Синдер & Элла бесплатное чтение

Оригинальное название: Cinder&Ella

Published by arrangement with Bookcase Literary Agency and Andrew Nurnberg Literary Agency.

The moral rights of the author have been asserted. Cover design by Josh Oram.

* * *

Посвящается моей дочери Джеки. Потому что каждая девочка заслуживает своей собственной сказки.

Предисловие

ПРОБЛЕМА СКАЗОК ЗАКЛЮЧАЕТСЯ в том, что все они начинаются с трагедии. И это можно понять. Разве кому-нибудь понравится изнеженная героиня, живущая в тепличных условиях? Положительному герою обязательно нужно пройти множество испытаний, получить опыт, который придаст характеру глубину и сделает героя уязвимым, а значит – понятным и близким читателю. Хорошие парни должны преодолеть трудности, чтобы стать сильнее. Звучит логично, но не особо вдохновляет, если главная героиня – ты.

Моя жизнь никогда не была похожа на сказку. Несбыточные мечты так и оставались мечтами, да и больших трагедий тоже не случалось. Мой отец завел роман на стороне и бросил маму, когда мне было восемь, – вот, пожалуй, и все. В остальном я не жаловалась.

Я довольно симпатичная: длинные вьющиеся темные волосы и гладкая золотистая кожа (спасибо маминым чилийским корням!). И большие ярко-голубые глаза. Как у папы.

Я довольно сообразительная: учусь в основном на пятерки, особо не напрягаясь.

И я довольно популярна: не королева выпускного бала, конечно, но всегда есть с кем провести вечер субботы – будь то друзья или поклонник.

Да, я выросла без отца. Ну и что! Зато мама стала для меня лучшей подругой, и нам было очень даже неплохо вдвоем. В общем, моя жизнь вполне меня устраивала. А потом, в прошлом ноябре, мама решила сделать мне сюрприз на день рождения – провести выходные на горнолыжном курорте в Вермонте. Тогда-то и произошла одна из тех самых трагедий, которые закаляют характер.

– Я забронировала полный пакет спа-процедур, чтобы мы могли ходить на массаж и отмокать в джакузи после того как устанем целый день кататься на лыжах, – заговорщически сообщила мама, когда мы выехали из Бостона. Впереди нас ждали четыре дня отдыха.

– Вот это да, мам! Не сочти меня неблагодарной, но это точно нам по карману?

Мама засмеялась. Я очень любила ее смех – легкий и вибрирующий, уносящий за собой, словно ветер. Она часто смеялась. Она была самым жизнерадостным человеком из всех, кого я знала. Жизнь всегда казалась ей прекрасной.

– Только послушай себя, Элла. Тебе вроде восемнадцать исполняется, а не сорок?

– Как тебе в следующем месяце? – хихикнула я.

– Cállatel[1] Это наш секрет! Если кто спросит, мне теперь всегда тридцать девять.

– Конечно, мам. Постой-ка… это что… «гусиные лапки»?

– Элламара Валентина Родригес! – вздохнула мама. – Это линии смеха, и я ими очень горжусь!

Она посмотрела на меня, и в уголках ее ярких глаз обозначились те самые линии смеха.

– Удивительно, что с такой дочкой у меня «гусиные лапки», а не ранняя седина!

Я рассмеялась и достала телефон, звеневший последние несколько секунд.

– Не обижай маму, а то буду мешать тебе знакомиться с самыми милыми мальчиками в эти выходные!

У меня уже был наготове ироничный ответ, но все вылетело из головы, когда я увидела сообщение на экране телефона.

Cinder458: Ну что, скоро день твоего блогрождения?

Cinder458, или для меня просто Cinder[2], – мой лучший друг на свете (ну, не считая мамы), хотя мы никогда не виделись вживую. И даже никогда не разговаривали по телефону. Но мы непрерывно переписываемся уже два года, с тех пор как он наткнулся в сети на мой блог «Мудрые мысли Элламары».

В блоге я пишу рецензии на книги и фильмы. Я начала вести этот дневник в пятнадцать лет, и ему действительно скоро исполнится три года.

Элламара – моя любимая героиня из серии книг «Хроники Синдера». Эта фантастическая сага была написана в семидесятых и стала одним из самых ярких явлений в современной литературе. И в Голливуде наконец решили экранизировать первую часть – «Принц-друид».

А еще Элламара – мое полное имя. Мама тоже очень любила эти книги в детстве и решила назвать меня в честь загадочной жрицы друидов. Я всегда гордилась своим именем и тем, что в отличие от всех остальных маме больше нравилась Элламара, а не принцесса воинов Ратана. Элламара – гораздо более интересный персонаж.

Синдер, конечно, тоже обожает эту сагу. Именно имя Элламара и пост о том, почему она – самый недооцененный персонаж в романе, привлекли его внимание к моему блогу. Синдер любит книги так же, как я, поэтому он мне сразу понравился (несмотря на то, что, по его мнению, принцесса Ратана больше подходит принцу Синдеру). Кстати, он с самого начала не соглашался с большинством моих рецензий.

EllaTheRealHero[3]: А твои голливудские друзья знают, что ты используешь такие словечки, как «блогрождение»?

Cinder458: Нет, конечно. Мне нужен твой адрес. Я приготовил тебе подарок на день блогрождения.

Синдер хочет сделать мне подарок?

Мое сердце на секунду остановилось.

Не то чтобы я была влюблена в своего лучшего друга по переписке или что-то в этом духе. Это смешно. Он же ужасно самоуверенный и упрямый и постоянно спорит со всем, о чем бы я ни говорила, лишь бы меня позлить. А еще у него куча денег и он встречается с моделями (а значит, горяч!) – и при всем этом просто повернут на книгах.

Веселый, богатый, привлекательный, уверенный в себе, любит книги. Точно не мой тип. Нет. Вот вообще.

Да уж. Ладно, начнем с того, что Синдер не мой тип, так как он живет в Калифорнии, а я в Массачусетсе. В общем, неважно.

Cinder458: Эй, Элла?? Адрес???

EllaTheRealHero: Я не даю свой адрес стремным чувакам из Интернета.

Cinder458: А, то есть тебе не нужно подписанное автором первое издание «Принца-друида» в твердой обложке? Жаль. На прошлой неделе я был на Всемирном конвенте фэнтези, и Л.П. Морган подписал его для Элламары. Так что других девушек теперь этим не впечатлишь.

Я поняла, что визжу, как сумасшедшая, только когда машина резко вильнула в сторону.

– Por el amor de todo lo sagrado, Ellamara![4] Не пугай так свою бедную маму. В такую метель на дорогах и без того опасно, а ты тут орешь, как банши.

– Прости, мама. Но Синдер сказал…

– Híjole muñeca[5], только не этот мальчишка! – В мамином голосе слышалась усталость. Сейчас начнутся ее любимые поучения. – Ты же понимаешь, что ничего о нем не знаешь?

Я покачала головой.

– Нет! Я знаю его лучше, чем кого-либо.

– Ты никогда не виделась с ним лично. А вдруг все, что он тебе говорит, – неправда?

Если честно, я сама не раз задавалась этим вопросом: судя по его рассказам, Синдер жил, как рок-звезда. Но я уже успела узнать своего друга достаточно хорошо, чтобы не сомневаться в правдивости его слов.

– Я так не думаю, мам. Возможно, он немного приукрашивает, и что? Все так делают! Какая разница? Он же просто знакомый из Интернета. Живет в Калифорнии.

– Вот именно! Так зачем ты тратишь на него столько времени?

– Он мне нравится. С ним можно интересно поговорить. Он мой лучший друг.

Мама снова вздохнула, но потом улыбнулась и мягко сказала:

– Я просто боюсь, что ты влюбишься, muñeca. И что тогда?

Это хороший вопрос. Именно поэтому Синдер – не мой тип.

Не мой тип.

Не. Мой. Тип.

Cinder458: Адрес. Существительное. Место, где можно найти ту или иную организацию или человека. (И куда можно отправлять восхитительные подарки.)

EllaTheRealHero: Это тебе твоя машина сказала?

Синдер ездит на «Феррари 458». Он сказал мне об этом, когда я спросила, что означают цифры в его нике. Я погуглила. Так вот, такая машина стоит больше, чем моя мама может заработать за пять лет. И да, машина реально с ним разговаривает.

Cinder458: Я не за рулем, нашел инфу в телефоне. Адрес, женщина! Сейчас же! Или я не скажу тебе, кто будет играть принца Синдера в фильме.

Я едва сдержалась, чтобы снова не закричать. Недавно объявили о начале съемок, но актерский состав пока держали в тайне. Отец моего Интернет-приятеля – какая-то большая шишка в киноиндустрии, поэтому Синдер многое узнает заранее.

EllaTheRealHero: Ну уж нет! Расскажи! Пожалуйста!!!

Я так и не узнала, кто должен был увековечить на экране образ одного из самых популярных литературных героев. Въехав на обледеневший участок дороги, встречный лесовоз заскользил, пересек двойную сплошную и влетел прямо в нашу машину. Когда это случилось, я смотрела на экран телефона и не видела грузовик. Я лишь помню мамин крик, ремень, удерживающий меня, и подушку безопасности. Сразу стало очень больно, и у меня перехватило дыхание. А потом – пустота.

Я очнулась через три недели в ожоговом центре Бостона, когда врачи вывели меня из искусственной комы. У меня были ожоги второй и третьей степени, покрывающие семьдесят процентов тела.

Мама погибла.

1

Я ПОЧТИ НЕ ПОМНЮ ДЕТАЛЕЙ автокатастрофы, но страх, который ощутила тогда, живет в памяти до сих пор. Мне все время снятся кошмары. Всегда одно и то же: какие-то размытые образы, беспорядочные звуки и ужас, парализующий настолько, что я не могу дышать, пока не проснусь от собственного крика. Этот страх теперь пронизывает все мои сны.

Если бы солнце так не слепило глаза и тело не ныло от пятичасового перелета из Бостона, я бы подумала, что до сих пор сплю: примерно такой же ужас я испытала, подъезжая к своему новому дому.

Пока я успела увидеть только дорогу из аэропорта до папиного дома, пролегавшую через холмы над Лос-Анджелесом. Но этого было достаточно, чтобы понять: Лос-Анджелес совсем не похож на Бостон – несмотря на такие же пробки на скоростном шоссе.

Мне бы очень хотелось, чтобы меня пугала только смена обстановки. Я провела восемь недель в отделении интенсивной терапии и еще полгода в реабилитационном центре. Итого восемь месяцев в больнице. А теперь, когда я наконец свободна, заботу обо мне поручили человеку, исчезнувшему из моей жизни десять лет назад, – ему и женщине, ради которой он бросил нас с мамой, и двум его дочерям, которые заменили ему меня.

– Предупреждаю заранее, Дженнифер скорее всего приготовила небольшой сюрприз по случаю твоего возвращения домой.

– Надеюсь, это не вечеринка? – выдохнула я. Ужас в душе нарастал, и мне казалось, что я сейчас задохнусь. Я прошла девять кругов ада, но, видимо, это еще не все: теперь, в мой первый день после выписки, меня доконает группа каких-то незнакомых людей, которые хотят поздравить меня с «возвращением домой».

– Конечно, нет, – заверил меня отец. – Ничего такого. Твои реабилитологи заезжали к нам на прошлой неделе и подготовили всю семью. Дженнифер знает, что встреча с новыми людьми может вызвать у тебя стресс. Я уверен, кроме нее и девочек никого не будет. Тебя ждет вкусный ужин и подарки в честь выздоровления. Ну и, возможно, девочки немного украсили дом. Они очень ждут встречи с тобой.

А я нет.

Не дождавшись ответа, папа посмотрел на меня с такой же беспомощностью, как тогда, в больнице, когда я вышла из комы и обнаружила его у своей кровати. В его взгляде было семьдесят процентов жалости, двадцать процентов страха и десять процентов неловкости. Как будто он понятия не имел, что говорить и как себя вести, – возможно, потому, что не виделся и не разговаривал со мной с тех пор, как мне стукнуло восемь. Папа откашлялся и спросил:

– Ну что, готова, малышка?

Пожалуй, я никогда не буду готова.

– Не называй меня так, пожалуйста. – К горлу неожиданно подкатил ком, и я еле выдавила из себя эти слова.

Отец глубоко вздохнул и попытался улыбнуться.

– Слишком поздно?

– Типа того.

На самом деле это обращение разозлило меня, потому что напомнило о маме. Она всегда звала меня своей маленькой muñeca, что в переводе с испанского означает «крошка» или «маленькая куколка». А когда мне было около шести, папа стал называть меня малышкой. Он хотел придумать для меня и американское прозвище; думаю, он просто ревновал меня к маме, ведь даже тогда у нас уже были особые отношения.

– Прости, – сказал папа.

– Все в порядке.

Я поспешила открыть дверь автомобиля, пока мы оба не задохнулись от неловкости. Отец обошел машину, чтобы помочь мне выйти, но я его остановила:

– По идее, я должна пытаться все делать сама.

– Да-да, конечно. Пойдем.

Когда я наконец опустила ноги на землю, он подал мне трость и подождал, пока я встану. Это было непросто и выглядело не особо красиво, но зато я снова могла ходить сама. И гордилась этим. Врачи не радовали меня позитивными прогнозами, но я преодолела боль и научилась двигаться заново. По-моему, шрамов было вполне достаточно. Не хватало еще остаться на всю жизнь в инвалидной коляске.

Хорошо, что до дома пришлось немного пройти пешком: я хотя бы успела морально подготовиться к тому, что ждало меня внутри.

Папа махнул рукой, указывая на дом перед нами.

– Знаю, он кажется не таким уж большим снаружи, но на самом деле довольно просторный. А из окон с другой стороны открывается очень красивый вид на город.

Не таким уж большим? Серьезно? А что я должна была подумать о дорогущем двухэтажном доме в стиле постмодернизма, стоявшем передо мной? Как будто он не видел малюсенькую двушку, в которой мы жили с мамой в Бостоне. Я знаю, он наводил там порядок после маминых похорон.

У меня не было слов, я лишь пожала плечами.

– Мы приготовили для тебя комнату на первом этаже, чтобы тебе не пришлось ходить по лестнице. Правда, чтобы попасть в большую гостиную, где мы проводим время всей семьей, все-таки нужно пройти пару ступенек. У тебя будет своя ванная комната, мы обустроили ее должным образом. Все уже должно быть готово, но если тебе что-то не понравится, мы с Аженнифер уже обсудили возможные варианты и можем подобрать симпатичный домик в стиле ранчо в Бель-Эйр.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь сдержаться и не нагрубить. Он говорил так, будто я буду жить здесь вечно, но я бы с радостью ушла, как только разрешат.

В один из трудных периодов моей реабилитации я проявила слабость и попыталась покончить с собой. К тому моменту я находилась в больнице уже три месяца и не видела никакого выхода. Я все еще почти не могла двигаться, недавно пережила семнадцатую по счету операцию; врачи говорили, что я никогда не смогу ходить; я скучала по маме, и мне было так больно, что хотелось скорее положить этому конец.

Меня не осуждали за этот поступок, но теперь никто не верил, что я не представляю угрозы для самой себя. Я планировала остаться в Бостоне, дистанционно окончить школу, а потом поступить в Бостонский университет. Мне уже исполнилось восемнадцать и у меня были кое-какие сбережения, но когда отец узнал о попытке самоубийства, он добился, чтобы меня официально признали недееспособной, и заставил переехать к нему в Калифорнию.

Мне было непросто вежливо разговаривать с этим человеком.

– Не сомневаюсь, дом нормальный, – пробурчала я. – Можно пропустить все это, и я просто пойду спать? Я очень устала, и у меня все болит после целого дня в дороге.

На секунду мне стало стыдно за свою грубость: в глазах отца промелькнуло отчаяние. Думаю, он хотел произвести на меня впечатление, но не понимал одного: у меня никогда не было много денег… да и не хотелось, если честно. Меня вполне устраивал наш с мамой скромный образ жизни. Я никогда не использовала чеки, которые он присылал каждый месяц, и мама годами откладывала деньги на счет в банке. Там хватило бы на колледж – еще одна причина, почему я прекрасно справилась бы самостоятельно.

– Конечно, милая. – Он зажмурился и осекся. – Прости. Наверное, это слово тоже не входит в список разрешенных обращений, а?

Я поморщилась:

– Давай просто остановимся на Элле?

В доме был идеальный порядок – почти как в ожоговом центре. Наверное, если где-нибудь случайно осядет пылинка, тут же сработает сигнализация. Мои реабилитологи были бы в восторге! Почему-то вся мебель в этом навороченном особняке казалась ужасно неудобной. Как вообще можно чувствовать себя здесь как дома?

Новая миссис Коулман стояла посреди огромной кухни, когда мы вошли. Она только что поставила на гранитную столешницу серебряный поднос с фруктами и соусницу. Я предполагаю, поднос был из настоящего серебра. Когда она заметила нас, ее лицо озарила самая широкая и ослепительная улыбка из тех, что я видела в своей жизни.

– Элламара! Добро пожаловать в наш дом, дорогая!

Дженнифер Коулман, пожалуй, была самой красивой женщиной в Лос-Анджелесе. Волосы золотистые, как солнце, глаза голубые, как небо, и ресницы до луны. Ноги от ушей, осиная талия и огромные круглые сиськи. Просто бомба, что тут скажешь.

Не знаю, почему меня удивила ее красота. Я ведь знала, что она профессиональная модель (для журналов и рекламы, к моде не имеет никакого отношения). Например, она снималась в рекламе всяких шампуней и кремов для кожи. Поэтому выглядела довольно здоровой и не особо тощей.

