Хозяин колдовского леса бесплатное чтение

Пролог

Редкий житель планеты Земля знает, что его родной мир не только не единственный населенный в бескрайней вселенной, но еще и тесно связанный древними магическими узами с миром-близнецом, планетой Анларой.

Там живут мудрые эльфы и многие другие необычные существа, ставшие героями земных легенд и сказаний.

Порталы между мирами способны открыть люди, обладающие магическими способностями. Но порой тот путь прокладывает сама земля. В местах, где связь между мирами особенно тесна, можно встретить русалок, леших, водяных и фей. Такие места в старину именовались зачарованными, а в современности им дано название “аномальные зоны”. Именно там размещаются волшебные заповедники, сокрытые от глаз простых обывателей.

Большинство анларских существ не опасны для людей. Но соседство миров породило и настоящих чудовищ.

Древние темные маги решили обзавестись армией бесстрашных кровожадных воинов для покорения обеих планет. На основе иномирных разумных хищников и людей были созданы вампиры. План злых колдунов и ведьм провалился. Полностью подчинить этих устойчивых к магии созданий не удалось.

Вампиры стали земной проблемой. Обычные люди с ними справиться не в состоянии, потому в тайных “аномальных” спецслужбах служат оборотни, маги, а также охотники – люди с примесью вампирских генов. Да, вампиры способны размножаться естественным путем. Изредка, но все же встречаются среди них те, кто не питаются людьми и соглашаются встать на защиту человечества от собратьев-убийц. Как правило, от них и происходят охотники, жизнь которых проходит под наблюдением, а часто и в рядах сотрудников тайных Отделов.

На карте аномальных зон Хорватии неподалеку от города Вуковар обозначен небольшой населенный пункт Валко. Туристы могут попасть туда только случайно, если заблудятся. В поселке нет величественного замка, каменного монастыря или храма, и пейзажи обыденны до пресности. Хмурая дубрава, зеленая пойма мутной маленькой речки, унылые глиняные хижины с хлевами, немного частных кирпичных домов – вот и все исторические красоты.

Местные жители не забывают, что поселок назван в честь легендарного вампира, на которого долгие годы безуспешно охотились лучшие бойцы тайных мировых спецслужб. И хранят эту память, как оберег.

– Волк не охотится близ своего логова, – ехидно прищурится местный старик, провожая симпатичную туристку до автобусной остановки. И задумчиво покрутит ус, поглядывая на ее коричневую от загара шею.

А если в придорожный ресторанчик “Таверна Вероники” войдет путешественник, его сразу обступят постоянные посетители. Не дожидаясь вопросов, они объяснят ему частично на ломаном английском, частично на пальцах, что Вероника была невестой Валко, и расскажут трогательную историю ее любви.

Только их старания пропадут даром, если путешественник не окажется историком, собирателем фольклора или писателем. Впрочем, историк не придаст должного значения “народным сказкам”, записи фольклориста затеряются в архивах. Ну а писателей влекут готические замки. Им не приходит в голову, что следы настоящих вампиров надо искать в лесной глуши.

Только молодые сотрудники тайных Отделов с большим интересом слушают старинную легенду.

Начинается их экскурсия с посещения маленькой католической церкви, в которой хранится подлинный список младенцев, родившихся в 1325 году. Она была построена взамен старой, разрушенной во время турецкой экспансии. Затем агенты приходят в местный архив, где долго изучают редкие документы того времени, и многочисленные свидетельства очевидцев, попутно делая корявые записи, полные канцеляризмов. Затем совершают прогулку по старой части поселка и непременно заходят на обед в “Таверну Вероники”, где заказывать для важности абсент и кровавый стейк. Забегаловку эту, кстати, не раз сносили и восстанавливали “в первозданном виде” раз пятьдесят.

После долгого и бурного знакомства с гостями завсегдатаи таверны провожали их в мрачную дубраву, чтобы с гордостью показать “следы когтей Валко” на тысячелетних деревьях и пещеру, где жили разбойники. На том культурная программа путешествия заканчивается…

Но, разумеется, в тех рассказах и записях собрана не вся правда о жизни легендарного вампира и его любви.

