Пасхальная книга стихов бесплатное чтение
Допущено к распространению Издательским советом Русской Православной Церкви ИС Р18-719-0692
© Издание, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2018
Страсти Христовы
Г.И. Анфилов
(1886–1938)
У Пилата
- Близ ворот собирались законники
- И решили, чтоб все без различья
- Добивались прощенья разбойника,
- Ибо это – в обычае.
- <…>
- В час полудня в садах безглагольных
- Совершалось великое судьбище,
- И Пилат был покорно безволен
- Пред одетым в кровавое рубище.
- Замечтался безбрежными мыслями
- Прокуратор, ходивший в Британию,
- В тишине под гранатными листьями
- Завершались предания.
И.А. Бунин
(1870–1953)
Вход в Иерусалим
- «Осанна! Осанна! Гряди
- Во имя Господне!»
- И с яростным хрипом в груди,
- С огнем преисподней
- В сверкающих гнойных глазах,
- Вздувая все жилы на шее,
- Вопя все грознее,
- Калека кидается в прах
- На колени,
- Пробившись сквозь шумный народ,
- Ощеривши рот,
- Щербатый и в пене,
- И руки раскинув с мольбой —
- О мщеньи, о мщеньи,
- О пире кровавом для всех обойденных
- судьбой, —
- И Ты, Всеблагой, Свете тихий вечерний,
- Ты грядешь посреди обманувшейся черни,
- Преклоняя свой горестный взор,
- Ты вступаешь на кротком осляти
- В роковые врата – на позор,
- На пропятье!
Э.И. Губер
(1814–1847)
Предательство Иуды
- Дремлют воды Иордана,
- Спит развенчанный Сион,
- В ризе влажного тумана
- Исчезает Елеон.
- Тихо воздух благовонный
- Нежит знойный прах земли,
- И шумит волною сонной
- Море Мертвое вдали, —
- Мнится, тайны величавой,
- Средь томительного сна,
- Или дум борьбы кровавой
- Ночь тяжелая полна.
- В небе дальнем месяц блещет,
- Смотрит весел и игрив;
- Бледный свет его трепещет
- В темной зелени олив,
- И, в лучах его блистая,
- В сон глубокий погружен,
- Листья длинные качая,
- Озарился Елеон.
- Полон муки беспредельной
- И любви горячих слез,
- Человек в тоске смертельной
- Руки чистые вознес.
- Ближе смерть! Страшнее битва!
- Кровь с лица Его бежит;
- Безответная молитва
- На устах Его дрожит.
- Он один, в часы ночные,
- Полон страха и скорбей,
- Где же спутники младые,
- Где семья Его друзей?
- Или, чуждые заботы,
- Преклонясь на прах земли,
- Одолеть ночной дремоты
- В час тяжелый не могли?
- Или спят? а Он с любовью
- Тихо молится за них;
- И скорбит, и плачет кровью
- За Апостолов Своих.
- Спите тихо до рассвета!
- Ближе, ближе страшный час!
- Ныне кровь Его завета
- Проливается за вас.
- Но вот, к пещере сокровенной,
- Среди страстей неодолим,
- Народ толпой ожесточенной
- Идет, сомнением томим.
- Во тьме ночной мечи сверкают,
- При бледном свете фонаря,
- И лица грозные мелькают,
- Безумной злобою горя.
- Народ! – Давно ли он одежды
- К ногам Учителя бросал,
- И очи, полные надежды,
- К Нему, моляся, обращал?
- А ныне, грозною толпою,
- Как дикий зверь, освирепев,
- Он поздней крадется тропою
- В тени развесистых дерев.
- Давно ли он водил с мольбою
- К больным и немощным Врача?
- А ныне злобно дышит кровью
- И машет лезвием меча.
- Сбылось. Народ остановился!
- И вот, покорствуя судьбе,
- Один, в неслыханной борьбе,
- От них украдкой отделился;
- Стоит в волнении страстей,
- С преступной мыслию своей;
- Дрожит и борется, и очи
- Кружит в мучительной тоске —
- В сей страшный час великой ночи
- Судьба земли в его руке!
- И тихо ждет его Спаситель;
- Он медлит… страшно… он идет,
- И, молвя: «Радуйся, Учитель!» —
- Его лобзаньем предает…
Бичевание Христа
- Зачем озлобленной толпой,
- Беснуясь в ярости слепой,
- Народ по улицам теснится?
- Или во имя Бога сил
- Среди поруганных могил
- Проснулся бедный Израиль
- И жаждой мщения томится?
- Куда, волнуясь и шумя,
- Идет, оружием гремя?
- Не на молитву в дом Иеговы
- В урочный час выходит он,
- А в дом суда, где гегемон,
- Казнить и миловать готовый,
- Творит расправу и закон.
- Сходя с высокого порога,
- Невольным ужасом томим,
- Пилат на страждущего Бога,
- Смутясь, указывает им.
- Но крики грозные несутся:
- «Мы не хотим Его! Распни!»,
- И вопли гнева раздаются,
- И смерти требуют они.
- Пилат смутился пред толпою —
- И вот с высоких ступеней
- К врагам страдальческой стопою
- Идет великий Назорей.
- Сошел, на миг остановился,
- И, да исполнится судьба! —
- С улыбкой кроткой преклонился
- Он у позорного столба.
- Они же злобно в багряницу
- Его с насмешкой облекли,
- Вложили трость Ему в десницу,
- Венец из терния сплели.
- С угрозой руки поднимали,
- Потом, с насмешкой преклонясь,
- Они в глаза Ему плевали,
- Бездушной злобой веселясь.
- Толпою шумной окружили,
- С крыльца высокого свели,
- И крест тяжелый возложили,
- И к месту казни повели.
А.М. Жемчужников
(1821–1908)
Вынос плащаницы
- Выносится в толпу Святая Плащаница.
- Все расступаются, склоняясь перед ней.
