есть, учились себе, молча ненавидели, никак не пересекались. Максимум, подкатывал, чтобы отсутствие ему в журнале не отмечала. Всё. Было дело, коротким «привет» перебросимся. Чисто из-за дурацкой питерской вежливости.

Все знают, что Сотня тот ещё бабник. Он до Регины ухлёстывал за каждой смазливой девицей и во время их «романа» отрывался с кем хотел и когда хотел. Вот только на заучку Машу не обращал никакого внимания. Как-то раньше я об этом совсем не задумывалась, знаете. Меня всё устраивало. Его тотальное безразличие и равнодушие ко мне, как к девушке.

Сейчас что изменилось? Если ничего не чувствуешь (минимального желания!), то не целуешь девушку, словно в первый и последний раз. Наверное, стоит для сравнения с кем-то ещё попробовать. Чтобы убедить саму себя в том, что Дима Сотников не разжигает во мне страшный, волшебный огонь, от которого мурашки по коже и ноги подкашиваются.

Боже мой, да ты сдурела, Маша!

Попробовать с кем-то поцеловаться! Дурында, ну! Всё Сотня виноват, совершенно точно он один.

Согласилась пойти покататься с ним на роликах и теперь жалею. Ну с какой радости вообще, мм? Мозги поджарились на слишком горячем для Питера солнце.

Впрочем, иногда одиночество играет с нами очень злые шутки. Так к нему привыкаешь, что в один прекрасный момент совершаешь безрассудный поступок, которому сама же не находишь никакого оправдания. За себя стыдно. За слова, уже сказанные и которые никак не вернуть. Не забрать обратно. Тьма!

Ну я же девочка, в конце концов. Такова моя натура, да? Вчера хочу, сегодня – нет. И вообще не трогайте меня, а дайте шоколадку, депрессия.

Сотников не мороженое позвал меня лопать. Не на роликах в парке гонять. Он хочет кататься, но лишь в совершенно другой плоскости. В горизонтальной. И совсем не скрывает своих желаний.

Бес попутал!

Решено, надо соскочить как-то. Ещё мне не хватало со своим злейшим врагом свободное время проводить. У меня не настолько нет друзей. Мира через несколько дней вернётся и закончится тоска.

Добавила вышеупомянутого абонента в «чёрный список», а сама поехала на танцы со спокойной совестью. Впереди выступление, конкурс, потом ещё ждать результаты. Когда жюри там разродится…

Танцами мне нравилось заниматься с самого детства.

Мама была против таких хобби и увлечений, но, когда приезжала к бабушке, жизнь начинала играть новыми красками. Всё лето не вспоминала про уроки и репетиторов.

А когда мне исполнилось семь, бабуля с дедулей пристроили в местный центр досуга. Получалось не очень хорошо сначала. Движения почти деревянные, неуклюжие. Выглядела, словно робот, пытающийся шевелиться в такт клубной музыке. Помните популярный танец скелета? Маша Савельева собственной персоной.

Пыталась заниматься пением и музыкой, но там уже поделать ничего нельзя было, как медведь на ухо наступил.

На сцене я чувствовала себя свободной. Воздушной. Словно при следующем движении просто закружусь и полечу, словно фея из сказки.

Закатила грандиозную истерику, когда мама запретила заниматься дополнительными занятиями. Помимо учебы. Она считала, что в моей жизни имеют место фигурировать только библиотека и стихи. Ненавижу их. Просто не перевариваю. Кстати говоря, у матушки даже свой книжный клуб есть. Заседают периодически по пятницам, то повести свои дурацкие вслух читают, то стишки. Стихотворениями это творчество назвать сложно. Придумали в рифму, и на том спасибо.

Мне казалось, что мама иногда мне зла желает или форменно издевается. Потому что как можно взять и запретить то, что любишь? С бабушкой они тогда крупно поругались, зато танцы остались в моей жизни. Даже назло маме ходила в музыкальную школу и корчила из себя великую гитаристку. С гитарой отношения не сложились, у нас не наблюдалось напрочь никакой элементарной совместимости. Что поделать? Это судьба!

В пятнадцать я твёрдо знала, что хочу заниматься журналистикой. Потому забросила музыкалку и окунулась в изучение любимой профессии. Действовала по-умному, маме и слова не сказала. Ровно до того момента, пока не поступила на бюджет журфака.

Ни с танцами, ни с журналистикой родительница до последнего не могла смириться. Хотя звание лучшей студентки вуза периодически действовало на неё положительно. Слава богу, с магистратурой отстала. Думала, что наши военные сражения продлятся ещё очень долго. Но мама решила первая пойти на мировую, хотя я понимаю, насколько тяжело ей всё это далось.

– Машка, смотри, за тобой! – Дина с восторгом запрыгала на одном месте, при этом умудряясь хлопать в ладоши. – С цветочками! Какой он милый, прелесть!

В смысле мой?

Подняла глаза и увидела перед сценой Сотникова с кактусом в руках. Ничего себе цветочки.

– Хоть бы сказала, что встречаетесь, – обиженно заявила Настя. – А то мы же на него слюни пускали. Красавчик! Повезло тебе, подруга.

Ой, да господи! Пускайте сколько влезет, мне жалко разве?

Улыбнулся во все свои тридцать два зуба и отсалютовал кактусом.

– Эй, колючка, спускайся! – громко крикнул.

Боже мой, я же со стыда сгорю! Зачем так орать?

– Чуууудо!!! – синхронно пропели Дина и Настя.

И не поспоришь. Именно чудо. В перьях.

Сбежала вниз по лестнице и сердито посмотрела на недоделанного Ромео.

– И чего ты припёрся? – уперла руки в бока.

– Поддержать пришёл, – усмехнулся и вручил мне кактус. – Самой беспощадной девочке на свете, которая разбила моё сердце.

Ага, сердце у него.

Глаза закатила, что только Сотню ещё больше рассмешило.

– Твоя мама сказала, что ты на конкурсе.

– Мило, – процедила сквозь зубы.

По-хорошему не мешает запустить кактусом ему прямо в физиономию, чтобы знал, как наглеть.

– Я приходить не просила, Сотников.

– Ты меня в «черный список» добавила, – обиженно заявил парень. – Ещё до нашего свидания.

Ля, какого свидания? Совсем там с дуба рухнул, романтик несчастный?

– Дима…

– Всё схвачено, Савельева. Поедем на роллердром, сходим в кафе, как тебе план?

– Паршивый, – сказала, как отрезала. – Если на этом всё, то, пожалуйста, уходи. Ты смущаешь девочек своим видом.

– А что не так с моим видом? – спросил как-то тихо и сделал шаг ко мне.

Выставила кактус между нами, словно щит.

– Слишком сладкий, Сотня. Сахарный, что тошнит.

– Того же мнения о тебе, Машуль. Только меня не тошнит, – наклонился, чтобы заправить за ушко прядь и прошептал уже хрипло. – Башню сносит и не знаю почему. Не хочешь же для меня такой глупой смерти?

– Хочу, – возразила на полном серьёзе и посмотрела ему прямо в глаза. – Отвали уже, а, сладкий ты мой.

Господи, я правда так сказала?

– Щечки красные, – усмехнулся и отошёл назад. – Ладно, не буду смущать. Жду, как Хатико, колючка.

– Не дождёшься!

Вот только я совершенно точно недооценила Сотникова. Видит цель – не видит препятствий… снайпер фигов!

Глава 13 – Сотня переходит в наступление

Маша

Уходила через служебный вход. Мама дорогая, ну до чего меня этот мажор проклятый довёл! Ни стыда, ни совести у некоторых. Неужели больше не с кем своё время провести? Филатова только рада будет, если Сотня её своим обществом осчастливит.

А вот я не хочу.

Как испуганная лань кинулась к автобусной остановке. В одной руке кактус, в другой – спортивная сумка. Залетела в подъехавший транспорт и плюхнулась в кресло у окна в самом дальнем конце салона, не забыв приложить к валидатору проездную карточку.

План бегства удался, а я наконец-то смогла спокойно выдохнуть. Прилип, будто банный лист к пятой точке этот Сотников.

Хотелось логически всё расставить по своим местам. Почему из всех он решил доставать именно меня? Зачем ходил следом тенью отца Гамлета?

Но моё уединение не было вечным. Почти мгновенно на кресло рядом приземлился другой пассажир, а в следующий момент до меня дошло, что это Дима.

Обнял и придвинулся совсем близко. Все личные границы нарушил, гад!

– Сотня, а ты не офигел? – раздраженно спихнула его наглые грабельки и повела плечами от отвращения. По телу побежали мурашки – холодные, противные. – Потому что если да, то лечиться надо. За преследование так-то статья есть, УК РФ.

Рассмеялся, словно я ему только что анекдот рассказала, а не в пешее эротическое отправила.

Невозможный наглец!

– Маш, ну мы же вчера договорились, – сказал, как будто расстроено. – А ты заднюю дала.

– Действительно? – притворно всплеснула руками. – Как я могла? Нехорошая девочка!

Обхватил за талию и потянул на себя, прижимая крепко-крепко. Маневров для действий между нами не было никаких. Сзади окно, спереди Дима, загородивший своим накачанным телом проход.

Я его не боялась, но в адекватности уверена не была.

– Сама же хочешь, – на полном серьёзе заявил Сотников. Чувствую его ладонь под юбкой, пальцы пробегают по коже, забираясь всё выше и выше. Тело сжимается. Натягивается, как струна. – Хватит недотрогу ломать.

Недотрога на пределе. Сжимаю ноги, а то ему ведь только волю дай! И волю, и всё остальное.

– Сотня! – прошипела зло. – Мы в автобусе, ничего?

– А что? – улыбнулся во все тридцать два зуба этот засранец. – Я же ничего не делаю, Маш. Или ты хочешь чуть пониже?

Шаровая молния пронзила насквозь от одних только порочных мыслей.

Облизала пересохшие губы, а руками вцепилась в футболку парня. Мне кажется, на нас уже люди косо смотрят. Позорище. Сижу практически у Сотникова на коленях, уже вся им облапанная. От и до!

Как мысли прочитал, запустив ладонь под кружевную ткань трусиков.

– Какая ты здесь горячая, мм.

– Ты вообще хоть раз меня понял? – пристально посмотрела на него. – Между нами не будет…

Последний рывок и я у него на коленях, впивается губами в мой рот, наматывая волосы на кулак.

Наверное, вселенная сдвинулась. Или мир как-то внезапно перестроился.

Вот только мои руки обвили его за шею, а с губ сорвался тихий вздох. Сладкий, почти умоляющий. Самой страшно стало, да так что всё тело в его руках завибрировало, словно взорвётся в любую секунду. Это сдвиг по фазе. Это дно, Маша.  По ходу, лучше бы на роликах пошли кататься.

Нельзя целоваться с парнем, которого ненавидишь. Высший кармический закон. Иначе в ответ такой бумеранг прилетит, мало не покажется.

Мне абсолютно не нравилось то, как я реагирую на Диму. Почему у него легко и просто получается лепить из меня то, что хочется? Словно я для него какой-то пластилин.

Из автобуса вышла на ватных ногах, абсолютно не понимая, почему позволяю Сотникову держать себя за руку. Переплетать наши пальцы, гладить меня по ладошке. Кажется, словно голову наполнил ядовитый туман. Морок, захвативший в свой плен.

Тяжелый жаркий воздух делал только хуже. Я словно задыхалась, чувствовала себя объятой адовым пламенем, не меньше.

Но мозг понимал, что это дорога в никуда. Надо было решить для себя – либо я иду до конца в этом безумии, либо делаю всё, чтобы сбежать от одного непробиваемого парня.

В голове даже промелькнула мысль, что можно с ним погулять немного, позволить себе попробовать новое и неизведанное. Господи, о чём таком думаю? Точно солнечный удар хватил.

Каждая девушка хочет свой первый раз с любимым парнем. От которого у неё крышу сносит, а сердечко при одном только виде бешеную дробь выбивает.

А я и про отношения почти не задумывалась. Отрицательно покачала головой, пытаясь разложить мысли по местам. Ничего не получается. Сотников ворвался в мой мир и навёл в нём хаос, распихав самые важные его части по укромным местам. И даже карту сокровищ не нарисовал!

Так нельзя. Точно.

Отвечать на его поцелуи, давать понять, что он побеждает в этом немом противостоянии. Дима мог получить любую девушку, стоит только лишний раз улыбнуться.

Не хочу становиться одной из тех, кто угодит в этот разовый амурный плен. Не собираюсь быть игрушкой для развлечения мажора на парочку ночей.

Он просто горит идеей забраться ко мне под юбку и получить в ответ желанное «да». Ещё одна разбитая кукла в копилку.

Не допускала мысли, что могу втюриться в него. Свят-свят! Но и опускаться до уровня Филатовой и остальных не буду. Я слишком себя люблю, чтобы отдаться кому-то вроде Сотникова.

Но чем ближе мы были к нашему дому, тем менее реально мне казалось осуществить свой побег. Мурчит, как мартовский кот. Не отпустит.

Кнопка одиннадцатого этажа в лифте. Сердце так быстро бьётся, словно вот-вот дыру в груди сделает. Успокойся, глупое!

– Я живу на десятом, – почти ткнула пальцем в цифру десять, как Дима подошёл сзади и обнял.

Нежно, едва прикасаясь. Но мой мир медленно и уверенно превратился в воздушный замок.

– Осади, колючка.

– Сотня…

Поцеловал в шею, медленно-медленно ведя ладонями по моему телу, заставив задержать дыхание.

– Хочешь остановить меня?

А я не слышу его вообще. В ушах гудит, тело – натуральное желе. И вроде голос разума орёт, что пора валить, но всё остальное живёт своей жизнью.

Мама…

Целоваться начинаем, не дойдя до квартиры. Все клапаны сорвало, без шансов.

– Сейчас, – отрывается от моих губ и пробует открыть дверь, сначала не попадая ключом в замочную скважину.

Потом мы всё-таки вваливаемся в коридор и оба замираем на месте, как два каменных истукана.

Не каждый день вижу ректора университета, честно признаться. Краска приливает к щекам. Не знаю, куда себя деть. Самое время сбежать к себе домой, да только ноги словно к полу приросли.

– Добрый вечер, – мужчина откровенно смеётся на нами, прекрасно понимая в какую неловкую ситуацию нас поставил. – Вижу мой сын за голову взялся.

Взялся, ага. Только не за голову!

– Здравствуйте, Сергей Александрович. А мне уже пора.

– Пап, – усмехнулся Дима и взял меня за руку. – Ты, как всегда. Хоть бы предупредил. Машу мою смущаешь.

МОЮ.

Чёрт побери!

Глава 14 – Неожиданное предложение

Дима

Такого эпичного облома в моей жизни ещё никогда не случалось.

Маша была почти моя.

Отвечала на поцелуи, тяжело вздыхала, прижималась ко мне ласковой кошкой. Чуть-чуть надавить и сама отдаст всё и даже больше.

Так бы и случилось, если бы папаня не решил осчастливить своего отбившегося от рук сыночка нежданным визитом.

Савельева унеслась домой, словно горная лань. Мне же оставалось только полыхать от разочарования. Я и так уже сдерживаться не мог, чтобы не завалить девчонку на ближайшей горизонтальной поверхности. Поиметь её во всех допустимых позах, чтобы встать не смогла. Спустить весь свой пар и забыть, забить, не вспоминать.

Прошло уже несколько дней, а зараза строптивая откровенно меня избегала. Дома постоянно не было. Хотя склонен думать, что просто врала. Просила мать прикрыть.

Не мог же взять и вломиться в её комнату?

В принципе… но не вариант. Ещё за девчонками не бегал двадцать четыре на семь. Пробовал один раз пробраться к ней через окно, но в тот момент Савельеву носило неизвестно где.

Вот вам и хорошая девочка. Умница, отличница, староста. То попой крутит перед толпой, то шляется по городу неизвестно с кем.

А батя отжёг. Говорит – привози свою Машу к нам в выходные на дачу. С одной стороны, это означало белый флаг в наших отношениях с отцом, с другой – неплохой такой способ добиться желаемого. Савельевой, то есть. Вот только как мне её туда затащить? Вопрос на миллион.

Одержимый какой-то ею. Ненормальная зависимость от заучки. Порой, даже казалось, словно скучаю по ней. Но бред же!

Скучаю.

ХА-ХА-ХА!

Я просто не знал этого слова в отношения девушек. Заменить можно любую. Цвет фантика под настроение. Сегодня блондинка Маша стоит перед глазами, завтра рыжуля Виолетта, в пятницу – брюнетка Снежана.

Предпочитал брать от жизни всё, а не довольствоваться одним диким цветочком.

Маша была неоспоримо хороша и точно горячая в постели. От одних только поцелуев с ней крыша протекает. В крови полыхает огонь. Пожар, который можно потушить лишь единственным способом. Нужно утолить свою жажду. Трахнуть её уже наконец.

С Савельевой планировал тупо провести весело время. Неизвестно, сколько ещё придётся перебиваться на старой тёткиной хате. Папаня мой любитель устроить квест. А тут такая Маша всегда под боком. Никого искать не нужно. Гениально же, ну!

Она уже давно попалась в капкан, сама не зная об этом. Слишком много громких и неуместных «ненавижу», по поводу и без. Бегает, сопротивляется, а стоит приласкать, тут же превращается в послушную и покорную девочку, готовую на всё ради меня.

Час дня.

Зачем-то стою у неё перед дверью и думаю, позвонить или всё-таки не валять дурака и расслабиться. Желательно с какой-нибудь милашкой в горизонтальной плоскости.

Из квартиры совершенно неожиданно выходит Ирина Алексеевна.

– Дима? – женщина вопросительно смотрит на меня. – А что ты здесь делаешь?

Если бы я сам знал, чёрт возьми!

– Маша дома? – и улыбнулся во все тридцать два зуба.

– Она занимается. Готовит какую-то статью к началу учебного года. Ну ты заходи. Только дверь захлопни.

Просто прекрасно. Будет тебе статья, Савельич. По анатомии секса.

Душевно попрощался с Ириной Алексеевной, прикрыв за собой входную дверь. Прислушался. Из Машиной комнаты раздавалась негромкая музыка. Представил, что она там танцует или вообще только из душа вышла, как тогда – внутри всё медленно и уверенно начало подгорать. И дальше всё, будто в тумане.

Ещё один эпический облом в моей жизни, сравнимый лишь с апокалипсисом. Моя жертва находилась в комнате не одна. Сидела на полу в позе лотоса, уткнувшись в какую-то книгу, а рядом тот убогий очкарик. Как там его звали? Неважно. Пусть будет Сёма.

А важно то, что он её красноречиво обнимал и что-то шептал на ухо.

Кажется, моё эго только что в хлам растоптали без видимых усилий. Из-за этого не смог сразу оценить обстановку. Хотел уже уйти, но совершенно отчётливо увидел, как Маша отталкивает парня от себя.

– Антон! – тоном занудной и очень сексуальной училки произнесла она. – Я тебе русским языком сказала…

Оперся о дверной косяк, наблюдая за развернувшимся действом. Моя ты недотрога. Всё-таки приятно, что отшивают не только вашего покорного слугу.

– Маш, ты мне нравишься! Я как тебя увидел, так пропал!

Кстати, парню карманную энциклопедию всё же надо завести и ещё инструкцию по использованию члена, да.

– Антон, если ты собираешься продолжать в том же духе, то лучше уходи.

Если допустить, что Савельева динамит и меня, и этого убогого ботана, то какие парни ей нравятся вообще? Теряюсь в догадках.

– Ты говорила, у тебя нет молодого человека.

Моё браво. Очкарик-то упрямый оказался, прёт напролом. Но нужно различать, когда девушка действительно говорит мужика в тебе не видит.

– Крайне занимательное зрелище, – подал голос, чем напугал сразу обоих. – Эй, парень! Девушки любит решительных.

– Что он делает в твоей квартире? – Антон зло уставился на Машу. – И после этого ты говоришь, что никакого бойфренда нет?!

Тащите попкорн, сейчас будет шоу.

– Ради бога, – Машка устало закрыла лицо ладонями. – Я сама без понятия, что он тут делает. И встречаться с таким точно бы не стала. Но это не твоё дело абсолютно.

Эээ… что значит не стала бы? Жёлтая карточка! Протестую!

– Далеко пойдёшь, – усмехнулся Антон и медленно поднялся на ноги. – А я думал ты не такая низкопробная.

– Какая?! – начала злиться Маша.

– Мне тоже интересно, – вмешался в их увлекательную беседу. – Куда она пойдёт?

Антон напрочь меня проигнорировал, но зато окинул Савельеву уничтожающим взглядом.

– Перед ним тоже так ломаешься или по команде в койку прыгаешь?

Как молния проскочил мимо меня, я даже сделать ничего не успел.

Не знаю почему, но стало неприятно из-за того, что он так унизил Савельеву. Потому что она была кем угодно, но только не низкопробной.

– Насчёт команды я не против, – попытался пошутить, но получил в ответ только крайне неприличный жест.

– Что припёрся? – Маша встала и направилась на кухню. Я за ней.

– Ты же ненавидишь меня? – начал свой план с сотворения мира.

– Ага.

– Значит, будешь счастлива, если я отсюда неожиданно съеду? – закинул ещё одну удочку.

Поставила чайник кипятиться, а потом прислонилась спиной к столу.

– К чему клонишь, Сотня? Давай как-нибудь без шарад и ребусов.

– Если я помирюсь с отцом, то мигом вернусь к своей обычной жизни.

– К роскоши, тачкам, клубам и девкам?

– Рай! – с улыбкой протянул.

– Придурок, – буркнула Маша. – От меня ты что хочешь, мм?

– Притворись моей девушкой.

Савельева уронила чашку, и та с грохотом разбилась, разлетевшись на мелкие части.

– Прости, что?

– Притворись моей девушкой перед предками. На эти выходные.

И почему в моей голове это звучало не так паршиво?

Глава 15 – Попала, Машка

Маша

Не ослышалась?

Этот дебил самоуверенный действительно предложил мне притвориться его девушкой? Перед родителями! Да кто вообще в здравом уме и трезвой памяти поверил бы? У Сотникова явно не все дома. Крыша протекла, починить бы.

Вот только такие, как он не лечатся. Только и остаётся наблюдать за прогрессирующим идиотизмом.

– Сотня, ты совсем дурак или виртуозно прикидываешься? – устало выдохнула.

Чайник отключился, а я развернулась спиной к парню, принявшись готовить себе кофе. Слишком нервный день. Мне срочно нужно что-то успокаивающее. Ванильный латте с арахисовым топпингом обязательно исправит ситуацию. И шоколад. Молочный с фундуком. Потому что если не они, то кто?

Сама не знаю, какого чёрта решила дать шанс Антону. Впрочем, произошло всё практически случайно. Заранее ничего такого не планировала. В итоге меня унизили, обозвали последними словами и всё на глазах у проклятого мажора.

А как всё легко начиналось!

Деканша озадачила статьёй к началу учебного года на тему истории древнего мира.

Сидела, психовала, ругалась сама с собой. Терпеть не могу ацтеков и шумеров, фараонов, римлян и греков с их бесконечными сонмами богов. Зато Людмила Марковна, деканша нашего факультета, вздыхала по ним, словно юная мечтательная дева по старым французским романам о любви. Вроде Джейн Остин и сестёр Бронте. С каким упоением и восторгом она порой рассказывала о Клеопатре и Тутанхамоне. Спасало лишь одно – говорить деканша умела красиво. Так что дух захватывало и мурашки по коже от каждого слова.

В общем, пока писала статью, вся испсиховалась до невозможности. В один прекрасный момент позвонил Антон и предложил прогуляться. Стиснув зубы, ответила, что не могу (равно не хочу!) и про важное партийное занятие рассказала на свою несчастную голову.

Слово за слово и вот парень уже предлагает помочь.

Оказалось, что по специальности он историк. Работает в государственном музее, частенько ездит на археологические раскопки. Тот случай, когда хороший мальчик ещё зануднее, чем выглядел изначально. Копать сутки напролёт землю где-то на востоке Сибири ради сомнительной находки якобы пятисотлетней давности – скучно.

Ну либо я ничего не понимаю в этом грешном мире. По крайней мере, ясно как божий день, чем он мою мамочку подкупил. Очередной фанат Индианы Джонса.

Где-то в моём мозгу звенела догадка – не просто так Антоша помогать вызвался, но на тот момент кроме статьи, ни о чём другом думать не могла. И стоило только матери за дверь выйти – началось! Тонны романтической лапши на уши, в которую и пятнадцатилетняя дурочка бы не поверила. Явно почерпнул подобную ересь из интернета.

А вот Сотня знал, как ухаживать за девушкой и что сказать, чтобы запудрить мозги.

Мне даже стало страшно от того, что, находясь рядом с другим парнем – невольно думаю о Диме. Это как называется, девочки? Срочно закодируйте от наглого мажора! Самым сильным и мощным средством, какое только есть.

Ненормально сидеть с Антоном и вспоминать, как хорош Сотников по сравнению с ним. Говорит так красиво, что нельзя не потерять голову от сладких речей. У него просто получалось очаровывать девочек. Буквально по щелчку. Улыбнуться, сказать самую дурацкую шутку на свете. Он смеялся, а все влюблялись в него. Всегда думала, что ничто в Диме Сотникове неспособно меня впечатлить. Но происходящее сейчас грозило взорвать мою железную систему к чертям.

Самое дно было дальше, когда мой гость решился на поцелуй и объятия.

Где-то очень глубоко осознавала это. Антон не про историю явился разговоры вести. Прошёл век отважных рыцарей и благородных джентльменов. Если мальчик и помогает девочке, то только из-за того, что заинтересован в большем. Рано или поздно такие вот широкие жесты либо заканчиваются в горизонтальной плоскости, либо всё общение сходит на нет.

Почему не оттолкнула сразу же? Хороший вопрос!

Наверное, хотела почувствовать замирание собственного сердца, ощутить табун мурашек на коже, но сама мысль о том, как его губы коснутся моих, не вызывала никаких эмоций. Минусовая температура. Абсолютная мерзлота. Льды Антарктиды – вот что было внутри меня.

Жутко же, ну! Нужно было проверить, что дело совсем не в Сотникове. Что его губы не такие горячие и поцелуи не самые сладкие, а с ним я вовсе не таю, как снежинка на ладони.

Убедилась лишь в одном – он словно гром среди ясного неба. Током по коже, а адреналин качает моё глупое сердце. Попала, Машка…

Сейчас от присутствия Димы не легче. Чувствую себя загнанной в угол добычей. В то время, как коварный хищник изначально знает, как всё будет происходить между нами.

– Знаешь, на таких болванов не обижаются, – донёсся до меня голос Сотникова.

Чувствую спинным мозгом, что парень подошёл ближе. Инстинктивно напряглась, готовая к любому исходу событий. В голове уже мысленно проиграла наш возможный диалог и с какого ракурса лучше выплеснуть Сотне кофе в лицо.

Медленно помешиваю свой напиток, старательно делая вид, как мне на всё фиолетово. На самого Сотникова, на идиота Антона с его глупыми и необоснованными обвинениями, на себя саму.

Просто хочу остаться одна. Завалиться смотреть фильм, а не вот это всё. Не-не, с любовной фигнёй это не по адресу!

Руки Димы упираются в столешницу по обе стороны от меня. Нервно сглатываю, стараясь сделать это как можно тише. Максимально. Но, кажется, будто моё сердце такую бешеную дробь отбивает, впору чечётку танцевать.

Зачем же настолько сильно стучать? Уймись!

– Слышал что-нибудь про личное пространство? – напустив на себя недовольство, спрашиваю.

– Ась?

– Я говорю – личное пространство, Сотня. Ты нагло и беспардонно его нарушаешь. К тому же, тебя в гости никто не звал.

– Нет, – усмехнулся, прошептав ответ прямо мне на ухо, а потом прикусил за нежную кожу. И вот уже его губы ласкают моё несчастное ухо, заставляя сомневаться в собственной адекватности. Язык сначала скользит по мочке, затем ныряет внутрь, продолжая свои невозможные ласки.

Дыхание сбилось, глаза заволокло мутной пеленой и всё что осталось – его губы, обжигающие тело.

Сжала ложку пальцами, забыв про многострадальный латте. Прикусила нижнюю губу, буквально до крови, пытаясь вернуть себе связь с реальностью.

Стон всё-таки срывается с моих губ. Громче, чем мне бы хотелось.

– К дьяволу! – прорычал и развернул к себе лицом. – Игры закончились, Савельева. Я не маленький мальчик, чтобы ты мной вертела, как тебе того захочется.

Это кто вертит? Я вообще только и мечтаю, что он свалил к чёртовой бабушке!

– Уходи! – уперлась ладошкой в грудь Димы. – Сейчас же!

– Уйду, – хищно оскалился и подхватив меня под попу, усадил прямо на кухонный стол, бесстыдно разводя мои ноги в стороны.

– Сотня! – вскрикнула, перестав контролировать эмоции.

Хотя о чём это я? Клапаны сорвало чуть раньше, когда этот гад набросился на меня. Как остановить парня, у которого в принципе никаких ограничений нет? Хочет – берёт.

Я в заднице.

– Один раз, Маш, – ласково промурлыкал, целуя меня в шею. – Я разве много прошу?

Вот же сволочь породистая!

Руки Димы скользят по моей коже, очерчивая каждый изгиб и замирают на бёдрах, крепко сжимая. Тянет на себя, так что вынуждена обхватить его ногами. Бесстыдница какая-то!

На мне футболка и пижамные шорты, под ними спортивное бельё. Но это вряд ли большая помеха для этого маньяка. А страшнее всего – ещё чуть-чуть и тело предаст свою хозяйку.

– Я согласна! – выпалила первое, что пришло в голову. – Притворюсь твоей девушкой!

– Оно мне надо теперь? – усмехнулся Сотников.

Громко хлопнула входная дверь и я облегчённо вздохнула. Мама, ну как же ты вовремя! Чуть было не произошло самое страшное.

Нет, не Дима, который усадил меня на кухонный стол и едва не взял прямо на нём.

А то, что я сама позволила бы ему это сделать.

Глава 16 – Клетка

Маша

– Маш, у тебя всё в порядке? – доносится до меня голос матери.

Стою посреди собственной комнаты, полируя отрешённым взглядом отражение в зеркале. Никуда не годится.

Казалось, что рубашка и джинсовые шорты слишком плотно обтягивают фигуру, делая акценты на совсем ненужных местах. Например, на груди, которая резко стала выглядеть донельзя большой и заметной или на округлых бёдрах и упругой попе, которую я усердно качала всё лето. Только зачем? Чтобы Дима Сотников заметил, как сильно изменилась дурнушка-однокурсница и захотел устроить секс-марафон?

Сейчас было бы очень кстати, если бы мама взяла и закрыла меня дома, не пустив ни на какие гулянки. Вот только в последнее время родительница старается идти со мной на контакт и пытается прислушиваться к желаниям и мыслям своей дочки. Сплошное невезение.

Конечно, очень ценила новые отношения с мамой. Мы почти перестали ругаться из-за расхождения во взглядах. Как ни крути, идеальной гармонии не может быть, когда вы живёте под одной крышей. А если у кого-то есть, то это реально ненормально. Бытовые перепалки определённая часть повседневной жизни.

Не вынесла мусор, не помыла посуду, забыла вынуть бельё из стиральной машинки… мама повернута на чистоте и на идеальности. В то время, как я господствовала над хаосом. Творческий человек до мозга костей, а моя комната, как маленький филиал Ада.

Мы ссорились даже из-за порядка, вернее, беспорядка в моих, так называемых, апартаментах. Не дай бог маме там к чему-то прикоснуться – жди беды.

Но пока между нами возник хрупкий и хрустальный мир, то я не могла не наслаждаться спокойствием. Мне всегда хотелось просто разговаривать с ней, обсуждать книги или фильмы, мальчиков… насчёт последнего погорячилась. Сейчас в моей жизни только один представитель мужского пола, которого терпеть ненавижу. Со школьной скамьи.

Не знаю, как до этого докатилась. До поцелуев с Димой Сотниковым. До того, как он зажимает меня по углам в собственной квартире. Вот же наглец! Просто плюёт на рамки и границы, не обращает внимания на правила и запреты. Потому что ему всё и всегда было можно. Без исключений.

Перед глазами снова пронеслись воспоминания.

Горячие, тёмные, запретные. Мы на кухонном столе, где я едва не совершила страшную и непоправимую ошибку. Всего один шаг в зияющую пропасть и живой оттуда уже не вернуться. Не хочу иметь с Димой никаких связей, даже на один раз, как выразился проклятый мажор. Пусть найдёт себе другую идиотку, что с радостью выполнит любую его прихоть.

Но не я!

И вся моя железная система абсолютно не вязалась с тем, что я делала. Зачем согласилась ехать с ним загород? На дачу к его родителям, Сергею Александровичу и Анне Тимофеевне Сотниковым.

А мама что? Правильно, подставила по полной программе. Сказала, развлекайся доченька, скоро учёба начнётся.

Мне срочно нужен балахон, чтобы не провоцировать Сотню на всякие там пошлости. Притвориться девушкой? Легко! Особенно зная, что после пары часов пыток самый наглый и беспринципный парень на всём белом свете соберёт свои вещички и уйдёт в закат. Подальше от меня.

Честное слово, неделю буду праздновать, когда это наконец-то произойдёт!

С того момента, как Дима поселился в том же доме, в котором живём мы с мамой, моя жизнь медленно и уверенно покатилась в адову пропасть. Причём, кувырком, сшибая на пути всевозможные преграды и препятствия.

Дура!

Ну не стал бы этот придурок ничего делать перед моей мамой. Ушёл бы, как миленький, только его и видели. Но я сама вручила ему себя на блюдечке с золотой каёмочкой. Да ещё и бантиком сверху повязала. Теперь понимаю, как сильно сглупила. Жаль, не перемотать назад. А то поступила бы по-умному.

Вот что есть в этом парне, раз рядом с ним у женской половины мира в буквальном смысле мозги отключаются? Была умная девочка и бац – солома с ватой в голове. Как мне быть? Ведь можно же отказаться? Переиграть?

Ага.

Скажет, спасовала, испугалась, слов своих не держишь. Кажется, выход действительно всего один и он ведёт меня в никуда – прямо в лапы к огромному и страшному пауку. К Сотне. У-у-у, но он ведь просто реальный паучище!

И почему на улице хорошая погода? Как назло. А то можно было бы надеть толстовку и штаны. Спрятать от извращенца все свои прелести, на которые он и без того двадцать четыре на семь посягает.

Невозможный! Ненавижу его!

– Мам? – боязливо протянула я. – Шорты коротковаты, тебе не кажется?

Мама улыбнулась и покачала головой.

– Конечно, это не мой стиль. Но… выглядишь ты чудесно. Не переживай, он оценит.

Ой, вот только не это! Без оценок, пожалуйста.

Звонок в дверь, от которого всё внутри вибрирует, а тело наливается свинцовой тяжестью. Не хочу никуда с ним ехать. Просто не хочу! Опять свои грабли будет тянуть, куда не следует.

Где я так согрешила? Ну где?

Злобно пыхтя и громко топая, двинула к входной двери. Неплохо было бы владеть искусством сжигания людей взглядом. А вообще, мне всегда очень нравился миф про Медузу Горгону. Пожалуй, единственное, что я переваривала у древних греков. Бедная женщина, она просто не хотела ненужного внимания всяких там греческих аполлонов! А они, словно мухи слетались на сладенькое, вот она их в камень и превращала. Сотню бы так. Чтобы неповадно было.

Открыла и замерла в проходе, скрестив руки на груди.

Дима выглядел шикарно. Впрочем, как и всегда. Белая майка, которая очень выгодно подчёркивала его загорелую кожу и открывала вид на сильные, мускулистые руки. Сквозь тонкую ткань просвечивали идеальные кубики пресса. Чёрт, даже хлопковые пляжные шорты с дебильным рисунком и простые кеды не портили этого образа.

Дьявол!

Опёрся рукой о дверной косяк и скользнул по моему телу уж больно влажным взглядом.

– Готова? – и улыбнулся, словно собирался этим растопить моё сердце.

Ха! Вот только он не в курсе, что моё сердечко давно покрыто льдом. Не расколотишь.

И без понятия, почему кивнула и быстро сунула ноги в босоножки без каблука, а после подхватила сумку и сделала шаг к нему навстречу.

Тогда я ещё не знала, что захлопнула за собой не дверь квартиры, а заперла стальную клетку.

Клетку, выпускать из которой меня никто не собирался.

Глава 17 – Шах и Мат

Маша

Вы когда-нибудь задумывались над тем, что лифт – это самое опасное и жуткое место во всей вселенной? Особенно когда едешь в нём вдвоём с парнем, которого на дух не перевариваешь. И, который, на минуточку, такие пожары внутри разжигает, воды мира не хватит, чтобы потушить. Дима Сотников – моё персональное адское пламя. Чёртов Люцифер, пришедший совратить меня.

Серьёзно, лифт – это котёл в Преисподней. В нём задыхаешься, словно разом перекрыли кислород. Душно, невыносимо, страшно.

Не понимаю собственных эмоций и желаний. Того, что тело превращается в кисель рядом с ним, а мозг тупо отключается. Предатели!

Теперь же нам предстояло ехать вместе на дачу к его родителям. Вангую, будет невыносимо долго и мучительно! Может быть, пока не поздно, стоит сбежать куда-нибудь? Мне не нравится, как сердце стучит рядом с ним, как губы ждут поцелуя, как всё теряет значение. Даже то, что я его ненавижу…

А ненавижу ли? Такое громкое слово.

Перевела свой взгляд на Сотню, задумчиво скользя глазами по правильным чертам лица, по идеальной, чёрт его побери, фигуре. Спортивной, атлетической. По его сильным рукам, рельефным мышцам… реально демон. Но нужно понимать, что даже за самым светлым и прекрасным обличием иногда прячется дьявол во плоти.

– Я так понимаю, мы не на электричке поедем.

Огляделась по сторонам, вышагивая рядом с Димой. Мы точно шли не к автобусной остановке и даже не к метро.

– Электричке? – прищурился парень, перехватив меня за руку.

Напряглась, пытаясь вырваться из его железной хватки, но ничего не вышло. Вцепился всё равно, как клещ. Фиг избавишься.

– Слово новое, незнакомое? – с вызовом посмотрела на Сотню.

– Когда я был маленький, родители подарили железную дорогу. Это всё, что я знаю о твоих электричках.

Идиот! Ведь и вполовину не такой клоун, каким притворяется.

– Врёшь по-прежнему паршиво, – усмехнулась. – Пора уже микстурку для памяти начать пить, а то всё забываешь.

– Например?

– Помнишь в одиннадцатом классе мы ездили в Пушкин на экскурсию? На электричке.

Сотников притворно сморщился, словно вспоминал худшие годы в своей жизни. Но дело в том, что это были худшие годы в моей жизни. Элитная гимназия, которую ненавидела всем своим сердцем. И Диму тоже.

Мы даже в той поездке сидели вместе. Правда очень недолго. Сотня кинул мне в волосы жвачку, а учительница его отсадила. Прядь пришлось отрезать. Мама, конечно, устроила потом знатный скандал, да только какой толк? Фиги, факи, кулаки – это признаки любви. У директрисы на всё один ответ был.

– Отстой, Савельева. Мы не будем трястись в общественном транспорте.

Какая неженка, вы только посмотрите.

– Вертолётом полетим?

– Я тачку взял в аренду, – во все тридцать два зуба улыбнулся парень, так что мне даже поплохело немного. – Хорошая идея, признай.

В аренду, значит.

– Всё время забываю, что люди вроде тебя привыкли спускать кучу денег в пустоту ради пары часов сомнительного удовольствия.

Он хватает меня обеими руками за талию и прижимает к себе. Ладони стремительно опускаются на талию, очерчивая мою попу в джинсовых шортах. Лапает её, нисколько не стесняясь общественного мнения.

– Чёрт, я обожаю твою задницу, Маша.

Такой себе комплимент, вы не находите? Но спасибо за честность.

– Не хочешь убрать от неё свои лапы?

– Неа, – покачал головой Дима. – Мои руки ровно там, где должны быть. Не ниже, не выше. Хотя…

Проклятье!

Кожа покрылась мурашками, стоило только его ладони лечь на мою спину. Провёл пальцами выше, заставляя тело биться крупной дрожью. Нашёл застёжку лифчика, оттянул и со всей дури отпустил.

Ауч!

– Если не прекратишь, я никуда не поеду.

– Ты сама хочешь, – прошептал на ухо. Мир медленно и уверенно поплыл перед глазами. – Просто признай это. Нам будет хорошо вместе. Ты ещё никогда так не кричала, как будешь делать это подо мной.

Мальчику двадцать один уже, а корону ему до сих пор никто не поправил. Непорядок!

– Очень сомневаюсь, – нашла в себе силы для отпора. – Ты домогаешься прямо на улице. И я всерьёз думаю, чтобы… ой!

Сотников подхватывает меня на руки и куда-то несёт, при этом плотно прижимая к своему туловищу.

– Дима, ты обалдел?! – вскрикнула, но вынуждена была обвить нахала за шею.

– В чём дело? На руках никто не носил, Маш?

Не носил… меня и не целовали раньше так, что ноги не держат. Вообще не целовали, если исключить Антона. Вот только наглому мажору знать об этом совсем не нужно.

Идём недолго. Сотников ставит на землю, а после открывает передо мной дверь арендованного автомобиля. Белая полуспортивная ауди. Даже тут не смог не выпендриться.

– А мы точно к твоим родителям? – нахмурилась.

– Точно, – коснулся моих волос, аккуратно заправляя одну прядь за ухо. Меня мгновенно током прожгло от его прикосновений. – Точно. Магазин цветочный. Садишься?

Прикусила нижнюю губу, задумавшись.

– Обещай не приставать в машине. Без поцелуев, понял?

– Понял, – чмокнул меня прямо в нос и рассмеялся. – Сама же попросишь.

– Размечтался! – повернулась к нему спиной и села на переднее сидение рядом с водительским креслом.

– Мечты сбываются, – и захлопнул за мной дверцу.

К счастью, доехали мы быстро. Дима слово сдержал, грабли свои ко мне не тянул. Мы слушали музыку, болтали, а я параллельно переписывалась с Мирой. Она через два дня с моря прилетает. Ух, наконец-то! Сто лет уже лучшую подругу не видела.

Дача у Сотни оказалась что надо. Двухэтажный коттедж на берегу озера. Рядом баня, бассейн, обустроенный сад. На террасе с плетённой мебелью и застеклёнными панорамными окнами обнаружили его родителей. Сергей Александрович работал, без остановки печатая статью на ноутбуке, а Анна Тимофеевна просто отдыхала, потягивая из соломинки мохито.

Сначала чувствовала себя очень неловко. Ощущение знакомства с предками парня, понимаете? Словно мы с Сотней какая-то влюбленная парочка. Но потом напряжение ушло. Мы с его мамой резали салаты и готовили лимонад, пока ректор с сыном жарили шашлык. Кушали, купались, загорали во дворе. К вечеру даже в баню пошли. Правда я отказалась, не переношу таких высоких температур.

Спать улеглась окончательно вымотанная, но приятно. Едва голова подушки коснулась, глаза стали безнадежно слипаться. И я бы непременно уснула, если бы не одно «но». Как-то не привыкла ощущать на себе чьи-то руки. И губы.

У-у-у, ну что за невозможный парень!

– Я, кажется, сказала…

– Шшш, – шикнул на меня Дима, прижимая к себе. – Все спят, заучка.

– Сотня! – пытаюсь вывернуться, но где мне!

– Обещал не приставать в тачке. Про остальное речи не было, Машуль. Так что мои руки развязаны.

Хитро. Моё браво. Почти безоговорочная победа.

Целует в шею. Опускается ниже.

Ниже, ныряя ладонями под футболку и проводит руками вдоль тела, всё больше задирая ткань.

Господи, мне нужно его остановить прямо сейчас. Иначе будет слишком поздно. Иначе сама сдамся в его жаркий плен.

– Дим, – рванный всхлип срывается с моих губ.

– Хочешь о чём-то попросить?

– Да, – выдохнула. – Остановись.

– Хорошо, – почти промурлыкал на ушко. – Я. Сейчас. Остановлюсь.

И в этот самый момент его губы накрыли мои горячим и страстным поцелуем.

Поцелуем, которому я бы не смогла противостоять даже если бы очень сильно захотела.

Это был шах и мат.

Глава 18 – Всё равно или нет?

Маша

Тут было два варианта – сдаться без боя или продолжать идти напролом с красным флагом в руках. Но все здравые мысли угасали. Потому что он целовал меня слишком страстно и сладко, отрезав все пути к отступлению.

Ну разве это честно?

Вы скажете, в любви все средства хороши, но… какая любовь? Дима тупо хочет со мной переспать. Никакой романтики. Секс в его голом и первозданном виде.

Впрочем, я не видела в этом ничего такого сверх. Главное же получать удовольствие и делать то, что нравится. Вопрос в другом – чего хочу конкретно я? Позволить ему перейти границы или продолжить сладкую агонию между нами? Да чёрт его знает!

Ни в одной из многочисленных вселенных не представляла, что однажды окажусь с Сотней в одной постели. Нет, не так.

Я вообще нас вместе не представляла. Никогда. Хотя, чисто по-киношному, мы просто созданы, чтобы полыхать пламенем не угорающей страсти. Классика жанра, знаете ли. Два злейших врага со школьной скамьи… от ненависти до любви.

– Не смей меня отталкивать, – рычит Дима и одним резким движением срывает с меня несчастную футболку. – Я уже не остановлюсь.

В его голосе столько уверенности, что мне тупо хочется подчиниться.

– Сотников, – протестующе упёрлась в его грудь кулаками. – Ну признайся, ты же просто хочешь меня…

– Хочу, – целует в шею, опускаясь всё ниже и ниже, заставляя меня терять контроль над собой. Проводит руками по животу, трогает кончиками пальцев затвердевшие вершины сосков. Меня тут же молния прошибает, заставляя выгнуться под ним. – Я и не отрицаю, Маша. Очень сильно хочу. Чувствуешь?

О, да… не почувствовать это сложно. Он был давно готов натянуть меня здесь и сейчас.

– А я, Дим… как-то не вижу тебя в роли своего первого парня.

Молчит. Скользит по мне задумчивым взглядом, а потом переспрашивает:

– В смысле первого?

– Ну… во всех.

– Первого-первого? Самого? – глупо таращится на меня, а мне почему-то очень смешно становится от этого. – Что ржёшь, дурная? Опять обломала.

Он упал на кровать рядом со мной и зачем-то переплёл наши пальцы.

– Почему не видишь? – слышу его голос через какое-то время.

– Чего не вижу? – перевела на него взгляд.

– Я про секс. Не романтизируй, детка. По любви – это миф.

– А ты очень быстро сдулся, – усмехнулась, пытаясь выдернуть руку.

Ой!

Сотня обхватил меня за талию и одним резким движением усадил верхом на себя. Он почти голый, в боксёрах. На мне тоже только низ. Да и то – одно название. Тоненькие белые кружева с прозрачными вставками по бокам.

Он жадно смотрит на мою грудь, так что даже становится страшно. Глаза заволокло дурманом желания и порока. Такой съест и не подавится.

– Не бери на слабо, Савельева. Напросишься на поражение. И не ёрзай, иначе я точно тебя возьму.

– Тогда прекрати свои пошлые брачные игры, – пробормотала в ответ, чувствуя, как щёки стремительно заливает краска.

Обхватывает за талию ещё крепче, имитируя то, как насаживает меня на себя. Грубо и жёстко. Ещё раз, снова, и снова! А я, бесстыдница такая, неловко подмахиваю его движениям.

Резко переворачивает меня на спину, припадая губами к моим девочкам. Прикусывает, ласкает языком, посасывает, словно сладкую конфетку. Вторая рука порхает у меня между ног, подводя к опасной грани.

И вот я уже раскрываюсь перед ним, позволяя его рукам всё. Голос разума что-то вопит на заднем фоне, но тело не слушается. Оно хочет, чтобы ему было хорошо.

Его пальцы парят по влажным складочкам, болезненно и сладко натирая клитор. До искр из глаз. После чего настойчиво запускает мою руку к себе в трусы, заставляя обхватить твёрдую и горячую плоть.

Боже!

– Давай, – рычит хрипло. – Надо кончить, малышка. Не врубай занудную отличницу.

– И не подумаю.

Господи, что я творю?

Вниз – вверх, вниз – вверх, погладить пальчиками, обхватить сильнее ствол и по новой, слушая как парень на мне тихо шипит и рычит, одновременно доводя меня до состояния сумасшествия.

Лежу, как в бреду, не осознавая кто я и где. Дима так и не ушёл.

А может я просто тупо заснула в его объятьях после того, как получила свой первый оргазм от одних рук наглого мажора?

Отличное оправдание. Всяко лучше, чем думать, словно мне действительно нравилось быть с ним рядом. Режим отрицания на полную мощность. До отказа.

А потом пришёл новый день. После сытного и вкусного завтрака мы поехали домой. В дороге почти не разговаривали. Только влажно переглядывались.

Я переписывалась с Мирой, Дима молчал. Собственно, это на него совсем не похоже. На душе было гадко. Ведь я притворилась его девушкой для одной единственной цели – чтобы мажор наконец свалил и перестал докучать мне своим излишним вниманием.

Вот только… только я совершенно точно поняла, что не хочу этого. Привязалась, по ходу. Привыкла слышать его и видеть.

Чёрт!

И так страшно от этого стало, жуть. Для полного счастья не хватает по самые помидоры в Сотникова втрескаться. В бабника, в маньяка, который собирает женские сердечки и раскладывает их по полочкам. Маша номер триста пятнадцать… в лучшем случае.

Даже мама заметила моё упадническое состояние и начала допрашивать. И, конечно, ей надо было сразу про парней разговор завести. Да не встречаемся мы с Сотней, не встречаемся!

Вряд ли бы мы с ним ходили за ручки и катались на роликах в парке. Но интересно, как бы это было?

Тьфу, Маша! Чистая клиника. Нельзя о таком даже думать. Строго запрещено. Всё вернётся на круги своя – Дима уже уехал, а я увижу его только в универе. Может, даже и здороваться перестанем. Оно и к лучшему, правда?

Так прошло ещё несколько дней. В полнейшем астрале.

Пол дня проболтали с Мирой, которая наконец-таки вернулась с летнего отдыха. Потом оказалось, что в последний день лета половина нашего универа собирается в клуб «Эйфория» на вечеринку и девчонки решили тоже туда сходить. Да и я была совсем не прочь расслабиться и сменить обстановку. Всё-таки целые два месяца с подругами не виделись, а завтра учебный год начинается. Последний курс. Там не до гулянок.

Надела новое шифоновое платьишко красного цвета, а сверху кашемировый кардиган. Тёплая погода сошла на нет, ночью было довольно прохладно на улице. Особенно, если ветрено и в центре.

На лестничной клетке столкнулась с Димой.

Сердце едва грудную клетку не проломило. От радости? – От удивления!

– Ты не уехал? – неуверенно протянула я.

– А ты уже соскучилась, заучка? – усмехнулся и сделал шаг ближе.

– Ещё чего, – пожала плечами.

– Так я и думал. С ума сошла от тоски, моя непорочная колючка.

Обхватил лицо руками и поцеловал, жадно впиваясь в рот губами. Как будто он соскучился.

По мне!

– Ты чего? – выдохнула я, прикусывая нижнюю губу.

– Пошли, – потянул меня за руку к лифту. – Давай-давай, шевелись, Савельева.

Мне кажется, словно в моей голове бенгальские огни поджигают. Ногами едва передвигаю. Разве можно так сразу набрасываться? До сердечного приступа недолго.

И уже в такси до меня доходит, что Мира и Дарина не должны увидеть меня с Сотней. Как и все наши однокурсники. Я слишком хорошо знаю, что будет потом. Сплетни, шёпот за спиной и прочее.

– Загоняешься? – провёл по тыльной стороне запястья, так что меня ток прострелил насквозь.

Насчёт чего? Как нам было хорошо той ночью? Как я стонала в подушку и умоляла его не останавливаться? Как он рычал диким зверем и утянул за собой, на сторону тьмы и разврата?

Конечно, это бы не тот секс, на который Сотня рассчитывал. Но это было так, что я бы повторила. С ним.

– Нет, – отрицательно покачала головой.

– Ладно, можем выскочить по отдельности, так уж и быть. Чтобы ни мои, ни твои нас не спалили. Ок?

Знаете, было немножко обидно. Потому что он первый предложил это. Я, конечно, думала о таком варианте, но… но это другое, чёрт побери!

– Ок, – сухо кивнула и вышла из машины, чувствуя, как к горлу неотвратимо подступает какое-то неприятное чувство.

Да чтоб вас! Мне нет дела до Сотникова и его закидонов! Нет!

Глава 19 – Любовь с риском для жизни

Маша

Бесит!

Всё в этом наглом мажоре меня бесит. Раздражает на клеточном уровне. «От» и «До».

У-у-у, ну зачем он только переехал в мой дом! Хорошо же жилось, в тишине и спокойствии. Без навязчивого внимания, которое теперь почему-то нужно, словно воздух.

А ещё, кажется, ревную. К каждой красивой кукле, с какой он зажимается по углам. Улыбается вон всем, искуситель недоделанный. Истинный дьявол во плоти. А я сжимаю от злости кулаки и стараюсь не отсвечивать лишний раз. Много чести таким, как Сотников.

Но получается из рук вон плохо. Оглядываюсь по сторонам, невольно ищу парня в толпе глазами и распаляюсь всё сильнее. Это диагноз, дамы и господа. Я крупно вляпалась. Но мне было проще списать происходящее на физику или химию, чем признать простое и очевидное.

Любви не существует.

Вот, собственно, и всё, что нужно знать о нашем грешном и порочном мире.

– Выглядишь загадочно, – раздался голос Миры. Подруга вырвала меня из пучины раздумий, заставив перестать цепляться за якорь по имени «Сотников». – У тебя как дела? С мамой поругалась опять?

Что я могла ей сказать? Знаешь, тут такое дело – я слегка замутила с лучшим другом твоего бывшего. Ну уж нет! Такие разговорчики явно не для меня созданы.

– Папаша объявился и матушка от него в восторге, – призналась Мирославе. – Хочет, чтобы я попробовала наладить с ним адекватные семейные отношения.

– Оу… – протянула Князева. – Нормально. Разве она не должна жаждать его смерти особенно жестоким способом? Сжечь в жаре Преисподней, к примеру?

– Бабы дуры, – безразлично пожала плечами. – Либо мать что-то недоговаривает.

– У всех есть свои скелеты в шкафу, – поджала губы Мира, смотря буквально сквозь меня.

О чём-то своём задумалась. У неё тоже хватает персональных тараканов с синдромом шизофрении. Козёл-папаша, сволочь-бывший, новая семья мамы, в которой Мира чувствует себя пятым колесом. Кто говорит, что в нашем возрасте у людей нет проблем, то он в таком случае просто забыл каково это. Мир умеет давить людей, будто ничтожных блошек.

Крутая вечеринка, согласитесь. Сидят три молодых девчонки и грузятся не по-детски. Нет бы отрываться, пока молодые. Вон та же Регина Филатова. Только что к бармену ещё не подкатывала, даже умудрилась станцевать твёрк на барной стойке. Её, конечно, почти сразу же оттуда стащили охранники, но отожгла ведь. Завидую… не умению вертеть задницей в любой непонятной ситуации, а самой возможностью наслаждаться моментом.

Отошла к бару за коктейлями для нас троих, оставив девчонок обсуждать однокурсников. Я в этой занимательной беседе не хотела принимать никакого участия. Ничего, Машка… Сотня скоро вернётся к своей веселой жизни, а лето останется в прошлом. Как и всё то, что между нами было и то, чего ещё не было.

Тьма!

– Скучаешь? – сильные руки обвили за талию, а губы Сотникова прошлись по моему ушку, вынуждая покрыться мурашками. И он это чувствовал, гад.

– Зато тебе есть кем заняться, – буркнула себе под нос. – Не боишься, что твои крутые друзья увидят, м-м-м?

– Что же? – его ладонь скользнула вниз, откровенно нагло скользя по моей заднице. – Той ночью ты не скромничала, Машенька.

– Дима, блин!

– Не тушуйся, – отстранился и хитро подмигнул. – Ты до какого времени здесь торчишь?

– Есть предложения?

Дура! Какая же я дура! Зачем только спросила? Сама себя закопала, чёрт возьми. Буквально вручила ему своё безоговорочное «да» на блюдечке с золотой каёмочкой.

– М-м-м…

Дьявол!

«Униженные и оскорблённые». Перезагрузка.

– Забей, – развернулась обратно к стойке, гипнотизируя взглядом бармена.

Ну почему же на душе так гадко? Как будто в пепле вся извозилась. Целиком и полностью. Вот твоя победа, Сотников! Получи и распишись.

– Обиделась? – его насмешливый голос режет слух.

Да катись прямиком в Ад! Проклинаю саму себя за слабость и включаю игнор на полную мощность. Рано или поздно, но это должно было случиться. Давно стоило покончить с нашим глупым ванильным летом.

– Маша, – протянул Дима и обнял меня за талию. – Я сегодня не могу, малышка. Уже есть планы. Друг вернулся, мы заранее забились встретиться. Чисто мальчишеское пати. Он в наш универ перевёлся, не могу сейчас загаситься.

Не можешь так не можешь! Делов-то!

– Ок, – слегка повернулась к нему. – Отпусти, я иду к подругам. Мы, знаешь ли, тоже заранее забились. Чисто девчачье пати.

– Обиделась…

А вот фиг с маслом, мажор!

– Сотников, взрослые девочки не обижаются, они делают выводы.

Резко приподнимает меня за талию, усаживая на высокий барный стул и впивается в губы поцелуем. Руки скользнули под платье, сжимая пальцами мои бёдра. Какое-то наваждение, безумие! Напряжение между нами такое, что воздух в любую секунду задымится.

– Напитки готовы! – прерывает поцелуй зычный голос бармена.

Дима отрывается от меня, продолжая смотреть с глупой, слишком довольной улыбкой.

Бесит.

– Надо идти, Савельева? – прижался к моему лбу своим. Дышим одним воздухом, а сердца бьются в такт. – Я приеду, как освобожусь, хочешь?

– Я же сказала забей.

– Ник вернулся, – произнёс он, переплетая наши пальцы. – А у тебя Мира. Думал, ты поймёшь. Но, знаешь, твоя реакция просто космос. Заводит с полуоборота. Встретимся завтра?

– Нет, – качаю головой. – Завтра первый день учёбы.

Как у него всё чудесно! То он приедет, то свидание подавай. Наглость – второе счастье. Спорим, он уже возомнил себя властелином мира?

– А после? – продолжает терроризировать.

– После у меня газета. Буду сидеть в редакторской до ночи.

– М-м-м, – целует в шею. – Никогда там не был. Ночью.

– Сказала же нет, – улыбаюсь. – Или со слухом плоховато?

– А я кинестетик, Маш. Твоё тело уже давно ответило мне положительно.

Самовлюблённый идиот!

К девчонкам возвращалась в непонятных чувствах, словно в облаках витала. Уже на пути к нашему столику до меня дошло, о каком друге говорил Дима.

«Ник» – это Никита Тарасов. Ещё один наглый мажор, который привык получать всё и не умеет довольствоваться малым.

Он же мой бывший одноклассник и парень, что вытер ноги о Миру.

Она влюбилась в него, как наивная дурочка. Слушать никого не желала, а меня в особенности. Каждый знал – глупая Мирослава лишь очередное пари. Этот мудак просто поспорил, что весело проведёт время. Затащит скромную недотрогу в постель. Пять баллов! Потому что Никита вышел победителем, а Мира впала в депрессию. Её сердце было разбито на части, вон до сих пор ищет осколки и пытается собрать воедино. Вот только неразделённая любовь вещь мерзкая, никому не советую. Фиг пазл станет целым. Затея изначально бесперспективная.

И я точно не хочу стать человеком, который сообщит лучшей подруге, что её бывший снова в городе. Мало того, ещё и учиться вместе с нами будет. Ох, бедная Князева!

Упала на стул напротив подруги, смерив её внимательным взглядом. Выглядит, словно привидение увидела. Сдаётся мне, я слегка припозднилась.

– Все слышали уже новость дня? – стараюсь напустить на себя веселый и непринуждённый вид. – Тарасов вернулся. Ну кто бы мог представить, да? Хотя, учитывая сколько у его папаши бабла…

– Тарасов? – беспардонно перебила меня Дарина, скользя по толпе студентов уж больно заинтересованными глазами. – Тот самый красавчик, которого наша Мира чуть ментально не воспламенила?

О, она могла! И, знаете, старина Ник этого вполне заслуживал. Гореть в геенне огненной, со всеми вытекающими. Да и мало ещё. Потому что то, как он поступил с влюблённой девушкой – подло и низко. Но какое дело мажорам до чистых и искренних чувств?

Обернулась назад, проследив за направлением взгляда Князевой.

Красавчик, не поспоришь. Но больно сладенький. Не мой типаж. Ни один. Ни второй. Ни третий… но почему, объясните, я тогда зависаю на Сотникове, как глупая идиотка?

– Никита Тарасов, – усмехнулась. – Он и его дружки считают себя королями вселенной. Избалованные и надменные мажоры, без капли моральной составляющей. Был раньше звездой нашего университета. После укатил с отцом за бугор.

– Раньше? – не успокаивается Дарина. – Вы знакомы?

Впрочем, я могу её понять. Девочкам такие парни нравятся. Парни вроде Никиты и Димы. Сложно устоять, когда шансов нет изначально.

– Можно и так сказать, – Мира с отрешенным видом копается в сумочке, пытаясь абстрагироваться. Надо срочно менять тему! – Встречались пару раз.

Наверное, потому мы с девочками начали быстро собираться. Мира вызвала такси, да и Дарине было уже пора домой. Родители прислали далеко не первое угрожающее сообщение. А у Медведевой крайне строгие предки. Шаг влево, шаг вправо – расстрел. Стоит ослушаться и на месяц запрут под домашний арест. Двадцатый первый век, равенство, все дела. Ну-ну!

Как итог, отец Дарины пригнал служебную машину с мигалками к самому крыльцу клуба и подруга убежала, едва успев попрощаться. Моя мама, конечно, не фонтан, но не жестит настолько сильно. Семья у Дарины с восточными корнями, там свои особенные традиции. Лезть в это совершенно бесмысленно.

Брр! На улице уже заметно похолодало. Буквально несколько дней назад от жары спасу никакого не было, а теперь и в кофте дубак. Типичный Питер! Как назло, такси пришлось вызывать заново. Посильнее запахнулась в кардиган, стараясь согреться, как в спину ударил голос Сотникова:

– Девчонки, чего стоим?

Ох, жди беды! Какого единорога, спрашивается, он творит? Внутри напряглась, ожидая самого худшего развития событий.