Судя по ее дому, зарабатывала Дженнифер неплохо. Конечно, мой отец мог стать очень известным юристом, но зарплаты американских юристов все равно не такие высокие. Когда он еще жил с нами, у нас был небольшой домик в пригороде. И уж конечно, мы не разъезжали на «мерседесах» и не жили на холме в доме с отдельными воротами.

Дженнифер сделала шаг навстречу и аккуратно обняла меня, целуя воздух рядом с моей щекой.

– Мы так рады, что ты наконец с нами! Рич так много о тебе рассказывал, что мне кажется, будто ты уже стала частью нашей семьи. Наверное, такое облегчение – наконец вернуться в настоящий дом!

Если честно, мне было очень страшно покидать реабилитационный центр. А оказаться здесь – что угодно, только не облегчение. Но, конечно, я этого не сказала. Я постаралась придумать что-нибудь правдивое, но не слишком обидное.

– Большое облегчение наконец отдохнуть после самолета.

Дженнифер с сочувствием улыбнулась:

– Бедняжка, ты, наверное, так устала!

Я постаралась преодолеть беспокойство и вымученно улыбнулась. Ненавижу, когда меня жалеют. А еще когда на меня пялятся. Даже не знаю, что ненавижу сильнее. Прежде чем я успела что-либо ответить, распахнулась входная дверь, и в дом вбежали две мои сводные сестры.

– Девочки, вы опоздали. – В голосе Дженнифер слышалось раздражение, но на лице по-прежнему сияла огромная фальшивая улыбка. – Смотрите, кто приехал!

Девочки резко остановились, налетев друг на друга. Двойняшки. По-моему, не одинаковые, но очень похожие. Если бы не разные стрижки, их легко было бы перепутать. Папа показывал мне фотографии, и я знала, что Джульетта – это блондинка с длинными шелковистыми локонами до пояса, а у Анастасии прямые волосы до плеч – угловатый боб с острыми кончиками. Ее волосы были уложены настолько безукоризненно, как будто она сошла со страниц модного журнала.

Обе сестры унаследовали сногсшибательную красоту мамы – такие же светлые волосы, голубые глаза и идеальные фигуры. И обе такие высокие! А тут я со своими скромными ста шестьюдесятью семью сантиметрами. Конечно, высоченные каблуки добавляли каждой сантиметров по десять, но готова поспорить, что босиком обе, наверное, под сто восемьдесят. Они были младше меня больше чем на год, но вполне потянули бы на двадцать один.

Не поздоровавшись, Анастасия схватилась за сердце.

– О Господи, я так рада, что у тебя лицо не пострадало!

Джульетта кивнула. Ее глаза округлились от удивления.

– Поддерживаю. Мы погуглили фотки людей с ожогами, и знаешь, у всех были эти кошмарные шрамы на лицах. Просто ужасно.

Папа и Дженнифер обменялись нервными смешками и подошли к дочерям.

– Девочки, – назидательно начала Дженнифер, – это невежливо – говорить о дефектах.

Меня передернуло. Так вот что она обо мне думает. Что я дефективная? Да, с лицом мне повезло, но мое правое плечо и все, что ниже пояса, теперь покрыто толстыми розовыми рубцами, ярко выделяющимися на фоне моей смуглой кожи.

Отец притянул к себе Джульетту и Анастасию с обеих сторон и обнял их. На каблуках они были с ним почти одного роста – сто восемьдесят пять сантиметров. Я запомнила папу довольно симпатичным, но вместе со своей идеальной семьей из рекламы он казался просто красавцем. По-прежнему густые каштановые волосы и, конечно же, мои голубые глаза.

– Милая, это мои дочки, Анастасия и Джульетта. Девочки, это ваша сводная сестра, Элламара.

Он с гордостью улыбнулся своей идеальной «юридической» улыбкой, прижимая к себе дочерей. Мне стало невыносимо грустно, когда я увидела морщинки вокруг его глаз. Линии смеха. Он явно много смеялся. А еще я заметила, что он назвал двойняшек дочерьми. А не падчерицами.

Мне хотелось свернуться калачиком и разреветься, но я совладала с собой и протянула руку в знак приветствия.

– Просто Элла. Элла Родригес.

Ни одна из сестер не пожала моей руки.

– Родригес? – хмыкнула Джульетта. – А почему не Коулман?

Я опустила руку и пожала плечами.

– В двенадцать я взяла девичью фамилию мамы.

– Почему?

– Потому что я – Родригес.

Мои сводные сестры выглядели так, будто я их чем-то оскорбила. Я сжала зубы, чтобы не обругать их по-испански, а потом гневно посмотрела на отца.

– Где моя сумка? Мне нужно принять лекарство и отдохнуть. Ноги просто ватные.

* * *

Пока папа провожал меня в комнату на другом конце дома, Дженнифер шепотом увещевала дочерей. Мне было все равно, обсуждают они меня или нет. Главное, что вся эта «торжественная часть» наконец закончилась. Надеюсь, впредь мы будем общаться по минимуму.

Я села на кровать. Как в больнице, поднимается с обеих сторон. Затем я выпила пару таблеток и осмотрелась. Стены в моей новой комнате были светло-желтого цвета – конечно же, неслучайно: какой-то врач сказал папе, что желтый обладает успокаивающим и подбадривающим эффектом. Если честно, комната мне даже понравилась (за исключением мебели). Все белое, какие-то покрывала с рюшами… как будто мне шесть лет. Одним словом, ужасно.

– Тебе нравится? – с надеждой в голосе спросила Дженнифер.

Она вошла в комнату и встала рядом с отцом. Он нежно обнял ее за талию и поцеловал в щеку. Отвратительно.

Я старалась подбирать слова очень осторожно:

– Никогда не видела ничего подобного.

Папа взял в руки какой-то пульт с сенсорной панелью.

– Сейчас я тебе покажу самое классное, – ухмыльнулся он и начал нажимать на кнопки. – Позже я объясню, как пользоваться этой штукой. С ее помощью можно управлять телевизором, стереосистемой, светом, кондиционером и окнами.

– Окнами?

Серьезно, окна на радиоуправлении?

Папу буквально распирало от гордости. Он нажал на кнопку еще раз, и белоснежные шторы от пола до потолка распахнулись, открывая целую стену из окон с дверью посередине. Еще одно нажатие – и поднялись жалюзи. Комнату залило солнечным светом.

Отец открыл дверь и вышел полюбоваться закатом на деревянный балкон, с которого открывался великолепный вид на Лос-Анджелес. Под балконом не было видно земли. Судя по всему, дом находился на краю обрыва.

– Из твоей комнаты самый красивый вид во всем доме. Советую выходить на балкон после заката. Тут действительно есть на что посмотреть!

Калифорния, если я правильно помню, славится землетрясениями, поэтому перспектива проводить вечера на этом балконе не особенно вдохновляла.

Отец вернулся в комнату и опустил шторы. В его глазах читалась надежда. Он заметил, что я с тревогой рассматриваю серебристый ноутбук, лежащий на столе. Тонкий, как американский блинчик! Я всегда хотела такой, но теперь он почему-то больше не казался мне столь притягательным.

Папа подошел к столу и открыл его.

– Надеюсь, ты не против замены. Тот, что я нашел у тебя дома, слишком уж древний. Думаю, этот должен тебе понравиться. Я сохранил все данные со старого компьютера, прежде чем выбросить его. И еще купил тебе новый телефон. Твой ведь сгорел. – Отец протянул мне что-то похожее на айфон в ярко-розовом чехле. – Мы подключили тебя к семейному безлимитному тарифу, так что можешь спокойно звонить друзьям в Массачусетс. Это не проблема.

Меня передернуло. Я не общалась ни с кем с тех пор, как попала в аварию. К тому времени, как я снова смогла разговаривать по телефону, прошло столько месяцев, что всем уже было не до меня. А теперь я переехала к отцу за тысячи миль от дома и не планировала возвращаться, поэтому не видела смысла поддерживать с кем-либо связь.

Отец, видимо, понял ход моих мыслей: он виновато улыбнулся и потер шею, как будто ему стало очень неловко.

– Спасибо, – поблагодарила я. – Э-э-э… А где все мои вещи?

Папа расслабился, как будто я задала легкий вопрос на гораздо более безопасную тему.

– Все, что было в спальне, кроме мебели, понятное дело, лежит в коробках в твоем гардеробе.

В моем гардеробе?

– Большой гардероб?

Дженнифер это показалось забавным.

– Не такой большой, как у меня. Хотя, я думаю, ты не паришься из-за обуви так, как я…

Я не стала ей говорить, что вообще-то мы с мамой очень даже парились из-за обуви. У меня с ней одинаковый размер ноги, поэтому на двоих у нас был целый вагон самых разных туфелек. Правда, я уже никогда больше не надену ничего похожего. Ни открытых сандалий, ни туфель на каблуках – только специальная ортопедическая (иными словами, старушечья) обувь для моих обожженных ног. Специалистам в ожоговом центре удалось спасти мои руки и восстановить двигательную функцию, чтобы я могла писать, – если это можно назвать письмом: моему почерку сейчас позавидовал бы любой врач. А вот пальцы на ногах пострадали гораздо сильнее.

– Мы не стали разбирать коробки. Подумали, что ты захочешь сделать это сама, – сказал папа. – Но, если тебе понадобится помощь, мы с радостью сделаем все, что попросишь.

– Спасибо, я справлюсь. А что с мамиными вещами и всем остальным?

– Я упаковал все, что показалось мне важным, – фотографии, некоторые мамины вещи, которые тебе, возможно, хотелось бы сохранить. На самом Аеле, их не так уж много, всего пара коробок. Я сложил их вместе с твоими вещами. А остальное выбросил.

– А книги?

Пульс резко участился. В этой комнате не было книжных полок, и я сильно сомневалась, что найду их в гардеробе.

– Куда ты дел все мои книги?

– А, эти книжки в гостиной? Я их раздал.

– Что?!

Папа вздрогнул от моего вопля, и в его взгляде снова промелькнуло отчаяние.

– Прости, малышка. Я не знал…

– Ты раздал все мои книги?

Возможно, было глупо срываться из-за этого после сегодняшнего стресса, но я просто не могла смириться с мыслью, что моих книг больше нет. Я собирала их годами!

Чтение стало моим любимым занятием с тех самых пор, как я научилась читать. Мама дарила мне книги на день рождения и Рождество, а иногда просто так, без повода. Постепенно это стало традицией.

Я ездила на автограф-сессии и конференции по всем северо-восточным штатам, собрала десятки книг с подписями любимых авторов. Каждый раз, когда я подходила к маме и смотрела на нее умоляющим взглядом, она смеялась и говорила:

– Ну, и куда на этот раз?

На каждой автограф-сессии я просила кого-нибудь сфотографировать меня и маму с автором книги и вклеивала снимок на форзац. А теперь всех этих книг, фотографий и воспоминаний больше не было… как и мамы. Их никогда не вернуть и ничем не заменить. Я как будто потеряла маму еще раз.

Сердце разбилось на миллион мельчайших осколков. Началась истерика. Я упала на кровать и свернулась калачиком. Как же мне хотелось заглушить эту боль!

– Прости, Элламара. Я не подумал. Ты была в коме и я не мог спросить. Но я могу купить тебе новые книги. Мы съездим в магазин на этой неделе и купим все, что ты захочешь.

Он хотел заменить новыми книжками мою коллекцию! Эта идея возмутила меня до глубины души.

– Ты ничего не понимаешь! – закричала я. – Просто уйди. Пожалуйста.

Я не слышала, как он закрыл дверь, но до следующего утра меня больше никто не беспокоил. Я проплакала несколько часов, пока не отключилась от усталости.

2

У ШТАТА КАЛИФОРНИЯ ЕСТЬ одна особенность: здесь все красивые. С одной стороны, это паршиво, потому что мои шрамы привлекают еще больше внимания, ведь все вокруг такие идеальные. Но, с другой стороны, мне нравится находиться среди симпатичных молодых людей, а все мои реабилитологи просто красавчики. Это хорошо: по крайней мере мне гораздо приятнее проводить с ними время.

Мои диетолог и сиделка – горячие парни чуть за тридцать. Диетолог ко всему прочему выполняет обязанности персонального тренера. Я никогда особо не увлекалась спортом, но благодаря ему мне даже захотелось пойти в спортзал. Моему физиотерапевту всего двадцать восемь, и он меня страшно заводит Серьезно, создается ощущение, что он должен быть в телевизоре, а не в моей гостиной, заставляя меня заниматься до изнеможения. Поэтому в последние две недели я ждала сеансов физиотерапии почти что с нетерпением. Почти.

У меня перехватило дыхание от резкой боли, и я еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть.

– Давай, Элла, еще разок! Я знаю, ты можешь. А теперь попробуй достать до пола.

Мне хотелось заплакать, но я еще раз попыталась дотянуться до пальцев ног: Дэниэл улыбался с такой уверенностью, что я не могла его подвести. Мне даже показалось, он похлопал ресницами.

Я потянулась руками к полу, растягивая свою новую кожу в самых тугих местах. Я знала, что физиотерапия – дело непростое, но не думала, что настолько. Мне никак не удавалось дотянуться до кончиков пальцев: все тело буквально огнем горело. Слезы брызнули из глаз, и я выпрямилась.

– Извини, но я не могу. Мне кажется, еще чуть-чуть – и мое тело треснет по швам.

Дэниэл нахмурился. Он не был зол или разочарован, скорее обеспокоен. От его взгляда можно было растаять.

– Ты же доставала до обуви в понедельник? Ты точно делаешь все упражнения каждый день, как я тебе сказал?

– Да, но мне кажется, моей коже совсем не подходит калифорнийский воздух. Всю неделю какое-то раздражение.

– Дай-ка взглянуть, – потребовал Дэниэл.

Я задрала футболку, чтобы он мог осмотреть мою спину и подкатала штанины, чтобы можно было увидеть кожу под коленями.

– Почему ты не сказала раньше? Я бы не стал тебя так мучить. Зуд не беспокоит?

– Ну… я стараюсь не чесаться.

– Была на солнце? Загорала на балконе? Ходила на пляж?

– Ага, конечно, – усмехнулась я. – Больше всего на свете мне сейчас хочется разгуливать перед людьми в купальнике. Все это время я вообще не выходила из дома. Живу практически как вампир.

Дэниэл внимательно осмотрел меня и снова нахмурился. Кажется, у меня проблемы.

– Во-первых, пляж – это прекрасно, и тебе там обязательно понравится. Следующим летом, когда твоя кожа окрепнет и станет более эластичной, я сам тебя туда поведу.

Соблазнительный Дэниэл в одних лишь плавках? Пожалуй, взгляды зевак – это не так уж и страшно! Переживу!

– А во-вторых, когда придет твоя сиделка?

– Не раньше понедельника.

– Плохо. У тебя кожа слишком сухая. Она все еще адаптируется к новому климату. В Калифорнии гораздо суше, чем на восточном побережье.

– Мои волосы с тобой полностью согласны.

Дэниэл засмеялся и начал сосредоточенно копаться в своем рюкзаке.

– Ага! У меня тут кое-что есть. – Он достал пузырек с маслом и улыбнулся. – Сходи переоденься, и я тебя разомну. У твоей мамы ведь есть массажный стол? По-моему, она говорила что-то такое в последний раз.

Я не чувствовала оцепенения, пока не увидела, как с лица Дэниэла стирается веселая улыбка.

– Она не моя мама, – отрезала я, хотя меня расстроила вовсе не эта фраза. – Да, у нее есть массажный стол, но тебе необязательно со мной возиться. Я уверена, что как-нибудь доживу до понедельника.

Он уже видел мои шрамы на руке и ноге. Но полная картина – это совсем другое. Дэниэл пристально посмотрел на меня, как будто понял, о чем я думаю.

– Элла. – Его голос звучал мягко, но строго. – К понедельнику у тебя кожа растрескается и начнет кровоточить. Мы не можем так рисковать. Ты ведь не хочешь еще одну трансплантацию?

– Нет. – Голос у меня дрожал, потому что я изо всех сил пыталась совладать с собой.

– Если тебе так некомфортно со мной, я могу позвонить Коди или попросить кого-то из твоих родителей сделать тебе массаж. Но затягивать с этим больше нельзя.

Как будто я позволила бы отцу или Дженнифер ко мне прикоснуться!

Я не хотела, чтобы он звонил Коди, потому что стеснялась его почти так же, как и самого Дэниэла, поэтому глубоко вздохнула и кивнула.

– Прости. Ты прав. Все хорошо. Пойду переоденусь.

– Хорошая девочка. – Дэниэл улыбнулся так искренне, что у меня внутри все сжалось. – Знаешь, ты одна из самых смелых моих пациенток.

Я выдавила из себя смешок:

– Готова поспорить, ты говоришь это всем своим пациентам.

Дэниэл усмехнулся:

– Ты права. Но в твоем случае я действительно так считаю.

– И это ты тоже говоришь всем подряд, – ответила я с усмешкой и направилась в спальню, где меня ждал ненавистный купальник.

Когда я наконец набралась смелости и вышла из своей комнаты, Дэниэл уже разложил массажный стол в гостиной. Я замерла, но когда он взглянул на меня, улыбка на его лице была такой же, как и всегда. Как будто все в порядке. Ни секунды неловкости. Он даже не вздрогнул. Лишь похлопал рукой по столу.

Вот поэтому я и люблю врачей. В ожоговом центре Бостона все были такими, как Дэниэл. Они воспринимали меня всего лишь как очередного пациента. Пока я находилась там, у меня даже сложилось обманчивое впечатление, что жизнь после аварии не так уж и ужасна.

Я улетала из Бостона в Лос-Анджелес в ботинках, брюках и рубашке с длинным рукавом. Шрамы были видны только на правой руке, и ходить пока приходилось с тростью. Так вот, люди вокруг пялились на меня, как будто я инопланетянин с тремя головами. Они перешептывались, кивали в мою сторону и морщились. Поэтому мне даже думать не хотелось, что я когда-нибудь снова смогу выйти из дома в майке и шортах.