- Я слышу тихий плач. Заплаканные лица
- Мне видны сквозь огонь бесчисленных свечей.
- Свершилось! Кончены предсмертные
- страданья.
- Умерший на Кресте положен в гроб Христос.
- И в пенье клироса мне слышится рыданье,
- И я роняю сам скупые капли слез.
М.А. Кузмин
(1875–1936)
Страстной пяток
- Плачует Дева, Распента зря…
- Крвава заря
- Чует:
- Земнотряси гробы зияют зимны.
- Лепечут лепетно гимны
- В сияньи могильных лысин.
- Возвысил
- Глас, рая отвыкший, адов Адам:
- – Адонаи! Адонаи! —
- Гуляют,
- Трясясь могильно, старцы,
- Отцы и деды;
- Вселяют
- Ужас и радость ходильцы прохожим.
- Зрите, пророки:
- Оки
- Девы без бури —
- Синее кобольта и берлинской лазури!
- Сине сползло на щеки,
- Синеет пречистый рот!..
- Народ
- Любимый,
- Разве в разбега зигзаг
- Не чтется могиле могила?
- Хлестко
- Рванулась завесь святая…
- Молила,
- Распента зря, жестко
- Жестоковыйных железных…
- Адонаи!
- В безднах
- Остановился вир синий.
- Павлиний
- Луч рассекают кометы,
- С петель сорвные!
- Деве сердце вонзло пронзило
- Копье, и меч, и трость.
- Моли, да подаст Тебе силы
- Тлени тенной Гость.
- О, как бьется
- Голубь сердный,
- Страж усердный
- Божьей Мати!
- Вот склонилась,
- Вот скорбнилась,
- К бледну палу
- Вот упала.
- А над Девьей млстивной главой,
- Как плаканный у мытаря золотой,
- Звезда восстала!
В.К. Кюхельбекер
(1797–1846)
Вознесение
- Божественный на Божием престоле;
- Христос на небо, высше всех светил,
- В Свое отечество, туда, отколе
- Сошел на землю, в славе воспарил.
- Своих же не покинул Он в неволе,
- Их не оставил в узах темных сил;
- Нет! слабых их и трепетных дотоле
- Неколебимым сердцем одарил.
- И всех стремящихся к Его святыне,
- Горе на крыльях душ ему вослед,
- Он свыше укрепляет и поныне:
- Им песнь Эдема слышится средь бед,
- Средь бурь, в юдоли слез, в людской пустыне,
- И так вещает: «Близок день побед!»
С. Я. Надсон
(1862–1887)
Иуда
I
- Христос молился… Пот кровавый
- С чела поникшего бежал…
- За род людской, за род лукавый
- Христос моленья воссылал;
- Огонь святого вдохновенья
- Сверкал в чертах Его лица,
- И Он с улыбкой сожаленья
- Сносил последние мученья
- И боль тернового венца.
- Вокруг креста толпа стояла,
- И грубый смех звучал порой…
- Слепая чернь не понимала,
- Кого насмешливо пятнала
- Своей безсильною враждой.
- Что сделал Он? За что на муку
- Он осужден, как раб, как тать,
- И кто дерзнул безумно руку
- На Бога своего поднять?
- Он в мир вошел с святой любовью,
- Учил, молился и страдал —
- И мир Его невинной кровью
- Себя навеки запятнал!..
- Свершилось!..
II
- Полночь голубая
- Горела кротко над землей;
- В лазури ласково сияя,
- Поднялся месяц золотой.
- Он то задумчивым мерцаньем
- За дымкой облака сверкал,
- То снова трепетным сияньем
- Голгофу ярко озарял.
- Внизу, окутанный туманом,
- Виднелся город с высоты.
- Над ним, подобно великанам,
- Чернели грозные кресты.
- На двух из них еще висели
- Казненные; лучи луны
- В их лица бледные глядели
- С своей безбрежной вышины.
- Но третий крест был пуст. Друзьями
- Христос был снят и погребен,
- И их прощальными слезами
- Гранит надгробный орошен.
III
- Чье затаенное рыданье
- Звучит у среднего креста?
- Кто этот человек? Страданье
- Горит в чертах его лица.
- Быть может, с жаждой исцеленья
- Он из далеких стран спешил,
- Чтоб Иисус его мученья
- Всесильным словом облегчил?
- Уж он готовился с мольбою
- Упасть к ногам Христа – и вот
- Вдруг отовсюду узнает,
- Что Тот, кого народ толпою
- Недавно как царя встречал,
- Что Тот, кто свет зажег над миром,
- Кто не кадил земным кумирам
- И зло открыто обличал, —
- Погиб, забросанный презреньем,
- Измятый пыткой и мученьем!..
- Быть может, тайный ученик,
- Склонясь усталой головою,
- К кресту Учителя приник
- С тоской и страстною мольбою?
- Быть может, грешник непрощенный
- Сюда, измученный, спешил,
- И здесь, коленопреклоненный,
- Свое раскаянье излил? —
- Нет, то Иуда!.. Не с мольбой
- Пришел он – он не смел молиться
- Своей порочною душой;
- Не с телом Господа проститься
- Хотел он – он и сам не знал,
- Зачем и как сюда попал.
IV
- Когда на муку обреченный,
- Толпой народа окруженный
- На место казни шел Христос
- И крест, изнемогая, нес,
- Иуда, притаившись, видел
- Его страданья и сознал,
- Кого безумно ненавидел,
- Чью жизнь на деньги променял.
- Он понял, что ему прощенья
- Нет в безпристрастных небесах, —
- И страх, безсильный рабский страх,
- Угрюмый спутник преступленья,
- Вселился в грудь его. Всю ночь
- В его больном воображеньи
- Вставал Христос. Напрасно прочь
- Он гнал докучное виденье;
- Напрасно думал он уснуть,
- Чтоб все забыть и отдохнуть
- Под кровом молчаливой ночи:
- Пред ним, едва сомкнет он очи,
- Все тот же призрак роковой
- Встает во мраке, как живой! —
V
- Вот Он, истерзанный мученьем,
- Апостол истины святой,
- Измятый пыткой и презреньем,
- Распятый буйною толпой;
- Бог, осужденный приговором
- Слепых, подкупленных суде й!