– Тебя забыли спросить, – огрызнулась, ментально молясь, чтобы он просто свалил куда-нибудь подальше. Например, на их чёртово пати только для пацанов.

– Савельева, не будь букой! – приобнял меня за плечи, поставив мгновенно в неловкое положение. Но не остановился на этом – чмокнул в щёку. На виду у всех. – Подвезти вас? Мы с Ником на колёсах.

Хм, и с каких это пор ректорский сыночек на машине? Неужели папочка всё же растаял? Впрочем, мне абсолютно всё равно. Домой бы уехать. Где же проклятое такси? Ну!

– Ты хоть трезвый? – брезгливо сморщилась, посылая ему активные сигналы завязывать с флиртом. Ишь, разошёлся!

– Как стёклышко! Никитос, где там пропал?

Мне меньше всего на свете хотелось ехать с парнями. Нет, я даже позволить сесть в одну машину с Димой и Ником себе не могла! Но у судьбы были свои планы на сей счёт. Вернее, у Сотни.

– Мы домой, – процедила сквозь зубы. – В отличие от некоторых, нам завтра на учёбу.

– Машунь, сдаётся мне, ты не лимонад пила, – рассмеялся Сотников. – Нам всем завтра в универ. Мы учимся на одном курсе, забыла?

Только собралась послать его в известном направлении, как он наклонился и прошептал мне на ухо:

– Если ты сейчас не начнёшь вести себя, как хорошая девочка, я за последствия не ручаюсь.

Я точно не могла допустить, чтобы кто-то хотя бы предположил, будто между мной и Димой что-то есть. С кем угодно, но только не с ним. Не хочу стать героиней университетских сплетен, очередным трофеем наглого мажора и предметом для ревности Регины Филатовой. Увольте! Мне нужно закончить чёртов универ и всё.

Я дура, да? Эпическая!

Но загнанная в угол добыча теряет способность здраво мыслить. Как и я. И в итоге мы с Мирой оказались на заднем сидении новенького спорткара Никиты Тарасова, где Дима беззастенчиво продолжал со мной флиртовать. Чудо, это его обычное состояние. Да и моя подруга сейчас больше пребывала в астрале, чем в реальности.

Проклятые мажоры!

– Тарасов, а тебя к нам на курс восстановили? – спрашиваю, пытаясь перевести тему и заодно отделаться от внимания Сотникова.

Вот только останемся наедине с ним, покажу мигом, где раки зимуют. Герой-любовник нашёлся!

– Ага, – Никита резко вошёл в поворот, я даже лбом в кресло вписалась. Но больше испугалась, на самом деле. Сердце от страха едва в пятки не ушло.

– Осторожнее! – сердито закричала на парня. – Ты вообще про правила дорожного движения слышал? Нельзя гонять по городу!

– Савельева, не бубни, – Дима повернулся к Нику вполоборота. – Здесь нам тормозни, чтобы батя контору не спалил.

Значит, ссылка до сих пор не закончилась. А я не знаю, рада или нет… что за нафиг, девочки?!

Вот только Миру я с Тарасовым не оставлю. Чувствую, как сильно переживает. Нервы натянуты, как струны. Но горжусь подругой, держится максимально спокойно и равнодушно. В аккурат Снежная королева.

– А… мы вместе сегодня. Мира?

– Да…

Мама очень невовремя позвонила. Чёрт побери! Но если не отвечу, то случится эпический трындец. Причём космических масштабов.

– Привет, Мамуль! – максимально радостно ответила, нервно прокручивая между пальцев кончики тугой французской косички. – Да-да, уже идём. Не переживай.

– С Мирой? Чего же ты не предупредила? Дочка, я даже ничего не приготовила. Может, в следующий раз?

Упс! Было слишком громко… и, кажется, все слышали нас разговор. Мама, блин! Подставила по полной программе.

– Отлично! – Дима не стал скрывать собственного превосходства и победно хлопнул в ладоши. – Давай, Савельева, поднимай пятую точку. Сдам тебя на руки родителям. Никитос, Мирославу не обижай. Всё, на связи.

Из машины я вышла злая, как легион адских фурий. Готовая в любую секунду разорвать одного грешника на мелкие ошмётки. Без шуток. У-у-у, все соки сегодня из меня выпил!

– Маш! – подхватывает меня под руку и прижимает к себе. – Ну ты куда рванула?

– Что это было, Сотня? – сердито нахмурилась. – Этот твой концерт по заявкам. Если хоть ещё раз…

– То что? – обхватывает обеими руками за талию. – Сама не против, заучка. Ты наслаждаешься, я же вижу. Он тоже соскучился по твоим маленьким нежным ручкам.

Нахал!

– Фигово видишь, обратись к окулисту.

– Боже, невыносимая…

– Просто Маша.

Вырвалась и что есть силы понеслась к парадной, надеясь, что Дима плюнет и забудет. Потому что парни вроде него не привыкли прилагать так много усилий ради одной девчонки.

И всё шло по моему хитрому и гениальному плану ровно до того момента, пока я не запнулась и не растянулась на асфальте.

Ауч!

Перевернулась на спину, бездумно пялясь в ночное небо. Учитывая, что я уже опозорилась с космическим масштабом, то дёргаться дальше не имеет смысла. Сгорел сарай – гори и хата, что называется.

– Лучше бы ты колени ободрала более приятным способом, – произнес Дима и улёгся на асфальт рядом со мной. – Ну и что там?

– Небо, луна, звёзды. Скажи, ты идиот? Зачем ты…

– Асфальт в твоём личном пользовании, Савельева? Не знал.

– Я упала, если не заметил.

– Ага, – рассмеялся. – Неслась, как горная лань. Но будем считать, что я тоже упал. Как минимум, от твоей красоты.

Романтик, блин! Говорит красиво, вот не подкопаешься.

– Будь я чуть наивнее, то точно бы влюбилась.

– Влюбись. С риском для жизни.

Глава 20 – Небо в алмазах

Маша

– Мы лежим на асфальте, как два идиота. Если моя мама посмотрит в окно, то убьёт тебя.

Дима взял меня за руку, переплетая наши пальцы и крепко сжал их.

– Давай ты не пойдёшь домой, заучка?

– Почему это? – усмехнулась. – Может быть, ты знаешь, куда я тогда отправлюсь?

– Ага, – вкрадчиво, почти мурлыкая отвечает Дима. – Звёзды нашептали.

– Меня тошнит от тебя, – вырвала руку и так быстро, как могла, поднялась на ноги. Правая коленка немного болела и щипала, но не страшно. Жить буду. – Сбавь уровень ванили в сахарной глазури, хорошо?

Он встаёт за мной следом, и мы идём к парадной. Медленно-медленно, словно стараемся растянуть время. Кажется, что я действительно не хочу домой к маме.

О, боже! Савельева, да тебе лечиться надо!

Прислоняю ключ к домофону и вхожу внутрь. Доходим до лифта, нервное напряжение увеличивается в геометрической прогрессии. Между нами не огонь и не электричество, не молнии и не ток, а что-то сильно мощнее.

– Пойдём ко мне, – шепчет на ухо, обнимая за талию. – До утра часов семь. Нет смысла расставаться.

Хитрый жук!

– Хочешь сказать, будешь скучать? – рассмеялась, а сама почему-то наслаждалась его руками на своём теле.

Всё это неправильно. Запретно. Невозможно.

Но почему так желанно?

– Уже, – прикусил за мочку уха, скользя языком вдоль ушной раковины. – Чувствуешь?

Я чувствовала, да. И одновременно боялась.

Пусть тело хотело ответить взаимностью, но мозгом я понимала, что не могу себе такого позволить. Стать ещё одним трофеем Димы Сотникова. Моя скромная персона интересна ему лишь сейчас, пока охотник не загнал добычу в ловушку. На простом языке – не уложил в свою постель. Нужно ли мне это?

Пример собственной матери маячил перед глазами. Она всегда говорила – я лучшее, что с ней случилось, но… мой отец бросил беременную девушку без каких-либо сожалений. Поиграл, удовлетворил все свои потребности и был таков. Я уж точно не хотела привязываться к парню вроде Сотни и тем более, принести от него домой в подоле. Все мы знаем, откуда берутся дети.

Сама не заметила, как за это лето мы стали ближе друг к другу. Я видела этого парня под совершенно другой призмой. Будто не было долгих лет ненависти, гимназии и универа. Другие люди.

Парень и девочка, которым нравится проводить время вместе. Но мне нужно поставить точку. Поставить её сейчас, пока всё не зашло слишком далеко.

У меня нет права любить Сотню. У него нет права влюблять меня.

– Сотня, – пытаюсь отстраниться, но он не даёт. Лифт благополучно проезжает мой этаж. – Хватит, не заходи так далеко.

Будто бы мы не перешли уже всех границ.

– Боишься утонуть?

– Боюсь не выплыть, Дим. Для тебя это удовольствие одного дня, для меня всё по-другому. Пожалуйста, найди другую для своих игр.

Несколько секунд молчит, не отрывая от меня взгляда, а потом просто закидывает к себе на плечо и выносит из лифтовой кабины.

– Эй!

– Не хочу другую, – открывает дверь и входит в квартиру. – Хочу тебя, Савельева. Врубишь недотрогу, придушу.

Он уже всё решил за нас обоих. Как и что между нами будет.

– Не думаешь, что наши желания могут не совпадать? – прищурилась.

– Они не совпадают, малыш? – усаживает меня на комод и разводит ноги в стороны. – Я видел, как ты смотришь на меня, как ревнуешь, как твои губы приоткрываются, когда целую тебя. Давай не будем притворяться равнодушными.

– А просто займёмся сексом? – усмехнулась, упираясь ладошками в его грудь.

– Почему нет? – целует в шею, прикусывая за нежную кожу. – Зачем отказываться от того, чего так жаждешь?

Философ нашёлся. Но почему эти слова кажутся правильными?

Его губы накрывают мои и мне хочется оттолкнуть его. Врезать пару раз, чтобы уже остыл, но почему-то не делаю этого. Наоборот, запускаю руки в волосы Димы и отвечаю на поцелуй. Чувствую горячие ладони на своей коже, как юбка платья бесстыдно ползёт вверх. Не знаю, каким должен быть первый раз, но точно не на комоде в прихожей.

– Дим, подожди…

– Ждал, – целует жадно и бескомпромиссно. – Время вышло, Маша. У нас всё будет.

Всё!

Стесняюсь спросить, а всё, это как? Слов не потребовалось. В следующую минуту я получила ответ на свой вопрос.

Впивается в мой рот своими губами, одновременно расстёгивая ремень на брюках. Я слышу, как звенит бляшка. Пробую сопротивляться напору Сотникова, но каковы шансы?

Обхватываю его за пояс ногами, с жаром отвечая на ласку. Что же я творю? Что?

Разрывает кружево нижнего белья прямо на мне, быстро раскатывает по каменному стволу защиту и тянет меня на себя.

– Дим!

Не слушает, стискивая в стальных объятиях.

– Расслабься, – шепчет на ухо, покрывает поцелуями шею. – Расслабься, Маша. Я уже в тебе. Назад не получится.

Припадает к моим губам, медленно наращивая темп. Комод трясётся подо мной, вещи падают на пол. Но всё это абсолютно для нас не важно.

От боли я даже прокусила до крови губу и со всей дури вжалась в Диму. Боялась даже двинуться лишний раз, только планомерно царапала его мокрую и горячую спину. Мда… ожидала большего, на самом деле.

– Ты как? – взял за подбородок и посмотрел прямо в глаза.

– Знаешь, как-то не айс… можно я уже пойду?

– Маша, блин!

– Я не впечатлена, – поджала губы. – Больно, неудобно, никакого тебе фейерверка и огня перед глазами, неба в алмазах я тоже не видела. Ноги затекли. Я устала.

– Знаешь, у меня сейчас появится комплекс неполноценности.

Подхватил под попу и через несколько шагов швырнул на что-то мягкое.

Смутилась от его вида. Даже щеки покраснели. Прямо почувствовала, как румянец заставил меня гореть.

Бесподобный. Напряженный. На загорелом теле проступают капельки пота. Скольжу глазами вниз. Разглядывая рельефный пресс и его возбужденный, перевитый венами член, в капельках нашей страсти.

– Нравлюсь? – самодовольно усмехнулся Сотников.

– Он… не маленький.

Закатил глаза, а дальше без объявления войны, присоединяется ко мне, сразу прижав к кровати своим мускулистым телом.

– Сотня! – запротестовала, колотя парня по спине. – Что ты делаешь?

– Небо в алмазах показывать буду, – прикусил нижнюю губу и хитро подмигнул. – Готова, малышка?

– О, господи!

– Так-то лучше. Повторяй почаще.

Подкладывает под мою попу подушку, поднимает ноги, разводя их широко в стороны, неторопливо ведёт головкой члена вдоль мокрых складочек, не торопясь погрузиться. Внутри всё ноет и горит от томительного предвкушения. Двигается бёдрами навстречу, даёт мне пару секунд привыкнуть, не сводя глаз с лица.

– Нежно или грубо?

Я облизываю пересохшие губы.

– Хорошая девочка, – хватает меня за шею и толкается вперёд. Ещё, и ещё, ах!

Всхлипываю, умоляя его сама не знаю о чём.

– Сотня! – прикусываю губу и цепляюсь за его плечи, изгибаясь в спине. – Божеее…

Вышибает из меня стоны, превращая милую девочку Машу в какую-то порочную демоницу Мирит. Тело горит в его руках, извивается, глаза закатываются от удовольствия. Начинаю подмахивать ему в темп. Дыхание сбивается, мы звучим в унисон, жадно хватая этот кайф. Разбиваемся – на осколки, на атомы.

Если до этого он был душкой и нежничал со мной, то дальше он спустил с цепи всех своих тёмных псов. Поставил перед собой на колени, намотал волосы на кулак и вошёл сразу во всю свою длину, заставляя издавать что-то умоляющее, жалобное, пошлое.

Я почти в полубессознательном состоянии от нереального удовольствия с ним. Упала в космос, где он переворачивает меня, куда-то перекладывает, зацеловывает моё тело, бесконечно накачивает собой.

Мне не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась. Чтобы в нашей истории появилась эта самая жирная точка. Что угодно, но только не она. То, чего я так боялась в итоге было самым прекрасным событием за всё лето. И, знаете, небо в алмазах… оно существует.

Засыпаю на его груди, со всех сил стараясь не поддаваться панике. Я не дурочка и не наивная девочка, которая ждёт от Димы романтики. Черт побери, между нами в принципе больше ничего не будет. Слишком хорошо знаю Сотникова. Он захватывает трофеи, а потом остывает. Никогда не думала, что окажусь ещё одной глупышкой из его коллекции.

Я не собиралась лить слёзы. Нам обоим хорошо вместе. Классный секс, но не больше. Тихонько, чтобы не разбудить Сотню, оделась и выбралась из квартиры соседа сверху.

Мама уже спала, а на кухне ждал ужин. Вот только мне кусок в горло не лез. Нужно принять душ и начать собираться в универ. Долго отмокала под струями прохладной воды, в голове прокручивая каждую минуту минувших событий. Как будто пережила всё заново. Непросто будет вколотить гвоздь в крышку этого гроба.

А когда наконец вышла из душа, на моей кровати уже лежал Сотников, причём в обнимку с моим любимым розовым мишкой. Маша такая в полотенце на голое тело, получи и распишись, Димон.

– Иди сюда, – выразительно похлопал по постели.

– Что ты здесь делаешь? – откровенно злюсь.

– Настолько хреново, что ты сбежала?

– Не в этом дело, Дим.

– А в чём? – недоумевает парень. – Тебе со мной хорошо или нет?

Прилип, как банный лист!

Молчу, кусая губы.

– Маша, твою мать!

– Мама спит. Тише, пожалуйста.

– Отвечай на вопрос и выруби пугливую малышку, сбежавшую от меня после первого секса, ок?

– Хорошо, – выдохнула. – Мне с тобой хорошо. А теперь вали назад!

Резко подскакивает и подлетает ко мне, хватая на руки.

– Нет! – но мы уже падаем на кровать.

Полотенце, одежда? – В сторону их!

– Тшш, малышка… – приложил палец к губам и коротко поцеловал в губы. – Мама спит. Ты же не хочешь её разбудить?

Вот же… гад!

Глава 21 – Окончательно и бесповоротно

Маша

Моё тело разваливается на части, а руки Димы даже сейчас шарят по каждому изгибу, заставляя дрожать от томительного ожидания. Мозгами понимаю, что позволила ему зайти слишком далеко, но вот парящая в облаках девочка Маша счастлива, как никогда.

Я знаю, что между нами не может быть ничего серьёзного. Наши отношения грозят закончиться в любой момент, едва Сотне надоест эта затянувшаяся игра.

Отношения…

Не было печали, блин! Почему из всех парней на свете именно он? Это же абсолютно несправедливо. Но, с другой стороны, небо в алмазах стоило того. Так может просто не заморачиваться, получать удовольствие и будь что будет?

– Больше убегать не собираешься? – целует в шею, чуть прикусывая, определённо не желая оставлять меня без засоса. Метит территорию, ага. Наглый котяра!

– Посмотрим, – усмехнулась.

– Что значит «посмотрим»? – со всей силы шлепнул по заднице. – Какая же ты колючка, Маш.

– Я не хочу, чтобы знали в универе. Только так.

– Ауч, да вы расчётливая женщина, Мария Викторовна, – смеётся. – Стесняешься?

– Не хочу разговоров и сплетен, Дим. Мне нравится моя спокойная жизнь.

– Или ты просто не представляешь меня в качестве своего парня? – хрипло прошептал на ухо.

– А что представлять, – задумчиво веду пальчиками по его груди. – Вот он ты, что не сотрёшь.

– Я валяюсь. Ты не припухла, заучка? – он приподнимается на локтях. – С чего ты решила командовать?

– А ты решил, что командовать будешь ты?

– По крайней мере, в одном точно, – хитро усмехнулся и одним движением перевернул меня на живот. – Когда ты будешь кричать подо мной или на мне.

– Мы в универ опоздаем! – боязливо протянула.

– Не волнуйся, – промурлыкал на ухо, одновременно связывая мои руки шёлковым поясом от халата. – Всего один раз.

– Ты маньяк, Сотня!

– Да, – усадил меня верхом на себя и хитро подмигнул. – Так что просто тебе не отделаться от меня, малышка.

Господи! Это невозможно!

Я бы никогда не представила себя связанной на коленях у Димы. Голой. Никогда! Но сейчас – позволяла его рукам делать с моим телом всё самое запретное и порочное.

– Давай, моя хорошая, – рычит он, поглаживая одной рукой грудь, второй прихватывая за попу и насаживая на себя.

Прижимаюсь губами к его шее, часто-часто дыша, пальцы Димы уже порхают по клитору, слегка оттягивают и дразнят.

Вспыхиваю, взрываясь вместе с ним. Но, кажется, этому ненасытному зверю всё мало.

Честное слово, я вряд ли подниму себя с кровати после сегодняшней ночки. И опять в душ топать придётся…

***

В универ мы поехали вместе. Только я вышла на автобусной остановке, а Дима поехал на такси до самого универа. Надо пережить этот день. Не смотреть на него, не искать встреч. Будет непросто, учитывая, что учимся всё-таки вместе и придётся находиться в одной аудитории.

Мне повезло, в первый же учебный день был абсолютный завал по учёбе. Мы даже с Мирой нормально поболтать не успели, бегали с предмета на предмет. Потом подруга убежала в художественную школу и на работу в книжный, а я окопалась в редакторской. Нужно доделать проклятую статью по истории древнего мира. Засада из засад! Плюс предстояло осветить будущий матч нашей футбольной команды. Угадайте, кто там нападающий?

Правильно? Мой… нет, не парень. Дико считать его своим ПАРНЕМ.

Потому что мы просто… мы… чёрт побери! Спим вместе. Да! Вы посмотрите, в кого он меня превратил!

Мне не хочется ничего объяснять, делать пустые выводы или думать. Я не жалею о том, что произошло между нами ночью. И утром. Несколько раз. Но давать нашим отношениям название выше моих сил.

Я не собираюсь к нему привязываться, строить воздушных замков, питать розовых грёз.

– Тук-тук, – дверь в редакторскую открылась, а я увидела на пороге Диму. – Зубришь?

– Пишу статью, умник.

– Очаровательно, – подошел ко мне и положил руки на плечи. Пальцы принялись массировать шею, так что я удовлетворённо застонала. Чёрт, слишком хорошо.

– Ты демон-искуситель, Сотников.

– Спасибо за комплимент, – усмехнулся и скользнул рукой под блузку. – М-м-м, как я скучал по ним.

Почему-то замерла, не пресекая его прикосновений. Ровно до того момента, пока Сотня не сжал в своих руках моих девочек, принявшись пощипывать соски. Низ живота мгновенно прострелила огненная судорога.

Заниматься сексом в редакторской я точно не готова.

– Никудышный романтик, – скинула его обнаглевшую в край конечность. – Зачем пришёл?

– Домой тебя забрать, – сел на краешек стола передо мной и уверенным движением выключил комп. – Собирай манатки, нам пора. Тебя ждёт кое-что очень приятное.

Слушайте, а ему вообще надоест, а? Моё тело физически не готово к новому этапу эротического марафона!

– Скорость сбавь, Сотня. Хватит с меня десертов.

– Грешная моя недотрога, – кончиками пальцев перехватил за подбородок и приблизился к моим губам. – Я хотел утащить тебя в парк. Покататься на роликах. А ты о чём подумала?

– Утащить? – сглотнула, потому что его губы сейчас были опасно близко. Я даже слегка приоткрыла рот, смирившись с неизбежным.

– Демоны так и делают, – рассмеялся и совсем неожиданно чмокнул меня в нос. – Особенно искусители. Хвать деву и в логово.

Облизала губы, при этом густо краснея. Ну вот как так, Маша? Сдала себя со всеми потрохами. Ясно дала понять Диме, что хочу его поцелуя. И не только – больше.

– Ты же не отстанешь. Пошли. Только не…

– Помню, – хитро подмигнул. – Ты первая, а я за тобой, моя Мата Хари.

Вот идиот!

Вечер действительно был замечательный. Мы катались на роликах в Парке Трёхсотлетия. Когда уставали, садились отдыхать на скамеечках, откуда открывался вид на Финский залив. Ели мороженое и сладкую вату, пили холодный кофе с самыми разными вкусами. И целовались. Очень много целовались.

С погодой очень повезло. В Петербурге началось бабье лето. Последние тёплые солнечные деньки.

Напрягал только Сотников. Своим вниманием, в первую очередь. Как он резко обнимал и целовал меня, брал за руку или смотрел на таким безбожно жадным взглядом, от которого хотелось мурлыкать ласковой кошкой. Но зачем нужна такая сладкая маска? Этот парень затеял опасную игру.

А потом мы поехали домой. Снова целовались. В парадной. Не могли отлипнуть друг от друга в лифте. Долго стояли у дверей моей квартиры, дыша одним воздухом на двоих. Я знала, что мы уже заплыли слишком далеко за буйки. Без страховочных тросов, фактически не умея плавать. Но как бы не было опасно море, оно ещё невероятно притягательно. Как эти лазуревые глаза… бездонные, красивые, демонические.

– Я позвоню, – шепчет, целуя напоследок слишком по-взрослому. До сладкого стона, сорвавшегося с моих губ.

– А я не возьму трубку, – с дразнящей улыбкой отвечаю.

– Возьмёшь, – взгляд глаза в глаза. – Или залезу в окно прямо ночью.

– Ты чокнутый?

– Всё из-за тебя, Маша. Всё из-за тебя.

Улыбаюсь, как идиотка, когда вхожу в квартиру. И мне точно не нравится собственное лицо, которое светится, словно тыква на Хэллоуин.

Кажется, кто-то влип. Окончательно и бесповоротно.

Глава 22 – Научи любить

Маша

Оливки.

Я всегда их ненавидела. Если узнавала, что мама положила их в салат или в суп, то категорически отказывалась есть. Блюдо было безнадёжно испорчено. Ну что это за зелёные штуковины? Бе!

Но спустя много лет, уже будучи студенткой журфака, я подловила себя на том, что спокойно ем пиццу с маслинами.

«С» – старость.

Возможно, с возрастом то, что раньше на дух не переносила, начинаешь любить. Вот и Диму я полюбила вместе с оливками. В один момент. Внезапно.

– Маш? – Сотня ведёт пальцами по моему бедру, нагло пробираясь под домашнюю футболку. – А ты будешь на днюхе у Егора?

– Не знаю, – честно ответила. – А что мне там делать? Мира идти не хочет.

– А ради меня? – целует в шею. По коже мурашки, а низ живота наливается огнём. – Мне без тебя скучно будет. Уговори свою подружку и приходите.

– Даже не знаю.

– Зато я знаю. И, кстати, у Егорыча день рождение. Разве они с Князевой не мутят?

Мутят, ага.

Вот только присутствие Никиты Тарасова напрягает Мирославу куда сильнее. Этот козёл просто не даёт ей проходу. Преследует, оказывая весьма навязчивые знаки внимания. Наличие парня у Миры Ника тоже не сильно смущает. До чего наглый персонаж! Он ещё в гимназии считал себя властелином вселенной. Плевать он хотел на чувства девушки, которую растоптал когда-то.

Мудаками рождаются.

– Ну Мира не любит вечеринки.

– Или Ника? – усмехнулся Дима.

А вот Ника как раз любит. Только это было давно и неправда. Да и Сотникову лучше об этом ничего не знать.

– Ничего не выйдет. Или ты меня дурой считаешь?

– Тебя? – он рассмеялся и крепко-крепко обнял меня за талию. – Кем угодно, Маш, но не дурой.

– Спасибо и на этом.

– Между прочим, Никитос откровенно не понимает, на какой хромой козе надо подъехать к твоей неприступной Мирославе, чтобы она хоть выслушала его. Может, бедный парень от любви сходит с ума.

– Любовь, Ник и сойти с ума – это три понятия, никак между собой не связанные. Уж прости. А на вечеринку не приду. Давай увидимся как-нибудь после.

Сотникову, очевидно, мой ответ совсем не понравился. Потому что наглец больно шлёпнул меня по заднице.

– Не боишься, что меня у тебя уведут?

– Мне тебя и не приводили, Дим. У нас же… как их… свободные отношения. Тем более, если кто-то начнёт подозревать, ничего хорошего не будет.

– Чего? – он грубо перевернул меня на кровать и оперся руками по обе стороны от моего лица. – Совсем обалдела? С кем у тебя ещё свободные отношения?

Злится. Ревнует. Просто кайфую от этого чувства.

Идиотка? О, да!

Очень приятно осознавать, как сильно ему нужна именно я. Диму никак не назвать верным или преданным. Откровенный бабник, который и юбки мимо не пропустит. Почти уверена, что Маша Савельева у него не одна. Есть ещё целый набор дурочек, сохнувших по нему.

Но наши ночные переписки, звонки, каждодневные встречи тайком, горячий секс – всё это грело душу. Возможно, он не так плох, как я о нём думаю. Почему-то подсознательно всегда подозреваешь самое худшее, а человек берёт и удивляет тебя. Но вряд ли волшебство между нами будет длиться вечно.

Смеюсь, приподнимаясь на локтях и быстро целую его в губы.

– Ревнуешь?

– У меня есть конкуренты? – усмехнулся. – В любом случае, у них нет шансов.

Смотрите-ка, даже не у него…

– Скажешь, у тебя больше никого нет?

Набрасывается на меня с каким-то голодным желанием в глазах, буквально затыкая рот поцелуем. Одновременно руки путешествуют по моему телу, очерчивая каждый изгиб, не оставляя без внимания самых беззащитных зон. Оставляет засосы на шее, проходится по груди, вырисовывая там какие-то замысловатые круги, пропускает между пальцев сосочки, то потирая их, то пощипывая, то припадая к ним губами. Он управляет мной, заставляет делать то, что хочет. Я и сама хочу…

Сквозь стон слышу громкий хлопок. Входная дверь!

– Мама, – сердце испуганно колотится в груди.

– У нас закрыто на замок, – не останавливается этот бесстыдник и на секунду, а я вынуждена зажать рот рукой, потому что… боже! – Давай, Маш. Моя хорошая, моя сладкая…

Кажется, возвращение мамы добавляет остроты моменту, и мы оба взрываемся, как чёртовы вулканы. Перед глазами искрят звёздочки, собственного тела совсем не чувствую.

– Маш, ты дома? – раздаётся голос с той стороны двери. Дёргается ручка.

Меня окатывает кипятком, а Дима жестко двигается во мне. Снова. Чёрт побери, мой ненасытный демон!

Толчок! Ещё! Всё быстрее и ритмичнее, пока я не превращаюсь в вязкую вату в его умелых руках.

– Да, мам! Я занимаюсь!

– Сексом, – шепчет на ухо Сотников, а я тут же заливаюсь краской. – Проклятье, Савельева. Разрыв шаблонов.

Раздаётся шум удаляющихся шагов. Свободно выдыхаю. В то время как Дима на достигнутом не останавливается. Покрывает поцелуями мою шею и плечи, постепенно спускаясь всё ниже и ниже.

– Дим, тебе пора.

– Не, – снова поцелуй и на этот раз я выгибаюсь в спине. – Поднимись ко мне, а? Нужно слышать твой голос.

– Маньяк, – шиплю сквозь зубы.

– Всё потому, что я тебя… хочу.

Лежим в полубессознательном состоянии, наслаждаясь редкими минутами спокойствия. Между нами всё горит страшным грешным пожаром. Страшно, что огонь однажды потухнет. А это ведь нормально – потухать. Мы живём в реальном мире, где пламя не бывает вечным. Я правда боюсь. Но понимаю, что переживу и разрыв. Наверное, изначально внушила себе, что иначе быть не может. Он – Сотня, а я Маша. Долго и счастливо слоган другой сказки.

– Чёрт побери, мне с тобой хорошо даже сейчас, – неожиданно произнёс Дима, совсем меня смутив. – Без секса.

– Стареете батюшка. Умей ты любить, сказала бы, что совершенно спятил по мне.

Молчим. Дима гладит меня по волосам, а я рисую пальчиками узоры на его груди.

Хорошо. Нам действительно хорошо вместе.

– Научи меня любить.

Именно теперь я поняла, что дороги назад нет. Сотников утягивает меня в чёртов Ад!

Глава 23 – Дотла

Маша

Ничто в этом мире не предвещало беды.

Тёплое субботнее утро, полдень. Осень в Петербурге тоже умеет радовать. Если бы не нужно было писать статью, то непременно бы выбралась на улицу. А так придётся довольствоваться завтраком в компании мамы и идти вкалывать на благо отечественной журналистики.

Несмотря на то, что Дима ушёл от меня глубокой ночью, чувствую себя отдохнувшей, выспавшейся после первой учебной недели.

Наверное, мы встречаемся. Но я предпочитаю лишний раз не думать обо мне и Сотникове.

Между нами всё странно до невероятной степени. Как будто книжка на древнем языке, который в современном мире никому не известен.

Отношения с Сотней развиваются слишком стремительно, словно мы куда-то сильно торопимся. И это очень страшно. Любить человека, с которым изначально нам не по пути.

Но сегодняшнее утро прекрасное. Нет смысла загружать мозг бессмысленными вариантами развитий событий, каких может и не быть. Мама приготовила обалденные оладьи, а я достала из кладовки малиновое варенье, привезённое ещё летом от бабушки. Райское наслаждение. Кажется, могу съесть их сколько угодно. Впрочем, с этим заявлением я точно погорячилась. После шестой оладушки даже кофе с трудом допила.

– Маш, – мама нервно посмотрела на часы, словно ждала кого-то. – У меня к тебе очень серьёзный разговор.

Началось в колхозе утро! Вот и всадники апокалипсиса подкатили, будь они неладны. Серьёзный разговор и мама – это настоящий коктейль Молотова.

– Хорошо. Давай поговорим.

– Я думаю, что тебе ещё рано так серьёзно думать о парнях.

Подавилась кофе, принявшись кашлять, словно при тяжелой форме бронхита. Какого фига, мама? Надеюсь, о сексе и прочем мы болтать не станем. Не потяну.

Рано, ага. Некоторые скажут наоборот – поздно. Засиделась ты в девках, Савельева. Большинство моих однокурсниц с девственностью распрощались, если не в выпускном классе, так на первом курсе универа точно. Одна я четыре года своего супергероя ждала.

Ох, мама! Нормально же общались, что сейчас началось?

– Не волнуйся, я думаю о них исключительно легко.

– Можно без твоего сарказма обойтись? Всё шутки шутишь.

Недолго продержался наш хрупкий мир. Но рано или поздно, баланс должен был пошатнуться. Мы с маменькой по-другому просто не умеем. Две равноценные стихии, способные разрушить друг друга.

– Ага, шучу.

До последнего не хочется заканчивать такое хорошее утро эпической бытовой ссорой, но кому надо моё желание? Кажется, мама твёрдо решила идти до победного конца.

– Маша! – сорвалась на крик родительница. – Этот твой… парень… ничем хорошим у вас не закончится. Бросит тебя с ребёнком, так и знай! Или хочешь мою судьбу повторить? Не терпится?

Оу, вот это у неё накипело. С другой стороны, только полный идиот не догадался бы, чем мы там с Димой занимаемся.

Мама переживает – логично.

– Мам, прекрати, пожалуйста. Как думаешь, мне дома сидеть и никуда не ходить? Ты мне летом мозг пилила. Занимайся, учи, а то будешь никем. Я уже взрослая, пойми. И представляешь, хочется встречаться с парнем, да. Мне двадцать лет.

Бесит.

Конечно, я понимала, что рано или поздно, но мама раскроет наши с Димой отношения. Только всё как-то неожиданно.

Наверное, всё дело в Диме. Будь там обычный парень, мама бы сильно не злилась. Но ведь Сотня из богатой и обеспеченной семьи. Из тех, кто легко идёт по жизни. Как и мой проклятый папаша. Но почему я вдруг должна наступить на её грабли? У меня свои есть.

– Двадцать лет! Взрослой себя почувствовала?

– Мам, если ты забыла – я совершеннолетняя уже несколько лет как.

Начинаю терять терпение. Почти готова собрать все свои манатки в узелок.

– Ты живёшь в моём доме, – зло процедила она сквозь зубы. – Я тебя обеспечиваю. Никаких гулянок, парней, танцев и остального. Ясно?

– Облачно, – скрестила руки на груди. – Между прочим, у меня есть работа. Мне не пять лет, чтобы запирать меня в четырёх стенах.

– Возьму и запру под домашний арест!

– Совсем больная? – покрутила пальцем у виска. – Остынь давай. Я у себя.

Встала и решительно двинула в свою комнату. Домашний арест придумала, ага. Сейчас! Бегу вон, волосы назад.

Включила музыку и постаралась забыть о стычке с мамой. Хотя далось это очень сложно. Всю душу наизнанку вывернула. Как же с ней трудно, просто невыносимо. Иногда очень жалею, что не живу в общежитии.

То гимназия, то универ, потом была заезженная пластинка с магистратурой. Теперь вот дети в ход пошли. Когда же это всё закончится…

Я уже почти дописывала статью, когда телефон завибрировал. Открыла мессенджер и обнаружила в диалоге с Сотней злой смайлик. Три штуки.

Ещё и он!

«Ты чего?»

Ответ пришёл почти мгновенно.

«Твоя мама выставила меня за дверь. Сказала, что не хочешь меня видеть. Я залезу в окно и убью тебя, заучка. Но сначала мы займёмся бешеным сексом»

Чёрт побери! Это просто эпический трындец. Она совсем там спятила? В мою личную жизнь лезть удумала. Как сильно надо крышей поехать?

«Я с мамой поругалась» – печатаю ответ.

«Сильно?»

«Не разрешает мне строить серьёзные отношения с парнями»

«Скажи, что я инопланетянин»

«Парни с Марса тоже под запретом»

«Что же делать? Я в панике!»

Вот шут гороховый! Но нужно отдать ему должное, настроение мгновенно поднялось.

«Ты дурак»

Молчит, больше не написав ни словечка. А я почему-то сижу, улыбаюсь и жду. Такая дурочка.

– Рапунцель, на бал со мной пойдёшь? – раздался громкий голос Сотникова посреди моей комнаты.

Божечки, мама ведь услышит! Сумасшедший!

– Какой бал? – прищурилась. – Спятил?

– Вечеринка, ты обещала подумать, – он обнимает меня, притягивая к себе. И мне чертовски нравится быть в его руках.

Обещала…

– Дим, наверное, сейчас не лучшее время.

– А когда оно будет, Маша? – прошептал на ухо, заставив всю покрыться сладкими мурашками. – Секунды слишком долгая вещь, когда тебя нет рядом.

– Да вы поэт.

– А вы моя Муза.

Моему сердцу не может быть настолько тепло, как сейчас. Температура выше всех допустимых показателей по цельсию. Жар его любви спалит меня дотла, но я не собираюсь останавливаться.

Мы сгорим.

Вместе!

Глава 24 – Его грешница

Маша

У каждой сказки есть свой конец. Вот и нашей пришёл.

Мама начала ломиться в дверь, истерично дёргая за ручку. Невменяшка, честное слово. Ещё и орёт, будто потерпевшая с той стороны. Я с ней больше не могу, зла никакого не хватает.

– Слушай, может мне с ней поговорить? – предложил Дима.

– Зачем? Ерунду не придумывай.

– Вы ведь из-за меня ссоритесь. Уверен, я смогу донести.

Донесёт он, ну точно. Только родительница моя пуленепробиваемая. Да и вообще, не надо Сотникову вмешиваться в мои споры с мамой.

– Дим, я ценю твою поддержку, но…

– Не лезь, ты третье колесо.

Ну обидься давай. Что я такого сказала? Просто у нас не те отношения, чтобы затевать разборки с предками. Да и вряд ли вообще мы когда-нибудь достигнем этого уровня.

– Мария! – вновь орёт матушка. – Немедленно открой дверь!

Что ж, она ведь не успокоится. А чем раньше бомбанет Везувий, тем целее останутся Помпеи.

Поворачиваю замок по часовой стрелке и в комнату вмиг влетает мать. Красная, как рак. Глаза злющие, будто вот-вот и молнии начнёт метать, аки Зевс громовержец.

– Дмитрий! – едва сдерживая эмоции, говорит. Ноздри при этом раздуваются, как у настоящего дракона. – Позвольте узнать, как вы тут оказались?

– Мам, не впутывай его, – пытаюсь успокоить её. – У тебя нет права наезжать на Диму.

– Ну как же нет, – натянуто улыбается. – Неужели я не могу пообщаться с молодым человеком собственной дочери?

Сердито поджимаю губы. Не нравится мне происходящее. Быстро же она превратила его из парня, который оставит меня с пузом в молодого человека.

– Разумеется, можете, – Сотня улыбается во все свои тридцать два зуба.

– Замечательно, – хмыкнула мать. – Итак, что же вы будете делать, если у ваших так называемых отношений появятся последствия? Вы предохраняетесь?

Чёрт побери!

– Мама!

Мне хочется под землю провалиться, не меньше. Стыдно ужасно.

– Ирина Алексеевна, не беспокойтесь. Мы взрослые люди.

– Ах, они взрослые люди! – она красочно всплеснула руками. – Тогда точно переживать не о чем!

Господи, да сколько это может продолжаться? Будто ни с той ноги встала. Но я не могу ей позволить продолжать вести себя в том же духе. Терпения никакого не хватает. Сама бешеная, нормальным людям нервы треплет. Хорошо же жили – больше месяца продержалась, потом опять кукуха отъехала.

– Мам, если ты не остановишься, то я съеду.

– Вот только не надо меня шантажировать! Может быть, вы ещё с твоим молодым человеком жить станете вместе? Нет? Дмитрий, что скажете?

Дайте святой воды, её надо срочно обрызгать. А лучше вылить на голову целое ведро. Я понимаю, что нельзя так думать о своей маме, но больше не могу. Такой концертище устроила – никогда не забуду. Сотников сейчас сочтёт, что она сумасшедшая, дочка у неё такая же поехавшая, нафиг надо.

Меня уже колотить начинает от нервного перенапряжения.

Дима берёт меня за руку и успокаивающе гладит по запястью.

– Ирина Алексеевна, вы извините, но прекратите орать на Машу. Ей двадцать лет, если вдруг вы что-то пропустили. Савельева, идём.

Смотрю на него, как круглая идиотка, потому что совсем не понимаю происходящего.

Щёлкнул пальцами прямо перед моим лицом.

– Ау, Маш!

– Что? – прикусываю нижнюю губу.

Молча выводит меня из комнаты. Я не сопротивляюсь – я в шоке. Мама тоже. Вот только родительница довольно быстро приходит в себя.

– Уйдёшь с ним, больше никогда на порог не пущу!

Спустя десять минут мы уже сидим у Димы на кухне и пьём чай. Вкусный, облепиховый. Тишина между нами не кажется неловкой. Сотня даёт мне время подумать, и я ему очень благодарна. С мамой я часто ругаюсь. Ухожу, хлопая дверью. Но такого грандиозного скандала ещё не было.

Не скажу, что она у меня плохая, тиранша или эгоцентричная стерва. Но, в принципе, хватает всего понемножку. Я тоже не божий одуванчик. Всегда выражала своё мнение, шла против системы. Назло маме даже как-то решила стать готом. Продлилось это недолго, но важнее всего сам факт вызова.

Она всегда хотела сделать из меня послушную идеальную девочку, которая будет точной её копией, но более успешной. Добьётся всего того, чего не смогла достичь Ирина Савельева из-за внепланового рождения ребёнка. Наверное, она по-своему выражает любовь. Но…

Ей постоянно всё не нравилось. Всем была недовольна. Чтобы я не сделала и как бы себя не повела. Пожалуй, переходный возраст был для нас самым сложным периодом. Потом матушка едва пережила университет и выбранный мною факультет. Ну вы помните, журналистика – это не профессия.

А что дальше? Она сама ткнёт на парня, с которым мне стоит встречаться? А если мой выбор ей не понравится, то я должна засунуть в задницу свои чувства и желания?

– Не переживай, – Сотников накрыл мою руку своей. – Через пару дней одумается, сама попросит прощения. С моими всегда так.

Очень сильно сомневаюсь. Моя мама редко извиняется. Почти никогда. Например, то, что она пошла на мировую этим летом очень сильно меня удивило. Нонсенс.

– Прости, что тебе пришлось всё это выслушать. И…

– И? – усмехнулся.

– В общем, это с твоей стороны очень благородно, но я не останусь.

– Не поверишь, моё третье око предвидело это.

– Неужели?

– Именно так, – хитро подмигнул. – Так что должен предупредить – я привяжу тебя к батарее. Или нет, лучше к кровати. Там нам будет мягче.

Не знаю, как не зарделась, будто маков цвет от одних только мыслей. Картина безбожно порочная.

– Что же ты будешь делать со мной связанной, м-м-м?

– Боже, Маша! – в притворном ужасе прижал ладонь ко рту. – Моя ты грешница!

Твоя…

Глава 25 – Стрела амура

Маша

Становится всё сложнее скрывать наши с Димой отношения. Да, кажется, это именно они и есть. Ведь когда парень и девушка живут вместе, то секс начинает приобретать официальный статус.

Нам хорошо вместе. Факт.

Но проклятое слово сюда совсем не подходит! Я не знаю, как описать и существует ли во всей вселенной подходящий эпитет, чтобы описать всё, но… это чёртов Рай.

Неделя вместе пролетела, будто один день. Счастливые часов не наблюдают. Но ещё мне страшно.

Вдруг кто-нибудь в университете или из друзей узнает о нас? В нашем маленьком мире секрет в безопасности.

Я хотела рассказать всё подруге. Но видя, как сильно Мире плохо, просто не могла решиться. Князева так и не смогла перелистнуть главу своей жизни под названием «Никита Тарасов». Наверное, нам обеим нужна дурацкая вечеринка в честь дня рождения Егора.

Мирославе надо развеяться, а мне получить свою дозу отвыкания от Димы. С каждым последующим днём привязываюсь к нему только сильнее. Боюсь, настанет момент, и я просто не смогу с ним расстаться. Уже влипла настолько серьёзно, что никаких стоп-сигналов не воспринимаю.

И где может быть логика, когда мы хотим друг другом наслаждаться?

– Маш, – Сотня проводит по моим волосам расчёской. От его прикосновений по телу бегут сладкие мурашки. – У меня есть серьёзный разговор к тебе.

Сердце пропустило удар, а дальше забилось куда медленнее, словно вбивая в грудную клетку острые раскалённые иглы. Положительно такие разговоры никогда не заканчиваются.

– Хорошо, – равнодушно пожимаю в ответ плечами.

Он молчит, словно испытывая моё терпение. Боже, да скажи уже что-нибудь! Вместо этого он заплетает мои волосы в косичку. Причём получается у него очень даже неплохо.

– Обожаю твои волосы, – целует меня в затылок.

– Это вся беседа? – рассмеялась, пытаясь разрядить обстановку.

– Нет, – устраивается сзади, вытянув ноги вперёд и обняв меня за талию. – Мы же идём с тобой на вечеринку к Егору?

– Да. Мира почти сломалась.

– Я не собираюсь прятаться по углам, чтобы поцеловать тебя.

Прозвучало почти, как признание в чём-то глобальном.

– Спрячемся в какой-нибудь комнате?

– Савельева, я вообще-то серьёзно. В универе тебя трогать нельзя, домой возвращаемся по отдельности. Сколько ещё ты собираешься нас стесняться?

Ну вот и как сказать, что я не стесняюсь, а просто боюсь?

– Чтобы толпа твоих фанаток порвала меня на куски? Что твои друзья подумают?

– В этом вся проблема? Не всё ли равно, как подумают другие? Мне казалось, Маше Савельевой плевать на людей с высокой колокольни.

– Дим, мне нужно немного времени. Просто дай мне его.

– До пятницы, заучка. Твои ботаны из книжного клуба и так пускают слюни на мою девушку. Дождёшься, что мальчики-зайчики останутся без своих иллюминаторов.

– Сотня, у меня не книжный клуб! – возмутилась, но злиться на него нормально не могла. Не получается, чёрт побери. – Это редакция газеты. И ты что, к ребятам ревнуешь? Глупость.

– Прикинь, они тоже мужики, которые пялятся на твои обалденные ножки.

– Дим, у меня длинная юбка. И они не парни, а…

– Ага, – недовольно хмыкнул. – Если ты держишь их во френдзоне, это ещё ничего не значит.

– Всё-таки ревнуешь. Расслабься, Отелло. У них нет шансов.

– До пятницы, – напомнил Дима. – Напряги свой мозг, заучка.

Наверное, я даже понимаю, почему он так настаивает. Мне было бы тоже неприятно, если бы меня от всех прятали. Но показаться всем, как настоящая пара – сложно. Вдруг что-то пойдёт не так?

В любом случае, всё изменится и повернуть назад мы уже не сможем. На нас будут обращать внимание, а всякие золотые девочки вроде Филатовой начнут постоянно маячить перед глазами. Она летом меня чуть без соли не сожрала, когда увидела рядом с Димой.

Боюсь неизвестности. Боюсь прыгать с обрыва без страховки.

– Почему мы не можем встречаться, как сейчас? – тихо спросила.

– Я не знал, что ты трусиха, – приподнимает меня и усаживает к себе на колени, будто бы маленькую. – Чего ты боишься? Того, что скажут твои или мои друзья? Мне плевать. И тебе тоже должно быть.

– Когда-нибудь игра станет скучной.

Тяжело вздыхает и гладит меня по волосам.

– Из нас двоих дрожать от страха должен я. С тобой не может быть скучно, Маша. Ты горишь нон-стопом, сорок восемь часов в сутки. Я…

Поднимаю глаза.

– Ты?

– Хорошие девочки не выбирают мудаков.

Справедливо.

– Будем считать, что мой радар настроен именно на них.

– А мой настроен на тебя.

И только посмей в него не влюбиться. Он не оставит ни единого шанса. Лично вколотит в сердце стрелу амура. Кажется, моя уже засела слишком глубоко.

Глава 26 – Неловкая ситуация

Одним поцелуем покорить,

Научить дышать по-другому,

чаще.

Мне так больно тебя любить,

Но уже не смогу иначе.

Дотянуться с ломкой до звёзд

И упасть с седьмого неба,

Ты мой ветер, мой разрушитель

грёз,

Из-за тебя сломалась система.

Я не знала, что значит слово

«люблю»

До последнего нашего касанья,

И сотни «зачем», «почему»,

Бесконечные «но» на свиданьях.

А однажды солнце

остановилось

В миллиметре от меня,

Как в тебя влюбилась?

Как я стала вдруг твоя?

Но ты осколками в

грудную клетку,

Пустой, холодный,

не живой,

По щелчку поймал меня

в эту сетку

И накачал собой.

Без тебя я разбилась

На десятки рваных частей,

Помнишь, ты говорил,

тебе снилась?

Помнишь, как кормили голубей…

Чай на террасе в обнимку,

Укутанные пледом,

в коконе чувств.

Ты всё смотрел на мою улыбку,

А я впервые почувствовала

губ любимых вкус…

Но этого не было словно,

Остались лишь воспоминания,

Но только вот… безапелляционно

Ты плюс я равно расставанье.

Доктор зло есть доктор время,

Сыплет на раны крупную соль,

И почему мы хотим быть с теми,

Кто приносит одну лишь боль?

Мои чувства перемолоты в пыль,

От нашей любви остался

пепел едкий.

Пусть разум и твердит «остынь»,

Но у чая до сих пор вкус терпкий.

И я вижу твои глаза,

Вспоминаю вкус поцелуя

пьяный,

От последней Луны и назад

Мой холодный, чёрствый,

фатальный.

«Можно приехать?» –

какой глупый вопрос!

Разве можно сказать

«да» или «нет»?

Я с тобой доставала до звёзд,

Ты со мной – научился гореть.

Между нами пропасть,

между нами лёд,

Но твоя рука греет, как прежде.

Губы сладкие, словно дикий мёд

Я плавлюсь, таю в надежде.

Твою токсичную любовь

Мне нужно оттолкнуть, бежать!

Но ты держишь, не отпускаешь

и вновь

Говоришь –

я так устал тебя терять.

Маша

Домой я так и не вернулась. Хотя мама звонила, писала, пыталась воздействовать на меня через Диму и бабулю, но нужного эффекта не добилась. Уж простите, да только сыта по горло. Нужно время, чтобы всё устаканилось.

Ничего не меняется. Она психует, устраивает скандал, а после начинает просить прощения, клясться и божиться, что подобного впредь не повторится. Плавали – знаем.

Последняя наша ссора перешла любые границы. Твёрдо уяснила для себя одно – пора взрослеть и оставить маму со всеми своими тараканами. После университета планировала обустраивать собственное гнёздышко, но, видно, вселенная решила немножко подтолкнуть в нужном направлении.

С Сотней нам было хорошо. Мы будто бы идеально подходили друг другу. Не знала, что он может быть таким понимающим, адекватным, простым.

В университете и со мной – это два разных человека.

Плохой избалованный мальчик, который плевал на всех с высокой колокольни. Любимчик девушек, избалованный наглый мажор и душа любой компании. Пять букв – Сотня.

А дома он превращался в Диму. В того, кто умел слушать, веселил меня и не давал и шанса сомневаться в нём. Между нами было какое-то невероятное волшебство. Страсть, нежность, магическое притяжение.

Проводили время и порознь, давая возможность отдыхать друг от друга. Его жизнь отличалась от моей. С обилием вечеринок, развлечений и прогулок с друзьями. У меня же была только газета, Мира и работа в цветочном магазине. Правда с последним пришлось завязать в первую же неделю учебного года, поскольку времени совсем не хватало.

Я прекрасно понимала, что первая влюблённость не перерастает во всегда и навечно. Мы не станем жить вместе, не поженимся, не родим детей… но очень глупо отказываться от искренних чувств просто потому, что боишься обжечься.

Знаю на что иду и почему-то не боюсь. Возможно, просто искала определённого человека, особенного. С которым всё станет просто, понятно и уютно. И нашла.

Сегодня допоздна задержалась в редакции. У Димы тренировка, а после с Тарасовым будет зависать, как обычно. Они лучшие друзья, не виделись целых три года. Вот теперь отлипнуть не могут. Хотя Ника не перевариваю органически, приходится терпеть. А этот гадёныш ещё снова клинья к Мире подбивает, будто бы мало ей досталось. Если подруга узнает, что мы с Димой вместе, то точно на меня обидится. Но, с другой стороны, бесконечно скрываться у нас не получится.

До девяти вечера сижу в редакторской, дописывая статью. Под конец глаза жутко слезятся, а всё тело затекло от долгого сидения. Нет, надо домой двигать, пока я прямо здесь не вырубилась. Моё отражение очень напоминает вампира. Бледная, сонная, в полуобморочном состоянии. Последний курс университета то ещё испытание.

– Так и знал, что ты ещё не дома, – раздался со спины знакомый мужской голос.

К собственному разочарованию, это не Дима. А наш верстальщик Глеб Шереметев. Отличник, чемпион по шахматам и просто хороший мальчик.

– Уже ухожу, – обернулась, прихватив свою сумку с кучей учебников. – Статью добивала. Ты что-то забыл?

– Да… – он замялся и нервным движением поправил круглые очки. – Я вообще-то тебя ждал.

– Меня? – искренне удивилась.

– Неловко было отрывать от работы. Хотел спросить… ты в пятницу свободна?

Вот вам и френдзона. Кажется, Сотня не ошибался.

– Глеб…

– Или в выходные, не обязательно в пятницу. Подумал, можем сходить в театр. У тебя нет парня, у меня нет девушки. Не подумай, я настроен серьёзно.

Да уж, серьёзнее некуда.

– Глеб, я не свободна.

– Не свободна на этой неделе или…

– В принципе, – решительно перебила его. – Предпочитаю проводить время со своим парнем.

Он смеётся, будто находит ответ крайне забавным. Какая-то неадекватная реакция. Даже, если представить, что у меня не было бы Димы, то у Шереметева всё равно нет шансов. Ни в одном из вариантов существования нашего мира.

– Ладно, я домой.

Уверенно направилась к двери, но Глеб успел схватить меня под локоть.

– Могла бы отшить нормально, а не всякую ерунду придумывать.

Чего?

– Прости? Ерунду?

– Нет у тебя никакого парня.

Оу… типичный мужской нарциссизм. Прогрессирует даже у ботаников.

– Тебе, разумеется, виднее.

– Маша, – сжимает руку чуть сильнее.

– Отпусти. Мне больно.

– Извини, – отходит чуть в сторону. – Ты мне давно нравишься. С первого курса.

Ага, если он ещё тут в любви признается, я не переживу.

– Шереметев, – набираю полную грудь воздуха и выдыхаю, стараясь успокоиться. – Давай больше не поднимать эту тему, ок? У меня есть любимый человек.

– Который очень ревнив, к тому же, – Дима толкает дверь и улыбается при этом во все тридцать два зуба. – Спойлер – Дездемона будет жить.

Дурак…

Пока Глеб в немом шоке смотрит на Сотникова, я быстро выхожу из помещения и направляюсь к лестнице, ведущей на первый этаж.

– Машуль, – Сотня хватает меня за руку. – Называй меня почаще любимым.

– Обойдёшься, – незаметно улыбаюсь, а Дима переплетает наши пальцы. – Я думала, ты давно в каком-нибудь баре.

– Был такой план.

– Но?

– Но я соскучился.

Резко тянет на себя и прижимается губами к моим. Наш поцелуй слишком жадный и горячий. Мы словно двое сумасшедших, соскучившихся друг по другу.

– А вдруг кто-то увидит? – шепчу.

Сердце колошматит в груди, колотясь слишком быстро.

– Тут никого, кроме твоего ботаника, – целует в шею, слегка покусывая и прислоняя меня к стене. – Признай, ты плохая девочка.

– Ты меня испортил, – провожу руками по его рубашке. – Сделал из меня вечно голодную и порочную.

– Это сладкая месть, детка.

– Неужели? – он снова возвращается к моим губам, а я лишь послушно поддаюсь ему навстречу. – За что?

– За…

Но прежде, чем Дима успевает ответить, в тишине тёмного коридора раздаётся голос, который совершенно точно мы оба не рассчитывали здесь услышать.

– Забавно, ещё никогда не видел своего сына в университете настолько поздно. Вы положительно влияете на этого засранца, Мария.

– Привет, пап.

Ой, неудобно как!

Глава 27 – Ключи от сердца

Маша

Меньше всего на свете предполагала оказаться застуканной ректором поздним вечером в университете.

И не одной, а в компании с парнем. За совершенно бесстыдным занятием. К тому же, не с кем-то, а именно с его родным сыном.

Блеск! Восторг! Огонь! Я с проблемами вообще на короткой ноге.

Ситуация более, чем просто неловкая. Не преувеличиваю – преуменьшаю.

Нас в принципе не должно быть здесь в такое позднее время. Понедельник день тяжёлый, но не настолько.

Уф! Честно, это самое глупое, что только могло произойти.

Мы целовались. Нет – больше!

Едва ли не случился главный позор в моей жизни. Ещё бы минутка и всё… тушите свет. Думаю, на моём лице впору жарить яичницу. Щёки полыхают адским пламенем.

Сотников нисколько не переживает. Реально кремень. Невозмутимо обнимает меня за талию, будто бы нас не на лестнице в универе застукали, а явились к нам домой. Причём, без приглашения.

Делает вид, что ничего не случилось. Убедительный, надо признать. Уверенность – уровень бог. Наверное, именно это и восхищает меня в нём.

– Па, а ты что задержался? – у него холодный голос. Настоящий лёд. За ним, как за каменной стеной. От Димы исходит сила и надёжность.

Именно сейчас я понимаю, что именно таким и должен быть мужчина. С кем не страшно. Кто подставит своё широкое и крепкое плечо. С ним можно веселиться, творить глупости и любить, как в сказке.

И я бы очень хотела, чтобы мы остались в этой сказке.

– Работа, сын. А вы тут… – Сергей Александрович усмехнулся, окинув Диму и меня довольным и хитрым взглядом. – На факультативных занятиях засиделись?

Ага, именно на них.

– Маша жуткая зануда, всё никак свою статью оставить в покое не могла. Ну мы пошли. До завтра.

– До свидания, – улыбаюсь и иду следом за Сотней вниз по лестнице.

– А давайте-ка я вас подброшу, – предложил ректор, почти заставив моё сердце остановиться. – Заодно расскажешь, как дела. Домой заезжать перестал. Но причина, я вижу, уважительная.

– Мы пешком, – не растерялся Сотников. – Прогулки под луной, всё такое. Если с девочкой не гулять, то она может заскучать с кем-нибудь другим.

Вот не знала, что он у меня такой романтик.

– Удивительно.

– Тем более, нам в магазин ещё надо.

– В магазин? – нахмурился Сергей Александрович.

– Ага, ужин готовить будем с Машей.

И почему-то я об этом впервые слышу… врёт и не краснеет! Уже столько лапши навешал, макаронную фабрику открывать можно.

– Ты?

– Формально, повар у нас Маша.

– Уже похоже на тебя, – смеётся папа Димы. – Ну, а ты чем заниматься будешь, если не секрет?

– Я? – Сотников горделиво выпятил грудь. – Самым главным, пап. Покупать еду и есть её.

Настоящий защитник и добытчик. Если кто-то бы сказал мне полгода назад, что он может быть таким милым, то ни за что бы не поверила.

Но люди умеют удивлять. Особенно тогда, когда ты этого от них не ждёшь.

Мы уже вышли из университета. Стоим на парковке возле блестящего чёрного внедорожника, который принадлежит ректору.

– Точно не поедете? – в последний раз спрашивает.

– Нет, пап. Езжай. И маме привет.

– Кстати, о твоей матери. Ты же помнишь, что у неё завтра день рождения?

Судя по взгляду Димы, он об этом грандиозном событии напрочь забыл.

– Разумеется.

– Отлично, – ректор похлопал сына по плечу. – Ждём вас завтра вечером. В шесть часов.

Вас…

О, нет!

– Извините, но я точно не смогу, – попыталась выкрутиться. – Надо готовиться к лекции по…

– Никаких возражений, – прервал меня ректор. – Оба как штык. Мама будет рада тебя увидеть, Маша.

Чёрт побери.

– Мы приедем, – обещает за нас двоих Дима. – Всё, оривидерчи, па.

Дождавшись, пока автомобиль отъедет на приличное расстояние, повернулась к своему парню.

– Ты обалдел?

– Обалдел.

Вот и как с ним разговаривать прикажете?

– Сотня, день рождения твоей мамы очень серьёзный шаг, – сердито начинаю ему выговаривать. – Я к этому не готова.

– Детка, серьёзно – это твоя одежда в моём шкафу и зубная щётка в ванной. Остальное лишь бонус.

– Дима!

– Ты единственная девушка, с которой я так долго в отношениях, – он хмурится. – Тем более, вы уже знакомы. Неужели бросишь меня?

– Не сегодня, – улыбаюсь.

– Что? – грубо хватает меня за талию и прижимает к себе. – Ты офигела, Савельева?

– Ты обалдел – я офигела. Идеальная пара, правда?

Мы начинаем целоваться и не замечаем, как с неба хлынул дождь. Не отрываемся даже тогда, когда он превратился в проливной.

– Дим, заболеем, – первая опомнилась и попыталась отстраниться. Руки Димы через мокрую одежду чувствовались особенно остро. У него такие горячие ладони. Ощущение, что я горю в жерле вулкана.

– Я уже болею, – проводит подушечками пальцев по моей шее и улыбается, как круглый идиот. Надеюсь, что я со стороны не выгляжу глупой и влюблённой. – Тобой, моя Маша.

Моя Маша…

Пожалуй, это самое искреннее и сексуальное, что я только слышала в своей жизни. Заменяет полностью фальшивое «я люблю».

– Лихорадка «Савельева-Сотников». Как лечиться будем?

– Поцелуями. Сексом. Блинчиками с черникой.

Долго смеюсь, поднимая лицо к небу. Дождь становится слабее, но тело от холода начинает бить крупная дрожь.

– Я вызову такси, – копается в телефоне, а я не свожу с него глаз.

Это не привязанность. Не привычка. Чёрт-побери-любовь.

Моя душа, моё тело, моё сердце – всё принадлежит ему.

– Почему с черникой?

– Не знаю, – пожал плечами. – Пойдём, наша машина.

Едем в молчании, пытаясь согреть друг друга жаркими объятиями. Домой приезжаем очень быстро.

Ванная, горячий чай, уютный плед.

– Маш, – протянул Дима, перебирая мои волосы. – Чисто гипотетически, если вдруг… парень спорит на девушку и потом понимает, что она ему нравится? Девушка сможет простить?

Бред какой-то.

– Ты точно заболел.

– Я же сказал гипотетически.

– Ох, – вздохнула. – Всё за Тарасова своего волнуешься? Так у него любовью и не пахнет. Правильно Мира шлёт этого придурка куда подальше.

– Почему не пахнет?

– Потому что… когда любят – не врут, не делают больно, не предают. Нельзя пройтись по человеку, использовать, а потом сказать, что это была любовь.