Собравшись с духом, я направилась к Дэниэлу, но когда вошла в комнату, меня увидела Дженнифер, которая как раз решила занести нам лимонад. Она ахнула и едва не расплакалась. Поставив стаканы на стол, Дженнифер присела.

– Бедняжка, – прошептала она. – Рич говорил, что все плохо, но я не думала, что настолько… Мне так жаль, Элла! – Взглянув на меня, Дженнифер снова вздрогнула. – Прости, – добавила она и поспешно покинула комнату.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Дэниэл дал мне минуту, чтобы прийти в себя, а затем нежно взял за руку:

– Тебе помочь взобраться?

В любой другой ситуации я попыталась бы сделать это сама, но сейчас позволила ему взять меня на руки и положить на массажный стол. Я легла на живот, потому что мне было неловко смотреть на него: моя мачеха только что в ужасе убежала из комнаты, увидев мое тело.

– Не знаю, зачем отец заплатил за лечение на Аому, – пробормотала я, когда Дэниэл начал втирать масло в мою раздраженную кожу. – Ожоговый центр не так уж и далеко отсюда. Я бы гораздо охотнее ходила туда сама.

Дэниэл немного помолчал, а затем произнес:

– Я бы хотел сказать тебе, что все наладится. Но будет непросто, Элла. Люди всегда реагируют – просто некоторые хуже, чем остальные.

– Слава Богу, хоть этих ведьм нет дома. Дженнифер хотя и бестактная, но по крайней мере пытается быть милой. А когда Ведьма номер один и Ведьма номер два здесь – сам дьявол нервно курит в сторонке.

Дэниэл грустно вздохнул:

– Старайся концентрироваться на хорошем. Зато ты всегда будешь знать, кто настоящий друг, а кто нет. А когда решишь выйти замуж и завести семью, у тебя будет самый лучший муж на свете.

Я усмехнулась. Можно подумать, кто-то теперь захочет со мной встречаться (не говоря уже о том, чтобы провести вместе всю жизнь).

– Не смейся, Элла. Тебя обязательно полюбят. Переворачивайся, – скомандовал Дэниэл. Когда я повернулась, он попытался сделать суровое лицо, но ничего не вышло. – Ты неглупая, остроумная и очень сильная. И красивая.

– Просто ты мой врач. Это твоя работа – говорить мне всякое такое.

Дэниэл не засмеялся. Он пристально посмотрел на меня. Его взгляд был серьезен как никогда.

– Потрясающе красивая, – повторил он. – Твои глаза могут свести мужчину с ума.

Я хотела пошутить, но что-то в выражении лица Дэниэла остановило меня, поэтому я просто прошептала «спасибо» и покраснела как рак.

– Найдутся люди, которые увидят за этими шрамами чудесную девочку, – сказал Дэниэл. – Но ты не сможешь их встретить, если будешь целыми днями прятаться дома. Не думай, что я забыл об этом, дорогуша. И я обязательно нажалуюсь на тебя доктору Пэриш.

Я тяжело вздохнула. Встречи с моим психиатром казались еще болезненнее, чем сеансы физиотерапии.

– Не надо так на меня смотреть. Это ради твоего же блага. Ты сама прекрасно знаешь, что тебе нельзя целыми днями торчать в четырех стенах. У тебя может начаться регресс, Элла. Ты же не хочешь, чтобы месяцы упорной работы пошли насмарку?

– Но ведь я делаю упражнения каждый день. Правда!

– Это другое. Тебе необходима разнообразная двигательная активность. Все эти небольшие действия, над которыми ты раньше даже не задумывалась. Кроме того, ты можешь снова впасть в депрессию и перестанешь работать над собой. Тогда я не оправдаю ожиданий, и твой отец уволит меня. Возможно, ты хочешь от меня избавиться, но не сомневайся: любой другой физиотерапевт на моем месте замучает тебя не меньше – только будет не таким клевым, как я.

В этом Дэниэл был прав. Едва ли найдется кто-то круче него.

Папа вошел в комнату и молча осмотрел мою кожу, пока Дэниэл наносил увлажняющее масло. Нахмурившись, он спросил:

– Почему она так выглядит?

Он не раз присутствовал при подобных процедурах, когда я еще лежала в больнице в Бостоне, поэтому мог видеть динамику. Отец вопросительно посмотрел на Дэниэла, поэтому я решила не отвечать.

– Она привыкла к влажному воздуху в Бостоне. Думаю, ее нужно осматривать чаще, пока тело не привыкнет к калифорнийскому климату.

Отец кивнул.

– Я сегодня же позвоню Коди. Ей можно выходить из дома? Мне нужно вместе с ней подать заявление о зачислении в школу.

Жесть. Физиотерапия, повергающая мою мачеху в слезы, сухая кожа, дополнительные визиты сиделки… а теперь день чудесным образом стал для меня еще чуточку хуже. Великолепно.

Дэниэл, у которого хватало такта, чтобы не обсуждать человека, находящегося рядом, как будто его нет в комнате, обратился ко мне.

– Тебе полезен свежий воздух, – подмигнул он.

* * *

Отец решил отдать меня в ту же мажорную частную школу, куда ходили двойняшки. До этого частные школы я видела только в подростковых сериалах по телевизору. Как заявляло руководство, девяносто восемь процентов выпускников поступали в университет. А вот моя бостонская школа гордилась металлоискателями на входе и могла похвастаться лишь шестьюдесятью тремя процентами.

Казалось, хуже быть уже не может, но нет! В новой школе нужно носить форму – традиционную белую футболку поло или водолазку в холодное время года и темно-синюю плиссированную юбку. Я все лето провела дома взаперти, и в те редкие разы, когда отец и Дженнифер куда-нибудь меня вытаскивали, закрывалась с ног до головы. А теперь они хотели, чтобы я ходила в школу в одежде с коротким рукавом и в юбке до колена? Неужели им не известно, какими злыми бывают подростки?

После встречи с директором папа улыбался всю дорогу.

– Ну что? – спросил он. – Как тебе? Ты рада? Здорово, правда?

Слишком здорово. Огромные железные ворота, охрана, идеальный газон. Школа располагалась в нескольких зданиях, соединенных крытыми аркадами и напоминала Старую миссию[6]. Мне с трудом верилось, что здесь находится учебное заведение.

Пока отец выезжал с парковки, сердце у меня начало лихорадочно биться. Я уже знала: это предвестие панической атаки. Резко повернувшись, я схватила отца за руку:

– Папа, пожалуйста, не отдавай меня туда!

Он был ошарашен такой неожиданной реакцией.

– Почему? Что не так?

– Мне и так будет непросто в школе. Прошу, прошу, прошу, не делай еще хуже! Это совершенно дикое место. В обычной школе я по крайней мере знаю, к чему готовиться, – та же фигня, только в другой обстановке. Врачи же сказали, мне нужно что-то «знакомое». А это, – я махнула рукой в сторону здания, оставшегося позади, – вообще не знакомое. Я не могу так. Не заставляй меня туда ходить.

Это была неподдельная паника, но папа не нашел ничего лучшего, чем засмеяться. Он отмахнулся от моего беспокойства, как будто я несла полную чушь.

– Не смеши меня. Тебе там понравится, вот увидишь.

– Почему я не могу учиться дистанционно? Я бы наверстала упущенное и получила аттестат за пару недель, и мне не пришлось бы повторять целый год.

– Ты сама прекрасно знаешь, почему это невозможно. Все твои врачи в один голос говорят о необходимости возвращения к повседневным делам, причем как можно скорее. Чем дольше ты будешь сидеть в четырех стенах, тем сложнее тебе будет вернуться к нормальной жизни.

Я саркастически усмехнулась:

– Ты серьезно считаешь, что я когда-нибудь снова смогу жить нормальной жизнью?

– Что ты от меня хочешь, Элла? Я просто стараюсь следовать указаниям докторов. Я же хочу как лучше!

Мне хотелось закричать. Он не имел ни малейшего понятия, как было бы лучше для меня.

– Хорошо. Можно я тогда хотя бы пойду в обычную школу?

Отец посмотрел на меня с ужасом:

– На кой черт тебе это сдалось?

– Ну, для начала – там не нужно носить форму, ученики могут свободно выражать свою индивидуальность. Там будет гораздо больше всяких психов, и я отлично впишусь в коллектив.

– Ты не псих.

Я с недоверием посмотрела на отца: сможет ли он повторить это, глядя мне в глаза? Не смог.

– Даже если бы на мне не было всех этих шрамов, я бы все равно не хотела здесь учиться. Я не такая, как дочери Дженнифер. Я никогда не буду своей в этой понтовой суперпривилегированной школе мечты для богатеньких детей.

– Ты слишком предвзято относишься, Элла. Хотя бы попробуй, или ты уже заранее решила ненавидеть все и вся?

– Но…

– И еще. Ни одна моя дочь не будет учиться в обычной школе, пока я могу обеспечить ей более качественное образование.

А вот это очень обидно: всю свою сознательную жизнь до этого я проучилась в обычной государственной школе.

– Что-то тебя это не сильно заботило в прошлом году, – бросила я. – Или в прошлом году я не считалась твоей дочерью? И все предыдущие годы, когда ходила в обычную школу?

Отец оцепенел. Его лицо в одно мгновение словно окаменело. Думаю, я либо реально его достала, либо сильно задела. Может, и то и другое – плевать. Я была рассержена, напугана и слишком сильно скучала по маме, чтобы заботиться о чувствах человека, который нас бросил.

– Ты уже зачислена. И ты не пойдешь в обычную школу. Вопрос закрыт.

Я замолкла и откинулась назад. Лучше молчать всю дорогу и тупо пялиться в окно. Вопрос закрыт? Отлично. Надеюсь, это вообще последний вопрос, который мы когда-либо обсуждали.

3

БРАЙАН

Я РАССЛАБИЛСЯ В КРЕСЛЕ И ВСТАВИЛ в телефон наушники. Надеюсь, новый альбом Кэти Перри спасет меня от скуки. Ненавижу эти совещания.

Зазвучала музыка, и я облегченно вздохнул. Так-то лучше. Ничто так не успокаивало мою душу, как сексуальный голос Кэти. Она такая красотка. Я закрыл глаза и представил, как будто она поет только для меня. Возможно, она бы пошла со мной на свидание. У кого-то из идиотов в этом кабинете обязательно должны быть контакты ее людей. Как только они закончат свою болтовню – если вообще закончат – я спрошу. Сделают хоть что-то полезное.

Кто-то коснулся моего плеча, но я сделал вид, что ничего не почувствовал.

– Брайан!

Вздохнув, я вынул наушники из ушей. Минуты спокойствия всегда кажутся такими краткими! Я открыл глаза и обнаружил, что почти все мои менеджеры устремили на меня гневные взгляды. Мой отец, популярный кинорежиссер Макс Оливер, сидел на противоположном конце длинного стола и смотрел так, будто собирался меня задушить. Отлично.

Это последний раз, когда я работаю с отцом. И вообще, если бы речь шла не о «Хрониках Синдера», я бы в жизни не согласился. Никогда не следует смешивать семью и бизнес – по крайней мере в случае моей шизоидной семейки.

Мой новый ассистент, Скотт, положил передо мной и моей партнершей по фильму, Кайли Саммерс, стопку бумаг. Я буквально взвыл, увидев даты, обозначенные в таблице. Скомкав график, я откинулся назад, прицелился и швырнул его. Самодельный баскетбольный мяч попал прямиком в мусорную корзину на другом конце комнаты, не задев ничего: чистое попадание!

– Ха! Два очка!

Я поднял руку, чтобы Кайли отбила пять.

– Ты видела, а? Может быть, я слишком рано выбрал свое призвание? В следующем сезоне попробую попасть в «Лейкерс»[7].

Кайли, как обычно, смерила меня презрительным взглядом. Ну и ладно. Вот Скотт хороший! Я повернулся к нему. Он нервно осмотрелся по сторонам, но не решился проигнорировать и дал мне пять.

Его нервозность меня рассмешила.

– Расслабься, Скотти. Я – единственный человек в этой комнате, кто может тебя уволить. Так что если сомневаешься – угождай мне, а не им. Они тебе ничего не сделают.

– Ты закончил тратить наше время? – рявкнул отец.

Меня охватила ярость. Впрочем, это происходило почти всегда, когда он был рядом. Я выхватил у Скотта еще одну копию расписания и помахал ею:

– Ваше идиотское совещание – вот пустая трата времени!

Кажется, своими словами я ужасно оскорбил весь менеджмент, но тут заговорил мой агент, Джозеф.

– Это примерный план рекламной кампании «Принца-друида». Отнесись к этому серьезно.

– Зачем? Разве за это не Скотт отвечает? – Я положил руку на плечо своему ассистенту. – Этот парень великолепно составляет расписание – поэтому я его и нанял. Уверен, у него уже есть восемь разных версий этого списка, распечатанных на всякий случай. Он ни за что не позволит мне пропустить ни одно совещание. Поверьте, я изо всех сил пытался пропустить сегодняшнее.

Джозеф вздохнул:

– Ты здесь, потому что твой ассистент не может одобрить расписание за тебя.

– Вам нужно мое одобрение? – усмехнулся я. – Можно подумать, мое мнение тут хоть что-то значит.

– Конечно, да.

Я бы засмеялся, но на самом деле было не смешно. Мое мнение перестало кого-либо интересовать с тех пор, как первый подростковый фильм с моим участием побил рекорды кассовых сборов. Агенты, менеджеры, пиарщики, юристы, консультанты по имиджу, персональные тренеры и тому подобные…

Теперь они контролировали мою жизнь во всех проявлениях: что можно и что нельзя носить, что есть – что не есть, куда ходить – куда не ходить, что говорить – а что нет. Черт возьми, они составили график рекламной кампании, вообще не посоветовавшись со мной. И теперь на столе лежал готовый план, поправки к которому не принимались.

Изучая список, я увидел, что за меня на недели вперед распланировали интервью, фотосессии, появление на публике, посещение кинопремьер, участие в ток-шоу на радио и телевидении. Лос-Анджелес, Нью-Йорк, Чикаго…

Я встретился взглядом с Джозефом и скептически поднял бровь:

– Не сомневаюсь, что вы уже давно забронировали все авиабилеты и номера в отелях, так какого черта вам нужно мое согласие? «Шоу Кеннета Лонга»? Да этот парень – полный кретин! Вот это я точно не одобряю.

Джозеф поморщился, и его лицо приобрело выражение мрачной решимости.

– «Шоу Кеннета Лонга» – это прайм-тайм. Самое популярное ток-шоу на свете. Миллионы просмотров. Ты не можешь пропустить интервью с ним только потому, что он тебе не нравится.

– Допустим. А что это за «Сплетни о звездах»? Это же тупой таблоид?

Мой пиарщик – еще один кретин – откашлялся и решил вступиться за свое расписание.

– Это самый большой таблоид в мире. Если ты им понравишься, они сделают тебя самым знаменитым человеком на планете, а если нет – то превратят в самое большое посмешище в истории Голливуда.

– Они уже наблюдают за тобой, Брайан, – хмуро добавил мой менеджер Гэри. – Лучше поддерживать с ними хорошие отношения, иначе они начнут распространять в СМИ такие вот истории каждую неделю.

Гэри швырнул мне последний номер «Сплетен о звездах». Я прочитал заголовок и расплылся в довольной улыбке. Затащить Адрианну Паскаль ко мне домой в прошлые выходные – пожалуй, самое стоящее, что я делал за последний год.

– Ты целовался взасос с девушкой всемирно известной рок-звезды Кайла Гамильтона на вечеринке в честь его же дня рождения!

Хех. Вообще-то мы не только целовались той ночью. Я посмотрел вокруг, сделав большие невинные глаза:

– А они разве не расстались?

– Ты расстроил их чертову свадьбу.

Я пожал плечами:

– Ну и ладно, он все равно эгоистичный козел. И кстати, если бы она его так любила, то не висела бы на мне весь вечер.

Отец наконец вышел из себя.

– Это не те новости, которые нам сейчас нужны! – заорал он. – Думаешь, ты самый успешный среди звезд-подростков? Хочешь повыпендриваться? Как бы не так! В Голливуде каждый год появляются десятки таких засранцев, как ты. Если тебе охота валять дурака, следующим твоим появлением на публике будет какая-нибудь передача «Где они сейчас?» через двадцать лет.

Я злобно посмотрел на отца, пытаясь вложить в свой взгляд как можно больше ненависти.

Он никогда не уважал меня и не верил в мои силы. Смеялся над каждой моей ролью. Постоянно говорил, что «не мне тягаться с большими звездами» – с тех самых пор, как я сказал, что хочу самостоятельно сделать карьеру в кино, а не сниматься в его фильмах. Он только и ждет моего фиаско, чтобы потом ткнуть меня в это.

– С меня хватит. – Я оттолкнулся от стола и скатал еще один комок из расписания. Сейчас я был слишком зол, чтобы сконцентрироваться, и не попал в корзину.

Я хотел выбежать из кабинета, но Лиза, исполнительный продюсер фильма и единственный человек на этом совещании (кроме Скотта), который вызывал у меня симпатию, преградила мне путь.

– Брайан. – Она взяла меня за руку. Хотя улыбалась она покровительственно, я все равно немного смягчился. – Мы знаем, что ты расстроен. В прошлом году у тебя был несколько неудачный опыт с папарацци, но этот рекламный тур очень-очень важен.