- Вот он!.. Горит немым укором
- Небесный взор его очей.
- Венец любви, венец терновый
- Чело Спасителя язвит,
- И, мнится, приговор суровый
- В устах разгневанных звучит…
- «Прочь, непорочное виденье,
- Уйди, не мучь больную грудь!..
- Дай хоть на час, хоть на мгновенье
- Не жить… не помнить… отдохнуть…
- Смотри: предатель Твой рыдает
- У ног Твоих… О, пощади!
- Твой взор мне душу разрывает…
- Уйди… исчезни… не гляди!..
- Ты видишь: я готов слезами
- Мой поцелуй коварный смыть…
- О, дай минувшее забыть,
- Дай душу облегчить мольбами…
- Ты Бог… Ты можешь все простить!
- . . . . . . . . .
- А я? я знал ли сожаленье?
- Мне нет пощады, нет прощенья!»
VI
- Куда уйти от черных дум?
- Куда бежать от наказанья?
- Устала грудь, истерзан ум,
- В душе – мятежные страданья.
- Безмолвно в тишине ночной,
- Как изваянье, без движенья,
- Все тот же призрак роковой
- Стоит залогом осужденья…
- И здесь, вокруг, горя луной,
- Дыша весенним обаяньем,
- Ночь разметалась над землей
- Своим задумчивым сияньем.
- И спит серебряный Кедрон,
- В туман прозрачный погружен…
VII
- Беги, предатель, от людей
- И знай: нигде душе твоей
- Ты не найдешь успокоенья:
- Где б ни был ты, везде с тобой
- Пойдет твой призрак роковой
- Залогом мук и осужденья.
- Беги от этого креста,
- Не оскверняй его лобзаньем:
- Он свят, он освящен страданьем
- На нем распятого Христа!
- . . . . . . . .
- И он бежал!..
- . . . . . . . .
VIII
- Полнебосклона
- Заря пожаром обняла
- И горы дальнего Кедрона
- Волнами блеска залила.
- Проснулось солнце за холмами
- В венце сверкающих лучей.
- Все ожило… шумит ветвями
- Лес, гордый великан полей,
- И в глубине его струями
- Гремит серебряный ручей…
- В лесу, где вечно мгла царит,
- Куда заря не проникает,
- Качаясь, мрачный труп висит;
- Над ним безмолвно расстилает
- Осина свой покров живой
- И изумрудною листвой
- Его, как друга, обнимает.
- Погиб Иуда… Он не снес
- Огня глухих своих страданий,
- Погиб без примиренных слез,
- Без сожалений и желаний.
- Но до последнего мгновенья
- Все тот же призрак роковой
- Живым упреком преступленья
- Пред ним вставал во тьме ночной.
- Все тот же приговор суровый,
- Казалось, с уст Его звучал,
- И на челе венец терновый,
- Венец страдания лежал!
Н.П. Николаев
(1758–1815)
Возглашение Иисуса Христа на кресте
- Приближьтесь грешники, нежнее воздохните.
- Но что! и взора вы не мните вознести —
- Неблагодарные! коль от креста бежите,
- Коль Мной ругаетесь, кто ж может вас спасти?
- Живаго Бога грудь, где восприял рожденье,
- Я променил в сей день на грудь креста – в крови!
- Вся потряслась земля, все небо в огорченье;
- Единой человек упорен, без любви!
- Я лик ношу греха, страдание явленно:
- Не узнаю Себя; в Отце лишен утех.
- Душа без помощи, а тело изъязвленно;
- Но лишь скорблю о том, что существует грех.
- О милы грешники! убежищем Мне будьте:
- Откройте Мне сердца, когда с креста сойду;
- Я предаюся вам, хотя стократ забудьте,
- Но днесь любовию да в вас любовь найду.
- Любовь сильней гвоздей к кресту Меня прижала;
- Любовь, не злоба Мне судила быть на нем;
- Она к страданию терпенье Мне стяжала,
- Она могущество во телеси Моем.
- И та любовь есть к вам, хоть вы от ней бежите;
- Крест тело взял Мое, а сердце взяли вы:
- Но Я дарю его, а вы исторгнуть мните,
- А вы на агнеца, как раздраженны львы.
- Прости, о Отче! им; кровь, кровь Моя взывает:
- Я так же Бог, как Ты, но унижаюсь Я;
- Я так же человек, и Он о них вздыхает:
- Соедини Ты нас, и в жизнь им смерть Моя!
С.И. Пономарев
(1828–1913)
(Из «Палестинских впечатлений»)
Вифания
- Иду той самою дорогой,
- По коей Он ходить любил,
- И этот путь в душе убогой
- Благоговенье возбудил.
- И как идти по ней беспечно:
- Вот Елеон, любимый Им;
- Тут где-то плакал Он сердечно,
- Смотря на свой Ерусалим;
- Тут Он к друзьям, многоскорбящий,
- Ходил вечернею порой,
- Чтоб там, пред смертью предстоящей,
- Вкусить желаемый покой…
- Места не тронуты от века,
- Долины, горы теж видать:
- И я путь Бога-человека
- Дерзаю сердцем угадать.
- Что ж, шел ли здесь Он одинокий?
- Где след Его пречистых ног?
- На чем покоил взор глубокий?
- Чем утешать себя Он мог?…
- И жаль мне глубоко и больно
- Его, скорбящего в пути;
- И пал бы я пред Ним невольно,
- Чтоб в Нем же мир себе найти….
- Или он был с учениками,
- Пред ними шествуя всегда,
- И кротким взором и речами
- К ним обращался иногда?..