Немногим великим светлым магам открылась она в видениях, когда они прикасались к украшениям, подаренным Валко любимой Веронике еще в то время, когда он был человеком, и те могущественные волшебники дали клятву сохранить ее в тайне.

Глава 1. Рождение волка

В 1325 году на месте сегодняшнего почти заброшенного поселка находилась большая симпатичная деревушка. Чистые аккуратные домики, обмазанные глиной и покрытые соломой, утопали в зелени садов. На окруженных плетнями грядках трудились загорелые хозяйки в нарядных платках. Они частенько отвлекались, чтобы выгнать на дорогу поросят или коз, позарившихся на сочную зелень. А к вечеру ныряли в уютные хатки, чтобы приготовить ужин для мужей, возвращавшихся с полевых работ.

Все жили дружно в тихой деревне. Если соседи и ссорились, то через час уже спешили друг к другу в гости, чтобы примириться за чаркой домашней наливки. Каждого знакомого встречали поклоном.

Но самое уважительное приветствие крестьяне берегли для Старого Горана, местного лекаря. Ему они кланялись в пояс, словно князю, и старались угостить чем-нибудь вкусным, налить лучшего вина. Его уважали и немного побаивались, считая могущественным колдуном. Хозяева крестились и каялись, прежде чем пригласить лекаря к себе домой, и много раз зарекались прекратить с ним общение. Но клятвы держали недолго, понимали, что без помощи колдуна в хозяйстве не обойтись. Одолеет ли хворь, или у коровы пропадет молоко, или виноград загниет на лозе, – пора идти с просьбой и щедрым подарком в лесную избу. Вот придет Старый Горан, напоит больного человека или корову зловонным зельем, окропит заговоренной водой сад, и недуг как рукой снимет, корова даст два ведра молока, а виноградная лоза прогнется под тяжестью сочных гроздей.

Никто не знал, откуда прибыл в деревню колдун, какого он рода-племени. Горан ничего не рассказывал о своем прошлом, называл себя странником, лесным отшельником. Ходил в потрепанной длинной рубахе, залатанных штанах. Вместо пояса носил прочную веревку, и к ней привязывал тыквенные сосуды для зелий, пучки собранных в лесу целебных трав.

Напрасно крестьяне пытались развязать Горану язык вином или ракией. Пил он мало, говорил еще меньше. Но иногда, забывшись на мгновение, мог выдать что-то непривычно мудреное для сельских обывателей или проронить иноземное словечко. Его собеседники удивленно разевали рты, на лбу каждого из них читалось: “Нет, это не для моего умишка”, и лекарь надолго погружался в молчание. Сурово нахмурившись, он поглаживал длинную курчавую бороду или почесывал крючковатый нос, или просто мечтательно покряхтывал. А потом, словно проснувшись, вдруг заводил разговор о певчих птицах, лекарственных растениях или латании прохудившейся крыши.

Привыкнув к новому соседу, деревенские жители перестали спорить о его происхождении и прежнем ремесле. О том, справедливо ли прозвали Горана Старым, они и вовсе не задумывались.

Разве что хозяйку окраинного дома Раду одолевали сомнения. Выйдя в сумерках со двора, она прислонялась к выросшей у ворот дикой яблоне и долго стояла в задумчивости, сложив руки на груди. Одна соседка считала, что Раду снова выгнал из хаты муж, напившийся до помрачения рассудка. Другая ворчала, мол обделенной детьми можно и прохлаждаться по вечерам. То ли дело, когда семеро по хате скачут, словно козлята. Поди угляди за всеми.

Никто не подозревал, что женщина не ждет, когда пастух пригонит с поля ее овец и коз, а надеется снова увидеть Старого Горана.

По вечерам колдун обходил деревню, нашептывая заклинания. Крестьяне знали, что в это время его нельзя отвлекать, поскольку он делает заговор от воров и разбойников. И Рада, как все, молчала при встрече.

На обходе Горан смотрел себе по ноги, ни на кого не поднимал глаз, а вот на него самого глядеть было не запрещено. И чем внимательнее присматривалась к нему женщина, тем больше влюблялась в загадочного пришельца.

– Да разве Горан старик? – недоумевала она. – Его бы хорошенько отмыть, коротко постричь, гладко выбрить, и покажется мужчина в самом соку, не старше пятого десятка.