Несколько неудачный? С тех пор как меня выбрали на роль принца Синдера, я стал целью номер один для папарацци, снабжающих фотками журналы для девочек. Они постоянно приставали ко мне, чтобы продать миллионы копий всем женщинам в стране от двенадцати до шестидесяти. Они таскались за мной повсюду. Я не мог даже задницу спокойно вытереть, чтобы меня не разместили на обложках всех изданий в Америке. За весь год у меня не было ни минуты покоя.

– Это важно для всех нас, Брайан, но особенно для тебя, – продолжила Лиза. – Эта роль – настоящий подарок. Синдер – это, возможно, главная роль в твоей жизни, и ты ее отхватил. Все – начиная от критиков и заканчивая среднестатистическим зрителем – влюбятся в тебя по уши. Если ты сейчас все сделаешь правильно, можешь даже заработать номинацию на «Оскар».

Я немного завис от полученной информации. Джозеф воспользовался моим промедлением.

– Она права, Брайан. Это будет нечто, настоящий фурор.

Сидящие за столом одобрительно закивали. Все улыбались. Кроме Кайли. Наверное, не очень приятно слышать, что я должен полностью затмить ее в новом фильме. Ее-то вряд ли номинируют на «Оскар».

Я не удержался и посмотрел на отца. Он – один из самых известных людей в Голливуде. И хотя я его ненавидел, мне всегда хотелось заслужить его похвалу.

Отец серьезно посмотрел на меня.

– Ты действительно молодец.

Его слова настолько меня удивили, что я вернулся на место.

– Спасибо.

Отец кивнул.

– Этой ролью ты можешь заслужить уважение людей из киноиндустрии. Ты же хочешь стать серьезным актером, а не кумиром подростков? – Он взял со стола журнал и добавил: – Но голливудская элита не любит тех, кто светится в подобных историях. И неважно, насколько ты хорош как актер: если тебя не уважают и считают потенциально опасным, никто не захочет с тобой дальше работать.

К сожалению, он был прав. Если эта роль действительно может создать вокруг меня такую шумиху, как говорят в нашей команде, придется завязывать с моими выходками. А это не так-то просто, когда весь мир считает тебя сладеньким мальчиком.

– И чего вы от меня хотите? – с горечью спросил я, немного успокоившись. – Что я могу поделать, если журналистов интересуют лишь кубики на животе и думал ли я когда-нибудь об отношениях с фанаткой? Я не виноват, что я слишком смазливый, чтобы воспринимать меня всерьез.

– Может, ему заняться благотворительностью? – спросил один из менеджеров.

– Слишком избито, – возразил другой. – Сейчас это делает каждый второй. Нас сразу раскусят.

– Может, ему поступить в университет? – предложил кто-то еще.

Да! Я согласен! Всегда хотел учиться в университете. Меня всю жизнь держали на домашнем обучении, и в школе я бывал лишь на съемках фильмов о подростках.

– Да, это мне подходит. Я мог бы поступить в Калифорнийский университет – «Брюинз»[8], вперед! Хочу изучать английскую литературу.

Джозеф покачал головой и сочувственно улыбнулся.

– Это действительно хорошая идея, но у тебя не будет времени.

– Но у меня же сейчас только «Принц-друид», – возразил я. – Больше я ничем не занят. Я справлюсь. Могу на время уйти из кино и получить образование. И не буду влипать ни в какие истории!

Словно сговорившись, все присутствующие замотали головой.

– Почему нет? – Меня разозлило, что они так быстро отказались от этой идеи. – Университетский диплом точно убедит всех, что я ответственный. Я же неглупый и могу получать хорошие оценки!

Лиза грустно улыбнулась.

– Конечно, можешь. Но в саге «Хроники Синдера» пять книг. Когда «Принц-друид» выйдет в прокат и побьет рекорды кассовых сборов – а мы в этом не сомневаемся, – студия даст зеленый свет на остальные четыре фильма. Они уже работают над следующим сценарием. Весной у тебя опять съемки.

У меня сердце сжалось. Понятное дело: мне никогда не дадут жить нормальной жизнью – например, поступить в университет. Я снова потянулся за наушниками. Мое мнение в этом разговоре явно никого не интересовало, и чего бы они там ни придумали, мне явно понадобится Кэти для поднятия настроения.

– Может, ему помолвиться?

Я уронил телефон, не успев включить музыку.

– Что, простите? – Я в ужасе посмотрел на своего пиар-менеджера, ожидая, что идея вызовет смех собравшихся, но никто не возразил. – Вы же несерьезно? Какая еще помолвка?

– По-моему, это гениальная идея! – заметил Джозеф. – Этой стране нужна романтика. С одной стороны, новость понравится девочкам-подросткам, а с другой – даст всем понять, что Брайан Оливер повзрослел. Что он готов оставить в прошлом образ плохого мальчика и серьезно отнестись к жизни.

А вот это обидно. Я всегда со всей серьезностью подходил к своей карьере. Работал с самого детства и никогда не мог почувствовать себя обычным подростком, потому что был слишком занят серьезной жизнью.

– Я слишком молод.

– Так еще романтичнее! И никто не будет винить тебя, если ты расторгнешь помолвку через какое-то время.

– Ну и с кем же вы мне предлагаете объявить помолвку? Просто найти на улице первую попавшуюся девушку и подарить ей кольцо?

– Я готова.

В кабинете повисло молчание. Кайли набирала сообщение на телефоне и даже не подняла глаз: она просто пожала плечами, зная, что внимание всех присутствующих приковано к ней.

– Это моя первая роль. Мне бы не помешала шумиха.

Переборов рвотный рефлекс, я поморщился. Если природа на ком-то и отдохнула, так это на Кайли Саммерс. Она напоминала мне шоколадных зайцев, которых продают на Пасху: красивая снаружи, совершенно пустая внутри, и тебе точно станет плохо, если ее будет слишком много. Мне ее вполне хватало на съемках. Я ни за что на это не пойду.

– Мне нравится! – радостно заявил Джозеф.

– Гениально! – согласился Гэри.

Даже мой отец улыбнулся и с энтузиазмом добавил:

– Идеально!

– Ни за что. Если говорить о помолвке, то только с Кэти Перри.

Кайли оторвалась от телефона и засмеялась:

– Размечтался.

– Размечталась тут, по-моему, ты, деточка.

Во взгляде Кайли промелькнула ярость, но затем ее сменила хищная улыбка.

– А что такое, малыш? Мы как-то уже зависали вместе, и я что-то не помню, чтобы ты остался недоволен. Давай объявим о помолвке. Будет весело!

Меня охватила дрожь.

– Ни за что.

Несколько человек тяжело вздохнули, и Лиза снова принялась меня уговаривать.

– Брайан, подумай об этом, – настойчиво сказала она. – Романтические отношения между вами в реальной жизни привлекут внимание миллионов. Фанаты будут в восторге. Это полезно и для раскрутки фильма, и для вашей карьеры.

– Романтические отношения с ней? – переспросил я. – Мне кажется, вы переоцениваете мои актерские способности, Лиза.

С лица Кайли наконец сошла самодовольная улыбка.

– Засранец.

Ни капли не стесняясь, я ответил ей взаимностью:

– Сучка.

– Будь мужчиной, Брайан, – вмешался отец. – Речь не только о тебе. Это нужно нам всем. «Принц-друид» – моя первая попытка снять серьезное кино. Если главный герой будет номинирован на «Оскар», я смогу заниматься чем угодно, а не только боевиками.

– Вам же необязательно действительно встречаться, – добавил Гэри. – И это не навсегда. Всего лишь пару месяцев будете появляться вместе на публике, а после выхода фильма можете это прекратить. Никто, как говорится, не пострадает. Вы можете в ближайшее время объявить о помолвке и сказать, что тайно встречались во время съемок. Тайные отношения всегда привлекают. Фанаты будут потрясены.

Я осмотрелся, намереваясь что-нибудь пнуть. Кажется, мне не удастся уйти с этого совещания свободным мужчиной. Кайли усмехнулась, увидев отчаяние в моих глазах.

– Я забронирую нам отель в каком-нибудь милом местечке. И да, колечко лучше платиновое, а бриллиант не меньше трех карат.

4

ПСИХОТЕРАПЕВТ БЫЛА ЕДИНСТВЕННОЙ женщиной в моей реабилитационной команде. Молодая и красивая, как и все остальные. На самом деле, это даже хорошо, что она женщина: во время сеансов ведь нужно говорить связными предложениями, а рядом с аппетитным Дэниэлом это казалось совершенно невозможным.

Доктор Пэриш начала свой допрос еще до того, как я успела устроиться в большом кожаном кресле в ее кабинете.

– Как прошла неделя, Элла? Есть хорошие новости?

Мне нравилось это кресло, а вот еженедельные сеансы психотерапии – не очень. В лучшем случае я чувствовала себя неловко, в худшем – уходила в ужасном настроении.

– Я наконец-то досмотрела все пропущенные серии «Однажды в сказке».

Пожалуй, это единственная хорошая новость за неделю. В общем-то больше я ничем не занималась.

– Ты же знаешь, я имею в виду твою семью.

– Эти люди – не моя семья.

Доктор Пэриш улыбнулась.

– Я понимаю, почему ты так себя чувствуешь. Но они действительно твоя семья, и тебе нужно это принять. Постарайся найти способ наладить с ними отношения.

– Не могу я наладить отношения с людьми, которые терпеть меня не могут и не хотят, чтобы я находилась рядом. Двойняшки разговаривают со мной, только когда звонят предупредить, что придут с друзьями и мне лучше не попадаться им на глаза. И пишут сообщение, когда можно будет выйти из комнаты.

У доктора Пэриш есть одна особенность: она никогда не теряет самообладания. Я знаю, что расстраиваю ее, но она всегда искренне сопереживает мне (или по крайней мере производит такое впечатление).

– Я уверена, ты просто неверно трактуешь их намерения. Возможно, сообщая тебе, что приведут друзей, они пытаются включить тебя в свою компанию.

Я усмехнулась. Доктор Пэриш вроде неглупая женщина, но, пожалуй, немного перебарщивает с оптимизмом.

– Слово в слово цитирую вчерашние слова Анастасии: «Эй, уродина, я собираюсь прийти с друзьями, и они как бы реально боятся собак, так что будь добра, не высовывайся вечером из комнаты. Я напишу тебе, когда можно будет выйти». Вы можете назвать меня пессимисткой, но, по-моему, тут все понятно.

Доктор Пэриш прищурилась, но промолчала.

– А самое лучшее во всем этом, – продолжила я, – смех на заднем плане. То есть ее друзья были рядом, когда она звонила. Она специально ждала, пока соберутся зрители.

– Ты говорила с родителями о поведении своей сестры?

Я снова горько усмехнулась:

– Она позволяет себе и более резкие вещи в присутствии отца и Дженнифер. А они лишь нервно посмеиваются в духе «О, как мило, девочки шутят друг над другом». Они никогда ничего не скажут. Просто не хотят ничего видеть. Этим девчонкам всегда Аают, что они хотят, и позволяют вести себя как угодно. Джульетта хотя бы делает вид, что меня не существует, а вот Анастасия – просто испорченная и избалованная принцесса. Я ни за что не подружилась бы с ней, даже если бы она дала мне такую возможность. Никому бы не посоветовала общаться с таким человеком. Классическая «дрянная девчонка» – как в кино.

Доктор Пэриш вздохнула, отложила ручку, которой всегда делала пометки во время наших встреч, и сняла очки, чтобы протереть глаза. Она явно устала обсуждать одно и то же по сто раз, поэтому решила сменить тему:

– Давай поговорим немного о твоей попытке самоубийства.

Я издала жалобный стон и одернула рукава рубашки. Все мое тело было покрыто шрамами, но эти, на запястьях, отличались от остальных. Моих рук дело. В тот момент я приняла решение, о котором действительно жалею. И мне правда очень стыдно за этот шаг.

– Это было ошибкой, – прошептала я. – Я же не всерьез!

– Я читала отчет, Элла, и уже работала с неудавшимися самоубийцами. Если бы у тебя под рукой оказалось что-нибудь более подходящее, чем нож для мяса, попытка увенчалась бы успехом. У тебя и так почти получилось. Так что на шутку это как-то не похоже.

– Ну хорошо, может, я и собиралась сделать это всерьез тогда, но я же ничего не соображала. Это был действительно очень мрачный период, а теперь мне гораздо лучше!

Доктор Пэриш, по-видимому, не верила мне.

– Я снова могу ходить! Учусь писать поврежденной рукой! Врачи в Бостоне говорили, что это невозможно. Поверьте, я не стала бы так напрягаться и проходить через столько мучений, чтобы заново научиться всему, если бы по-прежнему хотела свести счеты с жизнью. Да, после аварии я была не в себе, но я больше не хочу умирать! Почему мне никто не верит?

Доктор Пэриш встала из-за стола и протянула мне коробку с салфетками. Я неохотно взяла пару штук, и она села рядом со мной.

– Я верю тебе, Элла, – сказала доктор Пэриш. – Знаю, ты проделала большой путь после тех тяжелых дней, но тебе предстоит еще много работы. Пойми, пожалуйста: пока твоя жизнь не устаканится, тебе лучше побыть здесь. Пока ты живешь в доме своего отца – даже если тебе не очень комфортно, – за тобой по крайней мере присматривает человек, который любит тебя и желает самого лучшего.

Последняя фраза взбесила меня до дрожи.

– Вы серьезно думаете, что этот человек меня любит? Желает мне самого лучшего? Да он даже не знает меня! Пару дней назад он отправил меня учиться туда же, куда и двойняшек. Знаете, такая крутая закрытая школа из сериалов о подростковых переживаниях богатеньких деток.

– Возможно, это очень хорошая школа, Элла.

– Все может быть. Но это не значит, что мне там будет хорошо. Когда мы ездили подавать туда документы, мне показалось, что я попала на другую планету. Я всю жизнь ходила в обычную государственную школу в Бостоне. У нас там были металлоискатели на входе, а не суши-бары. В этой школе я буду белой вороной. Я даже не представляю, как общаться со сверстниками. У нас ведь нет ничего общего. Там все будут такие, как Джульетта и Анастасия. Плюс ко всему там нужно носить форму – короткую юбку и футболку поло! Это просто ад.

Доктор Пэриш тяжело вздохнула, и я попыталась аргументированно изложить свое видение ситуации, чтобы мои слова не звучали как сплошное нытье.

– В простой школе мне было бы гораздо привычнее. Там всегда есть место разнообразию. Я могла бы носить то, что хочу, а не светить своими шрамами, как в цирке уродов. В обычной школе легко затеряться в толпе. Кроме того, там могут быть и другие ребята, повторяющие год. Как вы думаете, в Академии Беверли-Хиллз кто-нибудь остается на второй год? Не говоря обо всем остальном, я буду на целый год старше всех остальных выпускников. А еще… у меня уже есть заклятый враг, пообещавший превратить мою жизнь в кошмар, если я попадусь ей на глаза.

Я замолчала в ожидании очередной реплики доктора Пэриш о том, что я неправильно понимаю слова Анастасии, но она ничего не сказала. Вернувшись к столу, она сделала несколько пометок в блокноте.

– Ты говорила папе о своих переживаниях?

В который раз я невесело усмехнулась.

– У меня случилась мощная паническая атака, когда мы туда приехали. Я понимаю, почему вы против обучения на Аому, поэтому попросила его отдать меня в обычную школу. Привела все те же аргументы, что и сейчас. Сказала, что мне было бы легче в привычной среде, где будет меньше стресса. Буквально умоляла его услышать меня. И знаете, что он сделал? Посмеялся надо мной! Меня захлестнула самая настоящая паника. Я просила прислушаться, плакала – а он смеялся. Назвал мои слова смехотворными и сказал, что мне там понравится. А под конец добавил, что ни одна его дочь не будет учиться в обычной школе, пока он может обеспечить ей лучшее образование.

Типичный сеанс психотерапии: я снова реву и тянусь за салфеткой.

– Этот человек не может желать мне лучшего, так как он не имеет ни малейшего понятия, что для меня лучше. Он не знает ничего ни обо мне, ни о моих потребностях. Он просто сноб, вынужденный возиться с искалеченной девчонкой из своего прошлого, о котором он хотел бы забыть. Я – его скелет в шкафу. Он гораздо больше боится потерять лицо перед своими друзьями, чем думает обо мне.

Я высморкалась и перестала плакать. Теперь я снова могла внятно излагать свои мысли:

– Послушайте. Я знаю, вы хотите мне помочь и все такое, но правда в том, что в доме моего отца очень нездоровая обстановка. Я постоянно чувствую себя неловко и пребываю в стрессе, и это лишь усложняет мое восстановление. Мне было бы гораздо легче прийти в себя, если бы я могла жить отдельно.

Доктор Пэриш задумалась.

– Если ты хочешь жить отдельно, – наконец спросила она, – куда бы ты отправилась? Обратно в Бостон?

Наконец-то более веселая тема для разговора.

– Не знаю, – честно ответила я. – Я упустила шанс поступить в Бостонский университет, и мои друзья ушли далеко вперед. Жизнь уже никогда не будет прежней, поэтому я бы, наверное, не стала возвращаться.

– Так где бы ты хотела жить? – повторила свой вопрос доктор Пэриш. – Что ты планируешь делать со своей жизнью?

– Ну, для начала я бы окончила школу онлайн. Я могла бы начать сейчас и получить аттестат всего через пару месяцев, а не повторять целый год. Потом я бы все-таки поступила в университет. На журналистику. Надо только определиться с местом. Сейчас для меня открыты все дороги, но я бы хотела писать рецензии на книги и фильмы, поэтому осталась бы здесь или переехала в Нью-Йорк. Скорее даже выбрала бы Нью-Яорк: я люблю восточное побережье.

Доктор Пэриш прищурилась. Кажется, я сказала что-то не то.

– То есть ты могла бы так легко уехать? Поступить в какой-то университет и поселиться одной в незнакомом городе? Без друзей?