- Иду я мысленно за ними,
- В душе моей любовь и страх;
- И всеми чувствами своими
- Слежу их лица, взоры, шаг.
- Восходят горы, сходят долы,
- Но не влекут глаза мои:
- Я сердцем слушаю глаголы
- О Боге, милости, любви…
- О, всесвятейшия явленья,
- Неуловимыя вполне!
- Как редко вы и в помышленья
- Теперь слетаете ко мне!
- Душа давно уж опустела,
- Как эти горы и холмы;
- Ни чувств, ни помыслов, ни дела,
- Лишь пропасть непроглядной тьмы.
- И совесть тяжкой возмутилась;
- И страх, и трепет на меня;
- И голос смерти слышу я…
- Но вот Вифания открылась!
- Вифания! приют Того,
- Кто был гоним всегда мятежно!
- Как ты покоила Его
- И как тебя любил Он нежно!
- Что Он любил, того уж нет, —
- Ты сирота теперь прямая;
- Но все ж в тебе, как тайный свет,
- Сияет нам любовь святая.
- Вифания! где с каждым днем
- Росли и вера и смиренье,
- Где светлой памятью о Нем
- Дышало каждое мгновенье.
- Едва взойдет Он в твой покой —
- Уже у ног сидит Мария
- И речи кроткия, благия
- Внимает сердцем и душой;
- И, не сводя молящих взоров,
- Сидит, не ведая поры;
- Что ей до пищи, до укоров
- Многозаботливой сестры!
- Для ней – едино на потребу:
- Не проронив бы ничего,
- За Ним лететь душою к небу,
- В святую родину Его,
- Или, порою, за речами,
- Заплакав сладко перед Ним,
- Упасть к ногам Его самим,
- Омыть их чистыми слезами…
- Вифания! приют Того,
- Кто на земле не знал приюта,
- Но где божественность Его
- Явила всем одна минута.
- Вот Он стоит там, за селом;
- Ученики, толпа народа;
- Пред ними гроб в скале, на нем
- Великий камень; плач у входа —
- Рыдают сестры: в той скале
- Их Лазарь, брат их, друг душевный!
- Один он там, в глубокой мгле;
- Уже смердит – четверодневный!
- И все почившаго друзья
- Поникли в горести жестокой;
- И Он – Источник бытия —
- С слезой в очах неодинокой…
- В молчаньи ждут все одного —
- Что скажет Он! какия меры!
- И вот, велением Его,
- Снимают камень у пещеры;
- Вот очи к небу Он поднял,
- Благодарить Отца святога,
- Что Он Его услышал снова;
- Отцом Он Бога называл,
- Да верят все, да видит злоба,
- Что Богом в мир ниспослан Он;
- Вот громким голосом у гроба
- Зовет Он: «Лазарь! выйди вон!»
- И встал мертвец! из недр пещеры
- Услышал Бога своего!..
- Идет… идет!.. и вот у двери, —
- Все ошатнулись от него:
- Вот он, обвитый пеленами
- И по рукам и по ногам,
- Идет, колеблясь меж стенами,
- И ясно видят все: он сам!
- Безмолвен он; из-под убруса
- Блестят ожившие глаза,
- Они глядят на Иисуса,
- И в них – молитва и слеза!
- Вифания! приют заветный!
- Вот пред тобой душа моя,
- Мертвец давнишний, безответный:
- Когда-ж, когда воскресну я?!.
- Ах, и в тебе обломки,
- Чуть виден след великих дней,
- И к нам не той семьи потомки —
- Бегут, жужжат ряды детей!..
- О тени Лазаря, Марии!
- Явитесь вновь в сии места,
- Внушите страннику России
- Любить по-вашему Христа,
- Любить Незримого в доступных,
- Не разбирая никого,
- Любить в друзьях, врагах, преступных,
- И в меньшей братии Его —
- В голодных, жаждущих, усталых
- В борьбе с жестокостью людей,
- Любить и в этих детях малых,
- Просящих помощи моей!..
К.К. Роше
(1849–1933)
У плащаницы
Прияста же тело Иисусово,
и обвиста е ризами со ароматы, якоже
обычай есть Иудеом погребати.
(Ин. 20, 40)
- Безбожный суд свершен… безжизненное тело
- Страдальца, с мертвенно склоненной головой,
- Зияет ранами под белой пеленой…
- Чело в крови; на нем оледенела
- Смертельных мук ужасная печать!
- Душа потрясена… и хочется молиться,
- И силы нет… не знаешь, что сказать!..
- И, на колени пав, здесь можно лишь рыдать
- И до земли Его страданью поклониться!
С.Ф. Рыскин
(1859–1895)
Христос перед судом Пилата
- И вот в кругу синедриона,
- Как агнец, жертва злых зверей,
- Стоит у плит лифостротона
- Безмолвный, кроткий Назорей;
- От Каиафы послан вестник
- В чертоги преторских палат, —
- И Рима гордого наместник,
- В толпе является Пилат;
- И перед строгим властелином
- Свидетель ложный говорит, —
- И суд земной над Божьим Сыном
- Наместник Кесаря творит;
- Он пред бушующим народом
- Его, Вселенной Судию,
- Высоким, пышным переходом
- Ведет в Преторию свою;
- Трикраты к шумному народу
- Христа в страдальческом венце
- Выводит ярости в угоду
- Он на возвышенном крыльце;
- Трикраты гордым фарисеям,
- Среди зловещей тишины,
- Он говорит: «За Назореем
- Я не могу найти вины!»
- И, страшной яростью объяты,
- В ответ на те слова они
- Кричат озлобленно трикраты:
- «Распни, распни Его!.. Распни!..»
- И вот Пилат, омывши руки,
- Предать решается Христа
- Народу злобному на муки
- И поруганий, и креста.