– Значит, Мира не даст ему шанс?

– Неа.

– А ты бы смогла?

– Я… – перевела взгляд на Сотникова. – Ты на меня поспорил, Сотников?

– Нет, – улыбнулся. – Зачем мне это?

– Хорошо. Потому что ты вполне способен.

– Так плохо обо мне думаешь?

– Ну… – прикусываю нижнюю губу. – Хороший парень не свёл бы меня с ума.

Вот и всё, Маша. Последний шаг, открывший нараспашку дверь к моему сердцу.

Знала бы я, что Дима Сотников – последний человек, которому стоит его доверять…

Знала бы я.

Глава 28 – Серьёзнее некуда

Маша

Странные расспросы Сотни про спор не дают покоя весь следующий день.

Я не склонна накручивать себя из-за мифических несуществующих вещей, но, как и каждая уважающая себя девушка, не обделена талантом строить правдоподобные предположения. Слава богу, с фантазией и воображением всё в порядке.

Потому и спросила у него прямо в лоб. Получила отрицательный ответ, но он меня совсем не успокоил, даже ещё больше раздраконил. Мой парень явно недоговаривал. Хочется верить в обратное, но…

Вдруг Дима действительно поспорил на меня? Парни любят заниматься такой дичью. И давайте не будем забывать о том, кто лучший друг Сотникова.

Да. Восхитительней и неподражаемый Никита Тарасов, в которого влюблена моя лучшая подруга по сей день. Лишь банальные правила приличия и воспитания не позволяли мне подойти к нему и врезать хорошенько за ту выходку. Мире пришлось пройти сквозь Ад. В буквальном смысле слова. Когда тобой пользуется тот, кого ты любишь, просто проходится катком без лишних сожалений – это больно. Невыносимо.

Но надменные мажоры думают лишь о себе. О том, как весело провести время, доказать друг другу что-то, быть всегда и во всём первыми. Им плевать на чувства других людей. Как и моему папаше, который когда-то бросил мать беременной.

А Дима другой. Он бы так не поступил… впрочем, я прекрасно понимала обратное.

Поступил бы, ещё как. Я знаю их с Тарасовым с первого класса гимназии.

Даже Мирослава заметила моё ненормальное состояние. Начала активно допытываться, что случилось. Пришлось выдохнуть и засунуть все свои сомнения на дно Бермудского треугольника. Одним словом туда, где сама их не найду.

Может быть, у Сотникова нет ко мне настоящих живых чувств, но между нами горит страсть. Он нежный, заботливый, с ним действительно хорошо и есть уверенность в завтрашнем дне. Мы самым диким и невероятным образом подходим друг другу. Возможно, любовь живёт три года, а страсть и того меньше, но страх – это не для меня. Я не стану трястись от ужаса однажды потерять нас.

Это случится, хочу я или нет. Чем бы не закончились наши отношения и как бы скоро это не произошло, для меня они особенные.

Наверное, изначально шли навстречу. Летели со скоростью света, наплевав на все законы физики. С Димой у меня появились крылья. Даже, если небо однажды рухнет, а вселенная канет в небытие – огонь не угаснет. Он появился для того, чтобы освещать дорогу во тьме.

К нему.

Ко мне.

***

Дима клялся, что на день рождении его мамы будут только свои. Его родители нас уже поженили в метафорическом смысле. Особенно после вчерашнего столкновения с ректором на лестнице.

И что вы думаете? Конечно, в загородном доме семейства Сотниковых оказалась целая толпа народа. К счастью, среди такого скопления было легко затеряться.

Мы сидим с Димой на больших качелях в саду. Плед, свежий воздух, шашлык и вкусные напитки – это наш маленький рай.

– Это нормально, что мы тут? Твоя мама не обидится?

– Она меня сама выгнала, чтобы не смущать тебя, – ответил Дима. – Но ты ей очень понравилась, как и букет, собранный твоими талантливыми ручками. Хороший ход – использовать любые цветы, кроме роз.

Не смущать – да. Потому, что все смотрели только на меня. Ещё бы немного и начали задавать провокационные вопросы.

«Как долго вы встречаетесь?»

«Когда свадьба?»

И прочие беспардонные темы, от которых всегда хочется сбежать на другой край вселенной.

Но родители Димы мне всегда нравились. Они хорошие. Понимающие. Тем больше стыдно, что моя матушка накинулась на него, будто стая гиен.

– Просто вы мужчины думаете, будто в мире только розы и существуют.

– А вы женщины… – он замолкает на полуслове, сильнее сжимая меня в своих руках. – Какого дьявола он здесь делает?

Я поднимаю глаза. Голос Димы изменился до неузнаваемости. Мой парень кажется очень недовольным. Даже раздражённым. Хотя всего пару секунд назад всё было хорошо.

– О, Димас, – к нам подходит смазливый парень. Примерно нашего возраста. Плюс-минус. – Не ожидал тебя встретить здесь.

– Действительно, – фыркнул Сотников. – Странно встретить собственного брата на дне рождении у матери.

Брата…

Офигеть!

Не знала, что у Димы он вообще имеется.

Парень был, безусловно, очень симпатичный. Высокий синеглазый брюнет. Но очень самодовольный.

– Здравствуй, куколка, – хитро подмигнул мне. – Скорее всего, на рассвете тебе будет очень холодно. Потому что один чёрствый сухарь наиграется, но мои объятия будут тебя ждать где-то неподалёку.

Ну и нарцисс. Они точно братья. Только этот в сто раз хуже.

– Не обращай внимания на этого придурка, – Дима от злости почти скрипит зубами. – Ян у нас младшенький. Сама понимаешь, пробелы в воспитании со всеми вытекающими.

– Такое не лечится, – улыбаюсь в ответ.

– Может быть, познакомишь меня со своей очередной забавой? – уж слишком плотоядно усмехнулся Ян.

– Максимум, познакомишься с моими кулаками.

Парень падает на качель рядом с нами, придвигаясь непозволительно близко.

Не знаю, чем бы всё закончилось, Дима явно настроился на драку, но спасение пришло из ниоткуда.

– О, Ян приехал! – раздался голос их матери. – Иди-ка сюда, родной. Машенька, надеюсь, он был душкой.

– Просто ни то слово, – коротко бросила в след.

Остаток вечера мы проводим со всеми. Отношения у Сотни с братом очень напряжённые, парни то и дело перебрасывались угрозами и оскорблениями в адрес друг друга.

Я начинаю чувствовать себя более или менее комфортно. Хотя у Димы появилась дурацкая привычка – целовать меня в любой непонятной ситуации. Каждый раз смущалась от этого.

– У тебя проблемы с братом? – спросила, устроив голову у Сотникова на плече.

– Лёгкое недопонимание, – уклонился от прямого ответа. – Неважно.

В какой-то момент я остаюсь одна. Дима отошёл помочь отцу, а ко мне тут же подсел этот настырный и противный Ян.

Называйте, как хотите. Пусть будет даже радар на мудаков, но он мне не нравится. На клеточном уровне.

– Ну здравствуй, Маша-девушка-старшего-брата.

– Здравствуй, Ян-младший-брат-моего-парня.

Рассмеялся и придвинулся ближе ко мне.

– Раньше он девушек с родителями не знакомил. Кроме Регины, разумеется.

Разумеется.

– Но ты же не решила, что особенная? – его рука ложится на моё плечо. – Он бросит тебя, детка.

Надо же, какой хороший мальчик.

– В услугах доброго самаритянина не нуждаюсь, – двумя пальцами спихиваю его руку с себя. – И трогать меня не советую.

– Братцу пожалуешься?

– Зачем же? – голос Димы раздаётся прямо за моей спиной. – Всё, Ян. Ты покойник!

Ну да, какой же праздник без традиционной драки.

Вот только я этого не могла допустить. По крайней мере, день рождения их мамы самый фиговый повод из всех существующих.

– Дим, – я встаю и подхожу к нему. – Не надо никого бить, хорошо? Давай просто уйдём.

– Потеряли пацана, – намеренно издевается над ним Ян. Провоцирует.

Сотников отодвигает меня в сторону. Что называется – сгорел сарай, гори и хата.

– Дима!

– Да Дима, что же ты? – продолжает свою игру его братец. – Каблук – это даже не позор. Правда ведь?

Какой идиот!

Собственно… произошло то, что произошло. Сергею Александровичу пришлось разнимать этих придурков. Как итог – у Димы разбита губа, у Яна всё обстоит чуть хуже. Хоть до смертоубийства не дошло.

Конечно же, в таком состоянии нас никуда не пустили, пришлось остаться с ночёвкой. Выделили отдельную комнату.

– Злишься? – шепчет на ухо Сотня, незамедлительно покрывая всю меня поцелуями. – Я сорвался. Прости.

– Заметила, Дим.

– Всё, что он сказал – неправда. Ты это знаешь?

– Что ты меня бросишь? – прикусила нижнюю губу. – Ну наши отношения не продлятся вечность. Смирись, малыш.

Хватает за шею, впиваясь в губы поцелуем. Он загорается как спичка. Я обожаю его бесить. Это так… мило. Чертовски!

– Маш… – он смотрит мне прямо в глаза. – Отец мне подарил квартиру. Я собираюсь переехать через три месяца. Там пока ремонт, всё остальное.

Мне кажется, что моя сердечная мышца качает концентрированный ужас. Он будет так далеко. Слишком далеко. Наши отношения станут не теми, что прежде. Всё изменится до неузнаваемости. Я думала, есть больше времени.

– Рада, что вы с отцом нашли общий язык.

А у самой внутри всё разрывает.

НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ОН УЕЗЖАЛ!

– Ты поедешь со мной?

Что?

– Сотня, – набираю в лёгкие побольше воздуха. – Это очень…

– Серьёзно, да. Я готов с тобой на это. Кроме того, ты уже живёшь со мной. Мы всего лишь сменим локацию.

Перекатывается на другую половину кровати и достаёт из тумбочки маленькую бархатную коробочку.

Ладно…

Открываю её и вижу серебряный ключ.

Чёрт, это круче, чем любой бриллиант в мире.

– Возражения не принимаются, Савельева.

Глава 29 – Плачет Голливуд

Маша

Любая девушка на моём месте прыгала бы от счастья, правда? Крича, вопя и распевая глупые ванильные песенки.

Я и прыгаю. Ментально.

Но ещё очень боюсь.

Одно дело жить с Димой этажом выше собственной квартиры. Вы ничего не понимаете, это другое!

Потому что тут я в любой момент могу собрать свои манатки и уйти к маме. А получить ключ от квартиры и официальное предложение жить вместе – это, чёрт побери, самое серьёзное, что слышала за свои двадцать с небольшим годиков.

В моей голове то, что между нами происходит сейчас – лишь временно. Я планировала накопить денег, снять комнату или квартиру, на худой конец было платное общежитие от универа.

Кажется, будто мы слишком торопимся.

Летим в пропасть без парашютов на трёхсотой космической скорости. А самое главное – внизу нет батута. Ничто не смягчит падения. Хлопнемся со всей дури о скалы или острые рифы. Никто не знает, что ждёт по ту сторону неизвестности. Хорошее, плохое, тёмное или светлое… выбирать пустоту страшно.

Но, похоже, единственный парень, с которым я готова падать – это Дима.

– Ты с отцом совсем не общаешься? – доносится до меня голос Сотникова.

Сидим на нашей кухне и завтракаем. Блинчики с черникой действительно стоящая вещь. Особенно, когда готовишь не ты. Кто бы мне сказал, что наглый и избалованный мажор знает, где лежит сковородка и как замесить тесто для блинчиков – ни за что не поверила. Правда они немного подгорели, только говорить ему об этом совсем не обязательно. Старался ведь. Для меня.

Вопрос максимально неожиданный.

Честно сказать, обсуждать «отца» я бы ни с кем не хотела. Ни с мамой, ни с подругой, ни со своим парнем. Больная тема.

Я своим родителем этого ПАПАШУ никогда не считала. Поучаствовать в создании ребёнка не равно быть отцом. Он бросил нас с мамой, тут и разговаривать нечего. Мне это банально неприятно.

– Нет, – отрицательно покачала головой, сжимая в руках чайную ложку. – Никогда и ни при каких обстоятельствах.

Вот тебе и доброе утро. Настроение безнадежно испорчено.

– Извини. Наверное, не моё дело. Просто…

– Просто? – удивлённо приподнимаю правую бровь.

– Ну, Виктор был на дне рождении мамы.

Как не поперхнулась, не знаю. Решительно отодвинула тарелку в сторону и сделала пару глотков капучино.

Был, значит. Интересно…

– Почему я его не видела?

– Не заметила, – пожал плечами в ответ. – Виктор старался на глаза тебе не попадаться, – Дима усмехнулся. – Оно и правильно. Учитывая, как ты могла бы отреагировать.

Эй!

– Обалдел? – искренне возмутилась.

Дима ржёт всё равно, как конь.

– Ну не дуйся, – извиняюще улыбается. – У тебя все губы в чернике.

Перехватывает за подбородок и резко набрасывается на меня с поцелуями. На небольшом угловом диванчике слишком мало места.

Но мне плевать. Нам плевать.

Он обалденно целуется. Грудная клетка разрывается от того, как громко и быстро стучит моё сердце. Мир замирает, а я забываю, что неплохо бы хоть иногда дышать. Отрываться друг от друга.

К чёрту! Всё к чёрту!

Мне нужна тройная доза поцелуев со вкусом черники.

Но если бы дело закончилось на поцелуях!

Резким движением стягивает с меня шортики и пока я, прикусив нижнюю губу, смотрю в его горящие желанием глаза, зубами раздирает фольгу и раскатывает по члену защиту. Веду пальчиками по его идеальному прессу, а Дима сердито шипит, как злой котик. Очень опасный котик.

– Иди сюда, – рычит, притягивая к себе. – Чёрт, какая же ты до одури красивая, Маша. Моя.

И каждое его слово сопровождается новым толчком. Всё более быстрым и ритмичным, жёстким, даже грубым. Раскачиваемся в такт, тесно переплетая руки, уже не сдерживая наших желаний и потребностей.

Выгибаюсь в спине, принимая его глубоко в себя. Мышцы сводит сладким спазмом. Я уже на грани, всё искрит и взрывается, а с моих губ срывается крик, полный удовольствия. Но даже сейчас Дима продолжает планомерно двигаться во мне, выбивая из головы все мысли до единой.

– А к чему вообще был этот разговор? – капучино давно остыл, но айс-кофе именно то, что доктор прописал.

Мы оба горим и потухать не собираемся.

– Про Виктора имеешь в виду? – Дима запускает руку в свою тёмную шевелюру, взъерошив волосы. – Да, мы разговорились самую малость… в общем, он мне предложил работать у него. У него своя строительная фирма, элитные пентхаусы и коттеджные посёлки в основном.

Элитные. Ну, разумеется. Иначе просто никак.

Куда больше, чем собственный отец меня сейчас волновал Сотников и фантастические изменения в этом парне.

Он и работать – две вещи, которые максимально не подходят друг другу. Я не лезла в его жизнь, хотя прекрасно понимала, что мама слишком любит сына, чтобы оставить без средств к существованию.

Тем более, нет никакого права пилить Сотню по поводу и без. Большой мальчик, сам разберётся. Впрочем, этим заявлением он меня буквально сразил наповал.

– Работать? Правда? – с недоверием переспрашиваю.

– Почему все вокруг удивляются?

– А ты работал раньше?

– Нет, – с гордостью заявил. – Я раньше почему такой был? У меня своей Маши не было.

Смеюсь, откидывая голову назад и тут же получаю очередной поцелуй в губы.

– Мы никогда не уйдём в универ. А сегодня, между прочим, пятница. И если, вечеринка ещё в силе, то советую тебе собраться, Сотников.

– Мм, – его губы на моей шее лишь приближают нас к тому, чтобы окончательно перебраться в постель. – Я достаточно хорош, чтобы быть твоим парнем?

– Ты уже мой парень, глупый.

– Я про другое. Поняла же, заучка.

Поняла…

– Ладно, – сдалась на милость победителя. – Твоя взяла, Сотня.

В универ мы едем вместе. Но я снова выхожу чуть раньше, попросив Диму о маленьком затишье перед бурей. Потому что это будет громко.

Но как бы не боялась, как бы не оттягивала момент истины – перед смертью не надышишься. Что с тобой Маша? Всего лишь весь мир узнает о вас. Ничего страшного! Уж не хуже, чем если с неба, скажем, упадёт неожиданно пара-тройка метеоритов.

Вдох – выдох.

Мы оба готовы.

Я ненавижу внимание. Кучу людей, которые смотрят, обсуждают, тыкают пальцами. Друзья-мажоры Димы точно будут пару дней говорить о нас одних. В особенности циник Тарасов.

Ага, какая-то примитивная Маша. Вместо офигенной и распрекрасной Регины Филатовой.

Плевать, выдержу.

Главное, рассказать обо всём лучшей подруге раньше, чем Сотников поставит окружающих перед железобетонным фактом.

Уже предвижу её немое осуждение. Тем более, она, мне кажется, догадывается.

Кто всегда на дух не переносил Диму? Даже руку поднимать не стану. Кто бы знал, что от ненависти до любви такой маленький шажок. Крохотный!

С души камень свалился, когда выяснилось, что Мира на вечеринку к Егору не едет. Это к лучшему. У меня есть время набраться смелости. Так нельзя, но ничего с собой поделать не могу. Дима пробуждает у меня чувства, про которые я и не знала. Не подозревала об их существовании. В том числе панику.

– Готова? – Дима перехватывает меня за руку, ведя от такси к воротам шикарного коттеджа.

Ничего себе загородный домик… домище!

– Мы будем целоваться на крыше террасы под этим жутко романтичным звёздным небом? Тогда готова.

– Я тебя обожаю, – улыбнулся Дима. Обожаю звучит, как люблю. – Детка, по нам плачет Голливуд.

– Нет, – цепляюсь за его пальцы так сильно, словно он главная опора этого мира. Моего мира. – Голливуд бьётся в истерике.

Глава 30 – Подстава

Маша

На территории дачи Тарасова нам приходится вынужденно разделиться.

Егор утащил Сотню помогать с чем-то, а я оказалась предоставлена самой себе. Интересно, почему парень Миры отмечает свой день рождения именно здесь? Неужели он не знает, что у Мирославы и Никиты было… кхм… общее прошлое. Он просто не может быть не в курсе. Хотя их дружба конкретно для меня большой сюрприз.

Раскрою большой секрет, Егор Авдеев мне нравится ещё меньше, чем Никита Тарасов. У последнего имелись минимальные моральные принципы. Всё-таки я училась с ним в одной гимназии. А вот нынешний бойфренд Князевой крайне мутный персонаж. Я, конечно, пару раз высказала своё «фи», но не заставлять же лучшую подругу бросать парня лишь потому, что у меня шестое чувство обострилось. Правильно? Тем более, им было хорошо вместе. Необъяснимо, но факт. И, если уж на то пошло – суждено Мирке набить дополнительную шишку в личной жизни, повстречав очередного козла, так ничто и никто её не остановит.

Народу собралось очень много. Мой внутренний социопат мечтал забиться в тёмный угол и не выходить оттуда до конца вечеринки. Пришлось забыть о том, что он существует. На сегодня. К тому же, звонила Мира. Она решила приехать, сделать сюрприз Егору. Ага, а я в ответ «обрадую» её своим…

Под ребрами возник какой-то воздушный шарик, который угрожал с грохотом лопнуть в любую секунду. Не припомню момента, когда ещё мне было настолько страшно.

Прошлась по дому, с трудом протискиваясь сквозь толпу знакомых и незнакомых людей. Откуда они все здесь? Как способен всего один человек пригласить на свой день рождения больше сотни человек? Немыслимо просто.

– Сотня, а где твой плюс один? – замираю у дверей кухни. Не знаю зачем вообще остановилась. – Или ты уже перестал со своей серой мышью таскаться?

Сжимаю руки в кулаки. Голос, судя по всему, принадлежит Авдееву, парню Мирославы.

– Очень забавно, – смеётся в ответ Филатова. – Дима пришёл со мной.

Сейчас он ей возразит. Сейчас!

Но, как вы уже поняли, никаких «нет» не последовало. Дима вообще ничего не ответил.

Это… довольно неприятно. Я не строила воздушных розовых замков, не просила от него серьёзных отношений и любви до гроба, но заслуживала хотя бы минимального уважения к себе.

Что ж, друзья-мажоры оказались куда важнее блинчиков с черникой.

– Переспал бы уже с ней и поставил галочку, – снова говорит Авдеев. – Или полочка с трофеями переполнена?

– Егорыч, – голос Димы холодный и словно чужой. – Давай ты не будешь лезть в мою личную жизнь. Лучше следи за своей Мирославой, которую вот-вот нагнёт во всех позах Никитос.

Мда, как грубо, Сотников.

– Да, Авдеев, – что-то там пищит Филатова. – И вообще, неужели ты думаешь, что наш Дима станет мутить с Савельевой? Ха! Ха! Ха!

Скажи хоть что-нибудь!

Ржут девчонки. Узнаю в них свиту нашей местной королевишны.

– Регина, – в голосе Димы явно слышится сталь.

– Что Регина? Между прочим, тигрицам вроде неё только твои деньги и нужны! Буквально десять минут назад видела её с Яном. В гостевой комнате. Они явно не плед искали.

Чего?

Ну я устрою этой фифе! Лохмы наращенные все повыдёргиваю и сделаю вид, что так и было. Она ведь это специально делает. Хочет нас с Сотней рассорить.

Решительно открываю дверь и вхожу на кухню.

Картина маслом – Филатова и остальные. Егор, Дима, подружки Регины и парни из университетской футбольной команды. Главная затейница ни на секунду не смутилась, будто бы только и ждала моего появления.

– Ты договаривай, – усмехнулась, скрестив руки на груди. – Что я там делала по-твоему?

– Тебе лучше знать, – она помахала кому-то за моей спиной. – Ян, привет!

Весь абсурд происходящей ситуации слишком поздно доходит до пункта назначения. Сотня смотрит на меня с недоверием, явно подвергая сомнению наше одновременное появление с его братцем.

А этот гад подходит и закидывает мне руку на плечо, только подливая масла в огонь. Нет, это был не обычный огонь. Настоящий адский пожар. Он обалдел?

– Малышка, ты кое-что обронила, – при всех заявляет Ян. – Отойдём на минуточку?

– С тобой? – грубо отпихиваю его от себя. – Мечтай дальше, Ян.

– Ох, пару минут назад ты была настроена куда более положительнее, когда сама запрыгнула ко мне на колени.

На заднем фоне уже слышу издевательский смех.

Вдох – выдох. Боже, дай мне сил оставить их всех живыми и невредимыми.

– Отошёл от неё, – Дима быстро подходит к нам. – Кажется, сказано было русским языком, придурок.

Берёт меня под локоть и выводит из дома. Тянет за собой до тех пор, пока мы не заходим за угол, где нас никто не видит.

По глазам вижу, что Ян Диму конкретно раздраконил. Поднеси спичку и загорится мигом.

– У вас что-то было? – зло процедил сквозь зубы. – Говори честно.

Меня не столько обижает то, как вёл себя Ян и слова Филатовой, как сам Дима.

Он не верит мне. Изначально поставил их глупую болтовню выше меня. О каких здоровых отношениях может идти речь?

– Сотня, ты дурак? – покрутила пальцем у виска.

– Маша! ПРОСТО. ОТВЕТЬ. НА. ЧЁРТОВ. ВОПРОС.

– А ты не охренел спрашивать такое, нет?!

Я злюсь. Иначе не могу.

Он бьёт со всей дури кулаком о стену, а потом поворачивается ко мне спиной. Истеричка, блин. Отправьте мальчика есть мороженое и жаловаться на плохую девочку Машу.

– Мне казалось, что ты достаточно адекватный, чтобы отличить МХАТ от реальной жизни.

Пошло оно всё! Сейчас приедет Мира, мы как следует оторвёмся. А парни пусть идут в задницу. На три весёлые буковки.

Возвращаясь туда, где скопился народ, а, конкретно, к большому бассейну, где лоб в лоб сталкиваюсь с Яном. Слишком взвинчена, чтобы миндальничать с этим идиотом. Тем более, после всех его штучек. Как надо ненавидеть брата, скажите? И кем надо быть, чтобы выставить на посмешище его девушку?

Риторический вопрос.

Он пробует меня облапать, но получает коленкой в самое уязвимое место.

– Сдурела? – сгибается пополам. – Ещё раз…

– Надеюсь, ты собой доволен. Молодец, просто пять баллов. Ну вот и гордись этим до пенсии, Ян-младший-брат-моего-парня.

– Дура больная, – шипит он и делает шаг ко мне.

– Ну что? – скрестила руки на груди. – Ударишь может?

Скрипит зубами, руки в кулаки сжимает, но действий ноль. Что ж, не всё потеряно.

– Я так и думала, – улыбаюсь. – Будь добр, больше не вмешивай меня в войну с Димой.

Разворачиваюсь, собираясь уйти, но не успеваю. На моём пути оказывается Регина Филатова. Вытягивает вперёд свои грабли и толкает меня.

Падаю. Прямо в бассейн.

Хотите самую шикарную новость сегодняшнего вечера? – я не умею плавать…

Глава 31 – Перепутала

Маша

Хотела бы сказать, что не вела себя, как глупая девчонка-девчонка. Но нет. Даже немножко разревелась.

У каждого человека есть свои потаённые страхи и фобии. Пауки, змеи и прочая мерзкая живность, кошки и собаки, боязнь высоты, темноты, замкнутых пространств… а вот я прихожу в дикий ужас от воды.

Разумеется, не хлопаюсь в обморок в душе или в ванной. Летом купаться хожу. Просто делаю это на мелководье. Другое дело свалиться в бассейн без страховки. Причём с чужой «помощью».

Постигло жестокое разочарование, когда на поверхность меня вытащил Никита Тарасов. Ни то чтобы согласна была провести ещё пару минут захлебываясь и барахтаясь, но рассчитывала увидеть в роли своего спасителя кое-кого другого.

Зараза. Проклятые ожидания, которым не суждено сбыться.

Первое – хочу придушить эту гадину. Голыми руками. Не буду расписывать всех вариантов, как бы я могла отомстить Регине Филатовой. Слишком жестокое зрелище для нежной и хрупкой психики. Слабонервным не поглядывать.

Второе – Ян Сотников. О, он не просто гад. А очень изворотливый подлец. Настоящий морской змей. Сковородка по нему плачет. Или бита. Пока точно не решила.

Третье – у Сотникова-старшего тоже большие проблемы.

Машка выходит на тропу войны!

Осталось только успокоиться и начать мыслить хладнокровно. Потому, что месть – это то особое блюдо, которое следует подавать максимально охлаждённым. Желательно той температуры, по сравнению с какой льды Антарктиды и рядом не лежали.

Отправила Миру с Ником за одеждой, а сама закуталась в плед, чтобы согреться. Дарину в очередной раз забрал отец. Совсем расслабиться девчонке не дают.

– Ты в порядке? – Дима пробует обнять меня за плечи, но сходу получает локтем в живот. Будет знать, как дичь всякую нести.

И вообще я злая. Очень злая!

Но Сотня не теряется, садится на корточки прямо передо мной. Взгляд почти как у потерянного щеночка. Не впечатляет. Я ещё в детстве переболела любовью и жалостью к котикам, собачкам и другим блохастым.

– Не боишься, что твои друзья увидят? – не удержалась, чтобы не подколоть его. – Ты смотри сколько людей вокруг. Иди лучше к своей Филатовой.

– Блин, ну прости, я…

«Блин, ну прости!»

Это сейчас серьёзно происходит или я попала в какой-то параллельный мир, где мой Дима превратился в тряпку?

Жесть. Иначе и не скажешь.

– Фиговое извинение, – усмехнулась. – Впрочем, я не просила вымаливать прощения. Уходи. Мне не нужен парень, который не выдерживает первых трудностей в отношениях.

– Я принесу тебе чай.

– Ненавижу чай.

– Кофе, – чеканит и уверенно поднимается на ноги.

– Да как знаешь.

Стоит, полируя меня стеклянным взглядом. Явно находится в том состоянии, когда мне следует остановиться и быть паинькой.

Но как быть той, о ком ничегошеньки не знаешь? Я их тех девушек, которые, при необходимости, коня на скаку остановят и далее по известной инструкции.

К чёрту приличия. Всё к чёрту.

Не надеялась быть для него самой-самой. Может быть, лучше послать Сотникова в пешее эротическое, пока я ещё не слишком сильно вляпалась в этого парня?

– Маша, мне действительно жаль. Я сорвался.

– И сколько ещё ты собираешься срываться? – откидываю голову назад, удобнее устраиваясь на лежаке. – Сколько Регин, Полин, Марин и Кать я должна выдержать?

– У меня, по-твоему, никаких причин нет? – взрывается Сотня.

– Нет, – пожимаю плечами. – У тебя нет. В отличие от меня.

Он садится на лежак рядом со мной и суёт в руки свой телефон. Там открыта переписка с неким… кхм… персонажем, который обозначен в его контактах крайне нецензурным оборотом речи.

Понятненько. Гадский Ян.

Но если кто-то до последнего считал брата Сотникова противным, то это и вполовину не описывает его. Просто конченный чудак на букву «М».

Мда…

Становится понятным, почему Дима никогда прежде о нём не говорил. Будь у меня такой же родственник, я притворялась бы чужим человеком или прятала засранца.

Тошнит. Только от того, что такие люди спокойно ходят по земле. Классический примитивный мажор.

«Как думаешь, через сколько твоя мышь сдаст свои бастионы?»

Или вот ещё:

«На мыши пробы ставить негде.

Не грузись, если она назовёт тебя ночью моим именем»

И ловите коронное:

«Способная малышка, скажи, братец?»

А помимо всего в их вложениях была моя фотка. Очень грязно отфотошопленная.

Козёл!

Сжимаю телефон в руках. Костяшки пальцев смертельно бледнеют. Мне кажется, будто внутри меня начинается извержение вулкана. Или торнадо, готовый снести всё живое и мёртвое на своём пути.

– И ты поверил? – чужим голосом спрашиваю я.

– В это нет, – ответил Дима.

– Ладно. А его вранью?

– Маш…

– Ясно, – зло поджимаю губы. – Ну так вот, Сотников. Пока ты ставишь слова других людей выше, чем мои, то твой максимум сам знаешь какой.

К счастью, вернулись Мирослава и Никита. Тарасов зависал где-то на заднем плане. Дима зачем-то продолжал оставаться рядом, но одного моего взгляда хватило, чтобы он оставил нас с подругой наедине.

– А где Медведева? – Мира садится рядом и протягивает мне стопку сухой одежды. – Надеюсь, её никто в воду никто не толкнул?

– Нет, опять отец забрал, – отрицательно покачала головой. – Вы долго. Всё хорошо?

Князева выглядела не самым лучшим образом. Дёрганая, нервная, на щеках нездоровый румянец.

Впрочем, немудрено. Учитывая, что с ней был Ник. С этими парнями ни секунды покоя. Но, кажется, дело тут серьёзнее, чем обычный стандартный напор от Тарасова. Если проклятый мажор обидел её, то ему самое место в моём чёрном списке. Мест ещё завались.

– Ага, – Мира с тревогой косится на Ника. – Не волнуйся. Расскажи лучше, как ты в бассейне очутилась.

– Филатова! – с готовностью ответила, хотя получилось слишком злобно. – Задушу гадину крашенную!

Остаётся момент, как всё грамотно подать Мирославе, чтобы она не заподозрила никакого интима между мной и Димой. Сами понимаете, я окончательно в нём разочаровалась. А, может, он никогда и не был тем, кем хотела его видеть. Ради того, чтобы девушку в постель затащить парни на многое способны. Особенно, вжиться в роль сказочника. Гребаный волшебник страны Оз.

– Она решила, будто мы с Димой встречаемся. Ну ты же знаешь, эти голубки расстались ещё летом. А Регина его ревнует по-страшному к каждому фонарному столбу.

– Вы не встречаетесь? – хитро усмехнулась Мира.

Моё сердце грозило остановиться.

Но вряд ли. Потому, что мы спали вместе, гуляли, целовались и ели блинчики. Но сегодняшний день только убедил – это бонус к постели. Приятный, чёрт возьми, бонус.

– Нет, – вру и не краснею. Хотя, если судить по тому, как полыхает лицо, то всё совсем наоборот. – Забыла? Терпеть его ненавижу.

– От любви до ненависти один шаг и обратно, – философски заключила Мира. – И уверена, Сотников не просто так вокруг ошивается. Если был бы рядом, сам бы дельфинчиком в бассейн махнул, без шуток. Хотя нафиг такой бабник не нужен.

Не нужен. Скажите всё это моему глупому девичьему сердцу!

– Где Егор? – решительно перевела разговор в другое русло. Мне слишком много разговоров о Диме с лучшей подругой. – Вы виделись? Прости, романтический вечер запорола.

Но, говоря о Князевой, у неё у самой крыша далеко отъехала без предупреждения. Она была где-то совершенно не со мной, а в своих собственных мирах. Склонна предположить, что Авдеева там и в помине нет.

Вон телефон звонит уже пять минут, а она в упор не слышит.

Пусть Мире и склонна некоторая мечтательность. Натура она творческая, свободный художник. Вечно в сюжетах иллюстраций витает, рисуя в воображении бесконечные задумки, которые воплотит на планшете или на мольберте.

– Мир? – дотронулась до её плеча. – Ты в порядке? У тебя телефон разрывается.

Она долго полирует взглядом экран смартфона прежде, чем ответить.

Слушает чей-то голос, недовольно кривя губы и морща нос.

– Там же, где и ты. Только парой этажей ниже.

Я очень быстро понимаю, что это Егор и, скорее всего, ребята сильно повздорили.

Иначе, как понять по-другому фразу – «Егор, всё, давай. С днём рождения».

Предположительно, виной всему Никита Тарасов. Страшно заявлять такое, но у него карма куда чище, чем у Авдеева. Особенно после его тупого поведения на кухне. Парни, которые называют меня «мышью» и заливают про «галочки» автоматически теряют все раннее заработанные очки.

По крайней мере, становится понятно, почему Мира сама не своя.

– Ты чего? – нервно прикусила нижнюю губу, очень переживая за подругу. – Вы поругались? Князева, хоть слово скажи. Я же волнуюсь.

– Он мне изменил, – как ни в чём небывало, отвечает Мира. Словно ничего не случилось. – Теперь решил беседы вести светские. Скажет, мол, не так всё поняла и дальше по заезженному сценарию.

Предупреждаю заранее, цензурной лексики на этот случай у меня нет.

Я чего-то не знаю и сегодня всемирный день мудаков? Почему они сегодня все такие козлы с большой буквы?

Бедная Мирослава. Застать своего парня с другой – это просто дно. Но, с другой стороны, лучше сейчас, чем никогда.

На Диму злилась. Только подруга для меня значит куда больше, чем нелепые обиды. Особенно, когда она единственная.

Нам нужно отсюда уехать. И из всех здесь присутствующих я могу обратиться либо к Диме, либо к Нику. Последнего уже не выдержит Князева. Так что выбираем меньшее зло.

– Вот козёл! – оглядываюсь по сторонам. – Я сейчас найду Диму и попрошу отвезти нас, хорошо? Оу…

Авдеев собственной персоной.

Решительно направляется ко мне и Мирославе. Наглости хватает ещё искать встречи с девушкой, которую променял на бог знает кого.

Что же Князевой так с парнями не везёт? Грабли за граблями, ё-моё!

Егор ведёт себя, как конченный придурок. Нет, этого слова точно очень мало. Ничтожно мало.

Оскорбляет Миру перед всей толпой, унижает её, попрекает фоткой, где она якобы целуется с Никитой, но его затыкает сам Тарасов. Наверное, тот самый случай, когда грубая физическая сила не подлежит никакому осуждению.

По крайней мере, не с моей стороны.

Получил то, что заслужил.

Не знаю, что там творится у Ника и Миры, но когда он её уволок, таща на плече, то все… мягко говоря, выпали в осадок.

Они очень красиво смотрятся вместе, словно так и должно быть. Если бы не одно жирное НО.

Дважды в одну реку не входят.

Я порываюсь бежать за подругой, чтобы спасти её от личного дракона, который грозит уволочь её в пещеру с известными намерениями, только возникают непредвиденные трудности. В лице Сотникова.

Преграждает мне дорогу, скрестив руки на груди.

– Дай людям поговорить, Маш.

– Издеваешься? – пытаюсь обойти его.

Дима меня ловит и прижимает слишком тесно к себе.

– Нам бы тоже не помешало, кстати.

– О чём? – усмехнулась. – О том, что ты сам хотел рассекретить наши отношения, а сам сдулся, как дешевый воздушный шарик?

– Ладно, – он шумно выдыхает, прижимаясь губами к моему виску. – Я накосячил. Хочешь, я прямо сейчас всем скажу, что ты моя девушка?

– Нет.

Сотня настолько опешил, что разжал объятья.

Ага, не каждый же день Димочке дают от ворот поворот.

– Я не твоя девушка, Дима. Не путай секс с отношениями.

Сама перепутала и вот чем всё закончилось.

Глава 32 – Между молотом и наковальней

Наши на стёклах танцы

И поцелуи в тишине,

Мы словно должны были

Скитаться

При мрачной жёлтой луне.

Ты не Ромео, а я не Джульетта

В этой сказке не будет любви,

Моя душа твоею раздета

Мы снова остались одни.

В разных концах города

На противоположных полюсах,

Больше не давай мне повода

Приходить к тебе во снах.

Маша

Это чёртов Ад. Я нисколько не преувеличиваю. Не вечеринка, а мини филиал Преисподней.

Прекрасный вечер закончился абсолютным провалом. Кажется, я только что стала свободной девушкой. Дала Сотникову безоговорочную отставку. Хотя, он заслужил настоящую ссылку. Куда-нибудь в далёкую Сибирь.

Как могла так сильно ошибиться в Диме? Боже, эпическая дура. Наверное, хоть раз в жизни, но должна была повести себя, будто среднестатистическая девчонка – влюбиться по самые помидоры. Чтобы мозги превратились в сахарную вату, а логика отключилась, будто по щелчку. От одних его поцелуев…

Тушите свет, дамы и господа.

Больше разочарования не испытывала очень давно. Всё выглядело слишком красиво, чтобы быть похожим на правду. Прекрасно осознавала, куда в итоге приедет трамвайчик нашей любви.

Конечная, блин! Пора выходить, Маша. И пусть вагончик катится куда ему хочется. На самых крутых американских гонках и прямо в задницу.

Я всё сказала.

Была ли любовь? Как будто и нет. Чувствую себя героиней глупой ванильной книги про то самое первое искреннее чувство, где по классике жанра положено биться в слезах и нескончаемых страданиях. Желательно в компании конфет и мексиканских сериалов.

Паршивее всего, сама выбрала. Винить некого. Позволила втянуть себя в водоворот страсти и огня и нисколько об этом не жалею.

Дима ничего мне не обещал. Как и я ему. Всё честно, никто друг другу ничем не обязан. Это грёбанная взрослая жизнь, где две половинки целого принадлежат кому-то другому.

Мы хорошо проводили вместе время, здорово. Я не совру, если скажу, что это было незабываемо и волшебно, как в сказке.

Вот только современным принцессам не нужны нежные инфантильные принцы. Им нужны драконы, у которых, в отличие от первых, имелись собственные цели в жизни. Даже, когда это самая цель – сожрать кого-нибудь или испепелить.

Что было между нами? Я думала, что влюбилась. Он думал, что у нас отношения. Обыкновенные заблуждения молодости. Вот стану сильной и независимой женщиной, обязательно напишу об этом модную психологическую книжку. Типо «Слёзы моих бывших, или, почему девочки становятся стервами»

Но зачем он оставался рядом всё это время? Говорил, что я стыжусь нас и прочее? А сам при первой возможности сдал назад. Трус.

Он нисколько не изменился. Всё тот же Дима Сотников.

Наглый красавчик-мажор, которому любая забава сходит с рук. Пусть даже у этой «забавы» есть имя, она живой человек.

Маши у него не было. Нет и не будет.

Божечки, он умеет красиво и виртуозно вешать лапшу на уши. Не повестись – нет ни одного шанса. Непревзойдённый талант.

Но людям свойственно ошибаться. Ошиблась и я. Не буду устраивать из этого драмы, уйду со сцены с высоко поднятой головой.

Не хочу видеть рядом с собой парня, который не пытается защитить меня и бороться за нас. Даже, если наши отношения устремлены исключительно в горизонтальную плоскость.

Предел Сотникова – это секс. Я это понимала. Он просто не подходит для серьёзных отношений. Они с Филатовой идеальная пара. Вот пусть и дальше варятся в общем котле.

Спойлер – дальше шоковая терапия.

После сегодняшнего, с другой стороны взглянула на Никиту Тарасова. Может быть, он наглый мажор, который не полыхает к Мире никакими чувствами. Но он хотя бы не трус. Не боится бросить вызов всем и вся. Показал, что Мира с ним перед всеми своими друзьями. Плевать ему, кто и что подумает о нём.

– Привет, – на диванчик рядом со мной упал Ян, по-свойски закинув на меня свою конечность. Опять этот бесящий жест. – Где подругу потеряла?

А этому что надо? Жаль, биты под рукой нет. Непременно бы ему настучала по тыкве.

Спихнула его руку со своего плеча и отодвинулась подальше. Очень надеялась, что намёк дойдёт до пункта назначения и Сотников-младшенький отвалит.

Но мне сегодня, определённо, не везёт.

– Ты что такая недотрога? – придвинулся ко мне. – Если будешь сидеть букой, то всех парней распугаешь.

– Я бы рада, – расплылась в улыбке. – Но до одного индивидуума почему-то достучаться не выходит.

– Начинаю понимать, что в тебе нашёл мой брат.

Боже, вот это самоуверенность. Уровень космическая бесконечность. Кажется, ему давно никто корректное направление в этой жизни не указывал.

– Серьёзно, Ян? Сделай доброе дело, отвали.

– А если не хочу? – усмехнулся и придвинулся ещё ближе.

Чёрт побери, действительно, фортуна меня сегодня засыпала подарочками. Просто аттракцион неслыханной щедрости.

А если разочек между глаз?

Но в реальности беру себя в руки и говорю совсем другое.

– Значит, мышь – это уменьшительно-ласкательное, да котик?

С моего лица не сходит улыбка.

А вот выражение лица Яна надо было видеть. Нет, снимать на камеру, а после повесить куда-нибудь в рамочке. Он заслужил.

– Он тебе рассказал, – усмехнулся парень. – Впрочем, предсказуемо.

– Смотрел «Том и Джерри»? – скрестила руки на груди.

– Допустим.

– Значит помнишь, что сколько бы кот не гонялся за мышью, он всегда в итоге оставался ни с чем. И, знаешь, ты, конечно, подонок, но Филатова… самому не мерзко?

Он зло щурится, словно обдумывает ответ.

– Я не знал, что ты не умеешь плавать.

– Незнание закона не избавляет от ответственности.

– Ну ты и заноза! – психует Ян. – Я вообще-то извиниться пришёл.

– Как-то не заметно. И да, мне твои извинения не нужны. Надеюсь, ты удовлетворил своё больное эго.

Оставив Яна и дальше кипятиться, ищу Миру. Она с другими девочками должна была играть в настольный хоккей. Без комментариев. В этом случае я как раз выступаю девочкой-девочкой.

– О, Маш! – подруга крепко обнимает меня и хихикает. – А мы собрались тут в бутылочку играть. Будешь?

В бутылочку… и тут я снова почувствовала себя, как в летнем лагере.

– На желания! – заговорщески шепчет другая девчонка. Я её не знаю, она не с нашего курса. Вряд ли вообще из одного универа. – Надо позвать парней.

Кажется, сейчас здесь будет жарко.

– Лучше сразу на поцелуи, – слышу со спины голос Яна и мысленно проклинаю всё на свете. – Кто за?

Ну, конечно, все за…

Даже у Князевой башню сорвало со всеми вытекающими. Но, стоит заметить, что едва той стоило начать играть, как Никита буквально вытащил мою подругу из-за стола.

Ревнует парень. Даже чуть-чуть жалко. Карма ведь подпорчена.

– Маша! – вопит Мирослава, колотя Ника по спине. – Спаси меня, он ненормальный!

Закинул на плечо и потащил в свою пещеру, викинг.

Хотя каждая девчонка втайне мечтает о том, чтобы её взяли на руки, а она такая кулачками воздух сотрясает, кричит…

Но делать нечего, придётся спасать подругу из лап злодея.

Вот только раньше, чем я успела встать, Ян обнял меня за талию и потянул на себя, решительно накрыв мои губы поцелуем.

Мне хватило всего нескольких секунд, чтобы оттолкнуть наглеца и залепить ему хлёсткую пощечину.

– Ты обалдел?!

– Тот же вопрос.

Голос Димы раздаётся совсем близко. Где-то за моей спиной. Я не рискую повернуться.

Момент «Х».

Между молотом и наковальней.

Глава 33 – А уже фсё…

Маша

Если кто-то ждал, что я стану разнимать этих двух петухов, то нет. Кина не будет. Вернее, в эфире немного другой блокбастер, а я с радостью стану его зрителем. Тащите попкорн!

Ну и денёк, конечно. Полноценная развлекательная программа. В лучших русских традициях. И повеселилась, и искупалась, даже еды немного перепало.

Маме стоило назвать меня не Машей, а Наташей. Чтобы я в любой непонятной ситуации могла сделать жест «рука – лицо» и произнести эпичную фразу: «Наташа, ты всё уронила!»

Пока Дима с Яном махались, ко мне как-то умудрилась подсесть Филатова. Главная гадюка города на Неве. Не люблю таких. С парнями вся из себя чопорная ванильная фифа, а в реальности яд из всех щелей брызжет.

– Надеюсь, ты уяснила урок, Савельева? – без прелюдий спрашивает Регина, сразу взяв быка за рога.

– Филатова, не сходи с ума. На учёбу только в понедельник.

– Ха, очень смешно, – оскалилась стерва местного разлива. – Посмотрим, так ли весело тебе будет, когда снова окажешься в бассейне.

– Только попробуй и утащу тебя за собой в Ад, – и невинно улыбнулась.

– Дима! Мой! – цедит сквозь зубы.

– Пардон, всех парней, с которыми ты спишь и не упомнишь. Какой именно Дима?

В следующий момент Регина вцепилась мне в волосы, угрожая их к чёрту выдрать.

Вот вобла сушенная! Сезон охоты на корюшку объявляю открытым!

Изворачиваюсь, запустив руки в её густую чёрную шевелюру и с победным криком выдираю прядь наращенных волос. Ибо нефиг лезть, так-то!

Мы падаем на пол, колотя друг друга совсем не как девчонки. А, скорее, как парни. Хук справа, блок, хук слева. При этом не забывая лягаться ногами.

Филатова кусает меня за руку, сорвав последние предохранители. Мама, прости, но интеллигентной девочкой Машей быть вообще не время. Раз пошла такая пьянка, то устанавливается чрезвычайное положение – это война!

Мстительно размазываю Регине всю косметику по лицу, но больше ничего сделать не успеваю. Нас оттаскивают в разные стороны друг от друга. Меня держит Дима, не разжимая стального захвата. Хотя я с переменным успехом пихаю его, пытаясь вновь накинуться на эту кикимору болотную. Жестоко лишать общественность сольного жабьего концерта.

Ян, пытавшийся утихомирить Регину тоже получает по полной программе.

– Маш, ты что творишь? – пытается воззвать к моему голосу разума Сотня. – Успокойся!

– Бывших своих успокаивай, Дон Жуан, – просто отвечаю. – Или смелости хватает только на то, чтобы мне всякую чушь предъявлять?

Повисла тишина, которую никто не смел нарушить. Все ждали, что ответит Сотников. Надо же, какая-то там Маша унизила бедного несчастного мальчика. Как она только могла? Ай-ай!

Одна Регина чувствуют себя лучше всех.

Мне кажется, что сильнее себя закопать Дима больше не может, но, увы, ошибалась.

– За языком следи, заучка.

Заучка, значит. Понято – принято.

Знаю одно – мне надо на воздух. Иначе все рыбки в этом аквариуме по-любому передохнут раньше положенного срока.

На улице почти сразу понимаю, что самым лучшем решением будет поскорее отсюда убраться куда подальше к маме.

Я не на своём месте, определённо.

Ехала сегодня только ради Сотникова, а получила что? Правильно. Фигу! Была бы ещё приличная фига, но без масла ведь.

Жаль, учебный год только начался и нельзя сбежать к бабуле в деревню. Свой дом, свежий воздух, никаких людей внутри пределов досягаемости. А не вот это всё.

Заучка. Это слово, будто отпечаталась в моём мозгу. Меня часто так называют и Дима тоже. Но обидно было только сейчас.

Может быть, я она и есть. Но уж лучше буду заучкой с мозгами, чем примитивной девчонкой без. Сомнительное богатство охотится за одной только внешностью. Вон Регина – симпатичная, хорошенькая. Но это только снаружи, а внутри прогнила давно, как старая курага.

Радуюсь, что взяла с собой телефон. Открываю приложение и вызываю такси. Мне повезло, ближайшая машина совсем недалеко. Приедет через две минуты. Потому быстро иду к воротам, стараясь избегать большого скопления народа.

Почти открываю дверь в автомобиль, когда меня хватают за талию и задвигают назад. Сотников подходит к водителю и стучит в окно, затем жестами показывает, что его услуги больше не требуются. Тот начинает скандалить, за что получает пару крупных бумажных купюр.

Вот это я понимаю, хороший вечер у человека, а у меня сплошное разочарование и недоразумение.

– Что ты делаешь? – уперла руки в бока. – Я, по-твоему, другую тачку вызвать не в состоянии? П-ф-ф!

– Да кто тебе позволит? – с пафосом заявляет.

Ооо, мы смелые стали! Пять баллов.

– Трусишка зайка серенький раскодировался? – усмехнулась.

– Савельева, ты…

– Что я? – умом понимала, что башню сорвало с концами, но меня было уже не остановить. – Я виновата, что ты трус?

От злости лицо Сотникова вполне напоминает собой мел. Только на щеках красные пятна выступили. Надеюсь, я никакого внутреннего Халка не пробудила.

– Всё, – зло цедит сквозь зубы, а ноздри раздуваются от ярости.

Маш хотела дракона – Маша его получила!

Подхватывает меня на руки, закидывая к себе на плечо, уместив ладонь прямо на попе. В совершенно наглом и бесстыдном положении, нисколько не стесняясь лапать мои аппетитные булочки, где вздумается.

Хам!

Вот блин… мечты сбываются, что называются. Только не тогда, когда надо. Ау, вселенная! Мне больше не требуется, забери назад.

Мольбы не помогают и Сотников такой же реальный и живой, как и я сама.

Ставит меня на пол уже в беседке. Тут никого, кроме нас нет. Я так понимаю, мы сейчас находимся на заднем дворе коттеджа. Где нет никакого праздника и друзей-мажоров. Ну, конечно.

– Ещё раз назовёшь меня трусом и…

– И? – скрестила руки на груди. – Бить сюда притащил? У тебя для этих целей братик есть.

– Маш, да что с тобой? Ты как с цепи сорвалась сегодня.

Я сорвалась? С цепи? Ну жесть же, девочки. Он либо настолько умный и талантливо притворяется тупым, либо реально такой беспросветный идиот, каким кажется.

– Сотня, скажи, что ты прикалываешься. Во-первых, меня сегодня столько раз уже оскорбили, но ни один раз ты не встал на мою сторону. НИ. ОДИН. ГРЕБАНЫЙ. РАЗ. Во-вторых, тебя волнуют только ты сам и немножко Ян. В-третьих…

– Маша, – обхватывает моё лицо руками и впивается в губы поцелуем. – Прости, пожалуйста. Я тебя ревную, капец как сильно.

Ну нет мой дорогой, поцелуи здесь не помогут. Раньше надо было!

Поезд ушёл.

Глава 34 – Вечеринка. Дубль два.

Маша

Мне сложно противостоять его губам и рукам, которые становятся всё настойчивее и настойчивее. Но, если я не остановлю Диму сейчас, то мы перейдём к жаркому примирению прямо в беседке. Ни то чтобы хотела заниматься нашим «миром» где-то в более подходящем месте, но… вообще не хотела… не сейчас! Пусть внутренний голос нашептывал расслабиться и просто получить удовольствие от процесса.

Здравствуйте, меня зовут Маша и я грешница.

– Стоп, – уверенно отталкиваю парня от себя. – Мы не будем этого делать.

– Почему? – целует в шею, нежно прикусывая чувствительную кожу. – Нас никто не увидит.

– Именно это тебе и нужно, – отхожу на несколько шагов назад и опускаясь на скамейку. – Столько мне мозг выносил из-за того, что я держу нас в секрете, а сам слился.

– Я вёл себя, как мудак.

Непонятно истории, по какой фантастической причине он улыбается. Пытается заразить своими эмоциями, но я кремень. Меня этим не возьмёшь.

– Безумно рада, что ты наконец разобрался в себе.

– Савельева, – мягко и вкрадчиво шепчет. – Я признаю свою вину.

Боже, да откуда он такой очаровательно самоуверенный свалился?

У мамы дома где-то звёздочки для первоклашек валялись бесхозные. Знаете, ими прилежных и старательных деток награждают. Надо бы взять самую огромную звезду и Диме прямо на лоб приклеить. И для братца его захватить. Сразу на родных станут похожи.

– С чем тебя и поздравляю, – улыбнулась во все тридцать два зуба. – Иди порадуйся вместе с друзьями.

Дима хмурится и садится на пол прямо у моих ног. Так близко, что стоит ему шевельнутся и между нами не останется ровным счётом никакого свободного пространства.

Напряжение и волнение пропитывают меня насквозь, мешая здраво думать. Проклятые бабочки в животе. Стараюсь выглядеть спокойной и непринуждённой, но когда он рядом, то у меня нет шансов.

Надежда умирает последней. Не сдамся на милость этого наглеца, пусть даже не рассчитывает.

– Маш, – гладит по коленке, а потом прижимается к моей ноге губами. – Да у меня голова рядом с тобой не работает, а Ян… он… ему в жизни девчонки не отказывали.

– А тебе отказывали? – и отодвинулась чуть в сторону.

– Есть тут одна, – улыбается и упирается руками в скамейку. Его ладони почти соприкасаются с моими бёдрами. Заманил в ловушку, гад! – Очень стойкая.

– Порой, недостаточно, – продолжаю злиться на него. – То, что у вас с братом взаимная неприязнь друг к другу – это я понимаю. Но при чём здесь я? Разве хоть раз дала повод в себе усомниться? Вообще не догоняю, почему должна вдалбливать тебе прописную истину.

– Ну я виноват, – тянет меня на себя, лбом прижимаясь к моему животу. – Обещаю, искуплю вину.

Вечно эти парни так, всё обещают и обещают, а толку никакого.

– Дим, – упираюсь руками в плечи Сотникова и чуть отодвигаю от себя. – Мы взрослые люди. Я прекрасно понимаю, кто ты и не считаю себя твоей единственной. Если ты устал, стесняешься или ещё чего-то, то не вижу смысла продолжать. Нам обоим будет лучше…

– Стоять, – перебивает меня. – Ты меня сейчас бросить пытаешься, Савельева?

Замялась. Громкое слово для нас.

– Ну… или возьмём перерыв.

– Жесть, Маша. Я вообще-то с этой стороны занавеса никогда не был, – злится он, а мне смешно. Потому, что даже сердитый – забавный. – Какой нафиг перерыв? От чего ты устала?

Громко смеюсь. Ситуация до невозможности комичная. Но мне нравится быть той, кого не бросают, а хотят отшлёпать за глупые предложения.

– Для твоих друзей я мышь, – напомнила Диме. – Для твоего брата. Всякие Регины засоряют мою карму.

– Ага, ты ей клок волос выдрала, – откровенно ржёт Дима.

– Ой, – отмахнулась. – Были бы свои, а так… у куклы Барби с боем отобрала.

– Прости меня.

– Дим…

Он целует меня в живот, прожигая кожу даже через платье. Скользит ниже, заставляя ноги дрожать. Руки Димы жёстко фиксируют мои бёдра. Не даёт и возможности остановить это безумие.

– Что ты делаешь?

– Как что, глупая, целую тебя.

Чёрт побери, чёрт…

– Здесь?

– Здесь, – усмехнулся, уничтожая последнюю преграду между нами. Медленно стягивает с меня трусики, опуская их до самых туфелек. – Хочу тебя здесь.

Вот так и сдала свои бастионы, практически без боя. Фиговый из меня стратег.

Но как сопротивляться парню, от которого голова идёт кругом? Рядом с ним моя вселенная то сужается, то расширяется, а иногда и всё сразу.

Раскладывает меня на этой самой лавочке, не отрывая взгляда от моих глаз. Прикусываю нижнюю губу, когда он поднимает юбку моего платья выше.

– Держи его, – командует.

А сам снова целует в живот, проходясь по нему горячими губами. Языком вырисовывает узоры, медленно устремляясь всё ниже и ниже, разводят мои ноги в стороны, одновременно крепко прижимая к стене.

Откидываю голову назад, пока его пальцы скользят по влажным складочкам, дразня и испытывая меня на прочность.

– Дииим, – сладко протянула. – Пожалуйстаа…

К пальцам присоединяются губы и язык, медленно вынося меня за пределы реального. То едва прикасается, нежно лаская, то добавляет ритма и напора, заставляя все мышцы содраться. Ноги бьёт крупная дрожь, все мышцы сводит, по венам течёт концентрированный огонь. Чувствуя скорую разрядку, выгибаюсь. Открываюсь перед ним ещё сильнее, цепляюсь руками в широкие плечи, привлекая моего Диму к себе.

Но он не даёт дойти до грани, закидывает на плечо и несёт за собой в дом. Всё во мне кипит от негодования, но вряд ли я бы сейчас смогла идти сама. Всё тело ослабло, налилось каким-то сладким дурманом.

Я даже толком не понимаю, как мы оказались внутри какой-то из гостевых спален. Потому что находилась в около коматозном состоянии. На рубеже между Раем и Адом. С моим Димой. Он вроде говнюк, но такой… такой классный…

Особенно, когда пытается заткнуть меня своими поцелуями, полностью погружая в себя.

– Маша, – выдыхает горячий воздух прямо в ушко. По коже бегут мурашки, в животе бабочки устроили бунт. – Попроси меня.

– Что попросить? – то ли стон, то ли всхлип.

– Ты знаешь, моя хорошая, – сжимает руками попу, больно впиваясь в кожу пальцами.

Ох!

– Сотня…

– Уже лучше, малышка.

Он мучитель! Самый настоящий!

– Ты совсем не умеешь извиняться, – обиженно заявляю, приподнимаясь на локтях.

– Ошибаешься, – усмехнулся, целуя меня в губы. – Ошибаешься, Маша.

***

Мне сложно было прийти к этому решению.

Взять, собрать вещи и уйти к маме.

Я долго думала, правильно поступаю или нет, но правда на моей стороне – к серьёзным отношениям вот с таким Димой не готова. А чтобы провести время в горизонтальном положении не обязательно на постоянной основе жить вместе.

Дождалась пока Сотников уйдёт на тренировку. Оставила записку и вернулась домой. То есть, спустилась на этаж ниже и для приличия позвонила в звонок. Ключи у меня есть, но с мамой нормально помириться не мешает. Затянулось наше вынужденное молчание. Почти уже и не злилась на неё. Всё же мама у меня одна. А бабуля в последний наш телефонный разговор упрямо намекала, что мамуля изменилась.

Едва открывается дверь, как мама обнимает меня и прижимает к себе.

– Ой, задушишь, – хлопаю её по спине, но очень рада объятиям.

То, что нужно. Мы не сторонницы обнимашек, но иногда руки мамы настоящее лекарство от всех бед и переживаний.

– Маш, я тебе столько всего наговорила! – продолжает сетовать родительница, когда мы уже пьём чай. – Прости меня! А перед Димой как стыдно. Хороший мальчик вроде…

Ага, хороший. Это вообще не про него. Но на другого я бы и не клюнула.

– Мам, всё нормально.

– Какое там нормально, – отвечает мама и неожиданно улыбается. – Но я постаралась исправиться. Тем более, раз у вас с Димой всё серьёзно.

Эм… что-то мне страшно.

– Мамуль, а ты чего сделала?

– Пригласила его родителей на ужин, – радостно хвастается она. – Придут сегодня вечером с обоими сыновьями.

Обоими….

Кошмар!

– Маш, не надо было, да? – мгновенно понимает мой настрой мама. – Мы просто с Аней, мамой Димы, в последнее время подружились. Давно хотели собраться семьями.

– Да нет, всё нормально, – натягиваю на лицо улыбку. – Просто неожиданно.

– Ну вот и славно! Не переживай, ужин пройдёт в лучшем виде. Я испеку свой фирменный яблочный пирог.

Ага, только как бы этот фирменный яблочный пирог не угодил кому-нибудь прямо в фейс.

Вечеринка. Дубль два.

Глава 35 – Шоу начинается

Маша

За короткое время успела пережить все стадии отношений с парнем-придурком.

Сначала было отрицание – он мне совсем не нравился. Ага-ага, посмеялись дружно.

На смену пришёл гнев – реагировать на подкаты Сотникова адекватно просто не могла. Конечно, он меня дико бесил своей идеальной стратегией альфа-самца! Хорош слишком, боже.

Дальше начался торг – борьба сама с собой, сплошное противостояние. Быть или не быть, а если по-современному – дать или не дать?

Только маме – тсс!

Но стоит называть вещи своими именами, чем бояться произнести вслух слово «секс». Чай, не пятнадцать лет. Наверное, если бы я так не любила журналистику, то стала бы психологом.

Стадию депрессии как-то перескочила. Первое – я живу в Питере, столице депрессии, через всё уже пройдено во время чтения романов Достоевского. Второе – ну зачем загоняться, если можно просто расслабиться и получать удовольствие?

Короче говоря, очень быстро всё перешло к конечному пункту назначения – принятию.

Я не знаю, когда и как это произошло, но мы были вместе.

Изначально понимала, что с Димой несерьёзно, однажды придётся взять и отпустить. Вот и пришло время. Жалеть не о чем. Я счастлива с ним каждую ночь, каждый день, каждую минуту наших невозможных, неправильных и горячих отношений.

Мы двое из разных миров, которые не способны никак соприкасаться. Ему по прямой к Регине Филатовой и прочим золотым девочкам, а мне – куда-то в противоположном направлении. Могу только надеяться, что у Сотникова хватит мозгов не связывать себя крепкими порочными узами с кем-то вроде Регины. Она ведь настоящая ядовитая пиявка. Присосётся, фиг избавишься. А если отрывать, то без последствий не обойтись. Вот такие дела.

Мама вовсю готовилась к гостям. Разрывалась между уборкой и готовкой. Казалось, что она правда как-то изменилась. Стала… счастливая что ли. Знаете, будто парила и летала по квартире. Либо кто-то её подменил, либо я даже теряюсь в догадках, что такого хорошего могло случиться.