– Многие подростки так делают.

Я мысленно отругала себя: снова получалось так, будто обороняюсь. Я знала, это играет против меня, но ничего не могла с собой поделать. Ужасно раздражает, когда тебе постоянно напоминают, что ты осталась совсем одна.

– Эти подростки не восстанавливаются после такого травмирующего опыта, как у тебя, и кроме того, у них, как правило, есть мощная система поддержки дома.

Я хмыкнула.

– Вы действительно считаете, что она у меня здесь есть? Думаете, отец и его семья – это система поддержки?

– Нет, – просто ответила доктор Пэриш.

Ее ответ поразил меня. Все, с кем я общалась после выхода из комы, навязывали мне отца и его семью, как будто одна кровь автоматически заставляла нас любить друг друга и делала друзьями до гроба.

– Возможно, ты права, и жизнь в семье твоего папы – не лучший вариант для тебя, – медленно продолжила она.

В сердце забрезжил маленький лучик надежды, но я попыталась подавить это чувство. Здесь должна быть какая-то ловушка. Она не может просто взять и подписать свидетельство о моем психическом здоровье – а именно это и требуется, чтобы я могла уйти от отца и жить самостоятельно.

Доктор Пэриш отложила блокнот и откинулась в кресле.

– Элла, я знаю, ты считаешь меня своим тюремным надзирателем, но надеюсь, ты понимаешь, что я правда желаю тебе самого лучшего. Моя задача – разобраться вместе с тобой, что же лучше, и помочь тебе добиться этого. Я хочу увидеть, как улучшается твое эмоциональное состояние. Хочу подписать бумаги, которые позволят тебе уйти, но для этого я должна убедиться, что ты готова жить самостоятельно.

Ну вот. Она не поможет мне сбежать из папиного дома. Моя надежда стремительно угасала.

– И что это значит? – глухо спросила я.

– Это значит, что если тебе действительно было бы лучше в другом месте, будем работать в этом направлении. Но я не отпущу тебя, пока не удостоверюсь, что ты не останешься совсем одна. Ты еще не готова к самостоятельной жизни: это может привести к очередной глубокой депрессии. Тебе нужны друзья. Мощная система поддержки. Если ты уверена, что не найдешь ее в семье, ищи в другом месте. Знакомься. Начни ходить в реабилитационную группу. Попробуй восстановить связь со старыми друзьями из Бостона. Даже если они живут своей жизнью и вас разделяют сотни километров, тебе все равно нужно общение. Если ты сможешь создать для себя такую систему поддержки, Элла, я сама помогу тебе с выбором квартиры.

Мысли о словах доктора Пэриш не покидали меня весь день. Мне срочно нужна была поддержка, и в голову приходил лишь один вариант.

5

БРАЙАН

ПОДЪЕЗЖАЯ К РЕСТОРАНУ, Я ПОПРАВИЛ воротник рубашки. Конечно же, Кайли выбрала для нашего первого «свидания» «Плющ» – одно из самых любимых местечек голливудских знаменитостей. Фотографы дежурили на тротуарах каждый день, и сегодняшний вечер не стал исключением. Вспышки фотоаппаратов начали щелкать, когда мы еще не доехали до ресторана: папарацци сразу узнали мою машину. А когда они увидели, что сегодня я ужинаю с Кайли Саммерс, то едва не сошли с ума.

– Ты готов, дорогуша? – с ухмылкой спросила Кайли, сидевшая рядом.

Меня затошнило. Кайли с самого начала проявляла слишком большой энтузиазм по отношению ко мне. Во время нашей первой встречи она бросилась мне на шею, и я совершил фатальную ошибку, приведя ее домой. Уже через пару дней я понял, как сглупил. Она, кажется, не поняла, что это была всего лишь одна веселая ночь для снятия напряжения на съемках – не более того. Мне пришлось потратить несколько недель на то, чтобы переубедить ее, и засветиться с кучей других девушек, чтобы она наконец отстала.

Я снова посмотрел на Кайли. Она накрасила губы какой-то блестящей штукой и рассмеялась:

– Ты выглядишь так, словно отбываешь тюремный срок.

Даже захотелось улыбнуться: удивительно точная формулировка!

– Не понимаю, почему ты так недоволен. Большинство мужчин отдали бы что угодно ради отношений со мной.

Даже если бы Кайли не была вредной, капризной и эгоистичной стервой с мозгами меньше, чем у золотой рыбки, я бы все равно не стал с ней встречаться. Я вообще ни с кем не встречался – ну, больше одного раза.

– Я не завожу отношений.

– Почему? Это же весело.

Чтобы завести нормальные отношения, необходимо сердце. А мое сердце перестало биться восемь месяцев назад. Но я не собирался обсуждать это с Кайли.

– Просто так.

Кайли наконец закончила наводить красоту и повернулась, чтобы внимательно меня осмотреть. Через пару мгновений она самодовольно ухмыльнулась:

– Какая ирония! Главный сердцеед Голливуда не хочет отношений, потому что ему разбили сердце!

Стиснув зубы, я уставился в лобовое стекло. Я ни с кем не говорил об Элле, и тем более не собирался обсуждать ее сейчас.

Кайли снова усмехнулась:

– Надо же! Кто бы это ни был, она явно хорошенько по тебе прошлась.

Я бросил на нее гневный взгляд:

– Ты переходишь все допустимые границы. Прекращай, а то я пошлю тебя к черту и найду кого-нибудь посексуальнее, чтобы развлечься сегодня ночью.

Кайли перестала ухмыляться и злобно посмотрела на меня:

– Эти отношения могут принести мне бешеную популярность. И я не позволю разрушить их из-за того, что тебя кто-то бросил. Если ты что-то сделаешь не так, я испорчу твою карьеру. Устрою такие проблемы, что тебе придется убраться отсюда на чертов Северный полюс.

Не хотелось признавать, но Кайли не шутила. Она действительно впервые снималась в кино, но ее родители – одни из самых влиятельных людей в Голливуде. А друзья и того круче. Именно поэтому ей досталась роль, которой она совершенно не заслуживает. Ее отец – владелец студии, которая дала согласие на съемки «Принца-друида».

Я был знаменит и довольно неплохо играл, поэтому мог дать Кайли достойный ответ, но если ее реально разозлить, она действительно может нанести серьезный вред моей карьере.

В общем, я конкретно влип – по крайней мере до голосования в киноакадемии. Если я получу номинацию на «Оскар» и докажу, что могу играть серьезные роли, можно будет бросить Кайли (и меня, наверное, даже поздравят с этим событием).

Я откинулся назад, закрыл глаза и вздохнул:

– Иногда ты меня восхищаешь, Кай. Я никогда не встречал девушки, которая так естественно изображает стерву.

– А кто сказал, что я изображаю, Брайан?

Я устало приоткрыл один глаз, и Кайли игриво улыбнулась.

– Может, тебе и не хочется встречаться, милый, но придется, – ласково прошептала она, наклонившись ко мне. – Я могу превратить ближайшие месяцы в сущий ад для тебя или… сделать их очень-очень приятными.

Кайли принялась за дело и поцеловала меня в шею, в то время как ее рука приземлилась в опасной близости от моей ширинки. Затем она провела длинными ногтями по моим джинсам, слегка надавливая – ровно столько, чтобы довести меня до точки кипения.

Я судорожно вздохнул. Не хотелось ей поддаваться, но такая Кайли явно вызывала больше симпатии, чем ее постоянно ноющая и жестокая версия, с которой мне придется иметь дело, если я не подыграю.

Осторожно, чтобы не разозлить эту фурию еще сильнее, я убрал ее руку со своих ног.

– Еще несколько секунд – и я не смогу выйти из машины. Если ты, конечно, не хочешь пропустить ужин и перейти сразу к десерту, лучше не распускай руки.

Кайли заливисто рассмеялась и вернулась на свое место, чтобы подкрасить губы.

– Звучит заманчиво, но нас должны увидеть вместе, прежде чем мы перейдем к самому вкусненькому. Кстати, я ужасно голодная.

– Как скажешь.

Можно подумать, она закажет что-то кроме воды без газа и листьев салата.

Вздохнув еще раз, я наконец открыл дверь, нацепив дежурную улыбку, как только услышал оклики фотографов. Все мысли и эмоции отключились. Бесчувственность, помогавшая мне выживать весь прошлый год, возобладала, и я с радостью погрузился в нее.

Я улыбнулся толпе, и ощущение хаоса оставило меня. Я умел и любил играть на публику. А свидание с Кайли – лишь очередной спектакль. Поэтому я буду играть, причем на высшем уровне.

Обойдя автомобиль, я, как настоящий джентльмен, открыл дверь для Кайли. Затем помог ей выйти и обнял за талию.

– Улыбайся на камеру, принцесса. – Я сказал это достаточно громко, чтобы меня услышали, и нежно поцеловал Кайли за ушком.

Она вздрогнула от удовольствия, и пока мы заходили в ресторан, прошептала, касаясь губами моей шеи:

– М-м, может, ты и заслуживаешь награды. Сейчас я даже почти поверила, что ты меня хочешь.

Вот видите? Я точно достоин «Оскара».

Уже через двадцать минут мне стало настолько скучно, что я едва не расплакался от счастья, когда мой телефон оповестил меня о новом почтовом сообщении. Наверное, Скотт опять прислал изменения в расписании, но даже это интереснее, чем болтовня Кайли о нашей предстоящей помолвке. Она распланировала все, начиная от времени и места, где я должен сделать ей предложение, до слов, которые нужно произнести. «Застрелите меня, пожалуйста», – подумал я, когда она предложила обсудить вечеринку в честь нашей помолвки.

Я потянулся за напитком, достал из кармана телефон и оцепенел, увидев новое сообщение.

У вас 1 непрочитанное сообщение.

От: Элламара

Тема: Синдер?

Не может быть!

Бокал выпал у меня из рук, разбившись о тарелку и облив красным вином меня и Кайли. Она закричала, и к нам со всех ног бросились официанты. Но я этого даже не заметил, не в силах оторвать глаз от телефона.

– Не может быть!!!

– Брайан! – верещала Кайли. – Да что с тобой происходит?

Я не обратил на нее никакого внимания и дрожащими руками открыл письмо, молясь, чтобы это не было какой-то дурацкой шуткой.

Кому: [email protected]

От кого: [email protected]

Тема: Синдер?

«Дорогой Синдер!

Мне потребовалось несколько недель, чтобы решиться написать это письмо. Я просто не знала, как начать разговор после такого длительного отсутствия. Я так и не ответила тебе в тот день, потому что попала в автокатастрофу. Некоторое время я была в коме и долго пролежала в больнице».

Я не сдержался и ахнул. Чувствовал же, что произошло что-то плохое, но теперь, когда это подтвердилось, кошмар стал реальностью.

Мы с Элламарой были лишь анонимными друзьями по переписке, но когда мы общались в последний раз, я попросил у нее адрес, чтобы прислать ей кое-что. Это могло сильно изменить наши отношения, но в тот момент мне хотелось попытать удачу. Мне хотелось лучше узнать ее. И хотелось для нее значить больше.

Я рискнул, купил ей подарок, надеясь, что он понравится, и спросил ее адрес. Она обозвала меня «стремным чуваком из Интернета», но я был уверен, что Элла шутит, – пока она не исчезла. Сначала я подумал, что у нее сел телефон, потом решил, что спугнул ее, когда не получил ответа в течение аня. Но когда на следующий день она не выложила в блоге свой традиционный пятничный пост, я понял: произошло что-то ужасное.

Отправляя ей письмо за письмом, я продолжал ждать от нее ответа или хотя бы новой записи в дневнике, но через несколько недель утратил надежду.

У меня не было сомнений, что даже если я очень разозлил ее в тот день и отбил всякое желание со мной общаться, Элла ни за что не бросила бы свой блог. Никогда. Только если она не умерла. К такому выводу я пришел через месяц, так и не получив от нее ни одного сообщения. Следующие несколько месяцев я оплакивал утрату своего лучшего друга и девушки, которую успел полюбить, – и даже пять секунд назад я думал о ней.

Сглотнув комок, подступивший к горлу, я стал читать дальше.

«Моя мама погибла в автомобильной аварии, и мне пришлось переехать к отцу и его семье. Он вывез вещи из нашей квартиры и сдал ее в аренду задолго до того, как меня выписали из больницы. Я так и не вернулась домой. Не увидела старых друзей. Ни с кем не попрощалась. Даже с мамой. Я не была на ее похоронах.
Прости, что так долго не писала тебе. Я до сих пор не уверена, что решусь нажать кнопку «Отправить». Все очень изменилось, и думать о прошлом невыносимо больно. Я не общаюсь ни с кем из моей прошлой жизни. Хотела снова начать вести блог, но отец выбросил все мои книги, пока я была в коме, и у меня пропало всякое желание этим заниматься.
Прости, что я так внезапно исчезла. Прости, если обидела тебя. Я не хотела. Надеюсь, ты сможешь меня простить. Я просто хочу, чтобы ты знал: наша дружба всегда много значила для меня (и по-прежнему значит). Я постоянно думаю о тебе.
Скучаю,Элла»

Я сидел, уставившись в экран телефона, и вдруг все вокруг поплыло. Элла жива. Элла написала мне. И она скучала по мне. Это слишком прекрасно, чтобы быть правдой.

Я сглотнул, пытаясь справиться с вихрем эмоций. Я был счастлив, что Элла жива, но как больно слышать, что она пережила что-то ужасное! Она потеряла маму и переехала к отцу, который бросил ее много лет назад. Было невыносимо думать о том, через что ей пришлось пройти.

Мне никак не удавалось успокоиться, ощущая невероятный душевный подъем, облегчение и радость от того, что она не умерла, но в то же время сердце разрывалось от боли. Я разволновался. Ей, наверное, было так одиноко все это время!

– Брайан!

Резкий голос Кайли вывел меня из шокового состояния. Моргнув несколько раз, я увидел ее гневный взгляд.

Кто-то посторонний спросил:

– Мистер Оливер? С вами все в порядке?

Я потряс головой, чтобы прийти в себя, и посмотрел на управляющую рестораном, подошедшую к нашему столику. Женщина протянула мне салфетку. И только когда она предложила взять ее, я заметил, что облился вином. Я промокнул одежду.

– Извините за беспорядок.

– Не переживайте, – ответила управляющая. – Меня больше беспокоите вы. Вы очень бледны. Может быть, вам нехорошо? Нужна помощь? Вызвать врача?

– Что? О, нет. Все в порядке. Я просто немного ошарашен. Извините. – Я достал из нагрудного кармана парковочную карту и протянул ее управляющей. – Можно попросить, чтобы мою машину пригнали к выходу? Боюсь, мне нужно уехать. Это срочно, так что…

Управляющая кивнула, но нахмурилась. Теперь она казалась еще более обеспокоенной.

– Конечно, мистер Оливер. Вы уверены, что все в порядке?

Все в порядке? Если бы она только знала. Я чувствовал себя лучше, чем за все восемь месяцев. Недостающая частичка сердца снова вернулась ко мне. Элла написала! А я до сих пор не ответил…

– Мистер Оливер?

Отмахнувшись от управляющей, я нажал на кнопку «Ответить».

Кому: [email protected]

От кого: [email protected]

Тема: RE: Синдер?

«Элла! Я СЕЙЧАС ПРОСТО СХОЖУ С УМА!

Ужинаю с подругой. Дай мне десять минут. НИКУДА не уходи!!!!!!»

Я нажал «Отправить» и тут же вскочил на ноги, попутно протягивая управляющей немного наличных и карточку.

– Вот визитка моего ассистента. Вы не могли бы позвонить ему насчет оплаты счета – за ужин и доставленные неудобства? Большое спасибо за все и еще раз извините за беспокойство.

Не дожидаясь ответа, я со всех ног бросился из ресторана и уже садился в автомобиль, когда Кайли неторопливо вышла на улицу.

– Брайан! – прошипела девушка. Поймав любопытные взгляды папарацци, она выдавила из себя улыбку и смягчила тон. – Милый, с тобой точно все в порядке? Может, я сяду за руль?

А, да. Точно.

Я совсем забыл про Кайли, но ее возмущенный взгляд, направленный на мой «феррари», заставил меня вспомнить о спектакле, который нужно было разыгрывать перед публикой. Если честно, меня уже не особо волновало, взбесится ли Кайли и разрушит ли мою жизнь. Я думал лишь об одном: Элла жива и ждет меня. Но сделать Кайли счастливой быстрее и легче, чем ссориться, поэтому я широко улыбнулся и сделал вид, будто раздеваю ее взглядом.

– Все в порядке, крошка. Я просто очень расстроился, что испортил такое соблазнительное платьице. Думаю, я должен снять его с тебя как можно скорее.

В глазах у Кайли сверкнуло изумление, лицо просветлело, и она радостно улыбнулась мне:

– Ах ты, непослушный мальчик!

Кайли засмеялась и повернулась сказать что-то людям с камерами, но я не стал прислушиваться. Я запрыгнул в автомобиль, пристегнул ремень и опустил стекло со стороны пассажира.

– Детка, хватит заигрывать с фотографами. Скорее садись в машину, я больше не могу ждать!

Кайли еще раз улыбнулась папарацци и уселась на свое место. Как только мы отъехали от ресторана, она разразилась гневной тирадой, которую готовила, пока мы были на публике.

– Ты обалдел? Как это вообще понимать? Мы оба выглядели, как идиоты, и ты испортил мое платье! Они сделали кучу фотографий, где я облита вином!

– Мне плевать на твое дурацкое платье. Элла написала мне, и я должен скорее приехать домой, чтобы поговорить с ней.

Кайли ахнула.