И ходит он странно… То еле перебирает своими босыми ногами, то его темные огрубевшие ступни мелькают, словно копыта пустившегося вскачь ослика.

На деревенских дорожках он хромает, гнется к земле, а подсмотришь за ним в лесу – он распрямится, как доска, и воинскую стать покажет, ступая на крыльцо своей избы. А силу какую надо иметь, чтобы в одиночку срубить добротный дом! Так кто же он? Изгнанный господарь или беглый вор, или ученый муж? Кем был он раньше? Венгерским рыцарем? Турецким янычаром? Сербским князем? А может быть, венецианским купцом?

Раде очень хотелось узнать, кто прячется под личиной чудаковатого старика, похожего на взъерошенного ворона. Ее не испугала бы самая ужасная правда. Ведь именно о таком муже – настоящем защитнике и хорошем хозяине, она мечтала в юности, пока родители не выдали ее за бестолкового лодыря Петро Вышковича. Скоро новоиспеченный глава семьи пристрастился к выпивке, и его маленькое хозяйство быстро пришло бы в упадок, если бы расторопная молодая жена не взяла на себя мужскую работу. И на поле, и в огороде, и на скотном дворе, и в хате – везде Рада успевала. Пока ее муж готовил вина и наливки, она трудилась до упада. О том, что в их семье нет детей, женщина старалась не горевать.

– Не хватало мне еще один голодный рот посадить на закорки, – приговаривала она, вытирая со лба ручейки пота, и бралась за новое дело.

Годы шли… Забот у Рады не убавлялось, а сил становилось все меньше. Пропойца муж все чаще скандалил и дрался. Семейная жизнь превратилась в сущий ад. Пышные степенные соседки прозвали Раду ужихой из-за ее проворности и худобы. Они жалели ее, старались подкормить в гостях, несмотря на то, что и в ее доме закрома не пустовали.

– Ты сходи к Старому Горану, – посоветовала Раде подруга. – Попроси его приготовить снадобье от пьянства, и подмешай зелье в обед своего Петро. Глядишь, и поменьше станет пить и буянить.

– Боюсь идти в лесной дом. Не удержаться мне тогда от греха. Попрошу у Старого Горана для Петро не лекарство, а отраву, – в ответ прослезилась Рада.

Но вскоре она тайком сходила к колдуну…

Через два месяца в лесной домик постучался объятый ужасом Петро.

– Жена захворала… Совсем плоха… Слегла, и ничего не ест… – запинаясь, промямлил он. – Верни мне ее, лекарь… – Петро кинулся в ноги открывшему дверь колдуну. – Пропаду без нее… Сам помру следом…

Бегло осмотрев лежащую на постели Раду, колдун хитро усмехнулся:

– Не умрет твоя работница, – сказал он крестьянину. – Но попахать тебе немножко придется самому. А к зиме родится у тебя долгожданный сын.

На радостях Петро собрался в погреб за сливовицей, но следующие слова лекаря отбили у него желание выпить.

– Я вижу, вырастет твой наследник величайшим воином, – предсказал Старый Горан. – Короли, бароны и герцоги падут пред ним на колени. Во многих народах, живущих по ту и по эту сторону моря, со страхом и трепетом будут произносить его имя.

– Ты шутишь, старик?! – выйдя из ступора, воскликнул Петро. – Какое светопреставление должно случиться, чтобы король или князь вздрогнул от имени Вышковича? Не всякий господарь ведает о нашей деревне.

– Не спорь со мной, – осадил его колдун. – Я ум не пропил… Словам знаю цену, и не бросаю их на ветер.

***

Наступила зима…

Счастливый трезвый Петро принял от бабки повитухи курчавого глазастого младенца, и внимательно посмотрел на него, выбирая подходящее имя.

Мальчик показался ему похожим на вытащенного из логова волчонка: не капризничал, не брыкался, и смотрел как будто с недоверием, легким испугом.

– Дичок какой-то, – удивленно хмыкнул крестьянин, и решил назвать сына Валко, то есть “Волк”.

В семье Вышковичей маленький Валко воспитывался до четырех лет. Соседки завидовали Раде, что у нее растет красивый смышленый ребенок, смелый и любознательный. А деревенские мужики частенько поднимали чарку за здоровье долгожданного наследника Петро.