Повышение на работе? Ну маловероятно для того, чтобы настолько сильно радоваться. Она ведь обычный учитель в гимназии.

Блудная дочь вернулась домой? Я не такая хорошая и послушная, чтобы прыгать до потолка. Мамуля у меня, конечно, не подарок, но и я не киндер-сюрприз.

В общем, сплошные тайны, интриги, расследования.

После обеда пришлось идти в магазин потому, что срочно понадобился дополнительный килограмм яблок для пирога. Ну и как это обычно бывает – хлеб заканчивается, картошечка лишней не будет, а ещё корица не помешает и что-то к чаю…

Сами понимаете, в супермаркете протаскалась час-другой, потом неспеша двинула в сторону дома, который находился всего в двадцати шагах. И надо же было такому случиться, что у парадной я столкнулась с Сотниковым. Вернулся с тренировки, стало быть. Раньше положенного времени.

Сердце неоправданно порывается проломить грудную клетку. Угомонись, наивное! А то на цепь посажу, будешь знать, как ко всяким там мажорам торопиться на всех крыльях. Прилетели, блин.

– Ты где была? – сразу наезжает на меня Сотня.

Хмурый какой-то. Непонятно, то ли футболе совсем всё тухло, то ли уже был дома и обнаружил счастливую записочку.

– В магазине, Дим.

Пытаюсь обойти его, но Дима делает шаг в ту же сторону. Интересно, а давно он так вальсировать научился?

Раздражает.

Хотя бы то, что он совсем ничего не понимает. Прикидывается тупым идиотом. Может уже в роль вжился и на кнопочку «вкл» нажать забыл? Потому что Дима Сотников мог быть кем угодно, но точно не дураком. Не способен этот умный, очаровательный и милый парень в один момент трансформироваться в этакого Ивана-дурачка.

Возможно, я влюблена по уши и всё романтизирую в парне, по которому схожу с ума. Но не могло же мне всё привидеться! Не могло…

Впрочем, хочет играть в клоуна – флаг ему в руки, а я домой. Мне ещё пирог с мамой готовить, а то некуда будет братьев Сотниковых тыкать, как нашкодивших котят.

– Зачем? – очередной тупой вопрос.

– Затем. За продуктами ходила.

Начинаю терять терпение. Боже, дай мне сил не въехать ему по тыкве сумкой с продуктами. Яблоки, между прочим, не самые лёгкие.

– Могла доставку заказать.

– Сотников, мы, простые люди экономим на доставке. Ты вообще сам что здесь делаешь?

– Тебя искал.

– Зачем?

Ага, вот и моя очередь настала дурочку валять. Так и будем играть в кошки-мышки, пока кому-то одному не надоест затянувшийся фарс.

– Сладкое дома закончилось, Маш.

Я совершенно точно понимаю, что он всё прекрасно знает. Нашёл записку, со всеми вытекающими. В другой ситуации впечатлили бы его поиски меня, но не сейчас. Всё уже для себя решила.

– Тогда закажи доставку, Дим.

Сотня держится из последних сил. Но вместо того, чтобы озвучить свои мысли, забирает у меня из рук пакет с продуктами, другой рукой берет меня за запястье и ведёт в парадную. Настойчивый мальчик.

В лифте нажимаю на кнопку своего этажа. Дима продолжает молчать, словно язык проглотил. Ловлю себя на мысли, что жду от него хоть какой-то реакции, но точно не холодного молчания.

Спокойно, Маша. Всё идет по плану. Просто потерпи.

Вот уже и мой этаж. Двери открываются, но в самый последний момент Дима тянет меня на себя и целует в губы.

Ни слова о том, что я ушла. Ни единого слова. Ни одного упоминания о злосчастной записке.

– Не делай вид, будто ничего не произошло. Это тупо, Сотня.

– А что произошло?

Задушить его сейчас или подождать до ужина?

– Дима, – рычу сквозь зубы. – Я иду домой. К себе домой.

– Да как скажешь, – резко закидывает меня к себе на плечо и выходит из лифта. – Домой так домой, колючка.

Снова не мой этаж. Снова его квартира. С чего начинали, тем и закончили.

У-у-у, да он просто невозможный!

Резко поднимает и усаживает на комод. Шанса не даёт возразить хоть что-то. Набрасывается на мои губы, словно голодный хищник. Рукой крепко держит за шею, второй накрутил волосы на кулак, заставив откинуть голову назад.

Чёртов маньяк!

Наверное, мы бы снова накинулись друг на друга, но меня спас звук открываемой двери.

Дима отрывается от меня и смотрит на незваного гостя. Вернее, гостью. Я в шоке. Самое время сказать – Наташа, мы всё уронили!

Филатова входит в квартиру, словно к себе домой.

Скидывает высоченные каблуки. Прикидывается, что не замечает нас. Ага, мы же оба под мантией невидимкой.

Дима, поздравляю, ты эпически просрал даже то, чего ещё не было.

– Ой, я как-то невовремя? – улыбнулась во все тридцать два зуба эта стерва. Посмотрела на дорогущие часы на своей правой руке и слишком нервно прикусила нижнюю губу. – Да, мы ведь через полчаса должны были…

Что называется, цирк уехал, а клоуны остались.

Я бы могла стерпеть что угодно. Но не Филатову.

– Маш, я…

– Ага, – хмыкнула. – Ничего не говори.

Спрыгнула на пол и вышла из квартиры, не забыв прихватить с собой пакет.

Хочет с Региной зависать? Да пусть хоть с двумя. А мне плевать!

Как вы понимаете, никакого ужина не сложилось. По крайней мере, у меня.

Мира написала в общем чате с Дариной, что идёт на свидание с Тарасовым, и я поехала спасать подругу. Даже и на секунду не задумалась. Мама восприняла адекватно. Учитывая, что ей пришлось отгонять Сотню от дверей. Он ведь ломился внутрь, будто психопат. Дурной совсем.

Да, позорно сбежала с места преступления. Но провести вечер в компании братьев Сотниковых мне совсем не улыбалось. Нужна передышка.

Но, как говорится, то, от чего ты бежишь, чаще всего тебя и настигает. Причём в самый неожиданный момент. Так случилось и со мной.

У Князевой тоже было военное положение, целиком и полностью организованное Тарасовым. Парень не промах. Уже и на свидание успел позвать. Вот только Мире оно не надо. Но этот аленький цветочек явно поплыла от его сладких речей или как он там её уломать пытался.

Ник, конечно, был милашкой на вечеринке, но… всё у них одно да потому. Мире не помешал бы парень. Нормальный, который будет ценить её, пылинки сдувать. А не тот, кого она до сих пор одержимо любит. Так и не смогла восстановить своё разбитое сердце.

– Князева, а ты головой случайно не стукнулась? Ты и Тарасов?

Свои грабли душе милее и всё в том же духе, но, если честно, то совсем не смешно.

– Не понимаю, тебе там мало было, подруга? Или это какой-то острый недостаток мудаков в жизни? Мира, да я тебя просто не пущу к нему.

– Мне кажется, ты к нему несправедлива, – пытается спорить со мной Дарина. Да ещё и делает это таким сладким елейным голосочком, что тошнит от переизбытка сахара в атмосфере. – Никита, он такой…такой…

Ага, не такой, как все, да? Особенный! По ходу осеннее обострение. Сразу троих накрыло парями, причём одновременно.

Но мозги-то включать надо.

– Это когда он тебе успел Никитой стать? Я в шоке! – падаю рядом с Князевой на диван. – Слушай, а может отправим тебя к нему вместо Миры?

Вообще-то это была шутка и, как оказалось, очень неудачная. Стоило догадаться, что у Медведевой там фляга протекла капитально.

– Я согласна! – тут же вызвалась эта сумасшедшая баба. Даже начала причёску свою идеальную поправлять. – Мир, ну правда, ещё опять реветь будешь…

Грубо и беспардонно.

Держусь, чтобы не заржать в голосину. Ну просто мать Тереза! Спасительница недоделанная.

– Дариш, – ласково говорит Мира. – Не нужен он тебе.

Мира у нас настоящий аленький цветочек. Мягкая, деликатная, добрая. В случае чего может и в фурию превратиться, но нужно прямо конкретно довести. То ли другое дело я – злая ведьма банши.

– А тебе нужен? – у Дарины во взгляде один сплошной вызов.

Вопрос только что за нетрезвое соревнование за Никиту Тарасова? Сдается мне, пока витала в облаках с Сотниковым в мире произошли серьезные перемены.

С другой стороны, Тарасов умеет очаровывать. По нему вся гимназия сохла наша, про универ вообще молчу. Сплошные жертвы безответной любви.

– И мне тоже не нужен. Никита хочет лишь одного…

– Это он тебя натянул и пошёл дальше, Князева. Но у нас всё будет по-другому. Смотри, мы переписываемся!

Ой, дура!

Намерено перемотала ванильные сообщения от Дарины, чтобы узнать с чего вообще всё началось. Ага, ясно…

Сиськи, жопа, сексуальное бельишко.

– Ну-ка, – кручу мессенджер дальше, но ничего интересного больше не нашла. – Ты выжила из ума, Медведева. Нафига свои окорочка ему присылаешь?

– Тут не только окорочка, – глупо лыбится подруга, мгновенно раскрасневшись. – Но мальчикам нравится.

И что теперь? Мальчикам много чего нравится. Когда им сосут, например. Если им нравится, так благотворительностью заниматься что ли? Ой, не могу! Тупая идиотка. Ни гордости, ни самоуважения.

– Я ему нравлюсь. У нас…

Не хочу это слышать. Остаётся только заткнуть уши в надежде, что это спасёт ситуацию.

– Да не будет вас, дурында! —откровенно выхожу из себя. – Ему не ты нравишься, а твоя грудь четвёртого размера и задница в кружевном белье, не доходит?

– Тебе бы тоже не мешало надеть что-то сексуальнее бабушкиных панталон, глядишь и парень появится. Хотя твой уровень – задроты, что верстают студгазету…

А вот это уже некрасиво и обидно. За такое у меня во дворе и зубы выбивают. Изящно и интеллигентно.

– Дарина! – попыталась Мира утихомирить подругу, но куда там.

Столько нам гадостей наговорила, что даже вспоминать не хочется. Подруга называется. Да какой это друг, если из-за парня готова в глотку вцепиться?

Вот и я так думаю, что нафиг надо. Пусть лесом идёт свои фотки в стиле ню распространять.

Попрощалась с Мирой и тоже ушла. Поздно уже, а завтра в универ рано вставать. Буду надеяться, что к тому времени, когда домой приеду, все гости уже разъедутся. А если и нет, то у меня достаточно сил для того, чтобы послать Диму на три веселые буковки. И братца его заодно.

По пути от метро в сторону дома встретилась кофейня, которая с улицы выглядела уж больно заманчиво. Решила зайти купить вкусный напиток и какой-нибудь выпечки. Кажется, это то самое место, где я летом пила кофе с Антоном и Димой. Точно она.

Долго стояла у витрины, любуясь пирожными, потом наконец встала в очередь. Ух, какое всё красивое! Черничные и фисташковые эклеры, фруктовые корзиночки, штрудели с разнообразными вкусами, шоколад ручной работы и ещё много всего аппетитного. А от видов авторского кофе вообще лаза разбежались. Наверное, я хочу мандариновый капучино с попкорном и солёной карамелью…

– Апельсиновый раф, и побыстрее, булочка.

Ни «здравствуйте», ни «пожалуйста», а ещё и оскорблениями кидается. Ну подумаешь, девушка немного полновата, что с того? Как минимум, некрасиво так обращаться к незнакомому человеку. Голос какой-то больно знакомый…

Поднимаю глаза на парня, который стоит передо мной в очереди и первое, что хочу сделать, так это сбежать отсюда. И как можно скорее.

Ян Сотников. Собственной персоной.

Одет с иголочки, чувствует себя почти что хозяином кофейни. Смотрит вокруг абсолютно потребительски. Жаль скалки под рукой нет, ну или ещё чего-нибудь, руки чешутся настучать ему по башке.

Вот такое желание он у меня вызывает, ничего поделать не могу.

Девушка за прилавком намеренно медленно делает заказанный Яном напиток и при этом невинно улыбается.

Ян начинает терять терпение, стучит костяшками пальцев по столешнице.

Нервный какой, вы посмотрите!

– Апельсиновый раф, – миловидная шатенка ставит перед Сотниковым-младшим стакан и переводит свой взгляд на меня. – Добро пожаловать, уже определились с заказом?

В это время Ян поворачивается ко мне, недобрая усмешка озаряет его красивое лицо.

– Машенька, чудесно выглядишь. Правда, Дим?

Шоу начинается…

Глава 36 – Я пепел в его руках

Маша

Плохой день. Просто отвратительный.

Вот какова вероятность ехать домой от подруги, зайти в кофейню за сладим и там повстречаться с братьями Сотниковыми?

Судьба, не иначе. Гребаная магия.

Биббиди-боббиди-бу!

И ровно в полночь лёгким взмахом волшебной палочки два прекрасных принца превратятся в тыковки.

Моя сказка может быть именно такой и никакой иначе.

Крёстная фея, ну за что? Какие страшные грехи я совершила, чтобы продолжать добивать меня этим аттракционом неслыханной щедрости?

Никак не отреагировала на реплику Яна. Равнодушно озвучила свой заказ и отошла в зону ожидания, присев за столик у окна. Разумеется, так просто сегодняшний вечер закончиться не мог. Полная кофейня свободных мест, а Дима и Ян направились именно ко мне.

Ничего тяжеленького нет поблизости? Очень жаль.

– Маш, поговорим? – Дима придвинул свой стул ко мне ближе.

– На меня можно не обращать никакого внимания, – Ян откинулся на спинку стула, неспеша пригубив напиток из картонного стаканчика.

А они похожи больше, чем кажется. Странно, что сразу этого не заметила. Ах да, парила в розовых облачках под названием «любовь», пока со всей дури не хлопнулась с небес на землю прямиком в объятья суровой реальности.

Грубо и жёстко, но зато хорошо отрезвляет.

– Исчезни, – Дима недовольно смотрит на брата. – Ты тут пятое колесо, норм тебе вообще?

– Норм, – усмехнулся Ян. – Когда ещё увижу, как ты валяешься в ногах у девчонки.

Ауч! Это раунд.

Один – ноль в пользу Сотникова-младшего.

Но вот только если кто тут третий лишний, то точно не он. И не Дима. А я.

Решительно поднимаюсь на ноги, но Дима ловит меня за руку.

– Савельева, пять минут.

В его голосе ощущается концентрированная сталь. Со своими друзьями бы был таким несгибаемым.

Чёрт возьми, мне не хочется разочаровываться в нём, но это уже происходит. Секунда за секундой, день за днём. Я сама его выбрала. Польстилась на красивые речи, очаровательную наглость и уверенность в каждом движении.

Что же получается – мой Дима совсем не такой?

Отказываюсь верить.

– В другом месте надо быть таким твёрдым, Сотня.

Ох, звучит очень двусмысленно. По крайней мере, каждый понимает мои слова в меру своей испорченности, а конкретно, Ян. Впрочем, ничего другого и не ждала.

Он предсказуем и банален. Типичный избалованный развязный мажор.

Ян заливисто смеётся, прожигая меня бесконечно пошлым и жадным взглядом. Брр! Вот так и раздевают глазами, девочки. Стоит запретить такое на законодательном уровне.

– Пиздец, ты зажигалка, Машенька.

– У тебя какие-то проблемы с уменьшительно-ласкательными, Янчик? – парирую в ответ.

Глупая самодовольная улыбка на его губах меркнет. Не нравится – получи!

Не переношу, этих «Машенька», «Манюнечка» и прочие коверкания имён. Очевидно, Ян того же мнения.

Как будто в детский сад угодила. Была у меня в своё время премерзкая воспитательница. Зоя Никитична. Нет, она в принципе ничего плохого не делала. Добрая, внимательная, детей любила. Только больно правильная мадам. До нудной степени.

Тоже всегда носилась с криками: «Машенька, съешь кашку!», «Машенька, мальчиков нельзя бить лопаткой по голове!»

Тьфу!

Она вообще в курсе, что манная каша – это бе? Гадость редкостная, одним словом. Особенно с комочками. Как вспомню, так вздрогну.

А что касается мальчиков и лопаток – грешна, каюсь. Но может, я ещё в четыре года поняла, что этим парням надо мозги на место периодически ставить.

Правда жизни, пацаны.

Диму с Яном по ходу мало били. Не было у них такой Маши.

– Руку отпусти, – окинула Диму холодным взглядом. – Я не хочу разговаривать. И, поверь, лучше тебе не оправдываться насчёт Филатовой. Но…

– Но?

– Я в тебе ошибалась.

На минуту мне становится его жалко. Кажется, словно грустное выражение лица Сотни – настоящее, искреннее. Вот только если быть такой сердобольной на самом деле, то лучше всех бродячих котов домой тащить, а не прощать бывших.

Подхожу к стойке, чтобы забрать свой заказ, но Дима идёт за мной по пятам, а следом за ним и Ян. Ещё прикидываются злейшими врагами. Вон какая синхронная братская поддержка.

– Я заплачу, – Дима протягивает банковскую карту к терминалу.

Ловит мой грозный взгляд, но остановить его уже не успеваю. Недовольно сжимаю губы.

– Слышь, Робин Гуд, может хватит? – сердито спрашиваю.

– Что хватит? Я не могу заплатить за свою девушку?

Действительно, шоу.

Благо, в кофейне нет никого, кроме нас и сотрудницы с бейджиком «Аврора Жарова». Всё равно стыдно. Устроили представление.

– Ребят, давайте на улице, – слышу голос девушки. – Всех посетителей разогнали.

– Жарова, остынь, – тормозит её Ян. – Нет никого, скоро закрытие.

Так эти двое знакомы? Интересненько.

Но меня это, признаться, мало волнует. Хочу уйти и желательно в гордом одиночестве. Жутко устала. И от Димы, и от Яна. Вообще от всего вместе.

Молча выхожу на улицу. Уже стемнело, с неба льёт противный питерский дождь. Все прохожие с зонтиками. Предусмотрительно. В отличие, от меня. Хотя каждый второй коренной петербуржец предпочитает ходить без зонта.

– Савельева! – догоняет меня Дима и хватает под локоть. – Куда намылилась? Давай в машину.

– Спасибо, – сдержанно улыбнулась в ответ. – С вами я не поеду.

– С ума сошла? – почему-то злится.

Действительно, я ведь должна лужицей у его ног растечься только потому, что он объявил меня своей девушкой практически тет-а-тет.

У-у-у, у меня зла никакого не хватает!

Хочу задушить его. Без шуток.

– Да как скажешь, Дим.

Смело вышла под дождь, но и промокнуть толком не успела, как меня сгребли в охапку и запихнули в стоящую возле кофейни чёрную спортивную машину.

Беспредел!

Дима туго пристёгивает меня ремнём безопасности, делая это слишком сексуально. Откровенные картинки, как калейдоскоп замелькали перед глазами.

Ну с моими грехами мы всё решили. Развратная дева.

Летим по шоссе с недопустимой скоростью. Что-то мне подсказывает – кому-то грозит не хиленький штраф за превышение.

– Вернёшься ко мне, – припечатал одним предложением.

Простите… но что?

– Немного ли вы на себя берёте, Дмитрий Сергеевич? – усмехнулась.

– Какого хрена ты вообще ушла, Маша?

– Поэтому и ушла, – огрызнулась, скрестив руки на груди.

– Я твои мысли не читаю. Что не так?

– Ты дебил или действительно не понимаешь? – со всей дури стукнула его кулаком по плечу. – Кончай прикидываться.

В самый последний момент войдя в поворот, Сотня паркуется в нашем дворе.

Сердце бьётся, как сумасшедшее. Адреналин переполняет кровь. Между нами ток. Вся атмосфера накалилась до невозможного предела, вот-вот и начнём метать огненные молнии.

Боже, как я его хочу…

Дрожащими руками отстёгиваю ремень безопасности, касаюсь ручки, но не успеваю сделать ровным счётом ничего.

Дима хватает меня за талию и каким-то невероятным образом усаживает к себе на колени.

Я в совершенно бесстыдной позе с задранной юбкой.

Его глаза горят порочным огнём.

Он готов сжечь меня и, кажется, я совсем не против превратиться в пепел в руках Димы.

Чёрт возьми!

Бастионы скоро падут.

Глава 37 – Бонни и Клайд

Маша

Честно признаться, я пока не поняла, чего хочу больше – убить его или заняться с ним сексом.

Это вообще нормально?

Вполне. Примитивная реакция на парня, который косячит так, будто бессмертный, но при этом он слишком притягательный.

Обыкновенный засранец.

Но, кажется, про это слово рядом с Димой Сотниковым стоит забыть. С ним не может быть нормально, просто, адекватно. Да я и сама далеко не тихая гавань. Мы, как две бушующие стихии, сметающие всё на своём пути. Останется ли кто-то в живых?

Маловероятно.

Не чувствую ничего, кроме его губ. Погружаюсь в него, как в огненную лавину. Полыхаю.

Дикое и невозможное безумие. Я Везувий, а он моя лава.

Пьём друг друга жадно и торопливо, буто осталось всего несколько секунд до часа «Х». Губы кусают, языки с искрами сплетаются, кружа в стремительном и жарком танце.

Все мысли разом выбило, как пробки от перенапряжения. Не осталось ничего, кроме нас двоих в тёмном салоне автомобиля. Руки Димы решительно скользнули под джемпер, нагло скользя всё выше и выше. Переходит пределы допустимого и знает, что победит.

– Сотня, стой…

– Помолчи, – скручивает руки за спиной, зажимая их между своих ног. – В последнее время ты слишком много разговариваешь.

Ловко расстёгивает лифчик и сжимает грудь обеими руками. Почти грубо, впиваясь в кожу пальцами.

– Стонать не запрещено, Маша, – усмехнулся, наклоняясь к моим девочкам. Языком виртуозно выводит какой-то рисунок вокруг нежного ореола. – Это возбуждает.

– Мы точно не будем трахаться в машине, – пытаюсь оттолкнуть его, запустив руки в волосы. – Мы вообще не будем ни-чее-гоо…

Мой стон, будто крик о побуждении к действиям. И Дима не подводит, понимая всё, как надо.

От его ласк и прикосновений перед глазами всё искрит, тело наполнила приятная истома, а низ живота пронзила молния.

Одной рукой продолжает наглаживать полушарие, а губы обхватывают затвердевший холмик, нежно посасывают и прикусывают, вынуждая выгибаться в спине.

Мозги офф. Мозгов нет. Он их отключил своими безбожно прекрасными и греховно порочными поцелуями.

Ладонь искушено скользит вниз по животу, сразу ныряя в стратегически важное место, а пальцы отодвигают в сторону трусики. Мне даже было всё равно, что именно на мне надето. Пусть хоть панталоны с динозавриками.

Там я уже давно вся насквозь мокрая и готовая для него. Тело сводит сладким спазмом от предвкушения нашей близости.

Я грешная. Такая грешная, что в аду мне завидуют инкубы и суккубы.

– Хорошая моя, – рычит Сотников. Отрывается от меня, чтобы впиться в губы глубоким и страстным поцелуем. Практически насилует их, фиксируя за шею. – Сейчас будет приятно и сладко, моя Маша.

Я не способна ему сопротивляться. Моё тело – предатель, сердце – враг, а сама я слишком слаба, чтобы тормознуть сейчас Диму. Нужно выпустить пар, сорвать все предохранители, спустить с цепей всех своих тёмных демонов. Разве есть что-то плохое в том, чтобы просто получить удовольствие? С парнем, при одном взгляде на которого получаешь эстетический оргазм.

Определённо, об этом пожалею, но не сразу. А сейчас я просто хочу быть с ним. Так близко, как мы двое себе это позволим.

Зубами разрывает фольгу, а я забираю защиту из его рук и делаю всё необходимое очень медленно. Ничего страшного, пусть немного помучается. Дима почти шипит и накручивает мои волосы на кулак. Веду пальчиками по твёрдому и горячему стволу. Смеюсь.

Психует и опрокидывает меня на сидение, накрывает всем своим корпусом, сразу вколачиваясь во всю длину.

Боже!

Жёстко удерживает мои руки над головой, не давая и шанса шевельнуться под ним. Толчки становится более резкими, ритмичными. Вжимает меня в сидение своим сильным телом, безжалостно накачивая собой.

Я словно не здесь. Зависла в каком-то астрале, где не осталось ничего, кроме нас двоих.

Его сбившееся дыхание, которым он обдаёт мои уши и шею, непозволительно громкий стук моего сердца. Он доводит меня до безумия, до полубессознательного состояния. Ни о каких словах и членораздельных звуках не могло быть и речи. Только рваные стоны, сладкие вздохи и умоляющие всхлипы.

Этот парень трахается, как бог.

Мой персональный мрачный демиург.

Всё ещё продолжаю парить где-то на облаке, в откровенной невесомости. На глазах выступили слёзы. Если он собирался выбить из меня все мысли, то у него это получилось. На высшем уровне.

Ноги дрожат, всё тело вибрирует от удовольствия. Готова мурлыкать и тереться о него, словно домашняя кошка. Чёрт побери, мне с ним слишком хорошо.

Сгребает в охапку и усаживает верхом на себя. Тело мгновенно отзывается на прикосновения, предавая свою хозяйку по всем фронтам.

– Обними меня, – приказывает.

Я почему-то слушаюсь. Не знаю почему. Может быть, дело в том, как сексуально и решительно звучит его голос?

Обхватываю за шею и прижимаюсь к мокрой, блестящей от пота груди.

Держит за талию обеими руками, с силой насаживая на себя. Мои ногти впиваются глубоко в его спину. Мы раскачиваемся в такт. По первости он направляет мои движения, потом я начинаю подмахивать ему, плавно вбирая в себя без остатка своего Диму.

Господи, это на грани фола. Эмоции выносят меня за пределы вселенной.

Стёкла запотели, наше дыхание и стук сердец звучат синхронно. Мы на одной волне, ловим её и падаем вместе на самое дно адской бездны.

Его руки всё ещё продолжают порхать у меня между ног, лишь слегка прикасаясь.

– Это месть? – шепчу с придыханием.

– Ты всё ещё способна говорить?

Один – один. Это безоговорочная победа.

Мне хорошо с ним и без секса, но секс с ним – это просто рай. Будто нас переносит из этой суровой реальности в свой собственный мир.

Я не знаю, что между нами – физика, химия, любовь или всё вместе, но я точно уверена в одном – это правильно. Запретно, за пределами добра и зла, но правильно.

– Отец вернул тебе машину?

– М-м-м, – Дима усмехнулся. – Не совсем. Почти вернул. Это тачка Яна.

Не удержалась и расхохоталась в голос. Чёрт возьми, мне даже жалко его.

– Это значит, ты украл у брата машину?

– Нет, – взъерошил мне волосы. – Мы украли, детка. Мы с тобой Бонни и Клайд.

– Звучит романтично.

Повисло напряжённое молчание, в котором каждый думал о своём. Я лично в самую последнюю очередь размышляла о том, в какое бешенство придет Янчик, когда обнаружит пропажу.

Не понимаю, куда приведёт меня Дима дальше, но с этим нужно было что-то делать. А с другой стороны, надо ли? Почему не оставить всё как есть? Вот только не обращать внимания на проблему – не равно её отсутствие.

– Не вернёшься? – первым нарушил тишину Дима.

– Не вернусь.

Долго думает прежде, чем что-то ответить.

– Тебе со мной хорошо?

– Ты же знаешь, что да. Но для этого не обязательно жить вместе, Дим. У тебя своё свободное пространство, у меня своё. Не будем переходить личные границы.

– Возможно, мы оба не были готовы афишировать наши отношения.

Что ж, это единственные правильные слова Сотникова за последние дни.

– У нас отношения?

– Не знаю, – пожал плечами. – А ты как считаешь? Мне кроме тебя никто не нужен. Никого не хочу трахать.

Говоря на его языке – это почти любовь.

– Хм… это честно и искренне.

– А у тебя ещё кто-то есть?

Улыбаюсь и пытаюсь привести свою одежду в божеский вид.

– Только ты.

В голове, в сердце, в теле.

Везде только ты…

Глава 38 – Его трофей

Маша

Время летит, будто сумасшедшее.

Словно появился какой-то властелин времени, этакий Мистер Хронос и принудительно ускорил его. Я хочу остановить часы, замедлить минуты, но мы живём в мире, где не существует магии. А было бы, знаете, очень круто обладать подобными способностями, чтобы наслаждаться каждой секундой с Димой. Нам совсем не хотелось разлучаться.

Но, как писал А. Грибоедов, «счастливые часов не наблюдают».

Дни потеряли своё значение.

Минуты, часы, недели, месяцы. Мы потерялись в пространстве.

Моё сердце отсчитывало только расставание. Я совершенно точно понимала, что люблю его, что мне хорошо с ним. А всё остальное…

Всё остальное, порой, доводило до первобытного бешенства.

Потому что было и другое осознание – у нас нет ни будущего, ни перспектив. Как и у Миры с Ником, которые играли в любовь на глазах у всей вселенной. В то время как мы с Димой придерживались противоположного лозунга – счастье любит тишину.

Но, разумеется, окружающие запросто сложили два плюс два. В особенности, наши близкие и друзья.

Нам не нужно было ничего говорить им – все факты на лицо.

Родители считают – мы с Димой прекрасная пара и нам некуда торопиться. В плане жить вместе и переходить на какой-то новый уровень отношений.

С мамой мне было до сих пор моментами сложно, но мы учились принимать друг друга такими, какие есть. Это, как называется, яблоко от яблони недалеко падает. Я и мама очень похожи характерами. Да и вообще, со скорпионом ужиться очень сложно. То есть, со мной.

И пусть идеальной гармонии нет на свете, но у нас получалось быть лучше, чем раньше.

Долго наблюдала за тем, как она улыбается всё ярче и светлее, расцветает, будто прекрасная и гордая роза, а потом я открыла страшную тайну такого её чудесного состояния – они сошлись с отцом.

Боже, это было как обухом по голове! Шок пронзил меня насквозь. В мыслях долго пыталась утрамбовать новый мир, да только получилось далеко не с первого раза.

Что вообще могло заставить взрослую самодостаточную женщину взять и вернуться к мужику, который её когда-то бросил? Причём в положении, совсем одну. Уехал за границу и был таков. Сломал маме жизнь.

Теперь же типо осознал ошибки молодости или как там это правильно называется у мужчин. Захотел стать примерным семьянином? П-ф-ф! Не знаю. В причины я особо не вдавалась, а мама не задвигала свою философию, решив дать мне время свыкнуться и подумать.

Свыкнуться? Ну уж нет.

Я могла принять её выбор и приняла его.

Потому что она заслуживает любви и счастья. Насыщенной и полноценной жизни, в конце концов.

Разумеется, некоторые одинокие женщины предпочитают в этом плане устройство, работающее на батарейках, которое принесёт удовольствие без всяких нервов, стрессов и скандалов. Но другой половине слабого пола всё-таки нужен свой близкий человек.

И если для мамы – это мой биологический отец, то я искренне рада за неё. По-доброму. Но любить его из-за этого, называть «папой» и испытывать к нему тёплые чувства явно лишнее. К тому же, всё вышеперечисленное не отменяет того факта, что я буду следить за ним в оба глаза. Обидит маму снова – покойник.

Сейчас мы обе надели розовые очки и наслаждалась. Мама с отцом, а я с Сотниковым.

Есть особая магическая прелесть в наших отношениях с Димой. Чем дольше не оставались наедине – тем ярче и жарче проходили наши встречи.

Скучали, изнывали, полыхали ревностью.

Вокруг Сотни всегда крутилось много девушек.

Ну, конечно. Красивый, сексуальный, умный и смешной, а ещё лучший нападающий университетской футбольной команды. Даже не будь он мажором, то на него бы всё равно вешались поклонницы. И да, это всё один парень, а не десять.

Не представляла, как можно злиться настолько сильно из-за того, в каком количестве МОЕГО ДИМУ окружают девицы. Регина Филатова далеко не первая и уж тем более, не последняя.

Хотя над тем её появлением у него в квартире мы оба долго смеялись.

На лицо оказался сговор двух известных нам подлых лиц.

Ян, очевидно, просто хотел подгадить брату, а Регина… ну, а с ней всё понятно. Пиявка присосалась намертво. Это нам сам Сотников-младший рассказал. По «доброте душевной».

Как рассказал? Скажем, сболтнул в порыве необузданной ярости. После того, как Дима угнал его тачку. Ох, знал бы он чем мы там занимались…

Сотня отгонял от меня всех парней, включая своего младшего братца.

В универе мы перебрасывались пылкими и многозначительными взглядами, почти испепеляя друг друга. Незаметно переписывались. Сообщения Димы – бесконечно горячие и порочные, всегда вгоняющие меня в краску.

Иногда я ему специально долго-долго не отвечала, чтобы немного побесить. А он мне мстил – сладко, беспощадно и жарко.

Очень жарко!

Но, помимо всего прочего, у нас последний курс. Выпуск не за горами.

Сплошные курсовые, преддипломная подготовка. У Сотникова – работа на моего отца, а у меня – практика в журнале. Это помимо стандартных лекций, подготовительных занятий и факультативов, Диминого футбола и моей постоянной загруженности в студенческой газете. А ещё друзья и родители.

Хотя с этим уже попроще.

Как и сказала, у Князевой и Тарасова была своя собственная лав-стори.

Сначала Ник плотно и упорно добивался мою подругу. И, как следствие, в конце концов, достиг своей цели, чёртов танк.

Конечно, мне это не нравилось.

Мира нежная, ранимая, доверчивая и влюблённая в него по уши. Не смогла забыть этого бабника, попала в очередной раз в его коварные сети. Но разве я могла помешать или остановить лучшую подругу?

Нет.

Лезть в чужие отношения – плохая идея. Просто отвратительная.

Только сказала Мире, что она фантастическая дура и дала ясно понять, как ко всему этому отношусь. Кто, если не я скажет ей правду? Друзья на то и друзья, чтобы не петь ванильные дифирамбы. Они помогают друг другу и поддерживают несмотря ни на что.

Несмотря на всё, я надеялась на новую улучшенную версию Никиты Тарасова. Того парня, который сделает мою лучшую подругу самой счастливой. Но я не верю в сказки. Могу сказать одно – если Мира проронит хоть одну слезинку, то я лично сломаю ему нос.

Мира сверкала, будто хэллоуинская тыква рядом с ним, заменяя свет сотен прожекторов. Без умолку рассказывала, как им хорошо вместе.

Может быть, поэтому мне было так стыдно перед Мирославой. За то, что сама скрывала наши с Димой отношения от неё. Я хотела рассказать, но почему-то всё не могла набраться смелости, решиться.

Ну вот трусиха я.

Она догадывалась. Нельзя не заметить, как мы с Димой смотрим друг на друга и где постоянно пропадаем. Впрочем, учитывая, сколько времени Ник и Мира проводят вместе, то им вообще ни до кого. До фонаря.

Региночка Филатова, наша безотказная пластмассовая кукла, удумала ставить палки в колёса даже Князевой. Попробуй разберись, кто ей там нужен – Дима Сотников, Никита Тарасов или Петя Васечкин с соседней параллели. Может быть вообще все сразу. Просто девочка жадная и делиться ни с кем мальчиками не хочет.

Бедные мальчики…

Дима жутко ревновал меня к Яну. Порой напоминал собой жадного медвежонка, который прячет свой горшочек с мёдом.

До сих пор не знаю, что там произошло между ними, но Сотников-младший не уставал пакостить всякий раз, когда оказывался поблизости. Прямо любопытно из-за чего весь сыр-бор. Просто так родные братья кровными врагами не становятся.

Чувства закружили в бесконечном калейдоскопе приятных и сладких моментов, романтики и страсти. Казалось, я должна была это остановить.

Прекратить погружаться в него без всякой страховки, потому что ещё чуть-чуть и выбраться живой уже не смогу. Он не оставит мне шансов.

Дима стал дорог мне ещё сильнее. Что будет с нами через месяц?

Совсем скоро Сотников переедет на свою новую квартиру в элитном районе города и очень скоро забудет обо мне. Нас будут разделять километры, а не этаж. А я так привыкла к нему. Так влюбилась в него. Так залипла на нём.

На календаре уже конец октября. Время летело со сверхскоростью, превышая движение всех планет и звёзд в бескрайнем космосе.

С ним всё стремительно. Мы и влюбились так же – за считанные доли секунды. Незаметно, осторожно и пиф-паф! Нас озарило и примагнитило.

Сегодня у Миры день рождения, исполнилось двадцать один год. А через недельку и у меня круглая дата.

Так что сегодня с Сотней у нас раздельные планы. Зато все выходные проведём вместе. Хотя расставались мы очень сложно, пришлось буквально отлипать друг от друга.

– Может быть, я пойду с тобой? – предложил Дима.

– К Мире на день рождения? – рассмеялась. – Мы будем вдвоём. Ну и Ник.

– Да, идея не самая лучшая, согласен.

– Мне кажется, твой друг уже нас рассекретил.

– Как и твоя подруга, – он задумчиво смотрит на меня, а потом обнимает и прижимает к себе. – Тут открыли новую кофейню. Давай завтра пригласим Ника и Миру посидеть. Ошарашим их.

– Они выдержат.

– Очень сомневаюсь.

– Я согласна.

– Обожаю тебя, – коротко целует в губы и отстраняется, падая на диван. – Беги, пока я тебя не утащил в свою берлогу.

Мой медвежонок. А я его горшочек с мёдом.

Наверное, мы оба теперь были готовы к чему-то большему. Но даже, если и нет, то рискнуть стоило.

Когда, если не сейчас?

***

Вообще Мира не хотела отмечать свой день рождения. Но какая из меня лучшая подруга, если я не приеду хотя бы поздравить её?

Решили посидеть дома, заказали на дом доставку вредной и очень вкусной еды, откупорили бутылочку красного сухого, а за ней ещё одну и ещё… прекрасная компания для двух девушек в пятницу вечером.

Но, как и следовало ожидать, один очень плохой мальчик вздумал налажать. Я про Ника, разумеется. Понятно дело, у некоторых мужиков память, как у рыбки. Или как у баобаба. Особенно на даты. Но чтобы забыть о дне рождении своей девушки, который вместе и планировали праздновать? Ну это дорога в один конец, девочки. Тут либо Тарасов в смертники записался, либо астральную копию сделал себе. На худой конец – у него амнезия.

Мира с каждой секундой становилась всё грустнее и грустнее, смотреть на это спокойно я не могла. Предложила съездить погулять и отправила подругу переодеваться в красивые девчачьи вещички, отвлекая её. А сама ушла в ванную под предлогом нанести макияж. Слегка подкрасила губы и ресницы, а сама давай писать Тарасову.

Но, кажется, он действительно замотался и забыл. Дима говорил, что у него проблемы с отцом и бизнесом. Нику приходится хорошо так впахивать. Вроде как батя расстался с женой, с мачехой Ника, стал сильно пить, а бизнес медленно и уверенно пошёл ко дну.

Что сказать, молодец Тарасов. Для мажора, который привык прожигать бабки направо и налево, не заботясь о последствиях – это сильно. Лично я от него такого не ожидала.

Вот только мой коварный план почти сразу пошёл по одному месту. Князева меня подловила, послала Ника ко всем чертям, а мы с ней рванули в клуб. Но даже там настроение подруги быстро устремилось к нулевым показателям. Пришлось встряхнуть её хорошенько, а после везти домой к её Ромео. И, какое чудо, у парадной ждал Тарасов. Спасибо и на этом.

Остаётся надеяться, что один знатный косипор всё исправит, а не сделает ситуацию ещё критичнее. Мира, определённо, была если не в хороших руках, но точно в тех, в чьих хотела. Так что я со спокойной совестью поехала к себе.

«Еду домой»

И в ожидании смотрю на экран телефона.

Буквально через пару секунд приходит ответное сообщение.

«Спокойной ночи малыши смотреть пора?»

Ха-ха, очень смешно.

Не успеваю ничего написать, как приходит ещё одно.

«Я в душ, дверь оставлю открытой»

«Приглашаешь меня принять вместе душ?»

«Строгий дресс-код – исключительно без одежды»

«Придётся раздеться прямо в такси, уговорил»

«Я тебя обожаю»

«Я тебя нет»

Да, я тебя не обожаю – я тебя люблю.

Когда поднимаюсь в квартиру, Дима всё ещё в душе. Решаю быстренько приготовить что-то перекусить. Хотя вряд ли мы будем действительно ужинать. Если только друг другом.

Накрываю на стол, ставлю свечки, разливаю вино. У Димы правда только белое нашлось.

На угловом диванчике сущий бардак – валяется пара книг, красная футболка Сотникова, его телефон.

Он не заблокирован и первые пару минут подсознание орёт мне благим матом, что смотреть в экран нельзя, это нехорошо.

Но всё происходит случайно.

Одно сообщение, третье, а дальше цепная реакция запущена и меня уже не остановить.

В голове пустота, а с губ вот-вот сорвутся слова проклятья, приукрашенные нецензурной бранью.

Так вот к чему всё было… эти странные разговоры про спор и прочее. Мне стоило догадаться, включить свой мозг, решить простое уравнение. Но нет… пустил пыли в глаза, а Маша и рада.

ОН НА МЕНЯ ПОСПОРИЛ.

И победил в тот же день.

Но в одном Дмитрий Сергеевич Сотников всё-таки ошибся – я никогда не стану ничьим трофеем.

Его трофеем.

Глава 39 – Вот и п-ф-ф!

Дима

Мой телефон в её руках. А в глазах ни капли живой эмоции. Лишь застывшая маска тотального безразличия.

Лёд? П-ф-ф! Да сколько угодно, берите оптом. Хоть кубиками, хоть треугольниками.

Я всеми конечностями за слёзы и истерики, за злость и за ярость. Хоть бы тарелку в меня кинула или запустила чем-нибудь. На худой конец – едой бы начала швыряться. Посягнула на святая святых, что называется. Но не бездушно молчала, словно обсуждать здесь вообще нечего, не достойно внимания великой и бесподобной Маши Савельевой.

Зашибись, приехали. Конечная остановка «дно».

Каким надо быть валенком, чтобы бросить свой телефон где попало, да ещё и не заблокировать его? Клинический кретинизм. Никогда бы не подумал, что спалюсь настолько бездарно.

Жесть!

Наверное, мозги все напрочь заволокло колдовским дурманом. Томительным ожиданием, животным голодом по моей Маше. Перед глазами бегущей строкой крутилась только эта девчонка и бесконечные сцены нашего греха.

Отбросим в сторону ваниль и розовые сопли. Не станем романтизировать то, что происходит между мной и Савельевой уже на протяжении нескольких месяцев. Только секс. Только хардкор. Остальное затянувшаяся прелюдия.

Даже не сопротивляюсь своему сумасшедшему помешательству на заучке однокурснице.

Я её хочу. Так, как никого другого. Пока мой член жаждет только Машу, другие не интересны ни в плане гимнастики, ни в плане спортивного интереса. Да у меня и сейчас в штанах всё колом стоит.

Поначалу меня пугал этот нездоровый интерес к Савельевой. Я пробовал переключаться на кого-то другого, но не выходило ровным счётом ничего. Сплошная механика.

Лучший материал отбирал, а всё одно да потому. Пластмассовые куклы, которые стонут будто дешёвые шлюхи. Жалкая реплика.

С Машей всё иначе. Ярко и сочно. Мы двое онлайн двадцать четыре на семь в царстве греха, порока и разврата. Дебил отказываться от такой сладкой девочки, раз мне тупо с ней хорошо?

Да и зачем прятаться от собственных желаний, если можно тупо брать от жизни всё и наслаждаться процессом?

Она прекрасно готовит и трахается будто богиня. Смешная, умная, не боится ровным счётом ничего. Настоящая и живая. Не станет реветь из-за сломанного ногтя и испорченной причёски. Может запросто снять каблуки посреди улицы, потому что устала и достать кеды. Не терроризирует звонками и сообщениями. Идеальная девчонка.

Грёбаный спор. Какого хрена вообще она полезла переписку читать? Я не готов.

Злился.

На неё. На себя. На испорченные выходные.

Теперь вместо горячего секса придётся включить миленького мальчика Диму, который очень раскаивается в содеянном. Но у меня есть отличное средство на все времена для нашей щекотливой ситуации. Наутро про проклятое пари никто уже не вспомнит. Лечит не время – лечит Доктор Секс.

А как всё невинно начиналось.

Это был мой персональный марафон, животный азарт, в которых я был обязан поиметь Савельеву в горизонтальной плоскости.

Завела с полуоборота, никакая разрядка не помогала. Возможно, дело в том, что Маша меня красиво и виртуозно динамила, но какая сейчас к чёрту разница?

Хочу – беру.

Она всё недотрогу из себя строила и через слово вставляла «ненавижу», втайне мечтая оказаться моей. Я девчонок знал, как свои пять пальцев. Мнутся, глаза отводят, краснеют, а на самом деле хотят, чтобы их взяли горячо и жёстко.

Это всё лирика, заезженные стереотипы. Девочки тоже любят кончать.

Захватить Машкины бастионы собирался ещё на даче у предков, но никак не ожидал, что она кажется девственницей. Хотя в случае с колючкой-заучкой стоило такое предположить, как вариант. Но, бля! Чтобы с такими внешними данными никто не дорвался её вскрыть? – Шок-контент.

Только тем слаще оказался мой персональный приз. Её тело истинное произведение искусства.

Обалденная грудь, тонкая талия, попа как орех. Голубые глаза на пол лица и проклятые алые губы, которые были созданы для поцелуев. Мягкие светлые волосы той идеальной длины, чтобы как раз наматывать их на кулак в порыве безудержной страсти. Стройные ноги, которые просто бесподобно смотрятся на моих плечах.

Девочке нужна была романтика. По-другому у нас бы с ней не получилось жаркого секса.

У баб вообще на этот счёт какой-то дебильный пунктик. Первый раз исключительно по любви и с тем самым парнем. Желательно на роскошной кровати, усыпанной лепестками роз и прерывистыми «люблю» на ушко.

Я точно не тот самый, но, определённо, первый.

И понеслась душа в рай!

В моих руках Маша училась очень быстро. Послушная, отзывчивая, почти ручная постельная кошечка. Одна ночь плавно перетекла в три, пять, десять, число бесконечность.

Папе, маме нравится. Считайте, ступил на путь исправления в родительских глазах. Отец даже квартиру подарил, мол задержался с подарком на день рождения. Разве она не прелесть? Двух зайцев одним выстрелом.

Моментами раздражало до сумасшествия, что Савельева прячется от всех и вся, будто бы стесняясь меня. Ей очень хотелось держать всё в секрете. Пожалуй, впервые девушка не пыталась привязать меня к себе намертво морскими узлами, как это всеми доступными способами пыталась сделать Филатова.

Маша дразнила меня, провоцировала, заставляла ревновать. А я говорил и делал всё, что она мечтала слышать. Женщины любят глазами и ушами, а когда их ещё трахают до искр из глаз, то они попадают в смертельный капкан. Пусть смотрит влюблёнными глазками, мне что жалко?

Жестоко? Пардон, но и я не прекрасный принц.

Твёрдо решил для себя, что хочу быть с Савельевой. По крайней мере, пока мне с ней хорошо. Интерес спадёт – не сомневался. Но до этого бегать по разным квартирам и бояться каждого шороха – это точно не ко мне.

Мы взрослые люди, нам не по пятнадцать лет.

Некоторые вон в двадцать уже женятся и разводятся по десять раз.

Жить в тёткиной хате давно осточертело и во всём этом остался один удобоваримый вариант – забрать Машу с собой.

И всё между нами было бы хорошо, в смысле горячо, взаимно и жарко. Но появился Ян и всё пошло по одному месту. У него талант портить всё, к чему прикасается.

Мы с Яном не родные братья. В смысле, не совсем. Папаша его нагулял на стороне в те времена, когда осознанно и постоянно изменял моей матери.

Мне тогда только стукнуло пять, Яну три с половиной. Отец привёз его к нам домой. Мать Яна нисколько о нём не заботилась. Она вообще ни о ком не могла бы позаботиться. Алкашка и наркоманка. Ребёнок у неё голодал, ходил непонятно в чём, на квартире нон-стопом проходили пьянки и оргии. С моим отцом у неё была короткая связь. Подцепил её в каком-то приватном заведении. О дитё, как выяснилось, ничего не знал. Мамаша Яна сама на него вышла, бабок захотела стрясти. Ну папа и дал, только сына забрал.

Все радовались. А я ни хрена не понимал.

Отец давно мечтал о втором сыне. Мама… мама тоже. После первых родов заводить детей ей строго запретили, так что Ян практически спас их брак. Мама Яна обожает, как родного.

А вот наши отношения с братом как-то сразу не задались. Постоянно дрались и устраивали дома погромы. То зубы выбьем, то носы разобьём и в том же духе.

На этой почве меня и Яна определили в разные школы. Мы старались как можно реже видеться, потому что обыкновенно из этого ничего хорошего не происходило. Ну вы помните, чем мамина днюха закончилась. Гадёныш получил по полной программе. Очень надеюсь, что пришлось прибегать к помощи пластического хирурга, чтобы поправить нос.

Никто из нас не делал другому какого-то непростительного зла или подлости, мы просто органически не переваривали друг друга. Ненавидели самой лютой ненавистью. Вот и вся история. Ни за что-то, а просто так.

Маша здесь совершенно не при чём.

Ян предпочитал длинноногих моделей с минимумом мозгов в черепной коробке. Просто Савельева попала между молотом и наковальней. Чисто логически я понимал, что началась какая-то делёжка шкуры неубитого медведя, но… только представил Машу рядом с Яном и всё – психушка.

Хотелось кромсать и крушить. Плевать, что при этом отрываюсь на Савельевой, лишь бы брата на место поставить. Но когда Маша в бассейн упала и впервые послала меня, грани как-то размылись. Она из тех девочек, которые если захотят, то отправят парня в дальние дали и уйдут, не оборачиваясь.

Фоном запоздало пришло осознание, что мы с заучкой совершенно из разных миров. Я и мои друзья могли играть с такими, но ничего серьёзного. Избалованные мажоры, ну. Думать о том, какой вред это причиняет людям и что они чувствуют – мимо кассы.

Мне даже нисколько не было стыдно, что никого не остановил, не вступился за неё. Мудаками не становятся – мудаками рождаются.

Я её обидел, но чётко понимал, что никуда она уже с крючка не сорвётся. Влипла по полной программе. Влюбилась без памяти. Мне нужно только быть настойчивым и милым.

Зачем из кожи вон лезть, если Маша и без того моя, правильно?

А то!

Савельева спокойно положила телефон на столешницу и плавно опустилась на диван. Я сел на стул напротив, наблюдая, как Маша неспеша берёт в руки бокал вина.

Сдаётся мне, понадобится тяжелая артиллерия. Хоть бы ножками потопала что ли, зараза.

– Я всё тебе объясню.

– Не надо ничего объяснять, – ответила, делая несколько глотков. – Это лишнее.

Лишнее, значит. Ну-ну.

– Всё нормально? – уточнил, ожидая, как минимум, внепланового сольного концерта. Но нет – Маша кусок толстенного айсберга.

Мало того, что себя закопал, так и Ника подставил с его несравненной Мирой. И это, определённо, проблема. Поскольку Тарасов реально втюрился, как прыщавый пацан.

Сука!

– Нормально, – Савельева непринуждённо тянется за сыром. – А что-то произошло?

Ну какого хрена, спрашивается, она такая спокойная?

Кажется, меня начинает потряхивать. Прибил бы.

– Маша, – накрываю её руку своей. – Ты реально так реагируешь или это какой-то ебаный цирк?

Цирк Шапито, блядь. Чувствую себя главным клоуном.

– А как я должна реагировать?

Чёрт возьми, я перестал её понимать. Ладно, гора не идёт к Магомету, значит Магомет сам пойдёт к ней.

– Маш, спор…

– Сотня, не утруждайся.

Замолкаю и пытаюсь отследить хоть какую-то логическую цепочку. Должно быть здравое объяснение.

Девчонки довольно остро воспринимают подобные вещи. Если только ей кто-то инфу ещё раньше не слил.

Проклятье!

Долбанный Ян. Или Авдеев. Похрен, ещё выясню.

– Ян сдал? – процедил сквозь зубы.

– А ты даже не предполагал, что я могу узнать про ваш спор, да?

И в этот момент понял одно – кажется, это меня трахали, а не наоборот.

– Ладно, я пошла.

Она поднимается и решительно направляется к выходу. Я за ней.

– Савельева, ты куда?

Знаю, тупой вопрос. Вообще не в тему.

– Реально думаешь, что останусь? – беззлобно усмехнулась. – Я рада, что всё вскрылось, Сотня.

– Действительно?

– Не надо больше притворяться.

В сердце словно вбили какой-то ржавый болт. Что за хуйня?

– Вот как.

– Так, – она закончила надевать обувь и улыбнулась, как ни в чём небывало. – Пока.

Пока…

Захлопнул за ней дверь и ударил кулаком со всей дури в бетонную стену, сбив костяшки пальцев до крови.

Ян, чтоб тебя!

А в том, что тут руку приложил мой горячо обожаемый братец вообще не сомневался.

Ни капли!

***

Конец августа, бар «Эйфория»

– Бля, Авдеев, убери камеру, а? – Ник отодвигает Егорыча в сторону и тут же плотоядно облизывает нижнюю губу. Кого-то отзеркалил уже. – А это что за бейби? Я бы с ней уединился.

Проследил за его взглядом и усмехнулся. Опять да на те же грабли?

За столиком сидела Маша со своей подругой Мирославой Князевой и ещё какая-то девчонка. Её я не знал.

Хороший выбор.

Даже несмотря на то, что Ник в прошлом уже с ней кувыркался. Хотя я сейчас мог думать только о Маше Савельевой и ни о ком другом. Задолбала уже ломаться, недотрога.

Мы с Егором дружно рассмеялись, а потом я пояснил:

– Князева, помнишь такую? Целка, влюблённая в тебя по уши.

Засранец, знаю.

– Мирослава, – Никитос продолжает сканировать её задницу. – Хороша стала, особенно сзади.

– А я думал она в девочках, – задумчиво произносит Егор. – Что-то мнётся и мнётся, недотрогу строит.

Ага, это у них с Машей общее.

Вообще, для справки – Егор мутит с Мирой.

– Знаем мы таких недотрог, – заразительно смеётся Ник.

Я почти знаю, что у него на уме. Лучший друг с детства всё-таки.

– Реально, неприступная крепость, – усмехнулся Егор, потягивая пиво прямо из бутылки.

– Рассчитывал её вишенку сорвать? – Ник с мясом отрывает взгляд от Князевой. – Эта детка уже отдалась мне и, если захочу, сделает это снова.

– Похоже на вызов, – мигом ориентируется Егор. – Ну что парни, замутим пари?

А я что говорил? К гадалке не ходи.

– Слышу слово «пари» и не могу пройти мимо, – фоном слышу знакомый и самый бесящий на свете голос. Твою мать, а ему какого хрена здесь надо? – На кого спорим?

– Ни на кого, – зло ответил. – Шёл бы ты, братец.

– Куда? – он наводит на меня камеру своего смартфона. – Может к той блондиночке, которую ты лапал у барной стойки? Хорошенькая, я бы её нагнул.

Сука.

Пари ему захотелось, щас.

– Димас, он о чём? – мгновенно зацепился Ник.

Так я вам и сказал. Эта добыча моя.

– Скучно, мне вот ваша Мира на хрен не упала, – делаю максимально безразличный вид, на который способен. – Давайте что-то пооригинальнее.

– Димас, ты чего ломаешься? – в шутку стукнул по плечу Ник. – Струсил?

Лучший друг называется. Ну с ним всё понятно. Задница Князевой взорвала все чарты.

Ян и Егор ржут, как кони.

– Да пошёл ты!

– Давай, как в старые добрые. Девка не нравится? Не вопрос, – Ник усмехнулся, рассматривая Савельеву и Медведеву со всех ракурсов. – Авдееву вон тут малую, тебе блонда, а мне…

Да понятно, что там тебе приспичило натянуть Мирославу.

– Парни, про меня забыли, – лыбится Ян.

Достал. Бесит.

– Тебе в рифму ответить? – выхватил у него телефон и вырубил запись. – Егорыч, камеру оф, пока я её не расхерачил.

Авдеев тоже прекращает снимать всё подряд, но парни откровенно надо мной ржут.

– Хрен с вами, – скрестил руки на груди. – На что спорим?

– Ставлю свою ламбу, – охотно отвечает Ник. – Но развести на секс слишком легко.

– Твои предложения? – усмехнулся, подхватив волну азарта.

– Влюбить в себя за месяц.

– П-ф-ф!

***

Сижу с дурацкими свечками на кухне и понимаю, что хочу свою Машу.

Вот вам и п-ф-ф!

Облажался, Сотня. Требую реванш!

Глава 40 – Шантаж

Дима

– Не смей никому говорить, слышишь?!

Её голос звенит от злости и едва сдерживаемой ярости. Девочки обычно себя так не ведут в моём присутствии. Улыбаются глупо и инфантильно, тают, словно снежинки. А она закопать живьём готова.

Два слова – Маша Савельева. Этим всё сказано.

Наверное, у меня произошёл какой-то сдвиг по фазе. Матрица дала сбой и в результате в голову полезли всякие дурацкие мысли вроде того, что я стал до безумия одержим этой нахальной, своевольной и несносной девчонкой.

Она раскатала меня в асфальт. Одержала победу в игре. Но то была первая партия. Вторая за мной, детка.

Маша совершенно точно не в моём вкусе. Всегда предпочитал другой типаж.

Знаю её с первого класса гимназии, понимаете?

Мелкая тощая выскочка с двумя идиотскими косичками и очками вполовину лица. Нудная заучка, из друзей – томик энциклопедии. Простите, пара десятков томиков.

Сейчас-то бывшая одноклассница, конечно, изменилась.

Тело привела в идеальное состояние, юбка длинная в облипочку, линзы вместо биноклей, губы пухлые. На которые почему-то до одури хотелось наброситься. И если бы дело было только в её проклятых губах. Нет!

Целую неделю пытался доказать, что всё в прошлом. Она в прошлом. Девок вокруг столько, что глаза разбегаются. Какая там Маша? Отпустит.

Вот только план оказался полностью нерабочим.

Самому себе признавать не хотел, но форменно поплыл и уже давно.

Да и вообще – она сама вынудила, зараза. Кто такие вопросы провокационные парням задаёт?

Машу нельзя назвать адекватной или хотя бы чуть-чуть нормальной.

Чокнутая. Безбашенная. У неё свой мир и собственные правила.

Заучка нервничает.

В упор на меня не смотрит, губы кусает, так что хочется прямо сейчас осуществить свою грязную мечту – впиться в её соблазнительный рот поцелуем.

Понимает, что себя в ловушку загнала, а мне остаётся только довести свою добычу до грани, пока сама не сдаст все свои бастионы. Легко и непринуждённо.

В очередной раз.

Зачем, спрашивается? Просто надо! Взять незакрытый гештальт, спустить пар и дать Савельевой железную отставку. Но, чтобы теперь всё было на моих условиях – не на её.

Глупый спор.

Изначально понимал – дурацкая затея, но парни на слабо взяли. Кто бы мог подумать, что игра, начавшаяся за один день до четвёртого курса, может зайти настолько далеко? В дебри каменных джунглей, чтоб вас.

С Никитосом всё понятно, потеряли пацана. Авдеев тот ещё гад, без комментариев. А я… хрен знает, дамы и господа! Может быть, дело именно в Савельевой? Я хотел девочку – я её получил.

– Сотня, ты долго собираешься молчать?

Ручки на груди сложила, взгляда не отвести. Огромные голубые глаза пронизывают кристальным холодом, но к стуже со стороны Савельевой давно привык. Одиннадцать лет за одной партой, потом ещё три года универа. Коктейль из взаимной ненависти, отвращения и неприязни пили на брудершафт. Пока между нами не настало это горячее лето.

– Так сильно переживаешь за подругу?

– А ты за друга? – парировала девчонка.

Отличный ход. Я даже оценил, правда. Жаль только мимо.

По спортзалу гоняла мяч наша футбольная команда «Стальные Грифоны». В дверях толпились девчонки из университетской газеты, которых будто на буксире притащила за собой Савельева, чтобы взять репортаж у меня и остальных ребят. Идиоту понятно – команду поддержки привела для собственного спокойствия.

Они всё не решаются пройти внутрь, только на полуголых парней поглядывают и смущённо хихикают. На носу матч, а я думаю совсем не про игру с «Пантерами». Взглядом Машу раздеваю. Докатился.

А эта мегера застыла, насупившись. В аккурат злобный кролик.

В руках держит дурацкий планшет, по которому задумчиво водит стилусом. На ней бежевый джемпер с высоким горлышком, юбка в клетку чуть ниже колена, классические лодочки на маленьком каблуке. Ещё бы очки сюда и вылитая училка. И нафига оно мне надо?

Скучная. Неинтересная. Примитивная.

Спросите, кого хотите – получите именно такой ответ.

– Будешь должна, – криво усмехнулся. – Если хочешь, чтобы одна грязная, маленькая тайна осталась исключительно между нами.

Шантаж.

Ну, простите. Другого выбора Маша сама мне не оставила. Если цели можно добиться силой и хитростью – пофиг, я это сделаю.

– Чегооо?! – в ярости вскрикнула Савельева. В глазах горит какой-то сумасшедший блеск.

Моё браво! Разыграла, будто по нотам. Надо было не на журфак поступать, а идти прямиком в театральный, с руками бы оторвали.

– Вот же гад! – вслух произнесла Маша и решительно убрала планшет в сумку.

Продефилировала мимо меня, намеренно задев плечом. Не остановилась и на секунду, бестия. Но такая горячая.

Мгновенно в красках представил, что буду делать с ней в этом спортзале и в какой последовательности. Да вообще фиолетово где. В штанах всё задымилось. Благо, моего эпического позора никто не видел.

– Значит, рассказывать? – спокойно бросил ей вдогонку.

Остановилась, как вкопанная. Тут же сдала назад и схватив меня за руку, затащила в раздевалку под громкие улюлюканья и свист команды. Да я и сам в осадок выпал. Чего угодно ждал, но не этого.

Хотя…

В принципе то, что доктор прописал. Перепрыгнули лишние телодвижения. С ней один на один в тёмном и тесном помещении? Да, малышка!

– Полегче, заучка. Или ты хочешь сразу перейти к горяченькому?

– Пошёл ты! – она замахнулась, но сжала руку в кулак, а потом с ненавистью посмотрела на меня. – Сотня, у тебя совесть вообще есть?

– У меня спрашиваешь? – откровенно издеваюсь над Савельевой. – Это мужская раздевалка, между прочим.

– О, как же ты меня бесишь! Ни стыда, ни совести, ни…

Она загибает пальцы, перечисляя мои многочисленные «достоинства», а я только пялюсь на неё, словно неандерталец какой-то. Дикий.