Я ехал слишком быстро, чтобы отвлекаться от дороги, но почувствовал на себе ее уничтожающий взгляд. Я даже испугался, что она загорится от распирающей ее злости. А я бы расстроился, если бы она воспламенилась и прожгла мои кожаные сидения.

– И это все из-за того, что тебе написала какая-то телка?

– Элла – не какая-то телка. Она та самая. Единственная.

– ЧТО?

– Кайли, мы играем на публику, черт возьми. Наши отношения ненастоящие. Не забывай об этом.

– Может быть. Но если ты думаешь, что я позволю тебе шляться с какой-то непонятной стервой, когда ты должен встречаться со мной…

– Да причем тут ты! – огрызнулся я. – Я только что узнал, что самый важный человек в моей жизни не умер восемь месяцев назад. Она была в коме и только что сообщила мне, что жива! Я сейчас немного не в себе, поэтому отстань от меня! Мне необходимо поговорить с ней.

Чудо из чудес – Кайли лишилась дара речи.

Через пять минут я въехал в ворота своего дома на Голливудских холмах. Я выключил мотор, потянулся к двери и тут поймал на себе изумленный взгляд Кайли.

– То есть ты сейчас собираешься войти в дом и позвонить этой Элле? – Имя она произнесла с особой ненавистью. – А я что?

А мне не все равно? Я пожал плечами.

– Закажи такси.

– Такси?! – возопила Кайли. – Ты хочешь, чтобы я уехала домой на такси? Это наш первый выход в свет. Ты знаешь, что за нами следили после того, как мы ушли из ресторана. Я ни за что на свете не соглашусь, чтобы меня сфотографировали одну, уезжающую из твоего дома на чертовом такси сразу после свидания!

Мне казалось, что у Кайли сейчас пойдет дым из ушей. Она явно хотела поссориться, но я не собирался тратить на это время.

– Тогда входи. Можешь остаться тут на ночь, мне все равно. Утром я отвезу тебя домой.

Кайли пошла за мной, хотя по-прежнему злилась.

– Да, ты прав, засранец. Ты отвезешь меня утром домой. После того, как сводишь позавтракать в какое-нибудь милое место, чтобы загладить свою вину за сегодняшний спектакль. А еще ты дашь мне свою рубашку, как сделал бы настоящий бойфренд.

Тут меня прорвало. Сейчас я хотел лишь одного: поговорить с Эллой, а Кайли волновала эта идиотская игра на публику. Я снял куртку, сорвал с себя рубашку и бросил ее Кайли.

– Наслаждайся, принцесса, – буркнул я. – Это самое большее, что ты получишь сегодня ночью. Гостевая комната по коридору направо.

Я ворвался в спальню и запер за собой дверь.

6

Я СДЕЛАЛА ЭТО. НАПИСАЛА Синдеру. И получила ответ меньше чем через пять минут. Прочитав сообщение, я наконец смогла полностью расслабиться. Какое облегчение. Это Синдер! Я говорю с ним! Он такой же, как всегда, и кажется, рад меня слышать. Может, у меня все-таки есть хоть один друг на этом свете.

Маленький кусочек моего разбитого сердца вернулся к жизни, я как будто впервые по-настоящему вздохнула после аварии. Руки дрожали от нетерпения, когда я вводила свои данные в мессенджер. В животе порхали бабочки всех мастей – нервные, веселые, испуганные, счастливые…

Шла минута за минутой. Десять, пятнадцать, двадцать. Я думала, сойду с ума. Залезу в ноутбук и задушу Синдера за то, что заставил так долго ждать. А потом он пришел.

Cinder458: Прости. Добирался до дома немного дольше, чем планировал.

EllaTheRealHero: До дома? Ты оставил свою подругу? Не надо было.

Cinder458: Ты шутишь, Элла? Я думал, ты умерла.

EllaTheRealHero: Серьезно?

Сердце в груди на секунду остановилось. Он думал, я умерла? Интересно, а мои друзья в Бостоне тоже так думали? И стоит ли им сообщать, что это не так? Я не знала ответа на эти вопросы.

Cinder458: А что я должен был думать? Ты исчезла посреди разговора! Я написал тебе миллион сообщений. Проверял твой блог и «Твиттер» каждый день в течение нескольких месяцев. Я не смог придумать другой причины, почему ты внезапно бросила свой дневник.

Знаю, электронные сообщения не передают эмоции, но мне показалось, что Синдер действительно переживал. Я расстроилась, представив, что он чувствовал все это время. Ведь если бы на его месте была я, то с ума сошла бы от волнения.

EllaTheRealHero: Прости меня. Мне следовало написать тебе раньше, чтобы ты не волновался.

Cinder458: He извиняйся передо мной, Элламара. Тебе не за что просить прощения. Я рад, что ты в порядке. До сих пор не могу поверить, что снова говорю с тобой. Я чуть со стула не упал, когда получил твое сообщение.

Cinder458: Кстати, моя спутница решила, что я сошел с ума. Теперь она, по всей видимости, больше не будет писать мне. А между прочим, горячая штучка. Это все ты виновата!

Я расхохоталась. Старый добрый Синдер! Потом я поняла, что он сказал, и мое сердце вновь замерло.

EllaTheRealHero: Ты был на свидании???? Синдер!!! Не могу поверить, что ты бросил ее одну. Вот засранец!

Cinder458: Ну, все равно она слишком капризная. Не самое удачное свидание в моей жизни.

EllaTheRealHero: Синдер!!!

Cinder458: Проехали, женщина. Это было дурацкое свидание. Ты – гораздо важнее. Я едва не расплакался, получив твое сообщение. Идиотские слезы, Элла! Почему мы вообще говорим обо мне? Я даже не представляю, что тебе пришлось пережить. Я знаю, как вы были близки с мамой. А теперь ты переехала к папе? Вы же не виделись столько лет!!! Как ты? Я могу чем-то помочь? Хочешь, я прилечу и украду тебя у него? Или хотя бы набью ему морду? Не могу поверить, что он выбросил все твои книги.

Ну вот, мир уже стал гораздо ярче. Жизнь совсем не казалась такой плохой, как полчаса назад. Мое вселенское одиночество отступило. Конечно, это еще не свет в конце туннеля, но по крайней мере уже не полная тьма.

Конечно, Синдер не изменился. Мне следовало написать ему несколько месяцев назад, когда я еще лежала в реабилитационном центре и снова начала двигаться. Ладно. Не стоит зацикливаться на прошлом. Он снова здесь – все остальное неважно.

EllaTheRealHero: Нет, морду не надо. Мой папа большой и злой американский юрист. Он затаскает тебя по судам, засадит за решетку и, возможно, даже отберет твою чудесную говорящую машину.

Cinder458: Уа-а, уа-а-а, уа-а-а-а, только не мою прелесть! Ладно, ладно, никаких мордобоев и похищений. А если серьезно, Элла, что я могу сделать? Я просто не знаю, чем помочь, чика. Расскажи.

EllaTheRealHero: He хочу рассказывать. Меня уже тошнит от этого. Теперь я целыми днями разговариваю с врачами, и они постоянно заставляют меня рассказывать. Мне не нужен еще один врач. Мне нужен друг. Кто-то, кто будет смешить меня и поможет выкинуть ненужные мысли из головы. Не надо носиться со мной, как с хрустальной вазой. Кричи на меня и не давай спуску, если я буду вести себя, как какашка.

Cinder458: Разве я упущу возможность лишний раз назвать тебя какашкой?

EllaTheRealHero: Нет. Именно поэтому ты мне и нужен.

Моя жизнь перевернулась с ног на голову, и мне нужен кто-то знакомый. Обычный.

Cinder458: Я могу быть обычным.

Я засмеялась настоящим, счастливым, легким смехом. Это первый искренний смех после аварии. Никакого усилия или неловкости. Никаких нервных смешков или попыток скрыть настоящие чувства. Я просто рассмеялась, потому что была в хорошем настроении (и Синдер сказал смешную вещь).

Доктор Пэриш будет рада. Возможно, если повезет, она перестанет капать мне на мозги насчет общения с отцом и сводными ведьмами. Но это вряд ли.

EllaTheRealHero: Конечно можешь, рок-звезда. Твое до смешного хорошенькое личико вряд ли когда-нибудь видело что-то по-настоящему обычное.

Cinder458: Ты никогда меня не видела. Откуда ты знаешь, что я хорошенький?

EllaTheRealHero: У страшилы вряд ли будет такое эго, как у тебя.

Cinder458: Ну, тут ты права. Я великолепен. Пожалуй, даже слишком прекрасен, чтобы быть обычным. Но за знакомого точно сойду. Ты уже видела актерский состав «Принца-друида», верно? Я чуть с ума не сошел, пока не мог обсудить его с тобой.

Я снова засмеялась. Это и правда знакомо. Я мысленно вернулась к первым месяцам в больнице. Врачи держали меня в искусственной коме в течение трех недель, потому что боль была слишком сильной, а операции все не кончались.

Когда меня вывели из этого состояния, я еще несколько недель чувствовала себя сонной и не могла связно выражать свои мысли – как будто сознание покинуло меня. Врачи говорили, что все эти недели я лишь звала маму и Синдера.

В один из дней медсестры услышали имя Синдер и принесли мне журнал о шоу-бизнесе. На первой полосе красовалась статья о главном красавчике Голливуда, который получил роль принца, горячо любимого поклонниками фэнтези. Помню, новость о том, что кумир сопливых девочек Брайан Оливер получил роль принца Синдера, вывела меня из ступора и привела в дикий ажиотаж, как говорила моя медсестра. Но это было еще до того, как я узнала, кто будет снимать фильм.

EllaTheRealHero: Ой! Лучше не напоминай!

Cinder458:?

EllaTheRealHero: Почему в Голливуде всегда все портят?

Cinder458: Думаешь, снимут дерьмо?

EllaTheRealHero: Кайли Саммерс в роли принцессы Ратаны? Она даже не актриса! Она супермодель!

Cinder458: Кто знает, вдруг кино – ее призвание.

EllaTheRealHero: А я думаю, она просто понравилась Максу Оливеру. В фильме на ней даже не будет платья! Какой-то позорный обтягивающий кожаный костюм, как у Зены – королевы воинов.

Омерзительно. И можно даже не надеяться, что они будут следовать сюжету. С таким режиссером, как Макс Оливер, вряд ли получится что-то большее, чем очередной тупой блокбастер.

Cinder458: Да уж. Значит, ты и правда не большая поклонница Макса Оливера. Я думал, ты шутила, когда писала разгромные рецензии на его фильмы в своем блоге.

EllaTheRealHero: А я думала, это ты шутил, когда защищал его. Макс Оливер – идеальный режиссер, если тебе нужны захватывающие гонки на автомобилях, мощные взрывы и полуголые женщины, – хотя да, тебе такое как раз и нравится, – но даже ты, наверное, согласишься, что «Принца-друида» должен снимать не он. И, конечно, он не мог не впихнуть туда своего сынка, который теперь будет играть Синдера! Ну почему??? За что мне все это??? Cinder458: Да ты что! Я думал, ты обрадуешься. По-моему, из Брайана Оливера выйдет отличный принц Синдер. Этот парень просто милашка.

EllaTheRealHero: Xa! Я не знала, что ты имеешь такие наклонности и тащишься от этого распиаренного Брайана Оливера.

Cinder458: Помнишь, мы договаривались, что я могу называть тебя КАКАШКОЙ?? Я вовсе не тащусь. Мне лишь кажется, что он отлично подходит на эту роль.

EllaTheRealHero: Внешне, может, и подходит, но до сих пор он играл только в сопливых подростковых фильмах. Кто знает, осилит ли он драму? Хотя о чем я, если фильм снимает его отец.

Cinder458: Я готов признать, что Макс Оливер – плохой режиссер, а Кайли Саммерс – безмозглая курица, но я не думаю, что фильм будет совсем уж провальным. В конце концов, адаптацией сценария занимался лауреат «Оскара» Джейсон Коэн, да и насчет Брайана ты неправа. Он справится. Поговаривают даже, что его могут номинировать на «Оскар».

EllaTheRealHero: Разве что на приз зрительских симпатий девочек-подростков. Наверное, он может получить премию за «Лучший поцелуй» или «Лучшие кубики пресса», но точно не «Лучшую мужскую роль». Я поверю в это, только если увижу своими глазами.

Cinder458: Ну как хочешь, какашка. Вот увидишь, его как минимум номинируют. Точно тебе говорю. Между прочим, он играл в артхаусной драме «Долгая дорога домой». Посмотри – и будешь молить о прощении за свои дурацкие шутки, когда поймешь, насколько он крут.

EllaTheRealHero: Xa! Идет. Я посмотрю. Ладно, мне уже пора.

Cinder458: He уходи.

EllaTheRealHero: Почему?

Cinder458: Ну просто. Не хочу, чтобы ты уходила.

Синдер умел быть очень милым, когда захочет, но мое сердце сжалось вовсе не от этого маленького признания.

Никто не хотел видеть меня рядом после аварии. Отец привел меня в свой дом, и они с Дженнифер старались проявлять заботу, но я все равно чувствовала себя лишней в их семье.

Иногда, когда я выходила из комнаты, Дженнифер делала над собой усилие, чтобы улыбнуться. Хотя с чего вдруг она должна радоваться моему присутствию? Я – часть забытого прошлого моего отца. Я – изъян в ее идеальном красивом мире и притащила за собой огромный багаж. Она терпела меня. Не думаю, что ненавидела, но точно не любила. А сводные ведьмы всем своим видом давали понять, как я их раздражаю. За это время я успела смириться с мыслью, что со мной больше никто не захочет общаться.

EllaTheRealHero: Боишься, что я снова исчезну?

Cinder458: He смешно вообще-то. Ты меня страшно напугала, женщина!!! Я думал, что потерял тебя навсегда. С тобой точно все в порядке?

В порядке – понятие относительное.

EllaTheRealHero: Мне стало гораздо лучше от разговора с тобой. Я правда скучала по тебе.

Cinder458: А я скучал еще больше. Ты не можешь просто так исчезнуть. Ты нужна мне, Элламара, о мудрая и прекрасная мистическая жрица Царства. Мне нужны твои наставления и советы.

EllaTheRealHero: Можно подумать, ты когда-нибудь слушаешь, что я говорю.

Cinder458: Я всегда слушаю. Просто редко соглашаюсь.

EllaTheRealHero: Это потому, что ты глупый и пустой, юный принц-друид.

Cinder458: Ты забыла добавить: еще симпатичный.

EllaTheRealHero: И тщеславный.

Cinder458: Ax да! Ты же всегда пытаешься умалить мое эго.

EllaTheRealHero: Оно так раздулось, что эта задача едва ли выполнима. Но я стараюсь.

Cinder458: Видимо, надо тебя все-таки отпустить. Если здесь так поздно, у тебя уже, наверное, светает.

Я помедлила с ответом. В глубине души мне отчаянно хотелось рассказать ему правду, сказать, что я теперь живу в Лос-Анджелесе и предложить встретиться. Было бы замечательно увидеть его вживую! Услышать смех, который скрывался за его бесконечными смайликами. Узнать, как звучит его голос, когда он называет меня женщиной, если злится.

Но есть одна проблема. Я точно знала: увидевшись один раз, я захочу встречаться с ним снова и снова. Мама боялась, что однажды я влюблюсь в него, но я влюбилась уже давно. И если уж быть совсем откровенной, встрескалась по самые уши.

Я не понравлюсь Синдеру. С чего бы мне ему нравиться, если он может заполучить любую красотку? Не сомневаюсь, что Синдер останется моим другом, даже если увидит шрамы, но каким? Будет ли он стесняться меня? Будет ли вести себя, как мои сводные сестры, не желающие знакомить со своими идеальными друзьями? Или как Дженнифер, которая боится лишний раз на меня взглянуть? Или как отец, вынужденный возиться с неприятным человеком из чувства долга?

Если мы встретимся, пути назад не будет. Все обязательно изменится. Я не могла так рисковать, ведь он – все, что у меня есть. Поэтому я промолчала.

EllaTheRealHero: Спасибо, что продинамил свою девушку, чтобы поговорить со мной сегодня.

Cinder458: Да без проблем. Возвращайся скорее. Ты ведь больше не исчезнешь?

EllaTheRealHero: Нет, если это будет зависеть от меня. Я посмотрю фильм и вернусь. Спокойной ночи, Синдер.

Cinder458: Спокойной ночи, Элла. Спасибо, что написала. Я правда рад, что ты в порядке.

Он вышел из сети, и меня охватило чувство вины. Я не сказала ему правду – и как будто соврала.

– Может, когда-нибудь в другой раз, – прошептала я, закрывая ноутбук. Я надеялась на это. Надеялась, что в следующий раз наберусь смелости и обязательно встречусь с ним.

7

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ В НОВОЙ школе прошел примерно так, как я и ожидала. Все на меня пялились. Хотя на улице было еще очень тепло, я надела зимнюю форму, чтобы скрыть свои шрамы. Но этого оказалось недостаточно. Школьники смотрели, как я хромаю, опираясь на трость, и таращились на рукава моей длинной водолазки и колготки: все уже давно знали, кто я такая и что скрываю под одеждой.

Некоторые старались реагировать деликатно или вовсе не смотреть, но их взгляды все равно возвращались ко мне. Эти ребята хотя бы пытались изображать улыбку и из вежливости даже пробовали заговорить со мной. Другие же открыто смотрели, показывали пальцем, смеялись и дразнили меня, рассчитывая позабавить окружающих.

Никто не попытался со мной подружиться. Никто не заступился, когда меня дразнили. Некоторые смотрели с сочувствием, но боялись вмешаться. По всей видимости, до моего появления объектами травли были они. Но даже эти ребята не пригласили меня посидеть с ними во время ланча. Они слишком боялись проявить симпатию.