– Ты передашь хозяйство в надежные руки. Мальчишка у тебя бойкий, любая работа ему будет по плечу, – говорили они приятелю.

И вдруг произошло событие, которого в деревне никак не ожидали – Вышковичи отдали сына на воспитание Старому Горану.

За несколько месяцев до этого колдун повадился ходить в гости к Петро и Раде. И не просто так, поесть и поболтать, ибо пустую трепотню он, как прежде, не любил.

– Отдай мне ребенка, – зловеще нашептывал он женщине. – Ты знаешь, что Валко – мой сын. Я должен его воспитывать. В нем живет моя колдовская сила. И только я могу научить мальчика правильно использовать ее.

– Что ты дашь сыну, пьяница? – вопрошал он главу семейства, – Разве что натаскаешь его готовить и глотать ракию? У меня малец научится читать и писать, освоит лекарское ремесло. С тобой он зачахнет, а со мной заживет припеваючи.

Поняв, что Вышковичи не хотят расставаться с мальчиком, Старый Горан начал их запугивать. Он грозил наслать на них всевозможные болезни и несчастья, если они посмеют его ослушаться. Вскоре Петро и в самом деле тяжело занемог, а у Рады перестали спориться дела: соберется подать кашу к столу – разобьет горшок, навяжет снопов на поле – поднимется сильный ветер и унесет снопы в речку.

Между тем угрозы колдуна становились все страшнее. И скоро Вышковичи сдались.

Ночь расставания была страшной, зловещей. Иссиня-черный небосвод простреливали молнии. По угрюмой дубраве с разбойничьим посвистом бродил ветер.

Пока Рада, обливаясь слезами, вела сына к лесному домику, ее муж вошел в пустую церковь, и пал на колени перед деревянным распятием.

– Прости меня, Господи! – отчаянно воскликнул Петро, – Какой же я дурак! И в самом деле, пропил последний ум… Родного сына самому черту отдал! Пропала теперь его душа! И моя – тоже!

Вернувшись в хату, Петро лег на лавку у печи, и больше не поднялся. После похорон мужа Рада совсем поседела. Она часто плакала, и старалась не попадаться на глаза соседкам. А немного спустя деревенские жители, обеспокоенные жалобными криками ее коз, которых никто не подоил, вошли в хату и обнаружили хозяйку мертвой на полу горницы…

Глава 2. Лесные жители

Старый Горан воспитывал сына в строгости и не разрешал ему общаться с деревенскими сверстниками. Жили они отшельниками в лесном домике, спали на соломенных постелях на полу.

В восемь лет повседневными занятиями Валко были установка силков на зайцев и птиц, ловля рыбы и сбор лекарственных растений. Другая сторона его жизни оставалась сокрыта от глаз деревенских обитателей. Выполнив первоочередные задания отца, маленький “дикарь” занимался чтением – овладевал новыми заклинаниями, изучал языки соседних народов, прочитывал сказки, легенды, летописи давно минувших дней и личные письма князей, рыцарей, купцов, благородных дам. Его лучшими друзьями были разбойники, пользовавшиеся волшебным покровительством Горана. Каждый их визит мальчик считал огромным счастьем. Он любил играть с лесными воителями, постигая искусство владения оружием – мечом, кинжалом, саблей, арбалетом и луком. Всегда с замиранием сердца слушал их рассказы о недавних приключениях. А еще долгожданные гости привозили свитки, фолианты и связки писем, которые ему не терпелось прочесть. Но чтобы понять содержание многих из них, предстояло выучить новые иноземные слова, выражения. А значит, впереди ждали долгие ночи за книжкой, освещенной слабым огоньком лучины…

Лишь одну тайну Валко скрывал даже от разбойников – что отец готовит его к “великой судьбе”, и он станет в будущем непобедимым бессмертным воином.

Один только раз усомнился он в правильности предсказанного колдуном пути. Было ему тогда восемнадцать лет. Глядя на деревенских сверстников, начавших отпускать усы, Валко тоже захотел обзавестись таким чудесным украшением лица. Но стоило ему всего пару дней не бриться, и Старый Горан наградил его крепкой оплеухой.