Хочу. Сейчас. Прихватить Машу за волосы, жёстко накрутить мягкие локоны на кулак, нагнуть её и получить своё.

– Вообще-то ты права, – наигранно вздохнул. – Некрасиво как-то получается.

– Ты о чём? – недоверчиво протянула Маша.

– Всё-таки Ник мой лучший друг, надо сказать.

– Не смей!

Молчу, позволяя ей пропитаться до конца страхом и паникой, и только потом финальная вишенка на тортик:

– Молчание – золото. За всё надо платить, Савельева.

– Чего ты хочешь? – безжизненным тоном уточнила, словно ей плевать.

Вот только она прекрасно знала, чего я хочу и боялась этого.

Смотрит глаза в глаза. Не подозревает, какие демоны пробудились во мне по её милости. Их уже не успокоить. Не изгнать.

Я слишком голодный до неё и жажду получить свой кусочек сладкого пирога.

– Десять поцелуев, Маша. Отсчёт пошёл.

Смотрит на меня, словно заколдовать пытается. Настоящая Медуза Горгона. Одна секунда и я стану безжизненным каменным изваянием.

– Нет так нет, – пожимаю плечами и двигаю в сторону выхода.

Маша практически шипит. Очень похожа на ядовитую змею, готовую проглотить меня целиком.

– Стой, – прорычала сквозь зубы. – Ладно. Хорошо. Твоя взяла. Но Ник не должен узнать.

Разумеется.

– Скрепим договор поцелуем? – усмехнулся.

В её глазах читается ярость. Уф, девочка-огонь.

– Сначала, интервью. Потом всё остальное.

Ей сложно сдерживать эмоции, но рыбка уже на крючке.

– Хорошо, – открываю перед ней дверь, как истинный джентльмен. – Идём, Савельева.

В спортзале сажусь на лавку, обводя взглядом окружающее пространство. Команда до сих пор тренируется. Кто подтягивается, кто отжимается, а милые девочки из газеты пялятся на них уже без всякого стеснения. Повезло кому-то. Лично меня уже миллион раз испепелили.

– Сотников, – голос Маши скрипит от злости и досады.

– Савельева, – парировал в ответ.

– Ладно, – тяжело вздохнула. – Начнём. Я задаю вопрос, а ты отвечаешь. Никакой импровизации.

– Скучно, – протянул и откинулся на спинку стула. – Кто такое интервью читать будет?

– Ректор, например. Так что, готов?

– Я всегда готов, Машуль. По гороскопу лев, любимый цвет красный, двадцать один год, люблю Кафку и прогулки под луной.

– А можно серьёзно?

– Я правда лев.

– Господи, – закатила глаза. – Окей, ты нападающий нашей футбольной команды. Что для тебя футбол игра или нечто большее?

– Спорт. Игра, в которой падают, но побеждают.

– А ты философ, Дима.

– Я же сказал – тащусь от Кафки.

– Да, точно. И любишь красный.

– Ты будешь охрененна в красном. А лучше без.

– Боже!

– Просто Сотня. Или Дима.

– Дима, чем ещё увлекаешься помимо футбола? – переводит тему, записывая каждое моё слово в планшет.

– Хм, – задумчиво прикусил нижнюю губу. – Мотоцикл. Девочки. Тачки.

– Любимый фильм?

– Про себя говорит, что он – говнюк, но всё же… извините, цитирую: «не стопроцентный засранец».

– «Стражи галактики»? Неожиданно.

– Я вообще поразительный парень.

– И самоуверенный.

– Решительный. Девочки меня любят.

– Что ты сам думаешь про любовь?

– Если повезёт, то выживешь.

Закатила глаза и потянулась в сумку, чтобы убрать туда планшет.

Отлично, давно пора завязывать.

Резко поднялся с места и за пару шагов достиг своей цели.

Схватил Машу за талию и впился в губы поцелуем.

Наконец-то!

Глава 41 – Взгляд, полный разочарования

Твои глаза цвета Антарктиды

Как льды Ётунхейма они,

Мы могли стать с тобой неделимы

Но остались, как луна и солнце – одни.

Дима

Не знаю, чем я думал, когда выторговал для себя халявный абонемент на десять поцелуев от Маши Савельевой. Да-да, тем самым местом, сдаётся мне.

Почему именно поцелуи, когда есть более откровенные и приятные вещи? Мне мало её губ. Чертовски мало.

– Ну и чего завис, как тополь на Плющихе? – её глаза сверкают от ярости. Красивые, зараза. – Целуй, давай.

Надо же, как быстро оттаяла. Ледяная царевна. Я даже до пяти сосчитать не успел.

– Сотников, я не собираюсь тратить на тебя своё время. Десять поцелуев, отсчёт пошёл и так далее, и тому подобное. У тебя ровно девять.

Ах, вот она о чём! А я лапоть, губу раскатал. Вот же… стерва беспощадная.

Один – один.

– Машуль, ты же не думаешь, что избавишься от моего общества за день?

– Нет? – усмехнулась.

Вот же гарпия. Конечно, думает. Но ничего, я мальчик не гордый, потерплю её выкрутасы. Пусть девочка потешит своё самолюбие. А потом (это даже не обсуждается!) сама ноги раздвинет и ещё добавки попросит.

И нет – мне не стыдно. Мудак, ну!

Я знал, чего хотят девушки и как они добиваются своих целей. Неопытная Машенька ничуть от них не отличается. Только что слаще на вкус, а в остальном…

– Стоять, – нагло скользнул рукой под юбку и накрыл ладонями её крепкую задницу. Хороша! Очень скоро эта попка будет на мне. – Тест-драйв, Савельева. Пробный поцелуй был не в счёт.

– Ты охренел? – со всей дури стукнула меня кулачками по груди.

– Называй как хочешь, – усмехнулся, окидывая Машу влажным взглядом. – Но это ты мне должна десять поцелуев, а не наоборот.

Стушуется. У всех на виду. Это ведь Маша. Но, признаться, я недооценил заучку. За что и поплатился.

Мстительно улыбнулась и встала на цыпочки. Обхватила лицо обеими руками и очень медленно приблизила свои губы к моим.

Облизывается, явно дразня меня и закладывая динамит в самое… ну вы поняли куда. Я уже весь в своих влажных мечтах. Кровь кипит, в штанах всё каменное, полнейший расфокус. Представляю в своей голове самые грешные и порочные образы.

Она меня целует.

Нет, не так.

Соблазнительно ведёт по щеке языком, облизывая меня, а после смачно чмокает в нос.

Начинаю ржать.

Боже, это девчонка бесподобна. Как её не желать?

– Я тебя хочу, – прижимаю Машу к себе.

– Не взаимно, – дёрнулась, выбираясь из моих объятий. – Столько самоуверенности, Сотня. Словно ты единственный парень с членом.

– Всё ещё десять, Савельева.

– А мы места для поцелуев не обсуждали, мажор.

Зараза блондинистая!

Только послал ей вслед воздушный поцелуй. Пусть побесится немножко, сделаю ей скидку за счёт спора. А сам тихонько подожду, пока у моей Маши начнётся ломка. Она обязательно начнётся…

Хотя состояние моё спокойным сложно было назвать. Всё бесило. Начиная с Савельевой и заканчивая Яном.

Эта фифа вздумала корчить из себя неприступную недотрогу, которую я вообще не вставляю. Ага. Ну-ну. Максимум один поцелуй и мы снова будем зажигать в горизонтальной плоскости. Налью в уши очередной романтичной чуши, прорвёмся. Чай, не прыщавый пацан.

Но мало того.

На фоне двадцать четыре на семь мельтешила Филатова. Демонстративно флиртовала, вешалась на меня и звала в какие-то новомодные клубы.

Мне последней вечеринки с ней хватило. Когда она не знала на кого лучше ей залезть с наиболее выгодными результатами. То ли на Ника, то ли на меня, то ли другую жертву поиметь. В конечном итоге, Тарасов чуть не попался на её удочку, но вовремя послал мою бывшую в известном направлении.

Я сам не ангел во плоти, скорее, наоборот, но Филатова! Органически не перевариваю таких тёлок.

Слушайте, да там пробы ставить негде. Мне хватило наших с ней «отношений», больше желанием не горю. Ни за какие позы. Если бы ей только секс нужен, получить удовольствие и всё такое, но Регина твёрдо намерилась завести серьёзные отношения. Свадьба, дети, прочее. Ну так вперёд! Ваш покорный слуга здесь при чём? Короче говоря, испытав неудачу, Региночка перепрыгнула на Тарасова, но там тоже не срослось.

У друга моего вообще крыша капитально поехала. Вжился в роль тени отца Гамлета и отказывался с ней расставаться. Влюблён он типо. И в кого? В Князеву свою? Смешно!

Любви. Точки. Нет. Глупые детские сказки. Я это знаю на примере собственных родителей. Скажите ещё, что папаша из светлых и искренних побуждений ходил на сторону.

А, может быть, меня просто бесило, что я слишком хорошо знал, почему между Ником и Мирой стало так резко плохо.

Понял это ещё на вечеринке, куда притащилась вся такая расфуфыренная Князева а-ля «Я гордая Царица Савская» и сравняла Никитоса с землёй. Хотя вернее будет сказать – с дерьмом. Обиженную девочку видно за версту. Тем более, Мира тогда сразу к Савельевой ломанулась – плакаться в жилетку и всё умоляла не рассказывать никому про их маленькую, но очень важную тайну.

Каюсь, грешен – поступил неблагородно и подслушал их миленькую беседу в Машиной комнате.

Проклятый спор, про который узнала Маша и рассказала своей подруге. Ну а я что? Воспользовался ситуацией, чтобы удержать девчонку рядом с собой.

Нет – это не предательство и не подлость. Это – находчивость. Тем более, Тарасов только спасибо скажет. Сейчас наиграется во влюблённого Ромео и вернётся к прежней холостяцкой жизни. Девочкам, гулянкам и пьянкам.

А то, что из игры вышел – ну такое. Хозяин барин, как говорится. Он там и раньше соскочить пытался, ещё после нашего последнего матча с «Пантерами», но я тогда не принял его слова всерьёз. Всякое бывает – испытал неудачу с девахой да скис пацан.

Вот только после этой самой вечеринки я действительно чувствовал себя как-то не так. Пофиг, что там Ник себе нафантазировал, но раз нужна ему Мира – значит нужна. А вместо свидания Тарасов получил фигу без масла, да ещё и услышал «лучшее в себе» из уст нашего аленького цветочка Мирославы.

Даже пробовал ему как-то намекнуть, что не сходятся параллели. Наверное, совсем тонко, раз Никитос пустился во все тяжкие. Но шли дни, его никак не отпускала Князева, хвостом ходила крутила, взгляд в аккурат «ты грязь под моими ногами» и прочие девчачьи фишечки.

Угрызениями совести сроду не мучился, но Ник мой друг. Так что я собрал себя в кучу и подошёл к Князевой лично. Там такая мегера поджидала, настоящая Машкина копия. По крайней мере понятно – лучшие подружки. Разговаривать со мной не стала, послала в пешее эротическое. Обиженная влюблённая дура.

Меня так эта ситуация взбесила, что я пошёл трясти Авдеева. Набил ему морду в приступе праведного гнева. Да только очень быстро понял – этот трус бы и не пикнул, только языком ходил чесал впустую.

Так что у меня оставалась единственная кандидатура – Ян. На его счастье, братец укатил куда-то за границу по учёбе на целый месяц. Ничего, вернётся – шкуру с него спущу.

Сертификат на десять поцелуев грозил в самом скором времени аннулироваться и что-то мне подсказывало, что Савельева не захочет его продлять.

Мне её было мало. Безбожно!

Потепления между нами не предвиделось, хотя я из кожи вон лез, чтобы очаровать Машу. Стрельба холостыми патронами, дамы и господа.

Второй поцелуй у нас произошёл в лифте.

Мои мозги вскипятились. Как я Машку прямо там не нагнул – загадка истории. Вот только в ответ был полнейший мороз. Словно окатила ведром холодной воды. Выскочила на своём этаже. Ручкой Димочке сделала, как это называется.

Мда, как-то всё паршиво складывается.

Я же хотел Машу до одержимости, мне даже сны с ней стали снится. Горячие, жаркие с рейтингом двадцать один плюс.

В какой-то момент на окне Савельевой появилась решётка.

В какой-то момент она всё чаще перестала бывать дома.

Типо танцы, занятия, диплом, газета, из универа не вылазила.

А я начал впервые в своей жизни задаваться вопросом – вдруг у неё есть парень? И знаете, что понял – мне это категорически не нравится!

Какой блядь, парень? Никого кроме меня и быть не может. Вообще недопустимо. Увижу с кем-то жопу надеру, а этому пока ещё ходячему недоразумению челюсть сломаю.

Планы выбить дух из Машкиного ухажёра очень скоро увенчались успехом.

Раз – я вижу Савельеву, садящуюся в тачку к моему брату.

Дьявол, ну почему из всех именно этот мудак? Сука!

Два – он провожает её до дома. Не успел вернуться со своей практики, как к моей Маше ломанулся! Оба весело ржут и за обе щеки уплетают сахарную вату.

Может быть, я тоже так хотел – идти с ней, слушать её смех и…

Понесло вас, батенька.

У Маши появилась жизнь без меня и ей было прекрасно.

Твою же мать, Савельева!

Кто бы мог подумать, что эта несуразная девчонка, которую я в гимназии дёргал за косички и дразнил при каждом подвернувшемся случае – через много лет не будет выходить из моей головы.

Я просто хочу её трахнуть. Снова!

К слову, секса у меня давно не наблюдалось, от того башню начало конкретно сносить. Оставалось только что дрочить на Машеньку, ибо больше меня никто не вставлял. Пробовал… и провалился с треском.

В третий раз мы целовались в какой-то новомодной кофейне с видом на Финский залив. Зима, идёт снег, а мы сидим на террасе, завернувшись в один плед на двоих. Потому что я так хотел.

Она шипела и пиналась, но выхода у Савельевой не было.

Каждый наш следующий поцелуй – настоящее свидание. Я остро нуждался в том, чтобы проводить с ней как можно больше времени. Почему? Да какая разница!

Больше! Ещё больше!

Четвёртый – на самой высокой крыше Питера. Что аж дух захватывает. То ли от развернувшегося перед глазами вида, то ли от вкуса её губ со вкусом клубники.

Пятый – в квесте. Я даже не помню, что там было конкретно. Какой-то ужастик. Нам предстояло пройти через Лабиринт Страха, а вместо этого я затащил Машку в тёмный угол, насилуя её губы. Кажется, тогда я впервые словил оргазм от поцелуя.

Шестой – на закрытом роллердроме. Но даже занимаясь своим любимым занятием, она оставалась холодной и непрошибаемой, словно каменная скала. Вытерпела полчаса, чмокнула меня в губы и улетела куда-то на всех парах.

Седьмой – на концерте популярной рок-группы, где мы раскачивались в такт с толпой, а я прижимал Савельеву к себе и целовал её в шею. Оставлял на шее Маши засосы, которые она на следующий день в универе прятала под шифоновым шарфом и посылала мне свои гневные испепеляющие взгляды. Обожаю их. Хоть какие-то эмоции.

Восьмой поцелуй – в новой галерее современного искусства, где проводился мастер-класс по гончарному делу. Там было много людей, фруктового чая, канапе и глины. Мы с Машей слепили по горшку, раскрасили их и нанесли орнаменты с узорами. Вот только у неё получился миленький горшочек с цветочками и росписью, а у меня какой-то ведьминский котёл эпохи раннего средневековья. Причём такой, в котором только-только сварили зелье смерти.

Мне нравилось проводить с ней время. Я это понимал, но отказывался до конца принять. Всё больше ревновал.

А кто бы нет? Она словно специально дразнила меня, вынуждала испытывать те чувства о каких никогда и не подозревал.

Куда-то пропала обычная одежда. Все эти длинные юбки и рубашки с горлом. Вся Маша – чистый вызов. Для меня.

А уж как плотоядно облизывали её в универе парни стало для меня настоящим испытанием. Короткие юбки, шорты, обтягивающие брючки… ну вот какого рожна, а? Я же не железный. Дождётся, что завалю её на горизонтальной поверхности без объявления войны.

Вот только Савельева плевала на вашего покорного слугу с высокой колокольни.

Снова этот Ян! Ян! Ян!

У-у-у, бесит же, гад!

Самое паршивое – я знал, что братец мне назло всё делает. Машка ему вообще ни одним боком не интересна.

Но когда Ян прислал фотоотчёт с кофейни, где они с Савельевой прекрасно проводят время, то терпению пришёл конец. Долго терпел их посиделки, гулянки и якобы случайные встречи.

Осточертело.

Не скажу, чтобы у меня имелся чёткий грамотный план. Эмоции затмили разум. Приехал туда и со всей дури врезал брату по морде. Начали махаться кулаками и, как водится, покатались по полу, распугав всех посетителей. Машу, вероятно, тоже. После чего оба выдохлись и уселись за столик друг напротив друга.

Оглядываюсь по сторонам. Людей нет, кроме смазливой пышки. Мебель в хлам, цветочные вазы разбиты на мелкие осколки, растения тоже убиты, а мы с Яном выглядим так, словно бились на жёсткой стрелке, как в детстве.

– Ушла давно не твоя красота, – выдал Ян, вытирая ребром ладони окровавленную губу.

Не моя. А чья, его что ли?

– Пошёл ты, Ян. Отстань от Савельевой по-хорошему. Трахать больше некого?

Он начинает смеяться, но хоть морщится при этом от боли – и то хлеб.

– Ревнуешь? – похлопал в ладоши братец. – Всё же хороша наша Маша.

Бесит, сука.

– Заглохни.

– Расслабься, мы друзья.

Он сейчас надо мной прикалывается? Ни то чтобы я не верил в дружбу между мужчиной и женщиной (и да, не верю!), но в подобный род отношений Яна и Маши точно нет. Чёртова девчонка могла выбрать кого угодно, но решила мстить мне с братом. Шах и мат.

Просто шах и мат.

– Ага, скажи ещё, что жаришь её из дружеских побуждений.

– Ну ты и мудак, пиздец.

Снова ржёт, но у него, очевидно, сводит челюсть от боли.

– Как челюсть?

Ян только поднял вверх большой палец, потирая свою физиономию.

– Значит, слабо бил.

– Да, слетел ты с катушек, Димас.

Никуда я не слетел. Просто этот любопытный Варвар сует свой нос куда не следует. За что и получил.

– А ты думал, что я тебе спасибо скажу?

– За что конкретно?

Вообще вопрос хороший. Обычно нам с братом только повод дай сцепиться. Мне тоже причины не надо, чтобы въехать ему пару раз по фейсу. Для профилактики, так сказать.

– Не притворяйся дураком. За слитый спор.

– А что, втюрить не успел? – скалится и тут же болезненно морщится. – Ауч.

– Девушка, нам бы чего-нибудь холодненького! – кричу злорадно на всю кофейню.

– А я думаю, Димас – ты сам втюрился.

Я? П-ф-ф!

– Холодненькое, – раздался женский голос и в то же мгновение девушка опрокинула два стакана воды. За шиворот. Мне и Яну. – Оплата по карте?

Ян начинает дико ржать. В голос.

Смешно ему!

– Ты ополоумела? – перевожу взгляд на эту ненормальную. – Совсем с головой не дружишь?!

Хмыкнула и грациозно развернувшись на каблуках, ушла.

Больная, блин!

– Чокнутая, – перевожу взгляд на Яна. – А ты что угораешь, дебил? Или тебя каждый день пампушки водой обливают?

Мрачнеет.

– Рот закрой, Сотня.

– Ой, не строй из себя благородного рыцаря, ок?

– Я, безусловно, мудак, но мне хватит мозгов вступиться за девочку перед тупыми идиотами.

– Ты сейчас о чём, Ян? – щурюсь.

– Я сейчас о Маше. Как там ты сказал? О, точно. Отстань от Савельевой по-хорошему. Трахать больше некого?

Нарывается.

– Влюбился?

– Маша достойна лучшего, чем ты. Увы и ах, но вам в разные стороны. Сказал же – мы друзья. Что там у вас, десять поцелуев? Не думал, как будешь потом выкручиваться? Может быть, ещё бабок ей за секс предложишь?

Молчу, немного прибитый суровой реальностью. Она реально много времени с ним проводит, да ещё и на меня жалуется. Ай-ай, нехороший мальчик Дима, поцелуи требует!

– Ну так вот, мой дорогой брат. Маша тебя не переваривает, ненавидит, ты ей противен. Ждёт не дождётся, когда ты от неё отстанешь.

– Пошёл ты, Ян!

Брат только показал мне фак и молча свалил. Надо же, какой послушный.

Как я буду выкручиваться? А вообще вопрос хороший.

Домой еду совершенно нервный. Хочется всё крушить и бить, аки зелёный Халк.

Или схватить Машу и зацеловать её до беспамятства.

Или трахнуть её…

Или просто её!

Чёрт побери!

Паркуюсь, как попало и залетаю в парадную. Ну нафиг всё это!

Собираю свои манатки и уезжаю на новую хату. Пишу всем друзьям про вечеринку и на все выходные окунаюсь в веселье, пьянство и разврат.

Но прибивает где-то между всем этим окончательно и смертельно – я делаю что-то ни то, занимаюсь ни тем.

Вызываю такси и еду к Савельевой. Пьяный в дугу, едва стоящий на ногах, но еду.

– Сотня? – протянула сонным голосом, открывая дверь. – Боже, ты что пил? Фу, будто канистру вылакал.

– Больше, – улыбаюсь во все тридцать два зуба. – Пустишь?

– Зачем? – скрестила руки на груди.

– Поговорить надо, – смотрю на неё и едва держусь, чтобы не наброситься. – Ладно, как хочешь. Здесь, так здесь.

– Сотников, протрезвей.

– Трахаешься с Яном?

Хлесткая пощёчина обожгла щеку.

Молча захлопнула передо мной дверь, не забыв послать мне осуждающий взгляд.

Взгляд, полный разочарования.

Глава 42 – Я без неё не могу

Дима

С утра мучает дикая головная боль. Мигрень так разрывает мозг, что банально хочется лечь и сдохнуть. Это же сколько я выпил?

Попытался припомнить все события минувшей ночи и потопал на кухню за аспиринчиком. Яркий свет резал глаза, в горле откровенно пересохло. Закинулся таблетками, запив всё это дело целым кувшином воды.

Где-то рядом задребезжал телефон. Кое-как отыскал его среди хлама на барной стойке. Хорошо посидели, но почему сейчас так плохо?

«Отец»

Как-то ты невовремя, батя. Скинул звонок, но на этом мой старик не успокоился. Принялся наяривать снова и снова, и снова.

Чтоб тебя!

– Алло!

– Ну привет, – раздался из динамика неодобрительный голос родителя. – Не хочешь объяснить своему отцу, по какой фантастической причине ты прогулял аж три дня университета?

Три дня?

Ох! Точно знатная была пьянка.

– Так и будешь молчать, Дима? – теряет терпение отец. – Исключить бы тебя к чёртовой бабушке!

– Па!

– Что, па?! Достали уже твои фокусы, взрослый мужик уже! Когда за голову возьмёшься? Дождёшься, что такими темпами Маша твоя уйдёт к адекватному парню.

Так уже ушла, проморгал всё. У него там адекватность из всех щелей радугой прёт.

– Пап, да подтяну я хвосты, не переживай.

– Значит, так. Если завтра в универ не явишься, то всё. Последнее тебе моё китайское предупреждение.

– Пап…

Гудки, очаровательно.

Ладненько, вот и поговорили. Кинул телефон на столешницу и оглядел квартиру беглым взглядом.

Коробки из-под пиццы, суши и китайской еды, бесконечные пустые бутылки и переполненные пепельницы.

– Ау, народ!

Подождал пару минут, но никто так и не отозвался. Даже как-то полегчало, знаете. А то вполне мог бы отрываться с какой-нибудь девицей, которую бы пришлось выпроваживать, вытерпев океан слёз и истерик.

Весело насвистывая, направился в душ. И только было хотел встать под тёплые струи воды, как на кухне послышался адский грохот. Чёрт побери! Ну только этого для полного счастья не хватало.

Обернул полотенце вокруг бёдер и вернулся назад. От шока чуть вставную челюсть не выронил. Я ожидал застать здесь кого угодно, но только не своего обожаемого братца. Того самого адекватного парня.

Мрак полнейший короче.

– Что ты здесь делаешь?

– А как же «Доброе утро, Ян», м-м-м? – ржёт этот придурок.

Всем своим видом на взбучку напрашивается.

– Пошёл в задницу!

Мне и без того морду ему начистить охота.

– Вообще-то я вчера приехал, чтобы преподать тебе пару уроков вежливости.

– За Машу?

– За Машу.

– Ничего не помню.

– Ещё бы, – усмехнулся Ян. – Если бы я столько выпил, то уже бы сдох.

Логично.

– Лучше бы с девкой какой проснулся. Ты там исчезнуть не планируешь случайно?

– Готовлю омлет, так что не надейся.

– Подавись, – пожелал на прощание и всё-таки потопал в душ.

Нарушитель спокойствия и безмятежности этот Ян. Самое главное день почти удался, вот надо было ему всё испортить? Он как чёрный кот из народной приметы – появился на горизонте, значит быть беде.

Долго отмокал в душе, остервенело натирая мочалкой тело. Вышел свеженьким, как огурчик. Едой пахло слишком вкусно, так что мне пришлось засунуть гордость куда подальше и снизойти до завтрака с братом. С другой стороны, мы в последний раз вместе ели… да никогда! Может быть, в школьные времена что-то такое было, но хрен вспомнишь. В принципе, нормальный замес. Подрались, напились в хлам, теперь вот омлет уплетаем за обе щеки.

– Вижу ты оценил мою стряпню, – хохотнул Ян.

– Маша вкуснее готовит, – неосознанно выпалил, а потом самому себе стало страшно.

Это же как глубоко эта невыносимая девчонка в меня забралась?

– Ах, ну это мил человек, вам больше не светит.

– Почему?

– Сам догонишь или подсказать? – издевательски усмехнулся брат.

– Сам.

Ну да, после последней моей выходки она ни то что кормить меня не станет, а с лестницы спустит голыми руками.

– Ты хоть извинился? – наседает на меня Ян.

Ага. Но какая разница?

Ломился в дверь, звонил, писал, но никакой отдачи. Только концентрированный холод в ответ. На второй раз открыла Ирина Алексеевна и интеллигентно послала меня на три весёлые буковки. Маша же добавила вашего покорного слугу в «чёрный список» везде, где только смогла это сделать.

– Представь себе, Янчик.

– Ага, – он откинулся на спинку стула, смерив меня недовольным взглядом. – Она, между прочим, плакала.

Плакала?

Сжимаю вилку в руках, глупо таращась на брата.

– Представь себе, Димон. Девочки, если их обидеть – иногда плачут. Даже такие сильные, как Маша. И я это говорю не для того, чтобы ты сделал какие-то выводы и помчался к ней, нет. Если что, это только между нами. Тет-а-тет. Я говорю тебе это для того, чтобы ты почувствовал себя дерьмом.

Вывалил всё на меня и сделал ручкой, а я как сидел с вилкой в руках, так и застыл каменным изваянием.

Плакала. Из-за меня. Маша.

И вроде мне должно быть всё равно, правда? Ну сколько девчонок показательно рыдали, надеясь хоть как-то меня остановить, впечатлить или привязать к себе. Хоть ненадолго. А неприятно стало только сейчас. От слёз девушки, которых я даже не видел.

Решительно привёл себя в порядок, собрался и поехал к ней, чтобы нормально извиниться. Телефоны и социальные сети – это всё детский сад. Надо увидеть Машу, сказать ей всё прямо в лицо, а дальше уже отталкиваться от ситуации. Нет ничего, чтобы я не смог исправить.

По дороге купил роскошный букет цветов. Старался, выбирал самый лучший и красивый. Чтобы там и ромашки, и пионы, и альстромерии эти или как их там правильно называют.

Дверь открывает сама Савельева. В милом розовом кигуруми и с нелепой кичкой на голове.

Скучал. Адски. Её красные уставшие глаза выносят меня в открытый космос с пол пинка.

Я мудак!

– Ну, зачем пришёл? – отрезвил меня её холодный, полностью безучастный голос.

– Привет, это тебе, – и протягиваю букет. – Я должен извиниться.

Признаться, думал, что этими самыми цветами она меня сейчас по роже как следует треснет, но нет. Взяла в руки, даже не глядя.

Внутри грудной клетки образовался какой-то непонятный ком. Противный, холодный. В жизни такого ещё не чувствовал. Только когда воспалением лёгких болел.

– Раз должен – извиняйся.

Режет без ножа.

– Маш, мне очень жаль, что я повёл себя именно так.

– Это всё?

– Маш…

– Сотня, я курсовую пишу. Вообще не до твоих идиотских закидонов.

Ладно, это я заслужил.

– Хорошо. Давай тогда заеду вечером.

– Зачем?

– Посидим в кофейне, поговорим нормально.

Губы поджала, явно не оценив моих душевных порывов. Я мог бы просто схватить её в охапку и унести, но понимал, что это ничего не даст, кроме моей расцарапанной физиономии.

– Не интересно, – она собирается закрыть дверь, но медлит и поднимает глаза. Меня медленно и уверенно швыряет на самое дно океана. – И вот ещё что, Дима.

– Да?

Кажется, становится слегка теплее.

– Засунь нашу сделку себе в задницу.

– Прости?

– Я аннулирую оставшиеся два поцелуя. Хочешь рассказать Нику – валяй. Но на этом всё.

Всё…

Стою ошарашенный перед дверью, закрытой в аккурат перед моим носом. Где-то тут меня и накрыло осознание, что я без неё не могу.

Причины? А не всё ли равно? Не могу и всё.

Глава 43 – Любить – это смертельно

Дима

Думаете на этом я успокоился? Нет! Подумаешь дала от ворот поворот, п-ф-ф!

На следующий же день подловил Машу около универа, вручив её любимый кофе и эклеры с черникой.

Так она даже смотреть на них не стала, просто безжалостно в урну выкинула. Ну да ладно, я не гордый.

Заказал доставку цветов прямо на пару.

Там уже некуда деваться – корзинку от курьера приняла и поставила на парту рядом с собой, очаровательно при этом покраснев.

Вот только когда лекция подошла к концу, то эта жестокая женщина ушла, оставив мой подарок в аудитории. А там, между прочим, открытка с извинениями ещё была. В общем, весь день за ней таскался, как побитый пёс, но с места мы не сдвинулись.

На последней паре замечаю, что Тарасов вообще скис. По полной программе. У нас была физкультура, парни уже вовсю застолбили тренажёры, девчонки на матах какие-то пируэты выписывали, кто-то играл в волейбол. А мы два идиота сидим на скамейке запасных.

– Ну, и сколько это ещё будет продолжаться? – с хмурым видом осведомился у друга, чувствуя здесь собственную вину. – Катился бы ты уже к своей Князевой по-хорошему.

Раз не прёт его от других девчонок – зачем трепыхаться? Вот я, например, осознал, что на данном этапе жизни мне нужна Маша. Никого больше не хочу. Только её.

Ник молчит, пребывая то ли в параллельной вселенной, то ли зависнув на Мирославе, которая вошла в спортивный зал под ручку с Савельевой. Да, смотреть есть на что. Согласен.

– Приём, Юпитер! —щёлкнул пальцами прямо перед его носом. – Как слышно, Никитос?

– Отвянь, – отмахнулся Тарасов.

Мда, медики бессильны.

– Старик, фигово ты выглядишь. Так и собираешься ныть, или вернёшь уже свою зазнобу?

Вполне возможно, я получил бы от лучшего друга конкретный ответ на свой вопрос, но нет.

Он отвлекается на Миру, прошедшую мимо нас прямо в раздевалку, а в следующую секунду со всей дури получает от Машки кулаком в нос. Правда Ник чисто инстинктивно уклониться успел, так что рука Савельевой проехалась по его щеке.

– Маша, ты чего? – первым отошёл от шока.

– За дело! – тут же припечатала Савельева. – Будь мужиком, Тарасов. Удали видео, которое вы со своей подружкой залили в чат.

Боже, на ней надо жениться.

– Какой чат?

Тот же вопрос.

– Мда, – Маша закатила глаза. – Тупой и ещё тупее, что называется.

Демонстративно развернулась и громко зашагала в сторону раздевалки.

Ник задумчиво потёр щеку ладонью, явно ничего не понимая.

Я достал из кармана смартфон и открыл наш групповой чат с однокурсниками.

Ясно, Филатова совсем с предохранителей слетела. Вот только на кой чёрт ей Ник сдался, раз она Князевой тёмную решила устроить? Загадка природы.

– У тебя телефон рядом?

– Уже там, – коротко кивнул. – На, смотри.

Пока Тарасов с мрачной физиономией листает сообщения и просматривает видео, я точно осознаю один простой факт – потеряли пацана. Любит – не любит, а вот выбор у него весьма прост. Либо забить на Князеву, либо добиваться её.

– Мои соболезнования. Влип ты Никитос, да по самые помидорчики.

– Никуда я не влип, – коротко отрезал Никита. – Ты, что предлагаешь так оставить? Пусть девчонку дальше опускают?

– Ну, ты прямо прЫнц! – расхохотался.

– Поможешь? У тебя там вроде компроматов на Регину целая библиотека.

– Вообще не вопрос.

Вот только у самого всё внутри аж перевернулось. Потому что я в сравнении с Ником полный мудак. Мне на Машу было плевать с высокой колокольни. Вёл себя, как трус. Боялся, что подумает тот же самый Тарасов или другие мои друзья. Мне нужно было её защищать. Нас защищать. А я спасовал.

Казалось бы, сейчас прекрасный момент, чтобы открыться перед Ником. Сказать правду про этот спор, страдает, вон извёлся весь. С другой стороны – Маша. Ребят, что же так ломает-то?

Шли дни, а ледяная оборона Савельевой только росла.

Чего я только не делал!

Сначала заваливал её подарками. Цветами, сладостями, женскими штучками ручной работы. Но всё отправлялось по известному маршруту – в урну. Покупал кофе в её любимой кофейне и писал на стаканчиках простое и такое банальное «прости», Маша уходила от меня, высоко подняв голову. Тупой и беспощадный игнор.

После пошёл более сложным путём. Купил новую симку и долго собирался с силами, чтобы написать ей. Думал, как и что, и насколько обстоятельно. Всё в голове перебрал, но не нашёл ничего умнее, как написать обыкновенное «привет». Не знаю, каким чудесным образом она догадалась, но и этот номер почти сразу же отправился в вечный бан.

Дальше ещё труднее. Всеми правдами и неправдами уговорил деканшу включить меня в их дурацкую студгазету. Только ради того, чтобы видеть Машу чаще, задерживаться с ней в редакторской один на один.

В моих влажных мечтах всё шло по плану, а вот в реальности – нет. Савельева, конечно, и виду не подала, как сильно» рада видеть меня. Однако и потепления между нами тоже не предвиделось. Убедительно делала вид, словно меня в этом мире не существует.

В конце концов, пошёл на самые отчаянные меры – созвонился с ребятами, с которыми когда-то играл в школьные времена в рок-группе и попросил помочь. Они надо мной долго ржали, мол, в романтики заделался и прочее. Плевать!

Устроил под её окнами настоящий концерт. Играл на гитаре, стирая пальцы в кровь, вспомнил все её любимые песни. Во дворе куча людей собралось, даже деньги начали пихать в чехлы от гитар. Вполне возможно, какая-нибудь вредная бабулька вызвала бы в ближайшем времени полицию, но Маша сдалась раньше.

Спустилась и закатив глаза, двинула ко мне.

Всего шесть песен продержалась. Я думал, что будет дольше меня морозить. Ребята встретили её дружным свистом.

Отходим в сторону, остановившись только на детской площадке, прямо напротив её парадной.

– Вышла всё-таки, – улыбаюсь как круглый идиот.

– Вышла, – надула губки. – Ты же выл так, терпеть невозможно. Симба до сих пор не научился рычать.

– Маш, – беру её за руку. – Прости меня. Дай всё исправить.

Над нами парят белые хлопья снега. Кружа, снежинки опускаются на Машину шапку, её пушистые ресницы, не тронутые косметикой. Какая она красивая.

Мне хочется дотронуться до неё по-другому, обнять и поцеловать, прижать к себе. Вдохнуть уже въевшийся в лёгкие запах ягод, перебирать пальцами мягкие локоны. Потому что она моя и по-другому быть никак не может.

Я без неё загибаюсь.

– Есть ли какой-то хотя бы минимальный шанс всё исправить?

Словно говорю с пустотой.

Дополнительная минута её молчания – вечность в Аду. Промозглая темнота, пропитанная мраком моего одиночества.

Не знал, что сердце умеет так быстро биться. Не представлял, что его вживую вырвут из груди и бросят к моим ногам – вот так просто, как само собой разумеющееся.

Я её люблю – накрывает внезапно, как этот нежданный ноябрьский снегопад. Люблю.

Хотите скажу, что это значит в реальности?

Любить – это паршиво.

Любовь – это прекрасно.

Любить – это смертельно.

– Нет.

Одно слово. Три буквы.

Три буквы моего приговора.

– Прости меня! – в очередной раз повторяю, как мантру. – Что мне сделать, чтобы ты…

– Ничего, – с грустной улыбкой ответила. – Что ты можешь сделать, если я не злюсь на тебя? Мне просто всё равно, Сотня.

Глава 44 – Сука-любовь

Дима

В моей голове никак не укладывалось, что это всё.

Точка. Жирная чёрная точка на весь лист нашей лав-стори.

Что вообще в этом мире происходит? Разверзнулся Ад? Сдвинулись литосферные плиты? Приближается конец света?

Да на меня девчонки всегда вешались, стоило только пальцем поманить. Никаких лишних телодвижений. Пустить пыль в глаза, нести романтичную чушь, завалить цветами – знал своё дело на высшем уровне. А тут я из кожи вон лез, чтобы вернуть свою зазнобу. И ничего. Кромешная пустота.

Прокатили тебя, Димон. Смирись. Хотел влюбить Машу в себя за десять поцелуев?

Поздравляю!

Влюбился сам. Причём по самые гланды.

Так, что не вздохнуть без неё. Всё кажется неправильным, безжизненным, сухим и пресным без моей колючки.

Боже, как я эпично и талантливо просрал свою любимую девочку.

Конечно, тут ещё пытался трепыхаться, как лист против ветра, как глупая рыбка, твёрдо решившая соскочить с крючка.

Наивный!

Домой возвращался даже не помню, как именно. Вроде бы шёл пешком. От Маши через весь город. Ноги, будто бы, не слушались и хотели повернуть назад. К ней! Вот только смысла не видел вообще.

Допустим, схвачу её в охапку. Буду любить долго и обстоятельно, да?

Дальше, что делать? Какой-то бред. Вот конкретно сейчас надо нормально, правильно. Чтобы поняла раз и навсегда. Моя. Не денусь никуда от неё, а она от меня.

Есть ли шансы? Маловероятно.

Извинялся бесконечно. Цветы, сладости, подарки, романтика. Даже голос сорвал под её окнами.

Непрошибаемая. Ледяная.

Словно ей ни горячо и ни холодно. Есть там Сотников, нет его – плевать.

Не может этого быть! Не хочу верить или просто не могу. Вашей гребаной любовью все мозги заволокло, как ядовитым дурманом. Жалкое зрелище, да?

Прикиньте, до чего докатился.

Влюблённый идиот!

В глазах Савельевой было холоднее, чем под этим самым первым питерским снегопадом. Не иначе, как она решила меня потопить в лавине своего тотального равнодушия, приправив соусом безразличия.

Что угодно, но не оно.

Потому что я мог бы справиться со всем, вернуть Мою Машу несмотря ни на что, если бы там, в глубине её сердечка, остались какие-то тёплые чувства ко мне.

Но их нет.

Виртуозно продинамила меня, да ещё как. Или не динамила? Знала обо всём изначально, просто поиздевалась, растоптала в хлам.

А так мне и надо. Сам виноват. Однажды в далеком будущем, но бумеранг бы обязательно прилетел с ответкой. Наверное, когда разбиваешь чужие сердца сотнями, отказываешься верить в любовь, бежишь от неё – она догоняет. Обрушивается на тебя с неба, припечатывает к земле, чтобы встать не смог, пошевелиться без боли. Об этом ещё Шекспир в своё время сонеты писал.

Реально больно. Делаю вдох и чувствую Машу. Сердцем, телом, лёгкими, мозгами. Она повсюду, словно в воздухе витает.

Запах её цветочных духов с нотками спелых ягод и ванили. Весь пропитан ею. Накачан под завязку.

Помню губы, которые я уже никогда не поцелую. Весёлый и заразительный смех – мне тоже его больше не услышать. Взгляд ярких голубых глаз, поджигающий все фитили. Она такая настоящая, такая живая. Смешная, забавная, единственная. Моя исключительная Маша.

Колючка. А я её Симба.

Кажется, я искал её всю жизнь, а когда нашел – потерял. Даже не понял сразу, чего лишился.

Бездарно!

Просыпаюсь – ни живой и ни мёртвый. Ощущение, словно на грудь установили гранитную или мраморную плиту. Дышать не могу. Захожусь кашлем, напоминающим страшные хриплые голоса из самой глубины Преисподней. Ну или Джигурду.

Ещё и простыл. Вишенка на тортик.

Опять звонил отец, но пока я притащил свою тушу к телефону, звонок уже отрубил.

Перезваниваю, а он скидывает.

Не, бать, мне вообще никак не до твоих закидонов. Хочет – пусть исключает из универа, гонит поганой метлой, наследства лишает. Вообще всё по боку.

У меня тут свой персональный зомби апокалипсис.

Да только своего неугомонного родителя я недооценил. Уже через десять минут во входную дверь начали ломиться. Иначе и не назовёшь. Звонок и ни на секунду не замолкал. К чахоточному кашлю прибавилась ещё и нестерпимая мигрень.

Чтоб вас!

Пришлось провернуть быстрый ритуал экзорцизма и в очередной раз поднять свои кости с кровати.

Отец входит в квартиру злой, как чёрт. За ним следом Ян. Так, а это двухметровое недоразумение тут зачем?

– Привет, па, – почти шёпотом поприветствовал родителя. – Что, Янчик, хата приглянулась?

Тут я зашёлся новым приступом безумного кашля, хватаясь за рёбра. Капец, грудную клетку за пределы реального выносит. Я, наверное, последний раз в детстве болел. По крайней мере, настолько мощно.

– Заболел что ли? – отец прикладывает ладонь к моему лбу и тут же недовольно хмыкает. – Лекарства пьёшь?

Тут даже Ян посмотрел на меня почти с жалостью. Да я вообще, как брошенный котяра. Только и остаётся, что вздыхать сочувствующе. Самому тошно.

– Давай в постель, – командует родитель. – Живо, Дима. Ян, в аптеку сбегай, хорошо? Матери позвони, она скажет, что надо.

Братец кивнул и, наконец, освободил меня от своего общества. Чудесно, не жизнь, а сказка.

– Ты где умудрился? – сетует отец, одновременно засунув мне под мышку градусник. Как только отыскал термометр, неизвестно. – Сессия на носу, куча долгов, а он гриппом болеть удумал.

– А ты в Айболиты заделался, пап? – усмехнулся и вновь закашлялся. Срань Господня! Давненько мне не было так хреново. – Нормально. Отлежусь пару дней и хвосты закрою, экзамены твои сдам, зачёты, дипломы. Может, мне ещё и в магистратуру пойти, чтобы ты прям оценил?

– Да, лихорадка у вас, Дмитрий Сергеевич, – скривился отец, вытащил запищавший термометр и тяжело вздохнул. – Тридцать девять и девять.

– Класс, – и поднял вверх большой палец.

– А про остальное поговорим, когда тебя отпустит.

Нет, это уже вряд ли. Не отпустит.

Принялся постель мою перестилать, меняя постельное бельё на свежее. Переодеться ещё заставил. Впрочем, моя футболка была почти насквозь мокрая. Реально что ли грипп?

Да, оказывается, любить в двадцать один год – это реально опасно. Не факт, что выживешь.

Тут уже и Ян вернулся с лекарствами.

Папаня принялся пичкать меня таблетками и микстурами. Даже, когда я был маленький не носился, как с писаной торбой.

Я же помню, он с Яном всё больше нянчился. Да и мама. Братец у нас был болезный, с кучей болячек и аллергий, с истощением. А что можно ждать от матери алкоголички?

Сейчас понимаю масштабы трагедии, а вот в детстве ревновал родителей жутко. Думал, что меня резко перестали любить мама и папа, другим мальчиком заменили. Наверное, потому мы с Яном и находились в вечных контрах.

– Пап, – подаю голос, лёжа в кровати и бездумно пялясь в потолок. – А как тебя мама простила?

Повисло неловко молчание. Все понимали, что конкретно я имею в виду.

– Никак, – наконец ответил отец. – Не простила.

– В смысле? – почти вскрикнул Ян.

– А вот так, – развел руками родитель. – Ну что, оболтус? Признавайся, Машу обидел?

– Обидел ни то слово, – говорит вместо меня брат.

Всё не заткнётся.

– Изменил?

– Нет, – откашливаюсь. – В смысле летом что-то было, но до того, как мы стали… кхм…

И тут я понимаю, что слово «секс» к Маше ну вообще никак не подходит. Засада.

– Дар речи потерял? – спрашивает Ян. – Он на неё поспорил.

– Да уж, некрасиво. Наворотил дел. Маша – девушка хорошая.

– Ничего, у неё вон Ян есть.

– Тебе сразу морду набить или подождать, пока выздоровеешь? – мигом приходит в бешенство братец.

– А как хочешь. батя тебя только по головке погладит, хороший сын – плохой сын.

– Хватит! – прикрикнул на нас отец. – Честное слово, не братья родные, а кровные враги! Сколько можно делить неизвестно что? Детский сад!

– Ты, видно, не очень хорошо подумал, когда притащил домой чужого ребёнка.

Ладно, тут я точно перегнул. Согласен.

Молчим, сверля друг друга колючими взглядами. Я первый решаюсь поднять белый флаг. В топку всё! Сам накосячил – сам буду отвечать за последствия. Чай, не маленький.

– Погорячился, лишнего наговорил. Конечно, Ян нам не чужой. Прости, пап. И ты… тоже извини.

– Лечись давай, – отец поднимается на ноги. – Хвосты в универе никуда не денутся. Чинись и за ум берись. Не дурак же.

Раз на раз не приходится.

– Спасибо, пап.

Ян уходить не торопится, занимает место отца в кресле прямо напротив меня. Закидывает ногу на ногу, смотрит больно задумчиво.

– Что Маша? – наконец осчастливил вопросом.

– Послала.

– Прямо послала?

– Красиво, – усмехнулся. – Сказала, что не сердится. Мол, ей всё равно.

– Врёт.

Если бы, ага.

– Она была очень убедительна.

– Уф, – запускает руки в волосы. – Ты выглядишь жалко, Димас. Реально влюбился, что ли?

Влюбился.

Слабо сказано. Очень слабо.

– Меня ей накрыло.

– Как вертолёты после пьянки?

– Хуже, – усмехнулся. – Любовь – это когда твоё сердце вырывают из грудной клетки и перемалывают его в миксере на твоих глазах.

– Звучит паршиво.

А любовь не песня, чтобы играть красиво и мелодично.

Это сука любовь. Без лишней лирики.

Беспощадная, стремительная, сердце на вынос и мозги всмятку.

Глава 45 – Это всё

Дима

Кто бы мне сказал ещё полгода назад, что Дима Сотников будет по собственной инициативе сидеть в четырёх стенах и загибаться от тоски по Маше Савельевой (да хоть по кому-то, чёрт возьми!), то я бы ни за что не поверил этому фанатичному безумцу.

Грипп прогрессировал.

Ни через три дня, ни через неделю на поправку я не пошёл. Горло саднило всё больше, температура отказывалась сбиваться, ко всему этому счастью прибавились жуткая головная боль, насморк, адская ломота в теле. Чувствовал себя, словно ходячий мертвец.

Тут уже матушка не выдержала, сама прискакала и семейного врача с собой прихватила. Вот и набросились на меня вдвоём, не жалея сил.

Такой большой мальчик, а мозгов нет, ходит без шапки, шарфа, в тонюсенькой куртке и прочее… прочее. Отца тоже засадили по полной программе – мол, плохо ты, Серёжа, ребёнка лечил. Довёл сына своими университетами. Мама у меня такая, очень любит нас с Яном.

И знаете что?

Ян, оказывается, не худшее событие в моей жизни. По крайней мере, когда в квартиру заявлялся младший братец вместо докторессы, я испытывал некоторое облегчение. Ещё одно удивительное явление. Чтобы был рад видеть этого засранца рядом? Да идите вы!

Проболел практически весь месяц. Дело плавно двигалось к Новому году.

Только никакого радостного настроения не наблюдалось и с натяжкой. Три курса подряд я устраивал на своей хате вечеринку в честь завершения зимней сессии, а самая волшебная ночь в году превращалась в несколько суток безудержного веселья. Мне бы только повод дать, чтобы организовать взрывное пати.

Завтра уже возвращаться в универ, знакомые и друзья заваливают бесконечными звонками и сообщениями, интересуясь насчёт наших планов. А мне от всего этого как-то дико. Ничего не хочу. Ни с кем. Всё осточертело.

Хотя, кого я обманываю? Кое-кого всё-таки хочу видеть. Как ни горько признавать печальный парадокс.

Жутко.

От одной мысли, что я не в состоянии ничего исправить. Она нужна мне, как воздух. Давайте будем честны – этот проклятый спор изначально ничего не значил. Я бы не сорвался с крючка под названием «любовь». Может быть, осознавал дольше, но рано или поздно пришёл бы к тому же самому выводу – без Маши я никто, а с ней всё.

Адски не хватает моей девочки.

– Так, ребёнок, – мама недовольно покачала головой, усаживаясь рядом на диван. – Ты мне не нравишься. Снова лихорадит?

Лихорадит.

И у неё есть название – синдром Маши Савельевой. Как и у любой формы тяжелой болезни – у неё есть свои симптомы. Неизлечимые. Хоть всего микстурой залейте, но это будет лишь временное средство, чтобы снизить боль, жар и ломку.

Маша не из тех, кого забывают, она из тех, кем живут. Сорок восемь часов в сутки.

– Я девочку обидел, мам. Теперь она меня ненавидит.

– Сильно обидел? – прищурилась матушка. – А извиняться не пробовал, дорогой?

– Пробовал.

– Стало быть, обычные твои трюки не работают. Маша?

– Маша, – выдыхаю как-то фантомно. – Мы с друзьями пари заключили.

Родительница отвесила мне подзатыльник.

Мда, кажется, заслужил.

– Дим, ну ты что там, игрушки в песочнице делишь? Тем более, Маша хорошая девочка.

Хорошая.

Знала бы мама, сколько их было в моей жизни, точно бы за более радикальные меры принялась.

Маша далеко не первая. Но кто мог предсказать, что она станет последней среди десятков трофеев? И той единственной девушкой, захватившей штурмом моё сердце.

– Ты разочарована. Не привыкать.

– Как я могу в тебе разочароваться? Ты же мой сын.

Крепко обнимает меня, хлопая по спине. Не сторонник телячьих нежностей, но мне не хватало маминых объятий.

В последние годы это у нас не частая практика. Едва мне стукнуло восемнадцать, я сразу съехал от родителей на свою квартиру. Встречались с семьей только по большим праздникам. Моментами я и их избегал, не желая пересекаться с Яном. С папаней виделся слегка чаще, поскольку он примерно раз в месяц читал персональные лекции касательно моей разгульной жизни и прогулов в универе.

Вы не подумайте, я не какой-нибудь мамочкин и папочкин сыночек. В универ поступил сам. Прогулы покрывали мои успехи в спорте и футболе. Наша команда четвертый год подряд остается чемпионами. Экзамены и зачёты всегда тоже сдавал на «отлично». А приходи я на занятия более упорядоченно, то вообще бы мне цены не было.

– Любишь Машу? – сталкерит меня матушка.

Киваю в ответ. А что отрицать? Люблю. Погряз в ней прочно, не вытащить.

– Значит, не всё потеряно. Возьми себя в руки. Докажи, что ты именно тот, кто ей нужен.

– Да я уже пытался, мам. Извинялся, цветами засыпал, песни под окнами пел.

– Ты снова играешь? – усмехнулась родительница. – Маша нравится мне ещё больше.

Ни то чтобы играю, но да. Так и есть.

– Пока вспоминаю, что это такое.

– Ты меня радуешь. Соберись, Дим. Если Маша тебя любит, то всё получится.

– Мам… – выдерживаю паузу, не понимая, как деликатно это спросить. – Но ты ведь папу не простила, да?

На несколько секунд в её глазах проскользнула глубокая тень грусти, я даже пожалел, что вообще затронул эту тему.

– Забей, не отвечай.

– Почему, – мама прикусила нижнюю губу. – Вполне логичный вопрос, милый. Дело в том, что у нас с твоим отцом всё было непросто. Я молодая перспективная актриса, младшая дочка богатых предпринимателей, он единственный и любимый сын влиятельного бизнесмена. Договорной брак.

– Чего? – недоверчиво протянул.

Шок-контент. Я всегда думал, что они любят друг друга. Как иначе, если несмотря на всё они остались вместе? Пережили тяжелые времена, сохранили семью. Маму вообще святой считал, раз она отца после всего дерьма простила, да ещё и ребёнка со стороны приняла, как своего.

– Ну вот так, Дим. Это бизнес. Я всегда знала, что не выйду замуж по любви. Как и Серёжа. У каждого своя жизнь, счастливая семья лишь на публике.

Вот дела!

– А потом что? – заинтересованно спросил, напоминая собой бабульку перед экраном телевизора, где показывают очередной бразильский сериал.

– Когда у нас появился ты, у меня началась очень серьёзная послеродовая депрессия. Я сидела дома, одна с ребёнком, твой отец постоянно отсутствовал. То на работе, то сам понимаешь. Наверное, именно тогда я и поняла, что люблю Серёжу. А после решила – не буду терпеть его постоянные гулянки и хождения по другим женщинам. Подала на развод. Тебе было два года. Он почему-то встал в позу, отказывался меня отпускать. Затянулось надолго. После у нас появился Ян и… всё как-то утряслось со временем. Не считала себя тогда идеальной женой. Оба дел натворили. Мы решили перевернуть страницу и начать всё заново. С чистого листа. Друг без друга никак. Пришлось найти в себе силы, чтобы переступить через тёмное прошлое – навстречу к светлому настоящему.

– У вас неплохо получилось.

Мама улыбнулась и погладила меня по щеке.

– Родной, цветы и подарки – это, безусловно, прекрасно. Но женщина выберет не того, кто засыплет её с головы до ног роскошью, а того, кто будет ценить и любить. Покажи ей, как ты к ней относишься по-настоящему.

Без пафоса, значит. Мальчики дарят розы, а мужчины берут свою добычу в охапку и не отпускают. Как бы она там не барахталась.

Всё это имело бы смысл, если бы она хоть что-то чувствовала ко мне.

Но самое паршивое – я не знаю, что в душе у Маши, кто в сердце этой ледяной малышки. Может быть, она и правда люто ненавидит меня?

***

В универе мандражирую. Хочу Мою Машу. Боюсь увидеть в её глазах холод. Но на это толком не остаётся времени. Почти всю неделю до Нового года загружен под завязку. Закрываю хвосты, ношусь по преподавателям. Пишу рефераты и курсовые, раздаю прочие долги, сдаю зачёты и экзамены. В этой ситуации бесконечно рад только мой батя. Решил, что я за голову взялся.

А вдруг взялся? Не знаю. Маше я такой не нужен – осознал и принял. Как она однажды сказала?

«Ты, Сотня – один сплошной гипсокартон».

Что-то типо того.

Не желаю больше оставаться пластмассовым щитом. Хочу быть её каменной стеной. Нужно это Моей Маше или нет.

Увольняюсь с работы.

Слишком просто мне досталось место в компании отца Маши. Привели и посадили, как послушного болванчика. Я не представлял, чем должен заниматься, но добиваться своих целей стоит как-то иначе.

Никитос вообще пошёл на дно, надо срочно взбодрить парня и направить на путь истинный, пока этот влюблённый болван окончательно не самоуничтожился. Решил воспользоваться минутами затишья, пока сидим в спортзале перед тренировкой.

– Ник, да забудь ты уже эту девку! Ну, или верни её назад.

Спецом привлёк внимание Тарасова «девкой», строя из себя всё того же прожжённого мажора, без всяких моральных принципов.

Друг весь скривился, нахмурился. Почти готов парень. Может быть, даже втащит мне пару раз для профилактики. Впрочем, проблем у Ника и без Миры хватало явно.

– А мир не черно-белый, Димочка.

– Настолько всё фигово?

– Шансов нет, – Ник отрицательно покачал головой и двинул к раздевалке. – Она меня ненавидит, Сотня. Презирает. Ты видел, как она смотрит?

Боже, да где у этого идиота глаза? Невооруженным взглядом видно, что Князева там сама загибается от известного всем недуга. Хотя играет красиво. Если бы не знал точно, то сам бы поверил.

– Ну так она и не смотрит. Вообще. Слишком много стараний для той, кому всё равно, не находишь? Слушай, я тут подумал…

Прикинул, как бы деликатно рассказать ему про спор. Без жертв с обоих сторон. Всё же такое нельзя просто вывалить на человека, а после сделать вид, что вы по-прежнему лучшие друзья.

– Что? – Тарасов стянул с себя влажную после тренировки майку, а вместо неё натянул свежую белую футболку. – Ты меня так не пугай, старик. Ещё чего не хватало, чтобы ты о моих проблемах сидел и философствовал.

Выдавливаю из себя весёлый и задорный смех.

Да, знал бы ты, о чём я вообще там рассуждаю – в нерастворимый осадок выпал. У меня самого это в голове никак не укладывается, сколько бы не метался.

– Вдруг Мира как-то про наше пари узнала и теперь просто мстит тебе? Обиженная девочка, ну.

Закинул удочку и жду. Но Ник сразу отметает вполне логичный вариант.

– Исключено. Кстати, о пари. Надо рассказать.

От шока даже поперхнулся и закашлялся. Долго пытался прийти в себя. Это же прямой путь в никуда! Князева над ним только поиздевается.

Хотя…

Хотя, с другой стороны – ход правильный. Я Никиту ещё больше зауважал. Не каждый рискнет признаться любимой девушке, что поспорил на неё. Ваш покорный слуга, например, струсил.

– Что ты там бормочешь? – продолжаю выпытывать информацию у друга. – Совсем мозги ванилью заплыли? Рассказать… правда, что ли влюбился?

Влюбился. Вот так и получается – бессмысленное пари. Только налажали по-крупному с Никитосом. Причём, сразу оба.

– Месяц давно прошел, да и я давно забил на это дело.

– И как давно? – хитро прищурился. – Когда тебя выкинули на улицу, словно шкодливого котенка? Давай, начни заливать, что ещё три года назад втюрился в свою Князеву.

– Не три года назад, – уклонился от ответа Ник. – Забил на пари после осеннего матча. Решил, что мне там ничего не светит.

Мда… запущенный случай.

Осознаю, что либо сейчас, либо никогда. Надо рассказать ему. Со мной уже всё понятно, так может у Ника получится исправить свой косяк. По крайней мере, Мира его любит.

– Ник, слушай…

– Тарасов, Сотников! – раздался громкий голос тренера. – Что расселись? Давайте, на поле!

– Ты сказать что-то хотел, Сотня? – по пути спрашивает Ник.

– Давай после трени. Долгий разговор.

Утвердительно кивнули друг другу и разбежались по залу. Тренер загонял до седьмого пота, в конце чуть ли с ног не валились от усталости. Душ, раздевалка. Но после поговорить с Ником тоже не вышло. В самый неподходящий момент объявился мой отец и вытащил меня в коридор для какой-то архиважной беседы.

Ладно, прорвёмся.

Но и там жизнь решила меня поиметь, обломав все планы. После пар Никитос свалил в неизвестном направлении, а я где-то просрал свой телефон. Думал, что потерял с концами, как нарисовалась Филатова. С моим гаджетом в руках.

Чтоб вас!

Самый невезучий день в году, реально. Ничего контролировать не выходит.

– Приветик, – протягивает телефон. – Нашла в тренерской.

– Спасибо, – ведусь на её хитрую уловку.

Девчонка проводит пальчиками по моему запястью, слегка царапая кожу наращенными когтями.

Отдёргиваю руку.

Открываю мессенджер, сразу принявшись писать сообщение Нику. Сначала ничего не понимаю. Решаю, что ошибся диалогом. Но нет.

Блядь, что за хрень?

«Решил затусить с Региной, ты с нами? Вечеринка в том коттедже на Финском, если что подкатывай. Будут все»

«Нет, без меня»

«Ок»

Разворачиваю телефоном экраном к Филатовой, прожигая бывшую недовольным взглядом. А эта даже не дрогнула. Улыбнулась дьявольски, как ни в чём небывало.

Ладно, не гордый.

– Зачем ты это сделала? И откуда у тебя пароль от моего телефона?

– Подсмотрела, – пожала плечами.

Подсмотрела, значит. Шикарно.

– Допустим. Нахрена, Регина?

– Дим, да ты что начинаешь? – смеётся так раздражающе. – Поехали. Расслабишься, оторвёшься. Я сделаю так, что ты обо всём забудешь.

Спаси и сохрани!

Медики бессильны. Она поехавшая.

Тупо игнорирую её и ухожу. В топку!

– Да твоя Маша с Яном трахается! – бросает вдогонку истерично. – Ты ей не нужен!

Разворачиваюсь.

– Дай угадаю – тебе нужен? – усмехнулся.

– Да!

– И в какой момент своей жизни до этого дошла? Регина, ты нормальная? Между нами ничего нет. Мы хорошо проводили вместе время, но уже давно всё. Ясно?

– Но, Дима!

– Давай без твоих показушных драм.

– Я люблю тебя! Зачем тебе эта примитивная отличница, когда есть я?

Боже.

– Серьёзно думаешь, что стану говорить с тобой об этом? Машу даже трогать не смей и Миру оставь в покое, иначе я за себя не отвечаю. Поняла меня?

– Диииима!

Почти ревёт, театрально шмыгая носом. Под чем я был, когда связался с ней?

– Слушай, мы расстались по-хорошему, спокойно. Не усложняй, Филатова.

– Но я правда люблю тебя!

– А ещё Царёва, Тарасова, Строганова и всю остальную футбольную команду, не говоря о прочих мимо проходящих.

– Если я хотела, чтобы ты ревновал?

Тяжело вздыхаю. По её щекам текут слёзы. Настоящие. Тушь размазалась, с помадой та же история.

– У тебя не получилось, Регина. Я к тебе хладнокровен. Понимаешь? Осознай уже своим мозгом, ты встретишь ещё человека, который оценит тебя по достоинству. И это не я. Приведи себя в порядок и успокойся.