Я изо всех сил пыталась игнорировать насмешки, но, видимо, должно было пройти какое-то время, чтобы это меня не обижало – если такое вообще возможно.

Мои сводные сестры даже не пытались мне помочь. Мы пересекались как минимум на одном занятии и обедали в одной и той же столовой, но, как я и предполагала, они решили делать вид, что меня не существует. В первый и последний раз за день мы поговорили на парковке после занятий. Когда я подошла к их маленькому двухдверному кабриолету, Анастасия встретила меня полным презрения взглядом.

– Так неприятно оставлять машину на парковке для инвалидов!

Джульетта закинула рюкзак на заднее сиденье и забралась в автомобиль.

– Да ладно! Это самое лучшее место на парковке. Мы сможем выехать раньше всех и не будем торчать в пробке.

Анастасия хмыкнула и отодвинула пассажирское кресло, жестом указывая мне на заднее сиденье. Она издевается?

– Ты же знаешь, что я не могу туда залезть, не так ли?

Анастасия пожала плечами:

– Тогда иди пешком. Я не собираюсь весь год сидеть сзади.

Я закрыла глаза, пытаясь справиться с внезапно подступившими слезами. День с самого начала пошел наперекосяк, и мне просто хотелось скорее попасть домой.

– Слушай, я же не из вредности. Я правда не могу туда забраться.

– Ана! – прошипела Джульетта. – Может, ты просто сядешь?

– Нет. Это наша машина. С какой стати мы должны страдать, если эта уродина не умеет пользоваться ногами?

Она сказала это достаточно громко, чтобы слышала половина парковки. Если я действительно так ее смущала, она явно избрала неправильный путь. Джульетта, по-видимому, тоже так считала. Она бросила на сестру гневный взгляд, вышла из машины и швырнула ей ключи.

– Спасибо, – буркнула я, когда Джульетта уселась на заднее сиденье и опустила пассажирское кресло, чтобы я тоже могла сесть.

– Не за что.

Анастасия посмотрела на нас и с отвращением тряхнула головой. Заняв водительское место, она поправила прическу и посмотрела на сестру в зеркало заднего вида.

– Не могу поверить, что ты так просто сделала то, что ей нужно. Ты серьезно собираешься сидеть сзади весь учебный год?

– Может, поедем уже? – огрызнулась Джульетта. – На нас смотрят.

Домой мы ехали молча под аккомпанемент «Топ-40» попсовых радиохитов. Дженнифер встретила нас своей фирменной улыбкой. Я хотела отправиться прямиком к себе в комнату и не выходить оттуда до завтра, но не смогла противостоять зову желудка. Я с утра ничего не ела и уже умирала от голода.

– Как ваш первый день? – спросила Дженнифер, когда мы вошли на кухню.

Я решила, что ей интереснее послушать своих дочерей и сразу направилась к холодильнику.

– Это просто кошмар, – взвыла Анастасия за моей спиной. – Мам, она просто бродила, как зомби, хотя все вокруг смеялись, показывали на нее пальцем и все такое. Как будто она заразная. Когда она пришла в столовую на ланч, все разбежались из-за стола, как тараканы. Там было полно народу – реально, ни одного свободного места – но никто не хотел садиться рядом с ней. Представляешь, она одна заняла целый стол. Это так неловко!

Я больше не могла сдерживаться и хлопнула дверцей холодильника.

– Тебе неловко что ли?

– Представь себе, – буркнула Анастасия. – Все знают, что ты живешь с нами. Весь день спрашивали, почему наша сводная сестра такая странная. Ты ползаешь, как улитка, и ко всему прочему пришла в колготках и водолазке с длинным рукавом, хотя на улице вообще-то почти тридцать градусов.

Джульетта усмехнулась:

– А что ты от нее хочешь? Ты же видела ее ноги.

Я не могла понять, защищала ли она меня или хотела обидеть, но Дженнифер, видимо, склонялась к первому, потому что одобрительно закивала.

– Ана, прояви немного сочувствия. Представь, как бы ты себя чувствовала, если бы тебе пришлось ходить по школе в таком виде, как она, да еще и прихрамывая!

Я чуть рот не раскрыла от изумления. Если это была попытка меня поддержать – не надо, спасибо. Но Дженнифер сказала это так искренне, что я даже не смогла на нее разозлиться. Собственно говоря, и злиться-то нечего.

Дженнифер улыбнулась мне самой сочувственной улыбкой на свете.

– Если тебе так удобнее, не стесняйся ходить в водолазке с длинными рукавами и в колготках, Элла.

Вот уж спасибо за разрешение!

– О, вспомнила! – с энтузиазмом добавила Дженнифер и указала на меня пальцем. – Я кое-что тебе купила, пока ходила по магазинам.

Когда она скрылась в спальне, Анастасия и Джульетта вопросительно уставились на меня. Я лишь пожала плечами, так как не имела ни малейшего понятия, что она имела в виду. Я достала из холодильника бутылку сока и сыр и уселась за стол.

Дженнифер вернулась, прежде чем я успела доесть. В руках у нее было несколько небольших пакетов.

– Я думала о твоих рубцах, – начала она, вывалив передо мной целый океан косметики. – Как ты знаешь, я работаю в модельном бизнесе, поэтому неплохо разбираюсь в вопросах красоты и ухода за кожей. Я поговорила с друзьями и купила тебе кое-какие кремы, масла и увлажняющие средства, которые должны ускорить процесс заживления.

Я не знала, как реагировать. Дженнифер по-своему понимала заботу, но по крайней мере она проявила чуткость. В каком-то смысле меня это даже тронуло. Но тут вмешалась Ана:

– Не хотелось бы тебя перебивать, мам, но ей не поможет ни один крем.

Я и сама так думала, но все равно не очень хотелось это слышать от других.

Дженнифер нахмурилась и посмотрела на мою искалеченную руку.

– Конечно, чудесного исцеления я не обещаю. У тебя так много шрамов, что полностью убрать их никак не получится, но некоторые из этих средств могут помочь хотя бы сгладить неровности и пигментные пятна (как раз то, что больше всего бросается в глаза). Если нам удастся разгладить твою кожу и выровнять цвет, шрамы не будут выглядеть так пугающе.

Чудесно, я вызываю у нее отвращение!

– Ну и в конце концов есть пластическая хирургия.

– Пластическая хирургия?

Я правда настолько отвратительно выгляжу, что мне нужна пластика?

Дженнифер, видимо, не уловила ужаса в моей интонации, и с энтузиазмом закивала.

– Конечно! Я говорила о тебе со своим знакомым врачом. Я показала ему пару твоих фотографий, сделанных в больнице, и он сказал…

– Ты говорила с кем-то, не спросив меня? – ахнула я. – Показывала мои фотографии?

Дженнифер вздрогнула, испугавшись моей реакции.

– Я не хотела тебе говорить, пока не узнаю, сможет ли он помочь. Не хотела зря обнадеживать. Но он сказал, что можно попробовать, Элла. Ты не всегда будешь выглядеть так же плохо, как сейчас.

С меня хватит. Я больше ни секунды не хочу продолжать этот разговор.

– Не могу поверить, что ты это сделала.

– Я всего лишь хотела помочь.

– Говоря, что я уродлива до ужаса и мне нужна пластическая операция?

Анастасия чуть не поперхнулась от смеха и пробормотала:

– На правду не обижаются.

– Анастасия! – испуганно вскрикнула Дженнифер. – Не смей никогда говорить такие вещи.

Гневно посмотрев на дочь, она с отчаянием обратилась ко мне:

– Это несправедливо, Элла. Ты же знаешь, я имела в виду совсем другое. Я просто хочу тебе помочь выглядеть лучше, и если мы можем что-то сделать…

– Спасибо, я перенесла достаточно операций.

Дженнифер прикрыла глаза и потерла висок. Мне стало неловко. Она вела себя крайне бестактно, но тем не менее действительно пыталась помочь. День сегодня выдался на редкость ужасным, и я не хотела с ней ссориться. Я встала со стула и взяла пакеты, которые она принесла.

– Я спрошу у врачей, можно ли мне этим пользоваться, хорошо? Нужно, чтобы они разрешили.

Дженнифер тоже немного успокоилась и кивнула. Когда я уходила, она тихонько сказала мне вслед:

– Я правда просто хотела помочь, Элла.

Ох! Теперь, ко всему прочему, я еще и чувствовала себя виноватой. Я остановилась и повернулась к ней лицом.

– Знаю. Прости. Сегодня просто не очень удачный день, и мне нужно отдохнуть. Пойду полежу немного в ванне.

– Попробуй добавить в воду немного лавандового масла. Там есть, в пакете. Оно очень успокаивает.

* * *

Я сидела в ванне, пока вода не остыла, и наконец смогла хорошенько проплакаться. Оказавшись наконец наедине с собой, я тут же разревелась, но вовсе не из-за взглядов других ребят и не потому, что меня считали изгоем, а скорее от осознания того, что это – моя новая жизнь. Ана права: ничто теперь не исправит мою хромоту и не разгладит шрамы. И сегодняшний кошмар будет повторяться снова и снова.

Папа постучал в дверь и заглянул в комнату, когда я отозвалась.

– Элла. Через пятнадцать минут мы идем ужинать. Ты можешь собраться…

Видимо, по моим глазам все еще было видно, что я плакала: отец побледнел и подошел к изголовью кровати.

– С тобой все в порядке, милая?

Мне не очень хотелось обсуждать с ним, как прошел день, поэтому я лишь пожала плечами.

– Да. Но если честно, я немного не в настроении и не хочу ужинать.

– Как скажешь, Элла, – согласилась Дженнифер, входя в комнату. – Если нужно, ты можешь остаться дома.

Отец несколько раз перевел взгляд с жены на меня и нахмурился.

– Нет, не можешь, – заявил он. – Если ты будешь сидеть тут одна, лучше точно не станет. Ты должна пойти с нами.

Прежде чем я успела что-либо ответить, Дженнифер мягко взяла его за руку и сказала:

– Возможно, ей лучше остаться. В школе все прошло не очень хорошо. У девочек был сложный день, и они сейчас все немного на взводе.

Отец посмотрел на меня с таким изумлением, как будто услышал самую удивительную новость в своей жизни.

– Все действительно так плохо?

Я злобно посмотрела на него:

– А ты как думал? – и потянулась за салфеткой, а Дженнифер в это время наклонилась к отцу и прошептала:

– Если верить Анастасии и Джульетте, это просто катастрофа. Рич, может нам стоит разрешить ей остаться дома и окончить школу дистанционно?

– Да уж, будьте добры, – взмолилась Анастасия, войдя в комнату следом за Джульеттой, как будто я решила созвать тут семейный совет.

Джульетта закивала в знак солидарности.

– Я думаю, так будет лучше для всех.

Отец внимательно оглядел нас и внезапно взорвался:

– Нет!

– Но Рич…

– Нет, Дженнифер. Ты знаешь, почему мы не можем. Теперь это – ее жизнь. Ей нужно привыкнуть.

Внутри у меня все сжалось. Я не ожидала от него особой чуткости, но он не проявил ни капли сочувствия. Даже не пытался понять, как трудно мне было сегодня, и хотя бы немного утешить.

– Ты же слышала, что сказал врач. Ей нужно научиться общаться с людьми. Нельзя замыкаться в себе, станет только хуже.

– Но у нее никогда больше не будет друзей, – возразила Дженнифер. – Это травмирует ее на всю жизнь.

Вспомнив, что я и так уже травмирована на всю жизнь, она поморщилась:

– Я имею в виду, в эмоциональном плане.

Какая потрясающая вера в меня! Дженнифер, как и ее дочери, считала меня уродиной. Я такая страшная, что не обойтись без пластической операции, а еще у меня никогда не будет друзей. Не могу сказать, что все эти мысли не волновали меня, но как человек, исполняющий роль моего родителя, она могла хотя бы сделать вид, что считает иначе. Нам всем не помешало бы немного оптимизма.

– Может, стоит подыскать специальную школу для таких детей, как она? – предложила Дженнифер. – Есть ведь школы для детей с ограниченными возможностями. Может, ей будет комфортнее среди равных.

Ну она и выдала! Среди равных? Можно подумать, шрамы и хромота делали меня и других искалеченных подростков недочеловеками! Мой отец юрист, и его должно было возмутить подобное невежественное и дискриминационное высказывание, но вместо этого он с интересом посмотрел на жену:

– А что, это идея. Я спрошу у врачей, как они на это смотрят.

Его слова поразили меня. Когда-то давно он оставил меня ради этих людей, но сейчас я чувствовала себя преданной еще раз. Он же мой папа и должен защищать меня. Или хотя бы думать о моих чувствах.

– Алло! – крикнула я. – Я вообще-то здесь! Если вы хотите обсуждать меня, как будто у меня нет собственных мыслей и чувств, можете хотя бы не делать этого при мне?

Дженнифер побледнела, а отец прикрыл глаза рукой, потирая виски, как при головной боли.

– Ты права, Элла. Я виноват перед тобой. Давай поужинаем сегодня вдвоем и все обсудим?

– Что? – вскрикнула Джульетта. – Папа! Это несправедливо! Мы уже забронировали столик на сегодня!

– Я знаю, милая. Но у Эллы правда был тяжелый день. Я думаю, нам не помешало бы пообщаться с глазу на глаз.

– У нас у всех был тяжелый день! А о нас ты подумал? Теперь все вращается вокруг нее! Ужин в честь начала учебного года – семейная традиция. Ты не можешь забить на свою настоящую семью только потому, что у нее не задалась жизнь.

Я не собиралась больше это терпеть.

– Расслабься, Джульетта. Я не собираюсь портить вам вечер. – Я слишком устала, чтобы злиться на отца. – Не нужно нарушать традицию из-за меня. Идите спокойно на свой семейный ужин или что там у вас. Все в порядке.

– Элла. – Отец тяжело вздохнул. – Ты тоже должна пойти. Ты – часть семьи.

Кажется, я ошиблась: не так уж сильно я устала. Ярость захлестнула меня, придавая новые силы.

– Нет. Я была частью твоей семьи. А ты бросил меня ради этой.

– Дорогая, это не то…

– Не надо, пап, – перебила я, прежде чем он начал бы извиняться. – Мы оба прекрасно знаем, что если бы мама не умерла, я по-прежнему оставалась для тебя лишь смутным воспоминанием, так что не надо изображать, будто тебе не все равно.

Отец выглядел так, словно я залепила ему пощечину, но в следующее мгновение он потерял самообладание.

– Я не могу изменить прошлое, Элла! Я стараюсь сделать сейчас все, что могу, разве этого недостаточно? Лучше поумерь свой пыл, ведь нравится тебе или нет, но теперь мы – твоя семья. Тебе придется жить с нами, так что возьми себя в руки и выходи.

Я хотела ответить «нет». Хотела, чтобы ему пришлось тащить меня насильно, а я бы отбивалась и кричала. Обида на него жила во мне уже десять лет. Он не мог просто так вернуться в мою жизнь и рассчитывать, что я его сразу прощу. Собственно говоря, он даже не извинился. Но чем меньше я препиралась с ним, тем больше шансов уйти из этого дома.

– Хорошо, как скажешь.

Отец сделал еще один глубокий вдох и попытался успокоиться.

– Спасибо. Поторопись, тебе еще нужно переодеться. Через десять минут выезжаем.

Я хмуро посмотрела на свои джинсы и водолазку с длинным рукавом. По-моему, я выглядела нормально.

– А зачем переодеваться?

– «Провиденс» – один из лучших ресторанов в Лос-Анджелесе, – высокомерно ответила Анастасия. – Тебя туда не пустят, если будешь выглядеть, как на рекламе «Уоллмарта».

Только сейчас я заметила, что двойняшки выглядели просто сногсшибательно. Отец и Дженнифер тоже принарядились. Отлично. Папа вызывал уважение одним своим видом, а Дженнифер рядом с ним выглядела, как идеальный трофей. Анастасия и Джульетта, изнеженные наследницы своих родителей, прекрасно дополняли картину. Про эту семью нужно снимать отдельное реалити-шоу!

Отец выпроводил всех из комнаты, чтобы я могла переодеться, и я безнадежно уставилась в свой гардероб, зная, что не найду здесь ничего соответствующего Коулманам. Я неторопливо перебирала вешалки с одеждой и внезапно наткнулась на мамино маленькое коктейльное платье канареечного цвета. У нас с мамой было не так уж много поводов выглядеть нарядно. Мы никогда не бедствовали, но всегда держали расходы под контролем, а на какие-нибудь особенные покупки приходилось копить. Но когда мне было около тринадцати лет, мама встречалась с профессиональным танцором сальсы, и он любил приглашать ее на танцы. Тогда-то она и купила себе это платье.

Я прижалась щекой к ярко-желтой ткани и глубоко вдохнула. Платье больше не пахло мамой, но меня это не волновало. Это была моя самая любимая мамина вещь. Она всегда так красиво выглядела в нем! Я помню, что с облегчением расплакалась, когда разбирала собранные отцом коробки и обнаружила его.

– Я так скучаю, мамочка, – прошептала я. – Так несправедливо, что я осталась совсем одна. Ты нужна мне.

Не задумываясь над тем, что делаю, я надела платье. Оно сидело на мне абсолютно идеально. Платье было на тонких бретельках и доходило до колена. Мне стало тошно от одной мысли, что придется выйти из дома со шрамами напоказ, но люди пялились бы на меня в любом случае, так почему не взять с собой частичку мамы? Если я хотела пережить этот ужин, мне была жизненно необходима ее поддержка.

Я надела жемчужные бусы, которые мама всегда носила с платьем, забрала волосы так же, как она, и посмотрела в зеркало. Если не обращать внимания на шрамы, я практически снова почувствовала себя человеком. Из зеркала на меня смотрела мама. Я была очень похожа на нее – только глаза отличались.