– Упыри не носят ни бород, ни усов. Чтобы кровь на них не застывала! – прошипел колдун. – И ты не привыкай к волосам на лице. Придет время, и ты пронзишь клыками человеческое горло, насытишься горячей кровью.

Представив, как он кого-то кусает и пьет кровь, Валко поежился от брезгливости, но перечить наставнику не осмелился.

К двадцати пяти годам Валко стал матерым зверем, полноправным вожаком стаи. Возглавляемая им разбойничья шайка держала в страхе всех хорватских богачей. Доставалось “на орехи” и чужеземным гостям. Прижимистые купцы, бравые рыцари, изворотливые послы и напыщенные вельможи молились о том, чтобы не встретить его на лесной дороге. Слухи о нем плодились, как крысы, но кто он такой, никто не мог понять. Встретившись в портовом трактире, пострадавшие долго спорили, пытаясь выяснить, кем является их обидчик, и где находится его убежище. Сербский дворянин уверял, что разбойничий главарь – его земляк высокородного происхождения. Венгерский рыцарь клялся, что нападавший родом из его страны, и что он первоклассный воин, некогда служивший королю. А восточный торговец специями бился об заклад, что лесной тать – самый настоящий персиянин, который в прошлом служил гадателем и звездочетом при дворе султана. Ведь только сильнейший маг способен вот так появиться из внезапно окутавшего дорогу тумана, а потом вместе с ним исчезнуть без следа. В итоге, сколько бы ни длился спор, все жертвы ограблений оставались при своем мнении.

О неуловимом разбойнике знали мало, кроме того, что с каждой жертвой он говорит на ее языке, и что его цель при нападении – ограбить и хорошенько припугнуть, но не убить. Если отчаянно не сопротивляться, можно уцелеть при разорительной встрече. Уйти без штанов, но остаться живым.

Внешность Валко была хорошо известна его преследователям. В отличие от большинства разбойников, он никогда не повязывал на лицо темный платок.

Посмеиваясь над “безрассудством” таинственного храбреца, власть имущие пытались его разыскать и отправляли воеводам письма – ориентировки.

Высокий рост, мускулистая фигура, волнистые волосы, спереди подстриженные до мочек ушей, а сзади – до плеч, средний лоб, несколько длинноватый греческий нос, карие глаза, в зависимости от освещения казавшиеся то средними, то крупными, густые приподнятые брови, широкие рельефные скулы, небольшой подбородок с ямочкой… В наши дни криминалисты назовут внешность Валко среднестатистической для южного мужчины, и заявят, что найти по такому фотороботу преступника на Балканах практически невозможно. А в средневековье особые приметы разыскиваемого негодяя должны были звучать так: тощ и крив, как засохшее дерево, одноглаз, хромает на правую ногу, имеет большое родимое пятно на лбу, левую бровь и щеку пересекает шрам.

В те годы портрет Вышковича, нарисованный со слов потерпевшего, мог разве что обрадовать случайно увидевшую его женщину. “Красавец!” – восхитилась бы она.

А глядя на него настоящего, проезжающего в сопровождении боевых друзей по извилистой горной дороге, шедшие навстречу крестьянки и подавно замирали, теряя дар речи. Их мужья взволнованно переводили дух, учтиво поклонившись знатному господину, путешествующему с воинской свитой. Его спокойный взгляд в глаза обезоруживал воевод, сбивал спесь с маркизов и герцогов. Как облаченный в начищенные латы и пурпурную накидку, так и полуголый, в потертых кожаных штанах, сшитых на коленке, Валко производил впечатление благородного воина, а не простолюдина из глубинки.

Ездил Вышкович на вороном жеребце иберийской породы по кличке Сретан (Счастливчик). Рослый широкомордый конь могучей стати, с орлиным профилем и волнистой гривой, удивительно походил на своего хозяина. “Приобрел” его Валко в порту Дубровника, и вместе с ним увел еще шесть лошадей у испанских послов, собиравшихся преподнести поистине королевский подарок правителю Венгрии. В те времена чистопородные лошади были на вес золота.