Оставляю Филатову и ухожу из университета. На всякий случай проверяю чаты с Машей во всех социальных сетях, но там пусто. Тот единственный случай, когда я рад быть в «чёрном списке» у Савельевой. Главное, чтобы она с этим делом не сильно затягивала.

К вечеру приезжаю к родителям.

По дороге прикупил подарки для папы и мамы. Отцу новый планшет, маме золотой браслет с её любимыми изумрудами. Не представлял, что выбрать Яну. Мы с ним не очень сильно близки. Знал только одно – братец любит рисовать. Потому заехал в творческое пространство и купил скетчбук ручной работы. Натуральная кожа, пергамент вместо стандартной печатной бумаги. К нему набор карандашей и художественных маркеров. Чёрт знает, чем он там рисует. Но девушка консультант уверяла, что истинный мастер оценит.

На следующий день мама суетится с готовкой, но никого к себе не подпускает. От помощи отказывается. Мы с отцом и братом украшаем сначала квартиру, потом берёмся за ёлку. Даже в детстве таким не занимались. Между мной и Яном заметно потеплело. Разговариваем вроде как спокойно, да и морду друг другу бить не особо хочется. Только если, чтобы молодость вспомнить.

Шучу.

– Виктор сказал, что ты уволился, – раздался голос отца.

– Ага. Хочу чем-то своим заняться.

Вешаю на ёлку большой красный шарик.

– И сессию сдал на «отлично».

– В точку.

– Кого нам благодарить за такие чудесные метаморфозы? – добродушно усмехнулся папа.

– Машу, – ответил за меня Ян.

Без подколов, как факт.

– Значит, она особенная, – отец похлопал меня по плечу. – До сих пор не простила?

– Нет, – покачал головой. – Скорее всего, бесперспективно.

Папа отлучился на кухню, мама позвала. Мы с Яном остались один на один.

– Кажется, впервые так собрались, – многозначительно произнёс брат.

– Вроде бы. В детстве родителей к тебе ревновал. Дурак.

– Не поспоришь, – Ян пихнул меня локтем в бок. – Раз у нас минутка откровений, то я просто хотел, чтобы старший брат меня заметил.

– Потому портил мою жизнь?

– В яблочко.

– Расчётливый ты парень, однако.

– Ещё какой.

Некоторое время молчим, продолжая украшать ёлку новогодними игрушками и мишурой. Неловкость почти достигает своего пика.

– Может, мир? – первым предлагаю зарыть топор войны.

– Только давай без мизинчиков, ок? – рассмеялся Ян.

Ржу в голос.

– Почему? Без мизинчиков не считается.

Миримся как идиоты, и всё это на глазах у предков. Мама даже расплакалась, утирая глаза вафельным полотенцем.

– Надо разбавить сахар, – подмигиваю Яну. – Я всё ещё хочу тебе врезать.

– Симметрично.

Новый год встречаем все вместе. Мама наготовила кучу всякой вкуснятины. Бой курантов, чокаемся и опустошаем бокалы с игристым. Дарим подарки.

От родителей получаю новый мотоцикл. Чёрный с красным, из лимитированной коллекции. От Яна авторский шлем в комплект. Ух, пушка!

Гуляем, взрываем салюты. Бродим с бенгальскими огнями по двору. Все ходят счастливые, парочками. Ян, конечно, неплохая компания, но так тянет к Маше. Я ведь ей и подарок купил. Хотел поехать и вручить, но до сих пор не решился.

– Как у вас с Машей?

– Никак, – пожал плечами. – Ты же сам сказал, что она мечтает от меня избавиться.

– Сказал.

Молчит минут пять прежде, чем снова заговорить.

– Я когда вернулся с практики, пошёл в ту кофейню, где мы с тобой подрались.

– Ага, к булочке?

– К булочке, – усмехнулся Ян. – Был поздний вечер, из посетителей только Маша твоя. В общем, завалились какие-то отморозки, начали всё громить, к Савельевой приставать.

У меня даже сердце остановилось. Я за неё до жути испугался. Убил бы за Машу любого, без шуток.

– Расслабь булки, Сотня.

– Надеюсь, ты всыпал им по первое число.

– Всыпал, – подтвердил Ян. – И они мне. Как думаешь, шестеро против одного? Ну там и Маша с Рори в стороне не остались, бешеные девчонки. Я там думал потом, что обеих прибью. Повезло, что отец Маши оказался поблизости. Проезжал мимо, увидел через окно кофейни драку, вышел и навалял всем.

Молодец, дядя Витя.

– Как у Маши с отцом?

– Уже лучше. Общаются.

– Хорошо.

Я рад за неё. Правда. Моя Маша заслуживает лучшего. Особенно полноценной семьи. Отца и матери.

– В общем, с того момента мы как-то подружились. А ты, кстати, пропустил её день рождения.

Твою мать! Кажется, страшнее косячить нельзя, но я всё равно умудряюсь портить всё вокруг.

– До меня долго доходило.

– Так, словно ты забрался в страну великанов по бобовому стеблю.

Синхронно смеёмся.

– Ладно, – Ян остановился посреди дороги. – Я должен кое-что сказать.

– Что?

Серьёзно, перебрал в голове все варианты. Например, Ян вполне мог втюриться в Мою Машу.

В принципе, разве может быть что-то хуже этого? Мы с братом только помирились и нашли общий язык. Но и любимую девушку я не уступлю никому.

– Она не знала про спор.

Минуту. Что?

– В смысле?

– Без смыслов. Просто не знала, я ей ничего не рассказывал. Увидела переписку в твоём телефоне, видео это. Сложила всё в своей голове и ударила в ответ. Ей было больно, Сотня. Ей и сейчас очень больно. Любит тебя мудака.

Слов нужных подобрать не мог. Накрыло осознанием, припечатало. Вот только ни капельки новая информация не облегчала мою задачу. Скорее, наоборот, усложняла.

Но больше я не собирался топтаться на одном месте. Надо ехать к ней. Вызвал такси по бешеному новогоднему тарифу, схватил подарок и полетел к своей Маше.

По пути принялся писать сообщение Нику, где рассказал всю правду про наших обиженных девочек, но телефон невовремя разрядился, пока я там пытался нужные эпитеты и метафоры подобрать.

Мрак!

И вот её дом.

Наш дом, где мы были так счастливы, пусть и очень недолго.

Залетаю в парадную. В лифте меня форменно потряхивает от нервов. Маша вполне способна тупо не пустить меня на порог.

Звоню в дверь. Сердце отсчитывает глухие удары, словно приближая неминуемую смерть.

Я вижу её. Красивую. Совершенную. Идеальную.

В блестящем красном платье и туфлях на высоких каблуках. Волосы собраны в изящную причёску.

Полирую Машу взглядом. Не могу насмотреться.

– Привет, – выдавил хрипло.

– Это мне? – указывает пальчиком на большую коробку в моих руках.

– Да, – протягиваю подарок. Но Маша отрицательно качает головой. – Маш…

Ставлю коробку у её ног, жадно скользя глазами по изящным лодыжкам. С мясом отрываю себя от неё.

– Зачем ты приехал?

– Я понимаю, что это мало изменит, Маша. Но я хочу, чтобы ты знала – этот спор ничего не значит.

– Действительно? – щеки Савельевой вспыхнули румянцем.

Боже, да! Хоть какая-то живая реакция, а не тупой беспощадный игнор.

– Для меня он ничего не значил, – медленно проговариваю, делая акцент на каждом слове. – Я бы всё равно был твой, рано или поздно. Приполз бы, как побитый пёс. К тебе. В любой ситуации. Но мне стоило рассказать про спор раньше. Должен был защищать нас, а не топить. Струсил.

Маша скрестила руки на груди. Пытается оставаться беспристрастной и это у неё прекрасно получается. Жалит острыми иглами безысходности в самое сердце.

– Что-то ещё, Сотня? – собирается закрыть дверь.

– Я люблю тебя.

Это её злит. Делает шаг ко мне, выходя из квартиры. Тычет в грудь пальцем.

– Зачем ты говоришь о том, чего не знаешь?

– Маша!

– Что, Маша?! – вскрикнула Савельева. – Ты не знаешь ничего о любви. Ни-че-го! Любишь меня, да?

Обхватываю её за талию и прижимаю к себе.

– Люблю. Тебя.

От кайфа её близости сейчас на куски разорвёт. Как я по ней скучал. До сладкой ломки в грудной клетке.

– Ты меня не любишь, Дима.

Смотрит на меня печальными глазами, грустно улыбается.

– Ты так решила?

– Ты любишь себя. У тебя отняли игрушку. А ты решил, что это любовь, но всё совсем не так.

– Ошибаешься.

– Да? – усмехнулась, в глазах блеснули слёзы. Я готов был на любое безумство, лишь бы она больше никогда не плакала. – Ладно. Хорошо. Докажи.

– Как? – цепляюсь за последнюю спасительную соломинку, которая может воскресить нас.

– Оставь меня в покое. Навсегда.

Навсегда – это слишком долго. Целая вечность без моей Маши. Но, может быть, именно сейчас я осознал, что такое настоящая любовь.

– Ты действительно хочешь этого, колючка?

Ушла, захлопнув за собой дверь.

Привалился спиной к стене, совершенно не понимая, что делать дальше.

Она любит меня. Я люблю её. Неужели это правда всё?

Всё…

Глава 46 – Лучший план в моей жизни

Дима

Я готов на всё ради Маши.

Пройти сквозь огонь и воду, Ад и Рай, вытерпеть любую боль, бросить к ногам моей девочки весь этот чёртов мир и ждать её так долго, как Хатико не ждал.

Если бы это было ей нужно. Если бы она дала хоть малейший знак, что у нас есть шанс!

Продолжал биться за неё, но в один прекрасный момент просто осознал, что не могу быть со своей Машей таким конченным эгоистом.

Я ведь люблю её. По-настоящему люблю. Не могу требовать от неё ответных чувств, чтобы она взяла и безоговорочно простила все мои косяки только потому что между нами всё взаимно.

Любовь – это не только находиться рядом с дорогим сердцу человеком.

Любовь – это умение отпустить её, позволить расправить крылья и быть счастливой. Даже, если придётся уйти из её жизни. Навсегда, как она и хотела.

Пытался жить и примириться с этой мыслью. Ян крутил пальцем у виска и говорил каждый божий день, как жалко выгляжу со стороны. Ему не понять.

– Димас, ты трус. Какого кренделя вытворяешь? – натурально злится братец, отхлебывая свой обожаемый раф из кружки.

Нет, это я раньше был трус и просрал самое лучшее, что было у меня. Мир жесток. В книгах и фильмах любовь побеждает всё, а в реальности она не так уж и радужна. Кого-то прощают, кого-то гонят поганой метлой.

– Ян, она не хочет. Сказала чёрным по белому – оставить её в покое.

– Ты типо резко стал послушным? Хороший мальчик.

– Нет, – пожал плечами. – Я сделал всё, что мог. Может, ей нужно время…

– Идиото примитивитас! – всплеснул руками Ян. – Чего ждать-то? Пока она встретит другого и влюбится в него?

Не знаю, но я сделал ей очень больно и уже не представляю, как смогу всё исправить.

– На себя посмотри, – перевожу стрелки. – Больно смелый, да?

– А что я? – натурально удивляется братец.

– Ещё скажи, что приходишь в эту кофейню исключительно ради того, чтобы пропустить пару чашечек рафа со своим старшим братом.

– Моя любовь к кофе вечна и неизменна, – поднимает вверх указательный палец. – И к сладкому.

– В особенности, к сладким булочкам.

Смеюсь, но чувствую себя какой-то пластмассовой куклой без чувств и эмоций. Без Савельевой всё стало резко безжизненным.

– Какие планы на последние дни каникул?

– Устраиваю вечеринку в коттедже, – пожал плечами. – Хочешь приезжай и бери с собой свой плюс один.

Да, вечеринка.

Хитро завуалированный план по примирению Ника с его распрекрасной Мирой, который в итоге с треском провалился. Да ещё и себе сделал хуже – целых два дня наблюдал, как к моей Маше подкатывает то один бессмертный, то другой. Не мог же я отогнать от неё всех? И даже вздохнул свободно, когда всё закончилось и мы вернулись обратно в город.

Мне было плохо без неё, так что всего наизнанку выворачивало. Не знал, сколько так продержусь и справлюсь ли вообще с этой жестокой пыткой. Ничего не помогало забыться. Полное погружение в учёбу, друзья и спорт, а по факту я просто бежал от неё. Всё дальше и дальше, она неминуемо догоняла.

Следил за ней в социальных сетях, пересматривал общие фотографии, ставшие напоминаем того, как хорошо нам было вместе. Скучал. Адски!

Тарасов там тоже без Князевой на стену лез и откровенно не воспринимал знаков и флюидов, которые источала эта девчонка. В отличие от Маши, Мирослава активно показывала, что готова к боевым действиям со стороны Ника.

Ну вот скажите мне, какая адекватная девчонка поедет к бывшему на другой конец города, когда тот болеет? Правильно, никакая! Больше того, пожелает гореть в геенне огненной. Если бы ко мне Маша прилетела и просто хотя бы посидела рядом (молчу про компоты и супчики), то я бы уже был на седьмом небе от счастья.

И вот сижу сейчас на квартире Тарасова, уговаривая его ехать к Князевой то так, то этак. Сам поражаюсь тому, что примерил на себя роль свахи, но чувствовал себя очень виноватым перед этими двумя влюбленными идиотами.

– Никитос, ты совсем дебил?

– Отвянь, Сотня.

Ник похож на восставший из могилы трупак. Вроде и отошел от температуры, но в глазах какой-то нездоровый блеск.

– Да, потому что очевидных вещей не понимаешь, Девушки, которым всё равно, не едут через весь город, чтобы приготовить суп с компотом. Догоняешь?

Прописная истина же! Раньше думал, что мой лучший друг умный человек, а, выходит, его где-то там на ярмарке мозгами обделили. Зря очередь отстоял.

– Ник! – несильно пихнул его в бок. – Давай, поднимай свой скучный зад и дуй к Князевой.

Ибо заколебал уже, ходячее уныние. Скажите, я ведь не так со стороны выгляжу? Потому что если да, то зрелище реально жалкое.

– Закройся, мамочка, – со скрипом отозвался Тарасов. – Она знать меня не хочет, убежала к своему парню. Я, знаешь ли, не хочу быть пятым колесом.

– По-твоему, что случилось? – усмехнулся. – Князева приехала по распоряжению Евы и всё? Потом случайно приготовила тебе обед и уснула? Ах, и ещё всю ночь делала горемычному компрессы? Исключительно по доброте душевной, конечно же.

Ля, ну и наивный мальчик! На его месте давно бы уже мчал к своей зазнобе на пятой космической.

– Сотня, я тоже сначала с ума от счастья спятил. Приехал, был выставлен за дверь. Потом там у парадной её выловил, отвёз в ветеринарку и обратно.

– Ну, а дальше?

Следующую серию, пожалуйста!

– Дальше нарисовался этот хмырь.

А хмырь у нас – это новоиспеченный сосед Князевой, к которому Ник свою девчонку одержимо ревнует. Но вообще Никитос молодцом, я бы вряд ли сдержался от того, чтобы не набить проклятому соседу морду.

Но история плавно подходит к тому, что пора уже раскрыть все карты. Всё как-то навалилось, так и не смог откровенно поговорить с лучшим другом. Особенно, как я изящно и непринужденно его подставил.

– Если тебе станет легче, то я Машу обидел.

Обидел. Шикарное слово, а самое главное – совершенно неподходящее.

– Добро пожаловать в клуб анонимных мудаков, – усмехнулся Ник и посмотрел прямо на меня. – Ну и насколько жёстко накосячил?

Рассказываю лучшему другу всё, как оно есть. Ник до последнего не врубается, так что пришлось предъявить ему железобетонные доказательства в лице моей переписки с Машей.

– Полагаю, ты не сам переслал Савельевой этот ролик и наш с тобой трёп?

– Я, по-твоему, совсем больной? Нет, конечно. Сам сначала не понял, откуда у Машки оно взялось, даже Авдееву морду набил. И брату своему – бонусом.

– И как давно два плюс два сложил? – нахмурился Ник.

– Давно. С самого начала практически. Никитос, ты там живой?

– Нормально, – пожал он плечами. – Если не учитывать того, что любимая девушка в асфальт меня раскатала. Сам как? Что с Савельевой? И не сдавай назад, я вашу горячую переписку своими глазами только что видел.

– По сравнению со мной у тебя есть очень даже неплохие шансы.

Вот ни капельки не соврал!

– Какие шансы, Димас? Там всё холодно.

Никита в буквальном смысле слова опускает руки. Где-то тут я понимаю, что это никуда не годится. Я не гожусь. Да и этот влюбленный дурак тоже. Мне стыдно перед ним. Стыдно, что до сих пор валяю дурака и всерьез рассчитываю забыть Машу.

– Блин, старик, ну извини! Я вообще думал, что ты сразу её из головы выкинешь. Ну хочешь, вмажь мне!

– Была такая мысль. Забей, проехали.

А мне очень надо было, чтобы он въехал мне пару раз по морде, хотя бы живым себя почувствовал.

– Что делать думаешь? Давай вместе к ней поедем, всё объясним. Любит она тебя, Тарасов. Чтобы виртуозно мстить, нужно очень сильно гореть.

– Нет, я сам, – Ник решительно поднялся на ноги и взял с журнального столика ключи от машины.

Мы оба идём на выход, молча одеваемся и обуваемся, выходим из квартиры. В лифте тоже каждый думаем о своём.

– Димас, – Ник смотрит на меня. – Спасибо, что сказал. Но я по-прежнему хочу навалять тебе.

– Я не против. Заслужил.

Между нами снова повисло неловкое молчание.

– А Маша? Ты поэтому танцы с бубнами вокруг неё устроил?

– Думал, что я хочу выиграть в наш дурацкий спор? – вздохнул, перебрасывая в руках ключи от тачки. – Честно сказать, я и пари никакого не хотел.

– Ясно, – хмыкнул Ник. – Так я и думал, в общем. Есть план?

– Нет, – пожимаю плечами. – Но я не остановлюсь.

– А знаешь, что я тут подумал? – улыбается от уха до уха. друг

– Ну?

– Кажется, я торчу Авдееву свою «ламбу».

– Бля! – говорим синхронно и начинаем дико ржать.

Неловкость исчезла, хотя мне всё равно так стыдно перед Никитой, как никогда ещё не было. Ну что я за недоразумение ходячее?

Разъезжаемся, пожелав друг другу удачи.

Ник за своей Мирой, а я еду к Маше. Знаю, что не выгорит, скорее всего, но нужно что-то делать. Продолжать бороться за нас. Моя сильная девочка слишком долго сражалась в одиночку, у меня банально нет никакого права спустить всё на тормозах.

Если понадобится, я каждый день буду доказывать ей, что всегда рядом.

Что она может на меня положится.

Что я люблю её.

Несколько раз жму на кнопку звонка. Наконец, дверь открывается, а я погружаюсь в омут любимых глаз.

Схватить бы в охапку и унести.

– Я люблю тебя.

– Мы это уже проходили, – тяжело вздыхает.

– Знаю, – беру Машу за руку и крепко сжимаю тонкие пальцы. – Я буду ждать сколько угодно, Савельева.

– Паршивый план, Сотников.

– Лучший в моей жизни.

Глава 47 – Я не Титаник, чтобы он меня потопил

Ты Франкенштейна сделал из меня –

Вырвал сердце и душу,

Добавил к пеплу чёрного огня

Но не думай, что я струшу.

Соберу себя по кусочкам

И однажды смогу ходить,

Надо было прислушаться

к тревожным звоночкам,

А не самозабвенно тебя любить.

Как умудрилась простудиться

И подхватить эту заразу?

Как позволила без ума влюбиться

Без шансов, навсегда и сразу?

Мне надо было бежать

Без остановки – только вперед,

Но стоило тебе обнять,

Как яд превращался в мёд.

Десять поцелуев –

как список смертных грехов

Я тону в омуте отчаяния и лжи.

Только прошу, избавь от оков

И про любовь свою молчи.

Маша

Весь мой лёд, будто по волшебству стал растаявшей водой, как только я перешагнула порог собственной квартиры. Маленькой крепости, где я была почти в полной безопасности.

Привалилась к стене в прихожей, сползая по ней на пол. Хорошо, что мамы ещё дома нет. В последнее время они с Виктором поздно возвращаются. Счастливые и влюблённые, ну вы понимаете.

Не хочу рассказывать о произошедшем маме. Или вообще хоть кому-нибудь. Ни подруге, ни бабуле, ни личному дневнику. Впрочем, последнего у меня сроду не водилось.

Боюсь, что в противном случае распадусь на огромные рваные куски, которые собрать воедино будет очень сложно, если вообще возможно. Мне не нужно ничьё сочувствие, участие и жалость. Сильная, сама справлюсь.

Как там? Обожгла пальцы, подула на них и пошла дальше. Хвост пистолетом и барабан на шею!

Просто затолкаю всю свою любовь, горечь, боль, злость и обиду, как можно дальше в сознание. Перешагну через Сотникова и всё прекрасное, что было между нами. Пусть он там хоть слюной ядовитой истечёт и захлебнётся гордыней – плевать.

Я. ЕГО. НЕНАВИЖУ.

И хочу кричать об этом на весь мир, в рупор!

Поспорил на девушку, как на трофей? МО-ЛО-ДЕЦ. Победил, придурок! Сто баллов из десяти! Я – всего лишь ещё одно пари в его роскошной и весёлой жизни.

Он изначально играл со мной. Большой и хитрый чеширский кот с маленькой глупой мышкой. И не заметила, что западня захлопнулась. Травил меня собой сорок восемь часов в сутки. Подсадил, как на кофе или наркотик, чтобы не соскочила в ответственный момент.

Тошно от всего этого. Наизнанку выворачивает.

От него. От себя. От пошлости и жестокости нашей бескрайней вселенной. Я думала, что у нас свой собственный Рай – один на двоих, а, оказалось, что нет его, даже в возможной перспективе. Гребаное Чистилище – пепел чувств, прах страсти, кости любви. Там он мой персональный палач. Стоит закрыть глаза, как вижу его красивое и холодное лицо. Но всё равно хочется дотронуться, прижаться к сильной груди, вдохнуть любимый запах.

Дьявол! В топку!

Стереть из памяти! Отформатировать! Но кнопку будто бы заело безвозвратно, не работает функция. Это Сотня запустил вирус в систему, сломал её беспощадно. По щелчку.

Дима всегда брал от жизни всё, что только угодно его прогнившей до самого основания душонке. Виртуозно, эффектно, непринуждённо.

Глупая девочка Маша с лёгкостью проглотила заманчивую наживку. Нырнула в омут и утонула. Бабушка в детстве часто говорила, что, когда плаваешь в незнакомом месте, то надо держаться поближе к берегу. Желательно взять с собой спасательный круг и нарукавники.

Я не послушалась. Вот и затянуло на самое дно.

Всего десять минут наедине с Димой, а я уже не жива и не мертва. Бледная тень. Едва передвигающая ногами зомби, которую подняли из земли начинающие злые ведьмы. Лучше бы меня оставили в том гробу. Заколотили насмерть.

Сволочь! Мудак! Тупой мажор! Как же я ненавижу тебя, Сотников!

А самое обидное в чём?

Я всегда знала, куда заведёт нас с Димой неведомая тропинка в густом дремучем лесу. Дорога висельника. Не сквозь тернии к звездам, а через колючие кустарники и прямиком на голгофу.

Вот так и выглядит смертная казнь – разбиваются сердца, с адским скрежетом. Хочется выть, словно волк на луну, орать во всё горло, реветь белугой, но я и этого сомнительного удовольствия не могу себе позволить.

Почему, спросите? А потому что всего этажом выше живёт тот, кто уничтожил меня, сжёг дотла.

Мы подходили друг другу, словно части одной мозаики. На моём теле ещё не скоро заживут ожоги его пошлой страсти. Он везде оставил свои огненные метки, на каждом несчастном миллиметре кожи. Помню вкус губ, аромат его парфюма, мои лёгкие наполнены Сотней под завязку. Я… дышать без него не могу!

Чего же так больно? Как это остановить?

В грудной клетке саднит, глаза щиплет от горьких слёз, под ребрами тянет и ноет, словно они в любую секунду треснут и сломаются. Сердце перестало качать кровь и заполнило сосуды вместо неё смертельным ядом. Но не таким, от которого умирают быстро и безболезненно. Другим. Тем ядом, что может всю жизнь течь в жилах, продлевать и усиливать адскую агонию. Кипятить внутренности, поджигать органы, плавить кости.

Слёзы обжигают щёки, я беспомощно шмыгаю носом. Препарируйте меня кто-нибудь, согласна и без анестезии. Только потом, чтобы чёрный экран – «Дима Сотников – ERROR 404».

С трудом поднимаю себя с пола, скидываю обувь и куртку на пол и иду в ванную. Ноги заплетаются. Меня штормит, будто после эпической пьянки. Да, мне нужно вина. Однозначно.

Если кто-то считает, что лучше заливать в себя пустырник и валерьянку, то я категорически против. Как сказал кто-то из великих – «истина в вине». И кто я такая, чтобы спорить?

Набираю горячую ванну. Соль с ромашкой, ароматические масла, пена и прочее, прочее… если уж и страдать, то делать это красиво и изящно. С кухни забрала бутылку розового сухого, предварительно открыв её электрическим штопором. Что дальше? Любимая плюшевая пижама, тапочки и кокосовая свеча. Ну всё, город засыпает, просыпается королева драмы.

Запираюсь, разместив телефон и вино на широком бортике, раздеваюсь. Отстраненно разглядываю себя в мутном зеркале. Слишком бледная кожа, искусанные в кровь губы, красные глаза, а в них плещется целый океан слёз.

Это сделал парень, которого я полюбила, который заставлял меня улыбаться и смеяться, который протянул руку и показал мир по-другому. А потом взял и выкинул из Эдема пинком под зад.

Падать больно. Ломать крылья об асфальт со всей дури. Вырывать собственное сердце из грудной клетки.

Забираюсь в ароматную и горячую ванну, окунаюсь с головой и там даю волю слезам. Они стекают по лицу и подбородку нескончаемым ручьём, перемешиваются с водой.

Пью вино прямо из бутылки, хотя в реальности хочется отшвырнуть её от себя и с грохотом разбить об стену. Но что-то меня сдерживает. Судорожный, болезненный всхлип срывается с губ. Я не плачу, а натурально скулю. Под аккомпанемент бегущей из крана воды и грустной музыки про любовь. Почему-то кажется, что там всё куда радужнее, чем у меня.

Глубокий вдох, выжимаю мокрые волосы и делаю ещё глоток успокоительного напитка. Бутылка опустела почти наполовину, а я до сих пор не пьяная в стельку. Кажется, надо было брать два винища или сразу начинать с напитков покрепче.

Скоро алкоголь всё-таки делает своё грязное дело, и я чувствую приятную, волнующую лёгкость в теле. Подпеваю песням, которые мне подсовывает «яндекс».

О, Лолита в эфире! То, что доктор прописал.

Покачиваюсь из стороны в сторону, делая плавные движения руками, трясу головой в такт зажигательной мелодии.

Делаю звук громче. Ещё громче. Ещё!

Ты вышел за порог. Услышал выстрел.

Думал пулю я себе пустила.

Откуда у тебя такие мысли?

Я просто – Шампанское открыла!

Шампанское открыла!

Удачи, милый… Шампанское открыла!

Ла-лала-лала…

Не сразу понимаю, что стучат в дверь. Дёрганным движением убавляю громкость на телефоне.

– Маш! – слышу встревоженный голос мамы. – Маша, с тобой там всё в порядке?

Ну вот как показаться ей в таком состоянии? Да я и ответить адекватно не смогу. Однако вкладываю в свою речь как можно больше стальной твердости и кричу:

– Нормально, мам! Моюсь!

Да. Отмываюсь от одного очень плохого мальчика. Получается хреново.

– Точно? – не отстаёт родительница и я могу её понять. Не привыкла она слышать мой рёв из душа.

– Ирин, пойдём. Дай ребёнку побыть в одиночестве.

Виктор, в отличие от мамы, понял всё ровно так, как оно было на самом деле. Проницательный мужчина. Страшно признавать, но я благодарна ему в эту секунду. Мне действительно нужно побыть одной со своими демонами, пусть я давно далеко не ребёнок. Опоздал ты, папа Витя, лет так на пятнадцать…

Вино закончилось.

Петь, как и пить больше не тянет. Хочется лежать и не вставать. Вот только вода остыла, я начала мерзнуть. Силой заставила себя вылезти и завернулась в мягкое махровое полотенце. Принялась остервенело тереть кожу, потом перешла к волосам и соорудила на голове привычный тюрбан.

Убрала следы недолгой пьянки и из ванной сразу пошла на кухню, чтобы выкинуть улики в мусорку.

Мама с Виктором сидят рядышком на угловом диванчике. Пьют кофе с моими любимыми черничными эклерами.

Родительница проигнорировала выброшенную на её глазах пустую бутылку, только улыбнулась и произнесла:

– Маш, хочешь капучино с пирожными? Ты же любишь эклеры.

Люблю. Но кусок в горло не лезет.

Но не могу не заметить перемен в маме. С Виктором она стала совсем другая.

– Спасибо, я уже поела, – отрицательно покачала головой и через силу растянула губы в улыбке. – Хорошего вечера и спокойной ночи.

Я бы хотела играть роль, как Раневская, но не могу.

Заваливаюсь на кровать, свернувшись в позе эмбриона, обхватив плюшевого мишку. Но перед этим закрываю проклятое окно.

Мама на цыпочках заходит в комнату, выключает свет. Потом так же тихонько подходит ко мне, заботливо накрывает одеялом. Притворяюсь спящей, зажмурив глаза.

Мамочка, уходи!

Но она ложится рядом, крепко обнимает меня и прижимает к себе. Я не могу не плакать – не получается. Мама гладит меня по мокрым волосам, шепчет на ухо что-то успокаивающее. Так мы и засыпаем – вместе, в обнимку.

Просыпаюсь от звука будильника. Замечаю, что мама выключает телефон.

– Доброе утро, – целует меня в затылок. – Как себя чувствуешь?

Как я себя чувствую? Паршиво, иначе и не скажешь.

– Спасибо, что осталась со мной, мам.

Голос звучит тускло и безжизненно, даже немного хрипло. Словно я только что из мертвых воскресла.

– Маш, я ведь переживаю за тебя. Ты всегда можешь со мной поговорить… чтобы не произошло. Я не всегда была хорошей и понимающей мамой, но я стараюсь, детка.

– Мам, ты что, ты самая лучшая.

– Тебя Дима обидел?

Обидел? Нет, он растоптал меня.

По щеке вновь скатилась предательская слезинка.

Мама обнимает меня. Я чувствую себя в безопасности. Дома.

– Он… на меня… поспорил, – вытолкнула из себя ужасную правду, а в груди всё до боли задрожало. Будто бы ржавых гвоздей туда напихали и принялись их заколачивать.

Бам! Бам! Бам!

– Поспорил? – недоверчиво протянула мама, округлив глаза от удивления.

Ну да, матушка живёт в нежном розовом мирке, где на чувства людей не играют. Хотя… кто знает, что там у неё с Разумовским произошло, правда?

– Ага.

– Так, – она садится на кровати, скрестив руки на груди. – А доказательства есть? Не подумай, я тебе верю, но вдруг это всего лишь грязные сплетни? Всякое в жизни бывает. Взять хотя бы нас с Виктором. Давай с тобой хорошо во всём разберемся.

Да лучше бы у меня не было этих железобетонных доказательств. Но своими глазами видела, не сотрешь.

– Не сплетни, мам. Увы. Я нашла на его телефоне переписку с Никитой Тарасовым и видео, где они заключали это пари с друзьями-мажорами.

– Всё образуется, доченька. Вот увидишь, – она улыбается и ободряюще гладит меня по спине. – Только в себе не закрывайся, хорошо? Знай, что я рядом. Этих Дим сколько ещё будет, а ты у себя одна.

– Мам, – прижимаюсь к её груди. – Спасибо, что ты у меня есть. Я тебя люблю.

– И я тебя люблю, солнышко. Ты у меня самая красивая, умная и сильная девочка. Сначала больно, а потом станет легче. Время лечит.

Легче.

Где уже это «легче»? Потому что я не могу больше терпеть, когда все мои внутренности сворачиваются и разрывают меня на части. Не могу!

Завтракаем все вместе. С мамой и Виктором. Ковыряю омлет, упираясь в столешницу одной рукой. Внутри, будто разверзлась раскаленная пустота. Вроде бы надо чем-то её заполнить – а нечем.

– Какие планы на день, девочки? – нарушил затянувшуюся тишину Виктор.

– Посидим с Машей дома, – отвечает моя мать. – Давно мы не проводили время вместе. Да, родная?

– Да, – машинально ответила и недоверчиво подняла на неё глаза. – А гимназия, мам?

Несмотря на то, что сегодня первый выходной день за неделю, матушка почти каждую субботу проводит на работе. Дежурит. Адское это дело быть учительницей.

Мама не сразу мне отвечает. Показалось, что на кухне повисло какое-то напряжение.

– В ближайшие два-три года на работу я ходить не буду, – наконец раздался её взволнованный голос. – Я, можно сказать, в декретном отпуске. Решили с Виктором, что лучше мне не работать во время беременности, чтобы не нервничать лишний раз.

Закашлялась, едва не подавившись.

Что?!

Она шутит? Правда, шутит?

Ладно, роман крутить со своим бывшим, а другое – рожать от него спиногрыза. Второго причем.

– Ты в порядке? – мама от беспокойства прикусила нижнюю губу. – Мы хотели сказать раньше, но…

– Не уверены были, что ты готова к таким новостям, – закончил за неё Виктор. – Понимаю, в твоих глазах я не самый лучший на свете мужчина для твоей мамы. Но я очень надеюсь, что мы сможем принять друг друга. Стать настоящей семьей.

Он прикалывается? Да никогда! Он бросил нас с мамой, а теперь заявился, чтобы вновь уничтожить всё светлое и хорошее. А родительница тоже хороша!

– Очень маловероятно, – ответила грубее, чем хотела изначально. – Уж извините, папа Витя.

– Маш…

– Ничего, Ирина. У неё есть полное право злиться на меня.

– Виктор не такой, как ты думаешь, Маш. Понимаешь… – мама пытается подобрать правильные слова. – Мы и без того потеряли двадцать лет жизни из-за нелепого и досадного обмана.

Отсюда поподробнее, пожалуйста.

– Обмана? – недоверчиво переспросила.

– Да, – утвердительно кивнул Виктор. – Маша, я всегда любил твою маму. Не забывал о ней, но моя семья изначально была против этого союза. В мои двадцать родители уже давно подобрали правильную невесту, чтобы преумножить и без того внушительное состояние Разумовских. Я знал об этом и, собственно, никаких возражений не имел. До того, как встретил Иру. После неудавшегося знакомства с родными, мы собирались втайне пожениться. Договорились о дне и месте. Я купил кольца. Позвал своего друга и его девушку, чтобы они стали нашими свидетелями. Вот только на бракосочетание Ира не пришла.

– Почему? – непроизвольно вырвалось из меня.

– Меня нашла мать Виктора, – родительница нервно обняла себя за плечи. – Сказала, что её сын разобьет моё сердце, поматросит и бросит. Я по глупости проболталась, что скоро Виктор станет папой, а она, соответственно, бабушкой. Та в ответ предложила деньги, очень много денег, дабы откупиться от меня и ещё не родившейся тебя.

Господи, двадцать первый век на дворе!

– А ты?

Какой-то сериал, честное слово! Из тех, которые бабушка смотрит без отрыва.

– Отказалась. А через несколько дней мне прислали убедительные доказательства измены Виктора. Фотографии, где он был со своей будущей невестой. Так же мне пришло письмо, якобы от твоего папы, что он женился на другой и мы с тобой не нужны ему в новой и счастливой жизни. В конверте нашлась внушительная сумма для аборта. Из-за своей обиды и неуверенности не могла трезво оценить ситуацию. Поверила. Когда твой отец пытался найти меня и поговорить, то посчитала это очередным издевательством. Все эти годы Витя не подозревал, что у него есть чудесная и очаровательная дочка. Но его мать неоднократно приходила тайком. Приносила деньги, подарки… внучка Разумовских, хоть и не от подходящей для их сына партии, не должна прозябать в нищете. Вот такая история, Маша.

– Но как же вы это всё узнали?

Охренеть! Противная бабка!

– Я не женился, не завёл детей. Уехал за границу, вёл собственный бизнес, отказался от наследства. Вернулся только три года назад после письма двоюродной сестры. Родители тяжело заболели, а я единственный наследник всего их состояния. Моя мать не выдержала мук совести на смертном одре. Рассказала о том, что сделала.

Да уж… настоящая мелодрама.

– Сначала я не хотела верить. Долго прогоняла Виктора, боялась снова впустить в свою спокойную жизнь. Потом он принес мне письмо от твоей покойной бабушки. Злата Георгиевна разложила всё по полочкам до самых последних мелочей, просила прощения. А дед, Андрей Степанович, подтвердил её слова, когда Витя силой привёз меня в их загородный дом.

Если честно, всё это для меня дикий будоражащий шок. Голова готова лопнуть от переизбытка информации. Так обидно, что из-за какой-то вредной богатой старухи мама с Виктором потеряли столько лет счастливой жизни. А меня лишили родного отца.

Но я не могу резко переварить новые данные и начать называть Виктора «папой». Для этого требуется время.

Могу сказать точно одно – раз мама любит этого мужчину, а он, как выяснилось, всегда отвечал ей взаимностью, значит, мне нужно постараться быть терпимее. Дать ему шанс, да?

– Сестрёнка или братик? – улыбаюсь, хотя мне это дается очень непросто.

И совсем не из-за родителей, всему виной личная вендетта.

– Пока не известно, – мама переводит взгляд на папу Витю. – Ребеночек капризный, не хочет поворачиваться. Скоро пойдём на последнее УЗИ и тогда будем знать наверняка пол малыша.

– Это не важно, – Виктор обнимает её за плечи. – Главное, что наша семья снова вместе. Мы с Ириной хотим узаконить наши отношения и будем очень рады, если ты в этот момент будешь рядом.

– Ты не против? – мама берет меня за руку.

– Я не против.

Они счастливы, им хорошо друг с другом. Это видно невооруженным взглядом. А я просто рада за свою маму, которая всю жизнь была одна. Она заслужила любовь.

Остаток дня мы с мамой проводим дома. Смотрим кино, готовим наш любимый яблочный пирог. Приходится заставлять себя шевелиться, пусть со стороны я напоминаю собой старого ржавого робота.

– Мам? – спрашиваю, прикусив нижнюю губу. – А я буду хорошей подругой, если расскажу Мире правду, но она её уничтожит, разобьет ей сердце?

Я понимала, что должна открыть Князевой все карты, но Мира, скорее всего, проклянет меня до конца жизни.

– Знаешь, даже самая горькая правда лучше сладкой лжи, Маш. А что произошло?

– Не только Дима поспорил на меня, – сказала каким-то будничным тоном, словно это совершенно нормальное явление. – Но и Никита на Мирославу.

– Куда катится мир, – ругается мама и хлопает себя по коленям руками. – Надо же! Спорить на людей, на чувства!

– Просто избалованные мажоры, мальчикам скучно и всё, – безразлично пожимаю плечами.

Кажется, подействовала убойная доза успокоительных, которые мама влила в меня насильно. Нервы, как канаты.

– А такие милые мальчики были в гимназии, – качает головой. – Никита всегда девочек защищал.

Ага, просто прекрасный принц из сказки.

– Скажешь тоже, мам.

– Мире надо сказать. Лучше она это узнает от тебя, чем от кого-то другого.

Что ж, придётся стать для лучшей подруги гонцом смерти. Но я изначально понимала, что не смогу держать такое в себе.

Мира очень нежная и ранимая, а ещё влюбленная по самые гланды в своего несравненного Тарасова.

Отправляю Князевой все свои железобетонные доказательства и видео, которое убьет её. Сама тоже зависаю над файлом. То ли удалить, чтобы глаза мои больше не видели его, то ли…

Зачем-то включаю. Смотрим вместе с мамой. Наверное, стоило увидеть все трезвыми глазами, чтобы оценить ситуацию свежим взглядом.

Боже, какой он эпический идиот и трус! Горный козёл!

– Поступок действительно гадский и противный. Сама мысль, что взрослые парни, почти мужчины так развлекаются должна быть противной и отталкивающей. Он не достоин твоих слез, родная. Мне кажется, Дима больше дурачок, чем подлец. Ты же видишь, что он не сразу согласился на этот спор?

Вижу. Но согласился.

Конечно, наши «отношения» начались куда раньше, чем состоялось их чёртово пари. Только откуда мне знать, как всё было «до» и «после»? Это всего лишь короткая запись с вечеринки в клубе, после которой Сотников трахнул меня на комоде в прихожей своей квартиры.

– Не сразу, но… мам!

– Правильно, – мама обнимает меня за плечи. – Зачем он тебе такой нужен? Мужчина должен быть надежным, готовым разорвать всех за тебя. А не бояться мнения общественности и реакции своих друзей. Когда человек любит действительно, весь мир для него – это ты.

А я для него не мир – я для него маленькая неизвестная деревушка, куда весело приехать на выходные или на летние каникулы. Оторваться, спустить пар.

– Спасибо, мам. Мне так плохо. Внутри всё болит и ноет!

Мне хочется сейчас быть слабой, выпустить всё, чтобы потом твердо встать на ноги и перешагнуть через Ад.

– Знаю, солнышко, – мы крепко прижимаемся друг к другу. – Всё пройдет, я тебе обещаю. Просто вырви его из своего сердечка, жизнь на этом не заканчивается.

Моя жизнь не заканчивается – она только начинается. На пути встретится ещё много айсбергов, но им меня не сокрушить. Диме меня не сокрушить. В конце концов, я не Титаник, чтобы он меня потопил.

Глава 48 – Мой персональный Ад

Маша

С тех пор и начался мой персональный Ад. Я не жила, а существовала. Прошло всего несколько мучительно долгих дней, хотя мне они показались целой вечностью.

Вечностью, в которой меня изводили всевозможными орудиями и способами пыток. Будто бы я в одиночку угодила в эпоху раннего средневековья, когда на ведьм все ещё вели кровожадную охоту.

Видели те жуткие творения рук человеческих, вроде стула инквизитора и гильотины? Так вот, то ещё цветочки, у меня были спелые ягодки.

Я горела в огне обиды и ненависти, тонула в своей ядовитой и токсичной любви к этому парню, принимала в грудь острые ножи и иглы. Мои раны кровоточили и гноились, Сердце нещадно выбивало грудную клетку, а мозг генерировал самые сладкие и одновременно болезненные воспоминания.

О том, как хорошо мне было с синеглазым чудовищем. С ним я почувствовала себя настоящей, пробудилась после долгого сна. Дима помог мне отрастить большие и сильные крылья, чтобы после вырвать их с корнем. Без анестезии.

Правильно мама меня оберегала и прятала от всех и вся в высокой башне, как сказочную Спящую Красавицу. Пришло время и заклятие набрало силу. Предсказание злой феи сбылось – девочка Маша наткнулась на своё веретено.

И этот укол пронзил меня до основания. Выпотрошил все внутренности, вынул душу и растоптал её прямо на моих глазах.

Я думала, что все эти стеклянные преувеличенные любовные страдашки – удел глупых женских романов, но нет. Так бывает на самом деле. Это моя новая реальность. Пост-апокалипсис, утопия, новый мир со своими скелетами и призраками. Главное умертвие там я – пустые глаза, машинальные движения, от меня веет пеплом, кровью и обреченностью.

На людях притворялась, что со мной всё нормально. Перед лучшей подругой, перед мамой и Виктором, перед однокурсниками, а самое главное – перед ним. Парнем, который уничтожил меня. Это он – мой Ад.

А, знаете, как время проходит в загробном мире?

Оно ползет со скоростью улитки и каждый день кажется бесконечным, а потом повторяется вновь. Как будто застреваешь в пространстве, но и шагу в сторону сделать не можешь! Не выпутаться из липкой паутины страха и отчаяния.

В его коллекции сотни разбитых сердец. Через какие-то он просто перешагивает, другие выбрасывает на помойку, третьи беспощадно топчет. К какому же виду относится сердце Маши Савельевой?

Я говорила, что не стану его трофеем – жестоко ошибалась.

Подсознательно знала, чем закончатся наши отношения, к чему приведет эта неправильная и извращенная порочная страсть. Но даже, готовя себя к самому страшному, оказалась сбита с ног.

Мир качнулся, провернулся против своей оси на триста шестьдесят градусов и сбросил меня вниз. В бездонную яму, откуда не было никакого выхода.

Чтобы выбраться, нужно приложить немало усилий. Стирая кожу в кровь и ломая ногти, цепляться за любые выступы, подтягивать тело вверх, несмотря на адскую боль.

Несмотря на то, что, кажется, словно ты больше не можешь это выносить.

Вынесу.

Я обязательно это выдержу.

Полоса не может постоянно быть чёрной. В конце концов, цвета всегда меняются.

Обыкновенная физика.

Дышать станет легче, жизнь заиграет яркими красками и взгляд синих, сапфировых глаз больше не будет вызывать пьяных, будоражащих мурашек.

Вдох – выдох.

Помни про карму, Сотня. Она беспощадная сука. Подкрадется незаметно и вцепится острыми когтями прямо в глотку.

Но сейчас у Димы явно всё было лучше всех.

В его квартире очередная громкая тусовка. Если верить общественности, то там собралась верхушка элиты нашего универа.

Мира тоже там.

Натянула маску конченной стервы, чтобы проехаться бульдозером по одному очень плохому мальчику. Увы и ах, но Тарасов это заслужил. Сполна. Вспомнить хотя бы его слова на том видео… такие парни, как он, должны вариться в Преисподней в отдельном котле. В холодном кипятке.

Мирославе приходится ещё тяжелее, чем мне.

Каково быть жалким пари для парня дважды? Дать ему шанс, полюбить его снова, а потом смотреть на то, как твое бедное глупое сердце превращается в битый хрусталь?

Паршиво. Всё, что я могу сказать по этому поводу.

Я не знаю, как она держится, как говорит, как смотрит в его лживые глаза. Моя подруга раздавлена безжалостным мажором.

Всмятку.

Моё сердце разрывалось за нас обеих.

Особенно, когда я нашла Миру в состоянии, близком к нервному срыву. Мы устроили совместную ночевку, затеяли генеральную уборку в квартире Князевой. Смотрели сериалы, возились с Лютиком и лопали мороженое. Обсуждали всё на свете, кроме гребаного спора ненавистных мажоров.

У меня в тот момент просто не повернулся язык рассказать ей всю правду про нас с Сотниковым. В конце концов, кто-то должен быть сильным. А я не уверена в том, что, если открою душу хоть кому-то, пусть и лучшей подруге, то смогу вынырнуть из этого омута живой и невредимой.

Невредимой?

Да, детка, ты по-прежнему смотришь на этот мир сквозь розовые очки. Они, конечно, вещь хорошая, помогают отгородиться от суровой реальности, однако давайте не забывать про их главное свойство – розовые очки разбиваются и всегда стеклами вовнутрь.

Раздался стук в дверь, отвлекая меня от ядовитых размышлений.

Мирослава.

Глаза красные, носом шмыгает, по щекам текут слезы. Косметика размазалась, губы искусаны в кровь. Не верьте дурацким ванильным постам в социальных сетях, утверждавшим, что, когда девушки плачут, они очень красивы. Наглая ложь. Нас украшают исключительно счастливые улыбки и хорошие, заботливые парни, влюбленные до безумия, готовые на всё.

– Я его люблю! – всхлипывает Мира и падает на кровать рядом со мной. – Мозгами понимаю, что сволочь и козел, но…

Дальше слов уже не разобрать, потому что подруга ревёт в голос, уткнувшись в моё плечо. Глажу её по спине, стараюсь успокоить и разбиваюсь на мельчайшие осколки вместе с ней. Ладно Сотников, но Тарасов тупой идиот. Кем надо быть, чтобы поступить так с девушкой, которая тебя любит до безумия? Подходящего слова нет ни в одном словаре.

– Мир, ну ты чего? Не плачь. Всё хорошо будет. Главное, ты ему сдачи дала сполна. Узнает, каково это находиться с другой стороны улицы.

– Я ему всю себя отдала, – вытирает глаза рукой и снова болезненно всхлипывает. – Забыть не могу и ненавидеть так сильно, как надо, не получается. Маш, я дура, да?

– Нет, – отрицательно покачала головой. – Дурак – это Никита. Увидишь, он локти кусать будет. Нет, сожрет их до мяса!

– Угу.

Обе понимаем, что это мы – две идиотки. Поверили им, не смогли устоять перед очарованием и сдались на милость победителей. А они? Им смешно, по приколу. Махнули рукой, перешагнули через нас и продолжили свою жестокую игру, но уже с другими наивными курицами.

Долго сидим в тишине, думая каждая о своем, пока в комнату не заглядывает мама, чтобы предложить яблочного пирога.

Спасибо родительнице, и виду не подала, что в курсе наших проблем с парнями. Вернее, с бывшими парнями. Но мне и Мире сейчас очень нужно побыть одним. По крайней мере, до того момента, пока Князева хотя бы частично в себя не придет. Потому из-за всех сил машу руками, сигнализируя матушке.

Впрочем, миссия невыполнима. Учитывай тот факт, что в квартире сверху становится всё веселее и громче.

Я зачем-то представляю в своей больной фантазии Диму. Воссоздаю его образ и накачиваю себя им под завязку. Это отравляет меня. Подсознание подсовывает отвратительные картинки – как ему хорошо без меня, как он развлекается с какой-нибудь а-ля Региной Филатовой. Целует её, обнимает и, может быть, даже…

Господи! Хватит! Это невыносимо!

Идём пить чай с пирогом, долго сидим на кухне в компании мамы и болтаем. Она старается нас расшевелить, шутит, то и дело подкладывает десерт, чтобы занять нас. Хотя со стороны мы с Мирой напоминаем двух древних мумий, которых зачем-то вытащили из саркофагов.

Конечно же, Князеву мы никуда не отпустили, оставили на вынужденную ночевку. Ну куда ей ехать домой в таком состоянии?

В итоге с подругой мы проболтали до глубокой ночи и, уже ложась спать, Мира внимательно на меня посмотрела и произнесла:

– Я не хочу быть такой слабой.

– Князева, ты сильная. Это не он тебя бросил, а ты его. Пусть подавится своим проклятым пари.

– Спасибо тебе, – она вымученно улыбается, но по щеке скользит одна горькая слезинка.

– Боже, да за что?

– За всё, – пожимает плечами Мира. – Без тебя я бы сломалась.

– Для чего ещё нужны подруги?

– Лучшие подруги, – обнимает меня, и мы стискиваем друг друга в объятиях, сидя на моей кровати.

Укладываемся спать, накрывшись одеялом. Фоном включаем какую-то ванильную дораму, в которой парень всячески добивается девушку и в конце, конечно же, у них случается любовь.

– Фу, как сладко, – отмечаю я.

– Ага. Ужас. Смотреть противно.

– И не говори.

Повисла мертвенная тишина. В фильмах обычно что-то страшное происходит в такие моменты.

– Никто не должен узнать про этот спор, – с чувством заявила Мирослава, размазывая по лицу соленые капли. – Они не должны у знать. Особенно Никита.

– Не узнает.

– Спасибо, что сохранишь это в тайне. Наверное, тебе очень хочется врезать Сотне по яйцам за то, что посмел поспорить на тебя.

– Мне на него плевать. Эти два идиота не достойны нас.

И как бы было замечательно, окажись всё сказанное мной правдой.

– Точно.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

***

Пары мы ожидаемо проспали. Странно, мама нас даже не разбудила.

Тихо вылезла из постели, стараясь не потревожить Миру и вышла из комнаты. На холодильнике обнаружила записку от родительницы:

«Уехала в консультацию. Выходной в будний день – разовая акция, не привыкай. Целую, мама»

Возвращаюсь к себе. Мира уже сидела на кровати, сооружая из волос аккуратный пучок.

– Доброе утро.

– Доброе, – фальшиво улыбается подруга. – Маш, а Дима тебе совсем не нравится, ни капельки?

Этот вопрос застал меня врасплох. Вернее сказать, он прозвучал так, словно Мира безжалостно выстрелила из пистолета прямо мне в голову.

Под ребрами болезненно потянуло, я вся сжалась, почти ощущая, как пустота внутри расползается по моему искалеченному разуму. Ментальный ад – это особенно жестокая пытка. Потому что единственный палач там – ты сама.

– Совсем, – запоздало ответила. – Я таких, как он органически не перевариваю. Знаешь, он будто яблоки сорта фуджи. Глянцевые, красивые, сладенькие, но… это лишь маска. По своей сути, все они с одной яблони.

Мира молчит, обдумывая мои слова. Нервно заламывает руки и пожевывает нижнюю губу.

– Ты его любишь, – озвучиваю, понимая, что должна это сказать и как-то помочь подруге справиться со своей болью. Может быть потому, что моя сразу отходит на задний план? Кто знает. Каждый по-своему справляется с горем и предательством. – Вижу, как мучаешься. Жалеешь, что пинка под зад дала. Знаешь, Мир… Если он хоть капельку живой там внутри, то придёт объясниться.

– Но ты не веришь, – горько вздыхает Мирослава.

– Нет.

– И я…

Знаете, что? Мы откровенно врали самим себе.

Обе.

Глава 49 – Десять поцелуев, чтобы влюбиться

Маша

Мира свалилась с гриппом и её принудительно посадили на больничный. Ориентировочно на две недели. Конечно, болеть паршиво, но…

Может, оно и к лучшему.

Четырнадцати дней слишком мало для того, чтобы забыть того, кого любишь всем сердцем, но достаточно для того, чтобы пережить разрыв без влияния раздражающих факторов.

Чего нельзя сказать о моей скромной персоне. Мне так не повезло.

То ли до Сотни с запозданием дошло, что ему дали от ворот поворот, то ли его мозг атаковали пришельцы – не знаю! Но лучше бы проклятый мажор переключился на другую цель, чем возобновил свои боевые действия.

Зачем? Для чего? Ради какой фантастической цели он это задумал? Или всё дело в больном, ущемленном мужском эго, м-м-м? Таких, как он, не бросают, да?

Честное слово, плевать на причины. Пусть исчезнет, испарится, сольется с реальностью.

МНЕ! ВСЁ! РАВНО! КАК!

Кажется, Мира не ошибалась – мне действительно до одури хочется врезать ему по яйцам. Вцепиться в волосы и заехать со всей силы между ног.

О, да!

Я даже во всех мельчайших деталях и подробностях представила эту картину. Наслаждалась своей ментальной местью, собственноручно напитывала сознание опасным ядом, грозившим затопить весь мой мир.

На носу был межуниверситетский футбольной матч и деканша озадачила меня внеплановым заданием. Взять для газеты интервью у парней из команды. Ну вот что за хрень? Адская мясорубка, в которой меня хотят перемолоть до состояния фарша.

Я не наивная дура, которая станет бабочкой кружить возле огня, уничтожившего её. Дима уже спалил мои крылья, добавки не нужно. Кем я буду, если позволю этому парню добить себя?

Правильно – махровой идиоткой!

Только всё осложнялось тем, что мы жили в одной парадной, учились вместе. Ходили на те же пары, тесно соприкасались двадцать четыре на семь. Как бы я не пыталась сталкиваться с ним реже, воплотить этот план в реальность было практически невозможно.

В любой противоположной ситуации я бы сказала, что, главное – это желание и всё в жизни можно пережить.

Но каким чудесным образом, скажите? Потому что я загибаюсь, словно чувствую, что мне переломили хребет и вправили его после неправильно. Махнули рукой, мол, само заживет.

А оно не заживает! Ни хрена не заживает!

В его глазах плещется Ад, каждый раз, когда я на него смотрю. Случайно, вскользь или зависая ненадолго на красивом лице и идеальной мужской фигуре. Опустилась до того, что умоляла деканшу снять с меня обязанности старосты, но…

В один момент поняла, что не хочу быть трусихой. Не могу из-за какого-то мажора стать слабохарактерной, неуверенной и уязвимой. Правильно мама сказала – «парней будет ещё много, а ты у себя одна». А моя мама, знаете, плохого не посоветует.

Дима Сотников – вычеркнуть. Новая жизнь – процесс активировать.

Я не скажу, что мне легко следовать четкому и такому простому с первого взгляда плану.

Тряслась, как маленькая испуганная девочка, когда пришла к нему брать интервью. Радовало лишь одно – со мной напросились девчонки из газеты. Как же, у парней тренировка, это масштабное событие никак нельзя пропускать.

Нисколько не расстроилась, если бы интервью кто-то сделал за меня, но пришлось сжать зубы и расправить плечи. В моем словаре не существует наречия «назад».

***

В зале не обнаружилось никого, кроме «Стальных грифонов».

Да, начинаю понимать, почему они назвали себя именно так. Все, как на подбор – высокие, смазливые, спортивные, накачанные. Стальные, короче говоря. Вот только Тарасова нет на горизонте. Странно… впрочем, всё равно.

В его глазах ледяное равнодушие.

Но огненные искры пронзают меня даже сквозь одежду. Я всё равно хочу его – это нормально?

Специально надела юбку подлиннее и джемпер с горлышком, чтобы быть под защитой рядом с ним. Но это так не работает. От его самодовольного взгляда, наполненного превосходством, становится только хуже и я чувствую себя слабой безвольной куклой.

В универе всегда старалась строго следовать официальному дресс-коду – без мини юбок и декольте. Я ненавидела привлекать к себе внимание. Но, кажется, сейчас готова бросить вызов. Не Диме Сотникову, для которого я всё та же серая мышка Маша из гимназии, а самой себе. Иногда жизненно необходимо сменить железную броню на титановую.

– Кто рассказал тебе про спор? – вместо приветствия спрашивает Сотников.

А что, все планы пошли прахом?

Радует хотя бы то, что он принял мою ложь за чистую монету.

– Никто, – пожимаю плечами. – Сама услышала тогда в клубе.

– Не хочешь – не говори, – усмехнулся этот невозможный гад. – Сам узнаю.

– Ну удачи, – достаю из сумки планшет, готовясь перевести наш разговор в рабочее русло. – Мне нужно интервью для газеты, Сотников.

– Значит, решила преподать урок? Ай нельзя трахать хороших девочек на спор?

Я не знаю, как сдержалась.

Как не врезала ему или не вцепилась ногтями в наглую физиономию. Но хладнокровие и спокойствие – моё главное оружие. Если сорвусь, то ни к чему хорошему это не приведёт.

– Первый вопрос…

– Вот только не притворяйся паинькой, – перебивает и делает шаг в мою сторону. Черт возьми! – Подружка же ничего не знала, да? Ты скрыла от неё, чтобы выйти из игры королевой.

– Что ты несешь?

– Моё браво, но! Думаю, будет честно, если я тоже открою глаза Нику, согласна? Не буду тебя терзать. Я мальчик щедрый. Слышал, как Мира умоляла тебя не рассказывать никому ваш крохотный, но очень важный секрет.

Сжимаю планшет сильнее, чтобы скрыть тремор рук.

Ну и подонок он! Сволочь редкостная!

– Мудак.

– Рад, что мы совпадаем во мнениях, колючка. Как считаешь, твоя Князева переживет это, м-м-м-? Полагаю, нет.

Мерзкий паразит!

– Не смей никому говорить, слышишь?!

Я всё-таки сорвалась.

Тут же тушуюсь, понимая, что выдала себя со всеми потрохами. Надо успокоиться. Вдох – выдох, вдох – выдох, вдох – выдох…

Дима ничего не говорит. Молчит, гипнотизируя меня своим колдовским взглядом. Не представляю, сколько смогу так продержаться.

– Сотня, ты долго собираешься молчать?

– Так сильно переживаешь за подругу?

– А ты за друга?

Чтобы хоть как-то расслабиться, вожу стилусом по планшету. Это мало помогает, но отвлекает.

– Будешь должна, – криво усмехнулся Дима. – Если хочешь, чтобы одна грязная, маленькая тайна осталась исключительно между нами.

– Чегооо?!

Он что, шантажирует меня? В край обнаглел! У этого парня никаких моральных принципов нет. И я точно знаю, чего и в какой последовательности хочет Сотня.

А вот хрен!

С ним невозможно договориться или прийти к адекватному соглашению. Это бесполезно, бессмысленно.

– Вот же гад!

Убрала планшет в сумку и решительно развернулась в сторону выхода.

– Значит, рассказывать?

Его голос бьет по мне, как лёд. Останавливаюсь и не знаю, что мне делать. Оставаться подвешенной на крючке в этой неопределённости – самое паршивое. Я не могу подвести Миру и не способна играть с Сотниковым в его личные шахматы без правил.

Ярость, обида и злость затмили разум. Я возвращаюсь назад, хватаю Диму за руку и тащу за собой в раздевалку. Со всех сторон тут же послышался одобрительный свист.

Да плевать! Потому что единственное, что сделаю с Сотниковым тет-а-тет – это придушу его.

– Полегче, заучка. Или ты хочешь сразу перейти к горяченькому?

НЕ-НА-ВИ-ЖУ!!!

– Пошёл ты! —замахнулась, но в самый последний момент сжала руку в кулак, зло посмотрев на парня. – Сотня, у тебя совесть вообще есть?

– У меня спрашиваешь? Это мужская раздевалка, между прочим.

Каждым словом, каждым взглядом он издевается надо мной, словно это доставляет ему непередаваемое удовольствие. Да чтобы он захлебнулся своим превосходством!

– О, как же ты меня бесишь! Ни стыда, ни совести, ни…

Я загибаю пальцы, перечисляя все его «лучшие» стороны и не устаю этого делать, потому что список мог бы быть бесконечен.

– Вообще-то ты права, – вздохнул Дима. – Некрасиво как-то получается.

– Ты о чём? – недоверчиво протянула.

Нет, он не стал бы сдаваться. Уж я-то знаю!

– Всё-таки Ник мой лучший друг, надо сказать.

– Не смей!

Оба стоим, как истуканы. Гипнотизируем друг друга взглядами. Я злым и презрительным, он откровенно голодным.

Одновременно полыхать от ненависти и от горячей, абсолютно неправильной страсти к нему – мучительно!

Я его ненавижу. Себя ненавижу.

– Молчание – золото. За всё надо платить, Савельева.

– Чего ты хочешь? – равнодушно уточнила, хотя ответ уже давно крутился в моем воспаленном мозгу.

Смотрим глаза в глаза.

Он собирается меня сожрать, даже не разжевывая, а я – отравить его своим ядом.

– Десять поцелуев, Маша. Отсчёт пошёл.

Десять поцелуев?

К этому я не была готова, но… целоваться с ним? Зачем? Чтобы похоронить себя заживо?