«И день прошел… В чертог Пилата…»
- И день прошел… В чертог Пилата
- Мужей является чета, —
- И просит, скорбию объята,
- Снять Назорея со креста;
- И, гордость гневную отбросив,
- Им не противился Пилат, —
- И Никодим, и с ним Иосиф,
- На место Лобное спешат;
- И на Голгофу, вслед за ними,
- Немою горестью полны,
- Идут вратами городскими
- Две галилейские жены…
- И вот, когда уже стемнела
- Окрестность этих страшных мест,
- Там от Божественного тела
- Освобожден был тихо крест;
- И в час, когда ночей прохлада
- С росой ложилась по земле,
- Христос возлег средь кущей сада
- Во гроб, иссеченный в скале,
- Возлег, повитый в плащаницу
- Он в сени смерти, – и над Ним
- Закрыл с рыданием гробницу
- Тяжелым камнем Никодим.
А.А. Фет
(1820–1892)
1 марта 1881 года
- День искупительного чуда,
- Час освящения креста:
- Голгофе передал Иуда
- Окровавленного Христа.
- Но сердцеведец безмятежный
- Давно, смиряяся, постиг,
- Что не простит любви безбрежной
- Ему коварный ученик.
- Перед безмолвной жертвой злобы,
- Завидя праведную кровь,
- Померкло солнце, вскрылись гробы,
- Но разгорелася любовь.
- Она сияет правдой новой.
- Благословив ее зарю,
- Он крест и свой венец терновый
- Земному передал царю.
- Бессильны козни фарисейства:
- Что было кровь, то стало храм,
- И место страшного злодейства
- Святыней вековечной нам.
К.М. Фофанов
(1862–1911)
Отречение Петра
И вспомнил Петр слово, сказанное
ему Иисусом: прежде нежели петух
пропоет дважды, трижды отречешься
от Меня; и начал плакать.
Мк. 14: 72
- Первосвященника двор тесный
- Шумит народом. Блеск зари
- Померк на высоте небесной…
- Навстречу звездам фонари
- Зажгли, свет факелов багровых
- Неясно освещает двор.
- Свежеет; из ветвей терновых
- Сложили пламенный костер.
- В саду дрожат, шатаясь, тени, —
- И в их изменчивой игре
- Белеют судьбища ступени,
- Мелькает стража во дворе.
- Сверкают шлемы, блещут копья,
- Вокруг огня сидит народ,
- И ветер двигает отрепья,
- И говор сдержанный плывет…
- И у костра, присев на камень,
- Взирает сумрачно на пламень
- Один из тех, кто вслед Христа
- Бродил, внимал Его ученью,
- Чьи вдохновенные уста
- Взывали к правде и терпенью.
- То рыбарь Петр – Христа сподвижник;
- Он полн раздумьем роковым.
- И вот к нему подходит книжник
- И говорит: и ты был с Ним!
- И в тайном ужасе, бледнея,
- Промолвил робкий ученик:
- «Нет, я не знаю Назорея —
- Ты ошибаешься, старик».
- И вот одна из жен, случайно
- Заметив мрачного Петра,
- К нему идет и шепчет тайно:
- «Тебя я видела вчера,
- Ты шел с Ним вместе…» Петр, робея,
- Не подымал смущенных глаз
- И рек: «Не знаю Назорея;
- Его я вижу в первый раз…»
- И снова грустью молчаливой
- Он омрачился. И опять
- Его допросом испытать
- Идет судья велеречивый.
- И Петр, подняв главу свою,
- Воскликнул, страхом пламенея:
- «Нет, я не знаю Назорея,
- Пророка в нем не признаю…»
- Тогда костер, дымясь, потух;
- Белела утром тень ночная,
- И на дворе запел петух,
- Зарю веселую встречая.
- И вспомнил Петр слова Христа —
- И зарыдал, смущен тоскою,
- И нерешительной стопою
- Он поспешил за ворота.
А.С. Хомяков
(1806–1860)
Вход в Иерусалим
- Широка, необозрима,
- Чудной радости полна,
- Из ворот Иерусалима
- Шла народная волна.
- Галилейская дорога
- Оглашалась торжеством:
- «Ты идешь во имя Бога,
- Ты идешь в Свой царский дом!
- Честь Тебе, наш Царь смиренный,
- Честь Тебе, Давидов Сын!»
- Так, внезапно вдохновенный,
- Пел народ. Но там один,
- Недвижим в толпе подвижной,
- Школ воспитанник седой,
- Гордый мудростию книжной,
- Говорил с усмешкой злой:
- «Это ль Царь ваш, слабый, бледный,
- Рыбаками окружен?
- Для чего он в ризе бедной,
- И зачем не мчится Он,
- Силу Божью обличая,
- Весь одеян черной мглой,
- Пламенея и сверкая
- Над трепещущей землей?»
- И века прошли чредою,
- И Давидов Сын с тех пор,
- Тайно правя их судьбою,
- Усмиряя буйный спор,
- Налагая на волненье
- Цель любовной тишины,
- Мир живет, как дуновенье
- Наступающей весны.
- И в трудах борьбы великой
- Им согретые сердца
- Узнают шаги Владыки,
- Слышат сладкий зов Отца.
А.С. Черемнов
(1881–1919)
Симон Киринейский
Пилат умыл в молчаньи руки,
Неумолим синедрион,
И тихий стон великой муки
Безумным ревом заглушен.
Как разъяренные пантеры,
Толпятся, злобою горя,
Рабы, купцы, вожди, гетеры,
Жрецы святого алтаря.
Устами жадного удава
Иуда славит черный грех,
Ликует бешено Варавва,
И Каиафы слышен смех…
А Он, усталый, одинокий,
Лежит под тяжестью Креста,
И скорбью темной и глубокой
Дрожат прекрасные уста.
Исполнен мукою кончины,
В лазурь небес восходит стон,
С чела струятся на хитон
И капли крови, как рубины.
Стоят смущенною толпою
Ученики Его окрест, —
Но одному даны судьбою
Ужасный Путь и тяжкий Крест.