– Я люблю тебя, мамочка, – прошептала я, взяла трость и отправилась навстречу своей расстрельной команде.

Я медленно подошла к главному выходу, где меня уже ждали. Увидев меня, все оцепенели.

– О нет! Ты не наденешь это! – закричала Анастасия.

Я не могла не ответить. Я любила это платье.

– А что не так? Вы все в платьях.

– Мам! – Анастасия умоляюще посмотрела на Дженнифер.

– Это очень милое платье, Элла, – быстро сориентировалась та. Ее голос звучал так покровительственно, как будто мне было пять лет. – Но ты уверена, что хочешь его надеть?

– А почему нет?

Дженнифер на мгновение замерла, а затем печально улыбнулась:

– Понимаешь, милая, оно как бы… немного открытое.

Еще одна пощечина. Я оглядела Джульетту и Анастасию и скрестила руки на груди.

– Оно длиннее, чем платья их обеих, и моя грудь не вываливается на всеобщее обозрение.

Я идиотка. Как я не додумалась раньше?

– А-а-а, ты не хочешь, чтобы я надевала это платье, потому что видны мои шрамы? Ты стыдишься меня так же, как и они?

Дженнифер испуганно замотала головой. Ее глаза заблестели от слез, и, всхлипывая, она уткнулась в папино плечо. Он крепко обнял ее и бросил гневный взгляд в мою сторону.

– С меня довольно, Элламара. Если у тебя плохое настроение, это не значит, что ты можешь наплевательски относиться к чувствам всей семьи. Доказала свою правоту? А теперь перестань упрямиться и пойди переоденься.

Я думала, мне уже нельзя сделать еще больнее. Даже мой родной отец, моя плоть и кровь, не хотел, чтобы я появлялась рядом с ним, если видны мои шрамы.

– Я не собиралась никому ничего доказывать! Это платье моей мамы. И я просто хотела, чтобы на этом семейном ужине была частичка моей семьи. Я не обязана переодеваться только потому, что вам стыдно находиться рядом со мной. Я не виновата, что вызываю у всех вас отвращение.

Осознав свою ошибку, отец тихо выругался. Он побледнел и почти шепотом произнес:

– Элламара, извини. Я думал…

– Я знаю, что ты думал!

Поздно извиняться.

– Вы, ребята, постоянно говорите мне, что вы – моя семья, но это не так. Если бы моя мама увидела меня в этом платье, она бы обняла меня и похвалила за смелость – а не попросила переодеться. Меня тошнит от вас. Она не стала бы стыдиться моих шрамов. Ей было бы все равно, потому что она меня любила. Моя семья – это она.

Я развернулась и направилась в свою комнату, жалея, что не могу убежать. Никуда с ними больше не пойду! Если отец захочет, чтобы я вышла из дома, ему на самом деле придется тащить меня на себе.

8

БРАЙАН

Я ЗНАЛ, ЧТО НЕ СТОИЛО давать Скотту ключи от дома. Как мне удастся избегать людей, если я не могу запереться от человека, который следит, чтобы я не пропустил ни одной встречи?

– Брайан? – крикнул Скотт, войдя в дом. Через пару секунд он обнаружил меня на диване в гостиной. – Ты должен был приехать еще час назад. Кайли пообещала отрезать мое мужское достоинство, если я не притащу тебя в течение двадцати минут.

Я посмотрел на окошко с сообщениями в ноутбуке и вздохнул.

Cinder458: Мне жутко приятно принимать твои извинения, но, к сожалению, пора идти.

EllaTheRealHero: Да-да, пятничная ночь ждет тебя, Мистер Популярность. Приятного вечера.

Я улыбнулся. Сегодня я мог быть доволен собой.

Элла наконец посмотрела фильм «Долгая дорога домой» с моим участием, о котором я ей рассказывал. Она так изумилась, что написала очень забавную рецензию под названием «Приношу искренние извинения мистеру Брайану Оливеру». Я вспомнил, как до аварии Элла делала похожие записи в дневнике. Но в этот раз рецензия выглядела, как личное письмо, адресованное мне, и в нем она признавала, что из меня получился бы отличный принц Синдер. Просто чудесно!

Когда она прислала мне рецензию на «Долгую дорогу домой», я тут же ответил, что ей необходимо возобновить свой блог. Я знал, как Элла любила вести дневник, и очень расстроился, когда она сказала, что решила его оставить. Я был готов упрашивать ее неделями, но сегодня Элла наконец выложила новый пост. Она вкратце рассказала, что попала в аварию и не могла вести блог, но благодаря разговору с одним «сумасшедшим фанатом» решила вернуться и хотела начать с размышлений об актерском составе «Принца-друида». В качестве вступления она взяла свое письмо с извинениями в адрес Брайана Оливера.

Я увидел эту запись сегодня днем и написал что-то нейтральное в духе «с возвращением в блогосферу». А потом мы начали спорить в комментариях по поводу костюма принцессы Ратаны. К дебатам подключились и другие подписчики Эллы, обнаружившие новый пост. Не могу не похвастаться: моих сторонников оказалось больше, несмотря на то, что поклонники Эллы были очень рады ее появлению.

Cinder458: Как пожелает моя мудрая жрица. Я не особо хотел веселиться сегодня вечером, но теперь обещаю с размахом отметить твое возвращение в блог.

EllaTheRealHero: Ты странненький.

Cinder458: Неправда. Ты же меня любишь.

EllaTheRealHero: Правда. И да, люблю.

Спокойной ночи, Синдер.

Оцепенев от удивления, я уставился в экран, и сердце у меня сжалось от невыносимой тоски. Я думал, она снова пошутит про мое чрезмерно раздутое эго, а вместо этого Элла сказала, что любит меня. Она никогда не говорила ничего подобного. Возможно, она не испытывала ко мне таких чувств, как я к ней: только такой псих, как я, мог влюбиться в неизвестную девушку из Интернета, но по крайней мере она не быка равнодушна.

Cinder458: Спокойной ночи, Элла.

Я помедлил и написал еще одно сообщение.

Cinder458: И я тоже люблю тебя.

Я выдохнул и нажал на «Enter». Возможно, это всего лишь переписка и я никогда не увижу Эллу вживую, и она подумает, что я шучу, но я никогда не говорил этих слов ни одной девушке. Для меня этот момент был очень особенным.

К реальности меня вернул чей-то протяжный свист. Я обернулся и увидел Скотта, заглядывающего мне через плечо и читающего переписку. С каждой строчкой его глаза округлялись все сильнее.

Ну вот. Пора спуститься с небес на землю.

Неторопливо потянувшись, я закрыл ноутбук. Прежде чем Скотт успел спросить об Элле и моем последнем сообщении, я произнес:

– Ладно, ты победил. Я иду. Не могу позволить тебе лишиться мужского достоинства из-за меня.

* * *

– Осторожно, – предупредил Скотт, когда мы заходили в клуб. – Кайли в бешенстве из-за твоего опоздания.

Я хмыкнул. Еще бы! Сегодня ей исполнялся двадцать один год, и в соответствии с ее сценарием мы должны были обручиться. Для своей вечеринки Кайли арендовала самый понтовый клуб в Лос-Анджелесе и пригласила всех знаменитостей, каких только знала. И заодно, судя по всему, всех папарацци штата Калифорния.

Бедняга Скотт думал, что Кайли в бешенстве. Что ж, пусть подождет, пока я разорву наши показные отношения, вместо того чтобы подарить ей кольцо, которое так и не купил.

– Мудрый совет, Скотти: беги, пока можешь.

Скотт не успел. Кайли подскочила к нам, едва мы вошли в клуб.

– Малыш! – завопила она, повиснув у меня на шее. – Где вас носило?

Ее голос звучал весело, но по глазам было видно, что она действительно в ярости. Кайли притащила с собой кучу друзей и желающих ее поздравить, и мне, как вежливому человеку, пришлось со всеми перездороваться. Затем я взял ее за руку и прошептал:

– Мы можем поговорить наедине?

Кайли просияла:

– Конечно!

Она оглядела толпу, всем своим видом намекая, что сейчас получит сюрприз на день рождения, и только потом отошла со мной к отдельному столику.

Я решил не терять времени зря и, убедившись, что нас никто не слышит, сказал:

– Не хочу этого делать.

Кайли поморщилась:

– Да, все поняли это еще на совещании.

– Хорошо, скажу иначе. – Я становился все нетерпеливее. – Я не собираюсь этого делать.

Кайли прищурилась.

– Ты не можешь так поступить.

– Кайли. – Я потер виски и глубоко вздохнул. Не хотелось с ней ссориться, если это было возможно. – Дай мне время, ладно? После того совещания многое изменилось.

Если бы Кайли была кошкой, она выгнула бы спину и распушила хвост. Но она лишь замерла и скрестила руки на груди:

– Ты имеешь в виду ту девчонку?

Ту девчонку? Элла гораздо больше, чем та девчонка.

– Да, я имею в виду Эллу. Если бы я знал, что она жива, то с самого начала не стал бы ввязываться в эту идиотскую затею. Теперь она вернулась, и я не могу все разрушить, устроив с тобой этот фарс.

Кайли затрясло от ярости. Казалось, она может взорваться в любую секунду.

– То есть ты хочешь просто взять и бросить меня из-за нее? И попросить ее быть твоей фальшивой невестой?

Эта мысль настолько ужаснула меня, что я вышел из себя.

– Я не собираюсь заниматься этим дерьмом ни с кем! Давай прекратим все сейчас. Я уеду в Бостон и встречусь с Эллой. Хочу рассказать ей, кто я такой, и она не должна думать, что у меня есть девушка. Я хочу встречаться с ней и не буду этого скрывать или заставлять ее ждать, пока я буду прохлаждаться в Лос-Анджелесе со своей ненастоящей невестой и позировать для камер.

Я думал, глаза у Кайли уже не могут стать больше, но я ошибался. Они практически вываливались из орбит. Кайли изумленно разинула рот и нависла над разделявшим нас столом.

– Подожди-подожди. – Она вскинула руку, как будто хотела погрозить мне пальцем. – Эта девица не знает, кто ты такой? Вы что, никогда не встречались?

Я залился краской смущения. Да, это звучало безумно, но я был уверен в своих чувствах.

– У нас с Эллой… сложные отношения.

– В смысле «сложные»?

Я не хотел обсуждать Эллу с Кайли. Она никогда меня не поймет. Элла – лучшее, что есть в моей жизни, а Кайли хотела все разрушить. Отравляла мое существование. Я не мог ей позволить влезть в наш с Эллой мир.

– Я не обязан перед тобой отчитываться.

– Нет, обязан! – прошипела Кайли. – Если ты меня бросаешь, изволь хотя бы объясниться.

Я стиснул зубы и в очередной раз попытался успокоиться.

– На самом Аеле, мы не расстаемся. Мы ведь и не встречались по-настоящему?

– Но мы же можем! Все так думают. Как ты собираешься объяснить это поклонникам? И что делать с нашей карьерой? Ты же хотел доказать всем, что ты серьезный актер? Как же наш план, Брайан?

– Если мы все сделаем мирно и скажем, что нам лучше остаться друзьями, все сложится не так уж и плохо. Когда фильм выйдет в прокат, ты в любом случае окажешься в центре внимания всех СМИ, а у меня не будет проблем. Все будет нормально.

– Конечно. Нормально, – согласилась Кайли, произнеся это слово так, как будто оно было противным на вкус. – Но подумай, чего мы можем добиться, если будем следовать плану. Мы могли бы стать новыми Канье и Ким, Брэдом и Анджелиной! Нас любит вся страна, а если объединить ресурсы наших отцов, Голливуд будет наш. Слава – это лишь вопрос популярности. Мы с тобой – король и королева вечеринки, понимаешь? Мы должны быть вместе.

Она немного успокоилась и смягчила тон:

– Мы можем быть прекрасной парой. Если ты перестанешь сопротивляться и поверишь мне, то сам все увидишь. Я могу сделать тебя счастливым, Брайан.

Я даже в страшном сне не смог бы представить, каким образом Кайли собиралась сделать меня счастливым, но не стал говорить ей об этом.

– Не могу. Я люблю Эллу.

Сила моих слов шокировала нас обоих. Я сделал глубокий вдох-выдох, а потом повторил еще раз: так приятно было говорить об этом вслух!

– Я люблю ее, Кай. Поэтому не могу быть с тобой – и даже притворяться. Мне не нужен никто, кроме нее.

Кайли откинулась на спинку кресла. Меня удивило, сколько боли было в ее глазах. Я думал, она взбесится, если узнает, что ее план не сработал, но не ожидал, что мой отказ обидит ее.

Я наклонился и накрыл ладонью ее руку:

– Прости.

Кайли задумалась. Кажется, она пыталась найти новый подход. Затем достала из сумочки что-то маленькое – как оказалось, помолвочное кольцо – и показала мне. Кайли надела его на палец, как будто просто хотела примерить, и грустно вздохнула:

– Красивое, правда?

Вот черт. Это же я должен был купить кольцо. Откуда она его взяла?

– Что это еще такое?

Кайли наконец оторвалась от бриллианта и посмотрела на меня. Ее взгляд не предвещал ничего хорошего.

– Я же не дура, Брайан. Так и знала, что ты попытаешься слиться.

В одно мгновение выражение ее лица изменилось, и она превратилась в злобную фурию, которая готова была сожрать меня и моего ассистента вместе с потрохами.

– Мне плевать, кого ты там любишь. Я не позволю тебе расстроить мой план. Но если ты откажешься сейчас, я разрушу твою жизнь. И жизнь твоего отца. Впереди еще четыре фильма по «Хроникам Синдера», и режиссера легко заменить. Вы оба в кармане у моего отца, а папочка не привык мне отказывать. Я позабочусь о том, чтобы ни один из вас больше никогда не смог найти в этом городе нормальную работу. А потом, когда твоей карьере в Голливуде придет конец и ты наконец пойдешь плакаться в жилетку к своей ненаглядной Элле, ей достанется хуже всего.

Сердце у меня остановилось и кровь превратилась в лед. Кайли определенно могла навредить и мне, и моему отцу, но ей вряд ли удалось бы полностью разрушить мою и его карьеру. А вот Элла была в опасности. Да, пока Кайли не знала, кто она такая, но как только мы встретимся, об этом узнают все: папарацци следят за каждым моим шагом. Как только мы перестанем быть анонимными друзьями в Интернете и увидимся вживую, я больше не смогу скрывать ее от чужих глаз.

Кайли жестока, а Элла и так уже настрадалась за свою недолгую жизнь. Если Кайли захочет, она найдет все слабые места Эллы и нащупает все болевые точки, чтобы сделать еще больнее, чтобы усугубить ее страдания. А для этого даже необязательно встречаться лично. Я не сомневался: если я сейчас брошу Кайли, этого не избежать.

– Ну вот, – с удовлетворением заключила она. – Кажется, теперь мы наконец поняли друг друга, не так ли?

– Не вздумай втягивать в это Эллу!

– О, нет, что ты. Ты уже сам ее в это втянул. Так что если хочешь, чтобы я ее не трогала, будь лапочкой. Больше никаких безумных выходок и плохого поведения. Собери свою сопливую и восторженную щенячью любовь и заставь Голливуд поверить, что все это – для меня. Я хочу сама поверить в это, Брайан.

1 Молчать (исп.).

2 Пепел (англ.).

3 Элла – настоящий герой (англ.).

4 Ради всего святого, Элламара! (исп.).

5 О нет, крошка! (исп.).

6 Старая миссия – здание францисканской миссии в Санта-Барбаре, штат Калифорния. (Примеч. пер.)

7 «Лос-Анджелес Лейкерс» – американский баскетбольный клуб. (Примеч. пер.)

8 «УКЛА Брюинз» (UCLA Bruins) – баскетбольная команда Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. (Примеч. пер.)

Продолжение книги

По ту сторону глянца

2024-07-03 18:14:00

JAMELLA

Алекс, спасибо за продолжение ❤️ ❤️ ❤️. Мне понятно, почему Макс вляпался в Данилову. Однако то, как он "видит" женщин - неопытный он совсем. В жтом деле. Потому, что как большинство он видит то, что ХОЧЕТ видеть, не разглядывая, более того, упорно завязывай себе глаза.Насчёт его предложения, я поддерживаю.Только вот у нас Вика *задумчивый смайл* Как она все это воспримет?Помним да, про её содержание относительно Макса. И не прилетит ли потом все это Варе *задумчивый смайл*.

2024-07-01 09:18:00

Алекс, спасибо за сегодняшнее обновление ❤️❤️❤️. И опять я с улыбкой блаженной идиотки растеклась лужицей ❤️❤️❤️. Ну такие они настоящие, такие классные. И как я хочу, чтобы Варя не растеряла своего этого оптимизма и внутреннего света. Как я хочу, чтобы ЕЕ ОБЕРЕГАЛИ, и её обошла грязь этого мира. Только так, к сожалению, не бывает. Всем нам приходится закаляться и терять. И главное, главное не потерять себя и свою самобытность. Пусть она затаится, если так будет нужно. Но потом обязательно вернётся! И как видно, что Вики с Максом, несмотря на соперничество, всегда объединяются при любого вида угрозы. Это тоже очень важно.Ну и цитата: "Блин, ну почему он не урод? Боженька, я буду хорошей. Честное слово буду. Завтра. А сегодня так хочется хоть кусочек откусить..."

2024-06-30 22:18:00

User1093093110

Ой Алекс! Как умеете писать, ну прям как зацепите, и не отпускаете) хочется больше глав, или чаще выкладку делайте, как можно терпеть и не знать что там дальше. Аж ручки чешутся?

Синдер & Элла бесплатное чтение

Предисловие

1

2

3

4

5

6

7

8

Вход на сайт