Увольте!

Хотя…

Нет, это дурацкая затея, Савельева! Остановись…

Месть – опасная штука, особенно в руках обиженной женщины.

Как же было в той китайской пословице? Ах да, точно!

«Если кто-то причинил тебе зло, не мсти. Сядь на берегу реки, и вскоре ты увидишь, как мимо тебя проплывает труп твоего врага».

– Нет так нет.

Сидеть – это, конечно, прекрасно. Особенно на берегу реки, но… я не хочу ждать, пока карма поимеет Сотникова.

Не хочу! Порой, чтобы ускорить бумеранг надо просто запустить его самостоятельно.

– Стой. Ладно. Хорошо, – разжимаю кулаки и выдыхаю воздух. – Твоя взяла. Но Ник не должен узнать.

Божечки, я точно об этом пожалею!

– Скрепим договор поцелуем? – усмехнулся.

– Сначала, интервью. Потом всё остальное.

А про себя подумала совсем другое:

Десять поцелуев, Дима. Отсчет пошел…

Глава 50 – Асталависта, бейби!

Маша

Десять поцелуев, чтобы влюбить в себя Мажора?

Могу. Умею. Практикую.

Кто-то скажет, что я сошла с ума. Совершенно спятила. А, если и так? Плевать! Я готова хоть душу дьяволу продать, но обязана вонзить Сотникову бумеранг в самое сердце и оставить его там до скончания времен.

Раньше я не знала о такой всепоглощающей ненависти. Когда от эмоций всё существо окутывает облако токсичного дыма, когда вся ты – один сплошной концентрированный яд!

Быть с ним – ужасно. Терпеть общество – ещё хуже. Позволять целовать себя – сравнимо лишь с медленной мучительной смертью.

Потому что это было моё личное противостояние. Промежуток несуществующего пространства между раем и адом, злом и добром, светом и тьмой.

Чистилище? Назовите как угодно.

Я играла роль в своем собственном театре, в спектакле, который только неотвратимо приближал судный день.

Каждый поцелуй с Димой – как микроинфаркт и я по доброй воле пошла на это. Дура?

Дура!

Первый произошел в спортзале, у всех на виду. Весь универ потом галдел об этом, будто произошло что-то из ряда вон. Кто-то даже сфоткать нас умудрился.

Паршиво? Хуже быть не может!

Во второй раз он сделал это в лифте. Прижал к стенке и накинулся на меня, словно мои губы могли утолить его животный голод. Больших усилий стоило сдержать себя, не ответить на его поцелуй, в то время как моё тело желало только подчиниться напору.

Чёрт возьми!

В ту же ночь Сотников снова залез ко мне в комнату. Будто абонемент на десять поцелуев подразумевал собой горячий и жесткий секс без обязательств.

К счастью, я в то время была в ванной. Увидела только мускулистую фигуру, уже исчезавшую в окне.

Фух, пронесло! – подумала я тогда.

Так в спальне появилась решетка, чтобы этот мудак больше не пытался забраться ко мне в трусики. Потому что вряд ли бы смогла сопротивляться ему бесконечно.

В третий раз целовались в какой-то авторской кофейне с видом на Финский залив. Зима на дворе, а этого дебила потянуло на романтику. Зашибись! Что не так с логикой у этих мужиков? Куда она пропадает, стоит только послать их в пешее эротическое?

Из всех наших встреч Сотня устраивал что-то масштабное.

Четвертый поцелуй – на самой высокой крыше Питера. Голова шла кругом и ноги подкашивались. Хочется верить, что от высоты, а не от вкуса его губ.

Пятый – на квесте.

Лабиринт Страха с темными и страшными коридорами, зловещими и мрачными декорациями. Адреналин, возбуждение, страсть. Он целовал меня так, как в последний раз. Тогда я почти была готова сдаться Диме. Слава богу, владельцы дома ужасов погрозили нам пальчиком, иначе бы… сами понимаете.

Вернувшись домой, я пыталась охладиться под душем, оттирала от кожи его поцелуи и прикосновения. Дошло до того, что пришлось мастурбировать. Надо было разрядиться, снять напряжение. Но лучше розовенькая штучка на батарейках, знаете ли. Чем снова стать одной из тех, кто, забыв про гордость и честь, отдаются запретным желаниям с парнем, что считает тебя всего лишь предметом интерьера.

В шестой наш поцелуй я позорно сбежала с места преступления. Выполнила свою часть сделки и отправилась прямиком на занятия в танцевальную студию. Ну нафиг! И роллердром, и Сотникова, их вместе!

Он, наверное, что-то подозревал или предчувствовал обман, не знаю.

Потому что седьмым стал совместный поход в ночной клуб на концерт какой-то знаменитой группы.

Даже не помню, что там за музыка была. Громкая, попсовая, зажигательная. Мы раскачивались в такт с толпой, а Дима целовал меня в шею. Представьте, как я была зла, когда обнаружила на следующий день несколько смачных засосов? Пришлось обмотаться шарфом, чтобы скрыть это безобразие от посторонних глаз.

Как же я ненавижу его!

И, наконец, восьмой поцелуй был после мастер-класса по лепке горшков из глины.

На самом деле, урок мне понравился. Интересно. Людей много, все веселятся, слушают куратора, что-то записывают и отбирают орнаменты для своих будущих горшочков. Я увлеклась.

А вот то, что было потом… столкновение наших губ прямо на улице. Его руки в моих волосах, пальцы приятно перебирали пряди между собой, хотелось ласково замурлыкать и прижаться к нему.

Целуется Дима как бог – факт.

Но я должна была его сокрушить, а не влюбляться ещё сильнее. Держать образ холодной Снежной королевы и отказывать ему снова и снова, сбрасывая с Олимпа.

И я делала всё, чтобы убить его морально и ментально. Уничтожить, превратить в пыль!

Пыталась вызвать привыкание, привязывала себе. Показывала ему, что у Маши Савельевой и без него есть куда более достойные кандидатуры для жаркого времяпровождения.

Это работало.

Он ревновал, бросал на меня косые испепеляющие взгляды, отгонял других парней и клялся переломать каждому кости, если ещё хоть раз ко мне приблизится.

Победа?

Как сказать…

Во-первых, я уверена в одном – это чисто собственнический момент. Ну, знаете… да не доставайся же ты никому! А, во-вторых, игрушка, которая тебе не принадлежит, манит чуть больше всех остальных. Простая психология. У Сотни проснулся азарт. А вот у меня оставалось не так много времени, чтобы влюбить этого черствого и циничного негодяя в себя.

Один поцелуй, чтобы свести его с ума.

И последний, чтобы растоптать.

Влюбить и сказать: «Асталависта, бейби!»

Глава 51 – Удав и кролик

Маша

Когда вселенная отбирает у тебя нечто важное, а в моём случае кого-то важного, то она обязательно дает что-то взамен. Так и случилось. У меня появилась новая подруга.

Аврора Жарова, бариста из моей любимой кофейни «Sweet bakery».

Нашей с Димой любимой кофейни…

Кажется, начало большой и крепкой дружбы было положено всего одним моим визитом за очередной порцией эндорфинов.

Долго стояла у витрины, выбирая пирожные к кофе и не могла определиться, когда Рори подошла ко мне и с улыбкой спросила:

– Может быть, блинчики с черникой? Они свежие, объедение.

Раньше я считала, что блинчики с черникой – это любовь. Но сейчас они лишь напоминали о том времени, которое было одновременно самым прекрасным и жестоким в моей жизни.

Времени, что хотела забыть, как страшный сон, но не могла.

– Нет? – пожала плечами девушка. – Тогда черничные эклеры, вы же с парнем их всегда берете.

«Парень» – это простое понятное слово режет слух, как кусочек старого мела, которым до зубного скрежета провели по школьной доске.

Мерзко. Отвратительно. Гадко.

Он больше не мой и никогда не был им.

– Ненавижу чернику, – зачем-то сказала вслух.

Рори оценивающе посмотрела на меня.

– Так, значит? – на её губах засияла ободряющая улыбка. – Тогда нам нужно средство покрепче. Через дорогу открыли новый коктейльный бар. Не знаю насчет ягодных кустарников семейства брусничных, но шоты с малиной и сливками – разрыв всех существующих шаблонов.

Никому ведь не надо объяснять, что тем же вечером мы с моей новой подругой взяли и надрались как следует? Вот и я думаю, что всё с нами понятно. Перепробовали все коктейли и шоты, танцевали до самого рассвета, заодно и мой день рождения отметили. По домам разъехались только под утро.

Жалко только без Миры. Князева до сих пор валялась дома с температурой.

Мама оказалась чертовски права – время лечит. Пусть не быстро и безболезненно, как в детстве. Приложила подорожник к разбитой коленке и всё прошло. Нет, это так не работает. Хотя я совсем не против чудодейственного волшебного средства, которое бы растворило все мои душевные раны.

Я училась жить со своей болью. Она стала неотъемлемой частью меня, непрошенным опытом. Все со мной согласятся – идеальной жизни не существует. Без ошибок, падений и столкновений в лобовую со своими персональными демонами. У каждого должны быть свои грабли.

Больше времени стала уделять любимым занятиям танцами.

Нашла новый для себя стрип дэнс, куда мы ходили вместе с Рори. Она давно уже занимается боди-балетом и иногда заменяет преподавателя.

Не смотрите, что она слегка пышечка.

Жарова сексуальнее, женственнее и пластичнее любой девицы с идеальными параметрами. Но для кого идеальными? Кто придумал этот бред? Красота не равно тонкая талия и пятьдесят килограмм веса. Как говорит моя бабуля, хорошего человека должно быть много. И у меня нет никаких причин подвергать её слова сомнению.

Аврора добрая и веселая, уверенная в себе, на неё всегда можно положиться и доверить любой жуткий секрет. А ещё у нас есть много общего – например, мы обе не переваривали Яна Сотникова.

Впрочем, если кто и мог «переварить» Сотникова-младшего, так это точно Рори.

Мира всё еще болела. Я её и навестить не могла, потому что у подруги тяжелая форма ни то ангины, ни то редкого гриппа. Но, если говорить начистоту, источник всего этого ужаса всем известен – Никита Тарасов. В общем, нам с Князевой пока приходилось довольствоваться общением в социальных сетях.

Твердо решила – когда Мира поправится, я ей всё расскажу про меня и Диму. Больше нельзя скрывать это. Тем более от лучшей подруги. Как-то неправильно утаивать такое, да? А, возможно, теперь я была наконец-то готова окончательно вывернуть себя наизнанку.

Параллельно погрузилась в написание своего диплома. Училась, готовилась к экзаменам, выбирала место для будущей работы и рассылала резюме с портфолио по издательствам, радиостанциям и телеканалам.

Сменила имидж, потому что хотела оставить всю прошлую жизнь за спиной. Спалить мосты дотла. Та Маша Савельева исчезла с радаров.

Мне раньше нравилось казаться обычной отличницей. Не привлекать к себе много внимания. Увы, это бич любого социофоба – чтобы их просто не трогали, не заходили в четко очерченную зону комфорта.

Но я стала другой…

Познакомилась с дедушкой, отцом Виктора.

Им оказался харизматичный добродушный пожилой человек. В первую нашу встречу он искренне обрадовался, увидев меня. Я даже засмущалась. На день рождение дед подарил мне белую арабскую лошадь из своей конюшни. Теперь два раза в неделю мы с отцом катались к нему, чтобы я могла практиковаться в верховой езде.

Отношения с Виктором стали более спокойными, мы старались узнать друг друга и понять, кто чем живет. Непросто вдруг принять своего отца после стольких лет его отсутствия. Но он не виноват в том, что произошло не по его вине. Родителей разлучили на долгое время.

Сейчас они готовятся к свадьбе. Церемония будет не пышной, в узком кругу. А самое главное, моя мама расцветала день ото дня и всё больше улыбалась. Наконец-то помирились с бабулей.

По крайней мере, дом стал тихой гаванью, где я чувствовала себя в полной безопасности.

В феврале, сразу после свадьбы, мама и Виктор хотят переехать на постоянное место жительства в загородный дом неподалеку от деда. Так сложилось, что я решила отправиться вместе с ними. А нашу квартиру мы уже выставили на продажу.

Думаю, всё к лучшему. Смена локации именно то, что нужно. Конечно, мама и Виктор предлагали мне остаться здесь или сменить на ближайший к университету район, только вот…

Мне жизненно необходимо максимально оградить себя от одного парня с дьявольскими сапфировыми глазами.

Жирное «но» перечеркивало все мои планы и стремления – Дима Сотников был со мной постоянно.

Куда бы не пошла, с кем бы не проводила свое время. Преследовал во сне, наяву и ментально не давал покоя. Уже молчу про реальность, в которой он смотрел на меня, словно удав на кролика.

С каждой секундой моя затея влюбить его в себя казалась всё более г лупой, абсурдной, лишенной здравого смысла. Однако я находилась на той критической стадии, когда отступать назад уже поздно. Да и нет у меня привычки бросать начатое на финише.

Со своими страхами надо бороться, а не позволять им плодиться и окружать тебя со всех сторон. Иначе то, чего боишься больше всего на свете – тебя и уничтожит. Закон любого жанра.

Я точно не хотела быть съеденной этим удавом.

Пусть он смотрит на меня, как голодный десятиметровый змей из сказки, оплетает своими толстыми кольцами, гипнотизирует колдовскими и такими прекрасными глазами…

Но раньше, чем он решит проглотить меня, я первая откушу ему голову.

Глава 52 – Несмотря ни на что

Маша

– А меня сегодня парень из университета на свидание пригласил, – тяжело вздыхаю и сажусь за ближайший столик.

Жарова удивленно вытаращила на меня глаза и вышла из-за стойки. Прихватила с собой ещё один стаканчик кофе и малиновые пончики в глазури из белого шоколада с кокосовой стружкой.

– Будешь? – двигает ко мне небольшую коробочку с угощением.

– Когда я отказывалась, – улыбаюсь и тут же впиваюсь зубами в лакомство. – М-м-м, чёрт побери, это еда богов!

– Ты от разговора не уходи, – подруга склонилась ко мне через весь стол. – Что за парень? Симпатичный? Как зовут? Сколько лет?

– Воу-воу! Полегче! – громко рассмеялась. – Отвечаю по порядку. Учится на четвертом курсе экономического, Игнат Саблин. Блондин с карими глазами, двадцать один год.

– Фотка есть? – любопытно прищурилась Рори.

– Серьезно, Рор?

– Показывай! – нетерпеливо стучит ладонями по столешнице.

Пришлось достать свой телефон и открыть страницу Игната в социальной сети. Неделю назад добавил меня в друзья и начал писать. Ненавязчиво. А сегодня вот…подошел между парами и позвал в кино.

– Оу! – протянула подруга. – Ничего такой, красавчик.

Угу.

Игнат и правда симпатичный парень. Высокий, широкоплечий, спортивного телосложения. Вроде бы борьбой занимается, если я ничего не путаю. В общем, кое-кому не уступает ни в чем от слова «совсем».

– Надеюсь, ты сказала ему «да»?

– Как думаешь? – пожимаю в ответ плечами.

– Святые эклеры, Савельева! – всплеснула руками Рори. – Ты что дура? Давно пора найти себе парня, который качественно вытрахает из тебя все мысли об одном тупом мудаке.

Наверное, Аврора права… чертовски права, но где взять силы? Какие новые отношения, когда внутри я сломана на триллион мелких частей?

Жарова с аппетитом уплетает свой пончик, потом запивает всё это дело своим любимым лавандовым латте, и только потом произносит:

– Тебя любить его никто не заставляет. Сходи, развейся. В перспективе, жаркий и ни к чему не обязывающий жесткий половой акт.

Жарова-Пожарова, блин! Аргументы найдет и для мертвого.

– Напишу ему.

– А вот и давай! – подруга строго зыркнула на меня. – Смотри мне! Я слежу за тобой, Маша.

Пока я пишу сообщение Игнату, вернее, собираюсь с мыслями, чтобы выдать ему такое простое и одновременно сложное «да», в кофейню заваливается веселая компания парней приблизительно нашего возраста. Всего трое человек, а столько шума создают, словно все десять.

Следом за ними появляется и Сотников-младший. Последний частый гость в «Sweet bakery», будто раф готовят только в одной кофейне Санкт-Петербурга и исключительно без пяти минут девять.

Впрочем, какая мне разница?

Рори возвращается за стойку, по пути надевая на себя форменный сиреневый фартук.

Уничтожаю всё-таки несчастный пончик и на чистом автопилоте облизываю испачканные в глазури пальцы. Почти уже придумала, что скажу Саблину, как за мой столик приземляются двое парней. Следом ещё один придвигает стул.

Так…

– Какая красотка и без охраны, – с сальной ухмылочкой выдает тот, что подсел последним. – Илья, будем знакомы.

Очевидно, это их негласный лидер. Блондинчик в тёмно-зеленой куртке. Под правым глазом у него хороший фингал. Да и в целом он выглядит, будто только что ближайший супермаркет ограбил. Не меньше.

Даже не обращаю внимания на дурацкий, отдающий откровенной банальщиной подкат. Просто вообще не реагирую на него и его друзей, надеясь, что они сами уйдут.

– Эй, что такая неразговорчивая, бейби? – Илья придвинулся непозволительно близко, по-хозяйски закинув руку мне на плечо.

Приходит сообщение от Рори. Стараюсь непринужденно открыть переписку и у меня вроде бы получается сделать это незаметно.

«Я вызвала полицию. Уходи оттуда, Ян развезет нас по домам»

У меня у самой уже инстинкт самосохранения врубился на полную мощность. Хорошо, что Аврора успела вернуться на рабочее место, а Ян не изменил своим привычкам и пришёл за кофе ровно секунда в секунду.

Иначе бы…

Главное, не паниковать. Нужно как можно быстрее избавится от общества этих опасных и явно неадекватных ребят.

Я, скорее, поверю в существование фей и драконов, чем сочту их положительными персонажами. Тут к гадалке не ходи, ясно черным по белому – местные хулиганы. У одного из них даже бита в руках. Старая, вся в царапинах и с облезлой красной краской, очень напоминающей кровь.

Вот только, кажется, Илья и его компания были настроены на активное общение со всеми вытекающими.

– Мои друзья, – он поочереди указывает на сравнительно спокойных парней. Сначала на темноволосого здоровяка с разбитой нижней губой, а после переводит взгляд на бритоголового, перекидывающего в руках биту. – Гена и Стас. Как насчет развлечься в приятной компании, блонда?

– Благодарю, но мне уже пора.

Спихиваю конечность Ильи и решительно встаю, вот только никуда уйти мне не дают.

Этот отмороженный хватает меня за талию и тянет на себя, силой усаживая на колени. От него пахнет смесью из дешевого парфюма, крепких сигарет и спирта. Мерзкий шлейф, как и он сам, собственно говоря.

– Уйдешь тогда, когда скажут, – угрожающе цедит сквозь зубы. – Ясно, кукла?

– Парни, может угомонитесь? – вмешался Ян. – Оставьте девушку в покое.

– Самый умный что ли, мажор?

Илья красноречиво кивает своим дружкам.

Они подрываются с мест и начинают опрокидывать столики в кофейне, разносят витрину со сладостями. За несколько ударов разбивают стекла в окнах. Из-за этого в помещении становится жутко холодно. Не май месяц на дворе.

Гена и Стас продолжают бесцельно громить все, что встает на их пути. А Ян в это время наблюдает за происходящим пустым скучающим взглядом, неспеша попивая свой любимый раф.

Скажите, он дебил совсем?

– Эй! – Рори с воинственным видом вышла из-за стойки. – Прекратите немедленно!

Стас со всей дури снес цветочный горшок, так что он упал на пол и разлетелся на осколки прямо перед носом у Авроры. Она чудом отскочить успела.

– Успокоились! – кричит Илья. Причём не своим конченным друзьям, а нам. – Села, пышка. Будешь хорошей девочкой и тебе сегодня фортанет. Не боись, куклы. Приласкаем. А ты, представитель золотой молодежи, в темпе вальса двигай на выход. Пока твой пластмассовый фейс не подправили. Тебя там уже мажоромобиль заждался.

Все трое – Илья, Гена и Стас дружно ржут над этой тупой посредственной шуткой. От их смеха у меня даже мурашки по коже. Дело дрянь. У нас серьезные проблемы.

Я запоздало вспомнила, что всегда держу при себе перцовый баллончик.

У меня получилось незаметно вытащить его из внутреннего кармана куртки. Он небольшой, легко помещается в руке. Вообще-то я купила данное средство самообороны на тот случай, если у Сотни конкретно башню сорвет. Последнее время он на меня так откровенно пялился, реально страшно было.

Но по-настоящему испугалась только сейчас.

Чёрт знает, что в голове у этой уличной шпаны. Явно ничего хорошего. Нас с Авророй выбросят в какую-нибудь канаву после того, как получат всё, что хотят. Сотникова-младшего просто изобьют до полусмерти.

Рори с шумом садится на ближайший стул, закинув ногу на ногу. Илья отвлекается на неё, а я резко разворачиваюсь к парню и со всей силы нажимаю клапан на баллончике. Соскакиваю с его колен и бегу к Жаровой и Сотникову.

Ян, в свою очередь, выплеснул содержимое своего стакана в лицо Стаса. Пока тот замешкался, отобрал у него биту и пару раз врезал ему по ребрам, тем самым ликвидировав противника.

Илья орёт, как взбесившийся зверь, стараясь вытереть глаза. Это он зря, без воды будет только хуже. Перцовый баллончик – пренеприятная вещь.

Гена кидается на Яна, но получает битой в живот и один коронный удар по тыкве. Ещё один придурок обезврежен.

Мажор кидает нам ключи от машины и коротко приказывает:

– Живо в тачку.

Дальнейшее развитие событий происходит слишком быстро. Мы только успели побежать в сторону выхода, как в кофейню ввалилось ещё трое парней и напали на Яна сзади.

Видимо, тоже «друзья» Ильи. Сколько же их тут?

– Ян!!! – в голос орем с Жаровой.

Переглядываемся с подругой и хватаемся от страха за руки. Сердце, кажется, сейчас вынесет с концами грудную клетку. Один из этих негодяев остался дежурить у двери. Высокий, крупный, напоминающий собой то ли горного тролля, то ли отвратительного орка-переростка.

Путь на улицу отрезан. Проскочить мимо такого кадра – вообще без вариантов. Нам с Рори пришлось спрятаться за стойку, пока между парнями завязалась борьба. Хотя больше сюда подходит название «побоище».

Драться в одиночку против пятерых – это заведомо проигрышная затея, но Ян был очень хорош.

Вот он уклоняется, делает выпад и отправляет рыжеволосого качка в глубокий нокаут всего парой точных хуков. Получает мощный апперкот в солнечное сплетение, потом в подбородок. Ставит блок, неосторожно подставляя ребра. Сжимает от боли зубы и бьет в ответ, снова уклоняется. С чудовищной силой откидывает от себя очередного соперника, так что тот летит назад и врезается спиной в витрину.

Но остается ещё трое отморозков.

Двое из них держат Яна, пока Илья с блаженной зловещей улыбкой на губах наносит Сотникову удар за ударом.

Боже!!!

– Они его убьют! – Рори прижимает ладонь ко рту, а потом решительно вытаскивает откуда-то снизу огнетушитель.

– Ты что собралась делать?!

Вместо ответа подруга использовала огнетушитель по назначению.

Знаете поговорку про русскую женщину, которая и коня на скаку остановит, в горящую избу войдет… так вот, прошу любить и жаловать – Аврора Батьковна!

Она направила его на парней, резким движением выдернула предохранитель и нажала на рукоятку. Пена вырвалась мощным стремительным потоком, на несколько мгновений заставив Илью и остальных оставить Яна.

Сотников не стал упускать удобный момент и схватив стул, вырубил по очереди сразу двоих. Гном-орк, охраняющий выход, кинулся на помощь к своим друзьям-головорезам.

– Я попробую позвать на помощь, – на всякий случай подобрала биту, которой Ян вырубил Гену и Стаса и во всю прыть кинулась на улицу.

Господи, ну почему именно сейчас этот проклятый город, словно вымер? Ни одной живой души!

Где-то с другой стороны кофейни с шумом тормозит машина. Кинулась туда и почти мгновенно врезалась в кого-то, едва не сбив человека с ног.

Подняв глаза, увидела Виктора.

– Папа, там Яна бьют! Скорее!

Без лишних расспросов, он кинулся внутрь заведения, я за ним. Не сразу даже и поняла, что назвала его «папой». Наверно, именно в такие моменты, когда ты действуешь на чистых эмоциях и адреналине, отключив всё ненужное, что-то прорывается наружу.

Что-то настоящее.

Вместе с моим отцом, Ян быстро скрутил этих недоделанных гангстеров. Хотя сам Сотников выглядел очень неважно. Сильно ему досталось. Как бы осложнений серьезных не было, а он ещё отказался скорую вызывать. Супермен недоделанный.

Потом уже и полиция приехала. Выяснилось, что Илья с его бандой действительно ограбили несколько супермаркетов в районе. Нанесли нескольким работникам и посетителям тяжкие телесные повреждения, а одного охранника так избили, что он скончался в реанимации.

Страшно подумать о последствиях, если бы Ян и папа сегодня не оказались здесь.

– Ты ненормальная! – выговаривает Ян Авроре и тычет пальцем в огнетушитель. – Я вам сказал уходить или ты глухая, ничего не слышишь?!

– И ничего не вижу, – пожимает плечами Рори и протягивает Яну стаканчик с кофе. – Апельсиновый раф для…

– Задушу тебя когда-нибудь, Жарова!

– Вы ещё поцелуйтесь, – усмехнулась и умоляюще посмотрела на Аврору. – Сделай мне тоже, пожалуйста. Руки от нервов трясутся.

– Больные! Обе! – Ян бросает на меня злой испепеляющий взгляд. – А ты что собиралась сделать той битой, м-м-м? Ростом метр с кепкой против здоровых мужиков!

Кстати, биту забрали полицейские. Как вещественное доказательство.

– Мог бы сказать «спасибо», – подруга поставила на столешницу стаканчик с моим любимым карамельным капучино. – В следующий раз будем смотреть и радоваться, как тебя кто-то избивает. Уяснил, БАРСик?

Ян только махнул рукой и оставил нас наедине, сев за столик рядом с Виктором… то есть, с моим папой.

– Почему ты его так назвала? – усмехнулась, большими глотками поглощая вкусный и ароматный горячий напиток.

– Яна? – Аврора рассмеялась, запрокидывая голову назад. – Так он сам позволяет, мои руки чисты. Просто ребята из универа зовут его «Барсом». Слишком велик соблазн, сама понимаешь.

– Вы учитесь в одном универе?

Обалдеть!

– О, да. Настоящая шекспировская трагедия, – Аврора старательно скорчила страдальческую мину. – Хотя стоило давно привыкнуть, учитывая, что мы ходили в десятый и одиннадцатый класс.

Почти, как мы с Димой…

– Ты в порядке? – Рори участливо улыбнулась, внимательно наблюдая за мной.

– Да.

Я же говорила – Сотня меня не отпускает. Чтобы не случилось, где бы я не была, с кем бы не была…

Не отпускает, гад!

– Сходи на свидание с тем красавчиком Игнатом. Ты заслужила хорошего парня.

Наверное…

Вот только чем провинился этот хороший парень, получив меня?

Я едва похожа на нормальную девушку. То ли живая, то ли мертвая.

Днем изображаю, что у меня есть душа и один мальчик с сапфировыми глазами ровным счетом ничего для меня не значит. А ночью превращаюсь в призрачную Машу, которая всё еще думает о нем.

Несмотря ни на что.

Глава 53 – День, когда я плакала в последний раз

Маша

Совершенно неожиданно мы подружились с Яном.

Наверное, логично после того, как он вступился за нас с Рори перед теми парнями. Знаете ли, далеко не каждый бы так поступил. Особенно это не свойственно для избалованного надменного мажора, который думает только о себе.

А он оказался не таким козлом вообще-то. У нас нашлась масса общих тем для бесед. Ян очень начитанный и разносторонний. С ним комфортно просто сидеть и молчать. Он почти душка, если не принимать в расчёт одного – Ян Сотников ещё больший мудак, чем его несравненный старший брат.

Или нет…

Мы часто встречались с ним в кофейне, где работала Аврора. Стали подсаживаться друг к другу. Я писала статьи, БАРСик обычно слушал музыку и занимался своими скетчами. После мы иногда гуляли, ели сахарную вату или пускались во все тяжкие – налегали на гамбургеры и картошку-фри в фастфуде неподалеку. У нас была дружба и ничего, кроме дружбы.

Как-то раз случайно столкнулись с Яном на мастер-классе по живописи.

Родители подарили мне на день рождения сертификат на несколько таких занятий в арт-пространстве.

В один из своих законных выходных решила убить время, сменить локацию и просто развлечься.

Рисовать я никогда особенно не умела. Потому в детстве и сменила внешкольные занятия по изобразительному искусству на любимые танцы.

Мастер-класс носил название «Эпоксидная смола». Если верить интернету, то на выходе получится довольно необычная картина с декоративными элементами. Будем надеяться, что руки у меня все-таки не из задницы растут.

Когда пришла в арт-студию, то узнала, что это занятие исключительно для взрослых, где можно было не только сделать собственный шедевр, но ещё выпить вина и вкусно покушать. Кто не знает, в Питере существует несколько негласных правил.

Первое – в любой непонятной ситуации бери с собой кофе.

Второе – каждый уважающий себя петербуржец всегда выходит на улицу с зонтиком (но это не точно).

И третье – в Питере пить.

После первого бокала вина снова полюбила искусство.

Ни с чем не сравнимое ощущение – сидеть в лофте у панорамного окна с бокальчиком красного сухого. На фоне прекрасный и величественный Исаакиевский собор. Перед тобой мольберт, кисти, краски, разнообразный декор и, конечно, закуски к вину. Сыр, фрукты, вяленое мясо. Хочешь – не хочешь, а творческая натура пробуждается ото сна.

Зал постепенно наполнился участниками. Пришло время надевать перчатки и фартуки, чтобы не запачкаться в краске и смоле во время работы с холстом.

В этот-то момент и заявился Ян. По-хозяйски оглядел аудиторию, увидел меня и показательно нацепил солнцезащитные очки.

Вот клоун! Свободное место всё равно только одно, и оно рядом со мной.

– Савельева, признайся честно, ты меня преследуешь? – он поставил на столик собственную бутылку вина и наполнил бокал до краев.

– Розовое вино? – прищурилась я.

– Оно не девчачье.

– А я этого и не говорила.

Ян уселся на табурет, сделал несколько глотков, придерживая бокал за основание ножки и перевел взгляд на меня.

– Не знал, что ты увлекаешься живописью.

– Не увлекаюсь, – пожала плечами. – Родители подарили сертификат, вот и пришла немного развеяться.

Сотников издевательски рассмеялся.

– Лучше займись с кем-нибудь сексом, детка.

Боже, они с Авророй просто идеальная пара!

– Ты такой невыносимый!

– Поверь, я в курсе.

Мы хорошо проводим время.

Периодически перебрасываемся шутками и взаимными подколами, пьем вино. Ян здесь явно не в первый раз, потому и помогает мне. Кроме того, куратор очень радушно его поприветствовала. Спросила, как дела и посмеялась, что он может спокойно провести мастер-класс сам.

Из эпоксидной смолы можно было сделать интерьерную картину, часы или подставку. Мы с Яном остановились на первом варианте. Он выбрал для себя большую круглую форму, а я квадратную.

Куратор рассказала теорию, интересные факты и историю появления техники данного направления живописи, которая называется resin art.

Мы подготавливали смолу, потом начали разливать её по стаканчикам и смешивать с красками, раздувать и брызгать на наши холсты.

В конечном итоге у меня получился морской берег с волнами, пенной водой и песочком. Конечно, не без помощи Яна. Самым сложным оказалось не разливать смолу по рабочему полю, а декорировать наполовину готовую картину песком и ракушками. Почувствовала себя снова, как в начальной школе на уроках творчества.

Когда, наконец, закончила свой шедевр (очень гордая собой, между прочим!), перевела взгляд на изделие Яна и тотчас выпала в нерастворимый осадок.

Черный, наполовину прозрачный фон, а на нём ярко-голубые, даже бирюзовые всполохи пламени с золотистыми бликами и перламутровым мерцанием.

– Это очень красиво, – заметила я, разглядывая изображенное им. – Что это?

– Я назову это «всплеск силы», – с умным видом заключил Сотников.

– Ты очень талантлив.

– Ага.

– Мог бы сказать «спасибо».

– Неа, – покачал головой. – Ну что, допиваем вино и по домам?

– Давай, – согласилась. – А когда нам разрешат их забрать?

– По правилам через неделю, – отвечает Ян. – Смола долго застывает.

– А без правил? – усмехнулась.

– Без правил – завезу сегодня вечером, идёт?

– Идёт.

Домой мы отправились не сразу, сначала заехали в «Sweet bakery». Ну, потому что сегодня смена Авроры и Ян точно бы не стал пропускать свой давно привычный ритуал.

В кофейне аншлаг, очень много посетителей. Мы берем кофе с пирожными и садимся за один из столиков у окна. Ждем, пока Жарова освободится. БАРСик то и дело бросает косые взгляды в сторону стойки, где суетится Рори.

– Ян Сергеевич.

– Ась? – парень мигом поворачивается ко мне.

– Долго тупить будешь?

– Обоснуй.

Ага, это у семейства Сотниковых родственное что ли идиотами прикидываться?

– Тебе она нравится.

– Кто? – продолжается эта комедия для одного зрителя.

– Ян! Признай, ты ходишь сюда только ради Рори. Пригласи уже её на свидание!

– А ну-ка улыбочку, – он фотографирует нас на свой телефон.

– Это еще зачем?

Пытаюсь заглянуть в экран, но друг блокирует смартфон.

– Вот распечатаю, повешу на стенку и подпишу – «Девочка, которая слишком долго носит розовые очки».

– Дурак!

Аврору мы так и не дождались, клиенты шли бесконечной толпой. Ян, само собой, остался, а я пошла домой. Мне нужно было заняться учёбой, кучу рефератов задали, да и зимняя сессия скоро на подходе.

Вечер пролетел незаметно за семейным ужином и занятиями.

С Мирославой еще решили поболтать по видеосвязи. С подругой не могли расстаться очень долго, часа на два выпали из реальности.

Князева взахлеб рассказывала свои последние новости, а я о том, что мама с папой сошлись и скоро поженятся. Про будущих братика или сестренку (родители решили не узнавать пол ребенка, чтобы был сюрприз) пока умолчала. У родительницы жуткая паранойя разыгралась на этот счёт. Учитывая, как долго они с отцом шли к семейному счастью, я её прекрасно понимала.

В общем, мы с Мирой от всей души порадовались друг за друга. Обсудили всё на свете, пока обе не начали зевать в камеру.

Я уже легла спать, когда раздался звонок в дверь.

Точно!

Ян обещал картину привезти. И где он ходил всё это время?

Как чумная несусь в прихожую, проворачиваю ключ в замочной скважине и выглядываю на лестничную клетку.

Ой…

– Сотня? – непонимающе протянула спросонья.

Сердце пропускает несколько ударов, а потом начинает биться невыносимо быстро, отдаваясь в грудной клетке тупой и неприятной болью.

Бывший выглядит… жутко.

Едва стоит на ногах, глаза горят злым, противоестественным блеском. Нижняя губа вся в крови, на щеке гематома, костяшки пальцев сбиты.

Подрался с кем-то. Ну а ко мне зачем притащился?

– Боже, ты что пил? Фу, будто канистру вылакал.

– Больше, – усмехнулся Дима. – Пустишь?

– Зачем? – скрестила руки на груди.

– Поговорить надо, – он смотрит на меня настолько маньячным взглядом, что становится действительно страшно. – Ладно, как хочешь. Здесь, так здесь.

Определенно, я не хочу с ним иметь никаких дел, когда он пьяный в дугу.

– Сотников, протрезвей.

– Трахаешься с Яном?

Всё, что было между нами прежде – в один миг пролетело перед глазами. Я больше его не ненавидела – я его презирала.

За то, что так сильно любила…

Влепила пощечину и захлопнула дверь перед носом.

Всё, финита ля комедия. Чао, пупсик!

Все внутренности разрывало, словно кто-то пытался переломать мне кости. Ментальные шипы вонзились в кожу. Старые, ржавые, пропитанные ядом. На только начавшие заживать открытые раны он нещадно высыпал мешок соли.

Эта неправильная и токсичная любовь разъедает меня. Убивает!

Паршивая была затея – пытаться влюбить Диму за десять поцелуев.

Ничего не получилось и даже хуже того.

Ещё больше застряла в нем. Будто приковала себя к Сотне магическими нерушимыми оковами. Выжгла клеймо на теле.

Кое-как добрела до своей комнаты, завалилась на кровать и там уже разревелась в голос, содрогаясь от душераздирающей боли.

Это был день, когда я плакала из-за Димы Сотникова в последний раз.

Глава 54 – Прости, но ты не Александр Македонский, чтобы выигрывать

Маша

Наша жизнь налаживалась?

Наверное, можно сказать и так. Потихоньку всё начало приходить в норму.

Если не учитывать того, через какие дебри Ада нам с Мирой пришлось пройти, чтобы стать сильными и непоколебимыми.

Ну с последним я, определенно, погорячилась. В особенности, на свой счёт. Потому что Князева более или менее воскресла. Восстала из пепла своей чернильной любви к Никите Тарасову. Вычеркнула это из своего прошлого и с чистой совестью отправилась в радужное настоящее. Указала жестокому наглецу его законное место и абстрагировалась.

Конечно, ей было невероятно тяжело. Разве можно легко пережить подобный разрыв? Обман, предательство любимого человека? Вопрос риторический.

Я видела, как она мучается и страдает по тому, кто никогда не заслуживал такую светлую и добрую девушку, её искренние чувства и безоговорочную любовь. Она была готова простить его, принять назад, дать шанс, но… Никита такой Никита. Циничный мажор выбрал пари.

У нас с Князевой совершенно разные истории личной драмы.

С её стороны – Никита, который внезапно вернулся из-за границы, свалившись как снег на голову. Не вспомнил ту, что уже однажды обидел и решил трахнуть её на спор ради забавы. Снова! Жестокий и безжалостный прекрасный принц.

А с моей – Сотников. И знаете, что?

Ник в сравнении с ним практически ангел. Потому что он просто подлец, а Сотня… Сотня настоящий аспид, демон-искуситель.

Самое паршивое, на момент их безжалостной игры, мы с Димой уверенно двигались к горизонтальной плоскости. Ради пари или нет, но он бы меня получил.

Полтора месяца сказочного питерского лета. Незабываемого и фатального.

Романтика и ухаживания, его красивый, эффектный и сладкий флирт, против которых устоять крайне сложно. Впрочем, я и не смогла.

Поверила лживым речам, фальшивым улыбкам, проникновенным и нежным взглядам. Погрязла в вязком ядовитом болоте под названием «грешная страсть» и влюбилась. Проглотила наживку, без возможности соскочить с крючка.

У него нет ко мне никаких светлых чувств – ни минимального уважения, ни любви, ни искренности и честности. Он трус, лгун и негодяй. Возможно, я бы могла его понять или простить, скажи Сотников правду…

Нет, этот парень сделан не из гипсокартона. Он весь, целиком и полностью, соткан из иллюзий, морока и обмана. Он увертливый и непостоянный, как бог Локи из скандинавской мифологии.

Я ненавижу его не за спор, а за то, что он так и не осмелился мне в нём признаться. Дима просто уничтожил нас и всё, что между нами было. По щелчку пальцев.

Может быть, никогда и не существовало этих невидимых «нас»?

Удобная Маша с десятого этажа. Безотказная, доверчивая овца, готовая раздвигать перед ним ноги. Для него я такая, как и все предыдущие игрушки – глупая, ничего нестоящая пустышка.

Любви не существует, не романтизируй!

И он сам этому меня научил. Тема пройдена, материал усвоен. Зачет!

Кроме выжженной пустыни отчаяния, ядовитой перевернутой любви и внутренней пустоты ничего не осталось. Мести, и той он меня лишил. Выпотрошил до самого основания, вывернул наизнанку и превратил в прах последние остатки света.

Возможно, мне следовало последовать примеру Мирославы – забыть, перешагнуть и не вспоминать, но… я не могла. Разве реально взять и стереть из памяти злость, обиду, унижение? Ведь нет такой кнопки, особенной функции в организме.

Как у Миры это получается? Я не понимаю.

Князева вела практически полноценный образ жизни. Ездила к маме и отчиму, нянчилась с малышкой Ярославой, нашла друга в лице нового соседа Дани Кощеева и получила работу мечты в престижном издательстве. Тот самый случай, когда можно с уверенностью сказать:

всё, что ни делается – всё к лучшему.

Мира всегда хотела быть иллюстратором и очень радовалась, когда ей удалось добиться цели. Хотя ей пришлось очень сильно постараться, чтобы попасть в штат «Астры».

Кстати, это очень занимательная и крайне интересная история. Не обошлось без участия нашей местной королевишны Регины Филатовой, создающей неприятности другим людям просто из воздуха.

Не могу сказать, что старушка Рина из тех девушек, кто нацепил на себя ярлык стервы только по той причине, что так надо, кто-то должен быть ею. Этакая жертва современного общества. Впрочем, с таким гадким характером ей точно никогда не стать милашкой-очаровашкой.

Умом она никогда не блистала. Однако, взять и устроиться на работу, чтобы подгадить какой-то там Мире?

П-ф-ф! Бред! Ну небеспочвенно же. Где аргументы? Где связь? У каждого злодея есть причины быть им.

Мире и Регине просто нечего делить. Не-че-го.

Не будем забывать, кто такая Филатова. Работа на дядю или тетю? Тю, ну это просто не про нашу принцессу! У неё богатые родители, никогда и ни в чём не отказывающие любимой дочке.

Какая-то мистическая загадка, честное слово.

Вначале Филатова жестко намекнула Мирославе, что должность в издательстве её, настоятельно «советовала» не переходить дорогу. Когда же подруга указала Царице Савской корректное направление движения, то начались настоящие взрослые игры. Вернее, жестокие забавы пубертатного периода.

Регина стащила её одежду из душа, на полотенце оставила пошлую издевательскую надпись и сняла Князеву на камеру во всем этом умопомрачительном великолепии. Дальше хуже – залила своё творчество в общий чат и устроила травлю.

Думаете, на этом гарпия остановилась? Конечно же, нет! Из-за неё Мирослава опоздала на собеседование и едва не лишилась возможности осуществить свою мечту.

Кобра двухголовая!

Изначально Мира пришла в издательство на должность ассистента, но из-за сорванного Филатовой собеседования, вакансия-таки досталась нашей местной Стервелле.

Но откуда же Региночке было знать о Еве, мачехе Ника по совместительству, которая высоко оценила работы из портфолио моей лучшей подруги? Она невольно подарила Мирославе счастливый билет в светлое будущее.

Князева была полностью уверена, что на данное действо Регину спровоцировал Никита. Зачем? Для чего? Ну типо поиздеваться, забить решающий гол и все такое. Он бы явился а-ля супергерой и спас несчастную деву от позора и сплетен. Поимел бы её, закрыл гештальт и угомонился.

Логично? Ну вроде бы.

Мира говорила очень складно и обстоятельно, да и Тарасов удачно оказался поблизости в самый нужный момент, будто правда в одной связке с Филатовой. Всё по полочкам. Но, с другой стороны…

Я знаю этого парня столько же, сколько и Диму.

Никита он… с конкретной претензией на благородство. Комплекс рыцаря в последней прогрессирующей стадии. Да, мудак и бабник, но не негодяй.

Впрочем, это не помешало исполнить мне давнюю задумку, вынашиваемую уже на протяжении последних трех лет – сломать ему нос. Не спорю, нападающий из меня посредственный, но по наглой физиономии всё-таки проехалась. Неизвестно правда, кто из нас пострадал больше. Кажется, я чуть руку не сломала, когда ударила его.

А потом чудесным образом и очень быстро из чата исчезла видеозапись. Регина практически перестала доставать Миру и вообще… нельзя было не заметить, что Тарасов ступил на путь исправления.

Возможно, для моей ослепленной несчастной любовью подруги это и неочевидно, но, если знаешь человека четырнадцать лет, то… невольно отмечаешь всякие странности в поведении.

Вроде той, что он уже не тот классический Никита Тарасов. Циничный похуист, легко идущий по жизни.

Ник перестал появляться на тусовках. Всё глубже погрузился в учебу. Вовсю обсуждал с куратором свою дипломную работу. Подобной активности за ним прежде никогда не наблюдала. А я, на минуточку, училась с ним с первого класса гимназии.

В библиотеке, где я практически прописалась, Ник тоже торчал по несколько часов в день. Ник, который вряд ли знал раньше о точном расположении книжного храма! Он не глупый парень, даже умный, просто привык балагурить и получать всё без лишних телодвижений.

Краем уха слышала, что почти всё свободное от учебы время однокурсник проводит в отцовской компании, занимаясь семейным бизнесом. Кажется, мачехе своей помогает.

А самое главное – я ни разу не видела его с кем-то женского пола. Ну в романтическом плане. Конечно, девчонки увивались за ним и жаждали внимания и ласки, но с его стороны веяло концентрированным арктическим холодом.

Какой вывод напрашивается?

Лишь один – Князева сломала его, раскатала в асфальт. Тарасов словил нехилый бумеранг. Бумеранг, который он вполне заслужил.

Мне его совсем не жаль. Прекрасно и замечательно, что это случилось с ним и он проходит через свои собственные девять кругов Ада.

Но, несмотря на свой по-настоящему скотский поступок, он пробовал отстроить сожженные мосты, наладить контакт с Мирославой. Моя лучшая подруга включила тотальный игнор (оно и правильно!), пресекая на корню любую попытку на примирение. Разыграла перед ним любовь с Даней, словно всё это время ей приходилось терпеть Тарасова во имя большой, эпичной и красивой мести.

Уничтожила. Размазала. Сокрушила.

Только у Ника добавилась парочка плюсиков в прогнившую насквозь карму, чего нельзя сказать о Сотне.

Этот парень четко давал понять свою потребительскую позицию по отношению ко мне. В его глазах отражалось превосходство, уверенность в том, что мои бастионы скоро и непременно падут.

Мне было больно. По-прежнему. Так, как раньше. Но научилась терпеть нестерпимые судороги, электрические конвульсии и мощные впрыскивания яда, что попадали в сердце, стоило Диме на меня посмотреть.

Боже, ведь он не переставал этого делать!

Бессердечный мажор решил, что всё в этом мире продается и меня, как и всех, можно купить.

Сравнил с какой-то дешевой продажной девкой, которая назло обидчику спит с его братом. Как в его голове возникла эта мысль? Своими словами и неуважением Дима окончательно растоптал меня. Но этого оказалось ничтожно мало! Он почти час долбился в дверь, что-то бессвязно кричал, маме даже пришлось выгонять его. А потом был Ян, привез обещанную картину.

Кого он увидел?

Правильно!

Слабую безвольную разбитую девчонку, ревущую навзрыд от своей боли. Мы с ним просидели всю ночь. Сначала тупо молчали, потом смотрели какой-то положительный мотивирующий фильм с искрометным юмором. Но мне не хотелось смеяться. Мне не хотелось ничего вообще.

И я до последней ничтожной детали помню тот далекий осенний вечер, когда Дима Сотников притащил свою задницу, чтобы извиниться за пьяную выходку, разбившую окончательно моё и без того мертвое сердце.

Пафосный веник и влажный щенячий взгляд, будто бы действительно переполненный раскаянием.

Вот только Дима допустил одну важную ошибку – он не Александр Македонский, чтобы выигрывать каждое сражение в своей жизни.

Эта битва будет проиграна.

Просто сказала ему то, что давно вертелось на языке, да только махровая идиотка Маша забыла вовремя включить свои мозги.

– Я аннулирую оставшиеся два поцелуя. Хочешь рассказать Нику – валяй. Но на этом всё.

Больше не собираюсь плакать и страдать из-за него. Всё, хватит!

Глава 55 – Он больше не придет

Маша

Оказалось, что избавиться от бывшего будет довольно сложно.

Он преследовал меня, как какой-то помешанный маньяк или фанат. Не давал проходу, бесконечно транслировал романтическую лапшу в сладкой глазури. Тут даже не макаронную фабрику открывать надо, а строить для них отдельную планету. Желательно где-то за пределами солнечной системы. Там, куда ни один космический корабль не доберется.

Дима продолжал красиво и виртуозно играть со мной, будто с куклой, которую очень хочется получить. Засыпал подарками и цветами. Таскал эти проклятые, ненавистные эклеры с черникой. Я их больше не переваривала.

Его!

Посягнул на святое – на кофе. Сколько раз мне хотелось швырнуть этот несчастный стаканчик не в урну, а выплеснуть капучино в наглое самодовольное лицо Димы Сотникова. Чтобы он на своей шкуре понял, каково это – получать ожоги четвертой степени.

«Прости»

Это жуткое, страшное и жестокое слово нон-стопом играло в моей голове. Вытесняло все мысли, выжигало любые положительные эмоции. Почему он просто не может оставить меня в покое?

Взять и оставить?!

Зачем делать мне ещё больнее, чем уже есть? Зачем?!

Или он какой-то ненормальный извращенец, подпитывающийся негативной энергетикой и страданиями? Пиявка, паразит, демон-подселенец!

Я не жила всё это время, а тупо существовала.

Ходила в университет, подрабатывала на полставки в небольшом издательстве онлайн-журнала. Гуляла с Рори и иногда с Яном. Всё так же занимались с Жаровой боди-балетом и фитнесом. Писала диплом, ездила к деду и проводила много времени с родителями.

Конечно, нам с отцом ещё очень далеко до идеальных дочки и папы, но теперь у нас была настоящая полноценная семья. Мы даже съездили на одни выходные к бабуле в Тверскую. Папа перечинил всё, куда только смог добраться, так что моя любимая бабушка нарадоваться на него не может.

А на свидание с Игнатом я до сих пор не сходила.

После одного совместного похода в кино мне стало отчетливо ясно, что пока я не готова начинать новые отношения. Не смогу заставить себя открыть кому-то свое сердце. Пусть он хороший парень и замечательный человек. Только встречаются не с личностными качествами, а с тем, кто хотя бы чуть-чуть нравится. Самую малость.

Мира тоже варилась в собственном адском котле, но даже она порой кидала на меня больно жалостливые взгляды, словно понимала, что со мной по-настоящему происходит.

А я не могла осмелиться наконец-то поговорить с подругой. Выдать, как на духу всю подноготную между мной и Сотней. Но, конечно, Мира всё прекрасно знала. Потому и говорила иногда:

«Маш, я же вижу… что-то случилось. Просто, когда будешь готова, помни – я всегда рядом с тобой»

Я вообще ни с кем больше не разговаривала на эту тему. Ни с мамой, ни с папой, ни с Рори, ни тем более с Яном. Мне было страшно, очень страшно. Потому что, если выпустить это из себя – что останется от меня? Как в старых фильмах про злых ведьм – лужица талой воды или ворох дымящейся одежды.

Проклятый Сотников не оставлял попыток взять вожделенную крепость штурмом.

После бесконечных веников, сладостей и прочих щедрых подношений, он пошел дальше. Окружил меня везде, куда только смог дотянуться своими паучьими сетями.

Влез в студенческую газету.

Не представляю, почему не сбежала из редакторской, поджав хвост. Там было слишком тесно для нас двоих. Никогда не страдала клаустрофобией, но Дима заставил меня пережить и эту паническую атаку. От взгляда его глаз мурашки по коже. Страшно пошевелиться, лишний раз посмотреть на него. Воздух перекрыли, стены давят на мозг и сжимаются.

Со стороны казалось, что со мной всё в порядке. Улыбаюсь, смеюсь, дышу. Всё, как и прежде. Я одна из лучших студенток, умница и староста Маша Савельева. Только внутри расползалась гребаная черная дыра.

Когда на телефон однажды пришло «привет» с незнакомого номера, то я так испугалась, что тупо удалила сообщение и закинула неопознанного абонента в «черный список». Возможно, это паранойя, но… шестое чувство, словно нашептывало на ухо слишком знакомое до боли имя – «Дима», «Дима», «Дима» …

Заткнуть бы уши и не слышать!

Не сбежать от него и не спрятаться. Не донести до проклятого мажора, что не хочу знать его. Мечта номер один этого года – провалиться под землю, уехать далеко-далеко или просто удариться со всей дури головой об стену и лишиться памяти.

В ноябре он устроил концерт под моим окном. Настоящий, с музыкой и песнями. Я даже не знала, что он умеет петь и играть, словно делал это всю свою жизнь. Кажется, в гимназии Сотня чем-то подобным занимался… в смысле бренчал на трех струнах, чтобы очаровать девчонок.

Но…

Маму с папой впечатлил.

Аврора, и та расчувствовалась и сказала мне, что это очень романтично. Как назло, мы тогда собрались у меня дома с Сотниковым-младшим и Жаровой.

Пришлось пересилить себя и наконец-то поговорить с Димой. Он не оставил другого выхода.

Где-то очень глубоко внутри, возможно, мечтала ему поверить или дать шанс. Да, я могла бы… в другой реальности, другая я.

Дима умел пустить пыль в глаза, быть обаятельным и милым, совершать безрассудные и неоспоримо красивые поступки, от которых у любой девушки перехватит дыхание и сердце начнет биться чаще.

Оно и билось.

Истекало кровью и билось. Глупое, вырывалось к нему, пыталось отрастить крылья!

Аврора и Ян ничего мне не говорили, но немое осуждение ясно чувствовалось.

«Зачем я его прогнала?» —говорили их глаза.

Действительно… надо было простить, да? Кем бы я тогда стала? Себя бы уважать перестала – за слабость, за отсутствие силы воли, за любовь…

Последние несколько недель до Нового года меня саму наизнанку выворачивало от того, что я отвернулась от Димы. Он не появлялся в универе. Со слов Яна, болел гриппом.

Изводила сама себя, накручивала и придумывала в голове сотни оправданий, чтобы поехать к нему или хотя бы написать. Каждый раз отговаривала. Брала себя в руки в самый последний момент.

Так страшно любить того, кто уничтожил тебя. Переживать о нем, скучать и хотеть просто увидеть. Хотя бы на одно несчастное мгновение.

А когда это, наконец, произошло, то биться в панике. Ведь сердце рядом с ним не на месте, дыхание затрудняется, пульс частит, ладошки потеют и ноги подкашиваются.

Он – моя слабость и я до сих пор не смогла побороть её.

Не знаю, каким невероятным образом я смогла дожить до Нового года, но это случилось. Под бой курантов пообещала себе обязательно оставить прошлое позади и подумать о будущем.

Грустная девочка с тусклыми глазами – это не я, а лишь моя жалкая реплика. Китайская подделка, причём самого низкого качества.

Согласиться на свидание с Игнатом? А почему нет? Уже давно пора начать дышать самостоятельно, без кислородного баллона.

Перед родными старательно делаю вид, что всё у меня прекрасно и замечательно. Не стоит омрачать их радостного настроения в новогоднюю ночь. Тем более, мы впервые собрались большой семьей – папа, мама, я, дедушка и бабушка.

Обменялись поздравлениями с Яном, Рори и Мирой. Друзья разъехались кто куда.

Жарова, например, улетела с отцом во Францию до конца зимних каникул. Мирослава укатила к родителям, да и Ян тоже проводит время со своими.

На фоне звучат старые песни, транслируемые по телевизору. Сквозь шум я едва расслышала, что кто-то звонит к нам в квартиру.

– Ой, Машуль, – улыбается мама, нежно поглаживая свой заметно округлившийся живот. – Открой, пожалуйста. Там, наверное, Таня с шестого пришла.

На ходу поправляя платье, которое мне родители подарили на Новый год, иду к входной двери.

Открываю и… зависаю.

Тетя Таня с шестого перевоплотилась в Диму с одиннадцатого. Правда Сотников уже давно не живет в квартире своей тети. Хотите честно? Одновременно меня это радовало и огорчало. Моя логика пробила дно.

Дима выглядит… другим.

Я не знаю, что конкретно в нем изменилось. Может быть, всё. Он уверенный, спокойный, кажется взрослее и серьезнее. Смотрит на меня так, словно Маша Савельева – самое важное и ценное в его жизни.

Кролик снова во власти удава.

В руках Дима держит большую подарочную коробку, перевязанную красной лентой. Не могу перестать глазеть на него.

Скучала? О, да! А теперь хочу убить.

Проклятые качели. Скоро они меня подбросят прямо в космос и упадут. Я вместе с ними. Вот, что я испытывала рядом с Димой Сотниковым.

– Привет, – его голос звучит хрипло после улицы.

– Это мне? – ткнула пальцем в коробку.

Боже, пусть он скорее уйдет! Меня так же ломает, так же гнет.

– Да, – он протягивает мне подарок, но я отрицательно качаю головой. – Маш…

Он опускается на корточки, поставив коробку прямо у моих ног. Пронизывает меня жарким взглядом. Я не вижу, как именно он на меня смотрит – знаю. И от этого вновь погружаюсь в холодный ядовитый кипяток. Кислота моей любви будто стала ещё более сильной, увеличила концентрацию.

– Зачем ты приехал?

– Я понимаю, что это мало изменит, Маша. Но я хочу, чтобы ты знала – этот спор ничего не значит.

Господи, зачем он это делает? Жестокий, беспощадный, злой мальчик!

– Действительно?

Я злюсь. Не могу скрывать своих эмоций, их стало слишком много. Контроль? Он трещит по швам.

– Для меня он ничего не значил, – он говорит медленно и спокойно, словно с маленьким ребенком, которому нужно объяснить прописную истину. – Я бы всё равно был твой, рано или поздно. Приполз бы, как побитый пёс. К тебе. В любой ситуации. Но мне стоило рассказать про спор раньше. Должен был защищать нас, а не топить. Струсил.

Едва держусь. Что-то отвратительное и страшное подбирается к горлу. А я обещала себе больше никогда не плакать из-за этого парня. Но, знаете… я хочу поверить ему.

От этого слова Сотни выглядят ещё более ужасными. Он бессердечный человек. Как может продолжать играть моими чувствами?

Наступает на гордость снова и снова, топчет сердце, разрывает душу острыми звериными когтями.

– Что-то ещё, Сотня? – пытаюсь закрыть дверь, но не успеваю спрятаться от суровой реальности.

– Я люблю тебя.

Нет!

Не любит!

ОН! МЕНЯ! НЕ! ЛЮБИТ!

– Зачем ты говоришь о том, чего не знаешь? – у меня срывает последние предохранители.

– Маша!

– Что, Маша?! Ты не знаешь ничего о любви. Ни-че-го! Любишь меня, да?

Он обнимает меня за талию и крепко прижимает к себе. Ласково и нежно… так, как этого хочется мне, шепчет на ухо:

– Люблю. Тебя.

Это больно. Это невыносимо. Это невозможно.

Едва борюсь с желанием обнять моего Диму, прижаться к нему и провести с ним оставшуюся вечность. Он играет жестоко, без правил, диктуя мне свои собственные.

– Ты меня не любишь, Дима.

– Ты так решила?

В его голосе будто звучит раскаленное отчаяние, но я предпочитаю не слышать его.

– Ты любишь себя. У тебя отняли игрушку. А ты решил, что это любовь, но всё совсем не так.

– Ошибаешься.

– Да? – глаза защипало от горьких слез. – Ладно. Хорошо. Докажи.

– Как?

– Оставь меня в покое. Навсегда.

Повисло недолгое молчание.

– Ты действительно хочешь этого, колючка?

Я хотела ответить ему «нет», но вместо этого просто ушла, закрыв за собой дверь. Потому что ещё хоть одна секунда и я бы точно бросилась в объятья моего Симбы, а потом осталась там навсегда.

Привалилась спиной к входной двери и от души разревелась. От собственного бессилия и от страшной правды, которая так и сквозила в моем больном воспаленном мозгу – что, если он не врал?

Это осознание пугало больше всего на свете – в таком случае, он больше никогда не придет.

Глава 56 – Черничная нежность

Отпусти меня и свободу верни

Я не хочу быть с тобой связанной,

Хочешь – просто сохрани

Или убей любовь холодными фразами.

Моё сердце не живое больше –

Сам его убил.

Когда-нибудь панцирь станет тоньше,

Но я не верю в то, что ты меня любил.

Разошлись в разные стороны

С ума сошли в своей тоске,

Парят надо мною вороны

И дикий зверь снова в хищном броске.

Зачем ты бежишь за мной, скажи?

Почему не отступишь?

Я поймала уже все твои ножи,

Зная заранее, что погубишь.

От любви ничего не осталось!

Ты Симба, а я Колючка твоя.

Мне не нужна твоя жалость –

Я забыла о нас навсегда.

Лишь пепел и прах сохранила

О нашей страсти былой,

Я так сильно тебя любила,

Но ты никогда не был мой.

Маша

Время тянулось настолько медленно, что начало ощутимо казаться, словно в любую секунду оно просто возьмет и окончательно остановится.

Когда отпускаешь человека и собственные чувства к нему, то должно стать легче? Правда должно?

Только мне не становилось. Почти все зимние каникулы я провела в полнейшем раздрае. Почти не ела, аж похудела на девять с половиной килограммов. Только лежала в постели, имитируя успешное перевоплощение в овощ.

Хотя почему имитировала? Я была им.

Полностью разбитая, высушенная, истощенная.

По большей части спала или смотрела глупые слезливые дорамы. Плакала вместе с героями, сваливая свои истеричные рыдания на стекольный сюжет.

Читала. Бросала книги. Снова хваталась за них.

Отгородилась от всего мира. Моя спальня казалась безопасным и непроницаемым коконом. Панцирем, из которого меня уже никто не достанет.

Глаза мозолил подарок от Сотникова. Я так и не осмелилась избавиться от него или выкинуть. Дождалась, когда он уберется с моей лестничной клетки и забрала коробку.

Честное слово, хотела её сжечь или разрубить на мелкие части. Что угодно, но не оставлять себе.

Только…

Большая коробка, красиво упакованная и перевязанная красной лентой, всё еще украшала мой рабочий стол и манила к себе. Она источала магическое притяжение. Играла роль огромной сладкой приманки в мышеловке, распространяющей волны соблазна и влечения на запредельной мощности.

Храбро сопротивлялась этому чудовищному волшебному магнетизму. Держалась стойко и почти победила в холодной войне, но на двенадцатый день каникул оборона дала слабину.

Подняла свое бренное тело с кровати и уселась в кресло, разглядывая эту бомбу замедленного действия.

Потянула за ленту…

Дима мог позволить себе купить что угодно, не заморачиваясь особо. Чтобы дорого, роскошно и богато. Уж я-то знаю. За последние месяцы мучительного Ада он просто закидал меня подарками с ног до головы.

Ножницами аккуратно разрезала упаковку и медленно распаковала коробку, будто она в любой момент взорвется в моих руках.