Но если все, не веря чуду,
В молчаньи робко отошли, —
Тебе один я верен буду,
Господь и Бог моей земли!
С Тобой влачусь я по дороге
Тяжелой пыльною стезей,
Твои израненные ноги
Кроплю горючею слезой.
И разделю Твои мученья
И у позорного креста
Приму удары и глумленье
И боль – за Господа Христа.
О.Н. Чюмина
(1858–1909)
Вход в Иерусалим
- В день вслед за Лазаря чудесным воскресеньем,
- Сопровождаемый окрестным населеньем,
- Которое из сел толпами собралось, —
- Оставил с торжеством Вифанию Христос.
- Немало бедняков, Им дивно исцеленных:
- Увечных и слепых, проказой пораженных —
- Виднелося вокруг. В чертах суровых лиц
- Светилася любовь и счастье без границ.
- Иные с робостью, исполненной надежды,
- Касаяся краев простой Его одежды,
- С восторгом славили Спасителя Христа,
- И вера их была младенчески чиста.
- Он ехал между них, в раздумье погруженный.
- Глубокий взор Его, благий и просветленный,
- Был устремлен в синеющую даль,
- И в нем читалася невольная печаль…
- У каждой хижины, у каждого селенья
- Все более росло народное стеченье,
- И – восседающий смиренно на осле,
- Он – окружаемый беднейшими в земле:
- Им исцеленными убогими, слепыми —
- Вступил в Ерусалим. Одеждами своими,
- Ветвями пальмовых и фиговых дерев
- Все люди, от детей до дряхлых стариков,
- Усыпали пред Ним окраины дороги.
- Вот показалися роскошные чертоги
- И зданья города, сияя белизной;
- Вдали сверкал поток сребристою волной, —
- И тут сердца толпы восторг объял великий,
- Повсюду раздались приветственные клики,
- И каждый восклицал при виде древних стен:
- – Осанна и хвала! Стократ благословен
- Во имя Господа Всевышнего грядущий!..
- Услышав те слова, промолвил фарисей,
- Среди учеников Спасителя идущий:
- – Что слышу? Воспрети им Властию Своей,
- Равви, да не введут народ во искушенье! —
- – Коль смолкнуть им велю – и самые каменья —
- Кругом возопиют! – ответствовал Христос.
- Когда все поднялись на верх горы Масличной,
- Лицо Спасителя печалью безграничной
- Вдруг омрачилося, и капли жгучих слез
- Блеснули на очах. Читая невозбранно
- В грядущем, видел Он, что скоро все они,
- Кричащие теперь восторженно: Осанна! —
- Воскликнут с яростью и злобою: Распни!
- Что воздававшие хвалу Ему и славу —
- Позорный приговор над Ним произнесут
- И в ослеплении безумном предпочтут
- Христу Спасителю – разбойника Варавву!
- Но все ж не о Себе печалился Христос;
- Взглянув на город Свой, Он громко произнес:
- – О, если б ты узнал, что служит ко спасенью
- И миру твоему – хотя бы в этот час!
- Но ныне от твоих неверующих глаз
- Сиянье истины сокрыто черной тенью.
- И придут для тебя губительные дни,
- Когда, несметными врагами окруженный,
- Пред ними ты падешь – бессильный,
- побежденный.
- Тогда, Ерусалим, возьмут тебя они,
- Величье прежнее на веки обесславят,
- Убьют детей твоих и камня не оставят
- На камне – от того, что глух и слеп ты был,
- Когда спасти тебя Сын Божий приходил!
- Он смолкнул, и слеза скатилась на ланиты.
- А там, невдалеке, – сиянием залитый
- Полуденных лучей, – виднеясь перед Ним,
- Красою царственной сиял Ерусалим…
Тайная вечеря
- Пред Пасхи празднеством явясь среди суровых
- Первосвященников – гонителей Христовых,
- Сказал Искариот Спасителя врагам:
- «Что вы дадите мне, когда Его предам?»
- И, плату отсчитав, синедрион в восторге
- Скрывал от остальных о заключенном торге…
- Дни приближалися… и на Петра вопрос:
- «Где Пасху праздновать?» – ответствовал Христос:
- «Ступайте, в городе вам встретится идущий
- Поспешно человек, кувшин воды несущий,
- Скажите лишь ему: Учитель нас прислал,
- Зане он говорит, что час Его настал.
- Веди ж нас в горницу, где б мог с учениками
- Он Пасху совершить! – и тот, идя пред вами,
- Укажет горницу, что устлана ковром,
- Большую, светлую и с убранным столом.
- Там приготовьте все». Услышав это слово,
- Исполнили они веление Христово;
- И все нашли, как им сказал в беседе Он.
- Когда же сумраком оделся небосклон,
- Приблизился Христос спокойными шагами,
- В одежде праздничной и с ясными очами,
- И, первый перейдя чрез храмины порог,
- С апостолами он за трапезу возлег.
- Спускалась над столом висячая лампада,
- В открытое окно повеяло из сада
- Благоуханием и сумраком ночным.
- Лицо Спасителя сияло неземным.
- Христос взял в руки хлеб и, преломив его,
- Сказал: «Вкусите все от Тела Моего».
- И чашу вознеся, налитую до края вином,
- Он произнес, ее благословляя десницею Своей:
- «Сия есть кровь Моя Завета Нового!
- Все пейте от нее. Прольется кровь сия грехов
- во искупленье!»
- Словам Учителя внимали в умиленьи
- Апостолы, дивясь загадочным речам.
- Он тихо продолжал: «Я сказываю вам,
- Что приближается мгновение разлуки».
- Но тут воскликнул Петр: «В темницу и на муки —
- Везде пойду с Тобой, Учитель, и, любя,
- Всю душу положить готов я за Тебя!»