Серого в яблоках, белого, гнедого коней и буланую кобылу Вышкович передал друзьям – разбойникам, а кобылу в рыжих и белых пятнах он подарил любимой девушке Веронике. Пегие лошади считались племенным браком. Среди дворян их приобретали разве что любители диковинок. Зато на деревенском пастбище пестрая кобыла Жилка не выглядела слишком благородно.

Когда отец Вероники построил вместительную таверну возле узкой, поросшей травой дороги, ведущей в Вуковар, земляки стали над ним подтрунивать.

– Не видать тебе дохода, дружище, – говорили ему крестьяне. – Дай Боже, чтобы раз в году здесь остановился на ночлег путник, у которого есть деньги на горячую еду и ночлег.

Поначалу они были правы – горожане редко выбирали неблизкий, но сравнительно безопасный маршрут. Но чем дальше распространялись слухи о хозяйничающих на торговых путях разбойниках, тем больше народа узнавало об этой дорожке, и она становилась все шире и глаже.

Впрочем, основной источник прибыли для владельца таверны не зависел от числа проезжающих путников – после удачных вылазок в его заведении пировали Валко и компания. За еду и выпивку они платили золотом, драгоценностями, тончайшими разноцветными тканями, коврами и другими предметами роскоши.

Деревенские жители считали Валко величайшим благодетелем. В каждой хате стоял вместительный сундук, полный подаренных им сокровищ. А что не умещалось в сундуке, крестьяне прятали в винный погребок.

Вуковарский князь, к владениям которого была приписана заколдованная деревня, вовсе не интересовался тем, что в ней творится. “Трясти” окраинных крестьян у него не было нужды – вполне хватало доходов от торговых сделок. К тому же он считал, что в столь глухом местечке просто не может происходить ничего из ряда вон выходящего. А когда по требованию государственных властей князь устраивал проверки своих угодий, воины либо не обнаруживали деревню на том месте, где ей полагалось быть, либо целый день блуждали по лесу и, испугавшись навеки сгинуть в темной чаще, возвращались в город. Реже проверяющие все-таки находили деревню. В этом случае предупрежденные заранее жители прикидывались несчастными бедняками. Они надевали залатанную грязную одежду, выгоняли на поля самый тощий и облезлый скот, выпускали во дворы кур, гусей и уток со специально прореженным оперением. И сами нарочно покашливали, чтобы отбить у воинов желание тщательно обыскивать их жилища.

Несмотря на всеобщие любовь и уважение, земляки не рисковали навязываться Валко Вышковичу в друзья. Он доверительно общался только с наставником и соратниками, а к остальным относился настороженно. Тайные поклонницы уже перестали надеяться на чудо, считая, что из деревни он себе жену не выберет, как неожиданно для всех в его жизнь прочно вошла глупенькая – по мнению местных девиц, немного рассеянная Вероника.

– Она ему не пара! – начали судачить бабы у плетня.

Вероника с детства панически боялась мышей и крыс. Младший брат Каслав любил подшутить над ней, неожиданно принимался кричать: “Мышка! Мышка!”, чтобы напугать сестру. Так и приклеилось к ней прозвище. А страх перед грызунами с возрастом не прошел. И в двадцать лет Вероника с сумасшедшим визгом взбиралась на стол, заметив пробежавшую по полу мышь. Девушка и сама была похожа на пугливого мышонка. В момент удивления ее маленькое сердцевидное личико напоминало мордочку любопытного зверька, выглянувшего из норки. Она забавно таращила округлые темные глаза, шевеля маленьким вздернутым носиком и поджав кукольные губы.

В деревне Вероника вела себя очень скромно. Заплетала пышные кудри в тугие косички. Ходила, потупив взгляд.

Лесные разбойники и посетители таверны видели ее другой – раскрепощенной, готовой к опасным приключениям. Взъерошенные светлые волосы рассыпались овечьим руном вокруг ее зардевшегося лица, когда она выбегала на берег Дуная, где ее ждал Валко.

Влюбленные назначали свидания на стороне, подальше от деревни и леса. Старый Горан не одобрял увлечения воспитанника, и родители Вероники не радовались выбору дочери. В качестве стабильного источника дохода Валко их вполне устраивал, но зять – разбойник был им не нужен.

– Зарежут его на большой дороге, и наша Вероника останется молодой вдовой, с крошечным ребенком на руках, – говорил трактирщик жене. – Сына он уже отнял у нас. А теперь и дочери решил жизнь сгубить.