Может быть, так оно и есть.

Рассчитывала найти внутри игрушку, какого-нибудь банального плюшевого медвежонка, набор косметики, сертификат в спа, ну или что-то подобное.

Но вместо этого я обнаружила неоновую аромалампу в виде кактуса, на которую смотрела уже очень давно.

«Дим, смотри какая лампа!» – вспомнились собственные слова.

«Такая же колючая, как и ты. Купим?»

«Она не настолько мне нравится… как и ты»

«Ах так? Тогда я подарю тебе её на полгода наших отношений, поняла? Запомни, ты влюбишься в нас обоих, колючка»

Кроме лампы, в коробке было несколько фотографий, распечатанных с полароида и подписанных от руки каллиграфическим почерком Сотникова. При взгляде на них глаза мгновенно наполнились слезами. Я не хотела видеть ничего, что напоминало бы о прошлом с Симбой.

Ни-че-го!

Конечно, рука не поднялась разорвать фотокарточки на мелкие части. Я просто убрала их назад и перевернула обратной стороной к себе.

Ещё там оказались духи в полупрозрачном контейнере квадратной формы. Наконец-то, хоть что-то банальное и примитивное.

Достала парфюм из футляра и поставила на стол. Флакончик обычный, в форме пузатого пузырька розового цвета. Сняла колпачок и брызнула немного себе на запястье.

Принюхалась и захлебнулась от ледяного ужаса – черника.

Они пахнут черникой…

К ним прилагалась и карточка с описанием.

«Blueberry tenderness» от бутика «le goût de l'amour»

Что в переводе означает – черничная нежность.

Это слишком больно и слишком прекрасно.

Несмотря на всё, Сотня умудряется прикоснуться к тем струнам моей искалеченной души, которые давно лопнули, пришли в негодность.

Какой же он жестокий.

Бегло просмотрела наполнение аромата – черника, миндаль, сливки, аккорды красного перца, розы, жасмина и сандала.

Немного подумав, загуглила «Blueberry tenderness». Только ничего с таким названием не смогла найти. После вбила в поисковик магазин и оказалось, что это даже не бутик, а элитное парфюмерное ателье.

В «le goût de l'amour» духи изготавливают исключительно под заказ. Каждый запах индивидуален, повтор полностью исключен. После создания его вносят в специальную картотеку, присваивают номер, дают название на усмотрение клиента и в редких случаях указывают для кого конкретно создан тот или иной аромат.

И это был тот самый редкий случай.

Они сделаны специально для меня…

Как бездушный робот, складываю всё обратно в коробку, в том числе и духи. Накрываю крышкой, а потом запихиваю её под кровать, чтобы только глаза мне не мозолила.

Потому что ничего не изменилось. Я никогда не смогла бы простить Сотникова и подпустить его к себе, да и он больше не горел желанием прорываться сквозь железную оборону.

Сотня выполнил просьбу и оставил меня в покое.

Навсегда.

Глава 57 – Ложь

Маша

Кто придумал, что время лечит? Потому что это ни капельки не так.

Да, спустя дни, недели или месяцы становится действительно чуть легче. Проще переносишь этот удар судьбы в солнечное сплетение и живешь дальше со своими кровоточащими ранами в сердце.

Но оно не лечит. Нет.

Порой, болезненные воспоминания почти исчезают, словно шрамы начинают затягиваться, покрываться коркой и на месте старой кожи вырастает новая, с едва различимой шероховатостью. А иногда ты сталкиваешься с чем-то, задеваешь ментальные повязки и всё повторяется по новой.

Я больше не прятала голову в песок, не бегала от чувств, от которых не избавиться. Лишь надеялась – однажды от них останется лишь прах и пепел.

Теперь у меня был парень.

Пожалуй, мы с Игнатом стали практически настоящей парой. Он чуткий, добрый, заботливый и ненавязчивый, что самое главное. Хороший, в полном смысле этого слова.

Вначале мы много общались, переписывались и перезванивались. Игнат провожал меня до дома, каждые выходные вытаскивал то в кино, то на прогулку в парк или придумывал ещё что-то. Не всегда отвечала ему взаимностью, но Саблин покорил меня своей настойчивостью. А, возможно, в какой-то момент я просто устала говорить ему привычное «нет».

Всё началось с вечеринки в честь окончания зимних каникул, где собрался практически весь универ. Хотя тогда мне казалось, что поход туда моя самая провальная затея в жизни, если не учитывать Диму Сотникова.

Что на меня нашло? Не знаю.

Наверное, я пыталась спастись от пугающей действительности, скрыться от реальных проблем. Нам с Мирой в срочном порядке требовалась эпичная встряска.

Ник, будто сговорившись с Димой, рассказал Князевой про спор и признался в своих чувствах. Для этого он практически украл её в канун Нового года и вывалил на бедняжку всю «правду». Искренне или нет уже второй вопрос, но моей лучшей подруге было необходимо услышать от него такие слова, как бы она не отрицала очевидное.

Горжусь этой девочкой, если честно.

Они целовались в тесном салоне машины, Никита врубил романтика на полную катушку, любая бы сломалась. Но Мирослава всё равно держалась до победного конца и поставила решающую точку в отношениях со своим дважды бывшим. С единственным парнем, которого она без ума любила. Представляю, как сложно ей пришлось.

Потому вечеринка выглядела вполне безобидно, даже воодушевляюще. Мы бы развлеклись, отдохнули, отпустили всех призраков прошлого в свободный путь. Но как их отпустить, если Тарасов и Сотников нон-стопом маячили перед глазами?

Мне было так адски тяжело видеть его, но одновременно я пожирала образ Димы, напитывала себя им под завязку. Для чего? Да мазохистка, потому что! Иного объяснения своему поведению найти не могу.

Ещё и Филатова эта… как с цепи сорвалась!

Для начала она пришла к нам с извинениями. Мол, так и так, расслабься, Мира. Конфликт исчерпан. Но, очевидно, это её Никита прогнул. Поскольку чуть позже во дворе коттеджа, где мы все отдыхали, Регина со своими подружками устроили Князевой «темную».

Близняшки Довлатовы держали Миру, а эта ядовитая гарпия едва не накинулась на мою подругу с ножницами. Когда узнала, сама была готова её придушить голыми руками.

Какого хрена, а? Детский сад! Это Мирослава милашка и аленький цветочек, самый терпеливый человек на планете, а я миндальничать не стану. Она ведь могла и покалечить, и серьезно ранить. Чёрт знает, что там в башке у Филатовой творится и какие демоны ею управляют.

Повезло, что в самый ответственный момент появился Никита.

Конечно же, в итоге Князева и Тарасов укатили вместе в закат. Наверное, мне стоило переживать за подругу и её эмоциональное состояние рядом с Никитой, но Мира хотела уехать с вечеринки и именно с этим парнем.

А я осталась.

Почти сразу же после отъезда Миры у нас состоялся крайне занимательный разговор с Филатовой.

Ну не могла я взять и оставить её выходку без своего внимания. Вдруг в следующий раз она что похуже выкинет? Сомнительно, учитывая, до какого состояния нашу главную стерву довел Ник, но подстраховаться лишним не будет.

«… – Что тебе? – с презрением смотрит на меня Регина.

– Тот же вопрос. Какого чёрта ты прицепилась к Мирославе? Бегаешь за обоими Сотниковыми, за Тарасовым. Разрываешься на всю футбольную команду, блин.

– Не твое дело, Савельева.

– Очень даже моё. Тронешь Миру еще хоть раз…

– Не нужна мне твоя Князева, всё. С Тарасовым я связываться не горю желанием. И не завидуй, посредственность.

– Чему?

– Не строй из себя правильную девочку. Вы с Димой не в карты играли.

– Если только на раздевание.

– Не знаю, что эти двое в вас нашли, – она становится даже не красной, а пунцовой. – Но запомни, как только расходный материал становится неликвидным, от него избавляются.

– Как избавились от тебя? В общем, я тебя предупредила. Пока, Регина.

– Савельева…

– Ну что еще?

– Мира здесь не при чём. Дело в тебе. Я подумала, что если доведу твою подружку до истерики, то тебе будет больно.

– Ты реально из-за этого устроилась работать? Ненормальная.

– Работа мне правда была нужна. Так совпало. Отец лишил меня содержания, сказал крутиться самой.

– Ладно… допустим.

– Ничего личного, Дима любит тебя. Как никогда не любил меня…»

***

Топор войны с Филатовой был успешно зарыт. Ни о каком мире ни шло и речи, но Регина ясно дала понять, что рецидива не повторится.

Я уже собиралась вызвать такси и уехать домой, как ко мне подсел Игнат, взял за руку и пригласил на свидание.

Мне было не до парней. Так ему и ответила. Честно, в лоб. Саблин сказал, что не давит на меня, ни на чём не настаивает, готов ждать и предложил просто пока общаться.

Через несколько недель начали встречаться. Прошло уже два месяца, а мы всё еще вместе.

Очень хочу чувствовать к нему хоть что-то. Привязанность, страсть, симпатию. Но, когда я вижу Игната, то сердце не замирает в груди. Когда он целует меня или обнимает, по коже не бегут сладкие мурашки. Между нами нет огня. Но он надежный, заботится обо мне, переживает. Я должна попытаться быть счастливой с ним. Наверное…

По крайней мере, у мамы с папой всё хорошо складывается.

Они поженились, вот-вот на свет появится братик или сестренка. Мы все в предвкушении. Хотя родители перебрались в наш новый загородный дом, я решила не съезжать со старой квартиры. Может быть, это было предрешено где-то свыше. Покупатели неожиданно отказались от сделки, и мама не стала искать новых.

На выходные езжу к маме с папой, в остальное время живу здесь. До универа недалеко, плюс тут Рори и школа танцев, куда мы с ней ходим. До Миры можно легко на автобусе добраться, прокатившись всего десять остановок.

Сегодня мы с Игнатом идём в театр на какой-то мюзикл.

Выходить через полчаса, а я до сих пор толком не готова. Даже с платьем точно не определилась. В итоге выбираю черный футляр с молнией во всю спину и полусапожки на маленьком каблуке. Волосы заплела в косу, лицо немного освежила макияжем. Подкрасила ресницы, на губы нанесла матовый блеск розового оттенка.

Только убрала помаду в клатч, как раздался звонок в дверь.

Чёрт возьми, он уже здесь!

Открываю и понимаю, что это не Игнат. Передо мной стоит Дима. Глаза горят как-то безумно, губы растянуты в довольной улыбке.

Даже сказать ничего не успела, а он сразу решил добить меня.

– Я люблю тебя.

Боже! Опять!

Так хочу это слышать и одновременно порываюсь зажать уши руками, отгородить себя от Сотникова и его жестоких игр. Почему он всё не успокоится? Всё в прошлом. Мы в прошлом!

– Мы это уже проходили.

– Знаю, – он берет меня за руку и крепко сжимает пальцы. – Я буду ждать сколько угодно, Савельева.

Зачем? Что он хочет изменить? Едва держусь на плаву, ещё немного и утянет на самое дно.

– Паршивый план, Сотников.

– Лучший в моей жизни.

Долго молчим. Дима держит меня за руку. Его прикосновения правильные, нужные мне, но совершенно недопустимые.

– У меня есть парень.

Он замирает, облизывает губы, а потом спрашивает как-то хрипло:

– Ты счастлива?

– Да, – отвечаю, не задумываясь. – Мне с ним хорошо.

Но моё сердце истерично и во всю глотку орёт совсем другое, заставляя голос разума и рассудок замолчать.

«Самой себе врешь. Тебе было хорошо лишь с одним Димой» …

Глава 58 – Просто друзья

Мне так хочется тебя забыть

И одновременно к груди

прижаться.

Манишь меня, как магнит –

Поздно уже не влюбляться.

Я с тобой до звезд доставала

И взлетала высоко над землей,

Но тебе этого было

катастрофически мало –

Ты сердце моё унес с собой.

Маша

– Значит, у вас всё очень серьёзно? – хитро подмигивает мне Жарова, отдавая заказ.

– Эй, Рор! Осади.

Мы с Игнатом зашли по пути из кинотеатра в кофейню, чтобы провести вместе ещё немного времени. Погода хорошая, всё цветет и пахнет, весна же на дворе. Заниматься учёбой совсем нет желания, но последний курс – это вам не шутки. На носу сессия, защита, в перспективе выпускной. До лета рукой подать. Три с половиной месяца пролетят, как один день.

– Ну а что? – пожимает плечами подруга. – Он хороший, одобряю. Всё, иди к своему бойфренду!

Что, собственно, я и делаю. Забираю кофе и пирожные для нас с Игнатом, а потом подхожу к любимому столику у окна.

Мой парень сидит, хмуро уставившись в телефон, будто бы меня не замечая.

Он правда хороший, Аврора права.

Вот только мой радар настроен на мудаков. Иначе я просто не знаю, что мне не так. Почему я не влюблюсь в нормального парня?

Может быть, мы слишком разные. Настолько, что правило «противоположности притягиваются» просто не работает. А, может быть, проблема в другом… в другом парне, которого я не смогла забыть и выкинуть из своего сердца.

В любом случае, не могу больше мучить его и использовать, как лекарство от своей затянувшейся несчастной любви. Нам нужно расстаться раньше, чем отношения зайдут слишком далеко.

– А вот и я, – ставлю поднос на столешницу и сажусь на стул напротив Игната. – Что-то случилось?

– Да нет, – отмахнулся Игнат. – Тут по учёбе запара. Чёрт, в этой кофейне самый потрясный смородиновый пунш.

– Капучино с карамелью и орехами ещё вкуснее, – улыбаюсь. – Ты обязательно должен попробовать.

– Я не люблю кофе, ты же знаешь.

– Ага, точно.

– Какие планы на выходные? – Игнат откинулся на спинку стула, разговаривая со мной и параллельно что-то печатая в смартфоне.

– Буду доделывать дипломную работу и статью дописывать для газеты. А в воскресенье, наверное, к Мире поеду. Мы с ней так давно не виделись. Но в субботу вечером можем куда-нибудь сходить. Ты как?

Наберусь смелости и сделаю это в субботу. Но как можно подготовиться к тому, чтобы бросить парня? Без понятия. Я раньше этого никогда не делала. Сотня не в счёт.

– В субботу… – Игнат ненадолго задумался. – Скорее всего, с дипломом надолго придётся зависнуть. Мой куратор настоящий зверь.

– Ну хорошо, – пожимаю плечами. – Тогда увидимся в понедельник.

– Маш…

– М-м-м?

Мы смотрим друг на друга, после чего Игнат тяжело вздыхает и накрывает мою руку своей.

– Нам нужно серьезно поговорить.

– Ладно, – пожимаю плечами. – О чём?

– Думаю, будет лучше, если мы с тобой расстанемся.

Однако, здравствуйте. Помните я про противоположности чуть выше сказала?

Вычеркиваем.

– Игнат, знаешь…

– Дело не в тебе, а во мне, – Игнат запустил руку в волосы, словно подбирая правильные слова. – Ты мне нравишься, правда. Ты хорошая, добрая, интересная, умная и… Маш, я буду откровенен. Я пытался забыть девушку, которую люблю. Безуспешно. Знаешь, клин клином… но это не работает. Да и мы с тобой оба, вроде как, сломанные игрушки. Да?

– Да, – согласно киваю в ответ.

– Прости меня.

– Всё в порядке, Игнат. Думаю, ты прав. Нам лучше расстаться. Я и сама хотела тебе это предложить.

– Ты просто замечательная. Мы можем остаться друзьями? Я не хочу потерять такого замечательного человека, как ты.

– Не потеряешь, обещаю.

– Тогда до встречи в универе?

– До встречи.

Пару минут сижу, пребывая в каком-то ступоре. Даже не заметила, как подошел Ян и нагло уселся со мной рядом. Без зазрения совести умял пирожное Игната и присвоил себе мой капучино.

– Ян!

– Я уже двадцать лет Ян, – он усмехнулся. – А ты чего такая загадочная, Савельева?

– Мы с Игнатом расстались, – выдаю всё, как есть. – Только что.

– Ну и дурак. Или ты дура?

– Он предложил расстаться друзьями. Это общее решение.

– То есть, два идиота. Собака ты мне надоела, давай ты будешь мне котом. Переживаешь?

– Нет, – поджимаю губы. – Или не знаю. Всё сложно.

Как сказать, что переживаю я только из-за одного парня? Спойлер – зовут Дима и он его старший брат.

– Ясно, – Сотников-младший пристально смотрит на меня. – Я так понимаю, секса у вас не было с твоим Ромео?

– Это здесь причём?

Да, до этого у нас как-то не дошло. Что говорить, мы и целовались совсем не по-взрослому, словно стеснялись друг друга. Испортили дружбу отношениями.

– Значит, не трахались, – издевательски смеется. – Потому и разбежались, мать. Секс сближает.

Я его сейчас стукну, без шуток!

– Ненавижу тебя, – чтобы отвлечься беру в руки скетчбук Яна и открываю примерно посередине. – Оу…

Жар смущения опалил щеки. Была бы у меня вставная челюсть, то она бы непременно выпала.

– Чужие вещи без разрешения брать нельзя, – поучает меня Ян и выхватывает из рук свой блокнот с эскизами.

– Я даже спрашивать не стану.

– И правильно, – убирает рисунки во внутренний карман куртки. – Если к психиатру ходить не собираешься в ближайшие несколько лет. Дорогое удовольствие, знаешь ли.

Ага, кому надо к мозгоправу, так это Яну Сергеевичу. На минуточку, рисовать свои сексуальные фантазии – это диагноз.

– Ты больной маньяк.

– Сочту за комплимент. А тебе меньше тупить надо, Мария Викторовна.

Да, Янчик сегодня в ударе.

– Не с той ноги встал?

– Не знаю, кто как, но лично я встаю с двух ног.

Ну точно не в настроении.

– Из нас двоих тупишь только ты.

– Объясни, – наклонился ко мне через весь стол. – Будешь убедительна, куплю тебе ристретто.

– Я ненавижу ристретто.

– Я знаю.

Ну всё, сам напросился!

– Будешь тупить – Аврора влюбится в какого-нибудь хорошего мальчика. Достаточно убедительно, Ян?

– Туплю? – он отодвинулся от меня, перевел взгляд на Жарову и резко вскочил со своего места. – Смотри и учись, Машенька. Показываю один раз.

За несколько шагов он подходит к стойке. Рори в это время протирает мерный стакан салфеткой. А когда Аврора поднимает взгляд на Яна, парень обхватывает её лицо руками и целует.

По-взрослому.

За один день я выронила свою вставную челюсть уже дважды. Но, кажется, Аврора решительности Яна не оценила, влепив ему хлесткую пощечину и бонусом треснув стаканчиком по голове. Но этот мартовский кот всё равно возвращается с такой довольной физиономией, словно это всё его гребаный план.

– Живой?

– Пригласил на свидание.

– А она?

– Сказала, цитирую: «Попробуешь засунуть свой язык в мой рот снова – я тебя убью, БАРСик».

– Смирись с поражением, Ян.

– Это не поражение, а вызов. И я его принял.

Лишь грустно улыбаюсь ему в ответ. Однажды я тоже приняла вызов и очень горько об этом пожалела.

Десять поцелуев, чтобы влюбиться

Заставили моё сердце остановиться.

Возможно, в будущем оно будет биться –

Когда Он перестанет мне снится…

Глава 59 –

Моя любовь – это пустота

Маша

Домофон что ли сломался?

В который раз набираю номер квартиры Князевой, но никто не отвечает. Ну как так?

Начинаю звонить подруге на мобильный, но там тоже не алё – абонент недоступен и далее по известному маршруту посылают.

Десять минут ещё топталась у парадной, пока оттуда не вышли люди. Наконец-то! Я думала уже, что все конечности себе отморожу.

Ну, Мира!

Ещё в среду договорились пойти с подругой в новый музей, причём это была полностью её инициатива. Условились, что зайду за ней после того, как закончу с делами. Неподалеку от дома Мирославы есть очень хороший книжный магазин, я там заказала книги по японской мифологии для работы над статьей.

Если она сопит в обе дырочки, то я душу из неё вытрясу. Честное слово! И плевать мне на выходной день.

Несколько раз жму на звонок, только всё одно да потому – ни ответа, ни привета. Когда я уже потеряла всякую надежду на то, что мне откроют, громко щелкнул замок и дверь широко распахнулась.

А там…

Никита Тарасов собственной персоной, да ещё и в одних спортивных штанах.

Это именно то, о чём я думаю, да?

Вот чёрт! Охренеть!

Конечно, примирение Ника и Миры довольно призрачно маячило на горизонте. Весь универ шептался у них за спиной.

Весь последний месяц он из кожи вон лез, чтобы вернуть её. Просил прощения, упорно добивался внимания, красиво ухаживал. Как-то раз пришел ко мне в редакторскую и упросил опубликовать в номере его стихи. Хотя это громко сказано. Такого эпичного позора Ник ещё не испытывал.

Впрочем, все вокруг только умилялись, какой он милый, романтичный и самоотверженный. А то, что рифмы нет и в помине – не важно. Пропал парень, короче. Действительно влюбился в Князеву и Мира прекрасно знала о его чувствах. В это нельзя было не поверить, но… прощать зачем? После всего?

Ой, дурная баба!

– Заходишь? – усмехнулся Тарасов.

– Захожу.

Ник почти сразу самоликвидировался и в прихожую вылетела запыхавшаяся и раскрасневшаяся Князева. Глаза горят, улыбается во все тридцать два зуба, волосы растрепаны. Счастливая, светится, как сотня прожекторов, так и излучает позитивную энергию.

Ясно-ясно, грушевый латте, наверное, пили. С пончиками.

– Прости, я телефон не слышала.

– Ничего необычного, – бурчу, снимая обувь. – Головой ударилась?

– Маш… я его люблю. А он любит меня. Понимаешь?

Понимаю…

– Пойдем кофе пить?

– Пойдем.

Мира суетится, накрывая на стол. Кипятит чайник, достает кружки. Ник делает бутерброды и жарит яичницу с беконом. Они вдвоем смотрятся так правильно, привычно, по-домашнему.

Отчасти, я рада за Миру, а отчасти… переживаю. Потому что Ник уже зарекомендовал себя, как полная сволочь. Дважды.

Едим в полной тишине, что она уже начинает давить на мозг. Атмосфера накалилась до предела. Ощущение, как будто в любую секунду вспыхнет пламя.

После завтрака Ник ссылается на дела и уходит в другую комнату. А на самом деле просто дает нам возможность побыть одним.

– Как вы сошлись? – повернулась к подруге.

– Я узнала, что они с отцом уезжают во Францию. Навсегда. Тогда я ясно поняла – без него не смогу. Он мне нужен.

Да, она сумасшедшая и влюбленная. По самые помидоры. Радует лишь одно – Ник точно такой же. Это видно по тому, как они смотрят друг на друга, как двигаются. Словно она солнце, а он её спутник.

– Если он обидит тебя снова, то я его кастрирую.

Мира заливисто смеется.

– Маш, – подруга качает головой. – Ты ведь не против? Наверное, после всего… после этого спора… я выгляжу круглой дурой. Но верю ему и готова дать шанс. Нам обоим.

– Выглядит, как конец дурацкого ванильного фильма. Не важно против я или нет, это твой выбор, и я его уважаю.

– Но не поддерживаешь.

– Извини, – развожу руками. – Не могу понять, как можно простить человека за такое. Во второй раз.

– Любовь не только светлая, у неё есть и темная сторона. Важно принять обе и тогда многое становится понятным и простым.

Когда моя милая мечтательная Мира стала философом, м-м-м?

– Вот это ты пустилась в рассуждения, – допиваю свой кофе и пристально смотрю на подругу. – Знаешь… мне нужно кое-что тебе рассказать.

– Про Диму?

– Про Диму.

Чёрт, это тяжелее, чем может показаться.

Произошло столько всего, что я просто не представляю с чего начать свою историю.

Я уже столько раз собиралась это сделать, искала удобный момент, собиралась с силами, подбирала нужные фразы.

Но теперь, стоило сделать первый шаг навстречу, как слова полились из меня стремительным водопадом.

Вываливаю на лучшую подругу всё, до самой последней крупицы.

Начиная с жаркого во всех смыслах лета, нашего совместного времени с Димой, первом поцелуе и первой близости, и заканчивая ссорами и сомнениями.

Рассказала о Яне, который встал между нами и запустил цепную реакцию. Как я потеряла голову от Сотникова и никого, ничего не видела, кроме него.

О том, что я узнала про спор, про реакцию Димы и его поведение, про шантаж, ультиматум и проклятые десять поцелуев… десять поцелуев, чтобы влюбиться.

Выдыхаю.

Глаза щиплет от слез и Мира порывисто обнимает меня.

– Бедняжка, – подруга крепко прижимает к себе. – Я знала, что у вас всё не так просто, но… какой же он мудак!

– Он друг твоего парня, – шмыгаю носом.

– Это не помешает мне его кастрировать! – фыркнув, заявила Мирослава.

Смеемся. Кажется, что мой смех звучит вымученно и вяло, но мне точно легче.

– Прости, что не призналась раньше.

– Вот ещё, – Князева гладит меня по спине. – Конечно, не прощу. Надеюсь, я хотя бы не самая последняя в городе узнала?

Боже, я отвратительная подруга. Просто ужасная! Открылась маме и Рори, даже Ян был в курсе. Мне кажется, что и Ник прекрасно осведомлен о ситуации.

Я буду гореть в Аду!

– Ну…

– Маша, я тебя точно убью. Мы же лучшие подруги! Как только могла скрыть? Это ты в матушку свою пошла.

– Ты о том, что они с папой тайком поженились? – улыбнулась. – Мама сильно нервничала и переживала из-за этого. Родители решили не афишировать до последнего момента. Мама в положении, ей нервничать нельзя. Тем более, она так боялась… в прошлом родителей уже разлучили.

В ближайшие полчаса я излагаю Мирославе историю своих родителей, после чего подруга не устает задавать вопросы и удивляться произошедшему много лет назад. Я её хорошо понимаю. Звучит, как какой-то сериал с канала для домохозяек.

– Маш, все-таки почему ты ничего не сказала?

– Мне было страшно. Я… я просто трусиха.

– Ты не трусиха, – возражает Мира. – Ты очень храбрая и смелая. Ради подруги хранила эту тайну, хотя самой пришлось очень сложно. Жаль, что меня не оказалось рядом, чтобы поддержать в трудные моменты.

Угу. И в этом я сама виновата. Точно трусиха, самая большая на свете.

– Простишь?

– Ну что с тебя, влюбленной дуры взять, – улыбается подруга. – Конечно, прощу.

Затихаем, но продолжаем сидеть в обнимку.

– Конечно, между вами что-то было. Не заметить было сложно. Но я и не подозревала, что ты так его любишь. Что ты вообще его любишь.

Я и сама не подозревала во что и насколько сильно вляпалась. Потом поздно стало. Сделать шаг от ненависти до любви очень легко, а вот выжить после этого дано не каждому.

– Уже и ненавидеть не могу, – признаюсь, а по щекам текут слезы. – Всё равно люблю, словно сошла с ума.

– Все, кто любят – безумны.

Слышим громкие шаги и синхронно поднимаем головы. Тарасов специально топал, как африканский слон, заявляя о своем появлении.

– Секретничаете ещё? – спрашивает Ник. – Невовремя?

– Всё нормально, – отвечаю, украдкой вытирая слезы. – У вас планы, наверное. А я домой поеду.

– Неа, – отрицательно качает головой Князева. – Ты остаешься. Позовем Даню и будем играть в «Монополию».

Судя по всему, Никите сей факт пришелся не по душе, но соседа Миры он стоически вытерпел. Под конец парни даже общались без всякого напряжения. Впрочем, и спровадил он Кощеева так же легко и просто.

– Маш?

– М-м-м?

Мы с Мирой сидим в гостиной перед телевизором и пьем чай с домашним печеньем, которое сами и испекли. Правда в какой-то момент увлеклись разговором и половину печенек сожги.

Я наблюдаю за Лютиком, который как-то очень быстро вымахал. Шерстяной подлец ластится то ко мне, то к Мире, выпрашивая лакомство. Смотрит ещё так, что ни одного шанса устоять перед ним нет.

– А Дима ведь изменился.

– Да.

– Ник сказал, что тогда он не хотел спорить, – Князева задумчиво прикусила нижнюю губу.

– Но поспорил.

– И что? Ты его никогда не простишь?

– Никогда.

– Что ж, – Мира поставила свою кружку на журнальный столик и Лютик мгновенно засунул туда свой любопытный нос. – Тогда тебе нужно перестать себя изводить.

– Наверное, ты права.

– Отпусти его. Если простить не получается, то хотя бы не держи. Может, тогда встретишь хорошего парня без груза прошлого.

– Ага, я уже пробовала метод «клин клином».

– И как?

– Мы расстались друзьями.

– Да уж…

Да уж, согласна. Никак по-другому и не назовешь.

Просто моя любовь – это не свет и не тьма. Моя любовь – это пустота.

Глава 60 – Это гребаное волшебство

Август следующего года

Маша

Обычно на свадьбах от ужаса и паники принято трястись невесте, но уж никак не её подружке.

Вот только Мира выглядит более спокойной и сосредоточенной, чем я. У неё всё под контролем.

Почему же? Что со мной творится?

Да очень просто, даже банально. Я не видела Диму Сотникова ещё с выпускного. Сколько времени прошло с тех пор?

Чуть больше года.

Три невыносимо долгих четырнадцать месяцев, четыреста двадцать пять дней и десять тысяч сто семьдесят шесть часов, которые так скучала по нему.

Неудержимо, безбожно скучала!

Мечтала хоть где-то с ним столкнуться. Первое время отслеживала его социальные сети, но Сотня там почти не появлялся. Никаких новых постов, фотографий или отметок. Полнейшая пустота. Потом оставила это дело, перестала вскрывать острым ножом едва зажившие душевные раны.

Мы закончили университет, защитили дипломы и разошлись, как в море корабли.

Да, у нас есть общие друзья. Но мы умудрялись никак не пересекаться. Когда я встречалась с Мирой и Ником, Дима находился то в отъезде, то занимался рабочими делами, то ещё чем-то. Он словно избегал меня. Да и я не рисковала подойти к нему ближе, чем позволяла моя безопасная зона.

Что чувствовала при этом? Непонятно, я не знаю. С одной стороны, это правильно, а с другой… как быть с этой пугающей жаждой видеть его?

Я всё ещё одержимо любила его. Всё еще.

Боль стала слабее, она практически полностью притупилась. Жизнь не заканчивалась, она продолжалась. Я шагнула в новое будущее, оставив за спиной и Диму, и свою любовь к парню с сапфировыми глазами. Пусть тянуло к нему сильной магией, пусть каждую секунду хотелось взять и послушать своё сердце, а не мозги.

Но Мира была чертовски права:

«Если простить не получается, то хотя бы не держи»

С Игнатом у нас получилось остаться хорошими друзьями. Мы довольно часто гуляли вместе, ходили в кино, как раньше. Рори и Ян всё так же полыхали огнем противостояния, упорно делая вид, что на дух не переносят друг друга. Особенно после того злополучного поцелуя в кофейне. Но все мы знаем, что между ними происходило на самом деле.

Лето после четвертого курса провела частично у бабушки, частично с родителями. У нас в семье произошло пополнение – в июле на свет появилась моя сестренка Ульяна. Мама с папой такие счастливые, я безумно рада за них. Уле сейчас уже годик и один месяц, она милая, очаровательная и очень разговорчивая. Несмотря на то, что в её запасе пока не так много членораздельных слов.

В октябре устроилась на работу в новый импринт одного из ведущих книжных издательств. Сначала на должность литературного редактора, а потом мне предложили перевод в художественный отдел. Я очень люблю свою работу, в каждую книгу вкладываю душу. С особым трепетом подбираю иллюстрации и референсы, выбираю для книги правильное оформление, раскрывающее её сюжет.

Несколько раз пробовала отношения.

Всего три свидания с разными парнями, которые не зашли дальше поцелуев и походов в кино. Возможно, просто ещё не нашла правильного, нужного мне человека. Потому я оставила попытки найти себе бойфренда и решила плыть по течению.

Зато у Миры и Никиты всё сложилось прекрасно.

Сначала они жили на две квартиры, потом очень быстро съехались. Через три месяца после окончания университета Тарасов увез мою подругу в Париж и сделал ей предложение на самой высокой точке Эйфелевой башни. Чёртов романтик. И, конечно же, Мира сказала ему «да».

Пусть я до сих пор отношусь к Нику с опаской, но и не могу отрицать очевидного – эти двое безумно любят друг друга.

– Волнуешься? – улыбаюсь, наблюдая за тем, как Мирослава крутится перед зеркалом.

– Маш, у меня паника, – на одном дыхании выдала Князева. – Руки дрожат, сердце чечётку отбивает. Мне кажется, давление выше уровня…

– Стоп-стоп, – громко рассмеялась. – Какое там давление, моя любимая старая перечница? Ты выходишь замуж за своего Тарасова. Успокойся, женщина.

Мира всё равно придирчиво оглядывает себя со всех сторон и хватает с журнального столика бокал с шампанским. Оу…

Но ей не о чем волноваться. Она выглядит, как настоящая принцесса из сказки в этом белом платье с кружевным корсетом и пышной юбкой со шлейфом. Прическа, макияж, украшения, диадема с фатой – всё на ней сидит идеально и безукоризненно. Я так рада за свою любимую подругу. Да и за Ника тоже, что уж.

– Ты безбожно красивая, – стараюсь успокоить её, в душе понимая, что мне и самой бы не помешал лишний бокальчик успокоительного. – Тарасов упадёт от восторга, гарантирую.

– Спасибо, – Мира хитро мне подмигнула. – Кое-кто тоже не останется равнодушным. Твоё платье взорвёт все чарты.

Ну вот.

И снова у нас в эфире «Старые песни о главном».

Мира и Ник всё не оставляют безуспешных попыток свести нас с Сотниковым. Им бы общее брачное агентство впору открывать, а они глупостями занимаются. Так бы давно семейный бизнес замутили.

– Не начинай, Князева.

Мирослава ненадолго замолкает, словно закрыв запретную тему, но, как оказалось, ненадолго. Это было лишь временное затишье перед бурей.

– Так и не помирились? – спрашивает подруга.

В смысле?

Мы как бы и не пробовали.

Дима оставил попытки вернуть меня, я постаралась забыть его. Это честно, разве нет? Плевать, что ни один парень не заставляет моё сердце замирать в его присутствии, как всегда случалось с Димой.

Плевать… и вообще, тахикардия вещь опасная. Особенно, в нашем возрасте.

– Нет.

– Маш, может быть вам всё же поговорить? – не отстает от меня эта невыносимая женщина.

– О чём? Князева, прикрывай лавочку. Только ты мне ещё мозг не клевала.

Потому что каждый считал своим долгом сказать, какая мы с Сотней идеальная пара! Бесят.

Мира недовольно нахмурилась.

– Всё настолько плохо?

Я молчу.

Ну вот как объяснить ей, что это слово сюда просто не подходит?

Не хочу говорить про Диму, ведь потом в голову полезут ненужные воспоминания, и чтобы затолкать их назад, мне вновь придется погрузиться в те моменты.

Жестокие и такие прекрасные. Там, где я любила и меня любили.

– Мира, не плохо. А полный капец.

– Ты его любишь? – Князева воинственно уперла руки в бока.

– Какая любовь? Сказки для наивных девочек. Не смеши меня.

– Обычная любовь! – срывается на крик невеста. – Не беси меня, Маша! Я замуж выхожу!

– А я что?

Можно подумать, это я виновата. Мира первая начала.

Да-да, знаю. Бегу от самой себя и прочее, но так легче. Не думать. Не вспоминать. Не скучать.

– Ты… если любишь – дай шанс и не мучай парня.

Кажется, кое-кто всерьез решил свести меня с ума. Девочки такие девочки. Им бы лишь мальчиков пожалеть, только волю дай.

– Мира, блин!

– Ничего не слышу! Всё, пора выдвигаться. А то Ник решит, что я передумала.

Ага, ну даже, если и решит… Тарасов у нас парень настойчивый. Силой потащит к алтарю. С него станется.

Вот так и вышло, что свадьба у Миры, а нервничаем мы обе. Князева по понятным причинам. Я же волнуюсь, как первокурсница на экзамене просто потому, что совсем скоро увижу его.

И когда это, наконец, случается, вселенная замирает. Мир начинает кружиться всё медленнее, а сердце стучать чаще. Потому что Дима Сотников – мой персональный космос.

Я стою рядом с ним и чувствую, что вся объята адским пламенем. Словно и не было долгих месяцев разлуки или это время просто сделало мои чувства ещё острее и ярче.

Почти не замечаю происходящего, украдкой бросая взгляды на Сотникова. Но заставляю себя улыбаться, танцевать, общаться с другими людьми, знакомиться. Даже умудрилась как-то поймать букет невесты.

Сложно держаться от него подальше.

Во-первых, мы друзья жениха и невесты. Во-вторых, мои глаза, словно на чистом автопилоте находят его в толпе. В-третьих, невозможно не обращать внимания на парня, отобравшего микрофон у ведущего.

На сцену поднялись ребята с музыкальными инструментами. Кажется, именно с ними Сотня когда-то устроил концерт под моим окном. Как давно это было…

Мира радостно запрыгала на высоких каблуках и потащила Никиту танцевать под нескончаемые хиты Вани Дмитриенко.

Каждую секунду ощущаю на себе его жаркий взгляд. Он будто бы препарирует меня, рассматривает до последней малейшей детали под микроскопом. Дима стал ещё взрослее, сексуальнее. Только не осталось и крохотного следа от тех фальшивых масок, которые он менял чаще, чем дышал. А сейчас он настоящий и эту последнюю песню поёт для меня.

Я успел влюбиться

И успел понять,

Как мне больно было

Тебя потерять.

И то, что ты одна

Должна рядом быть,

Я без тебя не смогу

Этот океан переплыть.

Я не знаю, когда

именно

Влюбиться успел,

Когда потерял тебя.

Но в этот август

В мой горячий Марс,

Я должен вернуть

Тебя

Здесь и сейчас.

Везде какие-то

Мрачные тени,

Слезы на твоих ресницах.

Всё серое, белое, чёрное

Ты одна такая –

Как море бездонное.

Я успел влюбиться

И успел понять,

Как мне больно было

Тебя потерять.

И то, что ты одна

Должна рядом быть,

Я без тебя не смогу

Этот океан переплыть.

Наверное, я тупо испугалась, что расплачусь прямо там, как наивная сентиментальная дура. Поэтому и решила уединиться неподалеку у небольшого озера. Прийти в себя, посадить под замок страшных демонов под названием «любовь».

Расположилась на скамейке перед водоемом, прихватив с собой бутылочку красного полусладкого. Лучшее лекарство на все времена.

– Привет, – вдруг слышу до боли знакомый голос.

Боже, только не он!

Дима садится рядом со мной. Его рука совсем близко, ещё чуть-чуть и коснется моей. Кажется, нас одновременно ударило током. Сердце начинает неистово биться в груди, пытаясь переломать мне все кости и вырваться из тесной клетки.

К нему!

– Привет, – отвечаю, не рискнув пошевелиться.

– Я сейчас задам чертовски глупый вопрос, – он пристально смотрит на меня. – Но, как ты?

Так дико – просто сидеть и разговаривать, словно ничего не произошло. Только именно сейчас внезапно понимаю, что больше не злюсь на него.

Может, я уже давно не злюсь на моего Симбу.

Надо действительно побывать на двух сторонах любви – на светлой и на темной, чтобы по-настоящему понять, оценить и осознать свои чувства, расставить приоритеты.

– Хорошо. А ты?

– Тоже, – его рука все-таки накрывает мою, окутав волной приятного тепла. – Где твой плюс один?

Не знаю почему улыбаюсь. Выгляжу со стороны, как идиотка, но мне пофиг.

Вообще-то, собиралась прийти с Игнатом, но в самый последний момент всё изменилось. Саблин помирился со своей зазнобой, и они уехали на несколько дней в Карелию.

Все вокруг счастливы, может быть, и я когда-нибудь стану.

– Разве ты не видел, что я пришла одна?

Ментальная Маша отвесила реальной знатную оплеуху. Зачем я флиртую с ним? Надо бежать!

– Видел, – Дима переплетает наши пальцы. – Но хотел, чтобы ты сказала это вслух.

– Очень красивая песня, – с трудом выговариваю, едва справившись со сбившемся дыханием. – Последняя. Я раньше её не слышала.

Прежде чем ответить, Дима долго молчит.

– Она для тебя, Маша.

– Знаю.

Наши взгляды пересекаются и, кажется, словно в любую секунду он меня поцелует. Я уже почти ощутила вкус его губ и погрузилась в сладкую горячую нирвану этих запредельных и желанных ощущений. Но он почему-то не делает этого, продолжая просто держать за руку.

– Может, мы прогуляемся? – подушечкой большого пальца поглаживает меня по запястью. – Что скажешь?

Мне точно не стоило соглашаться, но голос разума заставили заткнуться, а я шла с Димой, впервые за последнее время ощущая себя на своем месте. Там, где я должна быть.

Дура? Зато почти счастливая!

Как может человек, который причинил тебе столько боли, одним своим появлением вырастить в душе пышные цветочные сады?

Я не знаю. Это гребаное волшебство. Это любовь.

Эпилог – Когда мы полюбили друг друга

Маша

Ник и Мира решили устроить свадьбу за городом.

Среди первозданной природы, цветов и деревьев, на берегу живописного лесного озера.

Арендовали по этому случаю комплекс коттеджей, чтобы разместить всех гостей. На территории так же были баня, сауна, боулинг и бильярд, несколько беседок во дворе и обустроенный парк со скамеечками, фонтанами и качелями. А в озере можно не только поплавать, а ещё покататься на катере, водных лыжах и на гидроцикле, попрыгать с тарзанки, ну и, конечно же, позагорать.

В общем, полный набор для веселого и активного отдыха.

Мы с Димой до самого рассвета гуляли по окрестному парку.

Разговаривали, кормили уток, обошли озеро, полночи сидели на качелях и просто не могли оторвать взглядов друг от друга. Говорили на любые темы, которые не касались непосредственно нас. Словно вычеркнули это из памяти, удалили.

Возможно, так и стоило поступить?

Ведь стрелки часов никогда не идут назад, вот и нам не стоит возвращаться к прошлому.

Когда начало холодать, мы расположились на одной из террас, укутавшись в уютные пледы. Сотня приготовил горячий чай, я принесла немного канапе, закусок и десертов, потому что уже довольно сильно проголодалась.

Продолжаем обсуждать всё на свете.

Работу, последние новости, кто чем занимается и где работает. Я рассказываю про Улю, про издательство и свои проекты.

Книги, фильмы, музыка, свадьба Миры и Ника – слова льются из нас, как из рога изобилия.

Дима делится своими планами. Он занялся всерьез музыкой, открыл собственную студию звукозаписи. Параллельно участвует в родительском бизнесе.

Но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Начинает светать, очень некстати слипаются глаза, я зеваю, прикрывая рот ладошкой. Пора расходится. А мне… мне совсем не хочется этого.

Дима провожает меня до комнаты. По чудесному стечению обстоятельств нас поселили в одном домике, в соседних спальнях.

– Пока, – он медленно отпускает мою руку, не разрывая наш тесный контакт до последнего.

– Пока, – улыбаюсь и толкаю свою дверь.

– Спокойной ночи, колючка.

Он наклоняется и целует меня в щеку, едва не спровоцировав полную остановку сердца. А потом идет дальше по коридору.

Спокойной ночи…

У меня горит лицо, горит всё! Трясутся руки, молчу про моё глупое сердце, пытающееся проломить грудную клетку. Едва восстановив дыхание, подошла к зеркалу.

Глаза блестят, щеки приобрели оттенок макового поля, губы не перестают улыбаться.

Ну и чему ты радуешься, дура?

Он всё равно ушел…

Направляюсь в ванную, чтобы хоть немного остудить своё полыхающее жаром лицо.

Распускаю волосы и возвращаюсь в комнату, на ходу расстегивая молнию на платье. Чтобы дотянуться до замочка, надо очень сильно постараться. В конце концов, я добиваюсь успеха и делаю это.

Уф!

Сейчас ещё от лифчика и каблуков избавлюсь, вообще буду самой счастливой во всей вселенной.

Скидываю туфли и уже собираюсь полностью снять проклятое бандажное платье, как слышу стук.

Сглатываю.

Дверь открывается сразу и нараспашку. К косяку приваливается Сотников. Его взгляд жадно блуждает по мне, пока не останавливается на глазах. Так мы и стоим, как два идиота.

Смотрим друг на друга.

– Сотня, ты что-то забыл?

Мгновенно возникает желание впечататься лицом в собственную ладонь. Маша-дураша! Вот что он мог забыть, если даже не входил сюда?

Всё!

Крыша отъехала, мозги отказали. Логика! Ау, ты где? Ах нет, тоже ручкой сделала.

– Да, – отвечает Дима и делает шаг внутрь, захлопнув за собой дверь. – Я забыл тебя.

Я бегу к Сотне, запрыгивая на него, пока его руки ложатся на мою попу и крепко прижимают к себе.

Да!

Наши губы сталкиваются.

Они так скучали друг по другу, как и мы.

Этот поцелуй вырабатывает чистое электричество. По венам бежит ток вместо крови, сердце качает долгожданное спасительное противоядие. Из страстных, жадных и голодных прикосновений мы переходим к более нежным, осторожным и ласковым. Словно показывая и обнажая свои истинные чувства.

– Прости меня, – шепчет Дима, покрывая беспорядочными поцелуями моё лицо. Ничего не оставляет без внимания – щеки, уголки глаз, виски. – Прости, прости, прости…

– Я давно уже тебя простила, глупый.

Мой голос дрожит от волнения и немного от смущения, но это мало волнует в данный момент. Хочу, чтобы он знал, какой я становлюсь рядом с ним.

Только рядом с ним.

Он почти целомудренно прижимается к моим губам своими. Совершенно несвойственно для себя. Мягко раздвигает их, чуть прикусывает и оттягивает за нижнюю. Если он сейчас меня не поцелует так, чтобы все мысли разом вылетели из головы, как пробка из-под шампанского, то я вряд ли доживу до утра.

Потому что любить – это смертельно.

Веду ладонями по рубашке, подбираясь к шее и прижимаюсь к беззащитной коже влажными губами. Он напрягается, начинает дышать чаще, а пальцы до боли впиваются в мои ягодицы. Шипит, почти рычит от возбуждения.

За несколько шагов подходит к кровати, бросая меня на мягкую перину. Садится рядом, поджигая в моем теле петарды одним своим порочным взглядом.

– Я так по тебе скучал, – дотрагивается до моей щиколотки, ласково скользя пальцами наверх. Пускает по коже короткие удары тока, кровь кипит и бурлит, бабочки в животе проснулись. Но они не порхают. Проклятые, устроили во мне танцевальную лихорадку. – У меня сейчас произойдет короткое замыкание.

Несмотря на явное магическое притяжение между нами, мне сложно открыться ему полностью.

Сложно? Ах нет, мне просто очень страшно!

– Маш, я идиот.

– Спорить не буду.

– Накосячил.

– Бинго!

– Давай мы попробуем начать сначала. Сходим куда-нибудь.

Я дура, да. Диагноз смертельный, медики бессильны.

Но в двух вариантах существования, с Димой и без, я всегда выберу его. Моего Симбу.

Глупо? Ну и пусть!

– На свидание?

Он подносит мою руку к своим губам и целует каждый палец. Мимолетно, с чувством и непередаваемой нежностью.

Таю.

Таю, как пломбир на солнышке.

– Да, я приглашаю тебя на свидание, колючка.

– Я согласна, – улыбаюсь.

– Завтра?

– Завтра.

– Тогда я заеду за тобой вечером, в пять.

Киваю, хотя, на самом деле, я бы совсем не возражала, если бы он заехал за мной и в шесть утра.

Я бы ушла с ним хоть сейчас!

– Сладких снов, – шепчет на ухо, обдавая кожу жарким дыханием и скользит губами по моей щеке.

Его сердце отбивает барабанную дробь. Моё тоже.

– Сотников, ты собираешься уйти? – хватаю его за руку.

– В этот раз не хочу ничего испортить, – обнимает меня за талию, прижимая к себе. – Ты заслуживаешь хорошего парня. А я не железный, Маш.

Это всё, конечно, очень замечательно, но… я не хочу, чтобы он ломался ради меня и лепил из себя кого-то другого. В конце концов, я полюбила его не за то, что он плохой или хороший.

Я просто его полюбила.

– А мне нужен мой Дима, – обвиваю парня за шею и прижимаюсь лбом к его лбу. – Дима Сотников, в которого я влюбилась. Наглый, сумасшедший и невыносимый засранец. Так что смахни со своего правого плеча самодельного ангелочка и просто поцелуй меня.

Замедленная съемка – иначе не назвать.

Мгновение, в котором желанные и манящие губы Димы приближались к моим превратилось в целую вечность. Падаем на кровать, уже не в силах оторваться, отдаваясь без остатка огню страсти и космическому притяжению.

– Чёртово платье.

– Не вздумай рвать, – подняла руки в воздух. – Просто сними его с меня.

Платье отправляется на пол, белье туда же. Это нам в ближайшее время точно не понадобится. Начинаю расстегивать рубашку на Сотне, а когда справилась со всеми пуговицами, увидела новую татуировку.

Две запятые под ребрами.

Не могу отказать себе в удовольствии дотронуться до него. Пальцы устремились ниже, прошлись по идеальному прессу и остановились у пряжки ремня.

– Что она значит? – поднимаю на Диму глаза.

Тону в сапфировом омуте, будто ныряю без акваланга на самое дно океана.

Он долго не отвечает, снимая с себя брюки и возвращаясь ко мне. Обнимает, накрывает своим сильным мускулистым телом.

– Две запятые, – Дима целует меня в шею, ласкает губами ключицы, отчего я вспыхиваю огнем в его руках. С губ срывается томный вздох. – Ты и я.

Триста шестьдесят ударов в секунду – именно так бьется моё сердце. Оно не выдерживает напряжения и той квинтэссенции эмоций, что я пропускаю сквозь себя. Как ток по проводам.

Мы где-то на облаке нежности и ласки. Нам некуда торопиться. Целуемся, как в первый и последний раз. Изучаем, исследуем, любим.

Шепчем признания, раскачиваемся на волнах горячей неконтролируемой страсти. Боимся отпустить, упасть в бездну по одиночке, словно понимаем – либо вместе, либо никак.

– Я люблю тебя, – Дима так крепко стискивает меня в своих объятьях, что я испытываю сладкую приятную боль. – Слышишь, колючка?

Наши тела сплетаются воедино, сердца стучат в такт. Вздохи и стоны общие, будни одни на двоих. Чувства накаляются, всё становится таким пустым и незначительным, кроме нас.

Выгибаюсь в спине, принимая в себя всю его любовь. Обнимаю за шею и царапаю широкую мокрую спину ногтями, прижимаясь к моему Диме.

Толчки все более ритмичнее и быстрее, дыхание чаще, а стоны громче. Мышцы сокращаются. Накатывают теплые волны сладкого удовольствия, низ живота пронзает ослепительная молния. Глаза закатываются от подступающей разрядки, желание становится диким, невыносимым, пьяным. Пальчики на ногах поджимаются. Я вскрикиваю, разбиваясь на осколки, но Дима продолжает двигаться во мне. Ещё быстрее, ещё жестче. Присоединяется ко мне в нашем общем космосе. Персональном Рае, где есть только Он и Я.

Не знаю, кто я, на какой планете или галактике, но мне достаточно, что я тут с моим Димой.

Окружающий мир плывет перед глазами. Всё существо переполняет счастье, восторг, нежность. Чувствую его губы на каждом миллиметре своей кожи, слышу бесконечные «я люблю тебя» и плавлюсь в этой головокружительной неге. Распадаюсь на атомы, чтобы этот Дьявол с сапфировыми глазами собрал меня по крупицам снова.

Каждой клеточкой принадлежу ему, а он мне.

В этот день мы занимались не просто сексом, в этот день мы впервые полюбили друг друга.

***

Дима

Не хочу засыпать до последнего. Мне нравится держать Мою Машу в своих объятиях и просто смотреть на неё.

Как подрагивают пушистые ресницы, как она улыбается сквозь сон, как тесно прижимается ко мне. Закидывает на меня ногу и что-то мило бурчит.

Светлые волосы разметались по подушке, и я аккуратно, чтобы не разбудить колючку, заправляю за ушко непослушный локон.

Моя. Теперь моя. Полностью.

Не верю, что это действительно происходит. Она доверилась мне, открылась, дала шанс и в этот раз я его точно не упущу.

Честно пытался дать ей свободу, отпустить и жить своей жизнью. Но факт в одном – без моей колючки это не жизнь, а жалкая альтернативная реальность. Там, где я пустой и не полноценный.

Не знал о существовании таких сильных чувств, сконцентрированных на одном человеке. Не представлял, что смогу любить её ещё сильнее. Скучать, загибаться от душераздирающей тоски.

Но, как увидел Савельеву, то сердце перестало биться, а потом принялось стучать, словно отсчитывая обратное время до той секунды, когда смогу к ней прикоснуться, обнять и больше уже не отпускать.

Морфей всё же захватил меня в свой плен. Наверное, впервые я заснул, как младенец. Отрубился, вдыхая полной грудью запах моей черничной девочки.

Прихожу в себя от яркого солнца, слепящего глаза и натягиваю на лицо одеяло, чтобы укрыться от жарких назойливых лучей.

Сон мигом испарился, когда я отчётливо осознал – Маша исчезла.

Ушла…

Нет одежды и вещей, ничего вообще, что хотя бы чуть-чуть напоминало о ней.

Сбежала? Или меня жестко заглючило и всего этого не было?

Нас не было!

Сердце от страха превращает кости в мелкую крошку. Оно со всей дури долбится в грудной клетке, по-любому уже проделав там дыру.

Одеваюсь в ускоренном режиме, даже по-человечески не застегнув рубашку. Потому что весь на измене. Страх липкой холодной волной сковал мои внутренности, а невидимые стальные когти сжали горло.

Только теперь я не отпущу колючку. Хватит уже, набегались друг от друга.

Ищу Машу везде и всюду, но безрезультатно. В итоге возвращаюсь назад и на первом этаже нашего гостевого домика сталкиваюсь с Мирой и Ником. Они сидят в гостиной, глаз друг от друга отвести не могут. Я, конечно, безмерно за них рад, счастлив и всё такое, но мне дорога каждая секунда.

Я должен её вернуть!

– Мира, – уселся в кресло напротив свежеиспеченной жены моего лучшего друга. – Где Маша?

– Не понимаю, о чем ты, – пожимает плечами эта гарпия, будто бы правда ничего не знает. – Должно быть, в своей комнате. Она у нас совушка, дрыхнет вовсю.

– Её там нет, – тяжело выдыхаю и умоляюще смотрю на девушку. – Я обошел весь гребаный двор и коттеджный комплекс, включая озеро и парк. Князева, будь человеком! Чёрт, Тарасова. Прости, запамятовал.

Но Свет Мирослава, очевидно, сегодня совсем не в духе.

Хотя нет.

Учитывая, что у них с Ником вчера была свадьба, с настроением у неё все в порядке. Дело во мне.

Что ж… не буду притворяться невинной овечкой. Заслужил.

– Мира, пожалуйста. Просто скажи, где твоя подруга. Обещаю…

– Ты её любишь? – фурия скрестила руки на груди.

Нет, они с Машей точно ментальные близняшки.

– Что?

– По-моему, вопрос простой. Справится и первоклассник, Сотников.

– Я её не просто люблю. Я без неё не могу. Я так её люблю, что был готов отпустить, лишь бы сделать Машу счастливой.

Мирослава торжествующе улыбается.

– Безумно рада, что тебе сейчас хреново.

Кажется, Князева-Тарасова на меня злится ещё сильнее, чем Савельева.

– Ты мне скажешь, где она или нет?!

Девчонка окидывает меня взглядом, способным испепелить весь земной шар со всем его населением и отрицательно качает головой.

– Нет, Дима. Не скажу.

Я почти захлебнулся в панике и агонии, когда к столику, стоящему между мной и семейством Тарасовых, подошла Маша и поставила на него плетенную корзинку с выпечкой, фруктами и бутылкой молока.

Что происходит?

– Ну вот, теперь хоть будем пить нормальный кофе, – выдала Савельева и уселась рядом со мной, закинув ногу на ногу. – Дим, я всего лишь ходила за молоком.

Ник в голос ржёт, обняв Мирославу, а эта змея подколодная ехидно улыбается.

Вот же зараза блондинистая!

– Ты женился на ведьме! – обвинительно заявил.

– Слава богу она сказала «да», – Тарасов чмокнул Миру в щеку.

– Ну и зачем? – зло уставился на девчонку.

– Для профилактики.

– Думал, что я сбежала? – слышу голос Маши и поворачиваюсь к ней. Она даже не пытается скрыть улыбки, посчитав ситуацию забавной.

Наверное, я и это заслужил. Да!

Вместо ответа опускаюсь перед ней на одно колено и достаю из кармана мармеладное колечко. Мне его Ян вчера зачем-то сунул, словно зная, что пригодится. Чёртов экстрасенс.

Разрываю обертку, вытаскиваю конфету и протягиваю Савельевой со словами:

– Колючка, выходи за меня.

Сглатывает, нервно прикусив нижнюю губу.

– Что?

– Маша Савельева, ты выйдешь за меня замуж?

Теперь она облизывает свои пухлые губы и смотрит только на меня, словно я для неё весь проклятый мир. Но моя вселенная сконцентрирована лишь на этой девочке с глазами цвета райского неба.

Что, если она скажет «нет»? Придется утащить в ЗАГС на плече, скорее всего. Она будет пихаться и кусаться, причём довольно сильно.

– Да, – тихо отвечает Маша. Её прекрасные глаза почему-то блестят от слез.

– Ну наконец-то! – с облегчением выдыхает Тарасов. – Я уже думал, этого никогда не случится. Дети мои, благословляю Вас. Целуйтесь уже.

– На минуточку, – смеется Мира. – Это просто мармеладка!

– Это самая лучшая мармеладка в моей жизни, – Маша улыбается, пока я надеваю на её изящный мизинчик кольцо. Смотрит на него так, словно это какой-то большой и редкий бриллиант. Но главный алмаз здесь она – моя колючка.

Обхватываю её лицо руками и впечатываюсь в любимую самым нежным поцелуем, на который только способен.

– Вместе, – шепчу прямо в губы.

– Навсегда!

После

Четыре дня спустя

Маша

– Святые эклеры, я не верю, что ты заставил меня это сделать! – вскрикиваю и не свожу взгляда со своей правой руки, на которой сияет обручальное кольцо.

Мы с Димой только вернулись в Питер от моей бабушки и один наглый, невозможно настойчивый парень затащил меня прямо в ЗАГС!

Боже, я замужем! Чёрт возьми!

– Заставил? – он сгребает меня в охапку и прижимает к себе. – Мне показалось или ты сказала «да»? Ох нет, ты орала в голос, Сотникова.

– Я тебя ненавижу, – искренне заявила.

– Врушка, – он целует меня в губы, заставив запрокинуть голову назад. – Ты меня любишь.

– Люблю.

– Я люблю тебя больше.

И, конечно, мы едем к родителям. Сначала к моим, а потом к его. Кажется, они радуются даже больше нас. Мама так растрогалась, что расплакалась от счастья. В общем, как и моя замечательная свекровь.

Потом посвящаем время себе – катаемся на корабликах по Неве, гуляем по Петергофу, сидим в какой-то кофейне на набережной и пьем ледяной черничный глинтвейн. Не знаю, как можно любить Диму больше, но я люблю.

Вечером меня ждет ещё один сюрприз – мы летим в свадебное путешествие! Сотников не говорит куда, видите ли, так интереснее.

– Ну скажи, – целую его в щеку. – Скажи, Дим!

– Немного осталось, – шепчет на ухо. – Потерпи немного.

В итоге всё проясняется только в аэропорту, перед самым самолетом.

– Бали – это слишком дорого, не считаешь?

– Я могу купить тебе виллу посреди океана, хочешь?

– Так и скажи, что ты решил от меня избавиться.

– Избавишься от тебя, колючка.

Больно пихнула его локтем в бок.

– Ауч! Малыш, ну ты только представь. Кристально чистый океан, белоснежные пляжи, уединенная вилла на самом берегу моря, только я и ты.

– Похоже на рай.

– И я хочу подарить его тебе.

– А ты романтик, Сотников.

– Повезло тебе с мужем, Сотникова.

Повезло, не поспоришь.

Мы поднимаемся по трапу самолета и занимаем свои места.

На фоне, совсем рядом слышу знакомый голос и прислушиваюсь.

– Дим? Мне кажется…

– Проклятье, – мой муж впечатался лицом в свою ладонь. – Мир не может быть настолько жесток и коварен.

– Ну и где я так согрешил? – сидящий перед нами пассажир поднимается во весь свой рост и поворачивается к нам.

– Привет, Ян, – радостно улыбаюсь и машу ему рукой.

Дима хмурится, не разделяя моего энтузиазма. Конечно, они с братом стали очень дружны, но, видимо, не до той особой степени, чтобы терпеть его в свадебном путешествии.

– Привет! – из-за спины Сотникова-младшего выглядывает Жарова-Пожарова. – Какое совпадение, да?

Но сарказм так и сквозит в её голосе.

Ого! Они вместе!

– Я здесь вообще ни при чем, – Ян примирительно поднимает руки в воздух.

– Серьезно, ребят? – за спиной послышался ещё один знакомый голос и принадлежал он Никите Тарасову. – Вы что решили сорвать нам медовый месяц?

Замечательно! Мирослава и Никита, Ян и Рори. Действительно, совпадение!

Чудесное…

– Между прочим, у нас тоже, – заявил Дима и крепко сжал мою ладонь в своей руке.

– Что у вас? – ворчит Мира. Никита и моя подруга садятся на места напротив нас, по левой стороне борта. – Мармеладные колечки не считаются, вот будут настоящие тогда и приходите.

Мы с Димой синхронно и не сговариваясь, демонстрируем свои обручальные кольца на безымянных пальцах.

Лица ребят вытянулись от удивления, зрачки расширились. Причём сразу у всех четверых. Мигом посыпались бесконечные вопросы, вроде:

Когда?

Где?

Зажали свадьбу, да?

– Только я и ты, говоришь? – усмехнулась, устроив голову на плече у Димы.

– Мы можем сбросить их с самолета. Только, чур, ты прикрываешь.

– Да по нам Голливуд плачет, – рассмеялась.

– Нет, – любимый наклоняется и мягко целует меня в губы. – Голливуд бьется в истерике.

Мы сливаемся в долгом, жадном, взрослом и по всем параметрам неприличном поцелуе.

– Спасибо, – шепчет Дима.

– За что?

– За то, что поверила в нас.

– Я поверила в тебя, Дима. Я всегда верила в тебя.

Конец