- Но молвил Иисус с печалью затаенной,
- Подняв к нему Свой взор, благой
- и просветленный:
- «Не пропоет петух, как, жизнь свою храня,
- Ты отречешься сам упорно от Меня.
- И трижды в эту ночь оставлен всеми буду. —
- И, снова бросив взор на мрачного Иуду,
- Сказал: – Что делаешь, то делай же скорей!»
- Иуда поднялся, он стал еще бледней,
- Во взоре впалых глаз светилося страданье,
- Но миг, один лишь миг продлилось колебанье…
- Он вышел, опустив глаза свои к земле,
- С печатью Каина на вспыхнувшем челе.
- Пока, скрываемый ночною темнотою,
- Он шел к судилищу, – с апостолов толпою
- Спаситель выходил, готовяся идти
- Один по Своему тернистому пути,
- Готовясь мукою ужасною Распятья
- Снять с грешников клеймо давнишнего
- проклятья,
- И, обновляя мир для правды и любви,
- Все преступления омыть в Своей крови,
- И вместо древнего закона отомщенья
- Внести с Собой завет любви и всепрощенья!
Гефсиманский сад
А.Н. Апухтин
(1840–1893)
Моление о чаше
- В саду Гефсиманском стоял он один,
- Предсмертною мукой томимый.
- Отцу всеблагому в тоске нестерпимой
- Молился страдающий Сын.
- «Когда то возможно,
- Пусть, Отче, минует Мя чаша сия,
- Однако да сбудется воля Твоя…»
- И шел он к апостолам с думой тревожной,
- Но, скованы тяжкой дремой,
- Апостолы спали под тенью оливы,
- И тихо сказал он им: «Как не могли вы
- Единого часа побдети со Мной?
- Молитесь! Плоть немощна ваша!..»
- И шел он молиться опять:
- «Но если не может Меня миновать —
- Не пить чтоб ее – эта чаша,
- Пусть будет, как хочешь Ты, Отче!» И вновь
- Объял Его ужас смертельный,
- И пот Его падал на землю, как кровь,
- И ждал он в тоске беспредельной.
- И снова к апостолам он подходил,
- Но спали апостолы сном непробудным,
- И те же слова он Отцу говорил,
- И пал на лицо, и скорбел, и тужил,
- Смущаясь в борении трудном!..
- О, если б я мог
- В саду Гефсиманском явиться с мольбами,
- И видеть следы от Божественных ног,
- И жгучими плакать слезами!
- О, если б я мог
- Упасть на холодный песок
- И землю лобзать ту святую,
- Где так одиноко страдала любовь,
- Где пот от лица Его падал, как кровь,
- Где чашу он ждал роковую!
- О, если б в ту ночь кто-нибудь,
- В ту страшную ночь искупленья,
- Страдальцу в изнывшую грудь
- Влил слово одно утешенья!
- Но было все тихо во мраке ночном,
- Но спали апостолы тягостным сном,
- Забыв, что грозит им невзгода;
- И в сад Гефсиманский с дрекольем, с мечом,
- Влекомы Иудой, входили тайком
- Несметные сонмы народа!
И.А. Бунин
(1870–1953)
В Гефсиманском саду
- …И в этот час, гласит преданье,
- Когда, сомнением томим,
- Изнемогал Он от страданья,
- Все преклонилось перед Ним.
- Затихла ночь и благоговенье,
- И слышал Он: «Моих ветвей
- Колючий терн – венцом мученья
- Возложат на главе твоей;
- Но терн короною зеленой
- Чело святое обовьет —
- В мир под страдальческой короной,
- Как царь царей, Господь войдет!»
- И кипарис, над ним шумящий,
- Кому шептал во тьме ночной:
- «Благослови Господь скорбящий, —
- Велик и славен подвиг Твой!
- Я вознесу над всей вселенной
- Мой тяжкий крест, и на кресте
- Весь мир узрит Тебя, смиренный,
- В неизреченной красоте!»
- Но снова Он в тоске склонялся,
- Но снова Он скорбел душой —
- И ветер ласковой струей
- Его чела в тиши касался:
- «О, подними свой грустный взор!
- В час скорби, в темный час страданья
- Прохлады свежее дыханье
- Я принесу с долин и гор,
- И нежной лаской аромата
- Твои мученья облегчу,
- И от востока до заката
- Твои глаголы возвещу!»
Н.М. Минский
(1855–1937)
Гефсиманская ночь
- Восстав от вечери последней,
- Он шел врагов своих встречать,
- Слова любви венцом страданий увенчать.
- С Ним шли ученики. Прохлада ночи летней,
- Сменивши знойный день, струилася вкруг них.
- И спящий мир в тот час прекрасен был и тих.
- Бледнея, месяц плыл по голубой пустыне.
- Бессонный ключ, звеня, тишь ночи нарушал,
- И где-то мирт расцвел, и бальзамин дышал.
- Он шел, дивясь душой. Нет, никогда доныне,
- Привыкши созерцать бесплотные черты,
- Не видел на земле Он столько красоты.
- И путь Ему лежал вблизи дворца Пилата.
- В дворце шла оргия. За мраком колоннад
- Гремела пиршества палата,
- И шепота любви был полон темный сад.
- То звук лобзания, то смех гетеры хитрый
- Раздастся и замрет за мраморной стеной.
- Но вот стихает пир. Рыданье нежной цитры
- Влилось в немую ночь дрожащею волной.
- И голос женщины, печальный и зовущий,
- Запел под лепет струн, и разбудил он вдруг
- И воздух дремлющий, и сонных маслин кущи,
- И звезды, и луну, всю ночь, весь мир вокруг.
- И мир, отдавшись весь тем звукам, полным яда,
- Казалось, трепетал и страстно вторил им:
- «Да, средь земных скорбей одна лишь есть отрада.
- Да, только тот блажен, кто женщиной любим,
- Кто ночью темной, ночью лунной
- К устам возлюбленной прильнет
- Иль внемлет, как она поет
- Под ропот цитры тихоструйной…»
- И Он ускорил шаг, печали не тая, —
- Но песня вслед за ним вилася, как змея.