Владелец таверны беспокоился не напрасно. Вопреки родительским предупреждениям и мольбам, младший брат Вероники вступил в шайку Вышковича. Разгульная жизнь соблазнила парня. Без колебаний он согласился занять место убитого престарелого вора, который погиб во время стычки с рыцарским отрядом, охранявшим карету дворянина.

Каславу понравилось жить в лесу и участвовать в набегах. Валко стал его кумиром. Юноша старался во всем ему подражать, но понимал, что овладеть магией в таком совершенстве он никогда не сможет. Каслав завидовал главарю, но не злобно. Гордился тем, что приобрел могущественного покровителя.

Невероятный случай, который парень увидел во время очередной вылазки на торговый путь, запомнился ему на всю жизнь. Один из защитников турецкого вельможи успел отрубить нападавшему левую руку, прежде чем пал замертво, сраженный меткой стрелой. Каслав подбежал к скорчившемуся от боли товарищу, оторвал от своей рубашки длинный кусок ткани, чтобы остановить им кровь.

Подошедший сзади Валко отстранил юношу. Растер в своих ладонях лист папоротника, поднял отсеченную руку и приставил ее к плечу разбойника. Несколько раз он смочил место разруба соком папоротника, шепча заклинание.

– Испытай пальцы, Драган, – попросил Валко.

Удивленный разбойник, перестав чувствовать боль, пошевелил пальцами обеих рук и рассмеялся в голос.

Валко молча похлопал его по плечу, устало вздохнул, и пошел к спрятанным в лесу лошадям, пошатываясь, как пьяный.

Каслав помог Драгану подняться и внимательно осмотрел его левую руку. Она выглядела так, словно никогда не расставалась с телом.

Собрав в мешки добычу, разбойники собрались в путь. Вернувшись к лошадям, они увидели, что Валко, выглядевший крайне изможденным, стоял, прислонившись к дереву, и уничтожал свой дорожный припас. С алчностью хищного зверя он рвал зубами кусок вяленого мяса и резкими глотками отпивал красное вино из фляжки. Поняв, что их покровителю нужно восстановить силы, Драган и Каслав предложили ему свою долю еды и питья, и он отказываться не стал.

Глава 3. Костер

Магические ритуалы занимали немалое время в жизни Вышковича. Совершались они в одиночестве, либо в присутствии Старого Горана. Бывало, что отец Валко ворожил наедине. Обязательным атрибутом каждого гадательного обряда был высокий костер, сложенный из бревен и хвороста. Порой на нем сжигали жертвенных животных – маленьких кабанчиков или ягнят, и часто в него бросали горстки волшебных трав.

Вероника долго боялась приближаться к кострищу. Заметив тянувшийся из леса дымок, она пересиливала жгучее любопытство. Ей не хотелось встречаться со зловещим стариком. В то же время она была наслышана о чудодейственных свойствах костра, и потому мечтала проверить их на личном опыте.

Самым трудным испытанием в своей жизни девушка считала длительную разлуку с любимым. Разбойники нередко уезжали на несколько недель, а то и месяцев. Страдая от ревности, Вероника размышляла о том, как Валко проводит невосполнимое для нее свободное время в пути. Представляла назойливых продажных женщин в воровских притонах и рано овдовевших крестьянок, соскучившихся по мужской ласке, в чьих домах Валко останавливается, чтобы запастись едой и дать отдохнуть коню. Подобные мысли ее изматывали, угнетали. Желая прекратить душевные муки, Вероника решила погадать у колдовского огня, чтобы опровергнуть или подтвердить свои предположения. А вдруг она неправа, и Валко верен ей?

Набравшись смелости, девушка пришла “на огонек”. Она спряталась в кустах и стала внимательно следить за колдуном. Старый Горан долго размахивал руками, едва не погружая их в желто-рыжее пламя, бормотал неведомые длинные слова. То и дело он подбрасывал в огонь пучки трав, сушеных жаб и ящериц. Принимая угощение, пламя меняло форму, оно плясало и подпрыгивало с громким треском, а в рыжем зареве показывались черные тени рыцарей с копьями, скачущих всадников.