- Чрез город дремлющий теперь вела дорога,
- Но город не дремал. Был Пасхи первый день,
- И всякий средь семьи вкушал покой и лень,
- На кровлю вышедши иль сидя у порога.
- И в чуткий слух лились то звонкий детский смех,
- То оклик матери, то песенка простая, —
- Те звуки и слова, которые для всех,
- Кто в мире одинок, звучат как песни рая.
- В них слышен был призыв, была мольба слышна:
- «Сюда, страдалец, к нам. Одно есть в жизни
- счастье —
- Семьи приветливой любовь и тишина,
- И ласки чистые, и кроткое участье…»
- А он спешил вперед, исполненный тоски.
- И, отставая, шли за ним ученики.
- На Масличной горе, вблизи вершины черной,
- Две старых маслины, обнявшися, росли.
- Устав за долгий день учить народ упорный,
- Здесь, пред лицом небес и пред лицом земли,
- Молиться он любил всю ночь, пока с востока
- Не брызнут стрелы дня и облака зажгут
- И тени от холмов по долам побегут;
- Тогда в тени олив Он засыпал глубоко.
- Туда Он шел теперь. Он жаждал пред Отцом
- Молиться и рыдать наедине в пустыне
- И воскресить в душе, пред тягостным концом,
- Святой восторг, с каким Он ждал конца доныне.
- И вот, уж миновав Иосафат пустой,
- Он полгоры прошел, скорбя невыразимо,
- Как вдруг, из тьмы кустов, ученикам незримо,
- Явился злобный дух, и дерзкою пятой
- Касаться он дерзал следов пяты нетленной.
- Он видел, он постиг, как страждет друг вселенной,
- И мрачным торжеством глаза его зажглись,
- И, следуя за ним, шептал он:
- «Оглянись!
- Прекрасна ночь – и жар любовный
- В людских сердцах сильней горит,
- И сон блаженный, сон греховный
- Над спящим городом парит.
- Грудь ищет страстно груди знойной,
- Горят уста, и взор погас…
- Куда, мечтатель беспокойный,
- Куда бежишь Ты в этот час?
- Исполнен к грешникам участья,
- Ужель Ты смерть готов принять,
- Чтобы избавить их от счастья,
- Чтоб цель у жизни их отнять?
- О, ты не знаешь власти чудной
- Земной любви, земных утех,
- Как грех силен, как сладок грех…
- Верь, быть подвижником нетрудно
- Тому, кто прожил жизнь, как Ты,
- Скитальцем нищим и бездомным,
- Кто потуплялся взором скромным
- Пред дерзким взором красоты
- И убегал перед соблазном.
- Нет, ты вернись в толпу со мной,
- Ты сам сперва в потоке грязном
- Исчезни мутною волной.
- Изведай все: мученья страсти,
- Объятий вечно новый рай,
- И месть, и зависть испытай,
- И упоенье гордой власти.
- Тогда реши: пустой ли звук
- Тщета грехов и заблуждений
- И можно ль отказаться вдруг
- От раз вкушенных наслаждений.
- Тогда узнай, легко ль спасти
- Чистейшей жертвой мир нечистый
- И с проторенного пути
- Увлечь толпу на путь тернистый.
- Иль ты мечтаешь, что она
- Забудет все – очаг семейный,
- Науки тайной письмена,
- И славы гул благоговейный,
- И шум пиров, и страсти бред,
- И вдруг, восстав из грешной бездны,
- Пойдет за призраками вслед —
- Куда? В какой-то мир надзвездный?
- И Ты мечтал о том, скромнейший изо всех?
- Гордыня дикая! Гордыни ослепленье!
- Покуда мир стоит – всесилен грех,
- И бог земной – земное наслажденье.
- Вернись! Вернись! Вернись! Тебе я счастье дам…»
- Так злобный дух шептал. И горестный учитель
- Промолвил, обратясь к своим ученикам:
- «Молитесь! Близко искуситель».
- И стал молиться сам. Но только слезный взор
- Он поднял вверх, согнув дрожащие колени,
- Как снова выступил из мрака злобный гений,
- И крылья черные над плачущим простер,
- И слезы высушил своим дыханьем льдистым,
- И чистый слух язвил злоречием нечистым.
- «Смотри, – коварный дух сказал, —
- Встают виденья дней грядущих.
- Ты видишь пиршественный зал,
- Гостей хохочущих и пьющих?
- Их тесен круг. Седой старик —
- Хозяин пира. С лаской пьяной
- Вот он щекой своей румяной
- К груди красавицы приник.
- То – дочь его: лишь преступленье
- Осилить может пресыщенье.
- Вот засыпает он. Не верь!
- Прикрыв зрачки, как хищный зверь,
- Он смотрит с злобой беспокойной,
- Как сын его, отца достойный,
- Радушно потчует гостей,
- Торопит шуткой пир усталый
- И цедит сам вино в бокалы
- Рукой предательской своей.
- Все пьют. Вдруг вопль… Вскочил, кто в силах…
- Бегут к дверям, ползут назад…
- Кричат, упав: „Измена! Яд!“
- Но поздно. Смерть течет в их жилах.
- Тогда очнувшийся старик
- В объятья сына призывает,
- И стоны смерти прерывает
- Его злорадства дикий крик…
- Кто ж изверг сей? Ночной грабитель?
- Злодей, таящийся во мгле?
- Нет, твой наместник на земле,
- Твоих заветов он хранитель,
- Он – высший совести судья,
- Его народы чтут, как дети.
- Гляди ж, безумец! Вот, спустя
- Пятнадцать медленных столетий,
- К чему распятье приведет!
- Чтоб пресыщенному злодею
- Доставить силу и почет;
- Чтобы, святынею твоею
- Покрыв преступное чело,
Продолжение книги